- Мне очень жаль, что так получилось, Элен. Если хочешь, я могу вернуться ненадолго, пока все не закончится...
      - Спасибо, Льюис, - мягко ответила она. - Я попробую справиться сама. Тебе лучше не впутываться в эту историю.
      Наступила пауза. Потом Льюис тихо сказал:
      - Я знал, что ты так ответишь. Ну что ж, наверное, ты права. Но если тебе потребуется помощь, помни, что я всегда к твоим услугам.
      После этого звонка Элен стало немного легче. К тому же примерно с середины апреля поток писем начал постепенно иссякать. Журналисты нашли новую жертву - актера, уличенного в злоупотреблении наркотиками, и внимание публики переключилось на него.
      - Мы выдержали, Элен, мы выдержали! - твердила Касси. - Скоро все наладится, вот увидишь. Самое страшное уже позади.
      Но Элен так не считала. Теперь, когда скандал пошел на спад, уже ничто не мешало ей думать о письме, которое она направила в Сен-Клу два месяца назад и на которое до сих пор не получила ответа.
      * * *
      В середине мая, перед днем рождения Кэт, Мадлен, как всегда, собралась ее фотографировать. Она придавала очень большое значение этой процедуре и выполняла ее со всем возможным тщанием. Поскольку Элен в это время тоже была дома, Мадлен предложила сфотографировать и ее. Когда спустя несколько дней она принесла Элен готовые снимки, та пришла в ужас: с фотографии на нее смотрело усталое, постаревшее и почти некрасивое лицо. Мадлен, с которой она поделилась своим разочарованием, принялась горячо ее разубеждать:
      - Глупости! Вы выглядите гораздо лучше, чем раньше. Тогда вы были просто хорошенькой девушкой, теперь же вы взрослая и очень красивая женщина. - Она помолчала и повторила то же самое по-французски: Maintenant vous deviendrez vraiment une femme... Элен задумчиво посмотрела в зеркало. Да, Мадлен права, она действительно стала взрослой. И с решительностью, которую принесло ей это открытие, она наконец призналась себе в том, в чем боялась признаться несколько месяцев, - что Эдуард ей уже не напишет.
      На следующий день, впервые с тех пор, как разразился скандал, почтальон не принес ни одного анонимного письма. Элен почувствовала себя почти счастливой. Значит, она все-таки пережила этот кошмар и не сдалась, не убежала, как советовал ей Берни, она выдержала все, и, может быть, именно этот опыт придал ей сил, чтобы смириться с молчанием Эдуарда. Теперь она снова могла думать о будущем, правда, уже без прежнего оптимизма, но зато с новой упрямой верой в себя, заставлявшей ее нетерпеливо рваться к работе. Съемки "Размолвки" откладывались уже третий раз. Последний срок был назначен на 19 мая, почти сразу после дня рождения Кэт. А 18 мая, за день до начала съемок, к ней пришел Грегори Герц. По его лицу Элен сразу поняла, что он принес плохие новости. Он уселся напротив нее и нервно закурил.
      - Элен, я обойдусь без долгих предисловий. Ситуация такова: Эй-ай отказалась субсидировать "Размолвку". Они хотят расторгнуть с нами контракт.
      Элен изумленно посмотрела на него:
      - Но это невозможно. Договор уже подписан. Герц вздохнул:
      - Для их адвокатов нет ничего невозможного. Если они решили расторгнуть контракт, они это сделают. Пока не отсняты первые метры пленки, ни в чем нельзя быть уверенным, да и потом, собственно, тоже. Они, конечно, заплатят нам неустойку, но я не думаю, чтобы это их сильно огорчило. - Он горько усмехнулся. - Миллионом больше, миллионом меньше - подумаешь, какая ерунда. В общем-то, я сам виноват. Надо было прижать их покрепче, как делает Ангелини, чтобы они не могли пойти на попятный.
      Он говорил каким-то напряженным, неестественным голосом, стараясь не смотреть на Элен. Она помолчала и коротко спросила:
      - Грег, это из-за меня?
