Магазин "У дяди Армена" смотрелся обычным частным магазинчиком. Внутри было расставлено барахло неясного происхождения: от телевизоров, магнитофонов и видео до обуви, брюк и джинсовых курток. Вообще всё: игральные карты и пластмассовые индейцы, презервативы и женские колготки, красная икра и импортная водка, плакаты и видео- аудиокассеты, лосось и крабы в банках, коньяк и ""Советское шампанское"". Сам хозяин - крупный пузатый армянин с отъетой физиономией, разговаривал сейчас с покупателем, который принёс назад сапоги, купленные на прошлой неделе - у них уже треснула подошва.
      - Я тебе говорю - мы не принимаем назад. Написано вон. - Дядя Армен ткнул жирным пальцем в табличку на стене, извещавшую, что "проданные вещи обратно не принимаются и не обмениваются".
      - Ну как же так? - бедно одетый мужичок качал головой. - Ну, как же так? Они же, ведь, новые совсем. Я их и неделю не носил...
      - Ударил, наверное. - Дядя Армен отвернулся, давая понять, что разговор ему наскучил. - Прыгнул, может... Аккуратнее надо носить.
      - Ну, как же так?.. Как прыгнул? - мужичок чуть не плакал. - Как же так?.. Ну, хоть половину, хоть треть денег верните...
      - Сказал я уже - не верну ничего. Носить надо аккуратнее. Ты, что - по-русски не понимаешь?
      Дядя Армен повернулся и с интересом оглядел русого мужичка в худом потрёпанном пиджачишке.
      В магазин вошла накрашенная девица. Она принялась изучать прилавок.
      - Давай, давай отсюда! - Дядя Армен помахал рукой на русого мужичка, как если бы тот был беэдомной шелудивой собакой. - Не стой тут!
      Мужичок повернулся и, прижимая к себе сапоги, не оглядываясь, вышел.
      Девица купила шоколадку и пачку презервативов. Она ещё стояла у прилавка, когда следующие три посетителя заставили дядю Армена сильно побледнеть.
      Первым вошёл Альберт. Потом Миша с Геной. Дождавшись когда накрашенная девица выйдет, Гена взялся за дверную ручку. Он не впустил следующих покупателей как раз оказавшихся у двери.
      - Переучёт, - сказал им Гена мрачно, закрывая дверь на щеколду.
      Дядя Армен потёр пальцами затылок. Перевёл дыхание.
      - Нам нужен Валера, - сказал Альберт, подойдя к стойке, - Мы с ним только поговорим и пойдём.
      Валера был совладельцем магазина. Он здесь бывал по нескольку часов каждый день.
      Дядя Армен опять потёр затылок.
      - Его нет, - сказал он. - Я не знаю, где Валера. Со вчера не появляется.
      Альберт посмотрел в пол. Прошёлся по магазину. Поднял глаза и осмотрел внимательно шмотки, расставленную аппаратуру.
      - А если мы тебе тут немножко всё перевернём? - спросил Альберт очень спокойно. - Что ты на это скажешь?
      Дядя Армен потёр рукой затылок.
      - У меня с Валерой никаких дел нет, правда...
      Альберт наклонился и, схватив видеомагнитофон, который лежал прямо за прилавком, что было силы с размаху саданул его в экран телевизора "Sоnу". Раздался треск, грохот. Из подсобного помещения вышел охранник - молодой накачанный армянин. То, что произошло следом за этим - произошло быстро. Охранник выдернул пистолет, и всё вокруг разорвал грохот выстрелов.
      Миша и Гена опустили стволы. Альберт молча рассматривал два тела, распластанные на полу. У дяди Армена точно напротив сердца виднелось тёмное пятнышко. У охранника всмятку был разворочен череп.
      - Напрасно, - тихо сказал Альберт. - Напрасно. Не надо было этого делать.
      Ударил выстрел, и Гена свалился на пол. Миша, пригнувшись пустил две пули в проход, который вёл в подсобку. Потом он и Альберт перемахнули прилавок. Альберт, держа пистолет в вытянутой руке, выбил ногой дверь и оказался внутри. Из глубины послышались топающие шаги. Альберт с Мишей бросились туда.
