1

– Я вижу двух бандитов, папа. Там, вверху, на пятичасовой отметке.

Джерри Адер поразился, услышав голос своей дочери. «Проклятые сукины сыны. Знают, как отвлечь мое внимание. Смоделировали голос дочери, засранцы».

Он повел рычаг вперед и вправо и тут же почувствовал, как его «Ф-22» резко взмыл вверх. Правую руку Джерри положил в защитное углубление: если не сделать этого в настоящем полете, то сила ускорения превратит ее в обломки. «Ф-22» способен прямо с места выжать девять таких сил, но подобные перегрузки не выдержит ни один пилот. О том, чтобы еще и суметь управлять самолетом при помощи основного рычага, расположенного между коленями, даже и думать нечего. В этой ситуации единственная надежда – на подлокотники и на боковые, вспомогательные ручки управления.

Большим пальцем левой руки Джерри чуть толкнул вперед ручку подачи топлива и тут же ощутил, как его еще сильнее вдавило в кресло. Скорость все нарастала. И странно, несмотря на то что Джерри знал: все происходящее – обман и на самом деле никаких перегрузок нет, ощущения его были вполне реальны. У него даже заболела спина в том месте около позвоночника, которое он несколько лет назад здорово ушиб, приземлившись вверх колесами в Саудовской Аравии. «Не нужно было говорить об этом нашим чертовым костоломам. Они используют против нас все, что только можно», – подумал Джерри.

Он напрягся и заставил себя сказать: «Панорамный обзор». Его хриплый голос был едва слышен, тем не менее экран, расположенный в больших очках шлема «Зоркий глаз IV» тут же зажегся, и Джерри увидел в самом центре Вселенной светло-желтую точку с острыми треугольниками крыльев. Это и был его истребитель. Самолет летел абсолютно вертикально, и позади, на значительном расстоянии от него, виднелись две красные точки. И ничего больше на много тысяч миль вокруг, только три маленьких значка, на бешеной скорости рвущихся вниз, к Земле. Джерри не заметил ни наведенных на него радаров, ни выпущенных в него ракет. «Это только пока. Скоро все будет», – мрачно подумал он. Где-то далеко внизу виднелась Земля, круглый зеленый мячик. Такой ее изображают дети и художники-мультипликаторы, только на их рисунках не было того, что видел сейчас Джерри, – цели, отмеченной большими красными крестами.

«Черт подери, костюм почти не помогает при перегрузках. Кишки сдавило так, что, кажется, меня вот-вот расплющит. И как они только умудряются создать такое! Ничего себе – имитация. Сдохнуть можно. Ладно, пора этим парням тоже получить по полной программе. У них два защитных колпака, посмотрим, как они там будут себя чувствовать».

Адер посмотрел на преследователей: так и есть – они стремительно приближались. Повернув левый руль, он сбросил скорость. Истребитель завис. Джерри надеялся, что оба противника пронесутся мимо, тогда их можно будет расстрелять «сайдвиндерами». Он приятно удивился, обнаружив, как удобно расположены переключатели пуска ракет, и нажал кнопку наведения на цель. Теперь преследователям оставалось только попасть в пространство между пересекающимися линиями прицела, и пуск произойдет автоматически.

Но противники Адера оказались не новичками. Они успели затормозить и теперь медленно, будто подкрадываясь, подходили к истребителю. Еще немного, и они бы сели Адеру на хвост. Джерри уже не задумывался над тем, реально ли все происходящее или нет. Выругавшись, он до упора толкнул ручку подачи топлива вперед, одновременно потянув на себя рычаг. Набирая высоту, Джерри старался как можно дальше уйти от прилипших к нему истребителей. Те тоже увеличили скорость.

Вдруг до Джерри снова донесся голос дочери.

– Папа, папочка! Смотри, они приближаются! – заплакала она.

