- Если он ничего не сумеет выяснить, может быть, послу Уилльямсу стоит посетить индийского премьер-министра.
      - Хорошая мысль. Вот собственно и все новости на сегодня, если не принимать во внимание тривиальных мелочей. - Робби сложил документы в портфель. - Какой будет главная тема твоих выступлений?
      - Я буду подчеркивать важность здравого смысла.
      - Здравый смысл в Вашингтоне?
      ***
      Адлер не испытывал особого удовлетворения. Прибыв в Пекин, он понял, что время работает против него. Его самолет совершил посадку, как оказалось, вечером субботы - опять сдвиг из-за часовых поясов, - и ему сообщили, что руководители основных министерств уехали за город. Тем самым намеренно подчеркивалась незначительность воздушного столкновения над Тайваньским проливом. Хозяева и ему советовали воспользоваться возможностью как следует отдохнуть после продолжительного перелета перед серьезными переговорами. Во всяком случае так ему было сказано.
      - Встреча с вами доставляет нам большое удовольствие, - сказал министр иностранных дел КНР, пожимая руку Адлеру и приглашая его в своей кабинет. Там уже сидел один человек. - Вы знакомы с Чанг Хансаном?
      - Нет. Как поживаете, господин министр? - произнес Адлер, пожимая руку Чанга. Значит, вот как он выглядит.
      Участники переговоров заняли свои места. Американскую сторону представлял один Адлер. Со стороны Китайской Народной Республики кроме двух министров присутствовала переводчица, молодая женщина чуть старше тридцати.
      - Вас не слишком утомил столь длительный перелет? - вежливо поинтересовался министр иностранных дел.
      - Мне всегда приятно прилетать в вашу страну, хотя перелет действительно оказался слишком утомительным, - признался Адлер.
      - Путешествие утомляюще действует на человеческое тело, а тело не может не оказывать влияния на мышление. Надеюсь, у вас было время отдохнуть и прийти в себя, - продолжал министр иностранных дел, - чтобы посторонние обстоятельства не влияли на обсуждение важных вопросов, особенно в острые моменты.
      - Я отлично отдохнул, - заверил Адлер. Он хорошо выспался. Единственное, что мешало, это желание понять по ощущениям своего организма, в каком часовом поясе он оказался. - Что делать - в интересах мира и стабильности иногда приходится идти на жертвы.
      - Вы совершенно правы.
      - Господин министр, моя страна обеспокоена злополучными событиями, происшедшими на прошлой неделе.
      - И почему эти бандиты пошли на такую провокацию? - задал риторический вопрос китайский министр иностранных дел. - Наши вооруженные силы всего лишь заняты учениями. А они сбили два наших самолета. Экипажи погибли. Остались осиротевшие семьи. Все это очень печально, но, надеюсь, вы обратили внимание, что Китайская Народная Республика не предприняла ответных мер.
      - Мы обратили на это внимание и должным образом оценили позицию вашего правительства.
      - Бандиты первыми выпустили свои ракеты в наши самолеты. Это вам тоже известно.
      - Этот вопрос нуждается в дополнительном изучении. Одна из причин, почему я прилетел сюда, заключается в нашем желании выяснить некоторые обстоятельства случившегося, - ответил Адлер.
      - А-а.
      Неужели он их удивил? - подумал государственный секретарь. Подобные переговоры напоминали игру в покер, с той разницей, что вы при этом не знали настоящей ценности карт, уже имевшихся у вас на руках. "Флеш" по-прежнему оставался старше "стрейта", однако вся комбинация зависела от последней карты, которая была неизвестна даже самому хозяину. Тут он солгал, но даже если противная сторона и подозревала его во лжи, они все-таки не могли быть уверены в этом наверняка, и именно это и влияло на игру. Если они думают, что он знает, то дадут один ответ. Если решат, что ему это не известно, ответ будет другим. В данном случав они считают, что он знает правду о происшедшем, но не уверены в этом. Он только что сказал им нечто иное, и это могло быть как правдой, так и ложью. У тебя преимущество, Америка. Возможные варианты Адлер обдумывал на протяжении всего долгого перелета.
      - Вы публично заявили, что первой открыла огонь другая сторона. Вы уверены в этом?
      - Абсолютно, - заверил его министр иностранных дел.
