— Скарнхравн, куча безмозглого праха! — завизжала Хьердис, обнажая меч и грозно им потрясая. — Я бросаю тебе вызов! Спускайся; сразись со мной, как подобает воину, а не горшку с углями! Ты трус, если не желаешь драться со мною за Ингвольд! Спустись ко мне, и тогда увидим, кто завладеет ею!

Скарнхравн в ответ лишь хитро захихикал и метнул еще один заряд огня в ледяной карниз над их головами, отчего в глубину пропасти с шумом и грохотом обрушилась небольшая лавина.

— Может я и прах, но не безмозглый, Хьердис, — просипел он. — Я вижу, ты прихватила с собой скиплинга, который владеет драконьим сердцем?

— Да, Скарнхравн, я здесь, настороженно отозвался Бран, — и намерен как можно скорее увезти отсюда Ингвольд. Когда я решу это сделать, ты не сможешь мне помешать.

— Так значит, скиплинг и ведьма-королева заключили союз?

— Драуг разразился оглушительным карканьем, то ли мрачно веселясь, то ли впадая в бешенство. — Тогда посмотрим, сумею ли я разрушить его, доставив Ингвольд к Миркъяртану… о да, и это, к тому же, восстановит мою честь в его глазах. Да, именно так и надлежит поступить — согласно его повелению. Ведьмин Курган, Ведьмин Курган!.. Драуг без господина ничто, прах и кости, кости и прах!

— Я не допущу этого! — яростно прокричал Бран. — Ты гнался за ней, преследовал ее, едва не свел ее с ума, и я не позволю тебе увезти ее назад к Миркъяртану! Проклятый старый костяк, тебе давно уже пора сгнить в земле или сгинуть в огне, чтобы ты не смел больше досаждать нам. Берегись — ты будешь уничтожен, если сейчас упустишь возможность унести ноги подобру-поздорову! На моей стороне Рибху, а он и не позволят какому-то дряхлому драугу стоять у них на пути.

— Рибху, ха! — зашипел Скарнхравн. — Они используют девчонку, чтобы заставить всех нас всласть погоняться друг за другом! Будь драконье сердце в руках у Миркъяртана, Рибху помогали бы ему. — Эта мысль вызвала у него приступ каркающего хохота.

— Ну, теперь ты видел достаточно? — вопросила Хьердис, неуклюже подбираясь к Брану. — Он сидит здесь с тех пор, как мы положили Ингвольд в усыпальницу, и никому не дозволяет приблизиться к ней. Да мы и не дадим ему уйти отсюда; впрочем, он пока и не пытался. Подозреваю, что голубое пламя отпугивает его так же, как и прочих. Ну вот, вы видели все, что нужно, а теперь вернемся в залу и обсудим условия договора.

Бран открыл было рот, собираясь возразить, но Кольссинир положил руку ему на плечо.

— Она права, как бы неприятно нам ни было соглашаться с этим. Вернемся в залу, пока мы все не превратились в ледышки.

— Ледышки? А как же Ингвольд? — Бран стряхнул мага. — Я еще не видел ее — видел только дыру в скале, а над ней восседает изъеденный червями драуг. Я хочу видеть Ингвольд и не уйду отсюда, пока не увижу ее.

Хьердис испустила тяжкий вздох и принялась рыться в кошеле, привешенном к ее поясу. Ее забинтованные руки напоминали больше сильно распухшие лапы, а складки одеяния скрывали, казалось, очертания фигуры, в которых было очень мало человеческого. Бран не сводил глаз с королевы, почти уверенный, что заметил под подолом платья массивную когтистую лапу и еще что-то, распухшее и неуклюжее, чему нельзя было найти названия — разве только представить, что Хьердис отрастила себе хвост. Он едва не вздрогнул от омерзения, но сдержался и шагнул поближе, когда королева протянула ему нечто. лежавшее на ее ладони. Это был стеклянный шар размером чуть побольше яйца, весь в завитках и пузырях, которые, казалось, меняли форму в свете голубого огня.

— Это зрячий шар, не бойся, — шепнул Кольссинир, видя, что Бран не решается приблизиться. — Загляни в шар и увидишь Ингвольд. Все в порядке.

