1

– Я вижу двух бандитов, папа. Там, вверху, на пятичасовой отметке.

Джерри Адер поразился, услышав голос своей дочери. «Проклятые сукины сыны. Знают, как отвлечь мое внимание. Смоделировали голос дочери, засранцы».

Он повел рычаг вперед и вправо и тут же почувствовал, как его «Ф-22» резко взмыл вверх. Правую руку Джерри положил в защитное углубление: если не сделать этого в настоящем полете, то сила ускорения превратит ее в обломки. «Ф-22» способен прямо с места выжать девять таких сил, но подобные перегрузки не выдержит ни один пилот. О том, чтобы еще и суметь управлять самолетом при помощи основного рычага, расположенного между коленями, даже и думать нечего. В этой ситуации единственная надежда – на подлокотники и на боковые, вспомогательные ручки управления.

Большим пальцем левой руки Джерри чуть толкнул вперед ручку подачи топлива и тут же ощутил, как его еще сильнее вдавило в кресло. Скорость все нарастала. И странно, несмотря на то что Джерри знал: все происходящее – обман и на самом деле никаких перегрузок нет, ощущения его были вполне реальны. У него даже заболела спина в том месте около позвоночника, которое он несколько лет назад здорово ушиб, приземлившись вверх колесами в Саудовской Аравии. «Не нужно было говорить об этом нашим чертовым костоломам. Они используют против нас все, что только можно», – подумал Джерри.

Он напрягся и заставил себя сказать: «Панорамный обзор». Его хриплый голос был едва слышен, тем не менее экран, расположенный в больших очках шлема «Зоркий глаз IV» тут же зажегся, и Джерри увидел в самом центре Вселенной светло-желтую точку с острыми треугольниками крыльев. Это и был его истребитель. Самолет летел абсолютно вертикально, и позади, на значительном расстоянии от него, виднелись две красные точки. И ничего больше на много тысяч миль вокруг, только три маленьких значка, на бешеной скорости рвущихся вниз, к Земле. Джерри не заметил ни наведенных на него радаров, ни выпущенных в него ракет. «Это только пока. Скоро все будет», – мрачно подумал он. Где-то далеко внизу виднелась Земля, круглый зеленый мячик. Такой ее изображают дети и художники-мультипликаторы, только на их рисунках не было того, что видел сейчас Джерри, – цели, отмеченной большими красными крестами.

«Черт подери, костюм почти не помогает при перегрузках. Кишки сдавило так, что, кажется, меня вот-вот расплющит. И как они только умудряются создать такое! Ничего себе – имитация. Сдохнуть можно. Ладно, пора этим парням тоже получить по полной программе. У них два защитных колпака, посмотрим, как они там будут себя чувствовать».

Адер посмотрел на преследователей: так и есть – они стремительно приближались. Повернув левый руль, он сбросил скорость. Истребитель завис. Джерри надеялся, что оба противника пронесутся мимо, тогда их можно будет расстрелять «сайдвиндерами». Он приятно удивился, обнаружив, как удобно расположены переключатели пуска ракет, и нажал кнопку наведения на цель. Теперь преследователям оставалось только попасть в пространство между пересекающимися линиями прицела, и пуск произойдет автоматически.

Но противники Адера оказались не новичками. Они успели затормозить и теперь медленно, будто подкрадываясь, подходили к истребителю. Еще немного, и они бы сели Адеру на хвост. Джерри уже не задумывался над тем, реально ли все происходящее или нет. Выругавшись, он до упора толкнул ручку подачи топлива вперед, одновременно потянув на себя рычаг. Набирая высоту, Джерри старался как можно дальше уйти от прилипших к нему истребителей. Те тоже увеличили скорость.

Вдруг до Джерри снова донесся голос дочери.

– Папа, папочка! Смотри, они приближаются! – заплакала она.

Вскоре голос девочки перешел в крик, а затем она просто завизжала от ужаса. Адер напряженно всматривался в экран. «Эти два краснозадых слишком уж быстро двигаются», – раздраженно подумал он.

«Масштабную карту», – прошептал он, с трудом выговаривая слова. Как бы тихо Джерри ни говорил, установленный в кислородной маске микрофон уловил его слова, и перед его глазами сразу появилась испещренная крестиками сетка. Замелькали цифры, показывающие скорость и расстояние до преследователей. Даже не глядя на них, Джерри понимал, что оно неуклонно сокращается. Красные бандиты приближались.

Задача Адера состояла в том, чтобы нанести удар по наземным объектам, не ввязываясь в драку. Здесь он был один и прекрасно отдавал себе отчет в том, что на помощь ему никто не придет. Но Джерри был летчиком-истребителем и решил принять бой.

«Наземные цели никуда не убегут, – подумал он. – На крыльях у меня ничего нет, все в бомбовых отсеках. Следовательно, в скорости я им не уступаю. А если я начну сейчас заходить на цели, то, прежде чем я их накрою, эти гады красные меня точно подшибут. Какой смысл погибать зазря?»

Джерри повернул правый руль и, развернув истребитель, пошел в лобовую атаку на преследователей. Приближаясь, он навел малый прицел на радары, регистрирующие огонь, и, нажав на кнопку, накрыл двигатель своего истребителя защитной оболочкой. Самонаводящиеся тепловые ракеты «сайдвиндер» лучше пускать, когда находишься позади цели, – они идут точно на сопло двигателя.

Вдруг на глазах Джерри произошло нечто непредвиденное. Два его преследователя разделились, словно амебы, и теперь их стало четыре. Двое заходили на него слева, а двое – справа.

– Эй, вы там! Так нечестно! – закричал он, но никто ему не ответил. Инспектора, следящие за ходом полета, хранили молчание.

«Скоты. Хотите меня списать? Нет, сучьи дети, этот номер у вас сегодня не пройдет». Джерри задыхался от злости. Он послал машину в крутой вираж. Лететь вверх, да еще маневрировать на громадной скорости было невероятно трудно. Сопла двигателей начали вращаться, уменьшая угол подъема.

Джерри подумал, что его преследователи начнут понемногу отставать, но ошибся: они прочно сели ему на хвост. Скорее всего инспектора ввели в машины преследователей такие же технические параметры. Глядя на экран, Джерри увидел, что двое его противников в точности повторили его маневр. От перегрузки дышать было почти невозможно, грудь сдавливало, руки делались неповоротливыми. Движения становились вялыми и неуклюжими. Спина невыносимо болела. Шлем, всегда казавшийся таким легким, превратился в многокилограммовый пресс. «Дьявол, как они все это делают?» – не переставал удивляться Джерри. Лоб его покрылся испариной, пот ручьями тек по лицу. Он щипал кожу, ел глаза. От горячего дыхания экран начал мутнеть. О том, чтобы снять маску, нельзя было и думать.

Беспрестанно моргая, Джерри начал выполнять зигзаг в виде буквы «S», но, не закончив его, внезапно развернул свой истребитель и почти вертикально пошел вниз. Двое преследователей успели повторить его хитрый маневр и устремились за ним, двое других исчезли с экрана. «Возможно, они просто не попадали в панорамный обзор, слишком далеко ушли, – подумал он. – А возможно, это был очередной трюк программистов – «глюк», на самом деле за мной все это время гнались всего двое». Адер продолжал набирать скорость. Защитный костюм издавал змеиное шипение и сжимал тело так, что казалось, вот-вот лопнут внутренности. «Да нет, – думал Джерри, – ребята явно переборщили. Даже в настоящем полете таких ощущений не бывает».

Перепонки раздирал нарастающий рев двигателей. Истребитель затрясся, словно собираясь развалиться. Джерри взглянул на веселенькую картинку зеленеющей внизу Земли и увидел стремительно несущихся на него бандитов. Они приближались, и от этого усиливалась боль в груди. Глаза начала застилать серая пелена.

– Папа! Они навели на тебя радар! – пронзительно закричала дочь.

Адер круто повернул самолет, уходя от преследователей. Голова закружилась, и Джерри едва не потерял сознание. Сквозь пелену он смотрел на экран и видел две неотвязные красные точки позади себя. Они колыхались у самого хвоста истребителя, никуда не отклонялись, словно кто-то невидимой рукой привязал их к фюзеляжу.

– Ракеты! – завизжала дочь. – Они выстрелили!

Вялым движением руки Джерри выбросил облако пламени и до отказа выжал ручку подачи топлива. Истребитель рванулся вперед, и в ту же секунду страшный удар обрушился на грудь пилота. Казалось, что сейчас его тело расплющится и, словно каша, растечется по креслу. Старая рана невыносимо болела, просто стонала от боли. Дышать становилось совершенно невозможно. Джерри начал задыхаться. Ему чудилось, что он видит свои легкие, видит, как они болтаются и трепещут, будто старые дырявые тряпки на ветру. Сердце, казалось, переместилось в голову, удары его были похожи на грохот молота.

С диким воем, прочертив две ярко-красные линии на зеленом фоне Земли, ракеты пронеслись чуть ниже его «Ф-22», навстречу отвлекающему пламени. Зрелище было впечатляющее, и в другое время Джерри подольше полюбовался бы красивой картинкой, но только не сейчас. Внимание его привлекли неизвестно откуда появившиеся два остальных преследователя. Снова раздался взволнованный голос, дочери:

– Радар наведен! Ракеты пошли! – закричала она на одном дыхании.

«Все, сволочи, отключайте», – задыхаясь, прохрипел Адер и застонал от боли. На этот раз она была настоящей.

Три оператора сидели на возвышении и лениво посматривали на пульты управления. Попивая из пеностироловых чашек крепкий кофе, они тихо и неторопливо беседовали между собой. Метрах в шести от них, внизу, громадная лапа сжимала помятую, с облупившейся краской кабину «Ф-22». Она то вращала ее вокруг своей оси, то трясла, а при необходимости раскачивала вверх-вниз, да с такой частотой, что даже сами операторы задумчиво покачивали головами. Сеанс имитации воздушного боя был в самом разгаре.

Те шесть метров, отделяющих операторов от кабины, где Адер испытывал новую программу, были завалены мотками разноцветных проводов, заставлены шаткими опорами и подставками, вокруг которых извивались толстые кабели. Повсюду валялись снятые с пультов управления крышки, платы и детали крепежа. Словом, впечатление создавалось такое, будто в комнате только что разгрузили машину с аппаратурой и ее не успели еще убрать. По полураскрытым приборным доскам бегали огоньки, операторы время от времени поглядывали на них. На дисплеях то и дело появлялись вызывающе-ярких цветов графики и картинки. Операторы, двое мужчин и девушка, не обращали на них никакого внимания. Их мирную беседу прервал резкий, пульсирующий звук сирены.

– Чего это она? – удивился один из операторов, поднимая чашку.

Никто не сдвинулся с места. Приблизительно через минуту старшему из операторов, явно штатскому, одетому в помятые брюки и куртку, которые когда-то были белыми, надоело неожиданное звуковое сопровождение. Он повернулся к помощнице, сержанту, в новенькой, тщательно выглаженной форме, и раздраженно крикнул:

– Да выключи ты к чертовой матери этот будильник! Надоел!

Та недовольно поморщилась, потянулась к одному из приборов, утыканному красными сигнальными лампочками, и щелкнула переключателем. Однако сирена не унималась, тревожный сигнал продолжал резать уши. Девушка виновато посмотрела на старшего оператора и недоуменно пожала плечами.

– Вот скотина. Не хочет затыкаться, – раздраженно проговорил старший, отчетливо выговаривая каждое слово.

Операторы отставили чашки и поднялись, чтобы рассмотреть кабину.

– Чего он там копается? – возмутился старший. – Давно бы колпак открыл.

Другой оператор, капрал, одетый в накрахмаленную голубую куртку и брюки, неохотно поднялся, нервно оттолкнул от себя стул на колесиках и торопливо зашагал к имитационной кабине «Ф-22». Выкрашенный в грязно-серый цвет колпак не позволял ни операторам заглянуть внутрь кабины, ни пилоту видеть окружающее пространство. Кабина стояла чуть наклонясь вперед, держащая ее громадная механическая лапа напоминала голову понурившегося гуся.

– Может, заклинило? – предположила девушка.

Старший оператор буркнул что-то невразумительное и недовольно мотнул головой, однако по его напряженному морщинистому лицу было видно, что он не очень верит в повреждение замка. Он внимательно смотрел на капрала.

Тот протиснулся между стальными конструкциями лапы, с грохотом поднялся по металлической лестнице и легко открыл замок. Раздался тихий щелчок, колпак мягко приподнялся и отъехал назад, точно так же, как и на настоящих кабинах.

– Боже праведный! – вскрикнул капрал, наклонившись, и голос его, усиленный громкоговорителями, прогремел на весь зал. – Зовите врачей! Да скорей же!

2

Сьюзен Санторини с видом приговоренной к смерти угрюмо стояла посреди кухни, изучая инструкцию по пользованию кухонной аппаратурой. Тупо перелистывая страницы, она силилась понять написанное. Иногда Сьюзен потирала лоб, качала головой и осторожно, одним пальцем, касалась какой-нибудь кнопки. Лампочки, призванные, согласно инструкции, тут же зажигаться, даже и не думали делать этого. Сьюзен посмотрела на свои ногти и ужаснулась. Они были черными, словно она добиралась сюда из Огайо ползком. Сьюзен расстроенно поцокала языком. Немного подумав, она крикнула:

– Дэн, а Дэн! Подойди сюда, я никак не могу включить эту чертову плиту. Ничего не получается, – добавила она уже спокойнее.

Дверь кухни открылась, и в проеме возникла фигура двенадцатилетней дочери Сьюзен, Анжелы.

– Папа в гараже, – сообщила она.

– Доченька, сходи за ним, ладно? – попросила Сьюзен и подумала, что, если муж не придет немедленно, она сама отправится за ним, но уже по стенам и потолку.

Анжела невесело вздохнула и потащилась в гараж. Пройдя через кухню, она направилась в переход, соединяющий дом с гаражом. Сьюзен оглядела проходящую мимо нее дочь, ее симпатичное, но унылое личико и растрепанные, светлые косички, в точности отражавшие ее настроение. Она обвела глазами кухню, заваленную коробками с электронной аппаратурой, бросила взгляд на установленную плиту и другие такие же мудреные хозяйственные принадлежности и вздохнула. Все эти ультрасовременные приборы напрочь отказывались работать, и это очень огорчало Сьюзен. А помимо этого Сьюзен нужно было немедленно найти для Анжелы стоматолога-ортодонта.

Она увидела яркий буклет, на который они с мужем клюнули в конторе по продаже недвижимости. Первую его страницу украшала призывная надпись: «Добро пожаловать в Пайн-Лейк-Гарденс, самый современный район Флориды». Сьюзен подумала, что как было бы хорошо прихватить сюда хотя бы часть старого доброго мира, оставленного в Огайо. При всех его недостатках плиты там работали исправно.

В свои тридцать с небольшим светловолосая хрупкая Сьюзен оставалась такой же красивой, как и в юности, когда она с удовольствием играла в студенческом театре. У нее были длинные золотистые волосы, светло-голубые глаза и дерзко вздернутый носик, намекавший на наличие сильного характера. Сама Сьюзен называла его «духом». С завязанными хвостом волосами, в потертых, обтягивающих бедра джинсах и полушерстяной рубашке навыпуск, совсем неподходящей для Флориды, она прошлась у непокорной плиты. Сьюзен расстегнула ворот, от жары не спасал даже недавно установленный новый кондиционер. Он, как и все остальное, тоже работал плохо. В доме было душно, Сьюзен еще не привыкла к влажному воздуху Флориды. Была уже вторая половина сентября, но жара, от которой того и гляди начнут плавиться стены, и не думала спадать. Сьюзен с отвращением посмотрела на ленивых насекомых, ползающих по полированным дверцам шкафов и полок. Казалось, что они тут везде, где только можно, строят свои отвратительные гнезда.

Раздался вопль проснувшегося младенца. Сьюзен отшвырнула бесполезную инструкцию и опрометью бросилась в гостиную. Там тоже повсюду стояли разнокалиберные коробки, но хотя бы самое главное было сделано – большой диван и несколько кресел находились на тех местах, куда Сьюзен и думала их поставить. Хитростью и лестью Сьюзен удалось уговорить присланных фирмой рабочих расстелить на полу громадный ковер и расставить мебель. В их начальные планы входило просто свалить все посреди комнаты и сразу же испариться. Маленький Филип извивался в импровизированной колыбельке – большой яркой корзинке, сплетенной меланхоличным, задумчивым мексиканцем. Ее Сьюзен и Дэн купили в медовый месяц, во время их путешествия по Мексике. Боже, как давно это было! Казалось, с тех пор прошло лет сто, не меньше. Сьюзен пощупала малыша: он описался и оттого выглядел несчастным. «Неудивительно, при такой-то жаре», – пробормотала Сьюзен и потянулась за новыми пеленками. Целая стопка их лежала здесь же, на диване, рядом с корзинкой.

– Что случилось? – раздался голос Дэна.

Сьюзен повернулась и увидела в дверях мужа. Он всегда покусывал губы, когда куда-нибудь торопился. На нем уже не было легкой спортивной куртки, а рубашка, с утра чистая и свежая, выглядела так, будто ею долго вытирали пыль. Тщательно завязанный галстук съехал набок. Анжела, с тревогой поглядывая на родителей, стояла чуть позади отца.

– Завелась машина? – спросила Сьюзен.

– Пока нет, – ответил муж. – Похоже, что аккумулятор сел, зараза. Если бы мы ехали прямо из Дэйтона, он бы сам зарядился. А теперь все, крышка.

– Нужно найти того, кто может зарядить аккумулятор, – предложила Сьюзен, не сводя с него глаз. Одновременно она не глядя привычными движениями перепеленала малыша.

Дэн замотал головой:

– Не удастся. Он не держит заряд. Нужно ставить новый аккумулятор.

– Но они же гарантировали, что он будет работать все время, пока машина движется, – возмутилась Сьюзен.

– Они дали гарантию на пять лет, – согласился Дэн. – Я только что смотрел гарантийный талон. Аккумулятор столько и проработал.

Ростом Дэн был не намного выше Сьюзен. Темноволосый, худощавый, с красивыми руками и тонкими, как у художника, артистическими пальцами. Сьюзен обожала своего мужа, Дамона Санторини, в нем ей виделся коварный красавец, профессиональный обольститель или, по крайней мере, кинозвезда с обложки модного журнала. Но сам Дэн не считал себя красавцем и не верил Сьюзен, когда она в порыве страсти шептала ему об этом. Дэн даже не понимал, о чем она, собственно, говорит. Казалось, его совершенно не интересует, что о нем думает жена, да и все остальные – тоже. По природе Дэн был замкнут, малоразговорчив и преимущественно занят своими размышлениями. Он словно боялся раскрыть створки своей защитной раковины и вылезти наружу. Дэн жил как бы сам по себе, в своем обособленном внутреннем мире, но Сьюзен прощала ему этот недостаток, тем более что он был у Дэна единственным. Во всем остальном Дэн являлся образцом мужа и, разумеется, тоже не замечал этого. Он был работящим, спокойным мужем и прекрасным отцом. Ко всем своим обязанностям от относился крайне серьезно; решив чего-нибудь добиться, он неуклонно шел к своей цели, вкалывал как вол, и ничто не могло его остановить. Только один раз, в самом начале их совместной жизни, их брак вдруг начал давать трещину. Подобные кризисы переживают все, но не все справляются с ними. Совместными усилиями им удалось преодолеть трудности, хотя им обоим было очень больно. Но несмотря ни на что, Дэн так и остался сидеть в своей раковине, куда, как полагала Сьюзен, он забрался еще в юности и внутрь которой он даже ее допускал крайне редко; Сьюзен чувствовала, что иногда в нем все кипит от негодования, она интуитивно догадывалась о его страданиях, но он нещадно подавлял в себе все эмоции. Короче говоря, он умел держать себя в узде. Лишь ненадолго, во время любовных сцен, ей удавалось вывести Дэна из состояния железного самоконтроля.

– Энжи сказала, что ты звала меня, – произнес он, вопросительно глядя на Сьюзен.

Голос у Дэна был всегда одинаково ровным, мягким и тихим. Сейчас, правда, в нем слышалось легкое недовольство. Глядя на мужа, Сьюзен заметила, как встревоженно он смотрит на нее. Продолжая пеленать малыша, она сказала:

– На кухне не работает ни один агрегат. Неужели, чтобы включить плиту, нужно иметь ученую степень?

Он улыбнулся:

– Не волнуйся. Черт с ней, с этой плитой. Поужинаем где-нибудь в городе, при моей новой зарплате мы можем себе это позволить.

Сьюзен энергично замотала головой:

– Ну уж нет! Твоя пицца мне уже опостылела. Я хочу готовить.

– Плита включается и работает от голоса, – пояснил Дэн. – Сначала ее нужно запрограммировать, чтобы она тебя узнавала. Тогда она будет делать все, что ты ей прикажешь. Ничего, разберешься. Вечером я тебе покажу, как с ней нужно обращаться. – Он повернулся, чтобы уйти.

– А ты куда?

– Искать телефонный справочник и звонить в автомастерскую. Чертова машина не заводится. Так я могу и на работу не попасть, а в первый день этого делать не хотелось бы.

Дэн и Сьюзен заново начинали свою жизнь. Все у них было новое: и дом, и работа, и даже место жительства. Зарплата Дэна тоже была новой, в три раза больше, чем та, которую он получал в одной из лабораторий ВВС. Дэн ухватился за нее сразу, Сьюзен же долго раздумывала. Уехать она согласилась только тогда, когда поняла, что значит для Дэна его новая работа. Сама она не любила переезды. Особенно сейчас ей не хотелось никуда перемещаться, когда у них только-только родился малыш. Но чего не сделаешь ради мужа. Собрав в кулак всю свою волю, собравшись с духом, она согласилась. «В конце концов, нужно же когда-нибудь начинать жить самостоятельно, без родителей и старых друзей», – решила она.

По настоянию Сьюзен они перелетели из Дэйтона в свой новый дом недалеко от Орландо в пятницу, чтобы иметь два дня на обустройство. Сьюзен думала, что весь их груз: мебель, машина и все остальное – прибудет прямо к их приезду, но ошиблась. Грузовики притащились в воскресенье, в полдень, да и то только после десятка гневных телефонных звонков. Грузчики и шоферы были возмущены не меньше Сьюзен и немедленно потребовали денег за срочность доставки. И вот сейчас, в понедельник утром, в доме царил полный хаос. Два дня Сьюзен и Дэн прожили, как в плохом кэмпинге, питаясь исключительно пиццей и ночуя на полу, на разостланных одеялах. В довершение всех бед в доме не работал ни один агрегат, включая и автомобильный аккумулятор.

Слава Богу, что Дэну удалось хотя бы установить и подключить компьютер Сьюзен. Пока сама она с Анжелой распаковывала и раскладывала вещи, Дэн, пристроившись в углу на кухне, безропотно настраивал его. Для основной массы мужей вечер пятницы и суббота – время очень напряженное: телепрограммы до отказа забиты футбольными матчами. Однако, в отличие от других мужчин, Дэн их не смотрел – весь день и большую часть ночи перед ним был только экран компьютера Сьюзен. Нужно было проверить и перепроверить старые программы и написать новые.

– Энжи пора в школу, – заметила Сьюзен вслед уходящему Дэну.

– Знаю, – ответил он и тяжело вздохнул.

– А что, тут даже школьного автобуса нет? – спросила Анжела. – Дома, между прочим, нас отвозили в автобусе.

– Теперь наш дом здесь, Анжела, – ласково произнес Дэн и, проходя мимо дочери, провел рукой по ее волосам.

– Я уверена, что здесь есть школьный автобус, – сказала Сьюзен. – Только мы еще не знаем, во сколько он приходит. Не волнуйся, Энжи, завтра или послезавтра мы все выясним.

Анжела с неодобрением посмотрела на мать. После того как родители сообщили ей о переезде во Флориду, Анжела рыдала целых четыре дня. Сьюзен думала, что Анжела отнесется к перемене места спокойнее ее самой, но оказалось, что двенадцатилетняя девочка может заплакать сразу и надолго. Сьюзен заметила укоризненный взгляд Энжи, который, казалось, кричал: «Вы разбили всю мою жизнь, отняли у меня моих друзей! Я никогда больше не буду любить вас. Слышите?! Никогда!».

– Даже если ты пойдешь пешком, все равно успеешь, – ободряюще произнесла Сьюзен.

– Ну конечно, – недовольно буркнула Анжела.

– А пока помоги мне распаковать посуду. Вон там, в той коробке, тарелки. Отнеси их на кухню, ладно?

– Ладно, – насупившись, ответила Анжела и, надув губы, пошла к коробке.

Сьюзен старалась не замечать ни немых упреков Анжелы, ни собственного страха. Она закончила пеленать малыша и направилась к кухне. В этот момент в дверь позвонили. «Это кого еще там черт несет?» – раздраженно подумала она, рывком открывая дверь. На пороге, в лучах ослепляющего флоридского солнца, стоял Кайл Манкриф, одетый в рубашку с открытым воротом и стильные слаксы. На его загорелом лице играла счастливая улыбка. Казалось, что одуряющая жара только придает ему настроение.

– Привет, Сьюзен. Я подумал, что неплохо бы заглянуть к вам, посмотреть, как вы тут устроились. Не помешал?

Манкриф не был красавцем, но он умел одеваться и, главное, носить одежду, и оба этих качества делали его элегантным и обаятельным.

Он был высок и широкоплеч, правда с уже намечающимся брюшком. Его руки, похоже, совсем не знали покоя. Он постоянно двигал ими, хватал невидимые предметы, жестикулировал, подчеркивая важность того или иного сообщения, или просто откидывал со лба прядь волос. Последнее он делал особенно часто. Волосы у Манкрифа были густыми, черными, с едва заметными серебристыми прожилками на висках и доходили почти до плеч. Необычным был взгляд его карих глаз, беспокойный и требовательный. Казалось, Манкриф все время что-то ищет и не может найти. Этот бегающий, назойливый взгляд никак не вязался со счастливой и доброжелательной улыбкой.

– О, мистер Манкриф, – пробормотала Сьюзен.

– Нет, нет, зовите меня просто Кайл, – ответил он мягким тенором.

– Э-э, – замялась Сьюзен. – Входите, пожалуйста.

Как только Манкриф вступил в заваленную вещами комнату, из кухни донесся голос Дэна:

– Кто это там приходил?

– Дорогой, это мистер Манкриф Кайл пришел, – ответила Сьюзен.

Кайл Манкриф был основателем, президентом и одновременно исполнительным директором фирмы «Парареальность». Он лично летал к Дамону Санторини в Огайо и уговаривал его перейти в «Парареальность», предлагая ему зарплату в три раза большую, чем ту, которой его заманили и удерживали в лаборатории ВВС на базе «Райт-Паттерсон».

В дверном проеме показалось встревоженное лицо Дэна. Увидев Кайла, он выскочил навстречу ему, словно новобранец к неожиданно нагрянувшему генералу.

– Машина не заводится, – отрапортовал он. – Никак не могу дозвониться до какой-нибудь мастерской. А тут еще…

Дружеская улыбка Манкрифа стала еще шире.

– Пустяки! – Он махнул рукой, перебивая Дэна. – Я предполагал, что у тебя сегодня будет забот полон рот.

– Извините, я, наверное, опоздаю на работу.

– Не переживай, после переезда это неудивительно.

– Черт подери, я так не люблю опаздывать! – проговорил Дэн.

– Ерунда! – весело воскликнул Кайл. – Оставайся дома и приведи все в порядок. После обеда можешь выходить. Договорились? – Манкриф радостно рассмеялся. – Зайдешь для начала в отдел кадров, представишься, а я предупрежу начальницу, чтобы не ждала тебя раньше полудня.

– Как только заведешь машину, отвези Анжелу в школу, – вставила Сьюзен.

Взгляд Манкрифа метнулся к юной Санторини, почти такой же высокой, как и ее мать.

– О, привет, Анжела. Не помнишь меня? Нет? Да это же я приезжал к вам в Дэйтон. Вспомнила?

Поджав губы, девочка опустила голову и придвинулась к Сьюзен.

– От меня можно не прятаться, – засмеялся Манкриф. – Могу отвезти тебя в школу. Хочешь?

– Правда? – Лицо Сьюзен просияло.

– Конечно! – ободряюще воскликнул Кайл. – Всегда пожалуйста.

– О, вы нас очень обяжете, – смущенно проговорила Сьюзен.

– Да ну, что вы. Это же по дороге. Школу я знаю так же хорошо, как собственный кабинет. «Парареальность» вкладывает в нее денег больше, чем администрация графства. Чего стоит только одно оборудование для обучения с применением виртуальной реальности.

– Благодарю вас, мистер Манкриф, вы очень любезны, – проговорил Дэн.

– Кайл, – мягко поправил его Манкриф. – Оставь ты наконец эти формальности. И ты тоже можешь называть меня Кайл. – Он ткнул толстым, как ствол пистолета, пальцем в Анжелу. – Ну, так как, юная мисс, вы позволите мне отвезти вас в школу? – спросил он. Анжела с сомнением смотрела на Манкрифа. – Ты ездила когда-нибудь в автомобиле с опускающимся верхом?

– Давай, дочка, беги умывайся, и мистер Манкриф… – Сьюзен улыбнулась и тут же поправила себя: – Кайл отвезет тебя в школу.

– Все твои подружки побледнеют от зависти. «Ну и крутой же парень у тебя», – скажут они, – пошутил Манкриф.

Анжела неохотно двинулась в ванную.

– У вас прекрасная дочка, – произнес Манкриф.

– Как же мне найти хоть какую-нибудь мастерскую? – Дэн в задумчивости покусывал губы.

– Зачем? – весело воскликнул Манкриф. – У меня в багажнике лежат провода, прикури от моего аккумулятора – и дело с концом. Пошли. Да, – спохватился он, – если тебе нужна машина, на пару дней можешь взять в аренду любую. Компания оплачивает такие расходы.

Дэн неуверенно произнес:

– Если бы этот проклятый аккумулятор держал заряд, я бы сам отвез Анжелу в школу.

– Да брось ты, – махнул рукой Манкриф. – Вот заладил. Оставайся дома и помогай жене разбираться. Не переживай, все нормально.

Сьюзен хотела сказать Дэну, чтобы он ехал на работу. Раз он придает своей новой должности такое значение, это было бы лучше, чем путаться у нее под ногами. Ну чем он здесь мог помочь ей? Но и отвергать просьбу Манкрифа ей тоже не хотелось – обидится еще, чего доброго.

– Да? Ну ладно, – пробормотал Дэн. – Благодарю вас.

– Ну, пойдем, попробуем завести твою машину.

Когда они вышли, из ванной показалась Анжела. Она просто сияла от удовольствия.

– Я видела его машину, – тихо проговорила она, закатывая глаза от восторга. – Через окно ванной. Мам, она такая клевая! Ты бы только посмотрела. Новенькая, вся блестит, верх откинут.

Сьюзен тут же подумала, что нужно бы не забыть повесить занавески на окна ванной. Она замотала головой и едва не застонала. «Господи, сколько еще нужно сделать!»

Минут через пятнадцать двигатель старенькой «хонды» Дэна огрызнулся и затарахтел. И почти одновременно с этим от дома отъехал светло-зеленый «ягуар».

В комнату вошел Дэн.

– Прекрасный человек этот Кайл, – сказала Сьюзен.

– Да, он производит приятное впечатление.

– Пойду покормлю малыша, а ты пока разбери здесь все и отнеси на кухню. В этих картонках в основном посуда.

– Хорошо, – ответил Дэн.

По его бесцветному голосу Сьюзен догадалась, что мужа что-то беспокоит.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

Брови Дэна сдвинулись:

– Джэйс ожидает меня сегодня утром.

– Ничего с твоим Джэйсом не случится. Подождет несколько часов.

– Да, наверное, – неуверенно произнес Дэн.

– Ну позвони ему и скажи, что придешь после обеда.

– Бесполезно, он никогда не берет трубку.

– В таком случае пусть ждет, – отрубила Сьюзен.

Дэн кивнул. Вид у него был в этот момент совершенно подавленный.

Сьюзен подхватила плетеную корзинку с Филипом и направилась на кухню. За годы жизни с Дэном она поняла, что иногда супругам полезно некоторое время не видеть друг друга.

На залитом солнцем бульваре, ведущем к школе, росло множество самых разнообразных пальм. Некоторые из них Манкриф знал и говорил их названия Анжеле.

– А вот это – королевские пальмы. Смотри, какие они высокие и прямые.

– Да они тут все одинаковые, – возразила Анжела.

– Ничего подобного, – сказал Манкриф. – Пальмы такие же разные, как и люди. Ничего, пройдет немного времени, и ты сама научишься их различать.

– Здесь, у вас во Флориде, ужасная жара.

– А мне кажется, что Флорида – самое лучшее место на Земле, – сказал Манкриф. – Ты просто жила там, где холоднее. Это не страшно, к погоде ты привыкнешь быстро. Подожди немного, она тебе еще понравится.

– Может быть, – неуверенно ответила Анжела.

– Здесь можно круглый год купаться.

– Я плавать не умею.

– Не умеешь плавать? – удивился Манкриф. – Ерунда, я уверен, что еще до конца семестра ты будешь плавать, как дельфиненок.

Анжела не ответила.

Манкриф посмотрел на нее:

– Энжи, а ты любишь играть в какие-нибудь игры?

– Ну, в некоторые – да.

Манкриф улыбнулся:

– Я знаю много игр, в которые любят играть девочки. Ты с ними скоро познакомишься в школе. Думаю, что и тебе они тоже понравятся.

3

Ровно в половине первого Дэн подъехал в своей гремучей «хонде» с новеньким аккумулятором к стоянке. Прямо перед ним стояло здание, в котором размещалась «Парареальность». Оно ему не понравилось.

От фирмы, задумавшей пустить по миру Диснейленд, Дэн ожидал много большего. Сидя в машине, он недоверчиво рассматривал неприглядное одноэтажное шлакоблочное строение, выкрашенное в игривый светло-желтый цвет. Полупустая стоянка поразила Дэна. «Может быть, сегодня какой-нибудь праздник?» – подумал он. Вроде бы ничего быть не должно. Напротив входа он увидел «ягуар» Манкрифа. Кроме него на стоянке было всего восемь машин, больших четырехдверных седанов, на многих из которых красовались яркие рекламные плакатики прокатных фирм. Дэн заметил, что верх «ягуара» Кайла все так же откинут, а ячейка, в которой он стоит, в отличие от других, имеет крышу из тонкой рифленой фольги. Остальные машины жарились на ослепительном флоридском солнце.

Придя к выводу, что должность дает определенные преимущества, Дэн поставил свою «хонду» в одну из пустых ячеек и принялся гадать, где же прячут свои авто остальные сотрудники «Парареальности». Его размышления прервал приветливый голос:

– Здорово, приятель.

Дэн повернулся и увидел вышедшего из здания грузного мужчину в голубой форме охранника.

– Должно быть, ты и есть Дамон Санторини, – спросил тот, подходя к машине.

– Да, это я, – подтвердил его догадку Дэн и вышел из «хонды». – Дамон Санторини, или просто Дэн.

– Здорово, – повторил охранник и протянул Дэну левую, единственную руку. Лицо у него было красным и круглым, как спелое яблоко, а голова напоминала яйцо, тупой конец которого оброс бобриком густых, как на швабре, рыжих волос. Маленькая мятая фуражка все время съезжала набок, а когда сидела прямо, то напоминала курицу, уютно расположившуюся в просторном гнезде.

– Старина Джэйс мне о тебе все уши прожужжал. Я весь день сегодня только и делаю, что жду, когда же ты приедешь.

Дэн смущенно пожал руку охраннику.

– Пришлось повозиться с машиной, – промямлил он.

– А меня зовут Джо Ракер, – весело произнес охранник и многозначительно подмигнул: – Друг моего друга – мой друг.

Назвать Джэйсона Лоури давнишним приятелем Дэна было бы сильным приуменьшением. За время учебы они сдружились накрепко, если не сказать «сроднились», и с тех пор практически не расставались. После университета они оба работали на военно-воздушной базе в Дэйтоне.

Джэйс был гением, он легко подхватывал новые идеи, а на их основе генерировал другие, еще более блистательные. Его считали выдающимся специалистом в области виртуальной реальности, постоянно ждали от него очередного крупного открытия, и Джэйс всегда оправдывал эти ожидания. А Дэн всегда находился в его тени. Тихий, скромный трудяга, он был одним из тех, кто своим упорством заставлял великолепные идеи Джэйса работать. Дэна сильно удивило то, что охранник так одобрительно отзывается о Джэйсе. Тот отличался от остальных не только своей гениальностью, но и крайним недружелюбием, он обладал поразительной способностью быстро наживать себе врагов. Однако охранник, казалось, действительно испытывал к Джэйсу симпатию. «А может быть, это его обычная манера разговаривать?» – подумал Дэн.

– Ну, пошли, – произнес Ракер. – Я провожу тебя.

От входа в здание Дэна отделяло не больше двадцати метров, это расстояние он преодолел бы в несколько секунд, но ему было неловко отказывать дружелюбному охраннику, который вдобавок оказался хромым. Дэн кивнул, взял с заднего сиденья пиджак и, заперев старушку «хонду», медленно пошел вслед за Ракером.

– Значит, вы с Джэйсом приятели? – спросил он.

– Не то слово, – улыбнулся охранник. – Если бы не этот чертяка, мне бы здесь никогда не работать. Да ты сам подумай, кому нужно вызывать из Северной Каролины какого-то старого хрыча, да еще без ноги и без руки? – ответил Ракер и весело рассмеялся.

– Выходит, эту работу нашел вам Джэйс?

– Точно так, дай Бог ему здоровьичка.

– А как… – Дэн замялся, но Ракер, заметив его неловкость, сразу ответил:

– В аварию попал. Ехал на мотоцикле, причем трезвый, а тут вдруг из-за поворота вылетает грузовик. Здоровущий, зараза, аж жуть. Всего меня перемолотил, врачам пришлось даже отнять одно легкое. Не знаю, как я вообще выжил.

Они наконец-то добрались до двойных дверей главного входа. Дэн посмотрел сквозь тонированное стекло и подумал, что внутри сейчас, наверно, прохладно и тихо.

– Да, ну ладно. Спасибо, Джо, – сказал он и надел свой тяжелый темно-синий блейзер.

– Хочу тебя предупредить. – Ракер взял Дэна за рукав. – Наши ребята, ну те, кто здесь работают, все ставят свои машины за зданием.

– Извини, я не знал.

Дэн хотел было повернуться и идти назад, к своей «хонде», но охранник остановил его.

– Да брось ты, не рвись. Сегодня я присмотрю за ней. Но завтра тебе лучше припарковаться там. – Он махнул единственной рукой и широко улыбнулся.

– Большое спасибо, Джо.

– Не за что, доктор Дэн. Если тебе что-то понадобится, подходи ко мне, не стесняйся. Друг Джэйса – мой друг.

Дэн удивился преданности охранника Джэйсу, который, как он предполагал, едва ли соизволит хотя бы крикнуть «Привет» полуграмотному мужику. Дэн на секунду задержался у входа и осмотрел себя в зеркальной двери. Все было в порядке, идеальный пробор в гладко зачесанных волосах, отлично завязанный галстук, пиджак без единой морщинки. «Рубашка помята, но под пиджаком не видно. Нормально. Можно входить», – подумал Дэн и, сделав глубокий вдох, решительно толкнул дверь. Через секунду он уже шел по уютному прохладному холлу «Парареальности».

Тихо работали кондиционеры. На одном из удобных диванов у стены развалясь сидели двое мужчин. Дэн мельком оглядел их костюмы и сразу определил: «Коммивояжеры». Один из них впился глазами в рекламную брошюру, другой нервно курил, хотя, как успел заметить Дэн, в холле не стояло ни одной пепельницы, а на каждой стене висел плакат «Не курить». В центре холла находился большой резной стол орехового дерева, за которым сидела немолодая и некрасивая секретарша. Она была полновата и похожа на добрую бабушку; волосы с сильной проседью, дряблая кожа и простенькое платье. Изящная, тонкая серебряная цепочка на морщинистой шее только подчеркивала ее старость. «Интересно, они тут что, специально набирают одних только убогих?» – мелькнула в голове Дэна странная мысль. Видя приближающегося Дэна, секретарша улыбнулась.

– Я – Дэн Санторини, – сказал он.

– Очень приятно, – ответила секретарша. – Вики Кессель ждет вас.

Дэн уже знал, что Виктория Кессель – это начальник отдела кадров «Парареальности», он не один десяток раз говорил с ней по телефону. Она даже помогла Дэну найти этот дом, подальше от центра города. Но если с Манкрифом Дэн встречался задолго до перехода в «Парареальность», то Вики Кессель он еще не видел. Бабушка-секретарша указала на двойные двери позади себя.

– Кабинет Викочки находится слева по коридору. Самая первая дверь, – проворковала она.

Бормоча слова благодарности, Дэн толкнул двери и вошел в коридор. Его удивило, что он нигде не видит медных физиономий охранников и его никто не сопровождает. На военно-воздушной базе в Дэйтоне, где Дэн раньше работал, все было не так. Там, даже если и нет никого поблизости, незнакомец постоянно чувствует на себе пристальное внимание отдела безопасности. Здесь же секретарша даже не удосужилась спросить у него хоть какой-нибудь документ. Больше того, она не позвонила и Виктории Кессель, не предупредила ее, что к ней идет посетитель. «А что, если ее нет на месте?» – подумал Дэн.

Первая дверь слева по коридору оказалась настежь открытой. Дэн вошел в кабинет и сразу же подумал, что либо секретарша по старости лет ошиблась, либо он что-то перепутал и попал не туда. Кабинет начальника отдела кадров больше напоминал уютную, роскошно обставленную комнатку в дорогом отеле. В нем не было ни стола, ни шкафа с полками, ни каких-либо других предметов, напоминающих посетителю, что он попал в учреждение. На стене висела картина, выполненная в восточном стиле, с двумя большими яркими птицами на берегу живописного озера. Под ней стояло удобное кресло с витыми подлокотниками, обитое легкомысленного цвета ситчиком. Напротив него Дэн увидел маленькую софу с резной спинкой. Обтянута она была каким-то удивительно пушистым материалом. Шикарным был ковер на полу кабинета, явно ручной работы. «Наверное, персидский или индийский», – решил Дэн, разглядывая замысловатые красочные узоры. Рядом с креслом находился столик, на котором стояла серого цвета компьютерная клавиатура. Окон в кабинете не было, зато на одной из стен висел огромный экран. Телевизоры с такими экранами обычно ставят хозяева питейных заведений в дни ответственных спортивных состязаний, чему клиенты всегда радуются.

– Вы – Дамон Санторини?

Дэн повернулся и увидел в дверях кабинета женщину средних лет. Виктория Кессель выглядела так, словно только что сошла с обложки последнего номера журнала «Товары – почтой». Она была одета в стильный костюм желто-горчичного цвета, очень подходивший к ее загару. Облегающий бедра пиджак доходил почти до самого края коротенькой мини-юбки. Недостаток красоты Виктория Кессель с лихвой компенсировала украшениями – в ушах ее висели большие серьги, на шее болталось несколько золотых цепочек, на руках мягко позвякивали тонкие серебряные браслеты.

Она улыбнулась и протянула Дэну руку.

– Я – Вики Кессель, а вы, как мне кажется, Дамон Санторини, – повторила она.

– Или просто Дэн, – поправил он ее.

Рукопожатие у начальницы отдела было крепким, почти мужским, чтобы добиться такого, очевидно, нужно было много тренироваться.

– Наконец-то мы встретились. Именно таким я вас себе и представляла. Пожалуйста, проходите в мой будуар, – улыбнулась Вики.

Дэн посторонился, давая ей пройти первой.

Вики села в кресло, сняла туфли на высоких игольчатых каблуках и поджала под себя длинные красивые ноги. Дэн подумал, что красавицей Вики назвать нельзя – в ней не было мягкости, которая так привлекала его, да и голос у нее был несколько резковат. Хотя кому-то, возможно, понравились бы и ее выразительное, властное лицо с пристальным взглядом ярко очерченных глаз, и короткие, остриженные по последней моде кудрявые волосы. Дэн начал гадать, сколько ей могло быть лет: похоже было, что она старше его Сью.

– Кайл говорил мне, что у вас возникли неполадки с машиной, – начала Вики разговор. – Хорошо, что вы сумели справиться с ними так быстро.

«Судя по акценту, она из Нью-Йорка, – подумал Дэн. – Тогда все понятно, только там водятся такие заводные бабенки». Действительно, Вики принадлежала к недавно появившемуся новому типу современных женщин, которые охотно и ярко говорят на самые скользкие темы, сногсшибательно выглядят, умеют мертвой хваткой вцепиться во все, что им понравится, и делают быструю, головокружительную карьеру. Подобные женщины, хваткие, некрасивые, но эффектные, появляясь в офисах и фирмах, сначала становятся их украшением, а затем и директорами.

Вики нажала на клавиши и вызвала личное дело Дэна. Буквы на настенном экране выглядели необычно большими, словно старинные памятники воинственным предкам.

«У нее, наверное, близорукость», – подумал Дэн.

Вики попросила его прочитать страницы личного дела и, если нужно, поправить или дополнить его. Дэн добавил к сведениям номер страхового полиса Филипа.

Увидев это, Вики улыбнулась:

– Надеетесь скоро найти ему работу?

– Ему всего шесть месяцев, – серьезно ответил Дэн.

– А, понятно, – ответила Вики.

– Страховой полис дают сразу после рождения, – пояснил Дэн.

– Я знаю, – кивнула Вики. – Не обращайте внимания, я просто пошутила, – произнесла она, опираясь на подлокотники. Ноги ее скользнули в туфли. Вики встала и направилась к дверям. – Пойдемте, необходимо выполнить кое-какие формальности, – сказала она.

Дэн проследовал за ней по длинному коридору в отдел кадров, где какой-то парень в голубой, такой же как у Ракера, форме, сфотографировал его и через несколько минут подал Дэну конверт с блестящей карточкой сотрудника фирмы. Дэн тут же вспомнил, что на военно-воздушной базе в Дэйтоне фотографии на карточках называли «адскими картинками», потому что, кто бы их ни увидел, все говорили одно и то же: «Господи, помилуй. Неужели это ты?»

Дэн принял конверт, достал карточку и, стараясь выглядеть как можно серьезнее, торжественно прикрепил ее к лацкану пиджака. Скользнув взглядом по снимку, Дэн подумал, что получился не так уж и плохо.

Следующие тридцать минут Вики водила его по всему зданию. Переднюю его часть занимали комнатки мелких клерков, мужчин и женщин, по природе тихих и застенчивых. Однако собачья работа сделала их до такой степени напористыми и агрессивными, что даже между собой они говорили так, словно пытались друг другу что-то навязать или в чем-то убедить. Они с удрученным видом бегали по комнатам, рылись в бумагах, напряженно всматривались в экраны компьютеров и, разрубая ладонями воздух, говорили по телефонам. Про себя Дэн заметил, что из всех увиденных им женщин только две-три могли потенциально привлечь внимание мужчины, остальные были откровенно старыми. Вики познакомила его с начальниками отделов, большинство из которых были мужчинами. Дэн улыбался, пожимал им руки и через несколько секунд забывал их имена.

Пока они совершали экскурсию по зданию, Виктория искоса рассматривала Дэна. Она неоднократно видела его фотографию в личном деле, но относилась к ней так же, как и ко всем «адским картинкам». Сейчас же, видя Дэна «вживую», она оценила его как очень привлекательного. Ее волновал его голос, мягкий мурлыкающий тенор, каким обычно говорят любовники в спальнях. Улыбнувшись, она про себя отметила, что и по коридору он идет плавно и грациозно, как большой кот, в любую минуту готовый прыгнуть. Или убежать. «Очень симпатичный мужчина, ничего не скажешь», – оценила Вики новичка.

Во всех коридорах передней части здания на отделанных деревом стенах висели репродукции картин, а на полу лежали ковры. Было тихо и прохладно. Однако, по мере того как Дэн и Вики все больше уходили в глубь здания, обстановка постепенно менялась. Деревянные панели уступили место бледно-желтому пластику, на полах появились простенькие виниловые покрытия, потертые и поцарапанные. Коридоры стали шире – Дэн догадался, что сделано это специально: по узким переходам невозможно протащить оборудование.

– Здесь в основном находятся кабинеты технического персонала, – пояснила Вики.

Дэн услышал знакомые звуки, гул оборудования, жалующиеся на что-то приглушенные голоса и чей-то горячий спор. В этой части здания даже запах стоял какой-то другой, отличный от стерильно-чистой конторской части фирмы. Здесь работал мозг фирмы – ее инженеры и программисты. Дэн физически ощущал, как рождаются и дорабатываются идеи.

– А где находятся сами лаборатории? – спросил он.

– В самом конце здания, – ответила Вики.

Картины на стенах давно исчезли, их заменили групповые снимки сотрудников. Никого из них Дэн прежде не встречал. Кое-где в коридорах встречались обшарпанные столики, на которых валялись помятые, испещренные какими-то записями брошюры.

На дверях висели различные объявления – от поздравлений по случаю Дня Земли до сообщений о рок-концертах. Вики ткнула пальцем в сторону пустой, тихой комнаты и пояснила:

– Там кафетерий.

Дэн присмотрелся и увидел длинный блестящий прилавок из нержавеющей стали.

– Туалеты – в конце этого коридора, – сказала Вики. – А вот тут у нас так называемая «волчья яма». Компьютерный центр, – пояснила Вики, увидев недоуменный взгляд Дэна.

Он открыл дверь и увидел у стены ряд больших ЭВМ. Вся комната была заполнена их тихим, таинственным жужжанием.

– Производства фирмы «Крэй-Рисерч», – констатировал Дэн голосом, исполненным трепета и благоговения. Вид у него в тот момент был как у идолопоклонника, увидевшего истукана.

Вики взяла Дэна под руку и повела дальше. Вскоре она остановилась.

– Позвольте мне показать вам ваш кабинет, – произнесла она, театрально махнув рукой в сторону двери с пустой табличкой для имени.

Дэн открыл ее и заглянул внутрь. Он увидел чистый стол, пару кресел и несколько книжных полок на стенах.

– Здесь есть окно, – отметила Вики.

Дэн не обратил внимания на ее слова.

– А где же кабинет Джэйса? – спросил он.

Вики была явно разочарована безразличием Дэна, но быстро справилась с собой.

– Нужно идти вон туда и повернуть направо, – показала она, указав в конец коридора длинным пальцем.

Дэн только сейчас заметил, что ногти Вики выкрашены золотистым лаком.

Он хотел как можно быстрее увидеть старого друга Джэйса и рванулся вперед, не заботясь о том, догонит ли его Вики.

– Но его там никогда не бывает, – услышал он позади себя ее голос. – Он почти все время торчит в лаборатории, или в «Стране чудес».

– В «Стране чудес?» – переспросил Дэн.

– Да, так мы называем комнату, в которой происходят испытания программ с использованием виртуальной реальности.

– И где она находится?

– Пойдемте, я покажу.

Дэн снова пропустил Вики вперед и пошел за ней. Ему не терпелось увидеть своего старого друга и тут же начать работать, вгрызться в проблемы, решать которые и наняла его «Парареальность».

– Вот его кабинет, – кивнула Вики, проходя мимо закрытой двери с табличкой «Дж. Лоури», под которой рукой самого Джэйса был написан плакат: «Опасная зона! Не входить! Идет творческий процесс!» Дэн усмехнулся, вспомнив, что на двери их кабинета в Дэйтоне висел знак «Не приближаться! Высокая радиация!». Джэйс тайком снял его с двери одной из секретных лабораторий базы «Райт-Паттерсон».

Вскоре Вики остановилась перед другой дверью, не деревянной, как все остальные, а металлической, но без каких-либо опознавательных знаков. Над дверью горела красная лампочка, а около нее висел лист бумаги. Первым шло отпечатанное на плохой пишущей машинке предупреждение: «При горящей лампе не входить, идет эксперимент». Дэн едва разобрал текст, зато другие надписи: «Добро пожаловать в Изумрудный город», «Вниз, в норку кролика» и «Оставь надежду всяк, сюда входящий», явно сделанные разными руками, были видны издалека.

Вики громко постучала по двери костяшками пальцев. В ответ раздался скрип, дверь приоткрылась, и в узком проеме появился какой-то техник, молодой, но уже изрядно обрюзгший! Кожа на его недовольном и прыщавом от плохой пищи лице была желтой и морщинистой. Техник подозрительно оглядел Дэна и уже собирался что-то сказать, но Вики опередила его.

– Это – Дамон Санторини, он будет работать с Джэйсом.

Техник проворчал что-то невразумительное и чуть шире приоткрыл дверь.

– Оставляю вас здесь и ухожу к себе, в свое тихое гнездышко, – произнесла Вики и, посмотрев на Дэна, многозначительно улыбнулась. – Теперь это ваша территория.

– Э, спасибо вам за все, – запоздало пробормотал Дэн вслед удаляющимся бедрам Вики и начал протискиваться в полуоткрытую дверь.

Комната, куда проник Дэн, была маленькой, почти крошечной. Человек неподготовленный, очутившись внутри ее, сразу бы задохнулся от духоты и тяжелого, одуряющего запаха, но только не Дэн. Он привык к подобным помещениям: на военно-воздушной базе «Райт-Паттерсон» практически все лаборатории размещались в таких же комнатах. Пахло разогретыми платами. Спиной к двери, сгорбившись над пультами управления, сидели двое техников. Иногда они вскидывали головы и вглядывались в расположенное перед ними небольшое окошко, тонированное стекло которого позволяло смотреть только в одну сторону. Появление Дэна не произвело на техников никакого впечатления, они даже не повернулись. В полутьме комнатушки мигали два экрана. Третий техник, самый толстый из всех, тот самый, кто впустил Дэна, закрыл дверь и подал ему стул.

Дэн вытащил вспотевшие руки из карманов и, сняв пиджак, огляделся. Повесить его было негде, и Дэну пришлось держать его в руках. Отпустив галстук, Дэн расстегнул воротник рубашки и начал протискиваться между двумя сидевшими техниками. Те не шелохнулись. Дэн оперся о стол, посмотрел в окошко и увидел своего друга и коллегу Джэйсона Лоури.

Если бы не низкий, давящий потолок, помещение, где он стоял, можно было бы считать очень просторным. Вокруг Джэйса не было никакой мебели, ничто не висело и на низких светлых стенах, только на сером полу лежало виниловое покрытие. Джэйс стоял наклонившись вперед, слегка согнув руки и ноги. Дэн вначале подумал, что на него дует сильный ветер, но вскоре понял, что это не так. На голове Джэйса Дэн увидел большой и с виду громоздкий, похожий на лампу черный шлем с внушительными защитными очками, как у пилотов, а на руках – перчатки из плотной металлизированной ткани. Едва заметные проводки связывали шлем с перчатками и тянулись дальше, к окну.

– Что это он там делает? – шепотом спросил Дэн.

Один из техников оторвал взгляд от пульта управления, поднял голову и отрывисто бросил:

– В бейсбол играет.

Внезапно Джэйс выпрямился и отбежал назад, и только тогда Дэн увидел, что Джэйс находится на привязи. Вдруг он вскинул правую руку и что-то схватил. Перекинув одному ему видимый предмет в левую руку, Джэйс изогнулся и с силой бросил его.

– И долго он там будет прыгать? – поинтересовался Дэн.

Техник снова поднял голову. На этот раз Дэн увидел его юное лицо с ярко выраженными азиатскими чертами.

– А кто его знает? – напряженно улыбнувшись, ответил техник. – Стукнет ему в голову сыграть всю серию матчей на кубок мира, так и будет играть.

Дэн сочувственно кивнул. Он понял, что Джэйс остался таким же, как и прежде. Он никогда и ни на кого не обращал внимания. Если ему что-то было нужно, он это делал, а остальные в этот момент для него просто не существовали.

Через несколько минут, порядочно устав от бейсбольной пантомимы, Дэн снова обратился к юному азиату:

– Слушай, а ты можешь позвать его?

– Ни за что, – мгновенно ответил техник. – Он очень не любит, когда его прерывают.

– Тогда давай я сам позову его, – предложил Дэн.

– Не стоит, у меня есть идея получше, – улыбнулся азиат. Он поднялся и отодвинул свой стул в сторону. – Давайте-ка я покажу вам, чем мы тут занимаемся. Когда Джэйс закончит, он позовет вас.

Кабинеты самых важных сотрудников «Парареальности» находились в передней части одноэтажного желтого здания, там, где высокие окна выходили на яркие лужайки, засеянные шелковистой травой, кусты гибискуса и на склоненные пальмы. Позади всего этого экзотического великолепия виднелась полупустая стоянка.

Кайл Манкриф буквально вынудил флоридское отделение компании «Юнайтед Телефон» создать в здании «Парареальности» центр видеоконференций. Установили его в отдельной комнате без окон, рядом с кабинетом самого Манкрифа, откуда в центр вел единственный вход. Шеф «Парареальности» с удовольствием использовал жемчужину техники для ведения конфиденциальных переговоров, он любил соблюдать секретность, да и не прочь был пустить пыль в глаза.

Переговоры были в самом разгаре. Манкриф сидел за длинным отполированным столом, а его собеседники, они же основные инвесторы, взирали на своего подопечного с трех громадных экранов, расположенных на стенах комнаты. На противоположном краю стола, невидимая для партнеров Манкрифа, сидела Виктория Кессель.

Лицо Манкрифа озаряла улыбка преуспевающего торговца. Руки его так и летали в воздухе: Кайл то размахивал несуществующей битой, то ловил невидимый мяч.

– Программа по созданию бейсбола идет прекрасно, – бодро говорил он. – Еще немного, и вы сможете играть против кого угодно. Только выбирайте – к вашим услугам будут все лучшие игроки высшей лиги! И состав своей команды вы также сможете подбирать по своему усмотрению.

– Полагаю, что вы имеете в виду только высшую лигу США, – произнес Хидеки Тошимура, неулыбчивый субъект с одутловатым непроницаемым лицом.

– Ввести в программу данные о ведущих японских игроках не составит большого труда, – уклончиво ответил Манкриф. – Мы можем и сами создавать игроков, дайте нам только необходимую информацию. Обеспечьте нас статистикой, и получите кого угодно. Хотите, мы вернем вам Садахару Оо?

– А можно ли на основе этой программы создать другую игру? Футбол, например, – спросил Ларс Свенсон, в данный момент находящийся в Цюрихе.

– Без особых проблем, – немедленно ответил Манкриф, прикидывая в уме, что скажет Лоури, когда он поставит перед ним такую задачу.

– Речь идет о европейском футболе, – уточнил Максвелл Гласс из Нью-Йорка.

– Любую игру, – ослепительно улыбнулся Манкриф. – Абсолютно любую, – повторил он и заразительно рассмеялся. Партнеры не поддержали его. Судя по их пресным лицам, они явно не разделяли веселья Манкрифа.

– Позвольте мне заметить, – продолжил Тошимура, – что с созданием данной программы вы опаздываете. Согласно договоренности, она должна была быть готова уже четыре месяца назад. И на текущий момент, – Тошимура мельком взглянул на лежащий перед ним листок бумаги, – перерасход бюджета составляет шесть миллионов двести пятьдесят тысяч долларов.

Манкриф отбросил упавший на лоб мальчишеский вихор.

– Послушайте, друзья мои, то, что мы создаем, перевернет весь мир. Это не просто новая разработка, это прорыв в будущее. Ради всего святого, не заостряйте свое внимание на издержках!

– Надеюсь, вы понимаете, что из всех потоков денежный – самый иссякаемый? – мрачно спросил Тошимура.

– «КиберМир» будет открыт точно в намеченные сроки, – заявил Манкриф.

– Через семь месяцев? – спросил Гласс, подозрительно вглядываясь в Кайла. Нью-йоркского финансового воротилу задор президента «Парареальности» не убеждал. Ему нужны были более весомые аргументы. – Так вы подтверждаете, что «КиберМир» откроется ровно седьмого апреля? – повторил он свой вопрос.

Манкриф смущенно заерзал в своем кресле.

– Совершенно верно, – нетвердо ответил он. – Как договаривались. Нам, собственно, осталось не так много…

– Что нам стоит дом построить, – язвительно произнес Свенсон.

– Готово больше половины игр, – взвился Манкриф. – Их уже сейчас можно использовать. Конечно, до Диснейленда нам еще далеко, но, извините, и средств у нас немного поменьше, – Манкриф победно оглядел собеседников. – Кстати, не забывайте, что вам придется тратиться только на разработку программ. Не нужно ни покупать землю, ни строить, ни создавать дорогостоящие механические кошмары. Все, что нам нужно, – это несколько зданий и электроника.

– Вы говорите, что половина игр уже готова? – переспросил Тошимура.

Манкриф принялся загибать пальцы:

– Во-первых, «Прогулка по Луне», которую в считанные секунды можно превратить в «Прогулку по Марсу». Во-вторых, «Подводное царство», в-третьих, «Создание Вселенной». Готова программа изучения человеческого тела «Путешествие по организму»…

– Но не готов бейсбол, – проговорил японец.

– Пока не готов, – уточнил Манкриф. – Только пока. Но очень скоро вы сможете насладиться и бейсболом.

Счастливая улыбка снова вернулась налицо Манкрифа.

– И заметьте, все игры, которые я перечислил, – это не пассивное наблюдение. Вы не просто блуждаете по человеческому организму, вы можете менять его. Вы входите в мозг и заставляете тело двигаться, говорить. И между прочим, ведь вы еще не видели «Космические гонки». Посмотрите, и вы убедитесь, что виртуальная реальность – это переживание, вы взаимодействуете с окружающим вас созданным миром.

– Похоже, конфликтные игры у вас не совсем идут, – задумчиво произнес Свенсон.

Манкриф не понял, осуждает ли он его, или просто высказывает предположение. На всякий случай он решил пойти в атаку.

– Конфликтные игры, – заговорил он, продолжая нелепо улыбаться, – предназначены для двух-трех игроков, здесь требуется точнейшая синхронизация. Я бы даже не сравнивал конфликтные игры с программами, где действует один участник. Или участница.

– Конфликтные игры – основа нашего предприятия, – заметил Свенсон. – Народ туда валом повалит, потому что такое будет только у нас, в «КиберМире». Представляю, что будет твориться у кабинки с игрой «Перестрелка». Честно говоря, я и сам не прочь позабавиться.

– Подавать против Бэйба Рута, в то время как твой товарищ по команде борется с Ноланом Райаном, – мечтательно произнес Тошимура. Манкриф посмотрел на японца, лицо его оставалось таким же бесстрастным.

– Конфликтные игры будут готовы к обещанному сроку, это я вам гарантирую, – заявил Манкриф, поднимая руки. – И произойдет это очень скоро. Нужно только немножко подождать. Правда, потребуются дополнительные расходы.

– Сколько? – встрепенулся Тошимура.

Отбросив назад упавшие на лоб длинные волосы, Манкриф непринужденно заметил:

– Столько, чтобы не прекращать работу над уже начатым. В общем, не так уж много, тысяч четыреста – пятьсот в месяц.

– А сколько этих месяцев будет? – спросил Свенсон.

– Пока мы не доведем наши программы до совершенства.

– Вы что, хотите, чтобы мы дали вам обязательство субсидировать ваши проекты до бесконечности? – спросил Гласс. Последнее сообщение Манкрифа, казалось, ошеломило нью-йоркца.

– В настоящее время я не могу сказать, сколько времени нам еще понадобится, – сказал Манкриф. – Я бы очень хотел это сделать, но не могу. Вы даже не представляете, какие идеи воплощают в жизнь наши люди. И конечно же никто не знает, сколько времени на это потребуется. Ни один человек! – воскликнул Манкриф.

– Я знаю, – раздался спокойный голос Тошимуры. – Конфликтные игры должны быть готовы ко дню открытия «КиберМира». – Иначе какой смысл открывать парк?

– Ну, разумеется, – согласился Манкриф. – К тому времени все будет сделано. Но до этого еще целых семь месяцев.

– Итого, два миллиона восемьсот тысяч или три миллиона пятьсот тысяч долларов, – пробормотал Свенсон.

– Давайте сойдемся на трех и покончим с этим, – предложил Манкриф, лучезарно улыбаясь.

– Мы уже вложили в это предприятие кучу денег, – сказал Тошимура.

– Только необходимость заставляет меня быть таким настойчивым, – произнес Манкриф почти извиняющимся тоном. – К тому же я в самом начале говорил вам, что потребуются средства. Наш бюджет планировался исходя из того, что у нас не случится ничего неожиданного.

– Вы что-то сказали о неожиданностях? – вмешался в разговор Гласс.

Манкриф рассмеялся:

– Вы меня не совсем поняли. В техническом плане у нас проблем нет. Просто наступил такой момент, а в конце всякой работы он всегда происходит, когда перед нами встало несколько дополнительных задач. Для их решения требуются люди.

– Еще три миллиона долларов, – повторил Тошимура.

– Это не так много. – Манкриф окинул взглядом спонсоров.

– Это шантаж, – буркнул Свенсон. – Или вымогательство. Называйте как угодно.

– Мы не можем больше давать вам деньги, – резко сказал Гласс.

– Да перестаньте же делать из такой мелочи трагедию! – махнул рукой Манкриф. – Мы подошли к завершающей стадии работ. Сдаваться, выкидывать полотенце в такой момент попросту неразумно.

– Дело не в том, сдаваться нам или нет, Кайл! – рявкнул Гласс. – Вы превысили бюджет. Мы не можем больше субсидировать вас.

– И это говорите мне вы? Да для вас три миллиона – гроши. Ну, я очень прошу вас, – взмолился Манкриф.

– Вы считаете, что у нас закопана бездонная бочка с деньгами? – отозвался Свенсон. – Отнюдь, нам придется брать деньги из основного оборота. Из других источников.

– Из каких это других источников? – поинтересовался Манкриф.

– «Сони» проявляет большой интерес к вашей работе, – вставил Тошимура. – Да и другие фирмы тоже кое-что предлагают. Тот же Диснейленд.

– Ни за что! – выкрикнул Манкриф. – Об этом даже и не упоминайте. Я начинал дело не для того, чтобы продать его диснеевским тупицам или вашей чертовой «Сони»!

– Но вы вышли за рамки бюджета, – настаивал Свенсон. – К тому же речь идет не о продаже, а о небольшом деловом партнерстве.

– Никогда! Пошли они к черту, эти партнеры.

– В таком случае, – произнес Свенсон, старательно скрывая ехидную улыбку, – от нас вам денег больше не видать как своих ушей.

– Но…

– Кайл, вы не испечете этот пирог в одиночку, – сказал Мак Гласс. – Если вы хотите получить еще три миллиона, вам придется иметь дело либо с «Сони», либо с ребятами из Диснейленда. Иначе ваш славный «КиберМир» съедят с потрохами другие акулы.

– Вы предлагаете мне отдать управление моей компанией в чужие руки, так я вас понимаю? – возмутился Манкриф.

– Перед вами только два пути, – предложил Тошимура.

Манкриф вскинул глаза и посмотрел на японца. «Хорошо тебе, черту, сидеть в Токио и рассуждать, как мне поступать здесь, в Орландо, с десятком конкурентов под боком», – возмущенно подумал он.

– Либо вы заканчиваете работу без дополнительного финансирования и открываете «КиберМир» в оговоренный срок… – продолжил Тошимура, но Манкриф перебил его:

– Это невозможно. Я же только что сказал вам…

– …либо мы привлекаем в дело партнеров, – хладнокровно закончил японец.

Манкриф посмотрел на Гласса.

– Да, Кайл, – кивнул тот. – Извини, но ничего другого мы предложить не можем. А ты уж поступай, как считаешь лучше…

Манкриф сжал зубы.

– Значит, вы хотите, чтобы я костьми лег, но выполнил свои обещания? Отлично, я выгоню треть персонала, яйца себе отрежу, но сделаю и конфликтные игры, и открою «КиберМир» вовремя. Договорились?

По лицу Тошимуры пробежала еле заметная улыбка.

– Вот это другой разговор! – весело воскликнул Гласс.

– К первому апреля, – напомнил Свенсон.

Когда экраны погасли, Манкриф достал платок и вытер им вспотевшее лицо. Сидевшая в дальнем конце стола Виктория Кессель, выгнув брови, удивленно посмотрела на босса.

– И вам не жалко потерять мошонку?

– Очень жалко, – ответил Манкриф, – но что делать? Эти сволочи просто заставят меня взять нож.

– У меня есть предложение получше, – тихо произнесла Виктория.

– Вики, – прервал ее Манкриф. – Я уже не раз говорил тебе, что правительственный контракт меня абсолютно не интересует!

– Кайл, нам нужна свобода. Сколько еще можно бегать на поводке?

– Не желаю иметь дела с правительством! – отрезал Манкриф. – Ты ничего не понимаешь! Стоит только взять у них грош, как моментально попадаешь в мышеловку. Ты и не заметишь, как они опутают тебя всякого рода ограничениями.

– В любом контракте есть ограничения, – пожала плечами Виктория. – Зато денег там немерено. Предложение идет из самого Белого дома. Поверь мне, Кайл, это будет честная сделка.

– Может быть, может быть. Только что-то не очень верится.

– Прежде всего, Кайл, эти люди боятся огласки не меньше тебя. Деньги, которые они предлагают, идут даже мимо Конгресса. Есть сумма, которой Белый дом оперирует сам, по своему усмотрению. А поскольку об этом контракте никто не будет знать, то и дышать тебе в затылок никто не будет.

Манкриф попытался усмехнуться, но усмешка вышла жалкая.

– Дадут они порядочно и ничего взамен не потребуют. Соглашайся, Кайл, ничего другого у тебя нет.

– Как же я не люблю все эти шашни с правительством! – застонал Манкриф, но как-то слабо и неестественно.

Вики позволила себе мягко улыбнуться:

– Ты только поговори с ними, Кайл, ведь больше от тебя ничего не требуется.

Манкриф что-то проворчал, но Вики не расслышала его слов.

– Иначе пойдешь к Диснею, – вбила Вики последний гвоздь.

Она понимала, что Манкриф сломлен и у него просто нет иного выхода, кроме как последовать ее совету. «Он слишком не хочет выпускать из своих рук контроль над «Парареальностью», – подумала она, – и поэтому сделает так, как я ему говорю».

Саму Вики не слишком заботило состояние компании, ее больше интересовала личная независимость. Она видела то, чего не замечал Манкриф, а именно шныряющих повсюду конкурентов. За всем Кессель уследить не могла и понимала, что рано или поздно кто-нибудь из конкурентов обязательно подкупит кого-нибудь из сотрудников «Парареальности» и тогда наступит начало конца. Свою задачу Вики видела в том, чтобы не допустить финансового краха компании, а следовательно, и своего собственного.

А о промышленном шпионаже Кессель знала многое, и не понаслышке. Она сама много лет успешно занималась им.

4

Анжеле очень хотелось, чтобы в школу ее отвез отец, но он остался дома распаковывать вещи, а мама занималась с маленьким Филипом. Она все время только и делала, что крутилась около него. Анжела любила своего братика, но только с тех пор, как он родился, у мамы оставалось все меньше и меньше времени для нее, Анжелы.

Единственным ее другом была куколка Аманда, крошечная, не больше мизинца. Очень давно, еще когда они жили в Дэйтоне, эту куколку Анжеле сплела бабушка из мотка пряжи. Тогда и Анжела была совсем маленькой. Сейчас Аманда потускнела и истрепалась, но Энжи все равно взяла ее с собой, сунув куколку в карман джинсов. Она хотела отправиться в новую, такую странную школу со своим другом. Конечно, Аманда была всего лишь воображаемым другом, но уж лучше иметь такого, чем вообще никого.

В машине, правда, было очень жарко, но зато всю дорогу Манкриф разговаривал с Анжелой, а когда они подъехали к школе, он сам проводил ее в класс. Это было очень здорово, все учителя и ученики так и смотрели на Анжелу, когда она шла с мистером Манкрифом по коридору. «Похоже, они тут все его здорово уважают», – гордо подумала она.

Учительница, миссис О'Коннел, оказалась тоже доброй и приветливой. Когда она разговаривала, то часто улыбалась.

– Это совершенно новая школа, – сказала Анжеле учительница. – И все дети здесь – новички. Так что проходи и не стесняйся.

Она поставила Анжелу перед всем классом и начала знакомить ее с детьми.

– Анжела приехала к нам из Дэйтона, – сказала миссис О'Коннел. – Есть среди вас кто-нибудь, кто жил еще дальше отсюда?

Ученики зашумели, и через минуту вверх взметнулось несколько рук. Потом загорелся спор, все стали решать, кому же пришлось добираться дольше всех, и решили, что это белобрысый симпатичный Гари Русик. Он приехал из Санта-Барбары, это в штате Калифорния.

Потом Анжела сказала «Привет» и хотела улыбнуться, но вовремя вспомнила про зубные скобки и сжала губы. Она засунула правую руку в карман джинсов, нащупала Аманду, и волнение сразу же прошло. Но окончательно Анжела успокоилась только тогда, когда увидела, что у многих девочек в ее классе тоже есть такие же скобки.

Столы в классе стояли не параллельными рядами, как в той школе, в Огайо, где прежде училась Анжела, а полукругом. Учительница проводила Анжелу за один из столов, усадила и продолжала рассказывать.

– Наша школа, – говорила она, – не совсем обычная. В процессе обучения мы будем пользоваться программами с виртуальной реальностью. И конечно же мы будем немножко играть. Я уверена, что вам понравится учиться здесь, потому что в основном вы будете не читать книги и слушать меня, а смотреть и говорить. Система виртуальной реальности позволит вам стать участниками событий, о которых вам предстоит узнать. И происходить это будет вон там, в тех кабинках, – закончила учительница и интригующе показала на шесть дверей в задней части класса.

Все это немного смутило Анжелу. Она знала, что ее отец что-то делает с виртуальной реальностью, но никак не предполагала, как всю эту штуку можно использовать в школе.

Но вскоре она быстро во всем разобралась.

В классе было восемнадцать учеников, и миссис О'Коннел разделила их на три группы. Анжела оказалась во второй группе. Читая в выданном ей новеньком учебнике о жизни коренных американцев до того, как Колумб открыл Новый Свет, Анжела одновременно поглядывала на кабинки, куда миссис О'Коннел рассаживала первую группу из шести учеников.

Через несколько минут учительница вернулась за свой стол и начала расспрашивать учеников о жизни доколумбовой Америки. Анжела слушала разговор вполуха, ей не терпелось узнать, что же происходит там, за дверями кабинок.

Через полчаса двери кабинок открылись, и из них начали выходить ученики. Вид у них был такой счастливый, словно они только что вернулись с праздника или посмотрели классный фильм. Когда учительница повела к кабинкам вторую группу учеников, Анжела почувствовала легкое возбуждение.

Миссис О'Коннел открыла дверь, и Анжела очутилась в темной комнатке размером с телефонную будку, только вместо телефона в ней была маленькая скамеечка и полка с каким-то странным шлемом, почти таким же, как у велосипедистов на гонках, только с большими очками. От шлема шел длинный витой провод, похожий на тот, каким в телефонных будках трубка связана с аппаратом. Миссис О'Коннел помогла Анжеле надеть шлем и просунуть пальцы в колючие перчатки.

– Несколько секунд будет совсем темно, но ты ведь не боишься темноты, Анжела? – успокаивающим голосом сказала учительница, опуская на лицо девочке большие темные очки. – Не боишься? Или все-таки боишься немножечко? – спросила учительница.

Внутри шлема была толстая прокладка, из-за нее голос учительницы звучал глухо.

– Боюсь немножко, – подтвердила Анжела.

– Не бойся, темно будет только две секунды, не больше.

Стало не просто темно, а ужасно темно. Анжела услышала стук закрываемой двери и, вытянув руки, коснулась одетыми в перчатки ладонями стен кабинки. Анжеле стало очень страшно, но внезапно она вспомнила про Аманду и зашептала:

– Не бойся. Слышишь? Ничего не бойся.

И тут перед ее глазами начала медленно появляться цветная картинка, сначала неясная, но затем цвета начали двигаться, смещаться и…

Анжела увидела лес. Нет, не просто увидела, она была в лесу. Она посмотрела вверх и увидела громадные листья с разноцветными каплями росы. Она чувствовала душистый запах елей и прекрасных кустов с прелестными цветками. Вокруг пели и перелетали с ветки на ветку птицы, с длинными хвостами и ярким оперением. Когда они летели быстро, то казались разноцветными молниями. Анжела восторженно рассматривала окружающий ее лес, а затем пошла по нему. По мягкой, пушистой траве она брела между деревьями, разглядывала и щупала их. Анжеле было легко и радостно. Она огляделась и вдруг между кустов увидела мордочку оленя. Настороженно поводя ушами, он разглядывал Анжелу светло-коричневыми глазами.

– Как здорово! – восхищенно прошептала Анжела.

– Да, очень красиво, – раздался приятный мужской голос. – Так было пятьсот лет назад, когда в этом лесу жили ирокезы.

Еще несколько минут голос рассказывал Анжеле о коренных американцах, а потом Анжела вдруг оторвалась от земли и начала подниматься вверх. Затем прошло еще немного времени, и она полетела над прекрасным лесом. Да, Анжела могла поклясться, что она летит, летит, как птица. Под ней проплывали качающиеся макушки деревьев, прелестные долины, высокие черные горы. Анжела парила над всем этим великолепием.

– А сейчас ты увидишь, – продолжал голос, – еще одно индейское племя. Это ацтеки.

С высоты своего полета Анжела увидела громадный город. Он был расположен прямо на островах гигантского озера. Анжела видела шумные улицы и дома, величественные пирамиды и храмы.

– Под тобой Мехико, – пояснил голос. – В тысяча пятисотом году нашей эры это был самый большой город мира. Хочешь побродить по нему?

Ей хотелось бы крикнуть, но она была слишком поражена увиденным, поэтому тихо прошептала:

– Хочу.

– Меня зовут Гари Чан, – сказал американец-азиат, выходя с Дэном из душной, сырой комнатушки.

Дэн пожал протянутую руку.

– Ты работаешь на Джэйса? – спросил он.

– А кто тут на него не работает? Когда ему нужно что-то сделать, он просто трет лампу, и мы повинуемся.

Они стояли в коридоре возле металлической двери. Дэн изучал лицо молоденького техника. Оно было не таким уж непроницаемым, как принято говорить о физиономиях азиатов. Во всяком случае, Дэн прочитал в глазах Гари любопытство, смешанное с тревогой.

– Ты собирался мне что-то показать, – напомнил Дэн.

– Да. Пожалуй, тебе стоит посмотреть кое-что из того, чем мы тут занимаемся, – ответил Чан, стараясь говорить равнодушным тоном. – Джэйса все равно придется ждать.

– Отлично, показывай, – кивнул Дэн и пошел по коридору вслед за Чаном.

– Джэйс занимается конфликтными играми, – продолжал Чан. – А все остальные помогают ему.

Гари продолжал говорить безразличным тоном, но Дэн ясно улавливал в нем плохо скрытые волнение и гордость.

Дэн был немного осведомлен о планах «Парареальности» и знал, что фирма готовится открыть какой-то парк, где во всех аттракционах и играх будет использоваться виртуальная реальность, а не механика. Иными словами, «Парареальность» собиралась дать под дых Диснейленду.

– Конфликтные игры? – переспросил Дэн. – А что это такое?

– Ну, игры типа бейсбола. Мы создаем программы, имитирующие игры, где двое участников могут играть друг против друга.

– Но это же давно известно. Автоматы с такими играми стоят во всех видеосалонах.

– О чем ты говоришь? – презрительно скривил губы Чан. – Они не имеют никакого отношения к настоящей виртуальной реальности. Ты же не будешь сравнивать наскальную живопись с Рембрандтом? Кстати, ты играл в те игры?

Дэн кивнул. Действительно, он неоднократно сражался с игровыми автоматами. Конечно, игры там примитивные, даже туповатые, а картинки плоские, как в старых мультфильмах.

Разговаривая, они подошли к какой-то двери. Чан открыл ее, и Дэн очутился еще в одной комнатушке, попроще и поменьше той, в которой он только что был. Помещение для испытания программ с использованием виртуальной реальности тоже было значительно меньше, как и окно для операторов. Там, где находился Джэйс, все было больше.

– Я тут занимался над программами, имитирующими путешествия, – продолжал говорить Чан, включая пульт управления и пододвигая Дэну единственный стул. – И вот что получилось. Хочешь опробовать?

Вообще-то Дэн планировал побыстрее увидеть Джэйса, но ему не хотелось расстраивать приветливого парня, и он ответил:

– Давай.

Чан озорно улыбнулся. Улыбка у него была совсем мальчишеская.

– Тогда проходи и доставай с полки шлем и перчатки. Знаешь, как подключаться?

– Конечно, – сказал Дэн.

Через несколько минут Дэн уже сидел в пустой комнате. Шлем у него сполз набок, Дэн поправил его, попробовал согнуть пальцы, но жесткие перчатки не давали этого сделать. В стекле он видел собственное отражение, плотно сжатые губы и подозрительный взгляд. Дэн ослабил галстук.

– Если готов, опускай очки, – раздался в наушниках голос Чана. – Игра называется «Космические гонки».

– Опустил, – откликнулся Дэн. – Можешь начинать.

После нескольких секунд кромешной темноты Дэн ощутил себя в кресле странного космического корабля. Он увидел перед собой панель управления, а за широким иллюминатором – небо, усыпанное звездами. Рядом с кораблем Дэна висело еще несколько таких же вычурной формы машин.

«Семь, шесть, пять», – послышался чей-то голос. Дэн посмотрел на пульт управления, на нем, как на новогодней елке, начали мигать разноцветные лампочки. «Чушь какая-то, – подумал он. – Игрушка для мальчишек, воображающих себя астронавтами».

«Два, один, пуск!»

Дэна вдавило в кресло. От неожиданности он даже охнул. Посмотрев в иллюминатор, он увидел, как из сопел висящих рядом кораблей вырывалось ослепительное пламя и они, взмыв вверх, тут же исчезли из поля зрения Дэна.

– Поломка! – тревожно прозвучало в наушниках. – Поломка в главном двигателе. Приближаемся к космической станции «Альфа»! Меняйте курс, или столкнетесь с ней.

Дэн с ужасом увидел, как прямо на него стремительно надвигается громада станции. Вращающаяся межпланетная махина неслась к нему, грозя перемолотить его корабль какими-то жуткими балками с замысловатыми конструкциями. Дэна затрясло, он почувствовал на лбу капли пота. Станция неумолимо приближалась.

– Переходите на ручное управление, переходите на ручное управление! – захлебываясь, повторял металлический голос. – Иначе неизбежно столкновение.

Станция заслонила собой весь иллюминатор. Дэн видел мельчайшие детали солнечных батарей, несколько человек, одетых в большие скафандры, неуклюже переваливаясь, бегали по балкам и показывали в его сторону руками.

Дэн судорожно схватился за рычаги и изо всех сил толкнул их вперед. Странно, он понимал, что все происходящее – только игра, имитация полета, однако ладони у него были мокрыми, а руки тряслись.

Крушения не произошло, буквально в самый последний момент Дэну удалось уйти от столкновения со станцией. Она осталась внизу, а впереди перед Дэном снова было звездное небо.

– Вам удалось избежать столкновения со станцией, – снова заговорил моделируемый компьютером голос, – но в результате маневра вы сбились с курса.

– Какого еще маневра? – недоуменно спросил Дэн.

– Продолжая лететь с такой скоростью, вы через несколько секунд выйдете из системы Земля – Луна и уйдете в межпланетное пространство.

Дэн посмотрел на панель управления. Он даже не представлял, что ему следует делать в такой ситуации.

– Меняйте курс, меняйте курс! – голос компьютера начинал нарастать. – Немедленно меняйте курс! Это ваш единственный шанс остаться в живых. Последняя ваша надежда – сесть на лунную базу «Коперник». Немедленно меняйте курс!

– Как?! – возмущенно воскликнул Дэн.

На мониторе, расположенном над панелью управления, появилась картинка – график с изогнутой кривой линией красного цвета. Значок в виде самолета с короткими изогнутыми крыльями в конце линии показывал положение корабля Дэна.

– Понял, – пробормотал Дэн. – Нужно вести корабль по указанной траектории. Ну, это несложно.

Но выполнить приказания компьютера оказалось не так просто, как предполагал Дэн. По пути на станцию «Коперник» с ним то и дело случались самые разные неприятности. Сначала он попал под метеоритный дождь, после которого должен был выходить в открытый космос и заваривать пробоины в корпусе. Затем за ним гонялся корабль с космическими пиратами. Словом, Дэн все больше и больше отклонялся от намеченного курса.

И хотя сознание Дэна иногда говорило ему, что это всего лишь игра, призванная развлекать мальчишек, она ему страшно понравилась. Он радовался ощущению реальности происходящего, он восхищался красотой цвета и воображением создателей игры. В конце ее он даже полюбил свой корабль и с удовольствием управлял им.

Дэн понял, в чем состояла гениальность программистов. Им удалось решить проблему отставания, избавиться от временной задержки. Ведь во всех имитационных играх, в которые он играл прежде, была хоть и незначительная, но ощутимая пауза между действием и ощущением. Например, если ты поворачиваешь голову, то ощущаешь это через какой-то промежуток. И как бы мал он ни был, ты его все равно ощущаешь, и это смазывает все восприятие. Сразу чувствуется нереальность происходящего. Здесь же все было реально. Стоило Дэну повернуться, и он тут же чувствовал это.

К тому времени, когда Дэну удалось-таки посадить свой корабль на лунной базе «Коперник», его рубашка была настолько мокрой от пота, что прилипала к спине и рукам. Сами руки страшно болели от напряжения и усталости: ведь Дэну все время приходилось манипулировать воображаемыми рычагами и нажимать на несуществующие кнопки.

– Касание, – проскрипел компьютер. – Добро пожаловать на базу «Коперник».

– Молодец, поздравляю, – раздался в наушниках голос Чана. – Отлетал нормально, хотя иногда мне казалось, что ты разобьешься.

Дэн поднял очки и снял шлем. Корабль со всеми его рычагами и пультом управления исчез, Дэн снова очутился в пустой комнате. Кресла тоже не было, под Дэном стоял неказистый алюминиевый стул с поцарапанным сиденьем и спинкой. Руки Дэна слегка подрагивали.

– Да, – произнес он. – Неплохой полет, ничего не скажешь. – Он провел рукой по мокрым волосам и усмехнулся.

– Можешь еще погулять по базе «Коперник», – предложил Чан. – Желаешь?

– Как-нибудь в другой раз, – ответил Дэн.

Чан открыл дверь и вошел в комнату к Дэну.

– Слушай, с тобой все в порядке? – тревожно спросил он. – Какой-то ты весь зеленый.

– Ты знаешь, это замечательная игра, – вполне искренне ответил Дэн и заставил себя встать.

– Стараемся, – небрежно произнес Чан, но Дэн видел, что он очень доволен произведенным эффектом.

– Как вам удалось создать физические ощущения происходящего? – спросил Дэн. – Ведь я же чувствовал и ускорение полета, и все повороты. Иногда даже дух захватывало. Черт, я пару раз едва не описался от страху.

– Ну, это было не самой сложной проблемой, – ответил Чан, продолжая улыбаться. – Дело в том, что зрительные восприятия – самые сильные, информация, полученная от глаз, подавляет все остальные ощущения. Когда это происходит, ты начинаешь чувствовать себя неуверенно, теряешься и перестаешь соображать. Глаза говорят тебе, что к тебе приближается какой-то предмет, в то же время и внутреннее ухо, и осязание уверяют тебя, что ничего не происходит и ты сидишь в комнате на стуле…

– Понимаю. То же самое, что космическая болезнь, только наоборот.

– Совершенно верно, – энергично кивнул Чан. – Честно говоря, мне уже давно приходила в голову мысль, что мы могли бы предложить свои услуги НАСА в подготовке астронавтов.

– А что случится, если игрок замешкается и потеряет управление кораблем? – спросил Дэн. – Он что, врубится куда-нибудь?

– Да нет, – ответил Чан, выходя с Дэном в коридор. – Такого не произойдет. Корабль пролетит мимо станции, что бы ни случилось. И пираты тоже никогда его не догонят. В общем, все будет нормально, игрок благополучно приземлится на базе «Коперник».

– Ну и как я себя показал? – поинтересовался Дэн.

Чан залился веселым смехом:

– Что как? Раз живой, значит, все о'кей.

– Стало быть, хреновато, – предположил Дэн.

– Пойдем, пойдем, – сказал Чан. – Джэйс должен скоро закончить матч.

5

Джэйсон Лоури медленно надел промасленную перчатку и пошевелил пальцами. Нервничал ли он? А кто бы на его месте оставался спокойным? Во-первых, счет был не в его пользу, во-вторых, игроки его команды «не тянули», а в-третьих… В-третьих, сам Бэйб Рут ждал его подачи. А это не шутка.

Зрители замерли. Джэйс слышал, как трещат флажки на мачтах и крыше трибуны. Высоко в светло-голубом небе жужжал самолет. Джэйс злился на все – и на проигрыш, и на порывистый ветер, который, как ему казалось, подыгрывает этому гаденышу Бэйбу Руту. «Проклятье, ну все против меня!» – раздраженно подумал он и сделал несколько осторожных шагов.

Левша Грув подавал против «Янки», Тай Кобб находился справа, на одной линии с Джэйсом, а Тэд Вильямс – слева от него. Еще двое стояли на «базе». «Если бы только Груву удалось обойти Бэйба… Тогда все «базы» будут заняты, а уж Лу Гериг не подведет, он умеет отбивать так точно, как никто в истории бейсбола».

Бэйб принял свою излюбленную стойку, внезапно его изображение смазалось, затем снова стало контрастным. И все равно, это было не то, не объемно. «Черт, – прошептал Джэйс. – Изображение отвратительное, как в мультфильмах. Не игрок, а тюфяк какой-то. И ноги как спички. Нет, неестественно. Дрянь». Изображение Герига, стоящего на полусогнутых ногах, было не лучше. «Пятно какое-то. Клякса. Ничего не разобрать. Где четкие линии?! Нет их». Толпа зрителей казалась сплошным серым пятном, на котором то тут, то там возникали неясные красноватые и желтые точки. «Ничего нельзя разобрать. Где ладони? Какого цвета одежда?»

По рядам трибун прошел торговец земляными орехами. Это Джэйс понял по его крикам. Но черты лица его были тоже расплывчатыми, как и у остальных. Джэйс чертыхнулся: и сам торговец, и толпа зрителей были плоскими, словно картонные фигурки.

Изображение Грува улучшилось. Джэйс увидел мельчайшие детали его формы, даже различил тонкую вызывающую ухмылку. Оглядев игроков, Грув бросил на Бэйба злобный взгляд и, коротко взмахнув рукой, метнул мяч. Бросок получился великолепный, низкий, очень опасный. Но Рут красивым ударом снизу отбил его. Казалось, всю свою мощь он вложил в этот удар. Мяч взвился высоко над полем», описал дугу и, пролетев над второй «базой», опустился в центре поля.

Еще до того как мяч коснулся земли, Джэйс бросился вперед. Он понимал, что его рывок бесполезен, схватить мяч на лету он все равно не успеет. Напрасно побежал к мячу и Джо Морган – Джэйс видел, что и ему не удастся завладеть мячом. «Назад!» – заорал Джэйс, и Морган покорно вернулся на место. Слава Богу, что хоть двигались игроки более или менее плавно.

Мяч коснулся земли, Джэйс подхватил его и что было сил бросил его Кампанелле.

– Джэйс, долго еще я буду тебя ждать? – раздалось из стоящего над трибунами громкоговорителя. – Давай, выходи. Это я, Дэн.

Джэйс пригнулся и стал наблюдать за игрой в центре поля. Кэмпи оказался молодцом, ему удалось прийти первым.

«Выиграли», – подумал Джэйс, и в ту же секунду толпа зрителей взорвалась восторженными криками, на поле полетели соломенные шляпы, программы матчей и входные билеты.

– Джэйс, ты что, не слышишь меня? – снова заорал репродуктор. – Выходи и поздоровайся со старым другом. Я уже целый час торчу тут.

– Закончили, – недовольно буркнул Джэйс, и трибуны сразу же исчезли. Джэйс поднял очки и огляделся. Перед ним была только пустая комната – и ничего больше. Низкий потолок почти касался пластикового шлема на голове Джэйса, на руке – колючие перчатки. Мотки тончайших оптико-волоконных проводов связывали шлем и перчатки с серыми ящиками, в которых размещалась электронная аппаратура. Стол, окно, через которое ничего не видно, – вот и вся иллюзия. Внезапно Джэйсу показалось, что он настолько устал, что даже не может держаться на ногах. Шлем стал неимоверно тяжелым. Джэйс стянул его и тряхнул длинными нечесаными волосами. Он чувствовал себя измотанным и опустошенным. Но больше всего его разбирала злость, он злился на людей, которые заставили его вернуться в этот паскудный и скотский мир, который они называют реальным.

Джэйс был гением, и все это должны были знать, и все это знали. А тех, кто сомневался в его выдающихся способностях, Джэйс моментально ставил на место. Он выглядел как гений и соответственно одевался. Высокий и тощий, он всегда носил только потертые джинсы и грязные футболки. Обут он был в поношенные индейские мокасины. На тонкой талии Джэйса болтался потертый тяжелый кожаный пояс «навахо», отделанный серебряными цацками и бирюзой. Свои длинные светлые волосы Джэйс, похоже, не только никогда не причесывал, но и не мыл, они космами свисали с его головы. Его лицо, костлявое, с острыми скулами и выступающим вперед подбородком, казалось изможденным. Под узкими, близко посаженными, как у медведя, глазами торчал патрицианский, с горбинкой, нос. Большие редкие желтые зубы напоминали местами почерневшие надгробия. Кожа Джэйса была болезненно-бледной – следствие постоянного пребывания в закрытых помещениях. Детство и юность Джэйс провел в основном в видеосалонах за игровыми автоматами, а повзрослев, засел за компьютеры.

В тесной комнатушке, согнувшись и обливаясь потом, Дэн терпеливо ждал Джэйса. Консервативный, красный в белую полоску, галстук из-за жары пришлось снять. Техники, которые по просьбе Дэна прервали игру, поднялись и, невнятно поприветствовав нового сотрудника, выскользнули из комнаты.

– Я тоже пойду. Поболтайте тут в одиночестве, – проговорил Гари Чан, и, прежде чем Дэн повернулся, чтобы остановить его, азиат пулей вылетел из комнаты.

Дэн подумал, что либо Чан действительно стесняется, либо как огня боится Джэйса и не хочет получать от него взбучку за то, что прервал программу.

Металлическая дверь открылась, и на пороге показался Джэйс. Первое, что бросилось в глаза Дэну, была надпись на футболке его друга: «Реальность – это костыль для не имеющих воображения».

Несколько секунд друзья стояли, молча разглядывая друг друга, затем Джэйс широко улыбнулся и, раскинув костлявые руки, бросился обнимать Дэна.

– Наконец-то ты приехал, – запел Джэйс, похлопывая Дэна по спине. – Ну, молодец, – проговорил он и, опираясь на шею Дэна, запрыгал.

– Да здесь я, здесь, – ответил Дэн. Он тоже улыбался, радуясь встрече со старым другом. – И как видишь, я – живой, не имитация.

– Отлично! – вскричал Джэйс. – А какого черта ты не вызвал меня раньше?

– Да ты вроде был занят. И техники мне сказали…

– Да плевать тебе на них! Черт, нужно было заставить их прервать программу, тогда бы мы с тобой поиграли вдвоем. Ублюдки! Куда они убежали? – воскликнул Джэйс и, оттолкнув Дэна, кинулся к одному из пультов управления.

– Данно, мы с тобой здесь такого наворотим! Такого наделаем, – согнувшись над клавиатурой, тараторил Джэйс. – Все эти хреновые игры – мура, только начало.

– За этим я сюда и приехал, – ответил Дэн.

– Работы у нас – непочатый край. А что я сделал? Почти ничего. Так, чепуху какую-то, – продолжал бормотать Джэйс, тыкая в клавиши длинным костлявым пальцем. – Проклятье, ну ничего не работает, – возмущался он. – Что бы тут ни купили, какое бы оборудование ни поставили – все без толку. Не получается – и все тут.

Глядя на друга, Дэн внезапно подумал, что тот здорово изменился. Он прежде всего стал взвинченным и болтливым. Если раньше он был немногословен и сдержан, то теперь речь Джэйса была на грани истерики, а слова буквально рвались из него. Хотя его всегда считали человеком «немного не в себе», но такого Джэйса Дэн никогда раньше не видел. Поведение Джэйса тоже стало другим, он, казалось, уже перестал видеть, кто стоит перед ним. Он и раньше-то не отличался воспитанностью, мог быть и резким, и хамоватым, но только не с ним, Дэном. Теперь же Джэйс, похоже, вообще не контролировал себя.

– Что произошло, Джэйс? – спросил Дэн.

– Да говорю же тебе, что не работает эта сучья аппаратура, хоть ты сдохни! Именно поэтому я и заставил Манкрифа выписать тебя. Будем работать точно так же, как в Дэйтоне, – я разрабатываю, а ты претворяешь мои великие идеи в жизнь. Согласен? – спросил Джэйс и сам же ответил: «Согласен».

Дэн пожал плечами, выражая согласие. Только одно качество Джэйса оставалось неизменным – его отношение к работе. И сейчас, спустя год после того, как они расстались, Джэйс оставался таким же инфантильным (мальчишкой-переростком). Работать с ним было то же самое, что слушать Моцарта. Сначала наступало легкое недовольство, затем злость, но чаще накатывало страшное, неизъяснимое отчаяние.

– Пойдем туда, – буркнул Джэйс, ткнув пальцем в металлическую дверь, за которой находилась комната для испытания программ. – Я покажу тебе, над чем я сейчас работаю.

– Может быть, не сейчас?

– Пойдем, пойдем. Ну пойдем же, – умолял Джэйс, схватив Дэна за рукав рубашки. Голос Джэйса стал плаксивым, выражение лица – жалобным, в эту минуту он походил на мальчишку, уговаривающего своего отца купить ему шоколадку. – Ну, Дэн, ну пойдем. Только на пару минут. Посмотришь, тебе понравится. Тебе нужно это увидеть.

– Да нет, хватит, – ответил Дэн. – Я уже играл в космическую игру.

– Это в ту, которую придумал Гари Чан?! – воскликнул Джэйс. – Да брось ты, это все игрушки для детей. То, что я покажу тебе, ты нигде не увидишь.

Со смешанным чувством нежелания и предвкушения Дэн повесил на спинку одного из стульев свой блейзер. Джэйс в это время звонил по телефону техникам, приказывая им вернуться на место. Двое из них вскоре вошли в комнату, не появился только Чан. Через несколько минут Дэн, в шлеме и перчатках, прошел вслед за Джэйсом за металлическую дверь и встал посреди испытательной комнаты.

– Я еще даже в своем кабинете не был, – пожаловался он.

– Разыграем только одну подачку, и все. Ты подаешь, я – отбиваю. Договорились? – быстро проговорил Джэйс.

– Мы что, будем играть друг против друга? – спросил Дэн.

– Вот именно, – ответил Джэйс и усмехнулся. – Это одна из тех самых так называемых конфликтных игр, над которыми я тут бьюсь. Э-э-э, такого, парень, ты еще не видел. Ничего, сейчас увидишь.

Сутулясь, на негнущихся ногах, Джэйс торопливо прошел в дальний угол испытательной комнаты. Дэн подошел к металлической двери, закрыл ее и принялся подсоединять оптико-волоконные проводки к аппаратуре. Краем глаза он увидел, что Джэйс уже закончил это делать и, скрестив тощие руки на худосочной груди, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, недовольно посматривает в сторону Дэна. Дэн кивнул, показывая, что извиняется за задержку, и опустил очки. Темнота наступила мгновенно. Дэну даже показалось, что он внезапно ослеп.

– Так. Отлично, ребята, – раздался в наушниках голос Джэйса. – Давайте-ка пронто, тонто.

Перед глазами Дэна сначала замелькали яркие огоньки, затем возникла знакомая картинка бейсбольного поля. Дэн увидел себя, ряды переговаривающихся зрителей и яркое голубое небо. Изображение толпы на трибунах было нечетким, лица и руки не просматривались, напоминали бесформенные пятна, но зато Дэн отчетливо слышал визгливый голос торговца – разносчика орехов. Разноцветным пятном он протискивался между рядами, навязывая свой хрустящий товар.

Форма была сделана великолепно, Дэн отчетливо видел малейшие ее детали, даже шнурки на шипованных ботинках и крошечные буквы названия клуба на мяче. Джэйс, держа биту у левого плеча, стоял на месте отбивающего. Козырек бейсбольной кепки скрывал половину его лица, Дэн видел только оскаленные в хищной усмешке желтые зубы. Один из игроков приготовился схватить пропущенный Дэном мяч. Позади него, слегка согнув ноги в коленях, стоял судья.

Дэн посмотрел на мяч, удивляясь его реальности. Он ощущал и его вес, и упругость. Дэн покрутил его в руках и даже нащупал швы, они были грубее остальной поверхности. «Неплохо, очень неплохо», – успел подумать он.

Призывая Дэна бросать поскорее, Джэйс помахал битой. Дэн усмехнулся. Хорошо зная Джэйса и его нежелание проигрывать, он подумал, что Джэйс скорее всего запрограммировал игру на свой выигрыш.

Дэн сделал глубокий вдох и занес руку с мячом за голову. Затем он, вскинув левую ногу, слегка подпрыгнул и изо всей силы бросил мяч.

Раздался резкий, похожий на пистолетный выстрел удар, и отбитый мяч, просвистев у самого уха Дэна, понесся к центру поля. Улыбка на физиономии Джэйса стала еще шире. Внезапно рядом с ним возник еще один Джэйс, такой же тощий и зубастый, а затем еще два.

Когда все четыре Джэйса, ожидая подачи, начали синхронно размахивать битами, у Дэна отвалилась челюсть, а мяч выпал из рук.

– Хватит! – крикнул Дэн Джэйсам.

– Разве ты не хочешь отыграться? – спросили они в унисон.

– Если так пойдет дальше, мне не отыграться и ко второму пришествию, – зло ответил Дэн.

Три фигуры мгновенно исчезли.

– Ну ладно, ладно, давай я буду подавать, – согласился Джэйс.

Он бросил мяч. Дэн увидел себя, увидел, как он отбивает бросок, и тут же почувствовал, как в груди у него все сдавило. Дыхание стало хриплым, а в горле что-то заскрипело, словно кто-то сунул туда кусок наждачной бумаги.

– Все, достаточно, – заявил Дэн.

– Почему? – обиженно скривился Джэйс. – Давай еще поиграем. Мы же только начали.

– Мне трудно дышать, – произнес Дэн. Это было полуправдой – с дыханием у него действительно было что-то не в порядке. – Наверное, снова приступ астмы, – медленно произнес он. Дэн не любил пользоваться этой отговоркой, но знал, что она действует безотказно. По крайней мере, так всегда было раньше.

Помогла она и на этот раз. Прищурив глаза, Джэйс сердито посмотрел на Дэна и процедил сквозь зубы:

– Все, закончили.

Дэн поднял очки. Он снова стоял в пустой комнате.

– Сказал бы просто, что у тебя нет инстинкта соперничества, – проговорил Джэйс.

– Зато у тебя его столько, что хватит на нас двоих, – ответил Дэн.

Они вошли в комнатку, где сидели техники, и положили на полку шлемы и перчатки.

– Ну, ладно, теперь ты хоть знаешь, чем я тут занимаюсь, – миролюбиво заметил Джэйс, протискиваясь между стульями. Он открыл дверь и вышел в коридор. – Теперь нужно только почетче выразить игроков и придать объемность зрителям на трибунах. Давай займись-ка этим, – бросил он Дэну.

– На каком оборудовании ты работаешь? – спросил Дэн, идя за Джэйсом.

– Две машины фирмы «Крэй», модели «Y-XMP» и один ящик фирмы «Тошиба», семь тысяч семисотый. Классная штука, запросто переплюнет «Крэй». Правда, чтобы выжать из нее все, что она может, тебе придется выучить японский и долго переписываться с «Тошибой».

– Да нет, – возразил Дэн. – Похоже, это та же самая модель, что стояла у нас в Дэйтоне.

– Возможно, – сказал Джэйс. – Посмотри, я не отдал их придуркам из «волчьей ямы». Оставил у себя в лаборатории. Не люблю, когда какие-то жлобы касаются моей техники.

– Ну ты даешь, – хмыкнул Дэн.

– Данно, здесь оборудования – хоть задницей ешь, не то что на той вонючей военно-воздушной базе. Хоть Манкриф и сучится из-за каждого цента, говорит, что я выпендриваюсь, но денег все-таки дает, никогда не отказывает. Потому что полностью зависит от меня. Правда, в последнее время что-то произошло, Манкриф совсем озверел. Поэтому-то он и нанял тебя.

Лет десять Дэн работал с Джэйсом на военно-воздушной базе в Дэйтоне и все это время оставался в тени. Он молча и покорно тащил лямку, в то время как Джэйс купался в лучах своей гениальности. На фоне блистательного Джэйса все меркли, и, за исключением шефа лаборатории, доктора Эпплтона, Дэна никто не замечал. Да и кем он, собственно, был? Всего лишь одним из многих гражданских лиц, работающих на военном объекте за федеральную зарплату. Строго говоря, именно доктор Эпплтон и связал его с эксцентричным и непредсказуемым Джэйсом, поставив перед ними задачу создать программу имитации воздушного боя, максимально приближенную к реальности. Задача была не из легких, следовало не только учесть все параметры, но и усилить их, сделать так, чтобы летчики, не отрываясь от земли, попадали в экстремальные условия полета. Но при этом они должны были быть абсолютно реальными.

Ответ на поставленную задачу имелся только один – виртуальная реальность. Достигнуть цели можно было, только сочетав простоту человеческих восприятий с высочайшими технологиями.

– Я хочу создавать миры, в которых никто не сможет отличить вымысел от реальности. Посылая в нервную систему человека электрические импульсы, я создам целые вселенные. Я хочу быть Богом, и я буду им, – дрожащим голосом говорил Джэйс, шагая по длинному коридору в свой кабинет.

«Что-то не очень похож ты на Бога. А уж воняет от тебя совсем не по-божески», – подумал Дэн, разглядывая худую покачивающуюся спину старого друга.

– Слушай, Джэйс, ты когда последний раз мылся? – спросил Дэн.

Джэйс прервал словесный поток, нахмурился и вдруг застенчиво улыбнулся.

– А вот это – вторая причина, по которой я хотел, чтобы ты был здесь, – немного стыдливо ответил он.

Кабинет Джэйса можно было смело отнести к зонам бедствия. Выглядел он так, словно по нему только что прошелся ураган-торнадо. На полу валялись горы бумаг, книг, пачки газет и журналов вперемешку с проводами и платами. За всем бедламом Дэн едва разглядел стол и два пластиковых стула. Висевшие на стенах полки были набиты технической литературой, разнокалиберными папками и брошюрами. Джэйс любил плакаты, Дэн знал это, но если они где-то и висели, то, значит, скрывались под грудой вещей. Оконная рама и стекло были выкрашены в черный цвет. По неаккуратно сделанным мазкам, комьям и потекам краски Дэн сразу понял, что делал это сам Джэйс. Только человек, занятый своими гениальными мыслями, способен делать неинтересную ему работу так безобразно.

– Послушай, Данно, – сказал Джэйс, скидывая стопку бумаг со стула и плюхаясь на него, – ты даже представить себе не можешь, какое перед нами открывается поле деятельности. Мы сотворим великие дела.

– Это я уже слышал в Дэйтоне, – заметил Дэн. – И вот я здесь. Давай выкладывай.

Джэйс, казалось, не слушал Дэна.

– При всех своих недостатках Манкриф умеет смотреть вперед, а это все, что мне нужно, – продолжал Джэйс. – Он полностью разделяет мои идеи, а с их помощью мы оставим Диснейленд без денег. Да, да, вот увидишь, они еще придут к нам побираться.

Дэн усмехнулся, аккуратно положил свой пиджак на кучу бумаг и произнес:

– Это все прекрасно, Джэйс, но что ты хочешь конкретно от меня? Чтобы я заставил твой вдохновенный оркестр заиграть слаженнее?

Поглощенный своим монологом, Джэйс ничего не слышал.

– Конфликтные игры, Данно, – это прорыв, – говорил Джэйс, и голос его становился все громче. – Мы заставим участников игры, двух человек, забыть обо всем. Мы создадим им мир, в котором будут только они одни. Бейсбол? Да это мелочь, семечки. Данно, мы с тобой находимся в самом начале великого пути. Мы сделали только маленький шажок.

– Понятно, – вздохнул Дэн. – Но расскажи все-таки, как ты видишь во всем этом мое участие. Лично мне хотелось бы не исправлять мелодию, а писать партии.

Джэйс словно очнулся.

– Давай не будем об этом, – сказал он, уставившись на Дэна. – Мы ведь с тобой однажды все решили – я даю идею, а ты ее доводишь до ума.

– Я могу делать все параллельно, – возразил Дэн. – Здесь нет ничего трудного. Что ты так на меня уставился? Не волнуйся, мешать тебе я не буду.

Но Джэйс уже ушел в свои мысли.

– Представь себе, Данно, что мы сможем объединить одной мечтой двух разных людей. Вот это будет мощь, Данно. Они смогут все: драться на дуэли, судить и даже любить друг друга. Данно, они смогут лечь в постель и заняться любовью. И для них это будет много лучше, чем в реальной жизни. Ты когда-нибудь думал о подобном?

Дэн думал о другом. «Все ясно. Он все такой же, считает себя авангардом науки. И хочет все того же – чтобы я делал за него всю черную работу». Но в душе Дэн был горд тем, что Джэйс выбрал для воплощения своих идей именно его.

– Слушай, мечтатель, – неожиданно сказал Дэн. – А почему бы тебе не поехать сегодня ко мне? Поехали, поужинаем.

– А? Что? – спросил Джэйс, возвращаясь в реальность. – Когда?

– Сегодня, – повторил Дэн. – Сейчас.

В Дэйтоне Джэйс часто приходил к Дэну, так часто, что Сьюзен даже называла его «наш старшенький».

– Сегодня, – задумчиво произнес Джэйс. – Не знаю. Мне вроде и ужинать-то не хочется.

– Поехали. Посмотришь на нас, на Филипа. Сью будет очень рада, – настаивал Дэн. – Мы же целый год не виделись. А Энжи за это время так вытянулась, что ты ее совсем не узнаешь.

– Энжи вытянулась, – проговорил Джэйс и отвел глаза от Дэна. – Вот как? Энжи… – повторил он, погруженный в свои мысли. – Ну, ладно, поехали.

6

Обилие автомобилей на дорогах поразило Дэна.

Посматривая на приборную доску и считая минуты, он то и дело повторял:

– Слушай, Джи, да что ж это такое? Откуда они все взялись?

– Пора бы тебе знать, что Орландо – большой город, – отвечал Джэйс, пожимая плечами.

Внезапно Дэн вспомнил, что приехал на работу только в середине дня, сейчас же было почти восемь вечера. Широкие авеню были забиты машинами, и ехать, если, конечно, можно было назвать ездой передвижение со скоростью десять сантиметров в минуту, приходилось впритирку. Дэн посмотрел налево и увидел улицу, по которой машины шли с нормальной скоростью, но выехать на нее было невозможно – мешали грузовики. Разбрасывая вокруг себя клубы черного дыма, они неслись по левой полосе дороги, и, пока Дэн выруливал бы, дизели превратили бы его старушку «хонду» в груду металлолома.

– Мы по этой дороге доедем до Пайн-Лейк-Гарденс? – спросил Дэн.

– А хрен его знает, – ответил Джэйс. – Я живу в противоположной части города.

Дэн впервые видел, чтобы улицы задыхались от автомобилей. «Нужно обязательно найти обходные пути, – говорил он себе. – Иначе в такой толкучке домой до ночи не доберешься. Нужно бы изучить карту».

Жара стояла страшная. Дэн опустил все стекла, но и это не помогало. Рядом с ним остановился ярко-красный сверкающий «хатчбэк». Из включенного на всю громкость приемника ревел рок-н-ролл. Басы были выведены до такой степени, что у Дэна задрожали перепонки. Он посмотрел на водителя, им оказалась хорошенькая блондинка в темных очках, закрывающих пол-лица, и огненно-яркой, под цвет автомобиля, помаде. Окна «хатчбэка» были закрыты, кондиционер наверняка включен, и тем не менее от одуряющего грохота музыки у Дэна сразу же начала болеть голова.

– Представляю, что было бы с нами, если б эта красотка жила в соседнем доме, – пробормотал он.

– Кто?

– Да вон сидит. – Дэн ткнул пальцем в блондинку.

Джэйс посмотрел на меломанку, затем повернулся к. Дэну и удивленно спросил:

– А чем она тебе не понравилась?

– Всем, – ответил Дэн и усмехнулся.

Караван продолжал медленно тянуться. Дэн смотрел на ехавший впереди «бьюик», за рулем которого сидела пожилая дама. Машина была для нее явно велика, из-за спинки ее кресла Дэн видел только седую лысеющую макушку. На заднем стекле сияла глянцем длинная полоса плаката «Спасибо тебе за все, Флорида! А теперь пора домой!».

Джэйс задумчиво молчал, и это было странно. Правда, насколько Дэн знал его, с ним такое случалось, но крайне редко. Обычно Джэйс болтал без умолку и терпеть не мог, когда его кто-нибудь перебивал. Но порой, особенно когда Джэйса осеняла какая-нибудь новая идея или возникала проблема, требующая срочного решения, он вдруг внезапно умолкал и впадал в прострацию.

– Тебе много удалось за этот год, – произнес Дэн. – Много программ сделал.

– Да, малышок. Но впереди у нас с тобой непочатый край работы.

– С бейсболом ты неплохо придумал. Для ребят, особенно для тех, кто не может играть в него по состоянию здоровья, это будет прекрасная отдушина. Представляю, как на нее станут ломиться. Поиграть с самим Регги Джексоном или с Роджером Клеменсом! Неплохо, очень неплохо придумано.

Лицо Джэйса расплылось в довольной улыбке.

– Это только начало, Данно. Начало. Я долго думал, прежде чем пришел к идее создания конфликтных игр. А сейчас у меня идей – пруд пруди.

Джэйса можно было вывести из лунатического состояния, только похвалив его. Тогда он сразу начинал брызгать идеями, в большинстве своем бредовыми. Дэн в душе смеялся над ними, но беззлобно. Чувствовал он себя великолепно, будущее сулило интересную работу, к тому же очень хорошо оплачиваемую. «Все нормально, – думал он. – Главное, что мы снова вместе».

Но как Дэн ни радовался, как ни уверял себя, что у него все нормально, он не мог избавиться от странного, неизвестно откуда взявшегося ощущения дискомфорта. Что-то во всем происходящем казалось ему подозрительным и странным, но он не мог понять, что именно. Не разум, а подсознание подсказывало ему, что не все так радужно вокруг, как ему кажется.

«Почему Джэйс так умолял меня сыграть с ним? Только ли для того, чтобы доказать свое превосходство в игре? Маловероятно. Мне совершенно наплевать на результат, и он отлично знает это. Да чего тут думать? Игра, она и есть игра. Хотя, конечно, у него может быть и свой личный интерес. Только в чем? А возможно, ему требуется регулярно доказывать себе, что он выше меня, выше всех. Ну пусть позабавится. В одном он прав – эти конфликтные игры только начало. С помощью виртуальной реальности можно делать потрясающие вещи».

– Хорошо, – произнес он. – Начнем создавать.

– Уже начали, – неожиданно резко отозвался Джэйс. – Манкриф заставляет меня создавать обучающие программы.

– Для школы, в которой учится моя Энжи? – спросил Дэн.

– Ты давай лучше следи за дорогой, – внезапно огрызнулся Джэйс.

Следить было не за чем, дорога представляла собой сплошной поток машин, тащившихся от одного светофора до другого.

– А над чем еще ты ломал свою светлую голову? – поинтересовался Дэн.

– Ты имеешь в виду помимо обучающих программ? – Джэйс задумался. – Есть кое-какие мысли относительно медицины. Например, микрохирургия. Как ты считаешь, согласится ли хирург побродить по внутренним органам? Мы можем дать ему такую возможность. И он не только увидит, он почувствует все, что происходит в организме пациента.

– Вот это здорово!

– А можно заняться развлечениями. Например, играющий увидит, что он танцует не хуже, чем этот… Ну, как его там зовут-то…

– Фред Астер? – подсказал Дэн.

– Ну, если ты имеешь в виду того парня из старых фильмов, то да.

Дэн едва не проехал свой поворот. В незнакомой местности все дома выглядели одинаково, тем более что все они были выстроены недавно. Свернуть удалось довольно быстро, и вскоре «хонда» по скрипящей гравиевой дорожке подъехала к дверям гаража. «Надо бы посмотреть корпус да промазать кое-где днище, – напомнил себе Дэн, вылезая из машины. – Если вовремя не позаботиться, в таком влажном климате этот драндулет сгниет быстрее, чем хотелось бы».

Сьюзен с волосами, собранными в пучок, одетая в шорты и длинную, до бедер, свободную блузку, возилась на кухне. На плите стояли две кастрюли, от одной из которых поднимался пар.

– Кто к нам пришел! – воскликнула она, увидев входящего Джэйса. – Проходи, проходи, мой старшенький. – Сью положила на стол ложку, подошла к Джэйсу и обняла его.

Джэйс смущенно улыбнулся.

– Так-то ты встречаешь своего повелителя? – произнес Дэн.

– Привет, дорогой. – Сьюзен чмокнула мужа в щеку. – Как прошел первый день на новом месте?

– Неплохо, – ответил Дэн.

Сьюзен посмотрела на большие настенные часы и спросила:

– Вы что, сорок минут добирались до дома?

Как и раньше, Дэн позвонил ей перед выходом и предупредил, что выезжает.

– Я даже не подозревал, что здесь всюду такие пробки, – ответил он. – Завтра поищу маршрут покороче.

– А ты знаешь, я включила плиту! – гордо заявила Сьюзен. – Так что будете есть спагетти «а-ля Сьюзен».

– Прекрасно, – откликнулся Джэйс.

– Только я не успела сделать соус. Придется пользоваться готовым. Говорите спасибо и на этом. С такой кучей пакетов я еле дотащилась из супермаркета.

– Дядя Джэйс! – раздался возглас, и рыжая молния, блеснув в дверях кухни, метнулась в объятия Джэйса.

Дэн едва сдержал смех. Энжи и Джэйс напомнили ему Дороти и Пугало из «Мудреца из страны Оз».

Джэйс подхватил Анжелу под мышки, приподнял и закружил по кухне. Сьюзен бросилась к кастрюлям и едва успела снять их. Опоздай она на секунду, и, сбитые ботинками Энжи, они полетели бы на пол.

– Ну и ну, – смеялся Джэйс, опуская девочку. – Энжи, да ты выросла на целый фут. Хочешь знать, где он? Вот тут, у тебя на макушке. – Джэйс взъерошил волосы Энжи.

– А ты все такой же глупый, – захохотала девочка.

– Да как ты смеешь меня обзывать?! Вот я тебе сейчас устрою, – хриплым голосом крикнул Джэйс и, подхватив Энжи под мышки, побежал с ней по комнатам. Стараясь вырваться, Энжи колотила Джэйса руками и ногами и хохотала взахлеб.

Дэн, ласково улыбаясь, прошел в гостиную, а затем в спальню. Там он бросил на кровать надоевший пиджак и, глядя на помятую материю, подумал, что и сам он, наверное, выглядит таким же измочаленным. Он чувствовал себя усталым и немного разочарованным. Радость от встречи с Джэйсом прошла. Дэн ощущал себя ребенком, который целый год ждал своего дня рождения. И вот праздник окончен. Снова наступили будни и опять нужно приниматься за работу. Работа. На Дэна вновь нахлынули воспоминания. В памяти всплыли годы, проведенные в лаборатории военно-воздушной базы «Райт-Паттерсон». Сейчас, после встречи с Джэйсом, Дэну казалось, что никакого расставания не было, что и этот год они с Джэйсом продолжали биться над теми же задачами. Дэн видел, что и Джэйс рад встрече, но только по-своему. Джэйс принимал как должное присутствие Дэна там, где он этого хотел.

«Следовательно, и здесь мне не на что надеяться. Ничего нового не будет. Никакое это не начало карьеры, а продолжение старой роли помощника Джэйса. Высокооплачиваемого, но всего лишь помощника.

Ну и что? В конце концов, тут все справедливо, ты же не можешь делать того, что делает он. Каким бы сукиным сыном он ни был, он гений, и это – правда. Кому еще придет в голову мысль объединить двух людей одной мечтой? Да только ему. А сколько лет он вынашивал идею конфликтных игр? Да, двое людей, объединенных одной мечтой… Или кошмаром… Неважно. Главное состоит в том, что никто не подошел к реализации этой идеи ближе, чем Джэйс. Пока они снимали сливки с видеосалонов, он думал и на десяток лет опередил всех. Конечно, это прорыв. Разве не так?»

Дэн сел на кровать и стал снимать туфли. В комнату вошла Энжи. Она уже переоделась, вместо джинсов и майки на ней был легкий розовый жакет, блузка и свободные брюки.

– Мама просила передать тебе, что ужин будет готов через пять минут, – довольным голосом объявила Анжела. – Я уже поела, но посижу с тобой и дядей Джэйсом, – прибавила она. Голос у Энжи был страшно довольный, а на лице играла счастливая улыбка. Девочка не говорила, она просто пела от счастья.

– Вот и прекрасно, – ответил Дэн. – А как прошел твой первый день в школе?

– Ой, здорово, – сказала Анжела. Она уселась на кровать и поджала под себя ноги.

– Тебе понравилось?

– Еще бы! Я гуляла по Мехико-Сити и видела ацтеков. На них были такие смешные костюмы из перьев. И еще там были пирамиды. Я ходила по рынкам, а потом пошла на стадион, и там ацтеки играли в какую-то игру с мячом. Она очень напоминает футбол.

– А, понятно, – проговорил Дэн. – Значит, у вас есть программы с использованием виртуальной реальности?

– Конечно, – гордо заявила Анжела и кивнула головой так, что косички ее запрыгали в разные стороны. – В Мехико-Сити было так здорово! И я видела там мистера Манкрифа.

– Вот как? – не слишком вслушиваясь, произнес Дэн.

– Пап, а это ты делаешь виртуальную реальность? Вот эту программу про ацтеков?

– Нет, доченька, ацтеков делал не я. Кстати, я что-то не понял тебя. Что ты там говорила про мистера Манкрифа?

Глаза Энжи горели от счастья.

– Он тоже был там, в Мехико-Сити. Я видела его, сначала он стоял в толпе жрецов, а потом полез вместе со всеми на пирамиду, в какой-то храм.

– Мистер Манкриф? – изумился Дэн.

– Да, – самодовольно улыбнулась девочка. – Это был точно он.

– Да не может такого быть.

– А вот и может. Он тоже был одет в перья и какую-то яркую накидку, – уверенно сказала Анжела и рассмеялась. – Ой, он такой смешной в индейском костюме!

Дэн потрепал дочь по щеке:

– Это тебе просто показалось, Энжи. Он довез тебя до школы, вы разговаривали, а потом в программе ты увидела человека, немного похожего на него, вот и все. Никакого мистера Манкрифа там не было.

– Был, – упрямо повторила Анжела. – Он даже помахал мне.

Дэн посмотрел на дочь и мягко улыбнулся. «У двенадцатилетних девочек, похоже, очень богатое воображение, – подумал он. – Может быть, в таком возрасте рановато смотреть подобные программы?»

– Пойдем, – сказал он, – посмотрим, как там Филип.

Не надевая туфель, Дэн направился в детскую. Анжела шла за ним, продолжая взахлеб рассказывать про школу и про мистера Манкрифа, переодевшегося в жреца. Дэн ее уже не слушал. Он посмотрел на Филипа, мальчик крепко спал. Дэн усмехнулся. «Скоро и здесь все будет, как и раньше», – подумал он. Эта мысль начинала угнетать его. От переезда Дэн ждал чего-то необычного, на самом же деле ничего нового не произошло. Все осталось по-старому, те же будни с их давно знакомыми заботами и тот же стиль работы. Даже мебель в комнатах осталась той же. Все, чего Дэн ждал от Флориды, исчезло в обстановке обыденности будущего, на которое он возлагал столько надежд. И вот не прошло и нескольких часов, как все надежды начали тускнеть и исчезать, а перед глазами снова вставала тусклая картина прошлого. В сущности, ничего не изменилось. Так, некоторые детали», – подумал Дэн и невесело усмехнулся.

За обедом Анжела продолжала щебетать про ацтеков и про город Мехико. Это был ее первый опыт общения с виртуальной реальностью и, судя по всему, она произвела на девочку сильное впечатление.

– О, да это же моя программа, Энжи, – сказал Джэйс. – Я сам пек ее.

– И мистера Манкрифа – тоже? – смеясь, спросила Анжела.

– Кого-кого? – спросил Джэйс, внимательно рассматривая лицо девочки.

– Ну, того самого. Вашего мистера Манкрифа, – ответила она.

– Ну я же сказал, что тебе это все показалось, – вмешался Дэн.

– Никакого Манкрифа там нет, – уверенно заявил Джэйс и внезапно переспросил Анжелу:

– Ты точно видела его там?

Неожиданно серьезный тон его голоса поразил Дэна.

– Точно, – ответила Анжела.

Джэйс широко улыбнулся:

– Ты уверена в этом, или тебе кажется, что ты в этом уверена?

– Я уверена.

– Уверена в чем? – настаивал Джэйс. – В том, что ты видела мистера Манкрифа, или в том, что тебе кажется, что ты уверена, что видела его? А может быть, тебе кажется? Я тоже бываю уверен в том, что мне кажется, что я вижу. А бывает, что и нет. Тогда я не уверен.

Анжела расхохоталась:

– Ты меня совсем запутал, я ничего не понимаю.

– Да как же я могу говорить понятно, если ты сама сказала, что я глупый? – спросил Джэйс и показал Анжеле язык.

Анжела немедленно ответила ему тем же.

– Да хватит вам, – махнула рукой Сьюзен. – У меня от вас уже голова начинает трещать. Все, Анжела. Ступай чистить зубы, а ты, Джэйс, давай доедай салат.

Джэйс потупился.

– Слушаюсь, мэ-э-эм, – застенчиво ответил он. Однако, как только Сьюзен отвернулась, на его лице снова мелькнула лукавая улыбка. Пока Анжела неохотно поднималась из-за стола, Джэйс подмигнул ей.

Когда Джэйс ушел, а Анжела отправилась в постель, Дэн и Сью сложили посуду в сверхскоростную бесшумную моечную машину и направились в гостиную, к старому дивану.

Уткнувшись в плечо Сью, пытавшейся затуманенными глазами всматриваться в экран телевизора, Дэн спросил:

– Как компьютер? Хорошо работает?

– Нормально. Ты у меня молодец, быстро подключил его.

– А факс-модем?

– Еще не пользовалась, – ответила Сьюзен. – Я решила завтра сообщить всем моим старым клиентам наш новый номер.

– Давай. Посмотрим, как он себя поведет. Если будет барахлить, сразу скажи мне, я что-нибудь придумаю.

– Завтра мне понадобится машина, – сказала Сьюзен, подумав. – Так что утром я сама отвезу тебя на работу.

– Хорошо.

– А покупать машину мне мы пойдем в субботу, – предложила Сьюзен.

– Давай в субботу, – согласился Дэн и повернулся на спину. Вскоре глаза его начали закрываться, сквозь полудрему он слышал, как появившаяся на телеэкране женщина-адвокат начала жаловаться на мужчин. Она долго и горячо говорила о сексуальных домогательствах, которым в их конторе подвергаются ее подруги. Через несколько минут ее разглагольствования настолько надоели Дэну, что он уже решил встать и переключить канал, но подумал, что, если Сью смотрит эту передачу, значит, она ей нравится, и решил терпеть дальше.

– Скорее всего субботу мне придется провести в лаборатории, – проговорил он. – Очень много работы.

Сьюзен не ответила.

– Кто молодец, так это Джэйс, – продолжал говорить Дэн, пытаясь заглушить телевизор. – То, чем мы занимались на базе «Райт-Паттерсон», – просто детский лепет по сравнению с тем, что он делает здесь. Поражают даже те элементарные программки, которые я видел сегодня. Изображение просто потрясающее, не то что раньше. Объемное, красочное. Никакого сравнения с тем, что мы делали до сих пор. Полная реальность. Ты знаешь, ему даже удалось решить проблему задержки во времени. Да, мне придется здорово поработать. Сегодня я познакомился с одним юнцом… Проклятье, я перед ним чувствовал себя ребенком.

– Ты – способный и быстро все наверстаешь, – пробормотала Сью.

– Насчет быстроты не уверен. Если бы ты только видела, чего они напридумывали! Джэйс разрабатывает конфликтные игры. Игры, в которых двое участников могут играть друг с другом.

– Он что-то говорил об этом, только я никак не могла понять, почему он называет их «конфликтными». Джэйс вообще очень непонятно рассказывает. Они что, такие интересные? – спросила Сью.

– Интересные, – усмехнулся Дэн. – Это потрясающие игры, Сью! Просто фантастика. Говорю тебе, что такого ты нигде не видела.

– Анжела тоже трещала о них без умолку. Она чего-то там смотрела в школе.

– Программу о жизни коренных жителей Америки, – подсказал Дэн. – Точнее, про ацтеков.

– Ацтеков? – встревоженно спросила Сьюзен и хмыкнула. – А не рановато ли? Ведь ацтеки совершали человеческие жертвоприношения. Хотя вряд ли детишкам будут показывать, как вырезают сердце или что-нибудь подобное. Как ты думаешь?

– Уверен, что нет, – ответил Дэн. – Но меня беспокоит другое. Энжи сказала, что видела Кайла. Странно. Но она уверена в этом. Говорит, что не перепутала, это был точно он.

– Анжела – очень впечатлительная девочка, – сказала Сью.

Дэн попытался обратить сказанное им в шутку.

– Представляю Манкрифа в костюме ацтекского жреца. А что, вот бы он в таком виде, в перьях и ожерельях, пришел на фирму.

– Ты говоришь, она утверждает, что видела его? – переспросила Сью.

– Полагаю, что у нее просто разыгралось воображение. Она ведь в первый раз видит, как работает виртуальная реальность. Скорее всего Манкриф произвел на нее впечатление своим «ягуаром».

– Мне кажется, ей рановато смотреть эти программы, – задумчиво произнесла Сью. – А ты как считаешь? – На этот раз в голосе слышалась уже не тревога, а озабоченность.

– Рано? Не думаю, – ответил Дэн, стараясь говорить тихим, ровным голосом, хотя сам был обеспокоен не меньше Сью.

– Мне бы твое хладнокровие, – проговорила Сью.

– Да перестань ты. Неужели ты думаешь, что в школе станут пугать ребят? Там ведь не дураки, они прекрасно понимают, что им устроят родители. Нет, это исключено.

Вслушиваясь в свои слова, Дэн не мог избавиться от ощущения, что он успокаивает не жену, а скорее себя.

Сьюзен что-то пробормотала, но что, Дэн не услышал, так как переключил внимание на телевизор. Теперь там показывали какой-то сериал. Дэн несколько минут послушал и потерял к нему всякий интерес. Внезапно перед его глазами возник ацтекский жрец с кинжалом в руке. Склонившись над жертвенным алтарем, он занес нож и ударил. Дэн пригляделся повнимательнее – жрец действительно был похож на Манкрифа.

– Джэйс чувствует себя здесь как рыба в воде.

– А? – переспросил Дэн. – Да. Только не в воде, а в грязи. Не думаю, что с того времени, как мы расстались, он снимал рубашку.

Сью хихикнула:

– Да, он нисколько не переменился.

– Это точно, – ответил Дэн без энтузиазма. На душе у него было очень неспокойно. Дело в том, что Джэйс очень изменился. Сью ничего не заметила, но он, Дэн, эту перемену уловил сразу. Она была незначительна и внешне неуловима, и конечно же ее можно было и не замечать, но от этого она никуда не исчезала, она оставалась. Дэн попытался стряхнуть с себя неприятные, назойливые мысли. «Первый день всегда насыщен событиями. Масса впечатлений, напридумал кучу неприятностей. Завтра-послезавтра все уляжется, станет на свои места», – убеждал себя Дэн и, стараясь отвлечься, повернулся к экрану. Показывали рекламный ролик – новенький, сверкающий краской автомобиль мчался по извилистой горной дороге.

– Вот это машина!.. – мечтательно протянул Дэн.

– Это не для нас, – отрезала Сью. – Мне купим что-нибудь попроще и попрактичней.

– Ну хоть помечтать-то, по крайней мере, можно? – спросил Дэн.

Сью повернулась к Дэну и обняла его.

– Здесь такие машины ни к чему, – сказала она. – Тут слишком жарко, краска выгорит. Пустая трата денег. – Сью прижалась щекой к груди Дэна.

– Манкрифу почему-то солнце не мешает, – возразил Дэн.

– Потому что у него нет детей, – ответила Сьюзен. – А у тебя они есть, двое. И еще я. Лучше помечтай обо мне.

Дэн повернулся к Сью и провел ладонью по ее груди.

– У тебя прекрасная кожа, – тихо сказал он и поцеловал Сью в маленький носик. – Скоро ты загоришь, и хоботок твой тоже загорит, – прошептал Дэн.

– Мне нравится, когда ты говоришь всякие научные слова, – ответила Сью и страстно вздохнула. – Скажи еще что-нибудь.

Дэн улыбнулся и придвинулся к Сью.

– Тестостерон, эстроген, пенис, коитус, – зашептал он ей в самое ухо.

– Еще, еще, – умоляла Сью.

– Феллацио, куннилингус.

– О, милый, – вздохнула она.

Дэн поднялся, взял жену на руки и понес в спальню.

Первая ночь, проведенная с Дэном, ошеломила Сью. Дэн, которого она знала как тихого, застенчивого молодого мужчину, поразил ее своей пылкостью, даже скорее звериной яростью. До этого они часто встречались. Дэн водил Сью в кино и на вечеринки, нередко они до самого рассвета просиживали в его машине, болтая о всякой всячине. Он много рассказывал Сью о себе, о своем детстве, о работе на базе «Райт-Паттерсон» и о докторе Эпплтоне, к которому Дэн был сильно привязан. И Сьюзен полюбила застенчивого, трудолюбивого Дэна, который по сравнению с ее прежними приятелями казался просто ягненком, если не сказать – человеком не от мира сего.

Но, несмотря на скромное поведение Дэна, Сью с самого начала почувствовала, что внутри него кипит страсть. Согласившись наконец провести с ним ночь, Сью ждала ее проявления, но то, что она испытала, превзошло все ее ожидания. В постели Дэн преобразился совершенно. Это был абсолютно другой человек. Как только он дотронулся до обнаженного тела Сью, его скованность и стеснительность бесследно исчезли. Трепет и бережность тоже испарились. Сью увидела желание, дикое, неуемное, и такой восторг обладания, что, честно говоря, она даже испугалась. Много позже она поняла, что Дэн постоянно давит в себе все эмоции, не давая им проявляться ни при каких обстоятельствах. В ту первую ночь с Дэном Сью была просто шокирована переменой в Дэне, но впоследствии поняла всю его суть. Тот, кого она считала выдержанным инженером, хладнокровным технарем, оказался страстной и ранимой натурой. Сдержанной, если не сказать – пугливой. Робость Дэна была всего лишь маской, под которой он прятал свою настороженность. Он боялся окружающих его людей и, ожидая нападения, постоянно был начеку. Сью он казался пантерой перед решающей битвой. Все его мысли были напряжены, а нервы собраны в клубок.

Но такова была его дневная жизнь, а ночью, в постели со Сью, Дэн отбрасывал все условности и сомнения и снова становился тем же страстным итальянцем. Тогда Сью забывала обо всем, ей казалось, что мир исчезает и что, кроме них, никого нет. Только она и Дэн, который каждую свою молекулу, каждую часть своего внимания концентрирует на ней, Сью, и только на ней. Ее уже не удивляли буйные эротические фантазии Дэна, ей было все равно, что он придумывал, она утопала в наслаждении. Все сцены любви проходили в полном молчании, Дэн никогда ничего не говорил ей, да этого Сью и не было нужно. Она не нуждалась в словах, руки Дэна, его губы и язык, его тело, горячее и жаждущее, зажигали ее больше всяких слов.

Сейчас, в их новой комнате с кондиционером, лежа на старой, скрипучей кровати с помятым матрасом, Сью внезапно вспомнила, как она догадалась о причине неистовой пылкости Дэна. Некоторое время назад она поняла, что для него секс – это отдушина, возможность выплеснуть из себя все огорчения и страхи, всю свою злость, накопленные за день. И тогда Сью вдруг подумала, что сцены любви в их исполнении напоминают какую-то жуткую садистскую игру – ведь чем больше волнений и неприятностей случалось у Дэна, тем больше страсти было в его ласках.

Сью понимала Дэна и никогда не забывала, насколько секс важен для него. Никогда – это имеется в виду: после того случая, когда она в первый и последний раз это забыла и тем едва не разрушила их брак. Впоследствии Сью уже не допускала подобных ошибок и, собственно, не видела причин в чем-нибудь отказывать мужу. Она любила Дэна Санторини и знала, что и он тоже горячо любит ее.

Но тот единственный случай забылся не скоро, только через несколько лет воспоминания о нем окончательно стерлись из их памяти. Лишь призвав на помощь всю свою нежность и терпение, Сью удалось все-таки убедить Дэна в том, что ее тогдашнее поведение было простой случайностью. Годами она снова добивалась доверия Дэна.

Сью была памятливее Дэна. Если он в своей любви ни о чем не помнил, она никогда ничего не забывала. И тем не менее ему удавалось доводить Сью до такого экстаза, когда она была почти уверена, что ей нечего вспоминать. В минуты любви он телом отвечал на ее горячий шепот, а она отзывалась на его ласки. Он целовал ее шею, груди и соски, клитор и тем приводил ее в состояние прострации. Тело ее извивалось, идя навстречу Дэну, Сью задыхалась, хватая ртом воздух. Отдаваясь Дэну, Сью, чтобы не закричать от восторга, сильно зажмуривала глаза, отворачивалась и рвала зубами подушку.

Затем Сью, вся в поту, долго лежала на измятой, скомканной простыне, и в кромешной ночной тьме щеки ее горели ярче, чем цифры на электронных часах, стоящих рядом с кроватью, на маленьком столике.

Дэн лежал рядом, и Сью казалось, что она ощущает, как он снова медленно уползает в свою раковину. Он опять становился тем же стеснительным и замкнутым, но чем больше Сью говорила Дэну о том, какое для нее наслаждение быть с ним, тем сильнее, казалось, он смущался.

– Будем считать эту ночь еще одной победой науки, – хихикая, шептала Сью на ухо Дэну.

Дэн молчал. Ему было стыдно, потому что сегодня, впервые в жизни, обладая женой, он думал о другой женщине. Перед его глазами то и дело всплывало лицо Вики Кессель. А теперь, когда все кончилось, его разыгравшееся воображение опять нарисовало ему образ Дороти. И не было ничего удивительного в том, что после всех этих лет Дэн все еще продолжает вспоминать о ней.

Для Дэна это было еще одной причиной для того, чтобы ненавидеть себя.

7

Поскольку никто из сотрудников даже и не думал закрывать за собой дверь, привинченная к ней табличка «Доктор Вильям Р.Эпплтон. Начальник отдела по разработке сложных имитационных систем» была почти не видна.

Несмотря на громкую надпись, кабинет представлял собой небольшую комнатку, скудно обставленную казенной мебелью, видавшей лучшие дни. Сам доктор Эпплтон сидел за обшарпанным пластиковым столом, выделенным ему благодарным правительством за долгую беспорочную службу. Напротив стола стояли два таких же старых алюминиевых стула с когда-то светло-коричневыми и мягкими сиденьями, от времени почерневшими и превратившимися в камень. Картину убогости усиливали скособоченный шкаф без дверок и книжные полки, с металлического каркаса которых давно сползла краска. Наваленные на полки журналы, папки с отчетами и бумаги ежеминутно грозили разрушить их утлую конструкцию. В углу находилось потертое кресло, напоминающее зубоврачебное, а рядом с ним – столик со справочниками в твердых глянцевых переплетах и стареньким персональным компьютером. В единственной стене, не занятой книжными полками, было окно. Выходило оно на унылое бетонное здание, как две капли воды похожее на то, в котором размещался кабинет доктора Эпплтона.

Доктор Эпплтон был человеком худым, костлявым, с покатыми бесформенными плечами и почти лысой головой. Он осторожно сидел на угрожающе скрипящем стуле, нервно вращая в руках черную вересковую трубку. Большие светло-голубые глаза доктора, сильно увеличенные стеклами очков в тонкой оправе, походили на две бледные луны, скользящие по неприглядному кабинету и по лицам еще двух человек, находящихся в нем.

Одним из собеседников доктора Эпплтона был подполковник Ральф Мартинес, одетый в рубашку с короткими рукавами, накрахмаленную и отутюженную до такой степени, что морщины на ней казались тонкими порезами. Свой длинный голубой китель офицера ВВС подполковник аккуратно повесил на спинку стула. Мартинес был летчиком-истребителем, заслуженным командиром, ветераном войны на Ближнем Востоке. Его фигура, крепкая и мускулистая, как у штангиста, с квадратными плечами и плоским животом, казалась высеченной из камня и внушала уважение и спокойствие. Лицо Мартинеса с резко очерченными чертами тоже было угловатым – простое, бесхитростное лицо человека, чьи предки до появления подполковника на свет веками трудились на солнце. Темно-коричневые глаза подполковника под цвет той земли, которую обрабатывали поколения Мартинесов, смотрели уверенно и спокойно. Губы Ральфа были сжаты в ровную линию, но по морщинкам в углу рта любой, даже самый слабый физиономист мог вполне догадаться, что подполковник знает, что такое улыбка.

Вторым собеседником доктора Эпплтона был врач – терапевт и нейрофизиолог Чандра Нарликар, черноволосый коротышка с лицом, гораздо более темным, чем у Мартинеса. Он ерзал на своем стуле, все время жестикулировал, отвечал неохотно и сбивчиво, то есть производил впечатление человека не в своей тарелке. И действительно, Нарликару было весьма неуютно.

– Послушай, Чандра, – говорил доктор Эпплтон, – но ведь в твоих же собственных отчетах написано, что Джерри был абсолютно здоров.

– Не совсем так, – возразил врач. – Я никогда не писал, что он «абсолютно» здоров. Здоров – и только.

– Но к полету вы его все-таки допустили? – вмешался в разговор Мартинес.

– Да. А почему я не должен был этого делать? – немедленно отозвался Нарликар. – Правда, в тот день у него было немного повышенное давление, но разве это может быть причиной для отстранения?

– И умер он от инсульта, – констатировал Мартинес ровным и таким тихим голосом, что остальные едва расслышали его заявление, больше напоминавшее риторический вопрос.

– Совершенно верно, от обширного кровоизлияния в мозг, – согласно кивнул доктор. – Ну называйте это ударом, если хотите.

– И вы не заметили в его состоянии ничего такого, что бы вас могло насторожить? – продолжал допрашивать Нарликара Мартинес.

– Ровным счетом ничего, – уверенно ответил доктор.

– Ты говорил, что у него было повышенное давление? – напомнил Эпплтон.

Терапевт пожал узкими плечиками.

– Вполне в пределах нормы. Кстати, давление у Адера было лучше, чем у уважаемого подполковника. – Нарликар посмотрел на Мартинеса.

Подполковник криво усмехнулся. Еще совсем недавно он летал, но после очередного обследования врачи сняли его с полетов. И именно из-за давления. Этот печальный факт до сих пор возмущал подполковника, отчего давление его еще больше повышалось.

– Ну, давайте подводить итоги, – медленно произнес Эпплтон. Он поставил локти на стол, сплел пальцы и положил на них подбородок.

– Выходит так, что у Джерри никаких особенных проблем со здоровьем не было, а удар, который случился с ним во время имитационного полета, мог произойти где угодно. И произошел бы рано или поздно. Так, Чандра?

Терапевт сокрушенно кивнул:

– Он был обречен. Это непременно случилось бы с ним, только нельзя сказать, где именно. В рабочем кабинете, дома, да где угодно. Но скорее всего на работе. Кровоизлияния в мозг обычно происходят утром, часов в девять.

– Иными словами, имитационный полет никак не ускорил его?

Нарликар не стал отвечать сразу. Он задумался.

– Полностью отвергать это я не могу, – наконец произнес он. – Уважаемые господа, – взмолился терапевт. – Да поймите вы главное – между диагнозом и причиной лежит громадная пропасть. Сейчас вам никто ничего определенного не скажет. Да, у Джерри случилось кровоизлияние в мозг. Но от чего? Кто знает? Лично я даже не возьмусь определять его причину.

– Все понятно, – сказал Мартинес и, презрительно скривив губы, покосился на Нарликара.

Доктор Эпплтон вздохнул.

– Ну что ж. Больше говорить не о чем. Отчет мы читали, объяснения услышали, – в голосе Эпплтона слышалось уныние и недовольство. – Однако странно получается. Во время имитационного полета с Джерри Адером случился удар, причина которого нам неизвестна. А ты, Чандра, не думаешь, что программа полета может иметь к этому какое-нибудь отношение?

– Разумеется, нет, – взорвался Мартинес. – Вы же не хотите сказать, что какая-то игрушка может довести первоклассного летчика до сердечного приступа?

Эпплтон с сомнением пожал плечами.

Подполковник так резко повернулся к Нарликару, что бедный терапевт вздрогнул.

– А вы? – Мартинес приподнялся и посмотрел на Нарликара сверлящим взглядом. – Вы тоже думаете, что имитационный полет может до смерти напугать пилота, ветерана войны?

– Н-н-не знаю, – залепетал перепуганный врач. – Мне говорили, что это какая-то новая программа. Очень реалистичная.

– Это прежде всего выдумка, игра! – Мартинес опустился на стул. – Джерри прошел через настоящие воздушные бои. Он был отличным пилотом, которого не запугаешь страшненькой картинкой.

Эпплтон мягко улыбнулся.

– Не забывай, Ральф, что ты сам просил нас ввести в программу все физические воздействия, – напомнил он.

– Я ничего не забываю, – ответил Мартинес.

– Именно эту программу мы максимально приблизили к реальности, даже костюм пилота сжимался, чтобы у пилота создавалась иллюзия ускорения. Кабина вращалась во всех плоскостях и… все такое.

– Ну и что? – огрызнулся Мартинес. – Настоящих-то нагрузок не было! Не может программа выдать все, что происходит в жизни. Полностью сымитировать воздушный бой невозможно.

В спор между Мартинесом и Эпплтоном вмешался Нарликар.

– Я сильно сомневаюсь в том, что только физические, – на этом слове доктор сделал особое ударение, – нагрузки программы могли вызвать у капитана Джерри Адера кровоизлияние в мозг.

– Да? – спросил Мартинес. – А какие же нагрузки могли его вызвать?

Последовало молчание. Ни у кого из сидящих в кабинете ученых не было определенного ответа. Мартинес несколько минут изучал огорченное лицо Нарликара, затем отвел взгляд в сторону.

Затянувшееся молчание прервал доктор Эпплтон. Он поднялся и, наклонившись над столом, протянул Нарликару тощую руку.

– Спасибо, Чандра, твое объяснение было очень полезным, – бесцветным голосом произнес доктор.

Недовольно ворча, подполковник тоже встал и крепко пожал руку терапевту.

Однако стоило Нарликару выйти из кабинета, как Мартинес издевательски произнес:

– Очень полезной была для нас беседа с вами, мистер Нарликар. Такой пользы не принесет даже целая коробка «тампакса».

– Эх, – вздохнул Эпплтон, снова усаживаясь на скрипучий стул. – Не знаю, не знаю, Ральф, – проговорил доктор. – В некоторых ситуациях отрицательный результат тоже может помочь.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался подполковник. Он выудил из кармана рубашки пачку сигарет и сел, положив ногу на ногу.

Эпплтон снова потянулся к своей трубке.

– Правила техники безопасности запрещают нам продолжать испытания этой программы до тех пор, пока не будет выяснена истинная причина смерти Джерри, – заговорил доктор.

– Да, – подтвердил Мартинес. – И вот прошло три недели, а Нарликар продолжает твердить то же самое – Джерри скончался от кровоизлияния в мозг, причина которого неизвестна и не будет установлена никогда. Очень оптимистичный прогноз. Да мы с самого начала знали, от чего умер Джерри!

– Давай спокойно все взвесим, – Эпплтон продолжал вертеть в руках трубку. – Прежде всего Нарликар хочет сказать нам, что сама программа скорее всего не является причиной гибели Джерри.

– Ну, допустим, – согласился Мартинес.

– Тогда нам остается выяснить, что же его убило. Давай вместе подумаем. Что, по-твоему, могло взволновать Джерри до такой степени, что его сердце не выдержало?

– Такое мне даже трудно предположить, – ответил Мартинес, прикуривая от предложенной доктором зажигалки.

– Не слишком ли много мы навалили на него? – Опустив голову, Эпплтон посмотрел на Мартинеса.

– Не думаю, – ответил подполковник. – Мы сделали все, как в реальном бою, ни больше, ни меньше. Ты же сам помнишь.

Эпплтон продолжал разглядывать Мартинеса. Ни во взгляде карих глаз подполковника, ни в самом его поведении не было и тени сожаления. «Уж если на ком и лежит ответственность за жизнь Джерри, так это на тебе. А держишься ты очень неплохо. Не знаю, как бы я сам вел себя на твоем месте. Ведь это ты настаивал на том, чтобы программа была жесткой, максимально приближенной к реальной боевой обстановке. Так что, если уж искать виновного в смерти Джерри, то далеко ходить не нужно», – думал Эпплтон.

– Ну что же, – произнес он, – мы практически пришли к единому мнению – программа не имеет к смерти Джерри никакого отношения. А раз так, то давай связываться с отделом по технике безопасности и сообщать им, что мы приступаем к продолжению испытаний.

– Угу, – буркнул подполковник.

– А может быть, все-таки прекратим? – предложил Эпплтон.

Мартинес ответил не сразу. Всю жизнь он провел в ВВС и многое повидал. Он был свидетелем гибели многих своих товарищей. Одних убили роковые случайности, других пули и снаряды противника. Мартинес хорошо знал, что полет – это всегда риск, а полет на военном самолете – двойной или даже тройной риск. Днем ли, ночью, в хорошую или плохую погоду, военный летчик должен лететь, и он садится в самолет и летит. Если пилот гражданского самолета может позволить себе отказаться от полета и проторчать на земле, переждать бурю или ураган, военный летчик не имеет на это права. Он поднимается в воздух, а там его может ждать что угодно: истребители противника, тепловые ракеты, вражеские радары. Но ему все равно, он стартует в неизвестность. Это опасно, очень опасно, но в том-то и состоит вся прелесть работы, летчика. Однако самое волнующее – это воздушный бой, где ты остаешься один на один с другим таким же рисковым парнем. И каждый хочет вернуться. Кто победит? Кто погибнет?

«Разве Эпплтон способен понять это чувство? – не раз повторял себе Мартинес. – Он отличный мужик, прекрасный ученый, но он всего лишь штатская крыса. Его аэродром – стол, а самолет – компьютер. Ему даже представить тяжело, какое это счастье чувствовать себя хозяином воздуха, видеть у себя на хвосте противника, перехитрить и убить его. А что может сравниться с заходом на атаку, видеть, как твой противник, чувствуя приближение смерти, пытается оторваться от тебя. Ощущать его страх… И стрелять, стрелять…»

Некоторое время Эпплтон и Мартинес сидели, молча разглядывая друг друга. Мысли их лихорадочно работали. «А может быть, я действительно заказал им слишком уж жесткую программу? – спросил себя Мартинес. – Черт подери, но ведь она и должна быть жесткой. В воздушном бою случается всякое, и пилот должен быть готов к самым неожиданным поворотам. Да и какое я имею право посылать ребят в бой, если они здесь, на Земле, не испытали максимума того, что им предстоит пережить там, за десятки километров от Земли? Нет, гражданским меня не понять. Что они чувствуют, когда видят, как летчик садится в кабину и пристегивает к себе самолет? Да ничего. А ведь в это время он уже практически поставил на карту свою жизнь. И прекрасно знает, что может не вернуться. Вот поэтому я и торчу тут для того, чтобы они набирались опыта и возвращались. Я обязан обучать и тренировать их, а это значит, что программы имитации полетов будут еще жестче. Я знаю, что ты чувствуешь, Эпплтон. Да, вполне может быть, что Джерри убила та программа, которую я заставил вас разработать. Но не произойди этого здесь, он был бы убит в реальном полете».

– Значит, ты не видишь причин для прекращения испытаний? – повторил свой вопрос Эпплтон.

Только теперь Мартинес понял, что его по-настоящему беспокоит.

– Послушай, а не может ли быть такого, что с программой кто-нибудь поработал? – спросил он.

Бесцветные глаза Эпплтона широко раскрылись.

– Ты не удивляйся, – продолжал Мартинес. – Помнишь, у нас здесь были представители русских ВВС. Я даже запомнил фамилию того парня, который потом стажировался в твоей лаборатории в соответствии с программой по обмену специалистами. Его звали Евшенко.

