Рассекреченная война - СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века

человек. К началу января 1919 года в Войске польском было 100 тыс. человек, к концу февраля – 155,8 тыс. человек, к концу апреля – 170 тыс., а к концу 1919 года его численность возросла до 600 тыс. человек. Среднегодовую численность польской армии для 1919 года можно оценить в 257 тыс. человек, учитывая, что резкий рост численности Войска польского произошел в самом конце 1919 года. Это в 3,2 раза меньше средней численности польской армии в 1920 году. Соответственно число умерших от инфекционных заболеваний вряд ли могло быть больше 4,3 тыс. человек[274]. Это еще раз доказывает, что цифра 38 830 в графе «Прочие потери» не может относиться к умершим от всех болезней и несчастных случаев. Если от инфекционных заболеваний могло умереть не более 18,1 тыс. человек, то тогда на умерших от несчастных случаев и неинфекционных болезней должно было приходиться 20,7 тыс., что совершенно невероятно. Смертность от неинфекционных болезней была крайне незначительна, и от несчастных случаев такое большое количество солдат и офицеров тоже не могло погибнуть. Остается предположить, что, вместе с умершими от ран, умершие от всех болезней и несчастных случаев относятся к графе «Умершие». Эта категория насчитывает 30 337 человек. Вероятно, общее количество умерших от всех болезней и несчастных случаев составляет около двух третей от этого числа, т. е. около 20,2 тыс. человек, а количество умерших от ран – около одной трети, т. е. около 10,1 тыс. человек. В категорию же «Прочие потери», скорее всего, вошли все те, кто пострадал от несчастных случаев и неинфекционных болезней.

Существует именной список поляков, погибших в рядах польской армии в 1918—1920 годах. Он был опубликован в 1934 году, насчитывает 47 055 имен[275] и практически совпадает с суммарным числом убитых и умерших – 47 615 человек. Как можно понять, сюда вошли как убитые, так и умершие от ран, болезней, несчастных случаев, но не вошли убитые и умершие в плену из числа пропавших без вести. Скорее всего в категорию «Прочие потери» вошли эвакуированные больные, а также получившие увечья в результате аварий и несчастных случаев, тогда как умершие от болезней и несчастных случаев, вероятно, включены в графу «Умершие». Мы не знаем, указаны ли в графе «Раненые» все лица, получившие ранения, или только те раненые, которые остались в живых. Но даже если верно последнее предположение, доля умерших от ран, если считать всех умерших только умершими от ран, оказывается слишком велика – 21,1 %. Столь высокая смертность от ран кажется невероятной, так как она должна была бы доказывать, что в госпитали попадало много тяжелораненых, у которых было не так много шансов выжить. А поскольку медико-санитарная служба была поставлена, во всяком случае, не хуже, чем в Англии, Франции или Германии в Первую мировую войну, столь высокую смертность раненых трудно объяснить. Поэтому логичнее предположить, что до двух третей в графе «Умершие» приходится на умерших от болезней и по другим небоевым причинам.

В 1919 году на Западном фронте, по данным, приводимым российским историком И.И. Костюшко, было пленено 1324 польских военнослужащих, включая 7 офицеров и 3 врача. Части Южного фронта, действовавшие против поляков, захватили в 1919 году 116 пленных, включая 1 офицера, а всего – около 1450 человек[276]. В 1920 году войска советского Западного фронта взяли в плен 19 699 поляков, а войска Юго-Западного фронта – 12 139 поляков[277]. Общее число польских пленных, взятых на советско-польском фронте, можно оценить в 33 288 человек. Кроме того, в Сибири из состава 5-й дивизии польских стрелков, сформированной главным образом из польских пленных Первой мировой войны и сражавшейся на стороне войск Колчака, Красная Армия взяла около 8 тыс. пленных[278]. Вплоть до июля 1922 года из России, Украины и Белоруссии было репатриировано 34 839 польских военнопленных, а еще 133 пленных, бежавших из плена, благополучно добрались до польских позиций[279]. Не вернулись домой примерно 6,3 тыс. польских пленных. По оценке И.И. Костюшко, в советском плену умерло около 2 тыс. поляков, а не пожелали вернуться и остались в СССР, по разным данным, от 2 до 3,5 тыс. человек[280]. С учетом этого, общее число погибших в советском плену поляков, в основном ставших жертвами эпидемий, можно оценить от 2,8 до 4,5 тыс. человек, в среднем – в 3,65 тыс. человек. Из них на захваченных в Сибири поляков могло приходиться около 1,65 тыс. умерших в плену.

