Джемми вошел в столовую ровно в четверть седьмого, ожидая настоящей суеты из-за их незадачливой гостьи. Но в комнате, за исключением его матери, никого не было. Даже верного дворецкого Аддисона, который обычно проверял все до мелочей. На буфете лишь несколько подносов с мясом и сыром, хлеб и тушеные овощи.
      – А где все? – спросил Джемми, наполняя тарелку, и сел за стол. На самом деле он хотел спросить: «Где мисс Смайт?» – но воздержался от откровенного вопроса.
      Осторожность оказалась напрасной. Первый взгляд его матери и чуть более долгий второй сказали ему больше, чем если бы он прямо спросил о местонахождении девушки.
      – Если бы ты не настоял на том, чтобы жить в сторожке, то не опоздал бы к обеду.
      – Я не нарушил светских приличий, – ответил Джемми. – К тому же непохоже, что я слишком многое упустил. – Он бросил взгляд на пустые стулья. – Так где все?
      – Твой отец пересаживает растения, присланные лордом Беллуэдером, миссис Рэдли заканчивает дела. Ей уже следовало бы спуститься сюда. – Леди Финч снова окинула сына взглядом и занялась лежавшими перед ней бумагами.
      Черт, не надо было наряжаться в свежий жилет и сюртук. Мать определенно сделала ошибочный вывод. И конечно, она не упомянула о местонахождении мисс Смайт. Умышленно, насколько он знал свою мать.
      Джемми потер подбородок и вздрогнул, задев порез, оставшийся после бритья. К счастью, если мать и имела что сказать о его аккуратно завязанном галстуке и отглаженном сюртуке, то на этот раз промолчала. Можно себе представить, что придется выслушать, если он сумеет уговорить Роджерса, камердинера отца, подровнять ему волосы.
      Чтобы не давать матери дальнейших поводов для подозрения, Джемми уткнулся в тарелку, пристально разглядывая еду.
      Но вскоре вновь нарушил тишину, позволив любопытству взять верх.
      – Мама, где мисс Смайт? – спросил он как можно беспечнее. – Разве будущим невестам отказано в последнем ужине? – Джемми ухитрился беззаботно улыбнуться, словно пытался завязать приятный разговор.
      В конце концов, было бы странно, если бы он не спросил о гостье.
      – Она несколько утомилась от нашей поездки по магазинам, поэтому я сказала, что она может не тревожиться о том, чтобы привести себя в порядок к ужину. Аддисон отнес ей поднос.
      Несколько утомилась? Джемми не понравилось, как это прозвучало.
      – Я тебе говорил, что не надо было ее тащить с собой, – не удержался он. – Ты, наверное, ее совсем замучила.
      Мать, подняв бровь, снова пристально посмотрела на него.
      – Не думаю. Я полчаса назад заходила к ней, и она была в полном порядке.
      Нечего посмеиваться, подумал Джемми, поглядывая на мать. Он беспокоится лишь о… Черт, не может же он сказать, что обещал отвезти девушку в Брайтон. Но как это сделать, если мать до изнеможения таскает гостью по округе?
      Какое-то время они ели молча. Джемми обдумывал, как вывезти мисс Смайт из графства. Эх, если бы рядом был один из братьев Денверс! Они всегда знали, как обстряпать тайные дела.
      Хотя если он действительно собирается последовать их примеру, то должен четко помнить, что в свое время каждый из них, вознамерившись помочь юной леди, в конце концов женился на лукавой и хитрой девчонке.
      Джемми хотелось застонать.
      В эту минуту вошел Аддисон.
      – Миледи, миссис Рэдли сказала, что нашла на чердаке фарфор. Вместе с тарелками и серебром, посланными леди Керквуд, посуды для всех гостей на полуночном ужине хватит. – Внимательный дворецкий заметил пустой стакан Джемми и тут же наполнил. Должно быть, почувствовал, что ему нужно подкрепиться.
