- Вот так жизнь и проходит, - вздохнул Стас. - Не сложилось у песни начало...
      Стас вздохнул, вышел из приемной и через несколько шагов догнал Гурова, почти бегущего по коридору главка.
      - И не надоест тебе трепаться целыми днями? - на ходу бросил Гуров. Когда же вспомнишь, что ты уже солидный мужик, а не мальчонка?
      - А никогда! И не собираюсь этим заниматься! Вот так! - признался Стас. - Солидных мужиков - пруд пруди. Плюнь в собаку и попадешь в солидного мужика! А таких, как я, - вот, кроме меня, раз, два и обчелся!
      Они вошли в кабинет, Гуров открыл дверки шкафа-гардероба и тут же вспомнил:
      - А какой адрес этого... как же сказать-то?.. Любовного гнездышка?
      Гуров недоуменно взглянул на Стаса.
      - Петр говорил, что где-то в Трубниковском переулке, в доме номер... забыл. - Стас развел руками. - Тут помню, - он показал на затылок, - а тут... - Стас почесал за ухом. - Не помню ни фига. Надо же, какой ужасный парадокс!
      - Вот и я тоже не помню... - задумчиво произнес Гуров, надевая свое пальто. - В отличие от тебя, не помню нигде.
      - Но я сейчас вспомню, - пообещал Стас. - Причем самым простым и надежным способом! - Он подождал, когда Гуров отойдет от шкафа, тоже подошел и потянул наружу свою куртку.
      - На голове постоишь? Или попрыгаешь? - Гуров подошел к своему столу и быстро сложил разложенные на нем документы и папки в стопку в левом углу. Почему молчишь?
      - На голове попрыгать предлагаешь? - раздумчиво повторил Стас, накинул на себя куртку и присел на краешек своего стола.
      - Ну да, а на чем же еще ты можешь прыгать? - усмехнулся Гуров. Давай, вспоминай скорей, а то нам уже пора. Надоело мне торчать в этих стенах. Если не удерем, чует мое сердце, Петр еще какую-нибудь подлянку выдумает. У него это запросто.
      - Ужасно коварный тип милицейской наружности, - поддержал Стас.
      - Ну так вспомнил или как?
      Стас быстро набрал номер на телефонном аппарате.
      - Верочка? О вера моя в надежду настоящей любви... - проворковал он в трубку, когда ему ответили. - Это опять и снова несравненный Крячко беспокоит. Я хотел бы признаться вам, Верочка, что... Да. Что? Ну, типа да. Да, записываю, да... - Стас, прервав свои излияния, начал что-то писать на листке бумаги авторучкой, кивая головой.
      Закончив, он, проговорил:
      - Спасибо, Верочка, но вы так и не выслушали меня. Начинаю снова, с того же места, на котором нас прервали суровые служебные отношения. Я... Стас снова прервал свою речь и снова закивал, вслушиваясь в трубку. - Да, Верочка, да, спасибо, идем работать. Конечно, идем. Летим даже, а не идем! И вам того же!
      Стас положил трубку и повернулся к Гурову:
      - Ну вот и все, мой господин. Видишь, какой я умный?! Диктую слова, внемли, человече, и запоминай: Трубниковский переулок, дом шестнадцать, квартира номер пятьсот сорок четыре.
      - Как я заметил, это не ты такой умный, а Верочка такая привычная, ядовито сказал Гуров. - Она даже ждать не стала твоего вопроса, а сразу же продиктовала все, что нужно.
      Гуров рассовал по карманам разные нужные мелочи, вроде авторучек и блокнотов, и махнул рукой:
      - Пошли, пошли. Волка ноги кормят!
      Стас застегнул куртку и поплелся за Гуровым.
      - Пошли, пошли! - Гуров шутя толкнул его в плечо. - Трепотня закончилась, каждый знает свое место и маневр.
      Они пошли по коридору, спустились по лестнице, вышли из здания главка и, переглянувшись, как-то сразу молча решили, что каждый поедет на место на своей машине. После ознакомления с местом преступления, вполне возможно, как оно частенько и бывало раньше, предстояло разъехаться в разные стороны и начинать работу каждому по отдельности.
