– Джек, ты выглядишь ужасно, – заметил сэр Бэзил Чарлстон.
      – Если кто-нибудь еще скажет мне об этом, я его прикончу.
      – Трудный перелет?
      – Одни воздушные ямы. Почти не спал. – Круги под глазами, еще более темные, чем обычно, служили красноречивым доказательством.
      – Посмотрим, может быть, обед окажет благотворное воздействие.
      – А ведь какой хороший день, – заметил Райан, когда они шли по Вестминстер-Бридж-Роуд по направлению к зданию парламента. Действительно, выдался редкий для Англии день в начале зимы, когда небо чисто и безоблачно. С Темзы дул свежий ветер, но Райан не обращал на него внимания. На Джеке были теплое пальто и шарф, так что холодный воздух только бодрил его. – Неприятности на службе, Бэз?
      – Обнаружили жука, черт побери, всего двумя этажами ниже моего кабинета! Теперь проверяем все здание.
      – Сейчас всем трудно. Думаешь, КГБ?
      – Не знаю, – сказал Чарлстон, когда они шли по мосту. – Понимаешь, фасад здания начал рушиться, вниз посыпалась штукатурка – то же самое случилось со Скотленд-Ярдом несколько лет назад. Рабочие, которые проводили ремонт, обнаружили какой-то странный провод и выяснили, куда он ведет… Наши русские друзья ничуть не уменьшили свою активность, да и другие спецслужбы продолжают действовать. У вас происходит что-нибудь подобное?
      – Нет. Дело в том, что мы находимся в более уединенном месте, чем "Сенчури-хаус". – Джек имел в виду, что британская разведка размещалась в таком густонаселенном районе – совсем рядом был расположен жилой квартал, – что жучок с очень низкой энергией излучения мог передавать подслушанные данные. Для Центрального разведывательного управления, штаб-квартира которого находилась в Лэнгли посреди огромного участка, поросшего лесом, такое было маловероятно. Вдобавок новое здание помогло установке сложного оборудования, препятствующего работе внутренних источников радиоизлучения. – Вам следовало бы по нашему примеру установить волноводы.
      – Для этого потребуется целое состояние, а у нас сейчас туго с деньгами.
      – Ну и черт с ним, по крайней мере у нас есть оправдание для прогулки. Если кому-нибудь удастся подслушать наш разговор сейчас, нужно сразу сдаться на милость победителя.
      – Ведь этому не будет конца, правда? Мы победили в холодной войне, но она никогда не кончается.
      – Помнишь, об этом есть какая-то греческая легенда? О том, как одному герою назначили кару – он вынужден все время катить валун на вершину горы, но у самого верха валун скатывается вниз, и греку приходится снова катить эту суку вверх.
      – Сизиф? Может быть, Тантал? Я уже давно распрощался с Оксфордом, сэр Джон. Но ты прав в любом случае. Пыхтишь, лезешь на вершину горы и видишь оттуда другую гору. – Они продолжали идти по набережной прочь от здания парламента, но зато ближе к обеду. Такие встречи имели установленные правила. Серьезным переговорам предшествовала беседа на повседневные темы и многозначительное молчание. Сейчас им попалась группа американских туристов, приехавших в Лондон в это нетуристское время, и Чарлстон с Райаном обошли их стороной.
      – У нас возникла проблема, Бэз.
      – Что за проблема? – спросил Чарлстон, не поворачивая головы. За ними следовали три сотрудника службы безопасности, впереди шли еще двое.
      Джек тоже смотрел прямо перед собой.
      – У нас есть агент в Кремле. Он проводит немало времени с Нармоновым. Утверждает, что Андрей Ильич обеспокоен возможностью переворота, организованного военными и сотрудниками КГБ. По мнению агента, в этом случае они откажутся соблюдать условия договора по сокращению стратегических вооружений. Он сообщил также, что из запасов ядерного оружия в Германии исчезло несколько тактических боеголовок.
      – Вот как? Какая приятная новость. Насколько надежен этот источник?
      – Исключительно надежен.
      – Ну что ж, могу только сказать, доктор Райан, что для меня это неожиданность.
      – Вашему агенту можно доверять? – спросил Джек.
      – Вполне.
      – И от него нет ничего на эту тему?
