– Стоп! – сказал Оскар через два квартала. – Пора остановиться, а то мы доберемся до самого кладбища, от которого до вокзала километров пять. Даже по румынским меркам это нельзя назвать «недалеко».

– Очевидно, на сей раз твой дар предвиденья тебя обманул! – злорадно усмехнулся Рихард.

– О каком даре ты говоришь? Моя твоя не понимай.

Они повернули и точно так же без толку прогулялись по другой стороне улицы до самого Ринга. Результат наложил мрачную тень озабоченности на лица обоих искателей.

– Черт побери, он нас все-таки обманул, – удивительно спокойно проговорил Рихард.

– Нет! – огрызнулся Оскар. – Что-то тут не чисто! Я сам знал, что на Мариахильф есть филиал МБЛ.

– Может, он тут и был лет пять назад. Все равно тот румын – гнусная тварь!! Я их, румын, никогда не любил, а теперь ненавижу до того, что моя слюна становится ядовитой!! – Он сплюнул на тротуар и тут же подвергся нападению какой-то старушенции, пытавшейся стукнуть его палкой, Оскар сумел избежать жертв и разрушений, перетащив гнусно оскорбляющего бабушку и всю ее родню немца на другую сторону улицы.

– Давай пройдемся еще здесь, вдруг через улицу мы все-таки пропустили вывеску?

– Все это без толку. Я такой злой, что сегодня от этого кто-нибудь да пострадает! – немец кинул на Оскара многозначительный взгляд.

Едва ли не у самого перекрестка, с которого они начали поиски, Оскар схватил компаньона за руку, заставив остановиться.

– По-моему, наши поиски окончены!

Рихард недоуменно вертел головой. Никаких табличек вокруг он не видел, только мрачная серая стена за узкими клумбами, да невысокое крылечко под тяжелой, двустворчатой дверью.

– Слева, – тихо сказал Оскар. – Смотри внимательно. Они сняли табличку, но на стене остался еле заметный след – там поверхность не выгорела под солнцем.

Действительно, прямоугольный участок на серой шершавой стене будто бы слегка смочили водой. Отойди на пару шагов – и уже ничего не увидишь.

– Они заметают следы. Что ты об этом думаешь?

– Совпадение, – буркнул Рихард. Они не спеша поднялись по ступенькам, подергали дверь. Закрыто. Они переглянулись и дружно постучали. Открывать долго не хотели, но после серии требовательных ударов йогой одна створка широко распахнулась и изнутри высунулось раздраженное лицо человека лет сорока.

– Чего надо? – угрожающе произнес он.

– Извините! – Оскар даже приподнял шляпу. – Мы ищем агентство по найму солдат. Нам сказали обращаться по вашему адресу.

Человек медленно и внимательно осмотрел их с ног до головы, отчего Оскар почувствовал себя не очень удобно, словно стоял перед объективом телекамеры. Он небрежно коснулся рукой кнопки, убирающей свинцовую шторку на левом глазу, и едва не отпрянул, потому что изнутри черепа на него, казалось, смотрело нечто, что он называл «мозговым камнем». Первый раз он видел это так близко и теперь рассмотрел как следует. От неправильной формы комка величиной с детский кулачок, прилепившегося к макушке изнутри черепа, вниз расходились тонкие прожилки, как будто «камень» пустил корни в мозг. «Похоже на огромную нервную клетку, только без аксона! – подумал Оскар. – Наверное, с помощью этой штуки кто-то держит человека под контролем».

Зомби, или как там его можно было еще назвать, кончил сверлить их взглядом.

– Нет, – равнодушным голосом сказал он, наконец, и покачал головой. – Они недавно съехали. Дверь тут же захлопнулась.

– Я так и знал, что этим все кончится. Мы опять в дерьме! – кисло проворчал Рихард. – Эй, ты куда?!

Он бросился вслед за Эпквистом, который быстро шел прочь.

– Кажется, мы совершили ошибку, – сказал тот сквозь стиснутые зубы. – Ты заметил, как он нас рассматривал? Почему-то я боюсь, что теперь те самые «дьяволы» захотят добраться и до нас.

– С чего ты взял? Он, конечно, рассматривал нас не очень дружески, и я тоже чувствовал себя неуютно…

– У него внутри головы комок величиной с кулак. Скорее всего, он уже совсем не человек.

– Что за бред! Ты что, видишь его насквозь? Оскар не отвечал. Нажав другую кнопку на очках, он получил в свое распоряжение задний обзор.

