Ее пятый день рождения. Пять лет. Он быстро, без привычных размышлений, отобрал подарок - жемчужное ожерелье из пяти нитей, по одной на год. Ожерелье отправилось в сейф к предыдущим подаркам. Это не заняло у него и десяти минут.
      На мгновение его охватило искушение заехать на обратном пути в Сен-Клу или отправить туда посыльного за маленьким конвертом, который, как он знал, сберегает для него Джордж. Ежегодная записка от Мадлен; ежегодная фотография. Ему захотелось взглянуть на нее, подержать в руках; но потребность в этом оказалась не столь настоятельной, как обычно. Теперь возникла иная связь, куда крепче, нежели через записки и снимки: он ощущал это всем существом. К лучшему или к худшему, но приближался некий переломный момент. Он возвратился в офис и не стал отправлять посыльного.
      В восемь он сжалился и отпустил Мари-Од. В девять он все еще сидел за письменным столом, и в десять, и в одиннадцать. Последний час, между одиннадцатью и полночью, тянулся нестерпимо долго. Эдуард нервничал в ожидании очередного звонка от Шера. Он размышлял о газетных статейках, которые прочитал в небе над Атлантикой.
      Статейки вызвали у него отвращение, хотя он считал, что подобной писаниной его уже не удивишь. Смесь правды и лжи, обвинения, вытекающие из контекста, косвенные намеки - все эти приемы были знакомы ему по статьям о самом себе. Но ему не доводилось бывать мишенью столь грязной и продолжительной кампании, и то, что подобное случилось с Элен, что он ничего не знал об этом и ничего не предпринял, заставляло его ругать себя последними словами.
      Как и Шеру накануне, ему пришлось признать, что он не понимает смысла интриг последних месяцев. Он обдумал все, что услышал от Шера в эти часы, но так и не сумел прийти к определенным выводам. Его было обнадежил отказ Элен подписать договор о съемках в продолжение "Эллис", но надежды сразу увяли: учитывая последние события, отказ мог иметь множество объяснений. Намеренно ли Ангелини саботировал картину, в которой Элен должна была сниматься для Эй-ай, и если да - то зачем? К проекту "Эллис-II" это не имело отношения: Элен просто завершила бы один фильм и начала работать с Ангелини над другим.
      Он устало потер глаза, чувствуя, что неестественное возбуждение, в каком он находится, начало проходить, ум его утомился и работает не так быстро, как хотелось бы. Усталость съедала и оптимизм, и ощущение назревающих перемен, которое он испытывал ранее. Он встал, налил арманьяка и выпил вместе с черным кофе. Если перелом вообще наступит, то связано это будет с работой Элен, а не с ним. Он давно не позволял себе предаваться подобным занятиям, но теперь, сидя за письменным столом, заглянул в будущее, приплюсовал утраченное время и задался вопросом - когда ему наконец придется признать, что он ошибся? Через шесть месяцев? Через год? Он понимал, что ждать не так уж долго, и тупо подумал, когда зазвонил телефон: "Ангелини победил".
      - Сработало, - сообщил Шер измученным голосом. - Уговорил его повременить сутки с окончательным решением. Пришлось поднять планку до двенадцати миллионов. Сейчас он стравливает нас со Стайном, а завтра во второй половине дня встречается с Элен Харт. По его словам, он добьется от нее безусловного и твердого согласия сниматься. Получив таковое, он обещал снова связаться со мной для дальнейших переговоров.
      - Для дальнейших переговоров? Он что, полагает, будто может заставить нас перевалить за двенадцать миллионов? Он, верно, рехнулся.
      - Я, Эдуард, всегда считал его вполне вменяемым.
      Однако в данном случае речь идет о прямой сделке. Вероятно, он догадывается, что не получит от нас двенадцати миллионов, но это ему и не важно. Он использует наше предложение при переговорах со Стайном, вот и все.
      - Стайн столько не выложит.
      - Как знать.
      - Если Элен Харт не согласится, Стайн тоже откажется от проекта.