Вскоре голос девочки перешел в крик, а затем она просто завизжала от ужаса. Адер напряженно всматривался в экран. «Эти два краснозадых слишком уж быстро двигаются», – раздраженно подумал он.

«Масштабную карту», – прошептал он, с трудом выговаривая слова. Как бы тихо Джерри ни говорил, установленный в кислородной маске микрофон уловил его слова, и перед его глазами сразу появилась испещренная крестиками сетка. Замелькали цифры, показывающие скорость и расстояние до преследователей. Даже не глядя на них, Джерри понимал, что оно неуклонно сокращается. Красные бандиты приближались.

Задача Адера состояла в том, чтобы нанести удар по наземным объектам, не ввязываясь в драку. Здесь он был один и прекрасно отдавал себе отчет в том, что на помощь ему никто не придет. Но Джерри был летчиком-истребителем и решил принять бой.

«Наземные цели никуда не убегут, – подумал он. – На крыльях у меня ничего нет, все в бомбовых отсеках. Следовательно, в скорости я им не уступаю. А если я начну сейчас заходить на цели, то, прежде чем я их накрою, эти гады красные меня точно подшибут. Какой смысл погибать зазря?»

Джерри повернул правый руль и, развернув истребитель, пошел в лобовую атаку на преследователей. Приближаясь, он навел малый прицел на радары, регистрирующие огонь, и, нажав на кнопку, накрыл двигатель своего истребителя защитной оболочкой. Самонаводящиеся тепловые ракеты «сайдвиндер» лучше пускать, когда находишься позади цели, – они идут точно на сопло двигателя.

Вдруг на глазах Джерри произошло нечто непредвиденное. Два его преследователя разделились, словно амебы, и теперь их стало четыре. Двое заходили на него слева, а двое – справа.

– Эй, вы там! Так нечестно! – закричал он, но никто ему не ответил. Инспектора, следящие за ходом полета, хранили молчание.

«Скоты. Хотите меня списать? Нет, сучьи дети, этот номер у вас сегодня не пройдет». Джерри задыхался от злости. Он послал машину в крутой вираж. Лететь вверх, да еще маневрировать на громадной скорости было невероятно трудно. Сопла двигателей начали вращаться, уменьшая угол подъема.

Джерри подумал, что его преследователи начнут понемногу отставать, но ошибся: они прочно сели ему на хвост. Скорее всего инспектора ввели в машины преследователей такие же технические параметры. Глядя на экран, Джерри увидел, что двое его противников в точности повторили его маневр. От перегрузки дышать было почти невозможно, грудь сдавливало, руки делались неповоротливыми. Движения становились вялыми и неуклюжими. Спина невыносимо болела. Шлем, всегда казавшийся таким легким, превратился в многокилограммовый пресс. «Дьявол, как они все это делают?» – не переставал удивляться Джерри. Лоб его покрылся испариной, пот ручьями тек по лицу. Он щипал кожу, ел глаза. От горячего дыхания экран начал мутнеть. О том, чтобы снять маску, нельзя было и думать.

Беспрестанно моргая, Джерри начал выполнять зигзаг в виде буквы «S», но, не закончив его, внезапно развернул свой истребитель и почти вертикально пошел вниз. Двое преследователей успели повторить его хитрый маневр и устремились за ним, двое других исчезли с экрана. «Возможно, они просто не попадали в панорамный обзор, слишком далеко ушли, – подумал он. – А возможно, это был очередной трюк программистов – «глюк», на самом деле за мной все это время гнались всего двое». Адер продолжал набирать скорость. Защитный костюм издавал змеиное шипение и сжимал тело так, что казалось, вот-вот лопнут внутренности. «Да нет, – думал Джерри, – ребята явно переборщили. Даже в настоящем полете таких ощущений не бывает».

Перепонки раздирал нарастающий рев двигателей. Истребитель затрясся, словно собираясь развалиться. Джерри взглянул на веселенькую картинку зеленеющей внизу Земли и увидел стремительно несущихся на него бандитов. Они приближались, и от этого усиливалась боль в груди. Глаза начала застилать серая пелена.

