Лев Иванович Гуров, сорока двух лет от роду, высокий, статный и широкоплечий, в общем – супермен, шел неторопливо по длинным коридорам МВД мимо безликих, проштемпелеванных номерами дверей. Еще пятнадцать минут назад Гуров был старшим оперативным уполномоченным по особо важным делам уголовного розыска, полковником милиции, у него имелись удостоверение, пистолет и наручники, он обладал властью небольшой, но и не маленькой, перед ним открывались двери, пусть далеко не все, но очень, очень многие.
      Гуров сдал удостоверение, пистолет и наручники, ему выдали пропуск на выход из здания. Он вложил бумажку в паспорт и думал не о том, что двадцать лет службы в розыске позади, а впереди неизвестно что, а о том, пропустит ли его постовой, вежливо козырнув, или придется предъявлять пропуск и какая кутерьма поднимется, если он бумажку потеряет или выбросит ее в ближайшую урну.
      Он проработал сыщиком более двадцати лет, считал себя неплохим психологом, но и не подозревал, что внешние атрибуты власти, с которыми он только что расстался, значат для него так много. И ростом он не стал ниже, и все так же силен и быстр, умен и находчив, и глаза голубые смотрят гордо, а чувствует он себя так, словно прилюдно вдруг оказался без штанов.
      Гуров вышел из лифта, направился к выходу, решая, доставать паспорт или привычно коснуться пальцами нагрудного кармана и кивнуть знакомому постовому. До дверей оставалось шагов двадцать, когда Гуров услышал хорошо знакомый, чуть насмешливый голос:
      – Господа сыскари, смотрите, как уходит из альма-матер один из нас, может, самый отличный мент, а ныне свободный сын свободной России!
      У колонны стояли четверо штатских, старший из них, приземистый, большеголовый, был лучшим, точнее, единственным другом Гурова. Начальник главка, генерал Петр Николаевич Орлов неловко растопырил руки, неловко улыбался, отчего его некрасивое, грубо слепленное лицо казалось смешным и трагичным одновременно.
      – Привет, коллеги, митингуете? – Гуров пожал всем руки. – О чем, если не секрет?
      – Тамбовский волк тебе коллега...
      – Сбежал, паршивец!
      – Чуткости тебе, Саня, не хватает, – ответил Гуров, оглядывая присутствующих. – Не сбежал, а отступил перед превосходящими силами противника.
      Гуров был самым молодым из собравшихся, старший – генерал Орлов – хлопнул друга по литому плечу и сказал:
      – Опись возвращаемого обществу индивида производить не станем. Все видят: что брали, то и вернули, голова одна, пара рук и пара ног...
      – Б/у, конечно, так против окаянной не попрешь...
      – Хватит дурака валять, давай о серьезном, – перебил товарища худощавый интеллигент и сверкнул вставными зубами. – Лева, о чем мечтает мент обыкновенный? Как пишет враг народа Бабель... об выпить рюмку водки, об дать кому-нибудь по морде... Ты уходишь хотя и не в первый, но, чувствую, в последний раз. Выпивку ставишь?
      – Обязательно. – Гуров кивнул. – Завтра часиков в девятнадцать у меня дома...
      – Чего приносить?
      – Носовые платки. – Гуров взял Орлова под руку и двинулся к выходу.
      Постовой знал их обоих в лицо, лихо козырнул, и Гуров вышел на свободу.
      – Как просто, – сказал Орлов и потер свой бесформенный нос, – словно в номере Кио. Вошел в коробку полковник, опер важняк, а вышел молодой пенсионер... А ведь я двадцать лет жизни положил, чтобы из тебя сыщика сварганить...
      – Ты от меня хвастовством заразился, – Гуров открыл дверцу “жигуленка”. – Садись, тебе куда?
      – К чертовой матери, – пробурчал Орлов, усаживаясь на переднее сиденье. – Комиссию прохожу, сам знаешь...
      – Тогда двинем ко мне...
      – Угу, – Орлов кивнул. – Ты ушел, я уйду, кто пахать будет?
      – Свято место пусто не бывает.
      – Это наши места святы? И потом я не про кресло и подпись в ведомости. Кто пахать будет?