      - Безусловно, откажется. Но Ангелини утверждает, что она даст согласие. В этом он совершенно уверен. - Шер помолчал. - Знаю, что вы сейчас скажете, - и уже предпринял шаги. Завтра утром у меня встреча с режиссером другой картины, Грегори Герцем. Он мог бы сообщить нам кое-что интересное, но почти наверняка не сделает этого. В таком случае нам мало что остается. Если Элен Харт решит сниматься в "Эллис-II", у Ангелини все козыри. Он может переметнуться к Стайну, может остаться у нас. А она, боюсь, согласится. Ангелини имеет на нее огромное влияние. В ее нынешних обстоятельствах перспектива работать с человеком, которого она так хорошо знает... сыграть положительную героиню в продолжении всемирно известного фильма... - Шер снова помолчал. - Посмотрю, что еще можно сделать, но пока, по-моему, следует исходить из того, что в скором времени мы можем потерять и Ангелини, и Элен Харт.
      На другом конце провода воцарилось молчание. После затянувшейся паузы Эдуард решительно произнес:
      - Саймон, у вас очень усталый голос. Я тоже устал. Ступайте поспите. Утром поговорим...
      Эдуард покинул офис и возвратился в Сен-Клу. Он приехал домой в начале второго. От прежнего оптимизма не осталось следа. Саймон Шер рассуждал весьма здраво. Она согласится сниматься в продолжении, а потом и в третьей части. Год, два, быть может, три. На столько у него не хватит ни надежды, ни веры, он это знал; он и без того слишком долго, целых пять лет, уповал на несбыточное. "Обрывками этими я укрепил свои камни"<Элиот Т. С. Бесплодная земля. Пер. А. Сергеева.>. Строка вспомнилась сама собой, когда он проходил по комнатам, - он вдруг услышал голос Хьюго Глендиннинга, читающего поэму вслух. Тогда, в классной комнате, он мало что понял; теперь он постиг смысл сказанного поэтом.
      В кабинете он нашел то, что всегда находил об эту пору года, - первые ранние розы; огонь в камине - горели яблоневые дрова, чей запах неизменно возвращал его к дням детства на Луаре; хрустальный графин с арманьяком; кресло перед камином. В смежной комнате - зажженные лампы, расстеленную кровать с откинутым пододеяльником. В гардеробной - приготовленную на утро одежду. Как всегда, все в образцовом порядке. Он обвел комнату взглядом и почувствовал отвращение к этому порядку, к этому одиночеству.
      Джордж, как обычно, ненавязчиво обо всем позаботился. После обмена обычными между ними в таких случаях вопросами и ответами он поставил арманьяк и стакан на столик у камина, лишний раз проверил, под тем ли углом стоит кресло, и нерешительно застыл. Эдуарду хотелось побыть одному, но не хватало духу сразу отослать Джорджа. Он поднял глаза: Джордж протягивал ему серебряный подносик, на котором лежали не один, а два конверта.
      Эдуард глянул на Джорджа; тот, как всегда, хранил непроницаемое выражение.
      - Первое письмо пришло в начале февраля, господин барон. Я обратил внимание, что на конверте обычный штемпель, и поэтому отложил письмо. Возникло затруднительное положение. Мне показалось, что его не следует передавать в ваш секретариат: оно помечено "лично", извольте взглянуть. Переправлять его вам мне тоже показалось неблагоразумным, учитывая характер ваших поездок. Второе письмо пришло в обычные сроки, вы предупредили об этом, так что я, разумеется, сохранил его до вашего возвращения. Но... меня и вправду одолевали сомнения. Надеюсь, я правильно поступил?
      Джордж явно утратил привычную невозмутимость; и в выражении его лица, и в голосе Эдуард уловил тревогу. Он ощутил к Джорджу прилив симпатии и расположения. Его слуге много стоило признаться в собственной неуверенности, в том, что он в кои веки не знал, как поступить. Он не любил ошибаться, тем более что был уже не юн.
      - Вы сделали именно то, что нужно, Джордж. Спасибо.
      Напряженность разом исчезла с лица Джорджа. Он осторожно поставил подносик на стол и удалился.
      Эдуард посмотрел на конверты. Первым он заставил себя вскрыть письмо от Мадлен. Против обыкновения - две фотографии: Кэт устраивает чаепитие для компании надутых кукол. Кэт и Элен в саду. Подобное отступление от правил вывело Эдуарда из себя. Он выронил снимки и отодвинул, не читая, коротенькое письмо Мадлен. Затем взял второй конверт, надписанный незнакомым почерком. Вскрыть письмо удалось не сразу - у него вдруг задрожали руки.
