Том КЛЭНСИ
      ВСЕ СТРАХИ МИРА
      (ТОМ II)
      Глава 21
      Соединяемость
      Понадобились две недели, но наконец поступил благоприятный ответ. Офицеру КГБ, работающему по заданиям ЦРУ, удалось разнюхать, что проводится какая-то операция, связанная с ядерным оружием в Германии. Руководство ею ведется из московского центра. Операцию контролирует сам Головко. Сотрудники берлинского отделения КГБ в полном неведении.
      - Ну? - спросил Райан у Гудли. - Как ваше мнение?
      - Подкрепляет сообщение Спинакера. Если слухи о скрытом реестре тактического ядерного оружия верны, то это несомненно как-то связано с выводом их войск, развернутых в Германии. Во время перевозок постоянно теряются вещи. Когда я сам переселялся в Вашингтон, у меня пропали два ящика с книгами.
      - Мне хотелось бы верить, что при перевозке ядерного оружия проявляется больше внимания, чем во время транспортировки книг, - сухо произнес Райан, подумав, что Гудли надо еще учиться и учиться. - Что дальше?
      - Я искал информацию для опровержения точки зрения Спинакера. Советы объясняют свое отставание в демонтаже ракет СС-18 тем, что построенный ими завод не справляется с заданием. Наши инспекторы на местах не в состоянии решить, соответствует это действительности или нет, - это техническая проблема. Мне трудно поверить, что русские, которые построили этот завод, они ведь, черт побери, производили баллистические ракеты СС-18 в течение длительного времени - не сумели спроектировать его так, чтобы завод был в состоянии демонтировать ракеты по графику, с соблюдением правил безопасности. Русские утверждают, что проблема связана с топливом и формулировкой договора. СС-18 используют жидкое топливо, а корпусы ракет находятся под давлением давлением, необходимым для сохранения жесткости ракеты. Они могут откачать топливо из баков прямо в шахтах запуска, однако затем ракеты нельзя извлечь оттуда, не повредив корпуса, а договор требует, чтобы ракеты были доставлены на завод для их демонтажа в исправном виде. Но на заводе нет приспособления для откачки и хранения топлива, утверждают они. Что-то связанное с ошибкой при проектировании и вредом, который будет нанесен экологии. По их словам, ракетное топливо опасно в обращении и ядовито, и нужно принимать строгие меры предосторожности, чтобы не причинить вреда людям, а завод находится в трех километрах от города и тому подобное. - Гудли помолчал. - Объяснение звучит правдоподобно, хотя возникают сомнения: неужели можно допускать подобные ошибки.
      - Это - структурная проблема русской экономики, - объяснил Райан. - Им трудно строить заводы далеко от, населенных пунктов, потому что у населения просто очень мало личных автомобилей и доставлять рабочих на заводы там труднее, чем здесь.
      Именно такие с виду незначительные детали сводят с ума наших аналитиков и мешают понять русских.
      - Но, с другой стороны, они могут указать на такую ошибку - несомненно важную - и пытаться объяснить ею все остальное.
      - Очень хорошо, Бен, - заметил Райан, - ты начинаешь мыслить, как настоящий разведчик.
      - Здесь могут работать только помешанные.
      - Между прочим, ракетное топливо - это действительно неприятная штука. Едкая, токсичная, вызывающая химические реакции и коррозию материалов. Вы знакомы с проблемами, которые возникали у нас с ракетами Титан-II?
      - Нет, - признался Гудли.
      - Их обслуживание было связано с массой трудностей. Приходилось принимать множество предосторожностей, и, несмотря на них, периодически возникали утечки. В результате начиналась коррозия корпуса, страдали специалисты...
      - Значит, теперь наши позиции изменились? Вы считаете, что русские говорят правду? - с улыбкой произнес Гудли. Райан улыбнулся и закрыл глаза.
      - Не знаю.
      - Нам нужны более убедительные данные, иначе как мы выясним действительное положение вещей.
      - Да, конечно, я сам когда-то придерживался такой же точки зрения. От нас ожидают, что мы знаем абсолютно все относительно каждой скалы, лужи и любого человека в мире. - Райан открыл глаза. - Это не так. Никогда так не было и никогда не будет. Я разочаровал вас, правда? Всезнающее ЦРУ. Перед нами сейчас более или менее важный вопрос, и в нашем распоряжении всего лишь вероятности, а не надежные сведения, в которых можно быть уверенным. Каким образом будет президент принимать решения, если мы не можем предоставить ему факты вместо возможно обоснованных догадок? Я говорил это не раз - и даже заявлял наверх в письменном виде. Большей частью мы выдаем официальные догадки. Понимаете, мне неловко посылать что-то вроде этого. - Взгляд Джека опустился на папку с докладом разведывательного управления. Специалисты их русского отдела работали с полученной информацией неделю и пришли к заключению, что сообщение Спинакера, похоже, соответствует действительности, но может представлять собой и не правильное толкование.
      Джек снова закрыл глаза, надеясь, что это ослабит головную боль.
      - Это наша структурная проблема. Мы взвешиваем различные вероятности. Если выразить четкую точку зрения, можно ошибиться. Это немалый риск. И что дальше? Люди запоминают твои ошибки куда прочнее, чем правильные выводы. Отсюда тенденция включать в доклад все возможности. Эго даже справедливо и честно с интеллектуальной точки зрения. Помогает увернуться от ответственности. Плохо лишь одно - люди не получают того, что, по их мнению, им нужно. Те, кто пользуется нашими материалами, часто не нуждаются в определенных точках зрения, им нужны вероятности, вот только они этого не подозревают. Это сводит с ума, Бен. Чиновники за пределами нашего управления требуют сведений, которые мы не в состоянии представить, а чиновники внутри Лэнгли отказываются брать на себя ответственность подобно всем остальным. Так что добро пожаловать в реальный разведывательный мир.
      - Мне никогда не приходило в голову, что вы - циник.
      - Я не циник, я - реалист. Есть вещи, которые мы знаем. Другие - нам неизвестны. Люди ведь не роботы. Они всего лишь ищут ответы на вопросы и находят вместо них новые загадки. В Лэнгли немало умелых специалистов, способных неординарно мыслить, однако бюрократия гасит мнение тех, кто выражает точку зрения, а ведь факты чаще всего обнаруживаются отдельными личностями, а не комитетами.
      Раздался стук в дверь.
      - Войдите!
      - Доктор Райан, ваша секретарь куда-то вышла...
      - Она опоздала на обеденный перерыв и пошла перекусить.
      - У меня есть для вас документ. - Мужчина вручил ему пакет. Райан расписался в получении, и рассыльный вышел.
      - Добрая старая "Ниппон эрлайнс". - Райан вскрыл конверт. Внутри находилось еще одно сообщение от Ниитаки. Джек взглянул на письмо и вдруг выпрямился, словно по нему пробежал ток.
      - Господи!
      - Новые проблемы? - спросил Гудли.
      - К этому у вас нет допуска.
      - Что у вас? - спросил Нармонов. Головко колебался. Он чувствовал себя гонцом, которому предстоит сообщить о крупной победе с неприятными последствиями.
      - Долгое время мы пытались найти ключ к американским системам шифровки. У нас были успехи, особенно в поисках ключа к дипломатическим шифровальным кодам. Вот шифротелеграмма, посланная из Вашингтона в несколько посольств США. Нам удалось расшифровать все ее содержание.
      - Ну и что?
      - Кто послал эту шифровку?
      - Послушай, Джек, - ответил Кабот, - Лиз Эллиот очень серьезно отнеслась к сообщению Спинакера и запросила мнение департамента.
      - Ну что ж, это просто великолепно. Теперь нам известно, что КГБ сумел расшифровать наш дипломатический код. Ниитака прочитал ту же самую шифровку, что и наш посол. Теперь Нармонов знает, что нас так беспокоит.
      - По мнению Белого дома, это не так уж плохо. Неужели такая катастрофа в том, что он поймет причину нашего беспокойства? - спросил директор ЦРУ.
      - Если вам требуется короткий ответ - да, это катастрофа.
      Вы отдаете себе отчет, сэр, что я ничего не знал о посланной Эллиот шифровке и теперь она у меня в руках? Я получил ее текст от офицера КГБ в Токио. Бог мой, неужели мы послали аналогичный запрос и в Верхнюю Вольту?
      - И это полное содержание шифровки?
      - Хотите проверить качество перевода? - ядовито поинтересовался Джек.
      - Отправляйтесь к Олсону.
      - Выезжаю.
      Через сорок минут Райан и Кларк вошли в приемную генерал-лейтенанта Роналда Олсона, директора Агентства национальной безопасности. Оно находилось в Форт-Мид, штат Мэриленд, между Вашингтоном и Балтимором, и здесь господствовала тюремная атмосфера Алькатраса - правда, без великолепного вида на залив Сан-Франциско. Основное здание АНБ было окружено двойным забором, причем между первым и вторым ограждением по ночам выпускали сторожевых собак. Такого не было даже у ЦРУ, там считали это излишне театральным. Это подтверждало манию стремления к безопасности. АНБ занималось работой по созданию шифров и поисками ключей к шифрам противника, здесь перехватывали и старались понять малейший электронный писк, издаваемый на планете. Райан оставил своего шофера в приемной, где тот взялся за "Ньюсуик", а сам вошел в кабинет директора этой организации на верхнем этаже огромного здания, по размерам в несколько раз превышающего ЦРУ.
      - Рон, у тебя крупные неприятности.
      - А именно?
      Джек передал генералу сообщение Ниитаки.
      - Я предупреждал об этом.
      - Когда была послана эта шифровка?
      - Семьдесят два часа назад.
      - Из Вашингтона, верно?
      - Совершенно точно. А в Москве ее уже читали спустя восемь часов.
      - Это значит, что кто-то в государственном департаменте переправил ее русским, а их посольство послало ее в Москву по системе спутниковой связи, заметил Олсон. - Или источником утечки является шифровальщик, а может быть, один из пятидесяти американских дипломатов в Москве...
      - А вдруг им удалось разгадать всю систему кодирования?
      - "Страйп" не поддается расшифровке, Джек.
      - Рон, почему вы просто не расширили систему "Тэпданс"?
      - Обеспечь мне финансирование, и я так и сделаю.
      - Этот агент предупреждал нас и раньше, что им удалось подобрать ключ к нашим шифровальным системам. Русские читают нашу почту, а это достаточно убедительное доказательство.
      Генерал отказывался уступить.
      - Такое можно толковать как угодно. Ты не можешь не знать этого.
      - Как бы то ни было, наш агент настаивает, что ему нужно личное заверение нашего директора о том, что мы никогда, ни при каких условиях не будем передавать его материалы по линиям связи. В качестве доказательства убедительности его требования он послал нам - немало рискуя - эту информацию. - Джек сделал паузу. - Сколько человек пользуется этой системой?
      - "Страйп" выделен исключительно для нужд департамента. Аналогичные системы используются Министерством обороны. Примерно те же шифровальные аппараты, слегка видоизмененная система ввода данных. Особенно это пришлось по вкусу военно-морскому флоту. Ею легко пользоваться, - заметил Олсон.
      - Генерал, мы прибегнули к комбинации технологии случайного алгоритма и одноразового блокнота уже три года назад. В своем первом варианте, "Тэпданс", мы пользовались аудиокассетами. Сейчас переходим на лазерные диски. Надежно и легко в использовании. Через пару недель наши системы будут готовы к работе.
      - И ты хочешь, чтобы мы скопировали это?
      - Мне кажется целесообразным. - Пожал плечами Райан.
      - А ты знаешь, что скажут мои люди, если мы попытаемся заимствовать систему шифрования, взятую у ЦРУ?
      - Черт побери, Рон! Да ведь мы украли эту идею у вас! Неужели ты этого не помнишь?
      - Джек, сейчас мы тоже работаем над чем-то иным, системой кодирования, легкой в употреблении и еще более надежной. Возникли Некоторые проблемы, но мои технические специалисты почти готовы к испытанию.
      Почти готовы, подумал Райан. Это может значить что угодно - от трех месяцев до трех лет.
      - Генерал, я вынужден сделать официальное предостережение. В нашем распоряжении имеется информация, что ваши каналы связи читаются русскими.
      - И что последует дальше?
      - Я сообщу об этом конгрессу, а также президенту.
      - Мне представляется гораздо более вероятным, что утечка информации идет от кого-то в государственном департаменте. Или вы стали жертвой дезинформации. Что за сведения дает этот агент? - спросил директор АНБ.
      - Мы получаем от него очень важную информацию - о наших отношениях с Японией.
      - Но в ней не содержится ничего о Советском Союзе? Джек заколебался, прежде чем ответить на вопрос, однако сомневаться в лояльности Олсона не приходилось, как и в его уме.
      - Ты прав, Рон.
      - И все-таки ты настаиваешь, более того - уверен, - что это не дезинформация? Повторяю - ты уверен?
      - Рон, ты не можешь не знать, что в нашем деле нельзя быть уверенным в чем-то.
      - Прежде чем обратиться с запросом насчет ассигнования двухсот миллионов долларов, мне понадобится что-то более убедительное. Такое случалось раньше, и мы тоже поступали похожим образом - если у противника такой шифр, что мы не могли подобрать к нему ключ, проводили операцию, чтобы заставить их сменить систему. Сделать вид, что мы читаем их материалы.
      - Пятьдесят лет назад это могло пройти, но не сейчас.
      - Повторяю, Джек, мне нужны более убедительные доказательства, прежде чем я отправлюсь к Тренту. Мы не можем так же быстро создать шифровальную систему, как это сделали вы с "Меркурием". Да одних аппаратов кодирования потребуются тысячи! Обслуживать все это сложно и невероятно дорого. Перед тем как идти с протянутой рукой, я нуждаюсь в надежной информации.
      - Согласен, генерал, согласен. Я высказал свою точку зрения.
      - Обещаю, что мы займемся этим, Джек. У меня есть специальная группа экспертов, и они займутся выяснением обстоятельств с завтрашнего утра. Спасибо за то, что приехал. Понимаю твою озабоченность. Мы ведь по-прежнему друзья, правда?
      - Извини, Рон, за несдержанность. Устаю от работы. Ее слишком много.
      - Ты выглядишь усталым, Джек. Может быть, нужно отдохнуть?
      - Это мне все советуют.
      ***
      Из АНБ Райан отправился в ФБР.
      - Да, я уже слышал о происшедшем, - заметил Дэн Мюррей. - По-твоему, это серьезная угроза?
      - Мне так кажется. Рон Олсон придерживается иной точки зрения.
      Джеку не нужно было ничего объяснять. Из числа самых страшных неприятностей - за исключением войны - худшим были нарушенные каналы связи, к которым противник сумел подобрать ключ. Буквально все зависело от надежных способов передачи информации из одного места в другое. Известны случаи, когда войны проигрывались из-за того, что противнику удавалось расшифровать одно-единственное сообщение. Одно из крупнейших достижений американской дипломатии, Вашингтонский морской договор, был прямым результатом того, что Государственный департамент читал все шифровки, которыми обменивались дипломаты, принимавшие участие в переговорах, со своими правительствами. Правительство, не умеющее хранить секреты, не может функционировать.
      - Ну что же, у нас были Уолкеры, Пелтон, да и немало других... - напомнил Мюррей. КГБ вообще на удивление успешно вербовал сотрудников американских агентств, связанных с передачей секретных материалов. Шифровальщики, занимающие наиболее уязвимые должности в посольствах, получали очень низкое жалование и числились "конторскими служащими", даже не техниками. Многим это не нравилось, а некоторые были возмущены до такой степени, что решали подзаработать на стороне исходя из своих специальных знаний. В конце концов они понимали, что разведывательные агентства оплачивают их услуги, очень дешево (за исключением ЦРУ, где изменникам платили исключительно щедро), но прозрение наступало слишком поздно и повернуть назад было нельзя. От Уолкера русские узнали конструкцию американских шифровальных аппаратов и систему ввода информации. За прошедшие десять лет основы шифровальных аппаратов изменились мало. Новейшая технология сделала их более совершенными и куда более надежными, чем были их предки, работавшие на принципе шагового искателя и контактного диска, однако все они основывались на математической теории сложности, разработанной инженерами-телефонистами шестьдесят лет назад для предсказания функционирования больших коммутационных систем. А в распоряжении русских имелись лучшие специалисты в области теоретической математики в мире. По мнению многих, понимание устройства шифровальных машин может позволить талантливому математику разгадать всю систему кодирования. Может быть, какой-нибудь неизвестный русский математик сумел сделать открытие в шифровальной теории? Если так, то...
      - Нужно исходить из того, что есть и другие, которых нам не удалось поймать. Прибавь к этому их технический опыт и знания, и станет понятно, что у меня есть все основания для беспокойства.
      - Слава Богу, это не затрагивает непосредственно Федеральное бюро расследований. - Большинство кодированных линий связи ФБР имели в своей основе голосовые каналы, и, несмотря на то что в их тайну можно было проникнуть, полученная информация слишком зависела от времени, то есть с его течением ценность сведений быстро исчезала. Кроме того, подобрать к ним ключ было трудно еще и по той причине, что агенты ФБР пользовались условными именами и слэнгом, что в значительной степени мешало понять смысл переговоров. Вдобавок у противника были трудности, связанные с тем, что подслушивать каналы, работающие в реальном времени, нелегко из-за ограниченных возможностей.
      - Ты не мог бы послать своих людей и выяснить что-нибудь?
      - Да, конечно. Ты действительно намерен обратиться наверх по этому вопросу?
      - Думаю, у меня нет другого выхода, Дэн.
      - Против тебя выступят чиновники пары влиятельных департаментов.
      Райан прислонился плечом к притолоке.
      - Зато я защищаю справедливое дело, правда? - Опыт так ничему тебя и не научил. - Мюррей покачал головой и засмеялся.
      ***
      - Эти проклятые американцы! - в ярости воскликнул Нармонов.
      - Что случилось, Андрей Ильич?
      - Вы представляете, Олег Кириллович, что такое иметь дело с иностранной державой, которую не покидают подозрения?
      - Пока нет, - ответил Кадышев. - Мне приходится иметь дело всего лишь с внутренними политиками, без конца подозревающими меня в чем-то.
      Устранение Политбюро привело и к ряду затруднений. Одним из них оказалось исчезновение переходного периода, который позволил бы подающим надежды советским политическим деятелям познакомиться с международными аспектами управления государством. Теперь они находились в таком же положении, как и американцы. Этого, напомнил себе Кадышев, не следует забывать.
      - Итак, какие неприятности постигли нас теперь?
      - Но это следует хранить в полной тайне, мой молодой друг - Разумеется.
      - Американцы разослали по своим посольствам меморандум, в котором стараются осторожно выяснить, насколько я уязвим в политическом отношении.
      - Вот как? - Кадышев позволил себе отреагировать на это сообщение единственной фразой. Его мгновенно поразила двусмысленность возникшей ситуации. Значит, сообщение оказало должное воздействие на американское правительство, однако о нем стало известно Нармонову, и потому КГБ может напасть на его след - след американского агента. Как интересно! - пронеслось у него в голове. Теперь его маневры - ходы в настоящей азартной игре, причем как проигрыш в ней, так и выигрыш могли повлечь за собой колоссальные последствия. Но этого следовало ожидать, верно? Ведь на карту поставлена не месячная зарплата - нечто куда более серьезное.
      - Откуда нам это известно? - спросил он после минутной задумчивости.
      - Об этом я не имею права говорить.
      - Понятно. - Черт побери! Впрочем, он доверяет мне - если только это не хитрый замысел Андрея Ильича. - Но мы можем быть уверены в этом?
      - Да, вполне.
      - Я могу чем-то помочь?
      - Я ценю твою помощь, Олег. И сейчас прошу помочь мне снова.
      - Мне понятно, конечно, что это немаловажно, но какое это имеет отношение к нашей внутренней политике?
      - Ты ведь знаешь, в чем причина.
      - Да, пожалуй.
      - Мне нужна твоя помощь, - повторил Нармонов.
      - Я должен обсудить это со своими коллегами.
      - Только побыстрее, пожалуйста.
      - Хорошо. - Кадышев вышел из кабинета президента и направился к своей машине. Он не пользовался услугами шофера и водил машину сам, что было необычно для видного политического деятеля в СССР. Но теперь все изменилось. Даже видные политические деятели должны демонстрировать теперь, что они принадлежат народу, ничем не выделяются из его рядов. Исчезли центральные полосы на широких улицах Москвы, по которым раньше проносились лимузины высокопоставленных чиновников, а вместе с ними и другие льготы. Жаль, конечно, подумал Кадышев, но без других перемен, сделавших это необходимым, он все еще оставался бы рядовым деятелем в далекой области, а отнюдь не лидером крупной фракции на Съезде народных депутатов. Поэтому он с готовностью отказался от дачи в лесу к востоку от Москвы, от роскошной квартиры и сделанного по заказу, вручную собранного лимузина с шофером, а также от всех остальных благ, прежде полагавшихся правителям этой огромной и несчастной страны. Он поехал к зданию, где размещалась штаб-квартира его фракции. По крайней мере там у него было собственное место, выделенное для стоянки его автомобиля. Войдя в кабинет, он закрыл дверь и напечатал на своей пишущей машинке короткое письмо. Положив письмо в карман, он направился к огромному зданию Дворца съездов. В раздевалке он снял пальто и передал его гардеробщице. Она взяла пальто и вручила ему номерок. Он вежливо поблагодарил. По пути к стойке, где находился крючок с номером Кадышева, гардеробщица вынула записку из кармана пальто и сунула ее в карман собственной куртки. Через четыре часа записка оказалась в американском посольстве.
      - Приступ паники? - спросил Феллоуз.
      - Можно назвать и так, джентльмены, - ответил Райан.
      - Расскажите, - произнес Трент, поднимая стакан чая.
      - У нас есть сведения, указывающие на то, что противник подобрал ключ к нашим каналам связи.
      - Опять? - Трент поднял взгляд к небу.
      - Прекрати, Эл, мы слышали такое не раз, - проворчал Феллоуз. Подробности, Джек, подробности. Райан рассказал о случившемся.
      - Каково мнение Белого дома?
      - Еще не знаю. После разговора с вами пойду туда. Откровенно говоря, сначала мне хотелось бы обсудить эту проблему с вами. Кроме того, мне все равно нужно было зайти сюда. - Джек описал сообщение Спинакера, в котором говорилось о стоящих перед Нармоновым проблемах.
      - Когда прибыло это сообщение?
      - Две недели назад...
      - Тогда почему никто не известил нас об этом? - потребовал ответа Трент.
      - Потому что мы бегали по кругу, пытаясь проверить содержащуюся в нем информацию, - ответил Джек.
      - Ну и что?
      - Эл, нам не удалось получить прямых доказательств. Есть намеки на то, что в КГБ проводится какая-то операция. Нечто очень секретное, связанное с пропавшим в Германии тактическим ядерным оружием.
      - Святой Боже! - воскликнул Феллоуз. - Что ты имеешь в виду, говоря о "пропавшем" ядерном оружии?
      - Подробности нам неизвестны. Если это связано со Спинакером, ну что ж, тогда не исключено, что в Советской Армии кто-то проявил незаурядное воображение при подсчете числа ядерных боеголовок. 1 - Твоя точка зрения?
      - Не знаю, парни, честное слово, не знаю! Наши аналитики разделились на две равные части - те из них, кто осмелился высказать свое мнение.
      - Нам известно, что их армия недовольна происходящими событиями, задумчиво произнес Феллоуз. - Сокращение ассигнований, падающий престиж, утрата воинских частей и мест расквартирования.., но чтобы военные оказались недовольными до такой степени?
      - Действительно, радостная мысль, - кивнул Трент. - Борьба за власть в стране, переполненной ядерными боеголовками... Насколько надежен этот Спинакер?
      - Это наш агент, на которого мы вполне полагаемся. Работает на нас уже пять лет, и его сообщения всегда подтверждаются.
      - Член их парламента, правда? - спросил Феллоуз.
      - Да.
      - Очевидно, играет там видную роль, раз сумел раздобыть такие сведения... Не беспокойся, ни один из нас не интересуется его именем, - прибавил Феллоуз.
      Трент кивнул.
      - Наверно, кто-то из тех, с кем мы встречались. - Молодец, Эл, точно в цель, подумал Джек, но промолчал. - Значит, в ЦРУ относятся к этому серьезно?
      - Да, и делаем все возможное, чтобы подтвердить полученную информацию.
      - Есть что-нибудь новое по Ниитаке? - спросил Трент.
      - Сэр, я...
      - Мне сообщили в Белом доме, что это связано с Мексикой, - продолжал Трент. - Судя по всему, президенту понадобилась моя поддержка по какому-то вопросу. Так что тебе дали разрешение рассказать нам. Честное слово, Джек, президент дает такое право.
      Вообще-то это было нарушением правил, но Райан знал, что Трент никогда не нарушает данное им слово. Он рассказал о сообщении, полученном из Японии.
      - Маленькие желтые мерзавцы! - выдохнул Трент с негодованием. - Ты знаешь, сколько голосов я потерял, оказав поддержку этому торговому договору? А теперь они собираются нарушить его! Ты утверждаешь, что нас снова пытаются обмануть?
      - Нельзя исключить такую возможность.
      - Какова твоя позиция, Сэм? Фермеры в твоем избирательном округе пользуются всеми этими сельскохозяйственными химикалиями. Наверно, это обходится им недешево.
      - Эл, свобода торговли - важный принцип демократии, - заметил Феллоуз.
      - Но и нарушать данное слово тоже недемократично!
      - Против этого трудно спорить. - Феллоуз начал подсчитывать, сколько фермеров в его округе потеряют деньги из-за провала сделки, за которую он ратовал в конгрессе. - Насколько это достоверно?
      - Мы еще не уверены.
      - Может быть, установить аппараты подслушивания в его самолете? - с усмешкой предложил Трент. - Если нам удастся подтвердить это, мне так хотелось бы лично наблюдать, как Фаулер пнет его в задницу! Черт бы их побрал! Ведь я потерял из-за этого столько голосов! - Тот факт, что результат голосования в его избирательном округе был 58 к 42, не имел сейчас прямого отношения к делу. - Значит, президент хочет, чтобы мы поддержали его в этом вопросе. Будут ли возражения с вашей стороны, Сэм?
      - Думаю, нет.
      - Мне бы не хотелось оказаться втянутым в политическую сторону этого вопроса, джентльмены. Ведь я - всего лишь курьер.
      - Джек Райан, последний из девственников. - Трент засмеялся. - Отличный доклад, Джек, спасибо, что поставил нас в известность. Если президент захочет, чтобы мы дали согласие на расширение новой программы "Тэпданс", дай нам знать.
      - Он даже не попытается, - заметил Феллоуз. - Для этого потребуется от двухсот до трехсот миллионов, а с деньгами сейчас туго. Перед тем как дать согласие, мне все-таки хочется получить более надежные сведения. Слишком много средств уже провалилось в эти черные дыры.
      - Все, что я могу сказать, джентльмены, - ситуация, по моему мнению, очень серьезна. Таково же мнение ФБР.
      - А какова точка зрения Рона Олсона? - спросил Трент.
      - Он собирается отстаивать свои шифровальные системы до последнего.
      - Твое предложение будет принято намного легче, если он обратится с таким запросом, - напомнил Райану Феллоуз.
      - Я знаю. По крайней мере наша система будет готова к эксплуатации через три недели. Мы уже начали производство первой партии лазерных дисков и проводим предварительные испытания.
      - Каким образом?
      - С помощью компьютера ищем признаки нарушения случайных алгоритмов. Работаем на большом компьютере "Крей-УМР". Привлекли консультанта из лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института. Он разрабатывает новый тип испытательной программы. Через неделю или дней десять - нам станет известно, оправдывает ли эта система наши ожидания. После этого начнем рассылать оборудование.
      - Я все-таки надеюсь, Джек, что ты ошибся в своих предположениях, - сказал Трент, когда беседа закончилась.
      - Я тоже, но инстинктивно чувствую, что прав.
      ***
      - И сколько будет стоить новая система? - спросил Фаулер во время обеда.
      - Судя по тому, что мне сообщили, по-видимому, от двухсот до трехсот миллионов долларов.
      - Это исключено. У нас и так дефицит бюджета.
      - Согласна с тобой, - ответила Лиз Эллиот. - Но мне хотелось сначала обсудить это. Райан настаивает на своем предложении. Олсон из Агентства национальной безопасности утверждает, что в этом нет необходимости, что системы надежны, но Райан просто обезумел от своей новой системы кодирования. Ты ведь знаешь, что у себя в ЦРУ он добился введения новой системы - даже обратился за финансированием прямо в конгресс.
      - Неужели? - Фаулер поднял голову от тарелки. - Почему не по обычным каналам? С какой стати?
      - Боб, он обратился по поводу новой системы кодирования для Агентства национальной безопасности к Тренту и Феллоузу еще до встречи со мной!
      - Да за кого он себя принимает, черт побери!
      - Я ведь предупреждала тебя. Боб.
      - Все, с ним кончено, Элизабет. Кончено. Займись этим.
      - Хорошо, я приму меры. Мне кажется, я знаю, как это осуществить.
      ***
      Обстоятельства сделали это несложным делом. Один из следователей Эрнеста Веллингтона в течение недели вел наблюдение за магазином "7 - Одиннадцать". Семейная фирма Циммеров находилась рядом с шоссе 9 между Вашингтоном и Аннаполисом, рядом с крупным жилым массивом, жители которого часто заходили в магазин. Следователь поставил свой фургон в конце улицы, так что ему было одинаково удобно следить за магазином и домом, где проживала семья, всего в пятидесяти ярдах от него. Фургон был типовым автомобилем, приспособленным для тайной слежки, какие выпускали по специальному заказу несколько фирм. Вентиляционное отверстие на крыше скрывало перископ последней модели, два окуляра которого были присоединены соответственно к телевизионной системе и фотоаппарату "Кэнон" с тридцатипятимиллиметровой пленкой. В распоряжении следователя были холодильник, полный прохладительных напитков, большой термос с кофе и туалет. Он привык к тесному пространству фургона и рассматривал его как свой личный космический корабль, оборудование которого было изготовлено на основе последних достижений технологии и ничем не уступало тому, что устанавливалось на космическом челноке по заказу НАСА.
      - Наконец! - послышалось из динамика. - Объект в автомобиле сворачивает с шоссе. Прерываю слежку. Мужчина внутри фургона взял свой микрофон.
      - Понятно. Конец связи.
      ***
      Кларк обратил внимание на машину типа "Меркурий" еще два дня назад. При поездках из пригородов в центр одна из проблем заключалась в том, что позади регулярно показывались одни и те же автомобили, и Кларк решил, что это всего лишь случайный спутник. "Меркурий" никогда не приближался к автомобилю Райана слишком близко и никогда не сворачивал вслед за ними с шоссе. И в этом случае, когда Кларк свернул на дорогу, ведущую к дому Циммеров, "Меркурий" проследовал дальше. Кларк переключил свое внимание на другие вещи. Он не заметил, что водитель "Меркурия" говорил в микрофон.., но при использовании сотового оборудование можно говорить в противосолнечный козырек - разве современная технология не великолепна? Хороший специалист в современном автомобиле больше не привлекает внимание того, за кем он следит. Кларк подъехал к магазину "7 Одиннадцать" и остановился на стоянке, окинув взглядом все вокруг. Никаких признаков опасности. Кларк и Райан одновременно вышли из автомобиля. Пальто и пиджак Кларка были расстегнуты, чтобы он в любую минуту мог выхватить "Беретту" десятимиллиметрового калибра из кобуры на правом бедре. Солнце садилось, освещая западный горизонт дивным сиянием. Было необычно тепло только и ходить в рубашке с короткими рукавами, - и он пожалел, что надел пальто. Погода в округе Колумбия была такой же предсказуемо непредсказуемой, как и в других частях мира.
      - Здравствуйте, доктор Райан, - поздоровался один из детей Кэрол Циммер. Мама у себя дома.
      - Спасибо. - Райан вышел из магазина и направился по дорожке, выложенной каменными плитами, к дому Циммеров. Он заметил Кэрол с младшей дочкой позади дома, возле качелей. Кларк шел следом, как всегда наготове, все время оглядываясь по сторонам, - но вокруг все было спокойно, ничего, кроме все еще зеленых лужаек, стоящих автомобилей и мальчишек, что играли в футбол. Такая умеренная погода в начале декабря беспокоила Кларка. По его мнению, это было знамением холодной зимы.
      - Привет, Кэрол! - произнес Джек. Миссис Циммер не сводила глаз со своего младшего ребенка на качелях.
      - Здравствуйте, доктор Райан. Вам нравятся новые качели? Джек кивнул, испытывая чувство вины. Он не помог Кэрол собрать качели, хотя считал себя специалистом по сборке игрушек.
      Он наклонился к девчушке.
      - Как поживает наша крошечная свинка?
      - Пусть качается, - сказала Кэрол. - Ей не выбраться отсюда, а сейчас время ужина. Вы нам поможете?
      - А как поживают все остальные?
      - Питера приняли в колледж и будут выплачивать стипендию! В Массачусетский технологический!
      - Великолепно! - Джек обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. Как это говорится в старой шутке? Врачу - пять, а адвокату - три? Боже, как гордился бы Бак своими детьми! Их стремление к образованию было чем-то большим, чем обычная азиатская страсть к учебе, нечто схожее с тем, что оказало такую помощь американцам еврейского происхождения. Если появляется возможность хватай ее за горло. Джек наклонился к самой младшей из семьи Циммер, которая протягивала руки к дяде Джеку.
      - Иди сюда, Джеки. - Он взял девочку на руки и получил поцелуй. В это мгновение раздался шум, и Райан оглянулся.
      ***
      Вот оно! Трюк был простым, однако на него неизменно попадались. Даже если вы и ждете чего-то похожего, вряд ли сумеете предотвратить это. У фургона было несколько кнопок, при нажатии на которые раздавался автомобильный гудок разного тона. Человеческий мозг реагировал на сигнал автомобильного гудка как на сигнал опасности, и потому, услышав его, человек инстинктивно поднимал голову в направлении звука. Следователь нажал на ближайшую кнопку, и Райан, держа девочку на руках, разумеется, тут же повернул голову на звук. Следователь сумел сфотографировать, как Райан обнял женщину, поцелуй девочки и теперь запечатлел крупным планом Райана с девочкой на руках одновременно на высокочувствительной пленке и ленте видеомагнитофона. Как все просто. Теперь у него есть все доказательства! Поразительно, что мужчина, имея такую прелестную жену, ищет развлечения на стороне. Но что поделаешь, такова жизнь. И телохранитель из ЦРУ наготове, чтобы никто им не помешал. И ребенок тут. Ну и кретин, подумал следователь, прислушиваясь к шуму мотора, перематывающего пленку в камере.
      - Теперь вы обязательно останетесь на ужин! Обязательно! Мы отпразднуем стипендию Питера.
      - От такого нельзя отказаться, док, - заметил Кларк.
      - Спасибо, Кэрол. - Джек пошел к дому с Жакелин Терезой Циммер на руках. Ни он, ни Кларк не обратили внимания на то, что фургон, стоявший в пятидесяти ярдах, спустя несколько минут отъехал от обочины.
      ***
      Это была самая деликатная операция. Плутоний поместили в керамические плавильные тигли из сульфида церия. Затем тигли отнесли в электрическую печь. Фромм закрыл дверцу на запор. Вакуум-насос откачал воздух, и внутрь печи пустили аргон.
      - В воздухе содержится кислород, - объяснил Фромм. - А аргон инертен. Мы не можем рисковать. Плутоний в высшей степени склонен к химическим реакциям и способен к самовоспламенению. Керамические тигли не реагируют на контакт с другими химическими веществами и инертны, как и аргон. Мы плавим плутоний в нескольких тиглях, чтобы избежать опасности создания критической массы и начала преждевременной цепной реакции.
      - Фазовые трансформации? - спросил Госн.
      - Совершенно верно.
      - Сколько потребуется времени? - Этот вопрос задал Куати.
      - Два часа. Здесь мы не будем спешить. После удаления из печи тигли будут, разумеется, закрыты и разливать плутоний придется тоже в инертной среде. Теперь вы понимаете, почему нам потребовалась такая печь.
      - Во время разлива не возникнет опасности? Фромм отрицательно покачал головой.
      - Никакой опасности - до тех пор, пока мы соблюдает осторожность. Конфигурация литейной формы совершенно исключает возможность образования критической массы. Я многократно проделывал эту часть операции во время имитационных упражнений. Несчастные случаи действительно происходили, но всякий раз, когда работали с более крупными количествами плутония, и еще до того, как мы поняли всю опасность обращения с ним. Нет, мы будем действовать медленно и осторожно. Словно разливаем золото, - заключил Фромм.
      - А сколько уйдет на обработку?
      - Три недели - и затем две недели на сборку и испытание компонентов.
      - Очистка трития? - спросил Госн. Фромм наклонился и заглянул в печь.
      - Я займусь этим перед самым концом проекта.
      ***
      - Есть какое-нибудь сходство? - спросил следователь.
      - Трудно сказать, - ответил Веллингтон.
      - Как бы то ни было, малышка относится к нему с нежностью. И он - тоже. Симпатичный ребенок. Я следил за тем, как они собирали качели во время уик-энда. Между прочим, маленькую девчушку зовут Джеки - Жакелин Тереза...
      - Вот как? Интересно. - Веллингтон сделал пометку.
      - Так вот, малышке очень понравилось качаться.
      - И к мистеру Райану она тоже тянется.
      - Вы полагаете, он действительно ее отец?
      - Не исключено, - ответил Веллингтон, наблюдая за изображением на экране телевизора, воспроизводимым с видеокассеты, и сравнивая его с фотографиями. Недостает яркости.
      - Я могу попросить техников усилить контрастность. А вот для видеоленты потребуется несколько дней. Придется делать это кадр за кадром.
      - Да, отличная мысль. Нам нужны убедительные доказательства.
      - Куда уж лучше. А что с ним будет дальше?
      - Думаю, его попросят уйти с государственной службы.
      - Знаете, если бы мы были частными гражданами, это можно было бы назвать шантажом, вторжением в личные дела...
      - Но мы на государственной службе, и это не шантаж. У этого Райана допуск к документам исключительной важности, и теперь становится ясным, что в его личной жизни не все так гладко, как это кажется с первого взгляда.
      - Значит, мы здесь совершенно ни при чем, верно?
      - Совершенно точно.
      Глава 22
      Последствия
      - Черт побери, Райан, вы не имеете права так поступать!
      - Как? - спросил Райан.
      - Вы обратились в конгресс, не поставив меня в известность!
      - Не понимаю, о чем вы говорите. Я всего лишь высказал предположение в разговоре с Трентом и Феллоузом, что могут возникнуть неприятности. Это входит в мои обязанности.
      - Но у нас нет полного подтверждения! - воскликнул директор ЦРУ.
      - А разве у нас бывают сведения, полностью подтвержденные?
      - Взгляните на это. - Кабот передал Джеку новую папку.
      - Это сообщение от Спинакера. Почему мне не передали его?
      - Читайте! - огрызнулся Кабот.
      - Подтверждаю утечку информации... - Это было короткое сообщение, и Райан быстро прочитал его.
      - Вот только, по его мнению, утечка информации произошла в нашем посольстве в Москве. Шифровальщик или кто-нибудь еще.
      - Это всего лишь его предположение - здесь в сущности говорится об одном: он настаивает, чтобы его сообщения передавались отныне из рук в руки. Это единственное, что вытекает из его слов.
      Кабот поморщился. Было очевидно, что он не уверен в себе.
      - Мы так поступали и раньше.
      - Да, поступали, - согласился Райан. Теперь это будет даже проще, подумал он, - между Нью-Йорком и Москвой функционирует прямая авиалиния.
      - Как выглядит сейчас "крысиная линия"?
      На лице Райана появилось неодобрительное выражение. Кабот любит пользоваться жаргоном ЦРУ, хотя термин "крысиная линия", означающая цепь агентов и методы, с помощью которых сообщение поступало к сотруднику ЦРУ, руководящему данным агентом, вышло из употребления.
      - В данном случае все относительно просто. Кадышев оставляет свои сообщения в кармане пальто. Гардеробщица во Дворце Съездов незаметно передает их одному из наших людей. Просто и без лишних хитростей. И очень быстро. В общем-то мне эта система не нравится, но она действует.
      - Значит, в настоящий момент два наших лучших агента не доверяют нашим каналам связи, а мне приходится лететь в Японию - в такую даль и лично, чтобы встретиться с одним из них.
      , - В том, что агент хочет встретить одного из руководителей ЦРУ, нет ничего необычного, директор. Агенты начинают нервничать, и, когда узнают, что кто-то, занимающий высокий пост, заботится о них, это все что им нужно.
      - Но мне приходится тратить на это целую неделю! - возразил Кабот.
      - Вам все равно нужно отправляться в Корею во второй половине января, напомнил Райан. - Вот и навестите нашего друга на обратном пути. Ведь он не требует, чтобы вы прилетели немедленно, просто говорит о встрече в недалеком будущем. - Райан снова обратил свое внимание на сообщение Спинакера, недоумевая, почему директор отвлекся от главного на такие мелочи. Разумеется, причина заключалась в том, что Кабот - дилетант, к тому же ленивый, - не любил отступать в споре.
      Итак, в новом сообщении из Москвы говорилось, что Нармонов очень обеспокоен тем, что на Западе стало известно, до какой степени зашли его разногласия с военными и КГБ. Здесь не было ничего относительно исчезнувших ядерных боеголовок, но подробно освещалась ситуация с изменившимся положением в парламенте и шла речь о новых взаимоотношениях между парламентскими фракциями. У Райана создалось впечатление, что сообщение Кадышева составлено наспех и непродуманно. Он решил, что Мэри Пэт должна с ним ознакомиться. Из всех сотрудников ЦРУ лишь она по-настоящему понимала этого русского.
      - Полагаю, вы намерены показать это президенту.
      - Думаю, у меня нет другого выхода.
      - Если позволите, я советовал бы, сэр, напомнить ему, что нам так и не удалось проверить сведения, переданные Кадышевым. Кабот поднял голову и взглянул на Райана.
      - Ну и что?
      - Так обстоит дело, директор. Когда вы принимаете решение выбрать один-единственный источник и положиться на него, особенно если его сведения очень важны, нужно предупредить об этом.
      - Я верю Кадышеву.
      - А вот у меня есть сомнения.
      - Русский отдел считает, что его информация соответствует действительности, - напомнил Кабот.
      - Это верно, они пришли к такому заключению, но я чувствовал бы себя куда лучше, если бы у нас появилось независимое подтверждение, - ответил Райан.
      - У тебя есть основания сомневаться в том, о чем он сообщает?
      - Нет, ничего убедительного. Но мне кажется странным, что до сих пор нам не удалось ничего подтвердить.
      - Итак, ты полагаешь, что мне нужно съездить в Белый дом, проинформировать их о новых сведениях и затем признаться, что сведения могут оказаться ошибочными? - Кабот погасил сигару - к облегчению Джека.
      - Да, сэр, именно так и следует поступить.
      - Нет, это не для меня!
      - Но вы обязаны поступить именно так. Вам придется сделать это, потому что это правда. Таковы правила.
      - Джек, мне начинает надоедать, когда я все время слышу твои наставления относительно местных правил. Ты упускаешь из виду, что я - директор ЦРУ.
      - Послушай, Маркус, - начал Райан, стараясь скрыть раздражение, - этот Кадышев является источником по-настоящему важной информации, настолько важной, что если она верна, то может оказать воздействие на наши отношения с Советами. Но у нас нет подтверждения. Сведения поступили только от одного лица. А если он ошибается? Если он просто не понял чего-то? Наконец, что если он лжет?
      - У нас есть основания для таких подозрений?
      - Никаких оснований, директор, однако по такому важному вопросу подумайте, следует ли оказывать влияние на политику нашего правительства, основываясь на одном сообщении от одного агента? - Джек знал, что так легче всего убедить Кабота, взывая к его разуму и осторожности.
      - Я выслушал тебя, Джек. Хорошо. Меня ждет машина. Вернусь через пару часов.
      Кабот снял с вешалки пальто и пошел к своему лифту. Его автомобиль ждал у подъезда. Как директора ЦРУ его сопровождали два телохранителя - один за рулем машины и другой на переднем сиденье. В остальном автомобиль директора ЦРУ подчинялся общим для всех дорожным правилам - как и машины рядовых водителей. Райан, думал Кабот, когда его автомобиль мчался по шоссе Джорджа Вашингтона, начинает раздражать. Ну хорошо, он, Кабот, новичок в Лэнгли, ему недостает опыта. Наконец, он склонен перепоручать некоторые дела подчиненным, особенно не слишком важные, повседневные. Но, в конце концов, на то он и директор и не обязан сам заниматься всеми проблемами. И уже стало надоедать, когда каждую неделю тебе объясняют правила поведения в Лэнгли, когда обращаются наверх через твою голову всякий раз, когда поступает по-настоящему важная информация да еще начинают преподавать уроки анализа. Когда Кабот переступил порог Белого дома, он был уже раздражен до предела.
      - Доброе утро, Маркус, - поздоровалась с ним Лиз Эллиот, когда директор ЦРУ вошел к ней в кабинет.
      - Доброе утро. Мы получили еще одно сообщение от Спинакера. Президенту следует ознакомиться с ним.
      - И что же пишет нам Кадышев?
      - Откуда вы знаете его имя? - удивился директор ЦРУ.
      - От Райана - разве он не сказал вам?
      - Черт побери! - выругался Кабот. - Мне ничего не известно об этом.
      - Садитесь, Маркус. У меня есть несколько минут. Как вы относитесь к Райану?
      - Иногда он забывает, кто в Лэнгли директор, а кто - заместитель.
      - Вы считаете, что он несколько самоуверен?
      - Несколько, - ответил Кабот ледяным тоном.
      - Он отлично разбирается в делах - в определенных пределах, но мне, признаться, начинает надоедать его поведение.
      - Разделяю ваши чувства. Он любит все время напоминать, как мне следует поступить - вот с этим, например.
      - Вот как? Он не полагается на ваше суждение? - удивилась советник по национальной безопасности, тщательно выбирая отравленную иглу, прежде чем ее вонзить.
      Кабот взглянул на Элизабет.
      - Да, у меня создается впечатление.
      - Ничего не поделаешь, нам не удалось изменить все, что осталось от предыдущей администрации. Разумеется, в своем деле он настоящий профессионал... - Эллиот сделала паузу.
      - Выходит, я - не профессионал? - сердито фыркнул Кабот.
      - Разумеется, вы - профессионал, Маркус. Вы не правильно поняли меня!
      - Извините, Лиз. Вы правы. Иногда он выводит меня из себя, вот и все.
      - Пора идти к боссу.
      - Насколько достоверны эти сведения? - спросил Фаулер спустя пять минут.
      - Как вы уже знаете, этот агент работает на нас более пяти лет и его информация всегда была точной.
      - У вас есть подтверждение?
      - Нет, полного подтверждения у нас нет, - ответил Кабот. - Маловероятно, что мы сумеем проверить его информацию, но русский отдел верит ему - и я тоже.
      - А вот Райан сомневается.
      Каботу надоело все время выслушивать напоминания о Райане.
      - Зато я не сомневаюсь, господин президент. Мне кажется, что Райан старается произвести на нас впечатление своими новыми взглядами на советское правительство, пытается доказать, что он не пережиток холодной войны. - Опять этот Кабот переходит на маловажные вопросы и отвлекается от главной темы, подумала Эллиот.
      - Как ты думаешь, Элизабет? - посмотрел на своего советника Фаулер.
      - Несомненно, существует вероятность, что советские службы безопасности пытаются улучшить свое положение, усилить роль, которая им принадлежит. Голос Эллиот звучал очень разумно и убедительно. - Им не нравится политика либерализации, ослабление их влияния, и они опасаются, что Нармонов не сумел осуществить должное руководство страной. Таким образом, эта информация совпадает со множеством других сведений, которые имеются в нашем распоряжении. Мне кажется, нам надо верить сообщению Кадышева.
      - Если это соответствует действительности, нам следует уменьшить поддержку, которую мы оказываем Нармонову. Мы не можем содействовать политике возвращения к более централизованному управлению, особенно если она проводится теми элементами общества, которые нас особенно ненавидят.
      - Согласна, - кивнула Эллиот. - Лучше уж потерять Нармонова. Если он не сумеет подчинить военных своей власти, придется найти того, кто справится с этим. Разумеется, следует предоставить ему возможность.., но как это сделать, придется обдумать. Это может оказаться непросто. Ведь мы не хотим, чтобы Россия перешла в руки военной диктатуры, не правда ли?
      - Шутишь? - заметил Фаулер.
      ***
      Они стояли на мостиках внутри огромного дока, где снаряжались для выхода в море ракетоносцы "Трайдент". Рядом с ними команда подлодки "Джорджия" готовилась к выходу на боевое дежурство.
      - Значит, ему удалось убедить тебя, верно, Барт? - спросил Джонс.
      - Его объяснение звучало весьма убедительно, Рон.
      - Ты хоть раз замечал, чтобы я ошибался?
      - Все случается в первый раз.
      - Только не в этом случае, шкипер, - тихо заметил Джонс. - У меня предчувствие.
      - Ладно, прошу тебя поработать на учебном тренажере с его гидроакустиками.
      - Согласен. - Джонс сделал короткую паузу. - Знаешь, Барт, а ведь было бы неплохо еще раз выйти в море - всего один раз.
      - Ты предлагаешь свои услуги? - повернулся к нему Манкузо.
      - Нет, Ким не поймет, если я вызовусь бросить дом на три месяца. Двух недель вполне достаточно. Даже слишком много, между нами говоря. Я слишком привык к домашнему уюту, Барт, постарел и стал респектабельным. Не такой молодой, как эти парни с глазами, полными любопытства и огня.
      - Что ты о них думаешь?
      - О гидроакустиках? Отличные ребята. Да и партия слежения ничуть не хуже. Рикс кого заменил, Росселли?
      - Да.
      - Росселли отлично их подготовил. Могу я поговорить с тобой неофициально?
      - Конечно.
      - Рикс - плохой шкипер. Он слишком груб со своими подчиненными, требует от них слишком много, и они не справляются с заданиями, которые он поручает им. Совсем не похож на тебя, Барт.
      Манкузо сделал вид, что не обратил внимания на комплимент.
      - У каждого командира свой стиль.
      - Я знаю, но плавать с ним мне не хотелось бы. Один из главных старшин попросил о переводе. С такой же просьбой обратились и старшины - с полдюжины.
      - У каждого из них семейные затруднения. - Манкузо дал согласие на перевод всех, кто обратился с такой просьбой, включая молодого торпедиста.
      - Нет, это не правда, - ответил Джонс. - Им понадобились объяснения, вот они и сослались на семейные обстоятельства.
      - Послушай, Рон, я - командир соединения, понимаешь? Мне приходится давать оценку командирам подводных лодок на основе их деятельности. Рикс оказался на своей должности совсем не потому, что он никуда не годный командир.
      - Ты смотришь сверху вниз, Барт. Я же смотрю снизу вверх. С такой перспективы мне кажется, что он - плохой шкипер. Я не сказал бы об этом никому, кроме тебя, потому что мы плавали вместе. Разумеется, я был существом низшего класса, акустиком шестого разряда, но ты никогда не обращался со мной так, как Рикс обращается со своей командой. Ты был для нас хорошим боссом, Рикс - плохой босс. Команда не любит его и не полагается на его суждение. Матросы не верят ему.
      - Черт побери, Рон, я не могу допустить, чтобы такие разговоры повлияли на мое отношение к офицерам.
      - Да, конечно, я понимаю. Аннаполис, галстук и кольцо училища - это имеет для выпускников большое значение. Ты должен попытаться разобраться в ситуации по-другому. Я ведь уже сказал, что не стал бы так разговаривать ни с кем другим. Если бы я оказался на его лодке, то подал бы просьбу о переводе.
      - Мне приходилось плавать со шкиперами, поведение которых мне не нравилось. Дело главным образом в манере поведения.
      - Если вы так считаете, коммодор. - Джонс замолчал. - Только запомни одно, ладно? Существует немало способов понравиться старшему офицеру, но всего лишь один способ произвести благоприятное впечатление на команду.
      ***
      По настоянию Фромма все делалось безо всякой спешки, осторожно и медленно. Литейная форма давно остыла, и теперь ее вскрыли в инертной атмосфере первого станка. Грубо сформованная масса была установлена на место. Фромм лично проверил программу, по которой работал станок, и нажал первую кнопку. Робот вступил в действие. Механическая рука выбрала соответствующий резец, вставила его в шпиндель, закрепила и удалилась. Изолированное пространство наполнилось аргоном, и на плутоний брызнула струйка фреона, чтобы все находилось в необходимом изотермическом состоянии. Фромм коснулся пульта, ввел первую программу. Шпиндель начал вращаться, достиг скорости свыше тысячи оборотов в минуту и приблизился к массе плутония движениями, которые не были ни человеческими, ни механическими, а напоминали нечто совсем иное, похожее на карикатурное перемещение человеческой руки. Присутствующие не сводили глаз со стремительно вращающегося резца, наблюдая за происходящим из-за лексановых предохранительных щитов. С массы плутония начали соскальзывать серебристые стружки.
      - Сколько плутония мы потеряем в результате обработки? - спросил Госн.
      - В общей сложности меньше двадцати граммов, - заметил Фромм. - Об этом не следует беспокоиться.
      Теперь он взглянул на другой прибор, который показывал отношение давлений внутри изолированного пространства и снаружи. Станок был полностью изолирован от остального помещения, а давление в пространстве, где он находился, было чуть ниже атмосферного. Аргон - тяжелый газ, он тяжелее воздуха, и это не позволит кислороду проникнуть к плутонию, что предупреждает возможное возгорание. Опасность заключалась еще и в том, что при обработке плутония образуется плутониевая пыль, вдыхание которой ведет к смертельному исходу, об этом уже предупредил Фромм. Тяжелый токсичный металл да еще излучающий радиоактивные частицы - главным образом низкоэнергетические альфа-частицы, которые всего лишь делали неизбежную смерть более быстрой и мучительной. Подошли операторы, в обязанности которых входило наблюдение за процессом обработки. Они уже многому научились и работали удивительно слаженно, подумал Фромм. Под его руководством их мастерство возросло с поразительной быстротой. И хотя у них отсутствовало образование, по своей квалификации они почти настигли специалистов, которых он готовил в Германии, что лишний раз говорило в пользу практической, а не теоретической подготовки.
      - Сколько на это потребуется времени? - спросил Куати.
      - Можно ли сто раз повторять? Мы точно следуем разработанному графику. Эта фаза проекта займет наибольшее время. Те детали, что мы сейчас обрабатывали, должны быть идеальными. Совершенно идеальными. Если в конечном устройстве не сработает первичный взрыватель, неудача будет полной.
      - Но ведь То же самое можно сказать и о всех остальных фазах проекта, заметил Госн.
      - Совершенно верно, мой юный друг, но сейчас легче всего допустить ошибку. Этот металл плохо поддается обработке, а его фазовые изменения еще больше усложняют процесс. Теперь займемся взрывными блоками.
      Госн был прав. Все, каждая фаза проекта, каждая деталь устройства, должно функционировать как положено. После того как Фромм передал Госну необходимые спецификации, изготовление взрывного заряда почти полностью перешло в его руки. Они взяли для этой цели обычный тринитротолуол и добавили в него пластик, придавший ему жесткость и в то же время не повлиявший на химические свойства взрывчатого вещества. Обычная взрывчатка пластична и по своей природе легко деформируется. Это ее свойство пришлось устранить, поскольку жесткая форма взрывных блоков имела решающее значение для того, чтобы взрывная волна распространялась точно в требуемом направлении. Госн изготовил шестьсот таких блоков, каждый из которых представлял собой сегмент полного эллипсоида. Семьдесят блоков складывались вместе, образуя взрывное кольцо с наружным диаметром 35 сантиметров. У каждого блока имелась запальная трубка, срабатывающая от криотронных переключателей. Провода, ведущие от источника электроэнергии к взрывателям через криотроны, должны быть совершенно одинаковыми по длине. Фромм поднял один из блоков.
      - Вы утверждаете, что все они совершенно одинаковы? - спросил он.
      - Совершенно. Я в точности следовал вашим указаниям.
      - Выберите наугад семьдесят блоков. Я возьму один из модулей, выточенных из нержавеющей стали, и мы их испытаем.
      Полигон для испытания был, разумеется, заранее подготовлен. Им оказалась старая воронка от американской бомбы Марк-84, сброшенной израильским бомбардировщиком Ф-4 "Фантом" несколько лет назад. Люди Куати построили над воронкой нечто вроде сарая из бревен в качестве опор и поперечных брусьев, на которых вместо кровли лежали в три слоя мешки с песком. Все сооружение было покрыто маскировочной сеткой, чтобы скрыть его от посторонних взглядов. На сборку испытательного взрывного устройства потребовалось три часа, внутри стального модуля поместили электронный тензометр и протянули двести метров провода до другой воронки, где расположился Фромм с осциллоскопом. Работа была закончена до наступления сумерек.
      - Готово, - доложил Госн.
      - Действуйте, - ответил Фромм, не отрываясь от экрана прибора.
      Ибрагим нажал на кнопку. Сооружение рассыпалось у них на глазах. Несколько мешков с песком уцелело и взлетело в воздух, однако от всего остального поднялся только столб пыли. На экране осциллоскопа пиковое давление застыло задолго до того момента, как над их головами пронеслась взрывная волна и раздался грохот. Бок и Куати были несколько разочарованы внешней неэффектностью взрыва, силу которого поглотили ряды мешков с песком. Неужели такой маленькой детонации окажется достаточно для воспламенения ядерного устройства?
      - Ну? - спросил Госн, когда один из охранников побежал к расширившемуся кратеру.
      - Нужно снять десять процентов, - произнес Фромм, поднимая голову. И улыбнулся. - Сила взрыва превышает необходимую на десять процентов.
      - Что это значит? - спросил Куати, внезапно обеспокоенный возможной неудачей.
      - Это значит, что мой молодой ученик превосходно усвоил преподанные ему уроки. - Прошло пятнадцать минут, и они убедились в правоте Фромма. Понадобились усилия двух человек, чтобы разыскать модуль, и еще полчаса, чтобы извлечь из него вольфрамовый корпус. То, что раньше представляло собой почти сплошную стальную массу размером с мужской кулак, превратилось теперь в изогнутый цилиндр не толще сигары. Будь на месте стального модуля плутоний, произошла бы атомная реакция. В этом немец не сомневался. Он подкинул модуль на ладони и вручил Ибрагиму.
      - Герр Госн, - обратился он к молодому арабу официальным тоном, - у вас несомненный талант в обращении со взрывчатыми веществами. Вы действительно превосходный инженер. В ГДР нам потребовалось три попытки, чтобы достичь необходимых силы и направления взрыва. Вы сделали это с первого раза.
      - Сколько будет еще взрывов?
      - Отличный вопрос, - кивнул Фромм. - Завтра - еще один. Разумеется, мы пустим в ход все выточенные нами модули.
      - Именно для этого мы их и подготовили, - согласился Госн. По пути обратно Бок еще раз повторил свои расчеты. По словам Фромма, мощность окончательного ядерного взрыва превысит четыреста пятьдесят тысяч тонн ТНТ. Поэтому Бок исходил в своих расчетах из четырехсот тысяч тонн. Он всегда был осторожен в оценках. Стадион и все находящиеся на нем превратятся в пар. Впрочем, нет, поправил он себя. Это было не совсем правдой. В этом оружии не было ничего сверхъестественного. Оно представляло собой всего лишь мощный заряд взрывчатки. Стадион и все, кто будет находиться на нем, погибнут, но огромное количество обломков силой взрыва отбросит на сотни, а то и тысячи метров. Грунт вокруг взрывного устройства превратится в тончайшую пыль, в отдельные молекулы. Затем частицы пыли взлетят внутри огненного шара. Остатки бомбы сольются с пылью в этом гигантском волнующемся грибе ослепительного пламени. Это и есть радиоактивные осадки, узнал Бок, частицы пыли с присоединившимися остатками бомбы. Ввиду природы самого взрыва - на поверхности земли выпадение радиоактивных осадков станет максимальным и будет распространяться по направлению ветра. Основная часть этих осадков выпадет на расстоянии не более тридцати километров от центра взрыва. Остальные радиоактивные частицы превратятся в игрушку ветров и долетят до Чикаго, или Сент-Луиса, или даже до Вашингтона. Сколько людей погибнет в результате радиоактивного заражения?
      Интересный вопрос. По расчетам Бока, примерно двести тысяч человек погибнет от самого взрыва, никак не больше. От пятидесяти до ста тысяч падут жертвой вторичного воздействия, включая гибель от рака несколько лет спустя. Как еще раньше заметил Куати, действительное число жертв казалось разочаровывающе малым. Заманчиво было думать о ядерных бомбах, как о магических средствах уничтожения, но это оказалось ошибкой. Они представляли собой всего лишь исключительно мощные взрывные устройства с интересными побочными эффектами. Кроме того, ядерные бомбы являлись идеальным оружием для террористов.
      Террористов, повторил про себя Бок. Неужели я - террорист? Ответ на этот вопрос зависел, разумеется, от того, как подходить к проблеме. Уже давным-давно Бок определил свое отношение к мнению посторонних. Это событие будет его ответом.
      ***
      - Джон, мне нужны свежие идеи, - произнес Райан.
      - По поводу чего? - спросил Кларк.
      - Я так ни до чего и не додумался. Японский премьер-министр собирается побывать в Мексике в феврале, затем он летит сюда для встречи с президентом. Нам нужно знать, о чем он будет говорить в своем самолете.
      - Боюсь, мне не удастся выдать себя за стюарда, док. К тому же я так и не научился чайной церемонии. - Оперативный агент ЦРУ, превратившийся в офицера безопасности, прекратил шутить и повернулся к Райану с серьезным выражением лица.
      - Может быть, установить в самолете подслушивающее устройство? Технически это, конечно, очень сложно, но зато как интересно!
      - А такое возможно?
      Джон посмотрел на свой кофе.
      - Мне приходилось устанавливать устройства, предназначенные для сбора разведывательной информации, но только на земле. Подслушивающее устройство в самолете будет заглушаться фоновым шумом. Кроме того, неизвестно, где сядет тог, чей разговор требуется прослушать. Наконец, в президентском самолете команда всегда настороже, всегда следит за возможными нарушениями безопасности. Скорее всего все упрется в техническую сторону проблемы, - решил Кларк. - Наиболее пристальной проверке самолет, по-видимому, подвергнется дома, если только не будет промежуточной остановки в Детройте, верно? Мехико-Сити. Ну что ж там говорят по-испански, а мой испанский безупречен. Я, конечно, возьму с собой Динга. На каком самолете он полетит?
      - Я уже проверил. Самолет "Боинг-747" японской авиакомпании "Джал". Верхняя палуба за кабиной пилотов оборудована как помещение для конференций. Там же установлены койки. Вот здесь он и будет находиться. Премьер-министр любит беседовать с пилотами. Да и путешествовать умеет, старается спать побольше, чтобы преодолеть разницу во времени.
      Кларк кивнул.
      - Но кто-то должен протереть стекла в иллюминаторах. У него нет военно-воздушных сил, занимающихся наземным обслуживанием, как у нас. Если "Джал" совершает туда регулярные рейсы, у этой авиакомпании есть наземные мексиканские службы. Я проверю данные по "Боингу-747"... Как я уже говорил, это несложно. Может быть, мне удастся договориться с ними. Даже попробую послать вперед Динга с надежными документами, чтобы он поступил на работу. Это еще упростит дело. Мы получили добро президента на эту операцию?
      - Президент сказал: "Найдите способ". Я обращусь к нему за разрешением на окончательный план операции.
      - Мне нужно поговорить с ребятами из научно-технического. - Кларк имел в виду Научно-техническое управление ЦРУ. - Вот только проблема с шумом... Сколько у нас времени, док?
      - - Мало, Джон.
      - О'кей. - Кларк встал. - Как приятно снова чувствовать себя полевым агентом. Если понадоблюсь, я в новом здании. Но ведь тогда я не смогу отправиться с тобой в Англию?
      - Это беспокоит тебя?
      - Ничуть. Лучше остаться дома.
      - Вот и отлично. Мне нужно купить в "Хэмлис" рождественские подарки.
      - Тебе страшно повезло, что они еще маленькие. А вот мои девчонки требуют только модную одежду - а я не умею покупать такое. - Райан знал, что Кларк испытывал ужас при мысли о выборе женской одежды.
      - У Салли уже возникают сомнения, но маленький Джек все еще верит.
      Кларк покачал головой.
      - После того как перестаешь верить в Санта-Клауса, весь мир рушится.
      - Вот это - совершеннейшая правда.
      Глава 23
      Точки зрения
      - Джек, ты выглядишь ужасно, - заметил сэр Бэзил Чарлстон.
      - Если кто-нибудь еще скажет мне об этом, я его прикончу.
      - Трудный перелет?
      - Одни воздушные ямы. Почти не спал. - Круги под глазами, еще более темные, чем обычно, служили красноречивым доказательством.
      - Посмотрим, может быть, обед окажет благотворное воздействие.
      - А ведь какой хороший день, - заметил Райан, когда они шли по Вестминстер-Бридж-Роуд по направлению к зданию парламента. Действительно, выдался редкий для Англии день в начале зимы, когда небо чисто и безоблачно. С Темзы дул свежий ветер, но Райан не обращал на него внимания. На Джеке были теплое пальто и шарф, так что холодный воздух только бодрил его. Неприятности на службе, Бэз?
      - Обнаружили жука, черт побери, всего двумя этажами ниже моего кабинета! Теперь проверяем все здание.
      - Сейчас всем трудно. Думаешь, КГБ?
      - Не знаю, - сказал Чарлстон, когда они шли по мосту. - Понимаешь, фасад здания начал рушиться, вниз посыпалась штукатурка - то же самое случилось со Скотленд-Ярдом несколько лет назад. Рабочие, которые проводили ремонт, обнаружили какой-то странный провод и выяснили, куда он ведет... Наши русские друзья ничуть не уменьшили свою активность, да и другие спецслужбы продолжают действовать. У вас происходит что-нибудь подобное?
      - Нет. Дело в том, что мы находимся в более уединенном месте, чем "Сенчури-хаус". - Джек имел в виду, что британская разведка размещалась в таком густонаселенном районе - совсем рядом был расположен жилой квартал, что жучок с очень низкой энергией излучения мог передавать подслушанные данные. Для Центрального разведывательного управления, штаб-квартира которого находилась в Лэнгли посреди огромного участка, поросшего лесом, такое было маловероятно. Вдобавок новое здание помогло установке сложного оборудования, препятствующего работе внутренних источников радиоизлучения. - Вам следовало бы по нашему примеру установить волноводы.
      - Для этого потребуется целое состояние, а у нас сейчас туго с деньгами.
      - Ну и черт с ним, по крайней мере у нас есть оправдание для прогулки. Если кому-нибудь удастся подслушать наш разговор сейчас, нужно сразу сдаться на милость победителя.
      - Ведь этому не будет конца, правда? Мы победили в холодной войне, но она никогда не кончается.
      - Помнишь, об этом есть какая-то греческая легенда? О том, как одному герою назначили кару - он вынужден все время катить валун на вершину горы, но у самого верха валун скатывается вниз, и греку приходится снова катить эту суку вверх.
      - Сизиф? Может быть, Тантал? Я уже давно распрощался с Оксфордом, сэр Джон. Но ты прав в любом случае. Пыхтишь, лезешь на вершину горы и видишь оттуда другую гору. - Они продолжали идти по набережной прочь от здания парламента, но зато ближе к обеду. Такие встречи имели установленные правила. Серьезным переговорам предшествовала беседа на повседневные темы и многозначительное молчание. Сейчас им попалась группа американских туристов, приехавших в Лондон в это нетуристское время, и Чарлстон с Райаном обошли их стороной.
      - У нас возникла проблема, Бэз.
      - Что за проблема? - спросил Чарлстон, не поворачивая головы. За ними следовали три сотрудника службы безопасности, впереди шли еще двое.
      Джек тоже смотрел прямо перед собой.
      - У нас есть агент в Кремле. Он проводит немало времени с Нармоновым. Утверждает, что Андрей Ильич обеспокоен возможностью переворота, организованного военными и сотрудниками КГБ. По мнению агента, в этом случае они откажутся соблюдать условия договора по сокращению стратегических вооружений. Он сообщил также, что из запасов ядерного оружия в Германии исчезло несколько тактических боеголовок.
      - Вот как? Какая приятная новость. Насколько надежен этот источник?
      - Исключительно надежен.
      - Ну что ж, могу только сказать, доктор Райан, что для меня это неожиданность.
      - Вашему агенту можно доверять? - спросил Джек.
      - Вполне.
      - И от него нет ничего на эту тему?
      - Слухи, разумеется. Я хочу сказать, что Нармонов действительно испытывает трудности. С того самого дня, когда произошли эти ужасные события в Прибалтике, и в Грузии, и в Средней Азии, Как это вы, янки, колоритно заявляете: "Он похож на однорукого расклейщика афиш"? Так что он очень занят и даже больше чем занят. Ему пришлось сделать уступки силам безопасности - но военный переворот? - Чарлстон покачал головой. - Нет. Мои чаинки ничего об этом не говорят.
      - Наш агент утверждает обратное. А что относительно ядерных боеголовок?
      - Боюсь, что положение нашего парня низковато, чтобы выудить такие сведения. Он занимается главным образом гражданскими проблемами, понимаешь? Джек понимал, что большего ему от Бэзила не добиться. - Вы серьезно относитесь к сообщению своего агента?
      - Весьма серьезно. У нас нет иного выхода. Он снабжал нас превосходной информацией не один год.
      - И был завербован миссис Фоули? - спросил Чарлстон с улыбкой. - Какая удивительная молодая женщина. Я слышал, у нее недавно родился еще один ребенок?
      - Да, Эмили Сара, очень похожа на мать. - Джек решил, что ему удалось ловко увернуться от первого вопроса. - Мэри Пэт выйдет на службу сразу после Нового года.
      - Да, конечно, у вас на территории находится эта крепость - или лучше сказать, укрепленные ясли?
      - Это оказалось одним из самых выгодных капиталовложений. Жаль, что такая мысль не пришла в голову мне.
      - Какие вы странные, американцы! - засмеялся сэр Бэзил. - Значит, по вашим сведениям исчезли ядерные боеголовки. Да, действительно, это вызывает немалое беспокойство. Возможность тайного сговора между армией и КГБ, а также козырная карта - тактическое ядерное оружие. Пугающая перспектива, я согласен, но до нас не донеслось ни единого звука. А ведь такой секрет нелегко сохранить в тайне, верно? Я имею в виду, что шантаж не приведет к желаемым результатам, если люди не подозревают, что их шантажируют.
      - Кроме того, сэр Бэзил, до нас дошли слухи, что КГБ проводит в Германии какую-то операцию, связанную со специалистами-ядерщиками. Всего лишь слухи.
      - Да, об этом слышали и мы, - заметил Чарлстон, когда они свернули к трапу, ведущему на "Тэттерсалл Кастл", старый колесный пароход, уже давно превращенный в ресторан.
      - Ну и что?
      - Мы проводим там операцию. По-видимому, Эрик Хонеккер организовал свой собственный маленький "Манхэттенский проект". К счастью, этот "ребенок" умер, не успев родиться. Иван был очень расстроен, когда узнал об этом. ГДР вернула своим бывшим социалистическим коллегам порядочный запас плутония буквально накануне воссоединения. По-моему, КГБ занимается расследованием того же.
      - Но почему вы не сообщили об этом нам? - Господи, Бэз, подумал Джек. Неужели вы никогда не забудете о прошлом?
      - Нечего было сообщать, Джек. - Чарлстон кивнул метрдотелю, который проводил их к столику, расположенному на корме, в стороне от остальных. Офицеры безопасности сели за соседние столики, отделив Чарлстона и Райана от остальных посетителей ресторана, занятых обедом. - Наши немецкие друзья охотно пошли нам навстречу. По их мнению, проект прекращен раз и навсегда. Наши технические эксперты осмотрели все и подтвердили мнение немецких коллег.
      - Когда это произошло?
      - Несколько месяцев назад. Тебе уже доводилось обедать здесь, Джек? спросил Чарлстон, когда к столику подошел официант.
      - На этом судне - нет, обедал на других паромах. - Бэзил заказал пинту горького пива, Джек ограничился лагером. Официант поклонился и отошел. - А вот операция КГБ началась недавно.
      - Это интересно. Может быть, они занимались тем же, чем и мы, только приступили к делу не так быстро.
      - Проверяя ядерное оружие? - Райан покачал головой. - Наши русские друзья умны, Бэз, нельзя их недооценивать. Да и к вопросам ядерного оружия они относятся намного серьезнее. Это вызывает у меня чувство восхищения.
      - Это верно, они многому научились на опыте Китая, правда? - Чарлстон положил на стол меню и дал знак официанту, чтобы тот принес заказанное ими пиво. - Ты действительно считаешь, что это так опасно?
      - Да.
      - Я всегда полагался на твое мнение, Джек. Спасибо, - сказал Бэзил официанту. Они заказали еду. Официант удалился. - Ты полагаешь, что нужно выяснить все до конца?
      - Это было бы неплохо.
      - Хорошо. Что еще ты хочешь сообщить мне?
      - Боюсь, это все.
      - Твой агент в Москве занимает, наверное, очень видное положение. - Сэр Бэзил сделал несколько глотков пива. - Но мне кажется, что у тебя возникли сомнения.
      - Это верно.., но, черт возьми, Бэзил, разве когда-нибудь у нас не возникало сомнений?
      - Противоречивая информация?
      - Нет, просто нам ничего не удалось подтвердить. Правда, наш источник настолько хорош, что найти подтверждение его сведениям очень непросто. Именно потому я и приехал сюда. Судя по сведениям, которые вы посылали нам, ваш агент тоже отлично работает. Кто бы он ни был, лишь он может подтвердить информацию нашего парня.
      - А если это ему не удастся?
      - Скорее всего так оно и будет, но тогда нам придется принять его сведения на веру. - Было заметно, что последнее явно Райану не нравится.
      - Как же быть с твоими сомнениями?
      - Они, наверно, не так уж важны. На то две причины. Первая заключается в том, что я сам не уверен в обоснованности своих сомнений. А вторая - не всем нравится, что я говорю.
      - Именно поэтому не были отмечены твои заслуги в заключении договора?
      Райан устало усмехнулся - последние тридцать шесть часов он почти не спал.
      - Я отказываюсь демонстрировать свое удивление и не буду интересоваться, откуда это тебе известно.
      - Но?
      - Но мне хочется, чтобы кто-то шепнул об этом прессе. - Райан засмеялся.
      - Боюсь, мы не занимаемся здесь такими делами. Я шепнул об этом только одному лицу.
      - Премьер-министру?
      - Его Королевскому Высочеству. Ведь ты ужинаешь у него сегодня вечером, правда? Вот я и решил, что ему следует знать об этом.
      Райан задумался. Принц Уэльский сохранит это в полной тайне. Сам Райан никогда не сообщил бы ему об этом.., но...
      - Спасибо, дружище.
      - Мы все стремимся к признанию тем или иным путем. Нам с тобой в этом отказано, разумеется. Несправедливо, но ничего не поделаешь. В данном случае я нарушил одно из своих собственных правил, и, если ты спросишь почему, я отвечу: ты сделал нечто удивительно ценное для человечества, Джек. Если в мире существует справедливость. Ее Величество включит тебя в число кавалеров "Ордена за Заслуги".
      - Ты не имеешь права говорить ей об этом, Бэзил. Она может догадаться сама и поступить так по собственной инициативе.
      - Может, и тогда этот маленький секрет станет достоянием всего мира, верно?
      Принесли обед, и снова пришлось замолчать.
      - Но в случившемся не только моя заслуга. Ты знаешь, что Чарли Олден немало потрудился. Кроме того, приложили руку Тал-бот, Банкер, Скотт Адлер и многие другие.
      - Ваша скромность, доктор Райан, как всегда потрясающа.
      - Под "скромностью" ты имеешь в виду глупость, Бэз?
      Вместо ответа на лице Чарлстона появилась многозначительная улыбка. Да, англичане отличаются этим.
      ***
      Фромм никогда не поверил бы этому. Они изготовили пять модулей из нержавеющей стали, точно повторяющих по размерам и конфигурации плутониевый заряд. Госн подготовил взрывные блоки. Они испытали их все до единого на каждом модуле, и во всех случаях взрывной заряд сработал идеально. Действительно, подумал Фромм, у этого молодого человека удивительные способности. Разумеется, он получил точные планы и работал по ним. Фромм в свою очередь рассчитал планы на современном компьютере, но даже и в этом случае изготовить что-то настолько сложное, да еще чтобы заряды идеально работали с самого первого раза, редкость в инженерной практике.
      Первый этап обработки плутония был уже завершен. Изделие выглядело весьма привлекательно - будто деталь из высококачественной стали, готовая к обработке, чтобы стать частью автомобильного двигателя. Начало было отличным. Механическая рука фрезерного станка сняла плутоний со шпинделя и уложила в герметичную коробку. Коробка была, разумеется, наполнена аргоном. Робот запечатал коробку и передвинул ее к дверце. Фромм достал коробку из колпака, под которым находился фрезерный станок, и отнес к токарному станку на воздушных подушках. Здесь процесс будет повторен, только в обратном порядке. Он открыл люк и поставил коробку внутрь изолированного от наружной атмосферы помещения. Вакуум-насосы начали откачивать воздух, аргон поступал снизу. После того как пространство под колпаком наполнилось инертным газом, механическая рука вскрыла коробку и извлекла оттуда плутоний. В соответствии с программой его закрепили на новом шпинделе. Требуемая точность имела сейчас решающее значение. Под наблюдением Фромма станок заработал, постепенно увеличивая скорость до пятнадцати тысяч оборотов в минуту.
      - Мне кажется, что... - Фромм выругался. Он думал, что ему удалось добиться максимальной точности. Станок выключился, обороты шпинделя замедлились, и была введена крошечная поправка. Фромм тщательно и не торопясь проверил баланс и снова включил станок. На этот раз все было идеально. Он довел число оборотов до двадцати пяти тысяч в минуту без малейшей вибрации.
      - Первичная обработка была произведена операторами очень хорошо, - бросил через плечо Фромм.
      - Какое количество массы мы потеряли? - спросил Госн.
      - Восемнадцать и пятьсот двадцать семь тысячных грамма. - Фромм выключил станок и встал. - Я просто не могу нахвалиться Нашими рабочими. Предлагаю подождать с окончательной обработкой и полировкой до завтра. Глупо спешить, когда в этом нет необходимости. Мы все устали и было бы неплохо поужинать.
      - Если вы так считаете, герр Фромм.
      - Зовите меня Манфред, - произнес немец, изумив молодого араба. - Ибрагим, нам нужно поговорить.
      - Выйдем наружу. - Госн провел немца через дверь. Начинало темнеть.
      - Ибрагим, не надо убивать этих рабочих. Они слишком ценные специалисты. Что, если снова представится такая же возможность? - Но ведь ты согласился...
      - Я не представлял себе, что работа пойдет так хорошо. В соответствии с графиком нам с тобой.., нет, - будем честными до конца - мне предстояло контролировать все фазы операции. Ты, Ибрагим, поразил меня своим мастерством. Понимаешь, нам удалось собрать великолепную команду. Нужно сохранить ее!
      А где мы возьмем десять килограммов плутония? - хотел спросить его Госн.
      - Думаю, ты прав, Манфред. Я поговорю с командиром. Однако ты должен помнить...
      - Да, безопасность прежде всего. Мы не можем сейчас рисковать. Я просто обратился к тебе, считая это справедливым - в качестве признания высокого профессионализма рабочих, - чтобы их заслуги были приняты во внимание. Понимаешь?
      - Конечно, Манфред. Я полностью согласен. - У немца начали появляться человеческие чувства, подумал Госн. Жаль, что это случилось так поздно. - Как бы то ни было, я приветствую твое желание хорошо поужинать перед началом заключительного этапа. Сегодня вечером нам приготовили свежего барашка, и мы сумели достать немецкое пиво, "Битбюргер". Надеюсь, тебе понравится.
      - Хороший лагер "Битбюргер". Как жаль, Ибрагим, что твоя религия запрещает употребление такого напитка.
      - Сегодня вечером, надеюсь, аллах проявит ко мне снисходительность. - Госн решил, что нужно завоевать полное доверие этого неверного.
      ***
      - Джек, мне кажется, что вы слишком много работаете.
      - Это потому, что мне приходится издалека ездить на работу, сэр. Два, а то и три часа в автомобиле.
      - Найдите дом поближе, - мягко предложил Его Королевское Высочество.
      - Отказаться от Перегрин-Клифф? - Райан покачал головой. - А как тогда с Кэти и госпиталем Джона Хопкинса? Потом нужно подумать о детях, которых придется забрать из школы. Нет, это не выход из положения.
      - Вы помните, без сомнения, что, когда мы встретились в первый раз, вы довольно резко отозвались о моем физическом и психическом состоянии. Сомневаюсь, что тогда я выглядел так плохо, как вы сейчас. - Судя по всему, принц получил исчерпывающую информацию от сэра Бэзила Чарлстона, и в результате, заметил Джек, к ужину не подали ни капли спиртного.
      - У меня на работе бывают напряженные моменты, а иногда все стихает. В настоящее время ситуация несколько напряженная.
      - Кто это сказал, Трумэн? Если ты не можешь выдержать жару, уйди из кухни!
      - Да, сэр, что-то вроде этого, но скоро станет прохладнее. Просто сейчас происходит немало событий. В этом все дело. Когда вы управляли своим кораблем, вам тоже было нелегко.
      - Но это была куда более здоровая работа. Кроме того, мне приходилось проезжать от дома намного более короткое расстояние. Говоря по правде, всего пятнадцать футов, - добавил принц с улыбкой.
      Райан устало засмеялся.
      - Да, это приятно. Для меня нужно пройти пятнадцать футов, чтобы поговорить со своей секретаршей.
      - Как семья?
      Обманывать не имело смысла.
      - Не то чтобы очень хорошо. Моя работа не содействует здоровой семейной атмосфере.
      - Вас что-то беспокоит, Джек. Это сразу видно.
      - Большая нагрузка. Почти не бываю на свежем воздухе, слишком много пью. Как всегда. Со временем все улучшится, просто у меня более продолжительный, чем обычно, период напряжения и трудностей на службе. Я благодарен вам, сэр, за заботу, но это пройдет. - Джек почти убедил себя, что так и будет. Почти.
      - Ну что ж, если вы придерживаетесь такого мнения.
      - Должен сказать, что это лучший ужин для меня за долгое время. А когда вы собираетесь навестить нас на другом берегу пруда? - спросил Райан, воспользовавшись возможностью переменить тему разговора.
      - В конце весны. Один коннозаводчик в Вайоминге приготовит для меня лошадей. Для игры в поло, между прочим.
      - Это просто безумие заниматься такой игрой.. Лакросс на лошадях.
      - По крайней мере это позволяет мне бывать на природе. Прекрасное место Вайоминг. Собираюсь побывать в Йеллоустоуне.
      - Никогда там не был, - заметил Джек.
      - Может быть, вы поедете с нами? А вдруг мне даже удастся научить вас ездить верхом?
      - Может быть, - согласился Джек, пытаясь представить себя в седле, а также думая о том, сумеет ли он оставить службу на целую неделю. - Если только обещаете не размахивать при мне этими молотками.
      - Клюшками, Джек, клюшками. Нет, я не буду пытаться вовлечь вас в игру. Это может закончиться тем, что вы покалечите несчастных лошадей. Надеюсь, вы сумеете выбрать время для этой поездки.
      - Приложу все усилия. Если мне повезет, к этому времени мир станет более спокойным местом.
      - Он и так уже успокоился во многом благодаря вашим усилиям.
      - Боюсь, сэр, что Бэзил излишне подчеркнул мою роль в этом. Я был всего лишь одной шестеренкой в большой машине.
      - Скромность может зайти слишком далеко. Меня расстроило то, что ваши заслуги никак не отмечены, - заметил принц.
      - Такова жизнь, правда? - Джек сам удивился тому, что произнес. Впервые ему не удалось скрыть свои чувства.
      - Я так и думал, Джек. Да, такова жизнь, и она не всегда справедлива. Вам не хотелось бы изменить работу - хотя бы взять отпуск?
      Райан ухмыльнулся.
      - Ну что вы, сэр, неужели я действительно выгляжу так плохо? Я нужен им.
      Его Королевское Высочество внезапно посмотрел на Джека с серьезным выражением на лице.
      - Джек, мы друзья?
      Райан выпрямился в своем кресле.
      - У меня не так много друзей, но вы один из них.
      - Вы верите мне?
      - Да, сэр.
      - Тогда прислушайтесь к моему совету. Оставьте работу. Вы всегда можете к ней вернуться. Человек с вашими способностями никогда не останется в стороне. Вы знаете это. Вы занимались своим делом слишком долго. Вы даже не представляете себе, как вам повезло - вы можете уйти! У вас есть свобода, которая отсутствует у меня. Воспользуйтесь ею.
      - Вы говорите весьма убедительно, сэр. Но будь вы в моем положении, вы не ушли бы - и даже по той же причине. Я не могу сдаться. И вы не можете. Вот и все.
      - Гордость может стать разрушительной силой, - напомнил принц.
      Джек наклонился вперед.
      - Это не гордость. Это всего лишь реальность. Я нужен им. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Дело в том, однако, что они не понимают этого.
      - Неужели новый директор настолько плох?
      - Маркус неплохой человек, но он ленив. Ему нравится его должность, но не нравятся связанные с нею обязанности. Впрочем, не думаю, что эта проблема присуща только американскому правительству. Я знаю, что это не так. И вы знаете это. Долг прежде всего. Бывает, что вы вынуждены исполнять свои обязанности потому, что родились в такой семье, но я вынужден исполнять их потому, что лучше других справляюсь с ними.
      - Они прислушиваются к вашему мнению? - резко спросил принц.
      Джек пожал плечами.
      - Не всегда. Черт побери, иногда и я ошибаюсь, но ведь должен быть человек, который всегда стремится поступить правильно. Это я, сэр. Именно поэтому я и не могу уйти. Вы должны понимать это не хуже меня.
      - Даже если вы страдаете от этого?
      - Да.
      - Ваше чувство долга поразительно, сэр Джон.
      - - У меня были хорошие учителя. Вот вы, например, - вы не убежали и не попытались спрятаться, когда в вас стреляли. Вы могли бы сделать это...
      - Нет, я не мог сделать этого. В противном случае...
      - В противном случае противник одержал бы победу, - закончил за него Джек. - Но и мое положение мало отличается от вашего, правда? Я узнал об этом от вас. Это вас удивляет? - спросил Джек.
      - Да, - признался принц.
      - Вы не ищете спасения в бегстве. Я - тоже.
      - По-прежнему искусны в словесных маневрах, а, Джек?
      - Видите? Этого я не утратил. - Райан был доволен.
      - Я буду настаивать, чтобы вы вместе с семьей поехали с нами в Вайоминг.
      - Вы всегда можете обратиться через мою голову к начальству - поговорите с Кэти. Его Высочество засмеялся.
      - Пожалуй, я так и сделаю. Улетаете обратно завтра?
      - Да, сэр. Сегодня мне нужно забежать в "Хэмлис" за игрушками.
      - Поспите хорошенько, Джек. Продолжим наш спор в будущем году.
      В этот момент в Вашингтоне было на пять часов раньше. Лиз Эллиот смотрела через свой письменный стол на Боба Хольцмана, который представлял свою газету в Белом доме. Подобно большинству журналистов, постоянно аккредитованных здесь, Хольцман знал, что президенты со своей администрацией приходят и уходят, и пережил их всех. Его огромный опыт в Белом доме являлся чем-то вроде парадокса. Лишенный доступа к сенсационным новостям, Хольцман знал, что здесь есть тайны, о которых он узнает лишь через несколько лет, а это будет уже слишком поздно для газетных статей и попадет в распоряжение историков, но его искусство в распознании тончайших нюансов и выяснении слухов позволило бы ему занять видный пост в любой разведывательной службе. Однако газета платила ему намного больше жалованья государственного служащего, особенно после того, как он опубликовал несколько бестселлеров, освещающих жизнь высших коридоров власти.
      - Это исключительно для моего сведения?
      - Совершенно верно, - ответила советник по национальной безопасности.
      Хольцман кивнул и начал делать записи. Итак, правила игры установлены. Никаких прямых ссылок или цитат. Элизабет Эллиот можно назвать "сотрудником администрации" или лучше во множественном числе: "источники внутри администрации". Он поднял голову от записной книжки - во время таких интервью магнитофоны тоже не разрешались, - ожидая продолжения. Лиз Эллиот обожала драматические эффекты. Она была умной женщиной, немного элитарной - что встречалось среди сотрудников Белого дома не так редко - и, вне всякого сомнения, находилась ближе всех к президенту, если Хольцман правильно разобрался в знаках. Но это не для широкой публики. Возможная любовная интрига между президентом и его советником по национальной безопасности уже не была полным секретом. Сотрудники Белого дома молчали, как всегда, - даже, пожалуй, больше. Хольцману это казалось странным. Фаулер не относился к числу людей, к которым испытываешь любовь и преданность. Возможно, они симпатизировали ему, потому что он был одиноким. Были широко известны обстоятельства смерти его жены, и это, по-видимому, добавило сочувственных голосов в его пользу во время последних выборов, какую-то долю процента. Не исключено, сотрудники считали, что, если в его жизни снова появится женщина, он изменится. А может быть, они были просто настоящими профессионалами. (Это отличало их от лиц, попавшие в Белый дом по политическим соображениям, подумал Хольцман. Для тех не было ничего святого.) Возможно, Фаулер и Эллиот старались вести себя осторожно и не афишировать свою связь. Как бы то ни было, журналисты, аккредитованные при Белом доме, иногда обсуждали это в баре "Конфиденциальный источник", "Конфиденшиэл соре", в Национальном клубе прессы всего в двух кварталах от Белого дома и пришли к выводу, что любовная жизнь Фаулера не должна попасть в фокус внимания общественности до тез( пор, пока это не мешает ему исполнять свои обязанности. В конце концов, его заслуги в области внешней политики были выдающимися. Эйфория от Ватиканского договора и его потрясающе благоприятных последствий так и не рассеялась. Нельзя порочить президента, так хорошо исполняющего свой долг.
      - У нас могут возникнуть трудности с русскими, - начала Эллиот.
      - Да? - Это заявление застало Хольцмана врасплох.
      - Есть основания считать, что у Нармонова трения с высшим военным руководством. Это может оказать воздействие на окончательное выполнение условий договора о сокращении вооружений.
      - Каким образом?
      - Есть основания полагать, что Советы будут противиться уничтожению всех ракет СС-18. Они уже отстают от графика их демонтажа.
      "Есть основания". Эта многозначительная фраза повторилась дважды. Хольцман на мгновение задумался. По-видимому, очень чувствительный источник - скорее всего разведывательное сообщение, а не перехват.
      - Русские утверждают, что завод по уничтожению ракет не справляется с работой. Наши инспекторы, которые там находятся, согласны с ними.
      - Может быть, завод был спроектирован с - как это говорится? - с заранее рассчитанной недостаточностью?
      - Каково мнение ЦРУ? - спросил Хольцман, записывая все это в свой блокнот и стараясь не отстать.
      - Первоначальный доклад поступил от них, но пока им не удалось получить убедительные доказательства.
      - А что думает об этом Райан? Он хорошо разбирается в советских делах.
      - Райан не оправдывает наших надежд, - ответила Лиз. - Между прочим, - и об этом вы ничего не должны писать и не должны упоминать его имени - мы провели небольшое расследование, которое обнаружило тревожные факты.
      - Какие именно?
      - Именно? Мне кажется, что полученные сведения противоречивы. В них говорится, что один из руководителей ЦРУ состоит в любовной связи с женщиной иностранного происхождения, и не исключено, что родился ребенок.
      - Речь идет о Райане?
      Советник по национальной безопасности покачала головой.
      - Я не могу опровергнуть или подтвердить эту информацию. Не забывайте о правилах.
      - Не забываю, - ответил Хольцман, скрывая раздражение. За кого она меня принимает? За какого-нибудь Джимми Олсена?
      - Дело в том, что он, похоже, знает, что нам не нравится доставляемая им информация, однако пытается закрутить факты, чтобы заставить нас проявить к ним интерес. Сейчас такое время, что нам требуется достоверная информация из Лэнгли, но мы не получаем ее.
      Хольцман задумчиво кивнул. Такое случалось в Лэнгли и раньше, но это не походило на Райана. Репортер решил пока отложить эту проблему в сторону.
      - А что по поводу Нармонова?
      - Если получаемые нами сведения хотя бы отчасти верны, он в трудном положении и уступает позиции, кому - левым или правым, - мы не можем сказать. Не исключено, что он может уйти.
      - Это точно?
      - Нам кажется. То, что силы безопасности шантажируют его, очень тревожно. Но при наших проблемах в Лэнгли... - Лиз беспомощно подняла вверх руки.
      - Да, когда все шло так хорошо. У вас, наверно, трудности с Каботом?
      - Он быстро овладевает своими обязанностями. Если бы у него был хороший помощник, все было бы в порядке.
      - Вы очень обеспокоены происходящим? - спросил Хольцман.
      - Очень. В такой момент нам нужна надежная разведывательная информация, а она к нам не поступает. Как можно догадаться, что нам делать с Нармоновым, если у нас нет никаких сведений? - произнесла Лиз раздраженно. - Наш герой носится по городу, занимаясь делами, которые не должны его касаться, - к примеру, он обратился прямо в Капитолий, не поставив в известность своего босса, ведет переговоры по одной проблеме и в то же время не дает Каботу хороших аналитических материалов по глобальной проблеме. Разумеется, он должен уделять внимание и кое-чему на стороне...
      Наш герой, подумал Хольцман. Какой интересный выбор слов. Она по-настоящему ненавидит Райана, это уж точно. Хольцману это было известно, но он не знал почему. Ей вроде бы незачем ревновать его. Райан никогда не проявлял честолюбия, по крайней мере не в сфере политики. По всеобщему мнению, он был хорошим человеком. Репортер вспомнил его единственную faux pas <Буквально "ложный шаг", оплошность (фр.).> с Элом "Трентом, которая, по мнению Хольцмана, была подстроена. Теперь у Райана с Трентом были отличные отношения. Для чего могло потребоваться - что могло оказаться таким важным подстроить такое? У Райана было две звезды разведчика - за что, Хольцман так и не сумел узнать. Всего лишь слухи, пять различных вариантов четырех различных событий, причем скорее всего все не соответствуют действительности. Райан не пользовался особой популярностью среди журналистов. Причина заключалась в том, что он никогда не содействовал утечке информации. Воспринимал соблюдение тайны слишком серьезно. С другой стороны, он не пытался заискивать перед средствами массовой информации, и Хольцман уважал всех, кто следовал этому правилу. В одном он был теперь убежден: он серьезно недооценивал антипатию, которую испытывала администрация Фаулера к Райану.
      Мной пытаются манипулировать, подумал Хольцман. Это было так же уместно, как павлин на гумне. Разумеется, очень ловко. Ссылка на русских была, наверно, точна. Неспособность Центрального разведывательного управления снабжать Белый дом жизненно важной информацией не являлась новостью. И это, похоже, было правдой. Так где же таится ложь? А есть ли она здесь вообще? Может быть, им хотелось организовать утечку правдивой, но весьма чувствительной информации.., обычным способом. Не в первый раз Хольцман узнавал интересные вещи в северо-западном угловом кабинете западного крыла Белого дома.
      Неужели он не сумеет написать статью?
      Будет сделано, Бобби, старый друг, сказал себе репортер.
      Перелет из Лондона в Вашингтон прошел удивительно гладко. Райан старался побольше спать, а сержант, исполнявший роль стюарда, читал инструкции по монтажу игрушек, которые Джек купил в Англии.
      - Эй, сержант, - окликнул его пилот, который вышел в салон, чтобы поразмяться. - Чем это ты занимаешься?
      - Видите ли, майор, наш важный пассажир везет с собой игрушки для детишек. - Сержант передал пилоту одну из инструкций. - Смотрите, что нужно сделать: вставьте петельку один в отверстие А, возьмите болт семь восьмых дюйма и затяните его гаечным ключом, пользуясь...
      - Не надо, сержант, уж лучше я буду ремонтировать поврежденные двигатели.
      - Это уж точно, - согласился сержант. - Этому парню нелегко придется дома.
      Глава 24
      Откровение
      - Не люблю, когда меня пытаются использовать в своих целях. - Хольцман откинулся назад, закинув руки за голову.
      Он сидел в конференц-зале со своим главным редактором, таким же опытным журналистом, десятилетиями следившим за событиями в Вашингтоне. Редактор завоевал известность еще в период безумия, положившего конец президентству Ричарда Никсона. Да, то было бурное время. После этого у американских средств массовой информации появился вкус к крови, который так и не исчез. Единственным положительным фактором в этом, думал Хольцман, было то, что они перестали с трепетом относиться к кому бы то ни было. Любой политический деятель был потенциальной целью для справедливого негодования жрецов американской прессы. Само по себе это было здоровым намерением, хотя размах расследований иногда заходил слишком далеко.
      - Это неважно. Кому понравится такое? Итак, что из того, что нам известно, правда? - спросил редактор.
      - Нам придется поверить тому, что Белый дом не получает надежной информации. Для ЦРУ в этом нет ничего нового, хотя сейчас положение не такое плохое, как раньше. Более того, можно с уверенностью утверждать, что деятельность управления даже улучшилась - несмотря на то что Кабот ликвидировал немало должностей. Нам также придется поверить тому, что она рассказала о Нармонове и его военных.
      - А относительно Райана?
      - Я встречался с ним на приемах, но ни разу не брал интервью. Он вообще-то приличный мужик с хорошим чувством юмора. У него поразительные заслуги, по-видимому. Две звезды за разведывательную деятельность - конкретно об этом нам ничего не известно. Когда Кабот принялся сокращать оперативное управление, он выступил против и, судя по всему, сумел добиться сохранения ряда должностей. Райан славится стремительными действиями. Эл Трент поддерживает с ним хорошие отношения, и это - несмотря на ссору, которая произошла между ними несколько лет назад. В этом есть что-то для хорошего материала, однако Трент наотрез отказался говорить о случившемся, когда я спросил его. По-видимому, они обнялись и помирились, и я верю в это, как в Санта-Клауса.
      - Он склонен развлекаться с женщинами на стороне? - поинтересовался редактор.
      - Что значит - склонен? У них что, красная надпись на рубашках, у тех, кто склонен?
      - Очень остроумно. Боб. Тогда что ты хочешь от меня?
      - Так мы будем печатать статью об этом или нет? Глаза редактора расширились от изумления.
      - Ты шутишь? Да разве мы можем позволить себе не опубликовать такой материал?
      - Не люблю, когда меня используют в своих целях, - повторил Хольцман.
      - Мы уже говорили об этом! И мне это тоже не нравится. Но материал-то важный, и, если мы не опубликуем его, это сделает "Тайме". Когда он будет готов?
      - Скоро, - пообещал Хольцман. Теперь ему было ясно, почему он отказался от должности заместителя главного редактора. В деньгах он не нуждался: доход, получаемый от книг, избавил Хольцмана от такой необходимости. Ему нравилось быть журналистом, он все еще сохранил свой идеализм, все еще интересовался содержанием своих статей. И не менее важно, что от него не требовалось принимать ответственные решения, подумал Хольцман.
      ***
      Новый питательный насос оправдал все, что обещал главный инженер, когда говорил о сложностях, связанных с его установкой, сказал себе капитан первого ранга Дубинин. Им пришлось демонтировать практически целый отсек, чтобы разместить его, и к тому же понадобилось прорезать отверстие в двойном корпусе субмарины. Дубинин все еще мог поднять голову и увидеть небо сквозь то, что раньше было изогнутой стальной обшивкой. Такое зрелище действовало на нервы любому офицеру-подводнику. Им нужно было убедиться в том, что питательный насос функционирует нормально, прежде чем заварить отверстие, через которое его опустили внутрь лодки. Впрочем, могло быть гораздо хуже. У "Адмирала Лунина" был стальной корпус. А вот корпуса некоторых советских подлодок были из титана, который очень плохо поддается сварке.
      Отсек, где размещались питательный насос и парогенератор, находился сразу позади реакторного отделения в сторону кормы. Более того, корпус реактора примыкал к переборке со стороны носа, тогда как питательный насос в полном сборе примыкал к той же переборке, но позади нее. Насос обеспечивал циркуляцию воды внутри реактора. Перегретый пар поступал в парогенератор, проходя через интерфейс. Там тепло перегретого пара заставляло кипеть воду в "наружном", или нерадиоактивном, контуре, и этот вторичный пар вращал турбины подводной лодки (вращая в свою очередь винт через посредство редукторов). Пар из "внутренней" петли, потеряв почти всю энергию, поступал в конденсатор, который охлаждался морской водой, поступающей из-за борта, превращался в воду и закачивался обратно в нижнюю часть реактора для последующего нагрева и повторения цикла. Парогенератор и конденсатор составляли единый блок, и один и тот же многоступенчатый насос заставлял воду проходить через все этапы циркуляции. Это механическое устройство представляло собой ахиллесову пяту всех судов с атомными двигателями. Насосу приходилось прокачивать огромную массу воды, которая была горячей как в прямом смысле слова, то есть термически, так и потому, что она являлась радиоактивной. При выполнении такой механической работы неизбежно возникал шум. До сих пор.
      - Удивительно оригинально, - заметил Дубинин.
      - Еще бы. Американцы потратили десять лет на разработку и доводку этого насоса. Они собирались использовать его на своих атомных ракетоносцах, затем отказались от него. Проектировщики были потрясены такой неудачей.
      Капитан только покачал головой. Циркуляция воды на новых американских реакторах обеспечивалась естественным конвекционным течением. Это было еще одним техническим преимуществом новой конструкции. Умны же эти американцы! подумал Дубинин. Вместе с главным инженером он ждал, когда реактор выйдет на проектную мощность. Из него были удалены контрольные стержни, свободные нейтроны из топливных элементов вступили во взаимодействие, и началась контролируемая цепная реакция. Операторы у панели управления следили за температурой внутри реактора и называли вслух цифры.
      - Сейчас начнется... - прошептал главный инженер.
      - Значит, вы не видели работу питательного насоса? - удивился капитан первого ранга.
      - Нет.
      Великолепно, подумал Дубинин, глядя на небо над головой. Какое ужасное зрелище для человека, стоящего внутри подводной лодки...
      - Что это?
      - Только что включился насос.
      - Вы шутите. - Он посмотрел на массивное, многоступенчатое устройство. Не было никаких признаков... Дубинин подошел к панели управления и...
      Он громко рассмеялся.
      - Насос работает, капитан, - заметил командир БЧ-5.
      - Увеличивайте мощность, - скомандовал Дубинин.
      - Десять процентов мощности, и продолжает увеличиваться.
      - Доведите мощность до десяти процентов сверх максимальной.
      - Но, капитан...
      - Я знаю, мы никогда не превышали максимум. - Проектная мощность реактора равнялась пятидесяти тысячам лошадиных сил, но, как и в большинстве двигателей, она была немного преуменьшена. На ходовых испытаниях ее довели однажды до пятидесяти восьми тысяч, что закончилось незначительным повреждением труб парогенератора. Максимальная полезная мощность равнялась 54960 лошадиным силам. Дубинин достигал такой мощности только один раз, вскоре после того, как стал командиром "Адмирала Лунина". Каждый командир испытывает свою подлодку на предельной мощности, подобно тому как летчик-истребитель должен узнать по крайней мере один раз, с какой скоростью может мчаться его машина, стремительно прорезая воздух.
      - Слушаюсь, - кивнул механик.
      - И внимательно наблюдайте за приборами, Иван Степанович. Бели вдруг заметите что-то, немедленно заглушайте реактор. - Дубинин похлопал его по плечу и вернулся в переднюю часть отсека, надеясь, что сварщики хорошо справились со своей работой. Он пожал плечами. Все сварочные швы были подвергнуты рентгеноскопии, раковин нигде не обнаружили. Командир не может заботиться обо всем, а на его подлодке находился отличный стармех.
      - Двадцать процентов мощности.
      Главный инженер верфи оглянулся по сторонам. Питательный насос был установлен на своей платформе, снабженной амортизаторами. Это предупреждало передачу шума и вибрации от насоса на корпус субмарины и далее в окружающую корпус воду. Какая неудачная конструкция! - подумал адмирал. Ну что ж, в дальнейшем мы улучшим ее. Кораблестроение - одна из немногих уцелевших форм инженерного искусства.
      - Двадцать пять.
      - Я начинаю слышать какой-то шум, - заметил Дубинин.
      - Скорость эквивалентна этой мощности?
      - С полной бытовой нагрузкой... - Это означало ту долю мощности, которая требовалась для функционирования корабельных систем, начиная от кондиционирования воздуха до освещения кают. - Десять узлов. - Субмарины класса "Акула" потребляли много электроэнергии для повседневных нужд. Основная часть мощности расходовалась на систему кондиционирования воздуха, которая была весьма примитивной и пожирала до десяти процентов номинальной мощности реактора. - На бытовые нужды уходит семнадцать процентов, и лишь после этого начинает вращаться винт. Западные системы намного эффективнее.
      Главный инженер верфи мрачно кивнул.
      - Там у них огромная промышленность, занятая производством экономичных систем, - машиностроение, принимающее во внимание потребности окружающей среды. У нас еще отсутствует инфраструктура, позволяющая вести исследования в этой области.
      - У них намного более жаркий климат. Однажды в июле мне пришлось побывать в Вашингтоне. Даже в аду не может быть хуже.
      - Неужели?
      - Сотрудник нашего посольства, сопровождавший меня, сказал, что когда-то на этом месте находилось малярийное болото. Случались даже эпидемии желтой лихорадки. Ужасный климат.
      - Я не знал этого.
      - Тридцать процентов, - произнес стармех.
      - Как вы попали туда? - спросил адмирал.
      - Десять лет назад, когда там шли переговоры по предупреждению несчастных случаев на море. Это было мое первое и последнее дипломатическое поручение. Какому-то штабному идиоту пришло в голову, что там может понадобиться подводник. Меня забрали прямо из Академии Фрунзе. Пустая трата времени, добавил Дубинин.
      - Какое у вас создалось впечатление?
      - Скучища. Американские подводники высокомерны и относятся к нам с презрением. Никакого товарищества в то время. - Дубинин сделал паузу. Впрочем нет, несправедливо так говорить. Политический климат тогда был совершенно другим. Меня принимали гостеприимно, но холодно. Я побывал на бейсбольном матче.
      - Понравилось? - спросил адмирал. Капитан первого ранга улыбнулся.
      - Пиво и закуски оказались превосходными. Сама игра была совершенно непонятной, а их объяснения только сбивали с толку.
      - Сорок процентов.
      - Двенадцать узлов, - сказал Дубинин. - Шум увеличивается...
      - И все-таки?
      - И все-таки это всего лишь малая часть того шума, который исходит от прежнего насоса. Обслуживающему персоналу приходилось надевать здесь защитные наушники. А при полной скорости грохот был страшным.
      - Посмотрим, что будет дальше. Вы узнали что-нибудь интересное в Вашингтоне?
      Дубинин снова хмыкнул.
      - Узнал - по улицам нельзя ходить в одиночку. Однажды вышел на прогулку и увидел, как какой-то хулиган напал на женщину, - вы не поверите, всего в нескольких кварталах от Белого дома!
      - Неужели?
      - Этот молодчик попытался пробежать мимо меня с ее сумочкой в руках. Как в сцене из гангстерского фильма. Просто удивительно.
      - Попытался?
      - Я разве не рассказывал, что в молодости был хорошим футболистом? Я сделал подкат - может быть, с излишним энтузиазмом. Между прочим, разбил ему коленную чашечку. - Дубинин улыбнулся, вспомнив, как расправился с мерзавцем. Действительно, бетонные тротуары куда тверже, чем поросшая травой поверхность футбольного поля...
      - Пятьдесят процентов.
      - И что было дальше?
      - Сотрудники посольства устроили грандиозный скандал. Посол вопил как недорезанная свинья. Я решил, что меня отошлют домой. Однако местная полиция хотела наградить меня медалью. Тогда все спустили на тормозах, и впредь меня не приглашали принять участие в дипломатических переговорах. - Дубинин расхохотался. - Я одержал победу. Восемнадцать узлов.
      - Зачем вы вмешались в это происшествие?
      - Я был молодым и глупым, - объяснил Дубинин. - Мне даже в голову не пришло, что это могла быть провокация со стороны ЦРУ, - наш посол беспокоился именно об этом. Разумеется, никакой провокацией и не пахло - просто пожилая слабая негритянка и молодой хулиган. Колено у него здорово пострадало. Интересно, он научился снова бегать? А если это действительно был агент ЦРУ, одним шпионом стало меньше.
      - Шестьдесят процентов, работает устойчиво, - произнес старший механик. Никаких колебаний в уровне давления.
      - Двадцать три узла. Оставшиеся сорок процентов мало что нам покажут.., и шум потока сейчас начнет отражаться в корпусе лодки. Будь повнимательнее, Ваня!
      - Слушаюсь, капитан!
      - Какую наибольшую скорость вы развивали?
      - Тридцать два узла при номинальной мощности реактора. Тридцать три - при перегрузке.
      - Ходят слухи о новой краске для корпуса лодки...
      - Это то самое английское изобретение? Судя по данным разведки, американские ударные подлодки в результате ее использования сумели увеличить скорость больше чем на узел.
      - Совершенно верно, - подтвердил адмирал. - Мне говорили, что формула состава нам известна, вот только мы столкнулись с трудностями при ее производстве, а процесс окраски еще более сложен.
      - При скорости свыше двадцати пяти узлов возникает опасность срыва антиакустических плиток с поверхности корпуса. У меня такое однажды случилось - тогда я был старпомом на "Свердловском комсомольце"... - Дубинин покачал головой. - Ощущение, словно ты оказался внутри железного барабана - так эти проклятые резиновые плитки били по корпусу.
      - Боюсь, что с этим мы ничего пока не можем сделать.
      - Семьдесят пять процентов мощности.
      - Уберите эти плитки, и я смогу прибавить еще один узел к предельной скорости.
      - Вы действительно выступаете за это? Дубинин отрицательно потряс головой.
      - Нет. При мчащейся в воде торпеде это может стать границей между жизнью и смертью.
      На этом разговор прекратился. Через десять минут мощность реактора достигла предельной - пятидесяти тысяч лошадиных сил. Шум насоса стал теперь очень заметным, но все-таки можно было разговаривать друг с другом. Когда на лодке стоял прежний насос, вспомнил Дубинин, при таком уровне мощности казалось, что рядом играет оркестр рок-музыки, и по твоему телу пробегали колебания. Сейчас насос работал намного тише, и к тому же начальник верфи обещал усовершенствовать амортизаторы его основания. Да, адмирал не хвастался. Шум резко уменьшился. Прошло еще десять минут и Дубинину все стало ясно. Он уже видел и слышал достаточно.
      - Начать уменьшение мощности, - скомандовал Дубинин.
      - Ну как, Валентин Борисович?
      - КГБ украл это у американцев?
      - Такое впечатление создалось и у меня, - ответил адмирал.
      - Расцелую первого же разведчика, которого встречу.
      ***
      Сухогруз "Джордж Макриди" стоял пришвартованный у причала. Шла погрузка. Это был большой океанский корабль, построенный десять лет назад, с мощными низкооборотными морскими дизелями. Он был спроектирован как лесовоз, способный перевозить тридцать тысяч тонн обработанной древесины или, как в данном случае, бревен. Обычно японцы предпочитали сами обрабатывать лесоматериалы. При этом деньги, затраченные на обработку, оставались в стране, а не уходили за границу. По крайней мере в этом случае для перевозки использовался корабль под американским флагом - уступка, которой удалось добиться после десяти месяцев переговоров. Побывать в Японии интересно, хотя и дорого.
      Под внимательным взглядом первого офицера подъемные краны снимали с грузовиков бревна и опускали их в трюмы, специально построенные для этой цели. Погрузка шла удивительно быстро. Автоматизация процессов погрузки была, наверно, самым важным усовершенствованием в торговом флоте. "Джорджа М." можно загрузить меньше чем за сорок часов и разгрузить в порту назначения за тридцать шесть, что позволяло кораблю быстро выйти в море. Это было экономически выгодно, хотя и лишало его команду возможности как следует погулять в том порту, куда забрасывала моряков служба. Сокращение доходов у портовых баров и других заведений, занимающихся отдыхом моряков, мало интересовало судовые компании, не получавшие выгоды от своих кораблей, когда они стояли у причалов.
      - Пит, я получил метеопрогноз, - сообщил третий офицер. - Погода могла бы быть лучше.
      Первый помощник посмотрел на метеосводку.
      - Вот это да!
      - Совершенно верно, над Сибирью формируется огромная область низкого давления. Через пару дней нас изрядно потреплет. Да и обойти шторм не удастся - он захватывает слишком большую площадь.
      Взглянув на цифры, первый помощник свистнул от изумления.
      - Не забудь приготовиться как следует, Джимми.
      - Ладно. У нас много палубного груза?
      - Одни эти бревна. - Он указал вниз. Моряк что-то проворчал и поднял бинокль.
      - Боже мой, да они скованы вместе цепями!
      - Именно поэтому мы и не можем спрятать их в трюм.
      - Поразительно! - прошептал молодой моряк.
      - Я уже дал указания боцману. Он закрепит их как следует и принайтовит к палубе.
      - Отличная мысль. Пит. Если шторм будет таким, как я ожидаю, на палубе можно будет заниматься серфингом.
      - Капитан все еще на берегу?
      - Да, обещал вернуться в четырнадцать ноль ноль.
      - Бункеровка закончена. Стармех выведет свои дизели на полную мощность в семнадцать тридцать?
      - Да.
      - Черт возьми, даже с бабой переспать не хватает времени.
      - Я передам капитану относительно прогноза погоды. Из-за шторма мы можем опоздать с прибытием в Японию.
      - Капитану это не очень понравится.
      - Думаешь, нам будет приятно?
      - Послушай, если из-за шторма нарушится график пользования причалом, может быть, я...
      - И я тоже, дружище.
      Первый офицер ухмыльнулся. Оба были холостыми.
      ***
      - Красиво, правда? - спросил Фромм. Он наклонился вперед, глядя на металлическую массу через прозрачные лексановые щиты. Механическая рука манипулятора сняла плутоний со шпинделя и поднесла к Фромму для визуального контроля... Это не было необходимым, но плутоний все равно нужно было переместить для следующей фазы обработки, и Фромм решил посмотреть на него поближе. Он включил мощный электрический фонарь и направил его на сверкающую массу, но тут же выключил. Верхнее освещение было достаточно ярким.
      - Действительно, поразительно красиво, - согласился Госн. Перед ними находился предмет, внешне напоминавший хрусталь. На самом деле он был намного глаже любого стекла. Обработка наружной поверхности была так точна, что наибольший эффект искажения вызывался силой тяжести. Если и были неровности, то столь незначительные, что различить их невооруженным глазом было попросту невозможно, и находились они, вне сомнения, в пределах допусков, установленных Фроммом, - он разрабатывал тексты программ для станков на компьютере.
      Наружная поверхность изогнутого цилиндра была идеальной и отражала свет подобно какой-то эксцентрической линзе. Когда механическая рука начала поворачивать цилиндр вокруг продольной оси, отражение падающего с потолка света было плавным и не подрагивало. Даже немецкий инженер счел это удивительным.
      - Никогда бы не поверил, что мы сможем так хорошо справиться со своей задачей, - заметил Госн. Фромм утвердительно кивнул.
      - Еще совсем недавно такая точность была просто недостижима. Технология станков на воздушных подушках появилась меньше пятнадцати лет назад, а системы, подчиняющиеся лазерному контролю, - еще позже. Основным направлением коммерческого применения все еще является изготовление сверхточных инструментов вроде астрономических телескопов, высококачественных линз, специальных деталей для центрифуг... - Немец выпрямился. - Теперь нужно отполировать внутренние поверхности. Их невозможно подвергнуть визуальному контролю.
      - Почему сначала обрабатывались наружные поверхности?
      - Чтобы быть уверенными в том, что станок работает должным образом. Обработка внутренних поверхностей будет контролироваться лазерным лучом - а теперь нам известно, что лазер функционирует нормально. Объяснение не было до конца откровенным, но Фромму не хотелось говорить правду: он действительно считал созданный цилиндр прекрасным. Молодой араб вряд ли поймет это... Действительно, в этом было что-то фаустовское, подумал Фромм, верно?
      Как странно, подумал Госн, что-то, имеющее такие прекрасные формы, может...
      - Все идет хорошо.
      - Конечно, - ответил Фромм. Он сделал жест в сторону изолированного пространства. Хорошо отлаженный станок снимал что-то, похожее на металлическую стружку, только гораздо тоньше, видное исключительно из-за способности отражать свет. Эту удивительно ценную стружку собирали и хранили для переплавки и возможного использования в будущем.
      - Самое время сделать перерыв, - сказал Фромм и отвернулся от станка.
      - Согласен. - Они работали уже четырнадцать часов. Госн отпустил рабочих, затем они с Фроммом тоже ушли, оставив помещение под охраной двух вооруженных часовых.
      Охранники не были образованными людьми. Их выбрали из самых верных сторонников командира, каждый из них имел за плечами много лет боевых операций. Странным могло показаться то, что эти боевые операции велись главным образом против таких же арабов, как и они, а не против предполагаемых врагов-сионистов. Террористических групп было в изобилии, и, поскольку каждая из них вербовала сторонников среди палестинцев, этим группам приходилось соперничать между собой за ограниченное число бойцов. Соперничество между вооруженными людьми нередко вело к столкновениям и смертям. В случае с охранниками это доказывало их лояльность. Каждый из часовых был прекрасным стрелком и почти не уступал новому пополнению отряда Куати - американцу Расселлу, этому неверному.
      Один из охранников, закурив сигарету, прислонился к стене. Ему предстояла еще одна скучная бессонная ночь. Занимая пост наружного часового, обходящего периметр лагеря, или охраняя дом, в котором спал Куати, они могли хотя бы развеяться, сменить обстановку. Можно было вообразить, что за каждым автомобилем или в каждом окне скрывается израильский агент, и такие мысли поддерживали бдительность, не давали задремать, и смена проходила быстрее. Но здесь ситуация была иной. Здесь они охраняли машины, неподвижные и молчаливые. Чтобы немного отвлечься, не отступая от выполнения своих обязанностей, охранники следили за операторами, ходили за ними следом по мастерской, сопровождая их туда, где техники ели и спали, и даже наблюдали за их работой, если она не была особенно сложной. Ахмед, хотя и не получил образования, но был сообразителен, быстро схватывал то, что его интересовало, и ему казалось, что он мог бы заменить любого из операторов, если бы ему дали несколько месяцев, чтобы овладеть этой профессией. Он отлично разбирался в оружии и мигом обнаруживал неисправность или налаживал прицел не хуже опытного оружейника.
      Расхаживая возле своего объекта, он прислушивался к монотонному шуму вентиляторов, подававших воздух в системы, и при каждом обходе смотрел на контрольную панель, где приборы указывали на состояние этих систем. Охранники следили также за резервными генераторами, контролируя уровень топлива в баках.
      - Они очень беспокоятся о том, как соблюдается график, правда? - рассуждал Ахмед. Он продолжал обход, надеясь, что один из огоньков на контрольной панели погаснет. Ахмед и второй часовой остановились и посмотрели на металлический цилиндр, который так интересовал Фромма и Госна.
      - Как ты думаешь, что это такое?
      - Что-то необыкновенное, - ответил Ахмед. - Посмотри только, как они держат все в секрете.
      - Думаю, это часть атомной бомбы. Ахмед повернулся к своему напарнику.
      - Почему ты так считаешь?
      - Один из операторов сказал, что это не может быть ничем другим.
      - Вот будет подарочек нашим израильским друзьям!
      - После того как за эти годы погибло столько арабов - по вине израильтян, американцев, всех остальных.., да, это был бы подарок что надо. - Охранники продолжали ходить между застывшими станками. - Интересно, почему они так торопятся?
      - Какая разница почему, они хотят поскорее закончить работу. - Ахмед снова остановился, глядя на металлические и пластмассовые детали, разложенные на сборочном столе. Атомная бомба? - спросил он себя. Но некоторые детали выглядели как.., как соломинки для лимонада, длинные и тонкие, связанные в пучки и слегка изогнутые... Соломинки для питья лимонада - в атомной бомбе? Это невозможно. Ведь атомная бомба должна походить на.., на что? Ахмед признался себе, что не имеет об этом ни малейшего представления. Он мог читать Коран, газеты, инструкции по уходу за оружием. Не его вина, что у него не было возможности стать образованным человеком подобно Госну, которого Ахмед уважал и которому он завидовал. Какая это прекрасная штука образование. Если бы его отец не был крестьянином, выселенным со своей земли и ставшим мелким торговцем, а кем-то более значительным, способным скопить немного денег...
      Во время следующего обхода Ахмед увидел.., банку из-под краски? -Что-то очень похожее на банку из-под краски. Металлические стружки после обточки детали собирались в поддоне с фреоном. Ахмед часто видел это. Стружки - они походили главным образом на очень тонкие металлические нити - потом собирали и ссыпали в контейнер, действительно похожий на банку из-под краски, делали это через специальное окошко руками в толстых резиновых перчатках. После чего банку помещали в коробку с двойными дверцами, вынимали оттуда, несли в другую комнату, открывали в такой же коробке и высыпали содержимое в одну из странных форм.
      - Я выйду на минутку отлить, - произнес напарник.
      - Подыши свежим воздухом, - посоветовал Ахмед.
      Перекинув автомат через плечо, он смотрел вслед другу, который вышел наружу через двойные двери. Скоро он и сам выйдет немного развеяться, когда придет время обойти вокруг здания. Он был старшим и отвечал не только за безопасность мастерской, но и за наружных часовых. Ахмед считал, что такая ответственность хороша уже тем, что позволяет выйти из мастерской. Разве может человек жить, закрытый внутри помещения, как в космической станции или в подводной лодке, подумал Ахмед. Ему хотелось стать образованным человеком, но не для того, чтобы превратиться в конторского служащего - сидеть и читать бумаги. Нет, лучше стать инженером, строить дороги и мосты. Когда-то это было его честолюбивой мечтой. Может быть, его сын сможет стать инженером, если, конечно, будет возможность жениться и иметь сына. Пока об этом можно только мечтать. Да и то не сейчас. Главной мечтой сейчас было дожить до того момента, когда все это кончится, когда можно будет отложить в сторону автомат и вести обычную жизнь.
      Но сначала должны погибнуть сионисты.
      Ахмед стоял посреди комнаты, не зная от скуки, что делать. Часовые на наружных постах по крайней мере видят звезды. Что бы такое сделать, чтобы скоротать время, что бы сделать...
      Банка из-под краски находилась прямо перед ним, в изолированной коробке. Казалось, она приготовлена для переноса в другое помещение. Ахмед часто видел, как это делали операторы. Ну ладно. Он достал банку из коробки через воздушный шлюз и пошел с ней в комнату, где стояла плавильная печь. Техники ставили банку внутрь электрического горна и.., все очень просто, и Ахмеду хотелось что-то сделать, может, даже что-то полезное для этого проекта, какую бы цель он ни преследовал.
      Банка оказалась легкой, он подумал, что в ней, может быть, нет ничего, кроме воздуха. Что если она пустая? Ее крышка была прижата зажимами и.., нет, решил он. Он поступит так же, как это делали техники. Ахмед подошел к плавильной печи, открыл дверцу, убедился, что электричество отключено - печь бывала очень горячей, ведь в ней плавили металл! Дальше он надел толстые резиновые перчатки, которыми пользовались техники, и, забыв включить систему заполнения плавильной печи аргоном, ослабил зажимы на крышке банки. Потом повернул банку так, чтобы можно было заглянуть внутрь. Он заглянул.
      В то мгновение, когда Ахмед отбросил зажимы и снял крышку, в банку хлынул богатый кислородом воздух и тут же вступил в реакцию с тончайшими нитями плутония. Часть плутониевых нитей сразу воспламенилась, буквально взорвалась у него перед лицом. Сверкнула вспышка, словно от взрыва ружейного капсюля, крошечное облачко огня и жара, и он сразу понял, что такая слабая вспышка не может причинить никакого вреда человеку. И дым совершенно безвреден, подумал он, хотя и чихнул от него.
      Несмотря на все это, Ахмеда охватил ужас. Он сделал что-то, чего делать не следовало. Что подумает о нем командир? Как с ним поступит? Он прислушался к шуму кондиционера и ему показалось, что он увидел, как облачко прозрачного дыма поднимается к вентиляционному люку. Очень хорошо. Теперь электрические пластины, собирающие пыль, позаботятся об этом. Сейчас ему оставалось...
      Да. Ахмед прижал крышку, защелкнул зажимы и отнес банку обратно в мастерскую. Второй охранник еще не вернулся. Это хорошо. Он поставил банку на место и убедился, что все выглядит точно так же, как несколько минут назад. Ахмед закурил, чтобы успокоиться, ругая себя за то, что никак не может бросить вредную привычку. Курение начало влиять на его дыхание при беге.
      Ахмед не подозревал, что он уже труп, просто его смерть еще нигде не зарегистрирована, и что дым сигареты - по сравнению с тем, что он вдохнул несколько минут назад, - для него чище лесного воздуха, наполненного озоном.
      ***
      - Я знаю, как сделать это, - объявил Кларк, входя в кабинет Райана подобно киноактеру Джону Уэйну, появляющемуся в воротах Аламо.
      - Тогда расскажи. - Джек указал в сторону кресла.
      - Я только что вернулся из аэропорта Даллес, поговорил там кое с кем. "Боинги-747" японской компании "Джал", совершающие трансполярные перелеты, оборудованы прямо-таки для наших целей. Верхняя гостиная отведена для спального помещения, и, там размещены койки, как в старом пульмановском вагоне. Для нас это удобно. В гостиной хорошая акустика, что облегчает нашу задачу. - Кларк положил на стол Райана план. - Вот здесь и здесь находятся столы. Мы установим два беспроволочных жучка, работающих на четырех радиоканалах.
      - Объясни понятнее, - попросил Джек.
      - Радиожучки - всенаправленного действия. Радиоволны от них поступают на передатчик сверхвысокой частоты, и уже тот посылает их дальше, за пределы самолета.
      - Но зачем четыре канала?
      - Самое трудное - нейтрализовать шум самолета, рев двигателей, свист проносящегося ветра и тому подобное. Два канала - для внутренних звуков, остальные два - только для ликвидации фонового шума. Это понадобится для того, чтобы отфильтровать глушение. У нас есть специалисты в научно-техническом отделе, которые занимались этим в течение длительного времени. Они используют записанный на магнитной ленте шум для того, чтобы выяснить влияние помех, затем просто меняют фазу и нейтрализуют этот шум. Это очень просто, если имеется соответствующее компьютерное оборудование. У нас оно есть. Ясно? Передатчик будет размещен в бутылке. Мы направим его в сторону иллюминатора. Я уже проверил, никаких трудностей. Далее, нам понадобится самолет сопровождения.
      - Что за самолет?
      - Что-то вроде "Гольфстрима", а еще лучше - "ЕС-135". Я бы советовал использовать не один самолет, а несколько, чтобы они могли сменять друг друга.
      - На каком расстоянии?
      - Лишь бы они находились в прямой видимости.., скажем, миль тридцать, причем совсем не обязательно на одной высоте. Мы не собираемся устраивать ему почетный эскорт.
      - Насколько сложно организовать все это?
      - Очень просто. Самое трудное - это батарея, источник питания, как я уже сказал, она разместится в бутылке виски. Выберем сорт, который продается в магазине аэропорта, не облагаемом пошлиной. Я поручил одному парню заняться этим - лучше всего не в стеклянной бутылке, а в керамической. Скажем, какой-нибудь дорогой сорт вроде "Чивас". Японцы очень любят хорошее виски.
      - Какие меры на случай обнаружения? Кларк ухмыльнулся, как школьник, которому удалось облапошить учителя.
      - Вся система будет исключительно из японских компонентов, причем на борту самолета находится приемник, работающий на тех же частотах. Премьер, как всегда, летит в сопровождении группы журналистов. Приемник будет находиться в мусорной корзине одного из туалетов нижней палубы. Если операция накроется, они придут к выводу, что виновник - кто-то из своих. Все будет сделано так, будто это дело рук журналиста.
      - Хорошая мысль, Джон, - кивнул Райан.
      - Я так и знал, что тебе это понравится. После посадки один из наших парней заберет бутылку. Мы устроим так, что японцам не удастся открыть эту бутылку - пробка будет на суперклее.
      - Подниметесь на борт самолета в Мехико?
      - Я поручил Дингу заняться этим. Пора ему приобрести вкус к планированию операций, а эта - достаточно простая. Со своим испанским мне не составит труда ввести в заблуждение мексиканцев.
      - Вернемся к аппаратуре подслушивания. Мы не сможем получать информацию в реальном времени?
      - Нет, никак не сможем. - Покачал головой Кларк. - Она будет поступать к нам в намеренно искаженном виде, но высокоскоростные рекордеры запишут ее, затем мы пропустим запись через компьютеры и получим чистый вариант. Это дополнительная мера предосторожности. Экипажи самолетов сопровождения не будут знать, что они подслушивают, и только пилотам сообщат, за кем следовать.., может быть, удастся обойтись даже без этого. Я еще проверю.
      - Сколько понадобится времени, чтобы получить расшифрованную чистую запись?
      - Это придется делать уже после прибытия.., скажем, через два часа. По крайней мере таково мнение ребят из научно-технического отдела. А ты знаешь, в чем прелесть этой затеи?
      - В чем?
      - Подслушивать на самолетах - пара пустяков. Ребята в научно-техническом отделе разрабатывали эту проблему очень долго. Им помог прорыв на военно-морском флоте - совершенно черный, настолько он секретен. Никто не подозревает, что это нам по плечу. Компьютерные коды чрезвычайно сложны. Многие пытались решить эту проблему, однако успеха добился один парень из Управления национальной безопасности с помощью теоретической математики. Повторяю, сэр Джон, никто не подозревает, что такое возможно. Японская служба безопасности тоже не готова к этому и потому проспит. Даже если им удастся обнаружить жучок, они придут к выводу, что это неуклюжая попытка какого-то кустаря-одиночки, не разбирающегося в технике. А приемник, который я доставлю на борт самолета, не сможет принять ничего полезного ни для кого, кроме нас...
      - Но наш парень заберет и его, чтобы подстраховаться на случай нарушения радиопередачи?
      - Совершенно верно. Так что у нас будет двойная страховка - или даже тройная, я так и не разобрался в терминологии. Три независимых канала передачи информации: один на борту самолета и два, ведущие передачу с него.
      Райан поднял кружку кофе в шутливом тосте.
      - Отлично. Теперь, когда техническая сторона проекта выглядит осуществимой, мне нужна оценка оперативной вероятности успеха.
      - Ручаюсь за нее, Джек. Черт меня побери! Как хорошо снова чувствовать себя разведчиком. При всем уважении к тебе служба в качестве твоего телохранителя - это недооценка моих возможностей.
      - И ты мне тоже нравишься, Джон, - рассмеялся Райан. Впервые он сбросил напряжение. Если им удастся провести эту операцию, может быть, эта сука Эллиот хоть на время оставит его в покое. Может быть, и президент поймет наконец, что полевые операции с использованием настоящих полевых агентов не утратили своей важности. Это окажется победой, хотя и небольшой.
      Глава 25
      Решение
      - Так для чего собираются их использовать? - спросил второй помощник, глядя с мостика на палубный груз.
      - Говорят, для потолочных балок какого-то храма. По-видимому, храм невелик, - заметил первый помощник. - Сколько же еще будут расти эти волны?..
      - Надо бы сбавить скорость, Пит.
      - Я уже дважды говорил с капитаном. Но он заявил, что не может нарушать график.
      - Тогда объясни это чертову океану.
      - Не знаю, к кому обращаться.
      Второй помощник, исполняющий обязанности вахтенного офицера, только фыркнул. Первый помощник - следующий по старшинству после капитана - поднялся на мостик, чтобы оценить обстановку. Вообще-то это входило в обязанности шкипера, но капитан спал у себя в каюте.
      Лесовоз "Джордж Макриди" пробивался через огромные тридцатифутовые волны, стараясь поддерживать скорость в двадцать узлов. Впрочем, старался безуспешно, хотя дизели работали на полную мощность. Небо было затянуто облаками, и лишь изредка между ними проглядывала луна. Вообще-то шторм стихал, но ветер продолжал дуть со скоростью шестьдесят миль в час, а волнение продолжало увеличиваться. По мнению обоих офицеров, это был типичный шторм, характерный для северной части Тихого океана. Но все же он отличался некоторой необычностью. Было тепло - десять градусов по Фаренгейту, но летящие брызги замерзали на лету и били по окнам мостика подобно дроби на утиной охоте. Правда, повезло, что волны катились навстречу судну. "Джордж М." был грузовым судном, а не пассажирским лайнером, и у него отсутствовали стабилизаторы, уменьшающие бортовую качку. По правде говоря, корабль не так уж и бросало. Надстройка была расположена в кормовой части, что заметно смягчало килевую качку. Это обстоятельство мешало офицерам полностью осознать, что действительно происходит на носу, тем более что видимость из-за туч летящих брызг была плохой.
      У качки были свои особенности. Когда корабельный форштевень врезался в подножие особенно высокой волны, скорость падала. Однако в результате огромных размеров судна оказывалось, что нос сбавлял скорость быстрее кормы, и, когда силы торможения пытались замедлить движение судна, по его корпусу пробегала дрожь. Металлический корпус словно протестовал против такой жестокости, и во время особенно резких толчков его длина даже сокращалась на несколько дюймов, во что было трудно поверить.
      - Когда-то я плавал на авианосце, так он в центральной части уменьшался в длину больше чем на фут. Однажды мы...
      - Прямо по курсу, сэр! - выкрикнул рулевой.
      - Черт побери, девятый вал! - успел воскликнуть второй помощник.
      Внезапно гигантская пятидесятифутовая волна появилась всего в сотне ярдов от тупого носа "Джорджа М.". Это не было чем-то совершенно неожиданным. Порой две волны сливались вместе, их высота на мгновения увеличивалась, а затем волны снова расходились... Нос корабля поднялся вверх на волне средней высоты и рухнул на ее обратном скате вниз перед накатывающей зеленой стеной.
      - Держись!
      Нос не успел подняться. Зеленая пенящаяся стена просто нахлынула на носовую часть корабля, словно не встречая препятствий, и покатилась по всей длине в пятьсот футов, до самой надстройки. Офицеры следили за ней будто зачарованные. Судну не угрожала никакая опасность - по крайней мере они пытались убедить себя в том, что не угрожала немедленная опасность. Сплошная зеленая масса воды катилась мимо тяжелых грузовых кранов и мачт, двигаясь вперед со скоростью тридцать миль в час. Судно снова содрогалось от непомерной перегрузки: его нос врезался в нижнюю часть волны и скорость упала. Более того, нос все еще оставался под водой, потому что основание волны было намного шире ее верхней части, которая готова была разбиться об окрашенный в белое стальной утес, возвышавшийся прямо на ее пути.
      - Сейчас! - крикнул вахтенный офицер рулевому. Гребень волны не достиг уровня мостика и разбился об окна кают старших офицеров. В следующее мгновение вверх взлетела вертикальная белая стена брызг, отрезавшая находившихся на мостике от окружающего мира. Это продолжалось всего секунду, но она показалась им долгой минутой. Затем видимость восстановилась, и они увидели перед собой корабельную палубу, находящуюся точно на том же месте, где ей и надлежало быть, хотя и под слоем воды, стекающей в шпигаты. "Джордж М." накренился на пятнадцать градусов и выровнялся.
      - Сбавить скорость до шестнадцати узлов, ответственность беру на себя, распорядился первый помощник.
      - Слушаюсь, сэр, - отозвался рулевой.
      - Пока я на мостике, я не допущу, чтобы мой корабль развалился, - заметил старший офицер.
      - Разумное решение. Пит. - Второй помощник уже подошел к аварийной панели, чтобы убедиться в исправности судовых механизмов, - в случае аварии или затопления на панели вспыхнул бы сигнал тревоги. Но аварийные лампочки не горели. В этом не было ничего удивительного - лесовоз спроектировали таким образом, чтобы он мог выдержать куда более суровые штормы, однако это не значило, что на море можно терять бдительность.
      Загудел телефон.
      - Мостик, первый помощник слушает.
      - Что там произошло, черт побери, - послышался голос старшего механика.
      - Всего лишь большая волна, чиф, - коротко ответил Пит. - Есть проблемы?
      - Всего лишь? Она так шарахнула в переднюю переборку, я уж решил было, что выбито окно, - похоже, треснул иллюминатор. Почему бы не сбавить скорость? Неприятно, когда тебе в постель хлещут волны, понимаешь?
      - Я уже распорядился.
      - Отлично. - Стармех положил трубку.
      - Ну, что тут у вас? - раздался голос капитана. Он появился на мостике в пижаме и халате, успел заметить, как вода с палубы исчезала в шпигатах.
      - Большая волна, пятьдесят-шестьдесят футов. Я сбавил ход до шестнадцати узлов. Двадцать - слишком много при такой волне.