      Джемми украдкой взглянул на мать.
      – Сколько гостей ты планируешь пригласить? – С деланным безразличием он отхлебнул отменного бургундского.
      Мать перебирала бумаги, пока не нашла нужный список.
      – По последним подсчетам, сто двенадцать человек.
      – Что-о?
      – Это только те, которые приедут вовремя. Я очень надеюсь, что лорд и леди Уэрледж смогут прибыть, – сказала баронесса, едва взглянув на сына. – Можно рассчитывать, что Камилла привезет с собой толпу, тем более что все пятеро ее сыновей сейчас в Лондоне. – Леди Финч замолкла и, подсчитывая что-то в уме, углубилась в список. Потом подняла глаза и улыбнулась. – И все не женаты.
      Толпа отпрысков лорда Уэрледжа? Ну это уж слишком. Обсуждая с матерью будущий бал, Джемми изо всех сил старался оставаться спокойным, поскольку сам затеял этот разговор. Но всему есть предел.
      – Эта орда идиотов? – вспылил он. – Ты с ума сошла! Самый старший, когда бодрствует, то и дело к бутылке прикладывается, второй заядлый картежник и к тому же, должен заметить, без средств. – Джемми бросил на стол салфетку и нахмурился. – Как ты можешь считать их подходящей партией для мисс Смайт?
      – А почему бы и нет? – возразила мать. – Виконт долго не проживет. Видит Бог, он пяти лет не протянет со своей подагрой и больным сердцем. Все это делает его старшего сына привлекательной партией, несмотря на печальную склонность к горячительным напиткам. Вообрази, твоя мисс Смайт виконтесса и, вполне возможно, в скором времени вдова.
      – Она не моя мисс Смайт! – отрезал Джемми, ему было неприятно упоминание о замужестве мисс Смайт, не говоря уж о вдовстве, которое дает известную свободу. – Мама, дело явно выходит из-под контроля.
      – Как так? – спросила леди Финч, откладывая перо. – Если Эсме должна найти мисс Смайт хорошего жениха, ей нужен богатый выбор.
      – Тебе не кажется, что это уж слишком? Если так дело пойдет, то ты пригласишь принца-регента и холостых герцогов.
      – Не болтай глупостей. Мисс Смайт девушка достойная, но не королевской крови. Кроме того, у Эсме вполне определенное представление, какого типа человек подходит девушке. И я с ней согласна.
      – И ты думаешь собрать здесь достаточно представителей этого «типа» за такое короткое время?
      – Конечно, иначе я не просила бы фарфор у леди Керквуд.
      – Но, мама, как слуги со всем этим справятся? В конце концов, мы не устраиваем приемы. – Джемми сомневался, что его родители дали хоть один бал.
      Мать снова принялась просматривать список.
      – Значит, самое время это сделать.
      – И ты действительно полагаешь, что можешь набить дом потенциальными женихами?
      – Разумеется.
      Джемми не понравилось, что мать сказала это с непоколебимой уверенностью. Тем более что она редко ошибалась, когда доходило до предсказаний прихотей света.
      И все-таки, возможно, она допустила промах. Не учла одного очень важного факта.
      – И кто приедет? Сезон только начался. Не могу себе представить, что, едва обосновавшись в Лондоне, люди почувствуют желание вернуться в провинцию.
      – Не волнуйся, – заверила леди Финч. – Когда станет известно, что мы с твоим отцом устраиваем бал сватовства, Лондон опустеет. Кроме того, расстояние невелико.
      Он прекрасно знал, что мать права: все, кто может позволить себе быструю карету, к вечеру съедутся в Кент. Не только потенциальные женихи, но и мамаши с дочками на выданье – эти не отстанут и доберутся в любую глушь, где есть подходящие мужчины. Джемми решил зайти с другой стороны:
      – А ты не подумала, что на мисс Смайт будут смотреть как на диковинку? Какая мать захочет, чтобы ее дочь сбывали с рук таким способом! Это неприлично.