      – Не лабуди, Петр, – Гуров аккуратно выехал со стоянки. – Мы с тобой и не последние сыщики, пахали за совесть, а вырос урожай тот еще – на всю Россию отравы хватит.
      – Ты знаешь прекрасно...
      – Я знаю только, что людей наши знания не интересуют, – перебил Гуров. – Я не от бюрократов убежал, а от безысходности.
      – Ты убежал, меня ушли. В отношении меня – правильно, я уже выработался. Но как тебя отпустили? Я полагал, на меня насядут: мол, Гуров твой подчиненный и друг, уговори потерпеть... Выкуси! – он сложил фигу. – Ни один не трехнулся, что лучший сыщик уходит.
      – Петр, перестань слова говорить, сам прекрасно знаешь, начальники от меня устали. В последнем крупном деле я им окончательно кровь испортил...
      – Так ведь сегодня спикер в изоляторе...
      – Тем более, – перебил Гуров, – еще обиднее получается, что их предупреждали, а они...
      – Только не говори, что они наложили в штаны. Они обосрались!
      – Петр, ты пока генерал, выбирай выражения.
      – Я сорок лет выбирал выражения, депутатов, делегатов, президентов, – Орлов смял короткопалой ладонью лицо и замолчал.
      В своей обшарпанной, самой что ни есть малогабаритной двухкомнатной холостяцкой квартирке Гуров быстро накрыл на стол, разлил по стаканам остатки водки, кивнул. Они молча выпили, зажевали вчерашней яичницей.
      – К Юдину подашься? – спросил Орлов.
      – Уже неделю на зарплате...
      – Как же это? – удивился Орлов. – А трудовая книжка? Ты ее только получил...
      – Им человек нужен, а не бумажка. У меня к тебе просьба, Петр Николаевич.
      – Ну? – Орлов взглянул настороженно, даже испуганно. Генерал знал Гурова, и обращение по имени-отчеству в сочетании с просьбой не сулили хорошего.
      – Да не боись, Петр, – рассмеялся Гуров. – Я пенсионеров не ем, лишь закусываю.
      – Сам такой, – огрызнулся Орлов. – Выкладывай.
      – Иди ко мне консультантом.
      – Чего? – Орлов сложил губы дудочкой, взглянул на кончик своего носа. – На хрен тебе нужен консультант? – Он перестал гримасничать, взглянул неприязненно. – Хочешь денежку подбросить для поддержки штанов?
      – Дурак ты, и уши холодные, – ответил резко Гуров. – Будто сам не знаешь, я человек завиральный, увлекающийся. Мне твои мозги во, как необходимы, – Гуров чиркнул пальцем по горлу. – Дело для меня это новое, чужое поле, правил не знаю, и противник у меня будет другой окраски...
      – Ладно, разберемся, жизнь покажет, – Орлов достал из кармана “вальтер” и служебное удостоверение. – Держи, это твой “вальтер”, а ксиву я тебе выправил, береги, она в России в единственном экземпляре.
      Гуров схватил пистолет, узнал сразу и не по царапине от пули, по дружескому рукопожатию.
      – Так я же его вчера сдал. – Гуров выщелкнул обойму, оглядел ствол.
      – Ну и дурак. Сдал табельный “Макаров”, и хватит. Зачем же сдавать оружие, добытое в бою? – Орлов довольно улыбался:
      Каждому приятно доставить радость другу.
      – Да особист, сволочь, привязался... “Знаю, знаю, у вас имеется...” Я и швырнул, – Гуров взял удостоверение, пощупал натуральную кожу, какой в жизни не было на его удостоверении. По вишневому полю золотыми тиснеными буквами “Министерство Внутренних Дел России”. Гуров раскрыл удостоверение, взглянул на свою фотокарточку, рельефный штемпель, гербовую печать, прочитал: “Полковник Гуров Лев Иванович является главным консультантом Главного управления Уголовного розыска МВД России” и подпись – Орлов.
      – Петр! – Гуров чуть не всплеснул руками. – Главный консультант! Такой и должности нет!
