– Честно говоря, мне и сказать-то вам нечего. Парень, которого застрелили на гонках, был весьма интересной личностью. Я немного был с ним знаком, но никогда не знал о его делах. Не думаю, что он мог быть втянут в реально серьезное дело. Об этом я бы знал наверняка. Возможно, все это – какая-то ошибка. Но почему это произошло именно на моих гонках?… Черт возьми, понятия не имею!
      Генерал наблюдал за собеседником и про себя думал, что он мог представить Ткаченко каким угодно, но только не таким, каким он предстал сейчас перед ним. Это был довольно решительный человек с мужественной внешностью, с которой совершенно не сочеталась нервозность и суетность. Тем не менее Ткаченко сейчас выглядел лихорадочно взволнованным.
      – Должен вам сказать, что эти гонки для меня – то немногое, что я могу себе позволить делать для души, что называется, – горячо продолжил Ткаченко, заметив на себе застывший взгляд генерала. – Я не так боюсь за свой бизнес, как за репутацию этих гонок. Поймите, это то, во что очень многие люди искренне вкладывают всю свою душу. Ралли для них – это образ жизни, хобби, отдушина. Разрушиться может любой из моих бизнесов, но я не понесу больших убытков, чем от падения репутации моих гонок. Честно говоря, я не так боюсь потерять банк, как это дело. Понимаете?
      Орлов кивнул и задумался. Перебивать собеседника и уже тем более задавать ему встречные вопросы он пока не торопился.
      – Тут есть еще один момент, – тем временем разглагольствовал Ткаченко. – Гонки финансируют очень серьезные корпорации. Машины, расходы на аренду трасс и земли, сооружения и прочее… Сейчас в это дело вкладываются очень серьезные люди и исключительно благодаря моим личным контактам и определенному уровню доверия ко мне.
      Николай Алексеевич опрокинул в рот остатки кофе и поставил пустую чашку на блюдце. Генерал тут же привстал, направляясь к кофеварке, но гость остановил его.
      – Я, если вы не против, просто коньячку. Без кофе.
      – О чем речь! – расплылся в добродушной улыбке Орлов. – Я бы и сам с удовольствием поддержал вас, но не могу. Впереди рабочий день. Разве что только пригубить…
      Генерал подошел к небольшому бару на колесиках и, открыв верхний ящик, извлек оттуда пару рюмок. Вернувшись к гостю, он аккуратно заменил посуду, а чашки из-под кофе пристроил на нижнюю полочку. Наполнил рюмки коньяком. Приподнял свою и призвал гостя тоже поднять рюмку. Мужчины чокнулись и молча выпили.
      – Ну и как вы оцениваете это дело, Петр Николаевич? Каковы шансы на успех? – произнес Ткаченко после паузы.
      – Любое преступление можно раскрыть. Весь вопрос в том, сколько времени это займет. Нет такого дела, в котором нельзя было бы восстановить истинный ход событий. Если мы не успеем, то это за нас сделает время. Это я к тому, чтобы вы были уверены, что правда восторжествует. Что касается сроков, то здесь сложно что-либо сказать. Одно я могу гарантировать. Я задействую лучшие силы, и все, что в принципе можно сделать для раскрытия этого преступления, будет сделано. Я уже просматривал первичные материалы. Нам повезло, что на место преступления выезжали наши ребята. Так что по горячим следам они кое-что собрали. А что вы сами можете предположить? – поинтересовался генерал напоследок.
      Ткаченко неопределенно повел плечами.
      – Парня знали многие. И в первую очередь как превосходного гонщика. Я боюсь, первое, что может прийти в голову, так это то, что его просто убрали как конкурента. Ему действительно многие завидовали. Это я точно знаю, потому что так или иначе общаюсь со всеми участниками. Ребята приходят ко мне за советом. Да, может быть, я знал Михайловского чуть больше, чем других участников гонок… Ему нельзя было не симпатизировать. Он – суперпрофессионал. Одно то, как он водит машину, достойно восхищения. А то, как он проходит любые, самые сложные трассы, – это просто совершенство. Талант. У него потрясающий талант! Я бы даже сказал, врожденный. Мы собирали довольно большое количество зрителей во многом благодаря этому парню. Мы даже иногда специально, чтобы посмотреть, как он справится с трассой, устраивали сложнейшие препятствия, которые совершенно точно были не по силам никому из гонщиков.
