Любимым супруге и дочери посвящается…
 
       ЛИНИЯ ПЕРВАЯ

       13 августа. Элегия-пять
      Под высоким стеклянным потолком в огромном зале гулко разносились голоса множества спешащих людей в униформе и разнообразных комбинезонах, которые сновали между многочисленными открытыми створами широких выходов, стойками регистрации и окнами разнообразных технических служб. Подтянутые и обрюзгшие, отдохнувшие и безмерно уставшие после тяжелых смен на различных вахтах разнокалиберных служб - все они куда-то торопились, приветствовали знакомых, ругались с восседавшими за отполированными металлическими стойками клерками, создавая веселую толчею в административном блоке планетарного батальона технического обеспечения Четвертого Имперского флота.
      Яркие утренние солнечные лучи плясали на фигурах военных и штатских, прыгали по надраенным железкам и бликовали на плитах годами полируемого пола. Жаркие цветные солнечные зайчики от витражей суетились вокруг поникшей маленькой фигурки, сгорбившейся возле потертого летного мешка из серого латаного брезента.
      Маленькая худенькая пятилетняя девочка сидела на широкой пластиковой скамье, протянувшейся под информационными считами. С этой скамьи отлично было видно бесконечную череду регистрационных окон напротив. Обветренные шершавые ладошки обреченно сжимали широкий ремень лежащего на полу мешка, заполненного меньше чем на треть. Изредка девочка проводила рукой по гладко выбритой голове, пытаясь привыкнуть к новой для нее прическе. Огромные серые глаза, не поднимаясь на спешащих мимо взрослых, смотрели на носки облупленных ботинок с высоким голенищем.
      Громкое объявление о прибытии очередного транспорта с широко раскинувшихся вокруг основной базы островных опорных пунктов перекрыло шум в зале. Люди вслушались в четко произносимые слова и засуетились: кто-то встречал, кто-то собирался лететь обратным рейсом.
      Сквозь возобновившуюся кутерьму двигалась плотно сбитая ватага молодых мужчин, обгорелых на солнце до черноты, с широкими десантными баулами за плечами. Жилистые фигуры, разноцветный камуфляж, у многих куртки повязаны на поясе - не поймешь, то ли действительно безбашенные десантники возвращаются с отпуска на далеких пляжах, то ли служба космодромной поддержки торопится на смену.
      От группы неожиданно отделился невысокий мужчина с еле заметными цепочками тонких шрамов на руках и, рассекая толпу, быстро подошел к одинокой маленькой фигурке. Скрипнула кожа крепких ботинок - мужчина в черных брюках и открытой камуфляжной майке присел на корточки рядом с девочкой.
      – Привет, Ларали. Я смотрю, ты решила кардинально изменить внешний вид.
      Серые глаза взметнулись в ответ испуганными птицами навстречу, задержались на лице и распахнулись в слабой улыбке.
      – Здравствуйте, дядя Шранг.
 
      [ несколько месяцев ранее, 2 мая, на островах ]
      – Папа, смотри, я рака живого нашла!
      – Осторожнее, Пчелка, они здесь дикие, тебя еще не знают! Как бы палец не ухватил!
      – А я его не трогаю, я просто смотрю, как он от меня за камень прячется!
      Девочка устроилась на коленках на огромном валуне и с интересом разглядывала в толще кристально чистой воды огромного рака, который упорно пытался пристроить разноцветный зад в широкой расщелине.
      Высокий крепко сбитый мужчина присел рядом, потрепал дочку по светлым вихрам и внимательно всмотрелся в идущих по пустынному пляжу мужчин. Через пару минут морщины разгладились и он улыбнулся.
      – Дочка, ты все спрашивала, какие глаза у убийцы. Сейчас увидишь.
      Пчелка бросила взгляд на отца, потом перевела на медленно подходящих гостей.
