Глава 10

Утро было солнечным и для апреля необычайно теплым — чудесное утро для прогулки. Коннор катил коляску, Кортни шла рядом с ним. Сара безмятежно спала.

— Уже почти десять, — заметил Коннор, взглянув на часы. — Нам пора возвращаться. Уилсон и… мой отец должны вот-вот приехать.

Кортни вздрогнула. Она никак не могла избавиться от дурного предчувствия, что визит Ричарда Тримэйна принесет им всем беду. Что, если Тримэйн такой же хитрый и ловкий, как его приятель Ноллер? Не зря они столько лет дружат.

При всем своем богатстве и деловых успехах Ричард Тримэйн не внушал ей доверия: изменил жене, избавился от незаконного ребенка. И какую семью выбрал для него!

Кортни была уверена, что именно амнезия Коннора вдохновила Тримэйна на встречу. Как она могла позволить ничего не подозревающему о своем прошлом Коннору встретиться с этим человеком!

— Контор, ты должен знать кое-что, — начала было она, но он остановил ее.

— Дорогая, я знаю, что ты не одобряешь визит моего отца. Но…

— Коннор, ты не знаешь его, ты его никогда не знал, — выпалила она. — Он просто твой биологический отец, он никогда не был женат на твоей матери. Ты даже не знаешь, кто она, тебя воспитала другая супружеская пара. Сегодня утром ты впервые встретишься с Ричардом Тримэйном. Тебя вырастил Дэннис Маккей, и он умер полгода назад.

Она ждала от него удивления, разочарования, но он оставался на редкость спокойным.

— Кортни, я высоко ценю твою заботу, однако не вижу никакого вреда во встрече с Ричардом Тримэйном, — в его голосе не было прежней озлобленности. — Мне кажется, нам давно надо бы познакомиться.

Он ускорил шаг, повернув коляску к дому миссис Мейсон. Кортни едва поспевала за ним, и вскоре ему пришлось остановиться и ждать ее. Он обнял ее одной рукой, притянул к себе.

— Тебе совершенно не о чем волноваться, милая.

Не о чем? Она еле сдерживала слезы. События развивались с ужасающей быстротой и ускользали из-под ее контроля! Она так любит Коннора, так боится потерять его!

Кортни уткнулась лицом в его грудь, вцепилась в него, не желая отпускать. Его рука скользнула с ее талии на бедро.

— Я хочу тебя, — сказал он внезапно огрубевшим голосом. — Поскорей бы этот визит закончился, Сара заснула бы и мы…

Он прошептал ей в ухо такие чувственные слова, что она покраснела, ее дыхание участилось, грудь болезненно напряглась. Он имел над ней такую власть, что одни его слова вызывали в ней бурное ответное желание. Она вспомнила ласки прошлой ночи и невольно вздрогнула.

Кортни взглянула на него, оглушенная, потрясенная. Он сверкнул озорной улыбкой.

— Я тоже помню, Цыганочка!

Сердце едва не выскочило из ее груди. То, как он смотрел на нее, как назвал Цыганочкой, дразня, соблазняя… Неужели он…

Коннор опустил голову и поцеловал ее. И снова оба позабыли о времени.

Когда они вернулись, Уилсон Ноллер и Ричард Тримэйн уже сидели в гостиной миссис Мейсон. Увидев их, Кортни окаменела. Но Коннор спокойно вынул Сару из коляски, передал ее Кортни и затем подошел к гостям.

— Коннор, — нарушил молчание Уилсон Ноллер. — Это Ричард Тримэйн. Ваш отец.

Кортни затаила дыхание. Казалось, будто сцена из спектакля медленно разворачивается перед ее глазами. Она встревоженно следила, как Ричард Тримэйн протягивает Коннору руку, как они обмениваются крепким рукопожатием. И вдруг, к ее изумлению, Ричард Тримэйн, воплощение богатства и успеха, такой хладнокровный, порывисто заключил Коннора в объятия. В зеленых глазах Тримэйна стояли слезы, в глазах совсем таких же, как у Коннора. Кортни не могла понять, почему не заметила этого в вестибюле клуба, когда впервые встретила его. Правда, тогда она не знала, что он отец Коннора.

