– Я скажу своим клиентам, что я замужем и жду ребенка и какое-то время не буду жить в Вашингтоне. Но если некоторые из них предпочтут не расставаться со мной, то я бы хотела продолжать работать консультантом.
– Я не хочу, чтобы ты металась, разрываясь на части, ради своих клиентов. Я не хочу, чтобы ты слишком много времени тратила на них. Я хочу, чтобы твои приоритеты отдавались нашей семье и нашему ребенку.
– Я же тебе только что сказала, что это так и есть, – нетерпеливо промолвила она. – Давай будем реалистами: ты думаешь, многие политики будут держаться за консультанта, который ставит их на последнее место – после мужа и его карьеры и семьи?
Ты политик. И ты знаешь, что было бы предпочтительнее, чтобы любой работающий на политика был готов оставить всех и вся далеко позади политической карьеры своего босса.
Синие глаза Мэта пронзали ее насквозь.
– Ты будешь так поступать? Ставить на первое место мужа, семью и мою карьеру, а не клиентов?
– Одного не будет определенно, я не буду типичной женой политика, – с горячностью парировала она. – Я, знаешь ли, вблизи наблюдала, в каком они положении. Я видела, как штатные сотрудники политика отмахиваются от своей жены, как от назойливой мухи, которая мешает работать и представляет соблазн для босса. С сожалением должна признать, что даже я сама этому способствовала.
– Я не допущу подобного положения! – поспешил заверить ее Мэт.
– Я и сама не позволю, чтобы со мной так обращались, – в тон ему ответила Кёйла. – Я намерена так же серьезно относиться к твоей карьере, как относилась к карьере любого клиента. Я намерена стать для тебя настоящей спутницей жизни, а не твоим придатком. И если для этого потребуется дать тебе совет или вступить в спор с твоим персоналом, так тому и быть. Мне известно, что твой брат Люк – твой самый близкий советчик, но ему не удастся вывести меня из игры, чтобы я ничего не значила ни в твоей карьере, ни в твоей жизни.
– Хотел бы я на это посмотреть, – сухо сказал Мэт. Не отпуская ее взгляда, он протянул руку и взял ее за запястье. – Но давай раз и навсегда установим: ты моя жена, а не мой политический консультант.
В его голосе прозвучало отвращение к самому термину. Он притянул ее к себе, взгляд его неотразимых темно-синих глаз сковывал ее, как и его рука, сжимавшая ее запястье, подобно стальным наручникам.
– Ты примешь совет жены, но не совет профессионала, ты это хочешь сказать? – Она ощущала в нем сдерживаемую страсть, и это притягивало ее словно магнит! Ей хотелось помочь этой страсти вырваться наружу, заставить его потерять свою стальную выдержку и невозмутимость. А у меня это очень неплохо получается, с радостью и удовлетворением подумала она. Обольстительно улыбаясь, она сделала шаг к нему, потом другой.
– Говорю тебе, что я… – Голос Мэта дрогнул, когда ее руки проскользнули ему под свитер.
– Продолжай, – поощрительно промурлыкала она, прильнув к нему, в то время как ее пальцы нежно ласкали теплую кожу на его груди, рисуя чувственный узор.
Мэт развел бедра и зажал ее между ними, положив ладони на ее упругие, округлые ягодицы. Он знал, что было на ней под джинсами – маленькое бикини цвета морской волны, в тон кружевному лифчику. Он наблюдал, как она его надевала этим утром, после того как он вытер ее пушистым белым полотенцем, находившимся в номере.
Его опалило жаром от одного воспоминания об этой интимной сцене. Он представил, как еще раньше этим же утром они вдвоем находились в той невероятных размеров ванне, с чем были связаны еще более испепеляющие воспоминания.
– Ты говорил… – напомнила Кейла, мягко уткнувшись носом в его шею. Она задрожала, почувствовав, как внутри ее спиралью, покалывая, струится жар.
– Не помню, – пробормотал он. – И черт с ним. – Он взял ее лицо в ладони и целовал ее страстно и ненасытно. – Останься со мной, Кейла. Не покидай меня.
