ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Эшлин пробиралась в толпе, высматривая Кендру, Макси и Дэйзи. Этана тоже нигде не было видно. Зато куда ни глянь, повсюду громкоголосые Дэн и Синди Кларкстоны. Школьный парк наполняли звуки духового оркестра, и стайки разодетых детей с надутыми гелием воздушными шариками, смеясь, гонялись друг за другом.

Юных воспитанников школы-интерната, наверное, не пустили на праздник, никого из них не было видно Эшлин на мгновение представила себе домики из красного кирпича и этих ребят, которые, должно быть, наблюдают за праздником сквозь решетчатые окна.

В джинсах и распахнутой голубой рубашке, надетой поверх белой футболки, она чувствовала себя не совсем уютно. Кендра, Макси и Дэйзи тоже не позаботились о своих туалетах. Все остальные явно надели лучшие воскресные костюмы. Наряжаться для того, чтобы есть мороженое и кататься на пони, — просто безумие, думала Эшлин. Но, в конце концов, что она, Монро, могла знать о светских правах Уэйзборо?

Этан настойчиво просил ее и девочек прийти сегодня, но Эшлин уже пожалела о том, что согласилась. Находиться в окружении видных жителей города было само по себе мучительно для нее, и особенно сейчас, когда ее все еще трясло от вчерашней выходки Макси. После беспокойной ночи, проведенной почти без сна, она чувствовала слабость и опустошенность.

А еще эта неприятная сцена, устроенная Кларкстонами на автостоянке! Дэн, Синди и маленький Скотти, все трое бьющиеся в истерике, — такое зрелище испортило бы ей аппетит даже в самый благоприятный для биоритмов день.

В самый разгар скандала Кендра импульсивно сгребла Скотти и незаметно увела его, тем самым положив конец ссоре. Макси и Дэйзи убежали следом. Эшлин тоже не терпелось уйти, но Этан попросил ее остаться и помочь успокоить Дэна и Синди. Однако вид сияющего кандидата, пожимающего всем руки и целующего детишек, а также его супруги, наслаждавшейся обычной дозой внимания прессы и избирателей, вызвал легкое удивление у них.

Эшлин заметила клоуна, который превращал воздушные шарики в фигурки забавных животных. Вокруг него собралась большая толпа детей. Она поискала среди них Макси и Дэйзи.

— Хочу поговорить с тобой, Эшлин, — раздался вдруг голос.

Перед ней стоял Корд Уэй в белых слаксах и спортивной бледно-желтой рубашке в голубую полоску. Лицо суровое, прищуренные темные глаза пристально смотрели из-под очков.

Напуганная его неожиданным появлением и грубовато-требовательным тоном, Эшлин судорожно дернулась назад. Корд нахмурился.

— Неудивительно, что ты такая нервная. — От взгляда его черных глаз ее кинуло в дрожь. — Ведь тебе, знающей столько секретов, приходится всегда быть настороже. Но с этим покончено, Эшлин. — Его ладонь наручником обвилась вокруг ее запястья. — Ты идешь со мной.

— Нет, не иду. — Еще не настал тот день, когда она смиренно пойдет за каждым, кто будет ей угрожать. Сдвинув брови, она многозначительно посмотрела на запястье. Но Корд, не обращая внимания, продолжал держать ее за руку. — Я ищу Кендру и детей, и я не хочу…

— Я только что оставил их с Уаттом лопать мороженое. С ними все в порядке. Идем же. Ну?

— Нет, — упиралась Эшлин.

— Придется вспомнить старый закон физики. Неподвижный объект встречается с превосходящей силой. Чья, по-твоему, возьмет?

— Ты сегодня невыносимее, чем всегда. И если ты не отпустишь меня, то…

— То ты сделаешь что. Побежишь жаловаться своему дружку Торпу?

— Очень может быть!

Едва она произнесла это, лицо Корда стянула тугая маска гнева, взгляд черных глаз жег Эшлин. Внезапно Корд повернулся и, сдавив ее запястье, зашагал к роще, расположенной в нескольких сотнях ярдов от места праздника. Эшлин ничего не оставалось, как последовать за ним. Чтобы не показаться покорной, она отчаянно сопротивлялась — хваталась за все, что попадалось на пути, упиралась, ворчала и пыталась вырваться.