Бран недоверчиво уставился в глубину шара, но увидел лишь отражение пронзавших стекло бесчисленных языков пламени и, обрамленное ими, собственное лицо, которое исказила округлая поверхность шара. На миг у него закружилась голова и бешено заколотилось сердце — нечто подобное он испытывал, когда пробовал на вкус драконье сердце.

— Ингвольд в усыпальнице, но она жива, — говорила между тем Хьердис. — Запомни — это всего лишь чары, и я сниму их, когда извлеку ее из пламени. Мне одной известно, как укротить голубой огонь, так что не вздумай убивать меня, когда получишь меч Дирстигга. Ну что, теперь ты видишь ее? Ей там вполне уютно и совсем не холодно.

Бран наконец увидел Ингвольд — она лежала на каменном ложе усыпальницы, очищенном от останков прежнего обитателя могилы. Она свернулась калачиком, уткнувшись щекой в свой локоть, как в подушку — естественная и до боли знакомая поза. Бледное мирное лицо обрамляли тонкие завитки неумело подстриженных светлых волос. На миг сердце у Брана замерло — ему почудился трагический облик смертной красоты; но вот Ингвольд шевельнулась, устраиваясь поудобнее, подтянула одеяло к подбородку и вздохнула — Бран до того ясно расслышал этот тихий вздох, точно стоял с нею рядом.

— Ну, теперь ты доволен? — проскрежетал ему на ухо голос Хьердис. Видение в стекле исчезло, и шар скрылся в кармане королевы. — Если у тебя хватает здравого смысла удовлетвориться тем, что она жива, давай поскорее выберемся из этого убийственного холода, пока все мы еще живы.

Бран глядел на отверстие в скальной стене, затянутое льдом, который мерцал сквозь неистовую пляску языков голубого пламени.

— Кольссинир, ты тоже видел ее, или все это мне почудилось? Разве не могла Хьердис сотворить какое-нибудь простенькое заклятие, чтобы обвести меня вокруг пальца?

Кольссинир покачал головой. Его борода так заиндевела от дыхания, что казалась совсем белой.

— Она не пыталась обмануть тебя заклятьями — в этом-то я уверен. Такие шары как правило показывают все, как оно есть в действительности. Я-то видел совсем не то, что ты, да дело не в этом. Идем отсюда, пока не промерзли насквозь. Похоже, у тебя уши отморожены. — Говоря это, он потянул за собой Брана и подтолкнул его вверх, знаком приказывая Перу и Скальгу поторопиться. Бран никогда прежде не видел, чтобы Кольссинир так суетился и нервничал. Маг подгонял их сзади, все время беспокойно оглядываясь через плечо и стараясь держаться между ними и Хьердис.

Скарнхравн взмыл со своего насеста и проводил их наверх, разбудив шумное эхо, которое тотчас принялось повторять его хохот, кашель и сипение. Утешало Брана во всем этом лишь одно — что Скарнхравн из-за огня тоже не сможет добраться до Ингвольд. С неохотой он позволил Кольссиниру подгонять себя по направлению к зале, но все время оглядывался, покуда еще мог разглядеть большой утес, отмечавший усыпальницу Ингвольд. Он скорее предпочел бы остаться как можно ближе от нее и, скорчась среди обледеневших валунов, глядеть на завораживающую пляску голубого пламени.

Едва они добрались до тепла и света залы, Хьердис удалилась, оставив своих гостей в одиночку изгонять из костей смертоносный холод усыпальниц с помощью еды и эля. Пер и Скальг почти что возликовали, очутившись в зале, но Бран все не мог забыть ледяное одиночество Ингвольд там, внизу. Блага Хьердисборга только усугубляли его уныние.

Кольссинир тоже как будто лелеял мрачные, ему одному известные мысли — он сидел у очага настороженный, с посохом на коленях. Взгляд его частенько встречался со взглядом Брана, покуда они сидели пережидая ночь и прислушиваясь к отдаленному вою — это доккальвы в своих волчьих фюльгьях бродили за стенами Хьердисборга, вступая в стычки с драугами осадившими крепость.