      Письмо занимало несколько листков. Эдуард взглянул на адрес вверху страницы, и буквы поплыли у него перед глазами. Едва не растеряв листки от нахлынувшего волнения, он нашел последнюю страницу и глянул на подпись одно-единственное имя, которого он ждал столько лет.
      Руки перестали дрожать. Он вернулся к первой странице. "Дорогой Эдуард". Он поднес листки к свету, склонился над ними и начал читать письмо, которое Элен отправила месяца три тому назад.
      * * *
      - Город ангелов. Твердыня грез. Стоя на террасе студии-мастерской Тэда, они смотрели на панораму Лос-Анджелеса. Тэд вздохнул.
      Элен вернулась в комнату следом за ним. В студии Тэда ничего не менялось, все было как раньше. Сев на одну из сероватых скамей, она поглядела на телевизоры. Оба работали. В одном мелькали кадры черно-белого фильма; две или три минуты она механически смотрела на экран, почти не воспринимая изображения, и лишь потом поняла, что это - "Третий человек". В луна-парке послевоенной Вены огромное колесо обозрения возносило вверх Джозефа Коттона и Орсона Уэллса. Элен перевела взгляд. На экране второго телевизора буддистский монах обливал себя бензином. Он тихо сидел на земле, скрестив ноги, аккуратно подоткнув под бедра шафрановый халат. Когда пламя со всех сторон объяло его своими лепестками, он даже не пошевелился.
      Элен встала и выключила телевизоры. На полу громоздились кипы газет и журналов. Чтобы увидеть свое лицо и знакомые заголовки, ей даже не понадобилось наклоняться. Она молча отвернулась и снова села. В эту минуту Тэд принес чай.
      - Ой, - раздраженно бросил он, - ты вырубила телики. Но по одному показывали "Третьего человека", мой любимый фильм. Ну, скажем, один из любимых. - Он сунул ей в руку кружку с чаем и улыбнулся, обнажив желтые зубы. - Помнишь концовку?
      - Помню.
      - Долгий кадр. Камера замирает. Потрясающий эпизод. - Тэд уселся напротив. - В объективе - кладбищенская аллея. Гарри Липа только что закопали. Облетевшие деревья - возможно, липы. Лип - липы. Джозеф Коттон стоит и смотрит, Алида Валли идет по аллее к нему, прямо в камеру. Ждет, что, дойдя до него, она остановится. АН нет. Проходит мимо. Оба молчат. За экраном играет цитра. Потрясающе. Я как-то расписал эпизод по секундам. Понятно, он ее любит.
      - Я же сказала, Тэд, что помню концовку. Я пришла к тебе не картину смотреть, а поговорить.
      Тэд отвел от потухшего телевизора вожделеющий взгляд и с ухмылкой посмотрел на груду бульварных изданий.
      - Кстати, мне неприятно, что эта мразь у тебя на виду, - она кивнула на пол. - Ты что, всем их демонстрируешь? За последние месяцы я этого вот так навидалась.
      - Ой, Элен, прости, я вовсе не собирался...
      Он вскочил, сгреб газеты в охапку, бегом оттащил в другой конец студии и свалил на груду ящиков. Вернулся он так же бегом.
      - Это правда? Что пишут в газетах?
      - Отчасти. Он был моим отцом. Тэд...
      - И ты действительно жила в том прицепе?
      - Да. Послушай...
      - А майор Калверт, который только что умер, и вправду был твоим первым любовником? Ты от него понесла, сделала аборт и...
      - Тэд! Ради бога, заткнись.
      Рассердившись, Элен поднялась и отвернулась. Нед Калверт умер через два дня после появления этой гнусной статейки. За рулем своего автомобиля, на оранджбергской дороге, близ того места, где когда-то встречал ее после школы. Инфаркт. Она закрыла глаза. Понимал ли он, что дни его сочтены? Или газетенка сыграла тут свою роль? А может, не газета, а она, Элен? Она наградила Тэда пристальным взглядом. Сама она узнала о смерти майора только что, из письма от Касси.
      - Как ты узнал, что он умер, Тэд?
