Старпом внимательно наблюдал. Улучив момент первого насыщения, он достал из рундука ещё одну непочатую плитку и как бы невзначай положил её рядом.
– Скажи мне пожалуйста, Джок, – тот перестал жевать, – не мог бы ты проконсультировать меня по одному вопросу? Мне бы хотелось, чтобы наш разговор был конфиденциальным. В смысле – с глазу на глаз.
– Я знаю, что означает «конфиденциально», – с достоинством ответил Джок. – Моя бабушка всю жизнь прожила в библиотеке на орбитальной базе. Одну минуту, мистер Чак.
Он отложил недоеденный кусок, тяжело плюхнулся на пол и проследовал к вентиляционной решётке. Послышался негромкий писк, шевеление, что-то прошуршало по вентиляционному коробу, и Джок неторопливо вернулся на место.
– Я весь внимание.
– У нас давно не было случая спокойно поговорить. – Старпом задумчиво разглядывал собеседника. -
Обычно мы с тобой общаемся гораздо короче и эмоциональней.
– Что правда, то правда, мистер Чак.
– Кстати, ты мне никогда не рассказывал, как научился говорить.
– А вы никогда и не спрашивали. Предки научили.
– Да-а? – Старпом вскинул брови. – А они откуда умели?
– Я знаю только, что мой прапрадед ходил на «Прометее».
– Ого, – сказал старпом. – Ничего себе!
Древняя посудина в своё время совершила первый облёт Юпитера. Удивительно, что она не рассыпалась по дороге. Конструкция была весьма рискованной даже по тем временам, когда шло негласное соревнование за приоритет в исследовании Системы, и все ставки делались только на скорость. Нужно было иметь достаточно мужества, чтобы решиться на такой полёт. Экипаж за это мужество поплатился – на обратном пути реактор сифонил, как паровоз. Досталось всем, кому-то больше, кому-то меньше. Несколько человек схватили смертельную дозу, другие пытались вылечиться остаток жизни. Как всегда, не пострадали только расчётливые подонки, отправившие «Прометей» почти без шансов на возвращение. Но корабль вернулся, и с перепугу его сажали на Луне, а потом ещё долго глушили реактор, едва не пошедший вразнос.
– Мутация, – понимающе сказал старпом. – Прапрадед, конечно, выжил. Вы ведь и не такое переносите, правда?
– Радиация. Мутация. Кто его знает, что ещё. – Если бы Джок мог пожимать плечами, он бы так и сделал.
Но только повёл усами. – Переносить-то переносим, но никто не говорит, что безболезненно... Это довольно мучительно. Рассказывали, что прадед уже мог произносить звуки и понимать вашу речь. Отец и мать членораздельно говорили, отец – немного хуже. Он никогда не относился к этому всерьёз; у старика были свои взгляды на жизнь.
– А твои дети?
– Дети-то? – Джок фыркнул. – У меня не так уж много детей – по крайней мере тех, о которых я знаю. Старший сын ходит в Первой эскадре. В принципе, там жить можно, но контакта с экипажем нет, и речь ему пока ни к чему. Младший как родился сухопутной крысой, так ей и остался – живёт с мамашей у астрофизиков на Фобосе. В космос его калачом не заманишь, говорит, что ему там интереснее. Этот болтает вовсю.
– И всё?
– Мы уже давно не плодимся сотнями. Наверное, природа вносит свои коррективы. Старики рассказывали, что раньше было иначе – но я думаю, что безудержное размножение было обусловлено необходимостью выживания вида. – Джок почувствовал гордость, видя, как расширяются глаза у старпома. – На смену инстинктам пришёл интеллект, и необходимость в высокой рождаемости отпала. Но это моё субъективное мнение, в действительности всё может обстоять иначе.
Старпом покачал головой.
– Говоришь, бабушка в библиотеке?
– Ну да. Или вы думаете, что книги можно только жрать?
– Да нет, как раз не думаю... И всё это развилось на протяжении нескольких поколений? Невероятно, просто невероятно!
