Том КЛЭНСИ
      СЛОВО ПРЕЗИДЕНТА
      ТОМ II
      Глава 21
      Взаимоотношения
      Патрик О'Дей женился уже в зрелом возрасте и стал вдовцом после неожиданного и жестокого несчастья, разрушившего его счастливую семейную жизнь, которая длилась всего шестнадцать месяцев. Его жена Дебора служила агентом ФБР и работала в исследовательском отделе. Она была судебно-медицинским экспертом, и потому ей приходилось постоянно выезжать в командировки. И вот однажды вечером по пути в Колорадо-Спрингс ее самолет врезался в землю по причинам, которые так и не удалось установить. Это была ее первая командировка после родов, и она оставила мужу дочку Меган четырнадцати недель отроду.
      Сейчас Меган было два с половиной года, и инспектор О'Дей все еще не решил, что сказать ей об исчезновении матери. У него были видеокассеты и фотографии, но разве он мог указать пальцем на квадратик фотобумаги или синий экран и сказать дочери:
      "Вот это мама"? А вдруг она подумает, что вся жизнь является чем-то искусственным? Как это подействует на ее развитие? Это были вопросы в жизни человека, работа которого заключалась в том, чтобы все время находить ответы. Отцовство, навязанное ему судьбой, заставило его еще больше полюбить свою дочь, и это на вершине профессиональной карьеры, в течение которой он шесть раз решал исход попыток киднэппинга. Огромный мужчина ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести фунтов, подтянутый, из одних мускулов и сухожилий, он послушно сбрил усы а ля Сапата <Эмилиано Сапата (1879-1919) - руководитель крестьянского движения в Мексиканской революции 1910 - 1917 гг.> по требованию руководства ФБР, но, будучи самым крутым из крутых агентов, так любил свою маленькую дочь, что его коллеги, знай они об этом, хихикали бы за его спиной. У девочки были светлые длинные волосы, похожие на шелк, и каждое утро он расчесывал их, после того как надевал на нее яркую детскую одежду и помогал зашнуровать крошечные кроссовки. Меган папа казался огромным защитником-медведем, который возвышался над ней, уходя головой в голубое небо, и подхватывал с пола, чтобы она могла обнять его за шею, с такой силой, словно ее уносила ракета.
      - Ой! - воскликнул отец. - Ты едва меня не задушила!
      - Очень больно? - спросила Меган с притворной тревогой. Все это было частью их утреннего ритуала.
      - На этот раз не очень, - улыбнулся отец. Он опустил ее на пол, вывел из дома и открыл дверцу своего замызганного пикапа. Там он усадил ее в детское креслице, прикрепленное к спинке сидения, тщательно пристегнул ремни и рядом положил коробку с ее ланчем и одеяльцем. Часы показывали половину седьмого. Сегодня они ехали в новый детский сад. О'Дей не мог отправиться в путь, не посмотрев на Меган, крошечную копию своей матери, отчего всякий раз кусал губы, закрывал глаза и качал головой, снова и снова пытаясь понять, почему "Боинг-737" внезапно накренился и рухнул на землю с его женой в кресле 18-F.
      Новый детский сад удобно располагался по пути на службу, и его настоятельно рекомендовали соседи, которые оставляли там своих мальчиков-близнецов. О'Дей повернул на Ритчи-хайуэй и поставил пикап напротив кафе "7-одиннадцать", чтобы купить там пинту кофе, который он выпьет уже по пути в Вашингтон, на шоссе 50. Значит, название детского сада "Гигантские шаги" - совсем неплохо.
      Чертовски трудный способ зарабатывать на жизнь, подумал Пэт, выходя из машины. Марлен Даггетт каждое утро приезжает к шести утра, чтобы принять детей чиновников, едущих в Вашингтон. А сегодня она даже вышла навстречу, чтобы приветствовать новую гостью.
      - Здравствуйте, мистер О'Дей! Это и есть Меган?! - воскликнула воспитательница с поразительным для столь раннего часа энтузиазмом. Девочка недоверчиво взглянула на нее, посмотрела на отца и тут же повернулась, увидев нечто особенное.
      - Видишь, его тоже зовут Меган. Это твой медвежонок, и он ждал тебя весь день.
      - О-о! - Девочка схватила мохнатого коричневого медвежонка и прижала к себе. - Здравствуй!
      Миссис Даггетт посмотрела на агента ФБР с выражением, которое гласило: "Это действует неизменно".
      - Вы привезли то, о чем мы говорили?
      - Вот они, мэм, - сказал О'Дей, передавая ей бланки, которые заполнил накануне. У Меган не было никаких медицинских противопоказаний, никакой аллергии к лекарствам, молоку или пище; да, говорилось в документах, в случае крайней необходимости вы можете отвезти ее в местную больницу; здесь же приводился служебный номер телефона и адрес, номер пейджера, телефонные номера его родителей и родителей Деборы, которые были отличными бабушкой и дедушкой. Действительно, садик "Гигантские шаги" был очень хорошо организованным детским учреждением. Насколько хорошо организованным, О'Дей не знал, потому что миссис Даггетт обещала никому этого не говорить. Не знал он и того, что Секретная служба произвела его проверку.
      - Ну что ж, мисс Меган, думаю, пришло время поиграть и познакомиться с другими детьми. - Воспитательница посмотрела на инспектора ФБР. - Не беспокойтесь, все будет хорошо.
      О'Дей вернулся к своему пикапу, испытывая сердечную боль - это случалось всегда, когда он оставлял свою дочь - неважно где и неважно когда, - и пересек шоссе, чтобы зайти в "7-одиннадцать" за пинтой кофе. В девять часов у него было запланировано совещание, на котором предполагалось обсудить дальнейшие детали расследования авиакатастрофы - оставалось лишь подвести последние итоги, - а потом предстоял скучный рабочий день, единственным преимуществом которого было то, что он сможет вовремя заехать за дочерью. Через сорок минут он въехал на стоянку штаб-квартиры ФБР на Десятой улице и Пенсильвания-авеню. Его должность инспектора по особым поручениям давала право на закрепленное за ним здесь место. Это утро он начнет со стрельбища, которое находилось в подвале огромного здания.
      Еще будучи бойскаутом, Пэт О'Дей проявил себя великолепным стрелком, а теперь стал еще и "старшим инструктором по стрельбе" для сотрудников нескольких полевых отделений ФБР. Это означало, что руководители этих отделений приглашали его контролировать стрелковую подготовку остальных агентов, всегда составляющую важную часть подготовки полицейских, хотя мало кому из них приходилось стрелять на поражение из табельных пистолетов.
      В это время дня стрельбище редко бывало занято - он приехал в 7.25, - и инспектор выбрал две коробки патронов с пулями, имеющими полые головки, для своего тяжелого пистолета "Смит-Вессон 1076" десятимиллилиметрового калибра, взял две обычные мишени типа "Q" и пару предохранительных наушников. Мишень представляла собой обычную белую картонную панель с нанесенными на нее очертаниями человеческого тела. Очертания были очень грубыми и походили на большую молочную флягу, а примерно в том месте, где у человека располагается сердце, красовалась буква "Q". Он прицепил металлической прищепкой первую мишень к тросу, ведущему в дальнюю часть тира, установил расстояние в тридцать футов и нажал на кнопку. Мишень, удаляясь, заскользила по тросу, а О'Дей отбросил все мысли о предстоящей стрельбе, переключившись на спортивную страницу газеты и новый стартовый состав бейсбольной команды "Ориолес", которая находилась сейчас в весеннем тренировочном лагере. Мишень остановилась на расстоянии тридцати футов и повернулась к инструктору ребром, став почти невидимой. Она будет автоматически поворачиваться к стрелку на несколько секунд, которые можно запрограммировать, но О'Дей не глядя нажал на кнопку, так что не знал, как долго мишень останется повернутой в его сторону. Теперь его мысли изменились. Там, в конце тира, стоит преступник. Настоящий преступник. Осужденный уже несколько раз, он совершил новое преступление, теперь его выследили и загнали в угол. По его словам, переданным полиции осведомителями, он поклялся, что больше никогда не вернется в тюрьму. За свою долгую карьеру инспектор О'Дей не раз слышал подобные заявления и всегда, если это было возможно, предоставлял преступникам возможность сдержать данную ими клятву. Однако все они не выдерживали, бросали оружие, мочились в штаны и даже плакали, когда оказывались перед лицом настоящей опасности вместо воображаемой, о которой так просто говорить за кружкой пива в баре. Только не на этот раз. Сейчас перед ним преступник, действительно собирающийся сдержать слово. Он захватил ребенка в качестве заложника. Может быть, даже Меган, его маленькую девочку. При этой мысли глаза Пэта сузились. В кинофильмах преступник требовал от полицейского, чтобы тот бросил оружие, но в этом случае можно было гарантировать, что дело кончится мертвым полицейским и мертвым заложником, поэтому в реальной жизни с преступником начинали переговоры. Ты стараешься говорить спокойно и рассудительно, ждешь момента, когда он на мгновение ослабит бдительность и дуло пистолета чуть опустится, отойдя от головы заложника. На это могут потребоваться часы, но рано или поздно...
      Таймер щелкнул, и мишень повернулась к инспектору. Правая рука О'Дея молнией метнулась к пистолету и выхватила его из кобуры. Одновременно правая нога сделала шаг назад, поворот и наклон, левая рука обхватывает правую, сжимая рукоятку пистолета, когда он еще на полпути к положению для стрельбы. Его глаза увидели мушку в тот самый миг, когда она поравнялась с головой цели, и тут же указательный палец дважды нажал на спусковой крючок с такой быстротой, что вылетевшие гильзы оказались в воздухе одновременно. На профессиональном жаргоне это называлось "двойным ударом", О'Дей практиковался в нем много лет, и вот теперь звуки двух выстрелов почти слились в один, двойное эхо едва успело отразиться от стальной задней стенки, когда латунные гильзы со звоном упали на бетонный пол. Но в голове мишени появились два отверстия, совсем рядом, чуть выше того места, где у человека должна быть переносица. Мишень снова повернулась ребром, предоставив О'Дею меньше секунды для стрельбы. Казалось, тело преступника рухнуло на пол. Вот так.
      - Молодец, Текс, ты прикончил его. Инспектор повернулся, услышав знакомый голос, разрушивший его фантастический мир.
      - Доброе утро, директор.
      - Привет, Пэт. - Мюррей зевнул, в левой руке он держал предохранительные наушники. - Чертовски быстро. Отрабатываешь сценарий освобождения заложника?
      - Я всегда стараюсь исходить из худшей ситуации.
      - Значит, твоя маленькая девочка, - кивнул Мюррей. Так поступали все агенты ФБР - образ заложника должен быть особенно важным в их воображении. Ну хорошо, ты прикончил его. А теперь покажи снова, - приказал директор. Ему хотелось понаблюдать за техникой О'Дея, потому что всегда есть чему поучиться. После второй серии выстрелов во лбу мишени оказалось одно - на первый взгляд широкое отверстие, куда попали обе пули. Действия инспектора показались Мюррею весьма впечатляющими, хотя он и сам считался отличным стрелком. - Пожалуй, мне следует чаще практиковаться, - признался он.
      Теперь инспектор позволил себе чуть расслабиться. Если ты способен сделать такое первым же выстрелом, едва приехав на стрельбище - а О'Дей попал точно в цель всеми четырьмя пулями, - значит, у тебя по-прежнему твердая рука и меткий глаз. Через две минуты голова мишени была изрешечена двадцатью пулями. Мюррей, стоявший на соседней позиции, пользовался при стрельбе обычной техникой Джефа Купера - два быстрых выстрела в грудь, за которыми следовал тщательно выверенный выстрел в голову. Когда оба убедились, что могут в любой момент поразить противника, настало время обсудить события предстоящего дня.
      - Есть что-нибудь новое? - спросил директор ФБР.
      - Нет, сэр. Предстоит еще несколько собеседований в связи с авиалайнером "Джал", разрушившим Капитолий, но мы не ждем ничего неожиданного.
      - Адело Келти?
      О'Дей пожал плечами. Ему не позволяли вмешиваться в это расследование, которое вел отдел внутренней безопасности ФБР, но он по-прежнему получал материалы с ежедневными итогами. О ходе расследования такой важности нужно было докладывать кому-то, и хотя само расследование полностью велось агентами внутренней безопасности, сводки с полученными сведениями поступали лично директору ФБР и распространялись среди его инспекторов по особым поручениям.
      - Понимаешь, Дэн, в кабинет госсекретаря Хансона входило и выходило столько людей, что любой мог унести это письмо - если оно вообще существовало. Впрочем, наши люди считают, что Келти все-таки приносил письмо. По крайней мере, Хансон говорил об этом.
      - Думаю, все это стихнет само по себе, - заметил Мюррей.
      ***
      - Доброе утро, господин президент.
      Наступило очередное утро, полное обычной ежедневной рутины. Кэти на работе. Райан вышел из своих апартаментов одетый, в костюме и при галстуке, причем в застегнутом пиджаке, что было необычным для него, по крайней мере до того, как он переселился в Белый дом, в туфлях, до блеска начищенных камердинером. Правда, Джек все еще не считал это здание своим домом. Скорее оно напоминало отель или покои для особо важных персон, в которых ему доводилось жить, разъезжая по делам ЦРУ, хотя здесь они были более роскошными, равно как и обслуживание - высшего класса.
      - Вас зовут Раман? - спросил президент.
      - Да, сэр, - ответил специальный агент Ареф Раман. Он был шести футов ростом, с массивным телом тяжелоатлета, хотя последнее могло объясняться бронежилетом, который носили многие агенты личной охраны президента. Райан решил, что агенту лет тридцать пять - тридцать шесть. Приятное лицо жителя Средиземноморья, смущенная улыбка и синие глаза, как у Кэти.
      - "Фехтовальщик" вышел, - произнес Раман в микрофон на лацкане пиджака. Направляется в кабинет.
      - Раман - что это за имя? Откуда вы родом? - спросил Джек по пути к лифту.
      - Моя мать из Ливана, отец - иранец. Мы приехали сюда в 1979 году, когда зашатался шахский режим. Отец принадлежал к высшим кругам.
      - Что вы думаете о ситуации в Ираке? - спросил президент.
      - Сэр, я даже родной язык почти забыл. - Агент улыбнулся. - Вот если вы спросите меня о том, кто способен победить в финальных играх студенческого чемпионата по баскетболу, мой ответ будет более уверенным.
      - Кентукки, - решительно произнес Райан. Лифт в Белом доме был старомодным, с черными потертыми кнопками на панели. Президенту не разрешалось прикасаться к ним - за него это делали охранники.
      - Орегон точно дойдет до финала. В этом я никогда не ошибаюсь, сэр. Спросите у других агентов. Три года выигрываю все ставки. Теперь никто не хочет держать со мной пари. В финале будут играть команды Орегона и Дьюка это мой университет, - а победу одержит Орегон с разрывом в шесть-восемь очков. Ну, может быть, разрыв будет чуть меньше, если Масео Ролингз сыграет удачно, - добавил Раман.
      - Какой была ваша специализация в Дьюке?
      - Вступление в юриспруденцию, но потом я решил, что не хочу быть юристом. Вообще-то считаю, что у преступников не должно быть никаких прав, поэтому стал полицейским и поступил в Секретную службу.
      - Женаты? - Райану хотелось как можно больше знать об окружающих его людях. С одной стороны, к этому его подталкивала элементарная вежливость. С другой - эти люди принесли присягу защищать его жизнь, и он не мог обращаться с ними, как с простыми подчиненными.
      - Нет, не нашел подходящей девушки - пока не нашел.
      - Вы мусульманин?
      - Родители были мусульманами, но после того как я увидел, сколько неприятностей принесла им религия, я... - Он ухмыльнулся. - Если вы поинтересуетесь у кого-либо из агентов моей религией, вам скажут, что это баскетбол. Я никогда не пропускаю матчей Дьюка, передаваемых по телевидению. Мне чертовски жаль, что в этом сезоне Орегон так силен. Но тут уж ничего не поделаешь.
      Президент засмеялся, почувствовав убедительность такого заявления.
      - Значит, фамилия у вас Раман, а имя?
      - Ареф, но все зовут меня Джефом. Легче произносить, - объяснил Раман, и в этот момент двери лифта открылись. Агент сделал шаг вперед и остановился в середине дверного проема, закрыв своим телом президента. Перед дверями лифта стоял сотрудник отделения Секретной службы, одетый в форму, и еще два агента в штатском. Раман знал в лицо каждого из них. Он кивнул и пошел вперед. Райан последовал за ним. Шествие замыкали остальные агенты. Через несколько шагов они повернули на запад, мимо узкого коридора, ведущего к кегельбану и столярной мастерской.
      - О'кей, Джеф, сегодня у нас легкий день, - сказал ему Райан, хотя в этом не было необходимости. Агенты Секретной службы знакомились с программой дня президента раньше его самого.
      - Легкий для нас, сэр.
      В Овальном кабинете все уже собрались в ожидании президента. Муж и жена Фоули, Берт Васко, Скотт Адлер и еще один человек. Когда президент вошел, все встали. Они уже подверглись осмотру на наличие скрытого оружия и радиоактивных материалов.
      - Привет, Бен! - воскликнул Джек. Он подошел к письменному столу, положил на него бумаги, которые принес с собой, и присоединился к гостям.
      - Здравствуйте, господин президент, - с улыбкой ответил доктор Бен Гудли.
      - Бен подготовил обзор и проведет утренний брифинг, - объяснил Эд Фоули.
      Поскольку не все утренние гости входили в число ближайших сотрудников президента, Раман остался в кабинете на случай, если кому-то придет в голову безумная мысль перемахнуть через кофейный столик и попытаться задушить президента. Вовсе не обязательно принести с собой оружие, чтобы вызвать чью-то смерть. Достаточно нескольких недель подготовки в школе боевых единоборств, чтобы крепкий мужчина приобрел навыки прикончить противника, не ожидающего нападения. Поэтому телохранители президента были вооружены не только пистолетами, но и полицейскими дубинками, которые представляли собой выдвигающиеся друг из друга отрезки стальных труб. Раман наблюдал за тем, как этот Гудли - офицер национальной безопасности с удостоверением сотрудника ЦРУ - передал президенту несколько страниц, содержащих материалы брифинга. Подобно многим агентам Секретной службы, он видел и слышал почти все происходящее в Белом доме. Бумажный ярлычок со словами "Только для глаз президента", приклеенный к папке, содержащей особо важные документы, не мог означать буквально то, что на нем напечатано. В кабинете почти всегда находился кто-то еще, и хотя агенты личной охраны президента заявляли, что не обращают на это внимания, будто ничего не видят и не слышат, эта фраза всего лишь означала, что они стараются не обсуждать друг с другом содержание секретных материалов. Вот почему никак нельзя было утверждать, что они не слышат и не запоминают происходящих здесь разговоров. Подготовка агентов как раз и заключается в том, чтобы все видеть, слышать и запоминать. В конце концов, им платят за это.
      В этом смысле, подумал Раман, он является идеальным шпионом. Пройдя подготовку в полицейской академии Соединенных Штатов и став сотрудником правоохранительных органов, он блестяще проявил себя на оперативной работе, особенно при расследовании дел, связанных с подделкой банкнот. Он был отличным стрелком и человеком, способным исключительно четко мыслить. Это свойство проявилось у него уже с первых лет учебы; Раман закончил университет summa cum laude - с высшим почетным отличием. За время обучения он получал только оценки "А" и к тому же входил в сборную по борьбе. Для следователя важно иметь хорошую память, а память у Рамана была блестящей. Более того, фотографической - стоило ему посмотреть на страницу, и он полностью запоминал ее содержание. Этот талант и привлек внимание руководства Секретной службы уже в начале его карьеры, потому что агенты, охраняющие президента, должны обладать способностью запоминать лица и мгновенно выбирать подозрительное из множества фотографий, которые они носят с собой, когда босс отправляется общаться с народом и пожимать людям руки. При администрации Фаулера Раман занимал положение на самых нижних ступенях иерархии Секретной службы. Его временно перевели в личную охрану президента из полевого отделения в Сент-Луисе, чтобы присутствовать на банкете, целью которого был сбор средств на избирательную кампанию. Там Раман мгновенно опознал и задержал человека, подозреваемого в том, что он преследует президента. При обыске в кармане арестованного был найден пистолет двадцать второго калибра. Раман схватил потенциального преступника и вывел его из толпы так быстро и незаметно, что это обстоятельство и последующий перевод подозреваемого в психиатрическую лечебницу штата Миссури даже не стали достоянием средств массовой информации именно к этому обычно и стремится Секретная служба. Стало ясно, что молодой агент заслуживает назначения в личную охрану президента. Тогдашний директор Секретной службы Соединенных Штатов решил пересмотреть вопрос о месте службы Рамана, и вскоре после того, как Роджер Дарлинг стал президентом по уходе Фаулера в отставку, отличившегося сотрудника перевели в охрану Белого дома. Являясь младшим агентом личной охраны, он проводил бесчисленные часы на отведенном ему посту, бежал рядом с президентским лимузином и постепенно продвигался вверх, достаточно быстро для столь молодого агента. Раман выполнял свои изнурительные обязанности без единой жалобы, только время от времени от него можно было услышать, что, являясь иммигрантом, он особенно хорошо понимает, насколько важную роль играет Америка, и подобно тому как его древние предки служили великому царю Дарию в составе гвардии "бессмертных", считает за честь сделать то же самое для усыновившей его страны. Все оказалось так просто, гораздо проще, чем то, что осуществил его брат - по национальности, а не по крови - в Багдаде несколько недель назад. Американцы, что бы они ни говорили при социологических опросах, в глубине своих больших и глупых сердец искренне любят иммигрантов. Они так много знают и все время расширяют свои знания, но одного они никак не могут постигнуть: невозможно заглянуть в душу другого человека.
      - У нас нет там агентов, услугами которых можно было бы воспользоваться, услышал он голос Мэри-Пэт.
      - Зато удались неплохие перехваты, - продолжил Гудли. - Агентство национальной безопасности сработало на этот раз просто здорово. Нам известно, что арестовано все руководство баасистской партии, и я не думаю, что они выйдут из тюрьмы - по крайней мере, на собственных ногах.
      - Значит, Ирак полностью обезглавлен?
      - Нет, там создан военный правящий совет, состоящий из полковников и бригадных генералов. По вечернему телевидению их показали в компании иранского имама. В этом нет ничего случайного, - уверенно заявил Берт Васко. - Самое меньшее, чем все это кончится, - примирение с Ираном. А при более интенсивном развитии событий произойдет объединение двух этих стран в одну. Мы узнаем об этом через пару дней - самое большее через две недели.
      - Какова позиция Саудовской Аравии? - спросил Райан.
      - Там очень обеспокоены, - тут же ответил Эд Фоули. - Я говорил с принцем Али меньше часа назад. Они разработали программу экономической помощи Ираку, причем такую обширную, что могли бы оплатить наш национальный долг, пытаясь перетянуть на свою сторону новый иракский режим. Сделали это за одну ночь, подготовили такой колоссальный кредит, о каком финансовое сообщество никогда даже не слышало. Но в Багдаде не отвечает ни один телефон. Это потрясло правительство в Эр-Рияде. В прошлом Ирак всегда с радостью обсуждал предложения о финансовой помощи. Но не на этот раз.
      Именно это кажется таким пугающим для государств Аравийского полуострова, подумал Райан. Далеко не все на Западе понимают, что арабы в первую очередь бизнесмены. Они руководствуются не идеологией и не религией. Арабы не фанатики и не безумцы. Они дельцы. Их традиции морской торговли возникли и развились задолго до появления ислама. В Америке об этом вспоминают, лишь когда смотрят очередной фильм про Синдбада-морехода. В этом отношении они походят на американцев, несмотря на разницу в языке, одежде и религии. Подобно американцам, они не понимают людей, отказывающихся от деловых отношений, не стремящихся к мирному разрешению споров, не желающих пойти на уступки. А вот Иран стал именно такой страной, которая изменила свою политику делового государства при шахском режиме на исламскую республику при аятолле Хомейни, превратившись в теократию. Они не похожи на нас, вот что более всего беспокоило все страны мира. Теперь они и вовсе резко отличны - пугающее развитие событий для стран, расположенных по берегам Персидского залива, которые до сих пор знали, что, несмотря на политические расхождения, между ними всегда существовали схожие традиции и связи.
      - Теперь о Тегеране, - произнес Джек. Бен Гудли взял на себя ответ на этот вопрос.
      - Официальные программы новостей приветствуют эти события - передаются стандартные предложения мира и сотрудничества, однако, ничего больше, объяснил Гудли. - То есть, я хочу сказать, официально. А вот неофициально мы перехватываем самые разные переговоры. Из Багдада запрашивают инструкции, и из Тегерана их передают. В настоящий момент иранская сторона советует соблюдать спокойствие, позволить ситуации развиваться самостоятельно. Далее последуют революционные суды. Мы видели по телевидению разных представителей исламского духовенства, проповедующих мир, любовь к ближнему и все остальное. Звучит просто великолепно. Но когда начнутся судебные процессы и людей начнут ставить к стенке под винтовочные дула расстрельных команд - вот тогда создастся полный вакуум.
      - Тогда, наверно, Иран захватит власть в свои руки или, может быть, позволит Ираку действовать подобно марионетке под своим руководством, добавил Васко, перелистывая страницы с текстами последних радиоперехватов. Пожалуй, Гудли прав. Я впервые читаю материалы радиоперехватов. Извините меня, господин президент, но все свое внимание я сконцентрировал на политических аспектах ситуации. Эти материалы говорят о гораздо большем, чем я предполагал.
      - Вы говорите, что в них содержится нечто более важное, чем мне это кажется? - спросил офицер национальной безопасности.
      Васко кивнул, не поднимая головы.
      - Да, по-видимому, именно так. И я не вижу в этом ничего хорошего, мрачно пробормотал сотрудник Госдепа.
      - К концу дня правительство Саудовской Аравии обратится к нам за помощью, - напомнил госсекретарь Адлер. - Что мне сказать им?
      Ответ Райана был настолько автоматическим, что изумил его самого.
      - Наши договорные обязательства по отношению к Королевству Саудовская Аравия остаются неизменными. В случае необходимости мы готовы в любой момент оказать им военную помощь. - Этими двумя фразами, подумал Джек через секунду, он подтвердил обязательства использовать всю мощь Соединенных Штатов для защиты недемократической страны, находящейся в семи тысячах миль от Вашингтона. К счастью, госсекретарь Адлер пришел ему на помощь.
      - Я целиком согласен с вами, господин президент. Мы не можем поступить иначе. - Все согласно закивали, даже доктор Гудли. - Эти заверения мы сумеем передать без лишнего шума. Принц Али поймет такое заявление, и он сможет убедить короля в полной серьезности позиции Соединенных Штатов.
      - Следующий этап, - заметил Эд Фоули, - связан с необходимостью познакомить с развивающимися событиями Тони Бретано. Между прочим, он проявил себя на удивление хорошо. Он знает, как выслушивать мнение людей, - сообщил президенту исполняющий обязанности директора ЦРУ. - Вы намерены созвать заседание кабинета министров по этому вопросу?
      - Нет, - покачал головой Райан. - Думаю, нам следует проявить хладнокровие. Заявим, что Америка с интересом наблюдает за развитием событий в этом регионе, но волнения у нас это не вызывает. Скотт, проведи брифинг со средствами массовой информации на уровне Госдепартамента.
      - Ясно, - ответил госсекретарь.
      - Бен, чем ты сейчас занимаешься в Лэнгли?
      - Господин президент, меня назначили старшим дежурным офицером оперативного центра.
      - Мне понравился брифинг, который ты провел сегодня, - сказал Райан, обращаясь к молодому сотруднику ЦРУ, затем повернулся к его директору:
      - Эд, отныне он будет работать у меня.
      Мне нужен офицер по национальной безопасности, с которым мы говорим на одном языке.
      - Ну вот опять, - добродушно засмеялся Фоули. - По крайней мере, дайте мне кого-нибудь взамен. Этот парень хорошо проявил себя, а осенью я надеюсь выиграть гонку за кубок.
      - Неплохая попытка, Эд. Бен, начиная с этого момента тебе придется работать дольше. Пока можешь занять мой прежний кабинет за углом. Не расстраивайся, здесь кормят гораздо лучше, - пообещал президент.
      Все это время Ареф Раман стоял неподвижно, опершись плечом о белую стену. Его взгляд автоматически перебегал с одного лица на другое. Его научили не доверять никому, за исключением жены президента и его детей. Ни одному человеку. Разумеется, все доверяли ему, включая тех, кто научили его не доверять никому, потому что кому-то все-таки нужно доверять, правда?
      Проблема заключалась всего лишь в выборе удобного момента. Образование, полученное им в американских школах и профессиональная подготовка научили его терпению, способности выжидать, прежде чем приступить к действиям. Однако события, происходящие в другой части земного шара, все быстрее приближали этот момент. На его лице застыло бесстрастное выражение, но за этой маской Раман скрывал свои мысли о том, что ему нужен совет. Задание, порученное ему двадцать лет назад, которое он поклялся исполнить, больше не было абстракцией, а превратилось в нечто вполне определенное. В сложившихся обстоятельствах он мог выполнить его практически в любой момент, но, хотя убивать может всякий, а посвятивший этому свою жизнь тем более, только искусный убийца способен убрать нужного человека в нужный момент, стремясь к достижению великой цели. Какая удивительная ирония судьбы в том, что в действиях, направленных на достижение великой цели, на возвеличение Аллаха, сам сатана руководит каждым шагом. Эта великая цель заключается в жизни человека, который сослужит Аллаху наибольшую службу тем, что покинет земную юдоль точно в нужный момент. Выбрать этот момент будет нелегко, и потому после двадцати лет молчания Раман решил выйти из подполья. В этом была определенная опасность, но, по его мнению, не такая уж значительная.
      ***
      - Вы стремитесь к достижению великой цели, - произнес Бадрейн. Внешне он выглядел спокойным, однако в душе его бушевала буря. План аятоллы был грандиозен.
      - Кроткие не унаследуют землю <"Кроткие не унаследуют землю" - в противоположность библейскому "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Евангелие от Матфея 5:5).>, - отозвался Дарейи, который впервые изложил цель своей жизни, свое предназначение в мире человеку, не входящему в узкий круг самых близких ему духовных лиц.
      Обоим было нелегко вести себя подобно игрокам в покер, спокойно и бесстрастно, когда они обсуждали план, призванный изменить лицо мира. Для Дарейи это было замыслом, ради осуществления которого он трудился, думал и строил планы на протяжении жизни не одного поколения, это было кульминацией всех его деяний, воплощением мечты. В случае успеха его имя встанет рядом с именем самого пророка. Объединение ислама. Именно так называл он этот план среди своих ближайших последователей.
      А вот Бадрейн видел в этом плане всего лишь мощь. Речь шла о создании новой сверхдержавы с центром в районе Персидского залива, государства с колоссальным экономическим потенциалом, огромным населением, способным удовлетворять все собственные нужды, государства, которое простирается на бескрайних просторах Африки и Азии. Возможно, на самом деле это было осуществлением замыслов пророка Мухаммеда, хотя он даже и не старался создать видимости того, будто знает, какими были замыслы основателя его религии. Пусть этим занимаются люди вроде Дарейи. Для Бадрейна смысл плана заключался в достижении мощи, только мощи, а религия или идеология всего лишь определяла внешний облик новой команды. Это была его команда, потому что он родился здесь и потому что он внимательно изучил марксизм и понял, что идеология марксизма не способна реализовать подобный замысел.
      - Это вполне осуществимо, - подумав, заключил Бадрейн.
      - Создалась уникальная историческая ситуация. Великий Сатана, - вообще-то Дарейи не любил прибегать к идеологическим штампам при обсуждении государственных вопросов, но иногда это было неизбежно, - слаб. Меньший Сатана уничтожен, и его исламские республики готовы встать на нашу сторону. Им нужна цель, а разве существует лучшая цель, чем Святая Вера?
      Он совершенно прав, кивком молча согласился Бадрейн. Распад Советского Союза и его замена так называемым Содружеством независимых государств привели всего лишь к возникновению пустоты, которую еще никто не смог заполнить. Южная цепочка "республик" все еще находилась в экономической зависимости от Москвы, напоминая вереницу тележек, которую тащит подыхающая лошадь. Эти республики всегда были непокорными бунтующими маленькими государствами с религией, отделяющей их от остальной атеистической империи. Теперь они старались изо всех сил обрести экономическую независимость, чтобы раз и навсегда отделиться от центра мертвой страны, частью которой они по-настоящему никогда не были. Однако они не в силах стать экономически независимыми - это неосуществимо для них в современном мире. Все они нуждались в новом покровителе, способном ввести их в приближающееся тысячелетие. Этот новый покровитель должен быть богат, располагать огромными деньгами, а также объединить эти страны под знаменем общей религии и культуры, которых на долгие годы лишил их марксизм-ленинизм. В обмен южные государства бывшего Советского Союза предоставят свою территорию и население, а также природные ресурсы.
      - Главным препятствием является Америка. Впрочем, это вы знаете и без меня, - позволил себе напомнить Бадрейн. - Но Америка слишком велика и сильна, так просто ее не уничтожить.
      - Я встречался с этим Райаном. Но сначала скажи, что ты думаешь о нем?
      - Он не дурак и не трус, - осторожно произнес Бадрейн. - Райан проявил личное мужество, и он отлично разбирается в разведывательных операциях. У него хорошее образование. Саудовцы доверяют ему, израильтяне тоже. - В данный момент значение имели эти две страны. Но была и третья. - Русские знают и уважают его.
      - Что еще?
      - Было бы ошибкой недооценивать Райана, равно как и Америку. Мы оба видели, что произошло с теми, кто совершили такую ошибку, - закончил Бадрейн.
      - А каково состояние Америки в данный момент?
      - Судя по собранной информации, видно, что президент Райан прилагает огромные усилия, чтобы восстановить правительство страны. Это исключительно трудная задача, но в принципе Америка - стабильная страна.
      - Однако там возникла проблема перехода власти, не правда ли?
      - Вот это мне непонятно, - признался Бадрейн. - Я еще не собрал достаточно сведений из средств массовой информации, чтобы разобраться в этом вопросе.
      - Я встречался с Райаном, - повторил Дарейи, раскрывая наконец собственные мысли. - Он способен лишь следовать за кем-то, выполнять чьи-то поручения, и не больше. Он кажется сильным, но это ошибочное впечатление. Если бы Райан чувствовал себя сильным, он без промедления справился бы с этим Келти. В конце концов, разве то, что делает Келти, - не государственная измена? Впрочем, это не имеет значения. Райан всего лишь один человек, а Америка - одна страна. Оба могут подвергнуться нападению, причем одновременно и с разных сторон.
      - Лев и гиены, - согласился Бадрейн. Мысль так понравилась Дарейи, что он не протестовал против выделенного ему места в этой метафоре.
      - Значит, не одно мощное нападение, а множество маленьких укусов? покачал головой аятолла.
      - В прошлом такое случалось и приносило успех.
      - Что, если удастся осуществить множество чувствительных нападений как на Америку, так и на Райана? Между прочим, что последует за падением Райана? Что случится тогда, мой молодой Друг?
      - При их государственной системе это приведет к хаосу. Но я посоветовал бы проявить осторожность. Кроме того, было бы неплохо заручиться помощью союзников. Чем больше гиен и чем чаще они нападают с разных сторон, тем труднее придется льву. Что касается покушения на самого Райана, - продолжил Бадрейн, стараясь понять, почему аятолла упомянул об этом, и думая, не совершает ли он ошибку, - президент Соединенных Штатов представляет собой трудную цель. У него отличная охрана и его постоянно держат в курсе происходящих событий.
      - Да, мне говорили об этом, - ответил Дарейи. Его темные глаза были лишены выражения. - Какие страны ты рекомендуешь в качестве союзников?
      - Вы следили за развитием конфликта между Японией и Америкой? - спросил Бадрейн. - Вам не приходила мысль, почему некоторые большие собаки даже не залаяли? - Большие собаки обладают странным свойством, подумал Бадрейн. Они всегда голодны. Однако Дарейи уже не раз говорил о Райане и его охране. Одна собака из всей стаи самая голодная. В результате сформируется интересная стая.
      ***
      - Возможно, он просто вышел из строя.
      Представители компании, выпускающей самолеты "гольфстрим", проводили обсуждение катастрофы в Средиземном море с сотрудниками швейцарской гражданской авиации. Тут же находился ответственный за летные операции корпорации, которой принадлежали эти реактивные самолеты. В его распоряжении имелись письменные материалы, подтверждающие, что самолет проходил надлежащее техобслуживание, которое осуществляла местная фирма. Все необходимые детали были получены от поставщиков, имеющих лицензии. На счету швейцарской фирмы, занимающейся техобслуживанием, в течение десяти лет не было ни одного несчастного случая, и за ее деятельностью следила та же государственная служба, которая руководила расследованием.
      - Да, такое случалось и раньше, - согласился представитель фирмы-изготовителя. Рекордеры, записывающие полетные данные, известные как "черные ящики", изготовляли с высокой степенью надежности, но они не всегда выдерживали авиакатастрофы - ведь каждая из них происходила при своих обстоятельствах. Самое тщательное обследование места предполагаемой гибели самолета "Гольфстрим G-IV", предпринятое американским эсминцем "Рэдфорд", не позволило обнаружить подаваемые рекордером сигналы. Обшаривать морское дно при отсутствии сигналов локатора было безнадежным делом из-за большой глубины, да и к тому же возникала проблема ливийцев, которые неодобрительно относились к тому, что чьи-то корабли ведут поисковые работы у их берегов. Если бы пропавший самолет был авиалайнером, можно было бы настаивать на продолжении поисков, но гибель небольшого реактивного самолета с двумя пилотами и тремя пассажирами на борту, причем одним из них, больным смертельной болезнью, не казалась достаточно важным поводом для международных переговоров.
      - При отсутствии полетных данных мы вряд ли можем сказать что-то определенное. С борта самолета передали о выходе из строя двигателей, а причиной этого могло быть некачественное топливо, плохое техобслуживание...
      - Попрошу вас! - возразил представитель фирмы, занимающейся техобслуживанием.
      - Я перечисляю сугубо теоретические причины, - напомнил сотрудник корпорации, производящей "гольфстримы". - ..Или даже какая-нибудь ошибка пилота. При отсутствии этих данных у нас связаны руки.
      - За плечами у первого пилота было четыре тысячи часов за штурвалом самолета такого типа, а у второго - две тысячи, - уже пятый раз за время обсуждения напомнил представитель корпорации, которой принадлежал самолет.
      Все думали об одном и том же. Фирма, производящая самолеты, славилась исключительно высоким качеством и надежностью своих машин. Крупные авиакомпании могли выбирать авиалайнеры для обслуживания своих рейсов из сравнительно небольшого числа фирм-производителей, и хотя для них проблема безопасности играла первостепенную роль, она была гораздо важнее для фирм-изготовителей небольших реактивных самолетов, предназначенных частным компаниям, потому что соперничество среди них было еще более острым. Покупатели таких самолетов надолго запоминали подобные трагедии, и без надежной информации о причинах катастрофы у них в памяти отложится лишь исчезновение самолета с пассажирами на борту.
      Подрядчик, занимающийся техническим обслуживанием самолетов, не имел ни малейшего желания оказаться связанным с авиакатастрофой. В Швейцарии много аэродромов и еще больше частных самолетов. Если причиной будет признано плохое техобслуживание, от него уйдет множество клиентов, не говоря уже о неприятностях со стороны государственной службы безопасности гражданской авиации за нарушение строгих правил.
      Репутация владельца самолета пострадает меньше всего, однако чувство собственного достоинства не позволяло ему признаться в своей ответственности без надежных доказательств.
      А при отсутствии рекордера ни у кого из присутствующих не было достоверных доказательств гибели самолета и ее причины. Сидящие за столом смотрели друг на друга и думали об одном и том же: даже опытные специалисты совершают ошибки, но редко признаются в этом, разве что их припрут к стенке. Представитель федерального агентства просмотрел письменные документы и убедился, что они в полном порядке. Больше ничего нельзя было предпринять, кроме того, что еще раз поговорить с фирмой-изготовителем двигателей и попытаться получить образец топлива. Первое было просто, а вот второе - сложнее. В результате они будут знать ничуть не больше, чем знают сейчас. Фирма "Гольфстрим" пострадает от того, что продаст на один-два самолета меньше обычного. Подрядчик, занимающийся техническим обслуживанием самолетов, подвергнется более строгому федеральному контролю. Корпорации придется приобрести новый реактивный самолет. В знак лояльности это будет самолет той же фирмы и обслуживать его будет тот же подрядчик. Это удовлетворит всех, даже правительство Швейцарии.
      ***
      Занимая пост инспектора по специальным поручениям, Пэт О'Дей получал более высокое жалованье, чем рядовой агент ФБР, и его работа, требующая постоянных разъездов, была куда интереснее, чем у инспектора, вынужденного весь день сидеть за столом, однако он все-таки был недоволен тем, что приходилось значительную часть рабочего времени проводить в кабинете за чтением докладов, написанных другими специальными агентами или их секретаршами. Служащие, занимающие должности пониже, сверяли приведенные там данные с другими источниками в поисках расхождений, несмотря на то что он делал то же самое, внося карандашом аккуратные записи в блокнот с желтой бумагой. Затем уже его секретарша сличит их для окончательного ежедневного доклада директору ФБР Мюррею. Настоящие агенты ФБР, твердо верил О'Дей, не печатают на пишущей машинке. Видно, так уж ему много лет назад внушили инструкторы в Куантико. Он рано закончил совещание в вашингтонском отделении ФБР на Баззардз-Пойнт и решил, что нет смысла спешить к себе в кабинет в здании Гувера. Расследование достигло такого этапа, что новые данные перестали поступать. Все сведения были проверены и подтверждены из различных источников, так что дело представляло собой несколько толстых томов.
      - Мне всегда не нравился этот этап, - произнес заместитель директора ФБР Тони Карузо, руководитель вашингтонского отделения. Он имел в виду ситуацию, когда для прокурора были собраны все документы, необходимые, чтобы добиться обвинительного приговора, но, будучи юристом, всегда требовал чего-то еще, словно считал, что самый надежный способ заставить присяжных признать преступника виновным заключается в том, чтобы смертельно им надоесть.
      - Нет даже намека на противоречивые показания. С этим расследованием покончено, Тони. - Оба руководящих сотрудника ФБР были давними друзьями. Пора заняться чем-то новым, поинтересней.
      - Ты просто везунчик. Как поживает Меган?
      - Я перевел ее в новый детский сад. Сегодня она там первый день. Называется "Гигантские шаги", на Ритчи-хайуэй.
      - Тот же самый, - заметил Карузо. - Да, этого следовало ожидать.
      - Почему?
      - В этом же заведении находятся дети Райана - ах да, тебя ведь не было здесь, когда эти бандиты из Армии освобождения Ольстера напали на него.
      - Но она ничего не сказала мне об этом - хозяйка детского сада ни словом не обмолвилась о... Да с нее наверняка взяли слово хранить молчание, как ты думаешь?
      - Да, наши коллеги из Секретной службы не считают нужным посвящать кого-то в свои дела. Полагаю, они долго объясняли ей, что можно говорить и чего нельзя.
      - Там наверняка находятся пара агентов, помогающих с уроками рисования. О'Дей на мгновение задумался. В кафе "7-один-надцать", что напротив детского сада, за прилавком появился новый продавец. Инспектор вспомнил, что, покупая кофе, обратил внимание на продавца, который для столь раннего часа выглядел слишком подтянутым и аккуратным. Н-да. Завтра он присмотрится повнимательней, постарается определить, вооружен ли он, покажет ему свое удостоверение сотрудника ФБР как служащему родственного департамента и подмигнет. Он сообщил о своем намерении Карузо.
      - Вообще-то из пушки по воробьям, - покачал головой заместитель директора. - Впрочем, никогда не вредно выяснить, как охраняется детский сад, который посещает твой ребенок.
      - Это верно, Тони. - О'Дей встал. - Ну ладно, поеду и заберу ее.
      - Канцелярская крыса, - проворчал заместитель директора ФБР и начальник его вашингтонского отделения. - Восьмичасовой рабочий день.
      - Сам виноват, дон Антонио. Ведь тебе хотелось стать большим начальником, так что отдувайся.
      Ему всегда казалось приятным уезжать со службы после окончания рабочего дня. По пути домой воздух казался более свежим, чем по пути на работу. Инспектор подошел к своему пикапу и с удовлетворением заметил, что его не украли и к нему никто не прикасался. Вот почему он старался как можно реже мыть свою машину и она казалась грязной и старой. О'Дей снял пиджак - он редко пользовался плащом - и надел кожаную куртку вроде тех, что носят летчики морской авиации. Она служила ему верой и правдой уже десять лет, он привык к ней и чувствовал себя удобно. Затем инспектор развязал галстук и бросил его на пиджак. Через десять минут он ехал по шоссе No 50 к Аннаполису, чуть опережая поток государственных чиновников, которые вот-вот закончат работу и помчатся в свои загородные дома. По дороге он слушал по радио новости. Сегодня транспортный поток на пригородных шоссе был на удивление сносным и за несколько минут до начала часовых новостей он въехал на стоянку рядом с "Гигантскими шагами", на этот раз в поисках служебных автомобилей. Секретная служба старалась скрывать свои машины. Подобно ФБР, ее автомобили имели разные номерные знаки, они даже последовали примеру бюро и пользовались дешевыми машинами нейтральных тонов, не бросающимися в глаза, что часто выдавало полицейские автомобили. И все же инспектор заметил пару машин Секретной службы. Его подозрения подтвердились, когда он поставил свой пикап рядом с одной из них и увидел внутри радиоаппаратуру. Убедившись в этом, он подумал о проблеме собственной маскировки и решил было убедиться, насколько проницательны агенты Секретной службы, но тут же понял, что они наверняка проверили номер его машины по документам, которые он передал сегодня утром хозяйке детского сада миссис Даггетт, или скорее всего еще до этого. Между ФБР и Секретной службой постоянно шло профессиональное соперничество. Более того, первоначально Секретную службу создали агенты ФБР, но затем Федеральное бюро расследований разрослось, его полномочия охватили всю страну и одновременно оно накопило огромный опыт расследования уголовных преступлений. Это отнюдь не означало, что Секретная служба не умела работать, хотя, как справедливо заметил Тони Карузо, ее агенты не считали нужным посвящать кого-то в свои дела. Ну что ж, зато никто в мире не умел лучше их охранять людей, забота о которых была им доверена.
      О'Дей застегнул доверху свою куртку и пересек автостоянку, направляясь к детскому саду. В дверях стоял высокий мужчина. Почему его присутствие намеренно бросалось в глаза? Инспектор прошел мимо - ведь он был всего лишь еще одним отцом, приехавшим за своим ребенком. Внутри ему понадобилось только проверить, у кого из обслуживающего персонала из-под одежды к крохотному наушнику ведет тонкий провод. Совершенно верно, две женщины были одеты в длинные халаты, под которыми наверняка скрывались большие автоматические пистолеты "Сиг-Зауэр" девятимиллиметрового калибра.
      - Папа! - воскликнула Меган, бросаясь к нему. Рядом стоял другой ребенок такого же возраста. Инспектор направился к дочке и наклонился, чтобы посмотреть на ее рисунки.
      - Извините, - услышал он и почувствовал легкое прикосновение в том месте куртки, под которым находился его табельный пистолет.
      - Вам ведь известно, кто я, - произнес он не оборачиваясь.
      - А-а! Теперь известно.
      Он тут же узнал голос. Инспектор обернулся и увидел Андреа Прайс.
      - Вас понизили в должности? - О'Дей выпрямился и посмотрел ей в лицо. Две женщины-агента, стоящие среди детей, также внимательно наблюдали за ним, обеспокоенные едва заметной выпуклостью у него под курткой. Неплохо, подумал инспектор, раз они сумели рассмотреть его пистолет - просторная кожаная куртка надежно скрывала кобуру. Обе освободили руки от карандашей, которыми они рисовали вместе с детьми, и выражение на их лицах могло показаться бесстрастным только непрофессионалу.
      - Проверяю надежность охраны детей, - объяснила Прайс.
      - Это Кэтлин, - сказала Меган, представляя свою новую подругу. - А это мой папа.
      - Здравствуй, Кэтлин. - Инспектор наклонился и пожал ей руку. - Она...
      - "Песочница", главная малышка Соединенных Штатов, - подтвердила Прайс.
      - А тот парень в кафе на другой стороне улицы?
      - Их двое, посменно стоят за прилавком.
      - Она походит на свою маму. - Пэт посмотрел на Кэтлин Райан. Затем, в знак вежливости, он достал свое удостоверение и бросил его ближайшему агенту, Марселле Хилтон.
      - В следующий раз проверяйте нас поосторожней, ладно? - попросила Прайс.
      - Ваш агент у двери узнал меня. Похоже, он служит уже давно и имеет большой опыт.
      - Это Дон Рассел, он действительно служит много лет, но...
      - Но все-таки лучше проявить осторожность, - согласился инспектор О'Дей. Действительно, признаюсь, я хотел убедиться, насколько вы бдительны. В конце концов здесь находится и моя маленькая дочурка. Выходит, это место стало теперь вероятной целью? - Проклятье, подумал он, но промолчал.
      - Вы удовлетворены проверкой?
      - Один на противоположной стороне улицы, трое здесь. Готов поспорить, что где-то в сотне ярдов скрываются еще три агента с автоматами. Хотите, чтобы я поискал, где находится "сабербен"?
      - Вам придется потрудиться. Мы постарались скрыть их как можно лучше. Она ничего не сказала про того агента, которого инспектор не заметил.
      - Не сомневаюсь, агент Прайс, - согласился О'Дей, начиная понимать всю серьезность принятых мер и оглядываясь вокруг. На стене он увидел две замаскированные телевизионные камеры, которые, должно быть, установили совсем недавно. Этим объяснялся едва ощутимый запах краски, чем, в свою очередь, объяснялось отсутствие отпечатков маленьких ладошек на стенах. В здании было, по-видимому, установлено столько следящих устройств, что оно напоминало игровой автомат. - Должен признать, вы проделали большую работу. Молодцы, кивнул инспектор.
      - Есть что-нибудь новое относительно авиакатастрофы?
      - Практически ничего, - покачал головой Пэт. - Мы провели сегодня серию дополнительных собеседований в вашингтонском отделении. Есть кое-какие расхождения, но они настолько незначительные, что о них не стоит и говорить. Канадская конная полиция сделала для нас очень много. Да и японцы тоже. У меня создалось впечатление, что японские следователи допросили всех, начиная с воспитателя Сато в детском саду и вплоть до последнего дня перед вылетом. Им удалось даже обнаружить двух стюардесс, с которыми он развлекался время от времени. Дело можно считать закрытым. Прайс.
      - Зовите меня Андреа.
      - А меня - Пэт. - Оба улыбнулись.
      - Что у тебя в кобуре, Пэт?
      - "Смит-Вессон 1076". Это куда лучше чем девятимиллиметровые пистолеты против мышей, которыми вооружены вы. - О'Дей произнес эту фразу с чувством превосходства. Он считал необходимым - если ему понадобится стрелять не только в мишени, но и в преступников, - чтобы выпущенные им пули оставляли большие пробоины. У Секретной службы была своя политика относительно огнестрельного оружия, но О'Дей считал, что в данном случае ФБР сделало выбор получше. Впрочем, Прайс не проглотила приманку.
      - Прошу тебя, Пэт, в следующий раз сделай любезность и покажи удостоверение агенту у входа. Может оказаться, что там дежурит кто-то другой. - Андреа даже не попросила его оставить пистолет в пикапе. Черт побери, вот это настоящая профессиональная вежливость.
      - Ну, как у него дела?
      - У "Фехтовальщика"?
      - Дэн - директор ФБР Мюррей - очень высоко его ценит. Они познакомились много лет назад, как и я с Дэном.
      - У него тяжелая работа, но, ты знаешь, - Мюррей прав. Мне приходилось охранять людей, которые ему и в подметки не годятся. Между прочим, он гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд.
      - Когда я встречался с ним, мне понравилось, что он умеет слушать.
      - Что еще лучше, он знает, какие вопросы задавать. - Они оба повернулись, услышав ребячий визг, одновременно окинули взглядом помещение, затем снова посмотрели на двух маленьких девочек, занятых созданием очередного произведения искусства. - Похоже, что твоя девочка подружилась с нашей.
      С нашей, подумал Пэт. Этим сказано все. Высокий пожилой агент у двери Рассел, назвала его Прайс - руководит этой группой агентов, и можно не сомневаться, что у него огромный опыт. Секретная служба выбрала двух молодых женщин для работы внутри, чтобы они не так выделялись среди обслуживающего персонала. Женщины имеют достаточный опыт, но Рассел намного их превосходит. Впрочем, ключевым словом является "наша". Агенты охраняют детей, словно львы своих львят, вернее, одного львенка. Интересно, подумал О'Дей, а как бы я справился с такой работой? Она кажется скучной, но нельзя позволить себе скучать на посту. Нужно все время думать о возможности нападения. Ему довелось выполнить свою долю "скрытой слежки", совсем не простая работа для человека его роста, но здесь все будет намного труднее. Опытный глаз полицейского заметил разницу между агентами Секретной службы и остальными воспитательницами.
      - Андреа, у меня создалось впечатление, что твои люди знают свое дело. Почему их так много?
      - Да, я знаю, мы проявляем слишком большую осторожность. - Прайс наклонила голову. - Мы все еще стараемся найти разумный выход из положения. Понимаешь, на Капитолийском холме нам нанесли тяжелый удар, так что я решила, что такого больше не случится, пока я руковожу личной охраной президента, а если пресса поднимет из-за этого шум - ну и черт с ними!
      О'Дей заметил, что она даже говорит, как настоящий полицейский.
      - Мэм, у меня нет ни малейших возражений. С вашего разрешения я отправлюсь домой и займусь приготовлением макарон с сыром. - Он посмотрел на детей. Меган заканчивала свой шедевр. Две девочки были настолько похожи, что их трудно было отличить, во всяком случае на первый взгляд. Это не могло не беспокоить его, но агенты Секретной службы находились здесь, чтобы охранять всех детей.
      - Ты где практикуешься? - Ему не понадобилось говорить, о какой практике идет речь.
      - В старом здании Почтовой службы есть стрельбище. Это удобно, потому что недалеко от Белого дома. Я хожу туда каждую неделю, - объяснила Андреа. - В числе моих агентов нет ни одного, кто не считался бы отличным стрелком, а Дон не уступит никому в мире.
      - Ты так считаешь? - улыбнулся О'Дей. - Когда-нибудь посмотрим.
      - И где это произойдет? - спросила Прайс. У нее в глазах тоже промелькнула улыбка. - У тебя или у меня?
      ***
      - Господин президент, мистер Головко на третьей линии. - Это был прямой канал связи. Сергей Николаевич снова проявлял признаки беспокойства.
      Джек нажал на кнопку.
      - Слушаю тебя, Сергей.
      - Проблемы с Ираном.
      - Я знаю, - ответил президент.
      - Есть что-нибудь интересное? - спросил Головко. Он уже собрал вещи и собирался выезжать в аэропорт.
      - Дней через десять узнаем все подробности.
      - Хорошо. Можешь рассчитывать на сотрудничество с нами. Такая ситуация превращалась в привычную, подумал Джэк, но ответ всегда следует сначала обдумать.
      - Мне нужно обсудить это с Эдом Фоули. Ты когда будешь дома?
      - Завтра.
      - Позвони мне. - Поразительно, что он так откровенно говорит с бывшим врагом. Было бы неплохо подготовить и Конгресс таким образом, с улыбкой подумал президент. Райан встал из-за стола и направился в комнату, где сидели секретари. - Как насчет того, чтобы немного перекусить перед следующей встречей...
      - Здравствуйте, господин президент, - послышался голос Андреа Прайс. - Вы не уделите мне минуту?
      Райан жестом пригласил ее в кабинет, а тем временем секретарь номер два позвонила в столовую.
      - Слушаю вас, - сказал он.
      - Хотела сообщить о том, что проверила организацию службы безопасности для ваших детей. Она вполне надежна. - Если это заявление понравилось президенту, он ничем не выдал своего удовлетворения, подумала Андреа. Впрочем, это и понятно. Как еще отреагировать на слова: "Господин президент, мы приставили к вашим детям множество телохранителей". Господи, в каком мире мы живем. Пару минут спустя она говорила с Раманом, который заканчивал дежурство и уходил домой, поскольку прибыл в Белый дом в пять утра. Как обычно, докладывать было не о чем. День прошел без происшествий.
      Молодой агент подошел к своему автомобилю и выехал с территории, сначала показав свой пропуск охраннику и затем подождав, когда откроются укрепленные ворота - их створки удерживала стойка толщиной в девять дюймов, так что ворота вряд ли смог бы сломать самосвал. Выехав на улицу, он миновал бетонные баррикады на Пенсильвания-авеню - сравнительно недавно эта улица была еще открыта для транспорта. Далее Раман повернул на запад и направился в Джорджтаун, где у него была квартира на верхнем этаже дома, под самой крышей, однако на этот раз он не доехал до дома. Повернув на Висконсин-авеню, он свернул направо в переулок, где и оставил машину.
      Раману почему-то казалось забавным, что человек окажется торговцем коврами. Многие американцы считали, что иранцы становились террористами, торговцами коврами или невежливыми врачами. Этот человек уехал из Персии хотя большинство американцев не связывают персидские ковры с Ираном - больше пятнадцати лет назад. На стене лавки висела фотография сына владельца, который, отвечал торговец тем, кто проявляли интерес, погиб во время войны между Ираном и Ираком. Это полностью соответствовало истине. Он также говорил тем, кто спрашивали его, что ненавидит правительство своей бывшей страны. Но вот это было ложью. Торговец был "законсервированным" агентом Ирана. За все это время он ни разу не встречался ни с кем, кто хотя бы через кого-нибудь имел контакт с Тегераном. Может быть, федеральные власти проверили его. Скорее всего нет. Торговец не принадлежал ни к каким ассоциациям, не участвовал в демонстрациях и маршах, нигде не выступал - словом, занимался только своим бизнесом, причем вполне успешно. Подобно Раману, он даже не бывал в мечети. Более того, он ни разу не встречался с Раманом, так что, когда агент Секретной службы вошел в лавку, торговец проявил интерес лишь к тому, какой ковер ручной работы из обширного их разнообразия выберет клиент. Вместо этого гость, убедившись, что в лавке больше никого нет, направился прямо к прилавку.
      - Там фотография на стене. Он похож на вас. Это ваш сын?
      - Да, - печально ответил продавец. Грусть никогда не покидала его, несмотря на обещания райского блаженства для праведников, убитых при защите отчизны. - Он погиб во время войны.
      - Многие потеряли сыновей в той войне. Он был религиозным мальчиком?
      - Какое это теперь имеет значение? - моргая, спросил торговец.
      - Преданность истинной вере всегда важна, - ответил Раман нарочито равнодушно.
      После этого они отошли к ближайшей стопке ковров. Торговец откинул углы нескольких из них.
      - Я на месте. Мне требуются указания о начале операции. - У Рамана не было кодового имени, а шифрованные фразы, которыми они только что обменялись, были известны всего троим. Ничего больше торговец не знал. От него требовалось одно - повторить девять слов, услышанных им сейчас, кому-то другому, затем подождать ответа и передать его Раману.
      - Вы не могли бы заполнить карточку, чтобы я мог включить вас в список своих клиентов?
      Раман охотно сделал это, вписав в бланк имя и адрес реально существующего человека. Он выбрал это имя из телефонного справочника в Белом доме, что позволило ему найти имя человека, телефонный номер которого отличался от его собственного на одну единицу всего в одной цифре. Точка над шестой цифрой указывала торговцу, где нужно прибавить единицу к тройке и получить таким образом четыре - после этого получится телефонный номер Рамана. Это была хитрая уловка, которой научил его инструктор из секретной службы "Савак", сотрудник израильской разведки, больше двадцати лет назад и которую он запомнил навсегда, подобно тому как ничего не забывал аятолла из священного города Кум.
      Глава 22
      Часовые пояса
      Размеры земного шара и расположение на нем "горячих точек" причиняли массу неудобств. Америка засыпала в то время, когда другие регионы мира только просыпались и начинали новый день. Положение ухудшалось тем, что люди, опережающие Америку на восемь или девять часов, как раз и принимали решения, на которые приходилось реагировать остальной части мира. К этому следует прибавить то обстоятельство, что хваленое ЦРУ не имело агентов или оперативников, которые могли бы предсказать, что может произойти. Таким образом на долю радиостанций перехвата "След бури" и "Пальма" выпала задача докладывать главным образом о том, что говорили местные средства массовой информации. Пока президент США спал, специалисты пытались собрать и подвергнуть анализу информацию, на основании которой, когда она попадала к нему, он уже ничего не мог предпринять в текущий рабочий день, да и анализ ее мог быть правильным, а мог быть и ошибочным. Но даже при таких обстоятельствах большинство лучших аналитиков Вашингтона занимали в спецслужбах слишком высокое положение, чтобы работать по ночам - в конце концов у них были семьи, - так что, когда они утром приезжали на работу, их тоже приходилось знакомить с событиями, происшедшими за ночь, и лишь после этого они начинали думать и спорить, на что требовалось время, а это еще больше откладывало момент представления критически важной для национальных интересов Америки разведывательной информации. На профессиональном военном жаргоне это называлось "захватить инициативу" - первым начать действия - военные, политические или психологические. Насколько лучше чувствуешь себя, если твой соперник в гонке стартует на треть суток позже.
      В Москве ситуация была несколько лучше, потому что московское время всего на час отставало от тегеранского и находилось в одном и том же часовом поясе с Багдадом. И все-таки на этот раз СВР - Служба внешней разведки, преемник КГБ, - оказалась в таком же печальном положении, как и ЦРУ, потому что почти все агентурные сети в Иране и Ираке прекратили свое существование.
      Однако для Москвы в географическом отношении проблемы Ближнего Востока находились гораздо ближе, что сразу понял Сергей Головко, когда его самолет совершил посадку в Шереметьево.
      В настоящий момент самой важной проблемой было примирение двух стран. Иракское телевидение объявило в своих утренних передачах, что новое правительство в Багдаде сообщило ООН, что отныне все международные инспекционные группы получат полную свободу передвижения по стране и смогут осматривать без помех любой завод, склад или лабораторию. Более того, Ирак обратился с просьбой, чтобы такую инспекцию провели как можно быстрее, гарантируя помощь и немедленное исполнение всех запросов. Заявление иракского правительства гласило, что Багдад стремится к устранению всех преград на пути к восстановлению международной торговли Ирака. В данный момент, говорилось в заявлении, соседняя страна, Иран, начала поставки продовольствия в соответствии с древними исламскими традициями милосердия и благотворительности по отношению к людям, оказавшимся в трудном положении, надеясь на скорейшее снятие санкций и возвращение Ирака в мировое сообщество. На видеозаписи, сделанной станцией радиоперехвата "Пальма" с телевизионной передачи, ретранслируемой из Басры, был виден первый конвой грузовиков с партией пшеницы, движущийся по извилистому Шахабадскому шоссе и пересекающий ирано-иракскую границу в предгорьях горного хребта, разделяющего две страны. На последующих кадрах было видно, как иракские пограничники убирают с дороги заграждения и пропускают грузовики, а их иранские коллеги мирно стоят по свою сторону границы. Нигде не было видно никаких признаков оружия.
      В Лэнгли специалисты подсчитали число грузовиков, их тоннаж и число буханок хлеба, которое можно испечь из доставленной в Ирак пшеницы. Они пришли к следующему выводу: чтобы поставки продовольствия имели не символическое значение, понадобятся грузовые суда. Однако сейчас важным было именно символическое значение, а данные разведывательных спутников свидетельствовали, что продовольствие грузится и на суда. Сотрудники ООН в Женеве, которая находилась всего в трехчасовых поясах от Багдада, с удовлетворением выслушали заявление иракского правительства и немедленно послали уведомления своим инспекционным группам. Инспекторы тут же увидели "мерседесы", готовые доставить их в сопровождении полицейских машин с включенными сиренами к первым местам инспекции. Рядом с автомобилями их ждали телевизионные группы, чтобы сопровождать их повсюду. Дружески настроенные служащие заводов, фабрик и складов выражали ликование по поводу того, что могут рассказать инспекторам ООН все, что им известно, и даже дать рекомендации по поводу того, как лучше ликвидировать предприятие по производству химического оружия, замаскированное под завод, производящий инсектициды. Наконец, Иран обратился с просьбой о немедленном созыве специального заседания Совета безопасности для того, чтобы рассмотреть вопрос о снятии экономических санкций с Ирака, причем исход этого заседания был таким же гарантированным, как восход солнца, пусть запоздалый, над восточным побережьем Америки. Через две недели питательность пищевого рациона среднего иракца возрастет по меньшей мере на пятьсот калорий. Оценить психологическое воздействие этих мер было несложно, причем инициативу в деле восстановления нормальной жизни в этой богатой нефтью, но находящейся в изоляции стране взял на себя бывший враг - Иран, как обычно, ссылающийся на религиозные традиции как основной фактор в оказании помощи нуждающимся.
      - Завтра мы увидим фотографии, показывающие, как в мечетях ведется бесплатная раздача хлеба, - предсказал майор Сабах. Он мог бы процитировать отрывки из Корана, которыми будет сопровождаться такая церемония, но его американские коллеги не принадлежали к числу философов и вряд ли оценили бы иронию происходящего.
      - Каково ваше мнение о дальнейших событиях, сэр? - спросил старший американский офицер.
      - Произойдет объединение этих двух стран, - мрачно ответил Сабах. - И случится это очень скоро.
      Вряд ли требовалось разъяснять причину, по которой иракцы с такой готовностью указывали инспекционным группам местоположение еще сохранившихся военных заводов - у Ирана было достаточно оружия.
      ***
      Магии не существует. Это всего лишь слово, которым пользуются люди, когда возникает необходимость объяснить что-то сделанное так ловко, что приводит их в замешательство. Самый простой прием, которым пользуются фокусники, заключается в том, чтобы отвлечь внимание аудитории одной четко видной двигающейся рукой (обычно в белой перчатке), пока вторая делает что-то другое. То же самое происходит и с государствами.
      Пока грузовики с продовольствием двигались к Ираку, в портах грузили суда, дипломаты собирались и спорили, а Америка просыпалась и пыталась понять, что происходит, в Тегеране наступил вечер.
      Связи Бадрейна, как всегда, оказались полезными, а если ему не удавалось что-то, за дело брался Дарейи. Небольшой реактивный самолет, принадлежащий частной корпорации, взлетел из мехрабадского аэропорта и взял курс на восток. За два часа он пролетел над Афганистаном, затем над Пакистаном и совершил посадку в маленьком городке Рутог, неподалеку от границы между Индией и Пакистаном, за Кашмиром. Город находился в предгорьях хребта Куньлунь, и там проживало немало мусульман-китайцев. В этом пограничном городе была база ВВС с одной взлетно-посадочной полосой, на которой базировались истребители-бомбардировщики МиГ, производимые по лицензии. Авиабаза ВВС располагалась недалеко от местного аэропорта, обслуживающего этот регион. Место встречи было идеальным для всех участников, поскольку его отделяло от Дели всего шестьсот миль, зато расстояние до Пекина составляло почти две тысячи, несмотря на то что город находился на китайской территории. Три самолета приземлились с интервалом всего в несколько минут вскоре после захода солнца. Военные автомобили доставили пассажиров, прибывших на них, в помещение, где отдыхают летчики МиГов. Аятолла Махмуд Хаджи Дарейи привык к более чистым помещениям, но, что было куда хуже, почувствовал запах вареной свинины, которая неизменно входит в китайский рацион. Запах вызывал у него отвращение, однако он справился с собой. Дарейи был не первым мусульманином, которому приходилось иметь дело с язычниками и неверными.
      Индийский премьер-министр сердечно поздоровалась с ним. Она уже встречала аятоллу на региональной торговой конференции и нашла его замкнутым и нелюдимым. За прошедшее с тех пор время, заметила она, его характер не изменился.
      Последним прибыл Чанг Хансан, с которым индийский премьер тоже встречалась. Он был полным, на первый взгляд веселым мужчиной - но приходилось все время следить за его глазами. Даже когда он шутил, его шутки имели своей целью выведать что-то о собеседнике. Из трех участников встречи он был единственным, о чьей должности остальным не было ничего известно. Впрочем, было ясно, что он обладает огромной властью у себя в стране, а поскольку Китай был самым могущественным государством из трех, остальные не сочли за оскорбление, что простой министр без портфеля разговаривает на равных с главами государств. Совещание велось на английском языке, и Чанг жестом распорядился, чтобы генерал, приветствовавший гостей во время прибытия, покинул комнату.
      - Прошу извинить меня за то, что я не был здесь, когда вы прибыли. Это.., нарушение правил протокола вызывает у меня сожаление. - Подали чай и легкую закуску. Времени на то, чтобы приготовить настоящий прием, тоже не было.
      - Не стоит извиняться, - ответил Дарейи. - Неудобство компенсируется быстротой. Что касается меня, хочу выразить благодарность за то, что вы так охотно дали согласие встретиться при столь необычных обстоятельствах. - Он повернул голову. - Позвольте поблагодарить и вас, мадам премьер-министр, за готовность встретиться с нами. Пусть Господь благословит нашу встречу, закончил он.
      - Примите мои поздравления в связи со столь успешным решением проблемы Ирака, - сказал Чанг, пытаясь понять, в чьих руках находится сейчас повестка дня встречи. Слишком уж искусно Дарейи дал понять, что это он пригласил остальных принять участие в совещании. - Вы, должно быть, испытываете удовлетворение после окончания разногласий между вашими нациями, которые длились столько лет.
      Это верно, подумала индийский премьер-министр, поднося к губам чашку с чаем. Вы приказали убить иракского президента в весьма удачный момент.
      - Итак, чем мы можем помочь вам? - спросила она, предоставляя таким образом слово главе Ирана, чем вызвала молчаливое раздражение у представителя Китая.
      - Вы недавно встречались с американским президентом Райаном. Мне хотелось бы выслушать ваше мнение о нем.
      - Маленький человек, оказавшийся на посту президента столь могущественной страны, - не колеблясь ответила она. - Взять хотя бы речь, произнесенную им на похоронах. Она куда лучше подходит для семейных похорон. От президента нужно ждать чего-то большего. Во время приема, состоявшегося после церемонии, он нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Его жена высокомерна и смотрит на окружающих сверху вниз - она, видите ли, врач. Врачи часто позволяют себе такое.
      - Когда мы встретились с ним несколько лет назад, у меня создалось такое же впечатление, - согласился Дарейи.
      - Тем не менее он управляет великой страной, - заметил Чанг.
      - А управляет ли? - спросил глава Ирана. - И является ли Америка все еще великой страной? В чем величие страны, как не в силе ее лидера?
      Именно это, поняли присутствующие, составляет повестку дня встречи.
      ***
      - Боже мой, - прошептал про себя Райан, - каким одиноким чувствуешь себя здесь. - Эта мысль постоянно возвращалась к нему, особенно когда он оставался один в этом кабинете с овальными стенами и литыми трехдюймовыми дверями. Теперь ему приходилось при чтении все время пользоваться очками. Так посоветовала Кэти, но головная боль не исчезала, а всего лишь появлялась позднее. Нельзя сказать, что ему не приходилось много читать и раньше. Этого требовала каждая должность, которую он занимал за последние пятнадцать лет, но теперь его постоянно преследовала головная боль. Может быть, поговорить об этом с Кэти или другим врачом? Нет, не стоит. Райан покачал головой. Это всего лишь следствие стресса, и ему нужно привыкнуть. Конечно, это всего лишь стресс. Вот рак - это уже болезнь. Сейчас перед ним стояла задача справиться с политической ситуацией в стране. Райан читал доклад, приготовленный политическими советниками, сидящими в старом здании напротив. Его забавляло, хотя и не утешало то, что они не знали, какой совет ему дать. Райан никогда не принадлежал к какой-нибудь политической партии. Он всегда регистрировался на выборах как независимый и благодаря этому не получал писем с просьбами о пожертвованиях, хотя и он и Кэти при составлении налоговых деклараций всегда помечали в графе, что внесли по одному доллару в избирательный фонд правительства. Однако президент должен быть не только членом какой-нибудь партии - ему надлежало возглавлять ее. Сейчас партии пострадали еще больше, чем три ветви государственной власти. У каждой был председатель, и ни один из них не имел представления о том, что предпринять. В течение нескольких дней считали, что Райан принадлежит к той же партии, что и Роджер Дарлинг. Средства массовой информации узнали правду совсем недавно, и весь вашингтонский истэблишмент издал дружный вздох: "Черт побери!" Для идеологических мудрецов федеральной столицы это было так же невероятно, как задать вопрос, чему равняется два плюс два, и услышать в ответ: "Шартрез". Как и следовало ожидать, лежащий перед ним доклад был хаотичным, поскольку составили его четверо, а то и более профессиональных политических аналитиков, и было ясно видно, кто именно написал тот или иной параграф. В результате доклад превратился в многостороннее перетягивание каната. Даже его аналитики из разведки способны на большее, подумал Джек и бросил доклад в мусорную корзину. Ему снова захотелось курить. Он знал, что и это влияние стресса.
      Но ему все равно приходилось посещать "собрания" - он так и не понял значение этого слова - и агитировать за кого-то или по меньшей мере выступать с речами. Или делать еще что-то. В этом отношении смысл доклада не был ему понятен. Сев в калошу с проблемой абортов - и накрывшись при этом шляпой, как яд овито заметил на другой день Арни ван Дамм, чтобы закрепить преподанный урок, - теперь Райан был вынужден четко выражать свою политическую позицию по множеству вопросов, причем таких разных, как проблема социального обеспечения, налоги, экология и один Бог знает что еще. После того как он примет решение о своей позиции, Кэлли Уэстон напишет серию речей, с которыми Райан будет выступать по всей стране от Сиэттла до Майами и во множестве городов и штатов между ними. В список не попали только Гавайи и Аляска, потому что они были небольшими штатами по своему политическому значению и к тому же находились на разных полюсах идеологического спектра. Они только запутают ситуацию - по крайней мере, так говорилось в докладе.
      - Почему бы мне просто не остаться здесь и не заняться работой, Арни? спросил Райан у главы своей администрации, который только приехал на службу.
      - Потому что ваша работа не здесь, а там, господин президент. - Ван Дамм опустился в кресло и начал очередной урок обучения искусству президентства. Потому что, как вы сказали, "это функция руководства" - я точно вас процитировал? - спросил Арни с насмешливой улыбкой. - А руководство означает пребывание командира среди солдат или, как в данном случае, среди граждан. По этому вопросу у нас нет расхождений, господин президент?
      - Ты действительно получаешь удовольствие от этого? - Джек закрыл глаза и потер их под очками. Очки он тоже ненавидел.
      - В такой же степени, как и ты. Справедливое замечание, подумал Райан.
      - Извини.
      - Большинству президентов искренне нравится возможность сбежать из этого музея и встретиться с живыми людьми. Разумеется, Андреа и ее агенты нервничают во время таких поездок. Пожалуй, они предпочли бы, чтобы ты оставался здесь и никогда не покидал Белого дома. Но он уже кажется тебе тюрьмой, не правда ли? - спросил Арни.
      - Только когда я просыпаюсь.
      - Вот и воспользуйся возможностью. Отправляйся в поездку по стране, поговори с людьми, поделись с ними своими мыслями, скажи, к чему стремишься. Черт побери, не исключено, что они даже выслушают тебя! А то и расскажут тебе, о чем думают сами, и тогда ты узнаешь что-то новое. Как бы то ни было, нельзя быть президентом и не общаться с народом.
      Джек достал из мусорной корзины доклад о политическом положении в стране, который только прочитал.
      - Ты ознакомился с этим?
      - Да, - кивнул Арни.
      - Но ведь это макулатура и к тому же сбивающая с толку, - удивленно заметил Райан.
      - Это политический документ. С каких это пор политика является разумной или последовательной? - Ван Дамм сделал паузу. - Аналитики, с которыми я работал последние двадцать лет, всосали эти идеи с молоком матери - впрочем, все они вскормлены на искусственном питании, наверно.
      - Что?
      - Спроси Кэти. Это одна из этих бихевиористских теорий, пришедших с Новым Веком, которые могут объяснить все всем повсюду. Все политики искусственники. Мамы никогда не кормили их и не ухаживали за ними, поэтому у них не развились прочные узы с матерями, они чувствуют себя отторгнутыми и тому подобное. Вот почему в качестве компенсации они обращаются к людям, выступают с речами и говорят слушателям в различных местах различные вещи, которые им хотелось бы услышать, для того чтобы завоевать любовь и преданность незнакомцев - те самые любовь и преданность, которых они были лишены в младенческом возрасте, не говоря уже о людях вроде Келти, постоянно стремящихся к связям с женщинами из-за того, что матери не уделили им в детстве достаточной любви. Зато должным образом вскормленные младенцы, с другой стороны, вырастают и становятся - ну, скажем, врачами, или, может быть, раввинами...
      - Какого черта! - едва не закричал президент. Глава его администрации только усмехнулся.
      - Завел тебя на секунду, а? Знаешь, - продолжал Арни, - я понял, что мы упустили, когда создавали нашу страну.
      - Ну хорошо, валяй, просвети меня. - Джек закрыл глаза и почувствовал юмор создавшейся ситуации.
      - У нас нет шута. Ему можно было бы дать должность министра. Знаешь, такой карлик - извини, мужчина необычно малого роста, - одетый в разноцветное трико и в забавном колпаке с колокольчиками на голове. Пусть сидит на маленькой табуретке в углу - разумеется, в этом кабинете нет углов, но это не имеет значения - и примерно каждые пятнадцать минут вскакивает к тебе на стол и трясет колокольчиками перед твоим лицом, напоминая, что настало время сходить в сортир, как это делают обычные люди. Теперь понимаешь, что я имею в виду, Джек?
      - Нет, - признался президент.
      - Ну и осел же ты! Пойми, должность президента может доставлять тебе удовольствие! Ты должен получать удовольствие от поездок и встреч с народом. Конечно, важно узнать, что они хотят, но и в этом есть своя радость. Видишь ли, Джек, им хочется полюбить тебя, поддержать. Они хотят узнать, о чем ты думаешь. Но больше всего им хочется, чтобы ты оказался одним из них. И знаешь, что самое интересное? Ты первый президент за чертовски длительное время, кто действительно один из них! Так что вылезай из кресла, прикажи своим воздушным извозчикам запустить Большую Синюю Птицу и начинай игру. - Он не стал добавлять, что расписание поездки по стране было уже согласовано и отработано до такой степени, словно высечено в камне, так что изменить что-то Райан уже не мог.
      - Не всем понравится, во что я верю и о чем буду говорить, Арни. И я не собираюсь лгать только ради того, чтобы завоевать их расположение или привлечь голоса на выборах.
      - Неужели ты думаешь, что сумеешь понравиться всем? - На лице ван Дамма снова появилась насмешливая улыбка. - Почти все президенты счастливы, если им удается заручиться поддержкой пятидесяти одного процента избирателей, а многие согласны и на меньшее. Я выругал тебя за то заявление по поводу проблемы абортов - и знаешь почему? Да потому что оно было запутанным!
      - Нет, не было, я...
      - Ты собираешься выслушать своего учителя или нет?
      - Валяй дальше, - сказал президент.
      - Начнем с того, что примерно сорок процентов населения голосуют за демократов и примерно столько же - за республиканцев. Из этих восьмидесяти процентов большинство не изменит своей позиции, если даже Адольф Гитлер будет соперничать с Эйбом Линкольном или с Франклином Делано Рузвельтом, чтобы упомянуть обе партии.
      - Но почему...
      - Почему небо голубое, Джек? - В голосе ван Дамма прозвучало раздражение. - Оно голубое, вот и все. Даже если тебе удастся объяснить причину этого, а мне кажется, что некоторые астрономы способны сделать это, небо все равно останется голубым, так что не проще ли просто признать этот факт? Таким образом, остается двадцать процентов людей, которые голосуют то за одну партию, то за другую. Может быть, они и есть настоящие независимые избиратели вроде тебя. Вот эти двадцать процентов и держат в своих руках контроль за судьбы страны, и если ты хочешь, чтобы все получилось по-твоему, тебе нужно привлечь на свою сторону эти двадцать процентов. А теперь кое-что забавное. Эти двадцать процентов не слишком интересуются тем, о чем ты думаешь. - Арни произнес эту фразу с лукавой улыбкой.
      - Одну минуту...
      - Ты прерываешь учителя. - Арни поднял руку. - Тем твердым восьмидесяти процентам, которые голосуют за политическую линию, выбранную двумя партиями, наплевать на характер президента. Они голосуют за выбранную ими партию, потому что верят в ее философию - или потому что папа и мама голосовали за нее; причина не имеет значения. Так обстоит дело. Это факт. С ним нужно примириться. А теперь вернемся к двадцати процентам избирателей, выбор которых имеет решающее значение. Их мало интересует политическая линия президента, им важен сам президент. Вот в этом и заключается твое преимущество, Джек. С политической точки зрения ты так же мало заслуживаешь пребывания на посту президента, как трехлетний малыш в оружейном магазине. Зато у тебя незаурядный характер и сила воли. На этом-то и надо сыграть.
      Райан нахмурился, услышав слово "сыграть", но на этот раз промолчал. Он кивнул, предлагая главе своей администрации продолжать.
      - Обращаясь к людям, просто говори, во что ты веришь, и говори как можно проще. Хорошие идеи звучат просто и убедительно. То, что ты говоришь, должно звучать последовательно, вытекать одно из другого. Эти двадцать процентов избирателей хотят убедиться в том, что ты действительно веришь в свои слова. Скажи мне, Джек, ты уважаешь человека, четко выражающего свои убеждения, даже если с ними не согласен?
      - Конечно, так и должен...
      - ., поступать человек, - закончил его мысль Арни. - Такова позиция этих двадцати процентов. Они будут уважать и поддерживать тебя, даже если в некоторых вопросах не согласны с тобой.
      Почему? Да потому что они понимают, что ты - порядочный человек и сдержишь данное тобой слово. А им хочется, чтобы тот, кто занимает должность президента, был честным и порядочным человеком. Для них важно быть уверенными в том, что, если все покатится к чертовой матери, найдется кто-то, готовый по крайней мере попытаться исправить положение и приложить к этому все силы.
      Все остальное - внешнее оформление. Только не думай, что оформление и умение обращаться к людям ничего не стоят, ладно? Совсем неплохо, если ты сможешь умело и убедительно подать свои идеи. В своей книге о Хэлси, "Сражающийся моряк", ты тщательно выбираешь слова, когда хочешь, чтобы читатель понял тебя, верно? - Президент кивнул. - То же самое относится к идеям - черт возьми, эти идеи еще более важны, и потому тебе придется подавать их с соответственно большим искусством, понимаешь? - Глава администрации пришел к выводу, что план урока выполняется вполне успешно.
      - Арни, а ты сам согласен с моими идеями?
      - Не со всеми. Думаю, ты не прав в вопросе с абортами - женщина должна иметь право выбора. Я не согласен и с некоторыми другими идеями. Зато, господин президент, я ни на минуту не усомнился в вашей честности и порядочности. Я не могу убедить тебя, во что верить и во что нет, но ты готов прислушаться к предложениям. Я люблю эту страну, Джек. Моя семья сумела спастись из Нидерландов, и мы пересекли Ла-Манш в лодке, когда мне было всего три года. Я до сих пор помню, как меня тошнило от морской болезни.
      - Ты еврей, Арни? - с удивлением спросил Джек. Раньше он как-то не задумывался о его религиозной принадлежности.
      - Нет, но мой отец принимал активное участие в движении сопротивления, и немецкий агент выдал его оккупационным властям. Отцу угрожал расстрел, но нам удалось спастись. В противном случае мы с мамой оказались бы в том же концентрационном лагере, что и Анна Франк <Анна Франк (1929 - 1945) еврейская девочка, родившаяся в Германии и погибшая в концентрационном лагере, она стала всемирно известна после опубликования в 1947 г, ее записок "Дневник Анны Франк", обличающих фашизм.>. Впрочем, это не спасло остальных родственников. Моего отца звали Биллем, и после войны он решил перебраться сюда. Я вырос, слушая рассказы о своей родине и о том, как эта страна отличается от Голландии. Америка действительно непохожа на Голландию. Я стал тем, кем являюсь сейчас, потому что стремился защитить существующую здесь систему. Почему Америка отличается от других стран? Думаю, все дело в Конституции. Меняются люди, меняются правительства, меняются идеологии, но Конституция остается прежней. Ты и Пэт Мартин принесли присягу в верности конституции. Я тоже, - продолжал ван Дамм. - Только я принес присягу самому себе, матери и отцу. Я не обязан соглашаться с тобой по всем вопросам, Джек. Но я знаю, что ты стараешься поступать как можно лучше. Это значит, что моя работа заключается в том, чтобы защитить тебя, дать тебе возможность действовать в соответствии со своими убеждениями. Поэтому ты должен выслушивать меня. Иногда придется совершать поступки, которые тебе не по душе, но у вашей работы, господин президент, свои правила. Вот почему придется следовать им, - негромко закончил глава президентской администрации.
      - Как я справляюсь с делами? - спросил Райан, обдумывая самый важный урок недели.
      - Неплохо, но должен лучше. Келти по-прежнему остается для нас источником раздражения, а не угрозой. После того как ты совершишь поездку по стране, ясно показав, что являешься президентом, его положение ухудшится. А теперь вот что еще. Как только ты начнешь поездку и будешь встречаться с людьми, тебе станут задавать вопросы о переизбрании. Каким будет твой ответ?
      - Я не хочу быть президентом, Арни, - решительно покачал головой Райан. Пусть меня заменит кто-нибудь другой по истечении...
      - В таком случае тебе придется столкнуться с массой неприятностей. Никто не будет принимать тебя всерьез. Ты не сможешь провести в Конгресс людей, которых хочешь. Твои возможности будут ограничены, и ты не сумеешь осуществить преобразования, о которых говоришь. Твое политическое влияние резко снизится. Америка не может позволить себе этого, господин президент. Иностранные правительства - во главе них стоят политические деятели, не забывай этого, не будут воспринимать тебя серьезно, а это повлечет за собой отрицательные последствия для национальной безопасности страны как в ближайшее время, так и в отдаленном будущем. Итак, как ты ответишь репортерам на этот вопрос?
      Президент чувствовал себя подобно третьекласснику, поднявшему руку в ответ на вопрос учителя.
      - Скажу, что еще не принял решения.
      - Совершенно точно. Сейчас ты проводишь работу по восстановлению правительства, а к вопросу о переизбрании вернешься, когда придет время. Я незаметно дам понять, что ты обдумываешь вопрос о том, чтобы выставить свою кандидатуру на следующий срок, что, по твоему мнению, главным является благополучие страны, и когда репортеры зададут тебе этот вопрос, ты просто повторишь сделанное раньше заявление. Этим ты дашь понять иностранным правительствам, что тебя нужно принимать всерьез, а американский народ поймет тебя и будет уважать твою точку зрения. Говоря о практической стороне проблемы, следует иметь в виду, что во время предварительных выборов обе партии не будут останавливаться на маргинальных кандидатах, которые могут не получить поддержки Капитолия. Они проголосуют за делегации, не связавшие себя определенными обязательствами. Может быть, тебе придется даже выступить по этому вопросу... Я поговорю об этом с Кэлли. - Арни промолчал о том, что средствам массовой информации понравится именно такая перспектива. Освещение двух политических конвенций, к началу которых партии пришли без определенного выбора, является мечтой, о которой средства массовой информации даже не решаются думать. Арни старался представить все как можно проще. Независимо от того, какую позицию займет Райан, как только он объявит о ней, не меньше сорока процентов электората - скорее больше - выступят против нее. Забавным качеством тех двадцати процентов, о которых он все время говорил Райану, является то, что среди них находятся люди, принадлежащие к разным категориям всего политического спектра - подобно себе самому, они меньше интересуются идеологией и гораздо больше характером кандидата. Некоторые будут яростно возражать, ничем не отличаясь этим от тех сорока процентов, выступающих против, хотя не исключено, что в конце концов проголосуют за него. Так бывало всегда, потому что они, хотя и были честными людьми, ставящими интересы страны выше предубеждений, часто вовлекались в общее течение и выбирали из лучших побуждений человека, честность которого уступала честности избирателей. Райан еще не понял возможностей, которыми он располагает, и, вероятно, будет лучше, если он не поймет их, потому что, думая об этих возможностях, он может попытаться управлять ходом событий, а это у него всегда получается плохо. Даже честные люди способны совершать ошибки, и Райан ничем не отличался от остальных. Вот почему существовали люди, подобные Арнолду ван Дамму, умеющие учить кандидатов в президенты и одновременно направлять их. Он посмотрел на своего президента, заметив на его лице смятение, сопровождающее новые мысли. Было очевидно, что Райан пытается понять это, и, возможно, добьется успеха, потому что он умел прислушиваться к советам и обладал особым искусством обрабатывать полученную информацию. Впрочем, он вряд ли сумеет понять весь процесс до его естественного конца. Только Арни и, может быть, Кэлли Уэстон, были способны заглянуть так далеко в будущее. За последние недели ван Дамм пришел к выводу, что у Райана есть задатки настоящего президента. Теперь перед ним, перед главой президентской администрации, стоит задача добиться, чтобы Джек остался на этом посту.
      ***
      - Мы не можем сделать этого, - запротестовала индийский премьер-министр и затем призналась:
      - Американский флот только что преподал нам урок.
      - Да, это был жестокий урок, - согласился Чанг. - Но он не причинил вашим кораблям серьезных повреждений. Насколько мне известно, они выйдут из ремонта через две недели.
      Услышав это заявление, индийский премьер-министр резко повернула голову и посмотрела на представителя Китая. Это обстоятельство стало известно ей самой всего пару дней назад. Ремонт поглотил ощутимую часть финансов, выделяемых индийскому флоту на оперативные расходы, и это изрядно обеспокоило ее. Не каждый день случается, что иностранная держава, особенно не так давно бывшая противником в войне, сообщает сведения, которые могут стать известными только от своего агента в правительстве Индии.
      - Мощь Америки - это всего лишь внешний фасад. Она представляет собой гиганта с больным сердцем и поврежденным мозгом, - заметил Дарейи. - Президент Райан - маленький человек, занимающий высокую должность. Вы сами сказали это, госпожа премьер-министр. Если мы сделаем его работу еще более трудной, то Америка потеряет свою способность мешать нам на достаточно длительный срок, необходимый для достижения наших целей. Американское правительство парализовано и останется в таком состоянии в течение еще нескольких недель. От нас требуется лишь одно - усилить этот паралич.
      - И как можно этого достичь? - спросила премьер-министр Индии.
      - Самыми простыми средствами: нужно всего лишь заставить Америку выполнять все данные ею обязательства и одновременно нарушить ее внутреннюю стабильность. С вашей стороны понадобятся всего лишь демонстративные действия. Остальное я беру на себя. По-моему, лучше, если вы не будете знать о том, что мы собираемся предпринять.
      Будь он способен на это, Чанг даже перестал бы дышать, чтобы лучше контролировать свои чувства. Не каждый день доводится встретить человека еще более жестокого и безжалостного, чем он сам. Это верно, он не имел ни малейшего желания знать о планах Дарейи. Пусть лучше другая страна ввязывается в войну.
      - Продолжайте, прошу вас, - сказал он и извлек из внутреннего кармана сигарету.
      - Каждый из нас представляет здесь страну с громадными возможностями и еще большими потребностями. У Китая и Индии - огромное население. Обеим странам необходимы жизненное пространство и естественные ресурсы. Скоро в моем распоряжении ресурсы будут необъятными и привлекут колоссальный капитал. Вместе с тем у меня появится возможность взять под контроль их распределение. Объединенная Исламская республика, подобно вам, превратится в великую державу. Запад слишком долго играл доминирующую роль на Востоке. - Дарейи посмотрел прямо на Чанга. - На вашей северной границе лежит гниющий труп. Там требуют освобождения многие миллионы правоверных. Кроме того, на север от вас находятся жизненное пространство и естественные ресурсы, в которых так нуждается ваша страна. Я готов отдать вам все это, если вы согласитесь вернуть нам земли, населенные правоверными. - Затем он повернул голову к индийскому премьер-министру. - К югу от вашей страны расположен ненаселенный континент. Там также есть жизненное пространство и естественные ресурсы, столь необходимые вам. В обмен на ваше сотрудничество, мне кажется, Объединенная Исламская Республика и Китайская Народная Республика могли бы гарантировать защиту ваших действий, направленных на удовлетворение законных нужд. От каждой из ваших стран я прошу всего лишь сотрудничества, которое не влечет за собой никакого риска.
      Индийский премьер-министр заметила, что однажды уже была предпринята подобная попытка, но нужды ее страны так и остались неудовлетворенными. Представитель Китая тут же предложил, как без всякого риска отвлечь внимание Америки, тем более что такое случалось и в прошлом. Иран - что это за Объединенная Исламская Республика.., ах да, конечно, подумал Чанг. Конечно. Весь риск падает на долю ОИР, хотя на этот раз он представляется удивительно точно рассчитанным. По возвращении в Пекин Чанг лично проверит соотношение сил.
      - Как вы сами понимаете, я не прошу от вас сейчас брать на себя какие-нибудь обязательства. Вам понадобится убедиться в серьезности моих намерений и возможностей. Я прошу вас об одном: уделите максимальное внимание моему предложению о заключении нашего союза - неофициального, разумеется.
      - Но Пакистан... - произнесла индийский премьер-министр, неосторожно привлекая внимание к самому слабому месту своей политики, что тут же отметил про себя Чанг.
      - Исламабад слишком долго был американской марионеткой, и ему нельзя доверять, - тут же ответил Дарейи, который давно подготовил свой ответ, хотя и не ожидал, что индийский премьер так быстро откроет свои карты. Эта женщина ненавидит Америку также, как и я, подумал он. Вероятно, "преподанный урок" нанес более глубокую рану ее гордости, чем сообщили его дипломаты. Как свойственно женщине столь ревностно оберегать свою гордость. В этом ее слабость. Отлично. Он посмотрел на Чанга.
      - Наши отношения с Пакистаном ограничиваются торговыми связями и, являясь таковыми, подвержены изменениям, - отозвался представитель Китая, испытывающий не меньшее удовлетворение от слабости Индии. В конце концов, ей некого винить. Она послала в море свой флот, чтобы оказать поддержку Японии в нападении на Америку, оказавшемся неудачным.., тогда как Китай не предпринял ничего и не рискнул ничем. В результате он вышел из "войны", не понеся никакого урона и даже не показав, что был как-то связан с этим конфликтом. Самые осторожные руководители Китая, занимающие место в государственной иерархии выше Чанга, не возражали против его маневров, хотя маневры эти ничего и не принесли. И вот теперь снова кто-то готов пойти на риск. Индия предпримет демонстративные действия, а Китай останется в стороне, всего лишь повторив прошлые заверения о том, что не имеет никакого отношения к этой Объединенной Исламской республике. В любом случае он может заявить, что хотел всего лишь убедиться в решительности нового американского президента, а такое случается постоянно. К тому же Тайвань все время является источником беспокойства. Все так интересно. Иран, движущей силой которого является религия. Индия, которая руководствуется жадностью и гневом. Китай же, с другой стороны, смотрит далеко в будущее, строит великие планы, делает это бесстрастно и спокойно, ищет то, в чем действительно нуждается, но поступает, как всегда, предельно осмотрительно. Цель, к которой стремится Иран, очевидна, и если Дарейи готов пойти на риск войны ради нее, то не стоит ему мешать, лучше наблюдать со стороны и надеяться на его успех. Но Чанг не позволит пока втянуть Китай в конфликт. Стоит ли казаться слишком нетерпеливым? Вот Индия готова приступить к действиям, проявляет такое нетерпение, что упускает из виду нечто совершенно очевидное: если Дарейи сумеет добиться осуществления своих планов, то Пакистан уладит свои отношения с ОИР, может даже присоединится к ней, и тогда Индия окажется изолированной и уязвимой. Ничего не поделаешь, опасно быть вассалом, это еще опаснее, если у тебя наготове планы подняться на более высокий уровень - но при отсутствии средств для осуществления этого. Выбирая союзников, нужно быть очень осторожным. Чувство благодарности в отношениях между государствами похоже на цветок, выращенный в оранжерее, - он быстро вянет, когда его выносят на открытый воздух.
      Премьер-министр молча кивнула, признавая свою победу в вопросе о Пакистане.
      - В таком случае, друзья, я благодарю вас за то, что вы так любезно согласились встретиться со мной. С вашего разрешения, я отправлюсь домой.
      Все трое встали, обменялись прощальными рукопожатиями и направились к выходу. Через несколько минут самолет Дарейи развернулся на неровной поверхности взлетной полосы китайской авиабазы, больше приспособленной к полетам истребителей. Аятолла посмотрел на кофейник и решил воздержаться. Ему хотелось поспать перед утренними молитвами. Но прежде...
      - Твои предсказания оказались совершенно точными.
      - Русские называют такие вещи "объективными условиями". Они всегда были и остаются неверными, но их методам анализа в точности не откажешь, - объяснил Бадрейн. - Вот почему я сумел собрать достоверную информацию.
      - В этом я убедился. Твоя следующая задача будет заключаться в том, чтобы разработать планы нескольких операций... - Дарейи откинул спинку кресла и закрыл глаза, надеясь, что ему снова приснятся мертвые львы.
      ***
      Как ни хотелось ему вернуться к клинической медицине, Пьер Александер не испытывал к ней особой любви, особенно в тех случаях, когда ему приходилось иметь дело с пациентами, положение которых было безнадежным. Дух бывшего армейского офицера говорил в нем, что это походит на оборону Батаана <Батаан полуостров на острове Лусон, крупнейшем из Филиппинских островов. В 1942 г войска союзников после длительной обороны, исчерпав все припасы, сдались там японским войскам.> - делаешь все, что в твоих силах, и отстреливаешься до последнего патрона, хотя и знаешь, что помощи ждать неоткуда. В данный момент у него в палатах находились трое больных СПИДом - все трое мужчины, гомосексуалисты, в возрасте за тридцать, и всем оставалось жить не больше года. Александер был достаточно религиозным человеком и не одобрял подобный образ жизни, но такой смерти не заслуживал никто. И все-таки он был врачом, а не Богом, выносящим приговор. Проклятье, подумал он, выходя из лифта и не переставая диктовать свои наблюдения для истории болезни пациентов в мини-диктофон.
      В работу врача входит необходимость разделять свою жизнь на отсеки, изолированные друг от друга. Все три пациента в его палатах будут там и завтра, и ни один из них не потребует срочного врачебного вмешательства этой ночью. Нет ничего жестокого в том, что он отложит их проблемы до завтрашнего дня. Это всего лишь работа, а их жизни и надежды выжить зависят от того, сумеет ли он на время забыть о них и вернуться к исследованию микроорганизмов, терзающих их тела. Он передал кассету своей секретарше, которая напечатает продиктованные им наблюдения.
      - Доктор Лоренц звонил из Атланты в ответ на ваш звонок, когда вы позвонили ему в ответ на его звонок, - сообщила секретарь, когда Александер проходил мимо.
      Опустившись в кресло, он набрал номер телефона, который знал наизусть.
      - Слушаю.
      - Гас? Это Алекс из Хопкинса.
      - Как прошла рыбалка, полковник?
      - Ты не поверишь - мне так и не удалось пока заняться этим. Ральф заставляет меня работать все больше и больше.
      - Что тебя интересует - ведь это ты позвонил первым, правда? - В голосе Лоренца больше не было уверенности - верный признак того, что он чем-то очень обеспокоен.
      - В самом деле, первым позвонил я, Гас. Ральф сказал мне, что ты снова взялся за структуру вируса лихорадки Эбола на основе той крошечной вспышки в Заире. Это правда?
      - Понимаешь, я собирался заняться этим, но кто-то украл у меня моих обезьян, - недовольно проворчал директор исследовательского Центра инфекционных заболеваний. - Мне сообщили, что новая партия прибудет через день-другой.
      - Кто-нибудь пробрался в твою лабораторию? - спросил Александер. Все чаще работе лабораторий угрожали фанатики, занятые защитой животных, которым иногда удавалось пробраться в лаборатории и "освободить" подопытных животных. Александер боялся, что придет день, когда - если где-то не проявят должной осторожности - такой чокнутый проберется в лабораторию и унесет под мышкой обезьяну, зараженную лихорадкой Лхаса или даже чем-то более опасным, и узнает об этом слишком поздно. Этим фанатикам не приходит в голову, что врачи не могут заниматься поиском вакцин и методов лечения заразных болезней без животных - а кто осмелится утверждать, что жизнь обезьяны важнее жизни человека? Ответ на этот вопрос был прост: в Америке есть люди, верящие во что угодно и обладающие конституционным правом вести себя по-дурацки. По этой причине Центр инфекционных заболеваний в Атланте, лаборатории Хопкинса и другие исследовательские учреждения находились под наблюдением вооруженных охранников, защищающих клетки с обезьянами. И даже клетки с крысами, подумал Алекс, подняв глаза к потолку.
      - Нет, их увели у меня из-под носа в Африке. Кто-то еще экспериментирует с ними. Как бы то ни было, это нарушило мои планы на целую неделю. Ну и черт с ними. Я разглядываю этого крохотного мерзавца уже пятнадцать лет.
      - Насколько свежий образец крови ты получил?
      - Он взят у пациента "Зеро". Мы сразу опознали его. Это вирус заирской лихорадки Эбола, штамм Маинги. У нас есть еще один образец от другого пациента. Он исчез...
      - Что?! - с беспокойством воскликнул Александер.
      - Погиб в море в результате авиакатастрофы. Похоже, что его пытались доставить в Париж к профессору Руссо. Больше заболеваний не зарегистрировано, Алекс. На этот раз нам повезло, - заверил Лоренц коллегу.
      Куда лучше, подумал Александер, погибнуть при авиакатастрофе, чем истечь кровью от этого гребаного вируса. Он все еще мыслил как солдат и не забыл армейских ругательств.
      - О'кей, - облегченно вздохнул полковник.
      - Так зачем ты звонил?
      - Меня заинтересовали полиномы, - услышал Лоренц.
      - Что ты хочешь этим сказать? - недоуменно спросил он.
      - Когда займешься исследованием этого штамма, попробуй осуществить математический анализ структуры вируса.
      - Меня тоже заинтересовала эта мысль. Но сейчас мне хочется изучить репродуктивный цикл и...
      - Совершенно верно, Гас, математическую природу взаимодействия. Я тут говорил с одним из врачей - ты не поверишь, с офтальмологом, - и она высказала интересную мысль. Если аминокислоты имеют математические величины, поддающиеся подсчету - а так и должно быть, - то метод их взаимодействия с другими цепочками может кое-что объяснить нам. - Александер сделал паузу и услышал, как на другом конце телефонного канала чиркнули спичкой. Гас снова курил в кабинете трубку.
      - Продолжай.
      - Я все еще пытаюсь сделать вывод, Гас. Что, если это именно то, о чем ты думаешь, - уравнение? Тогда понадобится разгадать его, верно? Как сделать это? Понимаешь, Ральф рассказал мне о твоем исследовании временного цикла. Мне кажется, что ты напал на след. Если нам удастся разделить на части РНК вируса, а мы уже сделали это с ДНК носителя, то...
      - Понял! Взаимодействия помогут нам узнать кое-что о величинах элементов в полиномных...
      - И тогда мы многое узнаем, как размножается этот гребаный вирус, и, может быть, у нас появится возможность ..
      - Уничтожить его. - Наступила пауза, и Александер услышал, как Гас затянулся табачным дымом. - Алекс, а ведь это отличная мысль.
      - Ты лучше всех подготовлен к этому, Гас, и к тому же готовишь эксперимент.
      - И все-таки чего-то не хватает.
      - Всегда чего-то не хватает.
      - Дай мне подумать об этом денек-другой, и я позвоню тебе. Молодец, Алекс.
      - Спасибо, сэр. - Профессор Александер положил трубку и решил, что сегодня внес достаточный вклад в медицинскую науку. Он не был слишком уж весомым, и к тому же здесь чего-то действительно не хватало.
      Глава 23
      Эксперименты
      Понадобилось несколько дней, чтобы все оказалось на своих местах. Президенту Райану пришлось встретиться с еще одной группой новых сенаторов некоторые штаты раскачивались слишком медленно, главным образом потому, что их губернаторы создали что-то вроде комитетов по выбору наиболее подходящих кандидатов из составленного списка. Это удивило многих экспертов в Вашингтоне, которые ожидали, что главы исполнительной власти штатов поступят и на этот раз, как и раньше, - обычно они назначали сенаторов буквально, пока едва успевало остыть тело скончавшегося представителя штата в верхней палате Конгресса. Однако оказалось, что выступление Райана все-таки произвело определенное впечатление. Восемь губернаторов поняли уникальность ситуации и по некотором размышлении поступили по-другому, завоевав похвалу местных газет, хотя средства массовой информации, принадлежащие к истэблишменту, не отнеслись к их действиям с полным одобрением.
      Первая политическая поездка Джека была экспериментальной. Он рано встал, поцеловал жену и детей по пути к двери и поднялся на борт вертолета, ожидавшего на Южной лужайке, еще до семи утра. Через десять минут он уже поднимался на борт президентского авиалайнера "ВВС-1", известного в Пентагоне как VC-25A. Это был "Боинг-747", подвергнувшийся значительной модификации, чтобы удовлетворить всем требованиям средства перемещения президента по всему миру. Райан миновал трап как раз в тот момент, когда пилот, полковник ВВС с громадным летным опытом, говорил по системе внутренней трансляции, делая объявления, как на рейсовом авиалайнере перед вылетом. Посмотрев в сторону хвостового салона, Райан увидел почти сотню репортеров, которые пристегивались к своим кожаным креслам, превосходящим кресла первого класса лучших авиакомпаний. Кое-кто из журналистов предпочитал не пристегиваться - "ВВС-1" обычно ведет себя спокойней, чем океанский лайнер при полном штиле. В тот момент, когда Райан повернулся, чтобы направиться в свой отсек, он услышал чье-то громкое восклицание:
      - На этом рейсе не курят!
      - Кто это? - спросил президент.
      - Один из телевизионщиков, - ответила Андреа. - Он считает, что самолет принадлежит ему.
      - Вообще-то он прав, - заметил Арни. - Не забывайте этого.
      - Его зовут Том Доннер, - добавила Кэлли Уэстон. - Ведущий комментатор Эн-би-си. Он считает, что его испражнения не пахнут, а на прическу у него уходит больше спрея, чем у меня. Вот только часть волос приклеена.
      - Проходите сюда, господин президент. - Андреа показала в сторону носового отделения. Кабина президента на "ВВС-1" находилась в самом носу главной палубы. Там были установлены обычные, хотя и очень удобные, кресла, а также пара диванов, которые при продолжительных перелетах раскладывались и превращались в постели. Под бдительным взглядом начальника личной охраны президент сел в кресло и пристегнулся ремнями безопасности. Остальные пассажиры могут поступать, как им вздумается, - Секретную службу журналисты не интересовали, - но президенту нарушать правила не разрешалось. Когда Андреа убедилась, что все в порядке, она дала знак члену экипажа. Тот снял телефонную трубку и сообщил пилоту, что можно взлетать. Сразу после этого заработали двигатели. Джек уже почти поборол страх перед полетами, но на взлете обычно закрывал глаза и про себя произносил (в прошлом шептал вслух) молитву о безопасности всех пассажиров на борту, считая, что, если будет молиться только о себе, это может выглядеть в глазах Бога эгоистичным. А к тому моменту, когда молитва закончилась, начался стартовый разгон, который происходил несколько быстрее, чем на обычном "боинге". Президентский "ВВС-1" не нес тяжелого груза и потому больше походил на самолет, чем на поезд, отходящий от станции.
      - О'кей, - сказал Арни, когда нос самолета приподнялся и устремился в небо. Президент намеренно не сжимал ручки кресла, как делал это обычно. - Этот этап легкий - Индианаполис, Оклахома и к ужину вернемся домой. Толпы будут настроены дружески и так же реакционно, как и ты сам. - В его глазах мелькнула улыбка. - Так что тебе не о чем особенно беспокоиться.
      Специальный агент Прайс, сидящая в одной кабине с президентом во время взлета, терпеть не могла, когда говорили что-нибудь подобное. Глава президентской администрации - Секретная служба присвоила ему кодовое имя "Плотник", а Кэлли Уэстон была "Каллиопой" - относился к тем членам президентского окружения, кто не понимал трудностей, с которыми приходилось сталкиваться Секретной службе. Опасность, по его мнению, являлась сугубо политическим явлением, даже после катастрофы с "Боингом-747", разрушившим Капитолий. Поразительно, подумала она. Раман сидел в нескольких футах позади нее. Его кресло было повернуто в сторону хвостового салона, на случай, если появится репортер с пистолетом в руках вместо карандаша. На борту авиалайнера находилось еще шесть агентов, наблюдающих за всеми, даже за членами экипажа в форме ВВС. В каждом из двух мест назначения находилось по взводу агентов Секретной службы вместе с огромным числом местных полицейских. На базе ВВС Тинкер в Оклахома-сити под охраной агентов Секретной службы уже стоял автозаправщик на случай, если кто-то попытается испортить состав топлива, которое будет залито в баки президентского самолета; охрана не будет снята до тех пор, пока "ВВС-1" не вернется обратно на авиабазу Эндрюз. Транспортный самолет С-5В "Гэлэкси" доставил в Индианаполис автомобили президента. Перевозить президента по стране было не легче, чем цирк "Барнум и Бейли" со всем его снаряжением, вот только в последнем случае не приходилось беспокоиться, что кто-то может покуситься на жизнь акробата на раскачивающейся трапеции.
      Агент Прайс заметила, что Райан просматривает текст своей речи. Это было одним из его немногих нормальных занятий. Обычно они почти всегда нервничали перед его выступлениями - не от страха перед публикой, а скорее от беспокойства о том, как будет воспринято содержание речи президента. При этой мысли Прайс улыбнулась. Райан не беспокоился о содержании, он боялся сорвать само выступление. Это не страшно, он скоро овладеет этим искусством. Ему здорово повезло, что Кэлли Уэстон, причинявшая окружающим столько неприятностей своим поведением, при составлении речей проявляла незаурядный талант.
      - Завтрак? - спросила стюардесса, когда самолет поднялся на крейсерскую высоту и выровнялся.
      Президент отрицательно покачал головой.
      - Спасибо, я не голоден.
      - Принесите ему яичницу с ветчиной, тосты и чашку кофе без кофеина, распорядился ван Дамм.
      - Никогда не пробуйте выступать с речью на голодный желудок, посоветовала Кэлли. - Тут уж можете положиться на меня.
      - И не пейте настоящий кофе. Кофеин может вызвать дрожь в руках. Когда президент выступает с речью, - начал утренний урок Арни, - он... Кэлли, помоги мне объяснить это.
      - Сегодняшние два выступления вам не сулят ничего особо драматического. Вы просто выступаете в роли доброго соседа, зашедшего навестить парня, живущего рядом, потому что ему понадобился ваш совет по беспокоящей его проблеме. Обращайтесь к слушателям по-дружески, спокойно и убедительно. Вроде как:
      "Понимаешь, Фред, мне кажется, что тебе следовало бы поступить следующим образом", - объяснила Кэлли, подняв для большей убедительности брови.
      - Добродушный семейный доктор, советующий пациенту не увлекаться жирной пищей и, может быть, побольше играть в гольф - физические упражнения полезны для здоровья, что-то вроде этого, - добавил глава администрации. - В повседневной жизни ты поступаешь так каждый день.
      - Значит, мне надо всего лишь сегодня утром сделать это перед четырехтысячной толпой, верно? - спросил Райан.
      - И перед телевизионными камерами Си-Спан. Твою речь передадут в вечернем выпуске новостей...
      - Си-эн-эн тоже будет вести трансляцию, потому что это ваше первое выступление во время поездки по стране, - добавила Кэлли. Нет смысла обманывать президента.
      Господи! Джек снова посмотрел на текст своей речи.
      - Ты прав, Арни. Лучше выпить кофе без кофеина. - Внезапно он поднял голову. - Есть ли курящие на борту? - спросил он. То, как он сказал это, заставило стюардессу ВВС обернуться.
      - Хотите сигарету, сэр?
      - Да, - несколько пристыженно произнес Райан. Она передала ему "Виргиния слим" и с теплой улыбкой поднесла горящую зажигалку. Не каждый день удостаиваешься чести оказать такую услугу своему верховному главнокомандующему. Райан затянулся и посмотрел на нее.
      - Если вы скажете об этом моей жене, сержант...
      - Это останется между нами, сэр. - Она повернулась и ушла готовить завтрак. Для нее это был счастливый день.
      ***
      Жидкость была поразительно страшного цвета - темно-красная с коричневатым оттенком. Они контролировали процесс, время от времени рассматривая взятые образцы под электронным микроскопом. Обезьяньи почки, политые зараженной кровью, состоят из разрозненных клеток, и по какой-то причине вирусы лихорадки Эбола любили их, подобно тому, как лакомка обожает шоколадный мусс. Наблюдать за процессом их размножения было увлекательно и страшно. Цепочки вирусов размером в микрон касались клеток, проникали в них и в теплой обогащенной биосфере тут же начинали размножаться. Это походило на сцену из научно-фантастического фильма, вот только происходило в действительности. Эти вирусы, как и все остальные, можно было назвать живыми лишь условно. Они могли функционировать только с посторонней помощью, и эта помощь поступала к ним от носителя, который, предоставив вирусам средство стать активными, одновременно приговорил себя к смерти. Вирусы лихорадки Эбола содержали только РНК, а для начала митоза <Митоз (кариокинез) - один из способов размножения животной и растительной клетки.> требовались еще и ДНК. В клетках почек находилось и то и другое, цепочки вирусов искали их, и после соединения начинался процесс размножения вирусов лихорадки Эбола. Для этого требовалась энергия, которую обеспечивали почечные клетки, полностью разрушающиеся при процессе. Процедура размножения представляла собой микрокосм процесса распространения болезни в человеческом сообществе. Он начинался медленно, затем скорость нарастала в геометрической прогрессии - быстрее, еще быстрее, еще быстрее:
      2 - 4 - 16 - 256 - 65 536 и так далее до тех пор, пока не поглощались все питательные вещества. После этого оставались одни вирусы, которые переходили в состояние спячки и ждали следующей возможности. Люди придают болезням самые разные ошибочные описания: болезни поджидают благоприятной возможности; они безжалостно убивают; они ищут свои жертвы. Моуди и его коллеги знали, что все это антропоморфическая чепуха. Вирусы не способны думать. Они не совершают ничего особенно зловещего. Все, на что способны вирусы лихорадки Эбола, - это пожирать, размножаться и затем возвращаться в состояние спячки. Но ведь и компьютер представляет собой только набор электрических переключателей, способных различать лишь единицу и ноль, хотя он делает это несравненно быстрее и эффективнее людей, пользующихся им. Вот и вирусы лихорадки Эбола обладали поразительной способностью размножаться с такой быстротой, что иммунная система человеческого тела, при обычных условиях являющаяся исключительно эффективным механизмом защиты, просто не выдерживала нападения, словно на нее набрасывалась армия плотоядных муравьев. В этом, однако, заключалась слабость Эболы. Она была слишком эффективной, убивала слишком быстро. Механизм ее выживания внутри человеческого тела убивал носителя до того, как он успевал передать болезнь дальше. Кроме того, вирусы лихорадки Эбола были в высшей степени приспособлены к специфической экосистеме. Они не в состоянии были выжить на открытом воздухе, да и то короткое время, когда сохраняли жизнеспособность, это происходило в атмосфере джунглей. По этой причине, а также потому, что они не могли существовать в организме человека-носителя больше десяти дней, а часто и того меньше, их эволюция происходила медленно, без следующего эволюционного этапа - способности переноситься по воздуху.
      По крайней мере, так все считали. Может быть, "надеялись" будет более правильным словом. Штамм лихорадки Эбола, распространяемый аэрозолем, будет катастрофически смертоносным. Не исключено, что им удалось добиться именно этого. В их распоряжении был штамм Маинги, как они установили при неоднократных микроскопических исследованиях, и существовало подозрение, что именно этот штамм может распространяться по воздуху. Теперь им требовалось доказать это.
      Глубокая заморозка (например, с использованием в качестве хладагента жидкого азота) убивала большинство нормальных человеческих клеток. При замерзании клеток вода, превращаясь в лед, разрывала их стенки, оставляя после себя уже трупы. Вирусы же лихорадки Эбола были слишком примитивны для этого. Высокая температура убивала их, так же как и ультрафиолетовые лучи. Смертельными для вирусов были также и незначительные перемены в химическом окружении. Но стоило предоставить им темное холодное место, и они переходили в состояние мирной спячки.
      Все операции осуществлялись в специальном ящике. Внутри находилась смертоносная среда, отделенная от окружающей атмосферы прозрачным лексаном, настолько прочным, что он мог выдержать попадание пули. С двух сторон в пластике были прорезаны по два отверстия, и к каждому надежно и герметично была прикреплена перчатка из толстой резины. Моуди отсосал десять кубических сантиметров жидкости, кишащей вирусами, поместил ее в пробирку, затем плотно закрыл пробкой. Медлительность процесса объяснялась не столько физической опасностью, сколько неудобством работы в резиновых перчатках. Плотно запечатанную пробирку он переложил из одной руки в другую, передал директору, который произвел аналогичную операцию, и наконец положил ее в маленький воздушный шлюз. Когда дверца шлюза закрылась, зажглась индикаторная лампочка, действующая от датчика давления, и крохотное пространство шлюза было обрызгано дезинфицирующим спреем - раствором фенола. Пробирка оставалась внутри шлюза в течение трех минут, гарантирующих безопасность находящегося там воздуха и наружной поверхности пробирки со смертоносным содержимым. И все-таки, несмотря на это, никто не прикасался к пробирке руками, не защищенными перчатками, да и врачи, производящие операции внутри пластикового ящика, были также одеты в герметические защитные костюмы. Директор извлек пробирку из шлюза и бережно перенес ее на находившийся в трех метрах рабочий стол.
      Для экспериментальных целей была приспособлена банка из-под аэрозоля, используемого для борьбы с насекомыми. Обычно ее ставят на под, нажимают на головку и оставляют в таком состоянии, чтобы мельчайшие капельки жидкости образовали туман, заполняющий комнату. Банку полностью разобрали, трижды обработали горячим паром и затем собрали снова - возникли трудности с пластмассовыми частями, но о решении этой проблемы подумали еще несколько месяцев назад. Это было примитивное устройство. Для операции будут изготовлены более совершенные. Единственной проблемой стал жидкий азот. Внешне он походил на воду, и стоило его брызгам попасть на перчатки, как они тут же замерзали и резина рассыпалась подобно черному стеклу. Директор отошел в сторону, когда Моуди налил криогенную жидкость во внешнюю оболочку, которая будет находиться под давлением. Для предстоящего эксперимента требовалось всего несколько кубических сантиметров. Затем во внутренний сосуд из нержавеющей стали впрыснули красно-коричневую жидкость, кишащую вирусами лихорадки Эбола, и завинтили крышку. После того как банка была запечатана, ее обработали дезинфицирующей жидкостью и промыли в соляном растворе. Пустую пробирку бросили в контейнер для сжигания в газовой печи.
      - Ну вот, - сказал директор. - Мы готовы.
      ***
      Полковник, сидевший за штурвалом президентского авиалайнера, совершил посадку поразительно мягко. Он впервые вел самолет, в котором находился новый президент, и ему хотелось продемонстрировать свое мастерство. Затем "ВВС-1" покатился, как обычно, по посадочной дорожке, взревели двигатели, включенные на реверс и затормозившие самолет до скорости автомобиля, прежде чем нос его повернул налево. Из окон своей кабины Райан увидел сотни - нет, тысячи людей. Неужели это встречают меня? - подумал он. Проклятье. В их руках через низкий забор по периметру авиабазы свешивались красные, белые и синие полотнища цветов национального флага, и когда самолет наконец остановился, флаги начали поочередно подниматься, образуя волну. К двери подъехал трап, и стюард открыл ее - именно стюард, называть стюардессой сержанта не правильно, - та самая, которая дала ему сигарету.
      - Хотите еще одну? - шепнула она.
      - Потом, пожалуй. Спасибо, сардж.
      - Сломайте ногу, господин президент <Сломайте ногу (go break a leg) - в английском языке пожелание удачи.> - только не на трапе, ладно? - Наградой ей был смешок.
      - Готовы встретить босса, - услышала Прайс в наушнике голос руководителя группы агентов Секретной службы, высланных заранее. Она повернулась к президенту и кивнула.
      - Пора начинать, господин президент.
      Райан сделал глубокий вдох и встал в центре открытой двери, глядя в яркое солнце Среднего запада.
      В соответствии с протоколом он должен спускаться по трапу первым и в одиночку. Едва его фигура появилась на верхней площадке трапа, как из толпы донеслись приветственные крики - и это от людей, которые его едва знали. Застегнутый на все пуговицы, с откинутыми назад волосами, закрепленными лаком (несмотря на все его возражения), Джек Райан спускался по ступенькам трапа, чувствуя себя не президентом, а последним дураком - пока не достиг земли. Стоящий там главный сержант ВВС щеголевато взял под козырек, и Райан автоматически ответил ему тем же, настолько прочно закрепился у него рефлекс, даже после непродолжительного пребывания в морском корпусе. Толпа снова взревела. Он посмотрел по сторонам и увидел агентов Секретной службы, расставленных вокруг, причем почти все стояли спиной к нему, глядя по сторонам. Первым подошел губернатор штата.
      - Добро пожаловать в Индиану, господин президент! - Он схватил протянутую руку Райана и энергично потряс ее. - Для нас большая часть быть первыми, кому вы нанесли официальный визит.
      Встречу подготовили по высшему классу. Рядом выстроилась рота национальной гвардии. Оркестр грянул приветственный марш, за которым тут же последовал "Привет вождю", и тут Райан почувствовал себя уже настоящим мошенником. Губернатор шел слева и на полшага позади него, и они ступили на красный какой еще? - ковер. Выстроившиеся солдаты вытянулись и взяли на караул, а их старинное полковое знамя склонилось перед президентом, хотя звездно-полосатое знамя страны гордо продолжало развеваться. Райан вспомнил, как однажды американский атлет заявил, что "Звезды и полосы" не склоняются ни перед одним земным королем или владыкой (он был американцем ирландского происхождения и отказался оказать такую честь английскому королю на Олимпийских играх 1908 года). Проходя мимо, Джек приложил руку к сердцу - этот жест он запомнил с детства, - и посмотрел на гвардейцев. Он их верховный главнокомандующий, напомнил себе президент. В случае необходимости он может отдать приказ, посылающий этих юношей на поле боя, и потому ему захотелось посмотреть на их лица. Вот стоят они, гладко выбритые, молодые и гордые, каким был он сам больше двадцати лет назад. Здесь они для него. И он всегда должен быть там для них. Да, подумал Джек, ты должен запомнить это навсегда.
      - Позвольте мне представить вас местным гражданам, сэр? - спросил губернатор, делая жест в сторону забора. Райан кивнул и последовал за ним.
      - Предельное внимание, он обменивается рукопожатиями, - произнесла Андреа в свой микрофон. Сколько бы раз это ни случалось, агенты президентской охраны не любили этой процедуры больше всего. Прайс всегда останется рядом с президентом. Раман и еще три агента находились с обеих сторон, глядя на толпу через темные очки в поисках оружия, необычного выражения лица, сравнивая лица встречающих с лицами людей, которые они запомнили по фотографиям, пытаясь обнаружить все, чем-то отличное от обычного.
      Их здесь так много, подумал Джек. Ни один из них не голосовал за него, а до самого недавнего времени почти никто не слышал его имени. И все-таки они пришли сюда. Некоторые из них, возможно, государственные служащие, которых на полдня отпустили с работы, но не те, кто держали в руках детей, не все, кто стояли здесь, и выражение их глаз потрясло президента. Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. К нему тянулось множество рук, он пожимал их, двигаясь влево вдоль забора, пытаясь расслышать в общем шуме отдельные голоса.
      "Добро пожаловать в Индиану!" - "Как поживаете, господин президент?" - "Мы верим вам!" - "Пока все идет хорошо!" "Мы с вами!"
      Райан пытался отвечать, но ему удавалось только повторять "спасибо, спасибо". Он открывал рот, чтобы выразить благодарность за поразительную теплоту встречи, за улыбки и взгляды, устремленные на него. Этого было достаточно, чтобы забыть о боли в руке, но вот пришлось отойти от забора и приветственно поднять руки, что вызвало новый шквал возгласов.
      Проклятье. Если бы они только знали, кто я на самом деле, подумал Джек, что сказали бы они тогда? Что я здесь делаю, черт побери? - пронеслось у него в голове, когда он направился к открытой дверце президентского лимузина.
      ***
      В подвале здания их было десять, все мужчины. Только один был политическим преступником по обвинению в государственной измене. Остальные оказались на редкость отвратительными: четверо убийц, насильник, двое педофилов и два вора, повторившие преступления и потому по закону шариата приговоренные к отсечению правой руки. Их разместили всех вместе в помещении с контролируемой снаружи температурой. Каждый из них был прикован ножными кандалами к своей кровати. Все были приговорены к смертной казни, за исключением воров, и потому они не понимали, почему находятся в одном помещении с остальными. Приговоренные к смерти тоже не могли понять, почему еще живы. Они не выражали протеста по этому поводу, но и не испытывали и иных чувств. Последние недели их скудно кормили, так что они ослабли и утратили всякую настороженность. Один из них, сунув палец в рот, ощупывал больные и кровоточащие десны, когда открылась дверь.
      В камеру вошел человек в синем пластиковом костюме, какого они никогда раньше не видели. Человек - это был мужчина, хотя они едва различали его лицо через маску шлема, - поставил на бетонный пол цилиндрический контейнер, снял с него синюю пластмассовую крышку и нажал на кнопку. После этого он поспешно вышел. Едва закрылась дверь, как послышалось шипение и камера стала наполняться туманом, похожим на пар.
      Один из преступников закричал, думая, что это ядовитый газ, схватил тонкую простыню и прижал ее к лицу. Другой, находившийся ближе всех к контейнеру, просто наблюдал с недоумением за распространением тумана. Когда облако окутало его, он оглянулся по сторонам. Остальные не сводили с него глаз, ожидая, что он умрет. Этого не случилось, и тогда они начали проявлять скорее любопытство, чем страх. Через несколько минут шипение прекратилось, и случившееся исчезло из их ограниченной памяти. Свет погас, и они уснули.
      - Через три дня станет ясно. - Директор выключил телевизор, изображение на который поступало от камеры в помещении, где содержали преступников. - Похоже, банка сработала, дисперсия нормальная. У техников возникли трудности с механизмом замедленного действия. На банках серийного производства он должен срабатывать минут через пять.
      Трое суток, подумал Моуди. Через семьдесят два часа станет ясно, какой кошмар им удался.
      ***
      Несмотря на тщательную подготовку и затраченные деньги, несмотря на детальное планирование, Райан сидел на простом раскладном металлическом стуле и у него уже болели ягодицы. Перед ним протянулись деревянные перила, покрытые красно-бело-синим флагом, скрывающим листовую сталь, непроницаемую для винтовочной пули. Трибуна тоже была бронированной - в данном случае защита состояла из стали и кевлара, материала легче и прочнее стали - и предохраняла все его тело почти до плечей. Они находились в огромном спортивном зале университета, где обычно проводились игры университетской баскетбольной команды - правда, она проиграла в студенческом чемпионате страны уже на этапе отборочных соревнований. Зал был наполнен до отказа, "до самого потолка" скажут, наверно, репортеры, пользуясь стандартной фразой, означающей, что все места были заняты. Основную часть аудитории составляли студенты, хотя точно определить было невозможно. На Райана были устремлены многочисленные лучи прожекторов, и в их сиянии он не мог рассмотреть тех, кто собрались выслушать его речь. Президент со своим сопровождением вошел через черный ход и миновал пахнущую потом раздевалку - это был самый короткий путь входа и выхода. Кавалькада машин промчалась главным образом по шоссе, но примерно четверть расстояния пришлось ехать по городским улицам. Тротуары города были заполнены людьми, они махали руками, приветствуя президента. Губернатор непрерывно расхваливал достоинства "штата неуклюжих" <"Штат неуклюжих" (Hoosier state) так американцы называют штат Индиана.> и города Индианаполиса.
      Джек хотел было спросить о происхождении такого странного названия штата, но потом передумал.
      На трибуну снова поднялся губернатор, дав выступить трем ораторам студенту университета, затем ректору и наконец мэру города. Президент старался прислушиваться к выступлениям, но все трое, с одной стороны, говорили одно и то же, а с другой - немногое из этого соответствовало истине. Казалось, они говорят о ком-то другом, о теоретическом президенте, обладающем врожденными достоинствами и способном справиться с ошибочно истолкованными ими обязанностями. Может быть, это объяснялось тем, что здешние спичрайтеры имели дело исключительно с местными проблемами, решил Джек. Ну что ж, тем лучше для них.
      - ., имею честь представить вам президента Соединенных Штатов. Губернатор повернулся и жестом пригласил Райана к трибуне.
      Джек встал, подошел к трибуне и пожал руку губернатору. Раскладывая папку с текстом речи на пюпитре, он смущенным кивком поблагодарил аудиторию, которой почти не видел. В первых рядах, на стульях, расставленных прямо на баскетбольной площадке, сидели самые видные граждане штата. В другое время и при других обстоятельствах они делали бы самые крупные взносы в избирательную кампанию. В данном случае Райан не был знаком с тем, как они отнесутся к нему. Не исключено, что взносы поступят от обеих партий. Затем он вспомнил, что самые крупные доноры всегда делали взносы в фонды избирательных кампаний обеих партий, чтобы при любом исходе выборов гарантировать себе доступ к власти. Сейчас они, наверно, уже обдумывают, как сделать взносы в его собственную избирательную кампанию.
      - Господин губернатор, разрешите поблагодарить вас за это любезное приглашение. - Райан повернулся и представил людей, сидящих на сцене позади него, называя их имена по списку, напечатанному на первой странице своего выступления, своих "хороших друзей", которых он после этого визита в Индианаполис больше не увидит Их лица сияли уже потому, что президент назвал имена в правильном порядке.
      - Уважаемые дамы и господа! Это мой первый визит в Индиану - "штат неуклюжих", как вы его называете, - но после такого теплого приема я уверен, что он не будет последним...
      В зале тут же раздался гром аплодисментов, словно на телевизионном шоу, когда поднимают плакат с надписью "Аплодисменты". Райан только что сказал правду, за которой последовало то, что могло быть ложью, а могло и не быть, и хотя слушатели не могли не знать этого, они аплодировали ему. И тут Джек впервые понял нечто очень важное.