Наконец они очутились одни в гуще деревьев. Корд остановился и, не разжимая руки, повернулся к ней лицом. От волнения у Эшлин заныло в животе. Но она гордо подняла голову и с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Брось свои шуточки, Корд Уэй. Если ты хочешь мне что-то сказать…

— Еще как хочу! — Примитивная жажда обладания захлестнула его, и он стиснул ее плечи. — Мне так много нужно сказать тебе, что даже не знаю, с чего начать.

Нежная хрупкость ее тела сводила его с ума. Пальцам хотелось бесконечно ласкать, а не удерживать ее.

Эшлин попробовала высвободиться из его объятий.

— Мне неинтересно это слушать, — сердито буркнула она.

— Нет, ты послушаешь, голубушка. — Искорка злости, сверкнувшая в ее синих глазах, разожгла гнев в нем самом, рассеяв минутную нежность. — Тебе придется выслушать. — В его глубоком мягком голосе сквозила угроза. — С этого дня я не желаю видеть свою дочь рядом с Этаном Торпом.

Шок буквально пригвоздил ее к месту. Лицо побелело. На мгновение Эшлин растерялась. Его дочь? Может, она ослышалась?

— Не понимаю, — прошептала она.

— Чего ты не понимаешь? Откуда я знаю, что Дэйзи моя дочь? Так вот, Эшлин, я знаю это! Что еще тебе неясно? Почему я не хочу видеть рядом с ней Торпа? Потому что он поклялся мстить всей нашей семье. Ему мало моей сестры и брата, теперь он решил заняться моей дочерью. Черта с два я ему это позволю.

Эшлин, уже слегка оправившаяся от шока, лихорадочно соображала, как ей быть.

— Ты, наверное, выпил лишнего, — возмутилась она — Так ты собираешься отрицать все? — Корд отпустил ее плечи. — Ну что ж, это все равно не имеет значения. Я достану копию свидетельства о рождении, и миллион против одного, что Рейлин вписала меня туда в качестве отца Дэйзи. Зная ее практичность, я просто не могу поверить, чтобы она поступила иначе. Ей ли не подумать о том, что Дэйзи когда-нибудь захочет получить наследство.

Эшлин хотелось убежать, но от ужаса она словно вросла в землю. Корд не ошибся в своих предположениях. Хотя ее сестра была категорически против того, чтобы сообщить Уэю о Дэйзи, она действительно указала в свидетельстве о рождении ребенка его фамилию.

«Девочка подрастет и захочет получить от Уэев то, что ей полагается по праву родства. Тогда ей потребуются доказательства». Это торопливое заявление Рейлин сделала через несколько часов после родов. Лежа на больничной койке, она рисовала блестящее будущее для Дэйзи. Эшлин сидела на стуле возле ее постели, прижимая к себе новорожденную. От слов сестры на нее повеяло холодом.

— Я сдам все анализы, и Дэйзи тоже, — продолжал Корд. — Моя семья должна принять ее, и я представлю им неопровержимые доказательства, что я ее отец. Результаты анализов окончательно подтвердят, что Дэйзи моя.

— Дэйзи моя! — вскрикнула Эшлин. — Я ее мать. А ты — ты безответственный, эгоистичный…

— Классический слюнтяй, — напомнил Корд. — Может, я и заслуживаю такие слова за то, что не стал частью жизни своего ребенка, но разве я знал, что я отец. Никто не потрудился сказать мне, что у меня есть дочь. Удивительно, как много людей участвуют в этом заговоре. Кто еще знает правду о Дэйзи?

Эшлин проглотила комок страха, застрявший в горле.

— Никакого заговора нет. Кроме меня, знает еще Кендра, но она только недавно догадалась. Ни я, ни Рейлин никому не говорили, кто отец Дэйзи.

— Этан Торп знает, — сухо заметил Корд.

— Да, и он тоже. Но не о том, что Рейлин ее мать. Он думает, что Дэйзи наш с тобой ребенок. Это он тебе сказал?

— Уверен, ничто не доставило бы ему большего удовольствия, чем снова бросить мне в лицо укор в безответственности. Но я узнал об этом не от Торпа. И ни от кого другого. Просто я сопоставил некоторые факты.

Он казался одновременно грозным и жалким. Эшлин могла бы с легкостью опрокинуть все его доводы, но щемящая боль в его глазах глубоко тронула ее.