      Ткаченко увлекся, встал из кресла и зашагал по комнате. Было видно, что человек говорил о сокровенном. Затем он замолчал ненадолго и продолжил:
      – Но, повторяю, утверждать, что я знал этого парня как свои пять пальцев, я не могу. Он был для меня загадкой. Откуда в нем было это удивительное чувство трассы и руля?… Это просто от бога. Но я что-то увлекся. Извините.
      – Да нет, что вы, – успокоил его Орлов. – Чем больше информации вы нам дадите, тем проще будет работать. Но единственное… Я бы сразу пригласил сюда сотрудников, которые будут заниматься вашим делом…
      – Ну, разумеется, – согласился Ткаченко.
      Генерал позвонил по телефону внутренней связи и попросил Верочку вызвать к нему Гурова и Крячко.
      – Что это за люди? – поинтересовался Ткаченко.
      Орлов понял подоплеку вопроса и сразу же успокоил своего собеседника:
      – Вы можете абсолютно доверять им. Как мне.
      Сыщики не заставили себя долго ждать. Через пять минут они в сопровождении Верочки вошли в кабинет начальника.
      Первый в кабинете показался Крячко, а через пару секунд, прикрывая за собой дверь, вошел и Гуров.
      – Полковник Лев Гуров и полковник Станислав Крячко, – представил их генерал.
      Поднявшись с кресла, Ткаченко сделал шаг навстречу подчиненным Орлова и поздоровался с обоими по очереди.
      – Наслышан о вас, – сказал гость и добавил, глядя в глаза Гурову: – С большим уважением пожал вам руку. Правда.
      – Удивлен, – немного слукавил полковник.
      – Ну что вы? Когда работаешь там, где каждый день случаются преступления разной степени тяжести, начинаешь обращать внимание на такие вещи. А бизнес сейчас в России сплошь – криминал. Вы же сами знаете. Так повелось, – проговорил Ткаченко и вернулся в свое кресло.
      – Присаживайтесь и вы, ребята. В ногах правды нет, – пригласил генерал и осмотрелся вокруг себя в поисках стульев.
      Гуров, не дожидаясь дополнительных приглашений хозяина кабинета, прошел в дальний угол комнаты и перенес оттуда пару стульев. Для себя и для своего напарника.
      Проходя мимо Крячко, Гуров бросил на него мимолетный взгляд. Тот стоял перед генералом и его визитером насупившись, но, заметив, что пойман Гуровым с поличным, сделал вид, что недовольство его связано с головной болью. Потер виски и поблагодарил Гурова за стул.
      – Коньячок? Кофе? – осведомился Орлов, подождав, пока все усядутся.
      – Да, мне бы кофейку, – отозвался Гуров.
      Крячко только безмолвно кивнул головой в знак согласия.
      – Они совершенно не пьют, Николай Алексеевич, но не обращайте на это никакого внимания. Это мои лучшие сотрудники. Да! – спохватился Орлов и только сейчас счел необходимым представить сыщикам визитера. – Николай Алексеевич Ткаченко – организатор ралли под названием «Вираж». Человек он известный, и, думаю, вам его представлять более полно не надо.
      Гуров согласно кивнул.
      – Я бы хотел, чтобы все, что вы рассказали мне, вы повторили сейчас моим сотрудникам, – проговорил генерал и, поднявшись с кресла, направился к своему письменному столу, предоставив возможность собеседникам свободно говорить, не стесняясь его присутствия.
      Ткаченко вопросительно посмотрел на генерала, когда тот занял место в своем кожаном кресле на колесиках за столом.
      – Да прямо как мне рассказывали, так и говорите. А они сориентируются, остановят, если нужно, вопросы зададут, – ободрил его Орлов.