Наконец Бран нарушил молчание — было это уже после того, как плотная еда и обильные возлияния повергли Пера и Скальга в блаженное забытье, Скальг свернулся у очага, точно дряхлый тощий пес, сжимая обеими руками кубок, а Пер привалился к стене и пытался не заснуть окончательно, то и дело ударяясь затылком о стену.

— Что ты увидел в шаре Хьердис, так испугавшее тебя? — понижая голос спросил Бран.

Кольссинир поднял глаза и оглядел залу, особенно пристально рассмотрев двери, которые были наглухо заперты изнутри. Из-за них то и дело доносился низкий, измученный храп, стоны и скрежет когтей по дереву.

— Я видел Хьердис, — наконец ответил он. — Только это была не совсем Хьердис. Я сам точно не знаю, что я видел… —

Он умолк, глядя в огонь. — Знаю лишь одно: у Хьердис для тебя и драконьего сердца заготовлены такие тенета и западни, что нам и не снились. Ни на миг не забывай об осторожности. Не смотря на проклятье Дирстигга, Хьердис все еще адски сильна. Бран, она — чудовище.

— Но вправду ли Ингвольд спит, зачарованная, в той усыпальнице?

— Да, в этом я уверен, иначе Скарнхравн не торчал бы там, выискивая способ ее похитить. Присядь, не стоит волноваться. Просто будь осторожен со всем, что ни предложит тебе Хьердис.

Бран не мог удовольствоваться таким объяснением, но Кольссинир отказался сказать еще хоть слово.

Они не увидели Хьердис до следующего вечера, а задолго до того в чертог стали прибывать известия о новом продвижении драугов. Миркъяртан все время требовал встречи с Хьердис, и Тюркелль сновал туда и назад, исполняя роль посланца, но ни разу не был допущен дальше массивной обшивки дверей покоев королевы в дальнем конце залы. После каждого отказа Тюркелль одарял бешеным взглядом Брана и Кольссинира, точно они были во всем виноваты.

Наконец появилась сама Хьердис — шла она тяжело, с трудом, опираясь на двух своих слуг. Как и прежде, королева была закутана с ног до головы в черную шерстяную ткань, и это, в сочетании с тусклым светом очага, превращало ее в массивный сгусток тени, маячившей на помосте в конце зала. Она жестом отправила прочь своих слуг и велела Тюркеллю увести наружу стражников и проследить, чтобы никто больше не беспокоил ее, колотя в дверь и домогаясь встречи с ней. Тюркелль выслушал приказание и удалился с обычной своей уклюжестью, косясь на Брана с таким видом, точно замышляя страшную месть.

Бран пристально смотрел на Хьердис, дожидаясь, пока она заговорит. Хьердис тоже пристально взирала на него в упор из глубокой тени, и так они пожирали друг друга взглядами в безмолвном поединке воли.

Наконец Хьердис отвела глаза.

— Я полагаю, теперь ты готов выслушать мои предложения?

Ты думаешь я потребую от тебя драконье сердце в обмен на Ингвольд, или еще какую-нибудь глупость — однако я не собираюсь ничего требовать. Я понимаю, что времени осталось слишком мало. Бессмысленно пытаться его тянуть. Я побеждена и знаю об этом.

Бран едва мог верить своим ушам.

— Так ты решила освободить Ингвольд? Неужели безо всяких условий?

Хьердис подалась вперед, и кресло под ней тяжело скрипнуло.

— Никаких условий. Поход к голубому огню стал причиной того, что предчувствие проникло в мою душу: скоро, очень скоро я спущусь туда еще раз, чтобы никогда уже не вернуться. Можешь забирать свою Ингвольд и уходить. И более того… — Она с усилием выпрямилась и, запинаясь, шагнула вперед. — Я отдам тебе меч Дирстигга. Вот, вот возьми его прямо сейчас в подтверждение моих слов, что ты волен уйти, когда пожелаешь. —

С этими словами Хьердис расстегнула пояс и протянула его Брану вместе с мечом. Бран ступил вперед и робко принял меч, не вполне уверенный, что он не сожжет его руки. Не отрывая глаз от бесформенной фигуры Хьердис, он попятился и присоединился к своим друзьям.

— Правильно ли я поступил, Кольссинир? — прошептал он.

— Это настоящий меч или очередная ловушка?