– Папа! Они навели на тебя радар! – пронзительно закричала дочь.

Адер круто повернул самолет, уходя от преследователей. Голова закружилась, и Джерри едва не потерял сознание. Сквозь пелену он смотрел на экран и видел две неотвязные красные точки позади себя. Они колыхались у самого хвоста истребителя, никуда не отклонялись, словно кто-то невидимой рукой привязал их к фюзеляжу.

– Ракеты! – завизжала дочь. – Они выстрелили!

Вялым движением руки Джерри выбросил облако пламени и до отказа выжал ручку подачи топлива. Истребитель рванулся вперед, и в ту же секунду страшный удар обрушился на грудь пилота. Казалось, что сейчас его тело расплющится и, словно каша, растечется по креслу. Старая рана невыносимо болела, просто стонала от боли. Дышать становилось совершенно невозможно. Джерри начал задыхаться. Ему чудилось, что он видит свои легкие, видит, как они болтаются и трепещут, будто старые дырявые тряпки на ветру. Сердце, казалось, переместилось в голову, удары его были похожи на грохот молота.

С диким воем, прочертив две ярко-красные линии на зеленом фоне Земли, ракеты пронеслись чуть ниже его «Ф-22», навстречу отвлекающему пламени. Зрелище было впечатляющее, и в другое время Джерри подольше полюбовался бы красивой картинкой, но только не сейчас. Внимание его привлекли неизвестно откуда появившиеся два остальных преследователя. Снова раздался взволнованный голос, дочери:

– Радар наведен! Ракеты пошли! – закричала она на одном дыхании.

«Все, сволочи, отключайте», – задыхаясь, прохрипел Адер и застонал от боли. На этот раз она была настоящей.

Три оператора сидели на возвышении и лениво посматривали на пульты управления. Попивая из пеностироловых чашек крепкий кофе, они тихо и неторопливо беседовали между собой. Метрах в шести от них, внизу, громадная лапа сжимала помятую, с облупившейся краской кабину «Ф-22». Она то вращала ее вокруг своей оси, то трясла, а при необходимости раскачивала вверх-вниз, да с такой частотой, что даже сами операторы задумчиво покачивали головами. Сеанс имитации воздушного боя был в самом разгаре.

Те шесть метров, отделяющих операторов от кабины, где Адер испытывал новую программу, были завалены мотками разноцветных проводов, заставлены шаткими опорами и подставками, вокруг которых извивались толстые кабели. Повсюду валялись снятые с пультов управления крышки, платы и детали крепежа. Словом, впечатление создавалось такое, будто в комнате только что разгрузили машину с аппаратурой и ее не успели еще убрать. По полураскрытым приборным доскам бегали огоньки, операторы время от времени поглядывали на них. На дисплеях то и дело появлялись вызывающе-ярких цветов графики и картинки. Операторы, двое мужчин и девушка, не обращали на них никакого внимания. Их мирную беседу прервал резкий, пульсирующий звук сирены.

– Чего это она? – удивился один из операторов, поднимая чашку.

Никто не сдвинулся с места. Приблизительно через минуту старшему из операторов, явно штатскому, одетому в помятые брюки и куртку, которые когда-то были белыми, надоело неожиданное звуковое сопровождение. Он повернулся к помощнице, сержанту, в новенькой, тщательно выглаженной форме, и раздраженно крикнул:

– Да выключи ты к чертовой матери этот будильник! Надоел!

Та недовольно поморщилась, потянулась к одному из приборов, утыканному красными сигнальными лампочками, и щелкнула переключателем. Однако сирена не унималась, тревожный сигнал продолжал резать уши. Девушка виновато посмотрела на старшего оператора и недоуменно пожала плечами.

– Вот скотина. Не хочет затыкаться, – раздраженно проговорил старший, отчетливо выговаривая каждое слово.