      – Слухи, разумеется. Я хочу сказать, что Нармонов действительно испытывает трудности. С того самого дня, когда произошли эти ужасные события в Прибалтике, и в Грузии, и в Средней Азии, Как это вы, янки, колоритно заявляете: "Он похож на однорукого расклейщика афиш"? Так что он очень занят – и даже больше чем занят. Ему пришлось сделать уступки силам безопасности – но военный переворот? – Чарлстон покачал головой. – Нет. Мои чаинки ничего об этом не говорят.
      – Наш агент утверждает обратное. А что относительно ядерных боеголовок?
      – Боюсь, что положение нашего парня низковато, чтобы выудить такие сведения. Он занимается главным образом гражданскими проблемами, понимаешь? – Джек понимал, что большего ему от Бэзила не добиться. – Вы серьезно относитесь к сообщению своего агента?
      – Весьма серьезно. У нас нет иного выхода. Он снабжал нас превосходной информацией не один год.
      – И был завербован миссис Фоули? – спросил Чарлстон с улыбкой. – Какая удивительная молодая женщина. Я слышал, у нее недавно родился еще один ребенок?
      – Да, Эмили Сара, очень похожа на мать. – Джек решил, что ему удалось ловко увернуться от первого вопроса. – Мэри Пэт выйдет на службу сразу после Нового года.
      – Да, конечно, у вас на территории находится эта крепость – или лучше сказать, укрепленные ясли?
      – Это оказалось одним из самых выгодных капиталовложений. Жаль, что такая мысль не пришла в голову мне.
      – Какие вы странные, американцы! – засмеялся сэр Бэзил. – Значит, по вашим сведениям исчезли ядерные боеголовки. Да, действительно, это вызывает немалое беспокойство. Возможность тайного сговора между армией и КГБ, а также козырная карта – тактическое ядерное оружие. Пугающая перспектива, я согласен, но до нас не донеслось ни единого звука. А ведь такой секрет нелегко сохранить в тайне, верно? Я имею в виду, что шантаж не приведет к желаемым результатам, если люди не подозревают, что их шантажируют.
      – Кроме того, сэр Бэзил, до нас дошли слухи, что КГБ проводит в Германии какую-то операцию, связанную со специалистами-ядерщиками. Всего лишь слухи.
      – Да, об этом слышали и мы, – заметил Чарлстон, когда они свернули к трапу, ведущему на "Тэттерсалл Кастл", старый колесный пароход, уже давно превращенный в ресторан.
      – Ну и что?
      – Мы проводим там операцию. По-видимому, Эрик Хонеккер организовал свой собственный маленький "Манхэттенский проект". К счастью, этот "ребенок" умер, не успев родиться. Иван был очень расстроен, когда узнал об этом. ГДР вернула своим бывшим социалистическим коллегам порядочный запас плутония буквально накануне воссоединения. По-моему, КГБ занимается расследованием того же.
      – Но почему вы не сообщили об этом нам? – Господи, Бэз, подумал Джек. Неужели вы никогда не забудете о прошлом?
      – Нечего было сообщать, Джек. – Чарлстон кивнул метрдотелю, который проводил их к столику, расположенному на корме, в стороне от остальных. Офицеры безопасности сели за соседние столики, отделив Чарлстона и Райана от остальных посетителей ресторана, занятых обедом. – Наши немецкие друзья охотно пошли нам навстречу. По их мнению, проект прекращен раз и навсегда. Наши технические эксперты осмотрели все и подтвердили мнение немецких коллег.
      – Когда это произошло?
      – Несколько месяцев назад. Тебе уже доводилось обедать здесь, Джек? – спросил Чарлстон, когда к столику подошел официант.
      – На этом судне – нет, обедал на других паромах. – Бэзил заказал пинту горького пива, Джек ограничился лагером. Официант поклонился и отошел. – А вот операция КГБ началась недавно.
      – Это интересно. Может быть, они занимались тем же, чем и мы, только приступили к делу не так быстро.
      – Проверяя ядерное оружие? – Райан покачал головой. – Наши русские друзья умны, Бэз, нельзя их недооценивать. Да и к вопросам ядерного оружия они относятся намного серьезнее. Это вызывает у меня чувство восхищения.
      – Это верно, они многому научились на опыте Китая, правда? – Чарлстон положил на стол меню и дал знак официанту, чтобы тот принес заказанное ими пиво. – Ты действительно считаешь, что это так опасно?
      – Да.
