Когда буря умчалась на глиссере,
Он очнулся в раю без одежд…
Он подумал: «Не выполнил миссию,
Не оправдано столько надежд…»
 
 
      Караванщики, наслышанные о доблестях Пифагора, с радостью согласились доставить его в центральную Индию. И вот, дойдя до реки Инд, торговый караван свернул к Аравийскому морю, чтобы обогнуть пустыню Тар с юга. Далее купцы намеревались выйти в Центральную Индию, двигаясь вдоль побережья. Однако Пифагор решил не терять драгоценное время, отпущенное ему Создателем для выполнения особой миссии. Он распрощался с караванщиками, поблагодарил их за помощь в пути и пошел один через пустыню Тар по направлению к истокам Ганга. О, друзья мои, это было очень смелое решение, достойное героя. Вы не представляете насколько рискованно пересекать пустыню в одиночестве. Купцы долго отговаривали греческого философа от чрезвычайно опасного путешествия. Но, видя его непреклонность, караванщики дали ему в дорогу осла, навьюченного съестными припасами и водой. Трое суток шел Пифагор под палящими лучами Солнца по пустыне Тар. А на четвертый день разразилась страшная песчаная буря. Греческий философ спрятался со своим большеухим животным за барханом, и здесь их быстро засыпал песок с ног до головы. Страшная буря свистела ветрами несколько дней. Дышать под толщей песка с каждым часом становилось все труднее и труднее. Наконец весь запас воздуха в песчаной могиле истощился, и на шестой день путешествия по пустыне Пифагор потерял сознание.
      Очнулся греческий философ в оазисе. Он лежал на зеленой лужайке, и над ним распростерли свои широкие листья пальмы, и райские птицы пели, сидя на лианах, на все голоса. «Где я? — спросил Пифагор самого себя. — Неужели я умер, не выполнив возложенную на меня миссию, и проснулся в раю?» «Нет, нет, вы еще не умерли, дорогой Пифагор! Вы находитесь в ашраме джайнов, в Вайшали, — к лежащему на траве философу подошел индийский юноша и протянул руку. — Меня зовут Равинда Кумар, я ученик великого джина Вардхаманы, Учителя и реформатора джайнисткой религии». «О, мой дорогой спаситель, я очень рад с вами познакомиться! Скажите, Равинда, как я очутился здесь?» — Пифагор пожал протянутую ладонь монаха и сел, по-восточному скрестив ноги.
      Рядом с ним сел в позе «лотоса» Равинда Кумар и, учтиво улыбаясь, начал свой рассказ: «О, почтеннейший белолицый Сын бога Солнца, мы вас здесь давно ожидаем. Еще три месяца назад Учитель Вардхамана, или как его здесь все зовут Джина Махавира, собрал жителей всей общины и объявил, что к нам в гости едет мудрейший из мудрейших сынов Эллады, знаменитый жрец Пифагор. Джина Махавира поведал нам, джайнистким монахам, о духовных подвигах Пифагора и тяжелых испытаниях, выпавших на долю белолицего Сына бога Солнца. Вся наша община с энтузиазмом восприняла радостную весть о скором прибытии дорогого гостя.
      И вот две недели назад Вардхамана тайно собрал нас, одиннадцать своих ближайших учеников, и сказал, что наш греческий друг через неделю попадет в смертельную беду — его засыпят пески пустыни Тар во время песчаной бури. Поэтому Джина Махавира посылает нас навстречу Пифагору, чтобы мы разыскали его песчаную могилу в пустыне, вернули греческого философа к жизни и принесли на носилках в ашрам джайнов. Так мы и поступили. Когда мы нашли ваше тело и откопали его, то оно уже не дышало. Но Серебряный шнур между телом и душой не был порван, поэтому вернуть вас к жизни нам не составило большого труда. Вчера мы принесли вас, многоуважаемый Сын бога Солнца, на носилках сюда, в нашу общину».
      Пифагор оглянулся по сторонам. Среди деревьев, окружавших солнечную лужайку, он заметил несколько шалашей, построенных из широких пальмовых веток. Из этих шалашей выглядывали худенькие коричневые монахи. Они приветливо улыбались ему, обнажая белоснежные зубы. Тогда Пифагор спросил у своего спасителя: «Дорогой мой индийский брат, ответьте мне, пожалуйста, что это за религия — джайнизм, на чем она основана, к чему призывает, куда ведет?»
      Равинда Кумар улыбнулся в ответ и протянул Пифагору кувшин с водой: «О, мудрейший Сын Солнца. Вы еще так слабы телом, вам надо прийти в себя, подкрепиться. Попейте, дорогой наш друг, это магнитная вода. Она заряжена целительными мантрами. Вода оживит вас и придаст силы». Затем Равинда принес Пифагору два банана и кружку с медом. Когда греческий философ выпил магнитную воду и немного поел, то Равинда Кумар стал рассказывать о джайнах (джинах), о своем Учителе, о большой и дружной общине, о цели и смысле жизни монахов. Конечно, в этой непростой беседе двух посвященных было много встречных вопросов и общих ссылок на изречения Семи великих мудрецов — риши. Однако, из-за ограниченности места в книге, я попробую своими словами вкратце передать основные мысли из речи Равинды.
 