      - Извините меня, но что, если ракета была выпущена одним из ваших погибших летчиков? Как мы узнаем правду в этом случае?
      - Наши летчики имели строгое предписание открывать огонь только при самообороне.
      - Это действительно разумное и мудрое предостережение для ваших пилотов. Однако в пылу боя - если не боя, то при накалившейся ситуации, - случаются ошибки. Известно, что пилоты нередко способны на импульсивные поступки, особенно молодые и горячие.
      - А разве то же самое не относится и к другой стороне? - поднял брови китайский министр.
      - Несомненно, - согласился Адлер. - В этом и заключается трудность, не так ли? Вот почему, - продолжал он, - такие люди, как мы, должны принять меры, чтобы исключить подобные инциденты.
      - Но они постоянно провоцируют нас. Они рассчитывают завоевать ваше расположение, и нас беспокоит, что они могут тут преуспеть.
      - Простите?
      - Ваш президент Райан говорил о двух Китаях. Но ведь существует только один Китай. Мне казалось, государственный секретарь Адлер, что это уже давно решенная проблема.
      - Президент допустил всего лишь семантическую оговорку, это лингвистический нюанс, - махнул рукой Адлер, делая вид, что не считает серьезным замечание министра. - У президента немало достоинств, но он еще не успел овладеть тонкостями дипломатического языка, а репортеру хватило ума сделать из мухи слона. Не следует придавать этому значения. В нашей политике по отношению к этому региону не произошло никаких перемен. - Адлер намеренно сказал "не произошло" вместо "не происходит". Иногда он думал, что мог бы заработать большие деньги на составлении страховых полисов.
      - Подобные лингвистические ошибки могут рассматриваться совсем иначе, ответил министр иностранных дел.
      - Разве я не достаточно ясно выразил позицию Америки по этому вопросу? Вы не можете не вспомнить, что в тот момент президент отвечал на вопрос, связанный с исключительно неприятным инцидентом, при котором погибли наши граждане, и он, стараясь сформулировать свой ответ, употребил слова, которые в нашем языке имеют одно значение, а в вашем другое. - Все идет намного легче, чем он предполагал, подумал госсекретарь.
      - При катастрофе погибли и граждане КНР.
      Адлер заметил, что Чанг, внимательно слушая, пока не произнес ни слова. На Западе это означало бы, что он всего лишь советник, технический помощник, который находится здесь, чтобы помочь своему министру при толковании сложного вопроса или буквы закона. Государственный секретарь не был уверен, что это правило принято и на Востоке. Скорее наоборот. Если Чанг был тем, за кого его принимал американец, если он так мудр и проницателен, что догадывается о мыслях американца по этому вопросу, то какого черта он делает здесь?
      - Как и граждане других стран, бессмысленно и трагично. Надеюсь вы понимаете, что наш президент относится к этому очень серьезно.
      - Разумеется, и я сожалею, что не сказал ранее о том, какой ужас мы испытали, услышав о нападении на его дочь. Надеюсь, вы передадите президенту Райану наше негодование по поводу столь бесчеловечного поступка и позволите выразить самое глубокое удовлетворение, что его дочь не пострадала.
      - От имени президента примите благодарность за выраженное сочувствие, я непременно передам ему ваши добрые слова. - Уже дважды министр иностранных дел уклонился от прямого ответа. Теперь у Адлера появилась возможность перейти к делу. Он напомнил себе, что его собеседники считают себя умнее и проницательнее всех остальных. - Мой президент весьма сентиментальный человек, - признался государственный секретарь. - Это свойственно всем американцам. Более того, он считает своим долгом защищать всех американских граждан.
      - Тогда вам нужно вести переговоры с мятежниками на Тайване. По нашему мнению, это они уничтожили авиалайнер.
      - Но почему они так поступили? - Адлер сделал вид, что не обратил внимания на крайне любопытные слова министра. Неужели это просто оговорка? Вести переговоры с Тайванем? И министр КНР сам предлагает ему пойти на такой шаг?
      - Несомненно, для того чтобы разжечь страсти вокруг этого инцидента. Привлечь внимание вашего президента, сыграть на его человеческих чувствах. Запутать истинные отношения, существующие между Китайской Народной Республикой и ее мятежной провинцией.
      - Вы действительно так считаете?