      Выскочив на улицу, они увидели убегающего человека - тот пересекал двор. Ещё две секунды, и беглец скроется за углом дома. Миша остановился, вскинув руку, на миг замер и выпустил следом две прицельные пули.
      Убегавший с силою шмякнулся щекою о белую кирпичную стену. Цепляясь за неё пальцами, съехал вниз.
      Не опуская стволов, Альберт с Мишей подошли ближе. Армянин был мёртв. Рядом валялось вымазанное кровью дуло.
      Появился Гена. Он зажимал простреленное левое плечо, держа в окровавленных пальцах наполовину разряженный парабеллум.
      - Это не Валера, - сказал Альберт, глядя на убитого.
      Он злобно выругался и с силой пнул ногой окровавленное мёртвое тело.
 

 
      Когда Оля проснулась, солнце било в окно. Она зажмурилась и опять открыла глаза. Потом полежала несколько минут, перебрав в голове разные свои мысли, после чего проворно вылезла из постели. Оля подошла к окну и... замерла: внизу, на тротуаре, ярко-красными гвоздиками было выложено - "Моя королева - самая прекрасная из всех."
      Цветы лежали аккуратно один к одному, слова отлично читались.
      Оля закрыла глаза. Всё это было так невероятно, так фантастично, так похоже на сон, на сказку. Оля вспомнила красивого горца с длинными, уже чуть седыми волосами, и сразу всё поняла. Не Вася же это в конце концов. Такое стоит кучу, просто уйму денег. Даже уму не постижимо - сколько. У Васи же если когда и появляются в кармане рубли, то хватает их обычно ровно на одну бутылку.
      "Моя королева - самая прекрасная из всех..."
      Вдруг появилось сомнение: а если это не ей? Мало ли королев живёт в девятиэтажном доме. Оля нахмурилась. Ошибиться ей не хотелось.
      Но тут всё стало ясно. Оля заметила длинноволосого горца. Тот вышел из-за угла. Поднял глаза кверху и увидел её в окне. Альберт остановился, всматриваясь. Потом, упав на одно колено, он приложил руку к груди.
      - Оля! - закричал он. - Королева! Моя королева! Прекраснейшая из всех королев!
      Оля отошла от окна. У неё кружилась голова. Сердце билось так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет.
      Минуты две она стояла так. Зазвонил телефон. Оля медленно и нерешительно взяла трубку.
      - Да...
      - Оля! - услышала она. - Прекрасная королева Нальчика! Оля, я хочу
      вас видеть!
      Она сделала над собой усилие, чтобы не засмеяться.
      - Зачем? Зачем вы хотите меня видеть?
      - Видеть! Просто посмотреть на ваши глаза, на вашу улыбку,
      послушать ваш смех...
      Тут уже Оля прыснула.
      - Можете... можете слушать мой смех так... по телефону....
      - Напрасно вы... - очень серьёзно сказал Альберт, - напрасно вы смеётесь.
      - Вы очень смешной, - сказала Оля, успокаиваясь. - Правда, вы очень смешной. Не обижайтесь...
      - Оля, - сказал Альберт, - Оля, вы пойдёте со мной в ресторан? Сегодня вечером?..
      Оля замялась.
      - Сегодня вечером? В ресторан?..
      Она определённо не знала, что ответить. Одна половина её уже
      направилась в ресторан с Альбертом, другая - ещё продолжала раздумывать над предложением.
      - Я, наверное, буду занята... - сказала Оля так нетвёрдо, что и
      сама себе не поверила. Альберт тем более.
      - Оля, идёмте. Прошу вас.
      - А что... - она вдруг решилась. - А что будет потом? Что будет после ресторана?
      - Оля! - голос у Альберта прозвучал оскорбленно. - Вы хотите обидеть меня. Вы хотите меня обидеть... Вы для меня лучшая из девушек, и, когда вы пытаетесь обидеть меня... поверьте, это больно.