– Ну вот, за нами уже следят! Три человека вышли из тех самых дверей и идут следом без всякой маскировки. По-моему, им плевать, увидим мы слежку или нет, – голос Энквиста дрожал от внезапного страха.

– Очень здорово! – всплеснул руками Рихард. – Вот и ты сошел с ума и стал походить на испуганного кролика.

– Ну, нет! Я не кролик, я испуганный и от того еще более опасный волк. Я не собираюсь ждать, пока кто-то придет выпустить мне кишки, – мозг Оскара лихорадочно работал над одной и той же мыслью: бежать, быстрее бежать от этих здоровяков с пустыми взглядами телекамер, передающих все какому-то неведомому Хозяину и готовых выполнить любой приказ. Нужно было разбегаться, чтобы запутать слежку, а потом встретиться в условленном месте. Но тут Оскар вспомнил, как однажды, в Рязани, встретился с главой тамошней резидентуры. Идя по улице, они обнаружили слежку – их хотели повязать. Резидент быстро объяснил, как следует удирать и где встретиться. Оскара тогда спасли, как ни странно, молодость и неопытность. Он заблудился в незнакомом городе и не пришел в назначенное место. Резидент туда пришел и был схвачен – эмгэбэшники просто подслушали на расстоянии их разговор.

– Так, – внезапно решившись, Оскар дернул за рукав все еще ругавшегося немца. Тот раздраженно зашипел:

– Почему ты вечно дергаешь меня за одежду? Скоро…

– Заткнись. Сейчас мы перебежим на ту сторону улицы и рванем прочь. На вокзале, может быть, нам удастся затеряться.

– Зачем? – почти завопил Рихард. Очевидно, ему очень не хотелось бегать в такую жару, да еще с сумками. Он до сих пор не мог осознать величину грозившей им опасности. – Если даже три парня идут за нами, почему бы нам не развернуться им навстречу и не надавать по мордам? У меня с самого утра кулаки чешутся.

Тем временем один здоровяк перешел улицу. Они не спешили, эти загадочные люди-нелюди, и пока непосредственной опасности для жизни не наблюдалось. Несмотря на это, сердце Оскара стучало не хуже отбойного молотка. Я сильно постарел, думал Оскар. Гораздо сильнее, чем казалось там, далеко отсюда, в спокойной сибирской глуши. Никогда раньше я не пугался до ватных ног и сердца, мечущегося по всей грудной клетке. Так недолго полностью потерять здравый рассудок. Нельзя, чтобы это случилось. Нельзя убегать, сломя голову, ничего не соображая и вереща от страха. Любая погоня кончится в пользу здоровяков. Их надо было брать тем, чего, как надеялся Оскар, теперь существам, подобным их преследователям, не хватает – хитростью. В тот же самый момент, чтобы исключить возможность каких бы то ни было колебаний, Оскар резко толкнул Рихарда влево. Немец, едва не своротив стеклянную дверь, влетел в небольшой ресторанчик. Энквист нырнул туда следом и быстро вырвался вперед.

– За мной, скорее!! – закричал он на бегу, не оборачиваясь. Небритый мужчина с залысинами, сидевший около небольшой стоечки, вскочил на ноги и попытался загородить дорогу с воплем: «Куда?!» За его спиной скрывалась обитая железом служебная дверь. Оскар нырнул человеку под протянутую вперед левую руку, чуть повернулся и вонзил локоть в тело противника. Из-за спешки удар не совсем получился – сустав ощутимо стукнулся о ребра. Однако небритому пришлось гораздо хуже. Он согнулся и разинул рот, подобно умирающей на берегу рыбе, а набегавший следом Рихард вдобавок врезал ему кулачищем по скуле.

Через полутемный коридор они вырвались на высокое и узкое металлическое крыльцо с видом на помойку. Прямо высился узкий фасад склада, выстроенного из гофрированного дюраля, слева теснились пластиковые бочки с рухлядью и отбросами, справа стоял высоченный забор с колючей проволокой поверху.

– Туда! – закричал Рихард, поддавшийся лихорадочному возбуждению бегства. Не обращая внимания на ступеньки, он перепрыгнул через перила и бросился к узкой щели в волнистой складской стене.