      Герц уставился в пол. Потом пожал плечами и ответил:
      - Да, из-за вас. Стайн потребовал, чтобы я отдал вашу роль другой актрисе. - Он поднял голову. - Я сразу сказал ему, что это невозможно. Но он продолжает настаивать. Кроме того... - Он погасил сигарету и тут же закурил новую. - Не знаю, как вам это объяснить, Элен, но дело не только в контракте. Когда я просил вас сыграть эту роль, я действительно считал, что вы идеально для нее подходите... - Он помолчал, вертя в пальцах сигарету, потом поднял голову и продолжал, по-прежнему не глядя ей в глаза: - Но с тех пор прошло много времени. Сценарий несколько раз переписывался. Собственно говоря, это уже совсем другая роль. И было бы правильней, если бы ее сыграла другая актриса. Новый вариант совершенно не соответствует вашему амплуа. - Он снова помолчал. - Мне кажется, вам будет психологически трудно сыграть такой характер - жесткий, суровый, эгоистичный... Особенно после вашего развода с Льюисом и всей этой шумихи, поднятой прессой...
      Он быстро скользнул взглядом по ее лицу и уставился на картину, висевшую за ее спиной. Элен наклонилась к нему:
      - Кого же вы выбрали? - ровным голосом спросила она. - Фонду? Ремик?
      По-прежнему не глядя на нее, он назвал имя известной им обоим актрисы. Элен вздохнула:
      - А что будет со мной?
      - Стайн считает, что вам нужно аннулировать свой договор.
      - Понятно.
      - Элен, пожалуйста, не воспринимайте это так трагически. - Он встал. Я только передаю вам слова Стайна. Когда я шел сюда, я думал, что вы, возможно, и сами уже не хотите сниматься в этом фильме и просто не решаетесь мне об этом сказать. В таком случае предложение Стайна развязывает вам руки...
      Он снова посмотрел на нее и начал нервно ходить по комнате.
      - Элен, вы должны меня понять. Я работал над "Размолвкой" больше года. Я не могу просто так взять и отказаться от нее. Я слишком много поставил на эти два фильма - на "Беглецов" и на "Размолвку". Я надеялся, что, если оба они пройдут с успехом, я смогу наконец заняться тем, о чем всегда мечтал. Ну и потом, не забывайте, у меня есть определенные обязательства перед теми, кто уже вложил свой труд в будущий фильм: перед сценаристами, консультантами... Поверьте, мне очень хочется, чтобы в главной роли снялись именно вы, но если из-за этого мне придется начать все снова: обивать пороги киностудий, искать продюсеров, выклянчивать средства, - нет, лучше уж я сделаю так, как советует Стайн. К тому же теперь все будет гораздо трудней. Я уверен, что многих, так же как и его, отпугнет ваше участие, и тогда мне...
      - Хорошо, Грег, - Элен поднялась, - делайте свой фильм. Я сегодня же попрошу Мильтона связаться с Эй-ай и аннулировать мой договор. Надеюсь, это не займет много времени. Мне не хотелось бы вас задерживать, я понимаю, что вам не терпится побыстрей приступить к работе.
      Лицо Герца залилось краской. Он взглянул на нее и отвернулся.
      - Элен, ради бога... Я знаю, что вы должны сейчас чувствовать. Поверьте, я не хотел на вас давить. Если вам нужно время... Такие решения не принимаются в одну минуту.
      - Мне не над чем думать, Грег, я уже все решила. Я не могу работать с людьми, которых не уважаю.
      Наступило молчание. Грег покраснел еще больше.
      - Но ведь вы работали со мной в "Беглецах".
      - Тогда я относилась к вам иначе. - Что же изменилось сейчас?
      - Сейчас я поняла, что все это время вы мне лгали, что на самом деле вы думали только о собственной выгоде. - Она отвернулась от него. - Мне кажется, вам лучше уйти, Грег.