      – Отметь, Лева, – Орлов улыбнулся еще шире, – я тебя главным консультантом назначил до того, как ты меня простым консультантом пригласил. Я начальник главка? Сегодня еще начальник, и мне решать, какой консультант мне нужен...

      Гуров взглянул на трупы мельком, отметил, что обоих мужчин расстреляли в спину из автомата, видимо, с близкого расстояния, осторожно, чтобы не мешать врачу и фотографу, обошел тела и поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру, в которой жил бухгалтер фирмы “Стоик”, была приоткрыта. Гуров вошел, тщательно вытер ноги, сказал:
      – Здравствуйте, – и сел на ближайший, стоявший у двери стул.
      Генеральный директор фирмы Борис Андреевич Юдин кивнул, взглянул на часы, тут же виновато улыбнулся и развел руками: мол, конечно, ты предупреждал, но сейчас, сам понимаешь, все из головы вылетело.
      Утром Гуров впервые в жизни отправился к зубному врачу и сообщение об убийстве получил лишь несколько минут назад, когда сел в машину.
      Комната походила на “люкс” дорогой гостиницы: шикарно, безлико, чисто прибрано, словно тут не жили, а лишь приезжали, да уезжали. Кроме Юдина, за овальным столом сидел начальник охраны фирмы Александр Арепин, русоголовый амбал в коже, с обиженным лицом, мощными плечами и руками, которые он не знал куда деть, потому бесцельно крутил на полированном столе хрустальную пепельницу. У стены на стульчике скучал бывший подполковник милиции и начальник отдела МУРа, близкий приятель, можно сказать, друг Гурова – Станислав Крячко. Почему он уволился и подался в коммерческие структуры, коли будет время – разберемся.
      – Иван не был моим другом, но он работал в фирме... Я не могу допустить, чтобы моих сотрудников убивали безнаказанно, – Юдин поднялся из-за стола, взглянул на Гурова, явно хотел что-то сказать, но лишь кивнул и вышел.
      – Когда о погибшем говорят, что он не был другом... – Крячко разговаривал сам с собой, запнулся, глянул на Гурова. – Лев Иванович, там шурует наша группа... – он вновь запнулся – еще не привык, что в МУРе не работает.
      – Сходи, поболтай, ты умный, – сказал Гуров и повернулся к начальнику охраны: – Что скажете?
      – А чего? – охранник пустил пепельницу по столу, и она свалилась на ковер. – В Москве убивают каженный день... Главбух был сволочь, каких поискать. А Витек лопухнулся, сам и заплатил...
      – А вы? – Гуров встал, лизнул кровоточащую десну, невольно поморщился. – Вы в фирме больше не работаете, – он шагнул было в коридор, передумал и вернулся: – Ты вот что, мальчик, учти... Вздумаешь фирме гадить, я об этом узнаю обязательно.
      – Слушай, мент! – охранник поднялся и оказался чуть не на голову выше Гурова. – Я таких, как ты...
      – Таких ты не встречал, – спокойным голосом перебил Гуров, – и не слыхал, о чем, скорее всего, пожалеешь. Убирайся!
      Гуров отошел в сторону от двери, пропустил бывшего начальника охраны в коридор, подождал, пока захлопнется входная дверь, и занялся осмотром квартиры. Он бесцельно бродил по трехкомнатной квартире, прекрасно понимая, что искать здесь крючок, за который можно уцепиться, – дело пустое. Не отдавая себе отчета, Гуров просто тянул время, ждал возвращения Крячко. Когда Гуров был полковником и начальником, то и тогда не вмешивался в работу бригады, осматривающей место преступления. Он не оценит характер ранений лучше врача и не найдет ничего стоящего, что бы пропустил при осмотре криминалист-профессионал. Вот оценить всю добытую информацию в совокупности, сделать порой неожиданный вывод сыщик способен, а толкаться около трупов не по его части.