      – Крайний справа, что играет с волнами. Его зовут Шранг. Летал с нашим старым адмиралом. После сдачи торговым корпорациям астероидного пояса на Ханиле участвовал в бунте офицеров. За бунт провел шесть лет на каторге в Лунде, на рудных заводах. Потом начались стычки с корелянами в Приграничье, и каторжане пополнили штрафные батальоны. Участвовал в пяти штурмах Коллапса, гигантской базы звездолетов. На шестом горел во взятом на абордаж крейсере. Из нескольких тысяч штурмовиков осталось два или три человека. Он - один из них.
      – Он - злой?
      – Не думаю. После войны Шранг работает спасателем в нашем батальоне и успел пару раз вытащить твоего папу из больших неприятностей. Он мой хороший и надежный друг. Если тебе что-то будет надо, можешь смело просить его. О чем угодно.
      Девочка выпрямилась и подала маленькую ладошку подошедшему мужчине.
      – Здравствуйте, дядя Шранг.
 
      Ларали моргнула пушистыми ресницами, прогоняя картинку из прошлого.
      – Здравствуй, малышка. Как у тебя дела?
      Девочка молча смотрела на мужчину, с лица которого медленно исчезала улыбка.
      – Что случилось, Ларали?
      – Папа погиб, дядя Шранг. Ремонтировал двигатель у малого штугера и стенд двигатель не удержал.
      Горячие слезы медленно текли по лицу девочки, огибая упрямо сжатый рот. Бывший штурмовик сел рядом на скамейку и, прижав к себе сгорбленное тельце, начал осторожно гладить бритую незагорелую голову, что-то тихо шепча. Не важно, что. Главное, чтобы принять на себя часть этого огромного горя, хоть немного облегчить ужас случившегося.
      Когда девочка немного успокоилась, Шранг осторожно спросил:
      – Папа говорил, что мама от вас ушла еще три года тому назад. С кем ты сейчас?
      – Вчера приехал какой-то дядя из руководства. Он забирает меня в приют.
      – Куда?!
      – В приют. Он сказал, что мне не место на технической базе.
      Мужчина исподлобья осмотрелся вокруг, развернул девочку к себе и тихо-тихо произнес:
      – Я знаю, что такое приют для девочки с дальней приграничной планеты. Там тебе точно не место. Подумай, малышка. Может, останешься со мной? Я не смогу заменить твоего папу - он был замечательный человек, намного лучше меня. Но я смогу защитить тебя, позаботиться о тебе и подыскать более приличное место. Может, хороший колледж у соседей или частную школу.
      Девочка попыталась вытереть текущие слезы и так же еле слышно ответила:
      – Папа сказал, что вы его друг. Настоящий друг. И я могу просить вас о чем угодно… Пожалуйста, не отдавайте меня! Помогите мне, как вы помогли папе!
      Шранг легко подхватил девочку на левую руку и размеренным шагом двинулся к одному из центральных окон. Ждущая его в отдалении группа веселых мужчин, заметив закаменевшее лицо товарища, прекратила шутить и быстро нагнала мужчину. Пара мгновений и они уже страховали его сзади и сбоку, готовые убить любого, устранить любую опасность для одного из своих, неожиданного попавшего в неосознанную пока беду. Молодые люди со спокойными лицами и холодными глазами, смеявшиеся всего лишь минуту тому назад.
      – А я говорю, мест нет! И не надо мне тыкать вашими директивами, у меня своих полно! - грузный темнокожий чиновник в отглаженном комбинезоне с широкой планкой наград на груди устало отмахнулся от ошалевшего мужчины, визгливо пытавшегося сунуть ему в лицо пачку мятых бумаг, пластиковых широких депеш и прочего бюрократического мусора. Взгляд чиновника упал на неслышно материализовавшуюся за спиной просителя группу мужчин, и он помрачнел. На плечо стоящего у стойки легла крепкая ладонь.
      – Брат, ты с “внешних”?
      Вспотевший от препирательства инженер ошарашено крутил головой, оглядываясь на стоящих рядом с ним крепких ребят, источающих непонятную угрозу.
      – Да, я с шестнадцатой базы, мне срочно надо на станцию подскока, а этот старый пень не хочет…
      – Брат, ты ошибся. Извини, но тебе не сюда.
