«Как бы я хотела знать, мамочка, что ты сейчас обо мне думаешь? Видишь, твоя дочь стала адвокатом. Ты ведь об этом так мечтала. Помнишь?»
      Настя обращалась к снимку в кожаной рамке, где была запечатлена совсем еще молодая женщина с печальными серыми глазами. Внешне мать и дочь были очень похожи между собой. Глядя на Веру Дроздову, можно было с большой определенностью сказать, как будет выглядеть Анастасия через двадцать лет.
      «Ты всегда останешься стройной, а твоей походке будут завидовать, – предсказывала мать. – Вот только я не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки».
      Складывалось впечатление, что весь жизненный путь Веры Дроздовой был чередой промахов и неудач. На самом деле, конечно, все было не так. Ошибок было две, но обе они, на ее взгляд, имели фатальные последствия. Первой из них был балет.

      Вера окончила хореографическое училище, куда она попала вопреки воле родителей. Те мечтали о серьезной, скучной, но основательной профессии для своей дочери – бухгалтерии или юриспруденции. Но девушка видела свое будущее на сцене Большого театра. Ей прочили блестящую карьеру, но как-то так сложилась ее жизнь, что о высоких подмостках пришлось позабыть по причине весьма банальной – она влюбилась!
      Вторая ошибка предстала перед ней в образе высокого красивого мужчины весьма зрелых лет. Евгений был начальником крупного предприятия, человеком занятым и несентиментальным. Ухаживал он за Верочкой стремительно, как и подобает мужчине, значительная часть жизни которого отводится под совещания и планерки. В первый же вечер он отослал в гримуборную юной танцовщицы корзину роз с небольшой открыткой: «Вы были великолепны. Ваш Е.». Кто такой этот Е., Верочка, конечно, не поняла, но сердце ее сладко замерло в предвкушении романтического приключения. После этого каждый вечер после ее выступления он посылал ей небольшие, но очень милые подарки: коробочку конфет с приколотой орхидеей, флакон духов, газовый шарфик или изящную статуэтку. Будучи особой воспитанной в духе строгих семейных традиций, Верочка, конечно, знала о том, что порядочная девушка не должна принимать презенты от незнакомого мужчины. Но в подношениях незнакомца чувствовался тонкий вкус и четко выверенная стратегия завоевания девичьего сердца. Это были всего лишь знаки внимания от одного из почитателей ее таланта.
      Личная встреча с Е. несколько смутила девушку. Ее поклонником оказался не пылкий юноша, которого она уже успела нарисовать в своем воображении, а зрелый мужчина с седыми висками. Правда, Верочка колебалась недолго. Новый знакомый был так не похож на юнцов с лоснящимися лицами, с которыми девушке чаще всего приходилось иметь дело, что она сдалась практически без боя. Е. был старомоден и галантен, он цитировал поэзию Серебряного века, а, поднося ей очередной букет, становился на одно колено.
      Потом были ужины при свечах, ночные катания в автомобиле по городу и поздние пробуждения в номерах класса люкс.
      «Видишь ли, милая, – признавался Е., – я бы ни на секунду не задумался, чтобы привести тебя в свою берлогу, но увы! – я живу там не один, а со старенькой мамой. Боюсь, ее шокирует наше появление. Я не молод, а связь с такой юной девушкой воспринимается в нашем обществе с предубеждением. Давай пока сохраним наши отношения в секрете. Ты не возражаешь, мой ангел?»
      «Нет, конечно. Но, милый Е., у нас есть будущее?» – спрашивала Верочка, старательно скрывая разочарование.
      «Конечно! – восклицал он. – Но мы ведь должны проверить наши отношения». Замечая, что лицо любимой омрачает грусть, Е. не выдерживал. «К черту условности! – кричал он. – Сегодня же поговорю с мамой. Хотя, если рассуждать здраво, ее нужно сначала подготовить. Не дай бог ее сердце не перенесет такой радости».
