Светлана БОРМИНСКАЯ

ДАЙ ПОГАДАЮ! ИЛИ БАЛЕРИНА ИЗ ЗАМКА ШАРПЕНТЬЕР

– В замке Шарпентьер званый прием. Балерина Эмилия Тавиани приготовила для своих гостей увлекательную программу, но сначала будет ужин, хотите коротенькую выдержку из меню? – Молодой, судя по голосу, диктор идиотски захихикал и продолжил: – Восхитительные улитки, маринованные в ликере «Перно» – с шабли, запеченные в чесночно-травяном масле, с итальянским хлебом... Или вот! Хвосты лобстеров в сливочном соусе с белыми грибочками. – Диктор сглотнул и добавил: – С шафрановым рисом и помидорами, ну, как вам?

Я как раз мыла туалет для пассажиров в своем вагоне, краем уха слушая новости. Скорый поезд Адлер – Москва, в котором я трудилась проводницей, находился в отстойнике после рейса.

– Балерина?

И я вспомнила, как в детстве мечтала стать балериной, упрямо становилась на пальцы ног и красиво разводила руками под музыку из радиоприемника.

Мечтала, наивная девочка...

– Домечталась. – От души сыпанув в унитаз горсть чистящего порошка, я продолжила его драить.

Закончив уборку, я спешно переоделась, торопясь на электричку. Я уже набивала пакет личными вещами, огляделась по сторонам, чтобы впопыхах чего-нибудь не забыть. На полу валялась купюра, я кое-как отодрала ее, так как бумаженция прилипла намертво. Но это была не купюра...

Зимой мне подарили колоду карт.

«Ты же талантливая баба, Светка, ну сколько можно работать проводницей? Дай себе больше свободы, избавься от ненужных запретов, и ты вырвешь у жизни свой шанс!» – разорялся даритель, норовя меня ущипнуть.

«Лучше бы помаду подарил!» – Пока я нервно разглядывала зловещие значения карт, даритель испарился.

Смерть с косой и Дьявола я выкинула в мусорное ведро в тот же день, оставив в конце концов лишь пять симпатичных карт. Теперь каждый день в течение месяца, даже не тасуя, я вытягивала одну из них. Так вот, самый счастливый – Туз Пентаклей, и если я выуживала его с утра, то день обычно задавался.

Эта карта считается самой лучшей из всех Младших Арканов. Когда она выпадала, древние египтяне, по словам Этейллы, не гадали дальше, ибо она делала весь результат гадания благоприятным.

Нет, счастливее я не стала, куда там... Нога судьбы раз за разом продолжала пинать меня, но я научилась феноменально отпрыгивать! А карты я растеряла, выбросив и ту, отодранную от пола.

Сон в руку

Незнакомец настырно тыкал мне в лицо пирожное «Мадлен», повторяя, как заведенный:

– У меня есть то, что тебе нужно, хочешь? Так хочешь или нет?

И я протянула руку, не имея ничего против «Мадлен». Внезапно послышался треск. За какой-то миг все заволокло дымом, и огонь поглотил и незнакомца, и его мультяшное пирожное...

– Света, вставай, Москву проспишь, – тряс меня за плечо бригадир поездного состава Заза Иванович Сердоликов. – Мерзко, – добавил он.

– Что? – зевая, обиделась я, уснувшая на полчаса перед самой Москвой.

– Погода мерзкая, подъезжаем, Света, – вздохнул Заза Иванович и повторил: – Вставай-давай!

«Мне снился огонь, к чему такие страсти?» – размышляла я, отскакивая от спешащих к выходу пассажиров с багажом и безумными глазами провинциалов.

Ничего в тот миг не предвещало беды, моя жизнь тихо шла между работой на скором поезде, домом и поездками к дочке. Многие вещи с годами стали понятны сами собой: то, что в любви – каждый за себя, и что надо терпеть, пока есть надежда на лучшее. И что не надо ничего бояться, ведь ходить по земле, ощущая ногами каждый ее камушек, – уже великое счастье... Ну а что коты и добрые собаки – ангелы в шерсти и без крыльев, так об этом знают даже дети!

