Вторник, три часа тридцать пять минут дня
       Дамаск, Сирия
      Пол в комнате для телохранителей был скользким от крови.
      Сотрудники службы безопасности были мертвы. Погибли также телохранители японского и русского послов, Их расстреляли в небольшой комнате без окон, где всю мебель составляли несколько стульев и огромный консоль из двенадцати черно-белых мониторов. На экранах мелькали картины бойни, идущей в разных концах дворца.
      Человек, который убил агентов, был тоже мертв. Он лежал на полу в синей форме президентской гвардии с двумя пулевыми отверстиями во лбу. Рядом валялся его автомат. Один из русских телохранителей успел вытащить пистолет и сделать два выстрела.
      Убедившись, что все мертвы, Пол Худ выглянул в коридор. Со всех сторон доносилась стрельба. Зал для приемов, находящийся всего в двух десятках ярдов, показался ему вдруг очень далеким. Зато до наружной двери в противоположном конце коридора было совсем близко. Но Пол Худ не мог уйти один.
      Он вернулся в комнату. У охранников американского посольства были сотовые телефоны. Один оказался разворочен пулей. Второй разбился, когда телохранитель упал на пол. У остальных агентов телефонов не было.
      Худ задумался. Должен же здесь быть хоть один телефон!.. Точно. В правом углу консоли крепилась трубка. Худ набрал номер Викинга. Разумеется, телефон был занят. Викинг все еще говорило Оп-центром. Интересно, подумал Худ, приходилось ли кому-либо еще дожидаться ответа в самый разгар перестрелки.
      Наконец в трубке послышалось:
      – Да?
      – Уорнер, это Пол.
      – Господи Иисусе!.. Ну что там?
      – Охрана убита. Что в Оп-центре?
      – Думают, как нас вытащить. У Боба есть какой-то план, но о деталях он молчит.
      – Боится, что линии прослушиваются. – Худ взглянул на мониторы и покачал головой. – Я смотрю на экраны внутренней связи. Похоже, им сейчас не до нас.
      На одном мониторе люди в форме сирийской армии прорывались по длинному коридору.
      – Что там? – нервно спросил Бикинг.
      – Я не уверен, но, кажется, подтянулись серьезные силы.
      – Где?
      – С противоположного от меня конца коридора.
      – Ближе к нам?
      – Да.
      – Может, стоит выйти им навстречу?
      – Не думаю. Они и так движутся в вашу сторону.
      – Они наверняка получили приказ вывести из дворца иностранных послов. Вам лучше вернуться.
      – Может быть, – согласился Худ.
      Стрельба между тем становилась все громче. Худ продолжал следить за экранами. Люди в военной форме не проверяли боковых помещений и даже не выставляли фланговой защиты. Они уверенно продвигались вперед. Либо они были отчаянно смелы, либо не представляют всей серьезности обстановки.
      Или, подумал Худ, знают, что никто на них не нападет.
      Предполагать заговоры входило в функциональные обязанности Худа. Он не был склонен повсюду усматривать измену, но и не мог позволить себе наивной доверчивости.
      Солдаты продолжали уверенно двигаться по коридору. Худ переводил взгляд с экрана на экран, по мере того как сирийцы попадали в поле обзора новых камер.
      – Пол? – позвал Уорнер. – Вы идете?
      – Не отключайся.
      – У меня Оп-центр на связи...
      – Я сказал – не отключайся!
      Худ прильнул к экрану. Спустя несколько секунд он увидел двоих террористов в белых куфьях и, как ему показалось, с пистолетами Макарова. Они перебегали коридор позади группы в военной форме. Один из солдат оглянулся, посмотрел на них и побежал дальше.
      – Уорнер! – крикнул Худ. – Немедленно уходите.
      – Что? Почему?
      – Собери всех и уходи! Бегите ко мне. Похоже, что военные не на нашей стороне.
      – Хорошо! – откликнулся Бикинг. – Мы идем.
      – Если остальные заупрямятся, не спорь. Бросай их и уходи сам.