      Бродил он по квартире, вроде и не оглядывался, но невольно отмечал, что мебель вся новая, квартира как бы не жилая, однако тщательно прибранная, словно тряпкой и пылесосом прошлись час назад. Только в спальне удалось обнаружить следы человека. Да и мебель здесь была иной, обычной, годной к употреблению. Шкаф, стол, пара стульев, разобранная и не убранная диван-кровать, холодильник, маленький, обшарпанный, в отличие от роскошного белоснежного, в рост человека, который был на кухне. В пепельнице окурки и коробок спичек, пахнет дешевым табаком, а в гостиной лежит пачка “Мальборо” и дорогая зажигалка.
      Жил-был бухгалтер, рядовой совслужащий. Внезапно он разбогател и решил, что должен жить иначе, той жизнью, которую он видел в кино. Он купил квартиру и все что полагается, но не удержался и кое-что из старого жилья перетащил в новое и внезапно выяснил, что опоздал, шкуру сменить не удается, приросла... Размышления Гурова прервал звонок в дверь.
      Крячко был угрюм и сосредоточен, начал без вступления:
      – Лев Иванович, дела наши хреновые. Ребята приехали знакомые, грамотные, прямо не сказали, но дали понять, мол, ваши разборки нам уже во! – он чиркнул пальцем по горлу. – Попадется – возьмем, а разыскивать всерьез не будем.
      – “Наши”, “ваши”! – Гуров усмехнулся. – Свежо! А ты этому философу не намекнул, что завтра “наш” убийца ему, оперу, башку отстрелит?
      – Ты, родной начальник, давненько в МУРе не был! – огрызнулся Крячко. – Тут ни намеком, ни приказом, ни осиновым колом мозги не поправишь. – И повысил голос: – Ты, умник великий, полагаешь, что я отдел МУРа на твою контору поменял от расстройства чувств? Ты пропел пару куплетов, и я расплакался? Или я за долларами побежал?
      – Станислав, ты продолжай, не стесняйся, – тихо сказал Гуров. – Ты мальчик взрослый, знаешь, что наступит завтра...
      – И мне станет стыдно? – Крячко открыл холодильник, вынул бутылку водки.
      – Обязательно, – сказал Гуров. – А коли сейчас выпьем, будет стыдно вдвойне.
      Крячко взмахнул бутылкой, сунул ее в холодильник, хлопнул дверцей.
      – Змей! И всегда был! Я не люблю тебя!
      – Это вряд ли, – Гуров закурил. – С какого расстояния стреляли?
      – Что? – Крячко знал Гурова многие годы, к его манере резко сменить тему разговора оказался не готов, задал дурацкий вопрос: – Кто стрелял?
      – Установим, – Гуров пожал плечами. – Пока меня интересует, с какого расстояния.
      – Ах да, извини, господин полковник! – Крячко махнул рукой. – Дай врубиться... Автомат Калашникова, судя по разбросу гильз, стреляли метров с десяти, примерно с восьмой ступеньки, – заговорив о профессиональных вещах, он обрел уверенность. – Полагаю, убийца ждал на площадке третьего этажа, возможно, он поднимался на площадку между третьим и четвертым, затем вернулся. Думаю, Лев Иванович, кто-то выходил из квартиры. Проверим, возможно, нам подбросят приметы. Убийца ждал недолго, минут десять-пятнадцать, курит иностранные сигареты, я пепел в НТО передал, однако это сегодня ничего не даст. Все курят иномарки, мало кто курит одну и ту же, покупают, что попадется.
      Гуров смотрел на округлую, литую фигуру Крячко, на простоватое, открытое лицо, которое многих вводило в заблуждение, вспоминал, как давным-давно, когда он, Гуров, еще работал на Петровке старшим группы, Станислава перевели в МУР из райуправления. Крячко в районе слыл лучшим, ему прочили быструю карьеру, но Гуров задержал его в группе аж на два года.
      – Станислав, – Гуров ставил ударение на втором слоге, – скажи, ты в прошлой жизни сильно не любил меня?
      В этот раз Крячко не обиделся, зыркнул хитрым глазом и с легкой улыбкой ответил:
      – Ты, Лев Иванович, не девка. А со мной ты обходился несправедливо, но сегодня я тебя прощаю...
      – Несправедливо, но правильно, хотя, может, так и не бывает. Если бы я тебе дал подняться сразу, ты не был бы таким умным и аккуратным, как сегодня. Так говоришь, убийца не профессионал?
