* * *

      Из АНБ Райан отправился в ФБР.
      – Да, я уже слышал о происшедшем, – заметил Дэн Мюррей. – По-твоему, это серьезная угроза?
      – Мне так кажется. Рон Олсон придерживается иной точки зрения.
      Джеку не нужно было ничего объяснять. Из числа самых страшных неприятностей – за исключением войны – худшим были нарушенные каналы связи, к которым противник сумел подобрать ключ. Буквально все зависело от надежных способов передачи информации из одного места в другое. Известны случаи, когда войны проигрывались из-за того, что противнику удавалось расшифровать одно-единственное сообщение. Одно из крупнейших достижений американской дипломатии, Вашингтонский морской договор, был прямым результатом того, что Государственный департамент читал все шифровки, которыми обменивались дипломаты, принимавшие участие в переговорах, со своими правительствами. Правительство, не умеющее хранить секреты, не может функционировать.
      – Ну что же, у нас были Уолкеры, Пелтон, да и немало других… – напомнил Мюррей. КГБ вообще на удивление успешно вербовал сотрудников американских агентств, связанных с передачей секретных материалов. Шифровальщики, занимающие наиболее уязвимые должности в посольствах, получали очень низкое жалование и числились "конторскими служащими", даже не техниками. Многим это не нравилось, а некоторые были возмущены до такой степени, что решали подзаработать на стороне исходя из своих специальных знаний. В конце концов они понимали, что разведывательные агентства оплачивают их услуги, очень дешево (за исключением ЦРУ, где изменникам платили исключительно щедро), но прозрение наступало слишком поздно и повернуть назад было нельзя. От Уолкера русские узнали конструкцию американских шифровальных аппаратов и систему ввода информации. За прошедшие десять лет основы шифровальных аппаратов изменились мало. Новейшая технология сделала их более совершенными и куда более надежными, чем были их предки, работавшие на принципе шагового искателя и контактного диска, однако все они основывались на математической теории сложности, разработанной инженерами-телефонистами шестьдесят лет назад для предсказания функционирования больших коммутационных систем. А в распоряжении русских имелись лучшие специалисты в области теоретической математики в мире. По мнению многих, понимание устройства шифровальных машин может позволить талантливому математику разгадать всю систему кодирования. Может быть, какой-нибудь неизвестный русский математик сумел сделать открытие в шифровальной теории? Если так, то…
      – Нужно исходить из того, что есть и другие, которых нам не удалось поймать. Прибавь к этому их технический опыт и знания, и станет понятно, что у меня есть все основания для беспокойства.
      – Слава Богу, это не затрагивает непосредственно Федеральное бюро расследований. – Большинство кодированных линий связи ФБР имели в своей основе голосовые каналы, и, несмотря на то что в их тайну можно было проникнуть, полученная информация слишком зависела от времени, то есть с его течением ценность сведений быстро исчезала. Кроме того, подобрать к ним ключ было трудно еще и по той причине, что агенты ФБР пользовались условными именами и слэнгом, что в значительной степени мешало понять смысл переговоров. Вдобавок у противника были трудности, связанные с тем, что подслушивать каналы, работающие в реальном времени, нелегко из-за ограниченных возможностей.
      – Ты не мог бы послать своих людей и выяснить что-нибудь?
      – Да, конечно. Ты действительно намерен обратиться наверх по этому вопросу?
      – Думаю, у меня нет другого выхода, Дэн.
      – Против тебя выступят чиновники пары влиятельных департаментов.
      Райан прислонился плечом к притолоке.
      – Зато я защищаю справедливое дело, правда? – Опыт так ничему тебя и не научил. – Мюррей покачал головой и засмеялся.