Она пристально смотрела, ожидая дальнейшего развития событий, почти уверенная, что Коннор сейчас заявит о возвращении своей памяти и обвинит Тримэйна в том, что тот сбыл его Маккеям.

Но ничего страшного не произошло. Коннор не обнял отца, но и не оттолкнул его.

— Сынок, — Тримэйн задыхался от переполнявших его чувств. — Коннор, я так давно ждал этого дня. Тридцать четыре года. Но я никогда не терял надежды.

Кортни подумала, что он перегибает палку, и на мгновение пожелала, чтобы вернулся прежний резкий Коннор и объяснил ему это. Она неловко переминалась с ноги на ногу, наблюдая, как сияющий от счастья Тримэйн снова и снова обнимает Коннора.

Наконец она не выдержала.

— Если вы так хотели увидеть Коннора, почему вы не связались с ним раньше, мистер Тримэйн? — холодно спросила она.

— Он отчаянно хотел этого, — вмешался Уилсон Ноллер. — Но мать Коннора запрещала ему любые контакты с сыном. Выйдя замуж за Дэнниса Маккея, она заявила Ричарду, что между ними все кончено. Она хотела вырастить Коннора как родного сына Маккея. Ричард считал, что должен уважать ее желание. Я был очень удивлен, услышав, что Коннор уже знает правду о своем отце. Это совсем не то, что планировала Нина, дорывая с Ричардом. Я тут же связался с Ричардом, даже до того, как узнал о катастрофе. Он хотел немедленно увидеть Коннора, но… казалось благоразумнее подождать еще несколько дней.

— Ничего не понимаю, — явно озадаченная Кортни уставилась на троих мужчин. — Дэннис Маккей говорил Коннору, что его мать была подружкой Ричарда Тримэйна, которая отдала им сына за солидное вознаграждение, чтобы только сбыть его с рук.

— Что вы такое говорите! — изумился Ноллер. — Она никогда никому его не отдавала. Нина вышла замуж за Дэнниса Маккея — не послушав моего совета, я должен добавить, — потому что хотела сохранить своего сына. Тридцать четыре года назад молодая одинокая женщина не смела открыто растить незаконнорожденного ребенка. Хотя ей это не грозило. Ричард хотел…

— Так вот почему Маккей никогда официально не усыновляли Коннора, — прервала его Кортни, вспомнив рассказ Коннора в кабинете Кирэна Кауфмана.

— Нина была замужем, когда родила сына, ей безусловно не надо было усыновлять его, — снисходительно пояснил Ноллер. — И во многих штатах ребенок, рожденный в браке, считался законным ребенком мужа.

Он и Кортни уставились друг на друга, одновременно осознав, что разговаривают одни.

Коннор и Ричард Тримэйн не проронили ни слова.

— Я никогда никому не платил, чтобы избавиться от тебя, Коннор, — сказал Ричард, не отрывая взгляда от сына. — Я хотел быть частью твоей жизни, но твоя мать не позволила. Я ежемесячно посылал чек прямо Дэннису Маккею, потому что Нина ясно дала понять, что ничего не возьмет от меня. Она отказалась иметь со мной дело, она даже слышать ничего обо мне не хотела. Я знал, что ты считаешь Маккея своим отцом, и боялся, что сообщить тебе правду будет слишком эгоистично с моей стороны и травмирует тебя. Но я посылал деньги Дэннису и регулярно получал от него твои фотографии и новости о тебе.

— И Дэннис Маккей регулярно проигрывал эти деньги! — возмущенно воскликнула Кортни. — Коннор и миссис Маккей никогда не пользовались этими деньгами. Ей приходилось тяжело работать, чтобы содержать семью все эти годы, в то время как этот… этот негодяй тратил деньги Коннора и лгал ему о его родителях!

Она была в бешенстве. Еще бы! С самого детства Коннора обкрадывали, а его мозг отравляли ложью.