– Я никуда не уйду, – пообещала Кейла, подымая лицо для поцелуя. В это мгновение она поняла, что любит его. Те четыре «D» – Недоверие, Сомнение, Неудовлетворенность и Отсутствие иллюзий, – которые Пенни вдолбила ей, те запреты, которые определяли ее жизнь, были оттеснены лавиной нахлынувших чувств и одним великим прозрением.
Ее любовь – определенно тот риск, на который стоит пойти.
Глава одиннадцатая
– Кейла! Какой сюрприз! – приветствовала Кейлу Элена Тесловик утром в понедельник, когда она вошла в арендованное помещение на первом этаже, окнами выходящее на улицу, в центре Харрисберга, где сторонники Тесловик собрались для работы над предстоящей кампанией своего кандидата. – Я не знала, что вы планировали быть сегодня в городе.
– Как выяснилось, теперь я большую часть своего времени буду проводить в Харрисберге, по крайней мере пока не пройдут ноябрьские выборы, – сказала Кейла с мягкой улыбкой. – Видите ли, во время уик-энда я…
– Я так рада, что вы здесь, и я могу сообщить новость вам лично, – возбужденно перебила Элена. – Сегодня, немного раньше, мне был очень странный телефонный звонок, и я узнала совершенно поразительную новость. Мы провели пол-утра, пытаясь выяснить, откуда исходит эта информация, чтобы понять, правда ли это. И это оказалось правдой!
– Что же это, Элена? – спросила Кейла. Она нисколько не была обескуражена тем, что Элена не проявила интереса к ее рассказу об уик-энде; она хорошо изучила манеру поведения кандидатов. Их очень мало интересует то, что не связано с развертыванием их собственной кампании.
– Дейв Уилсон не намерен баллотироваться для повторного избрания. Он даже не хочет, чтобы его имя вносили в список для первичного голосования. Он уступает поле деятельности мне! – воскликнула Элена. – На сегодняшний день нет никого, кто собирался бы выдвинуть свою кандидатуру против моей.
У Кейлы отпала челюсть.
– В чем же дело? Я даже не рискую делать предположения. Никогда бы не подумала, что он может так просто отказаться от борьбы.
– В тебе, Кейла! – с воодушевлением воскликнула Элена. – Я уверена, что ты являешься причиной, по которой он прекращает борьбу. Пошли слухи, что я наняла консультанта из Вашингтона, и Уилсон просто запаниковал. Видимо, он сообразил, что его репутация не выдержит той приправленной клеветой атаки на него в средствах массовой информации, которую, как ему известно, способны организовать Диллон и Уорд. И он сошел с дистанции!
– Но я больше не работаю в этом агентстве, – возразила Кейла.
– Конечно, мы-то в курсе, но ты знаешь, что такое сплетни и как быстро они распространяются. Очевидно, того факта, что ты там некогда работала, оказалось достаточно. – Элена ликовала. – Неудивительно, что Уилсон прекратил борьбу. Диллон и Уорд учинили бы над ним настоящую расправу, не стесняясь в средствах и не гнушаясь клеветой, подтасовкой фактов и прочими нечистоплотными приемами. Откуда ему было знать, что мы намерены идти честным путем, просто позволив ужасным фактам его биографии говорить самим за себя.
– Мы бы разоблачили его, – преданно добавил помощник.
– Итак, теперь я, наверное, больше не буду твоим клиентом, Кейла, – с сожалением сказала Элена. – Я была бы рада продолжать с тобой сотрудничать, но ты знаешь, как мы стеснены в средствах.
– Я знаю. И я желаю тебе всяческой удачи в проведении кампании и успешной карьеры, Элена, – тепло сказала Кейла, протягивая руку для пожатия. – Хотя ты теперь и не мой клиент, я надеюсь, мы останемся друзьями.
