— Так. Я никуда не поеду, пока не получу от тебя объяснений. Настоящих объяснений. Тем более, ты явно говоришь меньше, чем знаешь.
Глеб присел на край головой кровати, но потом оглянулся, шагнул к стене и устроился там на корточках. Голая кроватная сетка притягивала к себе взор, лишний раз возвращая мыслями к случившемуся. Глеб с усилием перевел взор на худощавого собеседника и постарался собраться с мыслями.
— Говоришь — должен был быть я. То есть ты знаешь, кто на нее напал. И знаешь, почему этот кто-то хотел напасть на меня.
— Это даже не секрет.
— Тогда рассказывай.
Фрайм вздохнул. Так вздыхают, когда капризный ребенок в сотый раз просит рассказать сказку. Чуть сменил положение в кресле и начал.
— Много тысячелетий назад жил сильный народ, способный к подвигам и свершениям. Но их предводители не поделили власть, и подданые после междоусобных войн рассеялись по всему миру, разделив свою кровь и способности среди других народов. И теперь мой господин ищет праправнуков этих людей, чтобы попросить их оказать ему услугу. Ты один из этих родственничков.
— Кровь Перворожденных. Большие возможности и большая головная боль для всех окружающих.
Улыбка Фрайма стала шире. Несомненно, он получал удовольствие от происходящего.
— Ага. И ты шел, шел по улице, увидел мою квартиру и решил — вот оно место, где живет человек с нужной тебе группой крови.
— Не группой крови, а с частью крови перворожденных. Многие кланы пустили по свету разные талисманы, способные выявлять подобных людей. После того, как талисман отзовется, остается лишь по запаху найти нужного человека. И посылают нас, гонцов. Мы должны найденного привести к знающим и мудрым людям, а те уж объяснят вам все подробно.
— И где этот талисман? — Глебу пришла в голову мысль потихоньку свернуть беседу. Собеседник явно не производил впечатление психически здорового и нес какую-то чушь. Но как вытолкать его из квартиры, особенно учитывая торчавшую из сапога рукоять ножа.
— Вот он, — и Фрайм жестом фокусника раскрыл левую ладонь, в которой покоилась каменная обезьянка. Она нахально скалилась в лицо Глебу, а у него перед глазами возник другой оскал, окрашенный кровью и плотью женщины.
— Значит, талисман. И ты по его запаху прибежал сюда. Или, может, не смог прибежать? Ты же человек. Человек, а не собака. Ты не можешь бежать по запаху. Ты лишь забросил обезьянку и ждал, пока идиот вроде меня ее схватит. А потом… А потом ты спустил собаку. Свою паршивую серую собаку, что пришла ко мне в дом и убила мою подругу. А собиралась убить меня? Получается, она не смогла, и ты решил завершить начатое.
— Нет. Харнет вырвался случайно. И я смог встретиться с тобой после долгой погони по его следам. Говорю тебе, случившиеся лишь несчастный случай, ошибка.
— Ошибка. Да-да, ошибка. Ошибка, что я с тобой разговариваю. И твой нож в сапоге — тоже ошибка. И эта паршивая собака…
Но Фрайм не успел закончить фразу. Глеб, распознавший перед собой врага, признавшегося в смерти Марины, уже не раздумывая прыгнул на сидящего в кресле человека. Только что он сидел на корточках — и уже врезался в сидящего, вцепился ему в горло с нежданной для самого себя яростью. Вот он, враг, отнявший у него женщину, которую он любил! Вот его горло, которое уже трещит под пальцами, осталось лишь еще чуть-чуть, еще немного! А потом он возьмет оружие и найдет того паршивого зверя, которого спустили на него.