– Совершенно верно, Юрий Евшенко, – подтвердил Эпплтон. – Только, Ральф, неужели ты думаешь…

– Да, да, я тоже читаю газеты и знаю, что холодная война давно закончилась, – перебил Эпплтона Мартинес. – Русские, говорят, изменились, одемократились, стали очень хорошими, превратились в капиталистов, и мы теперь должны чуть ли не обниматься с ними. Об этом я уже слышал, в курсе, но при всем при том… – Мартинес многозначительно замолчал.

– А на кой черт Юрию портить какую-то программу по обучению пилотов? – недоуменно спросил Эпплтон. – Да и как он мог это сделать?

– На вопрос «зачем» мне даже отвечать скучно. Да для того, чтобы наши пилоты были немножечко хуже русских. Дорогой Эпплтон, кто знает, что у них на уме? Я не поручусь, что их генералы уже сейчас не планируют войну с нами. А в этом случае любой предпочтет иметь дело со слабым противником. Это же каждому понятно.

– Мне все это кажется крайне маловероятным, – ответил Эпплтон.

– А я считаю это вполне допустимым.

– Отлично. Тогда ответь мне, каким образом Юрию удалось испортить программу до такой степени, что она убила Джерри, – предложил Эпплтон.

– Не знаю, – произнес Мартинес. – Кстати, я и не должен над этим ломать голову. Это – наука, то есть твоя епархия. Мое дело – подготовка пилотов, это ты у нас ученый муж и должен знать, что нам делать.

– Я и знаю, – ответил Эпплтон.

– И что же?

– Нам нужно срочно вызвать сюда Дэна и Джэйса.

– А что, – произнес Мартинес, выпуская из ноздрей струи дыма, – идея очень даже неплохая.

– В конце концов, эту программу имитации полетов разрабатывали они. Вот и пусть взглянут на нее еще разок. Проверят, не упустили ли мы чего-нибудь. Кстати, они тут же заметят, если с ней кто-нибудь поиграл без нас.

– Только они не приедут, – твердо сказал Мартинес.

– Если я попрошу – приедут, – возразил доктор Эпплтон. – За Дэна, во всяком случае, я могу поручиться. Правда, не думаю, что он согласится пробыть у нас больше недели. Что же касается Джэйса, тут я ничего не могу гарантировать. – Эпплтон развел руками.

– Мне очень не хочется ползать на коленях перед этими дезертирами, доктор. Есть у меня одна идейка. Думаю, что она сработает.

Бледные брови Эпплтона поползли вверх.

– Какая идейка? – спросил он.

– Я проверю эту программу на себе.

– Невозможно, – отрезал доктор. – Тебе запрещено летать.

– А кто сказал, что я полечу? – засмеялся Мартинес. – Нет, я буду сидеть тут, на земле, и проверять, как работает программа имитации полета. Все в пределах правил.

Продолжая поигрывать незажженной трубкой, Эпплтон откинулся на спинку стула.

– Странно. А если она и в самом деле испорчена?

– Тогда вы об этом узнаете, – ответил Мартинес.

– Слушай, Ральф, не валяй дурака. Ты же сам понимаешь, что это очень сложная программа. Ее и портить не надо, она может убить кого угодно.

– Но только так мы можем узнать, что случилось с Джерри, док. И раз я ее заказал, значит, я и должен ее испробовать.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением проговорил Эпплтон.

Мартинес зловеще улыбнулся:

– Послушай меня, Эпплтон. Ну что случится, если подохну я, человек, не нужный в воздухе? Да ничего плохого. Зато ты не только будешь знать наверняка, отчего погиб Джерри, но и увидишь, где программа дает сбой. А уж как это получается, недоработана ли она, или кто ее подпортил – это выяснишь потом. Согласись, старина, что другого у нас ничего нет.

– Согласен, – хладнокровно ответил Эпплтон.

– Тогда приступаем.

– Сначала нужно проверить кабину.

– Да это же потребует несколько недель, – возмутился Мартинес. – Почти два месяца!

– Совершенно верно, – ответил доктор и кивнул. – Но сделать это нужно. Таковы правила, после несчастного случая кабина и все приборы тщательно проверяются.

Подполковник кипел от негодования, но перед отделом техники безопасности даже он был бессилен.

– Ладно, – согласился он.

– И все равно, было бы неплохо вызвать сюда еще и Джэйса с Дэном.

– Да пошли они в задницу! – воскликнул Мартинес. – Не нужны они мне тут.

Эпплтон поморщился, неуверенно пожал плечами, но про себя решил, что обязательно свяжется хотя бы с Дэном. Позволить подполковнику испытывать сомнительную программу он не мог. Не верилось ему и в то, что программу повредил Юрий, присланный к ним на несколько месяцев министерством обороны. По мнению Эпплтона, столь скромный и хорошо воспитанный офицер просто не способен портить чужие программы.

8

Анжела Санторини задумчиво кусала губы. Все пространство вокруг нее было заполнено разноцветными шариками размером с теннисный мячик. Но это были не мячики, а атомы, и каждый имел свой цвет. Водород – красный, кислород – голубой, азот – желтый. А углерод – углерод был черным как сажа. Только атомы золота имели собственный цвет, золотой. Перед глазами Анжелы плыли и другие атомы, которые она еще не очень хорошо знала. Например, атомы гелия почему-то бледно-розовые и еще светло-зеленые атомы неона. Но независимо от названия все атомы были очень красивыми, и Анжеле очень хотелось поиграть с ними. Правда, именно это она и делала, но немножко не так, как ей хотелось бы.

– Из чего же состоит вода, Анжела? – снова спросил ее мужской голос. – Ты можешь составить молекулу воды? Попробуй, соедини атомы.

Шел урок химии с применением диалоговой программы. Анжела снова сидела в маленькой, размером с телефонную будку, кабинке. На голове у нее был шлем с большими очками, а на руках – колючие перчатки. Два миниатюрных телеэкрана, вмонтированные в надвинутые на глаза большие очки, создавали очень красочное и естественное стереоскопическое изображение.

Когда Анжела справлялась с очередной задачей, перед ней тут же ставилась другая, посложнее. Если Анжела ошибалась, мягкий, вкрадчивый голос в программе помогал ей исправить ошибку.

– Вода-а-а, – протянула Анжела. – Она состоит из одного атома водорода и двух атомов кислорода.

– Неужели? – немного насмешливо спросил голос. – Давай попробуй соедини их.

Анжела протянула руку и схватила атом водорода как раз вовремя, иначе он уплыл бы от нее. На ощупь шарик оказался мягким и пористым, словно губка. Стоило нажать на него, и он начинал течь между пальцами.

– Стой тут! – приказала Анжела, и красный шарик замер на месте. Затем Анжела ухватила голубой атом кислорода, большой, значительно больше остальных атомов, и начала подносить его к водороду. Тот вдруг запрыгал, метнулся к кислороду и прилип к нему.

«Теперь нужно поймать еще один кислород», – подумала Анжела. Она прицелилась, схватила еще один голубой шарик и начала подносить его к уже собранным. Но атом кислорода явно не желал присоединяться, он вырывался из рук Анжелы, проскальзывая между пальцами, а когда ей все-таки удавалось подтянуть его к своей конструкции, он сразу отскакивал в сторону.

Некоторое время Анжела сидела нахмурившись, пытаясь решить очередную задачу.

– Анжела, ну из каких же все-таки атомов состоит вода? – спросил у нее все тот же голос. Он очень странно произносил ее имя, необыкновенно нежно и ласково, не так, как другие слова. – Вспомни ее молекулу.

– Аш-два-о, – ответила Анжела и всплеснула руками. – Конечно, два атома водорода и один – кислорода!

– Ну-ка, составь ее, – весело подсказал голос.

Анжела попробовала, и на этот раз атомы плотно прилипли друг к другу. Молекула воды собралась, за ней появилась другая, потом еще и еще, и вскоре вокруг Анжелы плавали красочные молекулы воды. Затем они, соединяясь между собой, начали превращаться в настоящую воду, и вскоре Анжела очутилась в океане. Как тут было красиво! Тускло мерцала блестящая поверхность камней, сверкали кораллы, среди темно-зеленых водорослей, шевеля прозрачными плавниками, мелькали разноцветные рыбы.

В океане плавали атомы, а голос все продолжал ставить перед Анжелой новые задачи. Она собрала молекулы двуокиси углерода, метана, аммиака и нигде не сделала ни одной ошибки.

– Чудесно, чудесно, – похвалил ее голос. – А теперь, поскольку ты успешно справилась со всеми вопросами, мы с тобой поиграем. Хочешь немного поиграть?

– Хочу, – не задумываясь ответила Анжела.

После этого была пауза, такая короткая, что девочка ее даже не заметила. Но этого времени вполне хватило на то, чтобы программа послала запрос на установленный в здании «Парареальности» суперкомпьютер и получила сигнал переключиться с урока на игру. Одновременно в компьютерном журнале Виктории Кессель появилась запись о том, что в такой-то день и час в кабине, где находилась Анжела Санторини, включилась игровая программа. Но произошло не только это: по каналу спутниковой связи программа запустила еще и записывающую систему, стоящую в кабинете Кайла Манкрифа. Правда, этого уже не знал никто, даже Вики Кессель.

Исчезли последние атомы, и Анжела совсем отчетливо увидела дно океана. Широко раскрыв глаза от удивления, она завороженно смотрела на рыбок, которые неторопливо проплывали перед самым ее носом.

– Игра называется «Царство Нептуна», – зазвучал совсем другой, хотя тоже мужской голос, очень похожий на голос мистера Манкрифа. Или Анжеле это только показалось? Она попыталась вспомнить, как говорил с ней мистер Манкриф, но тут же бросила это занятие, потому что ярко раскрашенная рыбка подплыла к ней и легла на ладонь.

– Здравствуй, Анжела, – сказала она. И ее голос тоже очень напоминал голос мистера Манкрифа.

Анжела хмыкнула и спросила:

– Это вы, мистер Манкриф?

Папин босс уже несколько раз подвозил Анжелу домой из школы и все время что-то рассказывал, а однажды приехал к ним рано утром, за несколько минут до прихода школьного автобуса. Он сказал, что ему нужно пораньше на работу и он заехал узнать, не нужно ли подбросить Анжелу до школы. «У него такая замечательная машина. Совсем новенький «ягуар», – подумала Анжела, ожидая ответа.

– Нет, я рыба-ангел. Видишь, меня зовут почти так же, как и тебя.

Рыба была большой, длиной почти в целый фут, с плоским телом, похожим на треугольник. Анжеле она напомнила большой наконечник копья, она уже видела его в руках у индейцев-ацтеков. Рыба подплыла к лицу Анжелы так близко, что девочка видела, как раздуваются ее жабры. Цвет тела у рыбы был светло-голубой, с яркими полосками. Немигающие глаза ее смотрели в лицо Анжеле.

– Мое официальное имя Tolocanthus bermudensis, – ответила рыбка. И снова Анжеле показалось, что она слышит голос мистера Манкрифа. – Но обычно меня называют просто рыба-ангел.

– Рыбки-ангелы не такие большие, как ты. Они меньше и красивее, – возразила Анжела. – У меня их много было в Дэйтоне, в аквариуме. Мы там жили раньше.

– Ты жила в аквариуме?

Анжела рассмеялась:

– Нет, в Дэйтоне. У нас там был дом, а в доме у меня стоял аквариум.

– Понимаю, – ответила рыбка. – Но только те, что были у тебя, – речные, а я рыба-ангел океаническая. Кстати, когда я вырасту, я буду почти такая же, как ты.

Рот у рыбы был неожиданно маленький, но с большим количеством острых, как иглы, зубов.

– Хочешь погулять по царству Нептуна и познакомиться с принцессой русалок? – спросила рыба.

– Конечно, хочу, – кивнула Анжела.

– Тогда иди за мной, – сказала рыба, повернулась и устремилась в глубь океана.

Анжела не чувствовала, что она идет. Она медленно падала вниз, на дно океана, но при этом одежда ее совсем не намокала. Но она не обращала внимания на такие мелочи, она наблюдала за жизнью подводного царства. Мимо проносились подводные горы, острова, хищные акулы гонялись за добычей. Рыба-ангел оказалась прекрасным проводником. Она все время что-нибудь рассказывала, произносила название рыб, морских животных и водорослей. Анжела увидела весь мир океана, даже мельчайшие коралловые полипы. Рыба-ангел остановилась около них и откусила кусочек.

– Ой как вкусно, – проговорила она.

– И ты ешь эту гадость? Фу. – Анжела передернула плечами.

– Для меня это самое лучшее лакомство, – ответила рыба. – Все животные что-нибудь да едят. Другие рыбы, побольше, едят меня. Так устроен мир, Анжела. Жизнь – это вереница появлений и исчезновений. А началась она здесь, в океане.

Анжела насторожилась, ей вдруг показалось, что это вовсе не игра, а урок, только поинтересней. Ведь эта назойливая рыба продолжает учить ее. Только чему? Анжела вспомнила, что этот предмет называется биологией. «Точно, там рассказывается о жизни на Земле». Но вскоре она успокоилась, подумав, что пусть это будет уроком, но только занимательным. «Я, во всяком случае, посмотрю на океан, увижу рыбок и животных. А это очень интересно», – решила девочка.

Мимо нее скользнула акула, очень неприятная на вид. Анжела даже чуточку испугалась, особенно когда она открыла свою громадную пасть. «Ну и зубищи у нее», – изумилась девочка.

– Не бойся, – успокоила ее рыба. – Здесь, в царстве Нептуна, тебя никто не тронет.

Но Анжела почувствовала, что и сама рыба-ангел ее боится. Для чего же она тогда так прижалась к ней? Когда отвратительная акула уплыла, они снова продолжили свой путь.

– Большинство акул – хищники, – продолжила рыба-ангел. – А у вас на земле есть хищники?

– Есть, – кивнула Анжела.

– Какие?

– Ну, львы.

– Правильно. И еще тигры и волки. А ты знаешь, что даже домашние животные, кошки и собаки, до того как люди приручили их, тоже были хищниками?

– У меня был кот. Огромный и пушистый, но у моего маленького братишки аллергия, и мама заставила меня отдать кота.

– Какой позор, – заметила рыба.

– А все-таки мне не нравятся акулы. Они такие мерзкие.

– Что поделаешь? – сокрушенно вздохнула рыба. – К сожалению, они – часть нашей природы. Волки и медведи – тоже ее часть.

– Акулы – хуже, – твердо сказала Анжела.

– Есть вид акул, которые называются ангельскими. Они не нападают на людей, – сообщила рыба. – Ты никогда о таких не слышала?

– Нет, – призналась Анжела.

– А если бы я была такой акулой, ты бы играла со мной?

– Тебе незачем становиться акулой, ты и такой мне нравишься, – уклончиво ответила Анжела.

– А ты представь, что я – старая, большая акула. Ты бы продолжала любить меня? – отчетливо спросила Анжелу рыба-ангел. Теперь девочка почти не сомневалась, что с ней говорит мистер Манкриф.

– А ты бы не кусала меня?

– Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, я всегда буду твоим другом.

– Ну, может быть, – ответила Анжела. – Только ты мне нравишься больше в этом виде. Ты даже немножечко красивая.

– Спасибо.

«Сейчас ты маленькая, и я тебя не боюсь», – прошептала Анжела.

Они уходили все глубже и глубже. Солнечный свет уже не проходил сюда. Стало темно. Появились новые рыбки с огоньками на хвостах и плавниках. Грациозно извиваясь, проносились длинные угри, очень похожие на змей. На них тоже были огоньки. Они то загорались, то гасли, точно так же как на самолетах, если ночью смотреть на них снизу. Анжела почувствовала, что путешествие начинает ей надоедать.

– Ну где же принцесса русалок? – спросила она требовательным тоном.

– Потерпи еще немножко, – ответила ей рыба так спокойно, словно не замечала нетерпения и недовольства в голосе Анжелы.

Они проплыли над вершиной горы, плоской, как шахматная доска, и тут Анжела увидела под собой сказочный город с золотыми башнями и белыми, как алебастр, высокими крышами домов. В темной океанской воде город казался бледно-золотым сияющим пятном, оно становилось то сильнее, то слабее, словно город сам был живым существом и дышал.

– Ой, красотища какая, – восторженно прошептала Анжела.

Однако, по мере того как они приближались к нему, бледно-розовый свет города тускнел. Одна за другой башни теряли свои прекрасные очертания и погружались во тьму. Центральная улица, куда опустилась Анжела и ее спутница, была темна и неприятна. Только вдали еще продолжал мерцать слабый огонек дворца.

– А где же все жители? – тревожно спросила Анжела, идя вслед за рыбой к высоким воротам дворца.

– Сегодня в царстве Нептуна печаль и уныние, – ответила рыба.

– А что тут случилось?

– Идем, ты сама все увидишь.

Серебряные ворота бесшумно раскрылись, и девочка вступила внутрь. Поднявшись по золотым ступенькам, она вошла в роскошный пустынный дворец. Вслед за рыбой Анжела прошла по длинным коридорам, потолки которых были украшены замысловатой лепниной, по залам с прекрасными картинами на стенах, но нигде никого не встретила. Анжеле показалось даже, что дворец необитаем, но внезапно она услышала доносящиеся откуда-то из глубины дворца тихие стоны. Казалось, будто кто-то очень горько плачет. Это напугало Анжелу, но она не остановилась, а продолжала осторожно идти вперед.

Наконец она с рыбой-ангелом достигла последнего уголка дворца, высокой башни, и там, в полутемной комнатке, увидела маленькую девочку с длинными золотистыми волосами и чешуйчатым хвостом. Обхватив руками лицо, она рыдала.

– Вот это и есть принцесса русалок, – грустно сказала рыба-ангел.

Анжела пригляделась и увидела, что девочка стоит возле длинного черного стола, ее длинные волосы колышутся в струях воды.

Лицо девочки показалось Анжеле удивительно знакомым. «Принцесса очень похожа на мою маму», – подумала Анжела, но когда подошла ближе, то увидела, что это не ее мама, а она сама.

На столе стоял длинный черный ящик. Принцесса русалок протянула руки и дотронулась до его края.

– Сегодня у нас очень печальный день, – глухо заговорила рыба-ангел. – Наша принцесса потеряла своего отца. Он умер.

В это время Анжела увидела лицо человека, лежащего в гробу, и сразу узнала его. Это был ее отец. В глазах ее все потемнело, и она дико закричала.

– Значит, на вашем экране ничего не появилось? – повторила Сьюзен риторический вопрос. – Подождите немного, сейчас появится.

Она сидела за компьютером и говорила в микрофон, укрепленный на наушниках. Торопливо смахнув со лба вылезший из-под наушника локон, Сьюзен снова принялась быстро нажимать на клавиши.

– Хорошо, хорошо, – ответил ей ее старый клиент, адвокат из Цинциннати. Он не любил компьютеров и боялся их, поэтому Сьюзен приходилось растолковывать ему каждую мелочь, но, поскольку платил он исправно и не скупясь, она безотказно выполняла его просьбы.

– Проверьте, включен ли у вас компьютер, – спросила Сьюзен.

Адвокат откликнулся через несколько секунд:

– Включен, конечно.

– А монитор? – поинтересовалась Сьюзен.

– А, черт подери, тут еще одна кнопка. Вот понатыкали, – раздалось недовольное ворчание. – Все, монитор тоже включен. О, а вот и ваш материал, – радостно произнес он. – Весь тут как на ладони. Сьюзи, дорогая, вот спасибо. Все идет прекрасно.

Сьюзен не нравилось, когда клиенты называли ее Сьюзи. Она вообще не любила фамильярности, но от этого адвоката приходилось многое терпеть. Она прекрасно понимала, что стоит ему только обратиться к какому-нибудь студентику, как она мгновенно лишится заработка. Ради этого можно и кое-чего не замечать.

– Извини, что побеспокоил тебя, Сьюзи. Все в полном порядке.

С Дэном Сьюзен познакомилась еще в то время, когда работала в Дэйтонской публичной библиотеке, в отделе информации. Позже, когда родилась Анжела и Сьюзен пришлось взять отпуск, Дэн подсказал ей одну неплохую идею. Правда, она требовала навыков работы на персональном компьютере, но Сьюзен оказалась очень способной ученицей и вскоре все освоила. А идея состояла в следующем – «внедриться», как говорил Дэн, в быстро расширяющуюся сеть услуг и продолжить дома делать то же самое, что и на работе, то есть снабжать клиентов информацией, только через компьютер. Много времени ушло у Сьюзен на скандалы с боссом. Он никак не хотел разрешить Сьюзен работать неполный рабочий день, но дело кончилось вполне мирно – Сьюзен пригрозила ему, что либо он соглашается на ее условия, либо она обращается в прессу и рассказывает о том, что правительственный чиновник нарушает конституционные законы.

Идея Дэна заработала сразу. Сьюзен быстро нашла клиентов по всему Огайо, но в то же время продолжала работать неполный день в библиотеке. По мере того как она продолжала снабжать потребителей информацией по компьютеру, слухи об этом новшестве поползли и за пределы штата. Постепенно многие клиенты перестали обращаться в библиотеку, поскольку и телефонные переговоры, и заказ копий документов, и их пересылка стоили значительно дороже, чем получение данных из дома Сьюзен прямо на экран компьютера. Сьюзен расширила свою деятельность и перешла от простых перечней редких книг к научно-технической документации большого объема. Ей удалось даже содрать приличную сумму с лаборатории ВВС, в которой работал Дэн. Она предложила военным малоизвестную информацию, и те охотно согласились платить ей ежемесячную зарплату консультанта. Она не гнушалась ничем, даже принимала ставки на бега и футбольные матчи и передавала их дальше, хотя для этого ей пришлось почти круглосуточно торчать на телефоне. И здесь ей снова помог Дэн. Он купил факс, автоответчик, и Сьюзен смогла наконец вести нормальный образ жизни.

Когда Дэну предложили перейти на работу в «Парареальность», Сьюзен вначале заволновалась: для нее переезд в Орландо означал потерю с таким трудом набранной клиентуры, но Дэн успокоил ее.

– Ничего подобного, – сказал он. – Совершенно не важно, где ты находишься. Главное, чтобы там была телефонная сеть.

Затем Дэн узнал, что дом, который нашла им Виктория Кессель, имеет оптико-волоконную связь. Вообще весь район Пайн-Лейк-Гарденс был оборудован оптико-волоконными кабелями, поэтому и в шутку назывался «общиной оптического волокна».

– И ты считаешь, что это хорошо? – спрашивала Дэна Сьюзен.

– Это прекрасно, – отвечал Дэн. – Чудесно. Прямо с кухни ты сможешь войти в «националку».

К тому времени Сьюзен уже попривыкла к техническому жаргону Дэна и понимала, что «националка» – это «национальная научно-исследовательская и общеобразовательная информационная сеть». В нее входили тысячи лабораторий и сотни университетов, несчетное количество информационных институтов и библиотек, включая библиотеку Конгресса. Имелось у нее и зарубежное отделение. Дэн объяснил Сьюзен, что по оптико-волоконным кабелям, проходящим через моря и реки или по каналам спутниковой связи, она в считанные секунды сможет связаться с крупнейшими университетами и библиотеками мира, не покидая пределов дома.

Сьюзен тут же сказала своим клиентам, что переезжает, и сообщила свой новый адрес во Флориде. Дополнительно она дала соответствующее объявление и в «Колокол Огайо», самую крупную и читаемую газету штата. Все это помогло, и через неделю Сьюзен уже зарабатывала не меньше, чем в Дэйтоне. А через три недели ее доходы удвоились.

Сидя за своим маленьким столиком, стоящим в нише на кухне, Сьюзен отсылала громадные файлы клиентам в Огайо, не желающим замечать наступление компьютерного века.

– Значит, файл идет? – переспросила она.

– Идет, идет, – обрадованно говорил клиент. – А эта чертова штука действительно сохраняет весь полученный материал? Помнишь, в прошлый раз она все потеряла.

Сьюзен хорошо помнила, что произошло в тот «прошлый раз». Тогда этот дикий адвокат, получив гору информации, вместо того чтобы нажать клавишу и сохранить ее, тут же выключил компьютер. Разумеется, все пропало, и Сьюзен пришлось попросить Дэна написать специально для этого идиота особую программу, автоматически сохраняющую все полученные данные независимо от дальнейших действий.

Файл заканчивался. Сьюзен поняла это по появившемуся на экране сообщению. Компьютер работал так быстро, что она еле успевала следить за ним. Затем раздался зуммер, и пошел список патентов прямо из патентного бюро в Вашингтоне.

– Вот это да! – воскликнул адвокат. – Она даже и рисует. Ну, черт, такого я от нее не ожидал. Ишь ты. Спасибо, Сьюзи, не знаю, что бы я без тебя делал. Закажи я всю эту дребедень по почте, ждал бы не меньше трех месяцев. Вот здорово!

– Волоконная оптика, – ответила Сьюзен. Она знала, что ее сообщение поразит клиента. – Я могу передавать вам все что угодно: факсы, фотографии, даже видеофильмы, если потребуется.

Раздалось хихиканье:

– Может, пришлешь мне свою фотку, Сьюзи, а? Было бы интересно посмотреть на тебя.

Сьюзен скривилась:

– Не стоит отбивать себе аппетит. Я очень мало похожу на фотомодель, – отрезала она и тут же спохватилась, подумав, что ее неожиданная резкость может многого ей стоить. Но пытливый адвокат, похоже, не заметил ее агрессивного тона. Он замолчал.

Файл кончился, компьютер еще раз пискнул и переслал клиенту счет, куда входила оплата телефонного разговора плюс заработок Сьюзен. Предыдущий разговор с адвокатом Сьюзен пришлось оплачивать самой: по условиям договора за неполучение клиентом информации ответственность несла она.

Каждый заработанный Сьюзен цент откладывался на покупку давно присмотренной синей «субару». В Дэйтоне Сьюзен машина была не нужна, там ее всегда кто-нибудь подвозил – мать, сестра и даже няньки Анжелы, но тут, в Пайн-Лейк-Гарденс, где Сью никого не знала, без машины она прожить не могла. О вместительной «субару», куда свободно влезет вся семья, включая корзинку с Филипом и всеми его причиндалами, Сьюзен мечтала давно. Эта машина привлекала Сьюзен не только объемом, но также и экономичностью. Немаловажным было и то, что синий цвет очень шел к ее золотистым волосам.

Маленький Филип сидел в манеже у залитого солнцем окна и что-то весело лопотал. Сьюзен уже не раз благодарила Бога за то, что за все время пребывания в Орландо у малыша ни разу не было ни одного приступа астмы. В Дэйтоне она ужасно мучила его. Лучше чувствовала себя и сама Сьюзен. «Да, в этом преимущество Флориды перед севером неоспоримо, – думала она, глядя на сына. Там, как наступает осень, он сразу начинает болеть. Не успеешь отделаться от бронхита, смотришь, снова астма».

С соседками Сьюзен тоже повезло. Сначала то одна, то другая забегали к ней якобы «на чашку кофе», а на самом деле почесать языком, но Сьюзен их быстро отвадила, твердо намекнув им, что она – дама деловая и занятая, поэтому тратить время на пустопорожние разговоры не может. Соседки оказались понятливыми и больше к Сьюзен не таскались. Возможно, подобные отношения кому-нибудь и показались бы прохладными, но только не Сьюзен. Иные отношения с соседями, как она убеждала себя, ей просто не нужны.

«Провались они пропадом, – думала она. – Стоит только одну привадить, так потом не отделаешься. Целый выводок сплетниц так и будет торчать тут. Вот спасибо! Да и какие они мне подруги? Половина соседок – старые мымры, в бабки мне годятся. О чем мне с ними говорить? Об их больных мужьях, мигренях и лекарствах? О матче в гольф с такими же старухами с соседней улицы? Нет уж, увольте».

Но в глубине души Сьюзен понимала, что обманывает себя. На самом деле ей было очень одиноко. Она не только скучала по матери и сестрам, оставшимся в Дэйтоне, но и завидовала им. Ведь все они жили почти рядом, а отношения с соседями у них были весьма дружескими.

«Дэну хорошо, для него главное – часов шестьдесят – семьдесят в неделю возиться с машинами и Джэйсом, и больше ему ничего не надо. Что происходит дома, он даже и не знает. А у Анжелы, между прочим, уже начались месячные. Странно, что это ее тревожит, у большинства девочек они вызывают интерес. И продолжение. Нет уж, избави Бог», – подумала Сьюзен и улыбнулась.

Но ее радужное настроение быстро улетучилось. Непонятно почему, но у нее было такое чувство, что Анжелу что-то сильно беспокоит. «С тех пор как мы сюда переехали, она ходит сама не своя. В школе у нее все в порядке, но она почему-то никак не может привыкнуть к новой среде. Может быть, это из-за месячных? Да еще переезд в другой город. Да, совпадение неприятное».

На днях Сьюзен звонила своей матери, разговаривала с ней об Анжеле и советовалась, что ей делать.

– Ой, Господи, опять то же самое, – ответила мама и рассмеялась. – Одного понять не могу. Я вас четверых воспитала и ничего, справилась. А ведь вы начиная с двенадцати и до семнадцати лет ревели наперебой.

– Что-то я о себе такого не помню, – ответила Сьюзен.

– Зато я очень хорошо помню, – весело ответила ее мама. – Ты только представь себе, каждый божий день вы плакали. То одна, то другая. Ладно, не переживай. Ничего страшного не происходит, просто она созревает, становится девушкой. А это очень часто сопровождается не только беременностью, но и слезами. – Мама снова рассмеялась. – Так что посматривай за ней.

– Но она, похоже, очень несчастна, – возразила Сьюзен. – И ничего мне не говорит.

– Вся в папу, – уверенно ответила мама.

– Ну, может быть, – неуверенно произнесла Сьюзен.

В то ужасное время, когда их брак висел на волоске, Сьюзен часто говорила о том, что ее Дэн, человек по натуре замкнутый, может надолго уходить в себя и не общаться ни с кем, особенно если его что-нибудь беспокоило. В такие моменты он становился невыносим, не разговаривал, все время раздражался по пустякам и наконец взрывался. Успокаивал его только секс. После бурной ночи он более или менее приходил в себя, но о том, что его так мучило, он Сьюзен все равно не говорил, ссылаясь на запрет. Дэн работал тогда на базе ВВС и давал подписку о неразглашении служебных тайн. Сьюзен видела, что его терзают какие-то мысли, Дэн ходил как в воду опущенный, все время тяжело вздыхал, о чем-то напряженно думал и постоянно покусывал губы. Когда же напряжение в доме становилось невыносимым, кто-нибудь из них невольно давал повод, и начинался скандал. Первым на крик переходил Дэн, его подхватывала Сьюзен, и начиналось такое… Потом Дэн всегда стыдился своего поведения, просил прощения, но от этого более общительным и ласковым не становился. Но как только его внутренние проблемы решались, период раздражительности заканчивался, и все снова становилось на свои места. И так до следующего раза.

– Милая Сьюзен, – продолжала мама, – полагаю, что наша дорогая Анжела и сама не знает, что ее беспокоит. Она просто чувствует себя несчастной, вот и все.

– Да нет, – упорствовала Сьюзен. – Я же вижу, что ее что-то грызет.

– Отчего бы тебе не прислать ее сюда ненадолго, – последовало предложение. – Тем более что скоро День благодарения. Кстати, поздравляю вас и желаю вам всем любви. А мы бы тут успокоили Анжелу. Как нехорошо получается, – вздохнула мама. – На День благодарения мы всегда всей семьей садились за стол… А теперь…

Дальше последовала вереница извинений. Сьюзен говорила о том, что была вынуждена уехать из Огайо, потому что муж получил другую, более высокооплачиваемую работу. Ей пришлось рассказывать о том, как дорого стала стоить дорога, да еще с детьми. Приехать на День благодарения она, конечно, не может, но не только из-за дороговизны. Она работает, и ей просто невыгодно летать с места на место и терять дни. Да и Дэн скорее всего будет работать. Он у нее работяга, ему в пору…

Сьюзен забылась настолько, что, когда зазвонил телефон, даже не поняла, где она находится и что происходит. Несколько секунд она остолбенело смотрела на телефон, потом перевела взгляд на экран компьютера, где застыли слова «передача данных закончена», затем сорвала с головы наушники и протянула руку к трубке.

Женский голос в трубке показался Сьюзен незнакомым.

– Это миссис Санторини? – спросил он.

– Да, слушаю вас, – ответила Сьюзен.

– С вами говорит Элеонора О'Коннел.

Сьюзен узнала учительницу Анжелы.

– Что случилось? – взволнованно спросила Сьюзен.

– Ничего серьезного, миссис Санторини. Не беспокойтесь, никакой опасности нет, но только не могли бы вы приехать сейчас в школу? Анжела не очень хорошо себя чувствует, и вы могли бы взять ее домой.

– Вы мне можете объяснить, что произошло?! – вскипела Сьюзен.

– Повторяю, ничего страшного нет, – ответила учительница. – У Анжелы закружилась голова, но сейчас с ней все в порядке, она в кабинете у врача. Не волнуйтесь, все давно прошло. Право, я очень сожалею, но минут пятнадцать назад в классе с ней случился обморок.

9

Джэйсон Лоури не сидел на стуле, а, вытянувшись во весь свой рост, опирался на него. Он был похож на жердь, положенную на стул, точнее, на школьный скелет, которого озорные мальчишки, чтобы позабавиться, одели в тряпье. Голова Джэйсона свисала на узкую ребристую грудь, руки, сжатые в сухонькие кулачки, были засунуты в засаленные карманы потасканных джинсов. Обтрепанные концы штанин свисали на огромные, похожие на морды аллигатора ботинки. Со стороны могло показаться, что Джэйсон или спит, или введен в транс заезжим гипнотизером.

И только Дэн знал, что это не так.

– Джэйсон, мы тратим много времени впустую, – сказал он.

– Я думаю, – ответил Джэйсон, не открывая глаз.

– Естественно. Больше тебе делать нечего.

Дэн встал с продавленного пластикового стула и, задумчиво пожевывая нижнюю губу, начал ходить взад-вперед по лаборатории. На работу он пришел как обычно, в белой рубашке с короткими рукавами, выглаженных слаксах и спортивного покроя пиджаке. Галстук Дэн перестал надевать уже пару недель назад, когда заметил, что во Флориде их не носит никто, кроме преуспевающих банкиров и миссионеров в черных, адских для такого климата костюмах. Стояла все та же ужасная жара, от которой не спасал даже кондиционер. Дэн снял пиджак, повесил его на крючок у двери и посмотрел на рубашку, мятую и насквозь мокрую от пота.

Для Джэйса лаборатория была не только местом испытания программ, но и рабочим кабинетом, и домом одновременно. Здесь, в этой мрачной комнате с низким потолком и серыми бетонными стенами, стояла вся аппаратура: новенькие, высотой с холодильник, ЭВМ фирмы «Крэй», сверкающая краской «Тошиба-7700» и оборудование попроще, на котором работали так часто, что его клавиатура местами стерлась, а местами покрылась несмываемым черным налетом.

Существует расхожее мнение, что раз лаборатория выглядит чистенько, то, значит, там никто не работает. Если исходить из этого, то лабораторию, где сейчас находился Джэйс, можно было бы считать сокровищницей мысли и передовой линией прогресса. Тихо гудели компьютеры, на экранах то и дело проносились ряды цифр, букв и значков. Любому рядовому сотруднику «Парареальности» эти таинственные сообщения показались бы странными и непонятными, но только не Джэйсу и Дэну.

Провода тянулись через всю комнату, а также свисали со стен и потолка. На расставленных по всей лаборатории штативах висели толстые кабели, похожие на питонов, поджидающих неосторожных путников, которые рискнут войти в неведомые электронные джунгли.

Дэн остановился возле самого большого экрана, высотой около шести футов. Он был слегка наклонен назад – так в прихожих ставят громадные, в человеческий рост, зеркала. На экране застыло изображение Бэйба Рута, мощного, с мясистым лицом. Обеими руками он держал увесистую бейсбольную биту, лежащую на его плече. Спортсмен смотрел на Дэна и улыбался. Качество изображения, четкость и краски – все было просто потрясающим. Дэн видел не только черты лица, но и мельчайшие детали экипировки, строчки вышивки эмблемы и названия клуба, даже микроскопическую надпись фирмы – изготовителя спортивного инвентаря на бите. «Ну, чучело, и задал же ты нам задачу», – подумал Дэн.

Он повернулся и взглянул на Джэйса, продолжавшего в той же позе неподвижно висеть на стуле.

– Слушай, мне кажется, что дело все-таки не в графике, – произнес Дэн.

– Тоже мне новость, – отозвался Джэйс. – Лучше сказал бы что-нибудь умное.

За годы работы с Джэйсом Дэн хорошо изучил характер друга и не обижался на него. Обычно веселый и озорной, полный шуток и остроумия, Джэйс становился едким и раздражительным сразу, как только сталкивался с серьезной проблемой. Тогда он уединялся и искал ответ в себе, в своем внутреннем мире, состоящем исключительно из мозга.

– Мощности, мощности нам не хватает, вот чего, – проговорил Дэн. – Все остальное нормально. Но где взять мощности? А без нее изображение будет опять расплывчатым.

– Ну и где ее взять? – спросил Джэйс.

– Пять с половиной миллионов операций с плавающей запятой в секунду, – задумчиво пробормотал Дэн. Чтобы достичь такой скорости работы процессора ему пришлось запараллелить оба «Крэя» и «Тошибу», и тем не менее даже этого было недостаточно. Изображение все равно получалось «ворсистым» и плоским, как в старых мультиках. До реальной, объемной картинки, на которой настаивал Джэйс, было еще очень и очень далеко. – Да, Манкриф денег на еще одну машину не даст, – уверенно произнес Дэн.

Он уже был утром у Манкрифа, но стоило ему только заикнуться о том, что надо бы подкупить еще кое-какое оборудование, и Манкриф наорал на него. Все, что Дэн услышал, стало для него полной и неприятной неожиданностью.

В течение всех трех недель работы в «Парареальности» Дэн видел своего босса чаще у себя дома, чем на работе. Тот неоднократно приезжал к нему даже утром, предлагая отвезти Анжелу в школу. Девочке Манкриф, похоже, очень нравился, и она даже начала звать его дядя Кайл.

Сегодня утром, посовещавшись с Джэйсом и решив, что в программу бейсбола нужно ввести больше мощности, Дэн, подталкиваемый Джэйсом, пошел к шефу. Войдя в шикарный кабинет директора и увидев, что Манкриф разговаривает по телефону, Дэн остановился, но Кайл приветливо махнул ему рукой и затем ткнул пальцем в одно из мягких кожаных кресел. Дэн сел напротив Манкрифа.

– Совершенно верно, это наша средняя школа, она находится в Пайн-Лейк-Гарденс, – учтиво говорил Кайл. – Пока единственная в стране… Нет ничего проще, вы сможете ее посетить… Не волнуйтесь, мы сами все устроим. Советую приготовиться, то, что вы увидите, ошеломит вас… Нет, нет, преподавателям никакой дополнительной подготовки не нужно, день-два на ознакомление с программами – и только… Разумеется, вы сможете познакомиться и поговорить с нашими преподавателями.

Дэн рассматривал стоящий позади Манкрифа макет. Строгое приземистое серое здание без окон с высокой, наподобие минарета, башней у входа. Над дверью – сверкающая золотом пластина с выгравированной на ней компьютерным шрифтом надписью «КИБЕРМИР».

Продолжая разговор, Манкриф подмигнул Дэну.

– Чудесно, это можно только приветствовать. Все, договорились, я пришлю вам свою помощницу, она вам все покажет и расскажет… Зовут ее Виктория Кессель. Всего доброго, я свяжусь с вами позже. А пока не вешайте трубку, сейчас мисс Кессель поговорит с вами.

Вальяжно откинувшись на спинку кресла, Манкриф щелкнул по кнопке, так, как обычно убивают надоедливую мошку.

– Вики? – спросил он. – Возьми, пожалуйста, трубочку. Звонит директор одной из школ в Сент-Луисе. Поговори с ней и устрой экскурсию по нашей школе.

Дэн хотел сразу приступить к разговору о покупке оборудования, но вместо этого ему пришлось сначала выслушать рассказ о быстрорастущей популярности методов обучения с использованием виртуальной реальности.

– Это переворот во всей системе образования, Дэн! Понимаешь? Революция! – Кайл ткнул в Дэна пальцем, толстым, как ствол пистолета. Он вздохнул и замотал головой. – Но как же трудно говорить с этими учителями! Ну и косный народец. Их что, специально где-нибудь выращивают? – Манкриф засмеялся. – Ничего не хотят понимать. Привыкли к карандашам, ручкам, тетрадкам, даже не хотят понять, что все это скоро уйдет. Думать по-новому – не заставишь. Стоит им только увидеть что-нибудь, как сразу заводят разговор о нехватке денег.

– Ну, вполне возможно, что… – попытался вставить Дэн, но Манкриф сразу же перебил его.

– Ты знаешь, во сколько мне обошлась эта школа? Она стоит целое состояние, и тем не менее я вложил в нее деньги. Спросишь, зачем? А затем, что в один прекрасный день виртуальная реальность станет единственным учебником. Не пройдет и нескольких лет, Дэн, как школы в их теперешнем виде исчезнут. Дэн, их не будет, их заменят школы по типу нашей.

– У нас тут возникла одна проблемка. – Дэну удалось прервать словесный поток Манкрифа.

Кайл удивленно вскинул брови:

– Да? Ну давай рассказывай.

Дэн принялся объяснять Манкрифу, почему им с Джэйсом нужно немного оборудования. Он говорил о ворсистых изображениях, о нехватке мощности и о нечеткости линий. В общем, он выложил Манкрифу все, о чем они беседовали с Джэйсом, и, как казалось Дэну, вполне убедительно. Только чем больше он говорил, тем все более напряженным и недовольным делалось лицо Манкрифа. Впоследствии Дэн понял, что Джэйс специально подослал его к Манкрифу, сам он пойти к нему не решился, поскольку уже хорошо знал, что при одном только упоминании о дополнительных расходах Манкриф впадает в бешенство.

– Так. Закончил? – зашипел Манкриф. – Значит, хочешь еще одну «Тошибу»? А ты хоть знаешь, сколько она стоит?!

– Одна стоит недорого, – попытался возразить Дэн.

– Заткнись! – рявкнул Манкриф. Немного успокоившись, он продолжил: – Послушай, Дэн, я нанял тебя не за тем, чтобы ты бегал ко мне и клянчил деньги на оборудование. Я сделал это для Джэйса, чтобы у него было все, что ему нужно для работы. Если бы я мог купить этому сукиному сыну еще одну «Тошибу», то на кой черт ты мне здесь был бы нужен?! Передай Джэйсу, что ни одной железки он у меня больше не получит! У вас и так полная лаборатория машин экстра-класса. Все! А теперь иди и скажи этому тухлому гению, что или он будет напрягать мозги и доделает бейсбол, или я ему такое устрою… Пошел!

От негодования Дэна затрясло. До боли сжав зубы, он медленно поднялся и пошел к двери. Но не успел он взяться за ручку, как за спиной раздался голос Манкрифа.

– Подожди, Дэн.

Дэн обернулся и посмотрел на шефа, на лице которого снова играла приклеенная мягкая улыбка.

– Послушай, Дэн, я не хотел кричать на тебя. К тебе у меня претензий нет, просто фирме сейчас немного не хватает средств. Это бывает, ты сам знаешь. И купить дополнительное оборудование я не могу. К тому же Джэйс мне не раз говорил, что ему, кроме тебя, ничего больше не нужно. А вообще-то дела у нас идут крайне хреново. – Манкриф забарабанил пальцами по столу. – В первый раз за все существование «Парареальности» у нас отрицательный баланс. Вот так-то.

Дэн заставил себя понимающе кивнуть. Он хотел бы ответить Кайлу, но сдержался, хотя многое мог сказать своему боссу.

– И еще, – продолжал Манкриф, ткнув пальцем в темный экран монитора. – Каждый доллар, который мы вкладываем в усиление компьютерной мощи, нам придется компенсировать повышением цены на билеты, а бухгалтеры говорят мне, что она уже сейчас почти на грани разумного. Еще немного, и наша затея может вообще лопнуть. Конкуренция все-таки, – к концу монолога тон у Манкрифа стал почти извиняющимся, но Дэна это не слишком успокоило. Ему многое становилось ясным.

– Я понял, – ответил он.

– Так что, парни, придется вам обходиться без дополнительной аппаратуры.

– Ладно, посмотрим, что еще можно придумать, – произнес Дэн, отвернулся и начал открывать дверь.

– Да, совсем забыл тебе сказать одну вещь, Дэн.

Дэн снова повернулся к Манкрифу, на этот раз лицо босса выглядело по-настоящему озабоченным.

– Средства массовой информации, кажется, пронюхали, чем мы тут занимаемся, – мрачно произнес он. – Поступают какие-то звонки, даже есть сведения, что кое-кто из репортеров пытался проникнуть к нам.

– Ну и что? – спросил Дэн.

– Никаких контактов с прессой. Пусть узнают все у секретарши. Ты понимаешь меня? С сегодняшнего дня я запретил всем сотрудникам фирмы болтать с газетчиками. Будь поосторожней, не исключено, что кто-нибудь пригласит тебя в бар, затем заговорит о том, что тут у нас делается… Или якобы случайно столкнется с тобой в магазине и пригласит выпить пивка. Если такое произойдет, немедленно сообщи об этом или мне, или Вики. Слышишь? Мы не можем допустить никакой утечки информации.

– Об этом мне можно было и не говорить, – ответил Дэн, не скрывая раздражения. – Я, как ты знаешь, работал на военно-воздушной базе и знаю, что такое служебная тайна. За меня можешь не беспокоиться, держать рот на замке я умею.

– Ладно, Дэн, не кипятись. Это я сказал так, на всякий случай.

Идя по коридору в лабораторию, где его ждал Джэйс, Дэн совсем не думал о том, почему это вдруг Манкриф испугался прессы. Другая мысль угнетала его, она вертелась в его мозгу и не давала успокоиться. Слова Манкрифа о том, что его наняли только в качестве довеска к Джэйсу, потрясли Дэна. Это случайно сделанное открытие прояснило все. «Вполне естественно, – с обидой подумал он. – Если бы они не наняли меня, им бы пришлось покупать еще один суперкомпьютер, а это дорого. Конечно, я стою дешевле».

– Не будет больше аппаратуры, – заявил Дэн, входя в лабораторию.

Джэйс, видимо, другого и не ожидал. Он даже не пошевелился.

– Подождем, когда будут вскрывать его завещание. Может быть, он оставит нам деньжат на покупку новой машины, – угрюмо пошутил он.

– На новинку фирмы «Интел», – предположил Дэн и внезапно для себя улыбнулся. – Слышал о ней?

– Слышал, – отозвался Джэйс. – Называется «Парагон ХР/Т». Стоить будет бешеные деньги, а жучков в ней больше, чем во всей Гватемале.

– Посмотрим, – сказал Дэн. – Во всяком случае, пока эта машина еще не готова, нам придется думать самим.

Джэйс открыл глаза и, приподняв голову, пристально посмотрел на Дэна.

– Похоже, дела у Манкрифа действительно идут туго. Мне он никогда не отказывал. Что бы я ни попросил, он все покупал без разговоров.

– Например, меня, – медленно произнес Дэн, лишний раз напоминая себе, как мало он стоит.

Джэйс не обратил внимания на выпад Дэна.

– Тогда, Данно, давай придумывай, – сказал он. – У тебя всегда были в запасе какие-нибудь умные штуки.

– Гением у нас работаешь ты, – возразил Дэн. – Я – всего лишь подмастерье.

Это была их давнишняя шутка, правда в последнее время получившая горький привкус. Работали они вместе, но, как правило, все заслуги доставались Джэйсу. Дэн же оставался в тени. Утешением ему служило сознание того, что Джэйс никогда бы без него не обошелся. Но теперь Дэн понимал, что это было ложью. Здесь, в «Парареальности», Джэйс прекрасно обходился без него. И продолжал бы обходиться, если бы не потребовалась новая машина. Да и, кроме того, Джэйсу было просто удобно всегда иметь под боком Дэна. Дэн перестал обольщаться на свой счет, до него начало доходить, что, исчезни он с лица земли, Джэйс едва ли бы заметил это. Когда Джэйс вдруг ушел с военно-воздушной базы и уехал из города, Дэн был шокирован. Ему казалось, что произошло недоразумение, что Джэйс не бросил его, не наплевал на их более чем десятилетнюю дружбу. Работа валилась из рук Дэна, все шло наперекосяк. Доктор Эпплтон видел все и как мог утешал Дэна. Сьюзен тоже помогала ему, но все было напрасно. И когда вдруг прозвучал телефонный звонок и Джэйс попросил Дэна приехать и поработать с ним во Флориде, Дэн словно возродился. Он и слушать не хотел о том, чтобы оставаться в Дэйтоне, все его мечты были только о «Парареальности», где он снова будет работать рука об руку с Джэйсом. Дэн радовался, как ребенок, пока не понял, что ему придется покинуть доктора Эпплтона, которому он был обязан своей карьерой. Именно он дал Дэну шанс, сделал его классным инженером, специалистом по программам с использованием виртуальной реальности. Дэн понимал, что доктор Эпплтон сделал для него больше, чем для некоторых детей делает родной отец.

– Понимаете, – говорил ему Дэн, – там, в Орландо, я смогу разрабатывать самые разные программы: обучающие, медицинские, системы дистанционного управления спутниками и космическими кораблями. Я всю жизнь мечтал об этом.

Эпплтон понимающе кивал:

– Хорошо, Дэн. Езжай к Джэйсу. С тех пор как он ушел, от тебя все равно никакого толку нет.

Дэн сел верхом на шаткий пластиковый стул, сложил руки на спинке и уперся в них подбородком.

– А что мы, собственно, так волнуемся? Ну и хрен с ними, с деталями, пусть они будут нечеткими. На общем фоне этого никто и не заметит. Когда ты стоишь на поле, то обращаешь внимание на игроков, а не на зрителей. Чего ты так уперся в этот стадион?

– Потому что ты абсолютно ничего в этом не смыслишь, – проворчал Джэйс, снова открывая глаза.

– Знаешь, – начал было Дэн, но Джэйс прервал его:

– Дело не в деталях, а в ощущении. Тот, кто играет, должен иметь перед глазами объемное трехмерное изображение. Он должен все видеть, слышать и чувствовать. Он должен забыть о том, что это – игра. И фон здесь очень важен. Он даже важнее всего, именно по его качеству играющий будет определять, реальна ли общая картина или нет. То, над чем мы работаем, – не какая-нибудь задрипанная игрушка из видеосалона, а реальность. Мы создаем такую правдоподобную иллюзию, которую играющий не только не отличит, но и не захочет отличать от действительности. Он должен быть там, среди игроков, в команде. Он должен не только видеть и слышать, но и чувствовать запах поля.

– Ну, если дело только в запахе, то это легко, – ответил Дэн. – Впрыснем в кабинку дезодорант, и все.

– Фальшивка, плохо, – ответил Джэйс.

– Ну и что? Нам главное – эффект, а он будет.

– Ну, можно попробовать, – согласился Джэйс. – Только меня больше заботят зрительные детали, а это уже мощность. И ее нет. Не понимаю, почему Манкриф так не хочет дать денег еще на одну «Тошибу»?

– Он говорит, что тогда билеты в «КиберМир» будут стоить слишком дорого, и здесь он, конечно, прав.

– Значит, думай, где нам взять еще мощности без дополнительной аппаратуры. И делать это нужно пронто, тонто. Вот тебе и задача – добиться того, чтобы линии были четкими. Дерзай.

– Ничего себе, – отозвался Дэн. – Как?

– Как хочешь, – ответил Джэйс и снова погрузился в раздумье.

– Ты что, начал заниматься йогой? – удивленно спросил Дэн. – Что-то я раньше не замечал, чтобы ты сидел в такой дурацкой позе.

– Замолкни и дай мне подумать, – ответил Джэйс. Он снова закрыл глаза и скрестил на хилой груди тощие руки.

Поморщившись, Дэн встал со стула и заходил по лаборатории. «Нужно обязательно найти какой-нибудь выход, – размышлял он. – Так, но какова цель? Сделать линии деталей более четкими. Уменьшить их количество нельзя, не дадут. Действительно, надо подумать».

В то же время Дэн отлично понимал, что для четкости нужна дополнительная мощность, а ее просто физически не было. Разум говорил ему, что невозможно взять то, чего нет. Конечно, имелась возможность взять мощность с других изображений, но в этом случае они станут хуже. «Тогда что дальше? Признать поражение?» – спросил себя Дэн, и вдруг его осенило. Он вспомнил об инерции зрительного восприятия. Когда-то он встречал эту фразу, только не помнил, в какой книге. «Кажется, это была какая-то популярная брошюрка о первых попытках создания кинематографа. Черт, надо бы вспомнить, что там было написано».

В заставленной оборудованием комнате телефонный звонок прозвучал глухо. Стул Джэйса стоял в метре от телефона, но Джэйс даже не открыл глаза и не пошевелился, продолжая неподвижно висеть на стуле.

После третьего раза Дэн рванулся к трубке.

– Алло, – сказал он и тут же услышал голос Сьюзен.

– Слушай, Дэн, извини, что я звоню в лабораторию, – начала она.

– Что-нибудь случилось? – оборвал ее Дэн. – С кем? Что?

– Да нет, ничего страшного не произошло, – Сьюзен говорила довольно спокойно и уверенно, только немного сбивчиво.

– Ну так что у вас? – повторил Дэн.

– Я звоню тебе из школы. У Анжелы немного закружилась голова. Возможно, от духоты, а может быть, и от волнения. Во всяком случае, доктор говорит, что ничего опасного нет. Она была в кабине, смотрела одну из программ, какую-то игру, и вдруг закричала. С ней случился обморок, но она не упала, не ушиблась. Физически она в полном порядке.

Дэн подумал, что если бы Анжела была «в порядке», то Сьюзен ему в лабораторию не звонила бы.

– Ты отвезешь ее домой? – спросил Дэн.

– Да, – ответила Сьюзен. – Миссис О'Коннел и доктор считают, что мне лучше взять Анжелу с собой. Ей нужно отдохнуть.

– А кто такая миссис О'Коннел?

– Миссис Элеонора О'Коннел – учительница Анжелы.

– Понятно.

– Мы сейчас уезжаем.

– Хорошо, я тоже приеду. Анжела действительно нормально себя чувствует? Ты можешь дать ей трубку?

Сьюзен замялась:

– Лучше приезжай домой, там и поговоришь с ней.

– Ладно, я сейчас же выезжаю.

– Что-то стряслось? – спросил Джэйс. Он открыл глаза и, прищурившись, смотрел на Дэна.

– Во время просмотра какой-то программы Анжела потеряла сознание, – бросил Дэн.

Джэйс удивленно фыркнул, затем нахмурился.

– Как это потеряла сознание? – переспросил он. – Этого не может быть.

– Значит, может, – ответил Дэн и снял пиджак. – С двенадцатилетними девочками случается много такого, чего не может быть, – резко ответил он.

– Чего ты возмущаешься? В свое время я говорил тебе, чтобы ты не заводил детей. Ты меня не послушал…

Дэн и сейчас не стал слушать излияния Джэйса. Перебросив пиджак через плечо, он быстрым шагом двинулся по коридору, вышел на улицу и направился к стоянке.

Виктория Кессель разговаривала по телефону.

– Мы обязательно пришлем к вам инженера, – успокаивала она директора средней школы Пайн-Лейк-Гарденс. – Самого квалифицированного специалиста по обучающим программам. Да, да, он проверит все – и оборудование, и программы. Конечно, конечно, и игры тоже посмотрит. Я понимаю вас, обморок ученицы во время игры – это чрезвычайное событие. Не беспокойтесь, – мягко говорила Вики. – Даже давайте сделаем не так. Я вышлю к вам бригаду специалистов прямо сейчас, и, если понадобится, они будут трудиться у вас всю ночь. Нет, нет, что вы! Не стоит благодарности, мы не меньше вашего заинтересованы в том, чтобы оборудование работало нормально. Всего доброго.

Вики медленно положила трубку на рычаг, и в ту же секунду в коридоре раздались шаги. Вики вскинула голову и увидела, как мимо ее кабинета вихрем промчался Джэйс с выражением ярости на угловатом, некрасивом лице.

Опытная мисс Кессель сразу сообразила, что местный гений идет к шефу. Она вскочила, выглянула в коридор и убедилась, что не ошиблась. Грохнув дверью, Джэйс буквально ворвался в кабинет Манкрифа. Кессель подкралась к двери и прислушалась. Были слышны голоса: один крикливый – Джэйса, другой, поспокойнее, – босса, но, что именно они говорили, Вики не разобрала, плотная обивка двери глушила слова разговора.

Она отпрянула от двери, осмотрела коридор и, удостоверившись, что, кроме нее, поблизости никого больше нет, на цыпочках прокралась в зал видеоконференций, где Манкриф обычно вел переговоры с инвесторами. Осторожно закрыв за собой дверь, она подошла к двери, связывающей зал с кабинетом Манкрифа. Отсюда слышно было намного лучше.

– Ты чего там навытворял с программой?! – кричал Джэйс. – Говори, скотина.

– Тише, тише, Джэйс. Чего ты шумишь? Перестань, ничего я не вытворял. Так, просто немножко изменил ее, и все.

– Гнида, ты слишком далеко зашел!

У Вики рот раскрылся от изумления, она и не предполагала, что, кроме нее, еще кто-нибудь мог говорить с боссом в подобном тоне.

– Перестань, – попробовал возмутиться Кайл.

– Захлопни пасть. Ты знаешь, чем это пахнет, а? Она же ребенок! – орал Джэйс.

– Ну так с ней же ничего и не произошло, Джэйс. Все нормально.

– Она свалилась в обморок, и это ты называешь «нормально»?

– Слушай, – голос Манкрифа внезапно окреп. – Нам нужно было получить ее реакцию, правильно? Вот мы ее и получили.

Чуткое ухо Вики сразу отметило, что Манкриф сделал ударение на слове «мы».

– Но не так быстро, – возразил Джэйс. – Она еще девочка, работать с ней нужно постепенно. А ты дал ей сразу такую нагрузку.

– Ничего, ничего. Все прошло, повторения не будет. Ты мне веришь, Джэйс? Ну что ты суетишься, я все сделаю, чтобы с ней больше ничего не случалось.

– Но ведь она еще ребенок, – повторил Джэйс.

– Вот и прекрасно. Давай забудем об этом, Джэйс, – миролюбиво произнес Манкриф. – Она поправится, а реакция ее получена. Джэйс, вот она, здесь, на лазерном диске.

– Все, я ухожу из фирмы, – твердо произнес Джэйс. – Я не желаю больше впутываться в твои игры. И к тому же Дэн – мой друг. Кончено, на меня больше можешь не рассчитывать.

– Перестань, Дэн никогда ни о чем не узнает. Конечно, если ты не расскажешь ему.

– За каким хреном тебе понадобилась именно его дочь? – Джэйс снова закричал. – В том классе есть еще с десяток других девчонок, которые уже не раз смотрели наши программы.

– Нет, Джэйс, это было бы дешевой подделкой, – отрешенно произнес Манкриф. – Нужна она, и только она.

– Пока! – крикнул Джэйс. – Я ухожу.

– Постой, Джэйс, ты не сделаешь этого! – умоляюще воскликнул Манкриф. – Зачем тебе уходить? Где еще ты найдешь такие условия? Кто, кроме меня, даст тебе всю эту аппаратуру, ассистентов, лаборантов, а? Только я. Да ты все и без меня понимаешь.

– Зачем ты ее так напугал? – спросил Джэйс. Дальше он заговорил так тихо, что даже Вики не смогла разобрать его слов. Зато она услышала ответ Манкрифа. Босс говорил мягко и убедительно.

– Поверь мне, Джэйс, я сам не ожидал, что она потеряет сознание. Честное слово. Но зато какие данные мы с тобой получили! – восторженно произнес он. – И на этом все, закончили. Отныне я буду относиться к ней, как к родной племяннице. Тем более что она уже зовет меня «дядей».

Дальше Вики уже ничего не слышала, поскольку Джэйс с Кайлом успокоились и перешли на нормальный тон. Еще немного подождав, она повернулась и так же бесшумно направилась к выходу из зала. Суть разговора Вики поняла сразу, шеф и Джэйс говорили о школьнице, которая потеряла сознание во время просмотра игровой программы. И хотя директор школы не называла ее имени, Вики догадалась, что речь идет о дочери Дэна Санторини. «Очень интересно, – прошептала Вики, выходя в коридор. – И крайне неосторожно». Через минуту она уже сидела за столом в своем кабинете.

Еще не доходя до кухни, Дэн догадался, что Анжела находится в гостиной и смотрит телевизор. Шел какой-то детский мультик, с идиотским сюжетом и громкой музыкой. Дэн заглянул в комнату и увидел дочь. Забравшись с ногами в кресло, она неподвижно таращилась в экран телевизора. В руке ее был зажат пульт дистанционного управления. Если не считать этого отсутствующего взгляда, то выглядела она вполне нормально. «Сьюзен, как обычно, на кухне», – подумал Дэн.

Анжела, как показалось ему, была настолько поглощена фильмом, что даже не слышала и не видела, как он вошел.

– Привет, Энжи, – нарочно громко сказал он и улыбнулся. – Как делишки? Как чувствуешь себя?

Она посмотрела на Дэна и сразу же отвела взгляд.

– Да так, нормально.

Дэн покосился на одно из кресел, громоздкое и блеклое, и подумал, что зря он позволил Сьюзен уговорить себя привезти с собой их старую мебель. Здесь, во Флориде, в их новом доме, светлом и живописном, она казалась явно не к месту. Бросив пиджак на спинку кресла, Дэн спросил Анжелу:

– А где мама?

Девочка пожала плечами.

Не зная, о чем бы еще спросить Анжелу, чтобы завязать разговор, Дэн пошел искать Сьюзен. Нашел он ее быстро; стоя в дверях одной из спален, Сьюзен смотрела на спящего Филипа.

– Мне показалось, что он заплакал, – прошептала она.

Дэн внимательно рассматривал спящего малыша. Сколько страшных бессонных ночей провел он в Дэйтоне, видя, как его маленький Филип задыхается и судорожно пытается вдохнуть, как от страшного кашля краснеет его личико и бьется за жизнь его крошечное тельце. У Филипа рано проявилась астма, и одна только мысль о страданиях малыша приводила Дэна в отчаяние. Он сам был астматиком и слишком хорошо знал, что испытывает человек, который хочет дышать, но не может набрать в легкие воздуха. Даже собственные приступы Дэн переживал значительно легче.

– Похоже, что все нормально, – шепнул он.

– Мне пришлось ехать с ним прямо в школу. Я все время боялась, что он плохо перенесет дорогу и станет задыхаться.

«Мы уже месяц живем здесь, а она все еще считает, что мы в Огайо. Там сейчас самая середина зимы», – ворчливо подумал он.

– Да нет, с ним все хорошо, – сказал Дэн.

– Надеюсь, что так, – ответила Сьюзен и тихонько вздохнула.

– А что там стряслось с Энжи?

Лицо Сьюзен сразу же напряглось, а в глазах мелькнула тревога.

– Мне позвонила ее учительница и заявила, что во время просмотра какой-то игровой программы с Анжелой случился обморок.

– То есть она потеряла сознание и упала, – проговорил Дэн.

– Да, – продолжила Сьюзен с явной неохотой. – Элеонора сказала, что она услышала визг, открыла кабинку и увидела, что Анжела без сознания лежит на полу.

– Возможно, произошло замыкание и ее слегка ударило током? – предположил Дэн, успокаивая себя. – Я бы прежде всего проверил проводку.

– Доктор уверял, что не нашел никаких следов физического воздействия.

– Мало ли… Я все равно попрошу Кайла прислать в школу грамотного инженера.

– Уже послали. Когда я уезжала из школы, Элеонора сообщила, что была у директора и он связался с какой-то Вики Кессель из «Парареальности».

– Да кто такая эта Элеонора? – раздраженно спросил Дэн.

– Я ведь тебе уже говорила, что это – учительница Анжелы, ее зовут Элеонора О'Коннел, – ответила Сьюзен, повышая голос.

– А, да, помню.

– Из местной больницы даже приехал какой-то врач. Он тоже осмотрел Энжи и сказал, что физика здесь ни при чем. Что-то было в той самой программе, с которой Анжела играла.

– А почему это они там играют? Им что, в школе делать больше нечего?

Сьюзен недовольно фыркнула:

– Тебе бы следовало хоть раз сходить в школу, посидеть на родительском собрании. Да и вообще поинтересоваться у Анжелы, как у нее идет учеба. А что касается игровых программ, то ученикам разрешается их смотреть, если они справились с заданием и осталось время.

– Вон оно как.

– По химии Анжела одна из лучших, она быстро решила все задачи, и ей включили «Царство Нептуна». И это вовсе не игра, это урок по биологии и экологии.

– Да, я знаю эту программу, – ответил Дэн и отвернулся. Сьюзен была явно взвинчена, и он решил уйти, пока она окончательно не завелась. – Хорошо, я пойду поговорю с Анжелой, – сказал он.

Он снова вернулся в гостиную, сел на диван рядом с Анжелой и наигранно-веселым тоном спросил:

– Что там у тебя стряслось? Чего это ты так разволновалась?

Анжела не ответила, она, не отрывая глаз, смотрела на экран телевизора, где Фил Донахью, треща в микрофон и энергично тыкая пальцем мимо камеры, призывал зрителей обратить внимание на кого-то.

Дэн взял лежащий на краю столика пульт дистанционного управления.

– Ты не против, если я выключу эту дребедень? – спросил он Анжелу. – Давай лучше немного поболтаем.

Анжела угрюмо кивнула.

Раздался тихий щелчок, и экран погас.

– Мне сказали, что в школе ты упала в обморок.

– Ну да, – неохотно ответила Анжела.

– А почему?

– Не знаю. – Девочка пожала плечами.

В комнату вошла Сьюзен, села на стоящее у дивана кресло и стала наблюдать за разговором. Вид у нее был усталый и взволнованный.

– Дочка, ты помнишь, что было до этого? – снова заговорил Дэн. – Ты смотрела какую-то игру? Так?

– Да, так, – отрешенно ответила Анжела.

– Помнишь какую?

– «Царство Нептуна». Про океан, рыбок и все такое.

– Учительница сказала, что ты закричала. Наверное, ты увидела какую-нибудь картинку, которая тебя напугала. Что это было? – спросил Дэн.

Губы Анжелы задрожали, а на глаза начали наворачиваться слезы.

– Дорогая Энжи, я ведь специалист по этим штукам. Расскажи мне, что ты увидела. Ведь я должен это знать, иначе я не смогу помочь тебе.

– Я видела тебя. Ты лежал на столе, мертвый, – ответила Анжела и сразу захлебнулась в рыданиях. Прижавшись к груди отца, она плакала так долго и так горько, словно весь ее мир разрушился.

Дэн был потрясен.

– Но это же глупость. – Он попытался успокоить дочь, обнимая ее дрожащие плечи. – Вот он я, весь тут как на ладошке.

– Но я ведь тебя видела там, видела! – твердила Анжела глухим от слез голосом. – И гроб видела. Лицо у тебя было таким страшным, серым каким-то, руки лежали на груди, а около тебя плакала принцесса русалок, и когда я посмотрела на ее лицо, то увидела, что это я. Я была принцессой, а ты – ее отцом.

Дэн прижал к себе дочь и начал покачиваться с ней из стороны в сторону. Бледная от страха Сьюзен подошла к ним и стала гладить голову дочери.

– Успокойся, доченька, успокойся, – твердила Сьюзен. – Теперь-то ты видишь, что это не так. Мы все тут, здесь, с тобой.

Несколько минут Дэн и Сьюзен молчали, подавленные страхом и горем Анжелы. Дэн ждал, когда Анжела немного успокоится. «Все это ей просто показалось, – убеждал он самого себя. – Конечно. Пусть сначала придет в себя. А потом я смогу убедить ее в том, что она ошиблась». Вскоре Анжела перестала плакать, Сьюзен достала откуда-то бумажный гигиенический платок и вытерла девочке лицо. Анжела высморкалась, нос и глаза у нее были красными от слез.

Дэн погладил ее щеки и улыбнулся.

– Посмотри-ка на меня, – весело сказал он. – Видишь меня? Ну и что ты рыдала? Все, что ты видела, это ерунда и чушь собачья. – Дэн подвигал бровями, и девочка слабо улыбнулась. Сьюзен поднялась, прислушалась и снова села.

– Я думаю, что дело в самой программе, – раздраженно произнесла она.

Дэн едва сдержал себя, чтобы не закричать на жену. «Ничего с ней случиться не может!» – думал он, сдерживая свой гнев.

– Все действие в этой игре происходит под водой, правда? – спросил он, стараясь говорить спокойно.

– Да, – шмыгнув носом, ответила девочка.

– Я сейчас объясню тебе, как мы делаем эти программы, и ты сразу все поймешь. Видишь ли, мы стараемся, чтобы в них каждая деталь была настолько реальна, чтобы человек забыл, что он играет. И тогда происходит парадоксальная вещь – ты не только забываешь, что ты находишься в игре, но и начинаешь воображать вещи, которых в самой игре-то и нет.

Сьюзен подозрительно покосилась на Дэна. Анжела тоже посмотрела на отца, сначала с недоверием, потом с любопытством.

– Поняла? – спросил Дэн.

– Отец хочет сказать, что тебе все привиделось, – пояснила Сьюзен. – Игра была настолько реалистичной, что ты представила себя на месте принцессы.

– Ага, – кивнула Анжела, вытирая нос ладошкой.

– На самом же деле ты сидела в школе и играла, а в программе тебя не было. Там сидела другая девочка, ее нарисовал художник, – продолжала Сьюзен.

– Тебе просто привиделось.

– Ничего мне не привиделось, это была я, – еле слышным голосом повторила Анжела, снова начиная хлюпать носом.

– Не говори чепухи, – укоризненно произнес Дэн. – Энжи, можешь мне поверить, что тебя и не могло быть в той игре.

– Но я же видела! – упорствовала девочка.

– Слушай, Дэн, – нервно заговорила Сьюзен, – а может быть, Энжи и вправду видела себя? Если она так настаивает… Она же не могла ошибиться?

– Могла, – заявил Дэн. – Энжи, вот послушай, что я тебе сейчас расскажу. Однажды, когда я еще был мальчиком, со мной, понимаешь, со мной, произошел такой случай. Как-то вечером я пробирался домой по темной улице. Я шел осторожно, потому что мы враждовали с местными мальчишками из того двора и я, сама понимаешь, не хотел лишний раз на них нарываться. И вот я крался между домами, а нужно сказать, что все дома на той улице были огорожены высоченными деревянными заборами.

Анжела как завороженная смотрела на отца, внимательно вслушиваясь в каждое его слово.

– Внезапно я услышал за собой громкий лай, обернулся и увидел, что на меня бежит громадная собака. Представляешь, как я испугался? Вечером, один, на темной улице, и вдруг – собака. У меня сердце чуть не остановилось от страха. Я смотрел на собаку, и мне чудилось, что она величиной со льва, а на голове ее – длинные черные рога. Да, да, Анжела, не смейся, я до сих пор их вижу.

– У собак нет рогов, – возразила Анжела.

– Анжела, я и тогда это знал, но я их видел точно так же, как вижу сейчас тебя. Вот что делает воображение.

– Ну и что? Собака догнала тебя?

– Что ты! Я рванул так, что только пятки засверкали. Можешь себе представить, но мне удалось добежать до своего дома и юркнуть в дверь прежде, чем собака догнала меня. – Дэн посмотрел на Сьюзен, она недоверчиво слушала рассказ мужа. – С того самого вечера меня и начала мучить астма. После первого приступа я провалялся в постели почти целую неделю. Вот что значит сила воображения. – Дэн посмотрел на Анжелу.

Девочка заметно оживилась. Увидев это, Дэн рассказал ей еще несколько историй, а потом они принялись решать головоломку, затем собрали несколько картинок из перемешанных кусочков картона и даже не заметили, как подошел вечер. Сьюзен не принимала участия в их играх; не обращая внимания на звонки, она суетилась по дому и раскладывала по местам валяющиеся вещи. А когда проснулся Филип, все четверо играли, возились на нагретом солнцем полу, и тем очень напоминая вечно счастливую семейку из коммерческого телесериала.

К ужину Анжела, было похоже, не только окончательно успокоилась, но и забыла все происшедшее с ней. Она повеселела, шутила, а после ужина спокойно ушла спать. Когда дети уснули, а Дэн, растянувшись на диване, рассматривал унылую физиономию представителя метеоцентра, сообщавшего о ливнях, надвигающихся на Флориду, в комнату из кухни вошла Сьюзен.

– Послушай, Дэн, – сказала она, вытирая руки о полотенце. – Я хочу тебе кое-что сказать.

Дэн встал, сунул ноги в шлепанцы и выключил телевизор.

– Ну а сейчас-то тебя что беспокоит? – спросил он.

– Анжела, – сухо ответила Сьюзен.

Дэн скривился:

– Но я же все вам рассказал. Эти игры очень реалистичны, порой даже слишком. Вот и лезет детям в голову всякая чертовщина. Завтра я поговорю об этом с Манкрифом.

– Зачем же вы такие игры делаете? – возмутилась Сьюзен.

– Дорогая, здесь ты ни к чему не придерешься. Строго говоря, тебе и придираться не к чему. Сколько детей смотрело эту программу? Наверное, десятки. А на скольких она подействовала таким образом? На одну Анжелу.

– Не знаю, может быть, и не только на нее.

Дэн покачал головой:

– Ты хочешь сказать, что другие дети тоже падали в обморок, но эти случаи замалчиваются? Нет, Сьюзен, такое скрыть невозможно. Случись со школьниками обмороки, «Парареальность» разорвали бы в клочья.

– Ну, может быть, – Сьюзен неуверенно пожала плечами.

– А я за это просто ручаюсь.

– А ты сам как думаешь, кого она увидела там, в игре? – вдруг спросила Сьюзен.

– Кого угодно, но только не меня и не себя, – огрызнулся Дэн. – Ты что, хочешь сказать, что для каждого ученика у нас своя программа, с его личным участием? Да ты что?! Ты знаешь, сколько бы стоила такая затея?

– Но, Дэн, пойми меня правильно. Я верю Анжеле, верю, что она видела в программе все, о чем рассказала нам. Ты можешь все отрицать, в чем угодно убеждать меня, но факт остается фактом – она упала в обморок. Почему?

Дэн вздохнул и посмотрел в потолок. Это означало, что разговор начинает ему надоедать.

– Ну, хорошо. Завтра я сделаю следующее – сам проверю программу. Все лазерные диски хранятся у нас, и в обед я просмотрю это чертово «Царство Нептуна». Договорились?

– Все игры хранятся у вас? – удивленно спросила Сьюзен.

– А где же еще? От нас они и запускаются. Кабинки в школе – это всего лишь последнее звено, там стоит только приемная аппаратура, а компьютеры, с которых игры идут туда, находятся в нашей лаборатории. Игры передаются в школу по специальной телефонной линии, по оптико-волоконному кабелю. Сьюзен, ведь я тебе не раз уже все объяснял.

– Нет, я впервые слышу, что игры передаются из «Парареальности».

– Я даже тебе скажу, откуда точно они идут – из кабинета Вики Кессель. Она отвечает за качество обучающих программ.

– Вон оно что… – задумчиво протянула Сьюзен.

10

Когда Джэйсон Лоури наконец вышел из здания «Парареальности», был уже вечер. В отличие от всех остальных сотрудников, покидающих фирму через сверкающие двойные металлические двери бокового входа, Джэйс предпочитал выходить иначе.

Он проходил по цеху, затем шел на склад, садился на конвейер, по которому в склад втягивали всякую всячину, и, скользя по нему, вылетал через окно на улицу. Там, под небольшим навесом, стоял его велосипед. Несмотря на то что Джэйс очень берег его, велосипед был сверху донизу покрыт уродливыми пятнами ржавчины, которые Джэйс называл «экземой». Ржавыми были и цепь, и звездочки велосипеда, что совсем неудивительно – во влажном флоридском климате гниет даже пластик. С момента приезда во Флориду Джэйс ни разу не дотронулся до рычажка переключения скорости велосипеда – на плоской как поднос равнине Орландо в этом не было никакой необходимости.

Джэйс перекинул ногу, сел в седло и, оттолкнувшись ногой от стены, направился в переулок, по которому обычно добирался до своего, как он говорил, «бунгало». Еще в Дэйтоне Дэн, заботливый, словно нянька, увидев транспорт Джэйса, тут же купил ему цепь и замок.

– Так будет сохраннее, – сказал он.

Джэйс немедленно высмеял покупку Дэна.

– Ты обалдел, – сказал он. – Да кому понадобится мой дрын модели «экзема спэшэл»? Кстати, я был бы очень рад, если б у меня его кто-нибудь свистнул. Только у кого на такую рухлядь рука поднимется?

Джэйсон Лоури был единственным сыном профессора математики из университета в Сан-Франциско и известной в обществе красавицы, не ставшей первоклассной фотомоделью только из снобизма и пренебрежения к этой профессии. Она считала себя закоренелой аристократкой, но иногда все-таки позировала, в основном на приемах и балах, посвященных сбору средств в помощь бедным, обездоленным или бездомным. Бывали и другие случаи, но столь же благородные. Отец Джэйса боготворил свою жену, но зарплата преподавателя не позволяла ему выказать свою любовь материально, например в виде дорогостоящих украшений, красивого фешенебельного дома или хотя бы лыжной прогулки в горах Сьерра. Все это мать Джэйса покупала сама, на свои деньги, о чем беспрестанно напоминала своему мужу, вырабатывая у него сознание неспособности обеспечить своей красавице жене достойную жизнь.

Когда Джэйс достаточно подрос, он узнал, что любовь – это прежде всего боль. Не физическая, нет, а моральная. Он так же быстро понял, что с помощью любви можно мучить, издеваться и терзать. В эти годы он начал замечать поведение своей матери. С его отцом она была надменной, холодной, деспотичной женщиной, порой даже жестокой. С Джэйсом она вела себя точно так же, он запомнил ее индифферентной и сухой, резкой и вечно им недовольной. Он никогда от нее не слышал ни одного ласкового, нежного слова. Тогда-то его начало интересовать, почему это его отец терпит такое ужасное отношение к себе. Со временем, когда в его жизнь пришел секс, он узнал ответ на свой вопрос. Вскоре Джэйсу стала ясна причина зависимости его отца, он понял, что только похоть делает его таким угодливым и подобострастным. Это открытие ужаснуло его, и с тех пор отец вызывал в нем только чувства омерзения и ненависти.

Когда Джэйс был маленьким, отец старательно не замечал его.

– До тех пор пока ты не наберешься ума и разговор с тобой не станет мне хоть чуточку интересен, можешь не подходить ко мне, – как-то сказал он Джэйсу. – Играть с тобой я не собираюсь и помогать тебе – тоже.

Даже когда Джэйс попал в больницу с осложнением аппендицита, отец не пришел к нему.

– Чем я могу облегчить его состояние? – спрашивал он мать Джэйса, собираясь на математический симпозиум. – В больнице есть врачи, пусть они о нем и позаботятся. Я-то тут при чем?

Но стоило Джэйсу начать ходить в школу, как его отец вдруг превратился в жестокого тирана. Он требовал, чтобы его сын был лучшим учеником. Джэйс, как мог, сопротивлялся, но силы были неравны. Учеба давалась ему легко, он получал только отличные отметки, и, если бы не его поведение, он действительно стал бы лучшим учеником. Но Джэйс вел себя вызывающе, грубил учителям, дрался с одноклассниками и вскоре стал язвой местной школы. Он быстро смекнул, что отца можно нейтрализовать, натравив на него мать, и таким образом обеспечить себе легкую жизнь. После очередной выходки Джэйса мать набрасывалась на отца, винила его в неспособности и нежелании воспитывать собственного сына, он же отвечал ей, что это она «окончательно испортила ребенка», а Джэйс в это время делал все, что хотел.

Самым первым увлечением Джэйса стал телевизор. Он не пропускал ни одного мультфильма, заразительно смеялся над похождениями рисованных героев, радовался их победам и остро переживал их неудачи. С возрастом он переключился на другие персонажи – одетых в яркие костюмы, мужественных и сильных мужчин, которые боролись со злом и сокрушали его. Родители сразу поняли, как можно воздействовать на Джэйса и, когда он выходил из повиновения, запрещали ему смотреть телевизор, а иногда и просто выносили его из комнаты Джэйса. Тщательно скрывая свое увлечение мультфильмами от своих прыщавых товарищей, Джэйс неизменно каждую субботу утром усаживался у экрана, чтобы следить за похождениями своих очередных кумиров – черепашек-ниндзя.

Вскоре он открыл для себя видеоигры и с жадностью набросился на них. Он, как волк, ходил по дому, выискивая забытые или оставленные монеты и тут же нес их в видеосалон. В то время родители купили ему компьютер, и он чуть ли не на коленях ползал, вымаливая у них деньги на покупку своих игр. Ради них он шел на все, даже дал обещание хорошо вести себя и выполнил его. Родители охотно шли ему навстречу, для них было легче заткнуть Джэйсу рот долларом, чем возиться с ним. Правда, со временем игры становились все дороже и дороже.

К тому моменту, когда Джэйсу пришла пора подумать о высшем образовании, это был рядовой шалопай. Выглядел он, как и все юноши в его возрасте, – угловатый, с покрытым угрями лицом, торчащими во все стороны волосами и нервным дрожащим голосом. О любви он знал, что это боль, а в сексе видел только возможность подавлять и властвовать.

Но кроме того, он был гением, и все понимали это. В университет в Беркли, где его отец преподавал математику, он не просто поступил – он туда влетел, но через год ушел оттуда.

– Ничего, пусть побегает, – сказал его отец матери, сообщившей ему, что Джэйс отправился поступать в Калифорнийский технологический институт. – Он считает себя умником, прекрасно. Там его быстро на место поставят. В Калифорнийском технологическом таких корифеев видали не один десяток. Да и не сказал бы я, что Джэйс такая уж умница, так себе, крепкий середняк с налетом сообразительности, не более того. Полагаю, что очень скоро он заявится обратно со следом подошвы на заднице.

Но Джэйс не вернулся, он продолжал блистать и в Калифорнийском технологическом. Умнее его в институте никого не было, по крайней мере он сам так считал. Жил он в студенческом городке, известном своими гениями и свободой нравов, где стал подлинной знаменитостью. Даже его дурацкие выходки и хамоватое поведение являлись предметом восхищения. У него было много приятелей, но ни одного настоящего друга. Подруги у него тоже не было, Джэйс хорошо усвоил уроки детства и никогда не забывал, что любовь – это боль, а секс – подчинение.

Его поведение приводило преподавателей в отчаяние. Через три года декан вызвал к себе Джэйса и сказал ему, что либо он начинает учиться, то есть придерживаться расписания, либо покидает учебное заведение.

– Как это ни прискорбно, мистер Лоури, но пока я не вижу у вас никакого прогресса. Похоже, вы совсем не стремитесь к степени, а в таком случае нам придется распрощаться, – закончил декан.

Степень Джэйса в самом деле не интересовала, но еще меньше ему хотелось расставаться с вольготной жизнью в институте. Она ему нравилась. Джэйс выбрал себе расписание, набор предметов и с обычной легкостью принялся сдавать экзамены. В то время он уже жил не в городке, а снимал квартиру. Джэйс постоянно менял апартаменты, поскольку не было еще таких хозяев, которые долго бы выносили его и ту грязь, которую он сразу же разводил. Одну хозяйку, терпевшую его присутствие дольше всех, он разозлил до такой степени, что она, найдя в комнате Джэйса какую-то железку с проводами, сочла его террористом и вызвала сотрудников ФБР. Те устроили в комнате повальный обыск, ничего подозрительного не нашли и успокоили хозяйку, сказав, что ее постоялец не бандит, а простой придурок. В тот же день Джэйс вылетел и из этой квартиры.

Калифорнийский технологический институт пестует своих гениев только до определенной поры. Через шесть лет обучения Джэйса вызвали в администрацию, где предупредили, что настало время или получать степень и начинать самостоятельную жизнь, или вылетать из института. Сообщение повергло Джэйса в шок, он сразу сделался паинькой и принялся готовиться к выпускным экзаменам. Он бы, несомненно, сдал их и получил степень, не появись у них в институте Ральф Мартинес.

Тогда Мартинес был капитаном, только что возвратившимся с войны в Персидском заливе и назначенным на должность начальника службы по связям с общественностью. В отличие от руководства, полагавшего, что оказало Мартинесу высокую честь, сам капитан ВВС так не считал и свою новую службу ненавидел. По роду работы ему приходилось таскаться по учебным заведениям, что он, скрипя зубами, и делал. Так судьба занесла его в Калифорнийский технологический институт. Там, в одном из конференц-залов, он прочитал студентам зажигательную речь, которая, по его отчетам, должна была проходить как «неформальная встреча со студенческой молодежью».

Слушало его человек двадцать, но надо же было случиться такому, что одним из них был Джэйс! После речи, сопровождавшейся слайдами и рассказами Мартинеса о новейших сверхзвуковых самолетах, состоялся обмен мнениями. Большинство студентов заинтересовалось сообщениями Мартинеса, но только не Джэйс. Его присутствие в зале расценивалось как вызов милитаристу Мартинесу, предполагалось, что Джэйс схватится с ним – и стычка не заставила себя долго ждать. Когда капитан Мартинес попросил студентов задавать ему вопросы, сразу же прозвучал голос Джэйса.

– Скажите, вам доставляло удовольствие убивать иракцев? – спросил он, вставая, и на его костлявом лице заиграла большезубая улыбка.

Стальные глаза Мартинеса холодно блеснули, казалось, что он вот-вот взорвется, но он сделал вид, что не заметил выпада. Мартинес молча рассматривал ухмыляющегося Джэйса. Со стороны картина была очень забавной: тощий как жердь, расхлябанный, неопрятный Джэйс и словно высеченная из камня, ладно скроенная фигура капитана в идеально отглаженной небесно-голубой форме. Одна из присутствующих, перезрелая студентка с огромным бюстом и сильным грудным голосом, презрительно крикнула: «Заткнулся бы ты лучше, слышишь, умник хренов? – И добавила, обращаясь к Мартинесу: – Не обращайте на него внимания, капитан, это наш сверхчеловек», – и покрутила у виска пальцем.

Улыбка Джэйса стала еще шире.

– Так вы не ответили на мой вопрос, – ехидно произнес он. – Правда ли, что убивать беззащитных детей и женщин – приятное занятие?

– Мы бомбили исключительно военные объекты, – ответил Мартинес.

– А кто же тогда бомбил тех мирных жителей, которых нам показывали в «Новостях»?

Перезрелая студентка вскочила и, заслоняя своим телом Мартинеса, подошла к Джэйсу.

– Ты что это тут разошелся? – угрожающе спросила она. – Решил податься в политику?

– Да нет, – ответил Джэйс. – Просто решил поинтересоваться, как чувствует себя человек, убивающий других. Я никогда прежде ни видел и не разговаривал с убийцами, вот и хотелось бы выяснить.

Было видно, что Мартинес кипит от негодования, но голос его звучал ровно:

– Я повторяю, что мы бомбили только военные цели. Да, я знаю, что не всегда наши удары были точными. Сожалею, что имели место непредвиденные потери.

– Например, когда бомба попадала в бомбоубежище, – сказал Джэйс. – Но меня интересует другое, сколько людей убили лично вы? Сто, двести? Сколько?

– Мы не предполагали, что иракцы притащат на свои позиции мирных жителей.

– Ну конечно, – Джэйс фыркнул. – У вас же на вооружении нет думающих бомб, которые не взрываются, если вокруг находятся мирные жители.

– Так сделай такую, – предложил Мартинес.

– Кто? Я? – поразился Джэйс.

– Да, да, ты, – ответил Мартинес. – Ты ведь полагаешь, что в армии служат одни маньяки-убийцы, которые наслаждаются видом окровавленных тел, так?

– Почти.

– Тогда запомни раз и навсегда, полудурок, что для военного летчика самое прекрасное – это полет. Он может вылететь на задание и бомбить цель, убивать, но не это для него главное. Я был на войне, бомбил и стрелял, но могу обойтись и без этого.

Джэйс недоверчиво покачал головой.

– А если ты такой жалостливый и не хочешь, чтобы мирные жители погибали, – продолжал говорить Мартинес, – тогда приходи к нам и помоги создать новое, как ты говоришь, думающее оружие.

– Нет уж, спасибо.

– Естественно, – презрительно скривил губы Мартинес. – Разве такие, как ты, станут над этим ломать голову? Да никогда. Они лучше посидят где-нибудь, поплюют в нас. Это и легче, и спокойнее, тем более когда еще и мозгов маловато. Да, парень, для тех проблем, над которыми бьемся мы, нужны мозги, а не навоз.

Джэйс изучающе посмотрел на капитана, отсалютовал одним пальцем и вышел. Бой выиграл Мартинес, и не по очкам, а нокдауном.

Два месяца спустя дверь в кабинете Мартинеса на базе военно-воздушных сил «Райт-Паттерсон» открылась, и на пороге возникла долговязая фигура Джэйса.

– Какого черта тебе здесь надо? – требовательным голосом спросил новоиспеченный майор Мартинес.

– Как же это ты забрался в такую задницу? – невозмутимо ответил Джэйс. – Черта с два тебя сразу отыщешь.

Пройдя в кабинет, он остановился у стола, длинный, потрепанный, в полинялой футболке с яркой самодельной надписью: «Расщепляй атомы, а не поленья», похожий на побитое непогодой пугало.

– Я здесь недавно, – ответил Мартинес. – Только неделю назад назначили сюда. А ты зачем сюда приперся?

– Да хочу посмотреть, над чем вы тут бьетесь. Ты говорил, что у меня мозгов не хватит для ваших проблем. Вот и давай проверим. Я согласен поработать у вас немножко.

– Угу, – промычал Мартинес, рассматривая Джэйса и покачивая головой. Только позже он узнал, что Лоури плюнул на степень и все-таки бросил институт, но не догадывался, что причиной этого был он сам. Джэйс не только не забывал оскорблений, но и не прощал их.

– Я тут недавно кое-что прочитал о вас, – продолжал Джэйс. – Над новым типом вооружений я, разумеется, работать не буду, в этом я вам не помощник, а вот программа имитации полета меня действительно интересует. И у меня есть насчет нее кое-какие идейки.

Мартинес потер щеку и потянулся к телефону.

– Хорошо, – ответил он. – Сейчас я попрошу поговорить с тобой Билла Эпплтона. – А про себя подумал: «Уж если кто и сможет сбить с этого хлюста спесь, так это только он».

Уже через час Джэйс был зачислен в штат и вовсю трудился в лаборатории Эпплтона. В конце недели Джэйс отослал своим родителям в Калифорнию открытку с видом Дэйтона. Обратного адреса на открытке не было.

Правда, однажды он позвонил домой – соскучился по голосу матери. Он сказал, что у него все нормально, и ждал, что она порадуется вместе с ним, но вместо этого услышал, что его отец в больнице, умирает от рака. В конце разговора мать попросила Джэйса приехать.

– Чем я могу облегчить его состояние? В больнице ведь есть врачи, – дрожащим голосом произнес Джэйс, повторив фразу своего отца, сказанную более двадцати лет назад.

Переехав во Флориду, он не послал и открытки, просто сообщил по почте свой новый адрес. За четырнадцать месяцев его жизни в Орландо на адрес Джэйса не пришло ни одного письма.

С освещенного желтыми огнями авеню Джэйс свернул в полутемный переулок. Его жалкое жилище, так называемое «бунгало», стояло в конце улицы, словно пряталось от мира за рядами красивых домов. В окнах, мимо которых проезжал Джэйс, призрачным светом мигали экраны телевизоров. Шуршала под колесами галька. Подъезд к его логову был не освещен, но Джэйс знал здесь каждый камешек, каждую выбоинку. Из сада возле одного из домов потянуло дымом, кто-то жег опавшие листья и срезанные ветки деревьев.

Джэйс прислонил велосипед к стене рядом с дверью, вытащил из кармана пульт и набрал замысловатый код. Раздался слабый писк, после которого сначала отключилась сигнализация, а затем над дверью замигала зеленая лампочка. Через несколько секунд послышалось жужжание, отошел язычок замка, раздался легкий вздох, и дверь открылась. Не хватало только белого костюма и маски, и тогда создалось бы полное впечатление, что перед вами – дверь в лабораторию, в которой действуют жесткие правила вакуумной гигиены.

Развешанные на потолке неоновые светильники зажглись автоматически, как только Джэйс вошел в дом и закрыл за собой дверь. Окна были закрашены и наглухо завешены плотными шторами. Джэйс сломал все перегородки, превратив свое «бунгало» в одну большую комнату, куда никогда не проникал солнечный свет. Из всей мебели имелись только стол, некое подобие кровати и продавленное черное кресло, очень похожее на то, в котором на «Шаттле» сидят астронавты. На грубых, сколоченных из досок ящиках стояли телевизоры, телевизионные трубки без корпусов, перевернутые корпуса, компьютеры и мониторы. Повсюду – на полу, самодельном топчане и длинном, по дизайну похожем на столярный верстак столе – грудами лежали клавиатуры, «мышки», пульты управления и разноцветные, в основном зеленые, платы. Там, где не было больших деталей, словно крупная технологическая пыль, валялись микросхемы. Во всем доме не имелось ни одной книги, ни единой газеты или журнала. Джэйс в них не нуждался.

Джэйс прошел к креслу и растянулся на нем. Даже от его веса кресло сплющилось. Джэйс дотянулся до пультов и включил сразу три телевизора, три разные программы, но с одинаково выключенным звуком.

Со стороны могло показаться, что хозяин дома не ест, в доме не было ни одной хозяйственной принадлежности: ни холодильника, ни плиты, ни даже микроволновой печи или кастрюль. Все помещения, за исключением комнаты, Джэйс превратил в склад, а все трубы отрезал, чтобы не мешали хранить видеокассеты. Питался он на работе. Там же, в душе, и мылся, правда, нечасто. В ванную в своем «бунгало» он не заходил, даже для него, не отличающегося брезгливостью, она казалась слишком грязной. Каждый день, возвращаясь с работы и блаженствуя в кресле, он давал себе слово завтра же вычистить ее.

Переводя взгляд с одного экрана на другой, Джэйс напряженно думал. Он должен доделать то, о чем просил его Манкриф. Тем более теперь, когда лазерный диск с записью программы «Царство Нептуна» и реакцией на нее был у него в кармане. Но взяться за работу сейчас же Джэйс не мог, ему мешали неизвестно откуда появившиеся угрызения совести – чувство, до сих пор ему неизвестное. «А действительно, что, собственно, произошло? – уговаривал он себя. – Девчонка не пострадала, навредить ей у него и в мыслях не было. Какие могут быть сомнения? Нужно действовать, работать». Но, несмотря на убедительные аргументы, Джэйс не мог заставить себя приняться за дело. Что-то ему все-таки мешало.

Вскоре Джэйс понял, что не дает ему действовать. Нет, ни в коем случае не душевные муки, а желание поиграть с Манкрифом, пошантажировать его.

«В одном он прав, такого поля деятельности и таких средств мне больше никто не даст. Но и он будет выполнять мои просьбы только до тех пор, пока я буду делать то, что ему нужно. – Джэйс почувствовал легкий дискомфорт. – Проклятье, не нужно было мне с ним связываться».

«Вот моралист нашелся, – продолжал мучиться он. – Брось выкаблучивать, сделай ему эту программу, и все. Хочет, чтобы в ней была Анжела? Пусть получит. Кто об этом узнает? Да никто. Тоже мне специальное задание, – ухмыльнулся Джэйс. – И зачем мне нужно отказываться? Нет, сделаю. Затем Дэн поможет мне отшлифовать этот чертов бейсбол, а уже потом мы с ним примемся за что-нибудь в самом деле стоящее».

Джэйс потянулся, встал с кресла и подошел к столу, где лежали его шлем и перчатки. Он вставил диск, подсоединил проигрыватель к компьютерам и, взяв со стола шлем и перчатки, стараясь не запутаться в проводах, пошел к креслу. Поудобнее разместив в нем свое тщедушное долговязое тело, он погрузился в свой мир, мир, в котором Джэйс был героем, укрощал роботов и покорял орды инопланетян. И все ради того, чтобы своим мужеством завоевать сердце и тело повелительницы созданного им мира, прекрасной, как Богиня, и очень похожей на его мать.

11

– Вы так считаете? – учительница вопросительно посмотрела на Сьюзен. – Но как же так, ведь вся наша программа построена на использовании обучающих программ, – ответила она. – Не посещая их, Анжела отстанет от класса.

Сьюзен нахмурилась:

– Девочка напугана, она, я думаю, даже не захочет войти в кабину.

– Я понимаю вашу тревогу, миссис Санторини, но, может быть, нам вместе попытаться уговорить Анжелу преодолеть свой страх? – предложила Элеонора О'Коннел.

Удобно расположившись в креслах, они сидели в тихом, опрятном кафетерии для преподавателей. Сьюзен, по правде говоря, поразила его изысканная, почти шикарная обстановка. На полу расстелен ручной работы ковер, на креслах лежали мягкие подушечки, столики маленькие и изящные. У стены стояли сверкающие никелем автоматы с напитками. Из машины для приготовления кофе шел пар, рядом стояла корзиночка с разнообразной выпечкой. Две преподавательницы сидели на мягком диване у окна, одна из них курила. Уловив запах дыма, Сьюзен поморщилась.

Она вдруг вспомнила школу, в которой Анжела училась в Дэйтоне, убогую, грязноватую, неприглядную. В ней не было ни таких сногсшибательных комнат, ни аппаратуры. Этой школе, новенькой, с иголочки, она и в подметки не годилась. Сьюзен мысленно похвалила себя за то, что решила приодеться. На ней был бледно-зеленый брючный костюм, который, как полагала Сьюзен, делал ее похожей на солидную, преуспевающую даму и спокойную мать. Меньше всего она хотела, чтобы ее приняли за бедноватую, приехавшую с периферии истеричку.

Элеонора О'Коннел была не намного старше самой Сьюзен, но выглядела хуже. Располневшая, с круглым, как арбуз, лицом, она была одета в аляповатую голубую блузку в белый горошек. Разглядывая учительницу, Сьюзен подумала о том, какие адские муки она принимает каждый день, отказываясь от лишнего кусочка любимой выпечки. «Но иначе она будет просто бесформенной. Будь я на ее месте, я бы убила на месте того, кто принес сюда все эти печенья».

– Анжела – одна из лучших учениц класса, – продолжала говорить учительница. – Неужели мы с вами покажем свою слабость и сдадимся из-за одного печального инцидента?

– Но мне кажется, что Анжела и слушать не желает о том, чтобы войти в кабину, – возразила Сьюзен, правда, уже не так твердо, как в начале разговора.

Элеонора наклонилась и дотронулась до руки Сьюзен.

– Но есть только два пути – или войти в нее, или выйти из школы. Нам просто не разрешается преподавать традиционными методами. Вы понимаете меня?

Сьюзен понимала. Миссис О'Коннел не угрожала ей, нет, она пыталась поставить Сьюзен на свое место. И еще она очень искренне переживала, что Анжеле придется уйти.

– Наша школа – особенная, – снова заговорила учительница. – Единственная в стране. Неужели вы не хотите, чтобы ваша дочь училась здесь?

– Вчера вечером мы с мужем долго разговаривали с ней. Говорили, что все происшедшее – случайность, недоразумение. Не знаю, но мне кажется, что мы ее не очень убедили. – Сьюзен пожала плечами.

– В том, что произошло с ней, никто не виноват. Она не успела эмоционально подготовиться к программе.

Сьюзен закивала головой:

– Муж ей сказал то же самое.

– А сегодня утром с ней разговаривал наш психолог, – прибавила Элеонора. – После беседы с Анжелой она сказала мне, что хотя девочка немного напугана, но причину своего… – учительница помялась, – неудачного опыта понимает.

– Вчера она была очень напугана, – повторила Сьюзен.

– Но если Анжела начнет убегать от своих страхов, это не принесет ей пользы не только здесь, но и в дальнейшей жизни. Она должна научиться управлять своими чувствами. Скажите ей, что в нашей жизни случается всякое и человек обязан спокойно смотреть в лицо любым неожиданностям, как приятным, так и неприятным.

Сьюзен неуверенно кивнула.

– А с другими детьми у вас были подобные случаи? – осторожно спросила она.

Элеонора немного помолчала.

– Н-н-нет, – ответила она, выдавливая из себя это слово, и тут же торопливо прибавила: – В прошлом семестре был один случай, но совершенно обратный. Мальчику настолько понравилась игра, что он долго не хотел выходить из кабинки. Мне пришлось его уговаривать сделать это. А вечером он пробрался в школу и попытался открыть одну из кабин.

Сьюзен не поверила своим ушам.

– Пробрался в школу, вы говорите? – переспросила она. – Впервые слышу, чтобы ученик рвался в класс.

Элеонора захохотала так громко, что сидящие на диване учителя тревожно посмотрели в ее сторону.

– Я сама удивилась, но тем не менее это правда. Да, это было в первом семестре. Первого сентября открылась эта школа, и мы начали занятия. Правда, нам тогда частенько приходилось вызывать из «Парареальности» инженеров, аппаратура часто ломалась.

Сьюзен быстро ухватилась за эту спасительную соломинку.

– Может быть, и сейчас аппаратура сработала как-нибудь не так? Разве сейчас поломки невозможны?

Миссис О'Коннел энергично затрясла головой:

– Нет, нет, оборудование в полном порядке. Приходила целая группа инженеров и все досконально проверила. Кстати, я совсем забыла вам сказать, ведь и ваш муж тоже был здесь сегодня утром.

– Вот как? – удивленно воскликнула Сьюзен.

– Да, – ответила учительница. – Он пришел первым, раньше меня. А я всегда прихожу очень рано, ведь мне нужно все проверить и подготовить класс к занятиям. Насколько я поняла, вашего мужа пропустил сюда сторож.

– Что вы говорите? А я и не знала.

– Послушайте, – сказала Элеонора, – мне кажется, я нашла способ, который поможет вам убедить Анжелу не отказываться от занятий с программами.

– И какой же? – спросила Сьюзен.

Учительница хитро улыбнулась:

– Поиграйте в эту игру, в «Царство Нептуна», сами и увидите, что она собой представляет.

– Никогда не имела дела с виртуальной реальностью, – проговорила Сьюзен. Она думала о Дэне. Ее заинтересовало, почему он не предупредил ее, что направляется в школу. Он же обещал проверить программу у себя на фирме. А вместо этого поехал в школу. Хотя… Он, возможно, хотел проверить оборудование до прихода инженеров. «Мысль сделать это могла прийти к нему случайно, ведь школа расположена по пути, – решила она, но тут же отвергла это предположение, потому что хорошо знала Дэна. – Нет, он все продумывает заранее. Скорее всего он целую ночь не спал, дожидаясь утра. И мне ничего не сказал? А что, это очень на него похоже, – подумала Сьюзен и успокоилась. – Конечно, только так он и поступает. Ничего не скажет, чтобы лишний раз не беспокоить меня».

– Да вы не бойтесь, – тем временем продолжала уговаривать ее Элеонора, принявшая молчание Сьюзен за волнение и испуг. – В этой игре нет ничего страшного.

– Я понимаю, – с сомнением ответила Сьюзен и вдруг решительно согласилась: – Знаете, может быть, вы и правы. Давайте попробуем. Только прямо сейчас.

Сьюзен оставила маленького Филипа на попечение соседки и ей очень не хотелось, чтобы он находился у нее дольше, чем допускают обычные соседские отношения. Сьюзен очень опасалась, что за каждую минуту, которую соседка пересидит с Филипом, ей придется расплачиваться с ней утомительной беседой. А прервать ее Сьюзен не сможет хотя бы потому, чтобы не показаться неблагодарной и невежливой.

Миссис О'Коннел взглянула на часы.

– До конца обеда остается всего полчаса, дети скоро начнут собираться, – задумчиво проговорила она. – Но ничего, мы немножко уменьшим время игры.

Женщины поднялись и быстро зашагали в класс. Где он находится, Сьюзен уже знала, – в нем несколько недель назад проходило собрание. Войдя в комнату, она с любопытством оглядела расставленные полукругом столы и плакаты на стенах. Не без волнения она прошла за миссис О'Коннел к задней стене класса, где были расположены таинственные кабинки, темные, как исповедальни. Сьюзен не боялась маленьких полутемных пространств, но тем не менее, войдя в душноватую кабину, почувствовала себя не в своей тарелке. Как перед прыжком в ледяную воду, она глубоко вздохнула и села на небольшой стульчик. Он был маловат для нее. На полке справа лежали пара перчаток и голубой пластмассовый шлем, обклеенный золотыми и красными звездами. Сьюзен посмотрела на шлем – от частого использования он был местами потерт и поцарапан.

– Игру я запущу со своего стола, – сказала Элеонора, помогая Сьюзен надеть перчатки из металлизированной ткани.

– Со стола? – удивилась Сьюзен, вспомнив, что ей говорил Дэн.

– Конечно. Я звоню на фирму «Парареальность», соединяюсь с компьютером и на клавиатуре набираю код программы. А дальше все происходит автоматически, – сказала учительница и мягко прикрыла за собой дверь кабины. Сьюзен пошевелила пальцами. Перчатки были немного маловаты, ткань слегка покалывала пальцы. От каждой перчатки к стоящему на полке ящику с электроникой шел тонкий проводок. Сьюзен немного нервничала, и, чтобы успокоиться, она начала поправлять шлем. Он напоминал шлем велосипедистов, по форме был почти такой же, только с большими черными очками. Сьюзен знала, что в них, прямо напротив каждого глаза, вмонтированы два миниатюрных телевизора, которые высвечивали перед глазами стереоскопическое изображение, отчего видимая картинка получалась трехмерной.

Опасаясь, что шлем может свалиться, Сьюзен покрепче натянула его на голову. Несмотря на форму, он был легкий как перышко: Сьюзен совсем не чувствовала его вес. Темнота уже начала надоедать ей, но в ту же секунду она услышала в наушниках далекий голос миссис О'Коннел.

– Вы слышите меня, миссис Санторини? – спросила она. Несмотря на то, что слова звучали мягко, почти нежно, Сьюзен от неожиданности испугалась.

– Да, слышу, – ответила она.

– Я включаю игру, – предупредила учительница. – Вы готовы?

– Готова, давайте.

Сьюзен почувствовала, что ее шатает, словно она в полной темноте ступила на шаткую лестницу без перил.

Теплый, дружеский голос тут же возвестил:

– Игра называется «Царство Нептуна».

Сьюзен поразилась тому, что не может определить, кто это говорит, мужчина или женщина. «Да это же компьютерный синтезатор», – неожиданно догадалась она.

Внезапно Сьюзен погрузилась в полную темноту. Это продолжалось всего несколько мгновений, но даже за это короткое время Сьюзен успела испугаться. «Может быть, опять что-нибудь сломалось?» – встревоженно подумала она. В ту же секунду перед глазами возник голубой, немного пульсирующий свет. Его мерцание было ритмичным, почти гипнотическим. Ладони начало чуть-чуть покалывать, а шлем, казалось, исчез с головы. Дыхание Сьюзен стало ровным и спокойным, в предвкушении таинственной игры она поудобнее устроилась на стуле.

Картинка перед ее глазами становилась все светлее и четче, и вот Сьюзен уже увидела вокруг себя залитую солнцем водную гладь океана. Она улыбнулась – таким его обычно показывали в рекламных роликах туристических фирм. «Привет Багамам», – прошептала она. Прошло всего несколько секунд, за которые Сьюзен и не заметила, как погрузилась, и теперь зеленоватая океанская вода была вокруг нее. Стаи рыбок самых немыслимых расцветок сновали вокруг нее, немного поодаль Сьюзен видела коралловые рифы. Иногда на них попадал солнечный свет, и тогда они мерцали, как гора пиратских сокровищ в мультфильме. Все это была настолько красочно и реально, что у Сьюзен от восторга перехватило горло. Игра захватила ее целиком, Сьюзен уже забыла, что она просто-напросто смотрит видеофильм. Ей казалось, что она живет здесь, среди невероятной красоты Мирового океана.

К ней подплыла ярко окрашенная рыбка.

– Эй, приветик. Меня зовут рыба-ангел, я буду твоим гидом по царству Нептуна, – произнесла она тем же бесполым компьютерным голосом.

«Рыба-ангел? Что это, простое совпадение? – мелькнула у Сьюзен тревожная мысль. – Во всяком случае, нужно обязательно узнать, как они там выбирают рыб-экскурсоводов – наугад или специально ищут таких, чтобы их названия имели какое-нибудь отношение к имени играющего. Тогда эта игра сделана специально для Анжелы».

Рыба-ангел повела ее по океану. Она все время что-то рассказывала, не давая Сьюзен забывать, что это не совсем игра, а урок по биологии и экологии.

– Можешь ничего не бояться. Здесь, в царстве Нептуна, тебе ничего не угрожает, – проговорила рыбка. Однако, как только вдали показалась акула, Сьюзен заметила, что рыбка предусмотрительно спряталась за нее.

– Большинство акул – хищники, – продолжала говорить рыбка, появляясь перед лицом Сьюзен. – Они едят других рыб. Это ужасно, но такова жизнь. А ты знаешь каких-нибудь хищников, которые живут на земле? Можешь их назвать?

– Конечно, – не задумываясь, ответила Сьюзен. – Во-первых, адвокаты.

– Неправильно. Подумай немножко.

Сьюзен усмехнулась – игра начала захватывать ее.

– Львы, – ответила она.

– Правильно! – воскликнула рыбка. – А еще тигры и волки. Даже собаки и кошки были когда-то хищниками, пока человек не приручил их.

Сьюзен молчала. Они продолжали погружаться. Стало темно, но Сьюзен не чувствовала холода. В черной воде появились рыбки с огоньками на плавниках и какие-то странные животные, мигающие слабым светом. Проносились, извиваясь, длинные угри.

Сьюзен проплыла мимо горы с плоской вершиной и вдруг внизу, на самом дне океана, увидела прекрасный город с высокими золотыми башнями и белыми, словно сделанными из гипса, домами. От города исходил слабый свет, он пульсировал, становился то слабее, то ярче. Сьюзен даже показалось, что и сам город тоже живой, а исходящий от него свет – это его дыхание.

Сьюзен едва не раскрыла рот от изумления.

– Как прекрасно! – восторженно прошептала она.

Чем ближе они подплывали к широкой улице города, тем светлее становилось вокруг. В прелестных домиках плавали счастливые, радостные русалки, а возле них кружили в танце красивые мускулистые мужчины. Их дети сидели или играли у домиков. Сьюзен придирчиво рассматривала одежду жителей подводного города и нашла ее вполне приличной. Чувствуя на себе ее взгляд, русалки стыдливо закрывали лица и прятались, успев махнуть ей рукой. Сьюзен улыбнулась, атмосфера веселья и счастья сняла с нее напряжение и усталость. Отвечая на приветствия, она плыла вслед за рыбкой-ангелом. Вскоре перед ними показался высокий дворец. Он был сделан из кораллов и осыпан жемчужинами.

Серебряные ворота дворца были открыты, и Сьюзен вслед за рыбкой вошла в них. Они миновали небольшую безлюдную площадь и прошли внутрь дворца. Проплывая по его длинным коридорам, Сьюзен никого не встретила, но зато отчетливо слышала доносящуюся откуда-то издалека музыку.

– Сегодня в царстве Нептуна праздник, – объяснила рыбка. – Очень большой праздник.

– Да? И какой же? – спросила Сьюзен.

– Вот подожди, сама увидишь, – ответила рыбка.

Они вошли в одну из башен, поднялись на самый верх, и там Сьюзен увидела небольшую комнатку, коралловые стены которой были украшены разноцветными драгоценными камнями. Звуки музыки становились все громче и громче.

Они проплыли к небольшой двери, открыли ее и очутились в большом зале. И тут Сьюзен увидела только счастливые, улыбающиеся лица. Вокруг нее вились мириады маленьких ярких рыбок. Ковер из ярких раковин и мерцающих теплым светом драгоценных камней вел Сьюзен в дальний угол зала, туда, где находилось небольшое возвышение. На нем стояли два величественных золотых трона, на одном из них сидел моложавый старик с длинной белой бородой, на другом – прелестная русалочка. Сьюзен направлялась прямо к ним, а стоящие вокруг русалки и их кавалеры грациозно кланялись ей, поджимая свои длинные чешуйчатые хвосты, и посылали воздушные поцелуи.

– Сегодня Нептун будет знакомить своих подданных с новой принцессой, – шепнула ей рыбка.

– Вот как? – ответила Сьюзен. – И кто же она?

– Это ты, Сьюзен. Сегодня принцессой царства Нептуна будешь ты.

Внезапно раздался щелчок, и все вокруг Сьюзен потемнело.

– Вот здесь, в этом месте, у вашей дочери и случился обморок, – послышался в наушниках голос миссис О'Коннел.

Вокруг Сьюзен опять была темнота. Кургузый шлем снова давил и съезжал набок, ладони неприятно покалывало, спина ныла, словно Сьюзен долгое время сидела без движения.

– А нельзя ли посмотреть эту игру до конца? – попросила она.

Учительница немного помолчала.

– Вы знаете, – неуверенно начала она, – мне не хотелось бы вам отказывать, но ученики вот-вот вернутся. Обед закончился, и скоро начнется урок.

Сьюзен вспомнила, что, когда она садилась в кабинку, до конца урока оставалось целых полчаса.

– А что, разве полчаса уже прошло? – спросила она.

– Да, – ответила Элеонора.

Сьюзен изумилась. Ей самой показалось, что с начала игры прошло всего несколько секунд. Она неохотно сняла шлем и тряхнула головой, взбивая волосы. Когда она стягивала перчатки, дверь кабинки открылась и показалось лицо миссис О'Коннел. От внезапно ударившего в лицо яркого света Сьюзен зажмурила глаза и сморщилась.

– Ну и как? – спросила учительница. – Вам удалось что-нибудь выяснить?

– Не знаю, что и сказать, – ответила Сьюзен, пожимая плечами. – Ничего особенного, обычный урок биологии. Жизнь океана, ничего страшного или пугающего я здесь не заметила.

– Так, значит, вы не против того, чтобы Анжела продолжала заниматься в кабине? – немного взволнованно произнесла Элеонора.

– В общем нет, – протянула Сьюзен. – Только что-то ее все-таки здесь напугало.

– Ну, хорошо, – кивнула учительница. – Пусть пока Анжела не будет смотреть программы, а когда немного успокоится и забудет то, что с ней произошло, мы снова попробуем усадить ее в кабину.

– Да, да, вот именно. Пусть она успокоится, – согласилась Сьюзен.

– Но честно говоря, если бы я была на вашем месте, – учительница помялась, – я бы не напоминала ей об этом печальном инциденте. И развлеките ее как-нибудь. Завтра суббота, сходите на пляж, отдохните, – предложила она.

– Да, наверное, мы так и сделаем. Кстати, мы еще ни разу не были на пляже.

– Вот и прекрасно, – миссис О'Коннел улыбнулась, – там Анжела отвлечется и к понедельнику все забудет. И не думайте о том, что ее что-то напугало. Ведь не исключено, что у нее всего лишь закружилась голова, тут немного душновато.

Сьюзен благодарно улыбнулась. Заботливая миссис О'Коннел делала все, чтобы успокоить ее, убедить в том, что все происшедшее с Анжелой – случайность и недоразумение.

И Сьюзен очень хотелось бы верить ей.

12

– Ничего не понимаю, – сказал Дэн, обращаясь к Вики Кессель. – Я просмотрел всю аппаратуру, но не нашел ни одной неисправности. Все работает нормально.

– Так и должно быть, – ответила Кессель. – Скажу больше: Берни и ее ребята полночи провозились в школе и тоже ничего не нашли.

– И я был сегодня в школе. Там все в полном порядке, – произнес Дэн и задумчиво пожевал нижнюю губу. – Тогда в чем причина?

Они сидели в уютном плюшевом кабинете Виктории Кессель. Сама Вики, поджав под себя ноги, расположилась в шикарном кресле, высокая полукруглая спинка которого, казалось, защищала ее от неприятностей внешнего мира. Дэн изучающе посмотрел на шефа отдела кадров, такую маленькую на фоне громоздкого кресла, на восточный ковер, где валялись ее туфли, затем снова перевел взгляд на Вики. Он внезапно подумал, что ее одежда, блузка с крупными цветами и темно-зеленая юбка, очень похожа на камуфляж, скрывающий ее в глубине кресла. Дэну вдруг сделалось невероятно тоскливо.

Висящий на стене громадный экран показывал переднюю часть здания «Парареальности» и место для парковки автомобилей. «Зачем это нужно? – раздраженно подумал Дэн. – Ведь окна ее кабинета выходят как раз туда». Он посмотрел в окно и увидел Джо Ракера. Тот, зыркая по сторонам настороженным взглядом, беспрестанно ходил вокруг стоянки, словно в четырех стоящих там машинах лежали несметные сокровища.

– Я вспоминаю себя в годы детства, – улыбнувшись, произнесла Кессель. – Когда мне было столько же, сколько сейчас вашей дочери, я переживала по поводу и без повода. И хотя с тех пор прошло много лет, я до сих пор очень хорошо помню себя и снова ощущаю свои переживания.

Дэн посмотрел на Вики.

– Так вы думаете, что дело не в программе, а в Энжи?

Вики пожала плечами:

– Но вы же сами говорите, что с оборудованием все в порядке.

– Да, но мог произойти сбой в самой программе, – пробормотал Дэн, больше для себя, чем для Вики. – Может быть, для неподготовленного ребенка имитация оказалась слишком сильной.

Вики лениво махнула рукой:

– Десятки детей смотрели ее и до Анжелы. Причем из ее же класса. И все были в восторге.

– Я знаю, но…

– Но вы хотели бы посмотреть ее сами. Лично убедиться в том, что в программе нет ничего ужасного. Так?

– Да, наверное, – неуверенно проговорил Дэн.

Вики опустила ноги на пол и выпрямилась. «Да она просто коротышка», – подумал Дэн, глядя на висящие над ковром ступни Вики. Он вдруг заметил, что и чулки на ее ногах, светло-зеленые, с замысловатым рисунком, тоже были похожи на камуфляж.

– Дэн, я прекрасно вас понимаю, – заговорила Вики неожиданно жестким, резким голосом. – Вас очень заботит ваша дочь, но работа есть работа. Инвесторы звонят нам каждый день, пристают к нам с ножом к горлу и требуют, чтобы мы побыстрее заканчивали игровые программы.

– Знаю, – уныло кивнул Дэн.

– Вот поэтому я хочу, чтобы вы с Джэйсом побыстрее разделались с этим чертовым бейсболом. Тут важен каждый час, Дэн.

– Послушайте, Вики, мы же разговариваем не в рабочее время. Сейчас обед, я его полдня ждал.

– Но вчера вы ушли из лаборатории в два, а сегодня явились в половине десятого, – парировала Вики.

– Вы хотите, чтобы я ходил с секундомером? – огрызнулся он.

– Да перестаньте, Дэн. Со мной так говорить не стоит, я не из тех, кто любит пощелкивать кнутом, и вы это прекрасно знаете, – голос ее стал немного мягче. – Извините, я немного раздражена. Но от этого бейсбола сейчас зависит будущее всей фирмы.

– Естественно, – опустив голову, уныло ответил Дэн.

– А вы хотите засесть за «Царство Нептуна» только потому, что эта игра кажется вам подозрительной.

– Не сейчас, – возразил Дэн. – Я мог бы посмотреть ее вечером.

Вики со стоном вздохнула.

– Уж лучше сейчас, – ответила она и, наклонив голову, многозначительно улыбнулась. – Иначе вы будете просто маяться до вечера и не принесете фирме никакой пользы.

Дэн немедленно вскочил с софы:

– Спасибо, Вики! Большое спасибо.

Он бросился к двери, но не успел дойти до нее, как позади снова раздался голос Вики.

– Дэн, после того как закончите просмотр, зайдите к Гари Чану. Мне хотелось бы, чтобы вы взглянули на одну его программу. Хорошо?

– К Гари? – удивленно переспросил Дэн.

– Да. Кайл попросил его немного оживить «Путешествие по Луне», он начал это делать и наткнулся на какую-то проблему. Просто посоветуйте ему, как поступить.

– Да, разумеется, – ответил Дэн и вылетел из кабинета, больше напоминавшего гнездышко для влюбленных.

Откинувшись в кресле, Вики слушала удаляющиеся шаги Дэна. Вспомнив, как он вылетел от нее, она улыбнулась. По ее мнению, Дэн был сама непосредственность. Вот и сейчас он выскочил из ее кабинета словно мальчишка, которого отпустили домой из школы. «Да нет же, – поправила себя Вики. – Он ведет себя вполне нормально, на его месте так поступил бы каждый отец. Ведь он женат и у него двое детей. И не стоит мне лишний раз давить на него. Если он уйдет, мы много потеряем. – Вскинув брови, Вики посмотрела на открытую дверь. – Сейчас потеряем, – уточнила она. – Но я и не собираюсь его сейчас трогать. А вот когда бейсбол будет закончен, я его и прищучу. Тогда и посмотрим, что он выберет…»

Вики улыбнулась, прикоснулась к своим грудям и посмотрела на висящие на стене часы. Внутри изящного, выполненного под эпоху Луи XIV корпуса находился современный, изготовленный в Японии механизм. Работал он на кварце и батарейках. «Через несколько минут Кайл приземлится в национальном аэропорту, – подумала Вики. – Слава Богу, мне удалось-таки убедить его лететь в Вашингтон». Уже в сотый раз за день Вики вспоминала Кайла, но так и не решила, как ей поступить с ним. Она не понимала, зачем ему понадобилось ставить эксперименты над дочерью Дэна Санторини, но чувствовала, что он может втянуть ее в серьезную заварушку.

Зазвонил телефон, снова отвлекая Вики от серьезных размышлений. Она не стала снимать трубку.

– Виктория Кессель слушает, – ответила она, нажимая на кнопку.

– Серьезно? – раздался спокойный голос. – Тогда привет, Вики.

Вики вздрогнула и не удивилась этому. Она знала, что, сколько бы лет ей ни пришлось слышать этот голос, он всегда будет пугать ее.

Вики схватила трубку.

– Я же говорила вам, чтобы вы не смели звонить мне в кабинет! – прошипела она.

– Не волнуйся. У меня всего один маленький вопросик. Зачем это Манкрифу вздумалось тащиться в Вашингтон?

Человека, который спрашивал Викторию Кессель, звали Люк Петерсон. Это был лысеющий толстяк средних лет, бывший инженер. Несколько месяцев назад он подошел к ней в одном из супермаркетов и открытым текстом предложил ей десять тысяч долларов за ежемесячное предоставление информации о деятельности «Парареальности». Деньги Вики, разумеется, взяла и совесть ее от этого не мучила. Вики успокаивала себя тем, что, если Петерсон – технический шпион, с ним лучше работать ей, иначе он найдет другого человека.

Сначала она решила поиграть с Петерсоном, она даже представляла себя этакой контрразведчицей, способной очаровать его и выведать у него больше, чем он узнавал от нее. Но Петерсон сразу перешел на деловой тон, да и не было в его внешности ничего романтического или волнующего – словом, того, что могло бы привлечь к нему Вики. Шелуха дешевой экзотики слетела почти сразу, и Вики увидела перед собой побитого жизнью, облаченного в поношенный мешковатый костюм субъекта, занимающегося довольно грязным бизнесом. Постепенно Вики осознала, что он может оказаться для нее довольно опасным.

Но в глубине души Вики считала, что поступила правильно. В конечном счете фирма Манкрифа, по ее мнению, должна была обязательно рухнуть, и тогда контакты с конкурирующей организацией могли бы пойти ей на пользу. Короче говоря, Вики готовила себе пути отхода. И эта мысль вносила в ее душу дополнительное успокоение.

Одно было неприятно – Вики до сих пор не знала, на кого работал Петерсон. Тертый калач, он доверял Вики не больше, чем она доверяла ему.

– У Манкрифа есть какие-то друзья в Вашингтоне, – ответила она. – Он полетел за деньгами, мы сидим на мели.

– А где находятся его друзья? В правительстве? – спросил Петерсон.

– Я точно не знаю, – соврала Вики. – Но, как мне кажется, нет. Он говорил о какой-то инвестиционной компании.

– Вот так, значит, – произнес Петерсон, и по его голосу Вики сразу почувствовала, что он ей не поверил.

– Не нужно мне сюда звонить, – повторила Вики.

– Тогда знаешь что, – невозмутимо продолжал Петерсон, – давай-ка встретимся и поговорим.

– Сегодня я не могу, – выпалила Вики. – Вечером я очень занята.

– Да нет, встретимся мы именно сегодня.

– Тогда попозже, после одиннадцати.

– Ровно в одиннадцать я буду на стоянке возле твоего дома.

– Договорились, – ответила Вики.

Машина у Петерсона была тоже поношенная. Вики хорошо ее знала, поскольку все их встречи проходили в ней. Вики поежилась, она намеревалась скрывать связи Манкрифа с правительством как можно дольше. «В случае краха это будет мой второй путь отступления, – повторяла она себе. – Если разговор Манкрифа с правительственными чиновниками даст результат, Петерсона и тех, на кого он работает, я отошью сразу».

Но Вики, к сожалению, хорошо понимала, что этого не случится. Для нее было непонятно, почему Кайл Манкриф боялся правительственных чиновников и не желал договариваться с ними. Он полетел в Вашингтон с явной неохотой. «Дубина. Он все там провалит», – думала Вики.

Проливной дождь не оставил и следа от флоридского великолепия Кайла Манкрифа. Мокрый, трясущийся, весь какой-то сморщенный, съежившийся и жалкий, он вошел в вестибюль Аэрокосмического музея и застыл на месте.

«На кой черт для нашей встречи они выбрали такое людное место? – возмущенно подумал он. Однако догадался он быстро. – Эти ребята не меньше меня заинтересованы в том, чтобы никто не знал, что мы встречались. А где лучше всего затеряться? Конечно, в толпе, тем более в такой, среди зевак, посетителей музея. Их тут тысячи. Все правильно, если хочешь, чтобы тебя никто не увидел, иди в толчею. В магазин, в музей, туда, где каждую минуту проходит толпа. Кто в такой давке заметит двух человек, которые идут рядом и тихо разговаривают между собой? И почему между собой? Может быть, это городские сумасшедшие, которые всегда разговаривают».

Полет из Орландо в Вашингтон Манкрифу запомнится надолго. Как раз в это время с мыса Гаттерас вдоль всего Восточного побережья двигался мощный шторм. Даже самые тяжелые самолеты, попадавшие в него, тряслись и то и дело падали в воздушные ямы. Из-за непогоды самолет опоздал почти на час, но на этом несчастья Манкрифа не кончились. Вашингтон встретил его проливным холодным дождем и сильным пронизывающим ветром. Едва успев выйти из самолета, Манкриф сразу же промок и разозлился. Такси долго не было, и ему пришлось стоять в очереди. Подавленный и злой, он вместе с остальными пассажирами ругал погоду и администрацию аэропорта. Наконец грубый диспетчер буквально втиснул его в какую-то развалюху, и Манкриф принялся ворчать по поводу плохо налаженной службы такси. Его попутчики тут же поддержали его.

Шофер, пожилой молчаливый негр, не остался в долгу. Не моргнув глазом, он заявил, что десятиминутная поездка-будет стоить каждому пассажиру по двадцать пять долларов. Когда Манкриф, высаживаясь, прибавил ему еще пять, шофер удивленно вскинул брови.

– За что это? – спросил он.

– Эта поездка произвела на меня очень сильное впечатление. Я ее никогда не забуду, – выразительно ответил Манкриф.

Взбегая по ступенькам ко входу в Аэрокосмический музей, Кайл почувствовал, что у него начало хлюпать в ботинке. Он привык к кратковременным, веселым флоридским дождям и жаркому солнцу, поэтому не взял с собой ни плаща, ни зонтика. Войдя в здание, он остановился, чтобы перевести дух. Мимо шли, толкаясь, толпы туристов, и Манкриф отошел в сторону. Глядя на расползающуюся под ним лужу, Кайл пожалел, что не родился собакой, тогда бы он умел стряхивать с себя воду.

Несмотря на дождь, поток туристов не кончался. В музей входили сотни и сотни людей, молодые пары с малолетними детишками на руках, седовласые старики под руку со своими немолодыми супругами, молодые бабушки и дедушки с колясками. Между ними, раскрыв от удивления глаза и рты, шагали подростки. И вся эта толпа восхищенно охала и ахала, тыкала пальцем в ракеты, останавливалась в изумлении, издавала гудение и проходила дальше. Манкрифу посетители казались паломниками, после долгого путешествия попавшими наконец в заветный храм. «Ну и шум», – подумал он, презрительно оглядывая прихожан. Ему больше нравилась тишина.

Он наклонился, а когда поднял глаза, то увидел прямо над собой первый в мире самолет братьев Райт. И не копию, а оригинал, тот самый, который был сделан их руками. Рядом с ним с потолка свисал «Дух Сент-Луиса» Линдберга. Это был уже алюминиевый самолет, не чета тряпочно-деревянному детищу братьев Райт. А немного впереди, словно уменьшенная модель храма, возвышался командный модуль космического корабля «Аполло-11», на котором американские астронавты долетели до Луны.

Манкриф удивленно заморгал и завертел головой, переводя взгляд с самолетов братьев Райт на космический корабль и обратно. Между ними была разница в пятьдесят лет. Всего жизнь одного поколения потребовалась человечеству, чтобы от простого полета над поверхностью земли шагнуть в космос. Перед кораблем на небольшом возвышении стояла толстая деревянная пластина с вделанным в нее осколком настоящего лунного камня, доставленного на Землю астронавтами. Манкриф не отрываясь смотрел на него. «Это тебе не игра, не имитация, – думал он. – Они действительно там были и привезли с собой этот камень. Вот это реальность». Как и все остальные туристы, Манкриф подошел к камню и дотронулся до него кончиками пальцев.

– Да, поразительно. Великолепно и поразительно, – услышал он за спиной чей-то взволнованный голос.

Манкриф обернулся и посмотрел на говорящего. На первый взгляд в его внешности не было ничего необычного. Довольно молодой, внешне ничем не примечательный турист в сером костюме и консервативном синем галстуке. Очень невзрачный, среднего роста, он едва доходил Манкрифу до плеча. Глядя на его коротко остриженные и зачесанные на прямой пробор светлые волосы, Манкриф подумал, что в юности они были рыжими, а с возрастом начали темнеть. На руке у мужчины висел светлый дождевик.

Манкриф, в промокшей и сморщенной зеленой спортивной куртке, без галстука, вначале подумал, что этот коротышка – просто связник, который должен отвести его к своему боссу, и еще раз осмотрел его.

Волевое, с крупным выдающимся вперед подбородком лицо мужчины было напряжено, губы сжаты. Вызывающе вздернутый маленький нос, пронизывающий взгляд стальных глаз. Нет, лицо мужчины не понравилось Манкрифу, оно слишком напоминало физиономию полицейского.

Внезапно внутри у него все похолодело, руки задрожали, лоб покрылся испариной.

– Вы опоздали на целый час, – мягким тенором произнес мужчина. Он говорил очень тихо, так, чтобы только Манкриф смог услышать и разобрать его слова. Затем он повернулся и пошел в сторону, в центральную часть музея. Манкриф направился за ним.

– Я не виноват, самолет опоздал, – оправдывался он. – Да и такси пришлось долго ждать.

Несмотря на гул и взрывы смеха, мужчина, казалось, прекрасно слышал бормотание Манкрифа.

– Ладно, не переживайте, – ответил он. – Главное, что вы здесь.

Набравшись смелости, Манкриф выпалил:

– А с кем я разговариваю?

Мужчина, не сбавляя темпа, продолжал идти вслед за толпой.

– Разве это так важно? – проговорил он.

– Я не люблю вести дела с людьми, которых не знаю, – отрезал Манкриф.

– Пап, гляди-ка. А вон «Скайлэб», – раздался восторженный голос какого-то мальчишки.

Мужчина покосился на Манкрифа.

– Что заставляет вас думать, что я собираюсь вести с вами какие-то дела?

Страх у Манкрифа исчез, уступив место возмущению.

– Послушайте, я не напрашивался на эту беседу, – возмущенно зашептал он. – Это вы меня сюда пригласили. Если вы будете говорить со мной в таком тоне, то, думаю, мне лучше возвратиться в Орландо и забыть о нашей встрече.

Собеседник Манкрифа едко улыбнулся:

– Можете называть меня мистер Смит. Надеюсь, вам нравится эта фамилия?

– В таком случае, я – Зоркий Сокол. Хао!

Шутка дошла, мужчина рассмеялся:

– Очень странно. Вы просили меня назваться, а когда я это сделал – вы обижаетесь.

Они поднялись на второй этаж музея. Высокому Манкрифу был видно все, поверх голов туристов он продолжал рассматривать экспонаты. Они миновали видеораму, рассмотрели ряд старых ракет, стоящих внизу. Их длинные острые носы уходили вверх, к самому потолку.

– Ну, так о чем мы будем говорить? – спросил Манкриф. – Что вы от меня хотите?

Смит показал на изогнутую металлическую конструкцию космической станции «Скайлэб», высокую, как десятиэтажный дом.

– Не понимаю, что она тут делает. Ее построили для того, чтобы она летала в космосе, а не торчала здесь.

Манкриф промолчал.

– О, посмотрите-ка туда, – Смит ткнул пальцем в экспонат. – Похоже, что это двигатели «Сатурн-5». Это они подняли наших астронавтов и донесли их до Луны. А вон та крошка внизу – это ракета «Минитмен».

– И что из того?

– Межконтинентальная баллистическая ракета. Вы знаете, почему она так называется? Потому что она в любую минуту готова отразить любую агрессию. Наша защитница.

– Защитница? – презрительно повторил Манкриф. – Значит, если мы превратим пару русских городов в пепел, то это будет называться «защитой»?

– Не пару, а десять, – жестко ответил Смит. – Каждая из ракет «Минитмен» несет три боеголовки. Но теперь их можно не бояться, согласно плану по разоружению, их уничтожают.

– Слава Богу.

Перегнувшись через перила, Смит посмотрел вниз, затем повернулся к Манкрифу.

– Я так и предполагал. Ваша реакция должна была быть именно такой, – произнес он с холодной усмешкой. – Уж в чем, в чем, а в желании защищать свою страну вас обвинить трудно. Чувство патриотизма вам неизвестно.

Манкрифа снова охватил страх. Он пожалел, что поддался на уговоры Вики и прилетел в Вашингтон. Самые худшие его предположения начинали сбываться.

– Вы помните шестьдесят девятый год, мистер Манкриф? Тот самый год, когда после получения повестки о призыве в армию вы смылись в Канаду? – спросил Смит. На губах его продолжала играть змеиная улыбка.

– С тех пор прошло больше тридцати лет, – ответил Кайл. – Пора бы об этом и забыть.

– Вы – дезертир, Манкриф. Вы уклонились от военной службы.

– Слава Богу, об этом уже никто не вспоминает. Картер амнистировал всех, кто не хотел воевать во Вьетнаме.

– Очень благородно. А мой старший брат погиб там. Он бросил колледж, поступил в морскую пехоту и ушел на войну добровольцем. И когда вы прохлаждались с девками в Торонто, он погибал во вьетнамских топях.

«Сколько им про меня известно», – гулко стучало в мозгу Манкрифа. От нарастающего волнения сердце его учащенно билось, руки вспотели. Кайл почувствовал, как по его спине и груди потекли тонкие струйки холодного пота. Но, несмотря на страх, он приблизился к Смиту и зашипел ему прямо в лицо:

– Вьетнам был авантюрой. Мне искренне жаль вашего брата, но что, вам было бы легче, если бы и меня убили во Вьетнаме?

– Авантюрой? – повторил Смит. – Никогда не подозревал, что политика нашей страны может считаться авантюрой. Вы действительно так думаете?

Манкриф отступил, давая пройти туристам.

– Я дам вам возможность реабилитироваться перед своей страной, – заявил Смит с убийственным спокойствием. – А воспользуетесь ли вы ею или нет, мистер Манкриф, это уже ваше дело. Только будь я на вашем месте, воспользовался бы.

Кайл заморгал. «Что именно они знают про меня? – лихорадочно думал Манкриф. – Боже праведный, знают они или нет? А может быть, нет, просто пудрят мне мозги? Да что они могут знать! И зачем им тратить время на то, чтобы собирать информацию о дезертире? Да, скорее всего так».

Кайл Манкриф родился от женщины, которая ошибочно считала, что появление сына заставит его отца жениться на ней. Первая попытка матери Кайла удержать около себя любовника успехом не увенчалась: от нее осталась лишь двухлетняя дочь.

Провалилась и вторая попытка. Несмотря на то что Кайл был назван в честь отца, он ушел из Балтимора в неизвестном направлении, оставив мать Кайла с двумя детьми на руках. Мать винила в этом Кайла, и поэтому его ранние детские воспоминания всегда были связаны с криками и побоями. Мать жестоко рассчитывалась с ним за свою ошибку. Когда она не била Кайла, то кричала на него, называя лишним и ненужным.

Сестра жалела Кайла. Когда мать уходила и в тесной однокомнатной квартире они оставались одни, она утешала его. Иногда она позволяла себе делать это и в присутствии матери. Сама еще почти ребенок, Кристал как могла заботилась о Кайле, купала его в кухонной раковине, кормила и одевала его. Она любила Кайла.

Мать Кайла когда-то убежала от своих родителей, суровых баптистов, живших в Джорджии. Последствием ее шага явилось удаление ее имени из списка членов семьи. Для всех своих она словно умерла, и мать Кайла хорошо это знала. Вернуться домой она не могла, да и, по всей видимости, не хотела. Никакой особой профессии у нее не было, и перебивалась она случайными заработками. Места работы она меняла чуть ли не каждую неделю, где-то ее не устраивали условия, а где-то хозяев не устраивала она сама. И все это время она продолжала настойчиво искать себе мужа. И чем бесплоднее было ее желание, тем сильнее оно перерастало в манию. Мать пласталась перед своими любовниками, делала все, чтобы только они не уходили, и они этим успешно пользовались. Постепенно она начала пропивать со своими ухажерами и то копеечное пособие на детей, которое получала от государства.

Она не понимала, что занимается проституцией, пока однажды днем в их убогую квартирку не вломились два каких-то красномордых детины и не предупредили, что отныне она будет отдавать им часть денег, за что они оградят ее от полиции и насилия. Затем они показали ей, как выглядит насилие, – изнасиловали ее и ушли.

В то время Кайлу было всего шесть лет. Трясясь от страха, прижавшись к своей восьмилетней сестре, он лежал на надувном армейском матрасе, служившем ему кроватью. Хотя его восьмилетняя сестра и пыталась с головой укрыть его тонким одеялом, он все равно видел, как избивали и насиловали его мать. Кайл навсегда запомнил ее мольбу и истошные крики.

Четыре последующих года превратились для него в ад. Мать стала наркоманкой и превратилась в зомби. Она приводила с собой мужчин, а порой сразу несколько. Мужчины напивались, раздевались догола и делали с ней все, что хотели. К его удивлению, она не только не сопротивлялась, но даже радовалась и смеялась. Потом мужчины уходили, а мать Кайла долго, как ему казалось часами, лежала согнувшись. Затем она вставала, пошатываясь, шла в грязный туалет и блевала так, словно хотела вывернуть себя наизнанку.

Когда мать приводила к себе мужчин, Кайл не вылезал из-под одеяла. Таков был ее приказ – не высовываться ни под каким видом. Кристал обычно тоже лежала рядом. Пока мать принимала гостей, дети, похолодев от страха, дрожали под одеялом. Сестра прижимала Кайла к себе, порой так крепко, что он едва мог дышать.

Однажды вечером мать заявилась домой с пьяным матросом, который, увидев Кристал, потребовал, чтобы она тоже легла с ними. Когда Кайл услышал это, его охватил ужас.

– Кристал, дорогая, у нас тут очень хорошо, – заплетающимся языком говорила мать, хватая сестру за руку. – Иди скорей к мамочке, иди, доченька.

Трясясь всем телом, Кристал разжала руки и выпустила из своих объятий Кайла. Она встала с матраса и подошла к кровати, на которой валялись мать и странно ухмыляющийся пьяный матрос. Они начали раздевать ее. Когда они стали снимать ее трусики, Кристал заплакала и стала сопротивляться. Тогда мать ударила ее по лицу и крикнула:

– Заткнись. Умей вести себя!

Кайл натянул на себя одеяло, заткнул уши, но ничто не помогло. Он слышал, как визжала Кристал, как ругалась мать и сопел пьяный матрос. Он терпел до тех пор, пока крики сестры стали невыносимыми. Она захлебывалась в плаче. Тогда Кайл вскочил со своего матраса и подбежал к кровати. Он набросился на матроса, но тот легко отшвырнул тщедушного мальчишку. Потирая голову, он встал и посмотрел на лежащего на полу Кайла и пошел к нему. Кайл с омерзением смотрел на его сморщенный пенис с маленькими пятнами крови Кристал. Его доброй, заботливой Кристал.

– Завидуешь сестренке, малышок? Ну что ж, сейчас я и тебя трахну.

Кайл вскочил и подбежал к кухонному столу. Быстро выдвинув один из ящиков, он достал из него длинный нож.

– Не сметь! Положи нож на место! – заорала мать, но Кайл не пошевелился. Матрос мгновенно протрезвел.

– Лучше положи эту штуку обратно, парень, – прохрипел он, угрожающе поднимая татуированные руки. – Иначе тебе будет очень больно.

Кайл продолжал стоять, сжимая нож.

– Кому сказала, положи! – снова крикнула мать. – Вот она, твоя Кристал, ничего с ней не случилось. Смотри!

Увидев, что Кристал жива, он вдруг испугался стоящего матроса и положил нож в ящик. В ту же секунду матрос подбежал к нему, схватил за воротник рубашки и легко поднял.

– Хотел исполосовать меня, гаденыш? – прошипел он. – Так получай, тварь.

Он швырнул Кайла на пол и начал избивать. Кайл пробовал загораживать лицо от ударов, но их было так много! Матрос поднял обмякшее тело Кайла и швырнул на матрас с такой силой, что он лопнул.

Затем он стал одеваться. Увидев это, мать вскочила и подбежала к нему.

– Постой, постой, куда ты! Не уходи, давай еще погуляем. Ну что ты, давай нас по очереди, – упрашивала она матроса, но тот только мотал головой.

– Объясни своему уроду, что другой бы на моем месте ему просто голову свернул, – сказал он, выходя из комнаты.

После его ухода на Кайла уже набросилась мать.

– Скотина! – кричала она, колотя Кайла длинным армейским ремнем. – Никчемная, ненужная скотина!

Кайл понимал причину ее злобы – ведь матрос ничего не заплатил.

Утром он еле поднялся, вышел из дома и направился в школу. Промозглый осенний ветер бил ему в лицо. Кайл прошел мимо гавани, обогнул длинные одноэтажные склады и подошел к школе. Здесь было его убежище, в школе он видел место, куда может убежать от ужаса, окружающего его дома. Учителя, конечно, догадывались о том, чем занимается его мать, предполагали, какой может быть жизнь у Кайла и его сестры, но помалкивали. Товарищей у Кайла не было, но в школе ему было неплохо. Конечно, как и всех учеников младших классов, старшие дразнили и обижали его, но в общем не больше, чем других. К тому же Кайл хладнокровно сносил щипки и тычки школьников, понимая, что того, кого не любят, даже не будут дразнить.

Школа служила Кайлу отдушиной. Учился он неплохо, отметками не блистал, но и в неуспевающих никогда не числился. Он всегда старался прийти в класс подготовленным и, как бы поздно ему ни приходилось ложиться, уроки делал постоянно.

Но в тот день ему было не до учебы. Кайл знал, что домой он больше не вернется. Кайл не мог больше видеть то, чем занималась его мать, тем более теперь, когда она заставила и Кристал делать то же самое. А еще он очень боялся, что пьяный матрос вернется и выполнит свою угрозу.

Первую ночь самостоятельной жизни он провел в собственном доме, сооруженном из картонных коробок и ящиков. Натаскав в него бумаги, Кайл сжался клубочком и всю ночь продрожал, иногда впадая в забытье. Было очень холодно и сыро, от влажного ветра коробки намокли. Кайлу снилась то мать, то Кристал, и все они сначала ругали его, потом орали и били. Выхватывая друг у друга ремень, они хлестали им Кайла и что-то кричали.

Ранним утром Кайл очнулся от своего тяжелого сна, осторожно, словно чуткая к каждому шороху складская крыса, подкрался к воде и умылся. Желудок сводило от голода. Кайл не мог ни о чем думать, кроме еды. Умывшись в пропахшей мазутом воде, он вытащил из-под коробок книжки и пошел в школу.

Почти пять недель Кайл жил так. Отсыпался он в своем жилище у одного из складов, выпрашивая еду у приятелей в школе. Когда же он чувствовал, что может упасть от голода, то воровал из сумок завтраки и ел их. Постепенно он опустился до того, что начал красть еду даже на глазах у товарищей, голод довел его до такого состояния, что ему становилось все равно, побьют ли его за это и как сильно.

Учительница, сухая, как щепка, старая дева с морщинистым лицом, не подавала и виду, что замечает, как сидящий перед ней мальчик на глазах теряет вес, как глухо и надрывно он кашляет и как треплется его одежда. Да и зачем замечать, если вел он себя хорошо и уроки делал исправно? А между тем Кайлу становилось все хуже и хуже.

Каждую ночь, едва заслышав чьи-то крадущиеся шаги, он в испуге вздрагивал, вылезал из-под коробок и жался в тень, к стене склада. Больше всего Кайла пугали его соседи, двое пожилых бродяг, поселившихся в таких же ящиках неподалеку от него. И хотя он часто видел, как они зажигали костер и готовили еду, он не подходил к ним. Даже острые приступы голода и запах их стряпни не могли подавить в нем страха. Почти каждую ночь ему снилось то страшное: «Ну что ж, сейчас я и тебя…» И ни разу за все прожитые у склада недели никто: ни мать, ни Кристал – не сделали ни единой попытки отыскать Кайла. Сначала он ждал, что кто-нибудь из них вдруг появится у школы, потребует, чтобы он вернулся домой, но шли дни, и его надежды угасли. Потом он начал думать, что Кристал стесняется подойти к нему и тайком приходит к школе, чтобы посмотреть на него издалека. Он часто оглядывался, в надежде увидеть ее, но никого не было. Не было Кристал. И однажды вечером он сам побрел в тот район, где жил. Кайл долго стоял в тени деревьев, но все-таки ему удалось увидеть сестру. Не видя его, вихляющей походкой она прошла почти рядом с ним. Лицо Кристал было крикливо и вульгарно накрашено. Старое платье матери сидело на ней плохо. Парни свистели ей вслед, она махала им рукой и еще сильнее виляла бедрами. Не в силах смотреть на сестру, Кайл опустил голову и ушел.

В том, что его Кристал стала такой, Кайл винил себя. Он хотел защитить ее, вырвать ее от матери, увезти с собой на одном из тех прекрасных пароходов, которые видел в гавани, но понимал, что это всего лишь мечта. С таким же успехом он мог пригласить ее полететь с ним на Луну.

Кайл чувствовал, что давно заболел, но не знал, что у него воспаление легких. Ему повезло. Ночью, когда он бредил и кричал в своих коробках, его голос услышал один из бродяг, которыми всегда полны пристани. Бездомный алкоголик оказался жалостливым типом, он вытащил Кайла из его убежища и положил у дверей одного из складов, в надежде, что какой-нибудь сторож обнаружит полуживого мальчишку с горячей, как печь, головой. Так и случилось.

Очнулся Кайл в больнице, и первой его мыслью было не говорить свое настоящее имя. Кайл не хотел больше видеть ни мать, ни Кристал. На все вопросы о своей семье он упорно молчал. Даже когда в больницу пришли двое полицейских и стали допытываться, кто он, как его зовут и как он очутился у склада, Кайл упорно сжимал губы и только мотал головой.

Один из полицейских, которому надоело упорство мальчишки, как показалось Кайлу, с тревогой в голосе произнес:

– Парень, тебя поместят в приют. А это совсем не мед, пойми меня правильно.

– Тебе там точно не понравится, – произнес второй полицейский, подтверждая свои слова кивком. – Подумай…

В приют Кайла повезли в полицейском фургоне. В тусклом свете зимнего солнца серые здания приюта выглядели мрачно. Кайл подумал, что он попал в тюрьму, потому что именно такой он ее себе и представлял. Внутри зданий было холодно, пустынно и неуютно. Кайл обратил внимание на выложенные плиткой полы, до черноты затертые поколениями прошедших через приют мальчишек.

Полицейский привел его в кабинет директора, посадил на стул, а сам встал рядом. Директор, молодая женщина, положила перед собой какой-то бланк, строго посмотрела на Кайла и спросила:

– Как тебя зовут?

– Я не помню, – прозвучал ответ.

Директриса ему не поверила и укоризненно покачала головой. Чтобы оживить память Кайла, полицейский легонько ткнул его кулаком в щеку. Директриса нахмурилась, и полицейский отдернул руку.

– У каждого человека должно быть имя, – задумчиво произнесла она. – Если у тебя его нет, назови любое. А если не хочешь, я сама придумаю тебе имя.

Так он и стал Кайлом Манкрифом, тезкой знаменитого в то время красавца героя «мыльной оперы», страстной поклонницей которого была добродушная директриса.

Тот полицейский, который допрашивал Кайла в больнице, оказался абсолютно прав: Кайлу приют не понравился. Он терпеть не мог плохо приготовленную отвратительную еду, не выносил замашки персонала, считавшего приютских мальчишек паршивым стадом, и все же в приюте было лучше, чем дома. Кайл не имел ничего против убийственного серого цвета зданий и спокойно относился к жесткой сетчатой кровати. Дома он спал намного хуже, в приюте, по крайней мере, давали настоящие одеяла, очень колючие, но теплые.

Он безропотно сносил оскорбления и обиды преподавателей, жестокие шутки товарищей. Сходился с ребятами он легко, но в их междоусобицах участия не принимал. Когда надзиратели не знали, кто из мальчишек выкидывал очередную проказу, то наказывали весь класс, и тогда Кайл стойко выдерживал очередное наказание. Словом, он терпел все, кроме одного – попыток вступить с ним в половую связь. «Я тебе не голубой», – отвечал он, хотя не имел еще никакого опыта в сексе. Однажды трое ребят то ли в шутку, то ли всерьез набросились на Кайла и попытались его раздеть. Кайл дал им такой отпор, что, когда на шум драки пришли надзиратели, они увидели жуткую картину – разъяренный Кайл в кровь избивал обидчиков. Его едва оторвали от одного из мальчишек. Нападавшие хором заявили, что драку начал Кайл, и его отправили в карцер. Неделю он просидел в одиночке на хлебе и воде, но после того, как он вышел, к нему уже никто не приставал.

Большую часть времени в приюте Кайл отдавал учебе. Видя его тягу к занятиям, товарищи постепенно оставили его в покое, считая немного «чокнутым». Они знали, что Кайл не был трепачом и доносчиком, ни к какой шайке не принадлежал, значит, ему можно было доверять. Так Кайл завоевал свое одиночество. Впоследствии он даже заразил своей страстью к знаниям и несколько других ребят. Сначала они просто приходили к нему списать уроки, затем увлеклись и начали учиться всерьез. Некоторые приходили к нему научиться писать буквы, наивно полагая, что, став хотя бы мало-мальски грамотными, они смогут вырваться из приютского ада.

Кайл стал первым учеником по всем предметам, а писал так, что ему мог бы позавидовать любой каллиграф. И еще он много читал. Кайл рано понял, что книги дают ему возможность хотя бы мысленно вырваться за пределы приюта и уйти в другие миры. Только благодаря чтению и упорству его любимого учителя ему удалось не только исправить свою речь, но и сделать ее много богаче. Видя неординарность Кайла, его учитель взял с него клятвенное обещание никогда не говорить тем ужасающим языком, на каком болтали его приятели. Кайл мог изъясняться почти изысканно, многие никогда бы не догадались, что перед ними стоит не выпускник престижной частной школы, а бывший оборвыш и мелкий воришка.

– Если ты хочешь чего-нибудь добиться там, – беспрестанно повторял учитель, показывая рукой в окно, – ты должен говорить, как джентльмен, а не как подвальная крыса.

В приюте все мальчики учились какой-нибудь профессии. Кайл стал изучать основы бухгалтерского дела. Он добился прекрасных результатов, и в качестве награды администрация приюта разрешила ему заочно окончить бухгалтерские курсы. Кайл ухватился за этот шанс и занимался как одержимый, он понимал, что бухгалтерия – это его тропка в мир, открывающийся за стенами приюта.

Он вышел в этот мир с дипломом бухгалтера и направлением на работу в Балтимор. Это место добыла ему директриса, которая с первого же дня следила за ним. Опытный педагог, она нутром чувствовала, что из Кайла обязательно получится большой человек. Директриса привязалась к своему любимцу и при расставании даже всплакнула.

Через полгода работы в балтиморской фирме Кайл получил повестку явиться в военкомат. Туда он не пошел, а направился прямиком в Канаду, поскольку еще в приюте насмотрелся по телевизору кровавых новостей из Вьетнама. Кайл не желал подыхать в джунглях, за десять тысяч километров от Штатов, да еще неизвестно за что, поэтому он предпочел лететь в Торонто.

