Глава 7

Несколько мгновений они лежали молча. Для Мэтью было бы вполне естественным заснуть после такого захватывающего и тело и душу порыва, завершившегося восторженной разрядкой долго сдерживаемых чувств. Но он не мог себе этого позволить, его мысли медленно возвращались в обычное русло.

А Ханна и подавно не могла успокоиться. Спутанные волосы, распухший от поцелуев рот и сознание того, что он — первый мужчина в ее жизни… Все это наполняло ее тревогой и счастьем.

— Мэтью, ты как? — прошептала она, прикасаясь губами к его подбородку.

— Это я должен спросить у тебя, — ответил он, — как ты… себя чувствуешь?

— Не покидай меня, — попросила Ханна, продолжая его обнимать.

— Но признайся, тебе было больно? — неуверенно спросил он.

— Мне очень хорошо, — ответила она, и это была правда. А если бы она призналась ему, что больно, он, чего доброго, отправил бы ее в больницу. И хотя это был ее первый опыт земной любви, она чувствовала, что финал должен был быть иным. — Я в этом вопросе новичок, — пожаловалась Ханна, едва сдерживая подступающие слезы.

— Почему ты мне не сказала, что это твое первое настоящее любовное свидание? — спросил он, садясь на край кровати.

— Но ты меня об этом не спрашивал, — ответила она, тоже поднимаясь.

— Подумай сама, мог ли я задать тебе такой вопрос. Да мне и в голову не пришло, что в твоем возрасте… К тому же ты… — Тут он замолчал.

— Что я?

— Но, Ханна, у тебя было трое женихов! — Он возвысил голос.

— Я не понимаю, ты о чем?

— Неужели эти трое собирались на тебе жениться, даже ни разу не переспав с тобой?

— Я говорила им, что постель будет только после свадьбы. Тебе кажется это странным?

— Честно говоря — да.

— Понимаю. Когда покупают автомобиль, то сначала испытывают его в действии. По-твоему, жениться — это то же самое? — Она тяжело вздохнула.

Мэтью ничего не ответил, но выражение лица у него было мрачным. Наблюдая, как он стал быстро одеваться, избегая ее взгляда, она заметила:

— Ты, наверное, боишься, что я на тебя наброшусь, пока ты еще не оделся? Можешь не беспокоиться, я не сгораю от страсти при виде твоего соблазнительного тела, — ядовито добавила Ханна, полулежа в его постели и глядя, как он собирает ее разбросанную по комнате одежду.

— Неужели? — спросил он и кинул ей сиреневое платье и белье. Мэтью был недоволен собой, но реакция Ханны приводила его в бешенство. Он готов был просить у нее прощения, утешать бедную, невинную девушку, заблудшую овечку, но она язвит!

— Не беспокойся, ты не такой уж неотразимый, как думаешь сам, — заверила она его.

— Несколько минут тому назад у тебя было другое мнение обо мне.

— Это было до «того». Но опыт показал мне, что игра не стоит свеч.

В душе она надеялась, что ее критические замечания в его адрес заставят Мэтью доказать ей обратное. Но не тут-то было.

— Одевайся, — скомандовал он, отходя к окну и давая ей возможность одеться без свидетелей.

Горький комок сжимал горло Ханны, и слезы разочарования готовы были брызнуть из серых глаз. Видно, она такая никудышная возлюбленная, что мужчина после обладания ею гнушается даже видом ее обнаженного тела. Получив то, что ему было нужно, он просто хочет от нее отделаться.

Надев босоножки, Ханна схватила сумку и направилась к двери.

— Зачем ты это сделала? — крикнул Мэтью.

Обернувшись, Ханна увидела, что он все еще стоит у окна, глядя на нее черными холодными глазами.

— Зачем я это сделала? Зачем залезла в твою постель? — Обида душила ее. — Прекрасный вопрос. Я и сама не знаю. А когда разберусь в этом деле, тогда и дам тебе знать. В данный момент я отношу это печальное событие к временному помрачению моего рассудка.

— Но ты говорила, что любишь меня.

— Надеюсь, ты не поверил. Я говорю это всем мужчинам, которые пытаются меня соблазнить. — С этими словами она вышла в коридор, хлопнув дверью. Услышав, что Мэтью снова открыл дверь, она бросилась бежать вниз по лестнице.

Мэтью догнал ее уже на улице и, схватив за локоть, повернул к себе.

