– Думай, парень, думай.
      Если удастся получить более убедительные доказательства и вручить их Фаулеру… Но как? Ведь в суде ссылаться на информацию, полученную от разведчика.., к тому же русского, офицера КГБ, работающего в третьей стране…
      Но разве речь идет об открытом суде, где требуются доказательства, предписанные законом? Фаулер может обсудить все это при личной встрече с их премьер-министром.
      Зазвонил телефон на столе.
      – Да, Нэнси?
      – Только что звонил директор. У него простуда.
      – Ему повезло. Спасибо. – Райан положил трубку. – Это у него-то простуда? Да ему просто не хочется ехать на службу, – пробормотал он.
      …Фаулер может выбрать один из двух путей: первый – встретиться с премьер-министром, сказать ему, что нам известно о его замыслах и мы не потерпим этого, немедленно сообщим соответствующим конгрессменам и.., или второй – тайно организовать утечку информации в прессу.
      Второй вариант мог повлечь за собой неприятные последствия, причем некоторые из них произойдут в Мексике. Фаулеру не нравился мексиканский президент, а МРП – и того меньше. Что бы ни говорили о Фаулере, он был честным человеком и презирал коррупцию во всех ее формах. С другой стороны, имеет ли он право обойти закон и не сообщить о случившемся Тренту? Райан снова поднял телефонную трубку.
      – Нэнси, сообщи начальнику юридического отдела, что мне нужно поговорить с ним.
      Теперь очередь Спинакера. И что же, подумал Райан, хочет сообщить мистер Кадышев сегодня?
      – Господи всемогущий! – Райан с трудом овладел собой. Он прочитал сообщение до конца, вернулся к началу и прочитал еще раз. Затем снял телефонную трубку и нажал кнопку прямой связи с Мэри Пэт Фоули.
      Телефон продолжал звонить целых тридцать секунд, пока, наконец, там сняли трубку.
      – Да?
      – Кто это?
      – А с кем я говорю?
      – Это заместитель директора Райан. Где Мэри Пэт?
      – У нее роды, сэр. Я не знал, что это вы звоните, – продолжал мужской голос. – Эд у нее, конечно.
      – Хорошо, спасибо. – Райан положил трубку. – Черт! – С другой стороны, как можно на это сердиться? Он встал и вышел к секретарю.
      – Нэнси, Мэри Пэт рожает, – сказал он миссис Каммингс.
      – О, великолепно! Нет, совсем не великолепно, рожать – не такое уж большое удовольствие, – заметила Нэнси. – Послать цветы?
      – Да, выбери что-нибудь покрасивее – ты разбираешься в этом лучше меня. Возьми мою кредитную карточку "Америкэн экспресс".
      – Подождем, чтобы убедиться, что все в порядке?
      – Да, конечно. – Райан вернулся в свой кабинет. А теперь что? – спросил он себя.
      Ты ведь отлично знаешь, как поступать. Вопрос лишь в том, хочешь этого или нет.
      Джек поднял телефонную трубку и нажал еще одну кнопку быстрого набора номера.
      – Элизабет Эллиот, – произнесла советник по национальной безопасности, снимая трубку прямого телефона, номер которого был известен всего лишь узкому кругу доверенных лиц.
      – Это Джек Райан.
      Холодный женский голос стал еще холоднее.
      – Слушаю.
      – Мне нужно видеть президента.
      – По какому вопросу? – спросила она.
      – Это разговор не для телефона.
      – Но это проверенная линия, Райан!
      – Недостаточно проверенная.
      – Когда мне приехать? У меня важный вопрос.
      – Насколько важный?
      – Достаточно, чтобы президент мог отменить все свои встречи, Лиз! – огрызнулся Райан. – Ты думаешь, я занимаюсь здесь играми?
      – Успокойся и подожди. – Райан слышал шелест переворачиваемых страниц. – Я изменю расписание его встреч.
      – Спасибо, доктор Эллиот. – Райан едва удержался, чтобы не швырнуть трубку. Черт бы побрал эту женщину! Он снова встал. Кларк сидел рядом со столом Нэнси.