      - Простите, - сказала Оля. - Но вы не ответили на мой вопрос...
      - Оля... - сказал Альберт серьёзно и как-то по-философски грустно, - Оля, я - мужчина. А мужчина пальцем к женщине не прикоснётся, если она этого не хочет. Вы не знаете этого - просто мужчин не видели.
      На этом месте Оля хотела засмеяться. Но... что-то помешало ей. Оля молчала. Альберт прочитал это молчание, как согласие.
      - В семь часов, - сказал он, - я за вами заеду. В семь часов - подходит?
      - В семь часов... - Оля мялась. - Не знаю...
      Она действительно не знала.
      - Я приеду за вами.
      - Хорошо, - Оля сказала быстро и положила трубку.
      Она подошла к зеркалу. Стояла и внимательно смотрела на себя. Ей стало страшно. Страшно вот за это лицо, за эти глаза, за эти пышные волосы. К чему всё идёт? Чем кончится? Может ли такое закончиться хорошо?
 

 
      Был полдень. Альберт сидел за столиком в "Южном". Перед ним стояла чашка кофе, в пальцах Альберт держал косяк с анашой.
      Он мог спокойно курить марихуану в общественном месте - законы писаны не для всех.
      Несколько лет назад анаша была для Альберта всем. Тогда он
      только что освободился из лагеря, и водка не помогала забыться, уйти
      из мира по-настоящему. Только косяк выручал...
 
      Альберт уже начал дремать, когда услышал лязгание замка. Тяжёлые гулкие шаги охранника по коридору не будили его, но вот к скрежету замка Альберт привыкнуть не мог.
      Он увидел двух конвоиров и с ними Карташова - здоровенного мужика с постоянно слезящимися глазами.
      Такой визит в двенадцать ночи ничего хорошего означать не
      мог. Про Карташова знали, что он начисто игнорировал общество женщин, а вот к мужчинам был неравнодушен. К нему в кабинет конвойные то и дело водили кого-нибудь. Карташов предпочитал молодых и женоподобных. Хотя для разнообразия мог побаловаться мужиком постарше, помужественнее.
      Начальник тюрьмы никогда не прибегал к открытому насилию. Просто обьяснял очередной жертве, что выбора по сути нет. Выбор - это пуля конвойного в спину с последующей записью: "Убит при попытке к бегству".
      Полгода назад один попытался проявить непослушание.
      Карташов лично пропорол ему ломом живот и дал чёткое, внятное указание: не зашивать. Окровавленного зека отвели в камеру, где тот и скончался через несколько дней.
      Сейчас Карташов зашёл внутрь, оглядел всех. Увидев Альберта, мягко прищурился. Кивнул конвойным. Те подошли к Альберту.
      - Давай, встал!
      Альберт поднимался, чувствуя, как у него холодеют все
      внутренности.
      Когда его вели по длинному и пустому коридору, очень хотелось разбежаться и что есть силы броситься лбом на твёрдую гладкую стену. Ноги начинали неметь, спина вспотела.
      Альберта привели в кабинет Карташова. Здесь он увидел
      большой удобный диван рядом со столом. Конвойные ушли.
      - Давай, - сказал начальник, - раздевайся. Сделаем всё быстро, и пойдёшь спать. - Он снял с себя мундир. - А то я уснуть не могу - переработался сегодня.
      Альберт не шевелился. Карташов тоже застыл.
      - Эй, товарищ! - крикнул он. - Уснул что ли? Два раза тебя приглашать? По-быстрому давай. По-солдатски. В армии, что ли, не был?
      Прошло с полминуты, и, поскольку Альберт не двигался и не
      отвечал, то начальник шагнул к нему и дал сильно под дых.
      - Глухонемых я не люблю, - сказал Карташов. - Глухонемые у меня в карцере отдыхают.
      Альберт, согнувшись, лежал на полу. Он задыхался. Карташов обошёл его сзади и со всей дури засветил пяткой своего кованого сапога между лопаток.
      Сознание у Альберта погасло. Всё пропало, ушло в кроваво-
      красный туман. Когда очухался, то увидел перед собою лицо
      Карташова.