Человек в безрукавке опешил лишь на секунду. После мгновенной заминки он рванул сцепленные руки вверх, ударом освобождаясь от захвата и сверху продолжил удар открытыми ладонями по ушам. В голове лишенного опоры Глеба хлопнуло, а Фрайм уже вывернулся из-под него и оказался не на кресле, а на полу. Не видя противника, Глеб все же лягнул взад. Судя по всхлипу, куда-то попал. Перевалился за кресло и развернулся, выставив перед собой сжатые в кулаки руки. Теперь мужчин разделяло лишь кресло. Оба стояли в полуприседе, в защитной стойке. Но если Глеб казался растрепанным дворовым псом, вырвавшимся из уличной свалки, то Фрайм походил на дикого лесного кота, которого сбросили с дерева и лишь разозлили, но никак не потрепали.
Он пригнулся с выставленными открытыми вперед руками, глаза с яростью смотрели исподлобья. Тело медленно покачивалось из стороны в сторону, а взгляд ловил каждое движение Глеба. Фрайм дернулся вперед раз, другой, проверяя реакцию противника. Глеб успел лишь сжаться и поднять кулаки ближе к лицу. Третий бросок он увидел, но отреагировать не сумел. Правая рука попала в захват, рывок — и тело пошло следом за рукой. Кресло ударило по ногам, и Глеб завершил полет, тяжело врезавшись головой в стену. Фрайм отпустил руку и осторожно нагнулся проверить пульс на шее. Потом сел на пол рядом и стал вращать головой, сипло ругаясь сквозь зубы.
Голова просто раскалывалась. Глеб осторожно открыл глаза, и свет взорвался внутри черепа, будто только и ждал этого момента.
— Дурак. И стоило на меня бросаться. Ехали бы сейчас спокойно до места, так ведь нет, тебе обязательно все нужно испортить.
— Это ошибка, — просипел Глеб. Слова выходили с трудом, а мысли ворочались чугунными шарами, вызывая боль самим фактом движения. — Это какая-то ошибка, этого не может быть.
— Что ты говоришь! Вот уж не знал.
— Я не перворожденный. Во мне нет ничьей крови. И у меня нет хозяев.
Фрайм нагнулся к лежащему, рывком приподнял его лицо к себе и ощерился.
— Я мог бы ошибаться, если бы не одно но. Я не говорю на вашем языке. Я его просто не знаю. Я говорю на старо-ордорском. И ты меня понимаешь. И сам говоришь, даже не замечая этого. Все Перворожденные знают ордорский. Это ваш отличительный признак.
— Я не понимаю, — и Глеб замолк на полуслове. Только после сказанного он осознал, что и в самом деле говорил с гостем не на русском, а на каком-то певучем наречии, которое возникло из каких-то глубин памяти. Слова чужой речи слетали с языка просто и легко, будто он пел бесконечные вереницы фраз с самого рождения.
— Все ты понимаешь, только прикидываешься. Чуть мне шею не свернул, ублюдок. Ну да ладно, хозяину ты нужен лишь живым, (и,) если я тебя помну дорогой, хуже не будет. Вставай.
И Фрайм выволок еле переставляющего ноги Глеба в прихожую. Жестко скрученные сзади кисти уже начали неметь. Струйка крови стекала с разбитого лба на глаза и мешала Глебу хорошо видеть окружающее. После удара его мутило и пустой желудок все порывался на прогулку. Распахнулась входная дверь, и в коридор ворвался голос Володи.
Володя не успел закончить фразу, как получил сильный пинок в пах, Фрайм рванул его внутрь и добавив локтем по шее послал дальше лететь в коридор. Тело соседа благополучно сгромыхало о грязный пол, а самого Глеба так же рывком поволокли через площадку к открытой двери.
— Да вы тут все прыткие, как саранча. И куда от вас деваться. Скоро придется меч брать, чтобы дорогу прорубать.
Продолжая ворчать, наемник протащил слабо сопротивляющегося бухгалтера в комнату, выходящую на другую сторону дома, распахнул окно и швырнул его как мешок через подоконник. Глеб ухнул в кусты, следом за ним легко перемахнул владелец широкого ножа за голенищем. Продравшись через кусты, он приволок свою добычу к двум лошадям, укрытым между домами. Забросил на одного из коней тело, прихватил руки и ноги веревками. После чего сам легко поднялся в седло. Лошади спокойно тронули, и через несколько минут лишь слабо слышные крепкие выражения очнувшегося Володи напоминали о происшедшем.