* * *

      – Эти проклятые американцы! – в ярости воскликнул Нармонов.
      – Что случилось, Андрей Ильич?
      – Вы представляете, Олег Кириллович, что такое иметь дело с иностранной державой, которую не покидают подозрения?
      – Пока нет, – ответил Кадышев. – Мне приходится иметь дело всего лишь с внутренними политиками, без конца подозревающими меня в чем-то.
      Устранение Политбюро привело и к ряду затруднений. Одним из них оказалось исчезновение переходного периода, который позволил бы подающим надежды советским политическим деятелям познакомиться с международными аспектами управления государством. Теперь они находились в таком же положении, как и американцы. Этого, напомнил себе Кадышев, не следует забывать.
      – Итак, какие неприятности постигли нас теперь?
      – Но это следует хранить в полной тайне, мой молодой друг – Разумеется.
      – Американцы разослали по своим посольствам меморандум, в котором стараются осторожно выяснить, насколько я уязвим в политическом отношении.
      – Вот как? – Кадышев позволил себе отреагировать на это сообщение единственной фразой. Его мгновенно поразила двусмысленность возникшей ситуации. Значит, сообщение оказало должное воздействие на американское правительство, однако о нем стало известно Нармонову, и потому КГБ может напасть на его след – след американского агента. Как интересно! – пронеслось у него в голове. Теперь его маневры – ходы в настоящей азартной игре, причем как проигрыш в ней, так и выигрыш могли повлечь за собой колоссальные последствия. Но этого следовало ожидать, верно? Ведь на карту поставлена не месячная зарплата – нечто куда более серьезное.
      – Откуда нам это известно? – спросил он после минутной задумчивости.
      – Об этом я не имею права говорить.
      – Понятно. – Черт побери! Впрочем, он доверяет мне – если только это не хитрый замысел Андрея Ильича. – Но мы можем быть уверены в этом?
      – Да, вполне.
      – Я могу чем-то помочь?
      – Я ценю твою помощь, Олег. И сейчас прошу помочь мне снова.
      – Мне понятно, конечно, что это немаловажно, но какое это имеет отношение к нашей внутренней политике?
      – Ты ведь знаешь, в чем причина.
      – Да, пожалуй.
      – Мне нужна твоя помощь, – повторил Нармонов.
      – Я должен обсудить это со своими коллегами.
      – Только побыстрее, пожалуйста.
      – Хорошо. – Кадышев вышел из кабинета президента и направился к своей машине. Он не пользовался услугами шофера и водил машину сам, что было необычно для видного политического деятеля в СССР. Но теперь все изменилось. Даже видные политические деятели должны демонстрировать теперь, что они принадлежат народу, ничем не выделяются из его рядов. Исчезли центральные полосы на широких улицах Москвы, по которым раньше проносились лимузины высокопоставленных чиновников, а вместе с ними и другие льготы. Жаль, конечно, подумал Кадышев, но без других перемен, сделавших это необходимым, он все еще оставался бы рядовым деятелем в далекой области, а отнюдь не лидером крупной фракции на Съезде народных депутатов. Поэтому он с готовностью отказался от дачи в лесу к востоку от Москвы, от роскошной квартиры и сделанного по заказу, вручную собранного лимузина с шофером, а также от всех остальных благ, прежде полагавшихся правителям этой огромной и несчастной страны. Он поехал к зданию, где размещалась штаб-квартира его фракции. По крайней мере там у него было собственное место, выделенное для стоянки его автомобиля. Войдя в кабинет, он закрыл дверь и напечатал на своей пишущей машинке короткое письмо. Положив письмо в карман, он направился к огромному зданию Дворца съездов. В раздевалке он снял пальто и передал его гардеробщице. Она взяла пальто и вручила ему номерок. Он вежливо поблагодарил. По пути к стойке, где находился крючок с номером Кадышева, гардеробщица вынула записку из кармана пальто и сунула ее в карман собственной куртки. Через четыре часа записка оказалась в американском посольстве.
      – Приступ паники? – спросил Феллоуз.
      – Можно назвать и так, джентльмены, – ответил Райан.
      – Расскажите, – произнес Трент, поднимая стакан чая.
      – У нас есть сведения, указывающие на то, что противник подобрал ключ к нашим каналам связи.
      – Опять? – Трент поднял взгляд к небу.
      – Прекрати, Эл, мы слышали такое не раз, – проворчал Феллоуз. – Подробности, Джек, подробности. Райан рассказал о случившемся.
      – Каково мнение Белого дома?
      – Еще не знаю. После разговора с вами пойду туда. Откровенно говоря, сначала мне хотелось бы обсудить эту проблему с вами. Кроме того, мне все равно нужно было зайти сюда. – Джек описал сообщение Спинакера, в котором говорилось о стоящих перед Нармоновым проблемах.
      – Когда прибыло это сообщение?
      – Две недели назад…
      – Тогда почему никто не известил нас об этом? – потребовал ответа Трент.
      – Потому что мы бегали по кругу, пытаясь проверить содержащуюся в нем информацию, – ответил Джек.
      – Ну и что?
      – Эл, нам не удалось получить прямых доказательств. Есть намеки на то, что в КГБ проводится какая-то операция. Нечто очень секретное, связанное с пропавшим в Германии тактическим ядерным оружием.