Операторы отставили чашки и поднялись, чтобы рассмотреть кабину.

– Чего он там копается? – возмутился старший. – Давно бы колпак открыл.

Другой оператор, капрал, одетый в накрахмаленную голубую куртку и брюки, неохотно поднялся, нервно оттолкнул от себя стул на колесиках и торопливо зашагал к имитационной кабине «Ф-22». Выкрашенный в грязно-серый цвет колпак не позволял ни операторам заглянуть внутрь кабины, ни пилоту видеть окружающее пространство. Кабина стояла чуть наклонясь вперед, держащая ее громадная механическая лапа напоминала голову понурившегося гуся.

– Может, заклинило? – предположила девушка.

Старший оператор буркнул что-то невразумительное и недовольно мотнул головой, однако по его напряженному морщинистому лицу было видно, что он не очень верит в повреждение замка. Он внимательно смотрел на капрала.

Тот протиснулся между стальными конструкциями лапы, с грохотом поднялся по металлической лестнице и легко открыл замок. Раздался тихий щелчок, колпак мягко приподнялся и отъехал назад, точно так же, как и на настоящих кабинах.

– Боже праведный! – вскрикнул капрал, наклонившись, и голос его, усиленный громкоговорителями, прогремел на весь зал. – Зовите врачей! Да скорей же!

2

Сьюзен Санторини с видом приговоренной к смерти угрюмо стояла посреди кухни, изучая инструкцию по пользованию кухонной аппаратурой. Тупо перелистывая страницы, она силилась понять написанное. Иногда Сьюзен потирала лоб, качала головой и осторожно, одним пальцем, касалась какой-нибудь кнопки. Лампочки, призванные, согласно инструкции, тут же зажигаться, даже и не думали делать этого. Сьюзен посмотрела на свои ногти и ужаснулась. Они были черными, словно она добиралась сюда из Огайо ползком. Сьюзен расстроенно поцокала языком. Немного подумав, она крикнула:

– Дэн, а Дэн! Подойди сюда, я никак не могу включить эту чертову плиту. Ничего не получается, – добавила она уже спокойнее.

Дверь кухни открылась, и в проеме возникла фигура двенадцатилетней дочери Сьюзен, Анжелы.

– Папа в гараже, – сообщила она.

– Доченька, сходи за ним, ладно? – попросила Сьюзен и подумала, что, если муж не придет немедленно, она сама отправится за ним, но уже по стенам и потолку.

Анжела невесело вздохнула и потащилась в гараж. Пройдя через кухню, она направилась в переход, соединяющий дом с гаражом. Сьюзен оглядела проходящую мимо нее дочь, ее симпатичное, но унылое личико и растрепанные, светлые косички, в точности отражавшие ее настроение. Она обвела глазами кухню, заваленную коробками с электронной аппаратурой, бросила взгляд на установленную плиту и другие такие же мудреные хозяйственные принадлежности и вздохнула. Все эти ультрасовременные приборы напрочь отказывались работать, и это очень огорчало Сьюзен. А помимо этого Сьюзен нужно было немедленно найти для Анжелы стоматолога-ортодонта.

Она увидела яркий буклет, на который они с мужем клюнули в конторе по продаже недвижимости. Первую его страницу украшала призывная надпись: «Добро пожаловать в Пайн-Лейк-Гарденс, самый современный район Флориды». Сьюзен подумала, что как было бы хорошо прихватить сюда хотя бы часть старого доброго мира, оставленного в Огайо. При всех его недостатках плиты там работали исправно.