      - Правильно, пожалуй, - проворчал капитан. Каждый лишний час у причала обходился в пятнадцать тысяч долларов, и хозяевам не нравилось напрасно расходовать деньги. - Увеличьте скорость, как только будет возможно. - И он исчез, чтобы не застудить босые ноги.
      - Будет исполнено, - ответил Пит, глядя на пустой дверной проем.
      - Скорость пятнадцать и восемь, - доложил рулевой.
      - Хорошо.
      Оба офицера уселись в высокие кресла и взяли чашки с кофе. Вообще-то в происшествии не было ничего пугающего, теперь оно казалось даже захватывающим. Брызги от форштевня, врезающегося в волны, казались удивительно красивыми в лунном свете. Первый помощник посмотрел вниз на палубу. Лишь через несколько секунд он понял, что произошло.
      - Включить палубное освещение!
      - В чем дело? - Второй офицер поспешил к распределительному щиту, и прожекторы залили палубу ярким светом.
      - А, один все-таки остался...
      - Один... - Вахтенный офицер взглянул на палубу. - О-о... Три остальных...
      Первый помощник изумленно потряс головой. Какими словами описать силу простой воды? А ведь это была прочная цепь, и волна разорвала ее, словно гнилую нитку. Впечатляюще.
      Второй помощник снял трубку телефона и нажал кнопку.
      - Боцман, наш палубный груз только что смыло за борт. Осмотрите переднюю часть надстройки и сообщите мне о причиненном ущербе. - Он знал, что добавлять о необходимости осмотра изнутри, не выходя на палубу, не потребуется.
      Через час стало ясно, что они отделались на удивление легко. Бревна, смытые волной, ударили в то место надстройки, которое было укреплено мощными стальными бимсами. Повреждения оказались незначительными, понадобится всего лишь сварка и окраска. Впрочем, кому-то придется рубить новое дерево. Три бревна из четырех были смыты за борт. Японскому храму придется подождать с новой крышей.
      Три огромных бревна, скрепленных вместе железной цепью, остались далеко позади "Джорджа М.". Они все еще были сырыми и теперь начали впитывать морскую воду, становясь еще тяжелее.
      ***
      Кэти Райан следила за тем, как автомобиль ее мужа отъехал от дома. Время, когда она жалела его, прошло. Теперь она чувствовала себя оскорбленной. Он не хотел говорить об этом - не пытался как-то объяснить, извиниться, вместо этого хотел сделать вид, что.., что? Иногда он говорил, что плохо себя чувствует, очень устал. Кэти хотелось откровенно побеседовать с ним, но она не знала, с чего начать. Мужское эго - хрупкая вещь, доктор Кэролайн Райан знала это, а такая тема - самое чувствительное в нем. Наверно, это сочетание усталости и спиртного. Джек - не машина. Он сжигает себя. Кэти заметила первые симптомы несколько месяцев назад. И на службу ему приходится так далеко ездить. Почти три часа ежедневно. Правда, у него шофер, но все равно... Три лишних часа в добавление к напряженной работе вместо того, чтобы пораньше приезжать домой, где его ждут и любят.
      Так помогаю я ему или наношу вред? - спрашивала она себя. Может быть, отчасти здесь и моя вина?
      Кэти вошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Ну что ж, она больше не краснощекий подросток. Вокруг рта и у глаз появились морщины. Следует подумать об очках. Во время работы у нее случались приступы головной боли, и она знала, что причиной могут быть глаза, - в конце концов, она хирург-офтальмолог, - но у нее, как и у всех остальных, вечно не хватало времени, чтобы посетить своего коллегу тут же в Институте Вильмера. Это глупо, признала Кэти. У нее по-прежнему красивые глаза. По крайней мере их цвет не изменился, хотя способности к преломлению пострадали от напряжения, связанного с работой.
      Все еще стройная и тонкая. Не мешало бы сбросить фунта три-четыре или, что еще лучше, добавить их к груди. У Кэти была маленькая грудь, как и у всех женщин из ее семьи, а в мире ценились женщины с грудью, превосходящей размерами вымя коровы Элзи Борден. Ее любимая шутка о том, что размер бюста обратно пропорционален размеру мозга, возникла как защитный механизм. Она мечтала о большой груди подобно тому, как мужчины мечтают о большом члене, однако Бог или унаследованные гены не наградили ее мощным бюстом. Был еще способ исправить положение, но Кэти не могла пойти на унизительную операцию к тому же ей не нравился слишком большой процент осложнений, связанных с впрыскиванием силикона.
      Что касается остального.., прическа, разумеется, всегда выглядела растрепанной, но тут уж ничего не поделаешь - хирургическая дисциплина категорически запрещала ей обращать внимание на волосы. Впрочем, они все еще были светлыми и шелковистыми, и когда Джек обращал на них внимание, то восхищался ими. Морщинки не портили лица, оно оставалось красивым. Ноги всегда были стройными, а благодаря тому, что ей приходилось много ходить по больницам Хопкинса/Вильмера, даже окрепли. Кэти заключила, что, глядя на нее, собаки не станут лаять ей вслед. Она по-прежнему была привлекательна и знала, что так считают и те, с кем работала. Ей нравилось, что порой студенты-практиканты влюблялись в нее. По крайней мере никто из них не избегал ее обходов.
      Вдобавок ко всему Кэти была хорошей матерью. Она много внимания уделяла детям, беспрестанно заглядывая в комнаты Салли и маленького Джека, даже когда они спали. Последнее время, когда муж так мало бывал дома, Кэти старалась заменить его, подыгрывала сыну в футбол (узнав об этом, Джек ощутил глубокую вину). Когда было время, она вкусно и хорошо готовила. По дому все делала сама и лишь немногое, по выражению Джека, "сдавала в подряд".
      Кэти все еще любила мужа и не упускала случая напомнить ему о своих чувствах. Ей казалось, что у нее отличное чувство юмора. Она не упускала возможности прикоснуться к Джеку - как у любого хорошего врача, у нее были легкие руки. Кэти нравились беседы с мужем, ей хотелось знать его мнение по самым разным вопросам, она не скрывала, что дорожит этим мнением. У Джека не было оснований сомневаться в том, что он оставался ее любимым мужчиной. Более того, Кэти любила его с преданностью жены. Она пришла к выводу, что в семейной жизни делала все правильно и не допускала ошибок.
      Тогда почему он.., почему он не может?..
      Лицо в зеркале смотрело на нее озадаченно, скорее с удивлением, чем с обидой. Что еще я могу сделать? - спросила она свое отражение.
      Ничего.
      Кэти попыталась выбросить все это из головы. Начинался новый день. Предстоит собирать детей в школу. Надо приготовить завтрак, пока они не проснулись. Конечно, эта часть жизни несправедлива. Она - хирург, даже профессор хирургии, однако одновременно она и мать, которой приходится выполнять материнские обязанности, не разделяя их со своим мужем, - по крайней мере ранним утром рабочего дня. Вот тебе и эмансипация. Кэти надела халат и пошла в кухню. Впрочем, положение могло быть еще хуже. Дети любили овсянку и предпочитали растворимую, причем ароматизированную. Она вскипятила воду для каши, поставила ее на малый огонь и отправилась будить детей. Десять минут спустя Салли и маленький Джек умылись, оделись и пришли в кухню. Салли была первой и тут же включила телевизор на канал диснеевских фильмов. Кэти использовала эти десять минут тишины и спокойствия, чтобы выпить кофе и заглянуть в утреннюю газету.
      В правом нижнем углу на первой странице была статья о России. Может быть, подумала Кэти, это одна из причин, так беспокоящих Джека, и решила прочитать ее. Вдруг она сможет поговорить с ним, узнать, почему он такой.., встревоженный? Может быть, все дело именно в этом?
      "...обеспокоены неспособностью ЦРУ представить сведения по этой проблеме. Ходят также слухи о ведущемся расследовании. Представитель администрации подтвердил сообщения о том, что видный сотрудник ЦРУ подозревается в финансовых нарушениях и неразборчивости в своих отношениях с женщинами. Имени этого сотрудника нам не назвали, но утверждают, что он занимает очень видное положение и в число его обязанностей входит координация информации для руководства страны..."
      Неразборчивость в отношениях с женщинами? Что это значит? Кто этот "сотрудник ЦРУ"?
      Это он.
      Видное положение.., координация информации...
      Это Джек. Ее муж. Именно в такой форме указывают на человека, занимающего должность его уровня. В миг прозрения она поняла, что речь идет о нем.
      Джек.., неразборчив в отношениях с женщинами? Мой Джек?
      Это невозможно.
      Но так ли уж невозможно?
      Неспособность удовлетворить ее, усталость, увлечение алкоголем, невнимательность. Может быть, это и есть причина, по которой он.., кто-то еще увлек его?
      Нет, не может быть. Только не Джек. Только не ее Джек. Но в чем же дело?.. Она все еще привлекательна - это общее мнение. Хорошая жена - какие тут могут быть сомнения? Джек ничем не болен. Она сразу заметила бы симптомы; она врач, и хороший врач, и знала, что не упустила бы ничего важного. Она очень старалась нравиться Джеку, показать, что любит его и...
      Может быть, при всей маловероятности это все-таки возможно? Да.
      Нет. Кэти отложила газету и взяла чашку с кофе. С ее Джеком этого быть не может.
      ***
      Наступил последний час последней фазы обработки плутония. Госн и Фромм следили за станком на первый взгляд равнодушно, но на самом деле они едва сдерживали волнение. Жидкий фреон, что омывал вращающийся металл, не позволял им рассмотреть цилиндр, обработка которого заканчивалась. Это раздражало их, хотя оба понимали, что, если бы они и могли наблюдать за процессом обработки, никакой пользы это бы не принесло, а потому они следили за экраном компьютера - там было видно, что допуски находились в пределах двенадцати ангстрем, предписанных Фроммом. Они ведь должны верить компьютеру, правда?
      - Еще несколько сантиметров, - произнес Госн, когда к ним подошли Бок и Куати.
      - Вы так и не объяснили, как действует вторичная фаза устройства, - сказал командир. Он уже давно называл бомбу устройством.
      Фромм повернулся, не слишком обрадованный тем, что его отвлекли от созерцания конца работы, хотя и знал, что нужно быть довольным этим.
      - Что вас интересует?
      - Мне понятно, как развивается первичная фаза, но не вторичная, - повторил Куати просто и убедительно.
      - Ну хорошо. Теоретическая сторона этого вопроса понятна, если вам удалось познакомиться с принципом. Видите ли, именно в этом и заключалась трудность открыть принцип. Сначала считали, что, для того чтобы произошла вторичная фаза реакции, требуется всего лишь высокая температура - это отличает центр звезды, ja? На самом деле это не совсем так, первые теоретики упустили из виду давление. Подобное может показаться странным, когда оглядываешься назад, но в изыскательских работах так бывает довольно часто. Ключ к тому, чтобы инициировать вторичную фазу, заключается в следующем: использовать энергию следует так, чтобы превратить ее в давление в тот самый момент, когда вы используете колоссальную температуру, и одновременно изменить направление ее потока на девяносто градусов. Это совсем непросто, когда речь идет о семидесяти килотоннах энергии, - самодовольно произнес Фромм. - Тем не менее представление, что на практике инициировать вторичную фазу невероятно трудно, - вымысел. Идея Улама и Теллера оказалась простой, как это часто случается с интуитивными озарениями. Давление и есть температура. Им удалось понять, что секрет заключается в том, что никакого секрета нет. После того как вы постигли принцип действия, остальное - всего лишь инженерная проблема. Трудно произвести расчеты, необходимые для того, чтобы бомба сработала, - сами технические проблемы достаточно просты. А вот главная трудность состоит в том, чтобы оружие было небольшим по размерам и весу, поддающимся транспортировке. Эта трудность решается чисто технически.
      - А соломинки зачем? - спросил Бок, зная, что его соотечественник захочет ответить на этот вопрос. Этот Фромм, подумал Бок, самодовольный сукин сын.
      - Не могу быть полностью уверенным, однако мне кажется, что это мое изобретение - никому раньше это не приходило в голову. Материал - идеален. Трубочки легкие, полые внутри и легко поддаются изгибу. - Фромм подошел к сборочному столу и взял одну трубочку. - Они сделаны из полиэтилена, и, как видите, внутреннюю их поверхность мы покрыли родием, а наружную - медью. Длина одной "соломинки" шестьдесят сантиметров, а ее внутренний диаметр - три миллиметра. Вторичный источник окружают многие тысячи таких "соломинок". Они связаны в пучки, изогнутые на сто восемьдесят градусов в форме спирали. Спираль - идеальная форма. Она направляет энергию и одновременно сохраняет способность излучать тепло во всех направлениях.
      Каждый инженер, подумал Куати, это неудавшийся учитель.
      - Но каково их назначение?
      - Also <Значит (нем.).>.., в момент взрыва первичного заряда происходит мощный выброс гамма-излучения. Затем следует рентгеновское излучение. В обоих случаях речь идет о фотонах с высокой энергией, квантовых частицах, несущих энергию, но не обладающих массой...
      - Световые волны, - сказал Бок, вспомнив уроки физики в гимназии.
      Фромм кивнул.
      - Правильно. Световые волны исключительно большой энергии с иной - более высокой - частотой. Итак, у нас колоссальное количество энергии, излучаемой первичным источником. Какую-то ее долю мы можем отразить или повернуть по направлению к вторичному источнику с помощью созданных нами каналов. Большая часть энергии, разумеется, будет потеряна, однако в нашем распоряжении находится такое гигантское ее количество, что для наших нужд достанет и малой толики. Рентгеновские лучи устремятся по "соломинкам", теряя по пути определенное количество энергии, которая поглощается металлическим покрытием, косые поверхности в свою очередь тоже отразят эти лучи, что приведет к дальнейшему поглощению. Да и полиэтилен тоже поглощает немало энергии. И что происходит в результате?
      - Поглощается такое количество энергии, что, разумеется, должен произойти взрыв, - Бок опередил своим ответом Куати.
      - Совершенно точно, герр Бок. Когда "соломинки" взрываются - на деле они превращаются в плазму, но ведь мы не станем спорить из-за мелочей, когда в нашем распоряжении такой гигантский запас энергии, правда? - плазма распространяется радиально по отношению к их осям, превращая таким образом осевую энергию от первичного источника в радиальную. Происходит взрыв, направленный внутрь к вторичному источнику.
      В голове Куати словно вспыхнул ослепительный свет.
      - Блестяще. Однако вы теряете половину энергии, которая распространяется наружу.
      - На это можно ответить так: и да, и нет. При этом все еще создается энергетический барьер, а он-то нам и нужен. Далее, урановые пластинки, окружающие массу вторичного источника, также превращаются в плазму - под воздействием того же энергетического потока, хотя и медленнее, чем "соломинки", из-за их большей массы. У этой плазмы намного большая плотность, и она давит внутрь-. Внутри корпуса вторичного источника образуется два сантиметра безвоздушного пространства, поскольку отсюда уйдет воздух. Таким образом плазма, устремляющаяся внутрь, получает возможность "стартовать с хода".
      - Значит, вы используете энергию от первичного источника, повернутую под прямым углом, для того, чтобы она оказала на вторичный источник такое же воздействие, какое сначала осуществлялось с помощью химических взрывчатых веществ? - осенило Куати.
      - Превосходно, командир! - воскликнул Фромм с едва заметной ноткой снисходительности. - Итак, теперь у нас относительно тяжелая масса плазмы, давление которой направлено внутрь. Вакуум предоставляет ей возможность "разбега", позволяет ускориться перед тем, как врезаться во вторичный источник. Сила удара сжимает его. Вторичный источник состоит из дейтерида и гидрида лития, причем к тому и другому подмешан тритий. Все это окружено ураном-238. И вот вся эта система подвергается мощному сжатию со стороны надвигающейся отовсюду плазмы. Кроме того, разумеется, ее бомбардирует поток нейтронов от первичного источника. Под воздействием высокой температуры, колоссального давления и потока нейтронов литий расщепляется и переходит в тритий. Немедленно начинается реакция синтеза трития, при которой вместе с освобождающейся энергией выделяется огромное количество нейтронов высокой энергии. Эти нейтроны бомбардируют уран-238, вызывая стремительную реакцию распада, что еще больше увеличивает мощность вторичного источника.
      - Ключ ко всему, по словам герра Фромма, - пояснил Госн, - заключается в управлении энергией.
      - Да, "соломинки", - кивнул Бок.
      - Вот именно, - произнес Госн. - Это поистине гениально. Подобно строительству моста из бумаги.
      - И какова взрывная сила вторичного источника? - спросил Куати. Он слабо разбирался в физике, но окончательная цифра была ему понятна.
      - Первичный взрыв эквивалентен семидесяти килотоннам тринитротолуола. Мощность взрыва вторичного источника составит около четырехсот шестидесяти пяти тысяч тонн ТНТ. Я могу привести только приблизительные цифры, потому что возможны незначительные отклонения при детонации взрывного устройства, а также потому, что мы не в состоянии произвести испытание, чтобы оценить действительную мощность взрыва.
      - Вы уверены, что взрыв произойдет в соответствии с вашими расчетами?
      - Абсолютно, - ответил Фромм.
      - Но вы сами сказали, что без испытаний...
      - Командир, с самого начала я знал, что произвести испытания не удастся. Мы столкнулись с той же проблемой в ГДР. Именно по этой причине схема взрывного устройства разработана с подстраховкой - иногда она составляет сорок процентов, а иногда - для гарантии от случайностей - превышает номинальную в сотню раз. Вы понимаете, конечно, что американское, английское, французское или даже советское оружие той же мощности размером будет раз в пять меньше нашего устройства. Сокращение размеров и увеличение эффективности возможно лишь в результате широкой программы испытаний. Физические принципы ядерной бомбы просты и очевидны, а вот техническое совершенствование требует практической работы. Вот герр Госн говорил о строительстве моста. Античные мосты, построенные древними римлянами, - это весьма громоздкие сооружения. По современным стандартам на их строительство идет слишком много камня, и в результате затрачивается излишний труд, правда? За многие столетия мы научились строить мосты более эффективно, используя меньшее количество материалов и затрачивая куда меньше труда для достижения той же цели. Однако не забывайте, что некоторые римские мосты сохранились до сих пор. Они так и остались мостами. Хотя мой проект ядерной бомбы, на которую затрачено слишком много материалов, тоже недостаточно технологичен, но тем не менее термоядерная бомба есть и она выполнит свое предназначение.
      В это мгновение послышался сигнал. Головы присутствующих повернулись в сторону станка, который закончил обработку. На контрольной панели вспыхнул зеленый свет. Фромм подошел к станку, распорядившись, чтобы техники удалили из системы охлаждения фреон. Прошло минут пять и их глазам предстал предмет, который доставил столько хлопот. Работа была закончена.
      - Превосходно, - произнес Фромм. - Мы проведем тщательный осмотр плутония и начнем сборку. Meine Herren, самое трудное осталось позади. - Он подумал, что в ознаменование такого события неплохо было бы выпить пива, и вспомнил, что все еще не получил палладий. Столько мелочей, и ни одну нельзя упустить. Таков, однако, долг инженера.
      ***
      - Как это произошло, Дэн? - спросил Райан по телефону, защищенному от прослушивания. Он не успел получить дома утреннюю газету и обнаружил оскорбительную статью у себя на столе как часть выпуска "Ранней птички".
      - Уверяю тебя, Джек, мы не имеем к статье никакого отношения. Информация просочилась из твоего ведомства.
      - Так вот, я только что обложил начальника службы безопасности. Он клянется, что из Лэнгли не было никакой утечки. Черт побери, Дэн, что это за "весьма высокопоставленный сотрудник"?
      - Это значит, что Хольцман любит пользоваться прилагательными. Извини, Джек, я и так был с тобой слишком откровенен. Мы не имеем права обсуждать еще не законченное расследование. Ты ведь не забыл этого?
      - Это меня не интересует. По чьей-то инициативе организована утечка материала из совершенно секретного источника. Если бы в мире господствовал здравый смысл, мы арестовали бы этого Хольцмана и подвергли допросу! проворчал Райан в трубку.
      - Сбавь обороты, дружище.
      Заместитель директора ЦРУ поднял голову и заставил себя сделать глубокий вдох. В конце концов, разве Хольцман виноват в случившемся?
      - Ну хорошо, я успокоился.
      - О каком бы расследовании ни шла речь, Бюро не имеет к нему отношения.
      - А ты не темнишь?
      - Честное слово, - ответил Мюррей.
      - Не сердись, Дэн, я верю тебе. - Райан начал успокаиваться. Если ФБР не имело отношения к расследованию и не была замешана его собственная служба безопасности, то эта часть статьи скорее всего просто выдумка.
      - Как по-твоему, Джек, кто мог проболтаться? Райан не удержался от хриплого смеха.
      - Кто? Десять или пятнадцать человек в Капитолии. В Белом доме еще пять, да и у нас человек двадцать - может быть, даже сорок.
      - Тогда вторая половина статьи может быть просто маскировкой или кто-то решил свести счеты. - В устах Мюррея это не звучало вопросом. По его мнению, по крайней мере треть утечки информации происходила для сведения счетов или из соображений личной мести. - Значит, источник - действительно твой агент?
      - Похоже.
      - Понятно. Слушай, я мог бы поговорить с Хольцманом тихо и мирно. Он хороший мужик, достойный доверия, настоящий профессионал. Мы убедим его в частной беседе, что он подвергает людей опасности.
      - Мне придется спросить разрешения у Маркуса.
      - А мне у Билла. Я знаю, что он согласится.
      - Хорошо, сейчас я пойду к директору. Потом позвоню. - Райан положил трубку и снова направился в кабинет директора.
      - Да, я уже видел эту статью, - ответил Кабот.
      - Бюро ничего не знает об этом расследовании. Наша служба безопасности тоже. Из этого можно сделать вывод, что скандальная часть статьи - чистый вымысел, но кто-то проболтался относительно Спинакера, а из-за таких промахов гибнут агенты.
      - Что ты предлагаешь? - спросил директор ЦРУ.
      - Мы с Дэном Мюрреем неофициально побеседуем с Хольцманом и убедим его в том, что он затрагивает чувствительные темы. Попросим его отступить.
      - Попросим?
      - Да, попросим. Журналистам нельзя приказывать - если только ты не платишь им жалованье. Мне еще не приходилось идти на подобное, но у Дэна есть опыт. Это он предложил такой выход.
      - Мне придется посоветоваться наверху, - заметил Кабот.
      - Черт побери, Маркус, но мы и есть этот "верх"!
      - Вмешиваться в деятельность прессы - здесь следует спросить их мнение.
      - Великолепно - садись в машину, поезжай и спроси разрешения, только постарайся быть как можно вежливее. - Райан повернулся и вышел из кабинета еще до того, как Кабот успел покраснеть в ответ на оскорбление.
      Райан шел к двери своего кабинета, и руки у него дрожали. Неужели он не может поддержать меня хотя бы в каком-нибудь вопросе? В последнее время все шло наперекосяк. Джек грохнул кулаком по столу, и боль заставила его опомниться. Зато операция Кларка развивается в правильном направлении. Все-таки это лучше, чем ничего.
      Не намного лучше. Джек посмотрел на фотографию жены и детей.
      - Провались все это пропадом! - выругался он. Кабот отказывается поддерживать его, сам он стал никуда не годным отцом для своих детей, да последнее время и муж-то он стал никудышный.
      ***
      Лиз Эллиот прочитала статью на первой странице газеты с немалым удовлетворением. Хольцман написал именно то, что от него ожидали. Оказывается, репортерами так просто манипулировать. Теперь перед ней открылся совершенно новый мир, поняла она с некоторым опозданием. Поскольку Маркус Кабот оказался таким слабым, а внутри ЦРУ никто не сумеет поддержать его, она получит возможность контролировать деятельность разведывательного ведомства. Разве это не здорово?
      Теперь для нее стремление убрать Райана с поста заместителя директора стало чем-то более важным, более значительным, чем возможность свести с ним счеты, - каким бы приятным это ни казалось. Райан осмелился отклонить несколько запросов из Белого дома, время от времени обращался прямо в конгресс по внутренним вопросам.., мешал ей установить более тесный контакт с ЦРУ. Устранив его с пути, она сможет отдавать приказы - в виде "предложений" Каботу, а тот будет выполнять их без всякого сопротивления. Деннис Банкер останется со своим Министерством обороны и идиотской футбольной командой. Брент Талбот пусть распоряжается у себя в госдепе. А Элизабет Эллиот получит в свое распоряжение весь аппарат национальной безопасности - потому что президент благосклонно относится к ней в любое время дня.., и ночи тоже.
      Загудел телефон.
      - Прибыл директор Кабот.
      - Пусть войдет, - сказала Лиз. Она встала из-за стола и пошла к двери.
      - Доброе утро, Маркус.
      - Здравствуйте, доктор Эллиот.
      - В чем причина вашего приезда? - спросила она, приглашая сесть на диван.
      - Эта статья в газете.
      - Да, я тоже прочитала ее, - сочувственно заметила советник по национальной безопасности.
      - Тот, кто допустил утечку этой информации, подверг серьезной опасности нашего ценного агента.
      - Я знаю. Кто-то у вас в Лэнгли? Ведь там говорится о служебном расследовании.
      - Нет, это не у нас.
      - Вот как? - Доктор Эллиот откинулась на спинку кресла и поправила свой синий шелковый галстук. - Тогда чьих же это рук дело?
      - Мы не знаем, Лиз. - Кабот казался еще более смущенным, чем она ожидала. А вдруг ему пришло в голову, что это он - объект расследования? - промелькнула у нее игривая мысль. Интересная идея, стоит подумать. - Мы хотим поговорить с Хольцманом.
      - Зачем?
      - Мы и ФБР побеседуем с ним - неофициально, разумеется. Попытаемся убедить, что он поступает безответственно.
      - Кому пришла в голову такая мысль, Маркус?
      - Райану и Мюррею.
      - Неужели? - Она сделала паузу, словно обдумывая предложение. - Мне кажется, что этого делать не следует. Вы ведь знаете, какими упрямыми бывают репортеры. Если уж обращаться к ним, надо уметь делать это.., гм... Если хотите, я могла бы поговорить с ним сама.
      - Это очень серьезный вопрос. Спинакер - ценный агент. - Кабот повторялся, стоило ему начать волноваться.
      - Мне это известно. Райан дал это ясно понять, рассказывая о его сообщении, - когда вы болели. Эти данные так и не удалось проверить?
      Кабот покачал головой.
      - Нет. Райан летал в Англию, чтобы уговорить англичан выяснить ситуацию, но на это потребуется время.
      - Как по-вашему, что мне сказать Хольцману?
      - Скажите ему, что он подвергает опасности очень важную операцию, ставит под угрозу жизнь ценного агента. Его могут раскрыть, и политические последствия окажутся катастрофическими, - закончил Кабот.
      - Да, это может оказать нежелательное воздействие на политические отношения, верно?
      - Если Спинакер прав, предстоит огромная политическая перетряска в России. Стоит нам продемонстрировать, что мы догадываемся о положении Нармонова, - и мы ставим нашего агента в трудное положение. Не забывайте, что...
      Эллиот прервала его рассуждения.
      - Кадышев - наш главный козырь. И если его накроют, нам будет некуда отступать. Вы объяснили все очень ясно и понятно, Маркус. Спасибо. Я займусь этим сама.
      - Этого будет нам достаточно, - произнес Кабот после короткой паузы.
      - Превосходно. У вас есть для меня еще что-нибудь?
      - Нет, я приехал только по этому вопросу.
      - Думаю, настало время показать вам кое-что. Мы занимались этой проблемой довольно долго. Очень чувствительный вопрос, - добавила она.
      Маркус понял смысл этих слов.
      - Что это? - спросил он с подозрением.
      - Еще раз повторяю, это совершенно конфиденциально. - Эллиот достала из ящика стола большой конверт из плотной бумаги. - Смотрите, Маркус, строго конфиденциально. Эта информация не должна выйти за пределы Белого дома.
      - Можете на меня положиться. - Директор ЦРУ был явно заинтригован.
      Лиз открыла конверт и передала ему несколько фотографий. Кабот посмотрел на них.
      - Кто эта женщина?
      - Кэрол Циммер. Вдова сержанта ВВС, который погиб в результате чего-то там... - Эллиот добавила несколько подробностей.
      - Райан нашел женщину на стороне? Черт меня побери!
      - Мы не могли бы получить дополнительную информацию от ваших сотрудников?
      - Если вы имеете в виду получить информацию так, чтобы он не заподозрил этого, то нет, очень трудно. - Кабот покачал головой. - Сотрудники службы безопасности, его телохранители, Кларк и Чавез, не скажут ни слова. Будут молчать. Это его хорошие друзья.
      - Райан дружит с телохранителями? Вы это серьезно? - Эллиот была изумлена. Ей казалось, что это - все равно что заботливо обращаться с мебелью.
      - Кларк - ветеран оперативной службы, Чавез - новый сотрудник, работает телохранителем, заканчивает колледж, собирается стать оперативником. Я просматривал их досье. Кларк уходит на пенсию через несколько лет, и должность офицера службы безопасности - это возможность соблюсти приличия. В свое время он провел ряд интересных операций. Хороший человек, превосходный сотрудник.
      Эллиот это не понравилось, но со слов Кабота было ясно, что придется примириться.
      - Мы хотим убрать Райана.
      - Это будет непросто. В Капитолии он пользуется популярностью.
      - Но вы говорили, что он отказывается повиноваться вашим приказам.
      - В конгрессе подобное заявление не будет иметь веса. На него просто не обратят внимания. Уж если вы действительно хотите убрать Райана, пусть президент потребует его отставки.
      А вот это совсем никуда не годится, подумала Эллиот, и ей сразу стало ясно, что ожидать помощи от Маркуса Кабота не приходится. Впрочем, на его помощь она и не рассчитывала. Кабот слишком нерешителен.
      - Если хотите, мы займемся Райаном сами.
      - Пожалуй, это лучше всего. Если в Лэнгли станет известно, что я замешан в историю с его увольнением, это будет выглядеть как личная месть. Я не могу допустить такого, - возразил Кабот. - Это может подорвать моральный дух в управлении.
      - Хорошо. - Лиз встала, и Кабот последовал ее примеру. - Спасибо, что поставили нас в известность.
      Две минуты спустя она снова сидела в своем кресле, положив ноги на выдвинутый ящик стола. Все идет отлично, подумала она. Точно по плану. Я начинаю действовать все лучше и лучше.
      ***
      - Ну и что?
      - Это было опубликовано сегодня в вашингтонской газете, - сказал Головко. В Москве было семь часов вечера, небо затянуто тучами, стало холодно, как бывает холодно только в Москве. То обстоятельство, что ему приходится докладывать о статье, напечатанной в американской газете, тоже не слишком согревало его.
      Андрей Ильич Нармонов взял перевод из рук первого заместителя председателя КГБ и прочел его. Затем презрительно бросил обе страницы на стол.
      - "то это за чепуха?
      - Хольцман - видный вашингтонский журналист. У него доступ к ответственным сотрудникам администрации Фаулера.
      - И, наверно, увлекается вымыслами подобно нашим журналистам.
      - Нет, мы так не считаем. По нашему мнению, из тона статьи следует, что эту информацию он получил из Белого дома.
      - Вы так считаете? - Нармонов достал носовой платок и высморкался, проклиная простуду, подхваченную им из-за смены погоды. Уж для болезни у него не было времени, даже для такой пустяковой. - Я не верю этому. Я лично рассказал Фаулеру о наших трудностях, связанных с уничтожением ракет, а остальная политическая болтовня в статье и остается болтовней. Вы знаете, что мне приходится иметь дело с горячими головами в военных мундирах - этими идиотами, натворившими без моего ведома черт знает что в Прибалтике. И американцы знают это. Мне кажется невероятным, что они всерьез воспринимают подобную чепуху. Уж, надо думать, их разведка дает им правдивую информацию - а я рассказал Фаулеру правду!
      - Товарищ президент. - Головко сделал паузу. Привычка начинать обращение со слова "товарищ" не исчезает так быстро. - Подобно тому, как у нас существуют политические деятели, которые не доверяют американцам, у них тоже есть элементы, ненавидящие нас и подозревающие во всяческих темных делах. Перемены происходят слишком быстро. Многие просто не успевают усвоить их. Мне представляется вероятным, что есть американские политические деятели, которые верят этой статье.
      - Фаулер тщеславен, он намного слабее, чем хочет казаться, чувствует себя неуверенно как политический деятель - но он вовсе не дурак, а только дурак поверит тому, что здесь написано, особенно после нашей встречи с глазу на глаз. - Нармонов передал перевод статьи Головко.
      - Мои аналитики придерживаются иной точки зрения. По нашему мнению, вполне возможно, что американцы действительно верят этому.
      - Поблагодарите своих сотрудников за их точку зрения. Она отличаются от моей.
      - Если американцы получают такие данные, это значит, что в нашем правительстве действует их шпион.
      - Ничуть не сомневаюсь, что это так и есть - в конце концов, там ведь тоже действуют наши агенты, правда? - но в этом случае я не верю этому, причем по очень простой причине. Никакой шпион не может сообщить чего-то, что я не говорил, верно? А я не говорил такого никому. Информация в статье не соответствует действительности. Как вы поступите со своим агентом, который снабжает вас лживыми сведениями?
      - Товарищ президент, нам это очень не понравится, - заверил его Головко.
      - Несомненно, что американцы придерживаются такого же мнения. - Нармонов задумался, затем на его лице появилась улыбка. - Знаете, что это может значить?
      - Мы всегда рады выслушать новые идеи.
      - Тогда попытайтесь думать как политический деятель. Статья в американской газете вполне может указывать на то, что внутри их правительства идет борьба за власть. То, что в статье говорится о нас, может оказаться чисто случайным.
      Головко задумался.
      - До нас доходили слухи, что Райан, заместитель директора ЦРУ, не относится к числу любимчиков Фаулера...
      - Райан? Ах, да, припоминаю. Достойный противник, Сергей Николаевич?
      - Это уж точно.
      - И честный. В тот раз он дал мне слово и сдержал его. Уж это политический деятель запомнит надолго, подумал Головко.
      - Значит, Райан не нравится им? - спросил Нармонов.
      - По нашим сведениям, столкновение личностей.
      - Вот этому я верю, Фаулер и его тщеславие. - Нармонов поднял руки. - Это и есть ответ на ваш вопрос. Как вы думаете, из меня получится неплохой аналитик разведывательной службы?
      - Получится, господин президент, и очень хороший, - заверил его Головко. Конечно, ему пришлось согласиться с президентом. Но более того, Нармонов высказал соображение, которому Головко и его сотрудники не уделили должного внимания. Он вышел из кабинета руководителя государства с тревожным выражением глаз. Когда председатель Комитета государственной безопасности Герасимов несколько лет назад обратился к США с просьбой предоставить политическое убежище, если Головко должным образом сумел оценить происшедшее, именно Райан принимал в этом самое непосредственное участие. Это тут же сказалось на зарубежных операциях КГБ. В Америке было свернуто шесть агентурных сетей и еще восемь - в Западной Европе. К их восстановлению только приступили. В результате способности КГБ проникнуть в деятельность американского правительства оказались явно недостаточными. Но были и хорошие новости: сотрудники КГБ начали знакомиться с частью американских дипломатических и военных каналов связи. В течение удачного месяца подобрали ключ к четырем или даже пяти процентам американских сообщений. Однако расшифровка кодов не может заменить нелегальных, хорошо законспирированных агентов, а именно для выяснения того, что происходит внутри американского правительства, требовались усилия таких агентов. Там происходило что-то странное. Головко не знал, что именно. Может быть, президент прав. Возможно, это отзвуки борьбы за власть внутри правительства. Но это могло оказаться и чем-то иным. То, что Головко не мог понять смысл происходящего, еще больше запутывало ситуацию.
      ***
      - Едва успел вернуться вовремя, - сказал Кларк. - Сегодня проверили автомобиль?
      - Если сегодня среда... - ответил Джек. Проверка его служебного автомобиля с целью обнаружения микрофонов подслушивания делалась еженедельно.
      - Тогда можно говорить?
      - Да.
      - Чавез оказался прав. Все очень просто, надо только сунуть соответствующему чиновнику на лапу. Один из бригады технического обслуживания в этот день заболеет, а нам двоим поручат заняться Боингом-747. На мою долю выпадает уборка - вымыть умывальник и туалет, пополнить бар и тому подобное. Завтра я представлю тебе официальную оценку, но вкратце могу сказать прямо сейчас - да, мы можем сделать это, и вероятность обнаружения минимальна.
      - Ты знаком с тем, что последует в результате обнаружения?
      - Ну конечно. Большой международный скандал. Меня сразу уволят на пенсию. Об этом нечего беспокоиться, Джек. Я могу уйти когда пожелаю. Жаль только Динга. У парня отличные способности.
      - Предположим, нашу операцию раскроют?
      - Тогда я объясню на превосходном испанском языке, что какой-то японский репортер попросил меня сделать это и дал за работу массу песо. В этом весь фокус, Джек. Они не поднимут шума, если придут к выводу, что это дело рук одного из своих. Произведет плохое впечатление - унижение, подрыв репутации и все такое.
      - Джон, ты - хитрый, изворотливый сукин сын.
      - Хочу достойно служить своей стране, сэр. - Кларк расхохотался. Через несколько минут он свернул с шоссе. - Надеюсь, мы не опоздали.
      - У меня был длинный и трудный день, Джон.
      - Я прочитал эту статью в газете. Что мы собираемся предпринять?
      - Белый дом поговорит с Хольцманом, попросит его не вмешиваться.
      - Неужели кто-то из нашего управления взялся за перо?
      - Вряд ли. И ФБР тоже не имеет никакого отношения к этому.
      - Значит, попытка замаскировать смысл статьи?
      - Похоже на это.
      - Какая глупость, - заметил Кларк, въезжая на стоянку. Кэрол оказалась дома, убирала после обеда. Рождественская елка Циммеров уже стояла на лужайке. Кларк начал переносить из машины подарки. Часть их Джек купил в Англии; Кларк и Нэнси Каммингс помогли завернуть их в цветную бумагу - Райан не умел делать этого. К сожалению, они вошли в дом в тот момент, когда там слышался детский плач.
      - Ничего страшного, доктор Райан, - сказал ему один из мальчиков в кухне. - Джеки натворила что-то. Мама в ванной.
      - О'кей, - кивнул Райан и направился в ванную, предупредив кашлем о своем появлении.
      - Все в порядке, заходите, - послышался голос Кэрол. Джек вошел и увидел, что Кэрол склонилась над ванной. Жаклин плакала монотонным плачем ребенка, понимающего, что получила поделом. На полу лежала брошенная детская одежда, а воздух был положительно наполнен ароматом цветов.
      - Что случилось?
      - Джеки решила, что мои духи ничем не отличаются от ее кукольных духов, и вылила на себя весь флакон. - Кэрол подняла голову, на мгновение прекратив мыть девочку.
      Райан поднял с полу рубашку Джеки.
      - А ведь правда.
      - Целый флакон - такой дорогой! Плохая девочка! Плач Жаклин усилился. Наверно, ее уже успели отшлепать. Райан был рад, что опоздал и не присутствовал при экзекуции. Ему приходилось иногда наказывать и своих детей, но он не выносил, когда при нем другие родители наказывали своих. Это была одна из его слабостей. Даже после того как Кэрол подняла вымытую девчушку из ванны, благоухание не исчезло.
      - Боже, ну и аромат! - Джек взял на руки маленькую Джеки, которая так и не перестала плакать.
      - Восемьдесят долларов! - повторила Кэрол, но гнев ее уже стих. У нее был большой опыт ухода за детьми, и она знала, что от них всегда надо ждать шалости. Джек отнес крошку в гостиную. При виде многочисленных подарков плач стих.
      - Вы балуете нас, - заметила Кэрол.
      - Просто был в магазине и занимался покупками.
      - Ты не приезжаешь к нам на Рождество, у тебя своя семья.
      - Я знаю, Кэрол, но разве я могу пропустить Рождество и не заехать к вам?
      Вошел Кларк с последней охапкой подарков. Это, обратил внимание Райан, он купил сам. Молодец, Кларк.
      - Но мы ничего не приготовили для тебя, - сокрушенно заметила Кэрол Циммер.
      - То есть как это ничего? Джеки поцеловала меня.
      - А меня? - спросил Джон.
      Джек передал ему девочку. Действительно, странно. Многие относились к Джону Кларку с опаской из-за его устрашающей наружности, но детям Циммера он казался всего лишь большим плюшевым медведем.
      Через несколько минут Райан и Кларк сели в машину и уехали.
      - Ты так хорошо к ним относишься, Джон, - сказал Райан.
      - Ничего особенного. Ты не представляешь, как приятно покупать подарки маленьким девочкам! Думаешь, просто приобрести бюстгальтер танцовщицы с острова Бали - именно его захотела Мэгги, включила в свой список. Представляешь, женский бюстгальтер! Как чувствует себя отец, который входит в магазин и покупает что-то такое для своей дочери!
      - Да, куклу Барби ей уже не купишь!
      - Тем хуже, доктор, тем хуже.
      Джек повернулся, и на его лице появилась улыбка.
      - Этот бюстгальтер...
      - Да, Джек, если я найду этого парня, ему крышка. Райан не сумел удержаться от смеха, но он знал, что может это себе позволить. Его дочка еще не ходила на свидания. Когда она вырастет, непросто будет отпустить ее из-под своего крыла и следить, как она уходит с кем-то. А такому мужчине, как Джон Кларк, это еще труднее.
      - Завтра в обычное время?
      - Да.
      - До свидания, док.
      Райан вошел в дверь своего дома в 20.55. Ужин стоял на обычном месте. Как всегда, он налил стакан вина, отпил несколько глотков, снял пальто и, прежде чем подняться наверх, повесил его в шкаф. По пути он встретил Кэти, спускающуюся вниз, и улыбнулся ей. Он не поцеловал жену. Чувствовал себя слишком усталым. В этом все дело. Если бы только у него было время, чтобы отдохнуть. Кларк прав, всего несколько дней, чтобы снять напряжение. Это все, что ему нужно, подумал Джек, переодеваясь.
      Кэти открыла дверцу шкафа, чтобы достать свои записи, которые она оставила в пальто. Она уже почти повернулась, когда почувствовала что-то, даже не поняв что. Кэти Райан озадаченно наклонилась вперед и поняла. Откуда этот запах? Она наморщила нос и повела им из стороны в сторону. Выражение ее лица могло показаться смешным до того момента, как она обнаружила источник запаха. Он исходил от пальто из верблюжьей шерсти, повешенного Джеком в шкаф, дорогого пальто, которое она купила ему в прошлом году.
      Это не был запах ее духов.
      Глава 26
      Сборка
      Сборка началась с покупки дополнительных инструментов. Целый день ушел на то, чтобы прикрепить тяжелый блок отработанного урана к внутренней части в конце корпуса.
      - Я знаю, это утомительно, - произнес Фромм чуть ли не извиняющимся голосом. - В Америке и других странах есть специальные приспособления, инструменты, ведется сборка множества бомб одного типа - там у них все преимущества, которые отсутствуют у нас.
      - И несмотря на это, все должно быть сделано с неменьшей точностью, командир, - добавил Госн.
      - Мой юный друг совершенно прав. Физические принципы одинаковы как для них, так и для нас.
      - Тогда продолжайте работу, - сказал Куати. Фромм тут же продолжил сборку. Каким-то краем сознания он уже подсчитывал деньги, которые скоро получит, но все-таки главным для него оставалась работа. Всего лишь половина техников была занята сборкой собственно бомбы. Остальные работали над изготовлением арматуры, основную часть которой составляли опорные рамы. Они предназначались для крепления составных частей бомбы и были сделаны из нержавеющей стали, что придавало им прочность и позволяло сделать компактными. Каждая деталь арматуры устанавливалась на своем месте в соответствии с точным порядком сборки, поскольку бомба представляла собой нечто более сложное, чем большинство машин, и сборка подчинялась ряду строгих инструкций. И здесь весь процесс облегчался высоким качеством конструкции, а также поразительной точностью станков. Даже операторы были изумлены тем, что изготовленные ими детали безропотно вставали на отведенные им места, и перешептывались между собой, говоря, что, кем бы ни был этот Фромм - а версии по этому вопросу выдвигались самые разные и весьма красочные, - в его инженерных качествах сомневаться не приходилось. Самым трудным было установить на свои места урановые блоки. Размещение более легких и пластичных материалов прошло куда проще.
      - Процедура по вводу трития? - спросил Госн.
      - В самую последнюю очередь, конечно, - ответил Фромм, сделав замер и отходя назад.
      - Просто нагреваем батарею, чтобы оттуда выделился газ, правильно?
      - Да, - кивнул Фромм, - хотя.., нет, нет, не так!
      - Я в чем-то ошибся?
      - Это следует вводить с поворотом, - объяснил Фромм оператору, подошел поближе и показал. - Вот так, понимаете?
      - Да, спасибо.
      - Эллиптические рефлекторы висят на этих...
      - Да, спасибо, я знаю.
      - Хорошо, продолжайте. Фромм сделал знак Госну.
      - Подойдите сюда. Теперь вы видите, как это будет действовать? - Он показал на два комплекта эллиптических поверхностей, прижимавшихся одна к другой, - их было девятнадцать, причем каждая была сделана из другого материала. - Энергия, излучаемая первичным источником, ударяет в первый комплект поверхностей, разрушая каждую из них поочередно, но в процессе разрушения...
      - Да, на физической модели всегда понятнее, чем когда смотришь на страницу расчетов. - Расчет этой части оружия был основан на том, что световые волны не имели массы, но обладали инерцией. Они не были, строго говоря, "световыми" волнами, но, поскольку энергия существовала в форме фотонов, соблюдался тот же самый принцип. Каждая из эллиптических поверхностей будет принесена в жертву энергии, однако во время их уничтожения они передадут небольшую, хотя и надежную, часть этой энергии в другом направлении, усиливая ту, что уже движется от первичного источника.
      - Вы очень щедро рассчитали энергетический запас, герр Фромм, - уже в который раз заметил Госн. Немецкий инженер пожал плечами.
      - Так уж пришлось поступить. Если нельзя провести испытания, нужно хотя бы перестраховаться при конструировании взрывного устройства. Первая американская бомба, сброшенная на Хиросиму, не прошла испытаний. На нее затратили слишком много лишних материалов, и она была вопиюще неэффективна. И все-таки она сработала. При соответствующей программе испытаний... - При возможности провести испытания он измерил бы эмпирические результаты, точно определил необходимый запас энергии, рассчитал бы действие каждого компонента бомбы, улучшил все, что нуждалось в совершенствовании, и уменьшил бы размер тех частей, которые были слишком большими или слишком массивными для выполнения поставленной задачи. Короче говоря, Фромм поступил бы так же, как поступали американцы, русские, англичане и французы на протяжении десятилетий, постоянно совершенствуя конструкцию своих бомб, делая их все более и более эффективными, меньшими по размеру, легкими, более простыми, надежными и дешевыми. Это, понимал Фромм, и есть подлинное инженерное совершенство, и сейчас он был безгранично благодарен за то, что ему, наконец, представилась возможность испытать свои силы. Конструкция этой бомбы груба, а сама бомба тяжелая и большая, далекая от инженерного шедевра. Она взорвется - в этом он не сомневался, - но с течением времени мог бы создать намного более совершенную конструкцию.
      - Да, понимаю. Человек вашего таланта мог бы уменьшить ее размеры до размеров большого ведра. Это был неслыханный комплимент.
      - Спасибо, герр Госн. Может быть, она стала бы не такой маленькой, как вы сказали, но ее все-таки можно было бы разместить в носовой части ракеты.
      - Если бы наши братья в Ираке не спешили...
      - Совершенно верно. Израиль был бы стерт с лица земли. Но они вели себя глупо, не правда ли?
      - Их подвело отсутствие терпения, - произнес Ибрагим, молча проклиная за это иракцев.
      - В таких случаях нужно все обдумывать, спокойно и хладнокровно. Решения следует принимать, руководствуясь логикой, а не эмоциями.
      - Это верно.
      ***
      Ахмед чувствовал себя очень плохо. Он извинился и отправился к врачу своего командира, выполняя распоряжение Куати. Ахмеду почти не доводилось иметь дело с врачами. По его мнению, их следовало всячески избегать. Он принимал участие в боях, видел смерть и раны, но сам счастливо избегал этого. Но даже рана была предпочтительнее того, что случилось с ним сейчас. Когда в тебя попадает пуля или осколок гранаты, это понятно, но что вызвало такое неожиданное и быстрое заболевание?
      Доктор выслушал, как Ахмед описал симптомы болезни, задал несколько вопросов, которые не были такими глупыми, как это могло показаться, и обратил внимание на то, что он курит, - доктор укоризненно покачал головой и щелкнул языком, будто сигареты могут иметь какое-то отношение к заболеванию. Какая чепуха, подумал Ахмед. Разве он не пробегал ежедневно шесть километров - по крайней мере до недавнего времени.
      Затем последовал осмотр. Врач приставил стетоскоп к груди бойца и прислушался. В следующее мгновение, заметил Ахмед, глаза доктора стали настороженными, совсем как у смелого бойца, старающегося скрыть свои чувства.
      - Вдохните, - распорядился врач. Ахмед сделал вдох. - Теперь медленно выдохните.
      Стетоскоп передвинулся на другое место.
      - Еще раз, пожалуйста.
      Процедура повторилась еще шесть раз, со стороны груди и спины.
      - Что со мной? - спросил Ахмед, когда осмотр закончился.
      - Не знаю. Мне нужно показать вас другому специалисту, который лучше разбирается в легочных заболеваниях.
      - У меня нет для этого времени.
      - Время найдется. Если нужно, я поговорю с вашим командиром.
      ***
      Ситуация, в которой находился Райан, была такова, что он не заметил, что жена стала уделять ему меньше внимания, или, что будет вернее, был даже благодарен ей за это. Ему стало лучше. Уменьшилось напряжение. Может быть, она поняла, что его лучше всего на некоторое время оставить в покое. Он отблагодарит Кэти, обещал себе Джек, обязательно постарается снова стать хорошим мужем, как только его состояние улучшится. Он не сомневался в этом или убеждал себя, что не сомневается, хотя где-то в глубине пряталась мысль, что он совсем не так в этом уверен, и все время заявляла о себе сознанию, которое предпочитало не обращать на нее внимания. Джек попытался меньше пить, однако теперь, когда от него ничего не требовалось, он мог больше спать убеждал себя Джек, - а вино помогало засыпать. Весной, когда потеплеет, он станет вести здоровый образ жизни. Да, непременно станет. Начнет бегать. Выберет время и в обеденный перерыв вместе с другими любителями попотеть будет бегать по дороге, опоясывающей внутреннюю часть изгороди, отделяющей ЦРУ от остального мира. Кларк будет играть роль тренера. Да, на Кларка можно положиться. Лучше уж бегать с ним, чем с Чавезом, который был в отвратительно хорошей форме и не проявлял ни малейшего сочувствия к тем, кто не мог вести здоровый образ жизни, - несомненно, это осталось у него от службы в пехоте, подумал Райан. Динг поймет реальности жизни, когда приблизится к тридцатилетнему рубежу. Этот рубеж все расставляет по местам, уравнивает всех, давая понять, что ты перестал быть юношей и должен смотреть в лицо суровому факту, что всему есть предел.
      Рождество могло бы пройти лучше, подумал он, сидя за своим письменным столом. Но оно пришлось на середину недели, и потому дети оставались дома две полных недели. В результате Кэти пришлось не ходить на работу, что было тяжело для нее. Она любила свою работу и, хотя была хорошей матерью и любила детей, время, проведенное дома, вдали от больницы Хопкинса и своих пациентов, считала потерянным. Честно говоря, признался Джек, это несправедливо. Она тоже была профессионалом, к тому же хорошим, и, несмотря на это, ей постоянно приходилось сидеть с детьми, тогда как он сам никогда не пропускал на работе ни дня. Но в стране тысячи хирургов-офтальмологов, даже несколько сотен профессоров-офтальмологов и только один заместитель директора ЦРУ. Вот и все. Может быть, это несправедливо, но такова жизнь.
      Было бы намного лучше, если бы ему удалось достигнуть чего-нибудь, сказал себе Райан. Не следовало соглашаться на то, что Элизабет Эллиот занялась этим проклятым репортером. Впрочем, ничего другого он от Маркуса Кабота и не ожидал. Кабот - трутень, бездельник. Это так просто. Ему нравится престиж, звание директора ЦРУ, но сам-то он ничего не делал. Основную работу выполнял Райан, за успехи его никто не хвалил, а вот за промахи ругали. Может быть, это изменится. Мексиканская операция успешно готовится, он взял ее под свой контроль и вывел из сферы оперативного управления, так что, клянусь Богом, заслуга будет принадлежать тоже ему. Возможно, тогда все переменится. Райан раскрыл папку с материалами операции и решил, что изучит все досконально, каждую мелочь, проверит вероятность всех непредвиденных случаев. Он добьется, что операция пройдет успешно, и тогда заставит этих кретинов из Белого дома уважать себя.
      ***
      - Марш в свою комнату! - крикнула Кэти. Это был приказ и одновременно признание своего бессилия. Затем она вышла в коридор со слезами на глазах. Как глупо она себя ведет, кричит на детей, тогда как ей нужно поговорить с мужем. Но как? Что она скажет? Что если.., что если это - правда? Что тогда? Она убеждала себя, что этого не может быть, но поверить в его безгрешность оказалось слишком трудно. Разве есть какое-то другое объяснение? Джек не потерпел ни единой неудачи в жизни. Она с гордостью вспомнила, что он рисковал жизнью ради нее и детей. Она была в ужасе, не могла дышать, когда шла по берегу, а ее муж направлялся навстречу вооруженным мужчинам, поставив на карту собственную жизнь и жизнь остальных. Как может мужчина, поступивший так смело, предать свою собственную жену? В это трудно поверить.
      Но другого объяснения просто не было! Разве он не находил ее соблазнительной? Если она больше не волновала его, то почему? Разве она недостаточно красива? Неужели не делала всего - и даже больше, - что требуется от жены? Просто отказ, равнодушие - это достаточно плохо, но отвергнуть ее, дать понять, что его энергия и страсть тратятся на другую, неизвестную женщину с дешевыми духами, - это было выше ее сил.
      Ей нужно вызвать его на решительный разговор, выяснить все до конца.
      Как? - спрашивала она себя. В этом весь вопрос. Или обсудить эту проблему с кем-нибудь в госпитале Хопкинса.., с психиатром? Обратиться за профессиональным советом?
      Но тогда она рискует, что все станет известно, что ее позор окажется у всех на виду? Кэролайн Райан, профессор, прелестная, умная Кэти Райан не может даже удержать собственного мужа? Как ты думаешь, что это она натворила? Так станут шептать друзья за ее спиной. Конечно, все заявят, что это не ее вина, но потом замолчат и сконфуженно опустят глаза, а мгновение спустя начнут спрашивать, почему она не повела себя иначе, почему не заметила признаков его неудовлетворенности, ведь семейная жизнь, в конце концов, редко зависит лишь от одного партнера, к тому же Джек не похож на мужчину, который ищет развлечения на стороне, правда? Она будет чувствовать себя смущенной и расстроенной, хуже чем когда-либо в своей жизни, подумала она, на мгновение забыв о том, что у нее были и куда более трудные моменты.
      Все казалось таким непонятным и запутанным. Но Кэти не знала, как поступить, хотя понимала, что бездействие губительней всего. Неужели она в ловушке? Неужели у нее нет выхода?
      - У тебя что-нибудь случилось, мамочка? - спросила Салли, прижимая к себе Барби.
      - Нет, милая, ничего, только оставь пока маму в покое, ладно?
      - Джек говорит, что просит прощения. Можно ему выйти из своей комнаты?
      - Можно - если он обещает вести себя хорошо.
      - О'кей! - Салли выбежала в коридор.
      Неужели все так просто? - подумала Кэти. Она могла простить ему почти все. Может, простить и это? Не потому, что ей так хотелось простить его, нет. Просто здесь речь шла не только о ее гордости. Речь шла и о детях, а детям нужен отец, даже если этот отец почти не обращает на них внимания. Неужели ее гордость важнее? А с другой стороны - какой станет их жизнь, если мама и папа не ладят между собой? Разве это не пагубнее? В конце концов, она всегда может найти себе.., другого Джека?
      Она снова заплакала. Кэти плакала от собственной беспомощности, от своей неспособности найти правильное решение, от причиненной ей обиды. Эти слезы никак не помогали разрешить ее трудности, только ухудшали положение. Часть ее сознания хотела, чтобы он ушел. Другая часть - настаивала, чтобы он вернулся. Но ни та, ни другая не знали, как поступить.
      ***
      - Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор не подлежит разглашению, - слова следователя звучали не вопросом, а утверждением. Сидящий перед ним мужчина был невысок ростом, явно страдал от лишней полноты, обращали на себя внимание его мягкие розовые руки. Усы а 1а Бисмарк были скорее всего попыткой выглядеть мужественным. На самом деле эта попытка была неудачной, и мужчина не производил серьезного впечатления, пока следователь не присмотрелся к его лицу. Темные глаза доктора были на удивление проницательными и не упускали ничего.
      - Врачам не привыкать к сохранению тайны, - ответил Берни Катц, возвращая следователю его служебное удостоверение. - Давайте не будем терять времени. Через двадцать минут у меня обход.
      По мнению следователя, порученное ему задание представляло определенный интерес, хотя он не был уверен в том, что одобряет его. Супружеская неверность не является преступлением, хотя обычно мешает получению допуска к совершенно секретным работам. В конце концов, если мужчина может нарушить клятву, данную им в церкви, почему не нарушить обещание, написанное на листе бумаги?
      Берни Катц откинулся назад, проявляя предельное терпение, которого у него было не так уж много. Он был хирургом, привык совершать поступки и принимать решения, а не ждать, когда их примут другие. Он покачивался в кресле, одной рукой подкручивая усы.
      - Вы хорошо знаете доктора Кэролайн Райан?
      - Я работаю с ней вот уже одиннадцать лет.
      - Каково ваше мнение о ней?
      - Она блестящий хирург - с технической точки зрения, исключительно рассудительная, на ее мнение всегда можно положиться, обладает высочайшим мастерством. К тому же Кэти один из лучших преподавателей в нашей больнице. Кроме того, мы с ней хорошие друзья. А в чем дело? - Глаза Катца впились в лицо посетителя.
      - Извините, но это я задаю вопросы.
      - Да, это сразу видно. Продолжайте, - холодно заметил Катц, внимательно наблюдая за выражением лица собеседника, его движениями, манерой поведения. То, что он уже увидел, ему не понравилось.
      - Скажите, последнее время вы не слышали от нее каких-нибудь замечаний... Я имею в виду домашние неприятности и тому подобное?
      - Надеюсь, вы понимаете, что я - врач и все, с чем ко мне обращаются, не подлежит оглашению.
      - Кэти Райан является вашим пациентом? - спросил следователь.
      - В прошлом мне приходилось осматривать ее. Мы всегда поступаем так со своими коллегами.
      - Но вы не психиатр?
      Катц едва удержался, чтобы не огрызнуться в ответ. Подобно большинству хирургов, у него был вспыльчивый характер.
      - Ответ на этот вопрос вам хорошо известен. Следователь поднял голову от своих записей и спокойно произнес:
      - В данном случае правило неразглашения врачебной тайны не может применяться. А теперь прошу вас ответить на мой вопрос.
      - Нет.
      - Что "нет"?
      - Нет, насколько я знаю, таких замечаний она не делала.
      - Ничего не говорила о своем муже, его поведении, переменах в нем?
      - Нет. Я хорошо знаю Джека. Он мне нравится. Думаю, он хороший муж. У них двое детей, и я надеюсь, вы знаете, что произошло с ними несколько лет назад, не хуже меня, не правда ли?
      - Знаю, но люди меняются.
      - Только не такие люди. - Заявление Катца прозвучало с категоричностью смертного приговора.
      - Похоже, вы очень уверены в этом.
      - Я - врач. В моей профессии необходимо иметь твердое мнение. То, что вы утверждаете, - чепуха.
      - Я ничего не утверждаю, - возразил следователь, зная, что лжет, и понимая, что Катцу это тоже известно. Да, подумал следователь, он дал этому доктору правильную оценку с первого взгляда. Катц был пылким, несдержанным человеком и вряд ли станет хранить секрет, если считает, что секрет этого не заслуживает. И, наверно, блестящий врач.
      - Я хочу снова вернуться к своему первому вопросу. По сравнению, скажем, с годом назад Кэролайн Райан не ведет себя как-то по-другому?
      - Она теперь на один год старше. У них дети, дети растут и могут быть источником неприятностей. У меня есть свои, я знаю. Ну хорошо, она прибавила фунт или два - это неплохо, Кэти старается быть слишком тонкой - и она больше, чем раньше, устает. Ей приходится долго ехать на работу - их дом далеко от больницы, - да и работа здесь трудная, особенно для матери с детьми.
      - И это все?
      - Я - хирург-офтальмолог, а не советник по семейным вопросам. Это не моя специальность.
      - Вот вы только что заявили, что не являетесь советником по семейным вопросам. Я ведь не спрашивал об этом, правда?
      Проницателен, мерзавец, подумал Катц, убирая руку от усов. Специализировался в области психологии? Нет, скорее сам овладел ею. Полицейские умеют разбираться в людях. Неужели и во мне сумел разобраться?
      - Для семейного человека неприятности дома обычно означают семейные неприятности, - медленно произнес Катц. - Нет, о них она ничего не говорила.
      - Вы уверены в этом?
      - Совершенно уверен.
      - Ну хорошо, доктор Катц, спасибо, что вы уделили мне столько времени. Извините за беспокойство. - И следователь протянул Катцу свою визитную карточку. - Вдруг вы узнаете что-нибудь новое, буду благодарен, если вы сообщите мне об этом.
      - А в чем дело? - спросил Катц. - Если вам требуется моя помощь, мне нужно объяснение. Я ведь не шпионю за людьми ради развлечения.
      - Ее муж, доктор, занимает высокую и очень ответственную должность. Из соображений национальной безопасности мы время от времени проверяем таких людей. Вы тоже занимаетесь этим, хотя, может быть, и не отдаете себе отчета. Например, если хирург появится в операционной и от него пахнет спиртным, вы обратите на это внимание и примете меры, верно?
      - Здесь такого не происходит, - заверил его Катц.
      - Но вы обратите внимание, если подобное происшествие случится?
      - В этом не может быть сомнений.
      - Рад слышать это. Как вам известно, Джон Райан имеет доступ к самой секретной информации. Если бы мы не следили за такими людьми, наше поведение было бы безответственным. У нас - это очень щекотливый вопрос, доктор Катц.
      - Я понимаю это.
      - У нас есть подозрения, что ее муж ведет себя.., не совсем обычно. Нам пришлось провести проверку. Понимаете? Пришлось.
      - О'кей.
      - Это все, о чем мы просим.
      - Хорошо.
      - Спасибо за помощь, сэр.
      Следователь подал ему руку и ушел.
      Катц сумел удержаться и не покраснеть до ухода следователя. На самом деле он не так уж хорошо был знаком с Джеком. Они встречались на приемах раз пять или шесть, обменивались шутками, говорили о бейсболе, погоде или, может быть, международном положении. Джек никогда не уклонялся от ответа на вопрос, никогда не говорил, что не может обсуждать ту или иную проблему или что-то в этом роде. Приятный человек, подумал Берни, хороший отец, судя по всему. Но все-таки он знал его недостаточно хорошо.
      С другой стороны, Катц очень хорошо знал Кэти, так же хорошо, как и любого другого врача. Она была удивительной женщиной. Если один из троих его детей будет когда-нибудь нуждаться в операции на глазах, Кэти станет одним из трех человек в мире, кому он доверит эту операцию. С его точки зрения, это был самый лестный комплимент. В случае необходимости Кэти заменяла его во время операций и процедур, а он в свою очередь заменял ее. Когда один из них нуждался в совете, то обращался к другому. Катц и Кэти были друзьями и коллегами. Если им когда-нибудь придет в голову оставить Институт Хопкинса/Вильмера, они будут работать вместе, потому что совместная медицинская практика требует еще больше усилий для сохранения, чем семейная жизнь. Он мог бы жениться на ней, думал Катц, если бы у него была такая возможность. Кэти легко любить. Она стала хорошей матерью. У нее всегда было непропорционально большое число пациентов-детей, потому что в некоторых случаях хирургу нужны маленькие руки, а руки и пальцы Кэти были маленькими, нежными и поразительно искусными. Она окружала своих крошечных пациентов заботой и лаской. Медицинские сестры боготворили ее за это. Впрочем, Кэти пользовалась всеобщей любовью. Ее хирургическая бригада души в ней не чаяла. Лучше женщину трудно представить.
      Семейные неприятности? Джек изменяет нашей Кэти.., обижает моего друга?
      Мерзкий сукин сын!
      ***
      Сегодня он снова опоздал, заметила Кэти. Уже десятый час. Неужели нельзя вернуться домой не так поздно?
      Если нельзя, то почему?
      - Привет, Кэт, - произнес Джек, направляясь в спальню. - Извини, что я задержался.
      Когда Джек скрылся из виду, она подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы взглянуть на пальто. Никакого запаха. На следующий день после того вечера он отдал его в чистку, заявив, что на пальто - пятна. Кэти вспомнила, что пятна действительно были, но...
      Что же делать?
      Она едва удержалась, чтобы снова не расплакаться.
      По пути в кухню Джек прошел через гостиную. Кэти уже сидела в своем кресле. Он не обратил внимания на выражение ее лица, на ее молчание. Его жена сидела, не отрывая взгляда от экрана телевизора, но не видя, что там происходит. Она снова и снова обдумывала ситуацию в поисках ответа, но взамен находила только гнев.
      Ей нужен совет. Ведь она не хочет порвать с мужем, правда? Кэти чувствовала, как внутри ее все кипит, как на смену здравому смыслу и любви приходят эмоции и ярость. Она понимала, что следует противиться такому процессу, но чувствовала свое бессилие, а гнев черпал силы в самом себе и все разрастался и разрастался. Кэти тихо прошла в кухню и сделала себе коктейль. Завтра у нее нет никаких процедур, так что один коктейль не повредит. Она опять посмотрела на мужа, и он снова не обратил на нее внимания. Не обратил внимания? Почему? Она примирилась со многим, столько принесла в жертву. Ладно, время, которое они провели в Англии, было приятным. Она преподавала сотрудникам Больницы Гая, и это отнюдь не помешало ее репутации в Госпитале Хопкинса. Зато все остальное - он так часто уезжал, его почти никогда не было дома! Без конца ездил в Россию, занимался договором по ограничению вооружений и другими проблемами, играл в шпионов, вечно оставлял ее дома с детьми, заставляя не ездить на работу. Из-за этого она пропустила две важные операции - ей не удалось найти няню для детей, и в результате пришлось просить Берни сделать то, что следовало делать ей самой.
      А чем занимался Джек все это время? Когда-то она молча признавала, что не имеет права даже интересоваться этим. Так чем он занимался? Может быть, смеялся над ней? Проводил время с какой-нибудь страстной разведчицей, как это показывают в кино. Вот какой-то экзотический город, безлюдный, тусклый бар, Джек встречается с женщиной-агентом, одно следует за другим, и вот они...
      Кэти опустилась перед телевизором, отпила из стакана и задохнулась. Она не привыкла пить неразбавленный бурбон.
      Все это - ошибка.
      Казалось, внутри ее идет война между силами добра, с одной стороны, и силами зла - с другой, а может быть, это борются наивность с реальностью? Этого она не знала и была слишком расстроена, чтобы разобраться.
      Ну что ж, имеет ли это значение для сегодняшнего вечера? У нее месячные, и, даже если Джек захочет - она знала, что он не захочет, - придется отказаться. Да зачем ему хотеть, когда он получает это где-то на стороне? С какой стати ей соглашаться? Неужели приятно служить объедками? Играть роль резерва?
      На этот раз она отпила из стакана более осторожно.
      Получить совет, поговорить с кем-нибудь. Но с кем?
      Может быть, с Берни, решила она. Ему можно довериться. Поделиться, как только вернется на работу. Через два дня.
      ***
      - Значит, предварительные соревнования закончены.
      - Да, босс, - ответил тренер. - Как дела в Пентагоне, Деннис?
      - Не так интересно, как здесь у тебя. Пол.
      - Ничего не поделаешь, приходится выбирать, что больше по нраву забавы и развлечения или влияние и власть.
      - Все здоровы?
      - Да, сэр. Для этого времени сезона, когда проведено уже столько матчей, у нас все в порядке. На этой неделе у нас нет игр, и мы хотим провести несколько тренировок, отработать скорость. Я хочу еще раз сразиться с "Викингами".
      - Я тоже, - ответил Банкер, он говорил из своего министерского кабинета в кольцевом коридоре "Е" Пентагона. - Ты считаешь, что на сей раз нам удастся остановить этого Тони Уиллса?
      - Приложим все усилия. Он все-таки превосходный игрок, правда? Не встречал такого подвижного футболиста со времен Гейла Сэйерса. Против него нелегко защищаться.
      - Не будем заглядывать так далеко в будущее. Через несколько недель надеюсь приехать в Денвер.
      - Мы преодолеваем препятствия поочередно, одно за другим. Ты ведь понимаешь это, Деннис. Просто пока неизвестно, с кем придется встретиться в следующем матче. Я бы предпочел Лос-Анджелес. С ними мы справимся. Затем предстоит, наверно, игра с Майами. Это будет труднее, но они нам по плечу.
      - Я тоже так считаю.
      - А сейчас мне нужно просмотреть фильмы.
      - Правильно. Только помни, один матч за другим - но мне нужны еще три победы.
      - Передай президенту, пусть приезжает в Денвер. Мы встретим его там. Это сезон Сан-Диего. "Мустанги" никому не уступят.
      ***
      Дубинин следил за тем, как вода хлынула в ремонтный док, когда открылись шлюзы. "Адмирал Лунин" готов к плаванию. "Хвост" из новых гидроакустических буксируемых датчиков, намотанный на барабан, находился внутри обтекателя над горизонтальным рулем. Семилопастный винт из марганцевой бронзы был осмотрен и заново отполирован. Герметичность корпуса полностью восстановлена. Подводная лодка была готова к выходу в море.
      Не только лодка, но и команда. Дубинин списал на берег восемнадцать матросов-призывников и заменил их восемнадцатью молодыми офицерами. Резкое сокращение советского подводного флота отразилось на уменьшении числа офицерских должностей. Увольнение офицеров на гражданку явилось бы безумным расточительством квалифицированных кадров - не говоря уже о том, что для них не хватало рабочих мест, - в результате было принято решение переподготовить офицеров и распределить их по оставшимся субмаринам в качестве технических экспертов. Теперь в гидроакустической службе "Адмирала Лунина" были одни офицеры - два мичмана займутся техническим обслуживанием аппаратуры - и все до единого были действительно экспертами, отличными акустиками. Самым удивительным оказалось то, что офицеры не проявили недовольства. На подводных лодках класса "Акула" были самые удобные каюты среди всех советских субмарин. Но еще более важным фактором явилось другое: новые члены офицерской кают-компании полностью ознакомились с предстоящей задачей, а также узнали о том, чего удалось добиться подводной лодке - по-видимому, удалось, поправил себя Дубинин, - во время предыдущего плавания. Такие вещи возбуждают офицерское честолюбие, и не мудрено: для подводника это лучшее испытание его мастерства. Ради такого они готовы на все.
      И капитан первого ранга Дубинин не уступит им. В прошлом он неоднократно оказывал услуги своим коллегам-капитанам и теперь обратился к ним с просьбой о помощи. Он также воспользовался поддержкой главного инженера верфи. В результате во время переоборудования "Адмирала Лунина" Дубинин сумел осуществить прямо-таки чудеса. Он добился замены всех коек. Внутреннее помещение отскребли от старой краски и заново покрасили в приветливые воздушные тона. Он сумел найти подход к хозяйственникам и получил запас свежих продуктов высшего качества. Сытая команда - это счастливая команда, и экипаж с готовностью слушался командира, который заботился об их благополучии. Это явилось кульминацией нового профессионального духа в советском военно-морском флоте. Валентин Борисович Дубинин прошел школу Мари-уса Рамиуса, лучшего учителя на подводном флоте, и поклялся, что заменит его. А почему нет? У него лучшая подводная лодка, лучшая команда, и вот теперь он отправится в плаванье, которое станет примером для советского Тихоокеанского флота.
      Конечно, без везения тоже не обойтись.
      ***
      - Итак, с техническим обеспечением покончено, - сказал Фромм. - Теперь...
      - Да, теперь мы принимаемся за сборку самого устройства. Я обратил внимание на то, что вы несколько изменили конструкцию...
      - Вместо одной емкости для трития теперь две. Я предпочитаю, чтобы трубки, через которые будет впрыскиваться тритий, были более короткими. С механической точки зрения тут никакой разницы нет. С точки зрения времени это непринципиально, а герметичность гарантирует нормальное функционирование системы.
      - И к тому же проще заливать тритий, - заметил Госн. - Ведь вы изменили конструкцию именно поэтому.
      - Правильно.
      Внутренняя часть устройства напоминала Госну наполовину собранный корпус какого-то удивительного самолета. В деталях была известная изысканность, однако их расположение озадачивало. Что-то из научно-фантастического фильма, подумал Госн, причудливое и необычное.., но ведь это и есть научная фантастика - или было фантастикой совсем недавно. Впервые ядерное оружие упоминалось в романе Герберта Уэллса, не правда ли? А это было не так давно.
      - Командир, я побывал у вашего доктора, - сказал Ахмед в дальнем углу мастерской.
      - Но.., но ты все еще выглядишь больным, мой друг, - обратил внимание Куати. - В чем дело?
      - Он говорит, что нужно показаться другому врачу, в Дамаске. Куати это сразу не понравилось. Совсем не понравилось. Но Ахмед боролся в рядах движения столько лет. Как он может отказать товарищу, который дважды спас ему жизнь, причем один раз принял на себя летящую в него пулю?
      - Ты знаешь, что все происходящее здесь...
      - Командир, я скорее умру, чем расскажу кому-нибудь об этом месте. Хоть я ничего и не знаю об этом.., этом проекте. Да я лучше умру!
      Не приходилось сомневаться в искренности бойца, к тому же Куати на собственном опыте знал, что такое серьезное заболевание, настигающее тебя в годы молодости и здоровья. Он не может отказать Ахмеду в лечении, когда он сам, командир отряда, регулярно бывает у врача. Разве станут бойцы уважать своего командира после этого?
      - Тебя будут сопровождать двое. Я сам выберу их.
      - Спасибо, командир. Простите меня за мою слабость.
      - Слабость? - Куати схватил бойца за плечо. - Да ты самый крепкий среди нас! Ты нам нужен, и нужен здоровым! Завтра же отправляйся.
      Ахмед благодарно кивнул и отошел в сторону, смущенный и стыдящийся своей болезни. Он знал, что его командир умирает. Наверно, рак, он ведь так часто ездит к доктору. Что бы это ни было, болезнь не мешала командиру исполнять свой долг. Вот где настоящее мужество, подумал Ахмед.
      - Хватит на сегодня? - спросил Госн.
      - Нет, давайте поработаем еще час-другой, чтобы собрать взрывное ложе, предложил Фромм. - Постараемся установить на место хотя бы часть блоков, прежде чем слишком устанем.
      Оба специалиста посмотрели на приближающегося Куати.
      - Все идет по графику?
      - Герр Куати, я не знаю, каковы ваши дальнейшие планы, но мы закончим сборку на день раньше, чем планировалось. Ибрагим сберег нам этот день своим искусством в обращении со взрывчатыми веществами.
      Немецкий инженер взял один из маленьких шестиугольных блоков. Взрыватели были уже установлены, и от них тянулись провода. Фромм посмотрел на двух арабов, наклонился и установил первый блок в предназначенное для него гнездо. Он убедился, что блок сел точно на место, затем прикрепил к проводу бирку с номером и положил провод на пластиковый поднос, разделенный на секции подобно инструментальному ящику. Куати присоединил провод к клемме, трижды проверив совпадение номеров на ней и на проводе.
      Фромм внимательно следил за его движениями. На все это потребовалось четыре минуты. Электрические компоненты были проверены заранее. Больше их испытывать не придется. Первую часть бомбы теперь снарядили.
      Глава 27
      Слияние данных
      - Я высказал тебе свою точку зрения, Барт, - произнес Джонс по пути в аэропорт.
      - Неужели дело обстоит настолько плохо?
      - Команда ненавидит его - они только что закончили обучение и положение не улучшилось. Ведь я был там, понимаешь? Я работал с гидроакустиками на тренажере, он тоже присутствовал при этом, и я не захотел бы служить с ним. Он чуть не кричал на меня.
      - Вот как? - удивился Манкузо.
      - Да, он сделал замечание, которое мне не понравилось, - оно было совершенно очевидно ошибочное, шкипер, - я обратил на это его внимание, и ты бы видел его реакцию! Черт побери, мне показалось, что с ним удар или еще что-то. А ведь он действительно ошибался, Барт. Это была моя лента. Он ругал своих специалистов за то, что они не обратили внимания на что-то, чего вообще не было на ленте, понимаешь? Я запустил свою тренировочную ленту, ребята догадались, что на ней фальшивая информация, а вот он не заметил этого и поднял крик. На этой подлодке хорошие гидроакустики, он просто не знает, как использовать их способности, хотя давать советы - мастер. После того как он ушел, ребята разговорились. Выяснилось, что он плохо относится не только к ним. Мне сказали, что парни из БЧ-5 стараются изо всех сил, чтобы удовлетворить требования этого клоуна. Это правда, что они отлично провели учение по безопасности реактора?
      Манкузо кивнул, хотя ему не хотелось говорить об этом.
      - Едва не установили рекорд.
      - Так вот, этому парню нужен не рекорд, ему нужно, чтобы все действовало идеально. И он хочет дать новое определение тому, что такое "идеально". Послушай меня, Барт, если бы я служил с ним на этой лодке, то после первого же плавания выскочил бы из люка с рюкзаком в руках. Да уж лучше дезертировать, чем служить под его командованием! - Джонс замолчал. Он понял, что зашел слишком далеко. - Я следил за тем, как его помощник разговаривал с тобой. Мне даже показалось, что он нарушает правила. Теперь я знаю, что ошибался. Этот помощник проявил просто удивительную лояльность по отношению к своему командиру. Рикс ненавидит одного из своих младших офицеров - совсем молодого парня, который руководит группой слежения. Старшина, помогающий ему овладеть тонкостями работы - по-моему, этот офицер - младший лейтенант Шоу, утверждает, что это очень способный юноша, многообещающий, однако шкипер гонит его, как загнанную лошадь.
      - Ты обрадовал меня, Рои. И что ты предлагаешь?
      - Представления не имею. Я - всего лишь бывший матрос, Е-6, ты не забыл? Убери его с лодки, освободи от командования этого сукина сына, подумал Джонс, хотя и знал, что этого не произойдет. Снять офицера с поста командира подлодки можно только по очень веской и убедительной причине.
      - Я поговорю с ним, - пообещал Манкузо.
      - Знаешь, Барт, я слышал о таких шкиперах. И никогда не верил рассказам. По-видимому, служба с тобой избаловала меня, - заметил доктор Джонс, когда они подъехали к зданию аэропорта. - Ты ведь совсем не изменился. Ты все еще выслушиваешь мнение других.
      - Мне приходится так поступать, Рон. Я не могу знать все.
      - Тогда у меня для тебя есть новость: не все шкиперы следуют твоему примеру. У меня есть еще одно предложение.
      - Не разрешать ему заниматься охотой за другими подлодками?
      - Будь я на твоем месте, я бы не разрешил. - Джонс открыл дверцу машины. Я не хочу, чтобы что-то помешало твоей карьере - вроде дождя во время парада. Это моя профессиональная точка зрения. Он не справится с этим. Рикс - совсем не такой капитан, каким был ты.
      Был. Удивительно неудачный выбор слова, подумал Манкузо, но признал, что это так и есть. Управлять подводной лодкой куда легче, чем командовать соединением. Не только легче, но и намного интереснее.
      - Поторопись, если хочешь успеть на самолет. - Манкузо протянул руку.
      - Шкипер, для меня всегда приятно работать с вами!
      Джонс направился к зданию аэропорта, и Манкузо смотрел ему вслед. Джонс ни разу не давал ему плохих советов - более того сейчас он стал умнее. Жаль, что он не остался на флоте и не захотел стать офицером. Впрочем, это не совсем так, тут же подумал коммодор. Из Рона получился бы великолепный командир подлодки, но он никогда бы не сумел занять эту должность. Существующая на флоте система не позволила бы этого, вот и все.
      Водитель развернул машину и поехал обратно. Манкузо остался на заднем сиденье автомобиля наедине со своими мыслями. Да, система не изменилась. Сам он поднялся до должности командующего соединением традиционным путем училище, инженерная школа, старший механик и затем командир подводной лодки. На флоте обращали слишком много внимания на технику и недостаточно - на способности руководить. Ему удалось продвинуться на командную должность подобно большинству шкиперов - но далеко не всем. Слишком большое количество офицеров, занявших ответственные посты, считали, что подчиненные - просто пешки, машины, которые нужно отремонтировать, когда они начинают плохо работать, люди, беспрекословно исполняющие приказы. Такие офицеры руководствовались исключительно количественными показателями при оценке качеств своих подчиненных, вместо того чтобы судить по достигнутым результатам. Цифры они понимали лучше, а в человеческих достоинствах было нелегко разобраться. Джим Росселли не был таким. Барт Манкузо тоже не принадлежал к их числу, а вот Гарри Рикс относился именно к этим офицерам.
      Итак, что же мне предпринять, черт побери?
      Начать с того, что у него не было оснований освободить Рикса от командования подводной лодкой. Если бы все это рассказал ему кто-нибудь другой, а не Джонс, он просто отнесся бы к этому, как к попытке свести личные счеты. Но только не Джонс - Рон был слишком надежным свидетелем, заслуживающим доверия. Манкузо сопоставил услышанное от Джонса и с необычайно большим количеством рапортов с просьбой о переводе на другую подлодку, а также с весьма двусмысленными заявлениями помощника командира подлодки "Мэн". Клаггетт был в сложном положении. Его уже зачислили кандидатом в командиры подлодки.., стоит Риксу хоть раз плохо отозваться о нем - и все кончено. С другой стороны, Клаггетт был предан военно-морскому флоту. Должность помощника требовала лояльности к своему командиру, тогда как военно-морской флот требовал от него правды. Положение Клаггетта стало просто невыносимым, и он сделал все что мог.
      Ответственность ложилась на Манкузо - он был командующим соединением и подводные лодки подчинялись ему. Командиры и личный состав находились под его командой. Он давал оценку действиям командиров. Вроде все ясно.
      Но достаточно ли ясно для того, чтобы предпринять действия? В его распоряжении была непроверенная информация и ряд совпадений. Что, если Джонс по какой-то причине остался недоволен Риксом? А просьбы о переводе, которых было удивительно много, всего лишь статистическая случайность?
      Ты ищешь предлог, чтобы уйти от решения проблемы, Барт, подумал Манкузо. Тебе платят за то, что ты берешь на себя ответственность за принятие решений иногда неприятных. Лейтенантам и старшинам просто. Старшие начальники знают, как им поступать. Это было одним из наиболее увлекательных вымыслов на военно-морском флоте.
      Манкузо снял трубку телефона.
      - Помощнику командира подводной лодки "Мэн" явиться ко мне через тридцать минут.
      - Слушаюсь, сэр! - послышался голос его писаря.
      ***
      Больничная пища, подумала Кэти. Даже в больнице Хопкинса это все-таки специфическая больничная пища. Где-то, по-видимому, находится специальная школа для поваров, работающих на больничных кухнях. Программа обучения там, похоже, посвящена устранению самостоятельного мышления и свежих идей у поваров, а также тому, чтобы заставить их забыть кулинарное искусство, которому они могли научиться раньше вместе со всеми рецептами приготовления супов, соусов и всего остального... Единственное, чего не могут испортить больничные повара, это желе - да и то потому, что оно поступает в виде полуфабриката.
      - Берни, мне нужно посоветоваться с тобой.
      - В чем дело, Кэт? - Он уже знал, о чем пойдет речь, по выражению ее лица и тону голоса. Он ждал, полный сочувствия. Кэти была гордой женщиной, и у нее было на это полное право. Ей действительно трудно из-за всего происходящего.
      - Это Джек. - Эти два слова она произнесла быстро, словно выпалила, и снова замолчала.
      В глазах Кэти была такая боль, что Катц не смог сдержаться.
      - Ты считаешь, что он...
      - Что? Нет.., я хочу сказать.., откуда ты?..
      - Кэти, от меня потребовали хранить это в тайне, но ты - мой друг и наша дружба для меня куда дороже, чем эти идиотские правила. Слушай, на прошлой неделе сюда приезжал какой-то мужчина и расспрашивал меня о тебе и Джеке. Обида стала еще более горькой.
      - Что значит - приезжал и расспрашивал? Кто? Откуда приезжал?
      - Какой-то следователь из Министерства юстиции. Прости меня, Кэти, но он спрашивал, не было ли у тебя.., не рассказывала ли ты о семейных неприятностях. Этот следователь проверял Джека, и ему было поручено выяснить, о чем ты мне рассказывала.
      - И что ты ответил?
      - Сказал, что мне ничего не известно. Что ты - одна из наших лучших сотрудников, отличный человек. И это правда, Кэти. Ты не должна чувствовать себя одинокой. У тебя есть друзья, и, если я могу чем-нибудь помочь тебе если любой из нас может помочь, - только скажи, и мы придем на помощь. Ты член нашей семьи. Ты чувствуешь себя, наверно, оскорбленной, обиженной и очень смущаешься. Но это глупо, Кэти, очень глупо. Ты ведь понимаешь, что это глупо, правда? - Катц увидел, что на прелестные голубые глаза навернулись слезы, и в это мгновение ему захотелось убить Джека Райана, может быть, на операционном столе очень острым, очень маленьким хирургическим скальпелем. - Кэти, не замыкайся в себе, это не поможет. Друзья на то и нужны. Ты не должна чувствовать себя одинокой.
      - Я не верю этому, Берни. Не верю.
      - Пошли, поговорим у меня в кабинете. Там нам никто не помешает. Да и еда сегодня дерьмовая. - Катц вывел ее из столовой. Он был уверен, что никто не заметил случившегося. Через две минуты они вошли в его кабинет. Берии убрал кипу историй болезни с кресла и усадил ее.
      - Последнее время он ведет себя просто странно.
      - Скажи, ты действительно веришь, что Джек тебе изменяет? - Прошло полминуты. Катц видел, как она подняла и затем опустила взгляд, ее глаза остановились, глядя в пол. Кэти смирилась с действительностью.
      - Это возможно. Да.
      Вот мерзавец! - подумал Катц.
      - Ты говорила с ним об этом? - Голос Катца звучал тихо и спокойно, но не равнодушно. Сейчас она нуждалась в помощи, а друзья, чтобы приносить пользу, должны разделить боль.
      Отрицательное движение головы.
      - Нет, я не знаю как.
      - Ты понимаешь, что это необходимо?
      - Да. - Согласие прозвучало как вздох.
      - Это будет непросто. Запомни, - произнес Катц с ноткой надежды в голосе, - все может оказаться недоразумением. Какой-то безумной ошибкой. - Впрочем, сам Катц не верил этому.
      Кэти подняла голову. По ее щекам текли слезы.
      - Берни, может быть, это моя вина?
      - Нет! - Катц с трудом удержался, чтобы не закричать. - Кэти, если в нашей больнице есть человек лучше тебя, то мне он, черт побери, не попадался! С тобой все в порядке! Ты меня слышишь! О чем бы ни шла речь, ты не виновата!
      - Берни, я хочу еще одного ребенка, я боюсь потерять Джека...
      - Если ты действительно так считаешь, то верни его к себе.
      - Но я не могу! Он... - Самообладание полностью покинуло ее.
      Только сейчас Катц понял, что у ярости не бывает границ. Он не мог направить ее куда-то, ему пришлось сдерживать ее в себе. Это оказалось нелегко, но Кэти больше всего в мире сейчас был нужен друг.
      ***
      - Клаггетт, у нас неофициальный откровенный разговор. Капитан третьего ранга Клаггетт мгновенно насторожился.
      - Слушаюсь, коммодор.
      - Расскажите мне о капитане первого ранга Риксе.
      - Сэр, он мой командир.
      - Я знаю, Клаггетт, - ответил Манкузо. - Но я командую соединением. Если возникает проблема с одним из шкиперов, это проблема с одной из моих лодок. Они стоят миллиард долларов каждая, поэтому я должен знать обо всем. Понятно, капитан третьего ранга?
      - Так точно, сэр.
      - Говорите. Это - приказ.
      Клаггетт вытянулся, встал по стойке "смирно" и начал быстро рассказывать.
      - Сэр, ему нельзя доверить отвести в сортир трехлетнего ребенка. С личным составом он обращается, как с роботами. Чрезвычайно требователен, но не хвалит никого, даже в случае образцового выполнения задания. Меня учили по-другому. Он отказывается прислушиваться к советам - к моим или кого другого, будь то офицер, старшина или матрос. Согласен, он командир. Он распоряжается на лодке, но ведь умный шкипер слушает, что ему говорят.
      - Отсюда и столько рапортов с просьбой о переводе?
      - Да, сэр. Старшина торпедного отсека не выдержал постоянных нападок думаю, командир был не прав. Мичман Гетти - инициативный специалист. Содержал оружие в порядке, его подчиненные были отлично подготовлены, но капитану первого ранга Риксу не понравилось, как мичман добивался этого, и он начал преследовать Гетти. Я посоветовал командиру не делать этого, но капитан первого ранга поступил по-своему. Тогда Гетти обратился с рапортом о переводе, командир был рад избавиться от него и с рапортом согласился.
      - Вы можете на него положиться? - спросил Манкузо.
      - В техническом отношении он превосходный офицер. Великолепный инженер. Но о том, как следует обходиться с людьми, не имеет ни малейшего представления и слабо разбирается в тактических вопросах.
      - Он заверил меня, что намерен доказать обратное. Сможет?
      - Сэр, вы требуете от меня слишком многого. Я не знаю, имею ли право ответить на этот вопрос.
      Манкузо понимал, что Клаггетт прав, но продолжал настаивать.
      - Послушайте, Клаггетт, вы прошли тестирование на командование подводной лодкой. Привыкайте к трудным решениям.
      - Сможет ли он добиться этого? Да, сэр. У нас хорошая лодка и отличная команда. То, чего не сумеет он, сделаем за него мы. Коммодор кивнул и сделал паузу.
      - Если у вас возникнут трудности с очередной характеристикой со стороны командира, сообщите мне. Полагаю, вы для него слишком хороший помощник, капитан третьего ранга.
      - Сэр, он вообще-то неплохой человек. Мне говорили, что он хороший отец и тому подобное. У него редкостная жена. Дело всего лишь в том, что он не научился обращаться с подчиненными и никто не позаботился о том, чтобы помочь ему. Несмотря на все это, он - способный офицер. Стоит ему стать чуть-чуть человечнее, и он может далеко пойти.
      - Вы удовлетворены оперативным заданием?
      - Если нам удастся напасть на след русской подлодки класса "Акула", то нужно сесть ей на хвост - на безопасном расстоянии, и все такое. Да, конечно. Понимаете, коммодор, наша подлодка такая тихая, что нет никаких оснований для беспокойства. Меня удивило, что Вашингтон дал добро на такую операцию, но это всего лишь отголоски бюрократической структуры. Короче говоря, управлять такой лодкой сумеет кто угодно. Хорошо, может быть, капитан первого ранга Рикс не является идеальным командиром, но, если на нашей лодке ничего не сломается, с заданием справится даже ребенок.
      ***
      Прежде чем заняться первичным источником энергии, они установили вторичный. Комплект соединений лития заключался в металлическом цилиндре, внешне напоминавшем гильзу от 105-миллиметрового артиллерийского снаряда: 65 сантиметров в длину и 11 - в диаметре. На его нижней части даже была выточена отбортовка, чтобы цилиндр встал точно на предназначенное место. Там же в сторону отходила небольшая изогнутая трубка, присоединенная к тому, что скоро станет резервуаром для трития. Вдоль наружной поверхности цилиндра вытянулись ребра из отработанного урана-238. Они похожи на ряды толстых черных крекеров, обмазанных кремом, подумал Фромм. Назначение их, разумеется, - превратиться в плазму. Под цилиндром находились первые пучки "соломинок для коктейля" - даже сам Фромм стал их так называть, хотя, конечно, назначение "соломинок", впрочем, как и их диаметр, было совсем иным. Шестидесяти сантиметров длиной, по сотне в каждом пучке, они удерживались вместе тонкими, но прочными пластиковыми распорками. Нижняя часть каждого пучка загибалась на пол-оборота по спирали, делая его похожим по форме на винтовую лестницу. Самым трудным в этой части конструкции было расположить спирали в точкой последовательности. На первый взгляд задача казалась простой, однако Фромму потребовалось целых два дня, чтобы разобраться. Как и остальные части конструкции, все пучки встали точно на отведенные им места, образовав плотный венок из "соломинок". Фромм едва удержался, чтобы не рассмеяться. Он убедился в точности их установки с помощью рулетки, микрометра и опытного глаза - на большинстве деталей были нанесены пометки, означающие последовательность их расположения, - маленькая, но характерная деталь, которая произвела большое впечатление на Госна. Когда немецкий инженер остался доволен, они продолжили работу. Сначала установили блоки из пенопласта, вырезанные с точным соблюдением формы и размеров. Они разместились внутри корпуса бомбы, имевшего форму эллипсоида.
      Теперь сборкой занимались только Фромм и Госн. Не торопясь, осторожно они поместили первый блок во внутреннюю часть корпуса. Затем принялись за пучки "соломинок", устанавливая их по одному вплотную к тем, что были прямо под ними. После каждой операции инженеры проверяли точность выполненной работы.
      Боку и Куати, наблюдавшим за ними в отдалении, процедура казалась невыносимо скучной.
      - Техники, что занимаются сборкой в Америке и России, наверное, умирают от смертельной скуки, - тихо произнес немец.
      - Не иначе.
      - Следующий пучок, номер тридцать шесть, - сказал Фромм.
      - Пучок тридцать шесть, - повторил Госн, разглядывая бирки на следующей сотне соломинок. - Точно, пучок тридцать шесть.
      - Да, тридцать шесть, - согласился Фромм, тоже глядя на бирки. Он взял пучок и установил его на отведенное место. Куати, подошедший поближе, увидел, что пучок встал точно на место. Искусные руки немецкого инженера слегка повернули его, так что шлицы присоединяемого узла совпали с выступами предыдущего и вошли в них. Когда Фромм убедился, что все в порядке, наступила очередь Госна.
      - Положение правильное, - сказал Ибрагим, наверно, уже в сотый раз за день.
      - Согласен, - подтвердил Фромм, и они принялись крепить пучок отрезками проволоки.
      - Словно винтовку собирают, - шепнул Куати Понтеру, отойдя от сборочного стола.
      - Нет, - покачал головой Бок. - Гораздо хуже. Больше походит на сборку детского конструктора. - Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
      - Прекратите! - раздраженно заметил Фромм. - Мы занимаемся серьезной работой! Нам нужна тишина! Следующий пучок, номер тридцать семь.
      - Пучок тридцать семь, - повторил Госн. Бок и Куати вышли из мастерской.
      - Хуже, чем глядеть, как женщина рожает! - сердито воскликнул Куати, когда они закрыли за собой дверь. Бок закурил.
      - В самом деле. У женщины это получается быстрее, - согласился он.
      - Разумеется, ведь это неквалифицированный труд, - снова засмеялся Куати, и тут же его лицо стало серьезным. - А все-таки жаль...
      - Да, они верно служили нам. Когда?
      - Очень скоро. - Куати помолчал. - Гюнтер, твоя часть плана.., она очень опасна.
      Бок глубоко затянулся и выдохнул дым в холодный воздух.
      - Но ведь это мой план. Я знал, на что иду.
      - Мне не нравятся самоубийственные задания, - заметил Куати после недолгого молчания.
      - Мне тоже. Это опасно, но я надеюсь уцелеть. Исмаил, если бы нам с тобой хотелось, жить тихо и не рисковать, мы работали бы в конторах - и тогда никогда бы не встретились. Нас связывает опасность и предназначение. Я потерял Петру и дочек, но у меня все еще есть цель в жизни. Не стану утверждать, что этого достаточно, но это куда больше, чем у множества людей, правда? - Гюнтер поднял голову к звездам. - Я часто задумывался об этом, мой друг. Как перестроить мир? Этого нельзя сделать не рискуя. Те, кто стремится миновать опасности, кто робок и послушен, пользуются плодами наших трудов. Они злятся на жизнь, но у них не хватает мужества, чтобы действовать. А мы - действуем. Мы рискуем жизнью, смотрим в лицо опасности, идем на лишения ради счастья других. Таково наше предназначение. Исмаил, мой друг, сейчас уже поздно отступать.
      - Гюнтер, для меня все гораздо проще. Я умираю.
      - Да, я знаю. - Он повернулся к другу. - Мы все обречены. Ты и я, мы много раз обманывали смерть. Ты выбрал путь в жизни - и я тоже. В конце концов смерть настигнет нас, и мы умрем не в постели. Разве можно теперь повернуть обратно?
      - Нельзя, но нелегко встретить смерть.
      - Это верно. - Гюнтер щелчком отбросил в сторону окурок. - Зато у нас есть преимущество - мы знаем, когда это произойдет. Мелкие людишки не настолько счастливы. Отказавшись действовать, они отказались от возможности познать будущее. Они сделали это добровольно. Можно быть либо исполнителем воли судьбы, либо ее жертвой. Каждый имеет право выбора. - Бок повернулся и вместе со своим другом вошел обратно в мастерскую. - Мы сделали выбор.
      - Пучок тридцать восемь! - услышали они голос Фромма.
      - Пучок тридцать восемь, - повторил Госн.
      ***
      - Слушаю вас, коммодор.
      - Садись, Гарри, мне нужно поговорить с тобой.
      - Ну что ж, рад сообщить, что моя команда готова. Гидроакустики закончили подготовку.
      Манкузо посмотрел на своего подчиненного. В какой момент, подумал он, готовность осуществить трудное задание превращается в ложь?
      - Меня немного беспокоит возросшее число просьб о переводе с твоей подлодки.
      Рикс и не думал оправдываться.
      - Действительно, несколько человек обратились с просьбой о переводе по семейным обстоятельствам. По моему мнению, нет смысла удерживать тех, кто думает о чем-то другом. Это всегда лишь случайный статистический скачок. У меня такое случалось и раньше.
      Это уж точно, наверняка случалось, подумал Манкузо.
      - Каково моральное состояние команды? - спросил он.
      - Вы просматривали результаты наших учений и тестов. У вас должно сложиться мнение о моральном состоянии моих людей, - ответил капитан первого ранга Рикс.
      Умен, сукин сын.
      - Хорошо, давай начистоту, Гарри. У тебя произошло столкновение с доктором Джонсом.
      - Ну и что?
      - Вот я и говорил с ним об этом.
      - У нас официальный разговор?
      - Если хочешь, будем считать эту беседу частной.
      - Превосходно. Ваш Джонс - отличный технический специалист, но он успел, по-видимому, забыть, что ушел с флота матросом. Если ему хочется говорить со мной на равных, не помешает продемонстрировать, чего он успел с тех пор добиться.
      - У него степень доктора физики, он получил ее в Калифорнийском технологическом, Гарри.
      На лице Рикса появилось озадаченное выражение.
      - Что из этого следует?
      - Из этого следует, что Джонс - один из самых умных людей, которых мне приходилось встречать, и он был лучшим специалистом среди моих подчиненных.
      - Очень хорошо, но если бы матросы были умнее офицеров, им и платили бы больше.
      Поразительное высокомерие этого заявления привело Барта Манкузо в ярость.
      - Капитан первого ранга, когда я был шкипером на "Далласе" и Джонс говорил что-то, я прислушивался к его мнению. Сложись все по-другому, сейчас он был бы помощником командира и одним из первых кандидатов на пост шкипера ударной подлодки. Из Рона вышел бы превосходный командир.
      Рикс только отмахнулся.
      - Но это всего лишь ваши догадки, правда? Я всегда придерживался мнения, что те, кто способен на что-то, добиваются своего. А вот все остальные ищут оправдания. Ладно, не спорю, он хороший специалист. Он отлично поработал с моими гидроакустиками, и я благодарен ему за это. Но не следует слишком уж увлекаться. У нас много специалистов и не меньше подрядчиков.
      Манкузо понял, что разговор не достигает цели. Пришло время показать, кто здесь начальник.
      - Тогда слушай, Гарри. До меня доходят слухи о плохом моральном состоянии твоей команды. Слишком много рапортов с просьбами о переводе, и я делаю из этого вывод, что на твоей лодке возникли проблемы. Я решил выяснить обстановку, и мое мнение подтвердилось. Признаешь ты это или нет, но у тебя сложное положение.
      - Извините меня, сэр, но это чепуха, все равно что убеждать пьяниц во вреде алкоголя. Люди, увлекающиеся спиртным, утверждают, что у них нет никаких проблем с алкоголем, но, по мнению психологов, отрицание существования проблемы есть доказательство того, что она существует. Это замкнутый круг, довод, который сам нуждается в доказательстве. Будь на моей лодке не тот моральный дух, это неминуемо сказалось бы на результатах действий команды. Но результаты говорят о другом. Мое прошлое вам известно. Я профессиональный подводник, командир подводного ракетоносца. С того момента, как я стал офицером, я всегда находился в числе лучших, что составляли один процент от общего числа офицерского состава. Согласен, мой стиль командования отличается от других. Я ни с кем не цацкаюсь и никого не целую в зад. Я требую от подчиненных выполнения своих обязанностей и добиваюсь этого. Если вы сумеете, сэр, привести хотя бы одно по-настоящему убедительное доказательство моих ошибочных действий, я готов выслушать замечания. Но пока таких доказательств нет, с моей лодкой все в порядке и я не стану и пытаться что-либо исправить.
      Бартоломео Вито Манкузо, коммодор, будущий контр-адмирал Военно-морского флота США, не вскочил со своего кресла лишь потому, что его сицилийская кровь в результате пребывания в Америке несколько разжижилась. На его прежней родине, Манкузо не сомневался в этом, любой из прадедов тут же направил бы на Рикса свою лупару, и в груди капитана первого ранга появилась бы большая кровоточащая дыра. Вместо этого он посмотрел на Рикса бесстрастным взглядом и тут же принял решение, холодное и окончательное: этот капитан первого ранга никогда не получит следующего звания. Он знал, что осуществить такое решение в его силах. У него в соединении служило немало командиров подводных лодок. Из них только двое, может быть, трое имели шанс на получение ранга адмирала. В этой группе Рикс не может подняться выше четвертого места. Может быть, это не совсем честно, подумал Манкузо в момент отрешенной откровенности, но в правильности принятого решения не было сомнений. Этому человеку нельзя доверить более ответственной должности, чем та, которую он занимал сейчас, но даже такая должность скорее всего за пределами возможностей Рикса. Все будет весьма просто. Рикс начнет громко и страстно возражать, когда узнает, что в группе из четырнадцати капитанов первого ранга оказался лишь четвертым, но Манкузо просто скажет ему: "Извини, Гарри, я не утверждаю, что ты плохой командир, но Энди, Билл и Чак немного лучше. Тебе не повезло, что ты попал в соединение, где столько асов. От меня потребовался честный ответ, а эти трое чуть-чуть лучше".
      Рикс был достаточно умен, чтобы понять, что зашел слишком далеко, - в военно-морском флоте не бывает по-настоящему неофициальных или частных разговоров. Он бросил вызов своему командующему соединением, человеку, уже сумевшему выдвинуться, которого уважали и которому доверяли в Пентагоне и в оперативном управлении, ведавшем кадровыми вопросами.
      - Извините меня, сэр, за мою откровенность. Просто дело в том, что никому не нравится, когда...
      Манкузо улыбнулся, зная, что Рикс осознал допущенную ошибку.
      - Ничего страшного, Гарри. Мы, итальянцы, тоже бываем несдержанны. Слишком поздно спохватился, Гарри, подумал он.
      - Может быть, вы правы, сэр. Разрешите мне обдумать создавшуюся ситуацию. К тому же, когда я встречусь с "Акулой", я покажу вам, на что способны мои люди.
      Поздновато говорить о "своих людях", парень. Но ты, Манкузо, все-таки должен предоставить ему возможность проявить себя, верно? Маленькую, но все-таки возможность. И если произойдет чудо, тогда можно и пересмотреть принятое решение. Можно, сказал себе Барт, если этот высокомерный кретин поцелует мне зад у входа на базу в полдень четвертого июля, когда мимо будет проходить флотский оркестр.
      - Подобные беседы неприятны для всех, - заметил командир соединения. Рикс закончит свою карьеру экспертом по техническим системам подводных лодок, подумал Манкузо, причем станет превосходным специалистом в этой области, посла того как соединение избавится от этого индюка; Да и разве не почетно закончить флотскую службу капитаном первого ранга? Для хорошего человека это не позор.
      ***
      - Ничего больше? - спросил Головко.
      - Ничего, - ответил полковник.
      - А что будет с нашим офицером?
      - Я навестил его вдову два дня назад. Сообщил ей, что он погиб и что нам не удалось отыскать его тело. Сцена была очень тяжелой, женщина оказалась потрясенной. Ужасно видеть такое прелестное лицо в слезах, - тихо сообщил полковник.
      - Пенсия, остальные льготы?
      - Я лично занялся этим.
      - Отлично, эти бумажные души не думают ни о ком и ни о чем. Если возникнут трудности, дайте знать.
      - Что касается сбора технической информации, - продолжал полковник, - у меня нет никаких предложений. Вы не можете предпринять какие-нибудь шаги по другим каналам?
      - Мы все еще восстанавливаем нашу агентурную сеть в их Министерстве обороны. Предварительные сведения позволяют сделать вывод, что новая Германия полностью отказалась от проекта ГДР, - ответил Головко. - До меня дошли слухи, что американцы и англичане провели аналогичное расследование и остались довольны его результатами.
      - Мне кажется маловероятным, что появление ядерного оружия в Германии вызовет большое беспокойство у американцев или англичан.
      - Это верно. Мы продолжаем работу, но я не думаю, что нам удастся что-нибудь обнаружить. Полагаю, мы работаем впустую.
      - Тогда почему убили нашего сотрудника?
      - Но ведь мы все еще не уверены в этом, черт побери!
      - Действительно, сейчас он может работать на аргентинцев...
      - Не забывайтесь, полковник!
      - Простите, Сергей Николаевич, но ведь, когда приходится убивать офицера разведки, нужна очень веская причина.
      - Пока наши поиски безрезультатны! Расследование ведут по крайней мере три разведслужбы. Наши агенты в Аргентине все еще пытаются выяснить...
      - Да, а как кубинцы?
      - Действительно, это район их деятельности. Но сейчас мы вряд ли можем рассчитывать на помощь Кубы, правда? Полковник закрыл глаза. Что это происходит в КГБ?
      - Я все еще считаю, что нам нужно продолжать расследование.
      - Ваше мнение принято к сведению. Наша операция продолжается.
      Но что я могу предпринять, подумал Головко, когда дверь кабинета закрылась за полковником. Какие еще новые направления расследования выбрать.., ему ничего не приходило в голову. Множество оперативников из числа нелегалов старались что-нибудь узнать, но пока безрезультатно. Наша профессия так походит на деятельность полиции, верно?
      ***
      Марвин Расселл еще раз подумал о том, что ему может потребоваться. Да, эти ребята не жалели денег. Почти вся сумма, с которой он приехал в Ливан, осталась нетронутой. Он даже предложил воспользоваться этими деньгами, но Куати наотрез отказался. Сейчас в кейсе у Расселла лежало сорок тысяч долларов новенькими хрустящими двадцатками и полусотнями, а устроившись в Америке, он получит денежный перевод из английского банка. Поставленные перед ним задачи были несложны. Для начала следовало раздобыть новые документы для себя и своих друзей. Такое по плечу даже ребенку. Даже водительское удостоверение подделать совсем просто, если у тебя имеется необходимое снаряжение, а Расселл собирался закупить его за наличные. Он сам установит снаряжение в доме, который возьмет в аренду. А вот зачем резервировать номера в гостинице вдобавок к покупке дома, он не понимал. Эти парни любят запутывать все до предела.
      По пути к аэропорту он остановился на сутки, чтобы обеспечить себя соответствующим гардеробом. Пусть в Бейруте продолжаются военные действия, но жизнь не утихает, и портной сделал все быстро и хорошо. К моменту, когда Расселл поднялся на борт самолета английской авиакомпании "Бритиш Эйруэйс", направляющегося в Хитроу, Расселл выглядел преуспевающим бизнесменом. У него было с собой три хороших костюма - два из них в чемодане. Аккуратная прическа и дорогие туфли, которые немилосердно жали.
      - Желаете журнал, сэр? - спросила стюардесса.
      - Спасибо, - улыбнулся Расселл.
      - Вы американец?
      - Да, возвращаюсь домой.
      - Наверно, нелегко было в Ливане?
      - Да, иногда обстановка становилась тревожной.
      - Принести чего-нибудь выпить?
      - Пива, если можно, - улыбнулся Расселл. Ему даже удалось овладеть жаргоном бизнесмена. Самолет был пуст на две трети, и, похоже, эта стюардесса будет обслуживать его постоянно. Возможно, ей нравится мой загар, решил Расселл.
      - Пожалуйста, сэр. Вы остановились в Лондоне?
      - Боюсь, что нет. Сразу вылетаю в Чикаго. Через два часа.
      - Очень жаль. - На лице девушки даже отразилось разочарование. Эти англичане, подумал Расселл, такие гостеприимные люди. Почти как арабы.
      ***
      Последний пучок был установлен на отведенное ему место чуть позже трех утра по местному времени. Фромм ничуть не изменил своего поведения и проверил последний пучок с такой же тщательностью, как и первый, закрепив его в соединительном узле лишь после того, как все проверил, и остался доволен. Затем он встал и потянулся.
      - На сегодня хватит. - Согласен, Манфред.
      - Завтра к этому времени мы полностью закончим сборку. Осталась простая работа, меньше чем на четырнадцать часов.
      - Тогда неплохо было бы поспать. Выйдя из здания, Госн сделал знак командиру. Куати посмотрел им вслед, затем подошел к начальнику охраны.
      - Где Ахмед?
      - Отправился к доктору, вы сами ему разрешили.
      - Гм... Когда он вернется?
      - Завтра или послезавтра. Не знаю точно.
      - Ну хорошо. Скоро у нас будет для тебя специальная работа. Охранник взглянул на людей, удаляющихся от мастерской, и равнодушно кивнул.
      - Где рыть яму?
      Глава 28
      Договорные обязательства
      Смена часовых поясов очень утомительна, подумал Марвин. Он выехал из чикагского аэропорта О'Хара в "меркурии", взятом напрокат, и направился на запад. В мотеле рядом с Де-Мойном он удивил портье, изъявив желание расплатиться за номер наличными. Расселл объяснил, что у него украли бумажник со всеми кредитными карточками, и в подтверждение своих слов продемонстрировал совершенно новое портмоне. Портье, подобно любому бизнесмену, с готовностью согласился принять наличные. Этой ночью Расселл хорошо спал. Он проснулся чуть позже пяти утра после десяти часов здорового сна, съел плотный американский завтрак (при всем своем гостеприимстве люди в Ливане не знали вкуса настоящей пищи; он не представлял, как они ухитряются обходиться без бекона) и отправился дальше, в сторону Колорадо. К ленчу Расселл пересек половину Небраски, снова размышляя о планах, которые ему предстояло осуществить, и о том, что для этого необходимо. Поужинать он остановился в Роггене, в часе езды от Денвера, к северо-востоку от города. Это достаточно близко, решил Расселл. Уставший от многих часов за баранкой автомобиля, Расселл нашел еще один мотель и остановился на ночевку. Он с удовлетворением снова смотрел американское телевидение, в том числе наиболее интересные матчи Национальной футбольной лиги. Удивительно, как он скучал по американскому футболу - не меньше, чем по возможности выпить всякий раз, когда ему того хотелось. Это желание Расселл удовлетворил бутылкой "Джека Даниэльса", которую купил по дороге. К полуночи он здорово подобрел, с удовольствием оглядывался по сторонам, радовался своему возвращению в Америку, а также причине, по которой он сюда вернулся. Настало время расплатиться по старым долгам. Расселл не забыл, кому принадлежало Колорадо в прошлом, и хорошо помнил о бойне при Сэнд-Крик.
      ***
      Этого следовало ожидать. Все шло слишком гладко, а действительность редко терпит совершенство. Крошечная ошибка в одной из деталей обнаружилась во время сборки первичного источника. Эту деталь пришлось снять и заново обработать, на что потребовалось тридцать часов, из которых сорок минут ушло собственно на обработку, а остальное время на разборку, а затем на повторную сборку бомбы. Фромм, которому следовало отнестись к происшествию философски, был вне себя от ярости и настоял на том, чтобы лично осуществить всю работу. После этого начался трудоемкий процесс установки взрывных блоков - еще более утомительный от того, что проводился вторично.
      - Всего три миллиметра, - заметил Госн. Ошибочная установка одной из ручек настройки. Поскольку деталь обрабатывалась вручную, компьютеры не заметили отклонения. Кто-то из техников не правильно прочел цифру, указанную Фроммом, а при первой визуальной проверке деталей ошибку просто не заметили. - Но у нас был в запасе один день.
      Фромм что-то пробормотал из-за защитной маски. Вместе с Госном он поднял плутониевую сборку и аккуратно поставил ее на место. Пять минут спустя стало ясно, что она расположена правильно. Затем на место встали шины из вольфраморениевого сплава, потом сегменты бериллия и наконец массивное полушарие обедненного урана, отделяющее первичное устройство от вторичного. Теперь еще пятьдесят взрывных блоков - и работа закончена. Фромм распорядился сделать перерыв - это была тяжелая работа, и он нуждался в отдыхе. Техников больше не было - не было больше потребности в их услугах.
      - К этому времени мы могли бы уже завершить работу, - тихо заметил немец.
      - Неразумно рассчитывать на совершенство, Манфред.
      - Неграмотный идиот не сумел правильно разобрать цифру!
      - Она была смазана. - А это твоя вина, подумал Госн, но промолчал.
      - Тогда нужно было спросить!
      - Не вижу причины для споров, Манфред. Ты выбрал неудачное время, чтобы выразить свое нетерпение. Мы соблюдаем график.
      Фромм знал, что молодой араб не понимает его. Кульминационный момент честолюбивых стремлений всей его жизни мог уже наступить!
      - За работу!
      Потребовалось еще десять часов, пока последний, семидесятый, взрывной блок встал на место. Госн присоединил провод к соответствующей клемме, и это завершило сборку. Он протянул руку немецкому инженеру, и они обменялись рукопожатием.
      - Примите мои поздравления, герр Фромм.
      - Ja. Спасибо, герр Госн. Теперь нам осталось только заварить корпус бомбы, откачать воздух, чтобы создать вакуум, - да, извините, тритий. Как я мог забыть об этом? Кто займется сваркой? - спросил Манфред.
      - Я сам. Я - специалист по сварке.
      Верхняя часть корпуса заканчивалась широким фланцем, необходимым для того, чтобы обеспечить безопасность работ. Его уже проверили на плотность стыковки. Техники занимались не только точной обработкой взрывного ядра устройства. Каждая деталь - за исключением той, единственной, - была обработана в соответствии со спецификациями Фромма, и корпус бомбы уже подвергся самой тщательной проверке. Крышка закрывалась герметично подобно корпусу часов.
      - Ввести тритий будет несложно.
      - Да, я знаю. - Госн жестом пригласил немецкого инженера выйти из мастерской наружу. - Значит, вы полностью удовлетворены конструкцией и качеством сборки бомбы?
      - Полностью, - уверенно заявил Фромм. - Она взорвется в полном соответствии с моими предсказаниями.
      - Отлично, - произнес Куати, стоявший у входа с одним из телохранителей.
      Услышав голос командира, Фромм обернулся. Грязные, неряшливые люди эти арабы, подумал он, однако в них есть, чем восхищаться. Он посмотрел на темную долину. Смеркалось, и рассмотреть детали ландшафта было трудно. Какая здесь сухая и негостеприимная земля, зато чистое и безоблачное небо. Фромм посмотрел на бесчисленные звезды, покрывающие небосвод. Здесь куда больше звезд, чем можно разглядеть в Германии, особенно в ее восточной части, где воздух особенно отравлен. Фромм подумал о том, что мог бы стать астрофизиком, выбрать путь такой близкий к избранному им.
      Госн стоял позади немца. Он повернулся к Куати и кивнул. Командир сделал такой же жест своему телохранителю, которого звали Абдулла.
      - Итак, остался только тритий, - произнес Фромм, не поворачивая головы.
      - Да, - ответил Госн. - Я могу сделать это сам. Фромм хотел добавить, что прежде нужно сделать еще кое-что. Он не расслышал шагов Абдуллы у себя за спиной. Совершенно беззвучно охранник вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и с расстояния в метр направил его в затылок Фромма. Немецкий инженер начал поворачиваться, чтобы объяснить Госну, как поступить с тритием, но не успел. Абдулла уже получил приказ.. Он знал, что смерть должна быть безболезненной - так же, как и для техников. Конечно, жаль, что это необходимо, подумал Куати, но другого выхода не было. Ничто из этого не имело значения для Абдуллы, который всего лишь выполнял приказ. Он мягко, привычным движением нажал на спусковой крючок, раздался тихий выстрел. Пуля вошла в затылок Фромма и, пробив голову, вышла через лоб. Немец рухнул на землю, умерший мгновенно. Из раны брызнула кровь, но фонтан ее ударил в сторону, не испачкав одежду Абдуллы. Он подождал, пока кровь не перестала хлестать из раны, и подозвал двух других охранников, чтобы отнести тело в стоявший неподалеку грузовик. Немецкого инженера похоронят вместе с техниками. Это по крайней мере справедливо. Все эксперты будут покоиться в одной могиле.
      - Жаль, - тихо произнес Госн.
      - Согласен, но как, по-твоему, можно было использовать его в будущем?
      Ибрагим покачал головой.
      - Никак. Он стал бы для нас тяжким бременем. Верить ему нельзя. Он продажен и к тому же неверный. Вдобавок он уже выполнил то, что нам было нужно.
      - А бомба?
      - Она взорвется, когда понадобится. Я двадцать раз проверил расчеты. Ее конструкция много лучше, чем мог бы спроектировать я сам.
      - А что там относительно трития?
      - Он в батареях. Нужно всего лишь нагреть их и выпустить газ. Затем газ закачаем в два резервуара. Все остальное тебе известно.
      - Ты объяснял это, но без подробностей, - проворчал себе под нос Куати.
      - Эту работу можно выполнить в школьной лаборатории. В ней ничего сложного.
      - Почему Фромм оставил ее напоследок? Госн пожал плечами.
      - Что-то должно выполняться в последнюю очередь, а это - простая работа. Может быть, поэтому. Если хочешь, я могу заняться ею прямо сейчас.
      - Хорошо, действуй.
      Куати внимательно наблюдал за движениями Госна. Одну за другой тот поставил батареи в микроволновую печь, установив самый низкий уровень нагрева. Вакуум-насос через металлическую трубку по очереди отсасывал газ из каждой батареи. На всю процедуру потребовалось меньше часа.
      - Фромм обманул нас, - заметил Госн, закончив работу.
      - Как обманул? - обеспокоенно спросил Куати.
      - Командир, здесь почти на пятнадцать процентов больше трития, чем он обещал. Тем лучше.
      Следующий этап был еще проще. Госн тщательно проверил герметичность каждого резервуара - уже в шестой раз, молодой инженер многому научился у своего немецкого учителя, - затем перекачал тритий в предназначенные для него резервуары. Клапаны были закрыты и заперты болтами со шплинтами, чтобы при транспортировке они не открылись от тряски.
      - Готово, - объявил Госн. Охранники с помощью потолочной лебедки подняли верхнюю крышку корпуса бомбы и опустили ее на фланец. Крышка точно встала на свое место. Госну потребовался час, чтобы приварить ее. Затем он проверил герметичность корпуса и присоединил к нему вакуум-насос Лейболда.
      - Что ты собираешься делать сейчас?
      - По расчетам нам потребуется вакуум в одну миллионную атмосферного давления.
      - И ты можешь сделать это? Разве не повредит...
      Госн заговорил совсем как Фромм, чему оба изрядно удивились:
      - Прошу вас, командир, подумайте. На всех нас давит воздух. Он не в состоянии раздавить вас и не сможет раздавить этот стальной корпус. Насос будет работать несколько часов, и у нас появится возможность еще раз проверить герметичность и прочность корпуса бомбы. - Госн знал, что это проверялось уже пять раз. Даже без сварного шва корпус был достаточно герметичен. Теперь, превратившись в сплошной металл, он готов был к миссии, для которой предназначался. - А сейчас следует поспать. Насос будет работать и не требует присмотра.
      - Когда все будет готово для перевозки?
      - К утру. А когда отплывает корабль?
      - Через два дня.
      - Вот видишь, - широко улыбнулся Госн, - у нас масса времени.
      ***
      Марвин начал с того, что посетил местное отделение "Колорадо Федерэл Бэнк энд Траст Компани". Там он изумил и привел в восторг вице-президента отделения - по его телефону он позвонил в Англию и отдал распоряжение перевести телеграфом пятьсот тысяч долларов. Компьютеры намного упростили банковские операции. Уже через несколько секунд банкиру подтвердили из английского банка, что мистер Роберт Френд действительно располагает крупным вкладом, как и заявил при встрече с вице-президентом сам мистер Фрейд.
      - Вы не могли бы порекомендовать мне хорошего агента по продаже недвижимости? - спросил Марвин Расселл у банкира, готового всячески услужить новому клиенту.
      - Конечно! Идите прямо по улице и третья дверь направо. А я к вашему возвращению подготовлю чеки.
      Банкир посмотрел вслед уходящему Расселлу и тут же позвонил жене, работавшей в агентстве, занимающемся продажей недвижимости. Когда Расселл подошел к входу в агентство, жена банкира ждала его у двери.
      - Добро пожаловать в Рогген, мистер Френд!
      - Спасибо. Так приятно снова вернуться домой.
      - Вы куда-то уезжали?
      - Да, в Саудовскую Аравию, - объяснил Расселл, он же Френд. - Но мне так недоставало наших зим.
      - Что бы вы хотели приобрести?
      - Мне нужно ранчо средних размеров - я хочу разводить скот.
      - Дом, амбары?
      - Да, хороший дом. Не слишком большой, лишнего мне не нужно - видите ли, я одинок, - скажем, три тысячи квадратных футов. Если найдется ранчо с хорошими пастбищами, я согласен на дом поменьше.
      - Вы родом отсюда?
      - Вообще-то из Дакоты, но мне нужно быть недалеко от Денвера - здесь рядом аэропорт, а мне приходится немало путешествовать. Моя прежняя усадьба слишком далеко от цивилизации.
      - Вам понадобятся работники для ранчо?
      - Да, ранчо должно быть не очень большим, чтобы управиться с помощью двух работников - может быть, мужа и жены. Честно говоря, лучше было бы расположиться поближе к Денверу, но мне, черт побери, хочется питаться собственной говядиной, так что без ранчо не обойтись.
      - Я уверена, что смогу предложить именно то, что вы ищете, - заметила женщина. - У меня на примете есть два ранчо, которые должны вам понравиться.
      - Тогда поедем и посмотрим на них, - улыбнулся Расселл. Второе ранчо оказалось идеальным. Недалеко от съезда с шоссе, площадью в пятьсот акров, старый, но все еще прочный дом с новой кухней, гараж на две автомашины и три надворные постройки. Куда ни глянешь - пастбища, в полумиле от дома - пруд, обросший деревьями, в общем, привольное место для выпаса скота, который Расселл и не собирался разводить.
      - Это ранчо я сбываю уже пять месяцев, - доверительно сообщила жена банкира. - Наследники владельца запрашивают четыреста тысяч, но, мне кажется, согласятся на триста пятьдесят.
      - Прекрасно, - кивнул Расселл, окидывая взглядом выезд на шоссе № 76. Договоритесь с ними, что, если они готовы подписать контракт на этой неделе, я тут же внесу задаток - пятьдесят тысяч наличными и полностью расплачусь через, скажем, четыре или пять недель. С финансированием проблем не будет. Как только поступит перевод, я тут же передам оставшуюся сумму - тоже наличными. Но мне хочется переехать сюда немедленно. Господи, как надоело жить в отелях половина жизни проходит в разъездах. Думаете, нам это удастся?
      Хозяйка агентства широко улыбнулась.
      - Мне кажется, я могу это гарантировать.
      - Великолепно. Ну, а как дела у "Бронкос" в этом году?
      - Так себе. У них весь сезон ушел на обновление команды. У нас с мужем сезонные билеты. Вы собираетесь попытаться приобрести билеты на Суперкубок?
      - Хочу попробовать.
      - Это непросто, - предупредила его женщина.
      - Что-нибудь придумаю.
      Час спустя директор агентства по торговле недвижимостью поговорила по телефону и получила чек на пятьдесят тысяч долларов от своего мужа-банкира. Расселлу объяснили, как найти магазины мебели и бытовых электроприборов. Сделав покупки, он отправился в местный автомагазин, приобрел там белый фордовский фургон и вернулся на нем на ранчо. Машину поставил в одном из амбаров. Пока следует воздержаться от выплаты окончательной суммы. Сегодня он проведет ночь в мотеле, а затем переберется в свой новый дом. Расселл не испытывал чувства удовлетворения от совершенного. Нужно было еще многое сделать.
      ***
      Кэти Райан стала пристально следить за газетами. В них уделялось много внимания скандальным историям и конфиденциальной информации, просочившейся в прессу, и теперь она интересовалась тем, чему прежде не уделяла внимания, особенно статьями Роберта Хольцмана. К сожалению, новые материалы о деятельности ЦРУ носили общий характер и касались в основном изменений в Советском Союзе, которые были ей непонятны. К этим проблемам Кэти не проявляла интереса - подобно тому как Джек был равнодушен к достижениям в области хирургии глаза, так интересовавшим его жену. Наконец, появилась статья относительно финансовых нарушений и "очень видного сотрудника ЦРУ". Это была уже вторая статья такого рода, и Кэти поняла, что, если речь идет о Джеке, все документы, необходимые для расследования этого дела, хранятся у нее дома. Было воскресенье, Джек снова уехал на работу, оставив ее с детьми. Утро выдалось холодным, и дети смотрели телевизор. Кэти Райан достала кипу счетов и финансовых документов, надеясь найти там ответ на свои вопросы.
      Все оказалось ужасно запутанным. Финансовые дела представляли собой еще одну область, к которой доктор Кэролайн Райан не проявляла ни малейшего интереса, и Джек Райан ввиду отказа жены принял на себя обязанности бухгалтера так же, как Кэти занималась кухней, ставшей ее сферой деятельности в семье. Она понятия не имела о системе расположения документов и была уварена, Джеку и в голову не приходило, что у нее может появиться желание просмотреть эту колоссальную массу непонятных материалов. Но Кэти проявила настойчивость. Сначала она узнала, что доверенные лица, управляющие их состоянием, справляются с делами весьма успешно и в настоящее время портфель акций, принадлежащий Райанам, вырос в цене. Обычно такие подробности ее не интересовали и она только просматривала годовые отчеты. Деньги не были для нее чем-то исключительно важным. За дом все выплачено. Фонд, предназначенный для того, чтобы дать образование детям, создан. И вообще семья Райанов покрывала свои текущие расходы за счет заработка двух докторов Райан, так что их состояние продолжало расти, вызывая головную боль при уплате налогов. И этим занимался Джек, все еще владеющий дипломом бухгалтера-ревизора, с помощью семейного адвоката. Кэти изумленно вздохнула, увидев, каких размеров достигло их состояние, и тут же решила включить доверенных лиц, занимающихся их финансами, в список людей, которым рассылались поздравления с Рождеством. Но все это не было тем, что она искала. Досье, просто помеченное на обложке "Циммер", Кэти нашла в половине третьего. Как и следовало ожидать, папка хранилась в самом последнем ящике письменного стола.
      Папка была в несколько дюймов толщиной. Кэти села на пол, скрестив ноги, и приготовилась открыть ее. Глаза уже болели от напряжения - следовало бы принять таблетку тиленола, но Кэти не сделала этого. Первым документом в папке оказалось письмо от Джека адвокату - не тому постоянному его адвокату, что составил их завещания, занимался налогами и другой повседневной работой, а другому. В письме Джек распорядился создать попечительский фонд для семи детей, причем это число несколько месяцев спустя было изменено на восемь, заметила Кэти. Попечительский фонд был создан на основе первоначального вложения полумиллиона долларов в различные акции, и распоряжались им те же доверенные лица, что и ведали финансами семьи Райанов. Кэти с удивлением увидела, что Джек лично дал рекомендации относительно вложения этих акций - по отношению к своим финансам он этого не делал. Нужно отдать ему справедливость - деловая хватка его не оставила. Доход от акций Циммеров составлял двадцать три процента в год. Еще сто тысяч долларов по указанию Джека было вложено в деловое предприятие - "Чаптер-С Корпорейшн", прочитала Кэти, не понимая, что это значит, причем корпорация "Саутлэнд".., ах да, это магазин "7 Одиннадцать". Это корпорация штата Мэриленд и ее адрес...
      Но это совсем рядом с их домом! Более того, вплотную к шоссе 50, и Джек, следовательно, проезжает мимо магазина дважды в день - по пути на работу и возвращаясь домой.
      Как удобно!
      Кто же такая эта Кэрол Циммер?
      Медицинские счета? Счета врача-акушера?
      Доктор Марша Розен! Я знаю ее! Если бы Кэти не была в штате сотрудников Хопкинса, она обратилась бы к ней во время родов;
      Розен окончила Йельский университет и была великолепным акушером с отличной репутацией.
      Ребенок? Жаклин Циммер? Джекки? Кэти покраснела, и по ее щекам потекли слезы.
      Мерзавец! Не смог дать мне ребенка, зато дал ей!
      Кэти проверила дату рождения и попыталась вспомнить. В этот день Джек вернулся домой очень поздно. Она помнила тот вечер, потому что ей пришлось отказаться от приглашения...
      Значит, он присутствовал при родах! Какие еще доказательства требуются? Торжество, вызванное тем, что ей удалось обнаружить факты, превратилось в отчаяние.
      Как просто наступает конец мира, подумала Кэти. Всего один листок бумаги и все. Конец.
      Неужели конец?
      А разве может быть что-то иное? Даже если он все еще хочет ее - захочет ли она его?
      Но дети, вспомнила она. Что будет с ними? - спросила себя Кэти. Она закрыла папку и положила ее на место, не вставая с пола.
      Ты - врач, напомнила она себе. Тебе надлежит сначала подумать и лишь потом действовать.
      Детям нужен отец. Но что он за отец? Его нет дома по тринадцать-четырнадцать часов в сутки, иногда семь дней в неделю. Несмотря на бесконечные просьбы, он согласился взять сына на один - один! - бейсбольный матч. Хорошо еще, что он сумел побывать на половине игр Малой лиги, в которой принимал участие его сын! Кэти едва ли удивило бы, если бы Джека не оказалось дома даже рождественским утром. Он ухитрился пропустить все школьные мероприятия, рождественские представления и все остальное. А накануне вечером, собирая игрушки, опять напился, и Кэти даже не пыталась соблазнить его. Какой смысл? Его подарок.., да, его подарок для нее был действительно прекрасным, но это можно купить за несколько минут пребывания в магазине, безо всякого труда...
      Покупки...
      Кэти встала, подошла к письменному столу Джека и начала просматривать полученную им почту. Квитанции покупок, сделанных по кредитным карточкам, уложены в аккуратную стопку. Она взяла одну из них и обнаружила колонку цифр за покупки, сделанные в "Хэмлис", в Лондоне. Шестьсот долларов? Но он привез всего один подарок маленькому Джеку и два для Салли. Шестьсот долларов!
      Джек занимался покупками рождественских подарков для двух семей?
      - Сколько еще доказательств тебе нужно, Кэти, милочка? - спросила она себя вслух, - Боже мой. Боже мой. Боже мой...
      Она замерла, не двигаясь в течение длительного времени, охваченная таким отчаянием, что не слышала и не видела ничего вокруг. Лишь материнский инстинкт заставлял ее бессознательно прислушиваться к звукам, доносящимся из детской.
      Джек вернулся домой еще до семи вечера, очень довольный тем, что сумел вернуться на час раньше обычного. Он был еще больше доволен тем, что мексиканская операция полностью готова. Оставалось только сообщить о ней президенту. После того как Фаулер даст свое добро, в чем Джек не сомневался, риск, секретная операция и все прочее было для президента, обычно занятого политическими проблемами, слишком увлекательно, чтобы отказаться, - и, после того как Кларк и Чавез успешно провернут дело, акции Райана сразу повысятся. И ситуация изменится. Начать с того, что он собирался уйти в отпуск, - как только положение улучшится. Нужно отдохнуть. Неделю, может быть, две, и если какой-нибудь кретин из ЦРУ осмелится приехать со срочными документами, Райан удавит сукиного сына. Ему хотелось отдохнуть от работы, и он этот отдых получит. Две недели полного отдыха. Заберет детей из школы, и они поедут посмотреть на Микки Мауса, как посоветовал ему Кларк. Завтра же закажет билеты.
      - Где вы? Я уже дома! - объявил Джек. Тишина. Как странно. Он спустился вниз и увидел, что дети сидят перед телевизором. Слишком много времени проводят перед проклятым ящиком, подумал он, но виноват в этом их отец. Теперь все переменится - и это тоже. Будет меньше работать. Пусть Маркус выполняет свои обязанности, вместо того чтобы изредка появляться на работе и взваливать все на плечи Джека.
      - А где мама?
      - Не знаю, - ответила Салли, не отрывая взгляда от зеленой слизи и оранжевого месива на экране.
      Райан вернулся наверх и вошел в спальню, чтобы переодеться. И здесь никаких признаков Кэти. Тут она показалась в дверях с корзиной выстиранного белья. Джек, стоявший у нее на пути, наклонился, чтобы поцеловать жену, но Кэти отклонилась назад и покачала головой. Ну что ж, решил Джек, стоит ли обижаться?
      - Что у нас на ужин, крошка? - спросил он шутливо.
      - Не знаю. Что ты себе приготовишь.
      Его поразил ее резкий тон, то, что она огрызнулась, хотя Джек не дал ей для этого никакого повода.
      - Чем я провинился? - удивленно спросил он, не успев разобраться в ее настроении. Взгляд Кэти был враждебным, и, когда она ответила на его вопрос, голос ее заставил Джека вздрогнуть.
      - Ничем, Джек, ты ничем не провинился. - Она отступила в сторону, прошла мимо с корзиной белья и скрылась за поворотом.
      Джек замер на месте, прижавшись спиной к стене, изумленно открыв рот, не зная, что сказать, и не понимая, почему жена внезапно начала так его презирать.
      ***
      На переход от Латакии до Пирея потребовалось всего полтора дня. Боку удалось найти судно, отправляющееся прямо в нужный им порт, что позволило обойтись без перегрузки контейнера на другой корабль в Роттердаме. Куати не нравились изменения в заранее разработанном плане, однако после проверки корабельных расписаний выяснилось, что сэкономленные пять дней могут оказаться важными для успеха операции, и он согласился. Вместе с Госном он следил за тем, как портовый кран поднял грузовой контейнер и поставил его на палубу "Кармен Вита" - греческого контейнеровоза, плавающего по Средиземному морю. Он отплывает с вечерним приливом и прибудет в Соединенные Штаты через одиннадцать суток. Можно было бы отправить контейнер самолетом чартерным рейсом, подумал Куати, но риск был слишком велик. Итак, одиннадцать суток. Он успеет побывать у своего врача и затем прилететь в Америку и убедиться, что там приняты необходимые меры и все идет по плану. Грузчики закрепили контейнер растяжками. Он расположен в безопасном месте, в центральной части судна, вместе с другими контейнерами наверху, ближе к корме, так что зимние штормы не будут слишком уж трепать его.
      Затем они отправились в портовый бар, откуда был виден корабль, подождали отплытия и вылетели самолетом в Дамаск. Из аэропорта Куати и Госн выехали сразу в расположение своего отряда. Мастерская, где велась работа по созданию ядерной бомбы, уже исчезла - точнее сказать, ее законсервировали. Силовые кабели были перерезаны, все входы завалили грунтом. Если кому-нибудь придет в голову проехать на тяжелом грузовике по замаскированной крыше, это кончится для него большим сюрпризом, однако такой вариант представлялся маловероятным. Нельзя было исключить, что когда-нибудь им снова может понадобиться эта мастерская, и, хотя такая вероятность была очень мала, решено было не вывозить станки на другой секретный склад, а засыпать всю мастерскую грунтом.
