* * *

Эль–Неренн не потеряла сознания. Она чувствовала, что кровь стекает широкой полосой, что боль, постепенно нарастая, вынуждает стиснуть зубы. Но – беспамятство не приходило.

Её подняли, осторожно уложили.

— Артерия не задета, — незнакомый голос. – Скорую сюда! Выясните, кто за мониторами. Шкуру спущу, когда узнаю.

— Эль–Неренн, — мир плыл перед глазами, но девушка успела заметить лицо охранницы. – Это я. Не шевелись. Сейчас придут врачи, только не шевелись.

Время потекло неторопливо. Но беспамятство так и не приходило. Если бы не боль, терпеть которую становилось всё труднее, эль–Неренн рассмеялась бы – так комично выглядели медленно–медленно вышагивающие санитары, с носилками. Её осторожно уложили, пристегнули – чтобы не свалилась, бережно вынесли наружу.

За пределами карцера воздух показался невыразимо приятным и свежим.

Лица. Тают, смешиваются. Как много их вокруг. А это кто, там, у стены?

Время разогналось, разогналось стремительно. Как тогда, под дождём, в грязи, у ног полицейских.

— Ты, — попыталась произнести эль–Неренн. Ей не позволили, мягко прижали ладонь к губам.

Откуда взялись силы – она не осознавала. Те, кто несли её, не ожидали такого. Беловолосая, залитая кровью, одним рывком вынудила уронить носилки. Ещё мгновение – и ремни расстёгнуты. Или порваны. Её успели схватить за руку прежде, чем она дотянулась до лица «толстого».

Тот прижался к стене. От него явственно несло «жареным электричеством» — обугленной изоляцией. Правую руку, чёрную и окровавленную, он бережно прижимал к животу левой.

— Что, — прохрипела эль–Неренн, пытаясь дотянуться до его горла. Те, кто нёс её, откровенно растерялись. Попытались схватить за вторую руку – девушка, не глядя, отмахнулась. Сдавленный крик и удар чего–то тяжёлого о пол.

— Пальчики болят? – шипела эль–Неренн. «Толстый» даже не попытался убежать, защититься, закрыться. – Позови этого ублюдка, твоего приятеля! Я разорву его на части, слышишь, свинья?!

Её сумели поймать за обе руки.

— Передай старухе, что я сама приду к ней! – крикнула эль–Неренн, ощущая, что голос покидает её – что–то надорвалось. – Передай, скотина! Вышибу ей остатки мозгов! Пере…

Что–то холодное касается шеи. Тупая боль – почти незаметная среди того огня, что обжигает горло. Мир сразу становится чёрно–белым, звуки начинают угасать. Жар, накатывает со всех сторон.

— Тихо, девочка, — голос охранницы. – Не шевелись. Всё будет хорошо.

Как же, успела подумать эль–Неренн. Мысли путались, путались, путались…

Всё будет…

Бросим её в канаве?

…хорошо…

Бросим её в канаве?

Тёплая, обволакивающая мгла. Но голоса не оставляют в покое.

Смотри, Крис, ей понравилось!

3. Небо в огнях

— Что с ним? – проворчал инспектор. Чучельник склонился над светловолосым высоким охранником, так и оставшимся лежать у лифта. Только лёг спать… и тут же вызов. Как чуял, что альбиноска. Не может не заварить кашу.

— Жив, — заключил Чучельник – патологоанатом, усмехнулся. – Кто тут сказал, что он умер? Жив ещё. Думаю, выживет.

Остальные, включая директора учреждения, держали на лицах мрачное выражение.

— У него что–то с глазами, — добавил Чучельник. – Похоже, электрический ожог. Видеть он вряд ли будет. Говорить – сможет. Ладно, забирайте его.

«Толстый», в наручниках, отчётливо затрясся. Хотел что–то сказать, но голос ему не повиновался.

— Уведите этого, — скривился инспектор. – Сейчас обделается. Без него весело. Тоэн, приведите его в чувство и – в участок. Возьмите предварительные показания.

— Кнопка вызова, — указал электрик.– Никогда такого не видел. Чтобы коротнуло по такой площади… — он покачал головой. – И предохранители. Если бы сработали, ничего бы с ним не было.