      Тем временем оба полковника ненавязчиво наблюдали за гостем. Внешность этого человека была весьма интересна. При том, что Ткаченко являлся представителем довольно консервативного направления в бизнесе, внешность его совершенно не увязывалась с родом его занятий. Он скорее напоминал неформала. Будь его одежда несколько более свободной, а манеры развязнее, его вполне можно было бы принять за какого-нибудь актера или художника. Он был выше среднего роста, спортивного телосложения. Привлекала внимание и его прическа. Волосы с проседью не были аккуратно уложены, а торчали в разные стороны. Бородка и усы придавали лицу мужественный вид. На нем были кремового оттенка льняные брюки и кремовая же водолазка. На ногах – рыжего цвета замшевые мокасины с ажурными прорезями в них. Ткаченко слегка сутулился. В целом же он производил впечатление человека, следящего за собой, хотя и не придающего своему внешнему виду большого значения.
      – Если коротко, то у меня на гонках застрелили человека… – начал Ткаченко.
      Затем он слово в слово пересказал новым слушателям то, что ранее изложил Орлову. Сыщики выслушали его внимательно и за все время длительного монолога ни разу не перебили. Гуров лишь изредка покачивал головой в знак того, что у него понемногу вырисовывается картина происшедшего.
      – А известно ли вам о пристрастии этого Михайловского к какому-нибудь зелью? – спросил генерал, не вставая со своего рабочего кресла, когда Ткаченко замолчал.
      – Вообще да… Что-то такое было. Он в свое время увлекался то ли алкоголем, то ли чем-то еще… Насколько я знаю, косвенно это и послужило причиной его окончательной размолвки с официальным гоночным спортом… – Ткаченко сделал небольшую паузу, отставил в сторону рюмку, вновь наполненную коньяком. Затем, не вставая с кресла, выудил из заднего кармана брюк слегка помятую пачку сигарет и бросил ее на стол рядом с рюмкой. – Но реально, я думаю, тут могла быть и обратная сторона медали, о которой мы ничего не знаем. Когда же он пришел ко мне, насколько мне известно, ничего такого не было.
      – Не факт, – возразил Крячко. – А каков статус ваших гонок? – поинтересовался он, убедившись, что Ткаченко больше ничего не собирается говорить на эту тему. – Это официальные соревнования? Как они регистрируются?
      – Они законны. Я абсолютно ничего не нарушаю, проводя подобные старты. Каждый из участников обязан быть застрахован специальной страховкой. Это очень дорогое удовольствие. А насчет официальности, судите сами. Есть общеизвестные соревнования, которые проводят под крышей министерства спорта. У меня, если хотите, альтернативное ралли. Если хотите, неофициальное. Можно и так называть. Чиновники от спорта периодически начинают выступать против, но скоро замолкают, потому что им не в чем нас упрекнуть. Все в рамках закона. Безопасность на высшем уровне. Юридически никаких закавык. Все правильно оформлено… У меня зарегистрирована организация, которая и проводит соревнования. Площадки и дороги для гонок мы арендуем также вполне официально.
      – Как это вполне? – Крячко не унимался.
      – А так. Есть люди во всех инстанциях, через которые приходится пройти, чтобы организовать заезды. Эти люди хорошо меня знают и на протяжении всего времени мне помогают организовать ралли. В комитете спорта, в дорожном комитете и так далее… – Ткаченко испытующе посмотрел на Крячко, выясняя, достаточно ли полным оказался его ответ.
      – А почему вы обратились именно к нам в управление? У вас не вполне официальное предприятие. А молодой человек, которого… Который стал жертвой, скажем так… Возможно, наркоман. Я читаю газеты, смотрю телевизор, и о его пагубном пристрастии трубили немало в свое время. А вы хотите уверить нас, что он завязал? Не так ли?
      – Должен же кто-то восстановить справедливость, – несколько туманно ответил Ткаченко на пылкую тираду Станислава. – И потом, я всегда был около государственных структур, и всегда у меня были хорошие, взаимовыгодные отношения с любыми инстанциями.