      Джемми знал, что проиграл, поскольку выражение лица матери говорило, что ему следовало бы разбираться в подобных вопросах.
      Замужняя дочь куда лучше старой девы, и не важно, как она нашла путь к алтарю.
      Но он не собирался отступать. Пока нет. У него в запасе еще несколько аргументов. Не зря же он так долго расхаживал по сторожке, ожидая возвращения матери и мисс Смайт.
      – А тебе не приходило в голову, что мисс Смайт не хочет замуж?
      Мать закатила глаза к потолку, словно раздумывая, в кого он такой уродился.
      – Джемми, несмотря на твое отвращение к супружеству, юные леди смотрят на брак по-другому. Каждая девушка хочет замуж.
      Он покачал головой:
      – Думаю, мисс Смайт могла неверно истолковать намерения Эсме, и в этом случае выдать ее замуж таким способом будет ужасной ошибкой.
      – Вздор! – фыркнула леди Финч, ее недоверие превосходило обычную насмешку.
      – Кроме того, как это отразится на репутации деревни, если выяснится, что невинную молодую леди привели к алтарю против желания? Да и ее отец вправе высказаться, если дочь выйдет замуж без его согласия. – Джемми упорствовал даже вопреки здравому смыслу.
      Наконец он нашел выход для мисс Смайт. Возможно, ее невинный возраст сослужит ей добрую службу.
      Его мать, однако, не выглядела побежденной.
      – Ей двадцать пять лет, поэтому она вполне способна выйти замуж без согласия отца.
      – Ей столько лет? – разинул рот Джемми.
      Его немного нервировало, что мать, кажется, знает его мисс Смайт лучше, чем он.
      «Но она не твоя мисс Смайт, помнишь?»
      – Послушай, Джемми, – начала мать, – не важно, как заключена сделка, главное, что она заключена. Ты знаешь это не хуже других.
      Безапелляционность ее слов, возможно, и положила бы конец всяким спорам. Но на то он и сын своей матери.
      – Не думаю, что Смайт ее настоящее имя, – сказал он, надеясь заговорщическим тоном подчеркнуть тайну происхождения мисс Смайт.
      – Гм… – только и пробормотала мать, перебирая бумаги.
      – Мы не можем допустить, чтобы Эсме всучила ее какому-нибудь ничего не подозревающему бедолаге, а потом выяснится, что она не в своем уме и, прежде чем оказаться здесь, двух мужей отравила.
      Мать, отложив перо, смотрела на сына как на сумасшедшего.
      – Джемми, не понимаю, где ты этого набрался. У мисс Смайт манеры девушки хорошего происхождения, учившейся в Бате. Почему она оставила семейный кров и родственников, это ее дело и только ее, а наша забота быстро выдать ее замуж и спасти ее доброе имя. – Мать сложила бумаги и посмотрела на него в упор. – Если ты считаешь, что мошенничество имело место, докажи. Однако…
      – Уговор дороже денег, – сказал он, повторяя роковой обет деревни.
 
      Джемми знал, что этого не следует делать, но, потратив час, чтобы увернуться от слуг и матери, он добрался до комнаты мисс Смайт и постучал в дверь.
      Ответа не последовало.
      – Мисс Смайт! – тихо позвал он. – Это я, мистер Рейберн. – Ему пришлось понизить голос, поскольку покои матери находились совсем рядом. – Мисс Смайт, вы у себя? Я должен поговорить с вами.
      Никакого ответа. Ни женского выговора с требованием убраться от ее спальни, ни приглашения войти.
      Не то чтобы он ждал ответа. Он хотел сдержать свое обещание. Для всех будет гораздо лучше, если девушка уберется из Брамли-Холлоу. С ее появлением тихая, размеренная жизнь Джемми пошла под откос, и он желал вернуть свое уединение. Проклятие! Бал, который намерена устроить его мать, соберет в Финч-Мэнор половину света. Старые друзья и покоренные кокетки. Все увидят обломки его растраченной юности.