— Не бери его! — громко шепнул Пер, толкая локтем Скальга, который с трудом мог сдержать свое возбуждение.

— Бери, бери! — шипел он. — Это же ясно видно, что она умирает от Дирстиггова проклятья. О, какое дивное проклятье! Замечательное проклятье! Возьми, возьми его!

Кольссинир лишь легко покачал головой, словно мысленным взором разглядел что-то пугающее.

— Когда мы сможем уйти? — спросил он, обращаясь к Хьердис.

Голос ее зазвенел торжеством и иронией:

— Как только Миркъяртан не будет стоять у вас на пути.

Однако, да будет вам известно, крепость полностью окружена драугами, и Миркъяртан никогда не допустит, чтобы вы ускользнули от него. И меч, и сердце — слишком большое для него искушение. Похоже, для вас нет иной возможности выбраться отсюда, как только убив Миркъяртана. У тебя есть меч и сердце. Ты можешь сделать это, Бран.

Хьердис подала знак, громко позвав Тюркелля, и внешние двери с грохотом распахнулись настежь. В залу хлынули Призрачные Всадники, увлекая за собой толпу доккальвов, которые мечами и топорами защищались от слуг Миркъяртана, рубя их шлемы и щиты. В один миг Хьердис оказалась окруженной тесным кольцом доккальвов, готовых умереть, защищая ее от шайки скалящихся Всадников. Другие Всадники приплясывали около Брана и его друзей, но, видя меч в его руках, предусмотрительно держались подальше и лишь осыпали врагов угрозами, размахивая оружием.

Затем в этот шум и гам ворвался Миркъяртан, и мгновенно воцарилась тишина. Черный плащ с алым подбоем вился и плескался вокруг чародея на ледяном ветру, который вместе с ним прорвался в залу. Увидев Брана и меч, чернокнижник замер, и тень удивления промелькнула на его лице.

— Ну что ж, Хьердис, — приятным голосом произнес он, — полагаю, ты устроила для меня ловушку, и весьма хитроумную. Глупцом я был, когда поверил, что ты желаешь примирения, как утверждал твой гонец. Придется мне признать, что ты достойна уважения — и это тогда, когда я уже счел тебя совершенно разгромленной.

Жестокий смех был ему ответом.

— Твоя ошибка, Миркъяртан, будет стоить тебе жизни! Я подарила меч скиплингу и обещала отпустить его, как только будут уничтожены ты и твои злосчастные драуги. Я пробужу Ингвольд от зачарованного сна среди голубого пламени, и скиплинг сможет забрать ее с собой — после того, как уничтожит тебя.

Миркъяртан снова перевел взгляд на Брана.

— Мне следовало бы убить тебя уже давно, когда у меня была такая возможность. Я и тогда это чувствовал, но ты был так толст, безвреден и глуп, что я не мог поверить, будто ты когда-нибудь сумеешь навредить мне. Теперь-то я знаю, как ужасно ошибался. Ты изменился и убить тебя будет потруднее. — И он отбросил полу плаща, чтобы обнажить свой меч.

— Потруднее! — засмеялась Хьердис. — Скажи лучше — невозможно. У него есть помощь Рибху, а теперь еще и меч. Он убьет тебя, Миркъяртан.

Бран изучал взглядом своего противника. В сравнении с ним Миркъяртан напоминал обглоданную старую кость рядом с мощной рукой викинга, привычной и к топору, и к веслу. Бран колебался, пропуская мимо ушей советы, которые нашептывали с двух сторон Пер и Кольссинир, и не обращая внимания на ободряющие тычки и похлопывания Скальга, который вертелся вокруг, взволнованно заглядывая ему в лицо. Знакомые черно-красные видения подступили к нему со всех сторон, когда кто-то пошевелил угли в очаге, чтобы яркое пламя осветило сцену поединка.

— Ты готов? — Миркъяртан вложил меч ножны и крепче сжал свой посох.

Бран медленно кивнул. Меч Дирстигга медленно лег в его руку, точно так было всегда.