      Снова наступило молчание, тянувшееся на этот раз очень долго. Она видела, что Герц борется с собой. Наконец он заговорил:
      - Да, вы правы. Я думал только о выгоде. Но иначе здесь нельзя. Если вы не хотите, чтобы вас сожрали, вы должны идти на компромиссы. Так бывает везде, а не только в Голливуде.
      Элен быстро повернулась к нему:
      - Вы называете это компромиссом? По-моему, это слишком мягкое определение. То, что вы делаете, Грег, это предательство, низкое, грязное предательство. Впрочем, я на вас не в обиде. За последнее время меня столько раз предавали, что я уже перестала обращать на это внимание. Просто теперь я буду знать, что и вы такой же, как все.
      Герц, ничего не говоря, направился к двери. Элен устало вздохнула и, пройдя к окну, посмотрела в сад. Небо было высокое и прозрачное; вдали, за городом, медленно заходил на посадку самолет.
      У двери Грег обернулся и тихо сказал:
      - Вы забыли об одной вещи.
      - Какой?
      - Вы забыли спросить, почему Джо Стайн и Эй-ай решили расторгнуть с вами контракт.
      - По-моему, это очевидно.
      - Не совсем. - Он помолчал. - На вашем месте я бы все-таки спросил. Не у меня, конечно, я все равно ничего не смогу вам сказать, а у тех, кто имеет к этому непосредственное отношение. Например, у Джо Стайна. А еще лучше у Тэда.
      - У Тэда? - Элен удивленно посмотрела на него. - При чем тут Тэд?
      - Спросите у него сами, - спокойно ответил Герц. - Может быть, он вам объяснит.
      Как только он ушел, Элен сразу же позвонила Тэду. Он ничуть не удивился, как будто только и ждал ее звонка.
      - Да, да, нам обязательно нужно встретиться. Я и сам хотел позвонить, да все как-то не удавалось. Последнее время у меня ужасно много дел...
      - Тэд, ты знаешь, что происходит в Эй-ай?
      - Ну, в общем, да, кое-какие слухи до меня доходили. Знаешь что? Голос его радостно дрогнул. - Приходи ко мне завтра днем, я напою тебя чаем и все расскажу.
      ...Было десять часов утра; ужин закончился час назад, и сейчас оба сенатора - и республиканец, и демократ - беседовали, тяжело откинувшись на спинки стульев. Встреча проходила в гостиной старинного джорджтаунского особняка, купленного и обновленного фирмой "Партекс" специально для таких случаев. Дрю Джонсон поймал взгляд Эдуарда и подмигнул. Эдуард взглянул на часы. За его спиной Саймон Шер поднялся с кресла и неторопливо двинулся к выходу. - Пойду проверю, не приехала ли машина. Дверь за ним мягко захлопнулась. Сенаторы, которых Дрю в это время усердно потчевал шотландским виски двенадцатилетней выдержки, не обратили на его уход ни малейшего внимания.
      Это были солидные, влиятельные, хорошо известные в политических кругах люди. Оба занимали высокие посты в сенате, а демократ даже пользовался большим авторитетом в Белом доме. В свое время оба они оказали "Партексу" немало ценных услуг, и сейчас, когда фирма удачно завершила одну весьма рискованную операцию и была близка к тому, чтобы стать ведущей нефтяной компанией Соединенных Штатов, Дрю решил, что пора отплатить добром за добро. У Дрю была широкая натура, он никогда не забывал своих друзей, так же, впрочем, как и врагов.
      Сенаторы не могли пожаловаться на его скупость. Каждый из них уже получил по солидному пакету акций дочерних предприятий "Партекса", не имеющих на первый взгляд никакого отношения к головной фирме. Но Дрю этого показалось мало. Он устроил роскошный ужин с редкими винами, шотландским виски и контрабандными кубинскими сигарами.
      - Обратите внимание на эти сигары, мальчики, - говорил он, с довольным видом выпуская колечки дыма. - Чувствуете, какой аромат? Кастро недаром считает этот сорт самым лучшим.
      После того, как сигары были выкурены, Дрю еще раз подмигнул и объявил, что наступило время немного поразвлечься.