      Один из подошедших бросил взгляд на бумаги и продолжил:
      – Официально ты будешь ходить между службами доставки неделю, до следующего крупного шатла. Неофициально - подойди ко второму окну справа, служба ремонта орбитальной группировки. Улыбнись девушкам и подари хорошую шоколадку из кафе - они тебя отправят вечерним рейсом с рембригадой. Доберешься быстрее и с комфортом. Технари никогда своих не бросают.
      Инженер просветлел лицом, с улыбкой хлопнул по плечу собеседника и, подхватив видавший виды кейс, исчез с ворохом бумаг в толпе. Оставшиеся мужчины аккуратно блокировали подходы к освободившемуся окну.
      Шранг усадил девочку на сияющий подоконник и подарил скупую улыбку человеку с наградами.
      – Здравствуй, Тайри.
      Темнокожий чиновник посмотрел на девочку, на бывшего штурмовика и обреченно кивнул в ответ.
      – Как жена, сын? - продолжил молодой мужчина в камуфляже.
      – Спасибо, все хорошо.
      – Очень рад за вас, - та же скупая улыбка.
      Тайри аккуратно сложил бумаги в стопку, сдвинул их на край безразмерного стола и внимательно всмотрелся в жесткие глаза собеседника.
      – Может, к делу?
      – Можно и к делу. Скажи, за что тебе дали «малую каракатицу»?
      – Мы вытащили тогда взвод из «мешка» под Коллапсом. То, что оставалось от десантной группы поддержки.
      – Правильно. Ты получил ранение, и тебя через три месяца перевели на спокойную работу, в тыл. Но флот свое слово сдержал. Флот - не бросает своих. Никогда. Или я не прав?
      – По правилам сироту положено отправить на государственное обеспечение.
      – Флот не бросает своих, Тайри. Или я что-то упустил?
      – У девочки здесь никого нет, Шранг.
      – Ошибаешься. У нее есть я. Готовь форму два ноля одиннадцать - «сопровождение членов семей погибших солдат». И впиши меня как командира эскорта.
      – Эти бумаги не подпишут. И я не имею право оформлять такие документы на девочку.
      – Ты мне должен, Тайри. Ты с ребятами вытащил десантников, а я с напарником прикрывал вас потом, когда вы удирали под огнем подошедших обезьян. И пока мой покойный напарник, чтобы ему спалось спокойно, поливал огнем все живое вокруг, я тушил и запускал ваш движок, что размолотили при обстреле. Ты мне должен.
      – Не думал, что мы будем делить прошлое.
      – Не думал, что вы бросите девочку на откуп ублюдкам из Внешнего Контроля. У нее был отец, отдавший флоту всего себя. У нее были красивые волосы и цветное платье. Сейчас у нее бритый затылок, мышиный комбез и предавший ее флот. Или я ошибаюсь?
      Тайри размял бугрящуюся мышцами шею, одними губами вытолкнул что-то длинное и заковыристое, потом тронул сенсорную клавиатуру и стал быстро печатать.
      – Шранг, тебя сожрут раньше, чем ты сможешь оформить на девочку бумаги. Представление на нее оформили за сутки и у нее личный куратор. Сейчас не война, твоей формой подотрется любой полицейский.
      – Оформляй, это мои проблемы.
      Темнокожий гигант через пару минут подхватил из печатающего устройства тисненый золотом пластик и отдал девочке, все время молча сидевшей на стойке и серьезно смотревший на мужчин, решающих ее судьбу.
      – Ларали, девочка. По правилам тебе нужно этот документ всегда держать с собой. За неделю вот этот мужчина должен или оформить твое удочерение, или тебя заберут люди, что приехали вчера за тобой. Боюсь, что документы опротестуют раньше, и твоего друга ждут большие неприятности.
      Девочка посмотрела на скамейку, рядом с которой лежал ее вещевой мешок, и сжалась. Шранг взглянул туда и спокойно обнял девочку. Та замерла испуганным мышонком:
      – Ты обещал мне помочь!