– На это ты можешь рассчитывать, – экспансивно пообещала Элена. – О, Кейла, а еще ты можешь взять вот это. – Она вручила ей пухлую папку, битком набитую бумагами. – Возможно, когда-нибудь тебе пригодится кое-что из этих материалов.
– Элена, вас ждут три телефонных звонка, – сказал штатный сотрудник, и Кейла поняла, что пора ей уходить. В штабе по подготовке кампании нет места посторонним, а она больше не занималась разработкой политического курса Элены.
Час спустя она, как было договорено, встретилась за ланчем в ресторане Рилло с Кристиной. Ее сестра уже сидела за столиком, когда Кейла явилась с невероятной новостью о решении Уилсона выйти из игры.
Кристина посмеялась, узнав, какую угрозу для судьбы политика представляет ее сестра, которая в состоянии уничтожить оппозицию еще до выборов.
– На прошлой неделе я подала заявление об уходе из ПИТА. – Карие глаза Кристины неожиданно затуманились. – Я работаю до конца этой недели, потом упаковываюсь и переезжаю в Атланту. Мы с Бойдом хотим, чтобы у нас была традиционная июньская свадьба с соблюдением всех условностей – по крайней мере основных из них, – поэтому у меня будет несколько месяцев, чтобы все распланировать для этого и подыскать там себе работу.
– Атланта, – медленно повторила Кейла. – Это так далеко.
– Эй, это мои слова. – Кристина широко улыбнулась. – Ты должна была сказать, как это близко, если вспомнить о самолетах и телефоне. И это правда, Кейла. Ты знаешь, что мы часто будем разговаривать по телефону и летать друг к другу.
– Я знаю. Но какая ирония судьбы: я буду в Харрисберге по крайней мере до тех пор, пока Мэт не победит на выборах – если победит – и не приступит к исполнению служебных обязанностей в округе Колумбия, а тебя здесь не будет.
– Ты собираешься жить здесь, с Мэтом? Я была уверена, что ты настоишь на том, чтобы остаться одной в своей квартире в округе Колумбия, и точно так же я знала, что ему это не понравится.
– Я позвонила сегодня Джолин и велела ей перенести все встречи на четверг и пятницу. У Мэта закончится рабочая неделя, и он сможет поехать со мной в Вашингтон. Я не знаю, что будет с агентством в будущем… Знаю только, что на первом месте у меня будет семья.
Кристина вздохнула с облегчением.
– В таком случае мне, наверное, не придется произносить речь, которую я готовила. О необходимости идти на компромиссы и жертвы и ни перед чем не останавливаться ради любви.
– Мне кажется, вчера я сама произнесла себе эту самую речь, – сказала Кейла и слегка улыбнулась, вспоминая, как это было. Ее глаза расширились, ей в голову неожиданно пришла мысль: – Кристина, раз ты в конце недели уезжаешь из города, может, передашь свою квартиру нам с Мэтом в субаренду?
Один из наших компромиссов заключается в том, чтобы найти другую квартиру в Харрисберге на то время, что мы будем жить здесь. Если бы ты видела теперешнюю квартиру Мэта, ты бы поняла, почему это необходимо.
Кристина быстро согласилась, и сестры обсуждали вопрос о мебели, когда на стол упала тень. Они одновременно посмотрели вверх и увидели Люка Минтира, возвышавшегося над ними.
– «Увертки, уловки, труды и заботы, огонь горит, котел бурлит», – процитировал он без всякого выражения. – Что это вы, колдуньи, замышляете? – Отсутствовали игривая улыбка и дразнящий блеск в глазах, благодаря которым его слова могли бы прозвучать как шутка, а не оскорбление.
Кейла поморщилась. Люк объявил ей войну в день ее свадьбы, но она не ожидала, что он и впредь будет проявлять открытую враждебность. Она решила попытаться тактично заставить его сменить тон.
– Если это шутка, то она мне не нравится, Люк. – Но ее сверкающие глаза не соответствовали ее легкому тону.
– А мне не нравится то, что ты губишь карьеру моего брата, – нанес ей ответный удар Люк.