      На этой стадии вечера Эдуард обычно отправлялся домой. Сейчас он намерен был поступить так же. Ужин доставил ему огромное удовольствие, сенаторы показались довольно скучными, что же до холостяцких пирушек, которые так любил Дрю, то он предпочитал в них не участвовать, хотя к участию других относился вполне терпимо. Однако сегодня собственная снисходительность показалась ему гнусной.
      Дело было даже не столько в пирушке, сколько в том, что за ней скрывалось. Последнее время его все больше раздражала необходимость подкреплять любой свой серьезный шаг взятками. Несколько лет назад, когда он был моложе и беспечней, он искренне верил, что цель оправдывает средства, и не сомневался, что всегда сумеет удержаться в границах дозволенного. Теперь, повзрослев, он видел, насколько трудно определить эти границы. За последние несколько месяцев он переступил их уже несколько раз. Он чувствовал, что операция по слиянию двух фирм - тщательно спланированная и виртуозно проведенная - высосала из него все силы, как физические, так и моральные. И сейчас, сидя в гостиной рядом с Дрю и сенаторами, он вынужден был признать, что ради этой сделки он впервые поступился собственными принципами и что винить ему, кроме себя, к сожалению, некого.
      Тем временем сенатор-демократ, которого многие считали правой рукой президента Джонсона, снова свернул на разговор о войне.
      - Напалм, - выкрикивал он, - вот самый верный способ поставить желтопузых на место! Линдон знает, что делает. Если все будут придерживаться его взглядов, через полгода война будет закончена.
      Республиканец недовольно сжал губы.
      - История показывает, - начал он. Голос у него был сухой и резкий, и даже щедрая порция виски не сумела его смягчить. - История показывает ошибочность таких взглядов. - Он покосился на Эдуарда и продолжал: - Если мы рассмотрим, например, тактику, применявшуюся в Индокитае, то мы увидим, что против подвижных, хорошо организованных, дисциплинированных партизанских группировок, ведущих - будем говорить откровенно справедливую борьбу за освобождение своей страны...
      - Терпеть не могу такие пораженческие разговоры, - нетерпеливо перебил его демократ. - Пока мы тут сидим и болтаем, наши мальчики гибнут на полях сражений, и многим из них столько же, сколько моему сыну, а некоторым даже еще меньше...
      - У меня тоже есть сын, и он ненамного моложе вашего. - Республиканец сделал большой глоток виски. - Если говорить о последствиях, а я считаю, что именно об этом нам нужно думать в первую очередь, бомбардировка только приведет к новому обострению конфликтов. Соединенные Штаты должны, насколько это возможно, удерживаться от крайних мер. В Сайгоне...
      - Да что вы мне говорите о Сайгоне! В Сайгоне наши молодцы в кусты боялись сходить без команды сверху, а если и решались спустить штаны, то только по особому распоряжению начальства.
      - Эй, парни, парни!..
      Дрю заметил, что лицо демократа угрожающе покраснело, и поторопился вмешаться. Эдуард брезгливо поморщился и встал.
      - Эй, парни, так не пойдет. Вы что, решили испортить мне вечер? Сколько можно говорить о политике? Я пригласил вас сюда не для того, чтобы обсуждать военные промахи Соединенных Штатов. Если не хотите со мной поссориться, оставьте этот дурацкий треп и займитесь лучше сигарами.
      Демократ пожал плечами, потянулся за сигарой, промахнулся и расплылся в пьяной ухмылке. Дверь отворилась, и показалась голова Саймона Шера. Он посмотрел на Эдуарда и кивнул.
      - Дрю, господа, прошу меня извинить.
      Эдуард поклонился и шагнул к двери. Мужчины поднялись. Дрю обнял его за плечи, сенаторы с кислой улыбкой протянули руки. Наступила неловкая пауза, во время которой взаимная антипатия стала особенно ощутимой.
      К счастью, за окном в это время скрипнули тормоза, захлопали двери, послышался громкий женский смех. Развлечение прибыло. Сенаторы переглянулись; Дрю самодовольно улыбнулся; Саймон Шер и Эдуард, воспользовавшись заминкой, быстро двинулись к двери.