— Да. Да, я готов… Дирстигг. — он отвечал скорее себе самому, чем своему противнику — словно прислушивался к отдаленному внутреннему голосу; глаза его расширились и блестели. Он сделал два шага вперед и нанес молниеносный удар Миркъяртану — тот едва успел вскинуть посох, чтобы отразить его, и поспешно отступил назад, как-то сразу потеряв свой самодовольный вид; ближайшие Призрачные Всадники с визгом бросились прочь от него. Бран пробился через толпу Всадников вслед за Миркъяртаном, по пути опрокинув несколько скамей и стол, даже не глянув на них. Меч был точно живой в его руке, и каждый его удар пылал местью Дирстигга. Заклинания Миркъяртана не вредили Брану — и ледяные молнии отражались от клинка или рассыпались о пол, покуда весь он не покрылся скользкой влагой от растаявшего льда.

Кольссинир кружил вокруг дерущихся, прекращая все попытки Всадников предательски вмешаться в поединок ударами огненных молний, отчего вся зала скоро наполнилась дымом и грохотом, а Призрачные Всадники, ослепнув, рассыпались в поисках укрытия. Его посох засиял, разогнав тьму в тот же самый миг, когда Миркъяртан заклинанием погасил все лампы и очаг, и этот яркий свет метался по зале вослед за противниками. Миркъяртан отшвырнул посох и выхватил меч, но его ловкости было не сравниться с яростью Дирстиггова отмщения. Несколько раз Бран легко ранил чародея и видел, как пот струями течет по лицу противника. У него самого глаза жгло от соленой влаги, и мускулы честно предупреждали, что силы его на исходе.

Коварным ударом Бран вышиб меч из руки Миркъяртана и отбросил в толпу Всадников через весь зал. Не колеблясь, ринулся он на Миркъяртана, готовый прикончить его, но каждый удар меча встречал только взмах полы плаща, а сам Миркъяртан всякий раз ускользал, живой и невредимый, хотя Бран был уверен, что уж этот удар непременно настигнет чародея. Наконец Брану удалось припереть Миркъяртана к стене и нанести ему решающий удар. Клинок скользнул по плоти и кости, и Миркъяртан рухнул, взревев от боли. Бран вскинул меч, чтобы завершить бой, безжалостно нанес удар — но клинок врубился лишь в деревянную обшивку пола, а Миркъяртан растаял в воздухе со словами заклятья бегства на губах, и уже из пустоты донесся насмешливый хохот.

— Трус! Ничтожество! Вернись и закончи битву! — рычал Бран, разъяренный такой недостойной уловкой. Он выдернул из дерева острие меча и бросился на крадущихся Всадников, которые только рады были удрать. Он ощущал, что сила его истаяла, когда ярость Дирстигга, пылавшая в крови, погасла, и с отчаяньем сознавал, что потерял случай убить Миркъяртана и что Ингвольд останется в своем заточении, покуда Миркъяртан не умрет. С болезненной отчетливостью предстало перед ним все гнусное коварство притворной уступки Хьердис. Он осел в полном изнеможении под радостным натиском Пера и Скальга, а Кольссинир тем временем одним прыжком оказался у двери и заложил засов, не впустив ни одного доккальва, кроме Тюркелля, который проскользнул внутрь, точно ласка, и с дерзким видом стоял возле Хьердис.

— Отлично, Бран, отлично! — просипел Кольссинир и без сил опустился на скамью, чтобы отереть пот с лица и перевести дух.

— Мы едва не прикончили его! — восклицал Скальг. — Он был прижат к стене и погиб бы, если бы не заклятье бегства. Трус! Ни один уважающий себя маг не бежит от честного поединка.

Бран сердито помотал головой и высвободился.

— Но я не убил его. Почему я не убил его? Он должен был умереть.

— Все дело в плаще, — угрюмо отозвалась из своего угла Хьердис. — Плащ защищает своего владельца от гибели. Если хочешь получить Ингвольд, позаботься о том, чтобы удача покинула Миркъяртана. С мечом и драконьим сердцем тебе это когда-нибудь да удастся.

Бран прожег ее взглядом.

— Это ведь ты устроила так, чтобы он пришел сюда и я с ним сразился? Ты сказала ему, что желаешь переговоров, ты вложила меч в мои руки, чтобы убить его. Ты обманом принуждаешь меня помогать тебе, Хьердис — хочу я того или нет, но что бы я не свершил ради освобождения Ингвольд, все будет тебе во благо.