      - Утром прочел заметку в какой-то газете. Совсем крохотную. Случайно попалась на глаза.
      - Значит, ты очень внимательно за этим следил. Я и не подозревала, что ты читаешь подобные газетенки.
      Он посмотрел на нее и сказал, ухмыльнувшись:
      - О, я читаю все, что о тебе пишут. Естественно, меня это интересует.
      - Ах, естественно. - Она снова села. - Интересует, и в такой степени, что, пока бушевала эта кампания, ты мне ни разу не написал и не позвонил. Однако... Я не об этом хотела поговорить. Я пришла поговорить о "Размолвке". Кто-кто, а ты об истории с этой картиной кое-что знаешь...
      - Все знаю.
      - Прекрасно. Так расскажи мне, что знаешь.
      - Хорошо, - неожиданно легко согласился он. - Хотя рассказывать, собственно, нечего. Ты, вероятно, и сама догадалась. Или Герц тебе объяснил. Стайну не по вкусу поднявшийся вокруг тебя шум. Он прикинул, что на роль жены ты теперь не подходишь. Баба в фильме слишком зла и непривлекательна. Стайн считает, что тебе нужно перевоссоздать свой образ на публику, и он, конечно, прав. Фильм Герца тебе только напортит, а не поможет. Стайн надавил на Герца, и тот сразу осыпался, как песочный домик. Пошел на попятную, тем и кончилось.
      - Ясно. - Элен холодно на него посмотрела. - Ты и Джо Стайн, похоже, вдруг стали большими дружками. С чего бы?
      - Ну, тут начинается самое интересное, - улыбнулся Тэд. - Я ухожу из "Сферы" и начинаю работать на Стайна. Оба продолжения "Эллис" я забираю с собой.
      - Что-что?
      Тэд начал раздражаться:
      - Я ухожу к Стайну, что тут непонятного? "Сфера" мне вот как осточертела. Я заработал им кучу денег, а они только и делают, что манежат меня. Не примяли бюджета для "Эллис-II", предложили сократить его до 6, 7 миллиона долларов, а это уж простите. И потом, не нравится мне этот тип, Шер. Я ему не верю. Сидит себе и думает, что мной можно вежливенько помыкать. Так нет же, пусть не надеется. Когда-то мне нужна была "Сфера". Теперь я в ней не нуждаюсь. А Стайн уж сколько лет как старается переманить нас к себе. Я...
      - Ты сказал нас, Тэд?
      - Да, нас. Разумеется, нас. Не могу же я ставить "Эллис-II" без тебя.
      - Да уж едва ли.
      - Не могу. Но не в этом суть. Как только в "Сфере" прослышали про Стайна, там пошли на большие уступки. Да, на большие. - Он подергал себя за бороду и лучезарно улыбнулся Элен. - Знаешь, сколько раз этот недомерок Шер звонил мне вчера? Двенадцать! Да, заставил я их побегать. Бюджет повысили до двенадцати миллионов - и это всего за одни сутки.
      - До двенадцати? - уставилась на него Элен. - Значит, ты остаешься в "Сфере"?
      Тэд хихикнул:
      - Нет, не останусь. Но они пока об этом не знают. Стайна их предложение тоже подхлестнуло. Он дает тринадцать с половиной, а этого хватит с лихвой. Я перехожу к Стайну.
      - Так-так. - Элен потупилась и стала разглядывать свои руки. Она действительно начала понимать, и понимать очень ясно. - На роль Лизы, я полагаю, Стайн подыскивает другую актрису?
      Она знала, что эта реплика заставит Тэда расколоться, - и не ошиблась.
      - Другую актрису? - Он удивленно сморгнул. - Не будь дурочкой. Ему нужна ты.
      - Но мне казалось, мой образ на публику его не устраивает.
      - Я сказал - для "Размолвки", не для "Эллис". А это совсем другое дело. Лиза - персонаж симпатичный. Зрители отождествляют тебя с Лизой. К тому времени, как они увидят тебя в продолжении... в общем, твоя роль заставит их начисто забыть весь этот газетный бред. Тебя станут воспринимать по-старому, и всем твоим проблемам конец. - Улыбка его сделалась еще шире. - И в этом тебе поможет "Эллис-II". Я помогу. А больше - никто.