      Верочка, конечно, соглашалась. Ей вовсе не хотелось стать причиной чьей-то преждевременной смерти. Судя по всему, переговоры с престарелой маменькой затягивались, но девушка и не думала роптать. Е. выделил ей средства на покупку свадебного наряда. Она часами просматривала модные журналы, выбирая фасон для платья. Все это требовало длительного обдумывания и тщательной подготовки, поэтому время в приятных хлопотах проходило незаметно. Так же незаметно пришли первые предвестники беременности: легкая тошнота, головокружения и слабость. «Это восхитительно, мой ангел, – говорил Е., кружа ее по комнате. – Но ты уверена, что ребенок не помешает твоей карьере? Может, лучше бы… – дальше следовала многозначительная пауза. – Ах, об этом я просить не вправе». – «Ребенок – это плод нашей любви», – упрямо заявляла Верочка. «Конечно, – охотно соглашался он. – Но ты ведь понимаешь, что для разговора с маменькой теперь потребуется еще немного времени». Она, конечно, мало что понимала, но ей так хотелось быть идеальной женщиной, мягкой и податливой, как кошечка. Короче, она дожидалась, а время шло.
      «Дура! – сказал ей режиссер театра, увидев на репетиции ее заметно округлившийся живот. – Делай, что хочешь, но к началу сезона ты должна быть в форме». – «Но сезон открывается через два месяца, я не могу родить за этот срок», – возражала она. «Дважды дура! – говорил он. – Кто здесь говорит про роды? Избавься от плода, и делу точка». – «Не бывать этому!» – твердо заявила она. «Ну, тогда – скатертью дорога, – напутствовал режиссер. – Место примы пусто не бывает». Она ушла из театра, громко хлопнув дверью.
      «Не расстраивайся, дорогая, – утешал ее Е. – Я тебя устрою в самую лучшую труппу. Ты еще будешь танцевать главные партии. А пока готовься к свадьбе. Я уезжаю на месяц. Маменька дала согласие на наш брак. Смотри, чтобы к назначенному сроку платье было готово!»
      Платье было готово задолго до дня свадьбы. Белое, с изящной розовой оборкой, оно топорщилось на манекене и напоминало воздушное пирожное со сливками. Верочка то и дело крутилась перед зеркалом, примеряя фату и белую накидку, отороченную мехом, которая должна была скрыть от гостей округлившиеся формы невесты.
      В назначенный день Е. не приехал. Не приехал он и через неделю. Дрожащей рукой Верочка набрала телефонный номер жениха. «А кто его спрашивает?» – голос в трубке звучал не по-старчески резко. «Его невеста, Верочка Дроздова. Вы наверняка слышали обо мне». – «А как же. Верочка, говорите? Так вот, милое дитя, Е.умер. Просьба сюда больше не звонить». – «Как умер? – недоумевала девушка. – Он не мог так просто умереть. Мы же должны были обвенчаться. Кроме того, я жду ребенка». На том конце провода повисло недолгое молчание. «Видите ли, милая, люди иногда умирают просто так, не спросив нашего позволения. Если вам нужна денежная компенсация…» – «Да не нужна мне никакая компенсация, мне нужен мой жених». – «Ничем не могу вам помочь», – следовал ответ.
      Да и чем тут можно было помочь? Жизнь Верочки превратилась в одну сплошную черную полосу. Она потеряла работу и жениха, а также и свою мечту о тихом семейном счастье.
      Девочка родилась в срок и была наречена Анастасией. С самого своего раннего детства она усвоила два важных материнских урока. Первое – никогда не связывайся с балетом. Второе – не заводи ребенка без семьи. Сама Вера поставила на балетной карьере жирный крест. В театр ее больше не брали, и она, чтобы прокормить себя и свою маленькую дочь, вынуждена была перебиваться частными уроками хореографии и местом скромного преподавателя народных танцев в местном Дворце культуры.
      «Выбирай себе правильную профессию. Не мечтай о звездах, но сделай все для того, чтобы твоя работа могла тебя прокормить», – напутствовала она дочь. Настя, разумеется, во всем с ней соглашалась. Она поступила в юридическую академию и даже с блеском ее окончила. Только об одном она не говорила матери. О звездах она не перестала мечтать. Но это были не яркие вспышки софитов на большой сцене, а громкие аплодисменты почитателей ее адвокатского таланта…

      – Будешь вести прием граждан, – заявил ей на следующее утро Плюхин. – Разумеется, под моим чутким руководством. Посмотрим, на что ты способна.