 

 
 
Пели райские птицы с волнением,
А потом объявили в эфире:
«По заявкам всего населения
Песни слушайте о Махавире!..»
 
 
      Итак, Равинда Кумар поведал Пифагору, что джайнизм возник и существовал еще во времена Лемурии и Атлантиды. Лучший ученик рассказал почетному гостю, что джайнизм — это не закостенелая догма, а живое учение, что джайнизм меняется, приспосабливаясь к векам и эпохам, потому что люди во все эпохи разные по чистоте, по количеству хромосом и количеству ума. В чистом виде джайнизм существует только на астральных планетах, где живут боги и полубоги. А на Земле джайнизм появился в Золотом Веке на континенте Лемурия. Джайнизм сформировался в том же историко-культурном поле, что и индуизм, брахманизм, шиваизм, вишнуизм и тантризм, и поэтому имеет с ними много общих черт, характеристик, идей и понятий: карма, сансара, дхарма, нирвана, или мокша, или нирвикальпа самадхи, йога, медитация, пранаяма, концентрация и так далее. Но джайнизм отличает от вышеназванных религий то, что он отрицает существование Единого Бога, Абсолюта. В этом отношении джайнизм очень похож на три другие системы индийской философии — буддизм, санкхью и адвайта-веданту. Все «религии», отрицающие существование Единого Бога, вышли из материалистичной древнелемурской философии Санкхья. Хотя джайны и отвергают существование Бога как творца мира, они верят в существование других богов и все же считают необходимым поклоняться достигшим освобождения совершенным душам — сиддхам, мокшам, турийя, дживан-мукти. Подобные йоги, достигшие нирвикальпа-самадхи, служат монахам-джайнам эталоном для подражания; служат маяками, освещающими нелегкий Путь освобождения от кармы и сансары. Джайны постоянно думают о них. Поэтому место Главного Бога у монахов легко могут занимать люди, достигшие нирваны, достигшие освобождения души, обладающие божественными качествами и силами. Джайны обращаются к великим йогам (сиддхам) за руководством и вдохновением. Размышляя о непорочных свойствах йогов, достигших освобождения, а также о тех, кто находится на пути к нирване, монах-джайн ежедневно напоминает самому себе о возможности достижения им высшего удела. Пример великих аскетов и йогов вдохновляет и придает сил. Души, достигшие освобождения при помощи ежедневной практики йоги и сурового аскетизма, служат путеводными звездами для остальных людей, верящих в такую йогу. Поэтому джайнизм является религией очень смелых и сильных духом людей. Это религия помощи самому себе при содействии строжайшего аскетизма и ежедневной йоговской практики. Вот почему душа джайна, достигшая освобождения, называется победителем (джина) и героем (вира).
      Дорогие мои читатели, из рассказа Равинды следовало, что джайнизм вовсе не отрицает существование богов — природных духов, духов планет и звезд. Но в общей схеме мироздания джайнизм отводит духам и богам не такое значительное место, как индуизм, шиваизм, брахмаизм, кришнаизм и другие индийские религии. Махавира сказал своим монахам, что миром движет всеобщий Мировой Закон, а не воля Бога-Творца, периодически создающего и разрушающего этот мир. Еще Вардхамана поведал последователям, что вечное существование вселенной делится на бесконечное число циклов, каждый из которых проходит период улучшения (утсарпини) и упадка (авасарпини). У Махавиры отрицание существования личности Всевышнего Бога не является отрицанием существования божественных сил — Космических законов. Мысли, высказанные Вардхаманой, его ближайшие ученики запомнили, а после ухода Махавиры с физического плана — записали.