— Дуга? – инспектор наклонился, задерживая дыхание, над огромной дырой в стене, с оплавленными краями.

— Она, — кивнул электрик. – Мы проверяли лифт неделю назад! – перехватил он взгляд директора. – Ничего не было, теариан–то! Вы знаете меня, я здесь пятнадцать лет работаю!

— Вот что, господа, — инспектор оглядел остальных. – Разговор будет долгим. Для начала – хочу знать, кто нанял этого. Как он смог попасть в охранники?

— Уже выясняем. Вы его знаете? – поинтересовался директор. – Сюда, в мой кабинет, пожалуйста.

— Знаю, — проворчал инспектор, закрыв за собой дверь. — Не думал, что встречусь. Имени у него нет. Только прозвище – эрен–Катто.

— «Крылатый аспид», — директор криво усмехнулся. – Любят они красивые названия.

— Если он взял контракт, — инспектор отломил половину табачной палочки, принялся мрачно жевать, — значит, пахнет большими деньгами. Очень большими.

— Только не говорите мне снова про Львицу, — директор встал, прошёлся перед столом.

— Львица приговорила Аспида к смерти, — инспектор глянул на часы. – Нет, тут кто–то другой. Будем выяснять. Что с девушкой?

— Жива, — директор вновь уселся. – Встанет на ноги через пару дней. Не могу поверить. Трое охранников подкуплены. Да я им верил, как самому себе!

Инспектор пожал плечами.

— Что в ней такого, теариан? – директор и так был худощавым и длинным; сейчас вообще походил на жердь в пиджаке. На пугало на ветру. – Кто может за ней охотиться?

— Полстраны будет счастливо, если её пристукнут, — инспектор выплюнул остатки палочки в урну. Промахнулся. – Не знаю, теариан–то. Виккер уже здесь?

— Кто?

— Её поверенный. Её адвокат.

— Да, здесь. Ждёт, когда к ней пустят. А что? Не пускать?

— Избави Море! Он нас с вами в землю зароет, живьём. Нет, пусть говорит. Он толковый парень, просто не люблю его службу. Ну, хорошо, — он поднялся. — Всех задержанных я забираю. Держите меня в курсе относительно здоровья эль–Неренн. Что с её… э–э–э… баллами?

— Разумеется, всё вернём. Думаю, добавим ещё пятьсот, в качестве компенсации. Если честно, господин инспектор, я хотел бы от неё избавиться. Поскорее.

* * *

— Это было глупо, — сумела произнести эль–Неренн, когда Виккер уселся у её постели. – Я знаю.

Она не узнала свой голос. Хриплый, неприятный. Горло болит, когда говоришь. Удружила себе, эль–Неренн. Теперь без голоса. Наверное, на всю жизнь.

— Вряд ли глупо, — возразил адвокат, — но рискованно. Вам повезло. Стоило задеть артерию… Но это в прошлом. Рад, что вы живы, эль–Неренн. Тех, кто охотился за вами, взяли – думаю, они вас больше не потревожат.

Виккер не изменился за все эти три с лишним года. Казался моложе эль–Неренн – светловолосый, светло–жёлтое лицо и такого же цвета глаза. Красавец. Производил впечатление человека, которого легко обмануть, которым можно вертеть, как захочется. Ни силой, ни проворностью не отличался. Зато ум его проворнее и живее многих иных.

И всегда он одет официально, строго – чёрный костюм, безупречные туфли и галстук. Где бы и когда бы эль–Неренн ни видела его.

Девушка закрыла глаза.

— Три недели отдыха, — продолжил Виккер. Чувствовалось, что ему довелось понервничать. – Никакой работы вне учреждения. Я прослежу, чтобы с вами хорошо обращались. Потом – я подыскал вам место службы, эль–Неренн. Вы обязаны отработать – сами понимаете. Но если повезёт – а я думаю, что повезёт – мы добьёмся временного гражданства через полгода. Но я умоляю– будьте осторожны. Крайне осторожны. Не доверяйте никому.

— Вам тоже? – эль–Неренн попыталась усмехнуться, но у неё не получилось.

Виккер улыбнулся.