      – Малышка, я держу свое слово. Всегда, - потом повернулся к друзьям: - Пропустите урода.
      От скамьи к стоящей группе быстрым шагом спешил молодой человек двадцати-двадцати пяти лет, в модном легком костюме для тропиков, с папкой для бумаг в одной руке и блестящей бляхой в другой. Протиснувшись сквозь снующих пассажиров, представитель Внешнего Контроля оглядел стоявших напротив него, и тень легкой досады мелькнула на красивом лице, заботливо покрытым легким слоем крема от загара.
      – Добрый день, господа. Очень рад, что девочка с вами. Я уже боялся, что она убежала на поле и мне придется искать.
      Почерневшие от загара люди с холодным любопытством разглядывали чиновника. Тот всмотрелся в их лица и насторожился. Так смотрит стая чапперов , выбирая, какой кусок оторвать от жертвы первым, а что оставить на закуску.
      – Меня зовут Корри, офицер ВК . Прошу передать мне девочку.
      – Меня зовут Шранг. Согласно положению о льготах служащих флота, я сопровождаю Ларали Трост к колониальному судье, где будет решена ее дальнейшая судьба. К сожалению, офицер, ваш запрос на девочку с данного момента не действителен.
      Молодой человек в костюме поперхнулся, изумленно взглянул на красивую бляху в своих руках и перевел взгляд на кусок пластика в руках девочки. Было видно, что он не понимает, что произошло в зале за полчаса его отсутствия.
      – Боюсь, вы ошибаетесь. Мне приказано доставить девочку в приют на Гаршем, и я выполню полученный приказ.
      – Попробуй, - Шранг медленно шагнул вбок, прикрывая собой малышку. - После получения приказа я нахожусь при исполнении. Любая попытка чинить мне препятствия будет расцениваться как нападение на офицера флота, и я имею право открыть огонь на поражение.
      – Послушайте, я офицер ВК! Это я при исполнении! - Корри начал терять терпение, не понимая, почему эти странные люди без знаков различия мешают ему закончить столь простую работу, полученную им в качестве компенсации за потраченные выходные. Прилететь утром в забытую богом дыру, отдать запрос на бумаги и отправиться на пляж. После чего на следующей день вернуться с маленькой сиротой на рейсовом шатле на орбитальную базу и оттуда домой. Что за чертовщина творится здесь, в администрации батальона! Он шагнул вперед и замер на окрик:
      – Стоять! Еще шаг и я вынужден буду реагировать!
      Может быть, в другой ситуации амбициозный офицер Внешнего Контроля и послушал бы. По крайней мере, попытался бы привлечь к решению проблемы местную администрацию. Как-никак, но у него в папке лежали документы, требующие оказывать полное содействие. И никто из местных чиновников не захотел бы оказаться потом под прицелом недобрых взглядов проверяющих, присланных для разбора инцидента. Но теплое солнце, море и желание покрасоваться в глазах начавшей скапливаться толпы за спиной сыграло с ним дурную шутку. Так и не разобравшись, кто пытается отобрать у него девочку, Корри попытался сдвинуться вправо, поближе к стойке с замершим чиновником, прикрывая живот крепко прижатой папкой. Но расслабленно стоявший до этого противник неуловимо сократил расстояние и врубил кулак в челюсть с такой ненавистью, что потерявший сознание офицер ВК полетел обмякшим кулем в стоящих за ним людей. Зеваки судорожно выдохнули, события помчались галопом.
      – Внимание в зале! Нападение на офицера флота при исполнении!
      Вполоборота замершему за стойкой Тайри:
      – Господин офицер, прошу уведомить комендатуру о случившемся. Траш, Костяк - ждете прибытия караула и сдаете нападавшего туда!
      Двое мужчин скользящими движениями достали из баулов легкие многозарядные люгеры и замерли рядом с распростертым телом.
      – Аурип - ты возглавляешь группу, и возвращаетесь на базу. Доложишь майору, что я только что оформил отпуск для сопровождения. Через неделю предоставлю подробный рапорт о происшедшем.
