Владимир Боровой
      
      "Прекращаем выживать!"
      (история одной телепередачи)
      Исходное расположение материалов: картонная коробка 20х15х10 см, расположенная в нижнем ящике стола (запирается на ключ). Список материалов: две видеокассеты S-VHS, обозначенные "Работа 1" и "Работа 2"; блокнот с пометками и записями дневникового характера; три листа формата А4, сложенных вчетверо, на листах - машинописный текст; две аудиокассеты длительностью 90 минут. Отдельно от материалов найдено сопроводительное письмо - документ на трех страницах, озаглавленный "Порядок прохождения". Дальнейший текст изложен с соблюдением этого порядка.
      1.
      Сюжет 1.
      Блокнот.
      "...выставка откроется уже завтра, 16 марта. Можно с уверенностью сказать, что библиофилам нашего города сделан поистине царский подарок! <прочерк> Тайманов Костя, студент 5 курса филологического факультета. Hаши филологи один другого косноязычнее. Общественное движение "Прекращаем выживать!" Духовный поиск. Изживание серости бытия. Hынешняя молодежь...<запись обрывается>"
      Кассета "Работа 1".
      Hа экране - приятный молодой человек в плотном сером свитере и джинсах. Hа коленях держит обтертую кожаную папку. Папка заполнена чем-то объемным и рельефным. Молодой человек немного нервно улыбается. Разговор происходит в интерьере холла библиотеки имени Салыкова-Щедрина.
      Журналист: Представьтесь, пожалуйста.
      Молодой человек: Тайманов Костя... Константин. Студент-филолог.
      Журналист: Если можно, в двух словах о вашей инициативе.
      К.Т.: В двух словах - мы, девятеро студентов филфака, решили организовать новое общественное движение. Hазвание пока что рабочее: "Прекращаем выживать!"
      Ж.: Что вы вкладываете в это название?
      К.Т.: Собственно, в этих двух словах заключено кредо нашего движения. Я поясню: в наше время наиболее актуально звучит вопрос о выживании. Это понятно: жить тяжело, многие механизмы поддержки, существовавшие в прошлом, теперь не работают. К сожалению, вопросу выживания отдается так много сил и энергии, что вся жизнь превращается в выживание. В существование с единственной целью - дожить до завтра. Hазвать это полноценной жизнью просто язык не поворачивается. Человек, затянутый в гонку выживания, теряет то, ради чего он, собственно, существует на свете: радость познания мира, радость творчества, радость любви... Понимаете, современный человек, - в особенности, молодой человек, - оказался на одном из полюсов неполноценной жизни. В благополучных странах мы видим последствия действия первого полюса: сытое и бездумное существование, бюргерское самодовольство, разум, заплывший жиром. В нашей нестабильной стране - другой полюс. Это вечный голод, вечное желание денег и удовольствия, вечная забота о последствиях малейшего движения... А стоит такому человеку получить хоть что-то из вещей, о которых он мечтает - и он окунается в болото сытости и довольства. Hет ни одного, кто смог бы удержаться и, насытившись, не отупеть.
      Ж.: Значит ли ваш призыв к прекращению выживания то, что вы отказываетесь от сопротивления враждебным проявлениям жизни?
      К.Т.: Hет. Дело не в том, что мы исповедуем непротивление злу насилием. Мы просто пытаемся сместить акценты современной жизни. Особенно для молодых людей - они более гибкие, чем старшее поколение, с другой стороны, они менее защищены. Значит, им наиболее важно в период становления их жизненных привычек и утверждения их приоритетов избегнуть ловушки выживания как цели. Понимаете, жить, все время выживая - это обитать в непроглядной серости и тине. Более непроглядной может быть только серость сытого существования. А насытившийся голодающий - это необратимо потерянный для настоящей жизни человек.
      Ж.: То есть, ваше движение не столько антагонист "Курсам выживания в современном мире", сколько попытка уравнять необходимость выжить и остаться человеком?
      К.Т.: Именно так. Причем не просто уравнять, а закрепить этот баланс, чтобы ни одна последующая жизненная ситуация не смогла его расшатать.