      Господи, да ведь это действует как наркотик, подумал он, только сейчас начиная понимать, почему люди занимаются политикой. Нет человека, который мог бы стоять на трибуне, слышать приветственный шум, видеть восторженные лица и остаться равнодушным к этому. Он чувствовал это, несмотря на волнение перед началом выступления, несмотря на давящее чувство, что он занимает место, принадлежащее кому-то другому. Он, Джек Патрик Райан, стоит перед четырьмя тысячами людей, своих соотечественников, каждый из которых имеет равные с ним права перед законом, но в их представлении он кто-то совершенно иной. Он представляет Соединенные Штаты. Он - их президент, но не просто президент, а воплощение их надежд, их устремлений, образ их нации, и благодаря этому они готовы выразить свою любовь к человеку, которого не знают, поддержать приветственными возгласами каждое его слово, надеясь, что на мгновение он смотрит прямо в глаза каждому из них, и этот момент они запомнят навсегда как нечто необыкновенное. Это была власть, о существовании которой Райан даже не подозревал. Все, находящиеся в зале, всецело подчинялись его воле. Так вот почему люди посвящают свою жизнь стремлению стать президентом, окунуться в подобный момент, как в теплую океанскую волну, в момент высшего преуспеяния.
      Но почему они считают, что он чем-то отличается от них? Что делает его в их представлении каким-то особым? - удивленно подумал Райан. Он стал президентом по чистой случайности, а при всех других обстоятельствах именно они, сидящие сейчас в зале, возводят человека на вершину власти, своими действиями превращают обычного человека в нечто совершенно иное - а может быть, дело даже не в том. Это всего лишь впечатление. Райан остался таким же, каким он был месяц или год назад. За это время он узнал мало нового, а мудрости приобрел еще меньше. Он остался тем же человеком, хотя и на другой должности, с внешними отличиями своего нового поста, но сам-то он, окруженный кольцом телохранителей, купающийся в потоке человеческой любви, к которой он никогда не стремился, был всего лишь созданием своих родителей, следствием детства, образования и житейского опыта, подобно тем, кто сейчас приветствовал его с таким энтузиазмом. Они считали его кем-то другим, не таким, как остальные, выдающимся и, может быть, даже великим, но это было впечатлением, а не реальностью. Реальность данного момента состояла в потных руках, сжимающих края бронированной трибуны, в речи, написанной кем-то другим, и в человеке, который знал, что он не на своем месте, каким бы приятным ни был этот момент.
      Так как же мне сейчас поступить? - задал себе вопрос президент Соединенных Штатов, лихорадочно отыскивая ответ на него, пока стихнут аплодисменты. Он никогда не станет тем человеком, за которого его принимают. Он - порядочный человек, но не великий, а президентство было должностью, постом, исполнительной властью, и обязанности президента определены Джеймсом Медисоном <Джеймс Медисон (1751-1835) - 4-й президент США (1809-1817). Один из авторов проекта Конституции США.>. Как и все в жизни, президентство являлось местом перехода от одной реальности к другой. Прошлое - это то, что невозможно изменить, а в будущее ты пытаешься заглянуть. Лишь настоящее представляет собой то, где ты находишься в данный момент, и здесь, в настоящем, ты стараешься сделать все, что от тебя зависит. Может быть, если тебе повезет, ты оправдаешь возлагаемые на тебя надежды. Надо заслужить это, оправдать надежды собравшихся в зале, потому что они, дав тебе власть, одновременно возложили на тебя огромную ответственность, и в ответ на выражения любви и надежды они требуют от тебя ревностного служения. Внезапно отрезвленный, Джек посмотрел на стеклянную панель перед собой, в которой отражался текст его речи, сделал глубокий вдох и начал говорить, как он делал это, будучи преподавателем истории в Аннаполисе.
      - Я приехал сюда, чтобы поговорить с вами об Америке... Внизу, перед трибуной, выстроилась шеренга из пяти агентов Секретной службы. Все в темных очках, скрывающих глаза, так что слушатели в аудитории не знали, куда направлен их взгляд. К тому же люди без глаз невольно производят пугающее впечатление. Руки агентов были сжаты перед собой, а улитки наушников позволяли им поддерживать контакт друг с другом. Они непрерывно переводили взгляд с одного человека на другого. В дальнем конце зала находились агенты с биноклями. Телохранители знали, что любовь толпы не бывает единодушной и в ней могут находиться даже те, кто способны попытаться убить человека, которого обожают. По этой причине передовая группа агентов, прибывшая в Индианаполис заранее, установила металлодетекторы в каждом входе, а бельгийские собаки-ищейки, натренированные на поиски взрывчатых веществ, обнюхали все здание. И по этой причине агенты с предельным вниманием следили за происходящим, подобно тому как пехотинцы в зоне боевых действий реагируют на каждую тень.
      - ., мощь Америки не в Вашингтоне, а в Индиане, Нью-Мексико, в каждом месте, где американцы живут и работают, где бы оно ни находилось. Мы в Вашингтоне не являемся Америкой - это вы представляете собой Америку. - Голос президента гремел из репродукторов системы трансляции - не слишком хорошая система, думали агенты, правда, поездка готовилась слишком поспешно. - А мы работаем на вас. - Приветственные крики раздавались из аудитории, которая не замечала низкого качества звука.
      Кабели телевизионных камер вели к автобусам, стоящим снаружи. Установленные тут же тарелки антенн передавали звук и изображение на спутники связи. Сегодня репортеры сидели главным образом позади аудитории, ведя записи, хотя в их распоряжении находился полный текст выступления президента и письменное обещание, что на этот раз президент не будет отступать от него. Все они скажут сегодня "речь президента", хотя это совсем не было президентской речью. Репортеры знали, кто написал ее. Кэлли Уэстон уже говорила о ней кое с кем из них. Они следили за реакцией слушателей, что было гораздо проще, так как не слепили лучи прожекторов.
      - ., это не возможность, а ответственность, которую разделяем все мы, потому что Америка принадлежит всем нам. Вот почему долг управления Америкой начинается здесь, а не в Вашингтоне. - Новый гром аплодисментов.
      - Хорошая речь, - заметил Том Доннер, обращаясь к своему комментатору и аналитику Джону Пламеру.
      - И отличная манера говорить. Я побеседовал с суперинтендантом военно-морской академии в Аннаполисе. Там считают, он был прекрасным лектором, - ответил Пламер.
      - Здесь хорошая аудитория для него, главным образом молодежь. И он не коснулся главных политических проблем.
      - Да, постепенно втягивается в политику, - согласился Джон. - У тебя ведь выделена еще одна группа для вечерней передачи, верно?
      Доннер посмотрел на часы.
      - Наверно, они уже работают, - заметил он.
      ***
      - Итак, доктор Райан, как вам нравится быть первой леди? - с теплой улыбкой спросила Кристина Мэттьюз.
      - Я еще не разобралась с этим. - Они беседовали в маленьком кабинете Кэти, окна которого выходили на центр Балтимора. Здесь едва хватало места для письменного стола и трех кресел (одного, удобного, - для врача, одного - для пациента и еще одного - для супруга или супруги, или для матери пациента). Теперь сюда втиснулись осветительные софиты и телевизионные камеры, и в результате Кэти казалось, что ее загнали в ловушку. - Знаете, я сожалею, что не могу теперь готовить пищу для своей семьи.
      - Вы - хирург, а ваш муж ожидает, что вы будете еще и готовить? Удивление корреспондента Эн-би-си граничило с негодованием.
      - Я всегда любила готовить. Это помогает мне расслабиться после возвращения домой. - Вместо того чтобы смотреть телевизор, едва не добавила профессор Кэролайн Райан. На ней был новый накрахмаленный белый халат. Ей пришлось потратить пятнадцать минут на укладку волос и макияж, а ведь ее ждали пациенты. - К тому же я умею хорошо готовить.
      Ну, тогда другое дело. На лице корреспондента появилась лукавая улыбка.
      - А какое блюдо президент любит больше всего? - спросила она.
      На лице Кэти появилась ответная улыбка.
      - Он любит простую пищу. Бифштекс, печеный картофель, свежие кукурузные початки и мой фирменный шпинатовый салат. Как врач я не устаю напоминать ему, что в таком питании многовато холестерина. А Джек здорово управляется с грилем. Да и вообще в доме он умеет управляться со многим. Он даже не отказывается косить траву.
      - Позвольте мне напомнить вам о той ночи, когда родился ваш сын, той ужасной ночи, когда террористы...
      - Я никогда не забуду ее, - тихо ответила Кэти.
      - Ваш муж тогда убил людей. Вы врач по профессии. Как вы отнеслись к этому?
      - Джек и Робби - теперь он адмирал Джексон, Робби и Сисси, его жена, наши близкие друзья, - объяснила Кэти. - Короче говоря, они поступили так, как должны были поступить, иначе нас не было бы в живых. Я ненавижу насилие. Я хирург. На прошлой неделе мне пришлось оперировать человека, перенесшего травму, - мужчина потерял глаз в результате драки в баре в нескольких кварталах отсюда. Но Джек руководствовался совсем иным, он вынужден был поступить так. Мой муж защищал меня, Салли и маленького Джека, который тогда даже еще не родился.
      - Вам нравится быть врачом?
      - Да, я люблю свою работу и никогда не променяю ее ни на что другое.
      - Но обычно первая леди...
      - Я знаю, что вы имеете в виду. Я занимаюсь не политикой, а медициной. Я веду научные исследования и работаю в глазной клинике, которая является лучшей в мире. Даже сейчас меня ждут пациенты. Они нуждаются во мне - и, знаете, я тоже нуждаюсь в них. Моя работа - это то, без чего я себя не мыслю. Кроме того, я мать и жена, и мне нравится почти все в моей жизни.
      - За исключением таких интервью? - с улыбкой спросила Кристин.
      - Я ведь не обязана отвечать на подобный вопрос, правда? - лукаво усмехнулась Кэти. В этот момент Мэттьюз поняла, что у нее появилась ключевая фраза для интервью.
      - Что за человек ваш муж?
      - Разве мой ответ на такой вопрос может быть полностью объективным? Я люблю его. Он рисковал жизнью ради меня и моих детей. Всякий раз, когда я нуждалась в нем, он был рядом. Я сделаю для него то же самое. В этом и состоит смысл любви и семейной жизни, не так ли? Джек - умный и честный человек. Правда, временами слишком переживает. Бывает, он просыпается ночью - я имею в виду дома - и полчаса сидит у окна, глядя на море. Мне кажется, он не знает, что я заметила это.
      - А сейчас такое случается?
      - За последнее время - нет. Он ложится спать очень усталым. Еще никогда ему не приходилось работать так много.
      - Он занимал и другие должности в правительстве, в ЦРУ, например. Ходят слухи, что он...
      Кэти прервала вопрос, подняв руку.
      - У меня нет допуска к секретным материалам. О его работе я ничего не знаю и, наверно, не хочу знать. То же самое относится и ко мне. Я не имею права обсуждать конфиденциальные сведения о моих пациентах с Джеком или с кем-нибудь другим, за исключением врачей нашего института.
      - Нам хотелось бы увидеть вас с вашими пациентами и... Первая леди отрицательно покачала головой, заставив Мэттьюз замолчать.
      - Нет, это больница, а не телевизионная студия. И причина не в моем нежелании, а в правах моих пациентов. Для них я не первая леди, а доктор Райан. Я не знаменитость, а врач и хирург. Для моих студентов я профессор и преподаватель.
      - И насколько мне известно, вы один из лучших специалистов в своей области, - добавила Мэттьюз, чтобы увидеть, как отреагирует на это доктор Райан.
      На лице Кэти появилась искренняя улыбка.
      - Да, я получила премию Ласкера, а уважение коллег - дар более ценный, чем деньги, но вы знаете, дело не только в этом. Иногда - не слишком часто, - но иногда после серьезной операции и последующего выздоровления я снимаю бинты в затемненной комнате, мы постепенно усиливаем освещение, и тогда я вижу это. Я вижу это на лице пациента. Я восстановила зрение, и глаза видят снова, а взгляд на лице пациента - видите ли, никто не занимается медициной ради денег - по крайней мере здесь, в Хопкинсе. Мы работаем тут ради здоровья людей, а я стараюсь сохранить и восстановить зрение, и взгляд на лице пациента, который появляется после успешного завершения работы, - это словно Бог похлопывает тебя по плечу и говорит: "Молодчина". Вот почему я никогда не брошу медицину, - закончила Кэти Райан с глубоким чувством, зная, что этот отрывок покажут по телевидению сегодня вечером, и надеясь, что, может быть, какой-нибудь способный школьник увидит ее лицо, услышит эти слова и решит подумать о профессии врача. Если уж ей пришлось примириться с напрасной потерей времени, может быть, этим она поможет своей профессии.
      Отличная фраза, подумала Кристин Мэттьюз, но при двух с половиной минутах телевизионного времени, отведенного на интервью, лучше пустить ту часть, где она говорит, как ей не нравится роль первой леди. К разговорам о профессии врача все давно привыкли.
      Глава 24
      В полете
      Обратно они вернулись быстро и без задержек. Губернатор отправился к себе. Люди, встречавшие президента на тротуарах, вернулись на работу, и сейчас по улицам шли за покупками обычные прохожие. Они оборачивались и, наверно, удивлялись реву сирен, не понимая причины, а те, кто знали, раздраженно смотрели вслед, недовольные шумом. Райан откинулся на мягкую спинку сиденья, испытывая усталость, наступившую после выступления.
      - Ну как я, справился? - спросил он, глядя, как мимо окон со скоростью семьдесят миль в час проносились окрестности Индианаполиса. Он улыбнулся при мысли, что можно ехать по городу с такой скоростью без риска быть оштрафованным.
      - Вообще-то очень неплохо, - первой отозвалась Кэлли. - Вы говорили, словно преподаватель.
      - В прошлом я и был преподавателем, - ответил президент. И если повезет, буду им снова, подумал он.
      - Для такого выступления сойдет, но для других понадобится чуть больше эмоций, - заметил Арни.
      - Не надо спешить, - посоветовала Кэлли главе администрации. - Лучше продвигаться шаг за шагом.
      - В Оклахоме мне предстоит произнести эту же речь, верно? - спросил президент.
      - С небольшими изменениями, но не особенно существенными. Только не забудь, что ты больше не в Индиане. Это "штат землезахватчиков", а не "неуклюжих". Опять упомянешь торнадо, но говори о футболе вместо баскетбола.
      - Оклахома тоже потеряла обоих сенаторов, зато у них остался один конгрессмен. Он будет сидеть в президиуме вместе с тобой, - напомнил ван Дамм.
      - Как случилось, что он уцелел? - равнодушно поинтересовался Джек.
      - Наверно, провел ночь с девкой, - последовал короткий ответ. - Тебе предстоит объявить о новом контракте для авиабазы ВВС Тинкер. Это значит, что они получат пятьсот новых рабочих мест и местные газеты отзовутся о выступлении благожелательно.
      ***
      Бен Гудли не знал, назначили его новым советником по национальной безопасности или нет. Если назначили, то он будет слишком молодым для столь ответственной должности, но, по крайней мере, президент, с которым ему придется работать, хорошо разбирается в международных проблемах. В результате он превращался больше в первоклассного секретаря, чем советника, но у него не было возражений. За непродолжительное время пребывания в Лэнгли он узнал многое и начал быстро продвигаться по служебной лестнице, став одним из самых молодых офицеров аналитической службы ЦРУ - должность, к которой стремились многие. Он добился этого потому, что умел анализировать сведения и знал, к какой категории относить важную информацию. Но больше всего ему нравилось работать непосредственно с президентом Райаном. Гудли знал, что может говорить с боссом откровенно и что Джек - он все еще в мыслях называл его по имени, хотя не мог больше произносить его имени вслух, - всегда посвятит его в свои мысли. Работа с президентом многому научит доктора Гудли, и он накопит опыт, бесценный для человека, новой целью жизни которого стало когда-нибудь занять пост директора ЦРУ, занять благодаря знаниям и заслугам, а не в качестве политической подачки.
      На стене напротив его стола висели часы, показывающие положение солнца во всех регионах земного шара. Он заказал такие часы сразу по появлении в Белом доме, и, к его изумлению, их доставили буквально на следующий день, вместо того чтобы пропускать сделанную им заявку через пять бюрократических инстанций, занятых поставками. Он слышал, что Белый дом - единственная часть правительства, которая действительно функционирует, и не поверил этому. Молодой выпускник Гарвардского университета находился на государственной службе почти четыре года и считал, что знает все о методах действий исполнительной власти - что там работает, а что нет. Но это был приятный сюрприз, и такие часы, как он узнал по опыту работы в оперативном центре ЦРУ, позволяют мгновенно определить время суток в любом регионе мира - гораздо быстрее и удобнее, чем ряды обычных часов, которые установлены в некоторых учреждениях. Он смотрит на положение полудня и автоматически рассчитывает время в том районе, который его интересует. Еще более важным было то, что он мог мгновенно понять, какие события происходят в необычное время, и оценить обстановку еще до прибытия бюллетеня службы информации. Именно такой бюллетень появился сейчас на телефаксе, подключенном к каналу, защищенному от прослушивания.
      Агентство национальной безопасности периодически рассылало обзоры событий, происходящих в мире. В его оперативном центре работали старшие офицеры, и хотя они проявляли больший интерес к техническим вопросам, чем к политическим, как это делал и сам Бен, там работали опытные и умные люди. Доктор Гудли знал многих не только по отзывам, но и по именам, и понял, в чем преимущества каждого из них. Полковник ВВС, являющийся старшим дневной смены оперативного центра АНБ, не любил беспокоить людей по мелочам. Это было уделом тех, кто занимали рядовые должности. Когда полковник ставил свое имя под бюллетенем, его содержание всегда было важным и заслуживало прочтения. Так и произошло сразу после полудня по вашингтонскому времени.
      Гудли увидел, что это "молния", касающаяся событий в Ираке. Еще одним достоинством полковника было то, что он не пользовался кодом "критический", чтобы привлечь к себе внимание, как поступали некоторые. Бен посмотрел на свои новые часы. В Багдаде уже зашло солнце. Наступило время отдыха для одних, работы для других. И такая работа будет продолжаться всю ночь, чтобы успеть закончить дело без постороннего вмешательства, с тем, чтобы когда наступит следующий день, он был действительно новым и действительно иным.
      - Боже! - выдохнул Гудли. Он еще раз прочитал страницу, повернулся в своем кресле, снял телефонную трубку и нажал кнопку номер три быстрого набора.
      - Офис директора, - ответил голос пожилой женщины.
      - Гудли хочет поговорить с Фоули.
      - Одну минуту, доктор Гудли. - И тут же:
      - Привет, Бен.
      - Здравствуйте, директор. - Он считал, что не должен обращаться к директору ЦРУ по имени. Возможно, ему придется вернуться в Лэнгли еще до конца года, и там он вряд ли займет место среди высокопоставленных чиновников на седьмом этаже. - Вы уже получили то, что получил я? - Страница у него в руке была еще теплой от принтера.
      - Ирак?
      - Совершенно верно.
      - Ты, должно быть, читал это дважды, Бен. Я только что вызвал к себе Васко. - Сотрудники отдела Ирака в ЦРУ были недостаточно квалифицированными, таким было мнение обоих, а этот сотрудник Госдепа превосходно разбирался в проблемах региона.
      - Происходящие там события кажутся мне очень важными.
      - Согласен, - ответил Эд Фоули с невидимым для Бена кивком. - Господи, они действуют там очень быстро. Дай мне час, чтобы разобраться, может быть, полтора.
      - Я считаю, мы должны сообщить об этом президенту, - произнес Бен с настойчивостью, которую постарался скрыть. По крайней мере так ему показалось.
      - Ему нужна более конкретная информация, чем та, которую мы можем дать ему сейчас. Ты меня слушаешь, Бен? - спросил директор ЦРУ.
      - Слушаю, директор.
      - Джек не убьет тебя за проявленное терпение, а мы сейчас не можем сделать ничего, кроме как следить за развитием событий. Не забывай, мы не должны перегружать его информацией. Теперь у него нет времени вдаваться в такие детали. Ему нужны краткие и четкие сведения. В этом и заключается твоя задача. Я помогу тебе, - продолжил директор, напомнив Гудли, насколько он младше его.
      - О'кей. Буду ждать. - Послышался щелчок, и связь прервалась.
      Прошла примерно минута, в течение которой Гудли еще раз прочитал бюллетень АНБ, и тут снова зазвонил телефон.
      - Доктор Гудли слушает.
      - Доктор, это канцелярия президента, - послышался голос одной из старших секретарей. - По прямой линии президенту звонит господин Головко. Вы не поговорите с ним?
      - Переключите его на меня, - ответил Гудли и выругался про себя.
      - Говорите, - сказала она, уходя с канала связи.
      - Говорит Бен Гудли.
      - Это Головко. Кто вы?
      - Исполняющий обязанности советника президента по национальной безопасности. - И я знаю, кто вы, подумал Бен.
      - Гудли? - Бен чувствовал по голосу Головко, что тот роется в памяти. - Ах да, вы офицер аналитической службы, который только-только начал бриться. Поздравляю с повышением.
      Искусство притворяться впечатляло, хотя Гудли не сомневался, что на столе Головко лежит его досье, где перечисляется все вплоть до размера ботинок. Даже у Головко не может быть такой блестящей памяти. Гудли провел в Белом доме достаточно времени, чтобы новость успела распространиться, а Служба внешней разведки - бывший КГБ - не утратила способности работать.
      - Видите ли, господин министр, кто-то должен отвечать на телефонные звонки. - Искусство притворяться было обоюдным. Вообще-то Головко не был министром, хотя его полномочия не уступали министерским, и, строго говоря, это являлось тайной. Ответ был слабоват, но все-таки Бен дал понять, что не станет "мальчиком на побегушках". - Чем могу быть полезен?
      - Вы знаете, что у нас с Иваном Эмметовичем существует договоренность?
      - Да, сэр, знаю.
      - Очень хорошо. Передайте ему, что вот-вот на свет появится новая страна Объединенная Исламская Республика. Пока в нее войдут Иран и Ирак. Предполагаю, она будет расширяться и дальше.
      - Насколько надежна ваша информация, сэр? - Нужно проявить вежливость, подумал Бен.
      - Молодой человек, я не стал бы звонить вашему президенту, если бы сомневался в источниках своей информации. Но я понимаю, что вы должны задать этот вопрос, - великодушно согласился Головко. - Источник информации вас не касается. Однако он настолько надежен, что я лично ручаюсь за это. Если у меня будет что-то новое, поставлю вас в известность. У вас есть аналогичные сведения?
      Вопрос поставил Гудли в тупик. Он замер, уставившись в поверхность своего письменного стола. У него не было указаний, как поступать при таких обстоятельствах. Да, он знал, что президент Райан обдумывал проблемы сотрудничества с Головко, советовался с Фоули и они приняли решение дать согласие. Но никто не сказал ему, какая информация может передаваться в Москву и какая нет. У него не было времени, чтобы связаться с Лэнгли, потому что тогда он продемонстрирует русскому свою слабость, а русские не хотели иметь дело со слабой Америкой. Бен оказался в безвыходном положении. Решение нужно принимать немедленно. На все это ему потребовалась треть секунды.
      - Да, господин министр, мы только что получили похожие сведения. Вы позвонили как раз вовремя. Я только что обсуждал ситуацию с директором Фоули.
      - Прекрасно, доктор Гудли. Вижу, что ваша электронная разведка действует, как всегда, безукоризненно. Жаль, что у вас нет агентов, способных работать так же эффективно, как и она.
      Бен вообще не осмелился ответить на это замечание, хотя оно попало точно в цель, и его сердце пронзила боль. Гудли уважал Джека Райана больше любого другого человека, и теперь он вспомнил о том, с каким восхищением Джек часто говорил о человеке на другом конце телефонного провода. Добро пожаловать в высшую лигу, юноша. Старайся бить поточнее. Надо было сказать, что это Фоули позвонил ему первым.
      - Господин министр, в течение ближайшего часа я буду говорить с президентом Райаном и передам ему полученную от вас информацию. Спасибо за ваш столь своевременный звонок, сэр.
      - До свиданья, доктор Гудли.
      Объединенная Исламская Республика, прочитал Бен на своем настольном блокноте. Когда-то существовала Объединенная Арабская Республика, странный союз между Сирией и Египтом, обреченный с самого начала по двум причинам. Две страны, расположенные вдали друг от друга, в своей основе не могли сосуществовать в едином союзе, который появился на свет с единственной целью: уничтожить Израиль. Тель-Авив не был согласен с этим и весьма эффективно это продемонстрировал. Однако более важным было то, что Объединенная Исламская Республика представляла собой как религиозный, так и политический союз, потому что Иран был не арабской страной, подобно Ираку, а скорее арийской <Арийцы, арии, название народов, принадлежащих к индоевропейской (прежде всего индоиранской) языковой общности, которое происходит от древнеиндийского слова "арья", что значит "благородный".>, с другими этническими и лингвистическими корнями. На Западе часто упускают из виду, что ислам - единственная из крупных мировых религий, которая осуждает в своей священной книге все формы расизма и заявляет, что все люди равны перед лицом Бога, независимо от цвета кожи. Таким образом, ислам словно предназначен стать объединяющей силой, что эта новая страна все время будет подчеркивать уже одним своим названием. Это говорит о многом и является настолько очевидным, что Головко не счел нужным и упоминать. Судя по всему, он придерживается мнения, что и Райан считает так же. Гудли снова посмотрел на часы. Сейчас в Москве уже тоже за полночь. Головко допоздна задержался на работе - впрочем, это не так уж поздно для высокопоставленного государственного чиновника. Бен поднял трубку и снова нажал на кнопку номер три. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы сообщить Фоули о сути разговора с Головко.
      - Можешь верить каждому его слову - по крайней мере, когда речь идет об этой проблеме. Сергей Николаевич - настоящий профессионал. Наверно, он попробовал накрутить тебе хвост, а? - спросил директор ЦРУ.
      - Да, гладил меня против шерсти и посмеивался, - признался Гудли.
      - Это осталось у него от прежних дней. Русские любят создать впечатление, что они лучше всех. Пусть тебя не беспокоит такое обращение. Не отвечай ему тем же, просто не обращай внимания, - посоветовал Фоули. - Интересно, а почему он так нервничает?
      - Из-за множества бывших советских республик, кончающихся на "стан", выпалил Гудли, даже не задумываясь.
      - Согласен, - послышался другой голос.
      - Васко?
      - Да, только что приехал.
      Гудли пришлось повторить все, что он уже рассказал Эду Фоули. В кабинете директора сидела, наверно, и Мэри-Пэт. По отдельности каждый из них отлично разбирался в своем деле. Вместе, дополняя друг друга, они представляли собой смертельное оружие. Чтобы понять это, нужно своими глазами увидеть, как они работают, подумал Бен.
      - Мне это кажется очень важным, - заметил Гудли.
      - Мне тоже, - согласился Васко. По-видимому, директор ЦРУ перевел свой телефон на селекторный режим. - Давайте обдумаем все как следует. Я перезвоню через пятнадцать-двадцать минут.
      - Ты не поверишь, но сейчас, наверно, звонит Али бен Якоб, - сообщил Эд, услышав какой-то шум на канале. - У них, видно, тяжелый день.
      По иронии судьбы русские не только позвонили в Америку первыми (во что вообще трудно было поверить), но и к тому же связались прямо с Белым домом, в обоих случаях опередив израильтян. Но смеяться тут нечему, и все участники совещания знали это. Израилю, наверно, сейчас хуже всех. У России был просто очень плохой день. А американцам предстояло разделить эту участь.
      ***
      Было бы недостойно цивилизованных людей лишить их возможности помолиться в последний раз. Несмотря на то что они были отъявленными преступниками, им разрешили произнести молитву, хотя и короткую. Рядом с каждым находился ученый имам, который твердым, но не лишенным сочувствия голосом, говорил им о предстоящей судьбе, цитировал отрывки из Корана и объяснял, что у них есть шанс попросить прощения у Аллаха, прежде чем они встретятся с Ним лицом к лицу. Каждый приговоренный воспользовался этой возможностью - другое дело, верили они в это или нет, сие предстояло решить самому Аллаху, но имамы исполнили свой долг. После этого приговоренных отвели во двор тюрьмы.
      Все происходило, как на сборочном конвейере. Была рассчитана каждая минута: три имама беседовали с одними приговоренными, пока других выводили во двор, привязывали к столбу, расстреливали, выносили тело и процесс повторялся. Итого: на казнь уходило пять минут и пятнадцать - на молитву.
      Характерным было поведение генерала, командира 41-й бронетанковой дивизии. Правда, его религиозность была менее рудиментарной, чем у многих других. В камере в присутствии имама - хотя он предпочитал арабское название названию на фарси - ему связали руки, и солдаты, которые лишь неделю назад вытягивались и дрожали при его появлении, вывели генерала во двор. Он смирился со своей участью и решил, что не склонит голову перед персидскими мерзавцами, с которыми воевал в пограничных болотах, хотя в душе проклинал своих трусливых военачальников, которые удрали за границу и оставили его в качестве козла отпущения. Может быть, ему самому следовало убить президента и занять его место, подумал он, когда наручники защелкнулись на его руках за спиной. Генерал воспользовался моментом, чтобы оглянуться на стену позади и прикинуть, насколько точны солдаты расстрельной команды. Ему показалось забавным, что их промахи могут продлить его жизнь на несколько секунд, и он фыркнул с отвращением. Генерала обучали русские специалисты, он был храбрым и способным военачальником, старался быть честным, держался в стороне от политики, точно и не задавая вопросов выполнял приказы, какими бы они ни были. Потому-то политическое руководство его страны никогда до конца не доверяло ему, и вот расплата за его честность. Подошел капитан с повязкой, чтобы завязать глаза.
      - Лучше дайте мне сигарету. А это оставьте себе, чтобы крепче спать.
      Капитан бесстрастно кивнул. У него уже не было эмоций после десяти расстрелянных за последний час. Вытряхнув сигарету из пачки, он вложил ее в рот генерала и зажег спичку. После этого капитан сказал, что, по его мнению, было его обязанностью.
      - Салаам алейкум. - Мир тебе.
      - Меня ждет нечто большее, молодой человек. Исполняйте свой долг. Проверьте пистолет и убедитесь, что он заряжен. - Генерал закрыл глаза и глубоко вдохнул ароматный дым. Всего несколько дней назад врач сказал ему, что курение вредит здоровью. Ну разве не шутка? Он подумал о своей прошлой карьере, удивляясь, что остался в живых после того, что сделали американцы с его дивизией в 1991 году. Ну что ж, смерть не раз обходила его стороной, но в этом соревновании человек не может победить, всего лишь продлит гонку. Он успел сделать еще одну затяжку. Американская сигарета "Уинстон", понял генерал по запаху. Интересно, откуда у простого капитана пачка американских сигарет? Солдаты подняли винтовки по команде "целься". Их лица походили на маски. Да, участие в убийствах оказывает такое действие на людей, подумал он. То, что считается жестоким и ужасным, превратилось для них в простую работу, которая...
      Капитан подошел к повисшему вперед телу. Его удерживала только нейлоновая веревка, привязанная к наручникам. Снова, подумал он, доставая из кобуры свой девятимиллиметровый "браунинг" и прицеливаясь с расстояния в метр. Щелкнул выстрел, и стоны смолкли. Затем два солдата разрезали веревку и поволокли тело. Еще один солдат привязал к столбу новую веревку. Четвертый разровнял граблями песок у столба - не для того чтобы скрыть кровь, а чтобы смешать ее с песком, потому что в луже крови легко поскользнуться. Следующим будет политический деятель, а не военный. Военные, по крайней мере, умирали достойно, как этот генерал. А вот штатские плакали, молили о снисхождении и взывали к Аллаху. И всегда просили, чтобы им завязали глаза. Это было чем-то новым для капитана, которому никогда раньше не приходилось заниматься таким делом.
      ***
      Понадобилось несколько дней, чтобы навести порядок, но теперь их разместили в отдельных домах в разных частях города. Когда с этим покончили, генералы и их сопровождающие начали проявлять признаки беспокойства. Размещенных по отдельности, думали все, их могут выкрасть по одному и доставить в тюрьму, а потом отправить обратно в Багдад. Ни у одной семьи не было больше двух телохранителей, какая тут от них польза? Разве что отгоняют нищих, когда генералы и члены их семей отправляются на прогулку по городу? Они часто встречались друг с другом - каждому генералу выделили автомобиль главным образом для того, чтобы обсудить дальнейшие планы. Они также никак не могли договориться, следует ли им переехать куда-то вместе или пусть каждый уезжает по собственному желанию. Одни доказывали, что безопаснее и дешевле купить, к примеру, большой участок земли и построить на нем особняки. Другие ясно дали понять, что теперь, когда они навсегда покинули Ирак (правда, нашлись два генерала, которые тешили себя иллюзией о триумфальном возвращении обратно и новом правительстве во главе с ними, но это была фантазия, как отлично понимали все, кроме самых наивных), они не хотят иметь с остальными ничего общего. Мелочное соперничество уже давно скрывало вражду и антипатию, и при новых обстоятельствах эти чувства не столько обострились, сколько вышли на поверхность. Ни один из них не имел личного состояния менее сорока миллионов долларов, а у одного было почти триста миллионов, укрытых в разных швейцарских банках. Этого было более чем достаточно, чтобы вести роскошную жизнь в любой стране мира. Большинство предпочитало Швейцарию, которая всегда являлась прибежищем для тех, у кого достаточно денег и кто согласен жить тихо и незаметно. Несколько человек поглядывали на восток. Султан Брунея нуждался в людях, которые взялись бы за реорганизацию его армии, и три иракских генерала собирались предложить ему свои услуги. Местное суданское правительство также начало неофициальные консультации по использованию кое-кого из генералов в качестве советников в войска, ведущие военные операции против анимистических меньшинств на юге страны - иракцы имели немалый опыт борьбы с курдами.
      Но генералам приходилось беспокоиться не только о себе. Все привезли с собой семьи, а многие и любовниц, которые жили, ко всеобщему неудовольствию, в домах своих патронов. На них обращали так же мало внимания, как и раньше в Багдаде, но в новых условиях предстояли перемены.
      Судан - главным образом пустынная страна, известная своей обжигающей жарой. Раньше он был британским протекторатом, и потому в его столице имелась больница, где лечились иностранцы. Обслуживал ее главным образом британский медицинский персонал. Эта больница была не из лучших в мире, однако превосходила многие другие в странах Сахары. В больнице работали главным образом молодые врачи-идеалисты, приехавшие сюда с романтическими представлениями об Африке и медицинской практике в ней (и такое происходило на протяжении доброй сотни лет). С течением времени их представления менялись, но они делали все, что от них зависело, и большей частью хорошо справлялись со своими обязанностями.
      Оба пациента прибыли почти одновременно, в течение одного часа. Первой привезли маленькую девочку в сопровождении обеспокоенной матери. Доктор Иан Макгрегор узнал, что ей четыре года, что она была здоровым ребенком, если не считать редких приступов астмы. Эти приступы, как правильно заметила мать девочки, должны исчезнуть в сухом воздухе Хартума. Откуда они приехали? спросил врач. Из Ирака? Он не интересовался политикой и не разбирался в ней. Ему исполнилось двадцать восемь лет, это был невысокий светловолосый мужчина, рано начавший лысеть. Он недавно получил разрешение на практику врача-терапевта, но хуже оказалось то, что ему на глаза не попадалось никакого бюллетеня относительно крупной вспышки инфекционных заболеваний в Ираке. Он, как и весь персонал больницы, знал лишь о двух случаях заболевания лихорадкой Эбола в Заире, но это нельзя было назвать даже вспышкой.
      Температура у девочки была 38 - ничего страшного для ребенка такого возраста, особенно в стране, где в полдень температура воздуха редко бывала ниже. Кровяное давление, пульс, дыхание все казалось нормальным. Девочка выглядела вялой. Сколько дней вы уже в Хартуме? Всего несколько? Ну что ж, может быть, это только последствия перелета. Некоторые люди к этому особенно чувствительны, объяснил доктор Макгрегор. Новая обстановка, климатические условия - все это может повлиять на самочувствие ребенка. Не исключено, что это простуда или грипп, ничего серьезного. В Судане жаркий климат, но зато здоровый, не то что в других странах Африки. Врач надел резиновые перчатки не потому, что считал это необходимым, но в процессе обучения на медицинском факультете Эдинбургского университета ему раз и навсегда вбили в голову, что так нужно поступать всегда и при всех обстоятельствах. Стоит вам забыть об этом всего один раз, и вы можете разделить судьбу доктора Синклера - неужели вы не слышали, как он подхватил СПИД от своего пациента? Одного такого примера обычно бывает достаточно. Итак, у пациентки нет признаков серьезного заболевания. Чуть распухли веки, покраснение в горле. Ничего серьезного. Наверно, стоит хорошенько выспаться ночью, и все пройдет. Прописывать лекарства не нужно. Пусть примет аспирин, чтобы сбить температуру и снять головную боль, и если ей не станет лучше, приходите снова. Такая прелестная девочка. Уверен, что скоро все пройдет. Мать увела ребенка. Врач решил, что настало время выпить чашку чая. По пути к комнате отдыха он снял резиновые перчатки, которые спасли ему жизнь, и бросил их в корзину.
      Второй пациент пришел минут через тридцать. Мужчина, тридцать три года, походит на бандита, грубо и подозрительно относится к африканцам, входящим в состав медицинского персонала больницы, но заискивает перед европейцами. Судя по всему, знаком с Африкой, подумал Макгрегор. Наверно, какой-нибудь арабский бизнесмен. Вы много путешествуете? А за последнее время? Ну, тогда ясно. Не пейте местную воду, этим может объясняться расстройство желудка. Мужчина тоже ушел домой с бутылочкой аспирина и специальным лекарством для лечения болезни, нередко встречающейся у солдат. Вскоре Макгрегор покинул больницу - окончился еще один обычный рабочий день.
      - Господин президент? Бен Гудли на линии правительственной связи, сказала сержант. Затем она объяснила Райану, как работают телефоны в кабине президента.
      - Слушаю, Бен, - произнес президент.
      - Мы получили сообщение о том, что идет расстрел множества высокопоставленных иракцев. Я пересылаю вам текст по факсу. Подтверждения поступили как от русских, так от израильтян. - Словно по команде в этот момент вошел еще один сержант ВВС, который передал Райану три страницы. На первой стоял лишь гриф "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО - ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА", хотя текст сообщения видели три или четыре связиста, причем это только в самолете, уже начавшем заходить на посадку в базе ВВС Тинкер.
      - Да, вот он передо мной. Сейчас прочитаю. - Райан не торопился, сначала просмотрел текст, затем вернулся к началу и прочел его более внимательно. О'кей, и кто тогда останется?
      - По мнению Васко, никого из известных нам людей. Расстреляли все руководство баасистской партии и всех оставшихся видных военачальников. Таким образом, там не осталось никого, кто занимал бы сколько-нибудь видное положение. Это пугающее сообщение поступило со станции радиоперехвата "Пальма", и...
      - Кто этот майор Сабах?
      - Я сам не знал этого и потому выяснил, сэр, - ответил Гудли. - Он сотрудник кувейтской разведки. Наши люди о нем высокого мнения. Этот Сабах сразу отреагировал на поступившие новости. Васко согласен с его оценкой. Все происходит именно так, как мы опасались, причем очень быстро.
      - Какова реакция Саудовской Аравии? - Райан почувствовал легкий толчок это VC-25 пробил слой облаков. Похоже, идет дождь, подумал он.
      - Пока нам ничего не известно. Они все еще обсуждают ситуацию.
      - О'кей, Бен, спасибо за внимание. Держи меня в курсе дела.
      - Непременно, сэр.
      Райан положил трубку и нахмурился.
      - Неприятности? - спросил Арни.
      - Ирак, события развиваются там очень быстро. В данный момент они расстреливают пачками бывших военных и государственных чиновников. - Райан передал листки главе своей администрации.
      При таких обстоятельствах он всегда испытывал подавляющее чувство нереальности происходящего. В докладе АНБ, дополненном ЦРУ и другими ведомствами, приводился список имен. Если бы Райан был у себя в кабинете, он мог также посмотреть на фотографии людей, с которыми никогда не встречался и теперь уже никогда не встретится, потому что, пока он спускался к Оклахоме, чтобы произнести там неполитическую, но в то же время и политическую речь, жизни людей, указанных в этом списке, обрывались. Скорее уже оборвались. Это походило на радиопередачу репортажа о бейсбольном матче, только в данном случае в этой игре расстреливали живых людей. Наступал конец реальности для людей в нескольких тысячах миль отсюда, и Райан узнавал об этом из радиоперехватов, произведенных еще дальше и переданных ему. Все это происходило на самом деле, было действительностью, но одновременно как-то и не походило на действительность. Это каким-то образом зависело от расстояния до места, где развивались события, и от его окружения. Сотня высокопоставленных чиновников расстреляна - хотите бутерброд, перед тем как выйти из самолета? Такая двойственность могла показаться забавной, если бы не политические последствия для всего мира. Впрочем, нет, в этом нет ничего забавного.
      - О чем ты думаешь? - спросил Арни.
      - Мне следует вернуться обратно, - ответил Райан. - Происходят важные события, и я должен следить за ними.
      - Ошибаешься! - Арни покачал головой и указал на него пальцем. - Ты больше не советник по национальной безопасности. У тебя есть люди, которые занимаются этой проблемой. Ты президент, у тебя много проблем, и все важные. Президент не должен зацикливаться на одном вопросе и не должен закрываться в Овальном кабинете. Народ, ждущий тебя, не хочет, чтобы ты поступал так. Это означает, что ты потерял контроль за ходом событий, что не ты управляешь ими, а они управляют тобой. Спроси у Джимми Картера, сколько времени длился его второй срок на посту президента. Черт побери, это не может быть настолько важным.
      - Может, - возразил Джек, и колеса самолета коснулись дорожки.
      - Сейчас нет ничего важнее твоей речи в штате "землезахватчиков". - Арни сделал паузу, прежде чем продолжить. - Речь идет не только о том, что свои важнее чужих, нет. Речь идет о политической власти, а она начинается вот здесь. - Он показал в иллюминатор на проносящийся мимо пейзаж Оклахомы, который начал замедляться, пока не замер совсем.
      Райан посмотрел в иллюминатор, но видел он не Оклахому, а Объединенную Исламскую Республику.
      ***
      Когда-то было очень трудно проникнуть в Советский Союз. Там существовала огромное ведомство под названием Главное управление пограничных войск Комитета государственной безопасности. Эти войска охраняли заграждения из колючей проволоки, в некоторых местах усиленные минными полями и настоящими фортификационными сооружениями. Перед пограничными войсками стояла двойная задача: не выпускать людей из страны и не впускать никого в нее. Все это заграждения, минные поля и фортификационные сооружения - уже давно пришло в негодность, а главной задачей контрольно-пропускных пунктов сегодня стало взымание взяток с контрабандистов, доставляющих товары на огромных грузовиках в страну, которая когда-то железной рукой управлялась из Москвы, а теперь распалась на множество полунезависимых республик, пытающихся выжить при новых экономических, а следовательно, и политических условиях. Никто не предполагал, что такое может случиться. Когда Сталин создавал централизованную экономику, он намеренно рассредоточил производственные мощности по всей стране с тем, чтобы все регионы огромной империи зависели друг от друга в производстве жизненно важной продукции. Однако он упустил из виду одно обстоятельство, требующее особого внимания: при общем развале экономики, когда стало невозможным получить что-то из одного источника, приходилось искать необходимые товары в другом, а после распада Советского Союза контрабандная торговля, находившаяся раньше под строжайшим контролем, превратилась в гигантскую индустрию. А вместе с товарами в страну начали приходить идеи, которые трудно остановить и уж совсем невозможно обложить налогами.
      Единственное, чего не было на другой стороне границы, - это людей, радостно приветствующих прибывшего к ним посланца. Впрочем, это могло оказаться даже опасным. Коррупция пограничников была двойственной. Они вполне могли рассказать своему начальству о таком происшествии, хотя одновременно делились с ним частью товаров, отобранных в результате неофициального налогообложения, поэтому присланный представитель просто сидел на правом сиденье в кабине грузовика, пока водитель занимался бизнесом. В данном случае это происходило в кузове, где он предложил пограничникам выбрать то, что им нравится. Следует заметить, что они не проявляли жадности и брали лишь столько, сколько помещалось в багажниках их личных автомобилей (происходящее казалось нелегальным только потому, что происходило ночью). Затем на соответствующие документы были поставлены необходимые печати, и грузовик отправился дальше по шоссе, ведущему от пограничного поста, единственной дороге с хорошим покрытием в этом районе. Остальную часть пути они проехали примерно за час и оказались в крупном городе, когда-то обслуживавшим множество караванов, которые шли по Великому торговому пути с Востока на Запад. Здесь грузовик притормозил, посланец вышел из кабины и сел в легковой автомобиль, чтобы продолжить путешествие, держа в руках лишь небольшой чемодан с парой смен белья.
      Президент этой полунезависимой республики объявил себя мусульманином, хотя на самом деле был всего лишь оппортунистом, бывшим высокопоставленным партийным деятелем, атеистом, постоянно отрицавшим существование Бога, что обеспечило ему продвижение по партийной лестнице. После смены политических ветров он признал ислам и начал с энтузиазмом проповедовать религию, когда находился перед народом, хотя в душе остался неверным. Его личной религией, если можно так выразиться, была исключительно забота о собственном благосостоянии. Коран не одну суру посвящает таким людям и нигде не говорит о них хвалебно. Этот человек вел роскошную жизнь в роскошном дворце, принадлежавшем прежде партийному главе этой бывшей советской республики. В своей официальной резиденции он пьянствовал и блудил, а в управлении страной прибегал к крайностям. В вопросах экономики был крут и безнадежно безграмотен (поскольку получил партийное образование). А вот к религии проявлял излишнюю мягкость, позволил расцвести исламу, что, по его мнению, давало народу иллюзию свободы (при этом он явно не понял сути ислама, приверженцем которого себя объявил, потому что его законы действуют как в светской, так и в духовной жизни). Подобно прежним правителям, он считал, что народ его любит и почитает. Посланец знал, что это иллюзия, свойственная всем глупцам. Вскоре машина подъехала к скромному дому друга местного священнослужителя. Это был простой, скромный и честный человек. Его доброта и любовь к людям снискали ему всеобщее уважение, а если у него и случались вспышки гнева, то по причинам, которые признавали справедливыми даже неверные. Ему было далеко за пятьдесят, он не раз подвергался преследованиям при советском режиме, но никогда не поколебался в своих религиозных убеждениях. Он идеально подходил для целей посланца...
      После традиционных приветствий и обращения к Его святому имени принесли чай, и только после этого настало время для делового разговора.
      - Печально видеть, - начал посланец, - что правоверные живут в такой нищете.
      - Так было всегда, зато сегодня мы получили возможность беспрепятственно поклоняться Аллаху. Мой народ снова возвращается к Вере. Отремонтированы мечети, и с каждым днем в них приходит все больше верующих. Разве могут материальные блага сравниться с верой в Аллаха и его поучения? - убежденно ответил местный имам.
      - Насколько справедливы ваши слова! - согласился посланец. - И тем не менее разве желание Аллаха заключается не в процветании правоверных?
      Все согласно закивали. Присутствующие были исламскими священнослужителями, и мало кто предпочтет нищету достатку.
      - Мой народ больше всего нуждается в школах, настоящих школах, последовал ответ. - Нам нужны хорошие больницы с квалифицированным медицинским персоналом - я изнемогаю от необходимости постоянно утешать родителей, похоронивших ребенка, которого можно было вылечить. Мы нуждаемся во многом. Я не отрицаю этого.
      - Имея деньги, все это нетрудно получить, - заметил гость.
      - Но наша страна всегда была бедной. У нас есть полезные ископаемые, это верно, но их никогда не добывали должным образом, а теперь мы утратили поддержку центрального правительства, причем как раз в то время, когда получили свободу и возможность распоряжаться своей судьбой. А этот глупец, который считает себя президентом, только и знает пьянствовать и надругаться над женщинами. Будь он справедливым и честным человеком, настоящим правоверным, благословение могло бы снизойти на нашу землю.
      - Ну и не помешала бы и небольшая финансовая помощь из-за рубежа, скромно добавил один из собеседников, более опытный в экономических вопросах. Ислам никогда не запрещал коммерческой деятельности. И хотя на Западе он известен тем, что учит распространять веру с мечом в руках, мусульмане традиционно расширяли свое влияние, снаряжая торговые корабли, в то время как христианские проповедники несли по миру слово Божье.
      - В Тегеране считают, что правоверным настало время действовать, как указывает Пророк. Мы допустили ошибку, широко распространенную среди неверных, думая больше о процветании собственной нации, чем о нуждах всех людей. Мой учитель Махмуд Хаджи Дарейи проповедует возврат к фундаментальным основам нашей веры, - сказал посланец, поднося к губам чашку чая. Он сам говорил как учитель, спокойно и убедительно. Страсть и эмоции, по его мнению, - это для выступлений перед народом. В этой маленькой комнате, сидя на полу рядом с людьми, такими же образованными, как и он сам, посланец говорил голосом разума. - Мы богаты, и этим богатством Аллах наградил нас для осуществления Его предначертаний. А теперь у нас появился и благоприятный момент. Все вы, кто здесь собрались, сохранили веру в ислам, вас не поколебали преследования, вы несли веру в Его слово, пока многие из нас стали богатыми. Теперь наш долг вознаградить вас, приветствовать ваше возвращение на путь истинный, разделить с вами наши богатства. Вот что предлагает вам мой учитель.
      - Мы рады слышать эти слова, - последовал осторожный ответ. И хотя хозяин дома был прежде всего священнослужителем, было бы ошибкой считать его наивным человеком. Исключительно тонко он скрывал свои мысли - жизнь при коммунистическом режиме научила этому, - но их ход был очевиден.
      - Мы надеемся объединить все исламские страны под одной крышей, собрать вместе всех правоверных, как к этому стремился пророк Мухаммед, да будет благословенно имя его. Правоверные живут в разных странах, они говорят на разных языках, нередко отличаются друг от друга цветом кожи, но всех нас объединяет наша вера. Мы все - избранники Аллаха.
      - И что вы предлагаете?
      - Мы предлагаем вашей республике присоединиться к нашей, чтобы жить вместе. Мы откроем у вас школы и больницы, поможем распоряжаться вашими природными богатствами. Все, предоставленное вам, вернется ко всем во сто крат, и все мы заживем как братья - именно этого желает от нас Аллах.
      Случайный западный наблюдатель мог бы заключить, что все эти люди наивны и необразованны. Этому способствовала скудная одежда, простая речь и даже то, что они расположились на полу. Но такое представление было бы ошибочным, однако предложение посланца из Ирана поразило хозяев больше, чем какое-нибудь посольство с другой планеты. Между их двумя нациями всегда существовали коренные разногласия, чему способствовали различие языков и культурных традиций. Они воевали между собой на протяжении столетий, совершали бандитские налеты и грабежи, и все это несмотря на категорические запреты Корана, касающиеся войн между исламскими странами. По сути между ними не было ничего общего - за исключением одного. Это можно было бы назвать случайным, но истинные правоверные не верят в случайности. Когда Россия - сначала при царском режиме, затем под пятой марксизма-ленинизма - завоевала их страну (это был долгий процесс, а не короткое событие), она лишила жителей практически всего. У них отняли культурные традиции, унаследованные от предков, историю и древние обычаи - все, кроме языка. Язык стал подачкой тому, что советская власть на протяжении поколений с беспокойством называла "национальным вопросом". Завоеватели создали новые школы, и образование было направлено сначала на уничтожение всего и затем на перестройку по иному и безбожному образцу. С тех пор единственной объединяющей силой, оставшейся у народа, стала религия. Власти приложили огромные усилия, чтобы искоренить ее. Но даже это пошло на пользу, считали сейчас священнослужители, потому что религию нельзя подавить, и попытки такого рода всего лишь укрепляли решимость истинно правоверных. Можно предположить - а наверно, так и было на самом деле, что это был план, задуманный самим Аллахом, целью которого было продемонстрировать людям, что их спасение только в вере. И вот теперь они возвращались в лоно ислама, к людям, которые не дали потухнуть его животворному пламени. Наконец, подумали все, кто были в комнате, - посланец не сомневался, что так и произойдет, - сам Аллах устранил мелочные противоречия между двумя странами, чтобы они могли объединиться, выполнив Его предначертания. А объединяться, когда обещают материальное процветание, особенно удачно. Ведь милосердие является одним из устоев ислама, и в течение столь долгого времени оно отрицалось людьми, считающими себя правоверными перед святым словом Аллаха. Теперь, когда Советский Союз погиб, а государству, сменившему его, разобраться бы со своими проблемами, все далекие и презираемые дети Москвы почувствовали себя брошенными, и власть в них стала эхом исчезнувшего могущества. И если это не знак Аллаха, гласящий, что появилась такая возможность, то что тогда? спросили они себя.
      Для осуществления мечты - только одно препятствие. А он был неверным. Пусть предстанет перед судом Аллаха - с их помощью.
      ***
      - И, несмотря на то что я не могу сказать, будто мне нравится, как вы в октябре обошлись с "Орлами" моего родного Бостонского колледжа, - улыбнулся Райан, обращаясь к чемпионам футбольной студенческой лиги - команде университета Оклахомы в Нормане, - в вашей традиции всегда стремиться к победе виден настоящий американский дух. - Правда, это не помогло университету Флориды во время розыгрыша финала "Апельсинового кубка", закончившегося разгромным счетом 35:10.
      Снова раздались аплодисменты. Джеку это так понравилось, что он почти забыл, что текст выступления написан кем-то другим. Его улыбка, обнажившая чуть искривленный зуб, казалось, осветила зал, он решительно взмахнул правой рукой, на этот раз без колебаний. Это было заметно тем, кто наблюдали за выступлением по программе, транслировавшей Си-Спэн.
      - Он быстро овладевает навыками оратора, - заметил Эд Келти. Говоря так, он не кривил душой. Но перед лицом публики вел себя иначе, такие уж политики реалисты, по крайней мере в тактическом смысле.
      - Не забудь, что у него превосходный учитель, - напомнил бывшему вице-президенту глава его администрации. - Лучше Арни не сыскать. Наши первоначальные успехи привлекли их внимание, Эд, и ван Дамм, должно быть, здорово взялся за Райана.
      Он не добавил, что их "первоначальные успехи" после этого резко пошли на спад. Газеты напечатали редакционные статьи о Келти, затем редакторы подумали и отступили - не в стратегическом плане, потому что средства массовой информации редко признают свои ошибки, просто "новости", поступающие из пресс-центра Белого дома, если и не хвалили Райана, то, по крайней мере, перестали включать такие резкие слова, как "колеблющийся", "неуверенный", "замешательство" и тому подобное. Белый дом не может быть в замешательстве, когда главой администрации президента является Арни ван Дамм, и весь вашингтонский истэблишмент знал это.
      Назначения на важные министерские посты, сделанные Райаном, сначала вызвали неодобрение у средств массовой информации, но вскоре вновь назначенные министры всерьез взялись за работу. Адлер был кадровым дипломатом, сумевшим сделать блестящую карьеру; еще будучи молодым сотрудником Государственного департамента, он провел слишком много брифингов по вопросам международной политики, и корреспонденты просто не могли выступить против него, а Адлер высоко оценивал опыт Райана в международных делах. Джордж Уинстон, хотя и принадлежал к плутократам, пришедшим со стороны, провел "незаметную" чистку своего министерства, а в его справочнике значились телефонные номера всех финансовых обозревателей от Берлина до Токио, и он обращался к ним, чтобы знать их точку зрения и выслушать советы. Но самое большое удивление вызвал Тони Бретано, ставший главой Пентагона. Громогласный противник существующей системы, не скрывающий своей точки зрения уже десяток лет, он пообещал сообществу репортеров, пишущих по вопросам обороны, что вычистит этот храм или погибнет в борьбе. Он подтвердил, что они были правы, заявляя, какие огромные средства напрасно расходуются Министерством обороны, но он с одобрения президента приложит все усилия, чтобы раз и навсегда избавиться от коррупции, связанной с поставками снаряжения.
      Эти новые министры, приехавшие в Вашингтон из других городов, были далеко не самыми симпатичными людьми, но, черт побери, они так нравились средствам массовой информации, незаметно очаровывая их за кулисами власти. Однако больше всего Келти забеспокоился, когда преданный ему человек позвонил сегодня утром и сообщил, что газета "Вашингтон пост" готовит к публикации серию очерков о службе Райана в ЦРУ и это будет направлено ни много ни мало на "обожествление" образа Райана как героя нации, причем автором является сам Боб Хольцман. Хольцман был очень известным, превосходно осведомленным журналистом и по какой-то причине относился к Райану с огромным личным уважением. К тому же у него каким-то образом оказался великолепный источник информации в ЦРУ. Это был троянский конь Райана в средствах массовой информации. Если серия очерков будет напечатана и затем подхвачена газетами по всей стране - а это было весьма вероятным, так как повышало и престиж как Хольцмана, так и "Вашингтон пост", - то средства массовой информации, расположенные к Келти в данный момент, быстро потеряют к нему всякий интерес. В редакционных статьях ему посоветуют для блага нации отказаться от своих притязаний на пост президента, и у него не останется средств для достижения цели. Политическая карьера его закончится с большим позором, чем если бы он подал в отставку несколько недель назад. Историки, которые могли не обратить внимания на его личные прегрешения, теперь не простят ему слишком явного честолюбия. Вместо того чтобы рассматривать это всего лишь как кратковременное отклонение, они отнесут его устремления на всю прошлую карьеру, поставят под вопрос каждый шаг, подвергнут критике все принятые им решения, превращая достижения в случайные отклонения от в целом неудачной деятельности как политика. Теперь перед ним зияла не просто политическая могила, нет, ему угрожало вечное проклятье.
      - Ты забываешь о Кэлли, - проворчал Эд, все еще продолжая следить за речью Райана и особенно за его манерой говорить - он обращается к ним по-академически, подумал он, что вполне подходит для студенческой аудитории, которая приветствовала Райана, словно он был футбольным тренером.
      - Написанная ею речь позволит кому угодно походить на президента, согласился глава администрации. И в этом заключалась самая большая опасность. Чтобы одержать верх, Райану нужно всего лишь походить на президента, независимо от того, является он президентом или нет, - а он, разумеется, не является президентом, в который раз напомнил себе Келти. Разве он способен быть им?
      - Я никогда не считал его глупцом, - признал Келти. Ему нужно быть объективным. Это уже не игра. Это даже нечто большее, чем жизнь.
      - Нужно принимать срочные меры, Эд.
      - Знаю. - Но для этого ему потребуется тяжелая артиллерия, подумал Келти. Забавная метафора для человека, который на протяжении всей своей политической жизни требовал введения контроля над огнестрельным оружием.
      Глава 25
      Ореолы
      На ферме был просторный амбар. Сейчас он использовался главным образом как гараж. Эрни Браун занимался строительством и неплохо заработал. Сначала, в конце семидесятых, он был членом профсоюза сантехников, затем, в восьмидесятые, основал свое дело и принял участие в строительном буме в Калифорнии. Несмотря на то что пара разводов уменьшили его состояние, он точно рассчитал момент и удачно продал свою фирму. На полученные деньги он купил большой земельный участок в районе, который еще не стал достаточно шикарным, чтобы стоимость земли благодаря капризам голливудских кинозвезд поднялась там до заоблачных высот. В результате у него оказался почти целый "участок" квадратная миля - уединения. Вообще-то даже больше, потому что в это время года соседние фермы находились в состоянии спячки - пастбища замерзли, скот в коровниках спокойно жует силос. Может пройти несколько дней, и не встретишь ни одного автомобиля на дороге - по крайней мере так им казалось в этой стране с высоким синим небом. Школьные автобусы, перевозящие детей, не в счет, сказали они себе.
      Пятитонный грузовик с открытым кузовом тоже был куплен вместе с фермой, причем у него оказался, что очень удобно, дизельный двигатель. Кроме того, рядом с амбаром находилась вкопанная в землю цистерна для дизельного топлива емкостью в две тысячи галлонов. Семья, продавшая ферму с домом и амбаром пришельцу из Калифорнии, не знала, что он собирается устроить здесь фабрику по изготовлению мощных бомб. Первое, чем пришлось заняться Эрни и Питу, это завести старый грузовик. На это им понадобилось сорок минут - и не только потому, что у грузовика намертво сел аккумулятор. Но Пит Холбрук был опытным механиком, и не прошло и часа, как двигатель грузовика, у которого не оказалось выхлопной трубы, заревел, так что, судя по всему, у них больше не будет с ним никаких трудностей. Грузовик не был зарегистрирован, но в округе с огромными земельными участками это было обычным делом, и потому их сорокамильная поездка в магазин, занимавшийся продажей товаров сельскохозяйственной надобности, прошла без приключений.
      Приезд грузовика не мог быть более благоприятным знаком приближения весны для магазина. Скоро наступит время посева (в этом округе проживало много фермеров), и вот уже приехал первый крупный покупатель, выразивший намерение приобрести часть огромной горы удобрений, только что завезенных с оптового склада в Хелене. Они купили четыре тонны - обычное количество, - которые с помощью автопогрузчика, работающего на пропане, тут же оказались в кузове грузовика. Покупатели расплатились наличными, обменялись рукопожатиями и улыбками с хозяином магазина и уехали.
      - Нам предстоит тяжелая работа, - заметил Холбрук, когда они проехали половину обратного пути.
      - Верно, и придется делать все своими руками. - Браун повернулся и посмотрел на приятеля. - Или ты хочешь завести помощника? Какого-нибудь стукача?
      - Я понял тебя, Эрни, - ответил Пит, глядя на промчавшийся мимо автомобиль полиции штата. Полицейский даже не посмотрел на них, хотя это был пугающий момент для обоих. - Сколько еще нам надо?
      Браун не раз проверял расчеты.
      - Еще столько же. Уж очень много места занимают удобрения. - Вторую покупку они сделают завтра в другом магазине, в тридцати милях к юго-западу от фермы. Сегодня вечером им придется поработать, разгружая все это дерьмо в амбаре. Хорошее физическое упражнение для мышц. Почему в этом проклятом амбаре нет автопогрузчика? - подумал Холбрук. По крайней мере, наполнять топливную цистерну будет местная нефтяная компания. Это было утешением, хотя и небольшим.
      ***
      На китайском побережье было холодно, и потому разведывательные спутники без труда засняли тепловые ореолы у кораблей на двух базах военно-морского флота. По сути "китайский военно-морской флот" являлся военно-морской службой Китайской народно-освободительной армии. Презрение к морским традициям в Китае было настолько очевидным, что западные ВМС предпочли правильное название вместо традиционного китайского. Фотографии были переданы через спутники связи в Национальный командный центр Пентагона, где попали к старшему дежурному офицеру.
      - У китайцев запланированы учения? - повернулся он к своему специалисту по разведке.
      - Нам об этом ничего не известно, - ответил эксперт. На фотографиях вытянулись в ряд двенадцать кораблей. У всех работали силовые установки, в то время как обычно они снабжались электричеством с берега. Более внимательное изучение фотографий показало, что по гавани движутся еще и полдюжины портовых буксиров. Специалист по разведке был армейским офицером и потому обратился за помощью к моряку.
      - Корабли готовятся к выходу в море, - последовал очевидный ответ.
      - Значит, они не просто проворачивают машины с целью проверки или чего-то вроде того?
      - Тогда бы им не понадобились буксиры. Когда следующий пролет? - спросил капитан третьего ранга, имея в виду пролет разведывательного спутника и глядя на временную отметку на фотографии. Она была сделана тридцать минут назад.
      - Через пятьдесят минут.
      - Вот тогда мы должны увидеть три или четыре корабля, вышедшими в море с обеих баз, и сделаем точный вывод. А пока можно лишь сказать - два против трех, - что они готовят крупные учения. - Он задумался. - Не было никаких политических выступлений?
      - Нет, - покачал головой старший дежурный офицер.
      - Тогда это военно-морские учения. Наверно, кто-то решил проверить готовность флота.
      Они узнают больше, когда поступит пресс-релиз из Пекина, но до этого оставалось еще полчаса, и так далеко в будущее они не могли заглянуть, хотя именно за это им и платили.
      ***
      Директор лаборатории, как и следовало ожидать от человека, занимающего столь высокую должность, был религиозен. Талантливый врач и крупный ученый-вирусолог, он жил в стране, где политическая лояльность измерялась преданностью шиитской ветви ислама. Он всегда в нужное время произносил молитвы, и график работ в лаборатории был составлен таким образом, чтобы служащие могли отправлять религиозные обряды. Он следил за этим, потому что его преданность режиму была такова, что выходила за пределы доктрин ислама, о чем он даже не подозревал. Директор менял мешающие ему нормы, словно они были из резины, и в то же время говорил себе, что нет, он не нарушает требований Пророка или воли Аллаха. Как может он делать что-то, противоречащее исламу? Разве он не помогает возвращению всего мира в святое лоно истинной веры?
      Заключенные, невольные участники эксперимента, все были приговоренными преступниками. Даже воры, чьи преступления не столь уж значительны, четырежды нарушили заветы святого Корана, да и, возможно, на счету у них есть и другие преступления - даже наверно, поправил он себя, - за которые они заслуживали смертной казни. Каждый день им сообщали о наступлении часа молитвы, и хотя преступники становились на колени и, склонив головы, бормотали нужные слова, наблюдая за ними по телевизионному каналу, он видел, что они просто выполняют рутинную обязанность, а не обращаются к Аллаху с открытой душой, как этого требовала истинная вера. Уже это делало их всех преступниками против религии, вероотступниками, а отступления от религии в этой стране карались высшей мерой наказания, несмотря на то что формально совершил такое преступление только один из них.
      Этот преступник принадлежал к секте бахавистов, религиозному меньшинству, практически уничтоженному. Вера в бахавизм возникла после ислама. Христиане и иудеи, по крайней мере, упоминались в Святой Книге; какими бы ошибочными ни были их религиозные убеждения, они признавали существование того же Бога, правящего вселенной, единственным посланником которого являлся Мухаммед.
      Бахависты появились позднее, они создали что-то одновременно новое и ложное и свели этим себя к статусу язычников, отрицающих истинную веру, чем и навлекли гнев правительства. Неудивительно, что именно этот человек оказался первым, подтвердившим успех эксперимента.
      Поразительно, но заключенные до такой степени утратили способность мыслить из-за условий, в которых их содержали, что первые симптомы, напоминающие признаки заболевания гриппом, не вызвали у них сначала никакой реакции. Медики входили в камеру, чтобы взять образцы крови неизменно в герметичных защитных костюмах, и преимуществом ослабленного состояния заключенных являлось то, что они не обращали на их вид внимания и не оказывали сопротивления. Все находились в тюрьме уже долгое время, плохо питались, ослабели, вдобавок к этому тюремный режим был настолько суров, что научил их не возражать. Даже те из них, кто знали, что приговорены к смертной казни, не испытывали желания приблизить этот страшный миг. Все покорно позволили отлично подготовленным медикам взять у них кровь для анализа. Пробирки были пронумерованы в соответствии с номерами кроватей, и медики вышли из камеры.
      В лаборатории кровь пациента номер три первой подверглась изучению под микроскопом. При тесте на антитела случаются ошибочные позитивные показания, а сегодняшний анализ был слишком важен, и директор не хотел рисковать. Поэтому приготовленные образцы поместили на предметное стекло электронного микроскопа сначала при увеличении в двадцать тысяч раз - для поиска участка исследования. Регулировка микроскопа производилась точнейшими механизмами, образцы передвигали влево и вправо, вверх и вниз, пока...
      - А-а, - выдохнул директор. Он поместил образец в центре предметного стекла и установил увеличение в сто двенадцать тысяч раз... И вот они, проецируемые на монитор микроскопа в бело-черном изображении. Культурные традиции его страны были тесно связаны с разведением скота, и определение "пастуший посох" казалось ему идеальным. В центре поля обзора находилась цепочка РНК, тонкая и изгибающаяся внизу, с белковыми петлями в верхней части. Это был ключ к функционированию вируса - по крайней мере так считалось. Их точная функция не была известна, и это тоже нравилось директору в его истинном качестве специалиста биологической войны.
      - Моуди, - позвал он.
      - Да, я вижу, - ответил молодой врач и кивнул, подходя к этой стороне комнаты. Штамм Маинги заирской лихорадки Эбола находился в крови человека, преступившего религиозные убеждения. Моуди только что тоже провел тест на антитела и увидел, что цвет крошечного вируса изменился. Это не было ошибочным позитивным показателем.
      - Передача вируса лихорадки Эбола по воздуху подтверждается.
      - Я согласен. - Выражение лица Моуди не изменилось. Результаты эксперимента не удивили его.
      - Мы подождем еще сутки - нет, двое суток для второго этапа. И тогда будем уверены. - А пока нужно было составить отчет.
      Заявление, сделанное Пекином, застало врасплох американское посольство. Оно было сформулировано в общих фразах. Китайский военно-морской флот намеревается провести крупномасштабные учения в Тайваньском проливе. Будут производиться стрельбы боевыми ракетами класса "корабль - воздух" и "корабль корабль". Сроки учений еще не определены (это будет зависеть от метеорологических условий, говорилось в пресс-релизе). Правительство Китайской Народной Республики предупреждает все гражданские авиалинии и компании, занимающиеся морскими перевозками, что им придется соответствующим образом изменить маршруты авиалайнеров и судов. Помимо этого в пресс-релизе ничего не было сказано, что не могло не обеспокоить заместителя главы американской миссии в Пекине. Он немедленно провел совещание со своими военными атташе и главой резидентуры ЦРУ. Никто из них не мог предложить никакого объяснения, за исключением того, что в пресс-релизе не упоминалось правительство Китайской Республики на Тайване. С одной стороны, это была хорошая новость отсутствовали жалобы на продолжающуюся политическую независимость острова, который Пекин считал своей отколовшейся провинцией. С другой стороны, это была плохая новость - в пресс-релизе не говорилось, что это плановые учения и что китайские корабли не хотят причинять лишнего беспокойства. Извещение о проведении учений было именно извещением, без всяких объяснений. Информацию послали в Национальный командный центр Пентагона, в Государственный департамент и в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли.
      ***
      Дарейи пришлось напрячь память, чтобы вспомнить лицо человека с этим именем. Наконец он вспомнил его, но это было не то лицо, поскольку оно принадлежало мальчику из Кума, а сообщение поступило от взрослого мужчины на другой половине земного шара. Раманахда, это Ареф Раман, каким он был умным и сообразительным мальчиком. Его отец занимался в Тегеране торговлей "мерседесами", продавая их могущественным людям и высокопоставленным чиновникам. Он не был человеком твердой веры. Но его сын оказался совсем другим. Он даже не заплакал, когда узнал о смерти родителей, случайно погибших от рук шахских гвардейцев, потому что оказались не там, где следовало и не в то время. Они попали в район антишахских волнений, к которым не имели никакого отношения. Ареф и его учитель молились за их души. Мальчик принял близко к сердцу этот урок: его родители погибли от рук тех, кому они доверились. Впрочем, надобности в таком уроке не было - к этому времени он уже был религиозным мальчиком, до глубины души потрясенным тем, что его старшая сестра стала любовницей американского офицера, покрыв позором свою семью и его собственное имя. Она тоже исчезла во время революции, осужденная исламским судом за прелюбодеяние. Таким образом, из всей семьи остался один сын. Его можно было использовать самым разным образом, но именно Дарейи избрал для него особый путь. В компании двух пожилых людей он скрылся из страны вместе с состоянием своей семьи. Новая "семья" отправилась сначала в Европу и почти сразу переехала в Америку. Там они ничем не занимались и вели спокойный образ жизни, тихий и незаметный. Дарейи подумал, что старики уже умерли. Сын, выбранный для этой операции из-за того, что с детства отлично говорил по-английски, продолжил в Америке образование и стал государственным служащим, исполнял свои обязанности с тем блеском, который он проявил еще в молодости, в самом начале революции, убив двух старших офицеров ВВС, состоявших на службе шаха, когда те пили виски в баре отеля.
      Приехав в Америку, он стал в точности выполнять полученные им указания. Ничем не выделяться. Слиться с американским окружением. Исчезнуть. Помнить о поставленной задаче, но ничего не предпринимать. Аятолле было приятно узнать, что он правильно оценил способности мальчика, поскольку теперь из короткого сообщения стало ясно, что операция почти закончена.
      Слово assassin, убийца, произошло от арабского слова hash-shash, означающего наркотик. Его давали членам одной из сект ислама, "низари", перед тем как поручить убийство, чтобы у них в воображении появилось вызванное наркотиком видение рая. На самом деле для Дарейи они были еретиками, а использование наркотиков - мерзостью. Члены этой секты были слабоумными, но преданнейшими слугами многих знаменитых палачей, начиная с Газан-хана и Рашидаддина <Газан-хан (1247-1304) - монгольский правитель Ирана (с 1295), в целях сближения с иранскими феодалами принял ислам. Вместе с Рашидаддином (1271-Г318) проводил административные и экономические реформы.>, и на протяжении двух столетий помогали удерживать политическое равновесие в регионе, протянувшемся от Сирии до Персии. В этой концепции была гениальность, которая пленила священнослужителя с тех пор, когда он был еще мальчишкой. Подумать только, заслать одного преданного агента в лагерь противника! Это была задача, рассчитанная на многие годы, и по этой причине для нее требовался истинный правоверный. Члены секты "низари" потерпели неудачу потому, что были еретиками, лишенными истинной веры. Руководителю секты удалось завербовать нескольких экстремистов, но не более, потому что они служили одному человеку, а не Аллаху, и по этой причине для придания храбрости им требовались наркотики, подобно тому как неверному требуется алкоголь. Блестящая идея, но не доведенная до конца. И все-таки блестящая. Дарейи всего лишь довел ее до совершенства, и теперь у него был человек, близкий к главе враждебного государства, - положение, о котором он мог только мечтать, не будучи уверен в успехе. Что еще лучше, этот человек ждал указаний на дальнем конце канала, которым никогда не пользовались, канала, состоящего из людей, уехавших за границу больше пятнадцати лет назад. Такое положение дел было куда лучше, чем то, что он организовал в Ираке, потому что в Америке люди, за которыми могло вестись наблюдение, либо попадали под арест, либо на них переставали обращать внимание. В некоторых странах, когда случалось подобное и людям, которые вели наблюдение, надоедала слежка, они просто арестовывали тех, за кем следили, и чаще всего убивали.
      Итак, требовалось всего лишь выбрать момент, и Раман закончит операцию. Прошло столько лет, а он все еще сохранил светлую голову, не осквернил себя наркотиками и прошел подготовку в лагере самого Великого Сатаны. Новость была настолько грандиозной, что он даже не позволил себе улыбнуться.
      И тут зазвонил телефон. Это была личная линия аятоллы и ею пользовались только избранные.
      - Слушаю.
      - У меня хорошие новости, - произнес директор, - с обезьяньей фермы.
      ***
      - Знаешь, Арни, ты был прав, - сказал Джек, направляясь по крытому переходу в Западное крыло. - Было чертовски интересно уехать отсюда.
      Глава президентской администрации заметил, каким легким стал шаг Райана, но это не особенно обольщало его. "ВВС-1" доставил президента обратно в Вашингтон к спокойному семейному ужину, и он избежал обычного напряжения трех или четырех таких же выступлений, бесконечных часов общения с крупными бизнесменами, жертвующими деньги на избирательную кампанию, и последующего четырехчасового ночного сна после всего этого, причем часто в самолете. Затем следовал короткий душ и новый рабочий день, искусственно увеличенный торжественными ужинами и приемами после собраний. Поразительно, подумал Арни, что президентам вообще остается время на работу. Обязанности президента и без того были трудными, а их почти всегда приходилось подчинять тому, что мало чем отличалось от обычной рекламы, но это была необходимая функция президента в демократической стране, население которой хотело, чтобы он делал нечто большее, чем просто сидел за столом и занимался.., своей работой. Президентство - дело, которое можно любить, хотя оно тебе и не нравится, подобная фраза кажется на первый взгляд противоречивой, однако до тех пор, пока ты не займешься этим и не убедишься сам.
      - Ты хорошо справился с речами, - сказал ван Дамм. - То, что передавалось по телевидению, было идеальным, и интервью, проведенное каналом Эн-би-си с твоей женой, тоже прошло удачно.
      - А вот Кэти интервью не понравилось. Она считает, что телевизионщики выбросили из него лучшую часть, - беззаботно ответил Райан.
      - Все могло быть гораздо хуже. - Они не задали ей вопроса относительно абортов, подумал Арни. Для этого ему пришлось востребовать у компании Эн-би-си возвращения нескольких крупных долгов, которыми ее руководство было обязано ему, и в придачу во время вчерашнего полета обходиться с Томом Доннером, по меньшей мере, как с сенатором, может быть, даже как с членом кабинета министров. На следующей неделе Доннер будет первым ведущим из всех крупных телевизионных компаний, кто встретится с президентом с глазу на глаз в верхней гостиной, и Арни был вынужден дать согласие на то, что Доннер может задавать любые вопросы. А это означало, что придется потратить несколько часов на брифинг Райана, чтобы он снова не наступил на президентские грабли. Но пока глава его администрации позволил Райану наслаждаться приятными воспоминаниями превосходного дня, проведенного на Среднем Западе, подлинная цель которого, если исключить необходимость вывезти президента из Вашингтона и дать ему почувствовать вкус того, чем на самом деле является президентство, заключалась в том, чтобы показать стране, что он выглядит по-президентски, и нанести очередной удар этому мерзавцу Келти.
      Агенты Секретной службы были в таком же хорошем настроении, как и президент, потому что часто их настроение зависело от его расположения духа, и отвечали улыбками на улыбки: "Доброе утро, господин президент!" - повторилось четыре раза, пока президент не вошел в Овальный кабинет.
      - Доброе утро, Бен. - Райан сразу направился к письменному столу и опустился в свое удобное вращающееся кресло. - Расскажи мне, как выглядит сегодня мир.
      - Не исключено, что у нас возникла проблема. Военно-морской флот КНР выходит в море, - сообщил исполняющий обязанности советника по национальной безопасности. Секретная служба только что присвоила ему кодовое имя "Шулер".
      - Ну и что? - раздражаясь, спросил Райан, почувствовав, что эта новость испортит ему радостное утро.
      - Похоже, что предстоят крупномасштабные учения китайского флота в Тайваньском проливе, и они заявили в пресс-релизе, что намереваются проводить учебные стрельбы боевыми ракетами. Реакции Тайбэя еще не поступило.
      - Не предстоят ли у них выборы или что-нибудь еще, а? - спросил Джек.
      - Только через год, - покачал головой Гудли. - Китайская Республика на Тайване продолжает щедро расходовать деньги в ООН, и они по-тихому лоббируют множество стран на случай, если примут решение обратиться с просьбой о членстве, однако в этом тоже нет ничего необычного. Тайбэй скрывает свои замыслы и не поднимает шума, чтобы не оскорбить континентального соседа. Их торговые отношения остаются стабильными. Короче говоря, мы не можем найти причины этих неожиданных учений.
      - Какие силы у нас в этом регионе?
      - Одна подводная лодка в Тайваньском проливе, ведущая наблюдение за китайскими подводными лодками.
      - Авианосцы?
      - Только в Индийском океане. "Стеннис" вернулся в Пирл-Харбор для ремонта, "Энтерпрайз" тоже там на ремонте, и оба авианосца не смогут выйти в море еще некоторое время. Больше ничего в сундуке у нас нет. - "Шулер" напомнил президенту о ситуации, о которой сам он совсем недавно говорил другому президенту.
      - А их армия?
      - И здесь ничего необычного. Как и говорили русские, она находится в состоянии повышенной боевой готовности, но это продолжается уже долго.
      Райан откинулся на спинку кресла и уставился на чашку кофе без кофеина, стоящую перед ним. Во время короткой поездки по Среднему Западу он обнаружил, что его желудок действительно лучше реагирует на такой кофе, и сказал об этом Кэти, которая только улыбнулась и ответила: "А что я тебе говорила!"
      - О'кей, Бен, продолжай.
      - Я посоветовался со специалистами по Китаю в Госдепе и в ЦРУ, - заметил Гудли. - По их мнению, не исключено, что китайская военная верхушка делает это по политическим соображениям внутреннего характера, увеличивая уровень боевой готовности, чтобы дать понять остальным членам Политбюро в Пекине, что армия продолжает играть важную роль. Если не считать этого, все остальное умозрительные рассуждения, а я не должен заниматься этим, помните, босс?
      - А если ты говоришь "не знаю" - это значит, что ты действительно не знаешь, верно? - Это был риторический вопрос и один из любимых афоризмов Райана.
      - Вы ведь сами учили меня этому на противоположном берегу Потомака, господин президент, - согласился Гудли, но без ожидаемой улыбки. - Вы также учили меня сомневаться в событиях, которые я не могу объяснить. - Офицер аналитической службы сделал паузу. - Они знают, что нам известно об их маневрах, и хотят, чтобы мы проявили к ним интерес. Они также знают, что вы недавно на посту президента, и понимают, что сейчас вам не нужны дополнительные заботы. Тогда зачем они так поступили? - тоже риторически спросил Гудли.
      - Это верно, - негромко согласился Райан. - Андреа? - позвал он. Прайс, как всегда, находилась в кабинете, делая вид, что не замечает происходящего.
      - Да, сэр?
      - Где ближайший курящий? - спросил Райан без малейшего смущения.
      - Господин президент, я не...
      - К черту, мне нужна сигарета.
      Прайс кивнула и исчезла в комнате секретарей. Она уже научилась распознавать признаки. Переход с обычного кофе на кофе без кофеина и теперь курение. Вообще-то удивительно, что ему потребовалось на это столько времени, и содержание разведывательного брифинга стало ей более ясным, чем со слов доктора Бенджамина Гудли.
      Наверняка курит одна из женщин, понял президент через минуту. Опять тонкая сигарета. Прайс принесла даже спички и пепельницу вместе со своим неодобрительным выражением лица. Интересно, поступали они так же с Франклином Делано Рузвельтом и Эйзенхауэром, подумал Райан.
      Райан сделал первую затяжку и погрузился в мысли. Китай был молчаливым, но явным участником предыдущего конфликта - он все еще не мог заставить себя произнести слово "войны" - с Японией. По крайней мере, таково было его предположение, которое основывалось на твердом убеждении в интересах Китая. Однако не было никаких реальных доказательств, чтобы включить это предположение в специальную разведывательную оценку национального положения страны, не говоря о том, чтобы ознакомить с ним средства массовой информации, которым часто требовались даже более убедительные доказательства, чем самому консервативному судье. Значит... Райан поднял телефонную трубку.
      - Соедините меня с директором ФБР Мюрреем, - распорядился он.
      Одним из положительных качеств президентства было впечатление от телефонного звонка. Простая фраза: "Одну минуту, с вами будет говорить президент", произнесенная секретарем Белого дома таким же тоном, каким заказывают порцию пиццы, всегда вызывала мгновенную, нередко паническую реакцию на другом конце провода. Редко требовалось больше десяти секунд, чтобы соединить президента с абонентом. На этот раз понадобилось шесть.
      - Доброе утро, господин президент.
      - Доброе утро, Дэн. Мне нужна твоя помощь. Как звали того японского полицейского инспектора, который приезжал сюда?
      - Исабуро Танака, - последовал немедленный ответ.
      - Какое мнение у тебя осталось после встречи с ним?
      - Хорошее. Это один из самых опытных и надежных следователей, с которыми мне приходилось работать. Что вам требуется от него?
      - Полагаю, они ведут допросы этого Яматы?
      - Это так же несомненно, как то, что дикий медведь не ищет сортира в лесу, господин президент. - Исполняющий обязанности директора ФБР сумел удержаться от смеха.
      - Мне нужно узнать о его переговорах с Китаем, особенно о том, с кем он их вел.
      - Мы немедленно займемся этим. Я попытаюсь связаться с Танакой прямо сейчас. Сообщить вам о результатах?
      - Нет, расскажи обо всем Бену Гудли, а он свяжется с соседями по коридору, - произнес Райан, пользуясь согласованной между ними фразой. - Бен сидит в моем бывшем кабинете.
      - Понял, сэр. Позвольте мне сделать это немедленно. В Токио скоро будет полночь.
      - Спасибо, Дэн. До свиданья. - Джек положил трубку. - Давай разберемся в этом.
      - Можете рассчитывать на меня, босс, - пообещал Гудли.
      - Что еще происходит в мире? Ирак?
      - Те же новости, что и вчера, сэр. Расстреляно множество людей. Русские сообщили нам новое название - "Объединенная Исламская Республика", и мы считаем это весьма вероятным, хотя открыто ничего не было объявлено. Я собираюсь заняться этим сегодня, и...
      - О'кей, принимайся за дело.
      - И как нам следует поступить при создавшихся обстоятельствах? - спросил Тони Бретано.
      Робби не любил делать что-то поспешно, но такова была работа недавно назначенного J-3, директора оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов. За прошлую неделю он проникся уважением к исполняющему обязанности министра обороны. Бретано оказался крутым парнем, но он прибегал к жесткому языку главным образом для того, чтобы создать соответствующее впечатление. За маской крутого парня скрывался необычайно острый ум, способный принимать мгновенные решения. Кроме того, Бретано был инженером - он отдавал себе отчет в том, что есть вещи, неизвестные ему, и не стеснялся задавать вопросы.
      - В Тайваньском проливе у нас находится "Пасадена" - ударная подводная лодка, занимающаяся рутинным наблюдением. Мы сняли ее с работы по слежению за китайскими подводными лодками и перебросили дальше к северо-западу. Далее, мы посылаем в этот район еще две или три лодки, распределяем между ними оперативные районы и даем указание следить за развитием событий. Устанавливаем прямой канал связи с Тайбэем - они будут сообщать нам обо всем, что видят и слышат. Они согласятся на это, как всегда. При обычных обстоятельствах в такой ситуации мы перебрасываем поближе один из наших авианосцев, но на этот раз у нас нет ни одного авианосца в непосредственной близости от этого региона, а при отсутствии политической угрозы Тайваню появление авианосца вблизи острова может быть истолковано как излишнее беспокойство с нашей стороны. С авиабазы Андерсон на Гуаме будут высланы самолеты дальнего Электронного наблюдения, которые станут барражировать над проливом. Нам сильно мешает отсутствие близлежащей авиабазы.
      - Короче говоря, мы занимаемся сбором разведывательной информации и не делаем ничего существенного? - спросил министр обороны.
      - Сбор разведывательной информации является существенной работой, но я понимаю, что вы имеете в виду, сэр.
      - Я знаю, - улыбнулся Бретано. - Мной построены спутники, которыми вы будете пользоваться. Что мы узнаем от них?
      - Вероятнее всего, получим массу переговоров открытым текстом, что даст работу всем специалистам по мандаринскому наречию китайского языка в Форт-Миде, но это почти ничего не скажет нам о намерениях китайцев. Оперативные сведения окажутся полезными - мы узнаем немало нового об их возможностях. Насколько я знаю адмирала Манкузо - Барт занимает должность командующего подводными силами в Тихом океане, - он выделит одну или две из своих подлодок, чтобы поиграть в кошки-мышки с китайцами и убедиться, смогут ли они обнаружить его подлодки и преследовать их. Впрочем, все пройдет незаметно. Это один из способов показать, что нам не нравится, как будут проходить эти учения.
      - Что вы имеете в виду?
      - Я хочу сказать, что, если вы действительно хотите вселить Божий страх в морского офицера, нужно дать ему понять, что поблизости подводная лодка. Например, господин министр, подлодка появляется в середине вашего соединения за кольцом боевого охранения и тут же исчезает. Это жестокая игра, которая лишает моряков уверенности в себе. Наши парни имеют большой опыт в такой игре, и Барт Манкузо знает, как пользоваться своими подлодками. Без него мы не одержали бы верх над японцами, - уверенно сказал Джексон.
      - Он действительно настолько хорош? - спросил Бретано. Имя адмирала Манкузо ничего не говорило министру обороны.
      - Лучше не сыскать. Он один из тех, к словам кого следует прислушиваться. К их числу принадлежит и ваш главнокомандующий Тихоокеанским флотом адмирал Ситон.
      - Адмирал Де Марко сказал мне...
      - Сэр, вы позволите мне говорить прямо? - спросил начальник оперативного управления.
      - Джексон, у меня в кабинете только так и говорят.
      - Бруно Де Марко был назначен заместителем начальника морских операций по определенной причине.
      Бретано сразу понял, что имеет в виду Джексон.
      - А-а, понятно, он должен выступать с речами и стараться не повредить военно-морскому флоту? - Робби молча кивнул. - Понял, адмирал Джексон.
      - Сэр, я не разбираюсь в промышленности, но вам нужно сразу узнать кое-что об этом здании. В Пентагоне служат два типа офицеров: те, кто действуют, и бюрократы. Адмирал Де Марко прослужил в Пентагоне больше половины своей профессиональной карьеры. Манкузо и Ситон - офицеры, которые любят действовать и делают все возможное, чтобы не попасть сюда.
      - И вы тоже, - заметил Бретано.
      - Просто мне нравится запах соленого морского воздуха, господин министр. Я не пытаюсь втереться к вам в доверие, сэр. Вы сами примете решение, устраиваю я вас или нет - черт побери, в любом случае меня отстранили от полетов, а я подписал контракт только ради них. Но когда с вами будут говорить Ситон и Манкузо, я надеюсь, вы прислушаетесь к ним.
      - Что с вами, Робби? - спросил министр обороны с внезапной тревогой в голосе. Он узнавал хорошего сотрудника с первого взгляда.
      - Артрит, - пожал плечами Джексон. - Наследственная болезнь. Могло быть и хуже. Артрит не повредит моей игре в гольф, да и адмиралы теперь почти не летают.
      - Значит, вас не интересует дальнейшее продвижение по службе, не так ли? Бретано собирался рекомендовать Джексона к еще одной звезде.
      - Господин министр, я сын священника из штата Миссисипи. Учился в Аннаполисе, двадцать лет летал на истребителях и все еще могу говорить об этом. - А слишком многие из моих товарищей уже никогда не смогут сделать того же, подумал Джексон. Он всегда помнил об этом. - Я могу уйти в отставку, как только захочу, и получу хорошую работу на гражданке. Вот почему я считаю, что мне здорово повезло, что бы ни случилось дальше. Но Америка относилась ко мне очень хорошо, и я в долгу перед ней. Расплатиться я могу только одним способом - говорить правду, делать все от меня зависящее и не обращать внимания на последствия.
      - Значит, вы тоже не относитесь к разряду бюрократов. - Бретано попытался догадаться, какая у Джексона специальность. Он говорил, как квалифицированный инженер, и даже улыбался на их манер.
      - Лучше буду играть на пианино в публичном доме, сэр. По крайней мере, там честно зарабатываешь на жизнь.
      - Мы сработаемся, Робби. Составьте план действий. Давайте будем внимательно следить за китайцами.
      - Вообще-то моя обязанность заключается в том, чтобы давать советы и...
      - Тогда координируйте действия с Ситоном. Полагаю, он к вам тоже прислушивается.
      Инспекционные группы ООН так привыкли к срыву своих планов, что не могли понять, как им отнестись к полному удовлетворению своих требований. Представители персонала различных фабрик и заводов передавали инспекторам пачки документов, фотографий и кучу видеокассет и практически проносились вместе с ними по предприятиям, указывая на самые важные участки и нередко демонстрируя простейшие методы вывода из строя наиболее опасных объектов. По сути дела не существует разницы между заводом, производящим химическое оружие, и фабрикой, выпускающей инсектициды. Нервно-паралитический газ был случайным изобретением, это произошло при поисках веществ, уничтожающих насекомых (большинство инсектицидов являются нервно-паралитическими ядами). Вещества превратились в химическое оружие при добавлении химических составляющих, носящих название "первичные ингредиенты". К тому же любая страна, владеющая запасами нефти и развитой нефтеперерабатывающей промышленностью, постоянно производит самые разные специализированные продукты, большинство которых ядовиты для людей.
      Однако у всякой игры есть правила, и здесь одно из правил заключалось в том, что честные люди не должны производить запрещенные виды оружия, так что в течение суток Ирак превратился в честного члена мирового сообщества.
      Это обстоятельство прояснилось на заседании Совета Безопасности ООН. Иракский посол говорил со своего места у замкнутого в круг стола, демонстрируя диаграммы, показывающие, что все уже открыто для инспекционных групп, и выражая сожаление, что не мог рассказать правду раньше. Это встретило понимание у дипломатов в зале. Многие из них так привыкли лгать, что уже забыли, что такое правда. А теперь они увидели правду и не сумели разглядеть скрытую за ней ложь.
      - Ввиду полного согласия моей страны со всеми резолюциями ООН, принимая во внимание нужды граждан Ирака, мы обращаемся с просьбой, как можно скорее снять эмбарго на продовольствие, - закончил посол. Дипломаты с удовлетворением заметили, что даже в голосе его появилась рассудительность.
      - Слово предоставляется представителю Исламской Республики Иран, - сказал китайский посол, который был сейчас, согласно принципу ротации, председателем Совета Безопасности.
      - В этой всемирной организации нет другой страны, у которой было бы больше оснований ненавидеть Ирак, чем у нас. Заводы, которые были осмотрены сегодня, производили химическое оружие, боевые средства массового поражения, которое было использовано против народа моей страны. В то же самое время мы считаем своим долгом признать, что в соседней с нами стране наступил новый день. Граждане Ирака много лет страдали от диктатуры своего бывшего правителя. Теперь этого диктатора больше нет, и новое правительство Ирака демонстрирует готовность снова стать членом мирового содружества наций. По этой причине Исламская Республика Иран готова поддержать немедленное снятие эмбарго. Более того, мы приступим к срочным поставкам продовольствия, чтобы облегчить положение жителей Ирака. Иран предлагает снятие эмбарго проводить при условии соблюдения Ираком общепринятых правил. С этой целью мы представляем проект резолюции номер 3659...
      Скотт Адлер прилетел в Нью-Йорк, чтобы занять место США в Совете Безопасности. Американский представитель в Организации Объединенных Наций был опытным дипломатом, однако в некоторых случаях близость Вашингтона оказывалась очень удобной, и возникшая ситуация была одним из них. Вот только пользы от этого никакой, подумал Адлер. У государственного секретаря не было никаких козырей. Часто самым умным шагом в дипломатии является согласие с тем, что предлагает твой противник. В 1991 году больше всего опасались, что Ирак просто выведет свои войска из Кувейта, и тогда Америка со своими союзниками не сможет ничего предпринять, а у Ирака сохранится мощная армия, способная нанести удар в другой, более удобный момент. К счастью, оказалось, что Ирак тогда перехитрил самого себя. Но кому-то опыт прошлого пошел на пользу. Если вы требуете, чтобы кто-то поступил таким-то образом, в противном случае его лишат чего-то, в чем он нуждается, а он соглашается с вашим требованием, - ну что ж, в этом случае вы не можете лишить его тех вещей, в которых он нуждается, правда?
      Адлер получил перед отъездом самый подробный брифинг, но не видел, как он сможет повлиять на ход событий. Ситуация напоминала игру в покер, когда у тебя три туза после сдачи, ты уже предвкушаешь победу, но соперник открывает карты и у него "стрейт флаш" - пять карт одной масти с двойки до шестерки. Хорошая информация не всегда помогает выиграть битву. Единственное, что могло бы замедлить процедуру, это перегрузка ООН, в результате чего все движется черепашьим шагом, но даже такое происходит не всегда, особенно в тех случаях, когда у дипломатов вдруг наступает приступ энтузиазма. Адлер мог бы обратиться с предложением отложить голосование, для того чтобы проверить выполнение Ираком требований ООН, однако Иран уже опередил его, представив проект резолюции, подчеркивающий временное и условное снятие эмбарго. К тому же Иран дал ясно понять, что они в любом случае собираются начать поставки продовольствия (по сути дела уже начали, доставляя продовольствие на грузовиках), исходя из соображений, что, если не скрывать незаконные поступки и делать это открыто, подобное поведение будет признано. Государственный секретарь посмотрел на своего представителя в ООН - они дружили давно - и заметил, как тот иронически подмигнул ему. Британский посол уставился в лежащий перед ним блокнот, страницы которого были покрыты карандашными рисунками. Русский читал депеши. По сути дела никто не обращал внимания на происходящее. Это просто не вызывалось необходимостью. Через два часа проект резолюции, представленный Ираном, будет принят Советом Безопасности. Ничего не поделаешь, все могло быть хуже. По крайней мере Адлеру представится возможность поговорить с глазу на глаз с китайским послом и спросить его о предстоящих морских учениях. Он знал, каким будет ответ, но так и не узнает, сказали ему правду или нет. Да, конечно. Я государственный секретарь самой могущественной страны в мире, подумал Адлер, но сегодня могу всего лишь беспомощно наблюдать за развитием событий.
      Глава 26
      Сорняки
      Вряд ли может быть что-нибудь печальнее, чем больной ребенок. Доктор Макгрегор вспомнил, что ее зовут Сохайла. Прелестное имя и прелестная девчурка. Отец принес ее на руках. Он казался грубым и недобрым человеком таким было первое впечатление Макгрегора, а он привык ему доверять, - однако его лицо выражало беспокойство за своего ребенка. За ними шла жена, затем еще один мужчина в пиджаке, похожий на араба, а замыкал шествие суданский чиновник. Доктор заметил все это и выбросил из головы. Они не были больными, а девочка была.
      - Привет, юная леди, ты снова у нас, - сказал он с улыбкой, рассчитанной на то, чтобы успокоить ребенка. - Ты плохо себя чувствуешь? Постараемся принять меры. Следуйте за мной, - сказал он, обращаясь к отцу.
      Судя по всему, эти люди занимали видное положение и с ними будут обращаться соответствующим образом. Макгрегор провел их в смотровую комнату. Отец положил девочку на стол и отошел назад, позволив жене держать Сохайлу за руку. Телохранители - вряд ли они могли быть кем-то другим - остались в коридоре. Врач приложил руку ко лбу ребенка. Девочка пылала от жара - по меньшей мере 39. Ладно. Макгрегор тщательно вымыл руки и надел резиновые перчатки, потому что находился в Африке, а здесь нужно принимать все меры предосторожности. Прежде всего он измерил температуру, вставив термометр в ухо - 39,4. Пульс частый, но для ребенка это неопасно. Врач прослушал грудь стетоскопом и убедился, что сердцебиение нормальное, с легкими все в порядке, хотя он обратил внимание на учащенное дыхание. Пока у нее лихорадка, вряд ли что-то необычное для детей, особенно недавно попавших в новую обстановку. Он поднял голову.
      - Что вы заметили у своей дочери? На этот раз ответил отец.
      - Она не может есть, и из другого конца...
      - Рвота и понос? - спросил Макгрегор, осматривая глаза девочки. Они тоже ни о чем не говорили.
      - Да, доктор.
      - Насколько мне известно, вы недавно приехали сюда? - Он посмотрел на отца, когда почувствовал, что тот колеблется. - Мне нужно это знать.
      - Да, конечно. Мы приехали из Ирака, несколько дней назад.
      - И у вашей дочери раньше была всего лишь легкая астма, ничего больше? Никаких проблем со здоровьем, верно?
      - Да, сэр. Ей сделаны все прививки и тому подобное. Она никогда так не болела. - Мать только кивнула. Было ясно, что отец взял переговоры на себя, считая, что произведет более внушительное впечатление, заставит врача принять меры. У Макгрегора не было возражений.
      - После приезда сюда она не ела ничего необычного? Видите ли, - объяснил врач, - поездки нередко отрицательно сказываются на многих людях, а на детях в особенности. Может быть, она пила местную воду.
      - Я дала Сохайле лекарство, но ей только стало хуже, - сказала мать.
      - Дело не в воде, - уверенно добавил отец. - В имении своя артезианская скважина, и в ней хорошая вода.
      И тут, словно ожидала этого момента, девочка застонала и ее стошнило. Рвота попала на стол и на пол, она была необычного цвета. В ней были красные и черные вкрапления. Красные - свежая кровь, черные - старая. Такое не может быть вызвано последствиями переезда или плохой водой. Может быть, язва желудка? Пищевое отравление? Макгрегор инстинктивно посмотрел на руки, чтобы убедиться, надел ли он перчатки. Мать оглянулась в поисках бумажной салфетки...
      - Не прикасайтесь к ней, - тихо произнес врач. Затем он проверил кровяное давление. Оно было низким, и это подтверждало подозрение, что у девочки внутреннее кровотечение.
      - Сохайла, боюсь, что тебе придется провести ночь в больнице, чтобы мы могли вылечить тебя.
      Заболевание могло объясняться многими причинами, но врач находился в Африке достаточно долго и знал, что нужно всегда исходить из худшего. Макгрегор постарался утешить себя мыслью, что вряд ли все так уж плохо.
      ***
      Не совсем так, как раньше, - а что теперь так, как раньше? - однако Манкузо нравилась его работа. Он успешно руководил боевыми действиями - в отличие от других адмирал называл их войной, как и следовало называть, - и его подводные лодки в точности выполнили свое предназначение. Правда, он потерял "Шарлотт" и "Эшвилл" - еще до начала боевых действий, - но потом у него не было больше потерь. Его подлодки точно выполнили боевое задание, нанесли удар по японским подводным лодкам из тщательно спланированной засады, поддержали блестяще проведенную специальную операцию, произвели запуск ракет по намеченным целям и, как всегда, собрали исключительно важную тактическую информацию. Но разумнее всего он поступил, считал командующий подводными силами на Тихом океане, вернув на активную службу подводные ракетоносцы. Они были слишком большими и неуклюжими, чтобы действовать в качестве ударных подлодок, но, видит Бог, вполне справились с поставленной задачей, причем так успешно, что теперь он видит их из окна своего кабинета. Они пришвартованы к пирсам, а их команды гордо расхаживают по городу. Даже видно, что с парусов ракетоносцев все еще не сняты метлы <На американском подводном флоте существует традиция после успешной операции к парусу (рубке) подлодки прикреплять метлу в знак того, что они очистили море от кораблей противника.>. Ну ладно, пусть он не Чарли Локвуд <Адмирал Чарльз Локвуд, командующий подводными лодками ВМФ США в Тихом океане во время Второй мировой войны, автор книги "Топи их всех" (М. Воениздат, 1960)>, скромно подумал о себе Манкузо, но он выполнил порученное ему задание. И теперь ему предстоит выполнить Другое.
      - Что они собираются предпринять, босс? - спросил он своего прямого начальника адмирала Дейва Ситона.
      - У меня создалось впечатление, что никто не знает этого. - Ситон прибыл сюда, чтобы на месте ознакомиться с боевой готовностью подводного флота. Подобно всякому хорошему моряку, он старался как можно чаще уезжать из своего штаба, даже если при этом он оказывается в другом. - Может быть, морские учения, но теперь, когда у нас новый президент, в Вашингтоне хотят, наверно, показать зубы и посмотреть, что из этого получится. - Военные не любят подобных международных экзаменов, потому что при выставлении оценок им приходится рисковать жизнью.
      - Я знаком с этим парнем, босс, - бесстрастно ответил Барт.
      - Вот как?
      - Не то чтобы очень близко, но вы ведь знаете о "Красном Октябре".
      Ситон усмехнулся.
      - Барт, если ты когда-нибудь расскажешь мне об этом, одному из нас придется убить другого, чтобы сохранить тайну, а я больше и сильнее тебя. Операция "Красный Октябрь", одна из самых секретных в истории американского флота <См, книгу Т. Клэнси "Охота за "Красным Октябрем"" (М.: Мир, 1997).>, по-прежнему оставалась известной лишь узкому кругу лиц, хотя слухи о ней - уж слухи-то невозможно остановить - ходили по всему флоту и резко отличались один от другого.
      - Вам нужно знать об этом, адмирал. Нужно знать, чтобы быть уверенным, насколько решительным является наш верховный главнокомандующий. Я плавал вместе с ним.
      Главнокомандующий Тихоокеанским флотом пристально посмотрел на Манкузо.
      - Ты шутишь.
      - Райан находился на борту ракетоносца. Между прочим, он оказался там раньше меня. - Манкузо закрыл глаза, радуясь тому, что может наконец рассказать эту морскую историю и ему за это ничто не грозит. Дейв Ситон был главнокомандующим флотом театра военных действий и потому имел право все знать о человеке, посылающем ему приказы из Вашингтона.
      - Я слышал, что он принимал участие в операции, даже знал, что находился на борту ракетоносца, но мне казалось, что это произошло в Норфолке, когда "Красный Октябрь" уже стоял в доке Восемь-десять. Я знаю, что он был сотрудником ЦРУ, рядовым клерком...
      - Вот уж это не правда. Он убил русского - застрелил его прямо на ракетной палубе - еще до того, как я оказался на борту русского ракетоносца. Он стоял у руля, когда мы столкнулись с "альфой" и потопили ее. Он был смертельно испуган, но действовал как надо. Человек, который стал теперь нашим президентом, участвовал в операции и отлично проявил себя. Как бы то ни было, если кто-нибудь захочет убедиться в мужестве нашего президента, я ставлю на него. Поверь мне, Дейв, у него между ног висит пара больших чугунных, вот что. Может быть, это не видно на экране телевизора, но я готов идти за ним повсюду. - Манкузо сам удивился такому выводу. Ему впервые представилась возможность продумать все до конца.
      - Да, это приятно слышать, - негромко заметил Ситон.
      - Итак, в чем заключается операция? - спросил командующий подводными силами.
      - Приказ оперативного управления гласит, что мы должны следить за учениями китайского флота.
      - Ты знаешь Джексона лучше меня. Каковы параметры задания?
      - Если это всего лишь учения и ничего больше, мы ведем наблюдение, ничем не обнаруживая себя. В случае изменения ситуации, наша задача состоит в том, чтобы показать, что мы проявляем обеспокоенность. Понял, Барт? На дне моего сундука ничего не осталось, черт побери.
      Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть в окно. Авианосцы "Энтерпрайз" и "Джон Стеннис" стояли в сухих доках. Главнокомандующий Тихоокеанским флотом не имел в своем распоряжении ни единого авианосца, и положение не изменится еще по меньшей мере два месяца. При захвате Марианских островов они послали в море авианосец "Джонни Реб" с двумя действующими гребными винтами, но теперь он находился в доке рядом со своим старшим братом с огромными дырами, выжженными в его корпусе от летной палубы и до уровня первой платформы, в ожидании прибытия новых турбин и редукторов, изготовляемых на заводе. Военно-морской флот США использовал авианосцы для демонстрации своей военной мощи. Возможно, частью китайского плана было убедиться в реакции Америки, в то время когда значительная часть этой мощи отсутствует.
      - Ты поддержишь меня, если возникнут трудности с Де Марко? - спросил Манкузо.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Я хочу сказать, что Бруно принадлежит к старой школе. Он считает, что подлодки должны оставаться невидимыми. Лично я считаю, что иногда неплохо продемонстрировать свое присутствие. Если уж ты хочешь, чтобы я потряс клетку Джо Китайца, надо сделать это так, чтобы он почувствовал, как гнется решетка, верно?
      - Я составлю оперативный приказ соответствующим образом. А вот как ты будешь действовать - твое дело. Пока же, если какой-нибудь шкипер начнет говорить со своим старпомом о том, что намерен забраться в постель к своей девушке на берегу, мне понадобится магнитофонная запись этого разговора для коллекции.
      - Дейв, это приказ, понятный всякому. Я даже обещаю дать тебе ее телефонный номер.
      - И мы бессильны что-нибудь предпринять, - завершил свою оценку ситуации Клифф Ратледж.
      - Неужели, Клифф? - с иронией поинтересовался Скотт Адлер. - Мне казалось, что я и сам это понимаю. - Смысл заключался в том, что твои подчиненные выдвигают альтернативные предложения или, по крайней мере, не говорят тебе того, что ты знаешь и без них.
      До сих пор им везло. Мало что проникло в средства массовой информации. Вашингтон все еще не избавился от потрясения, младшие чиновники, занимающие должности старших, еще не обрели достаточной уверенности, чтобы организовать утечку информации без соответствующего разрешения, а на высшие должности Райан назначил людей, удивительно лояльных по отношению к своему верховному главнокомандующему, что явилось неожиданным преимуществом выбора людей со стороны, не знакомых с политикой. Но так не может продолжаться, особенно когда на горизонте маячит такая сенсационная новость, как появление новой страны, в состав которой войдут два бывших врага, причем оба они проливали кровь американцев.
      - Думаю, мы всегда можем занять нейтральную позицию, - с оптимизмом заметил Ратледж, рассчитывая увидеть ответную реакцию. Такая альтернатива отличалась от неспособности предпринять что-нибудь, метафизическая тонкость, легко понятная официальному Вашингтону.
      - Если мы займем такую позицию, то этим будем способствовать дальнейшему развитию событий, наносящих вред нашим интересам, - возразил один из высокопоставленных дипломатов.
      - А разве это не лучше, чем признать свое бессилие? - ответил Ратледж. Если мы выразим свое отрицательное отношение и затем не сможем принять никаких мер, чтобы помешать этому, такая позиция будет хуже нейтральной.
      Адлер подумал, что на выпускника Гарварда всегда можно положиться, когда требуется грамматически правильно построить фразы и спорить по мелочам, но, как в случае с Ратледжем, от него трудно ждать большего. Этот кадровый дипломат сумел добраться до седьмого этажа и занять столь высокий пост благодаря тому, что старался обо всем говорить предельно осторожно, никогда не брал на себя ответственность, а это означало, что и инициативы он не проявлял. С другой стороны, у него блестящие связи - или они были раньше. Однако Клифф был болен самой опасной болезнью дипломата. По его мнению, не существовало проблем, по которым нельзя вести переговоры. Адлер придерживался иной точки зрения. Иногда необходимо занять твердую позицию и отстаивать ее, несмотря ни на что, потому что, если вы не сделаете этого, ваш оппонент сам выберет поле боя, и тогда инициатива перейдет к нему. Задача дипломатов заключалась в том, чтобы не допустить войны. Это важная задача, считал Адлер, но решить ее можно только в том случае, если ты знаешь, где занять твердую позицию и на какие уступки - но не более того - можно пойти. Для заместителя госсекретаря по политическим вопросам такой танец был бесконечным, причем вел его кто-то другой. К сожалению, у Адлера не хватало политической власти, чтобы уволить Ратледжа или по крайней мере сделать послом в какой-нибудь безобидной стране. Он сам как государственный секретарь еще не был утвержден Сенатом.
      - Значит, будем считать это просто региональной проблемой? - спросил Ратледж. Адлер медленно повернул голову в сторону говорившего. Неужели он пытается прийти к консенсусу?
      - Нет, нельзя так подходить к этому, - произнес госсекретарь, демонстрируя занятую им позицию. - Речь идет о жизненно важных интересах Соединенных Штатов. Мы дали гарантии правительству Саудовской Аравии, что окажем ему поддержку.
      - Из-за линии на песке? - спросил Клифф. - Пока в этом нет необходимости. Иран и Ирак объединяются, и возникает новая Объединенная Исламская Республика - ну и хорошо. Что дальше? Им потребуются годы, чтобы навести порядок в этой стране. Тем временем силы, которые, как нам известно, существуют в Иране, расшатывают там теократический режим, причиняющий нам столько неприятностей. Это ведь не односторонняя сделка, правда? Можно ожидать этого из-за влияния светских элементов в иракском обществе, которое неизбежно усилит рост недовольства правлением религиозных лидеров в Иране. Если мы ударимся в панику и начнем активные действия, это только облегчит жизнь Дарейи и его фанатикам. Но если мы будем спокойно наблюдать за развитием событий, это лишит их повода разжигать ненависть к нам. Давайте рассуждать так. Разве мы не можем помешать объединению этих двух стран? - задал риторический вопрос Ратледж. - А раз не можем, как быть тогда? Нужно найти возможность вступить в переговоры с новой страной.
      Звучит вполне логично, подумал Адлер, обратив внимание на осторожные кивки сидящих вокруг стола. Он знал соответствующие случаю стандартные слова: возможность, диалог, переговоры.
      - Такой шаг согреет и обрадует правительство Саудовской Аравии, послышался протестующий голос с дальнего конца стола. Это говорил Берт Васко, занимающий самое низкое положение среди всех собравшихся дипломатов. - Мистер Ратледж, мне кажется вы недооцениваете сложность ситуации. Ирану удалось организовать политическое убийство...
      - Разве у нас есть доказательства этого?
      - Аль Капоне тоже никогда не был обвинен в Дне святого Валентина <Аль Капоне - американский гангстер и убийца 20 - 30-х годов, в период сухого закона руководил торговлей спиртным. В День святого Валентина 14 февраля 1929 г, его банда расстреляла из автоматов гангстеров соперничающей банды в гараже в центре Чикаго.>, но я видел фильм. - То, что его приглашали в Овальный кабинет, придало духу начальнику отдела Ирака. Адлер с улыбкой поднял бровь. Кто-то руководит всем этим, начиная с убийства и кончая устранением со сцены военного руководства Ирака, которому дали возможность скрыться за границу, и расстрелом верхушки баасистской партии. Далее мы становимся свидетелями укрепления религии в Ираке. Вырисовывается картина религиозного и национального возрождения страны. Это смягчит те процессы, о которых вы говорили. В результате происшедших событий внутренние разногласия в Иране стихнут на целый год. Кроме того, мы не имеем представления, что там еще происходит. Дарейи - гений заговоров и закулисных махинаций. Он терпеливый и безжалостный сукин сын, посвятивший всю свою жизнь борьбе за установление исламского господства...
      - И ему вот-вот придет конец, - возразил один из союзников Ратледжа.
      - Вы уверены в этом? - огрызнулся Васко. - Эту операцию он провел мастерски.
      - Дарейи далеко за семьдесят.
      - Он не пьет и не курит. Судя по всем видеопленкам, которые имеются в нашем распоряжении, аятолла выглядит достаточно здоровым и энергичным. Недооценивать этого человека - значит повторять ошибку, которую мы уже однажды совершили.
      - Он потерял связь с собственным народом.
      - Может быть, Дарейи не подозревает об этом. До сих пор у него все получалось, а народ любит победителей, - заметил Васко.
      - Берт, ты, наверно, боишься потерять должность начальника отдела после образования ОИР, - пошутил кто-то. Это был удар ниже пояса, направленный высокопоставленным чиновником против рядового дипломата, причем смешки присутствующих только напомнили Васко о положении, которое он занимает. Тишина, воцарившаяся в кабинете, ясно дала понять госсекретарю, что происходит формирование единого мнения, причем не в его пользу. Пора брать контроль в свои руки.
      - О'кей, расходимся по местам, - произнес Адлер. - Завтра вернутся агенты ФБР, чтобы поговорить об исчезнувшем письме. Попытайтесь догадаться, что они принесут с собой?
      - Господи, неужели снова "ящик"? - застонал кто-то. Никто не обратил внимания на то, как Ратледж повернул голову.
      - Считайте, что это обычная проверка для подтверждения допуска к секретной информации, - успокоил своих подчиненных госсекретарь. Высокопоставленным дипломатам регулярно приходится проходить проверку на полиграфе.
      - Черт возьми, Скотт, - заявил Клифф, выражая общее мнение, - нам или верят или не верят. С этими спецами я уже потерял напрасно несколько часов.
      - А ведь знаете, письмо Никсона с прошением об отставке так и не было найдено, - заметил кто-то.
      - Может быть, его спрятал у себя Генри , - пошутил один из дипломатов.       - Итак, завтра. Начинаем в десять часов утра. Я буду проходить проверку вместе со всеми, - сообщил Адлер. Ему тоже казалось, что это напрасная трата времени.
      ***
      Он был белокож, с серыми глазами, и с тем рыжеватым оттенком светлых волос, который, согласно семейной шутке, говорил о добавлении где-то в прошлом английской крови. Но это повлекло за собой и преимущество - он легко выдавал себя за европейца. То, что он мог по-прежнему делать это, являлось результатом его осторожности. Во время своих немногочисленных операций, когда было необходимо появляться на публике, он подкрашивал волосы, носил темные очки и отращивал бороду, которая была черной. Это вызывало шутки среди членов сообщества - его прозвали "артистом". Однако многие шутники уже погибли, тогда как он оставался в живых. Возможно, у израильтян есть его фотографии - никогда не знаешь, на что они способны, - но все знали, что они редко делились своей информацией с другими спецслужбами, даже с их американскими покровителями, что было глупо. К тому же нельзя жить все время с постоянной мыслью об опасности, даже если твои фотографии имеются в картотеке Моссада.
      Он прибыл в международный аэропорт Даллеса рейсом из Франкфурта. С ним были два необходимых чемодана, свидетельствующие, что он серьезный бизнесмен. В таможне он сказал, что у него нет ничего подлежащего досмотру, кроме литровой бутылки шотландского виски, которую он купил в "дьюти-фри" во Франкфурте. Цель приезда в страну? Деловые переговоры и отдых. Сейчас безопасно ходить по Вашингтону? То, что он видел по телевидению, просто ужасно. Все нормально? Неужели? Отлично. Арендованный им автомобиль ждал его у подъезда. Он поехал в соседний отель и решил отдохнуть после утомительного перелета. Там он купил газету, заказал ужин в номер и включил телевизор. После этого вставил вилку своего портативного компьютера в телефонный штепсель теперь во всех американских гостиницах были разъемы, позволяющие выходить в международную компьютерную сеть, - и сообщил Бадрейну, что благополучно прибыл в Америку для проведения разведки. Коммерческая шифровальная программа превратила бессмысленную условную фразу в полную тарабарщину.
      ***
      - Добро пожаловать. Моя фамилия Кларк, - представился Джон. Первая группа состояла из пятнадцати человек. Он был одет гораздо парадней обычного - хорошо сшитый костюм, белая рубашка с пуговками на воротничке, полосатый галстук. Пока от него требовалось произвести на них благоприятное впечатление в одном отношении. Скоро он произведет впечатление в другом. Набрать первую группу оказалось проще, чем он ожидал. ЦРУ, несмотря на продукцию Голливуда, пользуется популярностью среди американских граждан. На каждое место поступило, по крайней мере, десять заявлений, и понадобилось всего лишь проверить по компьютеру данные кандидатов, чтобы отобрать пятнадцать человек, характеристики которых соответствовали требованиям "Синего плана", задуманного Кларком. Каждый был полицейским, закончил колледж, прослужил не меньше четырех лет и обладал безукоризненной репутацией, которую ФБР подвергнет дополнительной проверке. В первой группе были одни мужчины, что, возможно, являлось ошибкой, подумал Джон, но в данный момент это не было главным. Семеро были белыми, двое азиатского происхождения и один чернокожий. Они прибыли главным образом из крупных городов. Все говорили по меньшей мере на двух языках.
      - Я - офицер полевой разведки. Не "агент" и не "шпион". Офицер-оперативник, - объяснил он. - Я занимался этой работой долгое время. Я женат, и у меня двое детей. Тот, кто думает, что наша работа состоит из встреч с очаровательными блондинками и перестрелок, может уйти прямо сейчас. Обязанности оперативников главным образом скучны, особенно для тех, кто достаточно умны и выполняют свою работу должным образом. Вы все - полицейские, и потому уже знаете, насколько это важно. Мы имеем дело с высококлассными преступниками, и наша задача состоит в том, чтобы собрать информацию, необходимую для того, чтобы предотвратить их преступления и не допустить гибели людей. А решаем мы ее путем сбора информации и передачи ее тем, кто нуждаются в ней. Часть сотрудников ЦРУ занимаются дешифровкой фотографий, сделанных из космоса, кто-то читают переписку подозреваемых. Мы выполняем тяжелую и опасную работу. Получаем мы информацию и от других людей. Некоторые из них - честные и руководствуются благородными намерениями. Некоторые честностью не отличаются, а хотят денег или делают это, чтобы расквитаться со своими врагами, или просто поступают так из честолюбия. Не имеет значения, какими мотивами они руководствуются. Все вы работали с осведомителями и знаете, что они не Мать Тереза, верно? Ваши осведомители во многих случаях будут более образованными, более могущественными людьми, чем те, с которыми вы работали раньше, но в общем они мало отличаются от них. Вам придется защищать своих осведомителей, быть к ним лояльными - также, как вы вели себя со своими осведомителями, когда служили в полиции, - и время от времени давить на них. Стоит вам допустить ошибку или неосторожность, и эти люди погибнут, а в некоторых странах, где вам придется работать, такая же участь ждет их жен и детей. Если вы считаете, что я преувеличиваю, скажу вам прямо - вы ошибаетесь. Вы будете работать в странах, где закон трактуется так, как хочется властям этих стран. Вы видели это по телевидению в течение нескольких последних дней, верно? - Процедура расстрела некоторых руководителей баасистской партии в Ираке транслировалась по программам новостей крупнейших мировых компаний и сопровождалась обычными предупреждениями о том, что передаваемые сцены не для детей и не для тех, на кого они оказывают особенно сильное воздействие. Впрочем, у экранов садились все, кто хотел.
      Слушатели молча кивнули.
      - В своей оперативной работе вы будете большей частью безоружными. Ваша задача заключается в том, чтобы выжить благодаря уму и находчивости. Я потерял немало друзей. Одни погибли в местах, о которых вы знаете, другие - в таких местах, о которых вы никогда не слышали. Может быть, сейчас мир стал не таким жестоким, но не повсюду. Вы будете работать там, где вашей жизни угрожает опасность, парни, - пообещал им Джон.
      Динг Чавез, сидевший позади всех, с трудом удерживался от улыбки. "Вот посмотрите на этого невысокого паренька. Он сумел остаться в живых, хотя работает со мной, и даже обручен с моей дочерью", - мысленно добавил он. Не стоит пугать их раньше времени, подумал Доминго.
      - В чем смысл нашей работы? В том же, в чем смысл работы полицейского. Когда вы арестовываете и отправляете в тюрьму преступника, это делает жизнь общества более спокойной и безопасной. Так и в нашей работе: собранная вами информация, переданная по назначению, спасает жизни множества людей. Если мы, будем добросовестно исполнять свои обязанности, это избавит человечество от войн, - подчеркнул Кларк.
      - Короче говоря, я рад, что могу приветствовать вас как своих учеников. Я буду вашим старшим учителем. Обещаю, что подготовка вам понравится: она будет интересной и очень трудной. Начало завтра в половине девятого утра.
      С этими словами Джон направился к выходу в конце помещения. Чавез открыл ему дверь, и они вышли на свежий воздух.
      - Боже мой, мистер К., можно мне тоже записаться в вашу группу?
      - Черт побери, Динг, я ведь должен был сказать им хоть что-то, - словно оправдываясь, ответил Джон. Это было его самым продолжительным выступлением за много лет.
      - Это мистер Фоули позаботился, чтобы запустить программу?
      - Надо же когда-то браться за работу, Динг.
      - Мне кажется, тебе следовало бы подождать несколько недель. Его кандидатура как директора ЦРУ еще не утверждена Сенатом. Я бы подождал, заметил Чавез. - Но кого интересует мое мнение? Ведь я всего лишь рядовой клерк.
      - Все время забываю, какой ты стал умный.
      ***
      - Кто это Чанг Хансан, черт побери? - спросил Райан.
      - Ему за пятьдесят, но выглядит моложе, весит больше, чем следовало бы, килограммов на десять, рост пять футов четыре дюйма, в остальном - никаких особых примет. Так говорит наш друг, - сообщил Дэн Мюррей, глядя в блокнот. Отличается спокойствием и невозмутимостью, и он предал Ямату.
      - Вот как? - спросила миссис Фоули. - Каким образом?
      - Когда наша победа уже не вызывала сомнений, Ямата был на Сайпане. Оттуда он позвонил в Пекин и попросил, чтобы ему предоставили убежище. Мистер Чанг сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Какая договоренность? - спросил он. У нас не было никакой договоренности, - произнес директор ФБР, подражая голосу китайца. - После этого телефон просто не отвечал. Наш японский друг считает это верхом предательства.
      - Похоже, Ямата поет, как канарейка, - заметил Эд Фоули. - Это никому не кажется подозрительным?
      - Нет, - ответил Райан. - Японские военнопленные, захваченные нами во время Второй мировой войны, охотно отвечали на вопросы.
      - Президент прав, - поддержал Райана Мюррей. - Я спросил Танаку. Он сказал, что таковы традиции японской культуры. Ямата хотел совершить харакири - почетный уход из жизни по представлению японцев, - но с него не сводят глаз, отобрали даже шнурки от ботинок. В результате он чувствует себя настолько опозоренным, что не видит причин молчать. Чертовски эффективная техника допроса. Короче говоря, Чанг выдает себя за дипломата - Ямата утверждает, что он формально входил в состав торговой делегации, - но в Госдепартаменте никогда не слыхали о нем. У японцев его имя не содержится ни в каких дипломатических документах. Это значит, что он из китайской спецслужбы и потому... - Мюррей посмотрел на мужа и жену Фоули.
      - Я пропустила его имя через компьютер, - сказала Мэри-Пэт, - но кто может поручиться, что это его настоящее имя?
      - Даже если это действительно его имя, - добавил ее муж, - у нас мало сведений о сотрудниках китайских спецслужб. Но я попытаюсь высказать предположение, - нерешительно сказал он. - Думаю, что он принадлежит к политической верхушке. Вы спросите почему? В тот раз он заключил соглашение, очень важное, но роль Китая в нем осталась незамеченной. Их армия все еще находится в состоянии повышенной боевой готовности и усиленно проводит учения из-за этого соглашения. Вот почему русские так нервничают. Кем бы он ни был, нужно исходить из того, что он пользуется огромным влиянием у политического руководства Китая, - закончил Фоули, чувствуя, что это не такое уж потрясающее открытие.
      - Мы можем выяснить что-то более детально? - осторожно поинтересовался Мюррей.
      - У нас нет там агентов, по крайней мере таких, которые могли бы оказаться полезными в этом деле, - покачала головой миссис Фоули. - Два неплохих оперативника в Гонконге - муж и жена, они занимаются созданием многообещающей агентурной сети. Два агента в Шанхае. В Пекине нам удалось завербовать нескольких молодых китайцев, служащих министерства обороны, но все они занимают весьма невысокие должности, и мы рассчитывали на них в далекой перспективе. Стоит использовать их сейчас, и мы ничего не добьемся, только подвергнем их опасности. Видишь ли, Дэн, нашу работу с Китаем затрудняет то, что мы не знаем, как функционирует их правительство. Там существуют такие сложные отношения, о которых нам остается всего лишь гадать. Например, нам известно, кто у них члены Политбюро? - Хотя бы предположительно. Нам кажется, что один из самых влиятельных руководителей Китая умер, и мы пытались выяснить это в течение целого месяца. Даже русские не скрывают кончины своих руководителей, - заметила заместитель директора ЦРУ по оперативной работе, поднося к губам бокал с вином. Райан по традиции собирал у себя ближайших советников после окончания рабочего дня. Ему и в голову не приходило, что этим он продлевает время их пребывания на службе. К тому же он получал от них информацию напрямую, исключая собственного советника по национальной безопасности. Несмотря на то что Бен Гудли был преданным и умным подчиненным, Райану хотелось слышать новости из первых уст всякий раз, когда возникала такая возможность.
      Слово взял Эд Фоули.
      - Да, конечно, мы считаем, что знакомы с политическим руководством Китая, но от нашего внимания ускользает второй эшелон - люди, стоящие непосредственно за их спинами. Сейчас это стало нам ясно, однако потребовалось немало времени, чтобы понять истинную ситуацию. Говоря о политическом руководстве Китая, мы имеем в виду старых людей, а они не способны разъезжать по стране. Им нужны люди помоложе, которые могут узнавать все необходимое и докладывать им. С течением времени эти люди, имеющие непосредственный доступ к высшему руководству, обрели огромную власть. И вот теперь создалось положение, при котором нам неизвестно, кто фактически управляет страной. Мы не знаем этого, а поскольку не можем их опознать, то и имена остаются неизвестными.
      - Я понимаю ваши трудности, - кивнул Мюррей и протянул руку за бутылкой пива. - Когда мы вели расследование организованной преступности, иногда нам удавалось опознать главаря, наблюдая за тем, кто кому открывает дверцу автомобиля. Это чертовски трудное дело. - Подобное замечание было самым дружеским на памяти мужа и жены Фоули, имея в виду сложные отношения между ФБР и ЦРУ. - Обеспечить скрытность и оперативную безопасность совсем не так уж трудно, если к этому как следует подготовиться.
      - Вот тут-то и может пригодиться "Синий план", - заметил Джек.
      - Тогда ты с удовольствием узнаешь, что первые пятнадцать новичков уже приступили к подготовке. Несколько часов назад Джон провел с ними предварительную беседу, - сообщил директор ЦРУ.
      Райан внимательно изучил план Фоули, направленный на изменение структуры Центрального разведывательного управления. Эд предложил сократить бюджет ЦРУ на пятьсот миллионов долларов за пять лет и одновременно увеличить штаты оперативного управления. Джек не сомневался, что на Капитолийском холме с энтузиазмом утвердят предложение директора ЦРУ, хотя настоящий бюджет американской разведки находился в "черных" статьях федеральных расходов и мало кто узнает о действительном сокращении бюджета. Впрочем, может быть, и узнают. Вполне вероятно, что сведения о предстоящем сокращении просочатся в средства массовой информации.
      Утечка секретной информации. Она беспокоила Райана на протяжении всей его карьеры. Но теперь это стало частью государственной политики, не правда ли? подумал Райан. Неужели сейчас, когда он стал президентом, его отношение к этому должно измениться, потому что утечку организует или разрешает он сам? Проклятье. Законы и принципы не должны взаимодействовать таким образом. На чем же должен он основывать управление страной?
      ***
      Телохранителя звали Салех. В соответствии с требованиями его профессии он был физически крепким мужчиной и потому пытался не обращать внимание на свое плохое самочувствие. Человек в его положении просто не должен поддаваться трудностям.
      Но когда его самочувствие не улучшилось, как обещал врач, - Салех знал, что у каждого могут возникнуть желудочные болезни, - и он увидел кровь на дне унитаза.., он понял, что все не так просто. Из человеческого тела не должна течь кровь, разве что из пулевой раны или пореза при бритье. И уж во всяком случае не после испражнений. Такое может потрясти кого угодно. Подобно многим, он не сразу обратился к врачу, надеясь, что все исчезнет само собой, как при заболевании гриппом. Но болезнь не оставляла его, приступы становились все серьезней, и тут им наконец овладел страх. Перед рассветом он вышел из виллы, сел в автомобиль и поехал в больницу. По пути ему пришлось остановиться из-за приступа рвоты, причем он намеренно не смотрел на то, что осталось на обочине дороги. Салех чувствовал, что слабеет с каждой минутой, и когда он остановился перед входом в больницу, ему потребовалось собрать последние силы, чтобы дойти до двери. В помещении, где оказывали экстренную помощь, ему пришлось сидеть и ждать, пока шли поиски истории его болезни. Салеха всегда пугал запах больницы, дезинфекции и карболки, от которого даже собака останавливается, пятится назад, тянет за поводок и визжит, потому что этот запах связан с болью. Наконец чернокожая медсестра назвала его имя, он встал, постарался успокоиться и вошел в ту же комнату, где его осматривали раньше.