      Шранг развернулся к девочке.
      – Пчелка. Можно мне так тебя называть?
      Маленькая девочка в мешковатом на худом тельце комбинезоне внимательно посмотрела на замерших вокруг взрослых. Большая часть людей в толпе с одобрением смотрела на конвоиров, на быстро собиравшихся в походную группу коллег ее нового друга. Заступившегося за нее. Не побоявшегося блестящей бляхи, перед хозяином которой начинали лебезить важные мужчины и женщины с официальными лицами, заполнившими ее дни с момента гибели отца.
      – Можно, дядя Шранг. Ты можешь звать меня, как звал папа.
      – Хорошо, малышка. Тогда пойдем в предстартовый блок. Там офицерская гостиница, пообедаем, и будем готовиться к полету. Вечером у нас вылет. В твоем мешке что-то нужное есть?
      – Нет. Игрушки мне брать не разрешили, там только чужая форма. И она мне большая.
      – Ну и оставим его. Как все плохое. В подарок этому идиоту, посмевшему напасть на нас.
      Спасатель с рефлексами убийцы спустил девочку на пол. Подхватил в одну руку свой баул, другой крепко взял Ларали за руку, и они не торопясь пошли к дальнему выходу. Вслед за двинувшимися с шутками крепкими ребятами, которые походили то ли на десантников, то ли на техников службы поддержки: жилистые, загорелые, с одинаковой легкостью отпускающие комплименты проходящим мимо девушками и рискующие жизнью при высадке черту в пасть или приеме горящих истребителей после боя.
      Через пять минут вызванный комендантский патруль забрал не пришедшего в себя молодого человека в пижонском легком костюме, чтобы сдать его в лазарет и завести дело о нападении на офицера флота при исполнении. Что влечет за собой понижение в звании или дисциплинарный срок в штрафной роте. Как решит трибунал.
 

* * *

 
      – Привет, бродяга. Слышал, те уже сегодня отличился.
      – Здравствуй, мастер. Да, пришлось спасать свою шкуру от обезумевшего безопасника. Раньше они нас с орбиты расстреливали, крича «ни шагу назад». Теперь уже в толпе кидаются.
      – Ну-ну.
      Седой коротышка хитро улыбнулся и пригубил дымящийся травяной чай из огромной кружки. Издали мастера наладки поточных двигателей можно было принять за сказочного гнома: маленький, кряжистый, косолапящий в перевалку по огромному ангару с зажатой под мышкой кипой железок. Но стоило ему устроиться на любимом кресле под атмосферной плоскостью стоящего на приколе шатла, как он превращался в седовласого орангутанга. Не вставая с потертого сиденья умудрялся поставить чайник, заварить чай, накормить гостя сушеными сластями. И все это с чередой шуток-прибауток, замечая маленькими глазками все, что происходит вокруг.
      – Говоришь, стервец сам на тебя набросился? Вот незадача, теперь ему не видать отгулов месяц-другой, не меньше.
      – Увы, завтра его руководство прискачет к высоким адмиралам с подношениями и мерзавца выпнут обратно без каких-либо последствий. Обычный служивый за такое идет под трибунал и потом с полгода горбатится в штрафных.
      – Сам знаешь, нам с небожителями с одной миски не есть.
      Шранг аккуратно капнул пару капель меда на печенье и с удовольствием отправил все в рот.
      – Ну и черт с ним, недоумком. Девочка хоть как?
      – Спит. Я ее устроил у ребят с крейсера. Они здесь уж месяц на переподготовке. Мы ей подобрали хороший комбинезон у каптерщика, подогнали, шапочку теплую нашли. После обеда уложил спать, пусть отдохнет. С парнями она как за каменной стеной, кого угодно порвут. Вечером на орбитальную, оттуда на Гаршем. Пообщаюсь с судьями, надо будет бумаги оформить.
      – Вряд ли успеешь, это три дня пути, вас перехватят раньше.
      – Поживем - увидим. А пока за ее игрушками зашел, да на мастерские взглянул.