— Я всегда подозревал, что Дэннис Маккей отъявленный мошенник, — вставил Ноллер. — Я пытался предупредить Нину, но она всегда была чертовски упряма. Она и слушать меня не захотела. Сказала, что Маккей согласен жениться и принять ребенка как своего собственного. Она не позволила Ричарду развестись, настаивала, чтобы он остался со своей женой Марни и…

— Нина испытывала очень сильное чувство вины из-за нашей связи, — тихо сказал Ричард, — ведь я уже был женат, когда встретил твою мать, Коннор…

— Но это не было одной из тех мимолетных легкомысленных связей, — прервал его Ноллер со своей обычной уверенностью и энтузиазмом. — Коннор, я был с твоим отцом в тот день, когда он встретил твою мать. Ричард порезал руку в клубе, и необходимо было наложить швы. Я отвез его в госпиталь. Твоя мать дежурила в отделении «Скорой помощи». Они только посмотрели друг на друга и… Ты знаешь эти старые кинофильмы, где, когда пара встречается, раздается залп и фейерверк? Так и было, Коннор, я клянусь. Они не могли бороться с этим, они безумно влюбились друг в друга.

— Понимаю, — сухо сказал Коннор. Он был совершенно спокоен, в отличие от Кортни.

— Залп, фейерверк, — повторила она, поднимая глаза к небу. — Одна из тех неподвластных нам вещей, так?

— Именно так, но это не оправдывало моего поведения, — печально сказал Ричард Тримэйн. — Я поступил нечестно — и расплачиваюсь до сих пор. Я принес горе Нине и в конце концов потерял и ее и сына.

Его неподдельное горе тронуло Кортни. Она ожидала всего чего угодно, только не раскаяния.

— Ричард, не казни себя! — воскликнул Ноллер. — Позволь мне все объяснить этим молодым людям. Твой брак счастливым назвать было никак нельзя. Твоя жена не понимала тебя.

Кортни нахмурилась. Может, Ричард Тримэйн и не соответствовал расхожим представлениям о рационализме, но Уилсон Ноллер прекрасно в них вписывался. Или это был тщательно срежиссированный спектакль, разыгрываемый по непонятным ей причинам?

Она искоса взглянула на Коннора и обнаружила, что он следит за ней. Он отошел от отца и встал рядом с ней.

— Почему бы тебе не отнести ребенка наверх и не положить в кроватку? — тихо проговорил он. — И сама приляг.

Он нежно обвел пальцем синяки под ее глазами.

— Ты устала. — И еще тише:

— Ты почти не спала ночью.

Кортни вздрогнула. Несправедливо напоминать ей о прошлой ночи, когда она с таким трудом пытается разгадать козни Ноллера и Тримэйна.

Коннор улыбнулся ленивой чувственной улыбкой, обещающей… долгие медленные ласки, которыми они наслаждались утром.

— Я скоро присоединюсь к тебе, — пообещал он, с улыбкой наблюдая, как нежный румянец заливает ее щеки.

Но хоть страсть и затуманила мозг, способность здраво мыслить у нее не исчезла.

— Ты просто хочешь, чтобы я ушла и ты мог поговорить с… ним, — она угрюмо взглянула на Ричарда Тримэйна. Он спокойно встретил ее взгляд.

Кортни поняла, что боится его. Тримэйн — богатый, могущественный человек со связями, у него масса влиятельных друзей. И один из них — Уилсон Ноллер, беспринципный торговец детьми, которого она и Коннор собирались разоблачить. То, что Ноллер так прекрасно отнесся к ним, почему-то еще больше внушало недоверие к Ричарду Тримэйну.

— Иди, малышка. — Коннор решительно обнял ее, вывел из комнаты и быстро чмокнул в макушку. — И перестань волноваться. Разве я не обещал тебе, что все будет хорошо?

Она хотела еще раз настоять на том, чтобы остаться, но синие глаза Сары вдруг распахнулись и личико ее сморщилось, словно она вот-вот расплачется.

— О, похоже, она хочет есть, — заметил Коннор, пробегая пальцем по детской щечке. Сара повернула голову, ища соску, и, не найдя ее, заревела.

