– Я дам тебе это время. Он отвел с лица ее волосы.
      – Со мной все в порядке, Алексис. Со мной все будет хорошо, я обещаю. Мне только надо причесаться и привести себя в порядок.
      Он стал массировать место ушиба на ее щеке. Керри почувствовала жар и слабость, и ей захотелось упасть в его объятия. Закрыв глаза, она вздохнула. Его руки спускались вниз, поглаживая ее шею. Сдвинув край блузки, он ласкал ее теплую атласную кожу. Он взял ее лицо сильными загорелыми руками и наклонился, чтобы поцеловать ее губы. Да, она знала, что он к ней привязан.
      Больница дышала свежестью, сквозь открытые двери проносился влажный утренний воздух.
      Алексису и Керри сказали, что отделение интенсивной терапии находится на втором этаже. Посещение разрешено в любое время дня и ночи.
      Дорога до второго этажа показалась нескончаемой. Сестра в белом халате любезно поинтересовалась, кого они пришли навестить.
      – Питера Бернли, – ответила Керри.
      – Ах да. Вы, должно быть, Керри. – Сестра тепло улыбнулась, бросив оценивающий взгляд на Алексиса. – Он постоянно о вас спрашивает. К сожалению, ему очень плохо. Я проведу вас. С ним его родители, и должен приехать священник.
      Алексис немедленно подхватил Керри под руку. Керри побледнела как мел.
      – Он не умрет?
      Сестра ничего не ответила. Она тихо сказала:
      – Пойдемте, вы сможете поговорить с его матерью.
      Маленькая женщина, обернувшись и увидев входящих в палату Керри и Алексиса, вскрикнула и бросилась в объятия Керри.
      – Ах, Керри! Мне очень жаль, что пришлось вызывать тебя по такому поводу! Он хотел тебя видеть, он очень болен! – расплакалась Одри.
      – Все нормально. Ты же знаешь, что я хотела приехать. Но как это случилось? Ты говорила, что у него был бронхит.
      – Ты знаешь, что он всегда был слабым из-за астмы, но он так энергичен, когда здоров. – Она всхлипнула и вытерла слезы промокшим носовым платком. – В школе был поход на выходные дни. Мы пошли с ним. Мы все промокли, а Питер вернулся с бронхитом. Когда мы с тобой разговаривали, ему было лучше, а потом случилось вот это. Ах, Керри, он так плох! Он даже не пил сегодня вечером апельсиновый сок, а он так любит апельсиновый сок. – Одри снова заплакала. – К нему должен прийти священник. Значит, они считают, что он умрет, да?
      – Нет. Не надо так говорить. Он не умрет. Ему нужен теплый климат. Когда он поправится, он сможет приехать к нам на каникулы, правда, Алексис?
      Керри посмотрела на Алексиса, ища поддержки.
      – Разумеется, может. Вы все можете приехать. Грэхем Бернли был атеистом, но сейчас он сидел у постели сына и молился. Он посмотрел на Керри со слезами на глазах.
      – Спасибо, что приехала, дорогая. Ты ведь знаешь, как много значишь для него.
      – А он – для меня, – прошептала Керри. Алексис посмотрел на ребенка, дыхание которого поддерживалось при помощи кислородной камеры. Его круглое маленькое лицо казалось теплым, а щеки – розовыми, несмотря на его состояние. У него был маленький курносый нос. Когда глаза мальчика открылись, Алексис увидел в них свет, перед которым никто бы не смог устоять. Этот свет засиял в его глазах, когда он увидел Керри. Алексис понял, какая связь установилась между ними.
      – Кевви, – прошептал мальчик тонким голоском, протянув свою пухлую ручку.
      Керри взяла руку Питера. Грэхем подвинулся, чтобы Керри могла сесть рядом с ним. Его губы изобразили улыбку.
      – Кевви, я тебя люблю.
      Керри закрыла глаза, чтобы взять себя в руки.
      – Я тоже люблю тебя, мой дорогой. Я хотела бы тебя поцеловать, но не могу.
      Она показала на кислородную камеру.
      Питер потянулся навстречу Керри. Они поцеловались через камеру – нежно и трогательно.
      Алексис стоял неподвижно, переживая совершенно неизвестное ему чувство. Оно поразило его, словно по его венам пропустили десять тысяч вольт. Питер подтвердил сейчас одну его мысль: Керри была особенной, она любила сильнее, чем все, кого он знал, и не только Питера.
