Я буду сидеть в теплом уюте комнаты, пережидая, когда же кончится этот ненавистный дождь - не вечно же он, в самом деле, будет хлестать над усталой Землёй?
      И будут волшебно благоухать синие кисти гиацинтов - цветов, которые очень любит Делина, и они всегда стоят, распустив бутоны, в вазе на столе. Я буду дышать пьянящим ароматов тропических цветов, и мне станет невыносимо грустно, потому что я буду знать, что пройдёт всего несколько дождливых дней, и я уже не смогу подойти к знакомой двери, слегка тронуть ярко-красный глазок голосистого звонка, чтобы услышать затем тихий голос Делины: "Кто?". И я уже не смогу назвать себя, и не распахнётся мне навстречу обитая коричневым дерматином дверь, и не возникнет в дверном проеме обрадованное моим приходом лучистое личико Делины. И она не скажет мне, приветливо улыбаясь, восторженно сияя чёрными глазами, в грустных зрачках которых непоседливо затаился маленький пушистый лучик: "
      Заходи..."
      Ничего этого уже никогда не будет. Никогда-никогда...
      Потому что в квартире, где два года жила Делина вместе с родителями и маленьким шестилетним братишкой, поселятся чужие, незнакомые люди, которые ничего не будут знать ни обо мне, ни о Делине, ни о нашей долгой дружбе длинной в два бесконечных года детства...
      Я никогда не смогу появиться отныне на знакомом пороге, хотя там будет жить такая же, как и Делина, девочка. Такого же возраста. С такими же тёплыми лучистыми глазами. С такими же смешными крапинками веснушек на дерзко вздёрнутом к небу носике. С таким же добрым, овеянным ласковым ветром, раскрытым навстречу прекрасному лучезарному миру, по-детски живым и счастливым лицом...
      Меня будет сводить с ума её тёмный локон, кокетливо спадающий на смеющиеся глаза, но я никогда не подойду к ней, не скажу ей ни слова. Только, проходя через так неожиданно ставшим для меня чужим двор, буду бросать короткие тоскливые взоры на смытый синими дождями знакомый прямоугольник широко распахнутого настежь окна, стараясь разглядеть в тёмной глубине незнакомой комнаты полузнакомый расплывчато-смутный силуэт...
      Я буду видеть, как она день ото дня хорошеет, взрослея, как наливается спелыми живительными соками её детское тело, как на неё, когда она летяще вышагивает по улице, восторженно глядят мальчишки-ровесники и парни постарше...
      И вот один из них, более смелый и дерзкий, вышагивает рядом с ней и, по-детски робея, крепко держит в своей сильной руке её маленькую ладонь.
      Я каждый день буду видеть эту очаровательную девушку, имени которой я так никогда и не рискну узнать, но перед моими глазами всегда будет Делина, я буду видеть её ежечасно. Я буду представлять себе, глядя на ту девушку, как изменилась Делина, как она повзрослела, похорошела, за это разлучившее нас время. Я буду видеть, как на Делину, уже ставшую взрослой девушкой, оглядываются, восхищённые её очарованием, стройностью и красотой, молодые парни; и в конце концов я увижу рядом с ней смущённого парнишку, смуглолицего и черноволосого обитателя солнечного Зурбагана, сошедшего со страниц романов Александра Грина, чтобы найти вечный приют на берегах Далёкого Острова... Этот незнакомый мне парнишка будет бережно нести тонкую руку Делины в своей широкой ладони, и мне не хватит сил, чтобы почувствовать себя на его благословенном месте... - как нету у меня сил сейчас, когда над Городом идёт прощальный дождь, принять дружеское приглашение Делины и в последний раз прийти к ней в гости, переждать нескончаемый дождь, забыть хоть на минуту про колючие иглы, которые, кажется, летят не за шиворот, а прямо в измученную душу...
      И я понимаю, что когда Делина уедет, в моей душе так и будет идти, ни на секунду не прекращаясь, холодный дождь разлуки, как безрадостное вечное напоминание об этом тоскливом, похожим на осеннем, летнем дне, и будет этот нескончаемый дождь идти только для меня одного во всей Вселенной...
      А на Далёком Острове, в сказочном Зурбагане, где будет безбедно жить моя юная Ассоль, всегда будет сиять жаркое солнце и царить вечное лето.
      И когда Делина вырастет, когда станет взрослой, солнце не выцветет на ярко-голубом небе, а лето по-прежнему будет радовать бесконечным теплом.
      Потому что туда, в придуманный мною Далёкий Остров, - где, наверное, когда-то капитан Грин высаживался на берег, выискивая персонажей своих чудесных фантастических феерий, никогда не долетают холодные капли бесконечного грустного дождя. Там не знают, что такое расставание, там всегда - праздники встречи...
      - Но ты не уйдёшь сейчас, нет? - сквозь шум дождя слабо доносится до меня тревожные золотисто-переливчатые звуки тихого голоса Делины, приглушенные шелестом бьющегося об оконные стёкла дождя. И я вздрагиваю, когда чувствую на своём плече лёгкую, почти невесомую, маленькую ладонь Делины. Она часто клала на моё плечо свою лёгкую, как пушинка, ладонь, и это был предельно искренний живой порыв, который шёл из чутких глубин её доброго и отзывчивого детского сердца. Обжигающее прикосновение её дружелюбной ладони заставляло моё мальчишеское сердце трепетать от волнения и робости, я чувствовал себя лёгким и невесомым, готовым к вольному поднебесному полёту. И, чтобы до пронзительно ясной бесконечности продлить радостное ощущение близости и доступности счастья, я часто восторженно накрывал эту чуть вздрагивающую, как пойманная в силки пташка, от неуютного смятения, дружескую ладошку своей нерешительно-робкой ладонью...