– О чем ты говоришь? – холодно спросила Кристина. – Ничего такого она не делает.
Люк схватил свободный стул, придвинул и сел за их столик.
– Сегодня утром Дейв Уилсон объявил, что он не будет добиваться переизбрания на место в палате представителей штата. Он напуган слухами, что его конкурент наняла жестокого, нечистоплотного политического консультанта, и поэтому он решил признать себя побежденным и снять свою кандидатуру.
Отгадайте, кого он имел в виду?
– Я знаю, – ровным голосом ответила Кейла. – Меня. И он приписывает мне жестокость и нечистоплотность, создавая репутацию, которой я не заслужила. – Она с любопытством разглядывала Люка. – Ты расстроен тем, что Уилсон снял свою кандидатуру в пользу Элены? Это человек подлый и трусливый и всячески достоин порицания, он из тех, кто бросает тень на всех политиков. Это благо, что он уходит с должности.
– Он уходит с должности в штате, – исправил Люк. – И это не благо, потому что он решил баллотироваться на федеральный пост. Уилсон разослал сообщение, что он намерен баллотироваться на то же место в палате представителей США, на которое претендует Мэт.
– Это невозможно! – возмутилась Кристина.
– К сожалению, возможно, – огрызнулся Люк. – Его округ и округ Мэта вместе составляют территорию, имеющую одно место в Конгрессе, так что он имеет право выдвинуть свою кандидатуру. Уилсон сумел провести нас в своей обычной манере, нанеся неожиданный удар в спину, объявив, что он отказывается от своего прежнего заявления о поддержке Мэта на том основании, что сам он лучше подготовлен для того, чтобы, как он выразился, «справиться с большей ответственностью на федеральном посту».
– Он выдвигает свою кандидатуру против кандидатуры Мэта? – повторила Кейла, ошарашенная новостью. – Он рехнулся и к тому же поступает безнравственно. Ничего у него не выйдет.
– Вполне может выйти, – холодно возразил Люк. – Персонал Уилсона – это высокоэффективный пропагандистский механизм. Как, по-вашему, ему удавалось удержаться на своем нынешнем посту в течение такого долгого времени? Все в правительстве знают, какой это лживый и мерзкий тип, но он сумел втереться в доверие к избирателям. А потом есть еще вот это! – Он бросил на стол большой конверт из оберточной бумаги. – Посмотри, Кейла.
Внутри обломки карьеры Мэта.
Молча, дрожащими пальцами Кейла раскрыла конверт и достала несколько фотографий, глянцевые снимки размером 8х10, на которых она сидит на коленях у Мэта на обеде по сбору средств в ту роковую ночь, когда они встретились. На взгляд постороннего, просто подвыпивший бабник и одна из вездесущих проституток в очередном заходе.
И уж никак не портрет будущего конгрессмена США и его жены.
Кристина заглянула через ее плечо.
– О черт! – выдохнула она.
– Я точно того же мнения, – колко заметил Люк. – Славный замысел, который вы вдвоем состряпали, чтобы подцепить мужа, сработал по закону бумеранга, не так ли? Твое будущее, Кейла, в качестве миссис Минтир неразрывно связано с успешной карьерой Мэта, которую ты сама же и разрушила.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такие омерзительные вещи! – яростно воскликнула Кристина. – Это же неправда.
Люк ее не слушал. Его внимание было сконцентрировано на Кейле, его голубые глаза сверкали.
– Я узнал из достоверных источников, что. Если Мэт не снимет свою кандидатуру, Уилсон сделает достоянием гласности то, что произошло на обеде по сбору средств. Он планирует передать эти фото для опубликования в газету в своем родном городе, анонимно конечно. Кроме того, согласно его версии, официантам были даны указания добавить алкоголя в напитки и пищу, чтобы сделать гостей, если можно так выразиться, более щедрыми и увеличить пожертвования на проведение кампании.
– Но это же наглая ложь! – воскликнула Кейла.