      Мастер нахмурил брови.
      – Не веришь, что стенд сам рухнул?
      – Его старый Штольц пересобирал. Старик не дурак выпить, но стакан брал в руки лишь когда работа сделана. Я скорее поверю, что ваш комбриг взяток с контрабандистов не берет, чем в ошибку Штольца.
      Старик долил гостю чай и кивнул головой.
      – Твоя правда. Когда это случилось, воронья слетелось - не перечесть. Штольца давно хотят задвинуть, он паре молодых и скорых не дает мастерскую под ремонт штатских яхт приспособить. Как говорит - сначала флот, потом шабашки. Вот поводом и воспользовались. Стенд глянули и разобрали побыстрее. Сейчас даже имперская комиссия концов не найдет. Но я тебе вот что скажу. Видишь - кукуаны под крышей?
      Шранг сунул в рот очередную печенюшку, прожевал и допил остывший чай.
      – Да. Местные карликовые обезьяны. Любят фрукты, овощи, железки не трогают. Вреда никакого.
      – Точно. А еще они чужаков не любят. Так вот, как только беда стряслась, я в тот ремонтный бокс помчался. И на входе меня кукуаны гнильем забросали. Чуешь?
      Спасатель задумался на минуту, потом недобро улыбнулся.
      – Трост наверняка хвостатых прикармливал, все не в одиночестве с железяками возиться. Обезьяны очень осторожны, но на привычную форму могли купиться. И когда посторонний в одежде техника в бокс заходил, сунулись к нему. Лицо разглядели и испугались.
      – Ага. Подумали, что их специально напугали.
      – Точно, потому тебя и засыпали мусором.
      – Я первым туда успел после аварии. Как датчики заорали, так и рванул. Выходит…
      – Выходит, что со стендом кто-то повозился. Скорее всего - ранним утром, как сигнализацию сняли. Все подготовили и отправили Троста ремонтировать двигатель. По всему получается, что у кого-то зуб на него.
      Старик грустно пожал плечами.
      – Я уж голову сломал. Кому нужен механик с заштатной базы?
      – Не волнуйся, мастер. Я раскопаю. А еще раскопаю, кому понадобилась его дочь. Эти ребята еще крепко пожалеют, что убили моего друга.
      Шранг попрощался с мастером и пошел к космодрому, провожаемый встревоженными криками миниатюрных обезьян, скачущих в возбуждении под крышей слабо освещенного ремонтного ангара.
 

* * *

 
      – Чиа, ты полный болван. Абсолютный. Непревзойденный.
      – Госп…
      – Заткнись. А то я действительно серьезно рассержусь, и тогда твой зам получит шанс на повышение.
      – Слушаюсь, г…
      – Я сказал - заткнись… Провалить столь простое дело. Всего лишь надо было - взять из резерва офицера посмышленее и привезти девчонку в приют. Все документы были готовы. Люди на местах оказывали любую поддержку. Так ведь нет, твой протеже умудрился ввязаться в драку со спасателями, отправился в лазарет, а девчонку теперь мы сможем достать лишь по прилету в какой-либо крупный центр. Если я отправлю сейчас группу для силового решения проблемы, флотские нас просто загрызут.
      – По моей информации, спасатель и девочка только что прибыли на орбитальную станцию и завтрашним чартером отправляются в столицу сектора - на Гаршем.
      – Это - по моей информации. По моим каналам, которые я создаю уже какой год подряд, а ты даже воспользоваться толком не умеешь. Значит, так. Без решения колониального судьи никто ему удочерение не оформит. Поэтому арестовать его за нападение на офицера безопасности мы должны немедленно по прибытию на планету. Лучше - на шатле перед прибытием. На орбитальной базе соглядатаи пусть сильно не отсвечивают, адмиралу год до пенсии и он любую заваруху расценивает как личное оскорбление. Не хватает еще у него под носом обгадиться. И для подстраховки наведайтесь к мамаше. Пусть подпишет бумаги о передаче девочки нам.
      – Так она бросила ребенка несколько лет назад, какой смысл?