Джок блеснул глазами-бусинками.
– Ну, это далеко не у всех. Основная масса по-прежнему плохо соображает. И неизвестно, кстати, на протяжении скольких поколений это развивается. Радиация, возможно, только подтолкнула развитие, и неизвестно ещё, к чему оно приведёт... К тому же как-то неравномерно всё. Например, говорю по-человечески я один. Некоторые понимают, а говорю я один. Зато есть экземпляры, у которых очень сильно развиты другие способности.
– Например? – заинтересовался старпом.
– Например, Шифф. Абсолютная невосприимчивость к электричеству. Скачет по высоковольтным шинам – и хоть бы что, только усы вечно опалены. Его электрики подкармливают, когда пора в силовых щитах ревизию проводить. Чувствует обрывы и утечки на расстоянии. Или этот скупердяй из шлюзовых – он постоянно режется в трёхмерные шашки с механиком...
– С каким?
– Ну как с каким? С главным. Сколько ходим вместе, а я так и не могу научиться его фамилию выговаривать... С Тамме, в общем. Шлюзовой говорит, что почти всегда выигрывает. У него пространственное воображение потрясающе развито. Хоть он и жмот, но верить ему можно.
– Так-так-так, – у старпома заблестели глаза. Вот и подтверждение нашлось. Интересно, чем механик расплачивается за проигрыши – не на интерес же они играют, в самом деле?
Джок продолжал. Он порядком устал говорить – всё-таки горло не было приспособлено для речи, но упускать возможность улучшить дипломатические отношения со старшим помощником было никак нельзя.
– Бывают, правда, и неприятные моменты. Не так давно взяли новенького с «Дерзкого» – появилась вакансия в реакторном. Справляется он неплохо, но спать с ним рядом невозможно – ему постоянно снятся кошмары. И ладно бы снились ему одному! Каким-то образом окружающие видят его сны, и это невыносимо. Пару раз он мне такое показывал...
– Погоди-погоди, – старпом поймал ускользающую мысль за хвост. – Он что, телепат, что ли?
– Кто его знает. Во всяком случае, пока бодрствует – нет. Нормальный такой, скромный. А во сне – просто живой кошмар. Он знает за собой этот грех и сёрьёзно переживает. Говорит, что наутро ничего не помнит. Пришлось его попросить подыскать другое место для ночлега, пока он нас совсем не извёл. Я теперь даже не знаю, где он отсыпается.
– А что именно ему снится? – Старпом горел нетерпением.
– Я же говорю – кошмары. Чаще всего убегает от кошки, которая вот-вот его сожрёт. И непонятно, откуда такие сны – он и кошек-то никогда не видел, в космосе уже в третьем поколении. Наверное, родовая память просыпается...
Старший помощник глуповато хихикнул, откинулся на спину, хихикнул ещё раз и наконец засмеялся в полный голос, хлопая себя по коленям и мотая головой. Джок смотрел на него с беспокойством.
– Мистер Чак? Мистер Чак, сэр?
Старпом отсмеялся с облегчением, вытирая глаза, поднялся и положил рядом с Джоком плитку шоколада.
– Мистер Чак, с вами всё в порядке? Старпом ещё хихикал время от времени.
– В порядке. Теперь в полном порядке. Спасибо, Джок, дружище, ты меня просто спас. Я уже начал думать, что схожу с ума, глядя по ночам эти крысиные кошмары. Никогда не думал, что кошка может выглядеть так... так чудовищно... – и он опять захохотал.
– Знал я одну кошку. Совершенно невменяемое создание... – До Джока наконец дошло, и он осёкся. – О-о-о... Теперь я понимаю, где Твич устроил себе спальню. У вас тут в переборке есть милое местечко... Прошу прощения, сэр. Мы найдём ему другое место для ночлега.
– Да ничего, – старший помощник махнул рукой, настроение у него явно поправилось. – Отчасти это было даже познавательно. Да, кстати, – он внезапно нахмурился. – Надеюсь, с его переселением набеги на мой рундук прекратятся? Или мне на собственном корабле нужно пользоваться сейфом? Я ведь именно об этом хотел поговорить.