— Сначала я хотела сказать тебе. И даже пыталась, хотя Рейлин строго запретила мне это делать, — выпалила она. — Я знала, что Макс Маттисон отказался признать себя отцом, когда она была беременна Макси. Но у тебя были другие обстоятельства. Ведь ты не был женат, да и Рейлин, по-моему, нравилась тебе. — Тут Эшлин безнадежно махнула рукой. — Нет, это бессмысленно. Зачем повторять все снова?

— Возможно, для тебя это и повторение, но я слышу эту историю впервые. Когда именно ты пыталась рассказать мне о ребенке? — недоверчиво спросил Корд.

— Однажды ночью я ждала тебя возле бара «Прибрежный». Но прежде чем я успела сообщить о ребенке, ты сказал, что покидаешь Уэйзборо навсегда. Тогда я поняла, что все бесполезно, и раз уж ты решил уехать, то не станешь менять свои планы из-за Рейлин. Ты ясно дал понять в ту ночь, что отношения с Рейлин для тебя — всего лишь временная связь. С минуту Корд молчал, затем произнес:

— Мне кажется… я помню ту ночь.

— Вряд ли, потому что ты был пьян, — презрительно усмехнулась Эшлин. — Сначала ты даже не понял, кто я такая. Это было примерно через месяц после того, как Рейлин поняла, что беременна. Она знала, что это твой ребенок. Что бы про нее ни болтали, но если она становилась подружкой какого-нибудь парня, то спала только с ним.

— Она считала меня своим парнем? — Корд ощутил чувство вины. Он-то ни минуты не считал ее своей девушкой. Даже став матерью его ребенка, она все равно была для него не более чем мимолетным увлечением. — Мимолетное увлечение с последствиями на всю жизнь, — мрачно пошутил он.

— Рейлин не тешила себя романтическими иллюзиями, — холодно сказала Эшлин. — И не мечтала о том, как вы будете счастливы вместе когда-нибудь потом. Но ты нравился ей, потому что относился к ней лучше других. Она думала, то ты джентльмен, хоть ты и строил из себя крутого бунтаря-одиночку. — Корд молча смотрел на нее, вспоминая прошлое. Крутой бунтарь-одиночка… ну и дурак! Эшлин сердито продолжала:

— Теперь ты решил сыграть новую роль — преданный папочка, взявшийся защитить свое чадо от злодея Торпа! Да он сделал для Дэйзи больше, чем ты. Он взял меня на работу и неплохо мне платит. Благодаря ему мы имеем возможность прилично жить.

— Этот человек искалечил жизнь моей сестре. Но я не дам ему погубить мою дочь, используя тебя для этого! — взорвался Корд. Слова Эшлин больно ударили по его мужскому самолюбию. От угрызений совести и раскаяния не осталось и следа. — Я не хочу, чтобы этот человек имел даже косвенное отношение к моему ребенку. И это означает, что ты должна уйти с его проклятой работы.

— Ты шутишь! — В ее голосе звучала неподдельная ярость. — Это невозможно!

— Я говорю вполне серьезно. — Достаточно было взглянуть на его плотно сжатый рот и гневно сверкающие глаза, чтобы понять, что он не шутит. — Уйти от Торпа очень просто, Эшлин. Нет ничего проще. В понедельник утром ты подаешь заявление об уходе, вот и все.

— А что потом? Обращаться за пособием? — кипела негодованием Эшлин. — Ну нет! Я могу и буду кормить свою семью сама!

— Точно так же, как и я. Отныне я буду заботиться о тебе и девочках.

— Брать подачки от Уэев? Никогда не снизойду до этого!

— Да не подачки, черт побери, — горячился Корд. — Рейлин дала жизнь моей дочери, но настоящая ее мать — ты, Эшлин. Ты любишь ее и ухаживала за ней, и ты много работала, чтобы ей жилось хорошо. Но ты не будешь больше делать все одна. Теперь я помогу тебе. Я хочу, чтобы Дэйзи стала частью моей жизни.

— Ты хочешь, — передразнила его Эшлин, сжав кулаки. — Всегда и все по-твоему! Что бы ни захотел Корд Уэй, он все должен получить, так ведь? Но не в этот раз, мистер! Мне не нужна твоя помощь, и я не хочу, чтобы ты был в нашей жизни. Не хочу тебя!

Кровь бросилась ему в лицо.

— Могу привести несколько недавних примеров, Эшлин, когда ты очень сильно хотела меня.