      Он сильнее сжал трость. В ноге пульсировала боль от долгой ходьбы. Он шагал по сторожке, лазил на чердак за саквояжем с одеждой – нельзя же являться к обеду в обычном сельском наряде, – а последний час провел на черной лестнице. Неудивительно, что нога чертовски болела. Он не давал ей такой нагрузки с самого дня ранения.
      Снова постучав в дверь, Джемми прошептал чуть громче:
      – Мисс Смайт, я на минуточку.
      В ответ тишина. Он посмотрел на прочную деревянную панель. Возможно, гостья провалилась в сон или страдает от приступов меланхолии, которые случаются с дамами. Нельзя забывать, что она большую часть дня провела с его матерью, а это любого вымотает.
      Действительно, верх невоспитанности ее будить. И все-таки…
      Джемми постучал в дверь громче:
      – Мисс Смайт, с вами все в порядке?
      Когда снова не последовало ответа, другая мысль осенила его. Его замутило от дурного предчувствия.
      Она сбежала. Уехала из Финч-Мэнор. Без него.
      Перебирая в уме пути, какими она могла отправиться к главной дороге, прикидывая, как он будет прочесывать округу, чтобы найти ее, Джемми услышал, как за дверью что-то тяжело упало и послышалось проклятие. Не такое, от которого уши вянут, но заставившее его улыбнуться.
      Улыбнуться от того, что гостья все еще здесь.
      – Мисс Смайт, если вы сейчас же не откроете дверь, я войду.
      – Уходите. – Снова удар, лязг и проклятие.
      На сей раз Джемми не ждал приглашения. Он открыл дверь и с трудом вошел в комнату.
      Мисс Смайт стояла перед окном, подняв рукой раму. Мало того, что она была в дорожном костюме, в ногах у нее стоял собранный саквояж.
      Значит, она все-таки пытается сбежать. И без его помощи. Расправив плечи, Джемми проклинал свою трость. Девушка считает его настолько бесполезным, что он не способен сдержать слово?
      – Перестаньте глаза таращить и найдите чем подпереть окно, – пробормотала она.
      – Что вы задумали?
      Изувеченная нога его теперь меньше всего волновала. К своему ужасу, Джемми увидел странную веревку, сделанную, если его предположение верно, из простыней! Один конец был привязан к ножке великолепной кровати с балдахином, занимавшей большую часть комнаты.
      – Мистер Рейберн, – сказала мисс Смайт, сражаясь с тяжелой оконной рамой, – требуется ваша помощь. Пожалуйста.
      Джемми пересек комнату и ухватился за раму. Облегченно вздохнув, мисс Смайт нагнулась за веревкой. Но когда она отвернулась, он закрыл окно на задвижку.
      – Что вы делаете? – воскликнула она, оттолкнув его с дороги, и снова занялась рамой. – Я добрых полчаса его открывала, не говоря уже о времени, потраченном на изготовление веревки. К тому же сюда постоянно заходят слуги и надоедают вопросами вашей матери, у меня мало времени.
      – С этим вы из окна не выберетесь. – Джемми указал на самодельную веревку.
      – Это почему же?
      Он молча поднял веревку и, подтверждая свой вывод, сильно дернул в разные стороны. Глаза мисс Смайт расширились от ужаса, когда хитроумные узлы мгновенно развязались.
      – Если вы не погибли бы при падении, то отец заковал бы вас в цепи за поломанные розы.
      Давненько ей не перечили. Зеленые глаза неистово вспыхнули, схватив саквояж, она рванулась мимо Джемми.
      – Я должна убраться отсюда, из этого бедлама.
      Потянувшись, он поймал ее и не раздумывая притянул к себе.
      – Вы никуда не пойдете без…
      Она что-то смущенно пробормотала. Взглянув на нее Джемми увидел огонь ее глаз, услышал страсть ее протестов.