Джок съёжился.
– Безусловно, мистер Чак, сэр. Я лично прослежу за тем, чтобы вас больше не беспокоили. Конечно, мы не сможем вернуть... э-э-э... изъятое, но мы наверняка сможем компенсировать утрату, сделав что-нибудь полезное.
– Ладно, ладно. – Благодушное настроение перевесило, и старпом с наслаждением потянулся, предвкушая спокойный здоровый сон. – Я имею представление, какую работу вам приходится выполнять на борту, и не прошу невозможного. Команда и так пользуется вашей помощью, хотя и потакает постоянно.
– Это и наш корабль, сэр, – с достоинством ответил Джок. – А таскаем еду мы просто по привычке. Может, это наследственное... Сэр, справедливости ради надо заметить, что кое-кто не упускает случая поживиться, но всё-таки – мы в космосе не за выгодой.
– Это я знаю. – Старпом поднялся, прошёлся по каюте. – В космос ходят не за выгодой. Обычно. Есть, правда, отдельные личности... Хм...
В глазах у старпома вдруг появилось странное выражение. Он остановился, оглянулся на Джока, пожал плечами и сделал по каюте ещё круг, явно размышляя о чём-то. Потом уселся прямо напротив и заговорщически подмигнул.
– Слушай, Джок, – старпом понизил голос и оглянулся, как будто за ними кто-то мог наблюдать. – Не мог бы ты... и этот парень из твоей команды... оказать мне одну услугу личного характера? Естественно, вознаграждение из моих запасов гарантировано...
Через несколько дней Шумейко заявился в корабельную санчасть. Док, предупреждённый заранее, был терпелив – внимательно выслушал жалобы, сочувственно покивал. Провёл несколько диагностических процедур, похмыкал, покачал головой. Капитан-лейтенант смотрел с опасением. Доктор ничего определённого не сказал, чем напугал ещё больше, и велел непременно зайти завтра.
Назавтра процедура повторилась. Только в этот раз док выдал кучу препаратов. Шумейко вышел озабоченным. Док вытирал пот со лба – титаническими усилиями он удержался от того, чтобы не подсунуть пациенту слабительного. Зато по секрету рассказал капитан-лейтенанту о малоизученном заболевании, которое может развиться у некоторых от долгого пребывания в пространственных гравитационных полях. Начинается оно с кошмаров, в точности описанных капитан-лейтенантом. Потом ненадолго наступает ремиссия, а вот в конце... Официально флотом болезнь не признана, поводом для госпитализации служить не может, но он, доктор, может направить капитан-лейтенанта к хорошему знакомому на обследование. Хотя, по правде сказать, единственный выход – бежать, бежать и осесть где-нибудь на планете, желательно в еловом лесу – только ель выделяет флюиды, сводящие на нет симптомы этого страшного заболевания...
Ещё через два дня грустный Шумейко принёс старпому рапорт. Старпом покивал с лицемерным сочувствием, быстро оформил необходимые документы. После того, как дверь закрылась, исполнил замысловатое коленце, смущённо прокашлялся, одёрнул рубашку и отправился на камбуз – распорядиться, чтобы доктору выдали обещанное вознаграждение из личных запасов.
Засыпая, он улыбался, как ребёнок. Зато капитан-лейтенант Шумейко вздрагивал каждые полчаса и молился, чтобы ночь поскорее кончилась.
За завтраком старший помощник пребывал в отличном настроении. Только что ушёл медицинский бот – «крестик», как его называли за форму корпуса. На нём отчалил, имея на руках направление в госпиталь, капитан-лейтенант Шумейко. Рундук в каюте старпома остался гостеприимно распахнутым – но он предупредил Джока, что готов сегодня стерпеть всё что угодно, кроме мусора.
Док благодушествовал за соседним столом, допивая компот и представляя, как он вечером откупорит бутылку доброго вина.
Старпом обратился к механику.
– Тамме, я тут подумал на досуге... Ты в шашки ещё играешь?