Необходимо также учесть, что потери Войска польского включают потери не только в боях против Красной Армии, но и в боях против Украинской Галицийской армии, продолжавшихся с начала ноября 1918 года до середины июля 1919 года, а также эпизодические бои с войсками Украинской Народной Республики в январе и марте 1919 года и с литовскими отрядами в районе Вильнюса в январе и апреле 1919 года и в сентябре – ноябре 1920 года. Также во время польского Сейненского антилитовского восстания в районе Сувалок в августе 1919 года участвовали примерно 800 солдат Войска польского и около 1000 повстанцев. Польские потери составили 37 убитых и 70 раненых[281], из которых на регулярные войска могло приходиться до 16 убитых и до 31 раненого. В то же время польские регулярные войска не участвовали в трех польских восстаниях в германской Верхней Силезии в 1919—1921 годах, но зато участвовали в вооруженном конфликте с Чехословакией в январе 1919 года из-за Тешинской Силезии, в котором польские потери составили 92 убитых, а чехословацкие потери – 53 убитых. Но в польском восстании в Тешине в 1920 году польские войска не участвовали.

Первый бой между советскими и польскими войсками произошел 28 января 1919 года под Волковысском, но он не имел серьезных последствий. Активные боевые действия между Красной Армией и Войском польским начались только во второй половине марта 1919 года и продолжались до конца апреля. С мая по июль 1919 года на советско-польском фронте опять было затишье. Поляки начали наступление здесь только в июле, после того, как они покончили с Украинской Галицийской армией. С декабря 1918 по февраль 1919 года продолжалось Великопольское восстание поляков, прежде служивших в германской армии. Оно охватило провинцию Позен (Познань, Великая Польша). Однако восставшие, численность которых составляла около 70 тыс. человек, почти не имели потерь, поскольку германские гарнизоны быстро капитулировали.

Практически все потери поляков в ноябре – декабре 1918 года и в январе – феврале 1919 года приходятся на войну с ЗУНР. За 1918 год польские потери составили 1128 человек, в январе 1919 года они составили около 4 тыс. человек, а в феврале – около 2 тыс. человек[282]. В марте поляки потеряли около 4,8 тыс. человек, в апреле – около 3 тыс. человек, в мае – 5 тыс., в июне – 9 тыс. и в июле – 5 тыс. человек. Предположим, что половина польских потерь в марте – июле падает на борьбу с украинскими и, в незначительной степени, литовскими войсками, а другая половина – на потери в боях против Красной Армии. Тогда общие потери поляков в боях против украинских и литовских войск можно оценить в 20,5 тыс. человек. Кроме того, в ноябре 1920 года польская армия потеряла около 4 тыс. человек, а в декабре – около 1,5 тыс. человек. Эти потери приходятся в основном на потери в боях с литовской армией в районе Вильнюса. Мы оцениваем польские потери в этом конфликте примерно в 5,5 тыс. человек, предполагая, что потери поляков в боях против литовцев в сентябре и октябре 1920 года примерно равны польским потерям в ноябре и декабре 1920 года, понесенным на других фронтах или относящимся к умершим от ран и болезней на советско-польском фронте. Общие потери поляков в борьбе против польских и литовских войск мы оцениваем в 26 тыс. человек, из которых на убитых и умерших приходится около 7,8 тыс. человек.