      Ее страсть – именно это доконало его. Ничего он так не хотел, как броситься в этот водоворот, украсть поцелуй, который, как он подозревал, заставит его забыть, что он не хочет жить.
      И в этот безумный миг он внезапно захотел жить – жить жизнью, полной страсти и приключений, полной всего, что он видел в ее сверкающих глазах. На этот раз он отбросил все колебания и накрыл ее рот жадным поцелуем.
      О, давно это было, но как только он сделал первый шаг, его грешные желания без всяких затруднений вернули его на путь искушения.
      И она его соблазнила. Хотя она продолжала протестовать, но, к его удивлению, не оттолкнула его. Как только он обнял ее, она уцепилась за него. Приоткрыв губы, она ответила на его поцелуй.
      Благоговейный трепет наполнил его сердце. Джемми забыл о своей ноге, забыл, что мисс Смайт гостья в доме его родителей, и целовал ее, соблазняя и дразня, пока она не обвила руками его шею и не поднялась на цыпочки, чтобы стать еще ближе к нему.
      Затем пришло неизбежное: как только он попробовал вкус ее губ, поцелуя стало недостаточно. Его пальцы, сдвинув шляпку, блуждали в спрятанных под ней шелковистых локонах. Ободренный, Джемми сбросил с ее плеч накидку и большим пальцем прошелся вдоль выреза платья, потом вниз по полной упругой груди. Он чувствовал под своей ладонью твердые пики ее сосков и стук сердца, охваченного тем же желанием, что горело в его крови.
      Он благоговейно взял в ладонь ее грудь, зажигая в ней новый пожар.
      Вдруг она отпрянула, прижав одну руку к вырезу платья, а другой прикрыв губы. Ее глаза светились вновь обретенным знанием.
      И тут до него дошло. Черт, ее никогда не целовали. Он снова стремился поцеловать ее, но мисс Смайт имела другие намерения.
      Она пятилась, пока не наткнулась на стоявший у туалетного столика стул.
      – Почему?
      – Что «почему»? – встревоженно спросил он, не отрывал взгляда от ее губ. Он шагнул к ней, к этим влекущим губам.
      Она скрестила руки на груди.
      – Почему я не могу уехать? Вы же собирались мне помочь.
      Опять это.
      – Помогу, – сказал он, опуская голову, чтобы украсть другой поцелуй.
      Но леди на этот раз была к этому не расположена. Увернувшись, она поставила между ними стул. Джемми считал, что ему повезло – она не толкнула его, как сегодня уже случалось.
      – Довольно, – пробормотала она, обвиняюще указывая на него пальцем. – Сомневаюсь, что такое дурачество приведет меня к Брайтону.
      – Ах, оно сделает поездку более приятной, – усмехнулся Джемми.
      Она трогательно зарделась. Он подошел ближе.
      – Я обещал избавить вас от этой сделки, и я это сделаю.
      – Чем скорее, тем лучше. Пока не начался бал, который устраивает ваша матушка.
      Джемми вздрогнул. Нет худшего способа завоевать благосклонность леди, чем быть вестником плохих новостей.
      – Слишком поздно, – предупредил он. – Мать ради вас решила Лондон опустошить.
      Она побледнела.
      – Каким образом?
      – Пригласила почти всех. Дом, кажется, треснет. Она собралась устроить захватывающее состязание.
      Будущая невеста поспешно взглянула на окно. Джемми ее не винил. Если бы его хотели представить обществу в качестве жертвенного агнца, то ни третий этаж Финч-Мэнор, ни колючие кусты под ним не помешали бы ему сбежать.
      И точно так же это не удержит мисс Смайт, предположил он.
      Он отпихнул стул в сторону и снова притянул ее к себе.
      – Я помогу вам, – настаивал он, главным образом потому, что меньше всего хотел, чтобы она уехала без него.
      Но вовсе не по тем причинам, которые можно было бы предположить. Джемми пытался уговорить себя, что негоже девушке одной разъезжать по сельской местности.