      ***
      Вторая группа из десяти преступников мало отличалась от первой, разве что среди них не было приговоренного к смертной казни за преступления против государственной религии. Моуди подумал, что, глядя на людей с осунувшимися бледными лицами, воровато оглядывающихся по сторонам, нетрудно заставить себя презирать их. Но больше всего их выдавало выражение лиц. Они выглядели как преступники, не смотрели в глаза, отводили взгляд, словно все время искали, как бы убежать, что-нибудь придумать, найти какой-то выход. Лица отражали одновременно страх и жестокость. Они не были просто людьми, и хотя его наблюдения казались доктору ребяческими, этим они отличались от него и его знакомых, а следовательно, являлись обладателями жизней, на которые не имели права.
      - В палате находятся больные, - сказал он, обращаясь к ним. - Ваша задача - ухаживать за ними. Если вы успешно справитесь с этой работой, вас направят на подготовку и затем вы будете работать в тюрьмах в качестве санитаров. В противном случае вас вернут в камеры и приведут в исполнение приговоры судов. Ну а если вы будете протестовать, наказание будет немедленным и жестоким. Все согласно кивнули. У них не было выбора. Каждый знал, что значит немедленное и жестокое наказание. Иранские тюрьмы отнюдь не славятся своим комфортом. У всех заключенных была бледная кожа и красные глаза ревматиков. Да и пища в тюрьмах оставляла желать много лучшего. Ну и что? - спросил себя врач. Разве такие люди заслуживают снисхождения? Каждый из них приговорен к смертной казни за совершенное им серьезное преступление, а какие преступления скрывались у них в прошлом, знали только они и Аллах. Если Моуди и испытывал к ним жалость, это было всего лишь следствием его медицинского образования, заставлявшего смотреть на каждого, как на человека, независимо от содеянного им. Это он сможет преодолеть. Грабители, воры, педерасты - все они нарушили законы страны, установленные Аллахом, и если эти законы были суровыми, то, по крайней мере, справедливыми. А если обращение с ними казалось по западным меркам жестоким - у европейцев и американцев самое странное представление о человеческих правах, - то как относительно прав их жертв, подумал Моуди. Ничего не поделаешь, решил он, отстраняясь от стоящих перед ним людей. "Международная амнистия" уже давно перестала жаловаться на условия содержания заключенных в иранских тюрьмах. Может быть, им лучше бы подумать о других вещах, например, о том, как обращаются с правоверными в других странах. Здесь не было Жанны-Батисты, она мертва, и это записано в бесконечных колонках судеб тех, кто ушли из этого мира. Остается лишь увидеть, окажутся ли судьбы вот этих написанными той же рукой в книге живых и мертвых. Моуди кивнул старшему охраннику, и он закричал на своих новых "санитаров". Даже в их позах был вызов, заметил врач. Ну что ж, посмотрим, как изменится их поведение.
      Все преступники из второй группы прошли обработку. Их раздели, помыли, подвергли дезинфекции, побрили и одели в зеленую форму санитаров с номерами на спинах. На ногах у них были матерчатые шлепанцы. Вооруженные охранники подвели их к двери воздушного шлюза, внутри которого находились армейские медики и один охранник с пистолетом в руках, защищенных толстыми перчатками.
      Моуди вернулся в комнату службы безопасности, чтобы наблюдать за происходящим по замкнутой телевизионной системе. На черно-белых экранах он видел, как преступники идут по коридору, с любопытством озираясь по сторонам несомненно, в поисках возможности скрыться. Все они то и дело поглядывали на охранника, шедшего в четырех метрах позади. Каждому из них вручили по пластиковому ведру с простейшими принадлежностями для ухода за больными. Ведра тоже были пронумерованы.
      Преступники были удивлены тем, что медики одеты в защитные костюмы, но тем не менее продолжали идти вперед, шаркая ногами, и остановились только при входе в палату, где содержались пациенты. Должно быть, почувствовали запах или что-то увидели. Как бы заторможенно они не реагировали на происходящее, один из них наконец понял, куда их ведут...
      На экране было видно, как армейский санитар показал на преступника, остановившегося в дверях. Тот заколебался, потом бросил на пол ведро, поднял руку, сжатую в кулак, и что-то закричал. Остальные замерли, глядя на него, ожидая, что последует дальше. Затем в углу экрана показался охранник. В его вытянутой руке был пистолет. С расстояния в два метра он выстрелил прямо в лицо преступника. Странно было видеть выстрел, но не слышать его. Тело рухнуло на кафельный пол, оставив на серой стене черные капли крови. Стоявший рядом санитар ткнул пальцем в сторону одного из преступников, тот быстро нагнулся, подобрал упавшее ведро и вошел в палату. Дальнейших дисциплинарных мер не потребовалось. Моуди переключился на другой экран.
      Здесь изображение было цветным, да и понятно почему. Кроме того, с помощью дистанционного управления камеру в палате можно было поворачивать, увеличивать изображение. Моуди направил ее на койку в углу - пациент номер один. Только что вошедший новый "санитар" с цифрой один на спине замер у койки, держа в руке ведро и глядя на пациента, не понимая, что перед ним. В палате имелся и микрофон, но он был ненаправленного действия, и служба безопасности давно выключила его, потому что доносящиеся звуки были слишком ужасными для тех, кто могли слышать их. Как и следовало ожидать, в худшем состоянии находился приговоренный за религиозные преступления. Однако он молился, пытаясь утешить тех, кто находились рядом. Он даже попробовал убедить остальных присоединиться к нему в молитве, но эти люди не относились к числу ждущих милости от Всевышнего, даже при самых благоприятных обстоятельствах, да и молитвы, которые он читал, были им непонятны.
      "Санитар" с минуту стоял у койки, глядя на пациента, приговоренного к смерти за убийство и прикованного за ногу к кровати.
      Моуди еще больше увеличил изображение и навел камеру на кандалы, чтобы проверить, протерли ли они кожу больного. На матрасе рядом с кандалами виднелось пятно крови. Человек на койке - приговоренный к смерти преступник, напомнил себе Моуди - медленно корчился, и "санитар" вспомнил, наконец, зачем его прислали сюда. Он надел пластмассовые перчатки, окунул губку в ведро и протер ею лоб умирающего. Пришедшие один за другим последовали его примеру, и армейские медики покинули палату.
      В уходе за больными сложности не было, да его и не требовалось, так как они уже выполнили свою часть эксперимента. Не нужно было делать внутривенных вливаний, вводить иглы, заниматься уколами, так что не приходилось заботиться об острых предметах. Заболев лихорадкой Эбола, они подтвердили предположение, что вирусы штамма Маинги способны распространяться по воздуху, и теперь оставалось лишь убедиться, что эти вирусы не ослабли и способны к дальнейшему размножению.., путем того же воздушного переноса, которым были заражены пациенты из первой экспериментальной группы преступников. Большинство "санитаров" исполняли свою работу, но делали это неумело и грубо, протирая тела умирающих быстрыми и резкими движениями. Только один или два преступника жалели пациентов и старались не причинять им боли. Может быть, Аллах заметит это сострадание и через десять дней, когда наступит их время умирать, проявит к ним милосердие.
      ***
      - Школьные табели, - сказала Кэти, когда Джек вошел в спальню.
      - Хорошие или плохие? - спросил ее муж.
      - Сам посмотри, - предложила она.
      Ага, подумал президент, забирая табели детей из протянутой к нему руки. В приложенных к учебным табелям кратких комментариях - каждый учитель написал несколько фраз, чтобы объяснить выставленную оценку, - говорилось, что за последние недели качество домашней работы заметно улучшилось. Значит, агенты Секретной службы действительно помогают детям с домашними заданиями, понял Джек. С одной стороны, это показалось ему забавным. С другой - посторонние люди выполняли работу отца, и при этой мысли его сердце болезненно сжалось. Преданность агентов всего лишь показывала, что он сам не выполняет отцовских обязанностей и недостаточно заботится о своих детях.
      - Если Салли действительно хочет поступить в Университет Хопкинса, ей нужно уделить больше внимания естественным дисциплинам, - заметила Кэти.
      - Она еще ребенок. - Для своего отца Салли навсегда останется маленькой девочкой, которая...
      - Она растет... И знаешь что? Салли проявляет интерес к одному футболисту. Его зовут Кенни, за ним бегают все девчонки, - сообщила Кэти. - Длинноволосый. Прическа длинней моей.
      - Проклятье, - недовольно пробормотал Джек.
      - Меня удивляет, что ей потребовалось столько времени. Я начала встречаться с мальчишками, когда мне было...
      - Я не хочу слышать об этом.
      - Но вышла-то я замуж за тебя, правда? - Она многозначительно посмотрела на Джека. - Господин президент...
      - С тех пор прошло немало времени, - повернулся к ней Джек.
      - ., а не перебраться ли нам в спальню Линкольна? - предложила Кэти. Джек посмотрел на ее ночной столик. Там стоял стакан. Перед его приходом она успела выпить пару коктейлей. Значит, завтра у нее не будет операций.
      - Он никогда не спал там, детка. Спальню называют так, потому что...
      - Из-за картины. Я знаю. Но мне нравится кровать, - улыбнулась она. Кэти положила свои записки и сняла очки, которыми пользовалась при чтении, затем протянула руку - совсем как маленький ребенок, который просит, чтобы его взяли на ручки и приласкали. - Знаешь, я по крайней мере уже неделю не занималась любовью с самым могущественным мужчиной в мире.
      - А как твой месячный цикл? - Кэти никогда не пользовалась противозачаточными таблетками.
      - Причем тут цикл? - спросила она. Странно, пронеслось в голове Джека, раньше у нее все происходило как по часам.
      - Неужели ты хочешь еще одного...
      - А что, если это не имеет никакого значения?
      - Но тебе только сорок, - возразил президент.
      - Подумать, как мило с твоей стороны напоминать мне об этом! К тому же мне далеко до этого юбилея. Что тебя беспокоит?
      - Да ничего, пожалуй. - Джек задумался на минуту. - Я ведь так и не нашел времени для стерилизации, верно?
      - Нет, ты даже не говорил с Пэт по этому поводу, хотя и собирался, а если сделаешь это сейчас, - на лице первой леди появилась лукавая улыбка, сообщение об этом появится во всех газетах. Может быть, даже захотят вести прямую передачу по телевидению о каждом этапе. Арни одобрит это как хороший пример решения проблемы нулевого прироста населения. Вот только осложнится ситуация с национальной безопасностью...
      - Это почему?
      - Президента Соединенных Штатов просто кастрируют, и потому уважение к Америке резко упадет.
      Джек с трудом удержался от смеха. А вдруг охранники в коридоре услышат?
      - Почему это ты воспылала такой страстью?
      - Может быть, я сумела, наконец, почувствовать себя здесь как дома - а то и просто хочу тебя, - добавила она.
      И в это мгновение на ее ночном столике зазвонил телефон. Лицо Кэти исказилось в молчаливой ярости.
      - Алло? Слушаю, доктор Сабо. Миссис Эмори? Нет, не думаю... Ни в коем случае... Меня не интересует, беспокоится она или нет. По крайней мере до завтрашнего утра. Дайте ей что-нибудь, чтобы заснула... Не снимайте бинты, пока я не осмотрю ее. И запишите все это в историю болезни, она слишком любит жаловаться. Совершенно верно. Спокойной ночи, доктор. - Кэти положила трубку и проворчала:
      - Речь идет об операции на хрусталике глаза, которую я недавно сделала, но если мы снимем бинты слишком рано...
      - Одну минуту, он позвонил тебе ..
      - В Уилмере есть номер нашего телефона.
      - Прямая линия к нам домой? - Этот канал связи даже не проходил через коммутатор, хотя, как и на всех телефонных линиях Белого дома, на нем стояла аппаратура прослушивания. Впрочем, может быть, и нет. Райан не спрашивал об этом и не особенно интересовался.
      - У них был телефонный номер нашего дома, правда? - спросила Кэти. - Я хирург, лечу больных, всегда нахожусь в пределах досягаемости, когда нужна пациентам - особенно таким, которые доставляют немало неприятностей.
      - Нас все время будут прерывать. - Джек лег рядом с женой. - Ты действительно хочешь еще одного ребенка?
      - Чего я действительно хочу, так это заняться любовью со своим мужем. Я теперь не могу быть такой разборчивой при выборе времени, верно?
      - Неужели все было так плохо? - Джек нежно поцеловал ее.
      - Да но я не сержусь на тебя. Ты делаешь все, что в твоих силах Напоминаешь наших новых профессоров - впрочем, они старше тебя. - Она погладила его по щеке и улыбнулась. - Если это случится, то пусть случится. Мне нравится быть женщиной.
      - А мне нравится, что у меня такая жена.
      Глава 27
      Результаты
      Некоторые из них имели дипломы психологов - широко распространенная и удобная специальность для служителей правопорядка. У нескольких были даже ученые степени бакалавров и магистров, а один агент личной охраны президента имел степень доктора философии, защитив диссертацию по специальности "разработка профилей преступников". Все отлично умели читать мысли; Андреа Прайс была одной из них. "Хирург" пошла к вертолету танцующей походкой. "Фехтовальщик" проводил ее до двери на первом этаже и поцеловал - поцелуй был традицией, а вот то, что они шли рядом и держались за руки - нет, по крайней мере, не последнее время. Прайс переглянулась с двумя агентами, и они прочитали мысли друг друга, как это часто делают полицейские. Они решили, что это благоприятный знак, - все, кроме Рамана, ничем не уступающего остальным в искусстве читать мысли, но настроенного пуритански. Он посвящал свободное время спорту, и Прайс представляла себе, как он каждый вечер сидит перед телевизором, наблюдая за баскетбольными матчами. Она подумала, что он, наверно, даже записывает на свой видеомагнитофон те матчи, которые почему-либо не может посмотреть. Ну что ж, в Секретной службе есть самые разные люди.
      - Что мне предстоит сегодня? - спросил президент, когда "Блэк хоук" оторвался от взлетной площадки.
      - "Хирург" в полете, - услышала Прайс в наушнике. - Все чисто, - доложили охранники, разместившиеся на крышах и балконах правительственных зданий вокруг Белого дома. С помощью биноклей они в течение часа осматривали периметр, как это делалось каждый день. За оградой были и обычные "постоянные зрители", как называли их агенты. Агенты знали всех в лицо. Это были люди, которые любили смотреть на происходящее вокруг Белого дома. Жизнь первой семьи страны, из кого бы она ни состояла, интриговала некоторых. Для них Белый дом был подлинной "мыльной оперой" Америки, чем-то вроде сериала "Даллас", только в гораздо большем масштабе, и обстоятельства, механизм жизни этого самого знаменитого жилого дома в мире привлекали их по причине, которую безуспешно пытались разгадать психологи Секретной службы, потому что для вооруженных агентов личной президентской охраны "постоянные зрители" представляли опасность одним своим существованием. Таким образом, снайперы на старом здании исполнительной власти и на Министерстве финансов знали всех в лицо, ежедневно разглядывая их в мощные объективы своих прицелов, знали и по именам, потому что среди них находились и агенты президентской охраны, иногда в облике бродяг, а иногда под видом простых прохожих. Время от времени "постоянных зрителей" провожали до мест, где они жили, проводили опознание и незаметное расследование. Те, у кого были замечены отклонения от нормы, подвергались более глубокому изучению, потому что у многих имелись странности и причуды, а потом агенты президентской охраны, посты которых находились за пределами Белого дома, осматривали их, стараясь обнаружить, есть ли у них оружие. Одним из методов негласного осмотра было столкновение с любителем "бега трусцой" сторонник здорового образа жизни, сбивший подозрительного прохожего с ног, бережно поднимал его и смущенно приносил извинения, сумев за несколько коротких секунд умело ощупать его одежду. Но на сегодня этой опасности тоже не было.
      - Вы разве не ознакомились с расписанием вчера вечером? - задала глупый вопрос Прайс, отвлеченная от выполнения своих обязанностей.
      - Нет, решил посмотреть телевизор, - соврал "Фехтовальщик", не подозревая, что агенты догадывались о том, что произошло в президентской спальне. Прайс увидела, что он даже не покраснел. Она тоже сохранила бесстрастное выражение. Даже президент должен иметь право на личную жизнь, подумала она, или по крайней мере на иллюзию личной жизни.
      - О'кей, вот мой экземпляр, - сказала она, вручая ему расписание предстоящего дня. Райан прочитал первую страницу, которая кончалась ланчем. Министр финансов приедет на завтрак сразу после вашей встречи с "Шулером", добавила Прайс.
      - Какую кличку вы дали министру финансов? - поинтересовался Райан, входя в Западное крыло.
      - "Торговец". Это не вызвало у него возражений, - сообщила Андреа.
      - Только не назовите его "Спекулянтом", а то он может обидеться, - пошутил Райан. А ведь совсем неплохо для раннего утра. Впрочем, трудно сказать. Агентам Секретной службы нравились почти все его шутки. Может быть, они просто старались быть вежливыми?
      - Доброе утро, господин президент. - Как всегда, когда Джек входил в Овальный кабинет, Гудли уже стоял в коридоре.
      - Привет, Бен. - Райан бросил расписание, быстро окинул стол взглядом в поисках важных документов, которые могли принести в его отсутствие, и опустился в кресло. - Давай.
      - Вы расстроили мой сегодняшний доклад тем, что говорили вечером со своими советниками. Мне прикатили отличную "телегу" на мистера Чанга. Я мог бы дать вам его подробное описание, но, думаю, вчера вы его уже слышали. - Президент кивнул, приглашая доктора Гудли продолжать.
      - О'кей, переходим к событиям в Тайваньском проливе. У Китайской Народной Республики там пятнадцать надводных кораблей, разбитых на две группы - в одной их шесть, в другой - девять. Если хотите, могу перечислить их состав, но это все фрегаты и эсминцы. Пентагон сообщает, что корабли развернуты в составе обычных соединений. Над районом маневров барражирует ЕС-135, ведущий электронную разведку. Кроме него, там у нас подводная лодка "Пасадена", она находится между двумя китайскими эскадрами, и еще две подлодки направляются туда из центральной части Тихого океана, их прибытие в район учений ожидается соответственно через тридцать шесть и пятьдесят часов. Главнокомандующий Тихоокеанским флотом адмирал Ситон намеревается использовать китайские маневры для своих целей, подробности сейчас уже на столе министра обороны Бретано. Я обсудил это по телефону, и у меня создалось впечатление, что адмирал Ситон хорошо знает свое дело.
      Что касается политических аспектов учений, китайское правительство в Тайбэе не принимает никаких официальных мер. Они изложили свою позицию в пресс-релизе, однако их военные поддерживают контакт с нашими через главнокомандующего Тихоокеанским флотом. Наши люди приедут на их посты наблюдения, - Гудли посмотрел на часы, - наверно, уже приехали. Госдепартамент не придает этому особого значения, но следит за развитием событий.
      - Какова общая картина? - спросил Райан.
      - Вероятно, обычные учения, но время их начала наводит на размышления. Впрочем, они не проявляют особой агрессивности.
      - И до тех пор пока не проявят, мы не примем ответных мер. Ну хорошо, сделаем вид, что не замечаем эти учения. При развертывании сил постараемся не привлекать внимания. Никаких пресс-релизов, никаких брифингов для средств массовой информации. Если будут задавать вопросы, отвечайте, что не придаем этому особого значения.
      - Ваши указания будут исполнены, господин президент, - кивнул Гудли и посмотрел в свои записи.
      - Теперь Ирак. И здесь у нас мало надежной информации. Местное телевидение ведет главным образом религиозные передачи, причем исключительно шиитского толка. Иранские священники, которых мы видели по телевидению около мечети, выступают один за другим. Новости, транслируемые по телевидению, носят почти исключительно религиозный характер. Ведущие телепрограмм заливаются как соловьи. С казнями покончено. У нас еще нет сведений о числе казненных, но можно предположить, что расстреляно не меньше сотни. Больше никого вроде бы не расстреливают. Руководство баасистской партии уничтожено. Среднее звено арестовано. Передаются сообщения о том, какое милосердие проявляет временное правительство к "менее важным преступникам" - это прямая цитата. Подчеркивается, что "милосердие" основано на религиозных принципах. Создается впечатление, что некоторые "менее важные преступники" вернулись к учению Иисуса Христа - извините, я хотел сказать Аллаха - слишком поспешно. То и дело показывают сцены, как они, сидя с имамом, осуждают свои проступки.
      Но есть и другие интересные сведения. Иранские военные активизировались. Армия усилила боевую подготовку. Мы перехватываем передачи по тактическим радиоканалам. Их содержание мало отличается от обычного, но объем резко вырос. В "Туманной долине" всю ночь сотрудники Госдепа изучали полученную информацию. Этим занимается заместитель госсекретаря по политическим вопросам Ратледж. Судя по всему, он заставляет УРИ из кожи вон лезть. - Управление разведки и исследований Государственного департамента являлось небольшим и бедным родственником спецслужб разведывательного сообщества, но в нем работала горстка отлично подготовленных и прекрасно знающих свое дело аналитиков, которые время от времени замечали кое-что, упущенное разведслужбами.
      - Они пришли к каким-нибудь выводам? - спросил Джек. - Я имею в виду аналитиков из ночной смены.
      - Нет. - "Конечно", мог бы добавить Гудли, но вовремя удержался. - Я буду говорить с ними примерно через час.
      - Там у них опытные специалисты, Бен, имей в виду. И обращай особое внимание на то, что скажет...
      - .. Берт Васко. Я знаю, - согласился Гудли. - Он действительно превосходно разбирается в этой проблеме, но чиновники с седьмого этажа Госдепа постоянно ставят ему палки в колеса. Я говорил с ним двадцать минут назад. Он считает, что нужно ожидать неожиданного поворота событий в ближайшие сорок восемь часов. И никто с ним не согласен. Никто, - подчеркнул "Шулер".
      - Но... - Райан откинулся на спинку кресла.
      - Но я не стал бы так уж решительно возражать против его оценки ситуации, босс. Наши аналитики из ЦРУ не согласны с ним. Госдеп отказывается поддержать его точку зрения - они даже не захотели сообщить мне его мнение, - я узнал это непосредственно от Васко, понимаете? Дело, однако, в том, что я не решился бы утверждать, что он ошибается. - Гудли сделал паузу, почувствовав, что тон его брифинга не походит на тот, которым надлежит пользоваться офицеру аналитической службы. - Нам следовало бы принять во внимание его точку зрения, босс. У Васко отличная интуиция. Кроме того, он не боится выражать свое мнение.
      - Скоро мы узнаем об этом. Прав он или нет, но я согласен с тобой, что он в Госдепе лучший специалист по Ираку. Позаботься о том, чтобы Адлер поговорил с ним, и передай Скотту: я не хочу, чтобы Васко мешали, независимо от того, как повернутся события.
      Бен выразительно кивнул и сделал пометку у себя в блокноте.
      - Итак, мы обеспечиваем Васко поддержку на высоком уровне. Я согласен с вами, сэр. Это может воодушевить остальных, и они захотят время от времени смелее выражать свои мнения, даже если те основаны только на инстинктивном толковании ситуации.
      - Какова позиция Саудовской Аравии?
      - От них ничего не поступило. Создается впечатление, будто они потрясены происшедшим и не знают, что предпринять. Мне кажется, что они боятся обратиться за помощью, пока у них не будет на это весомой причины.
      - В течение ближайшего часа свяжись с Али, - распорядился президент. - Мне хочется узнать его точку зрения.
      - Слушаюсь, сэр.
      - Передай ему, если он захочет поговорить со мной, - я готов в любое время дня и ночи, он мой друг, и я всегда найду для него минуту.
      - На этом я исчерпал все утренние новости, сэр. - Бен встал и посмотрел на президента. - Между прочим, кто выбрал для меня эту кличку "Шулер"?
      - Мы, - донесся голос Прайс из дальнего угла комнаты. - Это из вашего досье. Насколько нам известно, будучи студентом, вы неплохо играли в покер.
      - Тогда я не буду говорить вам, как называла меня подруга, - ответил исполняющий обязанности советника по национальной безопасности, направляясь к двери.
      - Я не знал этого, Андреа, - заметил Райан.
      - Он даже выигрывал немалые деньги в Атлантик-сити. Все недооценивают его из-за возраста. Сэр, приехал "Торговец".
      Райан посмотрел на расписание. Ясно, Уинстон будет говорить о предстоящем выступлении перед Сенатом. Президент еще раз прочитал расписание своих утренних встреч, а тем временем стюард поставил на стол поднос с легким завтраком.
      - Господин президент, к вам министр финансов, - объявила Прайс у боковой двери, ведущей в коридор.
      - Спасибо. Можете идти. - Райан встал из-за стола навстречу Джорджу Уинстону.
      - Доброе утро, сэр, - произнес министр финансов. Он был в сшитом на заказ костюме, а в руке держал папку. В отличие от президента министр финансов привык носить костюм. Джек снял пиджак и положил его на письменный стол. Они сели на диванчики по обе стороны кофейного столика.
      - Ну как дела в доме напротив? - спросил Райан, наливая себе кофе. Этим утром кофе был обычным, с кофеином.
      - Работай моя брокерская фирма, как Министерство финансов, Комиссия по биржевым операциям и ценным бумагам прибила бы мою шкуру к двери амбара, голову поставила бы на каминную доску, а задницу упрятала в Ливенуортскую тюрьму на неопределенный срок. Я собираюсь.., черт побери, уже вызвал парней из своей фирмы в Нью-Йорке. В министерстве слишком много чиновников, работа которых в том только и заключается, что они смотрят друг на друга и убеждают себя, каким важным делом заняты. Я так и не смог найти хотя бы одного человека, который отвечал бы за что-то. Черт побери, в "Коламбус групп" мы часто принимаем решения после коллективного обсуждения, но, клянусь Господом, мы все-таки принимаем решения вовремя, они играют свою роль на рынке ценных бумаг. В министерстве слишком много чиновников, спихивающих дела друг на друга, господин прези....
      - Зови меня Джеком, Джордж, по крайней мере, в этом кабинете. Я... - Дверь из секретарской комнаты открылась и вошел фотограф с "никоном" в руках. Он не произнес ни слова, да и вообще редко говорил. Фотограф принялся за работу. Райан уже знал, что нужно просто делать вид, будто его здесь нет. Чертовски удобная крыша для шпиона, подумал он.
      - Хорошо. Итак, Джек, насколько крутые меры можно принять? - спросил "Торговец".
      - Я ведь уже говорил тебе. Ты возглавляешь министерство и сам распоряжаешься там. Только предупреждай меня о своих намерениях.
      - Тогда я так и сделаю. Я намерен сократить штат министерства и сделать его похожим на деловое предприятие. - Наступило молчание. - И намерен переделать Налоговый кодекс. Боже мой, еще два дня назад я даже не подозревал, насколько он запутан. Я пригласил юристов...
      - Налоговый кодекс должен приносить достаточно денег государству, чтобы доходы покрывали расходы. Мы не можем позволить себе игр с бюджетом. Ни у кого из нас нет еще достаточного опыта, и пока не будет заново создана палата представителей... - Фотограф сделал последний снимок, поймав президента в выразительной позе - обе руки вытянуты над кофейным столиком - и ушел.
      - Тебе гарантировано место на обложках журналов, как героя самой привлекательной фотографии месяца, - засмеялся Уинстон. Он взял с подноса булочку и начал намазывать ее маслом. - Так вот, мы построили статистические модели. Результат в отношении доходной части бюджета не изменится, Джек, зато наверняка увеличится объем средств, которые можно использовать.
      - Ты уверен? Разве тебе не нужно изучить все...
      - Нет, Джек. Мне не нужно заниматься изучением материалов. Я назначил Марка Ганта своим помощником. Он знает методы компьютерного моделирования лучше всех, с кем мне доводилось встречаться. Всю прошлую неделю он потратил на то, что пережевывал информацию за последние.., разве тебе не говорили об этом? В министерстве непрерывно велась работа по поиску наиболее оптимального варианта Налогового кодекса. Ты говоришь об изучении. Стоит мне поднять телефонную трубку, и через полчаса у меня на столе отчет в тысячу страниц о налоговой системе в 52-м году, о влиянии ее на все отрасли экономики, вместе со сравнительным анализом аналогичных исследований в 60-м. - Министр финансов задумался. - Так каков же результат? Работа на Уолл-стрите намного сложнее, но там применяются более простые модели, и они решают все проблемы. Почему? Да потому, что они проще. И я собираюсь сказать об этом Сенату через полтора часа - с твоего разрешения.
      - Ты уверен, что дело обстоит именно так, Джордж? - спросил президент. Это один из самых трудных моментов в его работе, может быть, самый трудный. Президент не в состоянии проверить все, что делается от его имени, - проверить даже сотую долю этого было бы героизмом. Тем не менее ему приходится нести за все ответственность. Именно сознание этого сводило деятельность многих президентов к попыткам проверять как можно больше и к последующему провалу.
      - Джек, я настолько уверен в этом, что готов рискнуть деньгами моих вкладчиков.
      Их взгляды встретились над столиком. Каждый понимал ответственность друг друга. Президент мог ответить, что благополучие нации гораздо важнее, чем те несколько миллиардов долларов, которыми распоряжается "Коламбус групп", но удержался. Уинстон создал свою инвестиционную компанию с нуля. Подобно Райану, он родился в простой семье и сумел добиться огромных успехов в условиях жесточайшей конкуренции, пользуясь только незаурядным умом и кристальной честностью. Деньги, доверенные ему вкладчиками, являлись для него большей ценностью, чем собственные, и поскольку это неизменно было нерушимым законом в его компании, Уинстон стал владельцем колоссального состояния и приобрел громадное влияние в финансовых кругах, но все время помнил, как и почему добился этого. Первое важное заявление, с которым Райан собирался обратиться к народу, будет основываться на здравом смысле и честности Уинстона. Президент задумался и затем кивнул.
      - Тогда действуй, "Торговец", - сказал он.
      И тут у Уинстона возникли сомнения. На Райана произвело большое впечатление, что даже такой влиятельный государственный деятель, как министр финансов, на момент заколебался и его следующая фраза не была столь уверенной, как предыдущая.
      - Ты знаешь, Джек, с политической точки зрения это вызовет...
      - Скажи, Джордж, то, с чем ты собираешься обратиться к Сенату, принесет пользу стране в целом? - прервал его президент.
      - Да, сэр! - уверенно воскликнул Уинстон.
      - Тогда ты не должен колебаться.
      Министр финансов вытер губы салфеткой с монограммой Белого дома и снова опустил взгляд.
      - После того как все это закончится и мы вернемся к нормальной жизни, нам нужно найти способ работать вместе. Таких людей, как мы с тобой, не так уж много, Джек.
      - Вообще-то их гораздо больше, чем ты думаешь, - задумчиво заметил президент. - Дело всего лишь в том, что они остаются в стороне. Знаешь, от кого я узнал это? От Кэти, - признался Джек. - Стоит ей допустить промах, и человек навсегда ослепнет, но она не может отказаться от помощи больным, верно? Только представь себе - ты допускаешь ошибку, и кто-то теряет зрение или умирает. Медицинский персонал, занятый в пунктах "скорой помощи", в постоянном напряжении, как это случилось, когда Кэти и Салли попали в шоково-травматологическое отделение. Ты не принимаешь меры, и кто-то навсегда исчезает из жизни. Это огромная ответственность, Джордж, гораздо большая, чем в биржевых операциях. То же самое относится к полицейским и к военным. Ты обязан взять на себя эту ответственность прямо сейчас, без малейшего промедления, в противном случае произойдет катастрофа. Но разве те, кто наделены таким чувством ответственности, приезжают в Вашингтон? Они главным образом там, куда их влечет желание помочь людям, там, где происходят реальные события... - Казалось, и мысли Райана устремились следом за теми, о ком он говорил. - По-настоящему стоящие люди отправляются туда, где они нужнее всего, и они всегда знают, где найти такие места.
      - Но по-настоящему стоящие люди не любят болтовни и потому не едут в Вашингтон? - спросил Уинстон, получая свой урок в управлении государством. Он с удивлением заметил, как убедительно говорит Райан.
      - Некоторые оказываются в Вашингтоне. Например, Адлер в Госдепартаменте. Там же я нашел еще одного парня, его зовут Васко. Но это люди, которые выступают против существующей системы. Наша задача заключается в том, чтобы найти и поддержать таких людей. Это главным образом люди, занимающие невысокие должности, но то, что они делают, совсем не является маленьким. Благодаря таким людям функционирует вся система, а они остаются незамеченными, потому что не стремятся к этому. Они беспокоятся о том, чтобы помочь окружающим, служить им. Знаешь, чего мне хотелось бы больше всего? - спросил Райан, впервые позволяя постороннему человеку заглянуть в глубину его души. Он не осмелился посвятить в это даже Арни.
      - Догадываюсь. Больше всего тебе хотелось бы создать систему, которая функционирует по-настоящему, которая признает тех, кто вносит в нее наибольший вклад и должным образом платит им за их заслуги. Ты не представляешь, как трудно добиться этого в любой организации! Черт побери, мне пришлось выдержать целую войну в своей компании, а в Министерстве финансов больше швейцаров и уборщиц, чем у меня было брокеров. Я даже не представляю, с чего тут начать, признался Уинстон.
      Да, он поймет весь размах моей мечты, подумал Райан.
      - В действительности ситуация еще труднее, чем тебе кажется. Те, кто заняты настоящим делом, не хотят занимать руководящие должности. Они стремятся к тому, чтобы работать. Кэти могла стать администратором. Ей предложили кафедру на медицинском факультете Виргинского университета. Это стало бы большим шагом в ее карьере. Но при том время, которое она смогла бы уделять пациентам, сократилось бы вдвое, а ей нравится ее работа. Наступит день, когда Берни Катц в Университете Хопкинса уйдет на пенсию и его кафедру предложат Кэти. Она снова откажется. Наверняка откажется, - сказал президент, - если только я не сумею убедить ее в обратном.
      - У тебя ничего не выйдет, Джек, - покачал головой "Торговец". - А вообще-то отличная мысль.
      - Гровер Кливленд <Гровер Кливленд (1837-1908) - 22-й и 24-й президент США (1885-1889, 1893-1897) от демократической партии.> сумел перестроить государственную службу больше ста лет назад, - напомнил президент своему гостю. - Я знаю, что мы не сможем добиться идеала, но улучшить ее в наших силах. Ты ведь уже взялся за дело и только что сказал мне об этом. Подумай, что еще можно сделать.
      - Постараюсь, - пообещал министр финансов, вставая из-за стола. - Но пока мне предстоит разжечь другую революцию. Натиск какого количества врагов мы сможем выдержать?
      - Враги были и будут, Джордж. Даже у Иисуса были враги.
      ***
      Ему нравилось прозвище "Артист". Узнав пятнадцать лет назад, что его так прозвали, он сумел заставить это прозвище работать на себя. Ему предстояла разведка, и все его оружие заключалось в обаянии. У него в репертуаре был немалый выбор акцентов. Поскольку на этот раз у него были германские документы, он остановился на произношении жителя Франкфурта, что соответствовало одежде - вплоть до ботинок и бумажника, - приобретенной в Германии на деньги, полученные от Али Бадрейна. Компания, у которой он арендовал автомобиль, обеспечила его отличными картами. Сейчас они были разложены на соседнем сиденье. Это позволило ему не запоминать все маршруты, на что потребовалось бы немало усилий и явилось бы напрасной тратой времени даже при его фотографической памяти.
      Первой остановкой стала школа Сент-Мэри, расположенная в нескольких милях от Аннаполиса. Это была религиозная римско-католическая школа, ее посещали ученики самого разного возраста - от детского сада до двенадцатого класса. В ней училось чуть меньше шестисот детей, и потому экономически она едва сводила концы с концами. "Артист" решил проехать мимо школы два-три раза. Это не составляло труда. Школа находилась на участке земли, который прежде принадлежал большой ферме, и католической церкви удалось уговорить богатых владельцев пожертвовать ее для благотворительных целей. К школе вела всего лишь одна дорога. Школьная территория заканчивалась на противоположной от нее стороне у берега реки, за спортивными площадками. По сторонам дороги виднелись жилые дома, построенные лет тридцать назад. Собственно школа размещалась в одиннадцати зданиях; одни из них стояли рядом друг с другом, другие - на расстоянии. "Артист" знал возраст учеников, которым предстояло стать объектом нападения, и потому нетрудно было определить, в каких зданиях они будут проводить почти все - если не все - время. Тактически местность выглядела не слишком благоприятной, а когда он заметил охрану, то понял, что это добавляет трудностей. Участок земли вокруг школы был очень велик - по меньшей мере два гектара, - а потому образовывался значительный периметр обороны, нарушение которого сразу влекло за собой опасность. Он заметил в общей сложности три больших темных автомобиля "шеви сабербен", по всей вероятности, это были транспортные средства Секретной службы. Сколько там агентов? Он заметил на открытом месте двух охранников, но в автомобилях, должно быть, есть еще не меньше четырех. Машины наверняка бронированные и оснащены крупнокалиберными пулеметами. Здесь одна дорога для въезда и выезда. До основного шоссе почти километр. А если со стороны реки? - подумал "Артист", доехав до конца дороги. Ага, вот в чем дело. Там стоит катер береговой охраны, небольшой, но на нем установлена рация, что делает его очень опасным.
      Он остановил машину в тупике и вышел, чтобы посмотреть на объявление, которое гласило о продаже дома с участком, потом взял с сиденья газету, якобы сравнивая указанный там телефонный номер с номером на объявлении, затем снова оглянулся вокруг. Надо торопиться. Охранники проявят беспокойство, и хотя они не в силах проверить каждого - даже возможности Секретной службы имеют предел, - он не мог позволить себе медлить. Его первоначальное впечатление не было благоприятным. Подъезд к школе затруднен. Слишком много учеников - выбрать из такого числа двоих будет непросто. Охранников много, к тому же они рассеяны по территории. Это плохо. Число их не имело особого значения, а вот физическое пространство было главным препятствием. Глубокая оборона самая трудная глубина определяется не только пространством, но и временем, необходимым для его преодоления. Находись охранники все вместе, их можно быстро нейтрализовать независимо от количества - при условии, что ты располагаешь соответствующим оружием. Но стоит дать им пять секунд, и скажется их подготовка. А они наверняка хорошо подготовлены. У них отработаны действия на случай возможных ситуаций, однако не все можно предвидеть. Катер береговой охраны, например, может быстро подойти к берегу и взять детей на борт. Или охранники примут решение забрать с собой тех, кого им поручено защищать, укроются в надежном месте и будут стоять там до конца. "Артист" не питал иллюзий насчет того, что они недостаточно подготовлены и преданы. Им не понадобится и пяти минут, чтобы одержать победу. Секретная служба запросит помощь у местной полиции, у которой есть даже вертолеты - он это проверил, - и нападающие будут отрезаны. Нет, от этого места придется отказаться. Он бросил газету обратно на сиденье, сел в машину и поехал обратно. Выезжая на шоссе, он посмотрел по сторонам, пытаясь обнаружить скрытый автомобиль поддержки. Во дворах домов стояло несколько мини-автобусов, но ни у одного из них не было затемненных окон, за которыми мог скрываться человек с камерой. Его периферийное зрение подтвердило сделанную ранее оценку. Это место не годится для нападения. Если уж понадобится захватить этих детей, лучше сделать это на лету - на дороге, если говорить точнее. Но не намного лучше. Защита каравана автомобилей будет прекрасной. Окна из лексана. Кевларовые панели в бортах автомобилей. Специальные покрышки. И уж, несомненно, поддержка вертолетов сверху. Все это, даже если не принимать во внимание скрытые автомобили и возможность получения полицейских подкреплений, делало нападение практически невозможным.
      О'кей, подумал "Артист". Теперь нужно осмотреть детский сад на Ритчи-хайуэй у Джойс-лейн. Там находится только один ребенок, зато это маленькая девочка и наверняка тактическая обстановка благоприятней.
      ***
      Уинстон уже больше двадцати лет старался как можно лучше подать себя и свои идеи. За это время он приобрел определенный артистизм. Более того, боязнь сцены была обоюдной - не только актер опасался публики, но и публика нервничала перед открытием занавеса. Только один сенатор из числа тех, кто входили в состав комитета, был раньше членом Сената и к тому же принадлежал к оппозиции - после падения "боинга" на Капитолий изменился не только состав Сената, но и полярность партий. Так что теперь большинство сенаторов принадлежало к главенствующей партии. В результате этого мужчины и женщины, только что назначенные сенаторами, которые сидели сейчас за массивным дубовым столом, нервничали ничуть не меньше его. Пока Уинстон располагался в своем кресле и рассматривал свои бумаги, по крайней мере шесть его помощников приносили и клали на соседний стол толстенные тома в кожаных переплетах. Уинстон не смотрел на них, а вот телевизионные камеры Си-Спэн уделили им должное внимание.
      Скоро обстановка смягчилась. Пока исполняющий обязанности министра финансов разговаривал с Марком Гантом, который поставил перед собой и включил свой портативный компьютер, стол слева от них застонал под непомерной тяжестью, ножки у него подломились, и гора лежащих на нем книг рухнула на пол. Все, кто находились в зале, дружно вздрогнули от неожиданности. Уинстон повернул голову и посмотрел на обломки стола, удивленный и довольный случившимся. Его помощники сделали все в точности так, как он распорядился, складывая тома Налогового кодекса Соединенных Штатов в середине стола, вместо того чтобы равномерно разложить их по всей его поверхности.
      - Проклятье, - прошептал Гант, с трудом удерживаясь от смеха.
      - Может быть, Бог действительно на нашей стороне, - услышал он ответный шепот Уинстона, который вскочил, чтобы убедиться, что никто не пострадал. Никто. При первом же стоне перегруженного стола все отринули от него. В это мгновение в зал вбежали охранники, но, увидев, что ничего страшного в сущности не произошло, ретировались. Уинстон придвинул к себе микрофон.
      - Господин председатель, прошу меня извинить, но никто не пострадал. Мы можем приступить к делу?
      Председатель комитета ударил по столу молотком, призывая присутствующих к порядку, но не отвел взгляда от места катастрофы. Через минуту Джордж Уинстон принес присягу.
      - Вы не желаете сделать вступительное заявление, мистер Уинстон? - спросил председатель.
      - Сэр, я уже сделал его. - Министр финансов покачал головой и попытался подавить смех. Это ему удалось, хотя и не полностью. - Прошу членов комитета извинить меня за это небольшое происшествие. Я надеялся, что количество томов станет иллюстрацией одного из моментов моего выступления, но не рассчитывал, что так произойдет... - Он переложил документы перед собой и выпрямился в кресле.
      - Господин председатель, уважаемые члены комитета, меня зовут Джордж Уинстон. Президент Райан попросил меня временно оставить мою работу и призвал на службу нашей стране в должности министра финансов. Позвольте мне рассказать вам о себе...
      ***
      - Что мы знаем о нем? - спросил Келти.
      - Очень много. Умен, незаурядная смекалка и жесткая деловая хватка. И никто не сомневается в его честности. Кроме того, он богаче самого Господа. Даже богаче вас, хотелось сказать главе администрации бывшего вице-президента, но он промолчал.
      - Его биржевые операции подвергались расследованиям?
      - Нет, никогда. - Помощник покачал головой. - Не исключено, что он подходил к опасной черте, но - нет, Эд, я не могу утверждать даже этого. Из информации, которой я располагаю, совершенно ясно, что Уинстон всегда играет по правилам и не преступает закона. Его инвестиционная компания пользуется огромным авторитетом благодаря своей эффективности и честности. Восемь лет назад у него работал брокер, который попробовал обойти закон. Джордж лично привлек его к ответственности и выступил с обвинением в суде. Кроме того, он оплатил убытки, причиненные вкладчикам действиями этого парня, из собственного кармана. Сорок миллионов долларов - и все до последнего цента его собственные деньги. Мошенник отбыл в тюрьме пять лет. Тут можно не сомневаться - Райан выбрал отличного министра финансов. Уинстон не интересуется политикой, но у него безупречная репутация на Уолл-стрите.
      - Черт возьми, - недовольно покачал головой Келти.
      ***
      - Господин председатель, перед нами стоит огромная задача. - Уинстон отложил в сторону текст своего вступительного заявления и продолжал говорить экспромтом. По крайней мере так казалось посторонним наблюдателям. Он сделал жест в сторону груды томов, лежащих на полу. - Посмотрите на этот сломанный стол. Он не выдержал тяжести Налогового кодекса Соединенных Штатов. Все юристы знают, что незнание закона не освобождает нарушителя от судебной ответственности. Но это уже утратило смысл. Министерство финансов и налоговая служба распространяют и обеспечивают исполнение налогового законодательства нашей страны. Извините меня, но это законодательство принято Конгрессом, как всем нам известно, главным образом потому, что Министерство финансов представляет Конгрессу соответствующую систему налогообложения, Конгресс обсуждает и утверждает ее, и тогда мы обеспечиваем исполнение налогового законодательства. Во многих случаях толкование этих законов, утвержденных вами, оставлено на усмотрение моих чиновников, а все мы знаем, что толкование может быть не менее важно, чем сами законы. Существует даже специальный суд, который принимает решения по конфликтам, связанным с налогами. В конечном счете у нас оказывается гора печатных документов, которую вы видите вот здесь, и я осмелюсь утверждать, что не существует человека, даже опытного юриста, способного постигнуть все тонкости налогового законодательства.
      Временами возникает абсурдная ситуация, когда гражданин приносит свои документы, необходимые для составления налоговой декларации, и бланки, полученные им, в налоговую инспекцию и просит помощи у людей, которые по закону должны проверять правильность уплаты налогов, а если служащие этой налоговой инспекции допускают ошибку, то гражданин, обратившийся к правительству за помощью, несет ответственность перед правительством за ту ошибку, которую правительство же и допустило. Когда я занимался инвестиционным бизнесом и давал вкладчику неудачный совет, то вся ответственность ложилась на меня самого.
      Налоги взымаются для того, чтобы предоставить в распоряжение правительства финансы, а правительство использует эти финансы, чтобы служить народу. Но в процессе взымания налогов мы создали целую отрасль промышленности, которая занимается тем, что отнимает у людей миллиарды долларов. Почему? Да потому, что с каждым годом налоговый кодекс становится все сложнее, и в результате его перестают понимать даже те, кому поручено следить за его выполнением, а потому они не могут принять на себя ответственность за правильное взымание налогов. Вы уже знаете - или должны знать, - Уинстон был уверен, что у них нет об этом ни малейшего представления, - сколько денег мы тратим для того, чтобы заставить работать Налоговый кодекс, причем без особого успеха. Наша задача заключается в том, чтобы помогать людям, а не сбивать их с толку.
      Вот почему, господин председатель, я намерен за время своего пребывания в Министерстве финансов произвести там кое-какие перемены, если ваш комитет сочтет возможным утвердить мою кандидатуру. Начать с того, что я собираюсь поручить своим специалистам полностью переделать Налоговый кодекс таким образом, чтобы он стал понятным рядовому гражданину. В кодексе не должно быть никаких исключений и льгот, он должен отвечать требованиям здравого смысла. Я считаю необходимым, чтобы одни и те же правила в равной степени применялись ко всем. Я готов представить предложение, направленное на решение этих задач. Уважаемые дамы и господа, я хочу сотрудничать с вашим комитетом, и мы вместе разработаем проект нового налогового законодательства. Ни при каких условиях я не допущу, чтобы кто-то лоббировал частные интересы, и надеюсь, что вы поступите так же. Господин председатель, если мы начнем обсуждать с каждым гражданином предлагаемые им "небольшие" изменения в налоговое законодательство, которые направлены на удовлетворение особых интересов отдельных групп, результатом станет вот это! - Уинстон снова показал на сломанный стол и рассыпанные вокруг тома. - Все мы - американцы и должны работать сообща. Всякая попытка изменить налоговое законодательство нашей страны, направленная на то, чтобы удовлетворить желания каждого лоббиста, сидящего в своем офисе и защищающего интересы своих клиентов, в конце концов приводит к тому, что подавляющее большинство налогоплательщиков платит больше денег, а отдельные избранные группы платят меньше. Законы нашей страны не должны создавать новые рабочие места для бухгалтеров и юристов в частном секторе, и чиновников в государственном. Законы, которые вы утверждаете и которые люди вроде меня исполняют, должны служить интересам граждан, а не потребностям правительства.
      Далее, я хочу, чтобы мое министерство функционировало эффективно. Правительство даже не знает, как правильно написать слово "эффективность", не говоря уже о том, чтобы заставить это понятие работать. Мы изменим такое положение. Разумеется, я не смогу перестроить весь этот город, но в моих силах перестроить министерство, которое доверил мне президент, с решением коего, я надеюсь, вы согласитесь. Я знаю, как управлять деловым предприятием. "Коламбус групп" служит интересам буквально миллионов людей, прямо и косвенно удовлетворяя их, и я с гордостью руководил своей компанией. Через несколько месяцев я представлю Конгрессу на утверждение бюджет Министерства финансов на будущий год, и в нем не будет ни единой лишней статьи расходов. - Это было обдуманным преувеличением, зато произвело большое впечатление на членов комитета. - В этом зале и раньше раздавались подобные обещания, поэтому я не буду винить вас, если вы с сомнением отнесетесь к моему заявлению, но я привык выполнять данные мной обязательства и потому гарантирую результаты.
      Президенту Райану пришлось буквально силой заставить меня переехать в Вашингтон. Мне не нравится здесь, господин председатель, - сказал Уинстон, глядя на членов комитета. Он знал, что теперь они у него в кармане. - Я хочу выполнить порученную мне работу и вернуться домой. Но работа будет выполнена, если вы поручите ее мне. На этом я заканчиваю свое вступительное заявление.
      Самыми опытными людьми были репортеры, которые сидели во втором ряду первый занимали жена Уинстона и члены его семьи. Журналисты знали, как ведется работа в Сенате и что должен говорить кандидат в члены кабинета министров. Ему надлежит восторгаться тем, что ему выпала честь служить стране, восхвалять президента, который доверил ему столь ответственную должность, и сенаторов, которым предстоит утвердить его назначение.
      "Мне не нравится в Вашингтоне"? Репортеры перестали писать и посмотрели сначала на членов комитета, потом друг на друга.
      ***
      "Артиста" вполне удовлетворило то, что он здесь увидел. Несмотря на то что опасность, которая угрожала ему, тут была больше, это компенсировалось другими обстоятельствами. В нескольких метрах от объекта проходило шоссе с четырьмя полосами движения, и от него вела запутанная сеть проселочных дорог. Лучше всего было то, что он мог видеть почти все. Прямо позади объекта находилась роща, причем настолько густая, что там нельзя было скрыть машину поддержки. Но где же она тогда? Гм, пожалуй, вот тут. Совсем рядом находился дом с пристроенным к нему гаражом, выходящим прямо к детскому саду, и вот еще одна.., да. Два автомобиля, припаркованные перед самым домом, - почему их не поставили в гараж? Значит, агентам Секретной службы удалось договориться с владельцами дома. Расположение было идеальным, всего в пятидесяти метрах от детского сада, и в нужном направлении. Если случится что-нибудь непредвиденное, будет подан сигнал тревоги, в машине поддержки мгновенно разместятся вооруженные агенты, дверь гаража распахнется и машина, как танк, выкатится на дорогу.
      Проблема безопасности в ситуации, подобной этой, заключалась в том, что каждый маневр должен быть отработан до автоматизма, и какими бы подготовленными ни были агенты Секретной службы, им приходилось приспосабливаться к условиям, уже известным и легко предсказуемым. Он посмотрел на часы. Как подтвердить свои подозрения? Для начала ему нужно несколько минут, чтобы осмотреться. Прямо напротив "Гигантских шагов", на другой стороне улицы, находился небольшой магазинчик, и его непременно нужно проверить, потому что противник разместил там своего человека, может быть, даже двоих. Он подъехал к магазину, поставил машину и вошел внутрь, потратив минуту на то, чтобы оглядеться по сторонам.
      - Чем могу служить? - послышался голос. Женщина лет двадцати пяти, не больше, но хочет выглядеть еще моложе. "Артист" знал, что этого можно добиться с помощью прически и макияжа. Ему доводилось прибегать к помощи женщин-оперативниц, и он говорил им именно это. Молодые люди всегда кажутся менее опасными, особенно женщины. Он подошел к прилавку со смущенной улыбкой.
      - Я ищу ваши карты, - сказал он.
      - Прямо под прилавком. - На лице продавщицы появилась улыбка. Это несомненно агент Секретной службы, подумал он. Для человека, выполняющего такую незначительную работу, у нее слишком яркие глаза и пристальный взгляд.
      - Ну конечно, - недовольно произнес он, делая вид, что раздражен своей невнимательностью. "Артист" выбрал атлас с картами, где была указана каждая улица и каждый жилой дом в этом округе - графстве, как называют их в Америке. Взяв атлас с полки, он начал листать страницы, поглядывая одним глазом на улицу. Детей вывели из дома на площадку для игр. Их сопровождали четверо взрослых. При обычных условиях двоих было бы вполне достаточно. Значит, два охранника - три, поправился он, заметив мужчину, стоящего в тени. Большого роста, по крайней мере метр восемьдесят, просто одет. Да, площадка для игр выходила на дом с пристроенным к нему гаражом. Там обязательно должны находиться наблюдатели. Два, может быть, даже три будут внутри дома, непрерывно наблюдая за детьми. Ситуация не из простых, но он теперь знает, где размещается противник.
      - Сколько стоит атлас?
      - Цена на обложке.
      - Ах да, извините. - Он сунул руку в карман. - Пять долларов девяносто пять центов, - сказал он, доставая мелочь.
      - Плюс налог. - Она нажала на кнопки кассового аппарата. - Вы здесь впервые?
      - Да. Я учитель.
      - Вот как? И что преподаете?
      - Английский язык, - ответил он, принимая сдачу и пересчитывая ее. - Я хочу посмотреть, какие здесь дома. Спасибо за атлас. Мне пора идти. - Едва заметный европейский поклон положил конец разговору, и он вышел из магазина, даже не взглянув на противоположную сторону улицы. По спине пробежала струйка холодного пота. Продавщица в магазине несомненно из полиции. Сейчас она следит за ним, наверно, записывает регистрационный номер автомобиля, но в случае проверки они всего лишь узнают, что его зовут Дитер Кольб, он гражданин Германии, житель Франкфурта, учитель английского языка, в настоящий момент находится за пределами страны. Если они не будут копать глубже, его легенда выдержит такую проверку. Он поехал к северу по Ритчи-хайуэй и при первой возможности свернул направо. Поблизости, на вершине холма, находился местный колледж, а в Америке рядом с колледжами всегда есть площадки для парковки автомобилей.
      От него требовалось всего лишь найти подходящее место. Он нашел его. Лесная роща, отделяющая это место от "Гигантских шагов", скоро наполнится весенней растительностью, и детский сад больше не будет виден. На обратной стороне дома с гаражом, где, наверно, стоял автомобиль поддержки "шеви сабербен", было всего несколько окон, все закрытые шторами. То же самое относилось и к самому детскому саду. "Артист", или Дитер Кольб, поднял небольшой бинокль и окинул взглядом окрестности. Он плохо различал объект за стволами деревьев, но ему было ясно, что у Секретной службы, какой бы хорошей она ни была, агенты все-таки не идеальны. Идеальных охранников не бывает. Тут любопытно еще и то, что такой детский сад, как "Гигантские шаги", не подходил для ребенка столь важного человека, как президент США. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Его посещали все дети Райана - наверно, потому что здесь работали отличные воспитатели, Райан и его жена-врач были знакомы с ними, а в газетных статьях, которые "Артист" получил по "Интернету", говорилось, что Райан не хотел нарушать привычную жизнь семьи. Очень человечно. И так глупо.
      "Артист" наблюдал за тем, как дети играют на площадке. Казалось, она усыпана деревянными стружками. Как естественно выглядело все это: малыши в теплой зимней одежде - температура, по его мнению, была чуть выше нуля бегали по площадке, кувыркались на перекладинах, раскачивались на качелях, кто-то ковырялся в песке. Судя по одежде, за ребятами хорошо присматривали ведь, в конце концов, это всего лишь просто маленькие дети. За исключением одной малышки. Он не мог различить ее с такого расстояния - придет время, у них будут в руках фотографии, - но она не была обычным ребенком. Маленькая девочка, о которой идет речь, станет козырем в политическом заявлении, которое сделает кто-то. Кто именно сделает это заявление и почему оно понадобилось, "Артиста" не интересовало. Он останется здесь еще на несколько часов, будет вести наблюдение, вовсе не задумываясь над тем, каков будет результат его действий. Это было ему безразлично. Потом он сделает по памяти записи, нарисует подробные схемы и диаграммы и забудет об этом. Мнимый Кольб перестал проявлять интерес к тому, что ему поручали, уже много лет назад. То, что началось с религиозной страсти и стремления начать священную войну, направленную на освобождение его народа, с течением времени превратилось в хорошо оплачиваемую работу. Если в результате его трудов произойдет нечто политически благоприятное, тем лучше, но по какой-то причине этого никак не происходило, несмотря на все мечты, надежды и пламенные заявления. Теперь он занимался всего лишь работой, гордясь своим мастерством при ее осуществлении. Как странно, подумал "Артист", что так все обернулось, но тех, кто страстно боролись за достижение Великой цели, почти всех нет в живых, они стали жертвами собственной страсти. При мысли о такой иронии судьбы по лицу его пробежала горькая улыбка. Подлинно верящие в правоту своего дела стали жертвой проявленного ими пыла, и теперь надежды его народа возлагались на тех, кто.., больше не верили в торжество справедливости? Неужели это правда?
      ***
      - Многие выступят против предложенной вами реформы налоговой системы. По-настоящему справедливая система налогообложения должна быть прогрессивной, - продолжал сенатор. Как и следовало ожидать, он принадлежал к числу тех, кто не погибли во время катастрофы, был членом Сената еще до нее. Его выступление звучало подобно заклинанию. - Разве в результате этого не увеличится налог, который придется платить трудящемуся американцу?
      - Сенатор, я понимаю, что вы хотите сказать, - ответил Уинстон, сделав пару глотков из стакана с водой. - Но что вы имеете в виду под словами "трудящийся американец"? Я, например, работаю. Я создал свою инвестиционную компанию с самого начала, и, поверьте мне, это был тяжкий труд. Первая леди, Кэти Райан, зарабатывает в год примерно четыреста тысяч долларов, гораздо больше своего мужа, между прочим. Она - глазной хирург. Что же, она не относится к разряду "трудящихся американцев"? Я так не считаю. Мой брат врач, и я знаю, сколько часов длится его рабочий день. Действительно, эти два человека зарабатывают больше рядового американца, однако в соответствии с законами рынка уже давно признано, что их труд ценится выше, чем труд некоторых других категорий трудящихся американцев. Если вы ослепнете, рабочий, стоящий у сборочного конвейера автомобильного завода, ничем вам не поможет; не поможет вам и адвокат. А вот врач вылечит вас. Это отнюдь не означает, что врач не работает, сенатор. Просто его труд требует более высокой квалификации и гораздо более длительной подготовки, и в результате он получает более крупное вознаграждение. А как относительно игрока в бейсбол? Это еще одна категория квалифицированного труда, и никто в этом зале не станет возражать против того, что, например, Кен Гриффи младший получает так много денег. Почему? Да потому что он достиг высочайшего мастерства в своей игре, относится к числу четырех или пяти лучших игроков в мире, и за это ему щедро платят. И здесь тоже действуют рыночные законы.
      В более широком смысле, выступая сейчас не как кандидат на пост министра финансов, а как простой гражданин, я решительно возражаю против искусственного и часто не правильного деления трудящихся американцев на "синие воротнички" и "белые воротнички", как это нередко делают многие политические деятели. В нашей стране нельзя честно заработать на жизнь иначе, чем создавая продукт или предоставляя услуги населению, и в общем смысле, чем лучше и усерднее вы работаете, тем больше зарабатываете. Дело в том, что у одних способности лучше, чем у других. Если в Америке и существует категория богатых людей, мне кажется, что ее можно найти только в кино. Кто из находящихся в этом зале не поменялся бы местами, если бы вдруг представилась такая возможность, с Кеном Гриффи или Джеком Никлаусом <Джек Никлаус - один из лучших в мире игроков в гольф, стал владельцем сети магазинов, продающих снаряжение для этой игры.>? Разве каждый из вас не мечтал стать такой знаменитостью? Я мечтал, - признался Уинстон. - Но я не владею бейсбольной битой так искусно.
      Ну хорошо, а как относительно по-настоящему талантливого программиста? На это я тоже не способен. Или изобретателя? А возьмем бизнесмена, который перестраивает корпорацию и превращает ее из убыточной в приносящую большие прибыли - помните, что сказал Сэмюел Комперс? "Самый большой недостаток предпринимателя - это неспособность создать прибыльное производство" - вот его слова. Почему? Да потому что компания, приносящая прибыль, хорошо справляется с работой, и только такая компания способна выплачивать своим рабочим достойную зарплату, одновременно возвращая деньги вкладчикам, вложившим в нее свои сбережения, - то есть людям, вкладывающим деньги в компанию, создающую рабочие места.
      Сенатор, мы склонны забывать, почему находимся здесь и к чему стремимся. Правительство не создает рабочие места и не должно создавать. Его задача заключается не в этом. Рабочие места создают такие компании, как "Дженерал моторе", "Боинг", "Майкрософт" и многие другие. В них трудятся рабочие, создающие продукт, в котором нуждаются люди. Задача правительства заключается в том, чтобы оберегать людей, следить за выполнением законов и за тем, чтобы соблюдались правила, подобно тому как судьи на поле следят за соблюдением правил игры. По моему мнению, правительство не должно наказывать тех, кто умеют играть лучше других.
      Мы собираем налоги для того, чтобы правительство могло осуществлять свои функции. Но с течением времени мы постепенно отошли от этой цели. Нужно собирать налоги таким образом, чтобы причинять минимальный ущерб экономике страны в целом. По своей природе налоги играют отрицательную роль, оказывают негативное воздействие на экономику, но отказаться от взымания налогов мы все-таки не можем. Однако мы в состоянии по крайней мере создать такую структуру сбора налогов, дабы это негативное воздействие было минимальным и, может быть, даже поощряло людей использовать свои деньги таким образом, чтобы дать возможность всей системе функционировать еще лучше.
      - Я знаю, куда вы клоните. Вы собираетесь завести разговор относительно сокращения налогов с прибылей, полученных от капиталовложений, но от этого выиграют немногие, тогда как...
      - Извините меня за то, что я вас прерываю, сенатор, но это совсем не так, и вы знаете, что это не правда, - резко бросил Уинстон. - Сокращение налога на прибыль от вложения капитала означает, что люди получают возможность вкладывать полученные ими деньги... Нет, позвольте мне начать заново.
      Предположим, я заработал тысячу долларов. Из этой суммы я плачу налоги, взятые мной ссуды, плачу за питание, за автомобиль и то, что осталось, я вкладываю, скажем, в компьютерную фирму.
      Фирма берет мои деньги и нанимает работника. Этот человек занят на своей работе, подобно тому, как я занят на своей, и в результате его труда - он производит продукт, который нравится людям, и потому они покупают его, верно? - фирма получает прибыль, которую делит со мной. С этих денег я плачу налог, как с обычной прибыли. Затем я решаю продать свои акции и купить акции другой компании, чтобы она могла тоже нанять кого-то. Деньги, полученные мной от продажи акций, являются возросшим капиталом. Люди больше не прячут деньги в чулок, - напомнил Уинстон членам комитета, - и мы не хотим, чтобы они так поступали. Нам нужно, чтобы они вкладывали свои деньги в американскую экономику, принося тем самым пользу своим соотечественникам.
      А теперь посмотрите. Я ведь уже уплатил налог на вложенные мной деньги, верно? Далее, я помог своему соотечественнику получить работу. Своей работой он что-то производит для общества. За то, что я помог человеку получить рабочее место, и за то, что я помог этому рабочему произвести что-то полезное для общества, я получил скромную компенсацию. Это выгодно рабочему, которому я помог найти работу, и выгодно обществу. Затем я делаю то же самое для другой фирмы. Так почему меня наказывают за это? Разве не разумнее поощрять людей, поступающих таким образом, вместо того чтобы наказывать их? Не забудьте, мы уже один раз обложили эти деньги налогом, а на практике даже больше, чем один раз.
      Это плохо для страны. Достаточно плохо, что мы взымаем такие высокие налоги, но еще хуже то, как мы осуществляем процесс взымания налогов. Почему мы находимся здесь, сенатор? Наша задача заключается в том, чтобы помогать развитию страны, а не ставить преграды на этом пути. И не забудьте, что конечным результатом стала настолько сложная система налогообложения, что нам нужны миллиарды долларов, чтобы собрать сами налоги. К тому же эти деньги тратятся понапрасну. Прибавьте к этому всех бухгалтеров и юристов, специализирующихся на составлении налоговых деклараций и зарабатывающих огромные деньги из-за того, что рядовые налогоплательщики не в состоянии разобраться в этой сложной системе.
      Суть Америки не в зависти граждан друг к другу, не в соперничестве классов. У нас в Америке бесклассовая система. Никто не может приказать американским гражданам, как им надлежит поступать. Право рождения мало что дает людям. Вот посмотрите на членов нашего комитета. Сын фермера, сын учителя, сын водителя грузовика, сын адвоката. Вы, сенатор Николидес, сын иммигранта. Если бы американское общество состояло из различных классов, каким образом все вы оказались бы здесь? - спросил Уинстон. Сенатор, с которым он вел спор, был профессиональным политиком, сыном профессионального политика, не говоря уже о том, что вел себя, как надменный сукин сын, и потому Уинстон умолчал о его социальной принадлежности. Каждый, на кого он указывал, вздрагивал, когда оказывался объектом внимания телевизионных камер. - Господа, давайте постараемся сделать жизнь для наших сограждан более простой. Если уж мы решили изменить систему, сделаем ее такой, чтобы она поощряла наших соотечественников, желающих помогать друг другу. Перед Америкой возникла структурная экономическая проблема, и ее причиной является то, что мы не создаем достаточного количества экономических возможностей, которые мы можем и должны создать. Да, система далека от идеала. Вот и попытаемся исправить ее. Потому-то мы и находимся здесь.
      - Но система требует, чтобы все вносили свою справедливую долю, - произнес сенатор, пытаясь перехватить инициативу.
      - А что значит "справедливую"? Словарь гласит, что "справедливая доля" означает, что все должны делать примерно равный вклад. Десять процентов от миллиона долларов по-прежнему в десять раз больше, чем десять процентов от ста тысяч, и в двадцать раз больше, чем десять процентов от пятидесяти тысяч. Однако "справедливость" в Налоговом кодексе стала означать, что мы забираем все деньги у преуспевающих людей и скупо возвращаем их обратно - да, вот еще, между прочим, эти богатые люди нанимают юристов и лоббистов, которые оказывают давление на политических деятелей и добиваются включения в Налоговый кодекс миллионов особых оговорок и разрешений, которые позволяют им избежать того, чтобы с них сдирали шкуру, - и тут добиваются успеха, мы все знаем это. Так что же получается в конечном итоге? - Уинстон показал на груду томов на полу. - Создается масса рабочих мест для бюрократов, бухгалтеров, юристов и лоббистов, и в процессе этой деятельности мы напрочь забываем о рядовых налогоплательщиках. Нам наплевать, разбираются они в системе, призванной служить им, или нет. Так не должно быть. - Уинстон наклонился к микрофону. - Я скажу вам, что значит "справедливая доля". По моему мнению, это значит, что все мы должны платить равные налоги в равной пропорции. Мне представляется, что нам следует создать систему налогообложения, которая не только позволяет, но и поощряет участие граждан в экономическом процессе. Я считаю, что мы должны создать простые и понятные законы, позволяющие людям понимать свои права. Мне кажется, что "справедливость" означает ровное поле для игры, на котором все оказываются в равных условиях, и мы не наказываем Кена Гриффи за то, что ему удается выбить мяч так далеко, что он обегает все поле и успевает вернуться к исходной позиции. Мы должны не наказывать его, а восхищаться им. Мы должны пытаться повторить его успех, зарабатывать больше денег, но самое главное - мы не должны ему мешать.
      - Пусть стараются? - спросил глава администрации бывшего вице-президента.
      - Мы ведь не можем помешать им, правда? - спросил Келти и широко улыбнулся. - В конечном счете.
      - В конечном счете... - согласился другой советник.
      ***
      Все полученные результаты допускали двойное толкование. Сотрудник ФБР, обслуживавший полиграф, работал все утро, и каждая кривая, прочерченная на бумаге, не давала определенного ответа. Но этого не исправишь. Мы всю ночь, говорили дипломаты, обсуждали важные проблемы, к которым у него не было допуска. Он понял, разумеется, что речь идет о ситуации в Иране и Ираке, потому что тоже, как и все, смотрел канал Си-эн-эн. Люди, садившиеся после этого у полиграфа, были усталыми и раздраженными, некоторые запинались, даже отвечая на вопрос о собственном имени и месте работы. Проверка полностью провалилась. Пожалуй, провалилась.
      - Какие у меня показатели? - спросил Ратледж, привычным движением снимая с руки надувное кольцо, что свидетельствовало, что он делал это уже не первый раз.
      - Видите ли, я уверен, что вам уже говорили раньше...
      - ., что это не экзамен, который необходимо выдержать, иначе ты потерпел неудачу, - усталым голосом закончил заместитель госсекретаря по политическим вопросам. - Попытайтесь объяснить это человеку, которого лишили допуска после проверки на полиграфе. Терпеть не могу эти ящики.
      Они думают, что проверка на полиграфе сродни посещению зубного врача, подумал агент ФБР. Несмотря на то что он считался одним из лучших специалистов по части этой "черной магии", ему не удалось узнать что-нибудь, что хоть немного могло помочь расследованию.
      - Совещание, которое проводилось у вас прошлой ночью...
      - Извините, не могу обсуждать этого, - прервал его Ратледж.
      - Нет, я всего лишь хотел узнать, насколько обычным является такое совещание.
      - По-видимому, нам придется проводить их какое-то время. Вы ведь знаете, что происходит в мире. - Оператор кивнул, и на лице заместителя госсекретаря появилась понимающая улыбка. - Вот видите. Тогда вы не можете не понимать, насколько это важно, и мы продолжим вечерние обсуждения этой проблемы. Особенно это относится к моим людям. Так что это объясняет, почему нам приходится пить столько кофе и нервничать. - Он посмотрел на часы. - Через десять минут начинается заседание моей рабочей группы. Что-нибудь еще?
      - Нет, сэр.
      - Благодарю вас за приятно проведенные девяносто минут, - съязвил Ратледж, направляясь к выходу. Оказывается, все так просто. Нужно всего лишь знать, как проходит эта процедура. Чтобы иметь осязаемые результаты, агенты ФБР должны работать со спокойными и хорошо отдохнувшими людьми. По сути дела полиграф регистрировал напряжение, возникающее у субъекта при неприятных вопросах. Вот он и нашел выход - пусть все, кто должны были подвергнуться проверке, испытывают напряжение. К тому же события в Ираке этому способствовали. От него потребовалось лишь одно - чуть сильнее пошуровать в топке. На лице Ратледжа появилась улыбка, когда он вошел в туалет на седьмом этаже.
      ***
      Вот. "Артист" посмотрел на часы и запомнил время. Два человека вышли из жилого дома. Один из них повернулся к другому и сказал что-то. Глядя по сторонам, они направились к площадке для стоянки автомобилей у детского сада "Гигантские шаги". Такие внимательные профессиональные взгляды выдавали их столь же явно, если бы на них была форменная одежда и автоматы в руках. Из гаража, пристроенного к жилому дому, выехал "шеви сабербен". Хорошее место, чтобы спрятать автомобиль, но слишком очевидное для опытного наблюдателя. Из детского сада вышли два ребенка. Одного вела женщина, другой шел с мужчиной.., да, тем самым, что стоял в тени дверного прохода, когда дети вышли поиграть на площадку после ланча. Крупный мужчина, мощные плечи. Две женщины - одна впереди, другая позади. Все непрерывно смотрели вокруг. Они подвели ребенка к обычного вида автомобилю. "Шеви сабербен" остановился у входа в детский сад, повернул, и другие автомобили последовали за ним по шоссе. Он увидел, что через пятнадцать секунд появился полицейский автомобиль, который замыкал процессию.
      Исполнителям предстояла трудная задача, но не невозможная, и у операции было несколько различных окончаний, причем все они являлись приемлемыми для его патронов. Хорошо, что он относится к детям без излишней сентиментальности. Ему доводилось принимать участие в подобных операциях и раньше; он знал, что надо всего лишь не рассматривать их как детей, вот и все. Та девочка, которую вел за руку ее телохранитель, и была тем объектом для политического заявления, которое предстояло сделать кому-то. Аллах неодобрительно относится к таким средствам, "Артист" знал это. В мире не существует религии, которая одобрительно относилась бы к боли, причиненной ребенку, однако религия не инструмент управления государством, независимо от того, как считает теперешний покровитель Бадрейна. Религия хороша для идеального мира, а сегодня мир далек от совершенства. Таким образом, кто-то может прибегнуть и к необычным средствам в достижении религиозных целей, а это означало.., ему не хотелось думать об этом. Ему поручили выяснить, насколько осуществима подобная операция, независимо от соблюдения правил, и "Артист" был далек от ханжеских условностей. Именно поэтому он все еще жив, тогда как многие погибли и, если его не обманывает интуиция, они не последние.
      Глава 28
      ...а с рыданием
      Политические деятели не любят сюрпризов. Несмотря на то что им нравится преподносить эти сюрпризы другим - главным образом другим политикам и большей частью публично, причем неизменно после тщательной подготовки и планирования, как засада в джунглях, - они ненавидят, когда сами оказываются их жертвами. При том следует принять во внимание, что речь идет о политических сюрпризах в странах, где политика является относительно цивилизованным делом.
      В Туркменистане до последнего было еще далеко. Премьер-министр - у него было множество званий, из которых он мог выбирать, и титул премьер-министра нравился ему больше, чем звание президента, - наслаждался жизнью и всеми возможностями, которые предоставляла ему должность главы государства. Раньше он был одним из высокопоставленных чиновников низвергнутой коммунистической партии, и в прошлом ему приходилось жить при намного больших ограничениях в личной жизни, чем теперь. Он все время был на телефонном проводе из Москвы, словно рыба на крючке. Но все это осталось в прошлом. Москва больше не могла принудить его, да и он сам стал слишком большой рыбой. Он все еще был энергичным мужчиной, несмотря на то что ему было далеко за пятьдесят, и любил встречаться с народом. В данном случае "народом" была привлекательная девушка двадцати лет, которая после непродолжительных танцев, сумела развлечь его так, как может развлечь только молодая женщина. Теперь он возвращался в свою официальную резиденцию под безоблачным звездным небом, сидя на правом переднем сиденье черного "мерседеса" с удовлетворенной улыбкой мужчины, только что сумевшего с успехом продемонстрировать свои мужские достоинства. Пожалуй, стоит перевести девушку на более высокооплачиваемую должность.., через несколько недель. Он владел если не абсолютной властью, то, по крайней мере, достаточными полномочиями, чтобы поступать так, как считал нужным, и от сознания этого его охватило ощущение полного удовлетворения. Он пользовался популярностью в народе, как близкий к труженикам человек, вождь простых людей, знал, как себя вести при общении с ними, как сидеть с людьми, как пожимать руки или похлопывать по плечу, причем всегда перед телевизионными камерами, демонстрируя, что он выходец из народа. При прошлом режиме это называлось "культом личности" и соответствовало истине, хотя, по его мнению, именно такой и должна быть политика. Он нес огромную ответственность за судьбу своего народа, выполнял свой долг, и народ за это платил ему. В стране премьер-министру принадлежало почти все, в том числе этот роскошный немецкий автомобиль и резиденция, в которую он возвращался с улыбкой на губах. Жизнь была прекрасна. Он не знал, что ему осталось наслаждаться ею меньше шестидесяти секунд.
      Он не пользовался полицейским эскортом. Народ любил его. Он не сомневался в этом, к тому же была уже ночь. Но впереди, на перекрестке, он заметил полицейский автомобиль с включенными огнями, стоявший поперек улицы. Полицейский рядом с ним поднял руку, не переставая говорить по радио и даже не глядя на него. Премьер-министр не мог понять, что случилось. Его шофер, одновременно исполняющий обязанности телохранителя, недовольно фыркнул, сбавил скорость и остановил "мерседес" у перекрестка, тут же проверив, что пистолет под рукой и наготове. Едва автомобиль главы государства успел остановиться, как справа послышался шум. Премьер-министр повернул голову, и его глаза даже не успели расшириться от удивления - из переулка вылетел армейский "ЗИЛ-157" и со скоростью сорок километров врезался в борт "мерседеса". Высокий бампер армейского грузовика ударил лимузин чуть ниже уровня стекол и отбросил его метров на десять в сторону с такой силой, что легковой автомобиль ударился о каменную стену здания на противоположной стороне улицы. Полицейский офицер опустил руку и подошел к разбитому лимузину в сопровождении двух других полицейских, вышедших из тени соседнего здания. Водитель "мерседеса" был мертв - от удара у него переломились шейные позвонки. Тем не менее один из полицейских протянул руку через рассыпавшееся ветровое стекло и повернул его голову, чтобы убедиться в этом. А вот премьер-министр, к удивлению полицейских, был еще жив и издавал стоны. Видно, из-за алкоголя его тело в момент столкновения было расслабленным, подумали они. Впрочем, это легко исправить. Старший офицер подошел к грузовику, достал из кабины тяжелую стальную монтировку, вернулся к лимузину и с силой ударил ею по затылку премьер-министра. Покончив с ним, офицер бросил монтировку шоферу грузовика. Картина была очевидной - премьер-министр Туркменистана погиб в автокатастрофе. Теперь в стране придется провести первые свободные выборы, не так ли? После них к власти придет достойный человек, пользующийся уважением народа.
      ***
      - Сенатор, у нас действительно был долгий день, - согласился Тони Бретано. - А для меня это были две долгих недели, за время которых мне пришлось познакомиться с методами управления Министерством обороны и встретиться с многими людьми. Но вы ведь понимаете, что это огромное министерство и у него долго не было руководителя. Больше всего меня беспокоит система поставок. Они требуют слишком много времени и обходятся излишне дорого. Проблема заключается не столько в коррупции, сколько в попытке добиться столь высокого качества, что.., позвольте проиллюстрировать это элементарным примером. Если бы вы, сенатор, покупали продукты в супермаркете так, как Министерство обороны вынуждено закупать вооружение, вы умерли бы с голоду, пытаясь сделать выбор между двумя сортами персиков: что лучше - "Либби" или "Дель-Монте". Моя корпорация занимается машиностроением и, как мне кажется, отлично справляется с работой. Но если бы я попытался руководить корпорацией так, как идут дела в министерстве, мои акционеры линчевали бы меня. Мы можем улучшить работу министерства, и я знаю, как это сделать.
      - Господин исполняющий обязанности министра обороны, как долго это будет продолжаться? - спросил сенатор. - Мы только что победили в войне и...
      - Сенатор, в Америке лучшая в мире система здравоохранения, однако ее граждане продолжают умирать от рака и болезней сердечно-сосудистой системы. Лучшее - не всегда значит достаточно хорошее, правда? Но больше того, и позвольте мне говорить более конкретно, мы можем добиться лучших результатов при меньших затратах. Я не собираюсь обращаться к вам с просьбой об увеличении общего объема средств, выделяемых на оборону. На поставки снаряжения потребуется больше денег, это верно, равно как и на боевую подготовку. Однако наибольшие средства в Министерстве обороны тратятся на содержание персонала, и вот тут мы можем сократить расходы. В министерстве занято слишком много людей, причем не там, где это требуется. Это приводит к напрасной трате средств налогоплательщиков. Уж это-то мне известно. Я плачу огромные налоги. Мы используем наш персонал недостаточно эффективно и нет ничего, сенатор, что приводило бы к таким бесполезным тратам. По моему мнению, я могу обещать вам сокращение расходов на оборону на два или три процента. Может быть, и больше, если мне удастся навести порядок в системе поставок снаряжения. Чтобы добиться этого, мне нужна помощь со стороны законодателей. Я не вижу причины, по которой нужно ждать от восьми до двенадцати лет, прежде чем на вооружение будет принят новый тип самолета. Мы занимаемся изучением так долго, что начинаем забывать, что же нам нужно. Когда-то это делалось с целью сбережения денег и, может быть, раньше было полезным, но теперь мы тратим больше денег на изучение проблемы, чем на исследовательские и опытно-конструкторские работы. Настало время, когда пора положить конец усилиям изобретать колесо каждые два года. Граждане нашей страны работают, чтобы дать нам средства на оборонные расходы, и наш долг перед ними заключается в том, чтобы разумно тратить полученные деньги.
      Но самое главное состоит в том, что, когда Америка посылает своих сынов и дочерей выполнять опасные задания и рисковать жизнью, они должны входить в состав наилучшим образом подготовленных и снаряженных сил в мире. Суть проблемы состоит в том, что мы можем добиться этого и даже сберечь средства, если заставим систему функционировать более эффективно. - Крупным достоинством этих новых сенаторов, подумал Бретано, является то, что они еще не научились проводить грань между возможным и невозможным. Он ни за что не смог бы успешно выйти из подобного положения еще год назад. Эффективность представляет собой концепцию, чуждую большинству правительственных департаментов, не потому, что их персонал так уж глуп, а по той причине, что никто не потребовал от них работать лучше. Очень выгодно работать там, где печатают деньги, но когда питаешься одними эклерами, что тоже весьма приятно, это неминуемо кончится атеросклерозом. Если бы правительство было сердцем Америки, нация уже давно скончалась бы. К счастью, сердце страны бьется повсеместно и она питается более здоровой пищей.
      - Но зачем нам такая мощная оборона во время, когда... Бретано снова прервал его. Он знал, что нужно избавиться от этой привычки, но слова сенатора вывели его из себя.
      - Сенатор, когда последний раз вы смотрели на соседнее здание?
      Было интересно наблюдать за тем, как голова сенатора откинулась назад, хотя помощник Бретано, сидящий слева от него, тоже вздрогнул. У сенатора было право голоса как в комитете, так и в зале заседаний Сената, которым уже можно было пользоваться. Однако смысл сказанного дошел до большинства членов комитета, и министр обороны остался доволен этим. Через некоторое время председатель ударил молотком по столу и объявил заседание закрытым. Голосование состоится следующим утром. Сенаторы уже ясно продемонстрировали свое положительное отношение к четкому и откровенному выступлению Бретано, выразили желание работать с ним, причем в словах, почти таких же наивных, как и его собственные, и на том закончился очередной день в одном месте, чтобы скоро начался новый день в другом.
      ***
      Как только была принята резолюция Совета Безопасности ООН, в море вышел первый корабль, которому предстояло пройти небольшое расстояние до ближайшего иракского порта. Сразу по прибытии в порт зерно из его трюмов было разгружено с помощью огромных вакуумных устройств, и с этого момента события стали развиваться особенно быстро. На следующее утро впервые за много лет на прилавках в достатке появился хлеб. В утренних телевизионных новостях этому было уделено главное место, причем, как и следовало ожидать, показывали сцены из булочных, где хлеб продавался счастливым толпам улыбающихся иракцев. Передачи заканчивались сообщением, что новое революционное правительство соберется сегодня на заседание, во время которого будут обсуждаться проблемы, имеющие важное значение для будущего страны.
      Все передачи должным образом записывались на станциях радиоперехвата "Пальма" и "След бури" для последующей ретрансляции в Америку, но главные новости в этот день пришли из другого источника.
      Головко попытался убедить себя, что туркменский премьер-министр вполне мог погибнуть в результате несчастного случая. Его личные наклонности были хорошо известны Службе внешней разведки, а автомобильные катастрофы не являются чем-то необычным в любой стране - более того, в Советском Союзе они случались намного чаще, чем в других странах, главным образом из-за того, что за рулем сидели пьяные водители. Однако Головко никогда не был склонен верить в случайные совпадения, особенно если они происходят в такие моменты и в таких местах, которые причиняют особый ущерб его стране. У него была обширная агентурная сеть в Туркмении, но сейчас от нее было мало пользы. Премьер-министр погиб. Предстоят выборы. Имя вероятного победителя было хорошо известно, потому что погибший премьер-министр на удивление действенно подавлял все оппозиционные выступления. Кроме того, увидел Головко, иранские воинские подразделения готовятся к переброске на запад. Два погибших главы государств за столь короткое время и в одном регионе, причем обе страны граничат с Ираном... Нет, даже если бы это было случайностью, Головко все равно не поверил бы в нее. Он принял решение и снял телефонную трубку.
      ***
      Подводная лодка Военно-морского флота США "Пасадена" находилась между двумя соединениями китайских надводных кораблей, маневрирующих сейчас на расстоянии девяти миль друг от друга. Подводная лодка имела полный боезапас, но, несмотря на это, ее шкипер чувствовал себя, будто одинокий полицейский на Таймс-сквер в Нью-Йорке в новогоднюю полночь: он пытается одновременно видеть все вокруг, потому что заряженный револьвер на боку ничего не меняет для него. Каждые несколько минут шкипер отдавал команду поднять радиоантенну над поверхностью моря, чтобы прислушаться к электронным сигналам, излучаемым повсюду, а его гидроакустики непрерывно передавали информацию группе слежения, расположившейся в кормовой части боевой рубки. Там набилось народу, сколько могло уместиться вокруг прокладочного стола, и все старались не упускать из виду многочисленные контакты. Наконец шкипер отдал команду "погружение" на глубину трехсот футов, под слой температурного скачка, чтобы за несколько минут изучить расположение кораблей, ставшее настолько сложным, что он уже не мог удерживать его в памяти. Когда подлодка выровнялась на новой глубине, он сделал три шага назад и посмотрел на карту.
      Это были морские учения, но ему никогда не доводилось присутствовать при чем-либо подобном. Обычно одна группа кораблей играла роль противника, тогда как вторая вела против нее "боевые действия", и было нетрудно различить по расположению кораблей, кто играет роль противника. На этот раз, однако, обе группы вместо того, чтобы выстроиться друг против друга, направлялись на восток. Такое расположение кораблей носило название "ось угрозы", имея в виду направление, с которого нужно ожидать удар противника. С восточной стороны находилась Китайская Республика на острове Тайвань. Старший офицер, руководивший оперативной прокладкой, помечал расположение китайских кораблей на прозрачной ацетатной пленке, наложенной на карту, и вырисовывалась совершенно ясная картина.
      - Рубка, докладывает гидропост, - послышался голос старшего акустика.
      - Рубка слушает, - ответил капитан, снимая с крючка микрофон.
      - Два новых контакта, сэр, обозначены как "Сьерра-20" и "Сьерра-21". Оба в подводном положении. "Сьерра-20", пеленг три-два-пять, слышен слабо.., одну минуту.., похоже, это тип "хан", хорошо просматривается на частоте пятьдесят герц, слышен шум силовой установки. Контакт "Сьерра-21" тоже в погруженном положении, пеленг три-три-ноль, мне начинает казаться, что это тип "ксиа", сэр.
      - Ракетоносец принимает участие в морских маневрах? - с удивлением спросил старший офицер.
      - Насколько отчетливо прослушивается контакт "Сьерра-21"?
      - Становится лучше, сэр, - ответил старший акустик. Весь персонал гидроакустического поста находился сейчас в своем отсеке на левом борту, перед боевой рубкой. - Судя по шуму силовой установки, я считаю, что это "ксиа", капитан. "Хан" перемещается к югу, его пеленг сейчас три-два-один, считаю обороты гребного винта.., скорость около восемнадцати узлов.
      - Сэр? - Старший офицер успел сделать быструю прокладку. Обе китайские подлодки - ударная лодка и ракетоносец - находились за северной группой надводных кораблей.
      - Что-нибудь еще, гидропост? - спросил капитан.
      - Сэр, со всеми этими контактами ситуация становится немного запутанной.
      - И ты мне говоришь это, - прошептал кто-то у прокладочного стола, делая новое изменение в курсе.
      - Что на востоке? - настаивал капитан.
      - Сэр, к востоку от нас шесть контактов, все относятся к категории торговых судов.
      - Все они нанесены на карту, сэр, - подтвердил старший офицер. - И пока ничего от Военно-морского флота Тайваня.
      - Это скоро изменится, - произнес капитан, думая вслух.
      ***
      Генерал Бондаренко тоже не верил в случайности. Более того, южная часть страны, известной раньше как Союз Советских Социалистических Республик, вызывала у него отвращение. Причиной было его пребывание в Афганистане и та страшная ночь в Таджикистане <См, книгу Т. Клэнси "Кремлевский "Кардинал"" (М.: Мир, 1994).>. Рассуждая абстрактно, он только приветствовал полное отделение Российской Федерации от мусульманских наций, расположенных на южной границе его страны, но реальный мир не был абстрактным.
      - Так что, по-вашему, там происходит? - спросил генерал-лейтенант.
      - Вы присутствовали на брифинге по Ираку?
      - Да, товарищ директор.
      - Тогда расскажите мне, каково ваше мнение, Геннадий Иосифович, - произнес Головко.
      Бондаренко наклонился над картой и начал говорить, водя по ней пальцем.
      - Я бы сказал, что вас больше всего должна интересовать вероятность стремления Ирана приобрести статус сверхдержавы. После объединения с Ираком его нефтяные запасы увеличились на сорок процентов. Более того, у Ирана появилась теперь непосредственная граница с Кувейтом и Саудовской Аравией. В случае завоевания этих стран запасы нефти удвоятся, причем можно не сомневаться, что крошечные страны этого региона тоже станут легкой добычей. Объективные обстоятельства очевидны, - продолжал генерал бесстрастным голосом профессионального военного, анализирующего катастрофу. - Вместе взятое, население Ирана и Ирака раз в пять превосходит общее население всех остальных стран, товарищ директор, может быть, даже больше. Я не помню точные цифры, но, вне всякого сомнения, преимущество в людских резервах будет играть решающую роль, если не в непосредственном завоевании, то, по крайней мере, в колоссальном увеличении политического влияния. Одно лишь это обеспечит гигантскую экономическую мощь новой Объединенной Исламской Республике и даст ей возможность отрезать Западную Европу и Азию от источников энергии в тот момент, когда она пожелает.
      Теперь о Туркменистане. Если гибель премьер-министра, как я подозреваю, не является случайностью, то мы увидим, что Иран стремится продвинуться и на север, может быть, поглотить Азербайджан, - его палец двигался по карте, Узбекистан, Таджикистан, а также часть Казахстана. Это в три раза увеличит его население, добавит значительную территорию с огромными естественными ресурсами и далее, можно предположить, проложит путь к присоединению Афганистана и Пакистана. Таким образом, возникнет новая сверхдержава, протянувшаяся от Красного моря до Гиндукуша - нет, если говорить более конкретно, от Красного моря до Китая, и тогда на юге мы будем целиком граничить с враждебным нам государством.
      Он поднял голову.
      - Все это намного хуже, чем мы предполагали, Сергей Николаевич, сдержанно заметил он. - Мы знаем, что китайцы мечтают захватить наши восточные территории. Это новое государство угрожает нашим южным месторождениям нефти в Закавказье - я не могу защитить эту границу. Господи, защита Родины от гитлеровских орд была детской шалостью по сравнению с этой задачей.
      Головко сидел по другую сторону стола, покрытого картами. У него была серьезная причина для приглашения Бондаренко. Высшее военное руководство страны состояло из стариков, оставшихся от прошлого, но сейчас они вымирали и на их место приходило новое поколение военачальников, таких, как Бондаренко. Эти молодые генералы прошли боевое испытание неудачной войной в Афганистане и были достаточно опытными, чтобы знать, что такое война, - как ни странно, Бондаренко и такие же, как он, были на голову выше тех, кого им скоро предстоит заменить, - и в то же время достаточно молодыми, чтобы не тащить за собой идеологический багаж предыдущего поколения. Бондаренко не был пессимистом, скорее оптимистом, готовым учиться у Запада, где он провел больше месяца в различных армиях НАТО, перенимая у них все то, что возможно, особенно у американцев. Но сейчас он смотрел на карту с тревожным выражением на лице.
      - Сколько времени? - спросил генерал почти про себя. - Сколько времени им потребуется, чтобы создать это новое государство?
      - Кто знает? - пожал плечами Головко. - Три года, в худшем случае два. Если нам повезет, то пять.
      - Дайте мне пять лет и возможность перестроить военную мощь нашей страны, и мы сможем.., может быть.., впрочем, нет. - Бондаренко покачал головой. - Я ничего не могу гарантировать. Правительство не даст мне ни средств, ни ресурсов, которые требуются. Оно не в состоянии сделать это. У нас нет денег.
      - И что тогда?
      Генерал посмотрел прямо в глаза директору Службы внешней разведки.
      - И тогда я предпочел бы стать начальником оперативного управления у другой стороны. На востоке нас защитят горы, и это хорошо, но в нашем распоряжении всего два железнодорожных пути, чтобы обеспечивать снабжение войск, а это намного хуже. В центре ситуация остается неясной - что, если они захватят весь Казахстан? - Он постучал пальцем по карте. - Посмотрите, как близко это от Москвы. А кто станет нашими союзниками? Может быть, Украина? Как относительно Турции? Или Сирии? Весь Ближний Восток будет вынужден искать пути примирения с новым режимом... Мы проиграем, товарищ директор. Можно пригрозить, что прибегнем к ядерному оружию, но это ничем нам не поможет. Китай в состоянии потерять пятьсот миллионов из своего населения и все равно будет сильнее нас в количественном отношении. Его экономика развивается, тогда как наша находится в состоянии застоя. Они могут позволить себе приобретать вооружение на Западе или, что еще выгоднее для них, покупать лицензии и производить его самим. Если мы прибегнем к ядерному оружию, то поставим себя в опасное положение как с тактической, так и со стратегической точки зрения. Кроме того, нельзя забывать и о политическом аспекте, но это я оставляю вам. В военном отношении мы уступаем по всем позициям. У противника будет превосходство в вооружении, личном составе и географическом положении. Поскольку они способны ограничить снабжение остального мира энергоносителями, наша надежда на помощь из-за рубежа ограничена - это даже если Запад вообще захочет нам помочь. То, что вы мне показали, потенциально ведет к уничтожению нашей страны. - Больше всего Головко беспокоило то, что это заявление было сделано спокойным и бесстрастным голосом. Бондаренко не был паникером. Он просто констатировал объективный факт.
      - Как мы можем не допустить этого?
      - Мы не можем позволить захвата южных республик, но, с другой стороны, каким образом сумеем удержать их? Взять под свой контроль Туркменистан? Начать борьбу с партизанским движением, которое там неизбежно возникнет? Наша армия неспособна вести такую войну, даже одну, а речь идет о военных действиях в нескольких республиках, правда? - Предшественник Бондаренко был снят со своего поста за неспособность Советской Армии - название и представление о ее силе никак не могли исчезнуть - одержать победу в Чечне. То, что должно было стать относительно простой операцией по наведению законного порядка на маленькой территории, продемонстрировало всему миру, что русская армия превратилась в бледную тень той могучей силы, которой она была всего несколько лет назад.
      Оба знали, что Советский Союз исходил из принципа устрашения. Страх перед КГБ сдерживал народные выступления, а страх перед армией мог и должен был не допустить крупномасштабных политических мятежей. Но что произойдет теперь, когда страх исчез? Неудачная попытка победить в Афганистане, несмотря на самые жестокие меры, показала всему мусульманскому миру, что бояться нечего. А теперь Советский Союз распался, на его месте осталась всего лишь бледная тень бывшей сверхдержавы, и вот эта тень затмевается ярким солнцем, восходящим на юге. Головко видел это на лице генерала. У России не было военной мощи, в которой она нуждалась. Несмотря на громкие фразы, которыми его страна все еще была способна запугать Запад - там еще помнили Варшавский пакт и угрозу огромной Советской Армии, готовой перейти в наступление до самого Бискайского залива, - другие регионы мира лучше понимали создавшуюся ситуацию. Западная Европа и Америка по-прежнему помнили стальной кулак, который они видели, но так и не почувствовали. А вот те, кто почувствовали его, быстро поняли, что былая хватка ослабла. Но что еще важнее, они сразу осознали значение ослабленной хватки.
      - Что вам потребуется?
      - Время и деньги, а также политическая поддержка, необходимая для перестройки армии. Нужна помощь Запада. - Генерал продолжал смотреть на карту. Он чувствовал себя, словно потомок могущественной капиталистической семьи. Глава семьи умер, и он стал наследником огромного состояния, но тут же выяснилось, что патриарх разорился, оставив своему наследнику одни долги. Бондаренко вернулся из Америки в состоянии эйфории. Ему казалось, что он сумел заглянуть в будущее, увидеть способ решения проблем армии, узнал, как обезопасить свою страну с помощью создания профессиональной армии, состоящей из служащих в ней опытных солдат, отлично подготовленных и владеющих оружием, гордящихся своей службой, честью мундира, верных защитников и слуг свободной страны, напоминающих тех гордых ветеранов, которые служили в Красной Армии во времена марша на Берлин. Но на создание такой армии уйдут годы... Если Головко и Служба внешней разведки правы, то лучшее, на что можно надеяться, это попытаться собрать все силы страны в один кулак, как это произошло в 1941 году, отдать территорию, но выиграть время, как в том же 1941, и перейти в контрнаступление, подобно тому как сумела это сделать Россия в 1942 - 1943 годах. Генерал сказал себе, что никто не может заглянуть в будущее, люди не наделены этим даром. Пожалуй, это к лучшему, потому что прошлое, как известно всем, редко повторяется. России повезло в войне против фашистов. Нельзя полагаться на одно везение.
      Надо рассчитывать на коварного и непредсказуемого противника. Есть и другие люди, которые тоже могут смотреть сейчас на карту, как и он, различать обстоятельства и препятствия, взвешивать соотношение сил и понимать, что решение проблемы находится на обратной стороне листа бумаги, в противоположном полушарии. Классическая формула ведения боевых действий заключалась в том, чтобы сначала нанести удар и ослабить сильного противника, затем сокрушить его слабого союзника и уж потом добить сильного противника в удобное для себя время. Бондаренко знал это, но ничего не мог предпринять. Его страна была слабым противником для исламского мира, и у нее было множество других проблем. Россия не могла рассчитывать на помощь друзей, потому что долгое время неустанно трудилась, создавая себе врагов.
      ***
      Салех даже не помышлял о такой возможности. Он видел страдания других и даже причинял их сам, когда был одним из сотрудников службы безопасности своей страны, но не такие мучительные. Ему казалось, что теперь он расплачивается за каждое прегрешение, совершенное в течение жизни, только за все одновременно. Страшная боль непрерывно пронзала все его тело. Салех был сильным мужчиной, физически крепким и умел переносить боль. Но не такую. Сейчас страдала каждая его клетка, и когда он чуть поворачивался в надежде уменьшить нестерпимую боль, добивался лишь того, что боль перемещалась. Страдания были такими невыносимыми, что даже заглушили страх, который должен был сопровождать их.
      Но страх не покидал врача. Иан Макгрегор был в защитном костюме хирурга с маской на лице и в перчатках. Только предельная сосредоточенность позволяла ему сдерживать дрожь в руках. Он только что с особой осторожностью, большей, чем при общении с пациентами, больными СПИДом, взял у больного пробу крови. Два санитара помогали ему при этом, удерживая руку Салеха. Макгрегору еще не приходилось иметь дело с геморрагической лихорадкой. Эта болезнь была для него всего лишь страницей учебника или статьей в медицинском журнале "Ланцет". Нечто интересное и отдаленно пугающее, вроде рака, вроде многих африканских заболеваний, но сейчас это происходило перед его глазами.
      - Салех? - обратился к мужчине врач.
      - ., да. - Едва слышное слово, похожее на стон.
      - Как ты оказался здесь? Мне нужно знать это, чтобы помочь тебе.
      Салех не колебался, не задумывался о соображениях безопасности или сохранения секретов. Он сделал паузу, чтобы вздохнуть и собраться с силами.
      - Прилетел из Багдада, - наконец ответил он и добавил:
      - На самолете...
      - Тебе приходилось недавно бывать в Африке?
      - Нет, никогда. - Пациент едва качнул головой в подтверждение своих слов. Глаза у него были закрыты. Он старался сохранять самообладание и почти справлялся с этим. - Первый раз в Африке.
      - У тебя были недавно половые сношения? Скажем, последнюю неделю, пояснил Макгрегор. Он понимал, что задает жестокий вопрос. Теоретически такой болезнью можно заразиться при сексуальном контакте - может быть, от местной проститутки? А вдруг в какой-нибудь другой больнице Хартума произошел аналогичный случай и его стараются замять..?
      Салеху понадобилось несколько мгновений, чтобы понять вопрос. Он снова качнул головой.
      - Нет, не было женщины, давно... - Макгрегор прочитал на его лице: и не будет теперь никогда.
      - Ты не сдавал за последнее время кровь?
      - Нет.
      - У тебя были контакты с кем-нибудь, кто куда-то уезжал?
      - Нет, только Багдад, только Багдад, я охранник у своего генерала, все время рядом с ним.
      - Спасибо. Сейчас мы дадим тебе лекарство, чтобы снять боль. Сделаем переливание крови и попытаемся снизить температуру, обложив тебя льдом. Я скоро вернусь. - Пациент едва заметно кивнул, и врач вышел из палаты, бережно сжимая руками в перчатках пробирки с кровью. - Проклятье, - выдохнул Макгрегор.
      Пока медсестры и санитары занимались пациентом, Макгрегор взялся за работу. Кровь одной из пробирок он разделил надвое и с величайшей осторожностью упаковал оба образца. Один образец он отправит в институт Пастера в Париж, а другой в Центр инфекционных заболеваний в Атланте. Оба образца будут посланы авиапочтой. Вторую пробирку Макгрегор передал своему старшему лаборанту, опытному и хорошо подготовленному суданцу, и сел за составление факса. Вероятный случай заболевания геморрагической лихорадкой, будет написано в тексте, он укажет также страну, город и больницу, но прежде... Он поднял трубку и позвонил в департамент здравоохранения Судана.
      - Здесь? - недоуменно спросил сотрудник департамента. - В Хартуме? Вы уверены? Откуда приехал пациент?
      - Уверен, - ответил Макгрегор. - По словам пациента, он приехал из Ирака.
      - Из Ирака? Но как эта болезнь может попасть к нам оттуда? Вы провели анализ на соответствующие антитела? - резко бросил чиновник.
      - Анализ проводится в данный момент, - сказал шотландец африканскому врачу.
      - Сколько времени потребуется для анализа?
      - Примерно час.
      - Прежде чем уведомлять кого-нибудь, подождите моего приезда, распорядился чиновник.
      Это значило: хочу увидеть сам. Макгрегор закрыл глаза и до боли в руке сжал телефонную трубку. Этот мнимый врач был назначен правительством в департамент здравоохранения потому, что был сыном министра. Его единственным профессиональным достоинством было то, что, сидя обычно в своем комфортабельном кабинете, он не подвергал опасности живых пациентов. Макгрегор всеми силами старался сохранить самообладание. И так по всей Африке. Создавалось впечатление, что правительства африканских стран стремились прежде всего не скомпрометировать себя в глазах иностранных туристов. Но в Судан туристы не приезжали, и единственное, зачем сюда прибывали иностранцы, так это для проведения раскопок в поисках следов жизни первобытного человека на юге страны, недалеко от границы с Эфиопией. Ситуация была одинаковой на всем континенте. Департаменты здравоохранения отрицали все. Именно по этой причине СПИД так широко распространился в Центральной Африке. Они все отрицают и отрицают и будут отрицать до тех пор, пока не вымрет... Сколько? Десять процентов населения? Тридцать? Пятьдесят? Однако все боялись критиковать африканские правительства и засевших в них чиновников, опасаясь обвинений в расизме. Так что лучше молчать.., и пусть люди умирают.
      - Доктор, - настоятельно произнес Макгрегор, - я уверен в поставленном диагнозе, и мой профессиональный долг...
      - Он подождет, пока я не приеду к вам, - прозвучал небрежный ответ. Макгрегор знал, что это типичный ответ африканского чиновника и бороться с этим нет смысла. Все равно не одержишь верх. В конце концов правительство Судана в считанные минуты может лишить его визы, и кто тогда будет заботиться о пациентах?
      - Хорошо, доктор. Прошу вас приехать поскорее.
      - У меня есть кое-какие неотложные дела, а затем я приеду. - Это означало, что может пройти целый день, и даже не один. Оба понимали это. - Вы уже изолировали этого пациента?
      - Мы приняли все меры предосторожности, - заверил его Макгрегор.
      - Вы отличный врач, Иан. Я знаю, что могу положиться на вас. - Связь прервалась. Макгрегор едва успел положить трубку, как телефон зазвонил снова.
      - Доктор, зайдите в палату двадцать четыре, - услышал он голос медсестры.
      Макгрегор вошел в палату через три минуты. Там лежала Сохайла. Санитар выносил таз. Среди рвотных масс врач увидел кровь. Он знал, что девочка тоже приехала из Ирака. Господи, взмолился про себя Макгрегор.
      ***
      - У вас нет оснований чего-либо опасаться.
      Целью этих слов было успокоить присутствующих, хотя членам Революционного Совета хотелось бы большего. Иранские имамы говорили, наверно, правду, однако полковники и генералы, сидевшие вокруг стола, были капитанами и майорами во время войны с их страной, а никто не забывает врагов, с которыми воевал на поле боя.
      - Нам нужно, чтобы вы взяли в свои руки командование армией Ирака, продолжал старший из иранских священнослужителей. - В качестве награды за сотрудничество с нами вы сохраните свои звания и должности. Мы требуем лишь одного - чтобы вы дали на Коране клятву верности новому правительству. Разумеется, этим все не ограничится. За ними будут постоянно следить. Офицеры знали это. Стоит совершить малейшую ошибку, как их ждет расстрел. Но выбора не было, разве что отказаться принести присягу, и тогда их расстреляют уже сегодня же вечером. Расстрел без суда не был чем-то необычным как в Ираке, так и в Иране, и являлся весьма действенным средством борьбы с диссидентами настоящими или воображаемыми - в обеих странах.
      Справедливость такого решения проблемы зависела от того, на какой стороне вы находитесь. Если вы стоите с винтовкой в руках, это быстрый, эффективный и окончательный способ решения проблемы в свою пользу. Оказавшись под дулами винтовок, вы испытываете внезапный ужас авиакатастрофы, и ваша душа успевает только с ужасом и отчаянием крикнуть: "НЕТ!", прежде чем тело упадет на землю. Вот только в этом случае у них был выбор. Немедленная смерть сейчас или возможная позже. Старшие офицеры, уцелевшие при чистке, украдкой переглянулись. Командование армией было не в их руках. Личный состав армии солдаты - были на стороне народа или подчинялись своим ротным командирам. Первые были довольны тем, что впервые за почти десятилетие у них достаточно пищи. А ротные командиры испытывали удовлетворение от того, что перед их страной открывалось новое будущее. Ирак полностью порвал с прежним режимом. Он остался в прошлом, стал всего лишь кошмарным воспоминанием, и никто не хотел его возвращения. Полковники и генералы, сидевшие за столом, могли снова взять в руки командование вооруженными силами только с помощью своих прежних врагов, которые стояли у торца стола с безмятежными улыбками на лицах - еще бы, они победили и теперь держали в руках их жизни, будто разменную монету, - легко отданные и так же легко взятые обратно. Так что выбора по сути дела не было.
      Номинальный председатель Революционного Совета кивнул в знак согласия, и тут же последовали утвердительные кивки остальных. С этого момента Ирак исчез как независимая страна, канул в прошлое.
      Теперь оставалось всего лишь сделать несколько телефонных звонков.
      ***
      Единственное, что их удивило, - почему этого не произошло раньше. На сей раз аналитики опередили станции радиоперехвата "След бури" и "Пальма". Телевизионные камеры были уже установлены, как станет ясно позднее, но в первую очередь - действия, что и зарегистрировали спутниковые фотографии.
      Первыми пересекли границу моторизованные части. Иранцы мчались по нескольким шоссе при полном радиомолчании. Однако в этом регионе мира был день, и высоко в космосе пролетали два разведывательных спутника КН-11, передававшие изображение на приемные станции через спутники связи. Ближайшая к Вашингтону находилась в Форт-Бельвуаре.
      - Слушаю, - сказал Райан, поднося к уху телефонную трубку.
      - Это Бен Гудли, господин президент. Началось. Иранские войска пересекли границу и входят в Ирак, не встречая никакого сопротивления.
      - Уже последовало официальное объявление?
      - Пока нет. Похоже, они сначала хотят утвердиться там. Джек посмотрел на настольные часы.
      - О'кей, рассмотрим ситуацию на утреннем брифинге. - Нет смысла нарушать сон. У него есть люди, которые будут работать всю ночь, следить за развитием событий, напомнил себе Райан. В конце концов, совсем недавно он сам занимался этим.
      - Слушаюсь, сэр.
      Райан положил трубку и сумел снова заснуть. Это был один из президентских талантов, которым он уже почти овладел. Может быть, подумал Джек, погружаясь в сон, может быть, ему удастся научиться играть в гольф во время кризисных ситуаций.., вот было бы...
      ***
      Как и следовало ожидать, им оказался один из педерастов. Он ухаживал за преступником, приговоренным к смертной казни за убийство, и делал это должным образом, бережно и тщательно. Судя по видеопленке, это ускорило процесс передачи вируса.
      Моуди проявил предусмотрительность и распорядился, чтобы медики внимательно следили за новыми "санитарами". Последние принимали обычные меры предосторожности, надевали перчатки, тщательно мылись, поддерживали чистоту в палате и вытирали все, что попадало на пол. Эта последняя задача все более усложнялась прогрессирующей болезнью первой группы подопытных. Их стоны доносились из динамика достаточно громко, чтобы он мог понять, какие муки претерпевают страдальцы, тем более что их лишили болеутоляющих средств, нарушив мусульманские традиции милосердия, чего Моуди не принял во внимание. Вторая группа подопытных делала то, что им приказали, но их лишили масок, в чем и заключалась цель опыта.
      Педераст был молодым человеком, чуть старше двадцати, и он относился к пациенту, порученному его заботам, с поразительной чуткостью. Не имело значения, делал он это из сострадания к мукам убийцы или потому, что хотел продемонстрировать, что и сам достоин милосердия. Моуди навел на него камеру и увеличил изображение. Его кожа была сухой и воспаленной, движения медленными, словно причиняли ему боль. Врач поднял трубку. Через минуту на экране появился один из армейских медиков. Он о чем-то поговорил с педерастом и, прежде чем вышел из палаты и снял трубку телефона в коридоре, сунул ему в ухо термометр.
      - У субъекта номер восемь температура тридцать девять и две. Жалуется на усталость и боль в конечностях. Глаза у него красные и опухшие, - деловито доложил медик. Можно было не сомневаться, что армейские медики не проявят такого же сочувствия к подопытным, какое они проявляли к сестре Жанне-Батисте. Несмотря на то что она принадлежала к неверным, монахиня была, по крайней мере, добродетельной женщиной, чего уж никак нельзя было сказать о мужчинах в палате. Это для всех упрощало ситуацию.
      - Спасибо.
      Итак, его предположение подтвердилось, подумал Моуди. Вирусы штамма Маинги действительно могли переноситься по воздуху. Теперь всего лишь оставалось убедиться, сохранялась ли у них прежняя вирулентность и умрет ли от лихорадки Эбола новый субъект. Когда у половины второй группы появятся аналогичные симптомы, подопытных переведут в отдельную палату по другую сторону коридора, а подопытным первой группы введут смертельную дозу наркотиков, и с ними будет покончено. Все они уже умирали.
      Моуди знал, что директор будет доволен. Заключительный этап эксперимента оказался таким же успешным, как и предыдущие. Теперь они не сомневались, что у них в руках оружие столь ужасной силы, какой еще никогда не располагал человек. Разве это не великолепно, сказал себе врач.
      ***
      Обратный рейс всегда проще для организма. "Артист" прошел через металлодетектор, остановился, подождал, пока вокруг него не провели магическим жезлом, и, как всегда, продемонстрировал смущение из-за своей золотой ручки "Кросс" в кармане пиджака. Затем он прошел в зал ожидания первого класса, даже не оглянувшись назад. Если полицейские следят за ним, они остановят его сейчас. Но за ним никто не следил, и его не остановили. Его кожаный блокнот находился в ручной клади, однако "Артист" решил пока подождать. Скоро объявили посадку, он прошел по длинному коридору к "Боингу-747" и сразу нашел свое кресло в переднем салоне. Авиалайнер оказался полупустым, что было очень удобным. Как только самолет оторвался от земли, "Артист" достал из кейса блокнот и принялся записывать все, что до сих пор не хотел заносить на бумагу. Как и обычно, фотографическая память не подвела его, и он работал не прерываясь целых три часа, пока где-то над серединой Атлантики не почувствовал, что нужно поспать. Он справедливо подозревал, что сон не будет лишним.
      Глава 29
      Заключительный суд
      Келти знал, что это могло стать его последней попыткой попасть в цель, он снова вспомнил метафору, связанную с огнестрельным оружием. Тем не менее ирония этого не пришла ему в голову. Келти предстояло предпринять сегодня более важные шаги. Накануне он пригласил на пресс-конференцию тех сотрудников средств массовой информации, которые еще оставались ему верны, на кого он мог положиться. Остальные, если и не покинули его, то по меньшей мере не проявляли должного энтузиазма, не будучи уверенными в его победе. И все же на двухчасовую пресс-конференцию, начавшуюся в полночь, собралось немало репортеров, заинтригованных несколькими упомянутыми им ключевыми словами и фразами. После этого ему оставалось только потребовать от них соблюдения правил. Все сказанное им должно быть использовано всего лишь как информация, его слова нельзя цитировать. Разумеется, репортеры согласились.
      - Возникла весьма тревожная ситуация. ФБР подвергло весь седьмой этаж Госдепартамента, все руководство, проверке на детекторе лжи, - сказал Келти. До репортеров доходили кое-какие слухи, но они не могли найти никого, кто мог бы подтвердить их. Слова Келти стали таким подтверждением. - Но еще больше меня беспокоит то, какую политику начало проводить новое правительство. Бретано настаивает на укреплении обороны - и это человек, который является ставленником военно-промышленного комплекса. По его словам, необходимо устранить всю проверку системы поставок, избавиться от контроля Конгресса над разработкой новых видов вооружения. А посмотрите, к чему стремится Джордж Уинстон? Он хочет нарушить налоговое законодательство, сделать его более регрессивным, упразднить налоги с доходов от капиталовложений. Почему? Да потому, что он намеревается переложить весь груз налогов на плечи трудящихся и среднего класса, предоставить полную свободу богачам.
      Я никогда не считал Райана профессионалом, не думал, что он достаточно компетентен, чтобы занимать пост президента, но, должен признаться, такого я не ожидал. Он реакционер, крайний консерватор - просто не знаю, как еще его назвать.
      - Вы уверены относительно того, что происходит в Госдепе? - спросил корреспондент "Нью-Йорк тайме".
      - Абсолютно, на все сто процентов, - кивнул Келти. - Вы хотите сказать, что не знаете об этом? Послушайте, парни, как же вы исполняете свою работу? спросил он усталым голосом. - В разгар кризиса на Среднем Востоке Райан послал агентов ФБР в Госдеп, чтобы мешать деятельности наших лучших экспертов, пытаясь обвинить их в краже письма, которого никогда не существовало.
      - А теперь, - вмешался руководитель администрации бывшего вице-президента, делая вид, будто случайно говорит больше, чем следовало, - "Вашингтон пост" готовится опубликовать серию статей, в которых превозносят Райана.
      - Одну минуту, - выпрямился репортер из "Вашингтон пост", - этим занимается Боб Хольцман. Я уже сказал своему редактору, что считаю такую публикацию ошибочной.
      - Кто является источником его информации? - спросил Келти.
      - Не имею ни малейшего представления. Боб никогда не раскрывает свои источники. Вы знаете это.
      - Так вот, что собирается сделать с ЦРУ Райан? Он хочет в три раза увеличить штаты оперативного управления - оно укомплектовано нелегальными агентами и шпионами. Только это и нужно нашей стране, верно? Так чем занимается Райан? - задал риторический вопрос Келти. - Укрепляет оборону. Переделывает налоговое законодательство в угоду "жирным котам". И возвращает ЦРУ к временам холодной войны. Мы снова окажемся в пятидесятых годах. Возникает вопрос - зачем ему это нужно? - потребовал ответа Келти. - Почему он делает все это? О чем думает? Неужели я единственный человек в городе, которого интересует ответ на этот вопрос? Когда вы начнете выполнять свои обязанности? Он пытается запугать Конгресс и делает это вполне успешно. А где средства массовой информации? Кто возьмется защищать интересы общества?
      - Что ты хочешь этим сказать, Эд? - спросил корреспондент "Нью-Йорк тайме".
      Келти выразил свое разочарование жестом, который сделал бы честь талантливому актеру.
      - Я стою у края свой политической могилы и не стремлюсь к личной выгоде, но не могу бессильно наблюдать за тем, как наша страна катится в пропасть. Я не могу допустить, чтобы Райан и его закадычные друзья сосредоточили правительственную власть в руках всего нескольких человек, получили возможность шпионить за нами, перестроили налоговый кодекс таким образом, чтобы еще больше обогатить и без того богатых людей, которые не платят свою справедливую долю налогов, передать еще больше заказов оборонной промышленности - а что последует дальше? Отмена гражданских свобод? Каждый день он посылает свою жену на работу на военном вертолете, а вы даже не обратили внимания на это. У нас укрепляется имперское президентство, о котором не мог мечтать Линдон Джонсон, причем без Конгресса, способного предпринять что-то. Вы знаете, кто у нас в Белом доме? - Келти сделал паузу, чтобы привлечь внимание присутствующих. - Король Джек Первый, вот кто! Пора предпринять что-то. Почему вы не хотите заняться этим?
      - Что вам известно о серии статей Хольцмана? - спросил репортер из "Бостон глоб".
      - В ЦРУ Райан вел себя как авантюрист. Он убивал людей.
      - Да это просто гребаный Бонд, - вставил глава администрации Келти в нужный момент.
      Корреспондент "Вашингтон пост" решил защитить свое издание.
      - Хольцман ничего не говорил об этом, - возразил он. - Если вы имеете в виду тот случай, когда террористы напали...
      - Нет, я имею в виду совершенно другое. Хольцман собирается написать о том, что случилось с Райаном в Москве. Между прочим, это спланировал вовсе не он, а судья Мур, который был тогда директором ЦРУ. Райан был всего лишь исполнителем. Впрочем, и это достаточно плохо. Разработанный в ЦРУ план представлял собой вмешательство во внутренние дела прежнего Советского Союза, и никому не пришло в голову, что это, может быть, не самая лучшая идея - я хочу сказать, мы ведь мешали работе правительства страны, у которой было десять тысяч боеголовок, нацеленных на нас. Вы понимаете, ребята, это ведь повод для начала военных действий, верно? А зачем? Чтобы спасти главного советского бандита - председателя КГБ - от чистки, вызванной тем, что он, преступив свои полномочия, хотел захватить власть в Советском Союзе, и все ради того, чтобы раскрыть советскую шпионскую сеть, действующую внутри ЦРУ. Готов побиться об заклад, что Райан не рассказал об этом Хольцману, как вы думаете?
      - Я не знаком с текстом статьи, - признался репортер из "Вашингтон пост". - До меня всего лишь доходили слухи.
      Это признание едва не вызвало улыбку у Келти. Подумать только, его источники внутри редакции осведомлены лучше, чем ведущий политический корреспондент газеты.
      - О'кей, вы утверждаете, что Райан убивал людей, как какой-нибудь Джеймс Бонд, - с раздражением произнес он. - Есть доказательства?
      - Четыре года назад, помните, в результате взрыва бомб в Колумбии погибли члены Медельинского картеля? - Келти подождал кивка репортера. - Это была операция, спланированная и проведенная ЦРУ. Райан побывал в Колумбии - его действия тоже граничили с военными. Это уже два случая, о которых мне известно.
      Келти с удовлетворением подумал о том, как искусно Райан готовил собственное падение. "Синий план" уже поднимал волну недовольства в разведывательном управлении ЦРУ, где перед многими высокопоставленными чиновниками встала угроза увольнения на пенсию или сокращения их бюрократических полномочий, а им так нравилось расхаживать по коридорам власти. Они искренне считали, что их деятельность играет жизненно важную роль в деле безопасности страны и вдобавок к этому им ведь нужно чем-то заниматься, не правда ли? Более того, в свое время Райан задел чувства многих бюрократов в Лэнгли, и теперь они готовы были расплатиться с ним. Даже лучше, что он занимает сейчас более высокое положение, чем раньше, потому что источники всего лишь беседовали с бывшим вице-президентом Соединенных Штатов, может быть, даже с истинным президентом, убеждали они себя, а не со средствами массовой информации, что было бы противозаконно. А так они только ведут вполне оправданное обсуждение вопросов, играющих жизненно важную роль для национальной политики страны.
      - Насколько вы уверены в этом? - спросил корреспондент "Бостон глоб".
      - В моем распоряжении имеются даты. Помните, когда умер адмирал Джеймс Грир? Он был близким другом и учителем Райана, наверно, спланировал операцию, находясь на смертном одре. Райан не принимал участия в его похоронах. В тот момент он находился в Колумбии. Это факт, и вы можете проверить его, уверенно заметил Келти. - Вероятно, по этой причине Джеймс Каттер и покончил с собой...
      - Мне казалось, что это был несчастный случай, - сказал корреспондент "Нью-Йорк тайме". - Он отправился на утреннюю пробежку и...
      - ., и по чистой случайности попал под колеса рейсового автобуса? Послушайте, я не утверждаю, что Каттера убили. Я всего лишь говорю, что он оказался замешанным в проводимую Райаном незаконную операцию и не хотел нести ответственность за нее. Это позволило Джеку Райану замести следы. Знаете, произнес Келти, - мне кажется, что я недооценил Райана. Он самый ловкий и скользкий деятель со времен Аллена Даллеса <Аллеи У. Даллес - директор ЦРУ с 1953 по 1961 г., один из организаторов разведывательной и шпионско-диверсионной деятельности против СССР и стран социалистического лагеря.>, а может, и Билла Донована <Уилльям Донован, "Бык", - основатель и руководитель Организации Стратегических Служб (ОСС) во время Второй мировой войны, на базе которой в 1947 г, было создано ЦРУ.>, но время таких деятелей прошло. Нам не нужно ЦРУ с утроенным количеством шпионов. Увеличивать расходы на оборону бессмысленно. Нам не нужно переделывать налоговое законодательство, чтобы защищать миллионеров - друзей Райана. И уж точно нам не нужен президент, который считает, что пятидесятые годы были такими восхитительными. Он делает шаги, ведущие нашу страну к катастрофе. Я не знаю, - еще один беспомощный жест, - может быть, мне придется заняться всем этим в одиночку. Я.., я знаю, что рискую своей репутацией, выступая таким образом, что меня могут забросать грязью историки.., но, черт побери, после того как я принес клятву верности Конституции нашей страны в первый раз, - продолжал он, словно думая вслух, когда я впервые стал членом палаты представителей.., затем был выбран сенатором.., и когда Роджер попросил меня стать вице-президентом... Понимаете, такие вещи не забываются.., может быть, я не подхожу для такой должности... Да, я совершил немало ошибок в жизни, изменял жене, несколько лет слишком много пил. Американский народ заслуживает, возможно, кого-то лучше меня.., но сейчас я единственный, кто имеет право быть президентом, и я не могу.., да, не могу нарушить веру людей, которые выбирали меня, независимо от того, чего это будет мне стоить. Райан не является президентом Соединенных Штатов. Он знает это. Иначе почему он пытается все так быстро изменить? Почему он старается принудить ко лжи высокопоставленных сотрудников Госдепартамента? Почему он затеял игру с правом на аборты? Зачем стремится изменить налоговое законодательство с помощью этого плутократа Уинстона? Он пытается заручиться поддержкой определенных слоев общества. Райан намеревается продолжать запугивать Конгресс до тех пор, пока "жирные коты" не добьются его избрания королем или кем-то вроде этого.
      - Я не согласен, Эд, - отозвался репортер "Бостон глоб" после секундного размышления. - Политика, проводимая Райаном, действительно крайне правая, но его выступления кажутся мне чертовски искренними.
      - Какое первое правило в политике? - со смешком спросил корреспондент "Нью-Йорк тайме". - Знаете, если эти сведения о России и Колумбии соответствуют действительности... Ну и ну! Это повторение пятидесятых годов, когда мы таким образом вмешивались в действия зарубежных правительств. Сейчас мы не должны заниматься этим, и уж в любом случае не на таком уровне.
      - Я ничего вам не говорил, и вы не должны упоминать источник информации в Лэнгли, - предостерег репортеров Келти, и глава его администрации раздал им кассеты. - Но здесь содержится достаточно поддающихся проверке фактов, подтверждающих все, о чем мы сегодня говорили.
      - Потребуется пара дней, - сказал корреспондент "Сан-Франциско экзаминер", принимая кассету и оглядывая своих коллег. Гонка уже началась. Каждый репортер, находившийся здесь, захочет первым сообщить эту новость. Все начнется с того, что они прослушают магнитофонные записи уже в автомобилях по пути домой и тот, кому ехать ближе всего, получит преимущество.
      - Джентльмены, я могу только сказать, что это важный материал и вам придется исходить из требований своей профессиональной этики. Я не принимаю решений, - сказал Келти. - Мои откровения продиктованы интересами страны, и это означает, что вы тоже должны исходить из этого.
      - Мы так и сделаем, - пообещал корреспондент "Нью-Йорк тайме". Он посмотрел на часы. Почти три утра. Придется работать весь день, чтобы успеть сдать материал до десяти вечера. За это время ему следует все проверить, затем перепроверить, и на совещании в кабинете заместителя редактора добиться, чтобы материал шел на первой полосе. У газет на Западном побережье преимущество еще три часа благодаря расположению часовых поясов, но он знал, как опередить их. Журналисты ставили чашки на стол, вставали, пряча свои миниатюрные диктофоны. Почти каждый, сжимая в левой руке полученную кассету, шарил правой в кармане в поисках ключей от машины.
      - Рассказывай, Бен, - распорядился Райан всего через четыре часа после их телефонного разговора.
      - По-прежнему ничего по местному телевидению, но нам удалось перехватить микроволновую передачу, предназначенную для трансляции в более позднее время. - Гудли подождал, пока Райан займет место за столом. - Мы не показываем ее вам из-за слишком плохого качества, но звуковая дорожка достаточно отчетлива. Короче говоря, они потратили весь день на то, чтобы укрепить свои позиции во властных структурах. Завтра последует заявление. Это стало уже, наверно, известно в стране, а официальное заявление предназначено для остального мира.
      - Ловко придумано, - заметил президент.
      - Действительно, - согласился Гудли. - И еще неожиданная новость. Премьер-министр Туркменистана отбросил копыта, как предполагается, в автокатастрофе. Головко позвонил мне сразу после пяти утра и сообщил об этом. В настоящее время его не назовешь особенно счастливым. По его мнению, Ирак и Туркменистан являются частью общего плана...
      - У нас есть независимые доказательства? - спросил Райан, завязывая галстук, и тут же понял, насколько глуп этот вопрос.
      - Шутите, босс? У нас нет ничего, в данном случае нет даже спутниковых фотографий.
      Джек опустил взгляд на поверхность стола и задумался.
      - Знаешь, когда все время говорят, насколько могущественным является ЦРУ...
      - Вы, наверно, забыли, босс? Я ведь работаю здесь. Слава Богу, что есть Си-эн-эн. Да, я знаю. Но есть и хорошие новости. По крайней мере, русские передают нам часть информации, которую они получают.
      - Они испуганы, - заметил президент.
      - Очень испуганы, - согласился Гудли.
      - О'кей, мы знаем, что Иран присоединяет к себе Ирак, что в Туркменистане убит глава государства. И каков вывод? - спросил Райан.
      - Тут я не стану спорить с Головко. Несомненно, у него есть там агентурная сеть, и похоже, он в таком же положении, как и мы. Ему остается только наблюдать и беспокоиться, но он не может предпринять никаких реальных действий. Возможно, это совпадение, но разведчики не должны верить в них. И уж Сергей Николаевич наверняка не верит. По его мнению, это единый план. Я считаю, что этого никак нельзя исключать. Собираюсь поговорить об этом с Васко. То, что там происходит, начинает выглядеть пугающе. Сегодня мы услышим реакцию правительства Саудовской Аравии. - А затем к нам обратится за советом Израиль, не сомневался Райан.
      - Теперь Китай, - перешел к следующему вопросу президент. Может быть, ситуация в другой части полушария будет менее мрачной. Но он ошибся.
      - Китайский военно-морской флот проводит крупномасштабные учения. В них принимают участие надводные и подводные боевые корабли. Пока ВВС остались в стороне, но, судя по фотографиям со спутников, на базах истребителей идет подготовка...
      - Одну минуту...
      - Да, сэр. Если это плановые учения, то почему они не были к ним готовы? В половине девятого у меня состоится разговор с Пентагоном. Наш посол беседовал с представителем министерства иностранных дел. Тот сообщил, что не следует придавать этому значения, министерство даже не поставили в известность, обычные рутинные учения.
      - Чепуха.
      - Может быть. Тайвань по-прежнему пытается спустить все на тормозах, но сегодня они собираются выслать в море свои корабли - по местному времени там уже наступает вечер. Наши корабли направляются к району учений. Тайваньское правительство оказывает нам всяческое содействие, их офицеры сотрудничают с нашими наблюдателями на станциях перехвата. Скоро нам зададут вопрос, как мы поступим, если случится ситуация "А" или "Б". Нужно подумать об этом. Пентагон считает, что у китайцев недостаточно сил, чтобы произвести высадку на острове, точно также, как в 1996 году. Да и ВВС Китайской республики на Тайване сейчас сильнее, чем раньше. Так что я не думаю, что будут предприняты сколько-нибудь решительные действия. Может быть, это действительно всего лишь учения. А может быть, они хотят увидеть нашу - то есть вашу - реакцию.
      - Каково мнение Адлера?
      - Он советует не обращать на это внимания. Мне кажется, что он прав. Тайвань сохраняет спокойствие. Думаю, нам нужно последовать их примеру. Мы перебрасываем туда корабли, особенно подводные лодки, но делаем это скрытно. Похоже, что главнокомандующий Тихоокеанским флотом принимает необходимые меры. Дадим ему возможность наблюдать за развитием событий?
      - Через министра обороны, - кивнул Райан. - А какова реакция Европы?
      - Там все тихо и спокойно, так же и в нашем полушарии, и в Африке тоже. Знаете, если китайцы всего лишь ведут себя вызывающе - как это им свойственно, - то единственной тревожной проблемой остается Персидский залив, а ведь мы уже были там и продемонстрировали нашу силу, сэр. Мы сообщили правительству Саудовской Аравии, что поддержим их в случае необходимости. Это скоро станет известно и другой стороне, и тогда они остановятся и задумаются, прежде чем строить планы о дальнейшем продвижении на юг. Мне не нравится создание Объединенной Исламской Республики, но я считаю, что мы сумеем справиться с ними. Ситуация в самом Иране далека от стабильной; его население требует большей свободы, и когда они почувствуют ее вкус, страна изменится. Думаю, нужно потерпеть.