Но прежде Кайл решил побывать в своем родном городке, желание отыскать Кристал не покидало его. Он хотел взять ее с собой в Канаду, а может быть, в Южную Африку. Куда угодно, лишь бы вырвать Кристал из той погани, в которую ее втолкнула мать. Он пришел в свой старый дом, но не нашел там ни матери, ни Кристал. Кайл начал расспрашивать соседей, но никто из них не мог сказать ему ничего существенного. Мать и сестра бесследно исчезли, и никто не мог сказать куда. Некоторые предполагали, что они обе умерли.

Кайл улетел в Торонто один, уцепился за первую попавшуюся работу – клерком-посыльным в торговой фирме и начал делать карьеру. Поначалу ему приходилось развозить на маленьком грузовичке тяжелые коробки с бумагой и канцелярскими принадлежностями. Кайл мотался по фирмам, расположенным на окраине, солидным, с шикарной бархатной мебелью и коврами на полу и стенах. Он видел преуспевающих деловых людей, почти физически слышал тихое шуршание денег и решил во что бы то ни стало пробиться в большой бизнес. Начал он с внешнего вида. Почти всю свою зарплату он тратил на одежду. Годы, проведенные в приюте, где каждое последующее поколение мальчишек донашивало обноски предыдущего, выработали у Кайла страсть выглядеть «на все сто». Непонятно, откуда у него брался вкус, но не прошло и полугода, как Кайл стал выглядеть как манекен из отдела одежды в дорогом супермаркете. Но он не только умел выбирать одежду, он еще умел и носить ее.

Высокий, прекрасно одетый молодой человек привлекал внимание, и Кайл начал встречаться с девушками, в основном секретаршами из тех фирм, куда его посылали. Но в мечтах или во сне он видел лишь одну Кристал, маленькую двенадцатилетнюю девочку, которую он так и не смог защитить. Даже когда он как-то набрался храбрости и пригласил к себе на ночь краснощекую рыженькую машинисточку, он все равно думал о Кристал. Любовь его была неумелой, он стеснялся своей тайной страсти, а она в свою очередь подавляла его.

Не прошло и года, как Кайл уже работал бухгалтером в одной из фирм, куда до этого занесли его канцелярские принадлежности. И хотя его товарищи по работе частенько подсмеивались над Кайлом, называя его «расфуфыренным янки», по служебной лестнице он поднимался на удивление быстро.

А вскоре он познакомился с Нэнси, дочерью одного из вице-президентов фирмы, человека весьма состоятельного. Симпатичная, но уродливо толстая, с полными ногами, Нэнси была девушкой неглупой, застенчивой, с мягким характером и прекрасным чувством юмора. Манкрифу понравились ее глаза, в которых иногда вспыхивало почти детское озорство.

Встретились они на одном из пикников. Только увидев Нэнси, Кайл сразу догадался, что судьба бросает ему очередной шанс. Внешние данные Нэнси его не пугали, он не был привередлив в женщинах, по крайней мере таким он считал себя сам. Когда отец и мать Нэнси узнали, что их дочь увлеклась «расфуфыренным янки», их едва не хватил удар, но потом, заметив, как она расцвела и изменилась, они не только поостыли, но начали относиться к Кайлу более чем благосклонно. Деньги отца позволяли им заботиться только об одном – чтобы их дочь была счастлива. Кайла они считали бриллиантом в плохой оправе и наперебой убеждали друг друга, что «этот янки» в общем-то неплохой малый, честный, работящий, а значит, вполне подходит на роль мужа Нэнси.

К тому времени, когда президент Картер объявил амнистию всем тем, кто во время вьетнамской войны уклонялся от призыва на военную службу, Кайл уже был обручен с Нэнси. Отец ее души не чаял в своем будущем зяте и неоднократно намекал на то, что скоро уйдет на пенсию и кресло вице-президента освободится и что он знает одного человека, который его займет. Возвращаться в Штаты Кайл и не думал, он ждал брака с Нэнси, но внезапно почувствовал, что безнадежно влюбился в четырнадцатилетнюю сестру Нэнси, Джудит.

Почти год он каждую ночь безуспешно боролся за то, чтобы его мечты о Кристал не разрушались юной смешливой девушкой с развитыми формами. Кайл охранял свою тайную страсть, ограждая ее от навязчивого образа Джудит, но он неотступно преследовал его. В то лето она бегала по дому и саду в одной тонкой футболке и шортах. Джудит была столь хороша и соблазнительна, что, когда она в купальнике шла по пляжу к озеру, валяющихся на песке парней приподнимало с земли. А Джудит видела, что нравится мужчинам, и наслаждалась своей рано проявившейся сексуальной мощью. Для Кайла настала черная полоса, он не мог увидеть, Нэнси без того, чтобы не встретиться с Джудит, а встретившись, не мог оторвать от нее глаз. Юная красавица начала оттеснять собой Кристал, его любимую, потерянную Кристал, потому что он хотел только ее. Кайл начал тяготиться обществом Нэнси, ограниченной, бесформенной толстухи.

Он улетел в Штаты, не оставив Нэнси ничего – ни письма с объяснением своего поступка, ни прощальной записки. Очутившись на родине, Кайл снова начал пробиваться в люди. Его попытки снова увенчались успехом, довольно быстро он нашел работу на Уолл-стрит, в инвестиционной компании, занимавшейся поисками стартового капитала для начинающих бизнесменов, в основном посвятивших себя разработкам высоких технологий. Он встречался с сотнями ученых, корифеев в своих областях, но наивных и непрактичных, когда дело касалось бизнеса. У большинства из них планы были просто фантастическими, но Кайл умел за всей нереальностью увидеть рациональное зерно и быстро соображал, какие потрясающие вещи можно получать из голых идей в ближайшем будущем.

Себе он поклялся, что никогда и не взглянет на молоденьких девушек, а тем более на девочек, но выполнить клятву оказалось намного сложнее, чем ее дать. Гнет в душе его становился невыносимым, казалось, он усиливается с каждой ночью. Кайлу была нужна сестра, нежная, любящая Кристал, единственная девушка, которую он мог полюбить и защитить. Страсть превратилась в навязчивую идею. Каждый вечер Кайл выходил из дома и долго бродил по улицам в поисках Кристал. Он пристально вглядывался в лица стоящих под уличными фонарями девочек и, не увидев знакомого лица, шел дальше. Он не обращал внимания ни на оклики, ни на призывные взмахи рук. Он искал. Кайл понимал, что сейчас его Кристал выглядит совсем не так, как несколько лет назад. Он понимал, что она постарела, и тем не менее, как только на улицах зажигались огни, он упорно стремился туда. Его тянуло на поиски, и Кайл ничего не мог с этим поделать. Ему начало казаться, что он сходит с ума.

Чтобы избавиться от своего болезненного увлечения, Кайл стал посещать гимнастические залы, оттуда бежал на религиозные собрания, затем обратился к психиатрам, но исцеления не находил нигде. С наступлением вечера его неотвязно, неотступно преследовало одно и то же – желание идти искать Кристал. И он шел. Вскоре он смирился с собой, принял свою страсть как неизбежность. Затем пришла мысль о самоубийстве.

Больше всего Кайла беспокоила его секретарша, умная и проницательная молодая женщина по имени Виктория Кессель. Своим невероятно развитым чутьем она сразу уловила, что Кайл посещает психиатров. Сопоставив кое-какие факты из его биографии, она безошибочно определила причину беспокойства Кайла, то есть она узнала о Кристал. Сознание того, что Виктории Кессель известна его тайна, наполняло сердце Кайла страхом. Как-то он заговорил с секретаршей «по душам», пытаясь выведать, что ей известно. Та открытым текстом выложила все, однако не только не стала порицать своего шефа, а даже пожалела его. «Какие бы страшные бесы вас ни мучили, – заявила она, – я никогда не буду осуждать вас. Я вам только сочувствую».

Кайл был ошеломлен и напуган откровением секретарши, но нет худа без добра – теперь у него был хотя бы один человек, которому он мог полностью доверять. А чуть позднее он понял, что обязан доверять ей, поскольку другого выхода у него не было. Виктория Кессель была властолюбивой женщиной, она любила держать окружающих в узде и знала, как этого добиться. Очень скоро Кайл оказался одним из тех, кого Вики крепко сдавила в своих нежных, ухоженных лапках.

Кайл хорошо представлял себе нравы Уолл-стрит, где кокаин, шантаж, секс и алкоголь всегда считались вполне приемлемыми и допустимыми средствами для достижения нужных целей. Соответствующим было и отношение к ним – более чем спокойное. О пьяных оргиях все знали, и никого они не шокировали. Но психопатия?! Безумие?! Тут разговор особый, этого даже расхристанный Уолл-стрит не мог принять. Секретарша так часто и громко жалела его, что он решил купить молчание Вики, дав ей некоторые дополнительные полномочия с одновременной прибавкой к зарплате, премиальными и подарками. Однако он не отвязался от нее, а только еще больше увяз.

О виртуальной реальности Кайл узнал из журнала. Вики Кессель дала ему почитать одну статью, и она заинтриговала Кайла. Он понял, что электроника может помочь ему вновь обрести давно потерянную сестру. Кайл отправился в университеты, побывал во многих лабораториях, поговорил с десятками специалистов и решил всерьез заняться виртуальной реальностью. Он хотел получить Кристал, но понимал, что дать ему сестру должен тот ученый (только мужчина, ни в коем случае не женщина), который никогда не догадается о тайной страсти Кайла.

Но кроме эмоциональной ему нужно было подумать и о материальной стороне дела. Виртуальная реальность стоила громадных денег. Проанализировав ее возможности, Кайл пришел к мысли, что с ее помощью можно реализовать любые фантазии и продавать их в виде игр.

Затем Кайл приступил к поискам человека, вокруг которого будет строиться работа его будущей фирмы, и нашел его на военно-воздушной базе «Райт-Паттерсон». Все, с кем Кайл прежде встречался, заявляли, что лучшего специалиста по виртуальной реальности, чем Джэйсон Лоури, в стране нет. Только он может считаться выдающимся специалистом в этой области, способным сразу увидеть то, о чем другие догадаются только через несколько лет. «Только предупреждаем заранее, – говорили Кайлу. – Джэйс – сумасшедший. А характер у него просто ужасный. Погань, а не человек».

Кайл вылетел в Дэйтон и встретился с Джэйсом Лоури. После непродолжительного разговора Джэйс показал Кайлу свою новую разработку – программу имитации рукопашного боя. Кайл был потрясен и в тот же вечер, дрожа от возбуждения, спросил Джэйса, можно ли с помощью виртуальной реальности осуществить фантазии человека, сексуальные в том числе.

Вопрос не удивил и не насторожил Лоури.

– Нет проблем, – непринужденно ответил он. – Кое-что я тут уже делал для летунов. Если бы мне дали денег, – прибавил он, – я бы все бордели мира оставил без работы.

Манкриф предложил Джэйсу такую зарплату, которой хватило бы на троих. Джэйсон же принял ее с видом человека, сомневающегося, не продешевил ли он. Через некоторое время Кайл ушел из инвестиционной компании и основал корпорацию «Парареальность». Вице-президентом в ней стала Виктория Кессель.

Постепенно нашлись и инвесторы, сначала Хидеки Тошимура, а потом Ларс Свенсон и Максвелл Гласс. Каждый из них предвидел, какие доходы может принести «КиберМир», и с нетерпением ждал их. Затем Кайл построил здание в районе Орландо, всего в нескольких километрах от Диснейленда, и принялся закупать оборудование и искать инженеров, которые могли бы воплощать в жизнь идеи Джэйсона Лоури. Задач у Джэйсона было две: первая – разрабатывать конфликтные игры для «КиберМира», а вторая – вернуть Кайлу его милую Кристал.

И вот сейчас, не успел он прилететь из Орландо в Вашингтон, как ему тут же заявляют, что нравится ему или нет, но, он должен начать работать на правительство Соединенных Штатов. Но беспокоила Кайла не постановка вопроса, а совсем другое. Он все время думал о том, известно ли чиновникам о его тайной страсти и о его визитах к психиатрам. Правда, это было еще в Нью-Йорке, то есть оставалась кое-какая надежда, что о лечебных сеансах чиновникам неизвестно. «Да нет, если захотят, они все выяснят», – тоскливо подумал он.

В Джэйсоне Лоури Кайл увидел человека, способного сделать его сны явью. Кайлу нужно было только не отказывать ему, покупать оборудование. В том, что Джэйсон будет молчать, Кайл не сомневался. «Разумеется, у него появляется возможность пошантажировать меня, но он не будет этого делать, – размышлял он. – Во-первых, ему наплевать на все общественные устои, наш гений беспринципен. А во-вторых, его вообще ничто не интересует, кроме оборудования и инженеров. Он слишком поглощен возможностями виртуальной реальности, чтобы задумываться о чем-либо другом. Опасаться следует только инвесторов. Вот если о том, что делает для меня Джэйс, узнают Гласс или Тошимура, а особенно этот надутый самодовольный правдолюбец Свенсон, вот тогда начнется целое дело. И чтобы застраховаться от неожиданностей, я обязан вести дела с этим Смитом, кто бы он ни был и на кого бы ни работал, – думал Манкриф, когда самолет подлетал к Орландо. Кто знает, что этим сукиным сынам обо мне известно? Если исходить из худшего, то это значит, что они знают обо мне все. Черт с ними, моя задача – побыстрее запустить «КиберМир». Тогда потекут прибыли, а деньгами кому хочешь можно рот заткнуть. Это все потом. А пока придется сотрудничать. Что поделаешь».

13

Громоздкий, объемный костюм астронавта сковывал движения Дэна. Он стоял на изрезанной трещинами лунной поверхности, недалеко от базы «Спокойствие», больше напоминавшей свалку высокотехнологичных отходов. Повсюду валялось оставленное оборудование, торчали антенны. Некогда стоящий прямо корпус посадочного модуля «Орел» покосился. Безжизненно висел установленный Армстронгом и Элдрином американский флаг. Вокруг была гнетущая тишина.

Дэн двинулся вперед, осторожно обходя разбросанные детали. В громадных ботинках идти было трудно. Дэн ощущал, как неуклюжи его движения. Он подошел к посадочному модулю и увидел приваренную к нему пластину. Несмотря на то что прошло уже много лет, она сияла как новая.

«В этом месте люди с планеты Земля впервые ступили на поверхность Луны. Июль 1966 года от Рождества Христова. Мы пришли с миром ко всему человечеству», – прочитал Дэн и почувствовал, как к горлу его подступает комок. Он знал, что это всего лишь имитация, и все же чувствовал себя первооткрывателем, представителем всего человечества.

Дэн повернулся и посмотрел на пыльную неровную поверхность: его удивила линия горизонта. Она была четко очерченной и абсолютно ровной. За горизонтом начиналась чернота космического пространства. Она пугала и завораживала. В томительной тишине Дэн слышал только свое дыхание и мерный шум расположенной внутри костюма установки циркуляции воздуха. Он напоминал далекий комариный писк.

Вдалеке, на фоне черного неба, Дэн видел Землю, величественный полумесяц светлого цвета с темно-голубыми прожилками. И хотя Земля была закрыта облаками, ее свет падал на покрытую горами пустынную лунную поверхность. Отсюда Земля казалась Дэну райским приютом, единственным прибежищем жизни и счастья.

– Впечатляющее зрелище, – прошептал Дэн.

– Здорово, да? – послышался в наушниках радостный голос Гари Чана. Дэну показалось, что он улыбается.

– Так в чем у тебя тут дело? – спросил он.

– В притяжении, – ответил Гари. – Все должно весить в шесть раз меньше, чем на Земле.

– Вон оно что.

– Попробуй поднять руку, – предложил Гари.

Дэн поднял обе.

– Вроде ничего, – проговорил он. – Нормально.

– В этом-то и вся штука. А должно быть ненормально – ты же не на Земле. А теперь попрыгай.

Дэн несколько раз подпрыгнул и едва не наступил на обломок какой-то детали. Ощущение было такое, словно он опускается на батут – отсутствовало ощущение полета. От этого вся имитация казалась неубедительной, не помогала даже красочная картинка перед глазами. Одно движение – и играющий понимал, что он не на Луне, а в кабине, за тысячи километров от лунной поверхности. Дэн понял, чего добивается Гари. «Он хочет, чтобы играющий парил. Как в фильмах», – догадался он.

– Гари, я понял, что тебе нужно, – сказал он.

– Мне ничего не стоит сделать вес предметов таким, как на Луне, – невесело ответил Гари Чан. – Но уменьшить вес тела никак не удается. А от этого пропадает вся прелесть, играющий уже не верит, что он на Луне.

«А парень здорово поработал, чтобы воссоздать ландшафт. И если не помочь ему справиться с гравитацией, всю игру можно выбрасывать», – подумал Дэн.

Манкриф, естественно, хотел, чтобы в «Прогулке по Луне» все было абсолютно реально. Гари неделями изучал фотографии, а Вики даже нашла отставного астронавта. Он жил в Арканзасе, и фирма пошла на расходы, вызвав его в Орландо в качестве консультанта. «И теперь все насмарку?» – огорчился Дэн.

При всех своих размерах костюм астронавта, который был на Дэне, ничего не весил. Он существовал только в виде сигналов, в компьютере, но на самом деле Дэн ощущал его. Нагнувшись, Дэн перчаткой потрогал пластиковую поверхность. Она была убедительно твердой, но стоило Дэну поднять руку или пошевелить ногой, как иллюзия прогулки по Луне тут же исчезала.

– Не знаю, что и делать, – пожаловался Чан. – Тупик.

– Ответов может быть только два, – сказал Дэн. – Либо ты тут что-то недодумал, либо передумал.

– Как это? – настороженно спросил Чан.

– Ну, например, так, – проговорил Дэн, поднимая и опуская руки. – Попробуй для начала не обращать внимания на вес играющего. Изменить его тебе все равно не удастся.

– Но тогда…

– Ты сначала выслушай, – перебил его Дэн. – Сделай так, чтобы окружающее пространство реагировало таким образом, будто оно весит в шесть раз меньше, чем на Земле. Тогда играющий поверит тебе.

– Не понял.

Дэн поднял камень и бросил его. В безвоздушном пространстве он понесся к горизонту как пуля и вскоре исчез на фоне иссиня-черного неба.

– У тебя здесь все должно весить одну шестую силы притяжения. Когда играющий будет двигаться, ходить, прыгать, да что угодно, программой заставь окружающие его предметы реагировать так, словно он весит в шесть раз меньше.

– Вот это все запрограммировать? – переспросил Гари.

– Да, – ответил Дэн, кивая. – Пусть все эти штуки двигаются так, чтобы играющий поверил – здесь он в шесть раз легче, чем на Земле. Если не можешь поднять мост, опусти уровень воды, Чан.

– Чтобы запрограммировать все так, как ты сказал, мне понадобится около тысячи часов одних расчетов, – возразил Чан. – А возможно, и больше. И что ты мне говоришь, ведь играющий все равно будет чувствовать свой вес.

– Очень недолго, считанные секунды. Когда все находящиеся вокруг него предметы будут своим поведением показывать, что он весит в шесть раз меньше, чем на Земле, играющий поверит своим глазам, а не чувствам. Внутреннее чувство веса ослабнет, играющий забудет о нем.

– Ты так думаешь? – спросил Чан.

– Вспомни свои же «Космические гонки». Ведь точно так же ты вызываешь тошноту.

– Да, но меня смущает количество расчетов.

– Гари, но ведь для этого у нас есть компьютеры. Не переживай, я попробую откопать какую-нибудь программку, которая тебе поможет ускорить работу.

– Правда? – радостно спросил Гари. – Ты мне поможешь, Дэн?

– Конечно. Насколько я помню…

– Постой, подожди минуту. Тут… – Дэну показалось, что он чем-то встревожен.

– Слушай, Дэн, – в наушниках зазвучал резкий голос Джэйса. – Выходи быстрей, я кое-что покажу тебе. Ты просто из штанов выпрыгнешь от счастья. Давай выбирайся!

Джэйс шел вприпрыжку, то и дело приплясывая на месте. Дэн шагал рядом, не понимая, в чем причина такого радостного возбуждения. Они прошли в заднюю часть здания, туда, где находились лаборатории.

– Я не успел до тебя дойти. Вики попросила меня помочь парню, – проговорил Дэн. Отговорка прозвучала как извинение. – У него были кое-какие вопросы по «Прогулке по Луне».

– Пошел он в задницу со своими вопросами, – отрезал Джэйс и усмехнулся. – Гари Чану и так нечего делать. Занимается тут всякой дребеденью. Не может думать – пусть уматывает.

– Как дела с бейсболом? – поинтересовался Дэн. – Получается что-нибудь?

Они остановились возле железной двери, за которой начиналась «Страна чудес» – так они звали комнату, в которой проходили испытания программ. Доступа в нее, кроме Джэйса и Дэна, никто не имел.

– Надеюсь, это недолго? – спросил Дэн, проходя в душную комнату.

– Срочное деловое свидание?

– Уже почти семь. Если ты предполагаешь задержаться надолго, то я бы позвонил Сьюзен.

– Не нужно, – замотал головой Джэйс. – Минут пять – десять, не больше. Ну, от силы полчаса.

– Хорошо, – сказал Дэн.

– Иди и надевай, – приказал Джэйс, протягивая Дэну шлем и перчатки.

– Что-нибудь новенькое?

– Без разговоров. Сам все увидишь, – улыбка на физиономии Джэйса стала угрожающей.

С волнением и любопытством Дэн прошел в имитационную комнату и натянул перчатки. Обшарпанный пластиковый шлем он надел на ходу.

– А кто будет за пультом? – спросил он.

Джэйс показал на висящий на ремне пульт управления.

– Я могу запустить и остановить игру отсюда. Остальное происходит автоматически.

– Автоматически? – удивился Дэн.

– Да. Только запуск и остановка с пульта. И если я ее не остановлю, игра будет идти до самого конца. Погнали.

– И когда ты успел сделать эту автоматику? – удивился Дэн.

Джэйс небрежно пожал плечами:

– Ты что, думаешь, я здесь только гениальные мысли выдаю? Нет, мы кое-что и делать умеем.

«Тогда, вместо того чтобы бегать за мной, сидел бы и доделывал свой бейсбол», – раздраженно подумал Дэн.

Джэйс продолжал загадочно улыбаться. Он торопливо подключил проводку и опустил на глаза очки. «Чем это он собирается меня удивить?» – подумал Дэн и тоже надвинул очки.

Некоторое время было темно, и вдруг Дэн увидел себя стоящим посреди грязной улицы одного из городков на Диком Западе. Было жарко и душно. Возле домов шли длинные деревянные настилы. Дэн осмотрелся и увидел салун, банк и магазин. Картинка была яркой и четкой, но плоской, как в мультфильмах. Кроме Дэна на улице – никого.

Дэн нагнул голову и осмотрел себя. Клетчатая рубашка, потертые джинсы, сапоги и кожаный жилет со звездой шерифа. На поясе – кобура с надежным увесистым кольтом. Дэн потрогал массивную рукоятку револьвера, на ощупь она казалась настоящей.

– Джэйс? Ты где? – позвал Дэн.

– Я здесь, шериф. Обернись и увидишь.

Дэн резко повернулся и увидел Джэйса. Широко расставив ноги, тот стоял шагах в пятнадцати от Дэна в черном костюме, какой когда-то на Диком Западе носили наемные убийцы, надвинутой на глаза широкополой шляпе. На поясе Джэйса висели две кобуры.

– Начинай первым, шериф, – прохрипел Джэйс. – Я даю тебе шанс убить меня. Начинай.

– Как называется эта игра? – спросил Дэн. – «Перестрелка в коррале»?

– Начинай, желторотый ублюдок! – рявкнул Джэйс.

Дэн неохотно потянулся к револьверу. Все эти примитивные детские игры вызывали у него раздражение. Руки Джэйса метнулись к кобурам, он выхватил оружие. «Наверное, неделями тут тренировался», – устало подумал Дэн.

Прогремели выстрелы, сильный толчок в грудь сбил Дэна с ног. Вначале никакой боли не было, только удивление – как это он мог оказаться на земле? А затем пришла боль. Начавшись с легкого покалывания, она быстро усилилась и вызвала жжение и агонию во всем теле. Она разрывала грудь. Дэн начал задыхаться. Он катался по земле и кричал от невероятной боли.

Это продолжалось до тех пор, пока Джэйс не поднял очки. Дэн остолбенело посмотрел вокруг себя – он лежал на полу.

– Э, приятель, с тобой все в порядке? – спросил Джэйс.

– Наверное, – прошептал Дэн.

– Может быть, вызвать врача?

– Не нужно, – ответил Дэн. – Ты убил меня.

– Так в этом-то и состоит игра, – тревога на лице Джэйса исчезла, он снова осклабился.

– Но ты убил меня, – повторил Дэн. – Я же ясно чувствовал, как в меня попали пули.

– Да. Классно? – довольно проговорил Джэйс.

– Как тебе удалось добиться такого эффекта? – Дэн слышал свой голос, жалобный, дрожащий от страха. Он чувствовал, что не говорит, а подвывает.

Джэйс сидел рядом на корточках, на руках его еще были перчатки.

– За прошедший год мне пришла в голову куча идей. И эта в том числе. А все-таки согласись, что это очень неплохо. Бац! И ты готов. Помер! – Джэйс развел руками.

Дэн лихорадочно думал. «Как ему удалось добиться таких ощущений? Ведь это просто невозможно, – начал вспоминать Дэн. – Я почувствовал удар пуль. Они сбили меня с ног. Потом в глазах потемнело, навалилась боль и… я умер».

– Хреновато выглядишь, Данно.

– Джэйс, такую штуку выпускать не стоит. От нее с ума сойдешь, – проговорил Дэн.

– Какая глупость, – Джэйс поморщился. – Наоборот, она пойдет со свистом. Я уже внес ее в список развлечений «КиберМира». Представляю, что будет с Манкрифом, когда он ее попробует, – захихикал Джэйс. – Он просто обалдеет.

Дэн попытался подняться, но не смог этого сделать. Джэйсу пришлось поддерживать его. Дэн едва стоял, ноги у него тряслись.

– Отличная игрушка, – сказал Джэйс. Лицо его сияло от счастья.

– Я пошел домой, – только и смог сказать Дэн.

– Конечно. Давай, давай, иди. Сам доберешься?

Дэн кивнул.

– Видишь, над чем я бился все это время? Наверное, получше, чем топтание по Луне. Как ты считаешь?

Дэн отрешенно кивнул и зашагал к двери. Ноги у него были как ватные. Зайдя к себе в кабинет, он плюхнулся на стул и стал звонить Сьюзен.

– Слушай, с тобой все в порядке? – сразу спросила она. – Какой-то у тебя чудной голос.

Дэн прикрыл ладонью микрофон и глубоко вздохнул.

– Все нормально, – ответил он. – Не волнуйся, приеду – все расскажу.

Приехал Дэн не скоро. Чтобы окончательно успокоиться, ему пришлось с полчаса сидеть в машине. Когда он наконец повернул ключ, уже было совсем темно.

Наружность у Люка Петерсона была самая неприметная. Ну кто, в самом деле, обратит внимание на средних лет мужчину, лысого, с угловатым, некрасивым лицом? А если и обратит, то тут же забудет. Единственное, что еще могло как-то остановить чей-нибудь взгляд, была улыбка Петерсона, отсутствующая, словно приклеенная к его мордастой физиономии. Такие неестественные улыбки обычно носят клоуны в цирке. Если бы не эта дурацкая улыбка, Петерсона вполне можно было принять за директора средненькой фирмы, учителя в школе, но никак не за промышленного шпиона. Но Петерсон был именно им.

Он начал карьеру в должности инженера в одной из лабораторий НАСА, но проработал там недолго. Когда полеты «Аполло» закончились, начались увольнения, и Петерсон попал под одно из них. Подобно многим неустроенным инженерам, он стал консультантом. «Последнее прибежище для неудачников», – говорил он себе о своем занятии. Ему приходилось много ездить, поэтому все, что Петерсону в те годы было нужно, это кейс, приличный костюм и машина.

Постепенно он пришел к мысли, что может заработать много больше, если расскажет Мартину Мариетте о том, что делается на фирме «Локхид», и наоборот. Петерсон так и поступил, но тут же понял, что и такой заработок – гроши по сравнению с тем, что он может загрести, если всерьез займется вынюхиванием секретов. Фирмы, связанные с электроникой, росли в то время как грибы после дождя, и все как одна нуждались в информации о деятельности своих конкурентов. Петерсон проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что больше всего он сможет заработать в бизнесе детских игрушек. Запросы у Петерсона были в те годы весьма скромными – трейлер, чтобы было где жить, не слишком часто приходящая женщина и счет в банке. Пока пусть небольшой, но к пятидесяти годам он должен вырасти, и тогда Петерсон купит себе яхту, в которой проплавает остаток своих дней.

И добрый малый Люк с приклеенной улыбкой рубахи-парня ринулся в пучину технического шпионажа. Он обзавелся лицензией на право частной сыскной деятельности. Это было необходимо, поскольку она давала право пользоваться всякими техническими штучками, фотоаппаратурой, звукозаписывающим оборудованием и всем прочим. Последним приобретением Петерсона был пистолет, надежная маленькая «беретта». После этого Петерсон, как и положено, отходил в полицейский тир, получил разрешение на пользование оружием и молился, чтобы Господь избавил его от этой необходимости. Все свое имущество Петерсон возил с собой, в собственной машине.

Шли годы, и технический шпионаж превратился в одну из прибыльнейших отраслей. Теперь им занимаются все, даже ЦРУ. Петерсон посвятил себя индустрии развлечений, как самой быстроразвивающейся, и много преуспел в своем бизнесе. Он был доволен, если бы не одно печальное и пугающее обстоятельство – по роду своей тревожной деятельности ему приходилось контактировать с людьми, одна только внешность которых вселяла в его душу смятение и страх, если не сказать – ужас. А об их манерах и говорить не приходилось. Петерсон трясся, выдерживал страшные, холодные взгляды, жесткие требования, но работал, потому что с каждым годом его заветная мечта – яхта, в которой он намеревался скрыться от своего прошлого, принимала все более ясные очертания. Петерсон назначил себе срок, когда он должен отойти от дел, – пятьдесят лет.

Офис Петерсона размещался в его автомобиле, стареньком зеленом «форде», таком же неприметном, как и его владелец. В нем было абсолютно все по последнему слову – спутниковый телефон, компьютер-ноутбук, работающий от прикуривателя, фотоаппаратура, позволяющая снимать где угодно, когда угодно и с любого расстояния, различная электроника – в общем все предметы жизни и быта технического шпиона. По мере необходимости они вытаскивались из потрепанного чемодана и раскладывались на заднем сиденье. Именно поэтому Петерсон всегда покупал только подержанные автомобили, на которые не позарятся ни воры, ни подростки. Те и другие предпочитают новые модели, которые можно либо перепродать, либо разобрать на запчасти.

Петерсон считал себя бизнесменом, а не авантюристом, поэтому заранее продумывал каждый шаг. Его никогда не ловили, даже когда ему приходилось в спешке удирать из здания фирмы или лаборатории. Полиция также не останавливала его, так как водил свою машину Петерсон крайне аккуратно. Сколько он помнил себя, за время своей беспокойной деятельности у него была только одна авария – он разбил у своего «форда» задний фонарь. Страшного в этом ничего не было, поскольку и второй фонарь у него был тоже разбит. Поймать его было невозможно, никаких сведений на него в полиции не имелось, а кредитные карточки Петерсон выписывал на другие фамилии. Еще в начале своей карьеры он понял, что технический шпионаж – дело не слишком-то рискованное, нужно только соблюдать элементарную осторожность и быть незаметным, как уличный фонарь.

В международный аэропорт Орландо Петерсон прибыл на самой маленькой скорости. Он подвел свой моторизованный дом к стоянке, где очень быстро заметил серый «мерседес» со знакомыми номерами. Петерсон остановился недалеко от него, вышел, закрыл свой «форд» и подошел к «мерседесу». Это была совершенно новая машина, яркий свет неонового фонаря играл на его сверкающем корпусе. Петерсон усмехнулся. Большинство из тех, с кем ему приходилось сталкиваться, ездили в престижных машинах, иногда даже единичного выпуска. «Мерседесы» среди таких не значились и на парковках не вызывали уважения. Местные жители даже окрестили их «флоридскими фордами». Петерсон постучал по затемненному стеклу машины и сразу же услышал, как щелкнул замок. Быстро открыв дверь, Петерсон скользнул внутрь салона.

– Ну? – только и произнес сидящий за рулем мужчина. Внешность у него была уникальная – тощий, угловатый, с худым, изможденным лицом аскета и глубоко посаженными глазами. Говорил мужчина с еле уловимым акцентом, но и теперь, по прошествии почти семи лет знакомства, Петерсон так и не мог определить его национальность. Он очень напоминал Петерсону одного священника из фильма про Святую Инквизицию, целибата с таким же суровым лицом и ярко горящими глазами. Он отправлял на казнь заключенных, подвергал их самым жестоким истязаниям все с тем же бесстрастным, невозмутимым взглядом бесцветных глаз. Сидящего за рулем Петерсон про себя назвал «инквизитором».

Вкратце описав последние события, Петерсон перешел к своему разговору с Викторией Кессель. «Инквизитор» закурил. Пытаясь отогнать от лица дым, Петерсон замахал руками. Он уже, наверное, в сотый раз давал понять, что не курит, но «инквизитор» не обращал внимания на его манипуляции.

– Ну? – произнес он, выслушав Петерсона. – Ваше мнение?

– Думаю, что она еще не решила, – ответил Петерсон и закашлялся, табачный дым мешал ему говорить.

– Но вы же говорили, что она – женщина с амбициями. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. Но она может параллельно начать работать и на другую фирму, помимо нас. Кессель лучше других известно, что «Парареальность» испытывает материальные затруднения, и она попытается поискать себе что-нибудь на случай краха этой компании.

– Неубедительно, – произнес «инквизитор». – От добра добра не ищут.

– Может быть, – уклончиво ответил Петерсон, – но нас она боится.

– Боится вас? – переспросил «инквизитор» и повернулся к Петерсону. На его тощем лице мелькнула слабая улыбка. – Чем же это вы так ее напугали? – едва шевеля губами, спросил он.

– Не знаю. Но не в этом дело. Мне кажется, что, если она не захочет работать с нами, мы не сможем ее заставить этого делать.

– Она взяла деньги, а это значит, что она обязана выполнять наши требования.

– М-м-может быть…

– Вы полагаете, что нам следует прибегнуть к более действенному средству? – спросил «инквизитор».

– Она, конечно, дама пугливая, но с гонором и себе на уме. И стойкая. Она способна выдать нас.

– Полагаю, что она не представляет себе, какими могут быть последствия данного шага.

– Не представляет, – согласился Петерсон.

– Тогда просветите ее. Объясните ситуацию, пригрозите.

– Не годится, – покачал головой Петерсон. – Так мы ее еще больше напугаем, и тогда она в полном отчаянии побежит сдавать нас.

– Что вы о ней знаете? Есть ли в ее биографии что-нибудь, за что мы могли бы зацепиться?

– Очень немногое, – ответил Петерсон, отгоняя от себя дым. – Она живет одна. Родителей нет, по крайней мере мне ничего о них не известно. С мужчинами встречается крайне редко. Чистюля, работящая и амбициозная.

– Эмансипе, – презрительно произнес «инквизитор». – Жидовочка, возомнившая о себе черт знает что. Типаж ясен.

Петерсон закашлялся.

Сжав сигарету большим и указательным пальцами, «инквизитор» вытащил ее изо рта, поднес огонек к самым губам и сдул с него пепел.

– А давайте-ка посмотрим на это дело с другой стороны, – предложил он.

– С какой именно? – спросил Петерсон.

– Наша цель – не дать «Парареальности» открыть свой «КиберМир».

– И получить технологии, – прибавил Петерсон. – Их разработки в области виртуальной реальности представляют большой интерес.

– Да, несомненно, – подтвердил «инквизитор». – Но сейчас главное – разорить Манкрифа. А если он не откроет свой игровой парк, это неминуемо произойдет. Тогда инвесторы бросят его, компания рассыплется, а его разработки попадут на аукцион.

– А, вот как. Понятно.

– Повторяю. Наша основная задача – не дать «КиберМиру» открыться.

– И как вы думаете этого добиться?

Костюм аскета зашевелился. Петерсон предположил, что «инквизитор» пожал плечами.

– Пока мне известен только один путь – это заставить одного из ключевых сотрудников «Парареальности» работать на нас.

– Викторию Кессель, – закончил мысль Петерсон.

– Можно и ее. Хотя, по моему мнению, она ничего особо ценного собой не представляет. Она не инженер. Единственное, что она может сделать, – это помочь нам выйти на нужного человека.

– На кого? – прошептал Петерсон.

– На человека, к которому легче всего найти подход, – невозмутимо ответил «инквизитор». – На семейного, с долгами или с прошлым, которое он хотел бы скрыть.

– Да, сама она на таких не похожа.

– А кто похож?

Обхватив ладонями лысину, Петерсон задумался.

– Здесь нужно подумать, – сказал он. – Начнем с Манкрифа. Из всех грехов, которые я за ним знаю, есть только один – уклонение от службы во время войны во Вьетнаме.

– Это просто смешно. От такого мы ничего не добьемся.

– Есть еще Джэйсон Лоури, – продолжал Петерсон. – Сумасброд, без семьи и привязанностей. Не интересуется ничем, кроме работы.

«Инквизитор» молчал.

– Есть еще один. Помощник Лоури, его зовут Дамон Санторини. Женат, имеет двоих детей. Совсем недавно приобрел дом и машину для жены.

«Инквизитор» сделал последнюю затяжку, слегка приоткрыл окно и щелчком выбросил окурок в стоящую неподалеку урну.

– Можете связаться с ним? – спросил он Петерсона.

– Не знаю.

– А вы попробуйте. Проследите за ним, может быть, что-нибудь и придет в голову. В следующий раз я буду ждать от вас подробный план действий по всем указанным направлениям. Не исключено, что он нам и не понадобится, а может быть, окажется кстати. Кто знает?

Петерсон кивнул и быстро вышел из машины. Он немного постоял, глубоко вдыхая свежий вечерний воздух. Петерсону не нравилось давить на людей, выбивать из них нужные сведения, но он понимал, что в его работе это иногда необходимо. «Будем надеяться, что здесь этого не потребуется, – думал он. – Очень бы не хотелось выкручивать руки». Единственное, чего Петерсону сейчас хотелось, – так это закурить.

14

Обычно кабинеты технического персонала не имели окон, но в кабинете Дэна оно было. Когда, задумавшись, Дэн смотрел в него, то всегда видел одно и то же – асфальтовую дорожку, идущую к стоянке, и колченогого Джо Ракера, совершавшего ее ежечасный обход. Реже вдалеке проносилась случайно заехавшая на территорию «Парареальности» машина. Кусты олеандра и клумбу с яркими экзотическими цветами Дэн не видел, он их просто не замечал.

За два месяца работы на «Парареальность» он обзавелся еще одним предметом мебели. Теперь к полированному столу, двум небесно-голубым пластиковым стульям и полкам с редкими книгами прибавился еще и невероятно длинный, почти во всю стену, кожаный диван. Дэн выбил его для Джэйса, который старался избегать своего захламленного кабинета и, когда не был в «Стране чудес», торчал у Дэна. Входя в кабинет, Джэйс сразу же растягивался на диване и время от времени выдавал свои колоссальные идеи.

Диван уже начал засаливаться. Дэн посмотрел на него и брезгливо поморщился. Он не любил неопрятности; если бы не этот диван, его чистый кабинет выглядел бы как мини-выставка офисной мебели. Дэн перевел взгляд на стол, где стояли телефонный аппарат со встроенным автоответчиком и маленький магнитофон с прислоненной к нему фотографией Сьюзен и детей. Больше ничего на столе не было. Сбоку, на откидной крышке, напоминавшей по форме крыло, находился персональный компьютер, связывавший Дэна с пультом управления в «волчьей яме» и суперкомпьютером в лаборатории Джэйса.

Откинувшись на спинку вращающегося стула и положив ладони на затылок, Дэн уныло смотрел в потолок. Сегодняшнюю ночь, как, впрочем, и многие другие до нее, он спал очень плохо. Сьюзен говорила ему, что во сне он стонет и скрипит зубами. Это было крайне странно, еще никогда работа не влияла на его сон. Теперь же Дэна во сне почти постоянно мучили кошмары, он просыпался в холодном поту, трясся как в лихорадке, но, как ни старался, не мог вспомнить, что же такое ужасное ему снилось.

Совершенно неожиданно на него свалилась еще одна напасть. На жидкокристаллическом дисплее телефона намертво застыло сообщение: «Доктор Эпплтон – 513-990-4547 – 15:26, ЧТВ». Дэн старался не думать о звонке своего бывшего шефа, но он преследовал его, не давал работать. Стоило ему только опустить голову, как сообщение назойливо лезло ему в глаза. Джэйс где-то прятался, говорил, что бьется над какой-то новой своей идеей, о которой ничего не хотел говорить, а бейсбол тем временем покрывался пылью. Бездельничал и Дэн, без Джэйса заниматься чем-либо было просто бессмысленно. Вспомнив о Джэйсе, Дэн тяжело вздохнул. Его друг сделался неуправляемым. Если раньше, на базе «Райт-Паттерсон», Дэн хоть как-то мог воздействовать на него, то здесь, в Орландо, он почувствовал, что бессилен справиться с Джэйсом. И еще Джэйс становился невыносимым.

«Что с ним происходит? – мучился Дэн. В течение последних недель этот вопрос Дэн задавал себе уже, наверное, в тысячный раз и находил только один ответ: – Всему виной та перестрелка». Дэн не ошибался: с того самого дня, когда Джэйс стрелял в него, с той самой минуты, как он почувствовал удар пуль в грудь, с того самого мгновения, как он умер, Джэйс стал невыносим. Он вырвался из-под опеки Дэна. «Джэйс считает, что теперь может делать что угодно, поскольку получил власть над моей жизнью», – подумал Дэн и усмехнулся. Ему показалось, что он слишком драматизирует ситуацию, придает ей оттенок дешевой мелодрамы. «Да нет, Джэйс остался Джэйсом, – успокаивал он себя. – Тем же сумасбродом. Но приструнить его все-таки надо, иначе он окончательно разболтается».

Но это были только мечты, на практике же держать Джэйса в узде с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Он ускользал, и даже больше того – он не желал заниматься работой.

«Хорошо, что хоть дома все в порядке, – продолжал размышлять Дэн. – Энжи забыла о своих страхах, учится нормально. Нет, просто отлично. И полюбила игры с виртуальной реальностью. Смотрит их постоянно. Ну и ладно, пусть смотрит, ничего плохого в этом нет. Главное, что у Филипа больше не бывает приступов астмы. Да, хотя бы из-за этого стоило сюда приехать. У Сьюзен тоже все в полном порядке, – при воспоминании о жене Дэн улыбнулся. Черт, дела у нее идут так, что позавидуешь. Еще год-два – и она будет зарабатывать побольше меня. Да, можно сказать, что дома у меня все отлично», – подвел итог Дэн. – Спасибо Манкрифу. Это благодаря ему Анжела быстро вошла в норму. Что ни говори, а я многим ему обязан». Так думал Дэн, но сам не мог объяснить, почему при одной только мысли о Манкрифе, человеке, к которому он обязан испытывать благодарность, внутри у него все закипало. «Чего я, собственно, обижаюсь на него? Ну, сказал он мне, что нанял меня исключительно ради Джэйса, ну и что? – продолжал успокаивать себя Дэн, но все равно злился на шефа. – Он взял меня в качестве укротителя и погонщика прославленного Джэйса. На самом деле я Манкрифу не нужен».

Взгляд Дэна то и дело возвращался к жидкокристаллическому дисплею. «А доктору Эпплтону позвонить все-таки нужно, – решил он. – У него явно что-то случилось, он не станет никого беспокоить по пустякам. А просто болтать по телефону он вообще не любит».

Обычно Джэйс не входил, а врывался в кабинет. Никогда не закрывая за собой дверь, он сразу же подлетал к дивану и с размаху валился на него. Так произошло и сейчас.

Джэйс положил голову на один подлокотник, ноги в ковбойских ботинках – на другой и приказным тоном произнес:

– Какие тут дела? Давай рассказывай.

– Ты где шляешься? – попробовал перейти в атаку Дэн, хотя заранее знал ответ.

– Я думаю свои великие мысли.

– Ни черта подобного. Ты все утро проиграл с Джо Ракером.

– Ну и что? Пока я играл с этим убогим, я думал.

– Джэйс, Манкриф ждет, когда ты закончишь бейсбол.

– Ну и хрен с ним. Пусть ждет. И не ори ты так! Когда я играю с колченогим Джо, мое подсознание отдыхает, и на ум мне приходят оригинальные идеи.

– Да? Ну и что явилось тебе сегодня? – насмешливо поинтересовался Дэн.

Джэйс ухмыльнулся, но ничего не ответил.

Вот уже целых шесть недель Дэн бился над единственной задачей – как сделать детали картинок бейсбола четче, но все его усилия оказывались бесполезными. Что бы он ни придумывал, финал был один и тот же.

– А ты что придумал? – спросил Джэйс.

– А что я могу сделать один? – огрызнулся Дэн. – Я занимался с Гари Чаном, помогал ему выправить его «Охоту на динозавров».

– С Чарли Чаном? С этим сопливым мальчишкой?

– Его имя – Гари, – резко поправил Дэн.

– Не строй из себя умника. Все зовут его Чарли.

Дэн вскочил со стула:

– Пусть так, но только этот мальчишка, как ты его называешь, неплохо поработал. И кстати, почти закончил «Прогулку по Луне». А Херст со своими ребятами сработал такую программу по анатомии – закачаешься. Видел ее?

– Ну, видел, видел, – махнул рукой Джэйс. – Да, – вздохнул он, – если мы в кратчайшее время не доделаем бейсбол, Манкриф нас с калом съест.

– Нас? – удивился Дэн. – Нет. За игру отвечаешь…

– Я слышал, шеф потащился в Вашингтон за деньгами, – перебил его Джэйс. – Может, выпросит у кого-нибудь.

– Джэйс! Пока ты там прыгал с Джо Ракером, Манкриф вызывал меня. – Дэн снова опустился на стул.

– Слушай, Данно, нам нужно придумать нечто особенное. Какую-нибудь изящную штучку.

– Гений у нас – ты, вот и думай.

– Да, но с бейсболом проблема у нас не в идее, а в ее практическом выполнении. А это уже по твоей части.

– Конечно, – зло ответил Дэн. – Как только что-то не идет, это сразу становится по моей части. Придумываешь ты, а работаю – я. Очень здорово.

– Что? – спросил Джэйс. – Ты хочешь стать гением? Отлично, тогда придумай, что нам делать с бейсболом.

Дэн думал не больше секунды.

– Ты слышал что-нибудь об инерции зрительного восприятия? – спросил он.

Джэйс удивленно посмотрел на Дэна.

– Слышал. Ну и что? Этот феномен используется в кино. Показывают одну застывшую картинку, и мозг ее регистрирует. Покажи таких картинок десяток, и мозг соединяет их и тогда зрителю кажется, что все движется.

– Совершенно верно, – подтвердил Дэн. – И вот о чем я думаю. Может быть, нам скадрировать все изображения? Все то время, когда компьютер показывает нам картинки раздельно.

Джэйс вскочил.

– Половину времени пустить на фон, а половину – на игроков. Так ты предполагаешь?

– Компьютер будет работать на полную мощность с каждой частью изображения, но в течение очень короткого времени, чтобы играющий не догадался, что он видит только часть картинки. До того как его глаз и мозг поймут, что часть изображения потеряна, она появится. Тот же самый принцип, что и в кино. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Джэйс. – Ты хочешь удвоить скорость.

– Совершенно верно, – ответил Дэн.

Джэйс почесал обросшую двухдневной щетиной щеку.

– А сможет ли оборудование так быстро переключаться?

– Вне всякого сомнения. Для наших машин двадцать четыре кадра в секунду – это черепашья скорость, за это время они способны сделать миллион операций.

– Слушай, а не сорок восемь? – спросил Джэйс.

– Да хоть тысячу! – вскипел Дэн. – Ты что, совсем меня не слушаешь? Я же говорю тебе, что наша машина способна за секунду переключиться миллион раз! Для нее двадцать четыре кадра в секунду – то же самое, что для нас с тобой год. И никакой играющий ничего не заметит.

– Слушай, а это выход! – воскликнул Джэйс и, вскочив с дивана, забегал по кабинету. – По идее, должно сработать.

– Я в этом абсолютно уверен, – кивнул Дэн. – Только…

– Никаких «только», – Джэйс ткнул в Дэна пальцем. – Ты даже не представляешь, до чего ты допер. Черт, да как же я не вспомнил об этом раньше?! Ну, теперь я им такое покажу… Дэн, мы улучшим изображение в тысячу раз. Играющий увидит даже текст на входном билете.

– Но есть тут у меня кое-какие сомнения, – проговорил Дэн.

– Плюнь на них! – крикнул Джэйс. – То, о чем ты говоришь, уже делали, и все получалось. Тебе нужно только написать программу.

– Вот именно. А на это уйдет несколько месяцев.

– Да ты что?! – Джэйс остановился и посмотрел на Дэна. – Какие месяцы! Ты что, не знаешь ни одного человека, у которого есть похожая программа? – Дэн утвердительно кивнул. – Знаешь? Тогда попроси и скопируй. А лучше всего – укради.

Дэн пристально посмотрел на друга. Тот выглядел ужасно, казалось, что он не только не умывался, но и не спал. Лицо Джэйса осунулось, небритые щеки впали, вокруг глаз были синие круги, а засаленные волосы космами свисали до плеч. Джэйс явно устал, но, несмотря на это, буквально трясся от возбуждения, потому что Дэн дал ему новую возможность усовершенствовать игры, добиться того, чего прежде никому не удавалось. У него появилась новая игрушка, блестящая и очень интересная. Джэйс задыхался от волнения.

Дэн помялся – последнее предложение Джэйса было ему не по нутру.

– Помнишь Боба Франкеля? – спросил Джэйс. – Он занимался чем-то похожим, применял тот же принцип.

– Никак не предполагал, что ты интересовался «Звездными войнами».

– Заткнись! – рявкнул Джэйс. – Какая кому разница, где мы достанем программу? Попробуй связаться с ним. Может быть, за те триллионы, которые они тратят на свою белиберду, им удалось создать что-нибудь стоящее.

Роберт Франкель был одним из самых блестящих математиков в лаборатории доктора Эпплтона. Именно поэтому Джэйс невзлюбил его с самого начала и постоянно с ним цапался. Взаимная неприязнь, которую эти два высокомерных гениальных эгоиста испытывали друг к другу, усиливалась завистью. После того как Боб Франкель вдруг уехал в Вашингтон работать над программой стратегической оборонной инициативы, Джэйс сказал: «Не думал я, что наш Бобби не только сукин сын, но и фашист» – и целую неделю после этого события не находил себе места.

– Да ты в уме? – спросил Дэн. – К тому, чем занимается Франкель, и на километр не подступиться. Это же совершенно секретные разработки.

– Позвони Бобу, – приказным тоном произнес Джэйс. – Возможно, что математические исследования не считаются секретными.

– Он не будет со мной говорить о своей работе, – запротестовал Дэн.

Джэйс наклонился над столом и посмотрел в глаза Дэну с такой злостью, что тому сделалось жутко.

– Слушай, Данно, – заговорил Джэйс, и Дэна передернуло от отвращения. Запах изо рта Джэйса был просто омерзительным. – Я сказал, чтобы ты позвонил Бобу. В этом нет ничего зазорного. Выполняй. Пронто, тонто. Понял?

Дэн встал:

– Слушай, Джэйс. Не строй из себя крутого ковбоя. И перестань повторять свое «пронто, тонто».

Джэйс отошел от стола и смерил Дэна издевательским взглядом.

– Но ведь ты даже не знаешь, что означают эти слова. Это же испанский, – произнес он и, повернувшись на каблуках, вышел из кабинета.

Дэн опустился на стул и некоторое время неподвижно сидел, рассматривая покачивающуюся дверь. Джэйс, как обычно, не закрыл ее. В душе Дэн сознавал, что Джэйс прав. Разумеется, Бобу Франкелю звонить придется, но Дэна возмущало то, как Джэйс разговаривал с ним. Его манеры и раньше вызывали у Дэна раздражение, но он надеялся, что здесь, в Орландо, Джэйс станет другим. Однако все происходило с точностью до наоборот, с каждым днем Джэйс становился все грубее. Дэн не любил обращаться за помощью к кому-либо, со всеми своими проблемами он привык справляться сам. И эту задачу с бейсболом он уже практически решил, но это не принесло ему ни радости, ни облегчения. Джэйс придумал для него новую головоломку. «И так будет всегда…» – обреченно подумал он.

Дэн с трудом заставил себя дотянуться до телефона.

– Роберт Франкель, – уныло произнес Дэн. – Министерство обороны, Вашингтон, дистрикт Колумбия.

Телефон был запрограммирован на голос Дэна, но все равно, чтобы добиться от него правильного выполнения команды, приходилось быть очень осторожным и произносить слова медленно и членораздельно. Беглую речь машина не понимала. Замигала маленькая желтая лампочка, это означало, что телефон начал поиск абонента. Втайне Дэн очень надеялся, что он не найдет Боба, но не прошло и десяти секунд, как вначале раздался длинный гудок, затем еще два, а затем послышался спокойный, уверенный голос:

– Говорит автоответчик. Это кабинет доктора Роберта Франкеля. В данное время его нет на месте. Пожалуйста, оставьте свой телефон и, если можно, скажите, о чем бы вы хотели переговорить с доктором. Роберт Франкель позвонит вам в самое ближайшее время.

Дэн со счастливой улыбкой выслушал автоответчик.

– Привет, Боб. Это я, Дэн Санторини. Пожалуйста, позвони мне, как появишься. Мне хотелось бы поговорить с тобой о делении времени.

Дэн нажал на кнопку, и его номер автоматически записался на пленку автоответчика.

Дэн снова откинулся на спинку стула. Ему почти удалось забыть о дисплее и светящемся номере доктора Эпплтона. «Интересно, что означают эти чертовы «пронто» и «тонто»?» – задумался Дэн.

Но вскоре чувство долга все-таки пересилило нежелание, и Дэн опять потянулся к телефону. Набрав на клавиатуре определенную комбинацию букв и цифр, Дэн произнес:

– Набрать номер в памяти.

Дэн не умел говорить командным тоном, ему все время хотелось обратиться иначе, повежливее, но он подумал, что это было бы, во-первых, смешно, а во-вторых, машина просто не поняла бы его, она знала только повелительное наклонение.

Оставалась последняя надежда – что доктора Эпплтона не окажется на месте. Дэн посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: как-никак пятница, вторая половина дня. Но он ошибся.

– Эпплтон слушает, – проговорил динамик.

Дэн поморщился и взял трубку:

– Приветствую вас, доктор. Это Дэн Санторини.

– О, Дэн. Ну, наконец-то. Рад слышать тебя. Как устроился?

– Да вроде неплохо. Извините, что не смог позвонить вам раньше, был очень занят.

– Можешь не оправдываться, мне известно, что у вас там работы по горло. Все нормально?

– Стараемся, чтобы было нормально, – уклончиво ответил Дэн.

– Как Джэйс?

Дэн немного помолчал, потом ответил:

– Джэйс – это Джэйс. Все такой же.

– Понимаю, вопрос глупый, – сказал Эпплтон, и по его голосу Дэн понял, что доктор улыбается.

Наступило молчание, которое прервал Дэн:

– А что там у вас стряслось?

Послышался тихий вздох Эпплтона.

– Да есть тут одна сложность, – произнес он. – Нештатная ситуация.

Дэн сразу уловил тревогу в голосе Эпплтона и насторожился.

– Можете рассказать, в чем дело? – спросил он.

– Только по защищенной линии, – прозвучал быстрый ответ.

– Даже так? – Брови Дэна полезли вверх. – Настолько серьезно?

– Давай поговорим по линии базы ВВС «Патрик».

– Это та, которая расположена на мысе Канаверал?

– Дэн, ты мог бы туда приехать? – голос Эпплтона звучал тревожно. – Это очень срочно, Дэн. Постарайся приехать завтра утром.

– Завтра же суббота, – неохотно произнес Дэн.

– Прости, что прибавляю тебе забот, – извиняющимся тоном продолжал Эпплтон, – но это действительно необходимо. Мне требуется твоя помощь.

Дэн мог бы навскидку назвать с десяток причин, по которым никак не мог приехать на базу. Прежде всего ему хотелось бы побыть с детьми, он и так их редко видел. Потом ему хотелось бы подумать и о бейсболе – что ни говори, а работа есть работа. И Сьюзен очень рассчитывала на него, у нее что-то не ладилось с компьютером. Но самое главное – Дэну хотелось бы повозиться с Филипом, в последнее время он видел мальчика только спящим.

– Часов в одиннадцать, – услышал Дэн свой голос как бы со стороны. – Вас устроит?

– Спасибо, Дэн, – ответил Эпплтон. – Записывай, сейчас я скажу, к кому тебе нужно будет обратиться.

15

Дэн удивленно заморгал. Он никак не мог понять, как он попал сюда, в свой родной Янгстаун. Та же пыльная улица, те же ряды неприглядных домов. Даже ребята и девчонки, играющие на тротуаре, те же самые, какими он видел их в детстве. Они машут ему, что-то кричат. Интересно, а он сам как выглядит?

«Но ведь этого не может быть, все давно выросли. И я вырос», – убеждал он себя.

Внезапно Дэн улыбнулся – он все понял. «Это же игра. Имитация, – обрадовался он. – Но как здорово сделана! И откуда этот чертов Джэйс знает, где я жил и с кем играл?»

Дэн прошел мимо табачного магазина, где он и его приятели покупали книжки комиксов. Вот и мистер Штайн, все такой же толстый. Он тоже приветливо машет Дэну. Улыбается. «Дьявол. Но как я попал в эту игру?» – спросил себя Дэн и не смог ответить.

Вдруг около одного из уличных фонарей он увидел доктора Эпплтона.

– А вы что здесь делаете? – спросил его Дэн. – И откуда вы тут взялись?

Внезапно фигура доктора растворилась, а на ее месте оказался Джэйс в черном костюме наемного убийцы.

– Приготовься, Данно, – сказал он.

– Но у меня нет оружия. И это уже другая игра, про ковбоев. Меня там нет.

– Зато я здесь есть, – прохрипел Джэйс и выхватил сразу оба револьвера. Дэн увидел вспышки и почувствовал, как в грудь ему ударили пули. Они сшибли его с ног и принесли боль. Дикую, невыносимую боль.

Дэн скинул с себя намокшее одеяло и вскочил. Он задыхался, ему казалось, что грудь его разрывается.

– Дэн, что с тобой? – взволнованно спросила его Сьюзен и, дотянувшись до стоящей на ночном столике лампочки, включила ее. – Господи, да что же с тобой происходит? – воскликнула она.

Дэна шатало, дыхание его становилось хриплым и прерывистым. Он схватился за грудь.

– Сон… – прохрипел Дэн. – Я снова был там…

Сьюзен вскочила и начала судорожно шарить по ящикам, пытаясь найти ингалятор. С момента своего приезда во Флориду Дэн ни разу им не пользовался.

– Не разговаривай, – приказала Сьюзен. Обнаружив наконец ингалятор, она подошла к Дэну. Дрожащими руками он снял колпачок, с трудом разжимая зубы, сунул ингалятор в рот и нажал на разбрызгиватель. В горло ударила едкая струйка эпинефрина. Дышать сразу стало легче.

Сьюзен поправила подушку Дэна, положила на нее еще одну и помогла Дэну лечь.

– Здесь это у тебя первый приступ астмы. Все время, пока мы здесь, ты спал нормально, – проговорила Сьюзен.

– Мне приснился страшный сон, – отрывисто произнес Дэн. – Кошмар какой-то.

Сьюзен легла под одеяло.

– Все прошло, Дэн. Не волнуйся, это был всего лишь сон, – приговаривала она, поглаживая мужа по груди. – Успокойся.

Затем Сьюзен выключила свет и, немного подождав, пока дыхание Дэна окончательно не войдет в норму, уснула, положив голову ему на плечо.

«С чего все началось? – снова задал себе Дэн тот же самый вопрос и сразу же ответил: – С той самой перестрелки. Джэйс – скотина. Сколько уже недель прошло, а я все только об этой пальбе и думаю».

Дэн прищурился. Лучи заходящего флоридского солнца били ему прямо в глаза. Обратная дорога в Орландо оказалась намного короче.

Шоссе было почти пустым, лишь редкие грузовики да туристические автобусы, невзирая на ограничительные знаки, со свистом и ревом проносились мимо «хонды». Дэн посмотрел на сидящую рядом Анжелу. Прислонившись головой к полуоткрытому боковому стеклу, девочка крепко спала. Выбившиеся из косичек волосы золотистыми ниточками блестели на солнце. Ремень безопасности сполз с худенького плечика Анжелы. Дэн подумал, что неплохо бы получше пристегнуть ремень, но не захотел терять время на остановку. До дома оставалось не так уж много километров. Совсем рядом промчался огромный тяжелый грузовик с прицепом, заставив старенькую машину Дэна задребезжать. Дэн решил поднажать, ему не терпелось оказаться дома. «Ремень поправлю потом, – подумал он. – Минут через десять будет поворот, все равно придется останавливаться и платить за проезд. Да, ну и гребут же здесь деньги. Нигде не проедешь бесплатно».

Весь день Дэн с Анжелой провели в космическом центре имени Кеннеди. Дэн очень удивился, увидев, как Анжела, раскрыв рот, разглядывает громады ракет и лежащие на боку двигатели «Сатурн-5». Раньше Анжела не проявляла никакого интереса к космической технике. Здесь же она то и дело восклицала: «Папа, да это же целый кит! Нет, больше, чем десять китов!» Здание сборочного цеха, где монтируется внутренняя начинка ракет и где они ставятся вертикально, потрясло Анжелу. Но, зайдя в него, она просто остолбенела – стоящий в здании «Шаттл» казался в нем жалкой детской игрушкой.

– Это самое высокое здание в мире, – сказал Дэн, нагнувшись к уху Анжелы. Временами приходилось даже кричать, чтобы перекрыть восторженные крики туристов. – Оно такое высокое, – продолжал Дэн, – что иногда внутрь его заходят облака, и тогда здесь идет дождь.

Анжела, казалось, не поверила Дэну. Космические корабли произвели на нее сильное впечатление. Она то и дело щелкала своим маленьким фотоаппаратом, слабая вспышка которого тонула в свете профессиональных блицев.

Если Анжела и вспоминала о том, что с ней произошло в школе, то не показывала виду, что это продолжает волновать ее. По дороге на мыс Канаверал она много говорила и о миссис О'Коннел, своей учительнице, и о ребятах из своего класса, и о приближающемся Новом годе. Ее в основном интересовало, ставится ли во Флориде, где никогда не идет снег, новогодняя елка. По мнению Анжелы, Новый год без снега – это очень скучно, и поэтому даже те ели, которыми были обсажены все дороги, казались ей непригодными для праздника. За все время дороги от Орландо до мыса она ни разу не упомянула об играх с виртуальной реальностью. Возвращаясь назад, в Орландо, Дэн все время думал о своей встрече с доктором Эпплтоном.

На базу «Патрик» они приехали еще до одиннадцати. Дэн оставил Анжелу на попечение дежурного, улыбчивой молодой женщины в новой форме лейтенанта ВВС, а сам направился к видеотелефону. Обернувшись, он увидел, что Анжела уже сидит за столом дежурной и разглядывает журналы с яркими фотографиями ракет и самолетов.

В небольшой комнате, где располагался ряд видеотелефонов, было душно. Дэн усмехнулся. Он ожидал увидеть громадные экраны, такие же, как в кабинете Манкрифа, но вместо них на стенах висели пожелтевшие рекламные плакаты. Вдоль одной из стен стояли видеотелефоны, они состояли из обычных телевизоров, причем старых моделей, и микрофонов. Стулья были тоже не первой свежести, потертые и продавленные.

Дежурный сержант провел Дэна к одному из видеотелефонов. Дэн сел на стул и внезапно почувствовал себя студентом. Сержант включил аппарат, на экране забегали полосы, затем появились разноцветные круги… Минут пятнадцать потребовалось Дэну, чтобы дозвониться до Дэйтона и связаться с Эпплтоном.

Он появился перед Дэном в своей обычной рубашке с короткими рукавами, галстук был немного спущен. Дэн сразу узнал его: этот галстук несколько лет назад он сам подарил доктору на Рождество. Дэн с удивлением заметил, что лицо доктора, с появившимися на нем новыми резкими складками, было осунувшимся и мрачным. Эпплтон еще больше полысел и выглядел много старше своих лет.

– Доброе утро, Дэн, – произнес Эпплтон.

Дэн непроизвольно посмотрел на часы – было почти половина двенадцатого. – Доброе утро, доктор.

– Извини, что я отнимаю у тебя твой выходной, – Эпплтон вздохнул, – но мне очень нужна твоя помощь.

– Что случилось?

Эпплтон немного помолчал.

– Ты помнишь Джерри Адера? – вдруг спросил он.

– Адера? – Дэн задумался.

– Один из наших лучших летчиков-истребителей. Ас, капитан. Запоминающийся человек, у него очень густые волосы, но все седые. Помнишь?

Дэн неуверенно пожал плечами.

– Так сразу припомнить не могу, – ответил он. – А что с ним случилось?

Дэн увидел, что Эпплтон чем-то подавлен и не хочет, а точнее, не может заставить себя говорить.

– Он умер, – произнес наконец Эпплтон. – Погиб во время испытания программы для «Ф-22».

«Ну и что?» – едва не выпалил Дэн, но вовремя сдержался. Внезапно он догадался, какие именно слова не хотел произносить Эпплтон. «Ах, вот оно что, – похолодел он. – Этот летчик умер во время испытания программы, которую мы с Джэйсом разрабатывали».

– Вы думаете, что во время испытаний он подвергся излишнему физическому воздействию? – спросил Дэн.

– Не знаю, – ответил Эпплтон.

– Доктор, скажите прямо. Не нужно юлить. Ведь вы думаете, что его убила программа, так? Та самая, которую делали мы с Джэйсом.

Доктор поморщился и пожал сухонькими плечами.

– Нет, этого не может быть, – сказал Дэн. – И вы это хорошо знаете. Какой бы сильной программа ни была, это всего лишь имитация. Даже силы ускорения мы не могли приблизить к реальным, к тем, которые действуют на летчика в настоящем воздушном бою. Все, что делает летчик во время испытаний, – это сидит и реагирует на обстановку, которую ему задает программа. Как она вообще может кого-нибудь убить?

– С момента гибели Адера прошло почти два месяца, и за это время мы раз сто просмотрели и проверили программу и ничего необычного не нашли, – удрученно заметил Эпплтон.

– А кто-нибудь, кроме него, еще испытывал эту программу? – спросил Дэн.

– Никто. Я повторяю, все эти два месяца мы только и делаем, что проверяем и перепроверяем ее. Ты, конечно, прав, сильного физического воздействия она не оказывает.

– Отчего он умер?

– Сердечный приступ.

Дэн хмыкнул и покачал головой:

– Ну, а это уж совершенно невозможно. Довести до сердечного приступа никакая программа не в состоянии. Она может угробить только тех, кто ее составляет, но никак не испытателя.

Дэн не ожидал, что Эпплтон примет его шутку, но доктор улыбнулся.

– И ты тоже так думаешь, – проговорил он. – Неудивительно. Какой отец признается, что его дитя способно убивать?

– Программа не имеет таких сил, чтобы кого-нибудь довести до инфаркта, – упрямо повторил Дэн.

– Мартинес сам хочет проверить ее, – сообщил Эпплтон.

– Ральф? А разве его не списали?

– Да, ему запрещено летать, – подтвердил доктор. – Но испытание программ – это не полет, здесь врачи не могут ничего запретить ему. И чего волноваться? Раз ты говоришь, что программа вполне безопасна… Пусть проверяет.

– Давление у Ральфа все такое же плохое? – спросил Дэн.

– А с чего бы ему улучшаться? – снова улыбнулся Эпплтон.

Дэн молчал. С одной стороны, ему очень хотелось сказать, что гибель одного пилота во время имитационного полета абсолютно ничего не значит, что, несмотря на высокое давление, Ральф может смело испытывать что угодно, но произнес Дэн совсем другое:

– Вы говорите, Адер умер от приступа?

– Совершенно верно.

– Здесь скорее всего виновата не программа. Это, как мне кажется, простое совпадение. Трагичная, нелепая случайность.

– Я думал, может быть, ты смог бы как-нибудь приехать к нам, – сказал Эпплтон. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты взглянул на программу. Черт его знает, может быть, мы чего-нибудь упустили из виду.

«Только этого мне и не хватало», – с грустью подумал Дэн. Он предполагал, что Эпплтон может попросить его приехать, но втайне надеялся, что этого все-таки не произойдет.

– Мы бы оплатили тебе и поездку и все прочее…

– Доктор, я действительно не могу приехать, – негромко заговорил Дэн. – Я работаю здесь как проклятый, даже детей не вижу. Босс то и дело подгоняет… – голос Дэна стал совсем тихим.

– Я так и думал. Извини, Дэн, мне не следовало отрывать тебя от дел.

«Да, черт подери, но ты же все равно оторвал, – чертыхнулся Дэн. – Ишь, какой совестливый».

– В конце концов, здесь нет твоей вины, – продолжал Эпплтон, но Дэн сразу понял, что на самом деле доктор думает иначе. Над программой для «Ф-22» они начали работать вдвоем с Джэйсом, но после того, как Джэйс ушел в «Парареальность», дорабатывал ее уже один Дэн. Он продолжал улучшать ее, кое-что модифицировал, но ничего не придумывал сам, а по каждой мелочи консультировался с Мартинесом. И тот же Мартинес просил сделать программу как можно жестче, максимально приближенной к воздушному бою.

– Чтобы лишний раз побыть с Анжелой, мне пришлось даже взять ее сюда с собой.

– Я могу прислать за тобой истребитель, – бесстрастным голосом предложил Эпплтон. – В пятницу вечером вылетишь с мыса Канаверал, а вечером в воскресенье прилетишь обратно. И домой тебя отвезут.

– Нет, доктор, – отрезал Дэн, понимая, что выглядит не лучшим образом. Он до боли сжал сиденье стула и повторил: – В самом деле не могу, доктор.

– Ну ладно, – ответил Эпплтон, и лицо его еще больше помрачнело. – Что поделать.

– Давайте я приеду к вам после апреля, когда немного разгружусь с работой, – предложил Дэн. – Сейчас меня просто завалили.

– Ральф хочет испытать программу на этой неделе.

– А может быть, это и к лучшему, – встрепенулся Дэн. – Сам убедится, что с ней все в полном порядке. И тогда вы убедитесь, что я прав, – смерть этого пилота – простая случайность.

Эпплтон неуверенно пожал плечами и сунул в рот свою черную трубку. На скулах заиграли желваки.

– А как дела у Джэйса?

– Весь в идеях, как обычно, – ответил Дэн.

Эпплтон улыбнулся, но улыбка у него вышла кислой.

– Ну, ладно, – проговорил он. – У меня к тебе будет еще одна просьба.

– Какая?

– Поговори с Джэйсом, Дэн. Может быть, он сможет что-нибудь подсказать.

– Конечно, конечно, – ответил Дэн.

– Большое спасибо.

– Да не за что пока.

– Может быть, сможешь позвонить мне ближе к концу недели? Я хотел бы еще раз поговорить с тобой до того, как Ральф сядет в имитационную кабину.

– Хорошо, позвоню, – ответил Дэн.

– Тогда до свидания.

– Послушайте, доктор. Извините меня, но у меня сейчас большая напряженка. Серьезно, я бы приехал, но сейчас просто не могу.

– Ничего, ничего, я все понимаю.

– Но это не значит, что я совсем отказываюсь. Как только у нас станет немного поспокойнее, я попробую вырваться к вам.

– Не стоит извиняться, Дэн, я очень понятливый человек. И кто знает, может быть, ты прав и программа здесь ни при чем? Просто я такой перестраховщик.

– Во всяком случае, я обязательно поговорю с Джэйсом и позвоню вам, – пообещал Дэн.

– Поговори, пожалуйста.

Резкий звук клаксона вывел Дэна из задумчивости. Позади, в каких-нибудь двадцати сантиметрах от бампера его «хонды», шел трейлер. Дэн бросил взгляд на спидометр. «Всего шестьдесят восемь километров в час, – раздраженно подумал он. – Иду по правой полосе. Левая совершенно свободна. И чего этот сукин кот сигналит? Давно бы обошел».

Дэн нажал на газ, и стрелка спидометра начала подниматься к семидесяти километрам. Слева прогрохотал еще один грузовик. Старенькую «хонду» тряхнуло с такой силой, что она едва не вылетела на обочину.

«Наверное, водителями грузовиков становятся те, кому не удалось выбиться в летчики-истребители. Ума нет, а гоняют как сумасшедшие. Вот где без всякой имитации инфаркт схватишь».

16

Индейское лето пришло в Огайо. Порывы ветра срывают с деревьев, кружат и гоняют по земле желтые, огненно-красные и золотистые листья. Мартинесы жили в пригороде Дэйтона, на одной из улиц, где могучие дубы еще кое-где сохранили свою коричневую листву. Но ветер скоро сбросит их и разбросает по лужайкам. Индейское лето – последний приступ хорошей погоды перед холодной, серой зимой.

Дом Мартинесов ничем не отличался от многих других, такой же уютный и беленький, с черными жалюзи на окнах. Жилище средних американцев со средним достатком, например менеджера средней руки или квалифицированного рабочего. И на другой улице, расположенной рядом, дома были такими же. Ральф Мартинес, в потертых шортах, переделанных из старых джинсов, и в теплой фланелевой рубашке, сидел в складном кресле-качалке на веранде за домом. Ее он сделал сам. Перед подполковником стоял принесенный им из дома портативный телевизор, транслировался матч между командами «Кливленд Браунз» и «Филадельфия Иглз». В одной руке Ральф Мартинес держал пульт дистанционного управления маленькой электрокосилки, которая, весело тарахтя, ползала по еще зеленой лужайке, а другой прижимал к уху радиотелефон.

– Не уверен, что он согласится нам помочь, – говорил Мартинес.

– Ты слишком плохо знаешь Дэна, – прозвучал в трубке голос доктора Эпплтона. – Он никогда ничего не решает сразу. Сначала долго думает и только потом делает. Не переживай, он приедет к нам, нужно только немного подождать. Через пару дней он мне позвонит, и вот увидишь – он или посоветует что-нибудь дельное, или согласится приехать сам.

– Телефонный звонок не решит наших проблем.

– Возможно, он уговорит Джэйса подумать над ними.

– Этого урода? Да ему наплевать на всех, кроме себя. Нет, доктор, от него вы помощи не дождетесь.

– Я бы не стал так категорично списывать Джэйса со счетов, Мартинес.

– Не будьте наивным, доктор… Ну ладно, не будем спорить. Во всяком случае, нам не стоит просто сидеть и ждать, когда объявится Дэн.

– Значит, вы все-таки решили сами испытать программу?

На защитника «Кливленда» навалилось несколько игроков «Иглз», скрыв его зеленью своей формы. Мартинес поморщился и тихо чертыхнулся.

– Да, именно так я и решил поступить, – ответил он в трубку. – Приготовьте все оборудование к завтрашнему утру.

– Проверка займет несколько дней, – возразил Эпплтон.

– До среды времени вполне хватит.

– К чему такая спешка?

Мартинес прекрасно знал основной принцип доктора Эпплтона: не торопись! Поэтому он и назвал среду, предполагая, что к концу недели доктор, возможно, проверит оборудование. Он мог бы и не подстегивать его.

– У нас нет права терять дни на пустое ожидание, – ответил Мартинес. – Этот имитатор сделан для того, чтобы тренировать летчиков, а не глотать пыль. Не забывайте, что он сделан на деньги налогоплательщиков. Поэтому он обязан работать.

Эпплтон тихо засмеялся:

– Хорошо, хорошо, Мартинес. Даже если моим людям придется работать сверхурочно, к среде все будет готово.

– Отлично, договорились.

– Ну, ладно, тогда продолжайте отдыхать. Всего хорошего.

– Взаимно, доктор.

Не успел Мартинес положить телефон на стол, как на террасу вошла Дороти. В руке у нее был поднос с двумя бутылками пива и легкой закуской.

– Ну, как игра? – поинтересовалась она.

– А, – махнул рукой подполковник, – и не спрашивай.

– Что, так плохо?

– Хуже не бывает.

Она поставила поднос на стол, слева от Ральфа, и, пододвинув к телевизору еще одно кресло-качалку, села в него. Дороти Агильера, жгучая латиноамериканка с большими выразительными глазами, обворожительной улыбкой и длинными черными как смоль волосами, была самой красивой секретаршей на базе «Райт-Паттерсон». Работала она в той самой лаборатории, куда начальство направило Мартинеса. Каждый неженатый мужчина волочился за Дороти, а каждый женатый так и норовил затянуть ее к себе в постель. Даже теперь, по прошествии двенадцати лет, Дороти еще могла свести кое-кого с ума. Особенно в таком виде: в тугих, облегающих джинсах и обтягивающей футболке с глубоким вырезом. Да, Дороти знала свои прелести и умела выглядеть очень аппетитно. И она любила своего мужа, одевалась только для него, и он, зная это, платил ей горячей любовью.

– Косилка приближается к моей клумбочке, – сказала Дороти, протягивая мужу бутылку.

– Не волнуйся, она работает по программе. И у меня прекрасная реакция. В случае чего я сумею вовремя ее повернуть, – ответил Мартинес.

Дороти с сомнением следила за косилкой. Когда Ральф впервые принес домой этого маленького робота и, включив, выпустил его на лужайку, то первое, что тот сделал, – изжевал все ее цветы на клумбе.

– Кто это тебе звонил? – поинтересовалась Дороти.

– Доктор Эпплтон.

– Я слышала, ты говорил ему, что хочешь сам испытать ту программу. Это правда?

– Правда, – подтвердил Ральф и, повернувшись, посмотрел на косилку. Она дошла до клумбы, остановилась как вкопанная, немного пожужжала, затем повернулась точно на девяносто градусов и пошла скашивать траву вокруг нее, как того и требовала программа.

Но Дороти уже не интересовала клумба.

– Почему ты считаешь, что тебе самому нужно лезть в этот имитатор? Разве нельзя… – Дороти остановилась.

– Не понимаю, что ты так переживаешь? Ведь это же всего-навсего имитатор. Никакого сравнения с настоящим полетом.

– Но почему тогда Джерри погиб?

Мартинес попытался сконцентрировать внимание на матче. «Иглз» выбили мяч, «Кливленд» наконец-то получил передышку.

– Так почему же? – допытывалась Дороти, повышая голос.

Мартинес недовольно посмотрел на жену.

– Послушай, Дороти, – резко ответил он. – Дело в том, что я преподаватель и, следовательно, обязан обучать летчиков. По крайней мере, так предполагается. Когда возникают проблемы, решать их должен я, потому что в этом состоит моя работа, за которую я получаю деньги.

Дороти погладила мужа по руке.

– Милый, – сказала она по-испански, – но ведь кроме тебя есть еще десяток других пилотов, которые могут испытать этот имитатор.

Мартинес едва сдерживался, чтобы не накричать на жену. «Не стоит на нее злиться, – убеждал он себя. – Она любит меня и пытается защитить. Но черт ее дери, неужели она не понимает, что я обязан рисковать? Нет, ни хрена не понимает. Столько лет прошло, а она все такая же».

– Дороти, милая, но ведь никакой опасности нет, – как можно мягче заговорил подполковник.

– Тогда пусть другие и лезут в этот имитатор. Что ты так волнуешься за остальных?

– Нет! – рявкнул Мартинес. – Испытывать имитатор буду я, это мой долг. И хватит об этом.

За двенадцать лет совместной жизни с Ральфом Дороти хорошо узнала предел, за которым кончается терпение ее мужа. Она догадывалась, почему он так стремится сесть в кабину имитатора. Он хотел снова ощутить себя в воздухе. Когда врачи списали Ральфа, он страшно злился, его волновало, что теперь его начнут обходить в звании и он никогда не сможет стать полковником.

– Что же это такое получается? – проговорил он. – Сначала врачи оторвали меня от штурвала, запретили полеты, а теперь родная жена не пускает в имитатор? Сговорились вы все, что ли?

– Нет, мы тебя любим, – прошептала Дороти и, слегка прикрыв глаза, поцеловала мужа. – Потому что ты очень смелый. А кто считает, что это не так, тот просто идиот.

Дороти очень боялась имитатора и понимала, что до тех пор, пока муж не закончит испытания программы, она не сможет спать спокойно.

Даже в понедельник утром по дороге на работу Дэн словно слышал голос доктора Эпплтона. Непонятно почему, но Дэн связывал информацию, полученную от доктора, с первым опытом общения с виртуальной реальностью Энжи. Сейчас дочь, казалось, совершенно забыла о нем и много времени проводила за играми. И тем не менее она все-таки упала в обморок. А летчик-истребитель умер. И все это в процессе работы с программами, использующими виртуальную реальность.

«Ну ладно, маленькая девочка не выдержала психологической нагрузки. Это я еще могу понять, – рассуждал Дэн. – Но когда погибает пилот, первоклассный летчик-истребитель, это уже слишком. Нет, невероятно. Худшее, что его могло ожидать в имитаторе, так это наклон кабины или вращение ее вокруг своей оси. Ну и что тут страшного? Обычное дело. Ведь мы же не могли удвоить силы притяжения, возникающие в настоящем полете».

Приехав в «Парареальность», Дэн сразу направился в кабинет Джэйса и, зайдя в него, застыл от изумления. В кабинете было убрано и вымыт пол. Горы бумаг, застилавших пол, исчезли. Джэйс даже убрал стол, теперь на нем не было ничего, кроме компьютера. Сам Джэйс сидел возле него, длинные пальцы бегали по клавиатуре. Со стороны он напоминал пианиста. Дэн еще раз взглянул на пальцы Джэйса, они были похожи на маленьких змеек, прыгающих по клавишам.

Дэн молча сел на один из пластмассовых стульев и принялся ждать, когда Джэйс закончит. Но Джэйс словно не замечал присутствия Дэна, взгляд его был устремлен на экран.

– Джэйс, – окликнул Дэн друга через несколько минут. Джэйс не откликался. – Джэйс, ты слышишь меня?

– Пока нет, – пробормотал Джэйс, не отрываясь от компьютера.

– Оторвись, Джэйс. Давай я принесу по чашке кофе, – сказал Дэн и встал.

– Не уходи, – бросил Джэйс. – Осталась минута.

Дэн снова опустился на скрипящий стул. Минут пять в комнате было тихо, только постукивали клавиши.

– Все! – победно произнес Джэйс и вытянул вверх руки. – Получилось. – С видом триумфатора он посмотрел на Дэна и улыбнулся: – Вот то, что нам поможет.

– О чем это ты? – спросил Дэн.

– Все о том же, о бейсболе. Теперь детали фона станут намного четче.

– Я звонил Бобу Франкелю, – сказал Дэн.

– Знаю, знаю. Он ответил тебе. Позвонил сегодня ночью и попросил связаться с ним ровно в десять. Я только что прослушал твой автоответчик.

– Сегодня ночью? – изумился Дэн. – Ничего себе.

– Ладно, давай рассказывай, как провел выходные, – продолжая улыбаться, Джэйс откинулся на спинку стула и прогнулся так сильно, что Дэн услышал треск позвонков. Дэн не на шутку перепугался, ему показалось, что Джэйс вот-вот переломится. Джэйс оперся о стену и, вытянув ноги, положил их на стол.

– У доктора неприятности.

– Имеешь в виду Эпплтона?

– Да. Один из пилотов умер во время испытания программы имитации воздушного боя.

– Кто? – глаза Джэйса сузились. – Мартинес?

– Нет, другой. Некто Адер. Ты знал его?

– Впервые слышу.

– Доктор сказал, что парня хватил удар в кабине имитатора.

– Глухое дело, – пожал плечами Джэйс.

– Доктор волнуется. Считает, что его убила программа.

– Придурок, – бросил Джэйс. – Программа убить не может. Тоже мне ученый, – скривился он. – Подумал бы сначала…

– Но тем не менее Адер умер.

Джэйс рывком скинул ноги и вскочил со стула.

– Ты хоть перестань молоть чепуху. У нас есть чем заниматься. Пойдем посмотрим графику фона. Это нужно сделать перед тем, как звонить Франкелю.

Джэйс вылетел в коридор и направился в лабораторию. Дэн покачал головой, поднялся и пошел вслед за Джэйсом.

Фон, как и предполагал Джэйс, стал намного четче. Стоя у шестифутового экрана, Дэн это хорошо видел. Детали стадиона, лица болельщиков и даже полоски на флажках сделались много яснее. Теперь Дэн различал не только детали одежды запоздавших зрителей, пробирающихся по трибунам к своим местам, но даже сэндвичи и пакеты в их руках.

– Замечательно, – сказал он, повернувшись к Джэйсу, стоявшему в дальнем углу заставленной оборудованием лаборатории. – Качество фона просто отличное.

Джэйс стал натягивать перчатки:

– Хочу проверить это в игре. А ты иди звони Бобу Франкелю и помни, что программа разделения времени нужна нам как воздух.

– А что, если он не захочет и говорить об этом?

– Тогда попросим Манкрифа, и он надавит на нашего Боба так, что тот запищит.

– Манкриф? Надавит на Боба?

– Еще как! У нашего босса всюду друзья, даже в Вашингтоне. Если понадобится, он найдет управу и не на такого червяка, как Франкель.

– Нет, Джэйс, – замотал головой Дэн. – Я так не думаю. Программа, которая нам нужна, скорее всего секретна. А тут даже Манкриф ничего не поделает.

– Засекреть мою задницу. Ты что, не слышал, что холодная война давно закончилась? Русских допускают даже до программы звездных войн. Какое право имеют вояки скрывать что-нибудь от своих сородичей? И чего мы, собственно, у них просим? Ракеты? Нет, всего лишь какую-то программку разделения времени. Дадут, не сомневайся.

«Да нет, друг. Это не просто программка, – думал Дэн. – Это секретная разработка. Иначе на кой черт нам нужен Боб Франкель? Поехали бы в Вашингтон и взяли бы».

Дэн вошел в свой кабинет и несколько минут нервно расхаживал взад-вперед. Затем он посмотрел на часы – было без тридцати секунд десять. Дэн начал набирать номер.

– Привет, Боб, это я, Дэн Санторини.

– О, здравствуй. Давненько я тебя не слышал. Чем занимаешься?

Дэн сразу заметил, что радость Боба была наигранной, голос его звучал немного напряженно. «Похоже, что он ни о чем не подозревает», – подумал Дэн.

– Работаю в «Парареальности», – ответил Дэн.

– Вместе с Джэйсом, да?

– Да.

– Ну и как там наш гений?

– Нормально. Ведем тут одну интересную разработку.

– Вот как? И какую же?

Дэн принялся рассказывать Бобу о диалоговых играх, о том счастье, которое испытают играющие, и постепенно напряженность спала. Тревожно начавшийся разговор перерос в приятельскую беседу. Неприязненные отношения между Франкелем и Джэйсом, о которых Дэн знал, отошли в сторону, а на передний план выступили технические вопросы. Дэн заметил, что Боб проявляет к его рассказу неподдельный интерес, и с энтузиазмом продолжал:

– Но только знаешь, Боб, давай договоримся, что все, о чем я тебе говорил, останется между нами. Парк еще не открылся, и утечка информации крайне нежелательна.

– А кто возглавляет вашу фирму?

– Кайл Манкриф.

– Хм, никогда о таком не слышал.

– Он не инженер. Бизнесмен.

– О-о-о, – восхищенно протянул Боб.

«Все, – подумал Дэн. – Больше ему ничего знать не нужно. Странно, он так и не спрашивает, почему я ему звоню. Тогда придется начинать мне».

– Мы тут натолкнулись на одну проблемку. В общем, нам нужна твоя помощь, – неохотно начал говорить Дэн, решив зайти издалека.

– Вы просите моей помощи? – рассмеялся Боб. – Вот уж не ожидал, что гениям потребуется мой совет. Да как же Джэйс, который возомнил себя Богом, решился обратиться ко мне, ничтожному?

– Боб, я знаю, что вы с Джэйсом не ладили…

– Это очень мягко сказано, – поправил Дэна Боб.

– Да, но, сказать по совести, помощь нужна мне.

– Нет, Дэн. Ты работаешь с Джэйсом, а это значит, что та помощь, о которой ты говоришь, нужна именно ему. Он же всегда использовал тебя в качестве мальчика на побегушках.

Дэн поморщился.

– Значит, ты не хочешь знать, что мне нужно?

Наступило продолжительное молчание. Дэн слышал только дыхание Боба Франкеля.

– Ну, хорошо, – наконец произнес он. – Выкладывай, в чем там дело.

Дэн начал говорить о том, как он собирается применить разделение времени для улучшения качества фона.

– Да, – согласился Боб. – Все правильно, мы делали такие вещи. Черт, ну и работенка была, доложу я тебе. Нам пришлось одновременно следить за перемещением почти тысячи объектов, причем в реальном времени. А двигались эти объекты со сверхзвуковой скоростью. Представляешь? Короче, в данном случае единственным ответом может быть только один – «заикание».

– Чего? – удивился Дэн.

– Ну, мы так называем этот метод. Переключение датчиков с одного объекта на другой в миллионные доли секунды. Бывает, и меньше.

– А это засекречено?

– Те программы, с помощью которых мы это делаем, естественно, являются секретными. А процесс и методика – нет. О них даже пишут в математических журналах, я сам видел статьи.

«Отлично», – чуть было не воскликнул Дэн.

– А ты случайно не помнишь названия журналов? – спросил Дэн, стараясь не выдать охватившего его волнения.

– Прямо сейчас? Нет, Дэн, не помню. И искать для тебя тоже не буду, для этого у нас есть «националка» и компьютерные базы данных.

– Ничего, Боб, я сам найду его.

Снова наступило молчание, затем Боб с явным нежеланием в голосе медленно произнес:

– Но я и сам пишу на эту тему. В январском или февральском номере «Журнала прикладной математики» выйдет моя статья, почитай ее.

– А ты не мог бы мне прислать ее сейчас, по факсу?

– Я не такой идиот, чтобы помогать Джэйсу загребать миллионы, Дэн.

Мысль о деньгах никогда не приходила Дэну в голову, но он быстро нашелся:

– Я могу поговорить с Манкрифом, и он возьмет тебя консультантом. Как тебе нравится такая перспектива?

Франкель расхохотался:

– Дэн, мне кажется, ты напрочь забыл все, что тебе десять лет вбивали на базе ВВС. Ты помнишь о такой вещи, как нарушение должностной инструкции?

– Помню, конечно.

– Так вот, если моя статья чем-нибудь поможет тебе, ты мне выпишешь пожизненный билет в свой «КиберМир».

– Обязательно, – ответил Дэн.

– И пожалуйста, окажи мне любезность, передай Джэйсу, что я до сих пор считаю его кучей говна.

17

– Сью, если уж ты сама испробовала игры с виртуальной реальностью, то наверняка знаешь, что в них нет ничего опасного, – проговорила в микрофон Виктория Кессель, откинувшись на спинку своего шикарного кресла.

Вики снова звонила Сьюзен Санторини, и голос ее дрожал от волнения больше, чем в прошлый раз.

– Но я говорю тебе, Вики, что речь идет не о той программе, а о других, – Сьюзен едва не срывалась на крик. – Анжела рассказывает мне о них, и я чувствую, что они все сделаны для нее. Только для нее. Я больше чем уверена в этом. Между тем, что показывают ей и другим школьникам, есть разница…

– Возможно, разница не в программах, а в восприятиях, – ответила Вики, стараясь, насколько возможно, говорить спокойнее.

Сьюзен чувствовала, что надоела Вики своими звонками и что та тоже порядком взвинчена. Но что она могла поделать, если все происходило именно так, как она рассказывала? Всякий раз, когда Анжела рассказывала ей про игры и о том, как ей было здорово, Сьюзен пыталась понять, что, кто и, главное, зачем подсовывает Анжеле эти игры?

– И ты знаешь, почти во всех играх я вижу людей, которых я знаю, – говорила Анжела. – И тебя с папой, и даже дядю Кайла.

Судя по словам девочки, игры доставляли ей громадное удовольствие.

Сидя в своей нише на кухне, отложив в сторону работу, Сьюзен вспомнила о своем разговоре с учительницей, миссис О'Коннел. Та первой обнаружила неладное. Это она сообщила Сьюзен, что Анжела видит в программах то, чего не видят другие дети.

– Как можно ввести в программу друзей и родственников? – недоуменно спрашивала она. – Зачем? Не понимаю я этого.

Несмотря на все странности, Анжела теперь не только не боялась игр, а, наоборот, ждала их. Порой Сьюзен казалось, что она и в школу-то ходит только затем, чтобы иметь возможность посидеть в кабинке. И тут Сьюзен забила тревогу.

В который уже раз она звонила Вики.

– Нет, я уверена, что программы кто-то делает для нее, – повторила Сьюзен. – Они отличаются от тех, которые смотрят другие ученики. Иногда больше, иногда меньше, но все равно отличаются.

– Это невозможно, – ответила Вики.

– Но это так, – жестко ответила Сьюзен. – Я неоднократно разговаривала с Анжелой о программах и знаю это наверняка. И ее чувства и ощущения тоже отличаются от тех, которые испытывают остальные дети.

Голос Вики также стал резким:

– Именно это, дорогая Сьюзен, я и хотела от вас услышать. Анжела воспринимает игры по-другому. Но тут уж мы с вами ничего не можем поделать. И я бы на вашем месте не волновалась. Ничего страшного не происходит. Два человека, рассматривающих одну и ту же картину, видят ее по-разному.

Пример не убедил Сьюзен.

– Нет, – ответила она. – Здесь мы имеем дело с совсем другим.

– Но ведь Дэн смотрел программы, о которых вы говорите. «Царство Нептуна», например. И ничего странного не обнаружил.

Этот аргумент немного охладил пыл Сьюзен, но не успокоил ее. Дэн ей практически ничего не рассказывал. Буркнул что-то вроде: «Программа нормальная» – и все. «Конечно, ведь он же не видел того, о чем Анжела говорила нам», – подумала Сьюзен. Но с тех пор прошло уже два месяца, которые Сьюзен провела в постоянной тревоге за Анжелу. Дэн же за это время ни разу и не вспомнил о том происшествии. «Может быть, просто не хочет меня лишний раз расстраивать?» – спросила она себя.

– Мы с Дэном смотрели одну и ту же игру, – ответила она.

Упорство Сьюзен начало надоедать Вики. Она посмотрела на встроенный микрофон с такой ненавистью, словно видела в нем лицо Сьюзен.

– Вот видишь? Вы с Дэном смотрели программу. Потом ее смотрели другие дети, десятки детей, и никто ничего странного не обнаружил. Если ты утверждаешь, что ваша дочь способна в программах видеть то, чего другие не замечают, это не беда. Понимаю, что родителям всегда трудно слышать о… – Вики, поморщившись, поискала нужное слово и нашла его: – …о неординарности восприятия своих детей, но поверь мне, Сьюзен, что мы не делаем диски специально для какого-то ученика.

Вики прекрасно знала, что лжет. Но только так она могла еще крепче вцепиться своими холеными лапками в горло Кайла Манкрифа.

Сьюзен повесила трубку. Вики понимала, что не убедила ее, но это обстоятельство ее нисколько не беспокоило. Вики догадывалась, что еще хлебнет горя с семейством Санторини, и готовилась принять кое-какие меры, чтобы обезопасить себя. «Пора что-то делать, – решила она. – Иначе я окончательно влипну».

Но пока следовало только ждать и следить за действиями Кайла в Вашингтоне. Вики встала, подошла к венецианскому зеркалу, которое придавало ее кабинету особый уют, поправила прическу и еще раз придирчиво осмотрела себя. Вики всегда старалась хорошо выглядеть. Сейчас на ней был шелковый голубой пиджак, к которому прекрасно шли ее обычные украшения – тяжелая золотая цепь, серьги и несколько браслетов. Декольте небольшое, так, чтобы только слегка заинтересовать юношей. Довольная своей внешностью, Вики отошла от зеркала и, выйдя из кабинета, направилась к Манкрифу.

Благодаря самой Вики и электронике в «Парареальности» не было ни одной секретарши. Имелись пятеро «исполнительных помощников»: двое молодых мужчин и три девушки, одна из которых сообщала шестерым ведущим руководителям фирмы обо всех главных событиях. Всю машинописную работу, назначение встреч, подшивку документов и прочие секретарские обязанности выполняли компьютеры. Даже кофе разливали машины, которые каждую ночь вычищал и скреб Джо Ракер. Однорукий уборщик перебил их столько, что если бы не Джэйс, горой встававший за старого инвалида, Ракера давно бы вытолкали взашей. Вики всегда удивляло, почему это Джэйсон Лоури, которому совершенно безразлична чья-то судьба, постоянно защищает Джо Ракера, но она не сильно об этом задумывалась. Утром «исполнительные помощники» заливали в машины кофе и удалялись.

Таким образом, стараниями Вики Кайл не имел защитницы в виде секретарши, и поэтому доступ к нему был для нее всегда открыт. Вот и сейчас она подошла к кабинету, без стука открыла дверь и вошла. Манкриф с кем-то разговаривал по видеотелефону. Вначале Вики подумала, что это Хидеки Тошимура, но, вглядевшись в экран, поняла, что это – один из его помощников. «Плохой признак», – подумала Вики, тихонько усаживаясь на краешек дивана, подальше от объектива видеокамеры.

– Позвольте мне еще раз напомнить вам, что и программы, которые мы разрабатываем, и другие технические данные являются собственностью «Парареальности», – с ледяной вежливостью говорил Манкриф. При этом на лице его играла любезнейшая улыбка. – Никаких прав инвесторы на них не имеют.

Ни один мускул не дрогнул на физиономии подручного Тошимуры.

– Но согласитесь, что это в высшей степени странно – иметь акции компании и не иметь прав на ее собственность.

– Инвесторы имеют акции «КиберМир инкорпорейтед», но никак не «Парареальности». Согласно договору, «КиберМир» финансирует «Парареальность». Вот так обстоит дело. А владельцем «Парареальности» являюсь я один, – произнес Манкриф с плохо скрываемым раздражением.

– Мы понимаем соглашение несколько иначе, – откликнулся японец.

– Вы легко можете избавиться от своего заблуждения. Попросите своих адвокатов встретиться с моими, – предложил Манкриф. – Я полагаю, что нам с вами нет необходимости влезать во все юридические тонкости.

Намек на окончание разговора был слишком явным, каменное лицо японца вспыхнуло, а щеки задергались.

– Ну что ж, – промямлил он, – мне остается только извиниться, что я отнял у вас столько драгоценного времени.

– Ничего страшного. – Манкриф лучезарно улыбнулся. – Передайте господину Тошимуре, что я крайне удручен возникшим недопониманием. Полагаю, что наши юристы быстро уладят это досадное недоразумение.

– Искренне благодарю вас.

– Всего самого наилучшего.

Как только изображение японца исчезло с экрана, Кайл еле слышно выругался и посмотрел на Вики.

– Ты знаешь, до чего додумался этот япошка? – спросил он, кивая в сторону экрана. – Он возомнил, что часть наших программ принадлежит ему, и сейчас хочет стащить их у меня, чтобы основать собственный парк «КиберМир» в Токио.

– Ах вот оно как? – сказала Вики. Она встала с дивана, прошла по дивному красно-коричневому ковру ручной работы к столу Манкрифа и села в одно из стоящих напротив него кресел.

– Ну и что еще? – спросила она.

– В нашем соглашении написано, что мы построим в Японии филиал «КиберМира» только после того, как он заработает здесь, в Орландо.

– Совершенно справедливо.

– Конечно. Как только в его руки попадут наши программы, Тошимура немедленно откажется от сотрудничества с «Парареальностью» и начнет собственные разработки, – горячился Манкриф. – А денег там куры не клюют. Под такую идею подпишется любой гигант, взять хотя бы ту же «Сони» или «МГМ».

– А как ведет себя Свенсон? – усмехнулась Вики. – Ему еще не пришла в голову мысль основать «КиберМир» в Европе?

Манкриф раскрыл рот от изумления.

– Слушай, Вики, я об этом даже не подумал. Боже мой, это не инвесторы, они хуже всяких конкурентов!

– А ты думал, – проговорила Вики. – Так что не стоит устраивать состязания по плаванию с акулами. Не выплывешь.

– Здесь ты абсолютно права, – согласился Кайл.

– Нужно искать поддержку в Вашингтоне. Без нее ты пропадешь.

Глаза Манкрифа злобно сверкнули.

– Как прошла встреча? – продолжала Вики, делая вид, что не замечает его реакции. Она закинула ногу на ногу и вызывающе посмотрела на него. Кайл опустил голову, но на ноги Вики даже не взглянул. Потерев щеку, он вздохнул и ответил:

– Как прошла… Никак не прошла. Смит требует, чтобы мы разработали для него несколько программ. Для чего, не говорит, но установил срок – программы должны быть представлены ему до первого февраля.

– Почему до первого? – удивилась Вики.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Манкриф.

– Ну и как ты думаешь, справимся?

– Если бы не этот проклятый бейсбол, справились бы, – угрюмо ответил Кайл.

– А на базе чего делать эти программы?

– Смит сказал, что предоставит основной аудио– и видеоматериал позже. Все, что нужно будет сделать, – ввести его в диалоговую систему.

– Что это за материалы такие?

Манкриф потер мясистые ладони.

– Ты знаешь, ничего особенного. В основном программы новостей. Видеопленки материалов Си-эн-эн и других телекомпаний.

Манкриф поежился под пристальным взглядом Вики.

– А для чего Смиту нужны наши программы?

– Не понимаешь? Как основа для разработки диалогового сценария. Чтобы знать, что может произойти, к примеру, на Ближнем Востоке, если убьют премьер-министра Израиля. Или если в Иране произойдет революция. Вот такие вещи.

– Чтобы предугадать возможное развитие событий?

– Да. Здесь нужна программа, во-первых, прекрасно выполненная графически, а во-вторых, диалоговая. – Манкриф победно улыбнулся. – Когда я рассказал Смиту о наших конфликтных играх, у него глаза загорелись, как лампочки на новогодней елке.

Она откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Теперь Вики все поняла. А в тот день, когда ее старая подруга по колледжу, Эстер Кахан, встретилась с ней и сказала, что кое-кто в правительстве интересуется виртуальной реальностью, Вики показалось, что она просто пошутила. Но вот прошли недели, месяцы, и Эстер снова объявилась. Она позвонила Вики, поговорила с ней о том, о сем, а затем начала исподволь выяснять, чем конкретно занимается ее «Парареальность». Вики отвечала весьма уклончиво, опасаясь, не проверка ли это со стороны правительства.

Но постепенно подруги начали говорить откровеннее. Вики узнала, что Эстер работает в Белом доме. Точнее, не в самом Белом доме, конечно, а в здании рядом с ним, там, где находится постоянно растущий штат аппарата Белого дома. Но однажды Эстер рассказала и о некоем человеке из самого Белого дома, которого очень интересует виртуальная реальность. Вики была заинтригована информацией Эстер.

На склоки Манкрифа с инвесторами она смотрела спокойно до тех пор, пока вытекающая из них денежная река не превратилась в тоненький ручеек. Когда же это произошло, Вики подумала, что было бы неплохо войти в контакт с Белым домом, поскольку такое знакомство сулило не только финансирование, но и власть. К ее удивлению, убедить в этом Манкрифа оказалось значительно труднее, чем Вики предполагала. Он трясся, как осиновый лист, боялся, что его новые вашингтонские друзья могут докопаться до его прошлого. Но к счастью, в этот момент инвесторы полностью лишили «Парареальность» материальной поддержки, и Манкрифу волей-неволей пришлось отправиться в Вашингтон.

«Ну вот и все. Запасной аэродром готов, – радостно думала Вики. – Если Манкриф сядет со своим «КиберМиром» в лужу, я вырву у него из рук инициативу и сама продолжу дела с Вашингтоном. И тогда пошлю ко всем чертям и Петерсона, и тех, кто за ним стоит. Я буду работать на Вашингтон».

– Неужели нет никакой возможности предоставить Смиту то, что ему нужно к первому февраля? – спросила Вики. – Не прерывая работы над программами для «КиберМира». Очень хотелось бы убить двух зайцев, – мечтательно проговорила она. – Я думаю, что Джэйс Лоури сможет делать все сразу. В случае, если его заинтересует задание Смита.

– Нет, – замахал руками Манкриф. – Джэйсона не трогай, он сразу вцепится в эти вашингтонские задания и забросит конфликтные игры.

– Но разве это не та же конфликтная игра?

– Возможно, – согласно кивнул Кайл. – Только здесь нужен не гений, а простой исполнитель. Надежный и знающий.

Вики неохотно кивнула, показывая, что Манкрифу удалось убедить ее. Этот жест дался ей с большим трудом.

– И кроме того, – Манкриф наклонился вперед, – над заданием Смита нужно не только попотеть, но еще и придержать язык за зубами. А стоит мне только выложить его Джэйсу, как он тут же поскачет в «Вашингтон пост». И еще солнце зайти не успеет, как читатели будут знать все лучше нас с тобой.

– Но кто тогда? – Вики изобразила на своем лице крайнюю озабоченность.

– Просто не знаю, – отрешенно ответил Манкриф.

– Слушай, может быть, Дэн? – предложила Вики. – Отличный специалист. Молчаливый, дисциплинированный. Уж он-то трепаться не будет.

– Дэн? – проговорил Манкриф.

– Как ты думаешь, справится он с такой работой? Хотя, я думаю, он способен на большее, чем мы ему предлагаем. Он – инженер грамотный и в виртуальной реальности разбирается неплохо.

– Строго говоря, там нечего делать. Ну, не совсем, конечно, но основную работу уже выполнил Джэйс, осталось подчистить кое-какие детали. И ты права, Вики, мне кажется, что Дэну очень даже можно это поручить.

– Тогда оторви его от Джэйса.

– Нет, ни в коем случае. Пусть он займется заданием Смита в нерабочее время. Вечерами, в выходные. Он все равно трудоголик, согласится.

Вики подумала, что «трудоголик» – не самое подходящее определение для Дэна Санторини. «Он – серьезный, вдумчивый специалист, знает свои обязанности и четко их выполняет, – подумала она. – Человек с сильно развитым чувством ответственности. Работяга – да, но не трудоголик».

– Едва ли он согласится работать сверхурочно, – сказала Вики. – Это не Джэйс, у Дэна семья, дети…

– Я знаю, – перебил ее Манкриф. – Мы заплатим ему, дадим хорошие премиальные. Недостаточно? – Манкриф посмотрел на Вики. – Откроем счет на оплату обучения его детей. Что еще нужно?

– Думаю, этого будет вполне достаточно.

– Тогда договорились. Он и займется программами для Вашингтона. Отказать мне Дэн не сможет. Мозгов не хватит.

– Я бы поостереглась так говорить, – тихо произнесла Вики и многозначительно посмотрела на шефа. – Мозгов у него вполне достаточно. Сейчас он очень озабочен состоянием своей дочери, – медленно произнесла она.

Манкриф остолбенел. Он, не отрываясь, смотрел в глаза Вики.

– Кайл, – продолжила Вики, тщательно выбирая слова. – Я все знаю. Ты подменяешь программы, подсовываешь Анжеле игры, которые тебе делает…

Манкриф не стал ничего отрицать. Густо покраснев, он смотрел на Вики.

– Которые тебе делает Джэйс, – процедила Вики. – Так?

– Н-н-но они н-н-не вредят ей, – залепетал он.

– Нет, вредят. Ты довел девочку до нервного припадка. Это из-за тебя она упала в обморок.

– Это было два месяца назад, сейчас с ней все в порядке. Она очень любит игры.

– А тебя? – спросила Вики. – Тебя она тоже очень любит, дядя Кайл? – Вики усмехнулась.

Кайл Манкриф беспокойно заерзал в кресле.

– Ну и что? – ответил Кайл и попытался улыбнуться.

– Кайл, меня не интересует твоя личная жизнь, – снова заговорила Вики, и с лица Манкрифа тут же слетела его глупая беспомощная улыбка. – Но если Дэн узнает, что ты вытворяешь с программами для его дочери, это повредит не только тебе лично, это может повредить всей фирме.

– Он никогда не узнает:

– Узнает, – сказала Вики. – И тогда тебе конец. Ты не представляешь, кто такой Дэн. Он тихий и мягкий только до поры до времени. Когда он узнает все, он придет к тебе и расшибет тебе башку вот этой лампой.

– Манкриф невольно посмотрел на стоящую на столе массивную бронзовую лампу.

– Но я же не причиняю вреда его дочери, – продолжал бубнить Манкриф.

– А это никого не интересует. Ты подменяешь программы, и этого вполне достаточно.

Манкриф взял себя в руки.

– Дэн не узнает ничего, если ты ему не скажешь, – зло проговорил он и ткнул в Вики толстым пальцем.

– Ты туп, Кайл, – сказала Вики. – Мне нет смысла ставить Дэна в известность. Но вот если Джэйс догадается, для чего он делает эти программки… Как ты думаешь, сколько секунд понадобится Джэйсу для того, чтобы вызвать сюда журналистов?

Миссис О'Коннел почти уже не волновалась за Анжелу. Тот случай, происшедший с девочкой два месяца назад, был давно забыт. С тех пор Анжела просто-таки влюбилась в игры с виртуальной реальностью. Она почти не выходила из кабинки, готовилась в ней ко всем урокам, включая историю и чтение. Вот эта-то любовь Анжелы к программам и настораживала учительницу.

Заканчивался еще один день, до конца уроков оставалось около получаса, и миссис О'Коннел, как обычно, разрешила желающим поиграть или подготовиться к завтрашнему уроку.

– А можно зайти в кабинку и послушать музыку? – вскочила со своего места Мэри Маки. Элеонора знала, что эта программа требует двух участников, и посмотрела на подругу Мэри, затем на кабинки. Три из них были свободны.

– Анжела, не хочешь тоже послушать концерт? – спросила учительница. – Там звучит прекрасная музыка, тебе она понравится.

Анжела оторвала взгляд от экрана, на котором изучала карту штата Флорида, и посмотрела на миссис О'Коннел.

– Давайте послушаю, – ответила девочка.

Миссис О'Коннел провела девочек к кабинкам. Пока девочки надевали перчатки и шлемы, учительница подошла к своему столу, набрала номер запускаемой программы и фамилии школьников, сидящих в кабинках. По оптико-волоконному кабелю эта информация со скоростью света поступила на главный компьютер, установленный в лаборатории «Парареальности».

Как только миссис О'Коннел закрыла дверь кабинки, Анжела вытащила из кармана старую выцветшую Аманду и усадила ее на колени.

– Сейчас будет очень здорово, – прошептала Анжела. – Смотри и наслаждайся.

Анжела надела шлем и перчатки. В наушниках раздался тихий голос миссис О'Коннел. «Все подключено нормально. Можно начинать», – сказала учительница. После этих слов сразу наступила темнота, но Анжела ее уже не боялась. Она даже не держала Аманду, достаточно было одного сознания, что ее подруга рядом.

По мере того как тьма рассеивалась, Анжела услышала мягкий мужской голос:

– Одним из основных достижений человечества является создание больших симфонических оркестров.

Анжела увидела зал и сидящих в нем музыкантов. Все они настраивали свои инструменты, из которых Анжела знала и видела только виолончели, скрипки, флейты да еще тромбоны. Шум стоял ужасный, все оркестранты играли каждый свое, но была во всем этом хаосе какая-то прелесть. Анжела зачарованно смотрела на оркестр.

– На каком инструменте ты хотела бы играть, Анжела? – спросил тот же ласковый мужской голос. Перед тем как зайти в кабинку, Анжела подумала, что с ней опять будет говорить дядя Кайл, она даже ждала его, но этот голос явно принадлежал не ему.

Анжела обвела глазами оркестр. Оркестранты обернулись и, улыбаясь, смотрели на нее. Анжела застеснялась и покраснела.

– А пианино здесь есть? – тихо спросила она.

– К сожалению, нет, – ответил голос. – Может быть, сыграешь на скрипке? Или на литаврах?

– Литавры? – переспросила Анжела. – А что это такое?

После непродолжительной дискуссии выяснилось, что Анжела хотела бы поиграть на маленькой флейте пикколо. Анжела взяла лежащую на одном из стульев флейту. «Интересно, а другие девочки на чем играют?» – подумала она. Анжела пошла по сцене и увидела, что одета она теперь не в джинсы и майку, а в длинное шуршащее бархатное платье, очень красивое, но неудобное. При ходьбе ноги Анжелы путались в его широких складках.

– Шестая симфония Бетховена, – продолжал голос, – называется «Пастораль».

Анжела села на стул и заерзала по нему, расправляя складки платья. Ей, конечно, хотелось бы поиграть или по крайней мере послушать красивую музыку. Она увидела в первом ряду, среди скрипачей, Мэри Маки и начала с интересом оглядываться по сторонам, надеясь найти еще кого-нибудь из одноклассниц, но в этот момент на сцену вышел дирижер. По залу прошел шум, раздались аплодисменты, и Анжела поняла, что там, впереди, в темноте, сидят зрители. Дирижер встал за пульт, поклонился залу, а затем повернулся к оркестру и поднял палочку.

Анжела поднесла к губам флейту и начала ее разглядывать. Она не знала, как на ней играть. «А какие на ней нужно зажимать дырочки?» – тихо спросила она.

– Не нужно ничего зажимать, – ласково зашептал ей нежный мужской голос. – Ты просто возьми ее в рот и поводи по ней пальчиками. Поиграй с ней. Вот увидишь, это очень забавно. И наслаждайся… музыкой.

Дирижер грациозно взмахнул палочкой, и все, кроме Анжелы, заиграли. Она не умела играть, только беспомощно водила пальцами по флейте. Однако ее пикколо зазвучала, и звук у нее был приятный и томительный.

Но Анжеле не понравилась флейта, ее раздражало, что она играет сама по себе, без ее участия. Это было фальшиво и грустно, потому что, по сути, она обманывала весь оркестр.

И вдруг, когда прекрасная музыка начала усиливаться и подниматься вверх, оркестр внезапно исчез, и перед Анжелой развернулась другая картина – ярко-синее небо, облака и очаровательная зеленая лужайка, посреди которой стояла она, Анжела, одетая в почти прозрачные шорты и такую же прозрачную свободную блузку. Было очень жарко. Анжела услышала веселое журчание ручья, посмотрела в его сторону и увидела лошадей и маленьких жеребят.

Под звуки очаровательной музыки Анжела пошла к лошадям. Идти босиком по мягкой траве было очень приятно. Вокруг пели и перелетали с ветки на ветку красивые птицы.

Все здесь, заметила Анжела, двигалось в такт музыке. Даже облака, казалось, тоже выдерживают ее ритм. Анжела улыбнулась, а затем звонко рассмеялась, увидев, как из своих норок выбегают кролики. Затем раздалось шуршание листвы, и из зарослей леса начали выходить олени. Все звери направлялись к ручью. Грациозно выгнув шеи, лошадь и жеребенок пили из ручья. Анжела никогда не ездила верхом, но ей вдруг показалось, что она легко вспрыгнет на спину лошади. И действительно, не прошло и нескольких секунд, как Анжела уже скакала по лужайке, а затем лошадь перебралась через ручей, унеся Анжелу на другой берег.

Анжела чувствовала себя великолепно, она была счастлива. Подпрыгивая на спине лошади, вцепившись обеими руками в ее гриву, она мчалась вперед. Вскоре лес кончился и началась прекрасная бескрайняя равнина. Анжеле казалось, что она тянется до самого горизонта. Повсюду она видела табуны лошадей. Иногда лошади, развевая гривами и поднимая клубы желто-серой пыли, проносились совсем рядом с Анжелой.

Лошадь повернула назад. Равнина кончилась, и начался тот же самый лес. Анжела снова увидела сверкающую на солнце разноцветными красками листву. Потом лошадь доскакала до ручья, где перешла на шаг, и вскоре остановилась.

Анжела не успела моргнуть глазом, как опять очутилась на сцене, среди оркестрантов. Глаза ее были устремлены на дирижера, в руках она продолжала держать все ту же флейту. Внезапно Анжеле показалось, что она хорошо знает дирижера. Она пригляделась, но он стоял боком и постоянно махал палочкой, загораживая руками лицо. Зажегся свет, но Анжела так и не смогла увидеть дирижера, его начали застилать неизвестно откуда взявшиеся облака. На какое-то мгновение ей почудилось, что это ее папа, во всяком случае, ей вдруг страстно захотелось, чтобы он им оказался. Но когда дирижер наконец повернулся, Анжела увидела дядю Кайла. Он сначала улыбнулся Анжеле, а затем помахал ей рукой. Потом он исчез, и на месте дирижера снова появился какой-то незнакомый человек.

Музыка кончилась, и другой, непонятно чей голос произнес:

– Игра закончена. Пожалуйста, снимите шлем и перчатки.

Выходя из кабинки, Анжела думала, что дядя Кайл все-таки какой-то странный. «Почему он появляется во всех играх? – недоумевала она. – Почему только в моих?»

18

– Заикание, – задумчиво произнес Дэн.

– Чего, чего? Какое еще з-з-заикание? – переспросила Сьюзен и рассмеялась.

Дети давно спали. Дэн и Сьюзен сидели в гостиной на новой софе шоколадного цвета и пили кофе. По телевизору, по спутниковому каналу, шел фильм с участием Стива Мак-Куина. Дэн рассказывал Сьюзен о своем разговоре с Бобом Франкелем.

– Так называется эта методика, – серьезно ответил Дэн. – Боб мне рассказал о ней. Черт, до чего же он не переваривает Джэйса! Даже и слышать не хочет о том, чтобы помочь ему.

– А он не сказал тебе название журнала, в котором напечатана статья об этом заикании? – поинтересовалась Сьюзен.

Дэн отрицательно покачал головой:

– Нет, сказал, чтобы я сам поискал. А ты могла бы его найти?

Сьюзен удивилась и обрадовалась. Ей даже льстило, что муж просит ее об одолжении. Он редко это делал, всегда предпочитал справляться сам. О своем разговоре с доктором Эпплтоном Дэн ей тоже ничего не рассказывал. Сьюзен знала, что на военно-воздушной базе, где он раньше работал, все является секретом, и Дэн ей ничего не говорил о своих делах. Поэтому теперь его рассказ прозвучал для Сьюзен громом среди ясного неба. А в довершение всего Дэн попросил ее помочь ему отыскать статью, о которой упоминал Боб Франкель.

«Он еще спрашивает, могу ли я помочь ему! Да я просто горю желанием это сделать, Дэн», – подумала она и внезапно вскочила. Дэн изумленно посмотрел на жену.

– Подожди минуточку, – сказала она. – Посиди здесь, посмотри пока телевизор, а я пойду кое-что полистаю.

– Прямо сейчас?

Сьюзен загадочно улыбнулась и наигранно-томно, как в дешевой мелодраме, пропела:

– На призыв мой, яркий и страстный… Компьютеры никогда не спят, дорогой. И стоит мне только пошевелить пальцем, как они тут же бросаются выполнять мои приказы.

Она выскользнула из гостиной и направилась в свою нишу на кухне.

– Послушай, Сьюзен! – окликнул ее Дэн. – Посмотри, пожалуйста, что означает испанское слово «тонто»?

– Для этого мне совсем не нужен компьютер, милый. Оно означает «глупый», а в разговорной речи – «глупец».

– Глупец? – повторил Дэн.

– А ты разве никогда не слышал старый анекдот про Неуловимого Джо? Неуловимый Джо называет своего верного индейского друга тонто, а сам не знает, что такое ки-мо-сабей.

«Глупый. Пронто, тонто. Быстро, глупец», – раздумывал Дэн, не зная, на кого ему больше злиться – на Джэйса за его извращенное чувство юмора или на себя. Но самое обидное было в том, что Дэн не имел ни малейшего представления, что такое ки-мо-сабей. Дэн откинулся на спинку софы и взял чашку. Кофе уже успел остыть. Дэн отхлебнул немного и поставил чашку обратно на столик. Дэн уже не обращал внимания на телевизор, фильм перестал интересовать его. Внутри у него все кипело. Он понял, что Джэйс издевается над ним. Внезапно мысли его переключились на Сью. «Почему моя просьба так заинтересовала ее? Да нет, она просто привыкла все время что-нибудь искать. А тут такая возможность, нужная мне статья, да еще с «заиканием».

Постепенно любопытство пересилило злость. Дэн взял со стола чашки и направился на кухню. Краем глаза наблюдая за Сьюзен, Дэн прошел к мойке, вымыл чашки и поставил их в сушку. Сьюзен в наушниках сидела в своей нише и, высунув кончик языка, что-то увлеченно печатала. На мужа она не обратила никакого внимания. Свет от экрана падал на лицо Сьюзен. Она быстро поправила волосы, выбившиеся из-под наушников, и снова затрещала клавишами. Глаза Сьюзен сияли, в этот момент она походила на ребенка, которому дали интересную игрушку. «Она похожа на Анжелу, – подумал Дэн. – Та точно с такими же глазами ходила по мысу Канаверал, фотографируя ракеты».

Сьюзен думала с такой скоростью, с какой перед ней мелькали названия. «Если я найду Дэну то, что ему нужно, то мне удастся уговорить его устроить меня консультантом в «Парареальности». А тогда я смогу залезть в их компьютерную систему и получше ознакомиться с теми играми, которые они закачивают в школу. Мне плевать, что там говорит эта лахудра Кессель – в том, что Анжеле подсовывают не те программы, меня никто не переубедит. Анжела видит в них знакомых людей, а это просто странно. Так не должно быть».

Просмотр закончился, и на экране появилось название статьи.

– Ага, вот она, – захлопала в ладоши Сьюзен. – Я нашла ее. Статья называется «Применение наносекундного переключения в параллельных процессорах». Авторы – Армбрастер, Берноф и еще шестеро. Все – сотрудники университета в Массачусетсе.

Дэн подошел к Сьюзен, наклонился и посмотрел на экран.

– Но здесь ничего не говорится про «заикание», – пробормотал он.

Сьюзен начала перелистывать статью и в самом низу наткнулась на сноску.

– «Среди специалистов данная методика, – начала читать Сьюзен, – известна как «заикание». При всей его нелепости этот термин как нельзя лучше подходит к ней. Можно только удивляться, как часто в научный жаргон входят самые варварские слова. Смотри «квазар» или «флоп».

– Святая корова, ты нашла ее! Вот спасибо! – воскликнул Дэн.

Сьюзен посмотрела на Дэна торжествующим взглядом, нажала на клавишу, и стоящий в углу стола принтер заработал. Пока печаталась статья, на экране появилась еще одна надпись: «Ваш долг составляет один доллар семьдесят пять центов за телефонные переговоры и сто долларов за услугу».

– Видел? – спросила Дэна Сьюзен.

– Сто долларов? – удивленно спросил Дэн.

– Это минимальная оплата, – улыбаясь, ответила Сьюзен.

Дэн сжал губы:

– За несколько минут игры на компьютере сто долларов? Не многовато ли будет?

– Повторяю, это минимальная сумма, – заносчиво ответила Сьюзен.

– За шесть минут работы – сотня. Ну ты даешь, – покачал головой Дэн.

Сьюзен окинула Дэна высокомерным взглядом:

– Скажи спасибо, что я не включила сюда премиальные.

– Какие еще премиальные? – встревожился Дэн.

– А какие хочешь, – прошептала Сьюзен и встала.

Дэн обнял жену за плечи, привлек к себе и поцеловал в губы. Под треск принтера и шуршание выпадающих из него страниц они пошли в спальню.

Спустя некоторое время, когда они, утомленные, лежали, прижавшись друг к другу, Сьюзен спросила Дэна:

– Дэн, а ты мог бы поговорить с Кайлом, чтобы меня взяли к вам консультантом?

– Консультантом? – переспросил Дэн.

– Ну да. Ты же устраивал меня консультантом на базу «Райт-Паттерсон». Тогда бы я могла все время искать тебе чего-нибудь.

Дэн повернулся и посмотрел на жену полусонным взглядом:

– Попробую. Нужно будет поговорить с Вики.

– Она, похоже, находится в центре всех событий в «Парареальности», – недовольно буркнула Сьюзен.

– Мне казалось, что вы успели друг другу понравиться.

– Точнее, я еще не успела невзлюбить ее, – ответила Сьюзен. – Она знает всю вашу работу. И то, что делается в лаборатории, тоже. Да?

– Конечно, – пожал плечами Дэн. – Обязана знать.

«Тогда она знает и того, кто делает обучающие программы, – сквозь полудрему подумала Сьюзен и внезапно ее осенило. – Не только. Она знает и того, кто изменяет их для Анжелы. Конечно! Она обязана знать этого человека».

На следующее утро Дэн вошел в свой кабинет, держа в руках распечатку статьи. Включив автоответчик, Дэн сел к столу и углубился в статью. Дверь он закрыл, но, в отличие от остальных, понимавших это как предупреждение не входить, для Джэйса этот сигнал ровным счетом ничего не значил. Правда, Дэн не боялся, что к нему может неожиданно ворваться Джэйс, с каждым днем он приходил на работу все позже и позже. Дэн часто гадал, чем это Джэйс может заниматься ночами и по выходным, и приходил к выводу, что только не бейсболом.

«Франкель – молодец, сразу все понял и направил меня по правильному следу, – подумал Дэн, прочитав статью. – И ребята из Массачусетского университета тоже постарались, описали все ясно и понятно. Здорово поработали, методика отличная. И термин тоже подходящий. «Заикание». Дэн даже усмехнулся.

Дверь со стуком распахнулась, и в кабинет сутулясь вошел Джэйс. Выглядел он так, словно целую неделю спал не снимая одежды. Правда, футболка на нем была уже не та, что неделю назад, но не менее мятая и грязная. Единственно, чем она отличалась от старой, так это надписью, гласившей: «Я – самый любопытный, любопытней всех».

– Ну, как? – хрипло спросил Джэйс.

Дэн внезапно почувствовал жалость к другу:

– Джэйс, что с тобой происходит? Ты опускаешься. Посмотри на себя.

– У меня все о'кей. Я работаю.

– Работаешь? Над чем?

Джэйс отвел взгляд в сторону:

– Это особая работа. Личная.

– Ты занимаешься чем-то за спиной у Манкрифа? – изумился Дэн. Он старался говорить шутливым тоном, хотя и понимал, что голос его фальшивит, наигранная беспечность не получалась. В глубине души он был очень удивлен тем, что его друг работает над какой-то проблемой, но не говорит ему, над какой именно. Дэна обижала странная скрытность Джэйса.

– Со временем узнаешь, – произнес Дэн, глядя покрасневшими от постоянной бессонницы глазами.

– Кстати, я выяснил, как переводится слово «тонто», – сказал Дэн.

Джэйс злобно усмехнулся.

– Я не люблю, когда мне говорят, что я глуп, – произнес он.

– Но это всего лишь шутка. Старый анекдот.

– Все равно, – резко ответил Джэйс.

– Ты стал очень обидчив.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Дэн почти физически ощущал ее. Он почувствовал себя крайне неуютно. Ему вдруг показалось, что ему не о чем, да и просто не хочется говорить с Джэйсом. Молчание затянулось. Дэн оглядел стол и увидел статью.

– Кстати, я нашел то, о чем говорил Боб Франкель. Вот эта статья, ее написала группа ученых из Массачусетского университета. – Дэн похлопал ладонью по сложенным в стопку страницам.

Джэйс вскинул голову, выпрямился и с интересом посмотрел на Дэна. Дэн заметил, как у Джэйса задрожали руки.

– Ты имеешь в виду заикание? – взволнованно спросил он. – То, что нам нужно?

Дэн кивнул.

– Сколько тебе времени понадобится, чтобы написать программу?

– Недели две, максимум – три, – ответил Дэн. – Затем нужно будет ввести защиту, на это тоже понадобится недели три-четыре. Может быть, чуть больше.

– Это не вопрос, времени достаточно, – произнес Джэйс, вскакивая со стола. – Защиту введет Чарли Чан и его жлобы.

– У Гари и без этого есть чем заниматься, – возразил Дэн.

– Тогда будем вводить защиту как обычно, по мере разработки программы. Автоматически.

– Э, нет, – сказал Дэн. – Я не хочу, чтобы эта чертова автоматика сгубила программу. Она слишком важна, чтобы доверять ее защиту компьютеру.

– Не дури, фраер! – воскликнул Джэйс. – Мы же всегда так делали, причем одной и той же системой защиты.

– А теперь не будем так делать, – отрывисто произнес Дэн.

– Слушай, что-то ты больно самоуверенным стал. – Джэйс криво усмехнулся. – Ну ладно, я вижу, ты не хочешь, чтобы до твоего сокровища дотрагивались?

– Ошибки возможны всегда. То, что мы делали раньше, по сравнению с программой заикания, – сущая дрянь. К тому же, как ты помнишь, система автоматической защиты давала сбой. Помнишь?

– Помню. Но мы сразу же замечали и исправляли все ошибки. И они больше не повторялись.

– Правильно. Система делала другие, похлестче, – огрызнулся Дэн.

Спорили они почти полчаса и наконец решили испробовать два варианта одновременно. Дэн сказал, что сделает программу, снимет с нее копию и отдаст Джэйсу, который прогонит ее через систему автоматической защиты. Оригинал защищать будет сам Дэн.

– И могу спорить, что я защищу свою копию как минимум на неделю раньше тебя, – заявил Джэйс.

– Ты так думаешь? И не наделаешь ошибок?

– Ни одной. Так что, спорим?

Дэн пожевал губу:

– Годится. Если я выиграю, ты покупаешь себе новую одежду. Мне надоело видеть, как ты тут бегаешь в своих лохмотьях.

Джэйс непроизвольно оглядел свою жеваную майку и потрепанные джинсы.

– Я согласен, – ответил он и направился к выходу.

– Подожди! – окликнул его Дэн. – А если ты выиграешь?

Джэйс ухмыльнулся и ответил:

– Мне будет достаточно просто увидеть, как вытянется твоя рожа.

– Ну ладно.

В дверях показалось смущенное лицо Гари Чана.

– Эй, Дэн, там тебя Манкриф ищет, – слегка волнуясь, сказал Гари. – Говорит, что уже полчаса не может к тебе дозвониться.

– Как это? – оторопел Дэн. – Да я же включил автоответчик.

– Не знаю, – замотал головой Чан. – Но тебе лучше бежать к нему. Шеф рвет и мечет, заставил меня и ребят найти тебя и притащить к нему живого или мертвого.

Глядя, как Дэн засуетился и торопливо поднялся из-за стола, Джэйс захохотал.

– Эх, Данно, – произнес он, качая головой. – Ни один искусственный интеллект не сравнится с естественной глупостью. – И глухо добавил: «Тонто». Но Дэн этого уже не слышал, он мчался по коридору к кабинету Манкрифа.

Подходя к центральному офису, Дэн думал только об одном – знает ли Манкриф о методике заикания. «Скорее всего нет, – успокаивал он себя. – Откуда? Джэйс-то узнал о ней всего пару минут назад. Хотя если в моей комнате стоят «жучки», то тогда он уже в курсе».

Проходя мимо кабинета Вики Кессель, Дэн помахал ей. Вики была одета в темно-голубой костюм – строгий пиджак и слаксы, – делавший ее немного сексуальной, хотя она и старалась выглядеть занятой, деловой женщиной. Вики разговаривала с кем-то по телефону, но, увидев Дэна, улыбнулась и, подняв руку, помахала длинными пальцами.

Когда Дэн появился в открытых дверях кабинета Манкрифа, тот сидел за столом.

– Ты хотел видеть меня, Кайл? – спросил Дэн.

Манкриф вздрогнул и посмотрел на Дэна отсутствующим взглядом. Вид у него был такой, словно его оторвали от каких-то необыкновенно приятных мечтаний или воспоминаний.

– А, Дэн, – произнес Манкриф. – Да, конечно, заходи. Садись.

Дэн сел в кресло и посмотрел на Кайла.

– Ну и как идут дела? – очень доброжелательно спросил Манкриф, и Дэн сразу понял, что Гари Чан здорово приврал, описывая душевное состояние шефа. Он не выглядел ни взволнованным, ни тем более злым.

– Мне кажется, нам удалось решить задачу четкости фона, – ответил Дэн, а про себя подумал: «Интересно, знает он или нет?»

– Вот как?

– Так что бейсбол будет полностью готов к середине февраля, а возможно, даже раньше. Картинка будет просто сногсшибательной, лучше, чем в реальности.

– Не врешь? – улыбнувшись, спросил Манкриф.

– Нисколько, – ответил Дэн. – Мы нашли методику, по которой скорость компьютера можно удваивать и даже утраивать. Теперь осталось написать программу, защитить ее и опробовать.

– Отлично! – воскликнул Манкриф, откидывая со лба волосы. – Блеск! Значит, говоришь, к середине февраля? Подожди минутку, я свяжусь с Тошимурой и другими ребятами.

Кайл вскочил и обнял Дэна за плечи.

– Нормально, все нормально. Если вам удастся сделать бейсбол к середине февраля, у нас останется еще шесть недель на то, чтобы применить вашу программу к другим играм. Немедленно нужно сообщить об этом всему техническому составу фирмы и пора переводить Джэйса на другие задачи.

– На какие? – спросил Дэн.

– Откуда я знаю? – пожал плечами Манкриф. – Это нужно у Джэйса спросить, он наш мыслитель.

Взгляд Дэна помрачнел, и он недовольно сжал губы. Его снова отбросили, поставили на место. Но Дэн решил не сдаваться и поговорить с Манкрифом о давно придуманной им обучающей программе.

– Знаешь, Кайл…

– Подожди, – перебил его Манкриф. – Тут есть одна работка, Дэн. Непредвиденная, подвернулась нам совершенно случайно. Короче, нужно, чтобы ты ею занялся. Вечерами, в выходные, если нужно. Честно говоря, ничего сложного там нет, нужно только довести ее до конца.

– Сверхурочная работа? – удивился Дэн. – Но когда же я буду защищать свою программу?

– Дэн, все, что нужно относительно бейсбола, сделают другие. Можешь обращаться к кому угодно, тебе все помогут. Я дам всем указание. А работа, о которой я тебе говорю, очень простая, но выполнить ее следует очень быстро. И никому не говори о ней, даже Джэйсу. Это очень секретно. Ты понял меня?

– Кайл, о чем ты?

Манкриф потер щеку, огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли его кто-нибудь, и, оперевшись локтем на стол, приблизился к лицу Дэна.

– Послушай, Дэн, – заговорил Кайл, понизив голос. – То, чем ты будешь заниматься, не имеет никакого отношения к «КиберМиру». Понимаешь? Это – особое задание, о котором никто, кроме нас с тобой, знать не должен.

По напряженному выражению лица шефа, по таинственности в его взгляде и дрожанию в голосе Дэн понял, что тот не шутит. И хотя Манкриф в роли конспиратора выглядел смешным, а его поведение вызывало улыбку, Дэн старательно сохранял серьезность. В то же время он почувствовал, что доверительный тон шефа не случаен: Манкриф не предполагает получить отказ. И Дэн был вынужден согласиться.

– Хорошо, Кайл, я тебя понял. Только что это за работа?

– Я не имею права говорить тебе о ней даже вкратце, – прошептал Кайл Дэну в самое ухо. – Парень, который нам ее поручил, приезжает сегодня днем из Вашингтона. Как только он у нас появится, а это будет в конце дня, я сведу тебя с ним. О'кей?

С одной стороны, Дэну эта секретная работа была абсолютно некстати, но с другой – его разбирало любопытство. К тому же, думал Дэн, приняв ее, в дальнейшем он сможет потребовать и особого к себе отношения.

– Хорошо, Кайл, я согласен сделать для тебя что угодно, но прошу и тебя также пойти мне навстречу в одном деле.

Лицо Кайла мгновенно напряглось, он отодвинулся от Дэна.

– В каком? – спросил он.

– Знаешь, моя жена в последнее время мне очень много помогает.

– Сьюзен?

– Да. Она выискивает для меня всякую разную информацию, добывает источники, ну и все такое. Кстати, это она нашла мне ту статью, о которой я тебе говорил в самом начале. Практически только благодаря Сьюзен нам удастся закончить бейсбол в феврале.

– Я думал, что она не работает. А у нее, оказывается, есть свой бизнес? – улыбнулся Кайл.

– И я хочу попросить тебя вот о чем. Нельзя ли заключить с ней контракт на консультационные услуги? Выгода здесь очевидная, во-первых, сумма контракта может быть небольшой, а времени я сэкономлю много. Знаешь, иногда очень трудно в одиночку найти нужную информацию.

Несколько минут Манкриф подозрительно разглядывал Дэна, словно тот был коммивояжером и пытался всучить ему залежалый товар по цене первосортного. Внезапно лицо Манкрифа расплылось в широкой улыбке.

– Конечно, – ответил он. – Что здесь особенного? Пожалуйста.

Затем он снова наклонился к Дэну:

– Но только ты ничего не должен говорить ей о нашем разговоре. Ни слова об особой работе. Понял? Ни ей, ни кому бы то ни было. Ни слова!

Дэн торжественно кивнул.

– Вот и отлично. Парень из Вашингтона будет здесь попозже, он и расскажет тебе о деталях. Значит, договорились, заниматься этой работой ты будешь вечерами и по выходным. Да, но и про бейсбол не забывай, а то Джэйс может что-нибудь заподозрить. К середине февраля, говоришь? Отлично, отлично.

«Сверхурочная работа, – мрачно подумал Дэн. – Что я скажу Сьюзен? И что она подумает, если мне придется без всяких объяснений пропадать здесь вечерами и по выходным?»

– Сколько времени это займет? – спросил Дэн.

– К первому февраля задание должно быть выполнено.

«Десять недель, – сосчитал Дэн. – И бейсбол впридачу. Да, нагрузочка».

– Да, так как же насчет контракта со Сьюзен? – спросил Дэн, вставая с кресла.

Манкриф замахал рукой, показывая на дверь.

– Иди, иди, все будет сделано. Вики выдаст тебе все бумаги. Скажи ей, что я не против.

В любое время дня кабинет Вики напоминал будуар. Входя в него, Дэн всегда чувствовал себя неловко. Все в нем дышало женственностью и говорило об утонченности вкуса его обитательницы: и изящная красивая мебель, и выполненные в пастельных тонах картины на стенах. Даже стоящий на резном вращающемся столике компьютер и тот казался здесь таинственным и загадочным.

Слаксы из плотной ткани не могли скрыть волнующие изгибы тела Вики. Но что было еще хуже, под деловым пиджаком на Вики ничего больше не было. Дэн заметил это сразу, как только Вики нагнулась, чтобы встать с кресла.

– Дэн, ты знаешь, что такое разглашение служебной тайны? – спросила она.

– Разумеется, – ответил он.

– Так вот то, о чем ты просишь, им и является.

– Не думаю, наша фирма не подписывала соглашения с министерством обороны. Тайн у нас нет.

– Ты ошибаешься, – улыбнулась Вики. – Их у нас больше, чем достаточно.

– Сьюзен работала на базе ВВС и умеет держать язык за зубами, – не задумываясь, привел Дэн главный аргумент.

– Лаборатория ВВС, – махнула рукой Вики. – Правительственные инструкции ни в какое сравнение не идут с теми, что составляются частными фирмами. На них любые секреты охраняются куда как строже.

«Какого черта она устраивает мне весь этот допрос?» – раздраженно подумал Дэн.

– Но Кайл сказал, что здесь нет сложностей. – Дэн хотел побыстрее закончить неприятный разговор.

– Да, я знаю, – ответила Вики, задумчиво постукивая пальцами по ручке кресла. – Он так сказал, – повторила она тише. – Но все дело в том, что мы никогда еще не заключали контрактов с супругами работников фирмы. Это – первый случай.

– Но разве такие контракты запрещены? К тому же Сьюзен уже не раз помогала мне в работе, – сказал Дэн.

– В этом я не сомневаюсь, – проговорила Вики, пристально смотря ему в лицо.

И во взгляде, и в словах ее Дэн почувствовал враждебность. Только дурак мог бы не заметить ее. «Почему она так злится? – недоумевал Дэн. – Не потому ли, что Кайл согласился? Возможно, она хочет показать мне, что прежде я должен был поговорить с ней. Или она действительно против того, чтобы здесь работали жены сотрудников? А может быть, она не хочет, чтобы здесь работала Сьюзен? Но чем Сью могла ей не понравиться?»

Пока Дэн анализировал ситуацию и вычислял возможную причину отрицательного отношения Вики к его идее, сама Виктория повернула к себе компьютер и застучала по клавишам. Ожил стоящий в углу комнаты принтер и через несколько секунд выдал отпечатанный лист.

Вики поднялась с кресла и, подойдя к принтеру, взяла его и бегло просмотрела. Затем опустилась на софу рядом с Дэном. Она села так близко к нему, что точнее было бы сказать «прижалась». Дэн застыл и старался не смотреть никуда больше, кроме как на бумагу, которую ему показывала Вики. Он чувствовал исходящий от Вики мягкий запах духов и думал, что он уже много, слишком много лет не замечал, чтобы Сью когда-нибудь пользовалась духами.

– Вот так выглядит наш контракт, который мы обычно заключаем с консультантами, – говорила Вики. – Скажи Сьюзен, чтобы вот здесь, – Вики ткнула ярко-красным ногтем, – она поставила свою подпись, а вот тут, – ноготь пополз вверх, – написала номер страховки. В соответствии с пунктами контракта в течение ближайших двенадцати месяцев Сью должна будет отработать на нас тридцать дней в качестве консультанта. Но ты передай ей, что, даже если она ни разу не будет консультировать нас, деньги она все равно получит.

Дэн посмотрел на строчку, где должна была стоять сумма.

– И сколько же она, интересно, получит? – спросил он.

Несмотря на улыбку, лицо Вики было напряженным, а взгляд – обеспокоенным.

– А вот это мы с ней обсудим между собой, – ответила Вики. – Пусть она позвонит мне завтра.

– Хорошо, – ответил Дэн. Ему хотелось немедленно уйти из кабинета, отделаться от назойливой Вики, которая, как он ясно чувствовал, злилась на него и в то же время соблазнительно прижималась.

Чтобы подняться с уютной софы, Дэну пришлось даже слегка оттолкнуть от себя Вики.

– Спасибо, Вики. Надеюсь, что я не причинил тебе лишнего беспокойства, – проговорил он, пододвигаясь к выходу.

– Да нет, не очень, – ответила Вики, провожая его до двери. – Только если в следующий раз тебе что-нибудь понадобится, не беспокой Кайла, а иди сразу ко мне. Все, что тебе нужно, мы решим сами. – Она улыбнулась.

Дэн еще раз поблагодарил Вики и вылетел из кабинета.

«Интересно, смогу я затащить его в постель? Очень любопытно будет посмотреть на него в этот момент, – подумала Вики, но сразу отогнала эту мысль. – Перестань, ты начинаешь превращаться в сладострастную старуху». Но она уже давно не была с мужчиной, очень давно. Даже слишком. Вики с грустью посмотрела на уходящего Дэна.

Когда она переехала в Орландо, то познакомилась с диск-жокеем с местной радиостанции. Он был немного моложе Вики. Вначале он показался ей неплохим, милым парнем. Встречались они редко, но, даже несмотря на это, он все-таки успел ей наскучить. Она довольно быстро поняла, что делит постель с туповатым, заносчивым хлыщом и кривлякой, попугаем, возомнившим себя покорителем женских сердец.

– И что в наших пенатах делает такая сладенькая кошечка, как ты? – спрашивал ее диск-жокей, уваливаясь на кровать.

Вики начало коробить от него. Вскоре она решила, что на свете есть много других интересных дел, и бросила своего жокея. К тому же и Кайл постоянно брюзжал насчет ее связи с «представителем средств массовой информации», боялся, что попрыгунчик с радиостанции может оказаться шпионом Диснейленда.

Вики вздохнула, посмотрела на часы – подделку под эпоху Людовика XIV – с японским кварцевым механизмом внутри и встала. Пора было отправляться за мистером Смитом, гостем из Вашингтона.

«Вашингтонское дело обязательно должно выгореть, – убеждала себя Вики, направляясь к парковке. – Нужно костьми лечь, но провернуть его. Без него нам крышка – ни денег, ни защиты». Петерсона пока удавалось водить за нос, сообщать ему всякую несущественную мелочь, но Вики чувствовала, что Петерсон тоже не олух, и весь его интерес к ней – всего лишь игра. «Не исключено, – думала она, – что он параллельно ищет в «Парареальности» людей, более сведущих в технике, чем я. И когда найдет, либо выдаст меня Манкрифу столовой, либо заставит работать на него в полную силу. Да, ловушка может захлопнуться очень быстро. Поэтому Вашингтон моя последняя надежда. Если работа с этим Смитом пойдет, Петерсона можно будет послать ко всем чертям».

К тому времени, как Вики выехала на основную автостраду, ведущую в аэропорт, она успела проанализировать свое положение. Оно показалось ей не таким уж страшным, но стоило ей увидеть ряды современнейших гостиниц, она почувствовала, что недооценила мощь Диснейленда, гиганта индустрии развлечений. «Если бы с десяток людей не решили превратить несколько тысяч акров пустыря с мусорной свалкой в парк, здесь ничего бы этого не было, – с горечью думала Вики, оглядывая автостоянки, парки и скверы, дороги и громады зданий. – Это ж надо! Я, старая сучка из Бронкса, и психопат Кайл решили бросить вызов этому монстру, самой крупной корпорации в мире развлечений». Вики рассмеялась. Она медленно вела свой «мустанг», лавируя между малолитражками, фургонами и туристическими автобусами.

Доехав до аэропорта, она припарковала свой «мустанг» и прошла в здание аэровокзала. Здесь было прохладно и уютно, работали кондиционеры. Тишина ее поначалу удивила, но потом она вспомнила, что до Дня благодарения с его суматохой и толпами еще далеко. Вики посмотрела на табло, убедилась, что вашингтонский рейс не опаздывает, и отошла к заграждению. Оставалось дождаться мистера Смита.

Эстер Кахан сказала ей, что Смит молод, амбициозен, хорошо знает столичные политические джунгли и на редкость быстро продвигается вперед по служебной лестнице. Вики пару раз разговаривала с ним по телефону. Голос у Смита был сухим и отрывистым – одним словом, командирским. На вопрос, как она узнает его, Смит ответил:

– Об этом не волнуйтесь, главное, чтобы я вас узнал.

Через рентгеновскую установку гуськом прошла семья из четырех человек. У всех в руках были одинаковые сумки с одеялами, вещами и клюшками для гольфа. Первым, обвешанный сумками, шел глава семейства. Он был черен от загара и зол. Вики придирчиво осмотрела его жену и натренированным глазом отметила, что та находится на ранней стадии беременности. Детям было годика по два, максимум – по три. Вики в душе порадовалась, что не связала свою жизнь с каким-нибудь самцом, чья любовь к жене выражается только в том, чтобы каждый год делать ее беременной.

Вдоль коридора потянулся тоненький ручеек пассажиров. «Скорее всего это приземлился вашингтонский самолет», – подумала Вики и начала рассматривать прилетевших, пытаясь найти среди них мистера Смита. В основном все пассажиры были или пожилыми людьми много старше Вики, или совсем молодыми супружескими парами. Смит, как предполагала Вики, прилетит один.

Она сразу увидела его и улыбнулась, радуясь своей наблюдательности. Правда, Кайл описал ей Смита, может быть, несколько кратко, но выразительно – «обычный фэбээровский шпик с постной мордой». Поэтому когда Вики увидела невысокого подтянутого мужчину с квадратными плечами, короткой стрижкой и острым взглядом, она сразу догадалась, что это – тот, кого она дожидается. Смит шел по коридору чеканя шаг, как солдат на плацу. В одной руке он держал пластиковый пакет, другой размахивал из стороны в сторону, словно в зале сводный духовой оркестр играл марш.

«Слава Богу, что он хотя бы без темных очков, – подумала Вики. – Иначе смотреть на него было бы совсем тошно».

Вики с интересом наблюдала за Смитом. Тот, не сбавляя шага, приблизился к ней и спросил:

– Виктория Кессель?

Она улыбнулась и кивнула.

– А вы, как я предполагаю, и есть тот самый Квентин Дорвард Смит-третий?

Гость не принял шутки. Он просто протянул Вики руку. Пожатие у него было натренированным, не очень крепким, но и не вялым.

– У вас есть багаж? – поинтересовалась Вики.

– Вот. – Смит тряхнул пакетом.

– Днем за вами в гостиницу заедет такси, – сказала Вики, направляясь к выходу.

– Очень хорошо, – ответил Смит. – Только я хотел бы сразу поехать к вам на фирму. – В гостиницу я смогу поехать потом.

– Ну, давайте так, – пожала плечами Вики.

– Только так, и никак иначе, – проговорил Смит. – У меня не так много времени, поэтому давайте сразу приступим к делу.

19

– Я все-таки думаю, что нам нужно сразу приступить к той программе, которую испытывал Джерри, – заявил Ральф Мартинес, натягивая на себя гравитационный костюм. С пристегнутым к нему парашютом, кобурой и спасательным набором жизнеобеспечения на случай катапультирования, он чувствовал себя глуповато. Ральф считал, что залезать в испытательную кабину со всеми этими ненужными причиндалами просто смешно.

Но таковы были им же самим разработанные инструкции, в которых говорилось, что пилоты и (или) члены экипажа обязаны находиться в испытательной кабине в том виде, в котором они совершают реальный полет. Кроме обязательного костюма на теле Ральфа были установлены десятки миниатюрных медицинских датчиков, задача которых состояла в том, чтобы во время испытаний замерять его давление, пульс, температуру тела, дыхание, а также степень потливости, возбуждение и наличие спазм и тут же передавать эти сведения на пульт управления. На теле Ральфа имелся также сенсор, замеряющий электрический заряд на коже.

Облаченный в два костюма: один – гравитационный, изготовленный из прорезиненных трубок, другой – огнезащитный, с парашютом на груди и наборами жизнеобеспечения, подполковник Мартинес был очень похож на рыцаря будущего, каким его рисуют в детских книжках. Переваливаясь, Ральф подошел к доктору Эпплтону и встал напротив него.

– Нет, Ральф, – ответил доктор, – нам нужна точка отсчета. Начнем с минимума, а программу, по которой летал Джерри, испытаем через пару дней.

Мартинес недовольно заворчал и, неуклюже повернувшись, волоча за собой мотки проводов, пошел к дверям комнаты для проведения испытаний. Эпплтон, в твидовом пиджаке и помятых слаксах, стараясь не наступать на проводку, шел позади него.

Несмотря на то что в ангаре, где находилась испытательная площадка, не было горючих материалов, курить здесь не разрешалось. Поэтому Эпплтон не только не зажигал трубку, но вообще убрал ее. Теперь ему приходилось вертеть ее в кармане слаксов, что было крайне неудобно. Ботинки Мартинеса издавали чудовищный грохот – казалось, что по ангару бродит механический голливудский монстр.

Инженерно-технический персонал занял свои места у пульта управления имитационной кабины «Ф-22». Привыкшие к свободе и либерализму, при появлении Мартинеса и Эпплтона они не вскочили и не встали навытяжку, а лениво, скорее из вежливости, просто поднялись со своих стульев. Эпплтон подумал, что, если бы не Мартинес, они вообще не пошевелились бы. Его, начальника лаборатории, они старались не замечать. Мартинес натянул перчатки из металлизированной ткани и надел шлем под названием «Зоркий глаз».

– Джерри был в нем? – спросил Мартинес, делая ударение на последнем слове.

Молодая девушка в форме сержанта ошарашенно посмотрела на Мартинеса и ответила:

– Нет, сэр. В другом. Этот больше по размеру.

Мартинес повернулся к Эпплтону и проворчал:

– Я же предупреждал, чтобы ты все делал, как тогда.

Нащупывая правой рукой выскользнувшую из пальцев трубку, Эпплтон поднял левую в воздух и помахал ей.

– Не волнуйся, для сегодняшнего испытания пойдет и этот. Шлем Джерри мы подгоним под тебя потом. Он же используется для программы воздушного боя, – успокаивающе заговорил доктор.

Недовольно бормоча что-то себе под нос, Мартинес начал натягивать похожий на громадную люстру шлем. Вид у подполковника был очень комичный, но никто даже не улыбнулся. Сержант смотрела на подполковника с обожанием и восторгом, для нее он был полубогом.

Не прошло и десяти минут, как Мартинес влез в кабину, надел кислородную маску и подключил ее к баллону. Затем подполковник проверил проводку. В эти минуты Мартинесу вдруг показалось, что он действительно готовится к реальному полету. Когда он двигался, кабина слегка покачивалась, и это тоже создавало иллюзию реальности. «Не будет, правда, настоящего физического воздействия, – думал подполковник. – Ничего, костюм создаст искусственные нагрузки, и ощущение будет точно такое же, как в настоящем полете».

Задача Мартинеса состояла в следующем: используя скорость «Ф-22», незаметно проскочить через средства противовоздушной обороны, зайти на цель и поразить ее прежде, чем противник догадается, что по ней нанесен бомбовый удар, а затем вернуться на базу. Последний этап, возвращение – самый сложный, поскольку к тому времени противник приведет в боеготовность и задействует все средства наземной защиты. Истребителей и воздушного боя не будет, зато придется прорываться через очень плотный огонь.