      Элен поставила кружку с чаем на пол и произнесла, тщательно выбирая слова:
      - Что ж, Тэд, с твоей стороны это очень мило. Не сомневаюсь, я должна на тебя молиться. Но. видишь ли, самое странное - меня больше не волнует мой имидж. Не волнует и то, что думает про меня вся та собачья публика...
      - Неправда. Должно волновать тебя, - прервал ее Тэд. - Это зрители сделали тебя тем, чем ты стала. Ты в них нуждаешься...
      - Нет, не нуждаюсь. И не им решать за меня, кто я есть и что мне делать. Хватит. Конец. Не им, Тэд, и не тебе. Да.
      Она замолчала. Тэд тоже. Он уставился на нее пристальным взглядом. Она решила задать ему еще один, последний, вопрос, хотя заранее знала ответ.
      - Продолжение, - сказала она, - "Эллис-II". Когда собираешься приступить к съемкам? В июле, как было намечено?
      Он сразу расслабился.
      - Ну, можно, конечно, подождать до июля. Чего там. - Он подался вперед. - Но мне казалось - ведь у нас все готово. С формальностями можно быстро покончить. Теперь, раз тебе не придется сниматься у Герца, ты свободна. Так что, думаю, можно начать, скажем, во второй декаде июня... Если, понятно, не возникнет никакой заминки.
      - Заминка возникает, - сказала Элен, вставая. - Я не буду сниматься.
      - Что?
      - Это ведь твоих рук дело, верно? - Она наградила его холодным взглядом. - Ты сговорился с Джо Стайном. Обещал перейти к нему и в Эй-ай на двух условиях...
      - На одном. Больше денег. И только. Требовалось выбить из него необходимый бюджет, это мы и обсуждали.
      - На двух условиях, Тэд. Больше денег - и чтобы я не снималась у Грегори Герца в "Размолвке"? Или нет?
      - Нет-нет, что ты! Тут я ни при чем. Не сходи с ума. С этим фильмом вопрос упирался в то, что и время, и образ неподходящие, я же тебе объяснял...
      - Да, объяснял, только я тебе не верю. Я тебя достаточно хорошо знаю, Тэд, и начинаю понимать, как ты работаешь. Хотя ума не приложу, почему для тебя имело такое значение, снимусь я у Герца или нет...
      - Мне хотелось, чтобы ты снималась в "Эллис-II". Я же специально для тебя писал сценарий... - проговорил он угрюмо. Он тоже поднялся и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу.
      - Тэд, как ты не понимаешь, что это ровным счетом ничего не меняет? К тому времени, как ты передал мне сценарий, я почти решила сниматься в другой картине...
      - Ты уже раз снималась в его картине. Зачем тебе понадобилось делать вторую? - Он сделал паузу. - И Герц вообще мне не нравится. Я его презираю. Это я сделал тебя звездой, а он только снимает сливки. Просто-напросто крадет тебя у меня.
      - Вот этого, Тэд, я тебе не позволю. Ты не будешь распоряжаться моей жизнью...
      Элен гневно повернулась и пошла к дверям. Тэд поспешил следом.
      - Что ты задумала?
      - Я ухожу, Тэд.
      - Нет, постой... - Он взял ее за руку. Его прикосновение было неприятно Элен, ее передернуло. Тэд тут же убрал руку.
      - Не спеши. Задержись на минутку. Мне нужно кое-что тебе показать. Пожалуйста, Элен. Погоди. Я все расскажу, честное слово. Все-все.
      Элен колебалась. К ее удивлению, Тэд отошел, поспешно пересек комнату и открыл дверь в дальнем конце. В проеме она увидела площадку и ведущую вниз лестницу.
      - Прошу тебя. Пойдем. Это не займет много времени.
      - Тэд, мне в любом случае пора уходить. Я обещала Кэт, что скоро вернусь...
      - Всего пять минут. Честное слово.
      Он выбежал на площадку; Элен помешкала - и последовала за ним. С неохотой, потому что чувствовала во всем этом какую-то для себя угрозу, поэтому она и сослалась на Кэт. В действительности Кэт была ни при чем: Касси увела ее на весь день.