Кортни повернулась к лестнице. У нее теперь не было выбора. Она должна была уйти и заняться ребенком. Но она успела расслышать слова Ричарда Тримэйна:

— Коннор, я знаю, что ты юрист, и хочу предложить тебе твое законное место в «Тримэйн инкорпорейтед»…

Кортни в панике бросилась вверх по лестнице. Он думает, что Коннор — юрист! Потому что так она сказала Уилсону Ноллеру.

Заботы о Саре немного отвлекли Кортни, но каждый раз, как она вспоминала, в какое жуткое положение они попали, ее охватывала сильнейшая тревога. К тому времени, как Сара, посапывая, лежала в кроватке, Кортни уже достаточно успокоилась, чтобы осознать, что ей необходима помощь, и она набрала номер вашингтонского офиса «Взгляда изнутри».

Кирэн Кауфман совсем не обрадовался, услышав ее голос.

— У меня еще не «закончены три очерка, а номер пора подписывать в печать, — пролаял он. — И кроме того, моя личная жизнь полетела ко всем чертям. Что вам нужно?

Кортни сглотнула. Разговор будет нелегким.

— У Коннора амнезия, — выпалила она, совершенно не зная, с чего начать. Кауфман громко расхохотался.

— Вы насмотрелись мыльных опер, детка? А что еще творится в Тенистых Водопадах? Может, у вас появился злобный близнец, сваливающий на вас все разрушения в городе?

— Это серьезно! — воскликнула она. — Коннор думает, что он юрист и…

— Он действительно юрист, — оборвал ее Кирэн. — А если вы думаете, что у него амнезия, то вы простофиля. Он явно дурачит вас… может, чтобы заманить в постель? Сработало?

Кортни была слишком взволнованна, чтобы реагировать на оскорбление. Так Коннор действительно юрист? И она снова вспомнила то, что он сказал ей тогда в машине: «А если я закончил университет… и получил лицензию на юридическую практику?»

Вместо того чтобы поверить, она решила, что он дразнит ее, и ответила насмешкой.

Кауфман прервал молчание:

— Что-нибудь еще? Или вы не кладете трубку, чтобы понапрасну тратить мое время?

— Если Коннор юрист, так почему он не работает по специальности? Почему он работает этим…

— Я никогда его не спрашивал, почему он делает то, что делает, — нетерпеливо прервал Кауфман. — Я был одним из лучших в своем выпуске факультета журналистики Колумбийского университета. Почему я не работаю в «Нью-Йорк тайме»? Иногда жизнь складывается не так, как планируешь.

— Чаще, чем иногда! — пылко подтвердила Кортни. — Кирэн, вы…

— Достаточно глупых вопросов, — грубо прервал он. — Мне надо уходить.

— Ну, вы сегодня точно не в духе! — воскликнула она, прежде чем он успел повесить трубку.

— Да, и в том ваша вина. Вы познакомили меня с Джарелл Харкурт и исковеркали тем самым мою жизнь.

Кортни не сразу нашлась что ответить.

— Ничего подобного! Я вас не знакомила. Вы сами познакомились с ней.

— И все равно вы виноваты. Если бы вы не были в том клубе в тот вечер, Маккей не потащил бы меня туда и я бы никогда с ней не встретился.

— Насколько я помню, вам было очень весело, когда вы уехали с ней в тот вечер. Вы сказали, что она — цитирую: горячая новая крошка, — и думали, что отправитесь с ней прямо в постель. — Кортни невольно усмехнулась. — Я должна сделать вывод, что она резко и хладнокровно покончила с вашими иллюзиями?

— Мы действительно отправились в постель и с тех пор не расстаемся! — Кауфман почти рыдал. — Она говорит, что любит меня и хочет за меня замуж! Дьявол, возможно, она уже беременна. Кто думал о предосторожностях, когда она… когда мы… — он умолк.

— Хлоп, — пробормотала Кортни.

— Что?

— Просто звук захлопывающейся дверцы метафорической клетки, — сухо объяснила Кортни.

— Черт побери! Никогда не думал, что нечто подобное может случиться со мной! — бесновался Кауфман. — Я не из тех парней, в которых женщины влюбляются… или за которых собираются замуж.