Мартинес приступил к проверке бортовых систем самолета и негодующе скривился, увидев, как на убогой, совсем не похожей на настоящую панели управления зажглось несколько тусклых лампочек. «Примитив, – огорченно подумал он, надевая большие очки. На какое-то мгновение он оказался в полной темноте, затем находящиеся в очках экраны вспыхнули, и Мартинес увидел зеленоватые тени окружающего мира, каким его показывает прибор ночного видения. Под самолетом проносилась пустыня со скудной растительностью. Черное ночное небо также было пустынным – ни единого самолета противника.

Чтобы не дать радарам противника поймать его, Мартинес каждые несколько секунд менял курс. Он то резко поворачивал в сторону, то летел зигзагом. «Если у них что-то и появится на экране, то, пока они разберутся, что это и куда летит, я буду уже далеко и разнесу цель в клочья, – подумал Ральф. – Горючего достаточно, бомб – тоже хватает».

Ральф приближался к цели – сильно укрепленному бункеру, в котором по предположению командования располагался командный центр противника. Мартинес поднял очки, переключил компьютер с режима определения курса на режим подачи боекомплекта и снова опустил их. Это было последней операцией, проделываемой вручную, все остальное выполняла электроника. В следующий раз подполковник должен перейти на ручное управление, когда окажется вне зоны действия вражеской авиации.

На стереодисплее очков показался бункер, он был почти полностью зарыт в песок, сверху едва виднелась только его крыша, накрытая маскировочной сеткой.

– Вижу цель, – коротко произнес подполковник глухим голосом.

Картинка перед глазами сразу же изменилась, появилась пунктирная линия, а бункер отдалился почти к самой линии горизонта. До бомбометания оставались считанные секунды.

Мартинес облизнул пересохшие губы. Он понимал – все, что он видит перед собой, – это только игра его воображения, но в то же время чувствовал, как сильно бьется его сердце. Самолет пошел на снижение, и Мартинес заметил красноватые пятна радаров, очень похожих на торчащие из песка рачьи глаза. Чем ближе к земле подходил самолет, тем отчетливей Мартинес видел их. «Если они засекут меня, я об этом узнаю сразу, – мелькнуло в голове подполковника. – Стереодисплей изменит их цвет, они станут ярко-красными». Но ни один из радаров не уловил приближения «Ф-22»; изредка поворачиваясь, они продолжали ощупывать пустыню.

– Открыть бомбовый отсек! – скомандовал Мартинес и сразу услышал гудение электромотора. Встречный поток воздуха слегка качнул самолет. На стереодисплее показались стоящие возле бункера машины, Мартинес увидел ленту дороги. Она уходила к горизонту, к городу.

Прицел появился так неожиданно, что Мартинес даже вздрогнул. Бункер стремительно приближался.

– Автоматическое наведение, – произнес подполковник.

Тоненькая линия лазерного луча, незаметная на земле, но отчетливо видимая в стереодисплее, поползла к бункеру и уткнулась в самый центр его крыши. Как только линии прицела совместились с концом лазерного луча, Мартинес услышал глухое клацанье – это из отсека вылетела первая бомба. Самолет тряхнуло так, что Мартинес едва удержал в руках рычаг. Все было как в реальном полете, когда из пикирующего бомбардировщика выстреливается настоящий восьмисоткилограммовый снаряд.

Мартинес потянул на себя рычаг, и самолет круто взмыл вверх. Подполковник почувствовал, как ремни вдавились ему в плечи. Уходя от цели, подполковник резко повернул вправо, но дисплей продолжал показывать ему картинку бункера. Наведенная лазером бомба неумолимо шла на него. Вот она коснулась центра крыши, и тут же раздался взрыв. Высоко в небо взметнулся столб огня и дыма.

Радары бешено завращались, нащупывая самолет Мартинеса, ночное небо озарилось вспышками снарядов и прожекторов. На какую-то секунду подполковнику показалось, что он видит под собой орудийный вулкан и слышит грохот автоматических пушек – буквально все пространство над бункером сразу же начало простреливаться.

Картинка на дисплее стала такой угрожающей, что у Мартинеса кровь застучала в висках, а сердце бешено заколотилось. Подполковник успокаивал себя тем, что внизу, под его самолетом, сейчас непроглядная темень и противник не увидит его даже с помощью радара, но волнение не проходило.

Мартинес увидел яркую вспышку – из пусковых установок «земля – воздух» вырвались три ракеты. «Это не так страшно, – подумал полковник. – Активных радаров на них нет. По крайней мере, дисплей так показывает. Скорее всего они наводятся приборами ночного видения по тепловому пятну. Но если не уйти, дать ракетам приблизиться, то они обязательно нащупают меня и шарахнут точно в сопло». Он включил прибор уменьшения конфигурации самолета и прибавил скорость.

Ракетам не удалось приблизиться к «Ф-22» – Мартинес ушел. Вскоре и сам разгромленный командный пункт, и его остервеневшие защитники остались далеко позади. Подполковник изменил курс, впереди у него была еще одна цель. «Да, там придется туговато, – рассуждал он. – Желтомордые знают, что в их воздушном пространстве находится противник, и уж расстараются, приготовят мне встречу по первому классу. Ничего, прорвемся».

Внезапно картинка на дисплее исчезла, и снова наступила темнота. Все произошло так неожиданно, что у Мартинеса перехватило дыхание. Через секунду в наушниках послышался голос:

– Завершена только часть задания, программа прерывается.

Мартинес откинулся на спинку кресла и почувствовал, что весь взмок. Костюм прилип к спине и рукам. «Не хрена себе «имитация»! – ругнулся он. – Того и гляди – описаешься от страху с такой игрушкой. Черт, никогда бы не подумал, что эта мутотень так здорово действует».

Подполковник поднял очки и начал отстегивать ремни. Протянув руку, он откинул защелку, и фонарь плавно отошел вверх. К кабине уже была приставлена лестница с широкой площадкой, два стоящих на ней техника помогли Мартинесу вылезти из кабины.

– Какого черта вы прервали программу? – недовольно спросил подполковник. Техники молча кивнули в сторону пульта управления. – Эй, ты там! – крикнул подполковник старшему оператору. – Какого черта прервал программу?

Голос подполковника загремел по полупустому помещению.

Старший оператор невозмутимо смотрел на приборы.

– Она прерывается автоматически, – ответил Эпплтон и, подняв голову, посмотрел на Мартинеса. – Когда пульс повышается до критической отметки, программа отключается сама.

– Врут все ваши приборы! – рявкнул Мартинес. Он легонько оттолкнул от себя техников и, клацая ботинками, начал спускаться с лестницы. – Не нужно было давать ей выключиться! – крикнул Мартинес, направляясь к старшему оператору.

Эпплтон выступил вперед, загораживая его.

– Ральф, таковы правила техники безопасности, – ответил доктор.

– Кто и когда их придумал? – взорвался Мартинес.

– Знаешь, Ральф, давай не будем спорить. Ты настоял на том, что сам будешь испытывать программы, я согласился. Но и я не хочу, чтобы у тебя в кабине полопались артерии.

– Ничего ты не понимаешь! – Глаза Мартинеса сверкали яростью. – У военного летчика всегда поднимается пульс, когда он в воздухе! – ревел Мартинес. – Пилот воюет, а не в бирюльки играет. Он обязан волноваться!

– Ральф, не учи меня, – спокойно возразил Эпплтон. – Во-первых, здесь не воздушное пространство, а во-вторых, моя обязанность – сохранить жизнь и здоровье пилотов, которые находятся в испытательной кабине. Я делаю это ради них самих.

– Не сметь больше прерывать программу! Слышишь? Я уж и сам как-нибудь позабочусь о своей сохранности. Ты понял меня?!

Эпплтон отвечал за проведение имитаций и, строго говоря, являлся в ангаре главным. Но что он, штатский, мог ответить подполковнику, да еще злому как черт? Как он мог понять, что от проведения этих испытаний зависело дальнейшее продвижение Мартинеса, которого и так уже все товарищи обскакали в звании?

Эпплтон положил руку на каменное плечо подполковника.

– Успокойся, Ральф. Давай сделаем перерыв. Пообедаем. – Эпплтон посмотрел на часы. – Да, самое время. Поговорим спокойно, а потом…

– Никаких обедов! – гаркнул Мартинес. – И отключите к чертовой матери автоматику, пусть программа идет до конца! – Он повернулся к старшему из операторов: – Ты меня понял? Запускай программу!

Старший оператор был гражданским, его помощники – сверхсрочниками. Старший посмотрел на Эпплтона. Тот немного помолчат и наконец неохотно произнес:

– Поставь ту же самую программу и отключи медицинскую блокировку.

Затем Эпплтон повернулся к Мартинесу.

– Только, Ральф, давай все-таки сделаем небольшой перерыв. Тебе нужно остыть, а им, – доктор кивнул в сторону операторов, – подготовиться к повтору.

20

Ближе к концу рабочего дня Дэну позвонил Манкриф и сообщил, что «парень из Вашингтона» прибыл. Дэн отложил в сторону программу по «заиканию», поднялся и направился в кабинет шефа. Он заметно волновался, все это время он думал над таинственным заданием, предложенным ему Манкрифом. «Почему ради этого задания я должен отложить в сторону более важные вещи? – недоумевал он. – А если так, то зачем, собственно, нужно убивать на нее вечера и выходные? И кто вместо меня будет заниматься «заиканием»?»

Разговор с доктором Эпплтоном оставил неприятный осадок. Дэн до сих пор чувствовал себя неловко, ему казалось, что он предал доктора. «Надо бы ему позвонить», – решил он.

По коридору торопливо шли сотрудники фирмы. Они выходили из здания и направлялись к стоянке. Впереди у них был обычный вечерний отдых или развлечения в клубах и ресторанах. Дэн заметил, что над дверью, ведущей в «Страну чудес», горит красная лампа. «Значит, Джэйс снова остался колдовать над своими имитациями», – грустно подумал Дэн.

– Привет, доктор Дэн, – раздался позади веселый голос. Дэн обернулся и увидел Джо Ракера. Охранник уже успел снять форму, сейчас на нем были поношенные джинсы и выцветшая клетчатая рубашка. Джо ковылял прямо к Дэну.

– Тоже отправляешься домой? – спросил Дэн.

– Какое там! – Джо махнул единственной рукой. – Спешу к старине Джэйсу.

– Зачем? – удивленно спросил Дэн.

– Как зачем? Мы каждую ночь тут с ним играем.

– Играете?

– Конечно, – Джо самодовольно улыбнулся, показав неровные зубы. – У нас там такая игра: Джэйс бегает за мной, а я – от него. На двух ногах. И потом мы с ним деремся. Черт, до чего же здорово! – восторженно проговорил Джо. – Играем аж до рассвета.

Дэн, впервые услышав о ночных игрищах, не знал, что и сказать.

– Ну что ж, приятного времяпрепровождения, – неуверенно пробормотал он.

– Еще бы не приятное, – гордо ответил Джо, открывая массивную стальную дверь. – Скажешь тоже.

Дэн пошел дальше, втайне надеясь, что старый калека не проговорится Джэйсу, что столкнулся с ним.

Войдя в кабинет, Дэн увидел Манкрифа и еще одного, незнакомого человека. Вики в кабинете не было, и этот факт насторожил и одновременно поразил Дэна. Он уже привык, что миссис Кессель находится в эпицентре всего, что происходит в «Парареальности», но на этот раз она почему-то оказалась на обочине.

И Манкриф, и его собеседник стояли, Манкриф – по одну сторону стола, его визави – по другую. Дэну почему-то вдруг показалось, что шеф боится своего вашингтонского гостя и старается спрятаться от него, используя стол в качестве маленькой импровизированной баррикады.

Незнакомец назвался Квентином Дорвардом Смитом.

– Мистер Манкриф не верит, что это – мое настоящее имя, – прибавил он, – но зовут меня именно так. – В подтверждение своих слов Смит поднял правую руку, словно приносил клятву.

Он был почти одного роста с Дэном, но покрепче и пошире в плечах. Светлые, коротко остриженные волосы, консервативный серый костюм и неброский темный галстук. Дэну он напомнил одного из фэбээровских агентов из недавно просмотренного фильма, только Смит, в отличие от грозного киногероя, был моложе. И его волевое скуластое лицо немного портил дурацкий нос пуговкой. Разглядывая Дэна, Смит приветливо улыбался. Но его веселое лицо не только не разряжало обстановку, а казалось, наоборот, только усиливало напряжение. Атмосфера в кабинете была гнетущей, и Дэн сразу почувствовал это. Шеф стоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, взгляд у него был тревожный, а весь вид – какой-то затравленный.

Манкриф вышел из-за стола и проводил Дэна и Смита в конференц-зал, усадил за стол, а сам сел в кресло у стены.

– Мистер Манкриф любезно согласился познакомить меня с вашим досье, – сказал Смит, обращаясь к Дэну. – Так что степень вашей квалификации я представляю.

Дэна покоробило от слов Смита, но внешне он оставался совершенно спокоен.

– Работа, которой мы с вами будем заниматься, – продолжал Смит, – очень важна для нас. Сделать ее нужно быстро, но так, чтобы не пришлось потом переделывать. У нас нет права на ошибку.

Дэн посмотрел на Манкрифа и удивился. Всегда дружелюбный и непринужденный, сейчас он сидел, как окаменевший. Выражение лица было откровенно злым. «Манкрифу очень не нравится этот Смит. Это яснее ясного, – подумал Дэн. – И тем не менее он соглашается помочь ему. Почему?»

– В чем будет заключаться работа? – спросил Дэн. – И почему на нее отпущено так мало времени?

Смит напряженно улыбнулся:

– Сроки определены не мной, и менять их я не могу.

– А в чем, собственно, суть работы?

– Нам нужна система с использованием виртуальной реальности, которая позволила бы давать различные сценарии развития событий, – неопределенно ответил Смит. – Мы должны знать заранее то, о чем обычно узнаем из теленовостей и газет. Эта система должна иметь в запасе несколько вариантов и по ходу сама вносить изменения. Это возможно?

– Да, но только в заданных пределах.

– В каких?

Дэн мельком взглянул на Манкрифа:

– Все зависит от сложности самих сценариев и времени, затраченного на разработку системы.

– Она должна быть готова к первому февраля.

– Я знаю, – кивнул Дэн.

– Поэтому, если вы не сможете сделать систему к этому числу, лучше сразу скажите об этом, и мы расстанемся.

– К сожалению, нет, – проворчал Манкриф. – Кроме нас, этого не сделает никто.

– Сделает, – резко возразил Смит. – Кроме вас есть и Чапел-Хилл, и Мичиганский технологический институт.

– Университеты, – усмехнулся Манкриф. – Вы, наверное, еще ни разу с ними не связывались. Ну попробуйте.

– С ними постоянно работает НАСА, ВВС и не жалуются.

– Тогда почему вы сразу не отправились к ним? Или в Кремниевую долину? – хитро прищурившись, спросил Манкриф.

Смит улыбнулся.

– Дорогой мистер Манкриф, мы сейчас говорим не об этом. Я вам предлагаю работу, но ставлю срок – к первому февраля. – Смит снова повернулся к Дэну: – Вы можете сделать то, что от вас требуется, к указанной дате или нет? Это все, что мне нужно знать.

– Как можно ответить на ваш вопрос, не зная объема работы? – ответил Дэн. – Повторяю, все зависит от сложности сценариев, это они определяют, сколько времени придется затратить.

Вашингтонский гость повернулся к Манкрифу:

– Благодарю вас, но вы больше здесь не нужны. Чем меньше людей посвящено в детали работы, тем лучше.

Манкриф хлопнул ладонями по коленям:

– Вот спасибо, удружили. Мне уже, признаться, надоело здесь сидеть, своих забот вполне хватает.

– Может быть, пройдем в мой кабинет? – предложил Дэн.

Они шли по пустым полутемным коридорам. Проходя мимо «Страны чудес», Дэн снова увидел горящую лампочку. Гулко звучали шаги. Дэн открыл дверь своего кабинета, пропустил Смита, затем вошел сам и мягко закрыл дверь.

Смит оглядел чистенький кабинет, затем полез во внутренний карман пиджака и вытащил из него небольшую продолговатую коробочку. Он поводил ею в воздухе, потом перешел к полкам, затем к столу и аппаратуре. Со стороны казалось, что он пылесосит комнату.

– Вы думаете, что в комнате есть «жучки»? – спросил Дэн.

– На данный момент их здесь нет, – ответил Смит. – Но кто знает, что будет завтра?

Он опустился на стул, Дэн сел за свой стол.

– Знаете, – заговорил Дэн, – вы меня страшно заинтриговали своим предложением. Только я никак не пойму, зачем вам все это нужно?

– Людям, которые сидят наверху, в больших креслах, приходится принимать важные решения, и зависят они от поступающих сведений. Но с каждым годом эти сведения становятся все более путаными, и порой просто не разберешь, что, собственно, происходит и чем все кончится.

Дэн вдруг заметил, что Смит ведет себя иначе, исчезла скованность, речь его стала почти дружеской.

– Но чем сложнее обстановка, тем быстрее приходится принимать решения, – продолжал Смит. – Причем учтите, они должны быть абсолютно правильными. А это, к сожалению, не всегда получается. И вот вам ответ. Если вы разработаете систему с использованием виртуальной реальности и она поможет этим людям принимать только правильные решения, вы окажете своей нации громадную услугу.

– Людям наверху? – тихо повторил Дэн. – Понятно.

Смит подался вперед и положил на край стола широкие ладони.

– Послушайте, Санторини, от вашей работы зависит очень многое. Решения должны полностью соответствовать качеству получаемых сведений. Понимаете? Я вам скажу, что, прежде чем вступить в войну с Ираком, нужно было учесть тысячу самых разных факторов: цену на нефть, реакцию этнических групп в Штатах, поведение союзников, возможность вступления в войну со стороны других государств, поведение ООН и многое, многое другое. А решение человеку приходится принимать быстро, причем учитывая все эти факторы.

– Стало быть, это – задание от самого президента, – предположил Дэн. – Следовательно, вы работаете на него.

Смит откинулся на спинку кресла и весело расхохотался. Смех у него был отрывистый, лающий. «Как у… гиены», – подумал Дэн.

– Чем это я вас так развеселил? – спросил он.

Смит вытащил из кармана бумажный платок и вытер слезы.

– Извините, Санторини, но меня рассмешили ваши слова. Нет, вы заблуждаетесь. Решения принимает не президент.

– А кто же?

– В общем-то, конечно, президент. – Лицо Смита снова стало серьезным. – Но пока какое-нибудь дело дойдет до Овального кабинета, его изучит сотня других людей. Они-то и выносят решения. Президент только подтверждает их.

Дэн задумался:

– Вы хотите сказать, что президент – всего лишь марионетка? И за него думает его штат?

– Да нет, – горячо возразил Смит. – Именно он говорит последнее слово, потому что за ним – право выбора.

– Значит, вы хотите иметь систему с различными сценариями развития одного и того же события?

– Совершенно верно. И чтобы каждый из них имел логический финал. Тогда те, кто принимает решения, могут проигрывать разные варианты и находить оптимальный.

– Честно говоря, я бы понял вас лучше, если бы вы привели мне какой-нибудь пример, – произнес Дэн, ощущая в груди приятное волнение.

Он почувствовал, что разговор захватил и Смита. С лица его исчезло выражение подозрительности. Он был заметно возбужден и совсем не походил на рыцаря плаща и кинжала.

«Интересно, кто он по специальности? – думал Дэн. – Не исключено, что тоже инженер. Тогда он должен входить в технический совет при президенте».

– Хорошо, – согласился Смит. – Давайте снова поговорим о войне в Персидском заливе, и вам станет все ясно. Предположим, мы разыгрываем сценарий, по которому не вступаем в войну с Ираком. Тогда все идет само собой, и что мы имеем в результате? Во-первых, значительное повышение цен на нефть, во-вторых, угрозу Израилю и Саудовской Аравии. Усиление ислама и напряженность на границе с Россией. Правильно?

Дэн кивнул.

– Возьмем другой сценарий. Мы вступили в войну, но без Израиля и арабских союзников. Какими будут наши потери? Кстати, факторы, о которых я уже упоминал, тоже нужно будет учитывать. Понимаете? А теперь третий вариант – мы вступаем в войну, часть арабов – на нашей стороне, и даже ООН санкционирует наши действия. Результаты будут совершенно другими. Разница ясна? – спросил Смит.

– Не только разница, но и некоторые проблемы, – ответил Дэн.

– Какие?

– Каков будет запрос, таков будет и ответ.

Смит закивал:

– То есть что мы заложим, то и получим. Введем дрянь – будем иметь то же самое.

– Конечно, – ответил Дэн. – Сценарии будут соответствовать данным. Неправильные данные – плохой сценарий. Виртуальная реальность – не магический плащ, она вам покажет только то, что вы в нее заложите. Так какая разница, будете ли вы видеть плохой сценарий с виртуальной реальностью или без нее? Результат все равно один и тот же – незнание истинного положения вещей.

– А вот это уже вас не касается, – отрезал Смит. – Вводить будете не вы, а я.

– И вы не боитесь ошибиться? – усмехнулся Дэн.

Лицо Смита оставалось серьезным.

– Нет, не боюсь, – четко выговаривая слова, ответил он.

– Это ваше дело. Но я должен сказать, что это – работа очень большая.

Смит откинулся на спинку стула и ответил:

– Насколько я понимаю, до первого февраля нам нужно будет здорово потрудиться.

– Нам? – удивился Дэн.

– Нам, нам, – подтвердил Смит. – Я останусь в вашем тропическом раю вплоть до окончания работы.

– Вы будете здесь, в Орландо?

– Да, черт подери, – тяжело вздохнув, печально ответил Смит. – Что делать? Командировка.

Когда Дэн приехал наконец домой, был вечер. Сьюзен с детьми уже поужинала и купала Филипа в маленькой ванне. Анжела стояла рядом с ней. Малыш хохотал и расплескивал вокруг себя воду. Жена и дочь были мокрыми.

– Как дела в школе? – спросил Дэн, заворачивая в полотенце Филипа.

– Отлично! – воскликнула Анжела.

– Значит, учишься нормально?

– Стараюсь.

С каждым днем поведение Анжелы беспокоило Дэна все больше и больше. Он видел, что с девочкой что-то происходит, она то становилась молчаливой, то веселилась без видимой причины. В последние дни они мало разговаривали, Анжела словно избегала отца. «Почему?» – гадал Дэн.

Проводив детей спать, Дэн поужинал и вскоре присоединился к Сьюзен, лежащей на софе в гостиной. Телевизор был включен, передавали прогноз погоды. В прибрежных районах Флориды продолжал бушевать тайфун, Дэн видел залитые водой парки и лужайки, пожарные машины, откачивающие воду в большие цистерны.

Лицо Сьюзен было хмурым.

– Плевать мне на то, что говорит Вики, – пробормотала она. – С этими играми творится что-то странное.

Дэн не очень вслушивался в слова Сьюзен, он раздумывал, как бы помягче сообщить ей об «особой работе», которую ему подсунул Манкриф.

– Давай не будем опять об этом, – попросил он.

– Вики продолжает твердить, что все нормально, а Анжела все время видит в играх знакомых. Сегодня в программе по домоводству, по уходу за детьми, она увидела Филипа.

– У нее слишком сильно развито воображение, – пробурчал Дэн. – Анжела – девочка впечатлительная.

Сьюзен отрицательно замотала головой:

– Ничего подобного.

– Тогда нужно попросить учительницу, чтобы она на время отстранила Анжелу от работы с программами, – предложил Дэн.

– Это еще больше встревожит ее. И что она будет делать в школе? Просто сидеть и смотреть, как остальные дети играют?

Дэн пожал плечами:

– Будет читать учебник. Это не так интересно, как игра, но тоже полезно.

– Нет, – возразила Сьюзен.

– Тогда пусть ограничится обучающими программами. В них, по крайней мере, наверное, нет ничего странного?

– Скорее всего нет, – проговорила Сьюзен.

– Значит, только игры, – задумчиво произнес Дэн. – Мне кажется, что она слишком увлеклась ими.

– Дэн, не она ими увлеклась, а игры преследуют ее.

– Что за чушь! Ни у одного из школьников в ее классе нет проблем с играми, только у Анжелы, – раздраженно сказал Дэн.

Сьюзен не ответила. Дэн посмотрел на жену и увидел на ее лице тревогу, сомнение и злость. «Вот теперь пора менять тему», – подумал он.

– У меня для тебя есть две новости. Одна – плохая, другая – хорошая. С какой начинать? – выдавливая из себя улыбку, произнес Дэн и увидел, как вспыхнули глаза Сьюзен.

– Давай с хорошей, – ответила она.

– Место консультанта тебе обеспечено. Я принес контракт, тебе нужно его только подписать. В течение ближайших двенадцати месяцев тридцать дней ты будешь обязана отработать на «Парареальность».

– Замечательно! – радостно воскликнула Сьюзен и тихонько захлопала в ладоши. – И сколько мне заплатят?

– Об этом ты договоришься сама. Вики просила меня передать тебе, чтобы ты позвонила ей завтра.

Лицо Сьюзен мгновенно потемнело.

– О, господи, – вздохнула она. – Ну почему нельзя обойтись без этого?

– Чем ты так недовольна? Тебе она не нравится?

– Не знаю, – взволнованно ответила Сьюзен. – Мне кажется, что она какая-то замкнутая и холодная. Может быть, я ей просто надоела своими звонками? Да нет, скорее всего я ей не нравлюсь.

Такое же чувство было и у Дэна. Только вот холодной он бы Вики никогда не назвал.

– Напрасно ты так о ней думаешь, – попытался Дэн успокоить жену. – По крайней мере, Вики без звука выдала мне контракт. Позвони ей завтра и обговори зарплату.

– Это вся хорошая новость? – с сомнением в голосе произнесла Сьюзен. – Тогда говори плохую.

– Манкриф нашел мне дополнительную суперсекретную работенку, – проговорил Дэн. – А поскольку основную бросить нельзя, то мне придется оставаться вечерами. Джэйсу одному с бейсболом не справиться.

– Сверхурочная работа? – встревожилась Сьюзен. – По вечерам?

– Ну, и может быть, по выходным, – произнес Дэн.

– По вечерам и выходным? – переспросила Сьюзен. – Дэн, но ведь ты и так работаешь по шестьдесят, а то и по семьдесят часов в неделю. Не высыпаешься, говоришь во сне, скрипишь зубами.

– Зато у меня нет приступов астмы, – слабо возразил Дэн.

– А кошмары тебе, случайно, еще не снятся?

– Да нет, – улыбнулся Дэн. Он соврал, сны ему снились ужасные, но он старался заставить себя забывать их. Помнил только, что ему было очень страшно, и этот страх вполз к нему в подсознание. Дэн старался не обращать на него внимания, но от этого страх не исчезал, он сидел там и всегда был готов снова преследовать Дэна.

– А Джэйс тоже будет работать с тобой? – спросила Сьюзен.

– Не со мной. О моей работе он ничего не знает. И тебе я тоже не должен говорить. Это секретное задание.

– Подумать только, – произнесла Сьюзен и внезапно улыбнулась: – Значит, Кайл попросил тебя сделать что-то и при этом ни слова не говорить Джэйсу?

– Да, – ответил Дэн, недоуменно разглядывая жену. Ему показалось, что она обрадовалась его последнему сообщению.

– Он ценит тебя, – прошептала Сьюзен. – Он знает, что на тебя можно положиться, и ты сделаешь все, что Кайлу нужно.

– Да, но придется поработать вечерами и по выходным, – намеренно повторил Дэн.

К его удивлению, реакция Сьюзен была на редкость спокойной.

– И надолго это затянется?

– Все должно быть готово к первому февраля.

– Десять недель, значит.

– Десять выходных, – произнес Дэн, раздумывая. – Не удастся посмотреть ни одного матча по футболу. А чемпионат уже заканчивается. Скоро будут разыгрывать суперкубок. Вот, черт подери!

– Зато это будет твоя работа.

– Конечно.

Сьюзен вскочила с софы и направилась на кухню:

– Пойду приготовлю кофе. Хочешь чашечку?

– Хочу, – ответил Дэн, радуясь, что его сообщение не вызвало негодования Сьюзен и ссоры.

Сидя в гостиной и вдыхая аромат готовящегося кофе, Дэн пытался понять, как устроены мозги Сьюзен и как она расценивает его секретную работу. «Кажется, ее вполне устраивает, что я буду отсутствовать по выходным. Значит, ей не все равно, что думает обо мне Манкриф, она дорожит его мнением. А как быть с Энжи? Она и так редко меня видит. Сью ей все глаза промозолила, а девочке нужен еще и отец. Если бы я больше времени проводил с Энжи, она бы перестала видеть эти глупости в играх».

Даже в страшной жаре и духоте телефонной будки с физиономии Петерсона не сходила его дурацкая клоунская улыбка. В стеклянной стенке он видел отражение всего гостиничного холла, включая столик администратора и самого администратора в темном костюме и туго завязанном галстуке. Петерсон томился, прохладный воздух, шедший из кондиционера, сюда не доходил. Рубашка на агенте взмокла и прилипла к спине.

– «Парареальность» в глубоком провале, – говорил он в трубку. – Поговаривают даже, что инвесторы Манкрифа начали тайные переговоры с Диснейлендом. А Тошимура открытым текстом предлагает своим японским партнерам вступить в игру.

– А что говорит вам эта баба, Кессель? – спросил «инквизитор».

– Не очень много. Она в последнее время очень замкнута. Вероятно, напугана. Но я заставлю ее заговорить.

– Я слишком часто слышу от вас одно и то же. Ну хорошо, во всяком случае, ваша информация подтверждает уже имеющиеся сведения.

«Инквизитор» больше не пугал Петерсона, он понял, что тот работает на какую-то европейскую корпорацию, цель которой – разорить «Парареальность», а затем скупить ее по дешевке. «Но они могут пойти и другим путем – влезть в дело через инвесторов, – понял Петерсон. – Тогда мне не придется выламывать руки ни Вики Кессель, ни Дэну Санторини».

Но «инквизитор» внес свои коррективы:

– Вы еще не продумали, как Дэна Санторини можно заставить провести с нами пару выходных?

– Не понял вас? – переспросил Петерсон.

– Я пришел к мысли, что мне нужен Дэн Санторини на сорок восемь часов, не больше. Хотелось бы знать, что творится в «Парареальности» по технической части.

– Я предполагал, что вы собираетесь действовать через инвесторов, – проговорил Петерсон.

В трубке послышался тихий смех.

– Зачем покупать, если можно сделать много проще – украсть?

– Вам нужен Санторини? Он едва ли пойдет на контакт со мной. Мне удалось кое-что о нем узнать, это очень надежный тип. Почему бы не попробовать другого – Лоури? – предложил Петерсон.

– Потому что Лоури слишком гениален. И еще неизвестно, что он начнет говорить, если его накачать алкоголем или наркотиками. Нет, мне нужен именно Санторини. У него есть семья, и он обязан беречь ее.

– Мне не нравится ваша затея, – проговорил Петерсон. – Я вышел на Кессель, так давайте и дальше прорабатывать…

– Забудьте об этой бабе, – перебил Петерсона «инквизитор». – А нравится вам что-нибудь или нет, это меня не волнует. Деньги притупляют чувство совести, дорогой Петерсон. Приведите ко мне Санторини и можете уходить на пенсию.

Не зная, что ответить, Петерсон молчал.

– Итак, я жду от вас Санторини, – повторил «инквизитор».

Еще долго после этого разговора Петерсон гадал, действительно ли он слышал угрожающе произнесенное слово «иначе», или это ему только показалось?

21

Утром в субботу Ральф Мартинес, проснувшись, сразу же посмотрел на часы. Было семь минут восьмого. Подполковник попытался встать.

– Ты куда? – не открывая глаз, спросила Дороти сонным голосом.

– Нужно идти.

Рука Дороти потянулась к его бедру и скользнула по члену.

– Больше не хочешь? – спросила Дороти. По ее голосу Мартинес понял, что Дороти улыбается.

– Пора идти на базу, – ответил Ральф.

– Сегодня же суббота.

– Доктор и его ребята вчера закончили отлаживать имитационную кабину, на сегодня намечены испытания.

– С каких это пор вы начали работать по субботам?

Подполковник знал, что должен вставать, но ему так не хотелось вынимать член из ласковых рук Дороти.

– Да, по субботам, – глухо ответил Ральф и тяжело вздохнул. – По субботам.

– И когда ты садишься в кабину?

– В девять.

Дороти приподняла голову и, прищурившись, посмотрела на циферблат.

– Но у нас еще есть куча времени, querido.[1]

Мартинес снял одеяло и приник к груди жены.

– Ты права, дорогая. Времени у нас еще достаточно.

В восемь сорок пять утра подполковник Мартинес в полном облачении – двух костюмах, спасательном жилете, с парашютом на груди и при оружии, уже шел по цементному полу ангара к имитационной кабине «Ф-22». Единственно, чего на нем не было, так это медицинских датчиков. Эпплтон и три оператора стояли возле кабины.

Эту программу они испытали бы и вчера, в пятницу, если бы не ссора доктора Эпплтона с подполковником из-за медицинской аппаратуры. Мартинес наотрез отказывался надевать датчики, Эпплтон столь же настойчиво уговаривал Мартинеса сделать это. Вскоре разговор плавно перешел в скандал. В выражениях высокие договаривающиеся стороны не стеснялись.

– Да пойми же ты, дурак, что это в твоих же интересах! – кричал доктор.

– Засунь их себе в задницу! – возражал подполковник. – Я не допущу, чтобы твои говенные железяки мешали мне летать. Мы и так потеряли тьму времени.

Несмотря на то что беседа проходила в раздевалке, стоящие за металлической дверью операторы прекрасно слышали каждое слово.

– Ты же сам писал эти инструкции! – голос доктора.

– Ни хрена подобного. Писал ты и твои придурки медики. Я только подписывал их.

– Вот теперь им и подчиняйся. А я не могу нарушить то, что составляли врачи. И ты тоже.

– Я отвечаю за подготовку групп и имею право решать, что нужно делать, а что – нет. Понятно?!

– Пошел ты! Не разрешаю! – рявкнул Эпплтон.

– Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, штатская крыса? – взревел полковник, но тут же успокоился. – Послушай, доктор, ну чего ты ерепенишься? Ведь это я лезу в кабину, а не ты.

– Ральф, но если с тобой что-нибудь случится, башку будут снимать с меня. Поверь, ты идешь на риск. Ради чего? Просто так? Ну, давай наденем датчики, и можешь идти в кабину.

– Ничего не надену, – упорно повторял Мартинес. – Нет такой программы, которая смогла бы угробить летчика.

Эпплтон вздохнул, голос его перешел на шепот.

– Я с тобой полностью согласен, – ответил доктор. – Но у тебя повышенное давление, Ральф. Вспомни, Джерри умер от удара, а давление у него было куда лучше, чем у тебя. Ты подвергаешь себя большой опасности.

Спор, в продолжение которого Эпплтон уговаривал Мартинеса надеть датчики, а тот упорно отказывался, продолжался чуть меньше двух часов и закончился победой подполковника. Эпплтон сдался и согласился. Результат переговоров отразили в меморандуме, где Мартинес заявил, что в интересах дальнейшего усовершенствования процесса обучения пилотов собирается испытать программу сам и без медицинского оборудования, что сознательно идет на нарушение инструкций и всю ответственность за возможные последствия смелого эксперимента берет на себя. В конце меморандума стояла приписка: «Программа испытывается с полной нагрузкой, вплоть до выхода из строя».

– Вот так, – пробормотал подполковник, подписывая документ.

Доктор Эпплтон знал, что означает приписка, – нагрузка на оборудование будет постоянно возрастать до того момента, пока не наступит предел и оно не сломается.

– Только так мы узнаем, до какой степени можно использовать программу, – добавил Мартинес.

– Не программу, а людей, – поправил подполковника Эпплтон.

– Знаю.

– Предупреждаю тебя, что ты рискуешь жизнью.

– И это я тоже знаю.

Вращая в руках трубку, Эпплтон стоял у кабины, в глазах его была тревога, печаль и удивление. Делая последние приготовления, операторы склонили головы над пультом управления.

– Я готов, – сказал Мартинес.

– Последний раз предлагаю тебе надеть датчики.

– Нет.

Эпплтон взял в рот трубку и сжал ее зубами.

– Ну что же, Ральф. Я предупреждал тебя, ты меня не послушал. Все, вперед.

Мартинес взобрался по лестнице к кабине и перекинул через стенку правую ногу. В этот момент он был похож на лихого ковбоя, вскакивающего в седло. Усевшись в кабине, Мартинес пристегнул проводку. Стуча ботинками по металлическим ступеням лестницы, к кабине подлетел молоденький капрал и подал подполковнику перчатки и шлем.

– Это тот самый шлем, который был на Джерри? – крикнул Мартинес.

Эпплтон повернулся к старшему оператору. Тот молча кивнул.

– Тот самый, – ответил Эпплтон. – Мы подладили его под тебя.

«Немного жмет, но ничего, носить можно», – подумал Мартинес и стал натягивать перчатки. Пока он рассматривал свои руки, двое младших операторов быстро проверили проводку, подачу воздуха, радиосвязь. Все было в порядке.

– Все нормально, сэр! – выкрикнул сержант, поднимая кверху большой палец.

Мартинес кивнул:

– Тогда сматывайтесь отсюда, да побыстрее.

Операторы спустились вниз. Мартинес нажал на кнопку, мягко зашумел электромотор, и фонарь опустился, отделяя Мартинеса от реального мира. Операторы с волнением смотрели на командира, отгороженного от всех остальных серым стеклом кабины.

Мартинес запустил двигатель и начал разбег. И звук и вибрация были точно такими же, как и в реальном полете. В наушниках раздавались отрывистые команды диспетчера. Мартинес прибавил скорости, рев мотора усилился, и его воображаемый самолет понесся по взлетно-посадочной полосе.

Мартинес опустил очки и увидел ее под собой.

– Пять-ноль-ноль-один, – заскрипел в наушниках голос старшего оператора. – Взлет.

– Даю, – ответил подполковник.

Руки его двигались автоматически. Вскоре полоса осталась далеко внизу, Мартинес повел свой «Ф-22» вверх.

Он знал, что сегодняшняя программа включала в себя воздушный бой, поэтому выполнение задания зависело не от осторожности, а от скорости и умения маневрировать. Ну, и, разумеется, умения пилота драться. Мартинес облизнул губы. Он чувствовал себя мальчишкой, попавшим в кафе-мороженое с крупной купюрой в руке. «Не бойся, все будет о'кей, – много раз повторял он себе. – Расшибу любого, кто только посмеет приблизиться ко мне. Ну и даже если они подобьют меня, так что из того? Это же только игра. Не будет ни падения, ни взрыва, я просто выйду из кабины и пойду обедать с доктором Эпплтоном. Вот и вся война».

Мартинес покачал головой и рассмеялся. «Как это Джерри умудрился получить здесь инсульт? – подбадривал он себя. – Что заставило его хотя бы на один миг поверить, что это – настоящая кабина, а не чертов макет? Интересно, черт подери».

Эпплтон посмотрел на приборы, аэродром противника приближался. Все приборы работали нормально, за исключением радио. «А, хрен с ним, – подумал подполковник. – Обойдемся и без него. Все равно больше никого из наших тут нет».

Поэтому Мартинес вздрогнул, когда вдруг услышал голос маленькой девочки:

– Я вижу двух бандитов, папа. Там, вверху, на пятичасовой отметке.

Ральф поразился – никаких детских голосов здесь, как он знал, не должно было быть. Внезапно он вспомнил, как Эпплтон говорил ему, что вместо сирен, ламп и компьютеров они использовали знакомые голоса для предупреждения пилотов об опасностях или поломках. «Это голос дочери Джерри, – прошептал Мартинес. – Точно, это он. Но как доктору удалось записать его?»

Мартинес поправил кобуру с пистолетом и вдруг почувствовал, что его истребитель начал набирать высоту. «Странно, – подумал Мартинес. – Все как в настоящем полете, только давит сильнее». Руки Мартинеса начали наливаться свинцом, он едва мог шевелить ими, а самолет все стремительней уходил ввысь. Нагрузки все усиливались. «Но такого нет в реальном полете, значит, это всего лишь мое воображение, – подумал Мартинес. – Вот, черти, придумали! Действительно, даже теряешься. Забываешь, что это – имитация». Костюм, создающий нагрузки, издавал змеиное шипение, грудь и ноги сдавило.

Ткнув пальцем в кнопку, Мартинес прибавил скорость, и его еще сильнее вжало в кресло. Подполковник продолжал убеждать себя в том, что на самом деле никаких нагрузок нет, а сжимает его костюм и кресло. «Черт, но почему так все болит? – занервничал Мартинес. Заныла шея, шлем, казавшийся таким легким, вдруг начал сжимать голову и клонить ее вниз.

Подполковник вызвал панорамный обзор. В очках «Зоркого глаза» вспыхнул экран, и в самом центре Вселенной Мартинес увидел желтый значок своего истребителя. «Ну, естественно, – подумал он, заметив далеко внизу два самолета противника. Они мчались прямо на него. Мартинес огляделся – больше ничего не было, ни радаров, ни ракет. Под ним зеленым ковром, так, как ее обычно рисуют дети, расстилалась Земля. В глаза бросались яркие крестики целей, по которым Мартинес должен был нанести удар.

Костюм создал нагрузки реального полета. «Нужно будет обязательно похвалить доктора, – подумал он. – Физические реакции почти такие же, как и в настоящем полете».

Самолеты противника начали заходить к Мартинесу снизу. Подполковник включил радар и ушел в сторону, в надежде, что преследователи пронесутся мимо и тогда он сможет обстрелять их «сайдвиндерами». Мартинеса крайне удивило, как трудно ему шевелиться. Простое включение кнопки потребовало от него больших усилий. «Нет, необходимо сделать так, чтобы ракеты приводились в готовность от голоса, – решил он. – Не каждый пилот сможет нажать эту чертову кнопку».

Внезапно он почувствовал, что задыхается. На экране возник крупный черный крест прицела. Подполковник ждал, когда один из преследователей попадет в него, в этом случае автоматически запустится ракета.

Но противники не спешили дать себя подстрелить. Обгонять Мартинеса преследователи не-стали, вместо этого они снизили скорость и начали понемногу набирать высоту, чтобы сесть Мартинесу на хвост.

Мартинес ругнулся и, задыхаясь, словно это был реальный полет, повел рычаг вперед. Самолет набрал максимальную скорость. Попытка оторваться не удалась, преследователи тоже увеличили скорость и вскоре начали настигать Мартинеса.

– Папа, папочка, они приближаются! – раздался крик дочери Джерри.

Подполковник вначале просто не поверил в это, но, увеличив масштаб, сразу понял, что девочка права: два красных значка его действительно догоняли.

– Дать координаты, – прошептал Мартинес, едва выговаривая слова. Установленный в кислородной маске микрофон уловил их, и перед глазами Мартинеса тут же возникла масштабная сетка. Но и без нее было ясно, что очень скоро в самолет Мартинеса полетят ракеты, расстояние между ним и противником стремительно сокращалось.

«Помощи ждать неоткуда, – подумал Мартинес. – Я тут один. Если, конечно, не считать двух сукиных сынов. Но помочь они могут только в одном – прервать эти мучения». Но Мартинес был пилотом, привыкшим к воздушным боям. «Наземные цели никуда не денутся, – сказал он себе. – Не хватало еще, чтобы меня подстрелили в самом начале операции».

Он резко развернулся и пошел в лобовую атаку. Идя прямо на противника, он представлял собой маленькую цель, враг не мог поймать его в радары и навести на него прицелы. Мартинес накрыл сопла защитными полями и тем свел возможность попадания в свой самолет до минимума.

Внезапно вместо двух самолетов перед ним появилось четыре, два из которых начали заходить на Мартинеса с правого бока, а два – с левого.

– Это еще что за новости? – вскрикнул подполковник.

Операторы молчали.

Только теперь Мартинес начал понимать, что имеет дело с очень серьезной и насыщенной программой. «Не многовато ли доктор и его ребята загрузили сюда?» – подумал подполковник. Мартинес почти вертикально повел свой «Ф-22» вверх. От постоянного давления грудь страшно болела, руки едва двигались, дыхание перехватывало. Горло сдавливало так, что казалось, будто кто-то пытался удушить подполковника Мартинеса. От неимоверной тяжести шлема голова валилась набок. «Это только твое воображение, – уговаривал себя подполковник. – На самом деле ты сидишь в кресле, на земле. Никаких нагрузок в действительности нет. Противника тоже нет. Не раскисай!»

Мартинес поднимался вверх зигзагом, описывая в воздухе букву «S», но, не закончив ее, резко развернулся и пошел вниз, на преследователей. Их осталось только двое, остальные куда-то исчезли.

Судя по масштабной сетке, до зеленого поля Земли было очень далеко. Мартинес посмотрел на альтиметр: его самолет находился на отметке номер один. Падение было стремительным, самолет трясся, и все тело подполковника вибрировало. Мартинес проскочил мимо преследователей, но те быстро развернулись и устремились за ним.

– Папа, они навели на тебя радар! – завизжал детский голос.

Мартинес так резко ушел в сторону, что от перегрузки в глазах у него потемнело, но преследователи продолжали висеть у него на хвосте.

– Они выстрелили! – закричала девочка и заплакала.

В запасе у Мартинеса было несколько секунд. Он включил максимально возможную скорость и застонал. Ему показалось, что его сейчас попросту расплющит, размажет по креслу. Пульс грохотал в ушах, перед глазами мелькали искры, кто-то невидимый тыкал ему в лицо раскаленной докрасна иголкой.

Ракеты пронеслись под самолетом Мартинеса. На фоне земли они казались длинными кроваво-красными карандашами. «Господи, спаси и сохрани нас», – прошептал Мартинес. Ему показалось странным, что он произнес эту фразу по-испански, он очень редко говорил на языке своих предков.

Не прошло и секунды, как на экране появились еще два самолета противника.

– Радар наведен, ракеты пошли! – закричала дочка Джерри на одном дыхании.

– Ладно, хватит! – закричал Мартинес. – Выключайте все к чертовой матери!

Но операторы молчали, словно не слышали его просьбы.

Мартинес хотел дотянуться до кнопки и включить сирену, но почувствовал, что не может пошевелиться. Руки его словно приковали к ручкам кресла, тело сдавили обручами. Грудь горела, а голова была готова лопнуть.

Теряя сознание, он увидел, как к его самолету подлетели две ракеты. Затем в глаза ударил яркий свет, послышался грохот взрыва, но подполковник уже ни на что не мог и не хотел реагировать. Последнее, что уловило его затухающее сознание, был едва слышный победный смех. Зловещий и издевательский.

22

Всю субботу Дэн провел в «Парареальности», вгрызаясь в концепцию «заикания». Ему удалось написать первые строчки программы для бейсбола. Джэйс часто подходил к Дэну, заглядывал ему через плечо и всякий раз напоминал об их споре относительно защиты программы.

Дэн ненадолго съездил домой, пообедал, а вернувшись, с радостью обнаружил, что поржавевшего велосипеда Джэйса нет на прежнем месте. Наступал вечер, в здании «Парареальности» было темно и пусто. Одинокий охранник, видимо, смотрел телевизор, и, чтобы вызвать его, Дэну пришлось минут десять нажимать на звонок.

Дэну казалось, что он совершает подлость по отношению к Джэйсу, предает его. Ему было противно красться по пустынным коридорам, но как только Дэн зашел к себе в кабинет, сел за стол и взялся за работу для Смита, ощущение вины перед Джэйсом сразу прошло. Очень быстро Дэн понял, что для ее выполнения особого ума не нужно. Требовалось только время и усидчивость. «Вот поэтому Манкриф и выбрал меня, – разочарованно подумал Дэн. – Гения использовать на такой работе просто нецелесообразно, его время слишком дорого стоит, да он и не согласится сидеть и корпеть над такой однообразной работой. Нужен исполнитель, который умеет выполнять тупую работу и держать язык за зубами».

Дэн услышал за окном пение птиц, оторвался от бумаг и удивленно поднял голову. Серое небо начинали пробивать первые солнечные лучи. «Господи, это что, уже утро?» – прошептал он и вскочил со стула.

Когда Дэн приехал домой, Сьюзен уже не спала, но еще не встала с постели. Дэн успел пару часов вздремнуть и поговорить с детьми за поздним завтраком. На работу Дэн приехал с красными от бессонницы глазами.

Велосипед Джэйса находился там же, где и всегда, – у стены возле люка. Кроме него на стоянке находилось только одно средство передвижения – помятый «форд» Джо Ракера с погнутым номером на ржавом бампере.

Стараясь не встретиться с Джэйсом, Дэн буквально прокрался мимо двери, ведущей в «Страну чудес». «Интересно, во что они сейчас играют?» – подумал он. Зайдя в свой кабинет, Дэн сразу погрузился в работу.

Однако совсем избежать встречи с Джэйсом ему не удалось. Поскольку в воскресенье кафетерий не работал, Дэн прихватил с собой несколько сэндвичей, а автоматы с кофе и напитками стояли почти рядом с его кабинетом. Там он и столкнулся с Джэйсом. Тот стоял возле автомата, пристально глядя на него, словно пытаясь загипнотизировать. На тощем теле Джэйса болтались все те же поношенные джинсы и майка с надписью: «Веди, следуй или уйди с дороги».

– Я так и подумал, что это твоя машина, – сказал Джэйс, бросив взгляд на Дэна.

– Привет, – смущенно ответил Дэн. Он суетливо достал монету и опустил ее в автомат с кофе.

– Чем занимаешься? – спросил Джэйс.

– Защищаю программу, – ответил Дэн, стараясь говорить безразличным тоном.

– Соревнуешься с машиной, значит. Ну, давай.

Дэну было крайне неловко, оттого что ему приходилось врать Джэйсу, и он решил признаться.

– Не только. Честно говоря, Манкриф попросил меня кое-что для него сделать.

– Вот как? Помощь не нужна?

– Да нет, – Дэн покачал головой. – Там нет ничего сложного, нужно просто время.

Джэйс взял автомат за бока и легонько потряс его.

– Значит, решил работать по воскресеньям, – констатировал Джэйс и пристально посмотрел на Дэна.

– Да, – ответил Дэн, вошел в пустой кафетерий и сел за столик. «Удивительно. Я точно видел машину Джо Ракера, – подумал Дэн. – Почему же Джэйс ничего не говорит о нем? Может быть, старый инвалид уже ушел?»

– Как семья? – спросил Джэйс и легонько ударил по автомату ладонью. В окошко выпал большой пакет чипсов. Джэйс разорвал его, всыпал в рот горсть и направился к Дэну.

– Ты не собираешься платить за него? – Он показал на пакет.

– А зачем? – спросил Джэйс и удивленно посмотрел на Дэна.

Дэну показалось, что Джэйс совершенно искренне не понимает его вопроса.

– Ты любишь воровать?

Джэйс пожал плечами:

– Считай, что это приз за то, что я победил машину.

Дэн покачал головой – такой подход ему явно не понравился.

– Ну и как к этому относится жена?

– К чему? – спросил Дэн.

– К тому, что ты работаешь по воскресеньям.

– Как ты можешь есть эту дрянь? – Дэн попытался уклониться от допроса. – Ведь их же готовят на машинном масле.

– Я – на холестириновой диете, – ответил Джэйс, криво улыбаясь. – Он вытащил ногой стул и сел. – Никогда бы не подумал, что Сьюзен отпустит тебя на работу в воскресенье. Пару недель назад, когда я попросил тебя прийти сюда в воскресенье, ты отказался. Сказал, что Сьюзен не любит, когда тебя по воскресеньям не бывает дома. Помнишь тот разговор?

– Тогда тебе просто нужна была компания, чтобы поиграть.

– Я гений и очень одинок, – ответил Джэйс.

Дэн посмотрел на друга и не понял, говорит он серьезно или шутит.

– Ну, разумеется, – ответил он.

Джэйс пожал плечами, запихнул в рот еще одну пригоршню чипсов и улыбнулся.

Назойливые вопросы Джэйса о том, почему он работает в воскресенье, начали надоедать Дэну, и он попытался увести разговор в сторону.

– Я тут подумал, – сказал Дэн, – и мне в голову пришла одна идея.

– За это тебе и платят, – отозвался Джэйс.

– Я хочу сделать одну неплохую игрушку. Сам.

Джэйс скривился.

– Послушай, Джэйс, почему бы нам не сделать программу, с помощью которой дети будут учиться играть на музыкальных инструментах?

Брови Джэйса поднялись:

– Нужно поработать с перчатками. Сделать так, чтобы у ребенка создавалось впечатление, что он двигает пальцами. Пошлем импульсы в его нервную систему, то есть заставим ребенка нажимать нужные клавиши, струны или что там еще.

Джэйс пристально разглядывал Дэна.

– Нам нужно будет соединить перчатки с сервоприводами. Точно так же, как это делается с перчатками астронавтов и с манипуляторами. Сидит лаборант, шевелит пальцами, а на расстоянии от него металлические руки делают нужные движения.

– Готовить музыкантов, – тихо проговорил Джэйс, словно разговаривая сам с собой, – передавать движения рук, передавать дыхание… Это если он играет на духовом инструменте. Снять нужные данные с легких, диафрагмы, с губ…

– И передать это ребенку. Таким образом, мы научим его играть на любом инструменте. Как ты думаешь?

– Это идея, – прошептал Джэйс. Дэн посмотрел на друга, лицо его было взволнованным, глаза горели.

– Начать нужно с простого, ввести в его подсознание те движения, которые он впоследствии должен будет делать. Он и не заметит этого.

– Пошла к черту эта музыка. Давай лучше подумаем о спорте. Ведь с помощью такой штуки можно тренировать кого угодно. Господи, вот это мысль! Да мы сможем таким образом олимпийскую сборную подготовить.

– Ты считаешь, что это возможно? – спросил Дэн.

– Не сомневаюсь.

– Но это же намного сложнее. Придется передавать физические усилия. Куда как проще заставить систему реагировать на движения обучающегося, – возразил Дэн, но Джэйс, казалось, его не слушал. Ухмылка сползла с его лица, глаза были широко раскрыты и смотрели куда-то мимо Дэна.

Дэн почувствовал, что идея заинтересовала Джэйса, и продолжал:

– Нет, Джэйс, физические усилия – это все прекрасно, но меня интересует другое. Вместо того чтобы просто передавать ощущения, мы должны воздействовать на нервную систему, тренировать ее и получить нужные результаты. Как ты думаешь, сможем мы это сделать?

Взгляд Джэйса потух.

– Пока не знаю. Нужно подумать, – устало произнес он.

– Это совершенно новый подход, – проговорил Дэн.

– Давай ешь свои сэндвичи и не ори.

– Джэйс, игры, над которыми мы сейчас работаем, – ерунда по сравнению с тем, что я тебе предлагаю.

– Может быть, – согласился Джэйс. – Но сначала нужно разделаться с чертовым бейсболом.

– Меньше чем через два месяца с ним будет покончено. Нам необходимо именно сейчас думать о том, что будет дальше.

– Правильно, – кивнул Джэйс. – Вот я и подумаю, – хладнокровно закончил он. От его волнения не осталось и следа.

Дэна поразило изменение в Джэйсе. Всего несколько секунд назад его чуть ли не трясло, сейчас же он был совершенно спокоен.

– Я поговорю об этом с Манкрифом, – сказал Дэн. – На моей идее можно сделать целое состояние.

– Прежде всего не нужно ни о чем разговаривать с Манкрифом. – Джэйс поднял ладонь. – Он может подумать, что мы забросили его долбаный бейсбол и занялись чем-то другим. Сначала необходимо все обдумать и подготовить.

– Но…

– Никаких «но», – отрезал Джэйс. – И вообще, по какому недоразумению я должен заботиться о том, чтобы Манкриф разбогател еще больше? Ты знаешь, сколько он огребет со своего «КиберМира»? – зашипел Джэйс. – А с такой идеей мы хоть сейчас можем запросто уйти отсюда и начать свое дело.

Дэн был ошарашен, он никогда не думал, что Джэйс способен всерьез интересоваться чем-нибудь, кроме своих игр, а тем более деньгами. Дэн удивленно разглядывал своего друга.

– Но мы и здесь неплохо получаем, – проговорил он.

– Заткнись! – рявкнул Джэйс. – Ради Бога, хотя бы на время забудь о том, что ты мне сказал.

Дэн ничего не понимал. Чтобы сам Джэйс заставлял его не заниматься воплощением какой-нибудь идеи? Такого в практике их отношений еще не бывало.

Джэйс поставил на стол острые локти, нагнулся к самому лицу Дэна и продолжал шипеть:

– А теперь скажи-ка, что ты делаешь для Манкрифа? Зачем ему понадобилось гонять тебя сюда по воскресеньям?

Больше всего Дэну хотелось сейчас уйти, оказаться далеко от Джэйса, не слышать и не видеть его.

– Ничего особенного, – сухо ответил он и отодвинулся. – Что тебя это так волнует?

Дэн вытащил сэндвич и начал есть. Вкус у засохшего сэндвича был неважный, обычно Сьюзен делала их лучше.

– Значит, не скажешь?

– Забудь об этом. Пока, – язвительно ответил Дэн.

– Я хочу услышать ответ на мой вопрос, – угрожающе проговорил Джэйс.

Дэну не нравилось, когда на него начинали давить. Он почувствовал, как в груди его начинает закипать злость.

– Послушай, Джэйс, – Дэн пытался говорить как можно спокойней. – Манкриф просил меня ничего не говорить тебе об этом. Он не хочет, чтобы ты отвлекался от бейсбола.

– Я умоляю тебя. Ради Бога, скажи, что это за работа.

На душе Дэна было противно.

– Я обещал Манкрифу, что никому ничего не скажу, – ответил он.

– Даже мне? – изумился Джэйс.

– Даже тебе.

– И ты не собираешься мне ничего говорить?

– Не могу, Джэйс. Я обещал.

Глаза Джэйса сверкали яростью:

– Ты действительно не собираешься отвечать мне?

Дэн не ответил. Внутри у него все кипело, но он продолжал спокойно есть сэндвич, стараясь, чтобы крошки от него падали не на пол, а на разостланный на столе пакет. Джэйс был в бешенстве. Он трясущейся рукой схватил со стола банку с кофе, вскочил и бросился к двери. Но, не доходя до нее, обернулся.

– Молчи, если хочешь, – дрожащим голосом сказал он. – Но только знай, что и у меня есть кое-какие тайны. И тебе их никогда не узнать.

Дэн оглядел остатки сэндвича.

Внезапно Джэйс заорал:

– Я тоже делаю работу для Манкрифа! Она тоже требует времени, поэтому мне приходится работать вечерами и по выходным.

– Я знаю, – ответил Дэн.

– И если бы ты узнал, чем я занимаюсь, у тебя бы глаза на лоб полезли! – Джэйс уже не кричал, он визжал. – И… – Он недоговорил. Рывком открыв дверь кафетерия, Джэйс вылетел в коридор.

Дэн слышал, как гремели его ботинки.

Дэн очень удивился, услышав стук в дверь. Он поднял голову и увидел улыбающееся лицо Гари Чана.

– Что это вы здесь делаете в воскресенье? – спросил Гари, заходя в кабинет. Юноша был одет, как и всегда, – белая рубашка и темные слаксы. – Извините, я к вам на минутку. Можно?

Выпроводить Гари Дэн не мог, хотя времени на болтовню у него не было.

– Конечно, заходи, – сказал Дэн и улыбнулся. – Похоже, ты закончил «Прогулку по Луне».

– Да, – радостно ответил Гари. – Хотите посмотреть?

– Сейчас? Нет, видишь ли, я очень занят. Извини, Гари…

– Да нет, это вы меня извините, – виноватым голосом произнес юноша. – Я помешал вам. – Он потянулся к дверной ручке.

– Постой, Гари, – окликнул его Дэн. – Ладно, давай посмотрим. На пару минут оторваться можно.

«Вежливость и застенчивость азиатов – это просто уловка, с помощью которой они подчиняют себе остальных», – думал Дэн, вставая из-за стола.

Спустя пять минут они уже стояли на пыльной поверхности Луны.

– Пришлось делать кучу расчетов, – послышался в наушниках голос Чана. – Но вы подсказали мне прекрасную идею. Спасибо.

– Не за что, – ответил Дэн.

На них были объемные костюмы, ботинки на толстой металлической подошве, на голове – шлемы размером с хороший аквариум. Когда Дэн и Чан шли, с поверхности поднималась пыль и тут же оседала обратно. Дэн посмотрел вниз и увидел четкие отпечатки подошв. На темной поверхности они выглядели большими светлыми пятнами. На много миль вокруг расстилалась пустыня, усеянная кратерами. Дэну казалось, что четкая линия горизонта, разрываемая вершинами древних гор, находится совсем рядом, достаточно только протянуть руку и можно коснуться ее. В черноте неба ослепительным белым светом блестели звезды.

– Внешне все нормально, – сказал Дэн.

– А теперь подпрыгни, – предложил Гари.

Дэн кивнул, сделал несколько шагов и прыгнул в сторону валуна, стоящего метрах в пятидесяти от него.

– Святая корова! – воскликнул Дэн, пролетев половину расстояния. Приземляясь, он споткнулся и едва не упал.

– Ну и как ощущения? – спросил Гари.

– Потрясающе! – ответил Дэн.

Дэн неуклюже развернулся и прыгнул обратно, испытывая ни с чем не сравнимое чувство полета.

– Здорово, да? – гордо сказал Гари. – Как вы посоветовали, так я и сделал. И вот что получилось. Тело ведет себя так, словно оно находится на Луне. Весит в шесть раз меньше обычного.

– Отлично, Гари. Просто отлично.

– Теперь можно тот же самый эффект применить и для «Прогулки по Марсу».

– Ты хорошо поработал, – похвалил его Дэн.

– Хотите побывать на Марсе? – осторожно и очень вежливо спросил Гари.

Дэн подумал о своей работе, о том, что он поступает нечестно, прохлаждаясь здесь с Гари, и отказался.

– Это было бы очень неплохо, Гари, но давай оставим Марс на потом. На меня в самом деле навалили много работы.

Дэн услышал тихий вздох.

– Понимаю вас, – уныло ответил Гари. – Простите за то, что оторвал вас от работы. Я не хотел этого делать, хотел просто поблагодарить вас за помощь. Вы здорово меня выручили, Дэн. Если вам что-нибудь потребуется, пожалуйста, сразу же обращайтесь ко мне. Поверьте мне, я все для вас сделаю, вы только попросите.

«Тогда отстань от меня со своими прогулками, дай заняться работой», – раздраженно подумал Дэн.

– Хорошо, хорошо, Гари, – ответил Дэн.

«Слава Богу, что этот дом совсем новый, – подумала Сьюзен, заправляя простыни. – Хотя бы не нужно думать о ремонте. Не то что в Дэйтоне, где то и дело приходилось что-нибудь чинить. Это, конечно, серьезное преимущество. Иначе без Дэна не обойтись. А так… Пусть работает, разобраться я и без него могу. Тяжелой работы почти нет».

Сьюзен была права, ее жизнь с переездом в Орландо существенно облегчилась. Самым изнурительным ручным трудом по дому оставались уборка постелей и загрузка посуды в моечную машину с ее последующим удалением оттуда. Не считая, конечно, приготовления пищи. Этим, под руководством Сьюзен, занималась полностью автоматизированная электрическая кухня. Дэн давно наладил ее, и теперь Сьюзен не нужно было ничего включать, а лишь произносить команды. Пылесос тоже ездил по дому сам, убирал в комнатах и возвращался на свое место. Следила за ним только Анжела, после того как он съел одну из ее игрушек.

Но все-таки отсутствие Дэна сказывалось, правда, не на домашних делах, а на посещении Сьюзен магазинов. Для себя Сьюзен выработала такой график – оставлять Дэна дома с детьми, а самой отправляться за покупками. Теперь, когда Дэн работал семь дней в неделю, ей приходилось брать с собой Энжи и Филипа, а бродить с ними по супермаркетам было слишком хлопотно.

Сьюзен закончила убирать постели и пошла в детскую одевать малыша. Филип прыгал и резвился в манеже. Сьюзен перенесла его на кровать и начала надевать ему носки. Это было трудным делом, мальчик дергал ножками и смеялся. Обычно Сьюзен играла с ним, но сейчас ей было не до игр.

В комнату вошла Анжела и присела на краешек кровати.

– Убрала постель? – спросила Сьюзен дочь.

– У-гу, – промычала Анжела мрачно.

– Что ты такая хмурая, ангелочек?

Анжела выдавила из себя улыбку.

– Что случилось, золотко?

Анжела поморщилась и начала разглядывать Филипа. Малыш смеялся, показывая два зуба.

– Папа любит Филипа больше меня, – недовольно сообщила Анжела.

– Да что ты, дорогая. Он тебя очень любит.

– А Филипа все равно больше.

– Некоторые мужчины поначалу очень любят сыновей, – призналась Сьюзен. – Но наш папа любит тебя, Анжела, не меньше, чем Филипа, и ты это знаешь.

– Да, – мрачно произнесла девочка.

– Со временем отцы сближаются с дочерьми, – говорила Сьюзен, вспоминая своего отца. – А с сыновьями начинают ссориться.

Анжела хмуро молчала, слова матери, казалось, ее не убедили.

Сьюзен с сомнением посмотрела на лицо дочери, раздумывая о том, можно ли с ней быть откровеннее. О том, что Дэн в самом деле привязан к Филипу больше. Или об их ссорах с Дэном, когда Сьюзен была беременна Анжелой. «А может быть, она подсознательно чувствует, что Дэн был недоволен, что у него первой родилась дочь?» – предположила Сьюзен.

Послышалась трель звонка.

– Анжела, надень Филипу носочек, – попросила Сьюзен и пошла открывать дверь.

«Анжела недовольна тем, что Дэн почти не уделяет ей времени, – подумала она. – Да и я мало разговариваю с ней». Сьюзен решила сегодня же поговорить с Анжелой по душам. Порасспросить ее о делах в школе, о подругах и друзьях. И только после этого, да и то если разговора не получится, направить ее к школьному психологу. Сьюзен с каждым днем все больше уставала. Теперь, когда Дэн работал почти круглосуточно, ей приходилось буквально разрываться между уборкой, Филипом и Анжелой.

Снова пропел звонок.

Чувствуя себя немножко виноватой перед Анжелой, Сьюзен вздохнула и открыла дверь.

Она увидела Кайла Манкрифа, как всегда жизнерадостного, с немного застенчивой улыбкой на губах. Выглядел он так, словно приготовился участвовать в конкурсе на звание «Мистер Флорида». На нем были слаксы без единой морщинки и белоснежная рубашка с короткими рукавами и сильно накрахмаленным воротником.

– Привет, Сьюзен, – сказал он.

– Это ты, Кайл? – Сьюзен отошла в сторону, показывая, что гость может войти.

Манкриф замялся:

– Я подумал… что, может быть, после того как… я попросил Дэна поработать по выходным, – неуверенно проговорил он, кашлянул и продолжил: – …может быть, я подумал, тебе нужна помощь.

Сьюзен изумленно уставилась на него.

– Проходи, проходи, Кайл, – пробормотала она.

– В общем-то Дэн торчит в лаборатории по моей вине, – продолжал лепетать Кайл. – Вот я и решил съездить к тебе, узнать, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь.

– Честно говоря, – Сьюзен закрыла дверь и направилась в комнату, где смеялся и отбивался от Анжелы Филип, – мне нужно бы поездить по магазинам.

– Тогда я мог бы посидеть тут, с детьми, – предложил Манкриф. – Я, конечно, не профессиональная няня, но кое-что знаю. Видел, по крайней мере.

– Анжела, посмотри, кто к нам пришел! – воскликнула Сьюзен, входя в детскую.

– Дядя Кайл, – обрадованно проговорила девочка и улыбнулась. – Здравствуйте.

– Приветик, – ответил Манкриф.

– Энжи, пока я буду ездить по магазинам, дядя Кайл останется тут и посидит с вами, – заговорила Сьюзен. – А ты посмотришь за Филипом. Ладно?

– Хорошо, – ответила девочка, не отводя взгляда от Манкрифа.

– Отнеси его в манеж, пусть он там играет. Хорошо, Анжела? Только дай ему игрушек.

Через десять минут малыш уже резвился в большом манеже – вцепившись руками в длинную красочную погремушку, он подпрыгивал и радостно визжал. Анжела села на софу, недалеко от брата. Манкриф, положив рядом пульт дистанционного управления телевизора, расположился на противоположном краю.

– Я вернусь через час или чуть попозже, – сказала Сьюзен, собираясь выходить из комнаты.

– Можешь не торопиться, – ответил Манкриф. – У нас тут все будет нормально. Правда, Анжела?

– Точно.

Направляясь к недавно купленной «субару», Сьюзен подумала, что Анжела вполне сможет присмотреть за Филипом, тем более в присутствии взрослого.

Усевшись на ковер рядом с манежем, Анжела смотрела, как малыш развлекается. Иногда она оборачивалась и посматривала на Кайла.

– Что молчишь? – спросил он. – Кошка язык откусила?

– Чего, чего? – не поняла Анжела.

– Ни разу не слышала? Так говорят молчунам, – объяснил Кайл и рассмеялся. – Не хочешь поговорить со мной?

Анжела пожала плечиками.

– А можно я посмотрю телевизор? – спросила она.

– Конечно. А поговорить со мной не хочешь?

– Не знаю.

– Я тебе не нравлюсь? – спросил Кайл.

– Ну почему?

– Тебе нравится ездить в школу на моем «ягуаре»?

– Нравится. Только когда я не езжу в школу с моими подругами, они дразнят меня.

– И тебя это беспокоит?

– А я видела, как вы дирижировали оркестром.

– Да? – удивился Кайл.

– Папа говорит, что я все выдумываю, но я точно вас там видела. – Анжела тряхнула кудрявой головкой. – Ничего я не выдумываю.

– А кого еще ты видела в программах? – спросил Манкриф.

Сердце у Анжелы сжалось. В ее памяти всплыло первое путешествие по дну океана, печальный город и ее папа, лежащий в гробу.

– Мне показалось, что я видела папу, – медленно проговорила она.

Манкриф уловил дрожь в голосе Анжелы.

– Знаешь что, – весело воскликнул он, – давай-ка в самом деле посмотрим телевизор! Садись сюда. – Манкриф похлопал рядом с собой по дивану.

Анжеле внезапно захотелось, чтобы ее подруга Аманда очутилась в кармане джинсов. Она встала и села на диван, на самый краешек, подальше от Манкрифа. Он взял в руки пульт, но телевизор почему-то не включал.

– А у тебя есть друзья среди мальчиков? – спросил Кайл.

Анжела отрицательно покачала головой.

– Совсем нет? – улыбаясь, переспросил Манкриф. – У красивых девочек всегда есть приятели.

– Ну, – задумчиво отвечала Анжела, – у нас в классе есть Гари Русик. Он симпатичный, но он не мой приятель.

– Тогда давай я буду твоим приятелем, – предложил Манкриф.

– Но вы же старый, дядя Кайл, – ответила Анжела очень серьезным тоном.

Лицо Манкрифа вдруг вспыхнуло. Пытаясь скрыть разочарование и волнение, он откинулся на спинку дивана.

Дэн лежал на диване и сквозь полудрему слушал диктора. Приближалось время сводки погоды, и Дэн не хотел пропустить ее. «Хотя что ее слушать, – подумал он, – что бы ни происходило на улице, передают всегда одно и то же – яркое солнце, без осадков. Да, Флорида – жаркое место».

Сьюзен сказала Дэну, что днем заходил Кайл и сидел с детьми, пока она ездила по магазинам. Дэн ничего не ответил. «Сукин сын. Шел бы лучше и работал. Со своими детьми я и сам могу поиграть», – злобно подумал он.

– Ну и как у тебя продвигается твое секретное задание? – поинтересовалась Сьюзен. Она сидела за столом и просматривала свои бумаги.

– Идет, – ответил Дэн и вздохнул. – Работы много, но ничего сложного. Ладно, поднажму и к первому февраля сделаю.

– Почему именно к первому февраля?

– Понятия не имею, – ответил Дэн.

– А что это за человек, с которым ты работаешь? Ты его хорошо знаешь?

– Почти не знаю, – Дэн зевнул. «Даже если бы и знал, то предпочел бы никому об этом не рассказывать, – подумал он. – Действительно, почему он так уперся в первое февраля? Этот Смит из Вашингтона работает в Белом доме. То есть из окружения президента. И что такого важного должно случиться в этот день?» На экране появился спортивный комментатор, и Дэн понял, что прослушал прогноз.

– Сьюзен, что они там сказали про погоду?

– Ты же смотришь прямо на экран, – удивилась Сьюзен.

– Да я задумался.

– Яркое солнце, тепло, – проговорила Сьюзен и, улыбаясь, прибавила: – Если, конечно, не будет дождя.

– Спасибо.

– А что тебя так волнует погода? Ты разве не собираешься торчать в лаборатории весь день?

Дэн посмотрел на жену. Выражение лица у нее было незлое, но в голосе слышалось сильное недовольство.

Прежде чем Дэн ответил, раздался телефонный звонок. Потом еще и еще. Телефон продолжал звонить.

– Черт подери. Кому это понадобилось звонить в такую позднятину? – раздраженно произнес Дэн, вставая с дивана.

– Джэйсу, кому ж еще, – предположила Сьюзен.

– Или одному из твоих потребителей информации, – возразил Дэн. Он надел шлепанцы и пошел на кухню.

– Ни у одного из клиентов нет моего домашнего телефона, – возразила Сьюзен. – Они все звонят по моему бизнес-телефону, а там стоит автоответчик. Кстати, проверь, пока ты там, включен он или нет.

Дэн подошел к телефону и снял трубку.

– Дэн, извини, что звоню так поздно. Это я, Эпплтон.

По звучащей в его голосе тревоге Дэн сразу понял, что у доктора большие неприятности.

– Что-нибудь стряслось, доктор? – спросил он.

– Да. На этот раз Ральф. Он в реанимации.

Телефонная трубка задрожала в руке Дэна.

– Ральф Мартинес? – воскликнул он.

– Вчера он испытывал ту самую программу, которую сделал Джэйс, и получил обширный инсульт. Левая часть тела парализована. Он едва говорит… – Эпплтон умолк.

– Боже милостивый, – прошептал Дэн.

– Дэн, приезжай, пожалуйста. Я очень прошу тебя. Приезжай, с этой программой что-то не так…

– Хорошо, я приеду. Сейчас же закажу билет на первый самолет до Дэйтона.

– Не нужно ничего заказывать, я пришлю за тобой военный самолет.

– Ладно. Тогда позвоните утром, и мы все обговорим.

– Спасибо тебе, Дэн.

– Не волнуйтесь, я прилечу.

Дэн положил трубку, повернулся и увидел, что Сьюзен стоит рядом с ним.

– Ральф Мартинес, – прошептал Дэн. – Он испытывал программу и получил инфаркт. Прямо в кабине имитатора.

– Но разве ты виноват в этом? – спросила Сьюзен. – Ведь нет же? Тогда это их проблемы.

– Я полечу туда завтра и посмотрю, в чем там дело, – сказал Дэн.

– Опять к этой сучке? – воскликнула Сьюзен, и губы ее побелели от злости. – Нет! Ты никуда не полетишь!

Даже высадка на территории базы «Райт-Паттерсон» вражеского десанта не вызвала бы такой шок, как появление там девятнадцатилетней Дороти Агильеры, экзотической жгучей латиноамериканки с вызывающей улыбкой, светло-шоколадной кожей и манящим взглядом. Ее появление свело с ума всех – и мужчин и женщин. Первые при виде покачивающихся бедер Дороти столбенели, вторые – группировались и продумывали план ответных действий.

Женщин немного успокаивало то, что Дороти была еще несмышленышем, неискушенным в интригах, что оставляло некоторую надежду выжить ее с базы в кратчайшее время. Однако шли недели, и юная «латино» с темными, как ночь, волосами и томным взглядом прекрасных глаз показала себя прекрасным работником, способным печатать со скоростью электрического пулемета. Женщины приуныли и опустили руки.

Начав как помощница одной из пожилых машинисток, Дороти уже через месяц стала личной секретаршей доктора Эпплтона. Когда Дороти села возле кабинета доктора, сотрудники лаборатории схватились за голову и втихомолку отпускали по адресу престарелого доктора довольно многозначительные шутки. Многие знали, что Эпплтон не только был равнодушен к женщинам, но и счастлив со своей женой, высокой полногрудой матроной, которая души не чаяла в своем ученом супруге.

Собственно, никто и не ошибался – Эпплтон взял Дороти под свою опеку исключительно из этических соображений. Все скоро поняли, что доктор просто пытался оградить молодую девушку от наскоков местных плейбоев. Они вереницами ходили взад и вперед мимо столика, где сидела Дороти, и наперебой спрашивали ее, не любит ли она кататься в вечерней тишине на лодке.

Как только все поняли, что ничего, кроме обычной заботы о ближнем, в действиях Эпплтона нет, лаборатория успокоилась, и слухи стихли. Но вскоре общественное мнение взбудоражила новая мысль – а не имеет ли сама Дороти видов на доктора? Страсти снова закипели, но вскоре успокоились – Дороти вела себя по отношению к Эпплтону вполне невинно. «Но какова степень ее невинности вообще?» – не успокаивались сотрудницы лаборатории и начали проводить расследование. С одной стороны, вела себя Дороти очень прилично, но с другой – она одевалась так, что мужчины то и дело стреляли в нее нескромными взглядами. На длинноногой Дороти всегда была облегающая юбка минимально допустимой длины и такая же облегающая кофточка с обязательным вырезом. Одним словом, глядя на Дороти, женщины зеленели от зависти, а мужчины трепетали от страсти.

Поскольку расспросы ни к чему не привели, расследование было решено продолжить практически. Через некоторое время Дороти пригласила в ресторан пара прожженных ловеласов, но никакой ценной информации в лабораторию они не принесли. Свидания с Дороти оканчивались одним и тем же – теплым прощанием у дверей дома, где она снимала скромную однокомнатную квартирку.

– Знаю я таких красоток, – недовольно ворчал один из ее поклонников. – Танцуют с тобой, а сами то и дело смотрят на других.

– Это точно, – вторили ему. – С ними лучше не связываться, только время потеряешь. И деньги.

В то время Ральф Мартинес был неженатым майором и прославленным ветераном, пользующимся всеобщим уважением. Он понял и оценил благородный порыв Эпплтона защитить не только очень красивую, но и работящую девушку от назойливых поклонников. Мартинес знал, что «чертовы янки» считают женщин из Латинской Америки шлюхами, и ему нравилось, что в случае с Дороти они сильно ошибаются.

К тому времени Дэн Санторини уже пять лет работал в лаборатории Эпплтона, и причем постоянно в паре с Джэйсом Лоури. Год назад Дэн женился, и Сьюзен все дни проводила в доме своих родителей, с матерью и тремя сестрами. Сьюзен была беременна, и все в доме окружили ее заботой, радостно готовясь встретить прибавление в семействе.

Дом этот находился в часе езды от базы «Райт-Паттерсон», и в плохую погоду, да еще при интенсивном движении, добираться до него было сплошным мучением. Имелся у Дэна со Сьюзен и собственный дом, но стоял он еще дальше от базы, чем дом родителей. Дэн с удовольствием жил бы в доме родителей Сьюзен, ему опостылело таскаться каждый день по полтора часа туда и обратно. Но он безропотно делал это.

Он знал, что Сьюзен побаивается родов, да и всего того, что происходило внутри нее. Сам он старался ни о чем не думать. Проблема деторождения сводилась у него к двум понятиям – Сьюзен чувствует себя хорошо или Сьюзен чувствует себя неважно. Последнее, по прошествии двух месяцев беременности, случалось чаще. Как только у Сьюзен начинались боли в животе, она сразу же хваталась за телефон, вызывала к себе мать, и та увозила Сью с собой. После чего одна из сестер звонила Дэну в лабораторию и сообщала об этом. Дэну было немного неприятно, что никогда в такие моменты с ним не разговаривала сама Сью.

Это произошло осенним вечером. Режущий ветер хлестал в лицо. Прижимая одной рукой шляпу, а другой нашаривая в кармане плаща ключи, Дэн шел к своей машине. Огней светофора почти не было видно, их залепил снег. Машины еле тащились, и Дэн подумал, что ему понадобится не меньше часа, чтобы только выехать на шоссе. Джэйс, добиравшийся до работы на велосипеде, остался в лаборатории, решив переждать обрушившийся снегопад.

– Дождусь, пока не перестанет мести и не растает или пока снег не превратится в лед, – сказал он на прощание Дэну.

Дэн не удивился странному желанию Джэйса провести ночь в лаборатории, самого его ждал почти такой же неприютный ночлег – жесткий диван, пустой дом и ужин всухомятку. Внезапно он увидел, что около одной из машин, открыв крышку капота, стоит высокая женщина в белом пальто с накинутым на голову капюшоном. В вечерней темноте он не узнал ее.

– Какие проблемы? – спросил Дэн, подходя к машине. Женщина обернулась, и он увидел Дороти.

– Не заводится, – сказала она упавшим голосом.

Первое, что Дэну пришло на ум, был старый анекдот про латиноамериканца и его машину. Дэн встал рядом с Дороти и посмотрел на двигатель, словно от одного взгляда Дэна он должен был заработать.

– Попробуй еще раз, – сказал Дэн, подергав за провода и покрутив шланги. – Если не получится, у меня есть провода, заведешься от моего аккумулятора.

Но, как оказалось, дело было не в аккумуляторе. С полчаса на ледяном ветру Дэн копался в моторе, пытаясь выискать неполадку, но так и не смог ничего сделать. Когда пальцы у него окончательно окоченели, а уши, казалось, уже готовы были отвалиться, он произнес:

– Пойдем к моей машине, я отвезу тебя домой.

– А мою оставим здесь? – испуганно проговорила девушка.

– Ты боишься, что ее кто-нибудь угонит? Не волнуйся, – успокоил ее Дэн.

Девушка с сомнением смотрела на Дэна.

– И ремонтировать ее в такой собачий холод тоже никто не приедет, – произнес Дэн.

Дороти села на заднее сиденье его «форда-тауруса» и начала показывать дорогу. Несмотря на то что в машине было холодно – печка, пока они не выехали на широкое шоссе, работала очень слабо, – Дэн явственно чувствовал волнующий запах духов Дороти. Он перебивал все остальные запахи в машине.

Доехав до дома, Дороти вышла и направилась к подъезду. Дэн проводил ее взглядом и отъехал только тогда, когда убедился, что девушка вошла в дом. Дэн был настолько взволнован, что едва не столкнулся с внезапно вынырнувшим впереди мотоциклистом. Дэн резко вывернул руль и, чертыхнувшись, снова выехал на шоссе.

Ни на следующий день, ни позже Дэну не удалось встретиться с Дороти. Он был слишком занят в ангаре или в кабинете Джэйса, больше напоминавшем крысиную нору, и не заходил в тихие коридоры, где располагались кабинеты руководства, в том числе и доктора Эпплтона.

Дороти сама пришла к нему. Она появилась в дверях кабинета перед самым обедом, когда Дэн только начал разворачивать пакет с сэндвичами. На Дороти были голубые слаксы и свитер, полностью скрадывающий чарующие изгибы ее фигуры.

– Я хотела еще раз поблагодарить тебя, – сказала Дороти и улыбнулась. – Ты меня очень выручил.

Дэн никак не ожидал снова увидеть Дороти так близко.

– Да что ты… Это… нормально, не… стоит волноваться, – залепетал он.

– Ты знаешь, мою машину никто не угнал, – радостно сообщила Дороти.

– Что с ней случилось? – Дэн изобразил интерес.

Дороти пожала плечами. Высокая грудь под свитером волнующе колыхнулась.

– Не знаю, – томно произнесла Дороти. – Пришел какой-то мужчина из гаража и все исправил. Не помню, он что-то говорил про распределитель, кажется.

Дэн сочувственно кивнул.

– А ты обедаешь здесь? – спросила Дороти. – Не в кафетерии?

Дэн снова кивнул.

– Ну ладно. Спасибо тебе за рыцарский поступок, – сказала Дороти и, прежде чем Дэн смог что-нибудь ответить, вышла из кабинета. Дэн опустил голову и задумался. Он вспомнил о своем потрепанном двухдверном «таурусе», поцарапанном и старом, мало напоминающем сверкающие рыцарские доспехи. Потянувшись к сэндвичу, Дэн вдруг обнаружил, что руки у него трясутся. Со следующего дня он перестал готовить себе на работу сэндвичи и стал ходить в кафетерий.

А еще через несколько дней они с Дороти уже садились за один столик. Видя, как настойчиво Дэн стремился на обед в кафетерий, Джэйс удивлялся. Если раньше Дэн никогда не отказывался от общества Джэйса, то сейчас, в обед, как бы они ни были заняты, Дэн просто бросал своего друга и уходил.

– Почему ты не хочешь, чтобы я готовила тебе сэндвичи? – недоумевала Сьюзен.

– Зачем? – отвечал Дэн. – У нас есть неплохой кафетерий, там вполне можно чего-нибудь перекусить.

Постепенно игра захватила его настолько, что Дэн начинал мечтать и видел себя в постели с Дороти, хотя твердо знал, что этого никогда не случится, потому что он просто не отважится предложить ей переспать с ним.

Сьюзен обижалась на Дэна.

– Дорогой, давай я буду готовить тебе сэндвичи, – каждый день говорила она Дэну. – Не такая уж я беспомощная, как ты думаешь.

Но Дэн постоянно отказывался.

Сьюзен все больше округлялась, и тем чаще в их дом приезжала ее мать. В конце концов, когда ей надоело мотаться каждый день, она поселилась у них и стала для Сьюзен чем-то вроде няньки. Как и каждый зять, Дэн вначале противился появлению тещи.

Впоследствии Дэн понял, что мог бы избежать того, что случилось, но оно тем не менее случилось. Утром Сьюзен в сопровождении матери направилась на очередное обследование к врачу, а днем позвонила доктору Эпплтону и попросила его передать Дэну, что она снова уезжает к маме. Правда, самого доктора Эпплтона на месте не оказалось, Сьюзен говорила с его секретаршей.

Дороти пришла в холодный, забитый оборудованием ангар, где Джэйс и Дэн устанавливали имитационную кабину и подключали ее к пульту управления. Они были наверху, под самым потолком, а внизу стоял майор Мартинес и, словно погонщик, гонял вверх-вниз группу механиков в голубой форме ВВС. Механики несли Джэйсу и Дэну какой-нибудь прибор, помогали монтировать его, затем спускались вниз и, схватив следующий, снова лезли наверх. В раскрытые настежь ворота ангара въезжал грузовик с кабиной от сверхзвукового истребителя «Ф-22». Был обычный рабочий день, не по-зимнему солнечный. Если бы не сильный холодный ветер, погоду можно было бы назвать прекрасной.

– Ну и глотка у этого Мартинеса, – проговорил Джэйс, которому уже надоело копаться на холоде. – Ни хрена не отдохнешь, он так и гонит сюда своих дураков. Вот черт, и не замерзнет же.

Дэну было теплее, – предвидя работу в ангаре, под куртку он надел еще и толстый свитер. Тем не менее пальцы у него уже начинали здорово замерзать. Дэн посмотрел на Джэйса, тот висел на балке в кроссовках, неизменной футболке и тонкой спортивной курточке с капюшоном.

Внезапно он увидел, как в ангар вбежала Дороти. В мини-юбке и кофточке ей было явно очень холодно. Обхватив себя руками, она полезла наверх и вскоре очутилась рядом с Дэном. Дэн посмотрел на трясущуюся от холода Дороти, и ему показалось, что он слышит лязг ее зубов. Дрожащей рукой Дороти подала Дэну записку.

Дэн прочитал ее и почувствовал, как от злости у него сжались челюсти. Постоянные отъезды Сью «к маме» раздражали, а иногда просто злили его. Он не имел ничего против мамы Эмерсон, женщины заботливой и щедрой. Дэну она даже нравилась. Ему не нравилось, что Сью забыла, где теперь ее настоящий дом. А ведь он приложил столько труда, чтобы купить его.

Дороти не уходила. Трясясь от холода, она стояла рядом с Дэном. Он посмотрел на нее и снял куртку.

– Надень, а то совсем окоченеешь, – сказал он, протягивая куртку Дороти.

Девушка замялась. Тогда Дэн сам накинул куртку на плечи Дороти.

– А ты? – спросила девушка. – Тут же страшный холод.

– Не беспокойся, мне замерзать некогда, – улыбнулся Дэн. – И быстрей иди отсюда к себе в теплый кабинет, к нормальным людям. А за курткой я зайду в конце дня.

– Спасибо, – пробормотала Дороти и, повернувшись, заторопилась вниз. Куртка ей была велика, но даже эта мешковато сидевшая на ней одежда не могла скрыть покачивающихся бедер Дороти.

Дэн проводил ее взглядом.

– Да, парень, – произнес Джэйс, ухмыляясь. – Да у тебя просто слюни текут.

Незадолго до окончания рабочего дна Дэн пошел к Дороти за курткой. Он намеревался взять ее и тут же уйти в лабораторию. Они с Джэйсом договорились ненадолго остаться и поработать. Улыбнувшись, Дороти протянула Дэну куртку.

– Спасибо, – сказала девушка.

– Да не за что, – проговорил Дэн и уже собирался было уходить, но вдруг заметил, что в кабинете нет плаща Эпплтона. «Доктор уже ушел», – подумал Дэн и внезапно услышал свой голос:

– Может быть, заедем куда-нибудь?

Дороти слегка покраснела.

– Хорошо, – ответила она. – Но только с одним условием – платить буду я.

Дэн удивленно заморгал.

– С какой стати? – недоуменно спросил он.

– Я – твоя должница, – объяснила Дороти. – Ты дважды спасал меня от холода, сегодня и на прошлой неделе.

Дэн улыбнулся. Он понимал, что улыбка у него получается глупой, но с аргументами Дороти согласился. По дороге на стоянку Дэн думал. Прежде всего ему не хотелось бы, чтобы Дороти платила, потому что тогда она может посчитать, что ничем больше Дэну не обязана и закончить их легкий флирт в любое время. «Хитрая девочка», – размышлял Дэн.

Дэн предложил поехать в «Стратосферу», небольшой ресторанчик недалеко от базы, где частенько собирались гражданские служащие. Может быть, именно поэтому Дороти сразу предложила другое место, недалеко от ее дома.

– В «Стратосфере» слишком шумно, я не люблю такие места, – объяснила она.

Дороти ехала впереди, показывая дорогу. Подъехав к ресторану, она припарковала машину возле небольшого парка, Дэн остановился немного позади. Он никогда не был в этом районе, тихом, застроенном преимущественно пяти-шестиэтажными гостиничными зданиями и населенном людьми скромного достатка. Дэн увидел небольшую, со вкусом сделанную вывеску ресторана и прочитал: «Зеленый бор».

Дороти оказалась права, ресторан понравился Дэну. В нем было тепло и уютно, как в домашней гостиной. Посетителей было очень немного, всего несколько человек. По большей части это были местные жильцы, вышедшие пообедать. «Основная публика, – подумал Дэн, – соберется попозже. Соседи, приятели приедут сюда поболтать и пропустить по стаканчику». Из встроенных в потолок громкоговорителей лилась тихая приятная музыка, недалеко от бармена стоял телевизор, возле которого лежала газета с программой и со свежими финансовыми новостями.

– Никакого сравнения со «Стратосферой», правда? – спросила Дороти.

Дэн вспомнил прокуренный зал и звон кружек, лужи пива на полу, гвалт, громкий смех, взрывы рока из динамиков и согласно кивнул.

Они сели за столик.

– Я никогда не был в этом районе, – натянуто произнес Дэн.

– Отсюда всего два квартала до моего дома, – ответила Дороти.

– Ты часто здесь бываешь? – спросил Дэн и сразу понял, что вопрос его звучит немного неприлично.

– Хожу иногда, – невозмутимо ответила Дороти, пожимая плечами.

Подошла официантка, немолодая, в скромном черном платье. Дэн заказал себе бурбон с содовой, Дороти – белого вина.

– Я думал, что ты возьмешь «Маргариту».

– По эту сторону от Санта-Фе невозможно отыскать приличной «Маргариты», – усмехнулась Дороти и покачала головой.

– Так ты оттуда? – спросил Дэн. – Из Техаса?

Дороти рассмеялась и сказала, что она не оттуда. Она родилась в Лос-Анджелесе. Снова подошла официантка, на этот раз с напитками. Дэн поинтересовался у Дороти, не испытывает ли она к себе неприязненного отношения со стороны других, ведь она латиноамериканка. Дороти уклонилась от прямого ответа. Затем Дэн рассказал о себе, о своем детстве. Пожаловался, что очень плохо болеть астмой, быть самым слабым и одновременно самым лучшим учеником в классе. Дороти ответила, что быть красивой девушкой еще хуже.

– Ты даже не представляешь, как много развелось фотографов, которые так и мечтают сделать из тебя суперфотомодель, – с презрительной улыбкой произнесла она.

Официантка появилась сразу же, как только их бокалы опустели. Дэн заказал еще бурбон и вина. Дороти выслушала заказ, но, когда официантка отошла, спросила:

– А твоя жена не будет волноваться, если ты не приедешь к ужину?

– Она уехала к матери, – резко ответил Дэн. – К тому же она привыкла, что я поздно возвращаюсь.

Когда они вышли из ресторана, Дороти сказала, что о машинах можно не беспокоиться, до восьми утра здесь парковаться можно. Дэн проводил Дороти до дома.

– Может быть, поужинаем? – застенчиво спросил он, останавливаясь у знакомого подъезда. Ему не хотелось, чтобы вечер закончился так скоро.

Дороти отвела взгляд. Дэн видел, что она пристально смотрит на тротуар, словно ищет что-то. Или кого-то. Себя, например.

– Пойдем, – ответила Дороти так тихо, что Дэн едва услышал ее. – Не помню, но, кажется, в холодильнике что-то есть. – И прибавила уверенней: – Между прочим, я умею неплохо готовить.

Ужина не получилось. Они очутились в постели через несколько минут после того, как вошли в квартиру Дороти. Забыв обо всем, они буквально впились друг в друга. Отбросив все условности, поражаясь внезапно нахлынувшей на него нежности к Дороти, Дэн делал только то, к чему его призывали гормоны. Дэн чувствовал, что юная красавица хочет его не меньше, чем он ее, и это еще больше возбуждало его.

Потом его охватил стыд и сознание вины. Он что-то лепетал о плохой дороге, о том, как долго ему ехать до своего дома. Старательно избегая взгляда Дороти, Дэн оделся и, не зашнуровав ботинки, выскользнул за дверь. Обнаженная Дороти лежала на кровати и, хитро улыбаясь, разглядывала суетящегося Дэна.

На следующее утро чувство стыда было еще острее. Дэн всячески старался не попадаться на глаза Дороти, обходил стороной кабинет доктора Эпплтона, но совсем избежать встречи с горячей латиноамериканкой ему не удалось. За обедом, сидя за столиком кафетерия, Дэн шепотом принялся извиняться. Выслушав Дэна, Дороти слегка кивнула.

– Не переживай так сильно, – спокойно сказала она. – Во всем виновата только я. Потому что я сама захотела, чтобы это произошло.

– Что? – спросил Дэн и обалдело посмотрел на Дороти.

Девушка опустила глаза.

– Ну да, – ответила она. – Все случилось так, как я хотела.

Дэн не знал, что и сказать. Он промолчал, да он и не мог говорить, в нем снова закипала страсть. Бешеное, неудержимое желание.

Последующие дни Дэн провел в состоянии кошмара. Терзаемый бесконечными угрызениями совести, униженный и счастливый, он метался среди своих чувств и с каждым днем запутывался в них все больше. В сознании его все перемешалось – он попеременно чувствовал себя то счастливейшим из смертных, то отпетым негодяем. Восторг обладания Дороти сменялся ощущением гадливости. Дэн ненавидел себя, он не мог думать о себе без отвращения.

Иными словами, Дэн познал суть наркомании – привыкание. Он знал, что поступает плохо, но не мог найти сил поступать иначе. Он отдавался Дороти со всей пылкостью юноши, впервые обнаружившего прелесть секса. Дороти платила Дэну такой же неутолимой страстью. Иногда днем, вспоминая бурные встречи с Дороти, Дэн ужасался, кусал губы, краснел, а вечером снова ехал к ней. Сью почти перестала показываться дома. Она предпочитала жить в доме своей матери, окруженная заботой многочисленных родственниц.

Пока Дэн страдал, Дороти только веселилась.

– Ты знаешь, как меня называли в Лос-Анджелесе? – спрашивала она Дэна. – Переспелая вишенка. Как только у меня начало округляться все, чему следует округлиться, парни бегали за мной стаями. Как голодные собаки. И тогда я выбирала вожака, и он оберегал меня от остальных.

– Ну а чем я заслужил такое счастье? – мрачно спросил Дэн, уставившись в потолок. – Я не вожак.

– Ты – самый лучший из всех мужчин, с которыми я знакома, – просто ответила Дороти.

– Но я ведь женат, – вздыхал Дэн.

– Вот это-то и хорошо, – захихикала Дороти и объяснила: – Это значит, что с тобой можно заниматься сексом, не боясь нежелательных последствий.

– Понятно. Выходит, я тоже защищаю тебя, – проговорил Дэн. – Неудачного ты выбрала защитника.

– Ты меня вполне устраиваешь, – ответила Дороти. – На базе уже все догадываются, чем мы с тобой занимаемся, и поэтому ко мне никто не лезет.

«Слава Богу, Сью пока ничего не известно», – подумал Дэн.

– А тебе еще не приходило в голову закончить наш роман? – спрашивал Дэн. – Выйти замуж…

– Замуж я, конечно, выйду, – соглашалась Дороти. – Но только не сейчас. Нет, – подумав, ответила она, – пока мне замуж не хочется.

– Но так не может продолжаться до бесконечности, – вяло проговорил Дэн.

– Ты имеешь в виду нашу связь? – спросила Дороти. – Конечно, нет. Но некоторое время вполне может. – Дороти взяла руку Дэна и положила ее на свою грудь. Затем ниже и еще ниже…

Последним об их связи узнал, разумеется, доктор Эпплтон. Однажды он позвал к себе Дэна, закрыл дверь, запер ее и сел за стол. По тяжелым морщинам на лбу доктора, по его задумчивому лицу Дэн сразу понял, что сейчас произойдет, и приготовился к атаке. Однако монолог Эпплтона начался совсем не с упреков. Во всяком случае, не так, как предполагал Дэн.

– Дэн, мне не хотелось бы вмешиваться в твою личную жизнь, – начал Эпплтон. – Но мне кажется, что ты попал в большую беду.

От неожиданности Дэн не знал, что сказать.

– Ты догадываешься, о чем я говорю? – спросил Эпплтон.

– О Дороти.

– Что ты собираешься делать?

– Представления не имею, – честно признался Дэн.

– Я так и думал, – кивнул Эпплтон. – Тогда я тебе подскажу, если позволишь. Прекрати этот роман сейчас же.

– Я бы с удовольствием сделал это, если бы мог.

– Вспомни, что у тебя есть жена. Ты скоро станешь отцом. Ты обязан заботиться о семье.

– Я знаю, – с грустью в голосе сказал Дэн.

Эпплтон посмотрел на Дэна. Не только без злобы или тени недовольства, а с сожалением.

– Ты знаешь, сынок, мы все прошли через это. Все, – внезапно сказал доктор.

У Дэна округлились глаза.

– Да, – кивнул Эпплтон. – И я тоже. Вот поэтому послушай моего совета – брось ее. Вам же обоим будет от этого только лучше.

Эпплтон не стучал кулаком по столу, не кричал, не вскакивал и не показывал Дэну на дверь. Он разговаривал с Дэном так же, как расстроенный родитель говорит со своим расшалившимся сыном. И это было самым унизительным. Если бы Эпплтон вел себя как босс, как патрон, Дэн просто развернулся бы и ушел, но тот вел себя как взволнованный отец.

Дэн вышел из лаборатории вечером. Стояла ранняя весна, страна перешла на летнее время, поэтому, несмотря на поздний час, на улице было неожиданно светло и солнечно.

Дэн приехал в «Зеленый бор». Дороти ждала его за тем же столиком, за которым они сидели в тот первый раз.

Мысли в голове Дэна разбегались, язык не поворачивался произнести заранее подготовленную прощальную речь. Дэн заказал напитки и уже решился начать, как вдруг Дороти спросила его:

– Сьюзен, наверное, скоро должна родить?

– Да, – ответил Дэн. – Она здорово устала, но старается держаться.

– Слава Богу, – прошептала Дороти по-испански.

– Что? – переспросил Дэн.

Дороти дотронулась до его руки пальцами с длинными ногтями, и по руке Дэна словно прошел электрический разряд. Он поднял глаза на Дороти. Лицо ее было серьезным и мрачным.

– Пора, Дэн, – произнесла Дороти, опуская глаза.

– Что пора?

– Пора все заканчивать, – пояснила Дороти. – Эта связь начинает нас тяготить. Я не хочу разбивать твою семью, особенно сейчас, когда у тебя должен появиться ребенок.

Дэн скривился:

– Значит, Эпплтон и с тобой успел поболтать?

Дороти искренне удивилась.

– Эпплтон? – Она посмотрела на Дэна. – Нет, он мне ничего не говорил. Ни единого слова.

– Тогда почему? – пробормотал Дэн. Ему стало странно, что Дороти заговорила о разрыве первой.

– Закончить нужно именно сейчас, пока я не влюбилась в тебя окончательно. А когда это произойдет, тебе придется выбирать между мной и Сьюзен. Ты выберешь ее, потому что она – мать твоего ребенка. – Дороти говорила быстро, словно боялась, что если она остановится, то продолжить не сможет. – Поэтому, пока еще не поздно, давай закончим наш роман.

Дэн открыл рот, но Дороти не дала ему ничего возразить.

– Ты сам знаешь, что так будет лучше.

– Да, – тихо проговорил Дэн. – Я знаю. Но все равно…

– Ты любишь меня? – спросила Дороти.

– Да, – уверенно ответил Дэн.

Дороти печально улыбнулась и покачала головой:

– Нет, Дэн. Ты любишь свою жену. И ты полюбишь своего ребенка. Так всегда случается.

– Я и тебя люблю, – слабо запротестовал Дэн.

– Это не та любовь, – сказала Дороти. – Не на всю жизнь, а на несколько месяцев. И они кончились. Все, прошли.

Дэн понимал, что Дороти абсолютно права, но идея разрыва ему была не по душе. Очень скоро Дороти стала встречаться с Мартинесом, и Дэн подумал, что она делает это только для того, чтобы у него не было возможности начать все сначала. Дэн злился, страшно ревновал и в душе благодарил своих коллег за то, что те делали вид, будто ничего не замечают. Но такой вежливостью отличались не все. Джэйс не скрывал ничего.

– Придурок, – твердил он. – Чего ты переживаешь? Неужели ты еще не понял, что она просто использовала тебя? Ее с самого начала интересовал только наш Ральфик, но он тупорылый солдафон и не замечал ее задницы. Вот она и начала вертеть ею с тобой, потому что только так эта сучка могла привлечь к себе внимание. И своего добилась. Блин, это же все элементарно!

Во время этих монологов Дэн едва сдерживался, чтобы не убить Джэйса.

– Ты ничего не понимаешь, – злобно шипел он. – Заткнись, сволочь.

– Может быть, я и сволочь, – охотно соглашался Джэйс, – но дурак из нас двоих только ты, – беззлобно отвечал он и усмехался своей хищной улыбкой.

Затем родилась Анжела, и Дэн стал заботливым отцом. Он пытался поскорее забыть и о Дороти, и о своей подлой измене, оскорблявшей его не меньше, чем любящую, милую Сью. В душе Дэн поклялся до гробовой доски хранить верность своей жене и ни под каким видом не смотреть на других женщин. И еще он молился, чтобы Сьюзен никогда не узнала о Дороти.

Но она узнала о ней от одного из многочисленных доброхотов, жены своего коллеги. Причем на свадьбе Дороти с Мартинесом.

Дэн не любил вспоминать о том, что было потом. Достаточно сказать, что он никогда раньше не видел Сьюзен такой взбешенной. Несколько дней она бурлила и устраивала погром, затем схватила трехмесячную Анжелу и скрылась у своей матери. Дэн пытался поговорить со Сьюзен, но она не подходила к телефону. Дэн писал длинные письма, в которых каялся и просил простить его, но не получал ответов. Он попытался оправдать свое поведение, но не находил оправданий и в конце концов пришел к выводу, что справедливо заслужил свое наказание и начал подумывать о разводе.

Примирить супругов вызвался Эпплтон. Миссия его заняла четыре месяца, в продолжение которых доктор в качестве парламентера даже несколько раз посетил бастион Эмерсонов и провел длительные переговоры со Сьюзен, ее матерью и сестрами. В конце концов доктор приехал к Дэну и привез ему устное сообщение о помиловании, снабдив его следующими словами:

– Я должен был сделать это, Дэн. Это я вас познакомил и поэтому несу за вас ответственность перед своей совестью и Богом.

Недовольно ворча, Сьюзен вернулась домой и вместе с Дэном принялась восстанавливать семейный очаг. Иногда Дэн думал, что, если бы не Анжела, Сьюзен никогда бы не простила его.

Дороти стала женой Мартинеса и никогда не разговаривала с Дэном, разве что только при посторонних.

23

Впервые за несколько лет Дэн лег спать в пижаме, а Сьюзен демонстративно натянула на себя рубашку. Ночь они провели в холодном молчании, стараясь даже случайно не коснуться друг друга. В шесть утра снова позвонил Эпплтон и сообщил, что выслал за Дэном самолет, который прибудет в аэропорт Киссими ровно в восемь. Завтрак прошел в полном молчании, нарушаемом хлопаньем дверей и стуком с силой задвигаемых ящиков.

– Я позвоню тебе сразу же, как прилечу на базу, – сухо произнес Дэн и встал из-за стола.

– На работу звонить не собираешься? – язвительно спросила Сьюзен. – Может быть, стоило бы сообщить Кайлу, что ты не придешь?

– Позвони сама, пожалуйста, – попросил Дэн. – Я опаздываю на самолет.

– Хорошо, – согласилась Сьюзен, вспомнив, что в такую рань в «Парареальности» никого, кроме ночного сторожа, еще нет.

– А Джэйсу сообщить что-нибудь?

– Он едва ли заметит мое отсутствие, – махнул рукой Дэн, направляясь к дверям. – Да и какое ему дело, куда я уехал.

«Не уехал, а улетел. Как ураган», – недовольно подумала Сьюзен.

– Если не будет Кайла, поговори с Вики, – предложил Дэн. – Если ее не будет – ничего страшного, у нее стоит автоответчик.

«Ну уж, только не ей», – решила Сьюзен.

Дэн вышел на улицу и сел в «хонду». В этот ранний час и опрятные, свежевыкрашенные в одинаковые пастельные флоридские тона дома с красными черепичными крышами, и чистенькая улица выглядели частью декорации. Сьюзен пренебрежительно разглядывала идеально подстриженные лужайки, бледно-розовые и красные кустики тропического гибискуса и олеандры. Стоял ноябрь. Стерильность и нереальность картины подчеркивали деревья, недавно высаженные на одинаковом расстоянии друг от друга. Издали они казались нарисованными. На улице не было ни души. «Хонда» Дэна выехала на дорогу и вскоре исчезла за поворотом. Сьюзен продолжала стоять. В этой стерильно чистой, будто посыпанной антисептиком местности, больше напоминавшей лунное поселение, она чувствовала себя не в своей тарелке.

Сьюзен вздохнула. Все, что она видела перед собой в течение последнего времени, казалось ей ненастоящим, нереальным. Реальность осталась дома, в Дэйтоне, там, где дома имели «нормальный», по мнению Сьюзен, вид – разноцветные заборчики, балконы и крыши, на которых стояли каминные трубы. «И растительность в Дэйтоне тоже настоящая, летом деревья и кусты, как им и положено, зеленые и большие, а осенью и зимой – голые. Или покрытые пушистым снегом, не то что эти чертовы пальмы и сосны, все одинаковые, похожие на большие бутылки». Сьюзен вспоминала Дэйтон, его тротуары, где она знала каждого жителя своей улицы и все знали ее и приветливо махали ей рукой. «Нет, это не дом, а рекламный ролик, – решила Сьюзен. – Весь Пайн-Лейк-Гарденс – реклама».

Внезапно она увидела машину, старую, с выцветшей краской, и заинтересовалась ею. Машина остановилась неподалеку. «Странно, – подумала Сьюзен. – Кто это приехал в такую рань? Позвонить в полицию, пусть проверят, кто это сюда притащился?»

Машина Дэна скрылась за поворотом. «Я должна верить ему, – убеждала себя Сьюзен. – И я ему верю. Не стоило так на него набрасываться, он не виноват в том, что доктор вызвал его». Но как ни успокаивала себя Сьюзен, она продолжала злиться, правда, не на Дэна, а на Дороти.

Она вспомнила тот единственный и последний раз, когда ей довелось поговорить с Дороти. Это было как раз на ее свадьбе с Ральфом Мартинесом, накануне Рождества. В доме было полно гостей, все порядком выпили и шумели, стараясь перекричать один другого. Сьюзен издали смотрела на радостную Дороти и на улыбающегося Мартинеса, не желая даже рядом стоять с «этой сучкой». Доктор Эпплтон, казалось, радовался больше всех и то и дело бегал на кухню. Оттуда он, как правило, возвращался с очередным подносом, уставленным бутылками и разной снедью. Под предлогом помочь Эпплтону, а на самом деле, чтобы лишний раз не встречаться взглядом с Дороти, Сьюзен выскользнула на кухню и подошла к окну.

Спустя несколько минут на кухне появилась Дороти. Она была в таком облегающем платье, что если бы не его ярко-красный цвет, то казалась бы абсолютно голой.

– О, ты здесь? – удивилась Дороти, и, как показалось Сьюзен, вполне искренне.

– С Рождеством тебя, – холодно сказала Сьюзен первое, что ей пришло в голову.

– Feliz Novidad![2] – томно произнесла Дороти и подошла к раковине. – Ты не знаешь, где у доктора стоят бокалы? – спросила она.

Отвернувшись, Сьюзен молчала, решив, что ей лучше не раскрывать рта.

– Ты напрасно на меня сердишься, – сказала Дороти проникновенным голосом. – Извини меня, если можешь. Тебе покажется странным, но я очень рада, что вы с Дэном снова вместе.

– Вот уж большое спасибо, – зло бросила Сьюзен.

Дороти не смутилась, она продолжала спокойно рассматривать Сьюзен.

– Буду молить Бога, чтобы ты когда-нибудь столкнулась с тем же, – проговорила Сьюзен. – Может быть, поймешь что-нибудь.

– Я-то пойму, но вот ты, Сьюзен, похоже, так ничего и не поняла.

– Пошла ты.

– Нет, нет, ты вскоре убедишься сама, что я спасла ваш брак, – мягко проговорила Дороти.

Сьюзен так и подмывало схватить первую попавшуюся бутылку и размозжить голову вульгарной, нахальной девице.

– Я видела, что Дэн был в отчаянии, и пожалела его. А когда он вошел в норму, я отослала его к вам, – простодушно заявила Дороти.

– Могла бы и не отсылать, – заявила Сьюзен. – Я не нуждаюсь в милостынях.

– Но я же видела, что он все время думает о тебе. Меня он никогда не любил. Для него наша… связь была всего лишь маленьким приключением, фантазией.

– Ну ты и сучка, – прошипела Сьюзен.

Дороти невозмутимо продолжала:

– Что же ты обижаешься на меня, если получила его в целости и сохранности? Ведь ты сама довела его до крайности. Он мог совершить большую глупость, сделать что-нибудь такое, что поправить было бы просто невозможно.

Сьюзен ошарашенно смотрела на Дороти. Внезапно она почувствовала, что еще секунда – и она уже не сможет сдержаться. Она стремительно вылетела из кухни.

«И вот теперь он снова уехал туда, где живет эта стерва, – возмущенно подумала Сьюзен, разглядывая соседние дома. Словно пытаясь стряхнуть с себя мрачные мысли, она покачала головой. – Прошло уже больше двенадцати лет. Мы стали старше и, надеюсь, хоть немножко умнее, – убеждала себя Сьюзен. – Я обязана верить Дэну». Ей удалось наконец уговорить себя доверять Дэну, но вот заставить поверить Дороти она ни тогда, ни сейчас так и не смогла.

Она вошла на кухню. Дети уже проснулись, Анжела встала и начала собираться в школу. Сьюзен направилась в детскую, переодела Филипа и отнесла его в манеж. Начинался обычный рабочий день.

Прежде всего она позвонила Кайлу.

– Что? – закричал он. – Куда он уехал?

Сьюзен неприятно поразилась – ей всегда казалось, что вечно улыбающийся Кайл не способен орать. Однако сейчас он именно орал.

– Улетел в Дэйтон? Какого черта ему там делать?

– Его срочно вызвали туда, – начала было оправдываться Сьюзен и внезапно осеклась, не зная, стоит ли говорить Кайлу о причине отъезда Дэна.

– Что это еще за срочность?

Она собралась с мыслями и ответила:

– Дэн сказал, что это может отразиться на всем, что он делает в «Парареальности». Что-то случилось с одной из программ, разработанных для ВВС, и Дэн беспокоится, что такое же может произойти и у вас.

Манкриф тут же замолчал. Сьюзен слышала его дыхание.

– Ничего не понимаю, – сказал он уже спокойнее. – А что там стряслось с этой программой?

– Не знаю, можно ли говорить тебе, – замялась Сьюзен. – Там у них на базе «Райт-Паттерсон» сплошные секреты.

– Но если ты, гражданское лицо, знаешь об этом, почему бы не знать и мне? – спросил Кайл. Она была вынуждена признать, что в словах Манкрифа есть логика. «Действительно», – подумала она и неохотно начала рассказывать.

– Дело в том, что во время испытания программы один из пилотов получил инсульт.

– Инсульт? – удивился Кайл.

– Да. Прямо в имитационной кабине.

– Совпадение, – ответил Кайл.

– Нет, – возразила Сьюзен. – Во время испытания одной и той же программы инсульт получили два пилота, и один из них умер.

Сьюзен почудилось, что она физически ощущает работу мозга Кайла.

– Послушай, Сьюзен, как только Дэн позвонит тебе, скажи ему, чтобы он сразу же связался со мной, – наконец произнес Манкриф. – Понимаешь? Немедленно! – снова выкрикнул он. – Я не хочу, чтобы нашей фирме предъявляли претензии. Как только Дэн объявится, пусть сразу звонит мне. Жду.

– Я все ему передам, – ответила она.

– Пожалуйста, – проговорил Кайл.

Дэн уже успел забыть, что ноябрь – не самый жаркий месяц в Дэйтоне. Как только он открыл дверь самолета, в него сразу ударил порыв сильного промозглого ветра. Внизу стоял молодой, коротко остриженный офицер в форме лейтенанта ВВС. Дэн посмотрел на лейтенанта, увидел, что на нем нет даже плаща, и поежился. Стоило Дэну выйти на улицу, как по его легкой флоридской курточке застучали капли дождя и ледяная крошка.

Дэн быстро сел в ожидающую его машину. Шофер вырулил с летного поля и вскоре направил машину к серому, знакомому Дэну зданию лаборатории базы ВВС «Райт-Паттерсон». Дэн с интересом оглядывал родные места, вдыхал уже забытые запахи, и тысячи воспоминаний всплывали в его мозгу.

«Представляю, в каком состоянии сейчас Дороти, – вдруг подумал Дэн. – Что, собственно, представлять? Она, конечно, в шоке». Дэн прекрасно понимал, что, несмотря на все уверения, данные Сьюзен, ему придется увидеться с Дороти. «Но это будет почти официальная встреча, – успокаивал он себя. – Наверняка и еще кто-нибудь будет присутствовать. Я скажу Дороти, что очень сожалею о случившемся. Что еще? А если вскроется, что Ральф погиб по моей вине? Нет, этого не может быть. А вдруг? Тогда все будут считать, что я все подстроил. Да нет, не подстроил, а убил. Хладнокровно и расчетливо убил подполковника ВВС Ральфа Мартинеса».

Увидев Эпплтона, Дэн ужаснулся. Ему показалось, что за несколько месяцев доктор постарел на несколько лет. Ожидая Дэна, он стоял у дверей своего кабинета. Дэн шел по коридору, по которому ходил столько лет. Доктор Эпплтон улыбнулся, протянул Дэну руку и долго тряс ее.

– Спасибо, Дэн. Я очень рад, что ты нашел время приехать, – сказал доктор.

Дэн рассматривал лицо Эпплтона и не узнавал его. Тяжелые складки, пожелтевшая кожа и впалые, покрасневшие глаза.

– Я сочувствую вам, доктор, – произнес Дэн. – Постараюсь вам помочь.

За столом, где раньше сидела Дороти, Дэн увидел новую секретаршу, дородную средних лет женщину с выкрашенными перекисью волосами.

– Мистер Санторини, вам звонила ваша жена, – сказала секретарша. – Она просила передать вам, чтобы вы позвонили ей сразу же, как только появитесь здесь.

– Да, благодарю вас, – ответил Дэн и повернулся к доктору Эпплтону: – Можно воспользоваться вашим телефоном?

– Конечно, Дэн, о чем ты спрашиваешь!

Доктор махнул рукой и провел его в свой кабинет.

– Выход в город через девятку. – Доктор слабо улыбнулся. – Не забыл еще?

Дэн кивнул, снял трубку и начал набирать номер. Аппарат был все тот же, старенький, с потертыми клавишами. Эпплтон стоял, давая Дэну возможность сесть на стул, откуда набирать было удобней, но он посчитал невежливым садиться на место доктора.

Сьюзен ответила почти сразу же и, судя по голосу, очень обрадовалась. «Слава Богу, отошла немного», – подумал Дэн. Она рассказала мужу о разговоре с Манкрифом.

– Дэн, ты знаешь, он просил тебя немедленно связаться с ним.

– Зачем? – удивился Дэн.

– Видишь ли, – Сьюзен замялась, – мне пришлось рассказать Кайлу о причине твоего отлета.

– Зачем? – крикнул Дэн. – Кто тебя просил?

– Но он так кричал, Дэн, – ответила Сьюзен. – Сначала он был очень недоволен, но когда я сказала, что твоя поездка имеет отношение к тому, что вы делаете на фирме, он успокоился.

– А, ну ладно, – Дэн успокоился так же быстро, как и разозлился. – Но только ты все равно напрасно все рассказала ему. Это все-таки ВВС, кое-кто может быть очень недоволен.

– Неужели ты думаешь, что Манкриф способен разболтать эту историю репортерам? – удивилась Сьюзен. – Ему-то что от того, что в ваших имитаторах летчики получают инфаркты?

– Все, дорогая, я тебя понял. Извини, я просто не подумал. Сейчас я свяжусь с Манкрифом, и вот еще что – пришли мне сюда мой плащ, тут адский холод.

– Ой, как же я сразу об этом не подумала! – едва не застонала Сьюзен. – Дэн, ты не заболеешь? – взволнованно спросила она.

– Ну, нарочно я этого делать не собираюсь. Но плащ на всякий случай все же пришли.

– Не волнуйся, Дэн, я сейчас же вызову машину экспресс-почты.

– Я бы посоветовал сначала найти сам плащ, – рассмеялся Дэн.

– Он в старом шкафу, в гараже, – немедленно ответила Сьюзен. – Вспомни, мы засунули туда все свои зимние вещи.

Дэн не стал напрягать память, а просто ответил:

– Вот и отлично. Сью, я позвоню тебе вечером из офицерской гостиницы, надеюсь, мне там забронировали номер.

– Я буду ждать, – ответила она и прибавила немного нерешительно: – Я люблю тебя.

Дэн заслонил рукой трубку.

– Дорогая, я тоже люблю тебя. У меня в целом мире нет никого родней тебя.

– Я знаю, – прошептала Сьюзен.

– Как только все закончится, я сразу же вылетаю, – твердо сказал Дэн.

– Позвони мне. Обязательно, – попросила Сьюзен. – Слышишь?

– Конечно, – ответил Дэн.

Дэн положил трубку. Увидев это, доктор Эпплтон вошел в кабинет.

– Нужно еще позвонить боссу, – сказал Дэн. – Он чуть с ума не сошел, когда узнал, что я уехал к вам.

– Представляю, – согласился Эпплтон, садясь на стул. – Звони, не стесняйся.

– Доктор, Сью рассказала моему боссу о причине моего отлета.

Эпплтон схватился за щеки и покачал головой.

– А вот этого ей не стоило бы делать, вся информация засекречена.

– Я так и предполагал, – подавленным тоном произнес Дэн.

– И не предупредил Сьюзен?

Дэн жалко улыбнулся, и доктор Эпплтон сразу все понял. Если бы Дэн не рассказал Сью все как на духу, она ни за что не отпустила бы его в Дэйтон.

– Но ведь когда я ушел из лаборатории, на меня перестал распространяться приказ о сохранении государственной тайны, – попытался оправдаться Дэн.

– Ладно, чего уж там, – хмуро произнес Эпплтон. – Черт с ним. Только попроси своего босса, чтобы тот держал язык за зубами. Иначе ему придется очень хреново. Да, да, прямо так и передай. И еще сообщи, что если наши узнают, что Сьюзен ему сообщила о делах на базе, ФБР сразу же бросится его проверять.

Дэн снял трубку и произнес: «Орландо, «Парареальность», Манкриф», – и рассмеялся, вспомнив, что на базе «Райт-Паттерсон» еще нет телефонов с определителем голоса.

Дэн набрал номер и тут же услышал безжизненный голос компьютера: «Парареальность».

– Говорит Дэн Санторини, – произнес Дэн. – Соедините с Кайлом Манкрифом.

Компьютер переключил его на телефон Кайла.

– Дэн? Ты? – послышался голос Манкрифа. – Что там стряслось?

Дэн, не вдаваясь в детали, объяснил причину своего отъезда, то есть повторил все то, что Кайл узнал от Сьюзен.

– Все это может иметь прямое отношение к тому, чем мы занимаемся, – заключил он.

Некоторое время Манкриф молчал.

– Ерунда собачья, Дэн. Ты меня обманываешь.

– Ерунда это или нет, Кайл, я пока не знаю, но проверить нужно, и крайне тщательно.

– Стало быть, пока ты перед своими военно-воздушными дружками будешь разыгрывать из себя Шерлока Холмса, мы должны сидеть? – спросил Кайл.

– А ты хочешь, чтобы посетители «КиберМира» падали замертво?

Послышалось недовольное ворчание.

– Работы у меня будет немного, – продолжил Дэн. – Посмотрю, нет ли в программах инородных вкраплений, и все.

– И сколько времени тебе потребуется на это?

– Не знаю. Возможно, несколько дней. Максимум неделя.

– Неделя? – взвился Манкриф.

– Знаешь, Кайл, я могу ничего больше не говорить тебе, ведь твоя линия может прослушиваться. Кстати, вся информация по этому делу секретна.

– Это я уже понял.

– Надеюсь. Только сразу хочу предупредить, что если фэбээровцам покажется, что ты ненадежен, они станут тебя проверять.

Кайл молчал долго, подозрительно долго.

– Не волнуйся, я никому ничего не скажу, – хрипло произнес он. – Ни единого слова. Только давай побыстрее возвращайся. Ты здесь очень нужен и сам знаешь почему.

– Знаешь, Кайл, я хочу уехать отсюда больше вас всех, вместе взятых.

Но в душе Дэн чувствовал совсем другое. Он понимал, что дом его находится именно здесь, в этом кабинете, в этой лаборатории, а не в Пайн-Лейк-Гарденс или в здании «Парареальности».

24

– Они заявляют, что мы слабы, – продолжал говорить Патрик Генри,[3] и лицо его горело от возмущения. – Они уверяют нас, что мы не способны справиться с такой грандиозной задачей. Но я хочу спросить вас, господа, когда мы станем сильнее? На будущей неделе или в будущем году? Может быть, это произойдет, когда мы полностью разоружимся, а в каждом доме будут стоять английские солдаты?

Анжела никогда не видела, чтобы какой-нибудь человек так волновался и говорил так страстно. Все слушали его как зачарованные, застыв на скамейках. Патрик Генри был невысок, ниже, чем ее папа. «Какая на нем смешная одежда, – подумала Анжела. – Брюки только до колен, зато пиджак такой длинный. На голове – парик с буклями. А сам – рыжий-рыжий». Но остальные мужчины были одеты точно так же.

Помещение, в котором очутилась Анжела, очень напоминало церковь, только в высоких узких окнах были не витражи, а белое стекло. Анжела вспомнила, что она находится в прошлом – в Вирджинии, 23 марта 1775 года.

– Звон наших цепей слышен даже в Бостоне, – горячо продолжал оратор. – Мы – рабы, и потому война неизбежна. Так пусть же она разразится, господа! Я повторяю – пусть она разразится.

Анжела огляделась. Повсюду сидели мужчины с серьезными лицами, в сильно напудренных париках и шелковых сюртуках, расшитых золотом. Женщин среди присутствующих тоже было очень много, но сидели они в основном недалеко от Анжелы, вверху, на балконах. Среди присутствующих Анжела узнала своих одноклассников. Миссис О'Коннел предупреждала, что это – специальный урок, рассчитанный на шестерых, и все они смогут увидеть и себя, и других.

Сначала Анжела хотела махнуть рукой Джонни Ландсфорду и Мэри Маки, своим лучшим друзьям в классе, или толкнуть сидевшую неподалеку Сонни Соския, но потом передумала и решила сидеть спокойно и слушать пламенную речь.

Анжела ожидала, что Патрик Генри будет похож на дядю Кайла, которого она уже привыкла видеть во всех своих уроках и играх. Она предположила, что в течение речи лицо Патрика хотя бы ненадолго превратится в лицо дяди Кайла и он подмигнет или улыбнется Анжеле, в общем как-то даст знать, что он видит ее и рад ей.

Но Патрик Генри, похоже, менять внешность не собирался. Оставаясь самим собой, он все продолжал будоражить аудиторию своими речами о независимости. «Наверное, он говорит что-то очень важное, – подумала Анжела, – поэтому дядя Кайл и не хочет ему мешать. Может быть, дядя Кайл как раз хочет, чтобы я не отвлекалась, а внимательно слушала этого Генри?» Анжела начала вслушиваться.

– Неужто вам настолько дорога жизнь и мир, что вы готовы купить их ценой рабства? Вам не надоели цепи? Боже всемилостивый! – вскричал с трибуны Генри. – Прости меня, но я не желаю жить в цепях. Лучше дай мне смерть! Или свободу!

Слушателям передался восторг Патрика Генри. В помещении сделалось тихо, казалось, что все боятся даже пошевелиться. Великий оратор застыл с поднятыми к небу руками, лицо его светилось радостью и благоговением. Выдержав паузу, Патрик Генри медленно опустил руки на трибуну и посмотрел в зал. Аудитория взревела, слушатели повскакали со своих мест, засвистели и захлопали в ладоши. Пол закачался от топота. Анжела тоже вскочила и начала протискиваться вперед, ей хотелось посмотреть на того старика, кто, как ей казалось, вел это собрание. Она увидела его, старик стучал молотком по столу и кричал: «Леди и джентльмены, я призываю вас соблюдать порядок!»

Шум стал стихать, а вскоре и вся картинка перед глазами Анжелы исчезла. Однако, прежде чем Анжела поняла, что находится в темной кабинке в классе, она увидела себя у деревянного дома старинной постройки. Стояло теплое весеннее утро.

– Девятнадцатое апреля тысяча семьсот семьдесят пятого года, – объявил бесполый голос. – Это Лексингтон, штат Массачусетс. Идет собрание местной милиции, так называемых минитменов.

Недалеко от того места, где находилась Анжела, у грязной улицы собралось человек тридцать мужчин. Одеты они были не так вычурно, как те, которых Анжела только что видела. Не было на них ни коротеньких, до колен, штанишек, ни расшитых сюртуков, зато на плече у каждого Анжела увидела длинноствольное ружье, а у одного из присутствующих на боку болталась шпага.

Анжела начала с интересом разглядывать стоящие вдоль улицы дома и в некоторых окнах снова увидела своих одноклассников. Вообще эта программа понравилась Анжеле, она напоминала игру, в которой в мешанине линий нужно было найти лицо. Вот Анжела увидела довольную физиономию Дэвида, спрятавшегося в кустах. «А вон Луиза, – прошептала Анжела. – За домом стоит, ухмыляется».

Минитмены выстроились в шеренги по обеим сторонам пыльной дороги, ведущей в поселок. Затем раздалась отрывистая команда, затрещал барабан, и милиционеры пошли вперед. Анжела услышала приближающийся топот сапог. Минитмены шли мимо Анжелы, и она хорошо видела их лица. Многие шутили и смеялись, но большинство шли молча, угрюмо осматривая дорогу под ногами и расстилающуюся впереди равнину.

– Держи шаг! – крикнул командир, шагающий впереди колонны. – Первыми огонь не открывать. Попробуем договориться миром. Ну а если они хотят повоевать, тогда покажем, на что мы способны. Если суждено быть войне, то начнется она здесь.

Затем Анжела увидела английских солдат, одетых в ярко-красные камзолы и белые брюки. Ровными рядами, держа наперевес ружья с длинными сверкающими на солнце штыками, они шли на минитменов. Впереди англичан на холеной, лоснящейся, прекрасной коричневой лошади скакал офицер. Издали шеренги солдат показались Анжеле многоногой живой машиной. Остановившись всего в нескольких десятках метров от минитменов, британский офицер развернул лошадь и скомандовал: «Рота! Стой!»

Затем он пришпорил лошадь и подскакал к американцам. Над поляной повисла такая тишина, что Анжела даже слышала стук подков скачущей лошади.

Если бы не легкий ветерок, Анжеле было бы жарко стоять на солнце.

– Именем ее королевского величества приказываю вам разойтись, – обратился офицер к минитменам. – Распустите своих людей! – Офицер ткнул рукой в стоящего впереди американца со шпагой.

– Я не сделаю этого, – ответил американец. Он выпрямился и гордо посмотрел в лицо англичанину. – В свою очередь я прошу вас уйти отсюда. Мы – свободные люди, горожане и сельские жители – обойдемся без вас. Уходите в свой Бостон.

– Убирайтесь к себе в Лондон! – раздался чей-то крик. – Прочь отсюда, «раковые шейки»!

«А, это они их так зовут за цвет мундира», – догадалась Анжела. Послышались выстрелы, но Анжела могла поклясться, что стреляли не минитмены и не англичане. Офицер поскакал прочь, одновременно выкрикивая команды:

– Рота! Целься!

Британские солдаты первой шеренги как подкошенные присели на одно колено и взяли ружья на изготовку. Вторая шеренга тоже приготовилась стрелять в минитменов, но стоя. Солдаты прицелились.

Офицер отскакал в сторону, выхватил шашку и, поднявшись на стременах, зычно крикнул:

– Огонь! – И махнул шпагой.

Анжела успела зажать уши, поэтому грохот выстрелов оказался намного слабее. Над поляной взвилось большое облако серого дыма. Когда он начал понемногу рассеиваться, Анжела увидела минитменов. Пригибаясь к земле, они бежали с поляны.

Сидящий на лошади офицер расхохотался.

– Солдаты! – крикнул он. – Вперед! На Конкорд![4] – Он дернул поводья, и лошадь, вырывая подковами комья травы и глины, помчалась вперед. Вскоре англичане вышли на дорогу и плотными рядами направились к цитадели восстания, городу Конкорду.

– Ничего, там мы вам покажем, где раки зимуют! – Анжела услышала за своей спиной шепот и обернулась. Совсем рядом, за кустом, пригибаясь, стоял юноша, почти мальчик. «Как же я не заметила его здесь раньше?» – удивилась Анжела.

– Пошли, здесь опасно оставаться, – сказал юноша, протягивая Анжеле руку. Анжела подала руку, и он повел ее за дом, к одной из конюшен. Внутри конюшни было прохладно, пахло сеном и лошадьми. Мальчик, как прикинула Анжела, не намного старше ее самой, подошел к одной из стен и начал разгребать сено.

– А как тебя зовут? – спросила Анжела.

– Сегодня это неважно, – ответил он. Голос мальчика, отрывистый и грубоватый, был совсем не похож на детский. – Главное, у нас есть вот что. – Мальчик вытянул из стога длинный черный мушкет.

– Но ты еще совсем маленький, – возразила Анжела, – и не можешь быть солдатом.

– Могу, – возразил мальчик. – Я ненавижу, когда «раковые шейки» стреляют и убивают нас. Поэтому я ухожу в Конкорд, там принимают всех, у кого есть ружье.

– И как же ты туда доберешься? – поинтересовалась Анжела.

Мальчик поморщился и пожал плечами:

– А чего тут добираться? До Конкорда всего несколько миль. Я прибегу туда намного раньше, чем англичане. Они пойдут по дороге, а я – лесом.

Анжела во все глаза смотрела на смелого мальчишку, собиравшегося стать повстанцем – освободителем Соединенных Штатов. Но больше всего ее удивляла твердая, почти безжалостная настойчивость, с какой мальчик хотел добиться своей цели.

Он бросился к дверям, но вдруг обернулся, быстро подошел к Анжеле и, крепко обняв ее за талию, прижал к себе и поцеловал в губы.

– Увидимся в Конкорде, – бросил он через плечо Анжеле, выходя из конюшни.

У Анжелы перехватило дыхание, лицо вспыхнуло. Она подняла руку и помахала вслед уходящему мальчишке. Когда программа закончилась, Анжела продолжала еще несколько секунд не шевелясь сидеть в кабинке. Сердце ее учащенно билось, из глаз текли ручейки слез. Анжеле нестерпимо хотелось, чтобы следующий урок по американской истории начался сейчас же, немедленно.

– И все-таки мне не нравится эта затея, – говорил Джэйс, расхаживая по кабинету. – Чует мое сердце, добром она не кончится. И мне все время кажется, что за моей спиной кто-то стоит. – Он испуганно посмотрел на босса.

Кайл Манкриф откинулся на спинку шикарного кожаного кресла.

– Мне тоже не нравится, что Дэн полетел на базу. Он должен быть здесь, а не шататься по Дэйтону.

– Да не о том я говорю! – взмахнув руками, завизжал Джэйс. – Я имею в виду то, что ты делаешь с его девчонкой.

– Не я, а ты, – поправил Манкриф.

– Но по твоей просьбе, – ответил Джэйс.

– Мало ли о чем я могу попросить, – скривил губы Манкриф. – Да и что в этих программах ужасного? Никакого вреда они не приносят… Кстати, эти игры ей начинают нравиться.

– Да, – угрюмо ответил Джэйс. – Но почему ты выбрал именно дочь Дэна?

– Потому, что она очень похожа на… – Кайл осекся. – На тот идеал, который мне нужен, – закончил он.

Кайл видел, что Джэйса его ответ не убедил. Он продолжал нервно бегать по кабинету.

– Меня больше беспокоит то, что сейчас происходит в Дэйтоне, – проговорил Манкриф.

– Да ничего там не происходит, – отмахнулся Джэйс. – Какой-то старый пердило получил инфаркт. Тоже мне событие. – Джэйс покачал головой. – Да хрен с ним.

– Ты знаешь этого парня? – прищурился Манкриф.

– Некто Мартинес. Тупица. Так ему и надо. Он это заслужил.

– Но почему Дэн понесся туда как оглашенный? Ему что, нечем здесь заниматься?

Джэйс остановился и посмотрел на Манкрифа.

– А, вспомнил! – воскликнул он. – Ну-ка, давай рассказывай, что это еще за секретная работа, которую ты подсунул Дэну.

– Тебе это неинтересно.

– Слушай, – Джэйс угрожающе ткнул пальцем в Кайла, – мне не нравится, когда за моей спиной начинают заводить шашни. Смотри!

Манкрифу стоило больших усилий, чтобы не показать свой испуг.

– Никто ничего за твоей спиной не делает. Дэн выполняет секретную работу, которая не имеет к тебе никакого отношения. Была бы она посложнее, я бы поручил ее тебе, но она очень простая. Дэн вполне с ней справится, пусть поработает.

– Но почему вы ничего не говорите о ней мне? – продолжал возмущаться Джэйс.

– Люди, которые мне ее заказали, не желают утечки информации. А у тебя язык как помело, и ты это прекрасно знаешь. Поэтому Дэн и занимается этой работой.

Джэйс долго смотрел в глаза Манкрифу, потом вдруг подскочил к столу и сел в одно из кресел.

– Слушай, а ты знаешь, как здорово записывать реакции на раздражители? Ощущаешь себя электронным вампиром. – Джэйс ухмыльнулся.

– Закончим скоро? – спросил Кайл.

– Откуда я знаю, – скривил губы Джэйс. – Нужно посмотреть, может быть, имеющегося вполне достаточно.

На лбу Манкрифа выступила испарина. Он провел по лицу ладонью и глухо сказал:

– Посмотрю сегодня вечером диски. Если все реакции, которые мне требуются, есть, можно заканчивать.

– А если нет? – ухмыльнулся Джэйс.

Манкриф неуверенно пожал плечами:

– Тогда еще пару раз встряхнем девочку. Это ей не повредит. Ведь она начинает получать удовольствие от игр, правда?

– Ох и достанется же тебе, если Дэн узнает о твоих проделках, – проговорил Джэйс, покачивая головой.

– Он не узнает. Откуда ему узнать? – затараторил Манкриф.

– Ты его очень плохо знаешь. Если он разойдется, черта с два ты его чем-нибудь остановишь…

– Он не узнает, – глухо повторил Манкриф. – Сказать ему о том, что мы делаем, может лишь один человек – ты.

– А Вики?

– Она только подозревает, но конкретно ей ничего не известно.

Джэйс расхохотался.

– Ну ты и придурок. Чтобы эта курва да ничего не понимала? – Он наклонился к Манкрифу: – Да она задницей все чувствует и прекрасно понимает, почему ты все время трешься возле дома Дэна.

– Хватит! – Манкриф хлопнул по столу. – О Вики я сам как-нибудь позабочусь.

– Ну, вот и прекрасно. А я возьму на себя Дэна.

В тот вечер Сью сочла, что ей следовало бы чем-нибудь заняться, тогда ожидание звонка Дэна не будет таким утомительным. Она выкупала Филипа, положила малыша в корзинку и стала одевать. Вскоре к ней присоединилась Анжела. Она села рядом с матерью и начала разглядывать лежащего на спинке братика.

– Дочка, принеси мне подгузник, – попросила Сьюзен.

Анжела пошла к шкафу, взяла подгузник и, вернувшись, подала его матери. Сьюзен не успела надеть его на сына – из его маленького пениса вырвалась тоненькая струйка и ударила ему же в грудь. Покрасневшими от бани ручками малыш застучал по мокрому животику. Сьюзен вздохнула, а Анжела тихонько захихикала.

Сьюзен снова окунула малыша в ванну и опять положила в корзинку. Анжела подала новый подгузник.

– Какой он у него смешной, – проговорила Анжела.

– Как у всех, – ответила Сьюзен. – Я тебе уже все объясняла, зачем повторяться?

– Им делают детей, – проговорила Анжела.

– Совершенно верно, – согласилась Сьюзен.

– Миссис О'Коннел запретила нам в школе говорить о сексе. Она сказала, что нам обо всем должны рассказывать родители.

На одном из школьных собраний Сьюзен предложила ввести в школе половое обучение. Вспомнив, как от нее шарахнулись остальные родители, она вздохнула.

– А о чем ты хотела бы спросить меня? – обреченно проговорила Сьюзен.

– Да ни о чем, собственно.

Ровно год назад Анжела задала матери тот сакраментальный вопрос, которого та постоянно ожидала от дочери. Точнее, это была констатация факта.

– У мужчины есть кое-что, чего он засовывает в женщину, – загадочно промолвила Анжела. – Но как это происходит?

Сьюзен на мгновение застыла, затем медленно и монотонно, стараясь выбирать слова поскромнее, так, чтобы не возбудить дополнительного любопытства, начала описывать процесс.

Анжела долго слушала, кидая на мать недоверчивые взгляды, а потом как рассмеется:

– Туда-сюда, уть-уть, – проговорила она, качнув худенькими бедрами. – И всего-то?

Сьюзен не поняла, почему это вдруг дочь охватил приступ истерического веселья. «Может быть, стоило рассказать немного покрасочней? – раздумывала Сьюзен впоследствии. – «Уть-уть». Посмотрела бы она, что у нас на кровати творится во время этого уть-утя», – посмеивалась она. Спустя несколько дней после напряженных раздумий Сьюзен уже почти решилась предложить Анжеле посмотреть на процесс деторождения в исполнении ее, Сьюзен, и Дэна, но другие заботы отвлекли ее.

А через несколько месяцев у Анжелы начались месячные, и девочка ни на шаг не отходила от матери, засыпая ее всевозможными вопросами о сексе и материнстве. Сьюзен отвечала просто и коротко, как врач, выдавая только ту информацию, которая была нужна в определенный момент. Ее объяснения, как поняла Сьюзен, удовлетворили Анжелу, и она вскоре перестала интересоваться вопросами пола. Так, по крайней мере, решила Сьюзен.

И вот они снова всплыли.

– Марта Рандольф говорила мне, что уже спала с четырьмя мальчиками, – сообщила Анжела, глядя как Сьюзен пеленает Филипа.

Сердце в груди Сьюзен екнуло, но она продолжала заниматься с сыном.

– И ты считаешь, что она говорит правду? – спросила Сьюзен, стараясь говорить ровным голосом.

– Конечно, – уверенно произнесла Анжела.

– Думаю, что она поступает неправильно.

– Я говорила ей, что она может забеременеть или заболеть СПИДом. А она рассмеялась и говорит: «Да плевать я хотела на твой СПИД». И еще назвала меня трусихой.

– Не обращай внимания. Ты – умная красивая девочка, а Марта или лгунья, или просто шлюха.

– Она сказала, что мальчикам нравится засовывать их штуку в рот.

«Господи, помилуй! – мысленно ужаснулась Сьюзен. Руки у нее начали трястись, она отвернулась и стала суетливо разыскивать пижаму Филипа.

– Это правда? – напирала Анжела.

– Энжи, девочка моя, если ты любишь мужчину, если ты собираешься строить с ним семью и рожать от него детей, то можно делать все, чтобы он остался доволен. Но только при одном условии – все, что ты делаешь, должно приносить удовольствие и тебе самой.

Анжела насупила брови, немного помолчала и спросила:

– А папе ты это делаешь?

Сьюзен почувствовала, что если ей сейчас на лицо поставить холодный чайник, то он сразу же закипит.

– Знаешь, дорогая, – ответила она, – чем занимаются супруги в постели – это их личное дело.

– Знаю, – ответила Анжела. – А все-таки?

«Чего это она все про это выспрашивает?» – подумала Сьюзен и внезапно ее осенило. Она повернулась к дочери:

– Анжела, скажи, а тебя кто-нибудь из мальчиков приглашал заняться сексом?

– Нет, – равнодушно ответила Анжела. – Они все бегают за Мартой да за Кристи Келли. Девочек со скобками на зубах мальчики не любят.

– Ты не права, – покачала головой Сьюзен. – Они не бегают за тобой не из-за скобок, а потому что уважают тебя. Они считают тебя приличной девочкой, а этих, – у Сьюзен едва не вырвалось «сук», но она успела прикусить язык, – Марту и Кристи – доступными прорвами.

– Я думаю, что да, – мрачно проговорила Анжела.

Сьюзен закончила одевать Филипа и подсела к дочери.

– Ты же не хочешь сказать, что мальчики не разговаривают с тобой или там… ну вообще…

Анжела не заметила неловкости Сьюзен.

– Нет, – радостно сказала она. – Мы разговариваем и в школьном автобусе и на переменах – мальчики иногда просят меня поиграть с ними в волейбол, помочь им с уроками… Гари Русик, например. Он очень симпатичный.

У Сьюзен едва не вырвался облегченный вздох.

– Ну вот видишь? – обрадовалась она. – Для того чтобы иметь приятелей, не обязательно ложиться со всеми подряд.

Анжела с легкой усмешкой кивнула.

– Знаешь что, приведи-ка сюда своих друзей, поиграй, а я потом их всех развезу по домам, – предложила Сьюзен.

– Ты серьезно? – спросила Анжела, и глаза ее блеснули.

– Конечно, – ответила Сьюзен.

– А завтра можно?

Сьюзен мгновенно подсчитала в уме потери и широко улыбнулась.

– Пожалуйста, – ответила она.

– Ну, будет чума! – воскликнула Анжела.

Сьюзен обняла дочь за плечи и прижала к себе. «Слава Богу, допрос закончился», – думала она. Они долго сидели обнявшись, рассматривая Филипа. Во сне малыш чмокал губами, шевелился и кряхтел.

– Мама, – внезапно спросила Анжела, – а что такое Глубокое Горло?

Кайл Манкриф, как затравленный, бродил по своему дому, выстроенному лучшим архитектором Орландо и обставленному местной знаменитостью в области дизайна. В доме было все, о чем только можно было мечтать, в нем Манкриф буквально утопал в роскоши и в то же время не находил себе места. Дом, от которого другие бы остолбенели от зависти, вызывал у Манкрифа омерзение, он напоминал ему могилу. Манкриф едва не выл от одуряющего одиночества.

Стрелки часов перевалили за полночь, но спать Кайлу не хотелось. Снотворное давно перестало помогать, а увеличивать дозу Манкриф боялся. Он с детства панически боялся привыкания. Обычно он оставался в своем кабинете допоздна, просматривая диски, записанные для него Джэйсом. То же самое Манкриф делал и сегодня. Он вернулся совсем недавно, думая, что уснет, но сон не шел к нему. Из головы не выходила маленькая Анжела.

Манкриф остановился посреди комнаты и с отвращением огляделся. Вики Кессель зашла к нему сегодня и сообщила, что из Вашингтона пришел первый платеж. Вид у Вики был просто праздничный. Она победно оглядела Манкрифа, помахала пальчиками и, произнеся на прощание: «Теперь поток пойдет бесперебойно», заторопилась к выходу.

«Поток… поток… – прошептал Манкриф и презрительно фыркнул. – Это не поток, а петля. И эта гадина все понимает». – Он схватился за голову и застонал.

Манкриф подошел к окну, перед которым был небольшой бассейн. Потянувшись к кнопке, он включил над бассейном свет. Тихо плескалась зеленоватая вода, стоящие рядом деревья отбрасывали на ее поверхность рваные тени. Они казались призраками, перебегающими с одного конца бассейна на другой.

«КиберМир» должен открыться вовремя. Иначе хоть топись, – размышлял он. – Если парк не откроется, Тошимура вместе с «Сони» сожрет меня. Он и так спит и видит, как бы прибрать к рукам то, что я с таким трудом создавал все эти годы. Господи, что делать? Ведь они больше мне ни цента не дадут. Сволочи, они знали, что мне не хватит денег, и ждали… Ждали, когда я свалюсь. Чтобы, как стая шакалов, наброситься на меня и разорвать… Надеяться можно только на одного Гласса, но если начнется большая драка, он не полезет защищать меня. – Внезапно глаза Манкрифа загорелись решимостью загнанной в угол крысы. – Не-е-ет, – прошипел он. – Я так легко не дамся. Черт подери, еще этот Дэн уехал разыгрывать из себя детектива. Он нужен здесь как воздух. Только на него вся моя надежда. Он работяга, все вытянет… За каким дьяволом он уехал? И как раз в такое напряженное время. Нет, просто так он не сорвется. Значит, там, в этом проклятом Огайо, стряслось что-то серьезное. Кто-то получил инфаркт от программы? Да ну, чушь собачья, не может такого быть. – Вспотевшей ладонью Манкриф пригладил волосы. – Наверное, я слишком далеко зашел. Поэтому и свалилось столько неприятностей сразу. Да, риск велик. Велик? – он усмехнулся. – Да, я поставил на карту все ради нее, моей Кристал. И только она остается верна мне, остальные жаждут моей крови. Они все, все против меня. Если б я только знал, где моя Кристал, если б только знал!» – застонал Манкриф.

Он откинул голову и облизал пересохшие губы. Внезапно Манкриф собрался и, выключив над бассейном свет, бросился к мраморному столику, где лежали ключи от машины, и схватил их. «Она ушла, моей Кристал больше нет. Но я сделаю себе другую Кристал, ею станет Анжела. Маленький ангел, мой ангелочек, – дрожащим голосом шептал Манкриф. – Ты будешь делать то, что я хотел получить от Кристал. Джэйс заставит тебя повиноваться мне. Но нужно быть очень осторожным, очень-очень осторожным. Смит мешает, крутится под ногами. Ничего, он улетит, первого февраля его здесь уже не будет. А деньги из Вашингтона станут поступать регулярно. Это хорошо, это может нас спасти. Только нужно, чтобы здесь обязательно был Дэн, он – единственный, кто справится с заданием Смита до первого февраля. – Не выпуская ключи, Манкриф прижал руки к лицу. – Боже праведный, скажи, ну за что они так ненавидят меня? Что я им сделал плохого?» – выкрикнул Манкриф и бросился к гаражу. Он завел свой «ягуар», вылетел на улицу и понесся к себе в кабинет. К дискам, которые сделал для него Джэйс…

25

Весь день Дэн провел в кабине имитатора, стоящего на холодном бетонном полу ангара, и все это время доктор Эпплтон ни на шаг не отходил от него. Прежде всего Дэн осмотрел и проверил проводку, для чего подключил ее к пульту управления. С того дня, как Дэн покинул базу, в ангаре ничего не изменилось, если не считать расположения нагревателей. Раньше, наполняя воздух ангара тихим гулом, они стояли у пульта управления, теперь же кольцом располагались вокруг кабины.

– Пожалуй, мне будет полезно посмотреть на Ральфа, – произнес Дэн.

Эпплтон угрюмо кивнул.

Все, кто работал на базе «Райт-Паттерсон», в один голос заявляли, что не видели госпиталя лучше, чем здесь. Дэн думал иначе. Не изменило его мнения и теперешнее посещение госпиталя. Кроме множества этажей и лабиринта длинных коридоров, Дэн не нашел в нем ничего примечательного. Сотрудники госпиталя не отличались от медперсонала по всей стране – такие же накрахмаленные белоснежные халаты на сестрах, хмурые взгляды врачей, мелькающие штаны санитаров и тихое постукивание колес каталок по полу – никакого отличия от любой другой больницы. Может быть, местный медперсонал отличался от своих гражданских коллег быстротой передвижения по коридорам и большей задумчивостью. Со стороны казалось, что всем медикам госпиталя известна какая-то страшная тайна, которую никто из них ни под какой пыткой не выдаст врагу. Даже на лицах пожилых нянечек была написана решимость стоять до конца. Дэн равнодушно рассматривал стерильно чистые переходы, пропахшие антисептиком и всеми известными в природе лекарствами. Но был в воздухе еще какой-то странный запах, и шел он не от медикаментов, а от чего-то такого, что нельзя увидеть и потрогать, а только ощутить.

Увидев Мартинеса, Дэн сразу догадался, что еще носилось в больничном воздухе, – страх и боль.

Дэн стоял у стекла, отделяющего палату реанимации от остального мира. Расположенные кругом кровати были связаны с жизнью через пульт врачебного контроля, за которым двадцать четыре часа в сутки, переводя взгляд от пациентов на приборы, сидели врач и две медсестры.

В палате находились четыре человека, одним из них был Мартинес.

Подполковник лежал в маске, но даже через желтоватый пластик Дэн увидел, что лицо пилота сильно перекошено. Вся левая часть его представляла собой злую гримасу, угол рта ушел едва ли не к самому уху, обнажив зубы. Дэну показалось, что он видит не человека, а хищного человекоподобного зверя. Левый глаз Мартинеса был закрыт, а налитый кровью правый, в котором, казалось, застыла мука, смотрел на Дэна. Правая рука лежала на одеяле. Дэн видел, как пальцы то сжимаются, то разжимаются, и понял, какие боли сейчас испытывает Мартинес. От жуткого зрелища надвигающейся смерти Дэн поежился.

– Он может говорить? – спросил Дэн, кивая в сторону Мартинеса.

Стоящий рядом с Эпплтоном терапевт-индус Нарликар Чандра печально вздохнул и отрицательно замотал головой.

– Он не говорит, – ответил врач. – И никогда не сможет. Речевая способность потеряна.

– Но она же восстанавливается, – умоляющим голосом произнес Эпплтон.

– В данном случае это крайне сомнительно, – сказал индус. – Состояние подполковника ухудшается, – он посмотрел на Эпплтона жалобным взглядом, словно извиняясь за сказанное. – Возможно, эта ночь будет для него последней.

– Господи, – прошептал Дэн.

– Если бы он только мог сказать, что там с ним случилось, – простонал Эпплтон. – Адер тоже умер, не приходя в сознание. Хотя бы одно слово, один намек… Что же происходит с ними в этом сучьем имитаторе?

Дэн положил ладонь на плечо Эпплтона и почувствовал, что оно дрожит.

– Пойдемте, доктор, – сказал он. – Нам здесь нечего делать.

Эпплтон понуро кивнул.

– Пойдем, – ответил он. – Я отвезу тебя в гостиницу.

Дэн никогда прежде не был в офицерской гостинице, в которой в основном жили неженатые сотрудники базы, как военные, так и гражданские. На первый взгляд она оказалась обычным каменным спальным мешком с большим количеством крошечных комнатушек. Обстановка в них была спартанской, но вполне приемлемой. Во всяком случае, посетитель или посетительница могли не бояться, что среди ночи заденут за что-нибудь или свалят на пол вазу с цветами. Лучшие комнаты с хорошей мебелью доставались обычно заезжим гостям из Вашингтона. Для авиационных знаменитостей заказывался настоящий отель в городе. Поскольку Дэн не принадлежал к этим двум категориям, ему предоставили комнатушку с тесноватым туалетом и душем и с узкой, сиротской постелькой, возле которой на тумбочке стоял телефон и маленький телевизор.