Из 51 374 поляков, пропавших без вести, не менее 33 288 попали в советский плен. Остальные 18 086 человек, по всей вероятности, должны быть отнесены к числу убитых, почти исключительно – в боях против Красной Армии, поскольку в боях с украинцами и литовцами пропавших без вести почти не было. Тогда общее число убитых можно оценить в 35 364 человека. Оно оказывается почти равным числу умерших, что доказывает, что в число умерших входят как умершие от ран, так и умершие от болезней и по другим небоевым причинам. Соотношение, когда число убитых практически равно числу умерших от ран, в истории не встречается. На одного убитого в Войске польском приходилось 3,2 раненого, если в графу «Раненые» включены все раненые, и около 3,6 раненого, если в графу «Раненые» включены только оставшиеся в живых раненые. Оба соотношения кажутся вполне обычными для боевых действий в начале XX века. Поскольку около 26 тыс. человек Войско польское потеряло в боях против украинских и литовских армий, то общее число польских потерь в боях против Красной Армии можно оценить в 225,3 тыс. человек, включая 31,4 тыс. убитых, 26,8 тыс. умерших, 33,3 тыс. пленных, 100,6 тыс. раненых и 34,4 тыс. больных и пострадавших от несчастных случаев.

Для того чтобы оценить соотношение советских и польских потерь, надо попытаться оценить потери польских союзников – армии УНР, армии Булаховича – Савинкова и др. Следует учесть, что их численность была значительно меньше, чем численность польской армии, и к моменту заключения перемирия их общая численность достигла максимума и не превышала 40 тыс. человек[283]. Время же их активных боевых действий против Красной Армии было во много раз меньше, чем время боевых действий польской армии. С учетом этого общие потери союзных Польше войск вряд ли превышали 5 тыс. человек, включая около 1 тыс. пленных и около 1 тыс. убитых и умерших.

Из потерь советских Западного и Юго-Западного фронтов надо исключить те, которые были понесены в боях против генерала Врангеля до того, как был образован Южный фронт. 13-я армия Юго-Западного фронта, сражавшаяся в Северной Таврии, согласно неполным донесениям ее штаба, в январе – августе 1920 года потеряла только убитыми 5445 человек. При этом значительное число убитых не было учтено, так как отсутствовали донесения за вторую половину марта, первую половину мая и некоторые другие периоды времени и, кроме того, многие убитые оказались среди пропавших без вести, число которых Б.Ц. Урланис не приводит[284]. Данный пример также показывает абсурдность цифры, определяющей потери Юго-Западного фронта за 1920 год убитыми в 10 653 человека. Тогда получается, что больше половины потерь фронт понес в борьбе против Врангеля, а не против Польши. Но это противоречит здравому смыслу. Ведь против польских войск действовали основные силы Юго-Западного фронта, и бои против поляков были гораздо более длительными и интенсивными, чем против Врангеля. Кроме того, в боях против Врангеля 13-я армия понесла значительные потери пленными, которые, правда, в своем подавляющем большинстве вернулись к красным во время отступления Русской армии из Северной Таврии в октябре – ноябре 1920 года. Врангель, в частности, упоминает, что при первоначальном наступлении в Северной Таврии в июне 1920 года было взято около 8 тыс. пленных. В результате разгрома кавалерийского корпуса Д.П. Жлобы в конце июня – начале июля было взято еще 2 тыс. пленных. В ходе дальнейшего наступления в период с 6 по 11 июля было взято еще 11 тыс. пленных. В ходе боевых действий во второй половине июля и начале августа Русская армия взяла еще более 5 тыс. пленных. В августе в боях за Каховку было взято еще не менее 4 тыс. пленных[285]. В сумме это дает не менее 30 тыс. пленных. Это всего на 11 075 человек меньше, чем общие потери Юго-Западного фронта за февраль – декабрь 1920 года по суммарным данным отчетных документов, при том, что потери пленными в боях против поляков были больше, чем в боях против Врангеля. Наиболее вероятным кажется предположение, что потери 13-й армии за июль и август 1920 года не включены в данные о потерях Юго-Западного фронта за 1920 год, приведенные в книге «Россия и СССР в войнах XX века». Кстати сказать, они наверняка не включены и в потери Южного фронта, которые вообще оказываются на удивление маленькими – 811 убитых и умерших от ран и 14 819 пропавших без вести.

