Получив от Сигурда изрядную выволочку, Гросс-Бьерн потерял свою наглость и самоуверенность. Ночами он тихонько шнырял вокруг стоянки, предусмотрительно держась вне досягаемости заклинаний, ворча и рыча от разочарования, когда никто не поддавался на его хитрости с подражанием голосам и переменой обличий. Сигурд чувствовал, что морок приходит в отчаяние; при скудном свете зари или закатных сумерек Гросс-Бьерн выглядел даже несколько изможденным. Он не мог справиться одновременно с Сигурдовой Силой и искусством Миклы, и сознание этого, вероятно, точило его лиходейскую душу.

Как-то вечером, наблюдая, как морок обозленно топчет и роет копытами землю, Микла заметил:

— Вот и Бьярнхард, должно быть, злится не меньше, если знает о нашем путешествии… а я уверен, что знает.

Сигурд подумал о доккальвах, которые гнались за ними от Свинхагахалла, и вслух сказал, что, мол, интересно бы знать, идут ли еще эти доккальвы по их следам, неуклонно собирая нужные сведения в усадьбах, где по пути в Свартафелл работали друзья.

— И кстати, как насчет Йотулла? — добавил он, озадаченно хмурясь, поскольку маг до сих пор вызывал у него смешанные чувства. — Как по-вашему, он просто ждет удобной минуты?

Рольф зябко поежился.

— Бьюсь об заклад, именно так. Поверь мне, уж он не упустит случая хорошенько нас припугнуть.

— Да, он будет ждать благоприятной минуты, — сказал Микла. — Йотулл не из тех, кто легко сдается, а я сомневаюсь, чтобы Бьярнхард позволил ему вернуться в Свинхагахалл без этой шкатулки. Я давно уже поджидаю его появления, и единственное, что меня удивляет, — что его пока что не видать.

— Но я бы все же не забывал поглядывать по сторонам, — поспешно добавил Рольф, и в самом деле беспокойно озираясь. — Йотулл не глупец.

— Однако дорога в Свартафелл ему неведома, — отозвался Микла. — И он наверняка надеется, что приведем его туда мы. Не забудьте, для него, как и для нас, шкатулка бесполезна, пока ее не открыли. Я уверен, что у Йотулла готов уже хитроумный замысел, но что бы он там ни задумал — можешь не сомневаться, Рольф, что нас с тобой он намерен извести.

Рольф хмуро согнул и разогнул раненую руку.

— Гнется она пока плоховато, но натянуть тетиву я сумею, так что теперь от меня будет прок.

Сигурд глянул на Миклу.

— А я чувствовал бы себя куда увереннее, если бы при мне был меч, чтобы защищать вас обоих. Послушай, Микла, ведь я уже подчинил себе Силу и сам стал сильнее, так почему бы тебе не отдать мой меч?

Микла тотчас нахмурился так сурово, что глаза почти исчезли под нависшими бровями.

— Никогда, — мгновенно ответил он. — Я уже имел возможность чересчур близко познакомиться с этим мечом, и в другой раз мне, быть может, меньше повезет.

— Ты не веришь мне! — бросил Сигурд, поднимаясь.

— Я не верю мечу, потому что верю проклятью на нем! — огрызнулся Микла.

— Это одно и то же, — гневно ответил Сигурд. — Если б ты верил в мои силы, ты бы не боялся вернуть мне меч. Ты просто считаешь, что я неспособен с ним справиться!

Микла ответил ему таким же гневным взглядом.

— С какой это стати я должен с радостью позволять тебе размахивать мечом, если я же и стану первой его жертвой, стоит тебе обозлиться? Не думаю, Сигурд, чтобы тебе так уж хотелось еще раз ошибиться, если твоя Сила не сумеет обуздать проклятье.

Сигурд повернулся к нему спиной и зашагал прочь, частью для того, чтобы доказать, что умеет держать себя в руках, а частью оттого, что и в самом деле боялся вот-вот выйти из себя. Если он чему за это время и научился, так тому, что с Миклой спорить бесполезно, — тот был Так немыслимо упрям, что ничто не могло заставить его переменить свое мнение, и чем больше его уговаривали, тем тверже он стоял на своем. Чем нелепее было мнение Миклы, тем упорнее он его придерживался.