— Не пытайся, милая, соревноваться со мной в беге, я еще в колледже занимался легкой атлетикой, да и теперь продолжаю бегать, чтобы сохранить форму.

— Считай, что это на меня не произвело впечатления, и убери руки. — Повернувшись, Ханна быстро зашагала вдоль тротуара, не глядя в его сторону. Однако Мэтью не отставал. — Уходи! — приказала она. — Оставь меня!

— Я провожу тебя до машины.

— Улицы Кловера для меня не опасны. Я не нуждаюсь в твоей защите. Мэтью вздохнул.

— Пойми, я не сержусь на тебя. Я сам виноват, что воспользовался твоей неопытностью, причинил тебе боль…

— Перестань каяться. Я легла в твою постель потому, что сама захотела. Вся ответственность лежит только на мне; спасибо тебе за заботу. Я не из тех, кого можно обманом заманить в постель.

— Конечно, я знаю, но я…

— Заткнись и убирайся! Тут уж его возмущение достигло кульминации.

— Ты — самое твердолобое создание, с которым мне выпало несчастье столкнуться! Если ты думаешь, что я буду валяться у тебя в ногах и просить прощения…

— Прощения? — Ханна остановилась. Значит, он сожалеет о том, что произошло между ними! Прощение за любовь?! Нет, пусть лучше она заживо сгорит, чем прольет хоть одну слезу из-за Мэтью Грейнджера!

В этот критический момент на противоположной стороне улицы появилась пара:

Эмма Уинн, хозяйка книжного магазина на улице Кловер, и Кеннет Дрейк, красивый парень, член местного клуба игроков в гольф.

Ханна быстро перебежала улицу, якобы желая поприветствовать старых знакомых, а на самом деле — чтобы избавиться от общества Мэтью. Каково же было ее удивление, когда он последовал за ней со словами:

— Привет, друзья!

— Что ты тащишься за мной? — возмутилась Ханна.

— Я просто хочу поздороваться с моими новыми друзьями, — невозмутимо возразил он.

Ханна была раздражена тем, что и Эмма, и Кеннет радостно приветствовали Мэтью. К тому же Кеннет предложил всей компании зайти куда-нибудь выпить.

Тут Ханну осенила коварная мысль:

— Скажи-ка, Эмма, ты когда-нибудь слышала о писателе по имени Гален Иден?

— Конечно, — закивала Эмма, — его книги прекрасно раскупаются. В моем магазине есть все его произведения. Туристы с удовольствием читают их на отдыхе.

— Ханна! — с укоризной произнес Мэтью.

Но она не обратила внимания на его предостережение.

— Для тебя, Эмма, будет приятной неожиданностью узнать, что Гален Иден стоит перед тобой, хотя ты знаешь его как Мэтью Грейнджера.

— Вы Гален Иден? — с изумлением спросила Эмма.

— Ну разумеется, это он, — злорадно подтвердила Ханна. — Я советую тебе устроить в своей лавке встречу с читателями, и пусть автор дает автографы всем желающим. Уверяю тебя, что местные жители и туристы слетятся в твой магазин, как пчелы на мед.

Эмма смущенно улыбалась, однако Кеннет не растерялся:

— Итак, вы писатель? Это прекрасно. Я могу вам рассказать массу историй об игре в гольф. Мои друзья уверяют, что мне самому пора уже написать книгу на эту тему.

Мэтью тяжело вздохнул, а Кеннет стал забрасывать его вопросами об издательском деле.

— Мне надо бежать! До встречи! — крикнула Ханна и пустилась наутек, оставив Мэтью с Эммой и Кеннетом. Надеюсь, что встреча состоится не очень скоро, подумала она про себя. А что касается Мэтью Грейнджера, то, может быть, мы не увидимся никогда!

— Бабушка, я не хочу больше видеть этого человека, — заявила Ханна, вернувшись домой. Родители и Бэй по обыкновению отсутствовали, а Лидия Фарли сидела у телевизора. — Мэтью Грейнджер ловкач, он… он… — Ханна с ужасом почувствовала, что может расплакаться.

— Что случилось, дорогая? — спокойно спросила бабушка. — Днем ты хотела ему помочь в работе, и я договорилась с Александрой Уиндэм на завтра. Она будет ждать нас троих к чаю.

— Нас троих? Тебя, меня и Мэтью? — Ханна опустилась на диван. — Ой, нет!