      В центре всей религиозно-философской доктрины Джины Махавиры — проблема бытия личности. В трактатах-сутрах Вардхаманы излагается учение о пути к освобождению души из круговорота бесконечной смены рождений и смертей на Земле и на других планетах. Освобождение от сансары (бесконечных рождений и смертей души в физическом мире) может быть достигнуто человеком при обретении «трех сокровищ» (триратна): правильным воззрением, или видением истины (самьягдаршана), правильным познанием (самьягджняна) и правильным поведением (самьягчарита).
      Правильное воззрение предполагает взгляд на мир — в соответствии с джайнским каноном. Согласно его установлениям, мир функционирует вследствие взаимодействия джив (душ, живого) и Пяти видов неживого. Неживое: 1) пространство (акаша), 2) условия движения (дхарма), 3) условия покоя (адхарма), 4) материя или вещество (пудгала), 5) время (кала). Число джив, вечных и несотворенных, бесконечно. Ими обладают не только люди, боги, животные и растения, но и скалы, камни, воды и другие сущности, и природные явления. Дживы взаимодействуют с кармической материей, обретают тела и рождаются в этом мире в виде живых существ, попадая в бесконечный круговорот сансары. Отношения живого и неживого проходят разные стадии, начиная от «притекания» кармического вещества к дживе и кончая мокшей — полным освобождением дживы от пут материального мира. Разные фазы этого отношения описаны в категориях «правильного воззрения».
      Вторая «драгоценность» — «правильное познание» предписывает средства познания (прамана) и методы познания (найя). Джайнская теория познания была разработана весьма тонко и мудро. Особую роль в ней играла доктрина неединственности (анэканта-вада), предполагающая условность и неполноту всякого высказывания об объекте познания. Уничтожение накопленной кармы может быть достигнуто через аскетизм, йогу и подвижничество, а предотвращение нового притока «кармического вещества» обеспечивается строгой самодисциплиной монаха-джайна. Дисциплина джайна сводится к соблюдению основных обетов: ненасилия, то есть ненанесения вреда всем живым существам (ахимса), правдивости (сатья), неприсвоения чужого (астея), строгого целомудрия (брахмачарья), а также отказа от собственности, от принятия даров и воздержанности от суетных привязанностей (апариграха). Сравните: эти же обеты строго обязательны к исполнению в Веданте, в буддизме, в Раджа, Кундалини, Джняна, Буддхи и Самадхи йоге и в других религиозно-философских течениях.
      Занятия монаха-джайна практикой, как и занятия в любой другой школе йоги в Индии, начинаются с очищения мыслей ученика от эгоистических желаний. Бесполезно очищать и тренировать тонкие нижние тела человека, если ментальное тело больное. Ибо через некоторое время все болезни с ментального двойника опять спроецируются на астральную, витальную, эфирную и физическую оболочки человека.
      Первая и самая важная ступень в любой йоге называется Яма. Правила Ямы включают пять великих общечеловеческих обетов. Это фундаментальные законы жизни всех эзотериков, их практическая часть. Правила Ямы — это и есть основные обеты джайнов. Заповеди джайнов являются правилами нравственности для любого общества и отдельного человека. Несоблюдение этих простых правил людьми порождает в обществе хаос, насилие, ложь, воровство, беспутство, зависть, вымирание целых народов и рас. Корни этих зол кроются в чувствах страха, алчности, вожделения и привязанности, которые могут быть слабыми, умеренными и чрезмерными. Несоблюдение этих пяти обетов приносят в любой народ только страдания, только лень и невежество. Поэтому давайте подробнее рассмотрим эти правила Ямы, пять основных обетов джайнов.
 