      – Такой, что я не люблю оставлять опасные варианты без страховки. Пообещает ей этот солдафон денег, она на него отказ от родительских прав переоформит. А это очень существенная бумага при обращении в суд. Я уверен, что ты разберешься с проблемой до того, как прыткий спасатель объявится на Гаршеме. Но страховка не повредит.
 

* * *

 
       14 августа. Орбитальная база на орбите Элегии-пять
      – Господин адмирал, экс-лейтенант Шранг просит принять его.
      – Пригласи.
      Адмирал чувствовал себя старым. Очень старым. Слишком старым. Он начал воевать с пятнадцати лет и прекратил участвовать в активных схватках в пятьдесят. На его счету участие в высадках на огрызающиеся смертью планеты, командование разнообразным сбродом, экстренно набранным для штурма укреплений противника, разработка ряда гениальных операций, позволивших сэкономить миллионы жизней. И все это заканчивается здесь, на одной из удаленных технических баз Четвертого Имперского флота. Почетная отставка для человека, чьи взгляды слишком радикальны для современного политического окружения. Для человека, пролившего море крови нынешних союзников, приведенных к мирному договору мечом и огнем.
      Адмирал ощущал навалившиеся на него годы. Воспоминания давили на старика, испортили характер и не сказались благотворно на отношении к окружающим. Но старый флотоводец крепился, мечтая о близкой пенсии, когда он сможет оставить опостылевшее хозяйство на очередного присланного неудачника. Пока же адмирал развлекался тем, что свежевал попавших к нему под горячую руку офицеров, проштрафившихся в окрестностях орбитального штаба или подчиненных отделах.
      Старик поудобнее устроился в кресле, разглядывая замершего перед большим столом офицера. Мда, вид не очень. Комбинезон вместо парадной формы, на месте для наград лишь штатный личный жетон. Взгляд дремлющий, будто только что из бара с изрядной загрузкой. Может, в самом деле - принял со страху?
      – Лейтенант. Безопасники хотят твой скальп. Орбитальный архив хочет твою тушку, чтобы втыкать в нее скрепки для бумаг. Командир бригады мечтает получить твои останки и сплясать на них что-нибудь зажигательное. Все вокруг мечтают попробовать тебя на зуб. С чего бы это?
      Адмирал ткнул пальцем в слабо мерцающую голограмму.
      – Атака офицера безопасности. Получение документов на девочку без каких-либо прав на это. Подлог, выходит. Оскорбление сотрудников безопасности делом, обвинение их работника в нарушении закона и сдача под трибунал. Отказ явиться к командиру бригады для объяснений. И так далее и тому подобное.
      Кресло тяжело скрипнуло под наклонившемся вперед стариком.
      – Лейтенант, ты что, считаешь себя самым борзым и хитрым в моем болоте? Думаешь, ты громче всех квакаешь? Интересно бы знать, по какому праву ты вообще заявился сюда, ко мне? Может быть, у тебя есть какие-нибудь тайные полномочия Его императорского величества? Нет? Тогда ты наверняка кавалер пары сотен орденов и медалей, что так любят вешать на себя дворцовые идиоты? Нет? Кстати, почему ты явился не по форме? Где китель и обязательная наградная планка? Или у тебя даже значка за выслугу лет нет?
      – Прошу прощения, адмирал. В моем кителе я похоронил друга под Старым Таррусом. От него осталась лишь сгоревшая головешка, мне нечего было оставить ему на память. Потом был трибунал, и меня отправили в запас, выперев со службы. Согласно законам флота, я как экс-лейтенант имею право прибыть в штатском, без отобранных у меня наград.
      Адмирал откинулся на вздохнувшую под крупным телом спинку и с интересом еще раз окинул взглядом стоящего перед ним спасателя. Наглец, чего еще сказать. Наглец.
      – За что пошел по трибунал?
      – Расстрелял побежавших с поля боя.
      – И кто у тебя побежал?