      Выйдя из дома, они на минуту задержались на выложенной кирпичом дорожке. Мимо них торопливо прошли три высокие, стройные женские фигуры, окутанные облаком дорогих духов. На верху лестницы женщины остановились, кинули на Эдуарда и Шера быстрый взгляд и, мелодично рассмеявшись, исчезли за дверью.
      Саймон Шер проводил их тоскливым взглядом, вздохнул и решительно шагнул к ожидавшему их "Линкольну". В душе Эдуарда шевельнулось какое-то странное сожаление. Он вспомнил, что уже несколько лет не был в женском обществе, и ему мучительно захотелось снова заглянуть в женские глаза, провести рукой по шелковистым волосам, поговорить - не о делах и не о политике, а просто так, ни о чем, как он давно уже ни с кем не говорил.
      Он посмотрел на опустевшее крыльцо, на задернутые шторы и, досадливо поморщившись, двинулся вслед за Шером к "Линкольну". Машина быстро покатила к аэропорту. Последнее время Эдуард был в постоянных разъездах: сначала на Ближнем Востоке, потом в Канаде, потом в Японии. Операция по слиянию двух фирм, тянувшаяся с конца января, требовала его присутствия в самых разных местах. Он чувствовал, что она отняла у него слишком много времени. Пора было возвращаться домой.
      - Что вы сказали?
      Машина неслась по набережной Потомака; Эдуард задумался, глядя на поблескивающую под луной воду, и прослушал, о чем говорил Шер.
      - Я спросил, знаете ли вы о последних событиях в "Сфере"?
      - Нет. Мне было не до этого. - В голосе Эдуарда прозвучало недовольство. - Я слышал только, что "Эллис" получил несколько призов. А что случилось?
      - Честно говоря, я еще и сам не понял. Меня беспокоит Ангелини.
      - Почему?
      - Вы знаете, что он задумал снимать "Эллис-II"?
      - Да, вы говорили, что это будет трилогия.
      - Вот-вот. Я узнал об этом от Элен Харт. Ангелини, по-видимому, хотел сохранить это в тайне и, когда понял, что я в курсе, пришел в ярость. После этого между нами начались всякие недоразумения, которые продолжаются до сих пор.
      - Насколько я помню, вы договорились, что каждая часть будет рассматриваться как самостоятельное произведение. Для третьей части, кажется, даже нет сценария?
      - Совершенно верно. Кроме того, мы решили, что съемки начнутся не в апреле, как планировал Ангелини, а несколько позже, так как Элен Харт была занята в другом фильме. Я со своей стороны мог только радоваться этой отсрочке. У меня оставалось еще несколько неясных вопросов, которые я надеялся за это время утрясти.
      - Вы имеете в виду смету "Эллис-II"? Шер вздохнул:
      - Да. В конце концов мы ее составили, несмотря на упорное сопротивление Ангелини. Он изо всех сил старался нам помешать и требовал для себя полной свободы действий. Я думаю, он хотел дотянуть до церемонии присуждения "Оскара", надеясь, что после этого нам будет трудней с ним торговаться. Поначалу он запросил десять миллионов. Мне удалось сбавить эту сумму до шести миллионов семисот тысяч, хотя я считаю, что и это чересчур много. У него в запасе есть еще несколько статей расходов, с помощью которых он легко сумеет довести баланс до семи миллионов. Кроме того, мы так и не установили расценки на последующие работы. Он наметил очень жесткий график: полгода на весь производственный процесс и восемьдесят пять дней на съемку.
      - Раньше он всегда укладывался в сроки...
      - Это было давно. Последние картины он делал очень медленно. Окончательная доработка "Эллис-I" велась чуть ли не целый год. Он носился с этим фильмом как с писаной торбой - отшлифовывал каждый кадр, каждую сцену, доводя их прямо-таки до кристального блеска. Вторую часть, насколько мне известно, он собирается делать еще длинней и зрелищней. Можно себе представить, во что это выльется. Нет, я уверен, что все эти сметы и графики составляются исключительно для отвода глаз. Он и раньше не слишком считался с правилами, а тут еще эти восемь "Оскаров" - естественно, что он возомнил себя звездой первой величины.