— Да, я умно это задумала, — отвечала Хьердис. — Объединив усилия, мы очень скоро смастерим из Миркъяртана такой же трофей, в какие он превращает своих побежденных врагов. Удача покинет его, и мы его одолеем. В следующий раз, когда мы встретимся с Миркъяртаном, попроси помощи у своих Рибху.

— Если только дело дойдет до следующего раза, — сказал Бран. — Слышишь ты, какой шум снаружи? Похоже, драуги штурмуют стены. Если твои доккальвы не удержат их — как бы нам не присоединиться к Миркъяртанову собранию живых черепов. — Он говорил мрачно, прислушиваясь к лязгу мечей о щиты за главными воротами горного форта. С шумом битвы смешивался волчий вой.

Скальг в небывалой радости хлопал себя по бокам.

— Слушайте только, как они рвут друг друга в клочья!

Миркъяртан, должно быть, вне себя от ярости. Так я и думал, что он истолкует в дурную сторону твою невинную попытку его прикончить. — Он необдуманно хихикнул, и Тюркелль нацелился лягнуть его посильнее; глазки доккальва горели красным огнем.

Бран тотчас же шагнул вперед, и Тюркелль попятился, заняв оборонительную позицию за спиной Хьердис. Глаза его, устремленные на Брана, мерцали, точно две багровые искры во тьме.

— Не знаю, — сказал он, — как теперь нам удастся убить Миркъяртана, если уж он знает, что мы намерены сделать это. Он не позволит нам подобраться поближе. А что хуже всего — как мы вообще узнаем, где он обретается? Он исчез внутри этих стен и, насколько мы можем судить, все еще где-то здесь. Может быть, он ищет Ингвольд.

Кольссинир выступил вперед, хмурясь и покусывая губы.

— Скорее всего, так оно и есть… Либо он замыслил месть, либо — и это вероятнее — он, как и все мы отлично знает, что стоит только убрать Ингвольд из Хьердисборга, и Хьердис потеряет над Браном всякую власть.

Хьердис и Бран продолжали мерить друг друга взглядом.

— Стало быть, — сказала Хьердис, — Миркъяртана нужно найти. Если он все еще рыскает в крепости, нельзя допустить, чтобы он оказался вблизи Ингвольд. Я знаю, он где-то неподалеку — или переоделся доккальвом, или превратился в блоху, если у него хватило на это ума. Он ждет подходящего случая, чтобы уничтожить меня и заполучить Ингвольд, но уж я сама позабочусь о том, чтобы он, пытаясь похитить ее, сам сунул голову в петлю.

— Громко кряхтя и вздыхая, она поднялась на ноги. — Как видите, я не гожусь больше для того, чтобы вести в бой свои войска и защищать Хьердисборг. Проклятие… впрочем, не стоит объяснять. Довольно и того, что Дирстигг, где бы он ни был, торжествует. Тюркелль, видишь ли ты этого скиплинга? — Тюркелль отозвался рычанием и зубовным скрежетом. — Отныне ты во всем должен повиноваться ему, как прежде повиновался мне, хоть меня и не будет рядом. Я велю тебе следовать за ним и служить ему, а также передать этот приказ моим воинам и военачальникам. Наказание для тех, кто не подчинится, будет весьма суровым.

Тюркелль затравленно переводил взгляд с Брана на Хьердис.

— Если ты так велишь, — прорычал он, — я повинуюсь, как бы отвратительно мне это ни было. Если хочешь, чтобы я подчинялся скиплингу — пусть будет так.

— Хорошо. Тогда — прощайте. Не думаю, чтобы кто-нибудь еще раз увидел меня по эту сторону двери. — Хьердис указала на дверь, что вела к усыпальницам. Затем она, сильно хромая, с усилием побрела к своим покоям, наваливаясь плечом на стену, чтобы удержать равновесие.

Бран метнулся было за ней.

— Погоди! Я не желаю повелевать Тюркеллем или любым другим доккальвом! — крикнул он и заколебался, столкнувшись с пристальным взглядом ее жутких, нечеловечески горящих глаз. Затем королева отвернулась и скрылась во тьме. Брану вспомнился раненый медведь, который уползает в свою берлогу, чтобы умереть, и потому он не решился идти дальше за Хьердис. Она захлопнула дверь, а он вернулся к тусклому свету очага.