Нуорссулайнен захлопал светлыми ресницами.
– Н-ну, иногда разминаюсь...
– Может, сразимся с «Нахимовым»? Вызовем на турнир. А то давно им от нас не доставалось.
– Дался тебе «Нахимов», – сказал Вонг, допивая компот. – Они и так вечно вторые. Стреляем мы лучше. По тревоге выходим быстрее. Чего тебе ещё надо?
– А тут мы их ещё и в шашки, – старпом мечтательно прищурился. – Стрелять и ходить лучше всех нам и без того положено. А вот в шашки...
– Боюсь, не получится, – погоны у механика на плечах встали домиком. – У них Эстевес очень сильно играет. Наверняка выставят его, а я с ним как-то едва-едва к ничьей свёл.
– Никто не мешает тебе выставить сильнейшего игрока на корабле, – старший помощник намеренно сказал «на корабле», а не «в команде», – или, по крайней мере, воспользоваться его консультациями.
И побарабанил пальцами по столу, внимательно глядя на собеседника.
– А! – подумав, после паузы сказал механик.
– Ну, – ответил старпом, пожимая плечами, – а ты думал, я тебе о чём?!
ГЛАВНЫЙ КАЛИБР
Катер Паркера шёл как по ниточке, но причальная команда флагмана не сводила с него глаз – мало ли что. Разошлись створки гостевого шлюза, выпустив крохотное облачко неоткачанного воздуха. Шлюз осветился изнутри, и Паркер буркнул: «Ничего себе...» В таком ангаре можно разместить штук десять катеров. «Независимый» вообще производил впечатление. На подлёте Паркеру казалось, что приборы врут, показывая расстояние – флагман словно не приближался, а только рос и рос в размерах. Со стороны он выглядел массивным, но отнюдь не перекормленным – уж коренной-то африканец знает, чем отличается носорог от жирного бегемота, так Паркер и сказал Венёву. Носорог при всей своей кажущейся массивности и неторопливости может быть стремительным; рискующие проверить это очень быстро расстаются с иллюзиями.
– Вы не возражаете, доктор, если мы немного подправим курс? – прозвучало в наушниках. – Пять градусов вправо, два градуса вниз с вашей стороны. Конечно, мы примем вас и так, но если поправить, будет совсем хорошо.
Стыковочная автоматика, рассчитывая безопасное сближение, обычно направляла корабль в геометрический центр шлюза. Паркер ухмыльнулся, когда представил, как глупо будет выглядеть крохотный катер в центре посадочной платформы, и согласился с тем, что можно подвинуться в сторону – ещё для кого-нибудь место останется.
– Валяйте.
– Спасибо, доктор. Поправка внесена. – Катер, повинуясь управляющим командам флагмана, чуть повёл носом. – Расстояние ноль-ноль-четыре, время сближения тридцать секунд. – Паркер услышал, как где-то там щёлкнула пара переключателей. – «Независимый» – «Валькириям» «два три» и «два четыре»: катер «Сон-ни» бортовой номер эс-один-один-семь принимаю во второй шлюз, спасибо за эскорт.
– «Валькирия» «два три» «Независимому», – отозвался хрипловатый насмешливый голос, уже знакомый Паркеру. – Доставили гостя в целости и сохранности, берегите его там. Мягкой посадки, доктор. А вы шалун, оказывается! «Два три» – «два четвёртому»: строй – правый уступ, расстояние ноль-ноль-ноль-две...
На экране кормового обзора Паркер увидел, как «Валькирии», до того неподвижно зависшие на границе шлюзовой зоны, сорвались с места, синхронно развернувшись, и пропали из виду, сливаясь в одну точку на радаре.
– За что это он назвал тебя шалуном, Парки? – Ве-нёв с любопытством повернул к Паркеру забрало шлема.