— Как же так?! Она была очень любезна и даже изменила свою программу ради встречи с нами. Поскольку Александра хочет пристроить свою дочь за нашего Бэя, она рада пообщаться со всеми членами семьи Фарли. Вот если б она знала… — Лидия передернула сухонькими плечами, явно довольная характером предстоящих событий.

— Что касается меня, бабушка, то я не пойду туда вместе с Мэтью Грейнджером, пусть идет один.

— Неужели влюбленные поссорились? Ханна вздрогнула, услышав слово «влюбленные». Она так долго ждала встречи с настоящим мужчиной, отвергала направо и налево всех, кто хотел ее полюбить, и потому, наверное, внушила себе, что наконец-то нашла то, что искала. И какой печальный финал!

Этот бессердечный человек желал только провести с ней ночь, а ее неопытность в любви оттолкнула его. Он не мог ей простить девственности, которая была ему совсем не кстати…

— Ханна, что с тобой? Ты плачешь?

— Нет! — отрезала внучка, смахивая тыльной стороной ладони непрошеные слезы. — Разве я когда-нибудь плакала из-за мужчин? Тем более не намерена проливать слезы из-за этого ненавистного выскочки!

— Ненавистного выскочки? — повторила бабушка. — Должно быть, он сегодня совершил непоправимо дурной поступок, если заслужил такой эпитет. Может быть, ты, дорогая, посмотришь со мной фильм, развлечешься?

— Бабушка, пожалуйста, сделай что-нибудь, но я не могу пойти с вами завтра.

— Ты должна, деточка, через «не могу»! Мы не имеет права так подвести Александру Уиндэм. — Лидия подъехала на своем кресле к дивану, где сидела Ханна. — Расскажи мне лучше, что там у вас случилось с этим Мэтью Грейнджером.

Закрыв лицо руками, Ханна прошептала:

— Ах, бабушка, я сваляла такого дурака сегодня вечером!

— Но, дитя мое, ты ведь не в первый раз валяешь дурака, — посочувствовала Лидия, гладя руку Ханны. — Твой брат всегда тебя обвинял в том, что ты ставишь в глупое положение всю семью, а ты в ответ смеялась над ним. Почему бы тебе и на сей раз тоже не посмеяться?

— Потому, что теперь мне не до смеха, все очень серьезно.

— Значит, ты влюблена в этого человека, — сказала бабушка, покачивая головой. — Я всегда знала, что, когда ты влюбишься, все произойдет быстро и драматично, точь-в-точь как у меня с твоим дедушкой…

— Но я не влюблена в Мэтью Грейнджера! — прервала Ханна, лицо ее пылало.

— Пойди-ка лучше выспись хорошенько: ты должна быть завтра в форме, — посоветовала бабушка с лукавой улыбкой на старческих губах. — Могу тебя заверить, что твой Мэтью Грейнджер тоже неважно себя чувствует после вашей ссоры, если, конечно, тебя это может хоть немножко утешить.

— А мне все равно, как он себя чувствует, — возразила Ханна, откидывая назад пышные черные волосы. — Раз ты настаиваешь на нашем визите в поместье Уиндэмов, считай, что он твой гость, и ты будешь сама с ним разговаривать.

— Ты иногда бываешь просто несносной, — вздохнула Лидия Фарли.

— Мне уже об этом говорили, — сказала Ханна, целуя бабушкину седенькую макушку. — Но ты все равно меня любишь.

Лидия Фарли была права, когда предположила, что Мэтью тоже чувствует себя неважно после ссоры с Ханной.

Он вспоминал все те сладкие мгновения, которые провел в ее объятиях, и с сожалением вновь и вновь думал об их неожиданной размолвке. Ведь могло же быть совсем по-другому, размышлял он, представляя себе различные варианты их дальнейших взаимоотношений. Неужели он сам виноват во всем? Мысли о том, что могло бы быть и чего уже не будет, не давали ему уснуть. Лишь под утро он задремал, но вскоре его разбудили птицы, щебетавшие на дереве возле окна.

— Проклятые птицы! — пожаловался он, выпивая третью чашку крепкого черного кофе в закусочной тетушки Пег. — Невозможно было спать, так они горланили!

Пег всегда относилась с сочувствием к своим клиентам, особенно в дождливую погоду. Но на этот раз она возразила:

— Все гости нашего пансиона любят птиц и называют их пение «прелестным утренним концертом».

— Неужели в округе нет голодных котов, которые могли бы покончить с этим несносным песнопением?