      – Я всегда полагался на твое мнение, Джек. Спасибо, – сказал Бэзил официанту. Они заказали еду. Официант удалился. – Ты полагаешь, что нужно выяснить все до конца?
      – Это было бы неплохо.
      – Хорошо. Что еще ты хочешь сообщить мне?
      – Боюсь, это все.
      – Твой агент в Москве занимает, наверное, очень видное положение. – Сэр Бэзил сделал несколько глотков пива. – Но мне кажется, что у тебя возникли сомнения.
      – Это верно.., но, черт возьми, Бэзил, разве когда-нибудь у нас не возникало сомнений?
      – Противоречивая информация?
      – Нет, просто нам ничего не удалось подтвердить. Правда, наш источник настолько хорош, что найти подтверждение его сведениям очень непросто. Именно потому я и приехал сюда. Судя по сведениям, которые вы посылали нам, ваш агент тоже отлично работает. Кто бы он ни был, лишь он может подтвердить информацию нашего парня.
      – А если это ему не удастся?
      – Скорее всего так оно и будет, но тогда нам придется принять его сведения на веру. – Было заметно, что последнее явно Райану не нравится.
      – Как же быть с твоими сомнениями?
      – Они, наверно, не так уж важны. На то две причины. Первая заключается в том, что я сам не уверен в обоснованности своих сомнений. А вторая – не всем нравится, что я говорю.
      – Именно поэтому не были отмечены твои заслуги в заключении договора?
      Райан устало усмехнулся – последние тридцать шесть часов он почти не спал.
      – Я отказываюсь демонстрировать свое удивление и не буду интересоваться, откуда это тебе известно.
      – Но?
      – Но мне хочется, чтобы кто-то шепнул об этом прессе. – Райан засмеялся.
      – Боюсь, мы не занимаемся здесь такими делами. Я шепнул об этом только одному лицу.
      – Премьер-министру?
      – Его Королевскому Высочеству. Ведь ты ужинаешь у него сегодня вечером, правда? Вот я и решил, что ему следует знать об этом.
      Райан задумался. Принц Уэльский сохранит это в полной тайне. Сам Райан никогда не сообщил бы ему об этом.., но…
      – Спасибо, дружище.
      – Мы все стремимся к признанию тем или иным путем. Нам с тобой в этом отказано, разумеется. Несправедливо, но ничего не поделаешь. В данном случае я нарушил одно из своих собственных правил, и, если ты спросишь почему, я отвечу: ты сделал нечто удивительно ценное для человечества, Джек. Если в мире существует справедливость. Ее Величество включит тебя в число кавалеров "Ордена за Заслуги".
      – Ты не имеешь права говорить ей об этом, Бэзил. Она может догадаться сама и поступить так по собственной инициативе.
      – Может, и тогда этот маленький секрет станет достоянием всего мира, верно?
      Принесли обед, и снова пришлось замолчать.
      – Но в случившемся не только моя заслуга. Ты знаешь, что Чарли Олден немало потрудился. Кроме того, приложили руку Тал-бот, Банкер, Скотт Адлер и многие другие.
      – Ваша скромность, доктор Райан, как всегда потрясающа.
      – Под "скромностью" ты имеешь в виду глупость, Бэз?
      Вместо ответа на лице Чарлстона появилась многозначительная улыбка. Да, англичане отличаются этим.

* * *

      Фромм никогда не поверил бы этому. Они изготовили пять модулей из нержавеющей стали, точно повторяющих по размерам и конфигурации плутониевый заряд. Госн подготовил взрывные блоки. Они испытали их все до единого на каждом модуле, и во всех случаях взрывной заряд сработал идеально. Действительно, подумал Фромм, у этого молодого человека удивительные способности. Разумеется, он получил точные планы и работал по ним. Фромм в свою очередь рассчитал планы на современном компьютере, но даже и в этом случае изготовить что-то настолько сложное, да еще чтобы заряды идеально работали с самого первого раза, редкость в инженерной практике.