      – Понял!
      Худ стиснул трубку.
      Еще несколько террористов совершенно спокойно разминулись с бегущими солдатами. Либо заговор осуществлялся сирийской армией, либо эти люди переоделись в военную форму, В любом случае дело принимало чрезвычайно опасный и нежелательный оборот.
      – Черт! – выругался Худ, увидев, что солдаты свернули в последний коридор. – Уорнер, не двигайтесь!
      – Что?
      – Оставайтесь на месте! – крикнул Худ. Теперь он мог увидеть людей в форме и без мониторов. Достаточно было выглянуть в коридор. Худ посмотрел на залитый кровью мраморный пол. Пистолет русского охранника лежал рядом с автоматом сирийца. Весь боевой опыт Худа ограничивался обязательными для сотрудников Оп-центра упражнениями в стрельбе по мишени. Хорошими результатами он похвастать не мог в отличие от Майка Роджерса и Боба Херберта. Впрочем, чтобы отвлечь внимание сирийцев от помещения, в котором находился Уорнер, особой меткости не требовалось.
      – Уорнер, – прошептал Худ в трубку. – Солдаты приближаются к вам. Скорее всего это враги. Затаитесь и ждите моего приказа. Как понял?
      – Затаиться, – повторил Бикинг.
      Худ повесил трубку и поднял с залитого кровью пола автомат. Голова у него закружилась. Он не знал, в чем причина неожиданной слабости; может, слишком резко поднялся, а может, дело в том, что ладони и подошвы ботинок стали липкими от человеческой крови... Худ перешагнул через вытянутую руку убитого американца и прижался к косяку двери.
      Сердце вдруг стало тяжелым. Пальцы дрожали. Стрелять в живых людей ему еще не приходилось. Он не собирался никого убивать. Во всяком случае, сейчас. Но нет гарантии, что эта необходимость не возникнет позже. Он был мэром Лос-Анджелеса, был банкиром. Он пошел в Оп-центр, чтобы заниматься административной и интеллектуальной работой. Утрясать кризисные ситуации, а не топтаться по лужам крови.
      Ладно, вводные меняются, подумал Худ и сделал медленный вдох. Либо ты выстрелишь первым, либо твоя семья отправится на похороны.
      Он выглянул в коридор и увидел, как солдаты приближаются к дверям зала для приемов. У него уже созрел план действий. Надо вступить с этими людьми в беседу. И посмотреть, как они на это отреагируют.
      – Кто-нибудь говорит по-английски?! – крикнул Худ, на секунду высунувшись из дверей.
      Солдаты остановились. Они находились в двадцати ярдах от зала приемов и примерно в тридцати ярдах от него. Не поворачиваясь в сторону внезапно появившегося человека, старший группы что-то сказал.
      – Я говорю по-английски, – тут же откликнулся один солдат. – Кто вы?
      – Я американец. Гость президента. Я только что говорил по телефону с начальником президентской гвардии. Он сказал, что все верные президенту подразделения должны немедленно подтянуться к северной галерее.
      Солдат перевел его слова начальнику. Тот отдал приказ и двое бойцов побежали в обратную сторону.
      Худ отметил, что для проверки информации командир отряда не стал пользоваться телефоном. Если президентская гвардия действительно там, он не хочет, чтобы его обнаружили.
      Как только два солдата повернули за угол, старший отдал новый приказ и группа снова разделилась. Четверо вместе с командиром двинулись в направлении зала, а трое направились к Худу. Они держали в руках оружие. Судя по их виду, они не собирались никого спасать. Интересно, чего они хотят; убить всех на месте или взять в заложники? Они уже убили несколько человек в ходе неудавшегося покушения на президента. Плюс телохранителей послов. Худ не собирался подвергать себя и своих спутников унижению плена. Как сказал однажды Майк Роджерс, «это все равно, что умереть, только долго».