Потери советских Западного и Юго-Западного фронтов убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести в период с февраля по декабрь 1920 года составили, по нашей оценке, 223,1 тыс. человек, а с исключением 104,2 тыс. пленных – 118,9 тыс. человек. Потери Юго-Западного и Западного фронтов за январь 1920 года составили 189 убитыми, 2720 ранеными, 56 794 заболевшими и 2147 умершими от ран и болезней[286]. Не исключено, что в число умерших от ран включены также убитые. Если принять смертность от болезней в 8,1 %, то в январе 1920 года от болезней на двух фронтах могло умереть 4600 человек, что более чем вдвое превышает общее число умерших от ран и болезней. Либо это число значительно занижено, либо в число умерших от болезней включены не только инфекционные больные, но и жертвы несчастных случаев и неинфекционных заболеваний. Мы предполагаем, что число умерших раненых и больных могло быть примерно одинаковым. Тогда число умерших от ран мы оцениваем в 1073 человека, а общее число умерших от ран и убитых – 1262 человека. Общее число убитых и умерших от ран в боях против поляков можно определить в 120,2 тыс. человек. Польские потери в боях против советских войск в 1920 году можно оценить в 196,1 тыс. человек, включая 33,3 тыс. пленных, 26,4 тыс. убитых и 22,7 тыс. умерших. Если предположить, что примерно треть умерших приходится на умерших от ран, общее число умерших от ран можно оценить в 7,6 тыс. человек. Тогда общее число убитых и умерших от ран в польской армии, действовавшей против Красной Армии в 1920 году, составит 34,0 тыс. человек, а соотношение убитых и умерших от ран между советскими и польскими войсками в 1920 году будет равно 3,5:1. Если же учесть потери польских союзников – по нашей оценке, до 1,5 тыс. убитыми и умершими, то соотношение будет 3,4:1. Учитывая же, что союзники Польши вряд ли нанесли Красной Армии потерь больше, чем понесли они сами, то реальное соотношение польских и советских потерь будет примерно 3,45:1.

Гораздо сложнее определить соотношение потерь убитыми и умершими от ран между Красной Армией и белыми армиями. Можно предположить, что на Южном фронте в боях против войск Деникина, на Северо-Западном фронте в боях против войск Юденича и на Севере в боях против войск генерала Миллера и англо-американских интервентов соотношение потерь убитыми и умершими от ран, скорее всего, было в пользу белых, учитывая значительную долю в их составе офицеров, в том числе кадровых, а также казаков. Однако вряд ли это соотношение было столь же благоприятным, как для поляков в случае советско-польской войны, поскольку польская армия превосходила белые армии и по боеспособности, и по вооружению. Мы предполагаем, что потери красных убитыми и умершими от ран превышали потери белых на указанных фронтах примерно в 2 раза. Согласно подсчетам С.В. Волкова, на Юге России в Белом движении приняло участие около 115 тыс. офицеров, из которых 35—40 тыс. погибли, до 45 тыс. эмигрировало и до 30 тыс. попало в плен или при эвакуации белых армий осталось в России. Многие из этих последних стали жертвами красного террора еще до окончания Гражданской войны. На Востоке воевало 35—40 тыс. офицеров, из которых погибло до 7 тыс., столько же эмигрировало, а большинство осталось на советской территории. На Севере из 3,5—4 тысяч офицеров погибло не менее 500, осталось (попало в плен) 1,5 тыс. (свыше трети), а половина эмигрировала, главным образом, еще до начала 1920 года. На Западе и Северо-Западе в белых формированиях участвовало в общей сложности около 7 тыс. офицеров, из которых погибло не более 1,5 тыс. а подавляющее большинство оказалось за границей, на советской территории осталось менее 10 %. Примерно 7 тыс. офицеров работали в подполье, тайно поддерживая белых. Из них около 400—500 человек смогли эмигрировать, а 6,5 тыс. стали жертвами красного террора. Таким образом, на Юге воевало около 68 % всех офицеров-белогвардейцев, на Востоке – свыше 22 %, на Севере – 2,5 %, на Западе и в подпольных организациях – по 4 %. При этом по потерям офицеров на Юг приходится 73 % погибших, на Восток – 13 %, на подполье – 12 %, на Запад и Северо-Запад – 3 % и на Север – около 1 %. Из примерно 170 тыс. офицеров, участвовавших в Белом движении, 50—55 тыс. погибло, 58 тыс. оказалось в эмиграции и 57—62 тыс. осталось на советской территории[287]. На Востоке боеспособность белых армий, из-за малочисленности офицеров и казачьих частей, была значительно ниже, чем в европейской части страны, и не превышала боеспособность Красной Армии, где, кстати сказать, тоже служила значительная часть бывших русских офицеров, но их доля была в несколько раз ниже, чем в белых армиях. Поэтому можно предположить, что соотношение потерь убитыми и умершими от ран на Востоке между красными и белыми было примерно 1:1. Соотношение числа погибших офицеров на Юге, Западе и Севере к числу офицеров, погибших на Востоке, – примерно 5,9:1. Однако это соотношение вряд ли можно автоматически распространить на соотношение потерь между белыми армиями различных театров боевых действий. Ведь на Юге многие офицеры сражались в качестве рядовых бойцов и, соответственно, несли непропорционально большие потери по сравнению с другими театрами, где офицеров в качестве рядовых бойцов практически не использовали. К тому же на Юге была выше доля офицеров и среди умерших от болезней. Мы предполагаем, что примерно треть своих потерь убитыми и умершими от ран белые понесли на Восточном фронте, а две трети – на других театрах боевых действий. Потери Красной Армии в боях против Польши убитыми и умершими от ран можно оценить в 141,1. Еще примерно 16,5 тыс. красноармейцев умерло в плену. В таком случае потери Красной Армии в боях против собственно белых армий убитыми, умершими от ран и в плену можно оценить в 342,8 тыс. человек (если принять общее число погибших красноармейцев в 500,4. тыс. человек). Число умерших в белом плену красноармейцев было сравнительно невелико, поскольку основную массу пленных использовали для пополнения своих немногочисленных армий. Убивали только коммунистов и иногда – офицеров, пошедших на службу в Красную Армию. Определить даже сколько-нибудь приблизительно число умерших в плену красноармейцев не представляется возможным. Поэтому в дальнейших расчетах мы условно включаем красноармейцев, погибших в белом плену, в число убитых и умерших от ран. Тогда нам остается решить уравнение: Y + 2x2Y = 342 800, где y – число погибших на Востоке белых в 1918—1920 годах. Y = 68 560.