– А кто его знает. – Паркер пожал скрытыми под скафандром плечами. На самом деле, конечно, было за что. После отстыковки от танкера, подбросившего их до места дислокации эскадры, «Валькирии» вышли навстречу, как и было оговорено. Разошлись по бортам и словно прилипли на неправдоподобно малом расстоянии. Паркер в глубине души считал себя неплохим пилотом и даже держал собственную яхту в лунном доке, хоть и обходилось это удовольствие весьма недёшево. Когда выдавался отпуск, он с удовольствием проводил на борту неделю-другую. Сближение с «Валькириями» беспокоило его и противоречило практике гражданского судовождения. «Господа, мы не поцарапаем друг другу борта?» – «Всё в порядке, мистер Паркер. Сейчас мы стоим гораздо шире, чем обычно. Будьте любезны, возьмите сорок два градуса влево и двенадцать вверх – с вашей стороны...» Венёв вопросительно посмотрел на него, и Паркер кивнул в ответ, но чувствовал себя неуютно. Флотское пижонство мешало расслабиться, и тогда он начал потихоньку играть с направлением и скоростью, чтобы дать понять сопровождающим, как опасно прижиматься вплотную. Но «Валькирии» шли как приклеенные, точно повторяя все его движения. Даже, казалось, предугадывали следующий манёвр, и насмешливый голос в наушниках, без малейшей тени недовольства, по-прежнему вежливо диктовал поправки по курсу и скорости. Попытки сбить с толку флотских не удались, и расстроенный Паркер вскоре бросил это занятие. Если бы он дал себе труд увеличить картинку на экране бокового обзора, то, конечно, заметил бы кое-что интересное. Например, ряд тёмных пятнышек на броне «Валькирии» с бортовым номером двадцать три, которая намертво прилипла справа. При ближайшем рассмотрении пятнышки оказывались девятиконечными звёздами, вплавленными в бронеплиту под самым кокпитом. Никакая краска не выдерживала температур, которые иногда приходились на броню, и техникам приходилось вручную вплавлять звёзды из молибденового сплава, несмотря на официальный запрет. На броне было одиннадцать острых звёздочек. На другой «Валькирии» их было только шесть – хотя вряд ли уместно говорить «только», если знать, как они достаются.
Эскорт провёл катер, словно на обзорной экскурсии – гости увидели почти всю эскадру, заходя на неё сзади сверху. Паркеру было невдомёк, что курс проложен так, чтобы катер всё время находился в зоне досягаемости орудий кораблей поддержки: гости гостями, а правила – правилами. Не знал он и о том, что катер тщательно просканирован кораблями охранения, несущими боевое дежурство. Заметить их было невозможно – во всяком случае, средствами катера. Наглухо заэкранированные сгустки темноты соблюдали радиомолчание.
Шлюз приблизился. Теперь он казался ещё просторнее, стала видна разметка на посадочных плитах. Катер легонько повело вправо, развернуло кормой вперёд и плавно опустило на платформу. Створки сомкнулись, отсекая шлюз от тьмы за бортом.
– Пожалуйста, оставайтесь на местах до тех пор, пока не сравняется давление. В данный момент давление ноль три атмосферы, идёт проверка возможных утечек. Тяготение через двадцать секунд.
– Уже? – Венёв огляделся, посмотрел на Паркера. – Мы уже стоим, да?
Паркер старался не подавать вида, что мягкость швартовки удивила и его. Когда стыковались с танкером, подбросившим их до этого участка Пояса, тряхнуло будь здоров. Но эти флотские своё дело знали. Впрочем, чему удивляться – наверняка им приходилось заниматься этим по нескольку раз на дню, решил Паркер. Катер слегка дрогнул – присоединился стыковочный рукав. Стали слышны звуки: воздух понемногу заполнял рукав и шлюзовую камеру, рукав – чуть быстрее. В принципе, можно было обойтись и без рукава до створок внутреннего люка каких-нибудь пятьдесят метров, можно добраться и пешком.