      - Ладно, друг, - сказал он. - Выбирай быстро: либо делаешь, что я хочу, либо сдыхаешь. Либо то, либо это.
      Альберт приподнял голову. Изо рта у него потекла кровь.
      - Всё ясно, - сказал Карташов, нахмурившись. - Видно ты
      дурак. Другие будут умнее.
      Он нажал кнопку, и в кабинет вошли двое конвоиров.
      - Во двор его, - сказал Карташов.
      Конвойные вытащили спотыкающегося, бледного, с
      окровавленными губами зека и поволкли его из здания в тюремный двор. Сзади шёл Карташов.
      - Здесь ты сдохнешь, - сказал он.
      Конвойные воткнули в землю четыре столбика - на должном расстоянии один от другого. Альберта, пихнув на землю, приковали к каждому столбику за руки и ноги.
      - Запомни, - сказал Карташов, наклонившись. - Запомни на всю жизнь - на столько часов, сколько тебе останется. Запомни: здесь один пахан - я. Других нету.
      Он развернулся и ушёл. Ушли и конвойные.
      Альберт лежал очень долго. Дикий холод. Спина отмёрзла, пропало ощущение времени. Утром Альберт увидел зеков - они ходили вокруг него, словно какая-то странная безостановочная карусель, но всё это было уже неясным, нечётким; оно гасло и появлялось опять...
      Очнулся Альберт в грязной палате. Он начал восстанавливать в памяти случившиеся с ним события и постепенно дошёл до осознания факта, что Карташов помиловал его, сохранил жизнь...
      Почему? Видимо, Карташову так захотелось. Просто захотелось, и всё.
 
      ... С тех пор прошли годы. Альберт теперь почти не прикасался к марихуане. Только иногда закуривал.
      Сейчас, закончив косяк, он бросил его в недопитый кофе и встал из-за стола. Оставил на столе деньги и, не дожидаясь официанта, направился к выходу.
      На улице Альберт увидел пожилого человека в сером пиджаке и с орденскими планками. Пётр Степанович, собравшись с духом, быстро подошёл к нему.
      - Здравствуйте, - сказал он, пристально разглядядывая лицо кавказца, - мне надо ... мне надо поговорить с вами.
      - Хорошо, - Альберт кивнул. - Идёмте.
      К нему иногда приходили те, кто искал справедливости,
      которой не находил в милиции или у местных властей. Альберт
      привык к таким посетителям и обычно старался помочь. Он жалел
      работяг, вынужденных влачить жалкую жизнь в ожидании всеобщего
      счастья.
      - Мою дочь изнасиловали, - сказал Пётр Степанович, выговаривая эти слова напряжённо и с трудом, словно бы перешагивая через что-то. - Она убила себя. Я хочу... Я хочу, чтобы эти подонки ответили...
      Альберт остановился. Он уже слышал эту историю.
      - Как её звали? Вера?
      - Да ...
      Альберт кивнул.
      - Я разберусь ... разберусь с ними.
      Пётр Степанович быстро достал из кармана и протянул
      Альберту деньги. Альберт отодвинул его руку.
      - Отец, - сказал он, - иди домой. Я разберусь.
      Альберт, не задерживаясь, сошёл вниз по ступенькам кафе и через минуту уже пропал за углом большого здания.
 

 
      Валера Саркисян ещё с детства придерживался очень низкого мнения о человеческой породе. "Человек - это самый мерзкий животный вид," - думал Валера. Но никому этого не говорил.
      У Валеры был катастрофически маленький рост и женоподобное лицо. Он этим мучился. Мучился он и от своих не совсем обычных наклонностей. Так, женщины, девушки, даже самые красивые, самые сексуальные среди них, не производили на Валеру ровно никакого впечатления. Зато вид мужественного крепкого юноши заставлял сердце сладко сжиматься.