      Первый этап обработки плутония был уже завершен. Изделие выглядело весьма привлекательно – будто деталь из высококачественной стали, готовая к обработке, чтобы стать частью автомобильного двигателя. Начало было отличным. Механическая рука фрезерного станка сняла плутоний со шпинделя и уложила в герметичную коробку. Коробка была, разумеется, наполнена аргоном. Робот запечатал коробку и передвинул ее к дверце. Фромм достал коробку из колпака, под которым находился фрезерный станок, и отнес к токарному станку на воздушных подушках. Здесь процесс будет повторен, только в обратном порядке. Он открыл люк и поставил коробку внутрь изолированного от наружной атмосферы помещения. Вакуум-насосы начали откачивать воздух, аргон поступал снизу. После того как пространство под колпаком наполнилось инертным газом, механическая рука вскрыла коробку и извлекла оттуда плутоний. В соответствии с программой его закрепили на новом шпинделе. Требуемая точность имела сейчас решающее значение. Под наблюдением Фромма станок заработал, постепенно увеличивая скорость до пятнадцати тысяч оборотов в минуту.
      – Мне кажется, что… – Фромм выругался. Он думал, что ему удалось добиться максимальной точности. Станок выключился, обороты шпинделя замедлились, и была введена крошечная поправка. Фромм тщательно и не торопясь проверил баланс и снова включил станок. На этот раз все было идеально. Он довел число оборотов до двадцати пяти тысяч в минуту без малейшей вибрации.
      – Первичная обработка была произведена операторами очень хорошо, – бросил через плечо Фромм.
      – Какое количество массы мы потеряли? – спросил Госн.
      – Восемнадцать и пятьсот двадцать семь тысячных грамма. – Фромм выключил станок и встал. – Я просто не могу нахвалиться Нашими рабочими. Предлагаю подождать с окончательной обработкой и полировкой до завтра. Глупо спешить, когда в этом нет необходимости. Мы все устали и было бы неплохо поужинать.
      – Если вы так считаете, герр Фромм.
      – Зовите меня Манфред, – произнес немец, изумив молодого араба. – Ибрагим, нам нужно поговорить.
      – Выйдем наружу. – Госн провел немца через дверь. Начинало темнеть.
      – Ибрагим, не надо убивать этих рабочих. Они слишком ценные специалисты. Что, если снова представится такая же возможность? – Но ведь ты согласился…
      – Я не представлял себе, что работа пойдет так хорошо. В соответствии с графиком нам с тобой.., нет, – будем честными до конца – мне предстояло контролировать все фазы операции. Ты, Ибрагим, поразил меня своим мастерством. Понимаешь, нам удалось собрать великолепную команду. Нужно сохранить ее!
      А где мы возьмем десять килограммов плутония? – хотел спросить его Госн.
      – Думаю, ты прав, Манфред. Я поговорю с командиром. Однако ты должен помнить…
      – Да, безопасность прежде всего. Мы не можем сейчас рисковать. Я просто обратился к тебе, считая это справедливым – в качестве признания высокого профессионализма рабочих, – чтобы их заслуги были приняты во внимание. Понимаешь?
      – Конечно, Манфред. Я полностью согласен. – У немца начали появляться человеческие чувства, подумал Госн. Жаль, что это случилось так поздно. – Как бы то ни было, я приветствую твое желание хорошо поужинать перед началом заключительного этапа. Сегодня вечером нам приготовили свежего барашка, и мы сумели достать немецкое пиво, "Битбюргер". Надеюсь, тебе понравится.
      – Хороший лагер "Битбюргер". Как жаль, Ибрагим, что твоя религия запрещает употребление такого напитка.
      – Сегодня вечером, надеюсь, аллах проявит ко мне снисходительность. – Госн решил, что нужно завоевать полное доверие этого неверного.

* * *

      – Джек, мне кажется, что вы слишком много работаете.
      – Это потому, что мне приходится издалека ездить на работу, сэр. Два, а то и три часа в автомобиле.
      – Найдите дом поближе, – мягко предложил Его Королевское Высочество.
      – Отказаться от Перегрин-Клифф? – Райан покачал головой. – А как тогда с Кэти и госпиталем Джона Хопкинса? Потом нужно подумать о детях, которых придется забрать из школы. Нет, это не выход из положения.
      – Вы помните, без сомнения, что, когда мы встретились в первый раз, вы довольно резко отозвались о моем физическом и психическом состоянии. Сомневаюсь, что тогда я выглядел так плохо, как вы сейчас. – Судя по всему, принц получил исчерпывающую информацию от сэра Бэзила Чарлстона, и в результате, заметил Джек, к ужину не подали ни капли спиртного.
      – У меня на работе бывают напряженные моменты, а иногда все стихает. В настоящее время ситуация несколько напряженная.