Таким образом, потери белых на Востоке мы оцениваем в 68,6 тыс. человек, а потери белых на остальных фронтах – в 137,2 тыс. человек. Всего потери белых армий убитыми и умершими от ран и в плену в 1918—1920 годах можно оценить в 205,8 тыс. человек, а с добавлением умерших от болезней – 427,5 тыс. человек. Потери Красной Армии в 1918—1920 годах убитыми и умершими от ран и в плену мы оцениваем в 500,4 тыс. человек, а с умершими от всех болезней и несчастных случаев – в 943,8 тыс. человек. Заметим, что авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века» расчетным способом, исходя из соотношения раненых и убитых 4:1, определяют потери Красной Армии в 1918—1920 годах в следующих цифрах: убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 249 294 человека, пропало без вести, не вернулось из плена – 86 330, умерло от ран и болезней из состава действующей армии – 407 209, ранено, контужено, обожжено, обморожено – 536 725, заболело из состава действующей армии – 3 068 237, заболело из состава тыловых военных округов – 717 279 человек. Общие безвозвратные потери Красной Армии, согласно этой оценке, составили 742 833 человека [288], что на 201 тыс. меньше нашей оценки.

Примечания

1

Хара Т., Ясуока А. Нихон рикукайгун дзитэн (Словарь японской армии и флота). Токио, 2003. Сообщено Г. Брылевским.

2

Кувата Э., Маэхара Т. Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио: Хара сёбо, 1976. Сообщено Г. Брылевским.

3

Кувата Э., Маэхара Т. Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио: Хара сёбо, 1976. Сообщено Г. Брылевским.

4

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-Пресс, 2001. С. 43, 48—52, 53—54, 58.

5

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. С. 43; Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. М.: Соцэкгиз, 1960. С. 133—134.

6

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. С. 17, 42.