      Настя хотела было напомнить милому наставнику о своей нелюбви к фамильярности, но в последний момент передумала. В конце концов, она же решила быть любезной с коллегами…
      Первым в числе страждущих был худенький старичок с палочкой. Он окинул Настю цепким взглядом и сморщился, словно ему дали глотнуть уксуса.
      – Молодая еще! А что, никого опытнее в этой богом забытой дыре не имеется?
      – Анастасия Евгеньевна – наш новый сотрудник, – расплылся в приветливой улыбке Плюхин. – Вы можете смело ей довериться. Но чтобы вам было спокойнее, я буду страховать мою молодую коллегу. Таким образом, вы получите рекомендации сразу двух юристов.
      – Черта с два! – разозлился старик. – Я не буду оплачивать труд двух бездельников.
      – Вы оплатите только одну консультацию, – успокоил его Артур. – Ну, выкладывайте, в чем ваша проблема?
      Дед расслабился и, приставив палку к столу, наконец заговорил:
      – Надо мной, этажом выше, живет препротивный сосед, законченный выжига, хулиган и хам…
      «Своеобразное сочетание, – подумала про себя Настя. – И кто такой выжига?»
      – У него жена, помимо тряпок, духов и модной музыки, ни в чем не смыслит. У него ужасный маленький ребенок, который со мной не здоровается и бесконечно визжит. Эта семейка превратила мою жизнь в ад. Вечером его жена включает музыку и дергается под нее так, что у меня ходит ходуном люстра. Мальчишка возит по полу машинки, а когда заходится в истерике, колотит ногами по паркету. А у меня, между прочим, давление, и мне доктор рекомендовал покой и тишину.
      – Вы не пробовали переговорить со своим соседом? – задал вопрос Артур.
      – А чем, думаете, я столько времени занимаюсь? – обозлился старик. – Понятное дело, как только эта чертова семейка берется за свое обычное занятие, портит кровь нормальным жильцам, я колочу им по трубе вот этой самой палкой. – Дед схватил клюку и пару раз, для убедительности, стукнул ею по полу. – Но это на них почти не действует. Поэтому я иду наверх и вежливо прошу их вырубить музыку, заткнуть рот мальчишке и дрыгать ногами под музыку не дома, а в спортивном клубе. И, заметьте, говорю все тихо и интеллигентно.
      – Надеюсь, соседи идут вам навстречу? – выразил надежду Плюхин.
      – Как бы не так! – дедуля перешел на фальцет. – В последний раз, когда я наведался к ним домой с очередной претензией, этот гнусный тип обозвал меня старым козлом. При этом его жена оглушительно хохотала, а их невыносимый ребенок показывал пальцами рога.
      – Ну, и теперь…
      – Теперь я хочу привлечь негодяя к ответственности. Пусть ответит за «козла».
      – Понятно, – Артур повернулся к Анастасии: – Ваш совет, коллега…
      Дроздова даже порозовела от волнения. В юридической академии она любила заниматься уголовным правом и считала, что в этой отрасли права она особенно преуспела. Сейчас ей был дан замечательный шанс показать свое мастерство.
      – Итак, – начала она тоном преподавателя. – Статья 129 Уголовного кодекса предусматривает ответственность за клевету. Полагаю, это как раз ваш случай. Непосредственным объектом этого преступления являются честь и достоинство личности. Они ведь у вас пострадали, не так ли?
      – Еще как! – воскликнул дед, хватаясь за палку.
      – Ну, так вот. При решении вопроса о том, порочит ли вас подобное утверждение, суд будет учитывать ваше мнение, а также мнение общественности. Вот вы себя козлом не считаете?
      – Чего? – насторожился старик.
      – Я так и думала, – кивнула головой Настя. – А вот жильцы дома, то есть общественность, разделяют точку зрения вашего соседа?
      Клиент обалдело закрутил головой.
      – Тут я вас должна предупредить. – Анастасия придала своему лицу крайне серьезное выражение. – Вы можете проиграть дело.
      – Как? – завопил старик. Кажется, к нему присоединился еще и Плюхин, но Настя уже ничего не замечала. Она плутала в дебрях юридических терминов, не обращая внимания на то, что ее наставник делал ей какие-то странные знаки.
      – Видите ли, – глубокомысленно заявила она, – если ваш сосед докажет, что выражение «козел» не порочит вашу честь, а является лишь констатацией факта, то ответственности он нести не будет. За правду ведь не отвечают, даже если она кажется иногда обидной.