      На площадке она остановилась. Тэд успел спуститься на половину пролета. Он поднял на нее глаза и снова попросил:
      - Ну, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты поняла. Хочу тебе объяснить.
      Элен начала спускаться. Тэд улыбнулся и поспешил вниз. Хоть Элен и было не по себе, она с любопытством оглядывалась по сторонам.
      Особенно смотреть было не на что. Голые ступеньки; перила и стены выкрашены в белое. Лестница упиралась в длинный коридор с закрытыми дверями по обе стороны, свет давали два окна, расположенные в торцах коридора. На окнах были белые шторы, опущенные до самого низа. Пахло дезинфекцией и сыростью.
      - Сюда.
      Тэд мягко скользнул к третьей двери, остановился и, как раньше, подождал Элен. Разгладил лацканы черного пиджака и глянул на нее снизу вверх, чуть склонив голову набок и слегка улыбаясь.
      - Вот моя комната. Я здесь работаю. Думаю, она тебе понравится. Должна понравиться.
      Он взялся за ручку, повернул, широким жестом распахнул дверь и отступил, пропуская Элен вперед. Она вошла, вздрогнула и застыла на месте.
      Небольшая комната размером с тюремную камеру. К единственному окну прибита, а поверху еще прихвачена липкой лентой белая штора. В комнате стояли аккуратно заправленная узкая койка, голый письменный стол и единственный стул. Больше в ней не было ничего, за исключением фотографий, но они обступали со всех сторон.
      Снимки покрывали пол, потолок и все четыре стены. Тысячи и тысячи. Вырезки из газет и журналов, рекламные кадры из фильмов Тэда, в которых снималась Элен. Тысячи ее образов, больших и крохотных, цветных и черно-белых. И везде только она - если на снимке, помимо нее, фигурировали другие, их отрезали. Безумный этот коллаж был подобран тщательно и дотошно; каждый снимок вплотную прилегал к соседнему, заполненные участки отливали слоем нанесенного поверху лака. В центре пола, чуть ли не под ногами Элен, красовалась афиша "Короткой стрижки" с ее изображением. Девушка в белом платье, нет, она сама в белом платье, аккуратно приклеенная к полу. Афиша слегка запылилась. Тэд наклонился, суетливо смахнул пыль и выпрямился с гордой улыбкой.
      - Сейчас работаю над соседней комнатой, - сказал он. - Начал с потолка, он идет первым, потом стены, за ними - пол.
      - Тэд, зачем? - повернулась она к нему. От невероятности увиденного и потрясения глаза у нее стали совсем круглыми. Воцарилось молчание. Тэд вздохнул:
      - Не нравится? А я думал, понравится.
      - Я не о том, Тэд...
      Элен почувствовала, что у нее сердце разрывается от острой жалости к Ангелини. Весь ее гнев испарился. Она пыталась найти слова, которые бы его не обидели, но в голову приходило совсем не то, она не видела выхода.
      - Может, теперь ты поймешь, - сказал Тэд с дрожью в голосе. - Я не мог позволить тебе сниматься у Герца. Ты должна была работать со мной. Да, все это правда. Я поговорил с Джо Стайном и предложил ему сделку. Он купился на месте. Я знал, что так и будет. С режиссерами вроде Герца никто не считается. В Голливуде таких, как Герц, пруд пруди. Немного таланта, неглуп, работоспособен. Но он не художник, Элен. В отличие от меня.
      Он замолк, переводя дыхание, напряженно ловя ее взгляд.
      - Я надеялся, ты поймешь, прочитав мое посвящение на рукописи сценария. Я там пометил число и все прочее. Дату, когда мы познакомились.
      - Знаю, Тэд, я читала. Но...
      - Тогда я просто не мог понять. Ты увидела посвящение, прочла сценарий - и ничего не сделала. Как так? Я не мог связать концы с концами. Мне было больно. Получалось... получалось, что ты меня не любишь.
      - Тэд, послушай. Мы друзья, мы вместе работали, но...