      – Я так не говорил, но думаю, что не профессионал. Но ты, понимаешь, в каком смысле...
      – Обязательно. Он обыкновенный убийца, но не профессионал, работающий по контракту. Так?
      – Точно, – Крячко заметил скользнувшую по губам Гурова улыбку и быстро поправился: – Таково мое личное мнение. Профессионал пользуется пистолетом, по крайней мере в подобной ситуации.
      – Согласен. Считай меня циником, но сегодня для меня убийца – дело второстепенное, мне нужен заказчик.
      – Спроси у Юдина, он знает...
      – Он в лучшем случае может назвать фирму, корпорацию, а нам с тобой нужен конкретный человек.
      – Не тебе объяснять, розыск преступника часто даже аппарату не под силу. – Крячко взглянул на Гурова. – Хотя, если ты захочешь использовать свои агентурные подходы...
      – Нет, Станислав, – Гуров покачал головой. – Ты же знаешь, я строю свои взаимоотношения с авторитетами на взаимовыгодных условиях...
      – Но порой прячешь в рукаве туза, – перебил Крячко.
      – Обижаешь, не передернуть в нашей игре нельзя. Но я никогда не задам вопрос, если, отвечая на него, человек перестает себя уважать. Ты полагаешь, что если использовали автомат, то убийца, возможно, с Кавказа, прибыл из горячих точек и связан с нашими авторитетами...
      – Верно, – вновь перебил Крячко. – И у тебя с ними есть контакт.
      – Возможно, – ответил Гуров. – Кое с кем я иногда разговариваю, но это возможно лишь потому, что никогда не попрошу авторитета отдать мне своего человека. Если я хоть раз о подобном заикнусь, все ниточки порвутся.
      – И потому ты великий сыщик, а я лишь опер-скорохват, – усмехнулся Крячко. – Хватит теории, подобьем бабки. Юдин нам не поможет, к авторитетам обращаться нельзя... От какой печки прикажешь плясать?
      – От убитого бухгалтера, от данной квартиры, – ответил Гуров.

* * *

      Генеральный директор фирмы “Стоик” Борис Андреевич Юдин был талантливым коммерсантом и организатором. Когда заниматься коммерцией в России было запрещено, он, как и многие, пребывал в подполье, то есть ходил под статьей. Времена изменились, Юдин сумел развернуться, выстоять в борьбе с чиновником, помогли навыки и связи прошлых лет, недавно вышел на международный рынок, годовой оборот фирмы перевалил за... Впрочем, это коммерческая тайна, да и к нашей истории никакого отношения не имеет.
      С Гуровым коммерсант Юдин познакомился около двух лет назад, взаимоотношения у них складывались непросто. Сначала полковник спас коммерсанту жизнь, затем последний оказывал сотруднику довольно серьезные услуги, разошлись, как говорится, каждый при своих, никто никому должен не был. Они оба были лидерами, каждый представлял друг для друга большой интерес. Гуров, как истинный сыщик, был убежден, что количество знакомых – единственный капитал, который стоит беречь. Юдин отлично понимал, что каждый его шаг наверх приумножает количество его врагов. И если от коллег-неприятелей можно и должно уберегаться самому, то от человека с бомбой и автоматом должен защищать только профессионал. Никого лучше Гурова Юдин никогда не знал. Он не раз приглашал сыщика к себе на службу, понимал, что Гуров личность неординарная, никакой системе не нужен, и ждал, когда же умный человек поймет всю безнадежность своей войны.
      Когда Юдин узнал, что полковник начал работать по раскрытию убийства, происшедшего на даче спикера, то собрал ближайших соратников и сказал:
      – Скоро у нас появится начальник службы безопасности. Он человек крайне сложный, я вам, друзья, не завидую.
      – Шеф, а на кой черт он нам нужен? – спросил коммерческий директор. – Мы все не простые, нам сложного не хватает?
      В руководстве фирмы работали люди молодые, около тридцати лет, лишь Юдину было под шестьдесят. Не мудрствуя лукаво, все звали его шефом.