В свои тридцать с небольшим светловолосая хрупкая Сьюзен оставалась такой же красивой, как и в юности, когда она с удовольствием играла в студенческом театре. У нее были длинные золотистые волосы, светло-голубые глаза и дерзко вздернутый носик, намекавший на наличие сильного характера. Сама Сьюзен называла его «духом». С завязанными хвостом волосами, в потертых, обтягивающих бедра джинсах и полушерстяной рубашке навыпуск, совсем неподходящей для Флориды, она прошлась у непокорной плиты. Сьюзен расстегнула ворот, от жары не спасал даже недавно установленный новый кондиционер. Он, как и все остальное, тоже работал плохо. В доме было душно, Сьюзен еще не привыкла к влажному воздуху Флориды. Была уже вторая половина сентября, но жара, от которой того и гляди начнут плавиться стены, и не думала спадать. Сьюзен с отвращением посмотрела на ленивых насекомых, ползающих по полированным дверцам шкафов и полок. Казалось, что они тут везде, где только можно, строят свои отвратительные гнезда.

Раздался вопль проснувшегося младенца. Сьюзен отшвырнула бесполезную инструкцию и опрометью бросилась в гостиную. Там тоже повсюду стояли разнокалиберные коробки, но хотя бы самое главное было сделано – большой диван и несколько кресел находились на тех местах, куда Сьюзен и думала их поставить. Хитростью и лестью Сьюзен удалось уговорить присланных фирмой рабочих расстелить на полу громадный ковер и расставить мебель. В их начальные планы входило просто свалить все посреди комнаты и сразу же испариться. Маленький Филип извивался в импровизированной колыбельке – большой яркой корзинке, сплетенной меланхоличным, задумчивым мексиканцем. Ее Сьюзен и Дэн купили в медовый месяц, во время их путешествия по Мексике. Боже, как давно это было! Казалось, с тех пор прошло лет сто, не меньше. Сьюзен пощупала малыша: он описался и оттого выглядел несчастным. «Неудивительно, при такой-то жаре», – пробормотала Сьюзен и потянулась за новыми пеленками. Целая стопка их лежала здесь же, на диване, рядом с корзинкой.

– Что случилось? – раздался голос Дэна.

Сьюзен повернулась и увидела в дверях мужа. Он всегда покусывал губы, когда куда-нибудь торопился. На нем уже не было легкой спортивной куртки, а рубашка, с утра чистая и свежая, выглядела так, будто ею долго вытирали пыль. Тщательно завязанный галстук съехал набок. Анжела, с тревогой поглядывая на родителей, стояла чуть позади отца.

– Завелась машина? – спросила Сьюзен.

– Пока нет, – ответил муж. – Похоже, что аккумулятор сел, зараза. Если бы мы ехали прямо из Дэйтона, он бы сам зарядился. А теперь все, крышка.

– Нужно найти того, кто может зарядить аккумулятор, – предложила Сьюзен, не сводя с него глаз. Одновременно она не глядя привычными движениями перепеленала малыша.

Дэн замотал головой:

– Не удастся. Он не держит заряд. Нужно ставить новый аккумулятор.

– Но они же гарантировали, что он будет работать все время, пока машина движется, – возмутилась Сьюзен.

– Они дали гарантию на пять лет, – согласился Дэн. – Я только что смотрел гарантийный талон. Аккумулятор столько и проработал.