      Дом, названный Верочкой, стоял в глубине небольшого скверика и был ничем не примечательным. Таких домов тысячи в Москве, построены они в предпоследнее десятилетие советской власти и уже достаточно обтерты временем и людьми.
      - Никогда бы не подумал, что любовницы банкиров живут так непрезентабельно, - заметил Стас, дожидаясь Гурова около своей машины. - Или банк совсем маленький, или банкир совсем жадненький.
      Он въехал во двор первым и первым поставил свой "Мерседес" недалеко от подъезда.
      Здесь уже стояли знакомые три или четыре машины экспертов, вокруг подъезда суетились вездесущие старухи и несколько женщин среднего возраста.
      - Вон еще подъехали, - услышал Гуров громкий шепот, и внимание чаящих зрелищ зрителей обратилось на них со Стасом.
      - Банкиры бывают разные, и любовницы тоже, - проворчал Гуров. Он не любил такого назойливого всенародного внимания. Оно его раздражало.
      - А говорят еще, что этот-то был не из самых последних, - заметил Стас, пропуская Гурова впереди себя.
      - Любовница, значит, тоже, - коротко ответил Гуров, направляясь в подъезд.
      Они вошли в лифт, и Гуров нажал на цифру "двенадцать".
      Двери пятьсот сорок четвертой квартиры были раскрыты, оттуда слышались негромкие деловитые мужские голоса.
      - Ну, вроде это здесь, - обозначил Стас. - Нашли и даже не заблудились!
      Гуров молча вошел в коридор квартиры.
      Сразу же за дверью сыщики встретились со знакомым экспертом из отдела.
      - Ого! Наше почтение доблестным сыскарям! - воскликнул эксперт, протягивая руку Гурову. - Вас, значит, сюда сунули, Лев Иванович?
      - Сунули сюда тебя, Николай Николаевич, а мне предложили разгрести это дерьмо, - буркнул Гуров, пожимая руку эксперту.
      - Ну и сразу обиделся! - улыбнулся эксперт. - Ты прямо как девочка.
      - Что выросло, то выросло, - ответил Гуров, проходя в квартиру. - Ты здесь за старшего?
      - Был Кудашев, такой же опер, как и ты, только чином поменьше, ответил Николай Николаевич, здороваясь со Стасом. - А теперь, наверное, ты, я так понимаю.
      - Правильно понимаешь, - заметил Стас, проходя следом за экспертом и Гуровым дальше в квартиру. - Ого! Добрый день, девушка!
      Двухкомнатная квартирка, в которой произошло убийство, была небольшой, но премиленькой. Здесь превалировали розовый цвет и мягкость. Все выглядело бы прекрасным любовным гнездышком, не будь оно таким приторным.
      Сама хозяйка квартиры, молодая стройненькая брюнетка, сидела в первой комнате на кровати с ногами и испуганно смотрела на каждого входящего.
      На приветствие Стаса она не ответила, только еще более испуганно взглянула на него и сильнее прижала коленки к груди.
      - Это кто? - Гуров кивнул на девушку и повернулся к эксперту.
      - Ну-у-у, как сказать, - Николай Николаевич улыбнулся и пояснил: - В общем, она тут живет. Жила, точнее.
      - Ясно, - Гуров кивнул Стасу на девушку. - У тебя сегодня настроение лирическое и поэтическое, познакомься, пожалуйста, а я пойду посмотрю, что тут еще есть интересного.
      - Ага. - Стас подошел, кивнул девушке, никак на него не отреагировавшей, и присел на край кровати.
      Гуров прошел во вторую комнату и, ничего интересного там не увидев, кроме трех мужчин, явно не принадлежащих к его ведомству, вышел оттуда и заглянул в ванную.
      Труп Ветринова уже упаковывали в черный плотный полиэтиленовый мешок, и двое сотрудников из спецмедотдела, оба одетые в зеленые прорезиненные комбинезоны и резиновые перчатки, уже заканчивали приготовления к выносу.
      - Ну что здесь? - Гуров обратился к ближайшему сотруднику, который был старшим этой группы.