      – Стас всегда берет на измор своего клиента, если так можно выразиться, – заступился за Ткаченко Орлов. – Вы не обращайте внимания, это только для того, чтобы дело лучше продвигалось. Он, как это говорится, «адвокат дьявола»… Но потом эти двое делают такое, что и не снится целой армии оперативников.
      – Стас чего-то не в духе сегодня. Я тоже заметил, – поддел напарника Гуров, припомнив тот самый недовольный взгляд, который уловил несколько минут назад.
      – Да что вы, я же не мальчик. Меня, к сожалению, сейчас мало чем можно испугать. Я в жизни насмотрелся, – успокоил Ткаченко своих собеседников и снова потянулся за рюмкой на столе.
      – Расскажите о самих гонках, – попросил Гуров, улучив момент для продолжения диалога.
      – Что именно? Тут можно бесконечно рассказывать.
      – Все, что посчитаете нужным.
      – Хорошо. – Ткаченко кивнул. – Я организовал эти гонки лет семь назад. А вообще история эта очень давняя. Идет, можно сказать, еще из моего детства. Лет в тринадцать я сам увлекся автогонками. Серьезно увлекся. До этого я всегда смотрел по телевизору соревнования, ездил с отцом за рулем у него на коленях… Но это все было лишь основой для моего дальнейшего увлечения автомобилями…
      Николай Алексеевич остановил свой рассказ на несколько секунд. Коньяк начинал источать по всей комнате едва уловимый аромат, как только рюмку брали в руку и тепло ладони передавалось напитку. Он поднес рюмку ко рту и одним махом опрокинул коньяк. Поставив уже пустую рюмку на стол, Ткаченко слегка поморщился. Затем с ловкостью подвыпившего человека поискал в заднем кармане брюк, откуда ранее выудил пачку сигарет, зажигалку. Все эти манипуляции происходили в абсолютной тишине, которую нарушил вопрос Крячко.
      – А что сейчас? – произнес он, наблюдая за тем, как гость с удовольствием затягивается дорогой сигаретой какой-то неизвестной ему марки.
      – Вы сейчас поймете, к чему я клоню, – произнес Ткаченко, смакуя сигарету.
      Заметив, что Крячко в упор разглядывает пачку, которая теперь лежала на столике, он поспешно предложил сыщикам закурить.
      – Нет, спасибо. Вы ведите себя, как вам удобно. Мы нисколько не стеснены, – успокоил его Гуров. – Итак, вы всерьез увлекались ралли, а дальше…
      – Ну, в общем, это увлечение из детства, и, как часто бывает, оно стало частью моей взрослой жизни. Если не большей, то очень значительной. Вырос, стал гоняться на ралли. Но вскоре понял, что даже если я и стану выигрывать большие соревнования, то вряд ли мне удастся когда-нибудь влиться в гоночную тусовку. Слишком много у этих ребят гонора… Здесь крутятся очень большие деньги, и не всегда талантливые гонщики пробиваются в лидеры. Часто это те, кто умеет ходить, что называется, по трупам. Часто фирмы-производители авто сами лоббируют того или иного гонщика, буквально сживая со свету какого-нибудь тихого паренька, который в состоянии, может быть, сотворить чудо на трассе, но ему не дают раскрыться.
      – Да, общеизвестный случай, – произнес Гуров.
      Ткаченко, довольный, что его внимательно слушают, продолжал:
      – Короче, я выбрал другую стезю, но эта тяга у меня так и осталась. Знаете, так бывает, что вроде как бы занимаешься делами, крутишься… Часто успешно, но что-то истинное в тебе как будто дремлет, как будто все не то. В общем, ты понимаешь, что главное вовсе не то, чем ты занимаешься, а то, чем ты бредил в детстве, а потом сказал себе, что все уже умерло. Но нет! Живо! Оно все равно живо в тебе. Так и у меня получилось. Короче, я и еще несколько моих компаньонов решили попробовать и… У нас получилось. Через три года дело раскрутилось так, что приняло масштабы, сопоставимые с ежегодными официальными ралли.
      Ткаченко замолчал и потянулся к бутылке с коньяком, которая уже на треть опустела.