      Райан улыбнулся и налил себе чашку кофе без кофеина.
      - Вы становитесь очень уверенным, доктор Гудли.
      - Раз мне платят за то, что я думаю, так почему бы не сказать вам, что происходит у меня между ушами, сэр?
      - О'кей, принимайтесь за работу и держите меня в курсе событий. Сегодня мне придется подумать о том, как заново создать Верховный суд. - Райан пил кофе и ждал появления Арни. Оказывается, работа президента не такая уж и трудная, а? Особенно, если у тебя хорошая команда.
      ***
      - А теперь речь пойдет о методах вербовки, - произнес Кларк, обращаясь к новым слушателям, которые не сводили с него глаз. Джон мельком увидел усмешку Динга, который сидел в заднем ряду аудитории, и поежился. Учебный фильм, который они только что посмотрели, касался шести важных дел. Существовало всего пять его экземпляров, и этот уже перематывался, чтобы охранник мог отнести фильм обратно в сейф. Кларк сам принимал участие в двух разработках. Одного из агентов расстреляли в подвале дома номер два на площади Дзержинского, после того как его выдал "крот" КГБ, скрывавшийся в кадрах Центрального разведывательного управления, у другого сейчас небольшая ферма среди берез на севере штата Нью-Гемпшир. Не иначе он мечтает о возвращении домой, но Россия по-прежнему оставалась Россией, и отрицательное отношение к государственным преступникам, свойственное русским традициям, не было изобретением предыдущего режима. Такие люди навеки становились изгоями... Кларк перевернул страницу и продолжил, заглядывая в сделанные им записи.
      - Вам нужно искать людей, в жизни которых возникли трудности. Вы будете проявлять сочувствие к людям с такими проблемами. Те, с кем вам придется работать, не идеальны. Все они чем-то недовольны. Некоторые придут к вам. Совсем не обязательно, чтобы они вам нравились, но вам придется проявлять лояльность по отношению к ним.
      Что я имею в виду под понятием "вербовка"? Каждый из вас уже занимался этим, хотя бы раз или два, верно? Больше слушайте, чем говорите. Кивайте. Соглашайтесь с ними. Да, конечно, вы умнее своего босса, мне знакома эта ситуация, в нашем правительстве тоже встречаются такие же идиоты. У меня самого однажды был такой босс. Трудно быть честным человеком при таком правительстве, не правда ли? Честь действительно имеет важное значение.
      Как только будет произнесено о чести, это уже хорошо, можете не сомневаться, что им нужны от вас деньги, - продолжал Кларк. - Они никогда не надеются получить столько, сколько запрашивают. У нас есть статья в бюджете управления, позволяющая платить им, сколько они захотят, но самое главное заключается в том, чтобы посадить их на крючок. Стоит им утратить свою девственность, ребята, и она уже никогда к ним не вернется.
      Ваши агенты, люди, которых вы завербуете, быстро привыкнут к тому, чем занимаются, и уже не смогут порвать с этой привычкой. Быть шпионом становится для них источником радости. Даже те завербованные, которые идеологически чисты, время от времени будут потирать руки от удовольствия, потому что знают то, что больше никому неизвестно.
      У каждого из них будет какой-то изъян в характере. Часто худшими оказываются те, кто согласились работать из идеологических соображений. Их охватывает чувство вины. Они начинают пить. Бывает даже, что они исповедуются у своих священников, - у меня были такие случаи. Некоторые из них нарушают правила конспирации и потом приходят к выводу, что им все дозволено. Такие люди начнут стремиться затащить в постель любую женщину, с которой их сведет судьба, а также станут рисковать - в этом для них особая прелесть.
      Общение с агентами - сложное искусство. Вы станете для них отцом, матерью, священником и учителем. Вам придется успокаивать их. Нужно убедить агента быть хорошим семьянином и проявлять максимальную бдительность, особенно это относится к тем, кого вы завербовали по чисто идеологическим причинам. Их поведение будет зависеть от множества обстоятельств, но самое главное - они увлекаются, стремятся делать все больше и больше. Многие агенты в глубине души склонны к самоуничтожению, страдают жаждой смерти. Они могут превратиться в борцов за справедливость, кем-то вроде крестоносцев. Мало кто из таких борцов умирает естественной смертью.
      Самыми надежными агентами являются те, кто работают за деньги. Они не будут рисковать и в конце концов захотят выйти из игры, чтобы жить спокойной жизнью в Голливуде и спать с актрисульками или что-то вроде того. Самое большое достоинство агентов, работающих за деньги, в том, что они хотят жить как можно дольше, чтобы получить возможность потратить их. К тому же, если вам нужно провести какую-нибудь срочную операцию, связанную с опасностью, на агента, работающего за деньги, вы всегда можете положиться - только будьте готовы на следующий день вывезти его за рубеж. Рано или поздно каждый из них решает, что поработал достаточно и потребует убежища.
      Почему я говорю вам все это? А потому, что в нашем деле не существует твердо установленных правил. Пользуйтесь своей интуицией. Вам нужно понять этих людей, узнать, что движет ими, во что они верят - или не верят, о чем думают. Независимо от того, нравятся они вам или нет, вы обязаны сочувствовать им и заботиться о них. Сразу хочу предупредить вас - к большинству своих агентов вы не будете испытывать теплых чувств, - пообещал Кларк. - Вы видели фильм. Каждое слово в нем правдиво. Три агента погибли. В одном случае погиб офицер ЦРУ, который руководил действиями своего агента. Запомните это.
      А теперь перерыв. После него мистер Ревелл проведет с вами следующее занятие. - Кларк собрал свои записи и направился к заднему ряду. Тем временем ученики в молчании обдумывали услышанное.
      - Что же, мистер К., значит, вербовка не нарушает моральных принципов? спросил Динг, глядя на Кларка невинным взглядом.
      - Только если тебе за это платят, Доминго.
      Теперь заболели все члены второй группы. Они заболели почти одновременно, словно время их жизни было отмерено по часам. Не прошло и половины суток, как все начали жаловаться на высокую температуру и боль в суставах - симптомы заболевания гриппом. Моуди видел, что некоторые знали, или, несомненно, подозревали, что с ними происходит. Кое-кто по-прежнему еще помогал больным из первой группы, к которым был приставлен. Остальные обращались за помощью к армейским медикам или просто сидели на полу, ничего не делая, ощущая, как болезнь все сильнее завладевает ими, и догадываясь, что скоро превратятся в тех, за кем раньше ухаживали. И здесь условия их прошлого тюремного заключения были против них. Управлять поведением голодных и слабых легче, чем действиями здоровых и сытых.
      Состояние подопытных первой группы ухудшалось с расчетной быстротой. Испытываемые ими муки достигли такой степени, что они перестали шевелиться даже малейшее движение делало боль еще более нестерпимой. Один из больных был на пороге смерти, и Моуди подумал, что, возможно, как и в случае с Бенедиктом Мкузой, сердце его оказалось особенно уязвимо для штамма Маинги, не поражает ли этот подтип лихорадки Эбола в первую очередь сердечную ткань, о чем раньше никто не подумал. Это представляло абстрактный интерес, а он с этим заболеванием уже зашел слишком далеко за пределы абстракций.
      - Нет смысла продолжать эту фазу эксперимента, Моуди, - заметил директор. Стоя рядом с молодым врачом, он смотрел на телевизионные мониторы. Приступаем к следующему этапу.
      - Как скажете. - Доктор Моуди поднял трубку телефона и дал короткие указания.
      Понадобилось пятнадцать минут, чтобы начать действовать, и затем армейские медики появились на экране. Они вывели из палаты всех членов второй подопытной группы, провели их по коридору и поместили в соседней большой палате. Каждого подопытного субъекта уложили на отдельную койку и всем дали лекарство, от которого они уже через несколько минут заснули. Затем медики вернулись в первую палату. Здесь половина пациентов спали, а остальные находились в состоянии ступора, не замечая ничего вокруг. Их умертвили первыми, введя в вену - у кого они еще сохранились - сильнодействующий синтетический наркотик "дилаудид". На это потребовалось всего несколько минут, что явилось, по сути дела, актом милосердия. Тела погрузили на тележки и отвезли к газовой печи. Так же поступили с матрасами и постельным бельем. В палате остались лишь металлические каркасы коек, которые вместе со стенами обработали едкими химикалиями. Далее палату закроют на несколько дней, затем снова подвергнут тщательной дезинфекции. Теперь все внимание обслуживающего персонала сосредоточилось на второй группе - девяти преступниках, приговоренных к смертной казни, которые доказали, что лихорадка Эбола штамма Маинги может передаваться по воздуху.
      ***
      Чиновник прибыл только через сутки. Несомненно, его задержала груда срочных бумаг на столе, подумал Макгрегор, затем обильный ужин и ночь, проведенная с женщиной, в компенсацию за тяжкий труд в департаменте здравоохранения. К тому же за всеми этими заботами, подозревал шотландец, до груды срочных бумаг чиновник так и не успел добраться.
      По крайней мере, он был знаком с мерами предосторожности. Африканский врач едва вошел в палату - ему пришлось сделать короткий шажок, чтобы за ним могла закрыться дверь, - но с этого места уже не сдвинулся. Стоя у входа, он наклонил голову и прищурился, чтобы лучше видеть пациента с расстояния в два метра. Свет в комнате был тусклым, чтобы не причинять боли глазам Салеха. Несмотря на слабое освещение, было заметно, как изменился цвет его кожи. На стойке рядом с кроватью висели бутыли, из которых в тело пациента вводилась кровь группы О и раствор морфия, что делало ситуацию достаточно ясной. Чиновник дрожащими руками в перчатках взял со спинки кровати карту.
      - Проведен анализ на антитела? - спросил он, стараясь не обнаруживать страха.
      - Результаты оказались положительными, - ответил Макгрегор.
      Когда несколько лет назад в Заире случилась вспышка лихорадки Эбола, то новость о первой документированной эпидемии - никто не знал, как давно она проникла в страну, сколько деревень вымерло от лихорадки, - распространилась по соседней больнице с пугающей быстротой, настолько быстро, что медицинский персонал мигом бросил ее и в панике скрылся. Это, по крайней мере, сыграло положительную роль и помогло остановить распространение болезни гораздо лучше, чем лечение пациентов, - они так и поумирали без ухода и помощи, но никто не заразился. Теперь африканские медики были знакомы с мерами предосторожности. Все носили маски и перчатки, и процедуры дезинфекции проводились с безжалостной пунктуальностью. Несмотря на то что медицинский персонал больниц в Африке был обычно укомплектован невнимательными и небрежными людьми, этот урок они постигли раз и навсегда. Теперь к ним вернулось чувство уверенности, и они, подобно медицинскому персоналу во всем мире, старались как можно лучше ухаживать за больными.
      Впрочем, этому пациенту хороший уход уже ничем не мог помочь. Медицинская карта красноречиво говорила об этом.
      - Из Ирака? - спросил чиновник.
      - Так он сказал мне, - кивнул доктор Макгрегор.
      - Мне нужно проконсультироваться с руководством.
      - Доктор, я должен сообщить об этом, - настаивал Макгрегор. - Не исключено, что это начало эпидемии и...
      - Нет. - Чиновник отрицательно покачал головой. - Только после того, как у нас будет больше информации. Прежде чем мы пошлем доклад о случившемся - если это понадобится, - необходимо собрать как можно больше достоверных сведений, чтобы можно было принять соответствующие меры.
      - Но...
      - Ответственность за это возложена на меня, и мой долг заключается в том, чтобы должным образом выполнить все необходимые формальности. - Он сделал жест в сторону пациента. Теперь, когда он снова овладел ситуацией, его руки больше не дрожали. - У него есть семья? Кто может дать нам более подробные сведения о нем?
      - Я не знаю.
      - Тогда я сам займусь этим, - заявил чиновник. - Распорядитесь снять копии со всех документов и немедленно пришлите их ко мне. - Отдав этот строгий приказ, он почувствовал удовлетворение от того, что выполнил не только свой профессиональный долг, но и долг перед страной.
      Макгрегор униженно кивнул. В такие моменты он ненавидел Африку. Его соотечественники работали здесь уже более века. Шотландец по имени Гордон приехал в Судан, полюбил эту страну - он был, наверно, сумасшедшим, подумал Макгрегор, - жил здесь и умер в Хартуме сто двадцать лет назад. Затем Судан стал британским протекторатом. Из Шотландии сюда прибыл пехотный полк и воевал мужественно и достойно под командой британских офицеров. Но затем Судан передали обратно суданцам - слишком поспешно, не имея ни времени, ни денег, чтобы создать инфраструктуру, способную превратить примитивные племена пустынной страны в жизнеспособную нацию. То же самое относилось и к большей части континента, народы Африки расплачивались теперь за оказанную им плохую услугу. Об этом не решались говорить вслух ни он, ни всякий другой европеец из страха прослыть расистами - разве что между собой, а порой не отваживались даже и на это. Но если он был расистом, зачем же тогда приехал сюда?
      - Вы получите их через два часа.
      - Очень хорошо. - Чиновник вышел из палаты. Теперь старшая медсестра отведет его в специальное помещение для тщательной дезинфекции, и он будет выполнять все ее указания послушно, подобно ребенку под наблюдением строгой матери.
      ***
      Пэт Мартин пришел с туго набитым портфелем, из которого он достал четырнадцать папок и разложил их на столе в алфавитном порядке. Вообще-то на них стояли буквы от А до М, потому что президент Райан специально подчеркнул, что пока ему не хочется знать имена кандидатов.
      - Право, я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы вы не давали мне таких полномочий, - сказал Мартин, понуря голову.
      - Почему? - поднял глаза Джек.
      - Я всего лишь прокурор, господин президент. Хороший прокурор, это верно, и возглавляю теперь департамент уголовного розыска, но ведь я только...
      - А как, по-вашему, должен чувствовать себя я? - резко бросил Райан, а затем заговорил спокойнее. - Еще никому не приходилось выполнять обязанности президента в такой ситуации, начиная с Вашингтона. Почему вы считаете, будто я знаю, что нужно предпринять? Черт побери, я ведь даже не юрист и не смогу разобраться во всем этом без чьей-то помощи.
      - Извините, господин президент, я заслужил ваш упрек, - улыбнулся Мартин.
      Но во время предыдущей встречи Райан установил критерии требований, предъявляемых к каждому. Сейчас перед ним лежали папки с данными на старших федеральных судей. В каждой из папок приводилась профессиональная биография только одного судьи Апелляционного суда Соединенных Штатов, начиная от судьи в Бостоне до судьи в Сиэттле. Президент дал указание Мартину и его людям выбрать судей с опытом работы на этой должности не менее десяти лет, в течение которых ими было принято, по крайней мере, пятьдесят письменных решений по важным вопросам (в отличие от рутинных дел вроде тех, как какая-то из сторон выиграла процесс по ответственности за совершение чего-то), причем ни одно из этих решений не было отменено Верховным судом, а если одно или два и были отменены, то позднее их восстановили при повторном рассмотрении в Вашингтоне.
      - Здесь подобраны достойные кандидаты, - заметил Мартин.
      - Каково их отношение к смертной казни?
      - Вспомните, что в Конституции содержится специальное разъяснение по этому вопросу, в Пятой поправке, - уточнил Мартин и процитировал наизусть:
      - "Ни один человек не может быть приговорен дважды за одно и то же преступление; его нельзя принудить давать показания против самого себя при уголовном расследовании, а также он не может быть лишен жизни, свободы или собственности, кроме как по решению суда". Таким образом, суд может приговорить преступника к смертной казни, но подвергнуть судебному преследованию по этому делу его можно только один раз. Верховный суд установил необходимые критерии по этому вопросу в нескольких постановлениях, принятых в семидесятые и восьмидесятые годы - рассмотрение вины в судебном процессе, за которым следует принятие решения по степени наказания в зависимости от "особых" обстоятельств. Все эти судьи придерживались вышеупомянутого разъяснения, за несколькими исключениями. Судья "Д" отменил решение, принятое окружным судом в Миссисипи, на основании умственного расстройства преступника. Это правильное решение, хотя совершенное преступление относилось к высшей степени тяжести. Верховный суд подтвердил его без комментариев или даже рассмотрения. Сэр, достоинство такой системы заключается в том, что никто не может повлиять на принятие решения. Такова суть закона. Множество юридических принципов основано на решениях, принятых по необычным делам. Существует мнение, что рассмотрение трудных дел приводит к плохим решениям. В Англии однажды был такой случай: двое мальчишек убили третьего, еще моложе их. Как должен поступить судья, если обвиняемым по восемь лет? Они несомненно совершили зверское преступление, но ведь им только по восемь! В этом случае остается лишь надеяться, что рассмотрение такого дела попадет к другому судье. Мы пытаемся создать логичную юридическую доктрину, принимая во внимание подобные обстоятельства. Вообще-то это неосуществимо, но мы все равно пытаемся.
      - Насколько я понимаю, Пэт, вы подобрали суровых судей. А есть ли среди них более мягкие? - спросил президент.
      - Помните, что я только что сказал? О том, что мне не хочется иметь подобные полномочия? Вот почему я не осмелился поступить по-другому. Судья "Е" - вот его папка - отменил однажды решение, над которым работали мои лучшие следователи, отменил его из-за допущенной при расследовании технической ошибки - принятия доказательства, - когда мы узнали об этом, то просто вышли из себя. Речь шла о вопросе компрометирующего признания, о том, что допустимо и что нет. Обвиняемый был виновен, никто в этом не сомневался. Однако судья "Е".., изучил доводы обеих сторон и принял, по-видимому, правильное решение. Теперь ФБР руководствуется его постановлением.
      Райан посмотрел на папки. На их чтение уйдет целая неделя. Это, сказал ему Арни несколько дней назад, будет его самым важным актом как президента. Еще никогда после Вашингтона перед главой исполнительной власти в стране не стояла задача назначения полного состава Верховного суда. Но в то время мнение общества по отношению к законам было намного более твердым и строгим, чем ныне в Америке. Во время президентства Вашингтона определение "жестокого и необычного наказания" касалось пыток на дыбе и сжигания на костре - и то и другое применялось в дореволюционной Америке <Имеется в виду до Войны за независимость, носившей характер буржуазной революции (1776).>, - однако в недавних постановлениях Верховного суда оно означало отсутствие кабельного телевидения, отказ в операции по перемене пола или просто переполнение тюремных камер. Как хорошо, подумал Райан, тюрьмы переполнены, тогда почему бы не выпустить на свободу опасных преступников, вселяющих страх в общество, из-за опасений оказаться обвиненным в применении "жестоких и необычных наказаний" по отношению к заключенным?
      А вот теперь у него появилась возможность изменить это. Все, что требовалось, - это выбрать судей, которые относятся к преступности так же непримиримо, как и он сам. Райан вспомнил, что такая точка зрения появилась у него еще в то время, когда он слушал рассказы отца про особенно ужасные преступления и его недовольные высказывания по поводу тупоумных судей, которые никогда не бывают на месте преступления и потому не имеют представления о том, насколько оно жестоко. Кроме того, для Райана вопрос наказания преступников имел и личную окраску. На него, на его жену и детей совершали покушения. Он знал - не по слухам, а из личного опыта - ярость и ненависть к людям, способным убивать с такой же легкостью, как покупать конфеты в уличном ларьке, которые мучают других, словно домашних животных, чьи жертвы взывают к мщению. Он помнил, как смотрел в глаза Шона Миллера и не видел в них ничего, никаких человеческих чувств <См, книгу Т. Клэнси "Игры патриотов" (М.: Новости, 1991).>. В них не было ни сострадания, ни жалости, ни даже ненависти - он был вне человеческого общества, и о его возвращении обратно не могло быть и речи...
      И все-таки...
      Райан закрыл глаза, вспоминая тот момент, когда он держал в руке заряженный "браунинг", как кипела его кровь, зато руки были холодными как лед, тот момент высшего наслаждения, когда он мог покончить с человеком, которому так хотелось убить его самого - и Кэти, и Салли, и еще неродившегося Джека, но внезапно он увидел, как в глазах убийцы сквозь корку бесчеловечности пробивается страх. И сколько раз он благодарил Всевышнего, что забыл взвести курок пистолета? Он хотел убить Миллера, хотел этого больше всего в жизни, помнил, как нажал на спусковой крючок и удивился его неподвижности, - а затем вспышка ярости исчезла так же быстро, как и появилась. Он не забыл, как убивал террористов в Лондоне и в лодке у подножия утеса, рядом со своим домом, как убил русского кока на "Красном Октябре". Разве мог он забыть ту ужасную ночь в Колумбии, после которой его несколько лет преследовали кошмары <См, книгу Т. Клэнси "Реальная угроза" (М.: Мир, 1994).>. Но смерть Шона Миллера была бы чем-то иным. Он не защищал в тот момент себя и своих близких, так что убивать его было необязательно. Убийство Миллера являлось чем-то вроде справедливого акта возмездия. Стоя рядом с ним с пистолетом в руке, он был воплощением Закона. Боже мой, как хотелось ему тогда покончить с этой бесполезной жизнью! Но он этого не сделал. Жизнь Миллера и остальных террористов оборвалась по решению суда, действующего в соответствии с законом страны, решения взвешенного, холодного и беспристрастного. Вот почему он должен теперь выбрать самых достойных судей, которые займут места в Верховном суде, потому что принимаемые ими решения не будут желанием разъяренного человека, стремящегося защитить свою семью и отомстить за причиненные ей страдания. Эти люди, беспристрастные и справедливые, будут исходить из того, что Закон одинаков для всех и личные желания не имеют к нему никакого отношения. То, что принято называть "цивилизованным поведением", является чем-то большим, чем желания одного человека. Иначе быть не может. И долг президента заключается в том, чтобы гарантировать это, выбрав самых достойных.
      - Это верно, - согласился Мартин, читая мысли президента на его лице. Непросто, правда?
      - Одну минуту. - Джек встал и прошел в комнату секретарей. - Кто из вас курит? - спросил он у женщин.
      - Я, - ответила Эллен Самтер. Ей было примерно столько же лет, сколько и ему, и она, наверно, пыталась порвать с этой привычкой, как пробуют - или, по крайней мере, утверждают это - все курильщики такого возраста. Не говоря ни слова, она протянула президенту сигарету "Виргиния слим" - такую же, как дала ему стюардесса в самолете, заметил Джек, - и бутановую зажигалку. Президент кивком поблагодарил ее и вернулся к себе в кабинет, прикурив по пути. Он еще не успел закрыть дверь, как прибежала миссис Самтер и поставила на стол пепельницу, которую достала из ящика своего стола.
      Опустившись в кресло, Райан глубоко затянулся и опустил взгляд на ковер с эмблемой президента Соединенных Штатов, ясно различимой, несмотря на то, что ее закрывала мебель.
      - Почему кто-то решил, что одному человеку можно доверить такую власть? негромко спросил Джек, - То, что я делаю здесь...
      - Совершенно верно, сэр. Чувствуете себя, наверно, подобно Джеймсу Медисону <Джеймс Медисон (1751-1836) - 4-й президент США (1809-1817). Один из авторов проекта Конституции США (1787).>, правда? Вам предстоит выбрать людей, которые будут решать, как следует толковать Конституцию. Возраст всех будет близок к пятидесяти или чуть за пятьдесят, так что они останутся членами Верховного суда довольно долго, - напомнил ему Мартин. - Не падайте духом, сэр. По крайней мере, это для вас не игра, вы поступаете правильно. Вы не выбираете женщин только потому, что они женщины, и не назначаете темнокожих американцев лишь потому, что они темнокожие. Я представил вам кандидатов, в число которых входят все категории американских граждан с разным цветом кожи и выбором туалетов, но имена всех вам неизвестны, и вы не сможете определить кто есть кто, если только не захотите изучить принятые ими решения. Думаю, что не захотите. Даю вам слово, сэр, что все они заслуживают полного доверия и являются достойными представителями своей профессии. Я потратил массу времени, составляя для вас этот список. Критерии, о которых вы говорили, принесли немалую пользу. Это правильные критерии. Могу лишь сказать, что это люди, разделяющие вашу точку зрения. Меня пугают те, кто стремятся к власти, признался юрист. - Хорошие люди как следует задумаются, прежде чем согласиться на ваше предложение. Вы выберете настоящих судей, которые принимали трудные решения, будет лучше всего, если вы сами прочитаете эти решения, чтобы увидеть, как тяжело им было их принять.
      - Но я не знаком с юриспруденцией и вряд ли пойму, что говорится в этих решениях. - Еще одна глубокая затяжка. - Я знаю о законах только одно - их нельзя нарушать.
      - Вообще-то совсем неплохая исходная позиция, - усмехнулся Мартин и замолчал. Продолжать было незачем. Далеко не каждый владелец Овального кабинета смотрел на вещи таким образом. Оба понимали это, но разве можно говорить об этом действующему президенту?
      - Я знаю, что мне нравится и что мне хотелось бы изменить, но, черт возьми, - Райан поднял голову, - неужели у меня есть право так поступать?
      - Да, господин президент, вы обладаете таким правом, потому что Сенат будет все время следить за вашими действиями, заглядывая через плечо, понимаете? Может быть, они отклонят одну или две кандидатуры. Все эти судьи прошли самую тщательную проверку со стороны Федерального бюро расследований. Они честные и умные люди. Ни один из них не надеялся и не хотел оказаться в составе Верховного суда. Если вам не удастся подобрать девять человек, которые устраивают вас из этого состава, мы примемся за новые поиски. И будет лучше, если вы для этого выберете кого-нибудь другого. Директор Департамента гражданских прав - очень подходящий человек для такого поручения: его политическая позиция левее моей, но думает он тоже в нужном направлении.
      Гражданские права, подумал Джек. Неужели ему придется определять политику правительства и по этому вопросу? Откуда он знает, как правильно обращаться с людьми, мнение которых несколько отличается оттого, которого придерживаются остальные? Рано или поздно ты теряешь способность быть объективным и начинаешь руководствоваться своими убеждениями, а разве это не значит, что твоя политика будет основываться на личных предрассудках? Каким образом отличить правильное от не правильного? Боже мой!
      Райан затянулся в последний раз, погасил окурок в пепельнице и почувствовал, как у него закружилась голова после возвращения к прежнему пороку.
      - Ничего не поделаешь, придется взяться за чтение, - пробормотал он.
      - Я мог бы предложить вам свою помощь, но будет лучше, наверно, если вы сделаете выбор сами. Таким образом никто не обвинит вас в том, что на ваш выбор кто-то повлиял - в большей степени, чем это уже сделано. Постоянно помните об этом. Возможно, я не лучший человек для этого, но вы обратились ко мне, и я сделал все, что мог.
      - Наверно, это относится ко всем нам, - заметил Райан, глядя на груду папок.
      ***
      Директор Департамента гражданских прав Министерства юстиции был назначен на этот пост из политических соображений еще во время президентства Фаулера. Раньше он занимался корпоративным правом, потом стал лоббистом - это оплачивалось намного лучше, чем преподавательская работа, - но начал проявлять интерес к политике еще до того, как поступил на юридический факультет, и, подобно многим государственным служащим, считал свою роль исключительно важной. Его поддерживали многие, хотя он ни разу не избирался на выборный пост, и, несмотря на то что время от времени уходил с государственной службы, занимал все более и более высокие должности благодаря своей близости к власти, господствующей в этом городе, ланчам с сильными мира сего, вечеринкам, на которых присутствовали влиятельные люди, посещениям кабинетов высокопоставленных чиновников, потому что у адвоката существуют обязательства перед своими клиентами - причем клиенты выбирали его, а не наоборот. Нередко адвокату нужны крупные гонорары от немногих, чтобы защищать интересы большинства, и это было, по сути дела, его философией и на государственной службе. Таким образом, он, сам того не зная, стал воплощением афоризма Бена Джонсона<Бенджамин Джонсон (1573? - 1637) - английский драматург и сатирик, современник Шекспира.>, гласящего, что "достаточно всего лишь возражать, чтобы служить закону". Однако глава департамента никогда не утрачивал своей страсти к защите гражданских прав и никогда не лоббировал проекты, которые противоречили его внутренним убеждениям. Разумеется, с шестидесятых годов никто не решался лоббировать законы, направленные против гражданских прав как таковых, но он убедил себя, что его позиция по этому вопросу особенно важна. Являясь белым, с родословной, берущей начало задолго до Войны за независимость, он выступал на всех важных форумах и завоевал там восхищение людей, чьи политические взгляды совпадали с его собственными. Вместе с восхищением к нему пришла власть, и трудно сказать, какая из сторон его жизни сильнее влияла на другие. Благодаря своей прежней работе в Министерстве юстиции он привлек внимание политических деятелей, а поскольку хорошо справлялся с этой работой, им заинтересовалась влиятельная юридическая фирма в Вашингтоне. Оставив государственную службу в обмен на высокооплачиваемую должность в этой фирме, он использовал свои политические связи, чтобы еще более успешно заниматься юридической практикой, а в результате этого завоевал дополнительный авторитет в политических кругах. Одна рука у него постоянно мыла другую, до тех пор пока он сам перестал понимать, какая рука моет какую. В процессе работы дела, в которых он выступал защитником, переросли сами себя и сформировали его личность, причем так постепенно и логично, что он не заметил этого. Он стал тем, в защиту чего выступал все эти годы.
      Вот в этом сейчас и заключалась проблема. Он был знаком с Патриком Мартином и восхищался его юридическим талантом, тем, как тот продвинулся в иерархии Министерства юстиции, работая только в судах, не став даже настоящим адвокатом Соединенных Штатов (это политические назначенцы, которых главным образом выбирали сенаторы для своих штатов), и, будучи одним из профессиональных юристов, стоящих вне политики, выполнял всю черновую работу, тогда как его назначенный сверху по политическим соображениям босс произносил речи, иногда выступал в суде и занимался главным образом удовлетворением своих политических амбиций. Ситуация обстояла таким образом, что Мартин был талантливым тактиком, с блеском выступал на судебных процессах, но еще лучше проявил себя в роли юриста-администратора, направляя действия молодых следователей. С другой стороны, он плохо разбирается в политике, подумал директор департамента гражданских прав, и потому не подходит для роли советника президента Райана.
      У директора департамента был такой же список, как и у Мартина. Один из его подчиненных помогал Мартину в этой работе, а люди директора оставались всецело преданными ему, потому что знали - единственный путь к быстрому продвижению в этом городе заключается в точном выполнении указаний своего босса. Стоило ему поднять телефонную трубку, и он обеспечит им высокооплачиваемую работу в крупной юридической фирме. Вот почему его подчиненный, вместе с Мартином подбиравший кандидатуры членов Верховного суда, передал ему полный список кандидатов с именами, не замененными на условные обозначения от "А" до "М".
      Директору Департамента гражданских прав понадобилось всего лишь прочитать этот список из четырнадцати имен. Ему не требовалось знакомиться с решениями, принятыми всеми четырнадцатью судьями. Он помнил их наизусть. Вот этот, например, судья четвертого округа в Ричмонде, отменил постановление суда низшей инстанции и написал пространное объяснение, ставящее под вопрос соответствие постановления Конституции. Объяснение оказалось настолько убедительным, что Верховный суд принял решение в его пользу, но при этом резко раскололся во мнении с пятью голосами "за" и четырьмя "против".
      А вот этот судья из Нью-Йорка поддержал решение правительства в другой области, однако своими действиями ограничил сферу применения принципа, его постановление не было оспорено и стало законом для значительной части страны.
      Эти четырнадцать судей не были подходящими кандидатами для Верховного суда. Точка зрения каждого на судебную власть была излишне ограниченной. Они слишком часто принимали во внимание позицию Конгресса и законодательных собраний штатов. Отношение Пэта Мартина к закону отличалось от мнения директора департамента. Мартин не понимал, что судьи обязаны исправлять то, что было не правильным, - он часто спорил с ним по этому вопросу за ланчем. Их споры были оживленными, но благожелательными. Мартин был приятным человеком и слишком хорошим участником дискуссий, чтобы изменить свою точку зрения по любому вопросу, независимо от того, был ли он прав или ошибался. Это делало его отличным обвинителем, но ему не хватало темперамента, он не понимал, какой должна быть ситуация, и потому судьи, выбранные им по этому принципу, не удовлетворяли необходимым требованиям, а сенаторы могут оказаться недостаточно проницательными и согласиться с кандидатами, выбранными президентом из списка Мартина. Директор департамента не мог допустить этого. Назначая людей на столь влиятельные должности, нужно найти таких, которые знают, как использовать данную им власть.
      По сути дела у него не было выбора. Он сложил список, сунул его в конверт и спрятал в карман. Затем снял телефонную трубку и договорился с одним из своих многочисленных знакомых встретиться за ланчем.
      Глава 30
      Пресса
      Телевидение стало таким вездесущим, что решено было объявить о свершившемся во время утренних новостей. Вот таким образом реальность была определена, изменена и объявлена. Несомненно, наступила заря нового дня. У телезрителей не было в этом ни малейших сомнений. За спиной диктора висел новый флаг зеленого цвета, цвета ислама, с двумя маленькими золотыми звездочками. На свет появилась новая страна, ее название - Объединенная Исламская Республика. Она будет состоять из двух ранее независимых государств - Ирана и Ирака. Жизнь в новой стране будет основываться на исламских принципах мира и братства. Во главе Объединенной Исламской Республики будет стоять выборный парламент, называемый меджлисом. Выборы, сообщил диктор, состоятся в конце года, а пока руководство страной будет находиться в руках Революционного совета, состоящего из политических деятелей обеих стран, причем представительство в совете будет пропорционально их населению. Это гарантировало ведущую роль Ирана, не сказал диктор, но все было понятно итак.
      Нет никаких оснований, продолжал он, для других стран опасаться ОИР. Новое государство объявляет о своем намерении соблюдать добрососедские отношения со всеми мусульманскими народами, а также с теми странами, которые раньше дружески относились к двум частям добровольно объединившейся республики. На то, что это заявление во многих отношениях звучало противоречиво, диктор не обратил внимания. Остальные страны Персидского залива, все они были исламскими, не поддерживали дружеских отношений ни с одной из стран, входящих теперь в состав Объединенной Исламской Республики. Далее он сообщил, что уничтожение иракского военного потенциала будет продолжаться теми же темпами, так что у международного сообщества не должно оставаться ни малейших сомнений относительно враждебных намерений новой страны. Политические заключенные будут немедленно освобождены...
      - Чтобы освободить место для новых, - заметил майор Сабах, дежуривший на станции радиоперехвата "Пальма". Итак, это случилось. Не имело смысла сообщать о возникновении Объединенной Исламской Республики, потому что телевидение транслировало передачу из Багдада на все страны Персидского залива и в каждой комнате с включенным телевизором единственным улыбающимся лицом было лицо диктора на экране, до тех пор пока оно не исчезло и не начали передаваться "стихийно" возникшие демонстрации у различных мечетей, где правоверные после утренней молитвы выражали свою радость.
      ***
      - Привет, Али, - отозвался Райан. Он все еще не ложился, продолжая читать материалы, содержащиеся в папках, оставленных Мартином. Как обычно, он испытывал головную боль, и ему казалось, что эта боль возникает всякий раз, как только он переступает порог Овального кабинета. Его удивляло, что правительству Саудовской Аравии понадобилось столько времени, чтобы обсудить сложившееся положение и санкционировать телефонный разговор наследного принца, являющегося одновременно министром без портфеля, с президентом Соединенных Штатов. Может быть, члены правительства надеялись, что положение изменится само по себе. Это не было чем-то исключительным для того региона мира. - Да, сейчас я смотрю телевизионную передачу из Багдада. - В нижней части экрана, подобно тексту для глухонемых, бежала строка перевода, сделанного лингвистами из Агентства национальной безопасности. Адлер, Васко и Гудли вошли в кабинет как только началась передача, записанная станциями радиоперехвата, что избавило Райана от необходимости читать перевод, но отнюдь не от головной боли.
      - Все это очень тревожно, хотя и не является неожиданностью, - послышался голос принца по кодированной линии связи.
      - Остановить это было невозможно. Я разделяю беспокойство правительства Саудовской Аравии, Ваше высочество, - произнес Райан усталым голосом. Он мог бы выпить кофе, но ему хотелось хоть немного поспать.
      - Мы собираемся привести нашу армию в состояние повышенной боевой готовности.
      - Вам нужна наша помощь? - спросил президент.
      - Пока нам хотелось бы удостовериться в том, что вы по-прежнему поддерживаете нас.
      - Позиция Соединенных Штатов не изменилась. Я уже говорил вам об этом. Наши гарантии безопасности Королевства Саудовская Аравия остаются в силе. Если вы хотите, чтобы мы продемонстрировали это, мы готовы предпринять шаги, которые ваше правительство считает разумными и уместными.
      - Нет, господин президент, пока мы не собираемся обращаться к вам с официальной просьбой. - Заявление Али было сделано таким голосом, что взгляд Райана метнулся к динамику и затем остановился на лицах присутствующих в кабинете.
      - В таком случае могу я предложить, чтобы ваши представители обсудили с моими возможные варианты?
      - Это должно пройти незаметно. Мое правительство не хочет обострять ситуацию.
      - Мы сделаем все, что в наших силах. Вы можете начать с переговоров с адмиралом Джексоном - он сейчас занимает должность начальника оперативного управления в...
      - Да, господин президент, я встречался с ним в Восточном зале. Я поручу нашим представителям провести с ним сегодня рабочую встречу.
      - О'кей. Если я тебе понадоблюсь, Али, ты всегда можешь позвонить мне по этому телефону.
      - Спасибо, Джек. Надеюсь, ты хорошо выспишься. - Али имел в виду, что президенту понадобится сон. Впрочем, сон понадобится всем. Связь прервалась. Джек нажал на кнопку, чтобы гарантировать отключение телефона.
      - Какие будут точки зрения?
      - Али хочет, чтобы мы сделали что-то, но король еще не принял решения, сказал Адлер.
      - Правительство Саудовской Аравии попытается установить контакт с Объединенной Исламской Республикой, - выразил свое мнение Васко. - Их первой реакцией будет попытка продолжить переговоры, попробовать обсудить отношения. Саудовская Аравия возьмет эту инициативу на себя. Полагаю, что Кувейт и другие страны Персидского залива позволят королевству говорить от их имени, но скоро и они свяжутся с нами, скорее всего по другим каналам.
      - У нас хороший посол в Кувейте? - спросил президент.
      - Уилл Бэч, - утвердительно кивнул Адлер. - Кадровый дипломат. Не страдает от избытка инициативы, зато работяга, знает язык и знаком с культурными традициями. У него много друзей среди членов королевской семьи. Неплохо разбирается в торговых отношениях между нашими странами. Он отлично проявил себя в качестве посредника во время переговоров между нашими деловыми кругами и правительством Кувейта.
      - У него хороший заместитель, готовый в любой момент поддержать его, добавил Васко. - Атташе тоже хорошо подготовленные, сотрудники разведывательных органов.
      - Отлично, Берт. - Райан снял очки, которыми пользовался для чтения, и потер глаза. - А теперь скажи нам, что произойдет дальше.
      - Перепугано все южное побережье Персидского залива. Для них это кошмар, который стал явью. Райан кивнул и перевел взгляд.
      - Бен, запроси у ЦРУ оценку намерений Объединенной Исламской Республики. Свяжись с Робби и узнай у него, какие возможности есть в нашем распоряжении. Подключи к этому Бретано. Он хотел стать министром обороны, вот пусть и начинает думать не только на административные темы.
      - У Лэнгли вряд ли есть шансы выяснить намерения ОИР, - напомнил Адлер. Не их вина, но такова ситуация. - Так что оценка, представленная ЦРУ, будет включать ряд потенциальных вариантов, начиная с применения тактического ядерного оружия - в конце концов, не исключено, что Иран располагает им, - до Второго пришествия, а также три или четыре варианта между ними, причем каждый будет сопровождаться теоретическим разъяснением. Таким образом, как всегда, президенту придется делать выбор, и не исключено, что этот выбор окажется ошибочным. Тогда никто не будет виноват в этом, кроме него самого.
      - Да, я знаю. Скотт, попробуй все-таки установить контакт с ОИР.
      - Протянуть им оливковую ветвь?
      - Совершенно верно, - согласился президент. - Какие мнения по поводу того, что им потребуется время, прежде чем они смогут приступить к радикальным действиям?
      Он обвел глазами присутствующих и увидел, что они согласно кивают, но не все.
      - Разрешите, господин президент? - послышался голос Васко.
      - Слушаю, Берт. Между прочим, твое предсказание сбылось. Не совсем точно по времени, но ты все-таки оказался прав.
      - Спасибо, господин президент. Когда вы говорите о времени, которое потребуется им, вы имеете в виду население, правда?
      - Да, конечно, - согласился Райан. Укрепление позиций правительства означало, что населению нужно время, чтобы привыкнуть к новой системе правления и принять ее.
      - Сэр, если вы посмотрите на население Ирака, которому нужно привыкнуть к новому режиму, сравните число иракцев с количеством людей, населяющих страны Персидского залива. Эти страны резко отличаются территорией и отдаленностью, но не численностью населения, - сказал Васко, имея в виду, что, хотя Саудовская Аравия превосходила размерами всю Америку к востоку от Миссисипи, ее население было меньше числа жителей Филадельфии с пригородами.
      - Они не смогут быстро укрепить свою власть, - возразил Адлер.
      - Кто знает? Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом "быстро", господин секретарь.
      - У Ирана слишком много внутренних трудностей, - начал Гудли.
      Васко вспомнил, с каким одобрительным вниманием отнесся к нему президент, и решил воспользоваться предоставившейся возможностью.
      - Не следует упускать из виду религиозные соображения, - предостерег он. Это важный объединительный фактор, способный устранить или, по крайней мере, смягчить внутренние противоречия. Это видно по их флагу и по названию страны. Все любят победителей, а Дарейи уж точно одержал сейчас победу, не правда ли? И вот что еще.
      - Что именно, Берт? - насторожился Адлер.
      - Вы обратили внимание на флаг новой исламской республики? Звезды на нем кажутся слишком маленькими, - задумчиво произнес Васко.
      - Ну и что? - послышался голос Гудли. Райан перевел взгляд на экран и диктора. За его спиной по-прежнему виднелся флаг и...
      - Так вот, на флаге еще много места для других звезд.
      ***
      Это был момент, о котором он постоянно мечтал, но осуществление такой мечты всегда лучше, чем размышления о ней, потому что теперь приветственные крики были настоящими и звучали не в его голове, а в ушах. Махмуд Хаджи Дарейи прилетел в Багдад перед рассветом, с восходом солнца вошел в центральную мечеть, снял при входе обувь и вымыл руки, потому что человек должен быть чист перед Аллахом. Он смиренно выслушал возгласы муэдзина, доносящиеся с минарета и призывающие правоверных к молитве. Сегодня люди не переворачивались на другой бок, стараясь прихватить еще часок сна, сегодня перед мечетью собралась огромная толпа, запрудившая несколько кварталов. Это было признанием благочестия, которое тронуло Дарейи до глубины души. Он не занимал какого-то особого места, но чувствовал неповторимость момента, и слезы текли по его темным морщинистым щекам. Его захлестнули чувства. Он выполнил первую заповедь пророка Мухаммеда - восстановил единство религии, сделал первый шаг в своем священном устремлении. Когда утренняя молитва закончилась и в наступившей благоговейной тишине Дарейи встал и вышел из мечети, там его узнали толпы правоверных, и к ужасу телохранителей он пошел по улице, приветствуя встречных, которые сначала оцепенели при виде главы бывшего враждебного государства, а потом их охватил необычайный восторг.
      Здесь не было телевизионных камер, которые запечатлели бы это событие. Такой торжественный момент не должен быть осквернен рекламой, и хотя это было небезопасно, Дарейи не проявил страха. Прогулка в одиночку по улицам Багдада расскажет ему о многом, продемонстрирует силу его убеждений и обновленную веру этих людей, покажет ему, благословляет ли Аллах его священный поиск, потому что Дарейи был поистине скромным человеком и то, что он совершал, делалось не ради него самого, а во славу Аллаха. Иначе зачем, часто спрашивал себя аятолла, он выбрал для себя жизнь, полную опасностей и лишенную человеческих радостей? Скоро за ним уже шли десятки людей, потом кучка превратилась в толпу, а толпа - в человеческий поток. Люди, которых он никогда не встречал, стали его охранниками, расчищали ему путь через массу человеческих тел. В ушах гремели возгласы исступленного восторга, отчего старые и больные ноги несли его вперед. Тем временем взгляд Дарейи, ставший теперь безмятежным и спокойным, медленно перемещался с одного лица на другое, ожидая опасности, но встречал только радость, отражавшую его собственные чувства. Он приветствовал толпу, подобно тому как дедушка мог бы приветствовать своих потомков, без улыбки и сдержанно, принимая как должное любовь и уважение окружающих, обещая кротким взглядом дальнейшее величие мусульман, потому что за большими событиями последуют новые грандиозные свершения, а время для них было уже близко.
      ***
      - Так что он за человек? - спросил "Артист". После пересадки во Франкфурте он полетел в Афины, а затем в Бейрут и далее в Тегеран. Он не был знаком с Дарейи, а только слышал о нем.
      - Он знает, что такое власть, - ответил Бадрейн, прислушиваясь к звукам демонстраций на улицах. Да, в мирной обстановке есть что-то особое, подумал он. Война между Ираком и Ираном продолжалась почти целое десятилетие. На смерть посылали детей. Ракеты превращали в развалины города обеих стран. По сути дела человеческие потери так и не удалось оценить, и, несмотря на то что война закончилась несколько лет назад, лишь сейчас наступил ее окончательный конец - он нашел выражение скорее в душевных переживаниях, чем в официальных заявлениях. Или в воле Аллаха, которая отличалась от законов человека. Возникшая эйфория была знакома Бадрейну - было время, когда он тоже разделял ее. Но теперь он понимал, что на самом деле все обстоит иначе. Подобные чувства являлись оружием в руках людей, управляющих государством, использовались в их интересах. Снаружи находились люди, которые совсем недавно проявляли недовольство тем, что им многого не хватает, которые сомневались в мудрости своего главы, которые требовали - насколько можно требовать в государстве, находящемся под столь жестким контролем, - демократических свобод. Теперь все это исчезло и не вернется.., как долго? В этом-то и заключался главный вопрос, и вот почему такие моменты надлежало использовать должным образом. А Дарейи знал все это.
      - Итак, - спросил Бадрейн, отвлекаясь от восторженных криков правоверных, - что тебе удалось узнать?
      - Самое интересное мне стало ясно из телевизионных передач. Президент Райан успешно справляется со своими обязанностями, но ему приходится преодолевать немалые трудности. Правительство еще не восстановлено и не начало действовать в полную силу. Палата представителей Конгресса тоже бездействует выборы в нее начнутся через месяц. Райан пользуется популярностью у населения. Американцы любят проводить опросы общественного мнения, - объяснил он. - Они звонят по телефону и задают вопросы - опрашивается всего несколько тысяч, часто даже меньше, и на основание этого создается общественное мнение.
      - И результат? - спросил Бадрейн.
      - Похоже, что преобладающее большинство одобряет его действия... Однако вообще-то он не предпринимает ничего нового, только продолжает прежнюю политику. Он даже не выбрал себе вице-президента.
      Бадрейн знал это, но не был знаком с причиной.
      - Почему? - спросил он.
      - Я тоже задал себе этот вопрос, - усмехнулся "Артист". - Назначение вице-президента должно быть одобрено американским парламентом, а пройдет еще немало времени, прежде чем он будет восстановлен. Более того, возникла проблема с бывшим вице-президентом, неким Келти, который утверждает, что именно он является президентом, а Райан даже не арестовал его. Их юридическая система не способна эффективно решать вопросы государственной измены.
      - А если нам удастся убить Райана..?
      - Это очень трудно, - покачал головой "Артист". - Я потратил полдня на то, чтобы обойти Вашингтон. Дворец охраняется очень строго. Он закрыт для публики. Улица перед ним тоже перекрыта. Целый час я сидел на скамейке, читал газету и наблюдал за тем, что происходит вокруг. На крышах всех соседних зданий находятся снайперы. Думаю, можно было бы сделать попытку во время одной из его поездок, но на это потребуются тщательные и длительные приготовления, для которых нет времени. Таким образом, остаются лишь...
      - Его дети, - согласился Бадрейн.
      ***
      Боже мой, я так редко вижу их, подумал Джек. Он только что вышел из лифта в сопровождении Джефа Рамана и посмотрел на часы. Уже за полночь. Проклятье. Ему удалось поспешно поужинать с детьми и Кэти, а потом он заторопился вниз, в кабинет, где занялся чтением документов и деловыми встречами. А теперь.., все уже спали.
      Верхний коридор был пустым и слишком широким для уюта настоящего дома. Он увидел здесь трех агентов, которые стояли "на посту", как они называли это, и уоррент-офицера с "футбольным мячом" - пресловутым "атомным" чемоданчиком. Из-за позднего времени здесь царила тишина и вообще создавалось впечатление высококлассного похоронного бюро, а не дома, в котором живет семья. Ничто не разбросано, не видно игрушек на ковре, нет пустых стаканов на столе перед телевизором. Все слишком аккуратно, слишком чисто, словом, нет домашнего тепла. И почти всегда кто-то находится в коридоре. Раман обменялся взглядами с другими агентами, кивки которых означали: "Все о'кей, опасности нет". Никто не поджидает его с пистолетом в руке, подумал Райан. Просто великолепно.
      Спальни находились здесь слишком далеко друг от друга. Он повернул налево, направляясь сначала к спальне Кэтлин. Открыв дверь, Джек увидел своего младшего ребенка, недавно перебравшегося из детской кроватки в обычную постель. Девочка спала на боку, прижимая к себе мохнатого плюшевого мишку. Ее все еще укладывали в спальном конверте. Джек не забыл, как Салли тоже ложилась спать в таком же конверте со спрятанными ножками и как трогательно выглядят при этом маленькие дети - точно в пакетике. И вот Салли уже предвкушает наступление дня, когда она сможет покупать одежду и туалетные принадлежности в магазине "Виктория сикрет". А маленький Джек - недавно он начал возражать против того, чтобы его так называли, - настаивает теперь на том, чтобы носить боксерские трусики, потому что это модно среди мальчиков его возраста, причем трусики должны быть приспущены, едва не сваливаться - это тоже считалось последним "писком". Впрочем, он все еще оставался малышом. Джек подошел к кровати и задержался возле нее на минуту, глядя на Кэтлин и наслаждаясь в душе чувством отцовства. Затем оглянулся по сторонам. Комната выглядела неестественно аккуратной. Все было собрано и положено на место. Ничто не валялось на полу. Одежда на завтрашний день сложена на тумбочке в углу. Даже белые носочки лежали рядом с крошечными туфельками, украшенными зверушками из мультфильма. Разве так нужно жить маленькому ребенку? - подумал Джек. Спальня выглядела, словно кадр из фильма с Шерли Темпл <Шерли Темпл - американская киноактриса, которая снималась в кино в 30-е годы еще в детском возрасте. Ее имя стало синонимом благовоспитанной маленькой девочки из состоятельной семьи.> о высшем обществе того времени, когда его мать и отец были детьми. Он всегда удивлялся: неужели есть люди, которые ведут такую жизнь?
      Нет, люди так не живут, только члены королевских семей, а также семья человека, приговоренного судьбой к должности президента. Джек улыбнулся, покачал головой и вышел из комнаты. Агент Раман закрыл за ним дверь спальни, не позволив президенту сделать даже этого. Райан не сомневался, что где-то в здании есть электронная панель, на которой видно, что вот эту дверь только что открыли и затем закрыли, датчики зафиксировали, что кто-то вошел в комнату, и, наверно, кто-то по радио запросил агентов на жилом этаже, а те ответили, что это "Фехтовальщик" заходил в спальню "Песочницы", чтобы поправить на ней одеяло.
      Джек приоткрыл дверь и сунул голову в комнату Салли. Его старшая дочь тоже спала, и ей скорее всего снился сон о каком-нибудь парне из ее класса - как его зовут, вроде бы Кении? Чувак в модном прикиде. А вот порядок в спальне маленького Джека был нарушен комиксом, валявшимся на полу, зато его белая рубашка висела на вешалке и кто-то почистил его ботинки.
      Итак, я потерял еще один день, подумал президент. Он повернулся к своему телохранителю.
      - Спокойной ночи, Джеф.
      - Спокойной ночи, сэр, - произнес агент Раман у двери главной спальни, ожидая, когда Райан войдет внутрь. Затем он посмотрел налево и направо на остальных агентов личной охраны президента. Его правая рука скользнула по табельному пистолету, скрытому под пиджаком, и невидимая улыбка пробежала по лицу агента. Он знал, как легко мог бы сделать это. Но приказа еще не поступило. Ну что ж, его связник был, несомненно, очень осторожен, как и следовало. Ареф Раман был сегодня вечером старшим среди агентов личной охраны президента. Он прошел по коридору, кивая агентам, стоявшим на своих постах, задал какой-то ничего не значащий вопрос, затем спустился в лифте на служебный - "государственный" - этаж, вышел наружу, чтобы подышать свежим воздухом, потянулся и направился проверить посты по периметру здания. Там тоже все было спокойно. На противоположной стороне Пенсильвания-авеню, в Лафайетт-парк, проходила какая-то демонстрация. В такое позднее время демонстранты жались друг к другу, многие курили - он не знал что, но подозревал. Может быть, гашиш? - подумал Раман с загадочной улыбкой. Разве не забавно? Кроме человеческих голосов слышался только приглушенный шум транспорта и завывание отдаленной сирены на востоке. Агенты стояли на своих постах, стараясь не терять бдительности, думая о баскетболе, хоккее, начале весенней подготовки к бейсбольному чемпионату, непрерывно глядя вокруг в поисках опасности, скрывающейся в темноте ночного города. Не туда смотрите, подумал Раман, повернулся и пошел на командный пост.
      ***
      - Если мы захотим похитить их, это возможно?
      - Нет, если речь идет о двух старших. Там слишком неудобное место, и операция будет очень трудной. А вот младшую похитить можно. Однако это может оказаться опасным и обойдется недешево, - предостерег "Артист".
      Бадрейн кивнул. Значит, придется выбирать самых надежных людей. У Дарейи есть такие люди. Это очевидно, судя по тому, что произошло в Ираке. Он снова молча посмотрел на разложенные перед ним листы с планами местности. Его гость встал и подошел к окну. Демонстрации все еще продолжались. Теперь раздавались крики: "Смерть Америке!" У демонстрантов и тех, кто организовывал шествия, был немалый опыт в подобных заклинаниях.
      - А в чем конкретно, - спросил "Артист", - заключается операция, Али?
      - Ее стратегическая цель состоит в том, чтобы не допустить в наши действия вмешательства Америки, - ответил Бадрейн. "Наши" означало теперь то, что хотелось Дарейи.
      ***
      Заболели все девять осужденных из второй группы. Моуди знал это, потому что сам провел анализы на антитела. Он даже трижды повторил анализы, и всякий раз результаты оказывались положительными. Зараженным оказался каждый. Из соображений безопасности им давали лекарства и говорили, что с ними все будет в порядке. Они не утратят надежды на выздоровление до тех пор, пока не станет очевидным, что болезнь передалась, сохранив свою вирулентность, которая не ослабла при заражении от предыдущих носителей. Почти все пациенты получали теперь морфий, что помогало поддерживать их в полубессознательном состоянии. Итак, сначала Бенедикт Мкуза, затем сестра Жанна-Батиста, за ними десять преступников и вот теперь еще девять. Двадцать две жертвы, если считать сестру Марию-Магдалену. Моуди подумал о том, продолжает ли Жанна-Батиста молиться за него в раю, и покачал головой.
      ***
      Сохайла.., подумал доктор Макгрегор, просматривая свои записи. Она была больна, но ее состояние стабилизировалось. Температура снизилась на целый градус. Время от времени она приходила в сознание. Сначала он думал, что недомогание вызвано сменой часовых поясов и переездом, пока не увидел кровь в рвотных массах и кале, но теперь крови больше не было... Пищевое отравление? Это представлялось ему вероятным диагнозом. Она ела ту же пищу, что и вся семья, но ей мог попасться кусок испорченного мяса, а может быть, она сделала то же, что часто делают дети, и взяла в рот какую-то дрянь. С этим приходится иметь дело буквально ежедневно каждому доктору во всех странах мира, но это особенно распространено среди семей иностранцев, проживающих в Хартуме. Однако девочка приехала из Ирака, так же как пациент Салех. А телохранитель был серьезно болен, и если его иммунная система в ближайшее время не одержит верх...
      У детей, вспомнил Макгрегор, внезапно потрясенный этой мыслью, иммунная система сильнее, чем у взрослых. Все родители знают, что каждый ребенок может внезапно заболеть с высокой температурой, причина этого всего лишь в том, что дети по мере роста впервые сталкиваются с разными заболеваниями. Когда ребенок заболевает, его иммунная система начинает сопротивляться, вырабатывает антитела, которые отныне всегда будут побеждать эту болезнь - корь ли это, свинка или другое инфекционное заболевание, - если возбудители ее снова проникнут в его организм. В случае первого заболевания ребенок почти всегда выздоравливает в течение нескольких дней. Вот почему у ребенка сегодня может быть высокая температура, а завтра он играет как ни в чем не бывало очередное свойство детского организма, которое сначала приводит родителей в ужас, а потом начинает раздражать. Так называемые детские болезни - это те, которые побеждаются в детстве. А вот взрослый, заболевший ими в первый раз, подвергается куда более серьезной опасности. Свинка, например, может привести к импотенции у здорового мужчины; ветряная оспа, представляющая для детей досадную неприятность, у взрослых способна закончиться смертельным исходом; от кори вымирали целые народы. Почему? Потому что несмотря на внешнюю слабость, ребенок является одним из самых крепких организмов, известных науке. Разработанные для детей вакцины используются не для того, чтобы спасти большинство заболевших, а тех немногих, которые по какой-то причине возможно, генетической, но никто не смог еще дать на это определенный ответ необычайно уязвимы для этой болезни. Даже полиомиелит, страшное инфекционное заболевание, поражающее нервно-мышечную систему, причиняет перманентный ущерб здоровью всего лишь небольшой части заболевших детей. Но ведь это дети, и взрослые защищают их со свирепой яростью, обычно встречающейся только в животном мире, - так и должно быть, подумал Макгрегор, потому что в человеческой психике природой запрограммирована забота о детях, именно поэтому наука уже много лет тратит столько усилий на исследования, направленные на искоренение детских болезней... Но почему он подумал об этом? - попытался вспомнить врач. Как часто мысли уходят в сторону, словно бродят где-то в собственной библиотеке, разыскивая нужную книгу, связанную с чем-то конкретным...
      Салех приехал из Ирака.
      Сохайлатоже...
      У Салеха лихорадка Эбола.
      У Сохайлы симптомы гриппа, или пищевого отравления, или...
      Но ведь первичные симптомы лихорадки Эбола схожи с симптомами гриппа...
      - Боже мой! - выдохнул Макгрегор. Он встал из-за стола и пошел в палату девочки. По пути врач взял шприц и несколько вакуумных пробирок. Как обычно, девочка заныла при виде иглы, но у Макгрегора была легкая рука, и все было кончено, прежде чем Сохайла успела заплакать. Эту проблему он оставил матери, которая спала в палате вместе с дочерью.
      Ну почему я не сделал этого анализа раньше? - проклинал себя молодой врач.
      ***
      - Официально их нет в нашей стране, - сказал представитель Министерства иностранных дел чиновнику из Министерства здравоохранения. - А чем он болен?
      - Похоже, у него вирусная лихорадка Эбола, - ответил врач. Дипломат вздрогнул, его глаза мигнули, и он наклонился через стол.
      - Вы уверены?
      - Совершенно уверен, - подтвердил чиновник суданского Министерства здравоохранения. - Я видел результаты анализов. Пациентом занимается доктор Иан Макгрегор, один из британских врачей. Он отличный практикующий врач.
      - Кто-нибудь знает об этом?
      - Никто. - Чиновник отрицательно покачал головой. - У нас нет оснований для паники. Пациент полностью изолирован и находится в палате для инфекционных больных. Персонал больницы знает свое дело. Мы обязаны известить об этом Всемирную организацию здравоохранения, направить туда соответствующие материалы.
      - Вы уверены, что нет опасности эпидемии?
      - Никакой опасности. Как я уже сказал, приняты все меры предосторожности. Лихорадка Эбола - опасная болезнь, но мы знаем, как уберечься от нее, уверенно ответил врач.
      - Тогда почему вы собираетесь извещать ВОЗ?
      - В подобных случаях они высылают группу экспертов, чтобы вести наблюдение за ситуацией, давать рекомендации по методам борьбы с заболеванием, искать источник инфекции для того, чтобы...
      - Этот Салех, он ведь подхватил болезнь не здесь, правда?
      - Нет, конечно. Если бы в стране возникла такая проблема, мне немедленно сообщили бы об этом, - заверил врач представителя МИДа.
      - Таким образом, раз нет опасности распространения болезни и он прибыл в Судан уже больным, значит, ничто не угрожает здоровью населения страны?
      - Разумеется.
      - Понятно. - Представитель Министерства иностранных дел повернулся и посмотрел в окно. Присутствие бывших иракских генералов в Судане по-прежнему хранилось в секрете, и в интересах его страны хранить этот секрет и дальше. Сохранение секретов означает их сохранение от всех. Он отвернулся от окна.
      - Вы не будете извещать Всемирную организацию здравоохранения. Если о присутствии иракца в Судане станет известно, это может обернуться дипломатическими осложнениями для нашей страны.
      - Но тут может возникнуть проблема. Доктор Макгрегор молод и полон идеализма...
      - Предупредите его. Если он будет возражать, я пошлю кое-кого еще поговорить с ним, - произнес дипломат, подняв бровь. Подобные предупреждения, переданные должным образом, редко не принимались во внимание.
      - Как пожелаете.
      - А этот Салех - он выздоровеет?
      - Вряд ли. Смертность при лихорадке Эбола составляет восемь из десяти, и симптомы заболевания стремительно развиваются.
      - Вы не знаете, как он заразился?
      - Нет. Он отрицает, что раньше приезжал в Африку, но такие люди редко говорят правду. Я могу снова поговорить с ним.
      - Это может оказаться полезным.
      ***
      "Президент рассматривает кандидатуры консерваторов в состав Верховного суда" - гласил заголовок. Персонал Белого дома никогда не спит, хотя эта привилегия время от времени выпадает на долю президента. Пока город спит, сюда доставляют экземпляры разных газет, и сотрудники просматривают их, выбирая материалы, представляющие особый интерес для администрации. Эти статьи вырезают, склеивают и с них снимают ксерокопии для "Ранней пташки" неофициального издания, которое позволяет сильным мира сего узнать, что происходит или, по крайней мере, что думает о происходящем пресса. Иногда это соответствует действительности, иногда - нет, а большей частью находится где-то посредине.
      - У нас произошла крупная утечка информации, - сказал один из сотрудников, вырезая статью из "Вашингтон пост".
      - Похоже на то. И посмотри, как быстро распространяются слухи, - заметил его коллега и стал читать "Нью-Йорк тайме":
      +++
      "В документе Министерства юстиции, предназначенном для внутреннего пользования, приводится список судей, кандидатуры которых рассматривает администрация Райана для возможного назначения на девять вакантных должностей членов Верховного суда. Каждый из этих юристов является старшим судьей апелляционных судов Соединенных Штатов, и в список входят исключительно крайне консервативные кандидаты. В нем нет ни единого судьи, кандидатура которого выдвигалась бы президентами Фаулером или Дарлингом.
      Обычно подобные кандидатуры сначала представляются для рассмотрения комитету Американской коллегии адвокатов, однако в данном случае список был составлен высокопоставленными сотрудниками Министерства юстиции под руководством Патрика Дж. Мартина, кадрового прокурора и главы Департамента уголовного розыска."
      +++
      - Прессе это не нравится.
      - Ты полагаешь, это такая уж суровая критика? Тогда прочитай вот эту передовицу. Боже мой, как быстро они отреагировали.
      ***
      Им никогда еще не приходилось выполнять такую тяжкую работу. Они трудились по шестнадцать часов в сутки, почти не пили пива по вечерам, да и пищу готовили наспех. А развлекало их только радио. В данный момент его пришлось включить на полную мощность. В котле кипел расплавленный свинец. Оборудование ничем не отличалось от того, каким пользовались водопроводчики: цилиндр с пропаном и горелкой, напоминающей перевернутый кверху ракетный двигатель, готовый для статических испытаний, и котел с расплавленным свинцом, подогреваемый ревущим пламенем. Жидкий свинец черпали ковшом и затем разливали в формы для круглых пуль. Это были огромные пули, калибром 0,58 и весом 505 гранов <В метрической системе это составляет соответственно 14 мм и 33 г.>, предназначенные для ружей, заряжающихся с дула, похожих на те, которыми пользовались горцы в двадцатые годы прошлого века. Их заказали по каталогу. Всего было десять форм, и в каждой по четыре выемки для пуль.
      Пока, подумал Эрни Браун, все идет хорошо, особенно с точки зрения безопасности. Продажа селитры, используемой в качестве удобрения, не контролировалась государством, и дизельное топливо тоже. Да и свинец продавался свободно. К тому же каждую покупку они делали в разных магазинах, чтобы не привлечь внимания большим объемом, и нигде это не вызвало интереса.
      Это была однообразная скучная работа, но, как заметил Пит, Джим Бриджер, один из пионеров, начавших осваивать Запад, тоже не прилетел туда на вертолете. Нет, он ехал верхом, наверняка ведя в поводу еще пару тяжело нагруженных лошадей, проезжал за день пятнадцать или, может, двадцать миль, потом ловил бобра на ужин, делал все своими руками, в одиночку, временами наталкивался на другого пионера и обменивался с ним товарами, получая от него бутыль самогона или табак. Так что они должны поступать в соответствии со старинными традициями. Это очень важно.
      У них все получалось неплохо. Сейчас с ковшом работал Пит, и с того момента, как он заливал первую форму с четырьмя впадинами для пуль, до того, как он заканчивал десятую, проходило достаточно времени, чтобы отливки в первой форме затвердели, так что оставалось всего лишь окунуть форму в воду, раскрыть две половинки - внешне форма походила на огромные плоскогубцы, - и лежащие внутри пули уже успевали приобрести должную форму. Их бросали в пустую бочку из-под машинного масла, а формы вставлялись обратно.
      Самой трудной частью операции оказалось приобретение бетоновоза, однако после поисков в газетах они нашли объявление об аукционе подрядчика, разорившегося и распродававшего свое имущество. Там они купили всего за двадцать одну тысячу долларов грузовик фирмы "Мак", выпущенный только три года назад и с 70567 милями на одометре, в отличном состоянии. Ночью, конечно, они пригнали его домой, и теперь он стоял в амбаре рядом, в двадцати футах, и огромные фары смотрели на них, как глаза чудовища.
      Работа была трудной и однообразной, но на стене висела карта центральной части Вашингтона, и Эрни, мешая жидкий свинец, порой поворачивался и смотрел на нее. Его мозг неустанно работал, воспроизводя в памяти картины, которые он запомнил во время посещения Белого дома, сравнивая их с изображением на листе бумаги, в который раз рассчитывая расстояния - именно расстояния играли первостепенную роль в проведении операции. Агенты Секретной службы считали себя такими умными, полагали, что сумели предусмотреть все. Они перекрыли Пенсильвания-авеню именно для того, чтобы никто не мог доставить бомбу к дому президента. Так вот, они просчитались. Они упустили из виду всего одну маленькую деталь.
      ***
      - Но я обязан сделать это, - настаивал Макгрегор. - Они требуют от нас извещения о возникновении эпидемии.
      - Я запрещаю, - произнес чиновник Министерства здравоохранения. - К тому же это не вызвано необходимостью. Пациент "Зеро" приехал в Хартум уже больным. Вы провели необходимые мероприятия по его изоляции. Персонал больницы выполняет свои обязанности - ты отлично подготовил их, Иан, - добавил он, чтобы снять напряжение. - Моей стране будет неприятно, если об этом станет известно. Я обсудил проблему в Министерстве иностранных дел, и меня заверили, что будут приняты все меры, направленные на то, чтобы об этом прискорбном случае не стало известно за рубежом. Это понятно?
      - Но...
      - Если ты будешь настаивать, нам придется попросить тебя покинуть страну.
      Макгрегор покраснел. У него было бледное лицо северянина, и кожа лица слишком легко отражала его эмоциональное состояние. Этот сукин сын наверняка сможет позвонить еще раз, и к нему домой явится полицейский - так их здесь называли, хотя они весьма отличались от цивилизованных, дружески настроенных "бобби", с которыми ему доводилось встречаться в Эдинбурге, - и прикажет ему собрать вещи и ехать в аэропорт. Такое уже однажды случилось с врачом из Лондона, слишком резко напомнившим государственному чиновнику об опасности распространения СПИДа. А если он уедет, в больнице останутся его пациенты. В этом заключалась уязвимость Макгрегора, как хорошо знал чиновник из Министерства здравоохранения, и Макгрегор понимал, что это его козырная карта. Иан был молод и предан своей профессии, он заботился о пациентах, как надлежит врачу, и ему не хотелось передавать их в другие руки, по крайней мере, не здесь, где слишком мало компетентных врачей для такого количества больных.
      - Как дела у пациента Салеха?
      - Сомневаюсь, что он выживет.
      - Мне очень жаль, но ничего не поделаешь. Вы не знаете, как он мог заразиться?
      Лицо молодого врача снова залило краской.
      - Нет, и в этом все дело!
      - Я сам поговорю с ним.
      Чертовски трудно с расстояния в три метра, подумал Макгрегор. Но ему нужно было подумать и о других вещах.
      Анализ крови Сохайлы показал, что она тоже больна лихорадкой Эбола. И тем не менее маленькая девочка выздоравливала. Температура у нее спала еще на полградуса. Внутреннее кровотечение прекратилось. Макгрегор провел и другие анализы. Печень Сохайлы функционировала почти нормально. Врач не сомневался, что она выживет. Каким-то образом девочка заразилась лихорадкой Эбола и почему-то сумела побороть ее - однако не зная первого, Макгрегор мог только гадать о причинах выздоровления. А вдруг Сохайла и Салех заразились при одинаковых обстоятельствах? - подумал врач. Нет, вряд ли. Какой бы мощной ни была иммунная система ребенка, она не может быть настолько сильнее, чем у здорового взрослого мужчины, а именно таким был Салех. И все-таки взрослый мужчина несомненно умирал, тогда как ребенок будет жить. Почему?
      Какие посторонние факторы повлияли на эти два случая заболевания? В Ираке не было отмечено заболеваний лихорадкой Эбола, ни единого, причем при такой густонаселенности. А вдруг в Ираке разрабатывается программа биологической войны? Разве не могло там произойти вспышки болезни, которую скрыли? Нет, ведь иракское правительство рухнуло, об этом говорилось в новостях, передаваемых по телевизионному каналу "Скай-ньюз", который он принимал у себя в квартире, а при таких обстоятельствах трудно сохранить что-то в тайне. Начнется паника.
      Макгрегор был врачом, а не детективом. Во Всемирной организации здравоохранения, в институте Пастера в Париже и в Центре инфекционных заболеваний в США тоже работали врачи, пусть более опытные и с иной подготовкой, но вряд ли кардинально отличающиеся от него.
      Сохайла. Нужно внимательно наблюдать за ней, регулярно делать анализ крови. А вдруг она все еще может заразить других? Макгрегор решил почитать медицинскую литературу. Пока он был уверен лишь в одном: иммунная система одного пациента не выдержала, тогда как иммунная система другого победила болезнь. Если он хочет получить ответ на эти вопросы, нужно довести дело до конца. Может быть, потом ему удастся сообщить о случившемся, но пока он должен остаться здесь.
      К тому же, прежде чем проинформировать кого-то в Судане, он успел отправить образцы крови в институт Пастера и в Атланту. Самодовольный чиновник не знает этого, а если последуют телефонные звонки, то звонить будут не в Министерство здравоохранения, а непосредственно в больницу, Макгрегору. Он сможет передать предупреждение, сможет сообщить о политической обстановке в стране, которая не позволила ему соблюсти необходимые правила. Он сможет задать вопросы и передать некоторые сведения. А пока нужно согласиться.
      - Если вы считаете это необходимым, доктор, - сказал он чиновнику. Разумеется, вы будете соблюдать все меры предосторожности.
      Глава 31
      Волны и круги на воде
      Сегодня утром ему предстояла расплата, и снова пришлось выдержать испытание макияжем и лаком для волос.
      - Нужно бы, по крайней мере, приобрести настоящее кресло, как в парикмахерской, - заметил президент, пока миссис Эббот делала свое дело. Только накануне он узнал, что президентский парикмахер является в Овальный кабинет лишь по вызову и стрижет и бреет президента прямо в его кресле. Он подумал, в какой ужас приходят агенты его личной охраны, когда человек держит ножницы и раскрытую опасную бритву всего в дюйме от сонной артерии президента. - О'кей, Арни, как мне вести себя с мистером Доннером?
      - Начнем с того, что он может задать тебе любой вопрос, какой пожелает. Это значит, что тебе придется подумать об ответах.
      - Я стараюсь, Арни, - нахмурился Райан.
      - Подчеркни то обстоятельство, что ты всего лишь простой гражданин, а не политический деятель. Для Доннера это, может быть, и не будет иметь значения, а вот на телевизионную аудиторию, которая сегодня вечером будет смотреть твое интервью, может произвести благоприятное впечатление, - посоветовал ван Дамм. - Приготовься к коварному вопросу относительно состава Верховного суда.
      - Каким образом произошла утечка информации? - недовольно проворчал Райан.
      - Мы никогда этого не узнаем, а попытаешься выяснить, будешь только походить на Никсона.
      - Всякий раз, когда я делаю что-то, средства массовой информации.., черт их побери... - вздохнул Райан, когда Мэри Эббот кончила заниматься его прической. - Я ведь сказал это Джорджу Уинстону, правда?
      - Ты учишься, и у тебя неплохо получается. Если ты поможешь какой-нибудь старушке перейти улицу, обязательно найдется активистка феминистского движения, которая заявит, что ты вел себя снисходительно. Если же ты не сделаешь этого, то Ассоциация защиты престарелых обвинит тебя в бесчувствии по отношению к нуждам стариков. Это же относится и к любой другой заинтересованной группе людей. У всех у них есть свои программы, Джек, и эти программы для каждого куда важнее твоей. Старайся поступать так, чтобы обиженными чувствовало себя как можно меньше людей. Это не значит, что ты должен стремиться не обижать никого. Если только ты попытаешься поступать таким образом, то оскорбишь всех, - объяснил глава президентской администрации.
      - Вот теперь я понял! - Райан округлил глаза в притворном удивлении. - Мне нужно говорить так, чтобы все чувствовали себя оскорбленными, - и тогда меня полюбят.
      Арни поморщился.
      - И учти, что всякий раз, когда тебе захочется пошутить, твоя шутка непременно кого-нибудь оскорбит. Почему? Да потому, что юмор кому-нибудь всегда кажется жестоким, и к тому же есть люди, у которых вообще отсутствует чувство юмора.
      - Иными словами, всегда найдутся те, кто хотят сорвать злость на ком-нибудь, а я для них самая подходящая цель.
      - Я ведь говорил, что ты быстро учишься, - мрачно кивнул глава администрации. Слова президента вызвали у него беспокойство.
      ***
      - На Диего-Гарсия у нас находятся транспортные суда, - сказал Джексон, указывая на соответствующую точку на карте.
      - Сколько их там? - спросил Бретано.
      - Мы только что перестроили ТОС...
      - Что это такое? - прервал его министр обороны.
      - Таблица организации и снаряжения, - пояснил генерал Майкл Мур. Он занимал должность начальника штаба армии США. Во время войны в Персидском заливе генерал командовал бригадой Первой бронетанковой дивизии. - На них можно погрузить чуть больше бригады, полной бригады тяжелой пехоты вместе со снаряжением и запасами, рассчитанными на месяц боевых операций. Кроме того, у нас есть снаряжение в Саудовской Аравии. Оно практически совершенно новое тяжелые танки М1А2, боевые машины пехоты "брэдли", бронетранспортеры, ракетные установки. Новые артиллерийские установки на гусеничном ходу будут отправлены через три месяца. Саудовская Аравия, - добавил он, - помогает нам финансировать хранение. Часть оборудования, строго говоря, принадлежит им, считается резервом армии, но мы обеспечиваем техническое обслуживание, и все, что от нас требуется, это перебросить на самолетах наш персонал, они откроют ворота складов и выкатят все это наружу.
      - Какая часть будет переброшена туда первой, если саудовцы обратятся с просьбой о помощи?
      - Все зависит от ситуации, - ответил Джексон. - Скорее всего первой частью, переброшенной в Саудовскую Аравию, станет один из моторизованных полков. Если возникнет ситуация, не терпящая отлагательства, мы можем перебросить по воздуху личный состав Десятого моторизованного полка, находящегося в пустыне Негев. Это можно осуществить за сутки. Для боевых действий - Третий моторизованный полк из Техаса или Второй из Луизианы.
      - Моторизованный полк, господин министр, представляет собой полностью укомплектованную, хорошо сбалансированную воинскую часть силой в бригаду. Это мощная сила, обладающая превосходным вооружением. Полк вполне может постоять за себя, и противник серьезно задумается, прежде чем вступить с ним в бой, объяснил Мики Мур и добавил:
      - Перед тем, однако, как развернуть такой полк для длительного пребывания, ему понадобится батальон боевой поддержки - подразделение, занимающееся снабжением и ремонтом.
      - У нас все еще находится авианосец в Индийском океане - сейчас он стрит у Диего-Гарсии вместе с остальными кораблями боевой группы, чтобы личный состав мог побывать на берегу, - заметил Джексон. Он знал, что моряки теперь разгуливают по всему атоллу, но это был уже другой вопрос. По крайней мере, они могут выпить пару бутылок пива, размяться и поиграть в софтбол <Софтбол игра, напоминающая бейсбол, но на площадке меньшего размера и с мягким мячом.>. - Кроме того, у нас есть авиакрыло истребителей F-16, почти полное авиакрыло, в пустыне Негев, что является частью нашей гарантии безопасности Израиля. Это авиакрыло и Десятый моторизованный полк составляют немалую силу. Их задача вести совместные учения с силами обороны Израиля, и потому они все время в деле.
      - Солдаты любят учения, господин министр. Это гораздо интересней, чем сидеть без дела, - добавил генерал Мур.
      - Мне понадобится побывать там и посмотреть на снаряжение, - заметил Бретано. - Как только закончу с бюджетом - по крайней мере, с начальной его стадией. Судя по тому, что вы говорите, джентльмены, мне кажется, что у нас недостаточно мощные силы.
      - Это верно, сэр, - согласился Джексон. - С ними нельзя вести войну, но их может оказаться достаточно, чтобы не допустить ее начала, если дойдет до того.
      ***
      - Будет ли новая война в Персидском заливе? - спросил Том Доннер.
      - Не вижу причины для этого, - ответил президент. Самым трудным было следить за голосом. Ответ был уклончивым, но голос его должен звучать уверенно и твердо. Это была еще одна форма лжи, поскольку правда могла коренным образом изменить ситуацию. Такой стала форма "маневра" - игры столь фальшивой и искусственной, что она превратилась в нечто, напоминающее международную реальность. При ней говорили то, что не было правдой, для того чтобы защитить правду. Черчилль однажды сказал: ".., во время, войны правда становится настолько драгоценным товаром, что нуждается во лжи в качестве телохранителей". Но в мирное время?
      - Однако наши отношения с Ираном и Ираком не были дружественными длительное время.
      - Прошлое остается в прошлом, Том. Мы не можем его изменить, зато можем извлечь из него урок. Нет причины, по которой между Америкой и странами этого региона должна сохраняться вражда. Почему нам нужно оставаться врагами? риторически спросил президент.
      - Значит, мы вступим в переговоры с Объединенной Исламской Республикой? не успокоился Доннер.
      - Мы всегда готовы вести переговоры, особенно с целью установления дружеских отношений. Регион Персидского залива имеет огромное значение для всего мира. В интересах всех стран сохранить мир и спокойствие в этом регионе. Там было достаточно войн. Иран и Ирак воевали друг с другом в течение скольких лет? - восьми, причем война причинила колоссальный урон обеим странам и стоила неисчислимых жизней. Далее, возьмите множество конфликтов между Израилем и его соседями. Все, на этом следует поставить точку. Теперь мы наблюдаем за рождением новой страны. Ей предстоит сделать очень много. Ее граждане нуждаются во многом, но, к счастью, у этой новой страны достаточно ресурсов, чтобы удовлетворить эти нужды. Мы желаем им счастья. Если мы сможем помочь им, то придем на помощь. Америка всегда готова протянуть руку дружбы.
      Наступил короткий перерыв, означающий, по-видимому, время рекламного блока. Интервью будет показано по телевидению сегодня вечером, в девять часов. Затем Доннер повернулся к своему коллеге, Джону Пламеру, которому предстояло задавать вопросы во время следующего отрезка беседы с президентом.
      - Вам нравится быть президентом?
      - Я постоянно говорю себе, что не был выбран президентом, а меня приговорили к этой должности, - Райан наклонил голову и улыбнулся. - Хотите, чтобы я дал честный ответ? Мне приходится трудиться с утра до позднего вечера, занимаясь утомительной работой, причем она намного труднее, чем я предполагал раньше, зато мне здорово повезло. Арни ван Дамм прямо-таки гениальный организатор, а персонал Белого дома состоит из превосходно подготовленных людей. Я получаю десятки тысяч писем от людей за пределами кольцевого шоссе, опоясывающего Вашингтон, и в них содержатся слова поддержки и пожелания удачи. Мне хотелось бы воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы поблагодарить их и сказать, что из этих писем я черпаю силы.
      - Мистер Райан. - Джек сделал вывод, что его научная степень доктора больше не имеет значения, - какие перемены вы намереваетесь ввести? - задал следующий вопрос Пламер.
      - Джон, это зависит от того, что вы имеете в виду под словом "перемены". Моя главная задача заключается в том, чтобы правительство функционировало эффективно. Таким образом, правильнее было бы говорить не о переменах, а о восстановлении. Именно к этому я и стремлюсь. У нас по-прежнему нет Конгресса и не будет, пока не состоятся выборы в палату представителей, так что я не могу представить Конгрессу бюджет на будущий год. Я постарался подобрать хороших специалистов на основные посты в кабинете министров. Их работа заключается в том, чтобы успешно руководить своими министерствами.
      - Вашего министра финансов, Джорджа Уинстона, подвергли критике за то, что он хочет внести радикальные изменения в федеральный Налоговый кодекс, заметил Пламер.
      - Я могу сказать только то, что полностью поддерживаю министра Уинстона. Налоговый кодекс постепенно стал очень сложным, да и в своей основе несправедлив. Министр финансов намерен внести поправки, которые не скажутся на сборе налогов. Более того, это заявление даже слишком пессимистично. В конечном итоге объем собираемых налогов увеличится благодаря сокращению административных расходов.
      - Но многие критикуют его проект за регрессивную направленность...
      Райан поднял руку.
      - Минутку, Джон. Одна из проблем в этом городе заключается в том, что исказился смысл слов, которыми пользуются люди. Сбор налогов со всех в равной степени не является регрессивным. Термин "регрессивный" означает шаг назад, положение, при котором с бедных берут больше, чем с богатых. Мы не собираемся делать этого. Употребляя это слово в не правильном смысле, вы вводите людей в заблуждение.
      - Но таким образом описывалась в течение многих лет налоговая система, запротестовал Пламер. Никто не подумал о том, чтобы указать ему на необходимость усовершенствовать свою грамматику.
      - Это отнюдь не значит, что она хорошая, - напомнил ему Райан. - В любом случае, как я уже сказал, я не политический деятель, Джон. Я знаю лишь одно говорить нужно прямо и откровенно. Собирать налоги со всех в равной пропорции соответствует приводимому в словаре определению слова "справедливый". Перестань, Джон, ты ведь знаешь, как ведется эта игра. Вы с Томом Получаете огромные деньги - намного большие, чем я, - и каждый год ваш адвокат и бухгалтер тщательно изучают ваши доходы и расходы. У вас есть, наверно, капиталовложения, сделанные с целью сокращения налогов, которые вы платите, правда? Каким образом вы получили эти льготы? Очень просто, лоббисты убедили Конгресс в необходимости внести небольшие изменения в налоговое законодательство. Почему? Да потому что богатые люди заплатили им за это. И что произошло? Так называемой "прогрессивной" системой манипулируют таким образом, что возросшие налоги по сути дела не применяются к богатым, потому что у них есть юристы и бухгалтеры, знающие, как избежать этого, как обойти существующую систему. За это они получают крупные гонорары. Таким образом, повышенные налоги, которые вроде бы платят богачи, это обман. Разве не так? Когда политические деятели принимали налоговое законодательство, они все это отлично понимали.
      Теперь ты видишь, Джон, куда мы зашли с так называемой "прогрессивной налоговой системой"? Никуда. Мы оказались в тупике, Джон. Существующая налоговая система - это огромная азартная игра, при которой напрасно тратится время, обманывается общество и те люди, что способны обойти закон, получают колоссальные деньги. А откуда идут эти деньги? Из кармана рядовых налогоплательщиков, это они платят за все, что происходит. Так вот, Джордж Уинстон хочет изменить эту систему, мы одобряем ее. И что же происходит? Люди, которые привыкли обходить систему и умеют играть в эту игру, прибегают к нечестным приемам и употребляют слова, вводящие общество в заблуждение, чтобы представить новый налоговый кодекс как несправедливый. Эти люди, привыкшие наживаться на других, представляют собой самую опасную и вредную для общества группу.
      - И вам это не нравится, - улыбнулся Джон.
      - Чем бы я ни занимался - работал ли брокером на бирже, преподавал ли историю и так далее, - я старался говорить правду. И сейчас не собираюсь изменять себе. Может быть, кое-что в Америке следует изменить, и я скажу вам, что именно: все родители в нашей стране убеждают своих детей, что политика это грязное, отвратительное и жестокое дело. Ваш отец говорил об этом, и мой тоже. А мы соглашаемся с этим, словно это разумно и правильно, так и должно быть. Но это ошибочная точка зрения, Джон. На протяжении многих лет мы принимали как само собой разумеющееся, что политика... Впрочем, давай сначала найдем правильное определение, ладно? Политическая система - это способ управления страной, то, как мы принимаем законы, которые обязаны выполнять, и собираем налоги. Все это важно, не так ли? Но в то же самое время мы позволяем заниматься этим людям, которых не пожелали бы пригласить к себе в дом, не разрешили бы присматривать за своими детьми. Скажи, Джон, это не кажется тебе несколько странным, а?
      Мы позволяем заниматься политикой людям, которые постоянно искажают факты, меняют законы в угоду спонсорам, дающим им деньги на избирательные кампании. Некоторые из этих политических деятелей просто лгут обществу. И мы не боремся с этим. Вы, все те, кто заняты в средствах массовой информации, тоже не выступаете против. Разве вы допустите подобное поведение в своей собственной профессии? Это невозможно в медицине, в науке, в бизнесе, как и в поддержании правопорядка.
      Значит, здесь что-то не так, - продолжал президент, подавшись вперед, и впервые в его голосе прозвучала страсть. - Ведь речь идет о нашей стране, и потому нормы поведения, которые мы требуем от наших представителей, не должны быть ниже, чем у всех остальных ее жителей, - наоборот, они должны быть выше. Мы должны требовать от наших политических деятелей, чтобы они соблюдали нормы честности и порядочности. Вот почему я выступаю с речами по всей стране. Джон, в политическом плане я зарегистрирован как независимый, я не принадлежу ни к одной из политических партий. У меня нет никакой политической программы, кроме как стремиться к улучшению жизни народа. Я принес присягу и обязан добиваться этого. Я привык соблюдать данное мной слово. Правда, я узнал, что это расстраивает некоторых. Признаюсь, мне искренне жаль. Но я не собираюсь менять свои убеждения для того, чтобы завоевать одобрение каких-то особых групп общества, содержащих армию платных лоббистов. Я нахожусь здесь, чтобы служить всем, а не только тем, кто шумит больше других и зарабатывает больше всех.
      Пламер скрыл свое удовольствие от этой страстной речи президента.
      - О'кей, господин президент, тогда начнем с того, как вы относитесь к гражданским правам?
      - Моя точка зрения сводится к тому, что Конституция не различает цвета. Дискриминация людей по причине их внешнего вида, разницы их мнений, церковной принадлежности или того, из какой страны прибыли их предки, запрещена законами нашей страны. Эти законы будут соблюдаться. Все мы должны быть равными в глазах закона как при соблюдении его, так и при нарушении. В последнем случае ими будет заниматься Министерство юстиции.
      - Вы не считаете это идеализмом?
      - А что плохого в идеализме? - задал ответный вопрос Райан. - В то же самое время, почему бы иногда не прибегнуть к здравому смыслу? Вместо того, чтобы наблюдать за тем, как множество людей стараются добиться преимуществ для себя или для той небольшой группы, которую они представляют, почему бы нам всем не работать вместе? Разве мы прежде всего не американцы?.. Почему не попытаться работать усерднее и не найти разумные методы решения проблем? Наша страна была создана не для того, чтобы одна группа людей хватала за горло другую.
      - Некоторые полагают, что в такой борьбе каждый получает справедливую долю, - заметил Пламер.
      - И одновременно потворствует коррупции политической системы, - добавил Райан.
      Пришлось сделать перерыв, чтобы дать возможность операторам сменить кассеты в камерах. Джек посмотрел страдающим взглядом на дверь в комнату секретарей. Ему так хотелось закурить. Он потер руки, стараясь выглядеть спокойным и собранным, но, несмотря на то что ему предоставилась возможность высказать взгляды, которые он вынашивал на протяжении многих лет, от этого он почувствовал только большее напряжение.
      - Камеры выключены, - сказал Том Доннер, откидываясь на спинку кресла. Вы действительно считаете, что сможете добиться этого?
      - Если я не буду пытаться, тогда кто я? - вздохнул Джек. Правительственная система разрушена. Мы все знаем это. Если никто не попытается исправить ее, ситуация станет еще хуже.
      В этот момент Доннер испытывал едва ли не сочувствие к нему. Искренность Райана была очевидна, словно его сердце билось на виду у всех. Но он не понимал ситуации. Дело не в том, что Райан плохой человек, нет. Просто положение, в котором он оказался, не соответствовало его возможностям, в точности как говорили все. Келти был прав, а поскольку он был прав, Доннеру нужно выполнить свою работу.
      - Мы готовы, - объявил продюсер.
      - Поговорим о Верховном суде, - начал Доннер, сменив своего коллегу. Стало известно, что вы просматриваете список кандидатов для представления Сенату.
      - Да, я занимаюсь этим, - ответил Райан.
      - Что вы можете сказать нам об этом?
      - Я поручил Министерству юстиции представить мне список опытных судей, ведущих дела в апелляционных судах. Этот список мне представлен, и теперь я думаю над кандидатурами.
      - О чем конкретно вы думаете? - спросил Доннер.
      - Я ищу компетентных судей. Верховный суд является главным хранителем Конституции в нашей стране. Нам нужны люди, понимающие свою ответственность за это, способные справедливо толковать законы.
      - Судьи, соблюдающие букву закона?
      - Том, в Конституции говорится, что Конгресс утверждает законы, исполнительная власть обеспечивает их соблюдение, а суды занимаются их толкованием. Это и есть принцип взаимозависимости и взаимоограничения законодательной, исполнительной и судебной власти.
      - Однако история свидетельствует, что Верховный суд играет важную роль в переменах, осуществляемых в нашей стране, - напомнил Доннер.
      - Это верно, но не все эти перемены пошли на благо Америки. Из-за дела Дрега Скотта началась гражданская война. Решение по делу "Плесси против Фергюсона" было позорным и отбросило нашу страну на семьдесят лет назад. Прошу иметь в виду, что в юридических вопросах я профан...
      - Именно по этой причине Американская ассоциация адвокатов, как правило, изучает кандидатуры судей перед их представлением Сенату. Вы собираетесь представить свой список кандидатов в ассоциацию?
      - Нет. - Райан отрицательно покачал головой. - Во-первых, все судьи в списке уже преодолели этот барьер для того, чтобы занять свои сегодняшние должности. Во-вторых, Американская ассоциация адвокатов тоже является группой со своими собственными интересами, не правда ли? Разумеется, они имеют право заботиться об интересах своих членов, однако Верховный суд является юридическим органом, который решает правовые вопросы для всей страны, тогда как Американская ассоциация адвокатов состоит из людей, которые зарабатывают на жизнь юридической практикой. Разве не будет столкновением интересов, если группа людей, осуществляющих на практике исполнение законов, станет выбирать тех, кто эти законы определяет? В любой другой сфере это было бы столкновением интересов, верно?
      - Не все так считают.
      - Конечно, ведь у ассоциации в Вашингтоне свой офис, полный лоббистов, согласился президент. - Том, мой долг заключается не в том, чтобы служить заинтересованным группам. Я обязан соблюдать, ограждать и защищать Конституцию в силу своих возможностей. Для того чтобы я смог делать это, я стараюсь найти людей, мыслящих, как и я сам. Мне нужно, чтобы принесенная мной присяга означала именно то, что в ней говорится, безо всяких махинаций.
      - Джон? - пригласил Доннер, повернувшись к Пламеру.
      - Вы работали много лет в Центральном разведывательном управлении, сказал Пламер.
      - Совершенно верно, - согласился Джек.
      - Чем вы там занимались? - спросил Пламер.
      - Главным образом работал в разведывательном управлении, анализируя информацию, поступающую из различных источников. Я старался понять, что она означает, и затем передавал результаты другим сотрудникам. Некоторое время возглавлял разведывательное управление, затем при президенте Фаулере стал заместителем директора. Далее, как вам известно, я был назначен советником по национальной безопасности у президента Дарлинга.
      - На протяжении этого времени вам приходилось выезжать для выполнения других заданий? - поинтересовался Пламер.
      - Да, я был советником на переговорах по ограничению вооружений и принимал участие во многих конференциях, - ответил президент.
      - Мистер Райан, ходят слухи, что вы занимались не только этим. Говорят, будто вы участвовали в операциях, которые привели к смерти советских граждан.
      Джек на мгновение заколебался, достаточно, чтобы создать у зрителей должное представление о его отношении к этому "специфическому" вопросу.
      - Джон, на протяжении многих лет наше правительство принципиально отказывалось комментировать разведывательные операции. Я не буду менять этот принцип.
      - Американский народ должен и имеет право знать, что за человек является их президентом, - настаивал Пламер.
      - Моя администрация никогда не станет обсуждать разведывательные операции. А раз возник вопрос, что я за человек, в этом и заключается цель настоящего интервью. Наша страна должна хранить некоторые секреты. Ведь и вы, Джон, сказал Райан, глядя прямо в глаза комментатору, - храните секреты. Если вы откроете источники своей информации, вашей работе придет конец. Если Америка поступит так же, пострадают люди.
      - Но...
      - Вопрос закрыт, Джон. Наши разведывательные службы действуют под контролем Конгресса. Я всегда поддерживал этот закон, буду продолжать поддерживать его и больше не намерен это обсуждать.
      При этих словах оба комментатора растерянно замигали, и у Райана не было сомнений, что эта часть интервью не будет показана по телевидению.
      ***
      Бадрейну нужно было выбрать тридцать человек, и хотя выбор такого количества участников операции не представлял трудности, как не представлял трудности и выбор полностью преданных людей, главными критериями отбора были ум и сообразительность. Но у него были необходимые контакты. Если уж чего было в избытке на Среднем Востоке, так это террористов, людей, похожих на него самого, но моложе, готовых отдать жизнь ради достижения великой цели и видящих, как она увядает перед их глазами. Это всего лишь усиливало их ярость и преданность вере. По некотором размышлении Бадрейн решил ограничиться двадцатью находчивыми и сообразительными. От остальных требовалась всего лишь преданность, причем за ними будут наблюдать один или два опытных командира. Все отобранные для операции обязаны беспрекословно следовать приказам. Все до единого должны быть готовы умереть или, по крайней мере, пойти на риск смерти. Впрочем, и это не являлось особой проблемой. "Хезболлах" по-прежнему имел много желающих прикрепить к телу взрывчатку и взорвать себя в толпе. Кроме них, были и другие.
      Это являлось частью традиций региона - пророк Мухаммед вряд ли полностью одобрил бы ее, но Бадрейн не был столь уж религиозен, а террористические операции входили в его профессию. С исторической точки зрения арабы никогда не были хорошими солдатами. На протяжении почти всей истории они состояли из бродячих племен, традиционным методом боевых действий у которых были набеги, позднее превратившиеся в партизанские действия. Понятие боевых действий, упорных и неторопливых, было чуждо им. Подобные действия были изобретением греков, от которых они перешли к римлянам и позднее распространились на все западные народы. Одиночка мог броситься в гущу битвы, чтобы принести себя в жертву, - в традициях викингов такого человека называли "берсекером" неистовым, а в Японии подобные люди входили в состав особых воинских подразделений, члены которых называли себя "камикадзе" - на поле битвы они с бешеной яростью бросались вперед, бесстрашно размахивая мечом и стараясь прихватить с собой как можно больше врагов, прежде чем их самих постигнет славная смерть. Но в особенности такая традиция укрепилась в "джихаде", или священной войне против неверных. Это доказало в конечном итоге, что ислам, подобно любой религии, может быть искажен своими последователями. Ну а пока это означало, что у Бадрейна был неисчерпаемый источник людей, готовых исполнять все его приказы, которые передавались через Дарейи, кто также говорил им, что это действительно подвиг во славу "джихада", что их подвиг дает им ключи к славной жизни после смерти.
      У Бадрейна был список. Он сделал три телефонных звонка, которые передавались по цепи надежных людей. В Ливане и в других странах начали готовиться к отъезду.
      ***
      - Ну как, я справился, тренер? - с улыбкой спросил Райан.
      - Ты временами катался по очень тонкому льду, подходил к опасной кромке, но все-таки сумел не промочить ног, - ответил Арни ван Дамм с видимым облегчением. - Это был тяжкий удар по группам с особыми интересами.
      - Значит, все-таки можно критиковать тех, у кого особые интересы? Черт побери, все делают это!
      - Это зависит от того, какие группы и какие интересы подвергаются критике, господин президент. У всех у них есть люди, защищающие их, и некоторые могут успокаивать тебя, подобно матери Терезе, с той разницей, что делают это перед тем, как перерезать тебе горло острым мачете. - Глава администрации сделал паузу. - И все-таки ты держался очень неплохо. В твоих ответах не было ничего, что они смогут слишком уж исказить и использовать против тебя. Увидим, что они оставят для вечерней передачи и что скажут в конце Доннер и Пламер. Последние две минуты являются самыми важными.
      ***
      Пробирки прибыли в Атланту в особой упаковке, называемой из-за своей формы шляпной коробкой. На самом деле это было чрезвычайно надежное вместилище, сделанное специально для того, чтобы в нем в полной безопасности могли перевозиться самые опасные вещества. Пробирки помещались в многослойные ячейки, рассчитанные на то, чтобы хранимое в них уцелело даже при самом сильном ударе. Коробку со всех сторон покрывали наклейки, предупреждающие о биологической опасности, так что с ней обращались с предельной осторожностью, в том числе посыльные Федеральной службы доставки, передавшие ее адресату в 9.14 утра.
      "Шляпную коробку" отнесли в специально оборудованную лабораторию, где первым делом проверили, нет ли на ней повреждений. Затем ее опрыснули мощным дезинфицирующим составом и вскрыли, соблюдая все меры предосторожности. В сопроводительных документах было указано, почему это необходимо. Там говорилось, что в двух пробирках находятся образцы крови, содержащие вирусы, вызывающие геморрагическую лихорадку. Это могло означать несколько болезней, существующих в Африке, - в документах был указан континент, откуда доставили пробирки, - и каждой из них следовало избегать. Лаборант извлек пробирки из коробки и проверил, нет ли на них подтеков. Их не оказалось, и пробирки на всякий случай снова обрызгали дезинфицирующей жидкостью. Содержащаяся в них кровь будет подвергнута анализу на антитела, и лаборанты произведут сравнение с другими образцами. Приложенная документация была передана доктору Лоренцу в отдел особо опасных инфекционных заболеваний.
      - Привет, Гас, это Алекс, - услышал в телефонной трубке доктор Лоренц.
      - Тебе так и не удалось вырваться на рыбалку?
      - Может быть, удастся в этот уик-энд. У нас в нейрохирургии есть парень с катером, и нам наконец удалось навести порядок в отделе. - Доктор Александер смотрел из окна своего кабинета на восточный Балтимор. Отсюда была видна гавань, ведущая в Чесапикский залив, а там, по слухам, неплохо ловились морские окуни.
      - Так что у тебя случилось? - спросил Гас, и в этот момент в кабинет вошла секретарша с папкой в руке.
      - Просто решил проверить, нет ли у тебя чего-нибудь нового по поводу вспышки лихорадки Эбола в Заире.
      - Ничего, слава Богу. Критическое время прошло. Эта вспышка Эболы закончилась быстро. А мы начали уже... - Лоренц замолчал. Он открыл папку и прочитал сопроводительный лист. - Одну минуту... Хартум?.. - недоуменно пробормотал он.
      Александер терпеливо ждал. Он был знаком с привычкой Лоренца читать медленно и вдумчиво. Немолодой мужчина, несколько похожий на актера, Лоренц никогда не спешил, и это была одна из причин, почему он стал блестящим ученым-экспериментатором. Лоренц редко ошибался. Он все тщательно обдумывал, прежде чем начинать действовать.
      - Мы только что получили две пробирки с образцами крови из Хартума. Сопроводительная записка подписана доктором Макгрегором из Английской больницы в Хартуме. Речь идет о двух пациентах - взрослый мужчина и девочка четырех лет, подозревается геморрагическая лихорадка. Образцы находятся сейчас в лаборатории.
      - Хартум? Это в Судане?
      - Так говорится в сопроводительном документе, - подтвердил Гас.
      - Но это очень далеко от Конго.
      - Самолеты, Алекс, самолеты, - заметил Лоренц. Больше всего пугала эпидемиологов возможность международных путешествий по воздуху. В сопроводительной записке было всего несколько строк, но там были указаны номера телефона и факса. - О'кей, мы сейчас возьмемся за лабораторные анализы и проверим.
      - А как относительно образцов предыдущей вспышки Эболы?
      - Вчера закончил. Заирская лихорадка Эбола, штамм Маинги, полностью идентичный образцам 1976 года, до последней аминокислоты.
      - Верно, тот самый штамм, он переносится по воздуху, именно он прикончил Джорджа Уэстфаля.
      - Но точных подтверждений так и не обнаружили, Алекс, - напомнил ему Гас.
      - Джордж соблюдал все меры предосторожности, Гас, ты ведь знаешь это. Ты сам учил его. - Пьер Александер потер глаза. Снова головная боль. Нужно установить новое освещение. - Сообщи мне результаты анализа полученных образцов, ладно?
      - Непременно. Я не слишком беспокоюсь об этом. Судан - весьма неподходящее место для этих маленьких мерзавцев - жарко, сухо, масса солнечного света. Там на открытом воздухе вирус не выживет и пары минут. Впрочем, я поговорю с заведующим лабораторией к концу дня - скорее, завтра утром. Через час у меня собрание персонала.
      - Хорошо. Мне тоже пора идти в кафетерий. Позвоню тебе завтра, Гас. Александер положил трубку, он все еще мысленно называл себя полковником, к званию профессора еще надо привыкнуть, и спустился вниз. Там он к своему удовольствию увидел Кэти Райан, которая стояла в очереди вместе со своим телохранителем.
      - Привет, проф.
      - Как дела с жуками? - улыбнувшись, спросила она.
      - Так себе. Мне хотелось бы проконсультироваться с вами, доктор, - сказал Александер, выбирая на полке сандвич.
      - Я не занимаюсь вирусами, - ответила она, хотя ей приходилось немало работать с пациентами, больными СПИДом, у которых глазные заболевания являлись следствием главной болезни. - Так в чем дело?
      - У меня участились головные боли, - ответил Александер, направляясь к кассиру.
      - Вот как? - Кэти повернулась, сняла с него очки и посмотрела их на свет. - Старайтесь протирать их почаще. У вас минус две диоптрии и очень сильный астигматизм. Когда вам прописывали очки последний раз? - Она вернула ему очки, еще раз посмотрев на грязь, скопившуюся вокруг стекол, и уже зная ответ.
      - Не помню, три или четыре...
      - ., года назад. Вам следовало бы давно подумать об этом. Пусть ваша секретарь позвонит моей, и я проверю вам зрение. Не посидите с нами?
      Они выбрали стол у окна и направились к нему. За ними последовал Рой Альтман, глядя по сторонам и обмениваясь взглядами с другими агентами. Все в порядке.
      - Между прочим, вы могли бы стать отличным кандидатом для применения нашей новой техники корректировки зрения с помощью лазера. Мы надсечем вам роговую оболочку, и ваше зрение снова станет двадцать на двадцать, - посоветовала Кэти. Она принимала активное участие в осуществлении этой программы.
      - А это не опасно? - В голосе Александера звучало сомнение.
      - Я занимаюсь опасными процедурами только на кухне, - ответила профессор Райан, шутливо подняв бровь.
      - Хорошо, мэм, - улыбнулся Александер.
      - Так что там у вас нового?
      ***
      Все дело в том, как отредактировать. По крайней мере, почти все, подумал Том Доннер, нажимая на клавиши своего компьютера. Вот отсюда он перейдет к комментариям, дополняя и внося ясность в то, что подразумевал Райан своими внешне искренними.., внешне? Это слово промелькнуло в голове корреспондента, будто само по себе, заставив его вздрогнуть. Доннер долгое время занимался телевизионным репортажем и, прежде чем стать ведущим всего канала, работал в Вашингтоне. Он брал интервью у всех видных деятелей и всех знал. В его разбухшей картотеке значились имена каждого высокопоставленного чиновника и влиятельного деятеля в городе. Как и у любого хорошего репортера, у него были отличные связи. Он мог поднять телефонную трубку и соединиться с кем угодно, потому что в Вашингтоне правила общения с представителями средств массовой информации были элегантно простыми: ты был либо источником, либо целью. Тот, кто отказывался идти навстречу желаниям СМИ, скоро становился их врагом. Иными словами, это называлось бы шантажом.
      Интуиция Доннера подсказывала ему, что он еще никогда не встречался с человеком, похожим на президента Райана, по крайней мере, не в общественной жизни.., а может быть, это действительно правда? Позиция, гласящая, что я один из вас, такой же, как и вы, уходит далеко в прошлое, еще к Юлию Цезарю. И всегда это было уловкой, средством обмана, целью которого являлось убедить избирателей, чтобы они думали, что этот человек действительно похож на них. Но он не был таким, как они. Обычные люди не способны продвинуться так далеко в любой профессии. Райан стал одним из руководителей ЦРУ благодаря тому, что занимался кабинетными политическими играми, не мог не заниматься. Как у всех, у него появились союзники и враги, и он продвинулся с помощью искусных маневров. А те сведения о службе Райана в ЦРУ, которые Доннер получил благодаря утечке информации, - сможет ли он использовать их в своем "эксклюзивном интервью"? Нет, не сможет. Скорее во время передачи новостей; там будут содержаться несколько загадочных фраз, которые заставят телезрителей остаться на его канале, вместо того чтобы вечером переключиться на обычную развлекательную программу.
      Доннер знал, что ему нужно быть осторожным. Нельзя просто так обвинять действующего президента - но ведь то, что он сказал, все-таки не было правдой, а? Обвинение президента чрезвычайно увлекательное занятие, но при этом требуется соблюдать определенные правила. Твоя информация должна быть очень надежной. Это значит, что ее нужно черпать из ряда источников, и хороших источников, на которые можно положиться. Придется посоветоваться с руководителями телевизионной компании, они будут колебаться, ознакомятся с первоначальным текстом интервью и в конце концов дадут разрешение на его, передачу.
      Такой же, как и все. Но такие же, как и все, не работают на ЦРУ, не занимаются оперативной работой, не становятся шпионами. Разве не так? И уж можно не сомневаться в том, что Райан оказался первым американским разведчиком, сумевшим занять Овальный кабинет... Разве это дело?
      В его жизни слишком много пропусков. Во время пребывания в Лондоне он убил человека. В Америке террористы напали на его дом - там он убил по крайней мере еще одного. И эта невероятная история с похищением советской субмарины, в ходе которой Райан, по словам источника, тоже убил русского матроса. И многое другое. Такой ли человек нужен американскому народу в Белом доме?
      И все-таки он пытался произвести впечатление простого человека.., такого, как остальные. Здравый смысл. Так гласит закон. Я не пожалею сил, чтобы выполнить данную мной присягу.
      Это ложь, подумал Доннер. Это не может не быть ложью.
      А ведь ты умный сукин сын, Райан.
      Если же это ложь и Райан настолько умен, тогда что? Изменение налогового законодательства. Новый состав Верховного суда. Перемены во имя большей эффективности. Деятельность Бретано в Министерстве обороны... Проклятье.
      Следующий скачок воображения вел к тому, что ЦРУ и Райан играли свою роль в падении "Боинга-747" на Капитолий, - нет, это безумие. Райан является оппортунистом, таким же, как и все остальные, у кого Доннер брал интервью на протяжении всей своей профессиональной жизни, начиная с его первого места работы в филиале компании в Де-Мойне. Проведенное им там журналистское расследование привело к тому, что член комиссии графства оказался в тюрьме, а его самого заметили и руководители компании, и политические деятели. Он комментировал самые разные события - от снежных лавин до военных действий, но его профессией и любимым делом было изучение политических деятелей.
      Вообще-то они мало отличались друг от друга. Им нужно оказаться в соответствующем месте в соответствующее время, и у них наготове план действий. Уж это-то он узнал точно. Доннер посмотрел в окно, потом одной рукой поднял телефонную трубку, продолжая другой перебирать карточки в картотеке.
      - Эд, это Том. Насколько надежны твои источники и как скоро ты можешь организовать мою встречу с ними? - спросил Доннер. Он не мог видеть улыбки человека, снявшего трубку на другом конце линии.
      ***
      Сохайла уже сидела. Видя это, молодой врач испытывал облегчение и благоговейный ужас при мысли о силе своей профессии. Медицина предъявляла самые суровые требования к тем, кто ею занимались, считал Макгрегор. Каждый день в той или иной степени он сталкивался со Смертью. Он не считал себя солдатом или рыцарем в латах, рвущимся в битву на окровавленном скакуне, по крайней мере он не осознавал этого, потому что Смерть являлась врагом, никогда явно не обнаруживающим себя, однако, несмотря на это, он всегда противостоял ей. Каждый пациент, которого он лечил, имел этого врага внутри или этот враг бродил совсем рядом, а его задача врача заключалась в том, чтобы обнаружить место, где он скрывается, найти и уничтожить его. Награду он видел на лице пациента, всякий раз наслаждаясь победой.
      Сохайла все еще больна, но это скоро пройдет. Она уже принимала жидкую пищу, и организм девочки не отвергал ее. Слабенькая, она не становилась слабее. Температура у нее спала. Все указывало на то, что болезнь либо отступила, либо не в состоянии больше приносить ей вреда. Это было победой. Смерть не отнимет у него этого ребенка. Пройдет время, она вырастет, будет играть, учиться, у нее появятся свои дети...
      Но это была победа, одержанная не благодаря его усилиям, во всяком случае не в полной мере благодаря им. Его лечение заключалось лишь в том, что он поддерживал ее силы, а не боролся с болезнью. А помогло ли это? - спросил он себя. Наверно. Никогда не знаешь, где проходит граница между тем, что произошло само по себе, и усилиями врача. Медицинская профессия была бы намного проще, если бы врачи способны были видеть это, но они не знали этого и, наверно, никогда не узнают. Если бы он не лечил ее - ну что ж, в этом климате девочка могла бы умереть от жары, или обезвоживания организма, или какого-то побочного заболевания, возникшего из-за ее слабости. Люди так часто умирают не из-за самой болезни, а от чего-то иного, вызванного слабостью больного организма. Так что он имеет право отнести эту победу на свой счет, к тому же речь идет о жизни такой очаровательной маленькой девчушки. Скоро она снова будет улыбаться. Макгрегор сосчитал ее пульс, наслаждаясь прикосновением к прохладной коже выздоравливающей, прислушиваясь к биению крошечного сердца, которое будет биться и через неделю. У него на глазах девочка уснула. Он осторожно положил ее руку на кровать и обернулся.
      - Ваша дочь скоро совсем выздоровеет, - пообещал Макгрегор родителям, подтверждая их надежды теплой улыбкой и зная, что эти пять негромких слов сокрушили их страхи.
      Мать вздохнула, словно оправившись от сильного удара, по ее лицу, которое она закрыла руками, потекли слезы. Отец выслушал новость более спокойно, как, по его мнению, подобает мужчине, с бесстрастным лицом, но не смог скрыть выражения глаз, которые с облегчением посмотрели на потолок. Затем он схватил руку врача, и его темные глаза взглянули прямо в глаза Макгрегора.
      - Я никогда не забуду этого, - проговорил генерал. Теперь настало время навестить Салеха. Макгрегор сознательно откладывал его осмотр. Из палаты Сохайлы он направился по коридору и, прежде чем войти в палату, где лежал больной мужчина, сменил одежду. В палате он увидел, что Салех умирает. Теперь иракца удерживали ремни, не позволяющие ему двигаться. Болезнь поразила его мозг. Потеря рассудка была одним из симптомов лихорадки Эбола, причем несла с собой милосердие. Салех больше не понимал, что происходит вокруг. Его глаза казались пустыми и безучастно смотрели в потолок, покрытый разводами - следами одного из редких здесь дождей. Медсестра, присматривавшая за Салехом, передала врачу карту, и он увидел, что состояние больного резко ухудшилось. Макгрегор поморщился и распорядился увеличить дозу морфия, попадающего в организм пациента через трубку внутривенного вливания. Поддерживать силы Салеха уже не требовалось. Итак, одна победа и одно поражение, и если бы у него спросили, кого лучше спасти, а кого потерять, он выбрал бы спасение девочки. Салех успел прожить какую-то жизнь и был взрослым мужчиной. Этой жизни отведено еще не больше пяти дней, и Макгрегор бессилен продлить ее. Он мог только облегчить страдания умирающего.., и персонала, ухаживающего за ним. Через пять минут врач вышел из палаты, снял защитный костюм и направился в свой кабинет. Его лицо было задумчивым.
      Откуда пришла в Хартум эта болезнь? Почему один пациент выжил, а второй нет? Ему многое не было известно. Макгрегор налил себе чашку чая и попытался забыть о победе и поражении. Он должен получить информацию, сыгравшую решающую роль в судьбе обоих. Одна и та же болезнь в одно и то же время. А результаты совершенно противоположные. Почему?
      Глава 32
      Повторения
      - Я не могу отдать вам эту фотографию и не могу позволить снять копию, но могу показать. - Сотрудник ЦРУ передал снимок Доннеру. Он был в тонких хлопчатобумажных перчатках и заставил корреспондента надеть такие же. Перчатки необходимы, чтобы не оставить отпечатков пальцев, - пояснил он.
      - Это именно то, о чем я думаю? - спросил Доннер, глядя на черно-белую глянцевую фотографию размером восемь на десять дюймов. На ней не было штампа с грифом секретности, по крайней мере на лицевой стороне. Доннер не собирался переворачивать ее.
      - Вы ведь не хотите знать об этом? - Это был не вопрос, а скорее предупреждение.
      - Нет, пожалуй, - ответил Доннер, поняв смысл сказанного. Он не знал, как связан закон о шпионаже - "18 U.S.С. para 79 79 ЗЕ" с первой поправкой к Конституции США о свободе печати, но если ему неизвестно, засекречена фотография или нет, обвинить его в разглашении секретных материалов не мог никто.
      - Это советский подводный ракетоносец с атомной силовой установкой, а на трапе стоит Джек Райан. Обратите внимание, что на нем форма офицера военно-морского флота. Это была операция ЦРУ, проведенная совместно с ВМФ США, и вот чего нам удалось добиться. - Он передал Доннеру увеличительное стекло, чтобы тот мог убедиться в принадлежности подводной лодки Советскому Союзу. Нам удалось обмануть русских, и они пришли к выводу, что ракетоносец взорвался и затонул где-то между Флоридой и Бермудами. Они, наверно, и сейчас так считают.
      - Где он сейчас? - спросил Доннер.
      - Его затопили год спустя, неподалеку от Пуэрто-Рико.
      - Почему именно там?
      - В том районе находится самая глубокая впадина Атлантического океана вблизи берегов Америки, примерно пять миль глубиной, так что никто не найдет его и никто не сможет даже взяться за поиски втайне от нас.
      - Это было.., ну конечно, припоминаю, - вспомнил Доннер. - Русские проводили тогда крупномасштабные учения недалеко от нашего восточного побережья, и мы подняли шум, протестуя против этого. Они тогда действительно потеряли подводную лодку, верно?
      - Две. - Еще одна фотография появилась из папки. - Видите разрушения в носовой части? "Красный Октябрь" протаранил и потопил русскую подлодку возле Каролинских островов. Она по-прежнему лежит там на дне. Военно-морской флот решил не поднимать лодку, но ее обшарили наши автоматические роботы, которые сняли с подлодки много ценных приборов. Эта операция проводилась под прикрытием спасения первой подлодки, затонувшей в результате неисправности атомного реактора. Русские так и не узнали, что случилось со второй "альфой" <См, книгу Т. Клэнси "Охота за "Красным Октябрем"" (М.: Мир, 1997).>.
      - И все это хранилось втайне? - Ситуация казалась поразительной для человека, потратившего многие годы и немалые усилия, чтобы получать от правительства любопытные факты, которые он буквально выдирал, словно дантист зуб у сопротивляющегося пациента.
      - Райан знает, как замалчивать факты. - На свет появилась новая фотография. - В этом мешке находится тело русского матроса. Его убил Райан застрелил из пистолета. Это принесло ему первую звезду за отличие в разведывательной службе. Думаю, он считал, что никто не решится разгласить это обстоятельство - впрочем, причина понятна, не правда ли?
      - Это было убийство?
      - Нет. - Сотрудник ЦРУ не решился заходить так далеко. - В официальных документах говорится, что произошла перестрелка, были и другие раненые. Так гласят материалы в досье, но...
      - Конечно. Заставляет задуматься, правда? - кивнул Доннер, глядя на фотографии. - А это не могло оказаться фальшивкой?
      - Пожалуй, могло, - согласился его собеседник. - Но это не фальшивка. Посмотрите на других людей на фотографии - вот адмирал Дэн Фостер, в то время он был начальником морских операций. А рядом с ним капитан третьего ранга Бартоломео Манкузо, он тогда командовал ударной подлодкой "Даллас". Его направили на борт "Красного Октября", чтобы облегчить переход русского ракетоносца в морскую базу Портленда. Манкузо по-прежнему служит на флоте, стал адмиралом, командует подводными силами в Тихом океане. А вот это капитан первого ранга Марк Александрович Рамиус, служил на советском военно-морском флоте и был командиром "Красного Октября". Все они по-прежнему живы. Рамиус живет сейчас в Джэксонвилле, штат Флорида, работает на базе ВМФ под именем Марка Рамзея в качестве консультанта, - объяснил он. - В этом нет ничего необычного. Получает большую пенсию от правительства, но, видит Бог, он заслужил ее.
      Доннер запомнил подробности и узнал в лицо одного из людей на фотографии. Нет ни малейших сомнений в том, что это не фальшивка. Кроме того, обманув корреспондента, сотрудник ЦРУ нарушил бы правила игры. В таком случае было бы нетрудно довести до сведения заинтересованных лиц информацию о том, кто нарушил закон. Но еще хуже то, что этот человек превратился бы из источника информации в объект преследования, а средства массовой информации были по-своему куда более жестоким прокурором, чем мог мечтать любой представитель Министерства юстиции. В конце концов, судебный процесс требовал строгого соблюдения правил, установленных законом, а СМИ действовали намного свободнее.
      - О'кей, - произнес корреспондент. Первый комплект фотографий исчез в папке. На смену ей появилась новая папка, из которой сотрудник ЦРУ извлек новый снимок.
      - Узнаете?
      - Это.., одну минуту. Кто-то по фамилии... Гер.., или Гери... Он был...
      - Это Николай Герасимов. Он был председателем бывшего КГБ.
      - Погиб при авиационной катастрофе еще в... Появилась очередная фотография. Мужчина на ней был старше, более седой и выглядел весьма преуспевающим.
      - Эта фотография сделана два года назад в Винчестере, штат Виргиния. Райан отправился в Москву под видом советника на переговоры по ограничению стратегических вооружений. Он заставил Герасимова улететь из Москвы и обратиться к американскому правительству с просьбой о политическом убежище. Никто не знает, как это произошло. Жену и дочь Герасимова тоже вывезли из Советского Союза. Этой операцией руководил лично судья Мур - в то время он был директором ЦРУ. Райан постоянно выполнял его поручения. Он никогда не был законопослушным работником ЦРУ. Райан знает свое дело - тут нужно быть справедливым, верно? Он чертовски способный разведчик, делал вид, что работает на Джеймса Грира как сотрудник разведывательного управления, а не оперативного. Это было прикрытием внутри прикрытия. Насколько я знаю, Райан ни разу не допустил ошибки в своей оперативной деятельности. Мало кто может похвастать этим, но одна из причин состоит в том, что он исключительно безжалостный сукин сын. Способный, умеет работать, но крайне жестокий. Когда ему нужно, он нарушает все бюрократические процедуры, проходит сквозь них, как горячий нож сквозь масло. Райан всегда поступает по-своему, и стоит вам встать у него на пути - вспомните мертвого русского матроса с "Красного Октября" и всю погибшую команду русской "альфы", лежащей на морском дне неподалеку от Каролин. Это было сделано для того, чтобы сохранить операцию в секрете. Что касается вот этого человека, - сотрудник ЦРУ ткнул пальцем в фотографию, - мне о нем почти ничего не известно. В досье много пропусков. Ни слова о том, как вывезли из России его жену и дочь. Ходят только слухи, да и они скудные.
      - Черт побери, мне бы знать это несколько часов назад.
      - Ну что, Том, понял, что тебя обманули? - донесся из динамика голос Келти.
      - Я знаком с этой проблемой, - сказал сотрудник ЦРУ. - Райан ловок и хитер. Более того, он скользкий, как уж. Он прокатился через ЦРУ, словно Дорога Хэмилл по льду Инсбрука, и поступал так на протяжении многих лет. Конгресс обожает его. Почему? Да потому, что он производит впечатление самого искреннего и прямого человека со времен честного Эйба <Честный Эйб - прозвище президента США Авраама Линкольна (1861-1865).> с той лишь разницей, что убивал людей. - Сотрудника ЦРУ звали Пол Уэбб, он был высокопоставленным чиновником в разведывательном управлении ЦРУ, но его влияние оказалось недостаточным, чтобы спасти весь отдел, которым он руководил, от сокращения штатов. По мнению Уэбба, он давно должен был занимать место заместителя директора ЦРУ по разведывательной деятельности, вот только Райан сумел втереться в доверие к Джеймсу Гриру и этим помешал ему. Вот почему его карьера закончилась на первой ступени высшего руководства, а теперь у него отнимали и это. Уэбб заслужил пенсию - пенсии-то его никто не сможет лишить. Впрочем, если станет известно, что он вывозил эти материалы из Лэнгли, его ждут очень крупные неприятности.., а может быть, и нет. Что происходит в конце концов с теми, кто обращает внимание на нарушения в деятельности правительственных департаментов? Средства массовой информации всеми силами оберегают свои источники, сам он уже достаточно долго прослужил в ЦРУ и.., ему не хотелось быть уволенным на пенсию. В другое время, хотя он отказывался признаться в этом самому себе, гнев мог заставить его искать контакты с другой стороной - но нет, только не это. Он не стал бы работать на противника. А вот средства массовой информации - не противник, правда? Уэбб убедил себя в этом, несмотря на то что на протяжении всей карьеры придерживался иной точки зрения.
      - Теперь ты узнал правду, Том, - снова послышался голос Келти из подключенного к телефонной линии динамика. - Добро пожаловать в клуб почитателей Райана. Даже я не подозревал о том, на что он способен. Пол, расскажи ему про Колумбию.
      - Я не смог найти досье на эту тему, - признался Уэбб. - Видите ли, у нас есть специальные досье с временным штампом, позволяющим открыть их лишь после какого-то определенного года. Самое раннее - году в 2050. Никто не имеет доступа к ним.
      - Как это делается? - потребовал ответа Доннер. - Я слышал об этом, но никак не мог найти подтверждения того, что...
      - Вас интересует, как они скрывают это? Между ЦРУ и Конгрессом заключено неписаное соглашение, составляющее часть надзора за деятельностью спецслужб. Управление обращается в Конгресс с небольшой проблемой, просит об особом отношении к ней, и если Конгресс дает согласие, досье попадает в специальный сейф - черт побери, я даже не исключаю, что такие папки мелко крошат и пускают на удобрение. Впрочем, могу сообщить некоторые сведения, которые можно проверить, - закончил Уэбб, словно поддразнивая корреспондента.
      - Слушаю, - ответил Доннер. Он знал, что его магнитофон записывает каждое слово.
      - Как, по-вашему, удалось колумбийскому правительству уничтожить медельинский наркокартель? - спросил Уэбб, еще больше разжигая любопытство корреспондента. Это было нетрудно. Эти люди из СМИ считают, что никто лучше их не владеет искусством интриги, подумал Уэбб с добродушной улыбкой.
      - Насколько я помню, там началась внутренняя вражда, была взорвана пара бомб и...
      - Эти бомбы сбросили по заданию ЦРУ. Каким-то образом - подробности мне не известны - нам удалось развязать борьбу между группами, стремящимися играть руководящую роль в картеле. Одно я знаю точно: Райан был там в это время. Его покровителем в ЦРУ являлся тогда Джеймс Грир - между ними были прямо-таки родственные отношения, как между отцом и сыном. Но когда Джеймс умер, Райана не было на похоронах, его не было дома и он никуда не выезжал по делам ЦРУ он только что вернулся с конференции НАТО в Бельгии. Но сразу после возвращения он исчез, как проделывал это не раз. Вскоре после этого Джим Каттер, советник президента по национальной безопасности, случайно попал под рейсовый автобус на авеню Джорджа Вашингтона, помните? Не посмотрел по сторонам и выбежал на проезжую часть прямо перед автобусом. Таким было заключение ФБР, но расследованием руководил Дэн Мюррей, а какую должность он сейчас занимает? Директора ФБР, верно? По чистой случайности он и Райан знакомы более десяти лет. Мюррей был "специальным помощником" у обоих директоров ФБР - Эмиля Джейкобса и Билла Шоу. Когда бюро нужно было провернуть что-то втихую, это поручали Мюррею. До того он находился в Лондоне на должности юридического атташе - ее всегда занимает высокопоставленный сотрудник ФБР, имеющий множество контактов со спецслужбами в Англии. Мюррей это "черная сторона" ФБР, он имеет огромное влияние и связи. Это он порекомендовал Райану Пэта Мартина, чтобы подобрать кандидатов в члены Верховного суда. Теперь картина проясняется?
      - Одну минуту. Я хорошо знаю Дэна Мюррея. Это крутой сукин сын, но честный полицейский...
      - Он был в Колумбии вместе с Райаном, то есть исчез из Вашингтона одновременно с ним. Не забывайте, у меня нет досье по этой операции, понимаете? Я ничего не могу доказать. Но посмотрим на то, как развивались события. Директор ФБР Джейкобс и ряд других высокопоставленных деятелей убиты. Сразу после этого в Колумбии начинают взрываться бомбы и многие наркобароны предстают перед лицом Создателя, но вместе с ними гибнет и множество ни в чем не повинных людей. Такое обычно случается, когда в ход идут бомбы. Помните, как недоволен был Боб Фаулер? И что же происходит затем? Райан исчезает, и Мюррей тоже. Думаю, они отправились в Колумбию, чтобы отменить операцию до того, как контроль над ней окажется полностью утраченным, и тут Каттера настигает смерть - в очень удачный момент. Каттеру недоставало смелости для проведения "мокрых" операций, по-видимому, он знал это, организаторы опасались, что он расколется и всех выдаст. Зато у Райана были - и по-прежнему остаются - яйца, как у чугунной гориллы. Что касается Мюррея.., видите ли, когда кто-то убивает директора ФБР, этим он навлекает на себя гнев могущественной организации, и я не критикую Мюррея. Эти мерзавцы из медельинского картеля перешли все допустимые пределы, причем в год выборов, вот Райан и оказался там, где требовалось, чтобы принять меры. Кто-то выдал ему лицензию на свободную охоту, может быть, ситуация немного вышла из-под контроля - такое случается, - вот он и вылетел в Колумбию для того, чтобы прекратить операцию. Это ему удалось, - подчеркнул Уэбб. - Вообще-то операция прошла успешно. Картель распался...
      - Однако на его месте появился другой, - возразил Доннер. Уэбб кивнул с улыбкой человека, которому известно все.
      - Это верно, но они больше не убивают американских представителей, правда? Кто-то объяснил им правила игры. Я хочу подчеркнуть, что не утверждаю, будто действия Райана были не правильными, если не считать одной маленькой детали.
      - Какой именно? - спросил Доннер, разочаровав тем самым Уэбба, хотя полностью погрузился в рассказ о происшедшем в далекой стране.
      - Когда вы развертываете армейские подразделения в другой стране и убиваете иностранных граждан, это называется актом войны, не правда ли? Но и тут Райану удалось вывернуться. У него просто великолепная школа. Джеймс Грир превосходно подготовил его. Райана можно бросить в выгребную яму, и, когда он вылезет обратно, от него будет пахнуть духами.
      - А почему вы так недовольны им?
      - Наконец-то вы задали самый важный вопрос, - удовлетворенно заметил Уэбб. - Джек Райан является, наверно, лучшим американским разведчиком за последние тридцать лет, со времен Аллена Даллеса, может быть, даже со времен Билла Донована. Операция с захватом "Красного Октября" была блестящим успехом ЦРУ, а другая операция, в результате которой председатель КГБ оказался в Америке, прошла еще успешней. То, что произошло в Колумбии.., ну, они схватили за хвост тигра, забыв, что у него могучие лапы. Все бы хорошо, - согласился Уэбб, Райан - король разведки, но кто-то должен сказать ему, что существует закон, Том.
      - Такой человек никогда не был бы избран, - вставил Келти, стараясь говорить как можно меньше. Сидящий вместе с ним в кабинете глава его администрации едва не вырвал у него телефон, настолько успешно прошла беседа Доннера с Уэббом, и вот теперь Келти мог все испортить. К счастью, Уэбб решил продолжить.
      - Он отлично проявил себя в ЦРУ, а в качестве советника президента Дарлинга оказался еще лучше, но это совсем не то, что быть президентом. Да, он сумел провести вас, мистер Доннер.