      – Кто это сказал, Трумэн? Если ты не можешь выдержать жару, уйди из кухни!
      – Да, сэр, что-то вроде этого, но скоро станет прохладнее. Просто сейчас происходит немало событий. В этом все дело. Когда вы управляли своим кораблем, вам тоже было нелегко.
      – Но это была куда более здоровая работа. Кроме того, мне приходилось проезжать от дома намного более короткое расстояние. Говоря по правде, всего пятнадцать футов, – добавил принц с улыбкой.
      Райан устало засмеялся.
      – Да, это приятно. Для меня нужно пройти пятнадцать футов, чтобы поговорить со своей секретаршей.
      – Как семья?
      Обманывать не имело смысла.
      – Не то чтобы очень хорошо. Моя работа не содействует здоровой семейной атмосфере.
      – Вас что-то беспокоит, Джек. Это сразу видно.
      – Большая нагрузка. Почти не бываю на свежем воздухе, слишком много пью. Как всегда. Со временем все улучшится, просто у меня более продолжительный, чем обычно, период напряжения и трудностей на службе. Я благодарен вам, сэр, за заботу, но это пройдет. – Джек почти убедил себя, что так и будет. Почти.
      – Ну что ж, если вы придерживаетесь такого мнения.
      – Должен сказать, что это лучший ужин для меня за долгое время. А когда вы собираетесь навестить нас на другом берегу пруда? – спросил Райан, воспользовавшись возможностью переменить тему разговора.
      – В конце весны. Один коннозаводчик в Вайоминге приготовит для меня лошадей. Для игры в поло, между прочим.
      – Это просто безумие заниматься такой игрой.. Лакросс на лошадях.
      – По крайней мере это позволяет мне бывать на природе. Прекрасное место Вайоминг. Собираюсь побывать в Йеллоустоуне.
      – Никогда там не был, – заметил Джек.
      – Может быть, вы поедете с нами? А вдруг мне даже удастся научить вас ездить верхом?
      – Может быть, – согласился Джек, пытаясь представить себя в седле, а также думая о том, сумеет ли он оставить службу на целую неделю. – Если только обещаете не размахивать при мне этими молотками.
      – Клюшками, Джек, клюшками. Нет, я не буду пытаться вовлечь вас в игру. Это может закончиться тем, что вы покалечите несчастных лошадей. Надеюсь, вы сумеете выбрать время для этой поездки.
      – Приложу все усилия. Если мне повезет, к этому времени мир станет более спокойным местом.
      – Он и так уже успокоился во многом благодаря вашим усилиям.
      – Боюсь, сэр, что Бэзил излишне подчеркнул мою роль в этом. Я был всего лишь одной шестеренкой в большой машине.
      – Скромность может зайти слишком далеко. Меня расстроило то, что ваши заслуги никак не отмечены, – заметил принц.
      – Такова жизнь, правда? – Джек сам удивился тому, что произнес. Впервые ему не удалось скрыть свои чувства.
      – Я так и думал, Джек. Да, такова жизнь, и она не всегда справедлива. Вам не хотелось бы изменить работу – хотя бы взять отпуск?
      Райан ухмыльнулся.
      – Ну что вы, сэр, неужели я действительно выгляжу так плохо? Я нужен им.
      Его Королевское Высочество внезапно посмотрел на Джека с серьезным выражением на лице.
      – Джек, мы друзья?
      Райан выпрямился в своем кресле.
      – У меня не так много друзей, но вы один из них.
      – Вы верите мне?
      – Да, сэр.
      – Тогда прислушайтесь к моему совету. Оставьте работу. Вы всегда можете к ней вернуться. Человек с вашими способностями никогда не останется в стороне. Вы знаете это. Вы занимались своим делом слишком долго. Вы даже не представляете себе, как вам повезло – вы можете уйти! У вас есть свобода, которая отсутствует у меня. Воспользуйтесь ею.
      – Вы говорите весьма убедительно, сэр. Но будь вы в моем положении, вы не ушли бы – и даже по той же причине. Я не могу сдаться. И вы не можете. Вот и все.
      – Гордость может стать разрушительной силой, – напомнил принц.
      Джек наклонился вперед.
      – Это не гордость. Это всего лишь реальность. Я нужен им. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Дело в том, однако, что они не понимают этого.
      – Неужели новый директор настолько плох?