Зверь выскользнул из кустов и потянул воздух. Охотник. Охотник перехватил его добычу. Все это время Зверь кружил рядом, надеялся, что сможет добраться до цели. Но Охотник больше не сделал ни одной ошибки. Он тайно проводил добычу до самого логова, а потом схватил ее. Теперь он движется через парк к реке, где позовет тени различных дорог и уедет к себе. Зверь не решился напасть на лошадей и помешать Охотнику. Хищник хорошо помнил, что Охотник вооружен множеством предметов, причиняющих боль, и держаться от него надо как можно дальше. Кроме того, сам Охотник легко ощущал запах Зверя и неожиданное нападение выглядело слишком маловероятным. Пришлось отпустить добычу в этот раз. Оставалось лишь надеяться, что Охотник не съест пленника, а оставит его для личных нужд. Тогда у Зверя будет время найти лазейку и пробраться поближе.
Серая тень встряхнулась и скользнула по направлению к реке. Зверь не пользовался амулетами, облегчающих переход между Мирами. Его племя могло ходить там, где люди рассыпались в прах. Стоило только указать цель грядущей охоты. Сейчас предстоял долгий путь домой, но Зверь знал, что дойдет. И знал, что вернувшись домой, продолжит свою прерванную охоту. Эта добыча будет его.
Легенда о Пяти Сестрах возникла уже после того, как пять воинствующих монахинь умерли. Первые упоминания про их великие деяния относятся ко времени восстановления после второго серьезного пожара замка, основанного стараниями монахинь. Злые языки утверждают, что больше всех в распространении легенды постарался глава городской стражи, сэкономивший, таким образом, на пожертвованиях в честь Сестер вполне солидную сумму. Как бы ни было, но новое название замок получил одновременно с завершением каменной кладки крепостных стен. Из-за растраты части денег центральную башню достраивали еще пятьдесят лет.
Важные места Полана. Реальность и вымысел. Рекомендации для вступающих в должность. Архивы тайной полиции
Ступени лестницы истерты от долгого употребления. Брат Элемпиор спешит, борясь с одышкой, перескакивая через ступеньку. Он очень спешит. Новость, которую надо доставить брату Одтарио, тайной опоре и хранителю престола, просто обжигала. И если брат Одтарио сочтет, что вести доставили с опозданием, тогда палка выбьет пыль из несчастного Элемпиора.
С трудом вписавшись в поворот, толстый монах поскакал вприпрыжку по коридору, вовсе не считаясь со столь неподобающим стилем передвижения по царским покоям. Здесь, на четвертом этаже дворца, царили писари, бухгалтеры, учетчики. А в самом конце особняком располагались службы собственной безопасности, где день и ночь искали крамолу лучшие из лучших слуг Его Величества Гардолирмана, царя всего Поххоморана, светоча мира и прочее, прочее. Именно сюда стекалась самая интересная информация, самые необычные слухи, достойные интереса тайной полиции.
Брат Элемпиор боязливо покосился на застывших по бокам от двери стражей, вздохнул и постучал в резную дверь.
— Открыто!