      Может быть, сумел провести и Дарлинга - вряд ли, но кто знает? Однако сейчас Райан перестраивает все гребаное правительство и делает это по своему образу и подобию - имейте в виду, если вы не заметили этого. На все должности в правительстве он назначает исключительно своих людей, с которыми работал в прошлом, причем с некоторыми в течение длительного времени, или тех людей, кого рекомендовали ему близкие соратники. Мюррей руководит ФБР. Вы хотите, чтобы Дэн Мюррей стоял во главе самого мощного правоохранительного агентства в Америке? Вы хотите, чтобы эти два человека выбирали кандидатов в состав Верховного суда? Куда это заведет нас? - Уэбб сделал паузу и вздохнул. - Мне совсем не хочется так поступать. Райан - один из нас в Лэнгли, но он не должен быть президентом, понимаете? Я служу стране, а не Джеку Райану. - Уэбб собрал фотографии и уложил их обратно в папки. - Мне нужно ехать обратно. Если кто-нибудь узнает, что я сделал, меня постигнет судьба Джима Каттера...
      - Спасибо, - сказал Доннер, Теперь ему следует принять решение. На его часах было три пятнадцать, и принимать решение следует быстро. Его поймут, когда он потребует, чтобы его мнение было принято. В мире существует нечто более страшное, чем отвергнутая женщина, - это репортер, который понял, что его обманули.
      ***
      Все девять человек умирали. На это уйдет от пяти до восьми дней, но все были обречены, и они знали это. Их лица смотрели вверх, на телевизионные камеры, укрепленные над головами, и теперь у них больше не оставалось иллюзий. Предстоящая им казнь была еще более жестокой, чем та, к которой их приговорил суд. По крайней мере, так им казалось. Эта группа представлялась более опасной, чем первая, потому что они знали, через что им предстоит пройти, а потому было принято решение еще надежнее прикрепить их ремнями к койкам.
      Моуди наблюдал за тем, как армейские санитары входили в палату и брали образцы крови у больных. Это было необходимо, чтобы подтвердить и затем рассчитать степень их заражения. Медики сами придумали способ, как удержать "пациентов" в неподвижном состоянии и убедить их не сопротивляться, пока у них брали образцы крови, - ведь стоило больному дернуть рукой, и игла могла вонзиться в тело санитара. А потому, пока один из санитаров брал кровь, другой держал нож поперек горла подопытного. Несмотря на то что преступники считали себя обреченными, они были преступниками и, следовательно, трусами, а такие люди никогда не решатся ускорить свою смерть. Такие методы не могли найти одобрения в медицинской практике, но в этом здании и не пахло медициной в ее предназначении. Моуди понаблюдал несколько минут и вышел из комнаты.
      Они проявили излишний пессимизм в оценке ряда моментов, в том числе в оценке количества вирусов, нужных для распространения болезни. В емкости с культурой Эбола вирусы пожирали ткани обезьяньих почек и кровь с такой жадностью, что даже по спине директора от ужаса стекали ледяные струйки. Несмотря на то что все это происходило на молекулярном уровне, со стороны казалось, целый муравейник облепил разлагающиеся фрукты - как это бывает, когда муравьи возникают словно бы ниоткуда и внезапно все уже покрыто их черными телами. То же самое происходило и с вирусами лихорадки Эбола; хотя они были слишком малы, чтобы невооруженный глаз мог различить их, в емкости находились буквально триллионы вирусов, пожирающих предложенную им пищу. Цвет жидкости изменился, и не требовалось быть врачом, чтобы понять смертельную тлетворность содержимого емкости. У Моуди в жилах холодела кровь при одном взгляде на этот ужасный "суп". Его здесь уже находились литры, так как в емкость постоянно добавляли человеческую кровь, которая поступала из центрального банка крови Тегерана.
      Директор сравнивал под электронным микроскопом два образца крови. Когда Моуди подошел к нему, то увидел, что на каждом предметном стекле имеется дата - один образец принадлежал Жанне-Батисте, а другой только что взяли у "пациента" из второй подопытной группы.
      - Они совершенно идентичны, Моуди, - услышав шаги молодого врача и не оборачиваясь, произнес директор.
      Ситуация была совсем не такой простой, как могло показаться. Одна из проблем заключалась в том, что, поскольку вирусы не были полностью живыми, они не могли размножаться обычным путем. В цепочке РНК отсутствовала "репродуктивная функция", гарантирующая, что каждое новое поколение будет в точности воспроизводить своих предшественников. В этом заключалась серьезная адаптивная слабость вирусов лихорадки Эбола и многих других схожих организмов. Вот почему рано или поздно эпидемия лихорадки Эбола затухала, сходила на нет. Сами вирусы, плохо приспособленные к человеку-носителю, становились менее вирулентными и потому являлись идеальным биологическим оружием. Они были смертоносными, убивали людей. Они распространялись. Наконец, они умирали, прежде чем принести слишком крупный ущерб. А вот насколько широко они распространятся - это зависело в первую очередь от масштаба первоначального заражения. Лихорадка Эбола была страшной болезнью и в то же время ограниченной во времени, причем это ограничение происходило само по себе.
      - Таким образом, в нашем распоряжении по меньшей мере три стабильных поколения, - заметил Моуди.
      - А если произвести экстраполяцию, то, вероятно, от семи до девяти, добавил директор проекта. Извращенец, превративший медицинскую науку из спасителя человечества в его смертельного врага, он занижал оценку. Сам Моуди сказал бы от девяти до одиннадцати. Лучше бы вышло так, как предсказывает директор, подумал он и отвернулся.
      На дальнем конце стола стояли два десятка баллончиков, похожих на те, что использовались при заражении первой группы приговоренных. На них была эмблема широко распространенного европейского крема для бритья. (То, что компания-изготовитель крема принадлежала американской корпорации, забавляло всех, кто был связан с проектом.) Баллончики были именно от того, что на них значилось, о чем свидетельствовали штрих-коды на вогнутом дне каждого, их закупили по одному в двенадцати различных городах пяти стран. Здесь, в "обезьяньем доме", их опустошили и тщательно разобрали, чтобы заменить содержимое. В каждом будет находиться поллитра разбавленного "супа", нейтральный газ под давлением для выталкивания содержимого из банки (в данном случае это будет азот, который не вступает в химическую реакцию с содержимым и не способен воспламеняться) и небольшое количество охладителя. Уже было проведено испытание метода доставки. В течение как минимум девяти часов никакого распада вирусов не произойдет. А вот после этого по мере утраты охлаждающего вещества вирусы начнут погибать в линейной прогрессии. Еще через восемь часов, то есть через 9+8, погибнет меньше десяти процентов вирусов, но эти вирусы, подумал Моуди, были и без того ослабленными и, вероятно, не смогли бы стать возбудителем заболевания. Через 9+16 часов погибнет пятнадцать процентов. Эксперименты установили, что после этого каждые восемь часов - по какой-то причине цифры соответствовали третьей части суток - будет погибать по пять процентов вирусов. Так что...
      Расчеты были простыми. Все путешественники вылетают из Тегерана. Летное время до Лондона - семь часов, до Парижа на тридцать минут меньше, до Франкфурта еще меньше. Многое зависит от времени суток, установил Моуди. Из этих трех городов отправляются авиалайнеры в Америку. Багаж в них не будет подвергаться таможенному досмотру, потому что его владельцы - транзитные пассажиры, они следуют дальше, так что никто не обратит внимания на необычно холодные баллончики с кремом для бритья. К тому моменту, когда действие охлаждающего вещества прекратится, путешественники уже будут сидеть в креслах первого класса, и авиалайнеры начнут набирать высоту, направляясь к местам окончательного назначения, и снова международные маршруты полностью соответствовали интересам операции. Из Европы есть прямые рейсы в Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон, Филадельфию, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Атланту, Даллас и Орландо, а также с пересадкой можно без задержки прибыть в Лас-Вегас и Атлантик-Сити - практически во все города, где проводились крупные выставки и конференции. Все путешественники полетят первым классом - это поможет быстрее получить багаж и пройти через таможню. У них будут зарезервированы номера в хороших отелях и готовы билеты на обратные рейсы из других аэропортов. С момента "зарядки" баллончиков до прибытия в пункты назначения пройдет не больше двадцати четырех часов, и потому восемьдесят процентов вирусов лихорадки Эбола, выпущенных из баллончиков по прибытии, будут по-прежнему находиться в активном состоянии. А вот затем приходилось полагаться на волю случая, который уже в руках Аллаха. Впрочем, нет, покачал головой Моуди. Операцию возглавлял директор, а не он, так что ему не пристало вовлекать в нее Аллаха. Что бы ни случилось, каким бы необходимым это ни было для его страны, Моуди не станет осквернять свои религиозные убеждения такими мыслями.
      Значит, все очень просто? Когда-то это действительно казалось простым, но потом... Сестра Жанна-Батиста, тело которой уже давно сожжено в газовой печи, вместо детей, как надлежало женщине, оставила после себя ужасное наследие, и оно было настолько страшным, что Аллах, несомненно, чувствует себя оскорбленным. Но она оставила и еще кое-что, и вот это было уже настоящим наследством. Было время, когда Моуди ненавидел всех жителей западных стран, считая их неверными. В школе он узнал о крестовых походах и о том, как эти так называемые воины пророка Иисуса убивали мусульман, подобно тому как Гитлер убивал евреев. Отсюда он сделал вывод, что все христиане являются недочеловеками по сравнению с людьми его религии, и потому их было легко ненавидеть, списывая их смерть, как нечто не имеющее значения в мире высокой нравственности и подлинной веры. Но затем появилась эта женщина. В чем вина Запада и христианства?
      Кто важнее - преступники одиннадцатого века или женщина двадцатого, отказавшаяся от всех человеческих благ, которыми могла бы обладать, - и ради чего? Чтобы ухаживать за больными и страждущими, проповедовать свою религию. Всегда кроткая, с уважением относящаяся к окружающим, Жанна-Батиста ни разу не нарушила данный ею обет бедности, добродетели и послушания - Моуди не сомневался в этом, - и хотя ее обет и ее религия основывались не на истинной вере, они вызывали уважение. Он узнал от нее то же самое, что проповедовал пророк Мухаммед, - в мире только один Бог, только одна Священная книга. Сестра Жанна-Батиста служила и тому и другому с чистым сердцем, какими бы ошибочными ни были ее религиозные убеждения.
      И не только сестра Жанна-Батиста, вспомнил Моуди. Сестра Мария-Магдалена тоже. Ее убили - за что? За преданность ее религии, ее обетам, ее подруге, но ведь Коран отнюдь не считал это предосудительным.
      Для Моуди было гораздо легче работать с чернокожими африканцами. Коран с отвращением относился к их религиозным убеждениям, потому что многие из африканцев оставались язычниками - если не на словах, то в душе, - не могли постичь сущности единого Бога, и потому он относился к ним с презрением, не задумываясь о христианстве - пока не встретил Жанну-Батисту и Марию-Магдалену. Почему? Ну почему это случилось?
      К сожалению, задавать такие вопросы было слишком поздно. Прошлое останется прошлым. Моуди прошел в дальний угол комнаты и налил себе чашку кофе. Он не спал уже больше суток, и вместе с усталостью пришли сомнения. Молодой врач надеялся, что кофе прогонит их до наступления сна, а с ним придет забытье, и тогда, может быть, в его душе воцарится мир.
      - Это что, шутка?! - рявкнул Арнольд ван Дамм в телефонную трубку.
      Голос Тома Доннера звучал виновато, словно он извинялся за допущенный промах.
      - Может быть, это произошло из-за металлодетектора у выхода. Пострадала запись на видеокассетах. Понимаешь, изображение сохранилось и голос слышен тоже, но появился какой-то шум на звуковой дорожке. Качество ухудшилось. Весь час записи пропал. Передавать в эфир записанное интервью нельзя.
      - Ну и что?! - резко бросил ван Дамм.
      - Возникла проблема, Арни. В соответствии с программой интервью должно передаваться в девять вечера.
      - Что ты от меня хочешь?
      - Может быть, Райан согласится повторить то, что он говорил, но в прямом эфире? Так будет намного лучше, - предложил ведущий.
      Глава президентской администрации с трудом удержался от ругательства. Если бы это была неделя ставок, во время которой телевизионные компании стараются увеличить свои аудитории, чтобы получить дополнительные выгоды от рекламы, он мог бы обвинить Доннера в том, что тот сделал это намеренно. Нет, подумал Арни, я не должен заходить так далеко. Иметь дело со средствами массовой информации на таком уровне - это все равно что вести себя подобно укротителю в цирке, пытающемуся не подпускать к себе огромных диких кошек из джунглей с помощью стула с вырванным сиденьем и револьвера, заряженного холостыми патронами. Пока все идет хорошо, публика довольна, но укротитель знает, что, достаточно повезти зверю только раз... Вместо ответа Арни замолчал, заставив Доннера взять инициативу на себя.
      - Послушай, Арни, ведь это будет та же самая программа. Разве часто президенту предоставляется возможность отрепетировать ответы? А сегодня утром он отлично справился с интервью. И Джон тоже так считает.
      - Ты не можешь произвести повторную запись? - спросил ван Дамм.
      - Арни, через сорок минут я выхожу в эфир и буду занят до половины восьмого. Это означает, что в моем распоряжении тридцать минут, в течение которых я должен примчаться в Белый дом, установить аппаратуру и произвести новую запись, вернуться с лентой назад - и все это до девяти часов? Может быть, ты дашь мне один из его вертолетов? - Доннер сделал паузу. - Послушай, давай поступим следующим образом. Я начну с того, что сообщу телезрителям о том, как мы испортили сделанную утром запись и что президент любезно согласился на интервью в прямом эфире. Если уж это не означает, что телекомпания приносит извинения, я не знаю, как поступить лучше.
      Арнольд ван Дамм инстинктивно чувствовал опасность. Единственное, что могло спасти ситуацию, - это то, что Джек утром хорошо справился с интервью. Не идеально, но совсем неплохо, особенно в отношении искренности. Даже по тем вопросам, которые были противоречивыми, он говорил откровенно и убедительно. Райан оказался хорошим учеником и многому научился за такое короткое время. Он вел себя не так спокойно, как следовало, но и в этом не было ничего плохого. Райан не был политическим деятелем - он повторил это два или три раза, - и потому некоторая напряженность не казалась чем-то необычным. При проведении опроса в семи различных городах люди говорили, что им нравится Джек, потому что он ведет себя, как один из них. Райан не знал, что Арни и его помощники занимались этим. Опрос являлся таким же секретным, как операция ЦРУ, но Арни убедил себя, что это необходимо, чтобы проверить, насколько правильно проецирует президент свой образ и свою программу. К тому же не было ни одного президента, который бы знал обо всем, что делалось от его имени. В результате выяснилось, что Райан действительно выглядит как президент - не такой, как было принято раньше, а по-своему, и это, признали почти все опрошенные, им нравится. Выступление же в прямом эфире будет выглядеть еще лучше и заставит намного больше людей переключиться на канал Эн-би-си, что позволит населению лучше познакомиться с Райаном.
      - О'кей, Том, даю предварительное согласие. Но мне придется поговорить с ним.
      - Только побыстрее, прошу тебя, - ответил Доннер. - Если он откажется, нам придется изменить всю сетку вечерних передач канала, а это значит, что вина падет на меня, понимаешь?
      - Перезвоню тебе в пять, - пообещал ван Дамм, нажал кнопку на телефоне, выключающую линию, и выскочил из кабинета, оставив трубку лежать на столе.
      - Иду поговорить с боссом, - сказал он агентам Секретной службы в коридоре, ведущем из восточного крыла Белого дома в западное. Он так спешил, что агенты подались в стороны еще до того, как увидели выражение его глаз.
      - Да? - поднял голову Райан. Дверь Овального кабинета редко открывали без предупреждения.
      - Нам придется заново провести интервью, - тяжело дыша, произнес Арни.
      - Почему? - недоуменно покачал головой Джек. - Я забыл застегнуть ширинку?
      - Мэри всегда проверяет это. Качество видеозаписи оказалось плохим и нет времени сделать новую. Доннер обратился с просьбой выступить в девять вечера в прямом эфире. Те же самые вопросы и все остальное - и вот еще, - произнес Арни, которому пришла в голову хорошая мысль. - Ты не смог бы попросить жену тоже быть рядом?
      - Кэти это не понравится. А зачем? - спросил президент.
      - От нее ничего не потребуется, просто пусть сидит рядом с тобой и улыбается. Это произведет на аудиторию хорошее впечатление. Она ведь должна время от времени вести себя как первая леди, Джек. Это не будет трудным. Может быть, мы сможем даже привести детей к...
      - Нет. Мои дети не будут вовлечены ни в какие выступления перед публикой, и точка. Мы говорили об этом с Кэти.
      - Но...
      - Нет, Арни, этого не будет ни сегодня, ни завтра, ни в будущем. Никогда. - Голос Райана звучал твердо и холодно, как смертный приговор.
      Глава президентской администрации понял, что ему не удастся убедить Райана во всем сразу. Потребуется некоторое время, но Джек поймет необходимость этого. Нельзя быть одним из рядовых американцев и не позволять им увидеть своих детей. Впрочем, сейчас нажим не даст желаемого результата.
      - Значит, ты попросишь Кэти? Райан вздохнул.
      - Хорошо, - согласился он.
      - Тогда я передам Доннеру, что она, может быть, примет участие в передаче, но пока мы не уверены в этом из-за ее занятости как врача. Пусть задумается. Кроме того, ее присутствие отвлечет от тебя часть внимания. Не забывай, это главная обязанность первой леди.
      - Может быть, ты сам поговоришь с ней, Арни? Учти, она хирург и умеет обращаться со скальпелем. Ван Дамм рассмеялся.
      - Знаешь, кто она? Она чертовски привлекательная женщина и упрямее нас с тобой. Так что попроси ее получше, - посоветовал он.
      - Хорошо. - Поговорю с ней сразу после ужина, подумал Джек.
      ***
      - О'кей, Том, президент согласен. Но мы хотим попросить его жену быть с ним рядом.
      - Почему?
      - А почему нет? - спросил Арни. - Мы пока не уверены в этом. Она еще не вернулась с работы, - добавил он, и корреспонденты улыбнулись, услышав эту фразу.
      - Спасибо, Арни. Я у тебя в долгу, - Доннер выключил динамик.
      - Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что обманул президента Соединенных Штатов, - негромко заметил Джон Пламер.
      Он был старше Доннера и профессией журналиста занимался заметно дольше. Пламер не принадлежал к поколению Эдварда Р. Марроу - он был для этого недостаточно стар. Ему еще через несколько лет исполнится семьдесят, и во время Второй мировой войны он был еще юношей. Зато уже в Корее Пламер был молодым репортером, потом работал иностранным корреспондентом в Лондоне, Париже, Бонне и, наконец, в Москве, откуда его выслали. Впрочем, левые взгляды Пламера не заставили его относиться к Советскому Союзу с симпатией. Однако, хотя он и не принадлежал к поколению Марроу, но был воспитан на репортажах этого бессмертного корреспондента Си-би-эс. Он все еще мог закрыть глаза и услышать выразительный низкий баритон, в котором каким-то образом звучала убежденность, обычно свойственная голосу священника. Возможно, причина этого заключалась в том, что Эд начинал как диктор на радио, а в то время голос был одним из самых важных достоинств корреспондента. Он, несомненно, знал язык лучше, чем большинство корреспондентов его времени, и уж несравненно лучше полуграмотных репортеров и журналистов современного поколения. Сам Пламер серьезно занимался изучением литературы елизаветинской эпохи и старался писать репортажи и делать комментарии с элегантностью своего великого учителя, которого он слышал и видел на экране, но ни разу в жизни. У Эда Марроу была огромная аудитория, которую привлекала прежде всего свойственная ему честность, напомнил себе Пламер. Своей настойчивостью Эд ничем не уступал последующим поколениям многочисленных репортеров, занимающихся "журналистскими расследованиями", но все знали, что он справедлив и беспристрастен. Однако самое главное заключалось в том, что Эд Марроу никогда не нарушал правил и был верен журналистской этике. Пламер принадлежал к поколению, которое считало, что профессия журналиста зиждется на твердых правилах и одно из них - никогда не лгать. Ты можешь искажать правду для того, чтобы выудить у кого-нибудь информацию, - это другое дело, - но никогда, ни при каких условиях не должен намеренно лгать кому-то. Это беспокоило Пламера. Эд Марроу никогда бы так не поступил. Никогда.
      - Джон, он обманул нас.
      - Ты так считаешь?
      - Что ты думаешь о полученной мной информации? - Последние два часа прошли в бешенной спешке, весь персонал компании занимался проверкой таких тривиальных сведений, что даже два или три случая, взятые вместе, мало о чем говорили. Зато удалось подтвердить всю собранную информацию, и это было самым главным.
      - Я не уверен, Том. - Пламер потер усталые глаза. - Райан не совсем соответствует должности президента? Да, пожалуй. Но старается ли он изо всех сил? Несомненно. Честен ли он? Думаю, что честен. Пожалуй, не менее честен, чем любой другой президент, - поправил он себя.
      - Тогда почему бы не дать ему возможность доказать это? Пламер промолчал. Видения растущей популярности, высокий рейтинг передачи, может быть, даже приз "Эмми" плясали перед глазами его молодого коллеги, подобно лакомствам перед глазами ребенка накануне сочельника. Как бы то ни было, Доннер был ведущим программы, а Пламер комментатором. К мнению Тома прислушивались в штаб-квартире компании в Нью-Йорке, где когда-то работали люди его поколения, но теперь им на смену пришло поколение Доннера, скорее бизнесмены, чем журналисты, для которых рейтинг канала был видением чаши Грааля, весомо отражающимся в их ежеквартальных доходах. Ну что ж, Райану нравятся бизнесмены, не правда ли?
      - Пожалуй.
      ***
      Вертолет совершил посадку на Южной лужайке. Старшина открыл дверцу, спрыгнул наружу и с улыбкой помог первой леди спуститься по трапу. За ней последовали телохранители, и вся процессия направилась по плавно восходящему вверх склону к южному входу в Белый дом. Там Рой Альтман нажал на кнопку лифта, потому что первой леди тоже не разрешалось делать этого.
      - "Хирург" в лифте, поднимается на жилой этаж, - доложил с цокольного этажа агент Раман.
      - Ясно, - отозвалась сверху Андреа Прайс. Она уже посылала специалистов из отдела технической безопасности проверить все металлодетекторы, через которые проходили сотрудники съемочной группы Эн-би-си, покидая Белый дом. Руководитель отдела заметил, что бывают случайности и крупные кассеты "Бета", которыми пользуются телевизионные компании, могут пострадать, но лично он сомневается в этом. Может быть, внезапное кратковременное повышение напряжения в электросети, высказала предположение Прайс. Исключено, ответил он, и напомнил с оскорбленным видом, что даже состав воздуха в Белом доме постоянно подвергается проверке его сотрудниками. Андреа подумала, не стоит ли обсудить эту проблему с главой президентской администрации, но это ни к чему бы не привело. Черт бы побрал этих репортеров, от них одни неприятности.
      - Привет, Андреа, - поздоровалась Кэти, проходя мимо.
      - Здравствуйте, доктор Райан. Ужин уже готов.
      - Спасибо, - отозвалась "Хирург", направляясь к себе в спальню. Открыв дверь, она остановилась на пороге при виде платья на вешалке и драгоценностей, разложенных на туалетном столике. Недоуменно нахмурившись, Кэти сбросила туфли и переоделась в домашнее платье к ужину, как всегда думая о том, не ведется ли съемка скрытыми камерами.
      Шеф-повар Белого дома Джордж Батлер намного превосходил ее в искусстве приготовления пищи. Он даже сумел улучшить фирменное блюдо Кэти - шпинатовый салат, добавив в соус, который она совершенствовала на протяжении нескольких лет, щепотку розмарина. По меньшей мере раз в неделю Кэти заходила к нему в кухню, давая непрошенные советы, а он в обмен научил ее пользоваться специальными кухонными приборами. Иногда она думала, что могла бы овладеть высшим искусством приготовления пищи, если бы не выбрала в качестве своей профессии медицину. Шеф-повар не говорил ей, что у нее немалые способности к этому, опасаясь произвести впечатление, будто он относится к ней свысока, - в конце концов, "Хирург" и есть хирург. За это время он узнал о любимых блюдах семьи Райанов, а приготовление еды для малышки, понял шеф-повар, было настоящим наслаждением, особенно когда девочка приходила к нему на кухню в сопровождении своего огромного телохранителя и принималась за поиски лакомств. Вместе с Доном Расселом пару раз в неделю она пила молоко с пирожными. "Песочница" стала любимицей обслуживающего персонала.
      - Мамочка! - воскликнула Кэтлин, когда Кэти появилась в столовой.
      - Здравствуй, милая. - "Песочнице" достался первый поцелуй и объятье, президенту - второй. Как всегда, старшие дети сопротивлялись "телячьим нежностям". - Джек, почему приготовлено мое вечернее платье?
      - Нам придется вечером выступать по телевидению, - осторожно ответил "Фехтовальщик".
      - Почему?
      - Они запороли сделанную сегодня утром видеозапись моего интервью и попросили повторить его в прямом эфире - в девять вечера. Если не будешь возражать, мне хочется, чтобы ты была рядом.
      - Что я буду там делать?
      - Ты можешь говорить о чем угодно и поступать, как хочешь.
      - Так что, мне придется встать и принести вам поднос с пирожными в прямом эфире?
      - Джордж делает самые вкусные пирожные в мире! - вмешалась в разговор "Песочница". Все рассмеялись, и напряжение спало.
      - Если не хочешь, можешь не идти. Это не обязательно. Просто Арни считает, что так было бы лучше.
      - Отлично, - заметила Кэти. Наклонив голову, она пристально посмотрела на мужа. Иногда она пыталась понять, где находятся нитки, за которые дергает Арни, заставляя Джека поступать так, как он считает нужным.
      ***
      Бондаренко работал до позднего часа - или до раннего, в зависимости от точки отсчета. Он сидел у себя в кабинете за письменным столом по двадцать часов в сутки и, после того как стал генералом, понял, что жизнь полковника намного лучше. Будучи полковником, он совершал утром пробежки и даже спал с женой. А теперь - ну что ж, Бондаренко всегда стремился к продвижению по службе, был честолюбивым офицером, иначе зачем офицеру-связисту отправляться в афганские горы в составе спецназа? Его способности были общепризнанными, но пребывание в ранге полковника едва не стало концом его карьеры, потому что он был назначен работать вместе с другим полковником, помощником министра обороны, а тот полковник оказался американским шпионом. Это обстоятельство по-прежнему озадачивало Бондаренко. Михаил Филитов, трижды Герой Советского Союза, ветеран Великой Отечественной войны - и шпион? Это потрясло его веру в советскую систему, господствовавшую в стране, но затем система рухнула, а страна распалась. Советский Союз, который вырастил его, сделал офицером и воспитал как военачальника, умер холодной декабрьской ночью, а на смену ему пришла другая страна, меньшая по размерам, служить которой было более.., привычно, что ли. Для Бондаренко проще было любить мать-Россию, чем колоссальную многоязычную империю. Теперь создалась ситуация, при которой все приемные дети ушли из дома, остались только родные, и потому семья стала более счастливой.
      Более счастливой, зато и более бедной. Почему он не обратил внимания на это раньше? Вооруженные силы воспитавшей его страны были самыми большими в мире и производили наибольшее впечатление - по крайней мере так он считал прежде, - подавляли массой солдат и колоссальным вооружением, гордились тем, что уничтожили немецких оккупантов в ходе самой жестокой войны. Но те же вооруженные силы нашли свой конец в Афганистане или, по крайней мере, утратили там боевой дух и уверенность, подобно тому как это случилось с американцами во Вьетнаме. Но американцы сумели снова обрести их, а в его армии этот процесс еще не начался.
      Сколько напрасно потраченных денег, выброшенных на ветер, для удовлетворения нужд отколовшихся провинций, этих неблагодарных пасынков, которых Советский Союз поддерживал на протяжении десятилетий. А теперь они ушли, забрав с собой огромные богатства, а в некоторых случаях вступили в союз с другими странами, чтобы, опасался Бондаренко, вместе с ними превратиться в противников. Вот уж неблагодарные приемные дети, подумал генерал.
      Головко прав. Если мы хотим остановить эту опасность, делать это нужно в самом начале. Ведь даже с горсткой чеченских бандитов не удалось справиться.
      Сейчас он занимал должность начальника оперативного управления, а еще через пять лет станет во главе армии. Бондаренко не сомневался в этом. Он был лучшим русским генералом среди военачальников своего возраста и сумел блестяще проявить себя во время военных операций, чем привлек внимание высокопоставленных политических деятелей, что всегда являлось решающим фактором в продвижении к высшим должностям. Он успеет занять эту должность, чтобы возглавить последнюю решающую битву России. А может быть, и нет. Через пять лет, если его обеспечат финансированием и предоставят свободу в преобразовании армии, изменении военной доктрины и подготовки кадров, он сумеет превратить русскую армию в такую силу, какой она еще никогда не была. Без всяких угрызений совести он использует американскую модель, подобно тому как американцы без угрызений совести использовали советскую военную стратегию в войне в Персидском заливе. Но для этого ему нужно несколько относительно мирных лет. Если частям его армии придется то и дело принимать участие в военных конфликтах по южному периметру страны, у него не будет ни времени, ни денег на перестройку вооруженных сил.
      Так как же поступить? Он - начальник оперативного управления Генерального штаба. Он должен знать ответы на все вопросы. В этом и заключается его работа. Но Бондаренко не мог найти этих ответов. Туркменистан явился началом процесса. Если его не остановить, все рухнет, как карточный домик. Слева на столе лежал список дивизий и бригад, находящихся в его распоряжении, а также предполагаемый уровень их боеготовности. Справа лежала карта. Согласовать первое и второе было трудно.
      - У вас такие хорошие волосы, - сказала Мэри Эббот.
      - Сегодня у меня не было хирургических операций, - объяснила Кэти. Шапочка вредит прическе.
      - Сколько времени вы ее не меняли?
      - Со дня нашей свадьбы с Джеком.
      - И у вас не было желания изменить? - удивилась миссис Эббот.
      Кэти отрицательно покачала головой. Ей казалось, что с такой прической она походит на актрису Сузанн Йорк - ей нравилась эта актриса в том фильме, который Кэти смотрела в колледже. То же самое относилось и к Джеку. Он никогда не менял свою прическу, а в тех случаях, когда у него не было времени постричься, кто-то в Белом доме обращал на это внимание, и ему подравнивали волосы каждые две недели. Персонал Белого дома ухаживал за ним намного лучше, чем она. Они, наверно, просто составляли график и придерживались его, вместо того чтобы обращаться с вопросами, как это делала она. Куда более эффективная система, одобрительно подумала Кэти.
      Сейчас она нервничала гораздо больше, чем это было заметно со стороны, больше, чем в первый день учебы на медицинском факультете, и даже больше, чем во время первой хирургической операции, когда ей приходилось закрывать глаза и внутренне кричать на себя, чтобы остановить дрожь в руках. Но тогда по крайней мере к ее словам прислушивались и будут прислушиваться теперь. О'кей, подумала Кэти, в этом ключ к решению проблемы. Это хирургическая операция, она хирург, а хирург всегда контролирует происходящее.
      - Думаю, теперь все в порядке, - сказала миссис Эббот.
      - Спасибо. Вам нравится работать с Джеком?
      - Он ненавидит макияж, как, впрочем, почти все мужчины, - улыбнулась она.
      - Тогда позвольте поделиться с вами секретом - я тоже.
      - Я практически не наносила вам макияжа, - тут же отозвалась Мэри. - Для вашей кожи этого не требуется.
      Это наблюдение, сделанное одной женщиной и переданное ею другой, заставило доктора Райан улыбнуться.
      - Спасибо, - поблагодарила она.
      - Вы позволите мне высказать рекомендацию?
      - Конечно.
      - Дайте своим волосам отрасти на дюйм, может быть, на два. Это придаст вашему лицу большую выразительность.
      - Того же мнения и Элейн - это моя парикмахер в Балтиморе. Я уже попыталась однажды. От хирургических шапочек мои волосы становятся хрупкими.
      - Мы можем заказать для вас шапочки большего размера. Мы должны проявлять заботу о наших первых леди.
      - А-а! - воскликнула она. И почему я не подумала об этом? - задала себе вопрос Кэти. Это наверняка дешевле, чем летать на работу на вертолете... Спасибо!
      - Позвольте мне проводить вас. - Миссис Эббот провела первую леди в Овальный кабинет.
      Как ни удивительно, Кэти бывала здесь всего лишь дважды и только один раз заходила, чтобы поговорить с Джеком. Внезапно это показалось ей странным. В конце концов, место работы мужа находилось меньше чем в пятидесяти ярдах от ее спальни. Письменный стол произвел на нее впечатление, как поразительно старомодный, но сам кабинет был полон воздуха и очень просторен по сравнению с ее крошечным кабинетом в клинике Хопкинса, и это даже сейчас, когда повсюду стояли телевизионные камеры и софиты. На каминной доске напротив стола стоял горшок с тем, что Секретная служба называла самым часто фотографируемым цветком в мире. Мебель была слишком официальной и потому неудобной, а ковер на полу с вытканной на нем президентской эмблемой показался Кэти явно изношенным. Но ведь это не был нормальный кабинет, предназначенный для нормального человека.
      - Привет, милая. - Джек поцеловал ее и представил журналистам. Познакомься, это Том Доннер, а это - Джон Пламер.
      - Здравствуйте, - улыбнулась Кэти и посмотрела на Пламера. - Я любила слушать ваши репортажи, когда готовила ужин.
      - А сейчас не слушаете? - с улыбкой спросил Пламер.
      - В столовой на втором этаже нет телевизора, и мне не позволяют готовить ужин.
      - А муж вам не помогает? - спросил Доннер.
      - Представляю себе Джека в кухне. Вот с грилем он справляется неплохо, но кухня - это моя территория. - Она села, глядя им в глаза. Это было непросто. Включенные телевизионные софиты светили прямо в лицо. Она заставила себя напрячься. Пламер ей понравился, а вот Доннер что-то скрывал. Она мигнула, поняв это, и на ее лице появилось выражение, свойственное врачу. Внезапно ей захотелось сказать что-нибудь Джеку, но времени уже не было...
      - Одна минута, - послышался голос продюсера. Как всегда, в кабинете находилась Андреа Прайс, она стояла у двери, ведущей в комнату секретарей, а дверь в коридор позади Кэти была открыта. Там стоял Джеф Раман. Еще один странный человек, подумала она, но в Белом доме проблема заключалась в том, что здесь все обращались с тобой, словно ты Юлий Цезарь или кто-то вроде. Здесь так трудно по-дружески общаться с людьми. Казалось, этому все время что-то мешает. Вообще-то ни Джек, ни Кэти не привыкли к прислуге. Служащие это другое дело, но не прислуга. Кэти нравилась медицинским сестрам и лаборантам в больнице, потому что общалась с ними, как один представитель медицинской профессии с другим, и она пыталась поступать так же и тут, но по какой-то причине это не получилось. И доставляло беспокойство.
      - Пятнадцать секунд.
      - Ты нервничаешь? - шепнул Джек.
      И почему ты не остался работать в "Меррилл Линч"? - едва не спросила вслух Кэти. Сейчас он занимал бы там пост старшего вице-президента. Впрочем, нет. Он не был бы там счастлив. Джека так же привлекала его работа, как ее медицина, где она исправляла зрение людям. В этом они не отличались друг от друга.
      - Добрый вечер, - произнес Доннер, глядя в камеру позади Райанов. - Мы находимся в Овальном кабинете и беседуем с президентом Райаном и первой леди. Как я уже сказал в передаче вечерних новостей на канале Эн-би-си, техническая неисправность испортила запись интервью с президентом, которую мы сделали сегодня утром. Президент любезно пошел нам навстречу и пригласил нас сюда, чтобы побеседовать с нами в прямом эфире. - Он повернул голову. - Мы очень благодарны вам за это, сэр.
      - Я рад, что вы снова пришли к нам, Том, - произнес президент. С каждым разом он скрывал свои мысли все более умело.
      - Кроме того, с нами находится миссис Райан...
      - Прошу вас, - с улыбкой прервала его Кэти, - я - доктор Райан. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы получить эту ученую степень.
      - Совершенно верно, мэм, - согласился Доннер с радостной улыбкой, напомнившей Кэти о восторге, который охватывает сотрудников отделения травматологии при виде пострадавшего, поступающего с Моньюмент-стрит в момент начала обеденного перерыва. - У вас обоих ученая степень доктора, не правда ли?
      - Да, мистер Доннер. Джек - историк, а я - офтальмолог.
      - И вы выдающийся глазной хирург, получили премию Ласкера за вклад в медицину, - заметил он, пуская в ход все свое очарование ведущего.
      - Видите ли, я занималась исследованиями в области медицины на протяжении пятнадцати лет. В университете Джонса Хопкинса все мы одновременно клиницисты и исследователи. Я работаю вместе с превосходным персоналом и по сути дела премия Ласкера в большей степени их заслуга, чем моя. Пятнадцать лет назад профессор Бернард Катц посоветовал мне заняться исследованием проблемы, как использовать лазер для исправления человеческого зрения. Мне это показалось интересным, и с тех пор я занимаюсь этой проблемой в дополнение к моей практике хирурга.
      - Вы действительно получаете больше денег, чем ваш муж? - спросил Доннер с улыбкой, предназначенной для телевизионных камер.
      - Намного больше, - усмехнулась она.
      - Я всегда утверждал, что из нас двоих Кэти - самая умная, - произнес Джек, похлопывая жену по руке. - Она излишне скромничает и не говорит, что является одним из лучших офтальмологов в мире.
      - А как вам нравится быть первой леди?
      - Мне нужно отвечать на этот вопрос? - На лице Кэти появилась очаровательная улыбка и тут же исчезла. Ее голос стал серьезным. - То, как мы оказались здесь, я не каждому бы порекомендовала. Такое случается и в больнице - поступает пациент с глазной травмой, к которой он вовсе не стремился, и мы стараемся вылечить его. Джек никогда в жизни не пытался уйти от важной проблемы, встающей на его пути.
      Настало время браться за дело.
      - Господин президент, а как вам нравится ваша работа?
      - Видите ли, приходится работать с утра до вечера. Я провел много лет на государственной службе и никогда не задумывался над тем, насколько трудна работа президента. Мне повезло с персоналом - это весьма квалифицированные и опытные люди, и в нашем правительственном аппарате тысячи таких же, не жалеющих сил на службе обществу. Это делает мою работу легче.
      - А в чем, по вашему мнению, она заключается? - спросил Пламер.
      - В принесенной мной присяге говорится, что я должен соблюдать, ограждать и защищать Конституцию Соединенных Штатов, - ответил Райан. - Мы стараемся восстановить правительство. Теперь у нас полный состав Сената, и, после того как несколько штатов проведут у себя выборы, скоро появится и полная палата представителей. Почти все должности в кабинете министров заполнены обязанности министров здравоохранения и образования исполняют действующие заместители министров, и они хорошо справляются с работой.
      - Сегодня утром мы говорили о событиях в регионе Персидского залива. Какие там, по вашему мнению, существуют проблемы? - Это снова спросил Пламер. Райан отвечал на вопросы спокойно и уверенно, гораздо лучше, чем утром, и Пламер обратил внимание на взгляд его жены. А ведь она действительно умная женщина, подумал он.
      - Соединенные Штаты хотят одного - мира и стабильности в этом регионе. Мы надеемся установить дружеские отношения с новой страной - Объединенной Исламской Республикой. Как и во всем мире, в том регионе было уже достаточно войн и конфликтов. Мне хочется думать, что все это осталось позади. Между нами и Россией установился мир - не просто отсутствие войны, а настоящий мир после лет на протяжении нескольких поколений, полных беспокойства и недоверия. Я хочу развивать такие отношения и дальше. Пожалуй, в мире никогда не было полного мира, но это не причина для того, чтобы мы не стремились к его достижению; За последние двадцать лет мы прошли длинный путь. Нам предстоит сделать многое, но для этого созданы сейчас хорошие предпосылки.
      - Мы снова выйдем в эфир после короткого перерыва, - произнес Доннер, глядя в камеру. Он уже обратил внимание на то, что Райану нравится, как идет интервью. Великолепно.
      В кабинет вошел официант и принес поднос со стаканами воды. Все взяли стаканы и сделали несколько глотков, ожидая, когда кончится рекламный блок.
      - Вам действительно не нравится быть первой леди? - спросил Доннер.
      - Пока мне не мешают заниматься моей работой, я могу примириться почти с чем угодно, но меня беспокоит судьба детей. После того как все это кончится, они вернутся к нормальной жизни и снова станут обычными детьми. Мы воспитывали их не для такой шумихи.
      Все замолчали, терпеливо ожидая окончания рекламных объявлений.
      - Мы снова в Овальном кабинете с президентом и первой леди. Господин президент, - спросил Доннер, - вы не могли бы рассказать нам об изменениях, которые вы готовите?
      - Моя работа заключается главным образом не в том, чтобы что-то менять. Том, а в том, чтобы восстанавливать прежнее. В процессе этого мы попытаемся кое-что осуществить. Я старался подбирать новых членов своего кабинета таким образом, чтобы правительство могло функционировать более эффективно. Как вам известно, я достаточно много лет провел на государственной службе и видел многие примеры неэффективной работы. Граждане нашей страны платят налоги, и наш долг правильно и разумно использовать их на благо всего общества. Вот почему я сказал членам моего кабинета, чтобы они обратили внимание на деятельность своих департаментов. Та же самая работа может выполняться при меньших затратах.
      - Так говорили многие президенты.
      - А этот президент собирается сдержать свое слово, - серьезно заметил Райан.
      - Однако первое, что вы сделали, это предприняли атаку на налоговое законодательство, - сказал Доннер.
      - Не атаку, Том, а лишь изменения. Я полностью поддерживаю Джорджа Уинстона. Налоговый кодекс, которым мы пользуемся сейчас, крайне несправедлив, и он несправедлив во многих отношениях. Начать с того, что он непонятен для налогоплательщиков. Это означает, что им приходится обращаться за помощью при составлении налоговых деклараций, и многим кажется странным, что нужно платить немалые деньги лишь за то, чтобы им объяснили, почему правительство взымает с них такие налоги - особенно если учесть, что правительство эти законы и принимает. Какой смысл принимать законы, непонятные для людей? Зачем делать их столь сложными? - спросил Райан.
      - Однако при этом цель вашей администрации заключается в том, чтобы сделать налоговый кодекс не прогрессивным, а регрессивным.
      - Мы с вами уже обсуждали этот вопрос, - ответил Райан, и Доннер понял, что добился своей цели. Одна из очевидных слабых сторон Райана заключалась в том, что он не любил повторяться. Этим он отличался от политических деятелей, которые обожают говорить одно и то же. - Если мы будем взымать с каждого одинаковую долю, это и будет справедливым. Процесс взымания налогов должен быть простым, тогда деньги налогоплательщиков будут сберегаться, а не растрачиваться понапрасну. Предлагаемые нами изменения в налоговом законодательстве никак не повлияют на общий размер собираемых налогов. Никому не будут предоставляться какие-то особые льготы.
      - Однако налоги, уплачиваемые богатыми, резко снизятся.
      - Это верно, но при этом мы устраним все специальные льготы, вписанные в налоговый кодекс, которых добились их лоббисты. По сути дела богатые будут платить столько же или, что более вероятно, немного больше, чем они платят сейчас. Министр финансов Уинстон с предельным вниманием отнесся к изучению этого вопроса, и я согласен с его рекомендациями.
      - Извините, сэр, но трудно понять, каким образом сокращение уплачиваемых ими налогов на тридцать процентов заставит их платить больше. Это элементарная школьная арифметика.
      - А вы поговорите со своим бухгалтером, - улыбнулся Райан. - Или сами посмотрите на свои налоговые декларации - если Сумеете в них разобраться. Знаете, Том, в свое время я был бухгалтером - перед тем как поступить в корпус морской пехоты, я сдал соответствующий экзамен, - и даже я не могу полностью разобраться в налоговых декларациях, так чертовски они запутаны. Правительство плохо удовлетворяет общественные интересы, если принимает законы, непонятные людям. Это зашло слишком далеко. Я пытаюсь вернуться к более простым временам.
      Вот я и поймал тебя, пронеслось в голове Доннера. На лице Пламера, сидящего рядом, появилась гримаса. Зато режиссер, руководящий выбором изображения, принял меры, чтобы эта гримаса не появилась на экранах телевизоров. Вместо этого он выбрал лицо ведущего, по которому пробежала улыбка победителя.
      - Я рад, господин президент, что вы придерживаетесь такой точки зрения, потому что американскому народу хотелось бы побольше узнать о том, как функционирует правительство их страны. Почти вся ваша государственная служба прошла в Центральном разведывательном управлении.
      - Это верно, однако, Том, как я уже говорил сегодня утром, ни один президент никогда не затрагивал вопрос разведывательных операций. Это разумная позиция. - Райан по-прежнему вел себя спокойно, не подозревая, что дал повод для дальнейших вопросов.
      - Но, господин президент, вы лично принимали участие во многих операциях, сыгравших важную роль в окончании холодной войны. Например, в похищении советского подводного ракетоносца "Красный Октябрь". Вы ведь действительно играли важную роль в этой операции, не правда ли?
      Режиссер, предупрежденный заранее, выбрал камеру, которая была направлена на лицо Райана как раз в тот момент, когда его глаза расширились от удивления. Действительно, он совсем не умеет скрывать свои эмоции, подумал режиссер.
      - Том, я ведь уже говорил...
      - Зрители имеют право знать, кто играл решающую роль в одном из крупнейших успехов американской разведки. Разве мы не сумели получить в свое распоряжение новейшую советскую атомную подлодку?
      - Я не собираюсь обсуждать этот вопрос. - Теперь даже грим не мог скрыть того, каким бледным стало его лицо. Кэти повернулась к мужу, почувствовав, какой холодной стала его рука.
      - И затем, меньше чем через два года, вы лично провели операцию, в результате которой глава русского КГБ попросил у Америки политического убежища.
      Джеку удалось наконец справиться с эмоциями, но его голос звучал глухо и невыразительно.
      - Том, это нужно прекратить. Вы делаете ничем не обоснованные высказывания.
      - Господин президент, этот человек, Николай Герасимов, раньше возглавлявший КГБ, теперь живет со своей семьей в Виргинии. Командир "Красного Октября" живет во Флориде. То, что я говорю, - Доннер улыбнулся, - правда, и вы знаете это. Сэр, мне непонятно, почему вы не хотите ответить на мой вопрос. Ведь вы сыграли важную роль в том, чтобы на земле установился тот мир, о котором сами говорили несколько минут назад.
      - Том, позвольте мне еще раз ясно объяснить мою позицию. Я никогда не буду обсуждать разведывательные операции на публике. Точка.
      - Но американский народ имеет право знать, что за человек занимает должность президента. - Именно эту фразу произнес одиннадцать часов назад Джон Пламер, который внутренне поморщился, услышав, как его слова повторяют в таком контексте, но он не мог при всех возразить своему коллеге.
      - Том, я служил своей стране в полную меру своих возможностей в течение многих лет, но, подобно тому как вы не можете раскрыть источники полученной вами информации, так и наши разведывательные агентства не могут раскрыть многое, чем они занимаются из опасения, что могут погибнуть живые люди.
      - Но, господин президент, вы ведь сами делали это. Вы убивали людей.
      - Да, и не один президент был солдатом или...
      - Одну минуту, - вмешалась Кэти. Ее глаза сверкали от ярости. - Позвольте мне сказать кое-что. Джек начал работать в ЦРУ после того, как на нашу семью напали террористы. Если бы он не сделал этого в то время, никто из нас не остался бы в живых. Я была тогда беременна нашим сыном, а террористы пытались убить меня и мою дочь, когда мы ехали в машине в Аннаполисе и...
      - Извините меня, миссис Райан, но сейчас у нас наступает перерыв.
      - Это нужно прекратить, Том, прекратить немедленно, - решительно произнес Райан. - Когда начинаются открытые разговоры о разведывательных операциях, гибнут люди. Неужели вы не понимаете этого? - Телевизионное освещение погасло, но запись продолжалась.
      - Господин президент, наши зрители имеют право знать это. Моя работа заключается в том, чтобы доносить до них факты. Разве я исказил что-нибудь?
      - Я отказываюсь комментировать этот вопрос, и вы это знаете, - произнес Райан, едва не запутавшись в правильном ответе. Самообладание, Джек, самообладание, напомнил он себе. Президент не может терять контроля над собой, особенно в прямом эфире. Черт побери, Марк никогда не согласился бы сотрудничать с.., а вдруг согласится? Он литовец, и ему может понравится мысль стать национальным героем, хотя, по мнению Джека, он сможет отговорить его. Зато Герасимов - совершенно иное дело. Райан обесчестил его, угрожал ему смертью - правда, от рук его же соотечественников, но это не имеет значения для такого человека - и лишил его всяческой власти. Теперь Герасимов вел жизнь куда более приятную, чем мог бы когда-либо вести в Советском Союзе, который он надеялся сохранить и которым хотел править, но он относился к числу людей, для кого власть намного важнее жизненных благ. Герасимов стремился занять пост главы государства - именно такой, какой сейчас занимает Райан, - и чувствовал бы себя отлично на этой должности или другой вроде нее. Но те, кто стремятся к власти, чаще всего ею злоупотребляют, и этим он отличался от Джека. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Герасимов не будет молчать. В этом можно не сомневаться. И они знают, где его найти.
      Как же мне поступить теперь?
      - Мы снова в Овальном кабинете с президентом и миссис Райан, торжественно произнес Доннер для телезрителей, которые могли забыть об этом.
      - Господин президент, вы являетесь экспертом по национальной безопасности и международным отношениям, - сказал Пламер, опередив своего коллегу. - Но у нашей страны немало и других трудностей. Сейчас вам нужно восстановить Верховный суд. Как вы собираетесь сделать это?
      - Я поручил Министерству юстиции подготовить для меня список опытных судей из состава федеральных апелляционных судов. Сейчас я изучаю этот список и надеюсь представить кандидатуры для их утверждения Сенатом в течение двух ближайших недель.
      - Обычно Американская ассоциация адвокатов помогает правительству в подборе таких судей, но вы, по-видимому, решили поступить по-другому. Позвольте поинтересоваться, сэр, почему?
      - Джон, все судьи в этом списке уже прошли процесс такого отбора, и после этого они служили в апелляционных судах не меньше десяти лет каждый.
      - Этот список был подготовлен прокурорами? - спросил Доннер.
      - Опытными высокопоставленными профессионалами Министерства юстиции. Во главе этого процесса стоял Патрик Мартин, несколько месяцев назад назначенный директором Департамента уголовного права. Ему помогали другие сотрудники министерства, в том числе директор Департамента гражданских прав.
      - Но это все прокуроры или люди, обязанность которых заключается в том, чтобы вести следствие. Кто рекомендовал вам Мартина?
      - Действительно, лично я плохо знаком с персоналом Министерства юстиции. Исполняющий обязанности директора ФБР Мюррей порекомендовал мне мистера Мартина. Он отлично проявил себя при расследовании обстоятельств катастрофы, когда авиалайнер врезался в Капитолий, и я попросил его подготовить для меня этот список.
      - А вы с мистером Мюрреем в течение длительного времени были друзьями?
      - Совершенно верно, - кивнул Райан.
      - Во время одной из разведывательных операций мистер Мюррей сопровождал вас, не правда ли?
      - Извините, я не понял, - сказал Райан.
      - Я имею в виду операцию ЦРУ в Колумбии, когда вы принимали участие в уничтожении медельинского наркокартеля.
      - Том, я говорю вам последний раз - я отказываюсь обсуждать разведывательные операции, состоявшиеся на самом деле или придуманные вами.
      - Но, господин президент, в результате этой операции погиб адмирал Джеймс Каттер, - продолжал Доннер с деланно искренним выражением сожаления налицо. Сэр, о вашем пребывании в ЦРУ ходит множество слухов. Рано или поздно они превратятся из слухов в реальные повествования, а сейчас у нас появилась возможность рассказать правду о случившемся, и чем быстрее, тем лучше. Вы не были выбраны президентом США и потому ваше прошлое не подверглось тщательному изучению, как это обычно происходит с кандидатами на выборах. Американский народ хочет знать, кто является их президентом.
      - Том, мир разведки является секретным миром. Так и должно быть. Наше правительство занимается многими проблемами и далеко не все нужно обсуждать открыто. У каждого из нас есть секреты. Каждый телезритель, наблюдающий за этой трансляцией, имеет секреты. Они есть и у вас. Что касается правительства, сохранение этих секретов является жизненно важным для существования нашей страны и, между прочим, для безопасности людей, заботящихся о ее благополучии. Было время, когда средства массовой информации уважали это правило, особенно в военное время, но и в другое тоже. Мне хочется, чтобы вы приняли это во внимание.
      - Но в какой момент, господин президент, секретность начинает нарушать наши национальные интересы?
      - Вот почему существует закон, дающий право Конгрессу вести наблюдение за разведывательными операциями. Если бы эти решения принимала одна исполнительная власть, тогда у вас были бы основания для беспокойства. Но дело обстоит по-другому. Конгресс также контролирует наши действия. Я сам неоднократно информировал Конгресс о том, чем мы занимаемся.
      - Так проводилась ли секретная операция в Колумбии? Вы принимали в ней участие? Даниэл Мюррей сопровождал вас после смерти тогдашнего директора ФБР Эмиля Джейкобса?
      - Я ничего не могу сказать по этому вопросу или по остальным, которые вы задавали на эту тему.
      Наступил очередной перерыв для рекламы.
      - Почему вы делаете это? - Ко всеобщему изумлению прозвучал голос Кэти Райан.
      - Миссис Райан...
      - Доктор Райан, - тут же поправила она Доннера.
      - Извините меня. Доктор Райан, этим утверждениям нужно наконец положить конец, и единственный способ сделать это - сказать правду.
      - Мы уже сталкивались с этим. Было время, когда люди пытались разрушить нашу семейную жизнь, - и тогда все это тоже оказалось ложью, и...
      - Кэти, - негромко произнес Джек. Она повернулась к нему.
      - Я ведь знаю об этом, Джек, помнишь? - прошептала она.
      - Нет, не знаешь. Во всяком случае не все.
      - Вот в этом-то и дело, - заметил Доннер. - На основании таких слухов начнутся расследования. Люди хотят знать правду. Люди имеют право знать правду.
      Если бы в мире царила справедливость, подумал Райан, он бы сейчас встал, бросил микрофон в лицо Доннеру и попросил бы корреспондента уйти из его дома. Но это было невозможно, и потому он сидел здесь, якобы обладающий огромными полномочиями, но попавший в силу обстоятельств в западню, словно преступник в комнате для допросов. Затем свет вспыхнул снова.
      - Господин президент, я понимаю, что для вас это трудная тема.
      - О'кей, Том, я скажу следующее. Работая в ЦРУ, время от времени мне приходилось служить моей стране таким образом, что об этом нельзя говорить в течение очень длительного времени, однако я ни разу не преступил закон и всегда представлял полный отчет соответствующим членам Конгресса. Я расскажу вам, почему начал работать в Центральном разведывательном управлении.
      Я не стремился к этому. Мне хотелось стать учителем. Я преподавал историю в военно-морской академии. Мне нравится преподавательская работа, и у меня оставалось время для того, чтобы писать книги по истории флота. Но затем меня и мою семью начала преследовать группа террористов. Они совершили две попытки убить нас, и эти попытки едва не увенчались успехом. Вы знаете об этом. Когда это произошло, средства массовой информации уделили случившемуся много внимания. Вот тогда я решил, что мое место - в ЦРУ. Почему? Да потому, чтобы защищать других против такой же опасности. Мне это не очень нравилось, но я решил, что должен заниматься этой работой. Теперь я оказался здесь, и знаете что? Должность президента тоже не очень мне нравится. Я не люблю постоянного давления обстоятельств. Мне не хочется принимать на себя такую большую ответственность. Я считаю, что ни один человек не должен располагать подобной властью. Но я нахожусь здесь и принес присягу добросовестно, в силу моих способностей, выполнять обязанности президента и буду их исполнять.
      - Но, господин президент, вы первый человек на этой должности, который никогда не занимался политикой. Ваше мнение по многим вопросам никогда не подвергалось проверке общественным мнением, и общественность беспокоит, что вы слишком полагаетесь на людей, которые тоже не занимали высоких должностей. Опасность, по мнению некоторых, заключается в том, что во главе правительства стоит небольшая группа людей, которые не имеют политического опыта, но которые будут в течение некоторого времени определять политику нашей страны. Как вы относитесь к такой обеспокоенности?
      - Я даже никогда не слышал, что это кого-то беспокоит, Том.
      - Сэр, вас также критикуют за то, что вы проводите слишком много времени в своем кабинете и недостаточно общаетесь с народом. Разве это не составляет проблемы? - Теперь, когда Доннер держал Райана на крючке, он мог позволить себе говорить грустным голосом.
      - К сожалению, у меня слишком много работы и эту работу приходится выполнять в этом кабинете. Мне удалось собрать хорошую команду, и люди отлично справляются со своими обязанностями. - Кэти, сидящая рядом, с трудом скрывая гнев, сжимала его руку своей холодной рукой. - Вот посмотрите: государственный секретарь Скотт Адлер, профессиональный дипломат, сын человека, пережившего Холокост. Я знаю Скотта уже много лет. По моему мнению, именно он должен руководить Государственным департаментом, лучше его нет никого. В Министерстве финансов Джордж Уинстон, выбившийся из низов и сделавший блестящую карьеру. Он внес немалый вклад, когда понадобилось спасти нашу финансовую систему во время конфликта с Японией; он пользуется уважением финансового сообщества и умеет думать. Должность министра обороны занимает Энтони Бретано, исключительно способный инженер и бизнесмен, который уже проводит в Пентагоне необходимые реформы. Директор ФБР - Дэн Мюррей, профессиональный полицейский, причем очень хороший. Знаете, Том, на чем я основываю выбор кандидатов? Я выбираю настоящих профессионалов, людей, которые знают работу, потому что выполняют ее, а не политиканов, только рассуждающих о ней на словах. Если вы считаете это не правильным - ну что ж, очень жаль, но я сам провел много лет на государственной службе и привык больше доверять профессионалам, которых знаю, чем людям, назначенным на высокие должности из-за их политических амбиций. Да, между прочим, что плохого в том, что я отличаюсь от политического деятеля, который подбирает людей, знакомых с ним или, что еще хуже, оказавших ему финансовую поддержку во время выборов?
      - Кое-кто может высказать точку зрения, что разница заключается в том, что обычно высокие должности занимают люди с более широким опытом.
      - Я так не считаю, и мне довелось работать с такими людьми в течение ряда лет. Мной назначены люди, способности которых мне хорошо известны. Более того, президент должен иметь право - с согласия представителей, выбранных народом, сам выбирать людей, с которыми ему предстоит работать.
      - Но теперь, когда нужно сделать так много, как вы намереваетесь обойтись без опытного политического руководства? Ведь Вашингтон - город, где формируется политика.
      - Может быть, в этом-то и заключается проблема, - резко бросил Райан. Может быть, политический процесс, которому все мы следовали на протяжении многих лет, не столько помогает, сколько мешает? Том, я ведь не напрашивался на эту должность. Роджер попросил меня выполнять обязанности вице-президента в течение срока, оставшегося до выборов, и я предполагал, что затем навсегда покину государственную службу. Мне хотелось снова вернуться к преподаванию. Но потом произошло это ужасное событие, и я оказался здесь. Я не политический деятель, никогда не стремился стать им и, насколько понимаю, не являюсь политическим деятелем и сейчас. Вы спросите, неужели нет никого лучше меня? Я, наверно, не самый лучший кандидат. Тем не менее я стал президентом и собираюсь честно и добросовестно выполнять обязанности президента. Это все, что я могу сказать.
      - Спасибо, господин президент.
      Джек подождал, когда в последний раз выключились камеры, снял микрофон и встал. Корреспонденты молчали. Кэти смотрела на них ненавидящим взглядом.
      - А теперь скажите, зачем вы так поступаете? - спросила она.
      - Как? - прозвучал голос Доннера.
      - Почему люди вроде вас не прекращают нападок на таких, как мы? Что мы сделали плохого? Мой муж самый честный человек, которого я знаю.
      - Мы всего лишь задавали вопросы.
      - Только не говорите глупостей! То, как вы задаете эти вопросы и какие именно выбираете, уже является ответом, прежде чем кто-нибудь успевает открыть рот.
      Ни один из корреспондентов не решился ответить. Райаны молча повернулись и вышли из Овального кабинета. И тут же вошел Арни.
      - О'кей, - заметил он. - Кто подстроил все это?
      - Они выпотрошили его, как рыбу, - подумал вслух Холбрук. Они собирались передохнуть, и всегда полезно получше узнать своего врага.
      - Этот парень меня пугает, - произнес Эрни Браун, более глубоко обдумывая ситуацию. - По крайней мере о политических деятелях известно, что они мошенники. А этот парень - Боже милосердный, да ведь он пытается создать у нас в стране полицейское государство, Пит.
      Для горца такая мысль была действительно пугающей. Он всегда считал, что политиканы - это худшие создания во вселенной, а тут он внезапно понял, что ошибался. Политиканы стремились к власти потому, что им нравилась сама игра, им нравилось распоряжаться людьми так, как в результате им казалось, что они могущественны и велики. Но Райан... Райан был намного хуже. Он искренне считал, что так и должно быть, что это справедливо.
      - Черт побери, - выдохнул Эрни. - Суд, который он собирается назначить...
      - Они выставили его дураком, Эрни.
      - Нет, ничуть. Неужели ты не понимаешь? Они ведут собственную игру.
      Глава 33
      Реакция
      Передовые статьи появились на первой странице каждой крупной газеты. Наиболее предприимчивые сумели даже напечатать фотографии дома Марка Рамиуса оказалось, что в этот момент он находился в отъезде, - и дома семьи Герасимовых - глава ее был дома, однако охраннику удалось уговорить репортеров уйти, и они ушли, сделав несколько сотен снимков его самого.
      Доннер рано пришел на работу и оказался по сути дела самым удивленным из персонала телевизионной компании. Через пять минут в его кабинет вошел Пламер, держа в руках первую страницу "Нью-Йорк тайме".
      - Так кто обманул кого, Том?
      - Что ты хочешь этим...
      - Звучит слабовато, - насмешливо заметил Пламер. - Полагаю, что после того как ты ушел, люди Келти снова собрались, чтобы обсудить ситуацию. Но ты всех загнал в ловушку, не правда ли? Если станет известно, что твоя утренняя пленка не была...
      - Не станет, - прервал его Доннер. - А в результате всей этой шумихи наше интервью выглядит еще лучше.
      - Лучше для кого? - бросил Пламер, выходя из кабинета. Для него тоже это было необычно рано, и его первой мыслью, никак не связанной с событиями дня, почему-то было, что Эд Марроу никогда не воспользовался бы лаком для волос, как это делал Доннер.
      ***
      Утреннее совещание персонала в отделе Гаса Лоренца оказалось коротким. В Атланту рано пришла весна. На деревьях и кустах уже набухли почки, и скоро воздух наполнится ароматом цветущих растений, которыми так славился этот южный город, - и при этом появится цветочная пыльца, подумал Гас, на которую у него аллергия. Но все-таки ничто не помешает ему наслаждаться жизнью в этом оживленном и радостном городе. Когда совещание закончилось, он надел белый лабораторный халат и направился в свои специальные владения в Центре контроля и предупреждения инфекционных заболеваний. ЦКЗ - буква "П" никогда не прибавлялась к сокращенному названию центра - был одним из бриллиантов в короне правительства, элитарное агентство, входившее в число лучших мировых центров, занятых медицинскими исследованиями. По мнению многих, он даже занимал первое место. Вот почему Атланта привлекала самых талантливых исследователей, работающих в этой области. Кто-то из них оставался в ЦКЗ и продолжал исследовательскую работу, кто-то через некоторое время уезжал на преподавательскую работу на медицинские факультеты по всей стране, но на каждом из них навсегда сохранялся отпечаток работы в центре, подобно тому как остается он от службы в корпусе морской пехоты, причем во многом по той же причине. Они были первыми, кого страна посылала на передовую, в самые опасные места. Вместо вооруженного противника они боролись с болезнями, и потому среди них создавался дух профессии, удерживавший лучших, несмотря на невысокое государственное жалованье.
      - Доброе утро, Мелисса, - поздоровался Лоренц со своим старшим лаборантом - она уже защитила ученую степень магистра и сейчас готовилась к защите степени доктора по молекулярной биологии в соседнем университете Эмори, после чего ее ожидало значительное продвижение по службе.
      - Доброе утро, доктор. Наш друг вернулся, - добавила она.
      - Вот как? - Образцы были установлены на предметном стекле электронного микроскопа. Лоренц опустился в кресло, как всегда, не торопясь, проверил документацию, чтобы убедиться в правильности образца по своим записям на столе: 98-3-063А. Да, номера совпадали. Теперь оставалось только повысить увеличение микроскопа.., и вот он, "пастуший посох".
      - Вы правы. А второй?
      - Он уже готов, доктор. - Компьютерный экран был разделен на две половины по вертикали, и рядом с первым образцом был образец 1976 года. Они не были полностью идентичными. Кривая у основания РНК обычно никогда не бывает одинаковой, подобно тому как снежинки обладают бесчисленным количеством различных форм, но это не имело значения. Главными были белковые петли наверху, и они...
      - Штамм Маинги. - Лоренц произнес эти слова бесстрастно, как подобает ученому.
      - Совершенно верно, доктор, - сказала Мелисса, стоявшая позади. Она наклонилась вперед, нажала клавиши, и на экране появилось изображение -063В. Вот с этими пришлось потрудиться. Изолировать их оказалось непросто, но...
      - Да, и они идентичны. Этот образец взят у ребенка?
      - Да, у маленькой девочки. - Голоса обоих звучали бесстрастно. Человек способен выносить всего лишь ограниченное число встреч с несчастьями, а затем вступает в действие его защитный механизм. Образцы становятся всего лишь образцами, ничем не связанными с людьми, у которых они взяты.
      - О'кей, мне нужно позвонить.
      ***
      Две группы содержались отдельно одна от другой по очевидным причинам. Более того, они не знали о существовании друг друга. Бадрейн инструктировал одну группу из двадцати человек, "Артист" - вторую, в которую входило девять. Подготовка обеих групп была схожей. Поскольку Иран являлся независимым государством, у него были и соответствующие институты. В Министерство иностранных дел входил паспортный отдел, а в казначействе был отдел печатных и гравировальных работ. Это позволяло изготовлять паспорта любых стран, а также марки въезда и выезда. Вообще-то все это могло изготавливаться и в других местах, главным образом нелегально, но при изготовлении в казначействе качество документов было выше, причем без риска обнаружить место производства.
      Как ни странно, более важная из операций была безопаснее с точки зрения физического риска - правда, в зависимости от того, как на это смотреть. Бадрейн видел лица ее участников. При одной мысли о том, что им предстояло сделать, у нормального человека от ужаса по телу бежали мурашки, но для этих людей характер операции был всего лишь еще одним примером причуд человеческой натуры. Ваша работа, сказал им Бадрейн, очень проста. Прилетаете на место. Устанавливаете. Возвращаетесь обратно. Он подчеркнул, что им ничто не угрожает, если они будут в точности выполнять инструкции, которые повторяли уже несколько раз. На той стороне у них не будет никаких контактов. Этого не требовалось, и потому операция становилась еще безопаснее. Каждому из них было предоставлено на выбор несколько легенд, а благодаря природе операции не имело значения, если несколько человек повторят одну и ту же легенду. От них требовалось только достаточно убедительно представить ее, поэтому каждый выбрал ту профессию, в которой разбирался. Почти все имели университетские дипломы, а те, кто не сумели закончить университеты, могли рассуждать о торговле или станках или о чем-нибудь ином, чтобы убедить таможенников, задающих вопросы главным образом от скуки.
      Группа "Артиста" понимала свою задачу намного лучше. По его мнению, причина этого заключалась в каком-то дефекте их характеров. Члены, этой группы были моложе и менее опытны, и отчасти этим объяснялась их готовность идти на задание - они меньше знали о жизни и, следовательно, о смерти. Их гнала вперед страсть, традиция жертвенности и ненависть, а многих преследовали внутренние демоны. Все это затмевало трезвость их взгляда на жизнь, и это нравилось их повелителям, которые тоже испытывали ненависть и жажду смерти, на которую они, впрочем, посылали других. Эту группу инструктировали более подробно. Им показали фотографии, диаграммы и планы, и участники операции придвинулись поближе, чтобы лучше ознакомиться с деталями. Ни один из них не сделал замечания относительно характера цели. Жизнь и смерть были для этих молодых парней очень простыми проблемами, потому что они не знали решающих ответов на вопросы или думали, что знают, хотя на самом деле не имели о них представления. Впрочем, для всех это было даже лучше. Поскольку в их сознании закрепился единственный ответ на Великий Вопрос, остальные вопросы, менее важные, даже не приходили им в голову. У "Артиста" не было подобных иллюзий. Он задавал себе вопросы, но не отвечал на них. Для него Великий Вопрос превратился в нечто совсем иное, носил чисто политический характер, не имеющий отношения к религии, а ведь никто не измеряет свою судьбу политикой. По крайней мере, не по собственной воле. Он посмотрел на лица парней, зная, что они поступают именно таким образом, хотя и не отдают себе в этом отчета. По сути дела это были самые подходящие люди для такой операции. Они думают, что знают все ее стороны, хотя в действительности им известна только ее физическая сторона.
      "Артист" чувствовал себя подобно убийце, но он поступал так и раньше, хотя и не принимал непосредственного участия в операциях. На этот раз он участвовал и сам, а потому знал, что это самая опасная операция за последние годы.
      Как странно, что никто из них не отдает себе в этом отчета. Каждый считал себя в душе сокрушающим врага камнем в катапульте Аллаха, даже не задумываясь над тем, что по своей природе камни предназначены для того, чтобы их бросать. А может быть, и нет. Возможно, им повезет, и потому он проинструктировал их самым тщательным образом, сообщил им подробную и точную информацию, которую ему удалось собрать, причем эти сведения были очень хорошими. Лучше всего начать операцию после обеда, ближе к концу рабочего дня, когда переполненные улицы облегчат уход с места ее проведения. Он сообщил им, что сам отправится с ними, чтобы помочь уйти от преследования, но промолчал, не сказал им о том, что поможет лишь в том случае, если дело дойдет до этого.
      ***
      - О'кей, Арни, что происходит? - спросил Райан. Хорошо хоть, что сегодня у Кэти нет операций. Она плохо спала и в таком моральном состоянии вряд ли справилась бы с ними. Он чувствовал себя ничуть не лучше, но было бы несправедливо, да и бессмысленно, срывать злость на главе своей администрации.
      - Можно не сомневаться, что утечка информации произошла в ЦРУ или, может быть, на Капитолийском холме, от кого-то, кто знает о том, чем ты занимался.
      - Насчет Колумбии знают только Феллоуз и Трент. И они также знают, что Мюррея там не было - по крайней мере, он был не совсем там. Сведения о всей остальной операции скрыты со стопроцентной надежностью.
      - Так что же все-таки произошло? - спросил Арни. Теперь принцип "следует знать лишь то, что нужно для работы", применялся к ван Дамму. Президент начал говорить, словно объяснял что-то родителям ученика, подкрепляя свои слова взмахами руки.
      - У нас проводились две операции - "Речной пароход" и "Обмен любезностями". Одна из них заключалась в высадке вооруженных групп в Колумбии. Предполагалось, что они будут следить за вылетом самолетов с грузом наркотиков на борту. Затем эти самолеты сбрасывали в море...
      - Что?
      - Сбивали, этим занимались ВВС, некоторые самолеты с грузом наркотиков заставляли совершать посадку, экипажи арестовывали и потом незаметно судили. События только начали развиваться, как в Колумбии убили директора ФБР Джейкобса. Президент распорядился начать операцию "Обмен любезностями". Мы стали сбрасывать бомбы на дома наркобаронов. Ситуация ухудшалась, гибли гражданские лица, и все пошло наперекосяк.
      - Что было тебе известно об этом? - спросил ван Дамм.
      - Я вообще не имел ни малейшего представления обо всем этом, пока дело не зашло слишком далеко. В то время умирал Джим Грир, я заменял его на посту заместителя директора по разведывательной работе, но занимался главным образом делами, связанными с НАТО. Меня намеренно лишили всякой информации по этим операциям до того момента, пока не начали сбрасывать бомбы, - это произошло, пока я был в Бельгии. Ты не поверишь - я увидел развалины домов по телевидению! Фактически операциями руководил Каттер. Он сумел втянуть в это дело судью Мура и Боба Риттера, а затем попытался уйти в сторону. И тут началось настоящее безумие. Каттер решил бросить солдат в Колумбии, словно их совсем не было. Надеялся, что они там просто исчезнут. Я сумел проникнуть в личный сейф Риттера и ознакомиться с документами по операциям. После этого отправился в Колумбию с группой спасения, и нам удалось вывезти оттуда почти всех наших парней. Скажу тебе, это было страшно, - сообщил Райан. - Началась стрельба, и я стоял у одного из пулеметов на вертолете. Член экипажа, сержант по имени Бак Циммер, был убит во время спасения последней группы, и с тех пор я присматриваю за его семьей. Лиз Эллиот узнала об этом и попыталась использовать полученные сведения против меня.
      - Это еще не все, - негромко произнес Арни.
      - Конечно. Мой долг заключался в том, чтобы сообщить о случившемся Специальному комитету Конгресса, но я не хотел наносить столь серьезный ущерб правительству. Тогда я поговорил с Трентом и Феллоузом, и мы навестили президента. Некоторое время мы беседовали вместе, потом меня попросили удалиться. У президента остались Эл и Том. О чем они говорили, я не знаю, но...
      - ., но он намеренно сдал выборы сопернику. Президент уволил своего менеджера, руководившего предвыборной кампанией, и на другой день его шансы начали стремительно падать. Боже мой, Джек, что ты наделал! - воскликнул Арни. Теперь его лицо было бледным, но.., по политическим причинам. Ван Дамм считал, что провел блестящую и успешную кампанию по выборам Боба Фаулера, который сумел опередить президента, уже находившегося первый срок в Белом доме и пользовавшегося популярностью у избирателей. Значит, президента заставили проиграть? И он, менеджер избирательной кампании Фаулера, даже не узнал об этом?
      Райан закрыл глаза. Он только что заставил себя заново пережить ту ужасную ночь.
      - Я положил конец операции, которая формально не выходила за рамки закона, но оказалась на самой его грани. Мне удалось сделать это незаметно, не привлекая внимания. Колумбийцы так и не узнали о случившемся. Мне казалось, что я сумел предупредить новый Уотергейт и.., невероятный международный скандал. Сэм и Эл согласились молчать, документация, касающаяся этих операций, запечатана и будет храниться в течение многих лет после того, как мы умрем. Тот, кто организовал утечку этой информации, слышал пару слухов и сделал несколько удачных догадок. Почему я так поступил? Мне кажется, что я следовал закону в силу своих возможностей, - нет, Арни, я не нарушил закон. Я следовал правилам. Это было непросто, но я сделал это. - Он открыл глаза. - Как ты относишься к этому, Арни?
      - Но почему ты не доложил все это Конгрессу и ..
      - А ты вспомни, Арни, что происходило в мире в то время, - ответил президент. - Речь ведь не только об Америке, правда? Тогда шел процесс распада всей Восточной Европы, Советский Союз еще держался, но едва-едва, происходили важные события, и рухни еще и наше правительство - черт побери, могло бы случиться такое, чего еще никто не видел. Америка не смогла бы - мы не смогли бы успокоить Европу, если бы занимались тушением домашнего пожара. Вот почему мне пришлось принимать решение и действовать, иначе солдаты, брошенные в Колумбии, погибли бы. Подумай, в какой ловушке я оказался, а?
      Понимаешь, Арни, я не мог ни к кому обратиться за советом. Адмирал Грир умер. Мур и Риттер оказались замешанными в этот скандал. Президент тоже рухнул в него с головой; в то время мне казалось, что это он руководит операцией через Каттера, потом я узнал, что все не так, его просто обманул и скомпрометировал этот бездарный политический мерзавец. Я не знал, куда обратиться за помощью и потому пошел в ФБР. Доверять я мог только Дэну Мюррею и Биллу Шоу, а также одному из наших оперативников в Лэнгли. Билл - ты знаешь, что он имел ученую степень доктора юридических наук? - помог мне с юридической стороной вопроса, а Мюррей оказал содействие при операции по спасению наших солдат. ФБР начало расследование деятельности Каттера. Это было секретное расследование, насколько я помню, операции присвоили кодовое название "Одиссей". Они уже собирались обратиться к окружному судье за ордером на арест по обвинению в преступном заговоре, но Каттер покончил с собой. Когда он бросился под автобус, в пятидесяти ярдах от него находился агент ФБР. Ты встречался с ним, это Пэт О'Дэй. Никто не нарушал закона - за исключением Каттера. Сами операции не выходили за пределы параметров, определенных Конституцией, - во всяком случае так сказал мне Билл.
      - Но с политической точки зрения...
      - Конечно, даже я не настолько безграмотен. Вот я и оказался здесь, Арни. Я не нарушал закона. Я служил интересам своей страны, как только мог, принимая во внимание существовавшие тогда обстоятельства, - и посмотри, где я оказался в результате всего этого.
      - Проклятье. Как случилось, что Боб Фаулер ничего не знал об этом?
      - Нужно спросить Сэма и Эла. Они считали, что это окажет отрицательное влияние на президентство Фаулера. К тому же я не имею представления, о чем они говорили с президентом, Я никогда не стремился узнать об этом и так и не узнал, и все, чем я располагаю, - это догадки, основанные на фактах и потому весьма близкие к истине, - признал Райан, - но все-таки догадки.
      - Джек, редко случается, когда я не знаю, что сказать.
      - Все равно говори, - потребовал президент.
      - Скрыть случившееся уже не удастся. У средств массовой информации сейчас достаточно зацепок, чтобы опубликовать полученные ими сведения, и Конгресс начнет расследование. А как относительно всего остального?
      - Все это правда, - сказал Райан. - Действительно, к нам в руки попал "Красный Октябрь", я на самом деле лично вывез Герасимова из Советского Союза. Это была моя идея, моя операция, и в результате я едва не погиб. Так уж получилось. Не сделай мы этого, Герасимов попытался бы осуществить свой заговор, чтобы свергнуть Андрея Нармонова, - тогда Варшавский пакт все еще сохранился бы и снова вернулись бы старые дни холодной войны. Вот почему мы скомпрометировали этого ублюдка и заставили улететь на самолете. У нас просто не было иного выбора. Несмотря на все, что мы сделали здесь для него, он по-прежнему затаил злобу, хотя его жене и дочери нравится в Америке.
      - Ты убивал кого-нибудь? - спросил Арни.
      - В Москве - нет. А вот на подводной лодке началась перестрелка. Матрос, агент Главного разведывательного управления, попытался взорвать "Красный Октябрь". Он убил одного из офицеров и тяжело ранил двоих, но мне удалось застрелить его. После этого мне несколько лет снились кошмары.
      В иной реальности, подумал ван Дамм, его президент был бы героем. Однако реальность и политика имеют между собой мало общего. Он заметил, что Райан умолчал о Бобе Фаулере и своем отказе дать согласие на запуск ракеты с ядерной боеголовкой. В то время Арни уже возглавлял администрацию Белого дома и знал, что через три дня Роберт Фаулер пришел в ужас, когда понял, что его спасли от безумного поступка, в результате которого могли бы погибнуть бесчисленные тысячи людей, а мир заклеймил бы американского президента за преступление, не уступающее по масштабу гитлеровским.
      Когда-то еще в школе на Арни произвела большое впечатление одна фраза из "Отверженных" Виктора Гюго: "Каким злом могут обернуться добрые поступки". И вот теперь он столкнулся с очередным подтверждением. Райан служил своей стране мужественно и достойно, но ни один из его поступков не мог выдержать критического внимания со стороны общественности. Здравый смысл, патриотизм и бесстрашие позволили ему принять участие в серии событий, которые каждый мог исказить до неузнаваемости. Эд Келти как раз и был непревзойденным мастером подобных интриг <Перечисленные в жизни Райана события легли в основу книг Т. Клэнси "Реальная угроза" (М.: Мир, 1994), "Кремлевский "Кардинал"" (М. Мир, 1994), "Охота за "Красным Октябрем"" (М.: Мир, 1997).>.
      - Как нам уладить последствия всего этого? - спросил президент.
      - Что еще мне нужно знать?
      - Досье на Герасимова и по "Красному Октябрю" находятся в Лэнгли. Что касается колумбийских событий - теперь ты знаешь все необходимое. Я не уверен, что имею юридическое право отдать распоряжение о вскрытии документации, связанной с Колумбией. С другой стороны, для того чтобы нарушить стабильность наших отношений с Россией, первых двух досье достаточно.
      ***
      "Красный Октябрь", подумал Головко, глядя на высокий потолок своего кабинета. А ведь ты умный сукин сын, Иван Эмметович, твою мать! В том, как он мысленно произнес это грубое ругательство, звучало нескрываемое восхищение. Выходит, он недооценивал Райана с самого начала. Даже после всех встреч, после многочисленных контактов между ними, как прямых, так и косвенных, признался Головко, он продолжал недооценивать его. Значит, вот как Райан сумел скомпрометировать Герасимова и, может быть, этим спас Россию - но страну нужно спасать действиями внутренних сил, а не вмешательством извне. Есть тайны, которые следует хранить вечно, потому что они в равной степени затрагивают интересы обеих сторон. Это была одна из таких тайн. А теперь, когда ее открыли для всеобщего обозрения, униженными оказались обе страны - и Россия и Америка. Для России это обернулось потерей ценного национального достояния в результате акта государственной измены. Еще хуже было то, что российские разведывательные службы не сумели докопаться до сути происшедшего, а это, решил Головко после непродолжительного размышления, совсем уж невероятно. С другой стороны, американцы сумели разработать хорошее прикрытие, а потеря двух ударных подводных лодок во время одной операции превратила случившееся в событие, которое советский военно-морской флот хотел забыть как можно быстрее, и потому никто даже не подумал проникнуть за пределы созданного американцами тумана.
      Со второй тайной Сергей Николаевич был знаком лучше, чем с первой. Райан сумел предотвратить государственный переворот в России. Головко считал, что Райан вполне мог бы просто предупредить его о готовящемся перевороте и остальное сделали бы внутренние спецслужбы Советского Союза, однако Иван Эмметович решил поступить иначе. Разведывательные службы привыкли оборачивать все в свою пользу, и Райан был бы безумцем, если бы не воспользовался предоставившейся благоприятной возможностью. На допросах в Америке Герасимов наверняка пел кенарем и рассказал обо всем, что ему было известно; именно Герасимов раскрыл Эймса, не сомневался Головко, а ведь Эймс был подлинной золотой жилой информации для КГБ.
      И это я все время убеждал себя, что Иван Эмметович всего лишь талантливый дилетант, подумал Головко.
      Но даже его восхищение профессионализмом Райана было сдержанным. Скоро России понадобится помощь. Разве сможет она обратиться за помощью к кому-то, кто, как стало теперь известно, вмешивался в ее внутренние дела, делал марионеткой? Поняв это, Головко выругался снова, однако на этот раз в грубом ругательстве уже не было восхищения.
      ***
      Водные пути свободны для всех, и потому военно-морской флот смог всего лишь не подпускать слишком близко к доку "восемь-десять" зафрахтованный репортерами корабль. Скоро к нему присоединился еще один, потом другой, пока объективы одиннадцати камер ни уставились на сухой док, надежно укрытый от глаз любопытных. Теперь, когда почти все американские подводные ракетоносцы были сняты с боевого дежурства, он был пуст, равно как из него давно уже ушла подводная лодка неамериканского происхождения, находившаяся здесь непродолжительное время - по крайней мере так считалось.
      С помощью компьютера можно получить доступ к личным делам военнослужащих американского военно-морского флота, и некоторые репортеры занимались сейчас именно этим, разыскивая моряков, служивших ранее на американской подлодке "Даллас". Ранним утром репортеры попытались дозвониться до командующего подводными силами Тихоокеанского флота, чтобы расспросить его о некоторых подробностях пребывания на посту командира "Далласа", но сумели добраться только до офицера по связи со средствами массовой информации, который отвечал на задаваемые ему вопросы: "никаких комментариев не будет". Сегодня ему придется немало потрудиться, постоянно повторяя эту фразу. И другим тоже.
      ***
      - Рон Джоунз слушает.
      - Это Том Доннер из службы новостей телевизионной компании Эн-би-си.
      - Очень приятно, - неуверенно отозвался Джоунз. - Вообще-то я смотрю Си-эн-эн.
      - Ну что ж, может быть, сегодня вечером вам захочется переключиться на наш канал. Мне хотелось бы поговорить с вами относительно...
      - Я уже читал утреннюю "Тайме". Нам рано доставляют газеты. Никаких комментариев, - закончил Джоунз.
      - Но...
      - Да, я действительно служил на подводном флоте, нас не случайно называют "молчаливой службой". К тому же с тех пор прошло много лет. Сейчас у меня собственная фирма, я женат, имею детей и все такое. Понимаете?
      - Вы были старшим акустиком на ударной подлодке "Даллас", когда...
      - Мистер Доннер, уходя с флота, я дал подписку о неразглашении. Мы никогда не говорим о том, чем занимались, ясно? - Это была его первая беседа с корреспондентом, и она оправдывала все ожидания Рона.
      - Тогда просто скажите, что этого никогда не было.
      - Чего никогда не было? - спросил Джоунз.
      - Похищения русской подлодки под названием "Красный Октябрь".
      - Знаете, что самое невероятное из всего, что мне приходилось слушать во время службы акустиком?
      - Что?
      - Песни Элвиса. - Рон положил трубку и связался с Пирл-Харбором.
      ***
      Когда рассвело, фургоны телевизионных компаний устремились через Винчестер, штат Виргиния, словно армии в Гражданскую войну, когда город раз сорок переходил из рук в руки.
      Вообще-то дом ему не принадлежал. Никто не смог бы даже заявить, что собственником является ЦРУ. Земельный участок и расположенный на нем особняк были оформлены на имя фиктивной корпорации, принадлежащей, в свою очередь, фонду, имена директоров которого ничего не говорили любопытным. Однако документация на владельцев недвижимого имущества в Америке открыта для общественности, равно как и сведения о всех корпорациях и фондах, так что не прошло и двух дней, как информация была получена, несмотря на то что на папке стоял таинственный знак, свидетельствующий, что клеркам следует проявить изобретательную некомпетентность при ее поисках.
      Приехавшие репортеры имели в своем распоряжении фотографии и видеопленку о прошлой жизни Николая Герасимова в Советском Союзе - все это они извлекли из телевизионных архивов. Камеры с телескопическими объективами были установлены на треногах за четверть мили от особняка и направлены на окна. От особняка их отделяло пастбище, на котором паслись стреноженные лошади. Репортерам тут же не могло не прийти в голову заманчивое название репортажа: ЦРУ ОКРУЖАЕТ ГЛАВУ РУССКОГО ШПИОНСКОГО ВЕДОМСТВА КОРОЛЕВСКОЙ РОСКОШЬЮ.
      Два охранника, приставленные к Герасимову, ошеломленные множеством машин, телевизионных камер и репортеров, связались по телефону с Лэнгли и запросили инструкций, но отдел по связи с прессой - само по себе странное учреждение для разведывательного управления - не имел представления, как надлежит поступить в данном случае, разве что опираться на утверждение, что это частная собственность (не зная, правильно ли это с юридической точки зрения при создавшихся обстоятельствах, адвокаты ЦРУ взялись за выяснение) и потому репортеры не имеют права нарушать границу владения.
      Прошли годы с того времени, когда у него были основания для веселья. Конечно, иногда возникало шутливое настроение, но происходящее сейчас было настолько невероятно, что Герасимов даже не думал о подобной возможности. Он всегда считал себя специалистом по Америке, планировал и руководил многими операциями против "главного врага", как раньше называли Соединенные Штаты в его теперь несуществующей стране, где он когда-то возглавлял КГБ. Однако, признался Герасимов, нужно приехать сюда и прожить несколько лет, чтобы понять, насколько непостижимой бывает Америка, где ничто не поддается оценке с точки зрения здравого смысла, где может случиться буквально все что угодно, и чем безумнее ситуация, тем вероятнее ее возникновение. Никакое, даже самое богатое воображение, не в состоянии предвидеть, что случится завтра, не говоря уж о том, что может произойти через год. И вот перед ним наглядное доказательство.
      Бедный Райан, думал Герасимов, стоя у окна и держа в руке чашку кофе. В Советском Союзе - для него бывшая родина навсегда останется Советским Союзом такое никогда бы не могло произойти. Несколько охранников в военной форме подошли бы к корреспондентам, угрожающе посмотрели бы на них, и те послушно удалились бы. А если взглядов оказалось бы недостаточно, всегда есть другие меры принуждения. Но только не в Америке, где средства массовой информации так же свободны, как волки в сибирской тайге, - при этой мысли он едва не рассмеялся. Здесь, в Америке, волки тоже защищены от истребления. Разве эти дураки не знают, что волки убивают людей?
      - Может быть, они скоро уедут, - сказала Мария, подходя к нему.
      - Не думаю.
      - Тогда нам следует скрываться внутри дома, пока они не уедут. - Было ясно, что жена Герасимова смертельно перепугана происходящим.
      - Нет, Мария. - Герасимов отрицательно покачал головой.
      - А вдруг нас вернут обратно в Россию?
      - Не вернут. Это невозможно. Так не поступают с теми, кто попросил политического убежища. Таково правило, - объяснил он. - Мы ведь не выслали из Советского Союза Филби, Берджесса или Маклина, хотя они были пьяницами и дегенератами. Наоборот, мы охраняли их, покупали им спиртное и позволяли заниматься своими извращениями, потому что существует такое правило. - Он допил кофе и сходил в кухню, где положил чашку и блюдце в посудомойку. Герасимов с недовольной гримасой посмотрел на автоматическую машину. В его квартире и особняке на Ленинских горах - им, наверно, присвоили уже другое название - не было ничего подобного. Этим занималась прислуга. Но не теперь. В Америке удобство заменяет власть, а комфорт - положение в обществе.
      Прислуга. Все это могло принадлежать ему. Статус, прислуга, власть. Советский Союз мог бы по-прежнему оставаться великой державой, его уважали бы и боялись во всем мире. Сам он стал бы генеральным секретарем Коммунистической Партии Советского Союза. Тогда он осуществил бы необходимые реформы, чтобы очистить страну от коррупции и ускорить ее дальнейшее развитие. Может быть, он даже пошел бы на полное примирение с Западом, но это был бы мир равных партнеров, а не мир ценой разрухи, такой, как сейчас. В конце концов, он никогда не был слепым сторонником коммунистической идеологии, хотя бедный старик Александров считал его таковым, потому что Герасимов всегда оставался членом партии - а кем еще можно быть в стране с однопартийной системой, особенно если ты избран судьбой стать во главе ее и пользоваться неограниченной властью.
      Однако все обернулось по-другому. Судьба предала его, представ перед ним в образе Джона Патрика Райана той холодной снежной ночью, когда они сидели, вспомнил Герасимов, в вагоне трамвая, стоящем в депо. И вот теперь у него есть комфорт и безопасность. Его дочь скоро выйдет замуж за человека с огромным состоянием, но не за нувориша, а за "унаследованные деньги", как говорят американцы. В других странах таких людей называют аристократами, а сам он считает их бесполезными тунеядцами - именно по этой причине большевики победили в революции. Его жена нашла удовлетворение в комфорте и удобствах, в ее небольшом кругу друзей. А его ярость так и не умерла.
      Райан отнял у него судьбу, лишил наслаждения властью и ответственностью, возможности решать направление пути, выбранного его страной, - и вот судьба неожиданно преподнесла Райану такой же подарок, а этот дурак не знает, как им распорядиться. Подлинное унижение заключалось в том, что он, Герасимов, потерпел поражение от такого ничтожного человека. Но ведь он может все-таки что-то предпринять, не правда ли? Герасимов надел в гардеробной кожаную куртку и вышел через нее на другую сторону дома. Так как же поступить? Ну конечно, он закурит сигарету и не спеша пройдет четыреста метров по дорожке к тому месту, где расположились телевизионщики. По пути он обдумает свои замечания и выразит благодарность президенту Райану. Герасимов все это время продолжал изучать Америку, и теперь ему пригодятся наблюдения за ходом мыслей представителей средств массовой информации, решил он.
      ***
      - Я не разбудил вас, шкипер? - спросил Джоунз. В Пирл-Харборе было около четырех утра.
      - Отнюдь. Знаешь, личный секретарь у меня - женщина, она беременна, и я боюсь, как бы из-за всего этого дерьма у нее не начались преждевременные роды. - Контр-адмирал (он вот-вот должен был стать вице-адмиралом) Манкузо сидел за столом у себя в кабинете. Он запретил соединять его с кем-либо без особо важной на то причины. Звонок старого товарища по службе на "Далласе" попадал в категорию особо важных.
      - Мне позвонили из Эн-би-си, спрашивали о той маленькой работенке, которую мы проделали в Атлантике.
      - Что ты им ответил?
      - Как вы думаете, шкипер? Ничего. - Помимо соблюдения чести, Джоунзу приходилось принимать во внимание и то, что почти вся работа его фирмы состояла из выполнения заказов военно-морского флота. - Но...
      - Да, я знаю. Но кто-то обязательно проговорится. Так всегда происходит.
      - Репортеры и без того знают слишком много. В "Новостях дня" ведется прямая передача из Норфолка, от дока "восемь-десять". Можете представить себе, о чем они говорят.
      Манкузо подумал, а не стоит ли включить телевизор, стоящий у него в кабинете, потом вспомнил, что еще слишком рано для приема передачи Эн-би-си-ньюз. Тогда он выбрал программу Си-эн-эн. Передавали спортивные новости, но вот-вот должно было наступить четыре утра.
      - В следующий раз они могут поинтересоваться нашей другой работой и спросить про пловца.
      - Это открытая линия, доктор Джоунз, - предостерег командующий подводными силами Тихоокеанского флота.
      - Я ведь не сказал где, шкипер. Просто хотел, чтобы вы подумали об этом.
      - Это верно, - согласился Манкузо.
      - Может быть, вы скажете мне кое-что.
      - Что именно, Рон?
      - Что происходит, черт побери? Разумеется, я не проговорюсь и вы тоже, но кто-то обязательно проговорится, можно не сомневаться. Это слишком интересная морская история, чтобы умолчать о ней. Но все-таки, что происходит, Барт? Разве мы не поступили правильно?
      - Я считаю, что нас не в чем обвинить, - согласился адмирал. - Просто есть люди, которым нравятся такие истории.
      - Знаете, шкипер, я надеюсь, что Райан выставит свою кандидатуру на президентских выборах. Я буду голосовать за него. Чертовски хладнокровный парень, вывез главу КГБ и...
      - Рон!
      - Я всего лишь повторяю то, что они говорят по телевидению, верно? Лично я не имею не малейшего представления обо всем этом. - Черт побери, подумал Джоунзи, какая интересная морская история. И все в ней правда.
      На другом конце телефонного канала, в кабинете Манкузо, на телевизионном экране появилась надпись: "Последние новости".
      - Да, меня зовут Николай Герасимов, - произнес человек на экранах всего мира. По меньшей мере двадцать репортеров собрались по другую сторону каменной ограды, и самым трудным было разобрать выкрикиваемые ими вопросы.
      - Это правда, что вы были...
      - Вы...
      - Выбыли...
      - Правда, что вы...
      - Прошу соблюдать тишина. - Герасимов поднял руку. Понадобилось секунд пятнадцать, прежде чем репортеры замолчали. - Да, раньше я был председатель КГБ. Ваш президент Райан вынудил меня улетать из Советский Союз и просить политическое убежище в Америке. С тех пор я живу здесь вместе со своей семьей.
      - Но как он вынудил вас скрыться из Советского Союза?
      - Вы должны знать, что разведывательная деятельность ведется жесткими методам и игра временами становится, как вы говорите, грубая. Мистер Райан хорошо владеет этой игра. В то время в Советский Союз шла борьба за власть. ЦРУ выступило против моей фракции и поддержало сторонников Андрея Ильича Нармонова. Райан приехал в Москву как советник на переговорах по ограничению стратегических вооружений. Там он заявил, что хочет передать мне информацию, без которой встреча может не принести желаемый результат, да? - Герасимов решил, что ему нужно говорить на ломаном английском, чтобы вызвать у репортеров большее доверие к тому, что он говорит. - На самом деле он говорить мне, что могу быть обвиненный, как это сказать, в государственный измена? Это не правда, но производить сильное впечатление, поэтому я решил переехать в Америка со своей семьей. Я прилетел в Америка на самолете, а моя семья - на подводная лодка.
      - Что? На подводной лодке?
      - Да. Это был подводная лодка "Даллас". - Герасимов сделал паузу, и на его лице появилась недоуменная улыбка. - Почему вы так жестоко критиковать президента Райана? Он верно служит своя страна. Блестящий шпион, - с восхищением закончил Герасимов.
      ***
      - Вот и конец серии моих очерков. - Боб Хольцман приглушил звук телевизора и повернулся к главному редактору.
      - Мне очень жаль, Боб. - Редактор вернул ему рукопись первой части сериала. Его публикация должна была начаться через три дня. Хольцман мастерски провел огромную работу по сбору информации. При этом он нарисовал красочный и убедительный портрет человека, чей кабинет находился всего в пяти кварталах от редакции "Вашингтон пост" и его собственного кабинета. Весь смысл серии очерков заключался в создании "благоприятного впечатления", что было самыми любимыми словами в Вашингтоне. Вот только в данном случае кто-то опередил его и нарисовал совершенно иную картину. После этого даже такой известный журналист, каким был Хольцман, уже не мог изменить создавшегося впечатления, особенно без поддержки его собственной газеты.
      - Послушай, Боб, - смущенно заметил редактор, - наша точка зрения на Райана совсем другая, правда? А что, если он действительно действует ковбойскими методами? Я согласен, одно дело похитить новейшую подводную лодку, холодная война и все такое, но вмешиваться во внутренние дела Советского Союза - согласись, это может стать поводом к началу настоящей войны!
      - Все было совсем иначе. Райан пытался вывезти из Советского Союза нашего агента с кодовым именем "Кардинал". Герасимов и Александров воспользовались шпионским скандалом, чтобы свергнуть Нармонова и положить конец всем реформам, которые он начал осуществлять.
      - Райан может говорить об этом весь день, и никто ему не поверит. Важно то, что мы услышали по телевизору. "Блестящий шпион"? Неужели это именно тот человек, который нужен нам во главе правительства?
      - Но Райан совсем не такой, черт побери! - вспылил Хольцман. - Он честный, говорит прямо и откровенно, не выбирает окольных путей, бьет прямо в цель...
      - Прямо в цель, это точно. Застрелил по крайней мере трех человек. Он убил их, Боб! Как Роджеру Дарлингу могло прийти в голову, что такой человек лучше других сможет исполнять обязанности вице-президента? Согласен, Эд Келти далеко не подарок, но он по крайней мере...
      - ., по крайней мере знает, как манипулировать общественным мнением. Он сумел убедить этого пустоголового кретина на телевидении, а затем и всех нас в том, что нужно рассматривать происшедшее именно с его точки зрения.
      - Ну... - У Бена Саддлера истощился запас доводов. - Разве это не основано на фактах?
      - История, основанная на фактах, и правдивая история - не одно и то же, Бен, и ты знаешь это.
      - Тут надо разобраться. Райан походит на человека, который нарушал законы во всем, с чем ни соприкасался. А сейчас я хочу, чтобы ты постарался пролить свет на эту колумбийскую операцию. Ты готов за нее взяться? У тебя отличные связи в ЦРУ, но, должен признаться, меня беспокоит, насколько ты сможешь быть объективным в этом деле.
      - У тебя нет выбора, Бен. Если хочешь продолжать журналистское расследование этой проблемы, тебе придется положиться на меня. Правда, ты всегда сможешь переписать своими словами то, что сказано по этому вопросу в "Тайме", - добавил Хольцман, заставив редактора покраснеть. Жизнь бывает трудной и в средствах массовой информации.
      - Хорошо, Боб, это твое расследование. Только дай мне гарантию, что представишь материал. Кто-то нарушил закон, а Райан скрыл все это и вылез из поганой истории чистеньким и благоухающим, как роза. Мне нужен этот материал. - Саддлер встал. - А пока я должен взяться за передовую.
      ***
      Дарейи просто не мог поверить в столь поразительную удачу. Трудно представить, что такое может произойти в более подходящий момент. Уже оставались считанные дни до следующего этапа, а цель начала падать в пропасть даже без его помощи. Правда, с его помощью это падение станет еще стремительней.
      - Неужели это то, чем кажется?
      - Похоже, дело обстоит именно так, - заметил Бадрейн. - Я произведу срочную проверку и доложу вам завтра утром.
      - Но разве такое действительно возможно? - настаивал аятолла.
      - Помните, что я говорил вам о льве и гиенах? В Америке это национальный вид спорта. Это не обман. Такими обманами там не занимаются. Тем не менее позвольте мне убедиться. У меня есть свои методы проверки.
      - Тогда встретимся завтра утром.
      Глава 34
      WWW.TERROR.ORG
      Ему и без того пришлось бы заняться этим. Вернувшись к себе в кабинет, Бадрейн включил свой настольный компьютер. В нем был установлен быстродействующий модем и специализированный телефонный волоконно-оптический канал связи соединял кабинет Бадрейна с иранским посольством - теперь посольством ОИР - в Пакистане. Оттуда другой канал вел в Лондон, и там Бадрейн мог подключиться к Интернету, не опасаясь, что кто-то сумеет проследить исходный пункт. То, что раньше было относительно просто для полицейских агентств - в конце концов, в этом и заключается задача контрразведки и службы борьбы с терроризмом, - стало теперь практически невозможным. Буквально миллионы людей могли получить доступ ко всей информации, собранной человечеством, причем намного быстрее, чем подойти к автомобилю для поездки в местную библиотеку. Бадрейн начал с наиболее информированных мест, с газеты "Лос-Анджелес тайме" до газеты "Тайме оф Лондон", по пути заглянув в вашингтонские и нью-йоркские издания. Все крупнейшие газеты опубликовали эту новость, причем в общем похожую в своей основе, более того, она поступила в электронную сеть быстрее, чем в печатные издания, хотя первоначальные редакционные комментарии в газетах несколько отличались. В статьях делались расплывчатые ссылки на даты, и Бадрейн был вынужден напомнить себе, что простое повторение содержания не гарантирует точности, зато производит впечатление реальности. Он знал, что Райан служил в разведывательной службе, что англичане, русские, а также израильтяне уважают его. Несомненно, подобные публикации объясняют причину такого уважения. Они также пробудили в нем какое-то смутное беспокойство, что удивило бы его хозяина Дарейи. Потенциально Райан был более грозным противником, чем тому казалось. Он знал, как предпринять решительные шаги в трудной ситуации, и таких людей нельзя недооценивать.
      Дело было в том, что Райан оказался в непривычном для себя положении, подобно рыбе, вынутой из воды, и это стало ясно из опубликованных статей. Бадрейн перелистывал одну электронную страницу за другой, и внезапно его внимание привлекла только что появившаяся передовица. Газета требовала проведения Конгрессом расследования деятельности Райана в ЦРУ. Заявление колумбийского правительства, выраженное сухим дипломатическим языком, настаивало на том, чтобы американское правительство дало объяснение утверждениям, содержащимся в средствах массовой информации, а это сулило еще одну бурю. Как ответит Райан на эти обвинения и требования? Вопрос остается открытым, решил Бадрейн. Райан представлял собой неизвестную величину, и это вызывало беспокойство. Али отпечатал несколько важных статей и передовиц для использования в будущем, затем перешел к главному делу, ради которого и вошел в Интернет.
      В газетах была выделена специальная страница для информации о выставках и съездах, проводимых в Америке. Наверно, для того чтобы ею могли пользоваться бюро путешествий, подумал Бадрейн. Теперь ему оставалось всего лишь выбрать города, в которых будут проводиться наиболее крупные мероприятия. Здесь содержалась информация о центрах, в которых они состоятся. Как правило, это были огромные, похожие на ангары залы, причем приводились подробные сведения о их размерах, планы, диаграммы и информация о том, как проехать к ним, а также номера телефонов и факсов. Бадрейн отобрал двадцать четыре зала, наиболее подходящих для его целей, - немного больше, чем требовалось, но просто так, на всякий случай. Вряд ли он сможет послать одного из своих путешественников на выставку дамского белья, например, хотя... Бадрейн усмехнулся. Демонстрация мод и тканей рассчитана на зимний сезон, а даже в Иране еще не наступило лето. Выставки автомобилей. Ему было известно, что такие выставки переезжают из одного американского города в другой. На них производители легковых машин и грузовиков демонстрируют свои товары, подобно странствующему цирку.., ну что ж, это еще лучше.
      Circus <Цирк (лат.).>, внезапно подумал он и нажал на клавишу, вызывающую на экран страницу, содержащую информацию о цирках в Америке... Впрочем, нет, для этого еще слишком рано, пришлось бы подождать несколько недель. Жаль. Очень жаль! - нахмурился Бадрейн. Ведь крупные цирки путешествуют по стране в специальных поездах, не правда ли? Проклятье. Но время было неподходящим, и с этим ничего не поделаешь. Ничего, придется ограничиться автошоу. И остальными тоже.
      ***
      Теперь все девять членов подопытной группы номер два умирали и настало время положить конец их страданиям. Причина заключалась не столько в милосердии, сколько в эффективности. Нет никакого смысла рисковать жизнью армейских медиков, ухаживающих за людьми, приговоренными к смерти законом и медицинской наукой, так что их умертвили также быстро, как и членов первой группы, сделав им на глазах Моуди, наблюдавшего за процедурой на экране телевизора, инъекции повышенных доз дилодида. Облегчение, испытываемое медиками, было заметно даже через неуклюжие пластмассовые скафандры. Уже через несколько минут все подопытные были мертвы. Дальше осуществят те же процедуры, и врач поздравил себя с тем, что работа прошла так успешно и никто из медицинского персонала не заразился. Это объяснялось главным образом их безжалостностью. В настоящих больницах персоналу повезет гораздо меньше, знал врач, уже испытывая грусть из-за предстоящей потери коллег по профессии.
      Странный трюизм жизни заключался в том, что здравые мысли приходят в голову лишь после того, как становится слишком поздно что-нибудь предпринять. Моуди уже был не в силах остановить начавшийся процесс - с таким же успехом он мог бы попытаться замедлить вращение Земли.
      Медики стали грузить зараженные тела на носилки, и Моуди отвернулся. Ему не хотелось снова видеть все это. Он прошел в лабораторию.
      Другая группа лаборантов закладывала теперь "суп" в контейнеры, получившие название "фляги". Сейчас в распоряжении врачей было в тысячи раз больше зараженной культуры, чем требовалось для проведения операции, однако природа подготовки была такова, что гораздо легче изготовить больше "супа", чем именно столько, сколько необходимо для операции. Кроме того, директор небрежно объяснил, что лишнее количество не помешает, ведь никогда не знаешь, когда он снова может потребоваться. Все фляги были изготовлены из нержавеющей стали, по сути дела, специального сплава, способного выдержать невероятный холод, не утратив прочности. Каждую флягу наполняли на три четверти, герметически запечатывали и затем опрыскивали едкими химикалиями, чтобы полностью обеззаразить наружную поверхность. Далее емкости грузили на тележку и отвозили в холодное хранилище, расположенное в подвальном помещении лаборатории, где фляги погружали в жидкий азот. Теперь вирусы лихорадки Эбола могли храниться здесь десятилетиями, при столь низкой температуре спящие и совершенно пассивные, они не могли погибнуть, и только снова попав в теплую и влажную среду, они станут размножаться и убивать. Одну из фляг оставили в лаборатории и поместили в криогенный контейнер размером с металлическую бочку, похожую на те, что используются для транспортировки нефти, только чуть выше. Дисплей на светоизлучающих диодах будет постоянно показывать температуру внутри контейнера.
      Моуди испытывал чувство облегчения от мысли, что его участие в этой драме скоро подойдет к концу. Он стоял у двери, наблюдая за тем, как персонал выполняет свою работу. По-видимому, эти люди разделяли его чувство. Скоро двадцать баллончиков с невинными эмблемами крема для бритья будут наполнены и вывезены из здания. После этого каждый квадратный сантиметр в помещениях подвергнется тщательной очистке, и они снова станут безопасными. Директор будет проводить все это время у себя в кабинете, а он сам.., ведь он не может снова появиться в женевской штаб-квартире Всемирной организации здравоохранения, правда? Все знают, что он мертв, погиб во время авиакатастрофы в Средиземном море, недалеко от побережья Ливии. Он получит новую внешность, новые документы и только после этого сможет снова выехать из Ирана. Или в качестве меры предосторожности.., нет, даже директор не мог проявить такую жестокость, ведь верно?
      ***
      - Алло, мне нужен доктор Иан Макгрегор.
      - Кто его вызывает?
      - Доктор Лоренц из ЦКЗ в Атланте.
      - Одну минуту.
      Гасу пришлось подождать две минуты - за это время он успел раскурить трубку и открыть окно. Молодые сотрудники иногда критиковали его за эту дурную привычку, но ведь он не затягивался и курение помогало ему думать...
      - Доктор Макгрегор слушает, - послышался в трубке молодой голос.
      - Это Гас Лоренц из Атланты.
      - О-о! Здравствуйте, профессор.
      - Как дела у ваших пациентов? - спросил Лоренц из-за семи часовых зон. Ему понравился тон Макгрегора, явно задержавшегося в больнице. Хорошие врачи всегда работают много.
      - Боюсь, что у мужчины плохи дела. Ребенок, однако, выздоравливает.
      - Вот как? Мы исследовали посланные вами образцы. У обоих обнаружены вирусы лихорадки Эбола, штамм Маинги.
      - Вы уверены в этом? - спросил молодой врач.
      - Нет никаких сомнений. Я сам проводил анализы.
      - Я боялся этого. Другой комплект образцов послан мной в Париж, но оттуда еще не звонили.
      - Мне нужны кое-какие подробности. - За много тысяч миль от Хартума Лоренц открыл блокнот. - Расскажите мне о своих пациентах.
      - Тут могут возникнуть некоторые трудности, профессор Лоренц, - был вынужден сознаться Макгрегор. Он не знал, прослушивается ли его телефон, но в такой стране, как Судан, приходилось принимать во внимание и эту возможность. С другой стороны, он должен что-то сказать. Макгрегор начал выбирать факты, которые мог раскрыть по телефону.
      ***
      - Вчера вечером я видел вас по телевидению. - Доктор Александер решил снова встретиться с Кэти Райан во время ланча именно по этой причине. Она понравилась ему. Кто бы мог предположить, что глазной хирург и лазерный жокей (для Алекса это были более механические специальности, чем истинная медицина, которой занимался он сам, - даже в этой профессии существовало соперничество, и он относился с подобным чувством снисхождения почти ко всем хирургам) проявит интерес к генетике? К тому же ей требовался, наверно, голос друга.
      - Очень приятно, - ответила Кэролайн Райан, глядя на куриный салат. Ее телохранитель, заметил Александер, выглядел расстроенным и напряженным.
      - Вчера вы отлично проявили себя.
      - Вот как? - Она подняла взгляд и произнесла бесстрастным голосом:
      - Мне хотелось расцарапать ему физиономию.
      - На экране этого не было заметно. Вы поддерживали своего мужа. У зрителей создалось о вас благоприятное впечатление, как об умной женщине.
      - Какое это имеет значение для репортеров? Я хочу сказать, почему...
      - Когда собака мочится на пожарный гидрант, - улыбнулся Алекс, - она совсем не совершает акта вандализма. Она всего лишь ведет себя, как подобает собаке.
      Рой Альтман едва не захлебнулся глотком сока.
      - Понимаете, ни один из нас не стремился к этому, - заметила Кэти, чувствуя себя такой несчастной, что даже не обратила внимания на шутку.
      Профессор Александер поднял руки в шутливом жесте, словно сдаваясь.
      - Со мной это тоже случалось, мэм. Знаете, я ведь не хотел служить в армии. Меня призвали прямо со студенческой скамьи. Оказалось все не так уж плохо - я стал полковником и тому подобное. Нашел интересную работу, которая увлекла меня, и мне платят за нее, понимаете?
      - Мне никто не платит за подобные оскорбления! - возразила Кэти, хотя и с улыбкой.
      - А вашему мужу платят, но слишком мало, - добавил Алекс.
      - Так было всегда. Иногда меня удивляет, почему он не соглашается исполнять свои обязанности бесплатно. Пусть бы возвращал обратно чеки, чтобы показать, что стоит больше, чем ему платят.
      - Думаете, из него получился бы хороший врач? Лицо Кэти просветлело.
      - Я говорила ему об этом. Пожалуй, он мог бы стать хирургом - нет, скорее кем-нибудь еще, вроде вас. Он любит интересоваться непонятными вещами и всегда пытается найти ответы.
      - И говорит то, что думает.
      - Всегда! - Она с трудом удержалась от смеха.
      - Так вот, знаете что? Он производит впечатление честного человека на телезрителей. Мне не доводилось встречаться с ним, но мне понравилось, как он ведет себя. Разумеется, он не политический деятель, и это, может быть, совсем не так уж плохо. Почему вы кажетесь такой несчастной, доктор? Худшее, что может случиться, это то, что он вернется к той работе, которой занимался раньше, - насколько я помню, судя по его словам, ему нравится преподавание, а вы останетесь известным врачом с премией Ласкера на стене.
      - Худшее, что может случиться...
      - Но это дело мистера Альтмана, правда? - Александер посмотрел на телохранителя. - Полагаю, вы сумеете встать на пути пули. - Агент Секретной службы промолчал, но по выражению его лица Алекс понял - да, он закроет грудью человека, жизнь которого ему доверена. - Вы ведь не можете говорить о таких вещах, не правда ли?
      - Нет, сэр, можем, если вы спросите нас об этом. - Альтману весь день хотелось выразить чувства, переполнявшие его. Он тоже видел телевизионное интервью и, как часто случается, среди членов личной охраны президента сегодня утром шел шутливый разговор о том, что было бы неплохо как следует шарахнуть по макушке этого репортера. Секретная служба тоже иногда живет в мире фантазий. - Доктор Райан, нам нравится ваша семья, и я говорю это совсем не потому, что хочу показаться вежливым, понимаете? Мы не всегда тепло относимся к людям, которых поклялись охранять. Но все вы нам нравитесь.
      - Привет, Кэти, - послышался голос декана Джеймса, проходившего мимо. Он улыбнулся и приветливо помахал ей рукой.
      - Привет, Дэйв. - И тут она заметила одобрительные улыбки нескольких коллег, сидящих за столами поблизости. Значит, она была совсем не так одинока, как ей казалось.
      - О'кей, Кэти, значит, вы замужем за Джеймсом Бондом? - В другой ситуации она не справилась бы с собой, но заметила шутливую улыбку в креольских глазах Александера.
      - Мне известно кое-что. Когда президент Дарлинг предложил Джеку стать его вице-президентом, со мной провели брифинг и немного рассказали о том, чем занимался мой муж, но я не имею права...
      Александер поднял руку.
      - Я знаю. Мне сохранили допуск к секретной работе, так как иногда приходится ездить в Форт-Детрик.
      - Это совсем не то, что показывают в кино и не сводится к тому, чтобы выпить бокал мартини, поцеловать девушку и мчаться куда-то. Долгое время его преследовали кошмары, и я.., я тогда обнимала его во сне, и обычно он успокаивался, а когда просыпался, то делал вид, что ничего не было. Мне известно кое-что, хотя далеко не все. В прошлом году, когда мы были в Москве, на приеме к Джеку подошел какой-то русский и с улыбкой сказал, что однажды прижимал дуло пистолета к его голове... - Альтман вздрогнул, услышав это. - Он сказал, что это просто шутка, затем добавил, что пистолет не был заряжен. После этого мы ужинали вместе, словно близкие друзья, и я познакомилась с женой этого русского - она врач-педиатр, представляете? Она - врач, а ее муж стоит во главе русской разведывательной службы и...
      - В это действительно трудно поверить, - прервал ее доктор Адександер и многозначительно поднял бровь. Это вызвало взрыв смеха у Кэти.
      - Все это какое-то безумие, - закончила она.
      - Вы считаете, что это безумие? У меня есть нечто еще более невероятное. Из Судана сообщили о двух случаях заболевания лихорадкой Эбола. - Теперь, когда ее настроение изменилось, он мог поговорить и о своих проблемах.
      - Странное место для появления этого вируса. Больные прибыли из Заира?
      - Гас Лоренц сейчас проверяет это. Он обещал сообщить, когда узнает что-то более определенное, - ответил профессор Александер. - Вряд ли это местная вспышка лихорадки.
      - А почему? - спросил Альтман.
      - Хуже той окружающей среды для этого вируса трудно что-либо выдумать, объяснила Кэти, принимаясь наконец за еду. - Жарко, сухо, и постоянно светит солнце. Ультрафиолетовые лучи солнца убивают вирусы.
      - Как из огнемета, - согласился Алекс. - Кроме того, там нет джунглей, где могло бы обитать животное - носитель вируса.
      - Всего два случая заболевания? - Рот Кэти был полон салата.
      По крайней мере, подумал Александер, ему удалось обратить ее внимание на пищу. Да, он все еще сохранил врачебный такт и умение убеждать людей, даже если это происходит не у кровати больного, а в переполненном кафетерии.
      - Взрослый мужчина и маленькая девочка, - кивнул он, - это все, что мне пока известно. Гас должен был провести сегодня все анализы. Наверно, уже провел.
      - Черт побери, это страшный вирус. И вам все еще не удалось обнаружить носителя?
      - Несмотря на двадцать лет непрерывных поисков, - подтвердил Алекс. - Нам ни разу не удалось встретить больное животное - впрочем, носитель и не должен болеть, но вы понимаете, что я хочу сказать.
      - Походит на уголовное расследование, верно? - спросил Альтман. - Вы пытаетесь обнаружить вещественные доказательства?
      - Очень похожая аналогия, - согласился Алекс. - Дело всего лишь в том, что нам приходится вести поиски в целой стране, а мы даже не знаем точно, что ищем.
      ***
      Дон Расселл наблюдал за тем, как выносили койки. После ланча - сегодня это были сандвичи из пшеничного хлеба с ветчиной и сыром, стакан молока и яблоко всех детей ждал дневной сон. Это отличная идея, считали взрослые. Миссис Даггетт была блестящим организатором, и дети уже хорошо усвоили распорядок дня. Койки вынесли из кладовой, и каждый ребенок знал свое место. "Песочница" успела подружиться с маленькой Меган О'Дей. Обе обычно одевались в теплые комбинезоны, украшенные цветами или зайчиками, - по крайней мере треть детей одевалась так же, эта одежда пользовалась популярностью. Единственной трудностью было заставить детей побывать в туалете, чтобы во время дневного сна не произошло "случайностей", - совсем избежать такого не удавалось, но ведь это малышки. На подготовку ко сну потребовалось пятнадцать минут, меньше, чем раньше, потому что на помощь пришли два агента. Затем дети оказались в кроватках, накрытые одеялами и с плюшевыми мишками рядом, и свет в помещении выключили. Миссис Даггетт со своими помощниками сели и извлекли книги.
      - "Песочница" спит, - сказал Расселл, выходя наружу, чтобы подышать свежим воздухом.
      - Похоже, она послушная девочка, никаких капризов и все такое, - заметил руководитель подвижной группы поддержки, сидевший в комнате дома напротив. Их "шеви сабербен" стоял в семейном гараже хозяев.
      В доме находились три агента, причем двое из них постоянно были настороже и сидели возле окна, выходящего на детский сад. Не иначе, играют в карты, подумал Расселл, - всегда хороший способ провести время. Примерно каждые пятнадцать минут - с некоторым разбросом по времени на случай, если кто-то ведет наблюдение за "Гигантскими шагами", - Расселл или какой-нибудь другой агент Секретной службы обходил территорию. Телевизионные камеры следили за проезжающим транспортом на Ритчи-хайуэй. Один из агентов, находящихся внутри детского сада, всегда был в таком месте, что мог следить за входом и выходом. Сейчас на этом посту находилась молодая и привлекательная Марселла Хилтон. Рядом с ней постоянно лежала сумочка, одна из тех, что изготавливаются для женщин-полицейских, - у нее был боковой карман для большого автоматического пистолета "Сиг-Зауэр" и две запасные обоймы внутри. Марселла отрастила волосы, как когда-то было популярно среди хиппи (пришлось объяснить ей, что значит это слово), чтобы прическа создавала соответствующий облик.
      И все-таки ему не нравилось это место. Оно было слишком открытым, находилось слишком близко к шоссе, по которому двигался транспортный поток, и недалеко, отчетливо видимая, располагалась площадка для стоянки автомобилей идеальное место, откуда преступники, если бы таковые нашлись, могли вести наблюдение. По крайней мере, сюда не приезжали репортеры.
      В этом вопросе "Хирург" проявила безжалостную твердость. После появления ряда очерков о Кэтлин и ее подругах доктор Райан потребовала, чтобы это больше не повторялось. Теперь приезжающих журналистов заворачивали - вежливо, но решительно. Те, кто проявляли настойчивость, встречались с Расселлом, чья дедовская доброта касалась в "Гигантских шагах" одних детей. Его отношение к взрослым было пугающим. Для этого он обычно надевал темные очки, как все агенты Секретной службы, и потому походил на Шверценеггера, который уступал ему в росте добрых три дюйма.
      Но теперь его группу охранников сократили до шести человек. Три агента находились непосредственно в помещении детского сада и еще три на другой стороне улицы. Подвижная группа поддержки была вооружена пистолетами в наплечных кобурах, автоматами "узи" и винтовкой М-16 с оптическим прицелом. Если бы детский сад располагался в другом месте, этого было бы достаточно, но не здесь, считал Расселл. К сожалению, при большем числе охранников детский сад стал бы походить на вооруженный лагерь, а у президента Райана и без того достаточно неприятностей.
      ***
      - Какие новости, Гас? - спросил Александер, вернувшись в кабинет перед вечерним обходом. Состояние одного их пациентов, больных СПИДом, резко ухудшилось, и Алекс еще не решил, что предпринять.
      - Опознание подтвердилось. Штамм Маинги лихорадки Эбола, такой же, как в двух случаях заболевания в Заире. Мужчина вряд ли выживет, но мне сообщили, что ребенок выздоравливает.
      - Вот как? Хорошо. А чем отличаются эти два случая?
      - Пока не скажу, Алекс, - ответил Лоренц. - Недостает сведений о пациентах - всего лишь имена: мужчину зовут Салех, а девочку - Сохайла, да еще мне сообщили их возраст.
      - Арабские имена, верно? Но ведь Судан - исламская страна.
      - Пожалуй.
      - Было бы интересно узнать, чем отличаются эти два случая.
      - Я спросил об этом. Ими занимается врач по имени Иан Макгрегор. Судя по голосу, хороший специалист, закончил Эдинбургский университет - по крайней мере, так он мне сказал. Впрочем, никакой разницы в ходе болезни он не обнаружил. Не знает он, и при каких обстоятельствах произошло заражение. Они появились в больнице примерно в одно время, примерно в одинаковом состоянии. Первоначальный диагноз, по его словам, был усталость от перелета, смена обстановки или грипп...
      - Тогда откуда они прибыли в Судан? - прервал его Александер.
      - Он сказал, что не может говорить об этом.
      - Но почему?
      - Я задал этот вопрос. Он ответил, что не может сказать этого тоже, но подчеркнул, что страна, из которой они прибыли, не имеет никакого отношения к заболеванию лихорадкой Эбола. - Голос Лоренца ясно показывал, что он думает на этот счет. Оба врача понимали, что скрытность связана с местной политикой, что является острой проблемой в Африке, особенно в связи с распространением СПИДа.
      - Ничего нового в Заире?
      - Ничего, - подтвердил Гас. - Там все кончилось. Это какая-то загадка, Алекс. Одна и та же болезнь возникла в двух различных местах на расстоянии в две тысячи миль одно от другого, в каждом случае поражает двоих - двое мертвых, один умирает и один, судя по всему, выздоравливает. Макгрегор ввел карантин у себя в больнице, похоже, он знает свое дело. - Алекс едва не почувствовал, как его собеседник на другом конце провода пожал плечами.
      То, что сказал агент Секретной службы за ланчем, подумал Александер, точно соответствует истине. Это скорее детективное расследование, чем медицина, и в данном случае не за что зацепиться, как при расследовании действий серийного убийцы, совершающего преступления безо всяких видимых причин. Когда читаешь об этом в книге, все кажется увлекательным, но не когда сталкиваешься с этим в действительности.
      - О'кей. Так что нам известно?
      - Мы знаем, что штамм Маинги лихорадки Эбола где-то живет и время от времени наносит удары. При визуальном осмотре вирусы совершенно идентичны. Мы проводим анализ протеинов и цепочек, но интуиция подсказывает мне, что они ничем не отличаются друг от друга.
      - Черт побери, Гас, кто может быть носителем? Если бы только нам удалось выяснить это!
      - Спасибо за дельное замечание, доктор. - Гас испытывал такое же раздражение - даже гнев - по той же причине. Но это была старая история для обоих. Для того чтобы разобраться в причинах заболевания малярией, потребовалось тысячелетие. А вот Эболой они занимаются всего двадцать пять, даже меньше. Вирус лихорадки Эбола существовал по меньшей мере столько же, то появляясь, то исчезая, умерщвляя людей, подобно воображаемому серийному убийце. Но у возбудителя Эболы нет мозга, нет стратегии, вирусы лихорадки даже не способны передвигаться по своей воле. Они идеально адаптировались к каким-то очень ограниченным и исключительно узким условиям. А медицине ничего не известно об этом. - От этого можно удариться в запой, верно?
      - Думаю, стакан бурбона прикончил бы и этот вирус. А сейчас мне нужно приниматься за обход.
      - Как тебе нравится привычная клиническая работа, Алекс? - спросил Лоренц. Он тоже скучал по работе в больнице.
      - Так приятно снова стать врачом, Гас. Хотелось бы только, чтобы мои пациенты выздоравливали почаще. Но такова наша работа, верно?
      - Если хочешь, я перешлю тебе факсом сведения о структурном анализе образцов. По крайней мере есть и хорошая новость - вспышка лихорадки Эбола в Судане успешно изолирована, - повторил Лоренц.
      - Спасибо за информацию, Гас. Пока. - Александер положил трубку. Успешно изолирована? Так мы думали и раньше... Затем его мысли внезапно перескочили на что-то другое, как обычно случалось. Пациент - белый мужчина, тридцать четыре года, гомосексуалист, болен туберкулезом, не поддающимся никаким лекарствам. Как попытаться спасти его? Врач взял историю болезни и вышел из кабинета.
      ***
      - Значит, я не подхожу для выбора кандидатов на должность судей? - спросил Пэт Мартин.
      - Не расстраивайся, - ответил Арни. - Мы все не подходим для нашей работы.
      - За исключением тебя, - с улыбкой заметил президент.
      - Все мы допускаем ошибки, - признался Арни. - Мне следовало уйти вместе с Бобом Фаулером, но Роджер сказал, что я нужен ему, и я ..
      - Совершенно верно, - кивнул Райан. - Вот так и я оказался здесь. Что вы можете сказать мне, мистер Мартин?
      - Ни в одной из этих операций не был нарушен закон. - Мартин провел три часа за изучением документации ЦРУ и продиктованным Райаном отчете об операциях в Колумбии. Теперь одна из секретарей, Эллен Самтер, получила доступ к некоторым крайне секретным фактам, но ведь она была секретарем президента и к тому же иногда снабжала его сигаретами. - По крайней мере, не вами. Риттера и Мура можно обвинить в том, что они не представили Конгрессу полного отчета о своих тайных операциях, но они могут ответить, что действующий в то время президент приказал поступить именно таким образом, а директивы, касающиеся специальных и тайных операций, дополняющие правила контроля, позволяют им надежно защититься от предъявленных обвинений. Думаю, смогу предъявить им обвинение, но не хотел бы выступать прокурором на этом процессе, - продолжал Мартин. - Они пытались бороться с проблемой ввоза наркотиков, и большинство присяжных не захотят наказывать их за это, особенно если учесть, что в результате усилий ЦРУ распался медельинский картель. Реальная проблема имеет международный оттенок. Колумбия будет недовольна, и на то у нее есть все основания. Существует международное законодательство и договоры между странами, которые применимы к подобной деятельности, но я недостаточно хорошо разбираюсь в этом, чтобы высказать свою точку зрения. А вот для нас все определяет Конституция, которая представляет собой основной закон государства. Президент является верховным главнокомандующим. Именно он решает, что угрожает - или не угрожает - интересам безопасности нашей страны. Поэтому президент имеет право предпринять любые меры, которые считает необходимыми для защиты этих интересов, - ведь он глава исполнительной власти, а защита интересов страны составляет часть этой власти. Контроль за его действиями, если не считать наказуемые по закону нарушения, совершаемые главным образом внутри страны, осуществляется Конгрессом на основе принципа взаимозависимости и взаимоограничения законодательной, исполнительной и судебной власти. Конгресс может отказать в финансировании чего-то, что он не считает целесообразным, но не больше. Даже резолюция о праве объявления войны составлена таким образом, что сначала вы можете начать военные действия, а уже потом они должны попытаться остановить вас. Видите ли, Конституция дает вам большую свободу по действительно важным вопросам. Она предназначена для разумных людей, которые решают проблемы разумными методами. Подразумевается, что выборные представители знают мнение своих избирателей и соответственно действуют в разумных пределах.
      А люди, что писали Конституцию, подумал Райан, были политическими деятелями или кем-то еще?
      - А все остальное? - спросил глава администрации.
      - Вы имеете в виду операции ЦРУ? Они даже близко не подходят к любым нарушениям законов, но и здесь возникает вопрос политики. С моей точки зрения - не забудьте, господин президент, я много лет занимался расследованием случаев шпионажа - это были блестяще организованные операции. Однако средства массовой информации поднимут невероятный шум, - предостерег Мартин.
      По мнению Арни, это было очень удачным началом. Теперь третьему президенту, на которого он работает, можно не беспокоиться, что его посадят в тюрьму. Политические соображения появились позже, но для него они занимали первое место.
      - Слушания в Конгрессе будут закрытыми или открытыми? - спросил ван Дамм.
      - Это политическое решение. Главной проблемой будут международные аспекты. Лучше всего обсудить это с Госдепом. Между прочим, с этической точки зрения вы поставили меня в сложное положение. Если бы я обнаружил нарушение закона в любом из трех случаев, я не смог бы обсуждать их с вами. А теперь мое объяснение заключается в том, что вы, господин президент, проявили интерес к возможному нарушению законов другими участниками операций. На такой запрос я должен ответить, потому что это является моей официальной обязанностью как сотрудника федерального ведомства.
      - Знаете, было бы приятно, если бы окружающие меня люди не разговаривали все время как юристы, - недовольно заметил Райан. - У меня существует немало реальных проблем, требующих срочного решения. Новая страна, только что появившаяся на Ближнем Востоке, не проявляет к нам дружеского отношения, китайцы проводят морские учения, вызывающие у нас тревогу, а я даже не знаю причины этого, и в довершение всего в стране по-прежнему нет действующего Конгресса.