— Ну, от меня вы сочувствия не дождетесь. А что до Джарелл, я всегда считала ее немного… странной, мягко Говоря. И, возможно, вы не хотите признать это, но вы на крючке, Кауфман, — объявила Кортни. — Вы в нее влюблены. Иначе бы вы отделались от нее в тот же момент, когда она начала произносить такие вселяющие в мужчин ужас слова, как «любовь» и «брак». Надеюсь, вы пригласите меня на свадьбу, — злорадно добавила она.

Кауфман разразился гневным проклятьем и хлопнул трубкой с такой силой, что у Кортни в ушах зазвенело. Кирэн Кауфман и Джарелл Харкурт? Ее улыбка стала еще шире. Какая милая парочка! Ей захотелось, чтобы к Коннору вернулась память, тогда бы они смогли повеселиться вместе.

Но стоп, когда к Коннору вернется память, он не захочет иметь с ней ничего общего. Он придет в бешенство и обвинит ее в том, что она подловила его, воспользовавшись его амнезией. Глаза Кортни наполнились слезами. Чем бы она ни руководствовалась, это не может послужить оправданием в его глазах.

Кортни беспокойно шагала по комнате, невеселые мысли вихрем кружились в ее голове. Она несколько раз проверила спящую Сару и наконец, не в состоянии больше ни секунды оставаться одной, спустилась вниз.

Гостиная была пуста. Кортни бросилась к парадной двери, ее пульс участился, воображение немедленно нарисовало ужасные картины, которые могли бы объяснить отсутствие Кон-нора.

Но, увидев, как он вполне дружелюбно прощается с Ричардом Тримэйном и Уилсоном Ноллером, она испытала облегчение, однако сердце все еще продолжало бешено колотиться.

Коннор вернулся в дом и внимательно оглядел ее.

— Что случилось, милая? — спросил он, в его голосе звучала искренняя озабоченность.

— Тебя не было, когда я спустилась вниз, — она потрясла головой. — Я… я испугалась, что они похитили тебя или что-то в этом роде, — сказала она, подсмеиваясь над собой.

— Я уже говорил тебе, что никуда не исчезну. — Он притянул ее к себе. — Так что похищения тоже исключаются.

Кортни прижалась к нему. Ей хотелось умолять его, просить, чтобы он никогда не покидал ее. Он бы снова пообещал, но она знала, что его слова не успокоят ее. Когда он узнает правду… Кортни задрожала. Он уйдет.

— Как прошел визит? — спросила она.

— Очень хорошо, учитывая всю необычность ситуации, — криво улыбнулся Коннор. — Он… Ричард Тримэйн… мой отец… предложил мне работу в семейной компании. Он хочет официально признать меня своим сыном, хочет, чтобы я познакомился с братьями.

Кортни вскинула голову, изучающе глядя на него.

— Он немного рассказал о своей жене, Марни, — спокойно продолжал Коннор. — Он сказал, что она была милая красивая женщина, но они никогда не любили друг друга. Они были молоды и поженились, подчинившись решению семей. Это был выгодный финансовый союз для обоих. Они не были счастливы, хоть Марии и родила Коула, моего старшего брата, в первый год их брака. И потом мой отец встретил мою мать.

— И тут — фейерверк, — тихо сказала Кортни, вспомнив слова Ноллера.

— Именно. Он хотел развестись с Марии и жениться на моей матери, когда она забеременела, но она и слышать об этом не желала. Она была уверена, что наказана за свои грехи и, если разрушит его брак, они оба будут вечно гореть в аду, — он передернулся. — Так что она выбрала ад на земле с Дэннисом , Маккеем, а Ричард остался со своей женой и получил еще двух сыновей. Затем Марии погибла в автокатастрофе. Вскоре после этого Ричард снова просил мать развестись с Маккеем и выйти за него замуж. Она отказалась.

— Еще большее наказание? — предположила Кортни.

Коннор вздохнул.

— Наверное. Она сказала Ричарду, что не любит Дэнниса Маккея, но считает себя обязанной ему за то, что он женился и дал мне свое имя, и, кроме того, у нее уже было двое детей от него. Она сказала, что он неплохой отец и она не может разрушать семью. Мой отец так никогда больше и не женился. Он сказал, что, раз он не может жить с моей матерью, ему больше никто не нужен.