      – Да вы что? – вскочил с места дед. – Решили доконать пенсионера?
      Он схватил клюку так порывисто, что Анастасия даже отшатнулась. Не ровен час, злобный старик превратит ее в отбивную.
      – Постойте, вы все не так поняли! – попытался исправить положение Плюхин.
      – Ваша милая подружка назвала меня козлом! И это вместо обещанных рекомендаций, – клиент брызгал слюной. – Я на вас найду управу. Вы мне за все ответите.
      Дед резво направился к выходу. Судя по всему, эта маленькая перепалка благотворно подействовала на его здоровье. Во всяком случае, тростью он почти не пользовался.
      Возле двери его догнал возмущенный голос Дроздовой.
      – Позвольте, а где же гонорар за консультацию?

      – Однако, дорогуша, ты перегнула палку! – заметил Плюхин, переводя дух. – Даже если клиент и является старым козлом, вовсе не обязательно ему об этом говорить. Кроме того, где ты изучала уголовное право?
      – В юридической академии, – гордо ответила Дроздова. – А что, впечатляет?
      – Конечно, – хихикнул Артур. – Особенно когда ты путаешь оскорбление с клеветой. Почитай кодекс, моя милая, и заруби на своем распрекрасном носу: для оскорбления не имеет значения, соответствует ли отрицательная оценка потерпевшего действительности или нет. Так что выражение «козел» в обращении к человеку – это всегда оскорбление, вне зависимости от того, прячутся ли под волосами гражданина козлиные рога или нет.
      Настя почувствовала, как краска заливает ее лицо…

      Второй клиент был шумный, косматый, с густой бородой. Он ввалился в помещение и, казалось, занял собой все свободное пространство. Поставив большую корзину на стол, прямо перед носом опешившей Анастасии, он громко оповестил всех адвокатов:
      – Яйца!
      – Яйца, что? – робко спросила его Настя.
      – Вам яйца! – И, сообразив, что, по всей видимости, его никто не понимает, решил объясниться: – Ну, за консультацию же нужно платить. Так вот затем и яйца!
      – Уберите это. Не полагается, – запротестовала было Настя, но вездесущий Плюхин тут же поставил ее на место.
      – Оставь его, детка, – прошипел он ей на ухо. – Разве ты не видишь, что у него нечем платить? С паршивой овцы хоть шерсти клок. – И, громко обращаясь к бородатому мужику, разрешил: – Ставь корзину сюда. Яйца-то хоть свежие?
      – Обижаете, начальник. Только что от несушки забрал.
      – Ну ладно, ладно. Что надо-то? Зачем приехал?
      Бородач начал рассказывать длинную деревенскую историю, перемежаемую иногда красочными прибаутками да громким сморканием в несвежий платок. Суть ее сводилась к следующему. Племенной бычок Борька, гордость и отрада хозяина, помимо своих внешних достоинств, обладал явно выраженным вздорным нравом. И поэтому значительную часть своего досуга проводил возле плетня на цепи. Шатаясь по замкнутому кругу день-деньской, скотина от нечего делать посматривала на соседний участок, где в поте лица трудились бабка Матрена и дед Ерофей. В один не самый прекрасный для бородача день бык выдрал из земли кол с цепью, снес плетень и вторгся в пределы соседских владений. Бабка отделалась легким испугом, а вот дед Ерофей, получив неплохое ускорение от удара рогами, взлетел вверх, а потом шлепнулся на пятую точку в корыто со свежим навозом. Юридически подкованные крестьяне мигом накатали иск в суд о возмещении материального и морального вреда. Дескать, пострадали штаны кормильца семьи, купленные в сельпо за сто рублей; рубаха стоимостью в пятак, с учетом износа; но самое главное, безвозвратно был испорчен сотовый телефон, не в добрую минуту оказавшийся в заднем кармане штанов. Электроника, погруженная в свежий запашистый навоз, отказалась работать наотрез. Кроме того, честь и достоинство деда Ерофея оказались также подмоченными известным продуктом, посему моральный вред крестьянин оценил в пять тысяч рублей.