Дэн присел на кровать и сразу же стал звонить Сьюзен.

– Какой у тебя усталый голос, – удивилась она.

– Пришлось повозиться, – ответил Дэн.

– Что с Мартинесом?

Дэн подумал, говорить ли Сьюзен правду или нет, и решил сказать:

– Доктор не уверен, доживет ли он до утра.

В трубке раздался тихий вздох Сьюзен.

– Боже милосердный, – прошептала она.

– Честно говоря, я даже не знаю, чем я тут могу им помочь, – с сомнением проговорил Дэн, снимая туфли и ставя ноги на потертый ковер. – Если завтра ничего не найду, можно будет уезжать.

– В десять тридцать твой плащ будет уже в кабинете доктора Эпплтона, – сказала Сьюзен.

– Отлично. Без него тут жить невозможно, – попробовал пошутить Дэн.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросила Сьюзен.

Дэн хотел сказать «нет», но вдруг у него появилась странная мысль.

– Ты не могла бы поискать для меня информацию по нейрофизиологии. Хотя бы основы.

– Тебя интересует нейрофизиология? – изумилась Сьюзен.

Дэна самого удивило, что в такую минуту он способен интересоваться чем-нибудь, кроме состояния Ральфа Мартинеса.

– Помнишь наш разговор с Энжи? Мы обсуждали с ней, как можно создать программу обучения игре на музыкальных инструментах…

– Ах, это! Конечно, помню, – воскликнула Сьюзен.

– Мне хотелось бы выяснить, каким образом можно натренировать нервную систему и какими упражнениями.

Прежде чем ответить, Сьюзен долго молчала.

– Честно говоря, не знаю, с чего и начать поиски.

– Попробуй со спорта, – предложил Дэн, вспоминая свой разговор с Джэйсом. – Поищи информацию о подготовке олимпийских команд, профессиональных бейсболистов и все такое. Я уверен, что там ты обязательно что-нибудь найдешь.

– Хорошо, – ответила Сьюзен. – Это тебе нужно для «Парареальности»?

В памяти Дэна всплыла данная им Вики подписка о неразглашении служебной тайны.

– Да, – мрачно ответил он. – Для «Парареальности».

– Жаль, – сочувственно отозвалась Сьюзен.

Дэн сразу догадался, о чем она подумала, и попытался пошутить.

– Да, денег с этого ты не получишь, – сказал он. Шутка получилась натянутой, никто из супругов даже не улыбнулся.

– Ладно, постарайся выспаться, – произнесла Сьюзен.

– Взаимно, – ответил Дэн.

– Я люблю тебя, – Дэн услышал шепот Сьюзен и почти механически ответил:

– Я тоже тебя люблю.

Дэн повесил трубку и начал распаковывать вещи. Слаксы и легкую спортивную куртку он повесил в шкаф, а рубашки, носки и все остальное перекочевало из пластиковой сумки в ящики комода. Пройдя в ванную, Дэн положил возле раковины бритвенные принадлежности, зубную щетку, пасту, расческу и снова пошел в комнату. Больше ему ничего не оставалось делать, кроме как немного посмотреть телевизор и уснуть.

Дэн заметил пульт дистанционного управления и с удовольствием подумал, что ему не придется вставать с кровати, чтобы выключить телевизор. Не раздеваясь, Дэн присел на кровать, включил программу новостей Си-эн-эн и посмотрел на телефон. Отложив пульт управления, Дэн снял трубку и набрал номер.

В трубке зазвучал бесстрастный голос компьютера.

– Телефонный номер Мартинеса, – произнес Дэн и поправился: – Подполковника Ральфа Мартинеса.

Компьютер проскрипел номер, и Дэн сразу набрал его.

– В данную минуту в доме никого нет, – сообщил автоответчик скрипучим, отрывистым голосом Ральфа. – Пожалуйста, оставьте свой телефон и назовите время, когда вы бываете на месте, чтобы мистер Ральф Мартинес или его супруга смогли…

Дэн бросил трубку. «Разумеется, Дороти включила автоответчик, – подумал он. – Да и скорее всего она уехала к родственникам, к друзьям или отправилась в госпиталь». Дэн терялся в догадках и очень сожалел, что у него нет машины. Иначе он бы обязательно поехал к Дороти. Просто так, удостовериться, что с ней все в порядке.

Дэн разделся и лег, но заснуть не мог. Некоторое время он ворочался с боку на бок, затем принялся переключать телевизор с одной идиотской развлекательной программы на другую. Дэн очень хотел, чтобы усталость навалилась на него, сломила и заставила уснуть, но стоило ему закрыть глаза, как перед Дэном снова возникало перекошенное лицо Мартинеса. А с ним всплывали и воспоминания о Дороти.

Спал Дэн очень плохо. Ему снилось, что его убили, но он так и не запомнил кто – то ли Джэйс, то ли Ральф Мартинес.

– Джэйс, ты должен помочь мне, – сказала Сьюзен.

Несмотря на то что Джэйс прекрасно знал, когда Санторини ужинают, пришел он намного позже. Было почти девять часов, и Сьюзен уже укладывала детей спать.

– Ничего не осталось? – спросил Джэйс, появляясь в дверях. В вечерней тьме он напоминал улыбающийся скелет, которым отпугивают чертей в Хэллоуин. Сьюзен посмотрела на Джэйса и едва не вскрикнула от удивления. На нем красовались малопоношенные джинсы и чистая футболка с надписью «Рожденный кромсать». Но удивительнее всего было то, что Джэйс казался вымытым, по крайней мере, волосы у него были чистыми и увязанными в хвост прозрачной пластиковой лентой. Сьюзен была одета в свободную блузку с зелеными и белыми полосами, очень идущую к ее светлым волосам, и светло-зеленые слаксы. Сьюзен оделась так совсем не для Джэйса, а для себя, точнее, для удобства. Ей было абсолютно все равно, что мог подумать Джэйс. К тому же Сьюзен знала, что Джэйс просто не замечает ни того, что носит сам, ни того, что надето на других.

Когда Анжела и Филип уснули, а подогретый ужин был съеден, Джэйс откинулся на спинку кресла и, довольно рыгнув, промычал:

– Передайте мои поздравления повару, жратва сготовлена неплохо.

– Я польщена, – пробормотала Сьюзен. Она не стала говорить, что весь ужин был приготовлен задолго до того, как она принесла его из супермаркета. Благодаря микроволновой печи Сьюзен могла больше не стоять возле плиты.

Она поднялась и, собрав со стола посуду, понесла ее в моечную машину.

Джэйс долго рассматривал ее, а затем спросил:

– Так какой же вид помощи тебе от меня требуется?

– Разреши мне иногда заходить в лабораторию, – сказала она, пристально глядя в глаза Джэйса. Ее просьба его не удивила, а скорее насмешила.

– И зачем это тебе нужно? – спросил Джэйс с улыбкой.

– Просто для того, чтобы показать, что я не зря получаю от «Парареальности» деньги, – соврала Сьюзен. Истинную причину своих посещений она открывать Джэйсу не хотела. – Я же теперь консультант вашей фирмы. – Сьюзен улыбнулась. – Ты ведь наверняка знаешь, что Дэн устроил меня к вам.

– Да, он что-то говорил об этом, – равнодушно ответил Джэйс, почесывая щетину на подбородке.

– Вот я и хочу хотя бы сделать вид, что отрабатываю свою зарплату.

– И какую информацию ты собираешься искать? Что, собственно, тебя интересует?

– Нейрофизиология, – ответила Сьюзен, гремя посудой. – Дэн недавно звонил и попросил меня достать ему кое-какие сведения.

– Из области нейрофизиологии?

– Да, – ответила Сьюзен. – Дэн считает, что мне следует покопаться в материалах по подготовке спортсме…

Джэйс не дал ей договорить.

– Бред сивой кобылы! – воскликнул он. – Даже и не думай лезть туда!

От неожиданности Сьюзен едва не выронила тарелку.

– И передай Дэну, чтобы он перестал заниматься глупостями, – прибавил Джэйс, нахмурившись. – В спортивной медицине нет ничего, чем бы мы могли воспользоваться.

– Но я думала…

Джэйс снова оборвал Сьюзен:

– Заткнись. Дэн просто услышал, что я говорил, вот и вбил себе в голову всякую ерунду. Дэн не способен ничего создать, заруби это на своем носу. – Сьюзен уловила в голосе Джэйса уже не недовольство, а злость.

– И не подумаю, – резко ответила она. – У Дэна есть очень стоящие идеи.

– Пусть не сует свой нос туда, куда его не просят! – выкрикнул Джэйс. – И скажи Дэну, чтобы он быстрее возвращался сюда, а то Манкриф скоро начнет икру метать.

– Дэн будет здесь через пару дней, – ответила Сьюзен, стараясь говорить как можно спокойнее. В душе ей очень хотелось, чтобы так оно и случилось. Ополоснув наконец посуду, Сьюзен положила ее в моечную машину.

– Насовсем, или потом вы вернетесь опять на базу? – вдруг спросил Джэйс.

«Я бы сама хотела это знать», – подумала Сьюзен.

– Надеюсь, что насовсем, – ответила она.

– Это хорошо, – успокоился Джэйс. – Без него у нас тут все остановится. У меня просто терпения не хватает заниматься этим чертовым «заиканием». Да и времени совсем нет, Манкриф постоянно требует, чтобы я все время придумывал что-нибудь интересное. Вот же паскудина, – замотал головой Джэйс.

– Дэн умеет работать по двадцать часов в сутки, – отозвалась из кухни Сьюзен. – Он быстро наверстает упущенное время.

– Манкриф начал разочаровываться в Дэне. Передай ему, пусть подумает, как снова понравиться боссу. Если так пойдет дальше, он может и уволить Дэна.

Сьюзен застыла и встревоженно посмотрела на Джэйса. Тот, покачиваясь, как жираф, поднялся с кресла.

– Манкриф будет идиотом, если уволит Дэна. Он нужен нам. Мне нужен.

«Тогда почему ты никогда не говоришь об этом Дэну?» – подумала Сьюзен.

Джэйс прошел на кухню и, нагнувшись, оперся локтями о стол.

– И тем не менее Манкриф может выкинуть Дэна. Сама знаешь, какие глупости мы иной раз выкидываем.

– Ты должен уговорить Манкрифа оставить Дэна, – потребовала Сьюзен.

Джэйс задвигал костлявыми плечами.

– Я знаю, – произнес он, но голос его звучал неуверенно.

Стараясь не греметь, Сьюзен сложила посуду в моечную машину. «Джэйс сможет отстоять Дэна, если, конечно, захочет, – лихорадочно подумала она. – Какое там захочет, он будет вынужден отстаивать его. Джэйс без Дэна и шагу ступить не может и отлично это знает».

Сьюзен закрыла моечную машину.

– Ты забыла положить туда мыло, – сказал Джэйс, ткнув пальцем в упаковку с жидким мылом.

– Не нужно, – ответила Сьюзен. – Мыло поступает в машину вместе с водой.

– Да? – удивился Джэйс.

– Под раковиной стоит распределитель, из него вместе с водой в машину поступает и мыло, – объяснила Сьюзен.

Джэйс скривился, показывая восхищение.

– Вода для мытья посуды, полная загрузка, мытье стандартное, – четко произнесла Сьюзен, и машина тут же включилась.

– Неплохо, – проговорил Джэйс. – Я и не думал, что они научились заставлять кухонные принадлежности срабатывать от голоса. Здорово!

– Да, очень удобно, – ответила она.

Ухмыляясь, Джэйс проследовал за Сьюзен в гостиную. В этот момент он еще больше напоминал пугало, шагающее за рыженькой малышкой Элли.

Сьюзен знала, что Джэйс не брал в рот ничего крепче кока-колы, но из вежливости спросила:

– Выпьешь чего-нибудь?

– Да, почему бы не выпить. Ром у вас есть?

Услышав ответ Джэйса, Сьюзен изумилась.

– Ром с кока-колой?

– Нет, чистый ром, без всякой добавки. «Cuba Libre», если найдется. В студенческие годы это был мой любимый напиток.

Сьюзен снова ушла на кухню, открыла бар и нашла недопитую бутылку рома. Затем она достала из холодильника кока-колу. «Какая ему разница, чистый или разбавленный? Он все равно не знает его настоящего вкуса», – подумала она. Себе Сьюзен налила немного итальянского анисового ликера. Дэн часто говорил ей, что заканчивать вкусный ужин лучше всего ликером.

Сьюзен возвратилась из кухни с подносом в руках. Поставив его на столик, она протянула Джэйсу бокал с кубиками льда.

– Так как же насчет моего посещения лаборатории? – спросила Сьюзен.

Джэйс плюхнулся в кресло, в котором обычно сидел Дэн, и ответил:

– Какие могут быть вопросы! Заходи, когда вздумается. Только, – Джэйс помолчал, – задания будешь получать от меня. Я придумаю, где тебя можно использовать.

Сьюзен села на диван.

– Может быть, покопаться в статистике бейсбольных матчей? – предложила она и попробовала ликер. Он был вязким, как масло, и немного приторным.

Джэйс залпом выпил полбокала своей смеси.

– У нас уже шесть человек занимаются бейсболом, – проговорил он. – К тому же для тебя это слишком просто. Здесь искать ничего не нужно – достаточно просмотреть журналы.

– Стало быть, ты не хочешь, чтобы я занималась нейрофизиологией? – снова спросила Сьюзен.

Джэйс вскипел:

– Да заткнешься ты со своей нейрофизиологией когда-нибудь или нет? Заниматься нужно только тем, что от нас требует Манкриф!

– То есть «заиканием»?

Джэйс отрицательно покачал головой.

– Нам нужен программист, а не розыскная собака, – пробормотал он и, откинув голову, уставился в потолок. Посидев так немного, он снова посмотрел на бокал, взял его и так же залпом допил.

– Но если не заниматься «заиканием», почему тогда не поискать что-нибудь о нейрофизиологии? – снова спросила Сьюзен.

Помутневшим взглядом Джэйс обвел комнату, почмокал губами, слизывая с них остатки рома, и произнес:

– Ладно, я что-нибудь придумаю.

– Не понимаю, чем тебе так не нравится нейрофизиология, – упрямо повторяла Сьюзен.

Джэйс долго смотрел на нее и наконец произнес:

– Ты всерьез хочешь этим заняться? Давай копайся. Но только предупреждаю заранее, что Дэну не понадобится ничего из того, что ты ему откопаешь. Поняла? Это тупик!

– А ты откуда знаешь?

По лицу Джэйса пробежала пренебрежительная усмешка.

– Послушай, Сьюзен, здесь только один гений – это я. Тебя интересует нейрофизиология? Это похвально. Я могу кое-что рассказать тебе об этом, причем такое, чего ты не встретишь ни в одном журнале.

– Вот как?

– Клянусь тебе. – Джэйс криво усмехнулся и наклонился вперед.

Только теперь Сьюзен поняла, что Джэйс пьян. «Господи, ну и слизняк, – усмехнулась она. – Ему глотка хватило, чтобы так окосеть». Сьюзен с трудом сдерживалась, чтобы не выкинуть вызывавшего у нее омерзение Джэйса из дому.

– Ты не знаешь многого из того, что знаю я, – продолжал говорить Джэйс, вытирая рукой рот. – Ты, собственно, ни хрена не знаешь. И Дэн ничего не знает. А я знаю, и так будет всем лучше.

– Согреть кофе? – предложила Сьюзен.

– Нет, – тряхнул головой Джэйс. – Одна чашка – это мой предел.

– Я сказала «кофе»! – громко повторила Сьюзен.

– Я пошутил, – отозвался Джэйс и захихикал. – Это была просто шутка.

– Да? – с сомнением спросила Сьюзен.

– Не беспокойся, со мной все нормально.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – ответил Джэйс и, выпрямившись, вскочил с кресла. Сьюзен на мгновение показалось, что он сейчас пробьет потолок. Джэйса слегка покачивало, но в общем стоял он твердо.

– Я все-таки приготовлю кофе, много времени это не займет, – проговорила она и направилась в кухню. Когда она вернулась в гостиную, Джэйс стоял возле одной из книжных полок, сделанных Дэном еще в Дэйтоне, и разглядывал корешки книг. Взгляд его был уже более осмысленным, из чего Сьюзен заключила, что Джэйс пришел в себя.

– Ты напрасно беспокоилась, – сказал Джэйс, повернувшись. – Я уже в форме. «Алиса в Стране чудес», – мечтательно произнес он. – Если бы ты только знала, как я хотел прочитать эту книжку.

Сьюзен поставила на стол чашки с дымящимся кофе.

– Это не поздно сделать и сейчас. Можешь взять книжку.

– Нет, – отмахнулся Джэйс. – Для чтения совсем нет времени. Да к тому же я смотрел фильм.

Когда кофе был выпит, Джэйс встал и пошел к двери.

– Ты уверен, что сможешь доехать? – спросила Сьюзен.

Джэйс захохотал:

– Не волнуйся, на своем велосипеде я доеду куда угодно.

Сьюзен смотрела, как Джэйс сел в седло и, оттолкнувшись от стены, зашуршал по гравиевой дорожке. Выехав на освещенную улицу, он обернулся и помахал Сьюзен. Когда Джэйс скрылся за поворотом, она вдруг подумала, что Джэйс не ассоциируется в ее сознании с образом мужчины. Она никогда не боялась его, и даже сейчас, в пьяном виде, он не вызывал в ней тревогу.

Сьюзен зашла в дом, закрыла дверь и направилась в спальню. Раздеваясь, она вспомнила, как быстро опьянел и протрезвел Джэйс, и усмехнулась. Но вдруг лицо ее стало серьезным. В поведении Джэйса многое казалось Сьюзен таинственным, в частности отсутствие у него всякого интереса к женщинам. «Инфантильность. Он вырос, но в душе остался мальчиком», – подумала она, разделась и легла в кровать.

Заснуть долго не удавалось. И не только потому, что она не чувствовала возле себя горячего тела Дэна. Нечто другое беспокоило ее и все эти дни неустанно подтачивало ее сознание. Но Сьюзен не могла определить, что именно не дает ей ни жить, ни спать спокойно.

Она лежала в темноте, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из детской. Она давно научилась по едва заметному шороху определять состояние детей. «Слава Богу, что Филипа не мучает астма, – думала она. – Может быть, это в самом деле благотворное действие климата Флориды? Анжела вроде бы успокоилась, в школе у нее все в порядке. Только она все равно продолжает видеть в этих чертовых программах что-то такое, чего не видят другие дети. Это ж надо, в таком возрасте Анжела уже знает об оральном сексе, – вдруг вспомнила она разговор с дочерью. – Интересно, о чем они болтают в школе? Наверное, мне следует поговорить с Элеонорой, она все-таки их учительница и должна знать, чем интересуются ее воспитанники. Ну и дурачье. Потому у нас и растет число больных СПИДом, что учителя воротят нос от сексуального образования. – Сьюзен повернулась на бок и прикусила подушку, но и это не помогло ей успокоиться. Сон не шел, голова распухала от неприятных мыслей: – Спасибо еще, что Анжела советуется со мной. Это хорошо, значит, она доверяет мне. Только бы мне проникнуть в их чертову лабораторию и докопаться до программ, которыми они потчуют ее. Я сразу их раскушу, сразу пойму, в чем тут дело…»

Она ни секунды не сомневалась, что причина интереса Анжелы к вопросам пола кроется именно в программах с виртуальной реальностью. Эта мысль, однажды мелькнувшая в ее сознании, с каждым днем перерастала в уверенность. Она крепла и вскоре превратилась в громадный стальной шар, грозящий сокрушить все существование Сьюзен.

И если раньше у нее и были какие-либо сомнения в своей правоте, то сейчас они полностью исчезли. «Раз программы с виртуальной реальностью способны убивать, как тех летчиков с базы «Райт-Паттерсон», – пришло ей в голову, – то они могут и развращать детей. Прямо в школе. Значит, виртуальная реальность опасна, и я должна остановить ее».

Придя к этой мысли, Сьюзен начала искать пути ее осуществления.

В этот поздний вечер Вики Кессель тоже не спала. Она работала. Посмотрев одиннадцатичасовой выпуск местных теленовостей, Виктория быстро спустилась в гараж, села в машину и по магистрали номер четыре, проходящей мимо Диснейленда, направилась к громадному зданию отеля «Мариотти».

Бар был почти пуст. Вдоволь находившись по парку, утомленные семейства крепко спали. Разошлись по своим номерам и бизнесмены, прибывшие на ежегодные встречи и конференции. Поэтому Люка Петерсона, сидящего в глубине бара, Виктория заметила сразу. А заметив, очень удивилась. На обрюзгшем лице частного сыщика не было обычной клоунской улыбки. Петерсон был задумчив и серьезен. Он не смотрел по сторонам, а напряженно разглядывал стоящий перед ним высокий бокал. Из установленных в потолке динамиков лилась тихая музыка, стоящий за стойкой молодой веснушчатый бармен усиленно тер бокалы и недовольно оглядывал зал.

– Никак не ожидала, что вы любите мелодраму. Встреча в полночь, в пустом баре – это так загадочно, – произнесла Вики, подсаживаясь к Петерсону.

– Мне необходимо срочно поговорить с вами, – ответил детектив трагическим полушепотом. – Другого случая может долго не представиться.

– Понимаю вас, заботы, – участливо кивнула Вики. – Весь день только и делаешь, что суешь нос в дверные скважины. А так хочется поговорить с умным человеком. – Она тихо рассмеялась.

Петерсон не обратил внимания на сарказм в словах Кессель.

– Я неоднократно просил вас о встрече, но вы сами отказывались.

– Пора понять, что у меня есть чем заниматься.

– Да, да, конечно, – согласился Петерсон. – Что вам заказать?

Вики краем глаза увидела, как бармен вышел из-за стойки и направился к их столику. «А неплохой мальчик, – игриво подумала она. – Не слишком красив, зато как сложен. Атлет, да и только».

– Кофе по-ирландски, – сказала Вики, опередив Петерсона, открывшего было рот.

– Мне нечего вам сообщить, – произнесла Вики, когда бармен ушел.

– Как? Совсем нечего? – удивился Петерсон.

– О последних событиях на фирме вы знаете, а больше ничего существенного не произошло.

Петерсон скривился, словно у него внезапно заболел зуб.

– Что вы говорите? – язвительно произнес он. – А почему вы ничего не рассказываете о Смите из Вашингтона? И зачем это помощник Лоури сорвался в Огайо?

Вики и бровью не пошевельнула, она давно догадывалась, что Петерсон и те, на кого он работал, кроме нее самой имели на «Парареальности» и других осведомителей.

– Кто такой Смит, мне и самой неизвестно, – спокойно солгала она. – Ни с кем, кроме Манкрифа, он не разговаривает.

– И вы не знаете, зачем он приехал и что делает на фирме?

– Нет, – твердо ответила Вики. – Не знаю.

Подошел бармен, поставил на стол кофе и удалился. Вики брезгливо посмотрела на высокий бокал, на кофе, покрытый пеной сливок явно немолочного происхождения, на лежащую там зеленую вишенку и пластмассовую соломинку и отодвинула бокал в сторону.

– Ну, хорошо, – согласился Петерсон, – оставим Смита на некоторое время в покое. Расскажите, зачем Санторини понадобилось сломя голову мчаться в Дэйтон.

– У ВВС возникли какие-то проблемы с одной из программ имитации полета, а Дэн разрабатывал ее. Это было до его поступления к нам. Военные попросили его приехать и разобраться с программой. Вот и все.

– И Манкриф разрешил ему уехать?

Вики рассмеялась:

– Дэн и не спрашивал его разрешения. Просто взял и уехал. Манкрифа чуть удар не хватил.

– А как идут дела с бейсболом? – поинтересовался Петерсон.

– Лоури продолжает работать над ним в одиночку.

– Сильно продвинулся?

– Я бы так не сказала. Скорее даже наоборот, – ответила Вики.

– Да, информации от вас не допросишься, – вздохнул Петерсон.

– А я и не обязана вам обо всем докладывать, – отрезала Вики. – Честно говоря, я приехала сообщить вам, чтобы вы меня больше не беспокоили.

– Как вас понимать? – нахмурился Петерсон.

– А так и понимайте. Я выхожу из игры.

– Я не ослышался?

– Нет, – прошипела Вики, – не ослышался. Все, хватит. Сделай так, чтобы я больше о тебе даже и не слышала.

Петерсон покачал головой. В этот момент он очень напоминал добродушного школьного учителя, раздосадованного поведением непослушного мальчишки.

– Вы хотите просто так взять и уйти? Нет, мисс Кессель, – уныло произнес Петерсон, – это невозможно.

– Возможно, очень даже возможно.

– Послушайте меня, уважаемая леди Кессель, – увещевал Петерсон. – Конечно, меня вам можно не бояться. Кто я такой? Простой сыщик, староватый и помятый жизнью. Но те, кто стоят за мной, не отличаются мягкостью характера. Если я передам им то, что вы мне сказали, они будут недовольны. Может быть, даже разозлятся.

– И пошлют ко мне терминатора? – засмеялась Вики, вызывающе глядя в глаза Петерсону.

Вики стало смешно, ей вдруг показалось, что Петерсон напуган.

– На вашем месте мне было бы не до смеха, – торопливо заговорил он тихим, дрожащим голосом. – Мой клиент – человек очень жестокий, он пойдет на все. Предупреждаю вас, Вики, если вы не дадите мне нужную информацию, кое-кому станет очень плохо.

– Ты мне угрожаешь, гадина?

– Я вас предупреждаю. Мы с вами заключали сделку…

– Что-то я не помню ни о какой сделке, – отрезала Вики. – И не пугай меня своим клиентом.

– Мисс Кессель, мы положили на ваш счет большие деньги.

– Возьми их обратно и вытри ими свою задницу. Я предупреждала тебя, что мне деньги не нужны. Все, мальчик, я у-хо-жу, – по слогам произнесла Вики.

– Леди Кессель, прошу вас подумать, – взмолился Петерсон. – Мой клиент просто так от вас не отвяжется. Он может наказать вас.

Вики оперлась ладонями о стол и тоже наклонилась. Почти касаясь носа Петерсона, она произнесла:

– Иди ты в задницу вместе со своим клиентом. Понял? За меня есть кому заступиться и не среди такого барахла, как ты и твой хозяин. У меня защита повыше – в правительстве Соединенных Штатов. Стоит мне только пошевелить пальцем… Понятно?

Глаза Петерсона раскрылись от изумления.

– Я так и думал, – прошептал он. – Этот Смит оттуда.

– Ты угадал, кусок говна, Смит именно оттуда. И если я ему только намекну, что кто-то проявляет к нашей фирме повышенный интерес, он натравит на тебя и на твоего клиента целую свору ищеек из ФБР. Вот тогда вы у меня попляшете.

Петерсон схватился за щеки.

– Признаюсь, я недооценил вас. Вы оказались более честолюбивы, чем я предполагал.

Вики смерила Петерсона ядовитым взглядом и попыталась встать, но сыщик положил руку ей на запястье.

– Постойте, не уходите. Выслушайте мои последние слова, – зашептал он. – Я прошу вас не повторить моей ошибки. Не понимаете? Не стоит недооценивать моего клиента. И помните – он этого так не оставит.

Вики рывком высвободила руку и направилась к выходу, оставив нетронутым бокал с кофе. «Вот и все. А теперь нужно поскорее проверить, захочет ли Смит в случае необходимости защитить меня, – подумала она, подходя к стоянке. – И если нет, то тогда мне крышка».

26

Дэн пробыл на базе «Райт-Паттерсон» больше недели. Он проверил и перепроверил каждую строку программы имитации полета, но не обнаружил ничего странного. Каждый день Дэн шел из офицерской гостиницы в лабораторию, где проводились испытания, и не выходил из нее до самого вечера. С помощью доктора Эпплтона Дэн взял в аренду микролитражку, за которую платили ВВС, и каждый вечер ездил на ней в небольшой грязноватый ресторанчик, расположенный недалеко от базы, быстро ужинал и возвращался в лабораторию, где снова садился за программу.

Ежедневно поздно вечером он звонил Сьюзен, затем валился на кровать и засыпал, точнее, впадал в забытье. А на следующее утро все начиналось сначала – усталость после тяжелого сна, скомканные мысли и напряженное ожидание. Дэн каждый раз пытался восстановить в памяти все, что ему снилось. Иногда он видел во сне Джэйса, Эпплтона, Ральфа Мартинеса и даже Манкрифа, но чаще всего – Дороти. И никогда ему не снилась Сьюзен.

Несколько раз среди дня он уходил из лаборатории в госпиталь посмотреть на Ральфа Мартинеса. Подполковник пережил удар, но состояние его продолжало оставаться критическим. Он все еще находился в реанимационном отделении и ни двигаться, ни говорить не мог. Если Мартинес и узнавал Дэна, то никак не выдавал своих чувств. Он все так же зло смотрел своим единственным глазом и так же методично сжимал и разжимал пальцы. По словам наблюдавших за ним врачей, никаких других движений он не делал.

Дэн ни разу не видел возле Ральфа других посетителей, поэтому очень удивился, столкнувшись в госпитале с Дороти.

Она пополнела и казалась старше своих лет. Последнее Дэн отнес на счет постигшего ее горя. И несмотря ни на что, Дороти оставалась притягательно красивой. На ней была короткая, до колен, юбка, свободный серый свитер, продернутый золотым люрексом, и кремовая кожаная куртка. Дэн, не скрывая своего восхищения, разглядывал Дороти.

Лицо ее было бледным, под глазами Дэн заметил темные круги. Дороти равнодушно посмотрела на остолбеневшего Дэна.

– Здравствуй, – сказал она низким грудным голосом.

– Здравствуй, – выдавил из себя Дэн.

На этом, собственно, их встреча и закончилась. Дороти развернулась и торопливо зашагала по коридору к выходу. «Почему она так спешит? Убегает от меня или не хочет смотреть на то, в каком жалком состоянии находится ее муж? – пронеслось в голове Дэна, но он быстро нашел ответ. – Во всем, что произошло с Ральфом, она винит меня. Вполне естественно».

Именно в этот момент ему в голову пришла эта страшная мысль. Ведь в течение целого года, после того как Джэйс ушел с базы, над программой имитации полета продолжал работать он один. Конечно, у него были помощники, но руководителем-то был он, Дэн. «Она, в сущности, права. Кроме меня, винить больше некого, – размышлял Дэн. – Никто – ни доктор Эпплтон, ни даже Джэйс – в гибели ее мужа не виноват. Только я один. Печально, но справедливо».

В ту ночь, после встречи с Дороти, Дэн вообще не смог уснуть. Трижды он звонил в дом Мартинесов, но никто не поднимал трубку. Дэн оставлял сообщения, но Дороти не ответила.

Правда, утром один звонок все-таки раздался, но совсем не от Дороти.

– Строго говоря, мне бы нужно уволить тебя, – услышал Дэн в трубке отрывистый, злой голос Манкрифа. – Здесь у нас все по швам трещит, а ты продолжаешь чикаться со своими вояками. Ты долго еще будешь там колупаться, мать твою?

Дэн вспомнил последний разговор со Сьюзен. «Ты не забыл, что в ближайший четверг День благодарения? Мы все ждем тебя», – сказала она.

А два дня назад звонил и сам Джэйс, сообщил, что обстановка накалилась и, что если Дэн в ближайшие дни не вернется, шеф обязательно уволит Дэна.

Дэн ответил, что в ближайшие дни в Орландо не вернется. Сьюзен была шокирована этим известием, но перенесла его стойко.

Последним был доктор Эпплтон. Как-то днем он подошел к Дэну и сказал:

– На праздники здесь никого не будет, останутся только дежурные и экипажи, которым назначены вылеты. Подумай, может быть, тебе стоит уехать на время?

– Я проторчал тут уже несколько дней и ничего не нашел, – ответил Дэн.

– Завтра у нас вторник, – продолжал Эпплтон, словно не замечая возражений Дэна. – Так что готовься, днем я посажу тебя на самолет, и ты улетишь к семье. И если не хочешь, больше можешь не прилетать сюда, – прибавил доктор.

Они вошли в кабинет Эпплтона. Доктор сел за свой стол и принялся, как всегда, крутить в руке неизменную трубку. Дэн подошел к окну и стал разглядывать серую бетонную стену противоположного здания. «Странно, доктор разговаривает со мной намного мягче, чем в день моего приезда», – подумал Дэн и повернулся к Эпплтону.

– Ну что ж, только прежде чем попрощаться, – еле слышно произнес Дэн. – Говорить ему вдруг стало очень трудно, слова приходилось вырывать из себя. – Осталось сделать только одно дело.

– Какое? – Доктор удивленно поднял брови.

– Испытать программу, – выдохнул Дэн. Он старался говорить спокойно, хотя понимал, что ставит на карту свою жизнь.

Трубка выпала из рук доктора Эпплтона.

– Облепите меня медицинскими датчиками, – продолжал Дэн. – Если что-нибудь заметите, немедленно отключайте программу.

Дэн боялся испытывать программу, но еще больше он боялся, что доктор Эпплтон станет его уговаривать не делать этого и он сдастся. Поэтому, заметив, что Эпплтон собирается возражать, снова заговорил:

– Не нужно отговаривать меня, доктор. Ральф сел в кабину без датчиков, и вы просмотрели его. Кроме того, он не инженер, он мог и не заметить, что программа испорчена. Я же в момент определю неисправность. Не исключено, что я буду находиться в кабине не больше минуты. А если этого не случится, то вы еще как минимум несколько месяцев будете с ней биться. Да и дело, может быть, вовсе не в электронике, а совсем в другом. Короче говоря, вам так или иначе понадобится доброволец. Я согласен.

– А я – нет, – отрезал доктор Эпплтон, дрожащей рукой поднимая с пола трубку. Он стал наполнять ее табаком, но не смог, только рассыпал его по столу.

– Другого выбора у нас нет, – сказал Дэн. – Испытывать программу нужно, и делать это должен только тот, кто ее разработал.

– Совершенно необязательно, – парировал Эпплтон. – Среди курсантов найдется немало добровольцев.

– Не выгораживайте меня, доктор! – воскликнул Дэн. – Вы же прекрасно понимаете, что только я обязан сесть в кабину. Я ее разработчик, и я знаю, что должно произойти.

– Но ты не летчик и не знаешь, как управлять самолетом, – возразил Эпплтон, но уже слабее.

– Я уже думал об этом. Заложите в программу все, что выполнял Ральф, тогда мне останется только отслеживать поведение программы.

– Черт подери, только этого еще не хватало! – прохрипел Эпплтон. – Дэн, это же очень опасно.

– Можно подумать, что я этого не знаю, – ответил Дэн и улыбнулся. «Все, я уломал его», – подумал он.

Эпплтон продолжал неподвижно сидеть за столом.

– Пойду попрошу операторов подготовить кабину к испытаниям, – быстро проговорил Дэн и, словно опасаясь, что Эпплтон бросится останавливать его, быстро вышел из кабинета. Но Эпплтон даже не пошевелился.

В тот вечер Дэн снова пришел в госпиталь.

– Как он? – спросил Дэн у сидящей перед экраном медсестры, средних лет негритянки с начинающими седеть волосами. Узнав Дэна, она кивнула и отложила в сторону пакет с жареным картофелем.

– Недавно у него был еще один инсульт. Точнее, микроинсульт, – печально произнесла медсестра.

– Еще один? – изумился Дэн.

– Да, – кивнула медсестра. – Такое иногда случается.

– Он сильно пострадал?

– Нет, но дело не в инсульте. Его организм с каждым часом становится все слабее. Ральф погибает. – Медсестра тяжело вздохнула.

– И ничего нельзя сделать?

Негритянка пожала плечами:

– Мы здесь бессильны. У него атрофируются легкие. Они наполняются жидкостью. Сейчас у него началось воспаление легких.

– Он умрет? – напрямую спросил Дэн.

Медсестра снова вздохнула, на этот раз еще печальней.

– Да, – ответила она. – Но только я вам ничего не говорила. – Она прижала палец к губам.

– И когда?

– Дня два он, возможно, протянет. Но, повторяю, я вам ни слова не сказала про это.

Как в бреду, Дэн вышел из госпиталя. Сев в микролитражку, двухдверный «шевроле», он поехал в город. В голове Дэна все смешалось. «Странно здесь все, – недоумевал он. – Доктор-индиец сказал, что Ральф не переживет ночь, а он ее пережил. Теперь эта негритянка говорит, что Ральфу осталось максимум два дня… Эх, что они знают о Ральфе? Это летчик, а здесь уж точно медицина бессильна. И тем не менее медсестра говорит очень уверенно, без эмоций. А какие могут быть эмоции? Они тут всякого насмотрелись».

Только остановив машину, Дэн понял, куда невольно заехал. Ральф и Дороти жили в небольшом особняке на тихой пригородной улице. Адрес их Дэн знал давно, еще с тех времен, когда Ральф, еще до свадьбы, собирал лабораторию к Себе на пикники. Они продолжались и после женитьбы Ральфа, на Сьюзен не желала на них присутствовать.

Ноябрь – не лучшее время года в Дэйтоне. Выйдя из машины, Дэн вступил в промозглую темноту улицы. Он долго стоял, удивляясь тому, что в его мозгу совершенно непроизвольно всплыли воспоминания многолетней давности.

Бледный полумесяц луны закрывали серебристые облака. Ветер гнал по дорожке хрупкие пожелтевшие листья. Они тихо шуршали и потрескивали под ногами Дэна. «Такая погода чаще бывает на Хэллоуин, а не перед Днем благодарения», – подумал Дэн, и ему вдруг показалось, что на улице вот-вот появятся дети, наряженные в страшных демонов и пиратов, и пойдут от двери к двери пугать соседей. Дэн вспомнил, что на Хэллоуин в Орландо родители обычно устраивали для детей большой праздник. Проходил он в школьном спортивном зале и отличался организованностью и пристойностью. Опасные шутки вроде лезвия в яблоке или конфет с начинкой из наркотиков не допускались. Слишком разошедшихся шутников сразу же урезонивали, так что праздник проходил не слишком шумно.

Дэн медленно пошел по дорожке, ведущей к дому Мартинесов. «А зачем я, собственно, иду к ней? Имею ли я право вторгаться в ее жизнь? – раздумывал он. – Она не ответила на мои звонки, не стала разговаривать в госпитале. Почему? Да потому, что она подавлена случившимся и страдает. Да, выглядела она ужасно. Вполне естественно, после стольких лет счастья вдруг остаться одной. Тут кто угодно сломается. И понятно, что во всем она винит меня. Не исключено, что она уверена в том, что Ральфа убил я. Отомстил ей за то, что она меня отвергла».

Но, несмотря на вполне логичные аргументы, Дэн шел к дому Мартинесов, поскольку чувствовал, что Дороти нуждается в утешении, а, по мнению Дэна, утешить ее мог только он.

Уже подойдя к двери, Дэн все еще не знал, как ему поступить. Он сильно нервничал, внутри у него все тряслось. Сильный порыв ветра поднял вверх шуршащие листья. Скрипнули ветки деревьев.

Дэн поднял руку и нажал на звонок. Прошло не меньше минуты, и Дэн снова позвонил. Никто не открывал. Дэн повернулся, чтобы уйти. Сделав несколько шагов от дома, он обернулся и вдруг увидел, что в самом дальнем окне дома горит свет.

«Значит, она дома, – подумал Дэн. – Она или кто-нибудь из родственников».

Дверь никто не открывал.

«Она, наверное, спит. Черт, мне, конечно, лучше бы всего уйти», – Дэн злился на себя за нерешительность.

Он снова подошел к двери и снова нажал на звонок. Не прошло и минуты, как сквозь замерзшее стекло двери Дэн увидел, как в комнатах загорается свет. Затем мелькнула чья-то тень, и раздалось щелканье открываемого замка. Дэн снял палец с кнопки звонка в тот самый момент, когда дверь открылась и на пороге дома показалась фигура Дороти. От Дэна ее отделяла металлическая цепочка.

– Это ты, Дэн? – спросила Дороти глухим хрипловатым голосом и, поморщившись, провела рукой по глазам. Дэн подумал, что Дороти спала, и мысленно выругал себя за то, что разбудил ее.

– Извини, я заехал узнать, как ты себя чувствуешь, – еле выдавил из себя Дэн. Он видел, как Дороти чувствовала себя – пустой взгляд усталых глаз, помятое изможденное лицо, отвисшие щеки. Поскольку дверь была на цепочке, Дэн не видел всей фигуры Дороти, но ему вдруг показалось, что она прячется от него. «Конечно, она спала. Ведь на ней ничего нет», – сообразил Дэн, заметив, как старательно Дороти запахивает свой длинный салатового цвета халат.

Дороти молча рассматривала Дэна. Вид у нее был такой, словно она не совсем понимала, кто это перед ней стоит. Дэн заметил ее отсутствующий взгляд. «Господи, неужели она начала принимать наркотики?» – ужаснулся он.

– Как ты себя чувствуешь? – повторил он вопрос. – Тебе что-нибудь нужно? К тебе кто-нибудь приходит?

Дороти задумалась и медленно замотала головой.

– Нет, Дэн, мне ничего не нужно, – ответила она. – И не стоит беспокоиться, со мной все в порядке. Звать сюда тоже никого не нужно, ведь обо мне заботится Ральф.

Дэн подумал, что ослышался.

– Ральф? – переспросил он. – Он же в госпитале!

– Да, я знаю, – согласно кивнула Дороти. – Только не нужно обо мне беспокоиться, это лишнее.

– Дороти, может быть, тебе стоит сходить к врачу?

– Нет, не нужно, – отмахнулась Дороти. Внезапно глаза ее забегали, Дороти начала суетливо поправлять пояс халата.

– Ты здесь одна? – спросил Дэн.

Дороти слабо улыбнулась:

– Нет, я с Ральфом. Я никогда не буду одна.

И только тут Дэн заметил на руке Дороти знакомую перчатку из металлизированной ткани. Дороти начала медленно закрывать дверь…

«Так вот оно что. У нее стоит микрокомпьютер с программой, в которой она занимается любовью со своим мужем. Вот так она и проводит все свое время», – мелькнула в мозгу Дэна догадка, и он не ошибся.

После того страшного дня, когда у Ральфа случился инсульт и его положили в госпиталь, Дороти в течение нескольких суток ни на минуту не отходила от него. Она все время смотрела на мужа, видела его страдания и плакала. Ей мучительно хотелось принять на себя его боль, отдать ему свое сердце, свое дыхание, всю себя. Она была готова пойти на что угодно, лишь бы это могло сохранить Ральфу жизнь.

– Не умирай, милый, – шептала Дороти, прижимаясь к стеклу реанимационной палаты. – Прошу тебя, не умирай.

Иногда медсестры позволяли ей подходить к постели мужа, и тогда Дороти брала его за руку и твердила:

– Ты не умрешь, любимый. Ты не умрешь, потому что я люблю тебя.

На третьи сутки врачи потребовали, чтобы Дороти ушла домой и отдохнула, пригрозив, что в противном случае будут вынуждены госпитализировать и ее. Дороти ушла, но на следующее утро снова появилась возле палаты. В тот день Ральф иногда приходил в сознание, и в такие моменты тело его содрогалось от приступов боли. Когда Дороти увидела, какие дикие муки испытывает ее муж, находясь в сознании, она начала молиться, чтобы он забылся. Понимая, что и она сама и врачи бессильны помочь Ральфу, Дороти бесконечно рыдала, а иногда впадала в истерику и падала. Тогда врачам приходилось приводить ее в чувство. Когда им это окончательно надоело, они запретили Дороти ночами оставаться возле мужа.

– Вы не облегчите положения своего мужа, даже если ляжете рядом с ним, – говорили Дороти врачи, протягивая ей рецепты на успокоительное. – Не нужно истязать себя понапрасну. Уходите, вам еще понадобятся силы.

Дороти выходила из госпиталя, выбрасывала рецепты и шла домой. Там она сразу же направлялась в спальню, где на одной из полок шкафа рядом со шлемом лежали перчатки из металлизированной ткани, и надевала их.

Началось это как шутка. Раз в год Ральф отправлялся в штат Невада проводить тренировочные полеты на настоящих самолетах. Обычно такая командировка продолжалась дней двенадцать – четырнадцать, во время которых Дороти оставалась совершенно одна. И вот однажды перед очередной поездкой Ральф привез домой какую-то коробку и подержанный микрокомпьютер, высокий, размером с двухкамерный холодильник, и такой тяжелый, что в дом его пришлось вкатывать на тележке.

Узнав, что хитрое устройство стоит еще и весьма приличную сумму, Дороти изумилась.

– Ральф! – воскликнула она. – Зачем ты притащил в дом эту железяку, да еще за такие деньги?

Закатив компьютер в спальню, Ральф вытер руки о джинсы и, хитро подмигнув Дороти, весело ответил:

– Это тебе мой подарок. Сюрприз.

Ральф вышел из комнаты и через несколько минут вернулся, неся в руках огромную коробку.

– А это еще что за рухлядь?

Ральф засмеялся:

– Эта, как ты сказала, рухлядь, поможет тебе не скучать в мое отсутствие.

– А что это такое? – спросила Дороти.

– Это – я, – ответил Ральф.

После четырех бессонных ночей, прошедших с того дня, как Ральфа парализовало, Дороти, волнуясь, надела шлем, перчатки и подключила их к микрокомпьютеру.

Впервые Дороти это делала несколько лет назад, вместе с Ральфом. Тогда она еще стыдилась прикосновения машины и поэтому чувствовала себя неловко перед Ральфом.

Когда он надевал на нее шлем и перчатки, Дороти, покраснев, сказала мужу:

– Глупость какая-то. Зачем это все?

Ральф поправил на голове Дороти шлем, подсоединил к себе многочисленные датчики и, опуская на лицо Дороти очки, ответил:

– Сейчас все увидишь.

Они стояли посреди спальни обнаженные, облепленные разноцветными датчиками. Дороти вдруг разобрал смех.

– Ты знаешь, – сказала она, – я чувствую себя как порнозвезда, которой предстоит сняться в очередном фильме.

– То, что ты увидишь, дорогая, будет похлестче всякой порнушки. Если эта штуковина сработает, с тобой будут играть два Ральфа: один – живой, а другой – электронный.

Все сработало настолько отлично, что Дороти даже не смогла отличить мужа от его двойника.

Когда в тот день врачи выпроводили Дороти из госпиталя, она, вернувшись домой, сразу же пошла в спальню, разделась, затем достала из шкафа шлем и перчатки из металлизированной ткани. Укрепив на сосках, бедрах, плечах, руках и лобке кругленькие датчики, Дороти надела шлем, перчатки и повалилась на кровать.

Опустив на глаза очки, Дороти сразу же увидела улыбающееся лицо Ральфа. Он подошел к ней и положил горячие ладони на ее груди. Дороти провела руками по блестящему телу мужа, погладила его упругий живот, затем потрогала его член, крепкий и горячий. Ральф нежно гладил ее груди, целовал их, и Дороти чувствовала, как в ней закипает неудержимая страсть.

Наслаждение прервал звонок. Вначале Дороти подумала, что ей просто почудилось, но вскоре звонок снова повторился. Жадно хватая воздух, Дороти прижималась к Ральфу. Вот он дотронулся до ее бедер, и все тело Дороти затрепетало. Опять раздался назойливый звонок. Ральф не слышал его, он продолжал гладить ее бедра…

Дороти подняла очки и села, свесив ноги с кровати.

– Проклятье, – прошептала она и огляделась. Ральф исчез, Дороти снова была одна. Сняв с головы шлем, Дороти стряхнула одну из перчаток. Другую снять никак не удавалось, она прилипла к вспотевшей ладони, и Дороти отсоединила ее от микрокомпьютера, просто оторвав от нее провод.

Теперь звонок звонил не переставая.

«Это, наверное, из госпиталя, – подумала Дороти. – Что-нибудь случилось с Ральфом? – Она заторопилась к дверям. – Какого черта они приперлись? – чертыхнулась она. – Могли бы сначала позвонить. Я же говорила, что у меня стоит автоответчик».

Накинув на себя халат, Дороти босиком побежала в прихожую, открыла дверь и увидела Дэна Санторини. Вид у него был необычайно грустный, лицо напряженное и взволнованное.

– Это ты, Дэн? – спросила Дороти. Радости от его приезда она не испытала, только облегчение, что это не одна из медсестер из госпиталя.

– Извини, я заехал узнать, как ты себя чувствуешь, – спросил он.

Дороти не успела собраться с мыслями, чтобы ответить, и Дэн снова заговорил:

– Как ты себя чувствуешь? – повторил он. – Тебе что-нибудь нужно? К тебе кто-нибудь приходит?

Дороти задумалась и медленно замотала головой.

– Нет, Дэн, мне ничего не нужно, – ответила она. – И не стоит беспокоиться, со мной все в порядке. Звать сюда тоже никого не нужно, ведь обо мне заботится Ральф.

Дороти увидела изумленное лицо Дэна.

– Ральф? – переспросил он. – Он же в госпитале!

– Да, я знаю, – согласно кивнула Дороти. – Только не нужно обо мне беспокоиться, это лишнее.

– Дороти, может быть, тебе стоит сходить к врачу?

– Нет, не нужно, – отмахнулась Дороти. «О чем мне говорить с ним? Что он поймет и поймет ли вообще?»

– Ты здесь одна? – спросил Дэн.

Дороти попыталась улыбнуться.

– Нет, я с Ральфом, – ответила она. – Я никогда не буду одна.

«Похоже, он совсем обалдел. Бедный Дэн, ничего ты не понимаешь, – с горечью подумала Дороти. – Ты слишком прост и бесхитростен, все твои мысли у тебя на лбу написаны».

«Черт подери, он узнал перчатку», – вдруг мелькнуло в голове Дороти. Она начала запахивать халат, скрывая руку.

– Дороти, я знаю, что это за перчатка, – произнес он.

– Вот и хорошо, – ответила Дороти.

– Непонятно…

– А тебе и понимать нечего.

– Но…

– Ты напрасно волновался, Дэн. У меня все нормально, – перебила его Дороти. – Абсолютно нормально.

Дэн понимал, что Дороти врет. Он видел, как ей плохо. Очень плохо, но впускать его, как догадался Дэн, Дороти не собиралась. Но больше всего Дэна насторожила перчатка.

– Ну что же, – неохотно произнес он, – я пойду. Значит, ты в порядке?

Дороти не ответила, она лишь кивнула и улыбнулась, грустно и понимающе.

– Да, и еще, – Дэн замялся и, прикусив нижнюю губу, продолжил: – Я очень сожалею о том, что произошло с Ральфом. Действительно, Дороти, я все время чувствую, что виноват в этом.

– Нет, Дэн, в том, что случилось с Ральфом, твоей вины нет, – сухо произнесла она.

Он кивнул, пожелал Дороти спокойной ночи и пошел к машине. Открыв дверцу, он обернулся и посмотрел на дом. Одно за другим гасли окна – это Дороти, выключая за собой свет, шла по комнатам, направляясь к спальне. Там свет оставался включенным до утра.

Дэн сел в машину, завел двигатель и начал выезжать на шоссе. «На Дороти была перчатка. Тогда понятно, почему она сказала, что Ральф остается с ней. Все предельно ясно», – повторял про себя Дэн.

27

Квентин Смит остановил взятый напрокат «БМВ» у главного входа в «Парареальность» и вышел из машины. Несмотря на жару, на нем был костюм и галстук. Из окна своего кабинета Кайл Манкриф увидел лицо своего вашингтонского гостя и поежился – недовольство не могло скрыть даже сильно тонированное стекло.

Джо Ракер, чувствуя, что перед ним важный гость, сердечно приветствовал Смита. Тот, не обращая внимания на Ракера, молча прикрепил на лацкан пиджака карточку и пошел по коридору. В безукоризненно сшитом мышиного цвета костюме и темных очках Смит походил на агента ФБР, внедренного в студенческую организацию сомнительного толка.

«А так оно на самом деле и есть», – угрюмо подумал Манкриф. Он знал, куда направляется Смит. В ожидании неприятного разговора Манкриф расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук.

Дверь открылась, и вошел Смит. Он прошел к столу, сел напротив Манкрифа и, даже не потрудившись снять солнцезащитные очки, жестко произнес:

– Парень, который должен работать над моей программой, исчез неделю назад.

– И вы только сейчас это заметили?

– Мне надоело слоняться по паркам в ожидании его возвращения, – продолжал Смит. – Когда он появится?

– Он улетел в Дэйтон, – пожал плечами Манкриф.

– И отпустили его вы.

– Отпустил? – Манкриф рассмеялся. – Да он меня об этом и не спрашивал. Просто взял и улетел.

Смит положил руки на стол:

– Вы хотите сказать, что ваш сотрудник бросил работу и самовольно уехал в Дэйтон? Без вашего разрешения?

– Э, послушайте, рабовладельческий строй давно прошел. Я плачу ему за труд, а не за него самого.

– Я советую вам вернуть его сюда, да побыстрее.

– Его жена сказала, что он прилетает сегодня вечером.

– Лучше бы ему вернуться, – проскрипел вашингтонский гость.

«В противном случае…», – прочитал Манкриф взгляд Смита. «А действительно, что может случиться в противном случае? – начал гадать он, разглядывая волевое, с квадратным подбородком лицо своего собеседника. – Судя по его взгляду, он зол как черт. Интересно, что он может сделать? Натравит на Дэна агентов из ФБР? Выкрадет его с базы? Очень занятно. А может быть, арестует Дэна? Предъявит ему какое-нибудь ложное обвинение, они ведь у нас мастаки на подобные дела. Рожа-то у него довольно гнусная, такой на все способен».

– Послушайте, – Манкриф развел руками и заговорил примирительным тоном, – я не меньше вашего хочу, чтобы Дэн Санторини оказался здесь как можно быстрее. От него зависит многое. Миллионы долларов вложено в эту компанию, и все наше будущее…

– Если к первому февраля я не получу программу, Манкриф, у вас не будет будущего! – выкрикнул Смит и подтвердил свое заключение ударом кулака по столу. – Поняли? Ни у вашей компании, ни у вас будущего не будет.

– Да что же это такое? – недоуменно воскликнул Манкриф. – По какому праву вы мне угрожаете?

Увидев, что взгляд Манкрифа устремлен мимо него, Смит резко развернулся и посмотрел на дверь. Облокотившись на косяк и весело оглядывая спорящих, там стоял Джэйс Лоури.

– Что-то вы разорались, ребята, – сказал он. – Ваши голоса слышны у самого входа в «Парареальность». – Он вошел в кабинет, с деланной осторожностью закрыл за собой дверь и многозначительно оглядел сидящих. На этот раз на футболке Джэйса была изображена уходящая вверх спираль, а над ней – надпись: «Ты – здесь».

– Джэйс, у нас конфиденциальная беседа, – произнес Манкриф.

– Уже нет, – сказал Джэйс, и гадливая улыбка на его лице стала еще шире. Он прошел к столу, развернул одно из кресел и сел на него верхом, положив руки на спинку и уперевшись в них подбородком. – Ну так что? – спросил он.

– Проваливай отсюда, – сказал Смит.

– Ты хочешь, чтобы программа была готова к первому февраля, не так ли?

Смит снял очки и угрожающе посмотрел на Джэйса.

– Откуда тебе это известно? – спросил он.

– Для этого не нужно быть Альбертом Эйнштейном, – ответил Джэйс, насмешливо улыбаясь.

Смит медленно повернулся к Манкрифу.

– Вы, кажется, говорили мне, что Санторини можно доверять?

– Послушай, парень, не шуми, – сказал Джэйс. – Давай поговорим спокойно. У тебя есть проблемы, и, если хочешь, я могу их решить.

– Ты чего тут мелешь? – огрызнулся Манкриф.

Джэйс покачал головой, словно сокрушаясь непонятливости собеседников.

– Над твоей программой работал Дэн. Так? Так. Но он улетел на базу «Райт-Паттерсон», потому что его об этом попросил наш прежний босс. Твоя работа не выполняется. Мне тоже без Дэна делать нечего, поэтому я и предлагаю тебе свои услуги. Чтобы не мучиться от безделья, я составлю для тебя программу. Все очень просто.

Смит недовольно смотрел на Джэйса.

– И я сделаю ее лучше и быстрее, чем наш милый придурок Дэн. Можешь не волноваться, к первому февраля программа будет готова.

– Я бы посоветовал тебе идти и заниматься бейсболом, – сказал Манкриф.

Джэйс пожал плечами:

– Моя часть сделана, осталось только разобраться с «заиканием» и защитой, а это уже задача Дэна и Чарли Чана. Я такой тупой работой не занимаюсь. Так что делать мне, как я уже сказал, совершенно нечего.

– Если бы я хотел, чтобы мою программу делал ты, я бы тебя об этом попросил, – резко проговорил Смит. – Но я этого не сделал.

– Коне-е-чно, – протянул Джэйс. – Ты обратился к Дэну. Но наш надежный работяга Дэн исчез, и неизвестно, когда вернется. Не завидую я тебе, парень.

Лицо Смита напряглось. Манкриф втянул голову в плечи, ожидая взрыва. Только один Джэйс сидел, хладнокровно улыбаясь.

– Откуда тебе известно про мою программу? – спросил Смит.

– Я покопался у Дэна в столе и кое-что нашел, – невозмутимо ответил Джэйс. – Программка так себе, ничего сложного. Между прочим, я придумал, как сделать ее поинтереснее.

– Ах, вон оно что.

– Да, – игриво ответил Джэйс. – И прежде всего, я знаю, почему она нужна тебе именно к первому февраля. – Джэйс подмигнул Смиту. – Дэн не успеет сделать ее к этому сроку. Так что сел ты, парень, в лужу. – Джэйс засмеялся, показывая редкие желтые зубы. – Давай проси меня, пока не поздно.

Смит откинулся на спинку кресла, долго смотрел в глаза Джэйсу, затем повернулся к Манкрифу. Тот сидел опустив голову и думал только об одном – чтобы из его жизни, вот прямо сейчас, раз и навсегда исчез и этот сукин сын Смит и гаденыш Джэйс. Манкриф ненавидел их, они оба мешали ему, путались под ногами.

– Ну, ладно, – сказал Смит, рассматривая унылую физиономию Манкрифа. – Я согласен. Только запомни, Лоури, я буду ходить за тобой как тень. Я прилипну к тебе, как банный лист к заднице, – прошипел Смит. – И если я только замечу, что ты пытаешься раскрыть свое хайло там, где не нужно, берегись! Ты без меня в туалет сходить не сможешь.

– Пожалуйста. – Джэйс развел руками. – Даже можешь расстегивать мне штаны, если тебе это нравится.

– Но послушайте, Смит, – вмешался Манкриф, – это повредит работе всей моей фирмы!

Смит окинул Манкрифа холодным взглядом.

– Джэйсон Лоури будет выполнять ту работу, которую я ему дам, – ответил Смит. – И запомни, что с этого момента ты находишься под постоянным наблюдением.

– Не горюй, Кайл! – игриво воскликнул Джэйс. – У меня хватит времени и на то, чтобы помочь этому парню, и на ту работенку, которую я делаю лично для тебя, – осклабился Джэйс, многозначительно посмотрел на шефа и захихикал. «Скот, гнусная скотина, – негодовал Манкриф, – ему ничего не стоит шепнуть этому Смиту пару словечек, и тогда…» Манкриф поднял руки, словно собираясь разорвать Джэйса на части.

– Все нормально, босс! – бодрым голосом воскликнул Джэйс. – Нет причин для тоски на свете, работа будет сделана в блеске.

Джэйс поднялся и направился к двери. Не доходя до нее, он обернулся:

– Чего сидишь, умник? Я собираюсь пописать, пошли подержишь. – Джэйс захохотал и вышел из кабинета. Смит с каменным лицом вылетел вслед за ним.

– Дэн, мне не нравится твоя затея, – повторил доктор Эпплтон.

Они находились в раздевалке. Дэн сидел, а двое операторов – оба мужчины – прикрепляли к нему пластырем датчики и помогали натягивать костюмы.

– Мне она тоже не нравится, – признался Дэн. – Но ничего другого нам не остается.

– Почему? – удивился Эпплтон. – Мы вполне можем вообще отказаться от этой программы подготовки и вернуться к старой. – Он засунул в рот незажженную трубку. – Она вполне безвредна, а эффект от нее такой же.

– Но тогда мы никогда не узнаем, что же в ней есть такого, что убивает пилотов, – возразил Дэн. – А без этого дальнейшая модификация программ подготовки невозможна. И не только этих программ, любая программа с использованием виртуальной реальности становится опасной.

– Уж лучше ничего не делать, чем производить сомнительные технические штучки и создавать угрозу для жизни.

– Это не подход, доктор. К тому же я должен выяснить, что находится в программе. Ведь я делал ее в течение нескольких лет, поэтому обязан знать, в чем там ошибка.

– Не знаю, – с сомнением произнес доктор. – Мне кажется, что будет лучше просто выбросить ее.

– Тогда конец вашей карьере, – констатировал Дэн.

Эпплтон вытащил изо рта трубку.

– Не вижу в этом ничего страшного, – устало произнес он. – Может быть, так оно будет лучше. Выйду на пенсию и буду отдыхать. Денег мне хватит.

Дэн посмотрел в бледно-голубые, увеличенные сильными линзами глаза Эпплтона и увидел в них затаенный страх. И горечь поражения. Доктор не шутил, он был готов немедленно выбросить программу, заплатив за это своим научным именем. Дэн знал, что Эпплтон всю свою жизнь потратил на создание программ для подготовки пилотов, пользовался непререкаемым авторитетом, но был готов потерять все. Дэн понимал, что положение у Эпплтона отвратительное. Откажись он испытывать программу, и Эпплтону, как ученому, конец. «Нет, я должен сесть в кабину. Всем, что я достиг в жизни, я обязан Эпплтону и не могу бросить его. В конце концов, медицинские датчики будут показывать мое состояние, и в критический момент программу остановят», – подумал Дэн.

– Не волнуйтесь, доктор, – медицина не подведет. Если со мной что-нибудь случится, программа прервется, – успокоил Дэн доктора.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – отрезал Эпплтон.

– А со мной ничего и не случится, – улыбнулся Дэн. – В критический момент сработает автоматика, вот и все.

Эпплтон кивнул и снова взял в рот трубку.

– Дэн, – тяжело вздохнув, произнес Эпплтон. – Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты для меня как родной сын. Остановись, – выдохнул он.

Дэн все понял. Он молча опустил голову, стараясь не смотреть в глаза доктору. Слова Эпплтона, сказанные в присутствии посторонних, операторов, стали для него неожиданностью.

Стараясь скрыть волнение, Эпплтон вытащил из кармана платок, протер очки, затем поднес его к глазам.

Операторы старательно делали вид, что ничего не видят. Они угрюмо заковывали Дэна в тяжелый летный испытательный костюм и подсоединяли к нему различные принадлежности, необходимые в реальном полете. Дэн оглядел себя и пришел к выводу, что он похож на матадора, которому предстоит сразиться с быком без помощников и шпаги. Сам не зная почему, Дэн стал вспоминать, как называется команда одетых в кургузые костюмы помощников матадора. «Вроде пикадоры», – подумал он.

Под костюмом, в который операторы облачили Дэна, находились десятки миниатюрных датчиков, соединенных между собой паутиной оптико-волоконных проводков, таких тонких, что в сравнении с ними человеческий волос мог бы показаться корабельным канатом. И с помощью встроенного лазера каждый датчик в процессе испытания будет посылать импульсы, которые, попав на пульт управления, соединятся и создадут картину общего медицинского состояния Дэна во время испытаний.

Дэн старался отвлечь себя от неприятных мыслей, вспоминая принцип действия датчиков и других устройств. В голове его был сумбур, а в душе – страх. Этих испытаний Дэн боялся не меньше самого Эпплтона.

– Доктор, а вы знаете, что у Дороти есть дома какая-то система с использованием виртуальной реальности? – спросил Дэн, вставая со стула и застегивая молнию на костюме.

Эпплтон посмотрел на Дэна, но не удивленно, а как-то виновато.

– Я был у нее вчера вечером, – начал сбивчиво рассказывать Дэн. – Заехал просто так, чтобы немного успокоить. И когда Дороти открыла мне дверь, я увидел на ее руке перчатку.

– Ты ошибся, – возразил доктор, но не очень твердо.

– Нет, – возразил Дэн. – Я абсолютно уверен, что видел на руке Дороти именно такую перчатку.

Эпплтон многозначительно посмотрел на Дэна и, вытащив изо рта трубку, едва заметно ткнул ею в операторов. Те, подходя к Дэну с костюмом, создающим давление, навострили уши.

– Может быть, и ошибся, – кивнул Дэн.

Операторы надели на Дэна костюм.

– Получше зашнуруй ботинки, – посоветовал Эпплтон и, когда операторы отошли, тихо прибавил:

– Поговорим об этом позже.

«То есть когда операторы уйдут из раздевалки», – понял Дэн намек Эпплтона и, нагнувшись, принялся надевать тяжелые ботинки.

«Ну и дела, – размышлял он. – Кто это сделал для Дороти программу? Да что тут думать? Только Джэйс. Но почему? Он ведь ненавидел Ральфа лютой ненавистью, особенно после той драки».

Стычка произошла в тот день, когда Ральф явился на базу в новенькой форме подполковника.

– Ба, – скривился Джэйс, – что я вижу! Наш цыпленочек проник в большой свет.

Джэйс с Ральфом не ладили и раньше, но до прямых стычек дело не доходило, хотя в лаборатории многие считали, что кобра с мангустом могут мирно сосуществовать только до поры до времени.

Мартинес был жестким и дисциплинированным летчиком, требовательным к себе и другим. Он рвался вверх, в Пентагон, и об этом все знали.

– Еще один рывок, – сказал как-то Джэйс, – и наш летун станет полковником. Затем он отвалит отсюда в Вашингтон, и, слава Богу, мы навсегда избавимся от него.

– Думаю, что он и сам не против избавиться от тебя, – усмехнулся Дэн и похлопал Джэйса по небритой щеке.

Ежегодно летом Ральф Мартинес отправлялся на две недели в Неваду совершать настоящие полеты.

– Желаю ему приземлиться кверху пузом, – говаривал Джэйс в таких случаях.

– Если он тебя когда-нибудь услышит, плоховато тебе придется, – качал головой Дэн.

– Да плевать я на него хотел! – огрызался Джэйс.

– Какой ты у нас смелый, – смеялся Дэн.

Перед очередным отлетом Ральфа в Неваду Джэйс как-то подошел к Дэну и сказал:

– Слушай, малышок, а почему бы тебе не потрястись с Дороти, пока ее муженек будет осваивать воздушные рубежи?

Дэн ошарашенно посмотрел на Джэйса.

– Ты что, с ума сошел? – спросил он.

Джэйс пожал плечами:

– А что такого? Или ты забыл, как трахался с ней?

– Джэйс, это было очень давно, – отрезал Дэн. – Сейчас она – жена Ральфа.

– И тебя это очень беспокоит? Ты бы лучше вспомнил, как она бросила тебя ради этого сучонка. Нет, Дэн, у тебя открывается отличный шанс свести с ним счеты. Напрасно теряешься.

Дэн счел это предложение очередной шуткой Джэйса. «Юмор у него своеобразный», – подумал Дэн.

В тот же день вечером все они собрались в ангаре, где проходили имитационные полеты. Джэйс долго с пренебрежительной ухмылкой разглядывал Ральфа, отдававшего приказы своим подчиненным, и вдруг заявил:

– Эй, Ральфик, послушай-ка, у меня тут зародилась одна идейка. – Он щелкнул пальцами и направился к подполковнику. – Я слышал, что ты на пару недель отправляешься в казармы?

Даже без кителя, в рубашке с закатанными рукавами, Ральф являл собой образец подтянутости. Галстук был идеально завязан и приколот к рубашке, несмотря на летнюю жару и духоту ангара застегнутой на все пуговицы.

Оглядев приближающегося Джэйса, Ральф коротко ответил:

– Да, отправляюсь.

– Защищать нас от нападения кактусов? – язвительно спросил Джэйс. – Или от койотов? – Джэйс задиристо засмеялся. – Ждем от тебя богатых трофеев.

Дэн хотел остановить Джэйса, но не мог придумать, как это сделать. Операторы, все сверхсрочники ВВС, напряглись и внимательно следили за развитием событий. Постепенно они начали отходить, словно очищая место для поединка.

– А ты, конечно, считаешь, что эту страну защищать не нужно, не так ли? – угрюмо спросил Ральф.

Джэйс удивленно обвел глазами ангар.

– Да кого же ты тут собрался защищать? – пробормотал Джэйс и отвернулся, собираясь отойти.

– Нет, постой! – рявкнул Ральф. – Значит, ты считаешь, что здесь некого защищать?

– Некого и нечего! – огрызнулся Джэйс.

Дэн выскочил вперед и встал между Джэйсом и Ральфом.

– Перестань нарываться, – одернул он Джэйса.

– А я и не нарываюсь. Пусть отправляется пугать полевых мышей. Нашелся защитник! Да хрен с ним, пусть едет, главное, что здесь остается его жена. Кое-кто не даст ей скучать в одиночестве, верно?

Мартинес оттолкнул Дэна, схватил Джэйса за шиворот и так тряхнул его, что, казалось, сейчас у того застучат кости.

– Что ты сказал, недоносок?! А ну, повтори!

Джэйс был выше Мартинеса на целую голову, но подполковник был сильнее. Стоило ему только захотеть, и он пополам переломил бы хлипкое чучело в образе Джэйса.

– Я не сказал ничего оскорбительного, – захрипел Джэйс. – Просто у тебя смазливая жена, а ты на две недели уезжаешь. И если ты думаешь, что она будет ждать тебя и плакать в подушку, то скорее всего ошибаешься.

Резкий, короткий удар Мартинеса отшвырнул Джэйса метра на три. Болтая в воздухе руками, он грохнулся на бетонный пол ангара. Операторы и младшие офицеры подбежали к Мартинесу и схватили его за руки. Не сделай они этого, подполковник бросился бы добивать Джэйса. Дэн подскочил к своему другу и помог ему подняться.

Мартинеса увели. Джэйс снова сполз на пол и начал потирать челюсть.

– Ты в порядке? – спросил его Дэн.

Джэйс слабо улыбнулся и произнес:

– Я думал, удар у него будет куда сильнее.

Из забытья Дэна вывел Эпплтон. Легонько толкнув Дэна в плечо, Эпплтон подал ему обшарпанный шлем с эмблемами военно-воздушных сил США.

– Вы можете идти, – обратился Эпплтон к операторам. – Мы подойдем через пару минут.

Операторы понимающе закивали и вышли из раздевалки. Наедине с Эпплтоном Дэн почувствовал себя крайне неуютно.

– Значит, говоришь, в доме Дороти есть система с виртуальной реальностью? – спросил Эпплтон, понизив голос.

Дэн подумал, что экипировку летчиков, проходящих испытания, едва ли можно назвать удобной. Он пожал плечами, повертел шлем и неохотно ответил:

– Я видел на ее руке перчатку, а не саму систему.

Эпплтон ткнул в грудь Дэну мундштуком трубки.

– Это Джэйс смастерил ее, больше некому. – Доктор перешел на шепот. – Только зачем она понадобилась Ральфу?

– Джэйс? – удивился Дэн. – Сделал ее по заказу Ральфа?

– Да, – кивнул Эпплтон. – Он использовал для нее ненужные детали. Ты же помнишь, он постоянно везде лазил и собирал всякий хлам. А сколько у нас тут его валялось?! Вот и набрал на систему.

– Но как же?.. – недоумевал Дэн. – Ведь он же органически не переваривал Ральфа. И вдруг – система…

– Ты помнишь ту драку? – спросил доктор Эпплтон.

Дэн кивнул:

– Я только что вспоминал тот случай. Собственно, никакой драки и не было. Просто Ральф съездил Джэйсу по физиономии, и тот упал.

Вращая трубку, Эпплтон рассматривал Дэна.

– Джэйс и сделал Ральфу систему сразу после этого случая. Якобы для того, чтобы загладить свою вину перед подполковником.

– Загладить вину? – еще больше удивился Дэн. – Это вообще что-то из разряда фантастики. Джэйс никогда не считал себя виноватым в чем-нибудь.

– Он сделал ее тайком, никто и не знал об этом, – проговорил Эпплтон.

– Я, по крайней мере, действительно первый раз об этом слышу, – признался Дэн.

– Ральф мне рассказывал, как Джэйс извинялся перед ним. Говорил, что совсем не хотел оскорбить ни его, ни Дороти. И в конце концов в качестве компенсации предложил сделать для Дороти систему с виртуальной реальностью, чтобы она не скучала в отсутствие мужа.

Дэн был ошеломлен. Он опустился на стул и, раскрыв рот, слушал рассказ доктора.

– Так, значит, это – система, имитирующая половой акт? – произнес он.

Эпплтон смущенно кивнул:

– Скорее всего.

– Так вот что имела в виду Дороти, когда сказала…

– Что она тебе сказала? – насторожился Эпплтон.

– Когда я спросил ее, есть ли в доме еще кто-нибудь, Дороти ответила: «Да, со мной Ральф».

Дэн почувствовал, что его закачало, словно он вдруг оказался в океане.

– Тогда понятно, почему у нее был такой отрешенный вид. Она…

Эпплтон густо покраснел.

– Но для создания подобной программы, – продолжал Дэн размышлять вслух, – требуются не только параметры Ральфа. Нужно еще знать и его поведение в момент полового контакта. Значит, Джэйс снял их на пленку.

– Как? Снял на пленку? – повторил Эпплтон и тоже сел.

– На пленку или на диск – все равно.

– Ты имеешь в виду, что нужно иметь полную запись полового акта? – Глаза Эпплтона, казалось, были сейчас больше очков, но Дэн не замечал этого.

– Да, но лучше иметь запись нескольких актов, тогда программа будет лучше, намного реальней.

Дэн посмотрел на доктора. Тот сидел с таким видом, словно впервые слышал о возможностях виртуальной реальности.

«Ну и ну, – подумал Дэн, разглядывая шокированное лицо Эпплтона. – Вот тебе и ученый! Всю жизнь занимается виртуальной реальностью и не подозревает, какие вещи можно вытворять с ее помощью». Дэн решил пощадить чувства стыдливого доктора Эпплтона.

– Вообще-то можно обойтись и без записи. Наверное, будет достаточно только снять параметры тела, кое-какие медицинские данные… Да, собственно, и все. Ну, возможно, понадобится большая фотография в полный рост. Да, этого должно хватить. Воспроизвести действия, заставить фигуру двигаться – это несложно.

– И подобную систему Джэйс собрал практически из мусора, – продолжал удивляться доктор. – Из отходов.

– Думаю, не совсем, – пояснил Дэн. – Тут понадобится хороший микрокомпьютер, но с зарплатой Ральфа купить такой тоже не составит труда. Конечно, программа будет слабенькой, но при известной доле воображения на некоторые шероховатости можно просто закрыть глаза. Да к тому же в экстазе… – Дэн снова прикусил язык.

Доктор Эпплтон смущенно опустил голову и сунул в рот трубку.

– Да, конечно, – задумчиво продолжал говорить Дэн. – В половом акте главное – не зрительное восприятие, а чувство прикосновения.

– Хватит, Дэн, я все понял. – Эпплтон умоляюще посмотрел на своего ученика. – Но кто бы мог подумать? Система с виртуальной реальностью для физической любви… – Доктор покачал головой.

Дэн пожал плечами:

– Ничего особенного. Если Джэйс захочет, он еще и не такое сделает.

Продолжая качать головой, словно пытаясь стряхнуть с себя неприятные мысли, Эпплтон поднялся.

– Ну что же, Дэн, пойдем, – голос доктора снова был тверд и спокоен. – Не будем давать операторам повод обвинять нас в трусости.

Дэн тяжело поднялся. «Ну и навешали же они разной дребедени, – подумал он, оглядывая себя. – И на кой черт мне понадобилось изображать из себя пилота-истребителя?»

28

– Значит, сейчас вы работаете с Джэйсом? – удивилась Вики.

Смит коротко кивнул. По его напряженному лицу Вики сразу догадалась, что идея сотрудничества с Джэйсом не приводит высокого вашингтонского гостя в восторг.

– А что прикажете делать? – огрызнулся Смит. – Выбора у меня нет.

Вики понадобилась вся ее настойчивость, чтобы найти Смита и начать с ним интересующий ее разговор. С этой целью она полдня искала его, но нигде не находила. Когда Смит не появился в обеденное время в кафетерии, Вики всерьез забеспокоилась и отправилась искать Смита. Она обнаружила его в лаборатории Джэйса, в самой дальней части здания, и еле уговорила его пообедать с ней.

– А Кайл знает об этом? – поинтересовалась она, протискиваясь в узкую дверь кафетерия. Все столы были заняты, а у кассы стояла длинная очередь. В зале стоял запах крепкого кофе и хорошо приготовленной еды. У Вики защипало в ноздрях и едва не потекли слюни. Она тяжело сглотнула, стараясь, чтобы Смит этого не заметил.

– Знает, – недовольно ответил Смит. – Но почему-то не испытывает от нашей дружбы никакой радости.

«Еще бы. Представляю, как он трясется от страха», – радостно подумала Вики и кокетливо улыбнулась.

Очередь еле двигалась. Смит явно нервничал.

– Послушайте, мне не хотелось бы оставлять вашего гениального замухрышку надолго, – нетерпеливо проговорил он.

– Вы имеете в виду Джэйса? – спросила Кессель.

– А кого же еще?

– Не беспокойтесь, с ним ничего не случится.

– Возможно, но мне кажется, ему нельзя доверять.

Вики почувствовала, как ее начинает охватывать волнение. Проницательность Смита насторожила ее, она никак не могла подумать, что он сможет так скоро раскусить Джэйса.

– Но поесть все-таки нужно, – улыбнулась она.

– Куплю пару шоколадок, до ужина вполне хватит.

– Может быть, поужинаем вместе? – предложила Вики.

Смит удивленно заморгал.

– С какой стати вы приглашаете меня? – спросил он в лоб.

– Не только приглашаю, но и согласна взять на себя половину расходов. В правительственных учреждениях с командировочными неважно, – пошутила она.

Смит рассмеялся. Улыбка у него была открытая, почти мальчишеская.

– Ладно, давайте поужинаем где-нибудь, – согласился он. – Но что вы собираетесь преподнести мне к ужину?

Поняв, что имеет дело с догадливым и проницательным человеком, Вики не стала хитрить.

– У меня есть к вам один серьезный разговор. Честно говоря, мне нужна ваша помощь.

Лицо Смита мгновенно напряглось.

– Все бы хорошо, только я не знаю, во сколько этому гению вздумается закончить работу. А оставлять его одного я просто опасаюсь.

– Позвоните мне, когда закончите, – сказала Вики. – А я буду либо дома, либо в машине.

– Договорились, – сказал Смит, вышел из очереди и направился к выходу.

Вики подождала несколько минут и тоже покинула кафетерий. Выходя, она увидела удаляющуюся спину Смита, в руках он держал прозрачный шуршащий пакет с двумя шоколадными батончиками. На этот раз Вики порадовалась, что не столкнулась со Смитом. Она медленно пошла к себе в кабинет, есть ей теперь совсем не хотелось. И вообще Вики никогда не обедала на фирме, не брала с собой завтраков, а уж тем более никогда не ходила в кафетерий.

Идя в свой кабинет, Вики подумала, что, наверное, с ее стороны будет очень правильно подпустить к себе Квентина Смита. «Хоть какое-то развлечение в этой рутине, – подзадорила она себя. – К тому же он молод и наверняка имеет большие связи в Вашингтоне. Кайл его боится как огня, но какая от этого польза лично мне? А парнишка явно скучает. Вполне естественно, скоро праздник, а он будет торчать тут, в Орландо. Нет, все-таки нужно немного скрасить ему жизнь», – решила Вики, входя в свой кабинет. – Интересно, знает ли Смит о делишках Кайла? Скорее всего нет. А вот Джэйс, тот, конечно, все знает. Да и не только знает, он в них участвует. – Вики усмехнулась. – А было бы очень неплохо выдать эту теплую компанию. Идея очень даже заманчивая. Ну что же, Вики, подумай, как это лучше всего сделать».

Дэн надел шлем и опустил очки. Кислородная маска, словно чья-то мягкая ладонь, охватывала всю нижнюю часть лица. Шлем был немного великоват, и Дэн, опасаясь, что шлем может съехать набок или совсем упасть, туго затянул ремень. Дэн казался себе диверсантом, засланным в тыл противника. Не замечая волнения Дэна, операторы хлопотали в кабине, пристегивая к его костюму многочисленные проводки и шланги. «Почему они молчат? – спрашивал себя Дэн. – Из вежливости, или им все равно, что произойдет со мной? А может быть, все происходящее кажется им ненужным спектаклем? Скорее всего они всегда так ведут себя», – подумал Дэн, и эта мысль немного успокоила его.

Стараясь не суетиться, Дэн надел перчатки, и операторы проверили надежность связи между кабиной и пультом управления. Затем они снова начали осматривать контактные соединения на шлеме, перчатках и костюме, проверили подачу кислорода, включили радиосвязь. Они работали молча и четко, как роботы. Дэн смотрел на отточенные движения операторов, и волнение почти прошло. «Все будет нормально, – говорил он себе. – Такие ребята не подведут. Как только заметят какую-нибудь неполадку, сразу отключат систему. И о чем нам сейчас разговаривать? Все разговоры будут потом, после испытаний».

Сидящая за пультом управления девушка-оператор встала со стула и, улыбнувшись, подняла кверху большой палец.

– Все нормально, сэр! – выкрикнула она.

Дэн кивнул и ответил:

– Спасибо, ребята.

Он попытался улыбнуться, но кислородная маска не дала этого сделать. Вдруг Дэн почувствовал себя мальчишкой, которому предложили сыграть в новую игру. «Черт подери, я столько лет тут работал и ни разу не сидел в этой штуковине, – подумал он. – Вот и попробую полетать».

Операторы спустились вниз и посмотрели на доктора Эпплтона. Сжимая во рту неразлучную трубку, тот стоял у главного пульта. Лицо доктора было серым, под цвет его твидового костюма. Со стороны Эпплтон напоминал папашу, впервые доверившего своему непутевому сыну прокатиться на дорогостоящей машине. Эпплтон повернулся к главному оператору и едва заметно кивнул. Тут же раздался щелчок, легкое гудение электромотора, и пластмассовый фонарь начал медленно опускаться. Вот он с легким стуком коснулся кабины и в ту же секунду отрезал Дэна от реального мира. Дэн почувствовал, как начал учащенно биться пульс. Прошло всего несколько секунд, и в висках у него застучало.

Дэн сидел положив руки на колени. Тем временем операторы запустили программу. Звучали какие-то команды, из которых Дэн понял только, что двигатель включился и самолет пошел на взлет. В ту же секунду Дэн ощутил, как стал поступать кислород – холодный, с металлическим привкусом. В ушах словно стучал молот. Рев мотора и вибрация создавали абсолютную реальность разбега. В наушниках не умолкал трескучий голос диспетчера, но Дэн не вслушивался в него. Увидев, что рычаги и кнопки двигаются и нажимаются сами собой, Дэн чуть не расхохотался, но вовремя вспомнил, что это запишется на ленту, – ведь в кислородной маске находился микрофон.

Дэн поправил шлем и пониже опустил очки. Тут же перед его глазами возникла взлетно-посадочная полоса.

– Полет ноль-ноль-один, – послышалось в наушниках. – Взлет разрешен.

– Очень хорошо, – ответил Дэн.

Дэн с интересом наблюдал, как сам собой повернулся руль и самолет начал разгон по взлетно-посадочной полосе. С этого момента, собственно, и началось испытание программы, во время которой Ральф Мартинес получил инсульт. Дэн увидел, как полоса начала быстро удаляться, его «Ф-22» взмыл в небо.

Это был дневной полет. В стереодисплее Дэн видел под собой маленькие фермы с зелеными полями, коричневые плешины гор и ярко-зеленые пятна лесов. Дороги сверху казались серыми лентами. Дэн усмехнулся. Все, что расстилалось перед его глазами, было сделано топорно, на уровне старинных мультфильмов. «Изображение очень плоское, ненастоящее. Если бы Эпплтон знал, как далеко мы с Джэйсом ушли, – подумал Дэн, но тут же спохватился. – Для таких программ главное – не графика. Пилоту безразлично, какого качества перед ним картинка, ему важно другое». И тем не менее Дэну было приятно сознавать, как далеко ушли они в «Парареальности» от того, что делали здесь, на базе «Райт-Паттерсон». «А после того как я введу в наши программы «заикание», отличить имитацию от реальности будет попросту невозможно», – с гордостью подумал Дэн.

Он знал, что ему предстоит бой с вражескими истребителями. В ожидании внезапного нападения и схватки Дэн напрягся. Его начало охватывать волнение. «Успокойся. Это же всего-навсего имитация, – прошептал он. – Что бы тут ни произошло, вреда оно принесет не больше, чем дурной сон».

«Ой ли? – прошептал гаденький внутренний голосок. – Так как же тогда этот дурной сон угробил двоих летчиков, прошедших настоящую войну?»

– Эй, Дэн, – послышался в наушниках голос Эпплтона. – Ну как ты там?

От неожиданности Дэн вздрогнул. Оказывается, он совсем забыл, что находится не в воздухе, а на бетонном полу ангара.

– Пока нормально, – отозвался Дэн, внутренне удивившись неестественности своего голоса.

– Датчики работают, медицинские показатели в пределах нормы, – сказал доктор.

«Не совсем, – подумал Дэн. – Эпплтон пытается успокоить и подбодрить меня. Что ж, спасибо».

– Чувствую себя неплохо, – повторил Дэн. На самом же деле все было не совсем так. Кислородная маска начала сдавливать лицо, а к горлу подступало удушье.

– Через несколько секунд появятся истребители противника. Приготовься, – предупредил Эпплтон.

– Хорошо, жду, – ответил Дэн.

Вдруг какая-то девочка закричала:

– Папа, я вижу двух бандитов! Вон там, на пятичасовой отметке.

Дэн знал, что это голос дочери Джерри Адера, они с Джэйсом синтезировали его перед первым испытанием программы. Однако ему вдруг показалось, что это кричит Анжела. «Не может быть, – принялся убеждать себя Дэн. – Сам подумай, откуда здесь может быть ее голос? Это обычный психологический эффект. Наверное, Анжела испытала такой же страх, когда увидела меня в той игровой программе в школе», – вдруг подумал Дэн.

Он хотел еще поразмышлять об этом интересном феномене, но вдруг рычаг двинулся вперед, и самолет почти вертикально пошел вверх. Руки Дэна словно приковало к коленям. Его охватил ужас, он совершенно отчетливо ощущал ускорение. Костюм издавал змеиное шипение, живот и грудь сдавливало. Внезапно Дэн почувствовал, что у него начинается приступ астмы. Его еще не было, но Дэн знал, что он сейчас будет и убьет его.

«Откуда он здесь? Кто мог ввести в программу приступ астмы?! Ну кто предполагал, что я сяду в эту проклятую кабину?!» – хотел закричать Дэн и не мог. – Этого не может, не должно быть в программе», – лихорадочно крутилась в мозгу Дэна тревожная мысль. Он понимал, что стоящий на цементном полу ангара имитатор не способен воспроизвести чувство подступающего приступа астмы, но тем не менее Дэн чувствовал его.

Дэна вдавило в кресло с такой силой, что он не мог ни дышать, ни пошевелить руками. Он закричал, но собственный голос показался ему каким-то чужим. А возможно, что кричал и не он, а кто-то другой. Дэн почувствовал, как из его легких начал уходить воздух. Он раскрывал рот, но набрать воздуха не мог. «Господи, ну почему они не отключают программу?» – чуть ли не взмолился Дэн и вдруг вспомнил, что в медицинские показания не были заложены данные о его астме.

Дэн бессильно сидел в кресле, понимая, что сопротивляться мощной силе, стремившейся расплющить его, просто бесполезно. Оставалось одно – стараться дышать и унять охватившую его панику, убедить себя в том, что приступ астмы иногда только пугает своим приближением, но не наступает.

Дэну удалось сделать хриплый вдох. Взглянув на стереоскопический экран очков, он увидел в центре треугольник своего истребителя и еще две красные точки, быстро приближающиеся к нему.

Костюм продолжал сдавливать грудь Дэна. Ему казалось, что еще одно маленькое усилие – и его внутренности полезут наружу. Внутри у Дэна все горело, горло словно кто-то раздирал крупной наждачной бумагой, глаза начали вылезать из орбит. Кислородная маска доводила до исступления – вместо того чтобы подавать в легкие кислород, она вдруг начала сжимать Дэну лицо и рот. Дэн понял, что теперь он не может позвать на помощь, а вскоре не сможет и дышать.

В глазах у него потемнело.

В сознание Дэн пришел только тогда, когда операторы сняли с него шлем. Впоследствии никто так и не вспомнил, кому именно – старшему ли оператору или доктору Эпплтону – пришло в голову прервать программу. Свесив голову набок и жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, Дэн неподвижно сидел в имитационной кабине. Ткань костюмов пропиталась потом, который обильно тек с лица и головы Дэна. В глазах его стояли слезы. Доктор Эпплтон слегка похлопал Дэна по щекам.

– Сынок, ты узнаешь меня? – спросил он. Дэн чуть повернул голову, несколько секунд смотрел на доктора, а затем слабо кивнул.

– Прости меня, мой мальчик, прости, – шептал Эпплтон. – Господи, – доктор схватился за голову, – ну как я мог забыть про эту чертову астму!

Дэн слабо приподнял руку и показал в сторону раздевалки.

– Ин… галятор… – слабо произнес он.

Один из капралов кубарем слетел с лестницы и бросился в раздевалку. Он вернулся через несколько секунд, но Дэну они показались часами. Дэн обеими руками взял ингалятор, сунул в рот и дважды нажал на кнопку. Ударила горьковатая спасительная струя эпинефрина. Затем во рту стало пощипывать, появился неприятный кисловатый привкус, но Дэну эти ощущения казались блаженством. Первый вдох лекарства дался Дэну с большим трудом, но потом пришло некоторое облегчение. Подождав несколько секунд, Дэн впрыснул в рот очередную дозу медикамента и сделал несколько сильных вдохов. Жар в легких стал проходить.

– Хорошо… что… – отрывисто шептал Дэн, – что… я захватил его.

– Как ты чувствуешь себя? – спросил доктор.

– Получше, – ответил Дэн. – Сейчас все пройдет.

Дышать было еще трудно, но приступ уже прошел. Не исчезла только сама астма. Как бы Дэн ни заглушал ее, она всегда будет оставаться внутри его. Она сожмется в комочек и станет терпеливо ждать удобного случая, чтобы снова проявить себя. И тогда, если Дэн не успеет приготовиться, астма убьет его. Сегодня победил Дэн, заставил ее отступить. А завтра?

Дэн вылез из кабины и, немного пошатываясь, пошел вниз по лестнице.

– В медицинскую программу астму не включили? – задал он риторический вопрос.

– Я услышал, что ты стал хрипеть, – сказал доктор, направляясь вместе с Дэном в раздевалку, – и у меня создалось ощущение, что тебя кто-то душит.

– И вы прервали программу, – произнес Дэн.

– Честно говоря, я даже не помню, кто именно сделал это, – угрюмо ответил доктор.

– Неважно, – махнул рукой Дэн. – Дело в том, что меня убила бы совсем не астма. Она только парализовала меня, лишила сил и воли.

– Ну и что ты можешь сказать о той части программы, которую тебе удалось увидеть? – спросил Эпплтон, открывая дверь раздевалки и пропуская Дэна вперед.

Дэн закрыл дверь и повернулся к Эпплтону.

– Теперь я знаю, что произошло и с Джерри Адером, и с Ральфом во время испытаний. Только даже сейчас мне все это кажется просто невероятным.

Спустя час Дэн все еще никак не мог прийти в себя.

Он сидел с доктором Эпплтоном в огромном зале кафетерия. Народу почти не было, накануне Дня благодарения база практически опустела. Обычно в кафетерии стоял шум, слышался смех, обрывки разговоров, звон посуды и стук подносов. Сейчас здесь было поразительно тихо. За кассой с недовольным видом сидела немолодая женщина и лениво обслуживала немногочисленных посетителей.

Дэн чувствовал, что готов съесть целого барана. Он уставил свой поднос тарелками со спагетти, громадной толщины сэндвичами и несколькими чашками кофе с густыми сливками.

Эпплтон взял себе салат и бутылку лимонада.

Дэн долго кружил по кафетерию, выбирая угол, где бы ни один из рядом стоящих столиков не был занят, и наконец нашел такое уединенное место.

Когда они уселись, первым заговорил доктор.

– То есть ты хочешь сказать, что в программу введены психологические импульсы? – спросил он.

– Я чувствовал увеличение нагрузки, – ответил Дэн, кивая. – А также ощущал ускорение. И это не мои выдумки, я, черт подери, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Но это невозможно!

Дэн усмехнулся и саркастически посмотрел на Эпплтона. Отвечать он не мог, рот у него был набит спагетти, по вкусу напоминавшими отходы производства жевательной резинки. «Хорошо еще, что они хоть горячие и чем-то приправлены», – подумал Дэн.

– Значит, говорите, невозможно? – спросил Дэн, прожевывая спагетти.

– Ты и сам знаешь, что это невозможно.

Дэн вытер рот салфеткой и потянулся к кофе. «Нужно было взять что-нибудь холодненькое, – подумал он. – Горячий кофе только усиливает жжение. Ну и наложили же они сюда перцу».

– Строго говоря, доктор, здесь мы с вами сталкиваемся с двумя реальными вещами, которые вы называете невозможными, – ответил Дэн. – Первая – виртуальная реальность дает вполне реальные ощущения нагрузок. Доказательства? Пожалуйста – они убили двух человек. Но возможно и второе – кто-то ввел эти нагрузки в программу. Следовательно, либо действует сама виртуальная реальность, либо мы имеем дело с чьим-то злым умыслом. Выбирайте, какая из двух версий вам кажется наиболее вероятной.

– Ни одна, – не задумываясь, ответил Эпплтон.

– То есть вы считаете, что невозможно создать систему с использованием виртуальной реальности, которая бы давала физические нагрузки?

– Я пока ничего не считаю, я говорю о той программе, которую ты только что испытывал. Вот в ней нет ничего из того, о чем ты говоришь.

Доктор наклонился над столом и приблизился к Дэну.

– Еще даже нет оборудования, которое позволило бы ввести нагрузки, о которых ты говоришь. Не изобрели еще таких датчиков, Дэн! Визуальную информацию вводят, слуховую тоже вводят, но чтобы в систему можно было ввести физические нагрузки… – Доктор откинулся назад. – Даже перчатки, несмотря на контакт с кожей, не помогут ввести в человека такие ощущения. Они могут только снять с него данные об ощущениях, медицинские параметры, но не более того. – Доктор отрицательно покачал головой.

– Вам едва ли удастся переубедить меня, доктор, ведь я все это прочувствовал на своей шкуре. Я ощущал нагрузки.

– Только психологические, – упорствовал Эпплтон. – Физических нагрузок в программе быть не может.

– Значит, Адера убили психологические нагрузки? – спросил Дэн. – И Ральфа тоже?

Эпплтон промолчал.

– А давайте пойдем от обратного, предположим, что я прав. Согласитесь, доктор, только ради научного спора.

– Ну, допустим, – неохотно ответил Эпплтон.

– Тогда кто мог ввести в программу физические нагрузки и заставить их воздействовать?

– Никто. Дэн, мы можем теоретизировать сколько угодно, но практически заставить человека что-нибудь чувствовать электронными средствами невозможно. Их попросту нет, как нет и таких программ.

– А если предположить, что они есть? – Дэн придвинулся к Эпплтону.

Доктор вздохнул:

– Ральф предполагает, что сделать это мог только русский, Юрий Евшенко.

– Это тот, кого к нам присылали по программе обмена специалистами? – спросил Дэн и рассмеялся. – Что вы, доктор! – Дэн покачал головой. – Я работал с Евшенко и могу сказать твердо – у него на такие вещи мозгов не хватит.

Эпплтон настороженно посмотрел на Дэна.

– Тогда остаешься только ты и Джэйс, – сухо произнес он.

– Я отпадаю, – заявил Дэн.

– Остается Джэйс.

– Он тоже не мог этого сделать, – решительно заявил Дэн. – Его здесь не было целый год, а в его отсутствие над программой работал только я.

Доктор удивленно смотрел на Дэна.

– Кроме того, зачем Джэйсу портить программу испытаний? Он затратил на нее не один год, это его детище. С какой стати он будет портить программу?

– Вот ты и спроси у него, – посоветовал Эпплтон.

– Много лет мы работали с ним бок о бок над одними и теми же проблемами. Честно говоря, мне трудно представить, что Джэйс станет портить то, что мы с ним с таким трудом создавали. И кроме того, он мой друг. Самый близкий друг… Да и ваш тоже, – взволнованно говорил Дэн.

Эпплтон холодно посмотрел на Дэна.

– Ты ошибаешься, сынок. Джэйс никогда не был моим другом. Да и ты зря считаешь его другом. Джэйс неспособен на дружеские чувства.

– Что вы этим хотите сказать? – удивился Дэн.

– Джэйсон Лоури – одиночка, одинокий волк.

– Нет, доктор, вы не правы, – запротестовал Дэн.

– Прав, Дэн, еще как прав. Джэйс собственную мать распнет, если почувствует, что из этого может получиться хорошее шоу в стиле виртуальной реальности. И очень печально, что ты этого еще не понял.

29

Было всего только три часа, а народ уже постепенно уходил из здания «Парареальности». Вики Кессель шла по коридору к кабинету Кайла Манкрифа и то и дело отвечала на поздравления спешивших мимо нее сотрудников. Все они немного стеснялись, что Вики видит, как они уходят пораньше, ведь работы было невпроворот, но тем не менее шли к стоянке. Вики все они очень напомнили учеников, тайком сбегающих из школы задолго до конца уроков.

Вики кивала, замечала стыдливые улыбки и деликатно отворачивалась. Она не хотела прослыть диктаторшей, поэтому никого не останавливала, хотя ее так и подмывало устроить служащим разгон.

– Счастливого Дня благодарения! Жду вас в понедельник, – приветливо говорила она всем и продолжала свой путь.

«По идее мне следовало бы отчитать каждого, кто уходит раньше положенного времени, – подумала она. – Но во-первых, многие из них перерабатывают, остаются вечерами. Да и какой толк набрасываться на работников, если фирма трещит по вине директора?»

Манкриф сидел за столом, перебирая какие-то бумаги и прижав плечом к уху телефонную трубку. Вики знала, что в Токио, равно как и в Швейцарии, ничего не хотят знать про День благодарения. Да и Макс Гласс в эти предпраздничные дни уже неоднократно интересовался ходом работ.

– Да тут все нормально, Дэн! – выкрикнул Кайл в трубку и показал Вики на одно из кресел. – Спасибо, что позвонил. До встречи.

– Это был Дэн? – спросила Вики, когда Манкриф повесил трубку.

Кайл выглядел так, словно не спал несколько дней. Лицо у него было помятым, под покрасневшими от бессонницы глазами – темные круги. «Придавили парня обстоятельства», – сделала Вики вывод.

– Он возвращается сегодня вечером, – устало ответил Кайл. – Прилетит на специальном самолете ВВС.

– Наконец-то, – сказала Вики.

– Дэн долго извинялся за задержку, – говорил Кайл, обеими руками поправляя волосы. – Сказал, что будет работать день и ночь, прихватит праздники, но все сделает.

«На твоем месте я бы задала ему приличную взбучку, – подумала Вики. В отличие от Кайла она была не такой отходчивой. – Хотя, наверное, нет. Дэн – работяга и конечно же наверстает упущенное время».

– Джэйс, вижу, работает со Смитом, – сказала Вики.

Кайл поморщился и вздохнул:

– Вот тоже свалился на мою голову.

– Полагаю, что подставить ему Джэйса было ошибкой.

– Я и не хотел этого делать. Джэйс вломился сюда, начал разглагольствовать, что все знает про его программу, что может сделать ее лучше и предложил себя Смиту. Что я мог возразить? – Манкриф беспомощно поднял кверху руки. – А Смит – дурак и тут же проглотил наживку. Джэйс его просто купил.

– Все это может очень плохо кончиться, – произнесла Вики.

– Как будто сейчас все хорошо! – укоризненно закивал Манкриф.

– Об этом я знаю. Но вот Джэйс…

Манкриф застонал, опустил голову и обхватил ее руками, словно боксер, получивший сильный удар.

– Черт подери, Джэйс так построил разговор, что Смит сам попросил его доделать программу. Понимаешь? Но он ни на грош не доверяет Джэйсу, поэтому буквально не отходит от того ни на секунду. И что из этого может получиться, если Джэйсу надоест такая опека…

Пальцы Вики непроизвольно впились в ручки кресла. Вики, более хладнокровная и сдержанная, чем Кайл, принялась мысленно анализировать ситуацию. «Конечно, все это неприятно, – размышляла она, – но какое мне до этого дело? Я ничем не рискую, это тебе башку оторвут за твои проделки. Так что я пока нахожусь в полной безопасности». Придя к такому выводу, Вики окончательно успокоилась.

– Конечно, Джэйс может наговорить лишнего, но, думаю, пока это в его планы не входит. А работать он может, поэтому сделает для Смита все, что нужно. Если, конечно, не увлечется чем-нибудь другим.

– Вот именно, – подтвердил Манкриф. – Но Смит остается здесь на праздники, значит, будет заставлять Джэйса работать.

– Понятно, – сказала Вики.

Манкриф устало посмотрел на нее.

– Вот как? Тебе понятно? – Он хмыкнул. – Тогда объясни мне, на кой хрен этот чертов Смит решает околачиваться здесь, в глухомани, в течение всего праздника, тогда как наверняка ему есть чем заняться в Вашингтоне?

– Кайл… – начала было Вики.

– Только что мне передали, что Тошимура за моей спиной ведет с кем-то переговоры. Повсюду рыщут газетчики. «КиберМир» в назначенный срок нам не открыть, хоть ты тресни. Денег хватит на несколько месяцев, а дальше что? И теперь еще этот сыщик. О Господи. – Манкриф поднял кверху руки. – Вики, ты просто не представляешь, как мне все это надоело!

Вики смотрела на босса, и ей вдруг показалось, что на его глазах появились слезы.

– И за что мне такое наказание? – недоуменно пожал плечами Манкриф. – Представления не имею, что будет дальше.

– Если будешь так переживать, то поднимется давление, – подсказала Вики. – И чего ты так раскричался? Все идет нормально. Работа над бейсболом подходит к концу, а Смит вовремя получит свою программу. Это значит, что деньги из Вашингтона поступят.

– Не в этом дело, Вики, – Манкриф был готов зарыдать. – Пока Смит здесь, я не могу быть спокоен. Если он только узнает…

«Вот идиот. Подумал бы лучше, что будет, если Дэн узнает», – чертыхнулась она.

– Не волнуйся, – Вики попыталась успокоить шефа. – Смита я возьму на себя. Увидишь, он скоро станет ручной. – Она улыбнулась. – И не трясись – его не интересует ни твое прошлое, ни настоящее.

Дэн проснулся от толчка выпускаемого шасси. Самолет шел на посадку. Дэн посмотрел вниз и увидел взлетно-посадочную полосу. От пронзительного свиста турбин закладывало уши.

Кабина открылась, и показалась голова второго пилота.

– Проснулся? – прокричала голова.

– Да! – крикнул Дэн, стараясь перекричать шум двигателей.

– Тогда советую пристегнуться, сейчас немного потрясет. – Голова скрылась.

Дэн начал пристегиваться к креслу и вспоминать, что ему приснилось. Вначале он видел Дороти, затем он подошел к ней, и они, как и много лет назад, сразу же бросились на кровать, чтобы заняться любовью. Дэн помнил это точно, он нежно обнял Дороти, прижал к себе… но дальше произошло нечто непонятное. Он вдруг ощутил какой-то дискомфорт. Ему начало казаться, что за ними кто-то наблюдает, но кто это был, Ральф или Джэйс, Дэн не мог сказать определенно. Обнимая Дороти, он вертел головой, пытаясь увидеть того, кто ему мешает, но никого не обнаружил. Дэн помнил, что это его очень расстроило, под недоуменным взглядом Дороти он торопливо оделся и ушел домой.

Дэн потер лоб и вдруг вспомнил окончание сна – перед самым уходом в одном из углов комнаты мелькнуло слабое очертание лица Джэйса.

«Опять этот Джэйс. Куда ни ткнись, он всегда там. Что за чертовщина? – раздумывал Дэн. – Все утыкается в Джэйса. Зачем он сделал для Ральфа и Дороти эту машину для онанизма? Ведь как бы она ни была хитроумна и какое бы изображение ни создавала, это всего лишь электронный мастурбатор».

Дэн уже много лет не ходил в церковь, но детство его прошло в семье довольно набожной. А в школе он изучал Закон Божий и накрепко запомнил его постулаты. Именно поэтому выдумка Джэйса вызывала в нем естественное отвращение.

Колеса коснулись бетонных плит, самолет несколько раз подпрыгнул и помчался по взлетно-посадочной полосе. Пилот погасил скорость, и вскоре двухтурбинный самолет остановился у серого с плоской крышей здания аэровокзала.

Дэн подхватил кейс, перебросил через плечо плащ и, подойдя к уже открытой двери, с сомнением посмотрел на шаткий трап. Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд, вскинул голову и за стеклянной громадой окна увидел улыбающееся лицо Сьюзен. Рядом с ней стояла Анжела, покачивая прогулочную коляску с мирно спящим Филипом.

Дэн смело сбежал по трапу, влетел в аэровокзал и бросился обнимать жену и дочь.

– Дэн, я так рада, что ты наконец прилетел! – сказала Сьюзен.

– И я тоже рада! – закричала Анжела.

Филип действительно крепко спал, несмотря на радостные крики Анжелы, он даже не пошевелился.

– Здравствуй, ангел мой, – произнес Дэн, обнимая дочь.

Анжела схватила отца за уши и крепко поцеловала в щеку.

Сьюзен вела «субару». Дэн сидел рядом с женой, повернувшись к заднему сиденью, где разместилась Анжела, прижимая к себе коляску с Филипом. Глядя на детей, Дэн как-то сразу забыл и про базу «Райт-Паттерсон», и про тамошние неприятности, про Эпплтона и Джэйса, да и вообще про все, что прямо не касалось его маленькой дружной семьи.

Вопрос Сьюзен вернул его к реальности.

– Как там Ральф? – спросила она.

– Доктора уверяют, что ему не выкарабкаться, – ответил Дэн. – Но он пока держится.

– Его сильно парализовало?

– Всю левую часть. Не может ни двигаться, ни говорить.

– Господи, представляю, как он мучается, – вздохнула Сьюзен. – Сейчас для него его собственное тело кажется тюрьмой, камерой пыток.

Дэн пожевал нижнюю губу:

– Да, выглядит он ужасно.

– Дороти видел? – спросила Сьюзен. Ее вопрос прозвучал в ушах Дэна сигналом тревоги. В памяти тут же всплыл сон, который он видел в самолете.

– Да, один раз столкнулся с ней в госпитале. Разговаривать я с ней не стал, она выглядит… так, словно вся ее жизнь кончилась.

– Могу представить, – холодно заметила Сьюзен.

Дэн ослабил ремень безопасности и снова повернулся к дочери.

– Ну а ты как поживала без меня?

– Отлично, – ответила Анжела и широко улыбнулась.

«Слава Богу, она перестала стесняться своих скобок, – мелькнула у Дэна мысль. – Раньше она боялась и рот открыть».

Дэн заметил, что Филип проснулся и, ухватившись за края коляски, изучающе смотрит на него.

– А ты, я смотрю, все толстеешь, – сказал Дэн и потряс сына за подбородочек. – Вон щеки-то какие наел.

– Это – наш папа, – нагнулась к Филипу Анжела. – Не узнаешь?

Дэн провел рукой по головке Филипа.

– Забыл, да? Значит, слишком долго я не был дома.

Филип повалился в коляску, засмеялся и радостно задергал ручками и ножками. Анжела посмотрела на отца и заулыбалась.

– Кстати, завтра мы собираемся в ресторан, – сообщила Сьюзен, не отрывая взгляд от дороги.

Дэн почувствовал, что его предали.

– В ресторан? На День благодарения? – переспросил он.

Сьюзен кивнула:

– У меня очень много работы, нет времени не только готовить, но даже и ходить по магазинам. Поэтому я заказала столик в ресторане «Императрица Лилли» в Диснейленде.

Дэн повернулся к Сьюзен.

– «Императрица Лилли»? – повторил он.

– Ага. Отличное место. Собственно, это старинный корабль, стоит на Миссисипи.

– И мы пойдем туда с детьми?

– Конечно.

Дэн рассматривал профиль жены и заметил, что она слегка улыбается. «Завидую ей, – подумал он. – В любой ситуации она сохраняет абсолютное спокойствие. Ничем ее не прошибешь». Раз решение было принято, то Дэн счел за лучшее не спорить со Сьюзен. Он жалко улыбнулся, вспомнив, что за все время пребывания в Орландо так и не догадался пригласить Сьюзен и детей погулять по парку.

– Прекрасная идея, – проговорил Дэн. – Хотя, честно говоря, я предполагал провести этот день в лаборатории.

– И я тоже, – откликнулась Сьюзен. Дэн изумленно смотрел на невозмутимое лицо жены.

Когда Смит позвонил Вики, было почти девять вечера. Она уже не надеялась на встречу и приготовилась спать. В одной рубашке Вики лежала на кровати и полусонными глазами смотрела телевизор. В который раз на свет Божий телевизионщики вытащили из мглы веков изрядно поднадоевшую «Династию». Услышав звонок, Вики схватила трубку и услышала голос Смита.

– Этот Лоури совсем спятил, для него не существует такого понятия, как время, – пожаловался Смит.

– Да, с гениями нужно обращаться бережно, – ответила Вики и тихо рассмеялась. – Учитесь относиться к ним с пониманием.

– Я благодарю вас за приглашение поужинать, – продолжал Смит, – но, по-моему, сейчас уже поздновато?

Вики только сейчас вспомнила, что весь день ничего не ела.

– Уж лучше поздно, чем никогда, – ответила она.

– Вас понял, – ответил Смит. – Я тоже голоден как волк.

«Скорее всего аппетит у тебя разыгрался не на еду, а на совсем другое», – подумала Вики и решила проверить свою догадку.

– Проблема в том, что сейчас мало мест, где можно просто хорошо поужинать.

– Да, но я знаю одно такое, – немедленно отозвался Смит. – Ресторан марокканского павильона в парке электроники «ЭПКОТ» работает до полуночи.

– Прекрасно, – отозвалась Вики. – Встречаемся у входа через сорок пять минут.

Вики быстро оделась и подошла к зеркалу. «Очаровательный выбор, – подумала она, накладывая косметику. – С толстенькими девочками и танцем живота. Ну что ж, посмотрим на реакцию нашего защитника». Вики оглядела себя и удовлетворенно кивнула – неброского цвета, короткое, едва доходившее до колен платье свободного покроя с белым поясом и легкая кофточка с золотой вышивкой делали ее привлекательной.

Смита Вики заметила сразу. На вашингтонском госте был все тот же мышиного цвета костюм. За все эти дни Вики никогда не видела, чтобы Смит был одет иначе. «Интересно, он ходит в одном и том же костюме, или у него их несколько, но одинакового цвета и покроя?» – подумала она.

– Ну как вам живется здесь, в Диснейленде? – спросила Вики, подходя к Смиту.

Из входа в павильон доносились пронзительные звуки восточной музыки. Ресторан, куда Вики со Смитом вошли, представлял собой копию роскошных и красочных голливудских декораций к «Сказкам о тысяче и одной ночи». Народу в такой поздний час было немного, видимо, поэтому, а может быть, по древней восточной традиции обслуживание не отличалось быстротой.

Смит передернул квадратными плечами.

– Отель прекрасный, обслуживание – тоже. Не знаю, может быть, во Флориде везде так, или здесь умелый хозяин.

– И то, и другое, – усмехнулась Вики.

Принесли салат на виноградных листьях.

– Мне кажется, – заметила Вики, – что Квентин – довольно странное имя.

– Это наша старая семейная традиция. Всех мужчин в нашем роду всегда называли Квентинами. А если было несколько братьев, то к имени прибавляли «первый», «второй» и так далее. Лично я был «третьим».

– А как вас зовут друзья? – Вики хитро улыбнулась.

– Мистер Смит, – последовал невозмутимый ответ.

Вики угрюмо посмотрела на салат, затем подняла голову и увидела, что Смит улыбается.

– Чак, – сказал он. – Некоторые из моих друзей зовут меня Чаком.

– Серьезно? – вполне искренне спросила Вики.

– Абсолютно.

Улыбка делала Смита очень привлекательным. «А он довольно мил, – подумала Вики. – Атлетически сложен, молод. И умен. – Она заметила, как иногда озорные глаза Смита внезапно становились серьезными, а взгляд делался пронизывающим и напряженным. – Он честолюбив, но вполне способен мыслить рационально, – сделала она вывод. – Такой далеко пойдет».

Пока Вики занималась философско-психологическим анализом, мысли Смита были заняты более земными делами.

– К сожалению, весь завтрашний день мне придется провести в обществе вашего местного гения, – произнес Смит. – Надеюсь, мне можно будет где-нибудь достать портативный телевизор? Я не хотел бы пропустить праздничные матчи.

– В «Парареальности» портативных телевизоров нет, – ответила Вики, отламывая кусок лаваша.

– Вот черт! Не повезло.

– В кабинете Манкрифа, точнее, в видеоконференцзале в стол вмонтирован большой телевизор. Можете посмотреть игры там. Или отсоедините его и возьмите с собой в лабораторию, если хотите.

Смит обрадовался:

– Спасибо, я так и сделаю.

– Только не забудьте потом вернуть его на место, – предупредила Вики.

– Не беспокойтесь, обязательно верну.

Беседа не клеилась. Вики никак не могла решиться начать разговор о том, о чем бы ей хотелось, – о Петерсоне и тех людях, которые стоят за ним. А обед тем временем подходил к концу. Вышли танцовщицы, молодые, смазливые и грудастые, и приготовились исполнять гвоздь вечерней программы – танец живота. Смит вытащил из кармана очки и тщательно протер их. В продолжение всего танца Смит ни разу не взглянул на Вики. «Хороший признак», – подумала она, улыбаясь.

После ужина они пошли к искусственному озеру полюбоваться фейерверком. При каждом взрыве разноцветных ракет толпа хлопала и восторженно кричала. В перерыве между залпами Смит внезапно тихо спросил Вики:

– Мне кажется, вы говорили о том, что вам нужна помощь?

От неожиданности сердце Вики екнуло.

– Да, вы не ошиблись, – ответила она, стараясь говорить как можно спокойнее и тише, хотя едва ли кто мог услышать их разговор сквозь рев толпы.

– В чем дело?

– Моя жизнь в опасности, – сказала Вики, надеясь, что этим зловещим сообщением вызовет к себе интерес Смита, и не ошиблась.

Хотя в темноте она не могла видеть его лица, Вики почувствовала, как все тело его напряглось.

– Вы не оговорились? – спросил Смит, и Вики поняла, что другого момента выговориться у нее сегодня может не быть.

– У нас есть много конкурентов и недоброжелателей…

– У кого это «у нас»? – перебил ее Смит.

– У «Парареальности». Слишком многие хотят знать, чем мы занимаемся.

Смит улыбнулся.

– Посмотрите, как красиво, не правда ли? – сказал он, показывая рукой сначала на раскрывшийся в небе огненный тюльпан, а затем на его отражение в озере. – И одним из ваших конкурентов; полагаю, является сам Диснейленд. Верно?

– Если бы он один, – махнула рукой Вики.

– Иностранцы? – шепнул Смит.

– Да. Они наняли частного детектива. Может быть, нескольких, но я знаю одного. Он иногда звонит мне.

– На работу? – удивленно спросил Смит.

– Нет, – соврала Вики. – Только домой. В последний раз он звонил и угрожал мне. Сказал, что если я не дам ему нужную информацию, то у меня могут быть неприятности. И у него был такой голос, что я не на шутку испугалась.

Вики поежилась. Она шла по обледенелому канату, с которого так легко можно сорваться, и понимала это.

– Я несколько раз встречалась с ним. Точнее, я дала себя завербовать с целью узнать, что ему уже известно о нашей фирме и на кого он работает. Вот так все и получилось. А теперь…

– Вы почувствовали, что влипли в плохую историю, – закончил за Вики Смит.

– Зато я выяснила, что ему многое о нас известно, и это значит, что он имеет в «Парареальности» одного или нескольких осведомителей. О вас ему тоже известно.

– Что именно?

– Немного, только то, что вы из правительства. – Вики попыталась успокоить Смита.

– Только этого еще мне недоставало.

– То, чем вы здесь занимаетесь, ему совершенно точно неизвестно.

– На кого он работает?

– Я не знаю… Я боюсь. Чак, помогите мне, – Вики трясло как в лихорадке, и это была не игра, она действительно боялась. Сейчас, здесь, рядом со Смитом, напряжение предыдущих дней внезапно спало, и Вики была готова зарыдать. – Когда мы разговаривали с ним в последний раз, я заявила ему, что отказываюсь с ним сотрудничать, и он угрожал мне.

Смит несколько минут молчал, обдумывая сказанное Вики.

– Не волнуйтесь, – угрюмо произнес он. – Кем бы ни был этот ваш странный корреспондент, урезонить его я смогу. Расскажите мне все, что знаете о нем, и мои люди быстро его отыщут.

Вики шептала слова благодарности и чувствовала, что, облегчив душу, она начинает в самом деле успокаиваться. К ней вернулось ее обычное ощущение уверенности. Она довольно точно описала Петерсона, его привычки и машину.

– Только ничего не говорите Кайлу, – попросила она.

– Он не в курсе?

– Нет, – замотала головой Вики. – У него и своих забот вполне хватает.

Смит с каменным лицом разглядывал Вики, и она никак не могла понять, верит ли он ей, или только разыгрывает из себя участливого слушателя.

– И кроме того, Кайл нервничает. Ваше присутствие…

– Ему не очень нравится? – усмехнулся Смит.

– Не в том смысле. Кайл по природе не скрытен, но не любит, когда в компании появляются чужие люди. Ему постоянно кажется, что все только и хотят вырвать у него из рук «Парареальность». Если он узнает, что вы хотите привлечь сюда еще людей…

– Но ведь это будет делаться ради его же собственной безопасности.

– Это неважно. Давайте не будем ничего говорить ему, – упрямо повторила Вики. – Мы с вами вполне сможем справиться с этим, не привлекая Кайла.

Недоверчиво глядя в глаза Вики, Смит угрюмо и, как показалось ей, неохотно кивнул.

«Господи, я недооценила его, – запаниковала она. – Он видит меня насквозь. Естественно, он понимает, что я не все сказала ему. Ну и ладно, пусть будет как будет».

Фейерверк кончился, в ночном небе погасли последние отблески праздничных огней, и все заторопились на стоянку к своим машинам. Смит неторопливо зашагал вдоль берега озера.

– Давайте не будем торопиться, – сказал он. – Сейчас на стоянке начнется давка.

– Хорошо, – покорно произнесла Вики.

– И вам не страшно ехать домой в одиночестве?

– Страшно, конечно, – искренне сказала Вики. – Но теперь, после того как я вам все рассказала, не очень. Я надеюсь, что у вас найдется время, чтобы заняться этим Петерсоном.

– Забудьте о нем, – улыбнулся Смит. – Это мелочь, мы его быстро приведем в чувство. А вам – спасибо за то, что пожалели одинокого, бесприютного мужчину и согласились поужинать с ним.

Мимо них к стоянке торопились поздние посетители ресторанов.

– Сработал материнский инстинкт, – ответила Вики.

– Я в самом деле выгляжу, как всеми отвергнутый сирота? – спросил Смит.

Вики не видела его лица, но по тону голоса догадалась, что он улыбается.

– Нет, но вы остались в Орландо, а не улетели встречать праздник в Вашингтон. Разве у вас нет там семьи? Или друзей?

– На сегодняшний день моим ближайшим другом остается Джэйс, и мне не хотелось бы бросать его на произвол судьбы.

– Но ведь он возвращается домой один.

– Не совсем, – сухо поправил Вики Смит. – За ним наблюдают. Если он что-нибудь выкинет, я тут же буду об этом знать.

– Вон как? – удивилась Вики. Хотя, конечно, можно было бы догадаться. «Разумеется, у него здесь есть люди. Как это называется? Группа прикрытия, что ли?» – подумала Вики.

– Значит, в Вашингтоне у вас нет ни семьи, ни друзей? – заметила Вики.

– В основном коллеги. Несколько приятелей, немного помощников, – ответил Смит и, немного помолчав, продолжил: – А больше всего – завистников.

– Эстер никогда не говорила мне о вашей работе.

– Эстер Кахан? Приятная девушка и очень умненькая.

– И чем же вы занимаетесь в Вашингтоне?

Резко остановившись, Смит облокотился на окружающий стоянку парапет и посмотрел на Вики. В ночной темноте ее светлый костюм выглядел одеянием ангела. Несмотря на возраст, Вики была еще вполне привлекательна. Конечно, конкурировать с красотками исполнительницами танца живота Вики не могла, да и не стремилась, но определенный шарм в ней все-таки был. «А ножки и фигурка у нее очень даже складненькие, – оценил Смит. – И грудь полная, это видно даже под складками платья».

– Чего вы хотите, Вики? – спросил Смит.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Вики опешила.

– Я? – переспросила она. – Да я вам все, собственно, рассказала.

– Нет, не все. Вы не сказали, что вы еще очень привлекательная женщина и правая рука босса. Я – молод, симпатичен и не связан семьей. Зачем вы пригласили меня на ужин? Чтобы рассказать о Петерсоне? С таким же успехом вы могли сделать это и на работе. Так чего же вы хотите?

Вики сообразила, что ей будет лучше играть со Смитом в открытую и выпалила:

– Я хочу занять ваше место в Вашингтоне.

– Мое место? – улыбнулся Смит. – Очень интересно. А куда вы собираетесь пристроить меня? В Диснейленд, в качестве ковбоя?

– Нет, – вполне серьезно ответила Вики. – Я подожду, пока вас не повысят.

Смит покачал головой и, сочувственно улыбнувшись, ответил:

– Боюсь, вы не совсем хорошо представляете себе правительственные коридоры Вашингтона. Это акулий питомник.

– Знаю, – сказала Вики. – Я была там в свое время.

– А, понятно, – протянул Смит. – Стало быть, вы хотите помочь мне подняться на ступеньку выше. К этому вас толкает все тот же материнский инстинкт, не правда ли?

Вики предпочла не заметить язвительного замечания Смита.

– Я помогу вам, а вы в свою очередь поможете мне. Вполне честная игра, – ответила Вики.

– Эта игра, девочка, может кончиться очень печально, – заметил Смит.

– Уж лучше рискнуть, чем оставаться нянькой этого слюнтяя Кайла! – вырвалось у Вики.

– О-о-о, так вон как вы умеете разговаривать! Неплохо. Скажите, вы с ним спите?

– С Кайлом? – переспросила Вики и рассмеялась. – Да он… – Вики прикусила язык: говорить о том, что Кайл не интересуется женщинами, было рано. Еще не пришло время говорить, кем интересуется Кайл. А он интересуется девочками, маленькими, двенадцатилетними девочками. Но сейчас пока не следовало упоминать об этом, и Вики промолчала.

– Во-первых, он не в моем вкусе, а во-вторых, я следую правилу – никогда не спать с боссом.

– Аминь, – произнес Смит с таким пылом, что Вики удивленно посмотрела на него.

– До моего отеля отсюда не больше пятнадцати минут, – сказал Смит.

– Все равно придется идти на стоянку, там моя машина.

– Пойдем перегоним ее к отелю, около него можно оставлять машины на ночь бесплатно.

«Значит, хочешь закрепить нашу сделку бурной ночью? – подумала Вики. – Прекрасно, мальчик, ты ее получишь. Ну и хитрец! Прекрасно понимает, что я выложила ему только часть того, что следует, но не расспрашивает. И собственно, правильно делает. Зачем? Пока я буду с ним заодно, я для него не опасна».

«Похоже, что это – самая выгодная сделка за всю мою жизнь», – подытожила свои впечатления Вики и довольно улыбнулась.

30

Странное ощущение овладело Дэном, когда он вместе со Сьюзен и обоими детьми подъехал к пустой автостоянке «Парареальности». Несмотря на то что у центрального входа машин не было, Дэн все-таки обогнул здание компании и остановился позади него. Побитый автомобиль Джо Ракера с погнутым номером и велосипед Джэйса Дэн увидел сразу же и почувствовал, как на его скулах заиграли желваки. «Любыми способами я должен заставить его признаться! Я просто обязан сделать это. Скотина, как ловко он умеет ускользать от разговора! Наловчился. Но нет, на этот раз я его прижму и выбью из него правду, кроме меня, это сделать некому, – лихорадочно размышлял Дэн. – Неужели ему наплевать, что от его шуток зависит жизнь тысяч людей?»

Дэн поставил свою старенькую «хонду» под дубом. Первой из машины вышла Сьюзен.

– Дэн, тебе пора помыть машину, – сказала она. – Ты только посмотри, на ней живого места нет, все загажено птицами.

– Знаю, – ответил Дэн и открыл Анжеле боковую дверь. – Я все время надеялся, что пойдет дождь.

– Вот помоешь машину, и небеса разверзнутся, – слабо улыбнулась Сьюзен.

– Именно так всегда и бывает, – пробурчал Дэн.

Он ничего не рассказал Сьюзен о своей поездке. Ни о том, что произошло с ним на базе «Райт-Паттерсон», ни тем более о своей уверенности, что за всем случившимся стоит зловещая костлявая фигура Джэйса.

Когда Дэн начал вытаскивать из машины коляску с Филипом, послышался радостный голос Джо Ракера:

– О, кого я вижу! Да ты тут со всей своей семейкой!

– Привет, Джо, – откликнулся Дэн. – С праздником тебя.

Старый инвалид подковылял к машине и, обращаясь к Сьюзен, взял под козырек:

– Доброе утро, миссис Санторини.

– Я думал, что буду здесь сегодня один, – проговорил Дэн. Он вскинул на плечо объемистую сумку и, толкая впереди себя коляску, направился к служебному входу.

Ракер взял у Сьюзен пакет с игрушками.

– Никак нет, – проговорил охранник и ткнул протезом в прислоненный к двери люка велосипед. – Старина Джэйс тоже тут и уже вовсю работает. Ну а я здесь всегда, ведь кто-то даже в День благодарения обязан охранять здание.

Анжела во все глаза смотрела на Ракера, ей еще никогда не доводилось видеть одноруких.

– Постойте минуточку, – сказал Ракер, когда семья Санторини подошла к зданию. – Сейчас я вам вынесу гостевые карточки, без них внутренняя охрана вас задержит. И вам, юная леди, тоже придется прикрепить карточку. – Ракер улыбнулся Анжеле.

– Слушай, Джо, там где-то должна быть карточка с надписью «консультант». Это для моей жены.

– Обязательно посмотрю. Подождите, я только добегу до кабинета охраны и мигом обратно.

– Мы будем в компьютерном центре, – ответил Дэн, пропуская вперед Ракера. Затем он провел семью в здание и направился в «волчью яму», туда, где размещалось компьютерное сердце «Парареальности». Не успели Санторини войти туда, как послышалось шарканье ног Ракера, а вскоре вошел и он сам, держа в руке две зеленые гостевые карточки для Анжелы и Филипа и красную карточку консультанта для Сьюзен. Она пришпилила карточку Анжеле на блузку, а карточку Филипа убрала в кошелек.

– Ну вот, теперь все в порядке, – сообщил Джо Ракер, явно довольный тем, что инструкция по охране здания соблюдена. Оглядев всех, он еще раз приложил руку к козырьку и удалился.

– Мне очень знакомо его лицо, – сказала Сьюзен после ухода Ракера. – Он работал в охране базы «Райт-Паттерсон»?

– Ты перепутала, – ответил Дэн.

– Ничего подобного, – возразила Сьюзен. – Я абсолютно уверена, что видела его там пару лет назад.

– В охрану базы не брали инвалидов. Там служили в основном отставные летчики.

– Где-то я его все-таки видела, – задумчиво произнесла Сьюзен.

Дэн не обратил внимания на слова жены. Он провел ее внутрь компьютерного центра и усадил за один из столов. Она с любопытством разглядывала помещение центра. Оно было довольно просторным, при желании в нем могли свободно разместиться человек пятнадцать. Вдоль стен стояло несколько больших машин производства «Ай-Би-Эм» и «Диджитл икуипмент корпорейшн», высоких, как двухкамерные холодильники. У противоположной стены находился суперкомпьютер фирмы «Крэй Рисерч». Окон в комнате не было. Сьюзен заметила на потолке специальное покрытие, поглощающее свет. Пол был выложен ребристой плиткой, так что по компьютерному центру можно было ходить очень быстро.

Анжела немедленно уселась у копировальной машины.

– Пап, какая она большая! Больше, чем в твоей старой лаборатории, – восхищенно проговорила она.

Дэн согласно кивнул и, пока Сьюзен распаковывала игрушки, принялся разворачивать для Филипа манеж.

Закончив дело, он чмокнул жену в щеку и с видом солдата, идущего на передовую, отправился в лабораторию к Джэйсу.

Сгорбившись, перебирая тощими пальцами по клавишам, тот сидел за столом. Острые колени Джэйса почти упирались в его крышку.

– А вот и наш вояка! – воскликнул Джэйс, не отрываясь от компьютера.

Окинув взглядом комнату, Дэн увидел, что работает только один компьютер, экраны остальных были пусты. Он снял пиджак и повесил его на приколоченный к двери крючок, затем подошел к столу и поставил на него кейс.

– Ишь ты, – ухмыльнулся Джэйс. – В большие начальники вышел, кейс начал таскать. Поздравляю, малышок.

– Там у меня рубашка и галстук, – поспешил объяснить Дэн. – Сегодня со всей семьей иду в ресторан отмечать праздник.

Джэйс рассмеялся:

– Вот они, маленькие радости семейной жизни!

– Ральф еще жив, если это, конечно, тебя интересует, – заметил Дэн.

– Это очень печально, – буркнул Джэйс. – Если бы он умер в кабине, то стал бы героем. На базе повесили бы его портрет и показывали его молоденьким курсантам. Это ли не прекрасно?! Но Ральф этого не понимает, потому и живет.

Дэн покачал головой:

– И тебе его не жалко? Ведь если он выживет, он не сможет ни двигаться, ни говорить.

– Крепенько его шарахнуло.

Дэн был готов наброситься на Джэйса с кулаками. Чтобы унять злость, он отвел взгляд в сторону и увидел экран монитора, на нем застыли кадры видеосъемки прошлогодней встречи в верхах. Дэн помнил, что проводилась она в Копенгагене.

– Эй, да это же моя работа! – воскликнул Дэн. – Я делаю ее по заказу парня из Вашингтона.

– Была твоя, стала моя, – ехидно ответил Джэйс, откинулся на спинку стула и, положив руки на затылок, начал внимательно осматривать Дэна. – Я тут поболтал со Смитом, пока тебя не было, и он передал эту работу мне. А ты занимайся «заиканием».

– Но я же начал работать над ней, – возразил Дэн.

– А потом улетел развлекаться к своим приятелям и забыл, что программа Смиту нужна к первому февраля. Вот теперь над ней приходится работать мне. Кстати, я введу в нее несколько интересных моментов, до которых ты бы никогда не додумался.

Дэн схватил стул и сел рядом с Джэйсом.

– Посмотри-ка, как интересно получается, – сказал Джэйс, ткнув узловатыми пальцами в клавиши. Мужчины за круглым столом переговоров тут же исчезли, а вместо них на экране появились женщины.

Дэн узнал некоторых их них.

– Это же киноартистки, – заметил он.

– Точно! – физиономия Джэйса скривилась в презрительной усмешке. Пальцы его снова забегали по клавиатуре, и внезапно все женщины оказались голыми. Мужчины – участники переговоров – продолжали дискуссию, не замечая происшедшей перемены.

Дэн покачал головой и недовольно хмыкнул.

– Да, очень содержательное занятие, – заметил он.

– Страшно захватывающее, – ответил Джэйс, не обращая внимания на саркастический тон Дэна. Он снова нажал на какие-то клавиши, и картинка на экране приобрела первоначальный вид. – Ты, как обычно, ничего не понял, Данно. Я добился главного – возможности манипулировать данными.

– Смит хочет, чтобы программа обрабатывала их, а не манипулировала.

Джэйс сочувственно посмотрел на Дэна:

– Ты слишком прямолинеен, Дэн, и не способен понять тайный смысл слов. Когда Смит говорит, что программа должна «обрабатывать данные», он имеет в виду манипулирование ими.

– Не думаю, – ответил Дэн. – Между этими понятиями есть существенная разница.

– Конечно есть, – самодовольно улыбнулся Джэйс. – Контролируя ввод информации, ты влияешь на принимаемые решения.

– Не объясняй мне таблицу умножения.

– Не буду, – прошипел Джэйс, наклоняясь к Дэну. – Но виртуальная реальность позволит увидеть и прочувствовать результаты решений, правильно? Мы можем показать президенту засраных Соединенных Штатов последствия каждого его действия и реакцию глав других государств.

– Именно этого мы не должны делать, – возразил Дэн, отрицательно мотнув головой. – Наша задача – показать президенту только мнение его советников.

– И мы это сделаем, но только в полной форме. С помощью виртуальной реальности мы развернем мнение его советников и покажем, что произойдет на конечном этапе. Это впечатлит президента, и он проглотит наживку, сделает так, как ему подскажет красивенькая картинка виртуальной реальности.

Дэн почувствовал, как в нем начинает закипать злость.

– Вот поэтому нужно выполнить задание Смита, а не играть с ним. Если все то, что мы делаем, готовится для президента, возникает возможность манипулирования им и, как следствие, принятия неправильных решений.

– Да перестань ты ныть! – отмахнулся Джэйс. – Подумаешь, какая важность, какое решение он примет. Оно в любом случае никогда не будет абсолютно правильным. К тому же все манипулируют данными, подкрепляя свою версию развития событий.

Откинувшись на спинку стула, Дэн почувствовал, как спинка и колесики его скрипнули.

– То, что ты делаешь, это не манипулирование данными, Джэйс, это – манипулирование президентом.

– Наконец-то ты меня понял, – произнес Джэйс тоном учителя, довольного тем, что туповатый ученик решил наконец элементарную задачу.

– Но этого делать нельзя!

– Ничего подобного, – парировал Джэйс. – Это не противозаконно.

– Но это нечестно.

– Плевать мне на честность! – огрызнулся Джэйс. – Главное состоит в том, что это допустимо. Я проштудировал всю нашу сучью Конституцию и нигде не нашел ни одного пункта о том, что помощники президента обязаны давать ему беспристрастные советы и рисовать объективную картину происходящего. Черт, да я всю ночь смотрел старые документальные ленты о президентах: о Линдоне Джонсоне во время Вьетнамской войны, о Никсоне и Уотергейте и пришел к выводу, что президенты именно того и требуют от своих помощников, чтобы они давали им полную, всестороннюю картину последствий. А больше всего президенты хотят, чтобы помощники говорили им то, что они хотят услышать. Это касается даже Джорджа Вашингтона, который ничего не предпринимал без своих советников.

– И тем не менее то, что ты делаешь, незаконно.

– Послушай меня! – горячился Джэйс. – Я тут работал с одной пленкой о южноамериканской сельве.

– Знаю, я видел ее, – ответил Дэн. – Защитники окружающей среды все время требуют, чтобы страны Южной Америки прекратили вырубку своих лесов. Мне кажется, они слишком перегибают палку.

– Именно! – воскликнул Джэйс. – А теперь представь, что фирмы, благосостояние которых зависит от леса, от древесины, с помощью системы, включающей в себя виртуальную реальность, покажут президенту программу, согласно которой вред от вырубки будет существенно меньше, чем его описывают эти вонючие борцы за природу. Поверит им президент?

– Разумеется, – ответил Дэн и, немного подумав, прибавил: – Но тогда лесам будет грозить гибель.

– Да пошли они в задницу, твои леса! – выкрикнул Джэйс. – Ты же не понимаешь главного – я буду манипулировать мнением президента. Я заставлю его делать то, что хочется мне!

– Джэйс, это не игрушки! – вскипел Дэн. – Ты берешь на себя слишком большую ответственность.

Джэйс вдруг отвернулся:

– Ладно, не переживай. Я просто пошутил, далеко заходить я не буду.

– Джэйс, виртуальная реальность – это не просто красивенькая картинка, это мощное оружие, и ты знаешь ее возможности не хуже меня.

Джэйс медленно повернулся к Дэну, и снова лицо его скривила наглая, высокомерная улыбка:

– Я вижу, малышок, ты не забыл нашу перестрелку. Ага?

Дэн, глупо мигая, остолбенело смотрел на Джэйса:

– Ты все-таки хочешь манипулировать президентом?

– А почему бы и нет? Он такой же осел, как и все остальные.

– Но зачем, зачем тебе это нужно?

– А просто так, – задиристо произнес Джэйс. – Из любопытства. Очень хочется почувствовать себя хозяином страны. А получится или не получится – мне все равно. Смит обещал мне любую аппаратуру и доступ во все правительственные информационные сети. Да ты только представь, какие возможности передо мной открываются!

– Джэйс, этого не может быть, – серьезно произнес Дэн.

– Может, очень даже может.

– Но… президент Соединенных Штатов…

Джэйс хлопнул Дэна по колену.

– Слушай, малышок, тебе не приходило в голову, почему Смит так торопится получить программу к первому февраля? – спросил Джэйс и, увидев, как Дэн задумался, сам же ответил: – Не ломай мозги, все равно не вспомнишь. Первого февраля президент выступает с очередным обращением к нации. Понял?

Дэн изумленно посмотрел на Джэйса.

Сьюзен знала, что она могла вполне комфортно устроиться с детьми в кабинете Дэна, но предпочла расположиться в компьютерном центре. Вообще-то для той работы, которую она собиралась, по ее словам, выполнять для «Парареальности», Сьюзен хватило бы и кухни собственного дома, но она намеревалась выяснить кое-что для себя, поэтому ей нужен был доступ в компьютерную сеть фирмы. Дэн ничего не подозревал о планах жены, поэтому к ее просьбе провести ее в компьютерный центр отнесся индифферентно, просто усадил там семью и ушел.

Сьюзен принялась просматривать груду материалов по нейрофизиологии и ее применению в спорте, многое проверила и перепроверила и даже в некоторых случаях вышла на авторов и адреса лабораторий, в которых проводились эксперименты. Все это она делала с помощью установленной в центре машины, куда время от времени вводила ключевые слова, обнаруженные в результате проведенного ранее поиска.

Но это была только видимая часть того, что хотела выяснить Сьюзен. О своей основной задаче знала только она сама.

Шел поиск и распечатка источников. Монотонно жужжал компьютер, выдавая длинный перечень литературы по нейрофизиологии. На экране мелькали названия научных журналов, страницы статей, но Сьюзен не обращала на них никакого внимания.

Она напросилась поработать в компьютерном центре с единственной целью – покопаться в программах. Работа эта требовала предельной осторожности и внимания, нужно было сделать все так аккуратно, чтобы у начальницы отдела кадров Виктории Кессель не возникло и тени подозрения, что кто-то копался в ее личных файлах.

Анжела не отходила от копировальной машины. Насупившись и высунув язык, она увлеченно копировала свои рисунки. Внезапно Филип всхлипнул, Сьюзен оторвала взгляд от экрана и посмотрела на малыша. Оказывается, тот выкинул из манежа все свои игрушки и теперь тянулся к ним, но никак не мог достать.

– Сейчас я их соберу, – сказала Анжела.

– Спасибо, дочка, – улыбнулась Сьюзен.

Анжела подобрала игрушки, положила их в манеж и, строго погрозив пальцем, начала увещевать брата:

– Ты что же это делаешь? Разве можно разбрасывать игрушки? А если бы здесь никого не было, чем бы ты стал играть? Глупенький, сиди спокойно и играй. Вот так. – Анжела показала, как нужно это делать.

«Это она сама играет в маму, – подумала Сьюзен. – Говорит почти так же, как я. Ну что же, ей больше не у кого учиться».

Анжела вытащила из маленькой коробочки крошечную Аманду и подала ее братику.

– Вот тебе друг, настоящий друг. Заботься о ней, – наставительно произнесла Анжела.

У Сьюзен от удивления брови полезли вверх.

Филип схватил куколку и тут же засунул ее в рот. Анжела укоризненно покачала головой и повернулась к матери.

– Не волнуйся, – успокоила ее Сьюзен. – С Амандой ничего не случится.

В очередной раз убедившись, что с материнскими инстинктами у Анжелы все в порядке, Сьюзен улыбнулась дочери и снова перевела взгляд на экран. Через несколько минут ей предстояло взяться за то, ради чего она и пришла сюда, в компьютерный центр «Парареальности». Она знала, что все обучающие программы шли из кабинета Вики Кессель. Из этого следовало, что где-то в электронном сердце «Парареальности» имелась определенная программа, связывающая игры и обучающие программы с кабинками, в которых сидели ученики. Именно эту программу Сьюзен и пыталась найти, поскольку в ней она надеялась увидеть все игры без исключения, в частности и те, которые, по ее мнению, были сделаны специально для Анжелы.

Сьюзен была убеждена, что Анжеле подсовывают игры, отличающиеся от тех, которые смотрят остальные дети. Это ей подсказывало обостренное женское чутье. Ее не убеждали назойливые доводы Кессель и Кайла об излишней впечатлительности Анжелы, она верила своей дочери, поскольку во всей этой истории имелось одно странное совпадение. Анжела достигала половой зрелости, и кто-то экзальтированными и печальными сказками активизировал этот процесс, искусственно вызывал и стимулировал ее интерес к тому, что, по идее, должно было бы прийти несколько позже.

Сьюзен не знала только, для чего все это делается, да и не задумывалась об этом. Вначале ей предстояло выяснить только то, кто этим занимался. Она была совершенно уверена, что ее дочь – нормальная девочка, не отличающаяся ни крайней впечатлительностью, ни болезненно богатым воображением. Она никогда бы не упала в обморок от программы, которую спокойно смотрели другие дети. Поэтому Сьюзен и пришла к единственно верному, на ее взгляд, решению – на ее дочь оказывается воздействие через программы, причем именно те, которые идут в кабинки из кабинета Вики Кессель.

Для получения прямых доказательств она напросилась пойти с Дэном в «Парареальность» и расположилась именно в компьютерном центре, где было легче всего искать нужные файлы. Но сделать это нужно было тайно, и Сьюзен даже перевела внутренние часы главной вычислительной машины на два дня назад. Теперь, если бы Кессель и заметила, что в ее файлах кто-то копался, то подозревала бы в этом всех сотрудников «Парареальности», кроме Дэна и ее, Сьюзен.

«Не забыть бы снова перевести часы», – напомнила себе Сьюзен в двадцатый, наверное, раз.

Она снова посмотрела на Филипа. Малыш радостно щебетал, забавляясь яркими мягкими игрушками. Схватив большого льва за заднюю ногу, Филип так сильно потряс его, что сам кувыркнулся на спину и весело рассмеялся. Она улыбнулась. «Как мало ему нужно, чтобы чувствовать себя счастливым», – подумала она и посмотрела на Анжелу. Девочка разложила на полу копии своих рисунков и дорисовывала их цветными фломастерами.

На экране возник перечень обучающих программ. Внешне все было нормально, но Сьюзен нутром чувствовала, что у некоторых есть измененные варианты. Она попыталась войти в каталог Вики Кессель, он раскрылся, но появившиеся файлы раскрыть не удалось – все они были защищены. Сьюзен сразу поняла, что для их просмотра нужен специальный код, но это ее не ошеломило, она была готова и к такому повороту.

Сьюзен смотрела на перечень файлов с такой же ненавистью, с какой влезший в окно вор-домушник разглядывает появившегося перед ним хозяйского добермана. «Перечень файлов не такой уж и большой, – размышляла Сьюзен. – Интересно, у Вики один код для всех файлов или для каждого файла свой? – гадала Сьюзен. – Если она пользуется разными кодами, тогда должна быть и программа, в которой они все записаны. Но как она может называться?»

Поскольку Сьюзен не была профессиональным компьютерным взломщиком, она пошла по наиболее простому пути: сначала набрала на клавиатуре команду «коды файлов», затем «перечень названий», но эффект от ее упражнений был один – на экране появилось написанное крупными буквами сообщение: «ОШИБКА. ФАЙЛ НЕ НАЙДЕН».

Отсутствие навыков компьютерного взлома с лихвой компенсировалось другими качествами – терпением и возможностью пользоваться лучшим в мире оборудованием. Сьюзен поднялась со стула и подошла к главной вычислительной машине. Обернувшись, она посмотрела на детей. Анжела деловито сложила свои рисунки в стопку, затем брала по одному листу и складывала из них различные фигурки. Они получались у нее кособокие, зверюшки не стояли на ногах, а птицы камнем падали вниз, но Филип, которому Анжела их кидала, хватая их, просто визжал от восторга.

Сьюзен включила большую машину. На передней панели вспыхнули разноцветные лампочки. Склонившись над клавиатурой, Сьюзен принялась изучать меню. «Искать нужные программы в таком изобилии – то же самое, что стрелять из пушки по воробьям», – огорченно подумала она и подключила к машине все файлы Вики Кессель.

На экране немедленно появилась надпись: «ФАЙЛЫ ЗАГРУЖЕНЫ».

Сьюзен вернулась в главное меню, и начала искать в нем названия, совпадающие с именем файлов Вики. Прошло несколько секунд, и Сьюзен убедилась, что выбрала не тот путь.

«Ладно, – пробормотала она, – попробуем действовать иначе». Она пододвинула стул, села на него и запросила «Ай-Би-Эм» найти редактор, в котором работает Вики Кессель. Ответ пришел довольно скоро – им оказался девятый «Ворд-перфект». «Отлично», – подумала Сьюзен и вошла в редактор. В верхней части экрана появились квадратики с информацией о том, как используется редактор. Она подвела стрелку «мышки» к надписи «ПЕРЕЧЕНЬ ФАЙЛОВ» и щелкнула кнопкой.

На экране появился список файлов, состоящих как из слов, так и из символов. «Так, их ровно четырнадцать, – сосчитала Сьюзен. – И один из этих файлов обязательно содержит коды». Она попыталась открыть первый файл, но здесь ее ждала еще одна неприятная неожиданность. Какой бы файл она ни пыталась открыть, на экране появлялась одна и та же удручающая надпись: «ВВЕДИТЕ КОД».

С ненавистью сжимая кулаки, Сьюзен смотрела на экран. Разгадка была так близко и в то же время недоступна. «Ну, стерва, теперь я точно знаю, где ты прячешь программы для Анжелы», – зло прошептала Сьюзен.

Бессильная ярость – плохой помощник, и Сью это знала. Она попыталась успокоиться и стала думать, как бы ей пробиться через двойной код. Одним из первых Сьюзен бросился в глаза файл «ЛОВУШКА-22» – уж больно подозрительным было его название, и она попыталась раскрыть именно его.

«Что бы сделал на моем месте профессиональный компьютерный вор?» – лихорадочно рассуждала Сьюзен и вдруг вспомнила давно прочитанную статью о десятилетнем мальчишке, занимавшемся компьютерным взломом. При помощи нескольких домашних компьютеров и телефона изобретательному малолетнему воришке удалось проникнуть в банки, инвестиционные фирмы и даже в Пентагон.

Сьюзен отпечатала «ВЫВЕСТИ СЛОВАРЬ» и нажала кнопку «ввод».

Экран разделился на две части: в первой оставался перечень все тех же четырнадцати файлов, в другой появились слова, перед каждым из которых стояла в скобках буква.

Сьюзен сначала набрала команду: «ПОИСК СЛОВА», а затем «СОВМЕСТИТЬ ДВЕ ЧАСТИ» и нажала «ввод».

Правая часть экрана тут же исчезла. Сьюзен надеялась, что через несколько минут компьютер сам расставит перед каждым файлом кодовое слово. «А вдруг эта зараза поставила тройной код? – с ужасом подумала Сьюзен. – Тогда придется искать еще и подпрограмму. Господи…»

Она очень надеялась, что это не потребуется.

Этот день начался для Вики Кессель довольно странно. Проснулась она от ощущения, что находится не у себя дома. Открыв глаза, она убедилась, что так оно и есть. Протирая глаза, Вики начала вспоминать все, что случилось с ней прошлым вечером. «Квентин Дорвард Смит-третий, – усмехнулась она. – Чак». Уже несколько лет Вики не проводила ночь с таким молодым и ненасытным парнем, как Чак. Вспоминая его настойчивость, силу и страсть, Вики откинулась на подушку и приятно потянулась. «Вот похотливый зверек», – подумала она и приподнялась, опираясь на локоть.

Покрутив головой и, убедившись, что ни на шикарной королевской постели, ни в комнате никого нет, Вики позвала:

– Чак!

Никто не ответил. Вики прислушалась. Судя по абсолютной тишине, не было Смита и в ванной. Вики взглянула на электронные часы, стоящие на ночном столике, они показывали девять сорок шесть. «Боже мой! – подумала Вики. – Да я уже тыщу лет не спала так долго. – Она улыбнулась, вспомнив, что заснула, наверное, часа в два, а то и позже. – Да, бурная была ночка, – засмеялась Вики и, встав с постели, голой пошла в ванную. – Чак, разумеется, ушел надзирать за Джэйсом и одновременно смотреть футбол. Позвоню ему позже. Сегодня ведь День благодарения, его следует отметить праздничным ужином. А потом…»

31

Чак Смит был горд и доволен собой. Он прекрасно провел время с Вики, неплохо порезвился сам и заставил «мамочку» покрутиться в постели на всю катушку. Вспоминая страстные стоны Вики, Смит усмехнулся. «Конечно, она могла просто притворяться, ну да черт с ней. Главное, что мне было хорошо», – самодовольно подумал он.

Смиту никогда раньше не доводилось спать с еврейкой. Все время, начиная с того момента, когда Смит созрел для полноценной половой жизни, он слышал противоречивые рассказы о поведении евреек в постели. Одни говорили, что они холодны и даже фригидны, другие восторгались их незабываемой страстностью и говорили, что только еврейка может выкинуть в постели такое, что никакой другой женщине и в голову не придет. Однако и те и другие сходились в одном, – прежде чем уложить с собой в постель еврейку, ее нужно очень долго уламывать. Вспомнив это, Смит усмехнулся. Вот уж чего ему не пришлось делать, так это уговаривать Вики. Она прыгнула в кровать раньше его самого.

Смит чуть не до слез рассмеялся, направляясь в арендованном «БМВ» к зданию «Парареальности». Он считал, что вершиной действий был его уход, настолько тихий, что Вики ничего не услышала. «Не зря, значит, меня называют мастером исчезать незаметно, – подумал он. – Конечно, прежде чем уйти, она полазит по шкафам, по ящикам в надежде найти что-нибудь интересненькое. Пусть порыщет, все женщины так поступают. А потом успокоится и будет ждать меня». В сознании Смита всплыла соблазнительная картинка. Он возвращается в отель, входит в номер, а навстречу ему идет Вики, одетая в его рубашку с незастегнутыми пуговицами. Больше ничего на Вики нет.

Но Смит был прагматиком и понимал, что Вики ждать его не будет, она обязательно уйдет.

«Прежде чем уйти, она обязательно покопается в моих бумагах. Пусть роется, если и найдет что-нибудь, будет молчать как рыба. Она же не дура и хочет получить мою работу. Ладно, пусть помогает, вреда от этого не будет, – размышлял Смит, но вдруг лицо его напряглось. – Мне следует быть с ней крайне осторожным. Я же ее совсем не знаю. Похоже, что эта самозванка – личность авторитарная и может попытаться манипулировать мной. Или еще того хуже – влюбится в меня, – размышлял Смит, сворачивая с шоссе на дорогу, ведущую к «Парареальности». – Впрочем, нет, последнее едва ли случится. Не только для жены, даже для постоянной любовницы она весьма старовата и хорошо это знает. Интересно, где это она так научилась работать телом?»

«Да, наговорила она мне вчера много, – продолжал размышлять Смит, подъезжая к зданию, – но что из ее рассказа правда, а что – нет? Это нужно бы выяснить. И почему она не хочет сообщить Манкрифу, что кто-то вынюхивает о его делах? Наверняка кроме Вики на фирме есть еще информаторы. Вот сучка, что она на самом деле затеяла?»

Смит сначала решил припарковаться у главного входа «Парареальности», но затем передумал и, решив проверить, кто еще находится на фирме, поехал вокруг здания. Он медленно доехал до задней стоянки и увидел «хонду» Санторини. «Отлично, значит он, как и обещал, уже вернулся с базы «Райт-Паттерсон», – удовлетворенно подумал Смит. – Так, велосипед Джэйса тоже тут, а рядом чей-то «форд». Выглядит так, словно с него только что съехал каток. Ну ладно, народу немного. Конечно, все нормальные люди сейчас или в церкви или на футболе. День благодарения все-таки».

Смит снова направился к главному входу и припарковал машину там. «Я не служащий фирмы и могу ставить машину там, где мне хочется, – подумал он и вздохнул: – Чертов денек. Придется до вечера торчать тут и смотреть матчи по телевизору. Боже, с этим Джэйсом просто невозможно сидеть рядом. Интересно, он хоть умывается?» Смит вышел из «БМВ» и пошел ко входу в «Парареальность». Вставляя выданную ему на время карточку охранника в электронное устройство опознания, он снова вспомнил о Вики и о праздничном ужине с ней. «Ладно, не горюй, – сказал он себе. – Бывают праздники и похуже».