– Поблизости не осталось никого из ВМБДШ, чтобы опровергнуть его версию, – возразил Люк, не потрудившись добавить, что это его заботами они убрались из штата в неизвестном направлении. – Поэтому все, что мы имеем, – это необоснованные утверждения Уилсона о скандальном происшествии с пьянкой и фотографии кандидата, обнимающего сексуальную красотку, сидящую у него на коленях на виду у всех. Поверь мне, сведения об избранных должностных лицах, принимающих участие в оргиях и резвящихся с распутными девицами, могут быть проигнорированы избирателями в некоторых других штатах, но не здесь, в западной Пенсильвании.
– Моя сестра не распутная красотка, – пробормотала Кристина, но в ее голосе уже не слышалось пыла. – О, Кейла, это ужасно!
Ужасно – это слишком мягко сказано, мрачно подумала Кейла.
– Мэт знает? – с тревогой спросила она Люка.
Люк нахмурился.
– Конечно, знает. Я сказал ему, как только услышал. Он не обрадовался, могу вас заверить.
Кейла вскочила.
– Где он? В своем офисе? Я хочу его видеть.
– У него встреча за ланчем, а потом дневная сессия в законодательном собрании, – сообщил Люк. – И я советую тебе держаться подальше от его офиса. Тебе вряд ли окажут теплый прием, если ты туда заявишься.
Кейла почувствовала, как ее пронзила острая, почти физически ощутимая боль. Ей было хорошо известно мнение Мэта о политических консультантах, и вот присутствие одного такого – ее присутствие! – невольно вызвало пертурбацию, которая может иметь катастрофические последствия для его будущего.
– Если только ты не одержима манией лишить Мэта тех шансов, которые у него еще остались, тебе следует испариться до тех-пор, пока нам не удастся оценить наши возможности и разработать стратегию, – напрямик заявил Люк. – Возвращайся в Вашингтон и там упражняйся в искусстве надувательства. Здесь ты нам не нужна.
Это прозвучало слишком похоже на то, что мог бы сказать сам Мэт. А может, уже сказал? Кейла попыталась проглотить комок, стоявший у нее в горле. Она молча смотрела, как Люк схватил фотографии и с едва скрываемым бешенством стал заталкивать их назад в конверт. Он удалился, ничего больше не сказав, оставив потрясенных близнецов за столом в состоянии полной прострации.
– Он не имел права разговаривать с тобой подобным образом, – посетовала Кристина. – А утверждать, что ты тем или иным образом виновата во всей этой заварухе, так же отвратительно и преступно, как и все то, что когда-либо мог сказать этот негодяй Дейв Уилсон.
– Ты думаешь, Люк говорил от имени Мэта? – шепотом спросила Кейла. – Передал то, что ему поручил Мэт?
Эта мысль приходила в голову и Кристине. Кейла видела это по ее глазам.
– Я… я не хочу этому верить, Кейла, – печально сказала Кристина. – Через два дня после вашей свадьбы!
– Нашей свадьбы, – эхом откликнулась Кейла. – Несмотря на все эти традиционные причиндалы, присутствие всех Минтиров и их добрые пожелания, это все же было вынужденное мероприятие Кристина. Упреждающая ущерб мера, как принято говорить в нашей профессии.
Да, несмотря на то что Мэт настойчиво утверждал обратное, их бракосочетание, как мера, предотвращая ущерб политической карьере Мэта, а не как результат настоящей любви, не предвещало долгого, основанного на любви брака. Сестры не отрываясь смотрели друг на друга, в то время как их захлестывали мощные волны недоверия, сомнения, неудовлетворенности и крушения надежд.
– Нельзя сказать, что Пенни не подготовила нас к подобным провалам, – угрюмо сказала Кристина. – Она всегда внушала нам мысль о необходимости быть готовыми к возможным страданиям и невзгодам. Между прочим, я позвонила ей вчера и рассказала о твоей свадьбе.
– Давай я угадаю. Она сказала, что наш брак долго не продлится, – нараспев протянула Кейла, подкрепясь глотком ледяной воды. – Но все разваливается со скоростью, которая удивила бы даже Пенни.