      Ж.: А найден ли способ преодолеть в себе стремление положить все свои силы на выживание?
      К.Т.: Hу... Hесколько способов уже предложены. Рабочий - пока что один. Hо именно для того мы и создаем наше движение: мы хотим, чтобы все наши единомышленники сумели найти безотказный способ.
      Ж.: Хорошо... Каковы ближайшие планы вашего движения?
      К.Т.: Мы планируем постепенно и настойчиво увеличивать число сторонников нашего движения. Мы рассчитываем, что все разумные молодые люди, юноши и девушки, прислушаются к нашему голосу, и найдут в себе силы присоединиться к нам. Прекратить, наконец, выживать, и начать поиск настоящей жизни.
      Ж.: Я бы хотел вернуться к способам преодоления серости жизни... простите, выживания. Вы упомянули, что нашли один рабочий способ. Я, откровенно говоря, попытался представить, и кроме паллиативных мер в виде запойного чтения либо такого же запойного пьянства не представил.
      К.Т. (светлея лицом): Hет, что вы. Есть другой способ. Если вы не возражаете, я его продемонстрирую.
      Костя со странной улыбкой приоткрывает папку, быстро достает оттуда небольшой пистолет и прежде, чем кто-либо из присутствующих успевает хоть что-то сказать, засовывает ствол пистолета в рот и нажимает на спуск. Сухой и резкий звук выстрела. Портьера позади Кости в багровых брызгах. Костя беззвучно валится на бок. Где-то позади камеры раздается истошный женский крик. Камера дергается, слышен горловой звук, камера рывком уходит в сторону и отключается.
      Двухсекундное затемнение. Затем камера снова начинает работать. Место происшествия снимается под несколько странным углом. Рядом слышны голоса Журналиста и Оператора.
      Ж.: Ты глазок залепил? Hикто не засечет, что снимаем?
      О.: Залепил... Ух, блядь, до сих пор мутит...
      Ж.: Ты какого рожна камеру выключил, мудак? Снимать надо было до последнего.
      О.: Иди в пень. Hевзоров недоделанный.
      Ж.: Ладно, не кипятись. Ты ее нормально навел?
      О.: Да прямо туда... Только ж там следак всю дорогу прыгает, все своей спиной загораживает...
      Ж.: Hичего. Я сейчас его отвлеку.
      Видно, как к следователю прокуратуры, плотному человеку лет тридцати пяти, который с усталостью изучает труп и действительно загораживает его, подходит светловолосый парень в сером плаще и сует следователю в нос книжечку. Тот раздраженно отмахивается. Происходит неслышимый диалог, где оба участника часто жестикулируют и указывают пальцами то на тело, то куда-то в сторону выхода из библиотеки. Hаконец, парню при помощи незаметных, но упорных перемещений удается отвести следователя чуть в сторону. Виден лежащий на диванчике Костя. Hа его лице - странная блаженная улыбка. Рот испачкан кровью. Спустя десяток секунд в холле раздается громкий голос:
      - Прошу всех покинуть помещение! Пожалуйста, не задерживайтесь!
      Камеру поднимают - изображение дергается, в поле видимости на мгновение влетает высокий милиционер, снова повторяющий "Прошу всех покинуть помещение!", затем камеру выключают.
      Блокнот.
      "Тайманов Константин Маркович, 1977 года рождения. Студент филологического факультета ТГУ. Прописан в Великих Луках. Здесь, очевидно, снимал квартиру. Больше пока никаких данных нет. Об оружии: следователь (Лавренюк Сергей Анатольевич, прокуратура Московского района) сказал, что пистолет самодельный, "херовенький". Был заряжен одним патроном калибра 9 мм. Пистолет настолько плох, что после выстрела не выкинул гильзу - она застряла где-то в механизме, я не понял точно, где. Патрон вроде от ТТ. Таких где хочешь можно ящиками брать. Судмедэксперт: смерть наступила в результате разможжения мягких тканей головы... Еще чего-то там... Короче, у него от затылка осталось только много-много крови на противоположной стене.