Не доходя нескольких метров до лаборатории Джэйса, Смит натолкнулся на одноногого Джо Ракера. В своей единственной руке он сжимал электронное устройство для дистанционной связи с видеокамерой, просматривающей главный вход.

– Это вы, мистер Смит? – удивился Ракер. – А я подумал, что вы поставите машину позади здания. Вы же ехали туда.

– Я припарковался у главного входа, – сухо ответил Смит.

Взглянув на маленький экран, Джо согласно кивнул.

– Все правильно, мистер Смит. Вы имеете право парковаться у главного входа. Но вам все-таки нужно носить карточку. По инструкции, я обязан видеть, что она у вас приколота.

Смит презрительно скривился, вытащил из кармана красную карточку и приколол ее на лацкан пиджака.

– Благодарю вас, сэр, – произнес Ракер. – Приятного вам праздника.

«Засунь свое поздравление себе в задницу», – мысленно посоветовал Смит, удаляясь от заботливого Ракера.

Дэн, склонившись над клавиатурой, сидел в своем кабинете. Ему не удалось поговорить с Джэйсом ни о системе виртуальной реальности, которую он смастерил для Дороти, ни о программе, которая калечит летчиков в кабине имитатора. Джэйс снова ушел от разговора. Дэн вздохнул и удрученно замотал головой. «Ну не могу я с ним справиться, и все тут, – переживал он. – Джэйс хитрее меня, и стоит мне только заговорить о чем-нибудь неприятном для него, как он тут же уводит разговор в сторону. Он всегда навязывает мне тему для разговора. – И все-таки я должен прижать его, – уговаривал себя Дэн. – А то, что он сейчас задумал – манипулировать президентом, вообще выходит за всякие рамки. Джэйс совершенно лишен чувства ответственности за свои поступки. Может быть, стоит поговорить со Смитом? Или попробовать заставить Джэйса вернуть мне эту работу?»

Дэн вдруг вспомнил зловещее выражение лица Джэйса во время той страшной перестрелки. «Он же убил меня! – ужаснулся Дэн. – Убил и расхохотался».

От этих воспоминаний Дэна передернуло. Он будто снова почувствовал, как в него входят пущенные Джэйсом пули.

«Теперь Джэйс взялся за эту вашингтонскую программу. Но как! Ему совершенно безразлично, для чего она будет использоваться. Он играет с ней, как мальчишка, охваченный манией величия. Но куда смотрит Кайл? Ведь он же прекрасно знает, на что способен Джэйс! И почему он так боится этого Смита?»

В дверном проеме показалась голова Джэйса.

– Эй, ты не знаешь, кто это работает на главной машине? – спросил он.

– Нет, – ответил Дэн.

– Кто-то, работает с ней, – повторил Джэйс.

– Кроме нас с тобой и Сьюзен, в здании никого нет, – сказал Дэн. – Она внизу, в «волчьей яме», но не думаю, что для поиска источников ей может понадобиться главная машина.

Джэйс беззаботно пожал плечами:

– Даже если и так, машина мне сейчас все равно не нужна.

– А откуда тебе известно, что кто-то на ней работает? – спросил Дэн.

– Тебе давно пора бы понять, парень, что мне многое известно. – Джэйс вошел в кабинет и плюхнулся на диван. – Я все вижу и все знаю.

– Все ты врешь, – огрызнулся Дэн.

– Можешь мне не верить, – отмахнулся Джэйс.

– За каким чертом ты сделал для Ральфа систему с виртуальной реальностью? – вдруг выпалил Дэн.

Джэйс отвернулся от Дэна и уставился в потолок:

– Да это было еще несколько лет назад.

– После той потасовки?

– Тоже мне потасовка! Он попал в меня совершенно случайно. Дурак. Я хотел помочь ему, а он полез драться.

– Значит, ты старался ради Дороти? – продолжал расспрашивать Дэн.

– Конечно. Я подумал, что пока ее возлюбленный гоняется за привидениями, ей может быть скучно без пениса. Вот и решил сделать ей игрушку. Пусть, думаю, позабавится в одиночку.

Дэн знал, что Джэйс неспособен говорить без сарказма обо всем, что касается Ральфа. Однако теперь, когда Ральф умирал, тон Джэйса показался ему просто оскорбительным.

– И как тебе это удалось? – поинтересовался Дэн.

– Что удалось? – переспросил Джэйс.

– Сделать секс-машину.

– А, плевое дело. Кстати, я сделал ее ради тебя.

– Ради меня? – удивился Дэн.

– Конечно, – убежденно ответил Джэйс. – Я подумал, что если Дороти понравится развлекаться с электронным членом, она не полезет к тебе. Так что, дорогуша, я, считай, спас твою семью, – усмехнулся Джэйс.

Зная, что Джэйс никогда не делает что-нибудь просто так, Дэн с подозрением рассматривал лицо друга. «Разумеется, не для меня он старался, а для Ральфа, – подумал он. – Но зачем он сделал ему эту чертову систему? Ведь даже сейчас Джэйс продолжает ненавидеть Ральфа. Это же ясно как божий день».

– Значит, говоришь, ты сделал ее ради меня? – неуверенно повторил Дэн. Ему было противно слушать себя. Это был не грозный голос обвинителя, а какой-то детский лепет.

– Ради тебя я сделал ее, – ответил Джэйс гордо и отчетливо.

Некоторое время Дэн молчал, раздумывая о том, а какие на самом деле чувства Джэйс испытывает к нему? «Это ж надо, до чего он договорился, – возмутился Дэн. – Ради меня сделал для Дороти секс-машину!» Дэн покачал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя ненужные мысли, и возобновил начавшийся разговор.

– Но как тебе удалось ее сделать? Как эта секс-машина работает?

– А ты чего это так ею интересуешься? – Джэйс подозрительно посмотрел на Дэна. – Хочешь и себе сделать такую?

– Я хочу знать, как она работает, – неожиданно твердым голосом сказал Дэн. – Поэтому и прошу тебя объяснить мне, как ты ее сделал.

Джэйс задумчиво почесал небритую щеку.

– Ты не хуже меня знаешь, как делаются такие вещи, – ответил он.

– Дороти пользуется ей, – глухо произнес Дэн.

– Вот и прекрасно.

– И все же, Джэйс, я не понимаю, как тебе удалось сделать ее.

– Ха-ха, – ухмыльнулся Джэйс. – Захватывает? Это получше всякой порнушки.

Дэн в упор смотрел на Джэйса, на своего товарища, друга, на человека, которого он всегда превозносил и которому он создал имя, при этом пожертвовав своей карьерой и даже жизнью.

– Ты чего уставился? – сузив глаза, недовольно произнес Джэйс. – Чем ты, черт подери, недоволен? Сам же знаешь, что любая система с использованием виртуальной реальности делает воображаемые ощущения абсолютно реальными. Я вообще удивляюсь, почему никто не додумался сделать секс-машину раньше.

– Не исключено, что и сделали.

Презрительная усмешка скривила губы Джэйса.

– Нет, – ехидно заметил он. – Не сделали, это абсолютно точно. Потому что никто, кроме меня, не знает, как ее делать.

– Что же тут особенного? – пожал плечами Дэн. – Ты снял физиологические параметры и размеры тела Ральфа, прощупал его нервную систему и ввел все данные в секс-машину.

– Нет, малышок, я подошел к этому делу иначе. Я всего лишь снял карту электрической активности его головного мозга (нашел точки, через которые я мог электрическими импульсами воздействовать на его мозг), а все остальное – так называемая «скрытая работа».

– Что за «скрытая работа»?

– Очень интересная работа, мой мальчик. Это когда ты проводишь над кем-то эксперимент, добиваешься желаемого результата, а подопытный ничего об этом не подозревает.

– Возбуждаешь электрическую активность мозга, – медленно произнес Дэн.

Джэйс широко улыбнулся.

– Ты знаешь, из всего курса английской литературы я запомнил только один маленький стишок. «Мозг человека – истинный творец, и он способен из ада сделать рай, из рая – ад», – с удовольствием процитировал Джэйс.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил Дэн.

– Догадайся сам, парень, – ответил Джэйс и кряхтя встал с дивана. – А когда догадаешься – уж не обессудь!

Сьюзен печально смотрела на экран. Она перепробовала почти все слова, которые могли быть паролем, но файл открыть не сумела. Оставалось всего четыре слова. Сьюзен попробовала открыть ими файл, но результат был тот же самый – на экране в который уже раз появилась надпись «ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ». Прошло несколько часов утомительной работы, а Сьюзен так ничего и не добилась.

Она отключила большую машину и пересела за стол, где ее портативный компьютер продолжал методично копаться в «националке», выискивая в ней медицинские журналы и газеты, имеющие отношение к нейрофизиологии.

Дверь открылась, и вошел Дэн. Выглядел он так, словно только что узнал нечто страшно важное.

Увидев отца, Анжела бросилась к нему.

– Пап, ну когда же я поиграю? – спросила она умоляющим тоном. – Ведь ты же мне обещал.

Дэн отсутствующим взглядом посмотрел на дочь, словно не узнавая ее. Проведя рукой по ее волосам и натянуто улыбаясь, он проговорил:

– Да? Я обещал тебе поставить игровую программу? А, ну ладно. Но только одну, договорились?

Уцепившись за руку отца, словно он собирался убежать, Анжела прошла с ним мимо большой машины и микрокомпьютеров к столу, за которым работала Сьюзен.

– Ну, как у тебя дела? – спросил Дэн жену.

Сьюзен кивнула на экран, по которому ползли вереницы слов.

– Никогда бы не подумала, что у нас в стране все только и делают, что пишут, статьи по нейрофизиологии и ее использованию в спорте. Тебе понадобится как минимум месяц, чтобы разобраться, что тут к чему.

Дэн угрюмо посмотрел на экран.

– Ничего, – мрачно проговорил он. – Как только перечень будет готов, я засажу за него пару лаборантов, и они быстро во всем разберутся.

– Что-то случилось? – спросила Сьюзен, давно научившаяся улавливать малейшие изменения в настроении мужа.

– Джэйс, – сухо ответил Дэн.

– Что он еще отмочил?

– Он перехватил ту самую работу, которую изначально поручили мне.

– Вот и хорошо, – вздохнула Сьюзен. – Теперь тебе не придется торчать здесь по вечерам и в выходные.

Дэн задумчиво жевал нижнюю губу, и Сьюзен догадалась, что муж не все сказал ей.

– Ты могла бы проверить, какую литературу пытался найти и заказывал Джэйс за последние пару дней? – спросил Дэн.

– Он это делает по обычному каналу или пользуется собственным?

– Думаю, что по обычному.

– Тогда могу, конечно. – Сьюзен пожала плечами.

– А если я попрошу тебя выяснить все, что он заказывал за последние лет шесть-семь? Еще со времени работы на базе «Райт-Паттерсон»? – Дэн посмотрел на жену.

– Дэн, я полагаю, что половина сведений уже утрачена, – ответила Сьюзен. – Информация о подобных запросах нигде так долго не хранится.

– Да, – продолжая жевать губу, сказал Дэн. – Пожалуй, ты права.

– Зачем это тебе вдруг понадобилось? – спросила Сьюзен. – Чего ты хочешь найти?

– Я хочу узнать, какие материалы он искал, – жестко ответил Дэн.

– Понятно. Попытаться, конечно, можно, но успех не гарантирую.

– Ну что же ты! – Анжеле надоело ждать и она дернула отца за руку. – Пойдем поиграем.

– Пока не пообедаем, никаких игр не будет, – сухо отрезала Сьюзен. – Сходите с папой к машине и принесите сумку с едой, а я присмотрю за Филипом.

Легкий праздничный обед, сэндвичи и чай со льдом быстро появились на небольшом одеяле, расстеленном на полу центра.

– Я помогала маме готовить сэндвичи, – сообщила Анжела.

– Они просто великолепны, – с деланной улыбкой сказал Дэн. Сьюзен, следившая за мужем, чувствовала, что мысли его сейчас находятся очень далеко, за многие сотни миль от Дэйтона.

– Зачем тебе понадобилось узнать, что именно читал Джэйс, когда работал на базе? – спросила Сьюзен.

Глядя на Анжелу, пытавшуюся запихнуть в рот большой кусок сэндвича и не измазать при этом блузку и джинсы, Дэн ответил:

– Он сделал для Дороти программу с использованием виртуальной реальности.

– Для Дороти? – насторожилась Сьюзен. – А откуда тебе это известно?

– Для домашнего пользования, – сказал Дэн. – На случай отсутствия Ральфа. А возможно, они пользовались ею и вдвоем.

– Откуда тебе это известно? – холодно повторила Сьюзен.

– Мне об этом рассказал доктор, – ответил Дэн, отводя взгляд. – А сегодня утром мне об этом же сказал и сам Джэйс.

– Игру с использованием виртуальной реальности? – с сомнением повторила Сьюзен. – Для постельных забав?

Дэн кивнул.

– Ну и паршивец!

– Все! – гордо заявила Анжела. – Я пообедала. – Она начала стряхивать крошки с одежды.

Дэн медленно поднялся.

– Вот и прекрасно, – сказал он, изобразив фальшивую улыбку. – Пойдем в лабораторию, и я поставлю тебе игру. Но только одну. Помнишь?

Взявшись за руки, Дэн и Анжела пошли из компьютерного центра. Сьюзен молча смотрела на них, ожидая, что они обернутся. Сидя на высоком стульчике, Филип махал руками, чего-то лепетал вслед Анжеле и Дэну, но они не обернулись.

Сьюзен услышала, как Дэн спросил дочь:

– В какую игру ты хочешь поиграть?

– В «Дюймовочку», – ответила Анжела. – Или в «Алису в Стране чудес». Нет, лучше в другую – в «Зеленый дом». Мэри Маки рассказывала мне о ней. Она говорила, что очутилась в глухом, дремучем лесу, зеленом-зеленом. Там говорящие птицы и звери и одежда из тонких паутинок…

Они скрылись за дверью. Сьюзен, поджав под себя ноги, продолжала тупо сидеть на одеяле, пытаясь представить себе, как выглядит и что может делать секс-машина, в которой используется виртуальная реальность.

Внезапно в голову Сьюзен пришла любопытная мысль. «Если я не могу раскрыть файлы с программой, – подумала она, – может быть, мне имеет смысл сейчас подключиться к программе, которую Дэн включит для Анжелы, и она сама подскажет мне этот чертов пароль?»

Сьюзен вскочила и бросилась к компьютеру. Филип, напуганный резкими движениями матери, сначала захныкал, а потом залился горьким плачем.

Под навес, стена которого была украшена надписью: «К.МАНКРИФ, През.», мягко шурша шинами, въехал зеленого цвета «ягуар» с откинутым верхом.

Манкриф вылез из машины и, откинув назад выгоревшие волосы, посмотрел на небо. Кайл не ожидал, что в этот праздничный день в «Парареальности» будет многолюдно, поэтому оделся просто – в белую рубашку с короткими рукавами и темные шорты. И тем не менее даже в такой скромной одежде Кайл выглядел изысканно и стильно. Он усмехнулся. Самому себе он с некоторых пор начал казаться современным вариантом Дориана Грея, прекрасным юношей снаружи и скопищем гнуснейших пороков внутри. Правда, это сравнение самого Кайла нисколько не шокировало, а даже нравилось.

Подходя к зеркальным дверям входа, он вспомнил, что Вики советовала ему сделать крышу над всей стоянкой. По ее словам, персонал «Парареальности» был крайне недоволен тем, что их машины пекутся целый день на солнце. «Позже сделаем, когда деньги появятся», – пробурчал про себя Кайл. Он еще надеялся, что произойдет чудо и деньги в «Парареальность» потекут рекой.

Кайл заметил, что кроме его «ягуара» у входа стоит еще одна машина – «БМВ» ненавистного Смита. «Приехал следить за Джэйсом, – подумал Кайл. – Очень хорошо. Чем чаще они будут видеться, тем скорее вцепятся друг другу в глотку». Манкриф улыбнулся, мысленно представив себе картину драки между Смитом и Джэйсом. А то, что она возникнет, в этом Кайл, хорошо зная нрав Джэйса, нисколько не сомневался.

Из дверей здания вышел Джо Ракер и заковылял навстречу боссу. Кайл приветливо махнул охраннику.

– Здрассьте, мистер Манкриф. С праздничком вас, – залепетал Джо.

– Взаимно, Джо, – ответил Манкриф и, сделав вид, что не замечает протянутой руки, прошагал мимо Джо ко входу в здание.

В последнюю неделю Кайл Манкриф с каждым днем все сильнее чувствовал свою беспомощность. Порой ему казалось, что он уже не контролирует ситуацию в «Парареальности». Начало этому положил самый работящий и самый надежный человек на фирме, Дэн Санторини, улетевший на базу «Райт-Паттерсон» и даже не удосужившийся заранее предупредить об этом своего босса. «Если работники будут вести себя так, нам никогда не удастся вовремя выполнять заказы, – возмущался Кайл. – Строго говоря, мне следовало бы уволить его и проучить, таким образом, остальных. А Джэйс? Он, как клещ, вцепился в эту вашингтонскую программу и больше ничем не желает заниматься. О Смите даже думать не хочется, он ведет себя просто вызывающе, ни в грош меня не ставит. Как же я не хотел связываться с ним! И что в результате получилось? Ничего хорошего. Смит целыми днями торчит здесь, а я в это время сижу как на иголках. Это все Вики, ее работа. Она втравила меня в эти вашингтонские игры».

Манкриф тяжело опустился в высокое кресло и машинально включил компьютер. Кайл чувствовал себя заброшенным и одиноким. Никому он не был нужен, никто не набирал номер его телефона, чтобы просто поговорить с ним или пригласить на праздничный ужин.

«Все нормальные люди на время забыли о своих делах на работе и наслаждаются отдыхом. Тем лучше, самое время подумать, проанализировать новые планы, просмотреть документы и проверить счета. Кстати, что там у нас с деньгами? Сейчас увидим. Картина, конечно, безотрадная, но впадать в панику еще рано, – подумал Кайл и криво усмехнулся. – Прежде всего следует решить две задачи: открыть «КиберМир» к первому апреля и отделаться от Смита к первому февраля», – прошептал Кайл.

Скорее из простого любопытства он подключился к компьютеру отдела охраны, и на экране начал появляться перечень имен людей, находящихся в здании «Парареальности».

Первым шел, разумеется, Джэйс. «Ну, с этим все ясно, он так и живет здесь. А что, очень экономно, не нужно тратиться на квартиру. Следует подумать, не начать ли взимать с него плату за душ и туалет?» – усмехнулся Кайл. Вторым появилось имя Смита, ставшего на время телохранителем Джэйса. Затем на экране появилось имя Джо Ракера. «Этот урод готов работать круглосуточно, – ругнулся Кайл. – А что ему еще делать? Идти скорее всего некуда. Черт подери, зачем я в тот раз уступил Джэйсу и нанял этого убогого? Неужели нельзя было найти охранника, который внушал бы меньшее омерзение?»

Кайл обрадовался, увидев, что Дэн Санторини тоже находится в здании «Парареальности». «По крайней мере, он хотя бы старается наверстать упущенное время», – успокаивал он себя.

Когда на экране компьютера появилось еще трое Санторини, Манкриф удивленно вскинул брови. «Вот это да, он всю семью с собой привел, – изумился Кайл. – И Анжела? Ну, естественно, она тоже здесь».

Манкриф откинулся на спинку кресла и отодвинул клавиатуру в сторону. Он ощутил сильное волнение. «Интересно, она будет играть? Хорошо бы. Прекрасная возможность войти в ее программу», – лихорадочно думал Кайл.

Волнение сменилось приступом страсти. Он чувствовал себя школьником, которому одноклассница позволила потрогать груди, сделав вид, что не замечает этого.

Трясущимися пальцами Кайл дотронулся до клавиатуры. «Так и есть. Она играет, – Кайл почувствовал головокружение и тошноту. – Это волнение, оно скоро пройдет, – успокаивал он себя. – Так, что у нее за игра? «Зеленый дом»? Прекрасно», – прошептал Кайл и начал проверять, кто где находится. Вскоре он узнал, что Джэйс сидит у себя в лаборатории, Дэн – в своем кабинете, а в компьютерном центре расположилась Сьюзен с Филипом. Кайл немного помедлил и, вспомнив, что сам разрешил Сьюзен вести поиск материалов для Дэна и Джэйса, удовлетворенно кивнул. «Ничего, она не помешает», – успокоился он. Если не считать Джо Ракера, в здании «Парареальности» больше никого не было. Кайл защелкал клавишами и вскоре выяснил, в какой именно кабинке сидит Анжела.

Внезапно волнение сменилось тревогой. «Не делай этого, не лезь в ее программу, – предостерегал он себя. – Здесь же ее родители! Сьюзен находится в компьютерном центре и может поймать тебя, и тогда Дэн все узнает…»

Четверть часа внутри Кайла шла борьба между здравым смыслом и плотью. Плоть победила.

32

Анжела никогда еще не видела такого красивого мира.

Едва касаясь босыми ногами мягкой травы, она шла по тропинке, вьющейся по прекрасному зеленому лесу. Полной грудью Анжела вдохнула свежий приятный воздух и раскинула руки. Прелестное облегающее платье из тончайшей паутины казалось невесомым. Оно приятно щекотало и ласкало кожу Анжелы. Вокруг стояли громадные, величественные деревья с уходящими ввысь кронами, широкими и густыми. Переплетаясь, они образовывали над Анжелой покров из красивых листьев. Солнце едва пробивалось сквозь него, но Анжеле здесь было и тепло и светло.

Над Анжелой с веселым щебетом порхали разноцветные птицы. В траве трещали похожие на изумруды кузнечики, шуршали крыльями стрекозы, над невиданной красоты цветами жужжали мохнатые шмели. Дул легкий, приятный ветерок.

Вдруг из-за одного из деревьев навстречу Анжеле вышел ягуар с красивыми черными полосами на рыжевато-коричневой шкуре. Анжела опасливо посмотрела на него, но ягуар вытянул вперед передние лапы и, положив на них голову, почти нежно посмотрел на Анжелу.

– Здравствуй, Анжела, – произнес он.

Анжелу не удивило то, что зверь может говорить.

– Привет, – весело ответила она. – А как тебя зовут?

– Можешь дать мне любое имя, – ответил ягуар. – Мне все равно. Ну так как же ты меня хочешь назвать?

Анжела задумалась:

– А ты кто, мальчик или девочка?

Ягуар улыбнулся и ответил:

– Я буду тем, кем ты мне прикажешь.

– Ты скорее похож на мальчика, – произнесла Анжела. – И я назову тебя Джорджи.

– Спасибо, я очень рад, – промурлыкал ягуар.

– А тебя можно гладить? – спросила Анжела.

– Можно, но только осторожно, – ответил ягуар.

Анжела нахмурилась.

– Я пошутил. Конечно, меня можно гладить, – ласково промурлыкал ягуар. – Мне нравится, когда меня гладят маленькие красивые девочки.

Анжела подошла к ягуару и погладила его по спине. Шкура у дикой лесной кошки была мягкой и теплой. Ягуар замурлыкал и очень осторожно, чтобы не толкнуть девочку, потерся о ее ногу. Она почувствовала сильное мускулистое тело животного.

– Куда ты идешь? – спросил Джорджи.

– Просто гуляю, смотрю на лес. Я еще ни разу в жизни не видела такой красоты.

– Ты хочешь сказать, что еще не видела свой дом? – удивился ягуар.

– Мой дом? – изумленно ответила Анжела. – Нет. А где он?

– Нужно пройти по тропинке, а затем пересечь ручей. Твой дом находится на самом высоком дереве, рядом с птичьими гнездами.

– Ой, как здорово! – всплеснула руками Анжела. – Пойдем туда скорее.

– Тогда иди за мной и не отставай, – сказал ягуар.

Он пошел по тропинке, Анжела шагала следом за ним. Повсюду Анжела видела необыкновенных птиц. Они пели и щебетали, перелетали с ветки на ветку. Сердце Анжелы наполнялось восторгом и радостью. Она завороженно смотрела на птиц, которые, казалось, улыбались ей и кивали маленькими прелестными головками. В траве шуршали насекомые. В свете солнечных лучей они были похожи на рассыпанные по тропинке драгоценные камни. Анжела еле успевала за ягуаром – вокруг нее было столько интересного! Вот из дупла выпрыгнули маленькие веселые белочки и побежали по ветке. А вот между кустами появилась настороженная мордочка оленя. Анжела даже увидела лису, мелькнувшую в высокой траве огненно-рыжей шкуркой. Показался берег ручья.

– А тут не глубоко? – спросила Анжела, глядя на воду.

– Не очень, – ответил Джорджи. – Не бойся. Видишь камни? Если будешь ступать на них, то даже не намокнешь. Знаешь, я тоже немножко побаиваюсь воды.

– А я – нет, – уверенно ответила Анжела. – Я учусь плавать.

– Я бы не советовал тебе плавать в этом ручье. Здесь водятся крокодилы, аллигаторы, пираньи и много других хищников.

– Серьезно? – испугалась Анжела.

– Даже в самом прекрасном мире есть свои опасности, – вздохнул ягуар. – Здесь, дорогая моя Анжела, все опасности находятся в воде.

– Очень странно.

Камни были большими и плоскими, но мокрыми, и ступать по ним следовало с большой осторожностью.

Легко перепрыгивая с камня на камень, ягуар быстро оказался на противоположном берегу ручья.

Едва только Анжела поставила босую ногу на первый камень, как раздался тихий всплеск. Девочка повернула голову и увидела аллигатора. Он лежал рядом с поваленным деревом и сам казался толстым зеленоватым бревном. Аллигатор пристально смотрел на Анжелу водянистыми глазами и широко улыбался. Анжела посмотрела на его зубы, и по телу ее пробежала легкая дрожь.

– Иди сюда, не бойся, – позвал ее с противоположного берега ягуар. – Пока ты находишься на суше, тебя никто не тронет.

Анжела обеими ногами стала на холодный, влажный камень. Аллигатор зашевелился и начал неторопливо сползать в воду. Улыбка на его усыпанной страшными зубами пасти стала еще шире.

– Не волнуйся, Анжела. С тобой ничего не случится. Иди скорей ко мне, – настаивал ягуар.

Анжела собралась и начала перепрыгивать с камня на камень. «Добежать до противоположного берега не так уж и трудно, ведь камни расположены недалеко друг от друга», – успокаивала себя Анжела.

Она добралась уже до середины ручья и посмотрела вниз, в воду. Она казалась холодной и угрожающе опасной. В глубине ручья мелькали странные тени, они стаями собирались внизу, у основания камней, по которым прыгала Анжела, и словно чего-то ждали. Девочка видела мерзкие пасти с длинными, острыми зубами, сверкающие, злобные глаза жадно смотрели на нее из глубины.

На одном из скользких и липких камней Анжела вдруг поскользнулась и замахала руками, стараясь сохранить равновесие.

– Осторожнее! – крикнул ягуар.

Анжеле удалось удержаться на камне. Она глубоко вдохнула и, быстро перепрыгивая с камня на камень, побежала вперед. Через несколько секунд девочка уже стояла возле ягуара. Аллигатор зашлепал лапами и снова уполз к бревну.

– Тебе повезло, – сказал ягуар. – Если бы ты свалилась в воду…

Анжела промолчала. Страх прошел, она и думать теперь не хотела о том, что бы с ней случилось, упади она в воду. Анжела повернулась к ручью, снова увидела жестокие, холодные глаза аллигатора, и по спине ее забегали мурашки.

– Не смей смотреть на Анжелу своими жуткими глазищами! – воскликнул ягуар. – Анжела пришла сюда не для того, чтобы попасть к тебе в пасть, она пришла посмотреть свой дом. А он находится высоко, у самого неба, где нет таких, как ты, страшилищ.

Сначала Кайл Манкриф подошел к двери и закрыл ее, затем задернул на окнах шторы. В кабинете сразу стало прохладно, словно и не было этой удушающей полуденной жары.

Манкриф снова сел за свой стол и вытянул нижний ящик, где Джэйс смонтировал ему все оборудование.

Нахмурившись и в душе проклиная свое нетерпение, Кайл надел перчатки, проводки от которых шли в тот же ящик стола. Даже вездесущая Вики Кессель не знала о том, что в столе Кайла Манкрифа установлена система виртуальной реальности. «Стерва, – прошептал он. – Ей кажется, что она насквозь меня видит. Нет, тебе ничего не известно о том, что находится у меня в столе, под самым твоим носом…»

Внезапно Манкриф вздрогнул. Единственным человеком, знавшим об электронной начинке, был Джэйс Лоури. Он же и сделал ее для Манкрифа. Джэйс запрограммировал систему и постоянно улучшал ее, но при этом постоянно пугал Кайла. «Ну, босс, ты даже не представляешь, что сделает с тобой Дэн Санторини, если узнает, чем ты занимаешься», – не раз повторял Джэйс. «Не боюсь я тебя, сволочь, – шептал Кайл, подключая систему. – У тебя самого поджилки трясутся. Ты никогда меня не выдашь, потому что Дэн сразу смекнет, кто это все смастерил. Тебе достанется значительно больше, чем мне. Да, я попросил тебя сделать мне эту систему, но ведь ты мог и не выполнять мою просьбу». – Манкриф довольно улыбнулся. – Джэйс будет молчать всегда, потому что знает, как я могу с ним разделаться. И даже он не понимает, что я могу вытворять с этой встроенной системой. – Да, воистину, правая рука не знает, что делает левая, – подумал он. – Вот уж где действительно тайна тайн. Что-то известно Джэйсу, что-то – Вики, но полную картину вижу только я один. А увидеть ее ох как трудно! Для этого нужно многое соединить. Интересно, что обо мне известно Смиту? Это нужно бы выяснить, и побыстрее. Кому поручить? Естественно, Вики, она все для меня сделает».

Кайл повернулся и, нагнувшись, открыл стоящий у стола небольшой сейф. Там у Манкрифа лежал новенький, сверкающий яркой краской шлем. Кайл взял его, провел рукой по теплой поверхности шлема и улыбнулся. Шлем давно казался ему живым существом. Кайл закрыл глаза, поднял шлем двумя руками и неторопливо надел. В этот момент он представлял себя императором, надевающим корону. Затем он медленно натянул на руки перчатки и пошевелил пальцами. Перчатки были сделаны прекрасно, они сидели на руке как влитые. Кайл повертел ладонями, полюбовался блестящим материалом и, снова нагнувшись, включил систему.

Подождав несколько секунд, он откинулся на спинку кресла и, ожидая приятного расслабления, опустил очки. Кайла трясло от нетерпения, каждый нерв его тела был напряжен. «Сейчас, сейчас, подожди…» – шептал Манкриф.

Ягуар и Анжела продолжали идти по тропе. С деревьев свисали разнообразные, аппетитные на вид плоды. Анжела сорвала крупное, красно-золотистое яблоко и надкусила его, но оно оказалось пустым и безвкусным, словно Анжела куснула воздух. Девочка недовольно поморщилась и отбросила внезапно сморщившееся яблоко в сторону.

– Есть тут ничего нельзя, – пояснил ягуар. – Это волшебная страна, которой можно только любоваться. Еще ее можно слушать, но не пробовать на вкус.

– А если бы меня укусил аллигатор, он почувствовал бы что-нибудь?

– Думаю, что да, – ответил ягуар. – Ведь ты, наверное, очень вкусненькая.

Они все шли и шли по прекрасному лесу. Наконец путешествие начало надоедать Анжеле, и она спросила:

– Когда же мы придем к моему домику?

– Очень скоро. Остался только один поворот.

Анжела побежала, и действительно вскоре тропинка повернула вправо, и девочка увидела висящий на ветке прелестный домик с крышей из виноградных веток. Стены его были ярко раскрашены, круглые окошечки и резное крылечко казались очаровательными. К маленькой двери домика вели три крошечные ступеньки. Вокруг домика росли прекрасные цветы – желтые, красные, золотые, нежно-голубые и темно-вишневые. Казалось, домик утопал в разноцветных бутонах и виноградных гроздьях.

– Ой, какая прелесть! – произнесла Анжела, прижимая к груди руки.

Она подошла ближе и увидела, что и сам домик сделан из виноградин и тонких веток, очень тонких, но на удивление прочных. Да это был и вовсе не домик, – чем ближе Анжела подходила к нему, тем все больше он казался.

– Да это же целый дворец! – воскликнула девочка, подходя к толстому стволу громадного дерева. – Но как же я попаду в него?

– На лифте, – ответил ягуар Джорджи.

Анжела осмотрелась и сначала увидела небольшую платформу с перилами, а затем услышала мощный, сильный звук. «Это, наверное, слон», – подумала Анжела и не ошиблась. Из густых зарослей на поляну, словно балерина, вдруг выпрыгнул громадный серый слон. Заметив Анжелу, слон начал кивать ей, размахивая длинным хоботом и хлопая большими смешными ушами.

Анжела рассмеялась, ступила на платформу и взялась за перила. Ухватив хоботом длинную лиану, слон начал отходить от дерева. Платформа плавно взлетела вверх, и вскоре Анжела уже ступила на первую ступеньку, ведущую к ее собственному дому.

– А ты разве не будешь подниматься? – крикнула Анжела ягуару, свешиваясь с перил.

– Мне нельзя входить в дом, – ответил Джорджи. – Но ты не волнуйся, я останусь здесь и буду ждать твоего возвращения. Обещаю тебе!

– Здравствуй, милая Анжела, – услышала девочка голос и испуганно обернулась. В дверях ее домика стоял прекрасный высокий юноша и, глядя на Анжелу, ласково улыбался. Одет он был в белую рубашку с открытым воротом и телесного цвета обтягивающие брюки. Тонкую талию юноши перехватывал широкий ремень, на ногах сверкали высокие ботинки. Плечи юноши закрывала блестящая бархатная накидка темно-синего цвета. Он немного походил на того борца за независимость Соединенных Штатов, которого Анжела уже видела в Лексингтоне. Правда, когда юноша улыбался, он был удивительно похож на папу. И взгляд его карих глаз был таким же ласковым и теплым.

Анжела почувствовала, как сильно забилось ее сердце.

– Я – принц. Я так долго ждал тебя, – тихо произнес юноша, нежно глядя на Анжелу.

Девочка насторожилась, голос, которым говорил принц, был совсем не юношеским. Больше того, Анжела уже неоднократно слышала его.

– Ты – дядя Кайл? – спросила она дрожащим голосом.

– Ну, если ты хочешь, чтобы я был им, то пожалуйста. – Принц пожал плечами.

– Нет, не хочу, – твердо произнесла Анжела.

– Милая Анжела, я буду тем, кем ты захочешь, – умоляюще произнес юноша. – Я – принц твоей мечты, и моя единственная цель – сделать тебя счастливой.

Внезапно Анжела почувствовала, что боится неведомого принца.

– А ты мог бы изменить голос? – попросила она.

Принц печально опустил голову.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил он.

– Да. Ну, пожалуйста, измени.

Несколько секунд принц молча стоял, понурив голову. Затем лицо его вдруг просияло, и он радостно ответил:

– Хорошо, Анжела. Это твой мир, и ты имеешь право просить что угодно.

Теперь голос его звучал звонко, как у настоящего юноши.

– Громадное спасибо. И кстати, этот голос тебе больше подходит, – обрадованно воскликнула Анжела, и вдруг всю ее обдало холодом. Непонятно почему, но девочке вдруг показалось, что среди всей этой красоты, как и там, на берегу ручья, за ней неотступно наблюдают злые, холодные глаза и чьи-то страшные, острые зубы каждую секунду готовы впиться в нее.

Манкриф в отчаянии застонал, сорвал с головы шлем и обхватил руками лицо. Металлизированная нить перчаток врезалась в кожу.

«Что ты наделал, идиот! – застонал он. – Ты давишь на нее, давишь, поэтому она постоянно настороже. И вот теперь ты снова напугал ее. Дурак, зачем ты торопишься?»

Манкриф судорожно снял перчатки и, отключив электронику, сунул на место перчатки и шлем. С силой захлопнув и закрыв на ключ ящик, Кайл уронил руки на стол и, положив на них голову, тихо и горько заплакал.

«Она не любит меня, – повторял он сквозь всхлипывания. – Боится. И это после всего того, что я для нее сделал. Маленькая сучка, она не хочет меня! Захочет, захочет. Милая моя, дорогая, но я заставлю тебя полюбить меня, заставлю!» – рыдал Манкриф.

33

Филип сидел на коленях Сьюзен и, весело лопоча, норовил стукнуть тонким пальчиком по какой-нибудь клавише. Компьютер продолжал неутомимо рыться в лабиринтах «националки». Сьюзен подумала, что список литературы, которую заказал ей Дэн, никогда не кончится. Вдруг компьютер пискнул и переключился с библиотеки Конгресса на более мелкие базы данных. Вскоре на экране начали появляться названия не только медицинских, но и научно-популярных журналов и даже газет.

– Тут материала столько, что нашему папулечке на целый год читать хватит, – проговорила Сьюзен и пощекотала малыша. Филип весело засмеялся и замахал ручками. «Ему придется составлять программу, чтобы рассортировать всю эту лавину по ключевым словам», – подумала Сьюзен.

Дверь открылась, и вошел Дэн.

– Работаешь? – спросил он.

– Работает компьютер, – усмехнулась Сьюзен. – А я нахожусь при нем в качестве надсмотрщика и параллельно выполняю обязанности матери семейства.

Дэн натянуто улыбнулся.

– Анжела находится в кабине, смотрит какую-то игру. Позвони мне, пожалуйста, когда она закончит, – насупив брови, произнес Дэн.

– А как я узнаю, когда она… – попыталась спросить Сьюзен, но Дэн перебил ее, ткнув пальцем в один из микрокомпьютеров.

– Запускает программу вот эта машина, – пояснил Дэн. – Когда программа закончится, раздастся сигнал, и лампочки на микрокомпьютере погаснут.

Сьюзен кивнула.

– За что только тебе «Парареальность» платит деньги? Сидишь себе, смотришь на компьютер, а денежки идут, – попытался пошутить Дэн, но шутка получилась вымученной.

– Я думаю.

– И о чем же? – спросил Дэн.

– О том, как мне докопаться до всего того, что заказывал Джэйс. С какого времени мне лучше начать?

– С самого первого года, – ответил Дэн.

– До Рождества Христова или после? – усмехнулась Сьюзен.

Дэн неуверенно пожал плечами:

– Начинай искать с любого времени. Мне тоже не хотелось бы, чтобы этот поиск продолжался бесконечно, результаты нужны как можно быстрее.

– Ой, какой ты стал заботливый, – ответила Сьюзен, покачивая Филипа на коленях. – Ладно уж.

Дэн смущенно улыбнулся.

– В общем, с какого времени захочется, с такого и начинай поиск. А я пошел, мне нужно еще немного поработать. Значит, позвонишь, когда Анжела закончит?

– А где ты будешь? У себя в кабинете?

– Да. Или в лаборатории Джэйса.

Дэн вышел, и Сьюзен услышала его удаляющиеся шаги. Она продолжала сидеть на вращающемся стуле, держа Филипа на коленях. Поиск заказываемой Джэйсом литературы не доставлял Сьюзен никакого удовольствия. Она прекрасно понимала, что будет вынуждена лазить по библиотекам всей страны. Внезапно один из микрокомпьютеров слабо пискнул, и в ту же секунду на нем загорелись несколько лампочек. Сьюзен удивленно посмотрела на него. Нет, это был не тот компьютер, который запустил программу для Анжелы. Тот продолжал все так же тихо шуметь. Сьюзен перевела взгляд с одного микрокомпьютера на другой и, подхватив Филипа на руки, подошла к только что включившемуся, затем перешла к компьютеру, с которого была запущена программа для Анжелы. Она отпечатала запрос: «НАЗВАТЬ ПРОГРАММУ».

На экране тут же появился ответ: «ЗЛНЫЙ ДМК 1.0». Ниже давалось пояснение: «Название программы – «Зеленый домик», версия 1.0».

«Очень хорошо», – подумала Сьюзен, подошла к только что заработавшему компьютеру и отпечатала тот же запрос.

«ВВЕДИТЕ КОД», – появилось на экране.

Сьюзен почувствовала, что напала на след. Она бросилась к манежу, положила в него Филипа и снова подбежала к компьютеру. Малыш, недовольный тем, что его оставили, захныкал. Сьюзен вернулась к сыну и сунула ему первую попавшуюся под руку игрушку. Ею оказалась красивая большая мягкая утка. Малыш сразу успокоился.

Не теряя времени, Сьюзен опять метнулась к компьютеру, с которого в кабину к Анжеле шла программа, и быстро отпечатала: «ПРОЛИСТАТЬ ВСЕ ПРОГРАММЫ»

«ЗЛНЫЙ ДМК 1.0», – ответил компьютер.

«ПРОЛИСТАТЬ ВСЕ «ЗЛНЫЙ ДМК», – ввела Сьюзен запрос и почти сразу же получила ответ:

«ЗЛНЫЙ ДМК 1.0».

«ЗЛНЫЙ ДМК 1.5».

«Я их поймала, – подумала Сьюзен. – У этой программы две версии. Анжеле сейчас кто-то подсунул вторую». Странно, но теперь, получив неопровержимое свидетельство, что она все-таки была права, Сьюзен не чувствовала радости. Не возникало в ней и желания немедленно найти того, кто систематически развращал Анжелу. Наоборот, от того, что ее страшная догадка подтвердилась, Сьюзен овладел жуткий страх. Несколько секунд она сидела, тупо уставясь на экран, затем снова стала нажимать на клавиши и попыталась войти во второй вариант программы, и снова на экране появилась та же надпись: «ВВЕДИТЕ КОД». Сьюзен дала новый запрос: «ИСПОЛЬЗУЕТСЯ «ЗЛНЫЙ ДМК 1.5» Да/Нет?», и компьютер тут же ответил: «Да».

Сьюзен почувствовала, как ненависть начинает сдавливать ей грудь. Значит, кто-то сейчас подсунул ее дочери не стандартную программу, а ее версию. Внезапно Сьюзен осенило. Она напечатала запрос: «ПЕРЕЛИСТАТЬ ВСЕ «ЦАРСТВО НЕПТУНА» и увидела ответ: «НЕ НАЙДЕНО». Сьюзен наугад нажала клавиши и набрала: «ПЕРЕЛИСТАТЬ ВСЕ «ЦРСТВО НПТНА». Еще не глядя на экран, Сьюзен была уверена, что и этих программ две. Так оно и оказалось. Она в отчаянии смотрела на появившиеся на экране строчки:

«ЦРСТВО НПТНА 1.0».

«ЦРСТВО НПТНА 1.5».

«Значит, эта гадина Вики мне наврала, и существуют две версии этой программы. Проклятье, кто-то сделал программы, специально предназначенные для Анжелы. – Сьюзен стиснула зубы. – И кто-то крутит этот чертов «Зеленый домик» для Анжелы прямо сейчас. Кто-то ввел себя в эту игру».

Подхватив на руки Филипа, Сьюзен вылетела из компьютерного центра и побежала к кабинке. Приложив руку к тонированному стеклу двери, Сьюзен пристально всматривалась в Анжелу. Девочка сидела, откинувшись на спинку стула, лицо ее было закрыто большими очками, пальцы еле заметно шевелились, а руки иногда дергались, словно их кто-то касался.

Сьюзен развернулась и, словно шериф, напавший на след давно разыскиваемого грабителя, помчалась к кабинету Вики Кессель. «Эта сучка уверяла меня, что они не делают версий школьных программ. Ну, я сейчас ей устрою», – шептала Сьюзен, пробегая по коридору.

Подбежав к кабинету Кессель, Сьюзен удивленно замерла. Дверь его была настежь открыта, но в самом кабинете никого не оказалось.

«Тогда кто? – спросила себя Сьюзен. – Кто, кроме Дэна и Джэйса, может быть здесь?» Сьюзен вышла в фойе и через стеклянную дверь увидела зеленый «ягуар» Манкрифа. Неподалеку стояла еще одна машина, черного цвета «БМВ».

«Кайл? – мелькнула у нее догадка. – Точно, это может быть только он». Филипу надоело сидеть на руках матери. Он недовольно засопел и заерзал.

– Хочешь побегать, маленький? Подожди немного, сейчас побегаешь, – сказала Сьюзен и помчалась к кабинету Манкрифа. Она толкнула дверь, но открыть не смогла. Сьюзен постучала, сначала тихо, потом громче и настойчивей. Никто не отзывался. «Он там, ему больше негде быть, – подумала она. – И это он подсовывает моей дочери развратные игры.

«Постой. Успокойся, – вдруг остановила себя Сьюзен. – Не стоит огульно обвинять его, нужно еще подумать. Кто еще может быть здесь? – спросила себя она и начала вспоминать, кого они видели, подъезжая утром к «Парареальности». – Во-первых, здесь Джо Ракер и Джэйс, – припомнила она. – Я сама видела его велосипед».

Она снова побежала по коридору к кабинке, в которой сидела Анжела. Филип захныкал. Убедившись, что с Анжелой все в порядке, Сьюзен метнулась в заднюю часть здания, в лабораторию Джэйса. По пути она взглянула в окно: на стоянке позади здания находились только две машины – темно-голубая «хонда» Дэна и побитый «форд» Джо Ракера.

Джэйс был в лаборатории не один. Неподалеку от него, уставившись в телевизор, сидел какой-то незнакомец. Увидев Сьюзен, Джэйс удивленно поднял брови.

– Привет! – крикнула Сьюзен голосом полицейского. – Я ищу Дэна, но, похоже, что здесь его нет.

Джэйс опустил голову и углубился в свои расчеты. Незнакомец, молодой человек с квадратной челюстью и коротко стриженными светлыми волосами – «Ну, точно фэбээровец», – безошибочно определила Сьюзен – смерил ее непродолжительным взглядом и снова уткнулся в телевизор.

– Дэн, наверное, у себя, – неохотно произнес Джэйс. Сьюзен ожидала, что Джэйс представит ей незнакомца, но он явно не думал делать этого.

«Скорее всего он и есть тот самый человек из Вашингтона, о котором говорил Дэн», – подумала она.

– Спасибо, Джэйс. Извини, что оторвала тебя, – громко сказала Сьюзен и закрыла дверь лаборатории.

Метания матери по зданию не на шутку разозлили Филипа. Пытаясь вырваться на свободу и побегать по коридору, он заплакал, начал брыкаться и отпихивать.

Когда Сьюзен влетела в кабинет Дэна, он как раз собирался выходить.

– Что стряслось? – спросил он, увидев встревоженное лицо жены. – Я услышал плач Филипа и хотел идти к вам.

Сьюзен опустила малыша на пол, тот сразу успокоился и пополз под стол.

– Кайл подсовывает Анжеле совершенно другие программы, не те, что смотрят другие ученики, – задыхаясь от беготни и волнения, выпалила Сьюзен.

– Что? – воскликнул Дэн.

– Я поймала его. Школьные игровые программы имеют дубликаты, специально разработанные для Анжелы. Я видела только две из них, но уверена, что специальные варианты имеются для всех программ. Будь у меня немного времени, я бы это проверила, но сейчас некогда, Анжела смотрит одну из смонтированных для нее программ. Кайл у себя, но дверь не открывает. Я стучала, но он молчит. А машина его стоит у главного входа, – едва переводя дыхание, говорила Сьюзен. – Дэн, он вводит себя в программы, с которыми играет Анжела! – выкрикнула она.

– Анжела еще в кабине? – спросил Дэн.

– С ней все в порядке, я только что была там, – кивнула Сьюзен.

– Тогда…

– Дэн, это Кайл все делает, – настаивала она. – Он придумывает для Анжелы программы. И делал это всегда, с самого начала.

Дэн опустился на край стола.

– Но это невозможно, – проговорил он.

– Черт подери! – закричала Сьюзен. – Мне все тут говорят, что это невозможно, но я своими глазами только что видела варианты программ. Их там целая куча, они находятся в закрытом файле, но мне удалось вскрыть его.

– Но это не значит, что Кайл вводит в игры именно себя, – слабо запротестовал Дэн.

– Да какая тебе разница! Он и сейчас подсунул Анжеле не школьную программу, а сделанную специально для нее. И наша дочь смотрит ее.

– Но для чего?

Дэн посмотрел на жену. Она была взволнована, но в глазах ее не было и тени истерики. Даже в самом страшном приступе ярости она никогда не срывалась и не впадала в истерику.

– Прежде всего нужно остановить программу, – бросил Дэн, направляясь к двери.

Сьюзен наклонилась, вытянула из-под стола Филипа, схватила его в охапку и устремилась за мужем.

– Давай сначала накроем Кайла, – громким шепотом произнесла она. – Он точно сидит у себя в кабинете.

Дэн на секунду остановился, затем молча кивнул и рванулся к кабинету Манкрифа. Сьюзен бежала за ним, малыш весело подпрыгивал у нее на руках и, что-то бормоча, хватал маму за волосы. Дэн обернулся и взял сына из рук жены. Она облегченно вздохнула и, рванувшись, первой подбежала к двери кабинета Кайла. Ни секунды не раздумывая, она громко забарабанила по ней. Ответа не было. Тогда Дэн несколько раз так грохнул по двери кабинета кулаком, что она затряслась. Прошло несколько секунд, дверь открылась, и на пороге показался Манкриф.

– Вы что, окончательно решили снести мне дверь? – спросил он, однако, несмотря на грозный тон, вид у Кайла был какой-то затравленный и жалкий.

Дэн молча рассматривал Манкрифа. Положение у него было незавидное – ему предстояло обвинить своего босса в том, что тот, используя электронные средства, развращает его дочь. И делать это с плачущим малышом на руках. «Да, в поведении его есть что-то странное. Глаза бегают, руки подозрительно трясутся, – думал Дэн, разглядывая шефа. – Но это еще не является основанием для предъявления серьезных обвинений. К тому же я никогда не видел в его кабинете ни шлема, ни перчаток, ни тем более микрокомпьютера».

Видя, что Дэн молчит, первой заговорила Сьюзен.

– Я выяснила, что кто-то вмешивается в программы, с которыми играет Анжела, – твердо заявила она, выглядывая из-за плеча Дэна.

– Что? – удивление у Кайла, как заметил Дэн, вышло не очень естественное.

– Существуют альтернативные варианты школьных программ, – настойчиво повторила Сьюзен. Она протиснулась между Дэном и Манкрифом и вошла в кабинет.

– Сьюзен, я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Манкриф.

– Я говорю о том, – отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла Сьюзен, – что существуют альтернативные программы. – Она внимательно осматривала кабинет Манкрифа, ища доказательств своих слов. – Альтернативными я называю такие версии программ, которые позволяют кое-кому в них вмешиваться.

С побелевшим лицом Манкриф проследовал за Сьюзен в свой кабинет. Дэн тоже вошел и поставил Филипа на пол. Мальчик тут же встал на четвереньки и, радостно визжа, пополз к окну. Сьюзен огляделась, увидела, что шторы задернуты, и еще больше нахмурилась. Манкриф, заметив ее взгляд, вжал голову в плечи.

– Да это просто смешно, – произнес он сухим голосом. – Дэн, скажи своей жене, что она заблуждается.

– Она видела варианты программ, – произнес Дэн. – Их там целый файл.

Манкриф перевел дыхание. Он явно немного пришел в себя и посмотрел сначала на Дэна, потом на Сьюзен.

– Ну, хорошо, – согласился Манкриф. – Давайте посмотрим. Вот компьютер, покажите мне, что вы там увидели подозрительного.

Сьюзен парадным маршем подошла к столу Манкрифа, уселась в кресло и включила компьютер.

– Вот, пожалуйста, полюбуйся, – победно сказала она через минуту, показывая на экран, где застыли сообщения:

«ЗЛНЫЙ ДМК 1.0».

«ЗЛНЫЙ ДМК 1.5».

«ЦРСТВО НПТНА 1.0».

«ЦРСТВО НПТНА 1.5».

– Наверняка есть еще и другие, но я еще не успела до них добраться.

Манкриф обошел стол и встал рядом с креслом, в котором восседала Сьюзен. Несколько секунд он смотрел на сообщения, затем вздохнул и произнес с кислой миной:

– Это всего лишь программы поддержки. Мы сделали их на случай, если основная программа по каким-либо причинам выйдет из строя или если в одну игру захотят поиграть сразу двое учеников.

– Никогда о таких не слышал, – задумчиво проговорил Дэн, стоя в дверях.

– Ну все, с этим ясно, – заговорил Манкриф. – Что еще вас беспокоит?

– Нет, не все ясно, – Сьюзен оперлась на стол и посмотрела на мужа. – Если это программы поддержки, почему же кто-то крутил их сейчас Анжеле?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Манкриф. – Я все время сидел здесь и никуда не выходил. У меня чертова куча работы, я думал кое-что поделать в тишине, и вдруг ко мне врываетесь вы и требуете объяснений!

– Анжела все еще находится в кабине. Может быть, нам стоит вызвать ее оттуда? – предложил Дэн.

Задыхаясь от возмущения, Сьюзен буквально прошипела:

– И все-таки кто-то из тех, кто находится сейчас здесь, подсовывает ей похабщину. Я абсолютно уверена в этом.

– В здании находятся Смит и Джэйс, – сказал Дэн.

– Это не они, – отвергла Сьюзен предположение мужа. – Я проверяла, была у них в лаборатории.

Она поднялась с кресла.

Манкриф окончательно справился с волнением.

– Послушай, Сьюзен, – заговорил он с ней отеческим тоном. – Я знаю, что тебя очень заботит состояние твоей дочери. Она плохо перенесла первый опыт контакта с виртуальной реальностью, но нельзя же все время думать об одном и том же. Я, конечно, понимаю тебя, ты – мать…

Сьюзен не дала ему договорить.

– Не смей разговаривать со мной подобным тоном! – крикнула она. – Я не потерплю твоих намеков!

Дэн испуганно вздрогнул, он никак не мог предположить, что Сьюзен способна так говорить с его боссом. Он предположил, что Манкриф сейчас вскипит, но произошло совершенно обратное. Манкриф умоляюще поднял кверху руки.

– Ну, хорошо, извини меня, Сьюзен. Мне понятно твое волнение и забота, но зачем же поднимать весь этот шум из-за одного досадного недоразумения? Мне кажется, ты слишком увлеклась этой идеей.

Сьюзен окинула Манкрифа негодующим взглядом. Ноздри ее раздувались, и Дэну показалось, что еще секунда – и она вцепится в холеную физиономию Кайла.

– Он прав, Сью, – проговорил Дэн, стараясь разрядить обстановку. – Пойдем вытащим Анжелу из кабины. Скоро обед, – унылым голосом сообщил Дэн.

Она презрительно посмотрела на него и, ни слова не говоря, вышла из кабинета. Дэн взял на руки Филипа, вытянул у него из ручек кисточки от шнуров штор и, смущенно улыбаясь, отправился за женой.

– Приятного праздника! – крикнул ему вслед Манкриф.

Дэну показалось, что голос у Манкрифа все-таки не такой, как обычно. В нем определенно чувствовалась дрожь.

Юный принц был таким красивым, добрым и заботливым, что Анжела полюбила его. Взявшись за руки, они ходили по лесной тропинке, гуляли по прелестному золотистому лугу. Затем они катались, принц – на великолепном скакуне, а Анжела – на маленьком, коричневом пони с белым пятнышком на лбу.

Когда они подъезжали к берегу ручья, чтобы напоить коня и пони, Анжела опасливо посмотрела на воду и сказала:

– Ягуар говорил мне, что в этом ручье водятся всякие чудовища.

Принц улыбнулся:

– Они появятся, только если ты этого захочешь. А если ты не хочешь, чтобы их не было, их здесь и не будет.

Голос у принца был тоже красивым, мелодичным, как звук виолончели.

– Я здесь всего лишь гость, – продолжал принц. – Это – твоя страна, дорогая моя Анжела. Спасибо тебе за то, что ты разрешила мне немного побыть с тобой.

– Я бы не хотела, чтобы ты исчезал, – тихо сказала Анжела и прибавила: – Хочешь, оставайся со мной навсегда.

Принц взял Анжелу за руку и прижал к своей груди.

– Спасибо тебе. Ты – самая красивая девушка на свете, и я готов остаться здесь с тобой. Но только, если ты этого хочешь.

– Хочу, – прошептала Анжела.

Принц поднес ладонь Анжелы к губам и поцеловал пальцы. Анжела почувствовала, что голова у нее начинает кружиться, а все тело становится словно ватным.

Вдруг она услышала, как кто-то зовет ее, и насторожилась. Через секунду снова послышалось ее имя, словно прозвенел растущий на берегу колокольчик или прошептала высокая трава.

Кто-то издалека звал ее.

– Анжела, пора возвращаться, – пропел чей-то знакомый голос. – Игра заканчивается.

– Но я не хочу возвращаться, – проговорила Анжела, глядя в добрые глаза юного принца.

– Иди ко мне, ангел мой, – снова услышала Анжела и узнала голос отца. – Мы ждем тебя, доченька, иди к нам скорее.

– Мне так хочется остаться здесь с тобой навсегда, – печально произнесла Анжела. – Но мне нужно идти.

Принц печально улыбнулся.

– Ну что ж, – грустно проговорил он. – Иди, но только знай, что я всегда буду ждать тебя в этом лесу.

Дэн и Сьюзен находились в крошечной комнатке, откуда операторы управляли играми. Дэн склонился над микрофоном. Сьюзен, еще не остывшая от схватки с Манкрифом, стояла рядом с мужем, прижимая к себе Филипа.

– Пора выходить, милая, – продолжал шептать Дэн. – Уже пора. Игра закончилась.

Выражение лица Сьюзен продолжало оставаться злым, но только она сама не могла сказать, чем она раздражена больше – подлостью Манкрифа или трусостью мужа. Скорее всего и тем и другим. Во всяком случае, с тех пор как супруги покинули кабинет Кайла, она ни слова не сказала Дэну.

Дэн продолжал вызывать Анжелу.

– Нельзя просто так взять и выключить программу, – сказал он, уловив недовольный взгляд жены. – Сначала нужно сделать так, чтобы Анжела поняла, что тот мир, в котором она находится, – нереальный. Тогда она сама закончит игру.

Сьюзен демонстративно отвернулась от мужа и смотрела на дверь кабинки, за которой находилась Анжела.

Дэн не сводил глаз с экрана компьютера, который контролировал программу.

– Все, – облегченно вздохнул Дэн. – Она поняла, что это была всего лишь игра, и отключила программу. Можно выключать компьютер.

Дэн не успел договорить, как Сьюзен уже рванулась к двери кабинки и открыла ее. Потирая глаза, словно только что проснувшись, из кабинки вышла Анжела.

– Зачем вы вытащили меня оттуда? – недовольно спросила она. – Там было так хорошо…

Сьюзен взяла ее за плечи и посмотрела в глаза, радостные и немного задумчивые.

– Доченька, с тобой все в порядке? – спросила Сьюзен.

Анжела кивнула:

– А почему со мной должно быть не все в порядке?

– Доченька, – улыбнулся Дэн. – Неужели ты совсем забыла и про День благодарения, и про наш праздничный ужин? Пора переодеваться.

– Мне хотелось бы вернуться и закончить игру, – сказала Анжела.

Сьюзен бросила на Дэна недобрый взгляд.

– В другой раз, – мягко ответил Дэн. – А сейчас пошли переодеваться.

– Там было так хорошо, – мечтательно проговорила Анжела.

– Расскажешь мне в машине, когда будем надевать платья, – сказала Сьюзен и повернулась к Дэну: – Ты собираешься проверить альтернативные версии программ?

– Не сейчас, – ответил Дэн. – Это долгое дело, без пароля все равно ничего не выйдет. Завтра появится Вики, я спрошу у нее пароль и все проверю.

Сьюзен возмущенно посмотрела на мужа, но ничего не сказала.

Даже тогда, когда они подъезжали к Диснейленду, глаза Сьюзен еще продолжали яростно сверкать. Дэн кашлянул и с сомнением в голосе произнес:

– Может, не стоило нам так вламываться в кабинет к боссу? Свидетельств-то против него все равно никаких нет.

– Это он! – резко ответила Сьюзен.

– Это только твои предположения. Доказательств у нас нет.

– Он это делает, а Вики все знает и покрывает его, – неумолимо повторила она.

Дэн покачал головой.

– А ты горой за него стоишь, – презрительно фыркнула Сьюзен.

– Нет, – твердо ответил Дэн. – Просто мне нужны доказательства, без них с ним ничего сделать невозможно.

– О ком это вы там говорите? – послышался с заднего сиденья голос Анжелы. – О дяде Кайле?

Сьюзен резко повернулась.

– Никакой он тебе не дядя, – резко сказала она.

– Но вы так сказали… Говорили же… Вот я и подумала… – замялась девочка.

– У тебя нет дяди, – повторила Сьюзен еще громче. – И никогда больше не называй его так. Поняла? Никогда!

Дэн посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел лицо Анжелы. Девочка готова была заплакать.

Праздничный ужин провалился с треском. Сьюзен была зла как мегера, Анжела молчала и хлюпала носом. Да и ресторан был выбран тоже не очень удачно – недорогой и слишком маленький. По случаю праздника народ в него валил валом, поэтому семейству Санторини, несмотря на заранее заказанные места, пришлось с полчаса стоять в очереди. К тому времени, когда они уселись за стол, блюда из половины меню, и, к сожалению, его лучшая часть, закончились. Особое неудовольствие доставляли официантки, старавшиеся за молодостью скрыть свое неумение обслуживать таких привередливых клиенток, какой, к их несчастью, оказалась Сьюзен Санторини.

В довершение всего, когда подали десерт, Филип, один из всех Санторини веселившийся вовсю, вдруг поперхнулся и закашлялся. Дернувшись, он схватился ручками за скатерть и опрокинул на стол вазочки с пирожными, мороженым и другими сладостями.

«Для такого сумасшедшего дня конец вполне естественный и закономерный», – мрачно подумал Дэн.

34

Вики неоднократно порывалась поехать в «Парареальность», встретиться со Смитом, и она бы так и сделала, если бы не считала, что такой поступок будет с ее стороны слишком глупым. Вики боялась показаться назойливой, боялась продемонстрировать свой интерес к Смиту, поэтому она ограничилась телефонным звонком в лабораторию Джэйса. Разговаривая со Смитом, Вики сообщила ему, что на семь вечера заказала столик в ресторане «Гран Гру».

– Во-первых, раньше шести ресторан не открывается, а во-вторых, он дороговат, поэтому многочисленных семейств там не будет, – объяснила Вики. – Мы сможем поужинать спокойно, не затыкая уши от детского крика.

– Похоже, ты не очень любишь детей, – предположил Смит.

– Почему? – игриво ответила Вики. – Люблю, но только когда они в клетках, как шимпанзе. – Она засмеялась.

Смит вежливо хмыкнул, и они договорились встретиться в семь у входа в ресторан.

Вики была очень довольна собой, своей деловитостью и предприимчивостью. Ей казалось, что она уже накинула на молодого, но очень важного гостя узду и теперь он никуда не денется. «Сейчас для меня самое важное, – подумала она, – не суетиться и не переборщить со страстью». То, что происходило ночью, для Вики не было запоминающимся событием. Она расценивала это просто как одну их форм развлечения, но не более того.

И только одно обстоятельство удручало Вики. Сидя вечером в ресторане, наблюдая за Смитом, она страстно хотела быть хотя бы лет на двадцать моложе. «Ну, не на двадцать, черт с ним. Но, по крайней мере, на десять», – раздраженно думала она, пригубливая бокал с вином.

Чак улыбался белозубой улыбкой манекена, его прекрасные голубые глаза таинственно поблескивали в колеблющемся пламени свечей.

– Я позвонил в Вашингтон и поговорил кое с кем из своих друзей, – непринужденно сказал Смит. – Они заинтересовались вашим Петерсоном.

– Он никакой не мой, – резко ответила Вики.

– Ну, неважно. Чей бы он ни был, с ним проведут некоторую работу. Так что вы больше можете не волноваться.

– Ты серьезно? – спросила Вики.

– Его отпугнут, да так, что он забудет о вашем существовании.

– Оказывается, он очень важная персона, – произнесла Вики. – Стоит тебе только позвонить, и твои страшные друзья до смерти напугают Петерсона.

Смит изучающе посмотрел на Вики:

– Ты хотя бы приблизительно знаешь, чем я занимаюсь?

– Не имею ни малейшего представления, – ответила Вики. – Предполагаю только, что ты имеешь отношение к Белому дому.

Вики не врала. Из тех бумаг, которые она просмотрела после бурной ночи в гостинице, выяснить, чем занимается Смит, ей не удалось. Так, были кое-какие намеки, но очень неопределенные. К тому же Вики не очень-то и разбиралась в документах, ей бланки разных цветов с какими-то печатями ни о чем не говорили. Вики предположила, что всю самую важную информацию Смит хранит в компьютере-ноутбуке, но она его не обнаружила.

– Я работаю на одного парня, имя которого ты никогда не слышала, – произнес Смит. – Он занимается сбором и анализом информации, поступающей из самых разных источников, – например, из государственного департамента, из департамента разведки, из министерства обороны и из многих других.

– Информационный отдел на уровне министерства, – заключила Вики.

– Совершенно верно, – подтвердил Смит.

– Но зачем вы нужны? Не легче ли шефам министерств и ведомств напрямую давать информацию президенту?

– Они так и делают, но в общих чертах. Детальную проработку поступающей информации проводим мы. Разумеется, все шишки собираются и на свои заседания, и встречаются с президентом. Они обсуждают важные вопросы, делятся информацией, намечают планы, но только вчерне. Детально они ничего не знают, да им и не нужно этого знать. Их задача – убедить президента сделать так, как нужно. А их в свою очередь убеждают подчиненные.

– Представляю, как происходят встречи президента с министрами, наверно, каждый пытается перетянуть его на свою сторону, – усмехнулась Вики.

– И не только на встречах, – поправил ее Смит. – Президент ежедневно получает доклады и записки, в которых доказывается целесообразность тех или иных действий. И вот я некоторое время назад предложил использовать виртуальную реальность для анализа поступающей информации. Поскольку, с моей точки зрения, этот способ обработки информации самый надежный, то западное крыло будет иметь перед собой полную картину событий.

– А почему именно западное крыло, а не сам президент?

– Потому что прежде всего информация попадает самым доверенным лицам президента, они ее обрабатывают, а уже потом докладывают самому президенту.

– Понятно, – сказала Вики.

– Не совсем, – улыбнулся Смит. – Дело в том, что если я окажусь прав относительно виртуальной реальности, то боссом практически стану я. Мой шеф сидит очень шатко, тут и возраст, и былые ошибки… Короче, очень многие хотели бы, чтобы он ушел. Но мне этого не нужно, он знает об этом и очень заинтересован в том, чтобы у меня все получилось. Тогда мои заслуги помогут ему удержаться, и он будет обязан мне по гроб жизни.

– Короче, твой босс станет болванчиком, а на самом деле править всем будешь ты.

– А я и не ожидал, что ты так догадлива, – удивленно произнес Смит.

– То есть ты станешь единственным человеком, от которого президенту будет поступать стопроцентная информация, – продолжила Вики.

– Не вся, – поправил ее Смит. – Только самая важная.

– Ты хочешь моделировать возможный вариант событий с помощью виртуальной реальности, – улыбнулась Вики.

– Если виртуальная реальность такая мощная штука, какой я ее себе представляю, я стану самым главным специалистом по анализу информации в Белом доме. Все пойдут ко мне со своими проблемами.

– Это мне ясно, но я что-то не вижу в этой схеме своего места, – проговорила Вики.

– Ты будешь связующим звеном между мной и учеными, такими, как Джэйс. Так что гордись, ты станешь правой рукой самого влиятельного человека в Белом доме.

– Это меня радует, – без особого энтузиазма произнесла Вики.

«Что-то здесь все слишком просто, – размышляла она. – В таком запутанном клубке, каким является вашингтонская политика, примитива не бывает. Я никогда не поверю, что можно просто взять под мышку виртуальную реальность, явиться в Белый дом и тут же получить тепленькое местечко».

Смит улыбнулся.

– Чем я еще могу помочь милой даме? – спросил он, обворожительно улыбаясь.

«А что, если проверить его по-крупному? Петерсон – мелкая сошка, его напугать несложно. А вот что он станет делать, если я расскажу ему о японцах?» – Вики хитро посмотрела на Смита.

– Знаешь, если уж ты взял на себя роль моего защитника и отпугнул Петерсона, не мог бы ты мне помочь и отвадить от нашей фирмы пару япошек?

– Прости, я что-то не очень понял тебя.

Вики замолчала, старательно показывая Смиту, какая сильная внутренняя борьба идет сейчас в ней. Наконец она вздохнула и решительно заговорила:

– Дело в том, что «Парареальность» осаждают японцы. Они так и лезут к нам, стараясь вырвать из нас все, что мы с таким трудом наработали.

– Вот как? – тихо произнес Смит.

– Да, – грустно ответила Вики. – То, что я тебе сейчас скажу, – информация строго конфиденциальная. Один из тех, кто поддерживает нашу фирму, – некий Хидеки Тошимура. Тебе это имя ничего не говорит?

В голове Смита мгновенно созрел план подавления японской промышленной агрессии на территорию Соединенных Штатов. Он уже представлял себя защитником жизненно важных для Америки технологий. «Вот это удача! – подумал Смит. – Да с такими делами я запросто могу попасть на прием к президенту. Он сам неоднократно заявлял, что следует остерегаться японцев. Прекрасно. Такая горячая тема, и сама в руки пришла. Кстати, она накрепко свяжет Вики со мной. Она будет зависеть от меня в такой же степени, в какой я буду зависеть от нее. Ведь она станет во главе всей ученой команды, разрабатывающей программы. Когда два человека, работая вместе, еще обязаны друг другу – вот в этом и состоит политика».

Смит улыбнулся и довольно откинулся на спинку кресла.

– Вики, расскажи-ка мне все об этих японцах, – попросил он, вращая бокал.

Всю обратную дорогу до дома Сьюзен думала о том, что могло стать причиной кашля Филипа за обедом. Напуганная астмой, она уже во всем видела опасность.

– Может быть, у него аллергия? – неуверенно сказала Сьюзен. – Как ты думаешь, Дэн, не вызвать ли доктора?

Дэн посмотрел на жену. Филип весело щебетал на заднем сиденье.

– Да нет у него никакой аллергии, – сказал Дэн. – Скорее всего малыш просто набил полный рот всякими вкусностями и поперхнулся. Еще и разволновался немного, ведь он никогда не был в таких людных местах.

– Все равно. Как только приедем домой, ему нужно сразу же померить температуру, – произнесла Сьюзен.

«Анжела чем-то расстроена», – бросив взгляд на дочь, подумал Дэн.

– Чего нос повесила? – весело спросил он ее. – Какие-нибудь неприятности?

Анжела угрюмо замотала головой.

– Значит, все в порядке, – констатировал Дэн. – Да?

– Да, папа, – сухо ответила Анжела.

– А улыбнуться можешь?

Анжела наморщила носик и слабо улыбнулась.

– А если постараться? – настаивал Дэн.

Анжела растянула кончики рта мизинцами и высунула язык. Увидев скорченную рожицу, Филип залился радостным смехом.

Войдя в дом, они сразу услышали писк автоответчика. Дэн подошел к нему и увидел, что получено сообщение от доктора Эпплтона. Включив воспроизведение, Дэн услышал голос доктора.

– Дэн, Ральфу стало хуже, – говорил Эпплтон. – Доктора говорят, что он не доживет и до конца праздников. Извини за неприятную новость, Дэн, но я подумал, что тебе следует ее знать.

Сьюзен собиралась отвести детей в спальни, но остановилась и вошла на кухню. Увидев включенный автоответчик, она перевела взгляд на лицо мужа и сразу все поняла.

– Ральф? – спросила она.

– Да, – кивнул Дэн. – Он умирает.

Лицо Сьюзен отобразило целую гамму чувств, там было и сожаление, и страх, и даже злоба.

Не поворачиваясь к Сьюзен, Дэн снял трубку.

– Мне нужно связаться с доктором Эпплтоном, – приказал он.

Сьюзен недовольно развернулась и понесла Филипа в его спальню. Компьютер сначала соединил Дэна с лабораторией Эпплтона, но, поскольку того на работе не оказалось, компьютер переключился на домашний телефон доктора.

Мрачным тоном Эпплтон повторил Дэну страшную новость и прибавил:

– Ральф – единственный, кто может сказать нам, что с программой, но он умирает.

– Умирает, – повторил Дэн.

– Если б только мы могли войти в его мозг и узнать, что Ральф думает, – проговорил Эпплтон. – Говорить он не может.

– Я знаю, – произнес Дэн и сам поразился своему спокойствию. – Как вы думаете, доктор, Ральф понимает, что происходит вокруг него? Что говорят, делают?

– Определенно сказать невозможно, но, думаю, что да. Если бы он мог двигаться, хотя бы моргать глазами!

– Одна рука у него работает, – медленно проговорил Дэн. – Он может печатать.

Эпплтон не сразу понял мысль Дэна и переспросил:

– Печатать?

– Да, печатать. Мы могли бы задавать ему вопросы, а он бы печатал ответы.

– Дэн, но он при смерти! – возмутился Эпплтон. – Ему осталось жить не больше суток.

Дэн понял, что Эпплтон не согласится с его предложением. Человек впечатлительный, он даже не способен представить, что кого-то можно допрашивать у края могилы. «Но что остается делать? – думал Дэн. – Кстати, я могу задавать вопросы и один, Эпплтону не обязательно присутствовать при этом».

– Доктор, пожалуйста, к завтрашнему утру пришлите за мной самолет, – сказал Дэн.

– Хорошо, Дэн, – грустно согласился доктор Эпплтон.

– Спасибо. У нас остался только один шанс вытянуть из Ральфа ответ на самый главный вопрос – что с ним случилось во время испытательного полета. Действовать нужно быстро.

– Но…

– Доктор, – перебил его Дэн, – вне зависимости от наших действий Ральф все равно умрет, правильно? Так давайте же сделаем последний выстрел. Нет у нас других возможностей и, возможно, никогда не будет.

Доктор согласился, но с видимой неохотой. Ему было явно нелегко подавить в себе христианское милосердие к умирающему.

– Попробую поговорить с Нарликаром, – сказал доктор. – Хотя заранее уверен, что он будет против.

– Я тоже не садист, но другого выбора у нас нет, – сказал Дэн. Только повесив трубку, он заметил, что рядом стоит Сьюзен.

– Собираешься завтра лететь в Дэйтон? – угрюмо спросила она.

– Да, доктор обещал прислать за мной самолет.

– А кто же будет проверять альтернативные программы? Ты, кажется, обещал мне сделать это.

Сьюзен ожидала, что Дэн, как обычно, начнет безвольно жевать нижнюю губу, но, к ее удивлению, этого не произошло. Дэн повернулся к ней и твердо произнес:

– Программы подождут.

– Если ты не займешься ими в ближайшее время, они и вовсе исчезнут.

– Пусть исчезают, – вздохнул Дэн.

– Значит, для тебя, – взвилась Сьюзен, – Ральф Мартинес дороже собственной дочери?

– Ральф умирает.

– А Кайл ежедневно готовит твою дочь к тому, чтобы переспать с ней! – взорвалась Сьюзен.

Дэн посмотрел на жену долгим внимательным взглядом, в глазах ее была не только злость, но и страх.

– Послушай, Сью. В принципе совершенно неважно, что там делает Кайл. Важно узнать, как и, самое главное, кто готовит программы. Мне нужен человек, который работает над такими программами. И еще – необходимо понять, сознательно или бессознательно он это делает.

– Так ты что, думаешь, что это не Кайл…

– Конечно, нет! – крикнул Дэн. – Он – пешка в этом деле. Готовит программы кто-то другой. И этот же самый человек с помощью программы, имитирующей полеты, уже убил двоих людей. Вот кто мне нужен!

Сьюзен все поняла. Глаза ее широко раскрылись от изумления и ужаса.

– Это может быть только Джэйс, – прошептала она.

– Больше некому, – пожал плечами Дэн.

– Значит, Джэйс убивает людей? Он… развращает мою Анжелу?

– Да. Но мне нужны железные доказательства, и вот за ними-то я и собираюсь снова лететь на базу «Райт-Паттерсон». Я буду говорить с Ральфом Мартинесом, только он может ответить на мои вопросы, – сказал Дэн. – Надеюсь, что он продержится до моего прилета.

Остаток Дня благодарения Кайл провел в состоянии, близком к истерике. Он так нервничал, что даже боялся выходить из кабинета. «Господи, – стонал Кайл. – Все кончено, они поймали меня, поймали», – повторял он рыдая. В промежутках между рыданиями он вспоминал полные ненависти глаза Сьюзен и тяжело стонал. Но больше всего Кайла пугали не глаза Сьюзен, а холодный, безжалостный голос Дэна. Кайл чувствовал, что Дэн все понял. «Как он на меня смотрел! – распалял себя он. – Это не человек, это робот. Если он возьмется проверять программы, он докопается до всего, и тогда мне конец. В любой момент Дэн может зайти ко мне и выбить мне мозги. Стирать, стирать немедленно эти паршивые игры! – подумал Кайл и вскочил из-за стола. – Нет, и стирать их тоже нельзя. Я сказал им, что это программы поддержки… Черт, ну почему я не мог придумать что-нибудь получше?! Теперь и стирать их нельзя. – Манкриф схватился за голову. – Если они исчезнут, для Дэна это будет лучшим доказательством, что я соврал. Что же делать?»

Только поздно вечером Манкриф заставил себя выйти из кабинета и пойти в лабораторию к Джэйсу. Тот, разумеется, был на месте, копался с одним из шлемов. Со снятой прокладкой и сетью отсоединенных оптико-волоконных проводков висящий на штативе шлем казался черепом, из которого во все стороны торчали нервные окончания.

– Джэйс, мне необходимо поговорить с тобой, – дрожащим от волнения голосом произнес Кайл.

– Только не сейчас, – сказал Джэйс, мельком взглянув на Кайла.

– Нет, сейчас! – взвизгнул Кайл.

Джэйс спокойно продолжал заниматься трепанацией шлема.

– Ты что, не слышишь меня? – Кайл подошел к Джэйсу и схватил его за плечо.

– Не мешай мне заниматься микрохирургией, – усмехнулся Джэйс. Он взял в одну руку вольтметр с длинным щупом, в другую – лазерный сварочный аппарат в форме пистолета и начал осматривать внутренности шлема.

– Послушай, Джэйс, мне срочно нужна твоя помощь, – умоляющим голосом произнес Кайл.

– Подожди пару минут, я скоро закончу.

Манкриф отошел. Стоять на месте он не мог и начал ходить по лаборатории. Иногда он, ничего не понимая, смотрел на манипуляции Джэйса и морщился. Манкрифу, не выносившему беспорядка, распотрошенный шлем казался просто мусором в стерильной чистоте «Парареальности». Кайл прошел до дальней стены лаборатории, повернул обратно и снова направился к Джэйсу. Тот продолжал копаться в шлеме. Внезапно Манкриф вспомнил о Смите и, вздрогнув, начал оглядывать лабораторию. К счастью, Смита тут не было. «Слава Богу», – облегченно вздохнул Кайл.

Глаза прорезала вспышка лазера, и послышался раздраженный голос Джэйса.

– Черт подери, – пробормотал он. – Ослепнуть можно.

– Эй, парень, по инструкции ты обязан надевать защитные очки! – воскликнул Манкриф.

– У меня контактные линзы.

– Не валяй дурака, от сварки контактных линз еще не придумали, – огрызнулся Манкриф и начал подходить к Джэйсу.

– Не подходи, – предупредил Джэйс. – Сначала прочитай инструкцию.

«Господи, ну за что мне такие муки? – ужаснулся он. – Если кто-нибудь увидит, что Джэйс работает без очков, страховые агенты меня замордуют».

– Ну вот, теперь порядок, – удовлетворенно сказал Джэйс и положил инструменты на полку. Тряхнув головой и взъерошив руками давно не мытые волосы, он повернулся к Манкрифу и удивленно воскликнул:

– Ну и видок у тебя!

– Чем это ты тут занимаешься? – строго спросил Кайл.

– Не видишь? Работаю над программой для нашего доброго друга Смита. Точнее, делаю шлем для президента.

– С каких это пор ты начал брать в руки лазер? Я плачу тебе за идеи, а не за пайку. Джэйс, ты бездарно тратишь свое время…

В ответ Джэйс презрительно усмехнулся.

– Перестань паясничать, Кайл. То, чем я занимаюсь, называется грязной работой. – Он многозначительно посмотрел на Манкрифа. – Не суйся в эти дела, целее будешь.

– Я думал, что, кроме как выдавать гениальные идеи, ты ничего не умеешь, – хмыкнул Манкриф.

– Я могу делать все, что требуется для моей работы. Дэн и все остальные помогают мне, да, но, если потребуется, я могу легко и непринужденно обойтись и без них. Если бы они не экономили мое время, их можно было бы спокойно вышвырнуть отсюда. Программа для Смита должна быть готова к первому февраля, – продолжал Джэйс. – Я ее сделаю. Дэн в это время доработает бейсбол. Чего ты так трясешься? – Джэйс прогнулся и почесался об угол стола.

– Да перестань ты чесаться и послушай меня! – крикнул Кайл.

Джэйс опустился на стул, оперся локтями о стол и обхватил ладонями лицо.

– Ну, слушаю, – сказал он. – Выкладывай.

Манкриф долго, с нескрываемой ненавистью разглядывал улыбающуюся физиономию Джэйса. «Вот сволочь, – выругался он про себя. – Пугало огородное, его ничто не интересует, кроме работы». Кайл перевел взгляд на грязную футболку Джэйса, прочитал надпись: «Кинг-Конг умер за наши грехи», оглядел потертые, обтрепанные джинсы Джэйса и, волнуясь, начал говорить:

– Прежде всего не все так радужно, как ты описываешь.

– Прежде всего успокойся, – перебил Манкрифа Джэйс. – Ты выглядишь так, словно за тобой гнались собаки. Рожа красная, руки трясутся. Что, собственно, произошло?

– Нужно немедленно стереть специальные игры, – выдохнул Манкриф. – Точнее, не стереть, а заменить настоящими. Сделать так, чтобы они выглядели как дубликаты настоящих.

Джэйс подозрительно посмотрел на Манкрифа:

– Похоже, Сьюзен начинает прозревать? Я угадал?

– Угадал, – выпалил Манкриф, – но как ты догадался?

Джэйс рассмеялся:

– Она была здесь сегодня, и по ее кровожадному взгляду я сразу понял, что она взяла след. Правда, разговаривала она со мной довольно мирно, но меня не проведешь, я умею разбираться в людях.

– Она откопала наши версии программ и ворвалась ко мне в кабинет как фурия. Мне удалось убедить ее, что это всего лишь программы поддержки, копии. Но надолго ли?

– И из-за такой хреновины ты расстраиваешься? – ухмыльнулся Джэйс. – Ой, да нет ничего проще! Убираем диски, копируем настоящие программы – и все, никаких следов.

– Значит, специальные программы я могу оставить себе? – возбужденно спросил Манкриф.

– Конечно. А зачем же их выбрасывать? Какой-никакой, а все труд. Может, и пригодится.

Манкриф почувствовал, как у него отлегло от сердца.

– Но самое печальное в том, – горько признался он, – что ни одна из этих специальных программ так и не сработала.

– Как это не сработала?

Манкриф помялся:

– Как только она видит меня в игре, она сразу же пугается.

Лицо Джэйса расплылось в ехидной ухмылке, означавшей: «А что я говорил тебе раньше?»

– Ты слишком торопишься, – медленно произнес Джэйс. – Давишь на нее, вот она и шарахается от тебя.

– Да ничего я не давлю! – воскликнул Манкриф. – Просто она меня не любит и не хочет, чтобы я присутствовал в игровых программах! Сегодня она попросту прогнала меня. О Господи, – простонал Манкриф. – Что же мне делать?

Джэйс выпрямился и стал похож на присевший отдохнуть подъемный кран с вытянутой стрелой.

– А зачем ей, собственно, знать, что в ее играх находишься именно ты? – спросил Джэйс. – Ты можешь замаскироваться под какого-нибудь сказочного принца или под кого-нибудь еще. Зачем ты пытаешься показать ей себя?

– Да ради этого я все и затеял. – Манкриф заломил руки. – Она должна знать, что это я. Она должна полюбить только меня. Одного меня.

Джэйс присвистнул и покачал головой.

– Трудное у тебя положение, приятель. – Он покачал головой. – Она тебя не полюбит. Это невозможно, потому что в той, первой игре ты сильно напугал ее, и она это помнит.

Манкриф опустил голову. Ему было невыносимо думать, что Анжела никогда не полюбит его, а еще невыносимей было смотреть в эту насмешливую немытую рожу. «Грязная скотина, он наслаждается моим провалом!» – подумал Кайл. Губы его сжались.

– Невозможно заставить ее полюбить тебя, – добил Кайла Джэйс.

– Но почему? – глухо спросил Кайл.

Джэйс промолчал.

35

На следующее утро после Дня благодарения все отправляются за покупками. В больших и маленьких городах Соединенных Штатов начинается предрождественская суета. Проходят парады. По улицам рядами идут Санта Клаусы, тряся широкими, как лопата, бородами, маршируют длинноногие барабанщицы, а магазины… Магазины ломятся от покупателей. Повсюду светятся огнями рекламные плакаты, возвещающие о сногсшибательных скидках, в глазах рябит от адресов магазинов с невероятно дешевыми индейками. И в то самое время, когда страну захлестывал предпраздничный ажиотаж, в госпитале военно-воздушной базы «Райт-Паттерсон» умирал подполковник ВВС Ральф Мартинес.

У постели мужа в траурном платье и черной шляпке с вуалью сидела его будущая вдова, Дороти Мартинес. Когда Дэн в сопровождении доктора Чандра Нарликара вошел в крошечную палату, он увидел на покрасневших глазах Дороти слезы. Вслед за Дэном с миниатюрным, размером со школьную тетрадку, компьютером-ноутбуком под мышкой, так же неохотно, как и Нарликар, в палату, стесняясь, вошел доктор Эпплтон.

Дэн заметил, что Мартинес очень похудел. Голова его напоминала череп, обтянутый кожей. Выражение лица подполковника не изменилось, оно все так же было перекошено болью. Изменилось выражение единственного открытого глаза Мартинеса. В нем Дэн уже не увидел ненависти, а только бессилие и горечь. С жизнью Мартинеса связывали лишь несколько трубок, подключенных к мерно гудевшей в углу палаты машине. На маленьких экранах мелькали данные о состоянии сердца, давлении и пульсе, дыхании и электрической активности мозга. Дэну вдруг показалось, что это идет обратный отсчет отведенного подполковнику времени.

Дэн остановился и прошептал:

– Здравствуй, Дороти.

Она, словно сомнамбула, поднялась с белого больничного стула и, не подходя к нему, ответила:

– Здравствуй, Дэн.

– Прости меня, Дороти. Я очень сочувствую тебе.

Дороти едва сдерживала рыдания.

– Ты ни в чем не виноват, Дэн, – проговорила она дрожащим голосом.

– И все равно, Дороти, прости меня за все, что случилось.

Доктор Эпплтон протиснулся вперед, и в крошечной палате стало еще теснее.

– Дороти, – заговорил доктор, и лицо его помрачнело. – Мы хотим попытаться поговорить с Ральфом. Не знаю, получится ли у нас что-нибудь…

Взгляд темных глаз Дороти скользнул с доктора Эпплтона на Дэна, затем на смущенно переступавшего с ноги на ногу Чандра.

– Я уже сказал свое мнение, – недовольно пробурчал Нарликар. – Я против всяких попыток поговорить с Ральфом. Ему нужен покой.

– Он умирает, – сказал Эпплтон так тихо, что Дэн едва смог расслышать его слова.

– И тем не менее… – Нарликар сделал рукой неопределенный жест.

– Нам нужно попытаться узнать у Ральфа, что случилось с ним в кабине имитатора, – сказал Эпплтон, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Эта попытка может ускорить… – Нарликар осекся.

Дэн смотрел на лицо Дороти. «Что она скажет? Она знает, что Ральф в любой момент может умереть, а если каким-то чудом он и выкарабкается, то на всю жизнь останется жалким, беспомощным паралитиком, – думал Дэн и молчал. – Какое я имею право заставлять ее идти у нас на поводу? Ведь она, как и Нарликар, может счесть нашу попытку издевательством над умирающим. А если отбросить моральный аспект и оставить один медицинский, то наш разговор, даже если он и не получится, наверняка убьет Ральфа. Нет, мне не стоит вступать в разговор. Если Дороти не винит меня в том, что случилось в кабине имитатора, то сейчас, если Ральф умрет, вина ляжет только на меня».

Голос Эпплтона начал набирать силу.

– Дороти, пойми, что это наш единственный шанс узнать, что случилось с Ральфом.

Дэн посмотрел на своего бывшего шефа, затем перевел взгляд на Дороти. Было видно, что она колеблется.

– Я хорошо знаю Ральфа, – настойчиво и убедительно продолжал говорить доктор Эпплтон. – Он всегда шел до конца. Я знаю, вижу, как он хочет сказать нам все, что знает, и мы можем выслушать его. Должны, Дороти.

Нарликар неуверенно заерзал.

– Дороти, разрешите нам поговорить с Ральфом, – неумолимо продолжал Эпплтон.

Дэн искренне удивился. Он никогда бы не подумал, что тот самый Эпплтон, который всегда отличался мягкостью и застенчивостью, от которого Дэн ни разу не слышал ни единого неприличного слова, может быть таким напористым и безжалостным.

– Ваш долг перед мужем, – говорил Эпплтон, – дать ему возможность сказать нам все, что с ним произошло в кабине имитатора.

«Оставьте ее!» – хотел крикнуть Дэн, но продолжал молчать. Он, как и Дороти, был не только оглушен, но и парализован справедливыми аргументами доктора Эпплтона. «Доктор дожмет ее, – подумал Дэн, чувствуя, что Дороти начинает уступать. – Дороти – умная женщина и все понимает. Если бы это была экзальтированная психопатка, она бы, к радости Нарликара, просто выгнала бы нас с Эпплтоном отсюда».

Дэн понимал, какая страшная и мучительная борьба происходит сейчас в душе Дороти. Правда, такая же жестокая борьба шла и в его душе. Порой он ловил себя на мысли, что хочет броситься к Дороти и сказать ей, чтобы она не слушала доктора Эпплтона, что не забота о судьбе Ральфа руководит им, а забота о собственной карьере. Дэн знал, что стоит Дороти отказать Эпплтону, и тому ничего не останется, как с позором уйти на пенсию и всю оставшуюся жизнь носить клеймо ученого, чьи сомнительные разработки угробили двух талантливых летчиков. Но Дэн был многим обязан Эпплтону, слишком многим, чтобы сейчас подвести его. И Дэн молчал.

– Решайте, Дороти. Я вам сказал все, – закончил доктор Эпплтон холодным, металлическим голосом.

Дороти ответила еле заметным кивком, слабым и безвольным.

– Я согласна, – прошептала она, видя, что никто не понял ее знака. – Начинайте.

– Вы останетесь или уйдете? – спросил Эпплтон.

– Я хочу быть с ним, – сказала Дороти.

Дрожащими пальцами Дэн раскрыл компьютер и подошел к кровати, так, чтобы Ральф смог действующей рукой дотянуться до клавиатуры.

Склонившись над перекошенным лицом Ральфа, Дэн четко произнес:

– Ральф, это я, Дэн Санторини. Ты слышишь меня?

Изо рта Мартинеса вырвалось нечленораздельное мычание. Дэну показалось, что, несмотря на стерильную чистоту палаты, он явственно почувствовал запах смерти. Он шел отовсюду – от трубок, через которые дышал Ральф, от идеально чистого белья, ото всего, что было в палате. Неистребимый запах тлена не мог убить даже больничный антисептик. Дэн едва удержался, чтобы не отшатнуться от кровати, в которой лежал Ральф.

– У меня здесь компьютер, – сказал Дэн и положил его на край кровати. – Ты ведь умеешь печатать, да? Знаешь клавиатуру?

Обтянутый кожей череп Мартинеса дернулся, что можно было принять за утвердительный ответ.

– Ральф, нам нужно знать, что с тобой произошло в кабине имитатора. Только ты можешь сказать нам, что там происходит. Ты понимаешь, что я говорю?

Снова послышалось бормотанье.

– Оставьте его, ему нужен отдых, – попытался вмешаться Нарликар.

Не обратив на замечание врача никакого внимания, Дэн взял холодную, безжизненную правую руку Ральфа и положил на клавиатуру.

– Ты чувствуешь клавиши, Ральф? Ты же умел печатать вслепую. Пожалуйста, если ты слышишь меня, отпечатай слово «ДА», – попросил Дэн.

Несколько мгновений желтая рука подполковника лежала на клавиатуре, затем пальцы медленно поползли по клавишам. Раздался мягкий стук, и на экране монитора появились две буквы: «ДА».

Дэн поднял голову и, словно ища поддержки, посмотрел сначала на Эпплтона, а затем на Дороти. Те молчали, пораженные происходящим. Дэн снова повернулся к Ральфу.

– Отлично, Ральф, отлично, – срывающимся голосом заговорил он. – У тебя все получи…

Дэн не успел закончить хвалебную фразу. Пальцы Ральфа снова поползли по клавиатуре, и, когда через несколько минут на экране появилась фраза: «Я ЛУБЛЛЮ ТЕБЕ ДОРТИ», в палате, казалось, все замерли.

Дороти закрыла лицо ладонями, упала на колени и уткнулась в подушку рядом с лицом Ральфа.

– Милый, дорогой мой, – плакала Дороти, – я тоже люблю тебя и всегда любила. Не умирай, родной мой.

Мартинес не мог повернуть голову к Дороти. Он скосил в ее сторону глаз и снова пополз пальцами по клавишам. На этот раз на экране высветилось: «ПЖАЛУСТА НИ ПЛАЧ».

Одна из стоящих возле стены машин, поддерживающих жизнь в теле Ральфа, вдруг пискнула, а затем подозрительно затрещала. Дэн взглянул на экран и увидел, что у Ральфа увеличился пульс. Не зная, хорошо это или плохо, Дэн посмотрел на Нарликара, но тот, словно ничего не видя и не слыша, стоял у двери, закрыв глаза и скрестив на груди руки.

– Ральф, – продолжил Дэн. – Скажи, что с тобой случилось в кабине имитатора? Что тебе показалось странным?

«ТО БЛА МАЯ АШИБКА», – вспыхнуло на экране сообщение.

– Что он имеет в виду? – задумчиво прошептал Эпплтон, вглядываясь в слова.

– У тебя было обычное задание? – продолжал спрашивать Дэн. – Все шло по плану, как мы и программировали?

«ДА/НЕТ», – вспыхнул ответ.

– Да или нет? – переспросил Дэн.

«ОБА».

– Ральф, я ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, что ты хочешь сказать.

«ДЖЭЙФ», – ответил экран.

– Извини, Ральф, ты немного ошибся. Непонятно. Напечатай снова.

На этот раз ошибки не было – на экране светились буквы:

«ДЖЭЙС».

– Джэйс был за несколько тысяч километров от кабины, Ральф.

Мартинес не отвечал. Нарликар открыл глаза и угрюмо рассматривал экран.

– Пора заканчивать, – угрюмо произнес Нарликар.

– Ральф, скажи нам, что у тебя произошло в кабине? – настаивал Дэн. – Мы обязаны это знать.

«ДЖЭЙС», – снова появилось на экране.

– Джэйс был далеко и не мог ничего сделать.

«ЭТО СДЛАЛ МНЕ ДЖЙС».

– Все, хватит! – воскликнул Нарликар. – Я обязан прекратить этот допрос.

Оборудование угрожающе пищало, на экранах то возникали плоские, с несколькими вершинами, пики, то шли еле заметные прямые линии. Нарликар подошел к одной из машин и включил красную сигнальную кнопку. И тут всегда уравновешенного доктора прорвало.

– Проваливайте отсюда! – завизжал он. – Все проваливайте! – и уже спокойнее прибавил: – Прошу посторонних выйти из палаты.

Видя, что никто не двигается, Чандр взмолился:

– Да ради же всего святого, выйдите отсюда.

Дэн подхватил компьютер и, не закрывая его, выскочил из палаты. За ним, поддерживая за плечи Дороти, вышел доктор Эпплтон. Тут же в палату влетели несколько врачей, а затем два санитара вкатили стол с полным набором средств и аппаратуры для оказания экстренной помощи.

Дэн, доктор Эпплтон и Дороти стояли у стекла, за которым находилась палата интенсивной терапии, в которой сейчас врачи в очередной раз боролись за жизнь Ральфа. Две медсестры сочувственно посмотрели на белое, словно полотно, лицо Дороти. В течение минут пятнадцати стояла мертвая тишина, все наблюдали за действиями врачей. Те, крича и размахивая руками, окружили кровать с Ральфом и что-то подключили к нему. Похоже, что Ральф умирал, один из врачей навалился на него и стал делать прямой массаж сердца. Дэн зашатался. Ему вдруг показалось, что он находится под водой. Воздуха у него оставалось очень мало, а вдохнуть он боялся. Еще два врача, одетые в зеленые комбинезоны, промчались по коридору и вбежали в палату к Ральфу. После этого прошло десять томительных минут.

А затем из палаты с изможденным серым лицом вышел Нарликар.

– Мы сделали все возможное, – беспомощно произнес он. Затем глаза Нарликара блеснули, лицо сделалось каменным. Он повернулся к Дэну: – Ваш допрос отнял у него слишком много сил.

Дороти вскрикнула и, не подоспей к ней доктор Эпплтон, рухнула бы на пол. Дэн опустил голову. Все гневно и осуждающе смотрели на него: и две медсестры, и Нарликар, и даже доктор Эпплтон. В глаза Дэну бросилось сообщение, оставшееся на экране компьютера: «ЭТО СДЛАЛ МНЕ ДЖЙС». Дэн нажал на клавиши, и последняя фраза Ральфа вошла в память компьютера, чтобы навсегда остаться там.

36

– За мной следят, – повторил Люк Петерсон, правой рукой управляя машиной, а левой – прижимая к уху трубку сотового телефона.

Была пятница, полдень. Петерсон направлялся к трассе, чтобы попытаться скрыться в потоке машин.

– За вами следят? – В трубке послышался удивленный голос «инквизитора» и раздался тихий смешок. – А вы не ошибаетесь?

– Я – профессионал, – ответил Петерсон, – и знаю, как ведется слежка. – Он посмотрел в боковое зеркало. – Уже второй день за мной катается «додж интрепид» бронзового цвета. Куда бы я ни направлялся, он следует за мной как привязанный.

– Если они дают вам возможность увидеть их, значит, это – дилетанты.

– Нет, – возразил Петерсон. – Это первая стадия. Они дают мне понять, что я под колпаком.

«Инквизитор» немного помолчал, затем произнес:

– По нашим каналам мы проверили этого Смита. Он не из ФБР.

– И эти тоже не оттуда. Всех местных детективов я прекрасно знаю.

– Возможно, они присланы из Вашингтона, – предположил «инквизитор».

Петерсон отрицательно покачал головой, словно был уверен, что «инквизитор» видит его.

– Те, кто меня преследуют, определенно не из ФБР. Я повадки фэбээровцев неплохо знаю, они ведут себя совсем иначе.

– Вы не видите их номера?

– Пока нет, – раздраженно ответил Петерсон. – Но они ничего и не скажут, машина арендованная.

Петерсону пришлось немало потрудиться, управляя рулем одной рукой, чтобы пробиться на широкую автостраду, но ему все-таки удалось это сделать. Пришлось, правда, «подрезать» тяжелый грузовик. Взвизгнули тормоза, шофер грузовика, здоровенный негр, высунулся из окна и долго материл Петерсона.

– Ну, – требовательно произнес Петерсон. – И что вы мне теперь прикажете делать?

– Ничего не делайте, – прозвучал ответ. – Пока старайтесь держаться от Санторини подальше.

– Это легко выполнить, – примирительно сказал Петерсон. – Дэн снова уехал в Дэйтон.

– А семья?

– Семья здесь.

– Вы еще не поставили им «жучка»?

Позади раздались звуки клаксона, и «додж интрепид» снова очутился позади машины Петерсона.

– Грубую работу я не делаю, – отрезал Петерсон. – Я несколько раз прослушивал их телефон на расстоянии, но для этого мне нужно быть недалеко от их дома, а я опасаюсь, что мою машину могут запомнить.

– Ладно, – проскрипел «инквизитор». – Я найду человека, который установит на их телефоне «жучок».

– Но мне-то что сейчас делать?

– Прежде всего не заставляйте меня повторяться. Ничего не делайте. По крайней мере, до тех пор, пока я не установлю точно, кем является этот тип Смит и что за люди сели вам на хвост.

– Что-то мне эта ситуация не нравится. У Смита могут быть влиятельные друзья в Вашингтоне.

– Не волнуйтесь, – успокоил Петерсона «инквизитор». – У нас на Капитолийском холме тоже есть кое-какие знакомые. И не менее влиятельные.

– Значит, вы советуете мне не унывать, а просто надеяться, что у парней, которые за мной следят, нет лицензии на отстрел таких, как я. Правильно я вас понял?

– Не преувеличивайте.

– Вам легко говорить, за вами ведь никто не охотится. Только не надейтесь на дипломатическую неприкосновенность. Если они меня сцапают, вас она не спасет. Я – не герой.

– Не волнуйтесь, я возьму ситуацию под контроль.

– Почему же вы до сих пор ее не взяли? – взорвался Петерсон.

– Считайте, что вы в отпуске. Проведите его спокойно и придумайте способ, как доставить ко мне Санторини.

– Из Дэйтона?

– Нет, из Орландо. Надеюсь, что когда-нибудь Санторини все-таки вернется домой. Если уж быть откровенным, то мои друзья передали мне, что Санторини закончил свои дела на базе и возвращается сегодня вечером.

«Следовательно, у него есть связи в министерстве обороны. Или просто в ВВС. Неплохо. Может быть, он и в самом деле позаботится о моей безопасности? Позаботится, конечно, если это будет в его интересах. Ну и влип я! Ладно, главное, не дать ему возможности отделаться от меня», – раздумывал Петерсон.

– Когда Санторини прилетит, сразу же ищите способ доставить его ко мне.

– Пока за мной следят, я об этом и не подумаю, – отрезал Петерсон.

– От слежки я вас освобожу, – заверил Петерсона «инквизитор».

Работа давно научила Петерсона быть готовым ко всему, но не научила его храбрости. Снова взглянув в боковое зеркало, он увидел все тот же бронзового цвета «додж». Вот уже несколько дней он носился за Петерсоном как привязанный. Петерсон поежился, зная, что от любых преследователей можно ожидать чего угодно – от предупреждающего оглушительного удара по голове до пули в то же место. Причем в самый неподходящий момент. Уйти от севшего на хвост «доджа» нечего было и думать – для такой машины нагнать развалюху Петерсона было делом нескольких секунд. «Что делать? – мучился Петерсон, глядя на гладиаторского цвета «додж», неотступно следовавший за ним. – Самое лучшее – остановиться, назвать им имя «инквизитора», дать номер его телефона и мчаться отсюда куда глаза глядят. Хотя даже если мне и поверят, паспорт у «инквизитора» фальшивый, и он без всяких приключений покинет страну. А его дружки быстренько сведут со мной счеты».

Петерсон вздохнул и положил трубку. Достав из внутреннего кармана пиджака платок, он вытер вспотевшую лысину и лоб. «Так, что еще у меня есть в активе? – продолжал он анализировать свое положение. – Что я смогу предложить этим ребятам, если они меня сцапают? – спросил себя Петерсон и с грустью констатировал: – Ничего ценного». Петерсону вдруг захотелось, чтобы «инквизитор» оказался не таким всемогущим, каким он себя показывает, и не смог бы избавить его от преследования. В этом случае вся операция отложилась бы, и у Петерсона появился бы тайм-аут, чтобы скрыться. Он уже не хотел тех бешеных денег, которые ему обещали в конце операции. Петерсон попал в зону, простреливаемую с обеих сторон, где риск получить случайную пулю был слишком велик. «Да и собирается ли вообще «инквизитор» расплачиваться со мной? – подначивал себя Петерсон. – Строго говоря, я бы на его месте поступил иначе – устроил аварию. Небольшую, всего с одним погибшим. Или просто нанял бы пару мордоворотов, заплатил им кусок – и жил бы себе спокойно. Был Петерсон – и нет Петерсона. Исчез. Какие проблемы?»

Петерсону стало по-настоящему страшно, и он решил, что настало время сворачивать операцию.

Но знал он также и то, что «инквизитор» ни за что не закончит ее, пока не получит Дамона Санторини.

«Слава Богу, Дэн возвращается, – обрадованно подумала Сьюзен и положила трубку на рычаг. – Наконец-то хоть что-нибудь будет известно».

Дэн устал, Сьюзен это сразу поняла по его подавленному голосу. Она ни о чем не стала расспрашивать мужа, и так все было ясно. Ральф умер, Дэн возвращался домой, а детали того, что происходило на базе, ее, собственно говоря, не так уж и интересовали. Правда, только пока.

Пройдя на кухню и устроившись в своей нише, Сьюзен взглянула в боковое окно. Перед домом, на лужайке, засеянной мягкой травой, бегала Анжела и несколько соседских ребят. Сьюзен умилилась: «Вот как должны проводить время наши дети, – подумала она. – Солнце, свежий воздух. А что им предлагает этот засранец Манкриф? Затхлую, вонючую комнатушку и электронный наркотик, вариант ЛСД. С этой виртуальной реальностью он сделает из детей психопатов и дистрофиков с дурными наклонностями. Правда, и на свежем воздухе тоже есть чего опасаться. Во-первых, муравьи. Тут они кусаются словно крокодилы. Солнечный удар здесь тоже недолго получить. Господи, да что тут говорить? Жизнь может обрушить на несмышленую двенадцатилетнюю девочку такие ужасы…»

Филип сидел на кухне и увлеченно стучал крышками от кастрюль. Окруженный кучей игрушек общей стоимостью в несколько тысяч долларов, мальчик предпочитал сверкающие и звонкие крышки. Сьюзен посмотрела на сына и тихо вздохнула: «Пройдет совсем немного времени, и он тоже выйдет на улицу. Будет играть в бейсбол и драться с соседскими ребятами. Еще не раз он придет домой с исцарапанными коленками и синяками под глазами, – с грустью подумала Сьюзен. – А мальчишка растет боевой и шумный. Всего месяц назад он мог целый день провести в манеже и не пискнуть, а сейчас только попробуй не вытащи его оттуда – такой рев закатит, что только держись. В нем просыпается инстинкт первооткрывателя. Скоро он твердо станет на ноги. Как жаль, что дети так недолго остаются детьми!» Затаив дыхание, Сьюзен рассматривала Филипа.

Но она недолго оставалась в состоянии идиллической задумчивости. Вспомнив, что предстоит сделать ей и Дэну после его возвращения, Сьюзен вновь начала закипать яростью. Машина Дэна стояла в аэропорту, Дэн намеревался прямо с самолета отправиться на ней домой. «Слава Богу, что он не останется на ночь в Дэйтоне», – подумала Сьюзен.

На этот раз она не была против поездки Дэна. Она даже обрадовалась ей, потому что Дэн наконец понял, что и Кайл и Вики обманывали их. Они говорили, что в программах, которые смотрит Анжела, нет ничего особенного, хотя на самом деле знали, кто и зачем воздействует на ее мозг. И вот теперь Дэн полетел в Дэйтон, чтобы получить неопровержимое свидетельство против человека, который помогал Кайлу. Это радовало Сьюзен, но она никак не могла отделаться от раздражения, что Дэн столько времени не верил ей, своей жене, и прикрывал Манкрифа, хотя, по мнению Сьюзен, все с самого начала было ясно как божий день.

Последний скандал на эту тему случился всего сутки назад.

– Они насилуют твою дочь! – орала Сьюзен.

– Сью, ради Бога, перестань преувеличивать, – отвечал Дэн.

– Да раскрой ты глаза, они воздействуют на ее мозг, готовят из нее проститутку! – не унималась она.

– Возможно, – хладнокровно отвечал Дэн. – Но сначала нужно во всем разобраться. Только когда я вернусь из Дэйтона, мы сможем узнать, кто, что и как воздействует на Анжелу. А сейчас, без доказательств, мы можем лаяться с тобой сколь угодно долго, но это все бесполезно. Выходить с обвинениями рано, над нами только посмеются. Доказательства нужны, Сьюзен, доказательства!

И тем не менее лаялись они долго, почти до самого утра. Сьюзен бесило спокойствие Дэна, и она заводилась еще больше. Скандал кончился печально – у Дэна начался приступ астмы. Так всегда случалось, когда Дэн слишком долго сдерживал свои эмоции.

Он захрипел, схватился за грудь и упал на подушку. Лицо его сразу покраснело, Дэн стонал, силясь вздохнуть. Сьюзен дала ему ингалятор, но после этого приступа возненавидела и Кайла и Вики такой лютой ненавистью, что была готова разорвать обоих в клочья.

После того как Дэн улетел в Дэйтон, измотанная и злая Сьюзен, сжав губы, еще долго находилась в аэропорту. Ее первым желанием было немедленно ехать в «Парареальность» и явиться в лабораторию к Джэйсу, а затем сцепиться с Вики в ее логове. Остановило Сьюзен только то, что праздники еще не кончились. Правда, она позвонила Вики домой, но телефон был поставлен на автоответчик, и Сьюзен бросила трубку. Поэтому все утро в пятницу, несмотря на кипевшее в ней негодование, Сьюзен занималась тем, что составляла перечень ключевых слов для поиска литературы, которую заказывал Джэйс. После обеда Сьюзен снова села за компьютер и попыталась войти в компьютерную сеть «Парареальности», чтобы покопаться в игровых программах.

Частично ей это удалось. Сьюзен неоднократно натыкалась на так называемые «программы поддержки», но домашний персональный компьютер не смог списать их – не было паролей.

И тем не менее она упорно продолжала ломиться в компьютерную сеть «Парареальности». Надеясь только на удачу, она лихорадочно искала пароли. Иногда Сьюзен отрывалась от экрана компьютера, выглядывала в окно и наблюдала за Анжелой. Девочка продолжала беззаботно бегать с подружками. Филип гремел крышками от кастрюль и радостно смеялся. Сьюзен перевела взгляд на часы и подумала, что максимум через час Дэн уже сядет в самолет и вылетит в Орландо.

Дэн позвонил Сьюзен прямо из госпиталя.

– Дороти домой отвезу я, – сказал Эпплтон, когда Дэн повесил трубку. Доктор был мрачен, но с лица его сошло выражение обреченности. Дэна не удивила перемена в Эпплтоне. «Доктор победил», – подумал он.

– Может быть, мне стоит отвезти Дороти? – предложил Дэн.

– Нет, – отрезал Эпплтон. – Ты должен ехать домой, к семье. О Дороти позабочусь я, это моя обязанность.

Дэну вдруг почудилось, что он слышит слова Эпплтона: «Если я помог тебе убить ее мужа, это не значит, что я помогу тебе разрушить твою семью». Дэн вздрогнул и вопросительно посмотрел на доктора.

– У нее здесь есть кто-нибудь из родственников? – спросил он.

– Не думаю, – ответил Эпплтон. – Она мне говорила о каких-то знакомых, которые собираются приехать к ней сегодня.

Шагая по коридору вслед за своим бывшим боссом, Дэн увидел Дороти. В черном платье и с траурным выражением лица, она стояла у палаты интенсивной терапии. Дороти явно никого не замечала вокруг себя, глаза ее были устремлены куда-то вдаль. Дэн ужаснулся: так теперешняя Дороти была не похожа на прелестную девушку, жадно отдававшуюся ему. Дэн видел вдову, мужественную, зрелую женщину, которая старалась не поддаваться своим чувствам. Дэн снова почувствовал себя виноватым перед Дороти, но тут же вспомнил, что Ральф обвинил во всем Джэйса.

«Стоит ли мне разговаривать с ней сейчас? – спросил себя Дэн и подумал, что стоит. – Но о чем? О том, что я скорблю вместе с ней? Сочувствую ей? Что именно я толкнул ее мужа на смерть?» Не доходя до нее, Дэн взглянул в темные, заплаканные глаза Дороти, в которых застыло горе. Он понял, что Дороти сейчас не видит ничего, кроме одной ей известных картин и воспоминаний.

Дэн потянул Эпплтона за рукав.

– Доктор, нам нужно поговорить, – сказал он.

Эпплтон кивнул, но напомнил:

– Дороти домой везу я.

– Ральф сказал, что это сделал Джэйс, – произнес Дэн.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор. – Поэтому лети домой спокойно, самолет уже давно ждет тебя.

– Подождет! – воскликнул Дэн и схватил доктора Эпплтона за тонкую старческую руку. – Но все же что именно имел в виду Ральф?

Доктор Эпплтон опешил и повернулся к Дэну.

– Понятия не имею. Честно говоря, Дэн, – понизив голос, ответил доктор, – я вообще не вижу в этой фразе никакого смысла.

– А я вижу. Он сказал, что его убил Джэйс, – прошептал Дэн.

– Возможно, Ральф бредил. – Доктор посмотрел в глаза Дэну. – Ты же знаешь, они не переваривали друг друга. Не забивай себе голову, мой мальчик. Мало ли что Ральф имел в виду, говоря эти слова, – удрученно вздохнул Эпплтон.

«Я обязан этому человеку всем, чего достиг, – думал Дэн. – Он вытащил меня из грязи, помог получить образование, помог сделать карьеру. И чем отвечаю ему я? Нападаю на него так, словно по его вине умерли два пилота и я подозреваю его в убийстве». Дэн буквально потащил доктора Эпплтона по коридору, подальше от палаты, возле которой стояла Дороти.

– Почему он сказал, что это сделал Джэйс? – настаивал Дэн. – Что он при этом имел в виду? Что Джэйс ввел в программу что-то такое, о чем мы с вами не знаем?

– Но ты же сам проверял программу, – ответил Эпплтон, – и не обнаружил в ней никаких неполадок.

– Доктор, во время испытания одной и той же программы умерло двое человек. Это не может быть простым совпадением. Сейчас я работаю в фирме, которая занимается выпуском программ с использованием виртуальной реальности. Ими будут пользоваться тысячи людей. Вы понимаете, о чем я говорю?

– О том, что двое летчиков были убиты во время испытаний, – спокойно ответил Эпплтон. – Да, Дэн, они не умерли, а были преднамеренно убиты.

Дэн раскрыл рот от удивления.

– Дэн, в этих программах есть нечто такое, что убивает. Я знаю это, как знаю и человека, который ввел в программу функцию убийства. Его зовут Джэйс.

– Но вы сами знаете, что его не было здесь уже больше года! И в течение этого времени над программой работал один я, – возразил Дэн.

– Это сделал Джэйс, – повторил доктор Эпплтон.

– Доктор, от ваших слов многое зависит, – волнуясь, говорил Дэн. – Вы действительно уверены в том, что Джэйс – убийца?

– Уверен, – глухо ответил Эпплтон. – Никто, кроме него, не знает, как можно заставить программу убивать. А он способен сделать это из одного простого интереса.

– Но зачем… – Дэн опустил голову.

– А вот это уже предстоит выяснить тебе, Дэн. Я прекращаю использовать эту имитацию до тех пор, пока ты все не выяснишь. Ты обязан узнать, что заложено в программе.

– Почему я? – удивился Дэн.

Эпплтон посмотрел в глаза Дэну и пожал плечами.

– Впрочем, ты можешь этим и не заниматься, – мрачно сказал он.

«Он прав, я не могу отказываться, – подумал Дэн. – Только я хорошо знаю Джэйса и могу сказать, на что он способен».

Дэн стоял и не мог сдвинуться с места, словно Эпплтон взвалил на его плечи весь груз ответственности. Доктор отвернулся от Дэна и направился к Дороти. Дэн тряхнул головой, словно только что пробудился от тяжелого сна. Глубоко вздохнув, он расправил плечи, быстрой, твердой походкой направился вслед за доктором и Дороти и вскоре догнал их.

– Подождите, доктор, – сказал он. – Мы еще не закончили.

– Я должен отвезти Дороти домой, – недовольно буркнул Эпплтон.

– Дороти, – произнес Дэн, посмотрел на нее и замолчал. Впервые за много лет они снова были рядом. Слова застряли у Дэна в горле.

– Мы с Ральфом были так счастливы, – отрешенным голосом сказала Дороти.

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? Если тебе будет что-нибудь нужно… – бормотал Дэн, вспоминая все, что связывало его с Дороти.

– Нет, – ответила Дороти. – Мне ничего не нужно. Ральф оставил мне неплохое состояние.

– Но что ты будешь делать? Ты останешься здесь или уедешь?

– Дэн, – она остановилась и повернулась к нему. – Все кончено, Дэн. Все, что было между нами, давно забыто. Прошлое не возвращается, ты сам это хорошо знаешь.

– Да, слишком много событий произошло за это время, – кивнул Дэн.

– До свидания, Дэн, – хриплым шепотом произнесла Дороти.

– Одну минуту, Дороти, – произнес Дэн так резко, что Дороти вздрогнула и удивленно посмотрела на него. – Я хотел бы еще кое-что сказать тебе.

– Я знаю. Нет, Дэн, я не виню тебя в смерти Ральфа.

Дэн видел, с каким трудом и болью Дороти даются эти слова.

– Да, Дороти, я не убивал Ральфа и никогда бы не сделал этого, но я помогал убивать его, – произнес Дэн.

Эпплтон принялся успокаивать Дэна.

– Да замолчите вы! – прикрикнул Дэн на доктора. – Дороти, я обещаю тебе, что найду убийцу. Я найду его, и тогда ему не уйти от ответа. И даже если мне придется бороться с ним в одиночку, я не отступлю.

Несколько минут все стояли молча. Первой заговорила Дороти.

– Дэн, я знаю, что ты найдешь убийцу Ральфа. Я всегда это знала, – тихо прибавила она.

Доктор посмотрел на Дэна:

– Если тебе потребуется моя помощь, можешь обращаться в любое время. Например, что тебе нужно конкретно сейчас?

Дэн помялся:

– Я пока не знаю, доктор. И скорее всего смогу ответить вам не раньше, чем вернусь в Орландо.

– Значит, Джэйс и там что-то затевает? – медленно проговорил доктор.

– Да, – ответил Дэн.

Высокомерно ухмыляясь, Джэйс наблюдал за Чаком Смитом. Как только тот надел на себя шлем, весь его строгий начальственный вид сразу улетучился. Смит нерешительно вошел в кабину и почти испуганным взглядом начал осматриваться по сторонам.

– Вы хорошо слышите меня? – произнес Джэйс, наклоняясь к микрофону.

Смит едва не вздрогнул от неожиданности, услышав в наушниках голос Джэйса.

– Вы можете разговаривать, я вас услышу, – сказал Джэйс. – В шлем вмонтированы два микрофона.

– Я слышу вас, – раздался смущенный голос Смита.

– Отлично. Тогда надевайте перчатки и подсоедините проводку. Только будьте внимательны, цвета контактов должны совпадать.

– Все понял.

Джэйс уселся на один из скрипучих металлических стульев и принялся манипулировать ручками на большом, размером со стол, пульте управления. В этот момент Джэйс казался капитаном межпланетного корабля. Джэйса разбирал смех. «Сейчас ты у меня попрыгаешь, дорогой наш мистер Смитик. Я устрою тебе полет по первому классу, ты его надолго запомнишь».

Смит взял в руки перчатки. На ощупь они напоминали кожу, долго пролежавшую в воде. Смит надел их и поморщился – внутри были толстые швы. У него создалось впечатление, что он надел их наизнанку. В помещении было темновато, и Смиту пришлось нагибаться и долго присматриваться к цвету тоненьких оптико-волоконных контактных проводков, чтобы случайно не перепутать их.

Смит посмотрел в стекло, отделяющее его от Джэйса, но увидел лишь свое отражение. Следуя совету Джэйса, Смит снял пиджак, галстук и закатал рукава рубашки.

«Когда вы будете там, то ничто не должно сковывать ваши движения, – вспомнил он предупреждение Джэйса и подумал: – Ну что ж, в общем ничто не сковывает, чувствую я себя вполне комфортно».

Он почувствовал, что волнуется, и, несколько раз кашлянув, хрипло произнес:

– Ну, я готов.

– Нет, не готовы, – прозвучал голос Джэйса.

– Это почему же?

– Опустите очки.

– А, черт.

Слегка дрожащими руками Смит взялся за края очков и опустил их на глаза. Его мгновенно окружила тьма, словно в планетарии перед демонстрацией звездного неба. Боясь упасть, Смит раскинул руки и некоторое время простоял в таком положении. «Джэйс, наверное, везде выключил свет, иначе я бы видел хоть какой-нибудь отблеск, – размышлял Смит. – Ведь не может же быть, чтобы здесь не горела какая-нибудь лампочка».

– Начинаем, – послышался веселый голос Джэйса.

Перед глазами Смита возник сказочный водоворот цветов, в наушниках послышалась чья-то бессвязная речь. Казалось, на самых разных языках говорило множество голосов. Смит почувствовал легкую тошноту и головокружение.

И вдруг неприятные ощущения исчезли, и Смит увидел себя парящим над землей. Под ним расстилалась великая Амазонская сельва, ярко-зеленая, с голубыми прожилками ручейков и рек. Восхищенный величественным зрелищем, Смит затаил дыхание. Он не только видел, как летит над землей, он чувствовал это. Широко расставив руки и ноги, он парил, словно парашютист в затяжном полете. Смит видел на зеленом теле сельвы широкие ужасные шрамы, нанесенные лесоразработчиками. Стояла зловещая тишина. Он не замечал свиста ветра, он был поражен открывшимся перед ним зрелищем обезображенного девственного леса. Тошнота прошла, Смит чувствовал себя превосходно.

– С этого момента управление передается вам, – сообщил Джэйс. – Начинайте.

Смит облизнул пересохшие губы и произнес:

– Боливия.

Словно скользящее над землей привидение, он перемахнул через Анды. Сверху они показались ему унылым серым нагромождением полуразрушенных ветром и временем вершин, изредка покрытых ледниками и снегом. Леса под ними были ярко-зелеными, но не такими густыми, как в Амазонии. Все чаще начали попадаться желтые и серые пятна освоенной территории.

Потом пошли красные пятна плантаций какао. Несмотря на то что они были зачастую покрыты зеленью возвышавшегося над ними леса, спутник легко определял их местонахождение.

«Замечательно», – подумал Смит. Чем ближе он подлетал к Андам, тем больше видел красных пятен в долинах.

– Соединиться с европейским спутником связи, – едва шевеля губами, приказал Смит. – Показать военно-воздушные силы прикрытия.

Идиллическая картинка посадок какао исчезла, вместо нее Смит увидел небо, усеянное сверхзвуковыми бомбардировщиками-невидимками. Способные летать на высотах, недоступных для радаров, они могли незаметно появиться в любой точке Земли, приблизиться к нужному объекту и в считанные минуты не оставить от него камня на камне. В их руках было все живущее и растущее на Земле. Стоило только бомбардировщику подлететь к Андам и выбросить маленький контейнер с бактериями, и Южная Америка не увидела бы какао-бобов лет сто, а то и больше. «Ребята из отдела научных исследований говорили, что на уничтожение всех плантаций кокаина нужно максимум шесть месяцев», – вспомнил Смит и усмехнулся.

– Отлично, – сказал Смит заметно окрепшим голосом. – Давай вернемся к основному сценарию, о лесоразработках.

На несколько мгновений он снова погрузился в темноту, а потом увидел, что стоит на земле возле высокого толстого дерева. Сквозь густую листву едва пробивались солнечные лучи. Напротив он увидел покрытую золой небольшую поляну, посреди которой находилось наскоро покрашенное зеленой краской невысокое уродливое деревянное строение без окон. Крыша строения была затянута камуфляжной тканью. В высокой траве и душном спертом воздухе роились тучи насекомых, но Смит, казалось, совершенно не замечал их. В отличие от многих, кому экзотические насекомые внушают отвращение, он вел себя так, словно находился в своей квартире.

Недалеко от строения стояло два тяжелых грузовика с прицепами. Под навесом из широких веток на грубо сколоченных скамьях сидели и отдыхали рабочие. Иногда некоторые из них вставали и направлялись к двери строения. Затем они выходили, держа в руках какие-то бумаги, а вместо них в здание заходили другие.

Смит внимательно все рассмотрел и, удовлетворенно кивнув, произнес:

– Давай.

Тут же почти над самой площадкой показался громадный транспортный самолет. Развернувшись, он снизился и пролетел над площадкой. Из самолета выпрыгивали солдаты, мужчины и женщины, с реактивными посадочными двигателями на спинах и автоматами в руках. Рабочие бросились к грузовикам. Взревели двигатели, и грузовики начали уезжать. Часть солдат окружила строение, другая часть открыла по отъезжающим грузовикам шквальный огонь. В открытые двери строения полетели гранаты. Смит видел огонь и дым, но самих взрывов не слышал. Площадку заволокло густым белым дымом. Он пригляделся и увидел, что на всех солдатах надеты противогазы.

Прошло несколько минут, и дым рассеялся. Солдаты ворвались в строение и принялись выволакивать находившихся там людей. Все они надрывно кашляли и терли глаза. Когда солдаты начали снимать противогазы, Смит удивленно поднял брови. Лица некоторых солдат показались ему знакомыми. Постепенно он начал узнавать среди солдат известных киноактеров, специалистов по боевым искусствам, а также актрис. Все грузовики были остановлены. К выпавшим из кабин и кузовов рабочим подбежали врачи. Оставшимся в живых оказывалась медицинская помощь, умирающими занялся подошедший последним священник.

– Невероятно, – восхищенно прошептал Смит. – Просто великолепно! Я восхищен. А теперь давайте просмотрим штурм гасиенды. Да, я тоже хочу при этом присутствовать, – прибавил он.

Снова перед глазами возникла темнота, но на этот раз Смит ее не испугался. Когда вспыхнул свет, он увидел самого себя. Пригибаясь, он стоял за кустами, растущими вокруг небольшой автостоянки. За автостоянкой с роскошными европейскими автомобилями находился прекрасный белый дом с конусообразной крышей, покрытой красной черепицей. На окнах дома были искусно сделанные красивые металлические решетки, многочисленные балконы обтянуты тонкой сеткой. Солнце стояло высоко, и Смит хорошо видел расстилающиеся внизу Анды. Их заснеженные вершины, казалось, висели в прозрачном воздухе.

По всей территории гасиенды ходили рослые охранники, вооруженные короткими автоматами. Некоторые держали оружие в руках, но большинство повесили его себе на плечи. С коричневых, обветренных лиц охранников не сходило выражение жестокости. Это были свирепые псы, потомки псов, основной закон для которых был один – верно служить своему хозяину.

Смит инстинктивно поглубже зарылся в кусты и нащупал слева под пиджаком кожаную кобуру с автоматическим «кольтом». Он медленно вытянул из кобуры оружие, оно казалось увесистым, внушительным, надежным.

Как и в первом случае, словно ниоткуда, над гасиендой закружил самолет, и из него начали выпрыгивать солдаты. Но на этот раз ситуация получилась совсем иная – люди, охранявшие гасиенду, в отличие от нелегальных лесорубов, не стали разбегаться, а рассыпались по укрытиям и открыли по самолету бешеную стрельбу. Смит видел, как на землю шлепались тела солдат, расстрелянных в воздухе. В предсмертных судорогах они корчились и извивались. Отовсюду Смит слышал стоны. Одному из солдат очередь из автомата попала в реактивный посадочный двигатель. Раздался взрыв, и солдат исчез в столбе пламени.

Смит сжал пистолет с такой силой, что побелели пальцы. Вокруг него шла стрельба, кричали раненые, слышались предсмертные хрипы умирающих. Часть десанта высадилась на крышу гасиенды, проломила окна и начала бросать гранаты внутрь дома. Смит был напуган до такой степени, что даже не мог пошевелиться. Он продолжал сидеть за кустами на краю стоянки и круглыми от ужаса глазами смотрел на пляску смерти.

На стоянке, прямо перед глазами ошеломленного Смита, развернулось настоящее сражение. Несколько охранников наркобарона укрылись за бронированными лимузинами и в упор расстреливали приближавшихся солдат. Смит мог бы вступить в бой и убить засевших за машинами бандитов, но ноги его словно приросли к земле. Губы Смита пересохли, во рту горело, сердце стучало как молот.

Вокруг все ревело, грохотало и сотрясалось от взрывов. Обливаясь кровью, дико крича от боли, валились на землю раненые. Одного из охранников закидали гранатами. Прогремел страшный взрыв, и Смит увидел, как в воздух взлетели оторванные ноги. Трое мужчин выскользнули из гасиенды и, незаметно перебегая от машины к машине, бросились к бронированному «мерседесу». Мужчинам удалось добежать до машины, они влезли в нее и завели двигатель. Смит подумал, что если сейчас их не остановить, то они могут перестрелять многих солдат, и тогда штурм захлебнется. Но кроме него, никто не видел, какая страшная опасность грозит штурмующим. Спасти ситуацию мог только он, Смит. От него зависело, удастся ли перебить хребет гадине.

Смит сжал зубы и заставил себя встать и рвануться вперед. Он проскользнул между кустами, подбежал к бронированному «мерседесу», рывком открыл правую заднюю дверцу и приставил свой «кольт» к затылку одного из сидящих. Смит нажал на спуск, раздался звонкий щелчок… «Осечка», – мелькнуло у него в голове. Тот, кому Смит хотел выстрелить в затылок, неуклюже повернулся и начал поднимать автомат. Смит уже видел черное отверстие ствола, направленного ему в грудь. Он локтем ударил по автомату, и очередь прошила крышу автомобиля. В ту же секунду Смит перехватил «кольт» из правой руки в левую и снова нажал на спуск. Тяжелая пуля разнесла череп одного из бандитов. Переднее стекло покрылось мякотью мозга и пятнами крови. Смит выстрелил еще два раза, и водитель, заливая сиденье кровью, уткнулся в руль. Третий из сидящих не стал дожидаться, когда его размажут по обшивке «мерседеса», выпал из машины и с криком: «Я сдаюсь! Пощадите!» – упал на землю, положив руки на затылок. Смит вышел из машины и начал методично расстреливать его. Послышался хриплый стон, тело бандита несколько раз дернулось и затихло. Смит смотрел, как изо рта убитого на гладкий, словно стекло, асфальт стоянки стекала тоненькая струйка крови.

Вскоре все было кончено. Устало облокотившись о крышу бронированного «мерседеса», Смит смотрел, как солдаты выводили из дома пленных. Повсюду валялись тела убитых, многие из которых были в форме армии США. Колени Смита тряслись. Он почувствовал, что его начало тошнить, бросился к кустам и упал. Только лежа на траве, он ощутил, что брюки его были насквозь мокрыми. Смит застонал и закрыл глаза.

Его снова окружила тьма.

– Программа закончена, – послышался радостный голос Джэйса. – Можете поднять очки и… привести себя в порядок.

Впервые за много лет Смит почувствовал стыд. Он был подавлен, ошеломлен, даже-унижен. Но внезапно он ощутил прилив нового, ранее неведомого ему чувства. «Я убил их, – подумал он. – Я победил. А то, что я немного испугался вначале, ерунда. С кем не бывает?»

Сняв с головы шлем, он посмотрел на свое отражение в стекле, победно усмехнулся и подмигнул. Ему было наплевать на грязную рубашку и пятна на брюках. Главное, что он, Смит, победил и чувствовал себя хозяином жизни и смерти.

Закрыв глаза, Смит сделал несколько глубоких вдохов. «А все-таки здорово ощущать себя великим человеком!» – подумал он.

37

Дэн смотрел в крошечный иллюминатор сверхзвукового истребителя, но не видел ни расстилающегося внизу прекрасного горного ландшафта, ни облаков, закрывающих заснеженные горные пики. Дэна мучили все те же мысли. Перед глазами проходила вереница давно знакомых и давно забытых людей, звучали обрывки многозначительных и ничего не значащих фраз. Все это сливалось в картину, напоминающую калейдоскоп. Дэн чувствовал, что ему нужно только правильно повернуть его и все разложится по своим местам. Большую часть его мыслей занимала Дороти. «Мне нет места в ее жизни, – мрачно думал Дэн. – Каждый прожитый год отдалял ее от меня, и теперь она не хочет, чтобы я приближался к ней. Она почувствовала, что все еще нравится мне. Но и я ей тоже нравлюсь, я понял это по ее поведению. Дороти слишком сильно отталкивает меня, а это говорит о том, что и она ничего не забыла. Но теперь между нами будет вечно стоять Ральф. Он умер только физически, но образ его остался жить».

Воображение снова рисовало ему картину недавней встречи с Дороти, и тогда мечты Дэна перемешивались с реальностью.

«Да, дорогая Дороти, я помог убить твоего мужа, но давай убежим от всего. Я брошу жену и детей, и мы начнем новую жизнь. Мы никогда не будем вспоминать, что случилось с нами прежде». – Дэн усмехнулся. «Это все годится только для имитации, для игры, – подумал он. – Но жизнь, которой ты живешь, – это не игра, а реальность, и очень опасная. – Мысли Дэна переключились на доктора Эпплтона: – Плоховато ему. Вся его карьера поставлена на карту. Подвести его я не имею права. Если я не помогу ему, он на некоторое время приостановит использование этой программы, а что дальше? Нет, я должен докопаться до сути. Дело даже не в том, возобновит ли Эпплтон испытания этой программы или нет, главное, под угрозой окажутся следующие разработки».

Невольно Дэн вспомнил, как он впервые познакомился с доктором Эпплтоном. Начало их знакомству положили события, происшедшие в родном городе Дэна – Янгстауне, который он был вынужден покинуть по почти не зависящим от него причинам.

Дэн увидел себя, тщедушного, маленького астматика, сидящим на скамейке в спортивном зале. До окончания школы оставался год, и Дэн надеялся, что он пройдет быстро, однако не настолько быстро, как оказалось.

Учитель ушел куда-то, разрешив ученикам побегать и попрыгать в свое удовольствие. Ребята покрепче играли в баскетбол. Дэна они с собой в игру не взяли, да это и неудивительно. Кому нужен вечно задыхающийся хлюпик? Вот Дэн и сидел на скамейке в ненавистном ему вонючем, пропахшем потом спортивном зале.

Дэн старался не слышать истерических криков играющих и не особо наблюдал за игрой, поэтому даже не заметил, как мяч шлепнулся о стенку и подкатился к нему. В этот момент Дэн думал. Размышлял о том, куда пойдет после окончания школы. Время было не из легких, и для того, чтобы получить престижную работу, многим приходилось побегать в ее поисках. Постепенно мысли Дэна ушли еще дальше: а что будет, когда он обзаведется семьей? Его самого очень интересовало, чем бы он хотел заниматься, когда вырастет. «Что меня интересует? Да нет, нужно начинать с того, что я умею делать и к чему приспособлен. Ведь у меня астма, с которой тоже нужно считаться».

Из состояния задумчивости Дэна вывел шлепок по щеке, не очень сильный, как потом вспоминал Дэн.

– Ты что, не видишь мяч, придурок?! – раздался окрик. – Я уже несколько раз просил тебя подать его нам.

Дэн удивленно заморгал и поднял голову. Над ним, сжав кулаки, в мокрой от пота широкой футболке, стоял один из самых сильных парней в классе.

– Не понимаешь? – спросил парень и, схватив Дэна за волосы, приподнял со скамейки. – Когда я тебе приказываю подать мяч, морда, ты должен его подавать! – заорал он в лицо Дэну. Затем, пнув мяч ногой, парень снова крикнул: – Подать мне мяч! Быстро! – И сильно пихнул Дэна.

Ребята на площадке улыбались. На какое-то мгновение они показались Дэну злобными кривляющимися мартышками из зоопарка. В нем начала закипать дикая ярость. Ни слова не говоря, он поднялся и пошел к мячу, который лежал за брусьями, под потертым спортивным конем. Поднырнув под него, Дэн поднял мяч и двумя руками, словно футболист из-за боковой, бросил его на площадку. Игра возобновилась. Тем временем Дэн направился к углу, где лежали бейсбольные биты, и, взяв одну из них, пошел на площадку.

Тот парень, который ударил Дэна, как раз бросал по кольцу и промахнулся. Мяч перехватил один из противников. Чертыхнувшись, парень развернулся, намереваясь догнать его, и вдруг увидел приближающегося к нему Дэна с битой в руке. Он настолько опешил, что даже не стал уклоняться от удара, который пришелся ему по щеке. Парень рухнул. Дэн, ослепленный ненавистью, уперся коленями в грудь обидчику и двумя руками занес над головой биту.

Он наверняка размозжил бы своему противнику череп, но несколько ребят набросились на него, отняли биту и оттащили от упавшего.

В результате удара у парня была сломана челюсть и выбиты восемь зубов. Слава Богу, что врачам удалось зашить ему язык, иначе бедняга еще и никогда не смог бы говорить.

Дэна на две недели исключили из школы, что в данном случае было не таким уж суровым наказанием. От более серьезных дисциплинарных последствий Дэна спасло только то, что его обидчик был отпетым хулиганом, а у самого Дэна за все время обучения не было ни единого замечания по поведению. К счастью, и одноклассники повели себя честно, они в один голос заявили, что инициатором драки был не Дэн. Постепенно все забыли о конфликте, но ни у кого не стерлась из памяти та злоба, с которой Дэн наносил удар. Всех шокировало отношение к своему поступку самого Дэна, который так и не признал, что его ответ был слишком неадекватным возмездием за оскорбительные действия, причиненные ему. Он считал, что поступил абсолютно правильно.

Родители искалеченного парня, люди в городе влиятельные, подали в суд и выиграли его. Чтобы расплатиться за нанесенный ущерб и лечение, отцу Дэна пришлось не только продать автомобиль, но и переехать в другой дом, который был намного хуже прежнего. С этого момента жизнь Дэна в родительском доме превратилась в ад. Во всех своих бедах родители винили только его и постоянно кричали на него. Младшие брат и сестра не разговаривали с Дэном, считая его сумасшедшим. В конце концов крики постепенно прекратились, но более чем прохладное отношение не исчезло. Через некоторое время с Дэном перестали разговаривать все. Он чувствовал, что опозорил семью, заставив ее связываться с судами и адвокатами. Все, от матери до младшей сестренки, считали Дэна потенциальным убийцей.

– Боже мой, Боже мой! – часто стонал отец. – Да как только я мог вырастить этого садиста!

Вскоре Дэн понял, что в маленьком Янгстауне ему жизни не будет, и он уехал. Проработав почти год на бензозаправочной станции, он скопил достаточно денег для покупки подержанной машины и отдал ее отцу. Затем он увидел в одной из газет объявление о том, что на базу «Райт-Паттерсон» требуются ремонтники электронной аппаратуры, послал туда свою анкету и получил приглашение на работу. Так Дэн оказался в Дэйтоне.

Из ремонтников его вытащил доктор Эпплтон. Заметив понятливого паренька, доктор Эпплтон, в руках которого были финансы лаборатории, послал Дэна учиться и оплатил все расходы. Именно доктор Эпплтон создал потом ставший знаменитым тандем Джэйс – Дэн и поставил перед ними цель – создание программ имитации полетов с использованием виртуальной реальности. Даже жену Дэну нашел Эпплтон, познакомив их на одной из вечеринок. Поэтому Дэн считал доктора Эпплтона не начальником, а скорее приемным отцом.

Практически изгнанный из дома, Дэн, уезжая из Янгстауна, пришел к мысли, что больше никогда не будет давать волю гневу. Он понял, что, стоит ему только сойти с тормозов, и жизнь его снова покатится кувырком. Тогда, в автобусе, Дэн решил начать все заново, делать все обдуманно и хладнокровно и никогда не давать волю эмоциям.

«Еще не было случая, чтобы гнев приносил мне пользу, – мрачно вспоминал Дэн, сидя у иллюминатора. – Скорее наоборот, чем сильнее я злюсь, тем больше теряю. – Поэтому сейчас от меня требуется прежде всего выдержка и спокойствие, – повторял он, наблюдая, как самолет выходит из облаков и приближается к земле. – Дави в зародыше любые эмоции, – приказывал он себе. – Не позволяй им захлестывать тебя. Проблемы решаются только с холодной головой». Дэн, словно заклинания, повторял избитые истины, но неутихающая боль в груди говорила ему, что, несмотря на желание сохранить спокойствие, сделать это очень нелегко.

Он вытащил из кармана ингалятор и впрыснул в рот струю эпинефрина. «Давай посмотрим на все здраво. Будем работать по методу археологов. Они складывают общую картину из фрагментов, обрывков и деталей, изучают ее и постепенно начинают понимать, что случилось и почему. Точно так же будем действовать и мы», – убеждал себя Дэн, соглашался, но не знал только, с чего начать и как.

Но Дэн не был невозмутимым и уравновешенным ученым, подходящим к решению задачи, как к игре. Он был лицом заинтересованным и, следовательно, не мог решать вставшие перед ним задачи легко и непринужденно. Как он мог оставаться спокойным после всего того, что на него свалилось за несколько дней? Более того, в груди Дэна кипела такая злоба, какой хватило бы на двух волкодавов. Во-первых, Дэн ненавидел Джэйса за то, что он превратил их совместную разработку в смертельную ловушку. Не меньше он ненавидел и Манкрифа, который сделал его лакеем Джэйса. Как ни странно, аналогичное чувство вызывал и доктор Эпплтон, добавивший ему проблем, а их у Дэна и так хватало. Злился он и на Дороти, отвергнувшую его. И в довершение всего злобу вызывал и тот неизвестный, кто под видом игр подсовывал Анжеле развращающие программы. Вызывала негодование и сама Сьюзен, когда говорила, что с помощью якобы безобидных игр Анжелу превращают в проститутку.

«Сьюзен абсолютно права, – признавал Дэн. – Манкриф или Джэйс, кто-то из них, охотится за Анжелой. И Вики все знает и покрывает их». Эта мысль вызывала наибольшую ярость. Он боролся с ней, давил, пытался загнать в самую глубь сознания, чтобы она не мешала действовать. «Не петушись, иначе выдашь себя, и они затаятся. Раздели задачу. Сначала выясни, для чего это делается, а потом уже узнаешь, кто это делает».

Пытаясь унять злость на всех вокруг, Дэн не выпускал из виду и себя самого. Его собственное поведение вызывало в нем не только раздражение, но и неприязнь. Он понял, что сам, своими руками сделал из себя игрушку, а потом отдал другим на развлечение и своих детей. Дэн бросил к ногам подонков все, что имел, всю свою жизнь и ничего не хотел замечать.

«Суки, – прохрипел он, пролетая над Флоридой. – Подлые суки. Они не знают жалости. Ради своих гадких прихотей они готовы втоптать в грязь меня, растлить моих детей. Нет, скоты, я до каждого из вас доберусь».

«И что ты сделаешь? – тут же начал нашептывать Дэну гаденький голосок. – Уж не собираешься ли ты разыгрывать из себя благородного мстителя? Давай. Тогда для начала купи пистолет и пристрели Кайла Манкрифа, он стоит того. А что дальше? Нет, парень, спустись-ка ты на землю и посмотри на вещи трезво, без эмоций. И вот тогда-то ты и найдешь способ».

Так, в битве с самим собой, терзаемый ненавистью и разрабатывая план мести, Дэн провел весь полет от Дэйтона до Орландо. К тому времени, когда самолет коснулся взлетно-посадочной полосы, Дэн довел себя до состояния, близкого к бешенству. С обезумевшими от ярости глазами он вылетел из самолета, под удивленные взгляды летчиков сбежал по шаткой лестнице и, ни слова не говоря, быстрым шагом направился к автостоянке. Автоматическими движениями он открыл дверцу «хонды», опустил все стекла и завел двигатель. Развернувшись с такой лихостью, что ему позавидовал бы любой рокер, Дэн вылетел с автостоянки и помчался к дому. Попадись ему сейчас президентский кортеж, он бы его и не заметил. Очнулся он только у самого дома, когда увидел, что у подъезда его ждет вся семья: улыбающаяся Сьюзен с Филипом на руках, а рядом с ней – Анжела. Если бы кто-нибудь спросил Дэна, по каким улицам он ехал от аэропорта до дома, он вряд ли бы их назвал.

Сьюзен нежно поцеловала Дэна.

– Я очень сожалею, что Ральф умер, – тихо сказала она.

Он взял на руки Филипа и чмокнул малыша в щеку.

– Ну а ты как поживала? – спросил Дэн Анжелу.

– Отли-и-ично! – радостно ответила дочь.

Держа вырывающегося Филипа, Дэн потрепал волосы дочери.

– Скучала?

Анжела улыбнулась. Дэн ласково смотрел на скобки, на светящиеся радостью глаза и угловатую фигурку дочери.

– Конечно, скучала, – неловко, словно стесняясь, ответила Анжела.

Идя вслед за женой на кухню, Дэн старательно заталкивал охватывающую его ненависть в самую глубь души.

– В Дэйтон я больше не поеду, – сообщил он жене. – Там выяснять нечего, все находится здесь.

– Джэйс? – тихо спросила Сьюзен.

Дэн мрачно кивнул.

– Я нашла кучу журналов, которые Джэйс заказывал через «Парареальность», – сказала Сьюзен. – Но до его запросов с базы «Райт-Паттерсон» добраться так и не смогла.

– А этого и не нужно делать, – мягко произнес Дэн. – Я позвоню доктору Эпплтону, и он даст тебе допуск в архив базы.

Поставив на пол Филипа, Дэн повернулся к Анжеле:

– Доченька, последишь за братиком пару минут?

– Конечно, – уверенно ответила Анжела.

– Уже семь часов вечера, – предупредила Сьюзен.

Дэн снял трубку:

– Ничего страшного, он должен быть или в лаборатории или дома.

– Но сегодня же пятница.

– Сьюзен, мы должны начать работать немедленно, – ответил Дэн.

– Кто это «мы»? – нахмурила брови Сьюзен.

– Ты и я, – сказал Дэн.

– А доктор Эпплтон?

Вспоминая телефон Эпплтона, Дэн ответил:

– От него потребуется только одно – дать тебе допуск и пароли для вхождения в базу данных библиотеки.

Сьюзен видела, как решительно настроен Дэн, и почувствовала его уверенность. Подойдя к Анжеле, она подняла с пола Филипа.

– Анжела, помоги мне уложить его, а то он в последнее время стал такой брыкастый. А потом у нас будет настоящий праздничный ужин.

Анжела захихикала и вслед за матерью пошла в комнату Филипа.

Перед сном Дэн поцеловал Анжелу и пожелал ей спокойной ночи. Девочка отправилась в спальню неохотно, ей очень хотелось остаться и послушать, о чем это будут говорить родители.

– Анжела выглядит неплохо, – заметил Дэн, оставшись вдвоем со Сьюзен.

– Она очень рада, что ты приехал. Когда ты рядом, она совсем не волнуется.

Дэн удивленно посмотрел на жену.

– И я тоже меньше переживаю, когда она рядом.

– Ты боишься? – спросил Дэн.

– Еще как, – прошептала Сьюзен. – Это будет такая драка… Я говорила тебе, а ты все мне не верил…

– Сьюзен, дорогая, прошу тебя, – перебил ее Дэн. – Давай не начинать все сначала. Не нервничай и ничего не бойся. Что бы ни случилось, я – здесь, никуда не уеду. А вместе мы с ними вполне справимся.

Она посмотрела в глаза мужу:

– Не понимаю, как ты можешь оставаться таким спокойным.

Дэн едва удержался, чтобы не рассмеяться.

– Спокойным, – усмехнулся он. – Если бы ты поднесла ко мне градусник, он бы сразу же расплавился.

– Ну и выдержка у тебя! Мне бы научиться так прятать эмоции, – покачала головой Сьюзен.

Дэн был скромен и не любил, когда его хвалят.

– Давай лучше посмотрим, что тебе удалось откопать о запросах Джэйса, – сказал он, решив сменить тему разговора.

Сьюзен выскользнула из объятий Дэна и, повернувшись к моечной машине, приказала:

– Моечная машина! Тщательная промывка, старт!

Послышался тихий гул – это включилась вода и заработали щетки.

Она ткнула пальцем в лежащую рядом с принтером стопку бумаг высотой сантиметров в двадцать.

– Видишь? Так это всего десятая часть того, что он заказывал, – сказала Сьюзен. – По-моему, здесь хватит материала, чтобы составить мнение о том, что его интересовало. Если понадобится, я готова распечатать и все остальное.

– М-да, работы здесь как минимум на неделю.

– Ты завтра не собираешься в лабораторию?

– Пока все не прочитаю, я туда не пойду, – твердо ответил Дэн. Он поднялся, подошел к нише и взял в руку распечатки.

– А Джэйсу ты тоже не будешь звонить? – снова спросила Сьюзен.

– Пока нет, – ответил Дэн и вновь почувствовал, как в нем начинает закипать злоба. – Сначала нужно все это прочитать, понять, как и что он сделал, а потом уже идти к нему с обвинениями.

– Хорошо, – кивнула Сьюзен. – А я тогда начну вторгаться в базу данных библиотеки «Райт-Паттерсон».

– Прямо сейчас? – изумился Дэн.

– А что? – пожала плечами Сьюзен. – Читай, я тебе не помешаю.

Дэн посмотрел на жену и невесело улыбнулся:

– За эту работу тебе точно не заплатят.

– Да чихать я хотела на ваши деньги! – пробормотала Сьюзен, усаживаясь за компьютер.

– Твою мать… – Чак Смит восторженно крутил головой. – Я даже не представлял себе, как это здорово.

Вики сидела рядом с ним в «БМВ» и полными ужаса глазами смотрела на летевшую им навстречу дорогу. Смит, казалось, ничего не видел. Вики с тревогой подумала, что Чак все еще находится под впечатлением увиденной программы.

– Нет, я, конечно, играл и раньше, но такого еще не испытывал, – захлебываясь в словах, продолжал говорить Смит. – Ты понимаешь, я не просто все видел, я участвовал в действиях! Я был там, был! Ну, мать твою, и дал я им! Представляешь? Бац – и мозги на стекле. Ну и дырищу же я ему проделал.

Лавируя между машинами, «БМВ» мчался к недавно открытому ресторану, адрес которого Вики выискала в местной газете. Иногда Смита заносило на противоположную полосу, встречные машины шарахались от бешено мчавшегося «БМВ», и тогда сердце Вики замирало, а дыхание останавливалось.

«Бог мой. Этому мальчишке хватило одного раза, – покачала головой Вики. – Только одна программа – и этот сопляк уже чувствует себя суперменом. Веселится, как мальчишка, которому впервые показали Санта Клауса», – думала она, судорожно сжимая пальцами подлокотники кресла.

– Ну Джэйс, ну парень! – продолжал восхищаться Смит. – Молодец! – выкрикнул он и, оторвав одну руку от руля, стукнул ею по приборной доске. – Еще пара дней, и мы такое с ним покажем, что кое у кого глаза на лоб вылезут.

«Только бы не разбиться, – думала Вики. – Хотя нет, за дорогой он вроде следит».

– Нет, Джэйс выполнил задание на «отлично»! – орал Смит. – Он, конечно, мразь и вонючка, но, когда захочет, работать может. То, что он сделал, я мог бы смело везти в Вашингтон хоть завтра. Правда, Джэйс говорит, что нужно кое-где подчистить, сделать некоторые доработки… Да хрен с ним, пусть делает. Все, Вики, мы выиграли! Программа будет готова к первому февраля! И я представляю, что начнется после того, как ее увидит…

– Ты не слишком-то доверяй Джэйсу, – осторожно заметила Вики. – Его подчистки и доработки могут плохо кончиться. Он часто идет по неизведанному пути и сам не знает, к чему все может привести.

– Пусть делает все, что хочет, – отмахнулся Смит. – В Вашингтон можно ехать с тем, что уже есть. И это будет наш старт, Вики! – крикнул Смит и так надавил на стартер, что ее вдавило в кресло. Откинувшись, Вики безучастно смотрела на мелькавшие огни светофоров. Смит пригнулся к рулю, мигал фарами, поторапливая идущие впереди автомобили, или резкими сигналами заставлял их уходить в сторону.

– Здесь часто ездят патрули, – мягким предупредительным голосом сказала Вики. – Причем в арендованных машинах, не полицейских.

Смит рассмеялся:

– Ты что, считаешь, что мы едем слишком быстро?

– Штрафовать тебя будут они, а не я. Наши полицейские довольно крутые парни, никого не боятся.

– Да? – угрожающе произнес Смит. – Ну, посмотрим. А что касается штрафов, то мне на них наплевать, их мне оплачивает правительство.

– Зато мне не наплевать, – резко произнесла Вики. – Каждый штраф увеличивает мне сумму налога.

– Да перестань ты ныть! – прикрикнул на Вики Смит. – Мы же договорились, что ты будешь большой бабой у нас в Вашингтоне. С тобой будут многие считаться. Короче, решено. – Смит снова ударил по приборной доске. – Я забираю тебя с собой в Вашингтон вместе с программой.

– Ты не врешь? – Вики резко повернулась и посмотрела на Смита.

– Нет, золотко, не вру. После того как мы установим систему виртуальной реальности в западном крыле, ты станешь моим помощником по научно-техническим разработкам и будешь от моего имени координировать действия Джэйса и всей остальной научной шушеры.

– Какой ты добрый, – криво усмехнулась Вики.