      Это скандально, да и опасно вдобавок.
      В отличие от того, чтобы остаться с ней наедине в ее спальне и целовать ее, напомнила совесть. Джемми отмахнулся от внутреннего голоса. Его намерения благородны. Ну почти благородны.
      Хотя если быть совершенно честным, ощущая прижавшееся к нему гибкое влекущее тело, он знал, что его намерения далеко не добродетельны. Ничего он так не хотел, как целовать ее и на этом не останавливаться.
      – Мне пора идти, – сказала мисс Смайт, слабо сопротивляясь, хотя он прекрасно знал, что если бы она хотела отделаться от него, то нашла бы способ.
      – Вам теперь не ускользнуть, – сказал он. – С этим балом все в доме вверх дном. Думаю, эта суета продлится до полуночи.
      И, произнеся эти слова, Джемми заметил, что она ухватила самую суть. Полночь.
      Чертова девчонка! Но не успел он предупредить, чтобы она и не думала уходить без него, как раздался стук в дверь.
      – Мисс Смайт, мисс Смайт! У меня к вам еще вопросы.
      Оба отпрянули, уставившись друг на друга, на их лицах застыл ужас.
      – Ваша матушка, – прошептала она. Джемми застонал. Другого времени не нашлось!
      – Мисс Смайт, вы у себя? – не унималась леди Финч.
      – Минуточку, миледи, – сладко сказала девушка. Потом повернулась к Джемми и прошептала: – Прячьтесь! – Она оглядывала комнату, пока ее пристальный взгляд не упал на кровать. Подняв покрывало, сунула под кровать саквояж. За ним последовала веревка. Потом она указала на пыльную темноту: – Теперь вы, сэр.
      Джемми тяжело вздохнул, но знал, что дискомфорт, который испытает, забираясь под кровать, ни в какое сравнение не идет с оглушительными стенаниями матери, каковые обрушатся на его голову, если она застанет его здесь.
      Он опустился на пол и как только оказался под кроватью, мисс Смайт опустила покрывало и открыла дверь.
      – Добрый вечер, миледи.
      – Да-да, мисс Смайт, добрый вечер. – Юбки баронессы прошуршала мимо. – Нам необходимо обсудить порядок танцев.
      И мать принялась подробно перечислять вальсы и кадрили, обсуждая с мисс Смайт партнеров для каждого танца.
      Черт, почему мать такая дотошная? Джемми зажал нос, чтобы не чихнуть от пыли. Горничные бесстыдно пренебрегают своими обязанностями, но как он мог пожаловаться, если тут же последует неизбежный вопрос: «А что вы делали под кроватью мисс Смайт?»
      К его облегчению, мать наконец покончила с перечнем танцев и собиралась уйти, но остановилась прямо перед кроватью. Оказалось, что у нее есть последний совет, хотя предназначался он отнюдь не для мисс Смайт.
      – Джемми, – сказала леди Финч, приподняв носком туфли покрывало.
      Он вздрогнул. Никакой возможности отрицать свое присутствие не было, поэтому он ответил:
      – Да, мама.
      – Даю тебе пять секунд, чтобы убраться из этой комнаты, или я скажу леди Керквуд, что ты питаешь нежные чувства к ее дочери.
      Этого было достаточно, чтобы Джемми в мгновение ока выбрался из-под кровати и вылетел из комнаты.
      – Спокойной ночи, мисс Смайт, мама.
      Он не прошел и половину дороги к сторожке, когда вспомнил, что забыл предупредить мисс Смайт не пытаться бежать самостоятельно. Теперь оставалось только ждать.
      И надеяться, что он сумеет остановить ее, пока не поздно.

      Аманда вытерпела еще три визита леди Финч и два посещения ее измотанной секретарши, последней явилась экономка, заявившая, что гостье следовало давным-давно быть в постели.
