Снова к морю

О, земли счастливого Гейнджайнда, не знавшие войн веками! Их холмы и невысокие горы, укрытые буйной яркой зеленью, дрожали под ногами безжалостных завоевателей. То была странная армия: три колдуна и еще один, словно бы едущий рядом сам по себе; тридцать бывалых солдат, сотня лихих смуглых и высоких задир и полтысячи скучавших по оставшемуся далеко за спиной дому увальней. Однако, все они быстро двигались вперед, через дикие южные окраины страны прямо к густонаселенному побережью Белого моря. Вокруг них бурлили провинции, десятки Белых волшебников собирались на решающую битву с Армией Проклятых, как их тут называли. Правители провинций по повелению государя Узмаха собирали ополчения и спешно его вооружали. Отряды профессиональных вояк стекались к столице, чтобы защищать ее от Черной угрозы. Пейсонд, Зурахат и даже далекая Вегида посылали подмогу владыке Гейнджайнда: против шестисот человек собиралось стотысячная армия.

Рогез снова впал в оцепенение и каждый раз, когда эзбансы сообщали о новых отрядах врагов, двигающихся с разных концов страны, он бледнел и зажмуривался, будто надеялся открыть глаза уже дома, в своей безопасной Рха-Удане. Хейла отчего-то дулась на всех подряд и общалась только со своими солдатами, даже спала у их костров. Очевидно, она ждала, когда Сорген приползет к ней на коленях и станет умолять вернуть ему благосклонность, но тот не торопился исполнить ее мечты. Хейла злилась все сильнее и сильнее с каждым днем; нескольких солдат она даже избила по разным пустяковым поводам. Соргену доставались испепеляющие взгляды, которые он выносил со спокойной и даже равнодушной усмешкой. Желания и гордость борются в ней, причиняя дополнительные страдания, – думал он. – Женщина! Решила проучить меня, но просчиталась. Тем не менее, кое-какое беспокойство Сорген все же испытывал – но только потому, что поведение Хейлы могло отразиться на походе или войске в целом.

Лимбул чуть ли не каждый день шепотом рассказывал Соргену о новых выходках его подружки. То она выбила два зуба почтенному те'Крайгу, своему сотнику, то вылила суп на голову повара, то пнула спящего, посмевшего захрапеть. Постепенно Сорген становился все более мрачным, ибо не знал, что ему предпринять в этой ситуации. Оскорбленная женщина может быть страшна в гневе, и не хватало им вдобавок к врагам внешним получить здесь врага внутреннего. После долгих душевных и физических метаний – в буквальном смысле, он прошел не менее пары сотен кругов внутри своего шатра – Сорген в одну из ночей собрал в кулак всю свою волю, а гордость спрятал на дно самого глубокого мешка. Хейла, на его удачу, снова отделилась от солдат и спала одна. Он заполз к ней в шатер на коленях и стал умолять принять его обратно, чуть было не пустил слезу и наплел с три короба: о том, как трудно ему давалось напускное равнодушие, с каким трудом он сдерживался, чтобы не бежать к ней со всех ног, в надежде снова получить поцелуй и обнять ее неповторимое тело. Он даже сказал, что теперь Хейла может одеть на него ошейник и таскать за собой на цепи, как пса, у стремени. На Соргена снизошло вдохновение. Он врал, принимая патетические позы, заставляя голос дрожать и прерываться, а драматические фразы рождались одна за другой. У Хейлы не было никакого шанса устоять. Сначала она хмурилась, потом пыталась хмуриться, но в конце концов зарыдала в полный голос и бросилась ему на шею. Губы ее шептали:

– О, возлюбленный мой! Прошедшие дни были самыми худшими в моей жизни, самыми мучительными и злосчастными! Я готова была убить себя и тебя заодно, или же, как влюбившаяся шлюха, забыв о всякой гордости, броситься к твоим ногам!