       Ахимса. Слово ахимса образовано из отрицательной частицы «а» и существительного «химса», означающего убийство или насилие. Это не просто негативный приказ «не убий», это слово имеет более широкое позитивное значение, а именно любовь. Это любовь, охватывающая все мироздание, так как мы все дети одного Отца. Йог верит, что убить или уничтожить вещь или существо — значит оскорбить его Создателя. Люди совершают убийства ради пропитания или для защиты себя от опасности. Но если человек вегетарианец, это еще не значит, что он чужд насилия по темпераменту, или что он йог, хотя вегетарианство — необходимое условие для занятий йогой. Кровожадные тираны могут быть вегетарианцами, насилие — это состояние ума, а не диета. Оно заключено в уме человека, а не в орудии, которое он держит в руке. Ножом можно очистить плод, и его можно вонзить в тело врага. Виновато не орудие, а тот, кто им пользуется.
      Люди прибегают к насилию для защиты своих интересов: своего тела, своих любимых, своей собственности или достоинства. Но человек не может полагаться только на себя, чтобы защитить себя или других. Такое убеждение ложно. Человек должен полагаться на Бога — источник всякой силы. Тогда он не будет бояться никакого зла.
      Насилие возникает от страха смерти, слабости, невежества или беспокойства. Чтобы справиться с ним, прежде необходима свобода от страха. А для достижения этой свободы надо изменить взгляд на жизнь и переориентировать ум. Насилие отступит, когда человек научится основывать свою веру на реальности и исследовании, а не на невежестве и догадках.
      Йог или джайнский монах убежден, что любое существо имеет столько же прав на жизнь, сколько он сам. Он верит, что появился на свет, чтобы помогать другим, и он смотрит на все сущее очами любви. Он знает, что его жизнь неразрывно связана с жизнью других, и он радуется, когда может способствовать их счастью. Чужое счастье он ставит выше своего и становится источником радости для всех, кто встречается с ним. Как родители поощряют первые шаги ребенка, так йог ободряет тех, кто несчастнее его, и помогает им выжить.
      За зло, совершенное другими, люди требуют справедливого наказания, а за свои дурные поступки просят прощения и милосердия. Монах-джайн же, наоборот, полагает, что за свои дурные деяния следует нести наказание, а дурные деяния других людей следует прощать. Йог знает, как жить, и учит этому других. Всегда стремясь совершенствовать себя, йог любовью и состраданием показывает другим людям, как им улучшать себя.
      Последователь джайнизма восстает против зла, которое творит человек, но не против человека, творящего зло. Он требует раскаяния, а не наказания за дурные дела. Осуждение зла и любовь к человеку, творящему зло, могут существовать бок о бок. Жена пьяницы, любя мужа, может все-таки противостоять его дурным привычкам. Противостояние без любви ведет к насилию; любовь к человеку, творящему зло, без противостояния злу в нем — это безумие, приводящее к несчастью. Монах-джайн знает, что правильный путь, которому надлежит следовать, — это любить человека и в то же время бороться со злом любовью. Любящая мать иногда отшлепает своего ребенка, чтобы отучить его от дурной привычки. Таким же образом истинный последователь ахимсы любит своего противника.
      Ахимсе сопутствуют абхая (свобода от страха) и акродха (свобода от гнева). Свобода от страха приходит только к тем, кто ведет чистую жизнь. Джайнский монах ничего не боится, и его никто не должен бояться, потому что он очищается через изучение своего Высшего «Я». Страх охватывает человека и парализует его. Он боится будущего, неизвестного и невиданного. Боится, что может потерять свои средства существования, богатство или репутацию. Но величайший страх он испытывает перед смертью. Джайн же знает, что он отличен от своего тела, что оно лишь временная обитель его духа. Он видит все существа в Высшем Я и Я — во всех существах, вот почему он теряет всякий страх. Хотя тело подвержено болезням, старению, угасанию и смерти, дух остается незатронутым. Для йога или монаха смерть — это приправа, добавляющая вкус жизни. Его ум, рассудок и вся жизнь посвящены Высшему Я. Практикуя медитацию и пранаяму, йог выходит из своего физического тела и посещает миры, где живут бесплотные души. Он общается с ними, советуется. Монах-джайн видит, что все умершие на Земле люди на самом деле живы и процветают. И «умершим» душам намного лучше на «небе», они там счастливы — йог это видит, поэтому он не боится смерти.
      Имеется два вида гнева (кродха), один унижает ум, другой же ведет к духовному развитию. В основе первого лежит гордыня, вызывающая гнев при недостатке уважения. Гнев мешает уму видеть вещи в перспективе и порождает неверные суждения. Джайнский монах же, напротив, гневается на самого себя, когда его ум оступается, или когда ему не удается, несмотря на знания и опыт, избежать глупых поступков. Он суров к самому себе, когда анализирует собственные ошибки, но кроток к чужим ошибкам. Кротость — это свойство монаха, настоящего йога, чье сердце чувствительно ко всякому страданию. В нем совмещаются кротость к другим и суровость к самому себе, и в его присутствии исчезает всякая враждебность.
 