      - Саймон, по-моему, вы его недолюбливаете.
      - Я его терпеть не могу, Эдуард, и вы это прекрасно знаете. Я понимаю, что он талантлив и что его фильмы приносят "Сфере" колоссальный доход, но, когда он сидит у меня в кабинете и с постной миной распивает чай, ей-богу, я с трудом удерживаюсь, чтобы не подсыпать ему в чашку стрихнина. - Он помолчал. - Впрочем, к делу это не относится. Меня беспокоит другое: я чувствую, что он пытается провернуть за моей спиной какую-то аферу, и никак не могу понять, в чем она заключается.
      - Расскажите подробней.
      - В конце января все подготовительные работы были закончены: смета составлена, график расписан, съемки назначены на первое июля. Нерешенным оставался только один вопрос, и Ангелини тут же к нему придрался.
      - Какой вопрос?
      - Будет ли Элен Харт сниматься в главной роли. Наступило молчание. Шер ждал. Он никогда не расспрашивал Эдуарда о причинах, приведших его в "Сферу", а Эдуард никогда ему этого не объяснял. Впрочем, об основной причине Шер, конечно, уже и сам догадался. Он был слишком давно знаком с Эдуардом, чтобы не понять его отношения к Элен Харт. Тем трудней ему было объяснить Эдуарду теперешнюю ситуацию.
      - Его требования вполне резонны, - холодно возразил Эдуард. "Эллис-II" невозможно снять без участия Элен Харт. - Он помолчал. - Перед моим отъездом вы сказали, что она в принципе согласна и что речь идет только о сроках.
      - Я говорил это со слов Ангелини. Он убедил меня, что это вопрос решенный.
      - А на самом деле это не так?
      - Не знаю. У меня не было случая это выяснить. Как только я пытался с ней связаться, чтобы заключить контракт, он делал все, чтобы наша встреча не состоялась. - Шер задумался. - Вы, наверное, знаете, они уже несколько лет работают вместе. Ангелини очень бережно относится к мисс Харт. Он дал мне понять, что, если мы будем настаивать, мы рискуем испортить все дело. Он требовал, чтобы я ничего не предпринимал без его ведома и держал его в курсе всех моих планов относительно Элен Харт. В другое время я, наверное, проигнорировал бы его нелепые требования, но события, происшедшие за последние несколько месяцев, заставили и меня отнестись к ним с большим вниманием.
      Тон, каким он это произнес, насторожил Эдуарда. Он быстро взглянул на Шера и спросил:
      - О каких событиях вы говорите?
      - Прежде всего о ее разрыве с мужем. Это была первая причина, из-за которой Ангелини потребовал отложить подписание договора.
      - Да, я читал, что они разошлись, - проговорил Эдуард, глядя в сторону. - Но ведь это произошло, кажется, в прошлом году?
      - В этом году тоже случилось много неприятного.
      - Вы имеете в виду неудачу с "Оскаром"?
      - Не только. - Он подумал минуту, а затем указал Эдуарду на конверт, лежавший рядом с ним на сиденье. - Я приготовил для вас несколько газетных вырезок. Взгляните. Это далеко не самое худшее из того, что было напечатано за последнее время.
      Эдуард включил боковой свет и достал вырезки. Быстро просмотрев верхнюю, он тут же отбросил их в сторону.
      - Я стараюсь не читать подобных вещей.
      - Я тоже. - В голосе Шера прозвучала легкая обида. - Тем не менее мне хотелось бы, чтобы вы их прочли, если не сейчас, то хотя бы в самолете. Я надеюсь, что после этого вам станет ясно, почему я в конце концов согласился с Ангелини, что мисс Харт сейчас беспокоить не стоит.
      - Хорошо, я прочту ваши вырезки.