      - Да, конечно, - заверил Адлера китайский министр. - Мы не хотим войны. Война - это напрасная трата людских и материальных ресурсов, а перед нашей страной стоят более важные задачи. Проблема Тайваня будет со временем решена. Конечно, если в это не вмешается Америка, - добавил он.
      - Я уже сказал вам, господин министр, что наша политика осталась неизменной. Мы хотим одного - чтобы были восстановлены мир и стабильность в регионе. - Адлер намеренно подчеркнул важность сохранения статус-кво в течение неопределенного времени, что явно не входило в планы Китайской Народной Республики.
      - Тогда вопрос согласован.
      - Вы не будете возражать против присутствия в регионе наших военно-морских сил?
      Министр иностранных дел вздохнул.
      - Океан свободен для мореплавания. Мы не собираемся отдавать приказы Соединенным Штатам Америки, равно как вы не вправе отдавать приказы Китайской Народной Республике. Передвижение вашей эскадры создает впечатление, будто вы намерены оказать воздействие на развитие событий в нашем регионе, и мы будем вынуждены для проформы выразить свою точку зрения на это. Однако в интересах мира, - продолжал он голосом, который одновременно отражал терпение и усталость, - мы не будем настаивать на удовлетворении наших требований, особенно если присутствие американского флота убедит мятежников прекратить свои глупые провокации.
      - В интересах снижения напряженности было бы неплохо знать, когда вы намерены закончить учения своего флота. Это было бы истолковано как дружественный жест.
      - Наши весенние маневры будут продолжены. Они никому не угрожают, и усиление вашего морского присутствия наглядно продемонстрирует это. Мы не просим, чтобы вы верили нашим словам. Пусть наши дела говорят за себя. Было бы также неплохо, если бы флот нашей мятежной провинции тоже снизил уровень своей активности. Может быть, вы постараетесь убедить их?
      Адлер понял, что повторное предложение вступить в контакт с Тайбэем не является случайным.
      - Если вы просите нас об этом, я буду рад прибавить свой голос и голос Соединенных Штатов к усилиям, направленным на достижение мира.
      - Мы высоко ценим посредничество Соединенных Штатов и надеемся, что вы сыграете положительную роль в урегулировании этого трагического инцидента, при котором потеряно столько невинных жизней.
      Адлер непроизвольно зевнул.
      - Простите меня, - поспешно извинился он.
      - Продолжительные перелеты весьма утомительны, не правда ли? - Эти слова прозвучали из уст Чанга. Это было первое, что он произнес за все время переговоров.
      - Действительно, - согласился Адлер. - Позвольте мне проконсультироваться с моим правительством. Думаю, наш ответ на ваше предложение будет положительным.
      - Отлично, - кивнул министр иностранных дел. - Мы не хотим, чтобы участие Соединенных Штатов в подобных переговорах превратилось в прецедент, и надеюсь, что вы понимаете это, но ввиду особых обстоятельств мы будем благодарны за вашу посредническую роль.
      - Утром я сообщу вам ответ президента, - пообещал Адлер, поднимаясь из-за стола. - Извините, что я задержал вас так поздно.
      - Таков наш долг, нам всем приходится подчинять ему свои личные интересы.
      Скотт Адлер ушел, пытаясь понять смысл поразительного откровения, услышанного им. Он так и не понял, кто стал победителем в этой карточной игре, а затем сознался себе, что даже не знает, во что они играли. Переговоры прошли совсем не так, как он предполагал. Похоже, он выиграл, причем выиграл с удивительной легкостью. Его собеседники пошли на гораздо большие уступки, чем это сделал бы на их месте он сам.
      Кое-кто называл это "журналистикой чековой книжки", тут не было ничего нового, и к тому же на рабочем уровне такая практика оказалась не столь и дорогой. У всякого маститого репортера есть список лиц, к которым он может обратиться за сведениями и которые за скромное вознаграждение готовы проверить ту или иную информацию. В том, чтобы обратиться с просьбой к приятелю, не было ничего противозаконного, по крайней мере внешне. Сведения, которые требовались репортерам, редко являлись секретными, а в данном случае это была информация, открытая для общественности, просто воскресенье было нерабочим днем и, чтобы выполнить просьбу репортера, чиновнику пришлось оторваться от семейных дел.