Когда-то давно, когда шлюзовались без рукавов... – хотя, если разобраться, не так уж давно: каких-то восемь среднесолнечных лет назад – корабль поддержки «Нельсон» во время боя принял в шлюз искалеченный истребитель. Причальная команда кинулась спасать экипаж: пилот искалеченными руками зажимал пробитый скафандр стрелка, из которого вместе с воздухом уходила кровь и жизнь. Кокпит был весь забрызган красным. В этот момент в «Нельсон» попали, и попали будь здоров: защитное поле в зоне шлюзов не успело выйти на полную мощность, заряд по идиотской случайности пришёлся прямо в стык основных створок, а дублирующие закрыться не успели. Разгерметизация шлюзового отсека выбросила в открытый космос причальную команду и сорвала с платформы истребитель. Уцелели двое – стрелок истребителя, дыру в скафандре которого всё ещё зажимали руки мёртвого пилота, и паренёк из причальной команды, который приложился шлемом о стойку шасси «Валькирии» и зацепился за неё, чудом не повредив скафандр.
С тех пор все флотские шлюзы были оборудованы стыковочными рукавами, и причаливание проводится с двойной страховкой, когда давление в рукаве немного превышает давление в камере. Причальная команда может разгуливать по шлюзу только в исключительных случаях, заранее пристегнувшись страховочными трос-сами к леерам.
– Пожалуйста, отключите основные системы корабля и переведите двигатель в режим холостого хода, но не глушите. Стыковка завершена, давление в норме.
Добро пожаловать на борт «Независимого», джентльмены.
Паркер почувствовал, как постепенно обретает вес – словно лежишь в ванне, из которой уходит вода. Ощущение было привычным, но Паркер всегда расставался с невесомостью с некоторым сожалением – с одной стороны, начинаешь чувствовать собственный организм, с другой – лишаешься удивительного чувства лёгкости, которое бывает только в космосе да ещё во сне, пожалуй... Он пощёлкал выключателями, производя требуемые операции. Тихонько зажужжал механизм, открывающий люк катера. Паркер помог Венёву отстегнуться от кресла, поднялся сам, в очередной раз стукнувшись шлемом о невысокий потолок – катер не предназначался для пеших прогулок, а рост Паркера был притчей во языцех.
В стыковочном рукаве их ждал офицер в сером флотском скафандре; насколько Паркер мог судить по эмблемам, лейтенант.
– Рад приветствовать вас на борту «Независимого», джентльмены. Сюда, прошу вас.
Надо сказать, что в скафандре под тяготением Паркер двигался не очень проворно – не говоря уж о Венё-ве, который и летал-то лишь когда в этом была крайняя необходимость, вот как сейчас. Едва они прошли шлюзовую зону, на них налетела причальная команда, помогая снять скафандры. Разделся и провожатый – молодой смуглый лейтенант с невозмутимым лицом.
Паркер огляделся. Вокруг было светло и чисто; запах казармы, который, как он думал, будет ждать его на борту, отсутствовал, зато свежо пахло озоном. Венёв пригладил всклокоченные седины вокруг лысины, по-стариковски суетливо оглядываясь. Скафандры быстро развесили на штативах, техник с чемоданчиком тут же занялся их осмотром. Флотские занимались своими делами. Паркеру сначала показалось, что вся команда на одно лицо. Потом он понял, что люди только одеты одинаково, а вот лица как раз у всех разные. На гражданских смотрели с любопытством, словно ожидая чего-то. Лейтенант остановился поодаль, тоже поглядывая на гостей. Повисла неловкая тишина.
– Кхм... – Венёв смущённо прокашлялся, потёр руки. – Скажите пожалуйста, молодые люди... Кому мы обязаны столь мягким приземлением? Хотелось бы... э-э-э... выразить признательность...
Паркера поморщился, услышав термин «приземление» – никакая здесь не Земля, но что с Венёва взять... Лейтенант чуть улыбнулся, кивнул:
– Конечно. Ирвин, подмени его на минутку. Паркер не успел разглядеть, к кому он обращается – флотский юркнул в люк, едва створка приоткрылась. Через несколько секунд оттуда показался худощавый темноволосый парень, подошёл ближе, едва заметно поклонился. На воротнике у него были какие-то знаки отличия, но Паркер не знал, что они означают.