– Стой! – Оскар не мог позволить себе молодецкого прыжка, поэтому разом отстал. Если щель – тупик, там будет их могила, подумал он. Однако немец, не обернувшись, помчался прямо туда. Энквист последовал за ним, бросая взгляд на помойные ящики, деревянный заборчик за ними и зеленые деревца за заборчиком. Рихард боялся испачкаться и дурно пахнуть! Ну что ж, посмотрим, сможет ли он хорошо пахнуть мертвым.

Двор, залитый раскаленным солнечным светом, показался целой площадью, пересекая которую можно было умереть несколько раз. Оскар разом взмок, а сердце било прямо в мозг: Бум! Бум! Бум! Оно словно торопилось настучаться вдоволь, прежде чем злая пуля разорвет его на части… Нет, ему не убежать! У самой щели он не удержался и бросил назад взгляд загнанного зверя. Один из здоровяков был уже на крыльце и в руке его чернел «миниджет» – изящный, почти целиком пластиковый, компактный автомат. Как во сне, медленно, этот автомат поднялся. Несмотря на гипнотизирующую силу, исходившую от этого простого движения человеческой руки, Оскар смог оторвать от него взгляд и сделать последний рывок, исчезнуть в спасительном, наполненном прохладой металлическом ущелье. Пули с визгом выбили из дюраля салют его маленькой победе над своим старым телом. Однако впереди снова ждал забор, рядом с которым громоздились горы разбитых ящиков, какие-то рваные тряпки, множество пластиковых бутылок и банок. Правда, вся эта гора мусора, плавно поднимаясь кверху, позволяла взобраться чуть ли не до края забора. Только кто бы успел пролезть но расползающейся под ногами мерзости за те пару секунд, которые требовались здоровякам, чтобы достигнуть щели? Рихард уже не пытался убегать. Скорчившись у стены, немец достал плоскую коробочку, оказавшуюся через секунду раскладывающимся автоматом.

– Стреляй!! – зачем-то выкрикнул Оскар, безнадежно сбив при этом дыхание. Мышцы у нижних ребер стали каменными и теперь не давали груди набрать воздуха. Ноги заплетались, а сзади слышался глухой звук шагов бегущих преследователей. Через мгновение воздух взорвался какофонией звуков – стуком, ревом, стоном, визгом и клацаньем. Рихард среагировал мгновенно, поймав на мушку здоровяка в тот самый момент, когда он появился из-за угла, чуть раньше, чем противник нажал свою смертоносную кнопку. Первая же пуля немца пробила запястье преследователя и отбросила его руку далеко в сторону. Вереница пуль аккуратно обогнула Оскара, срикошетила о дюраль и стала разбрасывать рухлядь за спиной Рихарда. Немец долго не отпускал спусковой крючок, но когда Энквист остановился и обернулся, окровавленный, изрешеченный пулями враг еще стоял на ногах. Рихард удивленно опустил было автомат. Качающийся враг оставшейся не задетой левой рукой обхватил простреленную и не торопясь поднял ее вместе с автоматом. Оскар резко выдохнул, напряг шею, чтобы загнать стук сердца обратно в грудную клетку, а потом быстро вырвал из-под пиджака свой «Глок». Теперь все решали доли секунды. Стал ли он стар и слаб настолько, что не сможет попасть? Но здоровяк даже по своим, нечеловеческим, канонам, был уже на грани смерти, так что испуганный задыхающийся Оскар действовал быстрее. Враг еще только пытался целиться, а пуля Энквиста уже буравила воздух. Нет, он еще что-то мог. Рано записывать себя в глубокие старцы на пятом десятке лет. Пуля вошла точно между бровями и вылетела из затылка в облаке капель неприятного бурого цвета. Здоровяк в то же мгновение рухнул наземь, выбросив вперед ноги в изящных туфлях. Оскар позволил себе сделать один судорожный вздох и снова задержал дыхание. Второй преследователь, вырвавшийся из-за угла, успел выпустить одну очередь куда-то в воздух. Голова его безвольно дернулась вслед пронзившему ее кусочку металла, и второй труп плюхнулся в большую черную лужу крови рядом с первым. Теперь Энквист опустил руку и принялся судорожно глотать воздух. На третьего у него не оставалось сил.

Третий вынырнул в просвет между стенами уже готовый к бою. Его оружие выплевывало смерть в виде гнусно воющих звуков, один из которых толкнул Оскара в плечо. Энквист безвольно упал прямо на ящики, но тут же в нем вспыхнули ярость и мощная тяга к жизни. Справа на рукаве его прекрасного пиджака, над которым так издевался Рихард, зияла дыра, дымящая испаряющимся азотом. Бездумно, а главное, бесполезно, зажав ее ладонью, Оскар посмотрел на трупы. Торопиться было уже некуда… Трупов стало три.