Ростом Дэн был не намного выше Сьюзен. Темноволосый, худощавый, с красивыми руками и тонкими, как у художника, артистическими пальцами. Сьюзен обожала своего мужа, Дамона Санторини, в нем ей виделся коварный красавец, профессиональный обольститель или, по крайней мере, кинозвезда с обложки модного журнала. Но сам Дэн не считал себя красавцем и не верил Сьюзен, когда она в порыве страсти шептала ему об этом. Дэн даже не понимал, о чем она, собственно, говорит. Казалось, его совершенно не интересует, что о нем думает жена, да и все остальные – тоже. По природе Дэн был замкнут, малоразговорчив и преимущественно занят своими размышлениями. Он словно боялся раскрыть створки своей защитной раковины и вылезти наружу. Дэн жил как бы сам по себе, в своем обособленном внутреннем мире, но Сьюзен прощала ему этот недостаток, тем более что он был у Дэна единственным. Во всем остальном Дэн являлся образцом мужа и, разумеется, тоже не замечал этого. Он был работящим, спокойным мужем и прекрасным отцом. Ко всем своим обязанностям от относился крайне серьезно; решив чего-нибудь добиться, он неуклонно шел к своей цели, вкалывал как вол, и ничто не могло его остановить. Только один раз, в самом начале их совместной жизни, их брак вдруг начал давать трещину. Подобные кризисы переживают все, но не все справляются с ними. Совместными усилиями им удалось преодолеть трудности, хотя им обоим было очень больно. Но несмотря ни на что, Дэн так и остался сидеть в своей раковине, куда, как полагала Сьюзен, он забрался еще в юности и внутрь которой он даже ее допускал крайне редко; Сьюзен чувствовала, что иногда в нем все кипит от негодования, она интуитивно догадывалась о его страданиях, но он нещадно подавлял в себе все эмоции. Короче говоря, он умел держать себя в узде. Лишь ненадолго, во время любовных сцен, ей удавалось вывести Дэна из состояния железного самоконтроля.

– Энжи сказала, что ты звала меня, – произнес он, вопросительно глядя на Сьюзен.

Голос у Дэна был всегда одинаково ровным, мягким и тихим. Сейчас, правда, в нем слышалось легкое недовольство. Глядя на мужа, Сьюзен заметила, как встревоженно он смотрит на нее. Продолжая пеленать малыша, она сказала:

– На кухне не работает ни один агрегат. Неужели, чтобы включить плиту, нужно иметь ученую степень?

Он улыбнулся:

– Не волнуйся. Черт с ней, с этой плитой. Поужинаем где-нибудь в городе, при моей новой зарплате мы можем себе это позволить.

Сьюзен энергично замотала головой:

– Ну уж нет! Твоя пицца мне уже опостылела. Я хочу готовить.

– Плита включается и работает от голоса, – пояснил Дэн. – Сначала ее нужно запрограммировать, чтобы она тебя узнавала. Тогда она будет делать все, что ты ей прикажешь. Ничего, разберешься. Вечером я тебе покажу, как с ней нужно обращаться. – Он повернулся, чтобы уйти.

– А ты куда?

– Искать телефонный справочник и звонить в автомастерскую. Чертова машина не заводится. Так я могу и на работу не попасть, а в первый день этого делать не хотелось бы.

Дэн и Сьюзен заново начинали свою жизнь. Все у них было новое: и дом, и работа, и даже место жительства. Зарплата Дэна тоже была новой, в три раза больше, чем та, которую он получал в одной из лабораторий ВВС. Дэн ухватился за нее сразу, Сьюзен же долго раздумывала. Уехать она согласилась только тогда, когда поняла, что значит для Дэна его новая работа. Сама она не любила переезды. Особенно сейчас ей не хотелось никуда перемещаться, когда у них только-только родился малыш. Но чего не сделаешь ради мужа. Собрав в кулак всю свою волю, собравшись с духом, она согласилась. «В конце концов, нужно же когда-нибудь начинать жить самостоятельно, без родителей и старых друзей», – решила она.

По настоянию Сьюзен они перелетели из Дэйтона в свой новый дом недалеко от Орландо в пятницу, чтобы иметь два дня на обустройство. Сьюзен думала, что весь их груз: мебель, машина и все остальное – прибудет прямо к их приезду, но ошиблась. Грузовики притащились в воскресенье, в полдень, да и то только после десятка гневных телефонных звонков. Грузчики и шоферы были возмущены не меньше Сьюзен и немедленно потребовали денег за срочность доставки. И вот сейчас, в понедельник утром, в доме царил полный хаос. Два дня Сьюзен и Дэн прожили, как в плохом кэмпинге, питаясь исключительно пиццей и ночуя на полу, на разостланных одеялах. В довершение всех бед в доме не работал ни один агрегат, включая и автомобильный аккумулятор.