      - Нет, не друзья. Не нужно этого говорить. Ты знаешь, что это неправда. - Он чуть подвинулся, так что оказался между Элен и дверью. - Мне не хочется произносить слово "любовь". Это пустое слово. Говорят "любовь", а подразумевают "секс". Я не это имею в виду. Это меня не интересует. Не стремлюсь я тебя целовать. Не стремлюсь к тебе прикасаться... - Он замолчал и тихо хихикнул. - Иногда по ночам я прикасаюсь к твоим изображениям. Это другое дело. Но мне бы хотелось тебя снимать - понимаешь, если б мы ни от кого не зависели... - Он внезапно поежился и отвернулся. - Мне бы хотелось снять тебя прямо сейчас... Жаль... Элен, разреши - я схожу за камерой. Ну, пожалуйста...
      - Нет, Тэд.
      Он остановился, снова повернулся к ней и глянул снизу вверх, склонив голову набок.
      - Скажи, что понимаешь меня, я же знаю, что понимаешь и всегда понимала. Но мне бы хотелось услышать это из твоих собственных уст, хотя бы раз.
      - Что услышать, Тэд?
      - Мы ведь крепко связаны, ты и я. Я понял это, когда впервые тебя увидел. Мы с тобой единое целое - всегда им были и будем навечно. Даже когда умрем и после нашей смерти пройдет много лет, люди будут смотреть наши фильмы - и понимать. Как если б мы были женаты, только это еще лучше.
      В наступившем молчании они смотрели друг на друга. Элен начинала его бояться и надеялась лишь на то, что он этого не заметит. Прошла минута, он неподвижно стоял, продолжая молчать, и тогда она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
      - Нет, Тэд, это не так, - сказала она мягко. - Я вижу, ты веришь в свои слова, но ты должен понять. Я ничего такого не чувствую и никогда не подозревала, что ты к этому так относишься. Я уважаю твое творчество. Но я не люблю тебя, Тэд. Не ощущаю между нами никакой особой связи. А тебе... она запнулась, - тебе не следовало так поступать, Тэд, несмотря ни на что. Даже любовь не дает тебе права распоряжаться чужой жизнью.
      Он молча смотрел на нее. В полутемной комнате очки мешали разобрать выражение его глаз, лицо же его оставалось бесстрастным. Он кивнул раз или два, подошел к письменному столу, выдвинул ящик и извлек большие ножницы. Задвинув ящик, щелкнул в воздухе ножницами и спросил:
      - Как тебе мой костюм?
      У Элен стало сухо во рту, горло перехватило. Она пыталась не глядеть на ножницы.
      - Ничем не отличается от всех остальных твоих костюмов, Тэд, спокойно ответила она.
      - Верно, не отличается. Модель я позаимствовал у одного человека, которого однажды видел. Мне она показалась удачной. - Он шагнул к ней. Стой смирно.
      Элен попятилась. За спиной у нее была стена с окном, справа - койка. Тэд по-прежнему загораживал выход: она угодила в ловушку. Сейчас, повторяла она про себя, вот сейчас Тэд перестанет улыбаться, вернет ножницы на место, они уйдут из этой жуткой безумной комнаты, и все будет в порядке...
      Теперь он подошел к ней вплотную, поднял ножницы и коснулся кончиками ее щеки. Элен усилием воли заставила себя не отвернуться.
      - Тэд, - мягко сказала она, - опусти ножницы.
      - Сейчас. Не двигайся.
      Свободной рукой он удивительно бережно провел по ее лицу сверху вниз. Пальцы у него немного дрожали. Он поднял руку повыше и погладил ее волосы. Один раз.
      - Ты, боишься, - сказал он. - Не бойся. Ты прекрасна. Прекрасней тебя я ничего в жизни не видел. У тебя прекрасные глаза, прекрасные волосы...
      Кончики ножниц были наставлены ей прямо в глаза. Лицо Тэда выражало крайнюю сосредоточенность. Элен хотелось кричать, но она боялась. Она закрыла глаза и отвернулась. Ножницы скользнули по коже металлическим холодком. Она ощутила руку Тэда на шее, услышала лязг ножниц и открыла глаза.
      Тэд держал в руке длинный локон ее светлых волос, разглядывал, намотал на палец. Прерывисто вздохнул, выпустив из легких воздух, посмотрел на нее и улыбнулся своей обычной добродушной улыбкой.
      - Это мне на память. Спасибо.
      Торопливо пошел к столу и спрятал локон и ножницы в ящик.