      - Да ничего, Лев Иванович, вскрытие покажет, - ответил тот традиционно.
      - Ты всегда мне говоришь одно и то же, - поморщился Гуров. Предварительно что-нибудь можно заключить?
      - Только то, что визуальных следов насилия не обнаружено. Смерть наступила приблизительно два часа назад. Девушка быстро вызвала "Скорую", но ребята ничего уже не могли сделать, только констатировали смерть. Если судить по цвету тела, то причина смерти не тромбоэмболия. На лице нет страдания, то есть скорее всего не инфаркт. Ну а что конкретно, пока не знаю. Вскрытие покажет.
      - Оно покажет атрофию дыхательных мышц. Ветринов просто перестал дышать, вот и все, - сухо объяснил Гуров.
      - А ты откуда знаешь?
      - А ты думаешь, почему я здесь? - вопросом на вопрос ответил Гуров. Только для того, чтобы гадать на кофейной гуще, отчего он умер? Я это и так уже знаю.
      - Ну ты даешь, Иваныч! - Сотрудник в зеленой униформе раскрыл рот и с недоверием взглянул на труп, уже упакованный его помощниками в пакет. - Ну, спорить не буду, чисто внешне вполне допускаю и мысль об отравлении. Но ты-то откуда знаешь? Ты же только что приехал?!
      - Есть такая умная штука - телефон называется, - ответил Гуров, выходя из ванной. - Советую познакомиться, не разочаруешься.
      Гуров вернулся в комнату, где сидели на разных стульях и креслах трое мужчин. Он снял пальто и бросил его на спинку стула.
      - Я полковник Гуров, Лев Иванович, старший оперуполномоченный главка, сказал Гуров, ни к кому конкретно не обращаясь. - Ну а вы кто такие, господа хорошие?
      Самый старший из мужчин, похожий на боксера на пенсии, седой, стриженный под ежик, с ленивой походкой уставшего спортсмена, встал, подошел и положил перед Гуровым свою визитную карточку.
      - Начальник охраны "Оферта-банка" Лористонов Дмитрий Олегович, прочитал Гуров.
      Лористонов пододвинул стул и сел напротив Гурова.
      - Господин полковник, - неожиданно высоким голосом сказал он. - Нас всех очень бы устроило, если бы вся эта история осталась максимально конфиденциальной и...
      Гуров поднял на Лористонова тяжелый взгляд. Тот замолчал.
      - Я буду вам задавать вопросы, а вы будете на них отвечать. А что и как получится дальше, это уже даже не моя епархия. Пока я бы хотел переговорить с вашим врачом. Это кто?
      Молодой человек, до этого сидевший на стуле у окна, дернулся, пригладил ладонью торчащие в разные стороны волосы и подошел.
      - Это я, - тихо сказал он и испуганно взглянул на Гурова.
      Гуров сразу же отметил это, но промолчал, запомнив на всякий случай.
      - Вот вы и присядьте, - Гуров взглянул на врача и махнул ему пальцами, - а вы, господин... - Гуров покосился на визитную карточку: Господин Лористонов, освободите пока местечко.
      Лористонов с секунду помедлил, буравя взглядом Гурова, затем медленно поднялся и пробормотал с нажимом:
      - Зря вы так, господин полковник. Зря.
      - Каждому овощу свое время, - буркнул Гуров. - Мы с вами еще побеседуем, вы не расстраивайтесь раньше времени. Успеете еще.
      - А я и не расстраиваюсь, - Лористонов отошел к окну и сел на стул, на котором только что сидел врач.
      Он что-то еще проворчал, но Гуров решил пока не обращать на это внимания. Еще будет время для приведения в чувство этого отставного боксера.
      - Ну-с, молодой человек, - Гуров взглянул на осторожно присевшего на стул врача. - Меня интересует все, что произошло, и прежде всего то, почему вы подумали об отравлении? Ваш шеф что-то подозревал на этот счет?
      - Нет, вы знаете... - молодой человек засмущался и кашлянул. Простите, я забыл, как вас зовут...
      - Лев Иванович, - напомнил ему Гуров. - Но уж тогда и вы представьтесь.