Оскар закричал от боли, отдернув обожженную холодом ладонь. Что он делает? Костюму пришел конец и глупо ловить ледяной газ руками… Ткань выдерживала выстрелы автоматических винтовок с расстояния в сто метров, автомата – с пятидесяти, а из пистолета – в упор. До полосы яркого света на старом бетоне, около которой упокоились трупы врагов, было, в лучшем случае, метров двадцать. Ни один маленький автомат с коротким стволом – как у «миниджета» – не должен делать дыры в м-кевларе! Однако этот сделал. Вот еще одна головная боль. Оскар вдруг подумал, что их сейчас запросто могли разрезать на куски вместе с забором и складом, но противники почему-то решили сражаться почти человеческим оружием. Странно.

– Это был бой!! – восхищенно сказал Рихард. Глаза его блестели, руки, складывающие автомат, дрожали. – Вот это была разминка! Кстати, ты, оказывается, стреляешь, как Вильгельм Тель. Прямо между глаз!

– Бедняга Тель переворачивается в могиле, слыша от тебя такие похвалы! – Оскар слабо улыбнулся. – Он стрелял в яблоко, стоявшее на голове сына.

– Какая разница! Ты ведь понял, что я поражен твоими способностями! В очередной раз. Эй, да у тебя дым идет из руки! Чем же они стреляли?

Оскар, наконец, нащупал шов на плече и дернул за упруго сопротивляющуюся ниточку. Азот быстро иссяк в отрезанном от других частей пиджака рукаве. Оскар, сморщив лицо, оглядел зудящую ладонь. Потом, потом. Ему нужно было поучать молодого друга.

– Ты что, маленький мальчик перед телевизором? Тебе правится глядеть, как лопаются их голубые рубашки? – Оскар резко развернул Рихарда и указал на трупы. Тело с единственной дырой в голове было так же мертво, как и то, которое украшали десятки ран. Третий человек тоже был покрыт множеством отверстий в торсе, руках и ногах, из них обильно сочилась кровь, но красные руки медленно тянулись к вылетевшему из них при падении оружию. Оскар прострелил цеплявшемуся за жизнь голову и тот окончательно обмяк.

– Тибетцы, – нравоучительно сказал Оскар, благо дыхание полностью восстановилось, – считают, что центр человека – в его сердце. Там находится энергетическая матрица, лептонная решетка с записанной на ней Душой, определяющей человеческое существо как таковое. Может, конечно, все так и есть, но для нашего случая неприемлемо на сто процентов.

Оскар обнял приятеля за плечи – насколько ему хватило собственных рук, и ласково потряс:

– С сегодняшнего дня, сынок, стреляй только в голову, в мозг, в разум, в мыслехранилище!!! Челюсть и уши не подойдут.

– Угу? В голову?

– Вспомни мои слова! Ты ведь только что видел, как они стояли и пытались стрелять с десятком пуль в кишках, а после успокаивающего укола свинцом в голову аккуратно ложились на бетон. Ты должен, кроме того, верить старшим на слово.

– На слово? Ну, только не тебе. Ты обманул меня уже бессчетное количество раз.

Они взобрались наверх, аккуратно спрыгнули вниз и оказались на прекрасной аллее, засаженной липами.

– Унтер деи линден? – шутливо сказал Оскар. (Под липами (нем.) – улица в Берлине).

– Может быть. Послушай, мудрый старик, у меня плохие новости.

– Может, хотя бы так: у меня одна хорошая и одна плохая новость?

– Да нет, где в наше время взять хорошую новость.

Болтая, они быстро шли, не зная, впрочем, куда направляются, по узкой улочке, настолько густо заросшей деревьями, что яркий солнечный свет казался здесь мягким зеленым сиянием. Они проходили мимо серых однообразных домов с редкими магазинчиками или пивными на первых этажах. Где-то недалеко кричали дети, а двое мужчин боялись смерти и не знали, как ее избежать.

– У наших недругов, скорее всего, имеется спутник на орбите – если они просто злые люди, – продолжал Рихард мрачно. – Если они нелюди, в чем уверены ты и твой румынский друг, то у них много спутников и каждый во много раз лучше и эффективнее человеческого. В этот самый момент они, ухахатываясь, смотрят на наши жалкие потуги к бегству. Куда бы мы ни пошли, они будут идти навстречу. Где бы мы ни остановились, они настигнут нас.