— Мне лучше доверять. Кстати, инспектору – тоже.

Он кивнул, и встал было, но девушка успела поймать его за руку.

— Теариан, что у меня с голосом?

— Голос вернётся. Операция была довольно сложной, но они справились.

— Я осталась без денег, — эль–Неренн закрыла глаза. Хуже всего здесь – лечиться. Особенно – оперироваться. С таким трудом собирала деньги, и вот – операция.

— Ваш счёт никто не трогал, — Виккер пододвинул стул поближе, взял её за правую руку. – За счёт учреждения. Точнее, за счёт государства.

— С чего они такие добрые? – эль–Неренн открыла глаза.

— Не знаю, — адвокат усмехнулся, постучал пальцами по портфелю.

Знает. Прекрасно знает, хитрый змей, поняла эль–Неренн, сдерживая улыбку.

— Ещё одно, — Виккер явно колебался, стоит ли это говорить. – У госпожи Рекенте, той самой, сегодня ночью случился инсульт. Уже третий.

— Жива? – поинтересовалась девушка.

— Жива, но на этот раз легко не отделается. Думаю, ходить уже не сможет.

Адвокат встал.

— Тот, второй охранник – который потерял пальцы на правой руке – признался, что заказ исходил от госпожи Рекенте. Доказательств много. Но суда, полагаю, не будет.

— Потерял пальцы? – девушка попыталась усесться, но Виккер помешал ей, мягко надавив на плечи. – Как?!

— Ожог электрической дугой. Вам лучше не думать об этом. Они уже не причинят вам зла. Отдыхайте, эль–Неренн. Я всегда буду на связи.

— Спасибо, — эль–Неренн закрыла глаза и почти мгновенно уснула. Без сновидений.

* * *

— Проиграй–ка ещё раз, — Арванте Терон–Тиро, хирург, отставил в сторону банку пива и склонился ближе к экрану. — Вот отсюда.

Со своим ассистентом, который работал терапевтом здесь же, в «зверинце», они смотрели запись оперативной съёмки. Того инцидента в карцере.

— Ничего не понимаю, — признал Арванте – высокий, седовласый, с длинным орлиным носом. – Она порвала ремни, чуть не разорвала этому типу лицо. Кто–то врёт. Или мои глаза, или запись.

— Там было восемь человек, — возразил ассистент. – Они подтверждают. Всё это было. Своротила челюсть охраннику – да, вот этому. Легонько так шлёпнула – и своротила. Говорят, её было трудно удержать.

— Я чинил её горло, — Арванте вернулся к пиву. – Она захлебнулась бы, если бы попыталась встать. Понимаешь? В лёгких и так было полно крови.

— Я понимаю, — ассистент выключил воспроизведение. – Но их было восемь человек. Что, им всем почудилось?

— «Было»?

— Тот, на которого она напала, вроде бы, умер. Сегодня утром. Возможно, ему повезло – ему светила каторга.

— Дела, — Арванте встал. – Я не нашёл данных её обследования. Полного. Только общий осмотр.

— Никто не проводил, — подтвердил ассистент. – Да и зачем?

— Надо провести. Мне тут намекнули, что выйти отсюда она должна живой и здоровой. Директор, похоже, её до смерти боится.

— Так это же в центр везти, — скривился ассистент. – Это действительно нужно?

— Нужно. Спросят–то с нас.

* * *

— Доброе утро, — первое, что увидела эль–Неренн, открыв глаза, была дежурная по этажу. – Хорошо выглядишь, девочка.

Эль–Неренн с трудом уселась. Сжала зубы – заболело горло. Но боль была намного слабее, чем… когда она заснула? Вчера? Позавчера?

— Спасибо, — она не в своей комнате. Что–то, куда более роскошное. Да, говорили, есть здесь такие комнаты – для тех «клиентов», что располагают деньгами. Интересно, это тоже – за счёт учреждения?

— Какое сегодня число?

— Двадцатое. Двадцатое Вассео тысяча двести пятого года, — охранница улыбалась. – Помочь тебе или сама оденешься?

— Сама, — охранница кивнула, вышла в коридор, прикрыла за собой дверь. Ноги плохо держали; одеться удалось не сразу. Эль–Неренн поспешно уселась на кровать – силёнок пока маловато. Долго же она спала. Двадцатое… почти двое суток?