      - Как бы то ни было, но мотивы Ангелини для меня по-прежнему неясны. Одно время я считал, что он заботится о благе мисс Харт...
      - А теперь вы так не считаете? - Эдуард внимательно посмотрел на него.
      - Нет. - Шер взглянул в окно. Машина подъезжала к аэропорту. Шер кашлянул и продолжал: - Более того, теперь я почти уверен в обратном.
      - Объясните.
      - У меня есть сведения, что он собирается сорвать ее съемки у другого режиссера, а права на оставшиеся части "Эллис" передать Джо Стайну.
      - Вы хотите сказать, что он собирается уйти из "Сферы"?
      - Да. Прихватив с собой Элен Харт в качестве трофея.
      - Откуда вам это известно? Шер вежливо улыбнулся:
      - С самим Стайном я, к сожалению, не знаком, но с его женой Ребеккой мы последнее время подружились. У нас обнаружилось много общего: она тоже терпеть не может Ангелини и питает искреннюю симпатию к Элен Харт. К тому же ей не нравится, когда людьми манипулируют, как шахматными фигурами.
      - Вы считаете, что Ангелини манипулирует Элен Харт?
      - Боюсь, что так, - вздохнул Шер, - боюсь, что так.
      Машина остановилась. Эдуард молча смотрел на сияющее огнями здание аэропорта и на взлетную полосу, на которой уже стоял его самолет. На минуту ему вспомнилось, как они с Кристианом улетали из Плимута в Рим, полные надежд и радостных ожиданий. Перед глазами его снова встала библиотека принца Рафаэля, бронзовые статуи Беллини и толстая, неуклюжая фигура Ангелини, рассказывающего ему о своем фильме и о женщине, которую Эдуард любил. В тоне, которым он говорил о ней, сквозила непоколебимая уверенность человека, имеющего полное право распоряжаться чужими судьбами.
      Эдуард знал, что именно с этого дня и началось их соперничество соперничество, которое продолжалось вот уже пять лет, хотя Ангелини об этом, возможно, и не догадывался. Именно Ангелини, а не Льюис Синклер и не другие мужчины, с которыми Элен могла встречаться за это время, был его настоящим врагом, именно от него исходила самая большая опасность.
      Эдуард возненавидел его с первого взгляда, и сейчас, стоя на краю летного поля, он снова с необыкновенной силой ощутил в себе эту ненависть. Саймон Шер осторожно тронул его за рукав и проговорил извиняющимся тоном:
      - Эдуард, если вы хотите мне что-то сказать, это лучше сделать сейчас.
      Эдуард взглянул на часы. Стрелка почти подошла к двенадцати. До дня рождения Кэт оставалось несколько минут.
      - Мне обязательно нужно быть завтра в Париже. Я и так уже опоздал на целые сутки. Постарайтесь нейтрализовать Ангелини хотя бы на завтрашний день. Придумайте какой-нибудь отвлекающий маневр.
      Саймон Шер улыбнулся своей обычной вежливой улыбкой.
      - Я думаю, что можно будет сыграть на его мании величия...
      Он не договорил, надеясь, что Эдуард поймет его с полуслова. Так оно и случилось.
      - Да-да, позвоните ему завтра утром, как можно раньше, и скажите, что в связи с исключительным прокатным успехом "Эллис-I" в Европе вы хотите пересмотреть смету на последующие части. Разумеется, в сторону увеличения. Пообещайте ему те десять миллионов, которые он просил в самом начале. Вы можете узнать, какую сумму предложил ему Стайн?
      - Думаю, что да.
      - Накиньте сверху еще несколько миллионов. Два, три - столько, сколько сочтете нужным. И обязательно позвоните мне, как только я прилечу в Париж. Я скажу вам, что я думаю об этих вырезках.
      * * *
      В Париже было по-весеннему многолюдно. Солнце заливало бульвары и площади. Уличные кафе были переполнены. Всем хотелось насладиться первым весенним теплом. Сена искрилась под лучами солнца, в воздухе стоял густой аромат цветущих лип. В башню де Шавиньи Эдуард приехал около двух и сразу же попросил принести себе кофе.