      – Святой Боже! – воскликнул Феллоуз. – Что ты имеешь в виду, говоря о "пропавшем" ядерном оружии?
      – Подробности нам неизвестны. Если это связано со Спинакером, ну что ж, тогда не исключено, что в Советской Армии кто-то проявил незаурядное воображение при подсчете числа ядерных боеголовок. 1 – Твоя точка зрения?
      – Не знаю, парни, честное слово, не знаю! Наши аналитики разделились на две равные части – те из них, кто осмелился высказать свое мнение.
      – Нам известно, что их армия недовольна происходящими событиями, – задумчиво произнес Феллоуз. – Сокращение ассигнований, падающий престиж, утрата воинских частей и мест расквартирования.., но чтобы военные оказались недовольными до такой степени?
      – Действительно, радостная мысль, – кивнул Трент. – Борьба за власть в стране, переполненной ядерными боеголовками… Насколько надежен этот Спинакер?
      – Это наш агент, на которого мы вполне полагаемся. Работает на нас уже пять лет, и его сообщения всегда подтверждаются.
      – Член их парламента, правда? – спросил Феллоуз.
      – Да.
      – Очевидно, играет там видную роль, раз сумел раздобыть такие сведения… Не беспокойся, ни один из нас не интересуется его именем, – прибавил Феллоуз.
      Трент кивнул.
      – Наверно, кто-то из тех, с кем мы встречались. – Молодец, Эл, точно в цель, подумал Джек, но промолчал. – Значит, в ЦРУ относятся к этому серьезно?
      – Да, и делаем все возможное, чтобы подтвердить полученную информацию.
      – Есть что-нибудь новое по Ниитаке? – спросил Трент.
      – Сэр, я…
      – Мне сообщили в Белом доме, что это связано с Мексикой, – продолжал Трент. – Судя по всему, президенту понадобилась моя поддержка по какому-то вопросу. Так что тебе дали разрешение рассказать нам. Честное слово, Джек, президент дает такое право.
      Вообще-то это было нарушением правил, но Райан знал, что Трент никогда не нарушает данное им слово. Он рассказал о сообщении, полученном из Японии.
      – Маленькие желтые мерзавцы! – выдохнул Трент с негодованием. – Ты знаешь, сколько голосов я потерял, оказав поддержку этому торговому договору? А теперь они собираются нарушить его! Ты утверждаешь, что нас снова пытаются обмануть?
      – Нельзя исключить такую возможность.
      – Какова твоя позиция, Сэм? Фермеры в твоем избирательном округе пользуются всеми этими сельскохозяйственными химикалиями. Наверно, это обходится им недешево.
      – Эл, свобода торговли – важный принцип демократии, – заметил Феллоуз.
      – Но и нарушать данное слово тоже недемократично!
      – Против этого трудно спорить. – Феллоуз начал подсчитывать, сколько фермеров в его округе потеряют деньги из-за провала сделки, за которую он ратовал в конгрессе. – Насколько это достоверно?
      – Мы еще не уверены.
      – Может быть, установить аппараты подслушивания в его самолете? – с усмешкой предложил Трент. – Если нам удастся подтвердить это, мне так хотелось бы лично наблюдать, как Фаулер пнет его в задницу! Черт бы их побрал! Ведь я потерял из-за этого столько голосов! – Тот факт, что результат голосования в его избирательном округе был 58 к 42, не имел сейчас прямого отношения к делу. – Значит, президент хочет, чтобы мы поддержали его в этом вопросе. Будут ли возражения с вашей стороны, Сэм?
      – Думаю, нет.
      – Мне бы не хотелось оказаться втянутым в политическую сторону этого вопроса, джентльмены. Ведь я – всего лишь курьер.
      – Джек Райан, последний из девственников. – Трент засмеялся. – Отличный доклад, Джек, спасибо, что поставил нас в известность. Если президент захочет, чтобы мы дали согласие на расширение новой программы "Тэпданс", дай нам знать.
      – Он даже не попытается, – заметил Феллоуз. – Для этого потребуется от двухсот до трехсот миллионов, а с деньгами сейчас туго. Перед тем как дать согласие, мне все-таки хочется получить более надежные сведения. Слишком много средств уже провалилось в эти черные дыры.
      – Все, что я могу сказать, джентльмены, – ситуация, по моему мнению, очень серьезна. Таково же мнение ФБР.
      – А какова точка зрения Рона Олсона? – спросил Трент.
      – Он собирается отстаивать свои шифровальные системы до последнего.
      – Твое предложение будет принято намного легче, если он обратится с таким запросом, – напомнил Райану Феллоуз.
      – Я знаю. По крайней мере наша система будет готова к эксплуатации через три недели. Мы уже начали производство первой партии лазерных дисков и проводим предварительные испытания.
      – Каким образом?
      – С помощью компьютера ищем признаки нарушения случайных алгоритмов. Работаем на большом компьютере "Крей-УМР". Привлекли консультанта из лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института. Он разрабатывает новый тип испытательной программы. Через неделю – или дней десять – нам станет известно, оправдывает ли эта система наши ожидания. После этого начнем рассылать оборудование.
      – Я все-таки надеюсь, Джек, что ты ошибся в своих предположениях, – сказал Трент, когда беседа закончилась.
      – Я тоже, но инстинктивно чувствую, что прав.