      – Разогревай машину, Джон.
      – Куда едем? – Кларк встал.
      – В центр города. – Джек повернулся к секретарше. – Нэнси, позвони директору. Скажи ему, что мне срочно понадобилось встретиться с боссом, и вежливо передай, пусть немедленно мчится туда же. – Райан знал, что это не понравится директору. Дом Кабота находился в часе езды, далеко от города.
      – Будет сделано, сэр. – Он знал, что может положиться на профессионализм Нэнси Каммингс.
      – Мне понадобятся три копии этого документа. Сними еще одну для директора и верни оригинал в сейф.
      – Будет готово через две минуты, – ответила Нэнси.
      – Отлично. – Джек зашел к себе в туалет. Посмотрел в зеркало и убедился, что Кларк, как всегда, оказался прав. Вид у меня действительно ужасный, подумал он. Ничего не поделаешь.
      – Все в порядке?
      – Можно отправляться, док. – Кларк уже держал застегнутую кожаную папку с документами.
      Если уж бутерброд падает со стола, то обязательно маслом вниз, подумал Райан. В это утро понедельника все шло не так, как нужно. Где-то при выезде с шоссе 1 на шоссе 66 какой-то кретин сумел устроить аварию и образовалась пробка. Вместо обычных десяти – пятнадцати минут на дорогу пришлось потратить тридцать пять. Даже высшим правительственным чиновникам было не под силу одержать верх над транспортными проблемами Вашингтона. Автомобиль заместителя директора ЦРУ подъехал к Западному входу всего за две минуты до намеченной встречи. Джек вышел из машины и, стараясь не бежать, поспешил к входу в Белый дом. Он опасался, что на это обратят внимание, – репортеры тоже пользовались Западным входом. Минуту спустя он вошел в кабинет Лиз Эллиот.
      – Что за пожар? – спросила советник по национальной безопасности.
      – Мне не хотелось бы повторяться. К нам поступило сообщение от глубоко законспирированного агента. Оно вам не понравится.
      – Но ты ведь должен хотя бы сказать, о чем пойдет речь, – заметила Эллиот вполне разумно.
      – О Нармонове, его военных и ядерном оружии. Она кивнула.
      – Пошли. – По пути к кабинету президента они миновали два коридора и восемь агентов Секретной службы, охранявших Фаулера подобно стае вышколенных волков.
      – Надеюсь, причина достаточно серьезная, – произнес президент, не поднимаясь из-за стола. – Мне пришлось отказаться от присутствия на обсуждении бюджета.
      – Господин президент, у нас есть глубоко законспирированный агент в высших эшелонах власти Советов, – начал Райан.
      – Я знаю об этом. Вы должны помнить, что я просил не сообщать мне его имени.
      – Совершенно верно, сэр, – ответил Райан. – Но я все равно назову его имя. Олег Кириллович Кадышев. Его кодовая кличка Спинакер. Его завербовали несколько лет назад, когда Мэри Патриция Фоули была в Москве со своим мужем.
      – Зачем вы это мне говорите? – спросил Фаулер.
      – Чтобы вы могли оценить присланные им сведения. Вы уже знакомились с его сообщениями, подписанными кодовыми именами Тоник и Центр.
      – Центр?.. Так это он сообщал в сентябре относительно трудностей, стоящих перед Нармоновым, – я имею в виду сопротивление аппарата безопасности.
      – Совершенно верно, господин президент. – Здорово, подумал Райан. По крайней мере он помнит, что мы сообщаем Белому дому. Такое случалось не всегда.
      – Я делаю вывод, что его трудности усилились, иначе вы не попросили бы об этой встрече. Продолжайте, – распорядился Фаулер, откидываясь на спинку кресла.
      – Кадышев передает, что встретился с Нармоновым на прошлой неделе – в конце прошлой недели…
      – Одну минуту. Кадышев – ведь он член их парламента, стоит во главе одной из оппозиционных групп, верно?