      - Но вот это и есть реальная проблема, - снова напомнил ему Арни.
      - Да, я умею читать. - Райан сделал жест в сторону пачки газетных вырезок у себя на столе. Он только что обнаружил, что средства массовой информации предупредительно прислали ему первые черновики критически настроенных передовиц, которые будут опубликованы на следующий день. Весьма любезно с их стороны, скептически подумал он.
      - Я раньше считал, что ЦРУ - это Алиса в Зазеркалье. Теперь вижу, что Зазеркалье совсем не в Лэнгли, а вокруг нас. Ну ладно, переходим к Верховному суду. Я ознакомился примерно с половиной списка. Все они - превосходные юристы, никто не сможет предъявить к ним претензий. На следующей неделе я закончу выбор кандидатов.
      - Американская ассоциация адвокатов поднимет невероятный шум, - заметил Арни.
      - Пусть. Я не могу проявить слабость. Прошлым вечером я понял это. Как поступит теперь Келти? - спросил президент.
      - Единственное, что он может сделать, это попытаться ослабить ваши политические позиции, пригрозить скандалом и вынудить уйти в отставку. - Арни снова поднял руку, чтобы остановить резкий ответ президента. - Я ведь не утверждаю, что он добьется успеха. Его заявления не основываются на здравом смысле.
      - В этом городе чертовски мало того, что основывается на здравом смысле, Арни. Вот почему я пытаюсь изменить все это.
      ***
      Критически важным элементом в консолидации новой страны являлись, конечно, ее вооруженные силы. Было принято решение сохранить дивизии бывшей республиканской гвардии. Офицерский корпус нуждался в некоторых переменах. Проведенные на прошлой неделе расстрелы не смогли полностью избавить его от нежелательных элементов, однако в интересах сохранения спокойствия в армии дальнейшее их устранение будет проводиться в виде простого увольнения в отставку. Каждый ненадежный офицер получал недвусмысленное уведомление: сдавайте дела и исчезайте. Никто не пожелал игнорировать подобное предупреждение. Уволенные офицеры неизменно кивали и соглашались, испытывая благодарность за то, что им сохранили жизнь.
      Части республиканской гвардии относились к числу армейских подразделений, которые почти полностью уцелели во время войны в Персидском заливе - по крайней мере, уцелел их личный состав. Потрясение, испытанное ими от поражения, нанесенного американцами, было смягчено в дальнейшем успешными кампаниями, направленными на подавление внутренних волнений. В результате к ним вернулись самодовольство и бравада. Утерянное снаряжение было пополнено из сохранившихся запасов и вскоре поступит из других источников.
      Воинские формирования двинулись из Ирана в Ирак по шоссе, ведущему из Абадана, мимо уже ликвидированных пограничных постов. Передвижение осуществлялось под покровом ночи при полном радиомолчании, но это не имело значения для разведывательных спутников, глядящих на земную поверхность из космоса.
      - Три дивизии, причем тяжелые, - тут же было высказано мнение специалистов армейского разведывательного центра, призванного анализировать угрожающие маневры и перемещения воинских частей в горячих точках земного шара. Он размещался в приземистом здании без окон, расположенном в военно-морском арсенале Вашингтона. К аналогичному заключению тут же пришли аналитики разведывательного управления Министерства обороны и ЦРУ. Уже велась оценка нового порядка боевых действий для новой страны, и хотя она еще не была закончена, первые приблизительные расчеты показывали, что вооруженные силы Объединенной Исламской Республики будут более чем вдвое превосходить по своей мощи армии всех стран Персидского залива, вместе взятые. Скорее всего после оценки остальных факторов ситуация покажется еще хуже.
      - Интересно, куда точно они направляются, - произнес старший дежурный офицер, пока перематывались ленты с видеозаписями.
      - Южная часть Ирака всегда была страной щиитов, сэр, - напомнил полковнику уоррент-офицер, специалист по этому региону.
      - А это совсем близко от наших друзей.
      - Точно.
      ***
      Махмуду Хаджи Дарейи требовалось подумать о многом, и обычно он старался делать это не в стенах мечети, а где-нибудь в другом месте. В данном случае это был сад при одной из старейших мечетей бывшей страны, раньше носившей название Ирака, и отсюда был виден самый древний город мира - Ур. Человек своего Бога и своей веры, Дарейи верил также в историю и политическую реальность. Он понимал, что все сливалось воедино, в одно неразрывное целое, лишь это определяло судьбы мира и необходимость принимать во внимание все стороны бытия. Так легко в , моменты слабости или эйфории (в представлении аятоллы то и другое были сторонами одной медали) говорить себе, что есть вещи, предсказанные Аллахом, написанные Его бессмертной рукой, однако осмотрительность также была одной из добродетелей, упомянутых в Коране, и Дарейи обнаружил, что с наибольшей легкостью он обретал эту добродетель, прогуливаясь недалеко от какого-нибудь святого места, обычно в саду, как у этой мечети.
      Здесь было положено начало цивилизации - языческой цивилизации, это верно, но все имеет свое начало и не вина тех, кто построили этот город пять тысяч лет назад, что в то время Бог еще не заявил о Своем существовании. К тому же правоверные, по-; строившие эту мечеть с ее садом, исправили упущение.
      Здание мечети сильно обветшало. Дарейи наклонился и поднял кусок глазурованной плитки, отвалившейся от стены. Она была синей, цвета древнего города, чем-то средним между цветом неба и моря. Местные ремесленники и сейчас делали плитки того же цвета и того же состава, что и более пятидесяти веков назад. Эти плитки применялись сначала для храмов, языческих изваяний, потом для стен королевских дворцов и вот теперь ими покрыты стены мечети. Можно было сорвать синюю плитку со стены современного здания и, прокопав десятиметровую шахту, извлечь точно такую же плитку, изготовленную более трех тысяч лет назад, и не отличить их друг от друга. Здесь, как ни в каком другом месте мира, остро ощущалась преемственность поколений. От этого исходило чувство умиротворения, особенно в холоде безоблачной ночи, когда он ходил здесь в полном одиночестве, - даже его телохранители старались не попадаться на глаза, зная настроение своего повелителя.
      Над головой светилась ущербная луна, что подчеркивало бесчисленное множество звезд, разделявших его одиночество. На западе виднелся древний город Ур, некогда, по тем временам, великий и могучий, даже сейчас он потрясает воображение своими стенами и колоссальными зиккуратами, возносящимися к небу и прославляющими каких-то мнимых богов, которым поклонялись тогда местные жители. Караваны входили и выходили через укрепленные ворота, доставляя сюда все - от зерна до рабов. Вокруг зеленели засеянные поля, а не желтели пески, как сейчас, а в воздухе слышались голоса купцов, торговцев и покупателей. Наверно, сама легенда об Эдеме возникла неподалеку отсюда, где-нибудь в долинах Тигра и Ефрата - двух великих рек, впадающих в Персидский залив. Если изобразить все человечество в виде огромного дерева, то его самые древние корни будут находиться несомненно здесь, в самом центре страны, которую он только что создал.
      Он не сомневался, что древние тоже испытывали такое же чувство пребывания в центре Вселенной. Вот здесь находимся мы, наверняка думали они, а где-то там.., все остальные - общее наименование тех, кто не принадлежали к их сообществу. И эти остальные были носителями опасности. Сначала их видели в бродячих племенах, которым сама мысль проживания в городе представлялась дикой. Как можно постоянно оставаться на одном и том же месте? Как можно так жить? Неужели для коз и овец здесь никогда не кончается трава на пастбищах? Зато тут есть чем поживиться, как удобно грабить, думали они. Потому-то у города и появились укрепленные стены, которые еще больше подчеркивали превосходство городской жизни и деление на своих и чужих, цивилизованных и нецивилизованных.
      Вот и теперь все обстоит так же, подумал Дарейи. Он знал, что мир делится на правоверных и неверных, но даже в первой категории существовали различия. Он стоял в центре страны, которая одновременно была центром веры, даже в географическом отношении, потому что ислам распространился отсюда на запад и восток. Подлинный же центр его религии лежал там, куда Дарейи всегда направлял свои молитвы, на юго-западе, в Мекке, месте, где находился храм Кааба с его чудесным черным камнем и где читал свои проповеди Пророк.
      Цивилизация возникла в Уре и начала распространяться, медленно и прерывисто, на волнах времени. Город расцветал и снова приходил в запустение, причиной чего, считал Дарейи, были его фальшивые боги и отсутствие единой объединяющей идеи, необходимой для цивилизации.
      Преемственность этого места красноречиво говорила ему о живших здесь людях. Их голоса словно и сейчас слышались где-то вдалеке, и по сути эти люди мало чем отличались от него самого. Тихими ночами они смотрели на такое же небо и восхищались красотой этих же звезд. Но больше всего они любили прислушиваться к тишине, так же как и он, и пользовались ею в качестве экрана, от которого отражались их самые сокровенные мысли, размышляли над Великими Вопросами и старались найти ответы на них. Однако эти ответы были ошибочными, и потому стены города пали вместе со всеми цивилизациями - кроме одной.
      И вот теперь перед ним стоит задача восстановить исчезнувшее величие, сказал Дарейи звездам. Подобно тому как его религия являлась величайшим и окончательным откровением, так и его культура начнет расти отсюда, вниз по реке от первоначального Эдема. Да, он построит здесь свою столицу. Мекка навсегда останется святым городом, благословенным и непорочным, его не затронет современная цивилизация, оскверняющая все, к чему прикасается. А здесь вознесутся новые здания, отсюда ислам будет править миром. Новые ростки появятся на месте, где в древности возникли первые ростки цивилизации, и отсюда начнется развитие новой великой нации.
      Но сначала...
      Дарейи посмотрел на свою руку, изуродованную старостью и шрамами от пыток. Но это по-прежнему была рука человека, служащая его разуму, несовершенный инструмент, подобный тому несовершенному инструменту, каким являлся он сам в руках Аллаха, но все-таки верный, способный наносить удары или исцелять. И то и другое будет необходимым. Он знал наизусть каждую строку Корана - этого требовала его религия, - но гораздо важнее было то, что он являлся его толкователем и мог словами из священной книги оправдывать любые меры, правда, порой эти слова были противоречивыми, признавал он, однако воля Аллаха значила больше Его слов. Слова Корана надо было не вырывать из контекста. Убивать ради убийства было злом, и закон шариата строго карал за это. Убивать ради торжества Веры - не было преступлением. Иногда разница между тем и другим казалась сомнительной и неясной, но тут следовало руководствоваться волей Аллаха. Аллах требовал, чтобы все правоверные представляли собой духовное целое, и хотя многие пытались достичь этого с помощью разума и примера, люди были слабыми существами, и одних приходилось наставлять на верный путь более убедительными средствами, чем других, - возможно, разницу между суннитами и шиитами можно устранить с помощью мира и любви, он протянет руку дружбы тем и другим, и обе стороны с уважением отнесутся к взглядам друг друга - Дарейи был готов пойти на такой шаг в своем стремлении к Великой Цели, - но прежде надлежит создать соответствующие условия для этого. За горизонтом ислама находились и другие религии, и хотя милосердие Аллаха распространялось в некоторой степени и на них, оно не касалось тех, кто стремился помешать распространению единственно правильной веры. Его рука была готова нанести удар по таким людям. Такой шаг являлся неизбежным.
      Он являлся неизбежным потому, что эти люди наносили вред исламу, развращали его своими деньгами и странными идеями, забирали нефть у правоверных, увозили их детей, чтобы воспитать в них дух разврата и коррупции. Они стремились ограничить распространение веры, несмотря на то что вступали в деловые контакты с теми, кто считали себя правоверными. Эти люди называли такие отношения экономикой, или политикой, или чем-то еще, но они, понимая, что объединенный исламский мир будет угрожать их ренегатству и светской власти, выступят против его усилий, направленных на объединение ислама. Они представляли собой худших врагов, потому что называли себя друзьями и скрывали свои корыстные намерения настолько успешно, что некоторые правоверные поддавались на обман. Для торжества ислама необходимо низвергнуть этих врагов.
      По сути дела у него не было иного выбора. Он пришел сюда, чтобы в мире и тишине одиночества обдумать дальнейшие шаги, спросить Аллаха, нет ли другого пути. Однако голубой обломок плитки сказал ему все, что требовалось, сказал о прошедшем времени и об исчезнувших цивилизациях, не оставивших после своей гибели ничего, кроме расплывчатых воспоминаний и разрушенных зданий. В его распоряжении была идея и вера, которых недоставало древним. Вопрос заключался лишь в том, как применить эту идею, руководствуясь той же волей, что поместила звезды на небе. Бог Дарейи приносил на землю наводнения, эпидемии и несчастья как свидетельство могущества Веры. Сам пророк Мухаммед вел войны. И потому так, с крайней неохотой сказал он себе, придется поступить и ему.
      Глава 35
      Замысел
      Когда начинается передвижение одних воинских частей, за этим внимательно наблюдают другие, хотя их поведение зависит от указаний тех, кто ими командует. Переброска иранских частей в Ирак была всего лишь внутренним делом новой страны. Танки и другие машины на гусеничном ходу перевозили на трейлерах, тогда как колесные машины и грузовики двигались своим ходом. При этом возникали обычные проблемы. Несколько частей повернули не там, где следовало, что вызвало смущение их офицеров и гнев начальников, но вскоре каждая из трех дивизий прибыла к новому месту расквартирования, причем всякий раз иранская дивизия размещалась вместе с бывшей иракской дивизией того же типа. Сокращение иракской армии, ставшее результатом потерь во время войны в Персидском заливе, привело к тому, что на военных базах почти хватало места для новых обитателей, и сразу после прибытия иранские и иракские дивизии были преобразованы в объединенные корпуса, после чего начались учения, нацеленные на то, чтобы обучить воинские части бывших противников взаимодействию друг с другом. И здесь возникли обычные проблемы, связанные с языковыми трудностями и различиями в воинских традициях, но в обеих странах пользовались одинаковым оружием и схожей тактикой, а штабные офицеры, ничем не отличающиеся друг от друга во всем мире, тут же принялись за разработку общих положений. Разведывательные спутники наблюдали из космоса за этими процессами.
      - Каковы их силы? - задал вопрос адмирал Джексон.
      - Три армейских корпуса, - ответил офицер, проводивший брифинг. - Один состоит из двух бронетанковых дивизий, и два - из одной бронетанковой и одной тяжелой механизированной дивизий каждый. У них несколько слабовато с артиллерией, зато танков, бронетранспортеров и грузовиков вполне достаточно. Мы заметили группу командирских и штабных машин, передвигающихся в пустыне. По-видимому, они имитируют военные учения.
      - Что еще? - спросил Робби.
      - Вот здесь, на этой базе к западу от Абу-Сукайра, ведется подготовка артиллерийских полигонов - их выравнивают бульдозерами и очищают, а на базе ВВС к северу от Наджефа разместились новые самолеты - МиГи и "Сухие", но, судя по инфракрасному излучению, их двигатели остаются холодными.
      - Выводы? - прозвучал голос Тони Бретано.
      - Сэр, выводы могут быть любыми, - ответил полковник. - Новая страна проводит интеграцию вооруженных сил. Им предстоит провести массу совместных учений, чтобы слиться в единую армию. Нас удивило объединение иранских и иракских дивизий в корпуса. Это приведет к возникновению множества административных проблем, но с политической и психологической точек зрения подобное объединение представляется разумным шагом. Таким образом у них создается впечатление, что они действительно являются единой страной.
      - Значит, ничего угрожающего? - спросил министр обороны.
      - Ничего слишком угрожающего, по крайней мере сейчас.
      - Сколько времени потребуется, чтобы перебросить эти корпуса к границе с Саудовской Аравией? - спросил Джексон, чтобы его босс ясно понял, о чем идет речь.
      - После того как будет закончена учебная подготовка и заправка? Скажем, от сорока восьми до семидесяти двух часов. Мы способны осуществить это вдвое быстрее, но у нас степень боевой подготовки выше.
      - Каков состав их вооруженных сил?
      - В общей сложности эти три корпуса - шесть тяжелых дивизий - имеют на вооружении чуть больше полутора тысяч тяжелых боевых танков, свыше двух с половиной тысяч боевых машин пехоты, более шестисот артиллерийских стволов мы все еще не определились с их красной командой, адмирал. Красная команда это артиллерия, господин министр, - объяснил полковник. - В отношении материально-технического обеспечения они пользуются прежней советской системой.
      - Что это значит?
      - Их материально-техническое обеспечение является органической частью дивизионной структуры. Мы тоже пользуемся такой системой, но имеем в своем распоряжении отдельные формирования, задачей которых является снабжение боевых частей.
      - Эти войска по большей части состоят из резервистов. - Джексон повернулся к министру обороны. - Советская модель позволяет использовать более интегрированные боевые части, но только в течение короткого времени. Они не в состоянии вести боевые действия так долго, как мы, - я имею в виду не только собственно время действий, но и отдаленность.
      - Действительно, сэр, - подтвердил офицер, проводивший брифинг. - Когда в 1990 году иракские войска вошли в Кувейт, они покрыли максимальное расстояние, на которое были способны продвинуться, не делая остановки для повторного обеспечения боеприпасами и топливом. А в Кувейте им пришлось остановиться и заняться этим.
      - Это еще не все. Сообщите министру об остальном, - распорядился Джексон.
      - После остановки, длившейся от двенадцати до двадцати четырех часов, они были готовы двинуться дальше. Это было сделано не из политических соображений.
      - Меня всегда озадачивало, почему они не продолжили наступление. Им под силу было захватить нефтяные месторождения Саудовской Аравии?
      - С легкостью, - ответил полковник. - Потом, наверно, он раскаивался, что не сделал этого, - добавил офицер без тени сочувствия.
      - Таким образом, здесь существует опасность? - Бретано задавал простые вопросы и выслушивал ответы. Джексону это нравилось. Министр обороны понимал, что многого не знает, и не стеснялся учиться.
      - Совершенно верно, сэр. Эти три корпуса представляют потенциальную ударную силу, примерно равную по мощности войскам, использованным Саддамом Хусейном. Могут быть использованы и другие части, но они представляют собой всего лишь оккупационные войска. Вот здесь сосредоточен мощный боевой кулак. Полковник постучал указкой по карте.
      - Но он все еще спрятан в кармане. Сколько времени потребуется для того, чтобы изменить ситуацию?
      - Не меньше нескольких месяцев, чтобы добиться максимальной боеготовности, господин министр. Это зависит прежде всего от их общих политических намерений. По местным стандартам все эти воинские части по отдельности подготовлены отлично. Самой серьезной задачей является интеграция их штабов и организационных принципов.
      - Объясните, - распорядился Бретано.
      - Сэр, я думаю, что это можно назвать совершенствованием менеджмента. Каждый штабной офицер должен знать своих партнеров, чтобы получить возможность поддерживать непрерывную связь друг с другом и начать думать одинаково.
      - Пожалуй, лучше провести аналогию с футбольной командой, - вмешался Джексон. - Нельзя собрать вместе одиннадцать игроков, выпустить их на поле и надеяться, что они будут действовать сыгранно. Надо, чтобы все ознакомились с одинаковыми принципами командной игры, и каждый из них должен знать, на что способен другой игрок.
      - Значит, здесь нужно беспокоиться в первую очередь не о вооружении, кивнул министр обороны. - Самое главное - люди.
      - Совершенно точно, сэр, - подтвердил полковник. - Я могу научить вас водить танк за несколько минут, но пройдет немало времени, прежде чем я позволю вам маневрировать вместе с остальными танками моей бригады.
      - Так вот почему вам так нравится, когда каждые несколько лет появляется новый министр обороны, - лукаво улыбнулся Бретано.
      - Почти все быстро осваиваются на этом месте.
      - Ну хорошо, так что мы скажем президенту?
      ***
      Эскадры боевых кораблей Китая и Тайваня находились на почтительном расстоянии друг от друга, словно с севера на юг по проливу, отделяющему остров от материка, протянулась невидимая граница. Корабли тайваньского флота плыли с такой же скоростью, как и китайские, преграждая им доступ к их островному дому, но неофициальные правила были установлены, и пока их никто не нарушал.
      Это вполне устраивало командира американской подводной лодки "Пасадена", на которой акустики и группа слежения пытались контролировать происходящее с кораблями обоих флотов, причем в душе надеясь, что, пока они находятся между боевыми кораблями двух флотов, те не начнут обмениваться ударами. Погибнуть по ошибке было бы слишком печальным концом.
      - Торпеда в воде, пеленг два-семь-четыре! - донесся возглас из отсека акустиков. Головы моряков повернулись и слух обострился.
      - Всем сохранять спокойствие, - негромко приказал капитан. - Гидропост, мне нужны более подробные сведения! - произнес он уже гораздо громче.
      - Такой же пеленг, как на контакт "Сьерра четыре-два", это эсминец типа "луда-II", сэр. Торпеда пущена, наверно, с него.
      - Пеленг на "Четыре-два" два-семь-четыре, расстояние тридцать тысяч ярдов, - тут же сообщил старшина из группы слежения.
      - Шум походит на одну из их самонаводящихся торпед, сэр, шесть лопастей, вращаются с большой скоростью, пеленг меняется с севера на юг, определенно проходит мимо нас.
      - Очень хорошо, - отозвался капитан, заставляя себя сохранять спокойствие.
      - Возможно, целью является "Сьерра-один-пять", сэр. - Этот контакт был старой субмариной типа "минг", китайской копией древней русской подлодки типа "ромео", ржавой развалиной, спроектированной в начале пятидесятых годов, которая всплыла меньше часа назад, чтобы перезарядить аккумуляторные батареи.
      - Она на пеленге два-шесть-один, примерно на той же дистанции. - Это прозвучал голос офицера, командующего группой слежения. Главный старшина слева от него кивнул головой в знак согласия.
      Капитан закрыл глаза и позволил себе вздохнуть. Он слышал рассказы о добрых старых днях холодной войны, когда подводники вроде Берта Манкузо уходили на север в Баренцево море и иногда оказывались прямо в районе стрельб кораблей советского военно-морского флота, ведущихся боевыми снарядами, а временами, может быть, их даже принимали за учебные цели. Сейчас они шутили, сидя в своих кабинетах, что это была хорошая возможность проверить на деле, насколько эффективны советские боеприпасы. Теперь он понял, что они испытывали тогда. К счастью, его личный гальюн находился всего в двадцати футах, так что, если произойдет неладное...
      - Паразитные, паразитные, механические паразитные на пеленге два-шесть-один, по-видимому, шумовая приманка, выпущенная контактом "Сьерра-один-пять". Пеленг на торпеду сейчас два-шесть-семь, ориентировочная скорость сорок четыре узла, пеленг продолжает меняться с севера на юг, доложил акустик. - Одну минуту - еще одна торпеда в воде, пеленг два-пять-пять!
      - По этому пеленгу нет контакта - торпеда, по-видимому, сброшена с вертолета, - послышался голос главного старшины.
      По возвращении в Пирл-Харбор следует непременно обсудить одну из этих морских историй с Манкузо, подумал капитан.
      - Такая же акустическая сигнатура, сэр, еще одна самонаводящаяся рыба, движется на север, возможно, тоже нацелена на "Сьерру один-пять".
      - Взяли в вилку беднягу. - Это произнес старший помощник.
      - А на поверхности сейчас темно? - внезапно спросил капитан. Находясь на глубине, иногда так просто потерять счет времени.
      - Конечно, сэр, - снова ответил старпом.
      - А мы видели на этой неделе, чтобы они проводили вертолетные операции по ночам?
      - Нет, сэр. Судя по разведданным, они не любят летать над своими эсминцами ночью.
      - Значит, ситуация только что изменилась? Поднять электросенсорную антенну.
      - Слушаюсь, поднять электросенсорную антенну. - Матрос потянул за соответствующую ручку, и тонкая, как тростник, хлыстовая антенна, ведущая контроль за электронными излучениями, поднялась вверх под шипение гидравлики. "Пасадена" находилась на перископной глубине, и ее длинный гидроакустический "хвост" тянулся позади, пока подлодка старалась находиться приблизительно на одинаковом - надеялся капитан - расстоянии от двух вражеских эскадр. Это было самым безопасным местом, если только не начнется настоящая война.
      - Мы ищем...
      - Есть, сэр, это излучатель авиационного типа, по частоте импульсов походит на новый французский. Вы только посмотрите, сэр, там работает множество радиолокаторов, понадобится время, чтобы опознать все.
      - На некоторых из китайских фрегатов находятся французские вертолеты "дофин", сэр, - заметил старпом.
      - И они проводят ночные операции, - подчеркнул капитан. Это было неожиданным. Вертолеты стоят немало, а посадка ночью на палубы эсминца всегда дело рискованное. Китайский военно-морской флот проводил учения, готовясь к чему-то.
      ***
      События в Вашингтоне могут приобретать щекотливый характер. Столицу страны неизменно охватывает паника при сообщении о появлении единственной снежинки, хотя все сознают, что выбоины на дорогах вряд ли сможет заполнить даже метель, и то если с дорог не будут сгребать выпавший снег. Но речь шла о чем-то более значительном. Подобно тому как солдаты когда-то шли в бой за знаменем, так и высокопоставленные вашингтонские чиновники следуют за руководителями или идеологами, а вот на самих верхах обстановка обостряется. Чиновник низкого или среднего звена может просто сидеть у себя в кабинете, не обращая внимания на то, кто стоит во главе его министерства, но чем выше его положение, тем ближе он к необходимости принимать решения. Чиновники, занимающие подобные посты, действительно должны время от времени предпринимать что-то или говорить другим, чем им следует заниматься помимо того, что входит в их обязанности. Чиновник, занимающий высокую должность, регулярно бывает в еще более высоких кабинетах, вплоть до Овального кабинета президента, и его начинают отождествлять с их владельцами. Несмотря на то что доступ к высшим руководителям означает определенную власть и престиж, о чем свидетельствует и фотография с автографом на стене, которая дает понять посетителям вашу значимость. Если что-то происходит с человеком на фотографии, то и сама фотография и подпись на ней обращаются в свою противоположность. Наибольшая опасность таится в том, что вы можете превратиться вместо приближенного человека, что всегда полезно, в отвергнутого, если не навсегда, то по крайней мере на время, вынужденного снова пробиваться наверх, а такая перспектива не очень привлекательна для того, кто уже и так потратил немало времени, дабы оказаться там.
      Самая надежная защита от подобного падения - создать вокруг себя круг друзей и соратников. Этот круг должен быть не столько глубок, сколько широк, и включать людей самых разных частей политического спектра. Вы должны быть знакомы с достаточно большим числом симпатизирующих вам людей, приближенных к высшим чиновникам, чтобы при любом исходе событий на самом верху для вас всегда оставалась безопасная ниша чуть ниже, нечто вроде страховочной сетки. Такая сетка расположена достаточно близко к верхам, чтобы находящиеся в ней люди могли снова подняться наверх, не рискуя вывалиться. Проявляя осторожность и предусмотрительность, этой же сеткой пользуются и люди, занимающие высшие должности. Они понимают, что всегда могут соскользнуть вниз и затем вернуться на соответствующие посты, находясь не слишком уж далеко - обычно на расстоянии меньше мили - и ожидая благоприятной возможности. Таким образом, даже попав в немилость, эти люди остаются внутри круга друзей, сохраняя доступ для себя и обеспечивая такой же доступ тем, кто в нем нуждается. В этом смысле ничто не изменилось со времен фараонов, когда в древних Фивах на берегах Нила знакомство с придворным, имеющим доступ к повелителю, давало власть, которую можно было перевести в деньги или в радостное наслаждение - достойная плата за возможность угодничать и заискивать.
      Однако в Вашингтоне, как и в древних Фивах, излишняя приближенность ко двору утратившего власть лидера означала, что вам угрожает опасность оказаться запятнанным, особенно если сам фараон отказывался соблюдать правила существующей системы (и отдавал вас по сути дела на растерзание шакалам и гиенам Среднего царства).
      А президент Райан отказывался. Похоже было, будто трон попал в руки иностранного узурпатора, может быть, и неплохого человека, но не похожего на других, собиравших вокруг себя людей из истеблишмента. Они терпеливо ждали, когда он призовет их, как поступали раньше все президенты, которым требовалась их мудрость и советы, в обмен на что они получали доступ к власти, как это происходило с придворными на протяжении столетий. И тогда они начнут управлять страной, помогая занятому делами главе государства, заботясь о том, чтобы все осуществлялось как раньше, по-старому, что являлось единственно правильным, поскольку все члены их круга признавали это, служа повелителю и получая блага в ответ.
      Но при Райане старая система была не столько уничтожена, сколько предана забвению, и это озадачивало тысячи членов Великой сети. Они собирались на вечерние коктейли и обсуждали деятельность нового президента за стаканами перрье и тарелками с гусиной печенкой, снисходительно улыбаясь при известии о его новых идеях и ожидая, когда он наконец прозреет. Но прошло уже немало времени после событий того страшного вечера, и пока этого не случилось. Люди их круга, продолжающие работать на нового президента, которые были назначены на свои должности еще Фаулером и Дарлингом, приходя на вечеринки, делились с остальными, что не понимают происходящего. Старшие лоббисты пытались добиться приема через администрацию президента, но получали ответ, что президент крайне занят и у него нет времени. У него нет времени? Нет времени для них?
      Казалось, будто фараон приказал аристократам и придворным разъехаться по домам и заняться своими имениями, расположенными вверх и вниз по течению Нила, а это ничуть их не привлекало - жить в провинции.., как простые люди?
      Но еще хуже было то, что новый состав Сената, или по крайней мере его большая часть, следовал примеру президента. Многие сенаторы, если не большинство, вели себя сдержанно и в разговорах с ними отделывались короткими фразами. Ходили слухи, что новый сенатор из Индианы поставил у себя в кабинете на письменном столе кухонный таймер, установив его таким образом, что лоббистам выделялось всего пять минут, а тем, кто начинал осуждать изменения в налоговом кодексе, просто отказывал в беседе. Больше того, у него даже не хватало такта предупредить секретаря, чтобы тот не назначал встреч тем, кто хотел обсудить с ним эту проблему. А главе могущественной вашингтонской юридической фирмы, человеку, единственным желанием которого было просветить новичка из Пеории, он заявил, что никогда не будет говорить с такими людьми. Причем сказал это сам. При других обстоятельствах это было бы всего лишь забавным. Случалось и раньше в Вашингтон приезжали вновь избранные законодатели такой кристальной чистоты, что казалось, будто они въезжают в столицу на белом коне, однако с течением времени становилось ясно, что лошади давно вышли из моды, да и в большинстве случаев это вообще делалось ради рекламы.
      Но не на этот раз. Слухи об этом уже распространялись. Сначала эту новость сообщили в местных газетах округа Колумбия, оценив как забавную причуду, но затем ее подхватили в Индианаполисе и начали восхвалять сенатора как кристально честного защитника интересов народа из их родного штата и, наконец, благодаря двум информационным синдикатам она стала достоянием всей страны. Этот новый сенатор решительно говорил с коллегами и сумел привлечь на свою сторону еще нескольких членов верхней палаты. Таких новообращенных было не очень много, но достаточно, чтобы вызвать брожение. Сенатора даже избрали председателем влиятельной подкомиссии, что предоставило в его распоряжение превосходный рупор для выражения своих идей, тем более что сенатор обладал незаурядными ораторскими способностями и прибегал к ярким, хотя и не слишком утонченным, выражениям, которые репортеры не могли не цитировать в своих газетах. Даже те из них, кто отличались респектабельностью, не без удовольствия информировали читателей о подлинно новых событиях - в конце концов, именно это и было новостями, о чем кое-кто начал уже забывать.
      На вечеринках собравшиеся все еще шутливо называли все эти новации причудами, очередным "хула-хупом", любопытным и забавным зрелищем, которое быстро выйдет из моды, но некоторые начали проявлять признаки беспокойства. Случалось, снисходительная улыбка застывала на губах говорящего в самой середине шутки, и он задумывался о том, а нет ли здесь чего-то действительно нового.
      Нет, ничего по-настоящему нового произойти здесь не может. Это знали все. У системы были правила, а правилам надо повиноваться.
      И все же кое-кого в Джорджтауне не оставляло чувство тревоги даже во время торжественных ужинов. Они жили в роскошных домах, за которые нужно платить, им предстояло заботиться об образовании своих детей, да и положение в обществе обходилось недешево. Все они приехали в Вашингтон из других городов и не испытывали ни малейшего желания возвращаться обратно.
      Происходящее просто возмущало. Каким образом новички рассчитывают узнать, чем им надлежит заниматься, без помощи лоббистов из избранного круга, которые могли бы направлять их действия и обучать правилам игры? К тому же разве эти новые сенаторы являются народными избранниками? В конце концов, лоббистам платят за их советы, за то, что они объясняют представителям народа, как надлежит поступать, тем более что эти сенаторы вовсе не избраны, а назначены на свои должности, часто губернаторами штатов, стремящимися добиться переизбрания, на которых повлияла страстная, но абсолютно неосуществимая речь президента Райана по телевидению. Создавалось впечатление, будто на свет появилась и начала стремительно распространяться какая-то новая религия.
      На вечеринках в Шеви-Чейс многие начали беспокоиться, что новые законы, принятые этими новыми сенаторами, станут.., действующими законами, подобными тем, которые были приняты прежней системой, если не такими же мудрыми, то по крайней мере столь же обязательными для исполнения. А вдруг эти новые сенаторы действительно смогут создавать и принимать законы без помощи со стороны? Такая мысль была настолько же неожиданной, как и пугающей. Разумеется, лишь в том случае, если в нее поверить.
      А тут приближались выборы в нижнюю палату, которые вот-вот должны были начаться по всей стране, целью их было избрание членов палаты народных представителей, как любили ее называть. Она являлась настоящим Диснейлэндом для лоббистов, открывая им возможность проводить несчетные встречи в одном удобном комплексе зданий - 435 законодателей плюс их секретари и помощники, и все это на площади всего в двадцать акров. Данные о выдвижении кандидатов, которые раньше публиковались только в местных газетах, теперь были подхвачены национальными средствами массовой информации и вызвали волну потрясения и недоверия. В палату представителей баллотировались люди, которые раньше не избирались ни в какие выборные органы: бизнесмены, общественные деятели, никогда не работавшие внутри системы, юристы, священники, даже несколько врачей. Некоторые из них могли оказаться избранными, потому что выступали с неопопулистскйми речами относительно поддержки президента и "восстановления" Америки - эта фраза стала необычайно популярной. Но ведь Америка и не думала умирать, говорили себе люди из "внутреннего круга". Они-то по-прежнему находились на месте, не правда ли?
      Это все вина Райана. Он никогда не был одним из них. Он даже говорил, и не один раз, что ему не нравится быть президентом!
      Не нравится быть президентом?
      Как мог любой мужчина - "человек" стало термином истеблишмента в этот новый просвещенный век, - как мог любой человек не стремиться получить возможность делать так много, раздавать столько благ, чувствовать, как тебя обхаживают и льстят тебе, словно королям в прошлом?
      Не нравится быть президентом?
      Значит, он не на своем месте, вот так.
      Они знали, как справиться с этим. Кто-то уже взялся за дело. Утечка информации - и не только из президентского окружения. Там находились маленькие люди с маленькими запросами. Были и другие. Существовала общая картина, и для влияния на нее все еще имел значение доступ к власти, потому что у круга избранных было немало голосов и по-прежнему существовали уши, готовые прислушаться к ним. Не будет никакого плана и никакого заговора как таковых. Все произойдет естественным образом или настолько естественным, насколько это обычно происходит здесь. Более того, это уже началось.
      ***
      Бадрейну снова пришлось сесть за компьютер. Теперь он знал, что поставленная перед ним задача имеет точные временные параметры. Подобные операции часто нуждаются в точном расчете времени, но в данном случае причина была в другом. Саму продолжительность перелетов следовало сократить до минимума, а не для того, чтобы вовремя состоялась встреча или не был превышен предельный срок. Причем здесь действовал ограничивающий фактор, который заключался в том, что Иран все еще оставался страной-изгоем и выбор авиарейсов оказался удивительно ограниченным.
      Рейсов с удобным временем вылета и прибытия на место было поразительно мало:
      КЛМ 534 в Амстердам отправлялся сразу после часа ночи и прибывал в Голландию в 6.10 утра после промежуточной посадки;
      Прямой беспосадочный рейс "Люфтганза" 601, вылет в 2.55 утра, прибытие во Франкфурт в 5.50;
      "Остриэн Эйрлайнз" 774, отправлялся в 3.40 утра, летел без посадки и прибывал в Вену в 6.00;
      "Эр Франс" 165 - вылет в 5.25, прибытие в аэропорт Шарля де Голля в девять утра;
      Авиалайнер компании "Бритиш эйруэйз" вылетал из Тегерана в шесть утра, делал промежуточную посадку и приземлялся в Хитроу в 12.45 дня.
      Рейс "Аэрофлота" - отправление в 3 утра, прибытие в Москву в 7.10.
      Только один беспосадочный рейс в Рим, ни одного прямого рейса в Афины и даже нет беспосадочного рейса в Бейрут! Бадрейн мог отправить своих людей с пересадкой в Дубае - поразительно, но "Эмирате эйрлайнз" продолжала совершать рейсы из Тегерана в свой международный центр воздушных путей сообщения, равно как и национальная авиакомпания Кувейта, но их, подумал он, лучше избегать.
      Итого, всего горстка рейсов, которыми можно воспользоваться, и за всеми иностранные спецслужбы могут установить контроль - если эти службы достаточно компетентны, а ему следовало исходить именно из такого предположения. У них либо будут свои люди на борту каждого авиалайнера, либо экипажи самолетов получат соответствующие инструкции, за чем вести наблюдение и как сообщать результаты, пока авиалайнер все еще находится в воздухе. Таким образом, речь шла не только о времени, правда?
      Бадрейн выбрал отличных людей для проведения операции; большей частью с университетским образованием, они знали, как респектабельно выглядеть, как вести разговор или, по крайней мере, как вежливо уклоняться от попыток заговорить - на международных авиарейсах самым простым было притвориться спящим, причем обычно притворяться даже и не требовалось. Но стоит совершить всего одну ошибку, и последствия могут оказаться весьма серьезными. Он объяснил им это, и все его внимательно слушали.
      Ему еще никогда не поручали руководить такой операцией, и потому он дал себе слово выполнить ее. Итак, всего горстка по-настоящему пригодных рейсов и к тому же не столь уж привлекательный рейс через Москву. Придется удовлетвориться рейсами с пересадкой в постоянно загруженных аэропортах Лондона, Франкфурта, Парижа, Вены и Амстердама, причем использовать по одному рейсу в день. Хорошо было то, что в этих городах оказался большой выбор как американских, так и иностранных авиалайнеров, вылетающих в Америку. Таким образом, одна группа отправится рейсом 601 во Франкфурт, а там некоторые пересядут на разные рейсы, вылетающие из Брюсселя ("Сабена" в Нью-Йорк, в аэропорт Кеннеди) и Парижа ("Эр Франс" - в аэропорт Даллеса в Вашингтоне, "Дельта" - в Атланту, "Америкэн эйрлайнз" - в Орландо и "Юнайтед" - в Чикаго). Остальные отправятся рейсом "Люфтганзы" в Лос-Анджелес. Наибольшие возможности были у группы, летящей рейсом "Бритиш эйруэйз", откуда можно лететь на "конкорде" рейсом номер 3 в Нью-Йорк. Единственное препятствие заключалось в том, чтобы все успешно преодолели первый этап, представляющий собой рейсы из Тегерана. После этого огромная разветвленная сеть международных воздушных сообщений разнесет его посланцев со смертельным грузом по всей Америке.
      И все-таки двадцать человек, двадцать потенциальных ошибок. Безопасность операций всегда вызывала у него беспокойство. Он провел половину жизни, пытаясь обмануть израильские спецслужбы, и хотя то, что был все еще жив, являлось доказательством его успеха - или по крайней мере отсутствия полной неудачи, если быть более честным, - ему пришлось преодолевать такие преграды, что он не один раз едва не сходил с ума. Ну ничего. Во всяком случае он составил график рейсов. Завтра проведет инструктаж. Бадрейн посмотрел на часы. До завтрашнего дня оставалось совсем немного.
      ***
      Согласие дал не каждый из членов избранного круга. Везде есть свои циники и бунтари, одни лучше, другие хуже, кое-кто из них даже не принадлежал к числу отверженных. Важной составляющей был также гнев. Некоторые члены круга, ущемленные в чем-то своими собратьями, отнеслись к этому философски - еще наступит время поквитаться, а пока следует оставаться друзьями - но не со всеми. Особенно это относилось к представителям средств массовой информации, которые хотя и были признаны в кругу избранных, но в то же время находились за его пределами. Их признавали потому, что в определенном смысле они водили личную дружбу как с бывшими, так и с настоящими членами правительства; они могли обращаться к ним за информацией и мнениями, в свою очередь сообщая им сведения об их врагах. И в то же время их держали на расстоянии, так как истинные члены круга не доверяли им по-настоящему, поскольку средствами массовой информации они могли воспользоваться в своих целях, пообещав их сотрудникам определенные выгоды, а это было проще для одной части политического спектра, чем для другой. Можно ли доверять им? Вряд ли. А вернее, лучше не доверять совсем. У некоторых даже были свои принципы.
      - Арни, нам нужно поговорить.
      - Мне тоже так кажется, - согласился ван Дамм, узнав голос человека, звонившего ему по прямой линии.
      - Сегодня вечером?
      - Согласен. Где?
      - У меня дома?
      Глава президентской администрации на секунду задумался.
      - Почему бы и нет?
      ***
      Делегация прибыла как раз во время вечерней молитвы. Приветствия с обеих сторон были сердечными и сдержанными, а затем все трое вошли в мечеть и исполнили свой ежедневный ритуал. При обычных обстоятельствах на обратном пути в сад они чувствовали бы себя после молитвы очищенными от мирских дел Но не на этот раз. Только долгая привычка скрывать свои чувства помогала им не выказывать признаков напряженности, но даже это всем троим говорило о многом, а в особенности одному из них.
      - Позвольте выразить вам благодарность за то, что вы согласить принять нас, - начал принц Али бин Шейк. Он не добавил, что для этого аятолле потребовалось достаточно длительное время.
      - Я рад приветствовать вас в мире, - ответил Дарейи. - Так хорошо, что мы смогли помолиться вместе. - Он провел гостей к столу, где его телохранители приготовили кофе, крепкий и горький, как это принято на Ближнем Востоке. Пусть Аллах благословит нашу встречу, мои друзья. Чем я могу помочь вам?
      - Мы приехали сюда, чтобы обсудить недавние события, - заметил наследный принц, сделав глоток. Его кувейтский коллега, Мухаммед Адман Сабах, министр иностранных дел своей страны, пока молчал.
      - Что вас интересует? - спросил Дарейи.
      - Ваши намерения, - откровенно признался Али. Духовный глава Объединенной Исламской Республики вздохнул.
      - Нам нужно сделать еще так много. Столько лет войны и страданий, столько потерянных жизней из-за стремления к различным идеалам, столько разрушений. Даже эта мечеть, - он указал на обветшавшее здание, явно нуждавшееся в ремонте, - являет собой символ всего этого, не правда ли?
      - У всех нас немало оснований для печали, - согласился Али.
      - Вас интересуют мои намерения? Прежде всего восстановить нормальную жизнь. Эти люди перенесли так много страданий, принесли столько жертв - и ради чего? Ради светских амбиций безбожника. Несправедливость происходящего взывала к Аллаху, и Он отозвался на мольбы о помощи. И вот теперь, возможно, мы станем процветающим и верующим народом. - Он не произнес слова "снова", но в этом не было нужды.
      - На это потребуются годы, - заметил кувейтец.
      - Несомненно, - согласился Дарейи. - Но теперь, когда эмбарго снято, у нас достаточные ресурсы в стремлении решить эту задачу. Здесь нас ждет новое начало.
      - В мире, - прибавил Али.
      - Несомненно, в мире, - серьезно согласился Дарейи.
      - Чем мы можем помочь вам? Одним из столпов Веры является милосердие, в конце концов, - заметил министр иностранных дел Сабах.
      Дарейи с благодарностью кивнул.
      - Нет предела вашей доброте, Мухаммед Адман Так хорошо, что нами руководит наша вера, а не постороннее влияние, которое - и это так печально - овладело этим регионом за последние годы. Но пока задача, стоящая перед нами, настолько велика, что мы едва приступили к обдумыванию того, с чего начать и в каком порядке. Может быть, позднее мы сможем вернуться к этому вопросу.
      Это не было совсем уж категорическим отказом от помощи, но смысл сказанного аятоллой был очевиден. Объединенная Исламская Республика не была заинтересована в деловых отношениях - именно этого и боялся принц Али.
      - На следующем заседании ОПЕК, - предложил Али, - мы можем обсудить изменение квот добычи нефти, для того чтобы вы могли получать более справедливую долю доходов, которые наши страны получают от ее покупателей.
      - Это действительно было бы полезным, - согласился Дарейи. - Нам не нужно слишком много, всего лишь небольшие поправки, - добавил он.
      - Таким образом, можно считать вопрос согласованным? - спросил Сабах.
      - Конечно. Это чисто техническая проблема, которую мы можем поручить нашим представителям.
      Оба гостя кивнули, вспомнив при этом, что при распределении квот добычи нефти и возникают наиболее ожесточенные споры.
      Если каждая страна будет добывать слишком много, это собьет мировые цены на нефть и все экспортеры пострадают от этого. С другой стороны, если чрезмерно ограничить производство нефти, это нанесет удар по экономике стран-импортеров, которые будут вынуждены снизить потребление, что приведет к уменьшению доходов. Соответствующий баланс - его трудно установить, как это случается со всеми экономическими проблемами, - представлял собой результат длительных дипломатических переговоров, ведущихся на высоком уровне между странами со своими экономическими структурами, причем ни одна из них не похожа на другую, и нередко приводит к значительным разногласиям, несмотря на то что большинство стран ОПЕК являются мусульманскими. Они поняли, что переговоры с Дарейи идут подозрительно легко.
      - Может быть, вы хотите, чтобы мы передали что-то нашим правительствам? спросил Сабах.
      - Мы стремимся только к миру, потому что лишь в мирных условиях нам удастся выполнить задачу восстановления наших наций и слияния их в единое целое, как этого желает Аллах. У ваших стран нет никаких оснований опасаться нас.
      ***
      - Итак, каково ваше мнение? - Подошел к концу очередной период учений. На заключительном разборе операций присутствовали весьма высокопоставленные офицеры израильской армии, причем по меньшей мере одним из них был видный сотрудник разведки. Полковник Шон Магрудер был танкистом, но по сути дела каждый старший офицер пользуется разведывательной информацией и потому готов получать ее из любого источника.
      - Думаю, что саудовцы - и все их соседи тоже - очень нервничают.
      - А вы? - спросил Магрудер. Он говорил прямо и откровенно, как это принято в этой стране, особенно среди представителей военных кругов.
      Ави бен Якоб, который все еще формально оставался армейским офицером сейчас на нем был военный мундир, - являлся заместителем директора Моссада. Он не был уверен, насколько откровенным должен быть в разговоре с американцами, но, принимая во внимание занимаемую им должность, мог сам принимать решение.
      - Нам очень не нравятся происходящие там события.
      - С исторической точки зрения, - заметил полковник Магрудер, - нужно иметь в виду, что у Израиля всегда были рабочие отношения с Ираном, даже после свержения шаха. Эти традиции восходят к временам Персидской империи. Насколько я помню, ваш праздник Пурим возник в то время. Летчики израильских ВВС совершали боевые вылеты и воевали на стороне иранцев во время ирано-иракской войны и...
      - В то время в Иране было немало евреев, и мы пошли на это, чтобы вызволить их, - тут же прервал Магрудера Якоб.
      - А та неразбериха с вызволением заложников в обмен на оружие, в которую оказался втянутым Рейган, - там был задействован Израиль, и обмен осуществлялся, наверно, через ваше агентство, - добавил Магрудер, чтобы продемонстрировать, что и он способен принимать участие в подобной игре.
      - Вы хорошо информированы.
      - Такова моя работа, по крайней мере часть ее. Сэр, я не собираюсь решать, кто прав, а кто виноват. Спасение ваших людей из Ирана было, как принято говорить у нас дома, бизнесом, и все страны вынуждены заниматься подобными делами. Я всего лишь спрашиваю вас, что вы думаете об ОИР.
      - По нашему мнению, Дарейи - самый опасный человек в мире.
      Магрудер подумал о сегодняшнем утреннем совершенно секретном брифинге относительно переброски иранских войск в Ирак.
      - Я согласен с вами, - кивнул он.
      Израильтяне ему нравились. Так было не всегда. На протяжении многих лет армия Соединенных Штатов испытывала антипатию к еврейскому государству и всем его службам, главным образом из-за высокомерного отношения высших военных чинов этой маленькой страны. Однако силы обороны Израиля познали унижение в Ливане и научились уважать американцев, будучи наблюдателями во время войны в Персидском заливе. До этого они буквально месяцами твердили американским офицерам, что им нужны советы израильских специалистов, как вести войну в воздухе и затем как воевать на земле. Но внезапно все изменилось, и они начали вежливо спрашивать, нельзя ли посмотреть на некоторые американские планы, потому что есть кое-какие незначительные мысли, заслуживающие некоторого внимания.
      Появление полка "буйволов" в Негевской пустыне изменило ситуацию еще больше. Трагедия, пережитая американцами во Вьетнаме, положила конец их высокомерию, и начался рост нового типа профессионализма. При Марионе Диггзе, первом командире заново рожденного 10-го мотомеханизированного полка американской армии, было преподано немало уроков, и при Магрудере, продолжившем эту традицию, израильские солдаты научились многому, подобно тому как научились американские войска в Форт-Ирвине. После первоначального периода ругани, едва не переходившей в рукопашную, возобладал здравый смысл. Даже Бенни Эйтан, командир 7-й израильской бронетанковой бригады, сумел оправиться после серии поражений и в конце учебного периода уже оказывал достойное сопротивление - исход последних двух "битв" оказался ничейным. Он поблагодарил американцев за преподанные уроки и пообещал, что на следующий год во время таких же учений его бригада задаст им жару. Центральный компьютер в местном здании "Звездных войн" рассчитал на основании сложной математической модели, что уровень боевой подготовки израильской армии за последние несколько лет возрос на целых сорок процентов, и теперь, когда у израильских офицеров снова появились основания для высокомерия, они демонстрировали обезоруживающую скромность и почти безжалостное стремление учиться, что характерно для по-настоящему высокопрофессиональных военных.
      И вот теперь один из главных разведчиков Израиля уже не утверждал, что их армия в состоянии справиться с любой угрозой со стороны исламского мира. Это может заинтересовать Вашингтон, подумал Магрудер.
      Небольшой реактивный самолет, якобы пропавший недавно над Средиземным морем, больше не мог вылетать за пределы страны. Даже его использование для транспортировки иракских генералов в Судан явилось ошибкой, но было вызвано необходимостью; пожалуй, он мог бы принять участие и еще в какой-нибудь тайной операции, но пока превратился в личный самолет Дарейи - у аятоллы было мало времени, а новая страна огромна. Не прошло и двух часов после проводов своих суннитских гостей, как он вернулся в Тегеран.
      - Итак?
      Бадрейн разложил на столе бумаги и объяснил технику маршрутов - города, время вылетов и прибытий. Дарейи окинул планы беглым взглядом. Хотя они показались ему излишне сложными, это не давало оснований для беспокойства. Он видел карты и раньше. Его гораздо больше интересовали разъяснения, сопровождающие документацию.
      - Самым главным фактором является время, - начал Бадрейн. - Каждый посланец должен прибыть к месту назначения не позднее чем через тридцать часов после вылета. Вот этот, например, вылетает из Тегерана в шесть утра и прибывает в Нью-Йорк на следующие сутки в два часа ночи по тегеранскому времени, пробыв в пути двадцать часов. Там он отправится на торговую выставку - она проводится в центре Джейкоба Джавитса в Нью-Йорке, - которая остается открытой до десяти вечера. А этот вылетает в 2.55 утра и прибывает в пункт назначения - Лос-Анджелес - через двадцать три часа, вскоре после обеда по местному времени. Его торговая выставка открыта весь день. Этот посланец проведет в пути самое длительное время из всех, пролетит самое большое расстояние, и его "посылка" будет оставаться эффективной больше чем на восемьдесят пять процентов.
      - Безопасность?
      - Все подробно проинструктированы. Я выбрал сообразительных и образованных людей. От них требуется немного - проявить спокойствие и ничем не выделяться во время перелета. После этого им следует всего лишь быть осторожными. То, что все двадцать вылетают одновременно, несколько меня беспокоит, но таким был ваш приказ.
      - Как относительно второй группы?
      - Они отправляются через два дня таким же путем, - ответил Бадрейн. Предстоящая им операция намного опаснее.
      - Мне это известно. В группу подобраны надежные люди?
      - Да, - кивнул Бадрейн, понимая, что суть вопроса заключается в том, не дураки ли они. - Меня беспокоит политическая опасность исхода операции.
      - Почему? - Замечание Бадрейна не удивило Дарейи, но ему хотелось узнать причину.
      - Очевидна вероятность того, что американцам удастся выяснить, кто их послал, несмотря на то что их документы превосходно подготовлены и приняты все обычные меры предосторожности. Нет, я имею в виду американский политический контекст. Когда с политическим деятелем происходит несчастье, это нередко вызывает волну сочувствия, и такое сочувствие может привести к политической поддержке.
      - Вот как? Разве это не будет истолковано как проявление слабости с его стороны? - В такое трудно поверить, подумал Дарейи.
      - В нашем контексте - да, но не обязательно в американском. Дарейи задумался и сравнил замечание своего помощника с другими аналитическими исследованиями, которые он приказал провести и внимательно изучил.
      - Я встречался с Райаном. Это слабый человек. Он не в состоянии эффективно преодолеть политические трудности, вставшие на пути. У него по-прежнему нет настоящего правительства, способного поддержать его. В результате первой и второй операций мы сломим Райана - или во всяком случае отвлечем его на достаточно длительный срок, чтобы достичь нашей следующей цели. После того как она будет достигнута, Америка перестанет представлять для нас сколько-нибудь значительную опасность.
      - Лучше ограничиться одной первой операцией, - посоветовал Бадрейн.
      - Мы должны потрясти американский народ. Если то, что вы говорите об их правительстве, соответствует действительности, мы нанесем им такой удар, которого они еще никогда не испытывали. Мы потрясем их президента, сокрушим его уверенность, подорвем веру народа в него.
      Бадрейн знал, что нужно выбирать слова. Перед ним стоял святой человек, готовый выполнить святую миссию. Вряд ли удастся убедить его разумными доводами. И все-таки тут существует еще один фактор, о котором он не знает. Наверняка существует. Дарейи больше полагался на желания, чем на практические действия - нет, это не так, это не правда, верно? Он сумел объединить две страны, создав при этом совершенно иное впечатление. Религиозный лидер понимал, что американское правительство по-прежнему уязвимо, поскольку его нижняя палата не восстановлена, ведь процесс восстановления только начался.
      - Лучше всего, если удастся, просто убить Райана. Нападение на детей разожжет страсти. У американцев весьма сентиментальное отношение к детям.
      - Но вторая операция начнется лишь после того, как мы узнаем об успехе первой? - пристально посмотрел на него Дарейи.
      - Да, это так.
      - Тогда этого достаточно, - ответил аятолла, снова повернувшись к планам поездок и оставив Бадрейна наедине со своими мыслями.
      Но ведь должна быть и третья. Обязательно должна.
      ***
      - Он утверждает, что у него мирные намерения.
      - То же самое говорил Гитлер, - напомнил другу Райан. Он посмотрел на часы. В Саудовской Аравии сейчас уже за полночь. Али вернулся домой и, прежде чем позвонить в Вашингтон, как и следовало ожидать, сообщил о результатах поездки своему правительству. - Ты ведь знаешь о передвижении войск.
      - Да, сегодня ваши люди провели брифинг для наших военных. Но пройдет время, пока их войска достигнут достаточного уровня боевой готовности, чтобы представлять реальную угрозу. Не забудь, я когда-то служил в армии и знаю, что для этого нужно время.
      - Это верно, мне говорят то же самое. - Райан сделал паузу. - Ну хорошо, какова позиция королевства?
      - Мы будем внимательно следить за развитием событий. Наши войска ведут подготовку. Мы получили от вас заверения в поддержке. Мы обеспокоены развитием событий, но не чрезмерно.
      - Следовало бы провести совместные учения, - предложил Джек.
      - Это может только разжечь страсти, - ответил принц. Отсутствие полной убежденности в его голосе явно не было случайным. Он, наверно, выдвинул такое же предложение на совещании министров, но с ним не согласились, подумал Райан.
      - Ну что ж, у тебя был, по-видимому, тяжелый день. Скажи, как выглядит Дарейи? Я не видел его с того дня, когда ты познакомил нас.
      - Похоже, он здоров. Кажется усталым, но ему пришлось заниматься многими проблемами.
      - В этом я его понимаю. Али?
      - Слушаю, Джек.
      Президент замолчал, напомнив себе, что недостаточно хорошо разбирается в дипломатических тонкостях.
      - Как ты полагаешь, все это должно меня беспокоить?
      - Что говорят тебе твои люди?
      - Примерно то же самое, что ты только что сказал мне, но не все. Нам нужно поддерживать открытым этот канал связи, мой Друг.
      - Понимаю, господин президент. До свидания. Это было неудовлетворительным окончанием неудовлетворительного телефонного разговора. Райан положил трубку и обвел взглядом свой пустой кабинет. Али не сказал ему того, что он думает, потому что позиция его правительства отличается от его собственной. Такое нередко случалось и с Джеком, и приходилось соблюдать те же правила. Али вынужден проявлять лояльность по отношению к собственному правительству - черт побери, ведь это, в конце концов, члены его семьи, - но один раз он все-таки допустил оговорку, а принц слишком умен, чтобы такое произошло случайно. Возможно, им было легче говорить, когда Райан не был президентом и оба могли беседовать, не испытывая необходимости в каждом слове формулировать политику своих стран. Теперь Джек представлял собой Америку для всех, кто находились за ее границами, и правительственные чиновники должны были рассматривать его именно таким образом, вместо того чтобы помнить, что он тоже думающий человек, которому нужно изучить несколько вариантов, прежде чем принять решение. Может быть, если бы разговор происходил не по телефону... Говорить, глядя друг другу в глаза, всегда легче, подумал Джек. Но даже президенты ограничены во времени и пространстве.
      Глава 36
      Посыльные
      Рейс 535 КЛМ - Нидерландских королевских авиалиний - вырулил от места посадки поздней ночью, в десять минут второго. В это время суток самолет был полон усталых людей, которые, пробравшись к своим местам, пристегивали ремни безопасности и принимали от стюардесс подушки и одеяла. Более опытные путешественники ждали стука убранного шасси, затем до предела откидывали назад спинки кресел и закрывали глаза, надеясь, что полет будет плавным и им удастся несколько часов поспать.
      На борту авиалайнера летели пятеро из людей Бадрейна - двое в первом и трое в бизнес-классе. У всех чемоданы находились в багажном отсеке самолета, а ручная кладь лежала под сиденьями впереди. Все пятеро слегка нервничали и с удовольствием выпили бы чего-нибудь, чтобы расслабиться, несмотря на религиозный запрет, но авиалайнер совершил посадку в исламском аэропорту, и спиртное не будут разносить до тех пор, пока самолет не покинет пределы воздушного пространства Объединенной Исламской Республики. Все пятеро подчинились создавшимся обстоятельствам. Они получили подробный инструктаж и были готовы выполнить поставленную перед ними задачу. Посланцы Бадрейна прошли через аэропорт как обычные пассажиры и послушно представили свой ручной багаж для осмотра и просвечивания рентгеновскими лучами. Служба безопасности тут была ничуть не менее бдительной, чем в западных аэропортах, - пожалуй, даже более бдительной, поскольку рейсов было относительно мало, так что местная паранойя обнаруживалась более явно. В каждом случае на экране был виден бритвенный прибор, крем для бритья, документы, книги и тому подобные мелочи.
      Все посланцы были образованными людьми. Некоторые закончили американский университет в Бейруте - одни, чтобы получить дипломы, другие - просто чтобы лучше узнать врага. Подчеркнуто аккуратные, в галстуках, узлы которых были сейчас свободно приспущены, они повесили свои пиджаки в шкафчики, расположенные в разных местах салона. Через сорок минут все пятеро вместе с остальными пассажирами погрузились в беспокойный сон.
      ***
      - Итак, как ты оцениваешь ситуацию? - спросил ван Дамм. Хольцман взболтнул стакан, наблюдая за тем, как кубики льда кружат по поверхности.
      - При иных обстоятельствах я мог бы назвать это заговором, но это не заговор. Для человека, который утверждает, что собирается восстановить порядок в стране, Джек делает многовато безумных шагов.
      - "Безумных" - это уж слишком сильно сказано, Боб.
      - Только не для них. Все утверждают, что он "человек не их круга", пришелец со стороны, и они резко реагируют на его инициативы. Даже ты должен признать, что его идея с изменением налогового кодекса несколько выходит за приемлемые рамки, но это всего лишь повод для того, что происходит, - по крайней мере, один из поводов. Игра, которую они ведут против него, ничем не отличается от обычной - пара случаев утечки информации, а то, как они представляют это, красноречиво говорит об их манерах.
      Арни был вынужден согласиться. Наступление на Райана походило на то, как проезжающие по шоссе автомобили избавляются от мусора. Если аккуратно складывать мусор в специальные контейнеры на обочине, то на его уборку требуется всего несколько минут. Когда же пассажиры мчащихся автомобилей начинают выбрасывать мусор из окон, на уборку приходится тратить часы. Вот и в данном случае противники Райана ставят перед ним множество препятствий, и президент вынужден тратить драгоценное время на то, чтобы заниматься бесполезной и ненужной работой по очистке дороги, вместо того чтобы вести вперед машину государства. Такое сравнение было грубым, зато точно соответствовало истине. Политика гораздо чаще заключается в том, чтобы затруднять действия политических оппонентов и заставлять их убирать с дороги препятствия, чем в ведении конструктивной работы.
      - Кто организовал утечку информации? Журналист пожал плечами.
      - Остается только гадать. Кто-нибудь из ЦРУ, человек, который подпал под сокращение и не хочет уходить на пенсию. Согласись, что столь резкое увеличение штатов оперативного управления создает впечатление, будто мы возвращаемся в прошлое. Насколько сокращают разведывательное управление?
      - Исходят из необходимости компенсировать рост числа оперативников. Смысл перестройки ЦРУ заключается в том, чтобы сократить общее финансирование, получать более надежную информацию и повысить эффективность работы всего управления. Ты ведь понимаешь, - прибавил он, - что я не могу давать советы президенту о том, как совершенствовать разведывательную деятельность. В этом вопросе он настоящий эксперт.
      - Мне это известно. Я уже подготовил серию очерков для публикации и собирался обратиться к тебе с просьбой об интервью с Райаном, когда мыльный пузырь лопнул.
      - Вот как? В чем...
      - Ты хочешь спросить, почему я проявляю такой интерес к этому? Дело в том, что этот сукин сын действует самым противоречивым образом. Некоторые его поступки производят просто потрясающее впечатление, зато некоторые... Иногда мне кажется, что он блуждает в лесу и не знает, как выбраться оттуда. Впрочем, даже такое сравнение излишне оптимистично.
      - Продолжай.
      - Райан мне нравится, - признался Хольцман. - Он - честный человек, причем не относительно честный, действительно честный. Я собирался рассказать, как все обстоит на самом деле. Знаешь, что приводит меня в ярость? - Он сделал глоток, заколебался, прежде чем продолжать, и затем заговорил, не скрывая гнева:
      - Кто-то в "Вашингтон пост" узнал о моей работе и сообщил об этом Эду Келти, а тот, наверно, организовал утечку информации, которая попала к Доннеру и Пламеру.
      - И они воспользовались твоим материалом, чтобы распять Райана?
      - Совершенно верно, - признался Хольцман. Ван Дамм с трудом удержался от смеха. Он сдерживался, насколько мог, но теперь это стало слишком забавным.
      - Добро пожаловать в Вашингтон, Боб.
      - Знаешь, среди нас есть люди, серьезно относящиеся к проблемам профессиональной этики, - возразил журналист, хотя и не слишком убедительно. Это был хороший материал. Я провел огромную исследовательскую работу, сверяя и подтверждая каждый факт. У меня есть источник информации в ЦРУ - даже несколько, - но для этой работы я воспользовался сведениями, полученными из совершенно нового источника, от человека, который отлично знаком с происшедшим. Я получил от него эту информацию и проверил каждое слово, написал очерк, где говорилось о том, в чем я уверен и о чем догадываюсь, причем всегда подчеркивал разницу между первым и вторым, - заверил он главу администрации Белого дома. - И ты знаешь, что у меня получилось? Райан выглядел в моем материале очень хорошо. Действительно, временами он выбирал путь наименьшего сопротивления, но, насколько мне удалось установить, никогда не нарушал законов. Если когда-нибудь у нас возникнет критическая ситуация, именно такой человек нужен нам в Овальном кабинете. Но какой-то ублюдок украл мой материал, воспользовался моей информацией, полученной из моих источников, и все в ней переиначил в собственных интересах. Мне это совсем не нравится, Арни. Мои читатели верят мне, моя газета полагается на то, что я пишу, а кто-то обманул меня. - Он поставил стакан на стол. - Я знаю, что ты думаешь обо мне и о моей...
      - Нет, не знаешь, - прервал его Арни.
      - Ноты всегда...
      - Я возглавляю президентскую администрацию, Боб, и должен быть лояльным по отношению к своему боссу. Вот почему мне приходится вести игру таким образом, чтобы защитить его. Но если ты думаешь, что я не уважаю прессу, то ошибаешься. Мы не всегда оказываемся друзьями, иногда нам приходится ссориться друг с другом, становиться врагами, но мы нуждаемся в вас так же, как вы в нас. Подумай, ради Бога, если бы я не уважал тебя, то какого черта ты сидел бы здесь и пил мой бурбон?
      Это или искусный маневр, или откровенное заявление, подумал Хольцман, и Арни слишком опытный игрок, чтобы можно было сразу определить разницу. Но самым правильным будет промолчать и допить виски, оставшееся в стакане. Жаль, что глава администрации Белого дома предпочитает покупать дешевый бурбон и носить рубашки из магазинов готового платья Л. Л. Бина. К тому же Арни не умеет хорошо одеваться. Однако не исключено, что это часть тщательно продуманного им образа. Политическая игра становится настолько запутанной, что превращается в комбинацию классической метафизики и экспериментальной науки. Ты никогда не знаешь всей правды, и если тебе удается узнать ее часть, то нередко это делается для того, чтобы лишить тебя возможности выяснить все остальное, не менее важное. И все-таки это самая увлекательная игра.
      - О'кей, Арни, я согласен с тобой.
      - Вот и правильно. - Ван Дамм улыбнулся и наполнил стакан своего гостя. Итак, зачем ты позвонил мне?
      - Мне даже неловко говорить об этом. - Наступила тишина. - Я отказываюсь стоять и безучастно наблюдать за тем, как распинают невиновного человека.
      - Но раньше у тебя не было таких угрызений совести, - возразил Арни.
      - Может быть. Но тогда речь шла о политических деятелях, так что рано или поздно это с ними все равно случилось бы. Мне кажется, что Райану нужно дать шанс проявить себя.
      - К тому же ты рассержен тем, что у тебя украли твой материал и Пулитцеровскую премию, которую ты...
      - У меня их уже две, - напомнил ему Хольцман. В противном случае главный редактор не поручил бы ему эту работу, но внутренние политические игры в газете "Вашингтон пост" велись с такой же жестокостью, как и во всей столице.
      - Так что ты хочешь от меня?
      - Мне нужны сведения относительно операции в Колумбии. Я хочу узнать о Джимми Каттере и обстоятельствах его смерти.
      - Боже мой, Боб, ты не представляешь, что пришлось сегодня выслушать нашему послу в Боготе.
      - Испанский язык словно предназначен для ругательств. - На лице журналиста появилась улыбка.
      - Об этом нельзя рассказывать, Боб. Никак нельзя.
      - Так или иначе, но про операцию в Колумбии все равно расскажут. Вопрос лишь в том, кто сделает это, а потому - с каких позиций о ней будут говорить. Я уже знаю достаточно, чтобы кое-что написать, Арни.
      Как часто случается в Вашингтоне в такие моменты, все оказались в ловушке по вине обстоятельств. Хольцману нужно было написать статью. Если он сделает это должным образом, ему удастся, возможно, вернуться к первоначальной теме и стать кандидатом на очередную Пулитцеровскую премию - она была важной для всех журналистов, невзирая на предыдущие отрицания, и Арни знал это. Кроме того, в этом случае Хольцман даст понять ублюдку, организовавшему утечку информации для Эда Келти, что ему лучше самому уйти из "Вашингтон пост", прежде чем Боб узнает его имя и навсегда уничтожит его - или ее - карьеру с помощью несколько умело пущенных слухов и заданий, ведущих в тупик. Арни чувствовал себя в ловушке из-за того, что был обязан защищать своего босса, и единственный способ сделать это заключался в том, чтобы нарушить закон и доверие президента. Наверно, подумал глава администрации Белого дома, есть и более простые способы заработать на жизнь. Он мог заставить Хольцмана подождать, сделав вид, что обдумывает его предложение, но оба понимали, что это всего лишь театральный жест, да и ситуация была слишком серьезной.
      - Только никаких записей и без магнитофона.
      - Согласен, всего лишь для общего описания обстановки. В статье будет сказано "высокопоставленный источник", даже не "высокопоставленный источник из администрации президента".
      - И я скажу тебе, где проверить полученную от меня информацию.
      - Они знают про операцию?
      - Даже в большей степени, чем я, - ответил ван Дамм. - Черт возьми, мне только что стали известны важные подробности. Журналист удивленно поднял бровь.
      - Это пригодится, и на них будут распространяться те же правила. А кто действительно знает об этом?
      - Даже президент знает не все. Я вообще сомневаюсь, что кому-то известна общая картина.
      Хольцман сделал последний глоток и отодвинул стакан. Подобно хирургу в операционной, он никогда не смешивал алкоголь с работой.
      ***
      Рейс 534 совершил посадку в Стамбуле в 2.55 по местному времени, пролетев тысячу двести семьдесят воздушных миль за три часа пятнадцать минут. Стюардессы разбудили пассажиров за тридцать минут до посадки и попросили на разных языках поднять спинки кресел в вертикальное положение. Теперь пассажиры с трудом приходили в себя. Авиалайнер плавно коснулся посадочной дорожки, и несколько пассажиров подняли пластмассовые шторки на иллюминаторах, чтобы убедиться, что они действительно находятся на еще одном безымянном участке земли, освещенном белыми посадочными и синими рулежными фонарями, ничем не отличающемся от таких же аэродромов во всем мире. Те, кто прибыли к месту назначения, вставали и пробирались к выходу, чтобы окунуться в черную турецкую ночь. Остальные снова откинули назад спинки кресел, чтобы вздремнуть еще сорок пять минут, перед тем как самолет взлетит в 3.40 и начнется заключительная половина полета.
      Рейс 601 авиакомпании "Люфтганза" совершался на двухмоторном аэробусе А-310 примерно такого же размера и вместимости, как "боинг" голландской компании КЛМ. На борту аэробуса тоже находились пять пассажиров из группы Бадрейна. Авиалайнер взлетел в 2.55 утра для беспосадочного полета во Франкфурт. Вылет прошел без всяких происшествий.
      ***
      - Это прямо-таки сенсационная история, Арни.
      - Да. Я познакомился с важными подробностями только на этой неделе.
      - Насколько ты уверен в достоверности происшедшего?
      - Все детали совпадают. - Он снова пожал плечами. - Не могу сказать, что мне это понравилось. Думаю, что мы все равно одержали бы победу на выборах, но, Боже мой, он просто отказался от борьбы. Представляешь себе, он намеренно провалил собственные выборы, но, - задумчиво покачал головой ван Дамм, - это был, наверно, самый мужественный и великодушный политический поступок нашего века. Я даже не подозревал, что он способен на такой шаг.
      - Фаулер знает об этом?
      - Я не говорил ему. Пожалуй, нужно рассказать.
      - Одну минуту. Помнишь, как Лиз Эллиот подсунула мне подтасованные факты относительно Райана и как...
      - Да, здесь все сходится. Джек вылетел в Колумбию, чтобы спасти брошенных там солдат. Сержант, который находился на вертолете рядом с ним, был смертельно ранен, и Джек с тех пор выполнял данное ему обещание заботиться о его семье. Лиз заплатила за это. Когда в Денвере взорвалась атомная бомба, она разрыдалась и рассказала обо всем.
      - Значит, Джек действительно так и поступил... Никто не знает всех подробностей случившегося тогда. Фаулер потерял самообладание и едва не запустил ракету с ядерной боеголовкой, нацеленную на Иран, - ему помешал Райан, правда? Это он остановил пуск ракеты. - Хольцман посмотрел на стоящий рядом стакан и решил сделать еще глоток. - Как это произошло?
      - Джек проник на "горячую линию", - ответил Арни. - Он отключил президента Фаулера и говорил непосредственно с Нармоновым. Ему удалось успокоить русского премьера. Фаулер вышел из себя и приказал агентам Секретной службы арестовать Райана, но, когда они приехали в Пентагон, все уже стихло. В тот раз ему повезло, слава Богу.
      Хольцману понадобилась пара минут, чтобы обдумать услышанное, но и в этом случае все совпадало с тем, что было известно ему. Через два дня Фаулер ушел в отставку, но это был поступок честного человека, который понял, что его моральное право управлять страной исчезло в тот момент, когда он отдал приказ о пуске ракеты с ядерной боеголовкой на город с ни в чем не повинными жителями. Райан тоже был так потрясен случившимся, что тут же ушел с государственной службы и вернулся лишь после того, как Роджер Дарлинг попросил его об этом.
      - Райан нарушил все существующие правила, словно ему нравится это. - Но разве справедливо так говорить? - подумал Хольцман.
      - Если бы он поступил иначе, мы сейчас не сидели бы здесь. - Глава администрации Белого дома налил себе виски и вопросительно посмотрел на журналиста. Тот покачал головой. - Теперь ты понимаешь, что я имел в виду? Если ты расскажешь все, как было, это может повредить нашей стране.
      - Но тогда почему Фаулер рекомендовал Райана Роджеру Дарлингу? - спросил Хольцман. - Он ненавидел Джека, но все-таки...
      - При всех своих недостатках, а у Фаулера их немало, он честный политический деятель, вот почему. Да, он не любил Райана, может быть, это объяснялось личной антипатией, я не знаю, но Джек спас его, и Фаулер сказал Роджеру... Как это он сказал? "Надежный человек в критической ситуации", вот, - вспомнил Арни.
      - Жаль, что он не разбирается в политике.
      - Джек быстро овладевает этим искусством. Ты еще удивишься.
      - Если у него будет такая возможность, он выпотрошит правительство. Я не могу.., то есть, я хочу сказать, что мне лично он нравится, но его политика...
      - Каждый раз, когда мне кажется, что я понял его, он делает что-то неожиданное, и мне приходится напоминать себе, что у него нет определенной программы, - сказал ван Дамм. - Он просто выполняет свою работу. Я приношу ему бумаги, он читает их и принимает решение. Он прислушивается к тому, что ему говорят, - задает разумные вопросы, внимательно выслушивает ответы, - но всегда сам принимает решения, словно ему известно, что правильно, а что нет. Но, черт побери, Боб, почти всегда он оказывается прав! Ты понимаешь, я не могу разобраться в нем. Впрочем, это тоже не так. Иногда я не понимаю, чем он руководствуется.
      - Словно пришел со стороны, - негромко заметил Хольцман. - Но...
      Глава администрации кивнул.
      - Вот именно - но. Но к нему относятся и пытаются его понять, словно он политический деятель с тщательно разработанной программой действий, которую он скрывает от всех.
      - Значит, ключ к загадке Райана заключается в том, что нет никакой загадки... Вот ведь сукин сын! - засмеялся Хольцман. - А правда, что он ненавидит свою работу?
      - Большей частью. Но ты бы видел его, когда он выступал на Среднем Западе. В тот момент Джек отдался этому всей душой. Люди, перед которыми он выступал, прямо-таки обожали его, а он тоже любил их, и это было заметно - и тогда он страшно испугался, что не сумеет оправдать их доверия. Никакой загадки? Совершенно верно, никакой. Как любят говорить игроки в гольф, самое трудное заключается в том, чтобы послать мяч прямо к лунке, верно? А тут все ждут от него каких-то хитростей. Да нет этих хитростей, нет совсем.
      - Тогда в чем заключается фокус, если нет никакого фокуса? - фыркнул Хольцман.
      - Боб, я просто пытаюсь контролировать средства массовой информации, понимаешь? Представления не имею, как ты изложишь это, разве что будешь придерживаться одних фактов, подобно тому как и полагается поступать журналистам.
      Хольцману было трудно переварить услышанное. Он провел в Вашингтоне всю свою профессиональную жизнь.
      - Значит, все политические деятели должны быть такими же честными и прямыми, как и Райан. Но они не такие.
      - А этот такой, - огрызнулся Арни.
      - Но как я скажу это своим читателям? Кто мне поверит?
      - Действительно, сложная проблема, - покачал головой ван Дамм. - Я занимался политикой всю жизнь, и мне казалось, что я знаю все. Черт возьми, я действительно знаю все. Я один из лучших специалистов в своей области, всем это известно, и тут внезапно в Овальном кабинете появляется этот неотесанный мужлан и говорит, что король-то голый, и он прав. Никто не знает, что предпринять, разве что утверждать, что это не так. Система не готова для этого. Она способна заниматься только собой.
      - И эта система уничтожит всякого, кто с ней не согласен. - Хольцман поморщился при мысли, что если бы Ганс Христиан Андерсен написал свою сказку "Новое платье короля" о Вашингтоне, то мальчишка, осмелившийся сказать правду вслух, был бы убит на месте собравшейся толпой лоббистов.
      - Она прилагает все усилия для этого, - согласился Арни.
      - Тогда что нам нужно предпринять?
      - Это ведь ты сказал, что не хочешь стоять и наблюдать за тем, как распинают невиновного человека...
      - Что же делать?
      - Может быть, поговорить о беснующейся толпе, - предложил Арни, - или о коррумпированном королевском дворе.
      Следующим отправлялся рейс 774 австрийской авиакомпании "Остриэн эйрлайнз". К этому времени процедура была отработана до мелочей и все происходило в пределах технических параметров.
      Баллончики от крема для бритья наполнялись всего за сорок минут до вылета. "Обезьяний дом" находился недалеко от аэропорта, время отправления тоже было удобным, а зрелище людей, спешащих к трапу за несколько минут до вылета, не было чем-то необычным во всех аэропортах мира, особенно когда авиалайнеры вылетали ночью. "Суп" наливали в нижнюю половину баллончика через пластмассовый клапан, невидимый при просвечивании рентгеновскими лучами. Жидкий азот попадал в верхнюю часть баллончика, рядом с изолированным сосудом, расположенным в середине. Процедура подготовки была простой и безопасной. В качестве дополнительной меры предосторожности, но вообще-то даже излишней, наружную поверхность баллончиков опрыскивали едкими химикалиями и тщательно протирали; это делалось для того, чтобы успокоить посланцев. Баллончики были, конечно, очень холодными, но это не представляло опасности. По мере того как жидкий азот медленно закипал, избыток паров выходил через клапан в окружающую атмосферу, где просто смешивался с воздухом. Несмотря на то что азот является важной составляющей взрывчатых веществ, сам по себе это инертный прозрачный газ, не имеющий запаха. Он также не вступал ни в какую химическую реакцию с содержимым баллончиков, а клапан сохранял необходимое количество находящегося под давлением газа, который будет выбрасывать наружу "суп", когда в этом возникнет необходимость.
      Баллончики наполнялись армейскими медиками, которые работали в защитных скафандрах, - они отказались работать без них, а всякий приказ всего лишь привел бы к тому, что они начали бы нервничать и проявлять излишнюю осторожность. Директор решил согласиться с их требованиями. Оставалось отправить еще две группы по пять человек в каждой. Вообще-то Моуди знал, что все баллончики можно было приготовить в одно и то же время, но было решено без крайней необходимости не рисковать. При этой мысли по его телу пробежали мурашки. Не рисковать без крайней необходимости? С тем содержимым, которое находится в баллончиках? Конечно.
      ***
      Этой ночью Дарейи не спал, что было для него необычным. Несмотря на то что с течением времени он чувствовал, что ему требуется меньше сна, он никогда не испытывал проблем с тем, чтобы уснуть. По ночам, когда наступала тишина и ветер дул со стороны аэродрома, Дарейи слышал, как ревели двигатели авиалайнеров при взлете, - отдаленный шум, напоминающий грохот водопада, иногда думал он, или, может быть, землетрясения. Какой-то первобытный звук природы, далекий и полный мрачных предзнаменований. И вот теперь он почувствовал, как прислушивается к нему, стараясь представить себе, действительно ли он слышит этот звук или ему просто кажется.
      Может быть, он начал действовать слишком поспешно? Он был старым человеком и жил в стране, где многие умирали совсем молодыми. Дарейи помнил болезни молодости, а позднее узнал об их причинах, известных науке, - они сводились главным образом к отсутствию водопровода и канализации, поскольку Иран был отсталой страной на протяжении почти всей его жизни, несмотря на долгую историю мощной страны и цивилизации. Затем эта страна ожила благодаря нефти и колоссальным богатствам, принесенным ею. Мохаммед Реза Пехлеви - шах-ин-шах король королей, как гласила эта фраза, - начал восстанавливать страну, но допустил ошибку, делая это слишком поспешно и создав себе слишком много врагов. В темном прошлом Ирана, как и в позднейшие времена, светская власть находилась в руках исламского духовенства, а шах, начав освобождение крестьян, задел чувства слишком многих, и его врагами стали те, чья власть была духовной и к кому простые люди обращались, чтобы найти порядок в жизни, ставшей хаотичной в результате наступивших перемен. Даже при таких обстоятельствах шах едва не добился успеха, но именно едва, а это слово является убийственным для тех, кого мир создал для величия и славы.
      Что думают такие люди? Подобно тому как он сам постарел и превратился в старика, так и шах стал стариком, умирающим от рака, которому было суждено увидеть, как труд всей его жизни рухнул у него на глазах за несколько коротких недель, как были уничтожены во время непродолжительной оргии сведения счетов его соратники. И сам он вскоре умер, испытывая горечь из-за предательства своих бывших американских друзей. О чем думал шах в последние дни своей жизни? О том, что слишком спешил добиться процветания своей страны, что зашел слишком далеко - или недостаточно далеко? Дарейи не знал этого, а ведь это было так важно теперь, думал он под отдаленный шум водопадов в тишине персидской ночи.
      Двигаться вперед слишком быстро - значит совершить непростительную ошибку, чему учатся молодые и о чем знают старики, но не двигаться совсем или двигаться недостаточно быстро, идти недостаточно далеко или не проявлять достаточной настойчивости - значит фактически отказаться от достижения целей, которые делают людей великими. Как горько, должно быть, лежать ночью в постели, не в силах погрузиться в целебный сон, столь необходимый, чтобы снова обрести способность мыслить четко и ясно, думать и проклинать себя за навсегда упущенные возможности.
      Наверно, он знает, о чем думал шах незадолго до смерти, признался Дарейи. В его стране, как и при шахе, начали проявляться тревожные приметы. Несмотря на то что аятолла был изолирован от народа и не общался с ним, он сумел заметить это. Приметы проявлялись как едва заметные перемены в одежде, особенно у женщин. Незначительные, недостаточные для того, чтобы преследовать их за отказ соблюдать мусульманские традиции, потому что даже истинные правоверные ослабли в своей преданности исламу. К тому же, оказывается, существует некоторая неопределенность в традициях ислама, и этим пользуются люди, чтобы узнать, что произойдет дальше. Да, люди продолжали верить в ислам и все еще верили в него, их духовного лидера. Но Коран по сути дела не был так уж строг, нация стала богатой, а чтобы стать еще богаче, надо устанавливать деловые отношения. Как можно оставаться защитником веры, если не становишься, в конце концов, все богаче и богаче? Самые лучшие и умные молодые люди Ирана уезжали за границу, чтобы получить там образование, потому что в его стране не было школ и университетов, как на Западе у неверных, и почти всегда они возвращались обратно, овладев специальностями, в которых так нуждалась страна. Но вместе со знаниями они привозили в Иран многое другое, невидимое и неосязаемое - сомнения и вопросы, воспоминания о свободной жизни в другом обществе, где слабым доступны плотские наслаждения, а ведь все люди слабы. Вдруг Хомейни и ему самому, аятолле Дарейи, удалось едва лишь замедлить тот процесс, который начался при шахе? Люди, вернувшиеся к исламу из-за реакции на действия Мохаммеда Реза Пехлеви, начали теперь снова поддаваться на данные им обещания свободы. Неужели они не знают? Разве они не видят? Они могут обладать всей мощью и всеми благами того, что люди называют цивилизацией, и по-прежнему оставаться правоверными, по-прежнему сохранять духовную целостность, без которой все это не стоит ничего.
      Но чтобы добиться этого, его страна должна стать поистине великой, и потому он не мог допустить никаких едва. Он должен добиться успеха, должен доказать, что он был прав с самого начала, что только непреклонная вера является подлинной основой мощи страны.
      Убийство диктатора Ирака, несчастья, обрушившиеся на Америку - все это было знамением, не могло не быть, правда? Он внимательно изучил их. Теперь Ирак и Иран стали единой страной, к этому он стремился на протяжении десятилетий, и буквально в это же время Америка оказалась парализованной. Дарейи полагался на советы не одного Бадрейна. Нет, у него были свои собственные эксперты по Америке, знакомые с тем, как функционирует ее правительство. Он раскусил Райана за время их единственной важной встречи, заглянул в глаза американца, услышал смелые, но пустые слова и понял сущность человека, который мог стать теперь его главным противником. Он знал, что Райан не выбрал и не мог по законам своей страны выбрать преемника, способного заменить его, а потому во власти аятоллы оказался этот благоприятный момент, которым он должен воспользоваться. В противном случае история заклеймит его как едва - опять едва! - не добившегося успеха.
      Нет, он не хотел, чтобы его помнили, как еще одного Мохаммеда Пехлеви. Хотя он не стремился к благам, которые дарит власть, ему хотелось насладиться собственно ею. Еще при жизни он возглавит весь исламский мир. Через месяц в его распоряжении будет нефть Персидского залива и ключи к Мекке, а это значит, что он сосредоточит в своих руках всю светскую и духовную власть. А уж затем его влияние как владыки исламского мира распространится повсюду. Всего через несколько лет его страна превратится в сверхдержаву во всех отношениях, и он оставит в наследство мощь, которой не знал мир со времен Александра Македонского, но вдобавок к этому страна получит безопасность, основанную на вере в Аллаха. Для достижения этой цели, для объединения мусульман, для того, чтобы выполнить волю Аллаха и заветы пророка Мухаммеда, он сделает все необходимое, и если для этого нужно быстро двигаться вперед, он так и поступит. В конце концов, процесс был достаточно простым, состоящим всего из трех простых шагов, причем третий, самый трудный, был уже начат, и ничто не могло остановить его, даже если все планы Бадрейна потерпели бы неудачу.
      Но не спешит ли он? - в последний раз спросил себя Дарейи. Нет, он двигается к своей цели решительно и смело, пользуясь фактором неожиданности, рассчитав каждый шаг. Именно так будет говориться о нем в истории.
      ***
      - Ночные полеты - это действительно сложное дело? - спросил Джек.
      - Да, конечно, по крайней мере, для них, - ответил Робби. Ему нравилось вот так информировать президента, сидя поздним вечером в Овальном кабинете, со стаканом виски в руке. - Они всегда беспокоятся о технике больше, чем о людях. Вертолеты - в данном случае французские, у нас такими же снабжена береговая охрана - стоят немалых денег, и мы раньше не замечали, чтобы они проводили летные операции по ночам. Ночные учения, которые они проводят, ориентированы главным образом на борьбу с подводными лодками. Возможно, они намереваются покончить со всеми голландскими подлодками, которые закупил Тайбэй в прошлом году. Кроме того, мы были свидетелями ряда операций, проведенных китайским военно-морским флотом совместно с военно-воздушными силами.
      - Выводы?
      - Они к чему-то готовятся. - Начальник оперативного управления Пентагона закрыл тетрадь с записями, куда время от времени заглядывал. - Сэр, мы...
      - Робби, - прервал его Райан, глядя на адмирала поверх новых очков для чтения, которые ему только что прописала Кэти, - если ты не начнешь звать меня Джеком, когда мы беседуем с глазу на глаз, я президентским указом разжалую тебя в младшие лейтенанты.
      - Но мы не одни, - возразил адмирал Джексон, делая жест в сторону агента Прайс.
      - Не обращай внимания на Андреа - черт возьми, я совсем не хотел сказать... - Райан покраснел.
      - Он совершенно прав, адмирал, вы действительно не должны обращать на меня внимания, - сказала она, с трудом удерживаясь от смеха. - Господин президент, этих слов я ждала от вас несколько недель.
      Джек посмотрел на поверхность стола и покачал головой.
      - Ну разве это жизнь для нормального человека? Мой лучший друг зовет меня "сэр", и я не проявляю должной вежливости по отношению к даме.
      - Джек, ты мой верховный главнокомандующий, - с улыбкой напомнил Робби, глядя на расстроенное лицо друга. - А я всего лишь рядовой морской летчик.
      Начинать лучше всего с самого начала, подумал президент, и произнес:
      - Агент Прайс?
      - Да, господин президент?
      - Налейте себе виски и сядьте.
      - Сэр, я нахожусь при исполнении служебных обязанностей и согласно действующим правилам...
      - Тогда добавьте в свой стакан побольше воды, но вы обязаны выполнить приказ президента. Исполняйте!
      Она заколебалась, затем пришла к выводу, что президент Соединенных Штатов делает это не просто так. Прайс налила в стакан для коктейля с наперсток виски и щедро добавила в него лед и минеральную воду, затем села рядом с начальником J-3. Сисси, жена адмирала, находилась на втором этаже Белого дома с семьей Райана.
      - Я могу обосновать свой приказ тем, что президенту после трудного дня нужно снять напряжение, а я не могу сделать этого, если рядом, когда я сижу, стоит дама, а мой друг отказывается называть меня по имени даже в неслужебное время. Ясно?
      - Так точно, - ответил Робби, продолжая улыбаться, но понимая логику Джека и грусть его одиночества. - Итак, Джек, мы расслабились и сможем беседовать в дружеской обстановке. - Он посмотрел на Прайс. - Вы находитесь здесь, чтобы застрелить меня, если сочтете мое поведение угрожающим, верно?
      - Выстрелю прямо в голову, - подтвердила Андреа.
      - Вообще-то я предпочитаю ракеты. Это надежнее, - добавил адмирал.
      - Однажды ночью вы неплохо проявили себя и с ружьем в руках - во всяком случае так считает босс. Между прочим, позвольте поблагодарить вас.
      - За что?
      - За то, что вы помогли ему выжить. Наша обязанность заключается в том, чтобы защищать жизнь президента, даже если он проявляет излишнюю фамильярность по отношению к наемному персоналу.
      Джек добавил себе бурбона и снова опустился в кресло, глядя на своих гостей, которые сидели на диване напротив. Поразительно, подумал он. Впервые в этом кабинете царила спокойная и дружеская атмосфера. Гости сидели и шутливо говорили о нем, словно он был обычным человеком, а не президентом Соединенных Штатов.
      - Вот теперь я чувствую себя намного лучше. - Райан поднял голову. Знаешь, Робби, эта девушка провела столько времени в Овальном кабинете и услышала больше секретов, чем мы оба вместе взятые. У нее степень магистра, но считается, что я обязан обращаться с ней, как с рядовой подчиненной.
      - Черт побери, Джек, я ведь тоже всего лишь бывший летчик с больными коленями.
      - А вот я до сих пор не понимаю, чем должен заниматься. Как ваше мнение, Андреа?
      - Да, господин президент? - откликнулась Прайс. Джек знал, что никогда не сможет заставить ее обращаться к нему по имени.
      - Может быть, Китаем?
      - Мне кажется, что я не эксперт в этой области, но раз вы спрашиваете, то отвечу - не знаю.
      - Вы эксперт ничуть не хуже всех нас, - мрачно буркнул Робби. - Вся королевская рать тоже мало разбирается в этом. В тот район прибывают дополнительные субмарины, - сказал он, обращаясь к президенту. - Манкузо хочет разместить их вдоль линии, ведущей с севера на юг и разделяющей эскадры обеих флотов. Я дал согласие, и министр обороны подписал соответствующее распоряжение.
      - Как дела у Бретано?
      - Он понимает, что пока его знания явно недостаточны для эффективного управления Пентагоном, Джек, и потому интересуется оперативными проблемами, задает разумные вопросы и выслушивает наши ответы. На следующей неделе собирается в поездку по военным базам, осмотреться вокруг и увидеть, чем занимается личный состав. С другой стороны, его опыт менеджера просто потрясающий. Правда, Бретано намерен резко сократить некоторые управления, а некоторые перестроить, он размахивает топором, как лесоруб в лесу, но у него просто нет другого выхода, если он собирается наладить работу министерства в соответствии с современными требованиями. Я видел его план сокращения бюрократического аппарата - это да! - Адмирал Джексон посмотрел в потолок и восхищенно покачал головой.
      - Это не отразится на практической деятельности Пентагона? - спросил Джек.
      - Если и отразится, то лишь в лучшую сторону. Мероприятия, которые он собирается провести, следовало воплотить в жизнь лет пятьдесят тому назад. Понимаете, мисс Прайс, - повернулся он к Андреа, - я привык действовать своими руками. Я люблю промасленные летные комбинезоны, запах топлива и чувство тяжести, когда резкое ускорение вдавливает тебя в кресло. Но нас, парней на передней линии, всегда окружает множество бюрократов, бегающих и гавкающих вокруг, как свора собачонок. Бретано нравится заниматься технической работой, он любит людей, делающих что-то полезное, но в то же время ненавидит канцелярских крыс и бухгалтеров, постоянно вмешивающихся в его работу с напоминаниями о том, что надо экономить деньги. Мне нравятся такие люди, как Бретано.
      - Вернемся к Китаю, - напомнил Райан.
      - Мы продолжаем вести электронное наблюдение с самолетов, вылетающих с Кадены. Пока все походит на обычные морские учения. Нам неизвестно, каковы намерения коммунистического Китая. Сведения, поступающие от ЦРУ, тоже скудные. Данные радиоперехватов самые обычные. Госдеп утверждает, что на все запросы китайское правительство отвечает: "А почему это вас беспокоит?" Вот все, что нам известно. Тайваньский военно-морской флот достаточно силен, чтобы справиться с любой опасностью, - если только его не застигнут врасплох. Но этого не случится. Сейчас они настороже, следят за маневрами противника и проводят собственные учения. Короче говоря, масса шума и ярости, но смысл происходящего мне не понятен.
      - Персидский залив?
      - Наши люди в Израиле сообщают, что там пристально следят за развитием событий, но, насколько я понимаю, у них недостаточно надежной разведывательной информации. Если у них и были источники в Ираке, то эти парни сбежали вместе с генералами в Судан - скорее всего это адъютанты и прочие приспешники. Я получил факс от Шона Магрудера...
      - Кто это? - спросил Райан.
      - Магрудер - полковник армии США, он командует Десятым мотомеханизированным полком в пустыне Негев. Я встречался с ним в прошлом году - это парень, к мнению которого следует прислушиваться. Наш хороший друг Ави бен Якоб назвал Дарейи самым опасным человеком в мире. Магрудер решил, что следует проинформировать нас об этом.
      - И каковы выводы?
      - Мы продолжаем следить за развитием событий. Возможно, это слишком сильно сказано, но у Дарейи имперские амбиции. А вот саудовцы ведут себя не правильно. Нам следовало бы перебросить туда несколько воинских частей, не так уж много, но просто для того, чтобы показать Дарейи, что у нас серьезные намерения.
      - Я говорил об этом с Али. Он сказал, что его правительство не хочет разжигать страсти.
      - Дарейи истолкует это совсем по-другому, - заметил Джексон.
      - Согласен, - кивнул президент. - Мы займемся этой проблемой.
      - Каково состояние вооруженных сил Саудовской Аравии? - спросила Прайс.
      - Их боеготовность ниже, чем хотелось бы. После войны в Персидском заливе там стало модным поступать на службу в Национальную гвардию Саудовской Аравии. Саудовцы закупили массу военного снаряжения, будто "мерседесы", оптом. Некоторые время там царила эйфория, они наслаждались игрой в солдатики, но вскоре выяснилось, что за снаряжением надо ухаживать и заниматься его техническим обслуживанием. Тогда они наняли специалистов для черновой работы словно средневековые рыцари оруженосцев. А ведь это совсем не одно и то же, покачал головой Джексон. - Кроме того, саудовцы перестали заниматься учениями. Да, конечно, они гоняют в своих танках по пустыне и проводят артиллерийские стрельбы, но только потому, что обожают палить из танков М-1. Но никаких там совместных учений - все в точности как у рыцарей с оруженосцами. В их военных традициях гоняться на горячих скакунах - один отряд преследует другой, схватка ведется один на один, как в кино. А современная война совсем не такая. Сейчас успех в сражении приносит умелое взаимодействие огромных воинских частей. Прошлая история и традиции арабов восстают против совместных действий, и научить их невозможно. Короче говоря, они совсем не так сильны, как это им кажется. Если вооруженные силы Объединенной Исламской Республики когда-нибудь решат предпринять военный марш на юг, саудовцы окажутся в плачевной ситуации северные соседи намного превосходят их огневой мощью и тем более численностью.
      - Как исправить такое положение? - спросил Райан.
      - Начать с того, что туда следовало бы направить группу наших военных и пригласить группу саудовских военных приехать сюда. В Национальном центре боевой подготовки они по ускоренной программе ознакомятся с реальным положением вещей. Я уже обсуждал эту проблему в Национальном центре с Мэри Диггзом...
      - Мэри?
      - Генерал Мэрион Диггз. Его называют "Мэри" еще с академии, с Уэст-Пойнта. Полагаю, было бы разумным, чтобы на полигон Центра прибыл саудовский батальон тяжелой пехоты, и за несколько недель наша оперативная группа преподаст этим ребятам жестокий урок, познакомив с боевой действительностью. Именно так мы учили израильтян. И так придется научиться саудовцам, что намного легче, чем в настоящей войне Диггз полностью поддерживает меня. Будь в нашем распоряжении два или три года, может быть, чуть меньше, если бы нам удалось создать в Саудовской Аравии соответствующий центр боевой подготовки, мы сделали бы из них настоящих солдат, но, если бы не политика, - добавил он.
      Президент кивнул.
      - Да, это заставит нервничать израильтян, да и саудовцы по внутренним причинам всегда опасались иметь слишком сильную армию.
      - А ты рассказал бы им историю о трех маленьких поросятах. Может быть, это будет противоречить их культурным традициям, но совсем рядом с ними сейчас поселился большой злой волк, и окажется намного лучше, если они возьмутся за дело прежде, чем он заворчит и станет щелкать зубами.
      - Я понял тебя, Робби, и дам поручение Адлеру и Васко обдумать эту проблему. - Райан посмотрел на часы. Подходил к концу очередной пятнадцатичасовой рабочий день. Было бы неплохо выпить еще стаканчик бурбона, но в этом случае у него останется на сон не больше шести часов, а ему не хотелось просыпаться с еще большей головной болью, чем обычно. Джек поставил стакан на стол, встал и жестом пригласил гостей следовать за ним.
      - "Фехтовальщик" направляется в свою резиденцию, - произнесла Андреа в микрофон на плече. Через минуту они вошли в лифт и начали подниматься на второй этаж.
      - Постарайтесь, чтобы никто не заметил запаха спиртного, - заметил Джек, обращаясь к своему главному телохранителю.
      - Ну что нам делать с вами? - спросила Прайс, подняв глаза кверху, и в этот момент двери лифта открылись.
      Джек вышел из лифта первым и по дороге снял пиджак. Он уставал от его постоянного ощущения на плечах.
      - Ну вот, теперь вы знаете, - сказал Робби агенту Секретной службы. Она повернулась и посмотрела ему в глаза.
      - Да. - Вообще-то она знала уже давно, но с каждым днем узнавала о "Фехтовальщике" все больше и больше.
      - Охраняйте его получше, Прайс. Когда ему удастся улизнуть из этого здания, я хочу получить обратно своего друга целым и невредимым.
      ***
      Из-за капризов ветра самолет "Люфтганзы" первым совершил посадку в международном аэропорту Франкфурта. Перед глазами посланцев Бадрейна аэропорт предстал в виде опрокинутой воронки. Ее горлышком был коридор, за которым раскинулся огромный зал. Оказавшись там, они разошлись в разные стороны, по большей части к экранам видеомониторов, чтобы уточнить место посадки и время вылета своих рейсов. Здесь им придется провести от часа до трех, а их багаж как транзитных пассажиров автоматически перегрузят с одного самолета на другой - несмотря на вечные жалобы относительно потерянного багажа, девяносто девять и девять десятых процента всех операций с ним осуществляются гладко и безошибочно, а германские аэропорты отличаются особой аккуратностью. Посланцам Бадрейна не понадобилось проходить таможенный контроль, потому что никто из них не намеревался оставаться в Европе дольше, чем этого требовало расписание авиарейсов. Они старательно избегали взглядов друг друга, и когда трое из них вошли в бар, каждый, подумав, решил заказать кофе без кофеина. Остальные двое по вполне очевидной надобности отправились в туалет. Все они побрились перед самым вылетом из Тегерана, но один из них, отличавшийся особенно густой растительностью на лице, посмотрев на себя в зеркало, заметил, что на щеках уже выступила щетина. Может, стоило бы побриться - подумал он, но тут же, улыбаясь своему отражению, решил, что не стоит. Взяв свою ручную кладь, он отправился в зал ожидания первого класса, чтобы не пропустить объявления о посадке на рейс в Даллас - Форт-Уэрт.
      ***
      - Тяжкий день? - спросил Джек, когда все разошлись по домам и только обычная группа охранников осталась в коридоре.
      - Да. Завтра с утра обход вместе с Берни. Правда, операции назначены на послезавтра. - Кэти надела ночную рубашку, чувствуя, что устала не меньше мужа.
      - Есть какие-нибудь новости?
      - Не в моем отделении. Я обедала сегодня с Пьером Александером. Это новый адъюнкт-профессор, который работает вместе с Ральфом Фостером. Недавно пришел из армии, отличный специалист.
      - Занимается инфекционными заболеваниями? - Джек смутно помнил, что где-то встречался с ним. - СПИД и тому подобное?
      - Да.
      - Опасная штука, - заметил Райан, ложась в постель.
      - Им только что повезло. В Заире произошла вспышка лихорадки Эбола, ответила Кэти, ложась со своей стороны. - Двое умерли. Затем было еще два случая заболевания в Судане, но, похоже, на этом все кончилось.
      - Это действительно такая опасная болезнь? - Джек выключил лампу.
      - Смертность восемьдесят процентов - очень высокая. - Она поправила одеяло и придвинулась к мужу. - Хватит об этом. Сисси говорит, что через две недели у нее будет концерт в Центре Кеннеди. Пятая симфония Бетховена, дирижирует Фриц Байер-лейн, представляешь? Думаешь, нам удастся достать билеты? - Джек скорее почувствовал, чем увидел в темноте улыбку жены.
      - По-моему, я знаком с владельцем театра. Попробую договориться. Последний поцелуй. День закончился.
      ***
      - До утра, Джеф. - Прайс пошла направо к своему автомобилю, Раман налево, к своему.
      От такой работы тупеешь, подумал Ареф Раман. Долгие часы пребывания настороже, необходимость постоянно быть наготове, но.., при этом ничего не делать.
      Гм... Стоит ли жаловаться? Такова история его жизни. Он сел в машину, направился к северным воротам, подождал, когда они откроются, и поехал на северо-запад. Улицы города были пустынны, и можно было ехать быстро. К тому времени, когда он подъехал к дому, рабочее напряжение исчезло, и ему захотелось спать, но оставалось сделать еще кое-что.
      Отперев дверь, он тут же отключил охранную систему, подобрал почту, брошенную через прорезь в двери, и быстро просмотрел ее. Один счет, все остальное - ненужный хлам: предложения, гарантирующие единственный в жизни шанс приобрести вещи, в которых он не нуждается. Раман повесил пиджак, отстегнул от пояса кобуру с пистолетом, и прошел в кухню. На автоответчике мигала лампочка. Там была записана одна фраза.
      - Мистер Слоун, - произнес цифровой автоответчик знакомым голосом, несмотря на то что он слышал его всего один раз, - это говорит мистер Алахад. Ваш ковер только что прибыл, и его могут доставить в любое удобное для вас время.
      Глава 37
      Разряды
      Америка спала, когда их рейсы отправились из Амстердама, Лондона, Парижа и Вены. Теперь на борту каждого авиалайнера было всего по одному посланцу Бадрейна, а время вылета было рассчитано таким образом, чтобы один и тот же таможенный инспектор не мог открыть ручную кладь у нескольких человек, обнаружить там одинаковые баллончики с кремом для бритья и заподозрить неладное, каким бы невероятным это не могло показаться. Опасность заключалась лишь в рейсах из Тегерана, когда на борту каждого авиалайнера находилось по несколько человек со своим смертельным грузом, но посланцев должным образом подготовили и проинструктировали, как действовать в случае необходимости. Хотя бдительная германская полиция могла, например, обратить внимание на группу пассажиров, прибывших с Ближнего Востока одним рейсом, обычно аэропорты были полны полусонных, бесцельно расхаживающих по залам людей, часто усталых и обычно сбитых с толку, и потому никто не обращал внимания на одиноких пассажиров, так похожих друг на друга.
      Первый из посланцев Бадрейна поднялся на борт "Боинга-747" сингапурской авиакомпании, вылетающего трансатлантическим рейсом SQ-26 из международного амстердамского аэропорта Схипсхол. Авиалайнер взлетел в 8.30 утра точно по расписанию, набрал высоту и повернул на северо-запад, совершая полет по дуге большого круга. Следуя этим курсом, он пролетит у южной оконечности Гренландии и приземлится в аэропорту назначения почти через восемь часов. Путешественник летел первым классом и занимал место у иллюминатора. После взлета он откинул назад спинку кресла. В городе, куда он направлялся, было сейчас около трех ночи, и вместо того чтобы смотреть кино, он предпочел поспать, как и большинство остальных пассажиров в носовом салоне самолета. Свой маршрут он запомнил наизусть, а если ему из-за усталости после длительного перелета изменит память, у него есть билеты, которые напомнят, что делать дальше. А пока ему хотелось поспать, и он повернул голову на подушке, убаюканный шуршанием воздуха, проносящегося за двойными стеклами иллюминатора. Где-то летели другие авиалайнеры с остальными посланцами на борту, направляющимися в Бостон, Филадельфию, аэропорт Даллеса в Вашингтоне, Атланту, Орландо, Даллас Форт-Уэрт, Чикаго, Сан-Франциско, Майами и Лос-Анджелес - десять основных ворот в Соединенные Штаты. В каждом из этих городов сейчас проходила какая-нибудь торговая выставка или крупная конференция. В десяти других городах - Балтиморе, Питтсбурге, Сент-Луисе, Нашвилле, Атлантик-сити, Лас-Вегасе, Сиэттле, Финиксе, Хьюстоне и Новом Орлеане - тоже проводились аналогичные выставки или съезды, точнее, не в самих этих городах, а поблизости от них - на расстоянии непродолжительного перелета, а в двух случаях - поездки на автомобиле. Именно об этом и думал засыпая пассажир первого класса на рейсе SQ-26. Баллончик с кремом для бритья лежал в его ручном багаже под сиденьем переднего кресла, тщательно изолированный и завернутый, и посланец принял меры, чтобы не коснуться его, не говоря уже о том, чтобы задеть ногой.
      ***
      В окрестностях Тегерана наступал полдень. "Артист" наблюдал за тем, как его группа занималась стрелковой подготовкой. Вообще-то это было формальностью, в большей мере направленной на укрепление морали, чем на совершенствование искусства стрельбы. Все они научились стрелять и прошли практику в долине Бекаа, и хотя в Америке будут пользоваться другим оружием, это не имело особого значения. Оружие есть оружие, а цели это цели, и они были знакомы и с тем и с другим. Полностью смоделировать ситуацию было, разумеется, невозможно, но все участники операции умели водить автомобиль, по несколько часов ежедневно изучали диаграммы и планы. Операция была запланирована на конец дня: когда родители заезжают за своими детьми по пути домой, бдительность телохранителей за день наблюдения ослабнет от усталости. "Артист" получил описание автомобилей нескольких родителей, регулярно приезжающих за детьми, в большинстве своем это были обычные машины, какие можно арендовать. Охранники были отлично подготовлены, но они не относились к числу суперменов. Были среди них и женщины, и хотя "Артист" немало времени провел на Западе, он не мог рассматривать женщин как серьезного противника, будь они с оружием в руках или без. Но самым большим преимуществом его группы являлось то, что ее члены были готовы использовать всю силу оружия, не обращая ни малейшего внимания на последствия для окружающих. В отличие от охранников, которые окажутся в трудном положении, поскольку вместе с противником будут находиться больше двадцати малышей, персонал детского сада и еще, наверно, несколько родителей. Таким образом, первая часть операции достаточно проста. Сложнее будет отход - если удастся дойти до этого. "Артисту" пришлось ободрить своих боевиков, постараться убедить их, что согласно плану их должны вывезти в безопасное место. Но вообще-то это не имело значения, и в глубине души все понимали самоубийственность операции.
      Все боевики были готовы принести свои жизни на алтарь необъявленного "джихада" - войны с неверными, в противном случае они никогда не стали бы членами "Хезболлах". Они также не возражали против того, чтобы тех, кто погибнут от их пуль, тоже считали бы жертвами. Но это было всего лишь удобное прикрытие. По сути дела религия являлась только фасадом для того, чем они занимались и кем стали. Истинно правоверного потрясла бы цель, к которой они стремились, но у ислама много последователей, а среди них немало тех, кто читают слова Пророка не так, как другие, и имеют своих сторонников. Боевики не задумывались глубоко над тем, как оценит Аллах их поступки, а "Артист" и не собирался спрашивать об этом. Это было его делом, возможностью проявить свои профессиональные качества, еще одной операцией, которая заполнит его дни. Возможно, это было и шагом к более высокой цели, достижение которой гарантирует ему жизнь, полную благ и, даже не исключено, определенную личную власть и стабильное будущее, но в глубине души он не верил в это. Сначала да, сначала он полагал, что им удастся уничтожить Израиль, а евреи будут стерты с лица земли, но эти наивные убеждения молодости уже давно угасли. Теперь подобные операции превратились для него в нескончаемый процесс, а эта была всего лишь еще одной из многих. Разве суть операции вообще-то имеет для него особое значение? - спросил он себя, глядя на лица своих боевиков, с мрачным энтузиазмом расстреливающих цели. Вот для них, похоже, в этой операции есть какой-то смысл. Но не для него.
      ***
      Для инспектора Патрика О'Дэя день начался в половине шестого. Будильник включил радио, и звуки музыки разбудили его. Он встал с постели и прошел в ванную для обычной утренней процедуры, затем, глянув в зеркало, отправился и кухню готовить кофе. Вокруг царила тишина. Большинство людей (здравомыслящих, разумеется) еще не встали. Улицы были пустынны. Даже птицы еще не подавали голоса. Выйдя наружу за газетами. Патрик физически ощутил эту тишину и подумал, а почему мир не всегда такой спокойный? На востоке сквозь деревья уже светлело небо, хотя все еще были видны наиболее яркие звезды. В соседних домах не светилось ни одного окна. Проклятье. Неужели только ему приходится вставать так рано?
      Вернувшись в дом, он потратил десять минут на то, чтобы перелистать утренние "Пост" и "Сан". Патрик следил за новостями, особенно его интересовали совершенные преступления. Являясь инспектором по особым поручениям, он подчинялся непосредственно директору ФБР и потому не знал, чем будет заниматься на следующий день. Нередко случалось, что ему поручали расследование важного дела, и приходилось срочно искать приходящую няню, поэтому он иногда задумывался, не нанять ли постоянную для ухода за дочкой. Патрик мог позволить себе это - страховка, выплаченная за гибель жены в авиакатастрофе, покрывала финансовые нужды маленькой семьи, хотя сама мысль о том, чтобы использовать эти деньги для какой-либо цели, кроме ухода за ребенком, казалась ему кощунством. Кроме того, сама авиакомпания предложила деньги, и он по совету своего адвоката принял их. И все-таки он не решался нанять няню для своей маленькой девочки, потому что няня - это женщина и Меган будет думать о ней, как о маме, а с этим Патрик не мог примириться. Вместо этого он пытался заменить дочери обоих родителей и потому тратил время лишь на нее и на работу, и ни один медведь гризли не относился к своим медвежатам с такой любовью и заботой. Может быть, Меган не замечает разницы. Может быть, дети, нуждаясь в материнском уходе, крепко привязываются к матери, но не менее прочно могут привязаться и к отцу. Когда дети спрашивали Меган о матери, она отвечала, что мама рано отправилась на небо, а вот это мой папа! Какими бы ни были психологические обстоятельства, близость дочери и отца казалась настолько естественной для Меган, которая просто не имела возможности познать что-нибудь иное, что временами на глазах у Патрика навертывались слезы. Детская любовь является такой искренней, особенно когда она сосредоточена лишь на одном человеке. Инспектор О'Дэй иногда испытывал чувство благодарности, что за последние годы ему не поручали расследовать похищения детей. В глубине души он инстинктивно чувствовал, что... Патрик сделал глоток кофе и признался себе, что мог бы найти оправдание, чтобы не арестовывать преступника, а наказать его собственными руками. Такие способы существуют. Будучи молодым агентом ФБР, он расследовал шесть случаев киднэппинга - теперь похищение детей с целью выкупа стало крайне редким. Преступному миру дали понять, что это безнадежное дело, потому что ФБР бросает на расследование подобных преступлений такие силы, что даже Божья кара начинает казаться милосердной по сравнению с яростью главного правоохранительного агентства страны. Лишь теперь, когда он почувствовал прикосновение крошечных ручек к своей шее, инспектор начал понимать всю мерзость таких преступлений. В этих случаях кровь превращается в лед и ты не выключаешь свои эмоции, а всего лишь ставишь заслон на пути всепоглощающей ненависти до тех пор, пока не справишься с порученным тебе делом. Он вспомнил, как его первый начальник, специальный агент Доминик Ди Наполи - "самый крутой итальянец, если не считать солдат семьи Карло Гамбино", - плакал навзрыд, когда нес на руках спасенного им ребенка, чтобы передать родителям. Только теперь Патрик понял, что слезы были всего лишь еще одним доказательством того, насколько крутым полицейским был Доминик. Между прочим, арестованный похититель ребенка так и не вышел из федеральной тюрьмы Атланты.
      Настало время будить Меган. Свернувшись, она лежала в кроватке, накрытая одеялом, которое украшал Добрый Призрак Каспер. Он заметил, что скоро девочке нужно покупать новое одеяльце - ее маленькие ножки уже высовывались наружу. Как быстро растут дети, подумал Патрик. Он пощекотал ей нос, и ее глаза открылись.
      - Папа! - Она села, затем вскочила и поцеловала отца. Патрик подумал, почему дети просыпаются с улыбкой на лице? У взрослых так не бывает. Теперь день начался по-настоящему - с нового посещения ванной. Он с удовлетворением заметил, что штанишки у Меган сухие. Теперь девочка уже могла спать всю ночь некоторое время у них не все получалось, - хотя еще совсем недавно ему казалось странным, что таким событием можно гордиться. Патрик начал бриться этот процесс всегда приводил девочку в невероятное восхищение. Закончив, он наклонился, чтобы она могла погладить его подбородок и провозгласить:
      "О'кей!"
      На завтрак он приготовил овсянку с нарезанными бананами и стакан яблочного сока. Меган увлеченно смотрела диснеевские фильмы по телевизору в кухне, пока отец вернулся к газетам. Закончив есть, девочка сама отнесла тарелку и стакан к посудомоечной машине - очень трудная задача, с которой она уже начала справляться. Самым сложным было правильно поместить тарелку в вертикальный держатель на полке машины. Пока Меган еще не овладела этим искусством, но не теряла надежды. Это было гораздо труднее, чем самой застегнуть туфли на липучках. Миссис Даггетт однажды сказала Патрику, что Меган необычайно способная девочка, и отец расцвел от гордости, которая тут же сменилась грустью, когда он вспомнил жену. Пэту казалось, что в личике Меган проступают черты Деборы, но в глубине души он сознавал, что, возможно, принимает желаемое за действительное. По крайней мере, у дочки был ум и характер матери, это уж точно.
      Поездка в пикапе прошла без происшествий. Солнце уже встало, но транспортный поток оставался пока редким. Меган сидела в детском кресле безопасности, надежно пристегнутая, и с восхищением смотрела на проносящиеся мимо машины.
      Прибытие в детский сад тоже было самым обычным. В магазине "7-одиннадцать" уже находился агент Секретной службы, а в детском саду разместилась первая группа телохранителей, так что никто не осмелится похитить маленькую девочку Патрика. На рабочем уровне соперничество между ФБР и Секретной службой практически исчезло, если не считать профессиональных шуток, которыми иногда обменивались агенты. Инспектор был рад их присутствию в "Гигантских шагах", а они не возражали против того, что в детском саду появляется этот вооруженный мужчина. Он прошел с Меган в садик, и девочка сразу побежала, чтобы обнять миссис Даггетт. Затем она положила свое одеяльце в отведенный ей шкафчик, и начался день игр и учебы.
      - Привет, Пэт, - поздоровался с ним агент, стоявший у двери.
      - Доброе утро, Норм. - Оба мужчины, как по команде, широко зевнули.
      - У тебя рабочий график такой же сдвинутый, как и у меня, - заметил специальный агент Джефферс. Он принадлежал к числу сотрудников Секретной службы, которых время от времени включали в охрану "Песочницы". Этим утром он оказался в составе передовой группы.
      - Еще шесть недель, и затем нам придется искать место вроде этого. Она действительно такая хорошая воспитательница, как о ней говорят?
      - Ты имеешь в виду миссис Даггетт? Поинтересуйся у президента, - пошутил О'Дэй. - Все его дети посещали этот детский сад.
      - Значит, хорошее место, - согласился агент Секретной службы. - Как там с расследованием дела Келти?
      - Кто-то в Госдепе лжет. По крайней мере, так считают парни из отдела внутренней безопасности. - Патрик пожал плечами. - И мы не знаем, кто именно. Данные детектора лжи ни о чем не говорят. А у вас есть что-нибудь?
      - Знаешь, создается странная ситуация. Келти постоянно отсылает агентов, выделенных для его охраны, обратно. Он даже сказал, что не хочет, чтобы они попали в положение, когда им придется...
      - Понимаю. - Патрик кивнул. - Им приходится исполнять его распоряжения?
      - У них нет выбора. Он встречается с людьми, но мы часто не знаем, с кем именно, и нам не разрешают выяснять, какие меры он принимает против "Фехтовальщика". - Джефферс недоуменно покачал головой. - Не знаю, как это понимать.
      - Мне нравится Райан, - кивнул инспектор. Он медленно поворачивал голову, осматривая окрестности в поисках опасности. Его поведение было таким же непроизвольным, как дыхание.
      - Нам тоже, - согласился Норм. - Мы считаем, что он справится со своими обязанностями. Келти - сукин сын. Понимаешь, я входил в группу его телохранителей, когда он был вице-президентом. Мне приходилось охранять его, когда он за закрытой дверью трахал очередную девку. Ничего не поделаешь, такая работа, - мрачно закончил Джефферс. Агенты федеральных ведомств обменялись многозначительными взглядами. Говорить о таких вещах они могли только друг с другом, не допуская, чтобы слухи распространялись за пределы правоохранительного сообщества, и хотя Секретная служба была обязана охранять своих боссов и не разглашать секретов, это не означало, что им обязательно нравилось их повеление.
      - Пожалуй, ты прав. Значит, здесь все в порядке?
      - Расселл настаивает, чтобы ему дали еще трех агентов, однако я не думаю, что он их получит. У нас и так три хороших агента внутри и еще три в составе группы поддержки .. - Он не разглашал никаких секретов; О'Дэй сам во всем разобрался. - И...
      - Да, в доме напротив. Похоже. Расселл знает свое дело.
      - Нет никого лучше дедушки, - кивнул Норм. - Черт побери, ведь это он подготовил половину агентов Секретной службы. Ты бы видел, как он стреляет, и левой и правой рукой.
      О'Дэй улыбнулся.
      - Мне все время твердят об этом. Когда-нибудь придется пригласить его на дружеское соревнование.
      По лицу Джефферса пробежала усмешка.
      - Да, Андреа говорила о тебе. Видишь ли, она затребовала твое досье из бюро...
      - Ч то"
      - Перестань, Пэт, это ведь дело. Мы проверяем всех. Нам доверено охранять дочку президента. Кроме того. Андреа захотелось глянуть на твою оружейную карточку. Да, и слышал, что ты здорово стреляешь, но позволь предупредить тебя, приятель: если захочешь состязаться с Расселлом, прихвати с собой побольше наличных, понял?
      - Потому мне и нравятся азартные игры, мистер Джефферс. -О'Дэй любил, когда ему бросали подобный вызов, и пока не проиграл ни разу.
      - Поберегите ваш белый зад, мистер О'Дэй - Агент поправил наушник и посмотрел на часы. - Они только что отправились. "Песочница" уже едет сюда. Наша девочка и твоя дочка здорово подружились.
      - Похоже, она хорошая малышка.
      - Они все хорошие, Тут есть пара непослушных, но это ведь дети. С "Тенью" будет нелегко справиться, когда она начнет всерьез встречаться с парнями.
      - И слышать об этом не хочу! - огрызнулся инспектор.
      - Это верно, - рассмеялся Джефферс. - Надеюсь, что у нас будет мальчик. Мой отец - он служит капитаном полиции в Атланте - утверждает, что дочери это Божья кара, данная нам за то, что мы родились мужчинами. Ты будешь жить в вечном страхе, что они встретят кого-то, похожего на тебя, когда тебе было семнадцать.
      - Хватит! Уж лучше отправлюсь на службу и займусь преступниками. - Он дружески хлопнул Джефферса по плечу.
      - Не беспокойся, Пэт, когда приедешь за ней, она будет ждать тебя.
      О'Дэй проехал мимо кафе на Ритчи-хайуэй, где он обычно запасался картонкой кофе, и вместо этого направился на юг к шоссе 50. Да, агенты Секретной службы, признал он, знают свое дело. Но и ФБР занималось по меньшей мере одной стороной безопасности президента. Сегодня утром ему нужно поговорить с парнями из отдела внутренней безопасности - неофициально, разумеется.
      ***
      Один пациент умер, другой выздоровел, причем примерно в одно и то же время. Это была первая смерть от лихорадки Эбола в медицинской практике доктора Макгрегора. Ему довелось видеть немало других, умерших от сердечных приступов, инфарктов, рака или просто от старости. Большей частью они умирали ночью, когда в больнице не было врачей и умирающими приходилось заниматься медицинским сестрам. Но на этот раз Макгрегор присутствовал при смерти Салеха. Его тело изо всех сил сопротивлялось переходу в небытие, а выносливый организм всего лишь продлил агонию и страшную боль. Тело Салеха, уже давно потерявшего сознание, боролось со смертью, подобно солдату в безнадежно проигранной битве. Но возможности тела были небезграничны, оно сдалось и ждало прихода смерти. Наконец послышался звонок тревоги от монитора, следившего за сердечной деятельностью, синусоида на экране вытянулась в прямую линию, и оставалось только выключить прибор. Никто не собирался предпринимать попыток оживить этого пациента. Пластиковые трубочки, по которым в распавшиеся вены умирающего подавалась жидкость, были удалены и вместе с острыми предметами уложены в красный контейнер. Буквально все, что находилось в непосредственной близости от умершего, будет предано огню. Тут не было ничего необычного. Так же поступали в случаях СПИДа и гепатита. Как источник смертельного заражения предпочитали сжигать и трупы. Та же участь постигнет и Салеха. К тому же на этом настаивало правительство. Итак, очередное поражение в битве за жизнь.
      Макгрегор испытывал стыд от наступившего облегчения. Он в последний раз снял защитный костюм, тщательно вымылся и пошел навестить Сохайлу. Девочка все еще испытывала слабость, но ее уже можно отправить домой, чтобы ускорить окончательное выздоровление. Последние анализы показали, что кровь девочки так и кишит антителами. Каким-то образом организм Сохайлы одержал победу над смертельным врагом. В ее теле не осталось активных вирусов. Теперь девочку можно было обнимать. В другой стране ее задержали бы в больнице для дальнейших анализов и взяли бы кровь для последующих лабораторных тестов, но правительство Судана запретило это, так что Макгрегор принял решение отпустить ее домой при первой же возможности. Он не спешил с этим, но теперь ему стало ясно, что ей не угрожают никакие осложнения. Врач сам поднял маленькое тельце и усадил девочку в кресло-каталку.
      - Когда ты совсем поправишься, ты навестишь меня? - спросил он с теплой улыбкой. Она кивнула. Умный ребенок, подумал Макгрегор. Хорошо говорит по-английски. Прелестная девочка, с такой очаровательной улыбкой, несмотря на слабость, счастлива, что ее везут домой.
      - Доктор? - Это был голос ее отца. Судя по осанке, он, должно быть, военный, подумал врач. Чувства, которые отец пытался выразить, были ясно написаны у него на лице.
      - Моя помощь была совсем незначительной. Молодой и здоровый организм. Это спасло ее.
      - Все равно, я у вас в неоплатном долгу. - Последовало крепкое рукопожатие, и Макгрегор невольно вспомнил фразу Киплинга о том, что Запад есть Запад, а Восток это Восток. Кем бы ни был этот мужчина - у врача имелись некоторые подозрения, - людская природа имеет общие черты, так что Киплинг ошибался.
      - Недели две она будет испытывать слабость. Не ограничивайте ее в еде пусть ест, что хочет. Постарайтесь, чтобы она подольше спала.
      - Все будет так, как вы говорите, - пообещал отец Сохайлы.
      - У вас есть номера моих телефонов, служебного и домашнего. Звоните, если появятся вопросы.
      - Если у вас возникнут трудности - с правительством, например, - прошу сообщить мне об этом. - Лишь теперь Макгрегор почувствовал глубину отцовской благодарности. Если это так, теперь у него появился в некотором роде защитник. Пожалуй, это и впрямь не повредит, подумал врач, провожая их к выходу. Затем он прошел к себе в кабинет.
      - Значит, - заметил чиновник, выслушав его доклад, - ситуация стабилизировалась.
      - Совершенно верно.
      - Вы проверили персонал больницы?
      - Да, и завтра мы повторим анализы, чтобы убедиться в этом. Сегодня палаты обоих пациентов подвергнутся полной дезинфекции. Все вещи, с которыми соприкасались больные или которые могут оказаться зараженными, сжигают прямо сейчас.
      - А тело?
      - Уложено в мешок и тоже будет сожжено, как вы распорядились.
      - Прекрасно. Доктор Макгрегор, вы проявили себя с лучшей стороны, и я вам очень благодарен. Теперь можно забыть об этом печальном инциденте.
      - Но как проникла к нам Эбола? - печально спросил Макгрегор - на большее он не решился.
      Чиновник не знал этого, и потому его ответ был уверенным:
      - Это не касается ни вас, ни меня. Гарантирую, что такое больше не повторится.
      - Если вы так считаете... - нерешительно заметил врач. После нескольких фраз он положил трубку и уставился на стену. Пожалуй, стоит послать еще один факс в Центр заразных болезней, решил Макгрегор. Правительство Судана не будет возражать против этого. Он должен сообщить в Атланту, что вспышка лихорадки Эбола, какой бы она ни была, ликвидирована. Врач почувствовал облегчение. Теперь он сможет вернуться к обычной медицинской практике и болезням, которые поддаются лечению.
      ***
      Оказалось, что Кувейт более откровенен, чем его саудовские соседи. Возможно, это объяснялось тем, что правительство Кувейта по сути дела состоит из членов одной семьи и это семейное предприятие оказалось расположенным в очень опасном месте. Вот почему присланный ими отчет о встрече с Дарейи был более подробным, а его суть куда яснее. Адлер передал Райану полученный текст. Президент быстро пробежал его глазами.
      - Смысл ясен - "нам не о чем разговаривать".
      - Точно, - согласился государственный секретарь.
      - Или министр иностранных дел Сабах удалил из текста все вежливые выражения, или то, что он услышал, напугало его. Готов поспорить, что это второе, - решил Берт Васко.
      - Бен? - спросил Джек. Доктор Гудли покачал головой.
      - Мне кажется, что там возникает серьезная проблема, - заметил он.
      - Кажется? - переспросил Васки. - Возникшая проблема выходит за пределы простого "кажется".
      - О'кей, Берт, ты наш главный знаток Персидского залива, - произнес президент. - Хотелось бы выслушать твое очередное предсказание.
      - Культурные традиции Ближнего Востока основаны на том, чтобы торговаться. Существуют замысловатые словесные ритуалы, которыми пользуются на важных переговорах. Обсуждение простой фразы: "Привет, как поживаете?" - может занять целый час. Если мы приходим к выводу, что в данном случае такого не произошло, смысл следует искать в отсутствии подобных изощренных фраз. Вы ведь сами сказали, господин президент, что суть переговоров звучит, как "нам не о чем разговаривать". - Интересно, правда, что встреча началась с совместной молитвы. Может быть, в этом таится что-то, предназначенное для саудовцев, но не для кувейтцев? Даже он не был знаком со всеми оттенками местных культурных традиций.
      - Тогда почему саудовцы делают вид, что этому не стоит придавать особою значения?
      - Вы говорили, что принц Али пытался создать у нас другое впечатление, верно?
      - Да, - кивнул Райан. - Ну и что?
      - Королевство Саудовской Аравии страдает в некоторой степени манией преследования. Они хорошо относятся к нам и доверяют Соединенным Штатам как стратегическому партнеру, но в то же время не любят нас и испытывают недоверие к нашим культурным традициям. Впрочем, даже это не так просто. Об этом можно говорить без конца, однако суть заключается н опасениях, что слишком тесные контакты с Западом окажут отрицательное влияние на их общество. Саудовцы в высшей степени консервативны по всем социальным вопросам - помните, когда наши армейские части перебросили туда в девяносто первом году, они попросили, чтобы армейские капелланы сняли религиозные знаки отличия со своих мундиров, а когда увидели, что женщины в нашей армии водят автомобили и носят оружие, у них едва не поехала крыша. Таким образом, с одной стороны, они полагаются на нас, как на гаранта их безопасности - принц Али спрашивал вас об это,.!, правда? - но с другой - беспокоятся, что мы, защищая их страну, нарушим существующие там обычаи и традиции. Все упирается в религиозные проблемы. Саудовцы предпочтут, наверно, договориться с Дарейи, чем снова обратиться к нам с просьбой защитить их границы. Таким образом, в правительстве Саудовской Аравии преобладает точка зрения, что в случае крайней необходимости мы все-таки придем к ним на помощь - но только в случае крайней необходимости. А вот кувейтцы занимают другую позицию. Если мы обратимся к ним с предложением провести там совместные учения, они согласятся немедленно, даже если саудовцы попросят их отказаться. Хорошая сторона здесь в том, что Дарейи знает это и потому не решится предпринять поспешные действия. Если он начнет перебрасывать свои войска на юг...