      Служащий, занимавший не слишком видное положение в государственном департаменте штата Мэриленд, направился к своему офису в Балтиморе. Воспользовавшись, как обычно, электронной карточкой, он въехал на стоянку и вошел в помещение. Пришлось отпереть несколько дверей, прежде чем он оказался в пахнущем плесенью архиве. Там он нашел нужный шкаф, выдвинул ящик и достал папку. Оставив закладку, чтобы вернуть папку на прежнее место, он меньше чем за минуту на ближайшем ксероксе снял копии всех документов и снова положил папку в ящик. После этого чиновник вернулся к автомобилю и отправился домой. Поскольку ему довольно часто приходилось заниматься такими делами, дома у него стоял персональный телефакс, так что уже через десять минут документы были отправлены адресату. Пройдя в кухню, служащий бросил копии в мусорную корзину. За это он получит пятьсот долларов - больше, чем получил бы в рабочий день, потому что ему пришлось прервать свой уик-энд.
      ***
      Джон Пламер принялся за чтение документов еще до того, как последний лист выполз из факсимильного аппарата. Действительно, Райан Джон Патрик основал холдинговую корпорацию в то самое время, о котором говорил Хольцман. Контроль над корпорацией через четыре дня (из-за того, что два дня пришлись на уик-энд) перешел к Кэрол Циммер, и теперь этой корпорации принадлежал магазин "7-одиннадцать" в южном Мэриленде. В состав совета директоров корпорации вошли Циммер Лоренс, Циммер Алиса и еще один ребенок. У всех держателей акций была одинаковая фамилия. Пламер узнал подпись Райана на документах передачи акций новым собственникам. Юридическими формальностями занималась крупная и известная вашингтонская фирма, Пламеру было знакомо ее название. Были проведены некоторые изощренные, но совершенно законные мероприятия для того, чтобы корпорация перешла к семье Циммеров без уплаты налогов. Больше никаких документов, касающихся права собственности на магазин "7-одиннадцать", не было, да они и не требовались.
      В распоряжении Пламера имелись и другие материалы. Он был знаком с регистратором в Массачусетсом технологическом институте и еще вчера узнал от него, тоже посредством факса, что все расходы за обучение и проживание Питера Циммера оплачиваются частным фондом, причем чеки были подписаны одним из партнеров той же юридической фирмы, которая занималась покупкой магазина для семьи Циммеров. Пламер получил даже копию личного дела студента, завершающего обучение в институте. И тут Хольцман был прав. Питер Циммер занимался компьютерными исследованиями и по окончании института продолжит их там же в Массачусетсе, в лаборатории программного обеспечения. Если не считать посредственных оценок по литературе на первом курсе - даже в Массачусетсом технологическом считали необходимым, чтобы студенты получили всестороннее образование, но, по-видимому, Питер Циммер не проявлял интереса к поэзии, - по всем остальным предметам у него были отличные оценки.
      - Значит, это правда. - Пламер откинулся на спинку своего вращающегося кресла и снова почувствовал болезненный укол совести. "Почему я должен доверять вам? Вы ведь репортеры", - повторил он про себя горькие слова Лоренса.
      Проблема заключалась в том, что в его профессии существовали темы, о которых никогда не говорят, подобно тому как богатые люди никогда не жалуются на высокие налоги, которые им приходится платить. Еще в шестидесятые годы человек по имени Салливан подал в суд на "Нью-Йорк тайме", обвинив газету в дискредитации его честного имени, и сумел доказать, что газета допустила неточности в своих комментариях. Однако адвокаты "Нью-Йорк тайме" привели свои доводы, и суд согласился с ними, что при отсутствии заранее обдуманного преступного намерения допущенная ошибка не заслуживает наказания. Суд вынес также решение, что знакомить общественность с тем, что происходит в стране, важнее, чем с интересами отдельного человека. Таким образом появилась теоретическая возможность привлекать к суду средства массовой информации, и время от времени люди обращались в суд с исками о диффамации. Случалось, они даже выигрывали процессы, однако не чаще, чем баскетбольная команда провинциального колледжа одерживала верх над Пенсильванским университетом.
      Пламер понимал, что решение суда по делу Салливана было необходимым. Первая поправка к Конституции гарантировала свободу прессы. Причина этого заключалась в том, что пресса являлась главным и во многих случаях единственным гарантом свободы. Людям свойственно лгать. Особенно это относилось к тем, кто занимали ответственные должности в правительстве, но часто лгали и другие. Вот почему задача прессы заключалась в том, чтобы знакомить общественность с правдивыми фактами, дабы она сама могла делать выводы.