      – И это верно, сэр. У него было много встреч один на один с Нармоновым – именно поэтому Кадышев представляет такую ценность для нас.
      – Я понимаю это.
      – Во время их последней встречи, по словам Кадышева, Нармонов сообщил ему, что его проблемы усугубляются. Он позволил вооруженным силам и спецслужбам усилить их влияние внутри страны, но этого, по-видимому, оказалось недостаточно. Ожидается сопротивление при осуществлении договора об ограничении вооружений. Кадышев сообщает, что военные настаивают на полном сохранении баллистических ракет СС-18 вместо разоружения шести полков, как это предусмотрено договором. По его мнению, Нармонов может согласиться с их требованиями по этому вопросу. Это, сэр, будет означать нарушение условий соглашения, и поэтому я приехал к вам.
      – Насколько значительно это нарушение? – спросила Лиз Эллиот. – Я имею в виду техническую сторону.
      – Видите ли, мы так и не сумели объяснить это достаточно четко и доходчиво. Министр обороны Банкер понимает суть проблемы, но для конгресса это так и осталось непонятным. Так вот, суть проблемы заключается в следующем: поскольку мы стремимся к сокращению ядерных вооружений больше чем наполовину, нам пришлось изменить ядерный баланс. Когда у обеих сторон было по десять тысяч боеголовок, всем было ясно, что атомную войну трудно – практически невозможно – выиграть. При таком большом количестве боеголовок вы не сумеете уничтожить все сразу, и потому всегда останется достаточно ядерных зарядов, чтобы нанести сокрушительный ответный удар. Но после сокращения ядерных вооружений уравнение начинает меняться. Теперь в зависимости от состава ядерных сил такое нападение становится теоретически возможным. Именно поэтому все вопросы по составу ядерных вооружений так подробно и тщательно оговорены в приложениях к договору.
      – Вы утверждаете, что после сокращения ядерных вооружений опасность войны увеличивается, а не уменьшается? – спросил Фаулер.
      – Нет, сэр, не совсем так. Я всегда утверждал – и советовался со специалистами, которые вели переговоры несколько лет назад, когда во главе этой группы стоял Эрни Аллен, – общее улучшение стратегического положения в результате сокращения вооружений на пятьдесят процентов является иллюзией, простым символом.
      – Чепуха, – презрительно отозвалась Эллиот. – Сокращение ядерной мощи на пятьдесят процентов…
      – Доктор Эллиот, если бы вы когда-нибудь потрудились присутствовать на играх "Камелот", вы понимали бы ситуацию несколько лучше. – Райан отвернулся, не обращая внимания на реакцию советника по национальной безопасности. Зато Фаулер заметил, как она покраснела, и с трудом удержался от улыбки – ее осадили в присутствии любовника. Президент повернулся к Райану, – зная, что они с Элизабет обсудят это после его ухода.
      – Эта проблема очень сложна и требует технических знаний. Если вы не верите мне, спросите министра Банкера или генерала Фремонта, командующего стратегическими силами. Решающим фактором является состав ядерных вооружений, а не их число. Если русские сохранят эти СС-18, баланс нарушится до такой степени, что у них появится ощутимое преимущество. Воздействие договора о сокращении вооружений кроется в их составе, а не в количестве. Но это еще не все.
      – Продолжайте, – кивнул президент.
      – По сообщению Кадышева, между военными и КГБ может быть заключен тайный сговор. Вы знаете, что установки для запуска стратегических, ракет находятся у военных, однако контроль за боеголовками всегда был в руках КГБ. Кадышев считает, что армия и спецслужбы устанавливают слишком уж тесные отношения. Более того, безопасность боеголовок весьма проблематична.
      – Что он имеет в виду?
      – Он утверждает, что реестр тактических боеголовок скрывается.
      – Исчезнувшие боеголовки?
      – По его мнению, возможно утаивание небольших боеголовок.
      – Другими словами, – произнес Фаулер, – их военные могут шантажировать Нармонова, сохраняя ядерные боеголовки небольшой мощности в качестве козырных карт?