Несколько дней Сигурд держался с Миклой холодно и неприязненно. Путники ехали по бездорожной и труднопроходимой местности, а потому приходилось передвигаться медленнее и часто устраивать привалы, чтобы дать отдых коням. Сигурд и Микла упорно не разговаривали друг с другом, и приходилось Рольфу болтать за троих. Каждого из них по отдельности Рольф уговаривал прекратить глупую ссору, и Микла уже почти готов был согласиться, но Сигурд объявил, что не скажет ему ни слова, пока ему не вернут меч.

Путешествовать с двумя спутниками, которые не замечают друг друга, было тяжким испытанием даже для неисчерпаемо добродушного Рольфа.

Ко всеобщему упадку духа прибавилось постоянное невезение. То и дело они сбивались с пути, и приходилось возвращаться и искать верную дорогу по маятнику Миклы. Частенько надо было пробираться по глубокому снегу и огибать расселины, на дне которых кипела и бурлила вода, вспениваясь на острых зубьях скал. Ночами путники, замерзшие и зачастую промокшие насквозь, ютились под сомнительной защитой скального навеса или в неглубокой пещере, и мысли всех троих неизменно возвращались к приветливой зелени равнин, которые они так неосмотрительно покинули.

Чем выше они забирались в горы, тем больше у Сигурда было поводов пожалеть себя. Снег становился все глубже, и на открытых местах ледяной ветер все сильнее свистел в промерзших скалах. С протяженного гребня продутой всеми ветрами горы путники спустились в узкую глубокую долину, забитую снежными сугробами. Радуясь возможности спрятаться от ледяного ветра, кони часто останавливались и щипали редкие пучки заиндевевшей травы, которая пробивалась меж камней.

Микла спешился и долго стоял, глядя на дорогу, по которой они пришли сюда; лицо его было напряженно-хмурым. Впервые за все эти дни Сигурд едва не нарушил свою клятву и не спросил у Миклы, следует ли кто-то за ними по пятам… но в последнюю минуту решил не ронять своего достоинства и смолчал. Рольф тоже, поглядев на Миклу, беспокойно оглянулся назад, но ничего не сказал; вид у него был встревоженный и озадаченный.

Микла резко обернулся, обратив взгляд на снежный завал, который высился впереди. Вонзая посох в снег, он зашагал к гребню завала и оттуда, обернувшись, крикнул:

— Я перейду через завал и проверю — вдруг это просто перемычка над пропастью? Приведите сюда коней и ждите, покуда я не дам знак с той стороны.

Сигурд, злой и изрядно замерзший, вздохнул.

— Не понимаю, зачем он так поступает всякий раз, когда мы переходим снежный завал или ледник, — проворчал он, обращаясь к Рольфу. — Под нами самое меньшее пятьсот футов чистого льда, но для Миклы этого, видно, недостаточно.

Лаской и понуканиями они загнали коней на снег и смотрели, как фигурка Миклы движется по необъятной сверкающей белизне, на всяком шагу пробуя снег впереди посохом. Вдруг Сигурд услышал словно бы тяжкий вздох. Микла на мгновение замер и побежал со всех ног. Снег медленно оседал огромным кругом, захватывавшим почти треть ледника. Рольф и Сигурд невольно закричали от ужаса… и тут снежная перемычка со стонущим вздохом осела в бездонную пропасть в синеве вечного льда, увлекая за собой Миклу.

Рольф и Сигурд на миг застыли, потрясенные, затем опрометью бросились отгонять коней от края снежного завала, спотыкаясь и оскальзываясь в приступе ужаса. Загнав перепуганных коней на вершину ближайшего скального холма, они оглянулись на ледник и гигантскую трещину — снег все еще беззвучно опадал в нее, и края трещины оставались гладкими и блестящими, словно кто-то нарочно срезал их. Рольф бессильно глядел на это, стискивая кулаки, и, качая головой, повторял:

— Я не могу, не могу поверить! Погибнуть вот так… Вот только он был здесь… и его нет.

— То же могло случиться и со всеми нами, — дрожащим голосом пробормотал Сигурд, и вдруг у него так ослабли колени, что он не мог устоять на ногах.

Он опустился на валун и обхватил голову руками, жалея от всего сердца, что он и Микла не расстались друзьями. — Как по-твоему, может, подобраться поближе и заглянуть в трещину?

Рольф горестно и медленно покачал головой.

— Скорее всего, мы сами там же и окажемся. Снег ненадежен и опасен.

