– Сейчас, только чуть погрею…
      – Гуров! – Ольга взяла Гурова за рукав, начала теребить. – Улыбнись!
      Он посмотрел на Ольгу и улыбнулся, но лучше бы ему этого не делать, потому что, кроме вымученного оскала, ничего не получилось. Девочка отшатнулась, втянула голову в плечи и затихла.
      Гуров взял себя в руки, начал рассказывать, как жил один, скучал, пытался придумать что-нибудь смешное, покосился на Ольгу, увидев ее недоуменный взгляд, осекся и спросил:
      – Я говорю что-нибудь не то?
      – А ты себя слышишь? Ты уже лучше помолчи, следи за дорогой, – сказала Рита.
      – Верно, – обрадованно заявила Ольга. – Я тебе лучше расскажу, что вчера с нами приключилось. Я такое только в кино видела, да и то в американском.
      Ольга рассказывала, Гуров слушал внимательно, иногда перебивая ее короткими четкими вопросами, и пытался разобраться в причинах происшедшего. Эффенди был розыску известен. Только, по оперативным данным, он лет пятнадцать как пропал, его стали забывать, молодые уголовники имени его и не слышали.
      Риту же заклинило на мысли, что у мужа роман, семья разваливается, что-то надо было делать, а как в таких случаях себя вести, неизвестно. Она была уже не девочка, которая, узнав об измене мужа, взмахнет хвостом, словно белка, и перепрыгнет на другую ветку. Рита приняла решение: «Буду терпеть и ждать, без боя ничего не отдам».
      Приехав домой, Рита прошлась по квартире, в спальне, прикрыв дверь, откинула покрывало, прижалась лицом к подушке. Наволочка была несвежая, но пахло только Гуровым. Она повеселела, заглянула в ванную и увидела… на щетке торчал светлый длинный волос. Она намотала волос на палец, передохнула, вернулась в большую комнату, распаковывая чемоданы, начала рассказывать:
      – Дружок твой… Серов, кажется, встретил в аэропорту, привез в гостиницу. Скромный номерок, вода только холодная.
      Гуров постепенно приходил в себя, оттаивал, даже вытянул ноги и пытался улыбаться. Ольга подошла к нему, показала огромную кедровую шишку и начала выколупывать орешки. Гуров обнял девочку за плечи и, снова не рассчитав силу, прижал к себе, Ольга вскрикнула.
      Рита взглянула на сестру, на мизинец, обмотанный чужим волосом, упрямо наклонила голову и с трудом выговорила:
      – В буфете грязь…
      – И дохлые мухи, – встряла Ольга.
      – Приставили к нам молодого оперативника, – продолжала Рита, – который ужасно стеснялся, таскал нас по городу, в общем, не приведи Господи…
      – А потом, я тебе уже рассказывала, – перебила Ольга. – Потом нас украли и отвезли в избушку на курьих ножках…
      – Видимо, твой коллега наконец сообразил, что мы от скуки и голода помираем, – пояснила Рита. – Природа!
      – Не еда, а сплошная вкуснятина!
      – А люди! Сразу чувствуется, что не вашего ведомства.
      – А Эффенди? Как он тебя сбил, выстрелил и из окна… Прямо Чак Норрис! Эффенди – чудо, наверняка оперативник! – сказала Ольга.
      – Дурацкая история с браконьером, – Рита пожала плечами. – Сегодня в аэропорту Серов был вроде тебя, лицом темный и все скалился, улыбку изображал.
      – Знаю, он сегодня звонил. Тот мальчик, что вас по городу сопровождал, вчера в госпитале скончался.
      – Как? – Рита опустилась на стул.
      – Так! Люди рождаются и умирают! – сорвался Гуров. – Я тут тоже чуть не подох!
      Ольга взглянула на Гурова, затем на сестру, взяла чемоданчик, пошла к двери и на пороге остановилась.
      – Даю вам тридцать минут. Вернуться я должна в царство любви и счастья, – вышла и плотно закрыла за собой дверь.
      – Что случилось? – спросила Рита.
      – Ничего. У мужчин свои заботы. Я только сейчас понял, как люблю вас, – в груди у Гурова защемило, и он болезненно поморщился.
      – Мужские заботы! Любишь? – Рита взглянула на свой мизинец, принесла из ванной щетку для волос, шмякнула ее на стол. – Сначала решила не заметить! Кобель ты и есть кобель! – Она потянула на щетке волос. – Блондинка?
      – Денис Сергачев заходил…
      – Ага, расскажи морским пехотинцам! Ты бросаешь меня? Мы что, разводимся?