– А разве не ты сама меня об этом просила? – сказал Смит и отрывисто рассмеялся. – Систему мы установим в кабинете Куигли, – заявил Смит и рассмеялся еще громче. – А самого Куигли отправим в комнату для уборщиц или на конюшню.

– Кто такой Куигли? – поинтересовалась Вики.

– Толстая свинья, вообразившая себя моим боссом.

На бешеной скорости «БМВ» впритирку пролетел между двумя длинными трейлерами. Вики посмотрела на спидометр, стрелка его приближалась к восьмидесяти милям.

– Чак, я была бы тебе очень обязана, если бы ты ехал помедленнее, – испуганно проговорила Вики.

– Да? – Смит сделал удивленное лицо и еще сильнее надавил на газ.

– Чак, ну пожалуйста, – взмолилась Вики.

– Попроси повежливее, – ответил Смит. – Скажи: милый, веди, пожалуйста, машину помедленнее, – гнусавым голосом произнес Смит.

– Да пошел ты к черту! – крикнула Вики.

– Нет, туда я не хочу, – усмехнулся Смит. Стрелка спидометра застыла на восьмидесяти шести милях. В вечерней темноте «БМВ» стремительно летел вперед. – Ну так что, ты не хочешь назвать меня милым? – спросил Смит и вывел машину на противоположную полосу. Вики увидела, как навстречу им стремительно надвигается громада тяжелого грузовика.

– Милый, нельзя ли потише?! – истерически крикнула Вики.

– Вот так-то лучше, – сказал Смит. Он резко съехал с противоположной полосы и снизил скорость до семидесяти пяти миль.

Вики облегченно вздохнула.

– Чак, это было отвратительно.

– Не горюй, девочка.

– Слушай, ты мне таким не нравишься. Ты, случаем, не пьян? – спросила Вики.

– Пьян от восторга, – ответил Смит. – Опьянен своим величием.

Вики поморщилась.

– Нет, пока ты сама это не попробуешь, тебе меня не понять, – покачал головой Смит. – Это – лучше всякого вина. Несравнимо ни с каким наркотиком.

– Нет уж, спасибо, – огрызнулась Вики. – Наркотики я не принимаю, я их ненавижу. И если эта виртуальная реальность так на тебя подействовала…

– Дуреха! Да ты даже не представляешь, какого тигра мы с тобой поймали и приручили, – говорил Смит, не обращая внимания на тон Вики. – Даже я, который был ко всему готов, не ожидал такого эффекта. Это невероятно и потрясающе, Вики! Это не игра. Ты не смотришь, как развиваются события, ты в них участвуешь, находишься там, в самой гуще. Ничего подобного я раньше не видел.

– Это я уже слышала.

– Не понимает, – Смит отрешенно вздохнул. – Ну как тебе еще объяснить, что виртуальная реальность – это такая мощь, с которой ничто не может сравниться. С ее помощью мы будем контролировать не только наше засратое правительство, но и самого президента.

– Ах так вот чего ты добиваешься? – ухмыльнулась Вики.

– Конечно! – воскликнул Смит. – Но не один, а с тобой. Представь, что ты и я станем самыми влиятельными людьми в Вашингтоне! В мире!

– Если раньше не разобьемся здесь, на дороге.

Смит усмехнулся.

– Не переживай, я доставлю тебя в ресторан в целости и сохранности, – сказал он и снизил скорость до разрешенной. – Значит, ты никогда не пробовала на себе виртуальную реальность?

– Нет, – ответила Вики и энергично замотала головой.

– А напрасно, – заметил Смит. – Следовало бы попробовать.

«Никогда и ни за что, – решила про себя Вики. – Хватит того, что я видела, как она воздействует. Кайл уже не может жить без нее. Впрочем, так же как и Джэйс. Теперь и этот с одного только раза превратился в отребье. – Она сбоку посмотрела на Смита. – Нет, никогда я не войду в эту чертову кабину», – повторила Вики.

После обеда, к которому по настоянию Смита подали бутылку шампанского, он взял Вики за талию и, то крепко прижимая к себе, то резко отстраняя и подхватывая, повел к себе. Походка у Смита была вихляющейся, Вики чувствовала, что со стороны они выглядят вульгарно, и недовольно сжимала губы.

Очутившись в номере, Смит яростно схватил ее и, приподняв, швырнул на постель.

– Чак, мне больно, – от обиды Вики была готова заплакать.

– А чтобы не было больно, ты должна делать все, что я тебе приказываю, – наставительно произнес он.

Он подошел к постели и стал расстегивать брюки.

– Чак, не надо, – взмолилась Вики.

– Заткнись, сучка, и веди себя прилично. Вот мой член. Что с ним нужно делать?

– Чак, я не…

От удара по щеке голова Вики дернулась.

– Так что с ним нужно делать? Ну? Я жду.

– Чак, мне больно, – проговорила Вики.

– Правильно, – тем же нравоучительным тоном продолжал говорить Смит. – А теперь встань на колени, курва, и покажи, как ты умеешь любить меня. Побудь немножко хорошенькой, послушненькой проституточкой. Бери его! – заорал Смит.

В эту ночь Вики делала Смиту все, что он от нее требовал.

38

В этот вечер Кайл Манкриф тоже ехал на автомобиле. С тех пор как много лет назад он покинул Торонто, он понял, что мужчине нужно место, где бы ему можно было спрятаться от всех, угол, о котором бы абсолютно никто не знал. Живя в Нью-Йорке, Кайл снимал квартиру в районе Грэмерси-парк, но запасное логово в виде убогой комнатушки было у него в Сохо. И никто, кроме нечасто появляющихся там молоденьких проституток, не знал о нем.

В Орландо, в одном из многочисленных второразрядных отелей, вереницей стоящих у международной трассы, Кайл снял кое-что получше, целый номер из нескольких комнат. Место, как считал Манкриф, было выбрано просто великолепно, в водовороте многотысячной толпы туристов никто не обратит внимания на изредка появляющегося в отеле мужчину средних лет. Манкриф снял номер на год, а оплачивал его по почте. Он сделал это специально, потому что знал – тому, кто заинтересуется им, будет крайне затруднительно выявить эту сделку и проследить, откуда и как пришел перевод.

Кайл миновал главный вход в отель и по спускающейся дорожке поехал к боковому входу. Скорость он снизил до минимума, поскольку не хотел помять лежащую в машине коробку с дорогостоящим оборудованием. А его было много – кроме двух шлемов и двух пар перчаток имелся еще целый набор датчиков, подключаемых к телевизору. Колченогий, однорукий Джо Ракер, чертов идиот, вызвался помочь Манкрифу укладывать коробку в багажник машины. «Вот неунывающий придурок», – думал Манкриф, глядя на Ракера и выслушивая его нескончаемые шутки. Отвязаться от него не было никакой возможности – Кайл столкнулся с ним у люка, через который вытаскивал коробку. Оборудование пришло несколько дней назад и лежало на складе, но Кайл не торопился брать его. Он ждал до пятницы, когда в «Парареальности» почти никого не было. И вот теперь, когда он все так рассчитал, на него как с неба свалился Ракер.

– Ты что тут делаешь, Джо? – воскликнул Манкриф, увидев охранника на складе. – Ты должен быть на посту, у главного входа.

Ракер рассмеялся.

– Сегодня дежурю не я, – ответил он, и только тогда Кайл заметил, что Джо одет не по форме. На нем были видавшие виды слаксы и мешковатая, вся в морщинах, голубая рубашка с короткими рукавами.

– Я пришел помочь Джэйсу, – объяснил Джо свое присутствие в «Парареальности» и широко улыбнулся.

– И как же ты, интересно, помогаешь ему? – спросил Манкриф требовательным тоном.

– С помощью виртуальной реальности мы играем в войну, – гордо ответил Ракер. – И мистер Смит тоже с нами играет.

Меньше всего Манкриф хотел наткнуться на Смита.

– Вот как? – спросил Манкриф. – Ну, ладно. Иди в лабораторию, а с этим, – Кайл кивнул на коробку, – я и один справлюсь.

Но Ракер с таким жаром начал набиваться в помощники, что Кайл не стал с ним спорить. Нежелание связываться с Ракером подавило страх. Кайл испугался, что на шум их разговора могут прийти Джэйс и Смит. С замиранием сердца Кайл смотрел, как Ракер, пошатываясь, нес к машине коробку, одной рукой прижимая ее к себе. Дойдя до «ягуара», он едва не выронил оборудование. Стоя на протезе, Ракер коленом слегка подбросил коробку и свалил ее на багажник.

– Вот и все, – весело объявил он. – А вы волновались.

Кайл сам положил коробку на заднее сиденье, сел за руль и поманил Ракера пальцем. Когда тот нагнулся, Кайл трагическим шепотом произнес:

– Джо, только, ради Бога, не говори Джэйсу и Смиту, что я был здесь сегодня.

– Ладно, – кивнул Ракер.

– Ни единого слова, понял? – повторил Манкриф. – Они не должны знать обо всем, что я делаю.

– Значит, здесь какая-то тайна? – спросил Ракер.

– Нет, – замотал головой Манкриф. – Просто это мое личное дело, в которое никому не стоит совать нос.

– Да, конечно, мистер Манкриф, – горячо согласился Ракер. – Старый Джо умеет держать язык за зубами. Можете быть спокойны, я никому ни о чем не скажу.

– Это приказ! – Манкриф поднял вверх указательный палец.

– Ну, тогда тем более. – Ракер развел руками. – О чем разговор! Джо Ракер будет нем как могила.

Весь день Манкриф думал, удалось ли ему уговорить Джо Ракера молчать. Мысль о том, что он может проговориться, не давала Манкрифу покоя вплоть до самого вечера. Еще только подъехав к двери своего номера, расположенного на первом этаже, Манкриф счел, что напрасно приказал Ракеру помалкивать. «Теперь этот убогий черт-те что может вбить себе в голову. Нужно было просто отделаться шуткой, тогда бы Ракер наверняка забыл о нашей встрече. А теперь уже ничего не исправишь», – вздохнул Манкриф, вынимая коробку. Он открыл дверь в свой номер и, подхватив коробку, оказался в помещении.

В самом центре гостиной, сверкая свежей краской, стоял новенький микрокомпьютер последней модели. Невысокий и компактный, он был скорее похож на маленький холодильник. Манкриф поставил коробку на журнальный столик, затем подошел к стене и включил на полную мощность кондиционер. Дуры горничные всегда ставили его на минимальный режим, и это раздражало Манкрифа. Оглядев комнату, он подошел к двери, закрыл ее на ключ и навесил цепочку. Потом подошел к окну и опустил жалюзи. «Ну и дурачье, – подумал Манкриф. – Здесь целое состояние, этот микрокомпьютер стоит сто тысяч долларов, а они даже не удосуживаются задергивать шторы».

Манкриф медленно вытащил из кармана намокшей рубашки пластиковый конверт с дисками, на которых были записаны реакции Анжелы Санторини. Улыбнувшись, Манкриф устало опустился в одно из кресел и, теперь уже внимательнее, принялся разглядывать свои сокровища. Полюбовавшись суперкомпьютером, Манкриф решил, что сложная, изящная машина никак не подходит к этому номеру с потертыми коврами, продавленными креслами и поцарапанной мебелью.

Несколько минут Манкриф сидел, ожидая, когда с него спадет напряжение. В последнее время он почти никогда не был полностью спокоен. «Все они так или иначе давят на меня, – думал он. – Как приятно уйти от них и от забот, подумать о себе. Как здорово, что есть на свете место, где меня никто не найдет».

Этот второразрядный гостиничный номер Манкриф не без горечи называл «моим любовным гнездышком». Кайл посмотрел на пластиковый пакет, лежащий у него на коленях, открыл его и достал сверкающие компакт-диски. «Мое электронное любовное гнездышко», – усмехнулся он. Никто о нем не знал, даже Вики.

Было уже далеко за полночь, когда Манкриф, подключив оборудование, был готов начать процесс самоудовлетворения. Вслушиваясь в мерный шум микрокомпьютера, Манкриф немного посидел в кресле, затем медленно надел шлем и слегка дрожащими от нетерпения руками натянул перчатки.

В царстве Нептуна он плыл рядом с Анжелой Санторини, гулял с ней по лесу под звуки музыки Бетховена и целовал ее в лесу, возле зеленого домика. Он был ее гидом, другом и принцем.

Кайл видел рядом с собой Энжи, ту самую красивую девочку, которую он так часто подвозил до школы. Но стоило только Манкрифу закрыть глаза, и Энжи превращалась в Кристал, в его милую, желанную сестренку Кристал. И было все равно, где она и что с ней. Пусть даже она умерла, это часто случается в том мире, где живут настоящие, жестокие люди, которые любят причинять друг другу зло.

Но для Кайла это ничего не значило, в его мире Кристал была с ним, и он любил ее. Любил и защищал от всего, что могло угрожать ей.

Кайл отчаянно желал, чтобы и Кристал полюбила его, но стоило ему только приблизиться к ней, как она снова превращалась в Анжелу и испуганно отшатывалась от него.

– Люби меня! – умолял он ее, но она, бездушная девочка, оставалась холодна к его мольбам. Ни слова не говоря, она отворачивалась от Кайла и уходила.

Лучи восходящего солнца начали пробиваться сквозь толстые шторы. Исчезли последние изображения. Мокрый от пота, с налипшими на лоб прядями волос, Кайл сидел в кресле. Дыхание его было прерывистым, на лице застыло разочарование, на глаза наворачивались слезы.

– Этого мало, – шептал он. – Очень мало. Нужно еще немного, совсем чуть-чуть, и тогда…

После стольких недель напряженного ожидания, прошедших в постоянной боязни быть в любой момент раскрытым, у Кайла все еще не было того, к чему он так стремился.

– В машине слишком мало материала, – повторил Кайл. Он провел рукой по мокрому лицу, протер глаза и отбросил назад волосы. – Есть только один способ – заставить ее полюбить меня, – прошептал Кайл. – И тогда она станет моей навеки.

Ярким, веселым утром Вики Кессель стояла в ванной комнате у зеркала и изучающе рассматривала свое отражение. Вики содрогалась, вспоминая, с какой жестокостью овладевал ею Чак этой ночью. «Это был совершенно другой человек, – думала Вики. – И таким его сделал всего один сеанс виртуальной реальности». Вспоминая, как Чак валил ее на постель, больно мял и реализовывал с ней самые дикие свои фантазии, Вики застонала. Больше всего Чак настаивал на оральном сексе, а когда Вики сопротивлялась, бил по щекам, хватал ее за волосы и заставлял делать то, что ему от нее было нужно.

– Он полностью потерял контроль над собой, – сообщила Вики своему отражению. – Он был безобразен.

Продолжая осматривать себя, Вики заметила на плече синяк. Два синяка, только побольше, было на бедре.

– С меня хватит. Больше я с этим ублюдком в постель не лягу, – решила Вики. – Если он так любит виртуальную реальность, пусть забавляется с гостиничными шлюхами.

Раздался телефонный звонок. Не одеваясь, Вики вошла в спальню и подняла трубку. Говорил дежурный администратор.

– Мисс Кессель? – спросил он. – Вам посылка. Цветы. Можете принять посыльного?

– Пусть поднимается и заходит, – ответила Вики.

Вики скользнула в ванную, быстро накинула на себя длинный халат и наскоро причесалась.

Послышался стук в дверь. Вики сняла цепочку, открыла дверь и увидела посыльного с корзиной алых роз. Приняв корзину, Вики сунула посыльному доллар и сразу закрыла дверь.

«Розы, двенадцать штук, – считала Вики. – Дорого, но не оригинально», – подумала она, вынимая из букета маленькую записку:

«Прости, милая. Кажется, вчера меня немного занесло. Прошу тебя, не откажись сегодня поужинать со мной и выслушать мои извинения. Чак», – прочитала Вики.

«Это будет только ужин, никаких продолжений, – решительно сказала себе Вики. Она подошла к телефону и положила записку на автоответчик. Звонить в лабораторию Вики даже и не думала. – Он полагает, что я буду бегать за ним? Обрывать телефон? Нет, пусть играет с Джэйсом и бегает в свой кабинет к автоответчику, чтобы посмотреть, не оставила ли я для него какое-нибудь сообщение».

Вики поставила розы в вазу и снова пошла в ванную одеваться. «Пора выходить за покупками, – подумала она, – сегодня все-таки суббота». Она одевалась медленно, тщательно обдумывая варианты своих дальнейших действий.

«Чак защитит меня от Петерсона, но это лишит меня возможности вступить в переговоры с теми, кто стоит за Петерсоном. Чак говорит, что возьмет меня с собой в Вашингтон. Это хорошо, тогда мы станем деловыми партнерами, а не любовниками. Я не желаю быть чьей-нибудь привязной сучкой, а уж Чака – тем более. – Затем мысли Вики переключились на Кайла. «Вот кто держит меня, а заодно и мешает. Открыв «КиберМир», «Парареальность» будет загребать миллионы, но Кайл очень ненадежен, – задумалась Вики. – Он склонен к саморазрушению, – нашла она подходящую характеристику для Кайла. – Он что-то вытворяет с дочерью Дэна Санторини, манипулирует со школьными программами, а это рано или поздно вскроется. А что случится, когда делишки Кайла обнаружатся? Кайла тут же вышвырнут. А кто станет руководителем компании? Все зависит от того, как поступят Джэйс, Дэн и остальные. Если останутся, то «Парареальность» смогу возглавить я. Могу – да, но поддержат ли меня инвесторы? Свенсон – шовинист и терпеть меня не может. Тошимура не захочет и слышать о женщине – главе компании. Остается один Гласс. Он, конечно, меня поддержит, но что он сможет сделать один против двоих? Кроме того, вышвырнут ведь не одного Кайла, Джэйс вылетит вместе с ним. Если Дэн что-нибудь заподозрит, то сразу догадается, что без Джэйса тут не обошлось.

О Господи! Если Дэн узнает, это будет ураган. Цунами на фоне землетрясения», – покачала головой Вики. – Значит, ничего не остается, кроме как следовать за Смитом. Ехать в Вашингтон и вливаться в коридоры власти. Но придется постоянно держать Чака на расстоянии, последняя ночь показала, что он может быть садистом. Да, наверное, он такой и есть, просто Вашингтон навел на него некоторый лоск. Если я поеду с ним, то мне придется в ежедневной борьбе добиваться от него уважения к себе.

Но можно и не ехать. Ведь кто-то же стоит за Петерсоном? И это не обязательно люди из Диснейленда. Немало крупных компаний, включая и нефтяные, хотели бы прибрать к рукам «Парареальность». Я грубовато обошлась с Петерсоном? Какие пустяки. Если я изъявлю желание работать на них, они с радостью примут мое предложение. И я могу многое рассказать им. Начиная с устройства компании и заканчивая программами, над которыми мы работаем. Для чего они охотятся за нашими разработками? Наверное, для того, чтобы перехватить у нас идею и открыть свой парк? Естественно, другого и быть не может», – так думала Вики. Венцом ее размышлений было решение якобы случайно встретиться с Петерсоном и через него выйти на тех, для кого он работает. – Но не насторожит ли их слишком быстрое желание сотрудничать с ними? – засомневалась она. – Пожалуй, самой искать с ними встреч не стоит. Вот если они свяжутся со мной через Петерсона, тогда я и объявлю им свои требования. Для Кайла это будет удар в спину, – усмехнулась она. – Но он все равно обречен. Ведь Дэн так или иначе поймает его. И что тогда? Обвинение по статье в изготовлении детской порнографии».

– А было бы очень неплохо, если бы все это случилось как можно быстрее, – пробормотала Вики, заканчивая одеваться.

Она еще раз оглядела себя в зеркало: «Для стареющей дамы я не так уж плохо выгляжу. А как великолепно я буду смотреться на фоне Вашингтона, – томно проговорила Вики. – Или какой-нибудь престижной компании с мировой известностью».

Направляясь к двери, Вики подумала, что ее окончательное решение будет зависеть от изворотливости Кайла. Удастся ему открыть «КиберМир» к первому апреля – она будет стоять за него насмерть. А если нет – первая спрыгнет с тонущего корабля.

Квентин Дорвард Смит-третий горел желанием высказать сразу все и немедленно. Сначала его разозлило, что звонок прозвенел в тот самый момент, когда он был в комнате для демонстраций программ. Он только-только выслушал доклады министров и начал перестановку кабинета. Этот чертов звонок прозвенел так некстати.

Но оказалось, что звонил человек весьма влиятельный.

– Итак, ты говоришь, что все работает? – спросил Перри.

– Работает, и прекрасно, – бодро подтвердил Смит. – Даже я не предполагал такого эффекта. Неплохо бы вам приехать и самому все посмотреть.

– Ты думаешь, это будет полезно?

– Разумеется. Скажите, что собираетесь съездить на пару дней в Диснейленд. Это не вызовет никаких подозрений.

– Послушай, это тебе не игрушки. Если кто-нибудь узнает, что мы затеяли, нас всех ждет Ливенворт,[5] – осторожно заметил Перри. – Или что-нибудь похлестче.

– Ну и горазд же ты бздеть, – засмеялся Смит.

– Эй, послушай-ка…

– Ладно, извини. Замнем для ясности. Но все равно, тебе нужно побывать здесь и посмотреть на программу лично. Только тогда ты убедишься, что сделано даже больше того, на что мы рассчитывали. Больше и лучше! Ровно через шесть месяцев весь кабинет у нас будет ручной, понимаешь ты это или нет? А через год Конгресс будет стоять по струнке!

– Ты это серьезно?

– Приезжай – и сам все увидишь.

– Возможно, возможно, – неопределенно ответил Перри.

– Никаких «возможно», отрывай задницу от кресла и приезжай.

– Да, а зачем ты задействовал армейскую разведку? Вдруг она что-нибудь пронюхает о нас?

– Да ничего они не пронюхают.

– Ох, не нравится мне твоя самоуверенность, – проскрипел Перри. – Она меня пугает.

– Я вызвал парней из армейской разведки исключительно с целью обеспечить защиту людей, работающих над операцией. О нас и о наших планах им ничего не известно, – ответил Смит.

– Значит, для того, чтобы попугать частного детектива, тебе понадобились профессионалы? – ехидно спросил Перри.

– Это необходимо для общей безопасности.

– Ты считаешь, что привлекать армейскую разведку – и есть безопасность? – жестко прозвучал голос Перри. – Если об этом узнает Макмастерс, он тебя с говном смешает.

«Не этого ты боишься. Тебя пугает ответственность. Ты сидишь и трясешься», – подумал Смит и весело произнес:

– Не переживай понапрасну.

– Тебе легко говорить «не переживай», – возмутился Перри. – Мне кажется, Чак, что ты там рехнулся. Да ты хотя бы представляешь…

– Я бы на твоем месте рвал сюда когти как можно быстрее, – прервал Перри Смит. – Тут есть на что посмотреть. «А не кудахтал бы, как старый маразматик», – добавил он про себя.

– Только смотри, Чак! Твоя игрушка должна произвести убойное впечатление. Если она будет похожа на телевизор или на дрянь из видеосалона – тогда держись. Я шкуру с тебя спущу.

Смит позволил себе рассмеяться:

– Это ты держись. То, что ты увидишь, тебя не просто ошарашит. Ты остолбенеешь. Говорю тебе, – пройдет максимум год, и все правительственные учреждения не смогут и шагу без нас сделать.

Послышалось недовольное сопение.

– Ну ладно, – наконец произнес Перри. – Я скоро приеду и посмотрю, что ты там навертел.

– Вот и отлично, – ответил Смит.

– Только прежде мне придется отозвать армейскую разведку. Не хрена им там делать. И вообще, не советую путаться с армией. Этого долбаного сыщика мы и сами сможем приструнить.

«Это идет вразрез с моими планами, – подумал Смит, вспомнив о Вики. – Ведь только так я мог привязать ее к себе. Ну и ладно, черт с ней».

– Хорошо, – ответил он. – Да и я думаю, что, возможно, ребятам из армейской разведки уже удалось выполнить свою задачу.

39

В воскресенье утром Люк Петерсон понял, что за ним больше не следят. Большой бронзовый «додж» больше не преследовал его. Однако на всякий случай Петерсон решил подстраховаться и отправился из своего передвижного дома, а жил он в трейлере, в район аэропорта и целый день кружил возле него, надеясь обнаружить за собой слежку. Но слежки не было. Никто не пытался пристроиться за ним, когда он подъезжал к церкви. Не мелькало в боковом стекле подозрительных машин и когда он подрулил к автостоянке у супермаркета. В общем, все было чисто, и Петерсону можно было бы и успокоиться. Но именно тогда-то он серьезно задумался.

«Раз люди, на кого я работаю, могут так легко снять с меня хвост, значит, у них есть сильные связи в Вашингтоне, причем на самом высоком уровне. Или те, кто за мной следили, стали умнее. Кто знает, не наблюдают ли они сейчас за мной с воздуха? Если в этом деле замешаны большие шишки, так они и со спутника будут за мной следить». Короче говоря, исчезновение бронзового «доджа» повергло Петерсона в еще большую панику, чем его появление.

В воскресенье вечером, лежа в гостиной на диване, Дэн все продолжал читать распечатанные Сьюзен материалы. Страницу за страницей он изучал доклад о физиологии мозга, составленный группой ученых из института Джона Гопкинса. Дэн мало что понимал в докладе, тематика ему была не очень знакома, о многих терминах он имел отдаленное представление, а некоторые вообще никогда не слышал. Но именно этот доклад Джэйс, еще работая на базе «Райт-Паттерсон», заказал одним из первых. С того момента прошло почти пять лет.

Бумаги валялись не только на диване, но и около него. Дэн вгрызался в текст доклада, напрягал память, пытался визуально представить, о чем в нем говорится, по нескольку раз перечитывал один и тот же параграф. Ему показалось, что он уже в четвертый раз читает одну и ту же строку.

Все праздники Сьюзен провела в метаниях между компьютером и детьми. Принтер стрекотал не умолкая. То и дело из-под него выползала новая стопка материалов. И Дэн и Сьюзен поражались разнообразию чтения Джэйса. Среди поступающей ему литературы были материалы и по методам производства компьютерных чипов, и по физиологии мозга, попадались совершенно непонятные Дэну исследования в области нервной системы человека, рядом с которыми соседствовали разработки процессоров и оптических датчиков. Наткнулась Сьюзен и на совсем странную статью на тему так называемых «фантомных конечностей».

За весь уик-энд Дэн всего несколько раз разговаривал со Сьюзен. В основном это происходило в те моменты, когда она подносила Дэну очередную стопку материалов. Давая мужу возможность основательно во всем разобраться, заботливая Сью на несколько дней отгородила его и от детей. Дэн ничего не заметил бы, даже если бы они вдруг начали собирать вещи и улетели на Аляску.

Листы бумаги выскользнули из руки Дэна и веером разлетелись по полу. Дэн протер покрасневшие, усталые глаза.

Дверь открылась, и показалась голова Сьюзен.

– Дети ложатся спать, – прошептала она. – Может быть, оторвешься и поцелуешь их?

– Конечно, – отозвался Дэн и поднялся с дивана. Слегка покачиваясь от усталости и продолжая протирать глаза, он направился в гостиную, откуда две двери вели в детские комнаты.

Филип уже спал в своей колыбельке. Во сне он присвистывал и чмокал губами. Дэн посмотрел на сына и подумал, что колыбелька скоро станет ему совсем мала. «Ничего, из этой колыбельки за час можно сделать прекрасную детскую кровать. По крайней мере, так говорилось в инструкции. Только куда я ее задевал?»

Анжела лежала в кровати в своей бело-розовой спальне. Рядом с кроватью на ночном столике горела настольная лампа в виде Микки Мауса.

– Принести тебе Аманду? – спросил Дэн.

Анжела укоризненно покачала головой.

– Папочка, я уже давно не играю с Амандой. Я уже большая, так что не нужно мне ее нести.

Дэн посмотрел на дочь.

«Да, она уже выросла. Сейчас ей не нужна Аманда, а скоро понадобятся мальчики». Дэн снова вспомнил, что кто-то подменяет Анжеле программы, пытаясь вызвать в ней эротические фантазии. «Нет, пока не поздно, я должен положить этому конец».

Наклонившись, Дэн поцеловал Анжелу в носик.

– Спокойной ночи, мой ангел. Приятных снов.

– И тебе тоже, папочка, – ответила Анжела.

Дэн выключил лампу и, тихонько затворив за собой дверь, словно Анжела уже спала, вышел из спальни.

Сьюзен ждала Дэна у входа в гостиную.

– Ты знаешь, пока мы все не выясним, – заговорил Дэн, – нужно запретить Анжеле смотреть игры.

– Я тебе об этом твержу уже несколько недель, – ответила Сьюзен.

– Тогда предупреди ее учительницу, – попросил Дэн.

– Это я сделаю сразу же, прямо с утра.

– Отлично, – сказал Дэн и направился в гостиную.

– Ну, а ты? – спросила Сьюзен. – Вычитал чего-нибудь?

Он посмотрел на горы валяющихся на полу и диване материалов и отрицательно покачал головой.

– Судя по тому что я пролистал, Джэйс интересовался всем – начиная от компьютерного дизайна до создания искусственных органов.

Сьюзен принялась подбирать с пола бумаги.

– И это только самая маленькая часть всего того, что он заказывал, – горестно вздохнула она.

Дэн присел и начал помогать жене.

– Думаю, что если бы ты распечатала все материалы, нам бы попросту негде было жить, – невесело пошутил он.

– Дело в том, что я выбирала материалы не наобум, – объяснила Сьюзен, – а старалась показать весь спектр интересов Джэйса. Я подумала, что если перед глазами у тебя будет общая картина, то, не вдаваясь в детали, ты сможешь определить направление.

– Все правильно, – согласился Дэн.

– А еще я классифицировала все его заказы по ключевым словам и таким образом вывела список тем, интересовавших Джэйса.

– И на какое слово заказов было больше всего?

– Биологическая обратная связь.

– Биологическая обратная связь? – удивился Дэн.

– Метод управления и контроля умственными реакциями и физическими функциями, которые в обычных условиях являются непроизвольными, с помощью электронных средств.

Дэн продолжал задумчиво сгребать с пола бумаги и складывать их в стопку.

– Послушай-ка, Сьюзен, а не тем же самым занимались в шестидесятых? – спросил он. – Пациенты слушали определенную музыку, и у них повышался пульс.

– Да, я что-то слышала об этом, – ответила Сьюзен.

– Но в тех бумагах, которые я читал, мне ни разу не попались материалы по биологической обратной связи.

– Но он их заказывал очень давно, семь и даже восемь лет назад. Я подумала, что такие старые материалы тебе не понадобятся. Это потом уже, когда я систематизировала заказы Джэйса, я выяснила, что большинство материалов касаются этой темы.

– Как ты думаешь, в библиотеке базы «Райт-Паттерсон» что-нибудь сохранилось о прежних заказах Джэйса? – спросил Дэн.

– Разумеется, – ответила Сьюзен. – В военно-воздушных силах, как я поняла, даже самые ненужные бумажки хранятся вечно.

Дэн немного подумал, затем снова принялся собирать рассыпанные по столу распечатки. Когда Дэн положил все собранные стопки на журнальный столик, Сьюзен даже испугалась, что он не выдержит и рухнет.

– Зато теперь можно увидеть, что в комнате на полу есть ковер, – пошутил Дэн.

– А что такое «фантомная конечность»? – спросила Сьюзен.

– У человека ампутируют конечность, но он продолжает ощущать ее, – объяснил Дэн. – Он чувствует, что у него чешется или болит рука, которой на самом деле нет.

– И он думает, что может двигать ею? Например, потянуться и достать какую-нибудь вещь?

– Думаю, да, – ответил Дэн.

– Джэйс получал массу материалов по «фантомным конечностям», и не только из наших университетов, но и из-за границы. Из Милана, а также из Лондона. Много материалов пришло из Университета имени Макгилла и еще двух канадских университетов.

Дэн поднял с ковра последние бумажки, положил их туда же, на журнальный столик, и сел на диван. Сьюзен села рядом с ним.

– Значит, Джо Ракер нужен ему для экспериментов, – задумчиво проговорил он.

– Какой Джо Ракер? – спросила Сьюзен.

– Ну, тот инвалид, который охраняет стоянку автомашин у главного входа в «Парареальность». А иногда он дежурит и у лаборатории.

– Тот, у которого одна рука?

– И одна нога, – ответил Дэн, глядя на жену.

– Ты знаешь, Дэн, – тихо произнесла она, – я никак не могу отделаться от ощущения, что я его видела в Дэйтоне.

– Да, ты мне об этом уже говорила, – кивнул Дэн. – Но он не мог работать охранником на базе.

– Я его видела не на базе, а на одной из вечеринок у доктора Эпплтона. Во всяком случае, мне так кажется.

– Джо никогда не был в Дэйтоне, – возразил Дэн. – Это совершенно точно.

– Ну, значит, это был не он, а кто-то другой, но тоже однорукий.

– Говоришь, на вечеринке у доктора Эпплтона?

– Да, – кивнула Сьюзен.

– А ты не помнишь, был ли на той вечеринке Джэйс?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Возможно, что и был.

Дэн нахмурился и тихо произнес:

– Пожалуй, имеет смысл побеспокоить доктора Эпплтона и спросить у него об этом странном инвалиде. Правда, я не уверен, что он сможет вспомнить ту вечеринку, но попробовать стоит.

– Ты умеешь запоминать только числа, – с упреком произнесла Сьюзен.

– И еще даты, – напомнил Дэн. – За всю нашу семейную жизнь я ни разу не забыл кого-нибудь поздравить с днем рождения, – улыбнулся Дэн.

– Потому что это все равно цифры, – поддразнивала его Сьюзен.

– И тем не менее…

Лицо Сьюзен снова стало серьезным.

– Теперь я многое начинаю вспоминать. Знаешь, было еще много материалов о болевом контроле.

– Болевой контроль? – изумился Дэн.

– Да, болевой контроль. И касались они в основном «фантомных конечностей».

– Биологическая обратная связь, «фантомные конечности», болевой контроль, – начал вслух перечислять Дэн. – Так, значит, вот над чем Джэйс работает.

– И уже много лет, – прибавила Сьюзен.

Дэн взглянул на часы.

– Ух, да сейчас еще нет и девяти! – воскликнул он. – А у меня такое ощущение, будто скоро утро.

– Ты столько работал все эти дни.

Дэн вскочил с дивана:

– Доктор еще не спит, пойду позвоню ему.

– Ты считаешь, это будет прилично? Сегодня же воскресенье.

Направляясь на кухню, к телефону, он бросил Сьюзен через плечо:

– Первое, что я завтра с утра собираюсь сделать, – это прижать Джэйса, а к этому времени у меня должны быть все улики.

Сьюзен напряженно смотрела на мужа, раздумывая о том, хватит ли у него сил схватиться с Джэйсом и прижать его. Сама она не сомневалась в этом, поскольку видела, что Джэйс всецело зависит от Дэна. Но Дэн всегда думал иначе. Он считал Джэйса гением, а себя – всего лишь прекрасным инженером. В сознании Дэна накрепко засела мысль о том, что, если бы не Джэйс, он бы вообще так и остался ничтожеством. И вот теперь, в считанные часы, Дэну нужно поменять всю его выработанную годами психологию и победить Джэйса. «Господи, помоги ему в этом», – подумала Сьюзен.

Дэну пришлось подождать – доктор Эпплтон не сразу поднял трубку.

– Добрый вечер, говорит доктор Эпплтон, – услышал Дэн ровный спокойный голос.

– Приветствую вас, доктор. Это говорит Дэн.

– Что-нибудь не так, Дэн? – встревожился Эпплтон. – Не удается войти в базу данных?

– Да нет, с этим все в порядке, Сью уже откопала тонну разного материала.

– Тогда в чем дело?

– Мне хотелось бы задать вам всего один вопрос.

– О Джэйсе?

– Он касается и Джэйса. Доктор, вы не помните, на одной из ваших вечеринок лет пять назад, а может быть, и больше… Черт подери, я даже не знаю, не исключено, что с того времени прошло лет восемь…

– Дэн, – перебил его доктор Эпплтон, – у меня вечеринки бывают два раза в год – на Рождество и на День независимости. Говори, что нужно.

– Так вот, на одной из вечеринок я видел одного инвалида. Средних лет мужчина, без руки.

– С какой стати он тебе вдруг понадобился?

– Еще работая на базе, Джэйс в течение целого года получал много материалов по «фантомным конечностям». А здесь у него есть приятель, некий отставник из Северной Каролины. Инвалид, без ноги и без руки.

– Джэйс?

– Я думаю, да, – ответил Дэн.

Прежде чем доктор Эпплтон ответил, последовала длинная пауза.

– Из всех инвалидов, кого я знал, на вечеринки я приглашал только одного – Хута Джонсона.

– А кем он был?

– Он и сейчас есть, – раздраженно ответил Эпплтон. – Майор медицинской службы, давно в отставке. Руку потерял во Вьетнаме, а работал врачом у нас в госпитале.

– Вы не знаете, где он живет сейчас?

– Не имею ни малейшего представления.

– А вы можете помочь мне найти его? – спросил Дэн и представил, как доктор Эпплтон неуверенно пожимает плечами.

– Попробую, – замялся Эпплтон. – А что, неужели это так важно?

– Пока не знаю, – ответил Дэн. – Но полагаю, что нам следует проверить все версии.

– Ну, Дэн, ты начал разговаривать как заправский детектив, расследующий убийство, – усмехнулся Эпплтон.

Ответ Дэна прозвучал мгновенно.

– Только не одно убийство, а два, – поправил он Эпплтона и прибавил: – Пока два.

Джэйс разложил кресло и, вытянув ноги, сел в него. В последнее время он практически не спал, работал круглосуточно. Стало сказываться напряжение.

– Чертов Манкриф, он хочет невозможного, – проговорил Джэйс. – Да и вообще пора отделываться от него. Надоел. Все ему чего-то не хватает – то реализма, то физических ощущений. Пошел бы он в задницу. Он меня когда-нибудь так достанет, что я устрою ему реализм – поддам ампер и поджарю ему мозги. Для такого выродка конец будет самый нормальный.

Джэйс наклонился и стал снимать ботинки. Это была тяжелая процедура, требующая больших физических затрат, но Джэйсу она помогала хотя бы немного расслабиться. Во время борьбы с ботинками мозг Джэйса отдыхал, после чего начинал работать еще лучше.

Сегодня, правда, гениальные мысли Джэйсу в голову пока не приходили. Перед его глазами, прижимая руки к груди и чуть не плача, продолжал стоять Манкриф. Какой уж раз он буквально умолял Джэйса сделать программу пореалистичней. А это значило, что Джэйс должен получить от Анжелы более эмоциональные реакции.

– Если Дэн когда-нибудь узнает… – с натугой произнес Джэйс и, сняв правый ботинок, отбросил его на середину комнаты, – он будет охотиться за мной не хуже собаки Баскервилей. Представляю, как закипят его итальянские гены.

Джэйс начал стаскивать второй ботинок, раздумывая, как ему сделать так, чтобы удовлетворить Кайла и одновременно не трогать дочь Дэна. «Может быть, связать программу Манкрифа с той программой, которую я делал для Ральфа и Дороти? Взять оттуда одни физические ощущения – и все в порядке. Хочет Кайл потрахаться с девочкой – нет проблем, вот тебе Дороти. Только выглядеть она будет как двенадцатилетняя девочка. А что, это выход».

Снимая ботинок, Джэйс так сильно дернул его, что едва не свалился с кресла.

«Нет, так не пойдет, – продолжал он анализировать возможность соединения программ. – Манкрифу не нужны физические реакции взрослой женщины, которая любит трахаться. Ему нужна невинная девочка. В своей программе он хочет видеть себя добрым папочкой, который ласково и нежно натягивает свою несмышленую дочурку. И начинаться программа должна как вроде бы ничего не значащая игра, но кончаться обязана – полнокровным половым актом с девочкой. И в течение всего времени реакции ее должны быть совершенно естественными. Вот чего хочет Манкриф».

Джэйс босиком, явно не чувствуя разбросанных по полу деталей, винтов и плат, начал прохаживаться по комнате.

«Интересно, что Дэну обо всем этом известно? Скорее всего ничего. Он может только подозревать. Сьюзен несколько раз звонила и о чем-то жаловалась Вики, но это все только одни разговоры. Что им конкретно известно?

Но при чем здесь, собственно, я, черт подери! Я Анжеле ничего плохого не делал. Ну, напугал ее разок, но это все из-за Кайла. Чертов придурок поторопился, не послушал меня, вот и получил. А теперь жалуется, что нет реализма. Да пошел он… В общем, строго говоря, я не сделал Анжеле ничего такого, из-за чего стоило бы беспокоиться. Но Дэну этого не докажешь. Уж кого-кого, а его-то я знаю как облупленного. Когда дело касается его семьи, он кому угодно башку расшибет. – Джэйс остановился, посмотрел на лежащий у одного из компьютеров поцарапанный шлем, и внезапно его похожее на лампу лицо, тощее, с большой нижней челюстью, озарила хищная улыбка. – Ну, хорошо, дружок. Уж если ты так жаждешь сцепиться со мной, то пора мне приготовиться к схватке. Только я всегда побеждал тебя, Дэн. Правда, ты уходил живым. Но сейчас – совсем другой случай, на этот раз у тебя не будет никаких шансов. Бедняга, ты даже не представляешь, на кого ты замахиваешься».

40

Сцена, происходящая утром на кухне в доме Санторини, напоминала рекламный ролик дружного семейного завтрака. Филип в ярком нагрудничке сидел у стола на высоком стуле. Перед ним стояла красивая детская тарелка, из которой малыш, орудуя ложечкой, доставал фруктовое пюре. Часть его оставалась на пухленьких щечках Филипа, часть капала на нагрудничек, но большая масса все-таки попадала в рот. Напротив Филипа сидела Анжела и за обе щеки уплетала кашу с фруктами. Между детьми, то и дело поглядывая на них, сидела Сьюзен и жевала тоненькие тосты. Напротив нее располагался Дэн в накрахмаленной до скрипа белой рубашке с короткими рукавами и галстуком и деловито ковырялся вилкой в яичнице. Есть ему не хотелось.

– Анжела, я хочу сказать тебе одну очень важную вещь, – произнес он.

Анжела оторвалась от каши и посмотрела на отца.

– Мы с мамой хотим попросить тебя, чтобы ты некоторое время не смотрела игровые программы.

Глаза девочки раскрылись от удивления.

– Ну почему, па-а-а-п? – захныкала Анжела.

Сьюзен взяла дочку за руку:

– Доченька, дорогая, это очень ненадолго.

– Ну почему? Мне так нравится играть, – продолжала хныкать Анжела.

Сьюзен посмотрела на Дэна. Сердце в его груди екнуло. Он заговорил, стараясь быть спокойным.

– Понимаешь, Анжела, мне нужно просто кое-что проверить в этих программах, – беззаботно сказал он. – Продлится это недолго, и как только я закончу, я сразу скажу тебе. И тогда ты снова сможешь играть. Кстати, можешь сколько хочешь смотреть учебные программы.

– Но что в них плохого, в этих играх? – плаксивым голосом спросила Анжела.

Дэн долго не спал, прокручивая в уме варианты вопросов, которые могла задать Анжела, и свои ответы. Ему казалось, что он учел все, но только теперь он осознал, как ему трудно врать дочери.

– Ну вот, представь себе, что произойдет, если человек съест очень много шоколаду, – Дэн привел в действие свой самый главный аргумент. – Ты ведь любишь шоколад?

– Люблю, – скривив губы, ответила Анжела.

– Ну так что будет, если съесть его очень много?

– Прыщи появятся.

Дэн удивленно заморгал. По его предположениям, Анжела должна была сказать, что разболится живот.

– И еще от шоколада толстеют, – подсказала Сьюзен.

– Иногда, – стараясь скрыть смущение, заговорил Дэн, – нам приходится отказываться от того, что нам очень нравится, потому что так нужно.

– Игры не делают мне ничего плохого.

– Возможно, – согласился Дэн. – Но проверить их все-таки нужно.

Анжела перестала плакать и, нахмурившись, посмотрела на отца.

– Если бы игры были плохими, миссис О'Коннел не разрешала бы нам в них играть.

– С миссис О'Коннел я уже сегодня разговаривала, – сообщила Сьюзен.

– И сказала ей, чтобы она мне не разрешала играть в игры? – изумленно посмотрела на мать Анжела.

– Дорогая, это для твоей же пользы, – вступился за жену Дэн.

– Все ребята будут играть, – выкрикнула Анжела, – а я – нет! Они будут смеяться надо мной.

– Ну что ты говоришь! Не будут они смеяться, – запротестовала Сьюзен.

– Будут! Будут! – воскликнула Анжела. – Вы не разрешаете мне играть, потому что мне нравятся программы. Там красивый принц, он любит меня и просит остаться с ним, а вы, мои родители, хотите сделать меня несчастной.

– Какой еще принц? – изумленно спросила Сьюзен.

– Если вы мне не разрешаете играть, то я не буду ходить в школу! – выпалила Анжела.

– Отлично, – ответила Сьюзен. – Можешь сегодня остаться дома.

– Нет, – возразил Дэн. – В школу ты пойдешь! И сегодня и завтра. Ты обязана учиться и перестань хныкать. Доченька, я прошу тебя отказаться от игр временно, пока я их не проверю. Неужели это так тяжело?

В глазах Анжелы стояли слезы, но она тряхнула головкой и тихо ответила:

– Нет, не тяжело.

– Тогда иди и умой личико, – сказала Сьюзен. – Скоро подойдет школьный автобус.

Анжела неохотно поднялась и, шмыгая носом, отправилась в ванную.

– Я помогу тебе, – Сьюзен отправилась следом за дочерью.

Дэн продолжал сидеть. Яркий солнечный свет бил в окна. Яичница на тарелке застыла и сгустилась, превратившись в несъедобную массу. Филип, с измазанными фруктовым пюре щеками, барабанил ложкой по стулу и смеялся.

Дэн посмотрел на сына и улыбнулся. Ему казалось, что с мальчиками забот всегда меньше, чем с девочками.

Вернулась Сьюзен и отвязала у Филипа нагрудничек.

– Автобус уже пришел? – спросил Дэн. – Странно, что я его не услышал.

– Анжела хочет немного посидеть у себя в комнате, – объяснила Сьюзен. – Ты знаешь, Дэн, она очень расстроена.

– Представляю. Но мы обязаны запретить ей играть.

– Я знаю, – кивнула Сьюзен. – Только Анжела не понимает почему.

– Может быть, ей стоит сказать? – предложил Дэн.

– Ни в коем случае! – вскрикнула Сьюзен так резко, что малыш вздрогнул и приготовился заплакать. Она погладила Филипа по головке, и он успокоился. – Это может напугать ее.

Дэн поймал себя на том, что снова жует нижнюю губу.

– Тогда она поймет, что все это очень серьезно, – предположил он.

– Анжела и так все понимает, – отрезала Сьюзен.

– А что это еще за ахинея про какого-то принца, который любит ее?

– Не знаю, – покачала головой Сьюзен. – Из какой-нибудь игры, наверное. Она в таком возрасте, когда девочки уже ищут романтических приключений.

Лицо Дэна пылало негодованием.

– А в результате таких поисков мы имеем малолетних матерей.

– Дэн, ради Бога, замолчи. Мы же говорим о виртуальной реальности.

– Сью, мы говорим о том, что Кайл, или Джэйс, или кто там еще пытаются с помощью виртуальной реальности подготовить ее к половому акту, – зашипел Дэн.

Сью кивнула.

– Ты прав, Дэн, – шепотом ответила она.

– Ты что, не видишь, как она привязана к этим играм?

– Да нет, Анжела просто боится, что над ней будут подшучивать ее одноклассники. А ты сам знаешь, какими жестокими могут быть дети.

Дэн кивнул.

– Хорошо, если бы только это. Иногда мне кажется, что она уже жить не может без этих игр. Ты не знаешь, Сью, какая это отрава.

– Не преувеличивай, Дэн, – сказала Сьюзен примирительным тоном. В душе же она была абсолютно согласна с мужем.

– Ты в самом деле говорила с ее учительницей?

– Нет, я наврала, – ответила Сьюзен, беря Филипа на руки. – Элеонора не приходит в школу в такую рань. Но как только Анжела сядет в школьный автобус, я тут же позвоню миссис О'Коннел.

– И попроси ее понаблюдать за Анжелой. Если она увидит, что девочка подавлена, пусть сразу сообщит нам.

Сьюзен нахмурилась и кивнула. Филип сопел и деловито ковырял липким от пюре пальчиком в ухе матери.

В такой ранний час фойе было пустынно. «Начало недели, – подумал Чак Смит, стремительно проходя по коридору к кабинету Вики. Он бросил взгляд на часы, они показывали, чуть меньше половины восьмого. – Время еще есть, я вполне успею в аэропорт к прилету Перри. А пока можно обменяться парой фраз с Вики», – размышлял Смит.

Вики уже сидела за столом и что-то печатала. Она словно почуяла Чака. Стоило ему появиться в открытой двери, как Вики тут же подняла голову и холодно улыбнулась. В последние два дня она вообще была холодна с ним. Ужинать в уютных маленьких ресторанчиках, навевающих атмосферу любви и романтики, она не отказывалась, но после ужина прощалась и шла к своей машине. На все просьбы Чака подвезти ее она отвечала мягким, но уверенным отказом. Смит понимал, что в последнюю ночь он слишком далеко зашел, и в глубине души очень сожалел об этом. В своем безумно-диком поведении он обвинял внезапно охвативший его приступ властности. В тот день таким сделала его виртуальная реальность.

– Этого больше не повторится, – шептал он Вики под свет канделябр, звуки томной музыки и звон бокалов с кроваво-красным вином.

Вики загадочно улыбалась и, полузакрыв глаза, согласно кивала, но догорали свечи, смолкала музыка, и Вики деловито садилась в машину. Словно и не было никаких уверений и таинственного, призывного шепота.

Чак был рационалистом и считал, что для будущих отношений будет лучше, если они с Вики останутся деловыми партнерами, а не любовниками. «Секс будет мешать нам. Возможно, между нами начнутся расхождения, а их нужно решать не в постели. Да и, слава Богу, не перевелись еще в нашей стране проститутки».

Продолжая улыбаться, Вики смотрела, как Чак вошел в ее кабинет и сел на маленькую софу.

– Что-то ты сегодня рано, – сказала она.

– Да, – согласился Чак. – Полагаю, что сейчас здесь, кроме нас с тобой, не считая охраны, никого и нет.

– Ну, как дела в Вашингтоне? – спросила Вики.

На какое-то мгновение Смит почувствовал, что Вики неспроста задает ему этот вопрос, и насторожился. «Что она, собственно, знает? – подумал он. – И как много я имею право рассказать ей? А рассказывать так или иначе, но придется».

Придя к такому выводу, Смит откинулся на спинку софы и улыбнулся.

– В Вашингтоне все в порядке, – ответил он. – Сегодня приезжает один… мой коллега. Самолет приземлится в десять тридцать.

– Если не опоздает. Такое у нас частенько случается, – поправила его Вики.

– Это – специальный самолет, для особо важных персон, он прилетит вовремя, – усмехнулся Смит.

– А, подарок американских налогоплательщиков, – усмехнулась Вики.

Смит сделал вид, что не заметил сарказма в ее словах.

– Кстати, – заметил он. – Я полагаю, что мистер Петерсон не будет тебя больше беспокоить. Мы немножко попугали его.

У Вики отлегло от сердца, но внешне она выглядела так, словно Смит не сообщил ей ничего существенного.

– Благодарю за заботу.

Смит поднялся.

– Подожди, – сказала Вики, стараясь сохранить равнодушно-любезный вид.

Смит снова уселся в «любовное гнездышко».

– Чак, – ледяным тоном начала Вики, – я должна знать все или почти все. Первое – что вы затеваете? Я ведь не наивная дурочка и прекрасно понимаю, что делает Джэйс.

– Но я уже говорил тебе об этом…

– Чак, из того, что мне известно, я могу сделать однозначный вывод – программа, которая готовится Джэйсом, не имеет никакого отношения к тому, о чем ты говорил. Это не информационная система, Чак.

Чак внимательно смотрел на Вики. Ее слова ошарашили его. Он представлял себе Вики захолустной простушкой, которая поверит на слово прожженному политику. Но он ошибся: Вики оказалась умнее и проницательнее, чем ожидал Чак.

– Если ты действительно собираешься взять меня с собой, – продолжала Вики, – я должна знать все. Иначе… – Вики многозначительно замолчала.

У Чака перехватило горло, но он заставил себя сохранять спокойный вид.

– Что «иначе»? – спросил он.

– Прежде всего я запрещу Джэйсу заниматься этой программой. Затем пойду к Кайлу и расскажу ему обо всех своих подозрениях. Учитывая его ненависть к тебе, мне понадобится не более двух минут, чтобы убедить Кайла выставить тебя отсюда. И только потом можно будет связаться с прессой и показать ей программу.

– Это будет очень глупо с твоей стороны, – откликнулся Смит.

– Чак. – Вики улыбнулась. – Ты же знаешь, что я меньше всего хочу делать то, о чем только что говорила. Но пойми и меня: ведь я должна иметь представление, во что ввязываюсь. Так что же вы на самом деле затеваете?

Смит долго раздумывал. «Стоит ли доверять ей? Она дальновидна и амбициозна, явно хочет многого добиться… Но сможет ли она идти с нами до конца?»

– Я жду, Чак, – голос Вики звучал ровно и спокойно.

«Решай, ты имеешь на это право, – говорил себе Чак. – В конце концов, здесь никого нет и что-нибудь доказать будет трудновато. Риска практически никакого».

Чак почувствовал, как сильно у него колотится сердце, и только сейчас понял, что старается сдержать дыхание. Вопросы Вики застали его врасплох.

– Ну хорошо, – выдохнув, произнес Смит. – Слушай.

Вики откинулась на спинку кресла и выжидающе посмотрела на него.

– Скажи, пожалуйста, Вики, нравится ли тебе деятельность нашего правительства?

– Не поняла. – Вики удивленно наклонила голову.

– Я хотел бы знать, устраивает ли тебя наше правительство? – пояснил Чак. – Как ты смотришь на развал в экономике, на толпы алчных иностранцев, скупающих Штаты по дешевке? Нравится ли тебе, что в стране легально продаются наркотики, от которых гибнут дети? Не удивляет ли тебя то, что наши так называемые союзнички начинают поднимать голову и покрикивать на нас? А что ты можешь сказать о президенте, которому наплевать на все, кроме рейтингов своей долбаной популярности?

– Ты не сообщил мне ничего нового, – поморщилась Вики. – Это известно любому нормальному человеку.

– Я рад, что ты так думаешь, – сказал Чак. – Только в скором времени все изменится, и поможет нам в этом виртуальная реальность.

– Не понимаю.

– Ты все прекрасно понимаешь, Вики, – укоризненно проговорил Чак. – Ты просто не видишь, куда мы направим ее мощь.

– А вот теперь я кое-что начинаю понимать, – кивнула Вики.

– Правильно, – горячился Чак. – Мы ударим непосредственно по президенту. Мы будем давать ему такую информацию, чтобы его решения совпадали с нашими.

– Точнее, вы будете решать за президента, практически контролировать его, – поправила Вики.

– Да, – серьезно ответил Чак. – Но в этом нет ничего неожиданного или криминального, все главы администрации занимались этим. При Эйзенхауэре – Шерман Адамс, при Никсоне – Эрлихман, при Буше – Сунуну. И никто из глав администрации и близко не подпускал к президенту постороннего.

– Правда, всех тех глав администрации, которых ты перечислил, в конце концов выперли, не так ли?

– В нашем случае, дорогая Вики, такого не произойдет. Я буду находиться за сценой. Даже средства массовой информации не будут подозревать, что я существую. И об информационной системе с использованием виртуальной реальности им тоже ничего не будет известно. Моя более чем скромная должность помощника главы администрации никого не заинтересует.

– Серый кардинал при президенте?

– Именно так, – согласился Чак. – Причем даже при смене президента мне ничего не грозит. Я буду причислен к штату административных помощников, которых не меняют с уходом одного и приходом другого президента. Это слишком мелкие фигуры, безликие бюрократики, которыми даже стыдно заниматься. И вот несколько таких, как мы, и ты, разумеется, в том числе, будем делать всю государственную политику.

– Какую цифру ты имеешь в виду под словом «несколько»? – спросила Вики, но Смит сделал вид, что не расслышал ее вопроса.

– Все мы сходимся в одном – нашей стране нужно крепкое, сильное правительство. Но что мы имеем вместо этого? Две партии, каждая из которых органически не переваривает другую и губит на корню все начинания оппонентов, даже если они гениальны. И все ради чего? Только ради того, чтобы протащить в президенты своего кандидата. Нет, с этим пора кончать.

– Вот этим-то вы и занимаетесь?

– Да, именно этим! – выкрикнул Смит, заметив на лице Вики недоверчивую улыбку. – Наша цель – дать нации новое правительство, которое сделает Соединенные Штаты великой державой.

– С помощью виртуальной реальности?

Смит мрачно кивнул.

– Сначала мы начнем обрабатывать Белый дом и сделаем президента более мужественным и жестким. Увидев происшедшие в президенте перемены, к нам потянутся секретари. Их мы тоже накачаем нашими программами, и они навалятся на Конгресс. Там сидят не дураки, сразу поймут, откуда дует ветер, и тоже побегут к нам. Таким образом, с помощью виртуальной реальности в течение максимум года мы покажем всем, от кого хоть что-нибудь зависит, какой должна быть наша страна и каким, по нашему мнению, должен быть мир.

– То есть ты собираешься контролировать все правительство, – сказала Вики и удивилась. Эта мысль пришла к ней только сейчас, внезапно.

– Нас к этому подтолкнул рост наркомании, Вики. Неужели ты не видишь, как эта язва подтачивает наше общество? Ты когда-нибудь спрашивала себя, сколько лет мы еще протянем, если наркомания будет и дальше процветать? Нет, мы остановим ее.

– Как?

– Уничтожим организованную преступность, наркомафию. А начнем с улиц – переловим всех торговцев наркотиками. Вики, у нас же есть армия, пора ей вступить в игру. Мы заставим президента объявить чрезвычайное положение и приостановить действие всех этих чертовых гражданских прав. Временно, конечно, – заверил Чак. – Вики, все, о чем я тебе говорю, нужно было сделать давным-давно. Но это будет жестокая борьба. Почему мы так чтим Линкольна? Да потому, что он был первым, кто попытался обуздать преступность.

– Ничего не понимаю, – призналась Вики.

– Президент вводит в действие Национальную гвардию. За ней вступает армия. Воинские подразделения входят в города и начинают охоту на торговцев наркотиками, на всю эту сволочь, которая гробит нацию. У наркомании много защитников, но армия доберется и до них. Все они окажутся за колючей проволокой.

Глаза Вики округлились от ужаса.

– Чак, но ведь это будет террор, – испуганно сказала она.

Чак нагнулся и прошептал:

– Это неизбежно, Вики. Рано или поздно кто-нибудь все равно вынужден будет пойти на такие меры. А начинаем это мы, группа молодых американцев-патриотов. Мы не хотим, чтобы наша страна погибла, и мы спасем ее. И прежде всего мы сменим правительство.

– Вы хотите свергнуть правительство?

Смит усмехнулся:

– Я, наверное, не так выразился. Нет, Вики, выламывать руки и колоть задницы штыками мы не собираемся. Вся прелесть нашей идеи как раз и состоит в том, что мы не будем свергать правительство. С помощью виртуальной реальности мы его заставим действовать так, как нам хочется.

С лица Вики не сходило изумленное выражение.

– Мы начнем с того, что установим в Белом доме нашу систему и покажем президенту, что творится в стране и мире. Но покажем так, как нам это выгодно.

– С помощью виртуальной реальности?

– Именно. Это будет первая система виртуальной реальности, доступная только сотрудникам Белого дома. Для Овального кабинета, если так угодно. Пройдет немного времени, и каждый уважающий себя чиновник высокого ранга захочет иметь у себя такую же систему, и мы ему поможем. Мы поставим ему систему и будем и его подпитывать определенной информацией. В конечном счете мы, небольшая группа людей, и ты, Вики, тоже, станем влиять на принятие любого решения.

– И я тоже? – повторила Вики.

– Да, Вики. Теперь ты одна из нас, и я скажу тебе, кто приезжает сегодня к тебе в гости. Это – Гэл Перри, сотрудник аппарата советника по безопасности. В нашей группе он самый главный. Нас, Вики, очень немного, но каждый из нас занимает один из ключевых постов в Белом доме.

– Неужели ты всерьез намереваешься подчинить себе Белый дом?

– И не только Белый дом, но и правительство, – не задумываясь, ответил Смит. – Постепенно мы оседлаем всю эту кодлу. И ты тоже будешь этим заниматься. Вики, ты будешь самой могущественной женщиной в стране! Тебе нравится такая перспектива?

Вики ошарашенно смотрела на Чака.

– И это еще не все. Со временем ты станешь самой могущественной женщиной в мире! Ты согласна действовать с нами?

Вики, не раздумывая, кивнула. Она уже видела себя стоящей в Белом доме. Но видение быстро растаяло, разбившись о реальность.

– Джэйс, – прошептала Вики.

– Что Джэйс? – спросил Смит.

– Он очень ненадежен. Если он пронюхает о ваших планах, молчать он не будет.

Тонкие губы Смита сложились в кривую усмешку.

– А это уже твоя проблема, – жестко сказал он. – Ты будешь осуществлять связь с учеными-разработчиками.

– Вот спасибо! – выдохнула Вики.

Кривая усмешка Смита превратилась в широкую улыбку.

– Не беспокойся. Джэйс будет делать все, что мы ему прикажем. За это я пообещал ему целый ворох всякой техники. Так что Джэйс счастлив, как поросенок возле кормушки на бойне.

– Только до поры, до времени, – мрачно проговорила Вики. – У него слишком много гонора, и долго под контролем вы его не удержите.

– Ровно столько, сколько он нам будет нужен. – Улыбка исчезла с лица Смита. – После того как он сделает всю работу, от него можно будет избавиться без лишнего шума.

Вики утвердительно кивнула:

– Но желательно сохранять его подольше, он многое может.

– Договорились, – согласился Смит. – Он будет работать до тех пор, пока в этом будет хотя бы малейшая необходимость. И не спускай с него глаз.

– Я чувствую себя как пилот-камикадзе, – проговорил Дэн, выходя из дома. Он вытащил из кармана ключи.

– Не волнуйся, Дэн, все у тебя получится, – подбодрила его Сьюзен. – Ты у меня тигр.

– Да уж, – вздохнул Дэн и, поцеловав жену, направился к машине.

Внешне похожий на боксера-легковеса, одетый в белую рубашку и серые слаксы, с перекинутой через плечо легкой курткой, мягкой, пружинистой походкой, Дэн двинулся на бой с тенью – с тенью своего лучшего друга. Второй по плану Дэна должна была стать его схватка с боссом.

Сьюзен была восхищена мужеством и решимостью своего мужа. Она знала, что Дэн ненавидел скандалы и ссоры и как мог всегда избегал их. И все же он нашел в себе силы, чтобы выйти на битву. В то же время и вид, и настроение у Дэна были совсем не бойцовскими. Сьюзен показалось, что Дэн выглядит скорее как солдат, который понимает, что вступает в неравную схватку, и заранее знает, что он обречен.

41

Всю дорогу до «Парареальности» Дэн повторял про себя:

– Прижимай его, не давай увиливать. Не сбивайся на посторонние темы и не увлекайся. Держи его и не давай уходить до тех пор, пока он все тебе не выложит.

Из головы Дэна не выходила та перестрелка. «Тогда он убил меня и может это сделать еще раз. Ни под каким видом мне нельзя входить в комнату для испытания программ с виртуальной реальностью и не подпускать к ней Джэйса. Разговаривать будем только в реальном мире, где он бессилен. Я заставлю его выложить мне все. Если понадобится, я вытрясу из него признание».

Дэн понимал, что разговор будет напряженным, но он был настолько уверен в своей победе, что рассчитывал в конце дня встретиться и с Манкрифом. «Если Манкриф замешан в манипуляциях с программами, я просто расшибу ему башку, – думал Дэн. – Плевать мне на карьеру, на работу. Если только окажется, что я прав, Кайл может заказывать себе место в больнице. Мне не важно, правильно я поступлю или нет, я поступлю, как решил. Может быть, стоит попросить помощи у Вики? Да нет, так или иначе, но она замешана в манипуляциях с программами для Анжелы. Сьюзен инстинктивно не доверяет ей, а инстинкт Сьюзен лучше любого барометра, он у нее работает безошибочно».

Дэн так был поглощен своими мыслями, что заметил здание «Парареальности», только когда объехал его и остановился перед стоянкой.

Он припарковал машину под одной из раскинувшихся на стоянке ив. «Нет, – подумал он, – ошибка здесь исключена. Только Джэйс способен испортить программу имитации полета настолько, чтобы она убивала, и только он может манипулировать с игровыми программами Анжелы. И если я прав, тогда он ответит за все. И Манкрифа я тоже прижму, Сью уверена, что это он заставляет Джэйса вмешиваться в мозг моей дочери. Значит, мне предстоит схватиться с ними. Только с ними, Вики я трогать не буду. Итак, сегодня я должен выяснить у Джэйса и Манкрифа, зачем и как они ставят эксперименты над моей дочерью».

Дэн чувствовал себя очень неуверенно, ему казалось, что внутри у него все трепещет. В таком воспаленном состоянии он дошел до своего кабинета, открыл дверь, тут же закрыл ее и направился в лабораторию Джэйса. Только по дороге туда Дэн вспомнил, зачем заходил в свой кабинет. Он хотел оставить там куртку.

Над входом в лабораторию мигала красная лампочка. «Неужели там уже кто-то есть?» – удивился Дэн и тихонько приоткрыл дверь. За пультом управления, сгорбившись у экранов, сидели трое техников. Дэн тихонько проскользнул в лабораторию. За ним, закрываясь, скрипнула тяжелая металлическая дверь. Джэйс, в шлеме и перчатках, стоял в помещении для испытания программ. Иногда он поворачивался, вытягивал руки и вращал ими в воздухе. В такие моменты он действительно очень напоминал шатаемое ветром огородное пугало. Протиснувшись между двумя техниками, Дэн включил микрофон.

– Джэйс, это я, Дэн. Мне нужно поговорить с тобой.

– Не сейчас, – прозвучал ответ.

– Нет, сейчас, – требовательно произнес Дэн.

– Я занят.

– Джэйс, я сейчас выключу программу, – сказал Дэн.

Джэйс повернулся и пристально посмотрел в окно, словно мог видеть сквозь светонепроницаемые очки и тонированное стекло.

– Послушай, Данно. Сегодня наш дружок Смит притащит сюда какую-то шишку из Вашингтона проверять программу. Разговаривать с тобой сейчас у меня нет времени. Давай встретимся после обеда.

Все трое техников испуганно смотрели на Дэна.

Тот кипел от негодования и не хотел откладывать разговор с Джэйсом, но еще меньше ему хотелось устраивать скандал при техниках. В бессильной ярости Дэн сжал кулаки и пошел в свой кабинет.

«Не давай ему ускользнуть, старайся сразу прижать его к стенке», – крутилось в его мозгу.

Дэн почувствовал острое раздражение. В груди у него что-то заныло. Это была не боль, а скорее жжение. Сигнал, предупреждение о том, что надвигается серьезная опасность. Дойдя до своего кабинета, он сел за стол и попытался усилием воли остановить приближение приступа астмы. Как и всегда, эффект получился обратный – чем сильнее Дэн сопротивлялся, тем сильнее сдавливало грудь. Дышать становилось все труднее и труднее. «Вот тебе прекрасный пример биологической обратной связи. Только отрицательной», – мрачно подумал Дэн.

Включив компьютер, Дэн с силой стал стучать по клавишам, вызывая последние данные защиты «заикания». «Надо было самому все это делать, – раздраженно подумал Дэн. – В конце концов, это моя работа».

Оказалось, что Гари Чан почти закончил программу защиты.

«Прекрасно, – заметил Дэн, просматривая линии программы. – Гари Чан неплохо поработал, но кое-что придется исправить…»

Постепенно работа захватила его. Дэн и не заметил, как пролетели три часа. Боль в груди исчезла, мысли о Джэйсе и Манкрифе отошли на задний план. Внезапно из коридора донесся громкий, властный голос Смита и послышались торопливые шаги.

– Пока вы все не увидите, давайте не будем ни о чем говорить.

Дэн оторвался от экрана компьютера и увидел, как мимо его кабинета прошел Смит с каким-то тщедушным, одетым в идеально сшитый серый костюм мужчиной с болезненно-желтым лицом. «Должно быть, это и есть та «шишка», о которой говорил Джэйс», – подумал Дэн. Незнакомец был молод, не старше самого Смита, и это удивило Дэна. Он привык к тому, что правительственные чиновники – люди зрелые. Даже женщины в Конгрессе и Белом доме и те были дамами в возрасте. Самого Смита Дэн считал щенком, но тот имел хоть какой-то представительный вид, этот же хилый незнакомец, несмотря на костюм, и вовсе выглядел замухрышкой. «И вот эти сопляки и есть те самые влиятельные люди?» – спросил себя Дэн и ужаснулся.

Дэн подумал, что незнакомец к тому же еще и глуховат, поскольку, расписывая достоинства виртуальной реальности, Смит едва не орал ему в ухо. «А возможно, он просто красуется». Позади Смита и гостя шла Вики. Дэну стало интересно. Решив посмотреть, куда это Смит повел гостя, он вышел в коридор.

– Это и есть наш новый гость из Вашингтона? – спросил Дэн у Вики.

Та удивленно отшатнулась, но быстро пришла в себя и ответила:

– Ты больше не занимаешься этой работой, Дэн.

– Но я начал ее, – ответил он.

– Теперь этот проект принадлежит Джэйсу.

Смит с незнакомцем подошли к двери «Страны чудес». Смит, стоя спиной к Дэну, начал открывать дверь, незнакомец повернулся, и Дэн увидел его лицо полностью. Выражение его было до того недовольным и кислым, словно высокий гость долгое время сидел на диете, состоящей из одних лимонов. На голове его Дэн заметил пробивающуюся лысину.

– Послушай, Чак, – заговорил незнакомец, перебивая Смита, – я надеюсь, ты понимаешь, что я не имею права сорить деньгами наших налогоплательщиков. Программа должна быть выполнена на высшем уровне. Я не позволю тебе водить меня за нос. Ты понял меня?

Смит, с выражением полнейшей невинности на лице, беспомощно развел руками, словно праведник, несправедливо обвиняемый в смертных грехах.

– Послушайте, я предлагаю вам товар экстра-класса. Единственно, о чем я вас прошу, – проверить программу на себе. Всего несколько минут.

– Значит, я прилетел сюда исключительно для того, чтобы поиграть в видеосалоне? – сухо спросил желтолицый гость. Голос его напоминал озвученную зубную боль.

– Попробуйте, прошу вас, – умолял Смит.

Незнакомец, казалось, был страшно раздражен. Он что-то тихо забормотал, но Дэн этого уже не слышал.

– Дэн, – заметила Вики. – Тебя это больше не касается.

Он посмотрел ей прямо в глаза и впервые заметил, что они у Вики миндалевидные, какого-то странного молочно-серого цвета. В какую-то долю секунды ему захотелось здесь же рассказать ей про Манкрифа и его манипуляции с программами для Анжелы, но что-то внутри Дэна удержало его от этого.

– Совершенно верно, – невозмутимо ответил он Вики. – У меня есть чем заниматься.

Дэн вошел в свой кабинет и снова сел за компьютер.

Гэл Перри, мокрый от страха, трясся в кустах. В продолжение всей битвы на гасиенде он и носа не высунул из своего укрытия и только молился, чтобы во время разгоревшегося на стоянке боя его не задела случайная пуля. Глаза его остекленели от ужаса, руки дрожали. Перри начисто забыл, что вооружен и должен вступить в сражение. Желание воевать вместе с остатками смелости из него выбило разрывами гранат и треском пулеметных очередей. Только когда прошел первый шок, Перри догадался лечь на землю, вжаться в нее лицом и не видеть происходящего вокруг ужаса.

Внезапно наступившая тишина заставила Перри пошевелиться. Он приподнялся и увидел, что все кончено. Солдаты вели пленных и усаживали в вертолет. Гасиенда полыхала. Огонь поднимался над деревьями. Кругом сновали врачи и оказывали помощь раненым. Тела убитых засовывали в пластиковые мешки и уносили в медицинский вертолет.

«Мы победили, – подумал Перри и облегченно вздохнул. – Штурм прошел успешно, наша тактика сработала». Несмотря на героические мысли, страх не проходил, Перри продолжало трясти. В этом не было ничего удивительного, ведь ему никогда не доводилось видеть, как стреляет настоящий пистолет.

Его пугало также и то, что солдаты могут оказаться реальными и поймут, что он струсил. Перри попытался взять себя в руки, но внезапно вспомнил, что в продолжение всей программы за ним наблюдали и Чак, и Джэйс, и три техника. Ему стало очень стыдно, но он успокоил себя тем, что программа была слишком уж приближена к реальности. «Мерзавцы! – пробормотал Перри. – Бросили меня в самое пекло. Неудивительно, что я немного разволновался. Это вполне естественно, и ничего необычного в этом нет. Любой нормальный человек побережется и не будет подставлять свою башку под пули».

Перри одернул пиджак, приободрился и сделал несколько глубоких вдохов. Однако, несмотря на все его старания, колени у него дрожали, руки тряслись, а щеки дергались от тика.

Постепенно устрашающая картинка растаяла, и Перри облегченно вздохнул. «Слава Богу, догадались наконец убрать этот кошмар».

Перед глазами Перри появилось и начало мигать большое расплывчатое серое пятно. Мало-помалу оно начало исчезать, и тогда Перри снова увидел себя. Стоя на трибуне в зале Конгресса, он обращался с речью к американскому народу.

– Уже давно латиноамериканские наркобароны объявили войну Соединенным Штатам, – громко говорил он, и голос его звучал решительно и твердо. – Десятилетиями они убивают наших граждан и разрушают нашу собственность. Настало время и нам объявить войну наркомафии. Это будет настоящая война, не на словах, а на деле! – Перри сделал многозначительную паузу и оглядел зал.

Затаив дыхание, весь кабинет вслушивался в каждое его слово. Среди присутствующих были не только члены Конгресса, но и глава администрации президента. Балконы ломились от народа, замершего в тревожном ожидании. Все телевизионные камеры были повернуты к Перри.

– Теперь, благодаря мужеству и стойкости наших военных, этих славных мужчин и женщин, перед самоотверженной жертвенностью которых обязан преклоняться весь мир, мы начинаем побеждать. Пройдет еще немного времени, и мы навсегда покончим с наркотической заразой!

Последние слова были встречены громом аплодисментов. Они волнами накатывали на Перри. А он, улыбающийся и величественный, продолжал стоять на трибуне, слегка наклонив голову в знак признательности.

– Мы будем вести войну на нескольких фронтах. Армия войдет в города и даже в школы. В связи с началом широкомасштабных действий против наркомафии я объявил в стране чрезвычайное положение. Приведена в полную боеготовность Национальная гвардия. Я прошу Конгресс поддержать мое предложение о временной приостановке действий некоторых статей Конституции и о некоторых других мерах, касающихся гражданских прав и свобод. Без этого мы не сможем победить.

Раздались громкие одобрительные крики. Почти все присутствующие вскочили со своих мест и бешено зааплодировали. Гэл Перри, забыв, как всего несколько минут назад обмочился от страха, приветственно махал аудитории рукой и с достоинством улыбался. В голове его в этот момент вертелся план использования крылатых ракет. «Это будет неплохо. И нечего с ними церемониться, – думал он. Накрыть ракетами заводы по переработке сырья в наркотик – и вся недолга. Думаю, армия меня в этом поддержит, ведь основные потери несет именно она», – решил Перри, отвечая на аплодисменты.

Перри настолько вошел в роль, что не заметил, как зал Конгресса растаял. Еще несколько минут он продолжал величественно улыбаться и махать рукой. Когда же до Перри наконец дошло, что все кончилось, он остолбенел. Ничего не понимая, он приподнял очки. Перед ним снова была комната с серыми стенами, а справа – тонированное стекло окна.

Дэн не стал обедать. Программа защиты «заикания» подходила к концу, и он решил оставить на потом как можно меньше работы. К тому же он просто увлекся работой и совсем забыл про обед. Просматривая уже сделанное, Дэн, недовольно ворча, был вынужден признать, что система автоматической защиты справляется с заданиями неплохо, даже очень неплохо. «Конечно, для полной уверенности я все равно просмотрю всю программу защиты, – решил Дэн. – Но Гари Чана нужно будет похвалить, парень действительно постарался».

Послышавшиеся в коридоре голоса оторвали Дэна от работы. Теперь самым громким был писклявый голос прилетевшего из Вашингтона гостя.

– У меня нет слов! – возбужденно кричал он. – То, что я увидел, – это фантастика!

Дэн поднял голову и увидел проходящего мимо двери гостя. Лицо его уже не было кислым, оно светилось радостью и восхищением. Гость даже забыл причесаться, сквозь примятые шлемом жиденькие волосы светилась лысина. Выражая свое отношение к увиденному, он постоянно размахивал руками.

Рядом с ним шел радостно улыбающийся Смит.

– А что я вам говорил? – спрашивал он. – Ну, и кто оказался прав? Я, – сам же ответил он. – Ничего подобного вы нигде не видели и, кроме как здесь, не увидите.

– Да, Чак, здесь ты оказался прав. Знаешь что? Мы должны немедленно установить эту штуку в западном крыле. Слышишь? Немедленно!

Они прошли дальше по коридору. За ними на почтительном отдалении шла Вики и улыбалась хитрой, плотоядной улыбкой. Было в этой улыбке что-то кошачье.

«Пора хватать Джэйса», – подумал Дэн, выскользнул из-за стола и бегом бросился в лабораторию. – Он должен быть там», – думал Дэн и не ошибся, – над входом в лабораторию продолжала мигать красная лампа. Дэн открыл дверь и вошел в лабораторию. Техников не было, однако компьютеры работали, а экраны мониторов продолжали светиться. Дэн посмотрел в окно и увидел Джэйса, тот, в шлеме и перчатках, стоял посреди комнаты для испытания программ.

Дэн нагнулся к микрофону:

– Джэйс, выходи. Нам пора поговорить.

Джэйс неторопливо провел пальцем по изогнутым в усмешке губам и произнес:

– Вот как? Ну, заходи.

– Нет, – произнес Дэн. – Ты иди сюда.

– С какой стати, Хосе. Ты хочешь со мной поговорить, значит, ты должен идти ко мне, в мой мир.

– Нет, – решительно ответил Дэн.

– Что так? – в голосе Джэйса послышалось презрение. – Боишься, что я тебя снова пристрелю? Как в тот раз?

Взгляд Дэна скользнул по стоящим в ряд мониторам. Он не знал, какая именно программа включена, на экранах мелькали только цифры, графики и символы, картинок не было.

– Джэйс, я сейчас все тут отключу, – пригрозил Дэн. – Выходи!

– Ты не сможешь этого сделать, парень, – ответил Джэйс. – Как, по-твоему, я включаю программу без посторонней помощи? Дистанционное управление, олух. Видишь? – Он похлопал по висевшей у него на поясе небольшой черной коробке.

Голос Джэйса звучал еле слышно, словно издалека.

– Я все делаю сам, Данно, и разрабатываю программы, и включаю их. И живу я тоже в них, в мире, созданном мной. Ты хочешь поговорить со мной? Пожалуйста. Но только разговаривать мы будем в моем мире.

– Хватит валять дурака, Джэйс. Выходи! Мне надоело спорить с тобой.

– Все, Дэн, я не слышу тебя.

Дэн с ненавистью смотрел на длинную, костлявую фигуру в темной футболке с вышитой золотыми буквами надписью: «О-о-о-очень плохой».

– Дэн, дружище, – продолжал говорить Джэйс, – я отключил наушники. Теперь ты сможешь поговорить со мной только здесь, в моем мире.

– Вот сука, – прошипел Дэн, трясясь от возмущения. Он понимал, что ему не следует входить к Джэйсу, но жажда мести и испытываемое к этому пугалу омерзение толкнули Дэна к полке, на которой лежали шлем и перчатки. Дэн чувствовал себя, как солдат перед боем, он и боялся, и в то же время хотел покончить со всем поскорее.

Рывком Дэн открыл дверь в комнату для испытания программ и вошел внутрь. Джэйс, сложив на худосочной груди тощие руки, поджидал Дэна в центре комнаты. Лицо его было закрыто очками, все, что Дэн мог видеть, – это был полуоткрытый, с желтыми лошадиными зубами рот, расплывшийся в гаденькой, кривой улыбке.

Дэн подключил шлем и тут же услышал голос Джэйса:

– Признайся, Дэн, ты не думал, что мне удастся собрать пульт дистанционного управления для включения программ! Теперь мне никто не нужен, только оборудование и я сам.

– Ну хорошо, я здесь. Давай поговорим.

– Опусти очки, Данно. Только тогда ты будешь здесь.

Дэн выругался, опустил очки. Его сразу окутала тьма. Дэн почувствовал себя жалким и беззащитным. Вдруг перед глазами начали появляться еле различимые белые точки. Их становилось все больше и больше…

Дэн испуганно вздрогнул, увидев себя в открытом космосе. Он плыл в межпланетном пространстве, а почти рядом с ним проносились кометы, сверкали звезды. Вдали, в холодной мгле, Дэн видел вращающиеся эллипсы галактик. Они то зажигались, то гасли, но с такого чудовищного расстояния их пульсация казалась слабой, словно мерцание маленькой свечки. И куда бы Дэн ни взглянул, всюду он видел грозные и таинственные галактики, самая маленькая из которых вмещала в себя миллиарды звезд. Они окружали Дэна, постепенно надвигаясь на него.

– Мы – в прошлом, – прозвучал, словно из ниоткуда, голос Джэйса. Вначале тихий, он вдруг начал набирать мощь. – Сейчас ты увидишь, как все начиналось, – гремел голос Джэйса.

– Джэйс, я пришел, чтобы поговорить с тобой о… – начал было Дэн и осекся, подавленный громовыми раскатами слов Джэйса.

– Замолчи, Данно. Мы поговорим позже. А сейчас дай мне показать тебе все.

Галактика, слабо двигавшаяся вначале, внезапно стала набирать скорость и угрожающе приближаться к Дэну. Это было величественное и пугающее зрелище – в холодной темноте безмолвия на Дэна надвигались тысячи громадных галактик. Дэн знал, что это – одна из первых, созданных «Парареальностью» программ под названием «Возникновение Вселенной». В свое время Джэйс сам хвастал Дэну, что затратил на нее всего неделю. В изначальном варианте эта программа представляла собой двенадцатиминутный безмятежный полет по космическому пространству. Сейчас перед Дэном разворачивалась ее последняя часть, так называемая «большая встреча». Все галактики должны были сойтись в одной точке, после чего происходил чудовищной силы взрыв с выделением колоссального количества энергии. Куски планет разлетались, что символизировало начало жизни современной Вселенной, и программа на этом заканчивалась.

– Джэйс, чего ты мне голову морочишь?

– Замолчи, смертный!

Дэн недовольно вздохнул. Прошло две минуты. «Сейчас включится неземная музыка и пойдет текст, – с раздражением подумал Дэн. – Он расскажет о таинственности и величии природы, и программа закончится».

Галактики выстроились в несколько линий и, словно капли по водосточной трубе, продолжали стремительно нестись в одну точку, сверкающую ослепительно белым цветом. Дэн увидел, как галактики начали удлиняться и образовали тонкие голубоватые лучи.

На какое-то мгновение все застыло, во тьме мироздания сверкала только одна точка. Но это была не звезда, не облако и не молекула…

– Джэйс.

– Это было в самом начале, – прохрипел Джэйс. Видимо, он больше не мог говорить зычным, высокопарным тоном и перешел на шепот. – Я создал Вселенную.

– О Господи, – проговорил Дэн.

– Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Мой носился над водою.

«Это – конец. Он окончательно рехнулся, – подумал Дэн. – Если он куда и понесется, то только в психушку».

– И сказал Я: «Да будет свет».

Маленькая точечка в самом центре мироздания вдруг начала расти и взорвалась. Яркий белый свет залил все вокруг. Дэн зажмурил глаза и отшатнулся.

– И стал свет, – гундосил Джэйс. – И увидел Я, что он хорош.

– Слушай, Джэйс, не разыгрывай комедию. Ты – не Бог! – негодующе закричал Дэн.

– В моих руках власть над жизнью и смертью, Данно. Разве это не делает меня равным Богу?

Яркий пульсирующий свет окружал Дэна отовсюду. Он закрыл лицо ладонями, но свет пробивался и сквозь плотно сомкнутые пальцы, заставляя глаза слезиться.

Джэйс продолжал вещать:

– Я стану диктовать свою волю президенту Соединенных Штатов. Он будет игрушкой в моих руках. Это ли не совершенная, божественная власть?

– Джэйс, нам нужно поговорить. Перестань паясничать.

– Я поставлю на колени конгрессменов. Они будут боготворить меня и сделают все, что я им прикажу…

– Ну, хватит, Джэйс, ты мне надоел.

– Я не хотел его убивать, – голос Джэйса дрогнул и стал тише. Дэн даже заметил в нем нечто похожее на сожаление. – Поверь мне, Дэн, я не думал, что это убьет его.

– Ты говоришь о Ральфе? – догадался Дэн.

– Ты же сам знаешь, он неоднократно просил меня сделать программу как можно жестче. Он настаивал, чтобы она была максимально приближена к реальности. Так что это не моя вина, а только его.

Свет начал понемногу тускнеть и распадаться на множество поблескивающих облаков.

– Что ты сделал с Ральфом?

– Когда я собрал ему эту секс-машину… Кстати, Дэн, это оказалось очень легким делом. Бедняга даже не понимал, что я просто снял волновые параметры его мозга. Ритмы альфа, бета и так далее… Все данные были у меня в руках, а недостающие он дал мне сам. Дэн, ты не представляешь, как он хотел иметь эту машину у себя дома.

– Но какое отношение имеет секс-машина к имитации полета?

Джэйс тихо и, казалось, смущенно засмеялся:

– У меня в руках оказалась карта его мозга, и мне не составило труда высчитать, на какие рецепторы следует воздействовать. Я сам сконструировал шлем, ввел в него карту мозга Ральфа и посылал в нужные точки электрические импульсы.

– Это невозможно! – крикнул Дэн.

– Для меня, Дэнни, мой мальчик, нет ничего невозможного. Шлем оказался для Ральфа миной замедленного действия, живой бомбой. Через шлем я делал с Ральфом, что хотел. Поднимал давление, увеличивал пульс. Ты же понимаешь, Дэн, что страх – это понятие физическое. Не нужно показывать ужасающие картинки, нужно лишь слегка шарахнуть током по одной маленькой точечке, и человек взвоет. А потом начинается цепная реакция – страх овладевает твоим телом и заставляет его действовать, но эти действия только увеличивают состояние страха. Биологическая обратная связь в бесконечности. Психосоматика, переходящая в сомопсихотику. Петля.

– То же самое ты сделал и с другим пилотом, Адером?

– Разумеется, – признался Джэйс. – А ты что хотел, чтобы после стольких лет изучения биологической обратной связи я остановился? Кстати, как много интересного я узнал! – восхищенно произнес Джэйс. – Знаешь ли ты, Дэн, что есть ноты, которые вызывают страх? Подозревал ли ты когда-нибудь, что звук сверхзвукового двигателя может заставить человека рыдать? Но для того, чтобы узнать все это, мне понадобились годы и годы. Я работал как черт. Я экспериментировал с инвалидами, людьми без рук и ног, и делал так, что через некоторое время они чувствовали свои отсутствующие конечности. Они начинали ощущать себя полноценными людьми.

«Он снова уходит от разговора», – обреченно подумал Дэн.

– Но ты никогда не любил Ральфа. Зачем же ты тогда… – попытался спросить Дэн и сразу догадался, каким будет ответ.

– Ты говоришь, что я не любил его? – спокойно спросил Джэйс. – Да я этого сукина сына просто ненавидел. Он всегда думал, что он умнее меня. Он помыкал мной, постоянно издевался, говорил, что все, чем я занимаюсь, – пустые игрушки.

– За это ты и убил его.

– Да! За это! – выкрикнул Джэйс. – Да, я убил его, но он сам в этом виноват. Он должен был испытывать программу полета и предупреждал меня, – Джэйс захлебывался в словах, речь его становилась бессвязной, но Дэн все хорошо понимал. – Я знал, что он когда-нибудь сядет в кабину имитатора, и поэтому ввел в память компьютера специальную программу для Ральфа. Никто не знал об этом, даже ты, Данно. Она была у тебя под твоим сопливым носом, а ты ее и не замечал. Программа сидела в компьютере и ждала, когда Ральф наденет шлем. Ты понимаешь? Мне даже не нужно было находиться в Дэйтоне.

– Боже мой, – прошептал Дэн.

– Как же это все просто сделать, если знаешь как! – продолжал Джэйс. – Вспомни, я ведь дни и ночи проводил в лаборатории. Ты думал, что я развлекаюсь, разве не так? Нет, Дэнни, я все время думал, как прикончить этого сраного вояку. Я искал возможность ударить по его мозгу, но так, чтобы никто не понял, что именно происходит. Вот тут-то я и решил использовать биологическую обратную связь.

– То есть ты сознательно поднял давление Ральфа, и он получил инсульт.

– Совершенно верно, – кивнул Джэйс. – То же самое случилось и с другим парнем, но его я не хотел убивать, я хотел только разделаться с Ральфом. Но я опоздал, я сделал свою систему слишком поздно, когда Ральфа уже отстранили от полетов.

– Джэйс, ты – убийца.

– Я никого не убивал, – уверенно ответил Джэйс. – Я не заставлял этих болванов садиться в кабину имитатора. Если ты помнишь, я к тому времени уже перебрался во Флориду и жил за тысячу миль от Дэйтона.

– Ты убил двоих человек, Джэйс.

– В отношении Ральфа я всего лишь исполнил приговор. Джерри Адер погиб случайно, но по вине Ральфа.

– Ты лжешь, Джэйс, но не в этом дело. Что ты собираешься делать?

– Ничего, – беззаботно ответил Джэйс. – Летчики умерли, все кончено.

– Обо всем, что ты сделал на базе, я расскажу доктору Эпплтону.

– Ты у меня и рта не раскроешь, – огрызнулся Джэйс.

– Джэйс, пойми, тебе нужна помощь.

Джэйс расхохотался:

– Кому? Мне? Мне не нужны ничто и никто. В моих руках жизнь и смерть каждого, кто находится рядом со мной. А теперь, когда я выхожу на Вашингтон, на Белый дом… Мне Смит обещал…

– А теперь расскажи, что ты делал с программами для Энжи? Для чего тебе понадобилась моя дочь?!

– Ее никто и пальцем не тронул.

– Рассказывай! – потребовал Дэн.

– Но с этим почти все закончено, тут даже и рассказывать нечего.

– Джэйс, говори, что ты делал с программами, или я прибью тебя!

Последовало долгое молчание. Дэн начал поднимать руки. Сейчас он был готов сорвать шлем и расколотить его о Джэйса.

– Я могу только повторить, что сказал: Энжи никто не тронул и пальцем.

– Скотина, – задыхаясь начал Дэн. – Ты только что рассказал мне, как убил двух человек, а теперь пытаешься уверить меня в том, что с Анжелой все в порядке? Предупреждаю последний раз – не скажешь, я снимаю шлем, и тогда держись.

– Чего ты так разошелся? – пожал плечами Джэйс. – Подумаешь, какое дело. Я всего лишь записал некоторые ее реакции. Здесь нет ничего особенного, то же делают и художники, когда рисуют чей-нибудь портрет.

Дэн начал приподнимать шлем.

– Зачем ты это делал? Для кого? Для каких целей?

– Дэн, пожалуйста, не снимай шлем, сейчас я тебе все объясню, – залепетал Джэйс. – Ты поймешь, что я здесь совершенно не виноват. Меня заставили.

Галактики вокруг Дэна светились мягким, теплым светом. Они величественно отдалялись, образуя бесконечность Вселенной и оставляя за собой голубоватые точки звезд. Картинка была абсолютно спокойной, не предвещавшей никаких неприятных неожиданностей, и тем не менее дышать Дэну становилось все трудней. Грудь сдавливало. «Господи, неужели приступ астмы? – подумал Дэн. – Боже, только не сейчас», – взмолился Дэн, и вдруг ему показалось, что шлем начал сжиматься. Дэн хотел сорвать его, но не мог пошевелить руками.

– Я могу заставить инвалида чувствовать руки, которых у него нет, – спокойно проговорил Джэйс. – А могу и ампутировать здоровые руки.

Дэн опустился на колени. Грудь его горела, дыхание застревало в горле.

– Шлем, который надет на тебе, запрограммирован. Точно так же, как шлем Ральфа, – от бесстрастного голоса Джэйса веяло смертельным холодом. – Мне не нужно было сканировать твой череп, Дэн. С тобой произойдет та же нелепая случайность, что и с Адером.

Вселенная закружилась перед глазами, и Дэн, задыхаясь, рухнул на пол. Он хрипел, тело его содрогалось в конвульсиях. Дэну казалось, что внутри него горит адский огонь. Судорожно хватая ртом воздух, он сделал отчаянную попытку выползти из лаборатории, но не смог добраться даже до двери. Силы покидали его. Дэн лежал, бессильно раскинув руки, пытаясь вобрать в горящие легкие хотя бы один глоток воздуха.

– Все годы нашей совместной работы, – заговорил Джэйс, – ты считал, что мои программы – всего лишь имитация. Ты видел в них электронные игры, Данно, и ты ошибся. Нет, парень, я давно не играю. Богу не пристало заниматься пустяками.

Дэн потерял сознание. Перед его помутневшим взором таял свет уходящих вдаль галактик.

42

Несчастная Анжела сидела за столом и уныло рассматривала лежащую перед ней книгу. Шестеро учеников сидели в кабинках, остальные терпеливо дожидались своей очереди поиграть. Миссис О'Коннел разрешала играть всем, кто успевал выполнить задание до конца урока.

Анжела знала, что ее очередь сегодня не подойдет, ее родители звонили миссис О'Коннел и просили не подпускать Анжелу к кабинкам.

Просьба родителей не сердила Анжелу, хотя она и не понимала, чем она вызвана. Возможно, догадывалась. Или даже понимала. Она инстинктивно чувствовала, что ее родители хотят оградить ее от того прекрасного принца, который как-то незаметно даже для нее самой начал появляться во всех ее играх. «Не нужно было мне говорить про него маме, – думала Анжела. – Она мне завидует, поэтому и не разрешает играть. Но почему мои родители так не любят эти игры? – продолжала размышлять Анжела. – Что в них такого страшного? Это же всего лишь игра, и принц не сделает мне ничего такого… Ну, может быть, он что-то и делал, но ведь он не имел в виду ничего плохого. И я люблю его. А-а-а, вот почему мама не хочет, чтобы я была с ним, – догадалась Анжела. – Она считает, что я еще маленькая и не должна любить. Но я уже совсем не маленькая».

– Ну, как тебе понравилась книга?

Анжела вдруг увидела, что перед ней стоит учительница. Ее неожиданный вопрос изумил девочку.

– Ничего, нормально, – неуверенно ответила она.

– Много прочитала?

– Да нет, не очень, – ответила Анжела, оглядывая класс. Все ее одноклассники были заняты своими делами: кто выполнял задание на завтра, кто стоял у столов с разнообразными конструкторами и моделями и делился с приятелями своими планами на будущее. На Анжелу никто не обращал внимания. «Слава Богу», – подумала она.

– Ты знаешь, – заговорила миссис О'Коннел, – книги – это те же игры, такая же виртуальная реальность. Немного воображения – и ты получишь ту же виртуальную реальность. Книга способна унести тебя туда, куда ты захочешь.

– Нет, – угрюмо мотнула головой Анжела. – Это не то же самое.

– Конечно, разница есть, – согласилась миссис О'Коннел. – С книгой нужно работать. Когда читаешь книгу, ты обязана думать.

– А в игре с виртуальной реальностью думать не надо, ты и видишь, и слышишь. Все сразу ясно.

– Попытайся внимательно прочитать эту книгу, Анжела, – улыбнулась учительница, – и ты тоже увидишь разные города и страны, услышишь голоса людей. Только вдумывайся в текст, большего от тебя не требуется.

Анжела не верила учительнице, потому что наверняка знала – кучка слов никогда не сможет заменить игру с виртуальной реальностью. Но она покорно опустила голову и стала читать, надеясь, что миссис О'Коннел отойдет от нее. Ей очень не хотелось, чтобы одноклассники заметили, что Анжела не заходит в кабинку, а только читает. Настроение у Анжелы было ужасным, ей казалось, что она, одна из лучших учениц класса, вдруг стала отстающей и теперь ей придется долго читать, чтобы нагнать остальных. И еще эта миссис О'Коннел постоянно лезла к ней со своими разговорами, словно нарочно постоянно напоминала Анжеле, что она не такая, как все.

Несколько ребят вдруг рассмеялись, и Анжела покраснела. Она приподняла голову, ожидая увидеть смотрящих в ее сторону одноклассников. Но они стояли спиной к ней и смеялись над Гари Русиком. Сделав из бумаги самолет, он запустил его, и тот, пролетев над головой учительницы, упал на ее стол.

Миссис О'Коннел отошла от Анжелы и направилась в дальний угол класса, к группе ребят, стоящих у карты американских колоний.

Анжела откинулась на спинку стула, взяла в руки книгу и начала вчитываться в текст, пытаясь разбудить в себе интерес к нему. Название у книги было довольно странным, даже таинственным: «Хайди».

Минуты тянулись на редкость медленно. Анжела часто посматривала на висящие над классной доской часы, и каждый раз ей казалось, что стрелки их совсем не двигаются. Если бы не секундная стрелка – правда, и та ползла как черепаха, – Анжела подумала бы, что часы просто стоят.

Она удивилась, что не заметила, как кончились уроки. К тому времени, когда прозвенел звонок, история маленькой швейцарской девочки Хайди Анжелу и в самом деле заинтересовала. Конечно, с играми и виртуальной реальностью ее сравнить все равно было нельзя, но тем не менее Анжеле казалось, что она видела и заснеженные макушки Альп, и зеленые луга, усыпанные яркими весенними цветами, и овечек с крошечными звонкими колокольчиками на шее.

Резкий звонок оторвал Анжелу от чтения. Подняв голову, девочка удивилась – стрелки часов показывали половину четвертого. Пока ученики выстраивались у двери, Анжела подошла к миссис О'Коннел, чтобы отдать ей книгу.

– Если хочешь, возьми ее с собой, – предложила учительница все с той же мягкой улыбкой.

– Можно, да? – спросила Анжела.

– Конечно. Только пообещай мне, что будешь обращаться с ней бережно и завтра вернешь.

– Конечно, верну, – кивнула Анжела.

– Тогда бери, – сказала миссис О'Коннел. – Я очень рада, что она тебе понравилась. Ты знаешь, когда я читала «Хайди», а мне было тогда столько же лет, сколько сейчас тебе, я просто не могла от нее оторваться.

С книгой в руке Анжела присоединилась к другим ребятам.

– Это что, она тебя заставила прочитать всю эту книжку? – спросил Гари Русик.

– Я сама попросила, – ответила Анжела. – Очень интересно.

– Ну уж не интересней, чем виртуальная реальность, – сказала Кристи Келли, рыжеволосая девочка с красивыми зубами.

– Нет, интересней! – возразила Анжела.

– Тихо! Не шуметь! – раздался строгий голос миссис О'Коннел. Она открыла дверь и по широкому коридору повела за собой класс к выходу.

– А почему она не разрешает тебе играть? – спросила Анжелу Марта Рандольф. – Боится, что у тебя опять случится обморок?

– Она любит почитывать книжечки, – съязвила Кристи и усмехнулась. – Анжела у нас старомодная. – Она презрительно скривила губы.

– Никакая я не старомодная! – ответила Анжела.

– Перестаньте разговаривать! – приказала миссис О'Коннел. Она шла впереди, но все слышала.

– Это не я старомодная, – пробурчала Анжела, – а родители у меня старомодные.

– Представляете? – Анжела услышала шепот Марты. – Ее отец делает виртуальную реальность, а ей даже не разрешает смотреть.

Анжела с трудом сдерживала слезы.

– Ничего, – с едким сочувствием произнесла Кристи. – Вот когда с Анжелы снимут скобки, тогда ей и разрешат смотреть виртуальную реальность.

Несколько девочек захихикали. Анжела готова была сгореть со стыда.

Более или менее стройной шеренгой класс подошел к двери и вышел на улицу, где уже стояли остальные ученики. Группа за группой они рассаживались в микроавтобусы. Анжела угрюмо молчала, ей казалось, что на ней стоит клеймо позора.

Внезапно она услышала сигнал легкового автомобиля.

– Привет, Анжела. Хочешь, я отвезу тебя домой?

Анжела обернулась и увидела дядю Кайла. Точнее, мистера Манкрифа, как в последний раз называла его мама. Она просила Анжелу больше никогда не называть мистера Манкрифа дядей Кайлом.

Манкриф сидел за рулем своего завораживающе шикарного зеленого «ягуара» и, широко улыбаясь, приветливо махал рукой Анжеле.

Миссис О'Коннел посмотрела на Анжелу.

– Можно я поеду домой с мистером Манкрифом? – спросила она.

Элеонора О'Коннел, разумеется, узнала Манкрифа, президента и основателя «Парареальности» и почетного попечителя школы Пайн-Лейк-Гарденс, общеобразовательного учреждения, в своем роде уникального. И тем не менее… Миссис О'Коннел подошла к Анжеле и спросила:

– Твои родители разрешают тебе ездить с мистером Манкрифом?

– Конечно, – ответила Анжела. – Он часто возит меня в школу.

– Подожди здесь, – сказала учительница. – Я схожу позвоню твоей маме. Ты понимаешь, я не имею ничего против того, чтобы мистер Манкриф отвез тебя домой, но у нас есть определенные правила, и мы должны соблюдать их. Постой, я скоро вернусь.

Анжела смотрела, как миссис О'Коннел зашла в школу. Анжела видела, с какой завистью разглядывали ее сидевшие в автобусе одноклассники. Она снова посмотрела на мистера Манкрифа, он так же ласково улыбался ей и продолжал махать рукой, приглашая в машину. Дверца «ягуара» была уже открыта, и Анжела решила не ждать, когда миссис О'Коннел вернется.

Анжеле хотелось побежать к «ягуару», но она заставила себя медленно, словно с неохотой, подойти к нему. Она знала, что мама почему-то невзлюбила дядю Кайла, но села в машину только ради того, чтобы утереть нос прилипшим к окну тесного автобуса и Кристи, и Марте, и остальным гадким девчонкам, которые только что издевались над ней. В душе Анжела была не просто благодарна дяде Кайлу, спасшему ее от позора, – она любила его.

Когда Дэн стал понемногу приходить в себя, первое, что появилось в его помутненном сознании, была такая мысль: «От приступа астмы еще никто и никогда не умирал. Удушье, жжение в легких и невозможность глотнуть воздуха действительно дают ощущение приближающейся смерти. То же самое испытывает и тонущий, с той лишь разницей, что приступ астмы несет с собой сильнейшую боль. Правда, шансов спастись у тонущего значительно меньше».

Дэн увидел чернокожую медсестру и сразу понял, что он в больнице. «Скорее всего в отделении скорой помощи», – решил Дэн.

Медсестра наклонилась к нему.

Дэн сделал медленный, осторожный вдох. Грудь еще побаливала, но следов приступа астмы уже не было. Дэн почувствовал сырость. «Значит, я в больничной одежде», – решил он.

– И долго я уже здесь? – спросил Дэн.

Медсестра подозрительно посмотрела на него:

– А почему бы вам не спросить, где вы находитесь?

– Зачем? – ответил Дэн. – Я и так знаю, что я в больнице. Слава Богу, еще могу видеть, – пробормотал Дэн и начал приподниматься на локте.

Медсестра вернула его в исходное положение.

– Вам следует еще немного полежать, – твердо заявила она. – Сейчас придет доктор, он вас осмотрит…

– Сколько я тут нахожусь? – перебил ее Дэн.

– Около двух часов. У вас был такой страшный приступ астмы, какого мне еще никогда не доводилось видеть, – сочувственно прибавила она. – Мы влили вам почти литр адреналина, – улыбнулась она, полагая, что ее шутливый тон немного приободрит Дэна.

– Да еще квадратными иглами, – произнес Дэн, догадываясь, почему ему так больно лежать.

– Отдыхайте. К ужину у вас все окончательно пройдет, – сказала медсестра и вышла.

Дэн приподнял руку и посмотрел на часы – было почти половина пятого. Он начал вспоминать все, что с ним произошло. Он вспомнил и комнату для испытания программ, и Джэйса с сумасшедшими глазами. «Значит, приступ астмы вызвал он, – подумал Дэн и, поймав себя на том, что снова жует нижнюю губу, открыл рот, словно собираясь зевнуть. – Даже если приступ астмы вызвал и не Джэйс, он явно усилил его».

Вначале Дэну показалось, что он лежит в крошечной палате, но, приглядевшись, понял – то, что он принимал за стены, было даже не перегородками, а всего лишь шторами. Дэн понял, что лежит на носилках, скорее всего в коридоре, отгороженный от остального помещения шторами. Он услышал невнятное бормотание, но не смог определить, чей это голос – мужской или женский. Откуда-то издалека доносилась тихая музыка.

«Ну и где же этот чертов доктор? – раздраженно подумал Дэн. – А может быть, не ждать его, а побыстрее…»

Одна из штор вдруг отошла в сторону, и показался Джэйс Лоури.

Дэн удивленно заморгал. Ему вдруг показалось, что он снова находится в комнате для испытания программ.

– Ну, как ты? – испуганно прошептал Джэйс.

– Как видишь, пока не умер.

Джэйс помялся, поднял и опустил руки.

– Слушай, я не думал, что тебя так прихватит, – проговорил он. – Извини, я, наверное, немного переборщил.

– Совсем немного, – сухо ответил Дэн.

– Знаешь, меня занесло…

– Тебя занесет за решетку, Джэйс. Это я тебе обещаю.

Джэйс отрицательно замотал головой.

– Ты пытался убить меня.

– Нет, Дэн. Честное слово, я и не думал ничего тебе делать. Правда, со мной что-то случилось, а что – я и сам не помню. Прямо наваждение какое-то.

Дэн молчал. Даже теперь он не был вполне уверен, что находится в реальном мире. «Да нет, скорее всего все-таки в реальном. В своих программах Джэйс никогда бы не стал извиняться», – уверенно подумал Дэн.

– Знаешь, Дэн, я ведь только хотел кое-что показать тебе. Познакомить с тем, что я способен делать.

– Это я уже знаю, – ответил Дэн. – Значит, говоришь, что хотел не убить меня, а только попугать? Чтобы я помалкивал?

– Это ты о чем? – удивился Джэйс.

– Не разыгрывай из себя дурачка, Джэйс. Ты сам мне признался, что убил двух летчиков. Даже рассказал, как ты это сделал.

Джэйс обернулся, словно боялся, что его могут подслушать.

– Я повторяю тебе, что не хотел их убивать, – зашептал он. – Мне не нужна была их смерть. Я решил показать…

– Кому показать?

– Ральфу, конечно.

– И что же ты задумал ему показать?

– Показать свои способности. Чтобы он понял, с кем имеет дело, и не считал меня глупее себя. Ведь я же умнее его. Когда я начал разрабатывать программу, я и не предполагал, чем для него все может закончиться. Я просто делал программу, постоянно дорабатывал ее, экспериментировал и смотрел, как ее еще можно усовершенствовать.

– И доусовершенствовался до того, что научился вызывать приступ астмы. Скажи, Джэйс, для этого тебе долго пришлось экспериментировать?

Глаза Джэйса округлились от ужаса.

– Да ты что?! – возмутился он. – Как ты мог такое подумать? Брось, Дэн, я же извинился – значит, мы обо всем забыли.

– Теперь я знаю, над чем ты работаешь, Джэйс. Ты работаешь над программой, которая способна убить любого. Джэйс, ты – убийца.

Внезапно длинное, худое лицо Джэйса изменилось. На нем появилась давно знакомая Дэну усмешка. Отвратительная, волчья.

Джэйс сгорбился и искоса посмотрел на Дэна.

– А что ты можешь доказать? – спросил он, наклонившись над кроватью Дэна. – Я откажусь от каждого сказанного слова, и тебе никто не поверит.

– Двое летчиков умерло – это лучшее свидетельство твоей вины.

– Напротив, худшее, – оскалив зубы, прошипел Джэйс. – В тот момент я был за тысячи миль от Дэйтона.

– Я откопаю ту подпрограмму, которую ты заложил в имитатор, вскрою ту петлю биологической обратной связи.

– Петли, Дэн, петли, – поправил Джэйс. – Их много, но они все давно стерты. Причем я это сделал по телефону. Я все так устроил, чтобы свидетельства исчезли тогда, когда мне это понадобится. Вот для чего нужны модемы, парень. Так что ты лучше заткнись.

– Нет, Джэйс, не дури меня. Я не поверю, что можно снять телефонную трубку и войти…

Джэйс перебил его.

– Очнись, Данно, – захихикал он. – Теперь любой молокосос может взломать неизвестную ему защиту. Что же говорить обо мне, ведь перед тем, как уехать из Дэйтона, я все устанавливал сам.

– Значит, то, что ты сделал, называется преднамеренным убийством.

– Совершенно верно. Я даже представляю, как ты будешь доказывать это полицейским ищейкам. Но, Данно, они не поверят ни единому твоему слову, потому что у тебя нет доказательств.

– Я все равно потащу тебя в суд.

– Бесполезно, – сказал Джэйс и, выпрямившись, почесал узкую небритую челюсть. – Лично я посоветовал бы тебе об этом вообще никому не рассказывать.

– Пошел ты в задницу со своими советами! – крикнул Дэн.

– Не понимаю, – Джэйс всплеснул длинными, костлявыми руками. – Ну чего ты добиваешься? Ведь Ральфа не воскресишь.

– Ты убил его.

– Сукин сын сам себя убил. Тоже мне, герой нашелся.

– Его убила программа, которую разработал ты, – повторил Дэн.

– Мы разрабатывали ее вместе, – поправил Джэйс. – После того как я ушел с базы «Райт-Паттерсон», ты с ней еще целый год возился.

– Да, но твой смертельный капкан уже был заложен в нее. Ты превратил мою работу в программу-убийцу.

Тяжело вздохнув, Джэйс поднял голову и посмотрел в потолок, словно жалуясь богам на несправедливость предъявляемых ему обвинений.

– Послушай, Дэн, – снова заговорил Джэйс. – Представь себе такую ситуацию. Я оставляю в кабинете Ральфа пистолет с одной пулей. Ральф берет его и по неосторожности простреливает свою пустую голову. Будет ли это считаться убийством? И можно ли меня вообще считать в этом случае виновным?

– Безусловно, – ответил Дэн.

– Ну что ж, – Джэйс пожал плечами. – Тебе придется очень долго доказывать это.

– Что, снова собираешься найти способ убить меня? – спросил Дэн.

Джэйс отмахнулся:

– Не нужно столько драматизма из-за ерунды. Я не собираюсь тебя убивать. Можешь спокойно ехать к Эпплтону, бежать в полицию или ФБР, куда хочешь. Выкладывай все, что знаешь, только имей в виду, что никто тебе не поверит.

– Поверит доктор Эпплтон, – уверенно сказал Дэн.

Джэйс расхохотался:

– Сейчас программа невинна, как дитя. Пусть в имитатор садится кто хочет – все будет нормально. Все стерто и исправлено.

Дэн приподнялся на локте.

– И неужели ты не чувствуешь за собой хотя бы каплю вины? – спросил он, вглядываясь в глаза Джэйса.

Тот удивленно отшатнулся.

– А с какой стати я должен чего-то там чувствовать? – ответил Джэйс и отвернулся. – Я не хотел, чтобы они умерли, – пробормотал он. – Я просто хотел проучить Ральфа.

Дэн пристально рассматривал своего коллегу, своего напарника. Он видел перед собой другого Джэйса, разительно отличающегося от того, который разыгрывал из себя Бога в комнате для испытания программ. «У него явное раздвоение личности, – подумал Дэн и тут же поправил себя: – Нет, никакого раздвоения личности нет, это одна и та же личность. Только все игры и имитации он программирует по своим законам. Потому он так и любит виртуальную реальность, что там он может отбросить все ограничения реального мира и делать абсолютно все, что ему хочется. Он выплескивает там всю свою ненависть, реализует все свои фантазии».

– Ты действительно так сильно ненавидел Ральфа… – спросил Дэн и прибавил: – …что даже решился на убийство?

– Эй, послушай, Дэн, хватит об этом. Я скоро буду работать в Белом доме, меня берет туда Смит. Так что я без пяти минут герой нации. – Джэйс захихикал.

– Неужели ты считаешь, что Смит бросится тебя защищать?

– Не сомневаюсь, – ответил Джэйс самодовольно. – Смитик просто обалдевает от той программы, которую я ему сварганил.

– И ты будешь делать программы с использованием виртуальной реальности для Белого дома?

– Не только, – Джэйс высокомерно скривил губы. – И для Конгресса – тоже.

– Боже мой, – покачал головой Дэн.

– Слушай, Данно, ты тоже можешь пойти туда со мной. Будем заниматься настоящим делом. На кой черт нам с тобой нужен этот Манкриф с его детскими забавами? Соглашайся, Данно.

– А теперь расскажи, что ты делал с программами для моей дочери.

Джэйс вздрогнул, в глазах его мелькнул испуг, но он быстро взял себя в руки.

– А что о ней говорить? – беззаботно усмехаясь, сказал Джэйс. – С ней все в порядке.

– Я еще раз спрашиваю – что ты вытворял с ее играми? Выкладывай все, слышишь?

– Я уже все тебе рассказал. Просто записал несколько ее эмоциональных реакций для программы, которую мне заказал Манкриф.

Оттолкнувшись руками от носилок, Дэн приподнялся и сел. Осмотрев отгороженный шторами угол, он увидел белое больничное кресло, в котором грудой лежала его одежда.

– Для чего Манкрифу понадобилась Анжела?

Джэйс помялся. Было видно, что разговор на эту тему ему неприятен.

– Собственно говоря, ему нужна не Анжела, – ответил Джэйс. – Ему нужна просто девочка.

– Двенадцатилетняя девочка? – взвился Дэн.

Джэйс кивнул.

– Для чего?

– Да так, для одной программы.

Дэн прекрасно догадывался, какая именно программа требовалась Кайлу, но все-таки спросил:

– Что это за программа?

Джэйс скорчил виноватую физиономию.

– Сам что ли не понимаешь какая! – выпалил он.

– Опять секс-машина? Только с ребенком? Так?

– Ну так, – процедил Джэйс.

Дэн с ненавистью смотрел на Джэйса. «Значит, абсолютно права была Сьюзен, когда говорила, что эта гнида помогает Манкрифу совращать нашу дочь», – подумал он. Его начало трясти и от злости, и от гадливого вида Джэйса, пытающегося изобразить смущение.

– Это было частью нашей сделки, – продолжал Джэйс. – Кайл нанял меня и пообещал давать мне все, что нужно, пока я буду работать над этой программой. А ты что, совсем дурак?! – внезапно крикнул Джэйс. – Сам не мог догадаться? Ну для чего еще ему нужно вбухивать столько денег в какую-то долбаную школу?

Дэн был ошарашен. Разгадка любви Манкрифа к детям была так близка, ее знал даже ублюдок Джэйс, а он ни о чем и не догадывался. «И если бы не Сьюзен…» – с горечью подумал он.

– А когда я ему рассказал про тебя и про Энжи, он просто впился в меня.

– Ну ты и сволочь, – проговорил металлическим голосом Дэн. – Я считал тебя своим другом, а ты все это время развращал мою дочь. Ах ты, гадина…

Дэн вскочил и, сжав кулаки, двинулся на Джэйса. В висках у него стучал молот, сердце готово было выпрыгнуть из груди, глаза горели так, что Джэйс шарахнулся в сторону.

– Сейчас ты у меня за все ответишь! – Дэн продолжал надвигаться на трясущегося Джэйса. Тот от страха не смог даже найти край шторы и отдернуть ее, чтобы выскочить наружу.

– Эй, Дэн, постой, не надо… Я же не… – лепетал насмерть перепуганный Джэйс.

– Ну, Джэйс, сейчас я тебе покажу реальный мир! Да я тебе всю рожу раскрою. – Дэн бросился на Джэйса, но тому удалось все-таки нащупать край шторы и выскочить как раз в тот момент, когда к Дэну направлялся врач, обрюзгший, лысеющий мужчина средних лет в белом халате и со стетоскопом на шее.

– Вы что тут делаете? – спросил у Джэйса врач.

Дэну показалось странным, что при всей строгости в голосе на лице врача была самая дружелюбная улыбка.

– Я? Я ухожу, – бросил Джэйс и скрылся за шторой.

Врач с удивлением посмотрел на Дэна. Вид у того был поистине страшен – горящие глаза, до боли сжатые губы и крепкие кулаки, поднятые на уровень груди.

– Похоже, вам ввели слишком много адреналина. Мне кажется, вы собирались кого-то убить, – все с той же застывшей, неменяющейся улыбкой констатировал состояние Дэна врач. – Я не ошибся? – спросил он.

– Нет, не ошиблись, – сухо ответил Дэн.

Врач покивал головой, посмотрел на Дэна и, продолжая улыбаться, произнес:

– Ну а раз так, значит, вы вполне здоровы и вас можно отправлять домой. А вы сами как думаете? – Врач заглянул в глаза Дэну.

– Точно так же, – ответил Дэн, бросился к креслу, на котором валялась его одежда, и начал торопливо одеваться.

Дэн уже застегивал рубашку, когда из-за перегородки показалась та же медсестра с портативным телефоном в руках.

– Вам звонит жена, – сказала медсестра и передала Дэну трубку.

– Сью, это ты? – заговорил он. – Пожалуйста, не волнуйся, у меня все прошло. Я в полном поряд…

– Дэн! – заорала Сьюзен таким голосом, что внутри Дэна все похолодело. – Энжи не вернулась домой! Манкриф куда-то увез ее прямо из школы.

43

– Откуда ты звонишь? – кричал Дэн в трубку.

– Из «субару», – ответила Сьюзен. – Я еду в полицию. Все, Дэн, больше разговаривать не могу. Если Анжела позвонит домой, то компьютер тут же переключит ее на меня.

– Сьюзен! – кричал Дэн. – Ради Бога, веди машину осторожно!

– Дэн, как ты чувствуешь себя? Что с тобой случилось?

– Ничего особенного, – соврал Дэн. – Обычный приступ астмы. Сейчас я в больнице, но, как только выйду отсюда, сразу же поеду в полицию.

– Хорошо, – ответила Сьюзен. – Там и увидимся.

Дэн услышал щелчок, это Сьюзен выключила телефон.

– Без справки об оказании медицинской помощи вас отсюда никто не выпустит, – сообщила медсестра.

– В таком случае позовите сюда врача, и побыстрее, – взволнованно ответил Дэн, надевая туфли. – У меня пропала дочь, и я не собираюсь торчать здесь. Я иду в полицию.

Сестра развернулась и нырнула за штору. Дэн не стал дожидаться ее возвращения. Он вылетел вслед за медсестрой и помчался через приемную, наполненную горсткой старушек со страдальческими лицами и матерями с поцарапанными детьми. Уже подходя к двери, Дэн услышал истошный крик медсестры, но останавливаться не стал. Не сбавляя скорости, Дэн выскочил в полуоткрытую дверь на залитую палящими лучами солнца улицу, прямо к стоянке автомобилей. И только тут он сообразил, что его машина осталась у здания «Парареальности». «Они привезли меня сюда или на «скорой помощи», или на чьей-нибудь машине», – подумал он.

Дэн стоял у лестницы, ведущей к дверям больницы, и лихорадочно размышлял. «Если я вернусь в больницу, чтобы позвонить в лабораторию, медсестра меня обязательно сцапает и продержит не меньше часа». Словно затравленный зверь, Дэн дико озирался, ожидая такси или сердобольного частника. В течение нескольких минут никто не останавливался, и Дэн начал подумывать о том, не угнать ли ему со стоянки чью-нибудь машину. Вдруг недалеко от него остановился видавший виды зеленый седан, и послышался чей-то голос:

– Подвезти?

Дэн увидел за рулем машины того самого доктора, который подходил к нему и разрешил одеваться. Только теперь он был уже не в халате, а в помятой легкой спортивной куртке, какие носят сейчас все – начиная от чемпионов мира по боксу и кончая бродягами. На лице врача сияла все та же добродушная улыбка.

– Мне нужно немедленно добраться до полицейского участка, – проговорил Дэн.

Продолжая дружелюбно улыбаться, врач удивленно согнул брови и, уверенно кивнув, предложил Дэну садиться. Он сел справа от врача. Люк Петерсон, а это, конечно, был он, легонько нажал на газ, и «форд» плавно отъехал от входа в больницу в то самое время, когда из него в сопровождении какого-то человека в белом халате выскочила медсестра.

Полицейский участок Пайн-Лейк-Гарденс занимал половину прохладного и уютного здания районной администрации, выстроенного, как и все остальные дома, в стиле «модерн». Начальником участка был сержант Уоллес, широкоплечий, подтянутый мужчина с бобриком седых волос, почерневшим от загара морщинистым лицом и глазами грустными и печальными, как у волкодава. Сцепив пальцы на начавшем полнеть брюшке и откинувшись на спинку стула, он сидел за столом, как за барьером, отгораживающим его от разъяренной женщины.

– Мы уже поставили в известность и шерифа графства, и государственную полицию, – говорил сержант Сьюзен. – Все мои подчиненные (а их у Уоллеса было целых двое) подняты на ноги и рыщут по городу в поисках следов вашей дочери.

– А разве нельзя привлечь к этому еще и ФБР? – спросила Сьюзен.

Печальные глаза сержанта недобро сверкнули.

– Вы хотите сказать, что это может быть похищение с целью получения выкупа? – спросил он.

– Я хочу, чтобы моя дочь была дома! – рявкнула Сьюзен.

Сержант Уоллес понимающе кивнул.

– Совершенно согласен с вами, – произнес он. – Мы были в доме Манкрифа, но никого там не обнаружили. Все закрыто, машины в гараже нет.

На коленях Сьюзен сидел Филип. Она сначала хотела попросить кого-нибудь из соседок присмотреть за сыном, но испугалась ненужных расспросов и решила ехать в полицию прямо с малышом. Филип словно понимал серьезность происходящего, он сидел тихо, уставившись круглыми удивленными глазенками на сержанта в синей форменной рубашке, с большим блестящим значком на груди.

– А может быть, все-таки стоит сообщить в ФБР? – спросила Сьюзен.

– Сообщить, конечно, можно, но они не любят заниматься такими вещами. Им лишние дела ни к чему, и они попытаются превратить всю эту историю в обычную семейную драму – девочка поссорилась с родителями и, чтобы их попугать, на пару часов убежала из дому.

– Но прошло уже больше четырех часов, – поправила Сьюзен.

– Я знаю, – кивнул Уоллес. – Подождем, может быть, он увел ее в кино или в Диснейленд.

– Тогда Энжи позвонила бы, – нервно предположила Сьюзен.

Сержант Уоллес мягко улыбнулся.

– Не беспокойтесь, я предупредил охрану парка, и как только они заметят их там, мне тут же позвонят. И его «ягуар», – сержант сделал ударение на марке машины, – тоже разыскивается. Большего мы пока сделать не можем.

Сьюзен была на грани истерики, она с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать.

Сержант снова улыбнулся.

– Я бы посоветовал вам пойти домой, – тихо произнес он. – Сядьте у телефона и ждите. Не исключено, что ваша дочь позвонит вам.

– Она не убежала из дому, – вспыхнула Сьюзен. – Кайл Манкриф заманил ее к себе в машину и куда-то увез.

– Да, я знаю, – кивнул сержант. – Вы уже говорили мне об этом.

Она пыталась втолковать Уоллесу, что Манкриф делал для Анжелы специальные программы эротического плана, но чем глубже она вдавалась в дебри виртуальной реальности, тем подозрительней и недоверчивей становился взгляд Уоллеса. В конце концов Сьюзен поняла, что тут не нужны никакие научные объяснения, и лишь попросила сержанта действовать побыстрее.

– Честно вам говорю, – голос сержанта звучал уверенно и спокойно, – сейчас для вас самым лучшим местом будет дом. – Он медленно поднялся и подошел к Сьюзен. Она тоже поднялась. Сержант тронул ее плечо и успокаивающе произнес: – Я понимаю вас. У вас в голове сейчас вертятся тысячи кошмарных историй, связанных с похищениями детей. Уверяю вас, что в девяноста девяти случаях из ста ничего страшного не происходит. Не переживайте, мы найдем вашу дочь и вернем ее вам в целости и сохранности.

Сьюзен молчала, понимая, что и говорить-то ей нечего. Сержант взял ее под руку и повел к дверям. «Полиция делает свою работу», – устало подумала Сьюзен и, выйдя на улицу, в сопровождении Уоллеса направилась к своей «субару». Добрый сержант помог ей усадить на специальное сиденье Филипа.

– Вы сможете доехать до дома? – спросил сержант. – Если нет, то я могу попросить кого-нибудь, и вас отвезут.

Был поздний вечер, и в свете фонарей лицо сержанта казалось болезненным.

– Спасибо, не нужно. Я доеду сама. Если сюда приедет или позвонит мой муж…

– То я скажу ему, что вы поехали домой, – закончил фразу Уоллес.

– Да, пожалуйста, – кивнула Сьюзен.

Она села за руль, включила двигатель и под пристальным взглядом Уоллеса начала осторожно выезжать со стоянки на улицу. Но как только ее «субару» оказался в потоке машин, в голову Сьюзен снова ударила та же мысль: «Что этот подонок делает с моей дочерью?»

Анжела ходила по сказочному замку, который она не раз видела в мультфильмах. Были там и высокие башни, и толстые стены, и даже перекидной мост. Анжела вошла в замок и начала бродить по внутренним покоям. Она восторженно разглядывала красивые залы и великолепные, роскошно обставленные комнаты. Анжела замирала от восторга, видя, что каждая следующая комната прекрасней предыдущей. И еще девочка знала, что этот замок принадлежит ей, а все те, кто в нем находятся, любят ее.

Сначала, когда мистер Манкриф сказал Анжеле, что он повезет ее домой не сразу, она очень испугалась.

– Я хочу показать тебе нечто очень интересное, – приветливо улыбаясь, сказал он.

Анжела подумала, что они едут в Диснейленд, но, когда «ягуар» свернул с главной магистрали, проехал мимо парка и направился к гостиничной стоянке, Анжела заволновалась.

– Почему мы едем сюда? – спросила она.

– Потому что здесь и находится то самое интересное, о чем я говорил, – ответил Манкриф. Он миновал шумную стоянку и медленно подъехал к задней части гостиничного комплекса.

Здесь Анжела не на шутку перепугалась. Она вспомнила рассказы подружек о том, как некоторые ребята для чего-то заманивают девочек в гостиницы. Она не очень вслушивалась в такие разговоры, но по многозначительным взглядам и смешкам догадывалась, что в гостиницах происходит что-то очень нехорошее.

– Мистер Манкриф, отвезите меня домой, – попросила Анжела. – Моя мама будет очень беспокоиться.

– Я позвоню ей и скажу, что мы здесь, – успокоил ее Кайл.

Он остановил машину недалеко от входа в гостиницу, почти рядом с пустыми мусорными баками.

– Анжела, а почему ты все время называешь меня «мистер Манкриф»? – спросил он. – Разве ты забыла, что для тебя я – просто дядя Кайл?

Анжела, начавшая было успокаиваться, снова забеспокоилась. Она вдруг вспомнила, что мама просила ее никогда не упоминать это имя. Но Анжела не хотела расстраивать мистера Кайла. Правда, больше всего на свете ей сейчас хотелось домой.

– Поедемте домой, – сказала Анжела, не вылезая из машины.

Манкриф, продолжая улыбаться, открыл дверцу сам.

– Пойдем и сейчас же позвоним маме. Анжела, что ты так беспокоишься? Все будет прекрасно. Пойдем посмотришь, какой сюрприз я для тебя приготовил.

Очень неохотно Анжела вышла из машины и пошла вслед за Манкрифом ко входу в гостиничный номер. Кайл открыл дверь и, грациозно согнувшись, взял Анжелу за руку и произнес:

– Только после вас, принцесса.

Анжела очутилась в полутемной комнате, в центре которой стоял высокий компьютер, выше самой Анжелы. Увидев лежащие рядом шлем и перчатки, Анжела одновременно почувствовала и радость и страх.

– Мои родители не разрешают мне смотреть в школе игры с виртуальной реальностью, – сообщила она.

– Да что ты говоришь? – изумленно вскинул брови Манкриф. – Это почему же? – Он запер дверь и включил в комнате свет. – Ну ладно. Во всяком случае, мы с тобой сейчас не в школе, правильно?

– Правильно, – ответила Анжела.

– Поэтому смотреть можно все, тем более что у меня есть для тебя новая, совсем особенная программа. Тебя давно ждет прекрасный принц, – тихо проговорил Манкриф. – Ведь он влюблен в тебя, ты же знаешь.

– Мой принц? – спросила Анжела, и сердце ее радостно забилось.

– Да, – улыбнулся Манкриф и похлопал по компьютеру. – Он здесь, сидит и ждет тебя. И чтобы его увидеть, тебе нужно только надеть шлем и перчатки.

Анжела сразу же забыла все свои тревоги и просьбы родителей. Она торопливо натянула перчатки и начала надевать шлем. Сделать это было сложно, от езды в открытом «ягуаре» волосы Анжелы спутались. Но вот прошло несколько минут, и Анжела уже гуляла по прекрасному замку.

– А где же принц? – спросила Анжела, переходя из комнаты в комнату. – Его нигде нет.

– Он здесь и ждет тебя, – ответил голос мистера Манкрифа. – Не волнуйся, ты очень скоро его увидишь.

Анжела поднималась по спиральной мраморной лестнице на вершину одной из многочисленных башен замка. Проходя мимо окон, она смотрела в них и видела за стенами замка прелестные луга с растущими на них красивыми цветами, фруктовые сады и виноградники, голубые озера. Все это великолепие было залито мягкими лучами восходящего солнца.

Анжела поднялась на самый верх башни и вошла в громадный, с удивительно прекрасной мебелью просторный зал. Казалось, что из его больших, раскрытых настежь окон был виден весь мир.

Анжела подошла к центру зала и увидела принца. Нежно улыбаясь, он стоял у кровати с высоким балдахином.

– Здравствуй, любовь моя. Ты даже не представляешь, как долго я ждал этой минуты, – произнес принц.

Анжела услышала голос мистера Манкрифа.

– Для того чтобы попасть в полицейский участок, совершенно необязательно выезжать на трассу, – сказал Дэн. – Зачем вы туда едете?

Вечная улыбка Люка Петерсона только слегка уменьшилась, когда он, лавируя между машинами, сумел с боковой улицы влиться в общий поток.

– Кое-кто хотел бы познакомиться с вами, мистер Санторини, – ответил Петерсон. – К этому человеку мы сейчас и едем.

Петерсон, нажал на газ, увеличил скорость до семидесяти миль и, обходя грузовик с прицепом, ушел на правую полосу.

– Вы что, с ума сошли? – воскликнул Дэн. – Что происходит?

Петерсон бросил быстрый взгляд в боковое стекло и снова надавил на газ.

– Я никакой не врач, мистер Санторини, – сказал Петерсон. – Я – из службы доставки.

– Какая к черту доставка? – возмутился Дэн. – Моя дочь похищена, и я должен ехать в полицию. Вы понимаете меня?

– Понимать-то я вас понимаю, – ответил Люк. – Но боюсь, в полицию вы сегодня не попадете.

Постоянно проверяя, не идет ли за ним какая-нибудь подозрительная машина, Петерсон постоянно переходил с полосы на полосу. «Молодец «инквизитор», – думал Петерсон. – Ему в самом деле удалось снять с меня «хвост». Вначале Петерсон подумывал захватить Санторини прямо у его «хонды» возле здания «Парареальности». Петерсон знал, что Дэн задерживается на работе допоздна, когда на стоянке темно и никого нет. Он подъехал на стоянку ближе к вечеру, когда все сотрудники «Парареальности» уже ушли, и остановил свой «форд» неподалеку от машины Санторини. Шли часы, и, когда Петерсон уже решил, что скоро ему предстоит захватывать Санторини, он вдруг увидел, как двое охранников вынесли из здания обмякшее тело Дэна и сунули в какую-то машину. Петерсон доехал за ней до местной больницы. Там, воспользовавшись обычной суматохой, при помощи украденного халата и стетоскопа ему ничего не стоило превратиться во врача. Он даже присутствовал при оказании Дэну срочной медицинской помощи. Из обрывков разговоров врачей он и узнал, что Санторини перенес сильнейший приступ астмы, но изрядная доза адреналина вскоре поставит его на ноги.

Теперь, мчась по шоссе, Петерсон раздумывал, стоит ли ему сообщать «инквизитору», что у Санторини астма, или нет. «Знание слабых сторон клиента, как правило, делает его сговорчивее, – раздумывал Петерсон. – А возможно, «инквизитор» знает об этом. Ладно, на всякий случай скажу, а там пусть он сам решает, что делать».

– Черт подери, остановите немедленно машину и дайте мне выйти! – крикнул Дэн.

– Успокойтесь, – невозмутимо ответил Петерсон. – Вы же не хотите очередного приступа?

Дэн схватился за ручку и попробовал открыть дверь.

– Не стоит напрягаться, Все двери, кроме той, что с моей стороны, заблокированы. Да я бы и не советовал вам выскакивать из машины на скорости восемьдесят миль в час. То, что от вас останется после такого прыжка, можно будет собрать в одно полотенце.

44

Не сводя пристального взгляда с дороги, вцепившись обеими руками в руль «субару», Сьюзен мчалась вперед, разрезая светом фар бесформенные тени. Машин на дорогах было мало, дорога до дому не заняла много времени.

Впереди появился поворот на Пайн-Лейк-Гарденс, но Сьюзен, не снижая скорости, промчалась мимо него. «Дома мне делать нечего, – думала она. – Если Дэн, или Анжела, или еще кто-нибудь позвонит, я смогу поговорить и из машины».

Целью Сьюзен был дом Кайла Манкрифа.

Она знала, что полиция уже была там, но Сьюзен хотела все увидеть своими глазами, хотела что-то предпринимать, бездействие угнетало ее. Странно, но она не могла заставить себя взять телефонную трубку. Она посмотрела на аппарат. «Звони скорее, сволочь, – зло пробормотала Сьюзен. – Господи, как бы я была тебе благодарна, если бы Анжела позвонила и сказала, что с ней все нормально», – мысленно обращалась она к телефонному аппарату.

Но телефон молчал.

Сьюзен повернула к району, где находился дом Манкрифа. «Фэарвэй Эстэйтс», – мелькнул в свете фар знак. Рядом со знаком она увидела временную будку охраны и шлагбаум.

Сьюзен пришлось остановиться. Охранник, точнее, это была охранница, молодая женщина в темно-синей форме, вышла из будки и зашагала к «субару». Сьюзен открыла боковое стекло и высунула руку с красной карточкой консультанта «Парареальности».

– Меня зовут Сьюзен Санторини, – представилась она охраннице. – Я еду к Кайлу Манкрифу.

Охранница молча кивнула и скрылась в будке. Вскоре она вышла оттуда и произнесла:

– Мистера Манкрифа нет дома, я проверила это по компьютеру.

Сьюзен такой ответ не удивил.

– Я знаю, что его нет, – кивнула она. – Но мистер Манкриф просил меня доставить ему несколько программных дисков и именно сегодня. Завтра у него важная встреча, и он хотел бы к ней подготовиться.

Охранница удивилась. «Отлично, – подумала Сьюзен. – Она ничего не подозревает. Возможно, недавно заступила и ей еще ничего не известно». Охранница недоверчиво повертела в руках карточку Сьюзен.

– Вы что, не верите, что я работаю в «Парареальности»?

Женщина усмехнулась.

– Верю, в компьютер введены все данные на сотрудников «Парареальности». Но мистера Манкрифа нет дома, – повторила она.

– Господи. Он просил меня приехать и положить диски в его почтовый ящик, – сказала Сьюзен.

– Давайте их мне, – предложила охранница. – Я сама передам их мистеру Манкрифу, когда он появится. И оставлю сообщение.

– Он сказал мне так: «Диски должны лежать у меня в почтовом ящике сегодня», – сообщила Сьюзен и прибавила с надрывом: – И если он их там не найдет, меня уволят.

Охранница посмотрела на нее, затем на посапывающего в кресле Филипа и улыбнулась.

– Ладно, на грабителей вы не похожи. Проезжайте.

– Громадное спасибо, – чуть не плача, сказала Сьюзен.

Охранница вернулась в свою будку к любимому телесериалу. Шлагбаум взлетел, и Сьюзен медленно поехала по дороге.

«Если бы я была негритянкой, черта с два она бы меня пропустила, – подумала Сьюзен. – К черным и беднякам они тут относятся с крайним предубеждением».

Дома на улице выглядели абсолютно одинаковыми, особенно сейчас, глубоким вечером, в свете уличных фонарей. Но Сьюзен узнала дом Манкрифа почти сразу, она хорошо запомнила его еще с той вечеринки, которую Кайл устраивал для избранных сотрудников «Парареальности». В свете фар мелькнул почтовый ящик с номером дома и именем владельца: «Манкриф».

Она внимательно осмотрела дом и заметила слабый лучик света, пробивавшийся сквозь щелки двойной двери. «Свет горит в прихожей», – определила Сьюзен и подъехала к дверям гаража. Обернувшись, она посмотрела на мирно спящего Филипа и вышла из машины.

Сьюзен подошла к двери дома и толкнула ее. Дверь не открылась. Она попробовала войти в гараж, но и там ее ждала неудача. Все было заперто. Забравшись на теплую крышу «субару», Сьюзен попыталась дотянуться и посмотреть в окно гаража. Это ей удалось, но внутри его было темно, и она ничего не увидела.

Сьюзен обошла дом и вскоре заметила сетчатые двери в высоком заборе, ограждающем бассейн. «Все, – подумала Сьюзен. – Другого пути попасть внутрь нет».

Она пошла назад к машине. «Я должна быть дома, с Дэном. Он наверняка там и страшно волнуется. И Филипа давно уже нужно укладывать».

Сьюзен посмотрела на сына – малыш крепко спал в специальном пластиковом кресле. Она открыла дверь и, стараясь не разбудить Филипа, отстегнула сиденье. Затем она вытащила его из машины, отнесла подальше и осторожно поставила на траву возле дерева, сквозь густую листву которого слабо пробивался свет уличного фонаря. Малыш засопел, заворочался, но не проснулся. Сьюзен с умилением смотрела на Филипа – освещенный тихим, белым светом он напоминал спящего ангела.

Она знала, что ей нужно делать. Волновалась она только об одном – чтобы шум двигателя не разбудил Филипа. «Но даже если и разбудит – что делать», – отрешенно подумала она и включила двигатель. Филип даже не пошевелился. Сьюзен развернула «субару» и, не включая фар, отъехала от гаража настолько, насколько позволяла ширина улицы. «Ох, ну и глупость же я делаю, – покачала головой Сьюзен, пристегивая ремень безопасности. – Только теперь уже все равно». Плотно сжав губы, Сьюзен со всей силы надавила на педаль газа, и «субару», взревев, рванулась к воротам гаража. Раздался неимоверный грохот. Волна воздуха ударила в лицо Сьюзен, но она все равно слышала каждый звук – треск перегородок, скрежет металла, звон вылетевшего стекла и стук отскочившей двери.

Раскрыв рот, Сьюзен испуганно огляделась. Передняя часть машины находилась внутри гаража, его искореженные двери валялись рядом.

Выключив двигатель, Сьюзен открыла дверь машины. Она задела обо что-то твердое, и тут же услышала металлический звук падающей конструкции. Стараясь не слишком шуметь, она вышла из гаража и направилась к дереву, под которым спал Филип.

– Вот мы и приехали, – невесело прошептала Сьюзен, оглядывая сопящего малыша. – Ты у меня молодчина. Все спишь да спишь, – повторяла она, втаскивая в машину кресло с посапывающим Филипом.

Сигнализация не включилась, но Сьюзен опасалась, что кто-нибудь из соседей услышит шум и выйдет на улицу поинтересоваться, что же там такое происходит. Или хуже того, позвонит охраннице. Сьюзен предполагала и самое худшее – что соседи могут позвонить в полицию, но ее это не волновало. То, зачем она приехала, можно было сделать за несколько минут.

Гараж Манкрифа соединялся с кухней. Как только Сьюзен миновала ее и вошла в комнату, автоматически зажегся свет. Она увидела и бассейн, и широкую площадку перед ним, где проводился тот самый пикник, на котором она с Дэном присутствовала.

Сьюзен направилась в спальни, и в них свет тоже зажигался автоматически. Но и там Сьюзен никого не нашла. Больше того, кровати были идеально убраны, а покрывала и белье – девственно чисты. Поставив на пол кресло с Филипом, она прошла сначала в ванную, затем проследовала в туалет, а потом начала обшаривать все места, где, по ее предположению, Манкриф мог спрятать Анжелу. Сьюзен добралась даже до чердака и кладовок, но никого не нашла.

Сьюзен понимала, что в любой момент в дом с криком «Бросай оружие и ложись на пол!» могла ворваться полиция. Иногда она останавливалась и прислушивалась, но на улице все было тихо. «Я подозревала, что у него нет сигнализации. А соседям, вероятно, просто не слышно, что происходит на улице. Предполагаю, что они не только не станут никуда звонить, но даже и в окно-то не выглянут, – успокаивала себя Сьюзен. – Дома здесь расположены далеко друг от друга, так что мне не о чем особенно волноваться».

И тем не менее Сьюзен знала, что ей нужно поторапливаться. Внезапно она заметила на чердаке слабый свет. Сьюзен удивилась, – она только что была там, но, приставив к стене стремянку, снова полезла наверх.

Вторичный обход опять ничего не дал. На чердаке было пусто. Сьюзен слезла, направилась вдоль спален к гостиной и вдруг увидела еле заметную дверь. Толкнув ее, Сьюзен оказалась в совсем крошечной комнатке, как она поняла – в личном тайном кабинете Манкрифа. В комнатке стоял маленький стул, столик, а на нем – персональный компьютер. Сьюзен села и включила его. Времени на детальный просмотр файлов не было, поэтому Сьюзен просто нашла программу связи и установила модем так, чтобы он ответил на ее звонок. «Все, что у него есть в компьютере, я просмотрю из дома, – решила Сьюзен. – Там совершенно точно есть что-нибудь интересное. А сейчас – пора сматываться». Послышался жалобный голосок Филипа. Нет, малыш не плакал, он только сообщал, что проснулся и чем-то недоволен. Выключив компьютер, Сьюзен выскочила из комнатки и побежала в спальню. Филип ворчал и ворочался в кресле. «Наверняка мокрый, – подумала Сьюзен. – Черт подери, а все его подгузники в машине».

Ей с трудом удавалось заставить себя оставаться хладнокровной и действовать спокойно. В кромешной темноте она прошла в разгромленный гараж, сменила Филипу подгузник и закрепила его кресло рядом с собой.

Затем она села за руль и вывела машину из гаража. Осматривать повреждения, полученные «субару», было некогда. «Моя прекрасная машинка, – мрачно думала Сьюзен, догадываясь, что в некоторых местах прелестная голубая краска бесследно исчезла. – И что же я с тобой наделала!» К счастью, и двигатель, и ходовая часть «субару» остались целыми. Машина ехала плавно, без скрипов и клацанья. Правда, одна фара не работала.

С преувеличенной осторожностью Сьюзен подъезжала к посту. Она пыталась вспомнить, закрыла ли охранница за ней шлагбаум. «Если да, тогда у меня могут быть неприятности. Охранница обязательно обратит внимание и на побитый бампер, и на негорящую фару и попытается остановить меня». К счастью для Сьюзен, шлагбаум оказался открыт, а охранница, видимо, продолжала смотреть сериал. Она мельком выглянула в окно вслед отъезжавшей «субару».

«Интересно, запомнила ли она номер машины?» – спросила себя Сьюзен. – А, ну и черт с ней», – прошептала она, вспомнив, что охранница сверялась с компьютером.

Грудь начало сдавливать, словно кто-то туго обтянул легкие Дэна холодным мокрым полотенцем и начал стегать их. Улыбчивый лысый шофер продолжал гнать со скоростью восемьдесят миль в час. С ревом машина неслась по левой полосе. Дэн ничего не видел и не понимал. Он чувствовал, что попал в ловушку. Его начала охватывать паника. «Что это? Кошмар или бред сумасшедшего?» – в ужасе повторял он.

Внезапно Дэн догадался, что происходит.

– А, теперь я все понял, это продолжение программы, – проговорил он. – Джэйс, сукин сын, хватит! Заканчивай игру! – крикнул Дэн.

Лысый подозрительно посмотрел на Дэна.

– Джэйс, сволочь, давай прекращай! Я кому сказал, прерывай программу и выпусти меня отсюда.

– Эй, эй, потише, – заговорил лысый. Его клоунская улыбка исчезла, теперь на Дэна смотрела недовольная, подозрительная физиономия.

– А ты вообще заткнись! – прикрикнул на него Дэн. – Тебя просто нет, понял? Ты не существуешь, – уточнил он.

На лбу лысого появились глубокие морщины, а физиономия его стала еще более подозрительной.

– Послушай, приятель, – заговорил он. – Не имею представления, о ком ты там говоришь, но все, что сейчас происходит, – это реальность. Можешь мне поверить, – кивнул лысый.

Дэн изумленно посмотрел на своего похитителя.

«Ничего не понятно. Этот тип говорит, что все реально. Нужно проверить, – решил Дэн и потрогал голову. Шлема на ней и в самом деле не было. Не было на руках и перчаток. – Тогда что же происходит? – недоуменно спросил он себя. – А может быть, Джэйс запрограммировал все происходящее?»

– Слушай, не сходи с ума раньше времени, – предупредил лысый. – И не пытайся разыгрывать из себя придурка, это тебе не поможет.

«Где я нахожусь? – продолжал ломать голову Дэн. – В комнате для испытания программ? Да нет, я же был в больнице… Да, там же я и разговаривал со Сью, она сама мне звонила».

– Послушайте, кто-то похитил мою дочь. Клянусь вам, это чистейшая правда, – сказал Дэн.

– Это не мы, – торопливо ответил лысый.

– Тогда кто вы такие? И что вы хотите? Денег? Нет у меня денег! – крикнул Дэн.

Петерсон еле заметно мотнул головой.

– Деньги здесь ни при чем, – ответил он. – С тобой хочет потолковать один мой старинный приятель. Не бойся, ничего страшного не произойдет. Он просто задаст тебе пару вопросов о твоей работе и отпустит.

– Кто он?

Ответа не последовало. Вместо него на обрюзгшей физиономии лысого опять появилась дурашливая улыбка.

– Разрешите мне сначала найти свою дочь. Потом, когда я вернусь…

– Отпадает, – произнес Петерсон. – Мой приятель хочет поговорить с тобой немедленно, а его желание – для меня закон. Поэтому я тебя к нему и везу.

Мимо проносились легковые и грузовые машины, громыхали прицепы. Лысый обогнал небольшой «пикап» с орущими подростками. Поднимая руки с пивными бутылками, они криками приветствовали летящий «форд» Петерсона. «И ни единой полицейской машины, – мрачно подумал Дэн. – Как будто с наступлением вечера в стране воцаряется покой и порядок. Нет, это точно очередная выдумка Джэйса, какая-то его новая программа. – Но кому понадобилось похищать Анжелу? И зачем?»

Обернувшись, он увидел, что заднее сиденье машины забито фотоаппаратами, видеокамерами и другой электронной аппаратурой. «Ну, ладно, Джэйс. Хочешь еще поиграть? Давай поиграем», – подумал Дэн и, перегнувшись, схватил один из фотоаппаратов.

– Эта штуковина дорого стоит, – сказал Петерсон, кося глазом в сторону Дэна.

Дэн с трудом сдерживал ярость.

– Наверное, – ответил он и сделал несколько сильных вдохов. Грудь снова начинало жечь. «Если это не игра, то ран не будет, ну а если все это реальность, тогда я должен немедленно остановить этого клоуна и найти Анжелу», – подумал Дэн и, размахнувшись, ударил фотоаппаратом по боковому стеклу. Удар получился не очень сильным. В последний момент фотоаппарат выскользнул у него из рук, и стекло, хотя и покрылось паутиной трещин, все же осталось на месте.

– Ты что, рехнулся? – заорал Петерсон.

Дэн снова перегнулся и достал какую-то черную коробку, увесистую, с острыми углами. Размозжить ею ветровик оказалось плевым делом – с одного раза стекло вылетело, будто его там никогда и не было. Петерсон оторвал одну руку от руля и попытался схватить Дэна за плечо. Тот ударил его по руке и продолжал вышибать боковое стекло. Оно начало подаваться. Лысый орал, махал рукой перед лицом Дэна. Машину начало швырять с полосы на полосу. Наконец Дэн окончательно вышиб боковое стекло. Лысый немедленно съехал с трассы, остановил машину и, повернувшись к Дэну, начал судорожно хватать его за руки. В глазах Петерсона был ужас, губы его тряслись, клоунскую улыбку с его физиономии как ветром сдуло. Пользуясь тем, что Петерсон не может дотянуться до него, Дэн занес над его головой коробку. Трясущейся рукой Петерсон полез в карман за пистолетом и тут же получил страшный удар. Затем еще один. Обливаясь кровью, он упал на руль. Раздался резкий, длинный сигнал.

Выбросив ставшую ненужной черную коробку в окно, Дэн оттолкнул Петерсона назад, на кресло, и сигнал прекратился. Лицо Петерсона было залито кровью, глаза полуоткрыты. Дэн в страхе смотрел на него и вдруг услышал слабый стон.

«Слава Богу, он жив», – подумал Дэн. Он отстегнул ремни и вытолкнул Петерсона из машины, затем перебрался на его место и отъехал, оставив Петерсона лежать в кювете.

«Что же это получается? Если это никакая не игра, – с удивлением подумал Дэн, – значит, все происходящее – реальность?»

Ни домой, ни тем более в полицию Дэн, естественно, не поехал. Со свистом рассекая ночной воздух, он на полной скорости помчался прямиком к зданию «Парареальности», к Джэйсу. «Если я не застану его там, то поеду к нему в «бунгало». Больше ему быть негде. Анжелу похитил Манкриф, а если кто и знает, где он находится, то только Джэйс. И он мне все выложит, иначе я его просто прибью», – решил Дэн.

45

Сначала Анжела здорово перепугалась. Особенно после того, как принц заговорил голосом мистера Манкрифа. Но прежде чем она успела спросить, кто с ней говорит, голос стал делаться мягче, звонче и вскоре стал совсем юношеским. Принц стал рассказывать Анжеле о своем королевстве, которое теперь принадлежало ей.

Потом они гуляли по тенистым рощам, катались на прекрасном старинном корабле по широким голубым рекам и скакали на больших, удивительно грациозных лошадях, накрытых красивыми попонами. Когда лошади наклоняли головы, изящные серебряные уздечки тихо позвякивали. В конце путешествия принц и Анжела очутились на прелестной лужайке, покрытой цветами невиданной красоты. Анжела с упоением вдыхала их сладкий аромат и смотрела на юного принца.

– Здесь никогда ничего не умирает, – говорил он, приглашая покататься по озеру в сказочной золотой лодке. Сидений в ней не было, Анжела лежала на мягких шелковых подушках и смотрела в небо, по которому плыли золотистые облака.

– Здесь всегда весна, – продолжал говорить принц. – И всегда красиво и приятно. А ты знаешь, Анжела, ты такая же красивая и приятная, – нежно говорил принц. – Ты просто очаровательная.

– Всегда весна, – мечтательно повторила Анжела, рассматривая пролетающих над лодкой ласточек.

– Да, мой ангел, всегда, – мягко повторил принц. – Но если тебе здесь не нравится, мы отправимся туда, где не бывает ничего, кроме зимы. Там холод, снег и лед.

– Нет, нет, – рассмеялась Анжела. – Весна мне нравится больше.

Кайл Манкриф внимательно разглядывал лежащую на корме лодки Анжелу. Он одел ее в прозрачную бледно-розовую коротенькую рубашку. На шее и руках девочки висели такого же цвета украшения, в волосах светилась серебряная диадема со множеством бриллиантов. Кайлу удалось избавить Анжелу от скобок. Теперь ее зубы были идеально ровными.

«Да, именно так и должна выглядеть Кристал, – подумал он, – потому что она заслуживает все это. Она имеет право быть принцессой, счастливой и любящей. Она выше всякого страха, выше всякой боли и голода. Ничто не властно над ней. Милая Кристал, мы с тобой заслужили все это. Смотри же, любовь моя, что я бросаю к твоим ногам».

Анжела вдруг заметила, как погрустнело юное лицо принца. Исчезла его улыбка, он стал задумчив, серьезен.

– Что с тобой? – спросила она. – Случилось что-нибудь?

– Нет, ничего не случилось, – ответил он. – Просто я думаю. Теперь, когда ты со мной, весь мир мне кажется прекрасным.

– Тогда почему у тебя такое печальное лицо? – спросила Анжела.

– Потому что я очень много лет искал тебя, – ответил принц и снова улыбнулся. – Но теперь все в прошлом. Я нашел тебя, ты со мной, и мы останемся с тобой навеки. Ты согласна?