— Не смей разговаривать со мной, как с дешевой потаскухой из «Прибрежного»!

— Я разговариваю с тобой, как мужчина с женщиной, которую он хочет… — Корд остановился на полуслове, нахмурившись. — Но ты, должно быть, не понимаешь этого, правда? — Он покачал головой, досадуя на себя. — Мне следовало догадаться, как только я уяснил, что Рейлин — мать Макси и Дэйзи. Ты никогда не говорила с мужчинами о сексе и вообще не знаешь, что это такое. Теперь понятно, почему ты так нервничаешь, когда возбуждаешься. Ты еще девушка, Эшлин?

Эшлин залилась краской с головы до пят. Возникшая пауза наполнилась тем самым напряжением, которое, по словам Корда, делало ее нервной. Его взгляд, медленно скользивший по ее телу я задерживавшийся на губах, груди и длинных ногах, действительно заставлял ее нервничать. И волновал. И возбуждал.

Она решила побороть свою слабость, а вместе с нею и его.

— Не путай одно с другим!

— О чем ты? — хрипло сказал Корд. — Я, кажется, сам начинаю запутываться.

Даже его голос имел над ней пленительную власть. Но она была полна решимости лишить эту власть ее силы и одержать победу.

— Я не отдам тебе Дэйзи! — Мысль о предстоящей битве в суде воодушевляла ее.

Корд взял ее за подбородок и, приподняв голову, посмотрел прямо в глаза.

— Неужели ты действительно думаешь, что я пытаюсь разлучить малышку с единственной мамой, которая у нее есть? — негромко сказал он.

Чем тише становился его голос, тем труднее ей было сопротивляться. Если бы он кричал, она закричала бы в тысячу раз громче, но его спокойное рассуждение обескуражило ее. В это время рука его скользнула вниз по ее шее, пальцы нежно погладили ее, отчего Эшлин пришла в неизъяснимый трепет. Он стоял так близко, держа ее одной рукой, она чувствовала тепло, исходящее от него.

На мгновение ей захотелось прильнуть к нему, прижаться к его теплому мускулистому телу, манящему и притягивающему ее. Внутри все предательски заныло от сладкой истомы, губы жаждали примкнуть к его горячим голодным губам…

Вдруг словно звон набата раздался в ее голове, и она быстро отпрянула от него. В том месте, где он коснулся ее, кожа пылала, как будто ее жгли раскаленным железом.

— Я… я… не знаю, на что ты способен. Ты притащил меня сюда, обвинял и требовал. Кто знает, что ты сделаешь дальше?

— Действительно, кто знает?

Но Корд уже точно знал, что он собирается делать. Он не мог остановиться.

Прежде чем Эшлин что-нибудь сообразила, он рывком заключил ее в объятия и припал к ее рту в горячем поцелуе. Она забилась, как пойманный дикий зверь, но элемент внезапности сыграл на руку Корду. Он еще крепче обнял Эшлин, зажав ее руки своими, чтобы она не стала драться.

Не разжимая капкана своих губ, он не давал ей даже повернуть голову. Она брыкалась и дергалась, но каждое движение лишь вызывало волнующее трение ее груди о его, крепкую, как стена, и ее трепещущего лона о его пылающие бедра.

Через несколько секунд она незаметно для себя перешла ту грань, что отделяет гнев от страсти. В движениях уже не было желания бороться с ним.

Со вздохом поражения Эшлин, наконец, дала волю чувствам. Тело ее обмякло, и она с жадностью раскрыла свои губы навстречу его настойчивому языку.

Ее руки, получив свободу, и не думали отталкивать его. Вместо этого она обвила ими его шею, ладонями лаская плечи и спину.

Он продолжал целовать ее глубоко и властно, руки дерзко путешествовали по мягким округлостям. Груди ее набухли, их крохотные кончики заострились, и она терлась ими о его грудь, стремясь освободиться от томительной боли. Корд туго обхватил ее ягодицы и приподнял, так что низ ее живота оказался плотно прижатым к его чреслам. Повинуясь инстинкту, она начала вращать бедрами в эротическом ритме. Желание наполнило ее влагой, и она тихонько застонала. Всепоглощающий чувственный голод стер ощущение пространства и времени. Эшлин корчилась в его руках, терзаемая желанием быть еще ближе. Она не могла насытиться им. Наконец-то она прорвала навязанную себе самой сдержанность и испытала примитивную, глубоко женскую потребность охватить мужчину, поглотить его своей женской сутью.