* * *

      – И сколько будет стоить новая система? – спросил Фаулер во время обеда.
      – Судя по тому, что мне сообщили, по-видимому, от двухсот до трехсот миллионов долларов.
      – Это исключено. У нас и так дефицит бюджета.
      – Согласна с тобой, – ответила Лиз Эллиот. – Но мне хотелось сначала обсудить это. Райан настаивает на своем предложении. Олсон из Агентства национальной безопасности утверждает, что в этом нет необходимости, что системы надежны, но Райан просто обезумел от своей новой системы кодирования. Ты ведь знаешь, что у себя в ЦРУ он добился введения новой системы – даже обратился за финансированием прямо в конгресс.
      – Неужели? – Фаулер поднял голову от тарелки. – Почему не по обычным каналам? С какой стати?
      – Боб, он обратился по поводу новой системы кодирования для Агентства национальной безопасности к Тренту и Феллоузу еще до встречи со мной!
      – Да за кого он себя принимает, черт побери!
      – Я ведь предупреждала тебя. Боб.
      – Все, с ним кончено, Элизабет. Кончено. Займись этим.
      – Хорошо, я приму меры. Мне кажется, я знаю, как это осуществить.

* * *

      Обстоятельства сделали это несложным делом. Один из следователей Эрнеста Веллингтона в течение недели вел наблюдение за магазином "7 – Одиннадцать". Семейная фирма Циммеров находилась рядом с шоссе 9 между Вашингтоном и Аннаполисом, рядом с крупным жилым массивом, жители которого часто заходили в магазин. Следователь поставил свой фургон в конце улицы, так что ему было одинаково удобно следить за магазином и домом, где проживала семья, всего в пятидесяти ярдах от него. Фургон был типовым автомобилем, приспособленным для тайной слежки, какие выпускали по специальному заказу несколько фирм. Вентиляционное отверстие на крыше скрывало перископ последней модели, два окуляра которого были присоединены соответственно к телевизионной системе и фотоаппарату "Кэнон" с тридцатипятимиллиметровой пленкой. В распоряжении следователя были холодильник, полный прохладительных напитков, большой термос с кофе и туалет. Он привык к тесному пространству фургона и рассматривал его как свой личный космический корабль, оборудование которого было изготовлено на основе последних достижений технологии и ничем не уступало тому, что устанавливалось на космическом челноке по заказу НАСА.
      – Наконец! – послышалось из динамика. – Объект в автомобиле сворачивает с шоссе. Прерываю слежку. Мужчина внутри фургона взял свой микрофон.
      – Понятно. Конец связи.