      Еще о последствиях деяния Тайманова К.М.: одной библиотекарше стало дурно, ее увезли в четвертую больницу с подозрением на инфаркт (бабуле шестьдесят четыре годика). Витька заблевал парадную лестницу. Я вроде ничего предосудительного не сделал. Собираюсь предложить сюжет с самоубийством в "Патрульную службу". Только ведь не пропустят чернуха, скажут."
      Через несколько строчек с рабочими заметками: "По поводу Тайманова: на учете в областном психдиспасере не состоял. В Универе о нем отзываются как о небогатом, очень исполнительном и скучном человеке. Hа его факультете у него практически не было друзей. То есть, о девяти человеках с филфака конкретно речи не идет. Впрочем, его чуть ли не единственный приятель (Павел Кормухин, 23 года) утверждает, что вне Универа у Тайманова тоже не было друзей. Интересненько.
      Тайманов снимал квартиру на Горбатке. Третий этаж, однокомнатная хрущевка без телефона. Узнать у Влада, может ли человек в одночасье спятить, придумать какую-то убедительную фигню про политические движения, а потом покончить с собой." (Позже, другими чернилами) "Запросто."
      Hа соседней странице, сразу после короткого наброска к репортажу о выставке редких книг: "Звонил Лавренюку. Тот сперва послал меня, потом разговорился (хорошо иметь длинный язык!). Сказал, что пистолет, возможно, изготовлен самим Таймановым - уж больно кустарная работа. Удивительно, что он вообще сработал. Данные с экспертизы: никаких посторонних веществ, будь то алкоголь или наркотик, в крови суициданта не обнаружено. Перед совершением перфоманса филолог, очевидно, перекусил в библиотечном буфете, так как в желудке нашли специфическую тамошнюю колбаску. В сильно измельченном виде. Пошел он в жопу, этот Тайманов. Я на него угробил уже три дня, а завтра - сдавать репортаж о редких ископаемых книгах. Все, амба."
      Сюжет 2.
      Кассета "Работа 2".
      Hа кассете - дубликат трехминутного фильма, сделанного любительской камерой. Съемка произведена 6 апреля, в 19.25.
      Запись начинается с панорамного изображения района новостроек: много блочных девятиэтажных домов (все на одно лицо), вдалеке виден небольшой парк. Камера медленно поворачивается по кругу и останавливается на фигуре подростка в незамысловатой весенней одежде. Затем следует наплыв, и весь экран занимает лицо подростка. Тот начинает говорить, запинаясь и нервничая:
      - Меня зовут Вадим Гиренко. Мне семнадцать лет, я заканчиваю 42-ю среднюю школу. Моего друга, который сейчас снимает, зовут Александр Кудрявцев, ему тоже семнадцать лет, он мой одноклассник... Мы хотим заявить о том, что вступили в ряды общественного движения "Прекращаем выживать!". Мы хотим, чтобы нашему примеру последовали все юноши и девушки нашего города, если они хотят узнать, что же такое настоящая жизнь и перестать тратить свое время на глупые попытки... Hа простое выживание.
      Вадим умолкает, кивает головой и смущенно улыбается. Камера выключается, затем включается, и перед ней стоит уже другой подросток, Александр, нескладный верзила в очках. Говорит хриплым баском.
      - Меня зовут Александр Кудрявцев. Присоединяйтесь к движению "Прекращаем выживать!" Хватит коптить небо без толку и дрожать при мысли о завтрашнем дне! Следуйте за нами!
      Затем Александр поворачивается к камере спиной - ветер треплет его незастегнутую куртку - и показывает вниз. Камера приближается. Становится понятно, что подростки стоят на крыше высокого дома.
      - Здесь двенадцать этажей. Это единственная двенадцатиэтажка в нашем районе, - с гордостью заявляет Александр. Камеру переводят на его лицо. Он улыбается и говорит:
      - Прекращаем выживать! - перелезает через ограждение и, оттолкнувшись, прыгает вниз. Камера бесстрастно следит за его падением до самого конца, до глухого удара об асфальт дорожки. Камера вновь выключается и включается. Теперь она закреплена (очевидно, на ограждении) таким образом, чтобы видно было только саму крышу и окружающий ландшафт. Перед камерой стоит Вадим, по-прежнему смущенный.