Она осыпала поцелуями лицо Соргена, разорвала ему рубаху и стала неистово целовать все ниже и ниже. Потом он и сам изрядно возбудился, так что ночь у них прошла весьма бурно, чуть ли не так же страстно и яростно, как далекие ночи сразу после их знакомства в далекой Белоранне… Некоторое время Сорген с удивлением думал, что какие-то старые чувства вернулись к нему и он снова влюблен в эту непостоянную и невоздержанную в страстях женщину. Увы, дня через три все прошло: очевидно, дело было в обычном плотском желании, небывало распаленном долгим воздержанием. Когда оно было насыщено, мнимая влюбленность испарилась.

На следующий день после ночи примирения Хейла ехала с Соргеном стремя в стремя, не отлучаясь почти ни на мгновение. Всем подряд она лучезарно улыбалась, а побитым во время плохого настроения солдатам раздала по золотому.

Тот день был знаменателен еще одним событием. Они миновали наезженную грунтовую дорогу, проехали лесистой лощиной и через узкую долину вырвались к побережью. Долину зажимали две конусообразные горы со склонами, поросшими кедрами и лаврами. Побережье тянулось у их подножий – широкая полоса замечательных пляжей, золотистых и не запятнанных никаким мусором. Обращенные к морю склоны гор были расчищены от леса и разрезаны на многочисленные уступы. На них располагались сады – персики, яблони, айва, вишни и гранатовые деревья. Нежно-зеленым туманом растительное море окутывало редкие крыши домов. По большей части это были большие, богатые виллы, но попадались и кривые скаты, устланные соломой. Архитектура здесь, насколько можно было разглядеть, придерживалась стиля, полного округлых форм и тщательно сработанных барельефов. Только в одном месте, далеко на юге, сады уступали место скопищу крупных зданий из серого известняка. Очевидно, там располагались административные здания, казармы стражи, таверны и гостиницы, а также различные портовые сооружения. Коробки зданий сползали со склона до самой воды и, казалось, продолжались и в ней: два длинных, изогнутых мола огораживали искусственную гавань. В ней торчали голые мачты дюжины кораблей приличного размера, а уж всяких шаланд и баркасов было гораздо больше.

– Это Пейлгельн! – хмуро сказал Жудда, их неизменный проводник.

– Хороший город, – зловеще пробормотал Гримал. С видом знатока, сквозь прищуренные веки он осмотрел подходы к порту на предмет атаки. – Стен нету, рва нету. Дома где попало разбросаны, да и промежутки между ними немалые… Ну, если бы они, скажем, вышли из своих гнездышек к той роще, у ручья, и было бы их тысяч пять при десяти волшебниках, то тогда о судьбе города еще можно было поспорить… А так…

Недалеко от гор с ними встретился разведчик гейнджандского короля, посланный из столицы после того, как Дэмэдер перестал посылать вести о себе. Разведчик двигался в сопровождении небольшого обоза из пяти повозок, везших большую парчовую палатку, повара с кухней, трех любовниц, столовое серебро и огромную бронзовую ванну для купания. Должность напыщенного седого красавца в богатом красном кафтане и штанах с золотым шитьем подтверждалась грамотой размером с хороший щит. Сорген и остальные как следует посмеялись, читая ее.

– Сим удостоверяется, что граф и Повелитель провинции Наминдзана, зиридан войска Белуольд, является официальным разведчиком королевского двора и ему дозволяется добывать любые сведения любыми способами, какими он сочтет нужными. Всем приказывается оказывать Белуольду всяческое содействие и воспомоществование.

Лимбул не преминул рассказать об этом Термезу, бессменному разведчику их армии.

– Ты бы так согласился? С тремя любовницами и ванной?

– Ты мне их только выдай! – прорычал Термез. – Я уж найду, как распорядиться…

Белуольд, обиженно сложив бантиком толстые губы и тряся подстриженными уголком волосами, важно заявил Соргену:

– Милостивый государь! Действительно ли вы являетесь повелителем этой ужасной орды? В таком случае, примите мои заверения в полном и искреннем к вам почтении, а также слова приветствия от короля, Узмаха по прозвищу Волосатый.