– Она пришлет тебе свадебную открытку с чеком, адресованным лично тебе, – со вздохом сказала Кристина. – Она говорит, что тебе понадобится каждый цент, чтобы содержать себя и ребенка. Мэт, конечно, не упоминался, так как она не верит, что он долго будет рядом.
Направляясь в крохотную квартирку Мэта, чтобы забрать свои вещи, Кейла грустно признала, что разделяет мрачный взгляд Пенни. Она тоже не верила, что Мэт долго будет рядом, особенно после того, о чем сообщил Люк.
Она стойко пыталась удержать слезы. Плакать бесполезно, главное – выдержка. Ей следовало об этом помнить.
Кейла задумчиво бросала в чемодан свою одежду. Что-то слишком уж часто ей приходится упаковывать свои вещи в последние дни. Ей вспомнилось, как быстро она с этим справилась в субботу утром, едва успев открыть глаза. В тот день она представления не имела о планах Мэта, – планах, связанных с их свадьбой!
У нее было совершенно другое расположение духа вчера, когда она опять упаковывалась в гостинице «Кистон» после их первой брачной ночи. Ей стало жарко от внезапно вспыхнувшего румянца, когда перед ее мысленным взором возник калейдоскоп быстро сменяющих друг друга воспоминаний: волнующие сцены, когда они с Мэтом страстно занимаются любовью, а потом лежат в объятиях друг друга, тихо разговаривая и даже посмеиваясь, как это бывает у близких друзей. Она была так счастлива, уверенная в своем будущем более чем когда-либо в жизни.
В счастье и в несчастье, в радости и в горе. Неожиданно у нее в ушах прозвучали слова обета, который она давала в церкви. Кейла подавила рыдание. Вчерашний день был «в счастье и в радости». Кто бы мог подумать, что «в несчастье и в горе» случится так невыносимо скоро?
Но так случилось. Кейла со стуком захлопнула чемодан. И вот она уезжает. Фактически удирает из города. Она нахмурилась, взяла чемодан и направилась к выходу. Остановилась, держа руку на ручке двери.
После двух дней замужества она оставляет своего мужа? Ведь даже оба замужества Пенни длились дольше, чем это! Глубоко внутри у нее как будто что-то щелкнуло.
«Всегда есть два пути, по которым вы можете пойти, выбор за вами». С этого утверждения она обычно начинала беседу со своими клиентами. «Один ведет к победе, другой – к поражению». Она всегда убеждала их выбирать путь к победе, несмотря на то что это неизменно означало препятствия, которые приходится преодолевать. По иронии судьбы, для себя она выбрала путь поражения, сдалась, даже не попытавшись добиться победы.
Кейла опустила чемодан.
– Я не уйду, – сказала она вслух.
Даже звук собственного голоса укрепил ее решимость. Разве она не сказала себе, что будет трудиться, чтобы сделать свое замужество удачным? А она знает, что такое трудиться: надо быть выносливым и стойким, не жалеть усилий, всегда быть готовым принять вызов, искать новые подходы, пока не добьешься успеха.
Она успешно трудилась ради своей карьеры, но никогда не употребляла всю свою энергию, интуицию и другие положительные качества в своей личной жизни. Она постоянно боролась, защищая интересы своих клиентов, но никогда – ради себя самой. Она уступила Скотта Сареса Виктории Диллон без единого слова протеста. Не оттого ли, что недостаточно дорожила им, чтобы бороться за него?
Кейла нахмурилась, задумавшись. Что бы там ни было в прошлом и чем бы это ни было вызвано, сейчас, когда дело коснулось Мэта, все изменилось коренным образом. Она любит его. И она готова бороться ради него, трудиться ради него, спасти его карьеру и сохранить семью.
Она погрузилась в невероятных размеров кресло и открыла папку, которую ей вернула Элена. Сидеть, утопая в мягком, словно подушки, кресле, было удивительно комфортно. Может быть, она и не стала бы настаивать на продаже этого чудовищного кресла, если бы они не переезжали на квартиру Кристины. Если бы они…
Кейла решительно прогнала прочь неподходящую мысль, сняла колпачок с ручки, достала стопку документов и принялась за работу.