      ***
      Расселл вылетел в Чикаго, чтобы присутствовать при первом раунде игр на выбывание. Он взял с собой фотоаппарат, дорогую камеру "Никон Ф-4", нащелкал две кассеты, фотографируя фургоны телевизионной компании Эй-би-си, - матч транслировался по программе "Футбольный вечер в понедельник" - и сразу вернулся на такси в аэропорт. Расселлу повезло с рейсом и после приземления в Международном аэропорту Стейплтон в Денвере он успел захватить часть радиорепортажа по пути к своему новому дому рядом с шоссе № 76. В этом непредсказуемом матче основное время," закончилось вничью, и в дополнительное время "Медведи" одержали верх со счетом 23:20. Это означало, что команде из Чикаго выпала честь проиграть на следующей неделе в Метродоме "Викингам". Во время первой недели игр "плей-оф" у Миннесоты не оказалось соперника, и команда получила передышку. Таким образом, у Тони Уиллса пройдет растяжение мышц паха, и этот новичок, который, как напомнил комментатор, сумел пробежать почти две тысячи ярдов во время своего первого сезона в Национальной футбольной лиге, примет участие в предстоящем матче. После возвращения на ранчо Расселлу удалось посмотреть почти все матчи Американской футбольной лиги, потому что они проводились на Западном побережье. Ничего сенсационного там не произошло, но все-таки это был футбол.
      ***
      Подводный ракетоносец "Мэн" вышел из своего дока без всяких происшествий. Буксиры развернули подлодку, направили ее носом в сторону фарватера и отошли в сторону, ожидая, не потребуется ли дальнейшая помощь.
      Капитан первого ранга Рикс стоял на верхнем мостике подлодки, опершись о поручни боевой рубки. Капитан третьего ранга Клаггетт нес вахту в рубке управления. Всю работу по выводу огромной субмарины в открытое море осуществлял штурман, то и дело заглядывавший в перископ, чтобы определить координаты лодки, - он называл цифры, а главстаршина помечал их на карте. Это делалось для того, чтобы лодка находилась в середине фарватера и двигалась в нужном направлении. Переход по каналу к океану был довольно продолжительным. Члены экипажа продолжали укладывать имущество. Те, кто был свободен от вахты, пытались заснуть. Скоро экипаж перейдет на обычные шестичасовые вахты. Семьи и друзья остались далеко-далеко, словно на другой планете. На протяжении двух ближайших месяцев весь мир подводников будет сосредоточен внутри стального корпуса.
      Манкузо наблюдал за выходом подводной лодки в море - он никогда не упускал возможности проводить каждый свой ракетоносец. Как жаль, думал он, что нельзя прямо сейчас отстранить Рикса от командования. Однако такой возможности не существовало. Через несколько дней он встретится с командующим группы соединений для обсуждения повседневных вопросов. Вот тогда и упомянет о своих сомнениях по поводу Рикса. В первый раз нельзя заходить слишком далеко Манкузо просто сообщит командующему, что у него появились опасения по поводу командира "золотого" экипажа. Манкузо претили такие почти политические маневры. Ему хотелось прямо и откровенно высказывать свою точку зрения, как это принято на военно-морском флоте. Однако и на военно-морском флоте существовали нормы поведения, а раз у Манкузо не было убедительных доказательств для принятия дисциплинарных мер, ему оставалось только выразить сомнения в способности Рикса командовать ракетоносцем и руководить действиями экипажа. К тому же не следовало забывать, что группу соединений возглавлял специалист, инженер по духу, который мог проявить излишнюю симпатию к Риксу.
      Манкузо попытался настроить себя соответственно ситуации, но это ему не удалось. Синевато-серые очертания подводной лодки исчезали вдали, скользили по зеркально-гладкой гавани. Ракетоносец выходил на свое пятое боевое дежурство, выполняя задачу сдерживания, как это делали подводные лодки Военно-морского флота США на протяжении более тридцати лет. Обычное патрулирование, невзирая на все изменения в мировой политике. "Мэн" выходил в море, чтобы обеспечить сохранение мира с помощью угрозы применения самой ужасной силы, известной человечеству. Коммодор покачал головой. Ну и странный же способ жить в мире. Именно поэтому сам он всегда предпочитал служить на ударных подлодках. Однако такой метод сдерживания был успешным и будет, наверно, успешным еще много лет, напомнил себе Барт, и хотя не каждый шкипер ракетоносца походит на Маша Мортона, все до единого приводили лодки обратно в гавань. Коммодор сел в свой синий служебный автомобиль и сказал водителю, чтобы тот отвез его на базу. Там Манкузо ждали бумаги.
      ***
      По крайней мере дети ничего не заметили. Это как-то успокаивало Джека. Дети жили подобно наблюдателям в исключительно сложном мире, для понимания которого требовались многие годы обучения. В результате они обращали внимание главным образом на те детали этого мира, которые понимали, а в их число не входили папа и мама, просто не разговаривающие с ними. Разумеется, такое не продлится вечно, но понадобится достаточно времени, чтобы все успокоилось. Должно успокоиться, подумал Джек. Обязательно.
      Он не знал, что произошло, и поэтому не мог принять какие-то меры. Ему следовало, разумеется, вернуться домой пораньше, пригласить жену поужинать в хорошем ресторане и... - впрочем, когда оба ребенка учатся, это невозможно. Отыскать няню в середине недели и к тому же так далеко от города не удастся. Другим выходом было просто вернуться домой и уделить жене больше внимания, потом лечь с ней...
      Но Джек не мог положиться на свою способность сделать это, а еще одна неудача все испортит.
      Он посмотрел в окно на ряды сосен, выстроившихся за оградой" окружающей комплекс ЦРУ. Джек понимал, что оказался в замкнутом кругу. Его работа нарушала семейную жизнь, а теперь семейная жизнь нарушала работу. Таким образом, не осталось ничего, что бы он мог делать хорошо. Разве это приятно? Райан встал из-за стола, вышел из кабинета и в ближайшем киоске купил пачку сигарет. Первую за сколько.., за пять лет? Или шесть? Как бы то ни было, он снял целлофановую обертку и достал сигарету. Преимуществом отдельного кабинета была возможность курить без помех - подобно всем правительственным учреждениям, здесь разрешалось курить только в туалетах. Он сделал вид, что не заметил укоризненного взгляда Нэнси, когда возвращался обратно, сел за стол и начал рыться в ящиках, разыскивая пепельницу.
      Сигарета, решил он минутой позже, когда его охватило приятное головокружение, оставалась одним из удовольствий в жизни, на которое можно положиться. Другим был алкоголь. Вводишь в свой организм эти вещества и получаешь желаемый эффект, что объясняло их популярность, несмотря на опасность для здоровья, известную всем. Алкоголь и никотин, скрашивающие невыносимую жизнь, но одновременно и сокращающие ее.
      Ведь правда великолепно? Райан едва удержался, чтобы не рассмеяться своей невероятной глупости. Да разве у него еще осталось что-нибудь, что он способен уничтожить? Какое значение это имеет?
      Его работа - вот что имеет значение. В этом он был уверен. Именно из-за этого он и оказался в этом ужасном положении, неважно по какой причине. Работа являлась главным разрушительным фактором в его жизни, но Райан не мог бросить ее, равно как и не в состоянии был изменить остальное.
      - Нэнси, попроси мистера Кларка зайти ко мне. Кларк появился через пару минут.
      - Боже мой, док! - воскликнул он, едва войдя в кабинет. - Что скажет об этом жена?
      - Ничего не скажет.
      - Готов поспорить, вы ошибаетесь. - Кларк повернулся и открыл окно, чтобы проветрить кабинет. Сам он бросил курить давным-давно. Это был единственный порок, которого он боялся. Его отец умер от курения.
      - Что вас интересует, док?
      - Снаряжение готово?
      - Ждем вашей команды, чтобы приступить к" работе.
      - Приступайте, - произнес Джек.
      - Вы получили разрешение на операцию?
      - Нет, но оно не требуется. Мы назовем операцию одним из этапов нашего исследования по осуществлению проекта. Сколько времени понадобится, чтобы подготовиться?
      - Трое суток, по их словам. Нам понадобится помощь со стороны военно-воздушных сил.
      - А как дела с компьютерными разработками?
      - Эта программа уже проверена. Они взяли магнитофонные записи шума внутри шести самолетов различных типов и устранили фоновый шум. Им требуется не больше двух или трех часов, чтобы обработать час записи на магнитофонной ленте.
      - От Мехико-Сити до Вашингтона, округ Колумбия...
      - В зависимости от погодных условий не больше четырех часов - это максимум. Таким образом, за ночь все будет готово, - предположил Кларк. Каково расписание президента на этот день?
      - Церемония прибытия в понедельник, вторая половина дня. Начало переговоров на следующее утро. Торжественный ужин - вечером во вторник.
      - Ты будешь присутствовать?
      - Нет, мы с Кэти отправляемся на другой прием, на неделю раньше, - Боже мой, да ведь это так скоро! Я свяжусь с 89-й эскадрильей на базе ВВС Эндрюз. У них ежедневно проводятся тренировочные полеты. Разместить твою группу на их самолетах будет несложно.
      - У меня подготовлены три группы перехвата. В их состав входят бывшие специалисты ВВС и ВМС по электронному прослушиванию. Все отлично разбираются в своем деле.
      - Хорошо, принимайся за работу.
      - Можете не сомневаться, док.
      Джек посмотрел вслед Кларку, вышедшему из кабинета, и закурил новую сигарету.
      Глава 29
      Перекрестки
      Теплоход "Кармен Вита" миновал Гибралтарский пролив точно по расписанию. Корабельные дизели фирмы "Пилстик" работали ровно и надежно, обеспечивая скорость в девятнадцать узлов. Экипаж судна, состоящий из сорока офицеров и матросов (в составе команды не было женщин, хотя три офицера захватили с собой жен), занимался повседневной работой - несением вахт и уходом за механизмами. Судно находилось в семи сутках хода от Виргиния-Кейпс. На палубе и в трюмах было уложено множество контейнеров. Они были двух стандартных размеров. Об их содержимом команда ничего не знала и не хотела знать. Смысл использования контейнеров сводился к тому, что судно теперь, согласно контракту, служило исключительно транспортным средством подобно грузовику, который подряжается различными фирмами. Корабельный экипаж заботил лишь вес контейнеров, а это всегда решалось само по себе: контейнеры были нагружены до таких размеров, которые позволяли увезти их на грузовике по шоссе, не нарушая установленного законом веса.
      Южный маршрут, выбранный судном, обещал пройти через океан спокойно и без происшествий. По-настоящему яростные зимние штормы бушевали в более северных широтах, и капитан судна был доволен, что сумел избежать их. Уроженец Индии и сравнительно молодой для такой ответственной должности - ему было всего тридцать семь лет, - он знал, что при хорошей погоде сумеет быстро пересечь океан и даже сэкономит топливо. Он мечтал получить под свою команду более роскошный и крупный корабль и, ведя "Кармен Биту" по расписанию точно в пределах выделенной , ему суммы, знал, что со временем эта мечта станет явью.
      ***
      Уже десятый день кряду Кларк не видел миссис Райан. У Джона Кларка была отличная визуальная память, отточенная годами полевых операций, во время которых оперативник оставался живым, только если умел замечать все, будь оно важным или нет. Кларк никогда не видел ее чаще двух дней подряд. Джек отправлялся в Лэнгли в неудобное время - но и ей приходилось по крайней мере дважды в неделю выезжать на хирургические операции, проводившиеся рано утром.., а на этот раз она встала этим утром. Кларк заметил ее голову в окне кухни - она сидела за столом, пила кофе, читая газету или глядя телевизор. Но ведь когда муж уезжал, она даже не повернула голову? Обычно миссис Райан провожала его до дверей и, как подобает любой жене, целовала на прощанье. А вот сейчас не появлялась десять дней подряд.
      Это никак не назовешь хорошим знаком. Так в чем же дело? Джек подошел к машине с потемневшим лицом, глядя вниз. Опять грустное выражение.
      - Привет, док! - весело приветствовал его Кларк.
      - Здорово, Джон, - послышался тихий ответ. И на этот раз Райан не принес с собой газету. Как обычно, он открыл портфель с донесениями и принялся просматривать ночные депеши. К тому времени, когда автомобиль въехал на кольцевую дорогу вокруг Вашингтона, Райан сидел, глядя перед собой невидящими глазами, и курил одну сигарету за другой. Кларк понял, что молчать он больше не в силах. - Неприятности дома, док? - негромко спросил он, не сводя взгляда с шоссе.
      - Да, но это касается только меня.
      - Конечно. С детьми все в порядке?
      - Дело не в детях, Джон. Давай оставим это, а?
      - Хорошо. - Кларк сосредоточился на управлении автомобилем, а Райан снова принялся просматривать депеши.
      Так в чем же дело, черт побери? Проанализируй все факты, напомнил себе Кларк, все обдумай повнимательнее.
      Вот уже больше месяца у его босса подавленное настроение, но не так давно положение ухудшилось - после статьи Хольцмана? Итак, семейные неприятности, не связанные с детьми. Это значит, что причина заключается в жене. Кларк решил проверить статью и все остальные материалы, опубликованные в газетах, как только приедет в Лэнгли. Через семьдесят минут после того, как они отъехали от дома Райана, - этим утром дороги были свободными от транспорта - Кларк вошел в превосходную библиотеку ЦРУ и дал задание сотрудникам. Они без труда выполнили его просьбу - здесь подбирали все статьи в средствах массовой информации, касающиеся ЦРУ, и хранили в специальных папках под именами их авторов. И сразу Кларку все стало ясно.
      Хольцман писал о финансовых нарушениях и неразборчивости в отношениях с женщинами. Вскоре после публикации этой статьи...
      - Вот ведь какое дерьмо, - прошептал Кларк. Он снял ксерокопии с четырех недавних статей - их оказалось четыре - и отправился на прогулку, чтобы очистить голову. Одним из преимуществ офицера охраны, особенно когда тебе поручено охранять такого человека как Райан, была неперегруженность работой. Приехав в Лэнгли, Райан погружался в дела. Он редко выезжал из компаунда ЦРУ. Прогуливаясь по огромному пространству Лэнгли, Кларк еще раз перечитал статьи и заметил еще одно интересное обстоятельство. Статья была опубликована в воскресенье. В этот день Райан вернулся домой раньше обычного. Он чувствовал себя усталым, говорил, что сразу после завершения мексиканской операции отправится в отпуск, воспользуется советом Кларка относительно поездки во Флориду, но на следующее утро походил на мертвеца. И не захватил с собой газету. Должно быть, его жена читала ее и между ними произошло что-то серьезное. Это казалось очевидным - очевидным для Кларка.
      Он вернулся в здание, прошел через вход, контролируемый компьютером, затем отправился на поиски Чавеза, находившегося в новом здании. Джон нашел его в каком-то кабинете - Чавез просматривал расписания.
      - Динг, бери пальто.
      Через десять минут они мчались по кольцевой автодороге. Чавез уткнулся в карту.
      - О'кей, - поднял он голову. - Нашел. Бродвей и Монумент, недалеко от порта.
      ***
      Расселл надел комбинезон. Фотографии автофургонов компании Эй-би-си с телевизионным оборудованием, которые он сделал в Чикаго, получились четкими и красочными. Лаборатория в Боулдере по его заказу увеличила их до размеров плаката. Расселл сравнил фотографии со своим фургоном - он был точно такой же модели, - чтобы сделать разметку. Ему предстояло выполнить сложную работу.
      Расселл купил дюжину больших листов полужесткого пластика и начал вырезать в них копии надписей на бортах автофургона телекомпании Эй-би-си. Закончив такое лекало, он прикрепил его липкой лентой к борту своего фургона и фломастером нанес буквы. Только с шестой попытки первая надпись получилась достаточно похожей, и дальше Расселл лезвием ножа сделал разметку на фургоне, чтобы расположить следующие надписи. Ему было жалко портить краску автомашины, но он тут же напомнил себе, что фургон все равно будет взорван, так что нет смысла в подобной чувствительности. Расселл гордился своими способностями художника. Научившись этому искусству много лет назад в тюремной мастерской, он не имел возможности применить его на практике. Как только на борту фургона появится надпись - черные буквы на белом фоне, - отличить фургон от настоящего, принадлежащего компании Эй-би-си, будет невозможно.
      Закончив свои художества, он отправился в местное отделение регистрации автомобилей, чтобы получить для фургона коммерческие номерные знаки. Расселл объяснил, что собирается пользоваться фургоном как служебной машиной своей электронной фирмы для установки и обслуживания телефонных систем. Ему вручили временные номерные знаки и пообещали доставить постоянные через четыре дня, что показалось Расселлу излишне оперативным. Получить водительское удостоверение оказалось еще проще. Международные документы на право вождения автомобиля, которые передал ему Госн вместе с паспортом, в штате Колорадо оказались действительными. От Расселла потребовалось всего лишь сдать письменный экзамен, и ему выдали запечатанное в пластик водительское удостоверение с фотографией, где был указан номер фургона. Единственной его "ошибкой" в этот день было то, что он испортил полученный им бланк, однако служащий отделения вручил ему новый, после того как Расселл бросил "испорченный" бланк в мусорную корзину. Вернее, сделал вид, что бросил. Бланк перекочевал в боковой карман его меховой парки.
      ***
      Больница Джона Хопкинса находилась не в самом лучшем районе города. В качестве компенсации за этот недостаток полиция города Балтимора охраняла больницу так строго, что Кларк вспомнил о времени, проведенном им во Вьетнаме. Он поставил машину на Бродвее, прямо напротив главного входа в больницу. Затем они с Чавезом вошли в вестибюль и миновали мраморную статую Иисуса, которая произвела на обоих большое впечатление как своими размерами, так и мастерством исполнения, больничный комплекс - больница Хопкинса огромна по своим размерам - оказался настолько сложным, что было нелегко отыскать нужную часть, однако через десять минут Кларк со своим спутником уже сидел у входа в кабинет адъюнкт-профессора Института Вильмера, члена Американского хирургического общества доктора Кэролайн М. Райан. Кларк удобно расположился в кресле и принялся читать журнал, а Чавез не спускал озорных глаз с секретарши, которую миссис Райан получила, видимо, за свои немалые заслуги. Вторая доктор Райан так привык думать о ней Кларк - вошла в приемную с охапкой медицинских документов в 12.35. Она посмотрела на сотрудников ЦРУ недоумевающим взглядом дескать, кто еще такие? - и скрылась в своем кабинете, не проронив ни единого слова. Кларку, впрочем, не понадобилось ее разглядывать, чтобы все заметить. Она всегда казалась ему очень привлекательной и полной достоинства женщиной. Но только не сейчас. Ее лицо выглядело, если такое вообще возможно, хуже, чем у мужа. Господи, подумал Джон, ситуация действительно выходит из-под контроля. Он медленно сосчитал до десяти и, минуя секретаршу, открывшую от изумления рот, прошел в кабинет доктора Райан, чтобы начать свою новую карьеру специалиста по улаживанию семейных отношений.
      - В чем дело? - спросила Кэти. - Я никого не принимаю сегодня.
      - Мадам, мне нужно поговорить с вами.
      - Кто вы? Будете расспрашивать меня о Джеке?
      - Мадам, моя фамилия Кларк. - Он сунул руку во внутренний карман и достал удостоверение сотрудника ЦРУ с фотографией, прикрепленное к металлической цепочке вокруг шеи. - Мне кажется, вам не помешает познакомиться кое с чем.
      Взгляд Кэти мгновенно стал колючим - обида опять уступила место гневу.
      - Я и так знаю, - ответила она. - Мне все известно.
      - Нет, мадам, думаю, вы не знаете. Но здесь нам не удастся поговорить. Вы позволите пригласить вас перекусить где-нибудь?
      - В этом районе? Здесь на улицах...
      - Не слишком безопасно? - Кларк улыбнулся, стараясь дать понять, насколько абсурдно такое заявление.
      Впервые Кэролайн Райан посмотрела на своего гостя профессиональным взглядом. Ростом он был с Джека, но шире в плечах. Если лицо Джека казалось ей мужественным, черты лица Кларка были словно вырублены из камня. Его руки выглядели большими и мощными, а взгляд на его тело убедил Кэти, что Кларк может справиться с чем угодно. Но еще больше впечатляла манера поведения. Этот мужчина мог запугать почти любого, однако он изо всех-сил старался казаться воспитанным джентльменом, и это ему удавалось - подобно тем футболистам, которые иногда приходили в больницу навестить детей. Плюшевый медведь, подумала она о Кларке. Совсем не потому, что он был добрым, нет, просто ему так хотелось.
      - Здесь неплохая закусочная совсем рядом на Монумент-стрит.
      - Отлично. - Кларк повернулся и снял с вешалки ее пальто. Он поднес его миссис Райан почти изысканным жестом, ожидая, когда она наденет его. В приемной к ним присоединился Чавез. Он был гораздо меньше Кларка, зато выглядел намного опаснее подобно члену уличной банды, старающемуся этого не показать. Кэти сразу заметила, что Чавез пошел впереди них по тротуару, оглядываясь по сторонам. Эта манера выглядела почти комической. Улицы в этой части города действительно были небезопасными - по крайней мере для одинокой женщины, хотя это больше относилось к темному времени суток, - но Чавез вел себя словно вокруг шел бой. Это показалось ей интересным. Они быстро нашли маленький ресторан, и Кларк подвел всех к столику в самом углу зала. Мужчины сели спиной к стене - теперь они видели вход и были готовы встретить любую угрозу. Кэти заметила, что у них были расстегнуты куртки, хотя внешне они выглядели спокойными и даже улыбались.
      - Так кто же вы? - спросила она. Происходящее напоминало ей плохой гангстерский фильм.
      - Я - водитель вашего мужа, - ; ответил Джон. - Оперативник, сотрудник службы безопасности - это полувоенная организация. Служил в ЦРУ почти двадцать лет.
      - Вам не разрешается рассказывать об этом. Кларк только покачал головой.
      - Мадам, сейчас мы даже еще не начали нарушать законы. В настоящее время я служу в охране. Динг Чавез - тоже сотрудник охраны.
      - Здравствуйте, доктор Райан. Меня зовут Доминго. - Он протянул руку. - Я тоже работаю с вашим мужем. Мы с Джоном ездим с ним, охраняем его и тому подобное.
      - Вы вооружены?
      - Да, мадам, - почти сконфуженно ответил Динг. На этом, подумала Кэти, закончилась авантюрная часть встречи. Эти мужчины - вне сомнения, очень жесткие люди - пытались произвести на нее благоприятное впечатление. Более того, это им удалось. Однако как это могло изменить ее трудное положение? Она хотела что-то сказать, но Кларк опередил ее.
      - Мадам, мне кажется, что в ваших отношениях с мужем возникли неприятности. Я не знаю конкретно, в чем они заключаются - хотя думаю, что отчасти догадываюсь, - однако у меня нет никаких сомнений, что ваш муж страдает. А это плохо влияет на деятельность ЦРУ.
      - Я ценю ваше беспокойство, джентльмены, но это наша личная проблема.
      - Вы совершенно правы, мадам, - ответил Кларк своим поразительно вежливым голосом, сунул руку в карман и достал ксерокопии статей Хольцмана. - Эти статьи имеют отношение к вашей личной проблеме?
      - Это не ваше... - Кэти поняла, что проговорилась.
      - Я так и думал. Видите ли, мадам, все, что здесь написано, - не правда. Я имею в виду отношения с другими женщинами. Я точно знаю, что это ложь. Ваш муж никуда не ездит без одного из нас. Ввиду того, что он занимает такую ответственную должность в нашей организации, он обязан указывать, куда едет, подобно доктору, понимаете? Если хотите, я могу представить вам отчет о всех его поездках за любой период, какой вы пожелаете.
      - Это - нарушение закона.
      - Да, вы правы, - согласился Кларк. - Ну и что? Ей так хотелось им поверить, но она не могла, так что лучше было честно сказать им почему.
      - Послушайте, ваша преданность Джеку впечатляеет, но это не имеет значения, потому что я знаю, понимаете? Знаю! Я проверила его финансовые документы и все знаю относительно этой Циммер и ребенка!
      - Конкретно, что вы знаете об этом?
      - Мне известно, что Джек присутствовал при родах, знаю о деньгах и о том, что он пытался скрыть их от меня и от всех остальных. Знаю, что ведется расследование его деятельности.
      - Какое расследование?
      - В больницу Хопкинса приезжал следователь из Министерства юстиции! Я знаю об этом!
      - Доктор Райан, ни Центральное разведывательное управление, ни ФБР не ведут никакого расследования. Это - факт.
      - Тогда кто это был?
      - Боюсь, что не могу ответить на ваш вопрос. Мне это неизвестно, - ответил Кларк. Это не полностью соответствовало истине, но, по его мнению, сейчас не следовало вдаваться в подробности такого рода - они не имели отношения к делу.
      - Я все знаю о Кэрол Циммер, - повторила она.
      - Что именно? - еще раз негромко спросил Кларк. Ее реакция удивила его.
      - Джек спит с ней, да-да! - раздался полукрик-полустон. - А теперь у них ребенок, и Джек проводит с ней столько времени, что у него не остается времени для меня, и он даже... - Кэти с трудом удержалась от рыданий.
      Кларк ждал, давая ей время успокоиться. Его глаза ни на мгновение не покидали ее лица, и он видел все так же отчетливо, словно это было напечатано на странице. Динг просто казался смущенным. Он был слишком молод, чтобы понять происходящее.
      - А теперь вы готовы выслушать меня?
      - Конечно, почему нет? Между мной и Джеком все кончено, я не ушла от него только из-за детей. Давайте, произносите свою речь. Объясните, что он по-прежнему любит меня, и все такое. У него не хватает мужества самому поговорить со мной, но я не сомневаюсь, что вы с ним обсудили все подробности своего выступления, - с горечью закончила она.
      - Начнем с того, что он не знает о нашем приезде сюда. Если это станет ему известно, меня, наверно, уволят, но в этом нет ничего страшного - я просто уйду на пенсию. К тому же я собираюсь сейчас нарушить куда более строгие правила. С чего же начать? - Кларк сделал паузу, перед тем как продолжить.
      - Кэрол Циммер - вдова. Ее мужем был главный сержант ВВС Бак Циммер. Он погиб, выполняя свой долг. Между прочим, умер на руках вашего мужа. Я знаю. Я был рядом. Ему попало в грудь пять пуль. Пробили оба легких. Он умирал пять или шесть минут. После смерти осталось семеро детей - восемь, если считать ту девочку, которой была беременна его жена. Бак не знал об этом, когда умирал. Кэрол собиралась обрадовать его.
      Сержант Циммер командовал вертолетом группы специального назначения ВВС. На этом вертолете мы прилетели в другую страну, чтобы спасти группу американцев, проводивших там секретную операцию.
      - Я был одним из этих американцев, мадам, - вмешался Динг, вызвав гримасу неудовольствия на лице Кларка. - Если бы док не прилетел в последнюю минуту, мне не пришлось бы сейчас сидеть здесь.
      - Эту группу американских солдат намеренно лишили всяческой поддержки своих...
      - Кто?
      - Он умер, - коротко ответил Кларк, и у Кэти не возникло ни малейшего сомнения, что это гак. - Ваш муж обнаружил, что проводится нелегальная операция. Вместе с Дэном Мюрреем из ФБР он подготовил группу, которая поспешила на выручку. Спланировано все было наспех и едва не завершилось катастрофой. Всем нам удивительно повезло. Странно, что вы ничего не заметили в поведении своего мужа. Может быть, его мучили кошмары?
      - Он действительно плохо спал - это верно, иногда он...
      - Пуля чудом не попала в голову доктору Райану - пролетела в паре дюймов от виска. Нам нужно было спасти группу солдат с вершины холма, а в это время они отбивали атаку. Джек вел огонь из одного пулемета, а Бак Циммер - из второго. В тот самый момент, когда вертолет начал набирать высоту, в Бака попала очередь. Мы с Джеком пытались помочь ему, но сомневаюсь, что даже вы в больнице Хопкинса смогли бы что-нибудь сделать. Зрелище было не из приятных. Он умер... - Кларк сделал короткую паузу, и Кэти заметила, что у него на лице отразилась непритворная боль. - Перед смертью он говорил о детях. Беспокоился о них, как любой отец. Ваш муж держал его на руках и дал обещание, что позаботится о них, даст всем хорошее образование, будет присматривать за семьей. Видите ли, мадам, я всю жизнь занимался такой работой, по крайней мере начал еще до того, как вы научились водить автомобиль, понимаете? Так вот, мне никогда не приходилось быть свидетелем такого великодушия, которое проявил ваш муж.
      После того как мы вернулись обратно, Джек поступил так, как обещал. То есть, я хочу сказать, он, разумеется, поступил именно так. Меня ничуть не удивляет, что он не сообщил об этом вам, сохранил все в секрете. Есть некоторые детали всей операции, о которых неизвестно даже мне. Но вот что я знаю совершенно точно: если уж Джек Райан дает слово, то держит его. Я тоже помог ему. Мы убедили семью переехать сюда из Флориды. Джек оказал содействие в покупке небольшого магазина. Старший сын уже учится в колледже Джорджтауна, а второго приняли в Массачусетский технологический. Да, я забыл сказать вам, что Кэрол Циммер - впрочем, ее зовут не Кэрол. Она родилась в Лаосе. Циммер успел вывезти ее еще до того, как все там рухнуло к чертовой матери, женился на ней, и они принялись делать детей, как на конвейере. Как бы то ни было, она - типичная азиатская мать. Она убеждена, что образование - дар Господень, и все ее дети учатся по-настоящему серьезно. По их мнению, ваш муж - святой. Мы навещаем их по крайней мере раз в неделю - еженедельно.
      - Мне так хочется верить вам, - произнесла Кэти. - А как относительно ребенка?
      - Вас интересует, когда он родился? Да, мы оба - Джек и я - были там. Моя жена помогала при родах - Джек решил, что ему не следует присутствовать там, а я никогда не смог заставить себя быть свидетелем. Это пугает меня, - признался Кларк. - Так что мы ждали в обычном месте вместе с остальными мужчинами. Если хотите, я познакомлю вас с Циммерами. Кроме того, мой рассказ можно проверить через Дэна Мюррея в ФБР - если вы сочтете это необходимым.
      - А у вас не будет неприятностей из-за этого? - Кэти сразу поняла, что может положиться на Мюррея - подобно многим полицейским, он был весьма строг в вопросах нравственности.
      - Меня определенно уволят. Думаю, могут привлечь к судебной ответственности - ведь я только что нарушил федеральный закон, если подходить к этому вопросу с технической точки зрения, - но вряд ли они захотят поднимать шум. Динга тоже уволят, потому что у него не хватило ума молчать, хотя я предупреждал его.
      - Чепуха, - заметил Динг со смущенной улыбкой. - Извините меня, мадам. Для меня - это дело чести. Если бы не док, я сейчас служил бы удобрением на вершине безымянного холма в Колумбии. Я обязан ему жизнью. Это важнее, чем просто работа.
      Кларк передал Кэти карточку.
      - Здесь указаны дни проведения операции. Вы помните, наверно, когда адмирал Грир умер, Джек не успел на похороны.
      - Да, конечно! Боб Риттер позвонил мне, и...
      - Именно тогда все и произошло. Вы можете проверить это у мистера Мюррея.
      - Боже мой! - лишь сейчас она все поняла.
      - Да, мадам. Вся эта грязь в статьях - ложь.
      - Кому это понадобилось?
      - Я не знаю, доктор, но собираюсь выяснить. Видите ли, доктор Райан, я следил за тем, как ваш муж страдает, за последние шесть месяцев ему делается все хуже. Мне и раньше доводилось быть свидетелем такого - шок после боя, во Вьетнаме, там я провел некоторое время, - но с Джеком дело куда хуже. Этот Ватиканский договор, положение на Ближнем Востоке стабилизируется. Джек сыграл в этом видную роль, но его оттеснили. Я не знаю, какую именно роль он сыграл в заключении договора, - Джек никого не посвящает в свои секреты. В этом и заключается часть его проблемы. Он никогда не говорит о трудностях, которые встают у него на пути, скрывает все внутри. Если такое накопится, то тебя начинает разъедать изнутри, вроде рака или едкой кислоты. Вот и его разъедают трудности, о которых он отказывается рассказать кому-либо, а это дерьмо в газетах делает положение еще хуже.
      Вот что я скажу вам, док: мне не приходилось встречать человека лучше вашего мужа, а я повидал немало. Он не раз рисковал всем - больше, чем вам об этом известно, но его окружают люди, которым он не нравится, и они стараются расправиться с ним так, что он не может защищаться. Это типичная грязная тайная месть, но Джек не такой человек, чтобы бороться с врагами тем же оружием. Видите ли, он привык играть по правилам. Потому и страдает.
      По лицу Кэти катились слезы. Кларк дал ей платок.
      - Я пришел к выводу, что вы должны знать об этом. Если вы считаете необходимым, прошу вас проверить мои слова всеми возможными способами. Только вы одна должны принять такое решение, и его нужно принять, не беспокоясь о моей судьбе, или судьбе Динга, или кого-то еще, ладно? Я познакомлю вас с Кэрол Циммер и ее детьми. Если в результате меня уволят - черт с ним. Все равно я занимался этими тайными делами слишком долго.
      - А рождественские подарки?
      - Для детей Циммера? Да я сам помогал ему обернуть их в красивую бумагу. Ваш муж не умеет этого делать - впрочем, вы и сами это знаете. Я тоже привез детишкам подарки. У меня двое - но они уже взрослые для подарков такого рода, а дети Циммера - просто прелесть. К тому же приятно играть роль дядюшки, добавил Кларк с искренней улыбкой.
      - Значит, все ложь?
      - Я не знаю о финансовой стороне дела и других обвинениях. Но судя по тому, что вы рассказали, они пытались расквитаться с ним через вас.
      Слезы на мгновенье прекратились. Кэти вытерла глаза и посмотрела на Кларка.
      - Вы правы. Значит, вам неизвестно, кто занимается этим?
      - Нет, но я узнаю, - пообещал Кларк. Он заметил, что ее поведение резко изменилось. Да, это - настоящая женщина.
      - Прощу вас сообщить мне об этом. И я хочу встретиться с семьей Циммеров.
      - Когда у вас заканчивается работа?
      - Мне нужно сделать несколько телефонных звонков, кое-какие заметки скажем, через час?
      - Я постараюсь сделать это, вот только мне придется уехать рано. Их магазин, "7 - Одиннадцать", находится в десяти милях от вашего дома.
      - Я знаю, что недалеко, но вот где?
      - Поедете за мной.
      - Тогда пошли.
      Кэти направилась к двери - или по крайней мере сделала попытку. Чавез опередил ее и по пути к больнице все время шел впереди. Они с Кларком решили подождать снаружи, подышать свежим воздухом - и тут заметили двух парней, сидящих на капоте их автомобиля.
      Как странно, подумал Джон Кларк, пересекая улицу. Сначала Кэти Райан была рассержена предательством. Он стал для нее голосом разума и понимания. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше - хотя, может быть, и хуже, но в другом смысле, зато он впитал в себя ее гнев. Для него такое количество ярости было невыносимым - но вот перед ним оказалась возможность выместить ее.
      - Сейчас же слезь с машины, панк!
      - Боже мой, Джон! - послышался сзади удивленный голос Динга.
      - И кто это приказывает? - Юноша даже не повернулся в сторону приближающегося мужчины. Лишь когда рука стиснула его плечо, он попытался взглянуть, но было уже поздно. Окружающий мир как-то странно перевернулся, и его лицо стремительно сблизилось с кирпичной стеной. К счастью, сила удара оказалась смягченной наушниками от плейера, что, впрочем, отрицательно повлияло на электронный прибор.
      - Сволочь! - прорычал юноша, согнувшись и выхватив нож. Его товарищ стоял в шести футах, тоже с ножом в руке. На лице Кларка появилась презрительная улыбка.
      - Ну, кто первый?
      Желание отомстить за разбитый плейер мгновенно исчезло. Парни разбирались в опасности, когда она возникала перед ними.
      - Тебе повезло, что я не взял свой пистолет!
      - Не забудьте оставить и ножи, приятели.
      - Ты полицейский?
      - Нет, не полицейский. - Кларк пошел к ним с протянутой рукой. Чавез напряженно следил за движениями парней, и юноши сразу заметили, что у него расстегнута куртка. Они бросили ножи и пошли прочь.
      - Что здесь происходит?
      Кларк обернулся и увидел приближающегося полицейского с большой овчаркой на поводке. Оба смотрели на них с подозрением. Джон достал свое удостоверение сотрудника ЦРУ.
      - Мне не понравилось их поведение.
      Чавез передал полицейскому ножи, которые он успел подобрать.
      - Они бросили вот это, сэр.
      - Вам следовало бы оставить такие дела нам.
      - Вы правы, сэр, - согласился Кларк. - Совершенно правы. Какая у вас хорошая собака.
      Полицейский положил ножи в карман.
      - Желаю успеха, - сказал он, пытаясь понять, что здесь произошло.
      - Вам тоже, сэр. - Кларк подождал и повернулся к Чавезу. - Черт побери, как это было приятно.
      - Ты готов отправиться в Мексику, Джон?
      - Готов. Вот только не люблю уезжать, не доделав дела.
      - Кто, по-твоему, пытается напортить ему?
      - Не знаю точно.
      - Не лепи горбатого, - заметил Динг.
      - Да, не уверен. Сначала нужно поговорить с Хольцманом.
      - Ну что ж, если ты так считаешь. А она мне понравилась, - добавил он. Настойчивая женщина.
      - Это точно. Именно то, что нужно Джеку, чтобы снова обрести себя.
      - Думаешь, она позвонит Мюррею?
      - Какое это имеет значение?
      - Никакого. - Чавез взглянул вдоль улицы. - Дело чести, мистер К.
      - Я не сомневался, что ты поймешь, Динг.
      ***
      Жаклин Циммер - что за прелесть, беря девочку на руки, подумала Кэти. Ей так хочется еще одного, так хочется. И Джек даст ей этого ребенка, может быть, если им повезет, девочку.
      - Мы слышали о вас так много хорошего! - сказала Кэрол. - Вы врач?
      - Да, обучаю врачей. Я - профессор хирургии.
      - Мой старший сын захочет встретиться с вами. Он мечтает стать доктором. Учится в Джорджтауне.
      - Может быть, я смогу чем-нибудь ему помочь. Вы позволите задать вам вопрос?
      - Да, конечно.
      - Ваш муж...
      - Бак? Он умер. Не знаю подробностей, мне только известно, что он умер при выполнении службы, да? Мне было очень плохо, - рассудительно, без видимых эмоций заметила Кэрол. Горе утраты было теперь не таким острым. - Бак был очень хорошим.
      Как ваш муж. Вы должны заботиться о нем, - добавила миссис Циммер.
      - Обязательно, - пообещала Кэти. - А теперь давайте держать все это в тайне.
      - Почему?
      - Джек не знает, что мне о вас известно.
      - Да? Действительно, в мире много секретов, но хорошо, я согласна. Я тоже умею хранить тайны.
      - Мне хочется поговорить с Джеком. Надеюсь, вы сможете приехать к нам в гости и посмотреть на наших детей. Но пока будем хранить это в тайне.
      - Да, конечно. Это будет для него сюрпризом?
      - Вот именно, - улыбнулась Кэти и передала ребенка матери. - Ну, скоро увидимся.
      - Теперь у вас улучшилось настроение, док? - спросил Кларк, когда миссис Райан появилась на стоянке.
      - Да, я так вам благодарна...
      - Зовите меня просто Джон.
      - Спасибо, Джон. - И она улыбнулась Кларку такой теплой улыбкой, что ему вспомнились радостные лица его детей во время рождественских праздников.
      - Всегда рад служить.
      Кларк выехал со стоянки и направил машину на запад, к шоссе № 50. Кэти поехала домой, на восток. Ее пальцы, сжимающие баранку руля, побелели от напряжения. Гнев снова охватил ее, но это был гнев главным образом на себя. Как она могла подумать так плохо о Джеке? Ее поведение было глупым, мелочным и до отвращения эгоистичным. Но вообще-то это не ее вина. Кто-то посторонний попытался нарушить их семейные отношения, решила она, ставя машину в гараж. И тут же, не теряя времени, Кэти подошла к телефону. Ей нужно проверить еще одну вещь, чтобы быть до конца уверенной.
      - Привет, Дэн.
      - Кэти! Ну, как дела в глазной хирургии, крошка? - отозвался Мюррей.
      - У меня к тебе вопрос.
      - Валяй.
      Кэти уже решила, как выспросить Мюррея.
      - Видишь ли, Дэн, с Джеком не все ладно.
      - А именно? - голос сотрудника ФБР звучал настороженно.
      - Его мучают кошмары по ночам, - ответила Кэти. Это не было ложью, но вот дальше ей пришлось говорить не правду. - Что-то о вертолете и каком-то Баке. Я не решаюсь спросить его об этом, но...
      Мюррей прервал ее.
      - Кэти, об этом нельзя говорить по телефону. Поверь, милая, мне известно, о чем ты говоришь, но я не имею права рассказывать тебе о случившемся. Это связано с нашими делами.
      - Неужели, Дэн?
      - Да, Кэти. Мне очень жаль, но ничего не поделаешь. Кэти продолжала с тревожной ноткой в голосе:
      - Ас ним сейчас не происходит ничего такого.., я имею в виду...
      - Все давным-давно закончилось, Кэти. Это все, что я могу тебе сказать. Если он, по-твоему, нуждается в медицинской помощи, то я мог бы позвонить и...
      - Нет, в этом нет необходимости. Несколько месяцев назад дело было действительно плохо, но сейчас ему становится лучше. Меня просто беспокоило, не происходит ли сейчас что-нибудь у него на работе.
      - Все это в прошлом, Кэти. Честное слово, в прошлом.
      - Точно?
      - Абсолютно. Я не стану шутить с такими вещами.
      Да, подумала Кэти, это так. Дэн был таким же честным, как и Джек.
      - Спасибо, Дэн. Большое спасибо, - произнесла она бесстрастным голосом врача, в котором не было заметно никаких эмоций.
      - Звони, если что.
      Мюррей положил трубку, и вдруг ему пришло в голову, что за этим звонком могло что-то скрываться. Он задумался. Нет, решил Дэн наконец, Кэти никак не могла узнать о той операции.
      Если бы он мог видеть, что происходит на другом конце разъединенной линии, Дэн Мюррей был бы поражен, насколько он ошибался. Кэти сидела в кухне и рыдала в последний раз. Она знала, что нужно все проверить, все узнать, у нее не было выбора, кроме как подавить все чувства в своей душе, но теперь она полностью удостоверилась, что Кларк говорил правду, что кто-то пытается навредить Джеку и ради этого использует его жену и семью. Боже мой, подумала она, как же нужно ненавидеть человека, чтобы пойти на такое?
      Кто бы ни был этим человеком - это ее враг, напавший на нее и ее семью с холодной жестокостью террористов, только более скрытно и трусливо.
      И она расквитается с ним.
      ***
      - Ты где был?
      - Извините, док. Нужно было предпринять кое-что. - На обратном пути Кларк зашел в научно-технический отдел. - Вот, смотрите.
      - Что это? - Райан взял керамическую непрозрачную бутылку - в таких продавались дорогие сорта виски - "Чивас Ригал", например.
      - Здесь находится наш трансивер. В НТО изготовили четыре таких. Здорово, правда? А вот микрофон. - Кларк передал Райану зеленую палочку, похожую на палочку для коктейля, но чуть толще. - Он будет выглядеть - как пластмассовая стойка, удерживающая цветы. Мы решили использовать три. Техники говорят, что они смогут вести передачи по нескольким каналам и по какой-то причине сумеют сократить компьютерное время до соотношения один к одному. И еще утверждают, что, если бы им дали несколько месяцев для усовершенствования каналов связи, они смогли бы практически вести передачи в истинном масштабе времени.
      - Ничего, и этого достаточно, - заметил Джек. Сейчас "почти идеально" было куда лучше, чем "совсем идеально" через несколько месяцев. - Мы и так затратили немало денег на исследовательские проекты.
      - Это верно. А как относительно испытательных полетов?
      - Завтра, в десять утра.
      - Превосходно. - Кларк встал. - Послушайте, док, а вам не кажется, что вы достаточно поработали сегодня? У вас усталый вид.
      - Верно, пожалуй. Еще час, и поедем домой.
      - Вот и хорошо.
      ***
      Расселл встретил их в Атланте. Они прилетели из Мехико-Сити с промежуточной посадкой в Майами, где таможенники строго контролировали контрабанду наркотиков, но не проявили никакого интереса к греческим бизнесменам, которые открыли свои чемоданы, даже не ожидая, что их попросят об этом. Расселл, ставший теперь Робертом Фрейдом из Роггена, штат Колорадо, водительское удостоверение подтверждало это - пожал им руки и помог получить багаж.
      - Как дела с оружием? - спросил Куати.
      - Не здесь, приятель. Все, что нам может понадобиться, дома.
      - Никаких трудностей?
      - Никаких. - Расселл на мгновение задумался. - Впрочем, есть одна.
      - Что? - спросил Госн со скрытой тревогой. Это была его первая поездка в Америку, и пребывание на иностранной территории всегда заставляло его нервничать.
      - Там, куда мы едем, очень холодно. Было бы неплохо потеплее одеться.
      - С этим можно подождать, - решил командир. Он чувствовал себя ужасно. В результате последних сеансов химиотерапии Куати не ел почти двое суток, и, хотя ему страшно хотелось есть, желудок восставал при одном виде буфетов в аэропорте. - Сколько нам ждать рейса?
      - Полтора часа. Может быть, купим свитеры, а? Следуйте за мной. Я ведь не шучу относительно холода. В Колорадо нулевая температура.
      - Нулевая. Это не так... - Госн замолчал. - Ты хочешь сказать - ниже нуля по Цельсию? Расселл хлопнул ладонью по лбу.
      - Ну конечно! Здесь другая шкала. У нас нуль градусов - нечто совершенно иное. Нуль градусов - холодно, ребята, по-настоящему холодно, около двадцати мороза!
      - Раз ты так считаешь, - согласился Куати. Полчаса спустя под их тонкими плащами красовались теплые шерстяные свитеры. Полупустой самолет компании "Дельта" вылетел в Денвер точно по расписанию. Еще через три часа они завершили свой последний - на данный момент - этап путешествия. Госн никогда в жизни не видел столько снега.
      - Здесь трудно дышать, - сказал Куати.
      - Понадобятся сутки, чтобы привыкнуть к высоте. Вы идите, получайте багаж, а я разогрею машину.
      - Если он предал нас, - заметил Куати, когда Расселл повернулся и пошел к выходу, - мы узнаем об этом через несколько минут.
      - Он не предатель, - ответил Госн. - Он странный человек, но преданный нам.
      - Неверный, язычник.
      - Это так, но я видел, как он слушал проповедь имама. По крайней мере проявил вежливость. Поверь, командир, это - надежный товарищ.
      - Ну что ж, посмотрим. - Куати, устало и тяжело дыша, направился к месту получения багажа. Оба озирались по сторонам, стараясь заметить устремленные на них глаза. Это всегда позволяет обнаружить слежку - взгляды, направленные на тебя. Даже профессионалам трудно удержаться от того, чтобы не смотреть на людей, за которыми они следят.
      Они получили багаж без всяких происшествий. Марвин ждал их в машине. Он не мог помешать порыву холодного ветра, устремившегося на них, и, каким бы разреженным ни был воздух, погода была холоднее, чем им приходилось когда-либо испытывать. Тепло внутри автомобиля согрело их.
      - Как идет подготовка?
      - Все по графику, командир, - ответил Расселл. Он отъехал от обочины. На арабов произвели впечатление огромные просторы вокруг, широкие шоссе, соединяющие штаты, - правда, цифры ограничения скорости показались им странными - и очевидная зажиточность домов, выстроившихся вдоль дорог. Им также понравилось поведение Расселла, который великолепно справился с порученным ему заданием. Теперь, когда стало ясно, что он не предал их, оба успокоились. Вообще-то Куати не верил в то, что Расселл может стать предателем, просто сейчас, когда заключительная фаза операции приблизилась, он чувствовал собственную уязвимость. Это, понимал Куати, нормальное явление.
      Дом на ранчо был большим и удобным. Ожидая приезда своих друзей, Расселл нагрел его потеплее, однако Куати обратил главное внимание на то, что в доме можно легко защищаться - во все стороны открывались зоны обстрела. Расселл остановил машину у входа и внес внутрь багаж гостей.
      - Вы, наверно, очень устали, - заметил Марвин. - Сейчас вам не мешало бы отдохнуть. Здесь вы в полной безопасности, понимаете?
      Куати последовал совету Расселла, но Госн последовал за Расселлом в кухню. Ибрагим с удовольствием узнал, что Марвин - отличный повар.
      - Что это за мясо?
      - Оленина - мясо оленя. Я знаю, что вы не едите свинину, но, надеюсь, у вас нет возражений против мяса оленя. Госн покачал головой.
      - Нет, но я никогда не пробовал его.
      - Обещаю, оно понравится тебе. Я купил его в местном магазине сегодня утром. Это - здоровая американская пища, приятель. Мясо, которое я купил, принадлежало крупному оленю-самцу. Недалеко отсюда находится ранчо фермера, который выращивает дичь на продажу. Если хотите, можем попробовать мясо бивола.
      - Это что за чертовщина?
      - Бивол? Еще одно животное, которое разводят только здесь. Это гибрид буйвола и мясной породы коров. В старину мои предки охотились на буйволов, это было их главной пищей - самая большая корова, которую ты когда-либо видел, приятель! - Расселл усмехнулся. - Хорошее нежирное мясо, отлично усваивается организмом, полезно для здоровья, и все такое. Но оленина - лучшее мясо, Ибрагим.
      - Ты не должен звать меня этим именем, - устало заметил Госн. Для него это были очень длинные сутки - двадцать семь часов, включая часовые пояса.
      - Я подготовил удостоверения личности для тебя и для командира. - Расселл достал из ящика стола конверт и положил его на стол. - Имена и фамилии именно такие, как вам хотелось. Остается только сделать фотографии и прикрепить их. У меня есть для этого все необходимое оборудование.
      - А его было трудно раздобыть?
      - Нет, это самое обычное коммерческое оборудование, - засмеялся Марвин. Я взял свой бланк в качестве образца, изготовил копии, затем на хорошем оборудовании получил первоклассные дубликаты. Масса компаний изготавливает пропуска фотоспособом, так что все оборудование стандартное. Три часа работы. Думаю, нам понадобится весь день завтра и потом послезавтра, чтобы проверить подготовку.
      - Превосходно, Марвин.
      - Хочешь выпить?
      - Ты имеешь в виду алкоголь?
      - Да брось притворяться, дружище, я видел, как ты пил пиво с этим парнем из Германии - забыл имя.
      - А, это герр Фромм.
      - Давайте выпьем, это все-таки не так плохо, как есть свинину, правда?
      - Спасибо, но я - пас. Вы ведь так говорите?
      - Пас на выпивку? Да, можно сказать и так. Как поживает этот Фромм? небрежно спросил Марвин, поглядывая на мясо. Оно было уже почти готово.
      - Отлично, - ответил Госн с деланным равнодушием. - Поехал повидать жену.
      - А чем вы с ним занимались? - Расселл налил себе "Джека Даниэлса".
      - Он помогал нам со взрывчаткой, некоторые специальные заряды. Герр Фромм превосходно разбирается в этом.
      - Отлично.
      ***
      Это был первый обнадеживающий знак за несколько дней, может быть, даже недель, подумал Райан. Кэти приготовила вкусный ужин, и было так приятно вернуться домой вовремя, чтобы сесть за стол вместе с детьми. По-видимому, Кэти успела приехать пораньше и занялась стряпней. Но самым лучшим оказалось то, что они говорили друг с другом за ужином - не затрагивая многих вопросов, но говорили. Встав из-за стола, Джек помог жене вымыть посуду. Наконец дети отправились спать, и они оказались наедине.
      - Извини, что я огрызнулась на тебя, - сказала Кэти.
      - Ничего страшного, я заслужил это. - Джек был готов ответить что угодно, лишь бы все уладилось.
      - Нет, Джек, это я виновата. Я была раздражена, чувствовала себя не в своей тарелке, и у меня болела спина. А ты слишком много работаешь и к тому же пьешь. - Она подошла и поцеловала его. - Начал курить, Джек?
      Райан был поражен. Он не ожидал поцелуя. Более того, должен был последовать взрыв, как только Кэти заметит, что он начал курить.
      - Извини, малышка. Тяжелый день на работе, вот я и не выдержал.
      Кэти протянула к нему руки.
      - Джек, я хочу, чтобы ты меньше пил и хорошо отдыхал. В этом все дело, и еще лишний стресс. О курении можно подумать и потом, только не кури при детях. Я знаю, что относилась к тебе недостаточно сочувственно и часто была не права, но и тебе нужно следить за собой. То, что ты делаешь, плохо для тебя и плохо для нас всех.
      - Я знаю.
      - А теперь отправляйся спать. Сон нужен тебе больше всего.
      Когда у тебя жена врач, в этом есть ряд недостатков, и главным является то, что с ней не поспоришь. Джек поцеловал ее в щеку и поступил так, как ему сказали.
      Глава 30
      Восточный кабинет
      Кларк подъехал на машине в обычное время, и тут ему пришлось сделать нечто не совсем обычное - ждать. Через пару минут он хотел было выйти из машины и постучать в дверь, но она открылась. Доктор Райан (Джон) вышел на крыльцо, остановился и поцеловал доктора Райан (Кэти), которая после этого смотрела вслед мужу и, как только он повернулся, ослепительно улыбнулась Кларку, сидящему за рулем.
      Слава Богу! - подумал Кларк. Может быть, он приобрел новую специальность. Джек тоже выглядел совсем неплохо, и Кларк высказал ему свою точку зрения, как только Райан сел в машину.
      - Действительно, меня рано отправили спать, - усмехнулся Джек, бросая газету на заднее сиденье. - Даже выпить забыл.
      - Еще пара дней - и ты станешь снова похож на человека.
      - Пожалуй, ты прав. - И тут он, к разочарованию Кларка, закурил сигарету. В следующее мгновение Кларк понял всю глубину замысла Кэролайн Райан. Не все сразу. Шаг за шагом. Господи, какая женщина! - подумал Кларк.
      - У нас все готово для испытательного полета. В десять часов.
      - Отлично. Наконец-то ты взялся за настоящую работу, Джон. Исполнять роль офицера охраны, должно быть, невероятно скучно, - заметил Райан, открывая портфель с ночными депешами.
      - Даже в такой работе бывает кое-что интересное, сэр, - ответил Кларк, выезжая на Фалконс-Нест-Роуд. Донесений в кейсе оказалось немного, и скоро Райан погрузился в чтение "Вашингтон пост".
      Три часа спустя Кларк и Чавез приехали на базу ВВС Эндрюз. Два самолета "Гольфстрим VC-20B" уже готовились к обычному тренировочному полету. Пилоты и обслуживающий персонал 89-й военно-транспортной эскадрильи - "Президентской" строго соблюдали порядок, необходимый для поддержания летной формы. Два самолета вылетели один за другим с промежутком в несколько минут и направились на восток, где занялись исполнением маневров, необходимых для того, чтобы ознакомить двух новых вторых пилотов с правилами работы с наземным контролем. Разумеется, оба пилота на каждом самолете знали эти правила наизусть, но это не имело отношения к делу.
      В хвостовом отделении сержант технической службы ВВС занимался своей работой, колдуя со сложным оборудованием связи, находящимся на борту. Время от времени он поглядывал в сторону гражданского специалиста - или кто он там был на самом деле - и видел, как этот странный мужик разговаривает с цветочным горшком или бормочет что-то в сторону тоненькой зеленой палочки. Да, подумал сержант, есть вещи, о которых лучше не думать. И он был совершенно прав.
      Через два часа оба "Гольфстрима" снова приземлились на базе Эндрюз и подрулили к зданию для особо важных пассажиров. Кларк собрал свое оборудование и пошел навстречу другому гражданскому специалисту, который находился на борту второго самолета. Затем оба направились к своему автомобилю, уже обсуждая операцию.
      - Я мог разобрать часть того, что ты говорил, четко понять, - сообщил Чавез. - Скажем, треть всего, может быть чуть меньше.
      - Посмотрим, что скажут в научно-техническом отделе. Им понадобилось тридцать пять минут, чтобы вернуться в Лэнгли, и оттуда они поехали в Вашингтон на запоздалый ленч.
      Бобу Хольцману позвонили накануне вечером, причем по телефону, номер которого нельзя было найти в справочнике. Несколько коротких фраз пробудили в нем любопытство. В два часа пополудни он вошел в небольшой мексиканский ресторан "У Эстебана", расположенный в Джорджтауне. Большинство обедавших уже ушли, ресторан был заполнен примерно на треть - главным образом студентами из Джорджтаунского университета. Из глубины зала ему махнули рукой.
      - Привет, - сказал Хольцман, усаживаясь за стол.
      - Вы Хольцман?
      - Да, - ответил журналист. - А вы кто?
      - Двое друзей, - произнес старший. - Не пообедаете ли с нами?
      - С удовольствием.
      Младший из них встал, подошел к музыкальному автомату и начал опускать в него монеты по двадцать пять центов. Послышалась громкая мексиканская музыка. Через мгновение Хольцману стало ясно, что магнитофон у него в кармане будет совершенно бесполезен.
      - О чем вы хотели поговорить?
      - Вы пишете статьи о ЦРУ, - начал старший. - Целью статей является очернить заместителя директора, доктора Джона Райана.
      - Я ни разу не назвал этого имени, - покачал головой Хольцман.
      - Тот, кто сообщил вам эти сведения, обманул вас, воспользовался вашей доверчивостью.
      - Вот как?
      - Ответьте, вы честный журналист?
      - Что вы хотите этим сказать? - спросил Хольцман.
      - Если я сообщу вам что-то совершенно не для публикации, напечатаете ли вы это?
      - Все зависит от природы информации. Что именно вы имеете в виду?
      - Я имею в виду следующее, мистер Хольцман. Я могу доказать вам, что вам лгали, но вы не сможете опубликовать эти сведения, в противном случае подвергнете смертельной опасности некоторых людей. Кроме того, я могу доказать, что кто-то воспользовался вами для сведения личных счетов. Мне нужно имя этого человека.
      - Вы знаете, что я никогда не сообщу имя человека, передавшего мне информацию. Это нарушает этику моей профессии.
      - Этика журналиста... - заметил мужчина достаточно громко, чтобы его голос был слышен сквозь грохот музыки. - Мне нравится это. Значит, вы готовы защищать даже тех, кто лжет вам?
      - Нет, к ним это не относится.
      - Хорошо, тогда я расскажу вам маленькую историю, но с одним условием: никогда, ни при каких обстоятельствах вы не упомянете то, что я вам расскажу. Вы дадите мне слово?
      - А если мне станет ясно, что вы ввели меня в заблуждение?
      - В этом случае ваше право напечатать ее. Это устраивает вас? Репортер кивнул.
      - Только учтите, если вы напечатаете то, что я вам сейчас расскажу, это меня очень расстроит - потому что я не лгу. И вот что еще: вы должны пообещать мне не пользоваться этими сведениями для своего собственного расследования.
      - Вы требуете слишком многого.
      - Решайте сами, мистер Хольцман. У вас репутация честного и умного репортера. Есть вещи, которые не могут быть опубликованы, - впрочем, это я перехватил. Скажем так: есть вещи, которые должны храниться в секрете на протяжении длительного времени - многих лет. А веду я все это вот к чему: вас обманули и использовали для своих корыстных целей. Убедили напечатать ложь, чтобы очернить кого-то. Я не репортер, но, если бы я был репортером, у меня была бы нечиста совесть. Меня беспокоило бы то, что все это нечестно, а также то, что меня приняли за простофилю.
      - Вижу, вы все обдумали. Хорошо, я согласен на ваши условия.
      - Тогда слушайте. - Рассказ Кларка длился десять минут.
      - Что это за операция? Где погиб этот человек?
      - Извините, дружище. И не пытайтесь сами выяснить это. Меньше десяти человек знают ответ на этот вопрос. - Кларк покривил тут душой, но это была умная ложь. - Даже если вам удастся узнать, кто эти люди, они не станут разговаривать с вами. Ведь мало желающих добровольно рассказывать о том, что они нарушили законы.
      - А эта Циммер?
      , - Вы сможете проверить о ней почти все. Где она живет, чем занимается семья, когда родился ребенок, кто присутствовал при родах, имя акушера.
      Хольцман заглянул в свой блокнот.
      - Здесь скрывается что-то исключительно серьезное, правда? Кларк посмотрел на него немигающим взглядом.
      - От вас мне нужно всего лишь имя.
      - И как вы тогда поступите?
      - Это не должно вас касаться.
      - Что предпримет Райан?
      - Он не знает, что мы беседуем с вами.
      - Чепуха.
      - Это, мистер Хольцман, совершенная правда. Боб Хольцман был репортером долгое время. Его пытались обмануть настоящие специалисты своего дела. Против него проводились операции тщательно обдуманной лжи, его превращали в инструмент политической мести. Эта часть его работы не нравилась ему, вызывала отвращение. Презрение Хольцмана к политическим деятелям объяснялось главным образом тем, что они были готовы нарушить любое правило для достижения своей цели. Всякий раз, когда политический деятель нарушал данное им слово, брал деньги от спонсора и тут же принимался оказывать ему услугу, все это называлось всего лишь "политикой". По мнению Хольцмана, это было не правильно. В нем все еще оставалось что-то от того идеалиста, который закончил школу журналистики в Колумбийском университете, и, хотя жизнь превратила его в циника, Хольцман был одним из немногих людей в Вашингтоне, не забывших о своих идеалах и иногда жалевших об их утрате.
      - Предположим, в результате моей проверки все, что вы сказали, подтвердится. Что я получу от этого?
      - Может быть, ничего, кроме морального удовлетворения. Только это и ничего больше. Могу дать вам честное слово - я сомневаюсь, что у этой истории будет продолжение, но, если что-нибудь случится, я дам вам знать.
      - Значит, одно моральное удовлетворение? - спросил Хольцман.
      - А у вас никогда не было желания расквитаться с мерзавцем? - небрежно спросил Кларк.
      Репортер отмахнулся от этого заявления, как от назойливой мухи.
      - Чем вы занимаетесь в ЦРУ? - спросил он.
      - Вообще-то я не должен говорить об этом, - улыбнулся Кларк.
      - Много лет назад, как принято начинать рассказ, один очень видный советский деятель попросил политического убежища и улетел за границу прямо с бетона московского аэродрома.
      - Я тоже слышал об этом. Если вы попытаетесь напечатать это...
      - Ну конечно, дипломатические отношения ухудшатся, - заметил Хольцман.
      - Вы давно узнали об этом?
      - Еще до последних выборов. Президент попросил меня не публиковать эту историю.
      - Вы имеете в виду Фаулера?
      - Нет, того президента, над которым Фаулер одержал победу.
      - И вы согласились? - Кларк был глубоко изумлен.
      - У русского были жена и дочь. Что, они действительно все погибли в авиакатастрофе, как говорилось в сообщении для прессы?
      - Вы собираетесь писать об этом?
      - Не могу - по крайней мере в течение нескольких лет, но наступит время и я напишу книгу...
      - Его семья тоже улетела за границу, - ответил Кларк. - Перед вами человек, который вывез их из России.
      - Я не верю в такие совпадения.
      - Его жену зовут Мария, а дочь - Катя.
      Лицо Хольцмана не выдало его чувств, однако он знал, что лишь горстка людей в ЦРУ знает такие подробности. Он только что задал Кларку изощренный вопрос и услышал правильный ответ на него.
      - Через пять лет - начиная с сегодняшнего дня - вы расскажете мне о всех деталях этого дела.
      Кларк задумался. Ну что ж, если репортер пошел на то, чтобы нарушить свои правила, то и Кларку придется ответить тем же.
      - Это справедливое желание. Хорошо, я согласен.
      - Господи Боже мой, Джон! - воскликнул Чавез.
      - Он настаивает, чтобы за услугу была оказана услуга.
      - Сколько человек знакомы с подробностями операции?
      - Подробностями - вы имеете в виду взгляд изнутри? Немного. Если вы имеете в виду все подробности, то с нашей стороны человек двадцать, и только пять из них все еще работают в ЦРУ. Десять человек не служили у нас.
      - Тогда кто?
      - Придется раскрыть слишком уж многое.
      - Кто-то из частей специального назначения ВВС, - предположил Хольцман. А может быть, армия, группа особого назначения номер 160, эти безумцы из Форта Кэмпбелл, те самые, что высадились в Ираке в первую же ночь...
      - Можете фантазировать сколько угодно, но от меня вы ничего не дождетесь. Но учтите, что, когда я приму решение рассказать вам о своей части операции, мне понадобится узнать, каким образом вам вообще стало известно о проведении этой операции.
      - Есть люди, которые любят поговорить, - заметил Хольцман.
      - Это верно. Итак, вы согласны на мои условия, сэр?
      - Если мне удастся подтвердить то, что вы мне рассказали, - если я действительно буду уверен, что мне лгали, - то мой ответ - да, я сообщу вам имя моего источника. Но вы должны дать обещание, что это никогда не попадет в прессу.
      Господи, да это похоже на дипломатические переговоры, подумал Кларк.
      - Согласен. Я позвоню вам через два дня. Если это вам интересно, то вы первый репортер, с которым мне довелось беседовать.
      - И какой вы сделали из этого вывод? - усмехнулся Хольцман.
      - Лучше уж заниматься разведкой. - Кларк помолчал. - Между прочим, из вас вышел бы превосходный разведчик.
      - Я и есть превосходный разведчик - в своей области.
      , - Сколько весит эта штука? - спросил Расселл.
      - Семьсот килограммов. - Госн сделал паузу и произвел в уме арифметические расчеты. - Три четверти тонны - вашей тонны.
      - Превосходно, - кивнул Расселл. - Фургон выдержит такую нагрузку. Только как перегрузить контейнер из грузовика в мой фургон?
      Госн побледнел, услышав этот вопрос.
      - Я не подумал об этом.
      - Как его ставили в грузовик?
      - Контейнер стоит на такой деревянной.., платформе.
      - Ты имеешь в виду поддон? Его подняли автопогрузчиком?
      - Да, - ответил Госн.
      - Тебе повезло. Пошли, я что-то покажу тебе. Расселл вывел его на мороз. Несколько минут спустя Госн увидел внутри одного из амбаров бетонную погрузочную платформу и ржавый автопогрузчик, работающий от баллона с пропаном. Однако дорога, что вела к амбару, была покрыта замерзшей грязью и присыпана снегом.
      - Насколько деликатно ее устройство?
      - Бомбы всегда устроены деликатно, Марвин, - напомнил Госн.
      Расселл расхохотался.
      - Да, в этом ты прав.
      В этот момент в Сирии уже наступило утро. Доктор Владимир Моисеевич Каминский только что приступил к работе - таково было его правило. Каминского, профессора Московского государственного университета, послали в Дамаск преподавать по его специальности - болезням органов дыхания. Будучи специалистом по таким болезням, трудно быть оптимистом. Как в Советском Союзе, так и здесь, в Сирии, больше всего ему приходилось иметь дело с раком легких заболеванием так же часто легко предупредимым, как и смертельным.
      Его первым пациентом оказался больной, посланный сирийским врачом, вызывавшим восхищение у Каминского, - сириец получил медицинское образование во Франции и проявил себя с лучшей стороны. Кроме того, он посылал к советскому специалисту больных, чья история болезни представляла несомненный интерес.
      Войдя в кабинет, Каминский увидел крепкого мужчину чуть старше тридцати. Присмотревшись к его лицу, врач обратил внимание на серый цвет лица и обтянутые скулы. Первая мысль была: рак, однако Каминский был человеком весьма осторожным. Диагноз мог оказаться иным, а болезнь - заразной. Ему пришлось потратить на осмотр пациента больше времени, чем он рассчитывал, понадобились несколько рентгеновских снимков, дополнительные анализы, но его вызвали в советское посольство еще до того, как были готовы их результаты.
      ***
      От Кларка потребовалось безграничное терпение, но он не звонил Хольцману почти три дня, полагая, что у журналиста могут оказаться неотложные дела и он не сможет сразу заняться этой проблемой. В половине девятого вечера Джон выехал из дома и отправился на заправочную станцию. Там он оставил машину рабочему, чтобы тот заправил ее, - сам Кларк не любил заниматься этим - и подошел к телефону-автомату.
      - Слушаю, - ответил Хольцман, сняв трубку телефона с номером, не занесенным в справочники. Кларк не назвал себя.
      - Вам удалось проверить упомянутые мной факты"?
      - В общем да. По крайней мере большинство. Похоже, вы правы. Очень неприятно, когда тебя обманывают, правда?
      - Кто?
      - Я зову ее Лиз. Президент зовет ее Элизабет. Хотите нечто интересное? добавил Хольцман.
      - Конечно.
      - Пусть это будет доказательством моей доброй воли. Фаулер ее любовник. Об этом не сообщалось в прессе, потому что, по нашему мнению, это не должно стать достоянием общественности.
      - Вот и хорошо, - заметил Кларк. - Спасибо. За мной не пропадет.
      - Через пять лет, приятель.
      - Уговор есть уговор. - Кларк повесил трубку. Так, подумал он, именно ее я и имел в виду. Он достал из кармана еще одну монету и набрал другой номер. Ему повезло. Ответил женский голос:
      - Алло?
      - Доктор Кэролайн Райан?
      - Да. Кто это?
      - Вы хотели узнать имя, мадам. Элизабет Эллиот, советник президента по национальной безопасности. - Кларк решил не говорить Кэти о дополнительной информации, которую он получил от Хольцмана. Да и к делу она не имела отношения.
      - Вы уверены?
      - Да.
      - Спасибо. - Линия разъединилась.
      Кэти снова отправила Джека спать пораньше. Он вел себя разумно. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В конце концов, разве он уже не продемонстрировал это, женившись на ней?
      Можно было выбрать время и получше. Несколько дней назад она собиралась отказаться от официального приема, сославшись на усталость после работы, но теперь...
      Как все это устроить?..
      ***
      - Доброе утро, Берни, - сказала Кэти Райан, как всегда намыливая руки до локтей.
      - Привет, Кэти. Ну, как дела?
      - Намного лучше, чем раньше, Берни.
      - В самом деле? - Доктор Катц принялся за свои руки с мылом и щеткой.
      - В самом деле.
      - Очень рад этому. - В голосе Катца звучало сомнение. Кэти вымыла руки и закрыла краны локтем.
      - Понимаешь, Берни, в прошлый раз я оказалась не права.
      - А тот парень, что приходил поговорить со мной? - спросил Катц, не поднимая голову.
      - Все оказалось не правдой. Не могу рассказать сейчас, может быть, в следующий раз. Но мне нужна твоя помощь.
      - Какая именно?
      - В среду я должна делать операцию по пересадке роговицы. Не мог бы ты заменить меня? - - Что-нибудь случилось?
      - Нам с Джеком нужно быть на официальном ужине в Белом доме завтра вечером. Прием в честь премьер-министра Финляндии, представляешь? Операция простая, должна обойтись без осложнений. Я могла бы оформить тебя сегодня после обеда. Вообще-то хирургом будет Дженкинс - я должна всего лишь присутствовать, на всякий случай. - Дженкинс был молодым, но уже многообещающим хирургом-офтальмологом.
      - Конечно, Кэти.
      - Спасибо, Берни. Я у тебя в долгу, - "сказала Кэти, направляясь к выходу.
      ***
      "Кармен Вита" вошла в гавань Хэмптон-Роудс с опозданием меньше чем на час. Она повернула налево и проследовала мимо пирсов военно-морской базы. Капитан и лоцман стояли на левом крыле мостика, обратив внимание на авианосец "Теодор Рузвельт", который выходил в море. Сотни жен и детей на берегу провожали корабль. Два крейсера, два эсминца и фрегат уже заняли позиции. Это, объяснил лоцман, корабли прикрытия для "Т.Р.". Индиец, капитан "Кармен Виты", что-то пробормотал и вернулся к своим обязанностям. Еще через полчаса судно подошло к причалу в конце Терминал-бульвар. Три буксира завели концы и поставили "Кармен Виту" на отведенное ей место. Едва закрепили швартовы, как портальные краны принялись разгружать контейнеры.
      - Рогген, Колорадо? - спросил шофер грузовика. Он раскрыл свою карту и в секторе "1-76" нашел нужное место. - Вот, нашел.
      - Сколько времени? - спросил Расселл.
      - С момента выезда отсюда? Тысяча восемьсот миль... Скажем, двое суток сорок часов, если мне повезет. Но это вам недешево обойдется.
      - Сколько? - Шофер назвал сумму. - Возьмете наличными?
      - Почему нет? При уплате наличными сниму десять процентов, - ответил водитель. В этом случае налоговое ведомство не сможет ничего узнать о сделке.
      - Половину суммы платим вперед. - Расселл отсчитал банкноты. - Остальное после доставки груза. Если приедете быстрее сорока часов, тысяча долларов премиальных.
      - Это мне нравится. А как с контейнером?
      - Доставите его обратно в порт. Через месяц мы ждем новых поставок, солгал Расселл. - Вы будете у нас вроде постоянного водителя.
      - Никаких возражений.
      Расселл вернулся к своим друзьям, и все вместе они следили за разгрузкой из окна теплого здания, сидя возле большой кофеварки.
      ***
      "Теодор Рузвельт" вышел из гавани в рекордно короткое время и набрал скорость в двадцать узлов еще до того, как авианосец достиг океанского буя. Над ним уже кружили самолеты, первыми среди них были истребители "Ф-14 Томкэт", поднявшиеся с военно-морской авиабазы в Оушеане. Выйдя на широкий простор, авианосец повернул навстречу северному ветру и начал принимать самолеты. Тут же совершил посадку истребитель с двумя нулями на борту самолет командира авиагруппы капитана первого ранга Робби Джексона. Порыв ветра приподнял хвост его "Томкэта", в результате чего самолет захватил при посадке второй тормозной трос. Попал в ловушку, раздраженно подумал Джексон. Следующий истребитель под командой капитана третьего ранга Рафаэля Санчеса идеально коснулся палубы, захватив третий трос. Оба самолета сразу отрулили в сторону. Джексон выбрался на палубу и тут же побежал на свое место в "гнезде коршуна", высоко на корабельной надстройке, чтобы следить за посадкой остальных самолетов. Так началось прибытие истребителей на авианосец командир группы и командиры эскадрилий наблюдали за их посадкой. Каждое касание палубы, каждый захват тормозного троса регистрировался на видеопленке для дальнейшего разбора. Плавание началось не слишком удачно, подумал Джексон, делая глоток кофе. На этот раз ему не удалось получить свою обычную высшую оценку за посадку, о чем сообщил с лукавой улыбкой руководитель посадочной команды.
      - Эй, шкипер, вы только посмотрите, как садятся мои мальчики! - заметил Санчес, опускаясь в кресло рядом с командиром авиагруппы.
      - Да, они у тебя молодцы, Бад. Я обратил внимание, что ты снова улучшил свой рекорд.
      - Это нетрудно, Робби. Нужно всего лишь следить за ветром, когда заходишь на посадку. Я заметил, как тебя подхватил порыв. Мне следовало бы предупредить тебя об этом.
      - Гордыня до добра не доводит, Бад. - заметил Робби. Санчес совершил уже семнадцать идеальных посадок подряд. Может быть, он и впрямь видит ветер, подумал Джексон. Через семьдесят минут, во время которых все прошло гладко, "Т.Р." повернул на восток и направился по дуге большого круга к Гибралтару.
      ***
      Водитель грузовика проверил, надежно ли закреплен контейнер в кузове, и забрался в кабину своего мощного дизеля "Кенуорт". Он включил двигатель и помахал рукой Расселлу, который в ответ тоже махнул рукой.
      - Я по-прежнему считаю, что нам следовало бы поехать за ним, - заметил Госн.
      - Он обязательно увидит нас и начнет думать, почему мы от него не отстаем, - ответил Марвин. - А если с бомбой что-нибудь случится, что ты сможешь сделать? Засыпаешь воронку, что появится на шоссе? Ведь тебе не пришло в голову следовать за судном, правда?
      - Это верно. - Госн посмотрел на Куати и пожал плечами. Затем они направились к автомобилю. Отсюда все трое поедут в Шарлотт, а в Денвер прибудут самолетом.
      ***
      Как и обычно, Джек был готов раньше - Кэти потребовалось больше времени. Для нее необычно было, посмотрев в зеркало, увидеть настоящую женщину с красивой прической, а не хирурга, не обращающего на свои волосы никакого внимания. На это ушло целых два часа, но результат оказался достоин затраченных усилий. Прежде чем спуститься вниз, Кэти достала из шкафа два заранее уложенных чемодана и поставила их посреди спальни. Потом спустилась в гостиную.
      - Помоги мне, Джек, - обратилась она к мужу.
      - Сейчас, милая. - Райан застегнул на ее шее золотое колье. Это был его подарок на Рождество перед рождением маленького Джека. Сколько приятных воспоминаний связано с этим украшением, подумал Райан.
      - Повернись, - сказал он, отступив назад.
      Кэти исполнила его просьбу. Ее вечернее платье было из переливающегося синего шелка. Джек Райан плохо разбирался в женской моде - ему было намного легче разгадать замыслы русских, - но этот образец ему явно понравился. Темно-синее платье и золото украшений подчеркивали светлую кожу и платиновые волосы Кэти.
      - Очень красиво, - кивнул Джек. - Ну, можем отправляться?
      - Конечно, - улыбнулась она. - Заводи машину. Когда он вышел из дома и направился к гаражу, Кэти дала последние наставления няне, а затем надела меховое манто - хирурги, как правило, не обращают особого внимания на требования защитников животных, - и последовала за Джеком. Он вывел автомобиль из гаража, развернулся и выехал на шоссе.
      Кларк не мог не улыбнуться. Райан никогда не обращал внимания на возможность слежки. Как только габаритные огни машины Райана скрылись за поворотом, Кларк въехал во двор.
      - Это вы, мистер Кларк? - спросила няня.
      - Совершенно верно.
      - Они в спальне, - и девушка показала в сторону двери.
      - Спасибо. - Кларк вернулся через минуту. Типичная женщина, подумал он, все они берут с собой слишком много вещей. Даже Кэролайн Райан не составляла исключения.
      - Спокойной ночи.
      - Спокойной, - и няня снова повернулась к экрану телевизора.
      На дорогу от Аннаполиса, Мэриленд, до центральной части Вашингтона ехать чуть меньше часа. Райан пожалел, что не вызвал служебный автомобиль, однако Кэти настояла на поездке в своей машине. С Пенсильвания-авеню они свернули через ворота на Ист-Экзекьютив-драйв. Там полицейский показал им, где поставить машину. Среди "кадиллаков" и "линкольнов" их автомобиль выглядел весьма скромно, но Джек не обращал внимания на такие мелочи. Они поднялись к Восточному входу, где сотрудники Секретной службы проверяли гостей по списку. Их пропустили, хотя ключи в кармане у Джека заставили сработать металл-детектор, и ему пришлось сконфуженно улыбнуться.
      Сколько бы ни приходилось бывать в Белом доме, в посещении его всегда есть что-то волшебное, особенно вечером. Райан повел жену в Западное крыло. Они оставили свои пальто в гардеробе рядом с собственным маленьким театром Белого дома, получили номерки и пошли дальше. Как обычно, в коридоре у поворота стояли репортеры, ведущие великосветскую хронику, - три женщины за шестьдесят, они пристально вглядывались в лица проходящих мимо гостей и делали пометки в своих блокнотах. Приоткрытые рты и слащавые улыбки делали их похожими на ведьм из "Макбета". Вдоль коридора выстроились офицеры всех родов войск в парадной форме - Райан называл ее униформой швейцаров, - чтобы провожать гостей. Как всегда, лучше других выглядели офицеры корпуса морской пехоты со своими алыми поясами, и невероятно красивый капитан сделал Райанам знак, приглашая их подняться по лестнице к входу в зал. Джек обратил внимание, с каким восхищением капитан взглянул на его жену.
      На верхней площадке мраморной лестницы стоял еще один офицер - на этот раз женщина в форме армейского лейтенанта. Она направила их в Восточную комнату. При входе громко объявили их имя - словно кто-то прислушивался к этому, - и слуга в ливрее тут же приблизился к ним, держа в руках серебряный поднос с бокалами.
      - Ты сегодня за рулем, Джек, - шепнула ему Кэти, и он взял бокал минеральной воды с ломтиком лимона. Кэти выбрала шампанское.
      Восточная комната Белого дома была размером с небольшой спортивный зал. Цвета слоновой кости стены, колонны, увитые золотыми гирляндами. В одном углу расположился струнный квартет с роялем, на котором играл - причем превосходно - армейский сержант. Половина приглашенных уже была здесь: мужчины - в смокингах, женщины - в вечерних туалетах. Кому-то, может быть, и нравится такая одежда, подумал Райан, но не мне. Джек и Кэти решили прогуляться по залу и почти сразу встретили министра обороны Банкера и его жену Шарлотту.
      - Привет, Джек.
      - Здравствуй, Деннис. Ты знаком с моей женой?
      - Кэролайн, - улыбнулась Кэти и протянула руку.
      - Ну, что ты думаешь о розыгрыше? Джек засмеялся.
      - Я знаю, сэр, как вы с Брентом Талботом спорите по этому поводу. Я уроженец Балтимора. Кто-то украл нашу команду.
      - Ты ничего не потерял. Это - наш год.
      - Но "Викинги" утверждают то же самое.
      - Им повезло, что удалось одержать победу в Нью-Йорке.
      - Насколько я помню, "Рейдеры" тоже едва вас не напугали.
      - Просто везение, - пробормотал Банкер. - Во втором тайме мы их похоронили.
      Кэролайн Райан и Шарлотта Банкер обменялись красноречивыми взглядами: ох уж эти мужчины! Футбол! Кэти обернулась и.., увидела ее совсем рядом. Миссис Банкер предпочла скрыться, пока "мальчишки" разговаривали о мальчишеских делах.
      Кэти сделала глубокий вдох. Она не была уверена, подходящее ли это место и подходящий ли момент, однако остановить сейчас себя ей было так же трудно, как прекратить операцию. Она заметила, что Джек смотрит в другую сторону, и, подобно ястребу, устремилась через зал прямо к цели.
      Доктор Элизабет Эллиот была одета почти так же, как и доктор Кэролайн Райан. Узор на ткани и покрой немного разнились, но дорогие платья выглядели так похоже, что редактор отдела мод мог подумать, что они куплены в одном магазине. Шею советника по национальной безопасности украшала тройная нить жемчуга. Она беседовала с двумя гостями. Заметив, что кто-то направляется к ней, доктор Эллиот обернулась.
      - Здравствуйте, доктор Эллиот. Вы помните меня? - спросила Кэти с теплой улыбкой.
      - Нет. Мы разве встречались?
      - Меня зовут Кэролайн Райан. Не припоминаете?
      - Извините, - ответила Лиз, мгновенно опознав, кто перед ней, но все еще не понимая, что общего может быть между ними. - Вы знакомы с Бобом и Либби Хольцман?
      - Я слежу за вашими материалами, - любезно сказала Кэти, пожимая протянутую руку Хольцмана.
      . - Это всегда приятно слышать. - Хольцман почувствовал нежность ее руки, и его пронзило чувство вины. Неужели это та самая женщина, чью семейную жизнь он пытался разрушить? - Это моя жена, Либби.
      - Я знаю, вы тоже репортер.
      Либби Хольцман была выше Кэти, платье подчеркивало ее пышную грудь. Одна из ее грудей стоит моих двух, подумала Кэти, едва удержавшись от вздоха. У Либби был бюст, о котором говорят: есть на что приклонить голову.
      - Около года назад вы оперировали мою кузину, - сказала Либби Хольцман. Ее мама утверждает, что вы - лучший в мире хирург.
      - Каждому врачу приятно это услышать. - Кэти пришла к выводу, что Либби симпатична ей, несмотря на очевидное физическое превосходство.
      - Я знаю, что вы хирург, но где мы могли встречаться? - небрежно поинтересовалась Лиз Эллиот тоном, каким обычно говорят с прислугой.
      - В Беннингтоне. Я была на первом курсе, а вы преподавали политологию.
      - Вот как? Удивительно, как вы это помните. - Лиз дала понять, что столь малозначащие подробности не для нее.
      - Такое было время, - улыбнулась Кэти. - Фундаментальные дисциплины в медицине - дело нелегкое. Нам приходилось главное внимание уделять основным курсам. А все второстепенное - побоку, тем более что отличные отметки были гарантированы.
      Выражение лица Эллиот не изменилось.
      - Не помню, чтобы я просто так раздавала хорошие отметки.
      - Ну, почти просто так. Достаточно было запомнить, что вы говорили на лекциях, и затем повторить слово в слово. - Улыбка Кэти стала еще приветливее.
      Бобу Хольцману хотелось отступить назад, но он удержал себя. Глаза его жены расширились - она быстрее мужа поняла происходящее. Была объявлена война, и битва обещала быть весьма жестокой.
      - А что случилось с доктором Бруксом?
      - С кем? - спросила Лиз. Кэти повернулась к Хольцманам.
      - Да, в семидесятые годы времена были действительно другие, правда? Доктор Эллиот только получила степень магистра, а кафедра политических наук - как это лучше сказать? - ну, увлекалась левыми взглядами. Тогда это казалось модным. Она снова повернулась к Элизабет Эллиот. - Неужели вы забыли доктора Брукса и доктора Хеммингса? Запамятовали, где находился дом, в котором вы жили вместе с ними?
      - Не помню. - Лиз изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Этому скоро придет конец. Но сейчас она не могла повернуться и уйти.
      - Разве не на трех углах, в нескольких кварталах от кампуса?.. Мы звали их братьями Маркс, - хихикнула Кэти. - Брукс никогда не носил носков - и это в Вермонте! Должно быть, из-за этого у него всегда была капля на носу, а Хеммингс не мыл голову. Да, это была кафедра - только держись. Потом доктор Брукс перешел в Беркли, и вы, конечно, последовали за ним, чтобы защитить докторскую диссертацию. Вы, наверно, любили работать под его руководством. Скажите, а как сейчас жизнь в Беннингтоне?
      - Хорошая, как всегда.
      - Я так ни разу и не ездила на встречи выпускников, - заметила Кэти.
      - Да и я не была там в прошлом году, - ответила Лиз.
      - Так что же произошло с доктором Бруксом? - настаивала Кэти.
      - По-моему, он преподает в Вассаре.
      - А, вы поддерживаете с ним контакт? Готова поспорить, он все еще не пропускает ни одной юбки. Гордость радикала. Вы часто встречаетесь?
      - Ни разу за последние пару лет.
      - Мы так и не могли понять, что вы в нем нашли, - заметила Кэти.
      - Бросьте, Кэролайн, все мы не были в то время девственницами.
      Кэти отпила глоток шампанского.
      - Это верно, времена были другими, и мы совершали массу глупостей. Но мне повезло. Джек сделал меня порядочной женщиной.
      Началось! - подумала Либби Хольцман.
      - Не у всех есть на это время.
      - И как только вы обходитесь без семьи, не представляю. Я бы не вынесла одиночества.
      - По крайней мере мне не приходится беспокоиться о неверном муже, ледяным тоном заметила Лиз, прибегая к испытанному оружию и не зная, что оно больше не заряжено.
      Кэти сочувственно улыбнулась.
      - Да, некоторым приходится беспокоиться об этом. К счастью, меня эта чаша миновала.
      - Разве какая-нибудь женщина может быть уверена в этом?
      - Только дура остается в неведении. Если знаешь своего мужа, - объяснила Кэти, - у тебя нет сомнений в том, на что он способен и на что - нет.
      - И вы действительно так уверены в себе? - спросила Лиз.
      - Конечно.
      - Считается, что жена узнает об измене мужа последней. Кэти слегка наклонила голову.
      - Это философская дискуссия или вы хотите сказать мне что-то в лицо вместо того, чтобы говорить за моей спиной?
      Господи! Боб Хольцман чувствовал себя зрителем на схватке боксеров-профессионалов.
      - Неужели у вас создалось такое впечатление? Прошу извинить меня, Кэролайн.
      - Ничего страшного, Лиз.
      - Извините, но я хотела бы, чтобы ко мне обращались...
      - Я тоже предпочитаю, чтобы ко мне обращались - "профессор", я ведь доктор медицины. Больница Джона Хопкинса, и все такое.
      - Мне казалось, вы адъюнкт-профессор. Доктор Райан кивнула.
      - Совершенно верно. Мне предложили должность профессора в Виргинском университете, однако тогда пришлось бы переехать из дома, в котором мы сейчас живем, перевести детей в другую школу и, разумеется, возник бы вопрос о карьере Джека. Поэтому я отклонила предложение.
      - Вы, наверно, очень заняты.
      - Да, у меня немало дел, к тому же я люблю свою работу в Больнице Хопкинса. Мы ведем сейчас перспективную исследовательскую работу, а мне нравится быть в гуще событий. Вам, наверно, было легче перебраться в Вашингтон - вас ничто не удерживало, да и к тому же что нового может быть в политических науках?
      - Жизнь, которую я веду, вполне меня устраивает.
      - Не сомневаюсь, - ответила Кэти, заметив слабое место и зная, как воспользоваться этой слабостью. - Всегда видно, когда человеку нравится работа.
      - А какова жизнь у вас, профессор?
      - Трудно желать лучшего. Между прочим, между нами только одно серьезное различие, - сказала Кэролайн Райан.
      - Какое именно?
      - .. Вы не видели, куда исчезла моя жена? Ваша беседует с Хольцманами и Элизабет Эллиот. Интересно, о чем они разговаривают? - произнес Банкер.
      - Дома, в постели, я сплю с мужчиной, - ответила Кэти, сладко улыбаясь. И самое приятное в этом, что мне не приходится менять батареи в вибраторе.
      ...Джек повернулся и увидел свою жену рядом с Элизабет Эллиот, жемчужное ожерелье которой показалось ему темным - так побледнело ее лицо. Его жена была ниже ростом, чем советник по национальной безопасности, и выглядела девчонкой рядом с Либби Хольцман, но, что бы там ни происходило, Кэти вела себя подобно медведице, защищающей своих медвежат. Ее глаза были устремлены в лицо Эллиот. Он подошел, чтобы узнать, в чем дело.
      - Ты здесь, милая.
      - А, Джек! - Кэти не отвела глаз от своей цели. - Ты знаком с Либби и Бобом Хольцманами?
      - Привет. - Он обменялся с ними рукопожатиями - их взгляды говорили о чем-то, но он не мог понять о чем именно. Миссис Хольцман хотела сказать что-то, но сделала глубокий вдох и, только выдержав паузу, спросила:
      - Это вы тот счастливец, что женился на этой женщине? - Вопрос миссис Хольцман позволил Эллиот отвести взгляд в сторону.
      - Говоря по правде, это она вышла за меня замуж, - ответил Джек после короткого замешательства.
      - Прошу меня извинить. - И Эллиот ретировалась с поля боя, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Кэти взяла Джека за руку и подвела к роялю, что стоял в углу.
      - Что значит вся эта чертовщина? - обратилась Либби Хольцман к своему мужу. Правда, она и сама догадывалась о сути происшедшего. Ее успешная попытка удержаться от смеха едва не стоила ей жизни.
      - Дело в том, дорогая, что я нарушил профессиональную этику. И знаешь почему?
      - Ты поступил правильно, - заявила Либби. - Братья Маркс? Дом у трех углов. Лиз Эллиот, белая протестантка англо-саксонского происхождения, королева левой ориентации. Боже мой!
      - Джек, у меня ужасная головная боль. Просто ужасная, - шепнула Кэти мужу.
      - Действительно так плохо? Она кивнула.
      - Уведи меня отсюда, пока не наступил приступ тошноты.
      - Кэти, но уходить с таких приемов не принято, - напомнил ей Джек.
      - Без нас обойдутся.
      - О чем ты говорила с Лиз?
      - Знаешь, она мне не понравилась.
      - Не только тебе. Ну хорошо.
      Джек взял Кэти под руку и повел к выходу. Армейский капитан сразу понял серьезность положения, и через пять минут они вышли на свежий воздух. Джек усадил жену в машину и направился к выезду на Пенсильвания-авеню.
      - Поезжай прямо, - сказала Кэти.
      - Но...
      - Поезжай прямо, Джек. - Это был ее голос хирурга, таким голосом она давала распоряжения во время операций. Райан проехал мимо парка Лафайетта.
      - Теперь налево.
      - Куда мы едем?
      - Сейчас поворачивай направо - и въезжай налево в ворота. - Послушай...
      - Пожалуйста, Джек, - попросила она тихо. Швейцар у входа в отель "Хэй Адаме" помог Кэролайн выйти из машины. Джек передал ключи служителю, чтобы тот поставил машину на стоянку, затем последовал за женой. Подойдя к стойке, Кэти получила ключ от комнаты и направилась к лифту. Джек вошел следом за ней, а когда лифт остановился, они направились к угловому люксу.
      - Что ты задумала, Кэти?
      - Джек, у нас было слишком много работы, мы без конца занимались детьми, не оставляя времени для нас самих. Сегодня - время для нас с тобой. - Она обняла его за шею, и мужу ничего не оставалось, как поцеловать ее. Кэти дала ему ключ. - А теперь открой дверь, пока мы не напугали кого-нибудь.
      - Но как быть...
      - Джек, помолчи. Пожалуйста, - добавила она.
      - Хорошо, милая. - Райан распахнул дверь, и они вошли. Кэти с удовольствием отметила, что все ее указания были выполнены, как и надлежало персоналу лучшего из отелей. На столе был накрыт легкий ужин, и в ведерке со льдом стояла бутылка французского шампанского. Она бросила норковое манто на ливан в полной уверенности, что и все остальное сделано лучшим образом.
      - Открой шампанское, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Тебе тоже следовало бы снять пиджак и расслабиться, - произнесла Кэти через плечо, направляясь в спальню.
      - Конечно, - ответил себе Джек. Он не понимал, что происходит или что задумала Кэти, но вообще-то это мало его беспокоило. Положив пиджак рядом с манто, он снял фольгу с горлышка бутылки, ослабил проволоку и осторожно извлек пробку. Затем налил два бокала и снова поставил бутылку в серебряное ведерко. Доверившись французским виноделам, он решил не пробовать вино и подошел к окну, откуда был виден силуэт Белого дома. Джек не, слышал, а скорее почувствовал, когда Кэти вернулась в гостиную. Он обернулся - Кэти стояла в дверях.
      Она надела ее во второй раз, длинную, до пола, ночную рубашку из белого шелка. Первый раз это произошло во время их медового месяца. Кэти подошла босиком к мужу, скользя по ковру подобно привидению.
      - Головная боль у тебя, должно быть, прошла.
      - А вот жажда по-прежнему осталась. - Кэти улыбнулась Джеку.
      - Думаю, это мы сейчас уладим. - Джек поднял бокал и поднес его к губам жены. Она сделала глоток и отвела бокал к губам мужа.
      - Хочешь есть?
      - Нет.
      Кэти наклонилась к нему, взяв его за обе руки.
      - Я люблю тебя, Джек. Пошли?
      Джек повернул ее спиной к себе и пошел сзади, держа руки на ее талии. Постель была приготовлена, одеяло откинуто, свет в спальне выключен, только сияние прожекторов, освещающих Белый дом, пробивалось сквозь шторы.
      - Помнишь наш первый раз, первую ночь после свадьбы?
      - Я не забыл оба раза, Кэти, - улыбнулся Джек.
      - Это будет у нас еще одна первая ночь, Джек. - Она протянула руки, стоя позади него, и расстегнула пояс. Он понял и быстро разделся. Когда он встал перед ней обнаженный, она обняла его с неожиданной страстью и шелк ночной рубашки охладил его горячую кожу.
      - Ложись.
      - Сейчас ты красивее, чем раньше, Кэти.
      - Я никому не позволю отнять тебя у меня. Кэти последовала за ним в постель. Оба дрожали от нетерпения. Кэролайн подняла ночную рубашку до пояса и опустилась на него, затем шелк упал вниз. Его руки ласкали ее груди. Она прижала их, раскачиваясь на нем, зная, что он не сумеет долго сдерживать себя, но и ее момент был уже совсем близко.
      Я - самый счастливый человек в мире, подумал Джек, пытаясь сдержаться, и, хотя это ему не удалось, получил в награду улыбку, от которой у него дрогнуло сердце.
      - Совсем неплохо, - заметила Кэти через минуту, целуя его руки.
      - Практики недостаточно.
      - Ничего, вечер только наступил, - сказала она, ложась рядом, - и я тоже не испытывала ничего подобного вот уже много времени. Ну как, проголодался?
      Райан посмотрел по сторонам.
      - Я...
      - Подожди. - Она встала с кровати и принесла ему халат с монограммой отеля. - Это чтобы ты не утратил пыла.
      Ужин прошел в тишине. Они не нуждались в словах и следующий час молча делали вид, что им снова двадцать с небольшим, юные и страстные, проявляющие любопытство в любви, стремящиеся познать ее как новое и удивительное явление, где каждый поворот открывает что-то неизведанное, не встречавшееся раньше. Прошло слишком много времени, напомнил себе Джек, но тут же выбросил эту мысль из своего сознания, которое на этот раз было спокойным и безмятежным. Они покончили с десертом, и он разлил по бокалам остаток шампанского..
      - Пора кончать пить. - Но еще не сегодня, подумал он. Кэти осушила бокал и поставила его на стол.
      - Да, это будет неплохо, но ведь ты не алкоголик. Мы с тобой доказали это на прошлой неделе. Тебе был нужен отдых, и ты отдохнул. А теперь ты снова нужен мне.
      - Если справлюсь.
      Кэти встала и взяла его за руку.
      - Справишься, ты такой сильный.
      На этот раз Джек принял инициативу на себя. Когда они вошли в спальню, он наклонился и снял с Кэти ночную сорочку, потом бросил свой халат на пол рядом с ней.
      Первый поцелуй превратился в вечность. Он поднял ее на руки, положил на кровать и спустя мгновение лег рядом. Нетерпение страсти не исчезло у них. Скоро он оказался наверху, чувствуя под собой и вокруг себя ее тепло. На этот раз у него все получилось гораздо лучше, он сдерживал себя до того момента, когда ее таз поднялся вверх, спина изогнулась, а на лице появилось удивительное выражение боли, которым каждый мужчина хочет наградить свою жену. В последние секунды его руки обхватили ее тело и подняли с постели, прижав к своей груди. Кэти любила, когда он делал так, ей нравилась его мужская сила едва ли не больше, чем его доброта. Наконец все кончилось, и он лег рядом с ней. Кэти прижалась к нему, положив его голову на свою не слишком пышную грудь.
      - С тобой ничего раньше и не было, - прошептала она ему на ухо. То, что последовало дальше, не удивило ее. Она так хорошо знала своего мужа, хотя на короткое время и поступила глупо, забыв об этом. Кэти надеялась, что сумеет забыть те тяжкие дни. Все тело Джека сотрясалось в рыданиях. Кэти обняла его, чувствуя слезы на своей груди. Какой он хороший, какой сильный мужчина.
      - Я был плохим мужем и плохим отцом... Она прижалась щекой к его лбу.
      - Последнее время ни один из нас не проявил себя слишком уж хорошо, Джек, но теперь все в прошлом.
      - Да. - Он поцеловал ее грудь. - Как это мне посчастливилось найти тебя?
      - Ты выиграл меня, Джек. В великой лотерее жизни я досталась тебе. А ты мне. По-твоему, семейные люди, жены и мужья, всегда заслуживают друг друга? Сколько встречается мне таких, которым не повезло. Может быть, они просто не старались, просто забыли.
      - Забыли?
      Как чуть не забыла я, подумала Кэти.
      - "В богатстве и в бедности, в счастье и несчастье, в здравии и в болезни, пока мы оба живы". Помнишь? Я тоже дала эту клятву. Я ведь знаю, Джек, каким хорошим ты можешь быть, и для меня этого достаточно. Я так плохо относилась к тебе всю прошлую неделю... Извини меня за все плохое, что я сделала. Но все осталось позади.
      Наконец рыдания стихли.
      - Спасибо, милая.
      - Спасибо, Джек. - Она провела пальцем по его спине.
      - Ты хочешь сказать? - Его голова поднялась, и он заглянул ей в лицо.
      - Надеюсь. Может быть, это будет еще одна девочка.
      - Было бы очень славно.
      - А теперь спи.
      - Сейчас.
      Джек встал и направился в ванную, но, прежде чем вернуться в спальню, зашел в гостиную. Десять минут спустя, услышав его ровное дыхание, Кэти осторожно спустилась с кровати, надела ночную рубашку, а потом на пути из ванной подошла к телефону и отменила просьбу Джека разбудить его пораньше. Теперь настала ее очередь остановиться у окна и посмотреть на дом президента. Еще никогда мир не казался ей более прекрасным. Вот если бы ей удалось убедить Джека прекратить работать на этих людей...
      ***
      Грузовик остановился на заправку недалеко от Лексингтона, штат Кентукки. Шофер потратил десять минут, чтобы набить желудок кофе с оладьями - он уже давно пришел к выводу, что хороший завтрак не дает уснуть за рулем, - и отправился дальше. Премия в тысячу долларов была очень соблазнительной, и, чтобы получить ее, нужно было пересечь Миссисипи до того, как в Сент-Луисе начнется час пик.
      Глава 31
      Опасности
      Шум транспорта, разбудивший Райана, дал ему понять, что уже слишком поздно. В окна струился яркий свет дня. Он посмотрел на часы - восемь пятнадцать. Его едва не охватила паника, но теперь уже ничего не поделаешь. Джек встал с кровати, вошел в гостиную и увидел, что его жена занята утренним кофе.
      - Разве тебе сегодня не нужно на работу?
      - Я должна была ассистировать при операции, которая началась несколько минут назад, но Берни согласился заменить меня. Тебе, впрочем, не мешало бы одеться, а?
      - Как мне попасть на службу?
      - Джон будет здесь с автомобилем в девять.
      - Превосходно.
      Джек отправился в ванную, чтобы принять душ и побриться. По дороге он заглянул в шкаф и увидел, что там для него приготовлены костюм, рубашка и галстук. Он не удержался от улыбки. Джек никогда не думал о своей жене, как о мастере - мастерице? - конспирации. К восьми сорока он принял душ и побрился.
      - Знаешь, в одиннадцать часов у меня встреча в доме на другой стороне улицы.
      - Нет, не знаю. Передай от меня привет этой стерве Эллиот, - улыбнулась Кэти.
      - Тебе она тоже не нравится? - спросил Джек.
      - Что может в ней нравиться? Она была никуда не годным преподавателем в колледже. К тому же она совсем не так умна, как ей кажется. Слишком большое самомнение'.
      - Да, я обратил на это внимание. Я ей тоже не нравлюсь.
      - У меня появилось такое же впечатление. Вчера мы немного поссорились. Думаю, я одержала верх, - заметила Кэти.
      - Из-за чего?
      - Так, женские дела. - Кэти сделала короткую паузу. - Джек?..
      - Да, милая?
      - Мне кажется, тебе нужно уйти со своего поста. Райан посмотрел в тарелку.
      - Думаю, ты права. Мне надо кое-что закончить.., но после этого...
      - Сколько времени тебе потребуется?
      - Не больше двух месяцев. Понимаешь, дорогая, я не могу просто встать и уйти. Мое назначение было утверждено сенатом. Бросить все и покинуть пост это слишком походит на дезертирство. Нужно соблюдать правила.
      Кэти кивнула. Она уже добилась своего.
      - Я понимаю тебя, Джек. Два месяца меня устраивают. Чем бы тебе хотелось заняться?
      - Интересная исследовательская работа есть почти всюду - и в Центре стратегических и международных исследований, и в Херитидж Фаундейшн, может быть, в Центре Джона Хопкинса по актуальным международным проблемам. В Англии у меня был разговор с Бэзилом. Когда достигаешь моего уровня, без работы не останешься. Гм... Я мог бы даже написать еще одну книгу...
      - Только давай начнем с хорошего продолжительного отпуска, когда дети кончат учиться.
      - Но мне казалось... - К этому времени я еще не буду слишком беременной, Джек.
      - Ты уверена, что это действительно случилось прошлой ночью?
      Ее брови озадаченно поднялись.
      - Я рассчитала время, да и у тебя было две попытки. В чем дело? Я слишком утомила тебя? Джек улыбнулся.
      - Мне приходилось утомляться и больше.
      - Повторим сегодня вечером?
      - Я говорил тебе, как мне нравится эта ночная рубашка?
      - Мой свадебный наряд? Она немного пуританского покроя, но сумела оказать желаемый эффект. Жаль, что сейчас у нас мало времени!
      Джек поспешно решил, что нужно уходить, пока это еще возможно.
      - Ты права, милая, но мне пора, да и тебе следует заняться делами.
      - Ну вот, - заметила Кэти с игривым разочарованием.
      - Ведь я не смогу объяснить президенту, что опоздал потому, что мы с женой решили поразвлечься в постели напротив Белого дома. - Он подошел к жене и поцеловал ее. - Спасибо, милая.
      - Рада, что доставила тебе удовольствие, Джек. Райан вышел из отеля и увидел, что Кларк ждет его в машине. Он распахнул дверцу и сел рядом с ним.
      - Доброе утро, док.
      - Привет, Джон. Ты совершил всего одну ошибку.
      - Какую?
      - Кэти назвала тебя по имени. Что это значит?
      - Тебе не обязательно все знать. - Кларк передал ему портфель с донесениями. - Черт побери, иногда мне тоже хочется переночевать где-нибудь в отеле, понимаешь?
      - Уверен, что без нарушения закона не обошлось.
      - Это уж точно, - кивнул Кларк и выехал на улицу. - Когда мы получим команду о начале мексиканской операции?
      - Именно за этим я и еду в Белый дом.
      - В одиннадцать?
      - Да.
      Райан с удовольствием отметил, что Центральное разведывательное управление может функционировать и в его отсутствие. Поднявшись на седьмой этаж, он убедился, что все на месте и работают. Даже Маркус был у себя в кабинете.
      - Готовы к поездке? - спросил Райан директора ЦРУ.
      - Вылетаю сегодня вечером. Наша резидентура в Японии организует мне встречу с Лялиным.
      - Маркус, прошу вас не забывать, что его имя - агент "Мушаши", а поступающая информация проходит под кодовым названием "Ниитака". Даже здесь не следует называть его настоящее имя - это может стать плохой привычкой.
      - Хорошо, Джек. Ты сейчас отправляешься к президенту по вопросу мексиканской операции?
      - Да.
      - Мне понравилось, как ты подготовил ее.
      - Спасибо, Маркус, но это заслуга Кларка и Чавеза. Можно высказать предложение? - спросил Джек.
      - Давай.
      - Может быть, стоит вернуть их к оперативной деятельности?
      - Если они успешно проведут операцию, президент не будет возражать. Я тоже.
      - Разумное решение.
      Как все оказалось просто, подумал Джек. Вот только он не мог понять почему.
      ***
      Доктор Каминский посмотрел рентгеновские снимки и выругал себя за ошибочный диагноз, поставленный накануне. Это казалось невероятным, но...
      Почему казалось? Это действительно невероятно. В этом регионе? А вдруг? Придется взять дополнительные анализы, но сначала он потратил час, разыскивая своего сирийского коллегу. Пациента уже перевели в другой госпиталь, где была ламинарная палата. Даже если Каминский ошибался, больного нужно полностью изолировать.
      ***
      Расселл завел автопогрузчик, ему понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться в системе его управления. Интересно, подумал он, для чего был нужен этот автопогрузчик предыдущему владельцу ранчо, однако пришел к выводу, что раздумывать над этим не имеет смысла. В баллонах оказалось достаточно пропана, чтобы выполнить работу, так что и об этом можно было не беспокоиться. Он выключил двигатель и вернулся в дом.
      Местное население оказалось достаточно гостеприимным. Почтальоны уже установили почтовый ящик рядом с въездом на ранчо. Расселл достал утреннюю газету, чтобы прочитать ее за утренним кофе. И тут же понял, насколько это оказалось своевременным.
      - Вот как, - тихо произнес он.
      - В чем дело, Марвин?
      - Такого еще не было. Болельщики "Викингов" собираются приехать больше чем на.., тысяче автобусов и автомобилей. Черт побери, - выругался он. - Дороги будут забиты до предела. - Он повернулся, чтобы взглянуть на долгосрочный прогноз погоды.
      - Что ты хочешь этим сказать, Марвин?
      - Они приедут по шоссе 1-76, ведущему к Денверу. Это может затруднить положение. Нам нужно подъехать к стадиону около полудня или чуть позже... Примерно в это же время прибудет конвой болельщиков...
      - Конвой? Что значит "конвой"? От кого он будет защищать?
      - Это не "конвой" в таком смысле слова, - объяснил Расселл. - В Америке такое слово значит.., ну, караван, процессия что ли. Болельщики из Миннесоты подготовили большое количество машин и автобусов, на которых приедут на матч. Знаете что, парни, давайте забронируем комнату в мотеле, где-нибудь недалеко от аэропорта. Когда мы вылетаем? - Он снова замолчал. - Боже, ведь я уже совсем перестал соображать!
      - Что-нибудь еще? - спросил Госн.
      - Погода, - ответил Расселл. - Мы находимся в Колорадо, а на дворе январь. Что, если начнется снегопад, а? - Он взглянул на газетную страницу.
      - Ты хочешь сказать, это помешает езде по дорогам?
      - Да. Послушайте, лучше всего забронировать комнаты в одном из мотелей у самого аэропорта. Мы можем появиться там накануне.., нет, лучше я забронирую комнаты на двое или трое суток, чтобы не, возникло никаких подозрений. Господи, надеюсь, у них еще остались свободные номера.
      Расселл подошел к телефону и открыл справочник на разделе "Желтые страницы". Лишь с четвертой попытки ему удалось найти свободные комнаты в небольшом семейном мотеле в миле от аэропорта. Ему пришлось использовать для бронирования номеров свою кредитную карточку, которую он до сих пор не пускал в ход, расплачиваясь наличными. Это беспокоило Расселла. Теперь за ним будет легче проследить - еще один листок бумаги.
      ***
      - Доброе утро, Лиз. - Райан вошел в кабинет и сел. - Как поживаешь?
      Советник по национальной безопасности не выносила, когда ее унижали. Ей уже пришлось выдержать ссору с женой этого сукиного сына прошлым вечером - да еще перед репортерами! - и потерпеть позорное поражение на виду у всех. Неважно, имел Райан отношение к этому делу или нет, он уж наверняка здорово посмеялся прошлым вечером. Но еще Хуже было то, что эта тощая сука издевалась не только над ней - она затронула и Боба Фаулера! Именно таким было мнение президента, когда Элизабет рассказала ему вчера о случившемся.
      - Ты готов к докладу?
      - Конечно.
      - Пошли, - бросила она и вышла в коридор. Пусть Боб разбирается с этим делом.
      Элен Д'Агустино видела, как два высокопоставленных чиновника вошли в Овальный кабинет. Она, разумеется, знала о случившемся. Один из агентов Секретной службы слышал весь разговор, и жестокое поражение доктора Эллиот было уже предметом осторожных насмешек.
      - Доброе утро, господин президент, - услышала она слова Райана, когда дверь начала закрываться.
      - Доброе утро, Райан. Ну, что там у вас?
      - Сэр, наш план очень прост. Два сотрудника ЦРУ будут в Мехико под видом служащих аэропорта. Они займутся обычным делом - очистят пепельницы, приведут в порядок туалеты. Перед уходом они поставят в верхней комнате отдыха "Боинга-747" новые цветы. В этих цветах будут скрыты микрофоны, похожие вот на этот. - Райан достал из кармана пластиковую палочку и передал ее президенту. Эти микрофоны будут передавать все, что произнесут в гостиной лайнера, на передатчик, замаскированный в керамической бутылке. В свою очередь передатчик ведет передачу на многоканальной сверхвысокой частоте. Три наших самолета, летящие на параллельных с "Боингом" курсах, будут принимать этот сигнал. Для страховки внутри японского самолета спрятан дополнительный приемник с магнитофоном. Он будет служить как для страховки, так и для прикрытия операции. Если его обнаружат, жучки в пластиковых палочках примут за попытку репортеров, сопровождающих премьер-министра, подслушать его разговоры. Мы, разумеется, полагаем, что этого не случится. Наши сотрудники в аэропорту Даллеса заберут всю аппаратуру. В любом случае полученные данные будут обработаны и расшифрованные записи представят вам через несколько часов после посадки самолета.
      - Хорошо. Какова вероятность успеха? - спросил руководитель аппарата Белого дома Арнольд ван Дамм. Его присутствие здесь было, разумеется, необходимо. Предстоящая операция являлась политическим маневром, а не проявлением искусства управления государством. Политический риск в данном случае был велик - правда, и вознаграждение в случае успеха огромно.
      - Сэр, в операциях такого рода не может быть гарантий. Если в комнате отдыха что-нибудь скажут, мы скорее всего узнаем содержание разговора, но премьер-министр не захочет, возможно, даже говорить об этом. Оборудование проверено, оно функционирует исправно. Оперативник, руководящий этой операцией, обладает большим опытом, ему уже приходилось участвовать в очень рискованных делах.
      - Например? - поинтересовался ван Дамм.
      - Например, он сумел вывезти жену и дочь Герасимова несколько лет назад. Райан объяснил подробности давней операции.
      - Значит, вы считаете, что наша попытка прослушать разговоры японского премьер-министра стоит риска? - спросил Фаулер. Этот вопрос изрядно удивил Райана.
      - Сэр, это вам нужно принять решение.
      - Но я спросил ваше мнение.
      - Да, господин президент, ради этого стоит идти на риск. Информация, которую мы получаем по каналу "Ниитака", показывает, что к нам относятся с изрядным высокомерием. Если вы сможете потрясти их, сообщив, что нам известно о сделке, заключенной за спиной Америки, может быть, они решат в дальнейшем вести с нами честную игру.
      - Вы одобряете нашу политику по отношению к Японии? - спросил ван Дамм, не менее Райана удивленный вопросом президента.
      - Мое одобрение или неодобрение не относится к делу, но я могут ответить на ваш вопрос - да, одобряю.
      Глава аппарата Белого дома не мог скрыть своего изумления:
      - Однако предыдущая администрация.., почему вы ничего не сообщили нам?
      - Вы не спрашивали меня об этом, Арни. Ведь я не имею отношения к формированию государственной политики, правда? Я всего лишь разведчик и выполняю то, что мне поручают, - при условии что эти поручения не нарушают законов страны.
      - Значит, у вас нет сомнений в законности этой операции? - поинтересовался Фаулер, едва сдерживая улыбку.
      - Мистер президент, это вы - юрист, а не я. Если я не знаком с юридическими деталями операции - признаюсь, что юридические тонкости мне неизвестны, - то исхожу из того, что вы, юрист, не отдаете мне приказа, связанного с нарушением законов.
      - В последний раз такую ловкость я наблюдал прошлым летом в Центре Кеннеди, когда там выступала балетная труппа Кировского театра, - засмеялся ван Дамм.
      - Райан, вы - опытный специалист и знаете как поступать. Считайте, что мое разрешение вами получено, - произнес Фаулер после короткой паузы. - Допустим, мы получим ту информацию, которую ожидаем. Что тогда?
      - Нужно изучить ее вместе с сотрудниками государственного департамента, заявила Лиз Эллиот.
      - Такой шаг чреват серьезными последствиями, - возразил Райан. - Японцы взяли на службу немало сотрудников из отдела, занимающегося торговыми переговорами. Нам следует исходить из того, что в госдепе есть их люди.
      - Коммерческий шпионаж? - спросил Фаулер.
      - Конечно, почему бы нет? По каналу "Ниитака" к нам не поступило достоверной информации об этом, но, если бы я был чиновником, намеревающимся уйти с государственной службы и начать зарабатывать половину миллиона долларов в год, представляя здесь японскую корпорацию - а так поступают многие, почему не доказать японцам, насколько полезным для них я являюсь? Я бы поступил точно так же, как поступают советские чиновники или агенты, стремясь хорошо зарекомендовать себя в наших глазах. Для этого следует представить нечто сенсационное. Это незаконно, но мы не пытаемся бороться с такими нарушениями. По этой причине широкое распространение сведений, полученных в результате этой операции, может иметь опасные последствия. Судя по всему, вы собираетесь запросить мнение Талбота и еще нескольких сотрудников госдепа, но я серьезно подумал бы, прежде чем привлекать кого-нибудь еще. Кроме того, прошу иметь в виду, господин президент, если вы скажете премьер-министру, что знаете, что он сказал, - и если он вспомнит, что произнес это только в одном месте, - это может нанести ущерб нашему методу получения разведывательной информации.
      Президент выслушал Райана молча и всего лишь нахмурился.
      - А если попытаться представить это как утечку информации в Мексике? высказал предложение ван Дамм.
      - Да, такое решение проблемы будет наилучшим и самым очевидным, согласился с ним Райан.
      - Что, если я выскажу ему все прямо в лицо? - спросил Фаулер.
      - Трудно играть, когда у соперника полная масть - и к тому же козырная, господин президент. А если сведения об этой операции просочатся, конгресс выйдет на орбиту от возмущения. Это одна из тех проблем, с которыми мне приходится сталкиваться. Я обязан обсудить эту операцию с Элом Трентом и Сэмом Феллоузом. Сэма можно уговорить, но у Эта есть политические причины ненавидеть японцев.
      - В моей власти отдать вам приказ не встречаться с ним...
      - Сэр, этот закон я не могу нарушить ни при каких обстоятельствах.
      - И все-таки может получиться, что я дам вам такой приказ, - заметил Фаулер.
      Это опять удивило Райана. Оба - и он и президент - знали, каковы будут последствия такого приказа. Именно об этом мечтала Кэти. В конце концов это будет отличным предлогом для ухода в отставку.
      - Впрочем, в этом может не возникнуть необходимости. Мне надоело заниматься играми с ними. Они заключили с нами соглашение и обязаны сдержать взятые обязательства, иначе им придется иметь дело с очень рассерженным президентом. Более того, сама мысль о том, что кто-то может совратить президента какой-нибудь страны таким преступным путем вызывает у меня отвращение. Черт побери, как я ненавижу коррупцию!
      - Правильно, босс, - одобрительно отозвался ван Дамм. - К тому же такая твердость нравится избирателям.
      - Этот стервец говорит мне, - продолжал помолчав Фаулер (Райан так и не смог понять, где у него актерская игра, а где - подлинные чувства). - что собирается приехать, чтобы уладить некоторые мелочи, ближе познакомиться, а сам намерен нарушить обещание. Ну ладно, мы еще посмотрим. По-видимому, настало время поговорить с ним твердо. - На этом выступление президента закончилось. - Райан, куда это вы исчезли вчера вечером?
      - У моей жены заболела голова. Пришлось неожиданно уехать, извините.
      - А как она сейчас? Все прошло?
      - Да, сэр, спасибо.
      - Ну, выпускайте своих молодцов. Райан встал.
      - Будет исполнено, господин президент. Ван Дамм вышел следом за ним, и они направились к Западному выходу.
      - Отлично сработано, Джек.
      - Господи, неужели я начинаю им нравиться? - спросил Джек с лукавой усмешкой. Беседа прошла подозрительно гладко.
      - Я не знаю, что произошло вчера вечером, но Лиз ужасно сердита на твою жену.
      - Они беседовали о чем-то, хотя я не знаю о чем.
      - Джек, можно я скажу тебе прямо? - спросил ван Дамм. Райан понимал, что эта дружеская прогулка в сторону выхода была слишком уж необычной, да и символизм был очевидным.
      - Когда, Арни?
      - Мне хотелось бы сказать, что в этом нет ничего личного и все чисто деловое, но это не правда - виной являются личные отношения. Извини меня, Джек, но такова жизнь. Президент примет твою отставку с огромным сожалением и будет превозносить тебя до небес.
      - Благородно с его стороны, - равнодушно заметил Райан.
      - Я сделал все что мог, Джек. Ты мне нравишься. Но все было напрасно. Такое бывает.
      - Я уйду не поднимая шума. Однако...
      - Да, я знаю. Никаких закулисных интриг за твоей спиной ни в то время, когда ты обратишься с просьбой об отставке, ни после этого. Время от времени тебя будут приглашать для консультаций, может быть, для проведения специальных миссий, установления контактов. Ты уйдешь с почетом. Даю тебе слово, Джек, и президент дает слово. Он вообще-то неплохой мужик, Джек, честное слово, неплохой. Он жесткий и крутой сукин сын, превосходный политический деятель, но я не встречал более честного человека. Дело всего лишь в том, что твоя позиция и его позиция не совпадают, а он - президент.
      Джек мог бы ответить на это, что признаком интеллектуальной честности является выяснение противоположных точек зрения, но вместо этого заметил:
      - Как я уже сказал, я уйду тихо, не поднимая шума. Слишком долго занимался этой работой. Пришло время отдохнуть, насладиться ароматом роз и поиграть с детьми.
      - Такого ответа я и ждал от тебя. - Ван Дамм похлопал его по плечу. - Ты только успешно проведи эту операцию, и прощальное заявление босса о твоей многолетней деятельности будет блестящим. Мы даже попросим Кэлли Вестон написать его.
      - Ты умеешь льстить подобно настоящему профессионалу, Арни, - усмехнулся Райан. Он пожал руку руководителю аппарата Белого дома и пошел к своему автомобилю. Ван Дамм был бы удивлен, если бы видел лицо Джека. Райан улыбался.
      ***
      - Неужели тебе было необходимо вести себя с ним именно таким образом?
      - Элизабет, несмотря на все наши разногласия, он хорошо послужил своей стране. Наши точки зрения во многом расходятся, однако Райан никогда не обманывал меня и всегда давал хорошие советы, - ответил Фаулер, глядя на крохотный микрофон в пластиковой палочке. Интересно, а он действительно работает? - неожиданно подумал президент.
      - Но я рассказала тебе о том, что случилось вчера вечером.
      - Твое желание исполнилось. Он уходит. Людей такого калибра нельзя выбросить на улицу пинком. Для этого существует целая процедура, цивилизованная и почетная. Любое другое поведение было бы недальновидным и поставило бы меня в глупое положение как политического деятеля. Я согласен с тобой, что Райан принадлежит к прошлому, вроде динозавра, но даже динозаврам отводят почетное место в музеях.
      - Но...
      - Достаточно об этом. Ты поссорилась с его женой прошлым вечером. Мне это тоже неприятно, но как я буду выглядеть в глазах окружающих, если накажу мужа за то, что сделала его жена?
      - Боб, я имею право рассчитывать на твою поддержку! Фаулеру это не понравилось, но он сдержался.
      - Ты ее получила, Элизабет, - спокойно ответил он. - А сейчас, мне кажется, для такой дискуссии не место и не время.
      ***
      Маркус Кабот прибыл на базу ВВС Эндрюз сразу после обеда, чтобы вылететь в Корею. В результате тщательных приготовлений условия для его пребывания на борту самолета-были куда более роскошными, чем это могло показаться. Каботу предстояло лететь на транспортном самолете ВВС США "С-141В", "Старпифтер", четырехмоторном самолете со странным змеевидным фюзеляжем. В его транспортный отсек был погружен автоприцеп, приспособленный для проживания, с кухней, гостиной и спальней. Поскольку "С-141" шумный самолет, особенно в хвостовой части, автоприцеп был покрыт толстым слоем звукоизоляции. Кабот вошел в носовой отсек, чтобы познакомиться с экипажем. Первым пилотом оказался светловолосый тридцатилетний капитан. На борту самолета было два полных экипажа: предстоял длительный перелет с посадкой для заправки на базе ВВС Трэвис в Калифорнии и затем тремя "дозаправками" в полете над Тихим океаном. Кроме того, перелет будет предельно скучным, и Кабот решил спать как можно больше. Он впервые задумался над тем, стоило ли идти на государственную службу, и даже перспектива того, что Райан скоро уйдет в отставку - об этом ему сообщил Арнольд ван Дамм, - не улучшила настроения. Директор Центрального разведывательного управления сел в кресло, застегнул ремни и принялся знакомиться с документами. Подошел сержант ВВС и принес на подносе стакан вина. Когда самолет начал выруливать, Кабот отпил из стакана. Джон Кларк и Доминго Чавез поднялись на борт рейсового самолета, вылетающего в Мехико-Сити, тоже после обеда, но позднее. По мнению Джона Кларка, руководящего операцией, лучше прилететь пораньше, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Мехико-Сити был еще одним огромным городом, расположенным на значительной высоте над уровнем моря, и помимо разреженной атмосферы страдал от загрязнения воздуха. Оборудование, необходимое для проведения операции, было аккуратно уложено и не должно было привлечь внимания таможенников. Кларк и Чавез не имели при себе оружия, поскольку для такой операции оружия не требовалось.
      ***
      Грузовик свернул с широкого шоссе ровно через тридцать восемь часов и сорок минут после выезда из Норфолка. На этот этап переезда не потребовалось особых усилий. А вот затем понадобилось пятнадцать минут и все искусство водителя, чтобы подать грузовик задним ходом к бетонной разгрузочной платформе перед амбаром. Теплое солнце растопило грунт, превратившийся в шестидюймовый слой грязи, и водитель никак не мог развернуться. Наконец, с третьей попытки, это ему удалось. Он выпрыгнул из кабины и подошел к платформе.
      - Как открывается эта штука? - спросил Расселл.
      - Сейчас покажу. - Водитель наклонился, счистил грязь с подметок и поднял запор на дверце контейнера. - Вам понадобится моя помощь?
      - Нет, сам справлюсь. Идите в дом, там приготовлен кофе.
      - Спасибо, сэр. С удовольствием выпью чашку.
      - Видите, все очень просто, - произнес Расселл, обращаясь к Куати. Они смотрели, как водитель уходит от амбара. Марвин открыл дверцы контейнера и увидел внутри большой ящик с надписью "Сони" на всех четырех сторонах, со стрелками, показывающими, где находится верх, и изображением бокала, чтобы дать понять, что внутри хрупкая аппаратура. Ящик тоже находился на деревянной платформе. Марвин убрал крепежные растяжки, удерживающие ящик на месте, и завел мотор автопогрузчика. Понадобилась всего минута, чтобы извлечь бомбу из контейнера в грузовике и поставить ее в амбар. Расселл выключил автопогрузчик, подошел к ящику и накрыл его брезентом. Когда водитель вернулся, контейнер снова был закрыт.
      - Ну что же, вы заработали премию, - сказал Марвин, передавая водителю пачку банкнот.
      Шофер быстро пересчитал ассигнации. Теперь ему нужно доставить контейнер обратно в Норфолк, но сначала он остановится в ближайшем мотеле и поспит часов восемь.
      - Приятно иметь с вами дело, сэр. Вы говорили, что спустя месяц у вас будет еще работа для меня?
      - Совершенно верно.
      - Меня можно найти по этому телефону. - Водитель передал свою визитную карточку.
      - Сейчас вы едете обратно?
      - Сначала отосплюсь. Только что слышал по радио, что надвигается снегопад. Говорят, сильный.
      - Ничего не поделаешь, такое время года.
      - Это точно. Желаю успеха, сэр.
      - Осторожнее на дороге. - Расселл пожал ему руку.
      . - Напрасно мы его отпустили, - заметил Госн, обращаясь к командиру по-арабски.
      - Нет, все в порядке. Единственным человеком, чье лицо он запомнил, был Марвин.
      - Да, это так.
      - Ты проверил, нет ли повреждений? - спросил Куати.
      - Сам ящик в полном порядке. Завтра я произведу более тщательный осмотр. По-моему, мы почти готовы.
      - Да.
      ***
      - Начать с хороших новостей или с плохих? - спросил Джек.
      - С хороших, - ответила Кэти.
      - Меня попросили уйти в отставку.
      - А плохие?
      - Видишь ли, с моей работы никогда не уходят по-настоящему. Меня просят время от времени возвращаться - вроде как для консультаций.
      - Тебе хочется этого?
      - Такая работа становится частью твоей плоти и крови, Кэти. Тебе бы хотелось уйти из Больницы Хопкинса и превратиться в доктора, сидящего в кабинете и прописывающего очки своим пациентам?
      - Сколько времени это потребует от тебя?
      - Дважды в год, думаю. Понадобится использовать те специальные знания, которые есть у меня одного. Никакой рутины.
      - Хорошо, я не возражаю и не собираюсь прекращать обучение молодых врачей. Когда это произойдет?
      - Мне нужно завершить две операции. Затем придется найти замену... - Может быть, Фоули? - подумал Джек. Но кто из них?
      ***
      - Мостик, гидроакустический пост.
      - Мостик слушает, - ответил штурман. - Сэр, у меня замечен возможный контакт на пеленге двести девяносто пять, едва слышный, но усиливается.
      - Спускаюсь. - До гидроакустического поста было всего пять ступенек. Покажите.
      - Вот здесь, сэр. - Акустик показал на линию, еле видную на экране дисплея. Хотя она выглядела расплывчатой, на самом деле состояла из прерывистых желтых точек в специфической частотной амплитуде, и, поскольку временная шкала двигалась вверх, появлялось все больше точек, похожих друг на друга лишь тем, что они образовывали неясную и расплывчатую линию. Единственной переменой, происходящей с линией, было то, что она медленно меняла направление. - Пока я не могу сказать вам, что это.
      - Скажите тогда, чем это не может быть.
      - Это не может быть контактом с чем-то на поверхности, и я не думаю, что это случайный шум, сэр. - Старшина провел вдоль линии по экрану дисплея жировым карандашом, отмечая ее положение. - Примерно вот здесь мне пришло в голову, что это действительно может оказаться чем-то.
      - За чем еще вы следите?
      - "Сьерра-15" вот здесь - торговое судно, направляющееся на юго-восток и уходящее от нас, - это третий контакт в зоне схождения, за которым мы следили после начала последней вахты. Вот и все. Думаю, на поверхности большая волна, и рыбачьи суда не выходят так далеко.
      Лейтенант Питни постучал пальцем по экрану.
      - Пусть это будет "Сьерра-15". Я начну слежение. Каково состояние воды?
      - Каналы в глубине кажутся мне сегодня превосходными, сэр. Шум на поверхности затрудняет работу, правда. Следить за этим контактом будет нелегко.
      - Не спускайте с него глаз.
      - Слушаюсь, сэр. - Акустик снова повернулся к экрану. Лейтенант Джеф Питни вернулся в рубку управления, снял трубку телефона и нажал кнопку каюты шкипера.
      - Докладывает штурман, капитан. Обнаружен возможный акустический контакт на пеленге двести девяносто пять, еле слышный. Может быть, наш приятель вернулся, сэр... Так точно, сэр. - Питни положил трубку и включил систему оповещения. - Группам слежения и руководства огнем занять свои места.
      Через минуту появился капитан первого ранга Рикс в кроссовках и синем комбинезоне. Сначала он остановился, чтобы проверить курс, скорость и глубину. Затем прошел на гидроакустический пост.
      - Покажите.
      - Чертов сигнал только что снова исчез, капитан, - сконфуженно признался акустик. Он оторвал листок туалетной бумаги - рулон висел над каждым экраном, - стер предыдущую отметку и нанес другую. - Мне кажется, сэр, вот здесь что-то есть.
      - Надеюсь, вы не зря разбудили меня, - заметил Рикс. Лейтенант Питни видел, как переглянулись между собой два других акустика.
      - Сигнал возвращается, сэр. Знаете, если это "Акула", то на этой частоте должно быть увеличение шума...
      - По разведданным она только что вышла из ремонта и переоснастки. Иван научился, как делать свои лодки тише, - сказал Рикс.
      - Пожалуй.., небольшой снос на север, пеленг в данный момент двести девяносто семь. - Оба знали, что этот пеленг приблизителен и цифра может отличаться на десять градусов в ту или другую сторону. Даже с помощью исключительно дорогой аппаратуры, установленной на подлодке "Мэн", пеленг на очень отдаленную цель нельзя определить с большой точностью.
      - Кто еще может быть в этом районе? - спросил лейтенант Питни.
      - "Омаха" должна находиться где-то к югу от Кодьяка. Это не то направление, так что контакт не может быть "Омахой". Вы уверены, что это не контакт с надводным кораблем?
      - Совершенно уверен, капитан. Если бы это был дизель, я сразу узнал бы его, да и паровой двигатель несложно обнаружить. Нет вибрации от поверхностного шума, капитан. Контакт находится под поверхностью. Ничем другим это нельзя объяснить.
      - Питни, мы на курсе двести восемьдесят один?
      - Да, сэр.
      - Поверните налево - новый курс двести шестьдесят пять. Таким образом мы установим более надежную базовую линию для анализа перемещения цели и попытаемся определить расстояние перед тем, как начать сближение.
      Начать сближение, подумал лейтенант. Господи, но ракетоносцы не должны сближаться с противником! Тем не менее Питни отдал приказ, разумеется.
      - Где расположен слой?
      - На глубине сто пятьдесят футов, сэр. Судя по поверхностному шуму, волны достигают двадцати пяти футов, - добавил акустик.
      - Наверно, он остается на глубине, чтобы избежать болтанки.
      - Черт побери, опять потерял его.., увидим, что случится, когда хвост снова выпрямится...
      Рикс наклонил голову за пределы гидроакустического поста и произнес одно слово:
      - Кофе. - Ему даже в голову не пришло, что и акустики были бы не прочь выпить по чашке.
      Пришлось подождать еще минут пять, пока на экране снова не начали появляться точки - причем в том месте, где ожидалось.
      - О'кей, он снова на месте. По-моему, - добавил акустик. - Похоже, что теперь пеленг триста два градуса.
      Рикс подошел к прокладочному столику. Младший лейтенант Шоу вел расчеты вместе с главным старшиной.
      - Расстояние, должно быть, больше ста тысяч ярдов. Судя по смещению пеленга, полагаю, что у цели курс на северо-восток, скорость меньше десяти узлов. Да, свыше ста тысяч от нас. - Шоу и главный старшина пришли к выводу, что ими произведены хорошие расчеты, и достаточно быстро.
      Рикс молча кивнул и вернулся к акустику.
      - Сигнал становится более отчетливым, получаю данные на частоте пятидесяти герц. Мне кажется, это похоже на "Акулу".
      - У вас, наверно, очень хороший канал прослушивания.
      - Точно, капитан, очень хороший, и даже улучшается. Шторм изменит условия, когда волнение доберется до нашей глубины, сэр.
      Рикс снова прошел в рубку управления.
      - Что нового, мистер Шоу?
      - Оцениваем расстояние в сто пятнадцать тысяч ярдов, курс на северо-восток, скорость пять узлов, может быть, на один-два узла больше, сэр. Если его скорость заметно больше этой, то расстояние будет очень велико.
      - О'кей, штурман. Правый поворот, очень медленно на курс восемьдесят градусов.
      - Слушаюсь, сэр. Рулевой, положить руль направо пять градусов, новый курс восемьдесят градусов.
      - Руль положен направо пять градусов, сэр. Переходим на курс восемьдесят градусов.
      - Хорошо.
      Медленно, чтобы не слишком изгибать буксируемые пассивные датчики, подводный ракетоносец "Мэн" начал менять курс. Прошло три минуты, прежде чем подлодка вышла на новый курс, проделав маневр, еще никогда не осуществленный ни одним подводным ракетоносцем Военно-морского флота США. Вскоре после этого на мостике появился капитан третьего ранга Клаггетт.
      - Вы считаете, что он долго будет двигаться по этому курсу? - спросил он Рикса.
      - Как бы вы поступили сейчас на его месте?
      - Пожалуй, я стал бы двигаться лесенкой, - ответил Клаггетт, - перемещался бы к югу вместо севера, противоположно тому, как мы поступаем в Баренцевом море. Интервал между сменой курса будет определяться данными пассивных датчиков на его хвосте. Это - единственная достоверная информация, которую нам удастся получить. Однако в зависимости от того, как будет выглядеть этот маневр, нам следует вести себя крайне осторожно при преследовании его, правда?
      - Ну что ж, при любых обстоятельствах я не могу приближаться к нему на расстояние меньше тридцати тысяч ярдов. Так.., сократим дистанцию до пятидесяти тысяч, чтобы лучше прочувствовать его движения, а потом сблизимся, если позволит обстановка. Все время, пока он неподалеку, один из нас должен постоянно находиться в рубке управления.
      - Ясно, - кивнул Клаггетт. Он помолчал и затем продолжил:
      - Каким образом, черт побери, - помощник говорил очень тихо, - оперативное управление дало на это свое согласие?
      - Может быть, сейчас мир стал безопаснее?
      - Наверно, сэр.
      - Вам не нравится, что ракетоносцы могут действовать подобно ударным подлодкам?
      - По моему мнению, сэр, в оперативном управлении у кого-то заклинило шестеренки - или это, или они пытаются доказать кому-то, насколько гибкими могут быть наши действия.
      - А вам это не нравится?
      - Нет, не нравится, капитан. Я знаю, что мы способны на такое, но полагаю, что заниматься этим - не наше дело.
      - Об этом вы и говорили с Манкузо?
      - Что? - Клаггетт покачал головой. - Нет, сэр. Он действительно спросил меня об этом, и я сказал, что это нам по силам. Пока я не имею права на более определенный ответ.
      Тогда о чем вы беседовали? - хотел спросить Рикс. Он, конечно, не мог задать такого вопроса.