      - Все в порядке. Прости, если я тебя напугал. Но не было сил удержаться, чтобы не срезать локон на память. Я все понял, что ты говорила. Это не страшно. Ты не готова. Просто до тебя еще не дошло, что мы в одной лодке. Когда-нибудь дойдет... - Он замурлыкал себе под нос, прихватив зубами клок бороды.
      - Теперь я бы, пожалуй, поработал. Если тебе по-прежнему нужно идти...
      Элен быстрым шагом направилась к двери. Тэд выдвинул другой ящик и принялся, как это было ему свойственно, рыться в каких-то бумагах. Когда она взялась за ручку, он поднял глаза и спросил:
      - Ты не станешь сниматься в "Эллис", не передумаешь?
      - Поэтому ты меня и привел сюда - чтобы я передумала?
      - Подумал, вдруг это поможет. - Нет, Тэд.
      Она ожидала новых доводов, повторных уговоров, но не услышала ни тех, ни других.
      - Что ж, нет так нет, - сказал он беззаботно. - Сейчас ты на меня злишься, так что не время говорить об этом. Можно и подождать. Все остается в силе...
      - Тэд, я не собираюсь менять решение, тем более теперь.
      - Вот как? - улыбнулся он. - Господь бог тоже снимает фильмы, представь себе. В них полно образов, как и в моих картинах. Прекрасный танец со сложными фигурами. Тебе не предсказать, чем кончатся мои фильмы. Не предскажешь ты и будущего. Откуда ты можешь знать, что не передумаешь? Через год? Через два? Через десять лет?
      Элен изумленно на него посмотрела.
      - Тэд, ты ведь не веришь в бога. А я не верю, что ты готов ждать десять лет, чтобы снять меня в "Эллис".
      - Отчего же, готов. Терпения у меня достанет. Ну, может, не десять лет. Там поглядим. - Он сверился с часами. - Пожалуй, не буду работать. Может, еще успею досмотреть "Третьего человека". Я поднимусь с тобой.
      - Не успели они войти в студию, как Тэд плюхнулся на скамью и включил телевизор. Элен направилась к террасе, Тэд даже не проводил ее взглядом.
      На экране начинался финальный эпизод, который Тэд пересказывал раньше. У Элен это вызвало подозрения, и она задалась вопросом, уж не с умыслом ли он подгадал время: это было вполне вероятно - от Тэда можно всего ожидать. Правду ли говорил он ей и всю ли правду? Тогда она верила каждому его слову, но теперь начала сомневаться. С тем же успехом Тэд мог разыграть всю сцену, чтобы уговорить ее сниматься.
      Она повернулась и бросила взгляд на экран. Сейчас Алида Валли в последний раз пройдет по длинной аллее - и навсегда уйдет из кадра, уйдет из чьей-то жизни. Элен почувствовала, что ее захлестывает совершенно невероятное ликование, ей не терпелось покинуть эти стены, не терпелось покинуть Тэда.
      - Прощай, Тэд, - сказала она.
      Тэд не обернулся, только махнул розоватой рукой.
      Элен вышла на террасу, вздохнула полной грудью, посмотрела на открывшиеся внизу чашу долины и город и подумала: "Я свободна. Мне не нужно здесь оставаться. Не нужно сниматься в фильме. Не нужно возвращаться домой к человеку, за которого я не должна была выходить. Я могу отправиться куда угодно и делать все, что захочется". Впервые за пять лет будущее лежало перед нею - пустынное и свободное. Она быстро пересекла террасу и у лестницы оглянулась в последний раз.
      Алида Валли шла по аллее кладбища; Джозеф Кот-тон напрасно ее дожидался, а Тэд, сгорбившись над часами, засекал протяженность эпизода.
      * * *
      Уйти из кадра. Уйти из чьей-то жизни. Она остановилась у своей машины, которую припарковала в конце длинной извилистой подъездной дорожки к дому Тэда. Автомобиль, черный "Маллинер Бентли Континентал" с сиденьями, обитыми светло-бежевой кожей, был уникальный, единственный в Голливуде. На нем, как и на многих других вещах, она остановила свой выбор, потому что он напоминал ей об Эдуарде. Не просто из-за того, что машина и сама по себе была прекрасна или что Элен любила ее водить, а потому, что за рулем она как бы ощущала рядом его присутствие.