      - ЦРУ предупредит нас об этом, - уверенно заметил Гудли. - Мы знаем, чего ожидать, а войска ОИР недостаточно подготовлены, чтобы скрыть это.
      - Но если мы сейчас пошлем в Кувейт свои войска, это будет расценено как акт агрессии, - предостерег Адлер. - Лучше сначала встретиться с Дарейи и попытаться выяснить его намерения.
      - Чтобы у него не было сомнений относительно нашей позиции в этом вопросе. - поддержал Васко государственного секретаря.
      - На этот раз мы не повторим прежней ошибки, и мне кажется, он понимает, что положение стран Персидского залива представляет для нас проблему первостепенной важности. Мы не допустим не правильного толкования нашей позиции. - Посла Эйприл Глэспи обвиняли в том, что у Саддама Хусейна после беседы с ней летом 1990 года создалось не правильное впечатление о позиции Соединенных Штатов, но она отрицала объяснение Хусейна, а его самого не назовешь особенно надежным источником информации. Может быть, дело заключалось в лингвистических нюансах перевода. Но скорее всего он просто услышал именно то, что ему хотелось услышать, хотя посол и не говорила этого, - привычка, широко распространенная среди глав государств и детей.
      - Как скоро ты сможешь это сделать? - спросил президент.
      - В самое ближайшее время, - ответил государственный секретарь.
      - Тогда действуй, - распорядился Райан. - И как можно быстрее. Бен?
      - Да, сэр?
      - Я уже говорил с Робби Джексоном. Подготовь вместе с ним операцию по переброске туда ограниченного контингента сил быстрого развертывания. Пусть это будет небольшая воинская часть - ее задача продемонстрировать нашу озабоченность ситуацией, но чтобы это нельзя было истолковать как провокацию. Кроме того, свяжись с Кувейтом и передай, что мы всегда готовы прийти к нему на помощь и что можем по первой же их просьбе перебросить туда свои войска. Что у нас наготове?
      - Двадцать четвертая мотомехдивизия, Форт-Стюарт, Джорджия. Я уже проверил, - ответил Гудли, испытывая гордость от того, что сумел предвидеть развитие событий. - Ее Вторая бригада находится сейчас в состоянии повышенной боевой готовности. Кроме того, у нас наготове бригада Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии в Форт-Брэгге. Поскольку на складах в Кувейте находится военное снаряжение, мы можем доставить туда личный состав и развернуть войска в течение сорока восьми часов. Я также посоветовал бы повысить готовность транспортных кораблей в Диего-Гарсии. Это можно сделать, не привлекая внимания.
      - Молодец, Бен. Позвони министру обороны и передай, что я хочу, чтобы этим занялись, - но без лишнего шума.
      - Будет исполнено, господин президент.
      - Я скажу Дарейи, что мы протягиваем руку дружбы Объединенной Исламской Республике, - сказал Адлер. - Кроме того, дам понять, что мы заинтересованы в мире и стабильности в этом регионе, а это означает неприкосновенность существующих границ. Интересно, каким будет его ответ?
      Все повернулись к Васко, который уже начал жалеть о том, что приобрел статус гения по Ближнему Востоку.
      - Может быть, Дарейи просто хочет напугать их. Однако не думаю, что ему захочется пугать нас.
      - Это твоя первая попытка уклониться от прямого ответа, - заметил Райан.
      - Слишком мало информации, - ответил Васко. - Ой вряд ли стремится к конфликту с нами. Это уже случилось однажды, и теперь все внимательно наблюдают за происходящим. Да, он враждебно относится к нам. Да, он с такой же враждебностью относится к Саудовской Аравии и другим странам Персидского залива. Однако он не собирается выступать против нас. Может быть, военной мощи ОИР достаточно, чтобы победить все эти государства в ходе военного конфликта, но я всего лишь служащий Государственного департамента и потому не могу дать определенного ответа на этот вопрос. Зато одержать победу в новой войне, если мы выступим в ней на стороне государств Персидского залива, он не сможет и отлично это понимает. Таким образом он стремится оказать политическое давление на Саудовскую Аравию и Кувейт, в этом нет сомнения. А вот дальше этого он вряд ли пойдет, и потому я не вижу оснований для беспокойства.
      - Пока, - добавил президент.
      - Да, сэр, пока, - согласился Васко.
      - Может быть, я требую от тебя слишком многого, Берт?
      - Ничего страшного, господин президент. Достаточно, что вы готовы выслушать меня. Было бы неплохо разработать РОВН - специальную разведывательную оценку возможностей и намерений ОИР. Мне нужен более широкий доступ к той информации, которую получает наше разведывательное сообщество.
      Джек повернулся к доктору Гудли.
      - Бен, займись составлением РОВН. Берт входит в нашу команду, и я решил предоставить ему полный доступ ко всем сведениям по этому региону, которые к нам поступают. Знаете, ребята, мне иногда доставляет удовольствие отдавать распоряжения, - добавил он с улыбкой, чтобы ослабить напряженность, которую вызвали обсуждаемые вопросы. - Итак, перед нами потенциально серьезная проблема, но пока она не представляет непосредственной угрозы, верно? - Кивки собравшихся. - О'кей. Спасибо, джентльмены. Будем внимательно следить за развитием событий в этом регионе.
      ***
      Рейс 26 авиакомпании "Сингапур эйрлайнз" совершил посадку с опозданием на пять минут, и самолет остановился у терминала в 10.25 утра. Пассажиры первого класса, после того как насладились отдыхом в широких и комфортабельных креслах, получили теперь более быстрый доступ к запутанной процедуре въезда в Америку, с помощью которой эта страна гостеприимно приветствует прибывающих гостей. Один из прибывших извлек из багажа, вращающегося на карусели, свой портплед с двумя костюмами, повесил на плечо сумку из ручной клади и встал в очередь, ведущую к иммиграционному контролю. В руке он держал заполненную карточку, в которой говорилось, что у него нет с собой ничего, представляющего особый интерес для властей. Напиши он правду, она отнюдь не обрадовала бы федеральных агентов.
      - Добро пожаловать, - сказал инспектор. Он взял карточку и прочитал ее. Затем проверил паспорт - потрепанный от многочисленных поездок, со страницами, щедро усеянными штампами въезда и выезда. Инспектор перелистал страницы и нашел чистую, чтобы поставить на ней свой штамп.
      - Цель приезда в Америку?
      - Бизнес, - ответил прибывший. - Посещение автомобильной выставки в Джавитс-сентер.
      - Угу. - Инспектор вряд ли слышал ответ. Он хлопнул печатью, вернул паспорт, и прибывший встал в другую очередь. Здесь его чемоданы подвергли рентгеновскому просвечиванию, чтобы не открывать их и не осматривать содержимое.
      - Есть вещи, подлежащие обложению таможенным налогом?
      - Нет. - Всегда лучше давать короткие ответы. Другой инспектор посмотрел на экран и, не увидев в багаже ничего интересного, дал знак, разрешая проходить дальше. Прибывший взял багаж с конвейера и направился к стоянке такси.
      Поразительно, подумал он, снова становясь в очередь. Больше всего он беспокоился, что его задержат при таможенном досмотре, но теперь это препятствие осталось позади. Он знал, что выбранное им такси не было ловушкой - когда подошла его очередь, он сделал вид, что застегивает сумку, и пропустил женщину, стоявшую сзади. Опустившись на сиденье, он сделал вид, что с любопытством смотрит по сторонам, хотя на самом деле проверял, нет ли слежки из едущего следом автомобиля. Транспортный поток был настолько плотным, что казался невероятным, особенно если смотреть в окно одного из тысяч желтых такси, то и дело меняющих рядность, которые походили на панически мчащееся стадо. Пожалуй, единственно неудачным было лишь то, что отель, где ему забронировали номер, находился так далеко от выставочного центра, что ему снова придется воспользоваться такси, чтобы проехать туда. Впрочем, все равно сначала нужно разместиться.
      Через тридцать минут машина остановилась у входа в отель. Он вошел в лифт и поднялся на шестой этаж вместе с услужливым посыльным, держащим его портплед с костюмами, но не выпуская из рук сумки. Войдя в номер, он дал рассыльному два доллара - его заранее проинструктировали насчет чаевых: лучше дать скромные чаевые, чем быть слишком щедрым или не дать ничего, потому что тогда на тебя могут обратить внимание. Рассыльный принял чаевые с благодарностью, но как само собой разумеющееся. Когда он ушел, прибывший распаковал свой багаж, повесил костюмы в шкаф и разложил рубашки, а также извлек из сумки остальное, оставив там только бритвенный прибор. Затем он принял освежающий душ и воспользовался бритвенными принадлежностями, предоставленными отелем, чтобы удалить с лица колючую щетину. Несмотря на испытываемое напряжение, он с удивлением почувствовал, что совсем не устал. Он вылетел из Тегерана.., когда? Двадцать два часа назад? Что-то вроде того. Но в пути он спал, и перелеты не выбили его из колеи, как это бывает у многих. Он заказал по телефону ланч, поел, оделся, накинул на плечо ремень сумки и спустился вниз, где сел в такси и поехал в Джавитс-сентер. Выставка автомобилей, подумал он. Ему всегда нравились автомобили.
      Позади него - во времени и пространстве - находились еще девятнадцать посланцев Бадрейна, летящих в Америку. Авиалайнеры некоторых уже заходили на посадку - сначала в Бостоне, потом в Нью-Йорке, еще один в Даллесе, международном аэропорту Вашингтона. Им предстояло пройти таможню, подвергнуть испытанию свои знания и везение в столкновении с Великим Сатаной или какое там еще глупое название дал Дарейи их главному противнику. Сатана, в конце концов, обладает колоссальной мощью и заслуживает уважение. Сатана может посмотреть человеку в глаза и прочитать его мысли, почти как Аллах. Нет, эти американцы всего лишь чиновники и станут опасными, только если их заранее предупредят.
      ***
      - Вам нужно уметь читать мысли людей, - сказал Кларк, обращаясь к своим слушателям. Это были способные парни. В отличие от учеников обычных школ все они стремились узнать как можно больше. Это напомнило ему о днях, проведенных им самим на Ферме, в разгар холодной войны, когда все хотели походить на Джеймса Бонда и даже немного верили в его существование, несмотря на то что говорили им инструкторы. Большинство его однокашников еще недавно учились в колледжах и только закончили их. Это были парни, получившие хорошее книжное образование, но еще мало знакомые с реальностями жизни. Большинство учились хорошо, некоторые плохо, и неудовлетворительная оценка, полученная в ходе оперативной работы, означала нечто большее, чем красная двойка в учебном табеле. В основном, однако, их работа была не такой романтичной, как в кино, и представляла собой лишь смену самой обычной профессии. На своих парней Кларк возлагал куда большие надежды. Может быть, они прибыли сюда без дипломов Дартмута или Брауна, но где-то и чему-то учились, затем совершенствовали свои знания на улицах крупных городов. Может быть, они даже понимали, что все, чему они научились когда-нибудь, им пригодится.
      - Они будут пытаться обмануть нас - я имею в виду наших агентов?
      - Вы ведь приехали из Питтсбурга, мистер Стоун?
      - Да, сэр.
      - Вам довелось работать с тайными осведомителями, верно? Они лгали вам?
      - Иногда, - признался Стоун.
      - Это и есть ответ на ваш вопрос. Они будут лгать вам о своей важности, об опасности, которой подвергаются, - короче говоря, будут лгать практически обо всем в зависимости от того, что им придет в данный момент в голову. Вам нужно знать их и разбираться в их настроениях. Скажите, Стоун, вы догадывались, когда ваши осведомители обманывали вас?
      - Почти всегда.
      - Как вы определяли это? - поинтересовался Кларк.
      - Всякий раз, когда они знают слишком много, когда их информация не совпадает...
      - Знаете, - с улыбкой заметил инструктор, - вы, парни, настолько сообразительны, что иногда я не понимаю, почему занимаюсь с вами. Самое главное - это разбираться в людях. Работая в ЦРУ, вы будете постоянно сталкиваться с людьми, которые считают, что всю необходимую информацию можно получить из космических фотографий - дескать, спутники все видят и все замечают. Но дело обстоит не совсем так, - продолжал Кларк. - Спутники можно обмануть и сделать это проще, чем об этом готовы рассказать специалисты, ими занимающиеся. У людей есть обычные человеческие слабости и главная из них они сами. Запомните, нет ничего надежнее, чем пристальный взгляд в глаза. Однако есть кое-что полезное, даже когда ваши агенты лгут вам, эту ложь можно обратить в собственную пользу, потому что во лжи всегда скрывается правда. Вот, например, случай в Москве, на Кутузовском проспекте, 1983 год. Нам удалось вывезти этого агента из России, на будущей неделе вы встретитесь с ним. Он никак не мог поладить со своим начальником и...
      У задней двери появился Чавез и поднял руку с бланком телефонограммы. Кларк поспешно довел занятие до конца и передал группу своему помощнику.
      - В чем дело, Динг? - спросил Джон.
      - Мэри-Пэт хочет, чтобы мы немедленно вернулись в Вашингтон. Она что-то сказала про подготовку РОВН.
      - Готов поспорить, речь идет об Объединенной Исламской Республике.
      - Тогда не стоило и записывать содержание разговора, мистер К., - заметил Чавез. - Они хотят, чтобы мы приехали к ужину. Хочешь, я поведу машину?
      ***
      На атолле Диего-Гарсия находилось четыре грузовых корабля Военно-морского флота США. Это были сравнительно новые суда, построенные специально для того, чтобы служить плавающими гаражами для боевых машин. Треть этих машин составляли танки, самоходные артиллерийские установки и бронетранспортеры, а остальные были не столь угрожающими, нагруженные всем необходимым для боевых действий - от боеприпасов до походных рационов и воды. Корабли были серого цвета, как и боевые корабли военно-морского флота, только цветные полосы на их трубах означали, что они входят в состав резервного флота национальной обороны. Экипажи этих кораблей состояли из гражданских моряков, которые занимались их обслуживанием. Это не было особенно обременительным. Раз в несколько месяцев они включали огромные дизельные установки и проводили несколько часов в море, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Этим вечером поступила шифровка повысить уровень боевой готовности.
      Обслуживающий персонал машинных отделений спускался вниз, где механики включали силовые установки. Проводилась проверка запаса топлива - сравнение с документацией - и испытания всего остального, целью которых было убедиться, что корабли готовы к выходу в море. Техническое обслуживание механизмов отличалось особой тщательностью и заботой, поэтому проверка силовых установок не была чем-то необычным, а вот одновременные испытания всех механизмов вызвали немалое любопытство. Включение гигантских силовых установок создало облако инфракрасною излучения, ко герое не моли не зарегистрировать датчики на космических аппаратах, особенно в ночное время.
      Уже через тридцать минут после обнаружения этого необычного явления Сергея Головко оповестили о происходящем, и он, подобно руководителям разведывательных служб всего мира, собрал группу специалистов.
      - Где находится американская авианосная группа? - поинтересовался он в первую очередь. Американцам нравилось посылать свои авианосцы по всем океанам.
      - Вчера она ушла из атолла Диего-Гарсия и направилась на восток.
      - Уходит от Персидского залива?
      - Совершенно верно. У них намечены совместные учения с Австралией, названные "Южная чаша". У нас нет сведений об отмене учений.
      - Тогда почему они привели в готовность свои транспортные корабли?
      Аналитик пожал плечами.
      - Возможно, это учения, но события в районе Персидского залива говорят о другом.
      - Никаких сведений из Вашингтона? - спросил Головко.
      - Наш друг Райан все еще мчится по политическим водопадам, - доложил начальник американского отдела. - При этом испытывает немалые трудности.
      - Ему удастся преодолеть их?
      - Наш посол считает, что удастся, и глава резидентуры с ним согласен, но, по их мнению, пока он еще не смог полностью овладеть ситуацией. Там происходит классическая неразбериха. Америка всегда гордилась плавным переходом власти из одних рук в другие, но американские законы не могли предвидеть нынешнюю ситуацию. Райан не в состоянии принять решительные меры против своего политического противника...
      - Поведение Келти равносильно государственной измене, - заметил Головко. В России наказание за такое преступление было крайне строгим. Одной этой фразы было достаточно, чтобы в кабинете повеяло холодом.
      - Но не по их законам, и мои эксперты считают, что ситуация настолько запутана, что ни один из них не сможет с гать явным победителем. В этом случае Райан останется президентом, потому что оказался в Белом доме раньше своего соперника.
      Головко кивнул, но выражение его лица было мрачным. То, что произошло с Герасимовым и с "Красным Октябрем", не должно было стать достоянием общественности. Головко и российское правительство знали о первом, но всего лишь подозревали о втором. Во всем, что касалось подводного флота, Америка умела хранить секреты - значит, с помощью именно этой козырной карты Райан вынудил Герасимова покинуть Россию, не иначе. Теперь, когда прошло немало времени, все стало предельно ясным, да и сама операция была задумана и проведена блестяще, за одним исключением: о ней узнали в России, так что теперь ему запретили вступать в контакт с Райаном до тех пор, пока не прояснятся дипломатические последствия случившегося. Момент для этого оказался крайне неудачным. Америка готовила что-то. Он не знал что именно, и вместо того чтобы обратиться прямо к Райану и, возможно, получить от него правдивый ответ, ему приходилось ждать, пока оперативники Службы внешней разведки разберутся в этом деле без его участия. Проблема заключалась как в том, что американскому правительству был нанесен тяжелый удар, так и в привычке Райана, приобретенной им в ЦРУ, работать с небольшой группой людей, вместо того чтобы дирижировав всем чиновничьим аппаратом, как симфоническим оркестром Интуиция подсказывала Головко, что Райан готов сотрудничать с ним, потому что доверял бывшим врагам и считал, что они не смогут предать его из-за стремления защитить собственные интересы, но предателю Келти - кто еще мог организовать утечку информации в американскую прессу? - удалось достигнуть хотя бы одного он сумел завести отношения между Россией и Соединенными Штатами в политический тупик.
      Когда-то политика представлялась Головко самым интересным делом в жизни. Он стал членом партии в восемнадцать лет, с увлечением семинариста изучал труды Ленина и Маркса, и несмотря на то что с течением лет это увлечение переросло в нечто другое, логически осмысленное, хотя и достаточно тщетное, теории этих философов оказали огромное влияние на его взрослую жизнь, а когда развеялись, оставили ему по крайней мере профессию, в которой ему удалось достигнуть немалых высот. Он сумел логически обосновать свою прошлую антипатию к Америке историческими причинами: две великие державы, два могучих союза, две различных философии, действующих в странном единении друг с другом и стремящихся к последнему величайшему мировому конфликту. Национальная гордость русского человека по-прежнему убеждала его, что Россия должна была одержать верх, но, к сожалению, родина потерпела неудачу, и тут уже ничего не поделаешь. Самым важным было то, что холодная война закончилась, а вместе с ней наступил конец смертельной конфронтации между Америкой и его страной. Теперь они могли, наконец, признать, что у них есть общие интересы, и иногда даже помогать друг другу. По сути дела это уже произошло. Иван Эмметович Райан обратился к нему за помощью во время конфликта Америки с Японией, и две страны, сотрудничая друг с другом, сумели решить жизненно важную проблему, которая все еще продолжала оставаться секретной. Почему, черт возьми, подумал Головко, этот подонок Келти не пожелал предать гласности именно этот секрет? Но нет, теперь Россия оказалась в сложном положении, и хотя заново созданные российские средства массовой информации наслаждались сенсационными разоблачениями не в меньшей мере, чем американские, - или даже в большей, - он не мог даже позвонить Райану.
      Эти грузовые корабли проворачивали свои силовые установки по какой-то важной причине. Райан делал что-то или готовился к чему-то, а он, Головко, вместо того чтобы позвонить и просто спросить, в чем дело, вынужден прибегать к услугам шпионской сети и действовать против другого разведчика, вместо того чтобы работать с союзником. Ничего не поделаешь, у него нет выбора.
      - Создайте специальную группу по изучению ситуации в Персидском заливе. Подключите все, что есть в нашем распоряжении, и как можно быстрее представьте мне собранную информацию. Америка непременно должна как-то отреагировать на развитие событий в ближневосточном регионе. Прежде всего нам нужно выяснить, что там происходит. Затем узнаем, что уже, наверно, известно Америке. И третье, что она собирается предпринять. Подключите этого генерала Бондаренко из Генерального штаба. Он только что вернулся из Америки, где участвовал в штабных учениях с их военными.
      - Будет исполнено, товарищ директор, - ответил его первый заместитель, выражая общую готовность собравшихся. По крайней мере хоть это осталось прежним!
      ***
      Условия, подумал он, просто прекрасные - не слишком жарко и не слишком прохладно. Джавитс-сентер находился рядом с рекой, а потому влажность тут была относительно высокой, что тоже будет способствовать успеху. Действовать он будет внутри помещения, так что ему не придется беспокоиться о том, что ультрафиолетовые лучи повредят содержимому баллончика. Что касается остального, теоретические стороны операции его не интересовали; он получил указания, что делать, и будет действовать в точном соответствии с ними. Окажется операция успешной или нет, его не интересовало - разве все не в руках Аллаха? Посланец расплатился с таксистом и направился в зал.
      Еще никогда ему не доводилось видеть такое огромное помещение, и потому, получив гостевой значок и программу автосалона, в которой имелся план зала, он не сразу сумел сориентироваться. В буклете под номерами перечислялись экспонаты, и он решил, что в его распоряжении достаточно времени, чтобы выполнить задание, а потому можно осмотреть выставку, как и все посетители.
      В огромном зале стояло множество автомобилей, которые сияли, словно драгоценности. Некоторые из них размещались на вращающихся пьедесталах, чтобы облегчить задачу тех, кто ленились обойти вокруг. Нередко в автомобиле сидела полуобнаженная женщина, ее призывные жесты сулили неземные наслаждения, разумеется, от обладания не женщиной, а автомобилем, хотя и некоторые из женщин могли предоставить такую возможность, подумал он, с интересом наблюдая за их лицами. Он слышал, что в Америке производятся миллионы автомобилей, причем самых разных формы и цветов. Это невероятно расточительно - в конце концов, что такое автомобиль, кроме как не транспортное средство, предназначенное для того, чтобы перевезти тебя из одного места в другое, а при этом он, безусловно, станет грязным, получит повреждения, так что автосалон своего рода обман, потому что машина здесь демонстрируется не в том виде, который приобретет, пока ты доедешь на ней до дома - и это даже в Америке, как он убедился во время поездки из отеля...
      И все-таки автосалон произвел на него впечатление. Он отнесся к своей прогулке по залу, как к посещению магазинов, но это был не сук <Сук - базар на Ближнем Востоке (араб.).>, с которым он привык связывать покупки, и не узкая улочка с чередой маленьких лавочек, где для продавцов потребность торговаться не менее важна, чем воздух, которым они дышат. Нет, в Америке все иначе. Здесь они выставляют в качестве приманки почти голых женщин, чтобы убедить прохожих покупать вещи по фиксированной цене. Нельзя сказать, чтобы лично он возражал против подобного приема - посланец был холост и испытывал плотские побуждения, свойственные любому нормальному мужчине, но подобная демонстрация женской плоти противоречила пуританской благопристойности его культуры, и хотя он не отводил взгляда от женщин, стоявших рядом с автомобилями, ему было приятно, что ни одна из них не была из его части мира.
      Здесь были выставлены все виды и модели автомобилей. "Кадиллаку" была отведена особая большая площадка фирмы "Дженерал моторз". "Форд" представил все автомобили, выпускаемые под его торговой маркой. Он прошел мимо стенда "Крайслера" и направился туда, где демонстрировались иностранные автомобили. Тут он заметил, что посетители избегают ту часть автосалона, где выставлены японские машины, - несомненно, это результат вооруженного конфликта между Японией и Соединенными Штатами, хотя над многими стендами этой части выставки висели плакаты, которые трехметровыми буквами гласили: "СДЕЛАНО В АМЕРИКЕ РУКАМИ АМЕРИКАНЦЕВ!" - для тех немногих, кто проявлял интерес. Фирмы "Тойота", "Ниссан" и остальные продадут в этом году мало автомобилей, та же судьба постигнет даже спортивную "крессиду" независимо от того, где собраны сами машины. Это было очевидно по почти полному отсутствию посетителей в этой части выставки, и потому его интерес к азиатским автомобилям угас. Нет, эта часть автосалона не представляла для него интереса.
      Тут же он увидел, что европейские автомобилестроительные фирмы воспользовались несчастьем, постигшим их японских конкурентов. "Мерседес" привлек огромную толпу любопытных, особенно новая модель самого дорогого спортивного автомобиля этой фирмы. Он был полуночного цвета, и отражение ламп его сверкающей поверхностью напоминало звезды в безоблачном небе пустыни. Проходя мимо стендов, посланец всякий раз брал рекламные буклеты у приветливо улыбающихся представителей самых разных фирм. Он клал их в сумку, висящую на плече, чтобы ничем не отличаться от остальных посетителей. Затем он нашел киоск, где продавалось съестное, и купил там "хот дог". Его не беспокоило, была ли там свинина, - в конце концов, Америка не исламская страна, и на это не стоит обращать внимание. Он провел немало времени, разглядывая вседорожники разных фирм, стараясь угадать, выдержат ли такие автомобили примитивные дороги Ливана и Ирака, и пришел к выводу, что, наверно, выдержат. Один из таких вседорожников был изготовлен на базе армейского полноприводного автомобиля, который он видел раньше, и посланец решил, что, будь у него выбор, он остановился бы именно на нем, широком и мощном. У представителя этой фирмы он взял полный рекламный пакет и, опершись о колонну, стал читать приведенные там сведения. Спортивные автомобили предназначены для неженок, а вот этот вседорожник - для настоящих мужчин. Жаль, что он никогда не сможет сесть за руль такого автомобиля.... Он посмотрел на часы. Приближался вечер. Заканчивался рабочий день, и посетителей, склонных помечтать, в зале поприбавилось. Отлично.
      Прогуливаясь по залу, он заметил канал системы кондиционирования воздуха. Хорошо бы поставить баллочник внутрь его, однако при инструктаже это специально оговорили. Эпидемия "болезни легионеров", разразившаяся в Филадельфии несколько лет назад, преподала американцам урок, и теперь они особое внимание уделяли чистоте системы кондиционирования воздуха и нередко даже воду, используемую для его увлажнения, хлорировали, а хлор убивает вирусы, как пуля человека. Подняв взгляд от яркого буклета, он посмотрел на огромные отверстия в стене. Из них холодный воздух невидимо опускался вниз. Потом, нагретый человеческими телами собравшейся здесь толпы, он поднимется вверх, где его всосут входные отверстия системы кондиционирования для повторного охлаждения и определенной дезинфекции. Значит, нужно выбрать такое место, где поток воздуха станет его союзником, думал посланец, оглядываясь по сторонам, словно любопытный посетитель. Он прошел дальше, миновал одно из отверстий и почувствовал, как по его коже пробежал прохладный ветерок. Следует найти место, где не только не будет потока охлажденного воздуха, но и положенный им баллончик останется незамеченным. Это было не менее важно. Время распыления составляет около пятнадцати секунд. При этом будет слышен шипящий звук - его, наверно, в шуме переполненного зала никто не заметит - и появится небольшое, едва заметное облачко, которое почти сразу рассеется. Зараженные частицы исключительно малы, их плотность соответствует плотности окружающего воздуха, так что они беспорядочно распространятся в атмосфере зала минут за тридцать, может быть, чуть больше, в зависимости от циркуляции воздуха. Ему хотелось заразить как можно больше людей, а для этого следовало познакомиться с параметрами помещения, и он пошел дальше.
      Успеху его задачи содействовало то, что огромное помещение автосалона не заполняло весь Джавитс-сентер. Каждый раздел выставки отделялся от остальных типовыми элементами, как в офисном помещении, а задники многих представляли собой вертикально повешенные полотнища, напоминающие знамена, единственным назначением которых было заполнить пустое пространство зала. Все они были легкодоступны, нигде никаких перегородок. Нужно было всего лишь нырнуть за какое-нибудь из них. Он видел, как иногда за ними то тут то там проводились короткие совещания, иногда туда проходили рабочие из обслуживающего персонала, но больше не было никого. Правда, обслуживающий персонал все же представляет потенциальную опасность. Будет очень неудачно, если баллончик подберут еще до того, как он выбросит из себя смертоносное содержимое. Но ведь обслуживающий персонал обходит зал более или менее регулярно, верно? Надо всего лишь установить частоту, с которой они проходят за экспозициями. Конечно. Итак, подумал он, где лучшее место? Автосалон останется открытым еще несколько часов, можно выбрать идеальное место, но его предупредили, чтобы он не слишком беспокоился об этом. Он понял смысл сказанного. Самое главное - не оказаться обнаруженным. В этом заключалась его основная задача.
      Выход из зала находится.., вон там. Посетители входили и выходили с одной стороны зала. Пожарные выходы размещались повсюду, они были четко обозначены, но у каждого находилась сирена тревоги. У входа виднелись несколько отверстий - теплый воздух из них создает термальный барьер, а возвратные отверстия находятся главным образом в центре зала. Таким образом, воздушный поток будет стремиться от периферии к центру... Посетители входят и выходят в одном месте.., как лучше воспользоваться этим? Вон там находятся двери в туалеты, там постоянно люди.., нет, слишком опасно, кто-нибудь может заметить баллончик, поднять его и бросить в мусорную корзину. Он направился на другую сторону зала, по пути заглядывая в буклет и наталкиваясь на встречных посетителей. Теперь он снова оказался у экспозиции "Дженерал моторз". За ним виднелись стенды компаний "Мерседес" и БМВ, неподалеку от отверстий, всасывающих теплый воздух. Здесь толпилось больше всего посетителей, да и нисходящий поток воздуха что угодно разгонит по залу. Зеленые полотнища ограничивали площадку, но под ними было пространство, отчасти скрытое от посторонних взглядов. Вот здесь. Он прошел мимо, посмотрел на часы и заглянул в проспект, чтобы убедиться, что не путает времени, когда закрывается автосалон. Сунув проспект в сумку, висящую на плече, он второй рукой расстегнул молнию на нессесере с бритвенными принадлежностями. Он еще раз обошел зал в поисках хорошего места и, когда нашел его, решил, что это место все же хуже первого. Наконец, он в последний раз проверил, не следит ли кто за ним. Нет, за ним никто не следит, и он не объявит о своем присутствии или о начале операции грохотом автоматной очереди, выпущенной из АК-47, или взрывом брошенной гранаты. Существует немало способов совершить террористический акт, и он пожалел, что не узнал об этом способе раньше. Как было бы хорошо поставить такой баллончик в театре в Иерусалиме.., впрочем нет, время для этого придет позже, наверно, после того как будет устранен главный враг его страны. Он поднял голову и посмотрел на лица окружающих - все это американцы, которые ненавидят его и его народ. Бродят вокруг, шаркая ногами, бесцельно и бессмысленно, подобно скоту. И вот наступило время.
      Посланец нырнул за стенд, вытащил баллончик из сумки и положил его на бок на бетонный пол. Центр тяжести баллончика был расположен таким образом, что баллончик сам перекатится в нужное положение. Лежа на боку, он привлечет к себе меньше внимания. Затем посланец нажал на простой механический таймер, вернулся в зал и пошел налево, к выходу. Через пять минут он уже сидел в такси на пути к отелю.
      Он еще не вошел в отель, как пружинка таймера сработала, клапан открылся и в течение пятнадцати секунд содержимое баллончика выбрасывалось в атмосферу зала. В шуме автосалона шипения не было слышно. Облачко рассеялось до того, как его могли заметить.
      ***
      В Атланте проходила весенняя выставка яхт и катеров. Примерно половина посетителей пришла сюда с намерением купить катер или яхту в этом году или в следующем. Остальные оказались здесь, чтобы окунуться в призрачный мир фантазий. Пусть мечтают, подумал другой прибывший сюда посланец, спеша к выходу.
      ***
      В Орландо была организована выставка машин, прицепов и домиков на колесах, предназначенных для отдыха. Здесь все прошло совсем просто. Посланец заглянул под прицеп, словно проверяя ходовую часть, закатил туда баллончик с включенным таймером и поспешно ушел.
      ***
      В чикагском центре Макормика проходила выставка домашней утвари - огромный зал был переполнен самыми разными хозяйственными принадлежностями, кухонной посудой и мебелью, а также женщинами в надежде приобрести их.
      ***
      В Хьюстоне проходила одна из самых крупных национальных выставок лошадей. Посланца, приехавшего сюда, поразило, что тут было много арабских скакунов, и он прошептал молитву, умоляя Аллаха, чтобы болезнь не затронула этих благородных животных, почитаемых им самим.
      ***
      В Финиксе демонстрировалось снаряжение для игры в гольф. Направленный сюда посланец понятия не имел об этой игре, хотя набрал с килограмм брошюр, которые будет читать на борту авиалайнера по пути в восточное полушарие. На одном из стендов он нашел пустую сумку для гольфа с жестким внутренним каркасом из пластика и, установив таймер, бросил баллончик туда.
      ***
      В Сан-Франциско шла выставка компьютеров, и зал был полон - в Москоун-сентер собралось больше двадцати тысяч посетителей. Их было так много, что посланец испугался, что не успеет покинуть помещение и выйти в сад прежде, чем баллончик выбросит свое смертоносное содержимое. Тем не менее он выполнил поставленную задачу и направился в отель, находившийся в четырех кварталах от выставки, идя по наветренной стороне.
      ***
      Лавка торговца коврами как раз закрывалась, когда в нее вошел Ареф Раман. Увидев его, мистер Алахад запер входную дверь и выключил свет.
      - Какие новости?
      - Ничего не предпринимать без дальнейших указаний, но важно знать, способны ли вы выполнить задание.
      - Неужели непонятно? - раздраженно спросил Раман. - Почему, по вашему мнению...
      - Я получил такие инструкции, - мягко заметил Алахад.
      - В состоянии. Я готов, - заверил Раман своего связника. Решение было принято несколько лет назад, но ему было приятно сказать об этом вслух, разговаривая с другим человеком.
      - Вас предупредят о времени операции. Это произойдет скоро.
      - Политическая ситуация...
      - Мы знаем об этом и уверены в вашей преданности. Мир да снизойдет на твою душу, Ареф. Наступает пора великих свершений. Я не знаю, в чем их суть, мне всего лишь известно, что скоро они наступят, и когда понадобится, твои действия лягут в основу святого джихада. Махмуд Хаджи шлет свое благословение и молится за тебя.
      - Спасибо. - Раман склонил голову, услышав о столь отдаленном, но от этого не менее могущественном благословении. Прошло столько времени, как он слышал голос святого аятоллы.., не считая, конечно, телевидения, когда ему приходится отворачиваться от экрана, чтобы никто не заметил выражения его лица.
      - Тебе пришлось много перенести, - заметил Алахад.
      - Да, - кивнул Раман.
      - Скоро все кончится, мой друг. Давай пройдем в складское помещение. У тебя есть время?
      - Есть.
      - Наступил час молитвы. Помолимся вместе.
      Глава 38
      Период отсрочки
      - Я не специалист по этому региону, - заметил Кларк, не желая вспоминать о том времени, которое он провел в Иране.
      - Ты бывал там, - настаивал Эд Фоули, - и, насколько припоминаю, именно ты постоянно утверждаешь, что ничто не может заменить человека с острым нюхом, который не боится испачкать руки.
      - Сегодня вечером Джон толковал своим парням на Ферме именно об этом, - с лукавой улыбкой сообщил Динг. - Вся лекция сводилась к тому, что нужно читать чувства людей, глядя им в глаза, но это в общем-то одно и то же. Смотреть в глаза людей, обладать острым нюхом к происходящему вокруг и уметь ощущать обстановку, верно? - Динг не бывал в Иране, но ведь руководство ЦРУ не пошлет туда одного Кларка, не так ли?
      - Короче говоря, Джон, в этом состоит твое задание, - заключила Мэри-Пэт Фоули, а поскольку она занимала должность заместителя директора ЦРУ по оперативной деятельности, ее решение являлось окончательным. - Государственный секретарь Адлер скоро вылетает туда. Я хочу, чтобы ты и Динг отправились вместе с ним в качестве офицеров безопасности. Проследите, чтобы с государственным секретарем ничего не случилось и попутно оцените обстановку. На этот раз никаких тайных операций. Вам дается задание почувствовать, что происходит на улицах, каково настроение людей и тому подобное. Проведите рекогносцировку и возвращайтесь. - Обычно это осуществлялось корреспондентами Си-эн-эн и такую информацию можно было получить, глядя на экран телевизора, но Мэри-Пэт хотелось, чтобы опытный оперативник оценил ситуацию на месте, вот и все.
      Проклятье хорошего оперативника, способного передавать свои знания другим, заключается в том, что люди, которые учатся у него, нередко продвигаются по службе и при этом помнят преподанные им уроки - но, что еще хуже, помнят и тех, кто учил их. Кларк тоже не мог забыть обоих Фоули, которые обучались на Ферме в его классе. С самого начала он обратил внимание на то, что Мэри-Пэт намного превосходила своего мужа блестящей интуицией, отличным знанием русского языка, способностью мгновенно оценивать обстановку в стране и талантом читать мысли людей, что обычно является достоянием профессора психиатрии.., но в то же время ей иногда не хватало осторожности, она слишком полагалась на свое очарование внешне глупенькой блондинки и наивный взгляд синих детских глаз, считая, что этого достаточно, чтобы выпутаться из любой даже самой опасной ситуации. У Эда не было столь блестящей интуиции, зато он обладал редкостной способностью видеть общую обстановку, заглядывать далеко в будущее, причем его предсказания почти всегда сбывались. Ни один в этой семейной паре не был идеален сам по себе, зато вместе они настолько дополняли друг друга, что Джон гордился своими талантливыми учениками. Почти всегда.
      - О'кей. У нас есть какие-нибудь местные источники информации?
      - Они вряд ли принесут вам пользу, так что следует исходить из того, что их нет. Адлер хочет лично встретиться с Дарейи и объяснить ему правила игры. Вас разместят во французском посольстве. Сама командировка является секретной. Отправляетесь на VC-20 в Париж и далее летите французским самолетом. Никакой задержки, туда - и тут же обратно, - заметила Мэри-Пэт. - Но мне нужно, чтобы вы провели час-другой на улицах Тегерана, почувствовали, как бьется пульс страны, узнали цены на хлеб, посмотрели, как одеты люди, - ты знаешь, что я имею в виду.
      - Кроме того, у нас будут дипломатические паспорта, так что нам гарантирована полная неприкосновенность, - сухо пробормотал Джон. - Все это уже слышали раньше. И не только мы, но и американские дипломаты еще в 1979 году, помнишь?
      - Но Адлер - государственный секретарь, - напомнил ему Эд.
      - Думаю, что им это известно, - заметил Кларк. И уж наверняка они знают, что он еврей, подумал он.
      ***
      Учения всегда начинались с перелета в Барстоу, штат Калифорния. Автобусы и грузовики подъезжали к самолетам, а личный состав сходил по трапам, готовясь к непродолжительному переезду по единственному шоссе, ведущему в Национальный центр боевой подготовки. Генерал Диггз и полковник Хэмм наблюдали из стоящего неподалеку вертолета, как строятся солдаты. Эта часть представляла собой усиленную бригаду Национальной гвардии Северной Каролины. Части национальной гвардии прибывали для переподготовки в Форт-Ирвин не так уж часто, но эта считалась какой-то особенной. Поскольку по воле судьбы сенаторы и конгрессмены штата занимали самые высокие должности в законодательном собрании страны - по крайней мере до недавнего времени - на протяжении ряда лет, Национальная гвардия Северной Каролины была оснащена самым современным вооружением и считалась боевой бригадой одной из бронетанковых дивизий регулярной армии Соединенных Штатов. И действительно, национальные гвардейцы расхаживали, как настоящие солдаты, а офицеры бригады целый год предвкушали, с каким блеском они продемонстрируют свою подготовку на предстоящих учениях. Им даже удалось заполучить лишнее горючее, что позволило бригаде потратить несколько недель на дополнительную подготовку перед выездом на учения. Сейчас офицеры выстраивали своих солдат перед погрузкой. С расстояния в четверть мили Диггз и Хэмм наблюдали, как офицеры отдают команды, стараясь перекричать рев прибывающих самолетов.
      - Они имеют гордый вид, босс, - заметил Хэмм. Издалека донесся дружный возглас - это солдаты танковой роты ответили на призыв своего командира разнести противника в пух и прах. Вместе с бригадой прибыла даже группа телеоператоров местной компании, готовых запечатлеть на пленку это событие для будущих поколений.
      - Они действительно гордятся собой, полковник, - ответил генерал. Солдаты должны гордиться своей профессией.
      - Им не хватает лишь одного, сэр.
      - Чего именно, Эл?
      - Боевого клича "Ме-е-е", - произнес полковник Хэмм, не вынимая сигары изо рта. - Как подобает ягнятам, которых ведут на бойню. - Офицеры переглянулись. Первая задача их части, представляющей собой воображаемого противника, заключалась в том, чтобы отнять эту гордость. Мотомехполк "Черная кавалерия" еще ни разу не терпел поражения в боевых учениях - это случалось разве что при столкновениях с частями регулярной армии, да и то очень редко. Хэмм не собирался уступать и на этот раз. Два батальона тяжелых танков "эйбрамс", еще один, укомплектованный бронетранспортерами "брэдли", артиллерийский батальон, рота мотопехоты и батальон боевой поддержки против трех батальонов его полка? Соотношение сил было явно несправедливым. Для гостей.
      ***
      Работа практически закончена. Самой трудной оказалась заключительная фаза приготовления аммонита, потому что она потребовала от горцев немалых физических усилий. Необходимые пропорции аммиачного удобрения (которое представляло собой главным образом аммиачную селитру) и дизельного топлива они узнали из книги. Обоим показалось забавным, что растениям нравится поглощать смертоносную взрывчатку. Взрывчатое вещество, используемое в артиллерийских снарядах, тоже состоит из аммиачных соединений, и однажды в Германии, через несколько лет после окончания Первой мировой войны, химический завод, занимавшийся изготовлением удобрений, взорвался и стер с лица земли соседнюю деревню. Дизельное топливо добавлялось к селитре отчасти для того, чтобы увеличить мощность взрывчатой смеси, но главным образом оно служило в качестве увлажнителя, ускоряющего прохождение взрывной волны в массе взрывчатки, что резко ускоряло детонацию. При изготовлении аммонита горцы пользовались большой ванной и веслом, терпеливо размешивая взрывчатку до необходимой консистенции (это они тоже узнали из книги). Результатом была большая глыба из материала, внешне похожего на глину. Разделив ее на части, горцы поднимали их и грузили в цистерну бетоновоза.
      Внутри цистерны было грязно, дурно пахло, и, наверно, такая работа была к тому же опасной. Погрузкой взрывчатого вещества внутрь цистерны они занимались поочередно. Люк, через который обычно заливался жидкий бетон, был чуть больше трех футов диаметром. Холбрук установил над люком электрический вентилятор, который вдувал в цистерну свежий воздух, чтобы не дышать парами жидкой взрывчатой смеси, которые не только издавали отвратительный запах, но и, скорее всего, были взрывоопасны. К тому же от них болела голова, и уже одно это являлось достаточно серьезным предупреждением. На всю работу потребовалось больше недели, но теперь, когда они погрузили последнюю глыбу, цистерна была заполнена на три четверти. Слои взрывчатки расположились неравномерно, и пустые пространства пришлось заполнять более жидкой смесью, которую переносили в ведре. Теперь цистерна бетоновоза была наполнена до такой степени, что работать в ней стало трудно, и пустая часть наверху в сечении представляла собой большой сегмент.
      - Думаю, этого хватит, Пит, - заметил Эрни Браун. - У нас осталось еще с сотню фунтов, но...
      - Да, разместить остальное будет труднее, - согласился Холбрук, вылезая из цистерны. Он спустился по лестнице, оба горца вышли из амбара и уселись в пляжные кресла, чтобы отдышаться. - Черт побери, как я рад, что все кончилось!
      - Я тоже. - Браун потер лицо и сделал глубокий вдох. У него страшно болела голова. Придется подольше посидеть на лужайке, чтобы проклятые пары покинули легкие.
      - Все это плохо для нас кончится, - сказал Пит.
      - Да уж точно, но кончится плохо и еще кое для кого. Между прочим, отличная мысль насчет пуль, - добавил он. Внутри цистерны было уложено две бочки пуль - слишком много, наверно, но маслом кашу не испортишь.
      - Что за ореховый торт без орехов? - невозмутимо заметил Холбрук.
      - Сукин ты сын! - Браун расхохотался и едва не свалился вместе с креслом. - Боже, как болит голова!
      ***
      Кэ д'Орсе <Кэ д'Орсе - так по названию набережной в центре Парижа часто именуют находящееся там Министерство иностранных дел Франции.> ответило согласием на просьбу о сотрудничестве с поразительной быстротой. У Франции были дипломатические представительства во всех странах Персидского залива, что объяснялось в первую очередь разветвленной сетью коммерческих интересов, начиная от торговли танками и кончая фармакопеей. Французские войска, размещенные в этих странах, в прошлом нередко вынуждены были воевать с противником, снаряженным французским же вооружением, но в этом не было ничего необычного. В конце концов французские товары находили сбыт на рынках множества стран. Согласие на сотрудничество в проведении этой дипломатической миссии поступило по телефону непосредственно послу США в девять утра, и он передал это по телексу в Госдеп меньше чем через пять минут, так что государственного секретаря Адлера пришлось разбудить, чтобы уведомить об этом. Дежурные офицеры предупредили остальных участников предстоящей операции, прежде всего 89-е авиакрыло военно-транспортной авиации, базирующееся на базе ВВС Эндрюз.
      Организовать выезд государственного секретаря из города так, чтобы это осталось незамеченным, было непросто. Опустевший кабинет чиновника столь высокого ранга всегда привлекал внимание, и потому была разработана несложная легенда - якобы Адлер вылетал в Европу для консультаций с главами союзных государств. Французы осуществляли куда более строгий контроль над средствами массовой информации, и в данном случае главным был вопрос времени.
      - Слушаю, - произнес Кларк, поднимая трубку телефона в номере отеля "Мэрриотт", расположенного недалеко от Лэнгли.
      - Вылет сегодня, - произнес голос. Кларк недоуменно мигнул, затем вспомнил.
      - Отлично. У меня все готово, - ответил он, положил трубку и повернулся на другой бок, чтобы еще немного поспать. Для этой операции не требовалось никакого инструктажа - им надлежало всего лишь позаботиться о безопасности Адлера, прогуляться по улицам Тегерана и вернуться домой. Вообще-то безопасность Адлера не вызывала сомнений. Если иранцы - Кларк еще не мог заставить себя называть их гражданами ОИР - захотят сделать что-то, два офицера службы безопасности, вооруженные одними пистолетами, не смогут ничего предпринять для его защиты, так что полагаться приходилось на полицию или иранскую службу безопасности. Они будут там всего лишь для вида, почему-то так принято.
      - Вылетаем сегодня? - послышался голос Чавеза с соседней кровати.
      - Да.
      - Буэно <Хорошо (исп.).>.
      Дарейи посмотрел на свои настольные часы, вычел восемь, девять, десять и одиннадцать часов. Неужели что-то помешало им? Подобное беспокойство было проклятием тех, кто занимали такие должности, как он. Ты принимаешь решение, люди приступают к действиям, и только после этого ты начинаешь по-настоящему беспокоиться, несмотря на самое тщательное планирование операции. Ничто не может гарантировать абсолютный успех, какие бы усилия ни были потрачены на ее подготовку. Приходится идти на риск, что непонятно тем, кто не занимают пост главы государства.
      Нет, все должно пройти успешно. Он принял французского посла - очень приятного неверного. Посол так великолепно владел фарси, что Дарейи даже подумал, что с таким произношением впору читать стихи персидских поэтов. К тому же посол был так вежлив и почтителен, с такими изысканными манерами. Он изложил просьбу своего правительства с улыбкой посредника, стремящегося заключить брак между представителями двух благородных семейств. Да, конечно, американцы не обратились бы с такой просьбой, получи они предупреждение об операции Бадрейна и его людей. В этом случае встреча состоялась бы на нейтральной почве - Швейцария всегда представляла собой самое удобное место для неофициального, но прямого контакта. А сейчас они посылали своего министра иностранных дел - к тому же еврея! - для встречи с главой государства, которое считали враждебным. Целью встречи является установить дружеские отношения, обменяться мнениями по вопросам, представляющим интерес для обеих сторон - так сказал французский посол, стараясь убедить Дарейи в ее необходимости и несомненно надеясь, что в случае успеха Франция станет страной, сумевшей оказать помощь в развитии дружеских отношений между ОИР и Соединенными Штатами - или по меньшей мере в создании непосредственных контактов между ними. Если же переговоры не приведут ни к чему, все запомнят, что Франция приложила немало усилий к примирению стран, которые в течение столь продолжительного времени относились друг к другу с подозрением. Будь Дарейи поклонником балета, он мысленно представил бы себе менуэт как визуальное изображение дипломатических отношений между странами.
      ***
      Черт бы побрал этих французов, подумал аятолла. Не прегради Мартелл в 732 году при Пуатье <В сражении при Пуатье (732 г.) между арабами, пришедшими из Испании, и франками тяжелая кавалерия последних, введенная Карлом Мартеллом, одержала верх и положила предел дальнейшему продвижению арабов в Европу.> путь Абд-ар-Рахману, весь мир был бы сейчас.., но даже Аллах не в состоянии изменить историю. Рахман потерпел поражение в битве из-за жадности и алчности своих воинов, которые утратили чистоту веры. Столкнувшись с богатствами Запада, они перестали воевать и начали грабить, позволив тем самым Мартеллу отступить, перестроиться и нанести ответный удар. Да, такой урок нужно запомнить. Можно и грабить, но прежде следует выиграть битву, уничтожить противника и только после этого забрать то, что тебе нравится.
      Дарейи прошел из своего кабинета в соседнюю комнату. На стене висела карта его новой страны и ее соседей, а перед картой стояло удобное кресло, сидя в котором он мог обозревать весь регион. Глядя на карты, легко поддаться обычной иллюзии. Расстояния были сокращенными, все казалось таким близким и легкодоступным, несмотря на то что он потерял так много времени. Города и страны можно было, накрыв ладонью, присоединить к своему государству. Да, теперь все пойдет так, как ему хочется, особенно когда страны находятся совсем рядом.
      ***
      Уехать оказалось еще проще, чем приехать. Подобно большинству западных стран, Америку больше беспокоило, что ввозят в нее, чем вывозят. И правильно, подумал первый посланец Бадрейна, когда его паспорт проверяли в международном аэропорту Джона Ф. Кеннеди. Было 7.05 утра, и стоявший на летном поле сверхзвуковой "конкорд" - рейс No 1 "Эр Франс" - должен был доставить посланца в Лондон, что было первым этапом на пути домой. У него была целая пачка проспектов, собранных на автосалоне, и он подготовил легенду, способную объяснить причину своего пребывания в Нью-Йорке, но никто не проявил к этому ни малейшего интереса. Он уезжал из Америки, и все было прекрасно. Инспектор поставил штамп в паспорт. В таможне даже не поинтересовались, почему он приехал вчера и уезжал сегодня. У бизнесменов свои причуды. К тому же сейчас раннее утро, и ничего важного до десяти часов случиться не может.
      В зале ожидания первого класса компании "Эр Франс" разносили кофе, но посланец вежливо отказался. Порученная ему задача почти выполнена. Только сейчас он почувствовал дрожь в теле. Поразительно, что все прошло так гладко. Бадрейн говорил, что не будет никаких трудностей, но он не поверил этому, потому что привык иметь дело с израильской службой безопасности, их бесчисленными солдатами с автоматами наготове. После испытанного им напряжения, когда он чувствовал себя, словно туго обвязанным веревками, посланец медленно приходил в себя. Предыдущей ночью он плохо спал в отеле, а теперь, поднявшись на борт авиалайнера, заснет и будет спать все время перелета. Вернувшись в Тегеран, он посмотрит на Бадрейна, посмеется над своими страхами и сообщит о готовности принять участие в другой подобной операции. Проходя мимо буфета, он увидел бутылку шампанского и налил себе полный бокал. Пенящийся напиток заставил его чихнуть, его религия запрещала пить вино, но на Западе принято именно так праздновать успех, и у него действительно были все основания для этого. Через двадцать минут объявили посадку, и он пошел по вытянувшейся кишке коридора вместе с остальными пассажирами. Теперь его беспокоила только усталость, которую он будет испытывать из-за быстрой смены часовых поясов. Еще бы, авиалайнер вылетит из Нью-Йорка ровно в восемь утра, а совершит посадку в Париже без четверти шесть вечера! От завтрака до ужина без обеда между ними. Ничего не поделаешь, таковы чудеса современного воздушного транспорта.
      ***
      На авиабазу Эндрюз они ехали по отдельности - Адлер в своем служебном лимузине, а Кларк с Чавезом в собственном автомобиле первого. Лимузин государственного секретаря пропустили без проверки, тогда как офицерам ЦРУ пришлось остановиться у КПП и предъявить удостоверения личности. Вооруженный часовой отсалютовал им, пропуская на территорию авиабазы.
      - Тебе действительно так не нравится Тегеран? - поинтересовался Чавез.
      - Видишь ли, Доминго, ты еще катался на трехколесном велосипеде, когда я был там, причем с настолько тонкой легендой, что через нее можно было легко прочитать страховой полис. Я вместе с толпой честных жителей кричал "Смерть Америке!", глядя на то, как чокнутые парни с автоматами проводят наших дипломатов, взятых в заложники. Мне казалось, что сейчас их поставят к стенке и расстреляют. Я был знаком с резидентом. Черт побери, я узнал его в группе американцев. Он тоже был захвачен иранцами и едва выжил. - Стоя всего в пятидесяти ярдах, вспомнил Кларк, он не мог ничего предпринять...
      - Чем ты там занимался?
      - Первый раз меня послали в Тегеран, чтобы оценить обстановку и доложить о ситуации руководству ЦРУ. А второй - должен был принять участие в операции по спасению заложников - ты ведь знаешь, как бесславно она закончилась в пустыне недалеко от Тегерана, даже еще не начавшись. Тогда мы думали, что нам просто не повезло, но план операции здорово меня напугал. Думаю, даже к лучшему, что она закончилась неудачей, - покачал головой Джон. - По крайней мере, в конце концов все они вернулись обратно живыми.
      - Значит, Тегеран не нравится тебе из-за плохих воспоминаний?
      - Нет, пожалуй, - пожал плечами Кларк. - Просто я так и не смог понять иранцев. Вот саудовцев я понимаю, и они мне нравятся. Стоит преодолеть внешнюю оболочку сдержанности, и они становятся друзьями на всю жизнь. У них есть правила и традиции, которые кажутся нам немного странными, но с этим можно примириться. Похоже на старые кинофильмы - долг чести, гостеприимство и тому подобное, - продолжал он. - Короче говоря, о Саудовской Аравии у меня остались самые лучшие воспоминания. А вот по другую сторону Персидского залива ситуация совсем иная. Эти страны лучше не трогать.
      Динг поставил машину на стоянку. Офицеры ЦРУ взяли свой багаж, и в этот момент к ним подошла женщина-сержант.
      - Мы вылетаем в Париж, сарж, - сказал Кларк, снова предъявляя свое удостоверение.
      - Прошу вас пройти со мной, джентльмены, - сказала женщина, сделав приглашающий жест в сторону терминала для высокопоставленных гостей. В низком одноэтажном здании было пусто, только Скотт Адлер сидел на одном из диванов, читая бумаги.
      - Доброе утро, господин секретарь. Адлер поднял голову.
      - Попытаюсь догадаться, - сказал он. - Вот вы - Кларк, а вы - Чавез?
      - Из вас вышел бы неплохой разведчик, - улыбнулся Джон. Они обменялись рукопожатиями.
      - Фоули говорит, что, когда вы рядом, моя жизнь в надежных руках, заметил государственный секретарь, укладывая документы в свой кейс.
      - Он преувеличивает, - пожал плечами Кларк и подошел к соседнему столику за булочкой. Он не мог понять, что с ним происходит. Неужели я нервничаю? удивился себе Джон. Но Эд и Мэри-Пэт правы - это самая рядовая операция. Прилетаем в Тегеран, говорим "привет", смотрим по сторонам и возвращаемся обратно. К тому же ему приходилось бывать и в более опасных ситуациях, чем Тегеран семьдесят девятого - восьмидесятого годов. Правда, их было не так много, но все-таки... Джон посмотрел на булочку, которую держал в руке. К нему вернулось прежнее ощущение надвигающейся опасности, словно ледяной ветерок шевелил волоски на коже. Он знал, что, когда наступает такое чувство, нужно внимательно оглянуться вокруг.
      - Он также сказал мне, что вы входите в состав группы, занимающейся составлением материалов по оценке опасности, угрожающей нашей стране, и что мне следует принимать во внимание ваше мнение, - продолжил Адлер. Государственный секретарь казался спокойным, заметил Кларк.
      - Мне довелось работать с Эдом и Мэри-Пэт в течение ряда лет, господин секретарь, - объяснил Джон.
      - Вы уже бывали в Тегеране?
      - Да, господин секретарь, - кивнул Кларк и за две минуты объяснил обстоятельства, при которых ему пришлось находиться в столице Ирана.
      Государственный секретарь задумчиво покачал головой.
      - Я тоже оказался там в это время. Мне повезло - меня из Ирана вывезли канадцы. В тот момент, когда иранские фундаменталисты захватили наше посольство, я искал квартиру и потому упустил все самое интересное, - закончил Адлер. - Слава Богу.
      - Значит, вы знакомы с этой страной?
      - Нет, не могу этого сказать, - пожал плечами государственный секретарь. Знаю несколько слов на фарси, вот и все. Я приехал в Тегеран, чтобы получше познакомиться с Ираном, но у меня ничего не получилось, так что я занялся другими делами. Впрочем, мне интересно познакомиться с вашим опытом.
      - Постараюсь рассказать все, что мне известно, сэр, - сказал Джон. К ним подошел молодой капитан ВВС и сообщил, что самолет готов. Сержант взял вещи Адлера.
      Офицеры ЦРУ подняли свой багаж. В нем, помимо двух смен белья у каждого, находилось их личное оружие - Джон взял свой револьвер "Смит-Вессон", а Динг предпочитал "Беретту" - и портативные фотоаппараты. Никогда не знаешь, что и когда может потребоваться.
      ***
      Бобу Хольцману в одиночестве своего кабинета было о чем подумать. Правда, окружающие стеклянные стены создавали иллюзию уединения, однако никто не мог услышать его разговоров; а он видел огромный зал с множеством столов, за которыми работали рядовые репортеры. Все, что ему сейчас хотелось, - это сигарету, однако курить в здании "Вашингтон пост" было теперь запрещено.
      Кто-то сумел переубедить Тома Доннера и Джона Пламера, и этим человеком наверняка был Келти. Отношение Хольцмана к Келти было диаметрально противоположным его отношению к Райану. Политические взгляды Келти, размышлял Боб, просто превосходны, они прогрессивные и разумные. Вот только человек, обладавший этими взглядами, никуда не годился. В другое время на его распутное поведение и бесцеремонное отношение к женщинам не обратили бы особого внимания, и, действительно, политическая карьера Келти охватывала оба периода - прошлый и настоящий. Вашингтон был полон женщин, которые летели на призывный зов власти, подобно пчелам на мед или мухам на кое-что не столь привлекательное, и падали жертвой своих желаний. В результате почти все становились печальнее и умнее; в век, когда аборты делались по их желанию, более серьезные последствия остались в прошлом. Политики по своей природе обладали такой способностью очаровывать их, что "птички" - этот эвфемизм начал использоваться много лет назад - даже покидали столицу с улыбкой, вспоминая свои приключения, не замечая, что их использовали и выбросили, как одноразовые салфетки. Но некоторые страдали и получали глубокие душевные раны, и одним из виновников этого был Келти. Одна из женщин даже покончила с собой. Либби Хольцман, жена Боба, разрабатывала эту тему, однако в тот самый момент разразился непродолжительный конфликт с Японией и про историю забыли. Затем средства массовой информации пришли к выводу, что по сравнению с остальными событиями тема не заслуживает внимания, и в памяти всех репутация Эда Келти была восстановлена. Даже феминистски настроенные круги сравнили поведение Келти по отношению к женщинам с его политическими взглядами и пришли к выводу, что второе перевешивает первое. Все это не могло не раздражать Хольцмана. Должны же быть у людей хоть какие-то принципы!
      Но это был Вашингтон.
      Келти сумел переубедить Доннера и Пламера и сделал это в промежуток между утренним интервью, записанным на видеопленку, и вечерней передачей, которая шла в прямом эфире. А это значит...
      - Проклятье! - выдохнул Хольцман - казалось, в голове вспыхнула яркая лампа.
      Вот это и есть сенсационная тема! Но что еще лучше, она придется по душе редактору газеты. Выступая в прямом эфире, Доннер заявил, что видеопленка с записью утреннего интервью повреждена. Наверняка это ложь. Подумать только, репортер солгал своей аудитории! В журналистике не так уж много правил, а те, что существуют, весьма аморфны и неопределенны, их можно обойти или исказить. Но только не это. Оно является исключением. Репортер не имеет права бесцеремонно обманывать свою аудиторию, этого ему никогда не простят. Печатные и электронные средства массовой информации не ладят между собой. Они конкурируют друг с другом, стараясь привлечь на свою сторону одну и ту же аудиторию, при этом одни выигрывают, тогда как другие проигрывают. Но кто выигрывает? - спросил себя Хольцман. Разумеется, телевизионная картинка нагляднее и стоит, может быть, тысячи слов, но только не в том случае, когда кадры выбирают, полагаясь больше на их развлекательную, чем информативную ценность. Телевидение можно сравнить с привлекательной девушкой, на которую приятно посмотреть. Зато печатные средства массовой информации - это женщина, воспитывающая ваших детей.
      Но как это доказать?
      Разве может быть что-то слаще подобной мести? Он сможет подорвать репутацию этого павлина с его сшитыми на заказ костюмами и напомаженными волосами, бросить тень сомнения на телевизионные новости и тем самым сразу увеличить тираж своей газеты! Все это будет выглядеть, как жертвоприношение на алтарь журналистской честности и неподкупности. Перечеркнуть карьеру подонка его профессиональный долг. Еще никогда он не делал этого, ни разу не выступал против коллеги-репортера, но сейчас испытывал радостное предвкушение, представляя себе, как выгонит этого павлина из журналистских рядов.
      А как быть с Пламером? Хольцман знал и уважал его. Пламер пришел на телевидение в другое время, когда оно старалось стать респектабельным, завоевать уважение публики, и потому нанимало известных журналистов, исходя из их профессиональной репутации, а не благодаря внешности кинозвезды. Пламера придется посвятить во все это, и он вряд ли останется доволен.
      ***
      Райан не мог не принять посла Колумбии. Он знал, что посол принадлежит к кадровым дипломатам, происходит из аристократической семьи и всегда безупречно одет, а тем более для встречи с главой Соединенных Штатов. Их рукопожатие было крепким и дружеским. Они обменялись обычными любезностями перед группой фотографов и затем занялись делом.
      - Господин президент, - начал посол официальным тоном, - мое правительство поручило мне задать вам несколько вопросов относительно некоторых необычных утверждений, появившихся в американских средствах массовой информации.
      Джек кивнул.
      - Что вас интересует? - спросил он.
      - В опубликованных сообщениях говорится, что несколько лет назад американские войска по приказу правительства Соединенных Штатов якобы высадились на территории Колумбии и вели там боевые действия. Мы считаем подобные утверждения весьма тревожными, поскольку в этом случае были нарушены международные законы и ряд договоров, заключенных между нашими демократическими странами.
      - Мне понятно ваше беспокойство. На вашем месте я тоже испытывал бы такую же тревогу. Позвольте высказать свою точку зрения: мое правительство не допустит подобных действий ни при каких обстоятельствах. Даю вам свое честное слово, сэр, и надеюсь, что вы передадите это вашему правительству. - Райан решил налить гостю чашку кофе. Он уже знал, что подобные маленькие жесты играют исключительно важную роль в дипломатическом протоколе и, хотя не понимал до конца причины, с готовностью соглашался, что они приносят пользу. Так случилось и на этот раз. Напряженность ослабла.
      - Спасибо, - произнес посол, поднимая чашку.
      - Насколько я помню, это колумбийский кофе, - заметил президент.
      - К сожалению, кофе не является нашим самым знаменитым товаром, идущим на экспорт, - с горечью признал Педро Очоа.
      - У меня нет оснований винить вас в этом, - покачал головой Райан.
      - Вот как? - вырвалось у посла.
      - Господин посол, я полностью осознаю, что ваша страна заплатила горькую цену за дурные привычки Америки. Когда я служил в ЦРУ, мне доводилось знакомиться с самой разной информацией, касающейся торговли наркотиками и влияния этой торговли на события в вашем регионе. Я не принимал никакого участия в незаконных действиях, которые велись в вашей стране американскими солдатами, но познакомился с подробной информацией, связанной с этой операцией. Я знаю о полицейских, которых убили - мой отец ведь тоже служил в полиции, - знаю о подкупленных судьях и журналистах. Мне известно, что Колумбия приложила огромные усилия - более значительные, чем любая другая страна, - направленные на то, чтобы установить у себя по-настоящему демократическую систему власти. Позвольте мне добавить еще кое-что, сэр. Мне стыдно, что в этом городе нашлись люди, способные облить грязью вашу страну. Проблема наркотиков возникла не в Колумбии, не в Перу и не в Эквадоре. Она возникла здесь, в Америке, и вы, граждане Колумбии, страдаете от нее не в меньшей степени, чем американцы, - пожалуй, даже в большей. Вашу страну отравляют американские деньги. Не вы наносите ущерб нашей стране - это мы наносим ущерб вашей.
      Очоа многого ожидал от этой встречи, но только не этого. Он поставил чашку на блюдце и лишь сейчас заметил, что в кабинете больше никого нет, что они беседуют с глазу на глаз. Телохранители американского президента ушли. Не было даже секретаря, ведущего запись беседы. Как необычно, подумал посол. Более того, Райан только что признал, что публикации в средствах массовой информации соответствуют действительности - по крайней мере отчасти.
      - Господин президент, - произнес посол на английском языке, которым он овладел дома и затем усовершенствовал за годы учебы в Принстоне, - мы редко слышим, чтобы кто-то из американцев говорил нечто подобное о своей стране.
      - Вы слышите это сейчас, сэр. - Они посмотрели в глаза друг другу. - Я не собираюсь критиковать вашу страну, если она не заслуживает этого, а на основании информации, которой я располагаю, я знаю, что дело обстоит именно так. Для того чтобы подорвать торговлю наркотиками, нужно в первую очередь уничтожить спрос на них, и в этом приоритетная задача моего правительства. Сейчас мы готовим законопроект, в соответствии с которым виновными будут признаваться не только те, кто торгуют наркотиками, но и те, кто пользуются ими. Когда будет восстановлен Конгресс, я приложу все усилия, чтобы этот законопроект был принят. Мне также хотелось бы создать неофициальную рабочую группу, состоящую из представителей вашего и нашего правительств, целью которой будет обсуждение вопроса, как помочь вам в решении этой проблемы у себя дома, причем мы гарантируем полное соблюдение суверенитета Колумбии. Америка не всегда была вашим добрым соседом. Я не могу изменить прошлое, но приложу все силы, чтобы изменить будущее. Скажите, господин посол, примет ли ваш президент мое приглашение приехать сюда для более детального обсуждения этой проблемы с глазу на глаз? - Я намерен загладить вину Америки за безумные поступки, совершенные несколько лет назад, тем самым сказал Райан.
      - Мне кажется, что он благосклонно рассмотрит такое приглашение, принимая во внимание его обязанности по управлению страной. Время нужно будет согласовать отдельно. - Это означало на дипломатическим языке: разумеется, он примет ваше приглашение.
      - Да, сэр, я только сейчас начинаю понимать, сколько времени и сил требует исполнение обязанностей президента. Может быть, - улыбнулся Райан, - он даст мне несколько советов.
      - Вы вряд ли нуждаетесь в советах, господин президент. - Посол Очоа уже думал о том, как объяснить суть этой беседы своему правительству. Для него было совершенно очевидно, что Райан предлагает то, что в Южной Америке будет рассматриваться как извинение за поступок Соединенных Штатов, который они никогда не смогут признать открыто и полное раскрытие подробностей которого всего лишь нанесет огромный ущерб отношениям между обеими странами. И все-таки это делается не по политическим причинам, не правда ли? Ведь так?
      - Чего вы хотите добиться своим законопроектом, господин президент?
      - Мы изучаем эту проблему. Насколько я понимаю, люди прибегают к наркотикам главным образом с целью развлечения, чтобы уйти от реальностей жизни или как еще можно это назвать. В общем они пользуются наркотиками, чтобы удовлетворить те или иные свои настроения. Информация, которой мы уже располагаем, указывает на то, что по меньшей мере половина наркотиков, которые продаются у нас в стране, идет не на нужды закоренелых наркоманов, а употребляется теми, кто ищет каких-то новых ощущений. Мне представляется, что следует сделать применение наркотиков чем-то влекущим за собой не приятные последствия, а нечто совершенно обратное. Я имею в виду наказание за любой уровень наркотического опьянения. Разумеется, у нас недостаточно места в тюрьмах для всех наркоманов Америки, зато есть масса улиц, которые нуждаются в уборке. Для тех, кто пользуется наркотиками в поисках новых ощущений и делает это впервые, тридцать дней на уборке улиц и сборе мусора в экономически отсталых районах, причем в одежде, резко отличной от одежды остальных граждан, намного уменьшит полученное удовольствие. Насколько я понимаю, вы католик?
      - Да, сэр, так же, как и вы.
      - Тогда вы понимаете, что такое стыд, - усмехнулся Райан. - Мы узнали это в школе, не правда ли? Это всего лишь начало, и пока этого достаточно. Понадобится изучить административные вопросы, связанные с таким наказанием. Министерство юстиции рассматривает также конституционные аспекты этого закона, но они, судя по всему, оказались менее сложными, чем я ожидал. Я хочу, чтобы этот закон был принят к концу года. У меня трое детей, и проблема наркотиков чертовски пугает меня как отца. Разумеется, я понимаю, что это не является радикальным решением вопроса. Настоящие наркоманы нуждаются в медицинской помощи, это очевидно, и мы сейчас разрабатываем ряд программ на федеральном уровне и на уровне штатов, целью которых является искоренение проблемы. Но если нам удастся избавиться от использования наркотиков людьми, ищущими новых ощущений, то таким образом мы вдвое сократим потребление наркотиков. Согласитесь, это неплохое начало.
      - Мы будем следить за вашими усилиями с большим интересом, - пообещал посол Очоа. Такое значительное сокращение доходов наркобаронов резко уменьшит их возможности подкупать чиновников и обеспечивать свою неприкосновенность. Это поможет правительству добиться того, к чему оно так страстно стремится, поскольку власть денег, получаемых от торговли наркотиками, была политической язвой, разъедавшей тело его страны.
      - Я сожалею, что эта встреча была вызвана такими обстоятельствами, но рад, что нам удалось успешно обсудить проблемы, стоящие перед нашими странами. И я очень благодарен вам, господин посол, за проявленную откровенность и желание пойти навстречу. Хочу вас заверить, что я всегда готов встретиться и обменяться мнениями. Но больше всего мне хочется заверить ваше правительство, что я уважаю закон и это уважение не ограничивается территорией Соединенных Штатов. Что бы ни случилось в прошлом, я предлагаю начать с начала и обещаю подкрепить мои слова делами.
      Они встали, снова обменялись крепкими рукопожатиями, и Райан вывел гостя на лужайку Белого дома. Они провели несколько минут на аллее сада, среди роз, под объективами телевизионных камер. Пресс-секретарь Белого дома выпустит коммюнике, посвященное этой встрече. В нем будет говориться, что президент Соединенных Штатов и посол Колумбии провели дружескую беседу, в которой закрепили тесные отношения между двумя странами. Фотографии, сопровождающие официальное заявление, наглядно продемонстрируют, что это правда.
      - Похоже, что скоро наступит теплая весна, - заметил Очоа, обращая внимание на ясное небо и ласковый ветерок.
      - Пожалуй. Зато лето в Вашингтоне бывает не слишком приятным. Скажите, господин посол, а какая погода стоит в Боготе?
      - Видите ли, господин президент, наша столица расположена на большой высоте. Там никогда не бывает очень жарко, но солнечные лучи могут оказаться излишне жесткими. А ведь у вас здесь великолепный сад. Моя жена обожает цветы и даже становится знаменитой в этой области. - В голосе посла звучал подлинный интерес. - Ей удалось вывести новый сорт розы. Каким-то образом она скрестила розовые и желтые цветы, получив в результате сорт с лепестками почти золотистого цвета.
      - И как она назвала свои розы? - спросил Райан. Его знания о розах ограничивались тем, что нужно быть осторожным с их ветками, или стеблями, или как там они называются, потому что на них есть шипы. Но камеры продолжали вести съемку, и нужно было поддерживать дружескую беседу.
      - На английском языке этот сорт называется "Ранний рассвет". Похоже, что все подходящие названия роз уже разобраны, - произнес Очоа с улыбкой.
      - Может быть, ваша жена согласится прислать саженцы своих роз для нашего сада?
      - Для Марии это будет большой честью, господин президент.
      - Значит, мы уладили еще один вопрос, господин посол. - Новое рукопожатие.
      Очоа тоже был знаком с такой игрой. Его смуглое лицо с характерными чертами латиноамериканца расплылось в широкой дипломатической улыбке, но в рукопожатии чувствовалась дружеская теплота.
      - "Ранний рассвет" - какое хорошее слово для характеристики подлинно новых отношений между нашими странами, господин президент.
      - Действительно, лучше не придумаешь. - Посол и президент расстались. Райан вернулся в Западное крыло Белого дома. Арни ждал его за дверью. То, что все сказанное в Овальном кабинете прослушивалось и записывалось на пленку, как на студии звукозаписи, было широко известно, но никто открыто не признавался в этом.
      - Ты быстро овладеваешь президентскими навыками, очень быстро, - заметил глава президентской администрации.
      - В данном случае это было очень просто, Арни. Мы слишком продолжительное время плохо относились к ним. Мне оставалось всего лишь сказать ему правду. Нам придется как можно быстрее утвердить этот законопроект в Конгрессе. Когда будет готов его текст?
      - Через пару недель. Учти, он вызовет настоящий скандал, - предостерег глава администрации.
      - Наплевать, - ответил президент. - Пора сделать что-то реальное, вместо того чтобы все время тратить деньги на показуху. Мы пытались сбивать их самолеты. Мы пытались убивать главарей наркокартеля. Мы пытались подавить производство наркотиков вооруженной силой. Мы пытались преследовать торговцев наркотиками. Таким образом, мы истощили все возможности, и ни разу не сумели добиться успеха, потому что тут замешаны слишком крупные деньги. Почему бы не попробовать искоренить саму проблему? Именно здесь она начинается, и деньги идут от покупателей наркотиков.
      - Я всего лишь говорю, что придется столкнуться с немалыми трудностями.
      - Разве легко осуществить что-нибудь разумное? - сказал Райан, возвращаясь к себе в кабинет. Вместо того чтобы войти в него прямо из коридора, он прошел через комнату секретарей. - Эллен? - произнес он, делая жест в сторону Овального кабинета.
      - Может быть, я оказываю на вас дурное влияние? - спросила миссис Самтер, захватывая с собой сигареты и направляясь к нему. Остальные секретарши улыбнулись, но постарались скрыть улыбки.
      - Может быть, Кэти так и подумает, но ведь мы не будем говорить ей об этом, не правда ли? - сказал Райан. В уединении своего кабинета президент Соединенных Штатов закурил сигарету, которую он только что взял у худенькой женщины, отмечая торжеством одного вида наркомании атаку на другой. К тому же ему удалось нейтрализовать потенциальный дипломатический скандал.
      ***
      Последний посланец Бадрейна покинул Америку, как ни странно, из международного аэропорта Миннеаполис-Сент-Пол на авиалайнере компании "Норт-Уэстерн", а затем должен пересесть на рейс КЛМ. Бадрейну оставалось нервничать еще четыре часа. В интересах безопасности ни один из посланцев не имел с собой телефонного номера для того, чтобы сообщить об успехе или предупредить о провале операции, из опасений, что в случае ареста могут установить его связь с Объединенной Исламской Республикой. Взамен Бадрейн расставил во всех европейских аэропортах своих людей, знавших о времени прибытия посланцев. Когда по прибытии в Европу они сходили с авиалайнеров, люди Бадрейна узнавали их в лицо и звонили ему обходными путями - из телефонов-автоматов, пользуясь заранее оплаченными карточками. После успешного возвращения всех посланцев в Тегеран начнется следующая операция. А сейчас, сидя в своем кабинете, Бадрейн смотрел на часы и продолжал беспокоиться. С помощью своего компьютера он подключился к мировой компьютерной сети и принялся просматривать сводки новостей. Ничего интересного. Он знал, что сможет убедиться в успехе операции только после того, как все его посланцы вернутся домой и каждый доложит о выполнении поставленной перед ним задачи. Вообще-то даже в этом случае нельзя быть уверенным в успехе операции. Пройдет три или четыре дня, может быть, пять, прежде чем по каналам связи из американских городов в Центр инфекционных заболеваний в Атланте помчатся панические крики, взывающие о помощи. Вот тогда он убедится в успехе.
      Глава 39
      Лицом к лицу
      Перелет через Атлантический океан прошел спокойно. VC-20B больше походил на маленький авиалайнер, чем на реактивный самолет, в котором путешествуют бизнесмены, а летчики ВВС, которые казались Кларку такими молодыми, что им впору сдавать экзамены на право вождения автомобиля, управляли самолетом уверенно и спокойно. Маленький авиалайнер начал спуск в темноту европейской ночи и совершил посадку на военной авиабазе к западу от Парижа.
      Там не было церемонии встречи как таковой, но Адлер был государственным чиновником министерского ранга, и его полагалось встретить даже при секретной миссии. В данном случае, как только стихли двигатели, к самолету подошел высокопоставленный представитель Министерства иностранных дел. Спустившись по трапу, Адлер сразу узнал его.
      - Клод!
      - Здравствуй, Скотт. Поздравляю тебя с повышением, дружище! - Из уважения к американским обычаям поцелуев не последовало.
      Кларк и Чавез оглянулись вокруг в поисках опасности, угрожающей государственному секретарю. На огромном поле аэродрома они увидели только французских солдат с оружием в руках - или это были полицейские, с такого расстояния трудно определить, - окруживших кольцом прибывший VC-20B. У европейцев привычка демонстрировать автоматы даже на городских улицах. Возможно, подумал Джон, это сдерживающе действует на уличных хулиганов, но все-таки кажется излишне устрашающим. Впрочем, Кларк с Чавезом не ожидали особой опасности во Франции, и скоро их мнение подтвердилось. Адлер и его французский друг сели в правительственный лимузин, Кларк и Чавез разместились в автомобиле сопровождения. Экипаж самолета отправился на отдых, который полагался после длительного перелета, - на языке военных летчиков это означало, что они получат возможность выпить несколько стаканов со своими французскими коллегами.
      - Сейчас мы отправимся в зал ожидания, - объяснил полковник ВВС Франции, сидящий в машине вместе с Кларком и Чавезом. - Самолет будет готов через несколько минут. Может быть, вы хотите освежиться?
      - Merci, mon commandant <Спасибо, мой командир (фр.).>, - ответил Динг. Действительно, подумал он, эти французы знают, что такое гостеприимство.
      - Мы благодарны за то, что вы помогли организовать эту встречу, - сказал Адлер своему другу. В прошлом оба одновременно служили советниками в дипломатических представительствах сначала в Москве, а затем в Претории и не раз выполняли задания своих правительств, требующие крайне осторожного и обдуманного подхода.
      - Не стоит благодарности, Скотт. - Клоду понадобилось немало усилий, чтобы достигнуть желаемого, но дипломаты и разговаривают как дипломаты, даже когда этого не требуется. Когда-то Клод помог Адлеру осуществить процедуру развода, причем сделал это чисто по-французски - он говорил, не закрывая рта, словно при заключении соглашения между странами. С тех пор этот случай стал едва ли не шуткой между ними. - Наш посол сообщает, что Дарейи готов прислушаться к разумным предложениям.
      - И в чем они могут состоять? - спросил своего коллегу государственный секретарь. Они подъехали к офицерскому клубу авиабазы и через минуту расположились в уединенной комнате рядом с рестораном за бутылкой розового "божоле". - Как ты оцениваешь ситуацию, Клод? Каковы, на ваш взгляд, намерения Дарейи?
      Французский дипломат пожал плечами. Этот жест был таким же характерно французским, как вино на столе. Клод разлил "божоле" по бокалам, и они торжественно подняли их. Вино было превосходным даже по высочайшим стандартам французской дипломатической службы. Затем пришло время говорить о деле.
      - У нас нет определенного мнения. Мы озабочены смертью туркменского премьера.
      - А разве смерть президента Ирака не вызывает у вас вопросов?
      - Не думаю, чтобы кто-то сомневался в ее причинах. Скорее всего это следствие длительной вражды между двумя странами.
      - Не уверен. - Адлер сделал еще один глоток из бокала. - Клод, ты по-прежнему лучший знаток вин из всех, кого я знаю. Итак, о чем он сейчас думает?
      - По-видимому, о многом. У него не все благополучно внутри страны - вы, американцы, не проявляете должного интереса к внутренним проблемам Ирана. Население волнуется, хотя сейчас, после того как он завоевал Ирак, эта проблема временно отошла на второй план. По нашему мнению, прежде чем идти дальше, он займется консолидацией Объединенной Исламской Республики. Мы также считаем, что эта процедура может оказаться ему не по силам. Мы не теряем надежды. Скотт, что крайний фундаментализм его режима со временем станет более умеренным, причем не в очень далеком будущем. Сейчас уже не восьмой век, даже в том регионе земного шара.
      Адлер задумался, затем кивнул.
      - Надеюсь, ты прав. Этот человек всегда внушал мне опасения.
      - Все люди смертны. Ему семьдесят два года, и он много работает. Впрочем, мы будем следить за ним, правда? Если он предпримет какие-то агрессивные действия, мы остановим его совместными усилиями, как делали это в прошлом. Мы обсуждали эту проблему с саудовцами. Они проявляют признаки беспокойства, но не больше. Наша оценка ситуации совпадает с их позицией. Мы советуем вам отнестись к нему без предубеждений.
      Клод может быть прав, подумал Адлер. Дарейи действительно стар, а консолидация управления только что присоединенной страной потребует немало сил и времени. Более того, самый простой способ умиротворения враждебной страны, если у вас достаточно терпения, заключается в том, чтобы хорошо относиться к этим ублюдкам. Надо постепенно развивать торговые отношения, посылать туда журналистов, добиться приема передач Си-эн-эн, демонстрировать американские фильмы в местных кинотеатрах - это может творить чудеса. Конечно, если у вас хватает терпения и времени. В американских университетах учатся много иранских юношей. Для Америки это самый эффективный способ изменить ситуацию внутри ОИР. Проблема, однако, заключается в том, что и Дарейи знает об этом. А теперь он, Скотт Адлер, назначен на пост государственного секретаря, хотя никогда не рассчитывал подняться так высоко в правительственной иерархии, и от него ждут ответа на вопросы. Впрочем, он достаточно хорошо знаком с историей дипломатии и знает, как поступать дальше.
      - Я выслушаю, что он скажет. В конце концов, мы не стремимся создавать себе новых врагов, Клод, ты ведь понимаешь это.
      - D'accord <Согласен (фр.).>. - Француз подлил Адлеру вина. - К сожалению, ты не найдешь ничего подобного в Тегеране.
      - Во время работы я ограничиваю себя двумя бокалами.
      - На самолете, который доставит тебя в Тегеран, отличный экипаж, - заверил Клод американского госсекретаря. - Эти пилоты летают с нашими министрами.
      - Разве когда-нибудь вас можно было упрекнуть в недостатке гостеприимства?
      ***
      Кларк и Чавез пили "перрье", который был здесь дешевле, чем в Америке, хотя лимоны, наверно, стоили столько же.
      - Как дела в Вашингтоне? - спросил французский коллега, стараясь развлечь их разговором или хотя бы создать такое впечатление.
      - Как ни странно, в стране поразительно спокойная обстановка. Может быть, положительную роль сыграло то, что правительство не проявляет особой активности, - сказал Джон, стараясь уйти от ответа.
      - А все эти разговоры о вашем президенте и его авантюрах?
      - Мне кажется, что все это скорее взято из кино. - Лицо Дин-га выражало предельную откровенность.
      - Значит, он украл русскую подлодку? В одиночку? - усмехнулся Джон. Интересно, кто мог придумать такое?
      - Но ведь в Америке находится глава русского шпионского ведомства, возразил француз. - Я видел его по телевидению.
      - Да, конечно, готов поспорить, что мы заплатили ему колоссальные деньги, чтобы он перебрался к нам.
      - Наверно, хочет написать книгу и получить еще больше, - засмеялся Чавез. - И этот сукин сын наверняка их получит. Послушайте, mon ami <Мой друг (фр.).>, мы всего лишь рабочие пчелы, рядовые охранники, понимаете?
      Ответ Чавеза повис в воздухе, словно планер, соскользнувший с воздушного потока. Кларк посмотрел в глаза собеседнику. Никаких сомнений, он из французской разведки и отлично понимает, что мы сотрудники ЦРУ, подумал американец.
      - В таком случае будьте осторожны с нектаром, который найдете там, куда полетите, мой молодой друг. Он может оказаться слишком сладким. - Разговор походил на начало карточной игры - колода перетасована и сейчас на стол лягут первые карты. Играть придется с другом, но все-таки оба партнера будут стремиться к выигрышу.
      - Что вы имеете в виду?
      - Вам предстоит встреча с очень опасным человеком. Он выглядит так, словно знает что-то, чего мы не понимаем.
      - Вы работали в Иране? - спросил Джон.
      - Да, мне довелось путешествовать по этой стране.
      - И каково ваше впечатление? - прозвучал вопрос Чавеза.
      - Я так и не смог понять иранцев.
      - Это верно, - согласился Кларк. - Я понимаю, что вы хотите сказать.
      - Ваш президент - весьма любопытный человек, - снова заметил француз. Кларку стало ясно, что он руководствуется одним любопытством, и это сразу расположило его к офицеру французской разведки.
      Джон посмотрел ему прямо в глаза и решил отблагодарить за предупреждение, как и следует поступить одному профессионалу по отношению к другому.
      - Это верно, - заверил его Кларк. - Он один из нас.
      - А все эти любопытные истории?
      - Вот об этом я ничего не могу сказать, - улыбнулся Джон. Улыбка его ясно говорила: ну, конечно же, все это правда. Неужели вы думаете, что у репортеров хватит ума придумать такое?
      Оба сотрудника разведывательных служб - французской и американской думали об одном и том же, хотя ни один не мог сказать этого вслух: как жаль, что мы не можем когда-нибудь вечером встретиться и за ужином рассказать друг другу о пережитом. Но такого просто не бывает.
      - На обратном пути, когда вы прилетите из Тегерана, я предложу вам выпить со мной.
      - После возвращения оттуда я с удовольствием приму ваше предложение.
      Динг просто слушал и наблюдал за происходящим. У этого старого сукиного сына по-прежнему было чему поучиться.
      - Приятно, когда у тебя есть друзья, - сказал он через пять минут, когда они шли к французскому самолету.
      - Он не просто друг, он настоящий профессионал. К мнению таких людей надо прислушиваться, Доминго.
      Никто не утверждал, что легко управлять страной, даже тем, кто способны почти при любом поступке ссылаться на волю Всевышнего. Вот и Дарейи, который управлял страной в том или ином качестве почти двадцать лет, испытывал недовольство от тех административных мелочей, которые поступали к нему и ждали его решения. Ему и в голову не приходило, что все это было по его вине. Сам Дарейи считал свое правление справедливым, хотя в народе его считали излишне жестоким. Почти всякое нарушение закона влекло за собой смертную казнь, и даже незначительные административные ошибки, совершенные чиновниками, означали для них конец карьеры - в зависимости, конечно, от важности совершенной ошибки. Чиновник, который отрицательно отвечал на все запросы, ссылаясь на то, что закон ясно трактует эту проблему - независимо от того, как это обстояло на самом деле, - редко навлекал на себя гнев начальства. Тот, кто расширял власть правительства на большинство каждодневных проблем, всего лишь усиливал власть Дарейи. Такие решения принимались легко и не вызывали затруднений для главы государства.
      Однако в реальной жизни все обстояло не так просто. Практические вопросы, например, начиная от продажи арбузов до подачи звуковых сигналов автомобилями вблизи мечетей, требовали определенного толкования, потому что в святом Коране они не затрагивались, а гражданское право основывалось на учении Пророка. Но либерализация жизни в стране представляла собой важный шаг, потому что либерализацию любой власти можно рассматривать как теологическую ошибку, особенно в стране, где вероотступничество каралось смертной казнью. Вот почему чиновники, столкнувшись с необходимостью дать положительный ответ на запрос, предпочитали в случае сомнения предоставить решение проблемы тем, кто стояли выше, и давали отрицательный ответ. Это получалось у них легко и просто, поскольку делалось на протяжении всей карьеры, и ответы звучали вполне убедительно. А высокопоставленные чиновники теряли намного больше в тех редких случаях, если кто-то наверху выражал несогласие с положительным ответом на запрос. Все это означало, что проблемы накапливались и образовывали пирамиду, которая поднималась до самого аятоллы. Между Дарейи и многочисленным чиновничеством находился совет религиозных лидеров (он сам был его членом при Хомейни) и парламент, пусть заседающий только формально, а также опытные высокопоставленные чиновники. Но, к разочарованию нового религиозного главы ОИР, принцип не менялся, и ему приходилось решать столь "важные" вопросы, как время работы рынков, цены на бензин и программы обучения женских начальных школ. Мрачное выражение, которое появлялось у него на лице при обсуждении столь тривиальных вопросов, всего лишь делало его подчиненных еще более подобострастными, когда они выдвигали соображения "за" и "против", что лишь прибавляло видимость серьезности абсурдной ситуации, их попыткам завоевать расположение аятоллы своей строгостью (они всегда были против всех изменений, входящих в повестку дня) и своей практичностью (они поддерживали их). Самая главная политическая игра в стране заключалась в стремлении завоевать расположение Дарейи, и в результате он оказывался связанным по рукам и ногам обсуждением маловажных вопросов, тонул в них, словно насекомое в янтарной смоле, тогда как ему требовалось сосредоточить все силы и энергию на решении действительно важных проблем. Самым поразительным было то, что он не понимал, почему окружающие его люди отказываются брать на себя инициативу, хотя время от времени сам обрушивал тяжелую кару на тех, кто решались поступать самостоятельно.
      Вот в таком настроении он и прилетел в Багдад этим вечером для встречи с местным духовенством. Требовалось решить вопрос, какую мечеть ремонтировать прежде. Духовенство знало, что Махмуд Хаджи предпочитает молиться в одной из них, любит другую за ее архитектурные достоинства и восхищается третьей из-за ее исторического значения, тогда как население города предпочитало совсем иную мечеть. Разве не будет самым лучшим решением с политической точки зрения отремонтировать первой именно ее, чтобы укрепить политическую стабильность в стране? Затем на повестке дня было обсуждение вопроса о праве женщин водить автомобили (предыдущий иракский режим относился к этой проблеме излишне либерально!), что вызывало возражения у духовенства. Но отнять право, которым женщины уже владеют, может вызвать недовольство, да и как поступить с теми женщинами, у которых в семье не было мужчины, способного возить их по городу (к этой категории относились, например, вдовы) и которые не могли нанять шофера? Разве правительство не должно позаботиться об их нуждах? Некоторые женщины - например врачи и учителя - играли важную роль в местном обществе. С другой стороны, Иран и Ирак объединились теперь в одну страну, и разве правильно разрешать одно иранским женщинам и лишать того же иракских? Для решения этих важных вопросов и нескольких других, им подобных, ему пришлось этим вечером лететь в Багдад.
      Дарейи, сидя в своем личном самолете, прочитал повестку вечернего заседания и едва не закричал от гнева и безысходности, но он был для этого слишком терпеливым человеком - или так говорил себе. В конце концов, ему нужно приготовиться к предстоящей утром более важной встрече с американским государственным секретарем, евреем по национальности. Он углубился в бумаги. Выражение его лица вселило страх даже в экипаж самолета, хотя Махмуд Хаджи не заметил этого, а даже если бы и заметил, то не понял бы причины.
      Ну почему люди не могут проявить хоть немного инициативы?
      ***
      Реактивный самолет, на котором летел Адлер с сопровождающими его людьми, был "Дассо Фалкон 900В" - французский вариант американского двухмоторного VC-20B. Экипаж состоял из двух летчиков, причем оба были очень высокого звания для этого чартерного рейса, и двух очаровательных стюардесс. Во всяком случае одна из них, решил Кларк, является сотрудницей французской разведки, а может быть, и обе. Он любил французов, особенно их разведслужбы. Несмотря на то что Франция временами была непредсказуемым союзником, что причиняло немало хлопот, когда французы принимались за дело в черном мире разведки, они блестяще справлялись с задачами, ничуть не уступая разведывательным службам других стран и часто превосходя их. К счастью, в данном случае внутри самолета было шумно, и потому установка подслушивающих устройств вряд ли оказалась бы успешной. Может быть, этим объяснялось то, что каждые пятнадцать минут к ним подходила то одна, то другая стюардесса и спрашивала, не хотят ли они чего-нибудь.
      - Нам не нужно знать ничего конкретного перед посадкой в Тегеране? спросил Джон, с улыбкой отклонив очередное предложение.
      - Вообще-то нет, - ответил Адлер. - Мы собираемся всего лишь прощупать этого человека, узнать, каковы его намерения. Мой приятель Клод - он встречал нас в Париже - сказал, что ситуация не настолько плоха, как кажется на первый взгляд, и его доводы были весьма убедительными. Моя задача заключается главным образом в том, чтобы передать Дарейи обычное предложение дружбы и сотрудничества.
      - И все-таки будьте осторожны, - улыбнулся Чавез. На лице государственного секретаря появилась ответная улыбка.
      - На дипломатическом языке это звучит более утонченно, но я понимаю ваше предостережение. Между прочим, какова ваша профессия, мистер Чавез?
      Кларк улыбнулся, услышав этот вопрос.
      - Вам не понравится, если вы узнаете, откуда мы его подобрали, господин секретарь.
      - Я только что закончил диссертацию на степень магистра, - не без гордости ответил молодой разведчик. - В июне получаю диплом.
      - Где?
      - В университете Джорджа Мейсона, у профессора Альфер. Это пробудило интерес госсекретаря.
      - Вот как? В прошлом она работала у меня. Какова тема диссертации?
      - "Исследование традиционной мудрости: ошибочные дипломатические маневры в Европе конца девятнадцатого - начала двадцатого столетия".
      - Немцы и британцы?
      - Главным образом. Особенно в соревновании за господство на море, - кивнул Чавез.
      - И ваш вывод?
      - Люди не всегда признают разницу между стратегическими и тактическими целями. Те, кому следовало думать о будущем, думают вместо этого о настоящем. Поскольку они смешивали политику с искусством управления государством, то оказались втянутыми в войну, которая разрушила весь европейский порядок и заменила его рубцовой тканью, словно после хирургической операции.
      Поразительно, подумал Кларк, прислушиваясь к этой беседе, как меняется голос Динга, когда он говорит о "своей научной работе.
      - И вы по-прежнему офицер службы безопасности? - спросил государственный секретарь. В его голосе звучало недоверие.
      На лице Чавеза появилась улыбка, столь свойственная его латинской расе.
      - Был раньше. Простите, что я не передвигаюсь прыжками и не волочу кисти рук по земле, как положено офицеру службы безопасности, сэр.
      - Тогда почему Эд Фоули приставил вас обоих ко мне?
      - Это из-за меня, - заметил Кларк. - Руководители ЦРУ хотят, чтобы мы прогулялись по Тегерану и оценили обстановку.
      - Из-за вас? - недоуменно спросил Адлер.
      - Я занимался обучением обоих Фоули, когда-то в далеком прошлом, объяснил Джон, и после этого направление разговора резко изменилось.
      - Так это вы те парни, что спасли Когу! Это вы...
      - Да, мы были там, - подтвердил Чавез. Он решил, что государственный секретарь наверняка имеет допуск к таким вопросам. - Мы тогда здорово повеселились.
      Государственный секретарь подумал, что ему следует чувствовать себя оскорбленным из-за приставленных к нему двух оперативников, причем еще в большей степени из-за замечания младшего из них относительно того, что им следовало бы волочить кисти рук по земле и передвигаться прыжками. Но степень магистра, полученная в университете Джорджа Мейсона...
      - Кроме того, вы те парни, что прислали доклад, который вызвал насмешку у Бретта Хансона, - доклад относительно Гото. Оказалось, что это отличный доклад, вы проделали тогда великолепную работу. - Раньше Адлер не мог понять, что делают эти двое в группе по составлению материалов о национальной безопасности в отношении к ОИР. Теперь ему стало ясно.
      - Однако никто не прислушался к нашей точке зрения, - напомнил Чавез. Их доклад мог сыграть решающую роль в войне с Японией, причем им пришлось тогда работать в особенно трудных условиях. Но отправленное ими сообщение дало Чавезу реальное представление о том, что дипломатия и система управления государством с 1905 года мало изменились. Это был зловещий ветер, не предвещавший никому ничего хорошего.
      - Но я буду теперь прислушиваться, - пообещал Адлер. - Сообщите мне впечатление о своей прогулке по городу, ладно?
      - Непременно. Полагаю, вы входите теперь в число людей, которым нужно знать о происходящем, - заметил Джон, вопросительно подняв бровь.
      Адлер повернулся и жестом подозвал к себе одну из стюардесс, привлекательную брюнетку, которую Кларк выделил как сотрудницу французской разведки. Она была чертовски хороша, но несколько неловко обращалась с посудой в маленькой кухне, чего никогда не допустила бы профессиональная стюардесса.
      - Да, мсье министр?
      - Сколько нам осталось до посадки?
      - Четыре часа.
      - Тогда можете принести нам колоду карт и бутылку вина?
      - Конечно, мсье министр. - Стюардесса поспешила выполнить просьбу.
      - Мы не должны пить на службе, сэр, - заметил Чавез.
      - Вы не на службе до момента посадки, - сказал Адлер. - А я люблю играть в карты перед началом трудных переговоров. Успокаивает нервы. Джентльмены готовы на дружескую партию?
      - Ну что ж, господин секретарь, если вы настаиваете, - ответил Джон. Теперь все они получат представление о предстоящей операции. - Партию в покер, пожалуй?
      Все знали, где проходит разделительная линия. Стороны не обменивались официальными коммюнике, по крайней мере не между Пекином и Тайбэем, но, несмотря на это, все знали и понимали значение границы, потому что военные склонны быть практичными и наблюдательными. Самолеты КНР не подлетали ближе чем на десять морских миль (восемнадцать километров) к определенной линии, проходящей с севера на юг, и самолеты Китайской Республики, признавая это обстоятельство, держались на том же расстоянии от невидимой линии долготы. По каждую сторону этой линии военные могли поступать, как им заблагорассудится, проявлять любую агрессивность, тратить столько боеприпасов, сколько могли себе позволить, и противная сторона соглашалась с этим без всякого обмена радиограммами. Все это делалось в интересах стабильности. Игры с заряженным оружием всегда опасны - это относится как к государствам, так и к детям, хотя последние легче подчиняются дисциплине.
      У Америки сейчас было четыре подводных лодки в Тайваньском проливе. Они находились под невидимой линией границы, что являлось самым безопасным местом. Эскадра из трех надводных кораблей разместилась у северного входа в пролив. В нее входили крейсер "Порт ройял" и эсминцы "Салливаны" и "Чандлер". Все они были предназначены для борьбы с самолетами противника и оборудованы в общей сложности 250 ракетами типа "корабль - воздух". При обычных условиях они несли охрану авианосцев от воздушных атак, но сейчас "их" авианосец стоял в гавани Пирл-Харбора, где ему меняли силовые установки. Крейсер "Порт ройял" и эсминец "Салливаны" - названный так в честь семьи моряков, погибших в 1942 году на одноименном корабле, - были кораблями типа "иджис" и несли мощные радиолокационные установки SPY, предназначенные для наблюдения как за воздушным пространством, так и за морской поверхностью. В данный момент они вели наблюдения за воздухом, тогда как подводные лодки следили за остальным. На борту "Чандлера" специальная группа занималась сбором радиоэлектронной информации, а именно: контролем за радиопереговорами сторон. Подобно патрульному полицейскому, они находились здесь не для того, чтобы вмешиваться в учения, а чтобы просто дружески, так сказать, напоминать сторонам, что правоохранительные органы совсем рядом, и потому не давать событиям заходить слишком далеко. По крайней мере так они считали. Если кто-нибудь возражал против присутствия американских кораблей, ему напоминали, что моря свободны для мореплавания и корабли никому не мешают, не правда ли? То, что присутствие американских кораблей было частью определенного плана, не являлось чем-то очевидным, во всяком случае не с первого взгляда. Но то, что случилось дальше, сбило с толку почти всех.
      В воздухе чувствовался рассвет, хотя на морской поверхности было еще темно. Звено из четырех истребителей ВВС КНР взлетело с наземного аэродрома и направилось на восток. Через пять минут за ним последовало еще одно звено из четырех истребителей. Они отчетливо виднелись на экранах радиолокаторов американских кораблей, хотя находились на предельном расстоянии. Им тут же присвоили определенные номера, и компьютерная система слежения на борту крейсера "Порт ройял" следила за их продвижением на восток к удовлетворению матросов и офицеров, находившихся в центре боевой информации. Все шло хорошо и гладко до тех пор, пока истребители, продолжив полет, не приблизились к невидимой границе между двумя флотами. Тогда американский лейтенант снял телефонную трубку и нажал на кнопку.
      - Слушаю, - пробормотал сонный голос.
      - Капитан, это центр боевой информации. Звено самолетов ВВС КНР, по-видимому, это истребители, вот-вот пересечет демаркационную линию. Они летят курсом ноль-девять-ноль на высоте пятнадцать тысяч футов, пеленг два-один-ноль, скорость пятьсот узлов. Еще одно звено следует в нескольких минутах за ними.
      - Сейчас приду. - Через две минуты капитан, даже не успев одеться, вошел в центр боевой информации. Он не увидел, как истребители КНР нарушили границу, но услышал, как старшина доложил:
      - Четыре или больше истребителей летят курсом на запад. Чтобы упростить наблюдения за ситуацией, в компьютер ввели приказ помечать символом "вражеский" истребители континентального Китая и символом "свой" истребители Тайваня. Время от времени в этом районе появлялись и американские самолеты, но их задача заключалась в сборе электронной информации, и потому они держались далеко от места учений. В данный момент на экране радиолокаторов виднелись два сближающихся звена истребителей, находящихся пока на расстоянии тридцати миль друг от друга, но это расстояние сокращалось со скоростью более тысячи миль в час. Радар вел также наблюдение за шестью гражданскими авиалайнерами, причем все шесть находились к востоку от разделительной линии и не обращали внимания на учения, район которых им было предписано обходить стороной.
      - Рейд шесть поворачивает, - доложил матрос, следивший за экраном радиолокатора. Это было первое звено истребителей, взлетевших с наземных аэродромов КНР, и на глазах капитана они повернули на юг, тогда как звено истребителей, взлетевших с аэродромов Тайваня, продолжало стремительно сближаться с ними.
      - Тайваньские истребители включили радары слежения, - доложил старшина, который следил за электромагнитными излучениями. - Они осветили рейд шесть.
      - Может быть, поэтому они и отвернули, - пробормотал капитан.
      - Или сбились с курса? - заметил офицер центра боевой информации.
      - Там все еще темно. Не исключено, что они просто залетели слишком далеко. - Американские офицеры не знали, какое навигационное оборудование установлено на истребителях ВВС КНР, а управлять одноместным истребителем над морем ночью - далеко не простое дело.
      - Вижу включенные радары с западного направления, по-видимому, это рейд семь, - доложил старшина, следивший за электромагнитными излучениями. Рейд семь был вторым звеном, взлетевшим с наземных аэродромов континентального Китая.
      - Как относительно радиолокаторов рейда шесть? - спросил офицер центра боевой информации.
      - По-прежнему выключены, сэр. - Первые четыре истребителя ВВС КНР закончили разворот и летели теперь на запад, возвращаясь к разделительной линии. Их продолжали преследовать истребители Китайской Республики. И в этот момент все переменилось.
      - Рейд семь поворачивает, новый курс ноль-девять-семь.
      - Теперь они направляются прямо на Эф-шестнадцатые.., включили радары .. заметил лейтенант. Впервые в его голосе прозвучала тревога. - Рейд семь освещает шестнадцатые, его радары в режиме слежения.
      Истребители F-16 Китайской Республики теперь тоже повернули. Им предстояла большая работа. Новейшие истребители, сделанные в Америке, и их пилоты, элита ВВС Тайваня, составляли треть истребительных сил острова, и на них легла задача прикрывать его и отвечать на все летные маневры их континентальных двоюродных братьев. Оставив группу Рейд шесть, истребители которой возвращались обратно, тайваньцы неминуемо перенесли свое внимание на следующее звено, Рейд семь, продолжающее полет на восток. Скорость сближения все еще составляла тысячу миль в час, обе стороны включили локаторы слежения, нацеленные друг на друга. В международной практике это признавалось недружелюбным маневром и его старались избегать по той простой причине, что в воздухе это являлось эквивалентом винтовки, нацеленной кому-то прямо в голову.
      - Смотрите, сэр, - доложил старшина, следивший за электромагнитными излучениями, - радары Рейда семь только что переключились на режим наведения.
      Вместо поиска целей воздушные локаторы истребителей теперь действовали в режиме наведения на цель ракет "воздух - воздух". То, что было недружелюбным маневром несколько секунд раньше, стало теперь открыто враждебным.
      Тайваньские истребители разделились на две пары и начали маневрировать. Летящие им навстречу истребители КНР последовали их примеру. Первое звено, Рейд шесть, пересекло теперь разделительную линию и продолжало полет на запад, возвращаясь, по-видимому, на свой аэродром.
      - Думаю, я понял, что там происходит, сэр, смотрите, как... В это мгновение на экране появилась крошечная точка, отделившаяся от одного из истребителей F-16...
      - Проклятье, - вырвалось у одного из матросов. - Они пустили ракету.
      - Не одну, а две, - поправил его старшина.
      В воздухе виднелись теперь две ракеты "воздух - воздух" AIM-120, изготовленные в Америке, которые мчались каждая к своей цели.
      - Увидев включенные радары наведения, они решили, что их атакуют. Господи! - Капитан повернулся к офицеру связи. - Немедленно соедините меня с главнокомандующим Тихоокеанским флотом!
      События развивались стремительно. На экране один из истребителей КНР превратился в белое пятно. Второй, заметив опасность, дернулся в сторону и в последнее мгновение сумел увернуться от нацеленной в него ракеты.
      Затем он вернулся обратно. Южная пара истребителей КНР тоже сделала маневр, звено Рейд шесть резко повернуло на север и включило свои радиолокаторы. Через десять секунд было выпущено еще шесть ракет, помчавшихся к своим целям.
      - Настоящий воздушный бой! - воскликнул старший вахтенный офицер.
      Капитан поднял телефонную трубку:
      - Мостик, объявить боевую тревогу, боевую тревогу! - Затем он схватил микрофон радиосвязи и вызвал командиров кораблей сопровождения, находившихся в десяти милях к западу и востоку от крейсера. Тем временем по крейсеру "Порт ройял" разнесся грохот колоколов боевой тревоги.
      - Вижу происходящее, - отрапортовал эсминец "Салливаны", находящийся мористее.
      - Я тоже, - донеслось с эсминца "Чандлер", который занимал позицию ближе к острову Тайвань, но получал изображение от кораблей "иджис" через спутниковую систему видеосвязи.
      - Попадание! - Еще один истребитель КНР взорвался и нырнул ко все еще темной поверхности моря. Через пять секунд был сбит истребитель F-16.
      В центр боевой информации вбегали матросы и занимали места по боевому расписанию.
      - Капитан, звено Рейд шесть пыталось осуществить имитацию...
      - Да, теперь я понимаю это, но сейчас нам осталось лишь подбирать обломки.
      А далее, как и следовало ожидать, одна из ракет сбилась с курса. Они были такими маленькими, что их едва различали на экране радиолокатора, но техник увеличил мощность излучения до шести миллионов ватт, и картина прояснилась.
      - Проклятье! - воскликнул старшина, указывая на главный тактический дисплей. - Капитан, посмотрите!
      Ситуация сразу стала ясной. Один из истребителей выпустил ракету с инфракрасной головкой наведения, а самой горячей целью поблизости от района учений был аэробус А-310 авиакомпании "Чайна эйрлайнз" с двумя гигантскими турбовентиляторными двигателями "Дженерал электрик" - примерно такие же двигатели служили силовыми установками на всех трех американских кораблях, - и красному глазу головки наведения раскаленные дюзы его двигателей показались пылающим солнцем.
      - Старшина, предупредите его! - крикнул шкипер.
      - "Эйр Чайна шесть-шесть-шесть", это военный корабль американского военно-морского флота. С северо-западного направления вас преследует ракета "воздух - воздух", повторяю, с северо-запада вас преследует ракета, немедленно осуществляйте маневр уклонения!
      - Что-что?! - донеслось из динамика, однако самолет начал маневр, поворачивая налево и теряя высоту. Впрочем, было очевидно, что это уже не имело значения.
      Рассчитанный вектор ракеты ни на мгновение не отклонился от цели. На борту крейсера надеялись, что ракета сожжет запас топлива и не достигнет цели, но она летела со скоростью в три Маха, тогда как пассажирский самолет уже сбавил скорость, заходя на посадку на свой домашний аэродром. Когда пилот опустил нос авиалайнера и начал терять высоту, это всего лишь упростило наведение ракеты.
      - Это огромный самолет, - произнес капитан.
      - У него всего два двигателя, сэр, - напомнил офицер, управляющий стрельбой.
      - Попадание! - выкрикнул старшина у радиолокационного экрана.
      - Опускайся к посадочной дорожке, приятель, быстрее опускайся! - выдохнул капитан, сдерживая желание отвернуться от экрана. - Проклятье! - На дисплее отраженный сигнал, означающий авиалайнер, внезапно в три раза увеличился в размерах и замелькал код аварии.
      - Он передает "Мэйдэй", сэр, - послышался голос радиста. - "Эйр Чайна три шестерки" передает сигнал бедствия.., повреждены двигатель и крыло.., пожар на борту.
      - Ему осталось всего пятьдесят миль, - заметил старшина. - Он поворачивает на вектор прямого подхода к аэродрому Тайбэя.
      - Капитан, все находятся на постах по боевому расписанию. Боевая тревога пробита и исполнена, сэр, - доложил вахтенный офицер.
      - Очень хорошо, - отозвался шкипер, не отрывая взгляда от центра трех радиолокационных дисплеев. Воздушный бой, заметил он, закончился так же быстро, как и начался, сбито три истребителя, один поврежден, и обе стороны отозвали свои самолеты, чтобы зализывать раны и пытаться понять, что же, собственно, произошло. На тайваньской стороне в воздухе находилось еще одно звено истребителей, барражирующих над берегом.
      - Капитан! - послышался голос старшины, который следил за электромагнитными излучениями. - Похоже, только что включились все радары на каждом корабле. Источники электромагнитного излучения повсюду. Я начинаю классифицировать их.
      Капитан знал, что все это не имело сейчас значения. Взгляды всех были прикованы к "Эрбасу-310", который сбавил скорость и начал терять высоту.
      - Оперативное управление главнокомандующего Тихоокеанским флотом, сэр, произнес старший радист.
      - Докладывает "Порт ройял", - произнес капитан в трубку космической связи. - У нас только что закончился небольшой воздушный бой, одна ракета сбилась с курса и, по-видимому, попала в пассажирский авиалайнер, совершающий рейс из Гонконга в Тайбэй. Авиалайнер пока в воздухе, но, похоже, понес серьезные повреждения. Сбиты два МиГа китайских коммунистов и один F-16 Тайваня, возможно, поврежден и еще один.
      - Кто начал бой? - спросил дежурный офицер оперативного управления.
      - Мы считаем, что один из тайваньских истребителей первым выпустил ракету. Скорее всего он подумал, что его атакуют. - За несколько секунд капитан объяснил создавшуюся ситуацию. - Я загружу радиолокационную запись и пошлю вам как можно быстрее.
      - Хорошо. Спасибо, капитан. Я передам ваше донесение боссу. Держите нас в курсе событий.
      - Будет исполнено. - Капитан отключил космическую связь и повернулся к вахтенному офицеру. - Подготовьте ленту с записью боя для передачи в Пирл-Харбор.
      - Слушаюсь, сэр.
      Авиалайнер компании "Эйр Чайна" по-прежнему направлялся к берегу, но на радиолокационном экране было заметно, что он то и дело отклоняется от прямого курса на Тайбэй. Группа радиоэлектронной разведки на "Чандлере" прислушивалась к радиопереговорам. Поскольку английский является языком международной авиации, они слышали, как пилот, сидящий за штурвалом поврежденного авиалайнера, отдает быстрые и четкие команды на землю, готовя аэродром к приему его самолета. В Тайбэе задействовали все необходимые пожарные и санитарные машины. Пилот вместе со вторым пилотом прилагали все силы, чтобы удержать поврежденный авиалайнер на прямом курсе. Лишь они знали, насколько серьезные повреждения получил их самолет. Все остальные были только зрителями, им оставалось всего лишь молиться, чтобы самолет сумел благополучно пролететь оставшиеся мили в течение последних пятнадцати минут.
      ***
      Известия о происшествии в Тайваньском проливе стремительно поднимались по командной лестнице. Центром связи был кабинет адмирала Дейвида Ситона в здании на вершине холма над гаванью Пирл-Харбора. Старший дежурный офицер связался со своим главнокомандующим, который тут же приказал ему отправить в Вашингтон молнию с пометкой "Критическая". Затем Ситон распорядился передать шифровку на семь военных кораблей ВМС США, находящихся в районе учений, приказывая им повысить уровень боевой готовности и внимательно прислушиваться ко всем переговорам. После этого было послано уведомление всем американцам, играющим роль наблюдателей на всех командных постах Китайской Республики в период учений, но.., до того как они поступят к адресатам, пройдет немало времени. В Тайбэе еще не было американского посольства, и потому там отсутствовали атташе или сотрудники ЦРУ, которые могли бы сразу помчаться в аэропорт, чтобы убедиться, сумел ли авиалайнер благополучно приземлиться. В данный момент оставалось только ждать как известий от кораблей в районе учения, так и вопросов, которые начнут поступать из Вашингтона и на которые штаб главнокомандующего Тихоокеанским флотом еще не мог ответить.
      ***
      - Слушаю, - произнес Райан, снимая телефонную трубку.
      - С вами хочет поговорить доктор Гудли, сэр.
      - О'кей, соедините. - Секундная пауза. - Что случилось, Бен?
      - Неприятности у берегов Тайваня, сэр; не исключено, что серьезные. Советник по национальной безопасности объяснил создавшуюся ситуацию на основе данных, которыми располагал. На это потребовалось немного времени.
      В целом система связи сработала впечатляюще оперативно. Авиалайнер все еще находился в воздухе, а президент Соединенных Штатов уже знал о возникшей проблеме и.., ни о чем больше.
      - Хорошо, держите меня в курсе происходящего. - Райан посмотрел на стол, из-за которого собирался встать. - Черт бы их побрал, - пробормотал он. Вот тебе и пожалуйста - президентское могущество. Практически мгновенно узнаешь о событиях, повлиять на которые не в силах. Есть ли американцы на борту поврежденного авиалайнера? Что все это значит? И что там происходит, в конце концов?
      ***
      Все могло быть и хуже. Дарейи вернулся к своему самолету, пробыв в Багдаде меньше четырех часов. За это время он решил проблемы еще быстрее и резче обычного, испытывая удовольствие от того, что вселил страх в сердца тех, кто осмелились побеспокоить по столь обыденным вопросам. От боли в желудке лицо его помрачнело еще больше. Он поднялся по трапу, опустился в кресло и сделал знак пилоту, чтобы тот отправлялся в путь побыстрее - этакий небрежный взмах кисти, равнозначный порой смертному приговору. Через тридцать секунд трап был убран и двигатели заревели.
      ***
      - Где вы научились так играть в покер? - поинтересовался Адлер.
      - На флоте, господин секретарь, - ответил Кларк, сгребая выигрыш. Он уже выиграл десять долларов, хотя интерес к игре заключался не в деньгах. Дело в принципе. Он только что сорвал банк в два доллара, причем с его стороны это был чистейший блеф, на который поддался государственный секретарь. Отлично.
      - А я полагал, что моряки плохо играют в карты.
      - Некоторые так считают, - улыбнулся Кларк, подгребая к себе кучку четвертаков - А вы следите за его руками, - посоветовал Чавез.
      - Я и так слежу за его руками, - проворчал Адлер. Подошла стюардесса и разлила оставшееся вино. Меньше двух полных стаканов на троих, просто чтобы провести время. - Извините меня, сколько еще нам лететь?
      - Меньше часа, мсье министр. - Адлер улыбнулся, и девушка пошла обратно.
      - Королевские ставки, господин секретарь, - сказал ему Кларк.
      Чавез посмотрел на свои карты. Пара пятерок. Неплохое начало Он бросил четвертак в центр стола после Адлера.
      ***
      У аэробуса А-310, изготовленного в Европе, при взрыве ракеты вышел из строя правый двигатель, но на этом его несчастья не кончились Ракета с инфракрасной головкой наведения подлетела к правому борту сзади и нанесла удар по боковой стороне огромного турбовентилятора "Дженерал электрик", так что осколки после взрыва разорвали наружную поверхность крыла. Некоторые из осколков пробили топливные баки - к счастью, почти пустые, - и оттуда начало выливаться горящее топливо, что привело в панику тех, кто сидели у иллюминаторов и могли видеть происходящее снаружи. Но это не было самым пугающим. Огонь позади самолета не мог причинить никакого вреда, опустевший топливный бак не взорвался, как это могло бы случиться всего десятью минутами раньше. Хуже всего были повреждения, нанесенные плоскостям управления.
      Оба пилота были опытными летчиками, как этого требовали правила пассажирских авиаперевозок. Аэробус мог продолжать полет и на одном двигателе, который остался цел и теперь работал на полную тягу, потому что второй пилот отключил правый двигатель и нажал кнопку ручного контроля мощной системы пожаротушения. Через несколько секунд смолкли сирены, предупреждающие о пожаре, и второй пилот смог вздохнуть.
      - Поврежден руль высоты, - сообщил пилот, потянув на себя рычаг управления и обнаружив, что аэробус не реагирует на это должным образом.
      Однако вина тут лежала не на экипаже авиалайнера Дело в том, что аэробус практически управлялся компьютером и команды поступали от него на основании обширной программы и информации, получаемой непосредственно от различных датчиков, размещенных на корпусе самолета, и от действий пилотов. Компьютеры принимали эти данные, анализировали их и затем давали команду плоскостям управления, что делать дальше. Повреждения, полученные от взрыва ракеты, не были предусмотрены программным обеспечением. Программа зарегистрировала выход из строя одного двигателя и пришла к выводу, что результатом был его взрыв, что программным обеспечением предусматривалось. Бортовые компьютеры оценили размер повреждений, полученных самолетом, проверили, какие плоскости управления действуют и насколько хорошо, и дали команды в соответствии с ситуацией.
      - Двадцать миль, - доложил второй пилот, когда аэробус лег на курс прямого подлета к аэродрому. Пилот отрегулировал подачу газа с помощью дросселя, а компьютеры - на борту авиалайнера их было семь - пришли к выводу, что действия пилота правильны, и уменьшили тягу двигателя. Самолет сжег почти все топливо и потому был легким. В распоряжении пилотов было достаточно тяги. Они уже успели спуститься, так что потеря давления внутри салона им не угрожала. Пилоты чувствовали, что могут управлять самолетом и постараются дотянуть до посадочной полосы. Рядом летел пришедший на помощь истребитель. Его пилот решил осмотреть снаружи причиненные повреждения и попытался связаться с экипажем, чтобы сообщить результаты осмотра, но те на мандаринском наречии раздраженно потребовали, чтобы он оставил их в покое.
      Пилот истребителя видел, как поток воздуха срывает обшивку с аэробуса, и попытался сообщить об этом, но его снова отказались слушать. Истребитель отлетел чуть назад и в сторону, чтобы наблюдать за авиалайнером, одновременно он вел переговоры со своей базой.
      - Десять миль. - Скорость была теперь меньше двухсот узлов, пилоты попытались опустить закрылки и предкрылки, но плоскости управления на правом крыле не сработали, и потому компьютеры, заметив это, не выпустили их и на левой стороне. Это сулило посадку на излишне высокой скорости. Оба пилота нахмурились, выругались и продолжали вести самолет.
      - Шасси, - скомандовал первый пилот. Второй пилот щелкнул переключателями, шасси опустилось и замкнулось на месте, что вызвало вздох облегчения у пилотов. Они не знали, что обе покрышки на правой стороне повреждены.
      Теперь они видели перед собой посадочную полосу и вращающиеся огни аварийных автомобилей. Аэробус пересек ограду аэродрома и снизился к дорожке. Обычная посадочная скорость составляет сто тридцать пять узлов, а они зашли на посадку при скорости в сто девяносто пять. Пилот знал, что ему понадобится вся длина полосы, каждый ее фут, и потому колеса авиалайнера коснулись дорожки меньше чем в двухстах метрах от ее начала.
      Аэробус сильно ударился колесами и покатился по дорожке. Это продолжалось недолго. Правая пара покрышек выдержала меньше трех секунд, затем они потеряли давление, а еще через секунду металлическая стойка шасси начала бороздить по бетону посадочной полосы, прорывая в ней все более углубляющуюся борозду. Оба пилота и компьютеры на борту авиалайнера пытались удержать самолет на прямом курсе, но это им не удалось. Аэробус А-310 развернуло вправо. Покрышки левой стороны шасси взорвались с пушечным грохотом, и двухмоторный реактивный авиалайнер лег на брюхо. Секунду казалось, что он начнет кувыркаться по траве, но потом конец крыла отломился, и самолет принялся крутиться, лежа плашмя на земле. Фюзеляж разломился на три неравные части. В том месте, где левое крыло отделилось от фюзеляжа, мелькнул язык пламени. К счастью, передняя часть самолета откатилась вперед, задняя часть - в сторону, зато средняя остановилась почти точно в середине пылающей лужи топлива, и все усилия примчавшихся сюда пожарных оказались напрасными. Позднее определили, что сто двадцать семь человек, оказавшихся в средней части фюзеляжа, погибли, почти сразу задохнувшись в пламени. Еще сто четыре пассажира уцелели, включая экипаж, но с травмами разной степени тяжести. Видеозапись катастрофы будет передана по спутниковым каналам меньше чем через час, и главной новостью станет этот международный инцидент.
      ***
      Когда самолет коснулся посадочной дорожки, Кларк почувствовал, как у него по коже пробежал холодок. Глядя через иллюминатор, он решил, что узнает кое-что, но потом признался себе, что скорее всего это ему просто кажется и к тому же все международные аэропорты выглядят в темноте одинаково. Французские летчики рулили к ангару в целях безопасности, следуя указаниям следовать за другим реактивным самолетом, который совершил посадку минутой раньше.
      - Ну что ж, вот мы и здесь, - произнес Динг, широко зевая. У него на руках было двое часов - одни были поставлены по местному времени, другие по вашингтонскому, и он, глядя на часы, пытался понять, по какому времени живет сейчас его тело. Затем Чавез посмотрел в иллюминатор с любопытством туриста и, как это бывает обычно, пережил разочарование. Судя по тому, что он увидел, это вполне мог быть Денвер или любой другой аэропорт.
      - Извините меня, - сказала черноволосая стюардесса. - Нас попросили оставаться в самолете, пока обслужат тот, что прибыл раньше.
      - Что такое несколько минут? - философски произнес государственный секретарь Адлер, уставший не меньше остальных. Чавез посмотрел в иллюминатор.
      - Вот он, наверно, и совершил посадку перед нами.
      - Будьте любезны выключить освещение в салоне, - попросил Кларк и сделал жест в сторону своего напарника.
      - Почему... - начал Адлер. Кларк молчаливым жестом прервал госсекретаря. Стюардесса выполнила его просьбу. Динг понял, что имел в виду Джон, и достал камеру из сумки.
      - В чем дело? - негромко спросил Адлер, как только в салоне стало темно.
      - Прямо перед нами "гольфстрим", - ответил Джон, глядя в иллюминатор. - Их немного в этом регионе, а этот направляется в охраняемый ангар. Давайте посмотрим, нельзя ли узнать, кому он принадлежит, хорошо?
      Разведчики всегда разведчики, напомнил себе Адлер. Он не возражал. Дипломаты тоже собирали информацию, и сведения о том, кто имеет доступ к такому дорогостоящему виду транспорта, могут сказать им, кто занимает столь высокое место в правительстве ОИР. Через несколько секунд под колеса их самолета подсунули тормозные колодки, а к "гольфстриму", стоящему в пятидесяти метрах от них на стоянке, отведенной для самолетов иранских - теперь ОИР ВВС, подкатила процессия правительственных автомобилей.
      - Кто-то занимающий важный пост, - заметил Динг.
      - Какой пленкой заряжена твоя камера?
      - ASA 1200, мистер К., - ответил Чавез, выбирая установку для телеобъектива. В кадр поместился весь самолет. Динг решил, что увеличения достаточно, и начал снимать, как только из самолета опустили трап.
      - А-а, - первым заметил это Адлер. - Ну что ж, это не должно быть таким уж сюрпризом.
      - Дарейи, не правда ли? - спросил Кларк.
      - Да, это наш друг, - подтвердил государственный секретарь. Услышав это, Чавез десять раз быстро щелкнул камерой, запечатлев спускающегося из самолета мужчину, а потом и встречающих, которые обнимали его, словно они давно не виделись. Затем мужчину проводили к автомобилю. Машины отъехали. Чавез успел сделать еще один снимок, затем уложил камеру в сумку. Прошло пять минут, прежде чем им разрешили покинуть самолет.
      - Как вы считаете, меня должно интересовать, сколько сейчас времени? спросил Адлер, направляясь к двери.
      - Скорее всего нет, - ответил Кларк. - Думаю, до начала встречи нам дадут несколько часов отдохнуть.
      Внизу у трапа стоял французский посол, рядом с ним явно охранник и позади еще десять иранских охранников. Они поедут во французское посольство в двух автомобилях, причем впереди будут ехать две машины иранской охраны и еще две позади, составив, таким образом, что-то вроде полуофициального кортежа. Адлер вместе с послом сели в первый автомобиль, Кларк и Чавез разместились во втором. В нем на переднем сиденье были водитель и еще один человек. Судя по всему, оба из французской разведки.
      - Добро пожаловать в Тегеран, друзья мои, - приветствовал американцев тот, что сидел рядом с шофером.
      - Merci, - ответил Динг и широко зевнул.
      - Извините, что мы подняли вас так рано, - добавил Кларк. Скорее всего это местный резидент Управления французской внешней разведки, подумал он. Те французы, с которыми они с Дингом беседовали в Париже, явно уже успели позвонить в Тегеран и предупредить, что двое охранников госсекретаря, похоже, явно не из Госдепа, а из ЦРУ.
      Слова француза тут же подтвердили его догадку.
      - Насколько мне известно, это у вас не первый визит в Тегеран, - заметил он.
      - Сколько времени вы уже здесь? - спросил Джон.
      - Два года. Говорить в автомобиле безопасно, - добавил француз, имея в виду, что в машине нет подслушивающих устройств.
      - Мне звонили из Вашингтона и поручили кое-что передать вам, - обратился в то же время посол к Адлеру в первом автомобиле. Затем он рассказал все, что ему было известно об инциденте с аэробусом в Тайбэе. - Боюсь, что после возвращения домой вам придется немало потрудиться.
      - О Боже! - вырвалось у Адлера. - Только этого нам и не хватало. Какова реакция сторон на это печальное происшествие?
      - Пока мне ничего не известно. Но ситуация изменится через несколько часов. Ваша встреча с аятоллой Дарейи намечена на половину одиннадцатого, так что можете немного отдохнуть. Вы вылетаете обратно в Париж сразу после ланча. Мы окажем вам всяческое содействие.
      - Спасибо, господин посол. - Адлер слишком устал, чтобы продолжать.
      - Вам известно, как это произошло? - спросил Чавез во втором автомобиле.
      - Мы знаем только то, что передало ваше правительство. По-видимому, произошел короткий воздушный бой над Тайваньским проливом, и ракета попала в случайную цель.
      - Число пострадавших? - задал вопрос Кларк.
      - Пока неизвестно, - ответил глава местной французской резидентуры.
      - Вообще-то трудно попасть ракетой в авиалайнер и никого при этом не убить, - прокомментировал новость Динг и закрыл глаза, предвкушая мягкую постель во французском посольстве.
      ***
      Та же самая новость была передана Дарейи точно в тот же момент. Он удивил сопровождающее его духовное лицо тем, что никак не отреагировал на это. Махмуд Хаджи уже давно пришел к выводу, что люди, ничего не знающие о происходящем, вряд ли смогут помешать развитию событий.
      ***
      Французское гостеприимство ничуть не пострадало от того, что его проявили в месте, уж слишком отличном от Города Света. На территории посольства, огороженной высокой кирпичной стеной, трое французских солдат забрали багаж приехавших американцев, а какие-то люди в ливреях проводили их в отведенные им комнаты. Постели были готовы, а на тумбочках рядом стояли кувшины с водой, в которой плавали кубики льда. Чавез снова проверил часы, застонал и рухнул в постель. У Кларка сон пришел не сразу. Последний раз, когда он находился в здании посольства в этом городе... Что было тогда? - спросил он себя. Почему это так его беспокоит?
      ***
      Брифинг в ситуационном центре проводил адмирал Джексон, иллюстрируя свои слова видеозаписью.
      - Это было записано на крейсере "Порт ройял". У нас есть аналогичная запись, сделанная на эсминце "Салливаны", но поскольку между ними нет разницы, мы решили воспользоваться этой, - начал он.