– Дежурный оператор стыковки Токугава. Надеюсь, касание не доставило вам неудобств?
– Мы его и не заметили! – Венёв благодарно потряс его руку. – Потому что оно было лёгким, как... как пушинка. Верно, Паркер?
Паркер подошёл ближе, протянул руку оператору. Ладонь у флотского оказалась тонкой, с длинными пальцами.
– Благодарю.
– Не за что, доктор Паркер.
– Ну, я не совсем доктор... – Паркер пожал плечами. – В смысле, я не врач. Это просто степень. Вообще-то я ксеноархеолог.
– О-о-о... – Парень блеснул глазами, улыбнулся. – Надеюсь, вы к нам не просто так, да?
– Я тоже надеюсь, но пока это только надежды. Лейтенант взглянул на манжет, где поблёскивал коммуникатор.
– Мартин, Грове – катер осмотреть, состояние доложить через десять минут. – Он обернулся к гостям. – Прошу вас.
Гостей повели просторными коридорами. Внутри флагман казался даже больше, чем снаружи. По дороге к лифтам Паркер спросил лейтенанта:
– Скажите, а разве прибывающих не должен сажать автомат?
– Только не на флагмане, мистер Паркер. Капитан считает (Паркер явственно услышал, что слово «капитан» было произнесено с большой буквы), что везде, где только возможно, автоматика страхует человека, а не наоборот. Вам что-то не понравилось?
– Да нет, посадка была выше всяких похвал...
– Касание всегда мягче, когда сажает человек. То-кугава, скажу я вам, чувствует любой корабль в шлюзе так, словно держит его на вытянутой руке... Сюда, пожалуйста.
Лифт распахнул двери. Кроме Венёва, Паркера и лейтенанта, в кабину вошли ещё двое флотских в тёмно-синих комбинезонах. Один что-то показывал другому на планшете. Тот, к кому обращались, флегматично пожимал плечами. Вышли они на третьей палубе, гости отправились дальше.
Возле лифта их встретил высокий худой офицер. Впрочем, Паркеру все на корабле поначалу казались худыми – только теперь он сам задумался, что и ему не мешает сбросить несколько килограммов.
– Меня зовут Чак, я старший помощник капитана «Независимого». Капитан просит вас составить ему компанию за обедом. Он будет в кают-компании через пять минут.
– Но нам бы не хотелось терять время...
– Он будет через пять минут. – Офицер вроде бы даже удивился, что его не поняли с первого раза. – Прошу.
Лейтенант козырнул и вернулся в лифт, а офицер повёл гостей дальше. Свернули во вторую слева дверь, прошли в помещение, которое оказалось кают-компанией. Ряды столов пустовали, флотский в поварском колпаке накрывал на троих.
– Располагайтесь, прошу вас. Капитан сейчас будет. Он распорядился перенести свой обед на более позднее время, чтобы иметь возможность угостить вас. – Офицер произнёс это спокойно, но Паркеру показалось, что его обвиняют во всех немыслимых грехах. Он уже собирался ответить какой-то подковыркой, но офицер повернулся и вытянулся.
– Капитан в кают-компании!
– Вольно. – Вошедший седой офицер сказал это негромко, подошёл ближе, протянул руку. – Рад видеть вас, джентльмены. Надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной обед? У нас обычно неплохая кухня – особенно когда удаётся убедить кока, что есть на свете блюда, которые не стоит поливать соевым соусом...
Флотский в колпаке поднял к потолку раскосые глаза:
– Сэр, если бы мне хоть раз позволили дать команде отведать настоящей кухни...
– То наш доктор, изнывающий от безделья, сказал бы тебе спасибо, – посмеивался капитан, усаживаясь. – Я ещё помню тот соус. Больше всего на свете я боялся, что кто-нибудь случайно прольёт каплю, и «Независимого» прожжет насквозь до самого трюма... Что же вы, джентльмены?
Паркер бросил взгляд на часы. Венёв дёргал его за рукав, подмигивал, и Паркер нехотя опустился на стул.