      Худ последний раз взглянул на монитор, потом прижал автомат к животу и выскочил в коридор. Опустив ствол, он дал длинную очередь в пол, стараясь попасть под ноги первому солдату. Гильзы полетели ему в лицо, но он продолжал стрелять, Солдаты бросились к стенам. Те, которые бежали к залу приемов, развернулись и открыли ответный огонь.
      Худ прыгнул назад и укрылся в дверном проеме. Сжимающие оружие пальцы побелели. Он тяжело дышал, сердце стучало, как бешеное. Ему показалось, что он расстрелял много патронов. Худ поднял из лужи крови пистолет и проверил магазин – на одну треть пуст. Значит, у него есть семь или восемь выстрелов.
      Времени было мало. На одном из мониторов он видел, как старший группы отдает распоряжения своим подчиненным. Худ понял, что ждать дальше нельзя.
      С пистолетом в одной руке и автоматом в другой он снова выскочил в коридор. Он не чувствовал себя ни Джоном Уэйном, ни Бертом Ланкастером, ни Гарри Купером. Он чувствовал себя перепуганным дипломатом, который отвечает за жизнь других людей.
      В подбородок Худа тут же уперся ствол пистолета, и он медленно поднял руки.

       Вторник, три часа тридцать семь минут
       Долина Бекаа, Ливан
      До десантного отряда Оп-центра сержант Чик Грей служил в элитном антитеррористическом подразделении «Дельта». В Форт-Брэгг он пришел рядовым. Но приобретенные ранее навыки позволили ему быстро подняться по служебной лестнице до рядового первого класса, а потом и до капрала.
      Первой его специальностью были затяжные прыжки с большой высоты. Выдвигая Грея на рядового первого класса, его начальник так и сказал: «Этот парень умеет летать». Грей мог выдернуть кольцо позже и приземлиться точнее любого другого парашютиста. Сам он объяснял это своей редкой чувствительностью к воздушным течениям.
      Второй отличительной особенностью Грея было умение стрелять. Рекомендуя десантника генералу Роджерсу, покойный подполковник Чарлз Скуайрз заметил:
      «Капрал Грей не просто меткий человек, генерал. Он может отстреляться по вашей мишени пуля в пулю. Вы не найдете в ней новых дырок».
      В характеристике Грея не упоминалось о еще одной его способности. Грей умел смотреть не моргая столько, сколько было необходимо. Он стал развивать в себе этот талант после того, как понял, что, не вовремя моргнув, можно пропустить «замочную скважину» – так он называл момент, когда цель занимает идеальное для выстрела положение, Прижавшись к стволу дерева у самой его верхушки, Грей вглядывался в оптический прицел снайперской винтовки «ремингтон». Прошло уже более двадцати секунд с тех пор, как он моргнул в последний раз. Двадцать секунд назад террорист подтащил Мэри Роуз к краю обрыва и приставил ствол пистолета к ее голове. Двадцать секунд назад полковник Брет Август отдал приказ поразить цель.
      Грей не просто смотрел в прицел. Его наушники были подключены к висящей на соседней ветке шестидюймовой параболической тарелке, прослушивающей все, что происходило вблизи РОЦа.
      В каждой ситуации по освобождению заложников на-. ступает момент, когда снайпер берет на себя не только профессиональную, но и моральную ответственность за то, что сейчас произойдет. Для спасения одной жизни надо забрать другую. В душе снайпера воцаряется гармония. Если не погибнет тот, кто виноват, может умереть невинный. В подобной ситуации нет переходных оттенков.
      Снайпер перестает думать о мотивах, которые двигали террористом. Его охватывает почти сверхъестественное спокойствие – непреложное условие высокой, пугающей обычных людей точности.
      Сержант Грей подождал, пока террорист досчитает до пяти, и первым же выстрелом поразил его в левый висок, От удара голова курда отлетала вправо, струя крови брызнула в обрыв, и он рухнул на спину. Мэри Роуз упала на колени, В ту же секунду кто-то полез вверх по склону. Грей не стал ждать, чем все закончится.