Но сон про пожар оказался в руку, плохим оказался сон...

Мадам Ингрид

Месяц спустя...

Я вышла из Лиги независимых астрологов, хлопнув дверью, и быстро пошла по тротуару. Но, сделав несколько шагов, споткнулась и страстно поцеловала асфальт. Я отерла коленку и чуть не заплакала, обнаружив дырку на чулке. Обернувшись на здание лиги, я погрозила кулаком.

«Как в очень плохом кино, – думала я. – Горя не знает – это не про меня».

С пятого этажа на меня смотрела магиня. Она категорически не рекомендовала открывать салон Розовой магии в Москве.

– Вы из Дракино? – уточнила она. – Вот и езжайте туда, в Москве совсем уж не протолкнуться от магов.

– И кто ко мне будет приходить? – вежливо огрызнулась я. – Две изнывающие от безответной любви школьницы и какая-нибудь старая сумасшедшая дура, в смысле, дева? Все, в Дракино больше желающих не найдется. Там девчонки гадают лучше меня, а может, и лучше вас! – выпалила я и осеклась. – На что, извините, я буду жить? Мне ведь еще жить охота...

То, что мое место проводницы скорого Адлер – Москва уже занято, а я решила сменить профессию из-за выпавших на мою долю серьезных неприятностей, я сообщила еще в самом начале разговора и ждала понимания, но, как всегда, напрасно... Магиня молча наблюдала за мной, а я в свою очередь продолжала оглядывать ее кабинет, дивясь про себя, что волшебством в нем и не пахнет. Стол, за которым сидела она, и скромный диванчик, на котором уместилась я. И никаких шкафов, набитых заспиртованными гомункулусами, никаких треснувших венецианских зеркал и гигантских глобусов, и ни одного свитка в паутине или магических древних книг с тяжелыми кожаными закладками в благородных ошметках плесени... Ничегошеньки. Обычные моющиеся обои в цветочек и стандартная люстра на потолке – вот и весь антураж.

– Ну, хорошо, гадалки тоже часть социума... Скажите, а какой период жизни вы сейчас проходите? – потрогав желтоватым пальчиком переносицу, спросила магиня, и ее карие, похожие на обезьяньи, глазки на мгновение вспыхнули неподдельным интересом к моей скромной персоне.

– Я бабушка! – без запинки выпалила я.

– Почему же вы не сидите с внуками? – подлетела ко мне магиня. От неожиданности я даже отпрянула.

– А чего с ними сидеть? Дочка – домохозяйка, и сватья не устает квохтать над внучкой, – стала загибать я пальцы. – А я буду приезжать к ним в гости каждую неделю. С гостинцами, разумеется! И потом, мне всегда хотелось поискать высший смысл даже в простых вещах, а это проще всего, когда выслушиваешь кого-то и говоришь в ответ. Разве не так?

Магиня все еще стояла рядом со мной, от ее взгляда шевелилась паутинка, свисающая с лампочки. Я подвинулась, и она почти бесшумно присела рядом на диванчик, до того она была хрупка и иллюзорна по части телосложения.

«А ты все-таки похожа на злую волшебницу, какими их обычно изображают в книжках с картинками. И тебе... миллион лет!» – разглядывая морщины на ее треугольных щеках, вдруг подумала я.

– Вы еще молоды, – впервые за встречу улыбнулась магиня. – Почему бы вам не устроить свою личную жизнь? Хотите, я найду вам богатого мужа – деньги возбуждают! Будете спокойно варить борщи и штопать носки в уютном загородном доме. Соглашайтесь, я не всем это предлагаю.

– Я разочаровалась в мужчинах, – твердо сказала я.

– А в любви? – быстро спросила она.

– В любви пока нет, – стоически ответила я.

– Понятно, – вздохнула магиня. – Ну а с телепатией у вас как?

Я вздохнула и рассказала сон, как поезд, на котором я ехала в Загорск, внезапно остановился, и пришлось долго топать во сне пешком. Я шла-шла-шла и увидела приметный дом с колоннами... Через пару недель я ехала в Загорск наяву, и поезд остановился из-за банального ремонта путей, так что мне пришлось добираться до конечной станции окольно, и тот приметный розовый дом с колоннами из сна я увидала, проходя мимо.