— проворчал Мэтью.

Стоявшая за прилавком Кейт рассмеялась, но тетушка Пег смерила его неодобрительным взглядом, и Мэтью понял, что его шутка неуместна.

Он не спешил и все тянул время, так как незачем было возвращаться в пустой номер. Кейт и тетушка Пег, сменившая гнев на милость, познакомили его с некоторыми горожанами, которые зашли в закусочную позавтракать в это воскресное утро.

Среди них была и рыжеволосая Дженни двадцати с лишним лет, хозяйка салона красоты, которая снабжала весь город последними новостями и сплетнями. Она уже знала, что Мэтью писатель, а его псевдоним — Гален Иден, и тут же попросила у него автограф.

Мэтью вспомнил, что Ханна, убегая из его номера ночью, оставила подаренные им книги на тумбочке у кровати, и сердце его заныло от раскаяния и сожаления. Чтобы отвлечься от этих бесплодных дум, Мэтью решил расспросить Дженни о клане Полков, даже не пытаясь замаскировать свой интерес. Но Дженни не сообщила ему ничего нового, а лишь подтвердила то, что уже было ему известно: семейство это просто бич для всего города.

К полудню Мэтью вышел из закусочной и направился на улицу Кловер. Магазины и лавки не торговали по воскресеньям. Проходя мимо «Лавки древностей», он остановился, разглядывая выставленные в витрине предметы старины. Его внимание привлек большой деревянный кукольный дом в викторианском стиле. Стоимость шедевра выражалась четырехзначным числом.

Мэтью усмехнулся, вспомнив, как Ханна пыталась продать эту дорогую игрушку кому-то из многочисленных покупателей, но даже ей это не удалось.

Улыбка замерла на его губах при мысли, что Ханна его ненавидит. Наверное, Кейт передаст ему, что визит к Александре Уиндэм не состоится потому, что дамы Фарли не смогут принять участие в этой встрече. Но никакого сообщения Кейт не передала, и, разузнав, как найти дом Фарли, он отправился туда на свой страх и риск.

Однако вопреки ожиданиям его приветливо встретила седоволосая дама в инвалидном кресле на колесах, которая представилась как Лидия Фарли, бабушка Ханны.

— О да, конечно, вы дружили когда-то с моими бабушкой и дедушкой, — сказал Мэтью, заговорщически улыбаясь.

Ханна спустилась к ним в вестибюль, и сначала он даже ее не заметил, так как был занят разговором с Лидией, которая явно пыталась его очаровать.

Мэтью был одет в тот самый серый костюм, в кармане которого она обнаружила пистолет. Белоснежная накрахмаленная рубашка подчеркивала смуглый цвет его лица. Теперь он уже не походил на гангстера, а выглядел как респектабельный джентльмен и известный писатель. Его мужественная красота снова ее смутила, хотя она старалась не поддаваться нахлынувшим на нее чувствам.

— Привет, Ханна!

— Я поеду с вами, бабушка, — сказала она, словно не замечая Мэтью.

Он же, напротив, жадным взглядом оглядел ее с ног до головы. На этот раз на ней был бежевый жакет строгого покроя с короткими рукавами. Но и в этом костюме она выглядела не менее привлекательно, чем в коротком платье из серебристой ткани.

— Дорогая, ты выглядишь прелестно, — заметила бабушка, — не правда ли, Мэтью?

— Ханна всегда непредсказуемо хороша, к тому же ее рост постоянно меняется, — кратко ответил он.

Натянуто улыбнувшись, Ханна окинула его негодующим взглядом.

— Моя внучка чрезвычайно чувствительна к разговорам о росте, — сообщила Лидия. — Ей хочется быть жердью, как ее старшие сестры. Я много раз ей говорила, что быть маленькой, но фигуристой совсем неплохо, однако она мне не верит. Может быть, вы заверите ее в том, что я права?

— Бабушка! — возмутилась Ханна. — Я не нуждаюсь в его заверениях.

— И тем не менее я подтверждаю, что придерживаюсь того же мнения, что и твоя бабушка, — искренне сказал Мэтью.

Дорога в поместье Уиндэмов была настоящим испытанием для Ханны. Лидия Фарли настояла, чтобы все трое ехали в ее огромном сером «мерседесе».

Мэтью казалось, что он сидит за рулем танка. Нервы его были напряжены до предела. Ханна не произнесла ни слова во время пути, а ее бабушка вела светскую беседу, и Мэтью боялся ответить невпопад, так как мысли его были заняты Ханной и ее откровенным невниманием к нему.