      Внизу под деревом стояли рядовые Дэвид Джордж и Терренс Ньюмейер. Сержант Грей отцепил блюдце, сорвал наушники и бросил все рядовому Джорджу. Винтовку подхватил Ньюмейер. Снайпер спрыгнул на землю. Укладывая свое снаряжение, он думал только об одном. Впереди предстояла сложная работа.
      Вскоре трое десантников присоединились к группе полковника Августа.
      Машины оставили в четверти мили от пещеры, чтобы террористы не услышали шум моторов. Двое солдат остались охранять бронетранспортеры и мотоциклы, остальные двинулись к цели, укрываясь за камнями и деревьями. На экранах инфракрасной системы наблюдения РОЦа они казались с такого расстояния маленькими розовыми точками. Курды вполне могли посчитать их за опустившуюся среди деревьев стаю стервятников.
      Пока сержант Грей находился на дереве, полковник Август и капрал Пэт Прементайн изучали в полевые бинокли находящийся в трехстах ярдах обрыв.
      Остальные одиннадцать бойцов ожидали команды.
      – Отличная работа, сержант, – сказал Август. Капрал Прементайн, гений пехотной тактики, продолжал наблюдение.
      – Спасибо, сэр, – ответил Грей.
      – Сэр, – сказал Прементайн, – за женщиной никто не идет. Август кивнул.
      – Готовиться к штурму. Выдвигаемся двумя группами. Одна берет пещеру, вторая...
      – Полковник, – перебил Прементайн, – они выводят пленных.
      Август снова поднял бинокль. Троих заложников положили у входа в пещеру лицом вниз. Террористов почти не было видно в тени камней.
      – Капрал, надеть противогазы. Первая команда вперед, – отрывисто приказал Август. – Взять всех, кто внутри. Периметр наш.
      – Слушаюсь, сэр! – Прементайн и семеро бойцов побежали к пещере.
      – Джордж, Скотт! – рявкнул Август, – Сэр? – одновременно ответили оба.
      – Газ!
      Рядовые побежали к выгруженному из бронетранспортеров оборудованию. Дэвид Джордж приступил к сборке гранатомета, Джейсон Скотт приготовил четыре снаряда с газом быстрого действия. Через тридцать секунд гранатомет был собран. Рядовой Джордж приник к окуляру, Скотт подкручивал рычаги прицела.
      – Сержант Грей! – скомандовал Август. – Надеть приборы ночного видения.
      Доложите, что внутри пещеры.
      – Слушаюсь, сэр!
      – Похоже, что заложников привязали за ноги. Посмотри, сможешь ли достать тех, кто держит веревку.
      Схватив винтовку, Грей снова полез на дерево. Едва он устроился на самой высокой ветке, запищал радиотелефон рядового Иши Хондо.
      – Сэр, – сказал рядовой, – звонок из офиса мистера Херберта, Требуют внимания всех.
      «Внимание всех» обычно означало немедленную эвакуацию участников операции.
      Грей невозмутимо вглядывался в окуляр прицела.
      – Что там? – встревоженно спросил Август.
      – Мистер Херберт сообщает, что семь минут назад с подводной лодки «Питсбург» была запущена ракета «томагавк». Через двадцать пять минут она поразит Региональный Оп-центр. Нам рекомендовано прервать операцию.
      – «Рекомендовано» не значит «приказано», – пробурчал Август.
      – Так точно, сэр. Полковник кивнул.
      – Рядовой Джордж!
      – Сэр?
      – Покажи этим сволочам!

       Вторник, три часа тридцать восемь минут дня
       Дамаск, Сирия
      Когда ствол револьвера уперся в подбородок Пола Худа, картины прошедшей жизни не замелькали перед его глазами. Все, наоборот, потускнело и стало далеким и зыбким. Два террориста забрали у него оружие. Между тем Худ соображал достаточно ясно, чтобы задать самому себе вопрос: а на что, собственно, он вообще рассчитывал, когда выскакивал в коридор с оружием в руках? Жизнь он провел в кабинетах, а не на стрельбище. Все-таки прав был Майк Роджерс, когда сказал, что война не прощает просчетов.