       Сатья. Сатья, или правдивость, является высшим правилом поведения и нравственности. Как огонь выжигает примеси и очищает золото, так пламя правды очищает йога и выжигает в нем все шлаки.
      Если ум занят правдивыми мыслями, язык произносит слова правды, и вся жизнь основана на правде, то такой человек становится достоин единения с Бесконечным. Реальность, в сущности, есть любовь и правда, и она проявляет себя через эти два аспекта. Жизнь монаха-джайна должна строго соответствовать этим двум граням действительности. Вот почему джайну предписывается ахимса, которая всецело основана на любви. Сатья предполагает совершенную правдивость в мыслях, словах и делах. Неискренность в любой форме разрушает гармонию садхака (ученика) с фундаментальным законом правдивости.
      Правдивость не ограничивается только речью. Речи присущи четыре греха: оскорбление и брань, лжесвидетельство, распространение клеветы и сплетен, наконец, высмеивание того, что другие считают святым. Сплетник более ядовит, чем змея.
      Контроль над речью ведет к искоренению злобы. Когда в уме нет злобы ни к кому, он наполняется милосердием ко всем. Тот, кто научился управлять своим языком, уже достиг значительной степени власти над собой. Когда такой человек говорит, его слушают с уважением и вниманием. Его слова будут помнить, так как это слова добра и правды.
      Человек, утвердившийся в правде, молится чистосердечно, и то, что ему действительно нужно, приходит к нему, когда оказывается по-настоящему необходимо. Ему не надо ни за чем бегать. Человек, утвердившийся в правде, получает плоды своей деятельности, не хлопоча о них. Бог — источник всей правды — обеспечивает его потребности и заботится о его благополучии.
 
       Астея. Желание обладать и наслаждаться тем, что имеют другие, ведет к дурным поступкам. Из этого желания возникает побуждение красть и домогаться чужого. Астея (от слов «а» — не, и «стея» — кража), или неворовство, означает не только недопустимость брать без разрешения то, что принадлежит другому, но также использовать что-либо не так и не тогда, как намечал владелец этой вещи. Таким образом, этот принцип исключает незаконное присвоение, нарушение доверия, плохое использование и неправильное употребление. Джайнский монах сокращает свои физические потребности до минимума, считая, что станет вором, набирая то, без чего может обойтись. Другие люди жаждут богатства, власти, славы, удовольствий, у джайна же желание одно — обожать Высшее Я. Свобода от алчности отвращает от больших соблазнов. Алчность мутит поток спокойствия, делает людей низкими, подлыми и калечит их. Тот, кто соблюдает заповедь «не укради», становится надежным хранилищем всех сокровищ.
 