– Но что мне тот дом с колоннами, а я тому дому? Нужного и полезного я ни разу ничего не угадала, – уныло созналась я, потому что без серьезного повода врать не привыкла.

– Вот именно. А у вас есть наитие, – вдруг удивленно пробормотала магиня. – Но гадание – ритуал, направленный на контакт с потусторонними силами, с целью получения сведений о будущем и настоящем... Вы хоть представляете, что это такое?

И я, не раздумывая, кивнула:

– А что мне еще остается? Магия, колдовство и ясновидение в Москве не преследуются законом, я узнавала!

– Да, преследуется лишь целительство, – поморщившись, согласилась магиня, на лице ее было неприкрытое раздражение.

И через минуту я уже стояла на улице с камнем в кармане. С ее камнем, который я стянула, пока магиня нагибалась за упавшим под стол огрызком карандаша. Я украла камень из чувства противоречия. На вид это был обычный гудрон, и в его ценность я не очень-то верила. У магини на полу возле стола была полная ваза таких камней.

Я забыла сказать, магиню звали мадам Ингрид.

Я отошла довольно далеко от Боброва переулка, заблудившись в поисках станции метро.

«Господи, я сошла с ума? Что я, в самом деле, затеяла? Я же не верю ни в какую магию. Шарлатанство это все... Выходит, я уволилась, чтобы обманывать людей? Да вроде бы нет, этого мне только не хватало, а что же тогда?»

Меня толкнул какой-то толстяк с промасленным пакетом в руках, буркнув довольно невежливо:

– Извините.

«Как же классно я пекла пончики когда-то! » – внезапно вспомнила я. Присев на скамейку неподалеку от павильона «Пончики», я разглядывала выходивших из него толстух и попыталась разобраться в своих мыслях.

Месяц назад моя квартира выгорела дотла, пока я была в рейсе. Сгорело абсолютно все, кроме тех вещей, которые были на мне, и паспорта. В расстроенных чувствах я уволилась с прежней работы, и мой отъезд из Дракина был связан со стремлением заработать.

Путем разгадывания нехитрой житейской головоломки я изложила все свои подозрения следователю, но у предполагаемого Герострата оказалось железное алиби на ту ночь. Главная же беда заключалась в том, что в силу ветхости дома квартира моя восстановлению не подлежала и, погоревав с недельку, я поняла, что у меня появился нехилый шанс изменить свою жизнь, встряхнув за шкирку задремавшую судьбу. Жаль, что я выпустила из памяти главный жизненный постулат: судьба – очень жадная дама и всегда дает меньше, чем просишь, поэтому мечтать надо о великом, и тогда получишь то малое, о чем просил.

На скамейке лежала газета. Я машинально взяла ее в руки и начала читать.

«Виконтесса Эмилия Тавиани внезапно потеряла сознание на побережье Адриатики во время съемок документального фильма о ней... Пожилая дама давно страдает диабетом, но все еще танцует свое знаменитое фуэте в балете „Изотта“ в благотворительных спектаклях...»

Любопытная статья на этом обрывалась. Я вздохнула, потрогала разбитую коленку и пошла на Плющиху. «Пока не закроется одна дверь, не откроется другая, – размышляла я. – При этом всегда приходится начинать если не с минуса, то с нуля».

– Тавиани, – бормотала я. – Какая фамилия. Не то что у меня – Мурзюкова. Где-то я ее уже слышала.

Если б я знала, что с родственницами виконтессы встречусь весьма скоро и при очень плачевных обстоятельствах... Но откуда я могла это знать?

Барокко

Вчера по дороге к вокзалу я случайно услышала разговор двух бойких девчонок лет двенадцати:

– Либо человек сам становится пятой стихией, либо ему надо помочь в этом... Ой, здравствуйте, тетя Света, не узнали вас!

– Ничего, – кивнула я, – богатой буду!

«Опустела без тебя земля, как мне несколько часов прожить?»