      ***
      Американцы глубоко разочаровали Олега Кирилловича Кадышева. Они завербовали его по той причине, что он мог предоставить им достоверную информацию о том, что происходит внутри советского правительства, и Кадышев снабжал их этими данными на протяжении нескольких лет. Он предвидел, что в стране будут осуществляться глубокие политические перемены, причем раньше других, потому что хорошо понимал Андрея Ильича Нармонова, знал, что он собой представляет. Или что он не представляет собой. Президент его страны обладал поразительными данными политика, смелостью льва и тактической гибкостью мангуста. Но у него не было плана действий. Нармонов не обладал даром предвидения, и в этом заключалась его слабость. Он разрушил старый политический порядок, уничтожил Варшавский пакт в результате бездействия, заявив всего лишь однажды, громко и отчетливо, что Советский Союз не будет нарушать политическую целостность других стран, причем сделал это, ясно понимая, что угроза применения силы его страной была единственным обстоятельством, сохраняющим существование марксизма. Коммунисты в странах Восточной Европы совершили невероятную глупость, полагая, что любовь и уважение их народов гарантируют им безопасность в одном из самых огромных и наименее постижимых актов безумия. Но по утонченной иронии судьбы Нармонов не сумел постичь, что то же самое произойдет и в его собственной стране, причем к этому добавилась еще одна, самая опасная, переменная.
      Советский народ - термин, не имеющий, разумеется, никакого смысла, удерживала вместе только угроза силы. Одни лишь пушки Красной Армии гарантировали, что молдаване, латыши, таджики и все остальные народы будут следовать политике, Продиктованной из Москвы. Коммунистические руководители нравились им даже меньше, чем их предкам нравились русские цари. Поэтому, когда Нармонов лишил партию ее роли в руководстве государством, он одновременно расстался со своей способностью повелевать народом, причем заменить ее оказалось нечем. Плана - в стране, где План правил почти семьдесят лет, - больше просто не существовало. И потому, когда анархия стала замещать порядок, оказалось, что стремиться не к чему, нет цели, ради которой стоит работать, и не о чем мечтать. В результате происходящего блестящие политические маневры, осуществленные Нармоновым, не привели ни к какому результату. Кадышев понял это. Тогда почему этого не поняли американцы, сделавшие такую большую ставку на сохранение "своего человека" в Москве?
      Сорокашестилетний член парламента фыркнул при этой мысли. Ведь он был их человеком, правда? Он предупреждал американцев в течение многих лет, а они не слушали и вместо этого пользовались его информацией, чтобы оказать поддержку человеку, искусному в сфере политики, но лишенному дара предвидения, - а как может человек, полностью лишенный этого дара, вести свой народ?
      Американцы, не только глупые, но и слепые, были потрясены насилием в Грузии и в Балтийских государствах. Они даже не обратили внимания на зарождающуюся гражданскую войну, уже начавшуюся в южных республиках. Во время отступления из Афганистана бесследно исчезло полмиллиона разных единиц оружия. Это были главным образом винтовки и автоматы, но среди исчезнувшего оказались и танки! Советская Армия не знала, как справиться с такой ситуацией. Нармонов боролся с непрерывно возникающими проблемами изо дня в день подобно отчаявшемуся жонглеру, едва успевая подкидывать вверх падающие ему в руки шары, метался из одного места в другое. Неужели американцы не понимают, что наступит день, когда все шары попадают одновременно? Последствия были пугающими для всех. Нармонову был нужен дар предвидения, был нужен план, но именно этого ему недоставало.
      А вот Кадышев обладал таким даром, и в этом заключались все преимущества его плана. Союз должен быть разрушен. Мусульманские республики нужно отпустить на свободу, и пусть делают что хотят. Балтийские государства тоже пусть обретают свободу, вместе с Молдавией и Западной Украиной - восточную ее часть Кадышев рассчитывал сохранить. Кадышев надеялся отыскать способ защитить армян, чтобы их не вырезали местные мусульмане, и сохранить доступ к азербайджанской нефти, по крайней мере на такой срок, когда с помощью западных стран он сможет полностью использовать все ресурсы Сибири.
      Кадышев был русским. Это составляло часть его души. Россия являлась матерью Союза, и, как хорошая мать, она отпустит своих детей в окружающий их мир, когда наступит соответствующее время. Время наступило. В результате останется страна, протянувшаяся от Балтийского моря до Тихого океана, с почти однородным населением и колоссальными ресурсами, даже еще не разведанными и уж тем более не использованными. Россия могла и должна стать великой страной, могучей, как самые сильные державы мира, богатой историческими и культурными традициями, удивляющей мир научными достижениями. Таким было видение Кадышева. Ему хотелось встать во главе России и превратить ее в настоящую сверхдержаву, друга и соратника остальных стран европейского наследия. Ему предстояло ввести свою страну в сияние свободы и процветания. Если для этого требовалось избавиться от почти половины населения и отдать четверть территории - пусть будет так, это небольшая цена.
      Но американцы не хотели помочь этому. Почему - этого он не мог понять. Им нужно увидеть, что Нармонов ведет страну в тупик, по пути, который идет в никуда.., или, может быть, на край бездонной пропасти.
      Если американцы не хотят оказать помощь, то в его силах принудить их к этому. Именно по этой причине он и согласился на вербовку, которую осуществила Мэри Фоули.
      В Москве было еще раннее утро, но Кадышев был человеком, уже давно приучившим себя обходиться несколькими часами короткого сна. Он отпечатал свое сообщение на старой, тяжелой, но зато почти беззвучной пишущей машинке. Уже много раз он пользовался одной и той же лентой, так что установить, что было напечатано на ней, стало невозможно, а пачку бумаги он принес со склада, доступ к которому имели несколько сот человек. Подобно всем профессиональным игрокам, Кадышев был осторожным человеком. Закончив работу, он надел кожаные перчатки и стер с бумаги все случайные отпечатки пальцев, которые мог там оставить. Затем, не снимая перчаток, Кадышев сложил текст своего донесения и спрятал в карман пальто. Через два часа послание начнет свое путешествие. Меньше чем через двадцать часов оно попадет в нужные руки.
      ***
      Агент Спинакер мог не принимать таких мер предосторожности. КГБ получил приказ не беспокоить народных депутатов. Гардеробщица переложила письмо к себе в карман и вскоре передала его человеку, имени которого она не знала. Мужчина, выйдя из здания, поехал к себе на работу. Спустя еще два часа письмо оказалось в кармане уже другого мужчины, направляющегося в аэропорт. Там он поднялся в "Боинг-747", вылетающий в Нью-Йорк.
      ***
      - Куда отвезти вас теперь, доктор? - спросил шофер.
      - Поезжайте куда угодно.
      - Что?
      - Нам нужно поговорить, - ответил Каминский.
      - О чем?
      - Мне известно, что вы из КГБ, - заметил врач.
      - Доктор, - засмеялся шофер, - я водитель и работаю в посольстве.
      - Справка о состоянии вашего здоровья подписана доктором Федором Ильичом Григорьевым. Он служит в КГБ. Мы вместе кончали медицинский институт. Продолжать?
      - Вы сообщили кому-нибудь об этом?
      - Нет, конечно.
      Шофер вздохнул. Ничего не поделаешь.
      - О чем вы хотите поговорить со мной?
      - Вы из иностранного управления КГБ? Увернуться от такого вопроса невозможно.
      - Да. Надеюсь, у вас действительно важное дело.
      - Может быть. Мне нужно, чтобы кто-то прилетел из Москвы. У меня больной с очень необычной формой легочного заболевания.
      - А почему это должно интересовать Москву?
      - Похожее заболевание мне уже встречалось - это был рабочий из Белоярска. Там произошел несчастный случай. Меня пригласили в качестве консультанта.
      - Вот как? А что находится в Белоярске?
      - Там собирают атомное оружие. Водитель притормозил.
      - Вы это серьезно?
      - Не исключаю, что заболевание может иметь и другое происхождение, но мне необходимо провести специальные анализы. Если этот проект осуществляется в Сирии, нам откажут в помощи. Поэтому требуется специальное оборудование из Москвы.
      - Насколько это срочно?
      - Мой пациент никуда не денется, разве что в могилу. Боюсь, что его состояние безнадежно.
      - Мне придется поговорить с резидентом. Он вернется не раньше воскресенья.
      - Время терпит.
      Глава 32
      Завершение
      - Нужна моя помощь? - спросил Расселл.
      - Спасибо, Марвин, но я предпочел бы работать один, чтобы меня ничто не отвлекало, - ответил Госн.
      - Понимаю. Если понадоблюсь, крикни.
      Ибрагим надел свою самую теплую одежду и вышел на мороз. Падал густой снег. Он, разумеется, видел снег в Ливане, но там все было по-другому. Снегопад начался всего полчаса назад, а слой на земле был уже больше трех сантиметров. Северный ветер дул сильнее, чем ему приходилось испытывать раньше, и пронизал его до костей, пока он миновал метров шестьдесят до амбара. Видимость ограничивалась двумястами метрами. Госн слышал шум проносящихся автомобилей на ближнем шоссе, но не видел даже света фар. Он вошел в амбар через боковую дверь и уже успел пожалеть, что внутри амбара нет отопления. Затем он взял себя в руки, подумав, что подобные вещи не должны оказывать на него влияние.
      Картонный короб, скрывавший устройство от посторонних взглядов, не был закреплен, и он снял его очень легко. Под коробом находился металлический кожух; шкалы, циферблаты, клавиши делали его похожим на коммерческий видеомагнитофон. Замаскировать бомбу таким образом предложил Гюнтер Бок, и они купили наружный корпус видеомагнитофона как металлолом у сирийской телевизионной компании. Дверцы, встроенные в металлический корпус, почти идеально удовлетворяли требованиям Госна, а значительное пространство внутри позволило установить там на случай необходимости вакуум-насос. Госн сразу убедился, что он не потребуется. Прибор, составлявший часть корпуса бомбы, показал, что внутрь не просочилось и частицы воздуха. Это не было чем-то удивительным - Госн на самом деле был искусным сварщиком, как он и сказал покойному герру Фромму, - и тем не менее оказалось приятным. Затем он проверил батареи. Их было три, все новенькие, никель-кадмиевые, и все три, как это было видно на испытательном приборе, несли полный заряд. Часовой механизм находился рядом с батареями. Убедившись, что клеммы механизма отсоединены, Госн сверил время - часы были заранее установлены на местный часовой пояс - со своими часами и увидел, что одни из них - скорее всего его собственные - отстают на три секунды. Для целей операции это не имело значения. Три бокала, поставленные внутри ящика, чтобы убедиться, что с устройством во время транспортировки не обходились неосторожно, были невредимы. Как и надеялся Госн, при перевозке действительно принимались меры предосторожности.
      - Ты готов, дружище, - тихо произнес Госн. Он закрыл дверцу, предназначенную для осмотра устройства, убедился в том, что она надежно заперта, и поставил на прежнее место картонный короб. Затем, подув на замерзшие руки, он вернулся в дом.
      - Не повлияет ли на наши планы погода? - спросил Куати.
      - За этим снегопадом надвигается второй. Думаю, нам нужно отправляться завтра вечером, перед его началом. Второй снегопад не продлится долго, метеорологи говорят, что снега выпадет дюйма на два. Если мы отправимся после окончания первого снегопада, до начала второго дороги будут в порядке. Тогда мы разместимся в мотеле и будем ждать нужного часа.
      - Превосходно. А фургон?
      - Я займусь окраской сегодня, как только установлю обогреватели. Там работы всего на пару часов. Шаблоны у меня готовы, - сказал Расселл, допивая кофе. - Погрузим бомбу после того, как я закончу окраску, ладно?
      - Сколько нужно времени, чтобы краска высохла? - поинтересовался Госн.
      - Не больше трех часов. Мне хочется, чтобы все выглядело хорошо.
      - Да, ты прав, Марвин.
      Собирая грязную посуду, Расселл рассмеялся.
      - Интересно, что подумают те, кто снимал кинофильм? - Он повернулся и увидел их озадаченные лица.
      - Разве Гюнтер не рассказал вам? - спросил Марвин. На лицах арабов он увидел недоумение. - Я видел однажды этот фильм по телевизору - "Черное воскресенье". Какому-то парню пришла в голову мысль убить всех зрителей, пришедших на Суперкубок, с дирижабля.
      - Ты шутишь, - заметил Куати.
      - Нет. Они устанавливают мощное взрывное устройство под дирижаблем, но израильтяне узнают об этом, и агенты ЦРУ успевают спасти зрителей в последний момент - знаете, как это обычно бывает в кино. С моими предками это обычно делает кавалерия - они врываются и убивают всех этих свирепых индейцев.
      - В кинофильме собирались убить всех зрителей на стадионе? - тихим голосом спросил Госн.
      - Что?.. Ах да, конечно. - Расселл укладывал тарелки в посудомойку. - Не то что мы. - Он повернулся. - Эй, парни, не расстраивайтесь. Нарушение телетрансляции матча вызовет такое возмущение болельщиков, что вы и не поверите. Кроме того, это крытый стадион. Здесь фокус с дирижаблем не прошел бы. Для этого вам понадобится атомная бомба или что-то вроде этого.
      - Неплохая идея, - хихикнул Госн, не зная, какая реакция последует.
      - Скажешь тоже. Из-за такого может начаться настоящая ядерная война - черт возьми, парень, как ты думаешь, чьи семьи живут в Северной и Южной Дакоте, где расположены все эти базы стратегических бомбардировщиков? Не думаю, что мне захотелось бы принимать участие в такой игре. - Расселл насыпал внутрь детергент и включил мойку. - Между прочим, что у вас внутри этого ящика?
      - Очень небольшое и мощное взрывное устройство. Стены стадиона пострадают, разумеется.
      - Я так и думал. Ну что ж, вывести из строя телевизионные фургоны будет несложно - у них там деликатная аппаратура, понимаете? - и одного этого достаточно - вы не представляете, какой шум поднимется!
      - Согласен, Марвин, однако нам хотелось выслушать твое мнение по этому вопросу, - заметил Куати.
      - У нас в Америке еще никогда не было террористических актов. Эта операция все изменит. Люди перестанут чувствовать себя в безопасности. Начнут устанавливать посты контроля повсюду. Это нарушит их спокойствие, заставит задуматься. Может быть, они увидят, где таятся настоящие проблемы. В этом и заключается наша цель, правда?
      - Ты прав, Марвин, - согласился Куати.
      - Хочешь, я помогу тебе с окраской? - предложил Госн. Расселл может проявить любопытство, подумал Ибрагим, а этого допустить нельзя.
      - Спасибо, помощь не повредит.
      - Только пообещай, что включишь обогреватели, - улыбнулся инженер.
      - Можешь не сомневаться, приятель, иначе краска просто не высохнет как следует. Думаю, в амбаре сейчас холодно для тебя.
      - Вам, наверно, нелегко жить в таком климате. Расселл встал и начал надевать пальто и перчатки.
      - Ну и что, приятель? Это ведь наша страна.
      ***
      - Вы действительно рассчитываете найти его? - спросил старпом.
      - Думаю, у нас хорошие шансы, - ответил Дубинин, склонившись над картой. Он где-то здесь, далеко от прибрежных вод - там слишком много рыбаков со своими сетями - и к северу от этого района.
      - Великолепно, товарищ капитан, нам остается обыскать целых два миллиона квадратных километров.
      - А мы обыщем всего две трети этого пространства. Я ведь сказал, что у нас хорошие шансы, и не давал никакой гарантии. Пройдет три-четыре года, в нашем распоряжении окажутся роботы с дистанционным управлением, над которыми сейчас работают наши инженеры, и тогда мы сможем посылать гидроакустические датчики в глубокие каналы, по которым хорошо распространяется звук. - Дубинин имел в виду новый этап в подводной технологии - карликовую подлодку без экипажа, управляемую по кабелю из оптических волокон. Такая мини-подлодка будет оборудована как датчиками, так и вооружением, управляться с подводной лодки-матки и, опускаясь на глубину во многие сотни метров, сможет выяснить, действительно ли условия распространения звука в слое от тысячи до двух тысяч метров настолько хороши, как это утверждают ученые. Тогда условия подводной игры изменятся коренным образом.
      - Поступили какие-нибудь данные на датчики турбулентности?
      - Никак нет, товарищ капитан, - ответил лейтенант.
      - Сомневаюсь, что эти штуки принесут нам какую-нибудь пользу, - проворчал помощник.
      - Прошлый раз именно они и помогли нам.
      - Это верно, но тогда море было спокойным. А как часто бывает штиль зимой в северной части Тихого океана?
      - И все-таки они могут дать нам какую-то информацию. Нам нужно использовать все средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Откуда у вас такой пессимизм?
      - Даже Рамиусу только один раз удалось сесть на хвост подлодке класса "Огайо", и то это случилось во время ходовых испытаний, когда у американцев возникли проблемы с гребным валом. Наконец, ему удалось продержаться у них на хвосте сколько? Всего семьдесят минут!
      - Мы уже говорили об этом.
      - Вы правы, товарищ капитан, действительно говорили. - Старпом постучал карандашом по карте.
      Капитан первого ранга Дубинин подумал о разведывательных данных, касающихся своего противника, - трудно сразу отказаться от старых привычек. Гаррисон Шарп Рикс, капитан первого ранга, выпускник Военно-морской академии, командует уже вторым подводным ракетоносцем. Его считают блестящим инженером, кандидатом на более высокий пост. Жесткий и требовательный командир, он пользуется уважением на флоте. В прошлом он совершил ошибку и вряд ли допустит другую, сказал себе Дубинин.
      ***
      - Дистанция ровно пятьдесят тысяч ярдов, - доложил младший лейтенант Шоу.
      Этот парень вовсе не сумасшедший, впервые подумал Клаггетт.
      - Иван не ожидает, что за ним будут охотиться, правда? - спросил Рикс.
      - По-видимому, не ожидает, но его хвост не так хорош, как ему кажется.
      Русская "Акула" выбрала маневр поиска "лесенкой". Длинные отрезки проходили приблизительно по юго-западному и северо-восточному векторам, и в конце каждого этапа она спускалась на юго-восток с интервалом между поисковыми отрезками примерно в пятьдесят тысяч ярдов, или двадцать пять морских миль. Это позволяло предположить, что буксируемые русской подлодкой датчики обладали дальностью действия миль в тринадцать. По крайней мере, вспомнил Клаггетт, таковым было бы мнение ребят из разведки.
      - Думаю, нам следует сохранить дистанцию в пятьдесят тысяч ярдов, чтобы не рисковать, - заявил Рикс после недолгого размышления. - Его лодка намного тише, чем я ожидал.
      - Шум двигателя резко уменьшился, правда? Если бы он медленно плыл вместо того, чтобы прочесывать район... - Клаггетт с удовольствием обратил внимание на то, что капитан снова рассуждает как осторожный инженер. Правда, это не слишком удивило помощника. Когда начинало пахнуть жареным, Рикс превращался в командира ракетоносца, но это вполне устраивало Клаггетта, который придерживался той точки зрения, что не следует превращать подводный ракетоносец стоимостью в миллиард долларов в ударную подлодку.
      - Мы могли бы запросто приблизиться к нему на сорок тысяч или даже на тридцать пять - и он ничего не заметил бы.
      - Вы так считаете? А насколько увеличится эффективность буксируемых датчиков при более низкой скорости?
      - Это верно. Действительно улучшится, но, по мнению разведки, тонкая акустическая антенна у него походит на нашу.., наверно, немного. Но даже сейчас мы собираем ценные данные об этой птичке, верно? - задал риторический вопрос Рикс. За эту операцию он надеялся получить высокую оценку в своем личном деле.
      ***
      - Ну, что ты думаешь, Мэри Пэт? - спросил Райан у миссис Фоули. В руке он держал перевод последнего сообщения. Мэри Пэт смотрела в оригинал на русском языке.
      - Я ведь завербовала его, Джек. Это мой парень. Райан взглянул на часы, приближался условленный момент. Сэр Бэзил Чарлстон был исключительно пунктуален. И точно в этот момент зазвонил телефон его прямой защищенной линии.
      - Райан.
      - Это Бэз.
      - Как дела, дружище?
      - О той вещи, о которой мы говорили. Наш человек проверил. Абсолютно ничего, мой мальчик.
      - Даже не создалось впечатления, что наши сведения неверны? - спросил Джек, закрыв глаза, словно боясь поверить информации.
      - Совершенно верно, Джек, даже так. Признаюсь, это кажется мне странным, но вполне возможно - даже вероятно, - что наш человек не имеет к этой информации доступа.
      - Спасибо за то, что попытался выяснить. Мы у тебя в долгу.
      - Жаль, что помощь не была более ощутимой. - Связь прервалась.
      Да, подумал Джек, это были самые худшие новости. Он взглянул на потолок.
      - Англичане не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть сообщение Спинакера, - сказал Джек. - Что же нам остается?
      - Неужели это действительно все? - удивленно спросил Бен Гудли. - Значит, все будет основываться только на нашем мнении?
      - Бен, если бы нам удавалось предсказывать будущее, мы сделали бы себе состояние на фондовой бирже, - мрачно проворчал Райан.
      - Но вы так и поступили! - напомнил Гудли.
      - Мне просто повезло в нескольких рискованных сделках, - ответил Райан, прекращая обсуждение поднятого Беном вопроса - Мэри Пэт, как твое мнение? Мэри Пэт, как твое мнение?
      Миссис Фоули выглядела усталой - ведь ей приходилось ухаживать за маленьким ребенком. Джек подумал, что ей нужно больше отдыхать.
      - Ты ведь знаешь, Джек, я должна поддерживать своего агента. Ведь он наш лучший источник политической информации. Ему доводится беседовать с Нармоновым один на один. Именно поэтому он так ценен для нас и получаемые от него сведения так трудно подтвердить, найти доказательства их правильности из другого источника - но в прошлом его информация всегда оказывалась достоверной.
      - Меня пугает то, что он начинает убеждать меня.
      - Почему это вас пугает, доктор Райан? Джек закурил.
      - Потому что я знаю Нармонова. Этот человек мог прикончить меня одной холодной ночью за пределами Москвы. Мы заключили с ним договор, скрепили его рукопожатием, и с тех пор он не нарушил его. Для того чтобы пойти на это, человек должен быть уверенным в себе. Если он утратил эту уверенность, тогда.., тогда все может рассыпаться, как карточный домик, быстро и непредсказуемо. Разве можно представить себе более пугающую картину? - Райан обвел глазами кабинет.
      - Действительно, - согласился руководитель русского отдела разведывательного управления ЦРУ.
      - Я тоже придерживаюсь такого же мнения, - кивнула Мэри Пэт.
      - Что думаешь ты, Бен? - спросил Райан. - Ты верил этому парню с самого начала. Присланные им сведения поддерживают твою позицию, занятую еще в Гарварде.
      Доктору Бенджамину Гудли не нравилось чувствовать себя загнанным в угол. За несколько месяцев, проведенных в ЦРУ, он постиг тяжелый, но важный урок: одно дело высказывать свою точку зрения в ученой среде, обмениваться мнениями за обеденным столом в преподавательском клубе Гарвардского университета и совершенно иное - здесь. Из высказанных в кабинетах Лэнгли мнений формируется политика государства. А это, понял он, и означает стать частью всей системы.
      - Мне не хочется признаваться, но я изменил свою точку зрения. Здесь может сказаться фактор, не принятый нами во внимание раньше.
      - Что это за фактор? - спросил руководитель русского отдела.
      - Давайте посмотрим на ситуацию отвлеченно. Если Нармонов теряет власть, кто заменит его?
      - Вероятным кандидатом становится Кадышев, у него шансы на это, скажем, один из трех, - ответила Мэри Пэт.
      - В научном сообществе - да и вообще где угодно - разве это не является личной заинтересованностью?
      - Мэри Пэт? - Райан перевел взгляд на нее.
      - Ну и что? Разве он когда-нибудь лгал нам? Гудли решил следовать выбранной им линии, сделав вид, что идет чисто академическая дискуссия.
      - Миссис Фоули, мне дали задание найти признаки того, что Спинакер ошибается. Я проверил все, к чему имел доступ. Единственное, что мне удалось обнаружить, - это едва заметное изменение тона его сообщений за последние месяцы. Их язык несколько изменился. Заявления Спинакера выглядят более определенными, в некоторых вопросах меньше сомнений, размышлений. Это, возможно, соответствует содержанию его докладов, но.., но в этом может таиться и какой-то смысл.
      - Неужели вы основываете свои заключения на том, где он ставит запятые? фыркнула эксперт по русским делам. - Юноша, здесь мы занимаемся более серьезными делами.
      - Как бы то ни было, мне необходимо представить наше заключение Белому дому, - напомнил Райан. - Мне придется сказать президенту, что мы согласны с информацией Спинакера. Давайте обратимся за консультацией к Эндрюсу и Кантровицу - пусть они приедут сюда и дадут заключение. Есть возражения? Возражений не было. - О'кей, спасибо. Бен, ты не мог бы задержаться? Мэри Пэт, пусть у тебя будет продолжительный уик-энд. Считай это приказом.
      - У нее болит животик, и мне не приходится спать, - объяснила миссис Фоули.
      - Пусть Эд примет на себя ночную вахту, - предложил Джек.
      - У Эда нет груди. Я ведь должна кормить ее, не забывай этого.
      - Мэри Пэт, тебе никогда не приходило в голову, что необходимость нянчить детей - это заговор ленивых мужчин? - улыбнулся Райан.
      Зловещий взгляд ее глаз скрывал за собой юмор.
      - Да, каждое утро в два. Ну, до понедельника. Гудли вернулся в кресло, когда остальные два участника совещания скрылись за дверями кабинета.
      - Ну хорошо, теперь мы одни и вы можете кричать на меня. Джек сделал знак, разрешая курить.
      - Кричать - за что?
      - За глупое предположение.
      - Да какое же оно глупое? Ты первый высказал его. И, между прочим, хорошо поработал.
      - Но не обнаружил ничего, что было бы достойно внимания, - проворчал гарвардец.
      - Это верно, зато искал в нужных местах.
      - Если это действительно важные данные, какова вероятность найти подтверждение из других источников? - спросил Гудли.
      - Пятьдесят на пятьдесят, может быть, шестьдесят процентов, не больше. Мэри Пэт совершенно права. Мы получаем от Спинакера информацию, которую не всегда можно найти в других местах. Но и ты прав: если он одержит верх, это будет выгодно лично для него. Мне нужно сообщить об этом Белому дому до начала уик-энда. Затем приглашу Джейка Кантровица и Эрика Эндрюса прилететь сюда на будущей неделе и посмотреть на эти материалы. У тебя есть планы на уик-энд? спросил Джек.
      - Нет.
      - Считай, они появились. Просмотри все свои записи и напиши заключение, хорошее и обоснованное. - Райан постучал пальцем по столу. - Оно понадобится мне утром в понедельник.
      - Почему именно я?
      - Потому что ты внутренне честный и беспристрастный человек, Бен. Когда ты изучаешь проблему, то делаешь это глубоко и тщательно.
      - Но вы никогда не соглашаетесь с моими выводами! - запротестовал Гудли.
      - Да, я принимаю их не слишком часто, но ты обосновываешь свои заключения первоклассным материалом. Не бывает, чтобы кто-то был все время прав. И наоборот, не может быть, чтобы кто-то все время ошибался. Важным является сам процесс, а также интеллектуальная дисциплина - именно в этом ваше достоинство, доктор Гудли. Надеюсь, вам нравится жизнь в Вашингтоне. Я собираюсь предложить вам работать здесь постоянно. Сейчас мы создаем специальную группу в штате разведывательного управления. Ее обязанностью будет всегда выступать с противоположных позиций, нечто вроде нашей собственной команды "Б", и она будет отчитываться непосредственно перед заместителем директора ЦРУ. Вы займете пост заместителя руководителя русской секции. Справитесь? Обдумайте это тщательно, Бен, - поспешно добавил Джек. - Команда "А" будет все время критиковать вас. Кроме того, придется много работать за невысокое жалованье, а в конце рабочего дня вы не испытаете чувства глубокого удовлетворения. Но к вам станет поступать масса интересной информации, и время от времени на вас будут обращать внимание. В общем, заключение, которое я прошу написать, что-то вроде вступительного экзамена - если вас интересует мое предложение. Мне все равно, к каким выводам вы придете, я всего лишь хочу получить мнение человека, которое можно сравнить с другими точками зрения. Ну, согласны?
      Гудли заколебался. Он не знал, что ответить. Боже мой, неужели это конец его карьеры? Но он не мог отказаться от предложения, верно? Он вздохнул и заговорил.
      - Я должен о чем-то рассказать вам.
      - Давайте.
      - Когда доктор Эллиот послала меня сюда...
      - Ваша задача заключалась в том, чтобы критиковать меня. Да, это мне известно. - На лице Райана появилась удовлетворенная улыбка. - А ловко я вас перевербовал, а?
      - Джек, все не так просто.., она хотела, чтобы я провел проверку вашей деятельности.., постарался найти материалы, которые можно использовать против вас.
      Лицо Райана застыло.
      - Ну и?..
      Гудли покраснел, но быстро продолжил:
      - И я выполнил ее задание. Я проверил ваше личное дело, узнал о расследовании, проведенном комиссией по ценным бумагам и биржевым операциям, а также сообщил о других финансовых делах - фонде для семьи Циммеров и прочем. Он помолчал. - Я стыжусь этого.
      - Узнали что-нибудь?
      - О вас? Да, конечно. Вы - хороший босс. Маркус - ленивый кретин, но в костюме выглядит неплохо. Лиз Эллиот - самодовольная и злопамятная стерва, ей нравится манипулировать людьми. Мной она воспользовалась в качестве ищейки. И я действительно многое узнал. Никогда, никогда больше я не сделаю ничего подобного. Сэр, мне не приходилось просить прощения - ни разу в жизни и ни у кого, - но я должен был рассказать вам, об этом. Вы имеете право знать.
      В течение целой минуты Райан смотрел в глаза молодого человека, стоящего перед ним, ожидая, что тот отведет взгляд, оценивая, из какого материала он сделан. Наконец Джек погасил свою сигарету в пепельнице и сказал:
      - Позаботься, Бен, чтобы это было хорошо обоснованное заключение.
      - Постараюсь написать его как можно лучше.
      - Я уже не сомневаюсь в этом, доктор Гудли.
      ***
      - Итак? - спросил президент Фаулер.
      - Господин президент. Спинакер докладывает, что определенное количество тактических ядерных боеголовок, без сомнения, исчезло со складов Советской Армии и КГБ прилагает отчаянные усилия, чтобы отыскать их.
      - Где?
      - По всей Европе, включая сам Советский Союз. Предположительно КГБ лояльно настроен по отношению к Нармонову, по крайней мере некоторая его часть таково мнение самого Нармонова, наш агент, однако, думает по-другому. Советские военные настроены против Нармонова; Спинакер пишет, что нельзя исключить серьезную вероятность военного переворота, но Нармонов не предпринимает твердых мер для подавления этой оппозиции. Вероятность шантажа действительно велика. Если сообщение нашего агента достоверно, может произойти быстрое перемещение власти в другие руки и последствия этого невозможно оценить.
      - Каково ваше мнение? - спросил Деннис Банкер спокойным голосом.
      - Эксперты в Лэнгли пришли к общему мнению, что на эти сведения можно положиться. Мы начинаем тщательную проверку всего, что может иметь отношение к этой проблеме. Два лучших специалиста по этому вопросу - не считая тех, что служат у нас, - работают в Принстоне и Беркли. В понедельник они приедут в Лэнгли, чтобы ознакомиться с новой информацией.
      - Когда вы придете к окончательному заключению? - спросил госсекретарь Талбот.
      - Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом "окончательный". К концу будущей недели в нашем распоряжении будут предварительные выводы. Чтобы прийти к окончательному заключению, нам потребуется время. Я сделал попытку проверить полученные нами сведения через британских коллег, но им про это ничего не известно.
      - Где могут оказаться эти боеголовки? - спросила Лиз Эллиот.
      - Россия - огромная страна, - покачал головой Райан.
      - А наш мир - еще больше, - заметил Банкер. - Какова ваша наихудшая оценка?
      - Мы еще даже не принялись за эту работу, - ответил Джек. - Когда речь идет об исчезнувшем ядерном оружии, наихудшая оценка может оказаться очень плохой.
      - Есть ли основания полагать, что угроза направлена против нас? - спросил Фаулер.
      - Нет, господин президент. Советские военные - вполне разумные люди, а это стало бы действиями безумцев.
      - Ваша вера в разум людей, одетых в военную форму, трогательна, послышался голос Лиз Эллиот. - Вы действительно считаете их военных разумнее наших?
      - Когда мы обращаемся к ним с просьбами, они выполняют их, - резко бросил министр обороны Банкер. - Жаль, что вы так презрительно относитесь к военным, доктор Эллиот.
      - Эту дискуссию мы перенесем на другой день, - заметил Фаулер. - Какая им польза от угрозы нам?
      - Никакой, господин президент, - ответил Райан.
      - Я согласен, - подал голос Брент Талбот.
      - Я чувствовал бы себя в большей безопасности, если бы их баллистические ракеты "СС-18" были демонтированы, - выразил свою точку зрения Деннис Банкер, - но Райан прав.
      - Мне потребуется оценка вероятности этого, - сказала Эллиот, - и как можно быстрее.
      - Мы немедленно возьмемся за это, - пообещал Райан.
      - Как идет подготовка к мексиканской операции?
      - Господин президент, подготовка закончена, и оперативники отправлены.
      - Что это за операция? - удивился государственный секретарь.
      - Думаю, Брент, тебе следует узнать все подробности. Райан, сообщите все, что нам нужно знать об операции и ее задачах.
      В течение нескольких минут Джек рассказал об истории дела и концепции предстоящей операции.
      - Не могу поверить, что они пойдут на такой шаг, - это неслыханно, покачал головой Талбот.
      - Так вот почему ты отказываешься присутствовать на матче? - улыбнулся Банкер. - А вот я, Брент, верю этому. Насколько быстро можно получить расшифрованные записи разговоров на борту самолета?
      - Если исходить из предполагаемого времени прибытия в Вашингтон и времени на обработку материалов.., скажем, в десять вечера.
      - Тогда ты все-таки успеваешь на матч, Боб, - сказал Банкер. Впервые в жизни Райан слышал, как к президенту обращались таким образом.
      Фаулер покачал головой.
      - Нет, я получу материалы в Кэмп-Дэвиде. Мне нужно хорошенько отдохнуть перед этой встречей. К тому же снегопад, только что охвативший Денвер, может продолжиться и в воскресенье. Тогда будет нелегко вернуться обратно в город, да и Секретная служба битых два часа объясняла, насколько сложно для меня присутствовать на футбольном матче, - имеется в виду, конечно, насколько это трудно для них самих.
      - А ведь это будет такая интересная игра, - заметил Талбот.
      - Как распределяются ставки? - поинтересовался Фаулер. Господи! - мысленно воскликнул Райан.
      - "Викинги" победят с разрывом в три очка, - ответил Банкер. - И я готов принять все ставки, которые вы сделаете.
      - Мы решили лететь вместе, - сказал Талбот. - Мое единственное условие, чтобы за штурвалом не сидел Деннис.
      - Ну вот, бросаете меня в холмах Мэриленда. Ничего не поделаешь, кому-то нужно заниматься государственными делами, - улыбнулся Фаулер. Улыбка у него была какой-то странной, заметил Райан. - Ну, вернемся к делу. Значит, Райан, по-вашему, опасность нам не угрожает?
      - Позвольте мне вернуться немного назад, сэр. Во-первых, я должен подчеркнуть, что сообщение Спинакера никак не подтверждено.
      - Вы сказали, что ЦРУ считает его достоверным.
      - По общему мнению, это сообщение скорее всего соответствует истине. Мы уже прилагаем все силы, чтобы проверить его точность. В этом весь смысл сказанного мной раньше.
      - О'кей, - произнес Фаулер. - Если сообщение не подтвердится, нам не о чем беспокоиться, верно?
      - Да, господин президент.
      - Если подтвердится?
      - В этом случае существует риск политического шантажа внутри Советского Союза, и в худшем случае - гражданская война с применением ядерного оружия.
      - Не скажу, что это хорошая новость - а как относительно опасности для нас?
      - Прямая угроза маловероятна.
      Фаулер откинулся на спинку своего кресле.
      - Да, по-моему, в этом есть смысл. Но мне все-таки нужна надежная, по-настоящему надежная оценка ситуации, и как можно быстрее.
      - Да, сэр. Поверьте мне, господин президент, мы изучаем каждый аспект возникшей ситуации.
      - Спасибо, доктор Райан. Хороший доклад. Джек встал и направился к выходу. Теперь, когда от него избавились, отношения стали более цивилизованными.
      ***
      Рынки возникли сами по себе, главным образом в восточной части Берлина. Советские военные, никогда прежде не вкушавшие свободы, вдруг оказались в объединенном западном городе, и каждый из них получил возможность просто уйти и исчезнуть. Самым поразительным оказалось то, что такой возможностью воспользовались очень немногие и одной из причин была доступность рынков на открытом воздухе. Советские военные были приятно удивлены стремлением немцев, американцев и огромного числа граждан других государств приобрести памятные вещи о Красной Армии - ремни, меховые шапки, сапоги, целиком мундиры, разные мелочи, - и эти идиоты платили за все валютой, настоящей валютой - долларами, фунтами стерлингов, немецкими марками, ценность которых внутри Советского Союза выросла в десятки раз. Более разборчивые клиенты покупали такой крупный товар, как, например, танк Т-80, однако для этого требовалось участие в сделке командира полка, который списывал его в своих отчетах как случайно погибший при пожаре. За это полковник получал "мерседес" марки 560SEL и еще кучу денег в дополнение к своему пенсионному фонду. Западные спецслужбы к этому времени приобрели все, что им хотелось, и предоставили рынки туристам и любителям; они пришли к выводу, что советские власти не препятствовали рыночному бизнесу по той простой причине, что от него в страну поступало большое количество твердой валюты и по самой дешевой цене. Европейцы платили, как правило, в десять, а то и более раз выше стоимости производства тех товаров, которые они покупали. Такой начальный капитал, по мнению русских, еще принесет немалую пользу, когда солдаты закончат свою обязательную воинскую службу.
      Эрвин Кейтель подошел к одному из советских солдат, судя по нашивкам старшему сержанту.
      - Здравствуйте, - сказал он по-немецки.
      - Nicht spreche, - ответил русский. - Инглиш?
      - Говорите по-английски, да?
      - Да, - утвердительно кивнул русский.
      - Десять мундиров. - Кейтель поднял обе руки с растопыренными пальцами, чтобы не возникло путаницы в числе.
      - Десять?
      - Да, десять, все большого размера, на меня, - сказал Кейтель. Он мог без труда говорить на безупречном русском языке, но это могло бы вызвать подозрение. - Мундиры полковников, все десять мундиры полковников, о'кей?
      - Полковник - да. Командир полка, да? Вот здесь три звезды? - сержант показал на плечо.
      - Да, - кивнул Кейтель. - Должны быть мундиры танкистов, танк, понятно?
      - Зачем вы хотите? - спросил сержант, главным образом, чтобы проявить вежливость. Он был танкистом, и достать соответствующие мундиры не составляло для него проблемы.
      - Снимаем кино - телевизионное кино.
      - Телевидение? - сразу зажглись глаза у сержанта. - Сапоги, ремни?
      - Да.
      Сержант оглянулся по сторонам и спросил тихим голосом:
      - Пистолеты?
      - Можете достать?
      Сержант улыбнулся и выразительно кивнул, показывая, что он серьезный торговец.
      - Стоит денег.
      - Должен быть русский пистолет, правильный пистолет, - произнес Кейтель, надеясь, что они понимают друг друга на исковерканном английском языке.
      - Да, могу достать.
      - Когда?
      - Один час.
      - Сколько стоит?
      - Пять тысяч марок, без пистолетов. Десять пистолетов - еще пять тысяч марок.
      Господи, подумал Кейтель, да это настоящий грабеж. Он снова поднял руки.
      - Десять тысяч марок, да? Я плачу. - И чтобы показать серьезность своих намерений, достал из кармана толстую пачку банкнот по сто марок каждая. Затем сунул одну в карман сержанта. - Через час.
      - Я вернусь сюда, один час. - Сержант быстро ушел с площади. Кейтель зашел в ближайший Gasthaus <Гостиница (нем.).> и заказал кружку пива.
      - Если бы все прошло еще легче, - заметил он сидящему рядом другу, - у меня возникло бы подозрение о готовящейся ловушке.
      - Ты слышал о танке?
      - Да, Т-80. А ты почему спрашиваешь?
      - Вилли Гейдрих купил его для американцев.
      - Вилли? И сколько ему заплатили?
      - Пятьсот тысяч марок. Ну и дураки эти американцы! Да любой мог бы организовать эту сделку.
      - Но в то время они еще не знали этого.
      Мужчина невесело засмеялся. Полмиллиона немецких марок оказалось достаточно, чтобы бывший обер-лейтенант Вильгельм Гейдрих смог приобрести такой же Gasthaus, как тот, в котором они сейчас сидели, и получать от него доход намного больше, чем он когда-либо получал в Штази. Гейдрих был одним из самых многообещающих подчиненных Кейтеля, и вот теперь он перешел на другую сторону, бросив свою карьеру, повернулся спиной к политическому наследию и превратился в еще одного нового преуспевающего гражданина Германии. Его специальная подготовка всего лишь помогла ему добиться своего - в последний раз подшутить над американцами.
      - Ну, а русский?
      - Тот, что заключил с ним сделку? Ха! - презрительно фыркнул мужчина. Ему заплатили два миллиона марок! Он, несомненно, поделился с командиром дивизии, затем получил свой "мерседес", а остальное положил в банк. Его воинская часть вскоре укатила в Россию, и если в дивизии стало одним танком меньше... Этого могут даже не заметить.
      Они выпили еще по кружке, наблюдая за экраном телевизора, установленного над баром, - отвратительная привычка, пришедшая от американцев, подумал Кейтель. Когда прошло сорок минут, он вышел наружу, оставаясь на виду у своего приятеля. В конце концов, это действительно могло оказаться ловушкой.
      Русский сержант вернулся раньше, нем обещал. У него не было ничего, кроме улыбки.
      - Где это? - спросил Кейтель.
      - Грузовик, за... - Русский кивнул.
      - Еске? За углом?
      - Да, это слово, углом. Urn die Ecke, - и сержант выразительно кивнул.
      Кейтель подал знак своему приятелю, который отправился за машиной. Эрвину хотелось спросить сержанта, сколько денег тот оставит себе, а сколько передаст своему лейтенанту, который наверняка требовал значительную часть суммы от каждой сделки, но потом решил: а какое ему до этого дело?..
      Небольшой армейский грузовичок ГАЗ-69 был припаркован в квартале от площади. Понадобилось всего лишь подать машину немца задним ходом к откидному борту советского грузовика и открыть багажник. Но сначала, конечно, Кейтель осмотрел купленный товар. В кузове лежало десять маскировочных офицерских мундиров из грубой ткани, но хорошего качества, потому что она предназначалась для офицеров. Головные уборы представляли собой черные береты с красной звездой и старомодным силуэтом танка - форма бронетанковых войск. На погонах каждого мундира было три больших звезды - ранг полковника. Кроме того, здесь же лежали офицерские ремни и сапоги.
      - Pistolen? - спросил Кейтель.
      Глаза сержанта обежали улицу, затем появилось десять картонных коробок. Кейтель указал на одну из них, сержант поднял крышку. Внутри лежат автоматический пистолет Макарова девятимиллиметрового калибра, скопированный с немецкого "вальтера".
      Русские, демонстрируя свою щедрость, даже добавили пять коробок патронов.
      - Ausgezeichnet, - кивнул Кейтель и тут же перевел:
      - Превосходно. - Он достал из кармана деньги, отсчитал девяносто девять банкнот и передал их русскому.
      - Спасибо, - ответил сержант. - Нужно еще, находите меня, хорошо?
      - Да, спасибо. - Кейтель пожал ему руку и сел в машину.
      - Куда катится наш мир? - заметил водитель, когда машина выехала на улицу. Всего три года назад этих солдат за это отдали бы под военный трибунал - может быть, даже расстреляли.
      - Советский Союз стал богаче благодаря нам на десять тысяч марок.
      Водитель фыркнул.
      - Для производства этого "товара" потребовалось по крайней мере две тысячи марок! Как они называют такую сделку?
      - Оптовая распродажа. - Кейтель не знал, смеяться или нет. - Наши русские друзья учатся быстро. А может быть, этот мужик просто не умел считать больше десяти.
      - То, что мы собираемся сделать, - опасно.
      - Это верно, но нам хорошо заплатили.
      - По-твоему, я согласился принять участие из-за денег? - спросил водитель с угрожающей ноткой в голосе.
      - Нет, так же, как и я. Но если мы рискуем жизнью, по крайней мере следует рассчитывать на вознаграждение.
      - Вы правы, полковник.
      Кейтелю даже в голову не пришло задуматься над тем, что он делает, что, быть может, Бок не сказал ему всей правды. Несмотря на весь свой профессионализм, Кейтель упустил из виду, что имеет дело с террористом.
      ***
      Какой спокойный и чистый воздух, подумал Госн. Ему никогда не приходилось переживать настоящего снегопада. Этот длился дольше обычного, и ожидалось, что он будет продолжаться еще около часа. На земле лежало полметра снега, и вместе со снежинками, опускающимися вниз, это заглушало звуки, так что вокруг стояла тишина, какой он еще не встречал. Такую тишину можно слушать, сказал он себе, стоя на крыльце.
      - Что, нравится? - спросил Марвин.
      - Да.
      - Когда я был еще мальчишкой, случались настоящие снегопады, не такие, как этот. Выпадало несколько футов снега - сразу метр глубиной, приятель, - а потом становилось действительно холодно, градусов двадцать или тридцать мороза. Выходишь из дома, тебе кажется, что ты на другой планете, и думаешь, а что было здесь сто лет назад, как жили люди в вигвамах с женами, детьми и лошадьми, привязанными снаружи; все вокруг так чисто, как и следовало быть. Да, вот это была жизнь, приятель, это была настоящая жизнь.
      Он рассуждает поэтично, но не умно, подумал Ибрагим. При такой примитивной жизни почти все дети умирали еще до того, как им исполнялся год, приходилось голодать зимой, потому что не было дичи. А откуда брался корм для лошадей и как они доставали его из-под снега? Сколько людей и животных гибло от холода? И все-таки "этот индеец восхищался такой жизнью. Глупо. Марвин был смелым, выносливым и настойчивым человеком, преданным Делу, но он не понимал окружающего мира, не принял Бога и жил в плену фантастических мечтаний. Как жаль. Он мог бы оказаться ценным приобретением.
      - Когда выезжаем?
      - Нужно дать дорожным машинам пару часов, чтобы очистить шоссе от снега. Ты поедешь в автомобиле - у него привод на передние колеса и ехать будет просто. Я поведу фургон. Нам ведь некуда спешить, правда? Не стоит рисковать.
      - Да, конечно.
      - Пошли обратно в дом, пока оба не замерзли.
      ***
      - Господи, им действительно следует взяться за очистку воздуха, - заметил Кларк, когда у него стих приступ кашля.
      - Да, здесь трудно дышать, - согласился Чавез. Они сняли небольшой домик рядом с аэропортом. Все оборудование, привезенное с собой, было рассовано по шкафам. Затем установили контакт с наземными службами. Когда приземлится "Боинг-747", его обслуживающий персонал заболеет. Это, разумеется, будет болезнь, щедро вознагражденная. Оказалось, что организовать допуск двух сотрудников ЦРУ на борт самолета совсем не так трудно. Мексиканцам тоже не нравились японцы - по крайней мере те из них, кто состоял на государственной службе. Их считали еще более высокомерными, чем американцев, что уже само по себе было поразительным для мексиканских граждан. Кларк проверил часы. Через девять часов самолет японской авиакомпании "Джал", пронзив шапку отравленного воздуха, совершит посадку над мексиканской столицей. Последует, очевидно, визит вежливости к президенту Мексики - так здесь считали, - а затем "Боинг-747" отправится в Вашингтон для встречи премьер-министра с Фаулером. Ну что ж, это сделало задачу Кларка и Чавеза еще проще.
      ***
      Они выехали в сторону Денвера, когда наступила полночь. Дорожные службы штата Колорадо, как всегда, отлично справились со своей работой. Если не удавалось соскрести лед с асфальта, это место посыпали песком и солью, так что, чтобы покрыть расстояние, на которое обычно уходил час, им потребовалось всего на пятнадцать минут больше. Марвин взял на себя размещение в мотеле, заплатил за трое суток наличными и настоятельно попросил квитанцию для отчета. Портье обратил внимание, что на фургоне была надпись телекомпании Эй-би-си, и с разочарованием заметил, что комнаты, отведенные гостям, выходят на противоположную сторону. Если бы фургон стоял перед входом, это могло бы привлечь больше постояльцев. Как только Марвин ушел, портье уселся перед телевизором и снова задремал. Болельщики из Миннесоты прибудут завтра и, как всегда, будут шумными и требовательными.
      ***
      Организовать встречу с Лялиным оказалось легче, чем этого ожидали. Короткая встреча Кабота с новым руководителем корейской резидентуры тоже прошла проще, чем он рассчитывал, - оказалось, корейцы отличные профессионалы, что позволило директору ЦРУ вылететь в Токио на двенадцать часов раньше. У японского резидента в Токио был отличный дом для приема гостей - он находился на одной из бесчисленных извивающихся улочек примерно в миле от американского посольства, так что и его охрану, и наблюдение за ним было несложно организовать.
      - Вот мой последний доклад, - сообщил агент Мушаши, вручая Каботу конверт.
      - Наш президент благодарен вам за отличную информацию, - ответил Кабот. Ее качество произвело на нас большое впечатление.
      - А на меня произвели не меньшее размеры моего вознаграждения.
      - Итак, чем могу быть полезен?
      - Мне хотелось, убедиться, что вы воспринимаете меня всерьез, - ответил Лялин.
      - Можете не сомневаться в этом, - заверил его Маркус. Неужели он думает, что мы платим миллионы ради забавы? - подумал Кабот. Это была первая встреча директора ЦРУ с одним из агентов. Несмотря на то что его предупредили о возможном характере разговора, Кабот был все-таки удивлен.
      - Примерно через год я намерен вместе с семьей обратиться с просьбой о политическом убежище. Что конкретно вы будете делать со мной?
      - Сначала мы будем допрашивать вас в течение длительного времени, потом поможем найти удобное место для жизни и работы.
      - Где?
      - Там, где вы пожелаете, - в разумных пределах. - Кабот сделал усилие, чтобы скрыть раздражение. По его мнению, этой работой должен был заниматься один из младших сотрудников, а не директор ЦРУ.
      - Что значит "в разумных пределах"?
      - Ну, мы не можем позволить вам жить напротив русского посольства. Где бы вам хотелось поселиться?
      - Этого я еще не знаю.
      Тогда зачем весь этот разговор? - недовольно подумал Кабот.
      - Какой климат вы предпочитаете?
      - Пожалуй, теплый.
      - Ну что ж, у нас есть Флорида, там много солнца.
      - Я подумаю над этим. - Он сделал короткую паузу. - Вы не обманываете меня?
      - Мистер Лялин, мы очень внимательно относимся к нашим гостям.
      - Хорошо. Я буду и дальше высылать вам информацию. - С этими словами он встал и вышел.
      Маркус Кабот едва удержался, чтобы не выругаться, но взгляд, который он бросил на главу японской резидентуры, был таким свирепым, что тот рассмеялся.
      - Это вы впервые встречаетесь с агентом, который хочет вас пощупать?
      - Вы хотите сказать, что в этом все и заключалось? - Кабот не мог этому поверить.
      - Директор, у нас необычная работа. Вам это может показаться безумием, однако то, что вы только что проделали, исключительно важно, - сказал Сэм Ямата. - Теперь он убедился, что мы действительно заботимся о нем. Между прочим, это вы здорово придумали - сослаться на мнение президента.
      - Значит, такова ваша точка зрения. - Кабот разорвал конверт и начал читать. - Господи боже мой!
      - Дополнительная информация о визите премьер-министра?
      - Да, подробности, которые раньше были нам неизвестны. Названия банков, суммы, внесенные на счета других государственных чиновников. Теперь можно даже не прослушивать разговоры в самолете...
      - Прослушивать разговоры? - спросил Ямата.
      - Я никогда не говорил этого. Резидент кивнул.
      - Как же иначе? Вас даже не было здесь.
      - Нужно срочно переслать эту информацию в Вашингтон. Ямата взглянул на часы.
      - Мы не успеем к вылету самолета, отправляющегося прямым рейсом.
      - Тогда нужно воспользоваться защищенной линией телефакса.
      - У нас нет такой линии. Я хочу сказать, здесь нет линии ЦРУ.
      - А если обратиться к ребятам из АНБ?
      - У них есть такая линия связи, но нас предупредили, что ею пользоваться нельзя - их шифры недостаточно надежны.
      - Эти сведения нужны президенту. Их надо отправить. Действуйте, я принимаю всю ответственность на себя.
      - Слушаюсь, сэр.
      Глава 33
      Коридоры
      Было приятно проснуться не слишком рано - в восемь утра - под собственной крышей и в субботу. Без головной боли. Такого он не испытывал на протяжении, месяцев. Он собирался провести весь день дома, не занимаясь ничем, кроме бритья, да и это лишь потому, что предстоит вечерняя месса. Скоро Райан узнал, что в субботу утром его дети сидят перед телевизором и смотрят мультфильмы, в том числе и фильм о черепахах, о котором он слышал, но еще не видел. Подумав, он решил сегодня утром обойтись и без фильма о черепахах.
      - Как у тебя самочувствие этим прекрасным утром? - спросил он Кэти, направляясь в кухню.
      - Отлично. Я.., черт побери!
      Она услышала отчетливый звонок телефона, подключенного к защищенной линии. Джек побежал в библиотеку, чтобы снять трубку.
      - Слушаю.
      - Доктор Райан, это оперативный центр. Фехтовальщик, - произнес дежурный офицер.
      - Хорошо. - Джек положил трубку. - Проклятье!
      - Что случилось? - спросила Кэти, стоя в дверях.
      - Мне нужно ехать. Между прочим, завтра я тоже буду занят.
      - Но послушай, Джек...
      - Понимаешь, милая, перед уходом из Лэнгли мне надо закончить пару операций. Одна из них происходит в данный момент - забудь о том, что я сказал тебе, ладно? - и мне придется заняться ею прямо сейчас.
      - И куда ты едешь теперь?
      - Только в свой кабинет. Никаких поездок за пределы страны не намечается.
      - Завтра обещали снегопад, может быть, очень сильный.
      - Прекрасно. Ну что ж, я могу переночевать и в Лэнгли.
      - Как я буду счастлива, когда ты, наконец, уйдешь из этого проклятого места.
      - Ты не могла бы обождать еще пару месяцев?
      - Пару месяцев?
      - До первого апреля. Согласна?
      - Джек, дело не в том, что мне не нравится твоя работа, просто ты...
      - Да, много отдаю ей времени. И мне это не слишком нравится. Я уже привык к мысли, что уйду оттуда и превращусь в нормального человека. Мне нужно перестроиться.
      Кэти покорилась неизбежному и вернулась в кухню. Джек оделся, не соблюдая особой строгости костюма. Во время уик-энда можно обойтись без галстука. Он решил не надевать и костюм и ехать в Лэнгли на своей машине.
      ***
      Над Гибралтаром стоял великолепный вечер. Европа - на севере, Африка - на юге. Геологи утверждают, что узкий пролив когда-то представлял собой горную цепь, а Средиземное море было сухой впадиной до тех пор, пока Атлантический океан не прорвал преграду. Вот было бы здорово наблюдать за этим моментом от-, сюда, с тридцати тысяч футов.
      И что совсем хорошо - в то время не пришлось бы беспокоиться о пассажирских самолетах. Теперь он должен постоянно прислушиваться к предупреждениям по цепи оповещения, чтобы какой-нибудь авиалайнер не попал случайно наперерез его курсу. Или наоборот, что было, говоря по правде, более честным.
      - Вот наши друзья, - заметил Робби Джексон.
      - Никогда не видел их раньше, сэр, - ответил лейтенант Уолтере.
      "Друзья" - советский авианосец "Кузнецов", первый настоящий авианосец русского флота. Водоизмещение шестьдесят пять тысяч тонн, несет тридцать самолетов, а также с десяток вертолетов. Сопровождал "Кузнецова" эскорт из крейсеров "Слава" и "Маршал Устинов", а также эскадренные миноносцы, один из которых походил на эсминец класса "Современный" и два - класса "Удалой". Корабли двигались на восток в тесной тактической группе, отставая примерно на двести сорок миль от ударной группы американского авианосца "Теодор Рузвельт". Около половины суток хода, подумал Робби, или полчаса лета - зависит, как посмотреть.
      - Пролетим над ними? - спросил Уолтере.
      - Нет, зачем выводить их из себя?
      - Похоже, что они куда-то спешат, - заметил офицер радиолокационного перехвата, глядя в бинокль. - Скорость не меньше двадцати пяти узлов.
      - Может быть, они просто хотят побыстрее миновать пролив.
      - Сомневаюсь, шкипер. Как вы думаете, что они делают здесь?
      - Судя по развод данным, то же самое, что и мы. Тренировка, демонстрация флага, ищут друзей и влияют на людей.
      - Разве вам не приходилось однажды сталкиваться с ними...
      - Было дело, несколько лет назад, "Форджер" запустил мне ракету с инфракрасной системой наведения прямо в зад. Впрочем, мне удалось благополучно посадить своего "Тома". - Робби сделал паузу. - Потом нам передали, что это была случайность, и пилота наказали.
      - И вы поверили этому?
      Джексон последний раз посмотрел на ударную группу русских кораблей.
      - Представь себе, поверил.
      - Первый раз, когда я увидел фотографию этого корабля, то сказал себе: "Вот военно-морской крест, которым еще никого не наградили".
      - Успокойся, Шреддер. О'кей, мы увидели их. Теперь летим обратно. - Робби передвинул ручку управления, чтобы повернуть самолет обратно на восток. Он сделал это плавным движением в отличие от всякого молодого пилота, который поставил бы самолет на крыло резким разворотом. Стоило ли подвергать фюзеляж истребителя напрасным перегрузкам? - Шреддер, лейтенант Генри Уолтере, сидевший позади Джексона, заключил из этого, что командир авиакрыла не по годам стареет.
      Но он ошибался. Не очень-то Джексон старел. Капитан первого ранга был, как всегда, внимателен и видел все. Его кресло было сдвинуто до предела вперед, потому что Робби не вышел ростом. В результате у него было широкое поле обзора. Его взгляд непрерывно обегал окружающее воздушное пространство - слева - направо, сверху вниз и почти каждую минуту останавливался на приборах. Больше всего он беспокоился о гражданских самолетах, но не забывал и о частных, так как сегодня был уик-энд и много любителей крутилось вокруг Гибралтарской "скалы", фотографируя ее. Летчик-любитель в "Лиэрджете", подумал Робби, может оказаться опаснее приближающегося "Сайдуайндера"...
      - Господи! Приближается на девять часов!
      Голова капитана первого ранга Джексона повернулась налево, словно на пружине. В пятидесяти футах от них" летел МИГ-29, "Фалкрэм-Н", новый морской вариант русского истребителя, созданный с целью обеспечить превосходство в воздухе. Из-за прозрачной маски шлема на него смотрело лицо русского пилота. Робби увидел, что под крыльями русского истребителя висят четыре ракетных снаряда "воздух - воздух", тогда как у "Томкэта" их было сейчас только два.
      - Приблизился к нам снизу, - доложил Шреддер.
      - Умный маневр. - Робби воспринял эту новость спокойно. Русский пилот помахал рукой. Робби ответил тем же.
      - Проклятье, если бы ему захотелось...
      - Шреддер, ты когда-нибудь успокоишься? Я занимаюсь играми с Иваном уже почти двадцать лет, перехватил больше "медведей", чем ты завалил баб. У нас нет никакого тактического противостояния. Я всего лишь решил пролететь сюда и посмотреть на их соединение. А этот Иван захотел подняться и взглянуть на нас. Он ведет себя вполне дружелюбно. - Робби передвинул штурвал вперед и опустил свой истребитель на несколько футов. Ему хотелось посмотреть на нижнюю часть русского истребителя. Никаких запасных баков, только ракетные снаряды - в НАТО им дали наименование АА-11 "Лучники". Хвостовое оперение выглядело не таким прочным, как на американских самолетах, и он вспомнил сообщения о трудностях, которые возникают у русских при посадке. Ну что ж, авианосная авиация - для них новое дело, верно? Американцы потратили не один год, овладевая этим искусством. Если не считать хвостового оперения, русский истребитель выглядел впечатляюще. Заново окрашенный в приятный серый цвет, применяемый русскими в отличие от серой краски, используемой американцами для подавления систем теплового наведения, которая разработана на основе достижений высокой технологии и принята военно-морской авиацией США несколько лет назад. Русская окраска выглядела красивее, зато американская была эффективнее при маскировке самолета, хотя и казалась шершавой и чешуйчатой с виду. Робби запомнил номер на хвосте русского истребителя, чтобы сообщить в разведет дел авиакрыла. Рассмотреть пилота ему не удалось. Шлем и маска закрывали его лицо, а на руках были перчатки. Пятьдесят футов между самолетами - излишне близко, но волноваться из-за этого не стоит. Скорее всего русский просто пытается показать, что он хороший пилот, но не сумасшедший. Справедливо. Робби поднялся на прежнюю высоту и махнул рукой русскому пилоту в знак благодарности, что тот не сменил курс. И снова последовал ответный жест.
      Как тебя зовут, парень? - подумал Робби. Он также подумал о том, какое впечатление на русского произвел победный флаг, нарисованный на фюзеляже "Томкэта" под самым кокпитом, рядом с небольшими буквами: МИГ-29, 17.1.91. Давай не будем слишком самонадеянными в воздухе.
      ***
      "Боинг-747" совершил посадку после длительного перелета через Тихий океан - к огромному облегчению экипажа, подумал Кларк. Полеты продолжительностью в двенадцать часов являются тяжелым испытанием, решил агент ЦРУ, особенно если такой полет завершается посадкой во впадине, наполненной смогом. Самолет подкатил г зданию аэропорта, развернулся и наконец замер у места, где выстроился военный оркестр, несколько рядов солдат и группы гражданских лиц. К самолету протянулся церемониальный красный ковер.
      - Знаешь, если бы я провел столько времени в самолете, то не смог бы уже сделать ничего разумного, - негромко заметил Чавез.
      - Так что не пытайся стать президентом, - ответил Кларк.
      - Совершенно верно, мистер К.
      К "Боингу" тут же подкатили трап, и дверца в борту самолета наконец открылась. Оркестр что-то заиграл - агенты ЦРУ были слишком далеко, чтобы разобрать что. Вокруг работали телевизионные камеры. Прибывшего японского премьер-министра встречал министр иностранных дел Мексики. Японский премьер выслушал краткую приветственную речь, произнес в ответ свою, прошел мимо солдат, застывших на месте уже в течение девяноста минут, а затем сделал первую разумную вещь после прибытия: сел в лимузин и поехал в свое посольство, чтобы принять душ или, что более вероятно, подумал Кларк, принять горячую ванну. Японский метод являлся, по-видимому, идеальным средством отдыха после длительного перелета - посидеть в воде, нагретой до температуры больше ста градусов по Фаренгейту. В результате кожа разглаживается, а мускулы расслабляются, решил Джон. Жаль, что американцы не пользуются этим средством. Через десять минут после отъезда высокопоставленных лиц все встречающие уехали, войска ушли, красный ковер свернули, и к самолету приблизились бригады обслуживания.
      Первый пилот поговорил со старшим механиком. Один из огромных двигателей "Пратт энд Уитни" немного перегревается. Если не считать этого, у пилота не было никаких замечаний. Затем экипаж уехал передохнуть. Агенты службы безопасности заняли посты вокруг самолета - трое стояли вокруг лайнера, еще двое расхаживали внутри. Кларк и Чавез поднялись в самолет, показали свои пропуска мексиканским и японским представителям и взялись за работу. Динг принялся за туалеты: его предупредили о требовательности японцев к безукоризненно чистым уборным, а на это требовалось время. Едва войдя в авиалайнер, он убедился, что японским гражданам разрешается курить в полете. Пришлось проверить каждую пепельницу и больше половины понадобилось очистить и протереть. Собрали журналы и газеты. Бригада мексиканцев возилась с пылесосами.
      Кларк, который прошел в носовую часть самолета, открыл шкафчик со спиртным. Он тут же заключил, что половина пассажиров на борту должна страдать от похмелья. Среди них оказались люди, умеющие пить весьма серьезно. Кроме того, Кларк с удовлетворением заметил, что технические эксперты в Лэнгли не ошиблись в сорте виски, какой подает пассажирам авиакомпания "Джал". Наконец он вошел в помещение для отдыха позади кабины пилотов. Она точно соответствовала компьютерному макету, который Кларк часами изучал перед вылетом в Мехико-Сити. К тому моменту, когда он закончил работу по очистке отведенной ему части лайнера, у него не возникло ни малейших сомнений в том, что операция пройдет гладко. Он помог Дингу вынести мешки с мусором, и они вышли из самолета как раз вовремя, чтобы перекусить. По пути к машине Кларк передал записку агенту резидентуры ЦРУ в Мексике.
      ***
      - Черт бы их побрал! - выругался Райан. - Это поступило по каналам госдепа?
      - Совершенно точно, сэр. Директор Кабот распорядился направить документ по телефаксной связи. Ему хотелось сберечь время.
      - Разве Сэм Ямата не объяснил ему, что существует демаркационная линия суточного времени и часовые пояса?
      - Боюсь, что нет.
      Изливать недовольство на сотрудника японского отдела было бессмысленно. Райан снова прочитал сообщение агента Мушаши.
      - Ну, что вы об этом думаете?
      - Мне кажется, что премьер-министр попадет в засаду.
      - Действительно, как жаль! - с сарказмом заметил Райан. - Пошлите это с курьером в Белый дом. Нужно немедленно ознакомить президента с содержанием доклада.
      - Будет исполнено. - Сотрудник ушел. Райан снял трубку и набрал номер оперативного центра. - Как там дела у Кларка? - спросил он безо всякой преамбулы.
      - Он сообщил, что у него все в порядке. Готовится к установке. Самолеты слежения наготове. Нам ничего не известно об изменениях в планах премьер-министра.
      - Спасибо.
      - Вы долго будете у себя?
      Джек посмотрел в окно. Снегопад уже начался.
      - Всю ночь, наверно.
      Надвигающийся снегопад обещал превратиться в нечто впечатляющее. Холодный ветер, направляющийся на восток с равнин Среднего Запада, столкнулся с зоной низкого давления, движущейся со стороны побережья. По-настоящему сильные снегопады в округе Колумбия всегда катятся с юга, и гидрометслужба обещала от шести до восьми сантиметров снега. Всего несколько часов назад они предсказывали только от двух до четырех. Райан мог уехать прямо сейчас и попытаться утром пробиться обратно на работу или переночевать здесь. К сожалению, все указывало на то, что лучше остаться.
      ***
      Головко тоже находился у себя в кабинете, хотя в Москве было на восемь часов позже, чем в Вашингтоне. Это обстоятельство ничуть не улучшало и без того плохое настроение Сергея.
      - Ну? - спросил он сотрудника отдела слежения за линиями спецсвязи.
      - Нам повезло. Вот этот документ был послан в Вашингтон по телефаксному принтеру из американского посольства в Токио. - Он передал перехваченное сообщение заместителю председателя КГБ.
      Гладкая термобумага была покрыта главным образом бессмысленной тарабарщиной; местами проглядывали понятные, но размещенные в не правильном порядке буквы, и путаница еще более усложнялась беспорядочным фоновым шумом. Но примерно двадцать процентов текста представляли собой разборчивые английские слова, включая два полных предложения и один целый абзац.
      - Ну? - еще раз повторил Головко.
      - Когда я передал этот документ в японский отдел для оценки, они вручили мне вот это. - Сотрудник службы перехвата передал генералу еще один документ. - Я отметил соответствующий абзац.
      Головко прочитал абзац, написанный на русском языке, затем сравнил его с английским текстом...
      - Удивительно плохой перевод. Как был послан наш документ?
      - С дипломатическим курьером. Его не смогли передать по каналам связи, потому что две криптографические машины в Токио в ремонте, - и резидент пришел к выводу, что материал не такой уж важный и может подождать. Так он и попал в сумку дипкурьера. Таким образом, они не могут читать наши шифрованные сообщения, но этот материал все-таки попал к ним.
      - Кто работает с этим материалом? Лялин? Да, - произнес Головко, словно разговаривая с самим собой. Он снял трубку телефона и вызвал старшего дежурного офицера Первого главного управления.
      - Полковник, это Головко. Немедленно вышлите молнию нашему резиденту в Токио. Текст: Лялину срочно прибыть в Москву.
      - В чем дело?
      - Дело в том, что у нас снова утечка информации.
      - Лялин - очень исполнительный офицер. Я знаком с материалами, поступающими от него.
      - Не только вы - американцы тоже знакомы с ними. Высылайте шифровку немедленно. После этого пусть принесут мне, все, что связано с операцией "Чертополох". - Головко положил трубку и взглянул на майора, что стоял перед его столом. - Этот математик, сумевший разобраться в шифрах, - Господи, почему мы не нашли его пять лет назад!
      - Он потратил десять лет работы, разрабатывая теорию упорядочения хаоса. Если его исследования когда-нибудь будут опубликованы, его наградят золотой медалью Планка. Он взял кое-что из работ Мандельброта из Гарварда и Маккензи из Кембриджа и...
      - Верю вам на слово, майор. Когда вы пытались объяснить мне эту магию, у меня всего лишь появилась головная боль. Скажите, а как продвигается работа сейчас?
      - С каждым днем мы узнаем все больше и больше. Единственный шифр, к которому нам не удается подобрать ключ, это новая система ЦРУ; ею уже начинают пользоваться. По-видимому, она основана на каком-то новом принципе. Мы стараемся разобраться.
      ***
      Президент Фаулер поднялся на борт вертолета VH-3, приписанный к корпусу морской пехоты, еще до того, как начался особенно густой снегопад. Окрашенный в металлизированный оливковый цвет снизу и белый в верхней части и почти лишенный всякой маркировки, вертолет был его личным средством передвижения; ему был присвоен радиосигнал "Морская пехота-1". Собравшиеся репортеры обратили внимание, что вслед за президентом на борт поднялась Элизабет Эллиот. Кое-кто из них подумал, что скоро об этой паре появятся сообщения в газетах, если сам президент не облегчит им задачу, женившись на этой стерве.
      Пилот, подполковник морской пехоты, дал полную мощность двойным турбинам, затем потянул на себя ручку управления шагом и дросселем, плавно отрываясь от земли и одновременно поворачивая на северо-запад. Почти сразу пришлось перейти на слепой полет, что ему не слишком нравилось. Вообще-то лететь вслепую, ориентируясь только по приборам, было для пилота привычным делом и ничуть не беспокоило его - если он летел один. А вот слепой полет, когда приходится полагаться лишь на показания приборов, а на борту находится президент, пугал его. Особенно неприятно было лететь в густом снегопаде. Всякая ориентировка мгновенно исчезала. Стоило посмотреть вперед сквозь ветровое стекло хотя бы несколько минут, и самый опытный летчик превращался в испуганного, потерявшего ориентировку новичка. Чтобы избежать этого, подполковник старался не сводить взгляда с приборной панели. Вертолет был оборудован самыми современными приборами, способными обеспечить безопасность пассажиров, в том числе и радиолокационным устройством, предупреждающим о другом приближающемся самолете или вертолете. Кроме того, два самых опытных диспетчера непрерывно следили за вертолетом президента - светящейся точкой на экранах их дисплеев. Как ни странно, именно такой способ полета был наиболее безопасным. При ясной погоде какой-нибудь безумец на "Сессне" мог попытаться столкнуться в воздухе с президентской машиной, и маневры, направленные на то, чтобы избежать такого столкновения, были непременной частью тренировки пилота как в воздухе, так и на тренажере на военно-воздушной базе ВМС в Анакостии.
      - Ветер усиливается, становится сильнее, чем я ожидал, - заметил второй пилот, майор морской пехоты.
      - Когда подлетим к горам, может начаться болтанка.
      - Жаль, что не вылетели немного раньше.
      Пилот включил внутреннюю связь, по которой он мог разговаривать с агентами Секретной службы, что сидели в хвостовом отсеке вертолета.
      - Пожалуй, нужно убедиться, что все пристегнули ремни. Вертолет может тряхнуть.
      - Спасибо, сейчас проверим, - ответил Пит Коннор. Он встал и прошел мимо рядов кресел. Все пассажиры, находящиеся на борту вертолета, были слишком опытными в подобных перелетах и ничуть не беспокоились, но и они предпочитали, чтобы недолгое путешествие прошло гладко. Пит обратил внимание, что президент углубился в чтение документов, которые ему доставили перед самым вылетом, и не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Коннор снова опустился в свое кресло. Он и Д'Агустино обожали Кэмп-Дэвид. Вдоль всего периметра забора, окружающего загородный дом президента, несла охрану отборная рота морских пехотинцев. Эту охрану дополняла и усиливала самая надежная электронная система безопасности, когда-либо созданная в Америке. Наконец, обычная группа агентов Секретной службы обеспечивала охрану изнутри. В этот уик-энд никакие визиты в Кэмп-Дэвид не предполагались и никто не должен был покидать имение. За исключением, возможно, одного курьера ЦРУ, который приедет на автомобиле. Все будут отдыхать и наслаждаться покоем, включая президента и его подругу, подумал Коннор.
      ***
      - Погода ухудшается. Надо было этим придуркам из бюро прогнозов хотя бы выглянуть в окно.
      - По их мнению, слой выпавшего снега не превысит восемь дюймов.
      - Готов поспорить, что выпадет больше фута.
      - Ты же знаешь, я никогда не заключаю с тобой пари относительно погоды, напомнил второй пилот подполковнику.
      - И правильно поступаешь, Скотти.
      - Говорят, что к завтрашнему вечеру станет ясно.
      - В это я поверю лишь после того, как увижу собственными глазами.
      - А вот температура должна упасть до нуля, может быть, даже ниже.
      - Вот в это я верю, - ответил подполковник, глядя на высотомер, компас и прибор искусственного горизонта. Затем он снова поднял взгляд к ветровому стеклу, посмотрел на то, что происходит снаружи, и не увидел ничего, кроме тучи снежинок, мечущихся в воздушном потоке от ротора вертолета. - Какова, по-твоему, видимость?
      - Если попадем в пространство с не слишком сильным снегопадом.., думаю, сто футов. , может быть, сто пятьдесят...
      - Минус двенадцать по Цельсию, - заметил подполковник, даже не глядя на термометр.
      - Неужели теплеет?
      - Да. Лучше немного спуститься, там, наверно, холоднее.
      - Черт бы побрал эту проклятую вашингтонскую погоду.
      Спустя тридцать минут они кружились над Кэмп-Дэвид ом. Яркие прожекторы, сияющие снизу, обозначили границу посадочной площадки. Смотреть вниз было лучше, чем в любом другом направлении, - там все-таки было что-то видно. Второй пилот оглянулся назад, на обтекатель над шасси.
      - Началось обледенение, командир. Надо быстрее сажать этого зверя, пока не случилось что-нибудь страшное. Скорость ветра - тридцать узлов на высоте триста футов.
      - У меня ощущение, что вертолет становится тяжелее. - При определенных обстоятельствах VH-3 мог обледеневать на четыреста фунтов в минуту. Проклятые метеорологи. О'кей, вижу посадочную площадку.
      - Высота двести футов, скорость тридцать узлов. - Второй пилот смотрел на приборы. - Сто пятьдесят и двадцать пять.., сто и меньше двадцати.., пока все хорошо.., пятьдесят и относительная скорость равна нулю...
      Пилот отпустил рычаг управления шагом и дросселем. От мощного потока воздуха, отбрасываемого вниз ротором вертолета, снег, лежавший на грунте, начал взлетать вверх. Создалась опасная обстановка, называемая летчиками "побелением". Видимая ориентировка относительно поверхности, только что появившаяся у пилотов, мгновенно исчезла, словно они оказались внутри гигантского шарика для настольного тенниса. Затем порыв ветра развернул вертолет влево и наклонил его. Глаза пилота тут же опустились к приборам искусственного горизонта. Он понял, что машина спускается наклонно, опасность настолько же огромная, как и неожиданная. Пилот изменил угол шага ротора и отпустил рычаг управления до пола. Лучше совершить жесткую посадку, чем врезаться лопастями ротора в деревья, которые он не видел. Вертолет рухнул вниз как камень - ровно на три фута. Не успели пассажиры понять, что произошло, как машина замерла на посадочной площадке в полной безопасности.
      - Именно поэтому они и назначили тебя командиром вертолета, в котором летает босс, - произнес майор по внутренней связи. - Неплохо, командир.
      - Боюсь, что-то сломалось.
      - Думаю, ты прав, командир. Подполковник включил динамик в кабине.
      - Прошу извинить за такую посадку. Над самой площадкой нас подхватил порыв ветра. Никто не ушибся? Президент уже встал и заглянул в кокпит.
      - Вы оказались правы, подполковник. Нам следовало вылететь раньше. Это моя вина, - любезно улыбнулся Фаулер. Ничего не поделаешь, подумал президент, мне нужен этот уик-энд.
      Сотрудники группы наземного обслуживания открыли дверцу. Фургон с приводом на все колеса, способный передвигаться по любой местности, стоял у самого трапа, так что президент и сопровождающие его лица не рисковали замерзнуть от холода, сильного ветра и снега. Экипаж вертолета подождал, пока фургон не скрылся в снежной пелене, и затем принялся оценивать повреждения.
      - Так я и думал.
      - Ограничительный болт? - Майор наклонился. - Совершенно верно. Вертолет упал на последние три фута с такой силой, что болт, ограничивающий движение гидравлического амортизатора с правой стороны шасси, сломался. Его придется заменить.
      - Я сейчас проверю, есть ли у нас запасной, - сказал механик. Десять минут спустя он не без удивления убедился, что запасного болта на складе не оказалось. Это было очень неприятно. Он позвонил на вертолетную базу в Анакостии и попросил привезти несколько штук. До прибытия машины с запасными частями отремонтировать шасси вертолета было невозможно. Разумеется, в случае крайней нужды вылететь можно. Вооруженная охрана из морских пехотинцев окружила, как всегда, застывший на посадочной площадке вертолет, а еще один взвод образовал второе оцепление в лесу вокруг посадочной площадки.
      ***
      - У тебя какие-то вопросы, Бен?
      - Здесь есть общежитие? - спросил Гудли. Джек покачал головой.
      - Можешь поспать на диване в кабинете Нэнси. Как продвигается работа?
      - Спать не придется, я спросил просто так. Мне пришла в голову одна мысль.
      - Что за мысль?
      - Это может показаться странным - но никто не сообразил проверить, действительно ли встречался наш друг Кадышев с Нармоновым.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Почти всю прошлую неделю Нармонов совершал поездку по стране и не был в Москве. Если они не встречались друг с другом, значит, Кадышев нас обманывает, правда?
      Джек закрыл глаза, наклонил голову и задумался.
      - Неплохо, доктор Гудли, совсем неплохо.
      - У нас имеется маршрут поездки Нармонова. Я поручил выяснить, где находится Кадышев в эти самые дни. Решил проверить до самого августа. Если уж мы взялись за проверку, пусть она будет обстоятельной. Возможно, мой доклад чуть задержится, но эта мысль посетила меня только вчера вечером - вернее, сегодня утром. Я обдумывал ее почти весь день. Оказалось, это не так просто.
      Джек сделал жест в сторону снегопада за окном кабинета.
      - Похоже, мне придется остаться в Лэнгли. Тебе нужна помощь?
      - Да уж не повредит, это точно.
      - Давай сначала поужинаем.
      ***
      Олег Юрьевич Лялин поднялся на борт самолета, вылетающего в Москву, со смешанным чувством. Срочный вызов не был чем-то экстраординарным. Неприятным было лишь одно - его вызвали в Москву сразу после встречи с директором ЦРУ, но это являлось скорее всего чистой случайностью. Не иначе его присутствие в Москве потребовалось в связи с визитом японского премьер-министра в Америку. Лялин не сообщил ЦРУ об удивительном шаге японцев - они обратились к Советскому Союзу с предложением обменивать высокие технологии на нефть и древесину. Еще несколько лет назад такое предложение привело бы американцев в ярость. Оно знаменовало завершение проекта, которым Лялин занимался последние пять лет. Он опустился в кресло и закрыл глаза. В конце концов, он не предал свою родину, правда?
      Телевизионные фургоны спутниковой связи состояли из двух групп. Одиннадцать больших фургонов главных телевизионных компаний выстроились у высокой стены стадиона. В двухстах метрах от них расположился еще тридцать один фургон размером поменьше, работающие на волнах иного диапазона и обслуживающие местные телевизионные станции. Первый снегопад уже миновал, и группа огромных дорожных машин, похожих на танковую дивизию, чистила снег с колоссальных площадей, отведенных под стоянки автомобилей болельщиков.
      Да, именно здесь нужно поставить свою машину, возле фургона "А" телекомпании Эй-би-си. Рядом было свободное место в добрых двадцать метров. Его поразило полное отсутствие охраны. Госн насчитал всего три полицейские автомашины - годных лишь на то, чтобы не допустить пьяных, которым могло взбрести в голову помешать работе. Видно, американцы чувствовали себя в полной безопасности. Им удалось усмирить русских, сокрушить Ирак, запугать Иран, умиротворить население своей собственной страны, и теперь они решили, по-видимому, немного расслабиться и отдохнуть, как и всякий другой народ. Должно быть, им нравится жить в комфорте. Даже здешние стадионы, напомнил себе Ибрагим, имеют крыши и обогреваются, чтобы ненастье не мешало им наслаждаться жизнью.
      - Все эти фургоны рухнут, как костяшки домино, - заметил Марвин, сидевший на месте водителя.
      - Мы уж постараемся, - согласился с ним Госн.
      - Ну, что я говорил тебе относительно охраны стадиона?
      - Да, друг мой, я должен был больше доверять тебе.
      - Впрочем, осторожность никогда не помешает. - Расселл тронул фургон и описал еще одно кольцо вокруг стадиона. - Мы въедем вот в эти ворота и просто направимся к месту стоянки. - Фары осветили первые снежинки приближающегося снегопада. Расселл объяснил, что сейчас слишком холодно для серьезного шторма. Ледяная масса канадского воздуха направляется на юг. Приблизившись к Техасу, воздух нагреется, и принесенная им влага выпадет там, а не в Денвере, где, по мнению Госна, уже лежало на земле не менее полуметра снега. Грейдеры, очищающие дороги, действовали очень эффективно. Как и во всем остальном, американцам нравились удобства. Холодная погода - выстроим крытый стадион. На шоссе выпал снег - уберем его. Палестинская проблема - умиротворим арабов деньгами. Хотя лицо Госна оставалось бесстрастным, еще никогда он не ненавидел Америку с такой силой. Мощь и высокомерие американцев проявлялись во всех их действиях. Они отгородились от всего остального мира, защитили себя от опасностей как больших, так и маленьких, знали, как им поступить, и заявили об этом всем и самим себе.
      Господи, только бы удалось повергнуть их!
      ***
      Пламя в камине излучало приятное тепло. Коттедж президента в Кэмп-Дэвиде был выстроен по классическому американскому образцу - толстые бревна, положенные одно на другое, хотя внутри они были укреплены кевларом, а окна сделаны из плотного полимера, непроницаемого для пуль. Мебель в коттедже представляла собой еще более странную смесь ультрамодерна с удобной стариной. Перед диваном, на котором сидел президент, находились три телетайпа, принимающие все главные агентства новостей, потому что предшественники Фаулера хотели знакомиться с новостями, поступающими по телеграфу. Рядом стояли три больших телевизора, один из которых был постоянно настроен на Си-эн-эн. Но не сегодня. Сегодня вечером телевизор был настроен на "Синемакс". В полумиле от президентского коттеджа находилась приемная станция телевидения, спрятанная среди деревьев, и ее параболические антенны следили за всеми коммерческими телевизионными спутниками, а также за многими военными. В результате президент мог в любой момент получить доступ к любому спутниковому каналу, включая даже те, что передавали порнофильмы, - впрочем, к ним Фаулер не проявлял ни малейшего интереса. В Кэмп-Дэвиде находилась самая дорогая, единственная в своем роде система кабельного телевидения.
      Фаулер налил себе стакан пива. Это был "Dortmunder Union", популярный немецкий напиток, который доставляли из Европы самолетами ВВС, - пост президента имел немало полезных, хотя и неофициальных преимуществ. Лиз Эллиот пила белое французское вино. Левая рука президента поглаживала ее волосы.
      Передавали слащавую романтическую комедию, которая нравилась Бобу Фаулеру. Героиня, между прочим, своими манерами и внешностью напоминала Лиз Эллиот. Немного резкая, слишком властная, но обладающая другими достоинствами. Теперь, с уходом Райана - по крайней мере готовящимся, - обстановка, возможно, станет спокойнее.
      - Мы неплохо разыграли все это, верно?
      - Да, Боб, конечно. - Она отпила глоток из бокала. - Ты был прав относительно Райана. Лучше отпустить его с почетом. - Неважно, как он уйдет, лишь бы не мозолил глаза вместе с этой маленькой стервой, на которой женился, подумала Лиз.
      - Я рад, что и ты придерживаешься такой точки зрения. Вообще-то он неплохой парень, только старомодный. Не идет в ногу со временем.
      - У него устаревшие взгляды, - кивнула Лиз.
      - Верно, - согласился президент. - Почему это мы разговариваем о Райане?
      - Действительно, есть и другие темы. - Она повернулась к его руке и поцеловала ее.
      - Не сомневаюсь, - прошептал президент, ставя бокал на стол.
      ***
      - Шоссе занесено снегом, - сообщила Кэти. - Думаю, ты принял верное решение.
      - Да, только что произошла серьезная автокатастрофа прямо перед воротами. Завтра вечером приеду домой. В конце концов, попытаюсь украсть один из вездеходов.
      - А где Джон?
      - Он в отъезде.
      - Понятно, - заметила Кэти. Интересно, чем это он может заниматься такой ночью? - подумала она.
      - Раз я все равно сижу в кабинете, займусь работой. Позвоню завтра утром.
      - Хорошо, Джек, до свиданья.
      - Это одна из особенностей моей должности - вот уж почему я не стану скучать. - Джек повернулся к Гудли. - Итак, что нам известно?
      - Нам удалось проверить все встречи, состоявшиеся в сентябре.
      - Бен, ты выглядишь, будто готов рухнуть на пол в любую минуту. Сколько времени ты не спал?
      - Со вчерашнего дня, по-моему.
      - Как приятно, когда тебе нет и тридцати. Ну-ка, отправляйся на диван в приемной, - распорядился Райан.
      - А вы?
      - Хочу еще раз прочитать эти материалы. - Джек постучал пальцем по папке, лежащей на столе. - К ним у тебя еще нет допуска. Отправляйся, похрапи до утра.
      - Ладно. Встретимся завтра.
      Гудли исчез за дверью. Джек принялся читать документы по операции "Ниитака", но никак не мог сосредоточиться. Он запер папку в ящике стола, улегся на своем диване, но ему не спалось. Потратив несколько минут на разглядывание потолка, Райан решил, что с неменьшим успехом может разглядывать что-нибудь более интересное. Он включил телевизор, переключил несколько каналов, стараясь найти службу новостей, случайно нажал не на ту кнопку, и на экране появились заключительные кадры рекламы на канале 20, принадлежащем независимой телевизионной станции в Вашингтоне. Джек хотел было исправить ошибку, но в это мгновение снова появился кинофильм. Он не сразу вспомнил название. Грегори Пек и Эва Гарднер.., черно-белый... Австралия.
      - Ну конечно, - пробормотал Райан. "На берегу". Он не видел этот фильм столько лет, классика времен холодной войны... По роману Невила Шюта, верно? Фильм, где снимался Грегори Пек, всегда заслуживает того, чтобы его посмотреть. К тому же с Фредом Астэром.
      Последствия ядерной войны. Джек с удивлением заметил, как он устал. Последнее время он хорошо спал, и...
      ...он заснул, но не совсем. Как это иногда с ним случалось, кинофильм проник в мозг, хотя сон был цветным, а не черно-белым, и потому куда интереснее, чем На экране, решило его сознание и продолжало смотреть картину до конца - откуда-то изнутри. Джек Райан включился в игру. Вот он мчит в "феррари" Фреда Астэра во время последнего Большого приза Австралии, полного катастроф и крови. Вот он отплыл из Сан-Франциско на подводной лодке SSN-623 "Пилонос" (правда, часть его мозга возражала, утверждая что номер 623 принадлежал другой американской субмарине, "Натан-Хэйл", верно?). И сигнал Морзе - постукивание бутылки кока-колы по оконной занавеске - был совсем не смешным: это значило, что пришло время ему и его жене выпить чашку чаю, а ему не хотелось этого - ведь тогда он должен опустить таблетку в молочную смесь своего грудного ребенка, чтобы тот умер. Его жена не в силах была совершить такое - вполне понятно, ведь жена - врач, - поэтому именно ему пришлось взять ответственность на себя, как приходилось принимать ее на себя всегда, и разве не жаль, что ему нужно оставить Эву Гарднер на берегу, одну, смотрящую ему вслед, когда он со своими матросами отплывает, чтобы умереть дома, если им удастся добраться до дома, что весьма маловероятно, а улицы сейчас так пустынны. Кэти, Салли и маленький Джек - все мертвы, и это его вина, потому что он заставил их принять таблетки, чтобы они не умерли от чего-то другого, куда более худшего, но это тоже было плохо и не правильно, даже если не было выбора, почему не застрелить их из пистолета и...
      - Какого черта! - Джек выпрямился, словно подброшенный стальной пружиной. Он посмотрел на дрожащие руки; наконец руки поняли, что его мозг снова контролирует действия своего тела.
      - Тебе просто приснился кошмар, приятель, и не о вертолете вместе с Баком и Джоном. Это что-то куда хуже.
      Райан протянул руку за сигаретой и закурил, затем встал. Снег продолжал падать. Грейдеры не успевали справляться с ним на стоянке перед зданием ЦРУ. Понадобилось время, чтобы встряхнуться и выбросить из головы один из этих ужасных кошмаров, когда его семья погибает такой смертью. Так много страшного, немудрено, что у него плохой сон. Надо убираться из этого проклятого места! подумал он. С ним связано слишком много воспоминаний, и далеко не лучших. Ошибка, которую он допустил перед нападением на его семью; время, проведенное им в подводной лодке; минуты, когда его оставили одного на взлетной полосе аэропорта Шереметьево и старый добрый Сергей Николаевич держал в руке пистолет, направленный прямо в его сердце; а хуже всего - спасение из Колумбии на вертолете. Да, этого слишком много для одного человека. Нужно уходить. Фаулер и даже Лиз Эллиот оказывают ему немалую услугу, совсем не подозревая об этом.
      Совсем не подозревая об этом.
      Какой прекрасный, какой чистый мир раскинулся перед ним. Он выполнил свой долг, сделал часть этого мира чуть лучше и помог другим сделать то же самое. Киноистория, которую он только что видел - нет, в которой он жил, - могла случиться на самом деле, тем или иным образом. Могла, но не случилась. И теперь уже такое не произойдет. За окном было так чисто, все было таким белым, фонари, освещающие площадку для стоянки автомобилей, превращали ее в нечто сказочное. Да, он сыграл свою роль. Теперь пришло время другим попробовать свои силы, и задачи, стоящие перед ними, будут уже легче.
      - Да, это уж точно. - Джек выдохнул табачный дым в оконное стекло. Начну с того, что снова откажусь от сигарет. Кэти будет настаивать на этом. А что потом? Потом продолжительный отпуск летом, может быть, снова съездим в Англию, на этот раз морем, а не на самолете. Поколесим по Европе, потратим на это, пожалуй, все лето. Снова стану свободным человеком. Буду гулять по морскому берегу. Но потом нужно будет найти работу, чем-то заняться. Аннаполис? Нет, это исключено. Какой-нибудь частный фонд? Может быть, преподавание? Скажем, в Джорджтауне? Курс шпионажа? - Он усмехнулся. Точно, он будет преподавать, как осуществлять все нелегальное.
      И как только, черт побери, удалось Джеймсу Григу так долго проработать в этом проклятом учреждении? Как сумел он справиться со стрессом, ежедневным напряжением? Эти знания он так и не передал Джеку.
      - Тебе нужно выспаться, приятель, - напомнил он себе. Однако на этот раз Джек проверил, выключен ли телевизор.
      Глава 34
      Размещение
      Проснувшись, Райан с удивлением увидел, что снегопад не прекратился. Балкон за его окном на верхнем этаже здания был завален снегом почти на два фута. Уборочные группы на протяжении ночи потерпели полную неудачу. Порывистый ветер переносил снег. Едва его убирали с одного места, как вихрь переносил его на другое, образуя заносы. Впервые за много лет на Вашингтон обрушился такой снегопад. Местное население, которое сначала охватила паника, погрузилось теперь в отчаяние. Стали возникать мысли, как выжить в отдаленных коттеджах. При такой погоде вряд ли удастся пополнить запасы продовольствия. Супруги уже посматривали друг на друга, подумывая, как повкуснее приготовить спутника жизни... Посмеиваясь над этой мыслью, Джек отправился за водой, чтобы включить кофеварку. Выйдя из кабинета, он подошел к спящему Бену Гудли и потряс его за плечо.
      - Просыпайтесь, доктор Гудли.
      - Глаза молодого ученого приоткрылись.
      - Сколько времени?
      - Двадцать минут восьмого. Вы из какого района Новой Англии?
      - Нью-Гемпшир, на севере штата, город Литтлтон.
      - Тогда выгляните в окно, увидите знакомый зимний пейзаж. Когда Джек вернулся с кувшином воды, молодой человек стоял у окна.
      - Похоже, за ночь выпало полтора фута снега, может быть, чуть больше. Ну и что? Там, откуда я приехал, это называется легкой метелью.
      - В округе Колумбия такое называется по-другому - Великое Обледенение. Кофе будет готов через несколько минут.
      Тем временем Райан решил выяснить обстановку у службы безопасности на первом этаже.
      - Как там у вас? - спросил он дежурного".
      - Звонят сотрудники и сообщают, что не могут приехать на работу. Впрочем, с этим никаких трудностей - почти вся ночная смена не смогла разъехаться по домам. Шоссе Джорджа Вашингтона закрыто, а также кольцевая дорога со стороны Мэриленда и мост Вильсона снова закрыт.
      - Потрясающе. А теперь слушайте внимательно, это очень важно: всякий, кому удалось пробиться сегодня в Лэнгли, прошел подготовку в КГБ. Расстреливайте их на месте. - Гудли слышал с расстояния в десять футов взрыв хохота на другом конце телефонного провода. - Ладно, сообщайте мне об изменениях в погоде. И приготовьте вездеход, лучше всего компании "Дженерал моторз", на случай, если мне понадобится куда-нибудь ехать. - Джек положил трубку и взглянул на Гудли. - У заместителя директора ЦРУ есть определенные привилегии. К тому же у нас два вездехода с приводом на все колеса...
      - А как быть тем, кому нужно прибыть сюда? Джек ожидал, когда забулькает в кофеварке.
      - Если кольцевое шоссе и шоссе Джорджа Вашингтона закрыты для транспорта, две трети наших сотрудников не смогут приехать в Лэнгли. Теперь вы понимаете, почему русские вложили столько средств в программы контроля погодных условий.
      - Разве никому не приходило в голову...
      - Нет, городской мэрии кажется, что снег бывает только на склонах гор. Если снегопад не прекратится в ближайшее время, движение в городе начнется не раньше среды.
      - Неужели положение настолько тяжелое?
      - Скоро сам в этом убедишься, Бен.
      - Ну вот - а я оставил свои лыжи в Бостоне.
      ***
      - Удар не был уж очень сильным, - запротестовал майор.
      - Распределительный щит придерживается иной точки зрения, майор, - ответил механик. Он включил рубильник. Небольшая черная пластиковая стрелка на циферблате вздрогнула и снова опустилась. - У нас даже не работает радио, вышла из строя гидравлика. Боюсь, некоторое время нам придется задержаться на земле, сэр.
      Ограничительные болты для шасси были доставлены в два часа ночи, причем только со второй попытки. Первая - неудачная - попытка была сделана с помощью автомобиля. После этого кто-то все же догадался, что в Кэмп-Дэвид пробиться сумеет лишь военная машина, и запчасти прибыли на вездеходе. Но даже вездеходу пришлось нелегко из-за множества застрявших автомобилей на дорогах между Вашингтоном и Кэмп-Дэвидом. Предполагалось немедленно приступить к ремонту шасси; работа была не такой уж трудной, но внезапно возникли осложнения.
      - Ну и что будем делать? - спросил майор.
      - По-видимому, где-то разошлись контакты. Придется снять весь щит, сэр, и прозвонить его. На это потребуется целый день - в лучшем случае. Советую связаться с базой и сообщить, чтобы там подготовили второй вертолет - на всякий случай.
      Майор посмотрел в иллюминатор. В такую погоду у него не было ни малейшего желания лететь.
      - Мы не предполагали отправляться отсюда до завтрашнего утра. Когда кончится ремонт?
      - Если я примусь за работу прямо сейчас.., где-то около полуночи.
      - Сначала позавтракайте. А я позабочусь о запасной птичке.
      - Спасибо, майор.
      - Тем временем передам техникам, чтобы здесь включили нагреватель и радио. - Майор знал, что механик родом из Сан-Диего в южной Калифорнии.
      Майор направился к дому. Посадочная площадка находилась на возвышенности, и ветер сметал с нее снег, так что снежный покров не превышал здесь шести дюймов - идти по такому снегу не составляло труда. А вот внизу сугробы достигали трех футов. Солдатам, что несут караул в лесу, приходится нелегко, подумал майор.
      - Как дела? - спросил первый пилот, который брился, стоя у зеркала.
      - Распределительный щит вышел из строя. Механик говорит, что ему понадобится целый день для ремонта.
      - Толчок не был таким уж сильным, - заметил подполковник.
      - Я уже говорил ему об этом. Так что, сообщить на базу?
      - Да, действуй. Ты проверил уровень готовности?
      - Все тихо в мире, сэр. Конечно, проверил.
      Выражение "уровень готовности" означало, насколько тревожным является положение в мире. Состояние готовности правительственных департаментов, ответственных за различные проблемы, связанные с безопасностью страны, зависело от предполагаемой угрозы, существующей в мире. Чем выше опасность, угрожающая миру, тем больше сил держали в немедленной готовности. В настоящий момент угрозы Соединенным Штатам Америки не было, а потому для транспортировки президента в резерве находился всего один вертолет, готовый в случае необходимости заменить президентский VH-3. Майор снял трубку и связался с базой в Анакостии.
      - Да, разогрейте двигатели и держите второй в состоянии готовности. Первый вышел из строя.., что-то с системой электроснабжения. Нет, мы справимся сами. К полуночи должен быть готов к полету. Да, конечно. До свидания. - Майор повесил трубку в тот момент, когда в комнату вошел Пит Коннор.
      - Что-нибудь случилось?
      - Наша птичка вышла из строя, - ответил подполковник.
      - Я даже не заметил, что мы ударились так сильно, - удивился Коннор.
      - Теперь эта точка зрения стала официальной, - улыбнулся майор. - Все придерживаются такого же мнения, кроме сами, о вертолета, который вышел из строя от сильного толчка при посадке.
      - Резервный вертолет приведен в готовность, - сказал подполковник, закончив бриться. - Извини, Пит, но, возможно, нарушенное электроснабжение не имеет никакого отношения к толчку при посадке. Резервный вертолет может быть здесь через тридцать пять минут после вылета из Анакостии. Никаких сообщений об опасности. Может, у тебя есть для нас что-нибудь?
      Коннор отрицательно покачал головой.
      - Нет, Эд. Нам ничего не известно об угрозе.
      - Я мог бы перегнать сюда резервный вертолет, но стоит ли в такую погоду... В Анакостии о нем позаботятся куда лучше. Так что решай.
      - Да, пусть остается на базе.
      - Босс все еще собирается смотреть матч здесь?
      - Да. Нам всем предоставили день отдыха. Вылетаем в Вашингтон завтра в половине седьмого утра. Думаешь, к этому времени все будет готово?
      - Да, ремонт закончится.
      - Ну, пока. - Коннор вышел из дома пилотов и направился в свой коттедж.
      - Как там на свежем воздухе? - спросила Дага.
      - А ты выгляни в окно, - ответил Пит. - Вертолет сломался.
      - Обращаться с ним следует поосторожнее, - заметила специальный агент Эллен Д'Агустино, расчесывая волосы.
      - Это не их вина. - Коннор поднял трубку телефона прямой связи с командным центром Секретной службы, расположенным всего в нескольких кварталах к западу от Белого дома.
      - Говорит Коннор. Вертолет президента вышел из строя. Из-за неблагоприятных метеорологических условий запасной вертолет решено оставить на базе ВВС в Анакостии. Есть чью-нибудь на пульте, о чем мне еще неизвестно?
      - Нет, сэр, - ответил дежурный агент. На расположенной перед ним панели были видны буквы "ПРЕЗ", означающие "президент". Яркие светоизлучающие диоды свидетельствовали, что он сейчас находится в Кэмп-Дэвиде. Пространство, отведенное для "ПЛ" - первой леди США, сдавалось пустым. Вице-президент вместе со своей семьей находился в официальной резиденции на территории военно-морской обсерватории рядом с Массачусетс-авеню, Норт-Уэст.
      - Насколько нам известно, сэр, все в порядке, тихо и спокойно, - доложил он.
      - Как ситуация с дорогами? - спросил Пит.
      - Плохая. Все вездеходы, имеющиеся в нашем распоряжении, занимаются перевозкой людей.
      - Слава Богу, что у нас есть "шевроле", - вздохнул Коннор. Как и ФБР, Секретная служба пользовалась большими фургонами с приводом на все колеса, выпускаемыми этой фирмой для перевозок, не терпящих отлагательства. С надежной броней и запасом топлива, как у танка, эти фургоны пробирались там, где, кроме них, мог пройти только танк. - А вот у нас здесь тепло и уютно.
      - Бьюсь об заклад, что караульные морские пехотинцы отмораживают свои яйца в лесу.
      - Есть новости из аэропорта Даллес? - спросил Коннор.
      - Премьер-министр прибывает в восемнадцать часов. Оттуда сообщили, что одна посадочная полоса очищена и готова принять самолет. Во второй половине дня надеются очистить все взлетно-посадочные полосы. У нас снегопад начал наконец стихать. Знаете, сэр, это может показаться странным...
      - Знаю, можешь не продолжать. - Коннору надоело выслушивать подобные сентенции. Странным было то, что такая погода делала работу Секретной службы намного проще. - Ну пока. Ты знаешь, как с нами связаться.
      - Пока, Пит. До завтра.
      Услышав шум мотора, Коннор выглянул в окно. Морской пехотинец, сидевший за рулем снегоочистителя, убирал снег с дорожек между коттеджами. Еще две машины работали на дороге. Пит присмотрелся к машинам. Их окраска показалась ему странной: дорожные машины были окрашены в стандартный камуфляж Пентагона, предназначенный для действий в лесу, - перемежающиеся зелено-коричневых тонов пятна, зато сами морские пехотинцы были одеты во все белое. Даже их автоматы М-16А2 закрывали белые чехлы. Всякий, кто сегодня попытается проникнуть на территорию Кэмп-Дэвида, рискует слишком поздно обнаружить, что караулы морских пехотинцев, охраняющие наружный забор, совершенно невидимы. В такое время даже Секретная служба может позволить себе расслабиться, а подобное случалось крайне редко. Раздался стук в дверь. Дага подошла и открыла ее.
      - Утренние газеты, мадам. - Капрал морской пехоты передал газеты.
      - Знаешь, Пит, - заметила Д'Агустино, закрыв дверь, - иногда мне кажется, что положиться можно только на тех, кто доставляет почту.
      - А на морских пехотинцев? - засмеялся Пит.
      - И на них тоже.
      ***
      - Пеленг на "Сьерру-16" меняется! - выкрикнул гидроакустик. - Цель поворачивает налево.
      - Отлично, - отозвался капитан третьего ранга Клаггетт. - Мистер Питни, командуйте.
      - Слушаюсь, сэр, - ответил штурман. Клаггетт скрылся в гидролокационной рубке. Группа слежения ожила и приготовилась получить новые координаты, чтобы произвести расчеты.
      - Смотрите, сэр. - Акустик постучал по экрану карандашом. - Похоже, заходит к траверзу. Мостик, докладывает акустик, пеленг сейчас сто семьдесят один семь ноль, цель смещается влево. Излучаемый ею шум постоянный, оцениваю скорость цели как неизменившуюся.
      - Хорошо, спасибо.
      Это был уже третий такой поворот, за которым они следили. Судя по всему, предположение Клаггетта оказалось правильным. Русская субмарина вела очень методичный, очень тщательный - и очень продуманный - поиск в районе патрулирования ракетоносца "Мэн", подобно тому, как это делали американские ударные подлодки класса 688, разыскивая русские субмарины. Дистанция между перекладинами этой лестницы составляла примерно сорок тысяч ярдов.
      - Знаете, помощник, этот новый питательный насос у русских - настоящий шедевр, - заметил акустик. - Шум двигателя резко уменьшился, а ведь они, по данным группы слежения, движутся со скоростью в десять узлов.
      - Да, еще пара лет, и эти парни причинят нам немало беспокойства.
      - Шум, механический шум на "Сьерре-16", пеленг сейчас один шесть четыре, все еще смещается влево. Скорость не меняется. - Старшина нанес жировым карандашом всплеск шума на экране. - Может быть, вы и правы, сэр, но пока им еще учиться и учиться.
      - Расстояние до цели сорок восемь тысяч ярдов.
      - Мистер Питни, давайте чуть увеличим дистанцию, - скомандовал помощник. Оставим его справа.
      - Слушаюсь, сэр. Рулевой, перо руля влево на пять градусов.
      - Поворачивает на новый курс? - Капитан первого ранга Рикс вошел в гидролокационный пост.
      - Да, похоже, он движется по точно рассчитанной схеме, шкипер.
      - Методично действует этот сукин сын, а?
      - Начал поворот в пределах двух минут по сравнению с нашими расчетами, ответил Клаггетт. - Я только что отдал приказ поддерживать прежнюю дистанцию.
      - Правильно. - Риксу нравилась такая игра, действительно нравилась. Он не был на борту ударной подводной лодки с того времени, как служил заместителем командира боевой части. Ему не приходилось гоняться за русскими субмаринами уже пятнадцать лет. В тех редких случаях, когда его акустик слышал шум русской подлодки, действия Рикса были всегда одинаковыми - он прослеживал подлодку, определял ее курс, затем ложился на курс, оставляющий противника за кормой, и уходил на такое расстояние, что шум русской подлодки сливался с фоновым.
      По необходимости условия игры менялись. Русские субмарины становились заметно тише, поэтому ситуация резко усложнялась. Всего несколько лет назад это вызывало раздражение, а вот сейчас делалось по-настоящему тревожным. Не исключено, что придется внести коренные изменения в стратегию...
      - Как по-вашему, помощник, а что, если это превратится в стандартную тактику?
      - Что вы имеете в виду, шкипер?
      - Видите ли, эти ребята делают свои подлодки все более тихими, поэтому такая тактика может оказаться весьма разумной.
      - Извините, капитан, не понимаю. - Клаггетт смотрел на Рикса с недоумением.
      - Если мы сидим у вражеской подлодки на хвосте, по крайней мере нам известно, где она находится. Можно даже выпустить звуковой буй и вызвать подкрепление, чтобы покончить с противником. А теперь подумайте. Русские становятся очень тихими. Если мы разорвем с ними контакт, как только обнаружим противника, кто может гарантировать, что снова не столкнемся с ним? Поэтому куда более разумно следовать за ними на безопасном расстоянии и не терять их из виду.
      - Да, капитан, это звучит неплохо, - а вдруг они заметят нас, развернутся и рванут прямо к нам на большой скорости?
      - Разумное замечание. Тогда нужно следовать за ними не прямо за кормой, а немного в стороне.., в этом случае вероятность случайного сближения снизится. Развернуться на сто восемьдесят градусов и мчаться навстречу противнику, что сидит у тебя на хвосте, - вполне логичный оборонительный маневр, но ведь он не может носиться на большой скорости по всему океану?
      Боже мой, этот парень пытается разработать тактику...
      - Прошу вас, сэр, сообщите мне, если вам удастся убедить в этом оперативное управление.
      - Вместо того, чтобы следовать по его курсу прямо сзади, я собираюсь держаться к северу от него. При этом эффективность наших буксируемых датчиков увеличится, так что это будет более безопасно.
      Эта часть плана Рикса звучит разумно, подумал Клаггетт.
      - Слушаюсь, капитан. Сохраняем дистанцию в пятьдесят тысяч ярдов?
      - Да, лучше уж чувствовать себя в безопасности.
      ***
      Как и предсказывали, второй снегопад оказался легким, заметил Госн. Выпал небольшой снежок - так они называли это, - покрывший автомобили и площадку для стоянки. Здесь о таком снегопаде даже не беспокоились, хотя это походило на самую сильную снежную бурю, которую Госну доводилось видеть в Ливане.
      - Ну что, позавтракаем? - спросил Марвин. - Не люблю работать на голодный желудок.
      Он просто поразителен, подумал Ибрагим. Ничего не боится, будто у него нет нервов. Или очень смел или.., что-то еще. Госн задумался над этим. Этот индеец убил греческого полицейского, не моргнув глазом, преподал жестокий урок одному из инструкторов школы боевых единоборств, продемонстрировал незаурядное искусство в обращении с оружием и полностью пренебрег опасностью, когда они откапывали израильскую бомбу. Да, в нем чего-то недоставало, пришел к выводу Госн. Индеец не знает страха, а такие люди не могут быть вполне нормальными. Не то чтобы этот парень умел сдерживать страх, как большинство солдат. Чувство страха у него попросту отсутствовало. Неужели Марвин всего лишь старался произвести впечатление на окружающих? Или действительно ничего не боялся? Наверно, ему чужд страх, решил наконец Госн, а значит, он сумасшедший, и потому от него больше опасности, чем пользы. Такие мысли делали то, что предстояло Госну, куда проще.
      Маленькое кафе при мотеле не обслуживало постояльцев в номерах, поэтому всем троим пришлось выйти на холод, чтобы позавтракать. По пути Расселл купил газету - он хотел прочитать материалы о предстоящем матче.
      Куати и Госну потребовалось всего лишь взглянуть вокруг, чтобы еще больше возненавидеть американцев. Они ели яичницу с беконом или ветчиной, а также блинчики с мясом - во всех случаях мясо было самого нечистого из животных, свиньи. И одному и другому запах свинины казался отталкивающим. Марвин бессознательно заказал себе обычный завтрак, как если бы захотел выпить чашку кофе. Госн заметил, что командир выбрал овсяную кашу и, не доев ее, внезапно побледнел и вышел из-за стола.
      - Что с ним такое? - спросил Расселл. - Ему плохо?
      - Да, Марвин, ему очень плохо. - Госн взглянул на жирный бекон в тарелке Расселла и понял, что запах вызвал у Куати приступ тошноты.
      - Надеюсь, он сумеет управлять автомобилем.
      - С этим не будет никаких затруднений. - А вдруг действительно возникнут проблемы, подумал Госн. Разумеется, попытался он убедить себя, командиру приходится преодолевать куда большие трудности. Но громкие слова рассчитаны на посторонних и не в такие моменты, как этот. Нет, поскольку никогда раньше перед ним не стояло подобной задачи, командир выполнит все, что от него потребуется. Расселл заплатил за завтрак наличными и оставил официантке, походившей на девушку индейского происхождения, порядочные чаевые.
      Когда они вернулись в свой номер, Куати был бледен и вытирал лицо после мучительного приступа рвоты.
      - Может быть, принести что-нибудь, дружище? - спросил Расселл. - Молока или еще что для желудка?
      - Нет, Марвин, спасибо.
      - Ну, если ты так считаешь... - Он раскрыл газету. В оставшиеся несколько часов делать были нечего. В газете было напечатано, что Миннесота впереди на шесть с половиной очков. Марвин решил, что, если кто-нибудь спросит его, он поставит на "Викингов".
      ***
      Специальный агент Уолтер Хоскинс, заместитель руководителя отделения ФБР в Денвере, ответственный за расследование фактов коррупции и рэкета, понимал, что придется пропустить матч, несмотря на то что жена сделала ему подарок на Рождество - билет на Суперкубок. Билет Хоскинс уже продал старшему агенту, возглавляющему отделение в Денвере, за двести долларов. Самому Хоскинсу предстояло еще многое сделать. Тайный осведомитель ФБР сумела, наконец, добиться полного успеха на вчерашнем ужине у председателя Национальной футбольной лиги. На этот прием - как и на те, что проводятся перед розыгрышем приза "Кентукки-дерби", - всегда собираются богатые, влиятельные и обладающие политической властью люди. И этот не был исключением. На нем присутствовали оба сенатора от штатов Колорадо и Калифорния, несколько конгрессменов, губернаторы штатов и примерно сотни три других гостей. Тайный осведомитель Хоскинса сидела за столом вместе с губернатором Колорадо, сенаторами и женщиной-конгрессменом из третьего округа. Все они подозревались в коррупции, расследованием которой и занимался Хоскинс. Спиртное лилось за столом рекой, и, как всегда, в vino была veritas. Прошлым вечером заключили сделку - плотина будет построена - и приняли решение, кто и сколько получит. Даже глава местного отделения экологического клуба "Сьерра" не остался в стороне. В обмен на крупный взнос, который будет сделан подрядчиком, и разбивку нового парка, разрешение на создание которого даст губернатор штата, защитники окружающей среды приглушат свои голоса против строительства плотины. Самым печальным, подумал Хоскинс, является то, что регион действительно нуждается в ирригации. От этого выиграют все, включая местных рыбаков. Незаконным этот проект сделали взятки. Ему предстоит выбрать между пятью законодательными актами, каждый из которых мог быть использован для обвинения, однако самым суровым среди них был закон об организациях, действующих с использованием рэкета и коррупции. Этот закон был принят конгрессом более двадцати лет назад, причем никто не задумывался тогда над сферой его действия. В результате расследований, проведенных Хоскинсом, один губернатор уже отбывал срок заключения в федеральной тюрьме, и скоро к нему присоединятся еще четыре народных избранника. Скандал взорвет политический мир штата Колорадо. В данном случае тайным осведомителем была личная секретарша губернатора, молодая женщина, полная идеализма и еще восемь месяцев назад сделавшая вывод, что с нее хватит. Женщине всегда легче спрятать на теле микрофон, особенно если у нее большая грудь, как в данном случае. Микрофон техническая служба ФБР спрятала у нее в бюстгальтере, и геометрические очертания фигуры способствовали хорошему приему. Кроме того, это было надежным местом, потому что губернатор уже вкусил ее прелести и остался разочарован. Старая поговорка еще раз подтвердила свою правоту: нет ничего ужаснее гнева покинутой женщины.
      - Ну и что? - спросил Мюррей, раздраженный тем, что ему приходится уже второе воскресенье проводить в своем кабинете. Чтобы приехать на работу, он воспользовался метрополитеном, а теперь и метро встало. Не исключено, что ему придется сидеть здесь целый день.
      - Дэн, у нас уже достаточно доказательств для обвинительного акта, но мне хотелось бы подождать, пока не будут вручены деньги, и уже тогда произвести аресты. Мой тайный осведомитель сумела добыть неопровержимые доказательства. Сейчас я сижу и лично расшифровываю магнитофонную запись.
      - А ты не мог бы передать текст телефаксом?
      - Обязательно, как только закончу расшифровку. На этот раз они не сумеют выскользнуть, Дэн, ни один из них.
      - Уолт, мы поставим тебе памятник, - похвалил его Мюррей, забыв о своем раздражении. Подобно большинству полицейских, он ненавидел чиновников, замешанных в коррупции, почти так же, как и преступников, похищающих детей ради выкупа.
      - Знаешь, Дэн, я так доволен своей новой работой, - засмеялся в телефонную трубку Хоскинс. - Может быть, даже попробую баллотироваться на одно из освободившихся в Сенате мест.
      - От этого штату Колорадо будет только польза, - заметил Дэн. Только не пытайся носить с собой оружие, подумал он, хотя и понимал, что относится к Хоскинсу несправедливо. Несмотря на то что Уолт не смог проявить себя там, где требовались смелые и решительные действия, он полностью подтвердил ту оценку, которую ему дал в прошлом году Дэн: Хоскинс оказался блестящим следователем, настоящим гроссмейстером, равным по своему таланту, может быть, самому Биллу Шоу. А вот провести полевую операцию, задержать преступника, угрожая ему пистолетом, - это было Уолту не по силам. В данном случае арестовать виновных будет несложно, напомнил себе Мюррей. Политические деятели прячутся за адвокатами и для своей защиты прибегают к помощи прессы, а не к револьверам. Каково мнение прокурора?
      - Он оказался честным, умным парнем. Мы работаем с ним рука об руку. Помощь Министерства юстиции не повредит, разумеется, но, если нужно, прокурор справится своими силами, Дэн.
      - Хорошо. Пришли мне текст, как только закончишь работу. - Мюррей нажал на другую кнопку и позвонил директору ФБР Шоу домой, в Шеви-Чейс.
      - Слушаю.
      - Билл, это Дэн, - произнес Мюррей, разговаривая со своим начальником по защищенной от прослушивания линии. - Звонил Хоскинс и сообщил, что вчера вечером добился полного успеха. Говорит, что весь разговор записан на пленку, - все пять подозреваемых заключили сделку, когда лакомились ростбифом.
      - Ты отдаешь себе отчет в том, что теперь нам придется перевести Хоскинса на более высокую должность? - усмехнулся директор ФБР.
      - Сделай его помощником заместителя.
      - Я уже так поступил однажды, и ты все еще напрашиваешься на неприятности. Мне приехать на работу?
      - Думаю, нет необходимости. Как там у тебя погода?
      - Собираюсь построить трамплин для прыжков на лыжах - прямо во дворе. Дороги в ужасном состоянии.
      - Я приехал на метро, а потом его закрыли - говорят, лед на рельсах.
      - Да, Вашингтон, округ Колумбия, - город паники, - ответил Шоу. - Ну хорошо, отдохну и посмотрю матч, мистер Мюррей.
      - А вот я, мистер Шоу, вынужден отказаться от личной жизни и трудиться ради вящей славы бюро.
      - Вот это приятно слышать - мне нравится преданность у подчиненных. Тут у меня рядом внук, - сообщил Шоу, глядя, как невестка кормит его из бутылочки.
      - Как поживает Кенни-младший?
      - Мы еще сделаем из него отличного агента ФБР. Итак, если ты сможешь обойтись без меня, Дэн...
      - Билл, играй с внуком - только вовремя отдай его матери, если у него случится конфуз с пеленками.
      - Ясно. Держи меня в курсе дела. Ты ведь понимаешь, по этому вопросу мне придется разговаривать с президентом.
      - По-твоему, могут возникнуть проблемы?
      - Нет, он сам ненавидит коррупцию.
      - Ладно, Билл, в случае необходимости позвоню. - Мюррей положил трубку, вышел из своего кабинета и направился в центр связи. По пути он встретил инспектора Пэта О'Дэя, который шел в ту же сторону.
      - Это твоя собачья упряжка во дворе, Пэт?
      - Некоторые из нас ездят на нормальных автомобилях. - О'Дэй пользовался пикапом с приводом на обе оси. - Между прочим, шлагбаум у ворот с Девятой улицы застыл в поднятом положении. Я распорядился, чтобы второй шлагбаум не поднимали.
      - Ты зачем приехал сегодня?
      - Я дежурю в центре управления. Мой сменщик живет во Фредерике, так что я не жду его приезда раньше четверга. У меня такое впечатление, что шоссе 1-270 закрыли до весны.
      - Господи, что за нервный город, стоит только пойти снегу.
      - Мне об этом можешь не говорить. - Предыдущим местом службы инспектора О'Дэя был Вайоминг, и он все еще расстраивался, вспоминая, какая там великолепная охота.
      Мюррей вошел в центр связи и сообщил сотрудникам, что ждет телефакс из Денвера. Текст будет закодирован только словами, поэтому никто, кроме него, не должен видеть поступивший материал.
      ***
      - Вот это никак не сочетается, - сказал Гудли после ленча.
      - Что именно?
      - Да первое сообщение, которое нас так потрясло, - нет, извините, второе. Места пребывания Нармонова и Спинакера не совпадают.
      - Само по себе это мало что значит.
      - Знаю. Но вот странно: помните, я говорил о лингвистических изменениях в его докладах?
      - Да, только не забудь, что мой русский очень слаб. Я не в состоянии заметить нюансы подобно тебе.
      - Вот здесь я впервые это заметил - и именно здесь я не могу убедительно доказать, что они встречались. - Гудли сделал паузу. - Мне кажется, в этом что-то таится.
      - Не забудь, тебе придется убедить наш русский отдел.
      - Действительно, это будет непросто.
      - Совершенно верно, - кивнул Райан, - поэтому подкрепи это чем-то еще, Бэн.
      ***
      Один из сотрудников службы безопасности помог Кларку внести ящик с бутылками. Джон поставил полные вместо пустых в бар, затем направился в помещение для отдыха с четырьмя оставшимися бутылками "Чивас Ригал". Чавез шел следом, неся цветы. Кларк поставил бутылки на место и оглянулся вокруг, проверяя, все ли в порядке. Он поправил кое-что здесь и там, чтобы показать, что старается изо всех сил. Бутылка с установленным внутри трансивером имела трещину в верхней части, так что никто не попытается открыть ее, подумал он. Умные парни в научно-техническом отделе. Обычно лучшими оказываются простые решения.
      Теперь нужно установить букеты цветов, которые были искусно подобраны. Они состояли главным образом из белых роз, очень красивых, по мнению Чавеза, и зеленые палочки, поддерживающие их, выглядели вполне уместными. После этого Динг спустился в туалет нижней палубы и заглянул внутрь. Там он положил на дно мусорной корзины маленький магнитофон японского производства, предварительно убедившись, что он исправно работает. Чавез встретил Кларка рядом с основанием винтовой лестницы, ведущей наверх, и они вышли из самолета. Сотрудники службы безопасности, сопровождающие японского премьера, только подходили к трапу, когда оба офицера ЦРУ скрылись в здании аэропорта. Они быстро нашли запертую комнату, открыли ее и переоделись, так что через несколько минут оттуда вышли два бизнесмена с другими прическами и в темных очках.
      - Неужели обычно все проходит так просто, мистер К.?
      - Нет, - покачал головой Кларк.
      Теперь они направились в противоположную часть здания. Кларк и Чавез находились на расстоянии полумили от "Боинга-747", но отчетливо видели огромный авиалайнер. Неподалеку стоял "Гольфстрим-IV", окрашенный в цвета частного самолета. Предполагалось, что он вылетит на несколько минут раньше японского "Боинга" и начнет удаляться от него. Кларк достал из кейса маленький магнитофон "Сони", вставил кассету и надел наушники. Он отчетливо слышал голоса японских сотрудников безопасности внутри самолета. Бобины кассеты вращались, фиксируя каждое слово. Кларк слушал, делая вид, что читает книгу. Жаль, что я не понимаю по-японски, подумал он. Как часто происходит во время тайных операций, ее руководитель сидел без дела, ожидая, когда начнут развиваться события. Кларк поднял взгляд и увидел, как снова раскатывают красный ковер, строятся солдаты и ставят трибуну. Должно быть, подумал Кларк, все это до смерти надоело тем, кто занимается такими вещами.
      Дальше все пошло быстро. Президент Мексики лично проводил японского премьер-министра к самолету и тепло пожал ему руку у трапа. Кларк решил, что это может служить доказательством успешно закончившихся переговоров. Радость от хорошо проведенной работы и грусть, что приходится идти на такие шаги. Премьер-министр и сопровождающие его лица поднялись по трапу, дверца закрылась, и трап отъехал в сторону. Одна за другой загудели турбины "Боинга-747".
      Кларк слышал, как в верхней комнате отдыха зазвучал разговор, но, едва заработали двигатели, качество приема мгновенно ухудшилось. Тут же начал выруливать на взлетную площадку "Гольфстрим" и через две минуты после него японский Боинг. Такой порядок взлета был тщательно продуман. Посылая в воздух самолеты вслед за реактивными "джамбо", нужно проявлять максимальную осторожность. Широкофюзеляжные лайнеры оставляют за собой мощный турбулентный поток, представляющий немалую опасность для самолетов меньших размеров. Офицеры ЦРУ стояли на обзорной площадке до тех пор, пока "Боинг-747" не оторвался от бетона взлетной полосы и их работа не подошла к концу.
      Поднявшись в воздух, "Гольфстрим" достиг крейсерской высоты в сорок одну тысячу футов, двигаясь на север курсом двадцать шесть градусов, и направился в Новый Орлеан. Прислушиваясь к указаниям людей, расположившихся за его спиной, летчик несколько уменьшил скорость. Справа от них на такой же высоте продолжал полет "Боинг-747", курс которого был тридцать один градус. Внутри огромного авиалайнера фальшивая бутылка шотландского виски была направлена в сторону иллюминатора, и заключенный в ней трансивер вел передачу на исключительно высокой частоте по направлению к принимающим установкам на борту "Гольфстрима". Очень благоприятная частота передачи гарантировала отличный прием, и не меньше десяти магнитофонов записывали передаваемые сигналы - по два для каждого канала. Летчик старался, насколько это возможно, держать курс поближе к востоку до тех пор, пока оба самолета не оказались над поверхностью Мексиканского залива. Затем, когда к ним присоединился еще один самолет, на этот раз ЕС-135, который с трудом сумел взлететь с базы ВВС Танкер в Оклахоме, "Гольфстрим" отвернул налево. Новый самолет занял позицию в тридцати милях к востоку и на две тысячи футов ниже своего более крупного собрата из той же фирмы.
      Первый самолет-преследователь совершил посадку в Новом Орлеане, высадил пассажиров, выгрузил оборудование, заправился и взлетел, возвращаясь обратно в Мехико-Сити.
      В это время Кларк находился в посольстве. Ему удалось добиться, чтобы в состав группы включили переводчика японского языка из разведывательного отдела ЦРУ. Попытка прослушать в аэропорту мексиканской столицы разговоры, ведущиеся внутри японского авиалайнера, подтвердила действенность системы, и Кларк решил, что еще лучше тут же узнать, о чем велись эти разговоры. Переводчик не торопился. Он трижды прослушал магнитофонную запись и лишь после этого начал печатать. Получилось меньше двух страниц. Переводчика раздражало, что Кларк все время смотрел через его плечо.
      - Жаль, что не так просто договориться с оппозицией в нашем парламенте, читал вслух Кларк. - Мы всего лишь дали согласие заплатить некоторым его сотрудникам.
      - Похоже, мы получили то, что нам нужно, - заметил переводчик.
      - Где твой специалист по связи? - спросил Кларк начальника резидентуры.
      - Я сам сделаю это.
      Действительно, все оказалось достаточно просто. Резидент ввел две страницы машинописного текста в память компьютера. К нему был присоединен небольшой аппарат, внешне напоминавший видеоплейер с лазерным диском. На этом диске были записаны буквально биллионы случайных цифр. Каждая буква, которую он печатал, произвольно превращалась во что-то иное и передавалась в центр связи системы "Меркурий" в Лэнгли. Там происходила запись поступающего сигнала. Дежурный техник выбирал соответствующий диск из секретной, строго охраняющейся библиотеки, вкладывал его в свой компьютер и нажимал кнопку. Через несколько секунд из принтера появились две страницы четкого расшифрованного текста. Они были запечатаны в конверт и переданы курьеру, тот немедленно поднялся на седьмой этаж в кабинет заместителя директора ЦРУ.
      - Доктор Райан, вот материал, который вы ждете.
      - Спасибо. - Джек расписался в получении. - Доктор Гудли, я вынужден отвлечься на пару минут.
      - Ничего страшного. - Бен склонился над пачкой бумаг. Райан вскрыл конверт, прочитал текст два раза, обращая внимание на каждое слово. Затем поднял телефонную трубку и попросил соединить его по защищенной от прослушивания линии с Кэмп-Дэвидом.
      - Центр управления, - послышался голос в трубке.
      - Говорит доктор Райан из Лэнгли. Мне нужно поговорить с боссом.
      - Одну минуту, сэр, - ответил дежурный, сержант морской пехоты. Райан закурил сигарету.
      - Президент слушает, - послышался новый голос.
      - Господин президент, докладывает Райан. У меня есть отрывок разговора в "Боинге-747".
      - Неужели так быстро?
      - Его прослушали перед тем, как были включены двигатели. В нашем распоряжении неопознанный голос - думаем, это премьер-министр, - заявивший, что сделка заключена.
      Джек прочитал три первые строчки.
      - Вот сукин сын, - выдохнул Фаулер. - Будь я прокурором и имей такие доказательства, привлек бы его к суду.
      - Я решил, сэр, что вы захотите прочитать текст как можно быстрее. Первые две страницы могут передать по факсу немедленно. Полный текст будет готов к двадцати одному часу.
      - Будет приятно почитать что-нибудь после матча. О'кей, высылайте. Президент положил трубку.
      - Будет исполнено, сэр, - ответил Райан.
      ***
      - Ну, пора отправляться, - сказал Госн.
      - Пора так пора. - Расселл встал и надел свое теплое пальто.
      Снаружи было по-настоящему холодно. Предсказывали максимум шесть градусов выше нуля по Фаренгейту, но столбик ртути еще не дополз до этой отметки. Ледяной северо-восточный ветер дул из Небраски, где было еще холоднее. Хорошим было лишь то, что с холодной погодой небо очистилось. Денвер относится к тем городам, в которых инверсия низких зимних температур ухудшает проблему смога. Однако сегодня на небе практически не было ни единого облачка, а на западе Марвин видел, как ветер сдувает снег с пиков хребта Франт-Рейндж и он развевается подобно белым флагам. Вне сомнения, это было добрым предзнаменованием, а ясная погода означала, что рейсы из аэропорта Стейплтон не будут задерживаться, чего он опасался несколько дней назад.
      Марвин включил двигатель фургона, повторил про себя фразы, которые ему придется произнести, и за то время, что двигатель прогревался, еще раз мысленно прошелся по плану операции. Повернув голову, он взглянул на груз, лежавший сзади. Почти тонна сверхмощной взрывчатки, говорил ему Ибрагим. Да, телевизионная аудитория по всей стране будет вне себя от ярости. Затем Расселл подошел к автомобилю, который он взял в аренду, включил двигатель и передвинул рычажок нагрева на максимум. Жаль, что командир Куати чувствует себя так плохо. Может быть, это просто нервы, подумал Расселл.
      Через несколько минут арабы вышли из дома. Госн сел рядом с Марвином. Он тоже нервничал.
      - Ты готов, приятель?
      - Да.
      - Поехали.
      Расселл включил задний ход и выехал со стоянки, затем двинулся вперед, предварительно убедившись, что арендованный автомобиль следует за ними, и выехал на шоссе.
      Чтобы добраться до стадиона, понадобилось всего несколько минут спокойной езды. Всюду стояли полицейские, и Расселл заметил, что Госн поглядывает на них с беспокойством. Присутствие полиции ничуть не тревожило Расселла. Копы находятся здесь всего лишь для того, чтобы следить за порядком и управлять движением, а сейчас они просто стояли и смотрели по сторонам, потому что поток транспорта в сторону стадиона еще не начался. До матча оставалось почти шесть часов. Марвин свернул с шоссе и направил фургон к воротам, отведенным для автомобилей прессы. Там стоял полицейский, которого ему придется убедить. Куати уже оторвался от фургона и ездил кругами вокруг ближайших кварталов. Марвин остановил машину и опустил стекло.
      - Привет, - обратился он к копу.
      Постовой Питер Доукинс из городской полиции Денвера уже изрядно замерз, хотя родился и вырос в Колорадо. Ему поручили стоять у ворот, отведенных для проезда прессы и важных лиц, - он получил этот пост лишь потому, что был одним из самых младших полицейских. Те, что постарше, выбрали себе места потеплее.
      - Кто вы такой? - спросил Доукинс.
      - Технический персонал, - ответил Расселл. - Это ведь въезд для прессы, верно?
      - Да, но вас нет в моем списке. - На стоянке для особо важных лиц количество мест было ограничено, и Доукинс не собирался пропускать кого угодно.
      - В фургоне "А" вышел из строя видеорекордер, вон там, - объяснил Расселл, делая жест в сторону фургона компании Эй-би-си. - Нам пришлось привезти запасной.
      - Никто не предупредил меня об этом, - заметил полицейский.
      - И меня никто не предупредил до шести вечера накануне. Пришлось тащить проклятую штуку из Омахи. - Расселл взмахнул блокнотом куда-то в направлении штаб-квартиры телевизионной компании. Госн, сидящий сзади, вне поля зрения полицейского, затаил дыхание.
      - А почему не доставили самолетом?
      - Да потому что "Федерал-экспресс" не работает по воскресеньям, а чертов аппарат слишком велик и не пролезает в дверь "Лиэрджета". Но я не жалуюсь, приятель. Я - техник из Чикаго, понимаешь? Мне платят сверхурочные - в три с половиной раза больше, чем в обычные дни, ясно? Это когда мы работаем далеко от дома, по особым случаям и в выходные дни.
      - Звучит совсем неплохо, - согласился Доукинс.
      - Больше, чем я зарабатываю в будние дни за всю неделю, так что продолжайте расспрашивать, приятель. - Расселл усмехнулся. - Я получаю доллар с четвертью каждую минуту.
      - У вас, должно быть, крепкий профсоюз.
      - Это уж точно, - засмеялся Марвин.
      - Знаешь, куда ехать?
      - Конечно, сэр.
      Расселл тронулся с места. Госн с облегчением вздохнул, когда фургон снова покатил вперед. Он слышал каждое слово, уверенный, что сейчас все сорвется.
      Доукинс смотрел вслед фургону. Он глянул на часы и сделал пометку в своем блокноте. По какой-то причине капитан требовал, чтобы рядом с номером каждого приехавшего автомобиля стояло время появления у стадиона. Доукинс не понимал смысла этого приказа, но далеко не все распоряжения капитана имеют смысл, правда? Лишь мгновение спустя он понял, что на только что въехавшем фургоне компании Эй-би-си номерные знаки штата Колорадо. Странно, подумал он, и в этот момент подъехал роскошный "линкольн". Этот автомобиль был внесен в список - в нем приехал президент Американской конференции НФЛ. Важные лица стараются приехать пораньше, подумал Доукинс, чтобы расположиться в своих ложах и взяться за выпивку. Накануне ему довелось попасть в число тех полицейских, которым было поручено следить за безопасностью во время вечеринки, организованной этим самым президентом, и у него на глазах каждый богатый придурок из Колорадо напился вусмерть вместе с разными политиками и другими важными лицами, съехавшимися со всей Америки, - почти все полные болваны, подумал молодой полицейский, видевший своими глазами, что они вытворяли. По-видимому, Хемингуэй был все-таки прав: богатые отличаются от остальных лишь тем, что у них больше денег.
      В двухстах ярдах от полицейского Расселл остановил фургон и вытянул ручной тормоз, не выключая двигателя. Госн перелез в заднюю часть машины. Матч должен начаться в 16.20 по местному времени. Важные события, решил Ибрагим, всегда начинаются с опозданием. По-видимому, игра начнется не раньше 16.30. К этому он прибавил еще полчаса и установил момент взрыва на 17.00 поясного времени Скалистых гор. Выбранные наугад моменты всегда устанавливают на час с нулями, да и к тому же сам момент взрыва был выбран еще несколько недель назад - в течение первого часа после начала матча.
      У этого устройства не было очень уж надежного предохранительного приспособления. На каждой из дверок, ведущих внутрь корпуса, Госн установил защищающий ее простой взрыватель, но у него не было времени заняться этим всерьез, защитить устройство, находящееся внутри, чем-то более надежным и совершенным. Впрочем, подумал Госн, это даже к лучшему. Сильные порывы северо-западного ветра сотрясали фургон, и чувствительный выключатель с перекидной головкой мог оказаться здесь совсем неуместным, даже опасным.
      Между прочим, понял он с опозданием, даже если сильно захлопнуть дверцу... Что же еще ты забыл предусмотреть? - подумал он. Госн напомнил себе, что в такие моменты его всегда охватывают самые пугающие мысли. Он еще раз вспомнил, что проделывал до этого момента. Все, абсолютно все было проверено по сотне раз и даже больше. Устройство готово. Ну, разумеется, после такой работы... Разве он не потратил несколько месяцев на самую тщательную подготовку?
      Инженер еще раз проверил электрические цепи. Все контуры функционировали нормально. Низкая температура почти не сказалась на аккумуляторах. Он присоединил провода к таймеру - вернее, попытался присоединить. Его руки настолько замерзли, что пальцы едва шевелились и дрожали от волнения. Госн тут же прекратил работу, преодолел волнение и со второй попытки закрепил провода на клеммах таймера, надежно завернув гайку.
      Вот и все, подумал он, закрыл дверцу, ведущую внутрь механизма, чем привел в действие защитное устройство - теперь уже открыть дверцу не сможет никто, и осторожно отодвинулся от бомбы, готовой к взрыву. Сейчас это была уже настоящая бомба.
      - Кончил? - спросил Расселл.
      - Да, Марвин, - тихо произнес Госн и опустился на переднее сиденье рядом с Расселлом.
      - Тогда пошли отсюда.