      Забравший оружие Худа человек отступил на два шага и посмотрел на старшего группы. Тот махнул рукой. В этом движении не было ни торжества, ни радости победы. Обычный, деловой жест.
      Солдат усмехнулся и поднял автомат.
      Худ закрыл глаза и мысленно попрощался с семьей. Во рту скопилась слюна.
      Он попытался сглотнуть, но не смог, Какая разница... Сейчас сириец нажмет на курок, и он уже никогда не сглотнет, не улыбнется и не закроет уставших глаз...
      Когда загремели выстрелы, Худ едва не потерял сознание. Потом он услышал стон и открыл глаза.
      Человек, который хотел его застрелить, лежал на полу, схватившись за левую ногу. Двое других бросились к стене, но пули достали их и там, пробив страшные дыры в ногах и спинах. Оба замертво рухнули на пол.
      По коридору бежали сирийцы в разодранных цветных халатах. Несколько секунд Худ растерянно озирался по сторонам, не веря, что еще жив. Стрельба прекратилась, командир военного отряда злобно кричал на людей в халатах. Не дожидаясь, чем все это кончится, Худ бросился в комнату для телохранителей и схватил трубку.
      – Уорнер, ты меня слышишь?
      – Конечно! – закричал Викинг. – Что происходит?
      – Еще не понял. Сирийцы стреляют друг в друга. Несколько человек убиты.
      – Здорово!
      – Не знаю. Мне кажется, они тут все против нас. Ты можешь разобрать, о чем они кричат?
      – Секунду... Пол? Старшего группы зовут Махмуд-аль-Рашид, он пытается выяснить, откуда взялись другие сирийцы. Он сказал им, что он не сирийский офицер, а курд.
      – А что сирийцы? – спросил Худ.
      – Молчат.
      Худ посмотрел на монитор.
      – Уорнер, по-моему, они с самого начала знали, что солдаты – это переодетые курды.
      Из коридора снова донесся крик Махмуда.
      – Что он говорит? – спросил Худ.
      – Требует, чтобы они назвали себя, – перевел Бикинг. – И еще, чтобы они позаботились о раненых. Худ не сводил глаз с экрана.
      – Похоже, сейчас они перестреляют друг друга! Уорнер, доложи в Оп-центр обо всем, что здесь происходит, Спроси, известно ли им что-либо о переодетых сирийцах и курдах.
      – Почему они нас не предупредили?
      – Потому, что линия не защищена. Сейчас это уже не играет роли.
      Крики затихли, но спустя мгновение в коридоре поднялась страшная стрельба.
      Люди в гражданской одежде открыли огонь по бойцам Махмуда.
      – Черт! – крикнул Викинг. – Пол, я ничего не слышу. Тут такой грохот!
      Несколько солдат Махмуда повалились на пол, так и не успев выстрелить в ответ. Остальные кинулись бежать. Махмуд прикрыл их отход длинной очередью от живота. Несколько сирийцев упали на пол, но на них, судя по всему, были пуленепробиваемые жилеты. Они продолжали стрелять из положения лежа. На Махмуде жилета не было. Он развернулся и побежал по коридору. Стрельба прекратилась, ибо сирийцы кинулись следом за отступающими.
      Как только пальба затихла, Худ закричал в трубку:
      – Уорнер! Курды будут в вашем зале через несколько секунд. Немедленно уходите! Ответа не было.
      – Уорнер! Я сказал, немедленно уходите!
      – Я слышу, – откликнулся Бикинг. – Может быть, я могу что-то сделать,..
      – Ничего! Постарайтесь спрятаться или уйти! Худ не сводил глаз с экрана.
      Он видел, как пятеро переодетых в сирийскую военную форму курдов ворвались в зал для приемов. За ними ввалился их раненый командир. Худ молчал. Если Уорнеру удалось спрятаться голос в трубке мог его выдать. Он отложил телефон в сторону и наблюдал за происходящим по монитору, Из коридора донеслось несколько выстрелов. Лежащий в дверях человек, тот, который забралу Худа оружие и хотел его пристрелить, выгнулся дугой, захрипел и затих. В груди у него зияли три пулевые раны. Худу показалось, что его сейчас вырвет. Спустя мгновение через труп перешагнул громадный сириец в белой куфье.