Брат Одтарио разменял уже пятый десяток. Страдая от излишнего веса, он старался как можно реже покидать обжитые апартаменты, а желание быть в курсе любых событий сделало его рабочее место и местом жизни. Стол был завален разного рода бумагами, у левого края высилась целая груда разнообразных книг. Но хозяин кабинета легко находил в этом хаосе нужную ему записку или донесение. Хоть брат Одтарио не блистал красотой, а животом мог запросто померяться с любым бочонком в подвалах царствующего повелителя, но он отточил ум многолетним плетением интриги, а благосклонность царственного семейства он с лихвой окупал преданным служением короне. Пять лет тому назад по настоянию супруги правителя он перебрался из подвалов в старом крыле замка в эти новые комнаты, открытые свежему ветерку и солнцу. Отсюда открывался замечательный вид на внутренний дворик, где круглый год цвели сады и звенели высокие фонтаны. Столь замечательное место приглянулось хранителю спокойствия королевства, а лично отобранная охрана за очень щедрую зарплату держала язык на замке, а глаза распахнутыми ежеминутно. Ы Большой поток посетителей и разного рода чиновников в канцелярию позволял скрыть визиты нужных людей и не вызывал излишнего любопытства. Ну а для особенных случаев всегда можно спуститься тайным ходом в подвалы, куда проводили тех, кто не хотел быть узнанным. Или воспользоваться гонцами, которые приняли послушание в одном из храмов и с усердием трудились как на благо короны, так и на благо ненасытных желудков.
— Входи, мой любезный брат Элемпиор.
Монах приложился к руке и сунул в ладонь маленький свиток. Одтарио бросил взгляд на развернутую бумагу, и бровь его выгнулась.
— Расписка на сотню золотых? А не слишком ли ты щедр, мой друг?
Элемпиор еще глубже согнулся в поклоне и тяжело задышал.
— Вон кресло, садись туда. А то твое брюхо убьет тебя раньше, чем я узнаю, что за новость ты купил за столь безумные деньги.
— С вашего позволения, я позволю себе напомнить, что …
Начальник тайной полиции раздраженно дернул плечом.
— К делу, оставь пустые слова!
Посетитель затараторил, понизив голос и преданно заглядывая в глаза начальнику.
— Я встретился по вашему приказу со стариком Слердусом, что является правой рукой одного из кланов воров в припортовых районах. Этот Слердус знается с разной нечистью, начиная от наемных убийц и заканчивая остатками магов, что поднимали мятеж против Его Величества еще тридцать лет тому назад. И этот нечестивец согласился мне продать очень важную информацию. Я надеюсь, что она того стоит. Очень надеюсь.
— Дальше.
— Слердус говорит, что клан Ищущих снова стал сорить золотом. Они уж какой век подряд ищут разных людей и пытают их на наличие магических особенностей. Люди болтают, будто Ищущие хотят вырастить того, кто станет воином, способным потрясти мир. Они обучат его, вскормят и будут ждать, пока он не соберет все земли воедино. После чего будут у него ходить в советниках и пользоваться всяческими благами.
Брат Одтарио усмехнулся и не спеша взял бокал со огромного стола. Вино долгой выдержки приятно порадовало терпким вкусом.
— Да, конечно. Я помню истории нескольких. Из тех, кто за последнюю тысячу лет пытался изменить утвержденные границы Королевств. Двое явных безумцев, а третьего после первой же битвы повесили нанятые наемники.
— Да, да, вы совершенно правы.
— Но ты продолжай.
— Так вот, Ищущие щедро платят и нанимают разных людей, чтобы те искали нужных им кандидатов. Правда, никого из отобранных больше в живых не видели. Говорят, что их используют в черном колдовстве и в шаманских обрядах. Но как бы ни было, на днях их люди снова стали искать человека. Этот хитрый вор, старик Слердус, продал мне описание нового кандидата на всемирный трон. Говорят, что его должны будут доставить в замок Пяти Сестер, что находится на краю Полана. Все же, Полан — второй по величине город нашего доблестного царства. И я надеюсь, мы сможем присмотреть за этим человеком.
— Пять Сестер? — Одтарио почесал затылок. — А, помню. Там во главе стоит доблесть и защита отечества — наместник Тертедуэй. Чертов солдафон, что набирает разное отребье и сколачивает из них заградительные отряды для охраны границы с ящерами на реках Сестрах и у Орочьего поля. Он пригрел у себя Кхохолома. Старый колдун служит ему и на каждом углу не забывает рассказать, как он помогал нашему повелителю вырывать семена измены при гонениях на взбунтовавшихся магов. К сожалению, Кхохолом имеет очень большую лапу при дворе. И я пока не могу выбить из него остатки этой проклятой магии.