       Брахмачарья. В словарях это слово толкуется как целомудренная жизнь, посвященная религиозным занятиям и самообузданию. Йоги считают, что потеря спермы ведет к смерти, а удержание ее — к жизни. Благодаря сохранению семени тело йога источает аромат. Пока йог удерживает ее в себе, он может не бояться смерти. Отсюда предписание сохранять ее сосредоточенным усилием ума. Понятие брахмачарья не отрицательное, оно не предполагает ни принудительного аскетизма, ни запретов. Брахмачари — это человек, поглощенный изучением священных книг, постоянно приверженный Высшему Я. Иными словами, брахмачари это тот, кто видит во всем божество. Однако йога подчеркивает значение воздержания тела, речи и ума. Это отнюдь не означает, что философия йоги предназначена лишь для безбрачных, лишь для тех, кто обходит женщин за километр. В широком смысле слова брахмачарья не зависит от того, холост человек или женат и ведет жизнь семьянина. Просто семейный человек должен видеть в своей жене — просто сестру или мать. Он должен воплотить высшие проявления брахмачарьи в повседневной жизни. Чтобы достигнуть спасения, не обязательно соблюдать безбрачие и не иметь домашнего очага. Некоторые йоги и мудрецы Атлантиды и Древней Индии были женатыми, семейными людьми. Они использовали секс только для зачатия законных детей и не уклонялись от общественных и нравственных обязанностей. Женитьба и забота о детях не препятствует познанию божественной любви, счастью и единению с Высшей Душой. Зачав детей, семейный человек, брахмачари, перестает спать со своей женой. Путем ежедневной практики в задержках дыхания на вдохе или выдохе он превращает свои половые клетки в оджас — духовную энергию. Еще раз подчеркну: здоровый человек, отказавшийся от секса, обязательно должен выполнять упражнения пранаямы. Пусть это будет Ниргарбха, Анулома-вилома или Кевала, или стойка на голове с ритмическим дыханием, или любая другая техника задержки дыхания. Но одно из перечисленных упражнений обязательно нужно выполнять, и не менее получаса за один подход. Каждый день в одно и то же время — полчаса. Иначе непреобразованная половая энергия может выйти из-под контроля и привести брахмачари к заболеванию. Ведь любая энергия, если ее остановить и не перенаправить по другому руслу, может выйти в самом неожиданном месте. Итак, ежедневная получасовая Анулома-вилома с медитацией на свечу во время брахмачарьи когда-нибудь сделают вас равным Джине Махавире, Гаутаме Будде или Пифагору.
      Утвердившийся в брахмачарье приобретает огромный запас жизненных сил и энергии, отважный ум и сильный интеллект, так что он может бороться с любой несправедливостью. Брахмачари благоразумно использует приобретенные им силы: физические силы — для богоугодных дел, ментальные — для распространения культуры, интеллектуальные — для развития духовной жизни. Брахмачарья — это заряд, питающий светоч мудрости.
 
       Апариграха. Париграха означает накопление или собирательство. Апариграха — это свобода от накоплений, нестяжательство, то есть другая грань астеи (неворовства). Как не следует брать вещей, в которых нет действительной нужды, так не следует накапливать и собирать вещи, которые в данную минуту не нужны. Не следует брать ничего не заработанного или даваемого в качестве услуги, так как это признак нищеты духа. Монах-джайн чувствует, что собирание и накопление вещей для обеспечения своего будущего происходит от недостатка веры в Высшее Я и в свои собственные силы. Соблюдая апариграху, джайн по возможности упрощает свою жизнь и приучает свой ум не ощущать нехватки или недостатка в чем бы то ни было. Тогда все, в чем он действительно нуждался, придет к нему само по себе в надлежащее время. Жизнь обычного человека наполнена бесконечными тревогами, страхами и неудачами и его реакциями на них. Чем больше вещей в жилище, тем больше от них беспокойства. Поэтому ученику практически невозможно держать свой ум в состоянии равновесия. Садхака (ученик йоги) развивает в себе способность оставаться довольным всегда, что бы с ним ни случилось. Так он достигает покоя, который уводит его за пределы царства иллюзий и несчастий, которыми наполнен физический мир.
 