      В руке у него был девятимиллиметровый «парабеллум», из ствола шел легкий дымок.
      Куртка бородача была пробита на груди двумя пулями. Он заполнил собой весь дверной проем и прогудел с ужасным акцентом:
      – Это вы, Худ?
      – Да, – ответил Худ.
      Человек пнул в сторону Худа лежащий в луже крови пистолет.
      – Возьмите. При необходимости стреляйте.
      – Кто вы? – спросил Худ, поднимая оружие.
      – «Миста'аравим». Оставайтесь здесь.
      – Я хочу идти с вами, – сказал Худ. Человек покачал огромной головой.
      – Мистер Херберт спустит с меня три шкуры, если с вами что-то случится. – Гигант вытащил из кармана новый магазин и вставил его в пистолет.
      – Что с остальными? – спросил Худ.
      – Найдем всех. Заберите с собой видеопленки, если они есть.
      С этими словами сириец развернулся и исчез. Из дальних комнат дворца еще доносилась стрельба. В ближайшем крыле наступила необычная тишина.
      На экране Худ видел, как его спаситель присоединился к своим товарищам.
      Секретное подразделение министерства обороны Израиля «Миста'аравим» состояло из командос, выдававших себя за арабов. Эти люди всегда работали тайно и не должны были попадать в камеру, поэтому гигант попросил Худа найти кассеты с видеозаписью.
      На экране он видел, как пятеро бойцов разместились вдоль стены зала приемов. Они что-то крепили к мраморным плитам. Наверное, взрывчатку, подумал Худ. Взрыв пластикового заряда застанет курдов врасплох, после чего израильтяне перестреляют их через пролом в стене.
      Худ принялся искать пленки. Две камеры с кассетами были вмонтированы прямо в консоль. Он бросил пленки в карман, потом с досадой выругался.
      Помимо видеокамер, бойцов «Миста'аравим» видели курды. И за это им придется умереть. Израильтяне изрешетят свинцом всех, кого найдут в этой комнате. Так работало это подразделение. Худ поднял трубку и прошептал:
      – Уорнер, если ты меня слышишь, не шевелись. Кажется, сейчас начнется такое...
      Спустя мгновение зал для приемов превратился в кромешный ад. Заряды разворотили стену на высоте человеческой груди. По обеим сторонам от парадных дверей образовались внушительные проломы.
      Пока оглушенные курды пытались сообразить, что произошло, израильтяне открыли по ним ураганный огонь.

       Вторник, три часа сорок три минуты дня
       Долина Бекаа, Ливан
      Увидев над головой струю крови, Фил Катцен обезумел. Выкрикивая проклятия в адрес курдов, он полез вверх по склону, забыв про режущую боль в груди.
      Фалах бросил оружие и схватил американца за штанину.
      – Подожди!.. Тут что-то не так. Катцен прижался лбом к сухой земле.
      – Они убили ее. Они ее застрелили! – Катцен молотил кулаками по каменистому склону.
      – Говорю тебе, нет! – сказал Фалах. – Кажется, я ее слышу.
      Катцен прислушался. Взревел двигатель РОЦа. Затем с вершины обрыва донеслись всхлипывания.
      – Мэри Роуз! – крикнул Катцен, В ответ звучал тихий плач.
      Катцен изумленно взглянул на Фалаха.
      – Если она жива, значит, погиб человек, который собирался ее застрелить!
      – Естественно, – прищурился Фалах. – Мы даже видели его кровь. – Он поднял с земли оружие.
      – Но как это произошло? – недоумевал Катцен. – Другие не могли убежать.
      На клетках железные решетки.
      – Никто никуда не убежал, – сказал Фалах. – Иначе наверху поднялась бы страшная суета и крики.