Одтарио допил вино и внимательно посмотрел на монаха в кресле. Тот непонимающе моргнул глазами, потом сообразил и продолжил.
— Наш шпион говорит, что кандидата должны проверить на воинскую доблесть, устойчивость к внешним воздействиям, ловкость и все, что придет только в голову. Если он пройдет испытание — его пошлют к Ищущим. Сейчас лето вступает в свои права и дороги удобны для проезда, задержки не будет. Новенького должны привезти в замок Пяти Сестер через пару-другую недель. Сам он светлой кожи, волос черный, длинный, глаза серые, ростом средним, на левом ухе родинка. Возраст больше тридцати полных лет. Особых примет нет.
— Ну что же. В замке служит наш добрый брат Визариус. Он многим мне обязан. Включая нынешнее место виночерпия в Пяти Сестрах. Сейчас пойдешь в нашу канцелярию, возьмешь лист бумаги и напишешь ему письмо. Про то, что едет к нему человек, да как он выглядит, да чтобы присматривал за ним хорошенько. И не забудешь написать, что при первой возможности он должен этого человека покалечить. Но напишешь не прямо, а намеками. Брат нас поймет, а если кто письмо перехватит, то незачем ему о наших делах догадываться. Но чтобы покалечил не до смерти, а так, как придумает. Лишних нам осложнений с колдуном не надо. За мертвеца он на нас озлится. А так — и человек ему будет для экспериментов, и мы лишнему смутьяну крылышки подрежем, пока он народ баламутить не начал. Письмо мне занесешь, я гляну и печать приложу. А за столь интересную новость, я тебе трату прощаю, да вечером еще получишь за хорошо выполненную работу. Иди.
Сияющий от удовольствия монах снова припал к руке и живо выкатился из кабинета писать письмо. А Одтарио подошел к окну и задумался.
Очередной «потрясатель мира» встревожил его слабо. Ищущие только на его веку находили двоих. И оба погибли в пытках, когда проверяли их возможности. Кроме того, этот клан не вмешивался в политику правящей династии. Наоборот, их люди деньгами и обширными связями по возможности помогали царям Поххоморана править унаследованными землями без потрясений, улаживали конфликты с кочующими в приграничье орками. В последнее время Ищущие смогли примирить северных ящеров с людьми и заложили основы взаимовыгодной торговли, опираясь на оседлые кланы.
Новый претендент лишний раз напомнил начальнику тайной полиции о новом фаворите, что теперь блистал рядом с троном. Восемнадцатилетний Оргартис активно участвовал в развратных забавах нынешнего правителя, умудряясь при этом не портить отношения с супругой венценосца. Пока он еще не вошел в большую силу, но старый интриган уже чувствовал приближение времен, когда новая фигура при дворе доставит ему немало хлопот. Более того, он покровительствовал нескольким опасным людям, среди которых можно вспомнить того же колдуна Кхохолома. Выходец из приграничья, учился одно время у орочьих шаманов, потом пытался пробиться в местной гильдии. Выскочку не приняли в ряды избранных, и он с радостью продал всю магическую верхушку при первом же случае
.Отец ныне царствующего повелителя царь Гардо-могучий щедро пополнил казну, отобрав у магов земли и разворошив не одну сокровищницу. А когда маги стали роптать, обвинил в измене и украсил стены замка их головами. Те, кто действительно был мудрее, склонили колени или пустились в бега. Кто не успел сориентироваться в новых ветрах — послужил украшением и назиданием доброму народу Поххоморана.
— Да, ослабели наши маги, совсем ослабели. Раньше хоть гром и молнию вызывали. А теперь лишь знахарством перебиваются. Кхе-хе. Ладно, а этого мужичка в Пяти Сестрах мы пощупаем. Через него до колдуна доберемся. А там и веревочку совьем для нашего нового любимца.