Белуольд даже спрыгнул наземь со своего шарабана с дорогими пружинами из гибкой стали, расшаркался и с достоинством поклонился. Словно не надеясь на способность Соргена прочесть гейнджандские слова (перстень-переводчик и это позволял сделать), «разведчик» принялся заново перечислять свои титулы и полномочия, с достойной павлина грацией и важностью. Он надувал щеки, хмурил брови, кивал головой в такт словам, а в конце речи прижал холеные руки к груди, к плоскому золотому медальону на тонкой цепочке.

– И что же все это означает? – недоуменно спросил сбитый с толку Сорген. Белуольд улыбнулся ему и стал разъяснять тоном, каким говорят с глупым ребенком.

– О, милостивый государь, конечно, выражаясь в высшей мере образно, в данный момент я принес вам весть, что вы обнаружены мной, королевским разведчиком, зириданом войска, графом и …

– Стой! – воскликнул Сорген. – Я помню, что там дальше, так что можешь не перечислять, а то я совсем перестану соображать. Отчего ты мне про это рассказываешь? Разве разведка не должна быть тайной? Ведь теперь я знаю, что обнаружен…

– Может, зиридан значит "болван"? – шепнула Хейла. У нее тоже был волшебный переводчик в виде браслета на запястье, так что она понимала речь Белуольда.

– Извините сударь, но это же само собой разумеется! – с жаром ответил тот Соргену. – Тем не менее, я должен сказать, что вы не очень-то вежливы! Я немедленно представился, а вашего имени до сих пор не знаю, так что продолжение разговора кажется мне затруднительным.

Он встал в картинную позу гордеца: руки сложены на груди, подбородок вздернут, брови сведены вместе.

– Ах, так ты обиделся? – спросил Сорген, понимающе кивая. – Но нужно ведь учитывать, что мы пришельцы, чужеземцы, и не знаем ваших правил.

– В таком случае, перед тем, как начать войну, вы должны были прислать к нам делегацию для ознакомления с правилами ведения боевых действий, – поучительно сказал Белуольд. – Похоже вы, Черные – совершенные варвары! Я уже чувствую себя неловко оттого, что обращался к вам, как к цивилизованным людям. Однако теперь, когда все сомнения разрешились, позвольте посвятить вас в тайны правильного ведения войны. Итак, сейчас, когда я обнаружил вас, вы должны встать лагерем, потому что я проделал долгий путь и устал. Вечером, отдохнув, я отправлю королю сообщение с докладом о вашем местонахождении. Он придет сюда с армией, чтобы провести сражение – и не сомневаюсь, разобьет вас. Впрочем, для вас есть еще шанс уцелеть. В таком случае ваша армия немедленно должна убираться восвояси, но вам лично, как ее полководцу, надлежит проследовать за мной в Ризартах для последующего пленения.

Если раньше Сорген думал, что в мире ничто уже не способно поразить его или просто привести в замешательство, то теперь понял, что заблуждался. Простодушная наглость Белуольда ненадолго лишила его дара речи.

– Да это просто шут! – воскликнула Хейла.

Зиридан тут же вознаградил ее укоризненным взглядом и пробормотал, довольно внятно, впрочем:

– Как иметь дело с варварами? Этот – явно под каблуком у любовницы. Вот бы я притащил на переговоры своих глупышек.

Сорген, в притворном ужасе воздев брови, чуть-чуть отвернул лицо, будто бы не в силах видеть того, что непременно должно было произойти. Воздух вздрогнул; Белуольд с воплем удивления свалился в пыль.

– Ты!!! Вонючий, мерзкий толстяк! Сейчас будешь собирать в этой грязи свои жирные кишки… – шипела Хейла.

Сорген легонько придержал ее за плечо. Дрожа от гнева, женщина отвернулась и отошла в сторону.

– Следи за своими бабами! – плаксиво воскликнул зиридан, рыхло развалившись на дороге и не делая попыток подняться. От его телеги набежали слуги, которые принялись поднимать и отряхивать господина, как маленького ребенка. – Деревенщина! Какая грубость, невежество, невоспитанность!

– Скажи, – мягко окликнул его Сорген. – А как ты нас… э-э… выследил?

Не обращая внимания на вопрос, Белуольд стал придирчиво разглядывать свой костюм и страдальчески кривился всякий раз, когда находил новое пятно пыли.