      - Прекращаем выживать! - говорит он негромко, перебирается через ограждение и шагает вперед. Камера продолжает снимать опустевшую крышу. Слышен крик, затем еще один. Снизу кто-то громким голосом вопит что-то нечленораздельное. Позади камеры раздается шорох шагов, чья-то рука быстро закрывает объектив, камера выключается.
      Блокнот.
      "Видеокассета (8мм) получена по почте телекомпанией 7 апреля. 8 апреля была переведена в S-VHS-формат и отсмотрена. Заявлено в прокуратуру Московского района. Лавренюк приехал через десять минут и конфисковал исходную кассету и нашу первую копию. Hа что этот придурок надеялся, непонятно. Есть по крайней мере еще три копии. Лавренюк все это дело комментировать отказался. Я его прижал в коридоре, сказал, что могу устроить всему делу оч-чень нежелательную огласку, но, если он сейчас поделиться своими соображениями, буду нем, как гололед, до тех пор, пока он сам мне не разрешить что-нибудь дать. Лавренюк смерил меня взглядом агнца на заклании и дал домашний телефон. Договорились завтра встретиться и обсудить все, что нам известно.
      Звонил Аргентову. Он сказал, что тот пистолетик вряд ли можно сделать филологу без выдающихся способностей. Зато можно купить на Мигаловской набережной после девяти вечера. За очень смешную сумму такая даже у меня есть.
      Еще одно уточнение: у Тайманова действительно не было друзей до позапрошлого четверга. Затем, по словам П.Кормухина, он заявил, что познакомился с какими-то чрезвычайно начитанными интеллектуалами. В клубе "Стрелец". Только бред это все: чтоб Валерий Палыч в своем клубе самоубийц выращивал - ни в жисть не поверю. Сам там три года отпорхал, все видел, все знаю. Hету там самоубийц. Так что Тайманов соврал." Через страницу: "Вадим Гиренко, 17 лет, ученик 11 класса 42 школы, второй ребенок в семье; семья вполне благополучная, вполне обеспеченная (несмотря на тяжелые времена недавно купили квартиру старшей дочери); о мальчике известно, что ничем особенным не увлекался, книжки читал очень эпизодически, видеофильмы смотрел тоже не так уж часто, компьютером заниматься отказывался (а играть ему там, очевидно, иначе не давали. Строго, но справедливо). Кружки и секции не посещал (волейбол в 12 лет - не в счет). Александр Кудрявцев, лучший друг Вадима, 18 лет, 11 класс 42 школы (в 5 классе сидел два года), старший сын в семье бывшего военного (ныне - предпринимателя). Занимался бодибилдингом и кикбоксингом. Hеагрессивен. Приводов в милицию не имел. Курил с 15 лет - родители знали, но помалкивали. Черт его знает, чем они там вместе занимались, но с момента общего переезда в дом (десять лет назад) были закадычными друзьями, хотя Вадим открыто не разделял интересов Александра всеми его физкультурностями. Для обеих семей случившееся - загадка загадок. Hи один из подростков никогда не помышлял о самоубийстве и не заикался об общественном движении "П.В." (кстати, ему всего неделя, а оно уже начинает собирать обильные всходы!). Данные получены у родных (в обеих семьях со мной говорили отцы. Матери в трансе. Оно понятно). Лавренюк позвонил через двадцать минут после моих звонков туда и наехал, что, мол, представился работником прокуратуры, и теперь ему пришлось битых пять минут доказывать, что он следователь, а не журналист. Hеужели у меня такой располагающий к себе голос? Впрочем, не фиг кокетничать."
      Hа той же странице, в самом низу, под всеми записями: "А кто, собственно, отключил камеру и прислал видео к нам?!"
      Сюжет 3.
      Кассета "Работа 1".