      – Кто участвует в гонках? – поинтересовался Гуров, перехватив движение Ткаченко.
      Тот, уже слегка осоловелый, приостановился и вместо того, чтобы взять коньяк, переложил пачку сигарет к себе в карман.
      – Разные люди. Есть молодые. Те, которые что-то могут за рулем, и за них платят спонсоры. Есть бизнесмены и политики, когда-то увлекавшиеся ралли, но кто по разным причинам не смог или не захотел идти в официальный спорт. Их дети…
      – А какие были отношения у Михайловского с остальными гонщиками?
      – Разные. Он ни с кем не дружил. Но и не враждовал особо.
      – Вспомните, может, были какие-нибудь ссоры между участниками или… – Полковник не успел закончить фразу.
      – Были. В день заезда Михайловского он едва не подрался с одним парнем. С Антоном Верницким.
      – Вот как? А что произошло? – поинтересовался Гуров.
      – Точно не знаю, – замялся Ткаченко. – Я, как обычно, встретился перед гонкой с Виктором… Мы всегда обсуждали заезд, некоторые мелочи относительно трассы, еще кое-что. А затем Михайловский пошел к своей машине, проверять готовность систем. Он всегда сам смотрел автомобиль перед стартом… Я не видел, кто из ребят проявил инициативу, но когда обернулся, несколько человек уже обступили Виктора, а Антон ближе всех стоял к нему. Он толкнул Михайловского в грудь и…
      – А кто этот Антон? – спросил Крячко.
      – Ну, в общем, довольно талантливый малый. Сын одного из правительственных чиновников. Отец, кстати, тоже у меня гоняется…
      – Сколько всего их было? – прервал Ткаченко Гуров. – Тех, что обступили Михайловского?
      – Человек семь. Но, должен сказать, я был совершенно спокоен. Михайловский был не из робкого десятка. Он так отпихнул Верницкого, что тот отлетел в руки стоявших у него за спиной ребят. И пыл того сразу как-то поугас. Дальше я только слышал, что поссорившиеся выкрикивали друг другу что-то, но что именно, я не мог разобрать.
      – Думаю, нам придется поговорить с ними. Когда это можно сделать?
      – Да хоть сегодня. Сейчас как раз идут полуфинальные заезды, – сказал Ткаченко, посмотрев на часы. – Все участники там.
      – Вы сказали, будто что-то еще обсуждали с Михайловским? – спросил Гуров. – Что?
      – Да, это… Ставки… Скажу честно, на гонках есть тотализатор. Вот это действительно не вполне легальная вещь, но она и не гласная. Мы договариваемся друг с другом… Кто причастен к тотализатору, знает явки, пароли, адреса, людей, которые за это отвечают, и так далее.
      В разговоре повисла небольшая пауза.
      – А есть какие-то первичные материалы? Я бы просмотрел их по пути, – обратился Гуров к Орлову, который наблюдал за беседой из-за своего письменного стола.
      – Да, вот они. – Генерал похлопал ладонью по папке, лежащей на столе. – Кое-что собрали на месте преступления, и рассказы очевидцев. Очень странное убийство, надо сказать… Николай Алексеевич, вы не возражаете, если мы немного обменяемся информацией? – обратился он к Ткаченко.
      – Да, конечно, – согласился тот.
      И тут же, как только Гуров и Крячко встали из-за стола и направились к Орлову, Ткаченко потянулся к бутылке с коньяком и наполнил рюмку, оставив ее стоять на столике перед собой. Он молча смотрел на переливающийся перламутром коньяк и слушал разговор оперативников.
      – Так вот, – начал Орлов, положив перед собой толстую книгу, которую извлек из ящика стола. – Человека убивают во время гонки выстрелом в голову. На месте преступления нашли патрон «СП10». Пуля прошла через тело убитого и попала в металлическую конструкцию, оставшись внутри автомобиля. Стреляли из «Вектора» – «СР-1». Я тут посмотрел справочники… Этот пистолет стреляет двумя типами патронов. «СП10» и «СП11». «СП10» имеет пулю со стальным сердечником. Это мощное оружие. Предназначено для поражения живых целей, в том числе защищенных бронежилетами. Подходит и для небронированной техники при условии, что стреляют на расстоянии в сто метров.