      Однако в решении Верховного суда имелось и слабое место. Средства массовой информации способны были уничтожить человека, разрушить его карьеру, лишить средств к существованию. В соответствии с американским законодательством можно было опротестовать почти любое ошибочное решение, но репортеры пользовались такой защитой, которую можно сравнить лишь с королевской неприкосновенностью. По сути деятельность репортера стояла выше закона. Да и на практике прилагались максимальные усилия, чтобы все оставалось по-прежнему. Признание ; ошибки было не только юридическим faux pas <"Ложный шаг", опрометчивый поступок, оплошность (франц.).>, за что пришлось бы выплачивать деньги, но также ослабило бы доверие публики к профессии репортера. Вот потому-то журналистская братия никогда не признавала допущенных ошибок, если была хотя бы малейшая возможность сделать это, а когда все-таки им приходилось идти на попятный, опровержение почти никогда не помещалось на столь же видном месте, как и первоначальное ошибочное утверждение. С помощью адвокатов, точно знавших высоту крепостных стен, которые они защищали, опровержению старались придать минимальную выразительность. Случались исключения, но тогда все понимали, что они значили.
      За свою длительную журналистскую карьеру Пламер был свидетелем многих перемен, происшедших в его профессии. В нее было привнесено излишнее высокомерие и недостаточное понимание того, что общественность, которой должны служить репортеры, больше не доверяет им. Это глубоко ранило Пламера. Он полагал, что заслуживает доверия публики, считал себя последователем Эда Марроу <Эдуард Роско Марроу (1908 - 1965) - популярнейший американский радиои тележурналист и комментатор.>, голосу которого верила вся Америка. Именно такой должна быть профессия репортера. Однако; она утратила свою убедительность, потому что на нее нельзя оказывать давление извне, и репортерам не станут доверять до тех пор, пока они будут подчинять свое перо политическим интересам и не начнут снова следовать лишь голосу собственной совести. Репортеры критиковали все остальные профессии - медицину, юриспруденцию, политику - за то, что их представители нарушали профессиональную этику, и в то же время не позволяли никому критиковать такие же нарушения, совершенные ими самими. "Делай так, как я говорю, а не так, как я сам делаю", - такую фразу нельзя сказать уже шестилетнему малышу, однако подобная позиция стала типичной среди взрослых. А если это усугубится, что тогда?
      Пламер задумался над положением, в котором оказался. Он мог бросить телевидение в любой момент. Колумбийский университет неоднократно приглашал его занять должность профессора, читать курс "Журналистика и профессиональная этика", потому что его голосу привыкли верить. Это был голос честного журналиста, разумный и рассудительный. Голос старого журналиста, подумал он. Может быть, это будет его последний честный поступок?
      Но в основе всего лежала по сути дела человеческая совесть, убеждения, которые внушили ему давно умершие родители и учителя, имена которых он забыл. Если он хочет оставаться верным своей профессии, он не должен изменять ее основам, которые сводились к короткой фразе: говорить правду и не думать о последствиях. Пламер поднял телефонную трубку.
      - Хольцман слушает, - отозвался репортер, потому что это была служебная линия в его доме в Джорджтауне.
      - Это Пламер. Я проверил кое-что. Похоже, ты прав.
      - И что дальше, Джон?
      - Я должен сделать это сам. Ты получишь эксклюзивные права на публикацию в печати.
      - Это щедро с твоей стороны, Джон. Спасибо, - поблагодарил Боб.
      - Но я по-прежнему считаю, что Райану недостает активности как президенту, - добавил Пламер. Создается впечатление, будто он оправдывается, подумал Хольцман. Впрочем, в этом есть смысл. Пламер не мог позволить себе, чтобы создалось впечатление, будто он делает это с целью втереться в доверие к президенту.
      - Ты ведь знаешь, что речь идет не об этом. Вот почему я и решил тогда поговорить с тобой. Когда ты сделаешь это? - спросил Боб Хольцман.
      - Завтра вечером, в прямом эфире.
      - Может быть, нам с тобой стоит посидеть и вместе набросать черновик статьи? Для "Вашингтон пост" это будет сенсацией. Ты не хочешь стать соавтором?