Трещина глубокая, и если он упал на самое дно, его так завалило снегом, что… надежды нет… — Голос его сорвался, и Рольф поспешно отвернулся.

Сигурд стоял около коней, которые окружили его, тревожно округляя ясные глаза, потряхивая гривами и фыркая теплым воздухом в его лицо, — словно чуяли недавнюю смерть. Скоро Сигурд тоже ощутил настоятельную потребность поскорее покинуть это страшное место и обеспокоенно окликнул Рольфа:

— Рольф, нам нужно поскорее убираться отсюда! Мне здесь все больше не по себе.

Альв стремительно обернулся, забыв о своем горе:

— Ты прав! Вернемся той же дорогой, которой шли, — чтобы не заблудиться. Придется нам взять повыше, чтобы миновать это место. Ты же понимаешь — карты-то у нас теперь нет.

Это был тяжелый удар. Сигурд перевел взгляд на коня Миклы, который неспешно рысил рядом с ним, встряхивая заброшенными на шею поводьями.

Карта канула в пропасть вместе с Миклой, однако его сума и меч Бьярнхарда все еще были приторочены к седлу… Сигурд размышлял о мече — вначале неохотно, потом со все большим волнением. Подобно Рольфу, он все чаще оглядывался назад.

К концу дня они остановились на ночлег. Сигурд без единого слова объявил свое право на меч, сняв его с седла Миклы и приторочив к собственному седлу. Рольф с тревогой глянул на него, но не сказал ни слова. На боку кожаного кошеля он чертил новую карту. Вдвоем им удалось сделать более-менее точную копию карты, вырезанной Грисниром на рунном жезле, — оба они довольно часто вертели жезл в руках и запомнили многое из того, что было на нем изображено. И все же помощи от новой карты было немного. Сигурд угрюмо сожалел, что прежде они не слишком внимательно приглядывались к карте-жезлу и теперь не могли вспомнить верное расстояние между вехами. Рольф, впрочем, был совершенно уверен, что они не пропустили ни одной вехи, а больше они сейчас ничего и не могли сделать.

Гросс-Бьерн, осмелевший после гибели Миклы, этой ночью мучил их отдаленными криками, которые напоминали зов о помощи, и этого Рольф уже не мог перенести. Измученный, он расхаживал по стоянке, качал головой и бормотал, обращаясь к Сигурду:

— Я знаю, я не могу бросить живого друга и пуститься на поиски того, кто наверняка мертв. Ты ведь не отпустишь меня, правда, Сигги? Помоги мне не сойти с ума, а то, боюсь, я натворю глупостей.

— Сядь и успокойся! — твердо повелел ему Сигурд. — Выпей вон чаю. Ты же знаешь, это Гросс-Бьерн пытается выманить тебя из лагеря. Рольф, тебе нельзя рисковать своей жизнью — иначе я останусь совсем один… со своей шкатулкой. — Он вздрогнул и подбросил хвороста в огонь, хотя топлива у них было в обрез. Они расположились на ночлег в небольшом кратере, по стенам которого шумно струились потоки воды. То и дело вниз осыпались камни, потревоженные, вероятно, копытами рыскающего поблизости Гросс-Бьерна. Эта стоянка была так же безопасна, как и предыдущая, однако Сигурд признался, что чувствует себя на редкость уязвимым, и Рольф согласился с ним от всего сердца. Они бодрствовали почти всю ночь, по очереди задремывая под вопли Гросс-Бьерна. Один раз морок подобрался ближе, намереваясь пугнуть коней, чтобы те сорвались с привязи и разбежались по округе, — но тут пробудилась Сила Сигурда и метнула в морока огненный шар.

— Небольшой, но для первой попытки совсем неплохо, — объявил Рольф, опомнясь от первого замешательства. Сигурд был изумлен куда больше. — Для скиплинга ты научился весьма многому, Сигги. Знание точно приходит к тебе само собой. Немного упражнений, и вместо шумного и дымного взрыва у тебя выйдет смертоносное копье чистого пламени. Признаться, я тебе даже завидую. Мне-то всегда удавались лишь пригоршня искр да облако дыма. Скажи мне, как это у тебя вышло?

Сигурд задумался, затем пожал плечами:

— Понятия не имею. Я был так зол на Гросс-Бьерна, что готов был его прикончить, только бы он оказался в пределах досягаемости. Я подумал об этом, и вот что вышло — а больше я ничего на знаю. Как ты думаешь, удалось мне его припугнуть настолько, чтобы он оставил нас в покое до утра?