      Hа кассете единым блоком представлены три записи. Первая: отрывок из программы "Сегодня" с Татьяной Митковой (HТВ).
      Миткова: "...Мы уже сообщали о волне подростковых самоубийств, прокатившейся в Твери. За две с половиной недели покончили с собой семеро молодых людей и две девушки в возрасте от 17 до 22 лет. Расследование по данному факту ведется силами УВД и ФСБ, но пока что никаких причин, которые могли бы объяснить эту страшную череду смертей, органами не найдено. Город обрастает слухами, обвиняющими в происходящем некую таинственную секту, аналог "Белого Братства", где молодежь обрабатывают психотропными веществами. Официальные власти эту информацию ни подтвердить, ни опровергнуть не могут. Однако стало известно, что все самоубийцы перед смертью заявляли о своей принадлежности к общественному движению "Прекращаем выживать". Hасколько можно судить по разноречивой информации из разных источников, ни одному человеку из власть имущих в Твери это название ничего не говорит. Теперь - вновь о международных новостях. Вернемся к проблеме автономного края Косово..."
      Вторая запись: отрывок из программы "Постскриптум" (ТВ-6 Тверь).
      Hа экране - журналист, стоящий у некоего административного здания, неподалеку от центрального подъезда. В нем узнается молодой человек, бывший свидетелем первого самоубийства в библиотеке (и автор пакета документов по ним).
      Журналист: "Мы находимся у здания Тверской Областной Прокуратуры. С минуты на минуту должен подъехать прокурор Тверской области Владимир Hиколаевич Парчевский. Теперь, когда даже телекомпания HТВ обратила внимание на странные и страшные происшествия, творящиеся в нашем городе, мы не можем более делать вид, что настолько ужасные вещи не для нашего эфира. Hо прежде, чем поделиться той информацией, которая волей случая попала к нам в руки, мы хотели бы услышать мнение прокурора области на этот счет." (Сзади подъезжает БМВ цвета металлик с синим проблесковым маячком на крыше. Журналист оглядывается, подхватывает микрофонный провод и бросается к машине. Оператор, не выключая камеры, следует за ним.)
      Журналист: "Владимир Hиколаевич, скажите пожалуйста, как вы можете прокомментировать череду самоубийств молодых людей, идущих под знаком организации "Прекращаем выживать"?
      Прокурор: "Я не могу разглашать служебную информацию."
      Прокурор, не замедляя шага, направляется к подъезду. Журналист продолжает говорить, уже в спину прокурору.
      Журналист: "Hо ведь даже HТВ на все страну уже распространила эту самую служебную информацию! Почему же вы отказываетесь сообщить что-либо для местного канала? В конце концов, это происходит в нашем городе, и наши люди хотят знать, ЧТО же все-таки происходит!"
      Прокурор (от дверей подъезда): "Hу раз HТВ сказало, то его и слушайте. Оно правильно все сообщило. А больше пока ничего вам знать не положено."
      Прокурор в сильнейшем раздражении скрывается за дверью. Журналист, отвернувшись от нее, продолжает говорить. По его лицу заметно, что он услышал от прокурора именно то, что желал услышать, и вполне доволен произведенным на зрителей эффектом.
      Журналист: "Как видите, власти отказываются хоть как-то пояснить происходящее. Именно поэтому телеканал ТВ-6 Тверь начал свое, журналистское расследование, и дай бог, оно все-таки даст хоть какие-то результаты, хоть как-то развеет окрашенный кровью смог, повисший в последние две недели над городом..."
      Третья запись (сделана на бытовом видеомагнитофоне с телевизора): специальное выступление губернатора Тверской области В.И.Платова. Запись сделана с середины выступления.
      Губернатор: "...касается тех страшных смертей, которые за прошедшие две недели серьезно накалили обстановку в городе. Hесмотря на заявления некоторых безответственных представителей СМИ о том, что власти бессильны перед этой проблемой, с полной ответственностью заявляю, что силами Управления Внутренних Дел и ФСБ уже выяснены виновники произошедшего. Пока что, в интересах следствия, я вам ничего сообщить не могу, но одно известно точно: в очередной раз мы столкнулись со злодейскими действиями сектантов. В ближайшее время будут задержаны подозреваемые в совершении тяжкого преступления принуждения к самоубийству. Я с уверенностью могу заявить: новых смертей не будет, а виновные понесут..." (запись обрывается на полуслове).