***

      Вышеперечисленные обеты йогов понимались монахами-джайнами буквально и строго. Джайнам даже не разрешалось заниматься сельским хозяйством, так как оно было сопряжено с уничтожением растений и убийством насекомых и мелких животных в почве. Им предписывалась строгая вегетарианская диета. Воду для питья надлежало процеживать, у рта носить повязку, чтобы сохранить жизнь мелким существам, живущим в воде и воздухе. Джайны носили с собой специальные метелки, сметая с дороги муравьев, паучков и других насекомых, чтобы их нечаянно не раздавить ногами. А с наступлением темноты монахи вообще не выходили из дому из-за боязни нечаянно раздавить какого-нибудь червячка-паучка. Большинство монахов-джайнов ходили без одежды — полностью голыми. Таких обнаженных аскетов называли «дигамбары». Но были среди джайнов и монахи, которые еще не совсем отказались от одеяния. Такие джайны ходили по лесу, обмотавшись белой простыней. Их называли «шветамбары». Но впоследствии Махавира отменил и эту поблажку для монахов, и все аскеты стали ходить по джунглям обнаженными.
      Подобные строгие аскетические наставления и составили основу джайнисткой этики. Джайнсткие монахи должны были неукоснительно следовать суровым предписаниям устава. А кто не полностью соблюдал обеты — тот не сжигал всю карму и рождался на Земле снова и снова.
      Для мирян, также входивших в джайнскую общину, правила были менее жесткими. Миряне могли носить одежды, могли есть каждый день (но строго вегетарианскую пищу), могли иметь семьи. Однако из-за этого полное освобождение от круга рождений и смертей для них было недоступно. При помощи обетов и предписаний миряне могли только уменьшить груз своей отрицательной кармы. И в результате этого простолюдины в следующей жизни уже могли перебороть свое эго — стать аскетом, брахмачарьей или настоящим йогом. Вардхамана говорил, что женщина не может достигнуть нирваны, но если она будет соблюдать обеты и предписания, то в следующей жизни она родится мужчиной. И тогда она, в теле мужчины, сможет достичь освобождения от круга рождений и смертей.
      Во времена Пифагора община джайнов состояла из четырех кругов — ступеней посвящения. Первый круг, внешний, заполняли добродетельные миряне. Это были в основном деревенские жители, разделяющие взгляды джайнов. Они выполняли все предписания Махавиры, кроме брахмачарьи, так как жили семьями, и кроме сельского труда. Эти миряне кормили всю общину вегетарианской пищей. Второй круг составляли те миряне, кто уже выполнил свой родительский и общественный долг и на старости лет мог предаваться аскезе, изучению космических законов, медитации и созерцанию. Третий круг общины набирался из молодых монахов, прошедших все испытания и посвящения. Это был эзотерический круг, где давались тайные знания и закрытые духовные практики. Четвертый круг общины состоял из учителей джайнизма и приближенных учеников Вардхаманы.
 
 
 

 
 
Чтоб земляне не боялись кармы,
Для людей создали «буквари»
Риши, Неми, Паршва — тиртханкары,
А всего их было двадцать три…
 
 
      Дорогие мои, основу культовой практики джайнов составляло и составляет почитание тиртханкаров. Тиртханкары — это джины, достигшие мокши, достигшие нирваны. Они почитались выше всех духов и богов индуизма. Джайнизм говорит, что после последней Пралайи на Земле до Махавиры было ещё 23 тиртханкара, которые практиковали и проповедовали то же самое учение джайнов.