Рольф зевнул и зябко поежился.

— Хорошо бы! — Он умолк надолго. — Если б он осмелился впрямую напасть на нас — у тебя ведь есть этот меч.

— О да, — кивнул Сигурд, с некоторой гордостью глянув на меч, который лежал в ножнах поперек седла. В конце концов, он оказался прав, а Микла ошибался — можно владеть мечом и не поддаться соблазну творить зло и насилие. События последних дней, думал Сигурд, сделали его мудрее, печальней и, несомненно, сильнее. Размышления о том, насколько он становится лучше, скоро усыпили Сигурда, и он задремал, уже не тревожимый никакими выходками Гросс-Бьерна…

Несколько дней Рольф пребывал в унынии, и Сигурд полагал, что это из-за гибели Миклы. Рольф почти все время оглядывался, быть может ожидая увидеть Миклу, который нагоняет их, чудесно живой и невредимый. Ночи стали короткими, и на вечерней заре Рольф часто восседал на каком-нибудь пригорке, неотрывно глядя на дорогу, по которой они шли днем. Как-то раз Сигурд поднялся к нему, твердо решив убедить друга, что бессмысленно на что-то надеяться — ведь после злосчастного происшествия на леднике прошла почти неделя.

— Рольф, и что ты там выглядываешь? — довольно раздраженно начал он, поскольку сам предпочитал вечерами отдыхать и есть, благо на двоих еды было более чем достаточно. — Если ты полагаешь, что Микла все еще жив и пытается нагнать нас…

— О нет, нет! Я бы хотел, чтобы всего лишь бесплодная надежда вынуждала меня оглядываться назад. Сигги, неужели ты не чувствуешь? Неужели ничто не возмущает твоего покоя? — Рольф нахмурил брови и теснее запахнулся в плащ — холодный ветер погребально завывал в расселинах скал.

— Ну да, признаться, я в последние дни и сам об этом думал, — отозвался Сигурд. — С тех пор, как меч вернулся ко мне, я чувствую себя уверенней, однако, что верно, то верно — в том месте, где мы потеряли Миклу, мне было слегка не по себе. Как по-твоему, что бы это было такое? Сейчас-то, после твоих слов, я тоже чувствую беспокойство, но это, может быть, из-за морока? Я всегда чую, когда он поблизости.

— Может, это и еще из-за кого-нибудь, кто тоже тебе знаком, — отозвался Рольф, многозначительно глянув на Сигурда.

— Ты имеешь в виду Йотулла? — Сигурд обвел взглядом пустынные окрестности — сплошь нагромождения камней и льда. Приближавшаяся буря медленно заволакивала горные вершины туманной мглой. — Но, понимаешь ли, я, в отличие от тебя, не чую опасности. — Он нахмурился, подумав, что дело, может быть, в том, что Рольф всегда считал Йотулла и Бьярнхарда врагами, а Сигурд испытывал к ним довольно смешанные чувства.

Рольф вздохнул, и изо рта его вылетело облачко индевеющего пара.

— Давай-ка спустимся вниз да разведем костер в пещере, чем мерзнуть здесь, на камне. Даже у Йотулла достанет здравого смысла не пускаться в путь такой ночью. Того и гляди к рассвету выпадет снег.

Пещера, в которой они остановились на ночь, не раз служила приютом для путешественников, и это как будто показывало, что они на верном пути к Свартафеллу и другим поселениям двергов на севере. Стены пещеры почернели от копоти бесчисленных костров, и неведомые руки нацарапали на них множество рун и посланий к другим путникам. Из оставшегося от прежних ночлегов хвороста Сигурд сложил костер, и кони, оставшиеся снаружи, пришли к пещере, поближе к теплу и свету.

При свете пламени Рольф разглядывал начертанную ими карту.

— Приближаемся, — с надеждой в голосе сообщил он. — Завтра, если все пойдет как надо, мы начнем спускаться с северных склонов этих гор, прямо в Двергарриг. Там я уж буду поспокойнее — дверги Бьярнхарду не друзья, и он даже не пытается изгнать их из подгорных чертогов. Завтра в это же время мы будем ночевать в жилище гнома, а не трястись от холода в жалкой пещере, на камнях и в грязи. Да… А там уж рукой подать до Свартафелла и Бергтора!