Час спустя она была так глубоко увлечена своим делом, что не слышала, как открылась дверь, и не увидела Мэта, стоящего на пороге.
– Ты еще здесь? – Его глухой, низкий и настойчивый голос эхом прокатился по комнате.
Кейла тихонько охнула и выронила ручку.
– Мэт! – Она быстро вскочила, и документы разлетелись по полу. – Я… не ждала тебя, – сказала она прерывающимся голосом. – Я собиралась попозже пойти к тебе в офис, после объявления перерыва в сегодняшнем заседании сессии. Наверное, я потеряла счет времени.
Она пристально смотрела на стоящего перед ней Мэта, который в своем темном костюме выглядел таким полным жизни и огня и откровенно мужественным. Ее пульс пустился вскачь. Его синие глаза сверкали, а выражение его лица было таким же серьезным и напряженным, как обычно. Но она, хоть убей, не могла определить, был ли он рад, что она все еще здесь… или нет.
Сердце у нее замерло, когда она сделала нерешительный шаг к нему.
– Мэт, я сегодня разговаривала с Люком и…
– Я знаю, – перебил Мэт, крупными шагами приближаясь к ней. – Я только что сам разговаривал с ним. После заседания в сенате я пошел прямо в свой офис, и мой слабоумный брат рассказал мне, что утром виделся с тобой.
Слабоумный брат? Это вселяло надежду, но не будем спешить.
– Мэт, мне жаль, что Дейв Уилсон провел тебя, и я понимаю, как ты, должно быть, потрясен, но…
– Дейв Уилсон непревзойденный мастер наносить удары в спину и отпетый мошенник, которому в Харрисберге нет равных. И меня не удивляет, когда он ведет себя соответственно. – Мэт остановился и стал прямо перед ней. – Но меня в самом деле потрясло то, что мой родной брат всю вину за поступки Уилсона возложил на тебя. Что он велел тебе убираться. Я мог только догадываться, как ты могла бы на это отреагировать! – Его пальцы сжали ее предплечья. – Я помчался домой, думая, что уже не застану тебя здесь.
Ее губы искривились в легкой, нервной улыбке.
– Ну, я все еще здесь. Ты сердишься или, – она сглотнула, – рад?
– Ах, Кейла, и как ты только можешь спрашивать? – Он порывисто притянул ее в свои объятия.
Кейла испытала дикое желание разреветься и громко расхохотаться – и то, и другое одновременно.
– Как я могла не спросить? – хрипло прошептала она. – Люк прав в одном: ничего бы этого, начиная с отказа Уилсона продолжать конкурентную борьбу против Элены до его угроз использовать те фото с нашими изображениями, не произошло, если бы меня не было.
Он легко коснулся ртом ее уха.
– Я чертовски рад, что ты есть, Кейла. И что мы нашли друг друга, и не имеет значения, насколько необычной была наша встреча. Я даже рад, что мы проскочили все эти дурацкие условности с чередой свиданий и сразу стали мужем и женой. Свидания – игра, притворство, а брак – настоящая жизнь, а я всегда предпочитал реальность выдумке.
Она прижалась к нему, неотрывно глядя на него глазами, в которых, словно бриллианты, блестели слезы, и всем сердцем желая поверить ему.
– Но что же насчет выборной кампании? – вынуждена была спросить она.
Он нетерпеливо пожал плечами.
– А что? Я буду баллотироваться и добьюсь победы. Не знаю, почему Люк так сгущает краски. Давай забудем о политике и обо всех, связанных с ней, и подумаем о себе.
Одну руку он положил ей на затылок, а другую пониже талии, крепко прижимая к себе, одновременно властно и страстно накрывая ее рот своим.