– Видите ли, нам бы хотелось поговорить о чрезвычайно важном деле, и времени у нас очень мало. Если быть точным – около двенадцать часов.
– Если быть точным, – капитан бросил взгляд на свой коммуникатор, – четырнадцать часов и двадцать с небольшим минут, если мы говорим об одном и том же. Точнее скажут навигаторы.
– Так вы уже знаете?
– Смотря что. – Капитан пожал плечами. – Расположение небесных тел не есть нечто постоянное, навигаторы докладывают мне обо всём, что может сказаться на кораблевождении. Но я надеялся услышать от вас подробности и полагал, что лучше это сделать в непринуждённой обстановке – так, может быть, не будем терять времени? Адмиралтейство распорядилось оказать вам всю возможную помощь, и можете не сомневаться – вы её получите.
Паркеру оставалось только пожать плечами. «Война – войной, обед по расписанию» – военные, видимо, та ещё бюрократия, будь она неладна... Нехотя он придвинулся ближе к столу.
– Полагаю, коллега Венёв начнёт – в конце концов, это его станция.
– Охотно. – Венёв оторвался от салата, положил вилку. – Вы ведь знаете, где мы сейчас работаем?
– Разумеется. – Капитан кивнул. – Двадцать двадцать семь а-дэ, если я не ошибаюсь?
– Совершенно верно. Работы там начались два месяца назад. Ничего необычного, знаете ли. У нас он давно стоял в планах, просто были задержки с доставкой оборудования с предыдущей станции. Потом всё вошло в рабочую, так сказать, колею, в смысле – в скважину. Мы берём глубокие пробы и пытаемся с помощью анализа материалов обосновать одну гипотезу о никелистых...
– Я читал вашу книгу. – Капитан кивнул седой головой. – Не могу сказать, что полностью согласен с выводами, но есть любопытные моменты.
– В самом деле? – Венёв расцвёл на глазах. – А что, позвольте спросить, вызвало несогласие? Обычно оппоненты упоминают...
Капитан поднял руки.
– Прошу прощения. Я ведь просто сказал, что читал её – но это не означает, что я всё в ней понял. Военные, знаете ли, вообще не очень быстро соображают...
– Ну почему же, – засмущался Венёв. – Я думаю, будь у нас с вами возможность подробно поговорить на эту тему, мы сумели бы прояснить очень многое.
– Охотно верю, – кивнул капитан. – Но подробный разговор займет много времени, а у нас есть только четырнадцать часов. И мистер Паркер на нас косится. Вот позже, если не возражаете...
– Ну да. – Венёв сконфузился. – Конечно. Так вот, мы начали работы, углубились метров на триста, пошла очень любопытная порода... Настолько любопытная, что мы обратились к коллеге Паркеру... Пожалуй, он расскажет лучше, у меня вообще, знаете ли, беда с устной речью – я и защищался-то довольно забавно... Прошу прощения, об этом, видимо, лучше в другой раз. Коллега, расскажите, пожалуйста.
Капитан поднял глаза на Паркера. Тот пожал плечами.
– Да, прямо скажем – нехарактерный пошёл материал для М-астероида. Мы многое о них знаем, но такого не встречалось почти никогда – за исключением экспедиции Джейкобса. Правда, Джейкобс не доставил почти никаких образцов, только описания, к тому же это было так давно, что результаты выглядят сомнительными: что они могли знать в то время?
– Так что там было? – Паркер заметил в глазах капитана огоньки живого интереса. – Если можно – в общих чертах?
– Да как вам сказать... – Паркер помедлил. – Если в общих чертах – то элементы знакомые, и соединения почти все знакомые... Почти...
Капитан слушал его и думал, как странно получается: за всё время поисков братьев по разуму не было получено ни одного веского доказательства существования этого самого разума. Люди прочесали Землю, облазили доступные области других планет, но, кроме легенд и слухов, не обрели ничего, что можно было бы потрогать руками и сказать: вот оно, неопровержимое доказательство того, что мы не одни.