Слава Богу, что Дэну удалось хотя бы установить и подключить компьютер Сьюзен. Пока сама она с Анжелой распаковывала и раскладывала вещи, Дэн, пристроившись в углу на кухне, безропотно настраивал его. Для основной массы мужей вечер пятницы и суббота – время очень напряженное: телепрограммы до отказа забиты футбольными матчами. Однако, в отличие от других мужчин, Дэн их не смотрел – весь день и большую часть ночи перед ним был только экран компьютера Сьюзен. Нужно было проверить и перепроверить старые программы и написать новые.

– Энжи пора в школу, – заметила Сьюзен вслед уходящему Дэну.

– Знаю, – ответил он и тяжело вздохнул.

– А что, тут даже школьного автобуса нет? – спросила Анжела. – Дома, между прочим, нас отвозили в автобусе.

– Теперь наш дом здесь, Анжела, – ласково произнес Дэн и, проходя мимо дочери, провел рукой по ее волосам.

– Я уверена, что здесь есть школьный автобус, – сказала Сьюзен. – Только мы еще не знаем, во сколько он приходит. Не волнуйся, Энжи, завтра или послезавтра мы все выясним.

Анжела с неодобрением посмотрела на мать. После того как родители сообщили ей о переезде во Флориду, Анжела рыдала целых четыре дня. Сьюзен думала, что Анжела отнесется к перемене места спокойнее ее самой, но оказалось, что двенадцатилетняя девочка может заплакать сразу и надолго. Сьюзен заметила укоризненный взгляд Энжи, который, казалось, кричал: «Вы разбили всю мою жизнь, отняли у меня моих друзей! Я никогда больше не буду любить вас. Слышите?! Никогда!».

– Даже если ты пойдешь пешком, все равно успеешь, – ободряюще произнесла Сьюзен.

– Ну конечно, – недовольно буркнула Анжела.

– А пока помоги мне распаковать посуду. Вон там, в той коробке, тарелки. Отнеси их на кухню, ладно?

– Ладно, – насупившись, ответила Анжела и, надув губы, пошла к коробке.

Сьюзен старалась не замечать ни немых упреков Анжелы, ни собственного страха. Она закончила пеленать малыша и направилась к кухне. В этот момент в дверь позвонили. «Это кого еще там черт несет?» – раздраженно подумала она, рывком открывая дверь. На пороге, в лучах ослепляющего флоридского солнца, стоял Кайл Манкриф, одетый в рубашку с открытым воротом и стильные слаксы. На его загорелом лице играла счастливая улыбка. Казалось, что одуряющая жара только придает ему настроение.

– Привет, Сьюзен. Я подумал, что неплохо бы заглянуть к вам, посмотреть, как вы тут устроились. Не помешал?

Манкриф не был красавцем, но он умел одеваться и, главное, носить одежду, и оба этих качества делали его элегантным и обаятельным.

Он был высок и широкоплеч, правда с уже намечающимся брюшком. Его руки, похоже, совсем не знали покоя. Он постоянно двигал ими, хватал невидимые предметы, жестикулировал, подчеркивая важность того или иного сообщения, или просто откидывал со лба прядь волос. Последнее он делал особенно часто. Волосы у Манкрифа были густыми, черными, с едва заметными серебристыми прожилками на висках и доходили почти до плеч. Необычным был взгляд его карих глаз, беспокойный и требовательный. Казалось, Манкриф все время что-то ищет и не может найти. Этот бегающий, назойливый взгляд никак не вязался со счастливой и доброжелательной улыбкой.

– О, мистер Манкриф, – пробормотала Сьюзен.

– Нет, нет, зовите меня просто Кайл, – ответил он мягким тенором.

– Э-э, – замялась Сьюзен. – Входите, пожалуйста.

Как только Манкриф вступил в заваленную вещами комнату, из кухни донесся голос Дэна:

– Кто это там приходил?