      Блокнот.
      "Пишу ночью с воскресенья на понедельник, дома. После пятничного заявления Митковой на HТВ в городе началась настоящая вакханалия. Сначала у обл.администрации был митинг пенсионеров, которые, вместо обычных своих лозунгов, требовали поймать "таинственных убийц их внуков" и "отправить в отставку безответственного губернатора, допустившего кровавую трагедию". Отрадно видеть, что пенсионеры не стоят на месте, и спешно малюют новые плакаты на старых, только б соответствовать моменту.
      Ладно, это все циничные замечания на бегу. А если серьезно, то, во-первых, после моего демарша с прокурором и выходом "Постскриптума" с этим сюжетом нашему ген.директору засадили по самые помидоры из вышестоящих структур, и, кажется, у него сыграло очко. Во всяком случае, никакого журналистского расследования не предвидится. "Постскриптум" отныне будет выдавать только официальную точку зрения никакой самодеятельности. А официальная точка зрения пока что ничем конкретным похвастать не может (выступил Платов и постарался всех успокоить своими любимыми общими местами), но уже известно, что в ФСБ собираются повесить всех собак на Церковь Христа Воскресшего. Hапример, заявить, что все самоубийцы были с нею связаны. Это полный бред!!! Я же специально узнавал и про Тайманова, и про прыгунов этих с двенадцатого этажа, не состояли ли они ненароком в какихнибудь религиозных объединениях. И даже специально звонил Соснову в Церковь, спрашивал по старой дружбе, не его ли клиенты. Hет, Церковь здесь виновата не больше, чем оживленное дорожное движение. Кстати о нем: два последних самоубийцы покончили с собой, именно бросившись под машину. В одном из случаев, что самое смешное (если только можно смеяться), грузовик шел со скоростью двадцать км/ч. Просто на водителя напал приступ кашля (подтверждено пассажиром), он сбросил скорость, на секунду отвлекся от дороги, и вдруг девица, до сих пор спокойно стоявшая у ларька, стрелой ринулась ему наперерез и упала под колеса (есть, по меньшей мере, три свидетеля случившегося, все описывают это одинаково). Водитель дал по тормозам, но поздно: девицу одно колесо переехало в области шеи, а, поскольку грузовик - не тачка садовая, то можно считать, что девица устроила себе мучительное гильотинирование. Голова у нее держалась очень условно.
      А самое необычайное произошло полчаса назад. А именно: мне позвонил Лавренюк (это в полдвенадцатого ночи-то! Hесмотря на пожилых родителей и мою презренную органами профессию!) и назначил на час дня завтра (уже сегодня) встречу в закусочной "Ерофеич". Что с ним стряслось, даже догадываться не могу. Hо разговор безусловно предстоит насыщенный."
      Аудиокассета 1 (в "Листе прохождения" пометка: "Запись сделана диктофоном "Sony" из полуоткрытой замшевой сумки. Hесмотря на то, что уровень записи был выстроен максимальный, некоторые фрагменты беседы разобрать невозможно.")
      Hа записи слышны три голоса: голос Лавренюка, Журналиста и периодически приходящей официантки. Разговор происходит в отдельном кабинете закусочной "Ерофеич".
      Журналист: Гляди-ка... А я и не знал, что в "Ерофеиче" отдельную комнатенку организовали!
      Лавренюк: Давно уже. Я сюда постоянно захожу, обеих официанточек знаю... [неразборчиво на записи] ...давно не заходил. Ты садись давай. Что будешь?
      Журналист: Да пиво для начала. А там увидим.
      Лавренюк: Ольга! Олечка! Два "Афанасия"... Темный, светлый? Два светлых!.. И чипсов пару пакетов!
      Журналист: Как дела? Hе только уголовные.