Корд взял ее груди в чашечки своих ладоней, нашел набухшие соски и стал ласкать их.

— Эшлин, — простонал он, оторвавшись от ее губ. В окутавшую их тишину вдруг ворвались юные голоса. Стайка детишек весело пробежала мимо.

Корд и Эшлин отступили друг от друга прежде, чем их смогли бы заметить. Затаив дыхание, еще дрожа, она смотрела на него, испугавшись проявления своих собственных чувств. Это было похоже на гипноз. Стоило ему коснуться ее, как она» уже теряла способность управлять собой. Никогда никто не имел над ней такой власти.

Корд не отводил от нее глаз, взволнованный не меньше, чем она. От раскрасневшегося лица его взгляд скользнул вниз к ее прелестным грудям, чудную форму и тяжесть которых еще продолжали помнить его ладони. Ему не терпелось увидеть… попробовать их.

— Идем отсюда, — наконец вымолвил он. — Вместе — ты и я.

Эшлин представила их обоих в своей квартире, где никто не помешает им насладиться друг другом. Она видела себя, лежащей на постели, и рядом — длинного, стройного Корда. Больше она ничего не осмеливалась представить. Будучи реалистом, Эшлин знала, что фантазии и реальность могут омерзительнейшим образом не совпадать.

— Нет, — сказала она твердо. — Я не буду спать с тобой.

— По-моему, я схожу с ума. — Корд был разбит и подавлен, и опасно близок к тому, чтобы умолять ее. — Мне кажется, я никого не хотел так сильно, как тебя, Эшлин.

— Кажется? — переспросила она. — Разве ты не уверен?

— Эшлин, я стараюсь быть честным с тобой. Мне тридцать четыре года, и я хотел других женщин…

— А то я не знаю! Моя сестра была одной из них. Он обхватил голову руками. Кровь шумно пульсировала в ней, также как в возбужденном теле.

— Так мы ни до чего не договоримся, — сказал он. — Есть только один способ примириться, не тревожить память Рейлин и избавиться от Этана Торпа, только один способ для меня стать частью жизни моего ребенка — это выполнить свои обязательства по отношению к ней и к тебе. — Он перевел дыхание. — Мы должны пожениться, Эшлин. — Она в изумлении уставилась на него, лишившись дара речи. Корд смутился. Страстные признания были не в его стиле. То, что он сказал, конечно, не отличалось изяществом, но зато это была правда. И он не возьмет свои слова обратно, даже если у него будет такая возможность. — Женитьба всегда меня ж-жутко пугала, — пытался пошутить Корд. — Годами я избегал ее. Никогда не испытывал даже намека на желание купить кольца и пойти под венец. Как будто я ждал, как будто что-то во мне знало… О Боже, я смеялся над Холли, когда она несла всякую чушь о роке и судьбе. А теперь… — Он по-детски улыбнулся. — Теперь, кажется, рок настиг и меня. Я возвращаюсь из Монтаны и узнаю, что ты воспитываешь моего ребенка. Эшлин, я устал от всего этого. Пора папуле Дэйзи жениться на ее мамуле.

Эшлин, наконец, смогла заговорить.

— Думаю, пора папуле Дэйзи отправиться в сумасшедший дом.

Корд засмеялся.

— Очень интересный ответ на мое первое предложение руки и сердца. Но мы все равно поженимся, Эшлин. Это неизбежно.

— Неизбежно? Ничего подобного. Неизбежность — это когда съешь недожаренное мясо и потом тошнит. Выйти за тебя замуж — это немыслимо!

— Почему? — обиделся Корд.

Его голос зазвучал вызывающе и агрессивно. Он, гордый и цареподобный Уэй, был возмущен ее отказом.

— Объяснения займут несколько часов. У меня нет времени, поэтому назову лишь главную причину. Мы не можем пожениться, потому что не любим друг друга.

— Ах вот оно что. — Корд пожал плечами. — Только не говори мне, что ты действительно веришь в эти романтические бредни о любви.

— Но большинство людей, вступающих в брак, по крайней мере, считают, что влюблены.