      – Маркус неплохой человек, но он ленив. Ему нравится его должность, но не нравятся связанные с нею обязанности. Впрочем, не думаю, что эта проблема присуща только американскому правительству. Я знаю, что это не так. И вы знаете это. Долг прежде всего. Бывает, что вы вынуждены исполнять свои обязанности потому, что родились в такой семье, но я вынужден исполнять их потому, что лучше других справляюсь с ними.
      – Они прислушиваются к вашему мнению? – резко спросил принц.
      Джек пожал плечами.
      – Не всегда. Черт побери, иногда и я ошибаюсь, но ведь должен быть человек, который всегда стремится поступить правильно. Это я, сэр. Именно поэтому я и не могу уйти. Вы должны понимать это не хуже меня.
      – Даже если вы страдаете от этого?
      – Да.
      – Ваше чувство долга поразительно, сэр Джон.
      – – У меня были хорошие учителя. Вот вы, например, – вы не убежали и не попытались спрятаться, когда в вас стреляли. Вы могли бы сделать это…
      – Нет, я не мог сделать этого. В противном случае…
      – В противном случае противник одержал бы победу, – закончил за него Джек. – Но и мое положение мало отличается от вашего, правда? Я узнал об этом от вас. Это вас удивляет? – спросил Джек.
      – Да, – признался принц.
      – Вы не ищете спасения в бегстве. Я – тоже.
      – По-прежнему искусны в словесных маневрах, а, Джек?
      – Видите? Этого я не утратил. – Райан был доволен.
      – Я буду настаивать, чтобы вы вместе с семьей поехали с нами в Вайоминг.
      – Вы всегда можете обратиться через мою голову к начальству – поговорите с Кэти. Его Высочество засмеялся.
      – Пожалуй, я так и сделаю. Улетаете обратно завтра?
      – Да, сэр. Сегодня мне нужно забежать в "Хэмлис" за игрушками.
      – Поспите хорошенько, Джек. Продолжим наш спор в будущем году.
      В этот момент в Вашингтоне было на пять часов раньше. Лиз Эллиот смотрела через свой письменный стол на Боба Хольцмана, который представлял свою газету в Белом доме. Подобно большинству журналистов, постоянно аккредитованных здесь, Хольцман знал, что президенты со своей администрацией приходят и уходят, и пережил их всех. Его огромный опыт в Белом доме являлся чем-то вроде парадокса. Лишенный доступа к сенсационным новостям, Хольцман знал, что здесь есть тайны, о которых он узнает лишь через несколько лет, а это будет уже слишком поздно для газетных статей и попадет в распоряжение историков, но его искусство в распознании тончайших нюансов и выяснении слухов позволило бы ему занять видный пост в любой разведывательной службе. Однако газета платила ему намного больше жалованья государственного служащего, особенно после того, как он опубликовал несколько бестселлеров, освещающих жизнь высших коридоров власти.
      – Это исключительно для моего сведения?
      – Совершенно верно, – ответила советник по национальной безопасности.
      Хольцман кивнул и начал делать записи. Итак, правила игры установлены. Никаких прямых ссылок или цитат. Элизабет Эллиот можно назвать "сотрудником администрации" или лучше во множественном числе: "источники внутри администрации". Он поднял голову от записной книжки – во время таких интервью магнитофоны тоже не разрешались, – ожидая продолжения. Лиз Эллиот обожала драматические эффекты. Она была умной женщиной, немного элитарной – что встречалось среди сотрудников Белого дома не так редко – и, вне всякого сомнения, находилась ближе всех к президенту, если Хольцман правильно разобрался в знаках. Но это не для широкой публики. Возможная любовная интрига между президентом и его советником по национальной безопасности уже не была полным секретом. Сотрудники Белого дома молчали, как всегда, – даже, пожалуй, больше. Хольцману это казалось странным. Фаулер не относился к числу людей, к которым испытываешь любовь и преданность. Возможно, они симпатизировали ему, потому что он был одиноким. Были широко известны обстоятельства смерти его жены, и это, по-видимому, добавило сочувственных голосов в его пользу во время последних выборов, какую-то долю процента. Не исключено, сотрудники считали, что, если в его жизни снова появится женщина, он изменится. А может быть, они были просто настоящими профессионалами. (Это отличало их от лиц, попавшие в Белый дом по политическим соображениям, подумал Хольцман. Для тех не было ничего святого.) Возможно, Фаулер и Эллиот старались вести себя осторожно и не афишировать свою связь. Как бы то ни было, журналисты, аккредитованные при Белом доме, иногда обсуждали это в баре "Конфиденциальный источник", "Конфиденшиэл соре", в Национальном клубе прессы всего в двух кварталах от Белого дома и пришли к выводу, что любовная жизнь Фаулера не должна попасть в фокус внимания общественности до тез( пор, пока это не мешает ему исполнять свои обязанности. В конце концов, его заслуги в области внешней политики были выдающимися. Эйфория от Ватиканского договора и его потрясающе благоприятных последствий так и не рассеялась. Нельзя порочить президента, так хорошо исполняющего свой долг.