      Гуров уже знал из разговора с генералом Орловым всех присутствующих, но, видя поведение молодого человека, решил пока вести допрос в максимально щадящем режиме. По крайней мере, пока сам врач не даст поводов для другого к нему отношения.
      - Ржевский Илья Григорьевич, - пробормотал молодой человек. - Врач второй категории.
      - Мне повторить мой вопрос? - спросил Гуров.
      - Что? Не нужно. Нет, - молодой человек покусал губы, пощелкал суставами пальцев и, запинаясь, начал говорить: - Тут, в общем, вот что. Дело в том, что Анатолий Анатольевич всегда опасался покушений. Не именно отравления, а вообще покушений, понимаете?
      Гуров кивнул:
      - Продолжайте. Я слушаю.
      - Так вот, - кашлянул Ржевский, - помимо постоянной охраны, которая рядом с шефом, я тоже всегда с ним был, вот. В мою компетенцию входила апробация блюд... Для этого я ношу с собою чемоданчик с реактивами, ну и... в общем, когда Нонна Петровна выскочила за дверь встречать врачей "Скорой помощи", охрана вошла и срочно вызвала меня. А я сидел внизу в машине сопровождения...
      - Я не понял, - Гуров взял лежащую перед ним на столе визитную карточку и позвал: - Господин Лористонов!.. Дмитрий Олегович!
      - Да-да! - Лористонов словно ждал этого, он тут же, легко соскочив со стула, подошел к Гурову. - Рад ответить на все ваши вопросы.
      - Я не понял одной фразы из слов этого доктора, - холодно произнес Гуров. - Получается, что вы вошли в квартиру только после того, как девушка... забыл ее имя...
      - Нонна, - напомнил Лористонов.
      - Вот именно, Нонна, - сказал Гуров. - После того, как девушка открыла дверь врачам. Почему она не позвала вас раньше, тем более что у вас в машине был свой врач?
      - Ну, во-первых, господин полковник, - Лористонов снисходительно улыбнулся, - я не начальник охраны господина Ветринова, а начальник охраны банка. Меня лично здесь не было...
      - Охрана Ветринова вам подчиняется? - быстро уточнил Гуров.
      - Безусловно. А что?.. - Лористонов, как видно, не привыкший к тому, что его перебивают, на мгновение растерялся, но тут же нахмурился и неприязненно взглянул на Гурова.
      - Продолжайте! - потребовал Гуров.
      - Я и продолжаю, - с вызовом произнес Лористонов. - Итак меня здесь не было, я приехал через двадцать пять минут после того, как меня вызвали. Это, как я уже сказал, во-первых. А во-вторых, господин полковник, наличие личной охраны вовсе не подразумевает, что люди должны были находиться в самой, извините за натурализм, спальне. Анатолий Анатольевич лично мне говорил, что охрана не должна быть заметной. Девушка о ней не знала.
      - А это кто? - Гуров кивнул на третьего мужчину, до сих пор сидевшего молча.
      Это был лысый, меланхоличного вида мужчина приблизительно пятидесяти лет. Внешне он напоминал заскорузлого бухгалтера из средненькой фирмы.
      - А это начальник личной охраны господина Ветринова - Бурляев Федор Игнатьевич, - сказал Лористонов.
      - Подойдите, - Гуров подозвал Бурляева, а Лористонову снова показал на его место. Лористонов вздрогнул оскорбленно, но промолчал.
      Бурляев приблизился.
      Он казался растерянным, но только казался. Наметанный глаз Гурова сразу же, как только Бурляев встал, выцепил и твердую походку, и спортивный разворот плеч, и только опытным бойцам присущую внешнюю угловатость движений, смысл которой можно понять лишь после того, как сам не один год позанимаешься рукопашным боем.
      Гуров понял, что перед ним очень опытный человек, скорее всего имеющий за своими плечами службу в спецназе или ВДВ.
      - Правильно ли я понимаю, что эта девушка, - Гуров нарочно не стал произносить претенциозное имя "Нонна", - знать не знала и ведать не ведала об охране, находящейся буквально за дверью квартиры?
      - Совершенно верно, не знала, - спокойно ответил Бурляев.