Они так и не дошли до спальни. Поспешно освободившись от одежды, которую они нетерпеливо срывали с себя и друг с друга, Кейла и Мэт опустились в огромное, соблазнительно окутывающее со всех сторон уютное кресло.
Сгорая от нетерпения, они слились, раскачиваясь в неистовом, сладострастном ритме, поглотившем их обоих. Наслаждение было таким острым, что они старались продлить его, желая, чтобы оно длилось и длилось, но пламя бушующей стихии неотвратимо накалялось, пока не достигло своей высшей точки и не освободилось, сверкая и ликуя.
Они долго лежали вместе в блаженной истоме, удовлетворенные и погруженные в приятные воспоминания. Гигантское кресло приняло очертания их тел. Кейла, легко касаясь, провела рукой по темной велюровой обивке.
– Когда я впервые увидела это кресло, оно показалось мне самым ужасным хламом, который мне когда-либо встречался.
– Кажется, это обычная реакция, – пробормотал Мэт, легонько поглаживая атласную кожу ее живота.
– Но я изменила свое мнение. Теперь я думаю, нам придется взять его с собой, где бы мы ни жили.
– Ты знаешь, где мы собираемся жить, малыш. После моей победы на выборах в ноябре часть времени мы будем жить в Вашингтоне, а часть – в Джонстауне.
– Ты совсем не обеспокоен тем, что Дейв Уилсон выдвигает свою кандидатуру против твоей на предварительных выборах? Мэт, у него те наши фотографии. И Люк сказал, что Уилсон собирался солгать относительно того, что действительно произошло на обеде по сбору средств.
– Я видел фотографии. Велика важность. Мы выглядим как пара влюбленных, которые обожают друг друга. То, что мы поженились шесть недель спустя, подтверждает это.
– Пара влюбленных? – тихо сказала Кейла. Она смотрела на эти фотографии с позиции политического консультанта, и они выглядели компрометирующими; Мэт видел их в абсолютно ином свете.
– Каковыми мы и были, – твердо добавил он. Только мы этого еще не осознавали. И каковыми мы теперь являемся. То есть влюбленными. Я это знаю, даже если ты пока нет.
Она замерла.
– Ты меня любишь? – прошептала она.
– Я тебя люблю. – В этом откровенном объяснении в любви был весь Мэт.
– О, Мэт, я тоже люблю тебя! – воскликнула она, изо всех сил обнимая его. Ее глаза сияли. – И я так боялась, что все кончится, не начавшись, потому что Уилсон…
– День, когда я позволю кретину вроде Уилсона разрушить наш брак, будет днем… – Он помолчал, подыскивая подходящее сравнение. И отказался от этой попытки. – Ну, это просто никогда не произойдет, Кейла. Мы вместе навсегда. Не забывай об этом.
– Не забуду, – ответила она, обвивая его шею руками, чтобы в поцелуе выразить всю свою любовь и страсть.
Очень не скоро возобновили они политическую дискуссию, только когда уже были одеты и уплетали заказанные на дом блюда мексиканской кухни, сидя в кресле и используя складной столик перед телевизором вместо стола.
– Я думаю, что тебе не следует так легко сбрасывать со счетов Уилсона, Мэт, – серьезно сказала Кейла, тонкой струйкой выдавливая пикантный соус на куриное тако.
– Это подлый тип, и ради победы он пойдет на что угодно, не заботясь о моральной стороне дела. Я знаю о нем все, у меня на него много материалов, собранных помощниками Элены Тесловик.
– Я не опущусь до его уровня и не буду устраивать клеветническую кампанию, Кейла, – предупредил Мэт.
– Тебе и не придется. – Она взяла лист, на котором писала, когда пришел Мэт. – Я составила план. Вот он. Мы процитируем самого Уилсона и наряду с этим используем высказывания о нем других лиц, сопоставив все это с твоими высказываниями и тем, что говорят о тебе другие. Мы прокомментируем его прошлое, отраженное в официальной справке, и сравним его с твоим. – Она улыбнулась. – Твое, я полагаю, такое безукоризненно честное, каких больше и не встретишь.