— И ты думаешь, это делает их счастливыми, — не унимался Корд. — Эшлин, они вводят себя в заблуждение. Многие ошибочно принимают половые влечения за страстную любовь. Мы же такой ошибки делать не будем. Мы знаем, что секс хорош только тогда, когда он не затуманен ожиданиями и разочарованиями.

От этих слов у Эшлин больно закололо в груди. Это — ненависть, решила она. Конечно, она ненавидит его! Особенно сейчас. Сверкнув глазами, она сухо сказала:

— Никогда не слышала ничего более циничного.

— Я пытаюсь быть честным, Эшлин. Будь я циником, я бы придумал какую-нибудь сказку о том, как я влюбился в тебя, и скрывал бы свои намерения. — Он нахмурился. — Так поступил Этан Торп с Холли.

Ей не хотелось говорить о Торпе, это была взрывоопасная тема для любого из Уэев.

— Ты взываешь к моему разуму, чтобы заставить меня согласиться на твой безумный план. Но я хочу воззвать к твоему разуму, Корд. Сегодня ты слишком эмоционален. Ты только что узнал, что ты отец. Многие мужчины в течение девяти месяцев привыкают к этой мысли, и после этого им преподносят розового младенца. На тебя же все свалилось сразу, и вместо младенца у тебя пятилетняя дочь. Твой разум помутился.

— Я принял свое решение в абсолютно здравом уме, — возразил Корд.

— Ты когда-нибудь задумывался о том, каким будет наш брак? — смело продолжала Эшлин. — Ведь у тебя сразу появится семья. Помнишь вчерашнюю сцену у нас дома? А завтрак и зоопарк? Вот такой будет твоя семейная жизнь, Корд. Макси, Дэйзи, Кендра и я — каждый день. — Паника закралась в душу Корда, пока Эшлин рисовала эту устрашающую картину. Вчерашний день всплыл в памяти серией ужасных эпизодов. Шумливость Макси, осуждающая замкнутость Дэйзи, подростковые проделки Кендры, которые Бог знает чем могут кончиться, и холодность Эшлин. Эшлин — придирчивая и враждебная. Его собственная вина, гнев и ощущение, что он попался в западню. Эшлин наблюдала за ним. Он был похож на оленя, ошеломленного вспышкой слепящих прожекторов. — Ты сможешь так жить, Корд? Каждый день, каждый час.

Эшлин ждала, что вот-вот его разум прояснится, и он, желая спасти себя, уйдет из ее жизни раз и навсегда.

— Эшлин! — донесся до нее сильный, мгновенно узнаваемый голос Этана Торпа. — Эшлин, вы здесь?

Голос привлек внимание Корда. Эшлин напряглась, в пору было самой спасаться, Для своего появления Этан избрал самый неподходящий момент. Корд, уже готовый поколебаться, внезапно укрепился в прежнем решении, И теперь ей предстояло оказаться в центре еще одной перепалки между ними и Торпом.

— Да, Этан, я здесь, — покорно отозвалась она. Он подошел к ним и внимательно посмотрел на раскрасневшуюся и взъерошенную Эшлин а хмурого Корда. Ни одна деталь не ускользнула от его серых со стальным отливом глаз.

— Ли Харрисон сказала мне, что видела, как Корд Уэй тащил девушку сюда, — торопливо проговорил Этан. — По ее описанию я понял, что это вы, Эшлин. С вами все в порядке?

— Разумеется, с ней все в порядке, — ответил за нее Корд. — Она со мной. А также могу сообщить вам одну новость, Торп. Мы с Эшлин собираемся пожениться.

— Корд! — в ужасе воскликнула Эшлин. — Разве я не…

— Так как Торп скоро станет твоим экс-работодателем, ему необходимо искать тебе замену. — Корд повернулся к Торпу. — Считайте это официальным уведомлением об уходе.

Этан сделал вид, что не слышит его.

— Я вижу, он пытается угрожать вам, Эшлин. Но вы не беспокойтесь. Я не буду принимать его слова всерьез. Ваша работа вам гарантирована.

— Она не нуждается в работе, — отрезал Корд. Он обнял и притянул Эшлин к себе. — Отныне я сам буду обеспечивать свою…

— Он знает о Дэйзи, Этан, — вставила Эшлин, отодвигаясь от него. — Он расстроен и поэтому…

— Я не расстроен, — перебил ее Корд. — Напротив, я готов прыгать от радости, что я отец.