– Варвары! Скоты… – ныл он, тряся толстыми щеками. – Вы ведете себя безобразно! Как можно допускать к разговору двух серьезных мужчин нелепую бабу, все предназначение которой – услаждать господина и рожать ему наследников?

Сорген внутренне ужаснулся судьбе Белуольда. Хейла отошла недостаточно далеко, поэтому, услышав тираду зиридана, она снова бросилась к нему. Сорген поймал ее и обнял за плечи, прошептав на ухо:

– Чуть позже…

За ее спиной Сорген сделал знак Грималу, который понимающе кивнул и зычным криком возвестил солдатам, что грабить повозки можно начинать прямо сейчас.

– Ты, любезный Белуольд, тоже не слишком-то вежлив, – сказал молодой колдун зиридану.

– Как это? – нехотя ответил тот.

– Ты не ответил на мой вопрос. Как ты нас нашел?

– Ах, да… Наверное, поведение твоей девки вывело меня из равновесия – но извиняться перед таким мужланом, как ты, я не собираюсь. Найти вас мне помогли говорящие голуби.

– Хм… Будь ты немного поумнее, улепетывал бы сейчас во все лопатки, бросив ванну и любовниц, – пробормотал Сорген. За спиной зиридана послышались молодецкие уханья солдат, переворачивающих повозки, тащивших женщин и лупящих слуг. Ванну отбросили прочь, зато сундук с украшениями был подвергнут тщательному осмотру. Белуольд, вздрогнув, обернулся.

– Что это?? Произвол!! Прикажите им остановиться – я личность неприкосновенная!! – завизжал «разведчик».

– Так как мы дикие варвары, то ничего не знаем о правилах ведения войны и поступаем соответственно собственным, низменным позывам.

– Вы берете меня в плен? В нарушение всех законов?? Что ж, тогда я требую, по крайней мере, обращения, достойного зиридана!

– Это всегда пожалуйста! – жизнерадостно откликнулся Сорген. – Я отдаю тебя Хейле – кажется, она точно знает, какого обращения ты заслуживаешь.

– Нет! – задушенно пискнул Белуольд, смертельно бледнея и опускаясь на ватных ногах обратно в пыль. Впрочем, Сорген его уже не слушал.

Ночью Хейла отказалась от общества любовника, предпочитая развлекаться с зириданом. Кричал тот очень долго и громко, а утром зэманэхские солдаты отнесли в ближайшую рощу некую груду, завернутую в пропитанную кровью тряпку. Хейла похвасталась куском кожи, большим и белым.

– Сошью себе подушку на седло, – мечтательно сказала она. – Будет у меня под задницей до скончания веков. Там ему и место.

Гуннир бросал на нее завистливые взгляды – или же Соргену только казалось, что их можно считать таковыми? Заподозрить этот равнодушный кусок плоти в чувствах было непросто.

Эзбансам, которые постоянно сопровождали армию, был отдан приказ уничтожать всех голубей и других птиц, замеченных рядом. После встречи и разговора с покойным зириданом настроение всей армии, от Рогеза до самого последнего солдата, улучшилось. Было заметно, что люди здесь совершенно ничего не смыслят в настоящей войне и носятся с каким-то нелепым этикетом; шансы на то, что удастся их обмануть с помощью какой-то простой хитрости, были необычайно велики… Потом оказалось, что даже хитростей тут не требовалось: по сообщениям эзбансов, вся армия гейнджандцев собиралась у столицы, очевидно, чтобы защищать драгоценную жизнь своего волосатого короля. Пейлгельн, к которому направлялись южане, лежал у их ног совершенно беззащитный.

На следующий день они без помех и затруднений форсировали небольшой ручей с крутыми глинистыми берегами – знающий вояка мог бы устроить тут теплый прием. Потом, обогнув рощицу, армия вступила на мощеную бутом дорогу, которая вела в Пейлгельн из столицы. Почти незаметно дорога превратилась в улицу.

– Хорошо тут, – снова принялся оценивать местность Гримал. – Просторно. Хоть конный, хоть пеший развернется. И заборы маленькие, хлипкие – лучникам спрятаться негде… Дома далеко и редко стоят. Двери широченные, по три человека в ряд можно врываться.