      Больше всего на свете Валера боялся, что вдруг кто-нибудь случайно узнает об этом. Он ещё в школе занимался боксом и борьбой. Его вся округа знала как самого безжалостного, жестокого хулигана. В драке Валера всегда старался выбить зуб или поставить смачный здоровенный фингал под глазом. Парни постарше и покрупнее Валеры старались избегать его.
      Сидя в компаниях, он мог часами рассказывать о своих донжуанских похождениях. Не только мнимых. Валера умел добиваться расположения представительниц этого пола. Женщины не волновали его чувств, не вызывали эмоций. Валера беззастенчиво лгал, изображая влюблённость. Добивался ответа он методично, рассчетливо, хладнокровно. Его истинная любовь - соседский парень Ашот ни о чём не догадывался.
      Валера уяснил чётко - дружбу можно купить, как и всё остальное на этом свете. Стоит она недорого. Человек ценит мелкие подарки, особенно, если они не кидаются свысока, а делаются с видом самого искреннего и самого дружеского расположения.
      - Пацаны, - говорил Валера после тренировки (он был записан в секцию бокса), - у меня рубль есть. Идёмте, поедим.
      На самом деле, у Валеры было больше, чем рубль. Но рубль - это лимит: тратиться серьёзнее он считал пустым и глупым.
      По характеру Валера был вспыльчивым, злобным и мстительным. Помнил обиды он долго, ненавидел до глубины души и не притворялся, когда, услышав что-нибудь резкое, бледнел и хватался за нож или за дуло - что раньше попадалось под руку. Зачем Валера убил Гасана - он этого не знал и сам. Здесь были и триста грамм "Столичной" и ужасное настроение с самого утра и усмехающаяся физиономия самого Гасана и его обидные речи - всё было. Но лучше бы не убивать. Валера и сам не понял, как в руке у него оказался пистолет, и как прогремели один за другим выстрелы.
      Теперь он не знал, что ему делать. То, что Аслан не успокоится - очевидно. И выход только один - замочить Аслана. А после - уже после, пробовать заключить мир.
      Когда Валере стало известно, что Альберт и двое его людей побывали у дяди Армена в магазине и перестреляли там всех, Валера нахмурился. Альберта он не простит. Будет ждать столько, сколько понадобится. Рассчитается при случае. Но пока нельзя. Пока рано.
 

 
      В ресторане играла негромкая, ненавязчивая музыка. Альберт зачарованно рассматривал Олю, сидешую напротив него.
      - Расскажи мне ещё что-нибудь, - Альберт наклонил голову, продолжая разглядывать Олины волосы.
      - Я не знаю... не знаю, что рассказать, - Оля сконфуженно глянула на скатерть возле своей тарелки. Когда она вот так, вот, смущённо мялась, то и действительно была похожа на романтическую барышню из тургеневского романа.
      - Всё равно, - ответил Альберт. - Что-нибудь расскажи. Я просто хочу слушать тебя и смотреть - смотреть, как ты рассказываешь.
      Оля не смогла скрыть удовольствия. Альберт видел, как на её щеках показался румянец. Оля уже рассказала про родителей, институт, книжки, которые она читает с утра до ночи. Если только ещё рассказать про школу? Но разве это интересно?
      То, что Альберт ей симпатичен, Оля ощущала ясно и понимала - скрывать это от себя самой бессмысленно. Да и зачем? Было стыдно и жалко Васю. Но с другой стороны Вася и в самом деле не пара ей. Но, вот, Альберт - пара ли он? На этот вопрос Оля силилась сейчас ответить.
      - Пойдём танцевать, - сказал Альберт. - Будешь танцевать со мной?
      Оля улыбнулась.
      - Может быть.
      - Я сейчас что-нибудь закажу.
      Интонация голоса у Альберта была как раз та, что неотразимо чарует женщин - мягкая, одновременно тяжёлая, мужская, и вместе - завораживающая. Альберт встал и пошёл на эстраду - к музыкантам.
      Оля задумчиво смотрела ему в спину.
      Песня как раз кончилась. Музыка остановилась. Альберт быстро переговорил с муэыкантами, сунул несколько купюр. Заиграла "Молодая" - красивый хит нальчикского барда Ефрема Амирамова, старый хит. У Оли всё зажглось внутри, вспыхнуло. Это же её любимая песня! Как он угадал? Или просто она сама сейчас решила, что именно эта песня - её любимая?...