Довольный повелитель тайной стражи сел за усыпанный бумагами стол и занялся другими неотложными делами.
* * *
Высокие травы изредка цепляли лицо. Запекшаяся корочка крови стягивала кожу на лбу, но уже не беспокоила. От неудобной позы все тело ломило, а в ушах стучало от прилившей крови. Все, что видно сквозь отекшие веки — это лишь бок лошади, подпруга седла и трава, по которой лошадь не спеша пробиралась. Судя по редким звукам, рядом шла вторая лошадь.
Глеб смутно помнил, как они попали в степь. После пленения, он трясся на лошади по парку, потом всадники спустились к реке и вошли в камыши. Путь по камышам продолжался больше двух часов. Изредка вода поднималась достаточно высоко и мочила ему волосы. Несколько раз накатывала дикая головная боль, и свет в глазах мерк. После камышей маленький отряд выбрался на сухое место и вот уже несколько часов кряду не спеша двигался по степи, изредка огибая небольшие холмы.
Пленник не помнил, чтобы рядом с городом встречались подобные свободные пространства. Город окружали леса, небольшие поля, а хозяйственная зона пахотных земель находилась достаточно далеко от города. Кроме того, камыши покрывали часть берегов реки, но никак не тянулись на многие километры. Однако неудобное положение, приток крови к голове и усталость от столь неприятного путешествия лишь путали мысли. Глеб стал впадать в забытье и уже слабо реагировал на окружающее.
— Приехали. Пора и отдохнуть.
Фрайм пнул легонько прислоненного к камню Глеба. Тот открыл глаза и сглотнул.
— Э, дорогой, да ты спекся в дороге. Как тебя разморило. Что-то ты слаб. Не ожидал от тебя. Ладно, сейчас поешь, дальше будет видно.
Стреноженные лошади паслись у подножья небольшого холма. На его верхушке Фрайм разжег костер и разложил припасы из седельных сумок. На костре булькала похлебка, рядом стоял еще один котелок, полный воды. Связанный по ногам и рукам Глеб сидел, прислонившись к покрытому мхом валуну. Рядом валялось еще несколько. Тело не повиновалось, и Глеб лишь осторожно оглядывался по сторонам, стараясь вернуть ясность в пока гудящую голову.
Миска с водой коснулась спекшихся губ. Осторожно, чтобы не расплескать драгоценную влагу, он принялся пить, не обращая внимания на насмешливый взгляд наемника. Так же молча, как напоил его, тот вернулся к костру.
След заката окрашивал холм
.Солнце уже скрылось, и быстро темнело. Фрайм подбросил еще сучьев в костер, помешал варево, снял пробу. Довольно что-то буркнув, убрал котелок с огня. Казалось, ему совсем нет никакого дела до сидящего в десяти шагах пленника.
Желудок яростно забурчал, отозвавшись на накатившие запахи. Вздохнув, Глеб решил терпеть, сколько хватит сил. Не хватало еще унижаться перед наглым головорезом. Чтобы его не видеть, он отвернулся и вздрогнул от неожиданности. В двух шагах от него стоял человек в черном. Черный плащ с капюшоном скрывал лицо и одежду. Из-под плаща лишь виднелись кончики черных сапог. На фоне наступившей ночи человек был почти невидим.
Фрайм тенью возник рядом и обменялся с незнакомцем рукопожатием.
Еле слышный шепот донесся из-под капюшона.
— Ну, как он?
Фрайм перешел на какой-то гортанный незнакомый для Глеба язык.
— Дурной какой-то. Я к нему по-хорошему, а он мне чуть шею не свернул.
— Что же так?
— Да старый шаман ошейник где-то испортил и харнет умудрился удрать у меня прямо из рук. Только-только опоили его зельем, и он встал на след, как у меня в руках остался лишь кусок дубленой кожи, а этого крысиного отродья и след простыл. Он мчался так быстро, что я на сменных лошадях не поспевал за ним. Опоздал почти на полдня.