Я с детства люблю этот фильм про Плющиху и песню про погибшего французского летчика знаю наизусть. Может, поэтому мне всегда хотелось пожить на этой улице?

Я одолжила у знакомого коммерсанта деньги и сняла у двух престарелых дам комнату на Плющихе. Большего я себе позволить все равно не могла. В непримечательном доме под номером 14/7, неподалеку от ресторана «Ганнибал». Не совсем барак, конечно, правильнее сказать – старый дом довоенной постройки в стиле барокко, очень унылый на вид, хоть и выкрашенный в трогательный цыплячий колер.

Сестры Хвалынские – Марианна и Эвридика, – сдавшие мне меньшую из трех комнат, вели тихую жизнь двух регулярно пьющих пожилых мегер. Получая раз в месяц по пенсии, они пили все, что горит, забывая о закуске, и жили весьма уединенно, разводя бегонии в горшках. По крайней мере, весь подоконник в моей комнате был заставлен ими наподобие оранжереи. К сестрам я попала не просто так, а по рекомендации их знакомой из Дракина, тоже весьма пьющей дамы Лели Залуцкой, которая когда-то работала с ними в Академическом театре оперы и балета.

Вниз по улице, над рестораном «Ганнибал», я удачно сняла еще одну комнатку с отдельным входом – под салон – и повесила флаг в окне. На белом флаге сияло золотом одно слово – МАГИЯ.

Да, в последний год я вдруг стала делать нехарактерные для себя вещи, что называется, «пошла в разнос». Все началось с пожара. «И, видимо, пожаром закончится», – порой думала я, поминая недобрым словом свою дотла выгоревшую квартиру и ее поджигателя.

Конечно же, я могла пойти работать в платный туалет или дамой – «рекламной книжкой» где-нибудь у метро, а куда еще возьмут женщину чуть за сорок без московской прописки? Тем более каждое утро, подъезжая к Москве, я видела огромную надпись на каком-то заброшенном здании без крыши: «Засунь в жопу свою совесть, ЭТО – реальность». Написанные черным по белому слова заронили не совсем доброе зерно в душу.

С детства я представляла себе Бабу-ягу как весьма неряшливую особу с бородавкой на носу, но сама пока не слишком на нее походила, поэтому надо было еще поработать над своим образом гадалки и ведуньи. К тому же у меня на тот момент даже не было никакой концепции. Как вести гадательные и магические дела? Я понятия не имела, была абсолютной дилетанткой в ворожбе, тем не менее актерские данные в зачаточном состоянии, как и у всех дам, у меня имелись. Вот с этим-то багажом – пожар, полное отсутствие денег и жилья и неизменная предприимчивость – я и вышла на магическую охоту.

Итак, в один прекрасный майский вечер я села в ожидании своего первого клиента. Сама-то я не очень верила в практическую магию и ясновидение, просто решила таким образом заработать денег себе на жизнь. Не на ту, которая у меня была, а на лучшую. А разве много я их заработала, двадцать лет трясясь в поезде Адлер – Москва в качестве проводницы? Мы еще не видели друг друга – я и Париж, мы еще не целовали друг друга в губы – я и липкие, скользкие устрицы в брусничном соусе в ресторанчике «У Леона».

«Помни о Боге», – всегда говорила мне мама, и я помнила, не забывала. И сейчас дала себе слово, что не причиню никому ни малейшего вреда, а лучше отойду в сторонку, если что.

И потом, ну кто из нас в детстве не мечтал стать волшебницей?

Бобров переулок

Мадам Ингрид курила у окна, аккуратно стряхивая пепел в пакетик из-под семечек. На улице была ночь. Мысли мадам витали в самых глухих пределах.

– Как интересно, – внезапно проскрипела она, – а эта новая гадалка с Плющихи сама не знает еще, во что ввязалась.

Магиня зевнула, быстро перекрестила рот и вылетела в окно. Форточка щелкнула и сама закрылась на шпингалет, а в углах магического кабинета кто-то завздыхал.