      Марвин подождал, пока Ибрагим вышел из кабины, и запер правую дверцу. Затем спрыгнул на асфальт сам и повернул ключ в замке. Фургон был теперь заперт. Они повернулись и пошли на запад, мимо больших телевизионных фургонов спутниковой связи с огромными параболическими антеннами. Каждый из них стоит миллионы, подумал Марвин, и все до единого будут уничтожены вместе с сидящими в них техниками и комментаторами - вроде тех, которые превратили убийство его брата в низкопробное зрелище. Их смерть ничуть не беспокоила Марвина, ничуть. Через несколько секунд огромное здание стадиона заслонило Расселла и Госна от пронизывающего ветра. Они шли через автомобильную стоянку, мимо начавших приезжать болельщиков, уже заполнявших стоянку, большинство их было из Миннесоты. В машинах сидели люди в теплой одежде и с пакетиками арахиса в руках. У некоторых на головах красовались шляпы с рогами - ну, конечно, подумал Марвин, поклонники "Викингов".
      Куати ждал их в арендованном автомобиле, стоявшем в переулке. Он передвинулся с места водителя, уступив руль Марвину. Движение становилось все более напряженным, и, чтобы избежать пробок, Расселл поехал кружным путем, который он выбрал накануне.
      - Знаете, ребята, все-таки жаль нарушить такой матч.
      - Почему ты так считаешь? - спросил Куати.
      - Вот уже пятый раз "Викинги" играют в финале Суперкубка. На этот раз у них все шансы одержать победу. Этот их новичок, Уиллс, - он выступает в нападении - какое-то чудо. Со времен Сэйерса не было такого футболиста. А вот теперь из-за нас никто не увидит, что происходит на поле. Жаль. - Расселл покачал головой и ухмыльнулся при мысли о иронии судьбы. Ни Госн, ни Куати даже не подумали, чтобы ответить на его замечание, но Расселл и не ждал от них ничего другого. Разве у арабов есть чувство юмора? Стоянка у мотеля выглядела пустой. Все, кто жил здесь, были болельщики той или другой команды, подумал Марвин, открывая дверь.
      - Готовы к отъезду?
      - Да. - Госн переглянулся с командиром. Жаль, конечно, но другого выхода нет.
      В комнате еще не убирали, но какое это имеет значение? Марвин вошел в туалет и закрыл за собой дверь. Выйдя, американец увидел, что оба араба стоя ждут его.
      - Пошли?
      - Пошли, - ответил Куати. - Ты не поможешь мне с чемоданом, Марвин?
      - Конечно. - Расселл повернулся и протянул руки к чемодану, который лежал на металлической полке. Он не видел стального стержня, который ударил его по затылку. Коренастое мускулистое тело опустилось на изношенный ковер. Куати понял, что, хотя удар был сильным, американец остался жив, только потерял сознание. Командир слабел с каждым днем. Госн помог перенести тело Расселла в ванную, и они положили его на пол, лицом кверху. Мотель был дешевым, и ванная комната оказалась маленькой, слишком маленькой для предстоящей работы. Сначала потерявшего сознание индейца хотели уложить в ванну, но тогда им не хватало места, чтобы обоим стоять рядом. Куати пришлось опуститься на колени, а Госн, разочарованно пожав плечами, взял с вешалки полотенце и обмотал шею Расселла. Тот уже начал приходить в себя. Его руки зашевелились. Госн понял, что нужно торопиться. Куати передал ему острый нож, который прихватил в кафе во время вчерашнего ужина. Госн взял нож и глубоко вонзил его в шею Расселла, под правым ухом. Струя крови брызнула, словно из разрезанного шланга, так что Ибрагиму пришлось закрыть рану полотенцем, чтобы его не забрызгало кровью. Затем он точно так же перерезал сонную артерию на левой стороне шеи. Мужчины прижимали полотенце к ранам, будто пытаясь остановить поток крови.
      И в этот момент Марвин открыл глаза. Они смотрели куда-то вдаль, он просто не успел понять, что с ним произошло. Расселл попытался поднять руки, но навалившиеся на него мужчины прижали его к полу и не дали шевельнуться. Он приоткрыл рот, но не произнес ни звука. Затем взгляд его, похожий на упрек, упал на Госна, глаза подернулись пленкой и наконец закатились. Тем временем Куати с Госном старались отстраниться подальше, чтобы не испачкаться в крови, которая текла в канавках между плитками пола. Ибрагим убрал полотенце. Теперь кровь едва сочилась из ран и можно было больше не беспокоиться. Полотенце, однако, насквозь пропиталось кровью. Госн бросил его в ванну. Куати передал ему другое.
      - Надеюсь, - Бог смилуется над ним, - тихо произнес Госн.
      - Он был язычником, - заметил Куати. Для сожалений было уже слишком поздно.
      - Разве он виноват, что не встретил благочестивого человека на жизненном пути?
      - Надо вымыться, - сказал Куати. В кухне было две раковины. Каждый тщательно вымыл руки, затем они проверили, нет ли следов крови на костюмах. Пятен не оказалось.
      - Что будет со зданием мотеля после взрыва? - спросил Куати.
      Госн задумался.
      - Мотель недалеко от стадиона.., он окажется за пределами огненного шара, но... - Госн подошел к окну и чуть раздвинул шторы. Он отчетливо видел стадион, и было нетрудно понять, что произойдет со зданием мотеля, находящимся в поле видимости. - Термическая волна сожжет его, а затем сила взрыва сравняет с землей. От здания ничего не останется.
      - Ты уверен?
      - Совершенно уверен. Результат взрыва ядерной бомбы предсказать несложно.
      - Отлично. - Куати собрал все документы и бумаги, по которым их можно было бы опознать. До сих пор они с Госном пользовались ими, но скоро придется проходить таможенный контроль, и не следовало излишне искушать судьбу. Все это они бросили в корзину для мусора. Госн взял чемоданы и отнес в машину. Затем они еще раз проверили комнату. Куати сел в автомобиль. В последний раз Госн запер номер и повесил на дверную ручку табличку с надписью "ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ". До аэропорта было недалеко, а самолет отправлялся через два часа.
      ***
      Нескончаемые автостоянки у стадиона быстро заполнялись. До начала матча оставалось еще три часа, но, к удивлению Доукинса, стоянка для особо важных лиц была заполнена. Началось шоу, проводящееся перед игрой. Доукинс увидел, как по стоянке ходит группа телевизионщиков. Они брали интервью у болельщиков "Викингов", превративших половину автостоянки в гигантский пикник. От поспешно установленных грилей поднимался белый пар. Доукинс знал, что все болельщики "Викингов" слегка чокнутые, но это было уж слишком. Стадион находился совсем рядом - можно было войти внутрь и пить, и есть что угодно, сидя на мягких креслах при двадцати градусах тепла, - но нет, им хотелось продемонстрировать свое здоровье и выносливость, хотя на улице было ниже десяти градусов мороза. Доукинс был лыжником и платил за обучение в колледже, работая в лыжном патруле на одном из склонов Аспена. Он знал, что такое холод, и понимал ценность тепла. Произвести впечатление на мороз нельзя, как ни старайся. Воздух и ветер просто не замечают этого.
      - Ну как дела. Пит? Доукинс обернулся.
      - Все в порядке, сержант. Все, кто был в списке, уже приехали.
      - Я заменю тебя на несколько минут. Зайди внутрь и погрейся. В комнате службы охраны можешь выпить кофе.
      - Спасибо.
      Доукинс понимал, что согреться и выпить что-нибудь необходимо. Ему придется мерзнуть на протяжении всего матча, патрулируя автостоянку, чтобы никто не украл вещи из автомобилей. Полицейские, одетые в штатское, были повсюду, но они следили только за карманными ворами и теми, кто спекулировал билетами, так что почти все войдут внутрь стадиона, чтобы наблюдать за матчем. Единственным оружием Доукинса было радио. Этого следовало ожидать, подумал он, раз прослужил в полиции меньше трех лет. Доукинс все еще считался едва ли не новичком среди полицейских. Он пошел вверх по пологому склону, направляясь к стадиону, и по пути миновал маленький фургон телекомпании Эй-би-си, который пропустил совсем недавно. Полицейский заглянул внутрь и увидел там видеорекордер "Сони". Странно, подумал он, но рекордер ни к чему не подключен. Доукинс не мог понять, куда исчезли оба техника, однако ему так хотелось выпить кофе. Даже теплое нижнее белье не может полностью защитить от холода, и Доукинсу казалось, что ему еще никогда не было так холодно.
      ***
      Куати и Госн вернули автомобиль, взятый напрокат, и поехали на автобусе в аэропорт. Там они сдали чемоданы в багаж и отправились проверить, как обстоят дела с их рейсом. Им сообщили, что рейс авиакомпании "Америкэн" МД-80 в Даллас-Форт-Уэрт задерживается. Служащий авиакомпании объяснил им, что причиной того погода в Техасе. На посадочной полосе аэропорта лед от снегопада, который миновал Денвер прошлой ночью.
      - Но мне нужно совершить где-то пересадку, чтобы попасть в Мексику. Может быть, вы поможете выбрать другой рейс? - спросил Госн.
      - Да, у нас есть рейс, вылетающий в Майами в то же самое время, что и ваш рейс в Даллас, теперь отложенный. Вы можете лететь через Майами. - Девушка посмотрела на экран своего компьютера. - В Майами придется час подождать, зато в Мехико-Сити вы прилетите с опозданием всего на пятнадцать минут.
      - Не могли бы вы перевести меня на этот рейс? Мне нужно обязательно попасть в Мехико-Сити, чтобы пересесть там на другой самолет.
      - Оба билета?
      - Да, пожалуйста.
      - Никаких проблем, - улыбнулась девушка, глядя на экран компьютера. Интересно, уцелеет ли она после взрыва, подумал Госн. Огромное окно из цельного стекла выходило в сторону стадиона, и даже на таком расстоянии взрывная волна... Может быть, уцелеет, если успеет скрыться за стойкой. Но к этому моменту она уже лишится зрения от ослепительной вспышки. Жаль, у нее такие прелестные темные глаза. - Вот, пожалуйста. Я позабочусь о том, чтобы ваши чемоданы тоже перенесли на этот рейс, - пообещала она. Это обещание Госн выслушал скептически.
      - Спасибо.
      - Посадка будет производиться вон там. - И она показала рукой.
      - Благодарю вас еще раз.
      Девушка смотрела им вслед. Молодой парень выглядит очень симпатичным, подумала она, но его старший брат - или босс? - кажется мрачным. Может быть, он не любит летать.
      - Ну? - спросил Куати.
      - Рейс с пересадкой в общих чертах совпадает с нашим графиком. Мы потеряем пятнадцать минут в Мехико-Сити. Плохая погода охватила всего лишь часть южных штатов. У нас больше не будет трудностей.
      В здании аэропорта пассажиров почти не было. Те, кто хотел вылететь из Денвера, решили, очевидно, отправиться более поздними рейсами, чтобы успеть посмотреть матч по телевидению. То же самое, подумал Ибрагим, относится и к пассажирам на прибывающих в Денвер самолетах. В зале вылета находилось не больше двадцати пассажиров.
      ***
      - И вот здесь тоже их маршруты не совпадают, - сказал Гудли. - Более того, мне кажется, мы можем определенно сказать, что у нас есть доказательства.
      - Какие именно? - спросил Джек.
      - Нармонов на прошлой неделе был в Москве всего два дня, в понедельник и пятницу. Вторник, среду и четверг он провел в Латвии, Литве, Западной Украине и затем побывал в Волгограде, занимаясь вопросами местной политики. Пятницу можно не считать, потому что именно в этот день пришло сообщение из Москвы. Зато весь - или почти весь - день понедельника наш друг провел во Дворце Съездов. Мне кажется, на прошлой неделе они не встречались, но из письма следует, будто такая встреча состоялась. По-моему, это ложь.
      - Покажи мне свои данные, - сказал Джек. Гудли разложил материалы на письменном столе Райана. Вместе они сравнили даты и маршруты.
      - Да, это очень интересно, - заметил Джек через несколько минут. - Ну и сукин сын этот Кадышев!
      - Убедительно? - поинтересовался Гудли.
      - Ты хочешь знать, являются ли твои выводы стопроцентно достоверными? Заместитель директора ЦРУ покачал головой. - Нет.
      - Почему?
      - Наша информация может оказаться не правильной. Нельзя исключить, что они встречались тайно, не привлекая внимания, скажем, в прошлое воскресенье, когда Андрей Ильич был у себя на даче. Одна ласточка еще не делает весны, - произнес Джек, кивнув в сторону окна, за которым простирался снежный пейзаж. - Нужно произвести тщательную проверку, прежде чем эта информация пойдет дальше, но тебе удалось открыть очень, очень интересное направление, Бен.
      - Но, черт побери...
      - Бен, когда у тебя появляется подобная информация, - объяснил Джек, - с нею нужно обращаться исключительно осторожно. Нельзя подвергать сомнению деятельность ценного агента из-за двусмысленных данных, а ведь, согласись, эти сведения поддаются неоднозначному толкованию.
      - Если говорить строго - да, поддаются. Неужели его могли перевербовать?
      - Сделать двойным агентом? - усмехнулся Райан. - Вы начинаете пользоваться нашим жаргоном, доктор Гудли. А ну-ка, попытайтесь сами ответить на этот вопрос.
      - Думаю, если бы он стал двойным агентом и предал нас, он не послал бы такую информацию. Они не захотят посылать нам подобные сведения, если только в КГБ нет кое-кого...
      - Тщательно продумай ответ, Бен, - предостерег Джек.
      - Да, конечно. Подобные сведения компрометируют их тоже, верно? Вы правы, это маловероятно. Если бы его перевербовали, к нам поступили бы иные данные.
      - Совершенно верно. Если ты прав, Бен, и он пытается ввести нас в заблуждение, наиболее логичным объяснением будет именно то, которое ты сам и выдвинул. Политический крах Нармонова выдвигает Кадышева в число самых вероятных кандидатов на его место. В нашем деле бывает полезным рассуждать подобно полицейскому. Кому это выгодно, что руководит им - вот какой вопрос нужно ставить. И лучше всего спросить мнение Мэри Пэт.
      - Вызовем ее сюда? - спросил Гудли.
      - В такую-то погоду?
      ***
      После первого объявления о посадке Куати и Госн прошли в самолет, нашли свои места в салоне первого класса, опустились в кресла и пристегнули ремни. Через десять минут самолет тронулся с места и покатил к взлетной полосе. Да, подумал Госн, это было разумным решением. Пассажиров, следующих в Даллас, еще не приглашали на посадку. Еще две минуты спустя лайнер оторвался от бетонной дорожки и взял курс на юго-восток, в сторону теплой Флориды.
      ***
      У горничной был сегодня особенно трудный день. Большинство постояльцев поздно покинули свои комнаты, и она опаздывала, спеша побыстрее привести в порядок отведенные ей номера. Увидев на дверной ручке табличку с просьбой не беспокоить, она расстроенно покачала головой, однако тут же заметила, что на двери второй комнаты, соединяющейся с первой, таблички не было, и пришла к выводу, что тут какая-то ошибка. На зеленой, обратной, стороне таблички, была надпись "СРОЧНО ПРИБЕРИТЕ КОМНАТУ", и постояльцы часто поворачивали табличку не той стороной. Сначала горничная прошла в комнату, на двери которой таблички не было. Здесь она долго не задержалась. Всего одна кровать была помята. Горничная сняла с нее простыни и заменила их свежими с такой быстротой и сноровкой, которая появляется, если ты исполняешь одну и ту же работу более пятидесяти раз за день. После этого она заглянула в ванную, повесила чистые полотенца вместо грязных, положила новый кусок мыла и высыпала мусор из корзины в мешок, что висел на ее тележке. И тут ей пришлось принимать решение: заниматься второй комнатой номера или нет? Табличка на дверной ручке гласила, что делать уборку не надо, но, если постояльцы не хотели, чтобы она делала уборку, почему не повесили такую же табличку на соседней двери? По крайней мере следует туда заглянуть. Если там разложено что-то важное, она уйдет. Горничная заглянула в открытую дверь, соединяющую обе комнаты, и увидела две самые обычные неубранные постели. На полу не было никакой одежды. В общем комната выглядела так же аккуратно, как и вчера. Женщина просунула голову дальше и посмотрела в сторону ванной. И здесь ничего необычного. Она решила убрать в этой комнате тоже и, обойдя свою тележку сзади, принялась толкать ее через дверной проем. Снова начала с постелей, заменила простыни и пошла обратно к...
      Как это она не заметила раньше? Мужские ноги. Что такое? Горничная сделала несколько шагов и...
      Управляющему понадобилось несколько минут, чтобы успокоить ее и понять, о чем она говорит. Слава Богу, подумал он, что в той стороне мотеля нет постояльцев - все уехали на стадион. Молодой человек глубоко вздохнул, поспешил мимо закусочной наружу и подошел к мотелю с обратной стороны. Дверь здесь захлопывалась автоматически, но его ключ открыл ее.
      - Боже, - тихо произнес он. По крайней мере управляющий был готов к этому. Он не был дураком и не прикоснулся ни к чему в номере, всего лишь прошел через дверь, соединяющую эту комнату с соседней и вышел через другую. Рядом с телефоном на стойке внизу находился листок, где были напечатаны все телефонные номера, которые могут потребоваться при чрезвычайных обстоятельствах. Управляющий нажал вторую кнопку.
      - Полиция, - послышался голос в трубке.
      - У нас произошло убийство, - произнес он, стараясь держать себя в руках.
      ***
      Президент Фаулер положил текст, переданный по телефаксу, на угловой столик и покачал головой.
      - Просто невероятно, что он попытается совершить такой бесцеремонный поступок.
      - Что ты думаешь предпринять? - спросила Лиз.
      - Сначала, конечно, нужно все проверить, но мне кажется, что мы способны на это. Сегодня вечером после матча возвращается Брент. Я встречусь с ним рано утром, чтобы посоветоваться, однако мы, наверно, просто поставим премьера перед фактом и скажем, что нам все известно. Ему это может не понравиться, но тут уж ничего не поделаешь. Так действует только мафия.
      - Ты действительно ненавидишь их? Фаулер открыл бутылку с пивом.
      - Я был прокурором и останусь им. А вот бандит - это всегда бандит.
      ***
      "Боинг-747" японской компании "Джал" совершил посадку на аэродроме имени Даллеса на три минуты раньше. Из-за плохой погоды и с согласия посла Японии церемония прибытия была сокращена. К тому же одним из главных признаков прибытия в Вашингтон особенно важного гостя было отсутствие формальностей. Это одна из народных традиций, объяснил посол предшественнику нынешнего премьер-министра. После короткой, но искренней приветственной речи, произнесенной Скоттом Адлером, заместителем госсекретаря, японская делегация разместилась в автомобилях с двойным приводом, какие только удалось раздобыть посольству за такое короткое время, и направилась в отель "Мэдисон", расположенный в нескольких кварталах от Белого дома. Премьер-министр узнал, что президент находится в Кэмп-Дэвиде и вернется в Вашингтон на следующее утро. Поскольку перелет был трудным, премьер решил несколько часов поспать. Он еще не успел снять пальто, когда на борт авиалайнера поднялась бригада, которой следовало навести там порядок. Один из служащих собрал неиспользованные бутылки спиртного, в том числе и с треснувшим горлышком. Другой вывалил в большой мешок содержимое корзин для мусора, стоявших в туалетах. Скоро оба они уже ехали в Лэнгли. Все самолеты, сопровождавшие японский "Боинг", за исключением первого, приземлились на базе ВВС Эндрюз, и экипажи отправились на предписанный правилами отдых - на этот раз в офицерском клубе базы. Магнитофонные записи повезли в Лэнгли, куда они прибыли уже после магнитофона из Даллеса. Оказалось, что качество записи на этом магнитофоне лучше, и техники принялись расшифровывать первой именно эту запись.
      ***
      "Гольфстрим" тоже вернулся в Мехико-Сити без опоздания. Самолет подрулил к зданию авиации общего назначения, и его экипаж, состоящий из трех человек, это были военные летчики, хотя этого никто не знал, - направился прямо на ужин. Поскольку экипаж составляли летчики ВВС, им также был предписан отдых. Кларк все еще находился в посольстве США и надеялся, прежде чем вылететь в Вашингтон, окутанный этим проклятым снегом, увидеть хотя бы первую четверть матча.
      ***
      - Не увлекайся, а то уснешь во время матча, - предостерегла президента его советник по национальной безопасности.
      - Это всего лишь вторая бутылка пива, Элизабет, - ответил Фаулер.
      Рядом с диваном стоял небольшой холодильник и огромное серебряное блюдо с закусками. Эллиот все еще казалось невероятным, что Дж. Роберт Фаулер, президент Соединенных Штатов, такой умный и целеустремленный во всех остальных областях, был одновременно отчаянным футбольным болельщиком, который сидел перед телевизором подобно Арчи Банкеру, ожидая начала матча.
      ***
      - Один я уже нашел, но вот второй никак не могу, - сообщил механик. Ничего не понимаю, полковник.
      - Пойдите и согрейтесь немного, - посоветовал пилот. - Вы провели слишком много времени, сидя над контрольной панелью.
      ***
      - Готов поспорить, убийство связано с наркотиками, - заметил младший детектив.
      - Тогда это работа непрофессионалов, - отозвался его напарник, фотограф уже отщелкал обычные четыре ролика пленки, и теперь сотрудники отдела, занимающегося расследованием случаев насильственной смерти, уложили труп в пластиковый мешок для отправки в морг. Сомнений в причине смерти ни у кого не было.
      Преднамеренное убийство, причем особенно жестокое. По-видимому, двое убийц - их было, должно быть, двое, уже решил старший детектив - прижали руки жертвы к полу перед тем, как перерезать ему горло, и следили, как он умирал, прикрывшись полотенцем от крови, пятна которой могли остаться на одежде. Возможно, они за что-то расквитались с ним. Скорее всего убитый попытался утаить часть денег, а может, за ним остался какой-то старый должок. Совершенно очевидно, убийство не было результатом случайной ссоры - для этого оно было слишком жестоким и хорошо подготовленным.
      И все-таки детективам изрядно повезло. Бумажник убитого остался у него в кармане. Таким образом, у них в руках оказались все его документы - больше того, еще два полных набора других документов, которые они теперь проверяли. В журнале мотеля были записаны номерные знаки обеих автомашин, принадлежавших тем, кто жил в этом номере, и сейчас их пропускали через компьютер бюро регистрации автомобилей.
      - Убитый-то индеец, - заметил представитель следователя, когда они подняли мешок с трупом. - То есть, я хотел сказать, коренной американец.
      А ведь я где-то видел это лицо, подумал младший детектив.
      - Ну-ка, подождите минутку. - Он наклонился и расстегнул ворот рубашки убитого, и все увидели верхнюю часть татуировки.
      - Он отбывал срок, - заметил старший детектив. Татуировка на груди мертвеца была сделана грубо, в наколку втирался карандашный грифель... Ну-ка, ну-ка.., эта татуировка что-то значит...
      - Союз воинов!
      - Ты прав. Агенты ФБР принимали участие в чем-то - помнишь? Перестрелка в Северной Дакоте в прошлом году? - Старший детектив на миг задумался. - Как только получим информацию о номерных знаках, проследи, чтобы она тут же была послана в Вашингтон. О'кей, можете забирать его. Труп подняли и унесли.
      - А теперь приведите горничную и управляющего.
      ***
      Инспектору Пэту О'Дэю повезло - ему выпало стать дежурным в командном центре ФБР, комната 5005 здания Гувера. Комната имела какую-то странную форму, напоминающую треугольник, причем столы дежурных офицеров стояли в одном углу, а на длинной стене напротив находился ряд дисплеев. День выдался спокойным плохая погода охватила половину страны, а плохая погода обычно больше препятствует преступникам, чем полицейские агентства, - и это значило, что на одном из экранов было видно, как на стадионе в Денвере выстраиваются команды, ожидая, пока судья подбросит монету. В тот самый момент, когда "Викинги" выиграли, получили право выбора и решили быть принимающей стороной, в помещение вошла молодая сотрудница с двумя сообщениями, переданными по телефаксу из полицейского управления Денвера.
      - Убийство, сэр. Они думают, что мы знаем убитого. Фотографии на водительских удостоверениях всегда оставляли желать лучшего, а увеличение и последующая передача по телефаксу отнюдь не способствовали повышению их качества. Инспектору пришлось долго всматриваться в фотографию, и он едва было не решил, что лицо ему незнакомо, как вдруг вспомнил о чем-то во времена службы во Вайоминге.
      - Я видел его раньше.., индеец... Марвин Расселл? - Он повернулся к агенту, сидящему рядом. - Стэн, ты когда-нибудь видел этого парня?
      - Нет.
      О'Дэй просмотрел содержание телефаксов. Кем бы он ни был, он умер - ему перерезали горло, сообщили полицейские из Денвера. По-видимому, связано с наркотиками - такова была первоначальная версия тамошних полицейских, занимающихся расследованием убийства. Ну что ж, разве это звучит не достаточно разумно? Джон Расселл входил в банду, занимающуюся перевозкой наркотиков. Кроме того, сообщалось, что на месте преступления найдены и другие документы, но эти водительские удостоверения оказались поддельными, хотя и очень высокого качества. Тем не менее в них говорилось, что фургон был зарегистрирован на имя убитого, так же как и автомобиль, стоявший рядом с мотелем, тоже был арендован Робертом Фрейдом - таково было имя на водительском удостоверении жертвы. В настоящее время полицейское управление Денвера разыскивало автомобили, и там хотели знать, известно ли что-нибудь ФБР об убитом и его возможных компаньонах.
      - Свяжитесь с ними и пусть перешлют сюда телефаксом фотографии с других водительских удостоверений, найденных на месте преступления.
      - Слушаюсь, сэр.
      Пэт посмотрел на экран - команды выходили на поле, чтобы нанести первый удар по мячу, - и поднял трубку телефона.
      - Дэн, это Пэт. Ты не мог бы спуститься к нам? Мне кажется, объявился наш старый приятель - причем мертвый... Нет, это приятель другого сорта.
      Мюррей появился в центре в тот самый момент, когда мяч взлетел в воздух, это было куда важнее каких-то там факсов. Игроки Миннесоты перевели мяч на двадцатипятиярдовую линию, и их нападающие взялись за работу. Телевизионная компания тут же спроецировала на экран массу бесполезной информации, так что болельщики не могли рассмотреть, что происходит на поле.
      - Тебе не кажется, что это Марвин Расселл? - спросил Пэт.
      - Конечно, это он. Где он сейчас?
      О'Дэй сделал жест в сторону телевизионного экрана.
      - Ты веришь Денверу? Они обнаружили его девяносто минут назад с перерезанным горлом. Местные детективы считают, что убийство связано с наркотиками.
      - Ну что ж, его брат погиб из-за этого. Что еще? - Мюррей взял факсы из рук О'Дэя.
      Тони Уиллс получил первую передачу, пробежал с мячом пять ярдов и едва не увернулся от защитника, чтобы проскочить еще дальше. При второй подаче оба сотрудника ФБР увидели, что Уиллс поймал направленный ему пас с расстояния в двадцать ярдов.
      - Этот парень - просто чудо, - заметил Пэт. - Помню, мне довелось присутствовать на матче, когда Джимми Браун...
      ***
      Боб Фаулер открыл третью бутылку пива, сожалея, что застрял здесь, вместо того чтобы присутствовать на матче. Разумеется, Секретная служба поставила бы всех на ноги, и в результате меры безопасности оказались бы такими, что еще и сейчас болельщики пробирались бы к своим местам. Верно ли это политически? Лиз Эллиот, сидя рядом с президентом, переключила один из телевизоров на другую программу, где показывали фильм. Она надела наушники, чтобы не мешать главнокомандующему вооруженными силами США. Действительно, это трудно понять, подумала она в который раз, очень трудно. Как может этот мужчина зачарованно смотреть на зрелище глупой игры, предназначенной для мальчишек...
      ***
      Пит Доукинс завершил исполнение своих предматчевых обязанностей тем, что протянул цепь поперек ворот. Теперь каждый, кому захочется въехать на стоянку, будет вынужден сделать это через одни из двух еще открытых ворот, у которых стояли охранники. Во время предыдущей игры на Суперкубок шайка ловких жуликов пробралась на автостоянку и сумела украсть из автомобилей разных ценных вещей на двести тысяч долларов - главным образом это были магнитолы и радиоприемники, - но в Денвере такого не случится. Вместе с тремя другими полицейскими он начал патрулировать автостоянки. Они договорились, что будут обходить их, а не охранять отдельно выбранные места. Для этого сейчас было слишком холодно. Непрерывно передвигаясь вокруг стадиона, полицейские по крайней мере не будут так мерзнуть. У Доукинса замерзли ноги, они казались ему картонными, так что ходьба пойдет на пользу. Впрочем, он не думал, что произойдут какие-нибудь преступления. Какой вор станет бродить по автостоянкам в двадцатиградусный мороз? Вскоре Доукинс оказался там, где проводили свой пикник болельщики из Миннесоты. Следовало отдать им должное - организовано все было превосходно. Пикник перед входом на стадион закончился вовремя, металлические раскладные столы и стулья были убраны, и болельщики позаботились о том, чтобы навести порядок. Не будь тут нескольких замерзших кофейных луж, трудно было бы даже догадаться, что здесь происходило. Вполне возможно, болельщики из Миннесоты вовсе не были такими уж чокнутыми.
      У Доукинса был с собой портативный приемник, а в ухо вставлен наушник. Слушать по радио репортаж - все равно, что заниматься сексом не раздеваясь, но он по крайней мере теперь знал, из-за чего раздаются восторженные крики. Первыми добились успеха футболисты Миннесоты. Уиллс сделал занос мяча за лицевую линию, прорвавшись по левому флангу с расстояния в пятнадцать ярдов. Для этого "Викингам" понадобилось всего семь маневров и четыре минуты пятьдесят секунд. Судя по всему, игроки Миннесоты были настроены сегодня очень серьезно.
      ***
      - Господи, надо думать, Деннису худо, - заметил Фаулер. Лиз не слышала этих слов, увлекшись своим кинофильмом. И тут же у министра обороны появились все основания почувствовать себя еще хуже. Мяч ввели в игру с пятиярдовой отметки, и защитник "Мустангов", обычно находящийся в запасе, но сейчас вошедший в игру, пронес мяч до отметки сорока ярдов, а затем выронил его, и игрок "Викингов" упал на мяч.
      - Я слышал, что Марвин был умным мерзавцем. Посмотри на номера остальных водительских удостоверений. Если не считать двух первых цифр, они точно такие же, как и у него... Готов побиться об заклад, что у него - или у кого-то еще была машина для изготовления документов фотоспособом, - заключил Мюррей.
      - Там паспорта и все остальное, - ответил О'Дэй, наблюдая за тем, как Тони Уиллс прорвался еще на восемь ярдов. - Если им не удастся остановить этого парня, исход матча предрешен.
      - Что за паспорта?
      - Они не сообщили. Я запросил остальные сведения. Как только прибудут в здание управления, нам перешлют фотографии телефаксом.
      ***
      В Денвере компьютеры работали не переставая. Выяснили, у какой компании брали напрокат машины, и в результате проверки удалось установить, что автомобили всего несколько часов назад вернули представителям компании в международном аэропорту Стейплтон. Это был уже свежий след, и детективы отправились в аэропорт прямо из мотеля, где выслушали показания первой пары "свидетелей". Описание двух других совпало с фотографиями на паспортах. Сейчас документы везли в полицейское управление. Там уже знали, что ФБР требует как можно больше информации. Создавалось впечатление, что это крупное дело, связанное с наркотиками. Оба детектива не могли понять, куда исчез фургон убитого.
      ***
      Доукинс закончил первый обход стадиона как раз в тот момент, когда футболисты Миннесоты во второй раз сумели занести мяч в зачетное поле. И снова это сделал Уиллс, получивший на этот раз пас сзади, с расстояния в четыре ярда. Этот парень уже успел пробежать с мячом пятьдесят один ярд и получить два паса. Доукинс внезапно заметил, что стоит рядом с фургоном телекомпании Эй-би-си, который он пропустил к стадиону перед началом матча. Почему у них номерные знаки штата Колорадо? Техники утверждали, что приехали из Чикаго и привезли видеорекордер из Омахи. Правда, фургон был окрашен в цвета телевизионной компании. Местные телестанции не принадлежали к национальным сетям. У них были обозначения станций, которым принадлежали их фургоны, но огромные знаки на бортах изображали всего лишь местные кодовые наименования. Нужно спросить об этом сержанта. Доукинс открыл блокнот, обвел кружком номер пропущенного на стадион фургона и поставил рядом знак вопроса. Затем вошел в помещение, где размещалась охрана.
      - Где сержант?
      - Где-то снаружи, обходит автостоянки, - ответил полицейский, сидевший за столом. - Этот придурок поставил двадцать долларов на "Мустангов". Думаю, он проиграет.
      - Пойду посмотрю, не удастся ли уговорить его увеличить ставку, усмехнулся в ответ Доукинс. - В какую сторону он пошел?
      - Вроде к северному сектору.
      - Спасибо.
      ***
      "Викинги" снова ввели мяч в игру при счете 14:0, и опять его принял тот же самый игрок, находившийся на этот раз на три ярда дальше в обороне. Он не обратил внимания на советы защитника приземлить мяч, чтобы затем самим ввести его в игру с этого места. Нет, вместо этого он, схватив мяч, устремился с ним в гущу защиты противника. Увернувшись от одного футболиста на линии шестнадцати ярдов, он воспользовался поставленной стенкой и рванулся вдоль боковой линии. Еще через пятнадцать ярдов стало ясно, что один кикер может остановить его, но и кикер не успел. Пробежав с мячом сто три ярда, игрок "Мустангов" приземлил мяч в зачетном поле. Сто три ярда - самый длинный рывок после приема мяча в истории Суперкубка. Затем последовал удачно пробитый гол, и счет стал 14:7.
      - Улучшилось настроение, Деннис? - госсекретарь повернулся к министру обороны.
      Банкер поставил на стол свой кофе. Теперь он больше не будет пить. Ему хотелось быть совершенно трезвым, когда наступит время получить кубок Ломбарди из рук председателя НФЛ.
      - Да, теперь нам осталось принять решение, как остановить твоего мальчика.
      - Желаю удачи.
      - Великолепный футболист, Брент. Черт побери, как же он бежит!
      - Он не просто блестящий атлет, Деннис. У него острый ум и доброе сердце.
      - Брент, если ты принимал участие в его подготовке, у меня нет сомнений в способностях этого парня, - великодушно заметил Банкер. - Как бы мне сейчас хотелось, чтобы он потянул сухожилие!
      ***
      Через несколько минут Доукинс столкнулся с сержантом.
      - Там я заметил что-то странное, - произнес молодой полицейский.
      - Что значит странное?
      - Этот фургон - такой маленький, белого цвета, на восточном краю возле больших телевизионных фургонов с параболическими антеннами спутниковой связи на крышах, - у него на борту надпись Эй-би-си. Коммерческие номерные знаки штата Колорадо, но прибыл он, видимо, из Чикаго или Омахи. Я пропустил их через свои ворота - техники объяснили, что везут видеорекордер, чтобы заменить тот, что вышел из строя. Я только что прошел мимо этого фургона, рекордер внутри ни к чему не присоединен, а техники пропали.
      - Ну и что ты хочешь этим сказать? - спросил сержант.
      - Мне кажется, неплохо бы проверить этот фургон.
      - Хорошо, передай по радио. А я пройду мимо и сам взгляну. Сержант посмотрел в блокнот, чтобы запомнить номерной знак.
      - Меня попросили помочь парням из "Уэллс Фарго", которые работают на погрузочной платформе - выгружают деньги. Займись-ка этим вместо меня, ладно?
      - Конечно, сержант, - и Доукинс пошел к платформе. Начальник охраны поднял к губам свой трансивер "Моторола".
      - Лейтенант Верной, это сержант Янкевич. Мы не могли бы встретиться у телевизионных фургонов?
      Затем он направился обратно на юг, вокруг стадиона. У него был собственный радиоприемник, но без наушников. Футболисты Сан-Диего остановили атаку "Викингов". Те ввели мяч в игру и очень удачно: "Мустангам" удалось перехватить его лишь на тридцатиярдовой отметке. Что ж, может быть, его команда сумеет выровнять игру. Хорошо, если бы кто-нибудь застрелил этого парня Уиллса, сердито подумал сержант.
      Полицейский Доукинс подошел к северной части стадиона и увидел бронированный автомобиль "Уэллс Фарго", стоявший у погрузочной платформы нижнего ряда. Мужчина пытался вытащить изнутри мешки, по-видимому полные монет.
      - В чем тут дело? - спросил Доукинс.
      - Да шофер разбил колено и отправился в медпункт. Ты не мог бы помочь мне?
      - Внутри или снаружи?
      - Забирайся внутрь и передавай мне мешки, ладно? И поосторожнее, эти сволочи очень тяжелые.
      - Ясно.
      Доукинс влез внутрь автомашины. Вдоль бортов бронированного фургона вытянулись полки, заполненные бесчисленными мешками монет, судя по всему четвертаков. Он поднял один мешок и убедился, что он действительно тяжелый. Доукинс сунул блокнот за пояс и взялся за работу, передавая мешки на погрузочную платформу, где охранник укладывал их в тачку. Ловко же увернулся сержант от тяжелой работенки, подумал Доукинс.
      Янкевич встретил лейтенанта у входа для представителей прессы, и они направились к подозрительному фургону. Лейтенант заглянул внутрь.
      - Там большой ящик с надписью "Сони"... Одну минуту, написано, что это коммерческий видеорекордер.
      Сержант Янкевич передал лейтенанту все, что рассказал ему Доукинс.
      - Может быть, в этом нет ничего особенного, но...
      - Да, вот именно - но. Пойду отыщу старшего в бригаде компании Эй-би-си. И вызову группу саперов, занимающихся разминированием. А ты оставайся здесь и следи за фургоном.
      - У меня в машине есть ломик, сэр. Если хотите, я могу проникнуть внутрь фургона без особого труда.
      Оба полицейских знали, как открывать запертые автомобили.
      - Не стоит, пожалуй. Пусть этим займутся специалисты - да и к тому же не исключено, что внутри действительно видеорекордер. Скажем, они привезли резервный рекордер, а за это время успели отремонтировать основной, и потому резервный оказался не нужен.
      - О'кей, лейтенант.
      Янкевич вошел внутрь стадиона, чтобы выпить чашку кофе, затем вернулся на свежий воздух, который так нравился ему. Солнце садилось за Скалистые горы, и даже при таком морозе зрелище было поразительно прекрасным. Сержант прошел мимо фургонов спутниковой связи, чтобы не упустить зрелище сверкающего оранжевого шара, опускающегося в просвет между снежными облаками. В мире есть вещи более прекрасные, чем футбол. Когда последняя доля полыхающего солнца скрылась позади горного хребта, он пошел назад, решив еще раз взглянуть на ящик внутри фургона. Этого сделать он не успел.
      Глава 35
      Три наносекунды
      Таймер внутри корпуса бомбы достиг отметки 17.00.00, и механизм начал действовать.
      Во-первых, началась зарядка высоковольтных конденсаторов, и маленькие пиротехнические устройства, находящиеся рядом с резервуарами трития на обоих концах бомбы, сработали. Они толкнули вперед поршни, выдавливающие тритий через узкие металлические трубки. Одна трубка вела в первичное взрывное устройство, другая - во вторичное. Пока что события развивались сравнительно медленно, а главной задачей являлось смешение дейтерида лития с легко расщепляющимися атомами трития. Прошло десять секунд.
      В 17.00.10 таймер послал второй сигнал.
      Наступило нулевое время.
      Конденсаторы разрядились и послали импульс в сеть деления. Длина первого, провода составляла пятьдесят сантиметров. На это потребовалось 1,75 наносекунды. Импульс попал в сеть деления через криотронные переключатели, в которых использовался самоионизирующийся радиоактивный криптон; разряды в криотронах были синхронизированы с поразительной точностью. После компрессии для необходимого повышения силы тока делительная сеть послала этот импульс по семидесяти различным проводам, каждый из которых был ровно в метр длиной. Чтобы пройти это расстояние, импульсам потребовалось 3 наносекунды.
      Импульсы достигли детонаторов в одно мгновение, строго одновременно. У каждого из взрывных блоков было три детонатора, и ни один из них не подвел. Детонаторы представляли собой маленькие проволочки, достаточно тонкие, чтобы поступивший импульс мог моментально их испарить. После этого импульс поступил в сами блоки, и процесс физической детонации начался через 4,4 наносекунды с того момента, как таймер послал свой сигнал. Результатом был не взрыв, а имплозия, то есть взрывная сила была направлена главным образом внутрь.
      Эти блоки взрывчатого материала на самом деле имели очень сложную слоистую структуру и состояли из двух веществ, причем каждый слой был покрыт пылью из легких и тяжелых металлов. В каждом блоке наружный слой состоял из сравнительно маломощного взрывчатого вещества, скорость детонации которого едва превышала 7 тысяч метров в секунду. Взрывная волна в каждом блоке распространялась радиально от детонатора и быстро достигала края блока. Поскольку блоки детонировали снаружи внутрь, взрывной фронт через блоки распространялся к общей центральной точке. На границе между маломощным и мощным взрывчатыми веществами находились пузырьки - их называли пустотами, которые начали менять сферическую взрывную волну в плоскую, снова подвергающуюся фокусировке для того, чтобы попасть точно в свою металлическую цель, именуемую пускателем.
      Каждый пускатель представлял собой тщательно обработанную деталь строго определенной формы из сплава вольфрама и рения. Именно по нему ударяла взрывная волна, двигающаяся со скоростью более 9800 метров (6 миль) в секунду. Внутри детали из вольфрама и рения находился сантиметровый слой бериллия. За ним был еще один слой, на этот раз урана-235 в один миллиметр толщиной; несмотря на то что он был на порядок тоньше, весил он почти столько же, сколько и слой бериллия. Вся металлическая масса двигалась через вакуумированное пространство, и, поскольку взрыв фокусировался на центральной точке, истинная скорость сближения противоположных сегментов бомбы составляла 19600 метров, или 11,5 мили в секунду.
      Центральной точкой, куда были направлены сила взрыва и металлы, являлись 10 килограммов (25 фунтов) радиоактивного плу-тония-239. По форме он представлял собой стакан, верхняя часть которого была отвернута наружу и вниз к основанию, образуя две параллельные стенки. Плутоний, который и в обычных условиях плотнее свинца, подвергся дальнейшему сжатию давлением взрыва, превышающим миллион атмосфер. Этот процесс должен был осуществиться очень быстро. В плутонии-239 содержалось небольшое количество плутония-240, а этот изотоп еще менее устойчив и склонен к преждевременному взрывному распаду. Наружная и внутренняя поверхности сжимались и сгонялись к геометрическому центру бомбы.
      Заключительный этап осуществлялся устройством, называемым зиппером. Это устройство, которое приводил в действие третий сигнал все еще исправного электронного таймера, представляло собой миниатюрный ускоритель частиц, очень компактный мини-циклотрон, внешне удивительно схожий с ручным феном для сушки волос. Он выстреливал атомами дейтерия в бериллиевую мишень. При этом образовывались нейтроны, летящие со скоростью в одну десятую скорости света по металлической трубке в центр первичного взрывного устройства, именуемого шахтой. Расчеты были произведены с такой точностью, что нейтроны проникли туда в тот самый момент, когда плутоний достиг половины своей наивысшей плотности.
      Плутоний, который при обычных условиях примерно вдвое тяжелее свинца, к этому моменту стал уже в десять раз плотнее и продолжал непрерывно сжиматься и дальше. Начались бомбардировка нейтронами сжимающегося плутония и цепная реакция деления.
      Атомная масса плутония равна 239, что соответствует общему количеству нейтронов и протонов в его ядре. Реакция деления началась буквально в миллионах ядер одновременно и во всех ядрах происходила абсолютно одинаково. Бомбардирующий плутоний проходил "медленный" нейтрон достаточно близко от его ядра, чтобы попасть под влияние сильного взаимодействия, удерживающего нейтроны и протоны в атомном ядре. Нейтрон втягивался в центр атома, менял энергетическое состояние ядра, превращая его в нестабильное. Ранее симметричное атомное ядро начинало беспорядочно вращаться и разрываться на части под действием различных сил. В большинстве случаев нейтрон или протон исчезал совсем, превращаясь в энергию в соответствии с законом Эйнштейна: Е = те Энергия, возникшая в результате исчезновения частиц, высвобождается в виде гамма- и рентгеновского излучения или по одному из примерно тридцати других, менее важных путей. Наконец, атомное ядро освобождало два или три дополнительных нейтрона. Это и являлось главным событием. Процесс, для инициирования которого требовался лишь один нейтрон, высвобождал теперь еще два или три нейтрона, причем каждый из них двигался со скоростью, превышающей десять процентов скорости света - 20 тысяч миль в секунду, - в пространство, занятое плутонием, который в двести раз плотнее воды. Большинство высвобожденных нейтронов находили свои мишени и врезались в них.
      Термин "цепная реакция" означает всего лишь, что процесс ускоряется сам по себе, что высвобождается достаточно энергии, чтобы он продолжался без всякой помощи извне. Распад плутония происходит по этапам, называемым удвоением. Энергия, высвобожденная на каждом этапе, вдвое превышает ту, что высвободилась на предыдущем этапе, и каждый последующий этап снова удваивает ее. Процесс, начавшийся с незначительного количества энергии и горсточки свободных нейтронов, стремительно удваивается и снова удваивается, нарастает, причем интервалы между очередным удвоением измеряются долями наносекунды. Скорость роста, или параметр а, то есть скорость ускорения цепной реакции, и является самой важной переменной в ядерном распаде. Если параметр а равен 1000, это означает, что число удвоений за микросекунду представляет собой колоссальную величину, число 2 - цифру 2, умноженную самое на себя тысячу раз." В момент максимальной скорости цепной реакции - между 250 и 253 - бомба выделяет миллиард миллиардов ватт энергии, что в сто тысяч раз превосходит мощность всех электростанций мира.
      По расчетам Фромма, его бомба на этой стадии процесса должна была выделить именно такое количество энергии. Но это была лишь десятая часть общей взрывной силы бомбы. Вторичное взрывное устройство еще дремало; его пока не коснулись силы, бушевавшие всего в нескольких дюймах.
      Процесс ядерного деления едва начался.
      Одновременно с нейтронами расщепляющиеся ядра плутония выделяли гамма-лучи, которые, двигаясь со скоростью света, большей частью уходили через корпус бомбы в пространство, в то время как плутоний еще сжимался силой взрыва. Однако гамма-лучи начали воздействовать и на вторичное взрывное устройство. Большей частью 7-лучи проносились через газовое облако, которое всего лишь несколько микросекунд назад представляло собой блоки взрывчатых веществ, и нагревали его намного выше температуры, которая может быть достигнута в химических реакциях. Это облако, состоящее из очень легких атомов - главным образом углерода и кислорода, - излучало колоссальное количество низкочастотных "мягких" рентгеновских лучей. До этого момента процесс развивался в точном соответствии с планами Фромма и Госна.
      Процесс ядерного распада длился 7 наносекунд, когда что-то пошло не так.
      Радиация от расщепляющегося плутония бомбардировала дейтерид лития, который находился в геометрическом центре "шахты". Причина, по которой Манфред Фромм решил произвести очистку трития в самую последнюю очередь, заключалась в его типичном для инженера консерватизме. Тритий представляет собой неустойчивый газ с периодом полураспада 12,3 года; это значит, что по истечении этого времени половина чистого трития превратится в Не, называемый гелием-три. Не - одна из форм второго по легкости элемента, в ядре которого не хватает одного нейтрона, отчего оно стремится как-то захватить его. С помощью фильтрования газа через тонкий слой палладия можно легко отделить Не от трития, но Госн этого не знал. В результате больше одной пятой трития представляло собой вредную примесь. Трудно было придумать что-нибудь более неподходящее для термоядерного процесса. Интенсивная бомбардировка продуктами реакции ядерного распада зажгла соединение лития. При обычных условиях это вещество обладает плотностью вдвое меньше плотности соли, но сейчас его сжало в металлическое состояние, превосходящее по плотности земное ядро. По сути дела началась термоядерная реакция, хотя и в небольшом масштабе. Высвободилось огромное количество новых нейтронов, причем многие литиевые ядра превратились в тритиевые, которые под страшным давлением расщеплялись, выделяя дополнительные нейтроны. Эти нейтроны должны были проникнуть в массу плутония, увеличить параметр а и привести по крайней мере к удвоению мощности взрыва атомной бомбы. Это был первый метод увеличения силы взрыва второго поколения ядерного оружия. Однако наличие Не замедлило реакцию, потому что почти четверть нейтронов, обладающих высокой энергией, была бесполезно захвачена устойчивыми атомами гелия.
      В течение следующих нескольких наносекунд это не имело значения. Скорость реакции распада плутония возрастала, все еще удваиваясь, все еще увеличивая свой параметр а с быстротой, которую можно выразить лишь с помощью цифр.
      Теперь во вторичное взрывное устройство хлынул поток энергии. Пластиковые "соломинки", покрытые металлической пленкой, превратились в плазму и начали повышать давление во вторичном устройстве. Энергия радиации в количествах, не существующих даже на поверхности Солнца, отражалась от эллиптических поверхностей, направляя еще большее количество энергии во вторичное устройство, названное Фроммом "хольраум". Плазма от испарившихся "соломинок" рвалась внутрь ко второму резервуару трития. Плотные частицы отработанного урана-238, расположенные снаружи вторичной "шахты", также превратились в плотную плазму, рвущуюся внутрь через вакуум, затем ударили и сжали трубчатое покрытие из урана-238 вокруг центрального контейнера, внутри которого содержалось самое большое количество дейтерида лития с тритием. Удары были невероятно сильны; их давление превышало давление внутри ядра крупной звезды.
      И все же их мощность оказалась недостаточной.
      Реакция в первичном взрывном устройстве уже ослабевала. Взрывная сила бомбы, ослабленная недостатком нейтронов из-за вредного Не, начала разрывать массу, в которой шла атомная реакция, едва физические силы достигли равновесия. На мгновение цепная реакция стала устойчивой и потеряла способность ускоряться в геометрической прогрессии; два запланированных последних удвоения цепной реакции так и не осуществились и то, что должно было взорваться с общей мощностью первичного взрывного заряда в 70 тысяч тонн тринитротолуола, сократилось вдвое, снова уменьшилось во столько же раз, и в конце концов общая мощность взрыва оказалась равной 11 200 тоннам тротила.
      Проект Фромма был почти идеален - насколько это позволяли обстоятельства и материалы. Можно было создать аналогичную бомбу, в четыре раза меньшую этой, но и характеристики бомбы Фромма были просто отличными. Фромм заложил огромный запас прочности. Чтобы воспламенить "зажигательную свечу" во вторичном взрывном устройстве, было бы достаточно взрыва мощностью всего в 30 килотонн в первичном заряде, однако достигнуть даже этого уровня не удалось. Бомба оказалась, как это говорится на техническом жаргоне, "шипучкой" - она не успела должным образом разгореться.
      Но даже "шипучка" обладала взрывной мощностью, равной 11 200 тоннам тротила. Ее взрывная сила соответствовала мощности взрыва куба взрывчатого вещества с ребром 75 футов. Чтобы перевезти такое количество взрывчатки, понадобилось бы четыре сотни больших грузовиков или корабль средних размеров. К тому же детонацию химических взрывчатых веществ невозможно осуществить так, чтобы это хотя бы отдаленно напоминало смертоносную мощность этого взрыва; более того, осуществить взрыв такой мощности вообще невозможно. И все-таки бомба Фромма и Госна оказалась "шипучкой".
      До сих пор за пределами корпуса бомбы, не говоря уже о фургоне, не было заметно физических изменений. Стальной корпус пока оставался почти цел. Гамма-радиация и рентгеновское излучение уже начали распространяться вокруг, но они невидимы. Из облака плазмы еще не успел появиться видимый свет - за это время тончайший механизм весом более тысячи фунтов успел превратиться в плазму, и все, что должно было случиться, уже произошло. Теперь оставалось лишь увидеть воздействие энергии, освобожденной естественными законами природы, а их не интересовали причины, по которым люди воспользовались ими.
      Глава 36
      Воздействие взрыва
      Сержант Эд Янкевич должен был заметить происходящее первым. Он находился всего в сорока футах от фургона. Однако нервная система человека функционирует со скоростью миллисекунд, и никак не быстрее.
      Действие "шипучки" как раз закончилось, когда первая волна радиации достигла полицейского. Это были гамма-лучи, фактически являющиеся фотонами, из которых состоят световые волны, однако эти лучи несли с собой несравненно больше энергии. Они уже облучили корпус фургона, заставив листовую сталь светиться подобно неону. Следом за ними двигались рентгеновские лучи, тоже состоящие из фотонов, но несущих меньше энергии. Янкевич не обратил внимание на это различие, потому что ему было суждено умереть первым. Его кости, мигом поглотив проникающую радиацию, нагрелись до раскаленного состояния; одновременно сгорели и нейроны его мозга, словно каждый из них превратился в фотографическую лампу-вспышку. Говоря по правде, сержант Янкевич не успел ничего заметить. Он буквально распался на части, взорванный изнутри крошечной долей той энергии, которую успело поглотить его тело, тогда как основной поток промчался сквозь него. Однако гамма- и рентгеновское излучение распространялось во всех направлениях со скоростью света, и того, что произошло дальше, никто не мог предвидеть.
      Рядом с фургоном, корпус которого распадался на атомы металла, стоял большой фургон "А" телекомпании Эй-би-си, обеспечивающий связь со спутником. Внутри находились несколько человек, не успевших, как и сержант Янкевич, понять, что произошло. Мигом погибло и сложное и дорогостоящее оборудование, находившееся внутри фургона. Но на крыше, в задней его части, была установлена параболическая антенна, мало отличающаяся от радиолокационных. Она была направлена кверху в сторону юга. В центре антенны, подобно тычинке в цветке, находился волновод - попросту говоря, металлическая трубка квадратного сечения, внутренние размеры которой более или менее соответствовали длине волны, по которой сейчас передавался сигнал на стационарный геоцентрический спутник, повисший на высоте 22600 миль над экватором. Гамма-лучи и рентгеновское излучение охватили фургон "А" - и вслед за ним остальные одиннадцать фургонов, разместившихся к западу от него. В процессе облучения электроны отрывались от атомов металла (в некоторых случаях волноводы были покрыты внутри тонким слоем золота, что еще больше усилило процесс) и тут же выделяли энергию в виде фотонов. Эти фотоны образовали волны, частота которых приблизительно соответствовала той, на которой вели передачу телевизионные системы через спутник связи. Существовала, однако, некоторая разница: передатчики, находящиеся внутри фургонов, никогда не посылали в сторону спутника радиочастотное излучение мощнее тысячи ватт, а во многих случаях мощность была еще меньше. Сейчас же один импульс выплеснул через волновод фургона свыше миллиона ватт энергии. Этот импульс длился меньше микросекунды, потому что антенна и сам фургон буквально испарились в обжигающей волне мчавшегося взрывного фронта. Рядом стоял фургон "Б" телекомпании Эй-би-си, затем фургон "Транс Уорлд Интернэшнл", далее фургон компании, которая вела трансляцию матча на Суперкубок для Японии, - четвертый в линии. За ними стояло еще восемь фургонов. Все были уничтожены. На все это потребовалось примерно 15 наносекунд. Спутники, через которые велась трансляция, находились на огромном расстоянии. Чтобы пролететь эту дистанцию, мощному энергетическому импульсу требуется около 1/8 секунды: по сравнению с тем, как быстро все происходило раньше, - целая вечность.
      Дальше из центра взрыва - теперь фургон находился внутри него выплеснулись световая волна и поток тепловой энергии. Первая вспышка света возникла еще до того, как огромный огненный шар, быстро растущий во все стороны, блокировал выброс световой энергии. Вторая вспышка произошла следом, образовав двухфазный импульс, характерный признак ядерного взрыва.
      Затем последовала взрывная волна, которая была по сути дела вторичным явлением. Воздух поглотил много мягких рентгеновских лучей и превратился в полупрозрачную массу, остановившую дальнейшее распространение электромагнитного излучения, превратив его в механическую энергию, которая распространялась в несколько раз быстрее скорости звука, но, прежде чем эта энергия нанесла какой-то ущерб, начали развиваться более отдаленные в пространстве события.
      Основным каналом видеосвязи телекомпании Эй-би-си был световодный кабель, проложенный по земле и обеспечивающий высокое качество изображения, однако кабель проходил через фургон "А" и связь была нарушена еще до того, как рухнул сам стадион. Резервный канал шел через спутник "Тельстар-301", а Тихоокеанское побережье обслуживал спутник "Тельстар-302". Компания Эй-би-си использовала основные каналы NET-1 и NET-2 на каждом из этих спутников. Спутником "Тельстар-301" пользовалась компания "Транс Уорлд Интернэшнл", имеющая лицензию на передачу матчей по всему миру, она вела трансляцию почти на всю Европу, а также Израиль и Египет. Эта компания посылала один и тот же видеосигнал всем своим европейским клиентам, а также предоставляла аппаратуру и каналы связи через спутник для аудиотрансляций на различных европейских языках, что обычно означало больше одного канала на каждую страну. В Испании, например, существует пять диалектов, и для каждого был свой аудиоканал. Телекомпания, ведущая трансляцию матча на Японию, использовала как спутник JISO-F2R, так и собственный постоянный канал через "Уэстар-4", который принадлежал компании "Хьюз аэроспейс". Итальянское телевидение пользовалось одним из главных каналов на спутнике "Телеглоуб" (собственность концерна "Интеясат"), чтобы дать возможность своим телезрителям следить за розыгрышем Суперкубка, а также тем зрителям в Дубае и израильтянам, которые не хотели видеть на экране повторение в записи каждого игрового эпизода, - именно так вела свою трансляцию компания "Транс Уорлд Интернэшнл" через спутник "Тельстар". Второй основной канал спутника "Телеглоуб" обслуживал Южную Америку. Кроме них на стадионе или где-то рядом присутствовали компании Си-эн-эн, служба новостей Эй-би-си, Си-би-эс, а также фургоны спутниковой связи местных телестанций Денвера, арендованные другими компаниями.
      Всего возле стадиона находилось тридцать семь действующих фургонов спутниковой связи, обслуживающих свыше миллиарда спортивных болельщиков в семьдесят одной стране, когда на них обрушился мощный поток гамма- и рентгеновского излучения. В большинстве случаев это привело к образованию сигнала в волноводах, однако в шести фургонах поток лучей попал сначала в сами волноводы, в результате чего они послали в космическое пространство импульс колоссальной мощности, точно соответствующий используемым частотам. Впрочем, даже это не имело прямого отношения к делу. Резонансы и отклонения иного типа внутри волноводов свидетельствовали, что значительные сегменты спутниковых частот оказались заглушенными шумовыми импульсами. Все спутники связи, находящиеся над Западным полушарием - за исключением двух, - работали на телевизионные компании Денвера. То, что произошло с этими спутниками, было элементарно просто. Их чувствительные антенны были рассчитаны на прием миллиардных долей ватта. И вдруг на них по многочисленным отдельным каналам обрушился шквал энергии, в тысячи и десятки тысяч раз превышающий номинальную мощность поступающего сигнала. Этот поток создал огромную перегрузку входных усилителей, количество которых соответствовало числу каналов связи. Программное обеспечение компьютеров, управляющих спутниками связи, тут же заметило это и привело в действие переключающие устройства, предназначенные для того, чтобы защитить чувствительное оборудование от воздействия мощного всплеска. Затронь перегрузка только один приемный канал, служба была бы мгновенно восстановлена и больше ничего бы не произошло. Однако коммерческие спутники являются исключительно дорогими устройствами. Для их создания требуются сотни миллионов долларов, а еще сотни миллионов стоит запустить их в космос. После того как всплески были зафиксированы несколькими усилителями, программное обеспечение принялось автоматически отключать контуры, стремясь предохранить возможное серьезное повреждение всего спутника. А после того как всплески были отмечены на более чем двадцати усилителях, программное обеспечение предприняло дальнейшие шаги: оно отключило все контуры спутника и тут же информировало наземный центр управления о том, что произошло нечто крайне серьезное. Программное обеспечение безопасности спутников представляет собой сходные варианты одной программы, рассчитанной с большим запасом надежности. Ее назначением является защитить невероятно ценные и практически незаменимые спутники связи, стоимость которых измеряется многими миллиардами долларов. В один миг значительная часть космической связи мира отключилась, причем еще до того, как техники, управляющие спутниками, успели заметить, что произошло что-то невероятное.
      ***
      Пит Доукинс решил немного отдохнуть. Себе он объяснил, что охраняет бронированный автомобиль. Охранник компании "Уэллс Фарго" повез тачку с несколькими сотнями фунтов монет в мешках внутрь стадиона, и полицейский сидел, опершись спиной о полки с рядами тяжелых мешков и слушал радио. "Мустанги" приближались к отметке сорока семи ярдов на половине "Викингов". В это мгновение темнеющее небо снаружи стало ослепительно желтым, затем красным, причем это был не спокойный и приятный мягкий цвет заката, а обжигающе яркий всплеск фиолетового цвета, который был несравнимо ярче, чем можно было представить. Мозг Доукинса едва успел заметить это обстоятельство, как на него в одно и то же мгновение навалились миллионы других ощущений. Земля вздыбилась под ним. Тяжелый бронированный фургон подбросило кверху и в сторону как игрушку, которую пнул ребенок. Открытая задняя дверца захлопнулась, словно в нее выстрелили из пушки. Бронированный корпус фургона защитил Доукинса от взрывной волны - немалую роль в этом сыграло и здание стадиона, хотя полицейский не успел этого осознать. И все же ослепительная вспышка почти лишила его зрения, а волна плотного воздуха, пронесшаяся мимо подобно взмаху какой-то гигантской руки, оглушила Доукинса. Если бы полицейский не растерялся и не утратил способности соображать, он подумал бы, что произошло землетрясение, но такая мысль даже не пришла ему в голову. Вместо нее Доукинса охватило необоримое желание выжить. Грохот и сотрясения не прекратились, тут он вспомнил, что находится внутри фургона, над топливным баком с двумястами литров бензина. Доукинс поморгал, чтобы лучше видеть, и пополз через разбитое ветровое стекло в сторону самой яркой точки, которую силился разглядеть. Он не заметил, что тыльные части его рук пылают сильнее, чем при солнечном ожоге, который ему довелось когда-нибудь испытать. Не заметил он и того, что ничего не слышит. Доукинсу хотелось одного - выбраться на свет.
      ***
      Недалеко от Москвы, в подземном бункере, защищенном шестидесятиметровым слоем железобетона, находится Центр управления войсками противовоздушной обороны страны. Он был построен недавно и потому походил на аналогичные командные пункты, существующие на Западе, - в виде амфитеатра, потому что именно такая форма помещения позволяла всем присутствующим видеть большую противоположную стену, где были установлены огромные экраны с картами и данными, необходимыми для выполнения операций по защите страны. Часы показывали 03.00.13 московского времени - эти цифры горели на электронных часах над экранами дисплеев, 00.00.13 абсолютного времени (времени Зулу, или по Гринвичу), а в Вашингтоне было 19.00.13 предыдущего дня.
      Генерал-лейтенант Иван Григорьевич Куропаткин был дежурным по центру управления войсками ПВО. Он прежде был летчиком-истребителем. Слово "прежде" ему не нравилось, генерал любил говорить, что он - летчик-истребитель. Недавно ему исполнился пятьдесят один год. Куропаткин был третьим генералом по выслуге лет на этом посту, и сейчас наступила его смена. Заслуги и положение позволяли ему выбрать и более удобную смену. Однако генерал Куропаткин принадлежал к новой элите советских военных, считал, что армия должна строиться на профессиональной основе, а профессионалам нужен пример. Рядом с ним расположился его штаб, состоящий из полковников, майоров, а также нескольких капитанов и лейтенантов, которым поручалась вспомогательная работа.
      Войска ПВО были предназначены для защиты страны от нападения. В век баллистических ракет, когда отсутствовала надежная защита от них - хотя обе стороны все еще стремились разработать такую защиту, - главной задачей дежурного по командному центру ПВО было не защитить страну, а предупредить о нападении. Куропаткину это тоже не нравилось, но изменить ситуацию он был бессилен. На геосинхронной орбите над берегом Перу висели два спутника, "Орел-1" и "Орел-2", задачей которых было следить за Соединенными Штатами и засечь запуск баллистических ракет, как только они покинут свои подземные шахты. Эти же спутники могли заметить запуск баллистических ракет, произведенный подводными ракетоносцами в Аляскинском заливе, хотя наблюдение за районом, расположенным так далеко на севере, в значительной степени зависело от метеорологических условий, а сейчас погода там была отвратительной. "Орлы" передавали информацию главным образом в инфракрасном спектре, который измерял в основном разницу температур. Картинка на экране дисплея была именно такой, какой видела ее камера, без границ между странами и других данных, полученных компьютером. По мнению русских проектировщиков, это было лишней информацией и только перегружало изображение на экране. Куропаткин смотрел не на экран, а на сидящего рядом младшего офицера, который делал какие-то расчеты, как что-то привлекло внимание генерала. Он автоматически перевел взгляд, даже не подумав об этом, и прошла целая секунда, прежде чем он понял, что именно привлекло его внимание.
      На экране дисплея, в его центральной части, появилась белая точка.
      - Что это... - Он тут же встряхнулся. - Определить координаты и увеличить изображение! - громко скомандовал генерал. Сидящий за пультом полковник уже занимался именно этим.
      - Центр Соединенных Штатов, генерал. Двойной термический импульс по-видимому, ядерный взрыв, - механически произнес полковник, профессиональная подготовка которого одержала верх над сознательным отрицанием происходящего.
      - Координаты?
      - Выясняю, генерал. Расстояние от центра управления до спутника было значительным, и за эти доли секунды события развивались стремительно. К тому моменту, когда телескопический объектив спутника начал увеличивать изображение, термическая характеристика огненного шара резко возросла. Куропаткин мгновенно осознал, что это никак не может быть ошибкой, и, хотя ослепительная точка на экране была раскаленным огненным шаром ядерного взрыва, в животе у генерала появился, казалось, ледяной кулак.
      - Центральная часть США, похоже город Денвер.
      - Денвер? Что там находится, черт побери? - выкрикнул Куропаткин. Немедленно выяснить.
      - Слушаюсь.
      Рука Куропаткина уже протянулась к телефону. Это была прямая линия связи с Министерством обороны и с резиденцией президента СССР. Быстро, но отчетливо генерал произнес в трубку:
      - Внимание, докладывает генерал-лейтенант Куропаткин из Центра управления войсками ПВО. Мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Соединенных Штатов. Повторяю: мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Соединенных Штатов.
      Один голос выругался. Он принадлежал дежурному аппарата президента Нармонова.
      Другой голос, принадлежавший старшему дежурному офицерской смены Министерства обороны, звучал куда более рассудительно.
      - Вы уверены в этом?
      - Двойной импульс, характерный для ядерного взрыва, - ответил генерал Куропаткин, удивленный собственным спокойствием. - Вот сейчас я наблюдаю, как увеличивается огненный шар. Без сомнения, это ядерный взрыв. По мере поступления новой информации буду сообщать вам.., что? - спросил он младшего офицера.
      - Генерал, "Орел-2" только что выведен из строя мощным выбросом энергии. Четыре высокочастотных канала отключились, а пятый поврежден, - произнес майор, повернувшись к столу генерала.
      - Почему это произошло?
      - Не знаю.
      - Выясните и доложите.
      ***
      Изображение исчезло с экрана в тот момент, когда футболисты Сан-Диего приближались к отметке сорока семи ярдов на половине "Викингов". Фаулер осушил четвертую бутылку пива за вечер и с раздражением поставил стакан на стол. Черт бы побрал этих телевизионщиков. Кто-то, наверно, зацепил ногой кабель и выдернул его из розетки, а теперь Фаулер пропустит несколько моментов этого великолепного матча. Жаль, что он не поехал в Денвер, несмотря на возражения Секретной службы. Он повернулся, чтобы увидеть, что смотрит Элизабет, однако и с экрана ее телевизора тоже исчезло изображение. Может быть, один из морских пехотинцев перерезал кабель, убирая снег? Действительно, сейчас трудно найти хорошую обслугу, проворчал президент. Нет, с кабелем все в порядке. Дочерняя компания Эй-би-си, канал 13 в Балтиморе, функционировала, и на экране появилась надпись: "Просим извинить - технические неполадки", тогда как на экране телевизора, на котором Элизабет смотрела свой фильм, мелькали беспорядочные пятна прерванной передачи и слышался фоновый шум. Как странно. Подобно любому другому телезрителю-мужчине, Фаулер начал переключать каналы. Си-эн-эн тоже прекратила передачи, однако местные телестанции в Вашингтоне и Балтиморе действовали. Он задумался: что бы это могло значить? И в это мгновение зазвонил телефон. У него был какой-то пронзительный, неприятный звук - один из четырех аппаратов, стоящих на нижней полке столика прямо перед диваном. Фаулер протянул руку и не сразу понял, который из четырех. Из-за этого промедления его кожа успела похолодеть. Это оказался красный телефон, соединяющий его с командным центром Объединенной системы противовоздушной обороны североамериканского континента, НОРАД.
      - Президент слушает, - произнес Фаулер хриплым, внезапно испуганным голосом.
      - Господин президент, докладывает генерал-майор Джо Борштейн. Я - дежурный по командному центру НОРАД. Сэр, мы только что зарегистрировали ядерный взрыв в центре страны.
      - Что? - спросил президент после короткой паузы, длившейся две или три секунды.
      - Сэр, произошел ядерный взрыв. Сейчас мы выясняем его точные координаты, но это случилось где-то в районе Денвера.
      - Вы уверены в этом? - спросил президент, стараясь сохранять спокойствие.
      - Проводим новую проверку приборов, сэр, но мы полностью уверены в наших данных. Сэр, мы не знаем, что произошло или каким образом там оказался ядерный заряд, но взрыв несомненно произошел. Убедительно прошу вас немедленно укрыться в безопасном месте, пока мы не выясним, что случилось на самом деле.
      Фаулер поднял голову. Изображение так и не появилось на экранах телевизоров, но тишину Кэмп-Дэвида раздирал пронзительный рев сирен.
      ***
      База военно-воздушных сил Оффутт, расположенная недалеко от Омахи, штат Небраска, когда-то называлась Форт-Крук. Раньше здесь квартировался кавалерийский гарнизон и на территории базы находились великолепные, хотя и весьма старомодные, дома из красного кирпича для старших офицеров, причем за домами были конюшни для лошадей, в которых офицеры больше не нуждались, а перед домами раскинулся парадный плац, такой большой, что на нем мог проводить учения весь кавалерийский полк. Примерно в миле находился штаб Стратегической авиации США, гораздо более современное здание, у которого тоже была своя старинная достопримечательность - бомбардировщик В-17 "Летающая крепость", принимавший участие во второй мировой войне, - он стоял перед зданием как памятник. Также перед зданием, но глубоко под землей, расположился новый командный центр, строительство которого закончилось в 1989 году. Это был огромный подземный зал, и местные остряки шутили, что его построили только потому, что изображение таких помещений Голливудом было намного лучше того подземного центра управления, который построила раньше для себя стратегическая авиация, и потому ВВС решили изменить реальность таким образом, чтобы она соответствовала своему киноизображению.
      Генерал-майор Чак Тиммонс, заместитель начальника штаба (по оперативной части), воспользовался возможностью нести дежурство здесь, вместо того чтобы находиться у себя в кабинете в здании на поверхности, и уголком глаза следил за розыгрышем Суперкубка на одном из восьми огромных телевизионных экранов, хотя на двух воспроизводились в реальном времени изображения, передаваемые со спутников Программы оборонной поддержки - их называли на жаргоне стратегической авиации "птичками" ПОП, - и потому генерал заметил двойную вспышку одновременно со всеми. Тиммонс бросил карандаш, который он вертел в пальцах. За спинкой его кресла находились комнаты со стеклянными перегородками - там были такие комнаты на двух уровнях, - где сидели около пятидесяти служащих, благодаря которым стратегическая авиация функционировала круглые сутки. Генерал поднял телефонную трубку и нажал кнопку вызова старшего дежурного разведывательной службы.
      - Я тоже заметил вспышку, сэр.
      - Это не может быть ошибкой?
      - Нет, сэр, проверка контуров "птичек" показала, что они работают нормально.
      - Держите меня в курсе событий. Тиммонс повернулся к своему заместителю.
      - Немедленно вызвать сюда командующего. Оповестить всех, объявить тревогу, пусть немедленно прибудут все, кому надлежит находиться здесь во время военных действий. - Затем генерал обратился к оперативному дежурному:
      - Поднять "Зеркало" в воздух! Объявить немедленную готовность дежурным авиакрыльям и передать всем о состоянии боевой готовности номер один.
      В помещении со стеклянной перегородкой за спиной генерала слева сержант нажал на несколько кнопок. Хотя стратегическая авиация уже давно отказалась от практики круглые сутки держать в воздухе бомбардировщики, тридцать процентов самолетов стратегической авиации всегда были на боевом дежурстве. Приказ на взлет дежурным авиакрыльям передавался по наземному кабелю и механическим голосом компьютера, потому что начальство пришло к выводу, что при такой ситуации человек, волнуясь, может нечетко произнести слова приказа. На передачу приказа потребовалось около двадцати секунд, и оперативные офицеры в дежурных авиакрыльях немедленно принялись за работу.
      В этот момент в состоянии готовности находилось два авиакрыла, 416-е авиакрыло бомбардировщиков на базе ВВС Гриффисс в Риме, штат Нью-Йорк, на вооружении которых находились бомбардировщики Б-52, и 384-е со своими бомбардировщиками Б-1Б на близлежащей базе ВВС Макконнелл в Канзасе. В этой последней летные экипажи, отдыхающие в своих комнатах, но полностью готовые к вылету, почти целиком следили за розыгрышем Суперкубка. Услышав сигнал тревоги, они выбежали к ожидавшим их автомашинам и помчались к самолетам, окруженным вооруженной охраной. Первый из команды в четыре человека, который подбежал к своему самолету, бросился к кнопке немедленного запуска двигателей, находившейся в сборке носового колеса, нажал ее и поспешил дальше к хвосту, чтобы взлететь по приставной лестнице внутрь бомбардировщика. Еще до того, как члены экипажа пристегнули ремни, двигатели заработали. Команды наземной подготовки выдернули предохранители с красными флажками. Вооруженные винтовками часовые отошли в сторону от самолетов и повернулись к ним спиной, направив оружие в сторону возможной атаки, готовые отразить любое нападение. Вплоть до этого момента никто не подозревал, что происходит, полагая, что это обычная, хотя и весьма несвоевременная учебная тревога.
      На базе ВВС Макконнелл первым тронулся с места бомбардировщик командира авиакрыла. Атлетически сложенный сорокапятилетний полковник, пользуясь служебным положением, держал свой личный Б-1Б ближе других к помещению, где располагались комнаты дежурных экипажей. Как только все четыре двигателя его самолета заработали, полковник отпустил тормоза, и бомбардировщик покатился к началу взлетной полосы. На это потребовалось две минуты. Когда бомбардировщик замер перед взлетом, ему приказали ждать.
      ***
      На базе ВВС Оффутт для дежурного КС-135 таких ограничений не было. "Боинг-707", построенный двадцать пять лет назад, прошедший капитальный ремонт и переделанный в военный вариант, получил прозвище "Зеркало". На его борту находился генерал ВВС и полный, хотя и уменьшенный, состав офицеров, готовых к боевым действиям. Самолет оторвался от взлетной полосы и поднялся сквозь опускающиеся сумерки. Находящаяся на борту радиоаппаратура и каналы связи едва успели установить контакт, и командир еще даже не понял, из-за чего такая суматоха. Еще три точно таких же самолета стояли на земле, готовые подняться в воздух.
      - Что случилось, Чак? - спросил командующий стратегической авиацией, войдя в центр управления. Он едва успел одеться и даже не завязал ботинки.
      - Ядерный взрыв в Денвере и какие-то неприятности с космическими линиями связи, о которых только что стало известно. Я отдал приказ приготовить к взлету дежурные авиакрылья. "Зеркало" уже поднялось в воздух. Не могу понять, что происходит, но в Денвере только что произошел взрыв.
      - Пусть взлетают, - распорядился командующий стратегической авиацией.
      Тиммонс дал знак офицеру связи, и тот передал приказ дальше. Двадцать секунд спустя первый бомбардировщик Б-1Б с ревом оторвался от взлетной полосы на базе Макконнелл.
      ***
      Ситуация не располагала к тактичному подходу. Капитан морской пехоты распахнул дверь президентского коттеджа и бросил две меховые белые парки Фаулеру и Эллиот еще до того, как показался первый агент Секретной службы.
      - Быстрее, сэр! - поторопил он президента. - Вертолет все еще не отремонтирован.
      - Куда? - Появился Пит Коннор в расстегнутом пальто, успев услышать слова капитана.
      - В командный бункер, если не будет других указаний. Вертолет вышел из строя, - повторил капитан. - Поторопитесь, сэр! - едва не крикнул он президенту.
      - Боб! - воскликнула Эллиот с тревогой. Она не знала, о чем говорил по телефону президент, просто обратила внимание, что он выглядит бледным и испуганным. Выйдя на крыльцо, они заметили, что целое отделение морских пехотинцев лежит в снегу, направив автоматы в разные стороны. Еще шесть охранников стояли вокруг автомобиля, двигатель которого ревел на нейтральной передаче.
      В Вашингтоне, на военно-морской базе Анакостия, команда вертолета "Морская пехота-2" - вертолет не называется "Морская пехота-1" до тех пор, пока в нем нет президента, - поднимала свою машину сквозь тревожное облако снега, однако через несколько секунд, когда поток воздуха от роторов уже не вздымал снег с грунта, видимость оказалась не такой уж плохой. Летчик, майор, повернул свой вертолет на северо-запад, не понимая, что за чертовщина происходит вокруг. Те, кто что-то знал, знали лишь то, что им известно очень мало. На ближайшие несколько минут это не имело значения. Как обычно происходит в любой организации, реакция на неожиданную тревогу была запланирована заранее и тщательно отрепетирована для того, чтобы, во-первых, быстро выполнять необходимые действия и, во-вторых, не поддаваться панике, которая может возникнуть в результате нерешительности от ощущения опасности.
      ***
      - Что же такое, черт побери, происходит в Денвере? Мне нужно знать об этом, - потребовал генерал Куропаткин в своем бункере под Москвой.
      - Мне ничего не известно, - честно признался офицер разведки.
      Тогда какая от тебя польза? - подумал генерал. Он снял трубку телефона, связанного с советской военной разведкой, ГРУ.
      - Дежурный по оперативному управлению, - отозвался голос.
      - Говорит генерал Куропаткин из командного центра войск ПВО.
      - Мне понятна причина вашего звонка, - заверил его полковник из Главного разведывательного управления.
      - Что происходит в Денвере? Может быть, там находится склад ядерного оружия или что-то еще?
      - Нет, товарищ генерал. Недалеко от Денвера расположен арсенал "Рокки-Маунтин". Это хранилище химического оружия, и сейчас идет процесс его дезактивации. Хранилище превратят в склад американской резервной армии - они называют ее национальной гвардией, - и там будут храниться танки и механическое снаряжение. За пределами Денвера находится местечко Рокки-Флэтс. Там завод, где производились компоненты оружия, но...
      - Где точно расположен этот завод? - спросил Куропаткин.
      - К северо-западу от города. Насколько мне известно, взрыв произошел в южной части Денвера, товарищ генерал.
      - Совершенно верно. Продолжайте.
      - Рокки-Флэтс тоже демонтируется. По нашим сведениям, там уже нет никаких компонентов.
      - Может быть, через Денвер перевозят ядерное оружие? Мне нужно знать точно! - Генерал начал волноваться.
      - У меня больше нет никакой информации, товарищ генерал. Происходящее в Денвере нам так же непонятно, как и вам. Может быть, в КГБ что-то знают об этом, но нам ничего не известно.
      Генерал Куропаткин понимал, что расстрелять человека за честность нельзя. Он снова нажал другую кнопку телефона. Подобно большинству профессиональных военных, он не выносил шпионов, но этот звонок был необходим.
      - Государственная безопасность, командный центр, - ответил мужской голос.
      - Дайте мне американский отдел, дежурного офицера.
      - Одну минуту. - Последовали обычные щелчки на линии, и на этот раз ответил женский голос:
      - Американский отдел.
      - Говорит генерал Куропаткин из Центра управления войск ПВО. Мне нужно знать, что происходит в центральной части Соединенных Штатов, в городе Денвере.
      - Денвер - это крупный город и важный административный центр американского правительства, уступающий только Вашингтону. Сейчас там вечер воскресенья и вряд ли может происходить что-нибудь. - Куропаткин слышал шорох перелистываемых страниц.
      - Ну, конечно!
      - Что?
      - Сегодня там играется финальный матч по американскому футболу. Матч проходит на новом городском стадионе, насколько мне известно, крытом.
      Генерал с трудом удержался от того, чтобы не обругать женщину за подробности, не относящиеся к делу.
      - Эти сведения мне не нужны. Может быть, там происходят беспорядки, волнения среди населения? Может, там есть база для хранения оружия, секретный склад, о котором мне ничего не известно?
      - Товарищ генерал, все, что имеется у нас по этим вопросам, находится и у вас. А почему вы спрашиваете?
      - Девушка, там произошел ядерный взрыв.
      - В Денвере?
      - ДА!
      - Назовите мне точное место, - попросила она голосом, гораздо более спокойным, чем голос генерала.
      - Подождите. - Куропаткин повернулся. - Дайте мне точные координаты эпицентра взрыва, и побыстрее!
      - Тридцать девять градусов сорок минут северной широты, сто пять градусов шесть минут западной долготы. Но эти цифры приблизительны, - добавил лейтенант с поста связи с разведывательными спутниками. - Наша разрешающая способность в инфракрасном спектре не очень высока, товарищ генерал.
      Куропаткин повторил названные ему цифры в телефонную трубку.
      - Одну минуту, генерал, - ответил женский голос. - Мне нужна карта.
      ***
      Андрей Ильич Нармонов спал. В Москве было три часа десять минут утра. Его разбудил телефонный звонок, и через мгновение открылась дверь его спальни. При виде открывающейся двери Нармонова едва не охватила паника. Никто не входил в его спальню без разрешения. В дверях стоял майор КГБ Павел Хрулев, заместитель начальника личной охраны президента.
      - Товарищ президент, произошло чрезвычайное событие. Вам нужно немедленно ехать со мной.
      - В чем дело, Паша?
      - В Америке произошел ядерный взрыв.
      - Что... Как?
      - Это все, что мне известно. Нам нужно сейчас же ехать в командный бункер. Автомобиль ждет. Не надо одеваться. - Хрулев бросил президенту Нармонову халат.
      Райан погасил в пепельнице сигарету, испытывая раздражение при виде надписи на экране телевизора: "Просим извинить - технические неполадки". Трансляция матча прервалась. Вошел Гудли с парой банок кока-колы. Они уже заказали ужин.
      - Что там? - спросил Гудли.
      - Изображение исчезло. - Райан взял банку и открыл ее.
      ***
      В штаб-квартире стратегической авиации женщина-полковник, что сидела в третьем ряду кресел слева, посмотрела на указатель телевизионных каналов на панели дистанционного управления. В зале было восемь телевизионных экранов, расположенных в два ряда, один над другим, по четыре в каждом горизонтальном ряду. Можно было переключиться больше чем на пятьдесят разных дисплеев, и женщина, которая была офицером разведки, первым делом решила проверить новые каналы. Несколько быстрых движений продемонстрировали ей, что Си-эн-эн и ее дочерняя компания Си-эн-эн-ньюс не работали. Ей было известно, что они пользовались различными спутниками связи, и это возбудило ее любопытство, которое является, наверно, самой важной чертой разведчика. В ее распоряжение был доступ к другим кабельным каналам, и она принялась переключать их один за другим. Один не действовал. Другой - тоже. Третий молчал. Она заглянула в справочник и пришла к выводу, что по крайней мере четыре спутника связи вышли из строя. После этого полковник встала и подошла к командующему стратегической авиацией.
      - Сэр, я заметила нечто очень странное, - сказала она.
      - Что именно? - произнес командующий, не поворачивая головы.
      - По крайней мере четыре коммерческих спутника связи вышли из строя. Среди них "Тельстар", "Интелсат" и "птичка" компании Хьюза. Все перестали функционировать, сэр.
      Услышав это, командующий стратегической авиацией повернулся.
      - Что еще вы можете сообщить мне?
      - НОРАД сообщила, что взрыв произошел в самом Денвере, совсем рядом со "Скайдоумом", где сейчас проходит матч на Суперкубок. Министр обороны и государственный секретарь оба присутствуют на матче, сэр.
      - Боже мой, вы совершенно правы, - мгновенно понял командующий.
      ***
      На базе ВВС Эндрюз "Боинг-747" - Летающий командный пункт при чрезвычайных ситуациях - стоял на взлетной полосе с двумя включенными турбинами из четырех.
      ***
      Капитан первого ранга Джим Росселли заступил на дежурство всего за час до того, как начался этот кошмар. Он находился в зале управления кризисными ситуациями, и ему страшно хотелось, чтобы здесь появился кто-нибудь в адмиральском - или генеральском - звании. Но его надежды были напрасными. Одно время в Национальном военном командном центре всегда находился адмирал или генерал, но после наступления оттепели между Востоком и Западом и в результате сокращения Пентагона создалась ситуация, при которой офицера такого высокого ранга всегда можно вызвать, а повседневную административную работу исполняли капитаны первого ранга и полковники. Впрочем, положение могло быть еще хуже, подумал Росселли. По крайней мере он знал, что значит иметь в своем распоряжении огромное количество ядерного оружия.
      - Что за чертовщина там происходит? - спросил подполковник Ричард Барнс, обращаясь к стене. Он понимал, что Росселли не знал ответа.
      - Рокки, давай отложим это до следующего раза? - спокойно заметил Росселли. Его голос звучал совершенно бесстрастно. Глядя на капитана первого ранга или слушая его голос, никто не смог бы догадаться, какое волнение испытывает он, но бывший командир подводной лодки был вынужден то и дело вытирать о брюки свои влажные от пота ладони, так что по бокам появились мокрые пятна, правда незаметные на темно-синей ткани мундира.
      - Хорошо, Джим.
      - Позвони генералу Уилксу и вызови его сюда.
      - Сейчас.
      Барнс нажал кнопку на телефоне, защищенном от прослушивания, и вызвал бригадного генерала Пола Уилкса, бывшего пилота бомбардировщика, который жил в служебной квартире на базе ВВС Боллинг, на другом берегу Потомака, напротив Национального аэропорта.
      - Слушаю, - проворчал Уилкс.
      - Говорит Барнс, сэр. Необходимо ваше присутствие в Национальном командном центре, немедленно. - Больше от подполковника ничего не требовалось. Слово "немедленно" имеет особый смысл для летчика.
      - Выезжаю.
      Уилкс положил трубку и пробормотал:
      - Слава Богу, что на свете существуют автомобили с приводом на обе оси. Он натянул на себя зимнюю парку оливкового цвета и вышел на улицу, даже не подумав надеть сапоги. Его личным автомобилем была "Тойота Лэнд Крузер", она нравилась ему потому, что позволяла ездить по бездорожью. Двигатель заработал сразу, и генерал подал машину назад, развернулся и пошел пахать по дорогам, за очистку которых еще не принимались.
      ***
      Кризисная комната президента в Кэмп-Дэвиде была анахронизмом, оставшимся от былых черных дней, или по крайней мере так подумал Боб Фаулер, когда впервые увидел ее чуть больше года назад. Ее построили еще во времена администрации Эйзенхауэра, и она была предназначена выдержать ядерное нападение тогда, когда точность ракет с ядерными боеголовками измерялась не ярдами, как сейчас, а милями. Подземный бункер президента США был создан с помощью взрывов в сплошном гранитном массиве горы Катоктин в западном Мэриленде. Над бункером была крыша толщиной в шестьдесят футов цельного гранита, и до 1975 года президентское укрытие считалось вполне надежным и способным обеспечить безопасность президента и его сотрудников при любых обстоятельствах. Подземная комната была сорока футов в длину и тридцати - в ширину, с десятифутовым потолком. Ее обслуживал персонал из двенадцати человек, главным образом специалисты связи из морской пехоты, шестеро из них были офицерами. Оборудование кризисной комнаты президента уступало аппаратуре Летающего командного пункта или других убежищ, которыми мог воспользоваться президент в случае необходимости. Сейчас Фаулер сидел перед консолью, которая походила на панель управления НАСА периода шестидесятых годов. В верхнюю часть стола даже была встроена пепельница. Перед ним находился ряд экранов. Кресло было очень удобным, хотя ситуация оставалась крайне тревожной. Элизабет Эллиот села рядом.
      - Ну хорошо, - произнес Дж. Роберт Фаулер, - может быть, черт побери, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
      Президент заметил, что старшим по званию в подземном убежище был капитан-лейтенант ВМС США. Это выглядело не очень многообещающе.
      - Сэр, ваш вертолет вышел из строя - у него возникли технические неполадки. Сейчас сюда летит второй вертолет морской пехоты, который доставит вас к ЛКП. У нас установлена связь с командующим стратегической авиацией и с командующим НОРАД. Нажав вот на эти кнопки, вы можете установить прямую связь с командующими всех остальных родов войск.
      Под этим морской офицер имел в виду командующих основными объединенными группами: адмирала Джошуа Пойнтера, командующего Атлантическим флотом, и такого же командующего силами в Тихом океане. По традиции оба поста занимали адмиралы Военно-морских сил США. Командующий южной группировкой находился в Панаме, командующий центральной - в Бахрейне, а командующий силами быстрого развертывания - в форт Макферсон в Атланте, штат Джорджия. Опять же по традиции это были должности армейских генералов. Кроме того, существовали и другие группировки, во главе которых стояли американские военные, например, верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе в настоящее время этот пост занимал генерал ВВС США с четырьмя звездами на погонах, что являлось высшим воинским званием в Америке. В соответствии с существующей системой командования командующие родами войск фактически не имели права распоряжаться своими войсками. Практически они служили советниками министра обороны, который в свою очередь давал советы президенту. Президент США отдавал приказы через министра обороны непосредственно командующим группировками.
      Но министр обороны...
      Фаулер посмотрел на кнопку с надписью "НОРАД" и нажал ее.
      - Говорит президент. Я нахожусь сейчас в своем центре связи в Кэмп-Дэвиде.
      - Господин президент, это все еще генерал-майор Борштейн. Командующего НОРАД здесь нет. Он был в Денвере на матче на Суперкубок. Господин президент, считаю своим долгом сообщить вам, что, согласно показаниям наших приборов, эпицентр взрыва находится внутри стадиона "Скайдоум" в Денвере или совсем рядом с ним. Представляется весьма вероятным, что министр обороны Банкер и государственный секретарь Талбот погибли, как и , командующий НОРАД.
      - Да, - бесстрастно ответил Фаулер. Он уже сам пришел к такому же выводу.
      - Заместитель командующего НОРАД сейчас в пути. До его появления я буду старшим в системе противовоздушной обороны, пока сюда не приедет кто-то старше меня по званию.
      - Хорошо. Теперь сообщите: что за чертовщина происходит?
      - Сэр, мы не знаем этого. Перед взрывом не было замечено ничего необычного. До взрыва не было - подчеркиваю, не было - никакой баллистической траектории, ведущей к Денверу. Сейчас мы пытаемся связаться с диспетчерами аэропорта Стейплтон в Денвере и попросить их проверить радиолокационные записи, чтобы выяснить, не была ли бомба доставлена самолетом. На экранах наших радаров ничего подозрительного не обнаружено.
      - Вы сумели бы заметить приближающийся самолет?
      - Не обязательно, сэр, - - послышался ответ генерала Борштейна. - У нас надежная система предупреждения, но есть способы обмануть ее, особенно если речь идет об одном самолете. В любом случае, господин президент, есть мероприятия, которые следует осуществить немедленно. Можно обсудить их?
      - Да.
      - Сэр, я как исполняющий обязанности командующего НОРАД объявил в подчиненных мне частях боевую готовность номер один. Как вам известно, НОРАД имеет на это право так же, как и право на использование ядерного оружия в оборонительных целях.
      - Запрещаю применять любое ядерное оружие без моего разрешения, - резко бросил Фаулер.
      - Сэр, те виды ядерного оружия, которыми мы вооружены, находятся на складах, - произнес Борштейн. Его голос звучал удивительно похоже на механический, подумали остальные военные. - Предлагаю провести совместное совещание с командующим стратегической авиацией.
      - Согласен. Действуйте, - распорядился Фаулер. Это произошло немедленно.
      - Господин президент, говорит командующий стратегической авиацией, послышался голос генерала Питера Фремонта. В нем были не только деловые интонации.
      - Может быть, вы скажете мне, что происходит, черт побери?
      - Нет, сэр, мы этого не знаем, но некоторые шаги следует осуществить без промедления.
      - Продолжайте.
      - Предлагаю, сэр, перевести все войска стратегического назначения на более высокий уровень боевой готовности, а именно готовность номер два. Если мы имеем дело с ядерным нападением, нужно объявить высшую боевую готовность. Это позволит нанести ответный удар с наибольшей эффективностью, кроме того, даст возможность тому, кто предпринял нападение, задуматься над тем, стоит ли ему продолжать (если мы дадим ему такой шанс) дальнейшие действия или воздержаться от них.
      Если позволите добавить, сэр, нам следует привести в повышенную боевую готовность все наши вооруженные силы. Это будет полезным хотя бы по той причине, что воинские части будут готовы оказать помощь мирному населению и предупредить возможную панику среди гражданских лиц. Для воинских частей, не относящихся к войскам стратегического назначения, я предложил бы боевую готовность номер три.
      - Это лучше осуществить избирательно, Роберт, - заметила Лиз Эллиот.
      - Я слышал это - кто это сказал? - донесся вопрос Борштейна.
      - Советник по национальной безопасности, - произнесла Лиз, может быть, чуть громче, чем требовалось. Ее лицо было бледным, как одетая на ней белая шелковая блузка. Фаулер все еще держал себя в руках. Эллиот постаралась последовать его примеру.
      - Нам не довелось встречаться, доктор Эллиот. К сожалению, наша система командования и контроля за выполнением приказов не позволяет нам делать это избирательно - по крайней мере с достаточной быстротой. Если мы сейчас же отдадим распоряжение о приведении войск в повышенную боевую готовность, то мы повысим готовность всех воинских частей и уже потом сможем выбрать те части, которые требуются нам для достижения наших целей. Таким образом, мы сэкономим не меньше часа.
      - Поддерживаю такое предложение, - тут же раздался голос генерала Фремонта.
      - Отлично, выполняйте, - согласился Фаулер. Это звучало достаточно разумно.
      ***
      Связь осуществлялась по раздельным каналам. Командующий стратегической авиацией взял на себя силы стратегического назначения. Первое сообщение, касающееся объявления боевой готовности, было произнесено тем же механическим голосом робота, который уже послал в воздух дежурные авиакрылья стратегических бомбардировщиков. Хотя на базах стратегической авиации было известно о том, что объявлена тревога, официальное сообщение подтвердило это известие и сделало атмосферу куда более напряженной. Такой же приказ был передан по наземному кабелю из световодов и поступил на радиостанцию Военно-морского флота, ведущую передачи на исключительно низких частотах (ИНЧ); расположенную в районе Аппер-Пенинсьюла, штат Мичиган. Такая передача может быть послана лишь сигналами Морзе. Сама природа этой радиосистемы была такова, что сообщения могли передаваться очень медленно, со скоростью неумелой машинистки, и их назначением являлось всего лишь предупредить подводные лодки о необходимости подняться на поверхность и принять более подробную информацию, передаваемую через систему космической связи.
      В Кингс-Бэй, Джорджия, Чарлстоне, Южная Каролина, Гротоне, Коннектикут, и на трех других военно-морских базах на Тихоокеанском побережье сообщения, переданные по линии наземной связи и через спутники, были приняты вахтенными офицерами соединений подводных ракетоносцев, большинство которых находилось на кораблях-базах. Из тридцати шести подводных ракетоносцев, находящихся в строю ВМС США, девятнадцать исполняло свои обязанности в море, в качестве, как их называли, "патрулей сдерживания". Два ракетоносца ремонтировались на верфях и нести боевую службу были не в состоянии. Остальные были пришвартованы к плавучим базам, за исключением "Огайо", находящегося в бетонном доке в Бангоре. На всех ракетоносцах, стоящих в гаванях, на борту несли вахту уменьшенные экипажи, и ни на одном из них в этот воскресный вечер не было командира. Впрочем, это не имело значения. У каждого подводного ракетоносца были две команды, и потому один из командиров всегда находился на расстоянии, не превышающем тридцати минут езды от своей подлодки. У всех были с собой сигнальные устройства, которые загудели одновременно. Вахты на каждом ракетоносце начали подготовку к немедленному выходу в море. Вахтенные офицеры всех ракетоносцев назначались на самостоятельную вахту лишь после того, как успешно выдерживали серьезные экзамены на самостоятельное управление подлодкой. Каждый из них помнил четкий приказ: после объявления боевой тревоги следовало принять все меры, чтобы выйти в море как можно быстрее. Большинство офицеров сочли тревогу учебной, однако учебная тревога для стратегических сил - дело очень серьезное. Буксиры уже прогревали свои дизельные установки, чтобы оттащить огромные серые корпуса от плавучих баз. Палубные команды убирали швартовы и отключали линии наземного снабжения, а личный состав, находившийся в этот момент на плавучих базах, торопливо спускался по трапам на свои лодки. На борту ракетоносцев командиры боевых частей проверяли по спискам, кто успел вернуться на корабль, а кого не было. Предусмотрительность военно-морских сил проявлялась и в том, что все ракетоносцы, подобно остальным боевым судам, имели экипажи с избыточным личным составом. При необходимости они могли выйти в море и выполнять поставленные задачи с половиной экипажа на борту. Боевая готовность номер два означала, что такая необходимость возникла.
      Капитан первого ранга Росселли и остальные офицеры Национального военного командного центра занимались в это время обычными войсками, перед которыми не стояли стратегические задачи. Заранее подготовленные приказы поступили непосредственно в каждую воинскую часть. Это означало в армии уровень дивизии, в ВВС - авиакрыло, а в ВМС - соединение. Обычные войска переводились на боевую готовность номер три. Капитан первого ранга Росселли и подполковник Барнс передавали поступившие приказы устно на более высокие командные уровни. Даже когда им приходилось говорить с генералами, у которых на погонах красовалось по три звезды, а за спиной было более двадцати пяти лет службы, они были вынуждены повторять каждому из них: "Нет, сэр, это не учебная, повторяю, не учебная тревога".
      Все американские воинские части в разных частях земного шара были немедленно приведены в боевую готовность. Как и следовало ожидать, те подразделения, которые и в обычной ситуации поддерживали высокий уровень готовности, отреагировали быстрее всех. Одним из таких подразделений была Берлинская бригада.
      Глава 37
      Воздействие на людей
      - Капитан, поступило срочное сообщение на ИНЧ.
      - Что? - спросил Рикс, поворачиваясь от прокладочного стола.
      - Срочное сообщение, капитан. - Связист протянул командиру листок с небольшой группой кодированных цифр.
      - Не нашли лучшего времени для учебной тревоги, - покачал головой Рикс и скомандовал:
      - Боевая тревога! Всем занять места по расписанию!
      Старшина тут же включил бортовую трансляцию.
      - Боевая тревога! Боевая тревога! - разнеслось по кораблю. - Занять места согласно боевому расписанию! - И тут же загремели колокола громкого боя, способные прервать самый крепкий сон.
      - Мистер Питни, - произнес Рикс, пытаясь перекричать шум. - Всплыть на глубину действия антенны.
      - Слушаюсь, капитан. Всплыть на глубину шесть ноль футов!
      - Всплыть на глубину шесть ноль футов. Рулевой, горизонтальные рули поднять на десять градусов.
      - Десять градусов вверх на горизонтальных рулях. - Молодой матрос управление рулями поручается, как правило, самым молодым матросам - потянул на себя руль, похожий на самолетный. - Сэр, плоскости рулей подняты вверх на десять градусов.
      - Хорошо.
      Не успел закончиться этот маневр, как рубка управления заполнилась людьми. Боцман - самый старший среди рядового и старшинского состава ракетоносца "Мэн" - занял пост у панели управления рулями. Он был старшим рулевым управления глубиной. Капитан третьего ранга Клаггетт вошел в рубку, чтобы подменить - в случае необходимости - командира. Корабельный штурман Питни уже занял свой пост. Матросы и старшины расположились у консолей различных видов оружия. В кормовой части подлодки офицеры и матросы заняли свои места, как в центре управления запуском ракет - ЦУР, - который занимался двадцатью четырьмя ракетами "Трайдент", находящимися на борту ракетоносца "Мэн", так и во вспомогательном машинном отделении, главной заботой которого был резервный дизельный двигатель.
      В рубке управления старшина, ответственный за бортовую связь, получил сообщения о готовности из всех отсеков и боевых частей - личный состав находился на местах и был готов действовать.
      - Что случилось? - спросил Клаггетт. Капитан молча передал ему краткий текст экстренного сообщения.
      - Учение?
      - По-видимому. Почему бы и нет? - спросил Рикс. - Ведь сегодня воскресенье, правда?
      - На поверхности по-прежнему штормит?
      Словно отвечая на этот вопрос, "Мэн" начал раскачиваться. Указатель глубины показывал двести девяносто футов, и массивная подлодка внезапно накренилась на десять градусов вправо. Члены команды покачали головами и принялись ворчать. Вряд ли на борту ракетоносца был хотя бы один человек, которого никогда бы не тошнило. Условия для морской болезни были идеальными. При отсутствии всяких наружных ориентировок - а подводные лодки отличаются тем, что у них нет окон и иллюминаторов, - глаза не замечали никакого движения, тогда как внутреннее ухо сообщало, что изменялось равновесие. Аналогичное явление, влиявшее почти на всех астронавтов "Аполло", начало оказывать воздействие и на этих моряков. Бессознательно они встряхивали головами, словно пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Все до единого надеялись, что после осуществления этого непонятного маневра - никто, кроме Рикса, пока не догадывался, в чем он заключался, - подводная лодка скоро вернется в родную стихию, на глубину в четыреста футов, где качка практически отсутствует.
      - Корабль выровнялся на глубине шесть ноль футов, сэр.
      - Хорошо, - ответил Рикс.
      - Мостик, говорит акустик. Контакт с Сьеррой-16 утерян. Поверхностный шум лишил нас возможности прослушивать.
      - Какими были последние координаты цели? - спросил капитан.
      - Перед утратой контакта пеленг был двести семьдесят градусов, дистанция сорок девять тысяч ярдов, - ответил младший лейтенант Шоу.
      - О'кей. Поднять перископ на антенну УВЧ, - скомандовал Рикс мичману, находящемуся на вахте. Сильная бортовая качка бросала "Мэн" то на один борт, то на другой, и крен достигал двадцати градусов, поэтому Риксу хотелось скорее узнать, почему ему пришлось подняться на поверхность. Мичман начал вращать бело-красное колесо управления, сверкающий смазкой цилиндр пополз вверх, выталкиваемый гидравликой.
      - Вот это да! - пробормотал капитан, держась руками за рукоятки управления перископом. Он чувствовал, с какой силой били волны по кончику перископа, едва поднявшегося над поверхностью.
      - Принимаем сигнал по УВЧ, сэр, - доложил офицер связи.
      - Приятно слышать, - заметил Рикс. - Мне кажется, что волны достигают тридцати футов, главным образом зыбь, но с некоторых ветер срывает пену. Ничего страшного, если понадобится, мы и в такую погоду можем осуществить запуск, - добавил он словно в шутку. В конце концов, это всего лишь учение.
      - Как небо? - спросил Клаггетт.
      - Затянуто облаками - звезд не видно. - Рикс сделал шаг назад и сложил рукоятки вверх, прижав их к корпусу перископа. - Опустить перископ. - Он повернулся к Клаггетту. - Помощник, мы должны снова взяться за слежение, как только представится возможность.
      - Слушаюсь, капитан.
      Рикс протянул руку к телефону. Он собирался передать в центр управления запуском ракет, что нужно как можно быстрее заканчивать учение, но связист вошел в рубку еще до того, как Рикс успел нажать на кнопку.
      - Капитан, это не учение..
      - Что вы хотите этим сказать? - Рикс заметил, как побледнело лицо лейтенанта.
      - Боевая готовность номер два, сэр. - И лейтенант протянул Риксу текст шифровки.
      - Что? - Капитан быстро прочитал текст, написанный коротко и с предельно холодной ясностью. - Что происходит, черт побери?
      Он протянул шифровку Клаггетту.
      - Боевая готовность номер два? Я никогда не слышал, чтобы объявлялась такая высокая степень боевой готовности с того самого момента, как... Помню, один раз объявили боевую готовность три, но в то время я был еще курсантом...
      Находящиеся в рубке обменялись взглядами. В американских вооруженных силах существует пять уровней боевой готовности, от пятого до первого. Боевая готовность номер пять означала обычные операции, проводимые в мирное время. При четвертой уровень готовности был несколько выше, на некоторых постах постоянно находились команды, большая часть личного состава - в первую очередь летчики, армейские солдаты и офицеры - не уходила далеко от своих самолетов и танков. А вот боевая готовность номер три была намного серьезнее. Все воинские части были полностью укомплектованы и готовы к оперативному развертыванию. При боевой готовности номер два части начинали развертывание, и такая боевая готовность объявлялась только при непосредственной угрозе войны. Наконец, боевая готовность номер один еще никогда не объявлялась в американских вооруженных силах. Это означало, что война становилась чем-то более серьезным, чем просто угрозой. Все боевые системы были заряжены и нацелены в направлении противника, ожидая команды открыть огонь.
      Однако вся система боевой готовности была более беспорядочной, чем могло показаться. На подводных лодках уровень боевой готовности всегда был выше, чем в других родах войск. Ракетоносцы, постоянно готовые к запуску своих баллистических ракет через несколько минут после получения команды, фактически находились на уровне боевой готовности номер два непрерывно. Полученная шифровка только официально подтвердила это, придав ситуации намного более зловещую окраску.
      - Что-нибудь еще? - спросил Рикс офицера связи.
      - Нет, сэр.
      - Не поступало никаких новостей, никаких предупреждений?
      - Сэр, вчера мы приняли обычную сводку новостей. Я готовился получить следующую примерно через пять часов - понимаете, чтобы узнать, с каким счетом закончился матч на Суперкубок. - Лейтенант сделал короткую паузу. - Сэр, в новостях не было ничего, совершенно ничего официального относительно какого-либо кризиса.
      - Тогда что это за чертовщина? - задал риторический вопрос капитан. Впрочем, какое это имеет значение?
      - Капитан, - произнес Клаггетт, - для начала нам следует оторваться от нашего "друга" на пеленге двести семьдесят.
      - Да. Сделайте поворот на северо-восток, помощник. В бли-жайИ1ее время он не должен совершать поворот, и мы сумеем оторваться от него очень быстро, затем еще больше увеличим дистанцию.
      Клаггетт взглянул на карту, больше в силу привычки, чтобы убедиться, что в этом районе достаточная глубина. Глубина была более чем достаточной. По сути дела "Мэн" находился на линии дуги большого круга, протянувшейся от Сиэттла до Японии. Клаггетт дал команду, и подводный ракетоносец "Мэн" повернул налево. Вполне можно было повернуть и направо, однако левый поворот позволял немедленно удалиться от "Акулы", которую они преследовали несколько дней. В следующую минуту подводная лодка повернулась бортом к гигантским тридцатифутовым волнам, бушующим всего в нескольких футах над головой, и выступающая над корпусом рубка, именуемая на американском флоте "парусом", превратилась именно в парус, игрушку сил природы. Подлодка накренилась на сорок градусов. Весь экипаж немедленно схватился кто за что смог, стараясь удержаться на ногах.
      - Может быть, опустимся поглубже, капитан? - спросил Клаггетт.
      - Подождем несколько минут. Может быть, по системе космической связи услышим что-нибудь еще.
      Три бревна, которые когда-то представляли собой одно из самых великолепных вечнозеленых деревьев в Орегоне, плавали в северной части Тихого океана уже несколько недель. В тот момент, когда их смыло волной с палубы лесовоза "Джордж Макриди", они были еще зелеными и тяжелыми. Превратившись в плавающий в океане мусор, бревна пропитались водой, и стальная цепь, соединяющая их, лишила бревна остатков положительной плавучести, придав им нейтральную. Они не могли всплыть на морскую поверхность - во всяком случае не в такую погоду. Бушующие волны лишали бревна возможности подняться вверх, под лучи солнца, которого сейчас все равно не было, и потому они плыли на некоторой глубине подобно дирижаблям, медленно поворачиваясь, в то время как море пыталось разорвать скрепляющую их стальную цепь.
      Младший акустик на борту "Мэна" услышал что-то на пеленге ноль сорок один, почти прямо по курсу. Это был странный звук, подумал матрос, металлический, похожий на звон, но более низкий. Это не корабль, решил он, но и не какое-то живое существо. Шум почти терялся в грохоте волн и никак не останавливался на определенном пеленге...
      - Черт побери! - Матрос включил стоящий перед ним микрофон. - Мостик, докладывает акустик - звуковой контакт рядом по борту!
      - Что? - Рикс бросился в гидроакустический отсек.
      - Не могу понять, что это, но совсем близко, сэр!
      - Где?
      - Не знаю, трудно определить, будто по обеим сторонам носовой части - это не корабль, не знаю, что это за чертовщина, сэр! - Матрос взглянул на точку, появившуюся на экране, напрягая слух, пытаясь опознать звук. - Это не точечный источник шума - он совсем близко, сэр!
      - Но... - Рикс замолчал, повернулся и скомандовал, руководствуясь рефлекторным чувством опасности:
      - Немедленное погружение!
      Он знал, что уже слишком поздно.
      Весь корпус подводного ракетоносца "Мэн" загудел, как гигантский барабан, когда одно из бревен ударило по фиберглассовому корпусу, закрывающему носовые датчики гидролокационной системы.
      Это были три бревна, три части одного дерева. Первое ударило вдоль своей оси по краю купола, почти не причинив ущерба, потому что субмарина двигалась с очень небольшой скоростью - всего несколько узлов, а все на подводной лодке строилось с максимальной прочностью. Однако грохот от удара был оглушительным. Первое бревно отскочило в сторону, однако оставались еще два, и центральное бревно ударило по корпусу как раз в том месте, где находился центр управления.
      Рулевой мгновенно отреагировал на команду капитана, до отказа оттолкнув от себя рычаг управления горизонтальными рулями. В результате корма субмарины резко поднялась вверх, прямо к тому пути, по которому двигались бревна. Рули на корме "Мэна" располагались крестообразно. Рули направления находились над винтом и под ним, а слева и справа были плоскости рулей глубины, действующие подобно стабилизаторам самолета. На наружной поверхности каждого находилась еще одна вертикальная плоскость, похожая внешне на вспомогательный руль, но являющаяся на самом деле арматурой акустических датчиков. Цепь, соединяющая два бревна, зацепилась за нее. Таким образом, одно бревно оказалось по правому борту, а два - по левому. То, что было на правом борту, вытянулось вдоль корпуса и коснулось вращающегося винта. Раздавшийся грохот еще никому из команды не приходилось слышать. Винт "Мэна" с его семью лопастями был изготовлен из марганцевой бронзы и обрабатывался, доводясь почти до совершенства, в течение семи месяцев. Он был исключительно прочен, но любая прочность имеет предел. Его лопасти в форме сабли начали бить по бревну одна за другой подобно циркульной, медленно работающей пиле. От каждого удара изгибались наружные края винта. Механик в кормовом отсеке еще до поступления команды принял решение остановить вращение вала. За пределами корпуса подводной лодки, меньше чем в сотне футов от того места, где находился офицер, слышался визг разрываемого металла, когда арматура акустических датчиков была сорвана с плоскости горизонтального руля правого борта вместе с дополнительной арматурой, удерживающей буксируемые пассивные датчики. В этот момент бревна, одно из которых почти совсем расщепилось, остались позади субмарины, попав в ее кормовую струю, и шум резко уменьшился.
      - Что произошло, черт побери? - почти вскрикнул Рикс.
      - Мы потеряли хвост, сэр. Оторвались буксируемые датчики, - ответил акустик. - Группа датчиков правого борта повреждена, сэр.
      Рикс уже выбежал из рубки, так что старшина разговаривал сам с собой.
      - Мостик, говорит центр управления, - донеслось из динамика. - Что-то повредило наш винт. Веду проверку вала.
      - Кормовые плоскости горизонтальных рулей повреждены, сэр. С трудом поддаются управлению, - произнес, рулевой.
      Боцман вытолкнул молодого матроса из высокого кресла и занял его место. Медленно и осторожно опытный моряк повернул руль управления.
      - По-видимому, вышла из строя гидравлика. Триммеры, - они управлялись электромоторами, - вроде в порядке. - Затем боцман повернул руль влево и вправо. - Вертикальные рули в порядке, сэр.
      - Закрепить кормовые плоскости в нейтральном положении. Десять градусов вверх на триммеры. - Это был голос помощника.
      - Слушаюсь, сэр.
      ***
      - Так что это? - спросил Дубинин.
      - Металлический звук - оглушительный грохот металлического происхождения на пеленге ноль пятьдесят один. - Офицер постучал пальцем по яркой точке на экране. - Вы сами видите, низкая частота, похоже на грохот барабана.., а вот этот шум - вот здесь - гораздо выше по частоте. Я слышал его в наушниках, вроде пулеметной стрельбы. Одну минуту... - Старший лейтенант Рыков на мгновение задумался. - Частота - я имею в виду интервалы между импульсами соответствует скорости вращения винта корабля.., это единственное объяснение...
      - А сейчас? - спросил капитан.
      - Все полностью стихло.
      - Вызвать всех акустиков на гидроакустический пост. - Капитан первого ранга Дубинин вернулся в рубку управления. - Начать поворот, ложиться на курс ноль сорок. Скорость - десять узлов.
      ***
      Достать советский грузовик оказалось очень просто. Они взяли и угнали его вместе с военным автомобилем. В Берлине только что наступила полночь, а, поскольку было воскресенье, улицы выглядели пустынными. Вообще-то Берлин город веселый и полный жизни, как и другие города мира, но завтра - рабочий день, а немцы относятся к работе очень серьезно. Редкие автомобили, что попадались, принадлежали тем, кто спешил покинуть местные рестораны, или немногим рабочим, чьи предприятия функционировали круглые сутки. Короче говоря, поток транспорта был редким, и они сумели прибыть к месту назначения точно вовремя.
      Раньше здесь стояла стена, подумал Гюнтер Бок. С одной стороны находилась американская воинская часть, с другой - советская, причем у каждой из них рядом с казармами был небольшой, но постоянно используемый учебный плац. Теперь стена исчезла, и между двумя механизированными подразделениями пролегала только полоса травы. Военный автомобиль остановился у ворот советской части. Здесь дежурил небрежно одетый старший сержант двадцати лет отроду с прыщавым лицом. Когда он увидел три звезды на погонах Кейтеля, у него округлились глаза.
      - Смирно! - скомандовал Кейтель на прекрасном русском языке. - Я прибыл сюда из штаба армии для проверки боевой готовности. Приказываю никому не сообщать о нашем приезде. Ясно?
      - Так точно, товарищ полковник!
      - Продолжайте выполнять обязанности.., и приведите форму в порядок до моего возвращения, иначе окажетесь на китайской границе! Вперед! - приказал Кейтель Боку, сидевшему за рулем.
      - Zu Befehl, Herr Oberst <Слушаюсь, господин полковник (нем.).>, - ответил Бок, когда машина двинулась дальше. Ситуация была достаточно комичной, по правде говоря. Кое-что в ней действительно было забавным, подумал Бок. Кое-что. Правда, чтобы оценить это, требовалось особое чувство юмора.
      Полковой штаб находился в старом здании, где размещался еще вермахт Гитлера, с той лишь разницей, что русские пользовались помещением, не заботясь о его ремонте. И все-таки перед ним был разбит обычный садик, и летом на клумбе в виде эмблемы полка высаживались цветы. Здесь был расквартирован гвардейский танковый полк, хотя, судя по часовому у ворот, служащие в нем солдаты вряд ли думали о его героической истории. Бок остановился у самого входа, Кейтель и остальные вышли из машин и направились к входу подобно богам, спустившимся с Олимпа в плохом настроении.
      - Где дежурный офицер этого бардака? - крикнул Кейтель. Капрал молча указал рукой: капралы не вступают в пререкания со старшими офицерами. Дежурным офицером оказался майор лет тридцати.
      - В чем дело? - спросил молодой офицер.
      - Я - полковник Иваненко из армейской инспекции. Нам поручено провести внеплановую проверку боевой готовности вашего полка. Объявить боевую тревогу!
      Майор сделал пару шагов и нажал кнопку. По всему расположению полка заревели сирены.
      - А сейчас позвоните своему командиру полка, и пусть он немедленно тащит свой пьяный зад сюда! На каком уровне, майор, готовность вашей части? спросил Кейтель, не дав дежурному офицеру перевести дыхание. Майор, протянувший было руку к телефону, замер, не зная, какой приказ выполнять раньше. - Ну?
      - Боевая готовность нашего полка находится на должном уровне, товарищ полковник.
      - У вас будет возможность продемонстрировать это. - Кейтель повернулся к одному из сопровождающих его офицеров. - Запишите фамилию этого мальчишки!
      Меньше чем в двух тысячах метров от них, в расположении американской базы вспыхивали огни. Раньше эта часть города называлась Западным Берлином.
      - У них тоже проводится учение, - заметил Кейтель-Иваненко. - Отлично. Покажем, что наша подготовка лучше и мы умеем действовать быстрее, - добавил он.
      - Что здесь происходит? - В помещение вошел командир полка, тоже полковник, в кителе с расстегнутыми пуговицами.
      - Какое позорное зрелище! - проревел Кейтель. - Мы проводим внеплановую проверку боевой готовности вашего полка. Надеюсь, вы знаете, как нужно командовать своей воинской частью, полковник? Так что лучше займитесь делом, не задавая глупых вопросов!
      - Но...
      - Что значит "но"? - потребовал Кейтель. - Вы что, не понимаете значения внеплановой проверки?
      Именно так и нужно обращаться с русскими, подумал Кейтель. Они высокомерны, властны и ненавидят немцев - хотя утверждают противоположное. С другой стороны, стоит, их запугать, и все дальнейшие поступки русских легко предсказуемы. Хотя на погонах Кейтеля тоже красовались три звезды, как и у командира полка, у Кейтеля голос был громче, а больше ничего не требовалось.
      - Сейчас я покажу вам, на что способны мои парни!
      - Отлично, а мы понаблюдаем, как вы это делаете, - уверил его Кейтель.
      ***
      - Доктор Райан, вам нужно срочно подойти сюда. - Линия отключилась.
      - Хорошо. - Джек взял со стола сигареты и пошел в комнату 7-Ф-27, оперативный центр ЦРУ.
      Расположенный в северном крыле, оперативный центр мало чем отличался от аналогичных центров во многих других правительственных агентствах. Набрав соответствующий код на электронном замке, вы оказывались в помещении размером двадцать футов на тридцать, в центре которого стоял большой круглый стол, на нем - вращающийся книжный шкаф со множеством отделений, а вокруг шесть кресел. Над каждым креслом была табличка, обозначающая его назначение: "Старший дежурный офицер", "Пресса", "Африка - Латинская Америка", "Европа - СССР", "Ближний Восток - Терроризм" и "Южная Азия - Восточная Азия - район Тихого океана". Настенные часы показывали время в Москве, Пекине, Бейруте и, разумеется, время по Гринвичу. Рядом с этим помещением находилась соседняя комната - небольшой конференц-зал, окна которого выходили во внутренний двор ЦРУ.
      - Что-нибудь случилось? - спросил Джек, входя в комнату вместе с Гудли.
      - По сообщению из НОРАД, в Денвере только что произошел ядерный взрыв.
      - Надеюсь, это чья-то идиотская шутка? - спросил Райан почти рефлекторно. Прежде чем старший дежурный успел ответить, Райан почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота. Так никто не шутит.
      - Сожалею, но это именно так, - ответил старший дежурный офицер.
      - Что нам известно о случившемся?
      - Очень мало.
      - Ну хоть что-нибудь? Информация об угрожающей опасности? - спросил Джек, опять рефлекторно. Если бы поступили какие-нибудь сведения, ему сразу сообщили бы об этом. - Ну хорошо. Где сейчас Маркус?
      - Возвращается домой на С-141. Самолет сейчас где-то между Японией и Алеутскими островами. Так что обязанности директора исполняете вы, сэр, напомнил Райану дежурный офицер, мысленно поблагодарив судьбу, что не ему выпала эта обязанность. - Президент - в Кэмп-Дэвиде. Министр обороны и государственный секретарь...
      - Погибли? - спросил Райан.
      - По-видимому, да, сэр.
      - Святой Боже. - Райан на мгновение закрыл глаза. - Где вице-президент?
      - У себя в резиденции. Мы занимаемся этим всего три минуты. Дежурный офицер по Национальному военному командному центру - капитан первого ранга Росселли. Туда едет генерал Уилкс. Разведывательное управление министерства обороны - в контакте с нами. Они.., я хочу сказать, президент отдал приказ относительно объявления боевой готовности номер два для сил стратегического назначения.
      - Поступило что-нибудь о русских?
      - Ничего особенного. В Восточной Сибири проводятся региональные маневры по противовоздушной обороне. Вот и все.
      - Ладно. Информировать все наши станции и резидентуры. Передайте им, что я хочу получить от них любые сведения, которые могут иметь отношение к этому делу, - любые. Пусть пользуются любыми источниками информации - и как можно быстрее. - Джек снова сделал паузу. - Мы уверены, что это действительно случилось?
      - Сэр, два разведывательных спутника зафиксировали вспышку. Примерно через двадцать минут над Северной Америкой будет пролетать наш "КН-11", и я уже дал указание, чтобы все камеры были направлены на Денвер. НОРАД категорически заявляет, что там произошел ядерный взрыв, но пока нет информации о его мощности и нанесенном ущербе. По-видимому, взрыв произошел рядом со стадионом - как в "Черном воскресенье", сэр, только на самом деле. Уверяю вас, сэр, это не учебная тревога - иначе кто осмелился бы объявить боевую готовность номер два для сил стратегического назначения, сэр.
      - Не был замечен ведущий к Денверу след баллистической ракеты? Или бомбу могли доставить на самолете?
      - Относительно первого - ответ отрицательный, предупреждения о запуске не поступало, да и на экранах радиолокаторов нет следа баллистической ракеты.
      - Как относительно ЧОСБ? - спросил Гудли. Ядерное оружие может быть доставлено к цели с помощью спутника. Для этого и была создана Частично-орбитальная система бомбардировки.
      - Тоже неминуемо было бы зарегистрировано, - покачал головой дежурный офицер. - Я уже поинтересовался. Что касается доставки бомбы самолетом, окончательного ответа еще не получили. Они просматривают ленты диспетчеров аэропорта Стейплтон.
      - Значит, нам ни хрена не известно.
      - Совершенно точно.
      - Президент уже связывался с нами? - спросил Райан.
      - Нет, но в нашем распоряжении открытая линия в Кэмп-Дэвид. С ним советник по национальной безопасности.
      - Каков наиболее вероятный вариант?
      - По-моему, террористический акт. Райан кивнул.
      - Я тоже придерживаюсь такой точки зрения. Хорошо, я расположусь в конференц-зале. Немедленно вызовите начальников оперативного и разведывательного управлений и руководителя научно-технического отдела. Если понадобятся вертолеты для их доставки в Лэнгли, затребуйте.
      Райан вошел в конференц-зал, оставив дверь открытой.
      - Боже мой, - произнес Гудли. - Я вам действительно нужен?
      - Да, и если у вас появится какая-нибудь мысль, сразу сообщите об этом, и погромче. Я забыл про ЧОСБ.
      Джек поднял трубку и нажал на кнопку связи с ФБР.
      - Оперативный центр.
      - Говорит заместитель директора ЦРУ Райан. Кто вы?
      - Инспектор Пэт О'Дэй. Рядом со мной помощник заместителя директора Мюррей. Вы подключены к громкоговорителю, сэр.
      - Ну, слушаю тебя, Дэн. - Джек тоже перевел свой телефон на динамик. Дежурный офицер принес ему чашку кофе.
      - Нам ничего не известно, Джек. Не жди простых ответов. По-твоему, террористы?
      - Сейчас мне это представляется наиболее приемлемой альтернативой.
      - Насколько ты в этом уверен?
      - Уверен? - Гудли увидел, как Райан недоуменно покачал головой. - Скажи мне, Дэн, а что такое "уверен"?
      - Понятно. Мы тоже пытаемся выяснить, что там произошло. На моем телевизоре нельзя даже поймать Си-эн-эн.
      - Что?
      - Один из наших специалистов по связи говорит, что все спутники связи вышли из строя, - пояснил Мюррей. - А ты разве этого не знал?
      - Нет. - Джек сделал жест Гудли, чтобы тот вернулся в оперативный центр и проверил. - Если это действительно так, то придется отбросить мысль о террористическом акте. Боже, тогда ситуация по-настоящему пугающая!
      - Это так и есть, Джек. Мы проверили.
      - Мне сказали, что из строя выведены десять коммерческих спутников связи, - вернулся Гудли. - Правда, все военные спутники функционируют нормально. Наша космическая связь в полном порядке.
      - Найди самого старшего представителя научно-технического отдела - или одного из наших специалистов по связи - и выясни, что может вывести из строя спутники. Быстрее! - приказал Джек.
      - Где Шоу? - спросил он Мюррея.
      - Едет сюда. Ему потребуется немало времени - дороги в жутком состоянии.
      - Дэн, я буду информировать тебя обо всем, что мне сообщат.
      - И ты можешь на меня рассчитывать.
      Линия отключилась.
      Самое ужасное было в том, что Райан не знал, что предпринять дальше. Его обязанностью было собирать информацию и передавать президенту, но у него не было никаких данных. Вся информация по этому взрыву поступит из военных источников. ЦРУ снова потерпело неудачу, сказал себе Райан. Кто-то нанес ущерб его стране, и он не сумел помешать этому. Погибли люди - лишь потому, что его управление не выполнило поставленной перед ним задачи. Райан был заместителем директора ЦРУ и делал работу, управляя департаментом вместо политического бездельника, назначенного директором. Неудача касалась его лично. Там, в Денвере, погибло, может быть, до миллиона людей, а он сидит здесь, в элегантном маленьком конференц-зале и смотрит на голую стену. Он нашел кнопку с буквами НОРАД и нажал ее.
      - НОРАД, - произнес бесплотный голос.
      - Оперативный центр, заместитель директора ЦРУ Райан. Мне нужна информация.
      - У нас мало сведений, сэр. Мы думаем, что рядом со "Скайдоумом" произошел взрыв ядерной бомбы. Пытаемся оценить его мощность, но пока не получили точных данных. С базы ВВС Лоури туда вылетел вертолет.
      - Держите меня в курсе событий.
      - Хорошо, сэр.
      - Спасибо. - Спасибо - за что? - подумал Райан. Теперь он знал, что кто-то еще ничего не знает.
      ***
      В грибовидном облаке нет ничего магического - уж это командир батальона пожарного департамента Денвера Майк Кэллахан понимал лучше многих. Ему уже довелось видеть одно такое облако, когда он только начинал служить пожарным. В 1968 году на станции в Берлингтоне, совсем рядом с городом, начался пожар. Взорвалась железнодорожная цистерна с пропаном у самого состава, перевозившего вагоны боеприпасов на склад ВМС в Окленде, Калифорния. У тогдашнего начальника пожарного департамента хватило здравого смысла эвакуировать своих людей сразу после взрыва цистерны, и они наблюдали с расстояния в четверть мили, как сотня тонн бомб взрывалась в ужасном фейерверке. Вот тогда он и увидел впервые грибовидное облако. Над местом взрыва начала подниматься вверх масса горячего воздуха, кружащегося в гигантском кольце. Возникла мощная тяга вверх, начал образовываться ствол гриба...
      Но это облако было намного больше.
      Он сидел за рулем своего ярко-красного автомобиля, и, как только был получен сигнал тревоги, помчался к месту происшествия. Следом ехали три автоцистерны "Сигрейв", автомеханическая лестница и две машины "скорой помощи". Это была грустная первая реакция пожарного департамента на сообщение о взрыве. Кэллахан поднял к губам микрофон и объявил общую тревогу. Затем распорядился, чтобы его люди приближались к месту происшествия с наветренной стороны.
      Господи, да что же здесь произошло? Этого не может быть.., город почти не пострадал. Кэллахан не знал подробностей, но ему было известно, что нужно бороться с пожаром и спасать людей. Когда его автомобиль выскочил из последней боковой улицы на бульвар, ведущий к стадиону, он увидел огромное дымящееся облако. Это автостоянка, конечно. Что еще? Грибовидное облако быстро перемещалось на юго-запад в сторону гор. Автомобильная стоянка представляла собой поле огня и пламени от горящего бензина, масла и самих машин. Сильный порыв ветра на мгновение сдул в сторону облако дыма, и он успел рассмотреть то, что раньше было стадионом... Несколько секций уцелело.., нет, не уцелело, но можно было догадаться, что они собой представляли всего несколько минут назад. Кэллахан отбросил эту мысль. Нужно тушить пожар. Спасать пострадавших. Первая автоцистерна остановилась у пожарного гидранта. Здесь было хорошее водоснабжение. Сам стадион снабжен системой аварийного пожаротушения, и сюда вели две 36-дюймовые трубы высокого давления, образующие сеть пожарных гидрантов вокруг стадиона.
      Он поставил свой автомобиль рядом с первой огромной автоцистерной, вышел из него и вскарабкался по лестнице на крышу пожарной машины. Тяжелые части конструкции здания - скорее всего крыша стадиона - лежали на стоянке справа. Часть огромных обломков упала в четверти мили на пустовавшую, к счастью, автостоянку торгового центра. Кэллахан отдал приказ по своему портативному радио, чтобы следующая группа, спасательных машин направилась в сторону торгового центра и жилых домов, расположенных за ним. Нужно проверить, нет ли там пострадавших. Небольшие пожары подождут. В развалинах стадиона находились люди, нуждающиеся в срочной помощи, но, чтобы добраться до стадиона, его пожарным придется преодолеть двести ярдов пылающих автомашин...
      В этот момент он посмотрел вверх и увидел голубой спасательный вертолет ВВС с бортовым номером "UH-1N", который опускался в тридцати ярдах от него. Кэллахан подбежал к нему. Офицер, сидевший в пассажирском отсеке, заметил он, был в форме майора.
      - Кэллахан, - представился пожарный. - Командир батальона.
      - Григгс, - ответил майор. - Хотите увидеть общую картину?
      - Да.
      - Залезайте в кабину. - Майор отдал команду в микрофон на груди, и вертолет начал подниматься вверх. Кэллахан опустился в кресло и накинул ремень, но не пристегнулся.
      На осмотр места происшествия потребовалось несколько минут. То, что с уровня улицы представлялось сплошной стеной дыма, при взгляде сверху оказалось отдельными столбами, поднимавшимися к небу. Кэллахан по одному из подъездных путей мог проехать ближе к стадиону, хотя местами дорога была перекрыта разбитыми и горящими машинами. Вертолет облетел стадион. Потоки горячего воздуха бросали его из стороны в сторону. Глядя вниз, Кэллахан увидел массу расплавленного асфальта, причем местами все еще раскаленного докрасна. Единственной частью стадиона, от которой не поднимался дым, оказался южный сектор, который, как показалось Кэллахану, сверкал, хотя он не мог понять почему. Сверху был виден кратер, но размеры его было трудно оценить, поскольку в поле зрения попадали лишь отдельные его части. Они не сразу поняли, что некоторые секторы стадиона уцелели и все еще стояли. Четыре или пять секторов, решил Кэллахан.
      - Достаточно, я увидел все, что мне нужно, - повернулся он к Григгсу. Майор протянул ему наушники с микрофоном. Теперь они могли разговаривать.
      - Что это?
      - Именно то, что вы видели, насколько я понимаю, - ответил Григгс. - Что вам понадобится для работы?
      - Тяжелое подъемное оборудование и такелаж. В уцелевшей части стадиона находятся, по-видимому, люди. Нам нужно добраться до них. Но как быть с... как быть с радиацией?
      Майор пожал плечами.
      - Не знаю. Мне придется доставить сюда группу специалистов из Рокки-Флэтс. Сам я работаю в арсенале и кое в чем разбираюсь, но настоящие эксперты находятся в Рокки-Флэтс. Там специалисты по радиоактивности и последствиям ядерного взрыва. Их нужно немедленно переправить сюда. Я сообщу охране в арсенале, и тяжелое подъемное оборудование прибудет быстро. Прикажите своим людям держаться с наветренной стороны. Не пытайтесь приближаться к стадиону с любого другого направления, ладно?
      - Ладно.
      - Организуйте пункт дезактивации в том месте, где стоят ваши машины. Всех, кого удастся спасти, обмывайте водой - разденьте догола и обливайте водой. Понятно? - спросил майор, когда вертолет коснулся асфальта. - Затем направляйте их в ближайшую больницу. Не забудьте: приближаться только с наветренной стороны; чтобы оказаться в безопасности, подходите к стадиону только с северо-востока, вместе с потоком ветра.
      - Как относительно радиоактивных осадков?
      - Я не специалист по этому вопросу, но могу посоветовать кое-что. Мне кажется, взрыв был небольшой мощности, так что осадков будет немного. Всасывающее действие огненного шара и ветер у поверхности унесли, должно быть, почти все радиоактивное дерьмо из этого района. Не все, но почти. Пребывание в этом месте в течение часа или около этого не вызовет радиоактивного облучения. К этому времени сюда уже прибудут специалисты по радиационному загрязнению, которые сообщат вам более точные сведения. Это все, что я мог сделать для вас. Желаю успеха.
      Кэллахан выпрыгнул из вертолета и отбежал в сторону. Винтокрылая машина поднялась в воздух и взяла курс на северо-запад, к Рокки-Флэтс.
      ***
      - Ну, что выяснили? - спросил Куропаткин.
      - Товарищ генерал, мы измерили мощность взрыва на основе первоначального и остаточного выброса тепла. Характеристика оказалась какой-то странной, но мои расчеты говорят о том, что мощность взрывного устройства была от ста пятидесяти до двухсот килотонн. - Майор показал генералу расчеты.
      - Что вам показалось странным?
      - Энергия первичной вспышки была относительно небольшой. Это можно объяснить тем, что небо было закрыто облаками. А вот остаточная тепловая эмиссия очень велика. Я пришел к выводу, что это был мощный взрыв, сравнимый с очень большой тактической боеголовкой или маленькой стратегической.
      - Вот справочник целей. - К ним подошел лейтенант. Это была книга в матерчатом переплете, в формате кварто, страницы которой представляли собой сложенные карты. Целью справочника было оценивать ущерб, нанесенный цели. На плане Денвера находилась пластиковая схема, демонстрирующая нацеленные на город советские стратегические ракеты. Всего на Денвер оказалось нацелено восемь баллистических ракет, пять СС-18 и три СС-19 с общим количеством боеголовок не меньше шестидесяти четырех и суммарной мощностью в двадцать мегатонн. Кто-то, подумал Куропаткин, считает Денвер целью, заслуживающей большого внимания.
      - Мы исходим из того, что это был наземный взрыв? - спросил Куропаткин.
      - Совершенно верно, товарищ генерал, - ответил майор. С помощью циркуля он прочертил круг с центром в здании стадиона.
      - Взрывное устройство мощностью двести килотонн будет иметь радиус смертельного поражения вот такого размера...
      План Денвера был раскрашен в разные цвета. Здания, способные выдержать взрывную волну, были коричневого цвета, жилые дома - желтого. В зеленый цвет были окрашены коммерческие строения, считающиеся легкой добычей при взрыве ядерной бомбы. Генерал увидел, что стадион, а также почти все здания вокруг него окрашены в зеленый цвет. В пределах радиуса смертельного поражения оказались сотни домов и невысоких жилых зданий.
      - Сколько вмещает стадион?
      - Я обратился в КГБ за оценкой, - сказал лейтенант. - Это крытый стадион находится под крышей. Американцы любят удобства. Общее количество зрителей, которое он может вместить, превышает шестьдесят тысяч.
      - Господи, - выдохнул генерал Куропаткин. - Шестьдесят тысяч внутри стадиона.., и по крайней мере сто тысяч в пределах радиуса смертельного поражения. Американцы сейчас, наверно, обезумели от ярости. - А если они считают, что это дело наших рук...
      ***
      - Каково ваше мнение? - спросил Борштейн.
      - Я трижды проверила вычисления, - ответила женщина-капитан. - Самым вероятным является мощность взрыва в сто пятьдесят килотонн, сэр.
      Борштейн вытер лицо.
      - Боже мой! Число пострадавших?
      - Двести тысяч - исходя из компьютерного моделирования и по взгляду на карты, которые имелись в нашем распоряжении, - ответила она. - Сэр, если кто-то считает это террористическим актом, они ошибаются. Для этого мощность бомбы слишком велика.
      Борштейн включил линию, соединяющую его одновременно с президентом и командующим стратегической авиацией.
      - Мы получили предварительные расчеты.
      ***
      - Ну, я слушаю, - сказал президент. Он уставился на динамик, словно это был живой человек.
      - Предположительно мощность взрывного устройства составляет сто пятьдесят килотонн.