      Гуров попытался обнять жену, но Рита отстранилась. Он лишь пожал плечами, прошел в кухню, достал из аптечки валокордин, вылил в стакан, в другой стакан налил водки до краев, выпил и то, и другое, закусил яблоком, налил еще водки.
      Никакие слова не могли бы убедить Риту так, как вид непьющего мужа, который, не присаживаясь, глотал водку стаканами.
      Она подошла, протянула рюмку:
      – Тогда и мне плесни. За встречу! – Рита улыбнулась, взглянула мужу в лицо, быстро выпила и отвернулась.
      Гуров провел ладонью по глазам, выпил, поцеловал жену в затылок прошел к входной двери, запер на ключ и сказал:
      – Телефон отключи. Будить только в случае пожара, – он, не раздеваясь, лег, сунул ключ под подушку и закрыл глаза.

* * *

      Выполняя полученный приказ, Эффенди прилетел в Москву с группой из пяти человек. Он был не согласен с начальством. Эти люди годились только для тайги или Средней Азии, и то лишь для провинции, минуя крупные города. В Москве, которую и многоопытный Эффенди боялся и терпеть не мог, парни были совершенно лишними, опасными. «Свои мысли доложу, – решил Эффенди, – а приказ есть приказ…» – и, забросив парней в окраинную гостиницу, долго ездил по столице, прежде чем рискнул объявиться у Лебедева.
      Поздоровались сдержанно, о здоровье не спрашивали – были знакомы давно, хотя связи и не поддерживали. Что может быть общего у финансиста и бандита? Лебедев сравнительно недавно узнал, что является фигурой не самостоятельной, есть люди и покрупнее, которые уже несколько лет использовали его «втемную», не раскрываясь, но помогая в операциях, реализовывая через него свою реальную власть, получая наличные деньги. Утром к Лебедеву заглянул человек, оставил чемодан и сказал:
      – Прибыл Эффенди, поживет у тебя.
      – Да я только что оттуда, – сказал Лебедев. – Могу находиться под наблюдением.
      – Ты находишься только под нашим наблюдением. Патрон велел передать, что все средства, которыми ты обладаешь, принадлежат Корпорации. С сегодняшнего дня ты лишь казначей и полноправный акционер, – сказал посыльный, оставил чемодан и ушел.
      Лебедев испугался, что в чемодане наркотики, тут же открыл его и тщательно осмотрел. Но, кроме костюма, плаща, обуви и прочей одежды, ничего не нашел и успокоился.
      «Они имеют право, – рассудил Лебедев. – Освободили меня мгновенно, Иван Сыч, единственный человек, который мог спалить меня, мертв. А деньги? Что деньги? Фантики. Связь у них отлажена, власть практически не ограничена, лучше быть седьмым в упряжке, но на свободе, чем вожаком в одиночной камере».
      Эффенди брился в ванной у зеркала, поглядывая на Лебедева, который стоял в дверях и крутил между пальцев связку ключей. Эффенди протер лицо одеколоном, прошел мимо хозяина и, скинув халат, начал молча одеваться.
      Лебедев наблюдал за гостем, отметил, как ловко тот повязал галстук, и подумал, что недооценивает этого человека, он совсем не так неотесан и прост, и не зря Патрон благоволит к нему. Эффенди еще раз поправил воротничок белоснежной рубашки, одернул безукоризненно сшитый пиджак, снял с вешалки плащ и шляпу, протянул руку.
      Лебедев вложил ему в ладонь ключи от квартиры, спросил:
      – Деньги нужны?
      – Немного, – равнодушно ответил Эффенди, взял протянутые ему банкноты, небрежно сунул в карман и, заметив удивленный взгляд хозяина, спросил: – Что-нибудь не так? – он вновь одернул пиджак, оглядел себя, поддернул штанину. – Носки не в тон?
      – Да нет, ты отлично выглядишь, – ответил Лебедев. – Идешь на дипломатический прием?
      – Не знаю, – Эффенди пожал плечами. – Мне назначили время, указали место и предупредили, чтобы я был одет как следует.
      – Ты одет как следует, – повторил Лебедев, проводил гостя до двери, заперся на засов и подумал: «Да, оказывается, я мелковато плаваю. Вот каких Патрон имеет исполнителей: в грязном кишлаке и в столице Эффенди свой человек».

* * *

      Денис Сергачев решил заняться самодеятельностью. Сыщик предупредил – не дергайся, тебя найдут. Прождав два дня, Денис решил, что Гуров ошибся, позвонил подполковнику.