7

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (рецензия на книгу Г.Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил») (http://abakus.narod.ru/poter/page2.html); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 15; Куропаткин А.Н. Русско-японская война, 1904—1905: Итоги войны. СПб.: Полигон, 2002. С. 181.

8

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page2.html); Сорокин А.И. Русско-японская война 1904—1905 гг. М.: Воениздат, 1956. С. 44.

9

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page2.html); Он же. Соотношение сил и боевое развертывание (http://www.angelfire.com/wi/nickc/russo-japanese/mobilizaciya_i_razvertyvanie.html); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 15.

10

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page2.html); Приложения к Всеподданнейшему отчету о деятельности главных управлений Военного министерства, вызванной войной с Японией в 1904—1905 гг. СПб., 1912. Прил. № 15.

11

Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 17.

12

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page8.html); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 54.

13

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page9.html); Русско-японская война 1904—1905 гг. СПб., 1910. Т. 7. С. 151. Здесь говорится, что за время войны было переброшено по Транссибу 1300 тыс. человек. Перед войной на Дальнем Востоке находилось 165 тыс. человек. По данным американских военных медиков, находившихся в маньчжурской штаб-квартире русской армии, в конце войны русская армия, согласно данным штаб-квартиры, насчитывала 729 тыс. человек в полевых войсках в Маньчжурии, 112 тыс. человек – в этапных и тыловых войсках, 116 тыс. – в Приамурье, 80 тыс. – на пути из России и 95,7 тыс. – в небоевых частях на театре боевых действий, а всего – 1132,7 тыс. человек (Reports of Military Observers Attached to The Armies in Manchuria During the Russo-Japanese War (October 1, 1906). Wash.: War Department, 1906. Part. 2 (Reports of Colonel Valery Havard, Assistant Surgeon-General; and Colonel John Van R.Hoff, Assistant Surgeon-General). P. 118).

14

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page9.html). Здесь есть ссылка на: The Russo-Japanese War: Official ReportS. 2 vols /Ed. by M. Kinai. Tokyo: Shimashido, 1907.

15

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (http://abakus.narod.ru/poter/page9.html); Кауфман П.М. Красный Крест в тылу армии в Японскую кампанию 1904—1905. Т. 1. Сибирский район. СПб., 1909.

16

Балакин С.А. «Микаса» и другие. Японские броненосцы 1897—1905 (Морская коллекция, 2004, № 8). М., 2004. С. 35—36.

17

Негру Г. Национальное движение во второй половине XIX – начале XX вв. // Biblioteca Dacoromania (http://dacoromania.org/ru/articles/55-basarabia/89-negru-nationalnoe-dvizhenie-v-bessarabii-xix-xx)

18

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005. Vol. 1. P. 273, table C1.

19

The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. London: Naval & Military Press, 1922. P. 353.

20

Россия и СССР в войнах XX века. 2001. С. 100, табл. 52. Эта таблица основана главным образом на подсчетах Б.Ц. Урланиса (Войны и народонаселение Европы. С. 152, 381, 171—176, 299, 320, 325). Авторами выведено только число пропавших без вести, которое получено путем применения к числу пропавших без вести, указанному в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг. (в цифрах)» (М., 1925. С. 31) – 228 838 коэффициента увеличения 1,92, выведенного Б.Ц. Урланисом при сравнении рассчитанного им числа убитых – 1,2 млн человек с цифрой убитых, приведенных в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг.», – 626 440 человек. Однако сама методика расчета Урланиса сомнительна, поскольку он, достаточно произвольно выводя соотношение между потерями убитыми Германии и стран Антанты на Западном фронте, затем распространяет это соотношение на соотношение потерь на Восточном фронте. И, в любом случае, нельзя плюсовать к цифре убитых, рассчитанной Урланисом, цифру пропавших без вести, да еще рассчитанную столь странным способом. Ведь 228 838 пропавших без вести в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг.» включают главным образом убитых, а также, вероятно, часть умерших в плену, и поэтому покрывается у Урланиса цифрами убитых и умерших в плену.

