Но это было еще не все. Когда пригнали в глубь Германии, в один день всех рассортировали кого куда – мужчин по новым лагерям, девушек – батрачками к богатым фермерам, в полное их распоряжение. Мы даже попрощаться друг с другом не смогли. Это было особенно тяжело. Общая беда сблизила нас. Мы друг о друге знали всё, от самого рождения. У кого какие родители, братья, сестры, дети, всех по именам знали. По фотографиям, у кого какие сохранились. Домашние адреса Галины Ивановны, Лиды Блаженец, Фаины Григорьевны, Сонечки, Тоси-цыганочки, Павла Демьяненко, Коли-санитара я знала наизусть. Надеялись: вернемся домой, еще встретимся.
Когда война приблизилась к границе Германии, немецкие власти вдруг проявили «демократию», разрешили нам переписку между собой. Мы получили возможность хотя бы послать привет, обменяться добрым словом. Больше всего писем послали мы друг другу к новому, 1945 году, который, верили, принесет нам освобождение. «С Новым годом! С верною любовью к Родине! С верой в счастье и справедливость!» – желали мы друг другу.
Люда слушала молча. Все, что в годы войны посылали они друг другу на неизвестный адрес, могли наконец сказать глядя в глаза.
– Если бы не пленный француз, что работал со мною вместе на скотном дворе, не знаю, смогла ли бы я выжить. – Вера говорила негромко и будто не про себя, а про кого-то другого. – Окрики, брань хозяев, да и пинки тоже, всего там хватало. Только сил не было. Жак был добрый человек, ко мне относился по-отечески. Самую тяжелую работу брал на себя. И все молча, потому что не знал русского, а я – французского. Но каким-то образом мы все понимали.
За стеной постепенно умолкли голоса, видно, там все улеглись. Ветер шуршал занавеской, обегая комнату. И опять наступала тишина. Они знали, что сегодня им не заснуть, да и не нужно это было…
– Ох и переполох же был, когда к ферме подошли танки! – покачала головой Вера. – Хозяева заметались: самим ли спасаться, или добро спасать. Они знали, как ведут себя на чужой земле их солдаты. Я побежала навстречу танкам. Радость застилала глаза, ноги не слушались. Конец рабству! Конец всему злодейству!
Танки были американские. Без царапин и вмятин. Солдаты не такие измотанные в боях, как наши, говорливые, приветливые. Они улыбались и показывали нам жестом, что мы свободны и можем идти, куда хотим.
Я уже ни одной минуты не могла оставаться на ферме.
У ворот стоял Жак. Я помахала ему и пошла на восток, надеясь скоро встретиться со своими. Жак помахал мне и пошел в свою сторону, в сторону Франции.
Сколько шло нас – женщин, мужчин, не по своей вине попавших на чужую землю и стремившихся на Родину! Забыв про еду, про сон, про сбитые в кровь ноги, мы шли, не останавливаясь, видя перед собой свой дом.
– Ты все такая же, Верка, не стала другой, – приглядываясь, все понимая, повторяла Люда. – А то горькое, что еще держит тебя, уйдет бесследно, поверь.
– Расскажи и ты еще, – опять просила Вера. – Кто вернулся? Кто летает? Кого нет…
– Увидишь сегодня всех, кто вернулся. Как прослышат, что ты здесь, прибегут. Ты не знаешь, Верка, как тебя ждут! – Люда помолчала. – Нету Коли Голикова, Коли Ларионова, Володи Самойлова, Саши Фомина… да и других… А Сашка Крикун вернулся. Ему тоже много вынести довелось…
Уже светало. Из соседней комнаты вышла Анна Николаевна, Верина мама. Глянула на спящую Аллочку, привычно поправила на ней одеяло.
– А вы, полуночники, так и не ложились? Чаю хоть попейте, я поставлю.
– Не надо, мама, мы лучше пройдемся. Утро-то какое!..
Они вышли на улицу. Сразу обдало прохладной свежестью чистого, не помутненного еще земными испарениями и поднятой машинами пылью воздуха. Они всегда любили такую рань, в это время обычно и уходили в свои – когда короткие, когда длительные – полеты. Ступали по обкатанному до блеска булыжнику еще пустынной улицы, желая поверить, что все наяву. Под ногами шуршали опавшие за ночь листья, новые, срываясь с деревьев, неторопливо ложились на землю. Люда старалась уменьшить хромоту, в такой день хотелось шагать легко.
Пожилая женщина-дворник в белом фартуке поверх телогрейки размашисто сметала метлой листья и мусор. Она не подняла на них взгляда, лишь, когда они уже прошли, спохватилась:
– Ой, девонька, а я тебя сразу-то и не признала, – приветливо закивала Вере. – С возвращением благополучным!
– Спасибо, тетя Дуся.
Та же тетя Дуся… Все, как четыре года назад.
До боли знакомая дорога к порту. Сколько раз она снилась Вере, и теперь тоже – как во сне… Облицованные в «елочку» потемневшими за годы дощечками двухэтажные дома с прилепившимися палисадниками. Стоящий в отдалении и все же возвышающийся над поселком огромный, царственный эллинг, теперь уже не пустующий.