Тюркелль встретил его взглядом, в котором смешались ярость и безнадежность.

— Что велит сделать наш вождь, дабы отогнать от стен Миркъяртана? — проворчал он, так и сверля Брана раскосыми красными глазками.

Бран спокойно встретил его вызывающий взгляд.

— Будем искать его. Поставить у двери в усыпальницы двойную стражу, чтобы он не мог проникнуть к Ингвольд. Укрепить ворота и стены на случай, если драуги предпримут атаку. Я думаю, неумно распространять весть, что Хьердис умирает, не то, чего доброго, вожди решат, что дело совсем гиблое, и разбегутся по домам. Скажем, что она просто больна или что-то вроде того. А между тем мы перевернем верх дном всю крепость и будем искать Миркъяртана днем и ночью — пока он не обнаружит себя. Тюркелль, я поручаю тебе выбрать подходящих солдат для поисков. Пусть не сводят глаз ни с одного дома внутри крепости, ни с одной конюшни — если уж Миркъяртан и впрямь такой хитрец, как говорила Хьердис. Главное — отыскать Миркъяртана прежде, чем он отыщет Ингвольд.

— Как только могла Хьердис оставить нас в такую минуту? — пробормотал Пер, немного дико озираясь вокруг. — У нас нет даже оружия — оно осталось в Хьялмкнипе. А Миркъяртан может затаиться в каждой щели и свернуть нам шеи, едва отвернемся. Не знаю даже, как мы сумеем сомкнуть хоть на миг глаза, пока он где-то здесь, в крепости. — Он подошел ближе к Брану и понизил голос, чтобы никто другой не мог их услышать. — Бран, теперь, когда у нас меч, мы можем уйти отсюда хоть сейчас, и ни один доккальв не посмеет задержать нас. Не думаешь ли ты, что… твоя сумасшедшая привязанность к Ингвольд только усложняет дело? Неужели тебе никогда… ни разу не хотелось прост оставить ее здесь и отправиться исполнять то, чего ждут от тебя Рибху?

— Нет. Никогда.

Пер был первым, кто отвел глаза.

— Ладно, извини, что я это сказал. Мы останемся здесь, с тобой, пока Ингвольд не обретет свободу — верно, Скальг? — И он сильно ткнул локтем в бок старого негодяя.

— Конечно, конечно, — слабым голосом отозвался тот. — Не знаю только, как нам удастся усмирить голубой огонь, если Хьердис сама не сделает это или если помрет, так и не открыв нам тайны.

Бран с сомнением поглядел на дальний конец залы, терявшийся в темноте.

— Я выбью из нее эту тайну, прежде чем она испустит дух, — сказал он и отправил пышущего злобой Тюркелля укрепить горный форт и начать поиски Миркъяртана.

Доккальвы с величайшей опаской три дня обшаривали все кругом, подпрыгивая от страха, едва шевельнется тень или треснет ветка в огне. Пришлось обыскать не только дома, конюшни и амбары, выстроенные на поверхности земли — Бран узнал о существовании бесчисленных подземных туннелей, которые вели к заброшенным копям, множества кладовых и потайных выходов на поверхность. Миркъяртан мог затаиться где угодно, и этому весьма благоприятствовали склонность доккальвов к темноте, потайным укрытиям, да и вся их подозрительная и скрытная натура, выражавшая себя в потребности строить бесконечные туннели, подземные и тайные ходы.

Другим источником беспокойства была Хьердис. Находясь в зале, Бран частенько слышал, как она бродит по своим покоям — оттуда доносились удары и частый грохот, сопровождаемые стонами и бормотанием. Три придворных лекаря дневали и ночевали под дверью покоев, но королева наотрез отказалась от их помощи. Говорила она только с Браном или Тюркеллем — через закрытую дверь и лишь покуда кто-то из них не начинал уговаривать ее показаться лекарям. Она как будто смирилась со своей участью и со стоическим спокойствием выслушивала сообщения о бесплодных поисках.

