- Не ушел. - Сказал он. - Завалили... Проворный был, сука.
      Потом оперативник повернулся к Марине.
      - Ты знаешь его?.. Убитого этого? Что он тут делал?
      - Жил здесь. Снимал угол.
      - Документы какие-нибудь показывал?
      Марина замялась.
      - Проблемы у тебя будут, девушка. Идем, я его комнату гляну.
      Они вышли. Вышли и остальные оперативники. Миша остался лежать на полу.
      Потом вернулась Марина. Присела рядом на корточках.
      - Я все-таки не понял, - сказал Миша, - все выпили по бокалу и все живы...
      - О чем ты?
      Миша рассказал ей про яд и про пять бокалов. Марина помрачнела.
      - Серьезные люди. Но тот бокал с ядом - это действительно был мой бокал...
      - Ты его выпила?!..
      - Нет. - Марина покачала головой. - Я не пью алкоголь. Вообще. Ни капли. У меня аллергия на него. При гостях, когда надо, я всегда наливаю себе, а потом... аккуратно выливаю куда-нибудь. Например, вот сюда.
      Она встала. Подошла к накрытому столу и вытащила из под него стеклянную банку, на дне которой плескалась зеленовато-прозрачная жидкость.
      - Один раз, - сказала Марина, - меня уговорили выпить рюмку. Я выпила и чуть не умерла. Без всякого яда.
      Она подошла к Мише, наклонилась и поцеловала его в губы. У Миши сперло дыхание, забилось сердце.
      - Не уходи. - Сказала Марина. - Не уходи никуда. Я не хочу, чтобы ты уходил. Хочу, чтобы ты остался... Здесь остался, со мной...
      Миша и не собирался никуда идти. Он смотрел Марине в глаза и пытался вспомнить, где он уже видел их, где видел он уже эти глаза...
      И вдруг... Сознание его прояснилось. Миша все вспомнил. Он вспомнил трамвай, в котором ехал к брату, вспомнил бутылку красного, выпитую в подъезде... Ему стало ясно теперь, что он и сейчас спит, убаюканный бутылкой, спит в пустом, холодном московском трамвае. Никто его не разбудил: трамвай еще не приехал в депо. Он едет. И не было ничего в реальности. Не было ни Марины, ни бейтаровца Артура, ни милиционеров - ничего не было.
      Та жизнь, которая промелькнула, промелькнула во сне. Миша - в трамвае, а жизнь опять проехала мимо... Или, может быть, нет? Может, не сон, все-таки? Миша почти не сомневался, что сон. Сон, который сейчас закончится.
      Миша решил: он зажмурится крепко, секунд на несколько. А после... Если увидит перед собою не глаза Марины, а пустой трамвай, то значит, все это точно сон.
      Миша зажмурился.
      1997, 1999 гг..,
      Торонто-Северный Йорк- Маркхам-автобус "Маркхам- Северный Йорк".