      – Кто это? – показал Питер на Алексиса. Тот улыбнулся и подмигнул мальчику.
      Керри взяла Алексиса за руку. Она старательно произнесла:
      – Это А-лек-сис.
      – А-лек-сис, – повторил Питер.
      – Да. Это мой жених. Мы скоро поженимся, и я хочу, чтобы ты приехал на нашу свадьбу. Ты приедешь? – спросила Керри, улыбнувшись, и ее сердце сжалось от страха. Дыхание Питера снова стало слабым, но он кивнул. Когда появился священник, на глазах Одри выступили слезы.
      Алексис, Керри и Питер сложили руки. Кислородная камера была открыта на несколько минут, пока священник беседовал с больным и молился. В последнюю неделю он приходил ежедневно. Керри, Алексис, Грэхем, Одри и сестра, наблюдавшая за Питером, поцеловали его и пожелали спокойной ночи. Это была простая церемония, но после нее ребенок всегда погружался в глубокий и спокойный сон.
      Керри и Алексис вышли из больницы. Был светлый летний вечер. Пели птицы, одинокие облака медленно проплывали по небу.
      Алексис сидел с Питером по нескольку часов ежедневно, давая Керри и ее друзьям возможность побыть одним. Возможность поговорить. Это было его желание. Он хотел разобраться со всем, что связано с Петросом.
      – Спасибо тебе, – сказала Керри с тихой улыбкой на лице.
      – За что? – Он улыбнулся. – Я не мог разочаровать тебя и Питера. Он действительно такой, как ты говорила. Потрясающий парень. Он просиял, когда увидел тебя.
      Керри наклонилась, чтобы потрогать лепесток розы, вдыхая ее нежный аромат, словно это было дыхание самой жизни.
      – Теперь ты понимаешь, почему я должна была приехать?
      Алексис подвел ее к небольшой садовой скамейке.
      – Теперь понимаю, Керри. Одри рассказала мне, что ты для него просто ангел. Ты научила его большему, чем он мог получить в школе.
      Керри посмотрела на него. Почему она не хотела себе признаться, насколько он красив? Она ощутила приступ ревности, пронзивший ее, как молния, когда медсестра смотрела на Алексиса.
      Керри задумчиво сказала:
      – Это было как улица с двусторонним движением. Я по-настоящему так и не обосновалась в Лондоне. – Алексис вопросительно поднял бровь, и она пояснила: – Я привыкла говорить Петросу, что Лондон – потрясающий город, что я люблю быструю жизнь. Но все это была неправда. Я жила этой ложью несколько лет, пока Питер был рядом. – Она взглянула украдкой на нахмурившегося Алексиса. – Он давал мне стимул жить здесь. Потом, когда я увидела тебя в Лондоне, когда мы…
      – Ты хочешь сказать – когда я попытался соблазнить тебя и потерпел неудачу? Так что произошло той ночью?
      – На следующее утро я поняла, что обманывала саму себя. Греция стала моим домом. Я никогда всерьез не хотела быть хореографом в Лондоне, я делала все это только ради Петроса. – Алексис критически посмотрел на нее. – Я не хочу сказать, что не люблю танцы. Но я чувствую, что это не то, чем я должна заниматься. Мне нужно что-то большее.
      – Почему же ты сразу не вернулась в Грецию?
      – Я не могла. Я разрывалась: Питер нуждался в моей помощи, а я – в его, и тогда я наврала тебе про этих ребят в ночном клубе. Ты подумал, что я спала с каждым из них. Мне было так стыдно, когда ты мне поверил, – сказала Керри тихим голосом, вспомнив, как чувствовала себя на следующее утро.
      Алексис взял ее за руку.
      – Это все в прошлом. Ты даже не представляешь, что ты дала мне в наш первый вечер в пекарне.
      – Зато я знаю, что ты дал мне, – ответила она с улыбкой.
      – Что?
      – Отпечаток райских птиц на моей заднице! Алексис расхохотался так громко, что несколько сестер и посетителей больницы обернулись.
      – Поедем в гостиницу. Питеру лучше, чем утром. – Он обнял Керри за талию.
      – Да. Доктор считает, что у него больше шансов поправиться.