      Гурову этот человек понравился больше, чем Лористонов.
      - А почему? - спросил Гуров.
      - В нашу обязанность входила охрана господина Ветринова не от нее, скупо ответил Бурляев.
      - Хорошо, принято, - кивнул Гуров и снова обратился к доктору: Продолжайте! Итак, вас вызвали, и что же было дальше?
      Бурляев, видя, что вопросов к нему пока больше нет, вернулся на свое место и спокойно сел.
      - Я осмотрел... тело до приезда врачей "Скорой помощи" и понял, что реанимационные мероприятия уже не помогут, - доложил Ржевский, - то есть я констатировал смерть. Но официально я это сделать не мог, это сделали врачи из бригады "Скорой помощи", когда приехали по вызову.
      Гуров молча кивнул.
      - Так как уже приехали врачи "Скорой помощи", то после констатации смерти я не стал больше... ну как бы вам это сказать... - Ржевский снова замялся, и Гуров кивнул, понимая, как сложно врачу произнести что-то вроде "заниматься бесполезным делом". Ржевский благодарно улыбнулся и продолжил: И, в общем, я решил заняться своими прямыми обязанностями. Я не подозревал ничего, но как бы вам это объяснить... Что-то ведь я должен был делать... Короче говоря, я взял пробу из бутылки, достал свои химикаты... и вот... в общем, я обнаружил посторонний ингредиент...
      - А вы делали свой анализ один? - в упор спросил Гуров.
      - Это не анализ... это проба. Я не уверен, что этот ингредиент именно яд... Я говорю как исследователь и не имею права ничего утверждать. Поймите меня... но я считаю, что он из разряда цианидов и... в общем, это все.
      Гуров повторил:
      - Вы делали анализ один?
      - Ну да. - Ржевский пожал плечами, как бы говоря, что не понимает важности этого вопроса.
      - Кто-нибудь присутствовал при этом?
      - Вот эти господа, - Ржевский рукой показал на Лористонова и Бурляева, подумал и добавил: - И... и Нонна, конечно.
      Гуров потер лоб.
      - Вот что, доктор. Твое любопытство или преданность долгу, называй, как хочешь, но я бы это назвал глупостью, сыграли с тобой дурную шутку. Ты полез не в свой курятник, малыш.
      - Как раз в свой, - попробовал улыбнуться Ржевский.
      - Нет, не в свой! - рявкнул Гуров. - Откуда я знаю, что ты сам не подбросил в вино то, что там потом обнаружили и наши эксперты? Откуда я знаю, что это Лористонов не приказал тебе это сделать? Или не заставил?!
      - Позвольте-позвольте, господин полковник! - Лористонов вскочил со своего стула и быстро подошел к Гурову. - Я не собираюсь тут выслушивать...
      - Не позволю! - Гуров стукнул кулаком по столу. - Я высказываю предположения, и никто не может мне помешать делать это! Короче, доктор, поедешь со мной! Это однозначно, как говорит один политический весельчак. А вы двое будете сейчас писать показания. Меня интересует все. Весь период от того момента, как каждый из вас вошел в эту квартиру.
      Гуров понимал, что, оставшись вместе, эти три кадра вполне могут сговориться и дать согласованные показания, да скорее всего так оно и будет. С другой стороны, у них для этого уже было время, но любой, даже самый тщательно проработанный сговор не выдерживает хорошей логической атаки опытного опера. А написанное пером не вырубишь топором. И Гуров решил позволить им писать все, что они хотят. После того как показания будут написаны и подписаны, вот тогда и начнется игра, если в ней будет необходимость.
      - Требуй адвоката, Ржевский, - веско заявил Лористонов, - они не посмеют тебе отказать. Уже не то время.
      Он собрался еще что-то добавить такое же умное и полезное, но Гуров его прервал:
      - Адвокат вам, возможно, и понадобится, но только после того, как вам будет предъявлено обвинение или же вы подвергнетесь аресту, что практически одно и то же. Я вас не арестовываю, я предлагаю, - тут Гуров улыбнулся Лористонову и подумал, что нужно будет обязательно сбить спесь с этого надутого прыща, - предлагаю поехать со мной для дачи свидетельских показаний.