Из-за угла вдруг ураганным вихрем налетел на них, чуть не сбив с ног, кто-то огромный и шумный, в неуклюжих унтах и летном комбинезоне, закричал на всю улицу:
– Верка, это ты?..
Подхватил, закружил. Поставил на землю, не выпуская из рук.
– Дай взглянуть на тебя. Изменилась? Да нет, прежняя Верка, ей-богу, только совсем невесомой стала.
– Ой, Сашка Крикун, – обомлела Вера. – Вернулся!.. Да отпусти же, медведь, задушишь!
Вот и встречаются они, кто вернулся с войны, в Долгопрудном. Много ли их?..
– Все хорошо, Сашка, правда? Все, как прежде…
Он, как бы желая утвердить это, крепко поцеловал ее в обе щеки и отпустил.
– Спешу. Вечером увидимся, поговорим. Много рассказать надо.
И вперевалку побежал к порту. Обернулся, гаркнул зычно, недаром он «Крикун»:
– Рад за тебя, Верка! Безмерно!
– У них с Полосухиным сегодня высотный полет, – пояснила Люда, – наконец-то дорвался. Вот и не терпится. Я полечу завтра. Сегодня я вольный казак, сегодня мы с тобой весь день вместе будем, да, Верка?
– Конечно.
Когда подходили к летному полю, Вера с трудом сдерживала шаг. Хотелось бежать бегом, но видела, что Люда не может. Всматривалась во все происходящее там.
Субстратостат уже готовился к подъему. Возле него хлопотливо возились люди, переливали из газгольдера в оболочку газ. Она вырастала, словно гриб из земли и, превратившись в огромную складчатую «грушу», нетерпеливо закачалась, удерживаемая швартовыми.
Аэронавты были в гондоле. Саша Крикун и Полосухин Порфирий Порфириевич, или просто Порфиша, а еще проще – Володька (когда он знакомился со своей будущей женой, назвал себя этим более подходящим для молодого парня именем, с тех пор и все его так зовут). Он такой же крупный и мощный, как Саша, а может, и еще покрепче. Поэтому им, сильным и выносливым жизнелюбам, чаще всего поручают высотные полеты к границам стратосферы.
Сброшен взлетный балласт. Отданы швартовые. Субстратостат пошел вверх. Он на глазах уменьшался и скоро стал как шарик от пинг-понга, такой же легкий и светлый. Торопился поскорее достать до синевы неба.
Они смотрели на него, еле видного в вышине, щурясь от солнца, которое светило уже вовсю, играло на застекленных полосах окон эллинга.
Послесловие
Завершая повесть о наших первых дирижаблях, об их строителях и пилотах – комсомольцах тридцатых и военных сороковых годов, – хочется немного заглянуть в будущее.
Безусловно, в самом скором времени неутомимые труженики воздуха – дирижабли – возродятся. Они будут построены из современных материалов, на современном уровне техники. Они будут более мощными, прочными и надежными, чем первенцы дирижаблестроения.
Изготовленная из сверхпрочного синтетического материала оболочка вместо горючего водорода будет наполняться инертным, невоспламеняющимся гелием. Современные навигационные приборы дадут возможность уверенно водить корабли и в ночь, и в туман, и в снегопад.
Ищут новые структуры дирижаблей энтузиасты общественных конструкторских бюро Львова, Свердловска, Киева, Новосибирска, Якутска, Ленинграда. Уже построены летающие модели. Студенты Московского авиационного института в курсовых и дипломных проектах предложили конструкцию дирижабля, совмещающего в себе принципы монгольфьера и шарльера.
Дирижабли будут выполнять такие работы, которые недоступны другим видам техники.
Нашей промышленности, разбросанным по всей стране новостройкам крайне необходим большегрузный воздушный корабль – дирижабль-кран. Такой дирижабль сможет доставлять по назначению крупногабаритные грузы, которые невозможно перевозить по железной или шоссейной дорогам. Такие грузы, как, скажем, турбины для строящихся на сибирских реках гидроэлектростанций, сейчас приходится возить водным кружным путем, по Северному морскому пути, и дальше, вверх по северным рекам. Этот путь долог и дорог.
Дирижабль-кран сможет опуститься прямо на заводской двор, захватить турбину стальными лапами и перенести ее за тысячи километров на новостройку. Точно так же он доставит с завода на строительство моста готовую секцию и, зависнув над рекой, даст возможность монтажникам установить ее. Висеть в воздухе, поддерживая груз, дирижабль сможет столько времени, сколько понадобится. Таким же образом сможет он доставить на строительство домов целые секции-квартиры – прямо на пятый, седьмой, шестнадцатый этажи…
Он поможет в короткий срок построить поселки, доставляя готовые жилые домики, ясли, школы, клубы в самые отдаленные от дорог и рек места, где геологи найдут новые залежи полезных ископаемых.
Незаменим будет дирижабль и при работе в горах. Он может доставить нужные стройматериалы на любую высоту.