      – Все говорят, что ему намного лучше.
      – Одри и Грэхем боялись, что он может умереть в любую минуту. У него слабое сердце, и этим все осложняется.
      Алексис и Керри подошли к стоянке такси. Она посмотрела на него.
      – Я хотела бы остаться в Лондоне еще на какое-то время, пока он не будет вне опасности…
      Алексис приложил палец к ее губам.
      – В таком случае мы должны провести сегодня романтический вечер, такой, которого я не смог тебе дать в Афинах. Разве можно найти более подходящую ночь? – предложил он с улыбкой.
      Керри села в такси.
      – Если только я смогу позвонить в больницу. – Она похлопала себя по животу. – Мне кажется, мистер Стефанидес, что у нас с вами было столько романтических вечеров, что мне хватит их на всю жизнь.
      Алексис рассмеялся.
      – У нас с тобой их еще не было. – Он сказал таксисту название гостиницы и взял Керри за руку. – Завтра после посещения Питера мы организуем тебе консультацию. Я хочу знать, что с тобой и с ребенком все в порядке.
      Вечер был романтическим. Сначала они вдвоем приняли душ, потом Керри наблюдала, как Алексис бреется, обнаженный. Ей нравилось смотреть, как он это делает. Когда они одевались, слова казались ненужными. Каждый их взгляд был наполнен чем-то прекрасным, чем-то особенным.
      Короткое светло-голубое платье, белый парусиновый жакет, туфли и брошь из жадеита в форме дельфина были подарком Алексиса. Керри настояла, чтобы он купил что-нибудь и себе, и он выбрал золотые запонки с изображением краба, представителя его зодиакального знака – Рака.
      Посмотрев на Алексиса, она подумала, что он типичный Рак. Любит, как краб, залезать в свой панцирь, и она никогда не знает, что он собирается делать.
      Сидя в ресторане гостиницы, они решили разобраться во всем, что их беспокоило.
      – Ты, очевидно, знаешь, почему Петрос тебе это предложил? – спросила Керри, отправляя в рот креветку с большим куском авокадо.
      Алексис заговорил после долгого молчания:
      – Он просил меня пойти на это, сказав, что умирает. Ты для него всегда была как дочь, и я думаю, что он хотел увидеть хотя бы одного из твоих детей. – Алексис положил себе на колени салфетку. Он был в классическом темно-сером костюме, белой рубашке и фиолетовом галстуке. Галстук раздражал его, поэтому он ослабил узел.
      – Детей? – удивленно спросила Керри. – Я считала, что в нашей сделке говорилось об одном ребенке.
      Алексис откинулся на спинку кресла, посмотрев на нее.
      – У моего отца был брат-близнец. Он умер в раннем возрасте. На Поросе есть памятный знак на том месте, где он погиб.
      – Ну и что?
      – А то, крошка Керри, что близнецы обычно рождаются через поколение, – сообщил он ей со скрытым удовольствием на лице. Он показал на ее живот. – Может быть, они уже там.
      – Очень забавно. – Она отправила в рот еще несколько креветок.
      Алексис рассмеялся.
      – Хочешь бокал вина? Керри покачала головой:
      – Нет, но я хочу знать, почему ты согласился на план Петроса. Мне нужно это знать, Алексис.
      Алексис положил в рот кусочек хлеба.
      – Прежде всего, мне было его жаль. – Он видел ее возмущение, но продолжал: – Честно говоря, я не думал, что ты на это согласишься. Насколько я понял, я должен был сделать тебе это дурацкое предложение, вот и все. Петрос хотел внука. – Он бросил салфетку на стол. – Скажу честно: я хотел тебя, любой ценой.
      Керри проглотила креветку, глядя на него. Она говорил о ней как о дорогом украшении, как о вещи, которой можно владеть.
      – Понятно.
      Ее голос был сдавленным, лицо – раздраженным.
      – Я говорю правду. Я не думал, что ты согласишься на это. Та Керри, которую я знал, не должна была согласиться. Я надеялся, что ты не согласишься, и поэтому вел себя так отвратительно. – Он сделал глоток вина. – Когда ты согласилась и примчалась ко мне сломя голову, я окончательно убедился, что должен обладать тобой, но я уже так долго хотел тебя, что решил не торопиться. – Алексис улыбнулся. – И только тогда Петрос стал угрожать браком с Тео. Он знал, что я ненавижу его. И знал, что я не причиню тебе вреда. Я сказал, что женюсь на тебе ради твоего же блага. Если бы я хотел тебя обидеть, ты бы…
      – Не отвлекай меня от еды. Дело сделано. Я ношу твоего ребенка, и, хочешь ты или нет, парень, но ты ответствен за него.