– Значит, мы избавились от опасности на каких-нибудь полчаса? Да, новость просто распренаидерьмовейшая!

– Какое замечательное слово! Можно, я запишу его? Так мне не запомнить.

– Позже я надиктую их тебе с небольшой блокнотик. Сейчас надо каким-то образом обманывать их всевидящие очи. Черт возьми, а ведь румын был очень даже прав! Мне уже давно жаль, что я встретил его, что узнал все то, что я узнал. Здорово было бы вернуться обратно во времени и просто свалить из проклятой Венгрии! Какого черта нам с тобой больше всех нужно, зачем мы лезем в это дерьмо?! Только не говори, будто мы должны спасти мир.

– Не буду. Это глупое выражение, наименее подходящее для описания моих побудительных мотивов.

– А что на самом деле? Скажи, пожалуйста, мне. Я в себе не нахожу вообще никаких побудительных мотивов. Я устал и хочу спокойно дожить свои годы.

– А как же эгоизм? Вдруг они в любом случае пришли бы к тебе и не дали дожить твои годы? Тогда тебе, расслабленному, вынутому из-под теплого бока любовницы, осталось бы только умереть. Сейчас ты борешься и у тебя есть какое-то подобие инициативы. Кроме того, лично меня задевает, что кто-то без спроса шныряет по моей планете и притворяется человеком. Тут не пахнет добрыми намерениями для кого бы то ни было, в том числе для меня. Вот из-за чего я не поверну и не буду трусливо прятаться, в надежде отсидеться.

– Молодец! Ты вернул мне смысл жизни.

– Не очень-то это было трудно. Сдается мне, ты опять провел меня, старый хитрый лис!

– Нет, все было честно! Я действительно сильно испугайся. Слишком сильно…

– Ну ладно, с лирическим отступлением покончено, пора за дело! Что мы делаем теперь?

– У тебя есть деньги?

– Немного. Надеюсь, ты не собираешься заворачивать в пивнушку, чтобы отметить победу?

– Нет. Ты, наверное, забыл, что мы прибыли в лоно цивилизации. Нам нужно поймать такси.

Они остановили такси па другой улице, а шофер был несказанно удивлен, узнав цель поездки.

– Бассейн? Сауна? Да у вас, стало быть, полные карманы денег! За золотой я отвезу вас даже в ад.

До ада ехать не пришлось. Таксист высадил их в Нойвальдэгге, около вдавленного в землю круглого здания «Винер Зее». Действительно, внутри циклопического пластикового цилиндра могло поместиться небольшое море. Но самым удивительным в нем было то, что оно функционировало и просто кишело людьми. Мало кто из них говорил по-немецки. Там были венгры, итальянцы, французы, поляки, греки и даже русские…

Для начала приятели побродили по большим залам, где продавали пиво, газеты, спортивные принадлежности и прочее, чтобы раствориться в толпе. У одного из баров с выпивкой Оскар зашептал:

– Я, конечно, не знаю, что за спутники нас пасут, но догадаться могу. Какие-нибудь инфракрасные датчики с высокой разрешающей способностью да еще рентгеновские телескопы способны держать нас до сих пор. Поэтому давай разойдемся по сторонам. Иди в душ и открой себе холодную водичку с аптирадиантами. Там-то все их приборы окажутся бесполезны, и мы исчезнем.

– Ты мыслишь слишком по-человечески. Кто знает, какие там у них технические достижения.

– Судя по тому, что мы до сих пор живы, не ахти какие. Делай, как я сказал.

– А ты?

– Боже! Конечно, я займусь тем же, только в другой душевой. Запоминай: потом пойдешь к парикмахеру, пусть он сострижет твои волосы… черт, они у тебя слишком коротки, чтобы можно было эффективно менять прическу. Ну, пусть сделает хоть что-нибудь. Поменяй очки и одежду, сумку и походку. Хорошо бы найти грим, но это вряд ли.

– Чей-то – вряд ли? Вот он, в сумке лежит.

– Тогда не мне тебя учить, маленький недоносок! И поделись с дедушкой. Через пару часов встретимся здесь, и если не узнаем друг друга, то будем считать нашу уловку удавшейся.

Озираясь по сторонам, они разошлись и смешались с толпой.