      - Неужели так много? - послышался голос генерала Фремонта.
      - Мы проверили вычисления трижды.
      - Пострадавшие? - спросил затем генерал.
      - Исходим из того, что погибло двести тысяч. И еще пятьдесят тысяч умрет в ближайшее время.
      Голова президента Фаулера откинулась назад, словно его ударили по лицу. Последние пять минут он пытался убедить себя, что такое невозможно. И вот теперь самое невозможное стало очевидным. Двести тысяч мертвых. Двести тысяч граждан его страны, люди, которых он поклялся защищать и оберегать.
      - Что еще? - раздался его голос.
      - Я не расслышал, - сказал Борштейн. Фаулер сделал глубокий вздох и заговорил снова.
      - Что еще вы можете сообщить нам?
      - Сэр, у нас создалось впечатление, что мощность взрыва на удивление велика для террористического акта.
      - Я вынужден согласиться с этим, заявлением, - заметил командующий стратегической авиацией. - КАБ - кустарная атомная бомба, то, что могут изготовить террористы, не владеющие высокой технологией и научными знаниями, не должна превышать по своей мощности двадцати килотонн. Взрыв в Денвере походит на многоступенчатую бомбу.
      - Многоступенчатую? - спросила Эллиот, повернувшись к динамику.
      - Термоядерное устройство, - пояснил генерал Борштейн. - Водородная бомба.
      ***
      - Райан слушает. Кто это?
      - Майор Фоке, сэр, из НОРАД. У нас есть информация относительно тротилового эквивалента и числа пострадавших. - Он зачитал цифры.
      - Мощность слишком велика для террористической бомбы, - заметил офицер из научно-технического отдела.
      - Мы придерживаемся аналогичной точки зрения, сэр.
      - Повторите вероятное число пострадавших, - попросил Райан.
      - Количество погибших сразу - примерно двести тысяч, включая зрителей, находившихся на стадионе.
      Боже мой, мне надо проснуться, сказал себе Райан, прикрыв глаза. Это идиотский кошмар, и я вот-вот проснусь. Но он открыл глаза, и вокруг ничего не изменилось.
      ***
      Робби Джексон сидел в каюте командира авианосца, капитана первого ранга Эрни Ричардса. Вполуха они слушали репортаж о матче, но обсуждали главным образом тактику предстоящих маневров. Боевая группа "Теодора Рузвельта" приблизится к Израилю, имитируя нападение противника. В данном случае противником будут русские. Это казалось в высшей степени маловероятным, но для учений нужно установить какие-то правила. Русские - роль которых будет исполнять боевая группа американских судов - поведут себя очень хитро. Тактическая группировка разобьется на отдельные корабли, чтобы походить на беспорядочную флотилию торговых судов вместо боевой эскадры. Первая атакующая волна будет состоять из истребителей и ударных бомбардировщиков, приблизится к аэропорту Бен-Гурион под видом авиалайнеров, мирных самолетов, и попытается проникнуть в воздушное пространство Израиля. Оперативный отдел авиакрыла Джексона уже изучал расписание рейсов и сравнивал временные факторы, чтобы первая атака выглядела похожей на настоящую. Вероятность этого была очень невелика. "Теодор Рузвельт" не собирался слишком уж нарушать правила Международной авиационной федерации и дразнить американские самолеты, базирующиеся в Израиле. Но Джексон любил рисковать.
      - Включи радио погромче, Роб. Я уже забыл, какой был счет. Джексон протянул руку через стол и повернул тумблер, но из репродуктора доносилась только музыка. На авианосце была собственная бортовая телевизионная станция, а радио было всегда настроено на станцию вооруженных сил США.
      - Наверно, антенна вышла из строя, - заметил командир авиакрыла.
      - Это в такое-то время? - засмеялся Ричарде. - Да у меня на корабле начнется мятеж!
      - Да, это будет неплохо выглядеть в отчете о боевой готовности корабля.
      Раздался стук в дверь.
      - Войдите! - произнес Ричарде.
      На пороге каюты появился старшина-писарь.
      - Молния, сэр.
      Старшина вручил Ричард су папку с листком бумаги.
      - Что-то важное? - спросил Робби. Ричарде молча передал ему листок, затем поднял трубку телефона и вызвал мостик.
      - Объявить боевую тревогу.
      - Какого черта? - пробормотал Джексон. - Боевая готовность номер три почему?
      Эрни Ричарде, бывший летчик ударного бомбардировщика, имел репутацию оригинала. Он восстановил на своем корабле старую морскую традицию, когда начало учений объявлялось звуками горна. В данном случае по корабельной трансляции загремели вступительные звуки отчаянного призыва к оружию Джона Уилльямса из "Звездных войн", за которыми последовали обычные электронные удары гонга.
      - Пошли, Роб!
      Капитаны первого ранга бросились в центр управления боевыми действиями.
      ***
      - Что нам известно? - спросил Андрей Ильич Нармонов.
      - Мощность бомбы равнялась почти двум сотням килотонн. Это означает, что бомба была водородной, - послышался голос генерала Куропаткина. - Число погибших намного превзойдет сотню тысяч. Кроме того, есть свидетельство того, что мощный электромагнитный импульс вывел из строя один из наших спутников раннего оповещения.
      - Чем это можно объяснить? - задал вопрос советник Нармонова по вопросам обороны.
      - Мы не знаем.
      - Вы можете отчитаться за каждую ядерную боеголовку? - услышал Куропаткин вопрос своего президента.
      - Со стопроцентной уверенностью, - раздался третий голос.
      - Что еще?
      - С вашего разрешения, я хочу отдать приказ о переводе войск ПВО на повышенную боевую готовность. У нас, например, уже ведутся плановые учения в Восточной Сибири.
      - Это не будет выглядеть как провокация? - спросил Нармонов.
      - Нет, войска противовоздушной обороны предназначены исключительно для оборонительных целей. Наши перехватчики обладают дальностью поражения всего несколько сотен километров за пределами границы страны.
      - Хорошо, приступайте.
      Генерал Куропаткин, находящийся в своем подземном центре управления, всего лишь сделал знак другому офицеру, который поднял трубку телефона. Разумеется, советская система ПВО была уже предупреждена; в течение минуты были переданы радиограммы, и радиолокационные станции дальнего обнаружения, протянувшиеся вдоль границы СССР, вступили в действие. Как радиограммы, так и излучение от радиолокационных станций сразу были обнаружены приборами Агентства национальной безопасности США, находящимися как на земле, так и на орбитальных спутниках.
      - Что еще мне следует предпринять? - Нармонов посмотрел на своих советников.
      Представитель Министерства иностранных дел ответил за всех:
      - Похоже, лучше всего не предпринимать никаких шагов. Когда Фаулер захочет говорить с вами, он установит контакт. Пока у него и без нас хватает неприятностей.
      ***
      Лайнер "МД-80" компании "Америкэн Эйрлайнс" совершил посадку в аэропорту Майами и подрулил к зданию аэропорта. Куати и Госн встали со своих кресел первого класса и вышли из самолета. Их чемоданы будут перегружены на тот рейс, на котором они продолжат полет. Впрочем, это их мало беспокоило. Оба нервничали, но меньше, чем можно было ожидать. Куати и Госн примирились с тем, что смерть при осуществлении этой операции весьма вероятна. Если им удастся уцелеть, тем лучше. Госн сохранял самообладание до тех пор, пока не обратил внимание, что вокруг нет никакой паники. Странно, подумал он. Уже должно было стать известно о взрыве. Он отыскал бар в здании аэропорта и взглянул на телевизор, как всегда висящий наверху. Телевизор был настроен на местную станцию. Репортаж о матче не передавался. Он хотел было задать вопрос, но передумал. Это решение оказалось правильным. Прошла всего минута, и Госн услышал, как чей-то голос поинтересовался, какой сейчас счет.
      - Четырнадцать - семь в пользу "Викингов", - услышал он ответ. - Затем изображение исчезло.
      - Когда?
      - Минут десять назад. Странно, что еще не ликвидировали неисправность.
      - Думаешь, там землетрясение, как случилось во время розыгрыша Всемирной Серии в Сан-Франциско?
      - Представления не имею, - ответил бармен. Госн встал и направился обратно в зал вылета.
      ***
      - А что известно ЦРУ? - спросил Фаулер.
      - В данный момент - ничего, сэр. Мы занимаемся сбором информации, но сейчас вам известно ровно столько же, сколько и нам. Одну минуту. - Старший дежурный офицер передал Райану полученное сообщение. - Мы только что получили молнию из АНБ. Русская система противовоздушной обороны перешла на более высокую боевую готовность. Радиолокационные станции активно прощупывают пространство, и ведутся оживленные переговоры по радио.
      - Что это значит? - спросила Лиз Эллиот.
      - Это значит, что русские хотят быть готовыми к обороне. Служба ПВО не представляет никакой угрозы, если только самолеты возможного противника не приближаются к границам России или не проникают в ее воздушное пространство.
      - Но почему они повысили свою боевую готовность?
      - Может быть, они опасаются нападения.
      - Черт побери, Райан! - воскликнул президент.
      - Извините меня, господин президент. Это не было легкомысленным замечанием. То, что я сказал о боязни нападения, является буквальной правдой. Войска ПВО представляют собой такую же оборонительную систему, как наш НОРАД. Наша противовоздушная оборона и системы оповещения приведены в боевую готовность. Русские последовали нашему примеру. Это - чисто защитная мера. Они не могут не знать, что произошло у нас в Денвере. Когда случается такое событие, повышение боевой готовности средств обороны - естественная реакция.
      - С их стороны это потенциально опасный шаг, - донесся голос генерала Борштейна из штаба НОРАД. - Вы забываете, Райан, что это мы подверглись нападению, а не они. И теперь, даже не известив нас о своих намерениях, они повышают свою способность к обороне. Меня это беспокоит.
      - Райан, у вас нет ничего нового относительно исчезновения ядерных боеприпасов в России? - спросил Фаулер. - Может быть, это как-то связано с возникшей ситуацией?
      - Что это за исчезнувшие ядерные боеприпасы? - послышался рассерженный голос командующего стратегической авиацией. - Почему мне ничего не известно об этом?
      - Какие боеприпасы - конкретно? - спросил Борштейн секундой позже.
      - Это - неподтвержденное сообщение от нашего глубоко законспирированного агента. Подробности нам не известны, - ответил Райан и тут же понял, что нужно продолжить. - Вот суть полученной информации: нам сообщили, что у Нармонова возникли политические разногласия с военными; что армия недовольна курсом, которому он следует; что во время вывода советских войск из Германии какое-то количество ядерного оружия - по-видимому, речь идет о тактическом оружии исчезло; что КГБ пытается выяснить, что исчезло, - если боеголовки действительно исчезли. Предполагалось, что Нармонов опасается политического шантажа и что этот шантаж может быть как-то связан с ядерным оружием. Но - и я подчеркиваю это, - но нам не удалось подтвердить подлинность этого сообщения, несмотря на многочисленные попытки сделать это, и сейчас мы не можем исключить вероятность того, что наш агент обманывает нас.
      - Почему вы не сообщили об этом мне раньше? - спросил Фаулер.
      - Господин президент, в данный момент мы готовим оценку ситуации, какой она нам представляется. Ведется работа, сэр, - мы занимались этим на протяжении уик-энда.
      - Как бы то ни было, черт побери, причиной взрыва не могла послужить ни одна из наших боеголовок, - резко бросил генерал Фремонт. - И это не террористический акт, в этом можно не сомневаться, - мощность бомбы слишком велика для этого. А теперь вы говорите нам, Райан, что у русских могут оказаться исчезнувшие ядерные боеголовки. Такая информация слишком серьезна, чтобы вызвать просто беспокойство, Райан.
      - И этим можно объяснить повышение боевой готовности их ПВО. - Голос Борштейна звучал зловеще.
      - Вы что же, оба пытаетесь убедить меня, что взрыв в Денвере был вызван советской ядерной бомбой? - спросил президент.
      - В мире не так уж много ядерных держав, - первым отозвался Борштейн. - А мощность взрыва в Денвере слишком велика для дилетантов.
      - Одну минуту, - вмешался Джек. - Вы упускаете из виду, что информация, которая имеется в нашем распоряжении, не нашла подтверждения. Между сведениями и догадками - огромная разница, не забывайте этого.
      - Насколько велика мощность советского тактического оружия? - спросила Лиз Эллиот.
      - Она мало чем отличается от нашего, - послышался ответ командующего стратегической авиацией. - У них есть маленькие боеголовки в одну килотонну для артиллерийских снарядов и более крупные, до пятисот килотонн, оставшиеся от демонтированных баллистических ракет СС-20.
      - Иными словами, мощность взрыва в Денвере находится в пределах советского тактического оружия, которое, как нам сообщили, исчезло?
      - Совершенно верно, доктор Эллиот, - ответил генерал Фремонт.
      ***
      В Кэмп-Дэвиде Элизабет Эллиот, откинувшись на спинку своего кресла, повернулась к президенту. Она говорила тихо, чтобы ее слова не донеслись до микрофона.
      - Роберт, ты ведь собирался присутствовать на этом матче, вместе с Брентом и Деннисом.
      Как странно, что подобная мысль еще не пришла мне в голову, подумал Фаулер. Он тоже откинулся на спинку кресла.
      - Нет, - ответил он, - я не верю, что русские способны на такое.
      - Что вы сказали? - донесся голос из динамика.
      - Подождите немного, - произнес президент тихим голосом.
      - Господин президент, я не понял, что вы сказали.
      - Я сказал - подождите минуту! - крикнул президент Фаулер. Он закрыл рукой микрофон селекторной связи. - Элизабет, наш долг взять создавшееся положение под контроль, и мы сделаем это. Давай пока отложим в сторону наши личные отношения.
      - Господин президент, я требую, чтобы вы как можно быстрее оказались на борту Летающего командного пункта, - послышался голос командующего стратегической авиацией. - Ситуация может оказаться очень серьезной.
      - Если мы хотим овладеть положением, это следует сделать немедленно.
      Фаулер повернулся к морскому офицеру, стоявшему позади них.
      - Когда должен прибыть вертолет?
      - Через двадцать пять минут, сэр, и еще через тридцать он доставит вас на базу ВВС Эндрюз. Там ждет ЛКП.
      - Почти час... - Фаулер посмотрел на настенные часы, как обычно поступают люди, которые прекрасно знают, сколько сейчас времени им потребуется для того, чтобы выполнить что-то, и все-таки смотрят на часы.
      - Радиосвязь с борта вертолета недостаточно надежна для этой цели. Передайте летчику вертолета, чтобы он захватил вице-президента и доставил его на ЛКП. Генерал Фремонт?
      - Слушаю, господин президент.
      - У вас есть еще ЛКП?
      - Есть, сэр.
      - Я принял решение послать основной за вице-президентом, а вы отдайте распоряжение, чтобы запасной прибыл сюда. Вы можете посадить его в Хагерстауне?
      - Да, сэр. Он может совершить посадку в аэропорту Фэйрчайлд-Репаблик, где раньше строили аэробусы А-10.
      - О'кей, высылайте самолет. Мне понадобится час, чтобы добраться до базы Эндрюз, и я не могу позволить себе потратить этот час напрасно. Я обязан следить за развитием событий, не теряя ни минуты.
      - Вы совершаете ошибку, сэр, - ответил Фремонт холодно. Чтобы самолет долетел до центральной части штата Мэриленд, подумал генерал, потребуется два часа.
      - Возможно, но я принял такое решение и не собираюсь его менять. В такое время мне нужно быть на своем посту.
      Пит Коннор и Элен Д'Агустино обменялись мрачными взглядами. У них не было никаких иллюзий, что произойдет в случае ядерного нападения на Соединенные Штаты. Подвижность являлась лучшей защитой президента - и он только что отказался от нее.
      ***
      Команда была отправлена по радио немедленно. Вертолет, вылетевший за президентом, едва успел пересечь кольцевую дорогу вокруг Вашингтона, как получил приказ лететь обратно на юго-восток. Скоро он совершил посадку на территории военно-морской обсерватории США. Вице-президент Роджер Дарлинг вместе со всей семьей быстро поднялся на борт вертолета. Они даже не пристегнулись. Агенты Секретной службы со своими автоматами "Узи" наготове стояли на коленях в салоне вертолета. Дарлингу было известно лишь то, что сообщили ему агенты Секретной службы. Вице-президент напомнил себе, что следует успокоиться и не терять хладнокровия. Он посмотрел на своего младшего сына, которому исполнилось всего четыре года. Вчера, глядя на него, он подумал: хорошо бы снова стать таким юным и вырасти в мире, где уже нет опасности мировой войны. Он вспомнил все страхи своей молодости: Кубинский кризис, Дарлинг тогда только начинал учиться в колледже, службу в 82-й воздушно-десантной дивизии, причем год во Вьетнаме. Военный опыт превратил Дарлинга в высшей степени либерального политика. Ему не раз приходилось рисковать жизнью. Двое его товарищей умерли у него на руках. Только вчера он благодарил Бога, что малышу сынишке не придется пережить что-нибудь подобное.
      И вот теперь произошло нечто ужасное. Его сын еще не подозревал, что случилась беда: ему просто предложили прокатиться на вертолете, и малыш был счастлив. Жена понимала гораздо больше, и по ее лицу, повернутому к мужу, текли слезы.
      Вертолет VH-3 корпуса морской пехоты совершил посадку в пятидесяти ярдах от самолета. Первый агент Секретной службы, который выпрыгнул из вертолета, увидел, что у трапа выстроились сотрудники военной полиции ВВС. Вице-президента буквально потащили в сторону самолета, в то время как рослый агент, схватив его маленького сына, кинулся к трапу. Две минуты спустя, когда еще никто не успел пристегнуть ремни, первый пилот ЛКП дал полный газ своим турбинам, и самолет помчался по взлетной полосе "Ноль-один" базы Эндрюз. Оторвавшись от земли, он повернул на восток, к Атлантическому океану, где уже описывал огромные круги воздушный танкер КС-10, готовый пополнить топливные баки президентского "Боинга".
      ***
      - Нам предстоит решить сложную проблему, - произнес Рикс в рубке управления. Ракетоносец "Мэн" только что сделал попытку увеличить скорость. Если скорость подлодки превышала три узла, винт начинал издавать ужасающий грохот. Вал был слегка погнут, но с этим пока можно мириться. - Все семь лопастей, по-видимому, повреждены. При скорости больше трех узлов мы издаем громкий шум. Стоит превысить пять - и через несколько минут сгорят опорные подшипники вала. Вспомогательный двигатель позволит развивать скорость два или три узла, но и он шумит. Есть замечания? - Замечаний не было. Никто не сомневался в опыте Рикса как инженера-двигателиста. - Предложения?
      - Их ведь очень немного, правда? - заметил Клаггетт. Выбирать действительно было не из чего. Ракетоносцу нужно находиться недалеко от поверхности. При таком уровне боевой готовности в любую минуту может поступить приказ о запуске баллистических ракет. При обычных условиях подлодка могла бы погрузиться глубже - хотя бы для того, чтобы избежать ужасающей болтанки от огромных волн, но при такой небольшой скорости всплытие потребует слишком много времени.
      - Мы далеко от "Омахи"? - спросил главный механик.
      - Наверное, в пределах сотни миль, а на Кодиаке базируются самолеты Р-3, но где-то поблизости находится "Акула", и это должно очень нас беспокоить, произнес Клаггетт. - Сэр, а если просто остаться на месте и выждать?
      - Нет, наш ракетоносец поврежден. Нужна поддержка.
      - Тогда неизбежны исходящие от нас сигналы.
      - Мы можем спустить аварийный буй.
      - При скорости в два узла вряд ли сумеем далеко уйти. Капитан, подача сигналов - большая ошибка. Рикс взглянул на главного механика.
      - Мне бы хотелось иметь вблизи друга, - заметил механик.
      - И мне тоже, - согласился капитан.
      Времени потребовалось немного. Через несколько секунд буй уже всплыл на поверхность и начал передавать на сверхвысокой частоте короткое сообщение. Оно будет передаваться много часов.
      ***
      - Может начаться всеобщая паника, - сказал Фаулер. Замечание не отличалось особой глубиной. В его собственном командном центре назревала паника, и он видел это. - Есть какие-нибудь новости из Денвера?
      - Ни по коммерческому телевидению, ни по радиоканалам, известным нам, ничего не поступило, - ответил голос представителя НОРАД.
      - Хорошо, будьте наготове. - Фаулер нашел на панели связи перед собой другую кнопку.
      - Центр Управления ФБР. Инспектор О'Дэй слушает.
      - Говорит президент, - совершенно излишне объявил Фаулер. Это была прямая линия, и лампочка, вспыхнувшая на панели связи в ФБР, имела над собой четкую надпись. - Кто является старшим представителем руководства?
      - Я, господин президент. Помощник заместителя директора Мюррей. В данный момент я старший по должности в ФБР.
      - В вашем распоряжении имеются каналы связи?
      - Да, сэр. Мы имеем доступ к военным спутникам связи.
      - Меня беспокоит паника, которая может вспыхнуть по всей стране. Чтобы не допустить этого, направьте своих сотрудников во все телевизионные компании. Пусть они объяснят руководителям компаний, что тем запрещается передавать что-либо относительно происшествия в Денвере. Если возникнет необходимость, могут прибегнуть к силе.
      Мюррею приказ не понравился.
      - Господин президент, это противоречит...
      - Думаете, я не разбираюсь в законах? Работал прокурором. Это необходимо, чтобы сохранить порядок и жизнь людей, так что выполняйте мое распоряжение. Это приказ президента, мистер Мюррей.
      - Слушаюсь, сэр.
      Глава 38
      Первые контакты
      Компании, занимающиеся эксплуатацией различных спутников связи, отчаянно борются за свою независимость и нередко безжалостны к соперникам, но не считают друг друга врагами. Между ними существуют договоренности, неофициально именуемые соглашениями. Нельзя исключить вероятность того, что тот или иной спутник выйдет из строя - ввиду ли неисправности технических элементов внутри или в результате столкновения с космическим мусором, вызывающим у компаний все возрастающее беспокойство. Так что между компаниями существовали соглашения о взаимопомощи, гласящие, что, если одна компания потеряет свою "птичку", другие придут на помощь, предоставив запасные каналы, подобно тому, как газеты в одном городе по традиции договариваются предоставить сопернику услуги своей типографии в случае пожара или природного катаклизма. Для выполнения этих соглашений между корпорациями всегда открыты телефонные линии. "Интельсат" первым позвонил в "Тельстар".
      - Берт, только что у нас вышли из строя две "птички", - дрожащим голосом сообщил дежурный инженер "Интельсата". - Что произошло?
      - Черт побери, у нас потеряно три, а также "Уэстстар" и "Телеглоуб". Целые системы перестали функционировать. Ведем проверку. А вы?
      - И мы тоже, Берт. Как ты думаешь, что могло произойти?
      - Не имею понятия. Представляешь, Стэси, из строя вышли девять "птичек". Чертовщина какая-то. - Наступила пауза. - Ты спрашиваешь, что могло произойти? Подожди минуту, что-то к нам поступает... О'кей, все дело в программном обеспечении. Сейчас мы проверяем 301-й... Пиковый выброс... Господи! 301-й получил выброс, превышающий максимальный более чем в сто раз! Кто-то попытался прокачать через нас гигантский объем информации.
      - И мы придерживаемся такого же мнения. Но кто?
      - Да уж точно не хэкер, какой-нибудь программист-фанатик... Чтобы выкинуть такой фокус, даже для одного канала нужна мощность, измеряемая мегаваттами.
      - Берт, именно такая информация поступает и к нам. Каналы спутниковой связи и все остальные выведены из строя одновременно в результате мощного импульса. Вы торопитесь восстановить свои спутники?
      - Ты что, смеешься? У меня на орбите снаряжения на миллиард долларов! Пока не узнаем, чем это было вызвано, пусть не работают. Мой старший вице-президент сейчас едет сюда. Президент был в Денвере.
      - Мой тоже, зато наш главный инженер застрял из-за снега. Провалиться мне на этом месте, если я возьму риск на себя. Думаю, мы должны выработать единую линию по этому вопросу, Берт.
      - Никаких возражений с моей стороны, Стэси. А я свяжусь с Фредом Кентом из "Хьюза" и узнаю, что он думает об этом. Нам понадобится время, чтобы изучить все обстоятельства и проверить все системы. Я буду здесь, пока не выясню - и не выясню точно, - чем это вызвано. Нам нужно защитить нашу отрасль, дружище.
      - Договорились. Я не уеду отсюда, пока не поговорю с тобой еще раз.
      - И сообщи мне, если узнаешь что-нибудь, ладно?
      - Можешь не сомневаться, Берт. В любом случае позвоню тебе через час.
      ***
      Советский Союз - огромная страна, по территории и по протяженности границ намного превосходящая любую другую. Все эти границы охраняются, поскольку как существующая сейчас страна, так и все ее предшественники не раз подвергались нападениям. Защита границ состоит из очевидных компонентов - войсковых групп, аэродромов и радиолокационных станций - и незаметных, скрытых от наблюдателя, таких, как радиоприемные антенны. Последние предназначены для перехвата радиопереговоров и всякого рода электронных излучателей. Полученная информация передается наземными каналами связи или микроволновыми сетями в московский центр, штаб-квартиру КГБ - Комитета государственной безопасности, расположенного в доме № 2 на площади Дзержинского. Восьмое главное управление КГБ занимается, с одной стороны, сбором разведданных с помощью прослушивания линий связи и, с другой - обеспечением безопасности своих каналов от прослушивания противником. У этого управления длинная и заслуженная история, которая извлекла немалую выгоду из многочисленных успехов советских ученых в области теоретической математики. Соотношение между шифрами и математикой логическое и тесное, и самым недавним проявлением этого была работа бородатого гнома чуть старше тридцати лет, увлеченного трудами Бенуа Мандельброта из Гарварда, создателя фрактальной геометрии. Объединив его достижения с работами по теории хаоса, осуществленными Маккензи в Кембриджском университете в Англии, молодой русский гений изобрел совершенно новую теорию подхода к математическим формулам. Горсточка людей, понимавших, о чем идет речь, единодушно признавали, что его работа заслуживает медали Планка. По исторической случайности отец молодого ученого был генералом в погранвойсках КГБ, и в результате Комитет государственной безопасности сразу проявил огромный интерес к его деятельности. Теперь математик получил все; что могла предложить ему благодарная родина, а когда-нибудь сумеет, может быть, получить и медаль Планка.
      Ему понадобилось два года на то, чтобы использовать свое теоретическое открытие для каких-нибудь практических целей, но пятнадцать месяцев назад ему впервые удалось подобрать ключ к самому надежному шифру государственного департамента США, который именовался "Страйп". Еще шесть месяцев спустя он убедительно доказал, что этот шифр по своей структуре схож со всеми военными американскими кодами. Сверка его работы с деятельностью другой группы криптографов, имевших доступ к данным шпионской сети Уолкера, а также с еще более серьезной работой Пелтона привела всего шесть месяцев назад к систематическому чтению секретных документов, зашифрованных американскими кодовыми системами. Однако полученные результаты все еще не были полными. Изменение шифровальных ключей, происходящее ежедневно, приводило к тому, что иногда сведения совершенно не поддавались расшифровке. Бывало, проходила целая неделя, прежде чем удавалось подобрать ключ хотя бы к одному сообщению, но иногда по три дня подряд расшифровывалась половина перехваченных передач, причем с каждым месяцем эффективность возрастала. Главной помехой было то, что у специалистов по дешифровке не было доступа к современной компьютерной аппаратуре, которая могла бы осуществить проделываемую ими работу, и Восьмое управление готовило все больше и больше лингвистов, обрабатывающих растущее количество перехваченных депеш.
      Сергей Николаевич Головко был разбужен от глубокого сна и приехал в свой кабинет, став еще одним из тех разбросанных по всему миру людей, кто был потрясен и отрезвлен случившимся. Головко был сотрудником Первого главного управления всю жизнь, и его главная задача заключалась в том, чтобы изучать коллективный образ мышления американцев и давать своему президенту советы по поводу происходящего в Америке. Расшифрованные документы, попадавшие к нему на стол, являлись очень полезным инструментом для достижения этой цели.
      Сейчас перед ним лежало не меньше тридцати таких депеш, которые содержали одно из двух сообщений. Все силы стратегического назначения были переведены на боевую готовность номер два, а остальные вооруженные силы - на боевую готовность номер три. Первый заместитель председателя КГБ пришел к выводу, что американский президент охвачен паникой. Другого объяснения просто не было. Неужели Фаулер действительно считает, что Советский Союз пошел на такую подлость? - подумал Головко. Эта мысль была самой пугающей за всю его жизнь.
      - Еще одно сообщение, с военно-морского флота. - Курьер положил ему на стол очередную расшифрованную депешу. Головко окинул ее взглядом.
      - Немедленно передать содержание в штаб ВМС, - распорядился он. С остальным он должен ознакомить своего президента. Головко поднял телефонную трубку.
      ***
      На этот раз советская бюрократия действовала быстро. Через несколько минут был послан сигнал на ИНЧ, и подводная лодка "Адмирал Лунин" всплыла на поверхность, чтобы принять полный текст. Капитан первого ранга Дубинин читал его, пока он выползал из принтера:
      АМЕРИКАНСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА "МЭН" СООБЩАЕТ СВОИ КООРДИНАТЫ 50 ГРАДУСОВ 44 МИНУТЫ 09 СЕКУНД СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ И 153 ГРАДУСА 01 МИНУТА 23 СЕКУНДЫ ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ тчк ВИНТ ВЫВЕДЕН ИЗ СТРОЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ СТОЛКНОВЕНИЯ НЕИЗВЕСТНЫМ ПРЕДМЕТОМ тчк
      Дубинин вышел из рубки связи и направился к штурманскому столику.
      - Где мы находились, когда услышали тот шум?
      - Вот здесь, капитан, а пеленг был таким. - Штурман провел линию карандашом.
      Дубинин лишь покачал головой и передал штурману полученную шифровку.
      - Читайте.
      - Как вы думаете, товарищ капитан, что он сейчас делает?
      - Находится у самой поверхности. Следовательно.., мы поднимемся вверх, под самый слой, и двинемся с большой скоростью. Поверхностный шум заглушит его гидролокатор. Скорость - пятнадцать узлов.
      - Думаете, он висел у нас на хвосте?
      - Долго же вам понадобилось думать, чтобы догадаться. - Дубинин измерил расстояние до цели. - Ишь, какой гордый. Ничего, мы с ним посоперничаем. Вы знаете, как американцы хвастаются тем, что делают фотографии корпуса подлодки? А теперь, мой юный лейтенант, пришла наша очередь!
      ***
      - Что все это значит? - спросил Нармонов первого заместителя председателя КГБ.
      - На американцев совершено нападение неизвестными силами. Нападение было серьезным и привело к значительным потерям, много убитых. Следует ожидать, что они поднимут уровень боевой готовности своих вооруженных сил. Важной проблемой станет сохранение порядка в обществе, стремление избежать паники, - ответил Головко по защищенной от прослушивания телефонной линии.
      - Дальше?
      - К сожалению, все виды их стратегического оружия нацелены на нашу родину.
      - Но ведь мы не имели к этому происшествию никакого отношения! запротестовал советский президент.
      - Правильно. Видите ли, их реакция чисто автоматическая. Ответные меры разработаны заранее и стали почти рефлекторными. Подвергшись однажды атаке, становишься очень осторожным. Меры противодействия планируются загодя, для того чтобы можно было быстро реагировать и одновременно использовать весь свой интеллектуальный потенциал для анализа ситуации, уже не занимаясь дополнительными и ненужными проблемами.
      Советский президент повернулся к своему министру обороны.
      - Что вы посоветуете предпринять?
      - Следует повысить уровень боевой готовности. Разумеется, исключительно в целях обороны. Тот, кто совершил это нападение, может принять решение нанести удар и по нам.
      - Действуйте, - мгновенно ответил Нармонов. - Высший уровень боевой готовности в мирное время.
      Головко нахмурился, прижав к уху телефонную трубку. Только что объясняя президенту, какой была реакция американцев, он выбрал совершенно точное слово - рефлекторная.
      - Разрешите высказать предложение? - спросил он.
      - Да, - послышался ответ министра обороны.
      - Было бы неплохо - если это возможно - сообщить нашим военнослужащим причину тревоги. Это смягчит шок и объяснит положение.
      - По-моему, это только осложнит ситуацию, - высказал свою точку зрения министр.
      - Американцы не сделали этого, - убедительно произнес Головко, - допустив, таким образом, серьезную ошибку. Примите во внимание состояние людей, которые только что занимались обычной работой, как всегда в мирное время, и вдруг получают приказ перейти к повышенной боевой готовности. Нам потребуется всего несколько дополнительных слов. Эти слова могут сыграть важную роль.
      А ведь неплохая мысль, подумал Нармонов.
      - Объясните военнослужащим, почему повышается боевая готовность, распорядился он, обращаясь к министру обороны. - Скоро американцы установят с нами контакт по "горячей линии", - Нармонов обратился к Головко. - Что они мне скажут?
      - Трудно быть уверенным, но о чем бы ни пошел разговор, мы должны подготовить ответы - хотя бы просто для того, чтобы уменьшить напряжение, убедить их, что мы не имеем никакого отношения к случившемуся.
      Нармонов кивнул. Совет был разумным.
      - Хорошо, принимайтесь за подготовку, - заметил он. Операторы центра связи советского Министерства обороны ворчали, получив измененный текст телеграммы, которую им предстояло отправить. Для простоты первоначальный текст - вернее его суть - заключался в одной-единственной шифрованной группе из пяти букв, которую было легко передать, а затем получить, расшифровать и понять всем, кому она была адресована, причем немедленно. Теперь это стало невозможно. Дополнительные предложения пришлось отредактировать, чтобы депеша не была слишком длинной. Этим занялся майор, затем текст депеши одобрил его начальник, генерал-майор, и только тогда она была передана не меньше чем по тридцати каналам связи. Кроме того, в зависимости от рода войск, которому была адресована шифровка, ее текст слегка изменялся.
      ***
      "Адмирал Лунин" следовал по своему новому курсу всего пять минут, когда прибыло второе сообщение по каналу ИНЧ. Офицер связи буквально ворвался в рубку с текстом в руке:
      БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ДВА тчк В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ ПРОИЗОШЕЛ ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ тчк ПРИЧИНА НЕИЗВЕСТНА тчк АМЕРИКАНСКИЕ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ ПРИВЕДЕНЫ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ ДЛЯ ВОЗМОЖНОЙ ВОЙНЫ тчк ВСЕМ КОРАБЛЯМ ВМФ ВЫЙТИ В МОРЕ тчк ПРИНЯТЬ НЕОБХОДИМЫЕ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ.
      - Неужели весь мир сошел с ума? - обратился к тексту капитан Дубинин. Ответа не последовало. - Это все?
      - Да. Указания поднять антенну не поступило.
      - Но ведь так не принято давать приказы, - запротестовал Дубинин. - Что значит "принять необходимые меры предосторожности"? Какие меры предосторожности? Ради нашей безопасности? Или безопасности родины?
      - Товарищ капитан, - заметил старпом, - боевая готовность номер два означает, что нам нужно действовать в соответствии с определенными правилами.
      - Мне это известно, - ответил Дубинин, - но применимы ли они в данном случае?
      - Тогда почему нас предупредили об этом?
      Боевая готовность номер два - явление беспрецедентное для советских вооруженных сил. Это означает, что законы мирного времени утрачивают свою силу, но и законы военного времени еще не начинают действовать. Несмотря на то что Дубинин, подобно любому командиру советского военного корабля, отлично понимал свои обязанности, значение только что полученного приказа казалось слишком пугающим. Тем не менее эта мысль у него быстро исчезла. Дубинин был морским офицером. Тот, кто отдал этот приказ, должен понимать ситуацию лучше его. Командир ударной подлодки "Адмирал Лунин" выпрямился и повернулся к старпому.
      - Увеличить скорость до двадцати пяти узлов. Объявить боевую тревогу.
      ***
      Все происходило с максимально возможной быстротой. Штаб-квартира отделения ФБР в Нью-Йорке находилась в здании Джейкоба Джавитса, где размещались и другие федеральные службы, на южной оконечности Манхэттена. Агенты ФБР на внешне самых обычных, но с мощными двигателями автомобилях устремились на север, а поскольку движение в это воскресное утро было довольно редким, они быстро прибыли к месту назначения. То же самое произошло и в Атланте, где агенты ФБР помчались из своего отделения в здании Мартина Лютера Кинга к штаб-квартире телекомпании Си-эн-эн. В каждом случае не меньше трех агентов врывались в аппаратные и передавали приказ президента: не передавать ничего относительно событий в Денвере, абсолютно ничего. Сотрудники телекомпаний не знали, почему отдан такой приказ, - они были заняты тем, что пытались восстановить каналы связи. Аналогичные события произошли в Колорадо: агенты ФБР под руководством заместителя старшего агента Уолтера Хоскинса появились во всех филиалах телевизионных компаний и местной телефонной компании, где перерезали все каналы междугородной связи, несмотря на яростные возражения сотрудников компании "Белл". Но Хоскинс допустил одну ошибку, вызванную тем, что он редко смотрел телевизионные передачи.
      "KOLD" была независимой телестанцией, пытающейся стать суперстанцией. Подобно "TBS", "WWOR" и нескольким другим, у нее был свой спутниковый канал, с помощью которого эта станция обслуживала значительный участок с множеством телезрителей. Решившись на эту рискованную финансовую авантюру, станция еще не расплатилась с теми, кто вложил в нее деньги, и едва сводила концы с концами. Размещалась телестанция в старом, почти без окон здании к северо-востоку от города. Для своих передач станция "KOLD" пользовалась одним из канадских спутников связи, и ее программы принимались в Канаде, на Аляске и в северной части Соединенных Штатов достаточно хорошо. Передачи состояли главным образом из старых телевизионных шоу.
      Здание, в котором размещалась "KOLD", было когда-то первой телевизионной станцией Денвера и строилось по стандартам, которых в тридцатые годы требовала Федеральная комиссия связи: оно было сооружено из монолитного железобетона и могло выдержать вражескую бомбардировку - по спецификациям, действовавшим до появления атомного оружия. Окна в этом здании были только в кабинетах руководящих сотрудников на его южной стороне. Через десять минут после взрыва бомбы кто-то проходил мимо открытой двери в кабинет менеджера программ. Проходивший мимо взглянул в окно, замер и бросился обратно в студию новостей. Уже через минуту оператор с портативной камерой вскочил в грузовой лифт, поднимающийся до самой крыши. Изображение, переданное им по кабелю в аппаратную и посланное оттуда по каналу связи на спутник системы "Аник", который не пострадал от мощного излучения, остановило повторную демонстрацию фильма "Приключения Доби Гиллис" в Аляске, Монтане, Северной Дакоте, Айдахо и трех канадских провинциях. В Калгари, провинция Альберта, репортер местной газеты, так и не избавившаяся от влюбленности в Дуайна Хикмэна и смотревшая фильм, была потрясена появившимся на экране изображением и сопровождающим его репортажем и позвонила в отдел новостей своей газеты. Ее отчет, произнесенный взволнованным голосом, полным ужаса, немедленно передали в агентство Рейтер. Вскоре после этого телекомпания Си-би-си начала трансляцию видеозаписи на Европу через один из все еще исправных спутников "Аник".
      В это время агенты ФБР из денверского отделения вошли в здание телестанции "KOLD". Они потребовали от сотрудников службы новостей безусловного выполнения-приказа президента, однако те принялись его оспаривать, ссылаясь на Первую поправку к конституции США. Их аргументы оказались менее убедительными, чем действия вооруженных агентов, отключивших питание телевизионных передатчиков. Правда, агенты ФБР проявили вежливость и перед уходом извинились. Впрочем, им не стоило беспокоиться. То, что с самого начала было пустой затеей, стало теперь совсем уж напрасным.
      ***
      - Кто-нибудь из вас понимает, что это за чертовщина? - спросил Ричарде, обращаясь к своему штабу.
      - У нас нет ни малейшего представления, сэр. Приказ о повышении боевой готовности поступил безо всяких объяснений, - виновато сообщил офицер связи.
      - Итак, мы оказались между двумя стульями, верно? Вопрос был чисто риторическим. Боевая группа авианосца "Теодор Рузвельт" как раз проходила Мальту, и цели внутри Советского Союза оказались теперь в пределах досягаемости. Для этого ударные бомбардировщики А-6Е "Интрудерс" должны были взлететь с палубы авианосца, быстро набрать крейсерскую высоту и пополнить вскоре после этого свои топливные баки. Но в это время радиус их действия позволял достичь целей на Керченском полуострове или вблизи него. Всего годом раньше авианосцы Военно-морского флота США, хотя и несущие на борту значительное количество термоядерных бомб, не были частью ЕИОП. Этот акроним расшифровывался как Единый интегрированный оперативный план и представлял собой программу уничтожения Советского Союза. Сокращение числа баллистических ракет, расположенных главным образом на территории Соединенных Штатов, резко уменьшило количество ядерных боеголовок, находящихся в распоряжении Пентагона, и потому Объединенный штаб по выбору стратегических целей, находящийся в одном месте с командованием стратегической авиации, постарался как-то восполнить этот недостаток. В результате всякий американский авианосец, который оказывался на таком расстоянии от Советского Союза, что получал возможность поразить расположенные там цели, автоматически становился частью ЕИОП. В случае с "Теодором Рузвельтом" это значило, что, пройдя траверз Мальты и оставив ее на западе, авианосец становился не носителем тактического оружия, а превращался в ударную стратегическую силу, вооруженную термоядерными бомбами. Для выполнения этой задачи авианосец "Теодор Рузвельт" имел у себя на борту пятьдесят авиационных бомб типа Б-61 Мод-8, которые хранились в особом, строго охраняющемся арсенале. Бомбы Б-61 обладали устройством, позволяющим изменять их мощность от десяти до пятисот килотонн. Внешне ядерные бомбы имели обтекаемую форму, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, весили всего семьсот фунтов, их длина составляла двенадцать футов, а диаметр меньше фута. Каждый А-6Е мог нести две такие бомбы, а все остальные точки крепления были заняты резервными топливными баками, обеспечивающими бомбардировщику радиус действия больше тысячи миль. Десять таких самолетов могли нанести удар, равный по мощности дивизиону ядерных ракет "Минетмен". Для бомбардировщиков были выбраны морские цели, исходя из принципа, что люди чаще всего убивают друзей или хотя бы знакомых, чем тех, кого видят впервые. Одна из операций, которую предстояло осуществить в соответствии с планом ЕИОП, заключалась в том, чтобы превратить в радиоактивный пепел верфи города Николаева, расположенного в устье Днепровского лимана. Советский авианосец "Кузнецов", между прочим, был построен на этих верфях.
      Но капитану первого ранга Ричардсу следовало решить еще одну дополнительную задачу. Командующий боевой группой, адмирал, воспользовался случаем и улетел в Неаполь для совещания с командующим Шестым флотом США, так что Ричарде был вынужден принимать решение самостоятельно.
      - Где сейчас наш "друг"? - спросил командир "Рузвельта".
      - Примерно в двухстах пятидесяти милях, - ответил начальник оперативного отдела. - Совсем рядом.
      - Давай поднимем в воздух самолеты, шкипер, - сказал Джексон. - Я возьму два, и мы займем место над "ТР", чтобы обеспечить прикрытие. - Он постучал пальцем по карте.
      - Только поосторожнее. Роб.
      - Не беспокойся, Эрни. Джексон подошел к телефону.
      - Кто сейчас наготове? - спросил он у летчика, снявшего трубку в комнате отдыха экипажей. - Отлично.
      Он повесил трубку и пошел надевать летный костюм и шлем.
      - Джентльмены, - произнес Ричарде, когда Джексон вышел. - Сейчас мы находимся к востоку от Мальты, а потому представляем стратегическую, а не тактическую силу и боевая готовность номер два применима и к нам. Перед нами стоят задачи, определенные ЕИОП. Если кому-нибудь из присутствующих требуется освежить представление о действиях в условиях боевой готовности номер два, делайте это побыстрее. Все, что представляет для нее угрозу, может быть уничтожено по моему приказу как командующего боевой группой. Вопросы?
      - Сэр, мы не имеем представления, что происходит, - напомнил начальник оперативного отдела.
      - Да. Прежде чем предпринять что-либо, постараемся обдумать наши действия, только не забывайте, что мы в состоянии боевой готовности номер два, - это значит, что произошло что-то плохое. Будем действовать вместе.
      На взлетной палубе была прекрасная ясная ночь. Джексон объяснил поставленную задачу капитану третьего ранга Санчесу и офицерам радиолокационного перехвата, затем механики двух истребителей "Томкэт", находящихся на стартовых катапультах, повели экипажи к самолетам. Джексон и Уолтере поднялись в кабину. Механик помог им пристегнуть ремни, спустился вниз и убрал приставную лестницу. Джексон начал проверку готовности к взлету, наблюдая за тем, как ожили приборы на панели управления, - их стрелки показывали, что все функционирует нормально. Сейчас истребитель Ф-14 был вооружен четырьмя ракетами "Феникс" класса "воздух - воздух" с системами радиолокационного наведения на цель и четырьмя ракетами "Сайдуайндер" с инфракрасным наведением.
      - У тебя сзади все в порядке, Шреддер? - спросил Джексон.
      - Можно взлетать. Спейд, - ответил Уолтере.
      Робби выжал до отказа рукоятки дросселей, поставил их на защелки и перевел на форсаж. После этого он дал знак готовности офицеру, командующему запуском с катапульты. Тот посмотрел на палубу, убедился, что в опасной зоне никого нет, и поднял руку.
      Джексон мигнул бортовыми огнями в ответ, положил ладонь на ручку управления и откинул голову назад, упершись затылком в спинку кресла. Через секунду офицер опустил светящийся жезл, старшина нажал на кнопку пуска, и струя пара ворвалась в аппарат катапульты.
      Несмотря на то что Джексон стартовал с катапульт авианосцев уже столько лет, его органы чувств так и не привыкли реагировать на это с достаточной быстротой. Стремительное ускорение едва не вдавило глазные яблоки внутрь черепа. Тусклое освещение палубы исчезло внизу, хвост самолета опустился, и они взлетели. Джексон проверил, сумел ли самолет набрать достаточную скорость, прежде чем убрать форсаж, затем втянул колеса и закрылки и начал набирать высоту. Альтиметр едва достиг тысячи футов, когда истребители "Бада" Санчеса и "Лобо" Александера поровнялись с ним.
      - Все радиолокационные установки отключены, - заметил Шреддер, глядя на приборы. Боевая группа "Теодора Рузвельта" в течение нескольких секунд прекратила излучения любого рода. Теперь стало невозможно обнаружить корабли эскадры по электронным излучениям.
      Джексон устроился поудобнее и почувствовал себя спокойнее. Что бы ни произошло, сказал он себе, дело не может быть так плохо. Их окружала прекрасная ясная ночь, и чем выше поднимался истребитель, тем яснее казалась она через прозрачный фонарь самолета. Звезды были крошечными точками света, а когда истребитель поднялся на высоту в тридцать тысяч футов, они перестали мигать совсем. Вдалеке виднелись только огни пассажирского авиалайнера, а далеко внизу - очертания берегов полудюжины стран. В такую ночь даже невежда делается поэтом. Ради подобных моментов стоило быть летчиком. Джексон повернул на запад. Истребитель Санчеса следовал рядом с его крылом. Тут же он обратил внимание на то, что здесь облаков побольше - звезд порядком поубавилось.
      - Шреддер, - произнес Джексон, - оглянемся вокруг, только быстро.
      Офицер радиолокационного перехвата включил свои системы. Истребитель Ф-14Д был только что укомплектован новым радаром, созданным фирмой "Хьюз", который именовался НВО - низкая вероятность обнаружения. Несмотря на то что новая радиолокационная система потребляла меньше энергии, чем та, которую она заменила, НВО сочетал более высокую чувствительность с несравненно меньшей вероятностью обнаружения своего электронного излучения системой предупреждения на другом самолете. Кроме того, новый радиолокатор обладал намного более высокой разрешающей способностью при обзоре с высоты.
      - Вот они, - сообщил Уолтере, - в образцовом круговом порядке.
      - Кто-нибудь прикрывает их сверху?
      - Все, что я вижу на экране, имеет на борту транспондер.
      - Хорошо - через несколько минут займем позицию.
      ***
      В пятидесяти милях позади с катапульты номер два взлетал Е-2С "Хокай" воздушный пункт раннего оповещения. Вслед за ним готовились к взлету два танкера КА-6, а также несколько истребителей. Воздушные танкеры скоро прибудут на позицию Джексона и пополнят его топливные баки, что позволит командиру авиакрыла держаться в воздухе еще четыре часа. Но важнее всех была задача Е-2С. Он взлетал на полной мощности включенных двигателей и поворачивал на юг, чтобы занять позицию в 50 милях от авианосца. Как только "Хокай" достиг высоты в 25 тысяч футов, включился его радиолокатор кругового обзора, и три оператора, находящихся на борту, принялись составлять описание всех контактов. Полученные данные посылались по дискретному каналу на авианосец, а также офицеру на борт крейсера класса "Эгида" "Томас Гейтс", который будет руководить воздушным боем авиакрыла. Его позывным было "Стетсон".
      - Вокруг ничего, шкипер.
      - О'кей, мы заняли позицию. Полетаем и осмотримся. Джексон слегка накренил свой истребитель и начал описывать широкий правый поворот. Санчес следовал вплотную за ним. "Хокай" обнаружил их первым. Они находились почти точно под Джексоном и его двумя "Томкэтами" и вне пределов обзора их радиолокаторов в данный момент.
      - "Стетсон", это "Сокол-2". Вижу четыре неопознанных самолета на малой высоте, пеленг двести восемьдесят один, в ста милях. - Цифры указывались относительно положения "ТР".
      - Опознание "свой - чужой"?
      - Отсутствует, их скорость четыреста узлов, высота семьсот футов, курс один-три-пять.
      - Подробности, - донесся голос "Стетсона".
      - Летят все четыре в ряд, - сообщил оператор с "Хокая". - По нашему мнению, это тактические истребители.
      - Я что-то заметил, - мгновением позже сообщил Джексону Шреддер. - У самой поверхности вроде два - нет, четыре самолета, направляются на юго-восток.
      - Чьи?
      - Не наши.
      ***
      В боевом центре "Теодора Рузвельта" пока еще никто не имел представления о том, что происходит, однако офицеры разведки авиагруппы изо всех сил старались выяснить это. До настоящего момента им удалось обнаружить, что большинство спутниковых каналов новостей перестали, по-видимому, функционировать, хотя все военные каналы связи действовали нормально. Последующий электронный обзор спутникового спектра показал, что масса видеоканалов космической связи по непонятной причине бездействует вместе с телефонными каналами. Специалисты по связи так глубоко верили в непогрешимость высокой технологии, что потребовалась подсказка радиста третьего класса о необходимости прослушать коротковолновые диапазоны. Первой станцией оказалась Би-би-си. Срочный выпуск новостей был записан на пленку и тут же передан в боевой центр авианосца. Из динамика доносился голос, говоривший со спокойной уверенностью, которой славилась Британская радиовещательная корпорация:
      - По сообщению агентства Рейтер, в центральной части Соединенных Штатов произошел ядерный взрыв. Телевизионная станция "KOLD", расположенная в Денвере, штат Колорадо, передала через спутник изображение грибовидного облака над Денвером. Сопровождающий изображение голос диктора говорил о мощном взрыве. Неожиданно "KOLD" прекратила трансляцию, и все попытки связаться с Денвером по телефону оказались пока безуспешными. До сих пор не поступило никакого официального заявления по поводу инцидента.
      - Боже мой, - послышался чей-то голос, выразивший чувства всех присутствующих в центре.
      Капитан первого ранга Ричарде обвел взглядом сослуживцев.
      - Ну что же, теперь мы знаем, почему нас перевели на боевую готовность номер два. Поднимем в воздух еще несколько истребителей. Пусть Ф-18 барражируют впереди нас, а Ф-14 - позади. Вооружить четыре А-6 ядерными бомбами Б-61 и сообщить о целях в соответствии с ЕИОП. Одну эскадрилью Ф-18 вооружить антикорабельными ракетами и начать подготовку к нанесению удара по боевой группе авианосца "Кузнецов".
      - Капитан, - донесся голос. - "Сокол-2" сообщает о приближении четырех тактических самолетов.
      Ричардсу пришлось всего лишь повернуться назад и взглянуть на главный экран тактического дисплея диаметром в целых три фута. На нем появились четыре новых цели с векторами курса. Они находились уже на расстоянии меньше двадцати миль - в пределах досягаемости ракет "воздух - корабль".
      - Пусть Спейд немедленно опознает этих бандитов!
      ***
      - ..сблизиться и опознать, - таков был приказ, переданный через контрольный пункт "Хокай".
      - Ясно, - ответил Джексон.
      - Бад, отойди на безопасную дистанцию.
      - Исполняю.
      Капитан третьего ранга Санчес подал ручку управления налево и увеличил расстояние между своим истребителем и самолетом Джексона. Цель маневра была двоякой: оба истребителя оставались недалеко друг от друга и могли поддержать один другого и в то же время их нельзя было атаковать одновременно. Удалившись друг от друга, самолеты перешли в пике и спустя несколько секунд уже мчались со скоростью, превышающей число Маха.
      - Прямо перед нами, - сообщил Шреддер своему пилоту. - Включаю телевизионную систему.
      Истребитель "Томкэт" имел на вооружении простой прибор для опознания. Он представлял собой телевизионную камеру с телеобъективом десятикратного увеличения, функционирующую одинаково успешно как при дневном свете, так и в темноте. Лейтенанту Уолтерсу удалось спарить телекамеру с радиолокационной системой, и через несколько секунд у него на экране появились четыре точки, быстро растущие по мере того, как "Томкэты" обгоняли их.
      - Двойные стабилизаторы на хвосте.
      - "Сокол", это "Спейд". Передайте Стику, что мы видим их, еще не опознали, но продолжаем сближение.
      ***
      Майор Петр Арабов не испытывал лишнего напряжения. Летчик-инструктор, он учил трех ливийцев навыкам ночной навигации над поверхностью моря. Тридцать минут назад они повернули над итальянским островом Пантеллерия и направлялись теперь домой, к Триполи. Полет в строю ночью был трудным испытанием для ливийцев, хотя каждый из них уже налетал больше трехсот часов на этом типе истребителя, да и полеты над водой являлись самыми опасными. К счастью, выдалась хорошая ночь. Небо, усыпанное звездами, позволяло ориентироваться по горизонту. Пусть уж сначала освоят ночные полеты над морем в менее сложных условиях, подумал Арабов, и на такой высоте. Настоящий тактический маневр на высоте в сто метров от морской поверхности, при более высокой скорости да к тому же облачной ночью может оказаться исключительно опасным. Искусство ливийцев в управлении военными самолетами не произвело на него, как в ряде случаев на морских летчиков США, большого впечатления, но они проявили желание учиться, а это было уже что-то. К тому же их страна, богатая нефтью, кое-чему научилась на примере Ирака и пришла к выводу, что, если ей вообще нужны военно-воздушные силы, пусть в их составе будут хорошо подготовленные летчики. Это означало, что теперь Советский Союз мог продать гораздо больше своих МИГ-29, несмотря на то что продажа в регионе Израиля резко сократилась. Вдобавок майор Арабов получал часть своего жалованья в твердой валюте.
      Летчик-инструктор оглянулся по сторонам и убедился, что истребители летели в не слишком тесном строю, хотя и достаточно близко друг к другу. Самолеты не очень легко поддавались контролю, имея два резервных топливных бака под каждым крылом. У баков были стабилизаторы в хвостовой части, отчего они напоминали бомбы.
      ***
      - Они несут что-то, шкипер. МИГи-29, без сомнения.
      - Да. - Джексон взглянул на экран дисплея, затем включил радио.
      - Стик, это Спейд.
      - Слушаю. - Дискретный радиоканал позволил Джексону узнать голос капитана первого ранга Ричардса.
      - Стик, мы опознали самолеты. Четыре МИГа-29. У них под крыльями что-то закреплено. Курс, скорость и высота без изменений.
      Наступила короткая пауза.
      - Топи бандитов.
      Джексон удивленно поднял голову.
      - Повтори приказ, Стик.
      - Спейд, говорит Стик. Приказываю: топи бандитов. Сообщи, как понял.
      Он назвал их "бандитами", подумал Джексон. А ему известно больше меня.
      - Ясно, приступаю. Связь закончена. Джексон снова включил радио.
      - Бад, следуй за мной.
      . - Черт побери! - заметил Шреддер. - Советую атаковать цель двумя "Фениксами" - левая пара и правая пара.
      - Действуй, - ответил Джексон, устанавливая переключатель на верхней части ручки управления на указатель AIM-54. Лейтенант Уолтере запрограммировал ракеты таким образом, что их радиолокаторы не будут вести активное излучение до того момента, пока ракеты не окажутся в миле от цели.
      - Готов к запуску. Расстояние - шестнадцать тысяч. "Птички" в режиме поиска.
      Дисплей перед Джексоном подтвердил заявление Шреддера. Гудки в наушниках сообщили, что первая ракета готова к запуску. Он нажал на кнопку спуска, подождал секунду и нажал еще раз.
      - Что за черт? - воскликнул Майкл, "Лобо", Александер в кабине своего истребителя, летящего на расстоянии полумили.
      - Неужели не понимаешь? - резким голосом одернул его Санчес.
      - В небе все чисто. Я не вижу никого вокруг. Джексон закрыл глаза, стараясь не быть ослепленным желто-белым пламенем выхлопа, вырывающегося из хвостовых дюз двух ракет. Они стремительно набирали скорость, удаляясь от истребителя, превысив три тысячи миль в час - почти миля в секунду. Джексон следил за тем, как ракеты мчались к цели, и одновременно развернул свой "Томкэт", приготовившись произвести второй залп, если два первых "Феникса" по какой-то причине не уничтожат противника.
      ***
      Арабов снова взглянул на приборы. Ничего необычного. Приборы обнаружения опасности показали всего лишь действие поисковых радиолокаторов - правда, один исчез несколько минут назад.
      Если не принимать этого во внимание, тренировочный полет оказался поразительно спокойным. Самолеты двигались по прямой по направлению к точке, неподвижной в пространстве. Приборы обнаружения опасности не заметили излучения радиолокационной системы НВО, следившей за ним и его звеном из четырех истребителей на протяжении последних пяти минут. Но в это мгновение на приборной панели вспыхнул сигнал - приборы обнаружили мощное излучение наводящего радара "Феникса".
      Ярко-красная лампочка опасности вспыхнула на панели, и резкий визг едва не оглушил Арабова. Он взглянул на приборы. Они функционировали нормально, но дело было не в них - и тут он начал поворачивать голову. Майор успел заметить желтый язык пламени, призрачный дым выхлопа ракеты в свете звезд и ослепительную вспышку.
      "Феникс", нацеленный на правую пару МИГов, взорвался всего в нескольких футах от них. Боеголовка весом в сто тридцать пять фунтов наполнила воздух осколками, летящими с огромной скоростью. Они изрешетили оба истребителя. То же самое произошло и с левой парой. В воздухе образовалось раскаленное облако взорвавшегося топлива и обломков самолетов. Три пилота-ливийца погибли мгновенно. Пиропатрон выбросил майора Арабова в катапультируемом кресле из разваливающегося истребителя, и его парашют открылся всего в двухстах футах от морской поверхности. Потеряв сознание от шока при катапультировании, русский майор был спасен системами, предвидевшими это. Спасательный жилет мгновенно наполнился воздухом, и воротник жилета удерживал голову летчика над поверхностью воды. Радиопередатчик, работающий на СВЧ, начал подавать призывы о помощи ближайшему спасательному вертолету, и мощная сине-белая мигалка вспыхнула в темноте. Вокруг Арабова на поверхности моря были всего лишь несколько крошечных островков горящего топлива, и ничего больше.
      ***
      Все это произошло на глазах у Джексона. Вполне возможно, что он установил рекорд всех времен - четыре самолета уничтожены одним ракетным залпом. Но для этого не потребовалось никакого мастерства. Как и в Ираке, эти МИГи даже не подозревали о его присутствии. Любой молокосос, в первый раз севший за штурвал истребителя, добился бы того же. Это было убийство, а не война. Какая война? спросил он себя, - разве идет война? - и не мог понять даже почему.
      - Сбил четыре МИГа, - передал он по радио. - Стик, говорит Спейд, сбил четырех. Возвращаюсь на позицию. Нуждаюсь в топливе.
      - Понятно, Спейд, танкеры на подлете. Записываем, ты сбил четырех.
      - Послушай, Спейд, объясни мне, что здесь происходит? - спросил лейтенант Уолтере.
      - Если бы я сам знал, Шреддер.
      Неужели я только что сделал первый выстрел в новой войне? Какой войне?
      ***
      Несмотря на все недовольные восклицания Кейтеля, гвардейский танковый полк оказался отличной воинской частью. Его боевые танки Т-80 немного походили на игрушки со своими отражательными бронепанелями, укрепленными на башне и корпусе, но это были низкосидящие угрожающе выглядевшие боевые машины, а поразительно длинные стволы 125-миллиметровых пушек не оставляли никаких сомнений в их предназначении. Мнимая инспекционная группа двигалась в расположении полка группами по три человека. Перед Кейтелем стояла самая опасная задача, поскольку он сопровождал командира полка. Кейтель, он же "полковник Иваненко", посмотрел на часы, следуя за настоящим русским полковником.
      Всего в двух сотнях метров Гунтер Бок и два других бывших офицера Штази подошли к экипажу одного из танков. Танкисты готовились занять места внутри своей машины, когда к ним подошли офицеры.
      - Стоп! - скомандовал один из полковников.
      - Слушаюсь, - ответил младший сержант - командир танка.
      - Спуститесь вниз. Мы хотим осмотреть ваш танк. Командир боевой машины, стрелок и водитель выстроились перед своим танком, а в это время остальные экипажи занимали свои места внутри боевых машин. Бок подождал несколько секунд, пока не захлопнулись люки соседних танков, и застрелил всех троих танкистов из своего пистолета с глушителем. Трупы быстро затащили под танк. Бок взобрался внутрь, сел в кресло стрелка и осмотрел ручки управления, как его учили. Меньше чем в тысяче двухстах метрах перед ним, боком к нему, выстроилось не меньше пятидесяти американских танков MIAI, экипажи которых тоже занимали свои места.
      - Подается энергия, - сообщил по внутренней связи водитель. Дизельный двигатель танка заработал одновременно с двигателями остальных.
      Бок переключил рычаг заряжения на указатель "бронебойный подкалиберный снаряд со стабилизаторами" и нажал на кнопку. Автоматически открылся замок танковой пушки. Сначала снаряд и вслед за ним метательный заряд были помещены внутрь зарядика, и затвор закрылся. Пока все идет хорошо, подумал Бок. Далее он посмотрел в прицел и выбрал американский танк, ярко освещенный прожекторами, - это делалось для того, чтобы всякий посторонний, оказавшийся в расположении бригады, был тут же обнаружен. Луч лазера выдал информацию, о расстоянии до цели, и Бок поднял ствол орудия до требуемой высоты. Скорость ветра он оценил как равную нулю - ночь была тихой. Затем Бок посмотрел на часы, подождал, когда секундная стрелка коснется двенадцати, и нажал на спуск. Бока качнуло назад. Через две трети секунды снаряд врезался в башню американского танка. Результат был впечатляющим. Он попал в боеприпасы, находящиеся в задней части башни. Сорок снарядов мгновенно взорвались. Вентиляционные панели выпустили значительную часть раскаленных газов вверх, однако защитные противопожарные люки внутри танка были уже выбиты при взрыве снаряда, и экипаж превратился в пепел прямо в своих сиденьях, когда их танк, стоивший два миллиона долларов, стал пятнистым зелено-коричневым вулканом, извергнувшим столб огня вместе с двумя другими танками, расположенными рядом.
      В сотне метров от Т-80, в котором сидел Бок, командир полка остановился на середине фразы и повернулся в сторону взрыва, не веря своим глазам.
      - Что происходит? - успел произнести он, прежде чем Кейтель выстрелил ему в затылок.
      Тем временем Бок уже попал вторым снарядом в двигательное отделение еще одного американского танка и заряжал в пушку третий. Прежде чем первый американский стрелок успел приготовиться к стрельбе, пылали уже семь М1А1. Огромная башня танка повернулась в сторону советских машин; командиры отдавали команды своим стрелкам и водителям. Бок заметил вращающуюся башню и прицелился в нее. Посланный им снаряд пролетел далеко с левой стороны, но попал в другой американский "Эйбрамс", находившийся позади первого. Американский стрелок промахнулся, потому что у него дрожали руки. Тут же в зарядник его орудия скользнул второй снаряд, и через два танка от Бока Т-80 превратился в груду обломков. Гюнтер решил не связываться с этим американцем.
      - На нас напали! Открыть огонь! Открыть огонь! - кричали "советские" командиры танков в свои микрофоны. Кейтель подбежал к машине управления огнем.
      - Я - полковник Иваненко. Ваш командир убит - переходите в атаку! Кончайте с этими сумасшедшими мерзавцами, пока у нас еще остался полк!
      Начальник штаба заколебался, совершенно не понимая, что происходит. Но он слышал звуки артиллерийской стрельбы, да и приказывал ему полковник. Он поднял радиопередатчик, включился в цепь командира батальона и дал команду.
      Как и следовало ожидать, наступило короткое замешательство. Уже горело десять американских танков, но четыре вели ответный огонь. Затем вся линия советских танков открыла стрельбу, и три из этих четырех американских танков взорвались. Те, что были закрыты первым рядом, открыли огонь сквозь облако дыма и начали маневрировать, главным образом задним ходом. В этот момент советские танки двинулись вперед. Кейтель с восхищением смотрел на продвигающиеся вперед стальные громады. Семь танков Т-80 остались на месте, из них четыре горели. В тому моменту, когда советские танки пересекли линию, где еще совсем недавно стояла стена, разделяющая Берлин на две части, взорвались еще два.
      Ради этого стоило потрудиться, только ради этого момента. Каким бы ни был план Гюнтера, было так отрадно наблюдать, как русские и американцы убивают друг друга.
      ***
      Адмирал Джошуа Пейнтер прибыл в штаб СИНКЛАНТ как раз в тот момент, когда с "Теодора Рузвельта" поступила срочная депеша.
      - Кто командует эскадрой?
      - Сэр, командующий боевой группой вылетел в Неаполь. Его заменяет старший по званию - капитан первого ранга Ричарде, - доложил начальник разведывательного отдела Атлантического флота. - По его сообщению, к нему приближались четыре МИГа, несущих вооружение, а поскольку мы в состоянии боевой готовности номер два, он пришел к выводу, что русские самолеты представляют потенциальную угрозу боевой группе, и сбил их.
      - Чьи это МИГи?
      - Возможно, с "Кузнецова", сэр.
      - Одну минуту - вы сказали "боевая готовность номер два"?
      - "Теодор Рузвельт" находится сейчас к востоку от Мальты, сэр, и действуют правила ЕИОП, - напомнил командующему Атлантическим флотом начальник оперативного управления.
      - Кому-нибудь известно, что происходит?
      - Я лично сэр, ни хрена не понимаю, - честно признался начальник разведотдела флота.
      - Соедините меня с Ричардсом по прямой линии. Я хочу поговорить с ним. Пейнтер задумался. - Каково состояние флота? - спросил он.
      - Всем отдан приказ готовиться к выходу в море, сэр. При боевой готовности номер три это делается автоматически.
      - Но почему объявлена боевая готовность номер три?
      - Сэр, об этом нам не сообщили.
      - Невероятно. - Пейнтер натянул свитер через голову и крикнул, чтобы принесли кофе.
      - "Рузвельт" на второй линии, сэр, - донеслось из интеркома. Пейнтер нажал на кнопку и перевел телефон на динамик.
      - Говорит СИНКЛАНТ.
      - Капитан первого ранга Ричарде, сэр.
      - Что у вас происходит?
      - Сэр, пятнадцать минут назад мы получили сообщение о повышении боевой готовности номер два. К нам направлялось звено МИГов, и я приказал сбить их.
      - Почему?
      - Похоже, они несли под крыльями бомбы, а мы услышали по радио передачу относительно взрыва.
      Пейнтер почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота.
      - О каком взрыве идет речь?
      - Сэр, английская служба Би-би-си сообщила о ядерном взрыве в Денвере. Местная телевизионная станция, откуда поступили первоначальные сведения, прекратила работу. Получив такую информацию, я решил действовать. В настоящее время я старший офицер в боевой группе. Она подчиняется мне. Сэр, у вас есть еще вопросы? У нас напряженная ситуация.
      Пейнтер понял, что не должен мешать Ричардсу исполнять обязанности.
      - Хорошо, Эрни, только тщательно все обдумай. Пошевели мозгами.
      - Слушаюсь, сэр. Конец связи.
      - Ядерный взрыв? - спросил начальник разведотдела флота. В распоряжении Пейнтера находилась "горячая линия", соединяющая его с Национальным военным командным центром, и он воспользовался ею.
      - Говорит СИНКЛАНТ.
      - Капитан первого ранга Росселли, сэр.
      - У нас произошел ядерный взрыв?
      - Совершенно верно, сэр. В Денвере, по оценке НОРАД мощность взрыва одна-две сотни килотонн. Очень много пострадавших. Это все, что нам известно. Мы еще никому не успели сообщить о случившемся.
      - Тогда вам будет полезно знать вот еще что: "Теодор Рузвельт" только что перехватил и сбил четыре МИГ-29, направляющихся в его сторону. Держите меня в курсе событий. Если не поступит других указаний, я вывожу все корабли в море.
      ***
      Боб Фаулер пил уже третью чашку кофе. Он проклинал себя за то, что выпил четыре бутылки крепкого немецкого пива, словно был Арчи Байкером или кем-то еще, и боялся, окружающие заметят, что от него пахнет алкоголем. Здравый смысл подсказывал ему, что выпитый алкоголь не может не повлиять на его мышление, но он пил пиво на протяжении нескольких часов, и естественные процессы окисления плюс кофе уже очистили или скоро очистят его систему от воздействия алкоголя.
      Впервые он был благодарен судьбе за смерть своей жены Марианы. Он сидел у ее кровати, следил, как умирает его любимая жена. Он знал, что такое страдания и смерть, и какой бы ужасной ни была гибель всех этих людей в Денвере, сказал себе Фаулер, ему нужно отступить, выбросить это из головы и обратить все внимание на то, чтобы не допустить смерти остальных.
      Пока, напомнил себе Фаулер, события развивались неплохо. Он сразу принял меры, чтобы не распространялось сообщение о взрыве. Ему вовсе не улыбалась мысль о панике, охватившей всю страну. Вооруженные силы переведены на повышенную боевую готовность. Это позволит предотвратить или сдержать на какое-то время возможное нападение.
      - Итак, - президент говорил по селекторной связи с НОРАД и командующим стратегической авиацией, - подведем итоги того, что произошло до настоящего момента.
      - Сэр, произошел одиночный ядерный взрыв мощностью порядка ста или несколько более килотонн. Пока не поступило никаких сообщений с места происшествия. Вооруженные силы приведены в боевую готовность. Космическая связь перестала функционировать...
      - Почему? - спросила Элизабет Эллиот более резко, чем Фаулер. - Чем это может быть вызвано?
      - Мы не знаем. Ядерный взрыв в космическом пространстве может повлиять на деятельность спутников связи путем электромагнитного излучения. При ядерном взрыве в космосе основная часть энергии выделяется в виде электромагнитного излучения. Русские знают больше нас относительно практических результатов подобных взрывов, они собрали больше эмпирических данных еще в шестидесятые годы благодаря ядерным испытаниям на Новой Земле. Но у нас нет никаких доказательств, что произведен именно такой взрыв. В любом случае мы заметили бы его. Отсюда следует, что атомная атака на спутники связи крайне маловероятна. Однако вероятен мощный выброс электромагнитной энергии из наземного источника. Тут следует принять во внимание, что русские потратили огромное количество средств на исследования в области микроволнового оружия. В восточной части Тихого океана у них находится корабль с массой антенн - это "Юрий Гагарин". Этот корабль именуется судном слежения за космическими полетами, и у него четыре огромных усиливающих антенны. В настоящее время он в трех сотнях миль от берега Перу, в поле видимости спутников связи, вышедших из строя. Предполагается, что "Юрий Гагарин" обеспечивает деятельность космической станции "Мир". Если не считать упомянутого выше, у нас нет других версий. Один из моих офицеров сейчас разговаривает с "Хьюз Аэроспейс", чтобы выяснить их точку зрения.
      Кроме того, мы все еще пытаемся получить магнитные ленты воздушных диспетчеров из Стейплтона, чтобы убедиться, не явился ли средством доставки самолет, а также ждем сообщений от спасательных и других команд, посланных на место взрыва. У меня все.
      - У нас два авиакрыла постоянно находятся в воздухе и еще несколько в данный момент готовятся к вылету, - сообщил командующий стратегической авиацией. - Все ракетные дивизионы приведены в состояние боевой готовности. Мой заместитель на борту самолета "Зеркало - западное", а еще один ЛКП готовится к взлету, чтобы принять вас на борт, сэр.
      - Что происходит в Советском Союзе?
      - Их войска ПВО повысили уровень боевой готовности, - ответил генерал Борштейн. - Продолжаем прослушивать другие радиопереговоры, но пока ничего определенного. Ничто не указывает на то, что готовится нападение на Соединенные Штаты.
      - О'кей. - Президент вздохнул. Ситуация была не из лучших, но пока контролировалась. Сейчас ему нужно, чтобы положение стабилизировалось, и тогда он сможет продолжить свои усилия. - Я собираюсь открыть прямую связь с Москвой.
      - Очень хорошо, сэр, - отозвался НОРАД. На некотором расстоянии от Фаулера сидел морской старшина. Терминал компьютера перед ним уже светился.
      - Вам придется сесть ближе ко мне, господин президент, - сказал старшина. - Я не могу перевести изображение с моего дисплея на ваш экран.
      Фаулер приподнялся и передвинул свое кресло на восемь футов ближе к старшине.
      - Сэр, этот аппарат действует следующим образом. Я печатаю все, что вы мне говорите, и запись передается непосредственно через компьютеры Национального командного центра в Пентагоне - там всего лишь осуществляется кодирование, но когда поступает ответ от русских, он передается по "горячей линии" в помещение связи на русском языке, там переводится и затем посылается к нам из Пентагона. В Форт-Ричи существует запасной канал - на случай если что-то случится с Вашингтоном. Связь с Москвой осуществляется по наземному кабелю и через два независимых друг от друга канала спутниковой связи. Сэр, я могу печатать с такой скоростью, с какой вы говорите.
      Имя на груди старшины гласило "Оронтия", и Фаулер не мог решить, каково происхождение связиста. Он имел не меньше двадцати фунтов лишнего веса, но вел себя уверенно и со знанием дела. Фаулера это устраивало. Рядом с клавиатурой лежала пачка сигарет. Президент вытащил одну, не обращая внимания на знаки "Курить запрещается" на каждой стене. Старшина Оронтия поднес к его сигарете зажигалку "Зиппо".
      - Я готов, сэр.
      Старшина Пабло Оронтия искоса взглянул на своего главнокомандующего. По этому взгляду невозможно было понять, что он родился в Пуэбло, штат Колорадо, и его семья все еще живет там. Президент исправит положение, это его работа. А работа старшины, рассуждал Оронтия, заключается в том, чтобы оказать ему всяческую помощь. Оронтия служил своей стране во время двух войн и множества кризисов главным образом в качестве адмиральского писаря на авианосцах, а теперь он отключил свои чувства, как его учили, и приготовился.
      - Уважаемый президент Нармонов...
      ***
      Капитан первого ранга Росселли следил за первой с момента его прибытия в Вашингтон настоящей передачей по "горячей линии".
      Текст поступал на IBM-PC/AT, шифровался, затем оператор компьютера нажимал на кнопку возврата для передачи. Вообще-то ему нужно находиться за своим столом, подумал Джим, но то, что происходит здесь, может иметь решающее значение для его деятельности.
      КАК ВАМ УЖЕ, ВЕРОЯТНО, СООБЩИЛИ, В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ МОЕЙ СТРАНЫ ПРОИЗОШЕЛ МОЩНЫЙ ВЗРЫВ. МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО ЭТО БЫЛ ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ И ЧТО ПОГИБЛО МНОГО ЛЮДЕЙ.
      Президент Нармонов вместе со стоящими рядом советниками читал текст.
      - Примерно этого мы и ожидали, - сказал он. - Посылайте наш ответ.
      ***
      - Господи, как быстро! - заметил дежурный, армейский полковник, и приступил к переводу.
      Сержант морской пехоты печатал на пишущей машинке английский вариант, который автоматически передавался в Кэмп-Дэвид, Форт-Ричи и Госдепартамент. Компьютеры печатали документальную копию, почти с такой же быстротой поступавшую по принтерам телефакса в штаб стратегической авиации, НОРАД и спецслужбы.
      УДОСТОВЕРЯЮЩИЙ ПОДЛИННОСТЬ: ТАЙМТЕЙБЛ ТАЙМТЕЙБЛ ТАЙМТЕЙБЛ ОТВЕТ ИЗ МОСКВЫ ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      МЫ ЗАМЕТИЛИ ПРОИСШЕДШЕЕ. ПРИМИТЕ НАШИ САМЫЕ ГЛУБОКИЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ И СОБОЛЕЗНОВАНИЯ СОВЕТСКОГО НАРОДА. КАК МОГ ПРОИЗОЙТИ ТАКОЙ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ?
      - Несчастный случай? - переспросил Фаулер.
      - Ответ поступил удивительно быстро, Роберт, - тут же заметила Эллиот. Чертовски быстро. Его английский не слишком хорош. Твое сообщение нужно было перевести, да и при чтении таких вещей требуется время. Их ответ был, должно быть, подготовлен заранее и записан. Что это значит? - спросила Лиз, словно разговаривая с собой, пока Фаулер готовил следующее сообщение. Что здесь происходит? - подумала она. Кто делает это и почему?..
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      С СОЖАЛЕНИЕМ ИНФОРМИРУЮ ВАС, ЧТО ЭТО НЕ БЫЛ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. НА РАССТОЯНИИ СОТНИ МИЛЬ ОТ ДЕНВЕРА НЕТ АМЕРИКАНСКОГО ЯДЕРНОГО УСТРОЙСТВА, И ПЕРЕВОЗКА АМЕРИКАНСКОГО ОРУЖИЯ ЧЕРЕЗ ЭТОТ РАЙОН НЕ ОСУЩЕСТВЛЯЛАСЬ. ЭТО БЫЛО НАМЕРЕННОЕ НАПАДЕНИЕ, СОВЕРШЕННОЕ НЕИЗВЕСТНЫМИ СИЛАМИ.
      - Ну что ж, ничего удивительного, - заметил Нармонов. Он поздравил себя с тем, что правильно предсказал содержание первого сообщения из Америки.
      - Передавайте следующий ответ, - обратился он к связисту, а затем повернулся к своим советникам:
      - Фаулер - самонадеянный человек, и его слабость заключается в высокомерии, но он не дурак. К этому происшествию Фаулер отнесется в высшей степени эмоционально. Наша задача состоит в том, чтобы успокоить его, помочь обрести равновесие. Если он возьмет себя в руки, его интеллект и здравый смысл одержат верх в этой ситуации.
      - Товарищ президент, - произнес Головко, только что вошедший в командный центр. - Мне кажется, вы допускаете ошибку.
      - Что вы хотите этим сказать? - удивился Нармонов.
      - Ошибка заключается в том, что вы стараетесь подогнать свои слова под то, как вы представляете себе этого человека, его характер, его психическое состояние. Люди меняются в состоянии стресса. Человек, находящийся на другом конце канала связи, может оказаться совсем не тем человеком, с которым вы встречались в Риме.
      Советский президент отмахнулся от подобной мысли.
      - Чепуха. Такие люди никогда не меняются. У нас их тоже достаточно. Я имел дело с людьми вроде Фаулера всю жизнь.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      ЕСЛИ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗАРАНЕЕ ОБДУМАННЫЙ ПОСТУПОК, ТО ОН ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, НЕ ИМЕЮЩИМ ПРЕЦЕДЕНТА В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. КАКОЙ БЕЗУМЕЦ РЕШИТСЯ НА ТАКОЙ ШАГ, ДА И С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ? ТАКОЙ ПОСТУПОК МОЖЕТ ЛЕГКО ПРИВЕСТИ К ГЛОБАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ПОВЕРИТЬ В ТО, ЧТО СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К ЭТОМУ ПОЗОРНОМУ АКТУ.
      - Слишком быстро, Роберт, - повторила Эллиот. - "Вы должны поверить"? Что он пытается сказать нам этим?
      - Элизабет, ты вкладываешь в эти слова слишком большой смысл, - ответил Фаулер.
      - Но его ответы подготовлены и записаны заранее, Роберт! Заранее! Он отвечает на твои запросы слишком быстро. Он заранее приготовил свои ответы. Это что-то значит.
      - Что именно?
      - То, что мы должны были присутствовать на матче, Роберт! Мне кажется, что эти ответы приготовлены для кого-то другого - вроде Дарлинга. Что, если при взрыве должен был погибнуть и ты вместе с Брентом и Деннисом?
      - Я уже сказал тебе, что не имею права думать об этом! - раздраженно произнес Фаулер. Он сделал паузу и глубоко вздохнул, Нужно держать себя в руках, оставаться спокойным. - Послушай, Элизабет...
      - Ты должен думать об этом, считаться с такой возможностью: ведь если это было запланировано заранее, мы сумеем понять, что происходит.
      - Доктор Эллиот права, - послышалось из динамика НОРАД, соединенного с открытым каналом связи. - Господин президент, вы стараетесь не поддаваться эмоциям, но необходимо рассмотреть все возможные аспекты оперативного плана, который может осуществляться здесь.
      - Я вынужден согласиться с этим, - сказал командующий стратегической авиацией.
      - Как же мне поступить? - спросил Фаулер.
      - Сэр, - голос принадлежал НОРАД, - мне тоже не нравится фраза "вы должны поверить". Может быть, следует сообщить ему, что мы готовы защищаться.
      - Действительно, - согласился генерал Фремонт. - В любом случае это ему известно, если его помощники должным образом исполняли свои обязанности.
      - А если он воспримет нашу повышенную боевую готовность как угрозу?
      - Нет, это не будет истолковано таким образом, - заверил Фаулера НОРАД. В подобной ситуации все предприняли бы такой шаг. Их военное руководство состоит из настоящих профессионалов.
      Фаулер заметил, как дернулась при этих словах доктор Эллиот.
      - Хорошо, я сообщу ему, что мы привели свои вооруженные силы в состояние боевой готовности, но это не значит, что у нас есть зловещие намерения.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      У НАС НЕТ ОСНОВАНИЙ ПОДОЗРЕВАТЬ, ЧТО СОВЕТСКИЙ СОЮЗ КАК-ТО СВЯЗАН С ЭТИМ ИНЦИДЕНТОМ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МЫ ДОЛЖНЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. МЫ ПОДВЕРГЛИСЬ ЖЕСТОКОМУ НАПАДЕНИЮ И ВЫНУЖДЕНЫ БЫТЬ НАГОТОВЕ, ЧТОБЫ ОТРАЗИТЬ ПОСЛЕДУЮЩЕЕ. В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ Я ОТДАЛ ПРИКАЗ ПРИВЕСТИ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ В СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ КАК МЕРУ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. ЭТО НЕОБХОДИМО ТАКЖЕ ДЛЯ ПОДДЕРЖАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА И ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ ПРИ СПАСЕНИИ ПОСТРАДАВШИХ. ПРИМИТЕ МОИ ЛИЧНЫЕ ЗАВЕРЕНИЯ, ЧТО МЫ НЕ ПРЕДПРИМЕМ НИКАКИХ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ БЕЗ ВЕСОМЫХ ОСНОВАНИЙ.
      - Весьма успокоительное заявление, - сухо заметил Нармонов. - Какое благородство информировать о приведении своих войск в состояние боевой готовности.
      - Мы знаем об этом, - сказал Головко, - и это ему известно.
      - Однако он не подозревает, что нам известны масштабы боевой готовности американских войск, - вступил в разговор министр обороны. - Он не знает, что мы читаем их шифровки. Уровень боевой готовности американских войск превосходит меры предосторожности, нужные для данной ситуации. Американские стратегические силы не приводились в такое состояние с 1962 года.
      - Это действительно так? - спросил Нармонов.
      - Товарищ генерал, технически это не так, - поспешно возразил Головко, стараясь говорить как можно убедительнее. - Готовность американских стратегических сил очень высока, даже когда официально она соответствует самому низкому, пятому, уровню. Изменение, на которое вы ссылаетесь, совсем не так значительно.
      - Каково истинное положение дел? - Нармонов взглянул на министра обороны.
      Министр пожал плечами.
      - Все зависит от того, как на это посмотреть. Их ракеты наземного базирования всегда находятся в более высоком состоянии боевой готовности, чем наши, потому что их легче поддерживать в таком состоянии. То же самое относится к американским подводным лодкам, которые проводят в море больше времени, чем наши. С технической точки зрения разница невелика, однако с психологической она гораздо больше. Повышение боевой готовности американских войск означает для них, что произошло нечто ужасное. Мне это кажется существенным.
      - А мне - нет, - резко бросил Головко. Хуже не придумаешь, подумал Нармонов, два главных советника расходятся в мнениях по столь важному вопросу...
      - Нужно ответить президенту США, - напомнил министр иностранных дел.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      МЫ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ НА ПОВЫШЕНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ ВАШИХ ВОЙСК. ПОСКОЛЬКУ ПОЧТИ ВСЕ ВАШИ ВООРУЖЕНИЯ НАЦЕЛЕНЫ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, МЫ ТОЖЕ ВЫНУЖДЕНЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ НИ ОДНА ИЗ НАШИХ СТРАН НЕ ПРЕДПРИНИМАЛА ШАГОВ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПОКАЗАТЬСЯ ПРОВОКАЦИОННЫМИ.
      - Это первый ответ, который не был подготовлен заранее, - заметила Эллиот. - Сначала он заявляет "я не имею к этому никакого отношения", затем говорит, что мы не должны его провоцировать. О чем он действительно думает?
      ***
      Райан прочитал факсы всех шести телеграмм и передал их Гудли.
      - Скажите, какова ваша точка зрения.
      - Пустые разговоры. Создается впечатление, что все ведут очень осторожную игру, - впрочем, именно так и нужно поступать. Мы приводим свои вооруженные силы в состояние боевой готовности, и они делают то же самое. Фаулер заявляет, что у нас нет оснований подозревать их и считать виновными, - это хорошо. Нармонов предлагает, чтобы обе стороны сохраняли хладнокровие и избегали всего, что может быть истолковано как провокация, - и это тоже хорошо. Так что пока все идет нормально, - выразил Гудли свою точку зрения.
      - Я согласен, - заметил старший дежурный офицер.
      - Значит, мы единодушны, - заключил Джек. Слава Богу, Боб, я и не подозревал, что ты способен на подобное, подумал он.
      Росселли вернулся к своему столу. Все в порядке, ситуация, похоже, более или менее под контролем.
      - Где ты был, черт побери? - спросил Рокки Барнс.
      - В помещении "горячей линии связи". По-видимому, все постепенно успокаивается.
      - Нет, Джим, ситуация изменилась.
      ***
      Генерал Пол Уилкс уже почти добрался до Пентагона. Ему понадобилось минут двадцать, чтобы выехать от дома на шоссе 1-295 и оттуда на 1-395 - расстояние меньше пяти миль. Снегоочистители здесь почти не работали, и теперь, когда похолодало, посыпанные солью места превращались в каток. Но хуже всего были те немногие вашингтонские водители, что рискнули отправиться в путь. Даже те, кто ехал на машинах с приводом на все колеса, вели себя так, будто дополнительное сцепление с поверхностью шоссе позволяло им не подчиняться законам физики. Уилкс только пересек Саут-Кэпитол-стрит и стал спускаться под гору к выезду на Мейн-авеню, как слева его обогнал какой-то маньяк на "тойоте" и тут же резко свернул вправо к выезду в центр Вашингтона. Ее передний привод на льду не справился с заносом, а Уилкс был бессилен что-либо предпринять. Его машина ударилась боком о "тойоту" на скорости пятнадцать миль в час.
      - Ну и черт с ним, - выругался Уилкс вслух. На разбирательство у генерала не было времени. Он подал свою машину назад и стал объезжать остановившийся автомобиль еще до того, как его водитель вышел из кабины. Не посмотрев в зеркало заднего обзора, Уилкс выехал на соседнюю полосу движения, и тут сзади его ударил грузовик с трейлером, шедший по этой же полосе со скоростью двадцать пять миль в час. Удара было достаточно, чтобы автомобиль генерала перелетел через бетонную разделительную полосу и врезался прямо во встречную машину. Уилкс погиб на месте.
      Глава 39
      Отзвуки
      Элизабет Эллиот пила кофе, уставившись отсутствующим взглядом в дальнюю стену. Да, другого объяснения нет. Все предостережения, которые они получили и игнорировали, все сливалось в единую картину. Советские военные стремились к захвату власти, и устранение Боба Фаулера было частью общего плана. Ведь мы должны были присутствовать на стадионе, думала она. Он хотел поехать на матч, и все ожидали, что он так и сделает, потому что Деннису Банкеру принадлежала одна из команд. И я была бы там. Сейчас я была бы мертва. Если они собирались убить Боба, они хотели убить и меня...
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      Я ДОВОЛЕН ТЕМ, ЧТО МЫ ПРИЗНАЕМ НЕОБХОДИМОСТЬ ОСТОРОЖНОСТИ И БЛАГОРАЗУМИЯ. СЕЙЧАС Я ДОЛЖЕН ОБСУДИТЬ СО СВОИМИ СОВЕТНИКАМИ ПРИЧИНУ ЭТОГО УЖАСНОГО НЕСЧАСТЬЯ, А ТАКЖЕ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ПО СПАСЕНИЮ ПОСТРАДАВШИХ. БУДУ ДЕРЖАТЬ ВАС В КУРСЕ ДЕЛА.
      Ответ прибыл почти немедленно.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      БУДЕМ ЖДАТЬ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ.
      - Все так просто, - сказал президент, глядя на экран.
      - Ты так считаешь? - спросила Элизабет.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Роберт, произошел ядерный взрыв в том месте, где ты должен был присутствовать. Это первое. Второе: нам докладывали о пропавшем советском ядерном оружии. Третье: откуда мы знаем, что на другом конце этого компьютерного модема действительно Нармонов? - спросила Лиз.
      - Что?!
      - Наши лучшие агенты докладывают о возможности военного переворота в России, верно? Но сейчас мы действуем таким образом, словно в нашем распоряжении нет таких разведданных, хотя взрыв в Денвере вполне мог быть вызван тактической ядерной боеголовкой - именно такой, какая, по нашему мнению, исчезла. Мы не принимаем во внимание все возможные аспекты ситуации.
      Доктор Эллиот повернулась к микрофону.
      - Генерал Борштейн, насколько трудно доставить ядерное устройство в Соединенные Штаты?
      - При нашей пограничной охране это детская игра, - послышался голос из НОРАД. - Почему вы спросили об этом, доктор Эллиот?
      - Я задала этот вопрос, так как у нас есть надежные сведения - и были в течение некоторого времени, - что Нармонов столкнулся с политической оппозицией, что его военные не согласны с ним и что при всем том затронут вопрос ядерного оружия. Предположим, там произойдет государственный переворот. Воскресный вечер - утро понедельника - весьма удобное время для этого. Нам всегда казалось, что ядерное оружие рассчитано для использования в качестве инструмента шантажа внутри России - но вдруг план оказался куда более изощренным? Что, если они пришли к мысли лишить наше правительство руководства, чтобы не допустить вмешательства Соединенных Штатов в их государственный переворот? Итак, происходит взрыв, Дарлинг оказывается в летающем командном пункте, - точно, как сейчас, - и они ведут переговоры с ним. Они могут предсказать, о чем мы можем подумать, и заранее подготовить свои заявления, которые будут передаваться по "горячей линии". Мы автоматически повышаем свою боевую готовность - и они тоже. Понимаете? Мы не вмешиваемся в государственный переворот, происходящий у них дома, просто не можем вмешаться.
      - Господин президент, прежде чем вы приступите к оценке такой возможности, мне кажется, вам понадобится совет специалиста по разведке, - произнес командующий стратегической авиацией.
      Зажегся сигнальный огонек на другом телефоне. Старшина снял трубку.
      - Национальный командный центр просит вас подойти к телефону, господин президент.
      - Кто это? - спросил Фаулер.
      - Сэр, докладывает капитан первого ранга Джим Росселли из НВКП. К нам поступили два сообщения о столкновениях между американскими и советскими воинскими подразделениями. Авианосец "Теодор Рузвельт" доложил, что его истребители шлепнули - это значит сбили, сэр, - звено из четырех русских истребителей МИГ-29, направлявшихся к...
      - Что? Почему?
      - Сэр, в соответствии с правилами ведения боевых действий командир корабля имеет право обороняться, чтобы защитить свое судно. "Теодор Рузвельт" находится в настоящее время в состоянии боевой готовности номер два, и по мере повышения уровня боевой готовности у командира появляется больше прав по отношению к принятию решения, и лишь он один решает, какие меры нужно принять в целях обороны. Сэр, к нам поступило еще одно сообщение: есть неподтвержденные данные о том, что ведется перестрелка между русскими и американскими танками в Берлине. Из штаба верховного главнокомандующего объединенными силами НАТО в Европе передали, что радиосвязь была прервана, сэр. Перед этим капитан армии США доложил, что советские танки атакуют Берлинскую бригаду в месте ее расположения на юге Берлина и что наш танковый батальон уничтожен почти полностью. На Берлинскую бригаду на ее базе напали советские танки, расположенные прямо напротив. Эти два события - я хочу сказать, два доклада, сэр, - поступили почти одновременно, с разницей во времени в две минуты. Сейчас мы пытаемся восстановить связь с Берлином через штаб сил НАТО в Европе - это в Монсе, Бельгия, господин президент.
      - Боже мой, - заметил Фаулер. - Элизабет, эти события совпадают с твоим сценарием их действий?
      - Подобные действия могут быть осуществлены для того, чтобы показать нам, что они не шутят, требуя невмешательства в их дела.
      ***
      Американские войска в большинстве своем успели отступить с базы. Старший офицер, оказавшийся в расположении части, сразу же принял решение развернуться и укрыться в лесу и жилых кварталах поблизости. Он был подполковником, начальником штаба бригады. Полковника, который командовал бригадой, найти не удалось, и начальник штаба обдумывал сейчас возможные действия. В составе бригады было два батальона мотопехоты и один танковый. Из пятидесяти двух танков последнего уцелело только девять. Подполковник все еще видел отблески пламени, пожиравшего остальные оставшиеся на базе машины М1А1.
      Совершенно неожиданный приказ о повышении боевой готовности до уровня номер три - и спустя всего несколько минут вот это. Больше сорока танков и с сотню танкистов погибли в результате нападения, которого никто не ожидал. Ну ничего, он рассчитается за это.
      Берлинская бригада располагалась здесь задолго до рождения подполковника, и на территории лагеря повсюду были разбросаны оборонительные позиции. Начальник штаба отправил туда оставшиеся танки и приказал своим боевым машинам "Брэдли" использовать противотанковые ракеты TOW-2.
      Русские танки захватили лагерь американской бригады и остановились. У них не было приказов, что делать дальше. Командиры батальонов еще не успели принять командование, поскольку остались далеко позади, когда их Т-80 в безумном порыве рванулись вперед, а командир полка бесследно исчез. Не получив дальнейших приказов, танковые роты замерли на месте, ища цели. Начальник штаба полка тоже пропал, и когда старший по званию командир батальона понял это, его танк устремился к командной боевой машине, поскольку в командной цепочке теперь он оказался следующим. Просто поразительно, думал он, сначала объявлена учебная боевая тревога, затем срочное сообщение из Москвы о повышении боевой готовности, и тут же американцы открыли огонь. Он не понимал, что происходит. Даже казармы и штабные здания все еще были ярко освещены. Нужно послать кого-нибудь выключить освещение, подумал он. Его собственный Т-80 тоже был ярко освещен, словно находился на полигоне.
      ***
      - Танк командира батальона, на два часа, виден на фоне горизонта, двигается слева направо, - сообщил капралу сержант.
      - Цель принял, - ответил стрелок по системе внутренней связи.
      - Огонь!
      - Пуск!
      Капрал нажал на кнопку пуска. Крышка ракетной установки отлетела в сторону, и TOW-2 вырвался из трубы, таща за собой тонкий провод управления. Цель находилась на расстоянии двух с половиной тысяч метров. Стрелок удерживал перекрестие прицела на вражеском танке и вел противотанковую ракету к цели. Прошло восемь секунд, и стрелок с удовлетворением отметил, что ракета ударила в самый центр башни.
      - Цель поражена, - произнес командир бронемашины "Брэдли", подчеркивая прямое попадание. - Прекратить огонь. Теперь поищем остальных мерзавцев... Десять часов, танк выезжает из-за воинского магазина!
      Башня "Брэдли" повернулась в указанном направлении.
      - Цель принял.
      ***
      - Ну, какова точка зрения ЦРУ на происходящее? - спросил Фаулер.
      - Сэр, у нас снова отрывочная и неподтвержденная информация, - ответил Райан.
      - В нескольких сотнях миль позади "Рузвельта" находится советская авианосная группа с истребителями МИГ-29, - послышался голос адмирала Пойнтера.
      - Наша боевая группа еще ближе к Ливии, а там у нашего друга полковника сотня таких же самолетов.
      - И они летают над морем в полночь? - спросил Пейнтер. - Когда это вы в последний раз слышали о таком поступке ливийцев - причем в двадцати пяти милях от одной из наших боевых групп!
      - А что вы думаете относительно Берлина? - спросила Лиз Эллиот.
      - Мы не знаем! - Райан замолчал и сделал глубокий вдох. - Не забудьте, что нам многое неизвестно.
      - Райан, что, если Спинакер прав? - спросила Эллиот.
      - Что вы имеете в виду?
      - Что, если у них прямо сейчас происходит военный переворот и они взорвали ядерную бомбу, чтобы лишить нас руководства, лишить нас возможности вмешаться?
      - Это - безумная идея, - ответил Райан. - Рисковать войной? Зачем? Что мы предпримем, если у них и произойдет переворот? Сразу нападем на них?
      - Их военные могут заключить, что такая опасность существует, - заметила Эллиот.
      - Я не согласен с такой точкой зрения. Мне кажется, что Спинакер мог обманывать нас тут с самого начала.
      - Вы не фантазируете? - спросил Фаулер. Только сейчас президент начал понимать, что он действительно мог быть целью взрыва, что теоретическая модель Элизабет относительно плана русских была единственно логичным объяснением.
      - Нет, сэр! - с негодованием огрызнулся Райан. - Не забудьте, что это я играю здесь роль ястреба. Русские военные достаточно умны, чтобы не выкинуть такой фортель. Ставка слишком велика.
      - Тогда чем объяснить нападения на наши войска? - задала вопрос Эллиот.
      - У нас нет полной уверенности, что на наши войска были совершены нападения.
      - Значит, теперь вы считаете, что наши люди лгут? - спросил Фаулер.
      - Господин президент, вы недостаточно глубоко продумываете все это. Ну хорошо, предположим, что в Советском Союзе в настоящее время происходит государственный переворот. Лично я не согласен с такой гипотезой, но предположим, ладно? Вы утверждаете, что цель взрыва бомбы на нашей территории - не допустить нашего вмешательства. Отлично, Тогда зачем нападать на наши вооруженные силы, если им нужно всего лишь, чтобы мы ни во что не вмешивались?
      - Продемонстрировать нам серьезность своих намерений, - бросила в ответ Эллиот.
      - Но это безумие! Это равносильно признанию, что именно они взорвали ядерную бомбу! Вы считаете, что у них есть надежда удержать нас от ответа на ядерное нападение? - с сарказмом бросил Райан и сам же ответил на собственный вопрос:
      - В этом нет никакого смысла!
      - Тогда дайте мне объяснение, в котором есть смысл, - сказал Фаулер.
      - Господин президент, сейчас мы находимся в самой ранней стадии кризиса. Получаемая нами информация отрывочна и запутанна. Пока в нашем распоряжении не будет больше данных, полагаться на них и спешить с выводами очень опасно.
      Фаулер склонился к микрофону:
      - Ваша задача в том, чтобы сказать мне, что происходит, а не учить меня поведению во время кризиса. Когда у вас появится что-либо полезное для меня, сообщите об этом!
      ***
      - О чем они думают, черт бы их побрал! - спросил Райан.
      - Может быть, тут есть что-то еще, что мне неизвестно? - поинтересовался Гудли. Молодой ученый был так же встревожен, как и Райан.
      - С какой стати вы должны чем-то от нас отличаться? - огрызнулся Джек и тут же пожалел об этом. - Добро пожаловать в сферу решения кризисных ситуаций. Никто ни черта не знает, зато от тебя требуют разумных решений. Вот только это невозможно, просто невозможно.
      - Меня пугает инцидент с авианосцем, - заметил представитель научно-технического отдела.
      - И напрасно. Если они шлепнули всего лишь четыре самолета, погибла горстка людей, - напомнил Райан. - А вот сражение на земле - это что-то совсем иное. Если сейчас в Берлине действительно идет бой, вот это - пугающее событие, почти равносильное нападению на одну из наших стратегических баз. Постараемся связаться со штабом верховного главнокомандующего в Европе.
      ***
      Девять оставшихся целыми танков М1А1 вместе со взводом боевых машин "Брэдли" мчались по улицам Берлина на север. Уличное освещение было включено, из окон высовывались головы, и немногим наблюдателям было сразу понятно, что происходящее у них на глазах вовсе не учения. С двигателей на танках были сняты ограничители мощности, в Америке их немедленно бы арестовали за превышение допустимой скорости даже на загородных шоссе. В миле к северу от своей базы машины повернули на восток. Бронированную колонну вел старший сержант, отлично знавший Берлин, - это был его третий срок службы в когда-то разделенном городе - настолько хорошо, что уже сумел выбрать идеальную позицию, если только русские не успели занять ее раньше. Это была строительная площадка. После долгих лет соперничества там возводили памятник "стене" и ее жертвам. Отсюда открывался вид на русский и американский лагеря, которые вскоре предполагалось освободить. Бульдозеры воздвигли высокий холм под основание будущей скульптуры, и к его вершине вел длинный пандус.
      Советские танки теперь стояли, по-видимому, ожидая подхода своих пехотных подразделений или чего-то еще. В них то и дело попадали противотанковые ракеты TOW-2 из американских "Брэдли", и они вели ответный огонь в глубь леса.
      - Господи, они перебьют всех наших парней в их "Брэдли", - произнес командир группы - капитан, чей танк единственный уцелел от роты. - За дело, парни. Занимайте позиции.
      На это потребовалась еще минута. Теперь танки скрывали земляные валы, и лишь верхушки башен с пушками выступали над ними.
      - Открыть огонь, каждый танк стреляет самостоятельно! Все девять танков дали первый залп одновременно. Расстояние до русских танков было чуть больше двух тысяч метров, и фактор неожиданности был теперь за американцами. После первого залпа было подбито пять русских танков, после второго - еще шесть, а дальше американцы открыли беглый огонь.
      В лесу вместе с бронемашинами "Брэдли" находился начальник штаба бригады. Глядя на север, он видел, как разваливается оборонительная линия русских. Да, только так можно определить происходящее - разваливалась. Американские танковые экипажи были укомплектованы ветеранами, и преимущество оказалось теперь на их стороне. Русский батальон, расположенный на северном фланге, попытался развернуться, но чуть раньше один из "Брэдли" подбил, очевидно, танк их командира и там воцарилось замешательство. Почему русские остановились и не продолжают наступать? - этот вопрос беспокоил подполковника, но ответ на него он поищет уже после боя, составляя отчет. Теперь он видел лишь одно: среди русских царила паника, а это давало ему и его людям дополнительное преимущество.
      - Сэр, вас вызывает Седьмая армия. Сержант передал микрофон, начальнику штаба.
      - Что там у вас происходит?
      - Генерал, докладывает подполковник Эд Лонг. Нас только что атаковал русский танковый полк, расположенный по другую сторону разделительной полосы. Без всякого предупреждения они открыли огонь и бросились на наши казармы подобно Джебу Стюарту. Нам удалось остановить их, но я потерял почти все свои танки. Нам требуются подкрепления.
      - Потери?
      - Сэр, я потерял больше сорока танков, восемь бронемашин "Брэдли" и по крайней мере двести человек личного состава.
      - Кто вам противостоит?
      - Один танковый полк. Пока больше никого, но у них много друзей, сэр. Мне друзья тоже не помешали бы.
      - Сделаю все что смогу.
      ***
      Генерал Куропаткин взглянул на дисплей, где отражалась вся ситуация. Все радиолокационные системы, не отключенные для ремонта, приведены в действие. Информация, полученная с разведывательных спутников, показывала, что две базы американской стратегической авиации опустели. Это значило, что их самолеты поднялись в воздух и летят сейчас в сторону Советского Союза в сопровождении танкеров КС-135. Американские ракетные базы тоже приведены в боевую готовность. Его спутники "Орел" дадут предупреждение о запуске баллистических ракет, после чего жить стране останется тридцать минут. Тридцать минут, подумал генерал. Между жизнью и смертью для его страны только тридцать минут и благоразумие американского президента.
      - Над Германией отмечено повышение воздушной активности, - заметил полковник. - С баз ВВС в Рамштейне и Битбурге взлетели американские истребители, направляющиеся на восток. Всего - восемь самолетов.
      - У нас есть информация об американских истребителях "Стеле"?
      - В Рамштейне базируется эскадрилья - восемнадцать истребителей. Было объявлено, что американцы проводят демонстрационные полеты для возможной продажи этих самолетов своим союзникам по НАТО.
      - Сейчас эти самолеты могут быть в воздухе, - произнес Куропаткин, - с ядерными бомбами на борту, между прочим.
      - Совершенно верно, каждый из них может нести без особого труда две бомбы типа В-61. Поднявшись на большую высоту, при крейсерской скорости они могут оказаться над Москвой раньше, чем мы их заметим...
      - А со своими бомбовыми прицелами.., они положат свои бомбы точно в ту цель, которую выберут.., через два с половиной часа после вылета из Германии... Боже мой!
      Если бомбы будут установлены на глубокое проникновение в грунт, они упадут достаточно близко, чтобы взорвать подземный бункер президента.
      - Мне нужно поговорить с президентом. - И генерал Куропаткин поднял трубку телефона.
      ***
      - Слушаю вас, генерал, - сказал Нармонов.
      - В воздушном пространстве над Германией отмечена повышенная активность.
      - Не только в воздушном пространстве, генерал. Гвардейский танковый полк в Берлине сообщил, что подвергся нападению американских войск.
      - Это безумие.
      А ведь не прошло и пяти минут после того, как мой друг Фаулер дал обещание воздержаться от провокационных действий, подумал Нармонов.
      - Говорите побыстрее, генерал, у меня здесь очень напряженная ситуация.
      - Дело вот в чем. Две недели назад на американскую базу ВВС в Рамштейне прибыла эскадрилья американских истребителей 117А "Стеле" - якобы для демонстрационных полетов перед своими союзниками по НАТО. Американцы заявили, что собираются продавать их. Каждый из этих самолетов может нести две ядерные бомбы мощностью в половину мегатонны.
      - Ну и что?
      - Мы не сможем обнаружить их. Эти истребители практически невидимы для всех наших средств обнаружения.
      - Что вы этим хотите сказать?
      - С того момента, как они взлетят со своих аэродромов и заправятся в воздухе, и до прибытия к Москве пройдет меньше трех часов. Для нас их появление над Москвой будет такой же неожиданностью, как их нападение на Ирак.
      - Они действительно настолько совершенны?
      - Одна из причин, почему мы оставили так много специалистов в Ираке, заключалась в том, чтобы убедиться, на что способны американцы. Наши люди не смогли заметить эти самолеты ни на экранах наших радиолокаторов, ни на экранах французских систем, которые были в распоряжении Саддама. Да, эти самолеты весьма совершенны.
      - Но зачем им понадобится делать это? - удивленно спросил Нармонов.
      - Зачем им понадобилось нападать на наш полк в Берлине? - в свою очередь задал вопрос министр обороны.
      - Мне казалось, что это убежище выдержит удар любого оружия, находящегося в распоряжении американцев.
      - Только не от попадания воздушной авиабомбы с ядерной боеголовкой, сброшенной с большой точностью. Мы находимся на глубине всего сто метров от поверхности, - объяснил министр. В вечной битве между снарядом и броней снаряд всегда побеждает, подумал он.
      - Вернемся к Берлину, - сказал Нармонов. - Нам известно, что там происходит?
      - Нет, полученные сообщения исходят только от полевых офицеров.
      - Пошлите кого-нибудь туда, чтобы выяснить на месте. Отдайте приказ, чтобы наши войска отступили, - если это возможно, без потерь. Им разрешается только защищаться. У вас есть возражения?
      - Нет, это разумное решение.
      ***
      Национальный центр фоторазведки, НЦФ, находится в военно-морской гавани Вашингтона, внутри одного из нескольких зданий без окон, в которых размещаются самые секретные правительственные агентства. В данный момент у них на орбите находилось три фотоспутника КН-11 и два КН-12 "Лакросс", работающих в режиме радиолокации. В 00.26.46 по Гринвичу один из спутников КН-11 пролетал в прямой видимости Денвера. Все его камеры были направлены на город, особенно на его южные пригороды, с максимальным усилением. Полученные изображения передавались в реальном времени в Форт-Белвуар, штат Вирджиния, и оттуда по световодам в НЦФ. В центре фоторазведки их записывали на двухдюймовую видеоленту. К анализу снимков приступили немедленно.
      ***
      На этот раз самолет оказался DC-10. Куати и Госн снова воспользовались креслами в первом классе, довольные и удивленные, что им так повезло. Сообщение поступило всего за несколько минут до того, как было объявлено о начале посадки. Как только агентство Рейтер передало информацию о ядерном взрыве в Денвере, остальное стало неизбежным. "Ассошиэйтед пресс" и "Юнайтед пресс интернэшнл" мгновенно упомянули об этом в своих новостях, и все телевизионные станции присоединились к ним. Местные филиалы, удивленные, что главные телевизионные компании медлят с выпуском собственных бюллетеней, выпустили свои. Единственное, что изумило Куати в этой связи, была тишина. Когда новость о ядерном взрыве в Денвере, подобно волне, пробежала по зданию аэропорта, она не вызвала криков и паники. Ее результатом стала жуткая тишина, позволяющая отчетливо слышать, как объявляют о начале посадки на очередные рейсы, и другие звуки, которые обычно заглушает шум голосов в подобных общественных местах. Итак, американцы столкнулись с трагедией и смертью, подумал командир. Отсутствие эмоций удивило его.
      Впрочем, скоро все осталось позади. Лайнер DC-10 устремился по взлетной полосе и взлетел. Несколько минут спустя он находился над международными водами, унося Куати и Госна в нейтральную страну, где их ждала безопасность. Еще одна пересадка, думали они, замкнувшись каждый в своей собственной тишине. Кто мог предполагать, что все пройдет столь удачно?
      ***
      - Инфракрасное излучение поразительно по своей силе, - размышлял вслух фотоаналитик. Это был его первый ядерный взрыв. - По моим данным, повреждения и пожары охватили территорию в радиусе одной мили от стадиона. Сам стадион виден плохо. Слишком много дыма и помех инфракрасного происхождения. При следующем пролете, если повезет, сумеем сделать визуальный осмотр.
      - Что можете сказать нам о возможном числе пострадавших? - спросил Райан.
      - Мои данные будут не окончательными. В моем распоряжении главным образом снимки в видимом диапазоне, которые показывают дым, закрывающий все остальное. Уровни инфракрасного излучения очень впечатляющие. Огромное количество очагов огня вокруг самого стадиона. По-видимому, автомобили, пылают топливные баки.
      Джек повернулся к начальнику научно-технического отдела.
      - Кто у нас в фотографическом отделении?
      - Сейчас - никого. Не забудьте, уик-энд. Мы передаем всю работу НЦФ - если только не ждем чего-то особенного.
      - Кто наш лучший специалист?
      - Энди Дэвис, но он живет в Манассасе. Ему никак не добраться сюда.
      - Черт побери. - Райан снова поднял трубку телефона. - Вышлите нам десять лучших снимков, имеющихся у вас, - сказал он, обращаясь к НЦФ.
      - Вы их получите через две или три минуты.
      - Кто сможет оценить воздействие взрыва бомбы?
      - Я сам займусь этим, - сказал начальник научно-технического отдела. Раньше служил в ВВС. Занимался фоторазведкой для стратегической авиации.
      - Принимайтесь за работу.
      Девять американских танков "Эйбрамс" подбили уже почти тридцать русских Т-80. Советские войска отступили на юг, чтобы найти укрытие. Ответным огнем они уничтожили еще три М1А1, но теперь силы оказались более или менее равными. Капитан, командовавший боевой группой, послал свои бронемашины "Брэдли" на разведку. Как и во время первого броска, за ними продолжали наблюдать берлинцы, но теперь они выглядывали из окон, где был погашен свет. Уличные фонари вызвали беспокойство у командира одной из бронемашин, который взял винтовку и, к ужасу берлинцев, осмелившихся следить за происходящим, стал расстреливать фонари.
      - Was num? - спросил Кейтель. - Что теперь?
      - Теперь уносим ноги и исчезаем. Мы выполнили свое задание, - ответил Бок, поворачивая руль влево. Самым лучшим путем к безопасности казался северный. Они бросят грузовик, переоденутся и скроются. Не исключено, им, может быть, даже удастся спастись, подумал Бок. Вот было бы замечательно! Но он торжествовал уже потому, что отомстил за смерть своей Петры. Причиной ее гибели были американцы и русские. Немцы оказались только пешками в руках великих игроков, и вот теперь великие игроки расплачиваются, подумал Бок, расплачиваются сейчас и будут расплачиваться и дальше. В конце концов, месть не такое уж холодное блюдо, правда?
      ***
      - Русский штабной автомобиль, - заметил стрелок, - и грузовик ГАЗ-69.
      - Автоматическая стрельба. - Командир бронемашины внимательно осмотрел приближающиеся цели. - Подожди.
      - Обожаю убивать офицеров... - Стрелок навел на цель перекрестие своего прицела на 25-миллиметровой автоматической пушке. - Цель принял, сержант.
      ***
      Несмотря на свой огромный опыт террориста. Бок не был военным. Он принял приземистый квадратный корпус в двух кварталах от себя за большой грузовик. Итак, его план осуществился. Тревога, объявленная американцами, совпала с такой точностью, что стало ясно - Куати и Госн выполнили свою задачу, как они предвидели пять месяцев назад. Его взгляд сместился, когда он увидел что-то похожее на вспышку света и луч, мелькнувший над его головой.
      ***
      - Огонь - полей их как следует!
      Стрелок поставил переключатель на беглый огонь. Его 25-миллиметровая автоматическая пушка действовала поразительно точно, а трассирующие снаряды позволяли корректировать огонь. Первая длинная очередь попала в грузовик. Стрелок решил, что в нем могут оказаться вооруженные солдаты. Первые несколько снарядов вдребезги разбили двигатель, а следующая очередь прошлась по кабине и кузову. Грузовик опустился на передние разорванные шины и со скрежетом встал, ободы колес прочертили грубокие борозды в асфальте. В следующее мгновение стрелок изменил прицел и всадил короткую очередь в штабной автомобиль. Тот всего лишь свернул в сторону и врезался в стоявший у обочины БМВ. Чтобы не оставалось сомнений, стрелок пустил еще одну очередь по автомобилю и грузовику. Кто-то все-таки сумел выскочить из грузовика - судя по тому, как он двигался, уже раненный. Пара 25-миллиметровых снарядов покончила и с ним.
      Командир бронемашины тут же двинулся вперед. Никогда не следует оставаться там, где ты убил кого-то. Две минуты спустя они нашли другое удобное место для наблюдений. По улицам мчались полицейские автомобили с мелькающими голубыми огнями. Командир бронемашины заметил, как один из них остановился в нескольких сотнях метров от "Брэдли", дал задний ход, развернулся и исчез вдали. Ну что же, он всегда считал, что немецкие полицейские отличаются сообразительностью.
      Еще через пять минут "Брэдли" занял другую наблюдательную позицию. Лишь после этого первый берлинец, поразительно смелый доктор, вышел из двери своего дома и приблизился к штабному автомобилю. Оба сидевших в нем офицера были мертвы; их тела были разорваны на части снарядами автоматической пушки, хотя лица остались только забрызганными кровью. Грузовик являл собой еще более ужасное зрелище. Лишь один из находившихся в нем мог остаться в живых, но, когда доктор подошел к нему, было уже поздно. Немцу показалось странным, что все убитые одеты в мундиры русских офицеров. Не зная, что делать дальше, он вызвал полицию. Лишь позднее доктор понял, насколько превратно он истолковал события, происшедшие рядом с его домом.
      ***
      - Они совершенно правильно обратили внимание на инфракрасное излучение. Это была, наверно, очень мощная бомба, - заметил начальник научно-технического отдела. - А вот повреждения кажутся несколько странными, правда.., гм...
      - Что ты имеешь в виду, Тед? - спросил Райан.
      - Видишь ли, наземные разрушения должны быть более значительны, чем здесь.., должно быть, тени и отражения. - Он поднял голову. - Извини. Ударные волны не могут проходить сквозь предметы вроде холма, например. Здесь были, судя по всему, отражения и тени, вот и все. Вот эти дома не должны были уцелеть.
      - Я все еще не понимаю, что ты хочешь сказать, - сказал Райан.
      - В подобных случаях всегда возможны аномалии. Я все объясню, после того как разберусь с этим, ладно? - спросил Тед Айрес.
      ***
      Уолтер Хоскинс сидел в своем кабинете, потому что не знал, что предпринять; к тому же как старшему из присутствующих ему приходилось отвечать на телефонные звонки. Ему нужно было всего лишь повернуться, чтобы увидеть развалины стадиона. Столб дыма поднимался всего в пяти милях от его окон, одно из которых треснуло. Что-то говорило ему, что нужно бы послать туда группу сотрудников, но у него не было на то указаний. Хоскинс повернул кресло, чтобы снова взглянуть в окно, продолжая удивляться, что стекло осталось почти целым. В конце концов, это был, должно быть, взрыв ядерной бомбы и всего в пяти милях. Остатки облака уже миновали первые предгорья Скалистых гор, все еще сохраняя форму, так что можно было сказать, что оно собой представляло, а позади него, подобно следу, двигалось еще одно черное облако - от пожаров в районе взрыва. Разрушения были, наверно.., недостаточно большими. Недостаточно большими? Какая безумная мысль. Поскольку делать все равно было нечего, Хоскинс поднял трубку телефона и набрал номер Вашингтона.
      - Соедините меня с Мюрреем.
      - Слушаю тебя, Уолт.
      - Скажи, ты очень занят?
      - Не слишком, по правде говоря. А как дела у тебя?
      - У нас отключены телевизионные станции и телефоны. Надеюсь, президент приедет сюда, когда мне придется объяснить все об этом происшествии судье.
      - Уолт, сейчас не время...
      - Но я позвонил тебе не поэтому.
      - Ну, что же ты хочешь сказать?
      - Я вижу из своего кабинета место взрыва, Дэн, - сказал Хоскинс почти мечтательно.
      - Насколько это ужасно?
      - Все, что мне видно отсюда, это дым, откровенно говоря. Грибовидное облако уже почти перелетело горы, оно оранжевое. Сейчас закат, и облако достаточно высоко, чтобы быть освещенным солнцем. Я вижу множество мелких пожаров. Они освещают дым в районе стадиона. Ты слушаешь меня, Дэн?
      - Слушаю, Уолт. - Видно, Хоскинс в глубоком шоке, подумал Дэн.
      - Здесь что-то странное.
      - Что именно?
      - Окна в моем кабинете остались целыми. Я нахожусь всего в пяти милях от места взрыва, и только одно из стекол треснуло. Странно, правда? - Хоскинс сделал паузу. - У меня здесь есть то, что тебе требовалось: фотографии и все остальное. - Хоскинс перебрал документы, что лежали в корзине для входящих материалов. - Марвин Расселл действительно выбрал трудный день для своей смерти. Во всяком случае здесь данные по паспортам, которые ты запрашивал. Это важно?
      - Может подождать.
      - Тогда хорошо. - Хоскинс положил трубку.
      ***
      - У Уолта что-что сдвинулось в голове, Пэт, - заметил Мюррей.
      - Ты винишь его в этом? - спросил О'Дэй.
      - Нет, - покачал головой Дэн.
      - Если положение ухудшится... - начал Пэт.
      - У тебя семья далеко от города?
      - Недостаточно далеко.
      - Пять миль, - тихо произнес Мюррей.
      - Что?
      - Уолт сказал, что его кабинет в пяти милях от места взрыва, он видит оттуда развалины стадиона. И у него даже не вышибло стекла.
      - Чепуха, - ответил О'Дэй. - Уолт действительно чокнулся. Пять миль - это меньше девяти тысяч ярдов.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - НОРАД сообщил, что тротиловый эквивалент бомбы измеряется сотнями килотонн. Взрыв такой мощности выбьет стекла на огромном расстоянии. Чтобы выдавить стекло, достаточно всего полфунта избыточного давления.
      - Откуда ты знаешь это?
      - Служил на военно-морском флоте - в разведке, неужели ты забыл? Однажды мне пришлось делать оценку, на каком расстоянии причинят разрушения русские ядерные боеприпасы. Бомба мощностью всего в сто килотонн на расстоянии девять тысяч ярдов не потопит корабль, но снесет все надстройки, сожжет краску и вызовет небольшие пожары. Взрыв такой мощности - это не шутка, приятель.
      - По-твоему, это крышка? Ни хрена не понимаю!
      - Должно быть, - размышлял вслух О'Дэй. - Да, обычные шторы загорятся, особенно если они темного цвета.
      - Даже если у Уолта произошел сдвиг в голове, то не настолько, чтобы он не обратил внимания на пожар в собственном кабинете...
      Мюррей поднял трубку телефона, соединяющего его с Лэнгли.
      - Слушаю, Дэн, что там у тебя? - спросил Джек в микрофон.
      - Как ты оцениваешь тротиловый эквивалент взрыва?
      - По сведениям НОРАД, от ста пятидесяти до двухсот килотонн, мощность крупной тактической боеголовки или небольшой стратегической, - ответил Райан. - Почему ты спрашиваешь меня?
      Начальник научно-технического отдела ЦРУ, сидящий у другого конца стола с разложенными перед ним фотографиями, поднял голову.
      - Я только что говорил с заместителем нашего старшего агента в Денвере. Из окна его кабинета открывается вид на стадион - расстояние до него пять миль. И в окнах треснуло всего лишь одно стекло.
      - Глупости, - заметил начальник НТО.
      - Почему ты так считаешь? - спросил Райан.
      - Пять миль - это восемь тысяч метров, - объяснил Тед Айрес. - Одного термического излучения достаточно, чтобы сжечь на таком расстоянии здание, а взрывная волна обязательно выбьет все стекла.
      Мюррей слышал это.
      - Совершенно верно - именно таково мнение моего сотрудника здесь, в Вашингтоне. Согласен, наш агент в Денвере, может, и пострадал от шока, но он должен заметить, если вспыхнет его письменный стол?
      - У нас есть сведения от людей с места взрыва? - повернулся к Айресу Джек.
      - Нет. Группа специалистов по изучению последствий ядерного взрыва отправилась туда. Но из фотографий можно почерпнуть немало полезного, Джек.
      - Дэн, ты можешь немедленно отправить кого-нибудь на место происшествия? спросил Райан.
      - Сейчас выясню.
      ***
      - Хоскинс слушает.
      - Это Дэн Мюррей, Уолт. Пошли кого-нибудь как можно быстрей к стадиону. А сам оставайся на месте, чтобы играть роль координатора.
      - Ясно.
      Хоскинс отдал распоряжения. Его не покидала мысль, что он подвергает своих людей немалой опасности. Поскольку делать снова было нечего, он посмотрел на лежащее перед ним досье. Марвин Расселл, подумал он, еще один преступник, которого постигла глупая смерть. Торговцы наркотиками. Неужели они никогда не поумнеют?
      ***
      Роджер Дарлинг с облегчением вздохнул, когда Летающий командный пункт отсоединился от танкера. Переоборудованный "Боинг-747" летел плавно, словно стоял на земле, - но только не во время заправки, следуя за КС-10. Процесс наполнения топливных баков нравился лишь сыну Роджера. На борту самолета в помещении для совещаний находились бригадный генерал ВВС, капитан первого ранга из ВМФ, майор морской пехоты и еще четыре старших офицера. Все данные, поступающие к президенту, автоматически направлялись и в Летающий командный пункт, в том числе и распечатка сообщений с "горячей линии".
      - Понимаете, они говорят разумные вещи: но было бы очень полезно знать, о чем все они думают.
      - А вдруг это действительно было нападение русских? - спросил генерал.
      - Чего они хотели этим достичь?
      - Вы слышали переговоры между президентом и ЦРУ, сэр.
      - Да, но этот Райан прав, - сказал Дарлинг. - Происходящее совершенно бессмысленно.
      - Кто утверждает, что в мире господствует здравый смысл? Как объяснить стычки в Берлине и на Средиземном море?
      - Это силы, развернутые на передней линии. Мы объявляем боевую тревогу, и они делают то же. Войска находятся близко друг от друга, и у кого-то не выдерживают нервы. Вроде как с Гаврило Принципом, когда он застрелил эрцгерцога. Произошла случайность, а затем все вышло из-под контроля.
      - Именно для этого у нас и установлена "горячая линия", господин вице-президент.
      - Это верно, - согласился Дарлинг. - И пока она, по-видимому, оправдывает ожидания.
      ***
      Первые пятьдесят ярдов были пройдены легко, но потом продвигаться стало труднее, и наконец движение вперед стало невозможным. В распоряжении Кэллахана было пятьдесят пожарных, пытающихся пробиться к цели, и еще сотня обеспечивала поддержку. Подумав, он распорядился, чтобы на каждого мужчину и каждую женщину лился поток воды. По крайней мере, рассуждал он, струя воды смоет радиоактивную пыль или что там еще сыплется с неба после ядерного взрыва с его людей в систему городской канализации - если только раньше не замерзнет, разумеется. Шедшие впереди пожарные были покрыты льдом, образующим прозрачный слой на жаростойких костюмах.
      Самым большим препятствием были автомобили. Взрывной волной их разбросало подобно игрушкам, они лежали на боку или на крыше, из их баков вытекал бензин, который собирался в пылающие лужи, причем быстрее, чем успевал сгорать. Кэллахан приказал подогнать грузовик. Разбитые автомашины, к которым пожарные прикрепляли тросы, одну за другой растаскивали в стороны. Но это была ужасающе медленная работа. Одному Богу известно, когда так удастся достичь стадиона. А под его развалинами лежат люди. Кэллахан был уверен в этом. Он стоял, глядя на работу, в стороне от струй воды и чувствовал себя виноватым, потому что ему было теплее, чем пожарным. Услышав рев мощного дизельного мотора, он повернулся.
      - Привет. - Это был человек в форме полковника армии США. Над его левым карманом была надпись "Лайл". - Мне передали, что вам требуется мощное снаряжение.
      - А что у вас?
      - Три саперных танка М-728, уже на подходе. И кое-что еще.
      - А именно?
      - Сотня специальных защитных костюмов, специально приспособленных для защиты от химического оружия. Правда, они не идеальны, но все-таки лучше, чем то, что у вас. Да и в них теплее к тому же. Отзовите-ка своих людей и прикажите им переодеться. Грузовик со снаряжением стоит вон там. - И полковник показал рукой на военную машину.
      Кэллахан на мгновение заколебался, но затем решил, что не должен отказываться от такого предложения. Он скомандовал своим пожарным отойти и переодеться в военное снаряжение. Полковник Лайл сам выбрал для него защитный костюм.
      - Между прочим, это вы хорошо придумали - от водных струй образуется облако тумана, которое не дает подняться радиоактивной пыли. Итак, что вы нам поручите?
      - Отсюда не видно, но стадион неполностью разрушен. Мне кажется, внутри уцелело немало людей. Я должен выяснить это. Помогите пробиться через эти автомобили.
      - Конечно.
      Полковник поднес к губам микрофон своего радио и приказал первой машине двигаться вперед. М-728, увидел Кэллахан, представлял собой танк с закрепленным впереди отвальным ножом, А-образным подъемником и лебедкой сзади, позади башни, и даже странно выглядевшим короткоствольным орудием.
      - Только учтите, эта машина не будет слишком разборчива с автомобилями. Вас это не расстраивает?
      - К черту автомобили! Пусть берется за дело.
      - О'кей. - Лайл поднял интерфон на левой задней части танка.
      - Пробивайте дорогу, - приказал он.
      Водитель саперного танка дал газ, двигатель взревел как раз в тот момент, когда вернулся первый пожарный. Водитель изо всех сил старался избегать пожарные шланги, но все-таки перерезал восемь 2,5-дюймовых линий. Отвальный нож опустился на асфальт, и танк устремился в массу горящих автомобилей на скорости двадцать миль в час. Уже после первого прохода появился коридор около тридцати футов глубиной. Затем танк дал задний ход, отошел назад и принялся расширять коридор.
      - Господи, - заметил Кэллахан, - вам известно что-нибудь относительно радиоактивности?
      - Не слишком много. Перед тем как отправиться сюда, я говорил со специалистами из радиационной группы. Они должны прибыть с минуты на минуту. До тех пор... - Лайл пожал плечами. - Вы действительно считаете, что есть уцелевшие?
      - Часть стадиона осталась стоять. Я видел ее с вертолета.
      - Это точно?
      - Да, видел собственными глазами.
      - Но этого не может быть. НОРАД утверждает, что произошел ядерный взрыв большой мощности.
      - Что?! - крикнул Кэллахан, пытаясь перекричать грохот танка.
      - Бомба была очень большой мощности. От ее взрыва не должно было остаться даже автомобильной стоянки.
      - Вы хотите сказать, что это был маленький взрыв? - Кэллахан посмотрел на полковника, словно считая его сумасшедшим.
      - Разумеется, черт побери! - Лайл на мгновение задумался. - Если там остались живые люди... - Он подбежал к танку и схватил интерфон. Танк остановился.
      - В чем дело?!
      - Если кто-то остался в живых, мы можем раздавить их. Я сказал, чтобы он действовал поосторожнее. Черт побери, вы правы. А я подумал, что вы сошли с ума.
      - Что это значит? - крикнул Кэллахан, сделав знак, чтобы его пожарные поливали также и танк.
      - Там действительно могут остаться живые. Эта бомба оказалась куда менее мощной, чем мне сказали по телефону.
      ***
      - "Мэн", это Морской дьявол один-три, - вызвал подлодку самолет Р-ЗС "Орион". - Мы в сорока минутах от вас. В чем дело?
      - Повреждение винта и вала. Кроме того, где-то поблизости русская "Акула", последний пеленг был на юго-запад, расстояние пятьдесят тысяч ярдов, ответил" Рикс.
      - Понял. Постараемся отогнать ее от вас. Как только прибудем на позицию, сейчас же сообщим. Конец связи.
      - Капитан, мы в состоянии развить скорость в три узла, давайте двинемся на север, уйдем от нее как можно дальше, - предложил Клаггетт.
      Рикс отрицательно покачал головой.
      - Нет, останемся на месте, будем соблюдать полную тишину.
      - Сэр, наш друг наверняка услышал шум от столкновения. Он знает, где мы, и направится к нам. Мы утратили лучшее гидролокационное устройство. Будет разумно постараться уйти с этого места.
      - Разумнее всего притаиться.
      - Давайте хотя бы выпустим ПИУ.
      - Мне это тоже кажется неплохой мыслью, - заметил командир торпедной части.
      - Согласен. Запрограммируйте его под наш звук, и пусть двигается курсом на юг.
      - Будет исполнено, сэр.
      Торпедная труба номер три "Мэна" была заряжена ПИУ - подводным имитирующим устройством. Представляя собой обычную торпеду, ПИУ несло акустический преобразователь, соединенный с шумовым генератором на том месте, где у торпеды находится боеголовка. ПИУ издавало шум подводной лодки класса "Огайо" и было спроектировано таким образом, что могло имитировать шум поврежденной субмарины. Поскольку повреждение гребного вала - одна из немногих причин, по которой "Огайо" может издавать шум, это было уже включено в программу. Офицер выбрал соответствующую магнитную запись, и спустя несколько минут ПИУ было выстрелено из торпедного аппарата. Оно устремилось на юг и, достигнув расстояния в две тысячи ярдов от подлодки, начало издавать шумы.
      ***
      Над Чарлстоном, штат Южная Каролина, небо очистилось от облаков. Осадки, выпавшие на Вирджинию и Мэриленд в виде снега, здесь превращались в снег с дождем. Вечернее солнце растопило его, и старинный город снова стал безукоризненно чистым. Адмирал, командующий Шестым соединением ракетоносцев, стоя на борту тендера, следил, как две его подводные лодки двигаются вниз по течению реки Купер к морю и безопасности. Но за подводными ракетоносцами следил не только он. В ста милях над ним пролетал советский разведывательный спутник, продолжая движение вдоль берега к Норфолку, где небо тоже становилось чистым. Полученные фотографии спутник передал на приемную антенну русского разведывательного центра, расположенного на западной оконечности Кубы. Оттуда через спутник связи их направили дальше. Большинство русских спутников пользуется высокими полярными орбитами, и потому мощный электромагнитный выброс на них никак не повлиял. Еще через несколько секунд фотографии оказались в Москве.
      - Ну, что у вас? - спросил министр обороны.
      - Получены снимки трех американских военно-морских баз. В Чарлстоне и Кингс-Бэе подводные ракетоносцы выходят в море.
      - Спасибо.
      Министр обороны положил трубку. Новая опасность. Он тут же сообщил об этом президенту Нармонову.
      - Что это значит?
      - Это значит, что передвижения американских вооруженных сил не носят чисто оборонительный характер. Некоторые из американских ракетоносцев вооружены баллистическими ракетами Трайдент D-5, обладающими способностью первого удара. Вы припоминаете, как настаивали американцы на том, чтобы заставить нас демонтировать наши СС-18?
      - Да, и они демонтируют у себя большое количество своих "Минетменов", сказал Нармонов. - Что из этого следует?
      - Им просто не нужны ракеты наземного базирования для нанесения первого удара. Американцы могут осуществить его со своих подводных ракетоносцев. У нас нет такой возможности. Мы вынуждены полагаться для этой цели на межконтинентальные баллистические ракеты, размещенные в подземных шахтах.
      - А что происходит с нашими СС-18?
      - Даже сейчас, пока мы разговариваем с вами, с них снимают боеголовки, а если этот завод по демонтажу ядерных боеголовок заработает наконец нормально, мы будем точно соблюдать условия договора - мы соблюдаем их и сейчас, вот только проклятые американцы не хотят признать этого. - Министр обороны сделал паузу. Нармонов не понимал смысла того, о чем говорил министр. - Иными словами, пока мы ликвидировали часть наших самых точных ракет, американцы сохранили свои. Мы попали в невыгодное со стратегической точки зрения, положение.
      - Я не досыпаю, может, оттого у меня страдает мышление, - раздраженно произнес Нармонов, - но всего год назад вы сами одобрили текст договора. А теперь утверждаете, что он невыгоден для нас и потому опасен?
      Они все такие, подумал министр обороны. Никогда не прислушиваются к советам. Можно повторять одно и то же сто раз - и они все равно не слышат тебя!
      - Демонтаж такого большого количества ракет и боеголовок меняет соотношение сил...
      - Чепуха! Между нами по-прежнему сохраняется равновесие во всех отношениях! - возразил Нармонов.
      - Дело не в этом. Важным фактором является соотношение между количеством стартовых установок - и их относительной уязвимостью - и количеством боеголовок, находящихся в распоряжении обеих сторон. Мы все еще можем нанести первый удар и уничтожить американские стратегические ракеты наземного базирования своими ракетами наземного базирования. Именно поэтому они проявили такую готовность демонтировать половину своих. Но основная часть их боеголовок находится в море, и теперь, впервые за все время, ракеты морского базирования получили полную возможность нанесения сокрушительного первого удара.
      - Товарищ Куропаткин, вы слушаете нас? - спросил Нармонов. - Да, слушаю. Министр обороны прав. Дополнительным обстоятельством, если вы позволите мне заметить, является тот факт, что сокращение числа пусковых установок изменило общее соотношение между установками и боеголовками. Впервые за наше поколение появилась возможность поистине мощного первого удара - особенно если американцам удастся при первом ударе обезглавить наше правительство.
      - Это они могут осуществить с помощью истребителей "Стеле", размещенных в Германии, - добавил министр обороны.
      - Одну минуту. Вы хотите сказать, что Фаулер взорвал свой собственный город, чтобы получить предлог для нападения на нас? Разве это не безумие?
      Министр обороны заговорил четко и спокойно.