У вас все будет хорошо, господин гравер

Я села и стала ждать, положив на видное место колоду затертых игральных карт, камень, который стянула у магини и пару стеклянных шариков из магазина «Хозтовары». Руки у меня дрожали, а на душе было неспокойно. Дело шло к вечеру, а ко мне никто так и не пришел, несмотря на то, что, гуляя по Плющихе, я расклеила целую уйму объявлений на всех близлежащих столбах и заборах – об открытии магического салона над рестораном «Ганнибал».

В тот теплый вечер небо разрывал салют, а я просматривала найденную на улице газету, чтобы хоть чем-то себя занять... И внезапно на глаза мне попалась знакомая фамилия: «После страшной автомобильной катастрофы виконтесса Эмилия Тавиани находится в той же больнице Доброго Самаритянина, в которой когда-то на операционном столе умер сенатор Роберт Кеннеди...»

У меня глаза полезли на лоб, и я торопливо продолжила читать.

«Ferrari», за рулем которого находилась известная в прошлом танцовщица, потеряв управление, съехал с набережной в Лос-Анджелесе и врезался в скалу. Автомобиль сразу же вспыхнул... Сама виконтесса чудом сумела выскочить и долго каталась по земле, пытаясь сбить с себя пламя... Пострадавшую срочно доставили в ближайшую больницу, где она была срочно прооперирована...»

Мои мысли были до такой степени заняты прочитанным, что, услышав чье-то покашливание, я подскочила. Ко мне стучался мой первый клиент – худющий мужчина в сиреневом свитере, весьма похожем на женский.

– Я гравер в ювелирном, – с порога сказал интеллигентный на вид мужчина и старомодно поклонился. – И могу сделать вам вывеску – «Магия на Плющихе», хотите? А то ваш флаг очень трудно прочитать, знаете ли... То ли «Агушу» рекламируете – есть такое детское питание, сам практически вырос на нем, – то ли...

Я глядела на него и не находила слов, они копошились во мне, как щенята в корзинке, – по всей вероятности, я была еще не готова к встрече с каким бы то ни было клиентом.

– В городе полно сумасшедших, – присаживаясь в соломенное кресло, которое я выпросила у своих квартирных хозяек, добавил гравер. – Моя фамилия Носальский. Вы правильно сделали, что открыли свою гадальную контору на Плющихе, тут до магии еще никто не додумался, вы – первая, а значит, ваше дело пойдет.

– Надо же, – загордилась я, и спокойствие стало потихоньку возвращаться ко мне. – Спасибо за поддержку. Ко мне сегодня ни один человек так и не заглянул!

– Ты подумай, – мгновенно перешел на «ты» сухопарый гравер. – Хорошо оформленная вывеска привлечет клиентов, как варенье мух. А то что это? Развесила объявления на заборах, оштрафуют ведь, чего улыбаешься-то? – Он помахал парочкой сорванных объявлений. – Ну, что, заказываешь вывеску?

– Сделайте, оплачу потом, – махнула я рукой. – А пока дела идут сами видите как...

– С тобой все ясно, – ухмыльнулся гравер. – Ты погадай мне пока в счет аванса, – подмигнул он. – Есть у меня пара вопросиков к жизни.

– Хотите, чтоб я вам погадала? – переспросила я и, взяв со стола колоду, принялась не спеша ее тасовать. – Ладно, поглядим сейчас. Вы пока загадайте какое-нибудь желание, но мне не говорите!

И я раскинула свою первую комбинацию из трех карт. Гадаю-то я дилетантски, но значения карт, безусловно, знаю... Итак, передо мной сидел абсолютно счастливый человек, судя по трем выпавшим тузам, и я задумчиво огляделась, чтобы собраться с мыслями...

– Что? – У гравера в глазах появилась мимолетная тревога. – Что там у меня стряслось?

Я улыбнулась, покачав головой.

– Что там? – с веселым испугом переспросил гравер. – Умру-уу?! – привстал он и дурашливо закатил глаза.

– Ну, не то чтобы... – Признаюсь, что-то мешало сказать мне: «Ты счастливчик, гравер!»

– Что там такое, а? Я неизлечимо болен? Да? – упавшим голосом произнес гравер, все-таки продолжая улыбаться глазами.