      – Вячеслав, ты прав, нам такого сложного не хватает, – Юдин представил, как заявится Гуров и начнет разделывать самолюбивых талантливых мальчишек, и заулыбался. – Должность начальника службы безопасности учреждаю я, утверждаю человека тоже я. А чтобы вы за моей спиной не трепались, что я диктатор и старый маразматик, ставлю вас, молодые господа, в известность, что больше всех от нового нашего сотоварища достанется именно мне.
      – Какой-нибудь отставной гэбистский генерал?
      – Значительно хуже, – улыбнулся Юдин. – Я наведу справки, и, если получу принципиальное согласие, готовьте кабинет. Виктор, прокачай извилины, сооруди простой современный, но несколько консервативный интерьер. Семен, загляни в каталоги, обеспечь необходимое оборудование, но ничего лишнего.
      На следующий день после того, как Гурова отстранили от дела по убийству в резиденции спикера, Юдин “случайно” заглянул к нему на огонек. Коммерсант знал – Гурова не провести, однако больше часа морочил ему голову рассказами о своих финансовых проблемах, все не знал, как ловчее начать разговор.
      – Достань из кейса свое паршивое виски, налей и считай, что я согласен, – сказал неожиданно Гуров, протер стаканы и закурил. – Мои условия просты. Ты ставишь задачу, не вмешиваешься в мою работу. Я приведу с собой помощника и консультанта, которым ты будешь платить столько же, сколько мне.
      – Согласен, – быстро ответил Юдин. – Извини, а сколько платить?
      – Не валяй дурака! Придумаешь что-нибудь! – Гуров приподнял свой стакан. – Вперед!
      Гуров подал рапорт на увольнение, начал сдавать дела и через три дня приехал в офис к Юдину. Пройдясь мимо здания, полковник подождал, пока рядом не припарковалась машина, остановил вышедшего из нее молодого мужчину, сказал:
      – Здравствуйте. Не подскажете, где тут размещается фирма “Стоик”?
      – Старик, что, буквы мелкие? – мужчина указал на броскую рекламу. – А вам кто нужен?
      – Да хотел поболтать с Борисом Андреевичем, – небрежно ответил Гуров, взял незнакомца под руку и вошел с ним в подъезд.
      – Поболтать с шефом всегда интересно, только попасть к нему сложно. Привет, Виталий! – сказал мужчина сидевшему за перегородкой здоровенному амбалу.
      Охранник глянул мельком, кивнул и вновь уставился в газету.
      Гуров прошелся по коридорам фирмы, которая занимала первый этаж старого, но еще крепкого дома. Открывал двери, заглядывал в современно оборудованные кабинеты, здоровался, ему рассеянно отвечали, ни о чем не спрашивали. В комнатах было много современной техники, но Гуров знал лишь компьютер, на котором успел немного поработать – печатать, стирать, переставлять абзацы.
      Когда он вошел в кабинет главного бухгалтера, на двери которого красовалась умилительная таблица: “Не входить, считаем деньги”, кто-то из стоявших у стола раздраженно сказал:
      – Мешаете, зайдите через, пятнадцать минут.
      – Извините, – ответил Гуров, но не вышел, прикрыл за собой дверь и огляделся.
      Охранник сидел, развалившись, вытянув ноги, и, прежде чем он свои костыли подберет, его можно запросто обесточить стулом. Пара ребят с металлическими чемоданами тоже имели оружие, один на открывшуюся дверь даже не обернулся, второй глянул, видимо, элегантно одетый Гуров ему приглянулся, так как парень вновь склонился над столом и начал тыкать пальцем в калькулятор.
      – А баксы у вас, ребята, фальшивые, – Гуров указал на лежавшую на столе пачку долларов и открыл дверь.
      В кабинете оглохла тишина, у сидевшего за столом седого мужчины очки сползли на кончик носа, он подслеповато щурился и, чуть заикаясь, спросил:
      – А вы кто будете?
      – А черт его знает! – весело ответил Гуров, вышел в коридор и завернул в первую открывшуюся дверь.