      - Не имеет значения, кто виновен в этом ядерном взрыве. Если Фаулер придет к выводу, что это наших рук дело, и решит действовать, у него есть такая возможность. Товарищ президент, вы должны понять следующее: с технической точки зрения наша страна находится на грани полного уничтожения. Меньше тридцати минут разделяет момент запуска американских ракет наземного базирования от их взрывов на территории нашей страны. Двадцать минут - для ракет морского базирования и всего два часа полета этих проклятых невидимых тактических бомбардировщиков, которые произведут самый выгодный первый удар. Все, что отделяет нас от полного уничтожения, - это психическое состояние президента Фаулера.
      - Понятно. - Советский президент задумался. Его взгляд остановился на дисплее, где отражалось положение сил в данный момент. Когда он наконец заговорил, в его голосе ощущался гнев, вызванный размером опасности.
      - Итак, что вы мне предлагаете? Напасть на американцев? На это я никогда не соглашусь.
      - Нет, разумеется, но было бы разумно объявить боевую готовность наших стратегических сил. Американцы заметят это, поймут, что теперь первый сокрушительный удар невозможен, и можно будет сохранять спокойствие до тех пор, пока не возобладает здравый смысл.
      - Товарищ Головко?
      Первый заместитель председателя КГБ почувствовал всю меру ответственности за свой ответ на этот вопрос.
      - Нам известно, что американцы объявили в своих стратегических силах боевую готовность. Не исключено, что, если мы сделаем то же самое, это будет истолковано как провокация.
      - А если мы не примем такие меры, то станем гораздо более уязвимой целью, - заметил министр обороны. Он был поразительно, нечеловечески спокоен, возможно, единственный из присутствующих сохранял самообладание. - Нам известно, что американский президент испытывает огромное напряжение, что у него погибло много тысяч граждан. Он может нанести удар, не думая о последствиях. Но если ему станет известно, что мы готовы ответить на его удар своим ударом, вероятность поспешных и необдуманных действий с его стороны будет намного меньше. Мы не можем позволить себе в такой момент выказать слабость. Слабость всегда побуждает к нападению.
      Нармонов обвел глазами собеседников, ожидая встретить возражения. Их не последовало.
      - Объявите боевую готовность. - Повернулся он к министру обороны.
      - У нас все еще нет информации из Денвера, - заметил Фаулер, потирая глаза.
      - На вашем месте я бы не рассчитывал на многое, - ответил генерал Борштейн.
      Командный пункт НОРАД был расположен буквально в середине горы. Входной туннель разделяли серии стальных дверей, способных противостоять взрывной волне. Помещения, расположенные внутри, могли выдержать удар любого оружия, нацеленного на командный пункт. Поглощающие удар пружины и подушки со сжатым воздухом изолировали людей и оборудование от гранитного пола. Стальные потолки предотвращали возможное падение скальных осколков при прямом попадании. Борштейн не надеялся уцелеть при нападении. Целый полк советских СС-18 М4 был нацелен на этот командный пункт. Вместо десяти или более многоцелевых самонаводящихся боеголовок советские ракеты этого полка несли только одну мощностью двадцать пять мегатонн, и единственным разумным назначением такой боеголовки было то, чтобы превратить гору Шайенн в озеро того же названия. Ничего не скажешь - приятно сознавать. По профессии Борштейн был летчиком-истребителем. Он начал летать на самолетах Ф-100, прозванных самими пилотами "гуннами", затем перешел на Ф-4, "Фантомы", и позже командовал эскадрильей истребителей Ф-15 в Европе. Он всегда был отличным тактиком: ручка управления и хвостовой руль, шарф и защитные очки, пинком проверял исправность шин, зажигал сигнальные огни и первым по приставной лестнице взлетал в кабину. При этой мысли Борштейн нахмурился. Даже он не был настолько стар, чтобы помнить те давно ушедшие дни. Он занимался противовоздушной обороной континента, его задачей было не позволить никому взорвать его страну. Но тут он потерпел неудачу. Расположенный неподалеку участок Америки оказался взорванным, причем вместе с его боссом, а Борштейн не знал, кто это сделал, как и почему. Он не привык к неудачам, но в данную минуту неудача смотрела прямо на него с огромного дисплея.
      - Генерал! - окликнул его майор.
      - В чем дело?
      - Мы перехватываем множество радиоразговоров в микроволновом диапазоне. Похоже, Иван приводит в боевую готовность свои ракетные полки. То же самое происходит на некоторых военно-морских базах. Срочные радиограммы из Москвы.
      - Бог мой! - Борштейн снова поднял трубку телефона.
      ***
      - Такого никогда не было? - спросила Эллиот.
      - Это может показаться странным, но все обстоит именно так, - послышался голос генерала Борштейна. - Даже во время Кубинского кризиса русские не приводили в боевую готовность свои межконтинентальные баллистические ракеты.
      - Что-то трудно в это поверить, - фыркнул Фаулер. - Никогда?
      - Генерал прав, - заметил Райан. - Причина тут в том, что их телефонная система с незапамятных времен в ужасном состоянии. Думаю, сейчас они привели ее, наконец, в достаточно хорошее...
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Господин президент, воля Бога проявляется в мелочах. Приказы о приведении войск в боевую готовность посылаются голосом - мы делаем это именно так и Советы тоже. Телефонная система в России очень ненадежна, и никто не хочет пользоваться системой связи, которая в любую минуту может выйти из строя, для передачи приказов такого значения. Именно поэтому они вкладывают столько денег в ее перестройку, точно так же, как и мы вложили огромные средства в наши командные и контрольные системы. Теперь, подобно нам, они широко используют световоды и вдобавок целую новую сеть микроволновой релейной связи. Поэтому мы и перехватываем их передачи, - объяснил Джек. - Рассеивание с их микроволновых ретрансляторов.
      - Еще пара лет, и они полностью перейдут на световоды, вот тогда мы ничего не сможем узнать, - добавил генерал Фремонт. - Мне не нравится это.
      - И мне тоже, - согласился Райан, - однако мы в состоянии боевой готовности номер два, верно?
      - Они не знают об этом. Мы не сообщили им этого, - сказала Лиз Эллиот.
      - Если только русские не читают наши шифровки. Я ведь предупреждал вас, что у нас есть информация о том, что они подобрали ключ к нашим кодам.
      - АНБ утверждает, что вы сошли с ума.
      - Вполне возможно, но и АНБ не раз ошибалось.
      - Каково ваше мнение о психическом состоянии Нармонова? По-видимому, он перепуган не меньше меня, подумал Райан.
      - Сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
      - А ведь мы даже не знаем, с ним ли ведем переговоры, - вмешалась Эллиот.
      - Я не могу согласиться с таким предположением, - резко ответил Райан. Единственный довод в его пользу исходит из моего управления, а мы сомневаемся в нем. - Господи, и зачем только я представил им этот доклад, упрекнул он себя.
      - Прекратите эту говорильню, Райан, - оборвал его Фаулер. - Мне нужны факты, а не дискуссии. Вам это понятно?
      - Сэр, я уже не раз обращал ваше внимание на то, что у нас пока недостаточно информации для определенного вывода.
      ***
      - Чепуха, - заметил полковник, сидевший рядом с генералом Фремонтом.
      - Почему вы так думаете? - Командующий стратегической авиацией отвернулся от микрофона.
      - Доктор Эллиот права, сэр. В ее рассуждениях есть своя логика.
      - Господин президент, - донеслось из динамика, - по "горячей линии" поступает сообщение из Москвы.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      НАМИ ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧЕНЫ СВЕДЕНИЯ О ТОМ, ЧТО АМЕРИКАНСКАЯ ВОИНСКАЯ ЧАСТЬ БЕЗ ВСЯКОГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НАПАЛА НА НАШИ ВОЙСКА. МЫ ПОНЕСЛИ ТЯЖЕЛЫЕ ПОТЕРИ. ПРОСИМ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ.
      - Черт побери, - произнес Райан, глядя на текст.
      - Хочу выслушать ваши точки зрения, - послышался голос Фаулера по селекторной связи.
      - Лучше всего ответить, что нам ничего не известно об этом инциденте, сказала Эллиот. - Признавшись, что уже знаем об этом, мы возьмем на себя определенную ответственность.
      - В такой момент, как сейчас, всякая ложь исключена, - твердо произнес Райан. Даже ему самому показалось, что он зашел слишком далеко. "Они не согласятся с твоей точкой зрения, Джек, если ты начнешь кричать", - добавил он себе.
      - Скажи об этом Нармонову, - огрызнулась Эллиот. - Не забудь, это они напали на нас.
      - Да, по полученным нами сообщениям, но...
      - Что же, по-вашему, Райан, наши люди обманывают? - донесся из глубины горы Шайенн сердитый голос Борштейна.
      - Нет, генерал, я так не считаю. Но в такое время сообщения могут оказаться ненадежными, и вам это известно не хуже меня!
      - Если мы заявим, что нам ничего не известно, то в будущем сможем изменить свою позицию, и в данный момент нам не придется бросать им вызов, - продолжала настаивать советник по национальной безопасности. - И почему они подняли этот вопрос именно сейчас?
      - Господин президент, прежде вы были прокурором, - обратился к Фаулеру Райан, - и вам должно быть известно, как ненадежны могут быть заявления свидетелей. А если Нармонов задает нам этот вопрос искренне? Советую дать ему честный ответ. - Джек повернулся к Гудли, который одобрительно кивнул.
      - Роберт, мы имеем дело не с гражданскими лицами, а с профессиональными военными, а уж им-то следует уметь хорошо оценивать обстановку. Нармонов обвиняет нас в нападении на его войска, которого мы не совершали, - возразила Эллиот. - Советские войска не начинают боевые действия без приказов. Следовательно, Нармонову должно быть известно, что его обвинение лживо. Если мы признаем, что нам известно о боевых действиях, создастся впечатление, будто мы соглашаемся со справедливостью его обвинений. Я не знаю, какую игру ведет он - или тот, кто находится на другом конце "горячей линии", - но если мы просто ответим, что не знаем, о чем идет речь, то тем самым выиграем время.
      - Я категорически не согласен с такой точкой зрения, - произнес Джек, стараясь говорить как можно спокойнее.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      КАК ВАМ ИЗВЕСТНО, СЕЙЧАС Я ЗАНИМАЮСЬ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ СОБЫТИЯМИ, ПРОИСШЕДШИМИ НА НАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ. БЛАГОДАРЮ ЗА ПОСЛАННЫЙ ВАМИ ЗАПРОС. Я УЖЕ ОТДАЛ ПРИКАЗ ВЫЯСНИТЬ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ В БЕРЛИНЕ.
      - Какие будут мнения?
      - Этот сукин сын врет как сивый мерин, - заметил министр обороны. - У них слишком совершенная система связи, чтобы это было правдой.
      - Господи, Роберт, зачем лгать, когда я знаю, что ты лжешь?.. - произнес Нармонов, опустив голову. У советского президента возникли сейчас и другие вопросы. За последние два-три месяца его отношения с Америкой стали более прохладными. Когда Нармонов обратился с просьбой о предоставлении дополнительных кредитов, рассмотрение просьбы было отложено. Американцы настаивают на безусловном соблюдении соглашения о сокращении вооружений, хотя знают, в чем заключается причина задержки, и несмотря на то что он обещал Фаулеру при личной встрече принять неотложные меры. В чем причина ухудшения отношений? Почему Фаулер не выполняет данные им обещания? И чем он занимается в данный момент, черт побери?
      - Это не просто ложь, это нечто большее, - сказал министр обороны после некоторого размышления.
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Он снова подчеркнул, что в первую очередь занимается спасением пострадавших в районе Денвера, однако мы знаем, что он привел свои стратегические силы в боевую готовность. Почему он не сообщил нам об этом?
      - Потому что боится, что мы сочтем его действия провокационными... заметил Нармонов. Даже ему самому такое объяснение показалось неубедительным.
      - Может быть, - признал министр. - Но они не подозревают о нашем успехе в расшифровке их кодов. Не исключено, что они рассчитывают скрыть это от нас.
      - Нет, - донесся голос Куропаткина из командного центра ПВО. - Я не согласен с таким мнением. Мы не можем не заметить хотя бы части их приготовлений. Американцы несомненно знают, что нам известно о приведении в боевую готовность хотя бы части их стратегических сил.
      - Но не всех. - Министр обороны повернулся к Нармонову и взглянул ему прямо в лицо. - Мы должны рассмотреть вероятность того, что американский президент утратил способность к рациональному мышлению.
      ***
      - Впервые? - спросил Фаулер.
      Элизабет кивнула. Ее лицо стало теперь совсем бледным.
      - Это мало кому известно, Роберт, но это так. Русские никогда не приводили свои ракетные войска стратегического назначения в боевую готовность.
      - Но почему они сделали это сейчас? - спросил президент.
      - Роберт, единственным объяснением является то, что с нами разговаривает не Нармонов.
      - Как можно это проверить?
      - Этого проверить нельзя. Нас соединяет с Москвой канал компьютерной связи. Между нами нет ни голосовой связи, ни визуальной.
      - Милосердный Бог!
      Глава 40
      Столкновения
      - Райан, откуда нам известно, что мы действительно ведем переговоры с Нармоновым?
      - Господин президент, кто же еще может их вести?
      - Черт побери, Райан, именно вы представили мне эти сообщения!
      - Господин президент, вам следует успокоиться, - посоветовал Райан, голос которого отнюдь не свидетельствовал о его собственном спокойствии. - Да, я ознакомил вас с этой информацией, сообщил, что она не проверена, а несколько минут назад также сказал, что, по нашему мнению - и на то есть причины, - она может даже быть ложной.
      - Неужели вы не просматриваете собственные доклады? Это вы предостерегли нас, что у русских исчезли ядерные боеголовки! - напомнила Эллиот. - Так вот, они нашлись - нашлись как раз в том месте, где мы должны были присутствовать!
      Господи, она перепугана еще больше его, подумала Элен Д'Агустино и взглянула на Пита Коннора, лицо которого было бледным как полотно. Да, события развиваются слишком быстро, решила она.
      - Послушай, Лиз, я устал повторять, что сведения, имеющиеся в нашем распоряжении, ненадежны. Их слишком мало, чтобы прийти к какому-то определенному заключению.
      - Но почему они объявили боевую готовность в ракетных войсках?
      - Да по той же причине, что и мы! - крикнул Райан. - Может быть, если обе стороны отступят...
      - Райан, только не надо давать мне советы, как поступать, - тихо произнес Фаулер. - От вас мне нужна только информация. Решения будут приниматься здесь.
      ***
      Джек отвернулся от микрофона. Он проигрывает, подумал Гудли. Райан выглядел болезненно бледным. Он посмотрел в окно на двор ЦРУ и почти пустое здание напротив, глубоко вздохнул и снова заговорил в микрофон.
      - Господин президент, - сказал Джек, сдерживая себя, - мы придерживаемся точки зрения, что президент Нармонов остается во главе советского правительства. Нам ничего не известно о причине взрыва в Денвере, но в нашем распоряжении нет никакой информации, которая указывала бы на то, что он вызван советским ядерным устройством. Мы убеждены, что подобная операция со стороны Советского Союза была бы безумным шагом, и даже если предположить, что контроль там перешел к военным - после переворота, о котором у нас нет никаких сведений, сэр, - вероятность подобного просчета приближается к нулю, сэр. Такова точка зрения ЦРУ.
      - А Кадышев? - спросил Фаулер.
      - Сэр, у нас есть доказательства, появившиеся только вчера и сегодня, на основании которых можно предположить, что его сообщения недостоверны. Мы не в состоянии подтвердить, что произошла одна из встреч, которая должна...
      - Одна? Вы не можете подтвердить, состоялась ли всего одна встреча? спросила Эллиот.
      - Дайте же мне закончить! - Райан снова вышел из себя. - Черт побери, это обнаружил Гудли, а не я! - Он сделал паузу и перевел дыхание. - Доктор Гудли обратил внимание на некоторые едва различимые оттенки в сообщениях Кадышева и решил проверить их происхождение. Мы полагали, что все доклады Кадышева поступали после его личных встреч с Нармоновым. В одном случае мы не сумели добиться совпадения их маршрутов. Мы не уверены, встречались ли они в этом случае вообще. Если такой встречи не было, то Кадышев лжет.
      - Я полагаю, вы проверили вероятность их тайной беседы? - В голосе Эллиот звучала насмешка. - Или, по вашему мнению, такой вопрос будет рассматриваться во время деловой встречи? Неужели вы считаете, что он будет обсуждать опасность возможного переворота на заранее запланированном совещании?
      - В который раз мне приходится повторять, что его информацию никто не смог подтвердить - ни мы, ни англичане. Вообще никто!
      - Райан, по вашему мнению, заговор, имеющий целью военный переворот, особенно в такой стране как Советский Союз, будет готовиться в обстановке полной секретности? - спросил Фаулер.
      - Конечно.
      - Тогда как вы можете рассчитывать на подтверждение этого из других источников? - Фаулер говорил как адвокат на судебном заседании.
      - Да, сэр, на это трудно надеяться, - признал Райан.
      - Следовательно, информация, полученная от Кадышева, - это лучшее, чем мы располагаем, верно?
      - Да, господин президент, если она соответствует истине.
      - Вы говорите, что у вас нет надежных доказательств, подтверждающих ее?
      - Совершенно верно, господин президент.
      - Но в то же время вы не имеете достоверной информации, опровергающей сообщения Кадышева, правда?
      - Сэр, у нас есть основания...
      - Отвечайте на мой вопрос!
      Правая ладонь Райана сжалась в твердый, побелевший от напряжения кулак.
      - Нет, господин президент, такой информации у нас нет.
      - А те сведения, что мы получали от него последние несколько лет, были надежными и достоверными?
      - Да, сэр.
      - Таким образом, исходя из этого, можно утверждать, что информация, присланная Кадышевым, является лучшей из всего, чем мы располагаем?
      - Да, сэр.
      - Благодарю вас. Предлагаю вам, доктор Райан, попытаться получить дополнительные сведения. Когда они поступят к вам, я буду готов выслушать их.
      Связь прервалась.
      Джек медленно встал. Ноги едва повиновались ему. Он сделал шаг к окну и закурил сигарету.
      - Я потерпел неудачу, - обратился он к миру, - Господи милосердный, какую неудачу...
      - Не по твоей вине, Джек, - заметил Гудли. Райан стремительно обернулся.
      - Эта фраза будет прекрасно выглядеть на моем надгробном памятнике, черт побери! "Не по твоей вине" был взорван наш безумный мир!
      - Перестань, Джек, все не так уж плохо.
      - Ты так думаешь? А ты слышал их голоса?
      ***
      Самолеты взлетали с палубы советского авианосца "Кузнецов" не так, как с американских авианосцев, где использовались катапульты. Носовая часть судна загибалась кверху подобно лыжному трамплину. Первый МИГ-29 устремился вперед со стартового положения, поднялся по изгибающейся плоскости и взвился в воздух. Такой взлет был тяжелым испытанием для летчиков и самолетов, но действовал исправно. За ним последовал второй истребитель, и оба повернули на восток. Они едва успели набрать высоту, когда ведущий услышал в своих наушниках жужжание.
      - Похоже на сигнал бедствия, - сообщил он ведомому. - Судя по частоте, один из наших.
      - Да, к востоку от юго-востока. Это точно один из наших. Кто же это может быть?
      - Не знаю.
      Ведущий передал эти сведения в штаб соединения, находящийся на "Кузнецове", и получил приказ выяснить источник сигнала бедствия.
      ***
      - Говорит "Сокол-2", - послышалось сообщение с "Хокая". - Видим два истребителя с русского авианосца, с большой скоростью направляются к нам, пеленг три-один-пять, расстояние двести пятьдесят миль от Стика.
      Капитан первого ранга Ричарде взглянул на экран тактического дисплея.
      - Спейд, это Стик. Иди на сближение и отгони.
      - Исполняю, - ответил Джексон. Он только что пополнил свои топливные баки и мог оставаться в воздухе часа три, у него все еще было шесть ракет.
      - Отогнать их? - удивленно спросил лейтенант Уолтере.
      - Шреддер, я тоже не знаю, что происходит. Джексон отвел в сторону ручку управления и начал поворот. Санчес повторил его маневр, снова отойдя на некоторое расстояние.
      Две пары истребителей продолжали полет на встречных курсах, сближаясь со скоростью чуть меньше тысячи миль в час. Четыре минуты спустя оба "Томкэта" начали активное радиолокационное зондирование. В обычных условиях это насторожило бы русских, свидетельствуя о присутствии в этом районе американских истребителей. Однако новые американские радары обладали малой интенсивностью излучения, что снижало вероятность их обнаружения, и русские летчики не заметили их. Тем более что через несколько секунд они включили и собственные радары.
      ***
      - К нам приближаются два истребителя!
      Летчик ведущего русского самолета посмотрел на экран своего радиолокатора и нахмурился. Два МИГа взлетели для того, чтобы охранять воздушное пространство над своим тактическим соединением. Поступил приказ о повышении боевой готовности, и истребители поднялись в воздух. Теперь им было поручено осуществить что-то похожее на спасательную операцию, и потому у летчика не было никакого желания заниматься бессмысленными играми с американскими самолетами, особенно ночью. Он знал о присутствии американских самолетов. Его средства обнаружения отметили излучения от самолета раннего оповещения.
      - Поворачиваем направо, - приказал он ведомому. - Спускаемся до тысячи метров и начинаем поиски. - И все-таки он не выключил свой радар - пусть не думают, что с ним можно шутить.
      - Они уходят налево и начинают спуск.
      - Бад, действуй, - произнес Джексон. У Санчеса оставалось больше ракет. Робби прикроет его сзади.
      - Стик, докладывает "Сокол-2". Направлявшиеся в нашу сторону самолеты свернули на юг и пикируют вниз.
      На плечах Ричардса векторы курсов обоих самолетов, которые приближались к его авианосцу, изменились. В настоящий момент они действительно свернули, хотя должны были пройти довольно близко.
      - Что у них на уме?
      - По крайней мере они не знают, где мы находимся, - заметил начальник оперативного отдела. - Хотя радары их включены.
      - Ищут нас?
      - Да, пожалуй.
      - Ну что же, теперь мы знаем, откуда прилетели первые четыре. Ричарде взял микрофон связи с Джексоном и Санчесом.
      ***
      "Топи их" - таков был приказ. Робби поднял свой самолет выше. Санчес нырнул вниз, зайдя в хвост и чуть ниже обоих МИГов.
      - Американцы исчезли с моего экрана.
      - Не обращай на них внимания! Не забывай, мы ищем мигалку - человек нуждается в спасении. - Ведущий наклонил голову. - Вот, погляди. Это не сигнал бедствия? На поверхности, смотри на два часа...
      - Вижу.
      - Спускаюсь, следуй за мной!
      - Они пытаются ускользнуть, вниз и направо! - произнес в микрофон Бад. Атакую!
      Его истребитель находился всего в двух тысячах ярдов позади МИГов. Санчес выбрал для атаки "Сайдуайндер" и направил свой самолет на ведомого, "южного парня", который чуть отставал. "Томкэт" продолжал сближаться, летчик услышал в наушниках щебечущий звук и, нажав на кнопку, выпустил ракету. "Сайдуайндер А1М-9М" сорвался с направляющих и устремился к правому двигателю русского истребителя. Последовал взрыв. Едва успев заметить яркую вспышку, Санчес выпустил второй "Сайдуайндер".
      - Один сбит.
      - Что за черт! - Ведущий уголком глаза заметил вспышку, повернулся и увидел, что его ведомый падает вниз, таща за собой язык желтого пламени. Он туг же рванул налево ручку управления и одновременно нажал на кнопку, выбросившую позади самолета отвлекающие вспышки и массу мелких алюминиевых обрезков. Его глаза искали в темноте напавший на него самолет.
      Вторая ракета Санчеса пролетела справа от русского МИГа. Это не имело значения. Он все еще преследовал русский истребитель, и поворот на левое крыло привел того точно в перекрестие 20-миллиметровой пушки Санчеса. Короткая очередь - и у истребителя отвалилась часть крыла. Пилот едва успел катапультироваться. Санчес следил за тем, как раскрылся парашют. Минуту спустя, описав круг, он увидел, что оба русских летчика, судя по всему, уцелели. Бад остался доволен.
      - Сбиты двое. Стик, шесть спускаются вниз два парашюта.., погоди минуту.., на поверхности три мигалки, - сказал Джексон. Он сообщил свои координаты, и почти сразу с палубы "Теодора Рузвельта" взлетел вертолет.
      - Спейд, по-твоему, это так просто? - спросил Уолтере.
      - Мне самому казалось, что русские - куда более умелые пилоты, - признался капитан первого ранга. - А это походит на первый день утиной охоты.
      Через десять минут "Кузнецов" попытался установить радиосвязь со своими двумя МИГами и не получил ответа.
      ***
      Вертолет ВВС вернулся из Рокки-Флэтс. На нем, сопровождаемый пятью сотрудниками, прибыл майор Григгс. Все были в защитных костюмах. Двое сразу же подбежали к Кэллахану, который стоял возле саперных танков М-728.
      - Если все будет ладно, понадобится еще десять минут, - крикнул полковник Лайл из башни танка, шедшего первым.
      - Кто здесь руководит работами? - спросил один из прибывших.
      - А вы кто?
      - Парсонс, руководитель группы по ликвидации последствий ядерного взрыва.
      Лоуренс Парсонс возглавлял дежурную группу, одной из ее задач были действия при чрезвычайных ситуациях. И эта группа потерпела сегодня неудачу ей не удалось обнаружить ядерное устройство до его взрыва. Три такие группы находились наготове круглые сутки - одна недалеко от Вашингтона, другая в Неваде и третья, недавно созданная в Рокки-Флэтс, чтобы контролировать демонтаж завода по изготовлению ядерного оружия, принадлежавшего департаменту энергетики, который находился неподалеку от Денвера. Никто не ожидал, разумеется, что эти группы всегда будут в нужном месте и в нужное время. Парсонс держал в руке радиометр, и то, что он увидел на нем, не могло понравиться.
      - Сколько времени находились ваши люди в этой зоне?
      - С полчаса, может, минут сорок.
      - Еще десять минут, и всех необходимо вывести отсюда. Речь идет о радиоактивном облучении.
      - Почему? Майор сказал, что радиоактивные осадки...
      - Облучение тут вызвано нейтронной активацией. Здесь высокий уровень радиоактивности!
      Мурашки пробежали по спине Кэллахана. Его тело подвергается нападению сил, которые он не видит и не чувствует.
      - Под развалинами стадиона люди. Мы уже почти добрались до них.
      - Тогда действуйте быстрее! Как можно быстрее! Парсонс и его сотрудники направились обратно к вертолету. У них была своя работа. У дверцы их ждал человек в гражданской одежде.
      - А вы кто такой, черт побери? - рассерженно бросил Парсонс.
      - Я из ФБР. Что здесь произошло?
      - А вы не знаете?
      - Вашингтон требует информацию.
      - Ларри, тут уровень радиоактивности выше, чем возле стадиона! - сообщил один из членов группы.
      - Этого следовало ожидать, - ответил Парсонс. - Произошел наземный взрыв. - Он указал рукой. - Дальняя сторона стадиона - подветренная. Вблизи здания зона более защищенная.
      - Вы можете сообщить что-нибудь? - спросил агент ФБР.
      - Очень мало. - Парсонс пытался перекричать шум вращающегося ротора. Наземный взрыв, мощность меньше двадцати килотонн - это все, что могу сказать.
      - Сейчас здесь опасно?
      - Еще как, черт побери! Установим временный штаб - но где?
      - Как относительно Пресвитерианской больницы, что с наветренной стороны в двух милях отсюда? - предложил один из членов группы. - По другую сторону бульвара Авроры. Там должно быть безопасно.
      - Вы знаете, где это? - спросил Парсонс.
      - Да.
      - Тогда отправляйтесь к больнице! Кен, передай всем, чтобы убирались из этого района - здесь уровень зараженности на двадцать процентов выше, чем вблизи стадиона. Отберите образцы. Вот еще что, Кен: позаботься, чтобы они покинули место взрыва через десять минут - максимум через пятнадцать. Если понадобится, тащи их силой. Берись за работу прямо отсюда.
      - Понятно.
      Агент ФБР пригнулся, когда вертолет начал подниматься вверх. Оставшийся сотрудник группы Парсонса побежал вдоль выстроившихся пожарных машин, показывая жестами, чтобы они уезжали отсюда. Агент ФБР решил последовать их примеру. Через несколько минут он сел в свой автомобиль и направился на северо-восток.
      ***
      - Вот ведь как, - покачал головой майор Григгс, - я вовсе и забыл про нейтроны.
      - Огромное спасибо! - прокричал Кэллахан сквозь грохот танкового дизеля.
      - Ничего страшного, костюмы уменьшают облучение до сотни. Сотня не причинит особого вреда.
      Кэллахан услышал шум отъезжающих пожарных машин.
      - А как быть с людьми, что все еще под развалинами? Он нашел на броне танка микрофон внутренней связи.
      - У тебя десять минут, после этого мы все должны покинуть район радиоактивного заражения. Давай, навались!
      - Сделаем, приятель, - ответил командир танка. - Ну-ка, отойди. Трогаюсь на счет десять.
      Кэллахан отбежал в сторону. Полковник Лайл спрыгнул с танка и последовал его примеру. Внутри саперного танка водитель переключил сцепление на задний ход, танк отполз на десять ярдов, водитель довел число оборотов двигателя до красной черты и отпустил тормоза. М-728 раздавил пять автомобилей и отбросил их в сторону. Теперь танк двигался со скоростью миля в час, но не останавливался. Гусеницы разрывали асфальт - и вот он пробился сквозь разбитые автомобили.
      Территория, прилегающая непосредственно к стадиону, оказалась на удивление нетронутой. Обломки крыши и верхних этажей отбросило взрывной волной на сотни ярдов, а здесь асфальт был усыпан только кучками кирпича и осколками бетона. Автомобиль тут не проедет, но люди могут действовать. Пожарные подтащили шланги и принялись поливать все вокруг. Асфальт был все еще настолько горячим, что вода превращалась в пар. Кэллахан бежал перед танком, жестами посылая своих людей влево и вправо.
      ***
      - Ты знаешь, что напоминает это зрелище? - спросил один из специалистов, глядя вниз из вертолета, который кружил над стадионом.
      - Да, Чернобыль. Там тоже работали пожарные. - Парсонс постарался отогнать от себя эту мысль. - Летите с наветренной стороны, - скомандовал он пилоту. Энди, что ты думаешь об этом?
      - Наземный взрыв, его мощность была куда меньше ста килотонн, даже меньше двадцати пяти.
      - Тогда почему НОРАД так ошибся в расчетах, как ты считаешь?
      - Стоянка автомобилей. Асфальт и все эти горящие машины - создалась идеальная имитация материала черного тела. Господи, да здесь все на самом деле черное! Удивляюсь, что тепловой выброс не показался еще более мощным. Видишь, все остальное вокруг белое от недавно выпавшего снега? Получилось гигантское мегаотражение, да еще такой колоссальный контраст!
      - Пожалуй, ты прав, Энди, - согласился Парсонс. - Значит, террористы?
      - Сейчас это самое логичное предположение, Ларри. Но чтобы окончательно убедиться, понадобятся пробы с места взрыва.
      ***
      Звуки боя стихли. Слышалась только беспорядочная стрельба, и командир бронемашины "Брэдли" заключил, что русские местами отошли назад, может быть, вообще отступили к своим казармам. Похоже, это был разумный маневр, поскольку обе стороны понесли тяжелые потери и теперь в бой вступили БМП - боевые машины пехоты. Пешие солдаты, подумал он, умнее танкистов. Это объясняется тем, что у них для защиты вместо фута брони всего лишь рубашка. Раз ты уязвим, тебе приходится тщательно обдумывать каждый свой шаг. Он еще раз сменил позицию. Странно, как все получалось, хотя он отрабатывал этот маневр много раз. Когда бронемашина подъезжала к пересечению улицы, из нее вышел солдат и осторожно заглянул за угол.
      - Никого, сержант. Все... - одну минуту! Что-то движется по улице, милях в двух... - Солдат поднял к глазам бинокль. - БМП! С ракетной установкой!
      Отлично, подумал сержант, не иначе ведут разведку для наступления. Его задача была очень простой, она состояла из двух этапов: требовалось обнаружить противника и не допустить, чтобы этот противник успешно осуществил свою разведывательную миссию.
      - Вижу еще одного!
      - Приготовиться к движению. От пересечения направо, цели с правой стороны, - добавил сержант, чтобы дать стрелку время на подготовку.
      - Готов, сержант!
      - Вперед!
      Бронированный корпус "Брэдли" качнулся назад, и машина выскочила на перекресток. Стрелок повернул башню. Все так походило на занятия в тире по стрельбе из малокалиберного оружия. Две БМП ехали прямо на них. Стрелок открыл огонь по ближайшей из них, и первые же снаряды взорвали противотанковую ракетную установку. БМП резко свернула влево и врезалась в автомобили, стоящие вдоль тротуара. Стрелок "Брэдли" уже перенес огонь на вторую машину, попытавшуюся увернуться, взяв вправо, однако для такого маневра улица оказалась слишком узкой. Автоматическая пушка, которой был вооружен "Брэдли", представляла собой удачное сочетание лучших качеств пулемета и обычной пушки. Стрелок следил за полетом трассирующих снарядов, откорректировал их направление точно в цель и с удовлетворением увидел, как взорвалась боевая машина русских. Но в этот момент...
      - Сдай назад - быстро! - крикнул в интерком сержант. За двумя БМП разведки показалась третья. "Брэдли" мгновенно откатился на исходную позицию. Едва его корпус скрылся за углом, как по улице, через перекресток, где только что стояла американская бронемашина, пролетел ракетный снаряд, волочащий за собой тонкий провод управления. Он взорвался в нескольких сотнях метров.
      - Пора уходить отсюда, разворачивайся, - скомандовал командир. Затем выключил рацию.
      - Докладывает "Дельта-33". Натолкнулись на разведывательные БМП противника. Две уничтожил, но третья заметила нас. Появляется все больше "друзей", сэр.
      ***
      - Генерал, мы отогнали их назад за разделительную полосу. Сейчас я могу удерживать позиции против тех сил, что противостоят нам, но, если к ним поступит подкрепление, я окажусь в заднице, - произнес подполковник Лонг. Сэр, мы нуждаемся в помощи!
      - О'кей, я обеспечу воздушную поддержку через десять минут. Они уже приближаются к вам.
      - Неплохо для начала, но мне понадобится что-то более весомое, сэр.
      Верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе повернулся к своему начальнику оперативного отдела.
      - Что у нас наготове?
      - Второй дивизион Одиннадцатого бронетанкового полка, сэр. Уже выходит из места расположения.
      - Что там между ними и Берлином?
      - Вы имеете в виду русских? Их там очень мало. Если наши части будут передвигаться быстро...
      - Отдайте команду.
      Верховный главнокомандующий вернулся к своему письменному столу и поднял трубку прямой телефонной связи с Вашингтоном.
      ***
      - Да, в чем дело? - спросил Фаулер.
      - Сэр, у нас есть сведения, что русские шлют подкрепления в Берлин. Я только что отдал приказ второму дивизиону Одиннадцатого бронетанкового полка двинуться к Берлину для усиления нашей бригады. Кроме того, к месту боя летят самолеты для оценки ситуации.
      - Каковы, по-вашему, их намерения?
      - Это мне неизвестно, сэр. Мы не можем понять, чем вызвано их нападение, но наши люди продолжают гибнуть. А что сообщили вам русские, господин президент?
      - Они спрашивают, почему мы напали на них, генерал.
      - Они что, спятили? - Или это вызвано чем-то еще, подумал главнокомандующий. Чем-то еще более страшным?
      - Генерал, - послышался женский голос. Видно, там эта Эллиот, подумал главнокомандующий. - Мне требуется совершенно четкий ответ. Вы уверены, что именно русские первыми вступили в бой?
      - Совершенно уверен, мадам! - разгоряченно ответил главнокомандующий. Командир Берлинской бригады, судя по всему, погиб. Начальник штаба бригады подполковник Эдвард Лонг. Я знаю этого парня, он отличный офицер, умный и находчивый. По его словам, русские открыли огонь по нашей бригаде без всякого предупреждения в тот момент, когда войска получили приказ из Вашингтона о боевой готовности. У наших танкистов даже пушки не были заряжены. Повторяю, мадам, именно русские начали боевые действия - это абсолютно точно. Итак, вы даете мне разрешение, господин президент, на то, чтобы подтянуть подкрепления?
      - А если вы не получите такого разрешения? - спросил Фаулер.
      - Тогда, господин президент, вам придется подписать тысяч пять писем родным погибших.
      - Ну хорошо, посылайте подкрепления. Передайте в Берлин, чтобы там не предпринимали наступательных действий. Мы пытаемся снять напряжение.
      - Желаю успеха, господин президент, но здесь мне приходится командовать войсками.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ТАНКОВЫЙ ПОЛК БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ НА НАШУ БЕРЛИНСКУЮ БРИГАДУ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛ С КОМАНДУЮЩИМ, И ОН ПОДТВЕРДИЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ. ЧТО ПРОИСХОДИТ В БЕРЛИНЕ? ПОЧЕМУ ВАШИ ВОЙСКА АТАКУЮТ НАШИ ВОЙСКА?
      - Мы получили что-нибудь из Берлина? - спросил Нармонов. Министр обороны покачал головой.
      - Нет, но передовые разведывательные части должны сейчас входить в город. Радиосвязь крайне ненадежна. Наши высокочастотные трансиверы плохо действуют в городах - для них устойчивая связь возможна лишь в пределах видимости. Сведения, которые мы получаем, отрывочны и представляют собой главным образом тактические переговоры между командирами мелких подразделений. Нам еще не удалось установить связь с командиром полка. Не исключено, что он погиб. Вообще, - напомнил министр обороны, - американцы стремятся в первую очередь вывести из строя командный состав.
      - Таким образом, по сути мы не знаем, что происходит?
      - Нет, но я убежден, что ни один советский командир не откроет огонь против американцев без веских на то оснований!
      Головко закрыл глаза и выругался про себя. Теперь министр обороны начинает терять самообладание.
      - Сергей Николаевич? - обратился Нармонов к Головко.
      - КГБ не может представить никакой новой информации. Можно предполагать, что все американские ракетные базы наземного базирования, а также подводные ракетоносцы, находящиеся в море, сейчас в состоянии полной боевой готовности. По нашим данным, американские ракетоносцы, находящиеся на базах, выйдут в море в течение ближайших часов.
      - А наши подводные ракетоносцы?
      - Один выходит с базы. Остальные готовятся покинуть гавани. Потребуются почти сутки, чтобы все вышли в море.
      - Почему мы действуем так медленно? - недовольно спросил Нармонов.
      - У американцев два полных экипажа для каждой подлодки. У нас - только один. Им гораздо проще выпустить их в плавание.
      - Значит, вы сообщаете мне, что их стратегические силы полностью или почти полностью готовы, тогда как наши еще нет?
      - Все наши ракеты наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности.
      - Андрей Ильич, вы еще не подготовили ответ американцам?..
      - Итак, что мне им ответить? - спросил Нармонов. В комнату вошел полковник.
      - Получено сообщение из Берлина. - Он передал текст министру обороны:
      "Американцы продвинулись в восточную часть города. Первая группа наших разведывательных БМП попала под их огонь. Подбиты три машины, в одной из них убит командир части. Мы открыли ответный огонь и подбили две американские боевые машины. Пока установить связь с нашим полком не удалось."
      Затем министр обороны взял другой листок:
      "Авианосец "Кузнецов" докладывает, что поднял в воздух два патрульных истребителя. Они услышали сигнал бедствия и полетели на него. Затем связь с истребителями прервалась. В четырехстах километрах находится американская боевая группа с авианосцем. Наша эскадра ждет указаний."
      - Что все это значит?
      Министр обороны проверил время высылки второй депеши.
      - Если к данному моменту наши самолеты не вернулись на авианосец, у них вот-вот кончится топливо. Следует предположить, что они погибли по неизвестной причине, однако близость американской боевой группы с авианосцем вызывает тревогу... Что все-таки они делают, черт побери?
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      Я УБЕЖДЕН, ЧТО НИ ОДИН СОВЕТСКИЙ КОМАНДИР НЕ НАПАДЕТ НА АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРИКАЗА. А ТАКИХ ПРИКАЗОВ НЕ БЫЛО. МЫ ВЫСЛАЛИ В БЕРЛИН ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ, ЧТОБЫ РАССЛЕДОВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ТАМ. НА НИХ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ ВАШИМИ ВОЙСКАМИ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА, ВДАЛИ (c)Т ВАШИХ БАЗ. ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?
      - О чем он говорит, черт его побери? Что я делаю? А вот что делает он? проворчал Фаулер. На панели вспыхнула лампочка. Сигнал из ЦРУ. Президент нажал кнопку, добавив еще одного участника к селекторному совещанию.
      - Все зависит от того, кто этот "он", - предостерегла Эллиот.
      - Да, слушаю.
      - Господин президент, у нас все перепуталось.
      - Райан! Нам нужен не анализ ситуации, а всего лишь информация! - крикнула Эллиот. - Она у вас есть?
      - Советы выпускают в море свои подлодки из гаваней Северного флота. Один подводный ракетоносец сейчас, судя по всему, оставляет базу.
      - Значит, их ракетные войска наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности?
      - Совершенно верно.
      - И теперь они усиливают соединения своих подводных ракетоносцев?
      - Да, господин президент.
      - А хорошие новости у вас есть?
      - Сэр, хорошая новость уже в том, что других новостей нет, и вы...
      - Слушайте, Райан. Предупреждаю вас в последний раз: от вас мне нужна информация, и ничего больше. Это вы познакомили меня с материалами Кадышева и теперь утверждаете, что им нельзя верить. Почему же я должен верить вам сейчас?
      - Сэр, когда я передавал вам эти материалы, я предупредил, что они ничем не подтверждены!
      - Думаю, теперь у нас есть подтверждение, - послышался голос Лиз. Генерал Борштейн, если советские ракетные войска находятся в состоянии полной боевой готовности, насколько велика угрожающая нам опасность?
      - Самым быстрым средством доставки ядерного оружия к цели у русских являются межконтинентальные баллистические ракеты. Расчеты показывают, что один полк ракет СС-18 нацелен на район Вашингтона, а большинство остальных на наши ракетные базы в Северной и Южной Дакоте, а также на базы подводных ракетоносцев, в том числе в Чарлстоне, Кингс-Бэй, Бангоре. Нас предупредят о запуске за двадцать пять минут до накрытия ими цели.
      - Значит, и мы тоже будем их целью? - спросила Лиз.
      - Вполне реальное предположение, доктор Эллиот.
      - И теперь своими СС-18 они попытаются исправить то, чего им не удалось добиться своей первой бомбой?
      - Если это была их бомба, то это так.
      - Генерал Фремонт, где находится резервный ЛКП?
      - Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.
      И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.
      - Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?
      - Да.
      - Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, - тихо произнес Фаулер.
      Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, ее лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Все шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение - может быть, уже принял, - и она умрет, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.
      - Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, - с трудом выдавила она.
      - Вернемся к сообщению русских, господин президент, - сказал генерал Фремонт. - "...дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там." Сэр, это похоже на подкрепление.
      ***
      Молоденький пожарный нашел первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и еще Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего - это был полицейский - и отнес к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский еще был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и все время, пока их везли в машине "скорой помощи", пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замерз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Все это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.
      Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряженного бетона. Она была разрушена взрывом, и половина ее рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебедки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.
      Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошел через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.
      Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь ее плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошел в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.
      - Быстро, заберите их! - скомандовал он своим людям. - Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!
      Кэллахан осмотрел кабинки в туалете - все оказались пустыми. Еще раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они поили дальше и оказались в вестибюле.
      Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все еще темнеющие на фоне далекого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно завороженный, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.
      Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищенным от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что еще недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным.
      По крайней мере триста обгоревших трупов все еще сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.
      - Пошли, шеф, - произнес полковник Лайл, беря его под руку. Кэллахан опустился на пол, и Лайл увидел, как стекла его маски изнутри залило рвотой. Полковник снял маску с пожарного и вытер ему лицо.
      - Пошли, нельзя терять времени. Здесь все кончено. Вы исполнили свой долг.
      Оказалось, что были найдены еще четыре пока живых человека. Пожарные положили их на плоскую броню танка над двигателем, и М-728 тут же отправился к пункту первой помощи. Оставшиеся пожарные встали под падающие струи воды, смыли все, что можно было смыть, и пошли к выходу.
      ***
      По-видимому, единственной удачей за весь день оказалось то, подумал Ларри Парсонс, что выпал снег. Снежный покров смягчил тепловой удар по ближайшим зданиям. Вместо сотен пылающих домов горело всего несколько. К тому же солнце, выглянувшее накануне после полудня, оказалось достаточно жарким, так что во дворах и на крышах домов вокруг стадиона образовалась ледяная корка. Парсонс искал радиоактивные осадки. Его сотрудники пользовались для этого сцинтилляционными счетчиками. Трудно поверить в то, что, хотя ядерная бомба превращает значительную часть своей массы в энергию, общее количество массы, потерянной в результате этого процесса, ничтожно. Вдобавок, материю почти невозможно полностью уничтожить, и Парсонс искал осадки от ядерного устройства. Найти их оказалось проще, чем он предполагал. Осадки были темными и очень радиоактивными и резко выделялись на белой поверхности. Парсонс обнаружил шесть пятен с исключительно высоким уровнем радиации в двух милях от подветренной стороны стадиона. Он выбрал то пятно, что было самым радиоактивным.
      Одетый в свой защитный костюм со свинцовой подкладкой, Парсонс тяжело шагал по лужайке, покрытой снегом. Похоже, в доме жила пожилая пара. Дети не станут вместо снежной бабы лепить ангелов. Радиометр щелкал все чаще... Вот здесь.
      По размеру осадки чуть превышали частицы пыли, но их оказалось много. Скорее всего это превращенные в пыль гравий и асфальт с автомобильной стоянки, подумал Парсонс. Если ему повезло, то эти осадки втянуло в центр огненного шара и они слились с частицами вещества самой бомбы. Если повезло. Парсонс подцепил совком темные частицы и высыпал их в пластиковый мешочек. Затем бросил мешочек своему напарнику, тут же опустившему его в свинцовое ведро.
      - Очень высокая степень радиации, Ларри!
      - Знаю. Возьму еще один образец. Он подцепил совком еще горстку темных частиц и тоже высыпал их в мешочек. Затем поднес к губам портативную рацию.
      - Говорит Парсонс. Нашли что-нибудь?
      - Да, три хороших образца, Ларри. Думаю, для анализа достаточно.
      - Встретимся у вертолета.
      - Иду.
      Парсонс вместе с напарником пошел прочь, не обращая внимания на любопытные глаза, наблюдающие за ними из окон дома.
      В данный момент эти люди не интересовали его. Слава Богу, подумал он, что они не докучали вопросами. Вертолет со все еще вращающимся ротором стоял посреди улицы.
      - Куда теперь? - спросил Энди Боулер.
      - Летим на командный пункт, это там, где раньше был торговый центр. Там, должно быть, поуютнее. А ты забирай образцы и прогони их через спектрометр.
      - Тебе тоже стоило бы присутствовать при этом.
      - Не могу, - качнул головой Парсонс. - Должен позвонить в Вашингтон. Это не то, о чем нам говорили. Кто-то напортачил, и я должен сообщить об этом. Нужно где-то найти наземную линию связи.
      ***
      В конференц-зал было проведено не меньше сорока телефонных линий, причем одна из них была прямой линией Райана. Его внимание привлекло электронное жужжание. Джек нажал на мигающую кнопку и поднял трубку.
      - Райан слушает.
      - Джек, что происходит? - спросила мужа Кэти Райан. В ее голосе звучала тревога, хотя паники не было.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Местная телевизионная станция сообщила, что в Денвере взорвалась атомная бомба. Это - война, Джек?
      - Кэти, я не могу... - нет, милая, это не война.
      - Джек, они показали разрушения. Может быть, мне нужно что-то предпринять?
      - Нет, Кэти. Ты знаешь почти столько же, сколько и я. А мы знаем только, что там что-то произошло. Но обстоятельства неизвестны, и мы пытаемся выяснить их. Президент со своим советником по национальной безопасности находится в Кэмп-Дэвиде и...
      - С Эллиот?
      - Да. Сейчас они ведут переговоры с русскими. Прости, дорогая, у меня много работы.
      - Может быть, увезти куда-нибудь детей?
      Правильным ответом на этот вопрос, честным, хотя и тревожным, сказал себе Джек, будет ответить жене, что ей нужно остаться дома, что им нужно разделить опасность со всеми остальными, однако беда в том, что он сам не знает, где его семья окажется в безопасности. Райан посмотрел в окно, медля с ответом.
      - Нет.
      - Лиз Эллиот дает советы президенту?
      - Да.
      - Джек, она маленький, слабый человек. Может быть, она умна, но внутренне слаба и нерешительна.
      - Мне это известно. Кэти, я действительно должен заниматься работой.
      - Я люблю тебя, Джек.
      - И я тоже люблю тебя, дорогая. До свиданья. - Джек положил трубку. Новости стали всеобщим достоянием, - громко произнес он. - Вместе с фотографиями.
      - Джек! - окликнул его старший дежурный офицер. - Только что поступила молния из "Ассошиэйтед пресс": перестрелка между американскими и советскими частями в Берлине. Агентство Рейтер сообщило о взрыве в Денвере.
      Райан позвонил Мюррею.
      - Ты получил сообщения из службы новостей?
      - Джек, я знал, что из этого ничего не выйдет.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Президент отдал нам приказ закрыть телевизионные компании. Думаю, мы где-то допустили ошибку.
      - Просто великолепно! Тебе следовало отказаться выполнять такое распоряжение, Дэн.
      - Я попытался.
      ***
      В мире коммуникаций было слишком много дублирования, слишком часто пересекались интересы. Два спутника связи, обслуживающие Соединенные Штаты, все еще функционировали, и система микроволновых ретрансляторов, предшествовавшая спутниковой связи, продолжала действовать. Основные телевизионные компании управлялись не только из Нью-Йорка и Атланты. Бюро компании Эн-би-си, получив тайное сообщение из центра Рокфеллера, взяло на себя управление всей телевизионной сетью. Си-би-эс и Эй-би-си сделали то же самое, передав управление сетями соответственно Вашингтону и Чикаго. Раздраженные репортеры сообщили телезрителям, что агенты ФБР грубейшим образом нарушили первую поправку к Конституции США и "захватили в качестве заложников" сотрудников служб новостей главных телевизионных компаний в их штаб-квартирах. Эй-би-си была вне себя от ярости из-за гибели всей своей группы в Денвере, но даже смерть сотрудников мало что значила по сравнению с масштабами сенсации. Общеизвестный "кот" вырвался из мешка, и телефонные линии в комнате для прессы в Белом доме раскалились докрасна. Многим репортерам был известен номер телефона в Кэмп-Дэвиде. Там неизменно отвечали, что президент не может сейчас сделать никакого заявления. Это только ухудшило ситуацию. Филиал компании Си-би-эс в Омахе, штат Небраска, всего лишь послал своих сотрудников, которые проехали мимо штаба стратегической авиации и сразу обратили внимание на усиленную охрану и на то, что аэродром опустел. Эти фотографии будут опубликованы по всей стране и разойдутся по всем телевизионным станциям уже через несколько минут, но наилучшую - или наихудшую - службу сослужили местные станции. В Америке вряд ли найдется город, где не было бы арсенала национальной гвардии или базы для резервистов. Попытка скрыть лихорадочную деятельность, повсеместно охватившую их, была равносильна попытке скрыть восход солнца, и службы новостей немедленно информировали всех об этом. Для того чтобы подтвердить серьезность этих сообщений, понадобилось всего лишь несколько минут показа сделанной в Денвере станцией KOLD видеозаписи, которая повторялась снова и снова, и сразу стало понятно, что происходит.
      ***
      Все телефоны в Пресвитерианской больнице Авроры были заняты. Парсонс знал, что в его власти освободить любой из них, но ему показалось проще перейти улицу к почти пустому торговому центру. Там он увидел агента ФБР в синей служебной куртке, на которой крупными буквами значилось место его работы.
      - Вы - тот самый парень со стадиона? - спросил Парсонс. Он уже снял шлем, но на нем все еще был металлический защитный костюм.
      - Да.
      - Мне нужен телефон.
      - Можете сберечь свои четвертаки.
      Они стояли у магазина мужской одежды. На его двери была наклейка, что магазин принят на охрану с сигнализацией, но сигнализация выглядела дешевой и ненадежной. Агент достал свой табельный револьвер и выстрелил пять раз в толстое стекло.
      - Прошу, дружище.
      Парсонс подбежал к прилавку, снял трубку телефона, принадлежащего магазину, и набрал номер своей штаб-квартиры в Вашингтоне. Телефон молчал.
      - Вы куда звоните?
      - Вашингтон, округ Колумбия.
      - Междугородная связь не действует.
      - Почему? Телефонная компания не должна была так пострадать от взрыва.
      - Мы отключили междугородную связь. По приказу из Вашингтона, - объяснил агент.
      - И кто же отдал этот идиотский приказ?
      - Президент.
      - Поразительно. Мне нужно немедленно позвонить.
      - Подождите. - Агент снял трубку и набрал номер своего отделения.
      - Хоскинс слушает.
      - Говорит Парсонс, руководитель группы по чрезвычайным ситуациям при ядерных катастрофах. Вы можете передать в Вашингтон то, что я сейчас вам скажу?
      - Конечно.
      - Тогда слушайте. Бомба взорвалась на поверхности, ее мощность менее пятнадцати килотонн. Мы отобрали образцы осадков для анализа. Сейчас их везут в Рок-Флэтс, где будут изучать на спектрометре. Вы уверены, что сможете передать это?
      - Да, я знаю, как поступить.
      - Действуйте. - Парсонс повесил трубку.
      - Вы собрали частицы от этой бомбы? - В голосе агента звучало изумление.
      - Кажется невероятным, да? Именно из этого и состоят радиоактивные осадки - частицы взорвавшейся бомбы, соединившиеся с посторонними частицами.
      - И что дальше?
      - А дальше мы сможем узнать много интересных подробностей. Пошли, - сказал Парсонс агенту ФБР. Они перебежали через улицу к Пресвитерианской больнице. Парсонс заключил, что присутствие агента ФБР может оказаться весьма полезным.
      ***
      - Джек, мы получили информацию из Денвера, от Уолта Хоскинса. Это был Наземный взрыв, примерно пятьдесят килотонн. Ребята из группы расследования чрезвычайных ядерных ситуаций отобрали образцы и собираются подвергнуть их анализу.
      Райан поспешно записал слова Мюррея.
      - Количество пострадавших?
      - Этого не сообщили.
      - Пятьдесят килотонн, - задумчиво произнес начальник НТО. - Маловато по сравнению с информацией со спутников, но возможно. И все-таки слишком мощная бомба для террористического акта.
      Ф-16С, "Боевые соколы", не были идеальными самолетами для такой операции, но они обладали большой скоростью. Всего двадцать минут назад четыре истребителя вылетели с базы ВВС в Рамштейне. Поднятые в воздух по объявленной ранее боевой готовности номер три, они направились на восток в сторону того, что по-прежнему называли внутригерманской границей. Они даже не успели долететь туда, как новый приказ послал их к южной части Берлина посмотреть, что происходит в расположении Берлинской бригады. Четыре "Орла", Ф-15, взлетевшие из Битбурга, обеспечивали им прикрытие с воздуха. Все восемь американских истребителей имели на вооружении только ракеты класса "воздух воздух", Ф-16 несли вместо бомб по два топливных бака, а "Орлы" - объемистые топливные элементы. С высоты в десять тысяч футов они видели на земле вспышки и взрывы. Звено из четырех истребителей разбилось на пары и спустилось, чтобы изучить обстановку с более близкого расстояния, а "Орлы" барражировали высоко в небе. Позднее выяснилось, что причин на то было две. Прежде всего, летчики были более чем застигнуты врасплох, чтобы приготовиться к возможной опасности; к тому же потери американских ВВС над Ираком были настолько незначительными, что летчики просто упустили из виду, что сейчас находятся в другом регионе.
      На вооружении русского танкового полка находились противовоздушные ракеты класса "земля - воздух", СА-8 и СА-11, а также обычный комплект зенитных установок "Шилка" калибром 23 миллиметра. Командир зенитной роты ждал этого момента и не включал свои радиолокационные установки, короче говоря, проявил немалую находчивость, которой так не хватало иракцам. Он дожидался, когда американские самолеты снизятся до тысячи метров, прежде чем дать приказ открыть огонь.
      Едва засветились экраны предупреждения об опасности на американских истребителях, как с восточной стороны русской базы им навстречу взмыл рой зенитных ракет. "Орлы", находящиеся значительно выше, имели куда больше шансов уклониться от ракет, чем "Боевые соколы", которые летели прямо на ракеты. Одна пара истребителей была сбита через несколько секунд, но вторая пара сумела уклониться от первой волны ракет. Однако один из истребителей второй пары пострадал от осколков второй волны ракет СА-11, от которой почти уклонился. Летчик катапультировался, однако погиб при слишком сильном ударе о крышу жилого дома. Четвертый Ф-16 сумел спастись - он спикировал к самой земле, включил форсаж и с ревом над крышами домов улетел на запад. К нему присоединились два "Орла". Всего на город упало пять подбитых американских истребителей. Уцелел лишь один летчик. Спасшиеся самолеты сообщили о происшедшем по радио командующему американскими ВВС в Европе, штаб которого находился в Рамштейне. По его приказу к взлету уже готовилось двенадцать истребителей Ф-16 с полной боевой нагрузкой. Следующий налет американских самолетов будет совсем другим.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      МЫ ПОСЛАЛИ В БЕРЛИН НЕСКОЛЬКО САМОЛЕТОВ ДЛЯ ВЫЯСНЕНИЯ СИТУАЦИИ. ОНИ БЫЛИ СБИТЫ СОВЕТСКИМИ РАКЕТАМИ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. ПОЧЕМУ ЭТО ПРОИЗОШЛО?
      - Что это значит?
      - "Сбиты без предупреждения"? Там идет сражение, именно поэтому туда и были посланы американские самолеты! У нашего полка есть зенитные части, объяснил министр обороны. - На вооружении этих частей противовоздушные ракеты малой дальности действия, способные поражать лишь самолеты на небольшой высоте. Если бы американцы только изучали ситуацию с безопасной высоты десять тысяч метров, - мы не смогли бы даже коснуться их. В данном случае они, до-видимому, спустились ниже, по-видимому, пытались поддерживать наступление своих войск с воздуха. Только при таких условиях мы могли сбить их.
      - Но у нас нет никакой информации?
      - Действительно нет, нам еще не удалось установить связь.
      - Не станем отвечать на этот вопрос американского президента.
      - Тогда мы совершим ошибку, - заметил Головко.
      - Ситуация и без того достаточно опасна, - сердито произнес Нармонов. - Мы не знаем, что там происходит. Как мне отвечать, если, как он утверждает, у него есть сведения о событиях в Берлине, а у меня их нет?
      - Не ответив на этот запрос, мы как бы признаем свою вину.
      - Мы вовсе ничего не признаем! - вышел из себя министр обороны. - Мы не пошли бы на это, даже если бы они напали на нас, а нам неизвестно, произошло ли вообще такое нападение или нет.
      - Давайте так и ответим, - посоветовал Головко. - Может быть, если они поймут, что мы тоже ничего не понимаем, как и они, то поверят...
      - Но они не поймут и не поверят. Нас уже обвинили в нападении, как же они поверят заявлению, что мы не контролируем ситуацию в этом районе.
      Нармонов отошел к столу в углу кабинета и налил чашку чая. Тем временем его советники по разведке и обороне обменивались - чем, аргументами? - то ли это слово? Советский президент взглянул на потолок. Этот центр управления существовал еще со времен Сталина. Ответвление одной из линий метрополитена, построенного Лазарем Кагановичем, любимчиком Сталина, евреем и отчаянным антисемитом, самым верным его сподвижником, оно находилось на сотне метров под землей. А теперь советники объяснили Нармонову, что даже этот бункер больше не гарантирует безопасности.
      О чем думает Фаулер? - спросил себя Нармонов. Несомненно, смерть стольких американских граждан потрясла его, но неужели он действительно полагает, что виноваты в этом Советы? И что вообще происходит? Сражение в Берлине, какое-то столкновение между морскими эскадрами в Средиземном море, ничем не связанные между собой, - а может, это звенья одной цепи?
      Разве это имеет значение? Нармонов пристально посмотрел на картину, висевшую на стене. Нет, понял он, это не имеет значения. И он, и Фаулер политические деятели, для которых внешнее впечатление весомее действительности, и представление - важнее фактов. Американец солгал ему в Риме по пустячному вопросу. Может быть, он обманывает и сейчас? Если так, то не потрачены ли впустую последние десять лет? Похоже, потрачены.
      Как начинаются войны? - спросил себя Нармонов, все еще стоя в углу. История свидетельствует, что завоевательные войны начинали сильные люди, стремившиеся стать еще сильнее. Однако время людей с имперскими амбициями прошло. Хотя последний такой преступник умер не так давно. В двадцатом веке многое изменилось. Как началась первая мировая война? Больной туберкулезом убийца застрелил паяца, которого не любили до такой степени, что его собственная семья не явилась на похороны. Властная дипломатическая нота заставила царя Николая II выступить на защиту людей, которых он не любил, и с этого момента счет пошел на годы. Нармонов вспомнил, что у последнего из русских царей была в руках возможность остановить все это, но он не воспользовался ею. Если бы он только знал, чем кончится его решение вступить в войну, возможно, он нашел бы в себе силы остановить ее, но в момент страха и слабости он подписал приказ о мобилизации, который положил конец одному веку и начал другой. Та война началась потому, что маленькие, испуганные люди боялись войны меньше, чем публичного проявления собственной слабости.
      И Фаулер именно такой человек, думал Нармонов. Гордец, надменный и высокомерный, решивший солгать по тривиальному вопросу лишь из-за опасения, что может упасть в моих глазах. Гибель сограждан приведет американского президента в ярость. Перед ним встанет страх новых смертей, но опасение проявить слабость испугает его куда больше. И судьба моей страны зависит от прихоти такого человека.
      Нармонов оказался в изощренной ловушке. Ирония происходящего могла вызвать лишь горькую улыбку. Советский президент поставил на стол чашку с чаем - его желудок не мог выдержать горячую, внезапно показавшуюся отвратительной жидкость. Может ли он позволить себе проявить слабость? Это только подтолкнет Фаулера к дальнейшему безрассудству. Андрей Ильич спрашивал себя, а не применимо ли его представление о Джонатане Роберте Фаулере к нему самому?.. Он не мог ответить. Разве бездействие - не проявление слабости?
      ***
      - Ответ не поступил? - спросил Фаулер старшину.
      - Нет, сэр, ответа не было. - Глаза Оронтии не отрывались от экрана компьютера.
      - Боже мой, - пробормотал президент. - Столько людей погибло!
      И я могла оказаться в их числе, подумала Лиз Эллиот. Эта мысль возвращалась к ней снова и снова, подобно волнам, что накатывают на берег, разбиваются пеной и откатываются назад только затем, чтобы снова разбиться о те же скалы. Кто-то хотел убить нас, и я являюсь частью этих "нас". А мы не знаем, кто или почему...
      - Мы не можем допустить, чтобы это продолжалось. Но мы даже не знаем, что нужно остановить. Кто занимается этим? Почему они делают это? Лиз посмотрела на часы и рассчитала время, оставшееся до прибытия Летающего командного пункта. Жаль, что мы не полетели на первом. Почему мы не подумали о том, чтобы приказать ему лететь в Хагерстаун и там принять нас на борт! Оказавшись здесь, мы стали такой идеальной целью, что если они захотят убить нас, то теперь не промахнутся, правда?
      - Как мы можем не допустить, чтобы это продолжалось? - спросила Лиз. - Он даже не отвечает нам.
      "Морской дьявол-1-3", противолодочный самолет "Р-ЗС Орион", вылетевший из военно-морской базы на острове Кодиак, пробивался через порывистый ветер на малой, примерно пятьсот футов, высоте. Он уже установил первую линию из десяти акустических буев обнаружения в десяти милях к юго-западу от местонахождения "Мэна". В хвостовой части самолета гидроакустики сидели в своих креслах с высокими спинками, плотно пристегнутые к ним - большинство с пакетами от морской болезни под рукой, - и пытались разобраться в изображении на своих дисплеях. Прошло несколько минут, прежде чем все наладилось.
      ***
      - Господи, это же моя лодка, - сказал Джим Росселли. Он набрал номер на своем телефоне и попросил вызвать коммодора Манкузо.
      - Барт, что у них происходи г?
      - "Мэн" сообщил о столкновении, повреждены винт и гребной вал. Сейчас его охраняет самолет Р-3, и мы направили подлодку "Омаха" с указанием прибыть на место как можно быстрее. Это хорошие новости. А плохие заключаются в том, что в момент столкновения "Мэн" висел на хвосте у русской подлодки класса "Акула".
      - Зачем "Мэн" занимался слежкой?
      - Гарри убедил меня и оперативное управление, что это - совсем неплохая идея, Джим. Беспокоиться об этом сейчас уже слишком поздно. Думаю, все кончится благополучно! "Акула" еще далеко. Ты слышал, что проделал Гарри в прошлом году с "Омахой"?
      - Да - и сразу пришел к выводу, что у него что-то сдвинулось в голове.
      - Слушай, все будет в порядке. Сейчас я занимаюсь тем, что выпускаю в море свои ракетоносцы, Джим. Если я больше тебе не нужен, мне следует заниматься делами.
      - Ладно, - Росселли положил трубку.
      - Что там еще стряслось? - спросил Рокки Барнс. Росселли передал ему текст шифровки.
      - Моя прежняя подлодка вышла из строя и потеряла ход в Аляскинском заливе. А рядом шныряет русская подлодка.
      - Послушай, ты же сам говорил мне, какие бесшумные у нас ракетоносцы. Русские даже не знают, где их искать.
      - Говорил.
      - Не расстраивайся, Джим. Ведь я тоже был, наверно, знаком с кем-нибудь из летчиков, только что погибших над Берлином.
      - Черт побери, где этот Уилкс? Он уже давно должен был приехать! негодовал Росселли. - У него хорошая машина.
      - Ничего не могу сказать, дружище. Как ты думаешь, что происходит в мире?
      - Не знаю, Рокки.
      ***
      - Поступает длинное сообщение, - заметил старшина Оронтия. - Вот, начинается.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      МЫ ПОЛУЧИЛИ ИНФОРМАЦИЮ ИЗ БЕРЛИНА ПО ВОПРОСУ, КОТОРЫЙ ВЫ УПОМЯНУЛИ. НАРУШЕНЫ КАНАЛЫ СВЯЗИ. МОИ РАСПОРЯЖЕНИЯ ОТПРАВЛЕНЫ НАШИМ ВОЙСКАМ, И ЕСЛИ ОНИ ПОЛУЧИЛИ ИХ, ТО НЕ БУДУТ ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ САМООБОРОНЫ. ВОЗМОЖНО, У НАШИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ СОЗДАЛОСЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО ВАШИ САМОЛЕТЫ АТАКУЮТ ИХ, И ОНИ РЕШИЛИ ЗАЩИЩАТЬСЯ. КАК БЫ ТО НИ БЫЛО, В ДАННУЮ МИНУТУ МЫ СТАРАЕМСЯ ВОССТАНОВИТЬ СВЯЗЬ С НАШИМИ ВОЙСКА МИ. НАША ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ДОБРАТЬСЯ ДО НИХ БЫЛА ПРЕРВАНА АМЕРИКАНСКИМИ ВОЙСКАМИ, КОТОРЫЕ НАХОДИЛИСЬ ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛАМИ МЕСТ СВОЕГО РАСПОЛОЖЕНИЯ. ВЫ ОБВИНЯЕТЕ НАС В ТОМ, ЧТО НАШИ ВОЙСКА ПЕРВЫМИ ОТКРЫЛИ ОГОНЬ, НО Я УЖЕ СО ОБШИЛ ВАМ, ЧТО У НИХ НЕ БЫЛО ТАКОГО ПРИКАЗА, И ЕДИНСТВЕННЫЕ НАДЕЖНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ИМЕЮЩИЕСЯ В НАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ, ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО ВАШИ ВОЙСКА УГЛУБИЛИСЬ ДАЛЕКО В НАШУ ЗОНУ ГОРОДА, КОГДА НАНЕСЛИ УДАР.
      ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ, Я НЕ В СОСТОЯНИИ ПРИВЕСТИ ВАШИ СЛОВА В СООТВЕТСТВИЕ С ТЕМИ ФАКТАМИ, КОТОРЫМИ РАСПОЛАГАЮ. Я НИКОГО НЕ ОБВИНЯЮ, НО МНЕ НЕ ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ НИЧЕГО ИНОГО, ЧТО БЫ Я МОГ СКАЗАТЬ, ЧТОБЫ ЗАВЕРИТЬ ВАС В ТОМ, ЧТО СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА НЕ ПРЕДПРИНИМАЛИ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК.
      ВЫ СООБЩИЛИ НАМ, ЧТО ПРИВЕДЕНИЕ ВАШИХ ВОЙСК В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ ОСУЩЕСТВЛЕНО ТОЛЬКО В ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ЦЕЛЯХ, ОДНАКО У НАС ЕСТЬ ДАННЫЕ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ О ТОМ, ЧТО ВАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ НАХОДЯТСЯ В ОЧЕНЬ ВЫСОКОЙ СТЕПЕНИ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. ВЫ ЗАЯВЛЯЕТЕ, ЧТО У ВАС НЕТ ОСНОВАНИЙ СЧИТАТЬ НАС ВИНОВАТЫМИ В ЭТОМ УЖАСНОМ ВЗРЫВЕ, И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ВАШИ САМЫЕ МОЩНЫЕ СИЛЫ ПРИВЕДЕНЫ В САМУЮ ВЫСОКУЮ СТЕПЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ И НАЦЕЛЕНЫ НА МОЮ СТРАНУ. ЧТО Я ДОЛЖЕН ДУМАТЬ ПОСЛЕ ЭТОГО? ВЫ ТРЕБУЕТЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ НАШИХ ДОБРЫХ НАМЕРЕНИЙ, НО ВСЕ ВАШИ ДЕЙСТВИЯ, КАК НАМ КАЖЕТСЯ, ЛИШЕНЫ ИХ.
      - Он пытается запугать нас, - тут же заметила Лиз Эллиот. - Кто бы там ни находился на другом конце "горячей линии", он не знает, что еще ему предпринять. Отлично, мы еще можем одержать верх.
      - Отлично? - послышался голос командующего стратегической авиацией. - Вы отдаете себе отчет, что у этого испуганного, потерявшего контроль над своими действиями человека, о котором вы говорите, имеется огромное количество баллистических ракет, нацеленных на нас. Я истолковываю это сообщение из Москвы по-другому, доктор Эллиот. Мне кажется, что мы имеем дело с разъяренным человеком. Он швырнул все наши обвинения нам в лицо.
      - Что вы хотите сказать этим, генерал?
      - Он говорит, что ему известно о нашей боевой готовности. Хорошо, в этом нет ничего удивительного, но он также утверждает, что это оружие нацелено против него. Он обвиняет нас в том, что мы ему угрожаем - угрожаем ядерным оружием, господин президент. Это значит куда больше, чем мелкое столкновение в Берлине.
      - Я согласен, - произнес генерал Борштейн. - Он пытается запугать нас, сэр. Мы спросили его о паре сбитых самолетов, а ой тут же обвинил во всем нас.
      Фаулер снова нажал на кнопку с надписью "ЦРУ".
      - Райан, вы получили текст последнего сообщения из Москвы?
      - Да, сэр.
      - Что вы думаете о психическом состоянии Нармонова?
      - Сэр, сейчас он, по-видимому, немного рассержен и очень обеспокоен проблемами обороны наших стран, пытается найти выход из сложной ситуации.
      - Я придерживаюсь иного мнения. Он растерян.
      - А кто не растерян, черт побери? - спросил Райан. - Разумеется, он растерян подобно всем остальным.
      - Мы сохраняем полный контроль над ситуацией, Райан.
      - Я и не имел в виду ничего иного, Лиз, - ответил Джек, удерживаясь от слов, которые ему хотелось произнести. - Создалась сложная ситуация, и он обеспокоен не меньше нас. Нармонов пытается понять, что происходит, - как и все мы. Дело в том, что никто не знает всех обстоятельств происходящего.
      - А кто в этом виноват? Это ведь ваша работа, правда? - раздраженно спросил Фаулер.
      - Вы совершенно правы, господин президент, и мы занимаемся этой проблемой. Множество людей вовлечено в сбор информации.
      - Роберт, текст телеграмм из Москвы похож на обычную нармоновскую манеру говорить? Ты ведь встречался с ним, беседовал с глазу на глаз.
      - Элизабет, я не знаю.
      - Только это может дать нам какое-то логическое объяснение...
      - Почему ты считаешь, Лиз, что эти события подчиняются логике? - спросил Райан.
      - Скажите, генерал Борштейн, ведь это была мощная бомба?
      - Судя по показаниям наших приборов, да.
      - Кто владеет бомбами такой мощности?
      - Мы, русские, англичане, французы. Возможно, такие бомбы есть у китайцев, но мы не уверены в этом; их ядерные устройства велики размером и тяжелы. Израиль обладает боеголовками в диапазоне такой мощности. Вот и все. Индия, Пакистан и ЮАР имеют, наверно, атомное оружие, но его мощность недостаточно велика для этого.
      - Райан, это надежная информация? - спросила Эллиот.
      - Да.
      - Значит, если ответственными за взрыв являются не Англия, Франция или Израиль, то кто, черт побери?
      - Боже мой, Лиз! Мы не знаем этого, неужели не понятно? Мы просто не знаем, и это не идиотская тайна Шерлока Холмса. Если мы устраним из списка тех, кто не мог произвести взрыв, то ни на шаг не приблизимся к разгадке того, кто его произвел! Нельзя превратить отсутствие информации в конечный результат.
      - ЦРУ известны все, кто обладает оружием такого типа? - спросил Фаулер.
      - Да, сэр, мы считаем, что нам это известно.
      - Насколько уверены вы в этом?
      - До сегодняшнего дня я готов был бы поклясться жизнью.
      - Значит, вы снова не говорите мне правду, - холодно заметил Фаулер.
      ***
      Райан поднялся со своего кресла.
      - Сэр, даже будучи президентом Соединенных Штатов, вы не смеете обвинять меня во лжи! Мне только что позвонила жена и спросила, не следует ли ей увезти детей куда-нибудь подальше от Вашингтона, и если вы считаете меня таким идиотом, который будет в подобное время заниматься играми, то вам, сэр, нужна помощь психиатра!
      - Спасибо, Райан, у меня все. Связь прервалась.
      - Боже милостивый! - заметил старший дежурный офицер. Райан оглянулся по сторонам в поисках мусорной корзины и едва успел вовремя найти ее. Он упал на колени возле корзины, и его стошнило. Затем, протянув руку за банкой кока-колы, он сполоснул рот и выплюнул жидкость в корзину. Пока он не встал, никто не произнес ни слова.
      - Они просто не понимают, - тихо произнес Джек, потянулся и закурил. Просто ничего не понимают. Видите ли, все не так сложно. Существует разница между незнанием чего-то и пониманием, что ты не знаешь. Сейчас у нас кризис, и все участники превращаются в тех, кем были когда-то. Президент мыслит как юрист, пытаясь сохранить спокойствие, занимается тем, в чем он разбирается: изучает доказательства и старается создать версию, допрашивает свидетелей короче говоря, упрощает все до предела, играет в свою игру. Лиз смертельно напугана тем, что могла погибнуть от взрыва в Денвере; выше ее сил выбросить это из головы. Тут ничего не поделаешь. - Райан пожал плечами. - Пожалуй, мне это понятно. Я ведь тоже был бы там. Эллиот - политолог и старается построить теоретическую модель. Это она и советует президенту. Это действительно элегантная модель, но она основана на дерьме. Правда, Бен?
      - Ты кое о чем забываешь, Джек, - напомнил ему Гудли. Райан покачал головой.
      - Нет, Бен, у меня просто еще не дошли до этого руки. Из-за того, что я не могу справиться со своим идиотским нравом, теперь они не будут прислушиваться к моим советам. Мне следовало это предвидеть, я получил своевременное предупреждение - даже видел, что произойдет, но опять же не сумел обуздать свой характер. А знаете, что самое смешное? Если бы не я, Фаулер по-прежнему оставался бы губернатором в Колумбусе, Огайо, а Эллиот преподавала бы молодым румяным студенткам в Беннингтоне.
      Джек снова подошел к окну. Снаружи стемнело, и стекло, освещенное изнутри, превратилось в зеркало.
      - Почему?
      - Это, джентльмены, секрет. Может быть, на моем надгробном камне будет выбито: "Здесь лежит Джон Патрик Райан. Он хотел, чтобы все кончилось хорошо, - и посмотрите, что получилось". Интересно, удастся ли Кэти и детям спастись...
      - Ну, не надо, все не так уж плохо, - заметил старший дежурный офицер, но остальные, кто присутствовал в комнате, словно ощутили дыхание ледяного ветра.
      Джек повернулся.
      - Не так уж плохо? Неужели вы не видите, куда все идет? Они отказываются прислушиваться к мнению остальных. Деннис Банкер или Брент Талбот мог бы попытаться убедить их, но оба превратились в радиоактивные осадки, загрязняющие окружающую среду где-то в Колорадо. Из всех в городе я сейчас лучший советник - и меня только что выбросили на свалку.
      Глава 41
      Поле Камлана
      "Адмирал Лунин" мчался вперед слишком быстро, и это было небезопасно. Капитан первого ранга Дубинин понимал это, однако такая возможность может никогда больше не повториться. Такой шанс выпал ему впервые и, подумал Дубинин, будет скорее всего последним. Почему американцы объявили состояние боевой готовности? Да, конечно, ядерный взрыв в их стране - дело очень серьезное, но ведь не такие же они безумцы, чтобы предположить, что Советский Союз несет за него ответственность?
      - Дайте мне карту полярной проекции, - приказал он мичману. Дубинин знал, что он увидит на карте, но сейчас время было не для воспоминаний, а для точных фактов.
      Через несколько мгновений на столе перед ним лежал метровый квадрат жесткой бумаги. Дубинин взял измерительный циркуль и, шагая им по карте, смерил расстояние от предполагаемого местонахождения американского ракетоносца "Мэн" до Москвы и затем до ракетных баз стратегического назначения в центральной части страны.
      - Да. - Ситуация была предельно ясной.
      - Ну что, капитан? - спросил старпом.
      - Судя по разведданным, "Мэн" находится сейчас в самой северной части патрульной зоны, выделенной для подводных ракетоносцев, базирующихся в Бангоре. Логично?
      - Да, товарищ капитан, если исходить из тех скудных данных, которые нам известны об их методах патрулирования.
      - У него на борту находится двадцать четыре баллистических ракеты D-5 и у каждой восемь или больше боеголовок... - Он сделал паузу. Было время, когда такие вычисления он мгновенно производил в уме.
      - Сто девяносто две боеголовки, товарищ капитан, - закончил за него старпом.
      - Совершенно верно, спасибо. Это равняется почти всем нашим СС-18, да еще нужно вычесть те, что уже демонтированы в результате выполнения условий договора. С учетом вероятной круговой ошибки эти сто девяносто две ракеты уничтожат около ста шестидесяти целей, а это в свою очередь эквивалентно более одной пятой всех наших боеголовок - причем самых точных. Поразительно, правда? - тихо спросил Дубинин.
      - Вы действительно полагаете, что их ракеты обладают такой высокой точностью?
      - Американцы продемонстрировали искусство нанесения хирургических ударов в Ираке. Лично я никогда не сомневался в высоком качестве их вооружения.
      - Товарищ капитан, мы знаем, что американские баллистические ракеты D-5, запускаемые с подводных ракетоносцев, являются прежде всего оружием первого удара...
      - Продолжайте свою мысль. Старпом взглянул на карту.
      - Да, конечно. Это самое короткое расстояние до цели.
      - Разумеется. Ракетоносец "Мэн" представляет собой острие копья, нацеленного на нашу страну. - Дубинин циркулем постучал по карте. - Если американцы предпримут атаку, первые ракеты взлетят именно из этого района и через девятнадцать минут попадут в цель. Сомневаюсь, что наши товарищи из ракетных войск стратегического назначения смогут ответить на этот удар с такой же быстротой...
      - Но, товарищ капитан, что можем мы предпринять? - обеспокоенно спросил старпом.
      Дубинин убрал карту со стола и спрятал ее в открытый ящик.
      - Ничего. Абсолютно ничего. Мы не можем нанести упреждающий удар, не получив приказа или в случае грубой провокации, верно? Согласно нашей наиболее надежной развединформации, "Мэн" способен запускать свои ракеты с интервалом в пятнадцать секунд, возможно даже меньше. В условиях войны действуешь не всегда по инструкции, правда? Скажем, всего четыре минуты с момента запуска первой ракеты до последней. Им придется наносить удары с рассеиванием в северном направлении, чтобы избежать случайностей. Впрочем, это не имеет значения, если принять во внимание физические аспекты запуска ракет. В свое время, учась в училище Фрунзе, я интересовался этим. Поскольку наши ракеты работают на жидком топливе, их нельзя запускать при непосредственной атаке противника. Даже если их электронные компоненты смогут выдержать электромагнитное воздействие взрывов, они слишком хрупки, чтобы устоять против физических сил. Таким образом, если мы не будем полностью уверены в неизбежности нападения и запустим наши ракеты еще до того, как вражеские боеголовки начнут сыпаться на Советский Союз, наша тактика заключается в том, чтобы выждать и нанести ответный удар спустя несколько минут. Что касается нас, если американский ракетоносец способен выпустить все свои ракеты за четыре минуты, нам следует находиться на расстоянии не более шести тысяч метров от него и, услышав шум первого запуска, немедленно нанести торпедный удар, чтобы не дать ему запустить последнюю ракету. Понятно?
      - Трудная задача. Дубинин покачал головой.
      - Нет, не трудная. Невозможная. Единственное, что имеет смысл, это уничтожить его еще до того, как он получит приказ о запуске своих ракет, но мы не можем пойти на это, не получив приказа, а такого приказа у нас нет.
      - И как же мы поступим?
      - Мы почти ничего не можем предпринять. - Дубинин склонился над штурманским столиком. - Допустим, что "Мэн" действительно потерял ход и у нас есть его точные координаты. Нам все еще нужно обнаружить его. Если двигатель "Мэна" работает на минимальных оборотах, услышать его будет практически невозможно, особенно если он находится у самой поверхности и маскируется шумом волн. А если мы включим активный гидролокатор, что помешает ему тут же запустить в нас торпеду? Если он сделает это, мы сможем ответить тем же - и, не исключено, уцелеем. Наша торпеда может даже попасть в него - а может и пройти мимо. Предположим, он не пустит в нас торпеду, после того как мы начнем активную гидролокацию.., может быть, нам удастся сблизиться с ним и заставить его погрузиться. Когда "Мэн" уйдет под слой термоклина, мы опять потеряем его, но если нам удастся загнать его на большую глубину, а сами мы останемся над слоем температурного скачка, все время работая активным гидролокатором, может быть, он не решится всплыть на такую глубину, с которой можно запускать ракеты. - Дубинин сердито нахмурился.
      - Не слишком блестящий план, а? Выдвини такое предложение один из них, он сделал жест в сторону младших офицеров, находящихся на мостике, - я содрал бы шкуры с их молодых спин. Но я не вижу иного выхода. А вы?
      - Товарищ капитан, в этом случае мы окажемся в очень уязвимом положении для нападения противника.
      Старпом подумал, что лучше было бы назвать их положение самоубийственным, но он знал, что это понимает и сам Дубинин.
      - Это верно, но если нам придется пойти на такой шаг, чтобы помешать этому сукиному сыну всплыть на глубину запуска ракет, я предлагаю сделать именно это. Другой альтернативы у нас нет.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      ПРОШУ ВАС ПОНЯТЬ ПОЛОЖЕНИЕ, В КОТОРОМ МЫ ОКАЗАЛИСЬ. БОМБА, УНИЧТОЖИВШАЯ ДЕНВЕР, ОТНОСИТСЯ К ТАКОМУ ТИПУ И ОБЛАДАЕТ ТАКОЙ МОЩНОСТЬЮ, ЧТО ВЕСЬМА МАЛОВЕРОЯТНО, ЧТОБЫ ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ МОГЛИ СОВЕРШИТЬ ТЕРРОРИСТЫ. И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МЫ НЕ ПРЕДПРИНЯЛИ НИКАКИХ ОТВЕТНЫХ МЕР ПРОТИВ КОГО-ЛИБО. ЕСЛИ БЫ НАПАДЕНИЕ БЫЛО СОВЕРШЕНО ПРОТИВ ВАШЕЙ СТРАНЫ, ВЫ ТОЖЕ ПРИВЕЛИ БЫ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ ВОЙСКА СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ. МЫ ПРИВЕЛИ ИХ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ ВМЕСТЕ С ОБЫЧНЫМИ ВОЙСКАМИ. ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ ОКАЗАЛОСЬ НЕОБХОДИМЫМ ОБЪЯВИТЬ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ ВСЕМ АМЕРИКАНСКИМ ВОЙСКАМ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ОСУЩЕСТВИТЬ ЗЛЮ ИЗБИРАТЕЛЬНО. ОДНАКО Я НИКОГДА НЕ ОТДАВАЛ ПРИКАЗА ПРИСТУПИТЬ К НАСТУПАТЕЛЬНЫМ ДЕЙСТВИЯМ. ДО НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА НАШИ ДЕЙСТВИЯ НОСИЛИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР, ПРИЧЕМ ВЕСЬМА СДЕРЖАННЫЙ.
      У НАС НЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО ИМЕННО ВАША СТРАНА ПРОИЗВЕЛА НАПАДЕНИЕ НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ, НО НАМ СООБЩИЛИ, ЧТО ВАШИ ВОЙСКА В БЕРЛИНЕ НАПАЛИ НА НАШИ, А ТАКЖЕ СБИЛИ САМОЛЕТЫ, ПЫТАВШИЕСЯ ОСМОТРЕТЬ РАЙОН ПРОИСШЕСТВИЯ. НАМ СООБЩИЛИ ТАКЖЕ. ЧТО СОВЕТСКИЕ ИСТРЕБИТЕЛИ ПРИБЛИЗИЛИСЬ К АМЕРИКАНСКОЙ АВИАНОСНОЙ ГРУППЕ В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ. ПРЕЗИДЕНТ НАРМОНОВ, Я НАСТАИВАЮ, ЧТОБЫ ВЫ ВЗЯЛИ ПОД СВОЙ КОНТРОЛЬ ДЕЙСТВИЯ ВАШИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ. ЕСЛИ МЫ СМОЖЕМ ПОКОНЧИТЬ С ЭТИМИ ПРОВОКАЦИЯМИ, ТО СУМЕЕМ, ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ КРИЗИСУ, НО Я НЕ МОГУ ТРЕБОВАТЬ ОТ СВОИХ ЛЮДЕЙ, ЧТОБЫ ОНИ НЕ ЗАЩИЩАЛИ СЕБЯ.
      - "Взяли под свой контроль действия ваших вооруженных сил"? Черт побери, выругался министр обороны. - Ведь мы ничего не предпринимали! Он обвиняет нас в провокациях! Это его танки ворвались в Восточный Берлин, его истребители-бомбардировщики напали там на наши войска, и он только что сам подтвердил, что его самолеты с американского авианосца атаковали наши! И вот теперь этот надменный безумец настаивает, чтобы мы не провоцировали его! Что он хочет от нас - чтобы наши солдаты спасались бегством при виде американца?
      - Это было бы самым разумным с нашей стороны, - заметил Головко.
      - Бежать, словно вору при виде полицейского? - спросил министр обороны, не скрывая сарказма.
      - Я настаиваю, чтобы мы изучили такую возможность. - Первый заместитель председателя КГБ, заметил Нармонов, не собирался отступать.
      - Самой важной частью этой телеграммы является второе предложение, напомнил министр иностранных дел. Его аналитический подход казался еще более холодным из-за того, что был таким сухим и прозаичным. - Они утверждают, что взрыв в Денвере не был, по их мнению, террористическим актом. Кто тогда мог быть нападающей стороной? Далее он продолжает, что Америка до сих пор не нанесла ответного удара. До сих пор. Последующее заявление относительно того, что у них нет доказательств, что мы являемся виновниками этого ужасного преступления, кажется мне неискренним, если сравнить его с первым параграфом.
      - А попытки спастись бегством лишь еще ярче продемонстрируют американцам, что это мы заварили все это, - добавил министр обороны.
      - Еще ярче продемонстрируют? - переспросил Головко.
      - Я должен согласиться с такой оценкой, - сказал Нармонов, оторвав голову от спинки кресла, в котором он сидел. - Я вынужден исходить из того, что Фаулер потерял способность здраво мыслить. В этом коммюнике отсутствуют разумные выводы. Он обвиняет нас в случившемся, причем почти не скрывает этого.
      - Какова природа этого взрыва? - спросил Головко у министра обороны.
      - Мощность такой бомбы действительно слишком велика для террористов. Наши исследования показывают, что атомные бомбы первого или даже второго поколения могут быть созданы террористами, однако их максимальная мощность значительно меньше ста килотонн - скорее всего меньше сорока килотонн ТНТ. -А в данном случае приборы показали, что тротиловый эквивалент этого устройства намного превышал сто тысяч тонн. Это значит, что взрыв был вызван атомной бомбой третьего поколения или, что более вероятно, многоступенчатым термоядерным устройством. Создать такое устройство не по плечу дилетантам.
      - Тогда кто мог взорвать такую бомбу? - спросил Нармонов. Головко посмотрел на своего президента.
      - Я не имею ни малейшего представления. Нам удалось узнать, что в бывшей ГДР разрабатывали ядерное оружие. Там производили плутоний, как это вам известно, но у нас есть все основания считать, что этот проект так и не смог далеко продвинуться. Мы проверили работы такого рода, ведущиеся в Южной Америке, но и они не достигли заключительной фазы. У Израиля есть такие возможности, но зачем им нападать на своего собственного ангела-хранителя? Приди подобная мысль китайцам, они скорее напали бы на нас. У нас имеется территория и естественные ресурсы, которые им нужны, тогда как Америка куда полезнее им в качестве торгового партнера, а не врага. Нет, для того чтобы это был проект одной из стран, нужно иметь в виду, что всего горстка государств обладает способностью осуществить его, да и проблемы оперативной безопасности практически непреодолимы. Если бы вы, Андрей Ильич, отдали приказ КГБ произвести такой взрыв, мы, наверно, потерпели бы неудачу. Для подобной операции требуется такой тип человека - я имею в виду профессиональное мастерство, преданность делу, интеллект, - качества которого невозможно найти у психопата. Чтобы вызвать убийство тысяч людей и поставить мир на грань катастрофы, нужен человек с совершенно извращенной психикой. В КГБ нет таких людей - по очевидным причинам.
      - Итак, вы говорите мне, что не обладаете никакой информацией и не можете предложить разумную гипотезу, чтобы объяснить события, происшедшие сегодня утром?
      - Да, товарищ президент. Мне бы очень хотелось чем-то помочь, но я бессилен.
      - Кто дает советы Фаулеру?
      - Не знаю, - признался Головко. - Министры Талбот и Банкер погибли. Оба присутствовали на футбольном матче - министр обороны Банкер был владельцем одной из команд, игравшей на стадионе, между прочим. Директор ЦРУ или все еще в Японии, или возвращается оттуда.
      - Заместителем директора является Райан?
      - Да.
      - Я знаю его. Это умный человек.
      - Да, вы правы, но его увольняют с этой должности. Фаулер не любит его. Нам стало известно, что Райану предложили подать в отставку. Поэтому я не могу сказать вам, кто является советником американского президента, за исключением Элизабет Эллиот, советника по национальной безопасности, мнение о которой у нашего посла не слишком благоприятное.
      - Итак, вы утверждаете, что этот слабый и тщеславный человек даже не имеет хороших советников?
      - Да.
      - Это многое объясняет. - Нармонов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. - Значит, лишь я один могу дать ему хороший совет, но он скорее всего считает, что именно я стер его город с лица земли. Великолепно.
      Это был, наверно, самый глубокий анализ за весь вечер, но он оказался ошибочным.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      ПРЕЖДЕ ВСЕГО ХОЧУ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО ОБСУДИЛ ЭТОТ ВОПРОС СО СВОИМИ КОМАНДУЮЩИМИ И ОНИ ЗАВЕРИЛИ МЕНЯ, ЧТО ВСЕ СОВЕТСКИЕ АТОМНЫЕ БОЕГОЛОВКИ НАХОДЯТСЯ НА СКЛАДАХ И НИ ОДНА ИЗ НИХ НЕ ИСЧЕЗЛА.
      ВО-ВТОРЫХ, МЫ С ВАМИ ВСТРЕЧАЛИСЬ ЛИЦОМ К ЛИЦУ, И, Я НАДЕЮСЬ, ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО Я НИКОГДА НЕ ОТДАЛ БЫ ТАКОГО ПРЕСТУПНОГО ПРИКАЗА.
      ТРЕТЬЕ, ВСЕ НАШИ ПРИКАЗЫ, ПОСТУПИВШИЕ КОМАНДИРАМ ВОИНСКИХ ЧАСТЕЙ, БЫЛИ ЧИСТО ОБОРОНИТЕЛЬНЫМИ. Я НЕ ДАВАЛ НИКАКОГО РАЗРЕШЕНИЯ НА ВЕДЕНИЕ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. ЧЕТВЕРТОЕ, Я ВЫЯСНИЛ У НАШИХ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ СЛУЖБ И ВЫНУЖДЕН С СОЖАЛЕНИЕМ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО И У НАС НЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ТОМ, КТО МОГ СОВЕРШИТЬ ЭТОТ БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЙ АКТ. МЫ ПРИЛОЖИМ ВСЕ УСИЛИЯ, ЧТОБЫ НАЙТИ ВИНОВНИКОВ, И ВСЯКОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ, КОТОРАЯ ПОПАДАЕТ К НАМ, МЫ НЕМЕДЛЕННО ПОДЕЛИМСЯ С ВАМИ. ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ, Я НЕ ОТДАМ БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПРИКАЗОВ СВОИМ ВООРУЖЕННЫМ СИЛАМ, ЕСЛИ НЕ ПОСЛЕДУЕТ ПРОВОКАЦИЙ. СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА ЗАНЯЛИ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ПОЗИЦИИ И ОСТАНУТСЯ НА НИХ.
      - Боже мой, - выдохнула Эллиот. - Сколько можно лгать? - Ее палец уперся в экран. - Первое: нам известно, что у них есть пропавшие боеголовки. Он лжет.
      Второе: почему он подчеркивает, что ты встречался в Риме именно с ним? Зачем это нужно, если только он не считает, что у нас появились подозрения о том, что это совсем не Нармонов? Самому Нармонову не надо подчеркивать это, правда? Наверно, это тоже ложь.
      Третье: нам известно, что именно они напали на нас в Берлине. Тоже ложь.
      Четвертое: он впервые упоминает КГБ. Интересно почему. Что если у них есть альтернативный план... Сначала запугать нас - да, великолепно, после попытки запугать нас выдвигается альтернативный план, и нам не остается ничего другого, как принять его.
      Пятое: теперь он предупреждает нас о недопустимости провокаций. Они "заняли оборонительные позиции". Вот уж действительно оборонительные. - Лиз сделала паузу. - Роберт, это попытка ускользнуть от ответственности, простая и очевидная.
      - Я тоже придерживаюсь такой точки зрения, - согласился Фаулер. - У кого есть замечания?
      ***
      - Меня беспокоит предупреждение о недопустимости провокаций, - послышался голос командующего стратегической авиацией. Генерал Фремонт следил за огромным дисплеем, на котором отражалась сложившаяся в данный момент ситуация. Сейчас у него было в воздухе девяносто шесть бомбардировщиков и свыше сотни танкеров. Базы ракетных войск стратегического назначения находились в состоянии боевой готовности. Телескопические камеры с объективами электронного увеличения на космических спутниках министерства обороны наблюдали за советскими ракетными базами вместо того, чтобы, как обычно, следить за всей территорией широкоугольными объективами.
      - Господин президент, есть вопрос, который нуждается в неотложном обсуждении, - произнес генерал.
      - Что это за вопрос?
      Фремонт заговорил спокойным, размеренным голосом профессионала.
      - Сэр, после того как ракетные войска стратегического назначения в наших двух странах приведены в состояние боевой готовности, это изменило расчет мощности стратегического ядерного удара. Раньше, когда у нас было свыше тысячи межконтинентальных баллистических ракет, ни мы, ни Советы не думали о том, что мощность первого удара, способного вывести из строя ракетные базы противника до такой степени, что он окажется не в состоянии нанести сокрушительный ответный удар, представляет собой стратегическую реальность. Для этого требовалось бы рассчитывать на что-то трудноосуществимое. В настоящее время ситуация изменилась. Ракетная технология вошла в стадию резкого совершенствования, а сокращение количества наземных действительно важных целей означает, что такой ракетный удар становится теперь теоретически возможным. Прибавьте к этому запоздание Советов в демонтаже их устаревающих СС-18 - чего требует договор о сокращении стратегических вооружений, - и вполне может создаться ситуация, при которой появится стратегический перевес, делающий упреждающий первый удар весьма привлекательным. Не забудьте, что мы сокращаем наши ракетные силы быстрее, чем они. Да, мне известно - Нармонов лично заверил вас, что через четыре недели они ликвидируют отставание и будут точно соблюдать график сокращения вооружений. Однако сейчас, насколько мы знаем, их ракетные полки по-прежнему находятся в боевой готовности.
      Далее, сэр, - продолжал Фремонт, - если сведения, имеющиеся у вас, относительно того, что Нармонову угрожают его же военные, верны, то в этом случае, сэр, ситуация становится совершенно ясной, правда?
      - Объясните, что вы имеете в виду, генерал, - произнес Фаулер так тихо, что командующий стратегической авиацией едва расслышал его слова.
      - Сэр, а если доктор Эллиот права и они действительно рассчитывали на то, что вы будете присутствовать на матче? Вместе с министром обороны Банкером. При существующей системе командования нашими вооруженными силами это нанесло бы нам очень чувствительный удар. Я не утверждаю, что они напали бы на нас, но, вне всякого сомнения, они оказались бы в таком положении, что, отрицая свою причастность к взрыву в Денвере, могли бы объявить о переменах в своем правительстве таким образом, чтобы с помощью обычного устрашения не допустить нашего вмешательства в этот процесс. Это уже достаточно плохо. Но теперь создалась ситуация, при которой им ясно, что они упустили свою главную цель. Не так ли? И о чем они сейчас думают? Они могут думать о том, что вы подозреваете их в причастности к этому взрыву и что вы достаточно рассержены для того, чтобы нанести им ответный удар - тем или иным способом. Если они думают именно так, сэр, им может прийти в голову мысль, что лучше всего защититься от нашего ответного удара с помощью превентивного нападения и быстро лишить нас возможности ответить тем же. Господин президент, я не утверждаю, что они рассуждают таким образом, но такую возможность нельзя исключить.
      И холодный вечер стал еще холоднее.
      - Каким образом можно остановить их от запуска своих ракет, генерал? спросил Фаулер.
      - Сэр, есть только один способ удержать их от соблазна нанести ядерный удар по Соединенным Штатам. Это особенно важно, когда мы имеем дело с их военными. Это разумные и хорошо обученные люди. Как все хорошие военные, они думают, прежде чем действовать. Если им станет ясно, что мы будем готовы нанести удар при первом признаке нападения, тогда с военной точки зрения их нападение становится бессмысленным и будет сразу отменено.
      ***
      - Это хороший совет, Роберт, - сказала Эллиот.
      - Каково мнение НОРАД? - спросил Фаулер. Президенту даже в голову не пришло, что он обращается к генерал-майору, чтобы тот оценил правильность мнения генерала армии.
      - Господин президент, если мы хотим вернуть создавшуюся ситуацию на разумные рельсы, это правильный путь.
      - Хорошо. Генерал Фремонт, что вы предлагаете?
      - Сэр, в данный момент мы можем привести свои войска стратегического назначения в состояние боевой готовности номер один. Кодовое слово операции "ОТСЧЕТ". После этого мы будем находиться в состоянии максимальной боевой готовности.
      - Они не сочтут это провокацией?
      - Нет, господин президент, не сочтут. По двум причинам. Во-первых, мы и так находимся в состоянии высокой боевой готовности, они знают об этом и, хотя весьма обеспокоены, не выразили никакого протеста. Это является единственным признаком разумного поведения, который мы пока заметили. Во-вторых, они не узнают об этом до тех пор, пока мы не предупредим их сами о том, что чуть повысили уровень боевой готовности. Не обязательно предупреждать русских, пока они не начнут вести себя подозрительно.
      Фаулер отпил кофе из очередной чашки. Он понял, что скоро ему понадобится посетить туалет.
      - Генерал, давайте не будем торопиться с этим. Дайте мне подумать несколько минут.
      - Очень хорошо, сэр. - В голосе Фремонта не было заметно явного разочарования, но в тысяче миль от Кэмп-Дэвида командующий стратегической авиацией повернулся и взглянул на своего заместителя начальника штаба.
      ***
      - Что это? - спросил Парсонс. В настоящее время ему нечего было делать. Срочно связавшись с Вашингтоном, он решил доверить анализ частиц, собранных им на месте взрыва, другим членам группы, не хуже его знакомым с лабораторной процедурой. Теперь Парсонс вызвался помочь врачам. У него были с собой приборы, с помощью которых он измерил степень радиоактивного облучения у пожарных и горстки уцелевших посетителей стадиона, потому что обычные врачи не обладают достаточным опытом в этом деле. Положение было не особенно радостным. Из семи человек, сумевших уцелеть при взрыве, у пятерых уже проявились симптомы тяжелой радиационной болезни. Радиоактивное облучение у них составляло от четырехсот до тысячи рентген. Шестьсот рентген - максимальная доза облучения, при которой еще возможно выжить, хотя известны случаи, когда люди выживали в результате героических усилий врачей и при более высоких дозах. Разумеется, если можно назвать словом "выживание" способность человека прожить еще один или два года с телом, раздираемым несколькими формами рака. К счастью, последний из семи получил, по-видимому, наименьшую дозу радиации. Он замерз, хотя его руки и лицо жестоко обгорели, но зато не страдал еще от приступов рвоты. Вдобавок, он совсем оглох.
      Парсонс увидел, что это был молодой человек. В мешке с одеждой, что находился рядом с его кроватью, находился револьвер и значок полицейского. Кроме того, он сжимал что-то в руке и, когда поднял голову, увидел рядом с руководителем группы чрезвычайных ситуаций агента ЦРУ.
      Полицейский Пит Доукинс был в состоянии глубокого шока, едва живой. Он дрожал всем телом - мокрый, замерзший, переживший больше ужаса, чем может выпасть на долю человека, сумевшего уцелеть. Его сознание разделилось в трех или четырех направлениях, каждое из которых имело определенную устремленность, причем ни одно из направлений не было логически связанным. Впрочем, одна мысль в его сознании удерживалась вместе как единое целое благодаря профессиональной подготовке полицейского. Когда Парсонс провел каким-то прибором по одежде, которая еще совсем недавно была на Доукинсе, полуслепые глаза полицейского увидели совсем рядом еще одного мужчину в синей пластиковой куртке, на рукавах и груди которой виднелись крупные буквы ФБР.
      Молодой полицейский рванулся вперед, выдернув из вены на руке иглу от аппарата внутривенного вливания. Врач и медсестра, стоявшие рядом, силой уложили его обратно, но Доукинс сопротивлялся отчаянно, с силой безумного, протягивая руку к агенту ФБР.
      Специальный агент Билл Клинтон тоже испытал тяжелое потрясение. Лишь причуда служебного распорядка спасла ему жизнь. У него был билет на матч, но пришлось отдать его другому сотруднику. Из-за этой неприятности, которая всего четыре дня назад привела его в ярость, жизнь молодого агента была спасена. То, что он увидел на стадионе, потрясло его. Полученная Клинтоном доза облучения всего сорок рентген, по словам Парсонса, - перепугала его до смерти, но он был тоже полицейским и потому взял листок бумаги из руки Доукинса.
      Он увидел, что это список автомобильных номерных знаков. Один номер был обведен кружком и рядом с ним стоял вопросительный знак.
      - Что это значит? - спросил Клинтон, наклонившись к полицейскому через плечо медсестры, пытавшейся вставить в вену Доукинса иглу.
      - Фургон, - прошептал полицейский, не слыша вопроса, но догадываясь о его содержании. - Проехал мимо меня.., попросил сержанта проверить, но - южная сторона, рядом с телевизионными фургонами. Это был фургон компании Эй-би-си, маленький, в нем сидели двое, я пропустил его. Его не было в моем списке.
      - Южная сторона - это что-нибудь значит? - спросил Клинтон у Парсонса.
      - Там произошел взрыв. - Парсонс наклонился к лежащему полицейскому. - Как выглядели эти двое? - Он показал на листок бумаги, потом на себя и Клинтона.
      - Белые, лет по тридцать, обычные.., сказали, что приехали из Омахи.., привезли Аидеорекордер. Я подумал, странно, что они из Омахи.., сказал сержанту Янкевичу.., пошел проверить фургон еще до взрыва...
      - Послушайте, - сказал врач. - больной в тяжелом состоянии, и мне придется...
      - Отойдите, - бросил Клинтон.
      - Ты посмотрел внутрь фургона?
      Доукинс только глядел на него ничего не понимающими глазами. Парсонс схватил лист бумаги, нарисовал на нем очертания фургона и ткнул в него карандашом.
      Доукинс кивнул, уже теряя сознание.
      - Большой ящик, три фута, написано "Сони" - они сказали, что это видеорекордер. Фургон из Омахи.., но... - Он показал на список номерных знаков.
      Клинтон тоже взглянул.
      - Номерные знаки штата Колорадо!
      - Я пропустил их, - произнес Доукинс и потерял сознание.
      - Ящик в три фута, - задумчиво сказал Парсонс.
      - Пошли.
      Клинтон выбежал из помещения экстренной помощи. Ближайшие телефоны стояли на столе приемного отделения. Все четыре были заняты. Клинтон выхватил трубку из руки сидящего за столом санитара, нажал на рычаг и отключил линию.
      - Что вы делаете!
      - Молчать! - скомандовал агент. - Дайте Хоскинса... Уолт., это Клинтон из больницы. Нужно срочно проверить номерной знак. Колорадо, E-R-P-пять-два-ноль. Подозрительный фургон на стадионе. В нем приехали двое мужчин, лет по тридцать, белые, выглядели обычно. Свидетелем является полицейский, но сейчас он потерял сознание.
      - Хорошо. Кто с тобой?
      - Парсонс из ядерной группы.
      - Отправляйся сюда - впрочем, нет, оставайся там, но держи эту линию открытой.
      Хоскинс нажал кнопку, не выключая связи с Клинтоном, набрал по памяти номер телефона департамента регистрации автомобилей штата Колорадо.
      - Это ФБР: мне нужно быстро проверить номерной знак. Ваш компьютер работает?
      - Да, сэр, - заверил его женский голос.
      - Эдвард-Роберт-Пол-пять-два-ноль. - Хоскинс посмотрел на свой письменный стол. Почему это так ему знакомо?
      - Очень хорошо. - Хоскинс услышал щелканье клавишей. - Вот, это совершенно новый фургон, зарегистрирован на имя Роберта Френда из Роггена. Вам нужен номер водительского удостоверения мистера Френда?
      - Боже мой, - прошептал Хоскинс.
      - Извините, сэр? Хоскинс повторил номер.
      - Да, правильно.
      - Вы не могли бы проверить еще два номера удостоверений?
      - Конечно.
      Хоскинс продиктовал их.
      - Первый номер вы назвали не правильно.., и второй тоже.., подождите минутку, эти номера похожи...
      - Я знаю. Спасибо. Хоскинс положил трубку.
      - Давай, Уолт, думай побыстрее...
      Но сначала ему нужна еще информация от Клинтона.
      ***
      - Мюррей слушает.
      - Дэн, это Уолт Хоскинс. У нас здесь кое-что произошло, и тебе нужно знать об этом.
      - Давай.
      - Наш друг Марвин Расселл поставил фургон у стадиона. Руководитель группы чрезвычайных ядерных ситуаций утверждает, что место стоянки фургона совсем рядом с тем местом, где взорвалась бомба. Был по крайней мере еще один - нет, подожди минутку... С ним был еще один мужчина в фургоне, а другой ехал, должно быть, в арендованном автомобиле. Дальше. Внутри фургона находился большой ящик. Фургон был выкрашен в цвета телевизионной компании Эй-би-си, но Расселла нашли мертвым в мотеле за пару миль от стадиона. Поэтому он, наверно, оставил фургон у стадиона и ушел. Дэн, похоже, что бомба могла попасть к стадиону именно таким образом.
      - Что еще у тебя есть по этому делу, Уолт?
      - Фотографии из паспортов и другие документы еще на двух мужчин.
      - Перешли их мне факсом.
      - Высылаю.
      Хоскинс встал и пошел в центр связи. По пути он остановил идущего навстречу агента.
      - Разыщи детективов из полицейского департамента, занимающихся делом об убийстве Расселла, - где бы они ни были, пусть сейчас же свяжутся со мной по телефону.
      - Опять думаешь о том, что это был террористический акт? - спросил Пэт О'Дэй. - Я думаю, что бомба была для этого слишком мощной.
      - Расселл подозревался в террористической деятельности, и мы считаем, что он мог - черт побери! - воскликнул Мюррей.
      - В чем дело, Дэн?
      - Попроси архив, чтобы мне прислали фотографии из Афин - они в досье Расселла.
      Помощник заместителя директора ФБР ждал, когда закончится разговор по телефону.
      - Нас запрашивали греки после того, как один из их полицейских был убит, и они прислали нам несколько фотографий. Мне тогда показалось, что это Марвин, но.., с ним в автомобиле сидел кто-то еще, по-моему. Припоминаю, фотография была сделана в профиль...
      - Из Денвера поступает факс, - сообщил женский голос.
      - Несите его побыстрее, - скомандовал Мюррей.
      - Вот первая страница. Затем прибыло все остальное.
      - Авиабилет.., а это билет на следующий рейс после пересадки. Пэт...
      О'Дэй взял билеты.
      - Сейчас проверю.
      - Ты только посмотри на это, черт побери!
      - Знакомое лицо?
      - Он походит на... Исмаила Куати, может быть? Второго я не знаю.
      - Усы и прическа другие, Дэн, - заметил О'Дэй, отворачиваясь от своего телефона. - И лицо более худое. Лучше запроси архив, что у них там поновее. Не следует делать поспешные выводы.
      - Правильно. - Мюррей поднял телефонную трубку.
      ***
      - Хорошие новости, господин президент, - сообщил Борштейн из своего бункера под горой Шайенн. - Разведывательный спутник К-11 проходит над центральной частью Советского Союза. Сейчас там приближается рассвет, ясная безоблачная погода и нам удастся посмотреть на их ракетные базы. "Птичка" уже перепрограммирована. Национальный центр фоторазведки и Оффутт будут получать изображение в реальном времени.
      - Но не мы, - проворчал Фаулер. Такое оборудование не было установлено в Кэмп-Дэвиде, удивительная оплошность, подумал президент. А на борт ЛКП изображения будут поступать. Вот там-то мне и нужно было находиться, еще раз подумал Фаулер.
      - Хорошо, сообщите мне, что появится на экранах.
      - Будет исполнено, сэр. Думаю, получим немало полезной информации, пообещал генерал.
      - Изображение начало поступать, сэр, - послышался новый голос. - Это говорит майор Костелло из разведывательного отдела НОРАД, сэр. Все получается просто идеально - было бы невозможно рассчитать все более точно. Наша "птичка" пролетит над четырьмя ракетными полками, с юга на север, в Чангиз-Тобе, Алейске, Узхуре и Гладкой - все, кроме последней, базы баллистических ракет СС-18. В Гладкой развернуты ракеты устаревшей модели - СС-11. Сэр, Алейск это одна из баз, которую они должны демонтировать, но пока не приступали...
      ***
      Утреннее небо над Алейском было чистым и безоблачным. Первый свет зари начал пробиваться на северо-востоке, однако солдатам ракетных войск стратегического назначения было не до красот природы. Они отставали от графика на несколько недель, и поступили приказы срочно устранить отставание. То, что их выполнить почти невозможно, не имело значения. У каждой из сорока пусковых шахт стоял мощный автокран. СС-18 - вообще-то русские называли их PC-20, что означало "ракеты стратегические номер 20" - были старыми ракетами, созданными более одиннадцати лет назад, из-за чего, между прочим. Советы и согласились демонтировать их. Ракетные двигатели работали на жидком топливе, причем топливо и окислитель представляли собой опасные едкие вещества несимметричные диметилгидразин и четырехокись азота, - и то обстоятельство, что их называли "способными к хранению", являлось весьма относительным заявлением. Они действительно были более стабильными, чем криогенные виды топлива, потому что их не требовалось охлаждать, однако их токсичность была настолько велика, что попадание на кожу человека почти мгновенно приводило к смертельному исходу. Кроме того, по своей природе эти химические вещества были крайне реактивными. Мерой предосторожности служило то, что шахты вмещали ракеты, заключенные в стальные капсулы, походившие на гигантские винтовочные патроны, - советское изобретение, предохраняющее чувствительные приборы в шахтах от едких химических веществ. То, что советские специалисты вообще занимались такими сложными двигательными системами, объяснялось не столько тем, что такие двигатели - как утверждали американские разведслужбы - обладали большей энергетической мощностью, а сколько тем, что русские отставали в разработке надежного и мощного твердого топлива для своих ракет. Это положение было исправлено лишь недавно, когда на вооружение начали поступать новые ракеты СС-25. Хотя межконтинентальные баллистические ракеты СС-18 являлись, без сомнения, крупными и мощными - в НАТО им было присвоено зловещее кодовое название "Сатана", - они отличались тем, что их техническое обслуживание было исключительно сложным и опасным, и обслуживающий персонал с радостью предвкушал, когда отделается от них. Не один специалист ракетных войск стратегического назначения поплатился жизнью при обслуживании и во время учений, подобно тому, как гибли американские специалисты, которые занимались в прошлом аналогичными американскими ракетами "Титан-11". Все ракеты, базирующиеся в Алейске, планировалось уничтожить, чем и объяснялось присутствие обслуживающего персонала и тяжелых транспортных средств. Но прежде следовало демонтировать боеголовки. Американцы могли наблюдать за тем, как идет уничтожение ракет, но боеголовки по-прежнему оставались их самой секретной частью. Под пристальным взглядом полковника с верхней части ракеты номер 31 небольшим краном был снят чехол, и теперь обнажились многоцелевые самонаводящиеся боеголовки. Каждая из них походила на конус диаметром сорок сантиметров у основания и сходилась до острой как игла верхушки в полутора метрах от него. И каждая представляла собой трехступенчатое термоядерное устройство мощностью в пятьсот килотонн. Солдаты обращались с боеголовками бережно, проявляя уважение, которого те явно заслуживали.
      ***
      - О'кей, начинают поступать картинки, - услышал Фаулер голос майора Костелло. - Почти никакой деятельности, сэр... Мы обращаем основное внимание всего на несколько шахт, те, которые видны лучше других, - здесь все поросло лесом, господин президент, но из-за наклона спутника мы знаем, какие шахты видим лучше других.., вот шахта запуска на Тобе номер ноль-пять.., ничего необычного.., командный бункер.., вижу часовых, патрулирующих базу., их больше, чем обычно.., я различаю пять-семь человек, - их особенно четко видно в инфракрасном спектре, там холодно, сэр. Больше ничего. Ничего необычного, сэр.., отлично. Теперь приближаемся к Алейску. Господи!
      - Что такое?
      - Сэр, мы наблюдаем четыре шахты с четырех различных камер...
      - Это машины обслуживания, - послышался голос генерала Фремонта из командного центра стратегической авиации. - Машины обслуживания у каждой шахты запуска. Крышки, шахт открыты, господин президент.
      - Что это значит?
      - Господин президент, все эти ракеты относятся к категории СС-18, второй модификации, относительно устаревшей. К настоящему моменту они должны быть демонтированы, но пока остаются в строю. Сейчас мы видим пять шахт, сэр, и у каждой стоит грузовик. Вижу двух специалистов, что-то делающих с ракетами.
      - Что такое - машина обслуживания? - спросила Лиз Эллиот.
      - Это грузовики, на которых перевозят ракеты. На каждом имеется все, что необходимо для работы с ракетой. На каждую ракету приходится одна машина обслуживания - впрочем, больше чем одна. Это большой грузовик, похожий на пожарную машину, с подъемным краном и лестницей, с встроенными нишами для инструмента и всего остального. Джим, похоже, они сняли чехол - да! Видны боеголовки, они ярко освещены, и специалисты что-то делают с разделяющимися боеголовками... Интересно что?
      Фаулер едва не потерял самообладание. Это походило на радиорепортаж футбольного матча, и...
      - Так что все это значит?!
      - Сэр, мы не знаем.., приближаемся к Узхуру. Здесь почти никакого движения, на Узхуре установлены ракеты СС-18 новой модификации, пятой.., никаких машин, снова вижу часовых. Господин президент, по-моему, часовых больше обычного. Теперь очередь Гладкой.., еще пара минут...
      - Почему там стояли грузовики у шахт запуска? - спросил Фаулер.
      - Сэр, я могу только сказать, что они что-то делают с ракетами.
      - Черт побери! Что именно делают?! - закричал Фаулер в микрофон.
      Ответ, который последовал, не был таким спокойным, как несколько минут назад.
      - Сэр, этого мы не можем сказать.
      - Тогда скажите, что вам известно!
      - Как я уже объяснил, господин президент, эти ракеты старого образца и нуждаются в постоянном техническом обслуживании. Они предназначены для демонтажа, но русские запаздывают с этим. Мы заметили усиленную охрану на всех трех базах баллистических ракет СС-18, но в Алейске у каждой шахты стояли грузовик и группа обслуживания, а крышки шахт были открыты. Это все, что можно сказать в результате изучения полученных изображений.
      - Господин президент, - раздался голос генерала Борштейна, - майор Костелло сообщил вам все, что мог.
      - Генерал, вы сказали, что мы увидим нечто полезное во время пролета спутника над ракетными базами. Что мы увидели?
      - Сэр, возможно, то обстоятельство, что в Алейске ведется напряженная работа с ракетами, может иметь значение.
      - Но вы не знаете, что это за работа!
      - Действительно, сэр, мы этого не знаем, - смущенно признался Борштейн.
      - Может быть, они готовят ракеты к запуску?
      - Мы не можем исключить такую возможность, сэр.
      - Боже мой!
      - Роберт, - сказала советник по национальной безопасности, - мне страшно.
      - Элизабет, у нас нет времени на это. - Фаулер овладел собой. - Нам нужно держать себя в руках и не упускать контроля над ситуацией. Мы должны убедить Нармонова.
      - Роберт, разве ты не видишь! Это не он! Только в этом случае события поддаются логическому объяснению. Мы не знаем, с кем ведем переговоры!
      - Так что же нам следует предпринять?
      - Я не знаю!
      - Ну что ж, кто бы это ни был, они не стремятся к ядерной войне. Этого не хочет никто. Иначе нужно быть безумцем, - почти по-отечески заверил ее президент.
      - Ты уверен в этом? Роберт, ты действительно уверен? Ведь они пытались убить нас!
      - Даже если это и так, нам нельзя обращать на это внимание.
      - Но мы не можем позволить себе это. Если они пытались один раз, они сделают новую попытку! Неужели ты не понимаешь?
      Элен Д'Агустино, которая стояла в нескольких футах позади президента, еще раз отметила, что правильно оценила Лиз Эллиот еще прошлым летом. Она не просто груба и высокомерна, но и труслива. И какие она может давать советы президенту? Фаулер встал и направился в туалет. Пит Коннор пошел следом за ним до самой двери, потому что даже это "путешествие" президенты не имеют права совершать в одиночку. Дага посмотрела вниз - на доктора Эллиот. Лицо ее отражало... Что? Страх? - спросила себя агент Секретной службы. Нет, что-то иное, что-то за пределами страха. Элен тоже была испугана и наверняка не меньше доктора Эллиот, но ведь она не советник... К ней никто не обращался за советом, никто не просил ее помочь разобраться в этом безумии. Да, конечно, в происходящем не было никакой логики, никакого смысла. Просто никакого. Но ведь в ее обязанности не входило оценивать обстановку, это было обязанностью доктора Эллиот.
      ***
      - Установил контакт, - произнес один из операторов на "Морском дьяволе-1-3". - Буй три, пеленг два-один-пять.., скорость вращения винта.., один винт.., контакт с атомной подводной лодкой! Это не американская подлодка, винт не американский.
      - Слышу его на четвертом, - заметил второй акустик. - Да, она прет полным ходом; судя по числу оборотов винта, скорость больше двадцати узлов, может быть двадцать пять, пеленг с моего буя три-ноль-ноль.
      - Хорошо, - произнес офицер-тактик. - Засек координаты. Назовите курс.
      - У меня пеленг сейчас два-один-ноль! - отозвался первый акустик. Парниша мчится сломя голову!
      Две минуты спустя стало ясно, что обнаруженная подлодка несется прямо к ракетоносцу "Мэн".
      ***
      - Неужели это возможно? - спросил Джим Росселли. Радиограмма поступила с Кодиака прямо в Национальный военный командный центр - НВКЦ. Командир патрульной эскадрильи не знал, что делать, и требовал указаний. Кодовое обозначение радиограммы "Красная ракета", копия ее поступила также в штаб командующего Тихоокеанским флотом, который тоже вот-вот затребует указаний сверху.
      - Что случилось? - спросил Барнс.
      - Он направляется прямо к месту, где находится "Мэн". Откуда он знает его координаты?
      - А мы как их узнали?
      - По аварийному бую - Боже, этот идиот так и остался у буя, не отошел от него?
      - Может, сообщить президенту? - посоветовал подполковник Барнс.
      - Другого не остается. - И капитан первого ранга Росселли поднял трубку телефона.
      ***
      - Президент слушает.
      - Сэр, говорит капитан первого ранга Джим Росселли из НВКЦ. У нас вышла из строя подводная лодка в Аляскинском заливе, ракетоносец "Мэн" класса "Огайо". У нее поврежден винт, сэр, и она не может маневрировать. Прямо к ней направляется ударная советская субмарина, расстояние между ними около десяти миль. Наш противолодочный самолет "Орион Р-ЗС" следит за русской подлодкой. Сэр, нам требуются указания.
      - Я считал, что русские не способны следить за нашими подводными ракетоносцами.
      - Совершенно верно, сэр, никто не обладает такими возможностями, но в данном случае они, должно быть, воспользовались радиопеленгом, когда наша подлодка запросила помощь. "Мэн" является одной из составляющих Единого интегрированного оперативного плана, ЕИОП, и находится сейчас в состоянии боевой готовности номер два. Таким образом, и "Орион", охраняющий подлодку с воздуха, тоже подчиняется этому уровню готовности. Сэр, они просят указаний, как им поступить.
      - Насколько важную роль играет "Мэн"?
      На этот вопрос решил ответить генерал Фремонт.
      - Сэр, на борту "Мэна" находится свыше двухсот боеголовок, обладающих очень высокой точностью. Если русские выведут его из строя, это нанесет нам тяжелый удар.
      - Насколько тяжелый?
      - Сэр, тогда в нашем плане боевых действий возникнет большая дыра. На борту "Мэна" ракеты D-5, нацеленные на контрудар. Они должны нанести ядерный удар по ракетным базам и отдельным центрам управления. Если с "Мэном" что-нибудь случится, нам понадобятся буквально часы, чтобы заполнить этот пробел в плане боевых действий.
      - Капитан первого ранга Росселли, вы принадлежите к Военно-морскому флоту?
      - Да, господин президент. Должен добавить, что еще несколько месяцев назад был командиром "золотой команды" ракетоносца "Мэн".
      - Сколько у нас времени на принятие решения?
      - Сэр, русская "Акула" движется со скоростью в двадцать пять узлов и находится сейчас в двадцати тысячах ярдов от нашей лодки. С технической точки зрения, они уже сейчас могут произвести торпедный залп.
      - Какие у нас варианты?
      - Вы можете отдать приказ об атаке или не отдавать его.
      - Генерал Фремонт?
      - Господин президент... Нет, позвольте спросить капитана первого ранга Росселли.
      - Слушаю вас, генерал.
      - Вы уверены, что русская подводная лодка движется прямо на нашу субмарину?
      - Данные говорят об этом очень красноречиво, сэр.
      - Господин президент, мне кажется, мы должны принять меры по защите наших стратегических сил. Русским, конечно, не понравится, что мы напали на их подводную лодку, но эта ударная подлодка и не имеет стратегического значения. Если они потребуют объяснений, мы сумеем их дать. Сейчас мне хотелось бы понять, почему они направили свою ударную подлодку на наш ракетоносец. Они не могли не знать, что это встревожит нас.
      - Капитан первого ранга Росселли, разрешаю дать приказ самолету атаковать и уничтожить русскую подводную лодку.
      - Слушаюсь, сэр.
      Росселли поднял трубку другого телефона.
      - "Серый медведь", говорит "Мраморная голова", - это был сейчас код Национального центра, - высшее военное руководство одобряет, повторяю, одобряет ваш запрос. Как слышите?
      - "Мраморная голова", это "Серый медведь", мы получили разрешение на атаку.
      - Действуйте.
      - Понятно. Конец связи.
      ***
      "Орион" совершил поворот. Даже летчики чувствовали сейчас, насколько испортилась погода. Вообще-то было еще светло, но низкая облачность и сильное волнение на море создавали впечатление, что самолет летит по огромному неровному коридору. Это было плохо. А хорошо было то, что обнаруженный объект вел себя глупо, мчался вперед на большой скорости, над термоклином, и упустить его оказалось почти невозможно. Офицер-тактик, находившийся в хвостовой части, направлял самолет по курсу русской "Акулы". Позади хвостового оперения авиалайнера "Локхид-Электра", превращенного в самолет противолодочных действий, выступал чувствительный прибор, называвшийся детектором магнитных аномалий. Он регистрировал изменения в магнитном поле Земли, в том числе и вызванные металлической массой подводной лодки.
      - Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший, выпускаю дымовые сигналы! Оператор бортовых систем нажал на кнопку.
      Появилось облако дыма.
      Пилот тут же повернул налево, повторил маневр еще несколько раз.
      - Ну, что там у вас сзади? - спросил он.
      - Надежный контакт, атомная подводная лодка, по-видимому русская. Давайте приступать.
      - Давно пора, - заметил пилот.
      - Господи! - пробормотал второй пилот.
      - Открываем люк.
      - Люк открыт. Предохранители сняты, взрыватели готовы, торпеда наведена.
      - Отлично, беру управление на себя, - донесся голос офицера, ответственного за тактические операции. - Готов к сбрасыванию.
      Казалось, все что-то слишком уж просто. Пилот направил самолет по облачкам дыма, вытянувшимся почти в идеальную прямую. Самолет миновал первое, второе, затем третье облачко...
      - Сбрасываем торпеду! Торпеда сброшена!
      Пилот прибавил мощность и поднялся на несколько сотен футов выше.
      Противолодочная торпеда типа "50" вывалилась из открытого люка самолета. Ее падение замедлил небольшой парашют, который отделился в тот момент, когда торпеда коснулась поверхности воды. Эта новейшая торпеда, последнее слово техники, приводилась в движение не винтом, а почти беззвучным двигателем и была запрограммирована таким образом, что ее нельзя было обнаружить до тех пор, пока она не достигла намеченной глубины в пятьсот футов.
      ***
      Пора сбавить скорость, подумал Дубинин. Ну хорошо, еще несколько тысяч метров. Он считал риск оправданным. Вполне разумно было предположить, что американский подводный ракетоносец останется на небольшой глубине, недалеко от поверхности. Если догадка Дубинина была правильной, то под слоем температурного скачка - а "Адмирал Лунин" находился на глубине ста десяти метров - поверхностный шум не позволит американцам услышать его лодку и он сумеет провести заключительную часть поиска незаметно. Дубинин собирался уже поздравить себя с тем, что принял правильное тактическое решение.
      - Слышу гидролокатор торпеды справа по носу! - донесся крик лейтенанта Рыкова из гидролокационного отсека.
      - Лево руля! Полный вперед! Где торпеда?
      - Движется с уклоном в пятнадцать градусов! Под нами! - снова послышался голос Рыкова.
      - Аварийное всплытие! Рули вверх! Новый курс три-ноль-ноль! - Дубинин вбежал в гидролокационный отсек.
      - Что за чертовщина? Рыков был бледен.
      - Не слышу шума винтов.., только этот проклятый гидролокатор.., вот он ушел в сторону - нет, снова работает в режиме поиска!
      - Меры противодействия - три, пуск! - скомандовал Дубинин.
      - Канистры выпущены!
      Оператор мер противодействия "Адмирала Лунина" быстро выстрелил три пятнадцатисантиметровые канистры с материалом, выпускающим газ при контакте с водой. Выходящие из канистр пузырьки создавали цель для торпеды, но эта цель не двигалась. Американская "умная" торпеда типа "50" уже почувствовала присутствие подводной лодки и устремилась к ней.
      - Проходим сто метров, - выкрикнул старпом. - Скорость двадцать восемь узлов.
      - На глубине в пятнадцать метров прекратить подъем, но не бойтесь выброситься на поверхность.
      - Ясно! Двадцать девять узлов.
      - Больше не слышу торпеду, изгиб линии буксируемых датчиков лишил нас возможности прослушивать ее гидролокатор. - Рыков поднял руки в бессильной ярости.
      - Ничего не поделаешь, придется потерпеть, - ответил Дубинин. Шутка была не слишком остроумной, но операторы гидролокационного отсека почувствовали себя лучше.
      ***
      - "Орион" только что атаковал торпедой движущуюся к нам подлодку, сэр. Я уловил едва слышные звуки в ультразвуковом диапазоне, пеленг два-четыре-ноль. Это одна из наших, типа "50", сэр.
      - Надеюсь, она управится с русскими, - заметил Рикс, - И слава Богу.
      ***
      - Проходим глубину пятьдесят метров, выравниваем угол всплытия, рули вверх десять градусов. Скорость тридцать один узел.
      - Меры противодействия не сработали... - сказал Рыков. Буксируемые пассивные датчики теперь выровнялись, и торпеда все еще преследовала "Адмирала Лунина".
      - Никакого шума винтов?
      - Никакого... Я услышал бы их даже на такой скорости.
      - Наверно, один из самых последних образцов...
      - Тип "50". Я слышал, это очень "умная маленькая рыбка".
      - Это мы еще посмотрим. Евгений, ты не забыл про волнение на поверхности? - улыбнулся Дубинин.
      Старпом блестяще управлял движением подлодки, однако тридцатифутовые волны гарантировали, что субмарина неизбежно выскочит на поверхность между ними. Торпеда была всего в трехстах метрах от подлодки, когда "Адмирал Лунин" прекратил всплытие и выровнялся.
      Американская противолодочная торпеда типа "50" была не просто "умным" оружием, а по-настоящему гениальным. Ее приборы опознали меры противодействия, использованные Дубининым всего несколько минут назад, и, пустив в ход мощный гидролокатор, она искала теперь подводную лодку, чтобы завершить свою миссию. Однако законы физики были на стороне русских. Часто думают, что звуковые волны гидролокатора отражаются от металлического корпуса корабля, но на самом деле это не так. Гидролокация основана на отражении звуковой волны от воздуха, находящегося внутри субмарины, или, если уж быть совсем точным, от границы между водой и воздухом, сквозь которую волна не может пройти. Торпеда типа "50" была запрограммирована таким образом, что принимала эту границу между воздухом и водой за корабль. Когда торпеда устремилась за своей добычей, ее чувствительные приборы начали замечать гигантские силуэты судов, простирающиеся на всю ширину действия гидролокатора. Это были волны на поверхности, хотя в программу торпеды было введено условие, что она не будет обращать внимание на плоские поверхности и таким образом избежит проблему "захвата морской поверхностью", ее проектировщики упустили из виду проблему высоких волн. Торпеда выбрала ближайшую цель, помчалась к ней и.., выпрыгнула в воздух подобно семге. Она вонзилась в подошву следующей волны, нашла следующую огромную цель - и выпрыгнула снова. На этот раз торпеда ударилась в набегающую волну под небольшим углом. Динамические силы заставили ее повернуться и помчаться на север внутри корпуса волны, ощущая слева и справа огромные корабли. Наконец она выбрала цель, повернула налево, снова выпрыгнула в воздух, однако на этот раз ударилась о следующую волну с такой силой, что сработал контактный взрыватель и торпеда взорвалась.
      ***
      - Совсем близко! - выдохнул Рыков.
      - Не так уж близко, примерно в тысяче метров, но может быть и дальше. Капитан наклонился к рубке управления. - Сбавить скорость до пяти узлов. Опуститься на тридцать метров.
      ***
      - Попали или нет?
      - Не знаю, сэр, - ответил оператор. - Иван быстро всплыл к поверхности, и торпеда помчалась за ним, несколько раз меняла курс... - Он провел пальцем по экрану дисплея. - Затем взорвалась вот здесь, недалеко от того места, где "Акула" скрылась в поверхностном шуме. Не могу дать точного ответа - шума ломающихся переборок и шпангоутов не было слышно, сэр. Думаю, промахнулись.
      ***
      - Пеленг и расстояние до цели? - спросил Дубинин - Примерно девять тысяч метров, пеленг ноль-пять-ноль, - ответил старпом. - Какой у вас сейчас план, товарищ командир?
      - Мы должны найти и уничтожить цель, - произнес капитан первого ранга Валентин Борисович Дубинин.
      - Но...
      - На нас было совершено нападение. Эти мерзавцы хотели уничтожить нас!
      - Торпеда была сброшена с самолета, - напомнил ему старший помощник.
      - Я не слышал никакого самолета. На нас напали.. Мы будем защищаться.
      ***
      - Ну?
      Инспектор Пэт О'Дэй быстро записывал. "Америкэн Эйрлайнс", подобно всем крупным пассажирским авиакомпаниям, заносила в компьютеры всю информацию с билетов. Имея в своем распоряжении номер билета и номера рейса, можно было проследить за кем угодно.
      - Спасибо, - поблагодарил он женщину на другом конце провода. - Одну минуту. - О'Дэй повернулся к Мюррею:
      - Было продано всего шесть билетов первого класса на этот рейс из Денвера в Даллас - Форт-Уэрт. Самолет оказался почти пустым, но он еще не вылетел дорожка в Далласе обледенела, У нас есть имена еще двух пассажиров первого класса, которые решили лететь через Майами. Рейс в Даллас совпадал по времени с другим рейсом, вылетавшим в Мехико-Сити. Те двое, что решили лететь через Майами, тоже резервировали билеты на самолет DC-10 из Майами в Мехико-Сити. Этот самолет уже взлетел и прибывает в Мехико-Сити через час.
      - Если повернуть его обратно?
      - Они говорят, что это невозможно, не хватит топлива.
      - Один час - Боже мой! - не выдержал Мюррей. О'Дэй провел ладонью по лицу. Как и все в Америке, он был испуган, испуган больше других, так как те, кто находился в командном центре, были лучше информированы о масштабах трагедии, инспектор Патрик Шин О'Дэй всеми силами старался не думать об этом и сосредоточить внимание на главном. Полученные ими сведения были косвенными и слишком ненадежными, чтобы считать их весомыми доказательствами. За двадцать лет своей службы в бюро он встречал слишком много совпадений. С другой стороны, он также не раз был свидетелем того, как крупные дела раскрывались на основании еще более ненадежных доказательств. Оставалось воспользоваться тем, чем они располагали, другого у них не было.
      - Дэн, я...
      Вошла курьер из архива. Она передала Мюррею два досье. Помощник заместителя директора ФБР открыл сначала досье на Расселла, разыскивая фотографию из Афин. Затем достал самую последнюю фотографию Исмаила Куати. Он положил оба снимка рядом с фотографиями с паспортов, переданных факсом из Денвера.
      - Что ты думаешь, Пэт?
      - Эта паспортная фотография... Этот парень слишком худой для Куати... Скулы и глаза похожи, а вот усы - нет. Кроме того, если это он, то быстро лысеет...
      - Значит, ты согласен, что глаза похожи?
      - Глаза такие же, Дэн, и нос - да, это он. А кому принадлежит вторая фотография?
      - Неизвестно. Эти снимки из Афин. Светлая кожа, темные волосы, ухоженное лицо. Прическа такая же, линия волос тоже. - Он проверил описание в паспорте и водительском удостоверении. - Невысокий, худощавый - все совпадает, Пэт.
      - Я согласен, согласен процентов на восемьдесят. Кто юридический атташе в Мехико-Сити?
      - Берни Монтгомери, черт побери! Он приехал в Вашингтон, чтобы встретиться с Биллом.
      - Попробовать Лэнгли?
      - Пожалуй.
      Мюррей поднял телефонную трубку прямой связи с ЦРУ.
      - Где Райан?
      - Здесь, слушаю тебя, Дэн. Есть новости?
      - Да, кое-что. Первое. Парень по имени Марвин Расселл, индеец из племени Сиу, член "Союза воинов", исчез из-под нашего наблюдения в прошлом году, по нашему мнению, находился где-то в Европе. Его нашли с перерезанным горлом сегодня в Денвере. С ним были двое, они улетели из Денвера. На одного из них у нас есть фотография, но нет имени. А вот второй - Исмаил Куати.