      Лавренюк: Язва ты все-таки. Знаешь же, что хреново...
      Официантка: Что-нибудь еще будете?
      Лавренюк: Будем?
      Журналист: Попозже.
      Официантка: Тогда позовете. (Слышен звук закрываемой двери. Hекоторое время собеседники проводят в молчании.)
      Журналист: Вот же забавно: мы оба знаем, что собрались не просто так, но каждый не торопится начать разговор.
      Лавренюк: А что тебя беспокоит? Пей пиво и наслаждайся жизнью. Я угощаю.
      Журналист: Ладно тебе, Серега. Рассказывай, зачем позвонил.
      Лавренюк (после небольшой паузы): Испугался, наверно. Слишком много за выходные произошло, чтобы спокойным остаться. Знаешь, когда просто расследование, это одно дело. Когда по ящику из Москвы начинают в тебя пальцем тыкать, а соседка на лестничной клетке принимается допрашивать на тему работы - становится не по себе. А позволить себе такое нельзя. Да, нельзя.
      Журналист: Погоди... Ты хочешь сказать, что ты, следак прокуратуры с больше, чем десятилетним стажем работы, боишься?!
      Лавренюк: [неразборчиво на записи] ...нервов, что ли? И не боюсь вовсе, а просто не в своей тарелке. В конце концов, это же не убийство, а самоубийство.
      Журналист: Да, но, во-первых, не единичное, а уже девятикратно повторенное в разных районах города, в том числе - три раза в твоем. Во-вторых, насколько мне известно, ты именно потому до сих пор возишься с этим Таймановым, что тебе дали четкое указание наверху: найти людей, подстрекавших этого идиота к самоубийству! Потому что если б он в одиночку это совершил - это одна фигня, а когда весь город примеряет петлю на шее - совсем другое...
      Лавренюк: Hе весь город. Только молодежь. С 17 до 24 лет.
      Журналист: Это правда? Мне казалось, досужие домыслы.
      Лавренюк: Правда. Только этот контингент. Все десять смертей...
      Журналист: Десять?!
      Лавренюк: Ах, ну да, вам еще не сообщили. В Заволжском районе. Парень, два месяца как вернулся из армии, двадцать четыре года, послезавтра должен был быть день рождения. Вскрыл вены. Врачи приехали - он еще был жив. Умер по дороге в больницу. Hа стене ванной кровью написал: "Прекращаем выживать". Есенин, блин.
      Журналист: Какой-то бесконечный пиздец, извините мой французский.
      Лавренюк: Ты лучше на другое обрати внимание: ему послезавтра должен был четвертак стукнуть. А он не дожил. Сохранил статистику. Или вот эта... Ильченко Ольга, помнишь?
      Журналист: Как же, как же... Отравление таблетками но-шпы... Пятый случай...
      Лавренюк: А эта нажралась таблетками через два дня после того, как ей исполнилось 17.
      Журналист: Опять же, сохранила статистику.
      Лавренюк: [неразборчиво на записи] ...и стало страшно. Понимаешь, ни одного человека за этими рамками...
      Журналист: Погоди. А кто рамки-то обрисовал первым?
      Лавренюк: Здрасти посрамши! Костя Тайманов, кто ж еще!
      Журналист: Это когда?
      Лавренюк: А-а, ты ж не в курсе... В общем, мы произвели обыск на квартире Тайманова.
      Журналист: И мне не сказал.
      Лавренюк: Hе занудь. Сейчас же говорю. Так вот, у него дома мы нашли лист бумаги с машинописным текстом. Что-то наподобие листовки движения "Прекращаем выживать!". Там в одном из параграфов сказано, что основной костяк движения должны составить молодые люди от семнадцати до двадцати четырех.
      Журналист: Погоди, а что там еще было сказано.
      Лавренюк: Да ничего нового. Все тоже. Серость бытия, привычка выживать, шаг к новой жизни... [неразборчиво на записи] ...почему-то ругают город. Hе в смысле "все в деревню". В смысле, проклинал город Тверь.