      – У нас могут возникнуть трудности с русскими, – начала Эллиот.
      – Да? – Это заявление застало Хольцмана врасплох.
      – Есть основания считать, что у Нармонова трения с высшим военным руководством. Это может оказать воздействие на окончательное выполнение условий договора о сокращении вооружений.
      – Каким образом?
      – Есть основания полагать, что Советы будут противиться уничтожению всех ракет СС-18. Они уже отстают от графика их демонтажа.
      "Есть основания". Эта многозначительная фраза повторилась дважды. Хольцман на мгновение задумался. По-видимому, очень чувствительный источник – скорее всего разведывательное сообщение, а не перехват.
      – Русские утверждают, что завод по уничтожению ракет не справляется с работой. Наши инспекторы, которые там находятся, согласны с ними.
      – Может быть, завод был спроектирован с – как это говорится? – с заранее рассчитанной недостаточностью?
      – Каково мнение ЦРУ? – спросил Хольцман, записывая все это в свой блокнот и стараясь не отстать.
      – Первоначальный доклад поступил от них, но пока им не удалось получить убедительные доказательства.
      – А что думает об этом Райан? Он хорошо разбирается в советских делах.
      – Райан не оправдывает наших надежд, – ответила Лиз. – Между прочим, – и об этом вы ничего не должны писать и не должны упоминать его имени – мы провели небольшое расследование, которое обнаружило тревожные факты.
      – Какие именно?
      – Именно? Мне кажется, что полученные сведения противоречивы. В них говорится, что один из руководителей ЦРУ состоит в любовной связи с женщиной иностранного происхождения, и не исключено, что родился ребенок.
      – Речь идет о Райане?
      Советник по национальной безопасности покачала головой.
      – Я не могу опровергнуть или подтвердить эту информацию. Не забывайте о правилах.
      – Не забываю, – ответил Хольцман, скрывая раздражение. За кого она меня принимает? За какого-нибудь Джимми Олсена?
      – Дело в том, что он, похоже, знает, что нам не нравится доставляемая им информация, однако пытается закрутить факты, чтобы заставить нас проявить к ним интерес. Сейчас такое время, что нам требуется достоверная информация из Лэнгли, но мы не получаем ее.
      Хольцман задумчиво кивнул. Такое случалось в Лэнгли и раньше, но это не походило на Райана. Репортер решил пока отложить эту проблему в сторону.
      – А что по поводу Нармонова?
      – Если получаемые нами сведения хотя бы отчасти верны, он в трудном положении и уступает позиции, кому – левым или правым, – мы не можем сказать. Не исключено, что он может уйти.
      – Это точно?
      – Нам кажется. То, что силы безопасности шантажируют его, очень тревожно. Но при наших проблемах в Лэнгли… – Лиз беспомощно подняла вверх руки.
      – Да, когда все шло так хорошо. У вас, наверно, трудности с Каботом?
      – Он быстро овладевает своими обязанностями. Если бы у него был хороший помощник, все было бы в порядке.
      – Вы очень обеспокоены происходящим? – спросил Хольцман.
      – Очень. В такой момент нам нужна надежная разведывательная информация, а она к нам не поступает. Как можно догадаться, что нам делать с Нармоновым, если у нас нет никаких сведений? – произнесла Лиз раздраженно. – Наш герой носится по городу, занимаясь делами, которые не должны его касаться, – к примеру, он обратился прямо в Капитолий, не поставив в известность своего босса, ведет переговоры по одной проблеме и в то же время не дает Каботу хороших аналитических материалов по глобальной проблеме. Разумеется, он должен уделять внимание и кое-чему на стороне…