      От плавной медленной мелодии всё тихо и в такт закружилось. Огоньки над эстрадой мигали так, словно нажимали на какие-то кнопочки, уговаривали что-то сделать, на что-то решиться. Оля закрыла глаза. Когда открыла их, увидела Альберта, который стоял перед ней на коленях.
      - Оля! - сказал он. - Разрешите вас пригласить?
      Альберт двумя руками взял Олины пальцы, чувствуя, как они подрагивают.
      Танцевала Оля скверно, Альберт не намного лучше. Со стороны всё выглядело обычно, заурядно и даже чуть-чуть фальшиво, пошло, но ни Оля, ни Альберт не замечали этого.
      - Я буду любить тебя до смерти, - сказал Альберт тихо, но Оля услышала.
      Она вздрогнула неловко и хотела вырваться. Но не смогла - то ли седеющий горец держал крепко, то ли красивая мелодия не отпускала. Оля подняла глаза и посмотрела в лицо Альберту. Она сама почувствовала, что не только щёки - всё лицо стало красным, как у только что сваренного вкрутую рака. Оля хотела сказать что-нибудь, но мысли все перемешивались в голове, и выделить что-нибудь было непросто.
      Когда танец закончился, Альберт с Олей вернулись за свой стол. Усаживаясь, Альберт аккуратно и ненавязчиво погладил олину руку. Оля словно и не заметила этого. Вид у неё сейчас был такой, как если бы она обдумывала что-то для неё важное.
      Ужин продолжался молча. Альберт смотрел на Олю, Оля смотрела в свою тарелку.
      И тут сотовый телефон в кармане Альберта призывно заиграл "Турецкий марш Моцарта". Альберт достал трубку.
      - Да? - сказал он. - Алло.
      - Алло. Это Альберт?
      - Альберт. А с кем я говорю?
      - Валера. Валера Саркисян.
      Альберт резко поднялся. Отошёл в сторону. Проходя мимо Миши, который сидел один за столом, недалеко от выхода, Альберт бросил в его сторону быстрый взгляд. Миша чуть заметно кивнул. Потом раздавил в пепельницу недокуренную сигарету. В обязанности Миши входило пасти шефа на безопасном расстоянии, и он был готов, если надо, подняться и двинуть за ним - куда понадобиться.
      - Валера?.. - Альберт помолчал. Он обдумывал.
      - Ты хотел говорить со мной? - спросил Валера.
      - Да хотел... Но не по телефону.
      - Хочешь, сейчас встретимся?
      - Сейчас?..
      - Да, прямо сейчас. Хочешь приехать? Я скажу куда. Но только... только ты должен приехать один. Один и без дула. Я, правда, хочу просто поговорить. Тихо, мирно поговорить.
      Альберт напрягся... "Один. Один и без дула". Валеру все знают как психа. Что у него на уме сейчас?
      - Я приеду, - сказал Альберт. - Говори куда.
      - Один?
      - Да, один.
      - Поклянись.
      - Клянусь. Честью клянусь. Один приеду.
      - Без дула? Поклянись.
      - Честью клянусь. Без дула.
      - Хорошо. Теперь слушай..
      Валера назвал улицу, номер дома, номер квартиры. Описал как туда добраться.
      - Через полчаса будешь?
      - Да. Буду через полчаса.
      Альберт услышал, как щёлкнуло где-то далеко. Он отключил трубку. Мысли его лихорадочно бились. Острыми, звонкими молоточками выстукивали слова Валеры. "Один"... "Один и без дула"... "Один"... "Один и без дула". Зачем? Что он хочет? Хочет замочить?.. Альберт взял себя в руки, усилием стряхнул весь хоровод мыслей.