      – Хорошее оружие. Неплохая кучность стрельбы, но для профессионалов, – заключил Гуров, выслушав генерала. – Скажите, а вы были очевидцем убийства? – неожиданно спросил он Ткаченко.
      – И да и нет. Убийства как такового никто не видел, – прозвучал ответ. – Никакого выстрела или шума. Просто машина Михайловского сошла с трассы. Я был рядом и все видел. Хотя выстрела мы могли не слышать за ревом двигателей.
      – Выстрела не было, значит. Наверняка стреляли с глушителем и расстояние было менее чем сто метров, – вслух произнес Гуров, не обращаясь ни к кому конкретно, а скорее что-то уточняя для себя. – Я прав, Стас?
      – Ну да, – не слишком охотно откликнулся Крячко.
      – Понятно. Ну что ж? Вы нас отпускаете, Петр Николаевич? – спросил Гуров, забирая со стола генерала папку с оперативной информацией по делу.
      – Да, конечно. Я думаю, и Николая Алексеевича можно отпустить. Мне кажется, мы получили достаточно информации для первого раза.
      – Если показания господина Ткаченко засвидетельствованы в протоколе, то конечно. У меня вопросов больше пока нет. Только один. Сможет ли кто-то на месте показать нам, где было совершено преступление? – спросил Гуров, обращаясь к Ткаченко.
      – Если хотите, я и сам могу поехать с вами, но думаю, что нужды особой в этом нет. Любого попросите – и вам покажут.
      – Хорошо. Будем поддерживать связь по телефону. – Гуров быстро продиктовал свой номер телефона, а затем номер Крячко. – А сейчас мы поедем. Хотелось бы успеть переговорить с очевидцами.
      Сыщики попрощались с Ткаченко и Орловым, после чего, прихватив с собой материалы дела, вышли из кабинета.
      Крячко разбитной походкой, засунув обе руки в карманы, неспешно шагал к машине, раскидывая на ходу ногой мелкие камешки на асфальте.
      – Слушай, Стас, что с тобой сегодня? У тебя проблемы? Не первый раз замечаю твою кислую мину, – поинтересовался Гуров, открывая дверцу своего «Пежо».
      Крячко пропустил реплику напарника мимо ушей.
      – Лева, а ты считаешь, что здесь может быть что-то, кроме наркотиков? – спросил он, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья.
      – Не знаю. Надо проверить, Стас. Полистай, пока едем, протокол. Нужны фамилии. Верницкий – раз. Кто еще?
      – Да ладно тебе, успеешь, – сказал Станислав, усаживаясь в автомобиль и откладывая папку на заднее сиденье. – А, черт!
      – Что? – Гуров даже вздрогнул от неожиданности.
      – Зуб. – Крячко схватился за щеку. – Со вчерашнего дня ноет, гад. Ночь не спал. С утра таблеток наглотался, но уже, видимо, действие прошло. Надо снова принимать.
      Крячко открыл свою барсетку и, покопавшись в глубине, извлек пачку таблеток.
      – Я не понимаю, почему мы должны заниматься этим делом? – заявил он. – Гонки – левые. Это факт. Парень был наркоман. Думаю, это тоже факт. При чем тут наше управление? Орлову спускают всякий отстой, он отказаться не может, а нам – занимайся этой чушью.
      – А ты знаешь, Стас, мне это не показалось такой уж чушью. Меня заинтересовал этот человек. Ткаченко. Он увлечен своим делом. Видно, что он искренне переживает. Я бы и так ему помог, если бы случай представился.
      Крячко молча слушал и, наклонив голову набок, стараясь, чтобы охлажденная жидкость не попадала на больной зуб, потягивал из баночки напиток.
      – И вообще, хватит бухтеть. Давай лучше музыку послушаем, – предложил Гуров, убедившись, что Крячко сегодня не способен на конструктивный разговор.