      - Боюсь, что завтра вечером мне скорее всего придется искать себе другую работу, - грустно усмехнулся Пламер. - Ну хорошо, договорились.
      ***
      - Так что же это значит? - спросил Джек.
      - Они согласны со всеми нашими действиями. У меня создалось впечатление, что они едва ли не приветствуют появление авианосца в их регионе. Они попросили, чтобы я занялся челночной дипломатией между Пекином и Тайбэем...
      - Они не возражают, чтобы ты вылетал в Тайбэй непосредственно из Пекина? изумился президент. Ведь подобные прямые рейсы придадут легитимность правительству Китайской Республики. В соответствии с дипломатическим протоколом, государственный чиновник в ранге министра может поступать таким образом лишь в том случае, если речь идет о столицах суверенных государств. Менее значительные разногласия улаживались "послами по особым поручениям", которые могли обладать такими же полномочиями, но по статусу никак не соответствовали чиновникам министерского ранга.
      - Да, меня это тоже удивило. - Адлер говорил с президентом по кодированному каналу. - Далее, они не подняли шума по поводу твоей оплошности, когда на пресс-конференции ты упомянул о существовании двух Китаев. Со стороны министра иностранных дел последовало формальное возражение, но этим все и ограничилось. Для людей, представляющих страну, самолеты которой только что сбили авиалайнер с двумя сотнями пассажиров на борту, они вели себя на удивление спокойно.
      - Как относительно морских учений?
      - Учения будут продолжены, и они практически пригласили нас наблюдать за их ходом.
      Адмирал Джексон слышал разговор, так как голос Адлера звучал из динамика.
      - Господин государственный секретарь? Это Робби Джексон.
      - Слушаю вас, адмирал.
      - Они вызвали кризис в регионе, мы перевели туда авианосец, а теперь они заявляют, что рады нашему присутствию. Я правильно понял вас?
      - Совершенно верно. Они не знают, что нам все известно - по крайней мере я так считаю, - но у меня создалось впечатление, что для них это не имеет особого значения.
      - Здесь что-то не так, - тут же отозвался начальник оперативного управления. - За этим скрывается нечто исключительно важное.
      - Адмирал, мне кажется, вы правы.
      - Что ты собираешься предпринять дальше? - спросил Джек.
      - Думаю, мне придется лететь в Тайбэй. Могу ли я уклониться, раз они предложили это?
      - Согласен. Держи меня в курсе событий, Скотт.
      - Понял, господин президент. - Связь отключилась.
      - Джек... Нет, господин президент, я вижу, как перед нами зажегся красный предупредительный фонарь и что-то подозрительно яркий, его вспышки вызывают у меня самые мрачные опасения.
      Райан поморщился.
      - А мне завтра придется заняться политическими проблемами, Робби. Вылетаю... - он посмотрел на расписание, - из Белого дома в шесть пятьдесят, выступление в Нашвилле в восемь тридцать. Нам нужно как можно быстрее сделать оценку создавшейся ситуации. Проклятье. Адлер на Дальнем Востоке, я в поездке по стране, а Бену Гудли пока недостает опыта. Прошу тебя, займись этим ты, Робби. Если возникнут оперативные проблемы, это все равно сфера твоей компетенции. Привлеки обоих Фоули. Арни займется политическими проблемами. Нам понадобится хороший эксперт по Китаю из Госдепа...
      ***
      Адлер, которого разместили в аппартаментах для особо важных гостей в посольстве США, укладывался спать. Он еще раз прочитал свои записи, пытаясь разобраться в загадочных высказываниях китайского министра иностранных дел. Всем свойственно ошибаться - независимо от положения в обществе. Широко распространенное убеждение, что высокопоставленные чиновники отличаются особой мудростью и никогда не совершают ошибок, далеко не соответствует истине. Они допускают промахи, оговариваются, им нравится казаться умнее, чем это на самом деле.
      "Продолжительные перелеты весьма утомительны, не правда ли?" - сказал Чанг. Это были его единственные слова. Почему он произнес именно их и именно в тот момент? Смысл фразы Чанга был настолько очевиден, что он тогда сразу не понял его.
      ***
      - Бедфорд Форрест <Нейтан Бедфорд Форрест (1821-1877) - американский генерал, воевавший на стороне Конфедерации южных штатов в Гражданской войне 1861-1865 гг.>, а? - Диггз намазал горчицей свой "хот дог".