— Харнет нашел его первым, и он все еще жив? Забавно.
— Когда его нашли, он делил ложе с женщиной. Зверь убил ее, но не успел добраться до его глотки. Городская стража держала его почти неделю у себя. Я слонялся рядом, ждал, чем все закончится.
— А что харнет?
— Кружил неподалеку. Я его постоянно чувствовал, но он близко не подходил. Где он сейчас — даже не представляю.
— Ясно где. В стаю бежит, обратно домой. Эти трусливые порождения крыс смелы только толпой, в одиночку нападают лишь в бешенстве или после шаманских снадобий. Ладно, рассказывай дальше.
— А больше нечего рассказывать. Этот человек вернулся, выслушал меня, озверел и бросился душить. Я его чуть там и не прибил. Думает, будто я специально на них харнета натравил. Да, я с дымами в первую же ночь послал тебе его описание, оно дошло?
— Дошло. Я его разослал дальше, как мне и велели. Что с амулетами?
— Оба потратил. Вот — дорожный, я чуть не умер на бесконечных переходах из мира в мир. А вот шепчущий. Я как мог с его помощью послушал там в округе, что про этого идиота говорят. Слушай, Мим, может ты найдешь следующего избранного где-нибудь у нас? Я после вереницы чужих миров чувствую себя, будто лет на десять постарел.
Фрайм протянул ночному гостю два камешка, свисающих на грубых шнурках. Тот аккуратно уложил их в кошель, спрятал в складках одежды и снова запахнулся в черный плащ.
— Ты больше не будешь мотаться за такими клиентами. Закончим с делом, и я отошлю тебя к Драконам. Там что-то затевается, надо будет хорошенько все разнюхать. А пока возьмешь пленника и доставишь в замок Пяти Сестер, что рядом с Поланом. Туда вам неспешной дороги дней на пять-семь. Передашь его наместнику Тертедуэю. Тот вряд ли сам будет им заниматься, выделит кого-либо из подчиненных. А ты присмотришь, чтобы до моего приезда этого человека не затоптали от усердия. Я буду через месяц.
— Мим. Я не верю в него. Ты посмотри — он же размазня. Да, он хотел меня убить, но это лишь одиночный не ожидаемый мной бросок, который все равно не увенчался успехом. Но собранная информация говорит о нем, как о безвольном человеке. Он владел богатыми караванами, успешно торговал. Заработал какую-то власть, положение. Разок его приложила матушка-судьба, и слабак бросил все. Проживал оставшееся, не высовывался. Стал простым обывателем и, как все, тратил жизнь на маленькие радости. Он не может быть Хранителем. Кровь молчит в нем. И он слишком стар для того, чтобы познать новое. Ему уже почти сорок, вряд ли осталось больше двадцати лет активной жизни.
— А ты не обращай на это внимание. Рано еще говорить. Подвергнем его испытаниям, потом будет видно.
Мим опустился на корточки перед связанным человеком. И заговорил на старо-ордорском.
— Тебя зовут Глеб?
— Да.
Пленник смотрел на слабо озаряемое костром лицо, скрытое частью капюшоном. Очень старый человек смотрел на него. Лицо изрезано множеством морщин, черные глаза спокойно выглядывают из-под правильно очерченных глазных дуг. Тонкий, даже заостренный нос, нетяжелый подбородок, чуть впавшие щеки. Все лицо красила какая-то мраморная бледность. Так раньше рисовали на полотнах потомственных аристократов
. — Ты поедешь с моим человеком в замок, где тебя будут учить. Учить говорить, пользоваться оружием. Проверят, как ты восприимчив к магии. Я буду через месяц, посмотрю на первые результаты. До замка будешь ехать свободно, но каждый вечер Фрайм будет связывать тебе руки. И без глупостей, не пытайся выкинуть какую-либо штуку. Мой милый друг хороший собеседник, но если ты его разозлишь, с удовольствием нарежет ремней из твоей спины.