      Здесь что-то строили, точнее, собирали из уже готовых блоков. На Гурова никто не обратил внимания, и он присел на какой-то ящик. Молодой человек, высокий, худой, с быстрыми точными движениями, отдавал команды трем рабочим, которые выполняли указания сноровисто, порой перебрасывались шутками.
      Гуров хотя и был настоящим профессионалом и сразу понял, что сооружается кабинет, не мог предположить, что оборудуется он для будущего начальника службы безопасности.
      – Витя, а где монтируем пулемет? – спросил один из рабочих. – Генерал не может жить без пулемета.
      – Брось трепаться, – Витя почесал свою молодую лохматую голову. – Не хочется мне делать стол для совещаний, даже выдвижной. Пришли к нему люди, надо поговорить... допустим, пятеро...
      Гуров не узнал, как решил проблему дизайнер, дверь приоткрылась, заглянул охранник и радостно закричал:
      – Нашел! – и наставил на Гурова пистолет.
      – Я сдаюсь! – Гуров поднял руки и вышел из кабинета. Чувствовал он себя отвратительно, так как суматоху и фарс ему удалось спровоцировать и ничего смешного в происходящем не было. А ему с этими людьми работать, и человек так устроен – пусть трижды виноват, но выглядеть дураком не желает, а коли случилось, винит весь белый свет, только не себя.
      – Ладно, ребята, извините, ведите меня к шефу, – сказал тихо Гуров, выйдя в коридор. – В отношении долларов я неудачно пошутил.
      Гурова ткнули пистолетом под ребра, провели мимо испуганной секретарши, втолкнули в кабинет генерального директора.
      Юдин разговаривал по телефону, увидев группу вошедших, пистолеты, прикрыл трубку ладонью, сказал:
      – Спасибо, ребята, и оставьте нас одних. По вторникам этот человек не опасен.
      – Сегодня среда, шеф...
      – Тем более, – Юдин махнул рукой. – Идите.
      Гуров устроился в кресле к закурил. Юдин закончил разговор по телефону, спросил:
      – Пытался прорваться?
      – Угу, – Гуров кивнул. – Пустой номер, тебя охраняют профессионалы.
      И хотя Гуров старался говорить абсолютно серьезно, Юдин почувствовал подвох и быстренько сменил тему:
      – Когда сможешь приступить к работе?
      – Недельки через две.
      – Отлично. В штат я тебя зачисляю с сегодняшнего дня, соответственно и деньги начинают капать.
      – Хозяин – барин, – Гуров пожал плечами: ему был неприятен разговор о деньгах.
      Юдин это почувствовал, вышел из-за стола, взял Гурова под руку.
      – Пойдем, покажу твой кабинет. Может, ты захочешь внести коррективы.
      Когда они вошли в знакомую Гурову комнату, рабочие уже сложили огромный стол, состоявший из трех частей шестигранника, обращенный центральной плоскостью к дверям.
      – Наш дизайнер, Виктор Хохлов, талантливый парнишка, видите. Лев Иванович, какую он для вас “Бастилию” соорудил? Надо понимать, что вы будете находиться внутри крепости и держать круговую оборону.
      Гуров понял, что в присутствии сотрудников предлагается обращаться на “вы”, улыбнулся и ответил:
      – Интересно, изящно, современно, только если оборона, необходима амбразура.
      – Ребята, представляю вам Льва Ивановича Гурова. С сегодняшнего дня он начальник службы безопасности, хозяин этого кабинета, всего офиса и ваших душ.
      Рабочие вспомнили, как шутили в присутствии незнакомца, смутились. Повисла неловкая пауза. Юдин глянул на Гурова, на своих сотрудников, покачал головой и усмехнулся.
      – Вы успели познакомиться?
      – Уважаемый Борис Андреевич, я впервые вижу молодых людей, – Гуров подмигнул Вите. – Просто мы мешаем людям работать. Все прекрасно, Виктор, действуйте, я сумею приспособиться.