      "Ты не уйдёшь сейчас, нет?" - спросила у меня Делина в тот неласковый дождливый день, и её тонкая, почти прозрачная в матовых переливах сероватых жемчужин дождевых капель рука замерла в тревожном ожидании на моём мокром плече, а я никак не решался, как прежде, успокоить её нетвёрдым пожатием. Я не мог понять, вглядываясь в спокойно- грустное лицо Делины, радуется ли она тому, что пришло время вернуться на свой Остров, либо её детскую душу жестоко гложет такая же чёрная и безысходная, как у меня, тоска оттого, что мы уже не увидимся никогда? Делине совсем недавно исполнилось 13 лет, я был старше её ровно на год - мы родились в один день... И мы оба вступали в ту счастливую и грустную пору, когда детство еще не кончилось, а юность еще не началась, и верное слово "дружба"
      значило для нас гораздо больше, чем новое, несущее неизвестность, слово "любовь".
      .. И вот я вижу, как мы стоим напротив друг друга, смотрим друг другу в глаза, я совсем близко вижу своё отражение в её печальных зрачках. Могучая крона ветвистого богатыря-дуба заботливо оберегает нас от настойчиво-грубого любопытства косо летящего дождя. И сквозь мышино-серую дождевую пыль я вижу, как бегут по бледным щекам Делины прозрачные хрусталинки слезинок. Почти неотличимые от капель дождя...
      А может быть, это и не слезы вовсе. Просто Город мокнет под безжалостным дождем, и по нашим лицам, обращённым друг к другу, струятся холодные капли хмурого дождя, перемешанные со слезами скорой разлуки...
      А может, и нет никаких слёз...
      Просто в Городе идёт нескончаемый дождь...
      -Ты плачешь? - тихо спросил я. А быть может и не спросил, а только подумал спросить...
      - Не знаю, - ответила Делина на вопрос, который я так и не решился задать...
      - Ты улетишь, и я больше не увижу тебя? -спрашиваю я. Беззвучно...
      - Да, - выдыхает Делина. -Улечу... Но только через пять дней... Почти неделю я буду в Городе. По этому ты приходи ко мне, ладно? Ты ведь придёшь, правда?..
      Я отрешенно молчу.
      А Делина напряжённо ждёт, что я ей отвечу... Её побелевшие губы раздвинулись в лёгкой полуулыбке, угольно-чёрные зрачки блеснули радостным лучиком. И мне кажется - ещё немного - и прекратится безрадостный дождь, и тоскливо-хмурое небо очистится от свинцовых туч, и воссияет первородной голубизной просторный купол необъятного неба, и разольётся по мокрой земле золото солнца, и его мягкие, пушистые лучики оживят скорбно-печальные глаза Делины, чтобы зажечь неуемный огонь беспечного веселья.
      Словно и не нужно никуда уезжать и расставаться...
      Но желанного чуда не происходит...
      Косые струи водяной пыли гасят едва родившийся луч надежды. И золотистая чернота грустных глаз Делины наливается, переполняясь через край, еще большей грустью, похожей на тоску. И словно иссушающая душу тревога останавливает беспокойный стук ноющего сердца -это воздух становится тёмно-багровым, тяжёлым и тусклым. Словно кто-то, внезапно появившийся рядом с нами, опускает плотную фиолетовую пелену вечерних сумерек...
      - Ты придёшь? - снова спрашивает Делина. -Мы же друзья с тобой...
      Она говорит тихо, умоляюще глядя мне в лицо, и её грустные глаза сейчас так близко от меня, что я могу невесомо коснуться их губами.
      Если осмелюсь...
      А дождь лил и лил и не думал кончаться...
      - Приходи, очень тебя прошу... - повторила Делина -Я уеду только через пять дней...
      - Приду, -неслышно отвечаю я.
      3
      Но я не пришел...
      В Городе шёл дождь. И улицы медленно гнили под хмурыми потоками прелой воды.
      И Делина уехала...
      А над Городом висели низкие хмурые тучи, поливая пустые улицы долгим по-осеннему зябким дождём.
      Сейчас мне кажется, что это Город плакал, прощаясь с Делиной. Город, который она полюбила. Полюбила искренне, как свой далёкий от меня Зурбаган. И в ответ Город полюбил Делину, маленькую добрую девочку с Далёкого Острова. Он, Город, хотел подарить ей свою Сказку. Сказку, которая наверняка вернула бы глазам Делины радость и веселье. Потому что все сказки заканчиваются хорошо...
      Но сказка окончилась, не успев начаться. И Город плакал, провожая в дальний путь маленькую девочку с Далекого Острова. Он не хотел, чтобы она улетала на свой Остров...
      Наверное, поэтому всегда, когда кончается июнь, в Городе идёт дождь.
      Угрюмые чёрные тучи хищными стервятниками набрасываются на Город, разомлевшим под тягостным зноем летнего солнца, сдавливают свинцовыми тисками неудержимо рвущееся в просторную высь голубое небо, и, почти касаясь клочковатыми щупальцами островерхих крыш Старого Города, уныло осыпают сизые улочки колючими иглами по-осеннему зябких дождевых капель...
      1986, 1992-1994