      – Я же тебе все объяснил, – сухо сказал Гуров. – Ты работаешь в журнале? Вот и занимайся своим делом, будешь нужен, я объявлюсь.
      – Лев Иванович, я никогда не сходил с дистанции, – обиделся Денис. – Я рад, что твои девочки дома, значит, первый раунд, самый главный, мы выиграли. Как я понимаю, ты не ушел со стадиона…
      – Денис, – перебил Гуров. – Ты мне очень помог, я твой должник. Но я – это я, а ты – это ты. И не говори со мной на спортивном жаргоне, словно других слов не знаешь. Но уж коли тебе так хочется, то, используя твою терминологию, скажу: мы ничего не выиграли, нам победу просто подарили. Ты веришь противнику, который тебе подыгрывает? Ты должен меня слушаться, иначе вляпаешься в историю и меня затянешь по самые уши. Жди. В нашем деле контратака часто выгоднее.
      «Он меня оберегает», – решил Денис и начал действовать. Три дня назад, проезжая по улице Воровского, Гуров кивнул на дом и сказал:
      – Здесь живет подпольный миллионер. Я его взял с поличным, а он выскочил.
      Денис улицу Воровского знал отлично, здесь, во дворе, спортзал «Спартака». И вот, решая, с чего начать, Денис приехал сюда, остановил машину у обочины, рядом со зданием Верховного Суда, и начал прогуливаться, поглядывая на указанный Гуровым дом. На Эффенди он обратил внимание случайно, из-за брезентового плаща с капюшоном и сапог, которые в Москве давно не носили. Взглянув на приезжего, Денис сразу понял, что человек этот – не москвич, сомневаться в том не приходилось. Денис мельком отметил, что этот дядечка издалека и уж точно не к миллионеру приехал, – подумал и забыл. Болтаться по улице без дела быстро надоело, и Денис свернул во двор и заглянул в спортзал. Никого из знакомых он, естественно, не нашел, люди все были молодые, новые, уборщица тоже новая, только ругалась она по-старому. Равнодушно постояв на пороге маленького зала, где ребята громыхали железом, Денис вернулся на улицу, решил было сесть в машину и вернуться в редакцию, когда увидел, как из подъезда вышел элегантно одетый мужчина. Может, тот самый миллионщик, подумал Денис. Интересно, как он выглядит? За границей Денис Сергачев не раз встречался с очень богатыми людьми и знал, что в загнивающем обществе по внешности не определить, кто сколько стоит. Интересно было взглянуть на своего, доморощенного, и Денис остановился, пропустил мужчину, пригляделся и оторопел. Он узнал нелепого провинциала в брезенте и сапогах. Одежда была совсем иная, но вот загар, не мягкий курортный, а годами въедавшийся от солнца и ветра, спутать было невозможно. Денис отвел взгляд, тихонечко присвистнул и, отпустив Эффенди шагов на двадцать, двинулся следом. Новоявленный «джентльмен» свернул в переулок и направился в сторону проспекта Калинина.
      Переулок был узкий, у тротуаров жались редко стоявшие машины, было малолюдно. Денис оперативной работы не знал, прилепился взглядом к объекту и не заметил, что его самого уже «ведут», а из замызганных «Жигулей» вылезли еще двое.
      Сейчас мы посмотрим на этого Аль-Рашида, рассуждал Денис, радуясь, что приехал не зря и будет что рассказать самоуверенному сыщику. Вскоре впереди зашумел проспект, и Денис, боясь потерять незнакомца, в людской толчее, прибавил шагу. Неожиданно в голове что-то взорвалось, на глаза упала ночь. В улетающем сознании мелькнула мысль, что надо бы устоять на ногах, но мысль тут же исчезла, ноги подкосились.
      Но Денис не упал, так как ударивший кастетом мужчина и его напарник подхватили обмякшее тело и легко забросили в подъехавшую машину.
      – Парни, да это Денис Сергачев, – сказал водитель. – Он-то мне и нужен, как говорится, на ловца и зверь бежит. Топайте себе, а я его починять поеду.
      Олег Веселов, мастер спорта по вольной борьбе, понимал толк в травмах. Ощупав голову Дениса, Веселов пришел к выводу, что жить чемпион будет, но показать его врачам следует, и погнал машину в травмопункт ближайшей поликлиники.