      Израильтянин внимательно смотрел на верхушки деревьев на противоположном склоне, стараясь разглядеть какое-нибудь движение.
      «Наши», – подумал Катцен, стараясь проследить направление его взгляда.
      В этот момент сверху донесся крик на английском языке. Кто-то угрожал убить троих заложников.
      – Он говорит не с нами, – произнес Фалах. – Против курдов работает снайпер. Он застрелил человека, который должен был убить женщину.
      – Курды могут вычислить его при помощи РОЦа! – воскликнул Катцен.
      – Кажется, они отогнали РОЦ к пещере, – сплюнул Фалах. Разведчик поднялся на ноги и сунул Катцену пистолет. – Держи. Оставайся здесь. Я постараюсь их предупредить.
      Прежде чем он успел сделать хоть один шаг, с юго-востока донеслись тихий хлопок и протяжный свист. Катцен увидел, как в сторону пещеры полетел небольшой черный снаряд. Спустя несколько секунд в ту же сторону полетели еще два заряда.
      Они разорвались с оглушительным треском, поднимая вокруг себя облака желтого дыма, – Неофосген! – воскликнул Катцен.
      – Что это?
      – Новое отравляющее вещество, – объяснил американец. – Вызывает легочный спазм на пять минут.
      Стоит на вооружении только в подразделениях быстрого реагирования.
      Облака газа повисли в воздухе, как комья ваты. Мэри Роуз надрывалась от кашля. Тело ее свесилось с обрыва.
      – Пошли! – возбужденно воскликнул Катцен. – Через две минуты газ перестанет быть ядовитым.
      Фалах кивнул и полез следом. Он тут же обогнал американца и оставил его далеко позади. Катцен двигался медленно, стараясь не зацепиться за камни поломанным ребром. При этом он все время вглядывался вверх, стараясь увидеть американских солдат. Газовая атака давала им пять минут для того, чтобы обезвредить террористов и освободить заложников.
      Сверху послышался топот. Фалах все еще карабкался по склону. Облако газа сохраняло коричневый оттенок и, значит, было еще опасным. Неожиданно Катцен увидел, как рядом с Мэри Роуз появился человек в камуфляже и противогазе. Он осторожно поднял женщину, перебросил ее через плечо и тут же исчез.
      Последние ярды подъема Фалах преодолел в несколько прыжков. На границе газового облака израильтянин оглянулся и торжествующе показал Катцену два больших пальца.
      Подниматься выше не было смысла. Морщась от боли, Катцен осторожно прилег на поросший травой участок склона. Он старался дышать животом, как Будда, чему его учили на занятиях по оказанию первой помощи.
      Он лежал и наслаждался доносящимся сверху топотом армейских сапог.
      Неожиданно началась стрельба. Судя по звуку, бой шел в глубине пещеры.
      Катцен встал на четвереньки и полез дальше.

       Вторник, три часа сорок пять минут дня
       Дамаск, Сирия
      Когда взорвалась стена, Махмуд едва стоял LHB ногах. Он согнулся в три погибели, опираясь на стол. Силы покидали его с каждой секундой. Он даже не проверил, остались ли в зале живые люди.
      Взрывная волна сбила его с ног. И это позволило Махмуду избежать участи остальных курдов, мгновенно скошенных ураганным огнем израильтян.
      Прижавшись щекой к холодному мрамору, Махмуд понял, что все его люди погибли. Стрельба прекратилась. Он осторожно приоткрыл один глаз. Пол был усыпан осколками стекла и изувеченными телами. В проломы заглядывали люди в белых куфьях. Их лица были прикрыты тканью. Махмуд понял, что это не телохранители президента. Они не хотели, чтобы их кто-нибудь видел. К тому же президентская охрана редко стреляет на поражение, Им выгоднее ранить человека, чтобы потом подвергнуть его пыткам. Сирийский президент любил послушать истории о заговорах. Кроме того, эти люди стреляли по комнате, где хранился священный мамал, Ни один мусульманин не пошел бы на такое святотатство.