      Миша не сводил глаз с Альберта. Он уже понял: что-то произошло, что-то сейчас будет. Не глядя больше на него, Альберт чёткими, уверенными шагами вернулся к своему столу, где его ждала Оля. Та вскинула голову, как бы проснувшись, и обожгла Альберта мгновенно быстрым и горячим, как у испуганной кошки, взглядом. И тут же уткнулась в свою тарелку. Она была сейчас похожа на школьницу, которую поймали, вдруг, на чём-то неприличном и стыдном. Щеки её опять стали пунцовыми, словно бы Оля только что вылезла из горячей ванны.
      - Оля, - сказал Альберт, - я очень перед тобой извиняюсь, но мне нужно сейчас идти. Срочные дела. Прямо сейчас.
      - Сейчас? Идти?
      Оля видела, что глаза у Альберта лихорадочно, возбуждённо блестят, а в зрачках появилось что-то зверинное, шакалье.
      - Да, надо идти. Сейчас.
      Потом добавил:
      - Оля, помнишь, что я сказал тебе? Что бы там ни случилось, просто имей это в виду. Просто знай... И всё.
      Альберт развернулся. Он подошёл к официанту и сунул ему несколько купюр.
      - Мы уходим, - сказал он.
      Оля быстро оглядела стол. Ей стало ужасно жалко чёрной икры, которую она планировала докончить и не докончила, и ещё - горячего, дымящегося, пахучего шашлыка. Мелькнула быстрая мысль - завернуть в салфетку несколько шоколадных конфет и сунуть в карман. Но она тут же подумала: а если Альберт увидит?.. Оля даже мотнула головой - до того стыдно ей стало.
      Альберт махнул рукой Мише. Тот быстро направился к их столу. Они вместе отошли в сторону - чтобы не слышала Оля.
      - Мне Валера звонил, - сказал Альберт.
      - Валера?..
      - Он хочет встретиться.
      Миша хмыкнул.
      - Это интересно. И где? Когда он хочет?
      - Сейчас. Через полчаса.
      Миша зло усмехнулся. Потом покачал головой.
      - У него крыша съехала. Кто с ним через полчаса будет встречаться?
      - Я буду.
      - Ты?.. - Миша, не понимая, смотрел на Альберта. - С ним? Сейчас будешь встречаться?..
      - Да, я еду, - Альберт посмотрел на часы.
      - У тя, чё - котел треснул, да? - Миша отошёл назад. - Ты думаешь, вообще, чё делаешь?
      - Едь сейчас домой и засеки время. - Альберт ещё раз глянул на часы. - Если через полтора часа я не позвоню - собирай наших. Мочите тогда Валеру и всех его...
      Миша покачал головой.
      - Делай, чё хочешь. Я те сказал...
      Альберт посмотрел на Мишу.
      - Ничего не произойдёт. Валере надо договориться насчёт мира с Асланом - иначе его самого замочат.
      - Валера - больной. Он сам не знает, чего ему надо. Он замочит тебя за нефиг, а потом скажет, что настроение было херовое.
      Альберт вытащил из кармана пистолет и протянул его Мише.
      - Ты охренел... - Миша отошёл ещё дальше. - Охренел...
      - Я поклялся. Слово дал, - сказал Альберт.
      - Слово КОМУ? - Миша прошёлся из стороны в сторону. - Валера - это мразь, кусок говна. Кому ты дал слово?..
      Альберт опять посмотрел на часы.
      - Я опаздываю, - сказал он резко. - Быстро взял дуло. Мне надоело тут базарить с тобой.
      Миша забрал пистолет и сунул его в карман.
      - Олю домой отвезёшь. Она тебе скажет адрес.
      Втроем они вышли на улицу. Стояла тихая, безлунная ночь. Звёзды - крохотные блестящие точки, светились, мелко рассыпанные по полотну чёрного неба. Откуда-то подул свежий, душистый ветерок. Он принёс запах и прохладу гор, что прорисовывались сейчас за силуэтами невысоких домов.
      Альберт повернулся и посмотрел на Олю. Ничего не сказал. Потом быстро глянул на Мишу. И твёрдыми, решительными шагами направился к своей машине.
      - Через полтора часа, - бросил он, не оборачиваясь.