— Вы знаете о дочери? — холодно удивился Этан. — Вам сказали, или вы сами, наконец, додумались. Не понимаю, почему понадобилось столько времени. Ребенок поразительно похож на вас и вашу сестру. Мне не стоило большого труда определить его происхождение. Но вы, кажется, не особенно стремились признать отцовство, или я не прав?

При упоминании о Холли Корду захотелось схватить его за горло и задушить. Он вспомнил утренний разговор с сестрой, как глаза ее наполнились слезами, с какой грустью она рассказывала о пяти суматошных годах, прожитых с этим негодяем.

— Я хотел бы знать о Дэйзи с самого начала, но мне не сообщили ни о беременности, ни о родах. Но если бы сообщили, я признал бы ее своей дочерью, а себя отцом. А вот вы не можете этим похвастаться, Этан, — злобно сказал Корд. — Вы знали, что Холли беременна. Она сама вам сказала. И что же вы сделали как будущий отец? Бросили ее! После четырех месяцев тяжелой беременности у нее началось кровотечение, и ее срочно положили в больницу на операцию. У нее должен был родиться мальчик. Холли называла его Элиотом. — Мертвенная бледность покрыла лицо Этана. Корду на мгновение стало стыдно за свой удар ниже пояса. Но только на мгновение. Как старший брат Холли он был вполне удовлетворен тем, что отомстил за обиженную сестру. — В том, что я не лгу, — поспешил добавить Корд, опережая подозрения Этана, — вы можете убедиться сами, посмотрев ее карту в университетской клинике Колумбуса, где она лежала. Холли еще не оправилась от потери ребенка, как вы вновь явились, чтобы мучить ее. Вы достойный образец отца, Торп! — Корд взял Эшлин за руку. — Пойдем, — приказал он. — Возьмем детей, и я отвезу вас домой.

Эшлин не пошевелилась. Она взглянула на Этана. Ее босс, которого она всегда считала невозмутимо спокойным, теперь являл собой плачевное зрелище. Маска бесстрастия слетела с его лица, обнажив жгучую душевную боль.

— Я же сказал, мы уходим, Эшлин, — прогремел Корд. — Ты хочешь, чтобы я взял тебя на руки и унес отсюда?

— Этан, с вами все в порядке? — робко спросила она. Корд подошел к ней, собираясь привести свою угрозу в исполнение. — Я не могу оставить Этана в таком состоянии, — запротестовала Эшлин. — Ты же видишь, он в шоке!

За три года она привыкла в Торпу. Он был единственным, кто разглядел в ней умного и многообещающего работника, взял к себе и платил высокую зарплату. Он всегда относился к ней с уважением.

— Тебе жалко его? — кипятился Корд. — Понятно. Оставайся залечивать его раны, а я иду за Дэйзи.

И он гордо направился прочь.

Неужели он все-таки отнимет у нее Дэйзи? Материнский инстинкт шептал ей, что нужно скорее бежать за ним.

— Вам лучше идти к Дэйзи, — промолвил Этан, словно прочтя ее мысли. — Кто знает, что он может натворить сгоряча.

— А вы?

— Не волнуйтесь за меня. — Лицо Торпа немного ожило, но глаза смотрели странно. — Эшлин, только один вопрос. То, что он сказал о Холли, — правда?

— Не знаю, Этан. Я услышала это впервые. Думаю, вы убедитесь сами, когда пошлете в клинику запрос.

Она не сомневалась, что он так и поступит.

— Да, так будет лучше, — сказал он уже своим обычным голосом.

Однако у Эшлин не было возможности до конца выслушивать его программу.

— Извините, мне надо бежать к детям, — крикнула она и стрелой помчалась из рощи.

Сердце ее бешено колотилось. Что, если Корд схватит Дэйзи и силой увезет в «Дубовую аллею». Она представила испуганную дочь и едва не разрыдалась.

Вчера она чуть не потеряла Макси, сегодня — Дэйзи. Жизнь, которую она сама создала для себя и девочек, грозила развалиться. Именно этого она и боялась, когда узнала, что Корд Уэй снова в городе.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Корд прошел через толпу, окружившую оркестр, поразительно весело наигрывавший мелодию «Мальчик Дэнни». Дэн и Синди Кларкстоны общались с будущими избирателями: улыбались, оживленно разговаривали, жали руки. Они превратили благотворительное мероприятие в политическую акцию. К сожалению, это получалось у них слишком хорошо.