Одеться и умыться было нелегко, но она справилась. Два подвига, за одно утро.

— Сейчас будет завтрак, — дежурная поддерживала её под локоть. – После обеда тебя отвезут на медосмотр.

— Ненавижу медосмотры, — эль–Неренн качнулась, охранница поймала её за локоть.

— Ничего страшного, поверь. Прокатимся в столицу и обратно. Поговорим, если захочешь.

— Вас разжаловали в сиделки? – усмехнулась эль–Неренн.

Дежурная рассмеялась. Хрипло, неприятно.

— Нет, я сама попросила.

— Но почему?

Женщина придвинулась поближе, присела. Перестала улыбаться. Запрокинула голову – указала на два едва заметных шрама, по обе стороны горла, у самой шеи.

— Ты сумела сбежать от Старухи, — женщина взяла эль–Неренн за руку, пристально смотрела ей в глаза. – Оставила её с носом. Я – не сумела.

Эль–Неренн ощутила холодок, проползающий по спине.

— Я поклялась, что отпраздную тот день, когда она заплатит за всё, — дежурная усмехнулась, поднялась на ноги. – Можешь звать меня Хольте. Похоже, сегодня тот самый день. Впрочем, можно отпраздновать позже. Я хотела увидеть тебя, своими глазами.

Эль–Неренн вспомнила слова Виккера. Тогда, вечером, под огнями праздничного салюта.

— Но как вы… как она вас отпустила?

— Думаю, ты догадываешься.

— «Кровь за кровь», — предположила эль–Неренн, тихо. Хольте кивнула. Она вовсе не старуха, поняла девушка. Просто выглядит очень старой. Глаза, голос, походка… ей едва ли за тридцать.

— Я расскажу, если хочешь. Завтракай, я уйду, — дежурная поднялась. – Прогулка через полчаса.

— Что стало с вашей дочерью? – поинтересовалась эль–Неренн, когда охранница была уже на пороге. Хольте вздрогнула, обернулась. Медленно вернулась к столу, присела на корточки.

— Я не говорила, что это была дочь.

Эль–Неренн улыбнулась, выдерживая её взгляд. Дежурная прищурилась, кивнула.

— Я выкупила её. Как раз под Новый год. Собиралась разобраться со Старухой, — встала, тряхнула головой. – Ты успела раньше, но я не в обиде. Я знаю, где её содержат. Зайду как–нибудь, передам привет.

* * *

Прогулка – в том самом саду – оказалась приятной. Эль–Неренн ощущала взгляды всех, кто был вокруг. Ощущала почти физически. Но – ни одного презрительного. Некоторые смотрели с уважением, но поспешно опускали глаза, стоило встретиться с ними взглядом.

Эль–Неренн прислонилась спиной к тому самому дереву. Всё ещё видны брызги краски, в самом низу ствола. На душе было и приятно, и мерзко одновременно. Приятно – потому что все, кто хотели ей зла, получили по заслугам. Поделом. Мерзко – по той же причине. Она помнила, смутно, выражение лица «толстого». Он явно хотел мне что–то сказать, неожиданно поняла девушка. Но побоялся.

— Разрешите? – голос директора.

Эль–Неренн рывком поднялась на ноги (горло тут же отозвалось болью), учтиво поклонилась.

— Можно без формальностей, — «Пугало», как звали директора за его спиной, поправило очки и улыбнулось – одними лишь краешками губ. – Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, теариан–то. Хорошо.

— Я хотел бы извиниться, теарин. Вас едва не похитили – у нас никогда такого не случалось. Нет худа без добра, мы взяли почти всех. Двое или трое сбежали, но их, думаю, поймают.

Эль–Неренн кивнула. Директор был не очень приятным человеком, раздражительным и щедрым на наказания. Походил на скелет, обтянутый кожей.

— В случае неприятностей прошу связываться лично со мной, — директор протянул ей карточку. Ого! – Надеюсь, мы с вами будем видеться редко. В этих стенах.

Надо полагать, это была шутка. Эль–Неренн опустила глаза и улыбнулась.