      – Могут ли меня посадить в тюрьму? – резюмировал свои словесные излияния бородач. – И как уличить подлеца Ерофея во лжи? Я-то знаю, что никакого сотового телефона у него отродясь не было. Должно быть, его сынок, проживающий в городе, отдал ему старую, негодную трубку. А теперь он просит за нее целых три тысячи! Спрашивается, где справедливость?
      – Ваш диагноз, коллега? Будет ли жить после всего этого наш пациент? – адресовал Артур право ответа Анастасии. А сам в это время вертел в руках яйцо, нюхал его и даже смотрел на просвет.
      – Значит, так, – бодро начала Настя. – Ваш случай урегулирован гражданским законодательством. Стало быть, об уголовной ответственности речь мы вести не будем.
      – Чегось? – встревоженно спросил бородач.
      – Она хочет сказать, что в тюрьму вас не посадят, – перевел Плюхин. – Валяй дальше, Дроздова.
      Настя, подавив волну возмущения, решилась продолжить:
      – К источникам повышенной опасности можно отнести многие объекты, не перечисленные в нормах Гражданского кодекса. Например, животных. В вашем случае бык Борька, как животное физически сильное и неуправляемое, стал подобным источником. Вы, как собственник крупного рогатого скота, должны были обеспечить такие условия его существования, которые гарантировали бы вашим соседям спокойствие и безопасность. Судя по всему, вы пренебрегли этими требованиями.
      – Я ничего не понимаю, – хныкнул бородач, обращаясь к Артуру.
      – Она говорит, что крепче привязывать нужно было скотину, а еще лучше – держать ее в специальном загоне. А теперь придется платить.
      – А что же насчет телефона? – расстроился мужик, вытирая вспотевший лоб собственной бородой.
      – Так что же насчет телефона, Дроздова? – ехидно спросил коллега.
      – Здесь есть некоторая надежда, – заметила Настя. – Нужно провести экспертизу. Взять экспериментальный образец навоза из корыта и соскоб содержимого с внутренней поверхности телефона. Если они не совпадут по свежести и составу, то вы сумеете доказать подложность представленного истцом доказательства.
      – А как называется подобная м-м-м… экспертиза, коллега? – поинтересовался Плюхин.
      – Кажется, почвоведческая, – неуверенно проговорила Настя, чувствуя, что предательская краска щекочет ее уши.
      – А я думал дерьмоведческая, – хохотнул Артур. – И кто же, позвольте спросить, будет оплачивать труд научного персонала? Наш коллега своими яйцами?
      – Яйцами могу и картошкой могу, а вот деньгами нет, – ухватил последнюю фразу бородач.
      – Не надо ничего платить, – успокоил его Артур. – Просто потребуйте от деда Ерофея кассовый чек о стоимости телефона и техническое заключение из мастерской о причине его поломки. Увидите, дед не захочет с этим возиться. Нужен ему такой геморрой?
      Он вытащил еще одно яйцо из корзины.
      – Ну что, заслужила наша адвокатесса пару яиц? Говорят, они способствуют усилению мозгового кровообращения даже у самых безнадежных тупиц…

      Проходили дни, недели, а Анастасия, почти осязаемо ощущая, как стремительно мчится вперед время, начала паниковать. Клиенты не спешили заручиться ее услугами, а за два с половиной месяца пребывания в роли адвоката она заработала гроши. По всей видимости, Рыков не кривил душой, когда говорил, что ей придется туго на новом месте. Но с характерным для всех новичков самомнением она посчитала, что легко справится с проблемой. Однако дни утекали, как песчинки в песочных часах, но ничего в ее жизни не менялось…

      Тот памятный день начинался, как помнится, так же, как и другие. На улице моросил дождь, собирая тоненькие ручейки в большие лужи. Небо затянуло серой пеленой, так что с самого утра в помещении адвокатской конторы горел свет.
      Настя, по своему обыкновению, сидела за столом с романом в руках. Она уже не штудировала специальную литературу, предпочитая всем кодексам на свете старенький томик из маминой коллекции детективов. Стоило ли напрягаться, если за почти три месяца, проведенных ею в этих стенах, она не участвовала ни в одном из мало-мальски серьезных дел.
      – Дроздова, зайди-ка к шефу! – крикнул ей кто-то из коллег, и Настя, не без сожаления покинув насиженное место, поплелась в «чулан начальника». Добра от этого разговора ждать не приходилось.