С лесоразработок, из самых недоступных мест он будет вывозить древесину и поможет этим бережно использовать величайшее наше богатство – лес.
Буровые вышки и другое тяжелое оборудование на Крайнем Севере сейчас приходится тащить к месту установки волоком, губя при этом зеленый покров тундры, оставляя за собой на вечной мерзлоте на многие годы омертвелый след. Уже стало ясно, какую грозную опасность представляет загазованность городов и загрязнение рек и морей. Дирижабль самый гуманный вид транспорта, он сберегает природу и не загрязняет атмосферу.
Будут пассажирские дирижабли, которые станут перевозить людей в отдаленные от дорог и аэродромов места.
Будут туристские, с палуб которых не из заоблачных высот сверхскоростного лайнера, а с неторопливо плывущего на высоте птичьего полета корабля люди смогут увидеть широко раскинувшиеся просторы нашей Родины.
Пожалуй, нет такой области в народном хозяйстве, где дирижабль не был бы остро необходим.
Очень нужно молодежи и спортивное воздухоплавание. Энтузиасты-спортсмены своими руками строят спортивные шары-монгольфьеры и поднимаются на них в воздух. Вот из кого стоит готовить пилотов новых дирижаблей.
Каждый год в Калуге, в Доме-музее имени К. Э. Циолковского 17 сентября, в день рождения великого ученого, проводятся Чтения, посвященные развитию идей Циолковского в области дирижаблестроения, ракетостроения и космоплавания. В этот день съезжаются ученые, космонавты, студенты, конструкторы космических кораблей и дирижаблей. Они привозят на обсуждение свои идеи и проекты.
Не случайно в доме К. Э. Циолковского встречаются вместе люди, занимающиеся проблемами космоплавания и воздухоплавания. Они близки – эти проблемы. Уже есть этому пример: доставленный космическим кораблем к Венере аэростат, плавая в атмосфере, передавал на Землю научные сведения, которые собирали там установленные на нем приборы.
Человечество никогда не согласится, утверждают ветераны воздухоплавания, с положением, что сила земного притяжения сейчас преодолевается только тяжелыми авиационными средствами, требующими затрат огромных мощностей двигателей, с расходом многих тысяч тонн топлива и непростительным загрязнением окружающей среды.
– Возьмите бесплатную Архимедову силу, которую дарит нам природа! – не устают повторять они. – Возьмите наши знания, чтобы не пришлось начинать все с нуля.
Заветные мечты зачинателей дирижаблестроения, наших первых воздухоплавателей-дирижаблистов, обязательно осуществятся!
Примечания
1
В июне 1937 года, когда четверо папанинцев находились на дрейфующей станции «Северный полюс», постановлением правительства И. Д. Папанину было присвоено звание Героя Советского Союза. Тогда же П. П. Ширшов, Е. К. Федоров и Э. Т. Кренкель были награждены орденом Ленина.
2
Паковый лед – многолетний, дрейфующий в полярных бассейнах лед.
3
Киль – идущая вдоль всего корабля от носа до кормы трехгранная металлическая ферма с поперечными шпангоутами и соединяющими их при помощи шарнирных узлов стрингерами. Сверху к килю крепится оболочка, снизу – гондола.
4
Вариометр – указатель скорости подъема и спуска.
5
Ветрочет – прибор, определяющий угол сноса корабля под влиянием ветра.
6
Газгольдеры в воздухоплавании – переносные хранилища для газа.
7
«РАЕМ» – личные позывные Кренкеля с челюскинской эпопеи. «УПОЛ» – позывные Кренкеля после высадки экспедиции на Северном полюсе.
8
Отрицательный дифферент – положение дирижабля с уклоном на нос.
9
Баллонет – мешок для воздуха (на В-6 емкостью 7500 кубометров), находящийся в оболочке корабля под газовыми отсеками.
10
Гайдроп – пеньковый канат 80 – 150 метров длиной. Во время посадки его сбрасывают с корабля, и швартовая команда, ухватившись за него, подтягивает корабль к земле.
11
Эмблема, помещенная на головном уборе летного состава, в просторечии именовалась «крабом».
12
Иван Яковлевич Ветренко действительно стал летчиком. В годы Великой Отечественной войны сражался с гитлеровцами на штурмовиках Ил-2 и Ил-10.
13
Малица – одежда из оленьих шкур.
14
Экспедиция в Арктику на дирижабле «Граф Цеппелин» в 1931 году была совместной германо-советской научной экспедицией. Руководителем научной части экспедиции был советский ученый, полярный исследователь Р. Л. Самойлович. Кроме него, советскую группу представляли: известный аэролог, изобретатель первого в мире радиозонда профессор П. А. Молчанов, один из ведущих специалистов по дирижаблям, инженер Ф. Ф. Ассберг, и радист Э. Т. Кренкель. Стартовав в немецком городе Фридрихсгафене, «Граф Цеппелин» пролетел по маршруту: Земля Франца-Иосифа (делая остановку в бухте Тихой) – Северная Земля – мыс Челюскин – остров Диксон – Новая Земля и возвратился обратно в Германию.