— Я свободный человек, и вы не можете меня удерживать силой.
— Да? И ты в самом деле веришь в это?
Мим улыбнулся. И от этой улыбки у Глеба заныло под ложечкой. Сидя в ночи он в полной мере ощутил чужой мир вокруг себя. Эту степь, струящуюся запахами. Это бездонное небо, украшенное огромными звездами, которых он никогда не видел в городе. Эту безумную дорогу, которой просто не могло быть. И эта улыбку присевшего перед ним человека, ледяную улыбку знающего себе цену убийцы.
— И что мне делать?
— Жить. Учиться, познавать новое, расти над собой.
Глеб покосился на Фрайма.
— Он убил мою женщину.
— Проишедшее — несчастный случай, и он не повинен в нем. Мало того, если бы он опоздал, то и тебя бы уже похоронили.
Глеб упрямо уставился на свои колени.
— Он. Убил. Мою. Женщину.
— Значит, у тебя будет повод отомстить ему, когда научишься владеть оружием.
Мим поднялся и отозвал в сторону Фрайма.
— Будь с ним осторожен. Меня отсылают по срочным делам, я не могу отказаться. Поэтому будешь присматривать за ним сам. Вот тебе двести золотых, этого должно хватить на месяц. Постарайся сильно не кутить. Если будут какие-либо неприятности, помни — мне живым нужен ты, а не этот человек. Как бы ни было, я смогу найти нового носителя крови. Но мне будет очень трудно найти хорошего помощника.
Улыбка коснулась лица Фрайма.
— Конечно, хозяин. Все сделаю в лучшем виде, не волнуйся.
— Хорошо. Но все равно, будь осторожен. Судьба посмеялась над ним, спасая от неминуемой гибели. Не хочется, чтобы часть своих шуток она перенесла на нас.
Мим махнул рукой и растаял в ночи. Фрайм быстро распутал веревки и отправился сервировать ужин на расстеленном куске материи. Глеб с трудом пошевелился и завалился на бок. Лишь через полчаса он смог добраться до котелка с водой, умыться и присесть к столу.
— Значит, договорились, — глянув через край миски, продолжил Фрайм якобы прерванный разговор. — Ты ведешь себя по-хорошему и у нас не будет никаких проблем.
— Посмотрим, — хмуро отозвался Глеб.
— А чего смотреть. Разок взбрыкнешь, и я тебя повезу, как утром вез. Будешь волосы о траву красить. А не будешь дерзить, так нормально до места и доберемся.
— Ну, раз у меня все равно выбора нет…
— Вот и славно.
«Выбор всегда есть», — пытался успокоить себя Глеб, активно работая ложкой. Но пока надо помолчать, посмотреть. Новые земли, новые законы. Обжиться бы чуток, а там видно будет. Один раз он уже сыграл со смертью в прятки, сыграет и еще раз.
* * *
Четыре письма легли на столы в четырех королевствах. В трех из них доносилось про вновь найденного Ищущими. Про надежды, что возлагают на него в Поххоморане. Про мечту пустить носителя крови перворожденных против соседей, чтобы ослабил он свободные королевства и дал возможность царю Гардолирману расширить обширные владения на Восток, почти до самого холодного моря. И после прочтения каждого из писем отдавались приказы, отсыпалось золото, выдавались яды и посылались люди. И каждый из них помнил сказанное:
— Именем короля! Найти. Затем выкрасть или убить. Но этот человек должен принадлежать нашей короне. Или не принадлежать никому!
Последнее, четвертое письмо, звучало кратко:
«Почтенный брат Одтарио. Получил вашу весточку, чему несказанно рад. Благодарю, что не забываете меня. Можете не беспокоится, вашу просьбу исполню в лучше виде. Ваш брат Визариус.»
* * *
Путь до замка не принес приключений. Глеб старался вести себя тише воды, ниже травы. Фрайм остался доволен, но каждый вечер аккуратно вязал руки и проверял надежность узлов.