– Даже не знаю, что вам и сказать. – Я чиркнула спичкой над свечой, которую купила в церковной лавке, а лоб гравера в это время покрывался каплями пота величиной с град. – У вас все будет хорошо, господин гравер, – собравшись с силами, строго произнесла я.

Гравер недоверчиво переспросил:

– У кого? У меня?

– Да, – со значением кивнула я. – У вас все будет хорошо, если вы еще раз придете ко мне, я вам подправлю карму.

Гравер сглотнул и, с видимым облегчением, вытер рукавом своего смешного свитера пот со лба.

– И всего-то? – пробормотал он, послушно глядя мне в рот.

– Да, все, как в аптеке. – Я вздохнула и добавила: – Фирма веников не вяжет.

Когда он уходил, дергая дверь на себя, вместо того чтобы просто толкнуть ее наружу, я поняла, что мое новое дело выгорит.

– Так держать, Мурзюкова, – сказала я себе, провожая первого клиента за рукав на улицу – сам он от пережитого не мог идти.

Но настроение у меня, как ни странно, вдруг стало портиться прямо с того самого дня.

Велюровая шляпка

Положа руку на сердце, я бы лучше повесила вывеску «Добрые советы», а не «Магия на Плющихе», но чем больше тайны, тем больше прибыль, банально рассудила я и не прогадала.

Неделя закончилась быстро, назавтра по календарю друидов предполагалось воскресенье, и я решила устроить себе выходной. Всего за шесть дней я окупила снятые комнату и офис, плюс заработала половину своей месячной зарплаты проводницы скорого поезда.

Чего же мне стоила эта неделя? Плохого настроения и кошмаров по ночам. Когда я работала проводником скорого поезда, плохого настроения было не в пример меньше, но вот что касательно денег – до зарплаты их хватало едва-едва.

Я более так не шутила, как в тот первый день с гравером Носальским, а всеми силами старалась помочь. Безусловно, если чувствовала, что могу это сделать. Я включала всю свою интуицию сорокалетней, никогда не унывающей женщины, которая не понаслышке знает, что почем в этой жизни, и уверена, что сориентировала в нужном направлении хотя бы половину тех, кто заглянул ко мне со своим несчастьем. Ведь ясность в решении сложных проблем многого стоит. Притом я знала по себе – чудеса, безусловно, случаются, и есть люди, умеющие их творить.

И все-таки, все-таки, мне бы собрать свои вещички в тот субботний вечер и уехать обратно в Дракино насовсем, раздав все долги и отложив остатки денег на шубу из кролика, но я так и не сделала этого. Съездила в гости к дочке, а утром в понедельник вернулась на Плющиху в желтый дом в стиле барокко с целью продолжить свою новую работу.

Я переоделась в черное шелковое платье, накинула сверху турецкую шаль со звездами и собралась уходить, но на пороге меня в два голоса окликнули сестры Хвалынские:

– Эй, погадай и нам, гадалка!

Облупленная хохлома в кухоньке смотрелась смешно и парадно, сестры пили чай с белым хлебом, и их морщинистые лица были почти безмятежны. И вот я раскинула карты, не забыв зарока, никогда не говорить о плохом, даже если выпадет плохая карта, ведь, как известно, карты врут хуже сивого мерина. И тут глаза у меня полезли на лоб! По раскладу выходило, что передо мной сидят две миллионерши... ни много ни мало! Я сморгнула и быстро взглянула на двух шестидесятилетних сестриц. Нет, шиншилловых манто и следов пластических операций я не обнаружила... и поэтому ничего не сказала им об этом, потому что нехорошо смеяться над старостью.

А ровно в три часа дня я открыла свой салон Розовой магии.

«ОТКРЫТО» – повесила я табличку на ручку двери, села и уставилась в окно. Мой клиент не заставил себя долго ждать. Колокольчик над дверью дзинькнул, я подняла голову и похолодела – на пороге стояла магиня в кокетливой шляпке-таблетке из велюра.

– Здравствуй, – сказала она, и я кивнула в ответ.

У меня сердце заколотилось так, что я слова не могла вымолвить.

– Знакомый камешек, – мадам Ингрид мельком взглянула на кусок гудрона на моем столе.