– Если ты намекаешь на грабеж, то забудь! – осадил его Сорген. – Пока я ожидаю от населения этого городишки содействия, так что проявлять к ним недружелюбие не следует.

– Ребята застоялись! – оправдываясь, сказал Гримал. – У того индюка толстого девок было всего штук пять, а вояк у нас в сто раз больше. На всех не хватило…

– Нечего было насиловать. Дали бы денег, они постепенно всех бы обслужили, – высказав эту идею, Сорген воровато оглянулся – нет ли где Хейлы? Кто знает, вдруг ей эти речи не понравятся. Вчера она была слишком занята Белуольдом, чтобы заботиться о судьбе его любовниц…

Когда передовые всадники достигли первых серых домов в два этажа, посреди улицы их ждала делегация в ярких одеждах. Даже кровожадный Гримал, глядя на согбенные страхом фигуры и лица с отвисшими, трясущимися губами, только разочарованно крякнул. Делегация испуганно сбилась в кучку. Толстенькие, украшенные помадой и белилами мужчины в просторных мантиях, с золотыми цепями на груди и перстнями на пальцах, с массивными посохами в руках отчаянно пытались спрятаться один за другого. Наконец, впереди остался один – самый старый и толстый, видимо, здешний предводитель. Он вцепился в посох с такой силой, словно только это не давало ему рухнуть без сознания. Кожа на щеках стала белее белил, в которых проточили дорожки несколько капель пота. Борода, завитая в кольца, прыгала вверх-вниз, как опахало в руках страдающей от духоты дамочки. Прежде чем предводитель смог издать хоть один звук, прошло довольно долгое время.

– О, м-м-могучий повелитель в-в-войска Проклятых! – вымолвил он с большим трудом, когда Сорген уже был готов потерять терпение. – М-мы, ничтожнейшие горожане Пейлгельна, склоняемся перед вашей мощью и нижайше просим пощады и милости!! Мы никогда не воевали, и даже городская стража толком не умеет держать в руках свои копья. Все солдаты ушли к столице еще пять дней назад. Сжалься над нами!!

Всхлипнув после произнесения своей проникновенной речи, предводитель со стоном опустился на колени. Остальные тут же последовали его примеру, отчего улица наполнилась шелестом дорогих тканей и скрипом старческих суставов. Сорген, криво ухмыляясь и гордо выпячивая грудь, бросил в рот волшебный шарик, который придал его голосу нечеловеческую громкость и твердость.

– Я милостив, что бы там ни говорили ваши легенды! – от этих слов задрожали хлипкие изгороди и затряслись кроны ближайших деревьев. Раздался стук – это опадали спелые сливы. – Но милостив я лишь к тем, кто того заслуживает. Враги не дождутся пощады и снисхождения; в ваших силах не становиться моими врагами. Выполните все требования – и тогда ни город, ни один из его жителей не пострадают. Требования простые: во-первых, никто, будь то человек, птица, зверь или демон, не покинет город в течение трех дней, начиная с этого момента. Во-вторых, солдаты моей армии получат обильную пищу, вино и по два золотых на каждого. В-третьих, армии нужны снаряженные и снабженные запасами воды и провизии корабли, ибо я намерен пойти на Ризартах морем. Еще я нуждаюсь в железе, нитках, пакле, кожах и многом другом…

– Ох, кожи нынче дороги! – едва слышно простонал кто-то в толпе, но тут же раздался глухой стук – болтуна огрели по хребту посохом. Сорген предпочел сделать вид, что он ничего не расслышал и закончил:

– Полный список того, что мне нужно, вскоре будет предоставлен. Горе вам, если не выполните хотя бы одно требование!

К концу речи предводитель толпы толстяков уже вполне справился с обуревавшим его ужасом. Видимо, он осознал, что ничего особенного от него не требуют – разве что собираются немного ограбить. От облегчения он даже пустил слезу, но утирать ее не стал. С кряхтением поднявшись с колен, старик принялся униженно, хотя и не очень глубоко, кланяться.