Шорох ветвей и неутихающие птичьи разговоры.

Лес вокруг, без конца и края; ни дорог, ни тропинок. Те, кто пробираются сюда — а таких, как ни странно, не так уж и мало — вынуждены всякий раз склоняться перед здешней властительницей. Ни топор, ни огонь не смеют коснуться ни единой веточки окрестных деревьев — ведь, прогневав ее, окажешься один против всего окружающего мира.

Необъятного, зеленого, нетронутого мира. Даже удивительно, как удалось воздвигнуть этот не столь уж и маленький домик — а вернее, храм. Впрочем, по воле Хранительницы Лесов расступаются деревья, говорят человеческим языком звери и птицы и происходит множество иных, не менее поразительных, чудес. Храмы ее лишь кажутся затерянными в бескрайних просторах лесов и джунглей — ведь, даже без прислуживающих Ей жрецов никто не осмелится назвать их заброшенными.

Путник пробирался к цели своего путешествия, как и многие иные до него. Ближайшие поселения находились милях в пятнадцати отсюда. Что такое пятнадцать миль в лесу, где все направления едины? Бесконечность. В особенности, если хозяйка храма не пожелает пропустить тебя в святая святых.

Идти приходилось пешком. О том, чтобы пробраться сюда верхом, не могло быть и речи. Да и не всякий конь сохранит самообладание, заметив украшенные вечно зелеными, никогда не увядающими ветвями ивы стены и колонны. С некоторых пор Хранительница Лесов не любит всадников, приближающихся к своему жилищу. Отчего это так — никто не знает. Да и какая, в сущности, разница…

Пробираясь едва заметными просветами меж плотно вставших деревьев, путник уповал лишь на благорасположение Хранительницы. Как и в предыдущий раз. Однако в тот раз он, увлекшись разговорами с охотниками, пригласившими его к костру, не произнес надлежащего приветствия, начиная трапезу, и три последующих дня бродил по молчаливой, не принимающей его зеленой пустыне — подлинной пустыне, потому что ни ягод, ни съедобных кореньев, ни грибов было уже не отыскать. Чужих здесь не любят.

На сей раз к нему были благосклонны и крыша храма — дом, всегда открытый для тех, кто попросит приюта — показалась на глаза в должный срок. Превосходно. Остановимся здесь… и далее в путь. Тысячи и тысячи храмов разбросаны там и сям по великому восточному лесу… называть вслух его древнее название не полагается вступившему под его сень. Какими бы странными ни казались здешние обычаи, лишь глупец пренебрежет ими.

Однако, когда заросли колючих кустов словно бы сами разошлись в стороны, открывая храм во всем его великолепии, путник услышал звук, менее всего свойственный подобному месту… и понял, что удача вновь улыбнулась ему.

Последний раз улыбку эту он лицезрел лет пять назад. Да и то, скорее уж это была усмешка.

Молоточек, постукивающий по камню. По металлу… вновь по камню. И слабый, но явственный запах горячего железа.

Кузница.

Славно, не правда ли? Во владениях Хранительницы Лесов. И как только занесло сюда кузнеца? Чем удается ему поддерживать огонь в горне — ведь угля здесь не добыть?

Путник уже знал ответы на эти вопросы. Во всяком случае, на некоторые. Усмехнувшись (про себя, ибо лес сейчас наблюдает за ним, пристально наблюдает), путник поклонился, как полагается, стенам храма и окружающему лесу и, повесив еще одну зеленую ленточку на росший перед входом куст шиповника, вошел внутрь.

Сколько бы паломников ни почтили своим вниманием храм, всегда отыщется место для каждого из них. Как это получается — никто так и не выяснил; да и невозможно постичь все возможности сил, что превыше сил смертных. Путник прошел мимо приоткрытой двери, из-за которой доносился стук молотка и вошел в следующую.

Комнаты, которые храм предлагал своим гостям, конечно, не могли сравниться роскошью со столичными гостиницами. Уют был весьма символическим; однако и на простой деревянной мебели можно было превосходно провести время в медитации, беседах на подобающие темы или же во сне.

Путник не торопясь привел себя в порядок, прежде чем отправиться в другому постояльцу сего удивительного места. Предыдущие попытки убедили его в том, что проявлять нетерпение и пытаться добиваться своего во что бы то ни стало тщетны; лишь одно боги ценят превыше всего — умение отказаться от всех желаний, притязаний и стремлений. Тот, кто желает достичь своей цели во что бы то ни стало, искренен только в этом своем желании.