      Его секретарша Мари-Од, такая же невозмутимая и уравновешенная, как всегда, - замужество и появление двоих детей совершенно не отразились на ее характере - внесла кофе и укоризненно посмотрела на Эдуарда. С недавних пор в ее тоне все чаще стали проскальзывать повелительные нотки, иногда она даже позволяла себе мягко, по-матерински, пожурить своего шефа. Эдуард, у которого она работала уже восемь лет, скрепя сердце терпел ее причуды.
      - Вы знаете, какой сегодня день? - сердито спросила она, ставя кофе на стол.
      Эдуард досадливо поморщился. Он считал Мари-Од идеальной секретаршей и искренне любил всю ее семью, но ему ужасно не нравилось, когда с ним обращались как с младенцем. Каждый раз, когда Мари-Од напускала на себя суровость, он старался деликатно поставить ее на место. Перепалки, которые возникали между ними по этому поводу, выглядели иногда довольно забавно.
      - Восемнадцатое мая.
      - Прекрасно, а я думала, что вы уже совсем потеряли счет дням. Если не ошибаюсь, вчера вечером вы улетели из Вашингтона, утром были в Сиэтле, а за день до этого в Токио...
      - А теперь я наконец в Париже. Ну и что?
      - А то, что вам давно пора спать. После таких перелетов полагается как следует отдохнуть.
      - Я не собираюсь отдыхать. Я чувствую себя как нельзя лучше. И с удовольствием выпил бы еще чашечку кофе.
      Мари-Од подлила ему кофе и, скрестив руки на груди, сурово взглянула на него.
      - Хочу вас предупредить, что я отменила на сегодня все заседания.
      - Очень хорошо. - Он помолчал. - Я был бы вам весьма признателен, если бы вы проделали то же самое и со встречами, запланированными на вечер.
      Мари-Од расплылась в торжествующей улыбке. Она решила, что он наконец-то внял ее увещеваниям и хотя бы в этот приезд будет вести себя как все нормальные люди. Часа два она, так и быть, даст ему поработать просмотреть почту, разобрать текущие дела, - ну а потом непременно, что бы он там ни говорил, отправит его в Сен-Клу отдыхать от этих ужасных перелетов...
      Эдуард искоса взглянул на ее сияющее лицо и продолжал как ни в чем не бывало:
      - К сожалению, сегодня я уже не успею ни с кем встретиться. Я хочу не откладывая заняться делами. Думаю, что раньше восьми я не освобожусь. А вот и Саймон Шер, - добавил он, услышав звонок из соседней комнаты. - Соедините меня побыстрей, пожалуйста, это очень важно.
      Секретарша вздохнула и молча вышла за дверь. Соединив Эдуарда с Саймоном Шером, она придвинула к себе другой аппарат и набрала номер матери. Она всегда прибегала к ее помощи в таких случаях, как сейчас. После этого она могла спокойно работать, зная, что ужин будет приготовлен, малыши накормлены и уложены спать.
      - Мамочка, боюсь, что сегодня я опять задержусь... Да, очень много работы. Во сколько? Пока не могу сказать. Думаю, что в восемь...
      На другом конце провода послышался вздох.
      - Ну ладно, чего уж там, будто я не знаю, что если ты говоришь "в восемь", значит, раньше девяти тебя можно не ждать. - Она помолчала. - Ну что? Он наконец вернулся в Париж?
      * * *
      В тот день несколько позже Эдуард на короткое время покинул свой офис и приехал в ювелирный салон де Шавиньи, где прямиком направился в хранилище. Там, в согласии с ежегодным ритуалом, для него были выложены драгоценности, из которых предстояло выбрать подарок для Катарины. На сей раз он немного запоздал с этой традиционной процедурой, и, вероятно, поэтому, подумал он, она захватила его не так сильно, как раньше. Ему впервые захотелось поскорее с этим закончить и вернуться в офис. Дело, которым он занимался, было весьма срочным.