      Веселов служил в Корпорации второй год, человек феноменальной силы, среднего ума, дисциплинированный, выпивающий, когда можно, в нужный момент всегда трезвый, он пользовался доверием Руководства. Два дня назад он получил приказ найти Дениса Сергачева и представить по инстанции. Веселов высказал опасения, что Денис идейный, рассказал о товарищеском обеде и встрече с подполковником из МУРа. Но бывшему борцу объяснили, что это не его ума дело, задача у него простая, только встретиться с Сергачевым следует «случайно». Он позвонил Денису, но тот от встречи отказался, сославшись на занятость. Помня полученные указания, Веселов не настаивал, а сегодня, работая «шофером», даже не зная, чем заняты «коллеги», принял в машину бесчувственное тело, понял, что подфартило, и решил выжать из этой ситуации максимум.
      Денис выныривал из небытия, снова в него опускался и снова выныривал. Окончательно он пришел в себя от знакомого запаха нашатыря и, взглянув на медсестру, ясным голосом сказал:
      – Сколько лет, сколько зим!
      – Мы незнакомы, – растерянно пробормотала девушка. Денис отобрал у нее смоченную нашатырным спиртом ватку, сел на покрытом клеенкой диване, понюхал ватку, словно ароматный цветок.
      – Нашатырь! Моя молодость!
      – Лежите, вам нельзя.
      – Девочка, – перебил Денис, осторожно поглаживая забинтованную голову, – ты понятия не имеешь, что мне можно, чего нельзя, – увидев Веселова, блаженно, несколько придурковато улыбнулся: – И ты здесь. Может, все вернулось? Я засадился на матче?
      – Ты засадился не на матче и ничего не вернулось, – ответил, улыбаясь, Веселов. – Тебе за сорок, ты давно отыгрался. Приляг!
      Денис поднялся с койки, ухватился за Олега и сказал:
      – Скажи девочке спасибо и до свидания, – и пошел к дверям.
      – Вы с ума сошли! – крикнула медсестра.
      – Здоровяк, – сказал появившийся в дверях врач. – Дома отлежится, – и пожал Веселову руку.
      Когда спортсмены вышли, сестра возмущенно сказала:
      – Как же вы его отпустили? У него же сотрясение…
      – А у кого сейчас не сотрясение? И куда я его положу? В коридор? – пробормотал доктор и продолжал в полный голос и нецензурно.
      Веселов усадил Дениса в машину, начал уговаривать.
      – Хорошо, ты не хочешь оставаться в этом приюте, понимаю. Давай я тебя отвезу в ЦИТО. Ты – Денис Сергачев! По старой памяти примут.
      Денис вялой рукой потрогал голову.
      – А где ты меня… – медленно проговорил он, – подобрал?
      – В переулке, между Воровского и проспектом Калинина, – ответил Веселов. – Ты лежишь, а добрые люди тебя обходят, боятся споткнуться. Кто же тебя так?
      – У меня там машина. Надо забрать, – не отвечая на вопрос, сказал Денис и подумал: «Гуров сказал бы, что я вышел в цвет. Правда, другие слова он бы тоже употребил. Надо срочно позвонить…»
      К дверям поликлиники подъехала «скорая». Два санитара выскочили из машины. Один закурил, другой глянул на «Жигули», подошел, открыл дверцу, спросил:
      – Помочь?
      – Спасибо, нет проблем, – ответил Веселов.
      Санитар смотрел на Дениса и не уходил.
      – Как же его такого выпустили?
      – Так ведь за бесплатно, – огрызнулся Веселов. – Брали бы деньги – не выпустили бы. Мне еще руку пожали, что забрал.
      – Не пойдет, – санитар открыл заднюю дверь, – давай назад.
      – Приятель, ты свободен. Убирайся, иначе я тебя здесь устрою так, что тебя долго не выпишут.
      Санитар сплюнул и отошел, Веселов захлопнул дверцы.
      – Олежка, поедем на Воровского, я тебе покажу, где стоит моя тачка, – Денис с каждой минутой прибавлял в силе, оживал. – Затем ты отвезешь меня домой, потом пригонишь тачку. Годится?
      Так все и сделали. Когда Веселов привез его домой и уехал за машиной, Денис тут же позвонил Гурову и рассказал все.
      – Лев Иванович, критику ты пропусти, переходи сразу к наставлениям. Олег парень свой в доску, возьмем его в команду.
      Гуров помолчал, продумывая ситуацию, затем, тщательно подбирая слова, стараясь не обидеть Дениса, начал медленно говорить:
      – Лечись, ты должен максимально быстро встать на ноги. Твой приятель уже из команды, только из команды противника. Ты должен верить мне на слово, но я тебе объясню. Если он ехал на машине, увидел лежащего на тротуаре человека, то узнать тебя не мог. Ты что, когда за рулем, у каждого пьяного тормозишь?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.