      Гуров увидел, что Ржевский вовсе не был похож на тертого опытного преступника, и что именно у него прячется внутри, нужно было выяснить в ближайшее время. Но только не здесь, а в управлении. Сама атмосфера главка способствовала тому, что задержанные начинали говорить долго, охотно и, самое главное, правдиво. В случае же со Ржевским требовалось просто время и место для спокойного разговора. Времени сейчас у Гурова не было, ну а что может быть лучшим местом для разговора, чем собственный кабинет?
      - Вы уже написали, господа, о чем я вас просил? - спросил Гуров, обращаясь к Лористонову и Бурляеву.
      - Нет пока, - высокомерно ответил Лористонов за двоих и уткнулся в листок, по которому он неторопливо водил ручкой.
      Гуров встал со стула и кивнул Ржевскому:
      - Собирайтесь, доктор.
      Ржевский закивал, покраснел и суетливо начал простукивать себя по карманам, словно, придя в эту квартиру, он много чего из карманов повытаскивал, а теперь уже и не знает, как все это собрать обратно.
      Было ясно, что парень просто волнуется. Это было еще одним доказательством его невиновности, косвенным, неявным, но опытному Гурову это волнение сказало многое.
      Гуров взглянул на Ржевского и молча вышел из комнаты. В этот момент послышался резкий женский крик из спальни.
      Гуров покачал головой: с женщинами всегда так. Сперва ведут себя тихо, потом вдруг ни с того ни с сего начинают биться в истерике.
      Так случилось и сегодня.
      Нонна, сидевшая на кровати молча и неподвижно, словно в оцепенении, казалось, даже не обращала внимания на подсевшего к ней Стаса Крячко.
      Стас, имея большой опыт в беседах с женщинами, ставшими свидетельницами убийства или просто смерти близкого человека, начал говорить негромко и спокойно.
      Он пока ни о чем не спрашивал, он пытался по своей собственной, давно отработанной методике наладить сперва контакт, рассказывая кучу всяких мелочей из своей жизни, из практики, отпуская комплименты, и когда он уже почти подошел к началу разработки, случилось то, что случилось.
      Нонна, словно очнувшись от сна или ступора, взглянула на него широко раскрытыми глазами и заорала. Заорала так, словно сейчас ее начнут убивать.
      Стас от неожиданности скатился с кровати, на которой уже так удобно сидел, и наткнулся на задумчивого патологоанатома, сидящего за столом и карябающего авторучкой бланк медицинской карты.
      Нонна продолжала кричать, стуча кулаками по подушке и дергая на себя покрывало.
      - Сделай что-нибудь! - Стас вырвал авторучку у патологоанатома и потянул его к Нонне. Патологоанатом внимательно посмотрел на девушку, потом на Стаса.
      - Это не мой клиент, - меланхолично ответил тот, - а твой. Сам и лечи. Методы тебе все известны.
      - Ну, уколи ее, я не знаю...
      - Я тоже. - Патологоанатом отобрал у Стаса свою авторучку и спокойно продолжил записи.
      Гуров вошел как раз в эту минуту, когда Нонна схватила с кровати подушку, замахнулась, запустила ею в Стаса и закричала:
      - Он умер! Вы понимаете, он умер! А вы пристаете ко мне с такими вопросами!!!
      - Не сложилось у тебя с женщинами, как я посмотрю, - заметил Гуров Стасу. - А вроде тренировался, и даже сегодня.
      - Она неправильная женщина, - несколько смущенно заявил Стас, поднимая с пола подушку и аккуратно кладя ее на стол почти перед самым носом непробиваемого патологоанатома. Патологоанатом поверх очков взглянул на Стаса и молча отодвинул подушку.
      Нонна, очевидно, войдя в азарт и во вкус, подхватила вторую подушку и запустила ею в Гурова.
      Гуров поймал подушку и послал ее обратно. Нонна, получив обратно свой подарочек, от неожиданности замолчала, всхлипнула, отшвырнула подушку, попавшую ей в голову, и зарыдала в полный голос. Однако было ясно, что она уже начала успокаиваться. Первая дурь прошла.