И еще ему предстояла встреча с той женщиной, которая произвела его на свет. Свидетельство о рождении лежало во внутреннем кармане его пиджака и, казалось, жгло ему кожу. Но вот они въехали в главные ворота поместья, потом лакей в ливрее провел их в просторную, залитую солнцем гостиную, уставленную множеством комнатных растений в массивных вазонах. Одна лишь Лидия чувствовала себя в этой обстановке непринужденно и продолжала улыбаться и ворковать. А Ханна и Мэтью, усевшись в противоположных углах, походили на каменные изваяния.

Вскоре в гостиную вошла молодая девушка в цветастом платье с ярко-желтой отделкой. Казалось, что платье это с чужого плеча, так нескладно оно болталось на ее высокой худенькой фигуре. Коротко стриженные светло-русые волосы украшал желтый бант.

— Привет, милая Джастин! — воскликнула Лидия, протягивая девушке руку.

Здороваясь, Джастин беспокойно оглядывала гостей большими голубыми глазами.

— Мама сейчас придет. Она просила меня побыть с вами. — Казалось, Джастин чем-то расстроена и удручена. — Я очень рада, что вы пришли, — добавила она, спохватившись.

— Мы тоже рады тебя видеть, — заверила ее Ханна, чувствуя угрызения совести за тот подарок, который сделал Бэй по ее совету.

— Разреши сначала представить тебе Мэтью Грейнджера, — вмешалась Лидия.

При виде девушки Мэтью тут же поднялся. Джастин выглядела моложе своих лет: худенькая, неуверенная в себе. Подумать только, она — его сестра! Волна нежного чувства накатила на него, когда он пожимал ее руку. Если кто и нуждается в защите старшего брата, то это именно она.

— Маме очень понравилась картина, которую подарил Бэй, — сообщила Джастин, краснея под внимательным взглядом Мэтью.

— Что ты сказала? — удивилась Ханна.

— Дело в том, что в 1830 году были написаны еще две картины на ту же тему, посвященные умершим детям из рода Уиндэмов. К одной из них был даже приложен локон скончавшейся девочки. Обе картины занимают почетное место в маминой коллекции. Потом она купила еще три произведения того же содержания. И подарок Бэя пришелся ей по вкусу; мама считает его очень тонким и чувствительным человеком.

— Нашего Бэя? Тонким и чувствительным? О Боже! — воскликнула Лидия Фарли.

— Не могу поверить! — возмутилась Ханна и стала ходить взад и вперед по комнате. — Но кто же делает такие подарки будущей невесте?! Я надеялась, что твоя мама укажет ему после этого на дверь, а ей, видишь ли, понравился подарок!

Джастин с недоумением глядела на Ханну.

— Ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за твоего брата?

— Конечно, не хочу, если это против твоего желания, — ответила Ханна. — Трудно себе представить, что ты сама хотела бы стать его женой.

— Ты хочешь выйти замуж за Бэя Фарли? — спросил Мэтью, глядя в глаза сестре.

— Нет! — воскликнула Джастин, и по ее щекам покатились слезы. — Но я должна, у меня нет другого выхода. Мама сказала…

— Пойдем со мной, Джастин, — неожиданно предложил Мэтью и, обняв девушку за плечи, вышел вместе с ней из комнаты. Ханна и Лидия, потрясенные происходящим, застыли как вкопанные. Когда же Ханна поспешила за ними в холл, ни Джастин, ни Мэтью там уже не было. И в это же время в холле появилась Александра Уиндэм: стройная, красивая, в синем шелковом костюме и с такими же синими глазами. Она улыбнулась, увидев Ханну.

Повернувшись к бабушке, Ханна зашептала:

— Что будем делать? Сюда идет Александра, а Джастин и Мэтью сбежали!

— О Господи! Как неловко получается, — заволновалась Лидия.

— Но что же делать?

— Мы скажем, что они вышли, и будем вести светскую беседу. А если они не вернутся, будем расспрашивать Александру о ее коллекции, и ты попросишь разрешения посмотреть картины. Вот и все.

Глава 8

— Не знаю, что сказать, — сдержанно произнесла Александра, стараясь скрыть гнев и тревогу. — Это так не похоже на Джастин: скрыться с незнакомым человеком… — Она поставила чашку на блюдце, не притронувшись к чаю.