— Выздоравливайте, — директор прикоснулся к её правому запястью и отбыл.

Он меня боится, подумала эль–Неренн. Хорошо это или плохо? В случае с новой комнатой, обслуживанием и расходами на операцию – несомненно, хорошо.

* * *

— Думаешь о чём–то неприятном? – Хольте, охранница, сопровождала эль–Неренн. Терапевт – темнокожий коренастый парень лет двадцати пяти – ехал в кабине, с водителем. Они с Хольте – в отделении для «груза», как его обычно называли.

— Да, — отозвалась эль–Неренн. Детектив, взятый в библиотеке учреждения, не читался. С огромным трудом осилила две страницы – и отложила.

— Расскажи, как тебе удалось, — Хольте взглянула девушке в глаза. – Не бойся, никто не слушает. Я умею хранить тайны.

Да, наверное. Эль–Неренн успела связаться с Виккером и попросила выяснить, кто такая Хольте. Тот позвонил, в том числе, инспектору и минут через двадцать подтвердил. Да, всё верно, та же история. «Поймалась» таким же образом. Подавать в суд не стала, даже после того, как покинула дом Рекенте. Да, дочь, шести лет, сейчас живёт у двоюродной сестры. Всё совпало.

Никому не доверяй, эль–Неренн.

— Не люблю вспоминать это.

— Понимаю. Мне непонятно – как ты выбралась из дома. Старуха всегда ходила с двумя мордоворотами. Охрана в доме. Как ты сумела? Это было под Новый год, верно?

— Верно, — эль–Неренн опустила голову. – Под Новый год. Шесть месяцев назад.

* * *

Вообще–то прислуге в доме Рекенте покидать поместье не позволялось. Почти никогда. С другой стороны, если следовать прихотям «Старухи», жить можно. У всех людей есть странности. Странности госпожи Рекенте были не настолько сильными, чтобы превращать жизнь в кошмар.

А под Новый год случилось неслыханное – прислуге разрешили съездить в город. Отпраздновать начало года. Не всем – двое остались дежурить, до утра. Ходили слухи, что вся семья Рекенте также отмечает праздник вне дома – оттого и послабление. Так или иначе, но эль–Неренн, выпив минеральной воды, переоделась в выходное – собственное – платье и осталась в своей комнатке, ждать машины.

Проснулась – рывком – примерно за час до Нового года. И похолодела – машина уже уехала. Почему ей не сказали? Дверь не заперта – могли войти и окликнуть.

Стакан с минералкой ещё стоял на столе. Эль–Неренн отхлебнула и поморщилась – вода выдохлась. Неприятный металлический привкус. Гадость, в общем, эта выдохшаяся минералка.

Она выскочила в коридор. Всё в порядке – слышны голоса, охранники. Её действительно не позвали. Что за… Настроение сразу же испортилось. Вот так. А ещё сегодня у неё – день рождения. Ровно в полночь. Мама шутила – всегда можешь сказать, что тебе на год меньше. Родилась ровно в полночь, секунда в секунду.

— Эль–Неренн? – охранник. – Госпожа просила подойти к ней.

Вот оно что. Старуха придумала поручение. Ну конечно, подумала девушка, начиная злиться. И так всю жизнь.

Охранник проводил её по ступенькам вниз, в первый подземный этаж. Общий зал прислуги – прямо. Ей же указали на вторую дверь слева. Охранник держался необычайно почтительно. С чего бы это?

— Входите, — кивнула госпожа Рекенте. Она тоже была в праздничном. Почему не уехала?

Кроме неё, в комнате были два «мордоворота» — личная охрана – и врач. Низкорослый, широкоплечий. Не знай эль–Неренн, что это личный врач госпожи, при встрече на улице приняла бы за бандита.

— Вас не стали будить по моему распоряжению, — пояснила госпожа. Не такая она на вид и старуха. Среднего роста, всё ещё стройная и крепкая. Чёрные глаза – глубоко посаженные, цепкие. В молодости должна была быть красавицей редкой – раз осталась красивой. О такой коже и чертах лица многие лишь мечтают. Не скажешь, что ей почти восемьдесят. Только глаза – взгляд – да руки, когда она снимает перчатки, выдают возраст. А так – больше пятидесяти и не дашь. И голос. Необычайно красивый, полный. По слухам, госпожа в молодости пела в опере. И была знаменита.