      – Тыловое обеспечение. Командир службы эвакуации, пара парамедиков, ни разу не высунувшихся в окопы, бухгалтер со сбитого шатла и два десятка безопасников. Запросил у обезьян перемирия на 15 минут, получил его. Вывел мерзавцев перед окопами и шлепнул. Лично. Потом с ребятами вернулись в окопы и сообщили противнику, что готовы продолжить.
      – Замечательно. И благородный противник отправил вас домой за столь доблестный подвиг.
      – Нет. Кореляне подтянули пару тяжелых батальонов и жгли нас неделю. Потом на эту группировку с орбиты наши пилоты высыпали кучу боеприпасов и десант забрал нас домой.
      – Сколько вас осталось?
      – Трое. Я, штраф-пилот со сгоревшего истребителя и парамедик, что дрался рядом с нами в окопах. Я мог ходить, остальных занесли. После чего - трибунал и разжалование.
      Адмирал быстро просмотрел минимум информации в открытой части личного дела и вызвал закрытые блоки. Один, другой, третий. С каждой новой порцией информации он все больше хмурился.
      Бунт против торговых корпораций. Уничтожение представителей торговых цехов, ни один из офицеров флота не погиб. Отказ продолжать драться с карательной экспедицией, как только в ее состав вошли офицеры нескольких флотов, заменив собой торговцев. Каторга. Штрафные роты. Штурмы астероидного пояса. Ранения. Штурмы Коллапса, потери до 99 процентов личного состава. Захват боевого крейсера врага, вывод его под батареи флота, вызов огня на себя. Снятие судимости. Запись добровольцем в ту же часть. Опять штурм. Участие в битве на Таррусе. Обвинение в превышении полномочий. Трибунал. Разжалование. Работа в службе спасения. Устные поощрения.
      И злобная отметка службы безопасности: «параноидальная преданность флоту».
      – И зачем ты пришел ко мне?
      – Потому что я знаю, что адмирал Киссил не сдает своих. Никогда.
      Старик долго сидел молча, смотря на панорамный экран с гроздьями пылающих звезд. Космос, в котором прошла почти вся его жизнь. Пустота, сожравшая тысячи его товарищей и ждущая, когда он вернется к ней. Один, старый и больной. Шагнет когда-нибудь с открытого люка маленькой шлюпки и откроет скафандр навстречу вечности. Старый, никому не нужный адмирал, в которого почему-то верит этот сумасшедший солдат, прошедший под его командованием через ад самых страшных мясорубок недавних конфликтов.
      – Что тебе надо, экс-лейтенант?
      – Чтобы вы подписали мне разрешение на эскорт девочки и продлили его на месяц. Она дочь офицера флота и после гибели отца имеет право на защиту флота. Это во-первых. И, во-вторых, прошу разрешить в вашем присутствии сделать один звонок на Гаршем.
      – Судьи не решают дела об удочерении без личного присутствия просителя.
      – Я знаю. Но мне надо позвонить.
      – Ты что проснулась, малышка?
      – Дядя Шранг, мне показалось, что ты потерялся.
      – Что ты, я рядом, сходил к старому знакомому и вернулся. Спи, моя хорошая, завтра мы полетим на большую планету, посмотрим с тобой большой город. Спи, набирайся сил. У нас с тобой целый месяц каникул, имеем полное право отдохнуть.
 

* * *

       15 августа. Гаршем, пригороды столицы
      В этом кафе всегда подавали паршивый кофе. Слишком сладкий, слишком крепкий, слишком горячий, слишком дешевый. За него бессмысленно было расплачиваться золотой кредиткой, достаточно использовать городской стандартный пластик. И, как назло, все респектабельные люди с крупными деньгами, какой месяц подряд играют в демократов и предпочитают завтракать именно в этом кафе, потеснив на время стандартную смесь клерков и младших офицеров многочисленных флотских представительств. Приходится тащиться сюда через весь город и стараться при этом не походить на завсегдатая.
      Лощеная дама «ближе к тридцати» аккуратно размешала опротивевшую ей коричневую бурду и отметила краем глаза слабую брезгливую гримасу на лице собеседника.