      – Присаживайся, – кивнул он на стул, по обыкновению заваленный всевозможным бумажным хламом.
      Переместив папки и газеты на пол, Настя села. Неприятный разговор не заставил себя долго ждать.
      – Что с тобой делать, Дроздова? – спросил ее начальник. – У тебя задолженность по платежам уже три месяца. По уставу нашей коллегии мы имеем право расстаться с тобой.
      Несмотря на то что она давно была готова к подобному разговору, Настя почувствовала холодок в груди.
      – Я прошу предоставить мне отсрочку, – произнесла она, глядя в глаза Рыкова. – Я постараюсь что-нибудь придумать.
      – А что ты можешь придумать? – спросил он без тени сожаления. – Клиентов у тебя нет. Родственниками ты не богата.
      Внутри у Насти что-то оборвалось, словно лопнула давно сдерживающая ее пружина. На глазах закипели слезы, и, повинуясь внезапному порыву, она начала что-то бессвязно бормотать, не то оправдывая себя, не то обвиняя кого-то.
      – Я все верну. Вот увидите, я еще встану на ноги. – Ее слова были обращены к Рыкову, который подписывал на краешке какой-то бумаги свою резолюцию и не обращал на Настю никакого внимания. – Хотите, я отдам вам в залог свои серьги?
      Настя вытащила из ушей колечки с крохотными бриллиантами. Это были украшения матери, взятые из заветной шкатулки. После смерти Веры ей досталась в наследство небольшая квартирка да кое-какие драгоценности.
      – Вы не смотрите, что они с виду простенькие, – лепетала она. – Глядите, здесь есть даже настоящие бриллианты, пусть небольшие, но точно не фальшивые. Они мне достались от матери, а в те времена подделок еще не существовало.
      – Подделки были во все времена, – оторвался от бумаг Рыков. – Серьги-то забери. Здесь тебе не ломбард и не Сбербанк. Даю тебе неделю для того, чтобы решить все свои финансовые дела. Ступай.
      Настя понуро побрела к выходу.
      – Помни. Только неделя, – напутствовал ее заведующий.

      «Неделя. Только неделя, – заезженной пластинкой вертелись в мозгу слова Рыкова. – Где же взять деньги? А может, действительно заглянуть в ломбард?»
      Она стояла возле окна в холле, рассеянно наблюдая за тем, как людской поток несется по улице. К мокрому асфальту прилипли первые желтые листья. Осень подкралась незаметно, расцветив город пестрыми зонтами и яркой окраской гладиолусов на рынках.
      Ее размышления прервал громкий, безапелляционный голос Плюхина. Он имел отвратительную привычку появляться бесшумно.
      – Что нос повесила, Дроздова?
      Он наклонился к ней поближе, и она ощутила хорошо знакомый запах мятной жвачки.
      – Мне известно, что у тебя большие проблемы.
      – Неважно, – буркнула она.
      – Да, а я слышал, что тебя исключают из коллегии. Ты не тушуйся, Дроздова. Я ведь могу тебе помочь.
      – Помочь, как? – встрепенулась Настя.
      – Ну, по-разному. Могу одолжить тебе денег. Заметь, без всяких процентов. Могу подогнать клиента. Заработаешь – часть мне. Какой вариант тебе нравится?
      – Конечно, второй.
      – Заметано. Сейчас позвоню своему старому приятелю. У него, кажется, большие проблемы с законом. А мне с товарища деньги брать как-то непорядочно, так что я переадресую его тебе. Лады?
      – Это будет здорово, – искренне обрадовалась Настя. Похоже, она была не права, испытывая к коллеге неприязнь. Он оказался таким, каким она впервые нарисовала его себе в воображении, – доброжелательным и готовым всегда прийти на помощь.
      – Только платье надень посимпатичнее, – сказал он. – Скажу честно, я обожаю тонкие бретели и глубокое декольте.
      – Что? – не поняла Настя.
      – Сегодня вечером я поведу тебя в ресторан, а потом мы завалимся ко мне. Жена уехала в санаторий, поэтому нам никто не помешает. У тебя ведь третий размер груди?