      Алексис взял ее за руку.
      – Давай не будем ссориться. Сегодня мы должны быть романтичными. – Он отпустил ее руку. – Кстати, о романтике. Что ты думаешь по поводу Марии и Гарри?
      Керри пожала плечами, пожалев, что он отвлекся от темы.
      – Я всего неделю назад видела, как они гуляли, взявшись за руки. У них, наверное, роман, ведь она уже взрослая, Алексис.
      Почесав гладко выбритый подбородок, он спросил:
      – Ты ведь знала, да?
      – Что у них роман? – Керри кивнула. – Да, и я думаю, что она в него влюблена. Я никогда не видела ее такой.
      Алексис хмыкнул и скорчил рожу.
      – Это дорога в никуда, Керри. Он из Штатов. Как ты знаешь, это слишком далеко, чтобы поддерживать связь, а кроме того, они же совершенно разные. Он не может быть ей всегда интересен.
      – Может, Алексис, ты больше других должен знать, что противоположное притягивает.
      Когда пустые тарелки унесли и перед ними поставили очередное блюдо, он ответил:
      – Чушь!
      – Но мы такие разные.
      – Разве? Я не уверен. Но мы нашли общий язык в постели. А когда мы вернемся в Грецию, я покажу тебе кое-что, и ты убедишься, что у нас много общего. А теперь ешь свой ужин, женщина. Я хочу потанцевать с тобой.
      Алексис взял нож и вилку. Керри посмотрела на него и неуверенно сказала:
      – Ты очень удачливый бизнесмен. А я? Единственный проект, над которым я работала, с треском провалился.
      – Это не так, и ты это прекрасно знаешь. – Его глаза прищурились. – Твой самый большой недостаток в том, что ты чересчур легковерна. Тебе нужно было держать все под контролем, когда ты вложила деньги в проект. Ты слишком доверчива. Вот причина, по которой я… – Алексис замолчал. Было бы неправильным сказать ей, что он ее любит: он пока не мог этого сделать, потому что не верил в любовь. Он не хотел говорить Керри неправду, только чтобы порадовать ее. – Вот почему я так к тебе привязан, – закончил он.
      Керри внимательно смотрела на него.
      – Думаю, мне не надо было заниматься танцами. Я всегда была слишком большой, чтобы стать балериной, а что касается хореографии, я была безнадежна. Провал.
      – Ты не провалилась! Как ты сама сказала, время было выбрано неудачно. Это было чертовски хорошее ревю с паршивой музыкой. Я был там, видел его, и хореография была хорошая. Чертовски хорошая! А теперь, если ты не против, не надо больше самокритики. Будешь ты заниматься танцами или нет, это не важно – ты творческая натура. Не надо оглядываться назад. Будущее принадлежит нам, Керри. А теперь выпей немного вина, а после танца мы позвоним в больницу.
      Музыка была медленной, но Алексис был в другом настроении. Во время танца он спорил с Керри, дразнил ее, смешил, шептал неприличные вещи ей на ухо, пытался ущипнуть за талию, а когда это не получалось, целовал в подбородок.
      Когда зазвучала быстрая музыка, Керри умоляла отпустить ее, но он оставался глух к ее просьбам и кружил под мелодии шестидесятых годов.
      Лишь позже, смеясь и задыхаясь, она убежала с площадки и рухнула на стул.
      – Господи! Откуда у тебя столько энергии? – Она выпила полбокала вина. – Пойдем позвоним в больницу.
      Керри протянула Алексису руку, и ее минутная озабоченность рассеялась, когда он ей подмигнул.
      – С ним все будет о'кей, он боец, – успокоил ее Алексис. – Кроме того, я обещал ему дать постоять за штурвалом «Челленджера» в капитанской фуражке.
      Керри улыбнулась:
      – Правда?
      – И многое, многое другое. Пошли, я расскажу тебе обо всем в нашем номере.

Глава 16