Он отложил карту и вытянулся у огня в том месте, где вогнутая стена собирала тепло от костра, однако вид у него при этом был не такой уж довольный. Сигурду казалось, что Рольф прислушивается к звукам, доносящимся снаружи, но сам он ощущал только приближение бури, которое вызывало в нем радостное возбуждение. Он то и дело поднимался с тюфяка и поглядывал на чернеющую стену, которая залила долины и теперь подползала к их скромной пещерке, неся с собой порывы ветра с дождем.

В пятый раз он отвернулся от этого зрелища и уселся на свое место, прежде глянув на лошадей и убедившись, что они не разбегутся во время бури. Затем вдруг поднялся, напряженно прислушиваясь. Рольф встретился с ним взглядом и потянулся к луку.

— Да это все обычные штучки Гросс-Бьерна, — сказал Сигурд, но Рольф медленно покачал головой и сделал ему знак помолчать. Миг спустя с вершины соседнего гребня горы, к югу от них, донесся слабый крик.

— Это Гросс-Бьерн, — упрямо повторил Сигурд.

— Нет, — сказал Рольф и одним словом-заклинанием мгновенно загасил костер. — Это не Гросс-Бьерн, и если ты хоть немного пошевелишь мозгами, то сам это поймешь. Возьми секиру и будь наготове — вдруг они отыщут в темноте нашу пещеру.

Сигурд схватился за меч, но, подумав, все же предпочел секиру. Снаружи дождь барабанил все сильнее, и он услышал рокот грома, который перекатывался в долинах от утеса к утесу.

— Я ничего не вижу, — пробормотал он, — так что и нас скорее всего не увидят, кто бы ни смотрел.

Он не успел договорить, когда в небе полыхнула ослепительная вспышка молнии, озарив окрестности немыслимо ярким белым светом. Кони беспокойно задергались на привязи.

— Все равно нас найдут, — мрачно сказал Рольф. — Приготовься к драке, Сигги. Мы не отдадим шкатулку так близко от Свартафелла. Надо бы мне было сжечь карту, чтобы она не попала им в руки. — Он принялся шарить в темноте, с шорохом передвигая камни, и Сигурд понял, что он прячет карту, нарисованную на кожаном кошеле. — Они, верно, сохранят нам жизнь, чтобы выпытать у нас дорогу, но лучше умереть, чем допустить, чтобы шкатулка попала к ним в руки.

— Йотуллу и Бьярнхарду? — Сигурд выглянул из пещеры, морщась от дождя, который хлестал по лицу. — Рольф, ты, по-моему, выжил из ума. Разве Йотулл отправится в путь в такую собачью ночь, не говоря уже о Бьярнхарде…

«Снова донесся крик, на сей раз гораздо ближе от пещеры, и снова молния хлестнула темноту призрачным своим сиянием. Рольф ничего не сказал в ответ, лишь наложил стрелу. Сигурд снова выглянул наружу — почудился глухой стук копыт по камням. Вдруг он осознал, что в самом деле что-то слышал, но раскат грома заглушил все, а топот и ржание взбеленившихся коней помешали окончательно. В следующей вспышке молнии он увидел перед пещерой темный шатающийся силуэт, резко очерченный ярким светом. Рольф метнулся вперед с грозным криком, в тот же миг Сигурд занес секиру — но прежде чем он успел ударить, пришелец рухнул ничком.

Рольф выругался и бросил заклинание — костер разгорелся тотчас же, с ревом и жаром, осветив недвижную фигуру у входа в пещеру. Вдвоем они наклонились над своим нежданным гостем, который трясся от холода и насквозь промок под дождем, — влага изморосью осела на его плаще. Сотворив знаки для отпугивания зла, Рольф и Сигурд перевернули пришельца.

Это был Микла. Опомнясь от мгновенного потрясения и горьких укоров самим себе, они подтащили его ближе к огню и принялись сушить одежду и устраивать его поудобнее. И одежда Миклы, и он сам изрядно пострадали от его хождения по мукам; кое-как замотанная рука, видно, была сломана, а сапоги стерлись от пяти дней пешего пути. Рольф качал головой и повторял, что никогда, никогда не простит себе, что не попытался вытащить Миклу из пропасти на леднике.

— Весьма похвально, — прозвучал вдруг голос у них за спиной. — А теперь, когда вы позаботились об ученике, может быть, обратите внимание на его наставника?