      Будто она могла спать. Она попалась в ловушку этой опрометчивой сделки и решимости леди Финч отправить ее к алтарю. Боже милостивый, зачем Веллингтон столько лет сражался с французами, вместо того чтобы отправить к ним на переговоры решительную баронессу, которая быстро бы заставила их прекратить боевые действия! Похоже, эта дама способна без единого выстрела довести армию Наполеона до безоговорочного отступления.
      Несмотря на уверения Джемми, что он ей поможет, Аманда не собиралась ждать его помощи.
      В Брайтоне ее могли ждать ужасные последствия, но ничто в невинных девичьих мечтах не подготовило ее к жгучему жару поцелуя Джемми, к тому, что у нее подогнуться колени.
      Нет, нужно уехать прежде, чем у него появится шанс окончательно околдовать ее, и тогда она признается ему в своих несчастьях. Поскольку Аманда не сомневалась, что, несмотря на репутацию повесы, за дьявольским поцелуем скрывается порядочный человек, превыше всего ставящий благородство и честь.
      И она не хотела его жалости, его безотрадной прямоты. Но как же она хотела его поцелуев, его прикосновений!
      Нырнув под кровать, она вытащила саквояж. В доме наконец все стихло. Аманда открыла дверь и пробралась вниз в холл, твердая в своей решимости бежать.
      Безмолвно она попрощалась с леди Финч. Несмотря на устройство бала, ничего кроме великодушия и доброты, она от баронессы не видела. Аманда старалась не замечать чувства вины, холодком пробежавшего по спине, от нарушения грандиозных планов ее милости.
      На цыпочках спускаясь по лестнице, она обдумывала, как выбраться наружу. Ее отец всегда запирал дом на ночь крепче, чем стража Ньюгейтскую тюрьму, словно их тихий уголок Хартфордшира полон разбойников, только и ждущих возможности разграбить их имущество.
      Но она сомневалась, что здесь придерживались такого же взгляда на мир, и в подтверждение своих подозрений нашла входную дверь незапертой.
      Тихо выскользнула Аманда из их доверчивою дома, чувствуя себя воровкой.
      Лупа ярко сияла, освещая подъездную аллею. Улыбнувшись редкой удаче, Аманда заспешила к дороге; под ногами хрустел гравий, саквояж подпрыгивал в такт шагам.
      Приближаясь к сторожке, она замедлила шаг и почти кралась.
      Когда они возвратились из поездки по магазинам, леди Финч указала на дом привратника, объяснив, что здесь Джемми прячется от мира, от семьи. Ее милость, не дожидаясь вопросов, рассказала Аманде о сыне, сокрушаясь о его ранах и одиноких годах добровольного изгнания.
      «Если бы у него было ради чего жить», – печально сказала леди Финч, когда они проезжали мимо его холостяцкой обители. Теперь Аманде стали понятнее изменения, произошедшие в Джеймсе Рейберне, но она недоумевала относительно загадочного мужчины, который презирал жизнь, но целовался с безграничной страстью.
      К ее разочарованию, в сторожке было темно и тихо. Он даже не стал ждать ее, хотя, конечно, знал, что она не собиралась сидеть сложа руки и ждать бедствия.
      Черт бы его побрал, подумала она. Ну и герой. Очевидно, ее поцелуй мало для него значил, иначе бы он…
      – Добрый вечер, мисс Смайт. – Его глубокий голос раздался как раз в тот момент, когда она собиралась переступить границу Финч-Мэнор. – Или мне следовало сказать «доброе утро»?
      Обернувшись, она увидела, что Джемми взгромоздился на одного из больших каменных львов, сидевших по сторонам ворот. Он зажег маленькую лампу. Устойчивое пламя осветило ночь, заключив Аманду в круг света.
      Но не успела она ответить, как из рощицы за дорогой послышался другой голос.
      – А я сказал бы то же самое вам, сэр, – произнес констебль Брамли-Холлоу.
      Холмс! Аманда повернула голову на голос.