— Эль–Неренн, — госпожа закашлялась и врач поспешил к ней. Ясно, зачем он здесь. Опять у госпожи приступ астмы. – Вы проявили себя очень хорошо. Я редко бываю так довольна теми, кто служит мне. Я хотела бы предложить вам остаться у меня ещё на полгода. Сейчас редко найдёшь надёжных людей.

Эль–Неренн оторопела. Слушать подобное было приятно, но почему сейчас?

— Я повышаю вам жалованье, — продолжала госпожа, — и предлагаю новую должность. Я пока ещё не решила, что именно вам предложить. Думаю, вы выберете сами.

— Спасибо, — эль–Неренн поклонилась. – Это честь для меня.

Она так и думала. В тот момент.

Госпожа кивнула.

— Я рада, что вы согласны. Там, на столе, лежит договор. Ознакомьтесь с ним. Это формальность – точно такой же договор вы подписывали, когда я нанимала вас, три месяца назад. Просто формальность. Поставьте подпись, если согласны.

Эль–Неренн думала. Подписывать, вот так, с ходу… Виккер категорически запретил так поступать. Прочитаем – а там посмотрим.

— Конечно, — произнесла она на словах. – Я хотела бы вначале прочитать договор. Простите, — добавила она.

Госпожа кивнула.

Эль–Неренн села за стол – госпожа медленно поднялась из кресла и отошла к другой стене.

— Вас отвезут в город, как и было обещано, — добавила она. – Я не стану портить вам праздник.

Эль–Неренн листала. Вроде бы всё нормально, никаких ловушек. Медный вкус во рту, который возник, когда она отпила выдохшейся минеральной воды, усиливался. Голова немного гудела. Устала? Ну да, день был насыщенным.

Где тут ставить подпись? Здесь? Сейчас…

Она не сразу уловила, что с ней что–то произошло.

- - -

Показалось, что окружающий мир пропал на несколько мгновений и вернулся.

Шум в ушах. Обоняние усилилось, запахи наплывают волнами. Что–то со слухом.

— …недостаточно…

Это врач.

— …точно уверены, что…

Это госпожа. Ноет шея. Эль–Неренн прикоснулась к шее, под затылком … что–то влажное.

Жар. Накатил отовсюду. Чувства обострились, восприятие стало утончённым, время потекло медленнее. Окружающим, вероятно, показалось, что она засыпает. Но Эль–Неренн никогда не чувствовала себя настолько «заряженной».

Что происходит?

— Повторите, — сухой голос госпожи. – Ещё одну ампулу.

Ампулу?!

Врач. Думает, что подходит медленно и тихо. На самом деле его шаги отзывались грохотом и гулом.

Эль–Неренн не сразу осознала, что творится.

Ещё одну ампулу. Ещё одну ампулу. Боль в шее. Влага…

Ей сделали укол?

Жар продолжал усиливаться. Врач остановился, и…

- - -

Она вскочила на ноги. Увидела в руке у врача инфузионный шприц, чем–то похожий на пистолет. Заметила, что один из телохранителей держит её за локоть – бережно, чтобы не упала.

— Что это? – Эль–Неренн ощутила, как злость охватывает её. – Что это было?!

— Держите её, — велела госпожа резко. Если бы она не сказала так, возможно, всё повернулось бы иначе.

Телохранитель попытался схватить девушку за руку, зафиксировать, но… тут произошёл настоящий взрыв.

Эль–Неренн помнила только чёрный туман, застилающий действительность. Она с размаху ударила телохранителя в лицо другой рукой. Тот ослабил хватку – ударила ещё раз, ребром ладони по глазам. Резко развернулась и сбила врача с ног, ударом ноги.

— Что это? – крикнула она. – Что это было?

— Эль–Неренн, прошу, успокойтесь, — госпожа. Голос растерянный. Явно не ожидала ничего подобного. И – вторая ошибка. Она взглянула за спину эль–Неренн, кивнула кому–то. И чёрная волна полностью скрыла окружающий мир.