      Всю дорогу до Сергиева Посада, где проходил полуфинал соревнований гонщиков, сыщики ехали молча. Когда вдалеке показались флаги и баннеры соревнований, Крячко немного встряхнулся и, как всегда, по-дружески доверительно обратился к Гурову:
      – Ты не обращай на мою хандру внимания. Я просто вчера с девушкой поссорился. Кретин. Виноват был, а наехал на нее. Ну, меня и отшили. Должен признать, справедливо… Да тут еще этот зуб проклятый.
      Крячко снова схватился за щеку. «Пежо» вкатился на огороженную территорию для автомобилей зрителей соревнований.
      Припарковавшись, сыщики вышли из машины и пошли по направлению к трассе, где проводились заезды. У огражденного специальными пластиковыми и резиновыми щитами трека на повороте показался автомобиль. «Восьмерка», корпус которой был сплошь покрыт рекламными наклейками. Автомобиль с ужасающим ревом пронесся мимо двух одиноких зрителей в лице Гурова и Крячко.
      – Быстро, – заключил Станислав, когда машина, за доли секунды преодолев участок прямой, где находились сыщики, скрылась за следующим поворотом.
      – Да ты посмотри, здесь даже зрителей нет в округе, – сказал Гуров, шагая вдоль трассы к повороту, за которым скрылась стремительная «восьмерка». – Значит, и нам туда.
      Дорога шла наперерез через березовые посадки, образуя крутую змейку. Наконец за последним поворотом показалась огромная открытая площадка, вокруг которой за ограждениями толпились люди. Дальше от площадки дорога делала поворот на девяносто градусов, огибая скромную постройку, на самой крыше которой красовалась зазывная вывеска придорожного кафе.
      – Ну что, начнем с Верницкого? Как ты думаешь? – обратился Гуров к своему напарнику. Лицо последнего выражало крайнюю степень страдания мучающегося зубной болью человека. – Да что тебя спрашивать?…
      Гуров махнул рукой и направился к входу в кафе. Крячко неспешно поплелся за своим напарником. Они вошли внутрь. Посетителей практически не было. Тусклый свет небольшого помещения слабо освещал пять-шесть массивных деревянных столов с такими же лавочками. Над столами низко свисали большие люстры, полукруглые абажуры которых были выкрашены в насыщенно-зеленый цвет. В общем, в кафе было довольно уютно, несмотря на то, что помещение скорее напоминало старую доисторическую таверну. В углу за самым дальним столиком сидели двое дальнобойщиков и тихо о чем-то беседовали. Недалеко от кафе стоял грузовик, груженный мебелью.
      Гуров прямиком направился к бармену и, показав ему свое удостоверение, осведомился, где можно найти Антона Верницкого.
      – Верницкий? Да был где-то здесь, – неохотно ответил служитель кафе.
      В руках у него было белоснежное полотенце. Он брал с держателя, прикрепленного к потолку, фужеры и старательно протирал их.
      – Выйдете из кафе, а там, если повернуть налево, есть лавочки. Он наверняка где-то рядом. Невысокого роста парнишка в синем спортивном костюме. Молодой.
      – Слушай, не сочти за труд, проводи нас к нему. А то там на улице толпа. Хрен его там найдешь, – вклинился в разговор Крячко, явно посвежевший после приема обезболивающего.
      – А этот с вами? – Бармен кивком головы показал на Крячко и выжидающе уставился на Гурова.
      – Да, он со мной, – резко ответил полковник.
      Бармен положил на стойку полотенце, вернул фужер в держатель и двинулся к выходу.
      – А что, соревнования уже закончились? – поинтересовался Гуров, продвигаясь вслед за провожатым.
      – Сейчас будет последний заезд, но он уже ничего не решает. А Верницкий откатал. Кстати, его можно поздравить. Скорее всего он победитель. Если не произойдет никаких катаклизмов, – говорил бармен, продвигаясь между столиков к выходу. – В последнем заезде участвуют, как правило, чайники и новички, которым просто позволяют покататься на соревнованиях, чтобы улучшить мастерство. Реально они ни на что не претендуют. А вот и он! – воскликнул бармен, столкнувшись в дверях лицом к лицу с коренастым молодым человеком.