– Дорогой, это мистер Манкриф Кайл пришел, – ответила Сьюзен.

Кайл Манкриф был основателем, президентом и одновременно исполнительным директором фирмы «Парареальность». Он лично летал к Дамону Санторини в Огайо и уговаривал его перейти в «Парареальность», предлагая ему зарплату в три раза большую, чем ту, которой его заманили и удерживали в лаборатории ВВС на базе «Райт-Паттерсон».

В дверном проеме показалось встревоженное лицо Дэна. Увидев Кайла, он выскочил навстречу ему, словно новобранец к неожиданно нагрянувшему генералу.

– Машина не заводится, – отрапортовал он. – Никак не могу дозвониться до какой-нибудь мастерской. А тут еще…

Дружеская улыбка Манкрифа стала еще шире.

– Пустяки! – Он махнул рукой, перебивая Дэна. – Я предполагал, что у тебя сегодня будет забот полон рот.

– Извините, я, наверное, опоздаю на работу.

– Не переживай, после переезда это неудивительно.

– Черт подери, я так не люблю опаздывать! – проговорил Дэн.

– Ерунда! – весело воскликнул Кайл. – Оставайся дома и приведи все в порядок. После обеда можешь выходить. Договорились? – Манкриф радостно рассмеялся. – Зайдешь для начала в отдел кадров, представишься, а я предупрежу начальницу, чтобы не ждала тебя раньше полудня.

– Как только заведешь машину, отвези Анжелу в школу, – вставила Сьюзен.

Взгляд Манкрифа метнулся к юной Санторини, почти такой же высокой, как и ее мать.

– О, привет, Анжела. Не помнишь меня? Нет? Да это же я приезжал к вам в Дэйтон. Вспомнила?

Поджав губы, девочка опустила голову и придвинулась к Сьюзен.

– От меня можно не прятаться, – засмеялся Манкриф. – Могу отвезти тебя в школу. Хочешь?

– Правда? – Лицо Сьюзен просияло.

– Конечно! – ободряюще воскликнул Кайл. – Всегда пожалуйста.

– О, вы нас очень обяжете, – смущенно проговорила Сьюзен.

– Да ну, что вы. Это же по дороге. Школу я знаю так же хорошо, как собственный кабинет. «Парареальность» вкладывает в нее денег больше, чем администрация графства. Чего стоит только одно оборудование для обучения с применением виртуальной реальности.

– Благодарю вас, мистер Манкриф, вы очень любезны, – проговорил Дэн.

– Кайл, – мягко поправил его Манкриф. – Оставь ты наконец эти формальности. И ты тоже можешь называть меня Кайл. – Он ткнул толстым, как ствол пистолета, пальцем в Анжелу. – Ну, так как, юная мисс, вы позволите мне отвезти вас в школу? – спросил он. Анжела с сомнением смотрела на Манкрифа. – Ты ездила когда-нибудь в автомобиле с опускающимся верхом?

– Давай, дочка, беги умывайся, и мистер Манкриф… – Сьюзен улыбнулась и тут же поправила себя: – Кайл отвезет тебя в школу.

– Все твои подружки побледнеют от зависти. «Ну и крутой же парень у тебя», – скажут они, – пошутил Манкриф.

Анжела неохотно двинулась в ванную.

– У вас прекрасная дочка, – произнес Манкриф.

– Как же мне найти хоть какую-нибудь мастерскую? – Дэн в задумчивости покусывал губы.

– Зачем? – весело воскликнул Манкриф. – У меня в багажнике лежат провода, прикури от моего аккумулятора – и дело с концом. Пошли. Да, – спохватился он, – если тебе нужна машина, на пару дней можешь взять в аренду любую. Компания оплачивает такие расходы.

Дэн неуверенно произнес:

– Если бы этот проклятый аккумулятор держал заряд, я бы сам отвез Анжелу в школу.