Эль–Неренн помнила только, что схватила со стола чемоданчик – видимо, принадлежащий врачу – а затем обнаружила, что стоит над телом второго телохранителя. Пахло порохом. Он стрелял? Время всё ещё текло медленно.

Отрывочные картинки. Телохранитель, лежащий лицом вниз, в луже крови. Чемоданчик – тоже в крови, на полу. Пистолет в её руке.

— Эль–Неренн, — карикатурно замедленный голос госпожи. – Прошу вас, сядьте. Успокойтесь. Не делайте ничего такого, о чём потом можно пожалеть.

Страх. Страх в её глазах.

Врач, поднимающийся на ноги. Эль–Неренн чувствовала и его страх. Заметила следы от пуль, на полу. Охранник пытался попасть ей в ногу?

— В сторону, — она указала пистолетом. – Отойдите от него, — врач явно думал забрать у охранника второй пистолет. Старуха не осмелится применять силу сама. Оба телохранителя оглушены, не опасны. Все эти заключения пришли одновременно, стремительно и чётко. Но ярость всё ещё кипела. Хотя эль–Неренн сопротивлялась чёрному туману, не позволяя ему вновь опуститься.

— Оба, в угол, — услышала она свой голос. Подошла ко второму охраннику – ей казалось, что она стала невесомой – забрала второй пистолет. Охранник пошевелился, и эль–Неренн врезала ему, не сдерживаясь, рукояткой пистолета по затылку.

— Эль–Неренн, — вновь обратилась госпожа. – Прошу, сядьте, давайте не будем…

— Будем, — эль–Неренн оскалилась. – Что в ампуле? Говорите! – она направила ствол пистолета на врача.

— Послушайте, вы же не станете, — начал было врач. Эль–Неренн нажала на скобу, и рядом с головой врача в стене возникло отверстие. Глушитель. Отлично.

— Что там? – крикнула эль–Неренн.

— Витамины, — быстро ответил врач. – Тонизирующее. Ничего страшного. Успокойтесь, прошу вас. Мы не желаем вам зла.

— Да, витамины, — эль–Неренн продолжала демонстрировать клыки. – Конечно. Подобрались со спины – зачем?

Врач молчал.

— Сядьте, — эль–Неренн указала госпоже на стул и та медленно, но повиновалась. – Вы, — кивок в сторону врача, — привяжите её к стулу.

— Но…

Эль–Неренн украсила стену ещё одной дырой.

Побереги патроны, эль–Неренн. Совершенно ясный, чистый рассудок. Удивительно. Но удивилась она уже потом.

— Мне нельзя прикасаться к госпоже, — эль–Неренн оскалилась шире, не отводя взгляда от глаз «Старухи», — а вам можно. Привязывайте. Вот так, крепче. Верёвку вы тоже прихватили случайно, да? Очень кстати.

— Что в ампуле? — эль–Неренн подошла к госпоже вплотную, держа шприц в левой руке. – Отвечайте.

— Вам же сказали, — отозвалась та холодно. – Витамины. Эль–Неренн, ещё не поздно. Сядьте, успокойтесь. Мы ничего не…

Эль–Неренн резко приставила шприц к её шее и нажала на спуск.

Госпожа дёрнулась, закрыла глаза.

— Небеса, — тихо простонал врач. – Что же вы…

— Что в ампуле? – поинтересовалась эль–Неренн, не отводя пистолет от его лица. – Следующий укол – вам.

— Эль–Неренн, — с трудом выговорил тот. – Послушайте. Я не могу сказать. Мне не…

Девушка ударила его по лицу пистолетом. С размаху. Врач упал и остался лежать.

Госпожа открыла глаза.

— Что в ампуле? – эль–Неренн нажала на кнопку сбоку на шприце. Пустая ампула выскочила. Новая, из обоймы, встала в гнездо. – Буду делать вам уколы, пока не скажете.

Госпожа попыталась что–то произнести… но ничего не донеслось из её рта. Непохоже, что притворяется.

Эль–Неренн озадаченно смотрела на хозяйку.

Вот как.

— Я сейчас уйду, — сообщила она. – Тихо. Спокойно. Если поднимете шум, вашей внучке не жить. Поняли?

Никакой реакции.

