Какой огромный, чудесный путь прошел он вместе с научной мыслью своего времени!.. В его романах читатель найдет географию, астрономию, воздухоплавание, авиацию, баллистику, химию и так далее и так далее… Он создал героев – бессмертных не только для сознания тех, кто читает его книги: Гленарвана, Паганеля, Сайрэса Смита, капитана Немо, Робура, Михаила Строгова, Сергея Ладко, Гаттераса, Паспарту, Филеаса Фогга, Фергюссона, доктора Клоубони… Он писал и исторические романы, и – это самое главное – он всегда был за свободного, высоконравственного человека, преданного родине, идее, долгу. Как много он работал в своей жизни! Каждый день, каждый час! Его считали и считают наставником подрастающего поколения, а он сам продолжает учиться, стараясь узнать как можно больше, чтобы не отстать от своего века, чтобы понять и увидеть грядущее…»

И уже вслух, внятно и громко:

– Я так любил жизнь! Так любил!

Онорина телеграфировала сестрам своего мужа, сыну Мишелю и своим дочерям: «Немедленно приезжайте».

Три врача и две сестры милосердия не отходили от Жюля Верна, и каждый спрашивал себя: «Может ли быть, чтобы этот человек умер? Дикая, смешная мысль! Мироздание не знает смерти. Жюль Верн только занемог, он полежит, отдохнет и встанет. Случается же, что и в природе вдруг всё затихнет, облака повиснут над землей, поникнут растения, но вот зашумит ветер – и всё оживает, и птицы заводят свои песни…»

Иногда Жюль Верн шутил:

– Вам не кажется, доктор, что никакого ада не существует?

– Ада нет, это бесспорно, – отвечал доктор.

– Вы молодец. Ну, а как относительно рая?

– Рая тоже нет, месье.

– Тогда что же есть? Что-нибудь всё-таки должно быть… Для меня хотя бы…

– Для вас…

– Для меня есть небытие, вечный сон, тоска мироздания, продолжительнейший зевок вселенной, доктор! После моей смерти будет то же, что было и до моего рождения. Придумано остроумно. Не было Жюля Верна. Семьдесят семь лет существовал на земле Жюль Верн. И вот не станет Жюля Верна. Какова тема, а? Скажите, доктор, вы сможете подарить мне еще один год жизни?

– Я стараюсь, месье! Все мои знания я…

– Чересчур много знаний, друг мой! Почитайте мне что-нибудь из моих книг. Что-нибудь по вашему выбору, наугад, где раскроется…

Через день он позвал к себе сына.

Мишель вошел и опустился на колени у изголовья отца. Долго длилось молчание. Больной, казалось, не дышал. Наконец он проговорил:

– Прогони… этих… господ…

Врачи и сестры безропотно удалились. Жюль Верн улыбнулся.

– Лодка только на двоих, – сказал он так весело и внятно, что Мишелю хотелось крикнуть на весь дом: «Жив! Здоров! Он шутит!»

– Дайте телеграмму Барнаво. Адрес… Забыл адрес… как жаль…

Утром 24 марта 1905 года он попросил, чтобы все родные его пришли к нему. Он приподнялся и спросил:

– Все здесь?

– Мы все около тебя, – ответила Онорина.

– Какое счастье! – сказал он. – Прощайте… Теперь я могу…

Он не сказал «умереть» или «уйти». Еще раз проговорив: «Теперь я могу…» – он светло улыбнулся и закончил: «…уехать…»

Спустя несколько минут доктор глухо, себе не веря, произнес:

– Конец…

Слуга растворил окно и кинул в притихшую толпу народа, заполнившую бульвар и площадку перед домом:

– Жюль Верн умер!

возвестили газеты Парижа.

писали газеты и журналы в Петербурге и Москве.

сказано было в объявлении на дверях издательства Этцеля-сына.

сказали школьники во всех уголках земногошара.

Весть о смерти Жюля Верна постучалась во все сердца во всем мире, и не было в мире сердца, которое не дрогнуло бы, услышав эту весть.

В тот день, когда газеты Франции оповещали о смерти великого писателя, в маленькой парижской газетке на последней странице было помещено объявление, заключенное в траурную рамку:

«24 марта на 79-м году от рождения скоропостижно скончалась Жанна Женевьева де Лятур, о чем с глубоким прискорбием сообщают дети и внуки покойной».

В 1907 году на могиле Жюля Верна поставили памятник.

– выбито на мраморе.

1955 г.