      - Слушай, Лев Иванович, возьми меня учеником, пожалуйста, - пошутил Стас. - Чтобы так научиться, нужно два раза жениться?
      - Достаточно просто подумать. Один раз, - ответил Гуров.
      - Она не дала мне такой возможности.
      - А ты не разбегайся, прыгай. Самый надежный метод в непонятной ситуации. В общем, так. - Гуров повернулся к Стасу, совершенно не обращая внимания на крики девушки, уже начавшей биться головой о постель. - Я взял с собой одного человечка, а ты, наверное, оставайся здесь и попробуй наладить контакт с девчонкой. Сейчас самое время ее пожалеть.
      - Ты думаешь? - Стас очень ловко разыграл неуверенность и даже робость. Гуров покосился на него и хмыкнул.
      - Я что тебе сказал?
      - Как обычно, "не разбегайся", и... ну все остальное прочее.
      - Вот ты и не разбегайся. Здесь твоя грядка, тебе виднее.
      Гуров кивнул Стасу, пожал руку патологоанатому и, забрав с собой Ржевского, вышел из квартиры.
      Он отвез Ржевского в управление, посадил его в отдельный кабинет и дал в руки бумагу и авторучку.
      Задерживаться с доктором дольше, чем требовалось самой насущной необходимостью, Гуров не собирался. Доктор начал созревать еще в машине, и Гуров не решился по причине недостатка времени довести процесс до логического конца. После своего возвращения из офиса "Оферта-банка" он собирался просто выслушать все, что тот ему сам захочет сказать.
      Оставив Ржевского наедине со своими мыслями, Гуров спустился вниз и сел в свой "Пежо".
      Нужно было разобраться с делами Ветринова на его рабочем месте.
      Когда убивают банкира, даже если это случается почти в объятиях любовницы, все равно чуть ли не на сто процентов причина убийства находится или в банке, или рядом с ним.
      Гуров оставлял несколько процентов на ревность и прочую бытовуху, но что-нибудь нарыть больше шансов было в банке. Туда он и поехал.
      Глава вторая
      Стас, после ухода Гурова оставшись в квартире, задумчиво почесал затылок и решил продолжить свое знакомство с девушкой Нонной.
      Успокоившись, девушка уже не билась головой о матрас и не кидалась всяческими предметами. Она снова замерла и только пальчиками перебирала розовую простыню.
      Стас покурил, посомневался, покосился на патологоанатома и снова присел на край кровати.
      - Давайте договоримся раз и навсегда, - терпеливо начал он, готовясь при первом же резком движении этой страстной дамы сразу же вскочить и отойти на безопасное расстояние. - Вы не будете кидаться подушками и всеми остальными штуковинами, какие подвернутся под руку, ладненько? Это было бы пошлым повторением уже однажды пройденного. Метод не сработал, как вы сами видите.
      - Какой еще метод? - тихо спросила Нонна, не поднимая глаз и не глядя на Стаса. Надо было понимать, что разглядеть его девушка успела раньше, когда в него целилась.
      - Кидательный. Кидательный метод не сработал, - усмехнулся Стас и сел чуть свободнее. - Следовательно, нам остается только одно, Нонночка.
      - И что же это? - Нонна бросила быстрый взгляд на Стаса и отвернулась, гордо и независимо шмыгнув носом.
      - Поговорить надо, - осторожно произнес Стас таким тоном, словно вместо приличного слова "поговорить", он собирался произнести что-то неприличное.
      - Толя умер, - тихо сказала Нонна, повернулась и впервые в упор взглянула на Стаса.
      - Это так, - с готовностью, но все еще осторожничая, согласился Стас. Но ситуацию уже не изменить ни подушками, ни криками. Значит, ее нужно принять такой, какая она есть.
      Нонна внимательно посмотрела на Стаса, нагнулась и подняла с пола свою сумочку. Раскрыв ее, она вытрясла на кровать свои мелочи, подобрала зеркальце, платочек и начала поправлять поплывшую на глазах тушь.