* * *

      Кларк обратил внимание на машину типа "Меркурий" еще два дня назад. При поездках из пригородов в центр одна из проблем заключалась в том, что позади регулярно показывались одни и те же автомобили, и Кларк решил, что это всего лишь случайный спутник. "Меркурий" никогда не приближался к автомобилю Райана слишком близко и никогда не сворачивал вслед за ними с шоссе. И в этом случае, когда Кларк свернул на дорогу, ведущую к дому Циммеров, "Меркурий" проследовал дальше. Кларк переключил свое внимание на другие вещи. Он не заметил, что водитель "Меркурия" говорил в микрофон.., но при использовании сотового оборудование можно говорить в противосолнечный козырек – разве современная технология не великолепна? Хороший специалист в современном автомобиле больше не привлекает внимание того, за кем он следит. Кларк подъехал к магазину "7 – Одиннадцать" и остановился на стоянке, окинув взглядом все вокруг. Никаких признаков опасности. Кларк и Райан одновременно вышли из автомобиля. Пальто и пиджак Кларка были расстегнуты, чтобы он в любую минуту мог выхватить "Беретту" десятимиллиметрового калибра из кобуры на правом бедре. Солнце садилось, освещая западный горизонт дивным сиянием. Было необычно тепло – только и ходить в рубашке с короткими рукавами, – и он пожалел, что надел пальто. Погода в округе Колумбия была такой же предсказуемо непредсказуемой, как и в других частях мира.
      – Здравствуйте, доктор Райан, – поздоровался один из детей Кэрол Циммер. – Мама у себя дома.
      – Спасибо. – Райан вышел из магазина и направился по дорожке, выложенной каменными плитами, к дому Циммеров. Он заметил Кэрол с младшей дочкой позади дома, возле качелей. Кларк шел следом, как всегда наготове, все время оглядываясь по сторонам, – но вокруг все было спокойно, ничего, кроме все еще зеленых лужаек, стоящих автомобилей и мальчишек, что играли в футбол. Такая умеренная погода в начале декабря беспокоила Кларка. По его мнению, это было знамением холодной зимы.
      – Привет, Кэрол! – произнес Джек. Миссис Циммер не сводила глаз со своего младшего ребенка на качелях.
      – Здравствуйте, доктор Райан. Вам нравятся новые качели? Джек кивнул, испытывая чувство вины. Он не помог Кэрол собрать качели, хотя считал себя специалистом по сборке игрушек.
      Он наклонился к девчушке.
      – Как поживает наша крошечная свинка?
      – Пусть качается, – сказала Кэрол. – Ей не выбраться отсюда, а сейчас время ужина. Вы нам поможете?
      – А как поживают все остальные?
      – Питера приняли в колледж и будут выплачивать стипендию! В Массачусетский технологический!
      – Великолепно! – Джек обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. Как это говорится в старой шутке? Врачу – пять, а адвокату – три? Боже, как гордился бы Бак своими детьми! Их стремление к образованию было чем-то большим, чем обычная азиатская страсть к учебе, нечто схожее с тем, что оказало такую помощь американцам еврейского происхождения. Если появляется возможность – хватай ее за горло. Джек наклонился к самой младшей из семьи Циммер, которая протягивала руки к дяде Джеку.
      – Иди сюда, Джеки. – Он взял девочку на руки и получил поцелуй. В это мгновение раздался шум, и Райан оглянулся.

* * *

      Вот оно! Трюк был простым, однако на него неизменно попадались. Даже если вы и ждете чего-то похожего, вряд ли сумеете предотвратить это. У фургона было несколько кнопок, при нажатии на которые раздавался автомобильный гудок разного тона.