      Появился, мерзавец! - подумал Райан.
      - Где они?
      - Мы считаем, что они находятся на самолете компании "Америкэн Эйрлайнс", летящем из Майами в Мехико-Сити, у них билеты первого класса, до прибытия в аэропорт осталось около часа.
      - Ты считаешь, между ними есть связь?
      - Фургон, зарегистрированный на имя Марвина Расселла, также именуемого Робертом Фрейдом из Роггена, Колорадо, был на автостоянке стадиона. У нас есть поддельные документы еще на двоих: один из них, по-видимому, Куати, другой нам неизвестен. Документы были найдены на месте убийства. Достаточно оснований для ареста по обвинению в убийстве.
      Да, подумал Джек. Не будь ситуация столь ужасной, Райан засмеялся бы, выслушав Мюррея.
      - В убийстве? Ты хочешь попытаться арестовать их?
      - Если только у тебя нет предложения получше. Райан задумался.
      - Слушай, Дэн, может быть, у меня действительно есть хорошее предложение. Погоди минуту.
      Он поднял трубку другого телефона и набрал номер посольства США в Мехико-Сити.
      - Это Райан. Мне нужен начальник резидентуры. Тони? Джек Райан. Кларк все еще у вас? Отлично, дай ему трубку.
      - Господи, Джек, какого черта... Райан резко оборвал его.
      - Молчи, Джон. Ты должен сделать следующее. На самолете компании "Америкэн Эйрлайнс" рейсом из Майами примерно через час прибывают двое. Через несколько минут ты получить факсом их фотографии. По нашему мнению, они могут быть замешаны в это.
      - Значит, это террористический акт?
      - Это лучшее из всего, что нам удалось выяснить, Джон. Нам нужны эти двое - и как можно быстрее.
      - Могут возникнуть трудности с местной полицией, Джек, - предупредил Кларк. - Мне бы не хотелось вступать в перестрелку с ними.
      - Посол на месте?
      - По-моему, да.
      - Соедини меня с ним и никуда не уходи.
      - Понятно.
      - Приемная посла, - ответил женский голос.
      - Я говорю из штаб-квартиры ЦРУ, и мне немедленно нужен посол!
      - Соединяю. - Подумать только, какая она спокойная, пронеслось в голове Райана.
      - Слушаю, в чем дело?
      - Господин посол, с вами говорит Джек Райан, заместитель директора ЦРУ...
      - Это открытая линия.
      - Знаю. Молчите и слушайте. В аэропорт Мехико-Сити прибывают два пассажира рейсом компании "Америкэн Эйрлайнс" из Майами. Нам нужно задержать их и доставить обратно в Вашингтон - немедленно!
      - Наши граждане?
      - Нет, мы считаем, что это террористы.
      - Значит, придется арестовать их и потребовать выдачи через местную юридическую систему...
      - У нас нет на это времени!
      - Райан, мы не можем применить силу, местные власти не согласятся...
      - Господин посол, я прошу вас сейчас же позвонить президенту Мексики и сказать ему, что нам требуется его помощь. Скажите, что это вопрос жизни и смерти, хорошо? Если он немедленно не даст согласия, я хочу, чтобы вы передали ему, что нам известно о его пенсионном плане. Понятно? Произнесите именно эти слова:
      "Мы знаем о его пенсионном плане".
      - Что это значит?
      - Это значит, что вы должны сказать точно то, что я вам передал, понятно?
      - Послушайте, мне не нравится заниматься глупыми играми и...
      - Господин посол, если вы не сделаете в точности то, что я вам говорю, я прикажу одному из моих людей обезвредить вас, и тогда президенту позвонит советник-посланник.
      - Вы не имеете права угрожать мне!
      - Я предупреждаю, приятель, и если вам кажется, что я шучу, попытайтесь сделать по-своему!
      - Спокойнее, Джек, - предостерег Бен Гудли. Райан отвел взгляд от телефона.
      - Извините меня, сэр. У нас здесь крайне напряженная обстановка. В Денвере произошел ядерный взрыв, и эти двое могут помочь найти виновников. Послушайте, сейчас не время для церемоний. Прошу вас, пожалуйста, помогите нам.
      - Хорошо.
      Райан с трудом выдохнул.
      - Спасибо. Передайте президенту Мексики, что один из наших людей, мистер Кларк, через несколько минут будет в кабинете начальника службы безопасности аэропорта. Господин посол, все это необычайно, исключительно важно. Еще раз прошу сделать все именно так, как я вам сказал.
      - Я поступлю, как вы просите. Но вам нужно успокоиться, - посоветовал профессиональный дипломат.
      - Мы стараемся сдерживать себя, сэр, стараемся изо всех сил. А сейчас скажите своему секретарю, чтобы она снова соединила меня с начальником нашей резидентуры. Благодарю вас, сэр.
      Райан повернулся к Гудли.
      - Если снова заметишь в моем поведении что-то подобное, трахни меня по голове чем-нибудь тяжелым, Бен.
      - Кларк слушает.
      - Мы пересылаем факсом фотографии вместе с именами и номерами кресел в самолете. Прежде чем хватать их, договорись с начальником службы безопасности аэропорта. Твой самолет все еще там?
      - Да.
      - Как только они будут у тебя в руках, грузи их на борт и немедленно вылетай.
      - Будет исполнено, Джек.
      Райан положил трубку и соединился с Мюрреем.
      - Передай все материалы, которые имеются у тебя, начальнику нашей резидентуры в Мексике. У меня там два оперативника, отличные парни, Кларк и Чавез.
      - Кларк? - спросил Мюррей? передавая документы Пэту О'Дэю. - Тот самый, что...
      - Тот самый.
      - Желаю ему удачи.
      ***
      Тактическая проблема, стоящая перед ним, была сложной. Над головой Дубинина барражировал противолодочный самолет, и потому он не мог позволить себе ни единой ошибки. Где-то впереди находился американский подводный ракетоносец, и Дубинин принял твердое решение уничтожить его. Капитан рассуждал так: ему был отдан приказ защищаться в случае необходимости. Его подводную лодку атаковали торпедами, и это радикально меняло ситуацию. Вообще-то следовало запросить по радио командование флота о том, как поступить, или по крайней мере сообщить о своих намерениях, но, когда у тебя над головой кружит самолет, это чистое самоубийство, а сегодня ему уже один раз чудом удалось спастись от смерти. Нападение на "Адмирала Лунина" означало только одно - американцы собирались напасть на его страну. Они сами нарушили свое излюбленное международное правило: моря свободны для всех кораблей. На него было совершено нападение в международных водах еще до того, как он приблизился на расстояние, с которого мог совершить агрессивный акт. Поэтому кто-то полагал, что существует военное положение. Вот и хорошо, подумал Дубинин. Да будет так.
      Хвост субмарины, состоящий из вереницы буксируемых пассивных датчиков, опустился значительно ниже глубины, на которой находилась подлодка, и акустики работали сейчас с напряжением, которого прежде никогда не испытывали.
      - Контакт, - произнес лейтенант Рыков. - Акустический контакт, пеленг один-один-три, один винт.., шумит, похоже на поврежденную подлодку...
      - Ты уверен, что это не надводное судно?
      - Вполне... Надводные суда далеко к югу из-за шторма. Звук характерен для двигательной установки подводной лодки... Шум, словно поврежден винт или гребной вал... Смещается на юг.., сейчас пеленг один-один-пять.
      Валентин Борисович повернулся и крикнул в рубку управления:
      - Расстояние до предполагаемой цели?
      - Семь тысяч метров!
      - Далеко, очень далеко... Смещение на юг.., скорость?
      - Трудно сказать... Точно меньше шести узлов... Слышно вращение винта, но очень смутно, и я не могу сосчитать число оборотов.
      Ну что же, не исключено, у нас будет возможность произвести не один выстрел, сказал себе Дубинин и снова повернулся к рубке управления:
      - Торпедный отсек! Приготовить торпеду к выстрелу по курсу один-один-пять, первоначальная глубина поиска семьдесят метров, готовность детонатора к взрыву.., с четырех тысяч метров.
      - Слушаюсь. - Лейтенант ввел необходимые параметры.
      - Аппарат номер один.., торпеда готова! Наружный люк закрыт, товарищ капитан.
      Дубинин повернулся и взглянул на своего старпома. Трезвенник - старпом не пил даже на торжественных приемах - и обычно очень выдержанный человек, он одобрительно кивнул. Дубинин не нуждался в одобрении, но все-таки был благодарен за него.
      - Открыть наружный люк.
      - Наружный люк открыт.
      Командир торпедной части откинул пластиковый чехол с кнопки пуска.
      - Огонь!
      Лейтенант нажал на кнопку.
      - Торпеда пошла.
      ***
      - Мостик, докладывает акустик! Шум, шум, пеленг один-семь-пять - торпеда в воде, пеленг один-девять-пять!
      - Полный вперед! - крикнул Рикс механику.
      - Капитан! - воскликнул Клаггетт. - Отмените приказ!
      - Что? - Молодой матрос у руля не знал, как ему поступить. Юноше было всего девятнадцать лет, и ему еще не приходилось слышать, чтобы кто-то требовал отменить приказ капитана. - Как мне поступить, сэр?
      - Капитан, если вы дадите полную мощность двигателю, гребной вал выйдет из строя через пятнадцать секунд!
      - Черт побери, вы правы. - Под красным боевым освещением рубки лицо Рикса казалось розовым. - Передайте в машинное отделение, пусть разовьют наибольшую скорость при условии сохранения безопасности вала. Руль направо десять градусов, поворачиваем на север, новый курс ноль-ноль-ноль.
      - Руль направо десять градусов, сэр. - Голос юноши дрожал, его руки поворачивали штурвал. Страх ничуть не менее заразителен, чем чума. - Сэр, руль положен направо десять градусов, переходим на новый курс ноль-ноль-ноль.
      Рикс кивнул.
      - Хорошо.
      - Мостик, докладывает акустик, пеленг на торпеду сейчас один-девять-ноль, она виляет влево и вправо, ее активный гидролокатор не включен.
      - Спасибо, - произнес Клаггетт.
      - Как только буксируемые датчики перестанут давать информацию, мы тут же потеряем ее.
      - Совершенно верно, сэр. Капитан, а если мы сообщим "Ориону", что происходит?
      - Хорошая мысль. Поднять антенну.
      ***
      - "Морской дьявол-1-3", вызывает "Мэн".
      - "Мэн", это один-три, мы все еще пытаемся оценить действия сброшенной нами торпеды и...
      - Один-три, на нас идет торпеда по пеленгу один-восемь-ноль. Вы промахнулись. Принимайтесь снова за поиск к югу от нас. Мне кажется, русские ориентируются на наш шум.
      - Ясно, начинаем действовать.
      Офицер, руководивший тактическими действиями, передал на Кодиак, что здесь разгорелось настоящее сражение.
      ***
      - Господин президент, - сказал Райан, - в нашем распоряжении, по-моему, есть полезная информация, сэр.
      Джек сидел перед микрофоном, положив ладони на стол. Они были такими влажными, что на поверхности остались пятна, заметил Гудли. И все же он позавидовал способности Райана сохранять самообладание.
      - И что же это за информация? - резко бросил Фаулер. Услышав тон президента, Райан опустил голову.
      - Сэр, ФБР только что сообщило нам, что у них есть сведения о двух, может быть трех, известных террористах, бывших сегодня в Денвере. Двое сейчас находятся в самолете, летящем в Мексику. У меня там есть люди, и мы намерены попытаться задержать их, сэр.
      - Одну минуту, - произнес Фаулер. - Мы знаем, что это был не террористический акт.
      - Райан, говорит генерал Фремонт. Как была получена эта информация?
      - Я не знаком со всеми подробностями, но они получили сведения относительно автомобиля - по-моему, фургона, - находившегося недалеко от места взрыва. Они проверили номерной знак машины и ее владельца - он был убит, а затем проследили двух других по их авиабилетам и...
      - Погодите! - оборвал Райана командующий стратегической авиацией. - Каким образом кто-то мог узнать это от человека, уцелевшего при взрыве? Боже мой, разве вы не понимаете, что мощность этой бомбы превышала сотню тысяч тонн тротила...
      - Видите ли, генерал, из надежных источников стало известно - информация поступила от ФБР, - что мощность взрыва не превышала пятидесяти килотонн и...
      - ФБР? - донесся голос Борштейна из НОРАД. - Они ни черта не понимают в этом! Да и бомба в пятьдесят килотонн не оставила бы ни одного живого человека в радиусе больше мили. Господин президент, на эту информацию нельзя полагаться.
      ***
      - Господин президент, говорят из НВКЦ, - услышал Райан чей-то голос по той же линии связи. - Мы только что получили радиограмму с Кодиака. Советская подлодка атакует наш подводный ракетоносец "Мэн". К нашему ракетоносцу движется торпеда. "Мэн" пытается уклониться от нее.
      Джек услышал из динамика какой-то звук, происхождения которого он не понял.
      - Сэр, - тут же произнес Фремонт, - это весьма угрожающее обстоятельство.
      - Я понимаю это, генерал, - едва слышно проговорил президент. - Генерал "ОТСЧЕТ"!
      - Что это значит, черт побери? - тихо спросил Гудли.
      - Господин президент, вы совершаете ошибку. В нашем распоряжении надежная информация. Вы требовали от нас такую информацию, и мы предоставили ее вам! быстро выпалил Райан, снова едва не теряя самообладание. Его руки, лежавшие на поверхности стола, сжались в кулаки. Джек напряг все силы и сумел овладеть собой. - Сэр, у нас есть доказательства.
      - Райан, мне кажется, что вы обманывали меня и снабжали неверными сведениями весь день, - произнес Фаулер голосом, в котором не осталось ничего человеческого.
      Контакт прервался в последний раз...
      ***
      Окончательный сигнал боевой тревоги был отправлен немедленно по десяткам каналов связи. Дублирование каналов, их известные функции, краткость передачи и одинаковый метод шифровки дали понять Советам, что это значило, еще до того, как полученный сигнал пропустили через компьютеры. Когда из них вышла расшифрованная команда, она была передана в кремлевский центр спустя всего несколько секунд. Головко взял с принтера лист бумаги с единственным словом.
      - ОТСЧЕТ, - прочитал он.
      - Что это значит? - спросил президент Нармонов.
      - Это кодовая фраза. - На мгновение губы Головко побелели. - Термин из американского футбола, по-моему. Он означает число цифр, произнесенных футболистами, перед тем как.., получетвертной вводит мяч в игру.
      - Не понимаю, - покачал головой Нармонов.
      - Раньше у американцев кодовая фраза, означающая полную стратегическую готовность, была другой: "ВЗВЕДЕННЫЙ КУРОК". Значение этой фразы понятно каждому, верно? - Заместитель председателя КГБ продолжал, словно во сне:
      - Слово "ОТСЧЕТ" означает для американцев то же самое. Я могу только сделать вывод, что...
      - Мне все ясно.
      Глава 42
      Змея и меч
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      ПОСЫЛАЮ ЭТУ ТЕЛЕГРАММУ ВАМ ИЛИ ВАШЕМУ ПРЕЕМНИКУ В КАЧЕСТВЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.
      НАМ ТОЛЬКО ЧТО СООБЩИЛИ О ТОМ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА В ДАННЫЙ МОМЕНТ АТАКУЕТ АМЕРИКАНСКИЙ ПОДВОДНЫЙ РАКЕТОНОСЕЦ.
      МЫ НЕ ДОПУСТИМ НАПАДЕНИЯ НА НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ, ТАКИЕ ДЕЙСТВИЯ БУДУТ ИСТОЛКОВАНЫ ТОЛЬКО КАК НАЧАЛО НАПАДЕНИЯ НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ. Я ДОЛЖЕН ТАКЖЕ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ ПРИВЕДЕНЫ В ВЫСШУЮ СТЕПЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. МЫ БУДЕМ ЗАЩИЩАТЬСЯ. ЕСЛИ ВЫ СЕРЬЕЗНО НАСТАИВАЕТЕ НА СВОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ, УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ВАС ПРЕКРАТИТЬ ВСЕ АКТЫ АГРЕССИИ, ПОКА ЕЩЕ ЕСТЬ ВРЕМЯ.
      - "Преемнику"? Что это за чепуха? - Нармонов на мгновение отвернулся и посмотрел на Головко. - Что здесь происходит? Может быть, Фаулер болен? Или сошел с ума? Что все это значит? Какая подводная лодка? - Когда президент кончил говорить, рот у него остался открытым, как у пойманной на крючок рыбы.
      - К нам поступило сообщение об американском подводном ракетоносце, потерпевшем аварию в восточной части Тихого океана.
      Мы послали туда нашу подводную лодку, чтобы выяснить ситуацию, однако никакого приказа нападать на американцев ей не давали, - ответил министр обороны.
      - При каких обстоятельствах наши люди могут предпринять нападение?
      - Ни при каких. Без приказа из Москвы они могут действовать лишь в пределах самообороны. - Министр отвернулся не в силах выдержать пристальный взгляд президента. Ему не хотелось продолжать, однако выбора не было. - По моему мнению, положение вышло из-под контроля.
      ***
      - Господин президент, - армейский офицер открыл свой портфель "футбольный мяч" - и достал из него толстую папку с листами, скрепленными металлическими кольцами. Первый раздел был обведен красной каймой. Фаулер открыл его. На странице значилось:
      Е И О П ГЛАВНЫЕ ВАРИАНТЫ НАПАДЕНИЯ "НЕБЕСНЫЙ ГРОМ"
      - Так что же это за ОТСЧЕТ, черт побери? - спросил Гудли.
      - Это наивысший уровень боевой готовности, Бен. Это значит, что курок пистолета взведен и направлен в цель и ты ощущаешь давление на спусковой крючок.
      - Каким образом мы...
      - Перестань, Бен! Не имеет значения, каким образом мы оказались в таком положении. Главное, что мы уже достигли его. - Райан встал и начал расхаживать по кабинету.
      - Теперь нам всем нужно думать как можно быстрее, парни.
      - Надо убедить Фаулера... - начал старший дежурный офицер.
      - Его нельзя убедить, - вмешался Гудли. - Нельзя убедить человека, который отказывается слушать.
      - Госсекретарь и министр обороны помочь не смогут - они оба мертвы, напомнил Райан.
      - Вице-президент - он в ЛКП.
      - Хорошая мысль, Бен.., у нас есть канал связи с ним?.. Да, вот. - Райан нажал кнопку.
      - Летающий командный пункт.
      - Центральное разведывательное управление, говорит заместитель директора Райан. Мне нужен вице-президент.
      - Одну минуту, сэр. - "Минута" оказалась очень короткой.
      - Роджер Дарлинг. Здравствуйте, Райан.
      - Здравствуйте, господин вице-президент. У нас возникли трудности, сообщил Джек.
      - Что произошло? Мы получаем все сообщения по "горячей линии". Они казались напряженными, но еще двадцать минут назад все шло хорошо. Что внезапно изменилось?
      - Сэр, президент убежден, что в Советском Союзе произошел государственный переворот.
      - Что? Кто виноват в этом?
      - Я, сэр, - признался Райан. - Именно я и есть тот идиот, который передал ему эту информацию. Но прошу не обращать на это внимания. Президент отказывается выслушать меня.
      К изумлению Джека, послышался короткий горький смех.
      - В этом нет ничего странного. Боб и меня отказывается слушать.
      - Сэр, мы должны убедить его выслушать наши доводы. В нашем распоряжении имеется теперь информация, свидетельствующая о том, что это мог быть террористический акт.
      - Что за информация? Джек коротко рассказал.
      - Вообще-то не слишком убедительно, - заметил Дарлинг.
      - Может быть, это действительно не слишком убедительно, но это все, что у нас есть, и такая информация куда лучше, чем все остальное.
      - Хорошо, не торопитесь. Сейчас мне нужна ваша оценка ситуации.
      - Сэр, я убежден, что президент ошибается. Переговоры с ним ведет Андрей Ильич Нармонов. В Москве сейчас приближается рассвет. Президент Нармонов не спал всю ночь, он испуган не меньше нашего и, судя по полученному им последнему сообщению, не может понять, что случилось с президентом Фаулером может быть, он сошел с ума? Это опасная ситуация. Мы получаем шифровки об отдельных столкновениях между советскими и американскими войсками. Один Бог знает, что происходит на самом деле, но обе стороны истолковывают происходящее как акты агрессии. Фактически воцарился настоящий хаос - выдвинутые вперед войска сталкиваются друг с другом, но перестрелки, которые они ведут, вызваны высокой степенью боевой готовности с обеих сторон. Это как снежный ком, катящийся с горы.
      - Верно, Райан, я согласен. Продолжайте.
      - Одна из двух сторон должна отступить, и как можно быстрее. Сэр, поговорите с президентом. Он отказывается говорить со мной по телефону. Талбот и Банкер погибли, и не осталось никого, кто мог бы его убедить.
      - Вы пробовали говорить с Арни ван Даммом?
      - Черт побери! - проворчал Райан. Как он мог забыть про Арни? - А где он сейчас?
      - Не знаю. Но могу выяснить очень быстро через Секретную службу. А если попробовать Лиз?
      - Именно ей и пришла в голову блестящая мысль, что с президентом обменивается телеграммами не Нармонов.
      - Глупая сука, - заметил Дарлинг. Он подумал о том, сколько усилий и политического капитала потратил на то, чтобы место советника по национальной безопасности занял Чарли Олден. - Хорошо, я попытаюсь убедить его. Подождите.
      - Обязательно.
      ***
      - Звонит вице-президент, сэр. Шестая линия. Фаулер нажал на кнопку.
      - Говори, только побыстрее, Роджер.
      - Боб, необходимо взять ситуацию под контроль.
      - Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь? Дарлинг сидел в глубоком кожаном кресле. Он закрыл глаза. Тон ответа все расставил по местам.
      - Боб, ты только ухудшил положение, вместо того чтобы улучшить его. Сделай короткий перерыв. Встань, пройдись по комнате, глубоко вздохни - и подумай! У нас нет оснований полагать, что это дело рук русских. Я только что говорил с ЦРУ, и мне сказали...
      - Кто сказал? Райан?
      - Да, он все мне объяснил и...
      - Райан обманывал меня.
      . - Чепуха, Боб. - Дарлинг старался говорить спокойно и размеренно, надеясь, что его голос звучит убедительно. Он называл этот тон "голосом сельского врача". - Он слишком хороший профессионал для этого.
      - Роджер, я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но сейчас у меня нет времени для психоанализа. Не исключено, что на нас вот-вот будет совершено ядерное нападение. Есть и хорошая новость: по-видимому, ты уцелеешь. Желаю счастья, Роджер. Подожди - по "горячей линии" поступает сообщение.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      С ВАМИ ГОВОРИТ АНДРЕЙ ИЛЬИЧ НАРМОНОВ. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ ПРЕДПРИНИМАЛ НИКАКИХ АГРЕССИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ. НИКАКИХ. МЫ НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В НАНЕСЕНИИ УЩЕРБА ВАШЕЙ СТРАНЕ. МЫ ХОТИМ ОДНОГО - ЧТОБЫ НАС НИКТО НЕ ТРОГАЛ И ЧТОБЫ МЫ ЖИЛИ В МИРЕ.
      Я НЕ ДАВАЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОВЕДЕНИЕ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК ИЛИ АМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН, А ВЫ УГРОЖАЕТЕ НАМ. ЕСЛИ ВЫ НАПАДЕТЕ НА НАС, МЫ БУДЕМ ВЫНУЖДЕНЫ НАНЕСТИ ОТВЕТНЫЙ УДАР И ПОГИБНУТ МИЛЛИОНЫ ЛЮДЕЙ. НЕУЖЕЛИ ВСЕ ЭТО БУДЕТ НЕСЧАСТНЫМ СЛУЧАЕМ? ВЫ СТОИТЕ ПЕРЕД ВЫБОРОМ. Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ ВАС ОТ НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЙ. Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ВЫ ВОЗЬМЕТЕ СЕБЯ В РУКИ. СЛИШКОМ МНОГО ЖИЗНЕЙ ЗАВИСЯТ ОТ НАШЕГО ЗДРАВОГО СМЫСЛА.
      - По крайней мере из Москвы все еще поступают такие телеграммы, - заметил Гудли.
      - Да уж, теперь жди неприятностей. Такое сообщение совсем свалит нашего президента с катушек, - произнес Райан. - Вне всякого сомнения. Нельзя говорить неуравновешенному человеку, что он теряет рассудок...
      - Райан, говорит Дарлинг.
      Райан прямо-таки бросился к кнопке связи.
      - Слушаю, господин вице-президент.
      - Он не стал слушать меня, а затем поступила эта новая телеграмма, и его реакция на нее была очень плохой.
      - Сэр, вы можете установить связь - открытый канал - со штабом стратегический авиации?
      - Боюсь, что нет, Райан. Они соединены селекторной связью с НОРАД и Кэмп-Дэвидом. Джек, президент чувствует свою уязвимость в Кэмп-Дэвиде и боится.., понимаете...
      - Ну и что? Мы все испуганы, верно?
      Наступила короткая пауза, и Райану пришло в голову, что Дарлинг чувствует себя виноватым из-за того, что он сам находится в относительной безопасности.
      ***
      В Рокки-Флэтс образцы радиоактивных осадков поместили внутрь гамма-спектрометра. Для подготовки к анализу потребовалось больше времени, чем предполагали, - в оборудовании были замечены кое-какие неполадки. Операторы работали под прикрытием экранирующего щита, пользуясь перчатками на свинцовой подкладке и длинными щипцами, чтобы извлекать образцы из свинцового ведра. Они ждали, пока техник включит спектрометр.
      - Отлично, это хороший образец с очень высокой радиоактивностью.
      У спектрометра было два дисплея. Первый показывал результаты измерений энергии фотоэлектронов, возникающих в результате гамма-облучения внутри спектрометра. Результаты дублировались принтером. Точное энергетическое состояние фотоэлектронов позволяло опознать как сам элемент, так и изотоп источника. На второй экран поступала графическая информация в виде линии или резких всплесков. Относительная интенсивность различных энергетических уровней, характеризующихся высотой пиков, и определяла соотношение между ними. Для более точных измерений понадобилось бы поместить образец в небольшой реактор для реактивации, но пока необходимости в этом не было.
      Техник переключил аппарат на канал облучения бета-частицами.
      - Эй, вы только посмотрите на линию трития! Какова, по-вашему, мощность этого устройства?
      - Меньше пятнадцати.
      - Да, сюда поместили огромное количество трития, док, а взгляните сюда!
      Техник сделал пометку в своем блокноте и снова переключил спектрометр на гамма-облучение.
      - Все ясно.., плутоний, часть 239, есть и 240; нептуний, америций, гадолиний, кюрий, прометий, уран - оба изотопа, 235 и 238... Я.., это было весьма совершенное устройство, ребята.
      - Шипучка, - заметил один из членов группы по чрезвычайным ядерным ситуациям, глядя на цифры. - Перед нами остатки шипучки. Это была не атомная бомба. Столько трития... Боже, это наверняка должно было быть двухступенчатым устройством - для форсированной атомной бомбы слишком сложно, - ну конечно, это термоядерное устройство!
      Техник отрегулировал приборы для тонкой наводки.
      - Посмотрите, как смешаны 239- и 240-й...
      - Ну-ка, дай книгу!
      Напротив спектрометра на полке лежала папка с металлическими кольцами в обложке из красного винила.
      - Это - Саванна-ривер, - заметил техник. - У них всегда были трудности с гадолинием.., в Хэнфорде - другое дело.., там вырабатывают слишком много прометия.
      - Ты что, свихнулся?
      - Положитесь на меня, - сказал техник. - Моя диссертация освещает проблемы заражения на заводах, производящих плутоний. Вот цифры!
      И он начал называть их одну за другой.
      Член группы нашел индекс, затем снова вернулся к странице.
      - Действительно, очень близко! Очень! Ну-ка, что там говорится о гадолинии?
      - Ноль, запятая, ноль пять на восемь на десять в минус седьмой плюс-минус ноль, запятая, ноль ноль два.
      - Боже милосердный! - Он повернул книгу к себе.
      - Саванна-ривер... Но это невозможно!
      - Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Удачный год. Это наш проклятый плутоний.
      Старший сотрудник группы поборол недоверие, отступив перед очевидными фактами.
      - Соедините меня с Вашингтоном.
      - Не могу, - сказал техник, уточняя результаты измерений. - Междугородная связь отключена.
      - Где Ларри?
      - В Пресвитерианской больнице на бульваре Авроры, работает с парнями из ФБР. Я записал номер его телефона на клочке бумаги в углу. По-моему, он связывается с Вашингтоном через ФБР.
      ***
      - Мюррей слушает.
      - Это Хоскинс. Я только что получил результаты анализа из Рокки-Флэтс, Дэн, это кажется каким-то сумасшествием, но сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям утверждает, что в бомбе использовался американский плутоний. Я попросил его провести еще одну проверку, повторный анализ. Он сделал это и сказал, что результаты те же самые. Плутоний произведен на заводе в Саванна-ривер в феврале 1968 года, на реакторе типа К. У них самые точные сведения, он утверждает, что они могут даже сказать, в какой части реактора произведен плутоний: для меня все это темный лес, но он - официальный эксперт.
      - Черт побери, но как я сумею убедить в этом кого-нибудь, Уолт?
      - Дэн, я передаю тебе его слова.
      - Мне нужно поговорить с ним.
      - Телефонные линии отключены, неужели забыл? Но я могу подвезти его сюда, в отделение ФБР, через несколько минут.
      - Давай - и побыстрее.
      ***
      - Слушаю, Дэн.
      - Джек, сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям только что говорил со мной из нашего отделения в Денвере. Расщепляемый материал в бомбе был американского производства.
      - Что?!
      - Послушай, Джек, первая реакция на эту новость у нас у всех была такой же. Сотрудники группы побывали на месте взрыва, собрали образцы выпавших осадков, подвергли их анализу и утверждают, что уран - нет, плутоний был произведен на заводе в Саванна-ривер в 1968 году. Сейчас в наше отделение в Денвере приедет руководитель группы. Междугородные линии отключены, но я соединю тебя с ним через наши каналы, и ты сможешь сам поговорить с ним.
      Райан посмотрел на начальника научно-технического отдела.
      - Что ты об этом думаешь?
      - На заводе в Саванна-ривер было немало проблем - например, тысяча фунтов МИП.
      - МИП?
      - МИП. Это сокращение, означает: материал, исчезнувший в процессе производства. Пропавший плутоний.
      - Террористы, - без колебаний произнес Райан.
      - Начинает походить на правду, - согласился ученый.
      - Боже, и даже теперь он не желает меня выслушать! Ну что ж, оставалось опять обратиться к Дарлингу.
      - В это трудно поверить, - заметил вице-президент.
      - Сэр, это достоверные данные, проверенные группой по чрезвычайным ситуациям в Рокки-Флэтс. Надежные научные данные. Они могут показаться безумными, но это объективный факт. - Я надеюсь на это, о Боже, как я надеюсь, мысленно воскликнул Райан. Дарлинг разделял его чувства. - Сэр, это не русское оружие, совершенно определенно - а это главное. Мы уверены, это не советская бомба. Сообщите об этом президенту не медля!
      - Сейчас. - Дарлинг дал знак сержанту ВВС, отвечающему за связь.
      ***
      - Слушаю, Роджер, - послышался голос президента.
      - Сэр, мы только что получили очень важные сведения.
      - Что за сведения? - Голос президента выдавал смертельную усталость.
      - Мы получили их из ЦРУ, но источником является ФБР. Группа по чрезвычайным ситуациям сделала анализ и установила, что материал, из которого изготовлена бомба, нерусского происхождения. По их мнению, плутоний произведен в Америке.
      - Это какой-то бред! - воскликнул Борштейн. - У нас не пропадало ядерное оружие. Мы чертовски внимательно следим за этим!
      - Роджер, это Райан передал тебе информацию?
      - Да, Боб.
      Дарлинг услышал тяжелый вздох.
      - Спасибо.
      Когда вице-президент поднял другую телефонную трубку, рука его дрожала.
      - Он не поверил.
      ***
      - Но он должен поверить, потому что это правда!
      - Я не знаю, как его убедить. Ты был прав, Джек, он теперь никого не слушает.
      - Поступает сообщение по "горячей линии", сэр.
      ***
      Райан прочитал:
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      ВЫ ОБВИНЯЕТЕ МЕНЯ В НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЯХ. У НАС ПОГИБЛО ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК, НАШИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПОДВЕРГЛИСЬ НАПАДЕНИЮ В БЕРЛИНЕ, НАШИ КОРАБЛИ И В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ, И В ТИХОМ ОКЕАНЕ ТАКЖЕ...
      - Он на грани того, чтобы нажать кнопку. Черт побери! В нашем распоряжении информация, которая ему нужна, чтобы предотвратить катастрофу...
      - У меня нет больше никаких идей, - послышался голос Дарлинга из динамика. - Эти идиотские телеграммы, поступающие по "горячей линии", вместо того, чтобы улучшать, только усугубляют положение...
      - Похоже, это ключевая проблема, верно? - Райан поднял голову. - Бен, ты хорошо водишь машину по снегу?
      - Да, но...
      - Пошли! - Райан выбежал из кабинета. Они спустились в лифте на первый этаж, и Джек распахнул дверь караульного помещения.
      - Ключи от машины!
      - Вот сэр! - Перепуганный молодой охранник бросил ему ключи. Служба безопасности ЦРУ всегда держала наготове свои автомобили рядом с местом стоянки для машин особо важных лиц. Дверцы голубого "вездехода" фирмы "Дженерал моторе" не были заперты.
      - Куда едем? - спросил Гудли, опускаясь на водительское сиденье.
      - Пентагон, к входу со стороны Потомака - и побыстрее.
      ***
      - В чем дело?
      Торпеда нацелилась куда-то, описала несколько кругов, но не взорвалась, и тут у нее кончилось топливо.
      - Масса цели оказалась недостаточной, чтобы привести в действие магнитный детонатор, и слишком маленькой для прямого попадания... По-видимому, ложная цель, - сказал Дубинин. - Где перехваченная нами первая радиограмма? - Матрос передал ему текст. - "При столкновении поврежден винт". Черт побери! Мы все время преследовали подлодку с неисправным двигателем, а не с поврежденным винтом! - Капитан с силой ударил по прокладочному столику кулаком.
      - Курс на север, включить активный гидролокатор!
      ***
      - Черт побери, мостик, говорит акустик, нас подвергают активной гидролокации на низких частотах, пеленг один-девять-ноль.
      - Приготовить торпеды!
      - Сэр, если мы выдвинем вспомогательный двигатель за пределы корпуса, то сумеем прибавить два или три узла, - заметил Клаггетт.
      - Он слишком шумный! - резко бросил Рикс.
      - Сэр, мы находимся в зоне поверхностных шумов. Высокочастотный шум вспомогательного двигателя не будет здесь особенно слышен. У русских гидролокатор работает в активном режиме, на низких частотах, и они обнаружат нас в любом случае, будет шуметь вспомогательный двигатель или нет. Нам нужно сейчас оторваться подальше, сэр. Если русские подойдут к нам слишком близко, "Орион" не сможет оказать нам никакой поддержки.
      - Мы должны потопить их.
      - Это неудачный ход, сэр. Сейчас мы находимся в самой высокой степени боевой готовности, в режиме "ОТСЧЕТА". Произведя залп, мы примем на себя большую ответственность. Задействовав же вспомогательный двигатель, мы сможем осмотреться. Капитан, нам нужно оторваться от активного гидролокатора! Не стоит рисковать.
      - Нет!
      Командир торпедной части, приготовиться к залпу!
      - Слушаюсь, сэр.
      - Центр связи, передайте "Ориону", чтобы обеспечил прикрытие.
      ***
      - Это последняя, товарищ полковник.
      - Быстро у вас получается, - заметил командир полка.
      - Ребята приобретают сноровку, - отозвался майор. В Алейске с ракеты СС-18 снимали десятую и последнюю самонаводящуюся боеголовку.
      - Осторожнее, сержант.
      Виной происшедшего оказался лед. Несколькими минутами раньше над шахтой пронесся снежный вихрь. Сапоги техников, что суетились вокруг боеголовки, размесили выпавший снег, превратив его в мокрую жижу, которую прихватило морозом. Сержант, спускаясь по ступенькам помоста, поскользнулся, и гаечный ключ выпал из его руки. Сержант попытался схватить его, но ключ ударился о металлическую ограду и стремительно полетел в шахту.
      - Бежим! - крикнул полковник. Сержант не нуждался в приказе. Старшина, сидевший в кабине подъемного крана, отвел в сторону боеголовку и спрыгнул с сиденья. Все побежали в наветренную сторону от шахты запуска - учения не пропали даром, они знали, куда бежать.
      Гаечный ключ пролетел почти до самого дна, не коснувшись корпуса ракеты, но затем ударился о внутреннюю часть арматуры, отскочил от нее и в двух местах пробил обшивку первой ступени. Обшивка одновременно служила корпусом как топливного бака, так и бака для окислителя, и в результате на свободу выбросило оба компонента. Оба химических вещества образовали крошечные облачка - вырвалось всего по несколько граммов топлива и окислителя, - но вещества эти были самовоспламеняющимися. Соединившись, они взорвались. Это произошло через две минуты после того, как гаечный ключ исчез в жерле шахты.
      Взрыв оказался исключительно мощным. Ударная волна сбила с ног полковника, который успел отбежать метров на двести от шахты. Инстинктивно он откатился за толстый сосновый ствол, укрывшись от сокрушительной взрывной волны, промчавшейся над ним. Через мгновение он выглянул из-за дерева и увидел, как над шахтой поднялся столб пламени. Все его подчиненные успели спастись, что само по себе было чудом, подумал он. Затем у него в голове мелькнула забавная мысль - так нередко бывает после спасения от неминуемой гибели: вот и американцам теперь беспокойства на одну ракету меньше.
      ***
      Спутник Министерства обороны США уже нацелил свои датчики на русскую ракетную базу. Он однозначно зарегистрировал выброс энергии. Сигнал был послан в Элис-Спрингс в Австралии, затем передан на спутник связи ВВС США, который ретранслировал его в Северную Америку. На все это потребовалось чуть больше половины секунды.
      - Вероятный запуск - вероятный запуск в Алейске! В это мгновение все изменилось для генерал-майора Джо Борштейна. Его взгляд не отрывался от дисплея, работающего в режиме реального времени, и его первой мыслью было вот оно, началось, несмотря на все, на все перемены, на весь прогресс в отношениях, на все договоры, каким-то образом это произошло, и он следил за происходящим и будет следить до того самого момента, пока баллистическая ракета СС-18 не врежется в гору Шайенн. Это тебе не сбрасывать бомбы на мост Пауля Доумера или вести воздушные бои над Германией. Это - конец света. Голос Борштейна хрипел как наждачная бумага.
      - Я вижу лишь один.., где "птица"?
      - "Птицы" нет, "птицы" нет, "птицы" нет, - сообщала женщина-капитан. Вспышка слишком велика, больше походит на взрыв. "Птицы" нет, "птицы" нет. Это не запуск ракеты, повторяю - не запуск.
      Борштейн почувствовал, как дрожат его руки. Такого с ним не случалось с того времени, как его сбили, или с момента аварии при посадке на базе Эдварде, или с тех пор, как он летал на самолетах в погоду, с которой не сравнить даже бурю с градом. Он повернул голову, посмотрел на своих подчиненных и увидел на их лицах тот же страх, который испытывал сам. Это походило на ужасный, пугающий кинофильм - доходило до этого самого момента, но теперь это был не фильм... Он поднял трубку телефона, соединяющего его со штабом стратегической авиации, и отключил канал "золотого телефона" убежища в Кэмп-Дэвиде.
      - Пит, ты видел это?
      - Конечно, Джо.
      - Знаешь, Пит, нам лучше.., лучше принять какие-то меры. Президент теряет контроль над ситуацией.
      Командующий стратегической авиацией помолчал, прежде чем ответить.
      - Я тоже едва не утратил контроль над собой, но тут же взял себя в руки.
      - Понимаю тебя, Пит.
      - Так что у них произошло, черт побери?
      Борштейн снова включил канал связи с Кэмп-Дэвидом.
      - Господин президент, по нашему мнению, на ракетном полигоне в Алейске произошел взрыв. Мы, э-э.., на мгновение изрядно перепугались, но запуска не произошло - повторяю, господин президент, сейчас в воздухе "птицы" нет. Это, без сомнения, была ложная тревога.
      - Что это значит?
      - Сэр, мне трудно сказать. Может быть, они проводили регламентные работы и произошел несчастный случай. Такое бывало и раньше - у нас случалось подобное с "Титаном-II".
      - Генерал Борштейн прав, - послышался спокойный и трезвый голос командующего стратегической авиацией. - Именно поэтому мы и сняли "Титан-11" с вооружения... Господин президент?
      - Да, генерал?
      - Сэр, я бы посоветовал спокойнее относиться к происходящему.
      - Это каким же образом? - поинтересовался Фаулер. - А если этот взрыв имеет отношение к их повышенной боеготовности?
      ***
      Поездка по шоссе Джорджа Вашингтона прошла спокойно. Несмотря на то что шоссе было покрыто снегом, Гудли ехал с постоянной скоростью сорок миль в час. Включив передний и задний приводы и ни разу не потеряв управления, он объезжал брошенные на шоссе автомобили, словно гонщик в Дейтоне. Наконец он остановился возле ворот Пентагона со стороны реки. Рядом с гражданским охранником сейчас стоял солдат, причем М-16 явно был заряжен.
      - ЦРУ! - произнес Гудли.
      - Погоди. - Райан передал свой пропуск. - Опусти его в прорезь. Думаю, он сработает и здесь.
      Гудли послушно выполнил указание Райана. Действительно, на пропуске заместителя директора ЦРУ оказался специальный электронный код, который подействовал на автоматическое устройство. Ворота скользнули вверх, а предохранительный барьер опустился, открыв проезд. Солдат кивнул. Раз у сидящих в автомашине нужный пропуск, то и все остальное в порядке.
      - Подъезжай к первому подъезду.
      - Где поставить машину?
      - Брось ее у входа! Пойдешь со мной.
      Служба безопасности внутри здания тоже была усилена. Джек попытался пройти через металлодетектор, но его остановили монеты, лежавшие в кармане. Он в ярости сгреб их и швырнул на пол.
      - Где Национальный командный центр?
      - Следуйте за мной, сэр.
      Вход в НВКЦ закрывала стена из пуленепробиваемого стекла, за ней стояла чернокожая женщина-сержант с револьвером на поясе.
      - ЦРУ - мне нужно пройти.
      Райан приложил свой пропуск к черному квадрату, и он опять сработал.
      - Кто вы, сэр? - спросил старшина ВМС.
      - Заместитель директора Центрального разведывательного управления. Кто тут за старшего? Проводите меня к нему.
      - Следуйте за мной, сэр. Вам придется разговаривать с капитаном первого ранга Росселли.
      - Капитаном первого ранга? Не адмиралом и не генералом?
      - Генерал Уилкс пропал, сэр. Мы не знаем, куда он мог запропаститься.
      Старшина открыл дверь.
      Райан увидел перед собой капитана первого ранга ВМС и подполковника ВВС, огромный дисплей на стене, где мгновенно отражалась меняющаяся ситуация, и кучу многоканальных селекторов.
      - Вы - Росселли?
      - Да, а вы кто?
      - Джек Райан, заместитель директора ЦРУ.
      - Вы приехали не в самое лучшее место, дружище, - заметил подполковник Барнс.
      - Есть какие-нибудь изменения?
      - Как сказать, только что мы наблюдали что-то похожее на запуск баллистической ракеты в России...
      - Боже милосердный!
      - Но ракета не взлетела - по-видимому, произошел взрыв внутри пусковой шахты. У вас есть какие-нибудь сведения для нас?
      - Мне нужен канал связи с командным центром ФБР. Кроме того, я должен поговорить с вами обоими.
      - Сумасшедший дом, - оценил обстановку Росселли.
      - Вы так думаете? - Райан поднял телефонную трубку. - Дэн, это Джек.
      - Где ты был, черт побери? Я только что звонил в Лэнгли.
      - Сейчас я в Пентагоне. Что там у тебя с бомбой?
      - Погоди минутку, я соединю тебя с доктором Ларри Парсонсом. Он руководитель группы по чрезвычайным ситуациям. Поговори с ним.
      - Хорошо. Здравствуйте, это Райан, заместитель директора ЦРУ. Объясните мне, что вам известно.
      - Бомба была изготовлена из американского плутония. Это совершенно определенно. Образец проверили четыре раза, и всякий раз получали один и тот же результат. Саванна-ривер, завод по производству плутония, февраль 1968 года, реактор типа К.
      - Вы уверены в этом? - спросил Джек, отчаянно желая, чтобы ответ был утвердительным.
      - Абсолютно. Это может показаться невероятным, но расщепляемый материал нашего производства.
      - Что еще?
      - Мюррей передал мне, что у вас возникли проблемы с оценкой мощности взрыва. Так вот, я был на месте, понимаете? Это была бомба малой мощности, меньше пятнадцати килотонн тротила. На месте взрыва оказались уцелевшие немного, но я видел их собственными глазами, ясно? Мне трудно сказать, откуда взялась первоначальная оценка мощности взрыва, но я твердо заявляю, что устройство обладало малой мощностью. Есть предположение, что это - шипучка. Мы пытаемся выяснить детали, но то, что я вам сообщил, самое важное. Бомба изготовлена из американского плутония. Я уверен в этом на сто процентов.
      Росселли перегнулся через аппарат, чтобы убедиться, что канал связи гарантирован от прослушивания и действительно ведет в штаб-квартиру ФБР.
      - Одну минутку, доктор Парсонс. С вами говорит капитан первого ранга Джим Росселли, Военно-морской флот США. У меня степень магистра в ядерной физике. Чтобы убедиться в том, что я не ошибся, назовите соотношение изотопов 239 и 240.
      - Сейчас найду, где это записано... Вот, плутоний 239 - девяносто восемь целых и девяносто три сотых; плутоний 240 - ноль целых сорок пять сотых. Назвать соотношение микроэлементов?
      - Не надо, этого достаточно. Спасибо, сэр. Росселли выпрямился и тихо произнес:
      - Либо он говорит правду, либо он редкостный жулик.
      - Капитан, я рад, что вы принимаете эту точку зрения. А теперь мне нужно еще кое-что.
      - А именно?
      - Доступ к "горячей линии".
      - Я не имею права разрешить это.
      - Капитан, вы следили за обменом телеграммами между Кэмп-Дэвидом и Москвой?
      - Нет, у меня не было на это времени. В настоящий момент одновременно идут три сражения и...
      - Пойдем посмотрим.
      Никогда раньше Райану не приходилось бывать в центре связи "горячей линии", и это показалось ему странным. Отпечатанные экземпляры телеграмм были прикреплены к стене. В помещении находилось шесть человек. Лица их были пепельно-серыми.
      - Боже мой, Эрни... - заметил Росселли.
      - Поступило что-нибудь за последнее время? - спросил Джек.
      - Нет. Последнюю телеграмму президент послал двадцать минут назад.
      - Все шло хорошо, когда я заходил сюда сразу после... Боже мой! воскликнул Росселли, прочитав последнее сообщение, висевшее ниже других.
      - Президент больше не контролирует ситуацию, - заявил Джек. - Он отказывается слушать меня и игнорирует мнение вице-президента Дарлинга. А ведь ситуация на самом деле очень проста. Я знаком с президентом Нармоновым. Он знает меня. Располагая сведениями, полученными нами от ФБР, - вы их только что слышали сами, капитан, - мне кажется, я сумею кое-чего добиться. Если нет...
      - Сэр, это невозможно, - ответил Росселли.
      - Почему? - спросил Джек. Его сердце колотилось как бешеное, но он заставил себя дышать медленно и спокойно. Держи себя в руках, спокойнее, спокойнее, твердил он себе.
      - Сэр, весь смысл этого канала связи состоит в том, что только два человека имеют доступ...
      - Один из них, а может быть, теперь и оба не в себе. Капитан, вы не можете не понимать положения, в котором мы оказались. Я не могу заставить вас выполнить эту просьбу. Я всего лишь хочу, чтобы вы подумали. Несколько секунд назад вы проявили способность мыслить. Проявите эту способность снова, спокойно произнес Райан.
      - Сэр, мы все пойдем за это под суд, - заметил старший офицер "горячей линии".
      - Чтобы пойти под суд, для начала надо уцелеть, - сказал Джек. - Сейчас все мы находимся в режиме "ОТСЧЕТА". Вам известно, насколько это серьезно. Капитан Росселли, вы здесь старший по званию и должны принять решение.
      - Я хочу видеть все, что вы введете в это устройство, прежде чем начнется передача.
      - Не возражаю. Можно мне печатать самому?
      - Да. Печатайте, потом, прежде чем текст будет передан, он подвергнется проверке и шифровке.
      Сержант морской пехоты встал и освободил Райану кресло. Джек сел и, не обращая внимания на запрещающие надписи, закурил.
      Андрей ИЛЬИЧ, медленно напечатал Райан, с вами говорит ДЖЕК РАЙАН. ВЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЛЮБИТЕ СИДЕТЬ У КАМИНА НА СВОЕЙ ДАЧЕ?
      - Нет возражений?
      Росселли кивнул сержанту, сидящему рядом с Райаном.
      - Передавайте.
      ***
      - Что это? - спросил министр обороны. Над терминалом склонились четверо, напряженно вглядываясь в появляющийся текст. Майор Советской Армии переводил на русский язык.
      - Здесь какая-то неисправность, - заметил офицер связи. - Это...
      - Передавайте, - произнес Нармонов. - Вы помните, кто перевязывал вам колено?
      - Что?
      - Передавайте! - скомандовал Нармонов. Ожидание длилось две минуты.
      ВАШ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ АНАТОЛИЙ ПОМОГАЛ МНЕ, НО ПРИ ЭТОМ ПОСТРАДАЛИ МОИ БРЮКИ.
      - Это Райан.
      - Давайте убедимся наверняка, - сказал Головко.
      Переводчик посмотрел на экран.
      - Здесь говорится: "Как поживает наш друг?" Райан напечатал:
      ОН БЫЛ С ПОЧЕТОМ ПОХОРОНЕН В КЭМП-ДЭВИДЕ.
      - Что за чертовщина? - спросил Росселли.
      - Не найти и двадцати человек во всем мире, кто знает об этом, - сказал Райан. - Он хочет убедиться, что с ним разговариваю действительно я.
      Его пальцы застыли над клавишами.
      - Это какая-то чепуха.
      - Пусть чепуха, но разве это вредит кому-нибудь?
      - Посылайте.
      ***
      - Что происходит? - закричал Фаулер. - Кто занимается...
      ***
      - Сэр, сюда поступило приказание президента. Он требует, чтобы...
      - Не обращайте внимания, - спокойно посоветовал Райан.
      - Я не могу, черт побери!
      - Капитан, президент больше не контролирует положение. Если вы позволите ему прекратить мой разговор с Нармоновым, ваша семья, моя семья и множество других людей погибнут. Вы поклялись соблюдать конституцию страны, капитан, а не указания президента. А теперь посмотрите снова на телеграммы и попытайтесь убедить меня, что я ошибаюсь!
      - Из Москвы, - произнес переводчик. - "Райан, что происходит?"
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      МЫ СТАЛИ ЖЕРТВОЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА. У НАС ЦАРИТ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО, НО ТЕПЕРЬ В НАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ ИМЕЮТСЯ ДОСТОВЕРНЫЕ ДАННЫЕ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРОИСХОЖДЕНИЯ БОМБЫ. МЫ УБЕЖДЕНЫ, ЧТО ВЗРЫВ НЕ БЫЛ ВЫЗВАН СОВЕТСКИМ ОРУЖИЕМ. ПОВТОРЯЮ, МЫ УБЕЖДЕНЫ, ЧТО БОМБА НЕ БЫЛА СОВЕТСКОЙ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ ПЫТАЕМСЯ ЗАДЕРЖАТЬ ТЕРРОРИСТОВ. ОНИ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ У НАС В РУКАХ В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ БЛИЖАЙШИХ МИНУТ.
      В ответ прозвучал вопрос:
      - Почему ваш президент обвиняет нас в этом? Снова двухминутное ожидание.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      ПРИЧИНОЙ ВСЕГО ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛНОЕ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО, ЦАРЯЩЕЕ ЗДЕСЬ. К НАМ ПОСТУПАЛИ СООБЩЕНИЯ О ПОЛИТИЧЕСКИХ БЕСПОРЯДКАХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. ЭТИ СООБЩЕНИЯ ОКАЗАЛИСЬ ЛОЖНЫМИ, НО ОНИ ОЧЕНЬ ЗАПУТАЛИ НАС. ВДОБАВОК ПРОИЗОШЛИ ДРУГИЕ СОБЫТИЯ, ВЗВИНТИВШИЕ ОБЕ СТОРОНЫ.
      - Да, с этим трудно не согласиться.
      ***
      - Пит, немедленно выслать туда людей и арестовать этого человека!
      Коннор не мог не выполнить приказ президента, несмотря на взгляд, который бросила на него Элен Д'Агустино. Он позвонил в штаб Секретной службы и передал распоряжение.
      ***
      Он спрашивает:
      - Что.., что вы предлагаете?
      ПРОШУ ВЕРИТЬ НАМ И ПОЗВОЛИТЬ НАМ ВЕРИТЬ ВАМ. НАМ ОБОИМ НУЖНО УСТУПИТЬ. Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ ОБЕ СТОРОНЫ - И ВЫ, И МЫ - СНИЗИЛИ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ ВОЙСК СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ И ОТДАЛИ ПРИКАЗЫ ВСЕМ ВОИНСКИМ ЧАСТЯМ ИЛИ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ, ИЛИ ОТВЕСТИ СОВЕТСКИЕ ИЛИ АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА, НАХОДЯЩИЕСЯ В НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ БЛИЗОСТИ ДРУГ ОТ ДРУГА, И, ЕСЛИ ВОЗМОЖНО, НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ.
      - Ну? - спросил Райан.
      - Посылайте.
      ***
      - А это не может оказаться военной хитростью? - спросил министр обороны. Какой-нибудь уловкой?
      - Головко?
      - Я считаю, что мы разговариваем с Райаном и он, по-моему, действует из лучших побуждений, искренне и честно. Но сможет ли он уговорить своего президента?
      Президент Нармонов прошелся по кабинету, думая об истории, о Николае II.
      - Если мы отменим боевую готовность наших войск...
      - Они смогут нанести нам сокрушительный удар, и мощь нашего ответного удара сократится вдвое!
      - А разве вдвое меньший ответный удар недостаточен для их уничтожения? спросил Нармонов, видя путь к спасению, стремясь к нему и надеясь, что он окажется реальным.
      - Ну, понимаете... - Министр обороны утвердительно кивнул. - Разумеется, в нашем распоряжении имеется оружие, мощность которого более чем вдвое превосходит ту, которая требуется для полного уничтожения Соединенных Штатов. Мы называем это "оверкилл", способность к многократному истреблению.
      ***
      - Сэр, в ответе из Москвы говорится:
      Райану.
      ПО МОЕМУ ПРИКАЗУ, ПОСЛАННОМУ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТО, СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ СНИЖАЮТ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. ПОКА МЫ РЕШИЛИ ВСЕ ЖЕ СОХРАНИТЬ СПОСОБНОСТЬ К ОБОРОНЕ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СТРАТЕГИЧЕСКИЕ СИЛЫ ПЕРЕВОДЯТСЯ НА ТАКОЙ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ, КОТОРЫЙ НЕМНОГО ВЫШЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО В МИРНОЕ ВРЕМЯ. ЕСЛИ ВЫ ПОСЛЕДУЕТЕ НАШЕМУ ПРИМЕРУ, Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ ОБЕ СТОРОНЫ, ШАГ ЗА ШАГОМ, ОТВОДИЛИ ВОЙСКА И ПОНИЖАЛИ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ПОСЛЕДУЮЩИХ ПЯТИ ЧАСОВ.
      Джек уронил голову на клавиатуру, и на экране появились непонятные буквосочетания.
      - У вас не найдется стакана воды? У меня что-то пересохло в горле.
      ***
      - Господин президент? - донесся из динамика голос Фремонта.
      - Слушаю вас, генерал.
      - Сэр, независимо от того, как это произошло, сама идея, по-моему, неплохая.
      Боб Фаулер едва не швырнул в стенку чашку с кофе, но сдержался. Разве это имеет значение? Впрочем, имеет, но не в этом смысле.
      - Что вы советуете?
      - Сэр, чтобы убедиться в их намерениях, подождем до тех пор, пока не увидим, что они действительно снижают уровень своей боеготовности. Тогда мы последуем их примеру. Для начала - прямо сейчас - нужно отменить команду "ОТСЧЕТ", сохраняя боевую готовность.
      - Генерал Борштейн?
      - Сэр, я поддерживаю эту точку зрения, - послышался голос из НОРАД.
      - Генерал Фремонт, я согласен.
      ***
      - Спасибо, господин президент. Мы немедленно займемся этим. - Генерал Питер Фремонт, ВВС США, командующий стратегической авиацией, повернулся к своему заместителю по оперативной части:
      - Сохранить прежний уровень боевой готовности, самолеты остаются в готовности к немедленному взлету, но стоят на аэродромах. Ракеты снять с боевой тревоги.
      ***
      - Установил контакт.., пеленг три-пять-два.., расстояние семь тысяч шестьсот метров.
      Они ждали этого сообщения уже несколько минут.
      - Приготовиться к торпедному залпу. Наводить не по проводам, взрыватель снимается с предохранителя через четыре тысячи метров.
      Дубинин посмотрел вверх. Он не мог понять, почему самолет, летающий над головой, не предпринял новой атаки.
      - Готово! - доложил командир торпедной части.
      - Огонь! - скомандовал Дубинин.
      - Капитан, поступает шифровка по ИНЧ-диапазону, - донесся из динамика голос офицера связи.
      - Не иначе, это сообщение о том, что наступил конец света. - Капитан первого ранга тяжело вздохнул.
      - Ну что ж, мы сделали все что могли, верно? - Было бы приятно сознавать, что действия, предпринятые "Адмиралом Луниным", спасли кому-то жизни, но ему было известно, что это не так. Он поможет советским войскам уничтожить больше американцев, но это не совсем то же самое. Не правда ли, ядерное оружие зловещая штука?
      - Погружаемся? Дубинин покачал головой.
      - Нет, у них, по-видимому, больше неприятностей с волнением на поверхности, чем я ожидал. Не исключено, что здесь мы в большей безопасности. Повернуть направо, курс ноль-девять-ноль. Прекратить активную гидролокацию.
      Новое сообщение из динамика:
      - Получена шифровка - группы из пяти цифр: "Немедленно остановить все боевые действия!".
      - Всплыть на поверхность! Поднять антенну!
      ***
      Мексиканская полиция проявила поразительную готовность к сотрудничеству, а отличный испанский Кларка и Чавеза отнюдь этому не повредил. Четверо детективов из федеральной полиции, одетые в штатское, вместе с сотрудниками ЦРУ ждали в помещении аэропорта прибытия самолета, а еще четверо полицейских в форме, с автоматами наготове, расположились поблизости, стараясь не привлекать к себе внимания.
      - У нас слишком мало людей, чтобы провести эту операцию соответствующим образом, - с беспокойством заметил руководитель группы федеральной полиции.
      - Лучше всего взять их, когда они выйдут из самолета, - сказал Кларк.
      - Хорошо, сеньор. Вы считаете, что они вооружены?
      - Вряд ли. Опасно проносить оружие на борт самолета.
      - Это имеет какое-то отношение к... Денверу? Кларк кивнул.
      - Мы так считаем.
      - Будет интересно посмотреть на людей, способных совершить такое. Детектив имел в виду глаза, разумеется. Фотографии он уже видел.
      Авиалайнер DC-10 подрулил к воротам и выключил турбины. Коридор продвинулся на несколько футов вперед, чтобы присоединиться к передней двери.
      - Они путешествуют первым классом, - сделал совершенно излишнее пояснение Джон.
      - Да. Авиакомпания сообщила, что на борту находятся пятнадцать пассажиров первого класса, и согласилась задержать остальных. Как видите, сеньор Кларк, мы знаем свое дело.
      - Я в этом не сомневался. Извините, если у вас создалось по моей вине такое впечатление. Teniente.
      - Вы из ЦРУ?
      - Я не имею права говорить об этом.
      - Тогда вы из ЦРУ, разумеется. Что вы собираетесь делать с ними?
      - Побеседовать, - просто ответил Кларк.
      Служащий аэропорта открыл дверь самолета. Двое сотрудников федеральной полиции, расстегнув пиджаки, встали по сторонам. Кларк молил Бога, чтобы все обошлось без стрельбы. Пассажиры начали выходить из самолета, и, как обычно, их приветствовали встречающие.
      - Начали, - тихо произнес Кларк.
      Лейтенант полиции поправил галстук, подав этим знак детективам, стоящим у двери. Арабы сами облегчили задачу полицейским, выйдя из салона последними. Куати выглядел бледным. Кларк заметил, что на лице его застыла гримаса боли. Может быть, рейс прошел не так гладко. Он переступил через веревочное заграждение. Чавез сделал то же самое, улыбаясь незнакомому пассажиру. Тот смотрел на него с изумлением.
      - Эрнесто! - воскликнул Джон, подбегая к пассажиру.
      - Боюсь, вы ошибаетесь...
      Кларк не останавливаясь пробежал мимо пассажира из Майами.
      Госн отреагировал на происходящее слишком медленно. Его чувство самосохранения притупилось из-за долгого перелета и радостной мысли, что им удалось спастись. Когда он понял, в чем дело, и попытался сопротивляться, сзади его тоже схватили. Еще один полицейский приставил дуло пистолета к затылку, на руках защелкнулись наручники, и его потащили вперед.
      - Черт меня побери! - удивленно воскликнул Чавез. - Ты - тот самый парень с книгами. Никак, мы встречались, милый?
      - Куати, - произнес Кларк, обращаясь ко второму. Тот тоже был в наручниках, и его обыскали. Оба оказались безоружными. - Вот уже несколько лет я мечтал об этой встрече.
      Кларк взял их билеты. Полиция заберет багаж. Задержанных быстро повели вперед. Пассажиры бизнес- и турклассов узнают о случившемся лишь через несколько минут, когда им расскажут об увиденном встречающие.
      - Здорово работаете, лейтенант, - похвалил Джон старшего группы.
      - Я же говорил - мы знаем свое дело.
      - Вы не могли бы поручить одному из своих людей позвонить в посольство и передать, что взяты оба - живыми.
      - Конечно.
      Восемь человек ждали в маленькой комнате, пока не принесли чемоданы арабов. В них могли оказаться косвенные доказательства, и вообще спешить не было особых оснований. Лейтенант мексиканской полиции внимательно посмотрел на лица арестованных, но не заметил в них ничего, что отличало бы их от сотен других убийц, - ничего особенно уж бесчеловечного, - которых он видел прежде. Это его несколько разочаровало, хотя он и был опытным полицейским и не ожидал ничего иного. Чемоданы обыскали, но, не считая кучи лекарств - их проверили и убедились, что это не наркотики, - не обнаружили ничего необычного. Полиция подогнала фургон, чтобы отвезти их к стоящему наготове "Гольфстриму".
      - Надеюсь, вы остались довольны своим пребыванием в Мексике, - сказал прощаясь лейтенант Кларку.
      - Что тут происходит, черт побери? - спросила женщина-летчик, одетая в гражданскую одежду. Она была майором ВВС.
      - Сейчас я все вам объясню, - начал Кларк. - Вы, летающие скауты, погоните этот самолет на базу Эндрюз. Мистер Чавез и я собираемся побеседовать с этими джентльменами в хвостовой части вашего самолета. Ни вы сами, ни ваши сослуживцы не будете смотреть, слушать или думать о том, что там происходит.
      - Что...
      - Вот видите, майор, вы уже начали думать. Я не хочу, чтобы вы даже думали о происходящем. Может быть, объяснить все еще раз?
      - Нет, сэр.
      - Тогда вылетаем отсюда - и побыстрее.
      Летчик и второй пилот прошли к своим креслам. Два техника-связиста разместились у консолей и задернули занавеску, отделяющую их от салона самолета.
      Кларк повернулся и заметил, как его гости обменялись взглядами. Это никуда не годится. Он снял галстук с шеи Куати и завязал ему глаза. Чавез поступил так же со своим арестованным. Затем обоим заткнули рты, и Кларк прошел в кабину пилотов, чтобы попросить заглушки для ушей. Наконец их посадили в кресла, максимально удалив одного от другого. Потом подождали, пока самолет не взлетит, прежде чем приступить к делу. Он с отвращением относился к пыткам, но сведения требовались немедленно, так что Кларк был готов на любые меры.
      ***
      - Слышу торпеду в воде!
      - Боже мой, он прямо позади нас! - воскликнул Рикс. - Максимальная возможная скорость, поворот налево на курс два-семь-ноль! Помощник, ответный выстрел!
      - Слушаюсь! Приготовиться к залпу! - скомандовал Клаггетт. - Пеленг один-восемь-ноль, взвести взрыватель с расстояния в три тысячи метров, первоначальная глубина поиска двести.
      - Торпеда готова!
      - Пуск!
      - Пошла из третьего аппарата.
      Это была обычная тактика. Торпеда, пущенная в сторону приближающейся подлодки, по крайней мере заставит противника перерезать провода управления, ведущие к собственной торпеде. Рикс уже прошел в гидролокационный отсек.
      - Я упустил шум его выстрела и не сразу услышал торпеду. Шум на поверхности...
      - Уйдем на глубину? - Рикс повернулся к Клаггетту.
      - Сейчас шум от волн может оказаться нашим лучшим другом.
      - Хорошо, помощник.., вы были правы раньше. Мне следовало пустить в ход вспомогательный двигатель.
      - Телеграмма по ИНЧ-диапазону, сэр, "ОТСЧЕТ" отменен.
      - Отменен? - Рикс не поверил собственным ушам.
      - Так точно, отменен, сэр.
      - Ну вот, наконец-то хорошие новости.
      ***
      И что делать теперь? - спросил себя офицер-тактик. Радиограмма, что он держал в руке, ничего не говорила ему.
      - Сэр, нам удалось найти сукина сына!
      - Продолжайте полет.
      - Сэр, он выстрелил в "Мэн" торпедой!
      - Я знаю, но не могу принять ответных мер.
      - Но это безумие, сэр!
      - Это точно, - согласился офицер.
      ***
      - Скорость?
      - Шесть узлов - из машинного отделения передают, что подшипники гребного вала в отчаянном виде, сэр.
      - Если мы попробуем увеличить скорость... - нахмурился Рикс.
      Клаггетт кивнул.
      - ., все просто развалится. Думаю, пришло время прибегнуть к контрмерам.
      - Действуйте.
      - Отсек пятидюймовых, запустите несколько штук веером. - Клаггетт повернулся к командиру. - Наша скорость слишком мала, чтобы поворот оказался полезным.
      - По-моему, шансы примерно равны.
      - Ситуация могла быть и хуже. Как по-вашему, какого черта они отменили "ОТСЧЕТ"? - спросил помощник, глядя на экран гидролокатора.
      - Помощник, мне кажется, что опасность войны миновала...
      Я проявил себя не с лучшей стороны, правда?
      - Чепуха, шкипер, кто мог бы предвидеть такое? Рикс отвернулся.
      - Спасибо, помощник.
      - Торпеда перешла в режим активной гидролокации, подает сигнал и прислушивается, подает сигнал и прислушивается. Пеленг один-шесть-ноль.
      ***
      - Американская торпеда, тип "48", пеленг три-четыре-пять, только что начала активную гидролокацию!
      - Полный вперед, сохранять прежний курс, - приказал Дубинин.
      - Контрмеры?
      Капитан отрицательно покачал головой.
      - Нет-нет, мы сейчас находимся на самом пределе возможностей ее поиска, и это только подскажет ей, куда нужно повернуть. Нам помогут условия на поверхности. Не следует вести бой в таких условиях, - напомнил Дубинин, - это плохо отражается на приборах.
      - Капитан, я только что принял сигнал через спутник связи - он адресован всем воинским подразделениям: "Прервать контакт и отступить от всех вражеских сил, принимать меры только для самообороны".
      - Меня отдадут под военный трибунал, - тихо заметил Валентин Борисович Дубинин.
      - За вами никаких не правильных действий, вы принимали необходимые меры на каждом...
      - Спасибо. Надеюсь, вы сделаете такое заявление во время суда.
      - Изменение сигнала - перемена курса, торпеда только что повернула на запад и уходит от нас, - сообщил лейтенант Рыков. - Ее первый запрограммированный поворот был, должно быть, направо.
      - Слава Богу, что он не был налево. Думаю, мы в безопасности. Теперь лишь бы наша торпеда прошла мимо...
      ***
      - Сэр, она продолжает приближаться. Торпеда, по-видимому, ведет активный поиск - она непрерывно подает сигналы.
      - Меньше двух тысяч ярдов, - заметил Рикс.
      - Да, - согласился Клаггетт.
      - Попробуйте контрмеры - нет, черт побери, ведите их все время.
      Тактическая ситуация продолжала ухудшаться. "Мэн" двигался с недостаточной скоростью, чтобы смена курса и попытки уклониться имели какое-нибудь значение. Контрмеры наполняли воду моря массой воздушных пузырьков, и, хотя они могли заставить русскую торпеду отклониться от курса - единственная реальная надежда, - печальным обстоятельством было то, что, прорвавшись сквозь массу пузырьков, торпеда своим гидролокатором снова обнаружит "Мэн". Может быть, непрерывное появление ложных целей приведет к перегрузке приборов поиска. В данный момент больше надеяться было не на что.
      - Удерживайте лодку у поверхности, - добавил Рикс. Клаггетт посмотрел на него и кивнул, показывая, что понимает его желание.
      - Ничего не выходит, сэр.., я снова потерял торпеду, сэр, она в звукопоглощающей полосе.
      - Всплываем, - скомандовал Рикс. - Аварийное всплытие!
      - Думаете, ее захватит поверхностное волнение?
      - У меня больше нет иных предложений, помощник.
      - Повернем налево, параллельно бегущим волнам?
      - Хорошо, отдайте команду. Клаггетт вошел в рубку.
      - Поднять перископ!
      Он взглянул в объектив и проверил курс субмарины.
      - Правый поворот, новый курс ноль-пять-пять!
      Американский подводный ракетоносец "Мэн" последний раз всплыл на поверхность. Вокруг были огромные волны в тридцать пять футов высотой и почти полная темнота. Округлый корпус подлодки начал раскачиваться в набегающих волнах, и она поворачивалась очень медленно.
      Контрмеры оказались ошибкой. Хотя русская торпеда вела активный гидролокационный поиск, она следовала главным образом по кормовой струе. Приборы поиска, расположенные в носовой части, пускали пузырьки, и непрерывные контрмеры создали идеальный след, который "внезапно прекратился. Когда "Мэн" всплыл на поверхность, за подводной лодкой остался поток воздушных пузырьков. И снова решающими факторами были технические обстоятельства. Волнение на поверхности моря запутало программу торпеды, рассчитанную на преследование кормовой струи, и торпеда начала свой запрограммированный поиск под самой поверхностью моря. Совершая третью петлю, она обнаружила в сумятице проносящихся над ней звуков необычно громкое эхо. Торпеда начала сближение и привела в действие взрыватель, срабатывающий по магнитному принципу. Русская торпеда была менее совершенной, чем американская типа "50". Она не поднималась выше глубины двадцать метров, и потому поверхностное волнение не могло захватить ее. Испускаемое ею активное магнитное поле расходилось вокруг подобно невидимой паутине, и когда присутствие большой металлической массы нарушило эту паутину...
      Тысячекилограммовая боеголовка торпеды взорвалась в пятидесяти футах под уже поврежденной кормой ракетоносца. Огромная подводная лодка водоизмещением в двадцать тысяч тонн вздрогнула, словно при столкновении.
      Немедленно раздался сигнал тревоги: "Вода, вода, вода в машинном отделении!"
      Рикс поднял трубку телефона.
      - Насколько серьезно повреждение?
      - Спасайте людей, сэр!
      - Покинуть корабль! Разобрать спасательные средства. Послать сигнал: получил повреждение, тону, дать наши координаты!..
      ***
      - Капитан первого ранга Росселли! Молния!
      Райан поднял голову. Он выпил стакан воды, потом что-то еще, холодное и газированное. Что бы ни значила эта молния, морской офицер справится с нею без его участия.
      - Вы - мистер Райан? - спросил мужчина в костюме. За его спиной стояли еще двое.
      - Доктор Райан, да, это я.
      - Секретная служба, сэр. Президент приказал нам приехать сюда и арестовать вас.
      Услышав это, Джек не смог удержаться от смеха.
      - По какому обвинению?
      Агент сразу почувствовал себя неловко.
      - Он этого не сказал, сэр.
      - Я не полицейский, но мой отец служил в полиции. Не думаю, что вы можете арестовать меня без предъявления обвинений. Закон, понимаете? Конституция страны. "Защищать, охранять и оборонять".
      Агент был в замешательстве. Он получил приказ от человека, которому обязан подчиняться, но был профессионалом и не мог нарушить закон.
      - Сэр, президент сказал...
      - Давайте поступим вот как. Я буду сидеть вот здесь, а вы поговорите с президентом по телефону и выясните. Я ведь не собираюсь уходить отсюда.
      Он снова закурил и поднял трубку другого телефона.
      - Алло!
      - Привет, дорогая.
      - Джек! Что происходит?
      - Все в порядке. Некоторое время ситуация вызывала тревогу, но теперь все вошло в свое русло, Кэти, честное слово!
      - Ты уверен?
      - Ты беспокойся о будущем ребенке - и ни о чем больше!
      - У меня уже задержка с месячными, Джек. Правда, один только день, но...
      - Отлично. - Джек откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и на его лице появилась счастливая улыбка. - Ты хочешь, чтобы была девочка?
      - Да.
      - Тогда и я хочу того же. Дорогая, я все еще занят, но ты теперь можешь успокоиться. Честное слово. А мне надо трудиться. До свиданья.
      Райан положил трубку.
      - Хорошо, что я вспомнил об этом.
      - Сэр, с вами хочет говорить президент. - Старший агент передал Райану трубку.
      Почему вы думаете, что мне хочется говорить с ним? - едва не спросил Райан. Но такое поведение было бы непрофессиональным. Он взял трубку.
      - Райан слушает, сэр.
      - Расскажите мне все, что вам известно, - коротко произнес Фаулер.
      - Господин президент, если вы дадите мне пятнадцать минут, я сделаю это лучше. Дэн Мюррей из ФБР знает все не хуже меня, а я должен сейчас связаться с двумя моими сотрудниками. Вы согласны, сэр?
      - Да.
      - Спасибо, господин президент.
      Райан передал трубку агенту Секретной службы и позвонил в оперативный центр ЦРУ.
      - Говорит Райан. Кларку удалось задержать подозреваемых?
      - Сэр, это незащищенная линия связи.
      - Наплевать - отвечайте на мой вопрос.
      - Да, сэр, они летят обратно. У нас нет канала связи с самолетом. Они поддерживают контакт с ВВС.
      - Кто лучший специалист в области оценки ядерного заряда?
      - Одну минуту. - Старший дежурный офицер задал этот вопрос начальнику научно-технического отдела. - Это доктор Лоуэлл из Лаборатории Лоуренса в Ливерморе.
      - Пусть принимается за дело. По-моему, ближайшая военно-воздушная база это Трэвис. Пошлите за ним что-нибудь скоростное.
      Райан положил трубку и повернулся к старшему оператору "горячей линии".
      - Недавно из аэропорта Мехико-Сити взлетел VC-20, направляющийся на базу Эндрюз. На его борту находятся двое моих сотрудников и двое.., два других человека. Мне необходимо установить связь с самолетом. Поручите это кому-нибудь, пожалуйста.
      - Здесь этого сделать нельзя, сэр, но связь можно установить из конференц-зала по другую сторону коридора. Райан встал.
      - Пошли? - сказал он агентам Секретной службы.
      ***
      Вряд ли могло быть хуже, подумал Куати, но сразу понял, что это не правда. Вот уже год он смотрел в лицо смерти, а смерть, чем бы она ни была вызвана, всего лишь смерть. Вот если бы ему удалось спастись - но ему это не удалось.
      - Ну что ж, давайте поговорим.
      - Не понимаю, - ответил Куати по-арабски.
      - У меня всегда были трудности с этим акцентом, - с улыбкой заметил Кларк. - Я научился арабскому языку у саудовца. Говорите помедленнее, пожалуйста.
      Услышав родной язык, Куати был потрясен. Но тут же взял себя в руки и решил отвечать по-английски, чтобы продемонстрировать свой опыт.
      - Я не буду ни о чем говорить.
      - Будете, можете не сомневаться. Куати знал, что должен сопротивляться как можно дольше, пока это в его силах. Цена стоила того.
      Глава 43
      Месть Моедреда
      У Дубинина не было выбора. Как только он убедился в том, что американская торпеда больше не угрожает ему, он поднял свою спутниковую антенну и доложил о случившемся. Американский "Орион" сбросил вокруг него активные гидроакустические буи, но не атаковал, подтвердив тем самым его предположение, что он совершил преступление, мало отличающееся от убийства. Едва получив сообщение, что его рапорт принят, Дубинин повернул лодку и направился к месту взрыва. Моряк должен спасать гибнущих - таковы морские традиции.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      С СОЖАЛЕНИЕМ ВЫНУЖДЕН СООБЩИТЬ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА, КОТОРАЯ ПОДВЕРГЛАСЬ АТАКЕ, НАНЕСЛА ОТВЕТНЫЙ УДАР ПО АМЕРИКАНСКОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ И, ПО-ВИДИМОМУ, ВЫВЕЛА ЕЕ ИЗ СТРОЯ. СУДЯ ПО ВСЕМУ, ЭТО ПРОИЗОШЛО НЕЗАДОЛГО ДО ТОГО, КАК Я ПЕРЕДАЛ ПРИКАЗ О ПРЕКРАЩЕНИИ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ И ОТХОДЕ. У МЕНЯ НЕТ ОПРАВДАНИЯ ЭТОЙ ОШИБКЕ. БУДЕТ ПРОВЕДЕНО РАССЛЕДОВАНИЕ, И, ЕСЛИ ВИНА КАПИТАНА НАШЕЙ ПОДЛОДКИ БУДЕТ УСТАНОВЛЕНА, ОН ПОНЕСЕТ СУРОВОЕ НАКАЗАНИЕ.
      - Что вы предлагаете?
      - Господин президент, мне кажется, нам нужно сообщить о получении послания советского президента, поблагодарить его, и пусть события развиваются своим ходом, - ответил Джек.
      - Согласен. Спасибо. - Линия связи отключилась снова.
      - Но это была моя лодка! - вздохнул Росселли.
      - Очень жаль, - кивнул Райан. - Я тоже провел немало времени на подлодках, между прочим, с Бартом Манкузо. Вы знакомы?
      - Сейчас он командует соединением в Бангоре. Райан повернулся.
      - Вот как? Я и не знал. Извините меня, капитан, но что еще мы могли сделать?
      - Я знаю, - тихо произнес Росселли. - Может быть, им повезет и команду удастся спасти.
      ***
      У Джексона подходило к концу топливо, и он собирался повернуть назад. "Теодор Рузвельт" подготовил к взлету группу "Альфа". Истребители застыли на палубе, готовые взвиться и нанести удар, как только поступят новые приказы. Боевая группа увеличила скорость, чтобы подальше оторваться от русской эскадры. У Джексона не создалось впечатления, что они убегают от русских. "Хокай", самолет раннего обнаружения, передал, что русская эскадра повернула на запад, удаляясь от американской, - возможно, навстречу ветру, чтобы запустить свои самолеты. И хотя над ней постоянно барражировали четыре истребителя, прикрывая эскадру с воздуха, корабли продолжали двигаться на запад. Их радиолокационные системы оповещения продолжали функционировать, однако радары систем запуска были выключены. Это, понимал Джексон, было многообещающим признаком.
      Вот и заканчивается моя вторая война, сказал себе Робби, если это была война.
      ...Он развернул свой "Томкэт", у крыла неотступно следовал Санчес. В течение нескольких ближайших часов над боевой группой будут летать еще четыре Ф-14, так, на всякий случай.
      Джексон успел зацепить тормозной трос в тот момент, когда на баке авианосца совершил посадку спасательный вертолет. К тому времени, когда он спустился на палубу из кокпита, трех спасенных уже поместили в корабельный госпиталь. Джексон пошел туда, чтобы увидеть, кто они и что произошло. Через несколько минут он знал, что победных флажков на борту его истребителя не прибавится. По крайней мере не за такие победы.
      ***
      Берлин пришел в себя гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Колонна Одиннадцатого бронетанкового полка, направлявшаяся для поддержки, успела пройти лишь тридцать километров, когда был получен приказ прекратить движение, и машины съехали с автобана в ожидании дальнейших указаний. В самом Берлине американская бригада первой получила приказ и отступила на базу, в ее западную часть. Русские послали вперед пешие патрули, чтобы выяснить, что происходит, но, поскольку приказов возобновить атаки не последовало, они остались на своей стороне, полные напряжения. Скоро в этом районе, к немалому изумлению военных, появилось множество полицейских автомобилей. Через двадцать минут после начала отступления американских войск была восстановлена связь с Москвой, и русские отошли еще дальше назад, на свои оборонительные позиции. Обнаружили несколько трупов, в том числе тело командира полка и его начальника штаба, а также экипажи трех русских танков - все были убиты пистолетными выстрелами. Но самое важное открытие сделал полицейский, первым наткнувшийся на грузовик и штабной автомобиль, изрешеченные 25-миллиметровыми снарядами "Брэдли". Все "русские" были мертвы, но ни у одного из них не было на теле опознавательного жетона. Полицейский немедленно затребовал помощь, которая тут же подоспела. Двое убитых показались полицейскому знакомыми, только он никак не мог припомнить, где видел эти лица.
      ***
      - Привет, Джек.
      - Здорово, Арни, садись.
      - Что произошло, Джек?
      Райан покачал головой. После страшного нервного перенапряжения он все еще не пришел в себя.
      Сознание того, что погибло шестьдесят тысяч человек, не могло заслонить чувства огромного облегчения - ведь ему удалось предотвратить бесконечно более ужасную катастрофу. Он испытывал даже головокружение, словно выпил лишнего.
      - Сам не все понимаю, Арни. Но самое главное тебе известно.
      - Я даже не узнал голос президента. Он едва жив. Джек фыркнул.
      - Ты послушал бы его пару часов назад. Он совсем потерял самообладание.
      - Неужели все было так плохо?
      - Хуже не придумаешь, - кивнул Райан. Наступила пауза. - Возможно, такое могло случиться со всяким, только не всякий способен такое выдержать, но.., но это его работа, его долг, дружище.
      - Ты знаешь, однажды он признался мне, что очень благодарен Рейгану и всем остальным за происшедшие перемены, за то, что такое больше не может случиться.
      - Послушай, Арни, пока существуют эти проклятые штуки, случиться может всякое.
      - Ты за разоружение? - спросил ван Дамм. Райан поднял голову. Головокружение прошло.
      - Я уже давно перестал быть наивным. Но сейчас я хочу сказать, что, если только разоружение возможно, о нем нельзя не думать. Сам он до сих пор не думал. Он даже не интересовался военными играми, которые мы проводили. Он был абсолютно убежден, что подобное никогда не случится. Но это случилось, правда?
      - Как вела себя Лиз?
      - Не спрашивай. Боссу нужен был хороший совет, и от нее он его не получил.
      - А ты?
      - Он отказался слушать меня, но здесь есть и моя доля вины.
      - Успокойся, Джек, все позади.
      - Да, - снова кивнул Райан.
      - Райан, вас вызывают по телефону. Он поднял трубку.
      - Райан слушает. Да, хорошо. Помедленнее, пожалуйста. - Он слушал несколько минут, делая пометки. - Спасибо, Джон.
      - Что это?
      - Признание. Есть вертолет, готовый к взлету?
      - Стоит на площадке. С другой стороны, - сказал один из агентов Секретной службы.
      Вертолет был VH-60. Райан поднялся на борт вместе с ван Даммом и тремя агентами, сел в кресло и пристегнулся. Вертолет тут же взлетел.. Облака рассеялись. Ветер все еще был сильным, но на западе появились звезды.
      - Где вице-президент? - спросил ван Дамм.
      - На ЛКП, - ответил агент. - Он останется там еще шесть часов, пока мы не убедимся, что все успокоилось.
      Джек не слышал этого разговора. Он надвинул на уши защитные наушники и, откинувшись назад, смотрел в пространство. Он заметил, что в кабине вертолета имеется даже бар, и подумал, как приятно совершать такие путешествия.
      ***
      - Они хотели развязать ядерную войну?
      - Это их слова. - Кларк мыл руки. - Все прошло без осложнений. Правда, пришлось сломать четыре пальца Куати. Тут надо уметь шевелить сломанные кости. Госн - теперь нам известно его имя - упорствовал дольше, но потом и он раскололся. Их рассказы почти совпали.
      - Я тоже слышал это, но...
      - Ничего не скажешь - честолюбивые мерзавцы. - Кларк ссыпал кубики льда в пластиковый мешочек и пошел назад, чтобы положить его на поврежденные пальцы Куати. Он получил нужные сведения, а садистом не был никогда. Самым разумным, подумал он, было бы просто выбросить прямо сейчас обоих из самолета, но у него не было на то приказа. Оба террориста были прикованы наручниками к креслам. Кларк уселся в самом хвосте, чтобы следить за ними. Рядом лежали их чемоданы. Теперь, когда у него было время, он решил обыскать их.
      ***
      - Здравствуйте, Райан, - произнес президент, не вставая с кресла. Привет, Арни.
      - Тяжелый день, Боб, - заметил ван Дамм.
      - Очень тяжелый.
      Президент постарел. Это звучало банально, но было правдой. Лицо его стало болезненно бледным, вокруг глаз пролегли темные круги. Обычно опрятный и холеный, сейчас он выглядел неряшливым. Даже волосы были в беспорядке.
      - Райан, вы задержали их?
      - Да, сэр. Два моих оперативника схватили обоих в Мехико-Сити. Их имена Исмаил Куати и Ибрагим Госн. Это тот самый Куати. Мы охотились за ним длительное время. Он принимал участие в том взрыве в Бейруте, в двух инцидентах с самолетами и во многих других террористических актах, главным образом против Израиля. Госн - один из его людей, судя по всему, инженер по специальности. Каким-то образом им удалось изготовить термоядерную бомбу.
      - Кто помогал им? - спросил президент.
      - Мы - точнее, наш человек - вынуждены были прибегнуть к физическому принуждению. Сэр, это нарушение закона... Глаза Фаулера вспыхнули яростью.
      - Я прощаю! Продолжайте.
      - Сэр, по их словам, операцию финансировал и поддерживал аятолла Махмуд Хаджи Дарейи.
      - Иран. - Это был не вопрос, а констатация факта. Глаза Фаулера оживились еще больше.
      - Совершенно верно. Как вы знаете, Ирану не понравилось, чем кончились наши действия в Персидском заливе. Судя по словам террористов, их план состоял из двух частей. Первой был взрыв в Денвере, а второй - инцидент в Берлине. У них там действовал еще один участник, Гюнтер Бок, бывший член "Фракции Красной Армии", - его жену в прошлом году арестовали немцы, а потом она повесилась. Их замыслом было столкнуть нас с русскими и вызвать ядерную войну - или по крайней мере до такой степени ухудшить отношения между нашими странами, что до положения в Персидском заливе никому не будет дела. Это пойдет на пользу иранским интересам - во всяком случае так, по их словам, думает Дарейи.
      - Где они достали бомбу?
      - Они говорят, что бомба израильская - вернее, была израильской, поправился Райан. - Судя по всему, они потеряли ее в 1973 году. Нам придется обращаться к Израилю, но другого варианта просто нет. Плутоний был произведен на заводе в Саванна-ривер и составляет, наверно, часть той большой партии, которая пропала несколькими годами раньше. Мы уже давно подозревали, что первое поколение израильских ядерных бомб создано из расщепляемых материалов, произведенных у нас.
      - Вы хотите сказать, - Фаулер встал, - что этот проклятый мулла несет ответственность за все это и что ему мало смерти сотни тысяч американцев? Он захотел развязать ядерную войну!
      - Такова информация, которую мы получили, сэр.
      - Где он сейчас?
      - Кстати, господин президент, о нем нам известно многое. Как вы знаете, он оказывал поддержку нескольким террористическим группировкам. Среди всех приверженцев ислама он яростнее других выступал против Ватиканского договора. А когда договор начал приносить свои плоды, престиж Дарейи значительно упал, и потому его отношение к Америке не улучшилось. Дарейи живет в Куме, в Иране. Его политическая фракция теряет свое влияние, и на него самого уже было совершено покушение.
      - Можно ли верить рассказу этих двух террористов?
      - Да, господин президент.
      - Вы полагаете, что Дарейи способен на такое?
      - Судя по его поведению в прошлом, я считаю, что да, он способен на такой поступок.
      - Значит, он живет в Куме?
      - Совершенно верно. Это город, славящийся своей политической историей, очень важный для шиитской ветви ислама. Я не знаю, каково население Кума, но уж больше ста тысяч непременно.
      - Где именно в Куме он живет?
      - В том-то и дело, что он постоянно переезжает с места на место. В прошлом году его едва не убили, и этот урок на него подействовал. По имеющимся сообщениям, Дарейи никогда не проводит две ночи подряд в одной и той же части города. Нам известно, что он не покидает одного и того же района, но я не могу назвать его местопребывание точнее, чем плюс или минус миля.
      - Значит, он стоит за этим преступлением?
      - Скорее всего да, господин президент. Это достаточно надежные данные.
      - И вы не в состоянии определить его местопребывание с точностью меньше мили?
      - Да, сэр.
      Фаулер задумался и долго молчал, а когда снова заговорил, кровь застыла в жилах Райана.
      - Это достаточно точно.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      МЫ ЗАДЕРЖАЛИ ТЕРРОРИСТОВ И ВЫЯСНИЛИ ПЛАН ОПЕРАЦИИ...
      - Этому можно верить?
      - Да, на мой взгляд, можно, - ответил Головко. - Дарейи - фанатик. Он ненавидит американцев.
      - Эти варвары пытались втянуть нас в...
      - Пусть американцы занимаются этим сами, - посоветовал Головко. - Ведь они понесли самые тяжелые потери.
      - Вы понимаете, к каким мерам он захочет прибегнуть?
      - Да, товарищ президент, - хорошо понимаю.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      ДО ЗАВЕРШЕНИЯ ИЗУЧЕНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ Я РЕШИЛ СЧИТАТЬ ВАШЕ ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ ФАКТОМ. МЫ ПРЕДОСТАВЛЯЕМ ВАМ СВОБОДУ ДЕЙСТВИЙ.
      КАКИЕ БЫ ДЕЙСТВИЯ ВЫ НИ ПРЕДПРИНИМАЛИ, МЫ НЕ БУДЕМ ИМЕТЬ ВОЗРАЖЕНИЙ НИ СЕЙЧАС, НИ ВПОСЛЕДСТВИИ. ЭТИ БЕЗУМЦЫ ВОЗНАМЕРИЛИСЬ УНИЧТОЖИТЬ ОБЕ НАШИ СТРАНЫ. ПОШЛИ ОНИ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ.
      - Господи, Андрюшка! - пробормотал Райан. Заявление было явно недвусмысленным. Президент прочитал его на экране и не произнес ни слова.
      До сих пор Райан считал, что Нармонов контролирует свои эмоции, однако теперь утверждать бы этого не стал. Фаулер окаменев сидел в своем кресле и спокойно смотрел на присутствующих.
      - Пусть мир извлечет урок из происшедшего, - произнес он. - Я приму все меры, чтобы впредь ни у кого не появилось желания повторить нечто подобное.
      Зазвонил другой телефон.
      - Господин президент, это ФБР.
      - Да?
      - Господин президент, говорит Мюррей, мы только что получили молнию от Bundeskriminalamt - это Германская федеральная уголовная полиция, - что в Восточном Берлине найдено тело некоего Гюнтера Бока, одетого в форму русского армейского полковника. Кроме того, найдены тела еще девяти так же одетых людей, причем один из них, по мнению полиции, был полковником Штази.
      Так что сведения, полученные нами от Куати и его сообщника относительно этой стороны операции, подтвердились, сэр.
      - Мюррей, мне нужно ваше мнение. Вы уверены, что террористы говорили правду?
      - Сэр, вообще-то говоря, после ареста такие люди начинают петь как канарейки. Это не мафия, у них нет закона "омерты".
      - Благодарю вас, Мюррей. - Фаулер повернулся к Райану.
      - Судя по всему, мы получили от них ценную информацию.
      - Итак, на этот раз у нас единое мнение. - Фаулер нажал кнопку прямого канала связи со штабом стратегической авиации. - Генерал Фремонт?
      - Да, господин президент?
      - Сколько вам потребуется времени, чтобы произвести расчеты для поражения цели баллистической ракетой? Я хочу, чтобы удар был нанесен по городу в Иране.
      - Что?!
      - Сейчас заместитель директора ЦРУ Райан вам все объяснит.
      ***
      - Мерзавцы. - Фремонт выразил чувства всех, кто присутствовал в помещении.
      - Совершенно верно, генерал, и я намерен уничтожить человека, ответственного за это, причем уничтожить таким образом, чтобы об этом никто никогда не забыл. Руководитель Ирана нанес военный удар по Соединенным Штатам Америки. Я отвечу ему тем же. Ракета с ядерным зарядом поразит город Кум. Сколько времени на подготовку вам потребуется, генерал?
      - Не меньше десяти минут, сэр. Разрешите уточнить у моих.., оперативных специалистов. - Командующий стратегической авиацией выключил микрофон. Господи...
      - Пит, - обратился к нему заместитель по оперативным вопросам. - Босс прав. Этот сукин сын едва не погубил всех нас - и русских в придачу! И ради чего? Из-за собственной политической выгоды!
      - Мне это не нравится.
      - Нам нужно направить ракету на новую цель. Предлагаю "Минитмен-III" из Мино. Три боеголовки сметут город с лица земли. Десяти минут мне будет достаточно.
      Фремонт молча кивнул.
      ***
      - Господин президент, не надо спешить.
      - Нет, я не собираюсь тянуть с этим. Вы ведь знаете, Райан, что они сделали и почему. Это было военным актом...
      - Террористическим, сэр.
      - Государственный терроризм равносилен войне - так написано в вашем собственном докладе шесть лет назад!
      Джек не знал, что Фаулер читал этот доклад. Президент попался в ловушку, вырытую им самим, и это привело его в смущение.
      - Ну, сэр, я действительно так говорил, но...
      - Этот "святоша" пытался убить - нет, действительно убил тысячи американцев и пытался спровоцировать нас и русских на убийство еще двухсот миллионов! И едва не добился успеха.
      - Да, сэр, это верно, однако...
      Подняв руку, Фаулер прервал его и продолжал размеренно чеканить слова как человек, уже принявший решение.
      - Это было актом войны. Я отвечу ему тем же. Мое решение окончательное. Я - президент и главнокомандующий вооруженными силами. Мне поручено оценивать опасность угрозы нашей стране и действовать в интересах Соединенных Штатов. Я решил, как нужно поступить вооруженным силам нашей страны. Этот человек безжалостно умертвил тысячи наших сограждан и применил для этой цели ядерное оружие. Конституция обязывает меня ответить тем же.
      - Господин президент, - начал ван Дамм, - американский народ...
      На мгновение гнев Фаулера выплеснулся наружу.
      - Американский народ потребует от меня, чтобы я принял меры! Но это не единственная причина. Я обязан сделать так для того, чтобы никогда больше не повторилось впредь.
      - Прошу вас, сэр, тщательным образом...
      - Арнольд, я все обдумал.
      Райан посмотрел на Пита Коннора и Элен Д'Агустино. Оба с поразительным мастерством скрывали свои чувства. Остальные, кто присутствовал в помещении, были на стороне Фаулера, и Джек уже знал, что он не сумеет убедить президента. Он глянул на часы и подумал, что же произойдет дальше.
      - Господин президент, говорит генерал Фремонт.
      - Слушаю вас, генерал.
      - Сэр, мы перенацелили ракету "Минитмен- III" с базы в Северной Дакоте на указанный вами объект. Я... Сэр, это ваше окончательное решение?
      - Генерал, я ваш главнокомандующий. Готова ли ракета к запуску?
      - Сэр, стартовый отсчет займет около минуты с того момента, как вы отдадите приказ.
      - Приказ дан.
      - Сэр, не все так просто. Я должен опознать вас. Вас инструктировали о порядке процедуры.
      Фаулер достал из кармана бумажник и извлек из него пластиковую карточку, совсем как кредитную. На ней было десять различных цифровых комбинаций по восемь цифр в каждой. Лишь одному президенту было известно, какую из них он должен назвать.
      - Три-три-шесть-ноль-четыре-два-ноль-девять.
      - Сэр, я подтверждаю верность вашего кода. Теперь, господин президент, должен быть подтвержден ваш приказ.
      - Что?
      - Сэр, по правилам для этого требуются два человека. В случае непосредственного нападения вторым мог бы стать я, но, поскольку ситуация иная, кто-то еще из числа лиц, внесенных в мой список, должен подтвердить ваш приказ.
      - Рядом со мной руководитель аппарата Белого дома.
      - Нет, сэр, он не годится. Согласно правилам, это должно быть или официально избранное лицо, или лицо, назначение которого одобрено конгрессом или сенатом, например, кто-либо из кабинета министров.
      - Я включен в этот список, - произнес Джек.
      - Это доктор Райан, заместитель директора ЦРУ?
      - Так точно, генерал.
      - Заместитель директора Райан, с вами говорит командующий стратегической авиацией Фремонт. - Голос генерала удивительно повторял механические интонации, которыми отдавались приказы по объектам войск стратегического назначения. - Сэр, я получил приказ о запуске баллистической ракеты с ядерными боеголовками. Необходимо, чтобы вы подтвердили его, но прежде вы тоже должны идентифицировать себя, сэр. Не могли бы вы зачитать свой опознавательный код?
      Джек достал свою карточку и произнес цифры, из которых состоял его личный кодовый знак. Он услышал, как Фремонт или кто-то из его подчиненных шелестит страницами, сверяя шифр.
      - Сэр, я подтверждаю вашу личность, вы доктор Джон Патрик Райан, заместитель директора Центрального разведывательного управления.
      Джек посмотрел на Фаулера. Если он не одобрит приказ, президент найдет кого-то другого. Что может быть проще? А если Фаулер ошибается, если он совершает трагическую ошибку?
      - Я беру на себя всю ответственность, Джек. - Фаулер положил руку ему на плечо. - Вам нужно всего лишь подтвердить приказ.
      - Доктор Райан, говорит командующий стратегической авиацией. Я повторяю, сэр, я получил приказ президента о запуске баллистической ракеты с ядерными боеголовками и нуждаюсь в подтверждении этого приказа, сэр.
      Райан взглянул на президента, а потом склонился к микрофону. У него перехватило дыхание.
      - Командующий стратегическими войсками, говорит Джон Патрик Райан. Я занимаю должность заместителя директора ЦРУ. - Джек сделал короткую паузу и тут же продолжил:
      - Сэр, я не подтверждаю этот приказ. Повторяю, генерал, этот приказ о запуске не имеет силы. Немедленно сообщите о получении моего заявления!
      - Сэр, я получил указание не выполнять приказ президента.
      - Совершенно верно, - сказал Джек окрепшим голосом. - Генерал, я считаю своим долгом предупредить вас, что, по моему мнению, президент не в состоянии, я повторяю, президент не в состоянии принимать разумные решения. Настоятельно требую, чтобы вы приняли это обстоятельство во внимание, если последует его новый приказ о запуске.
      Джек оперся руками о поверхность стола, глубоко вздохнул и резко выпрямился.
      Фаулер замешкался, но, когда понял, что произошло, повернул лицо к Райану и посмотрел ему в глаза.
      - Райан, я вам приказываю...
      Джек дал волю своим эмоциям в последний раз.
      - Сделать что? Убить сто тысяч человек - и на каком основании?
      - Они пытались...
      - Да, пытались сделать то, что вы едва не позволили им осуществить, черт побери! - Райан ткнул пальцем в грудь президента. - Это вы запутали все и едва не довели нас до катастрофы! Вы поставили страну на самый край гибели - и все по одной-единственной причине! Вы намерены умертвить жителей целого города, потому что сошли с ума, ущемлена ваша гордыня и вы хотите расквитаться за это. Вы хотите доказать, что никто не вправе унизить вас! Разве не в этом кроется причина вашего приказа? Именно в этом'.
      Лицо Фаулера побледнело. Райан продолжал, но уже более спокойно:
      - Однако, чтобы убивать людей, причина должна быть более веской. Я это хорошо знаю. Мне приходилось убивать. Если вы считаете необходимым убить этого человека в Куме, отдайте приказ, и мы сделаем это, но я не собираюсь стать заодно вашим сообщником в убийстве еще сотни тысяч ни в чем не повинных.
      Райан отошел от стола, бросил на него свою карточку заместителя директора ЦРУ и вышел из помещения.
      ***
      - Господи Боже мой! - произнес Чак Тиммонс. Они слышали весь разговор по линии селекторной связи. Все, кто присутствовал в штабе стратегической авиации, слышали это.
      - Ясно, - заключил Фремонт. - Благодарение Господу. Но сначала снимите ракету со старта. - Командующий стратегической авиацией на мгновение задумался. Он не мог припомнить, заседает в январе конгресс или нет. Впрочем, это не имело значения. Фремонт приказал начальнику центра связи соединить его с председателями конгресса и Сената, а также с наиболее влиятельными членами комитетов по вопросам вооруженных сил. Когда все четверо выйдут на связь, будет организовано совещание с вице-президентом, который все еще находился на борту Летающего командного пункта.
      ***
      - Джек?
      Райан повернулся.
      - Да, Арни?
      - Почему?
      - Именно для этого и было создано правило двоих. Иранский город насчитывает сто тысяч, а может, и больше, я точно не помню. - Джек взглянул в чистое небо. - И только не на моей совести будет их гибель. Если нужно убрать Дарейи, есть другие способы. - Райан выпустил облако дыма. - И этот шакал будет точно так же мертв.
      - Полагаю, ты прав. Мне хочется, чтобы ты знал об этом. Джек повернулся.
      - Спасибо, сэр. - Наступила долгая пауза. - Между прочим, где Лиз?
      - У себя в коттедже, спит. Ей дали успокоительное. Все равно от нее никакого толку, не правда ли?
      - Сегодня все проявили себя не лучшим образом. Арни, мы спаслись главным образом потому, что нам повезло. Можешь сказать президенту, что я подаю в отставку с.., ну, скажем, с пятницы. Какая разница, с какого дня? Кому-то придется подыскивать замену.
      Глава президентской администрации помолчал, затем вернулся к главному вопросу:
      - Ты отдаешь себе отчет в том, чему ты дал толчок?
      - Конституционному кризису? - Джек щелчком бросил окурок в снег. - Это для меня не первый, Арни. Мне нужно бы вернуться вертолетом на Эндрюз.
      - Я об этом позабочусь.
      ***
      Они только что пересекли границу и летели над территорией Соединенных Штатов, когда Кларку пришла в голову мысль осмотреть чемодан Куати. Там оказались лекарства. Преднизон и еще компазин. Преднизон был кортикостероидом, к нему часто прибегали для ослабления вредных последствий. Кларк встал и внимательно посмотрел на Куати. Хотя тот по-прежнему сидел с завязанными глазами, было заметно, что он не похож на самые недавние свои фотографии, которые видел Кларк, - он похудел, его волосы... Да у него рак, подумал Джон. Что это может значить? Кларк связался по радио с Вашингтоном и передал новую информацию.
      ***
      "Гольфстрим" совершил посадку несколькими минутами позже намеченного времени. Райана, который спал на диване в зале для особо важных гостей на южной стороне комплекса базы Эндрюз, разбудили. Рядом сидел Мюррей. Он не спал. К самолету подъехали три надежных вездехода ФБР. Кларк, Чавез, Куати и Госн разместились в них, и вереница машин направилась в Вашингтон.
      - Что мы будем делать с ними? - спросил Мюррей.
      - У меня есть одна мысль, но сначала нам нужно еще кое-что.
      - Что именно?
      - У вас в здании Гувера есть камера для допросов?
      - Нет, только в Баззардс-Пойнт, вашингтонском отделении ФБР, - ответил Мюррей. - Твой человек зачитал им инструкцию об их правах в соответствии с решением Верховного суда о "Миранде против народа"?
      - Да, я напомнил ему об этом; прежде чем начать кромсать им яйца, он должен был предупредить, что они могут молчать, но если заговорят, то полученные показания могут быть использованы в качестве доказательства против них.
      Услышав громкий рев турбодвигателей, Райан обернулся. ЛКП совершил посадку на той же полосе, с которой взлетел около десяти часов назад. Видимо, боевая готовность сил стратегического назначения кончилась раньше, чем предполагалось, подумал он.
      ***
      "Адмирал Лунин" всплыл на поверхность среди ракет и дымовых шашек, сброшенных самолетом Р-3. Место гибели американской подводной лодки находилось слишком далеко от берега, и спасательный самолет не мог сюда прилететь, по крайней мере не в такую погоду. Волны не уменьшились, освещение было плохим, но подлодка Дубинина оказалась единственным кораблем в этом районе, и он приложил все усилия, чтобы начать спасательные операции.
      ***
      Камера для допросов была размером десять на десять футов, с дешевым столом и пятью такими же дешевыми стульями. Здесь не было зеркала, с помощью которого можно было наблюдать за происходящим снаружи, оставаясь невидимым. Этот прием использовался слишком долго. Теперь зеркало заменили два световода, которые шли из камеры к видеорекордерам. Объектив одного прятался в электрической розетке, а другого - в отверстии от гвоздя в дверной коробке.
      Обоих террористов усадили на стулья. Выглядели они измученными. Их сломанные пальцы оскорбили профессиональную этику сотрудников ФБР, но Мюррей решил не обращать на это внимания. Кларк и Чавез отправились выпить кофе.
      - Как видите, - сказал им Райан, - вы потерпели неудачу. Вашингтон все еще на месте.
      - А Денвер? - спросил Госн. - Я знаю о Денвере.
      - Это верно, вам удалось там натворить бед, но виновник уже наказан.
      - Что вы имеете в виду? - поднял голову Куати.
      - Я хочу сообщить вам, что Кума больше не существует. Ваш приятель Дарейи сейчас оправдывается в своих грехах перед Аллахом.
      Они слишком устали, подумал Райан. Изнеможение - самое тяжелое испытание, даже хуже, чем тупая боль в сломанных пальцах. Лицо Куати не отразило ужаса, он только произнес слова, которые еще четче объяснили его позицию;
      - Теперь вы стали врагами всего ислама. Из-за этого все, что вы делали в этом регионе, пойдет прахом!
      - Значит, вашей целью было именно это? - удивился Райан - ему все же удалось поспать целых два часа. - Именно к этому вы стремились? О, милосердный Бог!
      - Ваш Бог? - презрительно плюнул Куати.
      - А почему вы убили Марвина Расселла? - спросил Мюррей.
      - Он был всего лишь язычником, - ответил Куати. Мюррей взглянул на Госна.
      - Только из-за этого? Разве он не был гостем в вашем лагере?
      - Да, Расселл провел с нами несколько месяцев. Помощь этого дурака оказалась неоценимой.
      - И все-таки вы убили его?
      - Да, вместе с двумя сотнями тысяч других.
      - Скажите мне, - вступил в разговор Джек, - разве в Коране нет слов, гласящих примерно следующее: "Если в твое жилище войдет человек и будет есть твой хлеб с солью, даже если он неверный, ты станешь защищать его?"
      - Вы неточно цитируете - да и какое вам дело до Корана?
      - Вас это может удивить.
      Глава 44
      Вечерний ветерок
      Райан позвонил Арни ван Дамму и объяснил, что ему удалось выяснить.
      - Боже мой! Они хотели...
      - Да, и это им почти удалось, - хрипло произнес Райан. - Хитро задумано, ничего не скажешь.
      - Я передам ему об этом.
      - Арни, я обязан сообщить про эти показания вице-президенту.
      - Понимаю.
      - Вот еще что.
      - Слушаю.
      С просьбой Райана согласились главным образом потому, что никто не мог предложить ничего разумнее. После перевязки террористов разместили в отдельных камерах ФБР.
      - Что ты скажешь, Дэн?
      - Это - Господи, Джек, разве есть слова, которыми можно описать нечто подобное?
      - Куати болен раком, - заметил Кларк. - По его мнению, раз он все равно умрет - почему не прихватить с собой и всех остальных? Этот мерзавец предан своему делу.
      - Что вы собираетесь предпринять дальше? - спросил Мюррей.
      - У нас ведь нет смертной казни за федеральные преступления, верно?
      - Нет, и в штате Колорадо смертная казнь тоже отменена. Мюррей посмотрел на Райана, пытаясь понять, что у него на уме.
      - О-о!
      ***
      Головко пришлось немало потрудиться, прежде чем ему удалось связаться по телефону с Райаном. Доктор Моисеев представил ему свое заключение, и сначала оно вызвало у первого заместителя председателя КГБ недоумение, но, когда он узнал о планах Райана, договориться о месте встречи оказалось нетрудно.
      ***
      Наверно, единственной хорошей новостью за всю неделю было сообщение о спасательной операции. На рассвете в гавань острова Кодиак вошла советская подлодка "Адмирал Лунин" и ошвартовалась у пирса. С нее выпустили спасенных моряков "Мэна". Из команды ракетоносца, состоявшей из ста пятидесяти семи человек, удалось спасти восемьдесят одного человека и поднять на борт одиннадцать тел, среди них был и капитан первого ранга Гарри Рикс. По мнению профессиональных моряков, спасение такого количества людей являлось неслыханным событием и свидетельствовало о высоком мастерстве советских подводников, хотя средства массовой информации не успели сообщить об этом до того, как советская подлодка скрылась в море. Среди первых, кто позвонил домой, был младший лейтенант Кен Шоу.
      ***
      В рейсе, вылетающем с базы Эндрюз, их спутником стал доктор Вудроу Лоуэлл из Лаборатории Лоуренса в Ливерморе, бородатый, похожий на медведя человек, которого друзья называли "Рыжим" из-за цвета волос. Он провел шесть часов в Денвере, оценивая размеры нанесенного ущерба.
      - У меня к вам вопрос, - обратился к нему Джек. - Почему первоначальная оценка мощности взрыва намного превысила фактическую? Мы едва не сочли виновными русских.
      - Все дело в покрытии автостоянки, - объяснил Лоуэлл. - Она сделана из щебеночного покрытия, смеси гравия и асфальта. Энергия взрыва высвободила различные гидроуглероды из поверхностного слоя покрытия и воспламенила их получилось нечто вроде гигантской зажигательной бомбы с зарядом, который смешался с воздухом. Водные пары из мгновенно испарившегося снега привели к другой реакции, в результате которой высвободилась дополнительная энергия. Таким образом образовался огненный фронт, диаметром вдвое превышающий размеры огненного шара, появляющегося при ядерном взрыве. Прибавьте к этому то, что снежный покров отразил огромное количество энергии. В результате создалось впечатление, что энергия, высвобожденная при взрыве, намного больше фактической. Это могло бы ввести в заблуждение кого угодно. А после этого покрытие автомобильной стоянки действовало по-другому. Оно очень быстро излучало остаточное тепло. Короче говоря, создалось впечатление ядерного взрыва, намного превышающего по своей энергии мощность самой бомбы. А теперь, если хотите, я могу сообщить вам по-настоящему страшную вещь.
      - Давайте.
      - Бомба оказалась шипучкой.
      - Что это значит?
      - Это значит, что ее мощность должна была быть во много раз больше, - а мы не знаем, почему так произошло. Проектный тротиловый эквивалент был по крайней мере в десять раз больше, чем высвобожденная энергия бомбы.
      - Вы хотите сказать...
      - Да, если бы это устройство сработало по-настоящему...
      - Значит, нам все-таки повезло?
      - Если это можно назвать везением. Странно, но почти все время перелета Джек проспал. На следующее утро самолет совершил посадку в Беершебе. Израильская военная группа встретила самолет и привезла его пассажиров в Иерусалим. Пресса сумела кое-что пронюхать о происходящем, но не сумела причинить никаких неприятностей - по крайней мере не на строго охраняемой базе ВВС Израиля. Это наступит позже. Принц Али бин Шейк ждал их у входа в здание для почетных гостей.
      - Ваше высочество, - приветствовал его Джек. - Спасибо, что вы нашли время, чтобы приехать.
      - Как я мог поступить иначе? - И Али передал Райану газету. Гиот пробежал взглядом заголовок.
      - Я полагал, что это не удастся долго сохранить в тайне.
      - Значит, это правда?
      - Да, сэр.
      - И вы сумели предотвратить катастрофу?
      - Предотвратить? - Райан пожал плечами. - Нет, это сделал не я - с моей стороны такое заявление было бы ложью, Али. Мне просто повезло, и я догадался, в чем дело, - впрочем, нет, это тоже не правда. Лишь позже я узнал обо всем. Дело в том, что нельзя отнести заслуги только на мой счет, вот и все. Но сейчас это неважно. Ваше высочество. Есть вещи, которые мне нужно осуществить. Сэр, вы согласны помочь мне?
      - Всей душой, мой друг.
      - Иван Эмметович! - воскликнул Головко. И затем повернулся к Али:
      - Здравствуйте, Ваше Королевское Высочество.
      - Здравствуйте, Сергей Николаевич. Привет, Ави. Русский генерал подошел к ним вместе с Авраамом Бен-Иаковом.
      - Джек, - заметил Джон Кларк, - вы не могли бы для разговора выбрать место получше? А то удачный минометный выстрел одним махом уничтожит слишком много видных разведчиков.
      - Давайте пройдем, - пригласил Ави и проводил их внутрь здания.
      Головко рассказал о полученной им информации.
      - Так он все еще жив? - спросил Бен-Иаков.
      - Ужасно страдает, словно в аду, но продержится еще несколько дней.
      - Я не могу сопровождать вас в Дамаск, - заметил Ави.
      - Вы не сообщили нам, что потеряли атомную бомбу, - сказал Райан.
      - Что вы имеете в виду?
      - Вы знаете, о чем я говорю. Эти сведения еще не просочились в прессу, но через день-два журналисты узнают обо всем. Ави, почему вы не поставили нас в известность? Вы же знаете, какое это могло иметь для нас значение! - Райан покачал головой.
      - Мы пришли к заключению, что она разлетелась на части. Пытались искать, но...
      - Все дело в геологических условиях, - пояснил доктор Лоуэлл. - Голанские высоты имеют вулканическое происхождение, повсюду выступают базальтовые скалы, отсюда высокий радиоактивный фон. В таких условиях найти ее было непросто, но все же об утере следовало сообщить. В Ливерморской лаборатории есть приборы, которыми можно было бы воспользоваться. Мало кто знаком с ними.
      - Весьма сожалею, но что сделано - то сделано, - ответил генерал Бен-Иаков. - Итак, вы летите в Дамаск?
      ***
      Для этого перелета они воспользовались личным самолетом принца Али, "Боингом-727", экипаж которого, как узнал Джек, состоял исключительно из летчиков, обслуживавших раньше авиакрыло президента. Было приятно путешествовать первым классом. Их визит в Дамаск был негласным, и сирийцы оказали в этом содействие. Представители США, Советского Союза и посольства Саудовской Аравии собрались для короткой встречи в сирийском министерстве иностранных дел, а оттуда отправились в госпиталь.
      Джек видел, что когда-то больной был могучим мужчиной, но сейчас он слабел и чахнул, превращаясь в гнилое мертвое мясо. Несмотря на трубку, подающую кислород к его носу, кожа мужчины была почти синей. Посетителям пришлось надеть предохранительную одежду, и Райан старался не приближаться к кровати. Допрос вел Али.
      - Вы знаете, почему я здесь? Мужчина кивнул.
      - Сейчас, когда вы готовитесь предстать перед Аллахом, расскажите нам все, что вам известно.
      ***
      Бронированная колонна Десятого бронетанкового полка пересекла пустыню Негев, направляясь к границе Ливана. Над головой кружились самолеты: целая эскадрилья истребителей Ф-16 и еще одна эскадрилья истребителей "Томкэт", поднявшихся с авианосца "Теодор Рузвельт". Были развернуты и подразделения сирийской армии, хотя ее авиация осталась на аэродромах, стараясь не мешать. Ближний Восток постиг урок, преподанный американской военно-воздушной мощью. Демонстрация силы была массивной и недвусмысленной. Всех предупредили: никто не должен вмешиваться. Боевые машины углубились в пересеченную заброшенную местность, пока не достигли дороги, пролегающей по дну оврага. Умирающий, готовый на все, чтобы сохранить то, что осталось от его души, пометил место на карте, и понадобился всего час, чтобы определить точное местоположение. Армейские саперы очистили вход, проверили, нет ли замаскированных мин-ловушек, а затем пригласили остальных войти в помещение.
      - Боже милостивый! - Доктор Лоуэлл обвел лучом мощного портативного фонаря темную комнату. Саперы обыскивали помещение, проверяя провода, ведущие к станкам, а также осторожно заглянули в каждый ящик каждого стола, прежде чем все остальные получили разрешение переступить порог. Теперь за работу взялся Лоуэлл. Он обнаружил пачку чертежей и вынес наружу, чтобы просмотреть их при дневном свете.
      - Знаете, - произнес он после пятнадцати минут полной тишины, - мне даже в голову не приходило, насколько все это просто. Нами владела иллюзия, что необходимо... - Он задумался. - Это совершенно точное слово - иллюзия.
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Это должно было быть термоядерное устройство мощностью в пятьсот килотонн.
      - Если бы действительно произошел такой взрыв, мы пришли бы к заключению, что это дело рук русских, - произнес Джек. - Никто не сумел бы остановить войну. Сейчас нас не было бы здесь.
      - Да, мне кажется, что необходимо заново обдумать уровень угрожающей нам опасности.
      - Док, мы тут кое-что нашли. - К ним подошел армейский офицер. Доктор Лоуэлл заглянул внутрь, затем вернулся, чтобы надеть защитный костюм.
      - Умные парни. Вы знаете, сколько от меня потребовалось усилий, чтобы убедить президента, что.., простите. Похоже, я так и не сумел убедить его, правда? Если бы произошел взрыв такой силы, я и сам поверил бы сообщениям.
      - Что это за сообщения? - поинтересовался Головко.
      - Мы не могли бы поговорить немного о наших делах?
      - Отчего же и нет?
      - У вас находится человек, который нам нужен, - сказал Джек.
      - Лялин?
      - Да.
      - Он предал свою страну и понесет наказание.
      - Сергей, во-первых, он не сообщил нам ничего, что мы могли бы использовать против вас. Он всего лишь снабжал нас информацией от своей японской сети "Чертополох". Во-вторых, если бы не он и не переданные им сведения, нас скорее всего не было бы здесь. Отпустите его.
      - В обмен на что?
      - У нас есть агент, передавший нам информацию о том, что Нармонова шантажируют его военные и что ваши военные используют для этой цели исчезнувшие тактические ядерные боеголовки. Именно по этой причине у нас и возникло подозрение, что бомба, взорвавшаяся в Денвере, может быть вашей.
      - Но это ложь!
      - Его сведения звучали очень убедительно, - продолжал Райан. - Я сам едва не поверил им. А вот президент Фаулер и доктор Эллиот действительно поверили, и потому события для нас развивались так плачевно. Я бы с радостью повесил этого мерзавца, но это значило бы предать доверившегося нам человека.., помнишь, Сергей, наш разговор у меня в кабинете? Если хочешь узнать его имя, придется заплатить.
      - Мы расстреляем его, - пообещал Головко.
      - Вы не сможете сделать этого.
      - Это почему?
      - Мы выбросили его, и все, что я сказал тебе, - это то, что он лгал нам. Если он поставлял нам информацию, которая не соответствует действительности, даже в вашей стране это не подходит под категорию шпионажа, верно? Будет куда лучше, если вы его не расстреляете. Когда мы договоримся, ты поймешь почему. Первый заместитель председателя КГБ задумался.
      - Хорошо, мы передадим вам Лялина - через три дня. Я даю тебе слово, Джек.
      - У нашего агента кодовое наименование Спинакер. Это - Олег Кириллович...
      - Кадышев? Кадышев?!
      - Ты разочарован? Тебе следовало бы посмотреть на все это с моей стороны.
      - Это правда? Только никаких фокусов, Райан!
      - Я тоже могу дать честное слово, сэр. Мне не было бы жалко, если бы его расстреляли, но он - политический деятель и к тому же в данном случае не занимался шпионажем, верно? Призови воображение, придумай ему какое-нибудь иное наказание - назначьте его скотником в отдаленном колхозе, - предложил Джек.
      Головко кивнул.
      - Мы так и сделаем.
      - С тобой приятно иметь дело, Сергей. Вот только жаль Лялина.
      - Это почему? - удивился Головко.
      - Информация, которой он нас снабжал - нас и вас, - была очень уж ценной, а теперь ее больше не будет...
      - Мы не можем доводить деловые отношения до такого цинизма, но твое чувство юмора меня восхищает.
      В дверях показался доктор Лоуэлл со свинцовым ведром в руке.
      - Что там внутри?
      - Думаю, плутоний. Хотите взглянуть повнимательнее? Можете разделить судьбу нашего друга в Дамаске.
      Лоуэлл передал ведро солдату и сказал, обращаясь к командиру подразделения саперов:
      - Все вынести, упаковать в ящики и отправить домой. Я хочу все внимательно осмотреть.
      - Будет исполнено, сэр, - вытянулся полковник. - А образец?
      ***
      Четыре часа спустя они были уже в Димоне, израильском ядерном "исследовательском" центре, где тоже был гамма-спектрометр. Пока техники изучали образец плутония, который доставили в свинцовом ведре, Лоуэлл еще раз просмотрел чертежи, удивленно покачивая головой. Райану чертежи напоминали компьютерную микросхему или что-то еще более непонятное.
      - Устройство велико по размерам, неуклюже. Наши меньше его в четыре раза.., но вы знаете, сколько времени потребовалось нам, чтобы спроектировать и построить оружие такого размера и мощности? - Лоуэлл поднял голову. - Десять лет. Они сделали это в пещере за пять месяцев. Вот что значит технический прогресс, доктор Райан.
      - Мне такое даже в голову не приходило. Мы всегда считали, что бомба, к которой могут прибегнуть террористы... Но почему взрыв оказался таким слабым?
      - Думаю, это связано с тритием. В пятидесятые годы у нас тоже были две шипучки - распад трития и его заражение гелием. Мало кто знает об этом. Таково мое мнение. Сам проект будет подвергнут дальнейшему изучению - мы создадим его модель на компьютере, - но после беглого осмотра могу сказать, что он достаточно совершенен. А-а, спасибо. - Лоуэлл взял у израильского техника компьютерную распечатку, посмотрел на нее и покачал головой.
      - Саванна-ривер, реактор типа К, 1968 год - это был очень удачный год, произнес он тихо.
      - Значит, это тот самый плутоний? Вы уверены?
      - Да, тот самый. Израильтяне рассказали об утерянной бомбе этого типа, массе плутония - за исключением стружек, он весь здесь. - Лоуэлл постучал пальцем по чертежам. - Весь, до последнего грамма, - повторил он и добавил:
      - До следующего раза.
      ***
      Заместитель помощника директора ФБР, всегда проявлявший внимание к проблемам администрации и судопроизводства, Дэниэл Е. Мюррей с интересом следил за ходом суда. Странным казалось лишь то, что здесь место адвокатов занимали священники, но, черт побери, все шло удивительно гладко и беспристрастно. На весь судебный процесс хватило одного дня. Вынесенный приговор не слишком беспокоил Мюррея.
      ***
      Они прилетели в Эр-Рияд на борту самолета, принадлежавшего принцу Али, оставив транспортный самолет американских ВВС в Беершебе. Приведение приговора в исполнение непристойно проводить с поспешностью. Приговоренным дадут время на молитву и раскаяние, никто не относится к этому случаю как-то иначе, чем к самой рядовой казни. Выдалась возможность сесть и подумать, но Райана ожидал еще один сюрприз.
      Принц Али привел в квартиру Райана незнакомого мужчину.
      - Меня зовут Махмуд Хаджи Дарейи, - сказал мужчина. Он мог бы и не представляться - Райан вспомнил его лицо по фотографии, имевшейся в досье иранского лидера. Досье хранилось в архиве ЦРУ. Райану было известно, что Дарейи в последний раз беседовал с американцем, когда правителем Ирана был еще Мохаммед Реза Пехлеви.
      - Чем обязан вашему визиту? - спросил Райан. Али выполнял роль переводчика.
      - Это правда? Мне говорили об этом, но я хочу лично узнать, правда ли это?
      - Да, сэр, это правда.
      - Почему я должен полагаться на ваше слово? - Возраст Дарейи приближался к семидесяти годам, у него было лицо с глубокими морщинами и черными гневными глазами.
      - Тогда почему вы задали этот вопрос?
      - Мне не нравится дерзость.
      - А мне не нравятся нападения на американских граждан, - ответил Райан.
      - Я не имел к этому никакого отношения, вы знаете это.
      - Да, теперь мне это известно. Вы согласитесь ответить на мой вопрос? Если бы они обратились к вам с просьбой о помощи, они получили бы ее?
      - Нет, - ответил Дарейи.
      - Почему я должен верить вам?
      - Убить такое количество людей, даже неверных, это преступление перед Богом.
      - К тому же, - добавил Райан, - вы знаете, какой была бы наша реакция на это.
      - Вы обвиняете меня в том, что я способен на подобное?
      - Но вы же постоянно обвиняете в том же нас. Однако в данном случае вы ошиблись.
      - Вы ненавидите меня.
      - Да, я не испытываю к вам нежных чувств, - с готовностью признался Джек. - Вы являетесь врагом моей страны. Вы поддерживали тех, кто убивал моих соотечественников. Вы испытывали удовольствие от смерти людей, которых никогда не видели.
      - И тем не менее вы отказали своему президенту в поддержке, когда он намерен был убить меня.
      - Это не правда. Я отказался поддержать своего президента в намерении уничтожить город.
      - Но почему?
      - Если вы действительно считаете себя посланником Бога, как вы можете задавать такой вопрос?
      - Но ведь вы не верите в Бога!
      - Не правда. Я верю, как и вы, но по-другому. Разве мы так отличаемся друг от друга? Принц Али придерживается иной точки зрения. Неужели мир между нами пугает вас до такой степени? Или вы опасаетесь благодарности больше ненависти? Как бы то ни было, вы спросили меня о причине моего отказа и я отвечу на ваш вопрос. Мне предложили принять участие в уничтожении невинных людей. Я не смог бы жить с этим на своей совести. Видите, как просто. Даже если это смерть тех, кого мне, может быть, следует считать неверными. Неужели это так трудно понять вам?
      Принц Али произнес что-то без перевода. Возможно, это была цитата из Корана. Слова звучали стилизованно и поэтически. Что бы это ни было, Дарейи кивнул и произнес еще одну фразу, обращаясь к Райану.
      - Я подумаю над тем, что вы сказали. До свидания.
      ***
      Дарлинг опустился в это кресло в первый раз. Арнольд ван Дамм сидел напротив, на другом конце комнаты.
      - Вы хорошо справились с этим.
      - Вы считаете, нам больше ничего не нужно делать?
      - Думаю, не нужно. Значит, это произойдет сегодня?
      - Да.
      - Занимается этим Райан? - Дарлинг листал страницы отчета.
      - Мы решили, что он справится лучше всех.
      - Мне нужно встретиться с ним, когда он вернется обратно.
      - Разве вы не в курсе? Он же ушел в отставку. Именно с сегодняшнего дня он больше не заместитель директора ЦРУ.
      - Не говорите чепухи!
      - Он ушел в отставку, - повторил Арни. Дарлинг потряс пальцем перед его лицом.
      - Так вот, передайте ему, что я хочу встретиться с ним у себя в кабинете.
      - Хорошо, господин президент.
      ***
      Казнь была намечена на субботу, в полдень, через шесть дней после взрыва в Денвере. Собрался народ, Госна и Куати привели на рыночную площадь. Им разрешили произнести молитву. Джек впервые присутствовал при подобном акте. Мюррей стоял рядом, его лицо застыло словно высеченное из камня. Кларк и Чавез вместе с остальными сотрудниками службы безопасности следили главным образом за толпой.
      - Все это кажется таким бессмысленным, - произнес Райан, когда церемония началась.
      - Нет, это не так! Мир многому научится после этого, - торжественно заявил принц Али. - Это многим послужит уроком. Восторжествовала справедливость. Именно в этом весь смысл происходящего.
      - Ну уж и урок. - Райан повернулся к своим спутникам, наблюдавшим за происходящим с площадки на крыше здания. У него было время подумать обо всем, и что же дальше? Райан не знал этого. Он исполнил свой долг, но какое это имеет значение? - Гибель шестидесяти тысяч человек положит конец войнам, которые никогда не должны начинаться? Из этого делается история, Али?
      - Все люди смертны, Джек. Иншалла, но больше никогда они не должны гибнуть в таком количестве. ТЫ остановил катастрофу, предупредил начало чего-то намного более страшного. За то, что ты совершил, мой друг.., пусть благословит тебя Бог. А я бы, наверно, одобрил приказ о запуске ракеты, - продолжал Али, испытывая неловкость от собственных слов. - Но что потом? Может быть, пошел бы и застрелился? Кто знает? В одном я уверен: у меня не хватило бы смелости решительно сказать "нет".
      - И у меня тоже, - согласился Головко.
      Райан промолчал и посмотрел на площадь. Он пропустил казнь первого приговоренного...
      Хотя Куати знал, что его ожидает, он не думал о предстоящем. Как нередко случается в жизни, это было своего рода защитным рефлексом. Солдат подтолкнул его в бок мечом, едва задев кожу. Тут же спина Куати прогнулась, а шея вытянулась вперед, невольно отреагировав на укол. Меч капитана саудовских сил специального назначения уже опускался. Мгновением позже Райан понял, что капитан, по-видимому, немало практиковался, потому что голова отделилась от туловища одним ударом, таким же обманчиво легким, как движения прима-балерины. Голова Куати откатилась на метр от дергающегося тела, и кровь брызнула из рассеченных сосудов. Райан видел, что его руки и ноги напряглись, словно пытаясь вырваться из удерживающих их пут, но и это было всего лишь рефлексом. Кровь лилась потоком, потому что сердце Куати продолжало биться, пытаясь сохранить уже исчезнувшую жизнь. Наконец остановилось и оно. Остались лишь разделенные части тела и темное пятно на земле. Саудовский капитан вытер меч обо что-то похожее на рулон шелка, вложил его в золотые ножны и направился к толпе, которая молча расступалась перед ним, образуя коридор.
      Ликования не было. Более того, царила тишина, иногда нарушаемая вздохами или шепотом молитв. За упокой чьих душ возносились эти молитвы, знали лишь эти верующие и их Бог. Наконец, те, кто стоял в первых рядах, начали расходиться. Задние, кому не было видно, подходили к изгороди, но стояли всего несколько мгновений и отправлялись по своим делам. Когда истечет предписанное законом время, части тел будут собраны и похоронены в соответствии с религией, которую казненные осквернили.
      Джек не знал, какие чувства ему надлежит испытывать. Он видел немало смертей. Он знал, что они значат. Но смерть этих двоих не тронула его сердца, не тронула совсем, и теперь это беспокоило его.
      - Ты спросил меня, как делается история, Джек, - проговорил Али, - ты только что видел это.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Можешь не говорить нам, - произнес Головко. Люди, начавшие войну или пытавшиеся ее начать, подумал Райан, казнены на рыночной площади подобно самым обычным преступникам. Неплохой прецедент.
      - Может быть, ты прав, может быть, теперь люди прежде не раз подумают. Это идея, время которой теперь наступило.
      - Во всех наших странах, - сказал Али, - меч является символом правосудия... Может быть, это анахронизм, оставшийся с тех времен, когда мужчины вели себя как мужчины. Но и сейчас меч может пригодиться.
      - Вне всякого сомнения, он был точен сегодня, - заметил Головко.
      - Итак, Джек, ты действительно ушел с государственной службы? - спросил Али после короткого молчания.
      Райан, как и все остальные, отвернулся от места казни.
      - Да, Ваше Высочество.
      - Значит, эта глупая этика больше неприменима к тебе. Отлично.
      Али повернулся. Офицер войск специального назначения как по мановению волшебной палочки появился рядом с ним. Он приветствовал принца Али с такой четкостью, что ему позавидовал бы Киплинг. И тут появился меч. Его ножны были из чеканного золота, усыпанные драгоценными камнями. Рукоять - из золота, инкрустированная слоновой костью. Было видно, что местами она износилась, сжимаемая сильными ладонями. Без сомнения, это было оружие короля.
      - Ему триста лет, - произнес Али, поворачиваясь к Райану. - Его носили мои предки во времена войны и мира. У него есть даже имя: по-английски самый близкий эквивалент - "вечерний ветерок". По-арабски это значит, разумеется, нечто большее. Мы хотим, чтобы вы, доктор Райан, приняли этот дар как память о тех, кто погиб, и тех, кто остался жив благодаря вам. Он убил многих. Его Королевское Величество решил, что этот меч убил уже достаточно.
      Райан принял меч из рук принца. Золотые ножны тоже были изношены и поцарапаны веками песчаных бурь и битв, однако Райан увидел свое отражение, оно даже не было слишком искажено. Он вытащил меч из ножен. Лезвие сверкало как зеркало, все еще струясь узорами, оставленными дамасским кузнецом, выковавшим сталь в эту ужасную и верную форму. Как странно, подумал Райан, улыбаясь и даже не замечая этого, что столь прекрасная вещь может служить такому страшному назначению. Какая ирония. И все-таки...
      Он сохранит этот меч, повесит его на видном месте и будет время от времени поглядывать на него, чтобы напомнить себе, что сделали этот меч и он сам. И может быть...
      - Убил уже достаточно? - Джек сунул меч в ножны и опустил его вдоль бедра. - Да, Ваше Высочество. Полагаю, это относится к каждому из нас.
      Послесловие
      Теперь, когда повествование закончено, следует кое-что объяснить. Весь материал, который относится к технологии и производству ядерного оружия, приведенный в этом романе, можно почерпнуть в любой из многих десятков книг? По соображениям, которые, я надеюсь, будут понятны читателю, отдельные технологические детали изменены и правдоподобие принесено в жертву неясности. Я сделал это, чтобы успокоить собственную совесть, а не потому, что рассчитывал, будто это может иметь какое-то значение.
      Манхэттенский проект второй мировой войны по-прежнему остается плодом непревзойденного собрания научных талантов, имевшего место в истории человечества. С тех пор не было ничего равного ему и, наверно, вряд ли будет. Невероятно дорогой проект открыл перед учеными новые горизонты, и его результатом стали многочисленные дополнительные открытия. Современная компьютерная технология, например, в основном возникла на базе исследований, связанных с производством и разработкой ядерного оружия, а первые гигантские универсальные компьютеры использовались главным образом для проектирования атомных бомб.
      Сначала я был изумлен, потом потрясен, когда мои исследования показали, насколько просто осуществить подобный проект сегодня. Общеизвестно, что атомные секреты являются далеко не такими закрытыми, как нам хотелось бы, но на самом деле положение куда хуже, чем это представляется даже хорошо информированным людям. Если в сороковые годы для этого требовались миллиарды долларов, то сейчас все обходится несравнимо дешевле. Современный персональный компьютер куда мощнее и надежнее первого "Эниака", а "гидрокоды", позволяющие компьютеру испытать и подтвердить правильность проекта ядерной бомбы, могут быть легко воспроизведены. Сложнейшие станки, требующиеся для производства деталей ядерного оружия, легко заказать, и вам их доставят. Когда я запросил спецификации тех самых станков, которые применяются на заводе в Ок-Ридж и на других заводах, они прибыли ко мне по почте уже на другой день. Некоторые исключительно сложные детали, требующиеся для производства ядерных бомб, можно найти теперь в динамиках стереосистем. Короче говоря, достаточно богатый человек в состоянии в течение пяти или десяти лет изготовить многоступенчатое термоядерное устройство. Наука - достояние общества, и в ней не много секретов.
      Доставка такого устройства к цели исключительно проста. Я основываю это заявление на "продолжительных и откровенных беседах" с различными полицейскими департаментами и службами безопасности, но требуется совсем мало времени, чтобы на мой вопрос получить ответ: "Вы что, издеваетесь?". Я слышал эту фразу не раз. Можно предположить, что не существует стран, которые могли бы обеспечить безопасность своих границ против подобных акций.
      В этом и заключается проблема. Итак, каково ее решение? Для начала необходим международный контроль над торговлей и перевозкой расщепляемых материалов, а также над обменом технологиями изготовления ядерных бомб. По крайней мере такой контроль должен стать чем-то более серьезным, чем те смехотворные меры, которые принимаются сейчас. Секрет изготовления ядерного оружия не может быть забыт, и, по моему мнению, ядерная энергия является безопасной и экологически чистой альтернативой органическому топливу. Однако любой инструмент следует использовать осторожно, а атомная энергия в состоянии повлечь за собой слишком ужасные последствия, чтобы на них можно было не обращать внимания.
      Перегрин-Клифф, февраль 1991 года