      Нет, это не сирийцы. Похоже, они напоролись на бойцов из «Миста'аравим», замаскированных под арабов израильтян.
      Пистолет Махмуда лежал рядом с ним. Он осторожно вытянул руку. Он еще мог сражаться за свою мечту. Пальцы Махмуда стиснули рукоятку. Сирийские курды вели отчаянный бой по всему периметру дворца. Он не оставит своих братьев.
      Люди в куфьях вошли в зал. Двое двинулись вдоль северной стены, двое – вдоль южной.
      От потери крови у Махмуда кружилась голова. Он очень боялся потерять сознание. До первого израильтянина оставалось не более двадцати футов. Стрелять мешал развороченный пулями диван. Махмуд подождал, пока израильтяне выйдут на открытое место, и открыл огонь. Две пули попали в ногу ближайшего к нему человека. Махмуд успел один раз выстрелить и во второго, но тут на него навалилась черная фигура, сильная рука прижала его пистолет к полу, и чей-то кулак хрястнул по челюсти. – Отойди! – раздался властный голос. Темная фигура исчезла. Махмуд видел, как на него наставили два ствола. Спустя мгновение по телу ударил свинцовый град. Он инстинктивно закрыл глаза. Пули пробили плечо, спину, шею, челюсть и бок. Но боли уже не было. Когда стрельба прекратилась, не осталось вообще ничего. Махмуд не мог ни дышать, ни смотреть.
      «Аллах, я проиграл», – пронеслось у него в голове. Потом сознание погасло, и поражение, равно как и успех, перестало для него существовать.

       Вторник, три часа пятьдесят одна минута дня
       Дамаск, Сирия
      Уорнер Бикинг поднялся на ноги. Рука, которой он ударил курда, была в крови.
      – Я на вашей стороне! – крикнул он по-арабски. – Вы поняли?
      Огромный израильтянин наклонился, легко поднял с пола раненого товарища и перебросил его через плечо.
      – Я – американский дипломат, – сказал Бикинг, – а это – мои коллеги. – Он кивнул в сторону поднявшихся с пола Хэвелса и Насра.
      – Кто вы? – спросил Хэвелс. Посла качало из стороны в сторону. Он напоминал Бикингу человека, который получил сотрясение мозга, но пытается доказать, что с ним все в порядке.
      – Нас прислали за вами, – ответил невысокий человек со шрамом.
      – Здесь находятся также представители Японии и России, – сказал Хэвелс. – Они...
      – Мы заберем только вас, – перебил его израильтянин. – Пошли!
      Бикинг взял посла под руку.
      – Идемте. Дворцовая стража позаботится об остальных.
      – Нет, – ответил Хэвелс. – Я остаюсь с ними.
      – Господин посол, бой еще не закончился.
      – Я остаюсь, – решительно произнес Хэвелс. Бикинг понял, что спорить бесполезно.
      – Хорошо, – сказал он. – Встретимся в посольстве.
      Хэвелс, пошатываясь, двинулся в сторону русского и японского послов.
      Великан направился к выходу. Остальные потянулись за ним.
      В дверях возник Пол Худ. Он вручил невысокому человеку видеопленки, после чего все быстро зашагали по коридору.
      – Где послы? – спросил Худ. – Все ли живы? Бикинг кивнул и посмотрел на распухшие костяшки пальцев, За последние шесть лет ему ни разу не приходилось бить человека по лицу.
      – Почти, – произнес он, вспомнив убитого курда.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Всех курдов убили. Посол Хэвелс контужен. Он решил остаться. Эти люди не захотели освобождать остальных.
      – Только нас?
      – Правильно.
      – Думаю, Бобу Херберту это стоило немалых усилий.
      – Не сомневаюсь, – кивнул Бикинг. – Наверное, с дипломатической точки зрения Хэвелс поступил верно. Если бы американцы спасли только своего посла, поднялся бы невиданный международный скандал. Из этого, конечно, не следует, что русские или японцы стали бы рисковать, спасая нашего.