— Поняли?! – крикнула эль–Неренн, наставляя на неё пистолет.

Госпожа кивнула. Выражение её лица стало злобным.

У охранников должны быть наручники. Рассудок действовал устрашающе ясно. Эль–Неренн добыла наручники. Сковала телохранителей в локтях. Пристегнула второй парой наручников — щиколотку каждого к запястью доктора. Ключи от наручников – забрала с собой. Вместе с другими ключами. Заклеила рот, всем четверым – рулончик клейкой ленты оказался на столе. Тоже, надо полагать, случайно.

Сложила второй пистолет, шприц, пустые ампулы, ворох бумаг – договор – в чемоданчик врача. Заперла. Пистолет очень удобно поместился в складках пояса. Преимущества широкого пояса. Вот так.

Ключи от комнаты должны быть у госпожи. Но эль–Неренн не стала её обыскивать.

Дверь захлопнулась за спиной.

- - -

Действуй, не медли.

Никто в доме, похоже, ничего не заметил. Какая прелесть – толстые стены. Кричи, не кричи…

Шум. Чьи–то шаги. Старший внук госпожи тоже здесь. Ждёт, когда бабушка закончит свои дела – чтобы уехать с ней в гости. Жди, она задержится.

Я одна, — осознала эль–Неренн. В доме – четыре охранника (двое из них в той комнате), внук и внучка госпожи, врач. Прислуги нет. Очень хорошо.

Я должна была онеметь, подумала она, направляясь в свою комнату. Зачем?

Ясность мысли, координация движений сохранились. Сама того не осознавая, эль–Неренн быстро сложила в сумку самое необходимое. Самое дорогое. Закрыла дверь, набросив на себя зимнее пальто. Зимой здесь промозгло, хоть снега почти нет.

Внук госпожи попался ей навстречу. Он ожидал увидеть меня, тут же осознала эль–Неренн. Но не так. Или не здесь. Что тут…

Внук – парень восемнадцати лет – попятился. Эль–Неренн казалась грозной и… ужасной. Она улыбнулась ему, и он едва не закричал. Заметил пистолет?

— Тихо, — эль–Неренн приблизилась к нему, прикоснулась к щеке. – Спокойно. Вернись, никуда не уходи. Я скоро приду.

Сама не понимала, почему это говорит. Но внук госпожи подчинился. Улыбнулся, кивнул, скрылся в комнате. Послушный мальчик.

Вот сюда, на женскую половину. Точно, внучка здесь. Не спит.

- - -

— Аголан, — позвала эль–Неренн. Девочка – ей недавно исполнилось шесть лет – обернулась. Улыбнулась, бросилась к своей няне. Последние полтора месяца эль–Неренн доверили внучку. Действительно, знак доверия – без всяких шуток. – Идём. Я покажу тебе фейерверк.

— Правда?! – глаза девочки загорелись. – Но бабушка… сказала, что я должна спать. А я не хочу спать! Сегодня праздник!

— Одевайся, — указала эль–Неренн. Девочка стремглав бросилась к шкафу с выходной одеждой. – Я покажу тебе. Всё–всё. Бабушка разрешила.

Одели девочку всего минут за пять. Быстро. Раньше это длилось дольше.

— Притворимся, что я тебя украла, — шепнула эль–Неренн. Девочка кивнула. Она верит каждому моему слову, осознала девушка. Раньше бы замучила вопросами. Чем–то Аголан Рекенте – «Будущая Рекенте» — напоминала свою бабушку. В лучшем смысле. Рассудительная. Упрямая. Серьёзная, порой – слишком серьёзная.

И они направились к выходу.

— Что вы… — охранник вышел навстречу, едва они повернули в сторону главного выхода. Закончить он не успел. Эль–Неренн ударила его по лбу рукояткой пистолета. Молниеносно, сильно. Девочка пискнула, но эль–Неренн склонилась к ней и шепнула.

— Это игра. С ним всё в порядке. Молчи и притворись испуганной.

Девочка повиновалась.

Фантастическое везение.

- - -

Четвёртый охранник, как и положено, оставался у машины. Хороша машина! Большой, красивый «Тигр». Таких не выпускают уже лет десять.