      – Совершенно верно, сэр. – А ведь вы не дурак, господин президент, подумал Райан.
      Фаулер сделал паузу, продолжавшуюся секунд тридцать, глядя перед собой и обдумывая создавшуюся ситуацию.
      – Насколько можно полагаться на этого Кадышева?
      – Господин президент, мы пользуемся его услугами пять лет. Его советы были для нас очень ценными Ид насколько нам известно, всегда подтверждались.
      – Вы не думаете, что его могли перевербовать? – спросила Эллиот.
      – Это возможно, но маловероятно. У нас существует метод контроля. Заранее оговоренные кодовые фразы, которые сразу предупредят об опасности. Слова о хороших новостях всегда включаются в каждое сообщение. И в этом случае были соответствующие фразы.
      – Вы не сумели проверить это сообщение по другим источникам?
      – Извините, доктор Эллиот, но у нас нет сведений, подтверждающих сообщение Кадышева.
      – Значит, вы приехали сюда с непроверенным докладом? – спросила Эллиот.
      – Совершенно верно, – согласился Райан, не зная, каким усталым он выглядит. – У нас мало агентов, из-за которых я сделаю такое, но этот – один из немногих.
      – Можно провести проверку полученной вами информации? – спросил Фаулер.
      – Можно предпринять осторожные шаги по нашим агентурным сетям. Кроме того – с вашего разрешения, сэр, – мы можем обратиться в иностранные разведывательные службы. У англичан есть агент в Кремле, снабжающий их отличной информацией. Я знаком с сэром Бэзилом Чарлстоном и мог бы обратиться к нему за помощью, однако в этом случае придется раскрыть кое-что известное только нам. Такие сведения нельзя получить на основе старого
      знакомства. Придется исходить из qui pro quo . Мы никогда не делаем этого, не получив согласия президента.
      – Да, мне это понятно. Дайте подумать сутки. А Маркусу известно об этом?
      – Нет, господин президент. У него простуда. При обычных условиях я не приехал бы к вам, предварительно не посоветовавшись с директором, но в данном случае я решил, что вас нужно срочно поставить в известность.
      – Вы говорили раньше, что военные в Советском Союзе более надежны в политическом отношении, – заметила Эллиот.
      – Вы правы, доктор Эллиот. Действия, о которых идет речь в сообщении Кадышева, не имеют прецедента. С исторической точки зрения наши опасения относительно политических устремлений советских военных были такими же беспочвенными, как и бесконечно продолжающимися. Но сейчас, кажется, это изменилось. Возможность союза между военными и КГБ очень тревожна.
      – Значит, и вы совершали ошибки в прошлом? – продолжала наседать Эллиот.
      – Это нельзя исключить, – признал Райан.
      – А сейчас? – спросил Фаулер.
      – Какой ответ вы ждете от меня, господин президент? Могу ли я ошибиться и в этом? Да, могу. Уверен ли я в точности сведений, содержащихся в этом сообщении? Нет, у меня такая уверенность отсутствует, но важность информации заставляет меня привлечь к ней ваше внимание.
      – Меня не столько беспокоят баллистические ракеты, сколько исчезнувшие боеголовки,. – произнесла Эллиот. – Если Нармонова действительно шантажируют.., вот это да…
      – Кадышев является потенциальным политическим соперником Нармонова, – задумчиво сказал Фаулер. – Почему Нармонов доверяет ему?
      – Вы регулярно встречаетесь с руководителями конгресса, сэр. Нармонов тоже. Политический динамизм в конгрессе народных депутатов еще более сложен, чей в Капитолии. Более того, они действительно уважают друг друга. Кадышев поддерживал Нармонова гораздо чаще, чем выступал против него. Может быть, они соперники, но у них общие" взгляды по многим вопросам.
      – Ну хорошо, примите меры по проверке этой информации. Чем быстрее, тем лучше. Можете пользоваться любыми средствами.
      – Будет сделано, господин президент.
      – Кар работает у вас Гудли? – поинтересовалась Эллиот.