– Это – ва-а-ш. А-а-а... шляпка вам очень идет! – Я двумя пальцами подвинула к ней гудрон, она взяла его и, смяв в руках, словно это была губка, снова положила на край стола.

Я тронула пальцем камень, он вновь был твердым и холодным, и меня вдруг прошиб озноб – я очень боюсь таких штучек...

«А вдруг она ведьма? – испугалась я. – Я-то дурака валяю, по большому счету, а она? Заколдует, и что? Прощай, жизнь? А так все хорошо начиналось!»

– Разве я обязана вступать в Лигу? – стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, как можно скандальнее поинтересовалась я.

Магиня скинула велюровую шляпку с пучка и хмуро покосилась на меня:

– Мне здесь предложат сесть?

– Кресло за вами, – вскочила я. – Извините!

Она присела в соломенное кресло, а я опустилась на свой жесткий стул. Посмотреть на нее я долго не решалась и, сцепив дрожащие пальцы под столом, сначала косила глазами в один угол, потом в другой... И только успокоившись, я быстро, всего лишь на пару секунд, взглянула на магиню.

Она спала!

Старушка сидела, прикрыв глаза, и дышала тихо-тихо, как во сне. Я вдруг успокоилась. Пусть поспит, подумалось мне. Если ей не миллион лет, то точно триста-четыреста... Пока шла сюда с проверкой на Плющиху, наверное, умаялась, сердешная...

И только я перевела дыхание, как услышала:

– Свеча потухла. К тебе приходит кто-то погадать – ты зажигаешь свечу, и, если она тухнет – человека будут преследовать несчастья.

– Вы серьезно? – вскричала я. – Надо запомнить!

– Лучше запиши, – ворчливо посоветовала странная гостья и открыла глаза. – Какая же ты наглая!

– Ну и что? – не обиделась я. – Зато я не ханжа и не лицемерка.

– Что есть, то есть, – так же ворчливо согласилась магиня.

– А как вы меня нашли? – спросила я на всякий случай.

– По флагу и вывеске, – кивнула на окошко магиня, в котором развевался белый флаг с надписью «МАГИЯ». – Эти камни лежат, чтобы их брали, – снова взяла кусочек гудрона со стола магиня. – Они притягивают человека к себе.

– Значит, я его не украла? – обрадовалась я. – Спасибо, с души отлегло.

– Украла-украла, но – ничего. – Магиня внимательно оглядела комнату, в которой мы сидели. – Так заведено, что тебя, скорее всего, будут не любить, – добавила она через минуту.

– Я привыкла к этому, – хмыкнула я. – Тоже мне – открытие!

– Тебя будут не любить твои новые коллеги, – помолчав, расшифровала мне суть сказанного магиня.

– А-а-а... – протянула я. – Пускай не любят, я, кроме вас, и не знаю никого!

– Это опасно, – сквозь зубы сказала старушка. – Ты знаешь, как защищаться?

И тут мне снова стало как-то неуютно, если не сказать – очень страшно. Потому что я вдруг разобралась, она пришла не пугать, а, скорее всего, предупредить меня.

– Спасибо вам... И что мне нужно делать? – спросила я, ощущая холод между лопатками.

– Ничего сверхъестественного, – сказала магиня. – Запомни лишь: никому, ни при каких обстоятельствах не делай и не желай зла.

– Даже очень плохому и злому человеку? – пробормотала я, вспомнив парочку клиентов, которым не помешало бы порекомендовать отправиться походить по перилам какого-нибудь железнодорожного моста в Мытищах.

– Даже такому, – твердо сказала магиня.

– А если он придет меня убивать? – как можно непринужденнее спросила я.

– Защищай свою жизнь, но, если такой человек пришел спросить у тебя совета или просто поговорить, ты обязана дать ему самую оптимальную рекомендацию, насколько это возможно с твоим не самым далеким умом!

Я надулась.

– И еще, различай пришедших – у кого горе и кто сам хочет принести кому-то горе, так вот...

– Что?!

– Привороты-отвороты умеешь делать? Нет? Я так и думала. Значит, используй ваниль, корицу и... лимонную кислоту. И самое главное – не вмешивайся туда, где не сможешь помочь. Люди живут, страдая...