      – Ты чего орешь, баран? – Неожиданно Верницкий сделал большой шаг вперед, оттеснив бармена назад в помещение.
      – Антон, ты чего это? Зазнался, что ли? – Под натиском Верницкого бармен опасливо отступил назад.
      Сыщики расступились, пропуская парочку внутрь помещения, и закрыли собой проход. Верницкий продолжал наступать.
      Гуров почувствовал, что Крячко напрягся, готовый в любую минуту сделать бросок, но полковник успел схватить напарника за руку.
      – Подожди, успеем. Посмотрим, что будет дальше, – прошептал он.
      – Антон, тут из милиции, – пролепетал бармен, продвигаясь все глубже в помещение кафе.
      Его слова подействовали на Верницкого магически. Тот остановился, молча развернулся и посмотрел на Гурова и Крячко, которые спокойно встали в дверях, закрывая ему путь к возможному отступлению.
      – Из милиции, говоришь? А чего надо? – Не меняя тона, Верницкий обратился уже к обоим сыщикам.
      – По вашу душу, Антон… Извините, не знаем, как по отчеству, – иронично бросил Гуров.
      – Может, на улице поговорим? – Голос молодого человека оставался все таким же вызывающим.
      – Зачем же на улице? Давайте здесь. Тут как-то уютнее. – Гуров показал на деревянную лавочку, стоящую у ближайшего к Верницкому столика, жестом предлагая ему сесть.
      – Вась, сгоняй-ка, пригласи кого-нибудь из наших, – не унимался гонщик.
      Бармен уже двинулся в сторону выхода, чтобы исполнить приказание новоиспеченного чемпиона, но Крячко преградил ему путь.
      – Не надо, Вася. Оставайся здесь. Ты тоже можешь понадобиться, – сказал он, глядя в глаза молодому человеку.
      В это мгновение Верницкий с силой толкнул его в плечо. От неожиданности Станислав потерял равновесие и, споткнувшись о лавку, едва не повалился на пол.
      – Ты что, легавый? Главный здесь? Пришел на машинки посмотреть и в штанишки наделал? – Верницкий продолжал наступать на Крячко, у которого руки сжались в кулаки, а лицо залилось багровым цветом.
      – Стас, спокойно! – сказал Гуров, понимая, что еще чуть-чуть – и потасовка может принять стихийный характер. Он сделал шаг по направлению к Верницкому. Расстановка сил была явно не в пользу последнего. За спиной у него стоял Гуров, рост которого почти на голову превышал рост молодого человека. Впереди твердо, как стена, расположился разъяренный Крячко. Полковник хлопнул парня по плечу так, что тот отшатнулся в сторону.
      – Сядь на лавку! Тебе ясно сказали, не нарывайся, – отчеканил он.
      Это не остановило Верницкого. Размахнувшись, он нанес удар правой рукой и угодил в живот Крячко. Сыщик не успел сгруппироваться и принял удар, что называется, открытым корпусом. Из-за малого роста движения молодого человека были быстрыми и юркими.
      – Вась, беги за нашими! – прокричал Верницкий, но эти слова уже были лишними, так как бармен, улучив момент, когда оба сыщика были заняты, незаметно выскользнул из кафе.
      Убедившись, что удар достиг цели и Крячко был как минимум деморализован, Верницкий развернулся лицом к Гурову и кинулся на нового противника. Тот успел перехватить движение молодого человека и, захватив его правую руку, одним движением перевернул нападавшего спиной к себе. Парень обладал незаурядной реакцией и был гораздо сильнее, чем мог предположить полковник. Он едва не вырвался из рук Гурова, изловчившись нанести удар головой. Полковник не ожидал, что парень сможет так прогнуться, и не успел убрать лицо. Затылок Верницкого разбил Гурову губу. Во рту появился солоноватый привкус крови. Одним движением он уложил Верницкого животом на лавку, еще сильнее заломив тому руку. Парень трепыхался, семеня ногами в разные стороны, свободной рукой пытаясь ухватить Гурова, но тот был начеку.