Минуло еще десять дней — и ничего. Прочесали каждый дюйм горного форта и наверху, и под землей, повторили это трижды — и наконец доккальвы пришли к выводу, что Миркъяртана нет в Хьердисборге. Они начали ворчать, что попусту лишают себя удовольствия участвовать в ночных вылазках против драугов, которые плотной стеной окружили Хьердисборг и, казалось, ожидали, пока доккальвы сделают первый шаг. Или же, как предположила через дверь Хьердис, драуги не знали, что им делать, потому что с ними не было Миркъяртана.

— Я бы сам взялся за поиски, — предложил Пер как-то морозным утром, беспокойно расхаживая по зале. С приближением зимы дни становились все короче и сумрачнее, и снаружи было уже достаточно темно, чтобы доккальвы начали подавать признаки жизни. Он разбудил семерых рослых доккальвов, которые должны были охранять дверь в усыпальницы, и за это они наградили его ворчанием и злобными взглядами, точно бодрствовать для них было каторжным занятием.

Тюркелль, который был злее и угрюмей обычного, со вздохом покачал головой.

— Миркъяртана нет в Хьердисборге, а потому сколько не искать и не рыскать — его не обнаружишь. Чем тратить время понапрасну, уж лучше рубить в капусту драугов. — Он сказал это таким обычным тоном, точно и впрямь собирался рубить капусту.

— Ну-ка, ну-ка, старый ты бес, пройдемся вместе по затхлым вашим туннелям, — сказал Пер, дернув за плащ к себе Тюркелля, и попутно потряс Скальга. — И ты тоже ступай с нами, старина — что проку сидеть тут без дела и толстеть. У тебя и костей-то уже не видно, да и вид чересчур здоровый и упитанный. Тебя следует немного попугать — ради твоей же пользы.

Скальг огрызнулся в ответ, но все же принялся собираться на поиски, и этот шум отвлек Брана от мрачных размышлений о том, как Хьердис в последний раз отказалась говорить с ним о заклятии, наложенном на Ингвольд. Королева говорила все меньше и меньше, и ему самому все чаще приходилось отдавать приказы Тюркеллю — а тот с каждым приказом становился все колючее и злее. Общество Тюркелля отнюдь не доставляло Брану удовольствия, но он рад был любому занятию, только бы отвлечься от мрачных мыслей; уж лучше бродить, скрючившись пополам, в сырых и темных доккальвийских туннелях, чем гадать, что может случиться с ним и его друзьями, когда Хьердис наконец умрет.

Кольссинир присоединился к ним, напоследок пригрозив семерым угрюмым стражникам, что если вернется и застанет их спящими — уши отрежет.

— Не то чтобы они так уж испугались, что теперь не заснут, — заметил он мрачно, — но на большее я и не рассчитываю. Ты, Бран, можешь хотя бы расхаживать среди доккальвов с волшебным и грозным мечом на поясе и наводить трепет своим видом, а вот магов они повидали немало.

Несколько часов бродили они по старым туннелям, освещая себе путь посохом Кольссинира, пока все настолько не упали духом от сырости и темноты, что предвкушали уже возвращение в пещерный чертог Хьердис. Когда наконец они вышли из прохода в склоне горы, морозный ветер засыпал их снегом и мгновенно выбелил плащи. Картина внутреннего двора крепости почти взбодрила их — сквозь снежную тьму ночи мерцали теплом огни в сложенных из торфа домах, и можно было принять этот форт за поселение скиплингов, если бы вокруг то и дело не шныряли, исчезая во тьме, длинноногие силуэты черных волков.

— Надеюсь, теперь-то вы довольны, — ворчал Тюркелль, когда они брели по свежевыпавшему снегу. — Мы заглянули в каждый туннель, обшарили каждый уголок форта, а Миркъяртана не было и нет. Хотел бы я знать, что ты еще придумаешь. — Он покосился на Брана и постучал в двери чертога. Поскольку их немедля не распахнули, Тюркелль с яростью замолотил по дверям ногой, бормоча что-то о стражниках, которые, верно, заснули, заперевшись изнутри. Дверь подалась под его ударами и слегка приотворилась.

— Что за напасть? Они заперли за нами дверь, — пробормотал Кольссинир, предусмотрительно поднимая посох.