– Навеки, – прошептала Анжела. – Ладно, я согласна.

Она вдруг подумала о родителях. «Интересно, что они делают? Наверное, волнуются, ведь меня так долго нет». Но неприятные мысли тут же исчезли, в созданном Манкрифом мире тревога и забота о посторонних не предусматривались. Понятие времени тоже стиралось, поэтому Анжела так охотно и беззаботно согласилась остаться в этом мире навеки.

– Мне есть хочется, – проговорила Анжела. – А тебе? – спросила она принца.

– Боже мой, как я мог забыть об этом! – спохватился принц. Он прошел на нос лодки, открыл люк и нырнул внутрь. Анжела не знала, что он там делал, но когда принц вернулся, в руках у него был прелестный поднос из черного дерева, уставленный всякой снедью. Принц подошел к Анжеле и, низко поклонившись, поставил поднос у ее ног.

– Здесь лучшие фазаны и вкуснейшие фрукты из Аравии, самое сладкое вино из Франции.

– Я никогда не ела фазанов, – удивленно проговорила Анжела. – А какие они на вкус?

– Попробуй и сама увидишь.

– И вино я пила только два раза, – проговорила Анжела. – На папин день рождения. Да и то только один глоточек.

Принц очаровательно улыбнулся:

– Здесь ты можешь есть и пить столько, сколько тебе захочется. Все это очень вкусно и никак не повредит тебе.

Принимая из рук принца маленький золоченый кубок, Анжела улыбнулась.

Манкриф внимательно наблюдал за тем, как Анжела пригубливала вино и ела. «Если сукин сын Лоури не наврал, – думал он, – система будет воздействовать на ее мозг, на центры насыщения, и Анжела почувствует, что она наелась».

Пища показалась Анжеле немного пресной и абсолютно безвкусной. И вино совсем не шипело и не било в нос, как то шампанское, которое она пила на Рождество. Она, конечно, попробовала всего, ведь рядом не было родителей, но особенного удовольствия от еды не получила.

– Тебе понравилось? – спросил принц.

– Да, – ответила Анжела, и это не было ложью. Хоть и безвкусная, но еда ей действительно понравилась. Удивляло ее только то, что ела она очень мало, а чувствовала себя так, словно уплела целый домашний обед. Во всяком случае, голода она не ощущала.

Солнце начало садиться за противоположный берег озера. Словно повинуясь магическому слову, лодка повернулась и поплыла обратно к замку. Анжела увидела, как на фоне покрасневшего неба начинают появляться его величественные башни.

– Скоро наступит ночь, – произнес принц.

– Мне нужно идти домой, – вспомнила Анжела.

– Нет, не нужно, – ответил принц. – Время здесь ничего не значит. Во всяком случае, оно не совпадает с временем другого мира.

– Наверное, – неуверенно произнесла Анжела.

– Этот мир намного лучше, правда?

– Конечно, – уверенно согласилась; Анжела.

Она не заметила, как исчез поднос с кушаньями. «Значит, здесь не нужно убирать со стола?» – подумала Анжела и окончательно решила, что этот мир намного лучше всех других.

– Кристал, – тихо произнес принц.

– Кристал? – изумленно повторила Анжела. – Кто это?

– Ты. Не возражаешь, если я буду называть тебя Кристал? – спросил принц.

Анжеле показалось, что в темноте, при слабом свете луны, лицо его немного изменилось.

– Но меня зовут Анжела.

– Да, я знаю. Но может быть, тебе понравится имя Кристал? Оно тоже очень красивое.

– Нет, мне больше нравится мое собственное имя.

– Ну, хорошо, дорогая Анжела, – улыбнулся принц.

Над озером подул ветер, и стало холодно. От поднявшихся волн сыпались мелкие брызги. Анжела зябко поежилась.

– Анжела, ты вправду любишь меня? – спросил принц.

– Да, – немедленно ответила девочка.

– И ты согласна навсегда остаться со мной в этом мире?

– Конечно, – ответила Анжела, хотя прекрасно сознавала, что когда-нибудь ей все равно придется вернуться к родителям и маленькому братику. Конечно, не сейчас, не немедленно, она не хотела, чтобы такая чудесная игра так быстро кончалась, но домой тем не менее возвращаться все же придется.

Принц увидел, что Анжела дрожит от холода, и обнял ее за плечи.

– А ты знаешь, что значит слово «навсегда»? – спросил он.

Анжела покрепче прижалась к горячему телу принца.

– Навсегда – это значит навсегда, – философски заметила она.

– К тому времени мы с тобой состаримся, – уточнил принц.

– Но ты же сам говорил, что в этом мире ничто не умирает, – нахмурилась Анжела.

– Совершенно верно, – согласился принц. – Не умирает, а только стареет.

– Ну, это еще ничего, – согласилась начавшая было беспокоиться Анжела.

– А когда я состарюсь, ты будешь продолжать любить меня? Представь, что я старый, толстый, уродливый, – усмехнулся принц.

– Но ты же совсем не такой, – засмеялась Анжела. – Ты молодой, красивый и не толстый.

Манкриф решил оставить эту тему, чтобы не вызвать у девочки лишних подозрений. «Не стоит волновать ее прежде времени». Он старался не думать о том, что, когда наступит ночь и нужно будет ложиться в постель, Анжела испугается его.

Манкриф буквально заставил себя оторваться от Анжелы и приподнять очки. Он посмотрел на дверь спальни, там на кровати уже были установлены датчики.

Вести машину с разбитым боковым стеклом оказалось затруднительно. Развить большую скорость мешал врывающийся в кабину ветер. Он заполнял машину пылью, грязью и мошкарой. У Дэна слезились глаза, он то и дело вынужден был прикрывать то один, то другой глаз. «Проклятье. Теперь я представляю, какие муки испытывали гонщики раньше, когда на автомобилях было только одно лобовое стекло», – думал он.

Вскоре Дэн понял, что до «бунгало» Джэйса ему ехать гораздо ближе, чем до здания «Парареальности». Он свернул с трассы и поехал к хижине Джэйса. На одном из перекрестков рядом с ним остановилась машина, битком набитая детьми. Одно из стекол опустилось, и в окне показалась смешливая рожица.

– Эй, дядя, ты случайно не на автомобильное кладбище гонишь? – спросила рожица, и в машине раздался дружный смех. Затем кто-то из сидящих внутри детей крикнул:

– Смотрите, мистер, вам на таком драндулете далеко не уехать!

Дэн поморщился. Шутки ребят его не смущали, его больше волновало, не обратит ли на них внимание стоящий у светофора полицейский. Однако полицейский невозмутимо посматривал на машину, не выказывая никаких признаков беспокойства. Зажегся зеленый, Дэн немного проехал вперед и, увидев знакомый поворот, нырнул в него и тут же остановился. Взяв трубку, он набрал домашний номер.

– Слушаю вас, – услышал Дэн дрожащий голос Сьюзен.

– Это я, дорогая, – сказал он.

– Дэн, где ты был? Я…

– Сью, у нас нет времени на разговоры, – перебил жену Дэн. – Со мной все в порядке. Я еду к Джэйсу, только он знает, где может быть Манкриф.

Послышался вздох, переходящий в стон. Дэн стиснул зубы.

– Тебе никто не звонил? – спросил Дэн.

– Нет, никто, – ответила Сьюзен.

– Не волнуйся, любимая. Я все вытрясу из Джэйса и привезу Анжелу.

– Она у Кайла, – уверенно простонала Сьюзен.

– Значит, я прибью его, – ответил Дэн.

– Дэн, я…

– Послушай, Сьюзен, что ты отвечаешь мне, когда я произношу такие слова, как «тестостерон» или «коитус»? – перебил ее Дэн.

– Дэн, что с тобой? Что случилось? – взволнованно заговорила Сьюзен.

– Сью, это очень важно. Я до сих пор не уверен, в каком мире нахожусь, в реальном или в виртуальной реальности. И это мне нужно срочно выяснить.

– Дэн, сейчас не время для шуток.

– Сьюзен, я не шучу. Скажу больше – я даже не уверен, кто ты – реальная или персонаж из очередной программы Джэйса. Ради Бога, ответь мне.

Некоторое время она молчала.

– Ну, обычно в таких случаях я говорю, что мне нравится, когда ты произносишь всякие научные слова.

Дэн облегченно вздохнул.

«Все правильно. Этих слов Джэйс знать не может. Их никто знать не может. Значит, теперь все ясно – мы в реальном мире», – подумал он.

– Спасибо, Сью. А теперь я еду к Джэйсу, у него узнаю, где находится Манкриф и только потом убью обоих.

Дэну потребовалось минут двадцать, чтобы найти удаленное от дороги «бунгало» Джэйса. По скрипучей гравиевой дорожке он подъехал к самому входу в обиталище своего бывшего друга и заглушил двигатель. Сразу определить, дома ли Джэйс или нет, Дэн не смог. Выключив фары, он некоторое время изучал хижину. С наглухо забитыми окнами и плотно закрытой входной дверью она казалась необитаемой. «Прекрасное место для шабашей, – подумал Дэн, оглядывая мрачное строение, покрашенное в черный цвет. Никто и не подумает, что в этой хибаре можно жить».

Дэн вышел из машины и подошел к двери. Разумеется, она была заперта. Дэн постучал по ней раз, другой, затем грохнул обоими кулаками так, словно собирался выбить ее.

«Отличная мысль! – подумал Дэн. – Если он не откроет, я вышибу эту чертову дверь. Ну, конечно, давай лупи, – подзадоривал он себя. – Разбивай руки о деревяшку, если не мог поработать башкой и догадаться обо всем, чем занимаются Джэйс и Манкриф. Вот кого нужно прибить».

Тяжело дыша и наливаясь яростью, Дэн смотрел на неподдающуюся дверь. «Моя задача – найти и вернуть домой Анжелу, – говорил он себе. – А уже потом заниматься мордобоем. Джэйс может не открывать лишь в нескольких случаях, – стал размышлять Дэн, – когда его нет дома или когда он играет. Может, правда, случиться, что он спит или пьян. Первое – маловероятно, второе – невозможно. Алкоголь и наркотики ему не нужны, его игры – для него самый лучший наркотик».

Внезапно Дэн заметил, что не видит велосипеда Джэйса. Спотыкаясь о мусорные кучи, он обошел «бунгало», обшарил весь дворик, но велосипеда нигде не обнаружил.

«Следовательно, Джэйс в лаборатории», – пришел к выводу Дэн, садясь в машину.

И действительно, остановившись под слабо освещенной грузовой платформой, Дэн сразу увидел изъеденный ржавчиной велосипед Джэйса. Он стоял у стены, рядом с запасным входом в «Парареальность».

Однако самого Джэйса не оказалось ни в лаборатории, ни в «Стране чудес», ни в комнате для испытания программ. Дэн поспешил в кабинет Джэйса, не обратив внимания на то, что, несмотря на такой поздний час, в компьютерном центре продолжают работать две большие машины. Не было Джэйса и в кабинете.

Посмотрев на часы, Дэн отправился в свой кабинет, намереваясь оттуда позвонить домой Сьюзен. Войдя к себе, он увидел Джэйса. Тот, свесив голову на чистую футболку с надписью: «Тот, кто отваживается – побеждает», лежал на засаленном черном диване и мерно похрапывал.

Дэн с размаху ударил каблуком по истоптанному ботинку.

– Эй, ты! – закричал он. – А ну-ка, просыпайся!

Глаза Джэйса тут же открылись.

– А я и не сплю, – заявил он.

– Не спишь? – спросил Дэн и сел за свой стол. Он хотел, чтобы между ним и Джэйсом было какое-нибудь препятствие, которое хоть как-то могло сдержать его. Больше всего Дэну хотелось сейчас схватить Джэйса за волосы и сбросить на пол. И если бы не необходимость узнать от Джэйса важную информацию, Дэн непременно осуществил свое желание. «Не стоит сразу хватать его за горло, может быть, мне удастся убедить его помочь мне».

– Не сплю, – повторил Джэйс.

– А какого же черта-ты тогда храпел?

– Это не значит, что я сплю.

«Скотина, он опять начинает сбивать меня с мысли», – возмущенно подумал Дэн.

– Ладно. – Дэн махнул рукой. – Мне нужна твоя помощь, – вдруг заявил он.

Джэйс подозрительно посмотрел на Дэна.

– И с какой же это стати я обязан тебе помогать?

– С такой, что я тебя об этом прошу.

Джэйс усмехнулся:

– Ни хрена себе. Всего каких-то два часа назад ты угрожал, что сдашь меня в полицию.

– Джэйс, этот сукин сын похитил мою дочь.

– Да? – Джэйс недоверчиво разглядывал Дэна. – Что ты хочешь сказать?

– Манкриф увез Анжелу. Прямо из школы. Это случилось в половине четвертого, и с этого времени мы ничего о ней не знаем.

Джэйс отвернулся к стене и пробурчал:

– Ничего плохого он ей не сделает.

– Откуда тебе это известно? – закричал Дэн.

– Ты что, думаешь, я дам ему программу, которая отрицательно действует на кого-нибудь? Нет, не такой я дурак.

– А откуда ты знаешь, что он сейчас гоняет какую-то программу? Джэйс, прошу тебя, помоги. Ведь у него в руках моя Анжела.

Джэйс поморщился и покачал головой:

– Не переживай. Я знаю этого ублюдка лучше, чем ты думаешь. С Анжелой ничего не случится.

– Джэйс… – Дэн сжал кулаки и начал приподниматься.

– Ты разве не заметил, что в компьютерном центре работают большие машины? – спросил Джэйс. – Ну и кому, по-твоему, понадобилось использовать их в такую позднятину?

– Манкрифу.

– Вот видишь, совсем не нужно быть волшебником Изумрудного города. Достаточно немного подумать.

– Где он находится?

– А кто его знает? – пожал плечами Джэйс.

– Но ты же сказал…

– Неважно, что я сказал, главное, что я не все о нем знаю. Но где бы он ни был, у него под рукой есть процессор и телефонная линия, – пояснил Джэйс.

– Черт, но ведь где-то же он должен быть, – простонал Дэн.

– Наверняка, – ответил Джэйс.

– Слушай, Джэйс, помоги, – взмолился Дэн.

– Почему именно я?

Первым порывом Дэна было вскочить, заорать в лицо Джэйсу: «Потому что это ты, скотина, делал ему эти программы, которыми он развращал мою дочь! Потому что ты, грязный недоносок, являешься его соучастником!» – и только потом избить его, но Дэн и на этот раз сдержался.

– Потому что моя дочь Анжела находится в беде, – ответил Дэн. – Даже если Манкриф физически не сделает ей ничего плохого, он искалечит ее сознание. Он насилует ее через мозг, а ведь это одно и то же. Ты понимаешь меня или нет?

Джэйс молчал, отвернувшись к стене. Он был похож на мальчишку, которого отец застал за чтением порнографического журнала.

– Можно же узнать, где он находится. Ведь можно… – повторял Дэн, едва сдерживая закипавшую ярость. – Значит, ты не знаешь, где находится Манкриф? – грозно повторил он, обращаясь к Джэйсу.

Джэйс кивнул и пожал плечами.

– Даже не имеешь об этом ни малейшего представления?

Джэйс немного подумал и ответил:

– Не-а.

– Значит, я был прав, – покачал головой Дэн.

Джэйс повернулся и внимательно посмотрел на Дэна:

– В чем прав?

– Да в том, что ты не сможешь найти Манкрифа. Не способен. Я подумал, что у тебя хватит мозгов засечь этого негодяя с помощью компьютера, и ошибся. Все правильно, ты хорош только в комнате для испытания программ, в остальных местах ты бесполезен. Даже не нужен.

Джэйс не сводил недовольного взгляда с Дэна.

– Но ты же не говорил, как мне нужно это делать, – медленно проговорил Джэйс. Он вел себя сейчас как сапер, каждый шаг которого мог оказаться роковым. – Ты спрашивал у меня, где он находится.

– Ну, а этого ты, естественно, не знаешь, – подсказал Дэн.

– Верно, не знаю, – подтвердил Джэйс.

– И как найти его, ты тоже не знаешь?

– А вот этого я тебе не говорил, – повысив голос, ответил Джэйс.

– Не говорил, потому что не знаешь, – напирал Дэн. – Джэйс, давай по-честному. Не можешь найти Манкрифа, так и скажи – не могу, не умею. И сойдемся на том, что он и тебя оставил в дураках.

– Нет, на этом мы не сойдемся, – проворчал Джэйс.

Дэн, словно не замечая пристального взгляда Джэйса, опустил голову и начал массировать шею.

– Оба мы с тобой пролетели. Манкриф всех перехитрил. Вот сволочь! И ты тоже хорош, – Дэн хихикнул. – Гений хренов.

– Найти его можно, – проговорил Джэйс.

– Только не тебе, – ответил Дэн. – Ладно, продолжай валяться, я сам этим займусь.

– Значит, ты говоришь, что мне не найти его? – зло спросил Джэйс.

Дэн немного помолчал.

– Ладно, Джэйс, не расстраивайся. Ну какая тебе разница, если я теперь знаю, что ты такой же олух, как и я? Утешайся тем, что я буду везде продолжать уверять всех, что ты у нас гений. – Дэн вложил весь сарказм в последнее слово и рассмеялся. – Долго же ты втирал нам мозги, пенек.

Джэйс вскочил. Глаза его горели, руки тряслись. Дэн подумал, что ему пора прекращать. «Еще немного, и он вцепится мне в глотку».

– Ты еще не знаешь моих способностей! – заявил Джэйс и повернулся к двери.

– Ты куда это направился? – крикнул ем вдогонку Дэн.

– В компьютерный центр, балда, – ответил Джэйс. – Где бы Манкриф ни находился, его мозг привязан к нашему компьютеру.

46

Сьюзен тупо смотрела на экран, где уже несколько минут светились слова: «НЕПРАВИЛЬНАЯ КОМАНДА». Она отвернулась и потерла слезящиеся глаза, надеясь, что надоевшая надпись исчезнет, но этого не случилось. Когда Сьюзен снова посмотрела на экран, на нем продолжали мигать все те же слова.

Она взглянула на команду, которую только что отпечатала, и чертыхнулась.

Во фразе «Показать все счета/месяц» Сьюзен насчитала четыре ошибки. «Неужели я настолько устала, что перестала различать буквы?» – подумала она и медленно, чтобы снова не ошибиться, набрала команду.

Она уже проверила все номера телефонов, по которым в течение месяца звонил Манкриф, но ни один из них не стал ключом к разгадке тайны местонахождения Анжелы. Сьюзен пришла к выводу, что у Манкрифа не было друзей, а вся жизнь его была связана с работой. Звонил он только сотрудникам «Парареальности».

Теперь Сьюзен проверяла счета Манкрифа: оплату дома, телефона, энергоснабжения и многое другое. Внешне все выглядело абсолютно безупречно. Единственное, что насторожило Сьюзен, – это громадные счета на алкогольные напитки.

Она внутренне чувствовала, что расплачивался Манкриф деньгами фирмы. «Нисколько не удивлюсь, если он и машину купил за счет фирмы, – предположила Сьюзен. – Конечно. А зачем ему выкладывать из собственного кармана то, что он вполне может взять из собственной фирмы?»

Сьюзен показалось, что заплакал Филип. Она подняла голову и, оторвав пальцы от клавиатуры, прислушалась. Она услышала шелест листьев за домом, шум проезжающей мимо машины, но из спальни сына никаких тревожных звуков не доносилось. «И все-таки нужно проверить», – подумала Сьюзен и босиком отправилась к Филипу.

Утомленный длительной прогулкой, малыш, посапывая, крепко спал. «Интересно, понравились ему наши приключения?» – подумала Сьюзен и горестно вздохнула, вспомнив о поврежденной «субару». Она снова вернулась в свою нишу на кухне и посмотрела на телефон. С тех пор как Сьюзен поговорила с Дэном, он так ни разу и не зазвонил. «Анжела все это время находится с Манкрифом, и никто не знает, где именно. Может быть, стоит позвонить в полицию и заявить, что я считаю это похищением с целью вымогательства?»

Но звонить Сьюзен не стала, а снова уселась за компьютер. Чутье подсказывало ей, что среди всех файлов есть один, который расскажет ей, где находится Анжела. «Должен быть такой файл. Обязательно, – повторяла Сьюзен. – Только нужно искать, потому что другого пути узнать, куда он затащил Анжелу, просто нет».

Она сжала кулаки и заставила себя успокоиться. «Перестань терзать себя, этим ты только навредишь себе. Поройся в его записях, ищи места, куда он переводил деньги, потому что разгадка кроется именно там. Он не исчез, не испарился, он здесь, и, значит, ты должна его найти. Только так ты вернешь домой Анжелу».

– Мне хочется спать, – проговорила Анжела.

Принц мягко улыбнулся:

– Твоя кровать ждет тебя в самой красивой комнате замка, на самом верху этой башни.

– А в замке живет еще кто-нибудь? – поинтересовалась Анжела. – Или мы здесь совсем одни?

Принц неопределенно махнул рукой.

– Нет, не одни. Здесь конечно же есть еще слуги, но они появляются только тогда, когда их зовут.

– Но с тех пор как мы вернулись с озера, я не видела ни одного слуги.

Принц опечалился, улыбка исчезла с его лица.

– Разве тебе плохо здесь со мной? – грустно произнес он. – Я думал, что нам будет лучше вдвоем, без слуг. Ведь так намного романтичней, правда?

– Нет, что ты, мне очень нравится здесь. Про слуг я спросила просто так.

– Пойдем, я провожу тебя в твою спальню. – Принц протянул Анжеле руку. – Или ты хочешь, чтобы я позвал служанок?

Ничего не ответив, Анжела подала принцу руку, и он повел ее к широкой мраморной лестнице, ведущей на самый верх башни. Анжела сделала несколько шагов и внезапно остановилась.

– Мне в самом деле нужно домой, – вдруг сказала она.

Принц изумленно посмотрел на нее.

– Но, Анжела, любовь моя, ведь это и есть твой дом.

– Нет, – возразила девочка. – Я имею в виду свой настоящий дом. Там, где живут мои родители и мой маленький братик.

Принц был в отчаянии.

– Анжела, милая моя Анжела, разве ты не хочешь остаться со мной? – Голос принца дрожал.

– Но я буду приходить к тебе. – Анжела попыталась успокоить его.

– Нет, я боюсь, что тебе не разрешат вернуться сюда, – горестно произнес принц.

– Но остаться я не могу, – решительно заявила Анжела.

– Я знаю, твои родители разлучат нас, – шептал принц. – Они отнимут у меня мою Анжелу.

– Но ты же сам говорил, что ждал меня столько лет. Что тебе стоит подождать еще немножко? Я вернусь, – утешала Анжела принца.

– Ты просто меня не любишь. – Принц опустил голову.

Анжеле было очень жалко принца.

– Я очень люблю тебя! – весело воскликнула она. – И я всегда буду тебя любить.

– Тогда зачем же ты уходишь? Анжела, пожалуйста, не покидай меня. Ну хотя бы не сейчас. Ты даже не представляешь, как много ты значишь для меня.

– Но ведь мои родители будут очень волноваться. Не могу же я все время находиться здесь с тобой. Но ты не волнуйся, я вернусь.

– Анжела, Анжела, ангел мой, где ты? – послышался знакомый голос.

Анжела обернулась и увидела, как распахнулись высокие двери одного из залов и появился ее папа.

– Папочка! – воскликнула Анжела и бросилась к нему.

– Энжи, доченька моя. Мы все столько времени ищем тебя…

Анжела перебила его.

– Папа, познакомься, это…

Анжела удивленно огляделась, но прекрасного принца нигде не было.

– А куда же подевался принц? – спросила она.

– Он ушел наверх, – улыбаясь, ответил папа. – Он любит и ждет тебя.

– Я тоже его люблю, – прошептала Анжела.

– Я знаю, Энжи. – Папа погладил Анжелу по головке. – Иди к нему, доченька, и любите друг друга.

Девочка смотрела на отца счастливыми глазами. Она очень обрадовалась, что ее папа разрешает ей быть с принцем. Но в то же время она чувствовала какой-то неведомый раньше страх.

– Я думала, что ты отвезешь меня домой, – вдруг сказала она.

– Нет, Энжи. Твой дом теперь здесь. Отныне и навеки ты останешься жить в этом замке вместе со своим принцем.

– А ты? А мама?

– Мы будем приходить к вам. – Папа улыбнулся. – Мы придем все вместе, и я, и мама, и Филип.

– Вы правда придете? Обязательно?

– Ну конечно же придем, ангел мой. Ты повзрослела, Анжела, ты почти женщина. И ведь ты любишь принца, разве не так?

– Так, – ответил Анжела. Внезапно она почувствовала, что вся дрожит. «Взрослая женщина», – подумала Анжела. Эта мысль почему-то пугала ее.

– Вы будете любить друг друга точно так же, как все взрослые люди, – продолжал говорить отец. – Как мы с твоей мамой. Ты же давно хотела стать взрослой?

– А можно я пойду с тобой домой? – выпалила Анжела.

Всего на миг глаза отца недовольно блеснули, но каким бы кратким ни был этот миг, Анжела уловила этот странный блеск, и ей показалось, что перед ней стоит не отец.

– Папа, папочка, я боюсь! – чуть не плача, произнесла Анжела.

Отец снова улыбнулся, но теперь Анжела видела, что улыбка его какая-то неестественная, механическая.

– Чего же ты боишься? – сказал папа. – Принц любит тебя, он не сделает тебе ничего плохого.

– А где мама? – спросила Анжела.

– Она занята.

– Можно мне ее увидеть?

– Не сейчас, попозже.

Отец обнял Анжелу за плечи и крепко поцеловал в щеку.

– Принц ждет тебя наверху, – произнес он. – Не делай его несчастным, иди к нему.

Отец развернул Анжелу лицом к лестнице, и она снова увидела принца. На нем был надет прекрасный голубой мундир, расшитый золотом. Принц протянул к Анжеле руки и произнес:

– Иди ко мне, любовь моя.

Анжела обернулась, ища отца, но он исчез. Анжела и принц остались в прекрасном замке одни.

Пот струился по лицу Манкрифа. «Молодец Джэйс, образ Дэна Санторини сработал прекрасно, – радовался он. – Все прошло как по маслу, только надо было узнать, как зовут ее брата. Да, ладно, теперь это уже не имеет никакого значения. Плохо только, что Джэйс не смог сделать так, чтобы и Дэн, и принц появлялись одновременно. Черт с ним, девчонка этого не заметила, ей сейчас не до того. Все, теперь она моя… Моя…»

Анжела почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она очень волновалась, оставшись наедине с принцем. Она, конечно, любила его, знала, что и он ее тоже любит, но все же…

Анжела начала медленно подниматься. Принц взял ее за руку и повел наверх. Ноги у Анжелы тряслись, только она никак не могла понять отчего – то ли от любви, то ли от страха. Встреча с отцом и его реакция удивили Анжелу, она поняла, что теперь ей не остается ничего, кроме как следовать за принцем.

Он привел ее в спальню – большую, прекрасную комнату, обставленную роскошной изящной мебелью. Посредине ее стояла широкая кровать с прекрасным шелковым покрывалом, на котором лежали, как показалось Анжеле, огромные подушки. На покрывале она увидела сплетенную из жемчужных ниток и драгоценных камней странную паутину, такую большую, что ею можно было накрыться.

– Это для тебя, любовь моя, – прошептал принц, показывая на кровать с паутиной. – Это прекраснейшие камни, я их привез из Персии. Посмотри, как они подходят к цвету твоей кожи.

– Чудесные камни, – проговорила Анжела.

– Их нужно надеть на тело, – сказал принц. – Посмотри на меня, и увидишь, как это нужно делать.

Анжела повернулась и, увидев принца, вздрогнула. Его прекрасный голубой мундир исчез, принц был обнажен, а на его прекрасном, мускулистом теле сверкала драгоценными камнями такая же паутина.

Глаза у Сьюзен смыкались, но она заставляла себя смотреть на экран. Она проверила все счета Манкрифа за последние шесть месяцев и не нашла ничего, что бы привлекло ее внимание. «Почему я вбила себе в голову, что разгадка местонахождения Анжелы кроется в этих чертовых файлах, – в который раз задавала себе Сьюзен один и тот же вопрос. – Не такой уж он дурак, чтобы оставлять следы».

Откинувшись на спинку стула, Сьюзен потерла усталые, покрасневшие от бессонницы глаза. Если не считать шума компьютера, то в доме стояла полная тишина. Не было слышно даже звуков проезжающих по улице машин.

Сьюзен поднялась и почувствовала, как у нее болит спина. Потирая поясницу, она посмотрела на настенные часы. Стрелки показывали третий час ночи.

«Почему молчит полиция? – подумала Сьюзен и посмотрела на телефон. Она решила снова позвонить сержанту Уоллесу. – Но если бы они что-нибудь обнаружили, позвонили бы сами, – решила она и вдруг вспомнила про развороченный гараж Манкрифа. – Очень скоро кто-нибудь наткнется на него. Сразу же расспросят охранницу, а тогда уж приедут и за мной».

Пытаясь немного отвлечься, Сьюзен кинулась к кухонному шкафу, схватила чашку и положила в нее несколько ложек растворимого кофе. Заливая кофе кипятком, Сьюзен внимательно смотрела, как в чашке поднимается пена и лопаются кофейные пузыри. С чашкой в руке она пошла в спальню к Филипу – посмотреть на малыша.

В ее сознании то и дело всплывала отвратительная, сальная рожа Манкрифа. Она старалась не думать о том, что этот извращенец и психопат может сделать с Анжелой. Вместо этого Сьюзен представляла, что бы она сама сделала с ним, и тогда совершенно отчетливо представляла, как она вонзает в горло Манкрифа нож, громадный и широкий, каким орудуют мясники. Затем она режет его морду и выкалывает глаза, а потом обеими руками бьет ножом в пузо Манкрифа и с удовольствием поворачивает лезвие. Зрелище было настолько реальным, что Сьюзен даже испугалась.

«Господи, помилуй, – зашептала она. – Я буду рада и тому, если Анжела вернется к нам живой и невредимой. Господи, ничего я больше у тебя не прошу. Только верни мне мою Анжелу».

Сьюзен было стыдно обращаться к Богу, ведь она не ходила в церковь довольно долго. Последний раз это было на Пасху, еще в Дэйтоне, где в церковь принято ходить часто и всей семьей.

Компьютер продолжал перечислять счета Манкрифа. Это были все те же платежи за дом, воду, электричество, доставку провизии и товаров и многое другое. Чеки Манкриф посылал ежемесячно. «Плохо, что в его компьютере все платежи введены в один файл. Если бы их было несколько, тогда бы и искать было намного легче, – подумала Сьюзен. Она была убеждена, что именно здесь, в файле платежей, она найдет нужную зацепку, и поэтому не отходила от компьютера. – Найду, обязательно найду. Ну не может такого быть, чтобы он где-нибудь не допустил промах».

Сьюзен снова опустилась на стул и поставила рядом с собой чашку с остывшим кофе. «Попробовать связаться с телефонной компанией и попросить у нее перечень заказов Манкрифа? – подумала Сьюзен. – Хотя было бы лучше залезть к ним в компьютер».

Она опять встала и пошла в спальню, где в одном из ящиков тумбочки Дэн хранил все семейные счета. «Какое счастье, что он у меня такой аккуратный», – проговорила Сьюзен, просматривая папки, в которых строго по порядку были сложены все документы. Последний счет на оплату телефона она нашла почти сразу и прочитала сделанную внизу приписку: «В случае возникновения вопросов относительно оплаты счетов обращайтесь по телефону 666-5915».

Схватив счет, Сьюзен принялась искать квитанции об оплатах, сделанных по кредитной карточке, и быстро нашла одну из них. Теперь ей оставалось надеяться, что Манкриф пользуется подобной кредитной карточкой. Правда, и в этом случае успех не был гарантирован, но Сьюзен решила использовать все доступные ей средства.

Чтобы попасть на кухню, ей пришлось пройти мимо комнаты Анжелы. Сердце Сьюзен сжалось, когда она бросила взгляд на пустую постель дочери. «Анжела, дорогая моя, не беспокойся, я ищу тебя», – прошептала Сьюзен.

Как она и ожидала, справочная линия «Юнайтед телефон», обслуживающая потребителей, была полностью автоматизирована и работала круглосуточно.

– Если вы хотите проверить свои последние покупки и счета, – сообщил Сьюзен автоответчик, – нажмите цифру «1», а если…

Она нажала единицу, и снова монотонный голос начал сообщать ей, что и в каких случаях ей следует делать. Сьюзен дослушала до сообщения: «Если у вас есть компьютер и модем и вы желаете, чтобы ваши счета были показаны на экране вашего компьютера, нажмите цифру «4», – и немедленно нажала четверку. Далее она выполнила несколько необходимых инструкций, и на экране появился первый вопрос: «ИМЯ?» Сьюзен отпечатала: «КАЙЛ МАНКРИФ».

«НОМЕР ТЕЛЕФОНА?»

Сьюзен предполагала, что этот вопрос будет задан, и отпечатала номер телефона Манкрифа. Но следующий вопрос: «НОМЕР СТРАХОВКИ?» – поставил ее в тупик. Она мгновенно догадалась, что, если сейчас же не найдет номера страховки Манкрифа, из телефонной компании вытянуть ничего не удастся. Сьюзен разделила экран на две части и начала лихорадочно просматривать файлы Манкрифа, которые она записала на жесткий диск своего компьютера. «Черт подери, где же я его видела? Ведь есть он у меня, этот чертов номер, мелькал где-то, – бормотала Сьюзен. – Да вот же он!»

Она отпечатала номер страховки Манкрифа, и на экране появился последний счет, оплаченный Манкрифом по телефону. Сьюзен скопировала его и тут же запросила следующий, затем еще и еще. Она отключила модемную связь, вошла в директорию «ПОМОЩЬ», и уже через несколько минут у нее был полный перечень счетов, оплаченных Манкрифом по телефону.

«Не многого я добилась, – подумала Сьюзен, глядя на перечень. – Не исключено, что в некоторых случаях он пользовался не домашним телефоном, а служебным».

Сьюзен валилась с ног от усталости, но мысль о том, как может сейчас страдать Анжела, придала ей сил. Она допила холодный кофе и снова принялась за работу. Оставался практически последний шанс – найти что-нибудь среди перечня оплат, сделанных Манкрифом по кредитной карточке.

В компьютерном центре было значительно холоднее, чем в остальных помещениях здания «Парареальности». Дэн инстинктивно поежился и пожалел, что оставил куртку в кабинете.

Джэйс сразу направился к пульту управления работающего «Крэя», придвинул к нему вращающийся стул и, обернувшись, подмигнул Дэну. Несколько минут он озабоченно стучал по клавишам, затем поднялся.

– Ну что ж, пошли, – произнес Джэйс и улыбнулся, как показалось Дэну, с откровенной злобой.

В полутемную комнату «Страны чудес» Дэн и Джэйс вошли в полном молчании. Джэйс сел за пульт, его долговязая фигура отбрасывала на стену комнаты зловещую тень. Все так же молча Джэйс потянулся к полке и, достав шлем и перчатки, дал их Дэну.

– Надевай и отправляйся, – Джэйс кивнул в сторону комнаты для испытания программ. – Я останусь здесь и подключу тебя.

Дэн вспомнил, что всего несколько часов назад его вынесли из комнаты, где благодаря стараниям Джэйса он получил очередной приступ астмы. Не забыл он и ту перестрелку, когда Джэйс всадил в него три пули.

– Повторяю, я остаюсь здесь, – глухо произнес Джэйс, словно читая мысли Дэна. – Надо же кому-то ввести тебя в программу?

И все же Дэн не решался войти в комнату. В свете слабых ламп он едва узнавал Джэйса. Лицо его было угрюмым, взгляд – решительным. Таким Дэн его еще не видел. В эту минуту Джэйс был похож на бойца, стремящегося побыстрее вступить в схватку.

– Насколько я понял, ты хочешь помешать ему сделать что-нибудь с твоей дочерью, – сказал Джэйс. – Так это, или я неправильно тебя понял?

Дэн молча кивнул.

– В таком случае у тебя осталось несколько минут, – Джэйс отрицательно покачал головой. – А другого пути нет, тебе необходимо войти в программу, вступить в игру.

– Хорошо, я готов, – ответил Дэн.

Он надел шлем и, держа в руке перчатки, вошел в комнату для испытания программ. Дэн неторопливо надел перчатки, подключил оптико-волоконную проводку и внезапно почувствовал себя загнанным зверем. Огромная пустая комната с невысоким, давящим потолком напоминала клетку. Дэн посмотрел в окно, и ему почудилось, что он видит лицо Джэйса, безжалостное и мрачное, как смерть. «Он действительно хочет подключить меня к программе Кайла? – с сомнением подумал Дэн. – Или это его очередная хитрость, с помощью которой он надеется снова нейтрализовать меня на некоторое время?»

Дэн почувствовал, как легкие у него начинают слабеть, – первый признак приближающегося приступа астмы. «Прекрати паниковать! – приказал себе Дэн. – Нет у тебя сейчас никакой астмы!»

– Ты готов? – послышался в наушниках голос Джэйса.

Дэн с решимостью обреченного надвинул на глаза очки и ответил:

– Да, готов.

– Тогда включаем, – бесстрастным холодным тоном проговорил Джэйс.

Тьма перед глазами появилась и тут же исчезла. Дэн огляделся и увидел, что стоит в прелестной спальне. Обставленная с вызывающей роскошью, спальня являла собой нечто среднее между комнатой романтического сказочного замка и номером в одном из лучших отелей Лас-Вегаса. Каменные стены были отделаны богатой драпировкой, на полу лежал громадных размеров толстый ковер. У одной из стен стояла большая кровать с балдахином, по обеим сторонам которой горели высокие канделябры.

У кровати стоял обнаженный юноша, обвешанный странной паутиной из жемчужных ниток и драгоценных камней. Он задумчиво смотрел в окно на осыпанное звездами темно-голубое небо. Назначение паутины и камней Дэн определил сразу. «Это датчики», – подумал он.

Анжелы нигде не было.

– Где Анжела? – громко спросил Дэн, подходя к кровати.

Юноша резко обернулся и вздрогнул.

– Как ты попал сюда? – спросил красавец принц голосом Манкрифа.

– Где Анжела?! – заревел Дэн. – Что ты с ней сделал, сволочь?!

Открылась одна из дверей, и на пороге показалась Анжела.

– Папа! – радостно закричала она. – Ты вернулся!

Дэн посмотрел на Анжелу. Девочка тоже была обнажена, если не считать паутины проводов, соединяющих датчики. Дан стыдливо поглядел на ее едва выступающие груди, на пробивающийся пушок на лобке, и в нем начала закипать лютая злоба.

Анжела бросилась к отцу и, словно ища у него защиты, прижалась к нему.

– Энжи, деточка моя, он ничего тебе не сделал?

– Нет, – ответила Анжела и заплакала. – Папочка, он любит меня. Ты же сам мне говорил, но я боюсь.

– Я говорил? – переспросил Дэн. – Что я тебе говорил?

– Ну, там, внизу, на лестнице. Ты разве не помнишь? Ведь это было всего две минуты назад.

Дэн посмотрел на принца. Лицо юноши кривилось, таяло. Оно меняло форму, и вот уже сквозь прекрасные юношеские черты стали проглядывать морщины.

– Это был не я, Анжела. Все, что ты видишь, – это обман.

Дэн почувствовал, как девочка сжалась. Круглыми удивленными глазами девочка посмотрела на отца.

– Но как же я узнаю, что ты – это ты?

– Это очень просто, – улыбнулся Дэн и погладил золотистые волосы дочери. – Сейчас я отведу тебя домой, к маме и Филипу. Тебе уже давно пора спать.

– Ты не можешь отнять ее у меня! – сказал принц голосом Манкрифа.

– Заткнись, урод! – рявкнул Дэн. – И запомни, Кайл, как только все это кончится, я разыщу тебя и все кости переломаю.

– Анжела, ведь я же твой принц, – раздался хрипловатый голос. – Я люблю тебя, и ты мне говорила, что любишь меня.

– Говорила, – ответила Анжела, не отходя от отца.

– Тогда оставайся со мной.

– Я потом приду.

– Нет, он не разрешит тебе приходить ко мне. Анжела, мы больше не увидимся, – послышалось нечто вроде всхлипываний.

– Папа? – девочка вопросительно посмотрела на отца.

– Доченька, это все иллюзия, игра с применением виртуальной реальности. Кайл Манкриф заманил тебя сюда. Ты помнишь, как он напугал тебя в школе?

– Это он? Дядя Кайл?

– Да, – ответил Дэн.

Изображение принца начало извиваться и терять форму. Теперь он выглядел так, словно находился под водой. Анжела удивленно смотрела на превращение прекрасного принца в бесформенную массу.

– Сукин сын, скажи ей сам, что это игра, – потребовал Дэн.

Перед изумленной Анжелой возникло несчастное лицо Манкрифа. Прекрасный принц стал толстеть и сутулиться, крепкие мускулы исчезли, появилось полненькое брюшко, и перед Дэном и Анжелой предстал Кайл Манкриф. Он закрыл руками лицо, упал на колени и зарыдал.

Джэйс не видел, что происходило в замке, но через маленькие динамики, установленные на пульте управления, отчетливо все слышал.

«Ну и кретин, – пробормотал он. – Теперь Манкрифу конец, в лучшем случае его упрячут в психушку, к таким же извращенцам. Ну и черт с ним, так ему и надо».

Зазвонил телефон. Джэйс удивился: «Кому еще понадобилось звонить сюда, да еще ночью?» – подумал он, но трубку не поднял.

После десятого звонка Джэйсу стало ясно, что звонивший класть трубку не намерен, и впервые в жизни он изменил своей привычке.

– Чего надо? – крикнул он в трубку.

– Дэн, это ты?

– Нет.

– Джэйс?

– Да, Сью, это я.

– А где Дэн?

В голосе Сьюзен чувствовалось волнение. Джэйс посмотрел в окно и сквозь тонированное стекло увидел фигуру Дэна. Тот, слегка согнувшись, обнимал нечто невидимое.

Джэйс решил не врать, но и не говорить правду.

– Дэна со мной нет, – ответил Джэйс.

– А ты знаешь, где он? Можешь найти его?

– Думаю, да.

– Тогда передай Дэну, – захлебываясь в словах, торопливо заговорила Сьюзен, – что я нашла его. Нашла! Он находится в одной из гостиниц, недалеко от Диснейленда. Я знаю ее название, это на Интернэшнл-драйв. Я даю гарантию, что он именно там. Мне удалось найти заказ Манкрифа на доставку туда микрокомпьютера.

– Манкриф? – переспросил Джэйс. – Ты знаешь, где находится Манкриф?

– Да! – крикнула Сьюзен. – Обязательно передай это Дэну. Все, я вызываю туда полицию.

– Постой! – закричал Джэйс, но было поздно – Сьюзен уже бросила трубку.

Джэйс посмотрел на Дэна. «Вот это дела! Если сюда вмешается полиция, я загремлю вместе с этим уродом Манкрифом. Он же не будет молчать, он расскажет, кто и для чего делал ему программы. И что тогда будет со мной?» – размышлял Джэйс, разглядывая нелепую фигуру Дэна.

«А пошли они все в задницу», – проговорил Джэйс и с этими словами принялся быстро настраивать пульт управления на новую программу.

47

Увидев Анжелу живой и узнав, что Манкриф не тронул ее, Дэн начал понемногу успокаиваться. Злость утихла, оставалось только выяснить, как все происшедшее отразилось на психике девочки, на ее эмоциональном восприятии.

Почти год Дэн не видел свою дочь обнаженной. Сьюзен говорила, что это вполне естественно, Анжела превращается в девушку и начинает стыдиться мужчин, и собственного отца в том числе.

«Но Кайл видел ее голой, пусть в виде игры с применением виртуальной реальности, но он собирался изнасиловать ее. И ощущения были бы реальными как для него, так и для нее».

Манкриф продолжал стоять на коленях.

– Кристал, моя милая Кристал, – говорил он сквозь рыдания. – Я всегда любил тебя. Я не хотел убегать, но я должен был это сделать. Должен. Кристал, я бросил тебя, но ты понимаешь меня. Ты всегда меня понимала. Прости меня, Кристал.

Анжела крепче прижалась к отцу.

– О ком это он говорит? – спросила она. – Обо мне?

– Нет, доченька, он говорит о другой девочке, которую зовут Кристал.

– Принц просил, чтобы я разрешила ему называть меня Кристал, но я отказалась, – сообщила Анжела с гордостью.

Дэн смотрел на Кайла и думал, кто же такая эта Кристал.

– Папа?

– Я здесь, – ответил Дэн и улыбнулся. Он чувствовал прикосновение дочери, видел ее, слышал ее голос. В какие-то доли секунды ему казалось, что они находятся дома, но стоило Дэну взглянуть на отвратительную паутину датчиков, опутывающую тело дочери, и он снова понимал, что все происходящее нереально.

Вид датчиков раздражал Дэна, он снял рубашку и накинул ее на плечи дочери.

– Значит, мистер Манкриф все время обманывал меня? – спросила Анжела. – Никакого принца не было?

– Да, – ответил Дэн.

– А он говорил, что любит меня.

Дэн сообразил, что наступает самый скользкий момент.

– Понимаешь, Анжела, мистер Манкриф психически болен. Когда он говорил тебе, что любит тебя, он имел в виду совсем не ту любовь, которой я и твоя мама любим тебя.

– Но он любит какую-то Кристал, да?

– Похоже на то, – неуверенно ответил Дэн. – Во всяком случае он часто повторяет это имя.

– Он хотел, чтобы я стала Кристал.

«Вот чертовка, да она оказалась сообразительней меня, – подумал Дэн. – На лету все хватает».

– Возможно, ты и права, – кивнул он. – Очень даже возможно.

– Он не хотел мне сделать ничего плохого, – говорила Анжела. – Он просто хотел, чтобы я его полюбила. Поэтому он и переоделся в принца.

Поглаживая головку Анжелы, Дэн кивнул и посмотрел на обрюзгшее тело Манкрифа. «Нет, этот подонок еще очень опасен. Он выше меня и намного тяжелее, и, если его приступ жалости к себе сменится агрессивностью, туговато мне здесь придется». Сначала Дэн решил попросить Джэйса вывести Анжелу из программы, но передумал, побоявшись, что на какое-то время он сам исчезнет и девочка снова останется один на один с Манкрифом.

– Анжела, а куда мистер Манкриф повез тебя из школы? – спросил Дэн дочь.

Анжела наморщила лоб, пытаясь восстановить в памяти маршрут.

– В какой-то мотель, – наконец ответила она.

Слова Анжелы словно громом поразили Дэна. «В мотель? – подумал Дэн. – Значит, этот сукин сын хотел не просто поиграть с нею в виртуальную реальность».

Стараясь не напугать Анжелу, Дэн снова спросил:

– А в какой именно? Ты не запомнила его название?

– Точно не помню, но я видела рядом «Уэт энд Уайлд».

– Джэйс, ты слышал? – крикнул Дэн. – Они находятся в одном из мотелей комплекса «Трэвэлерз Инн», это на Интернэшнл-драйв.

– Все понял, – ответил Джэйс. – Полиция к ним уже едет.

Анжела посмотрела на Манкрифа.

– Папа, а он правда болен?

– Боюсь, что да, – ответил Дэн. – Он не обижал тебя? Не дотрагивался?

– Нет, – ответила девочка и печально вздохнула: – А я думала, что принц действительно любит меня. Иногда я понимала, что он немножечко ненастоящий, но мне казалось, что так даже лучше.

– А ты любила принца? – спросил Дэн.

– Наверное, – Анжела пожала плечами.

Дэн крепко прижал к себе дочь.

– Дорогая Анжела, в своей жизни ты встретишь много мальчиков, которые будут любить тебя больше, чем этот фальшивый принц. Мне даже придется купить себе бейсбольную биту, чтобы отгонять их от тебя.

Анжела прижала лицо к груди отца и захихикала.

– Ну, всех-то их прогонять, может быть, и не надо, – ответила она.

– Ну, конечно, не всех, – согласился Дэн. – Только сначала тебе следует немного подрасти.

Манкриф угрюмо молчал. Закрыв лицо ладонями, он сидел на корточках, облокотившись на резную ножку кровати. Он перестал всхлипывать, поднял покрасневшее от слез лицо и мутными глазами оглядел Дэна и Анжелу.

– Я не могу уйти отсюда, – пробормотал Манкриф. – Я понимаю, что это надо сделать, но я не могу.

– Сюда уже едут, Кайл, – сказал Дэн. – Но пока ты, грязный педераст, остаешься в программе, я не уйду из нее. Я не оставлю с тобой свою дочь ни на секунду. Больше того, я добьюсь, чтобы тебя заслали за тысячи миль отсюда.

– Но я же ничего ей не сделал, – заныл Кайл. – Мы же всего-навсего играли.

– Да, скотина, по-твоему, это игра, баловство. Только хватит, скоро тебе придется играть за решеткой, там тебе самое место. А если тебя все-таки пожалеют и не упрячут туда, где ты уже никому не сможешь угрожать, тогда я убью тебя. Понял?! Я прибью тебя, как шелудивого пса. Убью вот этими руками! – орал Дэн.

– Папа, папочка! – испуганно заговорила Анжела.

Манкриф посмотрел на Дэна долгим внимательным взглядом и вдруг начал подниматься.

– Так лучше сделай это сейчас! – крикнул он и, расставив руки, двинулся к Дэну. – Смотри же, вот он я. Я не сопротивляюсь. Прошу тебя, убей меня, Дэн! Я не хочу больше жить так! – взвыл Кайл. – Ну, пожалуйста, убей меня! – умолял он, продолжая двигаться к Дэну. Мясистые волосатые ляжки Манкрифа тряслись, живот свисал, толстые, дряблые руки были широко раскинуты. Кайл смотрел на Анжелу дикими, безумными глазами. Дэн выступил вперед, загородив собой дочь.

Манкриф сделал еще один шаг и вдруг вздрогнул и замер. Глаза его вылезли из орбит и, казалось, сейчас вовсе выскочат из глазниц. Невидимая сила начала сгибать Манкрифа. Раздался хруст позвоночника. Руки Кайла вдруг выскочили из суставов и повисли как плети. На глазах изумленного Дэна горло Манкрифа начало сжиматься. Кайл захрипел, изо рта показался и начал вылезать длинный язык. Казалось, что кто-то выдирает его вместе с его внутренностями.

Тело Кайла билось в конвульсиях. Хрипя и извиваясь, он рухнул на кровать. В предсмертной агонии Кайл приподнялся, его нижняя челюсть и язык задергались, словно он хотел что-то сказать, но вместо слов изо рта пошла пена, и Кайл тяжелой бесформенной массой сполз на пол. Анжела закричала. Дэн спокойно смотрел на мертвого Кайла Манкрифа.

К тому моменту, когда Сьюзен подъехала к комплекту «Трэвэлерз Инн», Филип снова спал. Дома, когда Сьюзен разбудила его, наскоро одела и потащила в машину, малыш поднял страшный крик. Пристегивая кресло с Филипом, она, как могла, успокоила сына, и он затих. Затем Сьюзен заставила себя обойти вокруг «субару» и внимательно осмотреть ее. Повреждения были значительными – передний бампер погнут и вдавлен в корпус, левая фара разлетелась вдребезги, багажник вырван с корнем, а краски местами не было вообще. Но зато Сьюзен нашла Анжелу, и что в сравнении с этим значит какая-то железяка?

Филип долго ерзал в своем кресле, но постепенно его утомило мелькание света уличных фонарей, стало укачивать, и он снова заснул. Сьюзен примчалась к мотелю. В темноте она долго искала стоянку, угадала ее по мигалкам полицейских машин и подъехала туда. Выбравшись из автомобиля, Сьюзен быстро отстегнула кресло со спящим Филипом и, прижав его к груди, побежала к небольшой толпе любопытных. Растолкав ее, пробилась вперед. Она бы ворвалась и в отель, но ее остановила крепкая рука шерифа.

– И куда же наша мамочка так торопится? – спросил он.

– Там моя дочь! – задыхаясь от волнения, проговорила Сьюзен. – Это я вам звонила.

Шериф понимающе кивнул и, взяв Сьюзен за плечо, повел ее ко входу в номер.

– Как она себя чувствует? С ней все нормально?

Из номера навстречу Сьюзен вышел сержант Уоллес и улыбнулся:

– Миссис Санторини, не волнуйтесь. Ваша дочь жива и невредима. Правда, немного смущена, да это и понятно. Она сказала нам, что сюда приходил папа, то есть ваш муж, – поправился Уоллес, – и спас ее.

– Слава Богу, с Анжелой все в порядке, – прошептала Сьюзен и упала на Уоллеса.

– Эй, подержи-ка малыша, – приказал Уоллес своему помощнику. – А вы, миссис Санторини, можете пройти внутрь и немного посидеть там. Успокойтесь, придите в себя. Ваша дочь там.

Анжела в застегнутой на все пуговицы полицейской куртке бросилась к матери сразу же, как только та вошла в номер. Сьюзен крепко обняла дочь, целовала ее щеки, гладила волосы.

– Все прошло, девочка моя, все прошло, – приговаривала она, стараясь не разрыдаться.

Анжела одновременно и плакала и смеялась. Она просила прощения, что не пошла на школьный автобус, и целовала волосы матери.

Подошел полицейский и подвел Сьюзен к креслу. Она села и через раскрытую дверь увидела спальню. Там, возле кровати, устремив раскрытые, невидящие глаза в потолок, лежал совершенно обнаженный Кайл Манкриф.

Подошел сержант Уоллес и, явно смущаясь, проговорил:

– Простите меня, миссис Санторини, но на вашей дочери ничего не было, если не считать вот этого, – он показал на второе кресло, на спинке которого висела паутина проводков с датчиками. – Вся одежда вашей дочери находится в другой комнате, на кровати.

В спальне было человек шесть мужчин в полицейской форме и одна женщина в штатском. Один из полицейских фотографировал тело Манкрифа, женщина сидела на кровати и что-то печатала на компьютере-ноутбуке.

– Папа пришел и спас меня, – повторила Анжела. – Ты знаешь, мама, это было лучше всякого видео.

– Он мертв? – спросила Сьюзен, кивнув в сторону Манкрифа.

– Да. Медицинский эксперт сказал, что у него случился разрыв сердца, – ответил Уоллес. – Судя по найденным в бумажнике документам, имя этого человека – Кайл Манкриф.

– Да, – кивнула Сьюзен. – Это он и есть.

– Меня спас папа, – снова повторила Анжела.

Сьюзен повернулась к дочери:

– Мистер Манкриф не делал тебе ничего плохого? Он не пытался… – Сьюзен прикусила язык. «Не следует задавать такие вопросы при посторонних. Это может травмировать девочку, – решила она. – Узнаю все дома».

– Нет, – ответила Анжела, понимая, о чем ее хотела спросить мать. – Он до меня даже не дотрагивался. Правда, он собирался это сделать, но пришел папа и помешал ему.

Уоллес сочувственно поглядывал на Анжелу. Ему, старому полицейскому, лучше, чем кому-нибудь, было известно, что при подобных обстоятельствах впечатлительная девочка может вполне тронуться умом. Сьюзен попыталась вкратце растолковать сержанту, что такое виртуальная реальность и как ее можно использовать. Она показывала на микрокомпьютер, а также рассказала о назначении шлема и перчаток. Несмотря на ее сбивчивое и путаное объяснение, Уоллес, казалось, понял Сьюзен.

– Ах так вот почему на нем был этот шлем, – пробормотал Уоллес. – Честно говоря, мы немного удивились. Подумали: «Зачем это ему понадобилось подсоединять велосипедный шлем к компьютеру?»

Сьюзен заставила себя снова посмотреть на тело Манкрифа, обвешанное датчиками. На руках его все еще были перчатки.

– Мне можно взять дочь домой? – спросила Сьюзен Уоллеса.

Склонив голову, сержант посмотрел на Анжелу.

– В соседней комнате у нас есть врач, – сказал он. – Вы не хотите, чтобы он осмотрел девочку?

– Нет, – твердо ответила Сьюзен. – Я бы предпочла сейчас поехать домой, а к врачу мы можем сходить и завтра.

Уоллес пожал плечами и кивнул, соглашаясь со Сьюзен.

– Как вам будет угодно. Только прежде я бы хотел снять с вас показания. И с вас тоже, юная леди. – Он посмотрел на Анжелу и слегка покраснел. – Кстати, я думаю, вам лучше одеться. – Он прошел в спальню и принес оттуда вещи Анжелы. Затем Уоллес вышел на улицу и подозвал помощника. Тот, продолжая держать кресло со спящим Филипом, подошел к дверям номера.

Сьюзен помогла Анжеле одеться, руки у них обеих тряслись. Одевшись, Анжела обняла мать за талию, Сьюзен обхватила дочь за плечи. Так они и вышли из номера, у дверей которого их ожидал помощник Уоллеса с Филипом на руках.

– Он еще спит, – хриплым голосом прошептал помощник.

– Благодарю вас, – ответила Сьюзен.

– Я помогу вам поставить кресло в машину, – сказал помощник. – Заодно потренируюсь, у меня самого недельки через две появится такой же бутузик.

Сьюзен слабо улыбнулась.

Только уже подъезжая к дому, она вспомнила, что разворотила гараж Манкрифа, и сокрушенно покачала толовой. «Плохо, следовало бы сообщить об этом сержанту Уоллесу. Хотя нет, правильно я сделала, что ничего не сказала. Начались бы всякие расспросы, что да как… А мне детей нужно спать укладывать».

– Это папа убил Манкрифа, – прошептала Анжела. – Мистер Манкриф сказал, что хочет умереть, тут папа и убил его.

– Как, как ты сказала? – переспросила Сьюзен.

Дрожащим от волнения голосом Анжела начала рассказывать:

– Папа сказал, что убьет мистера Манкрифа, и тот сразу упал и умер.

– Нет, Анжела, наш папа его не убивал. Слышала, что сообщил врач? У мистера Манкрифа случился удар. С нашим дедушкой Санторини тоже такое было, помнишь?

– Папа страшно разозлился на мистера Манкрифа.

– И правильно сделал, да, Анжела, как ты думаешь?

– Конечно, правильно, ведь он спас меня.

– Это верно, спас тебя он, – сказала Сьюзен. – Но вот мистера Манкрифа он не убивал. Он – человек очень мягкий, а такие просто не способны кого-нибудь убить.

Увидев, как бьющееся в конвульсиях тело Манкрифа рухнуло, Анжела испуганно завизжала. Дэн повернулся и обнял дочь, прикрывая ее от ужасного зрелища.

– Не плачь, ангел мой. Все кончено, теперь никто не будет обижать тебя. Я здесь, рядом с тобой. Скоро сюда приедет полиция и отправит тебя домой. Все будет хорошо, не волнуйся.

Анжела вцепилась в руку отца. Тело Манкрифа постепенно начало расплываться, превратилось в кляксу, а затем и вовсе исчезло.

– Его больше здесь нет, – удивленно и вместе с тем испуганно проговорила Анжела.

Дэн повернул голову и увидел, что Манкриф действительно исчез. Оставались, правда, кровать, спальня и сам замок. Древний и незыблемый как скала. Только Манкрифа в нем уже не было.

Дэн встал на колени, так, что глаза его оказались вровень с глазами Анжелы.

– А теперь послушай меня, Анжела, внимательно, – сказал Дэн. – Ты помнишь номер в мотеле, куда тебя привез Манкриф?

Едва сдерживая слезы, Анжела молча кивнула.

– Через несколько минут ты снова очутишься там. Только не пугайся, просто вспомни, как ты выходила из кабинки в школе. Поняла? Не испугаешься?

Анжела снова кивнула.

– В номере ты увидишь полицейских. Они все это время искали тебя, потому что мы с мамой не знали, где ты находилась. Ты ведь не боишься полицейских?

– Нет, – слабо ответила Анжела.

– Они побудут с тобой, потому что мы с мамой их просили найти тебя.

– Но меня нашел ты…

– Правильно, я, – согласился Дэн. – Но я нашел тебя в игре, в программе. Посмотри, мы же с тобой находимся в замке, значит, это все пока только игра.

Анжела огляделась, затем снова посмотрела в глаза Дэну.

– Когда ты увидишь полицейских, а потом маму, это уже будет реальный мир. В нем ты увидишь и Филипа, он очень скучает по своей старшей сестренке.

Анжела радостно улыбнулась:

– Он, наверное, теперь спит.

Кивнув, Дэн дал Анжеле понять, что заканчивает разговор.

– И я тоже окажусь в реальном мире, только не в номере мотеля. Я буду в лаборатории, но скоро приеду домой.

– Прости меня, что я не поехала домой на школьном автобусе.

– Ну что уж теперь об этом говорить, – вздохнул Дэн. – Главное, что все прошло и хорошо кончилось.

Анжела обняла отца и крепко поцеловала в щеку.

– Хочу тебе сказать еще одну вещь, – продолжал говорить Дэн, не выпуская дочь из объятий. – Когда ты окажешься в реальном мире, в номере, там кроме полицейских будет и мистер Манкриф.

Дэн почувствовал, как дрогнули руки дочери.

– Он умер, доченька. Не бойся. Даже если он без сознания, полиция защитит тебя. Ничего страшного с тобой не случится, верь мне.

– А мама будет там?

– Не знаю, – ответил Дэн. – Скорее всего нет. Но если полиция сообщит ей, где ты находишься, она обязательно приедет. А если нет, то полицейские сами привезут тебя домой.

Анжела понимающе кивнула. Дэн понимал, какую сильную психологическую нагрузку испытает его дочь, переходя из нереального мира в реальный, особенно после всего того, что она увидела.

– Папочка, – прошептала Анжела на ухо отцу.

– Что, родная моя?

– Это ты убил мистера Манкрифа?

Вопрос дочери поразил Дэна. Он засомневался, говорить ли ей правду или нет, но, пока он раздумывал, Анжела вдруг выскользнула из его рук и исчезла. Стоя на коленях, Дэн удивленно разглядывал спальню фантастического замка, затем посмотрел на свои руки, только что обнимавшие Анжелу. «А не померещилось ли мне все это? – подумал Дэн. – И была ли Анжела здесь? Скорее всего нет. Анжелы здесь не было. Никогда не было», – решил он, поднимаясь с колен.

Внезапно он увидел свою рубашку, валяющуюся на ковре. Дэн поднял ее и подумал, что в реальном мире Анжела появится голой, обвешанной проводами и датчиками. Снова Дэн почувствовал приступ злобы оттого, что полицейские будут разглядывать ее.

Дэн ожидал, что призрачный, фантастический мир скоро исчезнет. Он понимал, что находится в комнате для испытания программ в здании «Парареальности». Однако кто-то не торопился возвращать Дэна в реальность. Дэну надоело ожидание, после всего пережитого ему страшно хотелось домой, к семье. «Чертова спальня. Да когда же она исчезнет?!» – недовольно пробурчал Дэн.

– Эй, Джэйс! – крикнул он. – Заканчивай. – И потянулся к шлему.

– Еще не время, Данно, – ответил Джэйс почему-то низким, суровым голосом.

– Послушай… – попытался возразить Дэн, но Джэйс перебил его. – Дэн, не пытайся снять шлем. Если ты только дотронешься до него, с тобой случится то же самое, что и с Манкрифом. Я превращу твой мозг в кучу пепла.

48

– Что ты там еще придумал? – возмущенно спросил Дэн, не опуская рук, но и не касаясь шлема.

– Я не знаю, Дэн, что с тобой делать, – вздохнул Джэйс. – Понимаешь, ты слишком прямолинеен. Твое чертово простодушие может принести мне кучу неприятностей. Вот о чем сейчас я думаю.

Стоя в древнем готическом замке и разговаривая с бесплотным, невидимым существом, Дэн чувствовал себя слегка неуютно.

– Джэйс, но ведь ты только что убил Манкрифа! Если прибавить к нему еще тех двух пилотов, то получается, что ты трижды убийца.

– Что касается Ральфа и Адера, то я считаю их смерть случайностью. Честное слово, я не хотел их убивать. Хотя зачем клясться, ты мне все равно не веришь! – Дэн почувствовал в голосе Джэйса раздражение. – Я уже говорил тебе, Дэн, что не намеревался убивать Ральфа, а только хотел преподать ему урок.

– Ну а Манкриф?

– Он хотел умереть, чтобы избавиться от жизни, которая давала ему одни мучения, – ответил Джэйс. – Ты же сам слышал, что он говорил. Кстати, он просил тебя убить его. Неужели этого недостаточно?

– Даже в такой ситуации это называется убийством, Джэйс, – упрямо повторил Дэн.

– Вот-вот, – печально произнес Джэйс. – Значит, ты все-таки собираешься сдать меня полиции.

Дэн старался говорить как можно спокойнее:

– Джэйс, я уверен, что ты нуждаешься не в наказании, а в помощи. Неважно, что ты сделал, ты остаешься моим коллегой, другом. Я не оставлю тебя, можешь смело на меня рассчитывать.

Дэн почувствовал, как у него начало сдавливать легкие и перехватывать дыхание.

– О, так вот что ты решил! – произнес он. – Все-таки решил убить меня? Хотя, конечно, теперь тебе ничего другого не остается.

– Нет, просто убивать тебя я не буду.

– А что ты тогда собираешься предпринять?

– Пока не знаю, – ответил Джэйс. – Дай подумать.

– Первое, что тебе нужно сделать, – осторожно предложил Дэн, – это выключить игру, чтобы мы с тобой могли спокойно сесть и обсудить все. Один на один, без свидетелей.

Последовало длительное молчание. Дэн ждал ответа на свое предложение. Грудь снова начало сдавливать. Дэн попытался успокоиться, унять появившиеся в легких свист и хрипы. «А может быть, просто взять, да и сдернуть этот чертов шлем? – раздраженно подумал он. – Кто знает, что он там делает? Наверняка не следит за мной. Я вполне могу сбросить шлем так быстро, что он просто не успеет среагировать».

Дэн попробовал пошевелить руками, но не смог этого сделать, они словно превратились в камень. Дэн изо всех сил пытался двинуть ими, но все его усилия были бесполезными.

Джэйс рассмеялся:

– Напрасно стараешься, Данно. Я вижу тебя насквозь. Ну сам подумай, если я делаю такие фокусы, что придурок Ракер чувствует отсутствующую руку, то уж наверняка я способен сделать и наоборот – временно лишить человека рук.

– Джэйс, ты же не собираешься вечно держать меня здесь? – спросил Дэн, стараясь не выдать испуга.

– Да нет, – ответил Джэйс хриплым, напряженным шепотом. – Не годится, так будет нечестно.

– Тогда что будем делать?

– Посмотри вниз.

Дэн подошел к окну. Стекла в нем не было. В этой искусственно созданной фантастической стране многого не могло быть: ни прохладного ветерка, ни дождя, ни укусов насекомых. Дэн увидел, что за окном замка стоит прекрасная погода, яркие лучи полуденного солнца заливают яркие лужайки и горы, поросшие прекрасным лесом.

– Подойди ближе и посмотри вниз, – снова раздался голос Джэйса.

Дэн посмотрел. Внизу на прекрасной черной лошади гарцевал рыцарь в черных доспехах. В руке у рыцаря было копье, направленное острием вверх. Дэну оно напомнило флагшток из программы бейсбола, кстати так и не законченной. У длинного сверкающего острия копья трепетал длинный, о двумя языками, голубой флажок с надписью: «Тот, кто отваживается, – побеждает».

– Это еще что за новости? – спросил Дэн. Его уже не удивляло, что он разговаривает с пустой комнатой.

– Тот, кто отваживается, – побеждает, – ответил Джэйс. – Все очень просто, Дэн. Так всегда было.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

Джэйс усмехнулся:

– Ты подумал, что я оставлю тебя в программе, а получилось наоборот. Я сам пришел к тебе. Черный рыцарь, Данно, – это я. Ты будешь сражаться со мной.

– Я должен сражаться с тобой? – спросил Дэн и потер грудь, пытаясь унять ноющую внутри боль.

– Ну, если ты сейчас признаешь, что я прав, а ты нет, и поклянешься, что не станешь создавать мне неприятностей, тогда…

– Джэйс, но это…

– Сейчас я могу сделать с тобой все, что захочу, Данно, запомни это. Ты – в моем мире и будешь подчиняться его законам.

– Ты – такой же сумасшедший, как и Манкриф! – выкрикнул Дэн.

– Возможно, – ответил Джэйс. – Но очень скоро ты будешь стоять передо мной на коленях и молить о пощаде.

– Выключи немедленно программу! – потребовал Дэн.

В ответ Джэйс заливисто рассмеялся:

– Только победив меня, ты сможешь выйти из моего мира.

Дэн вспомнил, что всего несколько часов назад он пережил страшный приступ астмы. Он очень боялся приступов, они всегда появлялись внезапно и изматывали его. Они вырывали его легкие, душили, заставляли тело судорожно содрогаться.

В памяти Дэна всплыла и та страшная перестрелка, в которой Джэйс убил его.

«Этот ублюдок хочет сломить меня, заставить плясать под его дудку. Ради этого он готов держать меня здесь сколько угодно», – подумал Дэн.

– Давай, Дэн, спускайся, я жду тебя. Надевай латы и приготовься встретиться со своим создателем. Пронто, тонто.

Дэн почувствовал дикую ярость. Она пробила его, прошла через него, как проходит электрический разряд. Дэну казалось, что каждая клеточка его тела, каждый нерв буквально трясутся от злобы и ненависти к Джэйсу.

Грудь невыносимо сдавливало, легкие словно наполнялись водой. Дэн успокаивал себя тем, что весь этот ужас не продлится долго. Он надеялся, что кто-нибудь из техников, Гари Чан или кто другой, зайдет в лабораторию, увидит, что там происходит, и отключит программу. «Могут прийти и из полиции. Интересно, сколько сейчас времени?» – размышлял Дэн.

– Советую не волноваться на этот счет, – послышался голос Джэйса. – Никто нас не побеспокоит, Данно. Я оставил на пульте управления предупреждение: одна попытка отключить программу – и твой мозг превратится в пепел.

– А свой ты, конечно, пожалел?

– Ну неужели ты думаешь, что я способен на самоубийство?

– Джэйс, так не поступают.

– Надевай побыстрее броню, тонто.

– Я не буду биться с тобой, – сказал Дэн.

– Ты предпочитаешь подохнуть точно так же, как и Манкриф? – взвизгнул Джэйс. – Сражайся, я даю тебе последний шанс!

– Я не верю тебе, ты запрограммировал свою победу.

– Нет, – отрезал Джэйс. – На этот раз я играю честно. Поэтому одевайся и победи меня, если, конечно, сможешь.

Дэн снова посмотрел вниз. Теперь черный рыцарь гарцевал, держа копье наперевес. Все так же трепетал змеиный язык флажка. Когда Дэн повернулся, спальня уже превратилась в оружейную. На стенах висели щиты, возле них рядами лежали копья. Два мрачного вида субъекта подошли к Дэну и начали надевать на него ослепительно белые доспехи.

– Ну, наконец-то наш молодец решился, – ехидно проговорил Джэйс.

Молчаливые субъекты оказались профессионалами в своем деле – не прошло и двух минут, как Дэн с головы до ног оказался закованным в латы, но не чувствовал их веса. Сбоку к Дэну прицепили громадные ножны с мечом, на голову надели шлем с забралом. В продолжение всей церемонии Дэн радовался только одному, – что он снова может двигать руками. Вместе с тем Дэн перестал ощущать шлем. «Куда же он исчез?» – подумал Дэн и в ту же секунду услышал голос Джэйса:

– Из игры выхода нет. Считай, что имеешь дело с законами термодинамики: ни победить, ни даже выровнять шансы, ни выйти из игры ты не можешь. А законы здесь устанавливаю только я.

– Это просто смешно, – бормотал Дэн.

Тем временем оруженосцы повели его в конюшню, где Дэна терпеливо ждала его лошадь, накрытая белой попоной со скрещенными красными стрелами по бокам.

Скосив глаза, Дэн попытался рассмотреть пространство за пределами очков, но не было ни единой щелочки, позволяющей увидеть, что делается вне игры. Дэн вздохнул и начал карабкаться в седло. Самому ему это сделать не удалось, тогда двое оруженосцев подсадили его. Дэн поерзал, поудобнее устраиваясь в седле, и сунул обутые в железные ботинки ноги в стремена. Один из оруженосцев подал ему большой, слегка изогнутый щит, на нем был тот же герб, что и на попоне, – две скрещенные красные стрелы.

– Да я ни разу и на лошади-то не ездил, – недовольно произнес Дэн.

– Я – тоже, – ответил Джэйс. – Не переживай, лошади сами неплохо знают правила турнира.

Могучий конь Дэна поскакал к широким воротам замка, прогремел копытами по перекидному мосту и вылетел на поросшую высокой травой широкую поляну. Черный рыцарь уже находился там, от Дэна его отделяло не более ста ярдов. Дэн осмотрелся. Оруженосцы его куда-то исчезли, по крайней мере он их не видел. «Чертов шлем здорово ограничивает видимость», – подумал Дэн.

– Эй, послушай, мне ведь полагается еще и копье! – возмущенно крикнул Дэн.

– О, извини, пожалуйста, я совсем забыл об этом…

В ту же секунду Дэн увидел стоящего рядом хмурого оруженосца с длинным деревянным копьем. Приняв его, Дэн снова удивился – несмотря на внушительные размеры, копье, казалось, весило не больше пушинки. Он со страхом посмотрел на острый, словно игла, длинный наконечник копья.

Конь Дэна сделал несколько ленивых шагов по поляне и вдруг бросился вперед. Он с такой силой топал копытами по кочкам, что Дэн едва не вылетел из седла. Дэна швыряло из стороны в сторону, он изо всех сил старался сохранить равновесие.

Секундой позже черный рыцарь хищно пригнулся к шее, и, выставив вперед копье, понесся навстречу Дэну. Он летел прямо как стрела. «Интересно, сколько сотен раз Джэйс тренировался?» – подумал Дэн, пытаясь выставить вперед щит и заслонить им себя от стремительно приближающегося к нему сверкающего жала. Одновременно Дэн старался нацелить свое болтающееся из стороны в сторону копье в тело черного рыцаря.

Страшный удар вышвырнул Дэна из седла и подбросил высоко в воздух. Сначала Дэн ничего не почувствовал. Перед его глазами пронеслось голубое небо, красивые облака и далекие деревья. Затем он увидел высокую зеленую траву, землю, и тогда только ощутил удар. На этот раз он был настолько силен, что Дэну показалось, будто он рассыпается. Острие копья Джэйса попало точно в центр щита Дэна и согнуло его почти пополам, словно это был лист картона. Выбитое из рук копье валялось рядом.

Чувствуя боль во всем теле, Дэн все-таки попытался подняться. Единственное, что ему удалось, – это встать на колени. В двадцати ярдах от себя Дэн увидел черного рыцаря. Тот разворачивал коня для нового броска. Дэн не увидел в руках Джэйса копья, вместо него в стальной перчатке черного рыцаря была зажата длинная цепь, на конце которой устрашающе болтался тяжелый шар, утыканный шипами. Джэйс вновь понесся на Дэна. Не в силах подняться, продолжая стоять на коленях, Дэн вытащил меч. Черный конь приближался. Джэйс яростно вращал цепью. В слабой попытке отбить удар смертоносного оружия Дэн поднял щит и сжался под ним. Пронесшийся мимо черный всадник легко выбил щит из руки Дэна. Он дико закричал от боли, ему показалось, что вместе со щитом отлетела и его левая рука. Дэн посмотрел на нее и увидел, что она на месте.

Черный всадник поставил своего коня на дыбы, снова развернул его и, вращая шипованным шаром, опять поскакал на Дэна. На этот раз удар шара пришелся по шлему, и Дэн снова упал. Его тошнило, в ушах стоял нестерпимый звон. Он почувствовал, что начинает терять сознание. Сквозь застилающую глаза кровавую пелену он увидел над собой черное брюхо коня и его громадные копыта. Они зависли над Дэном, готовые раздавить, втоптать его в землю. Из последних сил Дэн поднял меч и ткнул им в незащищенный живот лошади.

Снова наступила полная темнота.

– Черт подери, Дэн, так нечестно, – прозвучал обиженный голос Джэйса. – Ты убил мою лошадь.

Дэн, тяжело дыша, лежал в темноте и пытался определить, где он находится. Вскоре он ощутил холод бетонного пола комнаты для испытания программ. Мир закованных в броню рыцарей исчез, и Дэн еще раз попытался поднять руки, чтобы снять шлем. И снова он почувствовал, что не способен двигать ими.

– Э-э-э, нет, программа еще не закончилась. Ведь мы с тобой так ничего и не решили, – раздался в наушниках уверенный, слегка недовольный голос Джэйса.

Дышать становилось все труднее. Дэн лежал в темноте, силясь набрать в легкие воздуха. Боль, вызванная имитацией ранений, подавлялась болью надвигающегося приступа астмы. «Мне нужно любыми способами выходить из программы, иначе он меня задушит, – думал Дэн. – Он сошел с ума, и теперь его ничто не остановит. Он убьет меня».

– Слушай, Джэйс, ты ничего не решишь этим. Давай заканчивать, – проговорил Дэн, задыхаясь.

– Все мы с тобой, дорогой Данно, решим. Послушай меня еще раз. Я хочу только одного – чтобы ты помалкивал о моих делах с Манкрифом и о той программе на базе «Райт-Паттерсон». Я верю тебе, Данно. Пообещай мне забыть об этом, дай честное слово, и я сразу же отпущу тебя.

Дэн молчал.

– Ну что ж, тогда продолжаем единоборство. Как говорится, mano a mano. Хочешь сдать меня полиции? – голос Джэйса дрогнул. – Прекрасно, только сначала тебе потребуется победить меня.

Дэн сделал страшное усилие, оттолкнулся от пола и сел. Внутри шлема он слышал звук своего дыхания, оно напоминало смесь жалобного стона с заунывным воем.

Дэн вспомнил, как одноклассники смеялись над ним, когда он задыхался и начинал тяжело дышать. Тогда из его горла вырывались стоны, свист и тонкие хрипы. Ребята передразнивали Дэна, скакали вокруг и кричали: «Смотрите! Идет человек-оркестр! Вы только послушайте, что он умеет!» Даже родной брат Дэна вместе со всеми хихикал над ним и просил: «Слушай, Дэн, сыграй на своей штуковине что-нибудь из «Битлз», а? У тебя ведь так клево получается». В такие моменты все вокруг Дэна буквально давились от хохота.

– Не притворяйся, Дэн. Это бесполезно, я не выпущу тебя отсюда, – раздался требовательный, жесткий голос Джэйса. – Я не закладывал в программу приступ астмы, ты сам его вызываешь.

Приступы астмы не столько пугали отца Дэна, сколько приводили его в бешенство. Когда Дэн начинал задыхаться, отец орал на него, топал ногами и бил кулаком по столу.

– Ты сам во всем виноват, сам! Если бы ты вместо того, чтобы торчать за своими дурацкими книжками, побольше гулял на свежем воздухе, то и дышал бы, как все, а не пыхтел, как паровоз!

Уже будучи взрослым мужчиной, Дэн часто ходил к врачам, но от всех слышал практически одно и то же:

– Астма, мистер Санторини, – заболевание в большей степени психологическое. Кстати, вы когда-нибудь обращались к психологу? Нет? Настоятельно рекомендую.

Сьюзен говорила проще:

– Дэн, научись расслабляться, и вся твоя астма пройдет, – и добавляла: – Ты не обращал внимания, что, когда мы занимаемся любовью, ты не задыхаешься?

«Все они в моей болезни винят меня. Словно я только того и хочу, чтобы меня били приступы. Они думают, мне приятно лежать и задыхаться, как выброшенная на берег рыба», – возмутился Дэн.

– Давай, Данно, вставай, – послышался призывный голос Джэйса. – Хватит отлеживаться, нас еще ждет перестрелка. Помнишь такую программку? – Джэйс злорадно засмеялся.

Еще бы Дэн ее не помнил. Вот уже сколько времени при одной только мысли о ней у него сердце сковывало льдом от страха. Вот и сейчас, едва услышав о ней, он словно снова ощутил, как в него впиваются пули, затем наваливается жуткая темнота и он начинает проваливаться в глубокую яму, в конце которой его ждет смерть. Дэн поднялся и почувствовал, как у него дрожат ноги.

– Постой, – вдруг произнес он. – Почему это все время игры выбираешь ты?

– Что с тобой, Данно? Ты, я вижу, напуган? Чем тебе не приглянулась перестрелка в коррале?

Вслушиваясь в издевательский голос Джэйса, Дэн почувствовал, как внутри него пробуждаются новые ощущения – недовольство собой, злость на самого себя и на всех тех, кого он знал. В нем поднималась волна ненависти ко всем тем, кто когда-то смеялся над ним, манипулировал им, словно марионеткой, играл им и так, и эдак. Особую злобу вызывали Манкриф и Джэйс, ведь это они пытались отнять у него дочь и разбить его семью. «И теперь, когда у него ничего не вышло, он пытается отыграться на мне, убить меня. Он думает, что если я все эти годы был его лакеем, то и останусь таким навсегда. Нет, этого больше не будет! Здесь, внутри машины, он считает себя Богом? Посмотрим».

– Мне кажется, что из нас двоих боишься-то как раз ты, – произнес Дэн. – Я чувствую, как ты трясешься от страха, Джэйс. Ведь если бы ты не боялся, ты бы разрешил мне выбрать место для поединка.

– Здесь хозяин – я, – ответил Джэйс. – Я – создатель и властелин Вселенной.

– Что же тогда ты, властелин долбаный, так опасаешься реального мира? – усмехнулся Дэн. – Нет, Джэйс, ты не властелин, а мальчишка, который, обоссавшись при посторонних, от стыда прячется за мамкину юбку.

– Ты ответишь за каждое свое слово!

– А что ты можешь мне сделать? Только убить меня, – ответил Дэн.

– И я убью тебя, – холодно ответил Джэйс.

Дэн прекрасно понимал – весь этот сценарий, всю свою программу единоборства с ним Джэйс наверняка проигрывал не менее тысячи раз. Он понимал, что у него практически нет шансов, единственной надеждой было выйти за рамки отработанной программы, выбить Джэйса из колеи неординарным решением.

– Почему бы тогда нам не сразиться на Луне? – предложил Дэн.

– Ты имеешь в виду игрушку Чарли Чана?

– Да, – ответил Дэн. – Давай поставим ее. Покажи, как ты умеешь сражаться в незнакомой обстановке.

Раздался мелкий, ехидненький смешок.

– Ты предполагаешь, что слабое притяжение даст тебе какое-то преимущество?

– Все может быть, – беззаботно ответил Дэн, хотя в душе он именно на это и рассчитывал.

– Ну, хорошо, – неожиданно весело ответил Джэйс. – На Луне, кстати, пострелять тоже можно. Правда, не из шестизарядных «кольтов», а из лазерных пистолетов, но мне все равно. Да и тебе – тоже. Какая разница, из чего я тебя прикончу?

– Тогда вперед! – воскликнул Дэн. – Ставь «Прогулку по Луне».

– Минуточку, – произнес Джэйс.

Дэн решил, что пришло время действовать, и приготовился быстрым движением сорвать с головы шлем, но его остановил голос Джэйса:

– Только не нужно считать меня полным идиотом, Дэн. Не двигайся.

«Сволочь, крепко же он зажал меня здесь. Черт подери, неужели этот придурок хочет навсегда оставить меня в своем фантастическом мире? – Дэн не на шутку перепугался. – Да нет, здесь я ему как раз и не нужен. Он будет гонять программу за программой, пока не убьет меня. Будет играть со мной, как кошка с мышью, полностью вымотает, а потом прихлопнет. Он-то сам не устанет. Как он может устать, если это – его мир? Он и создал-то эту фантастическую Вселенную с одной только целью – избавиться от меня. Сам он может находиться здесь сколько угодно, а когда устанет, то сделает со мной то же самое, что и с Манкрифом. Действительно, у меня есть только два пути выйти отсюда: быть убитым или убить. Ну уж нет, я предпочитаю второй», – решительно подумал Дэн.

Когда у двери прозвенел звонок, Сьюзен дремала на диване. Она открыла глаза, повернулась и посмотрела на часы – стрелки показывали почти половину второго ночи. Сьюзен посмотрела в окно. «Где же Дэн? Почему его еще нет?» – подумала она.

Снова прозвенел звонок. Она устало поднялась, подошла к двери, открыла ее и увидела сержанта Уоллеса. Вид у него был крайне встревоженный, как у провинциального дедушки, взволнованного ночным отсутствием внучка.

– Что случилось? – дрогнувшим голосом спросила Сьюзен. – Где мой муж?

Сержант снял широкополую шляпу и, держа ее обеими руками, сокрушенно покачал головой.

– Как вы и говорили, ваш муж находится в здании «Парареальности», – ответил сержант.

– С ним все в порядке?

– В некотором роде да, – неуверенно ответил Уоллес. – Мы нашли их однорукого охранника, он отпер нам дверь, и мы прошли внутрь…

– И что там?

– Мы выяснили, что ваш муж и еще один тип, Джэйс Лоури, заперлись в какой-то лаборатории. Точнее, в какой-то странной комнате, и мои люди просто не знают, как их оттуда достать. Поговорить с ними невозможно, они, похоже, отрезали всю связь. Во всяком случае, они нас не видят и не слышат, это совершенно точно.

Сьюзен в изнеможении оперлась о дверь. Все происшедшее измотало ее до предела. Ей хотелось только одного – чтобы Дэн был дома, рядом с ней, а вместо этого…

– Я знаю, где они, – прошептала Сьюзен. – Они находятся в комнате для испытания программ.

– Ну, раз вы так ее называете, то, наверное, они там, – подтвердил Уоллес.

«Но почему? – спросила себя Сьюзен. – Что заставило Дэна остаться в программе? Тем более с Джэйсом».

– Если вы считаете, что вам нужно поехать в «Парареальность», то у меня в машине есть молодая девушка из федеральной полиции. Она сможет присмотреть за вашими детьми. А лично я думаю, что вам стоит отправиться со мной и помочь моим людям.

Несмотря на то что она валилась с ног от усталости, Сьюзен тихо пробормотала.

– Да, конечно… Подождите, я сейчас оденусь.

– Это пожалуйста, – кивнул Уоллес. – Не торопитесь, миссис Санторини, одевайтесь спокойно, времени у нас вполне достаточно. Насколько я могу понять, ни ваш муж, ни тот парень никуда уходить не собираются.

Девушка в форме федерального полицейского и в самом деле оказалась молодой. Даже очень молодой. «И таким юным созданиям там дают пистолеты?» – удивленно подумала Сьюзен, осматривая хрупкую фигурку. Однако взгляд у девушки был очень уверенный, и вся она показалась Сьюзен такой собранной, что Сьюзен решила доверить ей и Анжелу и Филипа.

– Да вы не беспокойтесь, – сказала девушка-полицейский. – Я когда-то работала няней, мне это не впервой.

Сьюзен беспокоила только Анжела. Проснувшись, девочка могла испугаться, увидев в доме не мать, а незнакомую девушку.

– Подгузники менять я умею не глядя, – тем временем продолжала девушка, – а когда ваша дочь проснется, я скажу ей, что вы уехали за папой. Она не испугается, уверяю вас. На мне же форма.

– Ну, хорошо, – согласилась Сьюзен. – Спасибо вам.

Сержант Уоллес усадил ее на переднее сиденье рядом с собой и завел двигатель.

– Вы знаете, признаться, такого я еще ни разу в жизни не видел, – произнес он, направляясь к зданию «Парареальности». – Ваш муж и тот парень выделывают в той комнатенке такие странные штуки, – он помотал головой. – Надели велосипедные шлемы с очками и прыгают, как идиоты.

– Все правильно, – кивнула Сьюзен, рассматривая в окно темные силуэты домов. – Это такая игра. Электронная.

Уоллес подозрительно посмотрел на нее.

Джо Ракер открыл главный вход, и Сьюзен в сопровождении Уоллеса торопливо зашагала по коридору к лаборатории. Ракер, сильно прихрамывая, шел следом за ними.

Уоллес рывком открыл дверь лаборатории, и Сьюзен подошла к пульту управления. Все оборудование работало – тихо гудели компьютеры, на экранах мелькали графики, колонки цифр и ряды каких-то странных значков. Через несколько минут Сьюзен поняла, что в данном случае помочь полиции она ничем не сможет.

– Здесь нужен специалист, – сказала она, обернувшись к Уоллесу. – Дэн как-то говорил мне, что с ним работает некто по фамилии Чан.

– Гари Чан, – подсказал подошедший и запыхавшийся от быстрой ходьбы Ракер. – Хотите, я вызову его? В справочнике есть его телефон.

Уоллес вопросительно посмотрел на Сьюзен. Та молча кивнула. Тогда сержант повернулся к Ракеру и приказал:

– Вызвать немедленно.

Ракер тут же исчез. Вслушиваясь в удаляющийся торопливый стук протеза, Сьюзен подошла к окну и сквозь тонированное стекло принялась разглядывать комнату для испытания программ. То, что она увидела, заставило ее похолодеть от страха.

На бетонном полу комнаты ничком лежал Дэн.

49

Дэн лежал на бетонном полу комнаты. Его снова окружала сплошная темнота. Он попробовал незаметно приподняться, но не смог этого сделать. Руки Дэна словно вросли в пол.

– Если бы я просто хотел уничтожить тебя, Данно, я мог бы это сделать уже не один миллион раз, – затрещал в наушниках бесполый голос Джэйса. – Но я всегда даю противнику шанс.

– Хороший же ты шанс дал Ральфу, – проговорил Дэн.

– Чертов солдафон в любой момент мог остановить программу, но не захотел. Он считал себя героем, вот потому и сдох. Он сам себя убил!

Дэн не ответил. Злость, кипевшая внутри его, поутихла, но не погасла. Дэн не давал ей исчезнуть, она подогревала его кровь, смешивалась с ней. Дэн вынашивал свою злобу, пестовал ее, питался ею. Он знал, что для него адреналин – это жизнь, потому что именно его вводили Дэну во время приступов астмы. «Вот почему я победил Джэйса в рыцарском турнире, мои собственные гланды выработали адреналин и впрыснули его в кровь. Это значит, что я сам остановил приступ».

Но, несмотря на все старания Дэна, злоба постепенно проходила. Легкие у Дэна работали нормально, но его беспокоило, что программа может продлиться слишком долго. «Думай, действуй быстро и решительно, – говорил он себе. – Речь идет о твоей жизни и смерти, Джэйс не выпустит тебя отсюда до тех пор, пока или не добьется своего, или не убьет тебя. Выйти из программы можно, только переступив через его труп. Господи, только бы мне не пришлось убивать его! Но если ничего другого не останется? Тогда мне придется это сделать. Но прежде всего следует оставаться спокойным и рассчитывать каждый шаг. И еще я должен заранее суметь предугадать его намерения. «Прогулка по Луне» дает мне шанс победить Джэйса. Правда, очень небольшой».

«Нет, если он действительно поставит «Прогулку по Луне», я победил. Я даже уверен в этом. Не исключено, что он не знает об уменьшении притяжения. Если Гари Чан ничего не говорил Джэйсу о своей работе, то у меня определенно есть шанс».

Ничего не видя, не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой, Дэн чувствовал себя беспомощным. Он стоял посреди комнаты, как преступник, ожидающий палача. «Не бойся, – успокаивал себя Дэн. – Ничего страшного не происходит, просто Джэйс с помощью дистанционного пульта управления устанавливает программу, вот и все. Медлит он, конечно, нарочно. Хочет, чтобы я поволновался. Понятно, что эта игра в кошки-мышки его забавляет. Гадина, все эти годы он только и делал, что забавлялся со мной. Ну, так мы сейчас посмотрим, кто повеселится последним».

– Все готово, Данно, мы отправляемся на Луну.

Темнота вокруг Дэна рассеялась, но не намного. Дэн увидел себя. Одетый в громоздкий, сверкающий белый костюм, он стоял посреди пустынной лунной равнины. В какую бы сторону Дэн ни смотрел, повсюду он видел только безжизненную пустыню, усеянную маленькими кратерами. Словно какой-то гигант от нечего делать сидел и тыкал пальцем в серую, унылую лунную поверхность. Кругом были только камни. Ярдах в ста от Дэна лежали громадные валуны. Правильную линию горизонта разрезали полуразрушенные, древние, мрачные горы. В черном небе висел величественный, сверкающий бело-голубой диск Земли.

Дэн решил проверить, та ли это программа, над которой бился Чан, и сделал несколько шагов. «Она!» – Дэн едва не вскрикнул от радости, когда почувствовал, что ноги его оторвались от земли. Дэн не шагал, а летел вперед.

– Эй, куда ты? Я здесь, – послышался голос Джэйса. – Ку-ку, мальчик, иди сюда.

Дэн повернулся и между валунами величиной с дом увидел неясную фигуру. Расстояние до валунов Дэну показалось громадным, но тем не менее, присмотревшись, он увидел, что Джэйс одет в такой же блестящий, но черный костюм. Особенно отчетливо Дэн видел похожий на лампу шлем Джэйса, в безвоздушном лунном пространстве свет Земли бросал на него таинственный, зловещий отблеск.

– Черный костюм? – удивился Дэн.

– Да, – гордо ответил Джэйс. – Это потому, что я – са-а-а-а-мый распло-о-охо-о-ой из всех самых плохих на этой стороне «Коперника».

«Перепугался, мразь. Заполз под валуны», – подумал Дэн. В отличие от него, стоящего на открытом пространстве, где не было ничего, кроме камней размером с кулак, Джэйс в любую секунду мог скрыться за валун.

– У тебя прекрасный костюмчик, – усмехаясь, продолжал говорить Джэйс. – Я отлично тебя вижу.

Дэн заметил на левом бедре Джэйса металлическую кобуру. Опустив правую руку, Дэн нащупал у себя на поясе такую же. Из кобуры высовывалась рукоятка увесистого лазерного пистолета.

– Ну что ж, давай начинать, – предложил Дэн. – Считаем до трех?

– До трех, – согласился Джэйс. – Только отсчет будет обратным, как и положено в НАСА, – не дожидаясь ответа, Джэйс неторопливо произнес: – Три, два, один, огонь!

Джэйс оказался проворнее. Дэн еще тянулся к рукоятке пистолета, когда лунную темень разрезал тонкий, как игла, ярко-красный луч и полоснул землю у самых его ног. Дэн испуганно отпрыгнул и поплыл в сторону. Еще в полете Дэн догадался, что способность видеть свет лазерного луча Чан ввел в игру по своей инициативе. В безвоздушном пространстве Луны световой луч увидеть невозможно. Дэн тяжело приземлился на камень, споткнулся и присел, стараясь сохранить равновесие.

– Отлично, дружище! Ты решил потанцевать? Ничего не имею против, давай попляшем. – Джэйс дико расхохотался и снова выстрелил в ноги Дэна.

Дэн успел отпрыгнуть назад. «Смеешься, сволочь?» – с ненавистью подумал он и, выхватив пистолет, выпустил в сторону валунов несколько ярко-синих лучей. Раздался треск разрезаемого камня, и Джэйс тут же нырнул в укрытие.

– Эй, сопливый владыка Вселенной! – закричал Дэн, забыв, что переговариваются они по радио и кричать совершенно необязательно, даже самый тихий шепот будет услышан. – Ты куда это подевался? Уж не описался ли ты ненароком? Застегивай штаны и выходи!

– Нет уж, хватит, – послышался жесткий голос Джэйса.

У Дэна не было никакого укрытия, поэтому, чтобы избежать попадания, ему оставалось только одно – постоянно двигаться. Правда, стреляя из-за валуна, Джэйс мог в конце концов попасть в него, и Дэн решил во что бы то ни стало выманить Джэйса. Дэн опустился на четвереньки и медленно пополз к валунам, надеясь, что ткань костюма не порвется. «Если Гари Чан сделал программу слишком реалистичной, то может и порваться», – подумал Дэн.

Зловещий отблеск насторожил Дэна. Джэйс вынырнул с противоположной стороны валуна, выстрелил и снова спрятался. Луч прошел мимо.

Продолжая дюйм за дюймом преодолевать расстояние до валунов, Дэн со смехом произнес:

– Слышь, гений, у тебя от страха рука трясется. И вообще тебя очень легко обнаружить. Ты так дрожишь, что валуны качаются.

– Помолись лучше, – огрызнулся Джэйс.

– Сейчас помолюсь. Вот, послушай, – Дэн выстрелил в то место, откуда только что показался шлем Джэйса, затем повернулся и дал несколько залпов в противоположный конец валуна. Послышался треск, и в безвоздушном вакууме куски выбитого выстрелом Дэна камня начали испаряться.

Надеясь, что его атака немного охладит пыл Джэйса, Дэн скользнул в сторону. Одной рукой и ногой он поднимал вверх клубы лунной пыли вперемешку с камнями. Они долго висели, загораживая Дэна, и оседали медленно, как во сне.

«Я должен приблизиться к валунам, иначе он рано или поздно попадет в меня», – убеждал себя Дэн. В то же время он понимал, что, приближаясь к валунам, он приближается и к Джэйсу.

Дэн увидел Джэйса только после того, как кроваво-красный луч полоснул левое плечо его костюма, выстрелил, но поздно – Джэйс снова исчез. Удара Дэн не почувствовал, он только услышал тихое шипение уходящего из костюма воздуха. «Черт подери, – подумал Дэн. – Через сколько времени наступает полная разгерметизация костюма?»

– Попал, попал! – радостно закричал Джэйс. – Я все равно убью тебя, никуда ты от меня не денешься.

Дэн решил воспользоваться тем, что Джэйс скрылся из виду сразу же и не знал степени повреждений, нанесенных Дэну. Дэн прижался к земле. Он лежал в холодной лунной пыли, настороженно прислушиваясь к шипению. «Что это шипит? Воздух или это уже мое дыхание?» – с ужасом подумал Дэн.

– Дэ-э-эн? – позвал Джэйс.

Дэн решил не отвечать. «Пусть думает, что я убит или потерял сознание».

– Дэн?

Теперь это был уже голос Сьюзен.

– Дэн, это я! – кричала она. – С тобой все в порядке? Подожди, мы сейчас отключим игру!

– Нет! – завизжал Джэйс, выскакивая из-за валуна. – Только попробуйте дотронуться хотя бы до одной кнопки, и я уничтожу его!

Распластавшись на земле, прижав щеку к внутренней прокладке шлема, Дэн скосил глаза и увидел Джэйса. Тот стоял рядом с валуном, размахивал руками и истерически кричал:

– Ничего не трогайте! Мы сами решим, что нам делать!

Иногда Джэйса отрывало от лунной поверхности, и он надолго зависал. В эти секунды он походил на пугало, сорванное ветром.

Дэн тщательно прицелился и выстрелил. Ярко-голубой луч попал Джэйсу в грудь. Дэн поднял ствол лазерного пистолета чуть выше, поймал в прицел шлем Джэйса и еще раз выстрелил. Шлем разорвало в клочья. Дэн увидел вылетающий из черного костюма воздух, смешанный с кровью и мозгами.

Он снова почувствовал, что лежит на полу комнаты для испытания программ. Рубашка его намокла от пота. Дэн пошевелил пальцами и не ощутил на них перчаток. Сознание, что он снова может двигать руками и ногами, пришло внезапно. Он перевернулся на спину, оттолкнулся руками от пола, сел, и поднял очки шлема.

У противоположной стены, свесив голову на хилую грудь, на корточках сидел Джэйс. Шлем его слегка съехал набок.

– Ты – обманщик, – произнес Джэйс и, совсем как ребенок, обиженно всхлипнул. – Воспользовался тем, что Сью отвлекла меня.

– Ладно, Джэйс, давай прекратим. Вставай.

– Не встану, – капризно ответил Джэйс.

– Учти, Сьюзен наверняка привела с собой полицейских. Это все, конец.

Несколько минут Джэйс молчал. Сгорбленный и жалкий, он сидел у стены и тихонько всхлипывал. Затем он вскинул голову, и в его глазах Дэн опять увидел ненависть.

– Ты прав, это конец. Теперь я уже точно убью тебя.

Увидев в левой руке Джэйса пульт дистанционного управления, Дэн попытался вскочить и одновременно сорвать с головы шлем, но не успел. Его руки и ноги опять налились свинцом, он рухнул на пол и застонал от боли.

– Дэн, Дэн! – кричала Сьюзен, захлебываясь в рыданиях. – Ты жив? Ответь мне! Дэн!

– Приказываю в последний раз – ни под каким видом не дотрагивайтесь до пульта управления. Все органы оперативного контроля соединены с моим пультом. Одно касание – и я уничтожу Дэна.

– Дэн? – снова послышался голос Сьюзен. – Ответь же!

– Все нормально, Сью, – произнес Дэн. Он снова был беспомощен перед Джэйсом и вынужден был признать это. – Делайте так, как он вам говорит, Сью. Ничего не трогайте.

Дэн увидел, как Джэйс встал и медленно пошел к нему. Парализованный страхом, Дэн закрыл глаза, ожидая неизбежного. Джэйс встал на колени и начал заботливо, почти нежно, как добрая нянька, поправлять Дэну шлем.

– Да, Дэн, – приговаривал Джэйс, осторожно опуская ему на глаза очки, – мы могли бы с тобой творить великие дела. Я бы даже разрешил тебе стать моим первым помощником, моим другом. Но делать нечего, – Джэйс сокрушенно вздохнул, – не получилось, значит, не получилось.

– Джэйс, ты нуждаешься в помощи, – сказал Дэн.

– Я ни в чем и ни в ком не нуждаюсь! – проорал Джэйс в лицо Дэну. – Мне никто не нужен, никто! Потому что я – Бог! Я имею власть над жизнью и смертью. А теперь пора заканчивать, – произнес Джэйс уже спокойнее.

Дэн догадался, что сейчас будет самое страшное – перестрелка. «Он снова убьет меня, только теперь это будет уже не Игра. Я умру, и на этот раз по-настоящему».

Сержант Уоллес и Сьюзен следили за перемещениями Дэна и Джэйса в комнате для испытания программ. Ей все происходящее между Дэном и Джэйсом казалось пустой забавой, мальчишеской игрой в полицейских и воров.

Только одним из играющих был ее муж, а вторым – сумасшедший маньяк-убийца. Сьюзен страдала, чувствуя свою беспомощность. «Неужели он убьет Дэна? Господи, что мне сделать, чтобы вытащить его оттуда? Джэйс сказал, чтобы мы ничего не трогали на пульте управления. Может быть, он просто врет? Нет, маловероятно, ведь он же смог убить и Ральфа и Кайла».

Дверь лаборатории открылась, и вошел молодой человек азиатской наружности. «Его явно подняли с постели, не дав как следует одеться, притащили сюда», – подумала Сьюзен, глядя на полусонные глаза юноши, на стоящие дыбом жесткие волосы и плохо заправленную в темные слаксы белую рубашку. Юноша был встревожен, даже напуган.

– Меня зовут Гари Чан, – прошептал молодой человек. – А вы, должно быть, супруга Дэна Санторини?

Сьюзен молча кивнула.

– Вы можете отключить оборудование? – коротко спросил Чана сержант Уоллес.

Чан внимательно просмотрел все приборы и, пожав плечами, ответил:

– А почему бы и нет? Конечно, могу.

– Джэйс сказал, что если мы хотя бы прикоснемся к чему-нибудь, он убьет Дэна! – выпалила Сьюзен. Чан моментально отдернул руки от пульта управления.

– Так это Джэйс и Дэн там, в комнате? – спросил он.

– Да, – ответила Сьюзен.

– А кто включает и управляет программами?

– Никто, – сказал сержант Уоллес.

– Джэйс говорит, что у него есть пульт дистанционного управления, им он и запускает программы, – объяснила Сьюзен.

– Ага, – ответил юноша и поскреб нечесаные волосы. – Значит, Джэйс пригрозил, что в случае, если мы до чего-нибудь дотронемся, он убьет Дэна? Так? – спросил он.

– Да, так, – неохотно подтвердила Сьюзен.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Но прежде нужно посмотреть, какие именно органы управления Джэйс запараллелил с пультом.

– Вы можете как-нибудь отключить его пульт? – Сьюзен повернула к юноше заплаканное лицо.

– Пока не знаю. Говорю вам, сначала нужно посмотреть, что он тут понаделал.

– Слушай, сынок, давай-ка поторапливайся. Этот тип Джэйс уже не один раз заявлял, что убьет Дэна.

– Ради Бога, Джэйс, прекрати, – Дэн продолжал уговаривать Джэйса. – Ведь там, в лаборатории, Сьюзен и полицейские. Они же все видят. Тебе никогда не отвертеться от обвинения в убийстве.

Джэйс ехидно рассмеялся:

– Ну и пусть видят. Очень бы мне хотелось посмотреть на их постные морды потом, когда они будут обвинять меня.

Дэн продолжал неподвижно лежать в темноте. Джэйс отключил внешнюю связь, полностью отрезав Дэна от реального мира. Теперь Дэн мог слышать в наушниках только голос Джэйса.

– Я даже представляю себе, как и твоя Сьюзен, и полицейские дружно усядутся в зале суда и начнут свидетельствовать против меня, – говорил Джэйс. – Только что они могут сказать? Что видели, как я тебя убивал? «А чем я убил его?» – спрошу я их. «Нет, мой подзащитный никого не убивал, – возразит им мой адвокат. – У него не было в руках никакого оружия». – А отчего это подох наш покойный?» – спросит судья, а адвокат ему ответит: «Да от обширного кровоизлияния в мозг, ваша честь. И шарахнуло его, бедолагу, ни с того ни с сего. И вообще, как мой подзащитный мог убить покойного, если даже не дотрагивался до него?» На этом суд и закончится, – уверенно развел руками Джэйс.

– Нет, Джэйс, не успокаивай себя. Суд так не закончится, и ты прекрасно это знаешь, – возразил Дэн, стараясь выиграть время. Он лихорадочно думал, ища выход из, казалось, бесконечной цепи смертельных ситуаций.

– Доказательства! – Лицо Джэйса напряглось. – Где они? Их нет. Я найму таких адвокатов, которые вдребезги расшибут любые свидетельские показания. Перри Мэйсон заплачет от зависти! И кроме того, меня возьмет под защиту Белый дом. Данно, ни один волос не упадет с моей головы, понял? Так что я еще попляшу на твоей могилке, мальчик.

Дэн не успел ответить. Окутывавшая его темнота начала таять, перед глазами поплыли серые и молочно-белые пятна. Постепенно они смешивались, меняли цвет, и вот уже Дэн увидел себя посреди безбрежного океана. Дэн удивился, он ожидал оказаться в дремотном, грязном городке на Диком Западе, а вместо этого очутился в воде. Дэн отчаянно работал руками и ногами, с надеждой смотрел по сторонам, но куда бы он ни взглянул, везде он видел одну и ту же картину – зеленовато-голубые волны. Ни клочка суши, ни корабля. Дэн не заметил даже птиц в небе. Только далекий, пустой горизонт, безоблачное небо и палящее солнце.

Сложив над головой руки, Дэн попробовал нащупать ногами дно, нырнул и тут же в ужасе вынырнул обратно. Одежда его начала намокать и тянуть Дэна вниз. Соленая вода била в лицо, разъедала глаза и губы. Дэн начал задыхаться.

«Господи, да я ведь и плавать не умею, – вспомнил Дэн. Его начал охватывать страх, но Дэн отгонял его. – Я продержусь, продержусь», – мысленно повторял он. – Но насколько времени меня хватит?»

– Перед вами моя версия программы «Царство Нептуна», – прошелестел над водой голос Джэйса.

Что-то коснулось ноги Дэна. Он испуганно отдернул ногу и постарался отплыть от неведомой опасности. Плыл он неумело, постоянно набирая в рот воду и отплевываясь. «Самое главное – удерживать над водой голову», – подумал Дэн.

– В данной ситуации удержаться на поверхности будет очень сложно, – произнес Джэйс, словно угадывая мысли Дэна.

Дэн не видел, как к нему снизу подплыл осьминог, быстро обвил его ногу длинным щупальцем и стремительно начал уходить вниз. Только под водой Дэн увидел его и едва не закричал от ужаса. Это был даже не осьминог, а жуткое морское чудовище с плоским телом, громадными глазами, жадно устремленными на Дэна, и широкой, с мягкими шевелящимися губами, беззубой пастью. Подавив в себе страх, Дэн стал отбиваться от осьминога, стараясь при этом не потерять много воздуха. Осьминог продолжал уходить все глубже и глубже, у Дэна начало звенеть в ушах, но он все-таки продолжал бороться.

«Все, я больше не могу дышать», – пронеслось в мозгу Дэна, и в ту же секунду он почувствовал, что начинает всплывать. Что произошло, Дэн так и не понял – то ли он все-таки отбился от громадного осьминога, то ли тот исчез сам. Однако осьминог утащил Дэна очень глубоко, почти две мили отделяло его от голубовато-зеленой глади океана.

И тут Дэн увидел вдали акул, хищных, прожорливых убийц. Они грациозно скользили к нему, парализуя Дэна одним своим устрашающим видом. Сколько их было, Дэн не знал, но ему казалось, что не меньше десятка. С неимоверной легкостью они подплыли к Дэну и закружились вокруг него в смертельном танце. От страха Дэну хотелось кричать, но он давил в себе страх. Дэн принялся махать руками и ногами, полагая, что это отпугнет акул, и одновременно рвался вверх, к поверхности океана.

Но акулы не уплывали, они поднимались вверх вслед за Дэном, и чем выше он поднимался, тем агрессивнее становились акулы. Они подплывали к Дэну все ближе и ближе. Дэн видел акул, и страх сковывал его, и этот же страх до такой степени усиливал сердцебиение, что Дэну временами казалось – еще немного и сердце его разорвется.

Одна из акул подплыла к Дэну и ткнула ему в грудь тупым, хрящеватым носом. Дэн заработал руками и ногами и быстро отплыл от нее, но тут другая акула с быстротой торпеды рванулась к нему, на ходу разевая свою громадную страшную пасть, похожую на врата ада. Дэн дико закричал, нападавшая акула сомкнула челюсти и едва не перекусила его пополам. Дэн почувствовал во рту соленую воду, увидел, как вокруг него океан краснеет от его крови. Акулы все продолжали кружить вокруг него. Иногда одна из них подлетала к Дэну, вырывала из тела кусок мяса и тут же отплывала, уступая место другой. Потом подплывала еще одна, затем еще и еще…

Дэн ощущал каждый впивающийся в него зуб, он явственно чувствовал, как хищники, встряхивая его, отрывали от него куски мяса. Его мяса. Дэн умирал и знал это. Иногда ему казалось, что он уже умер, но он снова боролся за жизнь и выживал. Обессилевший, на страшной глубине, теряя сознание, Дэн бился за жизнь, а вокруг него с таким же упорством вились убийцы.

«Я не умер, я жив», – повторял про себя Дэн. Он уже ничего не чувствовал, он просто существовал, заставляя себя сохранять сознание.

– Полагаю, что это было не очень больно, – послышался огорченный голос Джэйса. – Здесь я ошибся. Первой реакцией тела бывает шок, а он заглушает боль.

Дэн не успел ответить. Океан исчез, он снова очутился на земле. Дэн увидел себя прикованным цепями к толстому шесту, под его босыми ногами и вокруг него были разложены большие кучи хвороста.

К нему подошел Джэйс, одетый в длинную коричневую сутану с надвинутым на глаза капюшоном. В правой руке Джэйс держал зажженный факел.

– Сын мой, ты обвиняешься в ереси, – горестно произнес Джэйс, – и за это приговариваешься к сожжению. Будем надеяться, что страданиями ты очистишь свою грешную душу.

«Боже, да он хочет меня сжечь живьем!» Круглыми от ужаса глазами Дэн смотрел, как Джэйс подносит факел к его ногам. Раздался треск загорающегося хвороста, вспыхнул костер, и вокруг Дэна начали подниматься громадные языки пламени. «Не волноваться! – приказал себе Дэн. – Боли не будет, это только имитация, только имитация, только…»

Пламя охватило его одежду, и Дэн почувствовал, как вздувается, пузырится и лопается его кожа. «Это имитация, боли нет! Нет! Нет!» – кричал Дэн.

Сквозь дым и языки пламени Дэн видел хмурое, недовольное лицо Джэйса. Его прищуренные глаза внимательно, изучающе смотрели на Дэна из-под широкого капюшона.

И Дэн почувствовал ненависть. Она поднималась откуда-то изнутри и была жарче окружающего Дэна пламени. «Скотина! Маньяк! – думал Дэн. – Ты задумал заставить замолчать меня, убить?! Нет, ублюдок, не выйдет! Я не сдамся!»

Боль перешла в агонию и продолжалась до тех пор, пока Дэн не потерял сознание.

– Мне следовало бы сделать карту твоего мозга, – задумчиво проговорил Джэйс. – Мне неизвестно, где у тебя расположены болевые центры. Черт, придется идти методом проб и ошибок, – горестно закончил Джэйс и вздохнул.

«Я – жив! Жив! – радовался Дэн. – И я могу дышать. Это прекрасно». Дэн закрыл глаза от счастья. Ощутив холод бетона, он догадался, что снова лежит на полу комнаты для испытания программ. На голове его все еще был шлем с надвинутыми на глаза очками, но Дэн уже не боялся его. Он понимал, что пережил очередное испытание. «Но сколько их еще будет впереди? И смогу ли я выстоять?» – спросил он себя.

Дэн почувствовал порывы холодного ветра, смешанного со снегом, и увидел, что висит над пропастью. Пальцы его судорожно вцепились в почти отвесную скалу. Впереди, наверху, у самых облаков, был заснеженный перевал. Дэн прижался к леденяще-холодной скале, пытаясь не сорваться, не дать режущему ветру сбросить себя вниз.

«Я должен лезть, должен», – заставлял себя Дэн. Казалось, что несколько миль отделяют его от спасительной вершины утеса, плоской, с острыми, как бритва, краями. Ветер выл в ушах и сыпал в лицо колючие ледяные иглы. Дэн собрался и полез. Он двигался медленно, крепко цепляясь окровавленными руками за выступы и упираясь ботинками в выбоины и камни. Он вытягивал руку, тщательно ощупывая каждый сантиметр пути, хватался за все, что могло выдержать его вес, и только затем с той же осторожностью передвигал ногу.

Дэну показалось, что он уже несколько часов ползет по скале. Лишь однажды он решился взглянуть вниз и сразу понял, что Джэйс играет на первичных страхах, на тех, что заложены в наших печенках и мучают нас в кошмарных снах. «Все правильно. Начал он с воды, заставил меня тонуть. Затем прибавил акул, костер, и вот теперь – падение. Работает на примитив», – подумал Дэн и удивился собственному спокойствию.

Он чувствовал, как силы покидают его. Израненные, заледеневшие от жгучего холода пальцы болели. Дэну приходилось часто останавливаться и отдыхать, поскольку ноги от долгого нахождения на одном месте начинали затекать. Но Дэн упрямо полз вверх, преодолевая и ветер, и холод, и страшную боль.

– Джэйс! Тебе не победить меня! – крикнул Дэн, борясь с очередным порывом ветра. – Можешь ставить любую программу, но ты проиграешь. Ты уже проиграл!

– Посмотрим, – мрачно ответил Джэйс.

Камень, в который Дэн упирал правую ногу, вдруг треснул и обломился. В ту же секунду соскользнула со своей опоры и левая нога Дэна. Продолжая висеть на руках, Дэн искал ногами выступы, но порывы ветра отбрасывали их от скалы, не давая зацепиться. Кровоточащие пальцы начали слабеть и понемногу соскальзывать. Дэн чувствовал, что скоро сорвется в пропасть, но не долетит до ее дна. Тело его разорвется на куски от ударов о громадные камни, выступающие из скалы.

– Ну как? – послышался голос Джэйса. – Или снова скажешь, что это не забавно?

Вместо ответа Дэн ударил носками ботинок по скале, одновременно оттолкнулся от нее руками и начал падение.

Дэн ничего не чувствовал, кроме очаровательного ощущения полета. Завывания ветра не страшили его, они только добавляли прелести, сладко щемили грудь. Раскинув ноги и руки, Дэн парил, словно парашютист в затяжном прыжке. Он увидел под собой острые камни, но вместо того, чтобы панически испугаться, вдруг почувствовал себя орлом, перелетающим с одной горной кручи на другую.

Дэн перевернулся на спину, посмотрел в ярко-голубое небо и рассмеялся:

– Джэйс, а ты все-таки дурак. Теперь решения буду принимать я. Понял? Я, а не ты!

Дэн кружился в воздухе и хохотал.

– Боже мой, как же я в юности мечтал хоть раз прыгнуть с парашютом, – восторженно произнес он. – Но я все время боялся. И чего?

Темнота обрушилась на Дэна внезапно. Он похлопал ладонью, под ним снова был холодный пол комнаты для испытания программ.

– Ну, давай, Джэйс! – вызывающе крикнул Дэн. – Что там у тебя следующим номером?

– Дэн! Ты слышишь меня? Это говорю я, Гари Чан.

– Убери свои грязные лапы от пульта управления! – раздался истерический вопль Джэйса.

Чан не обратил на Джэйса никакого внимания.

– Дэн, послушай меня, – продолжал он. – Я знаю, как вывести тебя из игры, но на это нужно немного времени. Потерпи, пожалуйста, еще немного.

– Не трогай ничего! – заорал Джэйс. – Или я поджарю его точно так же, как я поджарил Манкрифа!

– Гари, – Дэн поднялся и, словно слепой, вытянул вперед руки. – Оставь все как есть. То, что здесь происходит, это наше личное дело, мое и Джэйса. Ничего не предпринимай, пока я тебе не скажу. Ладно?

– Пока ты ему не скажешь? – раздался насмешливый голос Джэйса. – Вот как?

– Да, так, – ответил Дэн. – Тебе не убить меня, Джэйс, я слишком хорошо вбил себе в голову, что все это – игра. И никакого обширного инфаркта у меня не будет, не надейся.

Внезапно Дэн почувствовал, что может двигать руками и ногами. Он потянулся к шлему.

– Кстати, Джэйс, угадай, что со мной случится, если я сейчас попытаюсь снять шлем?

Джэйс молчал.

– Отвечаю – ровным счетом ни-че-го! Но я не сниму его. А знаешь, почему?

– Почему? – спросил Джэйс.

– Потому что я хочу расправиться с тобой здесь, в твоем мире, и расправлюсь. Я раздавлю тебя. Ты возомнил себя Богом. Ничтожество! Да ты всего лишь трусоватый сопливый мальчишка, мелкий пакостник. И запомни, урод недоношенный, я – лучше и сильнее тебя.

– Опомнись, Дэн! Что ты говоришь?! – раздался вдруг скрипучий голос Эпплтона. – Ведь ты же сам знаешь, что это не так.

Дэн обернулся и увидел перед собой доктора, одетого в свой обычный твидовый костюм. Эпплтон качал головой и вертел в левой руке трубку.

– У нас в лаборатории не было никого лучше Джэйса, – продолжал говорить Эпплтон, глядя на Дэна поверх очков. – Да я и тебя-то взял из жалости. Ну а потом ты кое-чему научился и стал неплохим помощником Джэйса. А Манкриф? – Доктор начал ходить взад и вперед по комнате. – Вспомни Манкрифа, Дэн. И он предложил тебе работу исключительно для того, чтобы у Джэйса было время думать. Он – гений, а ты – только его помощник, причем не слишком умный.

Эпплтон, размахивая в воздухе трубкой, снова подошел к Дэну. Когда до Дэна оставалось не больше фута, трубка Эпплтона вдруг превратилась в нож. Дэн схватил руку «доктора» и вывернул ее. Фигура доктора Эпплтона начала извиваться и таять в воздухе. Вскоре доктор Эпплтон совсем исчез, а вместо него Дэн увидел своего отца, как всегда грозного и рассерженного.

– Если бы ты больше гулял с ребятами, у тебя бы не было приступов астмы, – осуждающе говорил он.

Продолжая сжимать руку, Дэн рассмеялся.

– Джэйс, я никогда не думал, что ты унизишься до такой халтуры. Не считай меня дурачком. Знаешь, ты меня только разозлил, – сказал Дэн и вывернул руку Джэйса так сильно, что тот заревел от боли. Дэн отбросил Джэйса в угол.

– Ты сделал две ошибки, – сказал Дэн и начал загибать пальцы. – Во-первых, доктор Эпплтон никогда не был левшой. А когда ты заговорил о Манкрифе, я сразу вспомнил про Анжелу и разозлился. Ты собираешься убить меня приступом астмы, но не знаешь, что адреналин – лучшее средство от него. Эх ты, гений хренов. – Дэн презрительно фыркнул.

– Дэн, Дэн, иди ко мне, – услышал он позади себя голос и, обернувшись, увидел Дороти. В прозрачном пикантном неглиже она стояла совсем рядом и протягивала к Дэну красивые руки. – Дэн, мы снова можем быть вместе. Иди, теперь нас ничто не сдерживает. – Она сняла бретельки, и неглиже, скользнув по ее груди и бедрам, упало на пол.

– Я люблю тебя, Дэн, и всегда любила.

– Тебя нет, – спокойно произнес Дэн и прибавил: – И скорее всего никогда не было.

– Ты ошибаешься, Дэн, я есть, и моя любовь тоже есть, – умоляющим голосом произнесла Дороти. – Я хочу тебя, Дэн. Прошу тебя, не отворачивайся от меня.

Но Дэн отвернулся и увидел себя в темном узком коридоре, уходящем, казалось, в саму бесконечность.

– Джэйс, тебе не спрятаться от меня! – крикнул Дэн. – Я иду за тобой!

– Эй, тонто, попробуй-ка найди меня, – послышался насмешливый голос Джэйса.

Дэн ударил кулаком в одну из стен, и она рассыпалась на куски. Дэн вошел в пролом и очутился в еще более узком коридоре. По стенам его мелькали мрачные тени.

– Джэйс, похоже, что это твой мозг! – крикнул Дэн.

– Скоро увидишь, что это! – послышался ответ.

По длинным, неимоверно узким, извивающимся коридорам Дэн начал пробираться вперед и вскоре очутился на вымощенной темным камнем улице, убогой и грязной. Стояла ночь, по улице плыл странный белый туман. Дэн ничего не видел вокруг себя, только вверху тускло горели фонари. В темноте ночи и густом тумане они казались висящими в небе. Ничего не видя перед собой, Дэн двинулся вперед. Он почувствовал, что погружается под землю. Хлюпающая под ногами вода постепенно превратилась в зловонную, вязкую жижу, и Дэн понял, что попал в городское чрево – канализацию. Внезапно он увидел ярко-красные крысиные глаза. Их было множество, они смотрели на Дэна отовсюду – из грязной, с тошнотворным запахом воды, со стен и потолка. Послышался шорох, и крысы разом бросились на Дэна.

– Джэйс! Как ни старайся, я все равно отыщу тебя! У тебя не так много воображения. Твои сценарии, которыми, кстати, только детей пугать, похоже, скоро кончатся.

Внезапно вода под ногами Дэна забурлила, и перед ним вырос монстр, полутруп, со следами гниения и разложения на лице и теле. Отовсюду из него торчали черви, с приближающихся к Дэну ладоней и рук клочьями свисало изъеденное мясо.

Дэн пнул его ногой, и монстр рассыпался.

– Джэйс, до чего же ты примитивен! – сказал Дэн. – Когда же ты наконец поймешь, что твои детские ужасы на меня не действуют? Лучше кончай этот спектакль и выходи.

– Тебе никогда не найти меня! – послышался голос Джэйса, и Дэн встал как вкопанный. Он очутился в зале с зеркальными стенами и перегородками. В каждом зеркале, а их были сотни, Дэн видел тощее отражение Джэйса. Не долго думая, Дэн развернулся и кулаком разбил одно из зеркал, затем еще одно и еще… Он методично крушил зеркала направо и налево, усыпая пол зала многочисленными осколками. Но они не мешали Дэну продвигаться вперед – упав на пол, осколки с изображением Джэйса постепенно исчезали.

– Джэйс, где ты? Смотри, я иду к тебе! – кричал Дэн. Кулаки его были залиты кровью, но Дэн не обращал на это внимания. Он совершенно не чувствовал боли. Перед Дэном оставалось лишь несколько зеркал. Дэн подошел к ним, занес для удара руку и внезапно услышал хриплый голос Джэйса, выходящего из одного из зеркал:

– Ну, хорошо. Ты говоришь, что считаешь себя лучше и сильнее меня? Тогда докажи это.

Мелькнувший в глазах Дэна яркий свет заставил его прищурить глаза. Открыв их, Дэн увидел давно ожидаемую, знакомую картинку городка на Диком Западе. Долговязая, тощая фигура Джэйса, одетого в черный костюм, находилась от Дэна не более чем в двадцати шагах. Дэн видел гаденькую усмешку, широкий «стетсон», надвинутый на наглые, покрасневшие глаза.

– И это все, на что тебя хватило? – зло спросил Дэн. – Что, умник, исчерпался? Идей больше нет?

– На тебя мне и этих хватит, – хрипло ответил Джэйс. – Приготовься, сейчас я вышибу тебе мозги.

Дэн почувствовал, как в него начинает вползать холодный страх, но усилием воли Дэн заставил себя подавить его, забыть о нем. «Ненависть, только ненависть!» – думал Дэн. И в ту же секунду почувствовал, как волна злобы снова накатывает на него.

– Ну что, хиляк, – спросил он Джэйса, – уж не убить ли меня ты тут собирался?

– Я даю тебе шанс, шериф, – забубнил Джэйс. – Можешь первым достать свой револьвер, если сможешь.

Трясясь от ярости, ни слова не говоря, Дэн двинулся на Джэйса.

«И этот пигмей хотел отдать Манкрифу мою дочь?! Он несколько раз пытался убить меня, он разрушил всю мою карьеру, всю мою жизнь. Да я его сейчас…»

Дэн шел на друга, ставшего его смертельным врагом.

– Эй, поосторожнее, приятель. – Голос Джэйса задрожал, а сам он подался назад. – Ты слишком близко…

Джэйс не договорил, Дэн бросился к нему и одним ударом в челюсть сбил с ног. В падении Джэйс выхватил из кобуры револьвер, но Дэн ударом ноги выбил его. Затем он навалился на Джэйса, уперся ему в грудь коленом и, сцепив руки, стал наносить по ненавистной костлявой роже удар за ударом.

– Что же ты не убиваешь меня? – спросил Дэн, вбивая в Джэйса нос. – Вот тебе за все, урод! – И кулаки Дэна опустились на челюсть Джэйса. – А это тебе за Анжелу!

От мощных ударов голова Джэйса болталась из стороны в сторону. Джэйс что-то лепетал и тощими ручонками пытался защититься, но Дэн все бил и бил его.

– Это ты, безмозглая скотина, хотел отдать мою Анжелу Манкрифу! – орал Дэн, ударяя коленом в грудь и шею Джэйса. Тот уже не сопротивлялся. Глаза Джэйса превратились в сплошные кровоподтеки, из горла вырывались хрипы, а все тщедушное тело содрогалось от ударов.

Внезапно чьи-то сильные руки оторвали Дэна от Джэйса и подняли в воздух. В глазах у Дэна снова все потемнело, и только теперь он почувствовал страшную усталость и острую, невыносимую боль в руках. Теряя сознание, он услышал голос Сьюзен. Она плакала и звала его:

– Дэн, Дэн, ты слышишь меня? Скажи хоть что-нибудь…

50

Очнулся Дэн на больничной койке. Руки его были забинтованы, а в ушах нестерпимо звенело. Веки распухли, глаза застилала мутная пелена. Дэну понадобилось несколько минут, чтобы рассмотреть сидевшую возле кровати Сьюзен. Облокотившись о спинку стула и уронив голову на грудь, она спала.

– Сколько сейчас времени? – прошептал Дэн.

Спросонья Сьюзен вскинула голову, глаза ее широко раскрылись. Она несколько секунд смотрела на Дэна, затем улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь?

Дэн повертел головой. Комната плавно качнулась вправо, затем переместилась влево и снова стала на место.

– Чувствую себя так, словно меня повесили, – еле слышно сказал он.

– Это от обезболивающего, – объяснила Сьюзен. – Ты сломал себе несколько суставов о шлем Джэйса.

Дэн посмотрел на стерильные, ослепительно белые бинты, которыми были перевязаны его руки. Пошевелить пальцами он не рискнул.

– Врач сказал, что с руками будет все в порядке, – успокоила Дэна Сьюзен. – Примерно через месяц ты уже сможешь работать.

– Сколько я пробыл…

Сьюзен посмотрела на часы и ответила:

– Сейчас почти полдень.

Дэн задумался.

– Сегодня еще вторник?

– Пока да, – улыбнулась Сьюзен. – Тебя привезли сюда часа в три утра. Гари Чан отключил программу, когда увидел, что Джэйс потерял сознание.

Дэн заморгал, припоминая все, что случилось с ним ночью.

– Потерял сознание? – повторил он. – Господи, как мне хотелось прибить его.

Сьюзен поднялась со стула и подошла к мужу.

– Ты спас Энжи, – проговорила она, присаживаясь на кровать.

– Но нашла ее ты.

– Зато ты остановил Манкрифа.

– Он действительно умер?

– Да, – кивнула Сьюзен.

– Ну и дела, – прошептал Дэн.

– Все прошло, Дэн. Сейчас уже все это не имеет значения.

Дэн положил перевязанную руку на плечо Сьюзен и привлек к себе. Она поцеловала его и разрыдалась.

– Я думала, он убьет тебя, – сказала она, всхлипывая.

Дэн погладил светлые волосы Сьюзен.

– Этого не могло случиться, Сью. Джэйс не так силен, как ты думаешь.

– Ты победил его, – продолжала Сьюзен. – Мы все слышали ваш разговор. Ты сказал, что победишь его, и победил. Господи, как же ты его здорово отделал, – проговорила она.

Сьюзен выпрямилась, и Дэн увидел, что она по-новому смотрит на него. С восхищением и страхом.

– Мы слышали, как Джэйс грозил убить тебя. Боже, как я испугалась!

Дэн кивнул:

– Джэйс не смог бы этого сделать. Даже если бы он и захотел убить меня, он не сделал бы этого. Он просто пытался запугать меня, подчинить себе, заставить поверить, что он лучше меня, сильнее и умнее.

– Ну уж нет, – Сьюзен погладила Дэна по щеке. – Ты всегда был лучше него.

– Возможно. – Дэн вздохнул. – Очень возможно. Но если бы программу не прервали, я бы его забил до смерти, это уж точно.

Поморщившись, Дэн оперся на локти и сел. Сьюзен поправила за его спиной подушку. Дэн облокотился на нее и осмотрел палату.

– Номер «люкс». – Дэн попробовал улыбнуться. – Надеюсь, оплачивает его компания?

– Все оплачивается правительством, – ответила Сьюзен.

– А, это Смит старается.

– Во всяком случае, так мне сказала Вики. У двери дежурят два федеральных полицейских и никого не пропускают сюда. Вики и Смит не хотят, чтобы средства массовой информации узнали о том, что произошло.

– Что с Джэйсом? – спросил Дэн.

Сьюзен отвела взгляд.

– У него перелом носа и легкое сотрясение мозга.

Дэн откинулся на подушку и прошептал:

– Да, ну и наворочали мы дел. И что же теперь будет?

– Энжи ждет не дождется, когда ей можно будет навестить тебя, – сказала Сьюзен.

Дэн посмотрел в глаза жены. Сьюзен снова нагнулась и поцеловала Дэна.

– Милый, хватит об этом. Все прошло. Главное, что ты спас свою дочь от Манкрифа.

Дэн потрогал перевязанной рукой щеку Сьюзен.

– Значит, с Энжи все в порядке?

– Да, – кивнула Сьюзен. – Она сейчас дома. Из школы к ней пришел психолог, и они много разговаривают. Анжела очень гордится своим папой, потому что он спас ее.

– Да, Манкриф умер, и компания, похоже, вылетит в трубу. Если, конечно…

– Ну и пусть летит ко всем чертям, – сказала Сьюзен. – Ты найдешь себе другую работу, получше.

– Интересно, что будет с Джэйсом?

Дэн почувствовал, как напряглась Сьюзен.

– Джэйс тебе не нужен, – ответила она.

– Я знаю, – сказал Дэн. – Собственно, меня беспокоит не он, а Смит. Он хочет установить системы виртуальной реальности в Белом доме. Джэйс говорил, что Смит будет защищать его.

– Пусть защищает. Разве это меняет что-нибудь?

– Нельзя допустить, чтобы виртуальную реальность использовали для манипулирования людьми, а тем более президентом Соединенных Штатов.

– Ну а нам-то с тобой какое до этого дело?

– Дорогая, нас это тоже неизбежно коснется. Начав с президента, они переключатся на нас.

– Но Смит…

– Сью, пожалуйста, позови его сюда. Скажи ему, что я хочу поговорить с ним.

Сьюзен долго с интересом рассматривала лицо Дэна, затем улыбнулась и встала.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – усмехнулась она и вышла из палаты.

Дэн лежал на смятой постели и лихорадочно думал, пытаясь проанализировать весь калейдоскоп событий, происшедших за такое короткое время. «Прежде всего следует позвонить Эпплтону и сказать ему, что теперь программу имитации полета можно использовать. Анжела в порядке, и это главное. Сью права: кроме состояния дочери, меня ничего не должно волновать. Еще следует подумать, как защитить программы от вмешательства извне, чтобы никто не смог ни манипулировать людьми, ни развращать их. Но как это сделать? Как?»

Дэн все еще размышлял над очередными задачами, когда в палату вошли Сьюзен, Смит и Вики. У двери Дэн заметил двух высоких охранников.

– Ну, как здоровье, Дэн? – наигранно-веселым тоном спросил Смит. Он натянуто улыбнулся, демонстрируя два ряда прекрасных зубов.

– Говорят, что скоро поправлюсь, – ответил Дэн.

Вики выглядела неважно, нервничала, суетилась. На лице ее было выражение страха и неуверенности. «Вики можно понять, – подумал Дэн. – Потеряв босса, она практически лишилась работы». Вики и Смит подошли к кровати, Сьюзен осталась стоять у двери.

– Ты хотел поговорить со мной? – спросил Смит.

– Зачем ты поставил здесь охрану?

Смит бросил в сторону Вики быстрый взгляд и ответил:

– Это сделано для твоей же безопасности.

– И кто же собирается на меня нападать?

– Средства массовой информации. А мне не хотелось бы, чтобы все эти страшилки про виртуальную реальность выползли на страницы газет.

– А ты знаешь, что меня собирались похитить? – раздраженно спросил Дэн.

– Похитить? – удивился Смит. – Когда? Кто?

– Прошлой ночью. Какой-то парень сказал, что есть люди, желающие покопаться в моем мозгу.

– Это Петерсон, – выпалила Вики и резко повернулась к Смиту: – Ты же говорил, что отпугнул его.

– Как видишь, он не испугался, – спокойно ответил Смит и повернулся к Дэну: – Расскажи мне об этом похищении все с самого начала.

– Давай попозже, хорошо? Сейчас я хотел бы услышать о том, что ты собираешься делать с Джэйсом.

– Тебя это не касается, – отрезал Смит.

– Ошибаешься, это меня очень даже касается. Он убил трех человек и пытался убить и меня.

– О Джэйсе мы позаботимся сами, – ответил Смит уже мягче. – И знаешь, что бы я тебе посоветовал, Санторини? Не нужно слишком качать права, когда имеешь дело с федеральным правительством.

– Прекрасно, – сказал Дэн. – Сьюзен, прошу тебя, иди домой и немедленно найди какого-нибудь адвоката, желательно побеспринципнее и позлее. Передай ему, что он скоро мне понадобится.

– Дэн, я пока не вижу в этом никакой необходимости, – сухо произнес Смит.

– Дэн, будь благоразумен! – дрожащим голосом сказала Вики.

Дэн поднял вверх руку:

– Вы хотите маньяка-убийцу сделать помощником президента и меня же еще призываете к благоразумию! Да вы что, свихнулись?

– Дэн, это совсем не то, что ты думаешь, – заговорила Вики успокаивающим тоном. – Мы просто не хотим, чтобы пресса пронюхала о том, что у нас произошло. Подумай сам, ведь тогда конец фирме, всей нашей работе.

– Джэйс не должен и пальцем прикасаться к системе виртуальной реальности, – заявил Дэн. – Его к ней и близко подпускать нельзя. Никогда и ни под каким видом!

– Это я уже понял, – сказал Смит. – Но виртуальную реальность, Санторини, мы все-таки использовать будем. Тебе меня не остановить.

– Я и не собираюсь тебя останавливать, но я сделаю все от меня возможное, чтобы система контролировалась.

– Контролировалась? – удивился Смит. – И кто же будет этим заниматься?

– Я, – выпалил Дэн.

– Ты? – в один голос воскликнули Сьюзен и Вики.

– Как ты представляешь себе существование «Парареальности» теперь, когда Кайла нет? – обратился Дэн к Вики.

Вики была явно смущена вопросом, она не ожидала, что разговор с Дэном примет такой оборот.

– Не знаю, – замялась она. – Все произошло так неожиданно…

– Не знаешь? Тогда я тебе подскажу. Ты, Вики, – Дэн ткнул в нее рукой, – станешь президентом «Парареальности».

– Я? – искренне удивилась Вики.

– Ну а кто же еще?

– Но я… – Вики помялась.

– Ты хочешь, чтобы фирма исчезла?

Вики отрицательно замотала головой:

– Нет, конечно.

– Тогда тебе следует убедить инвесторов, что и без Кайла работа продолжается и что мы откроем «КиберМир» в срок.

– Но ты, как я понимаю, собираешься возглавить вашингтонский проект?

– И возглавлю, – ответил Дэн. – Надеюсь, контракт уже составлен?

– Только протокол о намерениях и соглашение.

– Остальное я доделаю сам. Гари Чан станет во главе отдела технической поддержки, который будет действовать под моим руководством.

– Слушай, Дэн, да ты, как я вижу, собираешься прибрать к рукам компанию?

– Нет, Вики, я собираюсь помочь тебе спасти ее. И кстати, не забывай, что за нами стоят люди, немалый штат «Парареальности».

Вики посмотрела на Сьюзен, затем на Дэна.

– Честное слово, Дэн, я не знала, что там Кайл делает с программами для твоей дочки… Иначе я бы…

Дэн заметил, с какой ненавистью и презрением смотрит на Вики Сьюзен.

– Перестань, Вики, – сказал Дэн. – Ты становишься президентом, потому что другого выбора нет. И как бы мы к тебе ни относились, ты знаешь работу фирмы.

Смит внимательно посмотрел на Дэна.

– Никак не могу понять тебя, Санторини. Ты что, в самом деле считаешь себя святым?

– Святым? – рассмеялся Дэн. – Я не хочу, чтобы виртуальная реальность использовалась во вред людям, вот и все. А для этого ее нужно оградить от маньяков.

– Ну ты и замахнулся! – произнес Смит, улыбаясь.

– При чем тут я? Кроме меня есть еще и другие. Но разговор не об этом, а о другом. Если уж ты решил устанавливать систему виртуальной реальности в Белом доме, то будешь делать это только через меня.

– Не обязательно, можно найти и других, – ответил Смит.

– Бесспорно, можно, – согласился Дэн. – Но чем больше людей вовлекается в какое-либо дело, тем выше шанс утечки информации. Ученые, Смит, народ крайне болтливый. Смотри не ошибись в выборе, иначе и не заметишь, как у тебя под носом окажется вся редакция «Вашингтон пост».

– Мы не собираемся делать ничего противозаконного.

– Виртуальная реальность – дело новое и тонкое, – возразил Дэн. – Здесь нет пока никаких правил, поэтому отличить хорошую программу от вредной крайне трудно.

– Ах, так вот чем ты собираешься заняться, – догадалась Сьюзен. – Ты будешь разрабатывать правила.

– Кто-то должен этим заниматься. А желающих влезать во все это ты, Смит, не скоро найдешь.

– Ты что-это тут бормочешь?! – заорал Смит. – Ты, наверное, думаешь, что все это так просто – пришел и стал все контролировать!

– Я не хочу ничего контролировать, – парировал Дэн. – Я хочу быть уверенным, что все, кто работает с виртуальной реальностью, знали, на что идут, и понимали свою ответственность.

– Смотрите все: перед нами лежит совесть нации! – фыркнул Смит.

Дэн усмехнулся:

– Но кому же тогда быть совестью нации, как не святому?

– Ну, а что делать с Джэйсом? Что бы ты сам предложил? – спросила Сьюзен, и весь энтузиазм Дэна моментально исчез. «Он остается моим другом, – думал Дэн. – Да, он пытался убить меня, но он едва ли сознавал, что делает. Джэйс был опьянен своим мнимым могуществом, оно действовало на него как наркотик. Все эти годы мы работали с ним рука об руку. Может быть, все-таки доктор Эпплтон был не прав, когда говорил, что Джэйс не способен на искренние чувства? Или он на самом деле не знает и не хочет знать, что такое мораль?»

– Отдавать под суд Джэйса нельзя, – жестко произнес Смит. – Тогда вся эта история выплывет наружу. И кроме того…

– А я не уверен, что мы должны скрывать то, что произошло, – возразил Дэн.

– Я тебя прекрасно понимаю, но допустить утечки информации не могу, – покачал головой Смит.

– Ты переоцениваешь свои возможности, Смит. Неужели ты думаешь, что, поставив у входа в мою палату двух громил, ты перекрыл все источники? Нет, рано или поздно кое-что выплывет наружу. Тогда тебя атакуют газетчики, и чем меньше ты будешь говорить, тем больше будет домыслов и тем сильнее будет общественный резонанс.

– Хорошо, договорились, Джэйса мы не тронем и в проекте он участвовать не будет. Такое положение тебя устраивает?

– Если будет суд, то обвинение Джэйса в убийстве на расстоянии с треском провалится, – рассуждал вслух Дэн. – Прежде всего адвокаты не оставят от него камня на камне и высмеют его. Свидетелей нет, но самое главное в другом – общественность поймет, что ведутся какие-то таинственные разработки, и забеспокоится.

– Мы вполне можем доказать причастность Джэйса к убийствам, – заговорила Сьюзен и подошла к Дэну. – Копии его программ-убийц наверняка есть в каком-нибудь компьютере, и если хорошенько поискать, то я уверена, найти их можно.

Дэн кивнул:

– И шлемы, которые он специально изготовил – тоже неплохое свидетельство.

– Я против того, чтобы вы тащили в суд технику! – воскликнул Смит.

Дэн посмотрел на него. «Конечно, если мы будем настаивать, дело примет плохой оборот. Этот парень пойдет на все, лишь бы заткнуть нам рот. Все верно, сильно качать права не стоит. Но он нас боится, и я должен использовать его страх для того, чтобы добиться своих целей».

– Джэйса следует держать под замком и никуда не выпускать, – сказал Дэн. – Он несомненный гений, но доверять ему не стоит. Он не знает и не хочет знать другого мира, кроме виртуальной реальности. Ему нужно дать лабораторию, и пусть он там занимается всем, чем хочет, но под постоянным незаметным для него наблюдением. Его это вполне устроит.

– Тогда будем считать, что относительно Джэйса мы договорились?

– Не совсем, – ответил Дэн. – Он – мой друг, и отвернуться от него я не могу.

Смит посмотрел на Вики. Та, широко раскрыв глаза, удивленно покачала головой. Сьюзен окинула взглядом Смита и Вики, затем снова посмотрела на мужа.

Первой затянувшееся молчание нарушила Вики.

– Как ты считаешь, Тошимура и другие инвесторы поддержат меня в качестве президента фирмы?

– Не знаю, – ответил Дэн. – Убеждать их – твоя забота. Если ты их не устроишь, придется искать другую кандидатуру.

– Инвесторы настаивают на передаче «Парареальности» в руки какого-нибудь гиганта вроде «Сони» или «Диснея», – сказала Вики.

– Пусть передают, – безразличным тоном отреагировал Дэн. – Наша с тобой задача – сохранить штат, не распылить его.

Вики кивнула. Дэн чувствовал, что она не уверена в своем будущем. Отведя взгляд от Вики, он посмотрел на Смита.

– А твоим ребятам я бы посоветовал не шататься здесь по коридору, а отыскать сукиного сына, который пытался похитить меня. А заодно и тех, кто его нанял.

– Мы уже знаем, кто это, – спокойно ответил Смит. – Не волнуйся, его ждет обвинение в попытке совершить похищение служащего «Парареальности».

– Тогда что ж, давайте заниматься делами. Вики, пора тебе связаться с инвесторами. Сообщи им, что Кайл скоропостижно скончался и что ты занимаешь его место. Считай, что с твоей стороны это будет своего рода зондаж их мнения.

Уже подходя к двери, Вики обернулась и тихо произнесла:

– Странный ты все-таки человек, Дамон Санторини.

После того как Вики вышла, Смит еще немного постоял возле Дэна. Лоб вашингтонца был нахмурен, словно Смит силился что-то понять, но не мог. Наконец он кивнул и молча направился к двери.

– Ты знаешь, Смит, мне очень хотелось бы поговорить с твоим боссом, – произнес ему вслед Дэн.

Смит развернулся и недоуменно посмотрел на Дэна.

– С моим боссом? – повторил он. – С Куигли? А откуда ты его знаешь?

– Да нет, с президентом, – ответил Дэн.

– С президентом? – голос Смита дрогнул.

– Сделай так, чтобы президент принял меня, – сказал Дэн, глядя в глаза Смиту. – Я хочу рассказать ему все о виртуальной реальности.

– Интересно, чем это медики накачали тебя, что ты стал такой смелый?

Дэн рассмеялся:

– Смит, моя встреча с президентом лично тебе только пойдет на пользу.

Смит покачал головой и, еще раз посмотрев на Дэна, повернулся и вышел из палаты.

Сьюзен села на край кровати.

– Дэн, – зашептала она. – Как ты здорово с ними разговаривал! У меня даже дух перехватило.

– Ты тоже считаешь меня странным? – спросил Дэн.

Сьюзен внимательно посмотрела в лицо Дэну.

– Нет, ты не странный. Ты просто какой-то другой.

– Джэйс и его игры кое-чему научили меня. Я понял одну очень важную вещь.

– Ты вырос, – улыбнулась Сьюзен. – Ты стал взрослым.

Глядя на свои забинтованные руки, Дэн еле слышно произнес:

– Я уже не раз видел глаза смерти, Сью. И хотя это была только имитация… Ты знаешь, мне кажется, что меня уже ничто не может напугать.

Она положила руки на плечи Дэна:

– Ты в самом деле уверен, что сможешь контролировать использование виртуальной реальности на правительственном уровне?

– Ну, во-первых, кто-то этим все равно должен заниматься, а во-вторых, попробовать стоит. Виртуальная реальность – мощнейшее средство воздействия и использовать его нужно крайне осторожно.

– Дэн, я бы на твоем месте не доверяла Смиту. У него рожа отпетого проходимца, – прошептала Сьюзен. – Да и Вики тоже хороша. Одно слово – стерва.

– Что поделать, иногда приходится работать и с такими людьми. Что касается Смита, один Бог знает, что у него на уме. Мне вообще иногда кажется, что его, как и Джэйса, нужно держать под наблюдением.

– И в качестве такого наблюдателя ты и предлагаешь себя?

– Да, на некоторое время, – ответил Дэн и прибавил: – Пока не появится кто-нибудь более подходящий.

Сьюзен поцеловала Дэна в губы.

– Он долго не появится. На ближайшее будущее – ты самая лучшая кандидатура, – прошептала она и улыбнулась.

– Только с такой работой обещать тебе тихой и спокойной жизни я не могу.

Сьюзен посмотрела в глаза Дэну и увидела в них одновременно и что-то очень знакомое, и нечто совсем новое – жесткую решимость и уверенность в себе.

– Я очень люблю тебя, Дэн, – сказала она.

Дэн хотел сказать, что он тоже любит ее, но вместо этого вдруг задумчиво произнес:

– В одной из программ Джэйс подсунул мне Дороти.

– Я так и думала, что он это сделает, – спокойно ответила Сьюзен.

– Мне казалось, что я любил ее, – продолжал Дэн, – но мне это только казалось. Ты, Сьюзен, – мой реальный мир. Я всегда любил только тебя.

– И я всегда любила только одного тебя. Я всегда гордилась тобой и ждала, когда ты станешь таким.

– Каким же? – спросил Дэн.

– Каким я вижу тебя сейчас. – Она прижалась к его груди. – Я всегда знала, что это когда-нибудь произойдет.

– Серьезно?

– Конечно.

Дэн сознавал, что ему следует готовиться к будущей жизни. Он мало представлял себе правительственный Вашингтон, но предполагал, что его ждут и интриги, и закулисная борьба, и многое из того, о чем он пока не имел ни малейшего представления. Но Дэн ничего не стал говорить Сьюзен, он просто прижимал ее к себе. Да и зачем ему нужно было что-то говорить ей? Дэн прекрасно знал – какими бы страшными неприятностями ни встретила их жизнь в Вашингтоне, они не испугаются и перенесут все. Потому что они вместе. Дэн прижимал к себе Сьюзен и вдыхал запах ее волос.

– Думаю, мне следует повидать Джэйса, – сказал Дэн.

Она ничего не ответила.

– Он здесь же, в этой больнице?

Сьюзен молча кивнула, тряхнув волосами. Дэн попытался отстранить ее от себя и подняться.

– Дэн, тебе сначала следует позаботиться о себе.

После получасового скандала с медсестрами, врачами и охранниками Дэн все-таки добился того, чтобы в сопровождении одного из охранников, широкоплечего верзилы, Сьюзен подняла его в кресле-каталке на самый верхний этаж, где находился Джэйс.

– Сьюзен, я же не инвалид и способен передвигаться сам, – повторял он.

– Не спорь, дорогой, – отвечала она, подталкивая кресло-каталку. Дэн посмотрел на шагающего рядом охранника, тот был похож на футболиста, забывшего снять свои доспехи.

Под недовольное бормотание Дэна Сьюзен вкатила его в отдельную палату, в которой находился Джэйс.

Одетый в зеленый больничный костюм, Джэйс лежал на кровати. Руки его с наложенными на них шинами были раскинуты, колени подобраны к самому подбородку. Дэн увидел наложенную на нос повязку, под которой, подумал он, вероятно, был гипс. Через весь лоб Джэйса проходил длинный уродливый шрам. К одной из тощих рук была подведена тоненькая трубка, по ней в тело Джэйса поступал питательный раствор. Вся грудь была усеяна датчиками, от которых к стоящему рядом оборудованию шли тоненькие проводки. Глаза Джэйса были плотно закрыты.

– Господи помилуй, – прошептал Дэн.

– С тех пор как его вытащили из комнаты для испытания программ и привезли сюда, он так и лежит. В одном и том же положении, – сказала Сьюзен.

– Вот почему Смит говорил, что о Джэйсе можно не беспокоиться. Естественно, ведь он находится в кататоническом трансе.

– Врачи не могут сказать, сколько времени он продлится, – сообщила Сьюзен. – Говорят, что никто не может вывести его из этого состояния.

– Сейчас попробуем, – произнес Дэн и почувствовал на глазах слезы. – Позовите сюда Гари Чана. Да, и попросите его прихватить с собой мини-компьютер.

Джэйс понимал, что за все нужно платить, ждал наказания и боялся его. Но ему все-таки удалось перехитрить всех и скрыться. Он убежал, убежал туда, откуда никто не мог вытащить его. Правда, здесь, в окружающей Джэйса темноте, ему было очень одиноко.

– Джэйс, ты меня слышишь?

Это был голос Дэна. Джэйс застыл, словно кролик, попавший в свет фар. «Не отвечать! Не двигаться! Даже не дышать! Оставайся спокойным, и он не найдет тебя. Он скоро уйдет, ты только не волнуйся».

– Джэйс, сейчас я поставлю одну из программ, которую нашли в твоем «бунгало», – снова послышался встревоженный голос Дэна.

Джэйс сразу догадался, что это ловушка. «Они все против меня. Все, даже Дэн. В целом мире нет никого, кто бы любил меня, кому бы я был нужен. Да что в мире, во всей Вселенной не найдется такого человека».

– Джэйс, я запускаю программу.

«Опять этот Дэн. Он еще не ушел. Это плохо, он очень назойлив».

– Джэйс, когда программа закончится, думаю, ты захочешь поговорить со мной.

«Никогда, – мысленно ответил Джэйс. – Пусть меня окружает темнота, пусть я одинок в своем мире, он намного лучше, чем ваш».

Постепенно темнота начала таять и превратилась в светло-серую пелену. Джэйс увидел силуэты своих друзей, роботов. Постепенно картинка становилась все яснее, ярче и четче, и вот уже Джэйс видит себя во главе армии роботов. Он сражается со страшными инопланетянами, стремящимися поработить его друзей. В руке Джэйса сверкает энергетический меч, он рассекает им жуткие, разрушительные машины инопланетян.

Битва была долгой и жестокой, и все-таки Джэйс победил. Поверженные пришельцы штабелями лежали у его ног, а друзья-роботы славили Джэйса и низко кланялись ему.

– Это только первая из битв, – говорил им Джэйс. – Впереди нас ждет длительная кровопролитная война. Пройдет много страшных лет, но она закончится нашей победой. Мы победим! Мы не можем не победить!

Затем Джэйс увидел королеву, прекрасно сложенную женщину с красивым, холодным лицом. Его мама. Внезапно она улыбнулась и протянула к нему красивые руки. Сердце Джэйса радостно забилось.

«Нет, я никогда не покину этот мир, – сказал он себе. – Я остаюсь в нем навсегда и буду в нем вечно».