      Он прижал ее к стене в холле, так что она едва не задохнулась от запаха мятной свежести. Волосатая рука коснулась холмиков, обтянутых тонким свитером. В следующее мгновение Анастасия действовала рефлекторно. Правая нога ее согнулась в колене, ударив обидчика в пах. А руки, как стремительные пружины, оттолкнули обмякшее тело от себя. Раздался грохот. Артур свалился на пол, оглашая небольшое помещение стонами. Из комнаты напротив выскочили коллеги.
      – Что тут происходит? – раздался рядом голос Рыкова.
      – Да вот Артур Всеволодович поскользнулся на мокром полу, – объяснила Настя с самым невинным выражением лица. – Сколько раз уже говорили уборщице, чтобы вытирала насухо пол. А ей как с гуся вода. По-прежнему разводит сырость.
      Рыков внимательно посмотрел на корчившегося Плюхина, потом на Анастасию. Похоже, у него возникли какие-то подозрения, но он решил оставить их при себе. Так, на всякий случай.
      – Всем работать! – рявкнул он.
      Адвокаты, переговариваясь, потянулись на свои рабочие места. В холле остались только участники инцидента.
      – Артур Всеволодович, – с сочувственной улыбкой произнесла Настя, – надеюсь, вы не ушиблись?
      Плюхин поднял на нее глаза. В них плескалась искренняя злоба.
      – Ты ответишь мне, сука! Ты ответишь мне за все…

* * *

      Она вошла в контору стремительно, неся за собой шлейф дорогих духов. Королевская посадка головы, хищный прищур глаз и яркие губы, немного диссонирующие с возрастом незнакомки. Ей явно было за шестьдесят, но от нее веяло такой уверенностью, такой силой, что окружающие почти осязаемо ощущали ее мощное энергетическое поле. Одевалась она эффектно и дорого, предпочитая одежду классического кроя, сшитую на заказ в одном из лучших европейских домов моды. Вот и сейчас на ней были длинный черный плащ, такого же цвета туфли и красный деловой костюм, который доминировал в ее наряде, притягивал взгляд, но и тревожил одновременно. Волосы цвета воронова крыла были искусно взбиты и уложены личным парикмахером.
      «Да это же Дворецкая, собственной персоной!» – раздался чей-то громкий шепот. Адвокаты побросали свои дела и уставились на знаменитость, пытаясь угадать, что ее привело в их богадельню.
      Дворецкая оглядела незнакомые лица, словно отыскивая добычу.
      – Мне нужен адвокат, – наконец сказала она.
      На минуту воцарилось молчание. Присутствующим было хорошо известно, что в распоряжении богатой дамы был целый штат первоклассных юристов. Должно было случиться нечто невероятное, чтобы эту известную представительницу элиты занесло к ним в коллегию в поисках растиражированного товара, которого и на ее собственных полках имелось предостаточно. Вопреки обыкновению, адвокаты не спешили предлагать свои услуги, словно дожидались какого-то подвоха.
      – Может, вам лучше переговорить с заведующим? – раздался робкий совет. Женщина окинула сборище взглядом орлицы.
      – Если бы мне был нужен ваш заведующий, я бы к нему и обратилась, – резко ответила Дворецкая. – Мне требуется молодой энергичный адвокат, обучаемый и без лишних претензий. Неужели у вас нет подходящей кандидатуры?
      – Пожалуй, есть, – раздался голос Артура. Он поднялся с места, поправляя костюм и льстиво улыбаясь. На высоком лбу адвоката появились капельки пота, верный признак того, что Плюхин волновался. Его пальцы теребили лацкан пиджака.
      Дворецкая насмешливо поджала губы.
      – Я сказала, молодой!
      Акцент на последнем слове был сделан преднамеренно и звучал как пощечина. Плюхин, смущенно крякнув, опустился на стул.
      – Если вы не возражаете, я могла бы попробовать. – Воробей поднялась, демонстрируя предпринимательнице все свои стати. Девица была вызывающе красива. Непонятно, что конкретно не понравилось Дворецкой, но она смерила Елену холодным взглядом и сказала, как отрезала:
      – Я уже говорила, без претензий!
      После этого замечания скудный поток желающих занять место юриста у известной миллионерши иссяк полностью. Адвокаты превратились в кучку боязливых кроликов, застывших перед могучим удавом. А женщина, довольная произведенным эффектом, продолжала гипнотизировать их долгим немигающим взглядом.