      Как и обещал, Гуров приступил к работе. Когда на огромном столе расставили всю аппаратуру: телевизор, компьютер, телефон, факс, на левом крыле – кофеварку и поднос с посудой, то оказалось, что Витя все рассчитал правильно. За “Бастилией” кресло хозяина, перед ней пять кресел для гостей. Гурову было удобно, одно мешало – он привык во время серьезного разговора стоять или расхаживать, чувствовать себя свободным. В новом кабинете это получалось плохо, точнее, совсем не получалось. Тогда Гуров на время бесед облюбовал себе место у задвинутого в угол холодильника, где можно было даже сделать два шага в сторону и вернуться. В общем, чисто физически он к новому месту приспособился, со всем остальным дела обстояли значительно хуже.
      В розыске он знал свои обязанности, и ему не надо было ни у кого спрашивать, чем следует заниматься, он сам определял, что следует делать немедленно, что можно отложить. В первый же день он пришел к Юдину и спросил:
      – С чего мы начнем, шеф?
      И сразу возникла неловкость. В прежние времена Гуров был лидером и определял характер отношений. Он потому и назвал Юдина шефом, чтобы тот понял – полковник Гуров не страдает комплексом неполноценности: раньше распоряжался, а теперь готов выполнять указания, это нормально.
      – Садись или шатайся по кабинету, как ты это делаешь обычно. Каждый из нас шеф в своей области. Ты, Лев Иванович, начальник службы безопасности, следовательно, круг твоих обязанностей – безопасность. Так как ты все равно вытрясешь из меня душу, сразу расколюсь. Уже несколько месяцев я чувствую утечку информации, которая наносит фирме серьезный ущерб. – Юдин открыл лежавший перед ним блокнот, написал четыре фамилии, вырвал лист, передал Гурову. – Люди, которые имеют доступ к информации. В каждом из них я уверен, как в себе.
      Гуров сложил листок, убрал в карман, перегнулся через стол и вырвал из блокнота чистый лист.
      – Ты это дело, – Гуров пальцем провел вдоль стен и потолка, – проверял? Хорошо, я займусь, перепроверю. Ты говоришь, что уверен в себе. А это точно? Насколько мне известно, ты не женат, девочки меняются, всякое может быть.
      – Глупости! – Юдин рассердился. – Я никогда нигде не говорю о работе.
      – Никогда не говори “никогда”! Кажется, есть такой боевик. Оставим. Что еще? Господа рэкетиры?
      – Пока бог миловал. Да ты и сам убедился, у меня надежная охрана.
      – Убедился. – Гуров даже не улыбнулся, хотя хуже охраны он даже и представить себе не мог. – Кстати, кому она подчиняется?
      – Разумеется, тебе.
      – Прекрасно. Значит, не рэкетиры. Что тебя беспокоит?
      Юдин молчал, морщился, вздохнул, хотел что-то сказать, не сказал.
      – Угрозы? Какие-то недоразумения? Необъяснимые увольнения? – спросил Гуров. – Ну давай, не стесняйся, что ты, ей-богу, словно красна девица!
      – Предчувствие! – выпалил Юдин и смутился, – не могу объяснить, но чувствую приближение беды. Тревога... Стал плохо спать.
      – Так-так, – Гуров поднялся из кресла, закурил, прошелся по кабинету, неожиданно сказал: – Чувствуешь, значит? Это прекрасно! Я чувствительный, ты чувствительный, значит мы не проморгаем, не лопухнемся. Ты не смотри на меня, как на шизика, предчувствовать опасность могут немногие. Я это дело знаю, потому и живой пока...
      Гуров остановился напротив стола, за которым сидел Юдин, посмотрел внимательно.
      – Борис, припомни, у тебя тревога появилась враз или наползала медленно?
      – Не враз, постепенно.
      – Вы заключали крупные сделки, подписывали новые договора?
      – Естественно, но это обычная, повседневная работа.
      – У вас появился новый партнер?
      – Новый? – Юдин задумался. – Да нет, пожалуй, знакомые все лица. Знаешь, – он погрозил Гурову пальцем, – может, ты и прав, кое-что произошло. Три месяца назад “Фора” неожиданно отступила. Фирма, которая частично партнер, частично конкурент. Приезжали немцы, я был убежден, что между мной и “Форой” начнется серьезная конкуренция, а они обозначили свое присутствие на переговорах и отступили, практически отдали без борьбы около миллиона марок.