Магиня посидела, повздыхала, поспала еще минут шесть и ушла, оглянувшись на меня от дверей. В салоне витал легкий сладковатый запах, которого раньше не было. Я чихнула и посмотрела в окно, чтобы увидеть, на какой машине она подъехала к моему салону.

– Ах, – быстро сказала я.

Темно-синий «Порше» мягко тронулся с места и через несколько секунд исчез, влившись в хаос автомобилей на перекрестке.

Сзади меня кто-то тихо кашлянул. В раскрытых дверях на одной ноге стояла незнакомая мне бабуся и часто моргала, другую ногу она зачем-то подняла, словно нащупывая ею невидимую ступеньку в воздухе, да так и замерла, глядя на меня прозрачными синими глазами... Я улыбнулась ей на всякий случай и поприветствовала:

– Добрый денек.

– А он точно добрый? – спросила бабуся, опуская ногу.

– Без сомнения, – кивнула я. – Чем могу вам помочь?

– У моего младшенького, – сказала она, тяжело опускаясь в кресло, – склонность к насилию.

– Приводите его, – встрепенулась я. – А сколько, если не секрет, вашему младшенькому?

– Тридцать пять, – пожала плечами бабушка, пряча покрытые синяками руки в карманы. – И с бутылкой не расстается!

– Тогда лучше принесите его фотографию, – быстро сказала я, потому что вступать в скандал с тридцатипятилетним пьяницей не имело смысла. – Я почитаю молитвы, чтобы он успокоился. Платить не надо, – предупредила я, когда она вытащила видавший виды кошелек и из него фотографический снимок размером с ладонь.

Бабушка недоверчиво взглянула мне в глаза и почти весело пошла к выходу, оставив фотокарточку.

– А фото ребенка не подходит. – Я вынуждена была вернуть снимок, разглядев детсадовского мальчугана с трубкой телефона в руке.

«Когда-то был мальчик-улыбка», – подумала я.

– Илья не любит фотографироваться, – вздохнула бабушка, пряча снимок.

– Хорошо, я попробую на этой, – пообещала я, и хотя понимала, что мои слова иллюзорны, положив на снимок руки, попросила бога избавить этого человека от пьянства.

Раз-двас-трис!

В Москве работающий человек скорее пойдет со своей проблемой к гадалке, чем в кабинет к психологу. Ведь офисы магов и гадалок расположены на каждой улице, а кабинет врача надо еще поискать.

Время со скрипом раскручивало свою радужную спираль, а я практиковала уже второй месяц и частенько подумывала о том, что мне не хватает приемной, в которой можно было поставить несколько стульев. Но заработок все же был крайне нестабилен, хотя на жизнь мне, безусловно, хватало. Ведь людей до умопомешательства волнуют отношения с другими людьми, болезни, которые не проходят, и безответная любовь к абсолютно посторонним и чужим людям, с которыми им ничего и никогда не светит по судьбе... И еще многих душит злоба на все что угодно, буквально на все, что шевелится и дышит. Поэтому, испробовав все мыслимые и немыслимые гнусности в отношении недругов, они отправляются к последнему средству, то есть к магу. И я беру за это деньги: за нездоровый процесс разговора с озлобленными на весь свет людьми, потому что их ожесточение безгранично. Я успокаиваю их и умело направляю недобрую силу в безопасное русло. Я научилась этой нехитрой манипуляции, пока работала проводником скорого поезда. Это несложно, переключить человека на что-то хорошее сочувствием. Правда, ненадолго. Навсегда перевести зло в добро не удается даже господу богу, я же и не ставила перед собой таких неосуществимых задач...

К исходу первого месяца я начала морально уставать от работы и даже покрылась сыпью от переживаний. В конце концов я твердо решила, что заработаю энную сумму, сверну к черту магическую шарашку и открою ферму по выращиванию страусов где-нибудь в Рузском районе. Придя ночью после магических сеансов в свою комнату в доме номер 14/7 на Плющихе, я совсем выпустила из памяти, что опять ничего не купила себе на ужин.