      Стас бросил взгляд на все остальное, выпавшее из сумочки и лежащее на кровати. Взяв ключи, лежащие отдельной связкой, он спросил:
      - Это от чего ключики?
      - Вот эти два - от этой квартиры, - нехотя буркнула Нонна, не отвлекаясь от своего занятия. - Можете забрать их себе, они мне больше не понадобятся.
      - Квартира эта, значит, не ваша? - уточнил Стас, рассматривая ключи.
      - Нет, не моя. - Нонна поправила глаза, подрисовала губы, тяжело вздохнула и только сейчас подумала о том, что больше ей здесь не жить.
      От этой мысли стало совсем грустно. Она уже успела привыкнуть и к этой квартире, и к своему режиму: спать, бегать по магазинам, встречать Толю, спать с Толей, потом провожать Толю, смотреть телевизор и уже спать по-настоящему.
      - Значит, не ваша, - констатировал Стас.
      - Толя так и не купил для меня эту квартиру, и хозяйка наверняка меня выгонит, - вздыхая, объяснила Нонна, - потому что сама платить за квартиру я не смогу.
      "Блин! - подумала тут Нонна. - А как же мне теперь жить?"
      - Вы думаете о том, что вас, наверное, заподозрят в этом убийстве? спросил Стас, стараясь пробудить в девушке хоть какие-то мысли о реальности. То, что она начала прихорашиваться, подсказало ему, что Нонна совершенно не понимала сложности и двусмысленности своего положения.
      - Что? Как это "меня заподозрят"? - Нонна от неожиданного вопроса уронила зеркальце и вытаращила глаза на Стаса. - Как это "в убийстве"? Он же сам! Он сам! Я сама видела!
      - "Он сам" что? Что он сделал сам? - уточнил Стас, усаживаясь глубже и удобнее на кровать. - Он сам налил себе отраву в вино, перед тем как это вино выпить? Интересная информация! Это вы видели своими глазами?
      - К-какую еще отраву? - потерянно переспросила Нонна. - Я ничего не знаю...
      - Даже так? - Стас едва не рассмеялся. А разве это было не смешно? Убили Ветринова, набилась полная квартира оперативников, экспертов и прочих работников соответствующего ведомства, разговоры идут только об убийстве, а эта неврастеничка до сих пор, оказывается, думала, что "он сам"!
      - Ну так я вам сейчас объясню, - сказал Стас.
      Сидевший за столом угрюмый патологоанатом бросил на Стаса несколько равнодушных взглядов и снова уткнулся в свою бумажку.
      - А дело было так, - нарочито неторопливо начал Стас. - После того как вы запустили охрану, с нею поднялся и врач Анатолия Анатольевича, который и сделал предварительный химанализ. Врачи со "Скорой" не опровергли его, но вызвали наших спецов вместе с нарядом. Пока наши ребята брали показания у вас...
      - Ничего они у меня не брали, - возразила Нонна, - никто у меня ничего не брал! Так и знайте!
      - Почему это? - Стас нахмурился. Нонна оказалась настолько не от мира сего, что это даже уже и не удивляло. - Почему вы говорите, что у вас никто ничего не брал? - повторил вопрос Стас.
      - А потому что я им показаний никаких не дала! - крикнула Нонна. - Буду я еще общаться со всякими... - Она вовремя сообразила, что начала говорить что-то не то, и замолчала.
      - Значит, у вас все впереди, девушка, - рассудительно обнадежил ее Стас. - Ваши дружки уже прошли через это. И ничего с ними не произошло. Не похудели. Ну а врачу господина Ветринова придется знакомиться с нами все ближе и ближе.
      - Илье? - подскочила Нонна. - Вы говорите про Илью? То есть, я хотела сказать, Илью Григорьевича? А почему?
      - А почему он начал проводить химанализ? - вопросом на вопрос ответил Стас. - Кто его просил лезть не в свое дело?
      - Это его обязанность! Он врач и должен это делать! - неосторожно и запальчиво высказалась Нонна, но тут же подумала и добавила: - Кажется.
      - Кажется! Как сказать и как посмотреть на это! Человек внезапно умер, и причину смерти должен определить не врач из частной лавочки, а специалист, уполномоченный на то государством.