      - Лучший кавалерийский офицер, служивший в нашей армии, - подтвердил Эддингтон.
      - Извините меня, профессор, что я не разделяю вашего энтузиазма по отношению к этому джентльмену, - заметил генерал. - В конце концов именно этот сукин сын основал ку-клукс-клан.
      - Я никогда не утверждал, что он обладал широким политическим кругозором, сэр, и не собираюсь защищать его личные взгляды, но если у нас был офицер, командовавший кавалерией лучше его, имя такового мне неизвестно, - ответил Эддингтон.
      - Он прав, - был вынужден признать Хэмм.
      - Стюарта<Джеймс Юэлл Браун Стюарт (1833-1864) - американский генерал, командующий кавалерией Конфедерации южных штатов в Гражданской войне 1861-1865 гг.> переоценивали, он часто не проявлял должного терпения, но ему чертовски везло. Нейтан знал, как принимать решения на ходу, и черт меня побери, если он допускал много серьезных ошибок. Боюсь, это перевешивает его недостатки.
      Обсуждение проблем военной истории среди старших армейских офицеров могло продолжаться часами, подобно вот этому разговору, и проходило со знанием дела, на уровне, не уступающем университетским семинарам. Диггз пришел, чтобы поговорить с Хэммом, и оказался втянутым в очередную дискуссию о Гражданской войне. Очередную? - подумал Диггз. Нет, Гражданская война обсуждалась уже несчетное число раз.
      - А как относительно Грирсона? - спросил Диггз.
      - Его глубокий рейд был проведен просто идеально, однако вспомните, это ведь не он задумал его. Вообще-то, на мой взгляд, лучше всего он проявил себя в качестве командира Десятого полка.
      - Вот теперь я согласен с вами, доктор Эддингтон.
      - Видите, как зажглись глаза у босса. Вы ведь...
      - Ну конечно! Ведь еще до недавнего времени вы командовали этим полком. Готовьсь - и вперед! - добавил полковник Национальной гвардии Каролины.
      - Вы даже знаете наш полковой клич? - удивился Диггз. Может быть, этот профессор действительно серьезный историк, хотя и восхищается этим расистским убийцей, подумал генерал.
      - Грирсон создал этот полк с нуля, главным образом из неграмотных солдат. Ему пришлось едва ли не самому готовить своих сержантов, на них взваливали самую неблагодарную службу на Юго-западе, но именно они победили апачей, однако о них сняли всего лишь один-единственный кинофильм. Прежде чем уйти на покой, я собираюсь написать о них книгу. Грирсон был нашим первым настоящим бойцом, способным воевать в пустыне, и он умел принимать решения, когда положение казалось безвыходным. Он разбирался в тактике глубоких рейдов, знал, как выбрать место для сражения, и если занимал позицию, то никогда уже не отступал с нее. Я рад, что это славное полковое знамя снова вернулось в армию.
      - Полковник Эддингтон, прошу извинить меня за все, что я думал о вас. Диггз торжественно, словно бокал, поднял банку пива. - Такова задача кавалерии в прошлом и механизированных частей сегодня.
      Глава 46
      Вспышка эпидемии
      Было бы проще вернуться обратно утром в понедельник, но в этом случае пришлось бы слишком рано поднимать детей. К тому же Джеку младшему и Салли нужно было готовиться к контрольным, да и жизнь Кэтлин нуждалась в переменах. Пребывание в Кэмп-Дэвиде настолько отличалось от жизни в Белом доме, что возвращение в Вашингтон походило на конец каникул, и детям пришлось заново приспосабливаться к прежнему образу жизни. Как только в иллюминаторах заходящего на посадку вертолета показались очертания Белого дома, настроение резко изменилось. Оказалось, что заметно усилена охрана. Агентов Секретной службы вокруг особняка главы исполнительной власти поприбавилось, и это тоже послужило напоминанием о том, каким мрачным был этот дом и жизнь, которую придется в нем вести. Первым из вертолета вышел Райан. Он отсалютовал морскому пехотинцу, стоявшему у трапа, и посмотрел на южный фасад Белого дома, Вид его разительно отличался от уюта и сельского комфорта Кэмп-Дэвида. Добро пожаловать снова в реальность, подумал он, Убедившись, что семья вошла внутрь дома и находится в безопасности, президент направился в свой кабинет.