21

Нагорная О.С. Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914—1922 гг.): Автореф. дис… д-ра ист. наук. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 2011. С. 5. Нагорная ссылается на работу германского исследователя: Nachtigal R. Zur Anzahl der Kriegsgefangenen im Ersten Weltkrieg // Miltaergeschichtliche Zeitschrift. 2008. № 67. S. 345—384.

22

Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 320, 322. Эти цифры взяты из немецкого источника: Doegen W. Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. Berlin, 1919. S. 28, 56.

23

Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. Париж, 1939. Т. 1. С. 170.

24

Там же. С. 146—148.

25

Nachtigal R. Kriegsgefangenschaft an der Ostfront 1914—1918. Literaturbericht zu einem neuen Forschungsfeld. Frankfurt a.M., 2005. S. 16. См.: Рецензию О.С. Нагорной на эту книгу: Вопросы истории. 2005. № 9. С.171—173.

26

Балла Т., Кисс Г. Австро-венгерские солдаты на Русском фронте в 1914—1918 годах // Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. М., 2006. С. 236.

27

Нелипович С.Г. Брусиловский прорыв. Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. М.: Цейхгауз, 2006. С. 45. См. также: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. Официальные данные о потерях армий Центральных держав в боях против русской армии в 1914—1918 гг. // Военно-исторический роман. 2000. № 5. С. 46—55.

28

Подсчитано С.Г. Нелиповичем по: РГВИА. Ф. 2116. Оп. 2. Д. 34. Л. 410—411, 449—450, 514, 563—565; Ф. 2355. Оп. 2. Д. 670. Л. 6—11; Ф. 2357. Оп. 1. Д. 521. Л. 60, 65, 72, 78, 129; Ф. 2358. Оп. 1. Д. 425. Л. 3—12; Ф. 2383. Оп. 1. Д. 81. Л. 16, 21, 30, 40, 60; Ф. 2394. Оп. 2. Д. 162. Л. 5, 9, 14, 22, 25, 27, 38, 45, 46, 55, 78, 81, 93—98; Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 27—44; Ф. 2714. Оп. 2. Д. 479. Л. 53, 63; Ф. 2719. Оп. 1. Д. 25. Л. 9—21; Д. 26. Л. 16, 18; Ф. 2720. Оп. 1. Д. 5. Л. 76, 80; Ф. 2721. Оп. 1. Д. 30. Л. 90; Д. 89. Л. 12, 15; Ф. 2722. Оп. 1. Д. 663, 667; Ф. 2723. Оп. 1. Д. 284. Л. 55, 69, 115, 181, 186; Д. 313. Л. 5, 8—11; Ф. 2724. Оп. 2. Д. 283. Л. 8; Д. 290. Л. 7—27; Ф. 2725. Оп. 1. Д. 215. Л. 179—225, 372—374; Ф. 2726. Оп. 1. Д. 333а. Л. 88—90; Д. 335. Л. 2—53; Ф. 2727. Оп. 1. Д. 4. Л. 165—166; Ф. 2729. Оп. 1. Д. 6. Л. 144, 155; Ф. 3509. Оп. 1. Д. 917. Л. 195—198; Ф. 3511. Оп. 2. Д. 10. Л. 32—41; Ф. 3543. Оп. 1. Д. 4502. Л. 31—34; Ф. 3545. Оп. 1. Д. 1921. Л. 59—66; Ф. 3548. Оп. 1. Д. 8. Л. 22—31; Ф. 3549. Оп. 1. Д. 236. Л. 31—48; Ф. 3551. Оп. 1. Д. 110. Л. 11—22; Ф. 3552. Оп. 1. Д. 134. Л. 1—4; Ф. 3554. Оп. 1. Д. 29. Л. 11—15; Ф. 3591. Оп. 1. Д. 129. Л. 22—29; Ф. 16196. Оп. 1. Д. 217. Л. 57—95; Д. 218. Л. 154—204; Д. 220. Л. 48—102; Д. 222. Л. 41—67; Д. 231. Л. 175—211; Д. 232. Л. 60—61, 92—129; Д. 234. Л. 73—122; Д. 235. Л. 48—118; Д. 239. Л. 136—269; Д. 241. Л. 1—17; Д. 242. Л. 120—175; Д. 243. Л. 41—62; Д. 244. Л. 46—88; Д. 245.