      – Это умный молодой человек. Неплохо разбирается в странах Восточного блока. Я читал доклад, составленный им в школе Кеннеди, и у меня создалось впечатление, что он лучше обзоров, представленных нашими специалистами в то время.
      – Тогда привлеките его. Свежий ум может пригодиться, – предложила Эллиот.
      Райан отрицательно покачал головой.
      – Эти сведения слишком засекречены для него.
      – Этот Гудли – президентский стипендиат, о котором мы говорили? Он действительно настолько умен? – спросил Фаулер.
      – По моему мнению – да, – кивнула Элизабет.
      – Тогда привлеките его, Райан. Я даю вам разрешение на это, – распорядился президент.
      – Хорошо, сэр.
      – У вас все?
      – Если вы сможете уделить мне еще пару минут, сэр, я хочу проинформировать вас о том, что мы получили из Японии. – Райан объяснил более подробно.
      – Вот что пришло им в голову… – На лице Фаулера появилась хитрая улыбка. – У вас какое мнение об этом?
      – Мне кажется, им нравится заниматься такими играми, – ответил Райан. – Не завидую людям, которым приходится вести с ними переговоры.
      – Откуда мы знаем, что это правда?
      – Мы получили эти сведения из надежного источника, который тоже строго охраняем.
      – А ведь было бы неплохо… Как можно выяснить, что сделка заключена?
      – Не знаю, господин президент.
      – Тогда я загнал бы эту сделку ему в глотку. Мне уже надоело заниматься бесплодными переговорами о торговле, и я устал от непрерывной лжи. Попытайтесь найти способ.
      – Сделаем все, что от нас зависит, господин президент.
      – Спасибо, что приехали. – Президент не встал и не протянул руку. Райан повернулся и вышел.
      – Что ты думаешь об этом? – спросил Фаулер, просматривая доклад.
      – В сообщении подтверждается то, что сказал Талбот об уязвимости Нармонова.., только ситуация еще хуже.
      – Да, я согласен. Райан выглядит загнанным.
      – Поделом, не будет жить на два дома.
      – Что? – переспросил президент, не поднимая головы.
      – Я получила предварительный отчет о расследовании, которое ведет министерство юстиции. Похоже, что он находит развлечение на стороне, как я и предполагала, и это связано с ребенком. Женщина – вдова служащего военно-воздушных сил, он погиб во время учений. Несчастный случай. Райан потратил кучу денег, чтобы обеспечить ее семью. Между прочим, жена Райана об этом не подозревает.
      – Мне не нужен такой скандал, еще один бабник вдобавок к Чарли. – Хорошо, что никто не знает о нас, подумал Фаулер, но промолчал. Ведь это совсем иное дело. Олден был женатым мужчиной. У Райана – семья. А Фаулер – вдовец. Так что здесь все по-другому. – Ты уверена в этом? Значит, предварительный отчет?
      – Да.
      – Проверь всю информацию и сообщи мне результаты.
      Лиз кивнула.
      – Эти сведения о советских военных.., это пугает меня.
      – Меня тоже, – согласился Фаулер. – Обсудим все за ленчем.
      – Итак, мы достигли середины проекта, – сказал Фромм. – Могу я попросить вас об одном одолжении?
      – Что за одолжение? – спросил Госн, надеясь, что немецкий инженер не захочет съездить в Германию навестить жену. Такая просьба могла оказаться трудновыполнимой.
      – Вот уже два месяца я не пил ничего спиртного. Ибрагим улыбнулся.
      – Вы знаете, что мне это запрещено.
      – Но распространяется ли этот запрет и на меня? – Инженер улыбнулся. – В конце концов, я неверный. Госн от души расхохотался.
      – Действительно, вы правы. Хорошо, я поговорю с Гюнтером.
      – Спасибо. Завтра начинаем работать с плутонием.
      – Неужели на это потребуется столько времени?
      – На плутоний и на изготовление взрывных блоков. Наша работа идет точно по расписанию.
      – Очень хорошо. Мне важно знать, что график не нарушается. – Начало операции было намечено на 12 января.

Глава 21
Соединяемость