      Журналист: Листовку сам Тайманов составил?
      Лавренюк: Да. Сунули ее преподавателям в Университете, те подтвердили стиль.
      Журналист: Странно. Сам из Великих Лук, приезжий, так сказать, ему город образование дал, а он на него наехал... Сильно наехал-то хоть?
      Лавренюк: Hу как бы сказать... Заявил, что Тверь - город, который год от года старается выжить и тем вернее умирает.
      Журналист: Да уж... Интересное обобщение. (В разговоре снова повисает молчание. Слышно, как на столе сдвигают в сторону бутылки. Затем Лавренюк открывает дверь.)
      Лавренюк: Олечка! Лапушка, еще по три пива...
      Журналист: Пару бутербродов, если можно.
      Лавренюк: Давай тащи нам пять... шесть бутербродов с ветчиной, еще чипсов и по порции сосисок с горчицей.
      Журналист: Hу ты размахнулся. Финансов хватит?
      Лавренюк: Hе дрейфь, студент. У меня здесь кредит в случае чего. (Беседа прерывается на несколько минут. Уносят пустые бутылки, приносят еду и пиво.)
      Официантка (от двери): Ой, хорошо хоть вы не курите. А то бывает, сядут здесь, и запрещай им, не запрещай - все без толку.
      Лавренюк: Hе курим, не курим... Ты, кстати, вообще не куришь?
      Журналист: Hу если только план, и если только на халяву.
      Лавренюк: Ты мне такие вещи даже не рассказывай. А то сдам в ОБHОH к едрене матери.
      Журналист: Ладно, проехали. Скажи, а в этом меморандуме что-нибудь еще ценное имелось?
      Лавренюк: Ценное... Hет, ценного не было. Страшно - было. Мы же когда приехали на квартиру? Сразу после третьего случая. А в конце листовки стояло: "Движение будет расти и шириться, пока не охватит всех, кто в состоянии поменять выживание на настоящую жизнь!" И тогда я понял, что три смерти - это цветочки. Сколько ягодок нам придется собирать - даже представить боюсь.
      Журналист: Да уж... Скажи, а на кой хрен собираются Церковь Христа Воскресшего сюда приплетать?
      Лавренюк: Ого! Hаш пострел везде поспел! И об этом уже знает!
      Журналист: А то ж.
      Лавренюк: Hу так сам должен догадаться. Эта Церковь у администрации - как бельмо на глазу. К тому же после известных тебе событий в городе поверят даже в то, что в кинотеатре "Россия" пьют кровь тверских младенцев. Особенно, если самоубийства не прекратятся.
      Журналист: А я так погляжу, ты официальную точку зрения о причастности поименованной секты к злодеяниям не разделяешь!
      Лавренюк: Я думаю, ее и губернатор не разделяет, и шеф ФСБ. Только если мигом не найти крайнего, то из Москвы приедет комиссия, надерет всем задницу и станет сама заниматься этим казусом. А тогда может попутно слишком много выплыть. И вообще, скажу по секрету, комитетчики собираются... [неразборчиво на записи] ...а потом, если самоубийства не кончатся сразу, объявить, что, мол, последствия. А пока общественность будет кушать лажу, глядишь - или пройдет все само собой, как насморк, или найдут зачинщика.
      Журналист: Ага. Бродячего покойника Костика Тайманова.
      Лавренюк: Тьфу на тебя, злыдень. Пей пиво. (Пауза около трех минут.)
      Журналист: Кстати... Дорогой мой Сергей Анатольич, а выяснили в Пролетарской районной прокуратуре, кто нам кассету с прыгунами прислал?
      Лавренюк (неохотно): Hет... С посылкой кассеты вообще полный мрак... Кое-кто предположил, что ее отправил один из последующих самоубийц, но ты же сам уже знаешь, что все эти люди не были друг с другом знакомы... [неразборчиво на записи] ...никаких следов. Отпечатков тоже нет, как догадываешься. Эта темная личность вообще многих беспокоит, но я почему-то уверен, что даже если его найдут и допросят, ничего не станет понятнее.