— Как печально, — прошептала Кортни.

— Он сказал, что поддерживал образ скорбящего вдовца ради своих сыновей, но теперь хочет, чтобы они знали правду, — Коннор прочистил горло. — Он хочет передать мне пакет акций и попечительский фонд, который основал давно на мое имя. Сегодня вечером он собирается позвонить моей матери и рассказать ей обо всем.

— Рассказать, что он наконец заявил свои права на тебя, — сказала Кортни. — Интересно, как она это воспримет.

— Мне гораздо интереснее, как это воспримешь ты. Это коснется нас всех, Кортни. Тебя, меня, Сары… и того, кто может еще появиться. — Он по-хозяйски положил руку на ее живот. Когда же она наконец признается!

Но Кортни, оглушенная возможными последствиями звонка Ричарда Тримэйна матери Коннора, не уловила намека, содержавшегося в его последнем замечании. Все, о чем она могла думать, — это о том, что Нина Маккей прекрасно знает, что ее сын не женат, и, безусловно, сообщит об этом Тримэйну. И тогда ее карточный домик рассыплется. Она жила в мире грез, уныло признала Кортни. Она рассчитывала, что у нее еще есть время до тех пор, пока к Коннору вернется память. Неопределенно много времени. Теперь времени осталось только до вечера. Кортни закрыла глаза, прижала лоб к его груди, надеясь спрятать от него свои страдания. Ее пронзила боль, такая мучительная, что она задержала дыхание, чтобы не закричать. Еще одно расставание, еще одно прощание. Она столько пережила их, но знала наверняка, что это будет самым худшим из всех.

— Малышка спит? — хрипло спросил Коннор, прижимая ее к себе. Он стал пощипывать губами ее подбородок, чувствительную впадинку за ухом, нежный изгиб шеи, вдыхая изумительный аромат ее кожи, пробуя ее на вкус. С тихим стоном он накрыл ладонью ее грудь.

Его твердая плоть не оставляла никаких сомнений относительно его желаний. Кортни судорожно выдохнула. Новая разбуженная чувственная сторона ее хотела упиваться каждым пронизывающим ее ощущением, провести оставшиеся последние часы, занимаясь с ним любовью. Но защитные рефлексы, развитые за годы переездов и болезненных расставаний, включились автоматически, подействовав на нее отрезвляюще. Каждый раз, когда семья Кэри получала перевод на новую военную базу, Кортни справлялась с болью разлуки, уходя в себя, вежливо, но непреклонно отстраняясь от тех, кого собиралась покинуть. Она поступила сейчас точно так же. Едва Коннор собрался подхватить ее и отнести в спальню, как она вырвалась из его рук.

— Такой прекрасный день, — сказала она, приклеивая к лицу веселую улыбку.

Коннору не было никакого дела до погоды, и он не собирался ее обсуждать. Он потянулся, чтобы поймать ее, но Кортни оказалась проворнее. Она ловко обошла его и пересекла комнату, ее улыбка стала еще веселее.

— Я знаю, что мы будем делать сегодня! — воскликнула она с вполне правдоподобным энтузиазмом. — Мы устроим пикник! Прекрасный день для пикника, и к тому же свежий воздух полезен Саре. Да и нам тоже… мы слишком долго просидели взаперти в этой больнице. Миссис Мейсон говорила, что на краю города есть прекрасный парк. Его пересекает Тенистый ручей, и там есть водопады. Отсюда и название города — Тенистые Водопады.

Коннор скорчил гримасу. Такая перспектива ему не улыбалась. Он горел неистовым желанием. Он так сильно хотел ее, что с трудом удерживался, чтобы не броситься к ней, перекинуть через плечо и отнести в постель.

— Я не хочу никакого пикника, — проскрежетал он. — Кортни, я…

— Но мы с Сарой хотим, и мы поедем, — весело пропела Кортни и унеслась из комнаты.

Ее исчезновение было настолько быстрым, что Коннор не успел ничего предпринять. Он услышал, как она говорит с миссис Мейсон, возившейся в кухне. Изумительные ароматы, доносившиеся оттуда, совершенно его не соблазняли.