      В руке адмирал держал длинную деревянную указку, которую начал передвигать по телевизионному дисплею.
      - Вот звено из четырех истребителей, по-видимому, это "Джианджи Хонгзай-7", мы называем их Б-7. У них два двигателя, и они двухместные, технические характеристики мало отличаются от нашего старого "фантома" F-4. Звено покидает землю и залетает слишком далеко. Примерно вот здесь проходит ничейная полоса, и ни одна из сторон до сегодняшнего дня ни разу не нарушала эту границу. Вот второе звено, по-видимому, истребители такого же типа и...
      - Вы не уверены в этом? - спросил Бен Гудли.
      - Мы опознаем самолеты по их летным характеристикам и по отраженному сигналу на экране радара. Радар не в состоянии определить тип самолета, объяснил адмирал. - Мы делаем заключение относительно типа самолета по его поведению в воздухе и по электронному излучению, исходящему от установленного на нем оборудования. Короче говоря, первое звено летит на восток и пересекает невидимую линию вот здесь. - Указка пробежала по соответствующей линии на дисплее. - Вот звено из четырех тайваньских F-16 мчится им навстречу, готовясь дать отпор. Они видят, что истребители КНР залетели слишком далеко и устремляются им наперерез. Затем первая группа истребителей КНР поворачивает на запад.., вот здесь.., второе звено из четырех истребителей коммунистического Китая включает свои радиолокаторы, но, вместо того чтобы следовать за своим первым звеном, они освещают F-16-e.
      - Что ты хочешь этим сказать, Робби? - спросил президент.
      - У меня создалось впечатление, что первое звено имитировало предрассветную атаку на континентальные аэродромы, а второе звено должно было защищаться против этого нападения. На первый взгляд это кажется самыми обычными учениями. Однако второе звено осветило своими радиолокаторами не те самолеты, а когда они переключили радары с режима поиска на режим наведения, один из тайваньских пилотов пришел к выводу, что его атакуют, и выпустил ракету. Затем то же самое сделал его ведомый. Вот в этом месте "Слэммер" попадает в Б-7, а его ведомый уходит от нацеленной в него ракеты - ему чертовски повезло - и выпускает свою. Далее все начинают пускать ракеты друг в друга. Вот этот F-16 уклоняется от одной ракеты, но тут же натыкается на вторую - видите, пилот катапультируется, и мы думаем, что ему удалось спастись. Но эта пара истребителей пускает четыре ракеты, и в поле наведения одной из них попадает авиалайнер. Маршевый двигатель этой ракеты действовал необычно долго, должно быть, она попала в авиалайнер в последние секунды своего полета Мы проверили расстояние - оно оказалось на две мили больше обычной дальности таких ракет. К тому моменту, когда ракета попала в авиалайнер, все истребители уже повернули обратно - истребители КНР потому, что у них, по-видимому, подходил к концу запас топлива, а тайваньские потому, что истратили весь боезапас. В общем обе стороны проявили себя не лучшим образом.
      - Вы считаете, что это простая случайность? - послышался голос Тони Бретано.
      - На первый взгляд все походит на это, за исключением одного...
      - Ты хочешь сказать, зачем им во время учений боевые ракеты? - спросил Райан.
      - И это тоже, господин президент. Истребители Китайской Республики несут, разумеется, белые ракеты, потому что рассматривают все эти учения как угрозу...
      - Белые ракеты? - снова послышался голос Бретано.
      - Извините меня, господин министр. Боевые ракеты окрашены в белый цвет, а учебные - в синий. Истребители КНР несли боевые ракеты, к тому же оснащенные головками наведения. Почему? В подобной ситуации мы обычно не пользуемся такими ракетами, потому что их нельзя перевести в безопасное положение: после того, как эти ракеты выпущены, они полностью автономны, мы называем их "пусти и забудь". И вот что еще. Все птички, выпущенные в тайваньские F-16, были оснащены ракетами с головками радиолокационного наведения. Лишь одна ракета, та, что ушла за авиалайнером, имела головку инфракрасного наведения Мне это совсем не нравится.
      - Преднамеренный акт? - негромко произнес Райан.
      - Это тоже нельзя исключить, господин президент. Но все столкновение выглядит каким-то странным, прямо-таки классически странным. Сначала создается впечатление, будто пилоты истребителей были просто заведены до предела и при первой же угрозе вступили в бой, люди погибли, и мы ничего не сможем доказать. Но, если вы посмотрите вот на эту пару истребителей, мне кажется, что они с самого начала имели своей целью авиалайнер, если только не приняли его по ошибке за истребитель Китайской Республики, а с этим я никак не смогу согласиться....
      - Почему?
      - Он все время летел в противоположную сторону, уходил от района учений.
      - Охотничья лихорадка, - предположил Бретано.
      - Тогда почему не напасть на самолеты, направляющиеся прямо на тебя, вместо того чтобы выбирать улетающий прочь? Господин министр, я сам летчик-истребитель и не могу согласиться с таким объяснением. Если я оказываюсь в неожиданной боевой ситуации, первое, что я сделаю, - это опознаю цели, представляющие угрозу для меня, и выстрелю прямо в них.
      - Сколько погибших? - мрачно спросил Райан.
      - Судя по сообщениям СМИ, больше сотни, - ответил Бен Гудли. - Есть и уцелевшие, но мы пока не знаем сколько. И я предполагаю с определенной долей уверенности, что на борту авиалайнера были американцы. Между Гонконгом и Тайбэем существуют прочные деловые связи.
      - Предложения?
      - Прежде чем что-то предпринять, господин президент, нам нужно знать, пострадали ли американские граждане. Поблизости от того района у нас находится лишь один авианосец - боевая группа "Эйзенхауэр", направляющаяся к Австралии для участия в учениях "Южная чаша". Однако можно не сомневаться, что происшедшее отнюдь не улучшит отношений между Пекином и Тайбэем.
      - Нам нужно выпустить какой-нибудь пресс-релиз, - напомнил президенту Арни.
      - Сначала следует точно установить, погибли ли американские граждане, находившиеся на борту авиалайнера, - сказал Райан. - Если погибли.., как нужно поступить? Потребовать объяснения?
      - Они скажут, что произошла ошибка, - повторил Джексон. - Даже обвинят тайваньских пилотов в том, что они первыми открыли огонь и начали бой. Таким образом откажутся принимать на себя ответственность за происшедшее.
      - Но ты не веришь им, Робби?
      - Нет, Джек, - извините меня, господин президент, - не верю. Мне хочется еще раз проверить эти записи вместе с несколькими специалистами, поискать, нет ли еще какого-то разумного объяснения. Может быть, я и ошибаюсь.., но вряд ли. Летчики-истребители всегда летчики-истребители. Единственная причина, по которой ты сбиваешь самолет, улетающий от тебя, вместо того, который летит тебе навстречу, заключается в том, что это входит в твои намерения.
      - Может быть, перевести группу "Эйзенхауэра" на север? - спросил Бретано.
      - Подготовьте для меня варианты, при которых мы переведем на север боевую группу "Эйзенхауэра", - распорядился президент.
      - В этом случае Индийский океан останется совершенно беззащитным, напомнил адмирал Джексон. - "Карл Винсон" сейчас на середине пути в Норфолк. "Джон Стеннис" и "Энтерпрайз" по-прежнему стоят в доках в Пирл-Харборе, так что в Индийском океане у нас нет боеспособного авианосца. В этой половине мира у нас вообще нет авианосцев, и нам понадобится по меньшей мере месяц, чтобы перебросить сюда один из авианосцев, базирующихся в Атлантическом океане.
      Райан повернулся к Эду Фоули.
      - Какова вероятность того, что это приведет к катастрофе мирового масштаба?
      - Тайвань оказался в крайне сложном положении. Самолеты двух стран обменивались ракетными залпами, погибли люди. Нанесен ущерб авиакомпании, которая является носителем государственного флага. Страны стараются оберегать свой флаг, - заметил директор ЦРУ. - Это не исключено, господин президент.
      - Но каковы намерения КНР? - спросил Гудли директора ЦРУ.
      - Если адмирал Джексон прав - я еще не уверен в его правоте, между прочим, - добавил Эд Фоули. Робби кивнул. - Итак, если он прав, то что-то происходит, но что именно, я не знаю. Для всех было бы лучше, если бы это осталось несчастным случаем. Считаю, что будет ошибкой убрать авианосец из Индийского океана при ситуации, которая развертывается в Персидском заливе.
      - Что самое худшее может случиться при столкновении между КНР и Тайванем? - спросил Бретано, раздраженный тем, что ему вообще приходится задавать такой вопрос. Он слишком недавно занял пост министра обороны, так что еще не мог схватывать налету, как хочется того его президенту.
      - Господин министр, Китайская Народная Республика имеет на вооружении ракеты с ядерными боеголовками и может без труда превратить Формозу в остров пепла, но у нас есть основания подозревать, что на Тайване тоже есть термоядерное оружие и...
      - Примерно двадцать бомб, - прервал его Фоули. - А их истребители F-16 при желании могут долететь до Пекина - если не будут надеяться на возвращение и полетят парами, причем из двух один заправит второй на середине полета. Они не могут уничтожить КНР, но двадцать термоядерных бомб отбросят экономику континентального Китая назад, по крайней мере, на десять лет, а может, и на двадцать. КНР не хочет, чтобы такое произошло. Они не безумцы, адмирал. Давайте будем при наших расчетах придерживаться обычных вооружений, хорошо?
      - Хорошо, сэр. КНР не обладает достаточными силами, чтобы захватить Тайвань. У них нет необходимых десантных средств для переброски большого количества войск, чтобы высадиться под огнем противника. Таким образом, что произойдет, если ситуация обострится? Наиболее вероятным сценарием будут крупномасштабные воздушные и морские сражения, но, поскольку ни одна сторона не может одержать верх, результатом станет перемирие. Это будет также означать ожесточенную войну на пересечении самых оживленных в мире торговых путей, что приведет к самым разным дипломатическим последствиям для участников войны. Я не вижу смысла в намеренном развязывании такого конфликта. Такая политика слишком разрушительна, чтобы прибегнуть к ней.., если только за спиной игроков не стоят какие-то иные силы. - Он пожал плечами. Все так бессмысленно.., но не менее бессмысленна и ракетная атака беззащитного гражданского авиалайнера - а он только что сказал, что она была, по-видимому, преднамеренной.
      - К тому же у нас торговые отношения с обеими странами, - заметил президент. - Мы должны предупредить дальнейшее обострение конфликта, не правда ли? Боюсь, что нам придется перебросить этот авианосец, Робби. Давайте обсудим различные варианты и попытаемся решить, какого черта нужно КНР, а?
      ***
      Кларк проснулся первым. Он чувствовал разбитость, но при таких обстоятельствах не мог позволить себе расслабиться. Через десять минут он побрился, оделся и направился к выходу, не разбудив Чавеза. К тому же Динг не говорил на фарси.
      - Решили прогуляться пораньше? - услышал он голос француза, который привез их из аэропорта.
      - Да, нужно размяться, - признался Джон. - Как вас зовут?
      - Марсель Лефевр.
      - Глава местной резидентуры? - спросил Джон прямо.
      - Вообще-то я торговый атташе, - ответил француз, что означало "да". - Не будете возражать, если я пройдусь вместе с вами?
      - Отнюдь, - ответил Кларк, чем несказанно удивил ею. Они направились к выходу. - Просто хочу прогуляться. Здесь есть поблизости рынки?
      - Идемте, я вам покажу.
      Через десять минут они оказались на торговой улице. Два иранца шли за ними в пятидесяти футах как тени, даже не скрываясь, хотя они всего лишь наблюдали за европейцами.
      Шум вокруг напомнил Кларку о прошлом. Ею фарси был далеко не совершенным, особенно принимая во внимание, что последний раз он говорил на этом языке больше пятнадцати лег назад, однако, слух оперативника тут же включился в работу, и скоро он уже схватывал болтовню торговцев по мере того, как они с французом продвигались между лотками, протянувшимися по обеим сторонам улицы.
      - Каковы цены на продукты?
      - Относительно высокие, - ответил Лефевр. - Дело в том, что значительная часть продовольствия была отправлена в Ирак. Кое-кто недоволен этим, ворчат.
      Чего-то не хватает, подумал Джон через несколько минут. Пройдя половину квартала с лотками, где торговали съестным, они свернули в район рынка, где продавали золото, что всегда являлось популярным товаром в этой части мира. Люди покупали золото и продавали, но без того энтузиазма, который Джон помнил с прошлых времен. Он смотрел на лотки, проходя мимо них и пытаясь понять, чего же не хватает.
      - Хотите купить что-нибудь для жены? - осведомился Лефевр.
      Улыбка на лице Кларка была не слишком убедительной.
      - Да не знаю. Впрочем, приближается годовщина свадьбы. - Он остановился у лотка, чтобы посмотреть на ожерелья.
      - Откуда вы? - спросил торговец.
      - Из Америки, - ответил Джон тоже по-английски. Торговец безошибочно определил его национальность, наверно, по одежде и рискнул заговорить на этом языке.
      - У нас редко бывают американцы.
      - Очень жаль. Когда я был помоложе, мне довелось немало путешествовать по вашей стране. - Вообще-то ожерелье было весьма привлекательным. Он посмотрел на цену, мысленно произвел расчеты и увидел, что цена чертовски низка. К тому же действительно приближалась годовщина, - Может быть, придет время, и все изменится, - сказал золотых дел мастер.
      - Между нашими странами столько противоречий, - печально заметил Джон. Да, он мог позволить себе эту покупку. Как всегда у него было с собой много наличных. У американских долларов есть несомненное достоинство - их принимают практически повсюду.
      - Времена меняются, - произнес торговец.
      - Это верно, меняются, - согласился Джон. Он посмотрел на ожерелье подороже. Товары лежали на лотке свободно, можно было подойти, посмотреть и прицениться. В исламских странах существовал действенный способ избавляться от воров. - Я вижу здесь так мало улыбок, а ведь это торговая улица.
      - За вами следят два человека.
      - Вот как? Но я ведь не нарушаю законов, правда? - спросил Кларк с очевидной озабоченностью.
      - Нет, не нарушаете, - ответил торговец, но было заметно, что он нервничает.
      - Я куплю вот это, - показал Кларк на ожерелье.
      - Как вы будете платить?
      - Американские доллары вы примете?
      - Да. Цена девятьсот американских долларов. Кларк постарался не выказать своего удивления. Даже на оптовом рынке в Нью-Йорке подобное ожерелье стоило бы по меньшей мере втрое дороже, и хотя он не собирался платить такие деньги, всегда приятно поторговаться, тем более что здесь это традиция. Кларк полагал, что если ему удастся сбить цену до тысячи пятисот долларов, то и это будет очень дешево. Но, может быть, он не расслышал торговца?
      - Вы сказали девятьсот?
      Торговец выразительно ткнул пальцем в грудь Кларка.
      - Хорошо, восемьсот долларов и ни долларом меньше. Вы что, хотите разорить меня? - громко прибавил он.
      - Вы отчаянно торгуетесь, - произнес Кларк, делая вид обороняющегося человека, потому что заметил, что двое следивших подошли ближе.
      - Все вы так неверные! Отдать вам даром? Это дорогое ожерелье, и надеюсь, вы покупаете его вашей честной жене, а не какой-нибудь уличной развратнице!
      Кларк решил, что и так достаточно подверг торговца опасности. Он достал из кармана бумажник, отсчитал банкноты и вручил их торговцу.
      - Вы даете мне слишком много! Я не вор, а честный человек! - Золотых дел мастер вернул ему одну стодолларовую банкноту.
      Семьсот долларов за такое дивное золотое ожерелье?
      - Извините меня, я не хотел оскорблять вас, - сказал Джон, пряча в карман ожерелье, которое торговец едва не бросил ему в руки без всякого футляра.
      - Мы не варвары, - отчетливо произнес торговец и тут же повернулся к нему спиной.
      Кларк и Лефевр прошли до конца улицы и свернули направо. Они шли быстро, заставив следующих за ними иранцев ускорить шаг.
      - Какого черта? - недоуменно спросил американец. Он никак не ожидал чего-либо подобного.
      - Как видите, энтузиазм народа по отношению к режиму уменьшился. Вы видели наглядный пример этого. Вы вели себя весьма убедительно, мсье Кларк. Сколько времени работаете в ЦРУ?
      - Достаточно долго, чтобы не проявить изумления по такому поводу. Насколько я знаю, в вашем языке есть хорошее слово для характеристики здешней ситуации - merde.
      - Значит, это подарок вашей жене?
      - Да, - кивнул Джон. - У него будут неприятности?
      - Не думаю, - ответил Лефевр. - Но он, наверно, продал ожерелье себе в убыток, Кларк. Любопытный жест со стороны иранского торговца, верно?
      - Пошли обратно. Мне нужно разбудить госсекретаря. Через пятнадцать минут они были в посольстве. Джон сразу поднялся к себе в комнату.
      - Что там за погода, мистер К.? - спросил Динг. Кларк сунул руку в карман и бросил ему через комнату какой-то предмет. Чавез поймал его. - Тяжелое, пробормотал он.
      - Как ты думаешь, сколько это стоит, Доминго?
      - Похоже на чистое золото, на ощупь тоже.., не меньше пары косых.
      - Ты поверишь, что я заплатил за него семьсот баксов?
      - Может быть, это был твой родственник, Джон? - улыбнулся Чавез и тут же нахмурился:
      - Мне казалось, что нас здесь не любят.
      - Времена меняются, - негромко произнес Джон, цитируя золотых дел мастера.
      ***
      - Серьезная авиакатастрофа? - спросила Кэти.
      - Говорят, уцелело сто четыре человека, некоторые с тяжелыми травмами, девяносто погибших - их тела извлекли из-под обломков, - еще тридцать пока не удалось обнаружить, это означает, что они тоже мертвы, просто не смогли опознать трупы. - Джек читал донесение, которое только принес к двери Раман. В числе уцелевших шестнадцать американцев. Пятеро погибли. Девять не опознаны и считаются погибшими. Боже мой, на борту было сорок граждан КНР! - Он покачал головой.
      - Но почему.., если они не ладят друг с другом...
      - Почему поддерживают столь обширные деловые отношения? Они действительно активно торгуют между собой, хотя фыркают и шипят друг на друга, словно уличные коты. Просто они нужны друг другу.
      - Как мы поступим теперь? - спросила его жена.
      - Пока не знаю. Мы задержали выпуск пресс-релиза до утра в ожидании более подробной информации. Но как я могу спать в такую ночь? - спросил президент Соединенных Штатов. - На другом краю света погибло четырнадцать американцев. Разве я не должен был защитить их? Я не могу допускать, чтобы кто-то убивал наших граждан.
      - Люди умирают каждый день, Джек, - напомнила ему первая леди.
      - Но не от ракет "воздух - воздух". - Райан положил донесение на ночной столик и выключил свет, надеясь, что сон все-таки придет, и думая о том, чем кончится встреча в Тегеране.
      ***
      Началось с рукопожатий. Чиновник Министерства иностранных дел встретил их у входа. Французский посол представил всех, и они быстро вошли внутрь, чтобы избежать назойливых телевизионных камер, хотя на улице было пустынно. Кларк и Чавез исполняли свои обязанности, стоя недалеко от государственного секретаря, но не слишком близко, и нервно оглядывались по сторонам, как от них и ожидали.
      Государственный секретарь последовал за иранским чиновником. За ними шли остальные. Французский посол остался в приемной вместе с сопровождающими, а Адлер и чиновник вошли в скромно обставленный кабинет духовного главы Объединенной Исламской Республики.
      - Приветствую вас с миром, - сказал Дарейи, поднимаясь из-за стола, чтобы поздороваться со своим гостем. Он говорил через переводчика. Это был обычный прием при встречах такого рода, поскольку давал время для более точного перевода каждого слова, а если что-то потом оказывалось не так, всегда можно сослаться на ошибку переводчика. Это предоставляло обеим сторонам удобный выход из положения. - Пусть Аллах благославит нашу встречу.
      - Мы благодарны вам за то, что вы нашли возможность принять нас, хотя вас предупредили за столь короткое время, - ответил Адлер, опускаясь в кресло.
      - Вы проделали дальний путь. Я надеюсь, ничто не осложнило его? - вежливо осведомился Дарейи.
      Весь ритуал будет вежливым, во всяком случае его начало, подумал Адлер.
      - Наше путешествие прошло спокойно, - ответил он. Чтобы подавить зевоту и не обнаружить усталости, он еще в посольстве выпил три чашки крепкого французского кофе, хотя желудок отреагировал на них бурчанием. Дипломаты во время серьезных встреч должны держаться, как хирурги в операционной, и Адлер давно научился не выдавать своих эмоций, что бы ни происходило с его желудком.
      - Сожалею, что мы не можем показать вам весь наш город. В нем заключено столько истории и красоты. - Оба ждали, пока переводчик закончит перевод. Переводчиком был тридцатилетний мужчина, его лицо выражало напряжение и, увидел Адлер.., страх перед Дарейи? Скорее всего это сотрудник Министерства иностранных дел, на нем был несколько помятый костюм - в противоположность аятолле, который был в просторном халате, что подчеркивало его национальную и религиозную принадлежность. Лицо Махмуда Хаджи было строгим, но не враждебным, и, как ни странно, он, казалось, не проявлял ни малейшего любопытства.
      - Может быть, мне удастся познакомиться с вашим городом во время следующего визита. Дружеский кивок.
      - Да, конечно. - Эти слова Дарейи произнес по-английски, это напомнило Адлеру, что аятолла понимает язык своего гостя. В этом не было ничего необычного, заметил государственный секретарь.
      - Прошло много времени с тех пор, как между нашими странами осуществлялись прямые контакты, тем более на гаком уровне. - Это верно, но мы приветствуем такие контакты. Чем могу служить вам, секретарь Адлер?
      - Если вы не возражаете, мне хотелось бы обсудить проблему стабильности в нашем регионе, - Проблему стабильности? - с невинным удивлением повторил Дарейи. - Что вы хотите этим сказать?
      - Создание Объединенной Исламской Республики породило в этом регионе новую огромную страну. Это не может не вызывать некоторого беспокойства.
      - По моему мнению, это способствовало стабильности в регионе. Разве иракский режим не оказывал дестабилизирующего влияния на соседние страны? Разве не Ирак начал две агрессивные войны? Мы не делали ничего подобного.
      - Это верни. - согласился Адлер.
      - Ислам - это религия, проповедующая мир и братство, - продолжал Дарейи тоном учителя, которым и был в течение ряда лет. Наверно, он был строгим учителем, подумал Адлер, за мягким голосом у него скрывался стальной кулак.
      - И это верно, однако в человеческом мире те, кто зовут себя верующими, не всегда следуют религиозным правилам, - напомнил американец.
      - Другие страны не принимают правление Бога так, как это делаем мы. Только признание верности этого правления вселяет людям надежду найти мир и справедливость. Недостаточно только произносить слова. Следует жить в соответствии со словами.
      Спасибо за преподанный урок воскресной школы, подумал Адлер, уважительно кивая. Тогда какого черта вы поддерживаете "Хезболлах"?
      - Моя страна всего лишь стремится к миру в этом регионе - и не только в нем, а во всем мире.
      - Такова воля Аллаха, выраженная словами Пророка, - кивнул Дарейи.
      Адлер увидел, что аятолла строго придерживается сценария. Когда-то, много лет назад, президент Джимми Картер послал своего эмиссара для встречи с наставником этого человека, Хомейни, который жил тогда в изгнании, в скромном домике во Франции. В то время правление шаха переживало тяжелые времена, и было решено прощупать оппозицию, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Boзвратившись домой после встречи, посланец сказал президенту, что Хомеини "святой". Картер согласился с докладом своего эмиссара, что привело к свержению Муххамеда Реза Пехлеви. Его место занял "святой".
      Следующей американской администрации пришлось иметь дело с этим "святым", что привело к скандалу и насмешкам над американцами всего мира.
      Адлер принял твердое решение не повторить этих ошибок.
      - Одним из принципов нашей страны является сохранность международных границ. Уважение к территориальной неприкосновенности является непременным условием региональной и глобальной стабильности.
      - Секретарь Адлер, все люди - братья, такова воля Аллаха. Братья могут время от времени ссориться, но Аллах отвергает войну. Как бы то ни было, содержание ваших высказываний вызывает у меня некоторое беспокойство. Мне начинает казаться, что вы хотите сказать, будто у нас враждебные намерения по отношению к нашим соседям. Почему вы так считаете?
      - Извините меня, мне кажется, вы меня не правильно поняли. Я не говорил ничего подобного. Я приехал сюда только для того, чтобы обсудить взаимные трудности.
      - Ваша страна и ее союзники находятся в экономической зависимости от этого региона. Мы не хотим нарушать установившиеся связи. Вам нужна наша нефть. Нам нужны товары, которые можно приобрести на деньги, полученные за проданную нефть. Наша культура традиционно зиждется на торговле. Вам это известно. Кроме того, наша культура - исламская, и мне причиняет острую боль, что Запад никак не может понять содержания нашей веры. Несмотря на утверждения ваших еврейских друзей, мы не варвары. Более того, у нас, по сути дела, нет религиозных расхождений с евреями. Местом рождения их патриарха, Авраама, является этот регион. Они были первыми, кто заявил о существовании истинного Бога, и потому между нами должен существовать мир.
      - Мне приятно это слышать. Как можем мы достичь такого мира? - спросил Адлер, пытаясь вспомнить, когда последний раз кто-то не просто предложил ему оливковую ветвь мира, а обрушил ему на голову целое оливковое дерево.
      - С помощью времени и переговоров. Возможно, самым лучшим будут прямые контакты. Они тоже являются торговой нацией, помимо того что их религия мало отличается от нашей.
      Адлер попытался понять, что имеет в виду Дарейи. Прямые контакты с Израилем? Это реальное предложение или всего лишь подачка, брошенная американскому правительству?
      - А ваши исламские соседи?
      - У нас одна религия. У нас, как и у них, есть нефть. У нас общая культура. Мы уже являемся единой нацией во многих отношениях.
      ***
      Кларк, Чавез и посол Франции сидели в приемной. Иранский персонал, предложив им напитки и легкую закуску, старался не обращать на них внимания. Местные охранники стояли в приемной, не глядя на гостей, но и не упуская их из поля зрения. Для Чавеза это была возможность увидеть новый мир. Он заметил, что мебель тут была старомодной и, как ни странно, потертой, словно ничто в здании не менялось, после того как его покинуло прежнее правительство - а это произошло давным-давно, напомнил он себе, - не то чтобы все казалось ветхим, нет, скорее просто не было современным. Впрочем, здесь ощущалось какое-то напряжение. Американский персонал отнесся бы к подобным посетителям с любопытством. Шестеро же иранцев, находившиеся в приемной, просто игнорировали их. Почему?
      Кларк ожидал этого. Его не удивляло такое отношение. Они с Дингом были охранниками и потому представляли собой что-то вроде мебели, были недостойны их внимания. Находившиеся здесь люди были доверенными помощниками и секретарями главы государства, преданными своему боссу, на них падало отражение частицы его власти. Гости, что сидели в приемной, могли утвердить эту власть на международной арене либо угрожать ей, но, несмотря на важность этого для личного благосостояния каждого из них, они не могли ни на что повлиять, как не могли повлиять на погоду. Поэтому они делали вид, что просто не замечают их присутствия, за исключением охранников, в обязанности которых входило рассматривать всех как потенциальную угрозу, хотя дипломатический протокол и лишал их возможности оказывать физическое давление на иностранцев, что было бы предпочтительней.
      Что касается посла, то для него это был еще один дипломатический маневр, при котором стороны тщательно выбирают слова, чтобы выдать как можно меньше и одновременно узнать как можно больше. Он догадывался, о чем идет беседа. Больше того, для него был даже очевиден истинный смысл сказанного. Посла особенно интересовала скрывающаяся за словами правда. Что задумал Дарейи? Посол и его страна надеялись на сохранение мира в регионе, вот почему он и его коллеги убедили Адлера быть готовым к такой возможности, хотя вовсе не были уверены, что мир станет результатом переговоров. Интересный человек этот Дарейи. Посвятив свою жизнь служению Богу, организовал убийство президента Ирака. Стремясь к миру и справедливости, железной рукой правит своей страной. Милосердный и добрый, в ужасе держит ближайшее окружение. Достаточно посмотреть по сторонам, чтобы убедиться в этом. Современный средневосточный кардинал Ришелье? Любопытная мысль, шутливо подумал француз, скрывая веселье за непроницаемым лицом. Неплохо будет сегодня пустить эту мысль среди сотрудников посольства и посмотреть, как к ней отнесутся. Вот напротив Дарейи сидит только что назначенный американский министр иностранных дел. Посол не сомневался, что Адлер - кадровый дипломат, но будет ли этого достаточно для благоприятного исхода таких переговоров?
      ***
      - Почему мы обсуждаем эту проблему? Неужели вы считаете, что у меня есть территориальные притязания к нашим соседям? - спросил Дарейи почти ласково, но сумев одновременно дать понять собеседнику, что испытывает раздражение. - Мой народ стремится только к миру. У нас было слишком много раздоров и войн в прошлом. На протяжении всей своей жизни я занимался изучением и преподаванием религии, и вот теперь, когда мои дни подходят к концу, наступил мир.
      - Мы тоже всего лишь стремимся к миру в этом регионе, и еще хотим установить хорошие отношения с вашей страной.
      - Об этом следует поговорить более подробно. Я благодарен вашей стране за то, что она не выступила против снятия торговых санкций с Ирака, народ которого решил теперь объединиться с Ираном. Может быть, это символизирует благоприятное начало. В то же самое время нам хочется, чтобы Америка не вмешивалась во внутренние дела наших соседей.
      - Мы приняли на себя обязательство сохранить целостность и неприкосновенность Израиля, - напомнил ему Адлер.
      - Строго говоря, Израиль не является нашим соседом, - ответил Дарейи. - Но если Израиль будет жить в мире, то и мы будем жить в мире.
      Какой блестящий собеседник, с восхищением подумал Адлер. Он почти ничего не раскрывает, просто все отрицает. За все время переговоров ни единого заявления относительно будущей политики своего государства, разве что о постоянном стремлении к миру. Каждый глава государства делает это, но мало кто опирается при этом на волю Божью. Мир. Мир. Мир.
      Единственное, чему Адлер ни на мгновение не верил, так это разговору Дарейи об Израиле. Будь у него мирные намерения, прежде всего он сообщил бы об этом Иерусалиму, чтобы привлечь израильтян на свою сторону перед началом переговоров с Вашингтоном. Израиль был безымянным посредником в переговорах "оружие в обмен на заложников", и его тоже обвели вокруг пальца.
      - Надеюсь, на этой основе можно развивать наши отношения.
      - Если ваша страна будет относиться к моей стране с уважением, то мы и дальше сможем вести плодотворные переговоры, а со временем и обсудить, как улучшить отношения между нашими странами.
      - Я передам это своему президенту.
      - Вашу страну постигли большие несчастья. Мне хотелось бы пожелать ему самообладания и силы, чтобы залечить раны, причиненные стране.
      - Спасибо. - Оба встали, снова обменялись рукопожатиями, и Дарейи проводил Адлера до дверей.
      Кларк заметил, как персонал вскочил на ноги. Дарейи проводил Адлера к выходу из приемной, еще раз пожал ему руку и остался стоять у двери, пока государственный секретарь вместе с сопровождающими не покинул здание. Две минуты спустя американцы сидели в автомобилях, направляясь в сторону аэропорта.
      - Любопытно, как прошла встреча? - произнес Джон. Это интересовало всех, но никто не проронил ни слова. Через тридцать минут в окружении официального эскорта автомобили въехали на территорию международного аэропорта Мехрабада и замерли у ангара ВВС, где американцев ждал французский реактивный самолет.
      Не обойтись было и без церемонии проводов. Французский посол несколько минут говорил с Адлером, держа его руку в затянувшемся прощальном рукопожатии. Поскольку силы безопасности ОИР окружили их тесным кольцом, Кларку и Чавезу ничего не оставалось, как смотреть по сторонам, что им и надлежало делать. Совсем рядом были отчетливо видны шесть истребителей, над которыми работали механики. Техники входили и выходили из большого ангара, построенного, несомненно, еще при шахе. Динг ухитрился заглянуть внутрь его, на что никто не обратил внимания. Там стоял еще один самолет с полуразобранными двигателями. Один из них лежал на тележке, и над ним тоже трудились механики.
      - Не поверишь, там полно куриных клеток, - шепнул Чавез Кларку по возвращении.
      - Что ты имеешь в виду? - недоуменно спросил Кларк и посмотрел в другую сторону.
      - Погляди сам, мистер К.
      Джон чуть отступил и повернулся. Вдоль задней стены ангара действительно стояли ряды клеток из проволочной сетки, похожих на клетки, в которых перевозят домашнюю птицу. Сотни клеток. Авиабаза ВВС странное место для такого хранения, подумал он.
      ***
      На противоположной стороне аэродромного поля "Артист" наблюдал за тем, как последние члены его группы поднимаются в авиалайнер, который доставит их в Вену. Случайно он обратил внимание на частные реактивные самолеты в дальней части аэродрома. Возле одного из них толпились люди и стояло несколько автомобилей. Интересно, что это там? - подумал он. Не иначе что-то связанное с правительством. Предстоящая операция тоже была определенным образом связана с правительством, но он не мог даже себе признаться в этом. Рейс "Остриэн эйрлайнс" точно по расписанию начал рулежку, он взлетит сразу же за небольшим реактивным самолетом, стоящим на взлетной дорожке. "Артист" направился к трапу своего рейсового авиалайнера, чтобы подняться на борт.
      Глава 40
      Первые шаги
      Большинство американцев, просыпаясь, узнавали то, что их президент уже знал. Во время авиакатастрофы, которая произошла в противоположной части мира, погибло одиннадцать американских граждан и троих пока не опознали. Местная телевизионная группа, узнав об аварийной ситуации от кого-то из дружески настроенного обслуживающего персонала, успела в последний момент приехать в аэропорт. На их видеозаписи был виден лишь огненный шар, вздымающийся где-то вдалеке, затем последовали кадры, снятые с более близкого расстояния. Они были настолько типичными для аэропорта, что могли быть сделаны где угодно. Десять пожарных машин окружили пылающий фюзеляж, заливая его пеной и водой, слишком поздно, чтобы спасти кого-либо. Вокруг с воем носились санитарные автомобили. Какие-то люди, скорее всего уцелевшие пассажиры, разбредались по полю, потрясенные случившимся. Какие-то - с почерневшими лицами и в обгоревшей одежде - падали на руки спасателей. Камера показывала жен, оставшихся без мужей, родителей, потерявших детей, общую суету, которая при всей своей драматичности не объясняет ничего, хотя происходящее требует принятия каких-то срочных мер.
      Правительство Китайской Республики выступило с резким заявлением, в котором говорилось об акте воздушного пиратства, и потребовало созыва экстренного заседания Совета Безопасности ООН. Через несколько минут после Тайбэя Пекин опубликовал свое заявление, утверждая, что его самолеты, которые проводили учения, подверглись ничем не спровоцированному с их стороны нападению и были вынуждены открыть ответный огонь. Пекин полностью отрицал свою причастность к трагедии и винил во всем свою мятежную провинцию.
      - Итак, что еще нам стало известно? - спросил Райан у адмирала Джексона. Стрелки на часах показывали половину восьмого утра.
      - Мы просматривали обе видеозаписи в течение двух часов. Я привлек нескольких летчиков-истребителей, с которыми мне довелось работать раньше, пару ребят из ВВС, и мы обсудили ситуацию. Начать с того, что китайские коммунисты...
      - Мы не должны больше так их называть, Робби. - прервал его президент.
      - Извините, старая привычка. Хорошо, джентльмены из КНР не могли не знать, что в этом районе находятся наши корабли. Электронная сигнатура корабля с системой "Илжис" видна, словно гора Сент-Хелен. А технические характеристики таких кораблей уже не являются секретом. Они на вооружении флота почти двадцать лет. Итак, они знали, что мы следим за ними, и понимали, что мы увидим каждое их движение. Это следует иметь в виду.
      - Продолжай, - сказал Джек, он внимательно слушал друга.
      - Второе, у нас на "Чандлере" находится группа электронной разведки, которая прослушивает радиопереговоры Вот разговор китайских летчиков, цитирую перевод - это через тридцать секунд после начала боя: "Я вижу его, он у меня на мушке, пускаю ракету". Так вот, засечка времени на записи точно соответствует моменту пуска ракеты с головкой инфракрасного наведения в авиалайнер.
      Третье, и это утверждал каждый летчик, с которым мне довелось говорить: зачем пускать ракету в авиалайнер на пределе дальности, когда совсем рядом, прямо перед тобой, находятся вражеские истребители? Джек, здесь все подстроено, и все это очень плохо пахнет.
      - К сожалению, мы не можем доказать, что голос принадлежит пилоту истребителя, который произвел запуск ракеты в аэробус, но я придерживаюсь мнения, и оно совпадает с мнением моих приятелей с противоположного берега реки, что это был преднамеренный акт. У них изначально было намерение сбить авиалайнер, - закончил начальник оперативного управления Пентагона. - Еще повезло, что на нем вообще кто-то уцелел.
      - Адмирал, - спросил Арни ван Дамм, - вы можете подтвердить это в суде?
      - Сэр, я не адвокат. Я всего лишь летчик. Я не зарабатываю на жизнь, доказывая что-то, но шансы, что мы правы, составляют сто к одному.
      - Я не могу сделать такого заявления перед телевизионными камерами, сказал Райан и посмотрел на часы. Через несколько минут ему нужно было сесть в кресло гримера. - Если они сделали это специально...
      - Никаких "если", Джек, О'кей'.
      - Черт побери, Робби, я выслушал тебя и понял, что ты хочешь сказать! вспылил Джек. Он помолчал и сделал глубокий вдох. - Я не могу обвинить суверенное государство в вооруженном нападении без стопроцентных доказательств. Хорошо, предположим, они сделали это специально, зная, что нам это станет известно. Но зачем?
      Группа советника президента по национальной безопасности провела трудную ночь. Гудли выразил общее мнение.
      - Трудно сказать, господин президент.
      - Может быть, они пытаются оказать давление на Тайвань? - спросил президент.
      - Это им не под силу, - ответил Джексон, не обращая внимания на резкие слова своего верховного главнокомандующего. - У них нет физической возможности захватить остров. Мы не обнаружили никаких признаков усиления активности сухопутных сил КНР в этом районе. Так что с военной точки зрения ответ будет отрицательным.
      - Высадка воздушного десанта? - спросил Эд Фоули. Робби отрицательно покачал головой.
      - У них нет необходимого количества транспортных самолетов, но даже если они и попытаются, у Китайской Республики достаточно мощная зенитная оборона, чтобы быстро покончить с такой затеей, расстреляв их в воздухе, как уток на осенней охоте. Они могут начать морское и воздушное сражение, о котором я говорил вчера, но при этом будет потеряно немало самолетов и кораблей - и зачем? - задал вопрос начальник J-3.
      - Неужели они сбили авиалайнер, чтобы испытать нашу реакцию на это происшествие? - удивленно произнес президент Соединенных Штатов. - Но это тоже бессмысленно.
      - Замени "нашу" на "мою", и это станет более вероятным, - негромко произнес глава ЦРУ.
      - Перестаньте, директор, - возразил Гудли. - На борту авиалайнера находилось более двухсот человек, и они полагали, что убили всех.
      - Не будь таким наивным, Бен, - терпеливо произнес Фоули. - Они не разделяют нашего сентиментального отношения к человеческой жизни.
      - Не разделяют, но...
      - О'кей, давайте подумаем, - прервал их Райан. - Мы считаем, что это преднамеренный акт, но у нас нет надежных доказательств и мы не имеем представления, зачем это им понадобилось, а раз у нас нет доказательств и нам неизвестны их намерения, я не могу назвать это преднамеренным актом, верно? Сидящие за столом закивали. - Отлично, тогда через пятнадцать минут мне предстоит спуститься в зал для прессы, где я оглашу это заявление и стану отвечать на вопросы репортеров, и все, что я скажу, будет ложью.
      - Да, господин президент, это краткий итог создавшейся ситуации, подтвердил ван Дамм.
      - Ну разве не великолепно, - проворчал Райан. - И в Пекине будут знать, по крайней мере подозревать, что я лгу.
      - Вероятно, но в этом мы не уверены, - заметил Эд Фоули.
      - Я не умею лгать, - сообщил им Райан.
      - Тогда учитесь, - сказал глава президентской администрации. - И побыстрее.
      ***
      Они не разговаривали во время перелета из Тегерана в Париж. Адлер выбрал удобное кресло в хвостовой части самолета, достал блокнот и в течение всего полета писал, стараясь дословно восстановить беседу с Дарейи, затем прибавил несколько собственных замечаний, касающихся обстановки - от внешнего вида аятоллы до беспорядка на его столе. Закончив, он еще час перечитывал свои заметки, и только потом приступил к аналитическим выводам. За время работы государственный секретарь израсходовал полдюжины карандашей. На пересадку в Париже потребовалось меньше получаса. Этого было достаточно, чтобы Адлер перекинулся несколькими фразами с Клодом, а его сопровождающие успели выпить в баре. Затем маленький авиалайнер ВВС США VC-20B взлетел и взял курс на запад.
      - Как прошла ваша беседа? - спросил Джон.
      Адлеру пришлось напомнить себе, что Кларк не просто вооруженный охранник, а член группы по составлению оценки национальной безопасности.
      - Сначала скажите, что вам удалось выяснить во время прогулки?
      Старший оперативник ЦРУ сунул руку в карман и передал государственному секретарю золотое ожерелье.
      - Это означает, что мы обручены? - улыбнулся Адлер. Кларк сделал жест в сторону своего напарника.
      - Нет, сэр. Это он обручен.
      Теперь, когда самолет достиг крейсерской высоты, техник, который обслуживал систему связи, включил свое оборудование. Телефакс тут же заработал.
      ***
      - ., мы установили, что погибло одиннадцать американских граждан и еще трое пока считаются пропавшими без вести. Четыре уцелевших американца серьезно пострадали и находятся на лечении в местных больницах. На этом я заканчиваю свое вступительное заявление, - сказал президент Соединенных Штатов, обращаясь к собравшимся репортерам.
      - Господин президент! - хором выкрикнули три десятка голосов.
      - Прошу задавать вопросы по одному. - Джек указал на женщину в первом ряду.
      - Пекин утверждает, что тайваньские истребители открыли огонь первыми. Мы можем подтвердить это?
      - Сейчас мы анализируем поступившую информацию, но понадобится время, чтобы разобраться в ней. До того момента, пока у нас не будет определенных сведений, я не считаю правильным делать какие-либо выводы.
      - Но стороны обменивались огнем? - настаивала женщина.
      - По-видимому, так и произошло.
      - Значит, нам известно, чья ракета попала в аэробус?
      - Как я уже сказал, полученная информация изучается. - Давай короткие ответы на вопросы, Джек, напомнил он себе. К тому же он до сих пор не солгал, верно? Он сделал жест в сторону другого репортера.
      - Господин президент, погибло так много американских граждан. Какие действия вы собираетесь предпринять, чтобы не допустить повторения такой катастрофы?
      По крайней мере на этот вопрос он может дать правдивый ответ.
      - В данный момент мы рассматриваем различные варианты. Кроме этого мне нечего сказать, разве только то, что мы обратились к обеим китайским государствам с предложением задуматься над своими действиями. Гибель невинных людей не идет на пользу ни одной стране. Военные учения ведутся там уже некоторое время, и возникшая напряженность не содействует укреплению стабильности в этом регионе.
      - Значит, вы предлагаете обеим странам прекратить свои учения?
      - Мы собираемся предложить им рассмотреть этот вопрос.
      - Господин президент, - произнес Джон Пламер, - это ваш первый кризис во внешней политике и...
      Райан посмотрел на журналиста. Ему хотелось сказать этому пожилому репортеру, что первый внутриполитический кризис был делом его рук, но он не мог позволить себе обострения отношений со средствами массовой информации, а стать друзьями с репортерами можно лишь в том случае, если ты им нравишься, что для него, как он уже понял, весьма маловероятно.
      - Мистер Пламер, прежде чем что-либо предпринять, нужно выяснить факты. Мы прилагаем все усилия для выяснения обстоятельств этого происшествия. Сегодня утром у меня состоялась встреча по вопросу национальной безопасности..
      - Но там не было государственного секретаря Адлера, - прервал его Пламер. Прожженный репортер, он проверил номера автомобилей, припаркованных на Уэст-Икзекьютив-драйв - Почему он отсутствовал?
      - Мистер Адлер приедет несколько позже, - попытался уйти от прямого ответа Райан.
      - Где он сейчас? - настаивал Пламер. Райан покачал головой.
      - Давайте ограничимся одной темой Сейчас еще слишком рано, чтобы задавать столько вопросов, и, как вы сами заметили, мне нужно заниматься сложной международной ситуацией, мистер Пламер.
      - Но ведь он ваш главный советник по международным вопросам, сэр. Где он сейчас?
      - Следующий вопрос, - коротко бросил президент Он получил то, что заслужил, от Барри из Си-эн-эн.
      - Господин президент, вы только что сказали "к обоим китайским государствам". Сэр, означает ли это перемену нашей политики по отношению к Китаю, и если так.
      ***
      В Пекине было чуть позже восьми вечера. Все шло хорошо. Он видел это, глядя на экран телевизора. Как странно видеть политического деятеля, которому так явно недостает обаяния и находчивости, особенно американца. Чанг Хансан закурил сигарету и поздравил себя. Он снова добился успеха В организации этих "учений" таилась немалая опасность, особенно в последних вылетах истребителей, но тут ему на помощь так удачно пришли летчики Китайской Республики, первыми начавшие воздушный бой, в точности, как он и надеялся Теперь возник международный кризис, который он мог контролировать и даже закончить в тот момент, когда сочтет нужным, просто отозвав вооруженные силы КНР на свои базы. Он заставит Америку реагировать, но реагировать не путем каких-либо действий, а бездействием, а затем кто-нибудь еще возьмется за дело, спровоцировав атаку на ее нового президента. Чанг Хансан не имел представления о том, что задумал Дарейи. Может быть, это будет попытка убийства? Или еще что-то? От него самого теперь требовалось всего лишь занять позицию стороннего наблюдателя, как он и делает это сейчас, а затем собрать плоды, когда возникнет благоприятная возможность, а она неминуемо возникнет. Везение не всегда будет на стороне Америки. Она утратит его, по крайней мере пока этот молодой дурак находится в Белом доме.
      - Барри, одна страна называет себя Китайской Народной Республикой, а другая - Китайской Республикой. Я ведь должен как-то называть их, правда? раздраженно спросил Райан. Черт побери, неужели я снова что-то натворил?
      - Да, господин президент, но...
      - Но у нас погибло, вероятно, четырнадцать американских граждан, и сейчас не время заниматься спорами о семантике. - Вот тебе, съешь.
      - Так что мы собираемся предпринять? - потребовал ответа женский голос.
      - Во-первых, мы попытаемся выяснить, что же на самом деле произошло. Затем начнем думать, как отреагировать на это.
      - Но почему нам до сих это неизвестно?
      - Потому что, как бы нам ни хотелось знать обо всем, что происходит в мире каждую минуту, это просто невозможно.
      - Так вот почему ваша администрация так резко увеличивает штаты ЦРУ?
      - Как я уже говорил, мы никогда не обсуждаем вопросы, связанные с нашими разведывательными службами.
      - Господин президент, существуют опубликованные материалы, которые...
      - В средствах массовой информации публикуются материалы о регулярном появлении НЛО, - огрызнулся Райан. - Вы им тоже верите?
      Аудитория на мгновение стихла. Действительно, не каждый день видишь, как президент теряет самообладание. Репортерам это понравилось.
      - Дамы и господа, я сожалею, что не могу дать ответы на ваши вопросы, которые бы вас удовлетворили. Между прочим, я сам задаю себе некоторые из этих вопросов, но требуется время, чтобы дать на них правильные ответы. Раз мне приходится ждать получения надежной информации, то и вам тоже, - закончил Райан, стараясь вернуть пресс-конференцию в прежнюю колею.
      - Господин президент, человек, который очень походит на бывшего председателя советского КГБ, недавно выступал по телевидению и... - Репортер сделал паузу, увидев, как под слоем грима покраснело лицо Райана. Он надеялся, что президент снова потеряет самообладание, но этого не произошло. Костяшки пальцев президента, сжимающие край трибуны, побелели, и он сделал глубокий вдох.
      - Продолжай свой вопрос, Сэм.
      - ., и этот джентльмен сказал, кто он такой. Теперь, сэр, кот выпущен из мешка, так что мой вопрос является вполне законным.
      - Я так и не услышал еще вопроса, Сэм.
      - Является ли он на самом деле тем, за кого себя выдает?
      - Вы и без меня это хорошо знаете.
      - Господин президент, это событие, эта.., операция имеет огромное международное значение. С какого-то момента разведывательные операции, пусть и самые секретные, начинают оказывать серьезное влияние на наши иностранные дела. С этого момента американский народ хочет знать о подобных вещах.
      - Сэм, я скажу теперь уже в последний раз: я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду обсуждать вопросы разведки. Сегодня утром я пришел сюда, чтобы сообщить нашим гражданам о трагическом и пока не поддающемся объяснению инциденте, в котором погибло больше ста человек, включая четырнадцать американцев. Наше правительство приложит все усилия, чтобы выяснить, как это произошло, и затем примет решение о дальнейших мерах.
      - Очень хорошо, господин президент. Итак, наша политика касается одного Китая или двух Китаев?
      - Мы не внесли никаких изменений в нашу политику.
      - Но, может быть, после этого инцидента политика будет пересмотрена?
      - Я не стану высказываться по столь важному вопросу. Это не более чем абстрактные размышления. А теперь, с вашего разрешения, мне хотелось бы вернуться к работе.
      - Спасибо, господин президент! - услышал Джек, уже открывая двери. Сразу за углом находился хорошо скрытый стенной шкаф с оружием. Президент стукнул по нему кулаком с такой силой, что хранящиеся там автоматы "узи" жалобно звякнули.
      - Проклятье! - выругался он, направляясь по пятидесятиярдовому переходу обратно в свой кабинет.
      - Господин президент? - Райан обернулся. Это был Робби. Странно было видеть летчика с портфелем в руках.
      - Я хотел извиниться перед тобой, - сказал Джек, прежде чем Робби успел заговорить. - Извини, что я вышел из себя.
      Адмирал Джексон хлопнул друга по плечу.
      - Когда в следующий раз мы будем играть в гольф, это обойдется тебе по баксу за лунку, и если ты опять начнешь злиться, злись на меня, а не на лунки, ладно? Они ни при чем. Я видел и раньше, как ты злишься. Держи себя в руках, приятель. Командир может терять самообладание перед своими подчиненными, только когда хочет сделать это намеренно - мы называем это техническим приемом руководства, а не всерьез. А вот кричать на помощников - это другое дело Я твой помощник, - сказал Робби. - Кричи на меня.
      - Да, я знаю. Держи меня в курсе дела и...
      - Джек?
      - Что, Робби?
      - У тебя все получается хорошо. Только сдерживай себя.
      - Я не должен допускать, чтобы кто-то убивал американцев, Робби. Я нахожусь здесь для того, чтобы этого не происходило. - Его руки снова непроизвольно сжались в кулаки.
      - Неприятности случаются, господин президент. Если вы думаете, что способны не допустить этого, то просто обманываете себя. И я не должен говорить вам это. Вы не Господь Бог, а просто очень хороший человек и отлично справляетесь со своей работой. Как только закончим изучение, представим вам более подробную информацию.
      - Как относительно еще одного урока в гольф, когда все успокоится?
      - Располагайте мной, как только сочтете нужным, сэр. - Друзья обменялись рукопожатием. Каждому из них это показалось недостаточным, но оба знали, что придется ограничиться этим. Джексон направился к выходу, а Райан открыл дверь в комнату секретарей.
      - Миссис Самтер! - произнес он по пути. Может быть, табачный дым успокоит его.
      ***
      - Какие новости, господин секретарь? - спросил Чавез. Сообщение, поступившее по факсу через шифрованный спутниковый канал рассказало им все, что было известно президенту. Кларк и Чавез внимательно прочитали все три страницы.
      - Я не знал этого, - признался Адлер. - Чавез, как теперь с тезисами вашей диссертации?
      - Что вы имеете в виду, сэр?
      - Вам следовало подождать с ее написанием. Теперь вы знаете, что происходит в высших эшелонах власти. Это походит на детскую игру "из круга вышибалы", только нам приходится уворачиваться не от резинового мячика, ясно? - Государственный секретарь уложил свои записи в портфель и дал знак сержанту ВВС, который обслуживал пассажиров. Правда, он был не столь привлекателен, как французские стюардессы.
      - Да, сэр?
      - Клод оставил нам что-нибудь?
      - Пару бутылок из долины Луары, - с улыбкой ответил сержант.
      - Откупорьте их и принесите бокалы.
      - Сыграем в карты? - спросил Кларк.
      - Нет, на этот раз я хочу выпить пару бокалов и немного поспать. Похоже, мне предстоит новое путешествие, - покачал головой государственный секретарь.
      - В Пекин. - Не удивительно, подумал Джон.
      - Да уж не в Филадельфию, - согласился Скотт, когда появились бутылка и бокалы.
      Через тридцать минут все трое откинули назад спинки своих кресел. Сержант задвинул шторки на иллюминаторах.
      На этот раз Кларк заснул, а вот Чавез не смог. В замечании Адлера скрывалось немало правды. В своей диссертации Динг резко обвинял государственных деятелей конца прошлого и начала этого века за то, что они не сумели заглянуть дальше ближайших проблем. Теперь он понимал их. Трудно определить разницу между ближайшей тактической проблемой и по-настоящему стратегической, когда тебе приходится постоянно увертываться от летящих в тебя снарядов, ежеминутно решая вопросы. Книги по истории не в состоянии были передать настроение, атмосферу тех дней, о которых писали их авторы. И не только в этом было дело. Они создавали еще и не правильное, искаженное представление о людях. Вот государственный секретарь Адлер, который похрапывает сейчас в своем кожаном кресле, - кадровый дипломат, напомнил себе Чавез, и он завоевал доверие и уважение президента - человека, которого глубоко уважает он сам. Райана не назовешь ни глупым, ни корыстным, но он всего лишь человек, а люди совершают ошибки.., причем у великих людей и ошибки великие. Когда-нибудь какой-то историк напишет и об этом их путешествии, но сумеет ли тот историк понять ситуацию, в которой оно происходило? А если не сумеет, сможет ли правильно оценить происшедшее?
      Так что же происходит на самом деле? - спросил себя Динг. Иран проявляет небывалую активность, свергает иракское правительство и образует новую страну, и в тот момент, когда Америка пытается разобраться в этом, происходит что-то еще. Само по себе это событие, пожалуй, в глобальных масштабах незначительно, но ведь его подлинное значение узнаешь только после того, как все закончится, не правда ли? Как можно определить его истинный вес до этого? В том-то и проблема. Государственные деятели на протяжении столетий допускали серьезные ошибки потому, что запутывались в каждодневности, не могли взглянуть на происходящее со стороны. Именно за это им платят деньги, но это совсем не так просто, правда? Он только что закончил свою диссертацию, в конце года получит степень магистра и будет официально признан экспертом в области международных отношений. Но как тут будешь экспертом, подумал Динг, откидываясь на спинку своего кресла. Ему вспомнилось свое легкомысленное заявление, сделанное однажды во время другого длительного перелета. Слишком часто в международных отношениях попросту одна страна использует другую. Доминго Чавез, будущий магистр области международных отношений, улыбнулся при этой мысли, но разве она так уж забавна? Особенно когда гибнут люди, а они с мистером К, находятся на передней линии, защищая интересы своей страны. Что-то происходит на Среднем Востоке. Еще какие-то события развиваются в Китае... За четыре тысячи миль... Может быть, между ними существует какая-то связь? Что, если существует? Но как это определить? Историки считают, что такое возможно, если только люди, занимающиеся такого рода проблемами, достаточно проницательны. Но историкам не приходится заниматься самой работой...
      ***
      - Сегодня он был не в лучшей форме, - заметил Пламер, отпивая чай со льдом.
      - За двенадцать часов, даже меньше, трудно определить, что именно происходит на другом конце света, Джон, - высказал свою точку зрения Хольцман.
      Они сидели в типичном вашингтонском ресторане, оформленном в псевдофранцузском стиле с забавными маленькими ленточками на меню, в котором перечислялись дорогие блюда заурядного качества - впрочем, расходы обоих будут оплачены их редакциями.
      - Он должен держаться лучше, - сказал Пламер.
      - Тебе не нравится, что он не умеет лгать более умело?
      - Это одно из качеств, требующихся от президента...
      - А когда мы ловим его на этом... - Хольцману можно было не продолжать.
      - Кто считает работу президента легкой, Боб?
      - Иногда мне приходит в голову, а не стоит ли нам действительно сделать его работу еще труднее, - произнес Хольцман, но Пламер не клюнул на приманку.
      - Как ты думаешь, где сейчас Адлер? - выразил свои мысли вслух корреспондент Эн-би-си.
      - Сегодня утром ты задал интересный вопрос, - согласился репортер из "Вашингтон пост", поднимая стакан. - Я Поручил своим парням разобраться в этом.
      - Мы тоже. От Райана требовалось всего лишь одно: сказать, что Адлер готовится к встрече с послом КНР. Это был бы достаточно убедительный ответ на вопрос.
      - Но это было бы ложью.
      - Это было бы правильной ложью. Боб, ведь такова игра. Правительство пытается сделать что-то втайне, а мы стараемся узнать об этом. У Райана любовь к секретности прямо-таки в крови.
      - Но если мы наказываем его за это, то кому на пользу действуем?
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Перестань, Джон. Утечку информации организовал для вас Эд Келти. Не надо быть ученым-ракетчиком, чтобы догадаться об этом. Всем это известно. - Боб принялся за салат.
      - Значит, все это правда, не так ли?
      - Да, - признался Хольцман. - И мне известно намного больше.
      - Вот как? Ну что ж, я знаю, что ты работал над серией очерков. - Он не добавил, что сожалеет, что ему удалось перехватить столь сенсационную тему у репортера "Вашингтон пост", главным образом потому, что не жалел об этом.
      - Даже больше, чем я могу опубликовать.
      - Действительно? - Это привлекло внимание Джона Пламера. Хольцман принадлежал к более молодому поколению, чем телевизионный корреспондент, и к старшему поколению по отношению к новому поколению репортеров, которые считали Пламера человеком с устаревшими взглядами, несмотря на то что посещали его семинары по журналистике в Колумбийском университете.
      - Действительно, - заверил его Боб.
      - А именно?
      - А именно такие вещи, которые я не могу опубликовать, - повторил Хольцман. - По крайней мере, в течение длительного времени. Знаешь, Джон, я знал отдельные части этой истории уже много лет. Я знаю офицера ЦРУ, который вывез из России жену и дочь Герасимова. У нас заключено соглашение. Через пару лет он расскажет мне подробности этой операции. История про подводную лодку соответствует действительности и...
      - Я знаю. Видел фотографию Райана на палубе подлодки. Не могу понять, почему он отказывается публиковать эту информацию.
      - Он не нарушил правила. Никто не объяснил ему, что, поступая таким образом, он не нарушает правил...
      - Ему нужно проводить больше времени с Арни.
      - .. В отличие от Эда.
      - Келти знает правила игры.
      - Да, знает, может быть, даже слишком хорошо. Веришь ли, в одном я так и не смог разобраться, - заметил Боб Хольцман.
      - В чем именно?
      - Какую роль играем в этой игре мы? Кем мы должны быть: зрителями, судьями или участниками?
      - Боб, наша работа заключается в том, чтобы сообщать правду нашим читателям, в моем случае - зрителям.
      - На чьих фактах должна основываться эта, правда, Джон? - спросил Хольцман.
      ***
      - Рассерженный, вышедший из себя президент Джек Райан... - Джек взял пульт дистанционного управления и заглушил слова репортера Си-эн-эн, который ошеломил его вопросом о двух Китаях.
      - То, что я был рассерженным, - это верно, а вот что вышел из себя нет...
      - Тоже верно, - согласился ван Дамм. - Ты запутался в вопросе о Китае, а также в ответе на вопрос, где находится Адлер. А между прочим, где он?
      Президент посмотрел на часы.
      - Он должен совершить посадку на базе Эндрюз примерно через полтора часа. Сейчас летит, наверно, над Канадой. С авиабазы он приедет прямо сюда, а затем, видно, снова отправится в путь - на этот раз в Китай. Что они там задумали, черт побери?
      - Не имею представления, - признался глава администрации. - Но для этого у тебя есть группа советников по национальной безопасности.
      - Я знаю ровно столько, сколько знают они, и не знаю ни хрена, пробормотал Джек, откидываясь на спинку кресла. - Нам нужно увеличить число людей, способных давать оперативную информацию. Президент не может сидеть здесь, не имея представления о том, что происходит в мире. Я не могу принимать решения, не обладая информацией, а пока все, что есть в нашем распоряжении, это догадки - если не считать того, что сообщил нам Робби. Он представил надежные сведения, но они не поддаются объяснению, потому что не соответствуют ничему остальному.
      - Вам нужно научиться ждать, господин президент. Несмотря на то что пресса не хочет ждать, вам нужно проявить терпение и научиться концентрировать свои силы на том, что вы можете сделать - когда появляется такая возможность. А пока, - продолжил Арни, - на будущей неделе состоятся первые выборы в Конгресс. В соответствии с нашим расписанием тебе нужно совершить поездку по стране и выступить перед избирателями. Если ты хочешь, чтобы в Конгресс были избраны те, кто тебе нужны, ты должен поступить именно так. Я поручил Кэлли подготовить для тебя пару речей.
      - На что мне следует обратить основное внимание?
      - На налоговую политику, улучшение методов управления, честность и борьбу с коррупцией - твои любимые темы. Завтра утром будут готовы проекты выступлений. Настал момент, когда следует провести больше времени среди народа. Пусть они выразят свою любовь к тебе, и ты ответишь им тем же. Президент бросил лукавый взгляд на своего главу администрации. - Я уже говорил тебе, что ты не должен постоянно сидеть в этих четырех стенах, а радиосвязь с президентскими самолетами действует вполне успешно.
      - Пожалуй, в самом деле неплохо будет изменить обстановку, - согласился президент.
      - Знаешь, что принесло бы сейчас наибольшую пользу?
      - Что?
      Арни усмехнулся.
      - Какая-нибудь естественная катастрофа. Это позволит тебе отправиться на место катастрофы и выглядеть истинным президентом: встретиться с людьми, утешить их, пообещать федеральную помощь и...
      - Типун тебе на язык! - рявкнул Райан так громко, что секретари услышали его голос через трехдюймовые двери. Арни тяжело вздохнул.
      - Тебе нужно научиться понимать шутки, Джек. Спрячь свой вспыльчивый характер в сундук и запри его на замок. Я ведь просто хотел развеселить тебя. Я на твоей стороне, разве не помнишь? - С этими словами Арни покинул кабинет президента.
      Райан остался один. Вот еще урок в искусстве быть президентом. Интересно, когда ему больше не понадобятся эти уроки? Рано или поздно ему придется и выглядеть и вести себя, как подобает президенту, но пока это не удается. Арни не сказал ему об этом прямо, как не сказал этого и Робби, но это было ясно и без них. Он все еще не чувствовал себя здесь, как дома. Он старался изо всех сил, но одного старания было недостаточно - пока, прибавил его рассудок. Пока? А может быть, никогда. И все же постепенно, шаг за шагом, надо.., напомнил он себе. Так говорит каждый отец каждому сыну, вот только эти отцы никогда не предупреждают, что постепенность - это та роскошь, которую человек не всегда может себе позволить, во всяком случае не он. Четырнадцать американцев погибли на посадочной полосе острова в восьми тысячах миль отсюда, возможно, они убиты преднамеренно, вот только ради чего? А ведь он должен отложить это в сторону и заняться другими делами, вроде поездки для встречи с людьми, права которых он поклялся соблюдать, ограждать и защищать, одновременно пытаясь понять, почему он не смог сделать этого в отношении четырнадцати из них. Что нужно для того, чтобы справиться с обязанностями президента? Забыть о погибших гражданах и заняться другими делами? Для того чтобы сделать это, нужно быть социопатом, верно? Нет, пожалуй. Другим тоже приходится заниматься подобными делами военным, врачам, полицейским. А теперь и ему. Кроме того, он должен держать в узде свой нрав, избавиться от чувства разочарования и сосредоточиться на других делах, которые ждут его внимания и решения в течение остального дня.
      ***
      "Артист" смотрел на море, которое простиралось километрах в шести внизу под самолетом На севере на сине-серой поверхности воды виднелся айсберг, сверкающий в ярких солнечных лучах. Разве не поразительно? Сколько он ни летал, ни разу такого не видел. Для человека из его части света зрелище моря уже само по себе было весьма удивительным. Море походило на пустыню, и в нем тоже невозможно жить, хотя и по другой причине. Поразительно походит на пустыню во всем, кроме цвета, на поверхности почти параллельные линии, похожие на дюны и такие же непривлекательные. Впрочем, в мире для него вообще не было ничего привлекательного, хотя он очень заботился о своей внешности и ему нравились улыбки стюардесс. Мир ненавидел его и людей, подобных ему, и даже те, кто пользовались его услугами, старались держаться на расстоянии, словно имели дело со злой, хотя иногда и полезной собакой. По его склоненному вниз лицу пробежала гримаса: собаки не принадлежали к числу любимых животных в его культуре. И вот он снова в самолете, один, в то время как его люди летят на других авиалайнерах группами по три человека, направляясь туда, где их определенно не ждут и не хотят видеть, посланные оттуда, где к ним относились почти так же.
      Что принесет ему успех? Спецслужбы приложат все силы, чтобы опознать и выследить его, но израильтяне делали это уже много лет, а он все еще жив. Ради чего он принял участие в такой операции? - спросил себя "Артист". Впрочем, интересоваться этим уже слишком поздно. Если он отменит операцию, его отвергнут все. Предполагалось, он ведет войну во имя Аллаха... Джихад. Священная война против неверных. Военно-религиозный акт, целью которого является защита Веры. Но он больше не верил в это, и его смутно пугало, что у него больше нет страны, нет дома, а тогда.., нет и Веры? Неужели у него не осталось даже этого? Он задал себе этот вопрос и затем признался, что, если ему приходится спрашивать себя об этом, значит, и этого не осталось. Он и его сподвижники, по крайней мере те, кто еще уцелели, превратились в автоматы, в искусных роботов, в своего рода компьютеры, которые исполняли поручения других людей и которых выбрасывали за ненадобностью, когда нужда в них пропадала. А поверхность моря или пустыни далеко внизу оставалась прежней, никогда не менялась. Тем не менее у него не было выбора.
      Может быть, люди, пославшие его на эту операцию, одержат верх, и тогда его ждет какое-нибудь вознаграждение. Он непрерывно повторял себе это, хотя его жизненный опыт подсказывал ему тщетность таких ожиданий. А если он потерял веру в Бога, тогда почему он остается преданным профессии, на которую даже его работодатели смотрят с отвращением?
      Дети. Он никогда не имел семьи, у него - насколько ему известно - нет детей. Он спал с женщинами, но это были развратные женщины, и его религиозное воспитание научило его презирать их даже тогда, когда он владел ими, так что если у кого-то из них появятся его дети, они тоже будут прокляты. Почему так получается: человек на протяжении всей своей жизни преследует идею, а затем понимает, куда зашел, глядя на самый негостеприимный из всех пейзажей, место, где не может жить никто из людей, и чувствует себя здесь, словно дома, во всяком случае лучше, чем в любом другом месте? Значит, являясь исполнителем чьей-то политической воли, он примет участие в убийстве детей. Неверных... Но ведь в своем возрасте дети невинны, их тела еще не оформились, их ум еще не постиг понятия добра и зла.
      "Артист" напомнил себе, что такие мысли приходили к нему и раньше, что сомнения вполне естественны для людей, которым предстоят опасные операции, и что раньше он всякий раз отмахивался от них и выполнял задание. Будь мир другим, может быть, тогда...
      Однако в мире происходили лишь те перемены, которые противоречили его поиску, длившемуся всю жизнь, и тогда, зная, что он убивал напрасно, ему приходится и дальше убивать, надеясь достигнуть.., чего? Куда ведет этот путь? Если есть Бог и если есть Вера, и если есть Закон, тогда...
      Ну что ж, нужно верить во что-то. Он посмотрел на часы. Еще четыре часа. Ему предстоит операция. Он должен верить в нее.
      ***
      Они приехали в автомобилях, потому что вертолет привлекает слишком большое внимание, а машину могут и не заметить. Чтобы сделать приезд еще более скрытым, автомобили подъехали к восточному входу. Адлер, Кларк и Чавез вошли в Белый дом точно так же, как вошел туда Джек в свою первую ночь, окруженный агентами Секретной службы. Вот и им удалось пройти сюда незамеченными прессой. Овальный кабинет был полон. Здесь находились Гудли и оба Фоули, и Арни, разумеется.
      - Устал от смены часовых поясов, Скотт? - прежде всего поинтересовался Джек, встретив государственного секретаря у двери.
      - Если сегодня вторник, значит, я в Вашингтоне, - ответил Адлер.
      - Сегодня не вторник, - заметил Гудли, не поняв шутки.
      - Тогда я здорово устал от смены поясов и не пришел в себя. - Адлер опустился в кресло и достал из портфеля записи. Стюард ВМС принес кофе, горючее Вашингтона. Всем прибывшим из Объединенной Исламской Республики досталось по кружке.
      - Расскажи нам про Дарейи, - распорядился Райан.
      - Он выглядит здоровым, хотя и немного усталым, - признался Адлер. - Его стол относительно свободен. Говорил он спокойно, но мне известно, что он никогда не повышает голоса на людях. Интересно, он ведь прибыл в Тегеран одновременно с нами.
      - Вот как? - произнес Эд Фоули, отрываясь от своих записей.
      - Да, прилетел на маленьком реактивном самолете, которым пользуются бизнесмены, на "гольфстриме", - сообщил Кларк. - Динг сделал несколько снимков.
      - Значит, ему не сидится на месте, а? Разумно, пожалуй, - заметил президент. Как ни странно, Райан понимал проблемы, стоящие перед Дарейи. Они не так уж значительно отличались от его собственных, хотя иранские методы их решения были кардинально противоположными.
      - Служащие боятся его, - импульсивно произнес Чавез. - Пока мы ждали в приемной, обстановка напоминала сцену из старого фильма о нацистах во время Второй мировой войны. Персонал в приемной отчаянно нервничал. Думаю, если бы кто-то крикнул, они подскочили бы до потолка.
      - Согласен с такой точкой зрения, - сказал Адлер, не задетый вмешательством Чавеза. - В беседе со мной он вел себя очень старомодно, спокойно, повторял избитые истины и все такое. Суть в том, что он не сказал ничего сколько-нибудь значительного - может быть, хорошо, а может быть, и плохо. Он стремится к продолжению контактов с нами. Он говорит, что желает мира для всех. Он даже намекнул на определенную степень доброй воли по отношению к Израилю. На протяжении доброй половины беседы он читал мне лекцию о том, что все его устремления, как и его религия, направлены только на мир. Он подчеркнул значение нефти и то, как в результате все стороны получают выгоду от торговли ею. Он категорически отрицал, что имеет какие-нибудь территориальные притязания. Он не произнес ни единого слова, которое бы удивило меня.
      - О'кей, - сказал президент. - Что ты понял из его поведения?
      - Он создает впечатление очень уверенного в себе человека, не боящегося опасности. Ему нравится положение, в котором он находится.
      - В этом нет ничего странного, - снова произнес Эд Фоули. Адлер кивнул.
      - Согласен. Если бы от меня потребовали описать его одним словом, я сказал бы "безмятежный".
      - Когда я встретил его несколько лет назад, - вспомнил Джек, - его поведение было агрессивным и враждебным. Создавалось впечатление, что он повсюду видит врагов.
      - Сегодня я не заметил ничего подобного. - Государственный секретарь замолчал и мысленно спросил себя, тот же или нет сегодня день. Наверно, тот же, решил он. - Как я сказал, его поведение было безмятежным, но во время обратного полета мистер Кларк обратил мое внимание на любопытную деталь.
      - Что именно? - спросил Гудли.
      - Оно заставило сработать металлодетектор. - Джон достал ожерелье и передал его президенту.
      - Занимался покупками в Тегеране?
      - Видите ли, все настаивали, чтобы я прогулялся по городу, - напомнил он собравшимся. - А разве на Востоке есть лучшее место для прогулки, чем рынок? Кларк подробно рассказал о случае с ювелиром.
      Тем временем президент рассматривал ожерелье.
      - Если он продает такие украшения за семьсот баксов, может быть, всем нам стоит узнать его адрес. Это был исключительный случай, Джон?
      - Я отправился на прогулку вместе с резидентом французской разведки. Он сказал, что поведение ювелира является весьма типичным.
      - Ну и что? - спросил Арни ван Дамм.
      - Может быть, Дарейи не стоит быть таким уж безмятежным, - заметил Скотт Адлер.
      - Такие люди, как этот ювелир, не всегда знают, о чем думает простой народ, - заметил глава президентской администрации.
      - Это-то и явилось причиной свержения шаха, - сообщил ему Эд Фоули. - А Дарейи один из тех, кто способствовали его падению. Не думаю, чтобы он забыл этот урок... Нам также известно, что он по-прежнему жестоко наказывает людей, нарушающих принятые там законы. - Директор ЦРУ повернулся и посмотрел на своего оперативника. - Молодец, Джон.
      - Лефевр, французский разведчик, дважды повторил мне, что мы недостаточно хорошо представляем себе настроение простых людей в Иране. Может быть, он пытался поддеть меня, - продолжал Кларк, - но я сомневаюсь в этом.
      - Мы знаем, что там существуют разногласия. Они всегда существуют, заметил Бен Гудли.
      - Но нам неизвестно, насколько они глубоки, - снова вмешался в разговор Адлер. - В целом, мне кажется, что перед нами человек, который стремится создать впечатление безмятежности по какой-то определенной причине. У него было два успешных месяца. Он сумел победить своего главного врага. У него в стране есть внутренние проблемы, размеры которых нам предстоит определить. Он часто летает в Ирак и тут же возвращается обратно - мы были свидетелями этого. Он выглядит усталым. Его ближайшие помощники нервничают. По моему мнению, все это указывает на то, что у него много дел. О'кей, он сказал мне, что стремится к миру. Я почти готов поверить ему. Мне кажется, что он нуждается во времени, чтобы укрепить свои позиции. Кларк говорит нам, что цены на продукты выросли. Иран - потенциально богатая страна, и Дарейи сможет лучше всего восстановить спокойствие в ней, если, подчеркивая свои политические успехи, как можно быстрее будет превращать их в экономические. Пища на столе у народа никогда не вредила правителю. В настоящее время ему нужно обратить взгляд внутрь страны, а не за ее пределы. Вот почему мне представляется, что у нас возникает благоприятная возможность, - закончил государственный секретарь.
      - Значит, вы считаете разумным протянуть ему руку дружбы? - спросил Арни.
      - По-моему, пока нам следует поддерживать с ним неофициальные контакты, не слишком их афишируя. Я мог бы найти человека, годного для участия в переговорах. А потом увидим, к чему это приведет.
      - Хорошая мысль, Скотт, - кивнул президент. - Теперь, думаю, тебе пора срочно отправляться в Китай.
      - Когда мне следует вылететь? - спросил государственный секретарь с болезненным выражением лица.
      - На этот раз у тебя будет самолет побольше, - пообещал ему президент.
      Глава 41
      Гиены
      "Артист" почувствовал, как авиалайнер коснулся посадочной дорожки международного аэропорта Даллеса. Физическое ощущение, что он прибыл к месту назначения, не положило конца его сомнениям, а просто означало, что настало время отложить их в сторону. Он жил в реальном мире. Рутина въезда в страну не отличалась от обычной.
      - Вернулись так скоро? - Сотрудник иммиграционной службы, перелистнув страницы его паспорта, посмотрел на последнюю, где стоял штамп въезда.
      - Да, скоро, - ответил "Артист" по-немецки в соответствии со своим новым образом. - Может быть, на этот раз удастся быстро снять квартиру.
      - В Вашингтоне высокие цены, - сообщил американец и поставил штамп на свободное место в паспорте. - Желаю хорошо провести время, сэр.
      - Спасибо.
      Нельзя сказать, чтобы он чего-то боялся. У него не было с собой ничего противозаконного, за исключением того, что находилось в голове, и ему было известно, что американские спецслужбы никогда особенно не охотились за террористическими группами, но эта поездка была иной, даже если об этом знал лишь он один. "Артист" миновал переполненный людьми терминал. Как и раньше, его никто не встречал. Предстоял сбор группы, куда он должен был прийти последним, как наиболее ценный ее член. Снова он арендовал автомобиль и снова поехал в сторону Вашингтона. Глядя в зеркало заднего обзора, он намеренно выбирал не правильный съезд, чтобы видеть, не последует ли кто за ним. Нет, никого. Он развернулся и выехал на нужное шоссе. Если бы за ним велась слежка, она была бы организована настолько умело, что у него не было бы никакой надежды на спасение. Он знал, как это происходит: множество автомобилей, впереди и сзади, один или даже два вертолета, но такое использование времени и средств возможно лишь тогда, когда противнику известно почти все - требовалось время, чтобы организовать такую слежку, а это означало, что в группе имеется агент ЦРУ. Вот израильтяне были способны на такие действия, или по крайней мере все террористы боялись этого, но на протяжении ряда лет жестокий дарвиновский закон выживания сильнейшего привел к смерти всех недостаточно осторожных. Израильский Моссад никогда не скупился на то, чтобы пролить исламскую кровь, и, узнай о нем эта служба, его давно не было бы в живых. Во всяком случае, он постоянно твердил себе об этом, все еще поглядывая в зеркало заднего обзора, потому что выжить можно, только если постоянно принимаешь все мыслимые предосторожности.
      С другой стороны, ему казалось очень забавным, что эту операцию невозможно было бы осуществить без помощи израильтян. Исламские террористические группы существовали и в Америке, но это были всего лишь дилетанты. Они проявляли излишнюю религиозность, проводили встречи в известных местах, слишком много болтали. Их легко можно было заметить и опознать как нечто чужеродное в давшей им приют стране. И они еще удивлялись, почему их арестовывают. Дураки, подумал "Артист". Но и они приносили пользу. Их легко было обнаружить, и потому они привлекали внимание, а у американского ФБР, несмотря ни на что, было ограниченное число агентов. Какими бы грозными ни являлись спецслужбы стран мира, они представляли собой всего лишь организации, состоящие из людей, а людям свойственно в первую очередь показывать на те гвозди, которые торчат наружу.
      Этому его научили израильтяне. Незадолго до свержения шаха агенты его собственной спецслужбы Савак проходили обучение под руководством инструкторов из израильского Моссада, и не все агенты иранской спецслужбы были уничтожены с возникновением нового исламского режима. Искусство ведения специальных операций, полученное ими, передавалось таким, как "Артист", и, откровенно говоря, оно не было особенно изощренным. Чем важнее операция, тем большую осторожность следует проявлять. Если вы не хотите, чтобы вас обнаружили, постарайтесь исчезнуть для своего обычного окружения. В светской стране не проявляйте религиозной ретивости. В христианской или еврейской - не показывайте, что вы мусульманин. Если в стране с подозрением относятся к выходцам со Среднего Востока, станьте уроженцем какой-нибудь другой страны или, что еще лучше, время от времени проявляйте определенную искренность. Да, я приехал оттуда, но я христианин, или бахаист, или курд, или армянин, и они жестоко преследовали мою семью, поэтому я переехал в Америку, страну, где перед всеми открываются равные возможности, чтобы испытать вкус подлинной свободы. А если вы готовы следовать этим простым правилам, перед вами открываются вполне реальные возможности, поскольку Америка сделала все, чтобы облегчить их достижение. Эта страна приветствовала иностранцев и принимала их с распростертыми объятиями, что напомнило "Артисту" о суровом законе гостеприимства, принятом в его собственной культуре.
      Сейчас он находился здесь, в лагере противника, и его сомнения отошли на задний план, приятное возбуждение заставило чаще забиться его сердце, на лице появилась улыбка. Он действительно был лучшим на избранном им поприще. Израильтяне, которые, не подозревая того, подготовили его через ими же обученных инструкторов, так и не смогли подобраться к нему, а если это не удалось им, то не удастся и американцам. Следует только быть осторожным.
      В каждой тройке террористов имелся человек, по подготовке схожий с ним, может быть не на таком уровне, но способный действовать самостоятельно. Он сумеет арендовать автомобиль и управлять им. Знает, что нужно вести себя вежливо и дружески улыбаться всем, кто попадается на пути. Если его остановит полицейский, он сумеет проявить раскаяние, поинтересоваться, в чем заключается его нарушение, и затем попросит совета, как проехать туда-то, потому что людям свойственно прочнее запоминать враждебность, чем дружелюбие. Он сможет выдать себя за врача, или инженера, или еще кого-то, к чьей профессии относятся с уважением. Все очень просто, надо только соблюдать осторожность.
      Первым местом назначения был скромный отель на окраине Аннаполиса. "Артист" приехал туда и зарегистрировался под вымышленным именем - Дитер Колб. Американцы так глупы и доверчивы. Даже их полиция считает, что все мусульмане - арабы, вовсе не задумываясь о том, что Иран - арийская страна, чего добивался для своей нации Гитлер. "Артист" прошел в свой номер и сверил часы. Если ничто не нарушит планы, они встретятся через два часа. Чтобы окончательно убедиться в этом, он позвонил по номеру 1-800 и поинтересовался прибытием рейсов. Все сели вовремя. Могут возникнуть проблемы с таможней или с пробками на дорогах, но в плане все предусматривалось. Это был тщательно рассчитанный план.
      ***
      Они уже отправились в путь к месту следующей выставки, которая будет проводиться в Атлантик-сити, штат Нью-Джерси, в помещении огромного выставочного центра. Автомобили новых моделей и специального назначения были скрыты чехлами, чтобы сохранить их блестящую поверхность. В большинстве своем они перевозились на обычных открытых трейлерах, однако некоторые из машин погрузили на крытые - вроде тех, что используются для перевозки гоночных автомобилей. Один из представителей фирмы-производителя просматривал написанные от руки замечания, сделанные посетителями предыдущей выставки. Он потер глаза. Чертовски сильная головная боль, насморк. Он надеялся, что переможется, не ложась в постель. Ломило все тело. Вот что получается, когда весь день торчишь под кондиционером.
      ***
      Официальная телеграмма не была особенно неожиданной. Американский государственный секретарь просил о встрече для обсуждения на правительственном уровне вопросов, представляющих взаимный интерес. Чанг знал, что от этого нельзя уклониться и гораздо лучше по-дружески принять американца, уверить в своей невиновности и осторожно спросить, как понимать высказывание американского президента на пресс-конференции: это просто оговорка или он намерен изменить существующую политику своей страны по отношению к Китаю. Одно обсуждение этого не относящегося к делу вопроса займет у Адлера несколько часов, решил Чанг. Американец предложит, наверно, стать посредником между Пекином и Тайбэем, ездить из одного города в другой, надеясь снять возникшее напряжение. Это окажется очень полезным.
      А пока учения продолжались, хотя и с несколько большим уважением к нейтральной полосе, разделяющей две вооруженные группировки. Жар в отношениях между сторонами пока не спал, но его спустили на отметку "медленное кипение". Китайская Народная Республика, уже объяснил ее посол в Вашингтоне, не совершила ничего плохого - первый выстрел принадлежал не ей и она не имела ни малейшего желания вести военные действия. Проблема заключалась лишь в отколовшейся провинции, и, если только Америка согласится на очевидное решение вопроса - существование всего лишь одного Китая, - проблему можно быстро урегулировать.
      Однако Америка долгое время придерживается политики, не устраивающей ни одну из сторон, а именно: стремится поддерживать дружеские отношения как с Пекином, так и с Тайбэем, рассматривая последний как юридически не совсем оформленную страну, какой она и является на самом деле, но отказываясь сделать логический вывод из ситуации. Вместо этого Америка заявляет, что существует только один Китай, но этот Китай не имеет права силой распространить свое правление на "другой" Китай, которого в соответствии с официальной американской политикой не существует. Такова последовательность по-американски. Будет весьма приятно обратить на это внимание государственного секретаря.
      ***
      - "Китайская Народная Республика будет рада принять государственного секретаря Адлера в интересах мира и региональной стабильности". Ну что ж, очень любезно с их стороны, - прокомментировал Райан. Он все еще находился у себя в кабинете, несмотря на поздний час - было девять вечера, - и невольно подумал, что там без него смотрят по телевизору дети. Он возвратил телеграмму Адлеру.
      - Вы действительно уверены, что они сбили авиалайнер? - спросил госсекретарь у адмирала Джексона.
      - Если я еще раз просмотрю видеозапись, пленка окончательно выйдет из строя.
      - Иногда ведь люди допускают ошибки.
      - Только не в этом случае, сэр, - ответил Робби, опасаясь, что ему действительно придется еще раз прокрутить видеозапись. - И учения их военно-морского флота продолжаются уже довольно длительное время.
      - Ну и что? - спросил Райан.
      - Их учения так затянулись, что уже, должно быть, техника перешла все допустимые границы техобслуживания. Они не отличаются таким тщательным уходом за механизмами, какой установлен у нас, и использовали уже огромное количество горючего. Мы наблюдаем самое продолжительное пребывание их кораблей в море. Почему они так затягивают учения? Воздушный бой и сбитый при этом авиалайнер представляются мне достаточно убедительным оправданием, чтобы закончить учения и вернуться в порты, заявив, что они добились своего.
      - Национальная гордость, - высказал предположение Адлер. - Стремление спасти лицо.
      - Правда, с того времени они несколько сократили масштаб операций. Больше не приближаются к той линии, которую я вам показал. Тайваньские вооруженные силы находятся сейчас в состоянии полной боевой готовности. А может быть, в том-то и причина, - заметил начальник оперативного управления. - Нет смысла осуществлять нападение на врага, готового отразить атаку. Прежде надо дать ему немного успокоиться.
      - Робби, но ты ведь сам сказал, что настоящее нападение невозможно, напомнил Райан.
      - Джек, поскольку мне неизвестны их намерения, я вынужден основывать свои заключения на их возможностях. Им по силам организовать крупное сражение в проливе, и не исключено, что они одержат в нем верх, если такое сражение произойдет. Может быть, это окажется достаточно мощным политическим рычагом и под таким давлением Тайвань будет вынужден пойти на значительные уступки. Их действия уже привели к смерти людей, - напомнил Джексон своим собеседникам. Да, конечно, они не так высоко ценят человеческую жизнь, как мы, но когда убиваешь людей, пересекаешь еще одну невидимую черту - и они знают наше отношение к этому.
      - Давайте перебросим авианосец на север, - сказал Адлер.
      - Почему, Скотт?
      - Господин президент, это даст мне в руки козырную карту, которую я смогу положить на стол. Это покажет, что мы серьезно относимся к вопросу. Как только что сказал нам адмирал Джексон, мы действительно высоко ценим человеческую жизнь, и им придется согласиться с тем обстоятельством, что мы не хотим и не позволим, чтобы события и дальше развивались в этом направлении.
      - Что, если они все-таки продолжат свое давление, вдруг произойдет еще один "несчастный случай", в котором погибнут наши военнослужащие?
      - Господин президент, это оперативный вопрос, и потому он затрагивает мою сферу деятельности. Мы разместим "Эйзенхауэр" с восточной стороны острова. Случайно попасть туда они не смогут. Для этого им придется преодолеть три оборонительных пояса: один, принадлежащий Китайской Республике и расположенный над проливом, другой - над самим островом и третий, установленный командиром боевой авианосной группы. Я также могу поставить корабль с системой "Иджис" у входа в пролив так, что он обеспечит нам полное радиолокационное прикрытие всего пролива. Это в том случае, если ты прикажешь перебросить "Эйзенхауэр" в тот район. При этом Тайвань получит преимущество в четыре эскадрильи истребителей и радиолокационное прикрытие, осуществляемое самолетами раннего радиолокационного обнаружения. Вот тогда они будут чувствовать себя в большей безопасности.
      - И это позволит мне вести более успешные переговоры, если придется ездить взад-вперед, - сделал вывод государственный секретарь.
      - Но тогда беззащитным останется весь Индийский океан. Уже давно мы так не поступали. - Все отметили, что адмирал Джексон постоянно возвращается к этой теме.
      - Неужели у нас там ничего нет? - спросил Джек. Он понял, что ему следовало задать этот вопрос раньше.
      - Крейсер "Анцио", два эсминца и два фрегата, охраняющих группу транспортных кораблей, груженных матчастью для усиленной бригады. Эта группа базируется на Диего-Гарсии. Мы никогда не оставляем Диего-Гарсию без охраны, когда там находится эта группа. Кроме того, в том районе крейсирует подводная лодка типа 688. Этого достаточно для охраны, но слишком мало для демонстрации военной мощи. Вы ведь понимаете, мистер Адлер, что значит авианосец.
      Государственный секретарь кивнул.
      - Их воспринимают серьезно. Вот почему мне кажется, что он понадобится у китайских берегов.
      - Он говорит разумные вещи, Робби. Где сейчас "Эйзенхауэр"?
      - Между Австралией и Суматрой, приближается к проливу Сунда. Учения "Южная чаша" имитируют нападение индийских войск на северо-западное побережье Австралии. Если мы сейчас отдадим приказ об изменении его дислокации, авианосец с сопровождающими кораблями прибудет к Тайваню чуть больше чем через четверо суток.
      - Пусть он направляется туда максимальным ходом, Робби.
      - Слушаюсь, сэр, - отозвался адмирал Джексон, хотя лицо его все еще выражало сомнение. Он сделал знак в сторону телефона, получил разрешение и связался с Национальным центром военного командования. - Говорит адмирал Джексон. Я только что получил приказ от верховного главнокомандующего. Приступайте к выполнению плана "Синяя гончая". Сообщите о получении приказа, полковник. - Робби выслушал ответ и кивнул. - Отлично, спасибо. - Он положил трубку и повернулся к президенту. - О'кей, сэр, "Эйзенхауэр" развернется через десять минут и с максимальной скоростью направится к Тайваню.
      - Так быстро? - На Адлера такое молниеносное выполнение команд произвело впечатление.
      - Чудо современных средств связи. Мы уже послали предупреждение адмиралу Дюбро. Это не будет тайным маневром. Боевая авианосная группа пройдет через несколько проливов, так что ее не могут не заметить, - предостерег он.
      - Пресс-релиз не повредит, - сказал Адлер. - Мы делали это и раньше.
      - Ну что ж, ты получил свою козырную карту, которую можешь использовать в Пекине и в Тайбэе, - сказал Райан, снова прибегнув к силе исполнительной власти, но одновременно испытывая беспокойство из-за того, что Робби выглядел встревоженным. Самым большим препятствием к скоростному переходу станет топливо. Танкеры из группы пополнения топливных запасов будут вынуждены пойти навстречу эскадре, для того чтобы пополнить бункеры эскортных неядерных кораблей из сопровождения "Эйзенхауэра".
      - Ты собираешься сообщить им о том, что нам известны обстоятельства, при которых был сбит авиалайнер? Адлер покачал головой.
      - Нет, ни в коем случае. Они будут больше беспокоиться, если сочтут, что это нам неизвестно.
      - Почему ты так считаешь? - недоуменно спросил президент.
      - Потому что тогда я решу, когда выбрать нужный момент и сообщить им, что нам это неожиданно стало известно, и когда это произойдет, у меня появится еще одна козырная карта, босс, - и это будет козырный туз. - Он повернулся. Адмирал, не стоит переоценивать интеллект своего противника. Дипломаты вроде меня не слишком хорошо разбираются в технических аспектах вашей работы. Это относится и к иностранным дипломатам. Они не имеют представления о многих наших возможностях.
      - Но у них есть разведчики, которые держат их в курсе дела, - возразил Джексон.
      - Вы считаете, что к их мнению всегда прислушиваются? А мы сами прислушиваемся к мнению наших разведчиков?
      Командир оперативного управления J-3 Пентагона молча мигнул и постарался запомнить этот урок на будущее.
      Встреча произошла в громадном торговом центре, этом изобретении Америки, с его многочисленными входами, залами, всегда полными посетителей, и почти идеальной автономностью, словно он специально предназначен для тайных операций. Первая встреча собственно таковой и не являлась. Члены группы всего лишь вступали в визуальный контакт друг с другом, причем не сближаясь более чем на десять метров и просто проходя мимо. Каждый из подгруппы, опознавая и подсчитывая своих членов, одновременно проверял, нет ли за кем-либо из них слежки. Проделав это, все они вернулись в свои отели. Настоящая встреча состоится только завтра.
      "Артист" остался доволен. Сама дерзость операции вызывала у него волнение. Это не то что посылать в Израиль дурака с бомбой на теле - героя-мученика, поправил он себя, - и вся прелесть замысла тут в том, что, ведись хотя бы за одним из членов его группы слежка, противник не рискнул бы пустить его в переполненный людьми торговый центр. Можно заставить противника показать, что он напал на след, и удобнее всего это сделать, пока ни один из членов группы еще не совершил ничего противозаконного - разве что въехал в страну по подложным документам.
      Долой сомнения, сказал себе "Артист". Тем более что не может приятно не волновать, что они готовы осуществить свой замысел в логове льва, и именно такие ощущения продолжали удерживать его в деле терроризма. В логове льва? Пересекая обширную стоянку, он с улыбкой смотрел на автомобили. И жертвами станет львиное потомство.
      - Чем ты занимался сегодня? - спросила Кэти в темноте спальни.
      - Скотт отправляется завтра утром в Китай, - ответил Джек, лежа рядом с женой. Все считали, что президент Соединенных Штатов - самый могущественный человек в мире, но в конце каждого дня пользование этой властью предельно истощало все его силы. Даже работая в Лэнгли, когда ему приходилось каждое утро проделывать длинный путь от дома, он уставал гораздо меньше.
      - И что ему там предстоит?
      - Он должен успокоить их, разрядить ситуацию.
      - Ты действительно уверен, что они намеренно...
      - Да. Робби убежден в этом, как ты, когда ставишь диагноз, - подтвердил ее муж, глядя в потолок.
      - И мы собираемся вести с ними переговоры?
      - У нас нет другого выхода.
      - Но...
      - Милая, иногда - черт побери, даже в большинстве случаев, - когда убийство совершает государство, это сходит ему с рук. Как глава государства я должен думать не об отдельных людях, а принимать во внимание общую обстановку, мыслить более крупными категориями...
      - Но это ужасно, - не выдержала Кэти.
      - Согласен, ужасно. Но здесь игра ведется по строгим правилам. Стоит тебе допустить ошибку, и пострадает гораздо большее число людей. Нельзя разговаривать с государством, как разговаривают с преступником. Там находятся тысячи американцев - бизнесмены, дипломаты, самые разные граждане. Если я зайду слишком далеко в своих обвинениях, они могут пострадать, а затем начнется эскалация враждебности...
      - Но что может быть хуже убийства людей? - В Кэти говорила ее профессия.
      У Джека не было ответа на этот вопрос. Как приходилось мириться и с тем, что он не всегда находил что ответить не только на пресс-конференциях, но и членам своей администрации. А теперь он не мог ответить на простой и вполне логичный вопрос жены. И после этого он самый могущественный человек в мире? С этой мыслью еще один день закончился в доме 1600 на Пенсильвания-авеню.
      ***
      Иногда даже люди, занимающие важное положение, проявляют известную беспечность, причем это чаще происходит в тех случаях, когда осмотрительный человек стремится быть инициативным. Национальное управление фоторазведки напряженно трудилось, стараясь не упустить из виду два региона. Каждый раз, когда разведывательные спутники пролетали сначала над Средним Востоком, а теперь и над Тайваньским проливом, специалисты управления получали кучу спутниковых фотографий, буквально тысячи изображений. Дешифровщики, работающие в своем новом здании недалеко от международного аэропорта Даллеса, должны были внимательно изучить их одно за другим. Это была одна из тех задач, которые нельзя поручить компьютеру. Внимание к боевой готовности вооруженных сил Объединенной Исламской Республики сделалось приоритетным для американского правительства, и сейчас группа по оценке национальной безопасности занималась подготовкой своего доклада для Белого дома. Это означало, что все члены группы были сосредоточены именно на этом, а для выполнения других задач были вызваны специалисты, работающие сверхурочно. Именно они изучали спутниковые фотографии, сделанные над Китаем. Всякое намерение КНР предпринять вооруженное нападение на Тайвань будет заметно по многим признакам. Народно-освободительная армия выйдет из казарм и займется боевой подготовкой, техническим обслуживанием снаряжения или погрузкой танков на железнодорожные платформы, да и районы размещения снаряжения будут выглядеть по-другому. У самолетов под крыльями будут подвешены бомбы и ракеты. Это все должно быть заметно на спутниковых фотографиях. Особое внимание обращалось и на находившиеся в море корабли - проследить это оказалось труднее, поскольку корабли меняют свои координаты. У Америки все еще имелись три спутника, которые вели фоторазведку, причем каждый дважды в сутки пролетал над интересующим американцев районом, и спутники были рассредоточены таким образом, что оставалось совсем немного "мертвого времени". По этой причине техники чувствовали себя очень уверенно. К ним поступал непрерывный поток данных, с помощью которых они надеялись подтвердить свои оценки и таким образом выполнить свой долг перед президентом и страной.
      Однако они не в состоянии были уследить за всем, и местом, ускользнувшим от их внимания, оказался Бомбей, западная штаб-квартира индийского флота. Орбиты американских спутников КН-11 были точно определены, равно как и время их пролета. Сразу после того, как последний спутник пролетел над этим районом, а следующий находился по другую сторону земного шара, наступило четырехчасовое "окно", которое закончится пролетом самого старого и наименее надежного спутника из трех. К тому же это время совпадает с высоким приливом.
      Два авианосца, недавно вышедших из ремонта, и сопровождающие их корабли отдали швартовы и вышли в море. Они будут вести учения в Аравийском море на случай, если кто-нибудь заметит их и проявит интерес.
      ***
      Проклятье. Представитель фирмы "Кобра" проснулся от озноба. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. И немудрено разные мотели, разные города, разное расположение окон в комнатах. Он с трудом нашел выключатель, затем надел очки и, щурясь от яркого света, отыскал свой чемодан. Вот, бритвенные принадлежности. Он взял нессесер в ванную комнату, там, сорвав бумажную обертку со стакана, до половины наполнил его водой. Затем снял колпачок с бутылочки аспирина - не сразу: колпачок был сконструирован так, чтобы его не могли снять дети, - вытряхнул на ладонь пару таблеток, положил их в рот и запил водой. Не следовало увлекаться пивом после ужина, упрекнул он себя, зато удалось заключить выгодную сделку с одним клубом, а пиво всегда служит хорошей смазкой при продаже снаряжения для гольфа. К утру ему будет лучше. Бывший профессионал, так и не сумевший пробиться в Высшую лигу, теперь он весьма успешно представлял фирму, торгующую снаряжением для игроков в гольф. Наплевать, подумал он, возвращаясь в постель. У него все еще минусовой гандикап, напряжения от частых турниров меньше, а зарабатывает он теперь гораздо больше. Кроме того, он получил возможность практически каждую неделю играть на новой площадке, успешно демонстрируя свои товары. Он надеялся, что аспирин поможет ему. В половине девятого предстояла игра в гольф-клубе.
      ***
      Станции слежения "След шторма" и "Пальма" соединял волоконно-оптический кабель связи, что помогало им обмениваться полученной информацией. Очередные учения проводились в бывшем Ираке и на этот раз не были штабными. Три тяжелых корпуса объединенных иракской и иранской армий вышли в поле. Радиопеленг помог установить, что учения проводятся, далеко от саудовской и кувейтской границ, а потому эти маневры не представляли особой опасности, однако группы электронной разведки внимательно прислушивались к переговорам, стараясь определить уровень подготовки командиров, по приказам которых танки и боевые машины пехоты мчались по широким высохшим равнинам юго-восточнее Багдада.
      - Хорошие новости, майор. - Американский лейтенант протянул телекс. Не иначе группа, занятая оценкой боевых возможностей ОИР, обнаружила для разнообразия нечто новое, подумал Сабах.
      В двухстах милях к северо-западу от Кувейта, в точке, расположенной в пяти милях к югу от "вала" - на самом деле это была громадная рукотворная песчаная дюна, которая протянулась по границе Королевства Саудовская Аравия и Объединенной Исламской Республики, - остановился трехтонный грузовик. Прибывшие на нем техники вытащили на пусковой пандус удлинительный провод и начали готовить к запуску беспилотный самолет. Впрочем, термин "беспилотный самолет" был устаревшим. Этот крохотный голубовато-серый самолетик с винтомоторной группой был автоматически управляемым воздушным летательным аппаратом, АВА, предназначенным для разведывательных целей. Такие самолеты называли "хищниками". Не понадобилось и двадцати минут, чтобы присоединить крылья к фюзеляжу, провести диагностическую проверку электроники и включить двигатель. АВА взлетел, направляясь на север, и раздражающее жужжание его мотора, по мере того как он набирал высоту, быстро стихло.
      "Хищник" явился плодом трех десятилетий исследовательских работ. Он был построен с использованием технологии "стеле". Радиолокаторы не могли "увидеть" его не только из-за использования материалов, поглощающих излучение радаров, но и благодаря малым размерам и низкой скорости полета - если управляемые компьютерами современные радиолокаторы и обнаруживали его, то относили к категории птиц и стирали с экрана. Для корпуса АВА была использована краска, применяемая на боевых кораблях военно-морского флота, которая подавляла инфракрасное излучение. Выглядел "хищник" безобразно, его поверхность была такой липкой, что техникам приходилось постоянно удалять с нее песчинки, однако их усилия компенсировались тем, что цвет машины идеально сливался с цветом неба. На борту аппарата находилась только телевизионная камера, он стремительно взмыл на десять тысяч футов и полетел на север. Управляли им техники со станции "След шторма". Строго говоря, это было нарушением суверенитета новой страны, но два фунта взрывчатки, находившиеся в носу АВА, гарантировали, что, соверши он вынужденную посадку на вражеской территории, никто не сможет сказать, что это было. Направленная антенна передавала собранную телевизионной камерой информацию на приемные устройства, расположенные на территории Королевства Саудовская Аравия.
      По волоконно-оптическому кабелю связи эта же информация передавалась на "Пальму", и когда женщина-сержант на ней включила монитор, все, кто находились в помещении, увидели пробегающий далеко внизу невыразительный ландшафт "хищник" устремился к месту назначения.
      - Будет неплохо узнать, понимают ли они, чем занимаются, - заметил лейтенант, обращаясь к майору Сабаху.
      - Еще лучше, если мы узнаем, что они не догадываются об этом, - задумчиво ответил кувейтский офицер. Члены разветвленной правящей семьи Кувейта проявляли все большее беспокойство. Но в том было свое преимущество, подумал майор, потому что благодаря этому вооруженные силы его страны все выше поднимали степень своей боеготовности. Подобно саудовцам, граждане Кувейта с энтузиазмом откликнулись на призыв вступить в армию и приготовиться к использованию самого совершенного вооружения, которое только могла купить их маленькая, но богатая страна, однако они считали ниже своего достоинства заниматься техническим обслуживанием этого вооружения и поручали уход за танками людям, находящимся ниже их по социальному положению. Но в отличие от саудовцев жители Кувейта испытали на себе все ужасы вражеской оккупации. Многие из них потеряли членов семьи, а в этой части мира такое не забывается. Вот почему они охотно проходили военное обучение. Кувейтцы еще далеки были до уровня боевой подготовки американцев или израильтян, которые относились со скрытым презрением к их притязаниям на право называться современной армией. Это было известно майору Сабаху. Его соотечественникам прежде всего нужно было научиться стрелять. Они сожгли по крайней мере одну орудийную трубу на каждый танк из-за радости обучения этому искусству, а на стрельбах пользовались настоящими, а не учебными боеприпасами - боевые снаряды летели дальше и точнее попадали в цель. Таким образом кувейтцы сочетали свое хобби с обучением искусству побеждать. Научившись теперь попадать в цель, они перешли к следующему этапу - учебе маневрировать и стрелять во время движения. И снова они не сразу овладели этим, но все-таки упорно продолжали учиться. Возникший кризис заставил их приложить еще большие усилия, и теперь соотечественники майора Сабаха меняли свои кресла в конторах, где они занимались торговлей, добычей нефти и банковским делом, на сиденья в танках. Американские советники снова отправятся с ними на учебные полигоны, поставят перед ними задачу и будут следить за ее решением. И хотя майор испытывал боль от того, что его соотечественники, многие из которых являлись его родственниками, еще не были готовы к войне, он с гордостью понимал, что они стараются изо всех сил. Сабах был умным мужчиной, но ему так и не пришло в голову, насколько военные Кувейта близки к израильскому образцу: гражданские люди, они учились воевать после суровых уроков, которые познали на горьком опыте из-за того, что прежде этим не владели.
      ***
      - "Фехтовальщик" проснулся, - услышала Андреа Прайс в наушнике. Командир личной охраны президента вместе со своими начальниками групп собрались на кухне: стоя пили кофе у одного из столиков из нержавеющей стали, предназначенных для поварских дел.
      - Рой? - Она вопросительно посмотрела на Альтмана.
      - Нам предстоит обычный день, - ответил специальный агент. - Утром у нее намечены три процедуры, затем после ланча лекция для испанских врачей из университета Барселоны, всего их десять, восемь мужчин и две женщины. Мы проверили имена через испанскую полицию. Все не вызывают подозрений. Нет и никаких сообщений об угрозах в адрес "Хирурга". Похоже, в больнице предстоит нормальный день.
      - Майк? - обратилась Андреа к Майклу Бреннану, старшему группы, охраняющей маленького Джека.
      - У мальчика сегодня на первом уроке контрольная по биологии, а после занятий игра в бейсбол. Он вполне освоился с обязанностями кэтчера, но как отбивающий игрок нуждается в тренировке, чтобы овладеть практикой обращения с битой.
      - Уэнди? - Специальный агент Гвендолин Меррит руководила группой, охраняющей Салли Райан.
      - Сегодня у "Тени" на третьем уроке контрольная по химии. Она явно проявляет интерес к Кении. Он хороший парень, ему бы еще постричься и надеть новый галстук. "Тень" собирается вступить в команду девочек по лакроссу. Агенты поморщились. О какой защите может идти речь, когда человека преследует группа подростков с клюшками в руках?
      - Напомните мне, что за семья у этого Кении? - попросила Прайс. Даже она не могла запомнить всего.
      - Отец и мать - адвокаты, занимаются главным образом налоговым правом.
      - "Тени" недостает вкуса, - заметил Бреннан ко всеобщему веселью стоявших вокруг стола. Его любили за пристрастие к шуткам. - Остерегайся, Уэнди, здесь кроется опасность.
      - Это почему же?
      - Если президенту Соединенных Штатов удастся провести новое налоговое законодательство, родители Кении окажутся в заднице.
      Андреа Прайс сделала очередную пометку.
      - Дон?
      - Сегодня все, как и обычно, введение в рисование цветными мелками. Но меня по-прежнему беспокоит обстановка вокруг детского сада, Андреа. Мне нужно больше людей. Одного я бы разместил внутри и еще двоих с южной стороны, заметил Расселл. - Помещение детского сада слишком открыто для посторонних. У нас нет достаточной оборонительной глубины. Внешний периметр, по сути дела, только один, и это не может не беспокоить.
      - "Хирург" не хочет, чтобы у нас было там слишком много агентов. Сейчас в детском саду ты и еще двое внутри, трое наготове для немедленной поддержки, и один агент ведет наблюдение с другой стороны улицы, - напомнила ему Прайс.
      - Андреа, мы находимся на слишком открытом месте. Мне нужны еще три агента, - повторил Расселл. Как и всегда, его голос звучал убедительно. Семья должна прислушиваться к нашему мнению в профессиональных вопросах.
      - Знаешь, давай сделаем так. Завтра после обеда я подъеду к тебе и посмотрю на месте, ладно? - предложила Прайс. - Если я увижу, что обстановка действительно вызывает опасения, поговорю с боссом.
      - Отлично, - кивнул Расселл.
      - Там с миссис Уолкер нет новых проблем?
      - Шийла попыталась собрать подписи родителей, чьи дети посещают "Гигантские шаги", чтобы добиться перевода "Песочницы" в другой детский сад. Оказалось, что у миссис Даггетт большая постоянная клиентура, больше половины родителей знают Райанов, и эта семья им нравится. Так что Шийла поспешно забрала своего ребенка и уехала. Ты знаешь, в чем на самом деле проблема?
      - В чем же? Дон улыбнулся.
      - В этом возрасте девочки походят друг на друга. Иногда я отвернусь, дети перейдут с места на место, и, когда я поворачиваюсь обратно, то не могу сразу понять, которая из девочек "Песочница". Понимаешь, у этих малышек всего два вида причесок, и половина матерей считает, что "ошкош" - единственный вид детской одежды.
      - Дон, это сугубо женский подход, - заметила Уэнди Мерритт. - Если первая малышка страны носит такую одежду, одежда сразу становится модной.
      - То же самое, наверно, относится и к прическам, - добавила Андреа. Между прочим, я забыла тебе передать - Пэт О'Дей вызывает тебя на соревнование, - сказала она самому старшему по возрасту члену президентской охраны.
      - Это парень из бюро? - У Расселла загорелись глаза. - Где? Когда? Скажи ему, пусть прихватит деньги, Андреа. - Расселл подумал, что и ему самому неплохо позабавиться. Он не проигрывал соревнования по стрельбе из пистолета уже семь лет - с тех самых пор, когда последний раз болел гриппом.
      - Значит, мы готовы? - спросила Прайс своих старших агентов.
      - Как дела у босса? - спросил Альтман.
      - Он очень занят. Ему приходится отрывать время от сна.
      - Хочешь, я поговорю на этот счет с "Хирургом"? Она внимательно следит за его здоровьем, - сказал Рой.
      - Ну, не знаю...
      - Я знаю, как это сделать. Подойду к ней и скажу: "Как вы думаете, доктор Райан, у босса все в порядке со сном? Сегодня утром он что-то выглядел усталым...", - предложил Альтман.
      Четыре старших агента переглянулись. Обращение с президентом было их самой деликатной проблемой. Новый президент прислушивался к мнению жены, словно был самым обыкновенным мужем. Тогда почему не сделать "Хирурга" своим союзником? Все четверо одновременно кивнули.
      - Действуй, Рой, - сказала ему Прайс.
      ***
      - Вот ведь сукин сын, - пробормотал полковник Хэмм в своем командном танке.
      - Что, застали тебя врасплох? - вежливо осведомился генерал Диггз.
      - Может быть, среди моих ребят у них есть свой человек? - спросил командир мотомеханизированного полка "Черная кавалерия".
      - Нет, но они и меня застали врасплох, Эл. Никто не знал, что они умеют пользоваться ИССЭ. Даже мне стало об этом известно только вчера вечером.
      - Хорош парень, нечего сказать - с горечью заметил Хэмм, имея в виду командира бригады.
      - А ты чего ожидал? Сюрпризы возможны с обеих сторон, полковник, напомнил ему Диггз.
      - Но откуда у них взялось на это финансирование, черт побери?
      - Не иначе, помогли благодетели-сенаторы.
      Части, приезжающие для переподготовки в Форт-Ирвин, не брали с собой собственную матчасть - было бы слишком накладно возить туда-сюда тяжелые танки и БМП. Они пользовались снаряжением, установленным на машинах, уже находившихся на базе, а снаряжение этих машин было самым совершенным. В его состав входила аппаратура ИССЭ, информационной системы связи между экипажами, используемая на поле боя, с помощью которой вся необходимая информация о ходе сражения проецировалась на компьютерные экраны внутри танков и боевых машин "брэдли". Это было новейшим снаряжением, которое 11-й мотомехполк "Черная кавалерия" получил всего шесть месяцев назад, и оно было установлено на всех боевых машинах полка (настоящих боевых машинах, а не на воображаемых машинах противника). Вообще-то это была простая система обмена информацией - при ней, когда что-то выходило из строя, даже запчасти заказывались автоматически, - но она обеспечивала все экипажи полной картиной боя и в течение нескольких секунд снабжала их полученными разведданными. Теперь сведения о ходе боя поступали не только к вечно рвущемуся на части командиру, которому приходилось принимать решения для всего полка, но и сержанты знали все, что было известно их полковнику, а информация по-прежнему ценилась на вес золота. Таким образом, приехавшие на переподготовку танкисты из бригады Национальной гвардии Каролины получили в свое распоряжение танки и БМП, оборудованные аппаратурой ИССЭ, и сразу принялись пользоваться ею, уже имея отличный опыт. Разумеется, танкисты 11-го мотомехполка тоже имели такой опыт, но в их машинах, которые принадлежали воображаемому противнику, этой аппаратуры не было.
      - Зато теперь, полковник, мы наглядно убедились, насколько эффективна эта система. Национальные гвардейцы одолели тебя именно с ее помощью. Учебное сражение оказалось кровопролитным. Хэмм со своим начальником оперативного отдела подготовили дьявольски хитроумную засаду, однако эти "воскресные воины" сумели обнаружить ее, обойти засаду и втянуть танки Хэмма в маневренную битву, при которой машины воображаемого противника (его роль исполнял 11-й полк) нанесли удар в пустоту. Отчаянные усилия, предпринятые командиром одного из его батальонов, едва не спасли положение - ему удалось вывести из строя половину "синих", но этого оказалось недостаточно. В первом ночном сражении победили "синие", и национальные гвардейцы ликовали, словно после победы в баскетбольном матче.
      - Ничего, в следующий раз я поступлю иначе, - пообещал Хэмм.
      - Смирение хорошо для души, - заметил Мэрион Диггз, наслаждаясь картиной восхода солнца.
      - Зато смерть пагубна для тела, - напомнил ему полковник;
      - Ме-е-е, - передразнил Диггз. Улыбка не сходила с его лица, пока он шел к своему личному "хаммеру". Даже Элу Хэмму не вредно время от времени преподать урок.
      ***
      Они не спешили. "Артист" занялся арендой автомобилей. У него было несколько комплектов документов, чтобы арендовать четыре автомобиля - три четырехдверных седана и один микроавтобус. Он выбрал машины, не отличавшиеся от тех, на которых приезжали в детский сад за своими детьми родители, а микроавтобусом он собирался воспользоваться для ухода с места операции теперь он считал такой исход не просто возможным, но даже вполне вероятным. Его люди оказались лучше, чем он предполагал. Проезжая мимо места предстоящей операции в арендованных автомобилях, ни один из них не повернул головы и не уставился на детский сад, а все оценили обстановку периферическим зрением. Они уже имели точное представление о расположении этого заведения, поскольку посвятили немало времени изучению его точной модели, которую построили на основании фотографий, сделанных их руководителем. Тем не менее они проехали мимо реального детского сада, чтобы получить полномасштабное и трехмерное представление, что послужило существенным добавлением не только к картине, сложившейся у них в уме, но и к ощущению уверенности. Закончив с рекогносцировкой, они поехали на запад, свернули с шоссе No 50 и проследовали дальше к одинокому дому в южной части графства Энн-Арундел.
      Дом принадлежал человеку, которого соседи считали евреем, выходцем из Сирии. Он жил здесь уже одиннадцать лет, но на самом деле являлся скрытым иранским агентом, "кротом". Последние несколько лет он с осторожностью приобретал оружие и боеприпасы, причем делал это совершенно законно, еще до того, как было принято законодательство, ограничивающее продажу некоторых видов оружия. Впрочем, он мог бы в любом случае и обойти закон. Сегодня в кармане его пиджака лежали паспорт и авиабилеты на другое имя. Дом был местом их последней встречи. Сюда они привезут похищенного ребенка. Затем шестеро немедленно разными рейсами покинут страну, а оставшиеся трое пересядут в автомобиль, принадлежащий владельцу дома, и переедут в другое заранее намеченное место, где будут ждать дальнейшего развития событий. Америка огромная страна, где множество шоссейных дорог. Проследить за переговорами по сотовым телефонам очень трудно. Преследователям придется решать невероятно сложную задачу, считал "Артист". Он знал, как поступить дальше, если операция пройдет успешно и достигнет этого этапа. У группы, удерживающей ребенка, будет один сотовый телефон. У него их будет два - по одному он будет сообщать свои условия американскому правительству, максимально ограничивая продолжительность переговоров, по другому - связываться со своими друзьями. За жизнь ребенка они потребуют огромную сумму, настолько большую, что повергнут страну в состояние хаоса. Может быть, ребенка даже освободят живым. Он не был уверен в этом, но полагал, что это возможно.
      Глава 42
      Хищник и добыча
      У ЦРУ была, разумеется, своя фотолаборатория. Пленку с кадрами, заснятыми из иллюминатора самолета оперативником Доминго Чавезом, лаборант пометил так же, как это делают в коммерческих фотолабораториях, и затем подверг обработке на обычном оборудовании. Зернистая высокочувствительная пленка ASA 1200 давала плохое изображение, в таком виде снимки нельзя передавать начальству на седьмом этаже. Лаборант знал о предстоящем сокращении персонала и понимал, что и в ЦРУ, как и везде, лучший способ избежать увольнения - сделать себя незаменимым. Вот почему проявленная пленка поступила на компьютерную установку, улучшающую изображение. На каждый кадр понадобилось всего три минуты, и изображения стали настолько совершенными, словно съемка производилась "Хассельбладом" в руках профессионального фотографа да еще в условиях ателье. Меньше чем через час после того, как он получил пленку, лаборант представил комплект глянцевых фотографий размером восемь на десять дюймов, на которых был отчетливо виден аятолла Махмуд Хаджи Дарейи, спускающийся по трапу из самолета, а изображение самого самолета было настолько четким и совершенным, что фирма, производящая "гольфстримы", могла бы использовать снимок для своего рекламного буклета. Пленку уложили в конверт и направили в хранилище секретной информации, а сами фотографии были занесены в цифровой форме на магнитную ленту, причем их точные исходные данные - дата, время дня, место, где они сделаны, кем, кто изображен на них - также внесли в кодированной форме в компьютерное устройство регистрации перекрестных ссылок. Так поступали всегда. Техник уже давно перестал интересоваться тем, что он проявлял, хотя иногда попадались кадры с людьми, часто встречавшимися в средствах массовой информации, но проявляемые им снимки не годились для экрана.., впрочем, к мужчине на сегодняшней пленке это не относилось. Насколько было известно лаборанту, Дарейи, духовный глава Ирана - теперь ОИР, - по-видимому, никогда не проявлял'(tm) малейшего интереса ни к мальчикам, ни к девочкам, а мрачное выражение его лица, казалось, подтверждало это. Впрочем, у него неплохой вкус к самолетам - похоже, это "Гольфстрим G I-IV". Странно, разве на вертикальном киле хвостового оперения не регистрационный код Швейцарии?..
      Когда фотографии были готовы, их отослали на седьмой этаж, а отдельный комплект отложили для специального анализа, который будет проведен врачом. Некоторые болезни оставляли видимые следы, а ЦРУ всегда внимательно следило за состоянием здоровья иностранных государственных деятелей.
      ***
      - ..Госсекретарь Скотт Адлер вылетает сегодня утром в Пекин, - сообщил Райан, обращаясь к ним. Арни сказал ему, что как ни неприятны ему его встречи с ними, появления на телевизионном экране, демонстрирующие его президентскую активность, приносят политические дивиденды, а это, неизменно подчеркивал Арни, означает, что он успешно занимается своим делом. Джек вспомнил, как мать говорила ему, сколь важно дважды в год навещать зубного врача, и подобно тому как запах антисептиков в зубоврачебном кабинете неизменно пугал ребенка, так и здесь он испытывал идиосинкразию к запаху сырости в пресс-центре, расположенном в подвальном помещении Белого дома. Стены тут были с потеками, на некоторых окнах треснули стекла - эта часть Западного крыла Белого дома своей ухоженностью походила на раздевалку в школьном спортивном зале. Впрочем, телезрители не замечали этого. И хотя всего несколько ярдов отделяли помещение от Овального кабинета, никому не приходило в голову привести его в порядок. По мнению персонала Белого дома, репортеры такие разгильдяи, что вид пресс-центра просто для них не имеет значения. Да и сами репортеры, похоже, не обращали на это внимания.
      - Господин президент, удалось узнать что-нибудь новое про инцидент с авиалайнером?
      - Уже было объявлено, что подсчет погибших пассажиров завершен. Рекордеры, регистрирующие информацию о полете, обнаружены и...
      - Мы получим доступ к информации, содержащейся в верных ящиках"?
      Почему они упорно называют их "черными ящиками", когда рекордеры окрашены в оранжевый цвет? Джек никак не мог понять этого, хотя и знал, что ни у кого не сможет получить разумный ответ.
      - Мы обратились с просьбой предоставить нам доступ к ним, и Китайская Республика обещала нам оказать полное содействие.
      Это жест доброй воли со стороны китайских властей, хотя они и не обязаны делать этого. Авиалайнер зарегистрирован на Тайване, а изготовлен в Европе. Но они полны желания пойти нам навстречу. Мы с благодарностью приняли этот любезный жест. Хочу добавить, что жизни американских граждан, уцелевших при катастрофе, вне опасности - некоторые из американцев получили серьезные травмы, но они не угрожают их жизни.
      - Кто сбил авиалайнер? - спросил другой репортер.
      - Мы все еще изучаем полученную информацию, и...
      - Господин президент, поблизости находились два корабля нашего военно-морского флота, оборудованные системой "Иджис". Вы не можете не знать, что там произошло. - Было ясно, что репортер успел ознакомиться с ситуацией.
      - Я не могу дать вам более подробных сведений о случившемся. Государственный секретарь Адлер обсудит обстоятельства инцидента со сторонами, принимавшими участие в конфликте. Мы, со своей стороны, прежде всего хотим добиться того, чтобы впредь там не происходило событий, угрожающих жизни людей.
      - Господин президент, позвольте мне дополнить свой вопрос: вы наверняка знаете больше, чем говорите. В этом инциденте погибло четырнадцать американских граждан. Американский народ имеет право знать причину происшедшего.
      Главное заключалось в том, что репортер был совершенно прав, но ведь и он был по-своему прав, уходя от ответа на этот вопрос.
      - Нам неизвестны подробности случившегося. До тех пор пока мы не узнаем этого, я не могу дать вам определенный ответ. - Впрочем, с философской точки зрения это была правда. Он знал, кто запустил ракету, но не имел представления почему. Вчера Адлер вполне разумно убедил его, что пока это следует хранить в тайне.
      - Мистер Адлер вчера возвратился из какой-то поездки.
      Почему это держится в секрете? - Это снова говорил Пламер, повторяя вопрос, который он уже задавал накануне.
      Я убью Арни за то, что он все время подвергает меня таким испытаниям, подумал Райан.
      А Джон, государственный секретарь был занят важными консультациями. Это все, что я могу сейчас сказать.
      - Но он был на Среднем Востоке, не правда ли?
      - Следующий вопрос.
      - Сэр, Пентагон сообщил, что авианосец "Эйзенхауэр" направляется в Южно-Китайское море. Вы отдали этот приказ?
      - Да. Мы пришли к выводу, что в сложившейся ситуации нам следует обратить более пристальное внимание на этот регион, где затрагиваются наши жизненно важные интересы. Хочу обратить ваше внимание на то, что мы не становимся на сторону одного из участников конфликта, а защищаем собственные интересы.
      - Как вы считаете, появление авианосца снизит напряженность или усилит ее?
      - Как вы сами понимаете, мы отнюдь не стремимся ухудшить ситуацию. Нам хочется ослабить напряженность в этом регионе. В интересах обеих сторон сделать шаг назад и задуматься над тем, что происходит. В результате происшедших событий там погибли люди, - напомнил репортерам президент. - Среди погибших есть и американцы. Вот почему мы особенно заинтересованы в том, что там происходит. Защита наших интересов и жизни американских граждан является долгом правительства и вооруженных сил Соединенных Штатов. Корабли военно-морских сил, направляющиеся в этот район, будут наблюдать за развитием событий и заниматься учениями. Это все.
      ***
      Чанг Хансан снова посмотрел на часы и подумал, что такой конец рабочего дня становится приятной традицией - вот так глядеть на американского президента, который поступает по твоему желанию. Теперь Китай выполнил свои обязательства, данные этому дикарю Дарейи. Впервые за последние двадцать лет в Индийском океане нет крупных военно-морских соединений США. Через пару часов американский министр иностранных дел вылетит из Вашингтона. Ему понадобится часов восемнадцать, чтобы долететь до Пекина, и тут он окунется в обмен дипломатическими банальностями. Чанг Хансан постарается выжать как можно больше уступок у Америки и тайваньского марионеточного государства. Может быть, некоторые из них будут достаточно значительными, подумал он, принимая во внимание, что Америке придется столкнуться с немалыми трудностями в другом регионе...
      ***
      Адлер находился у себя в кабинете. Вещи были упакованы и уже находились в служебном автомобиле, который доставит его в Белый дом, откуда он после обмена рукопожатиями с президентом и короткого и ничего не значащего заявления перед вылетом отправится на вертолете на авиабазу Эндрюз. Он мог бы отправиться туда прямо из Госдепа, но при столь драматичных обстоятельствах вылет с лужайки Белого дома будет выглядеть по телевидению более впечатляюще и придаст дополнительную важность его миссии, хотя лишний крюк, который придется ему сделать, не скажется благоприятно на костюме. Впрочем, на этот раз самолет ВВС гораздо удобнее и стюарды даже смогут погладить его одежду.
      - Итак, что нам известно? - обратился заместитель государственного секретаря Ратледж к старшим советникам своего шефа.
      - Ракета была выпущена с истребителя КНР. На радиолокационных записях кораблей ВМС это отчетливо видно. Мы не знаем почему так произошло, хотя адмирал Джексон с уверенностью заявил, что это не могло быть случайностью.
      - Как прошла ваша встреча в Тегеране? - спросил другой помощник у государственного секретаря.
      - Сразу не скажешь. По пути в Пекин я напишу подробный отчет и передам его сюда по факсу. - Адлер не имел времени обдумать все подробности своей встречи с Дарейи.
      - Нам необходимы эти сведения, если мы хотим детально отразить их в докладе по национальной безопасности, - напомнил ему Ратледж. Ему был отчаянно нужен этот документ. С его помощью Эд Келти сможет доказать, что Райан снова принялся за свои прежние штучки, снова играет роль секретного агента и даже заставил Скотта Адлера делать то же самое. Ключ к подрыву политической легитимности Райана таился где-то здесь, совсем рядом. До сих пор Райан ловко уворачивался от атак Келти, что, несомненно, объяснялось умелым руководством Арни ван Дамма, но его оплошность при ответе на вопрос о политике в отношении Китая вызвала недоумение в Госдепартаменте. Подобно многим руководителям Госдепа, Ратледжу хотелось, чтобы Тайвань просто исчез, тогда Америка получила бы возможность установить нормальные отношения с новой мировой сверхдержавой.
      - Не торопись, Клифф. Нужно действовать постепенно.
      Обсуждение снова вернулось к Китаю. Было решено, что проблему ОИР можно отложить на несколько дней.
      - Белый дом не собирается вносить каких-либо изменений в наши отношения с Китайской Народной Республикой? - спросил Ратледж.
      Адлер отрицательно покачал головой.
      - Нет, президент всего лишь пытался объяснить ситуацию - да, я знаю, ему не следовало называть Китайскую Республику Китаем, но, может быть, это потрясло их клетку в Пекине, заставило их призадуматься, так что я не считаю, что его оговорка может принести нам вред. Им надо дать понять, что они не могут безнаказанно убивать американцев. Мы пересекли эту линию, парни. Один из моментов, который я хочу им подчеркнуть, состоит именно в серьезности отношения к этому вопросу.
      - Никто не может быть застрахован от случайностей, - послышался чей-то голос.
      - Военно-морской флот утверждает, что это не было случайностью.
      - Ну перестаньте, господин секретарь, - простонал Ратледж. - Зачем, черт возьми, им понадобилось преднамеренно сбивать авиалайнер?
      - Наша задача в том и состоит, чтобы выяснить все обстоятельства происшедшего. Адмирал Джексон привел убедительные доказательства, подтверждающие его точку зрения. Представьте себе, что вы полицейский, идете по улице и вдруг видите прямо перед собой вооруженного грабителя. Зачем вам убивать старушку в квартале от вас?
      - Несомненно, это произошло случайно, - продолжал настаивать Ратледж.
      - Послушай, Клифф, случайности бывают разными. В данном случае погибли американцы, и если кто-то из присутствующих здесь страдает провалами памяти, я обязан напомнить о всей серьезности этого.
      Они не привыкли выслушивать подобное. Да что это происходит с Адлером? Задача Государственного департамента сохранять мир, предупреждать конфликты, ведущие к смерти тысяч людей. Несчастные случаи остаются несчастными случаями. Очень жаль, конечно, но они происходят, как случаются рак и сердечные приступы. Госдепу следует решать важные проблемы.
      ***
      - Спасибо, господин президент, - донеслось из зала. Райан отошел от трибуны, в очередной раз сумев избежать стрел и копий со стороны средств массовой информации. Он посмотрел на часы. Проклятье. Он опять опоздал, не успел проводить детей в школу и опять не поцеловал на прощанье Кэти. Какая статья Конституции, подумал он, гласит, что президент не является живым человеком?
      Войдя в кабинет, Райан прочитал отпечатанное для него расписание дня. Примерно через час приедет Адлер, и президенту нужно поговорить с ним перед его вылетом в Китай. Уинстон - встреча в десять часов, обсуждение предложенных им административных перемен в аппарате Министерства финансов, что по другую сторону улицы. Арни и Кэлли - ознакомление с текстом речей, которые ему предстоит произнести на следующей неделе. Ланч с Тони Бретано. Встреча после ланча - с кем? С хоккеистами "Анахайм Майти Дакс"? Райан покачал головой. Ах да, ведь они выиграли кубок Стэнли, фотографии президента с национальными героями появятся на страницах газет и журналов. Нужно поговорить с Арни об этом политическом дерьме. Гм. Может быть, стоит пригласить на встречу Эда Фоули, ведь он фанатик хоккея...
      ***
      - Ты опаздываешь, - сказал Дон Расселл, когда Пэт О'Дей привел Меган в детский сад.
      Инспектор ФБР прошел мимо него, снял пальто с дочери, уложил в ее шкафчик одеяльце и затем вернулся к Расселлу. - Ночью выключилось электричество, и мой будильник не сработал вовремя, - объяснил он.
      - Предстоит трудный день?
      - Нет, кабинетная работа, - покачал головой Пэт. - Нужно закончить несколько отчетов, ты ведь знаешь, как это делается. - Оба были знакомы с этим. Кабинетная работа заключалась главным образом в редактировании и сортировке отчетов, по сути дела секретарская работа, которая в некоторых особо секретных случаях делалась проверенными агентами, носящими оружие.
      - Мне сказали, что ты не прочь посостязаться со мной, - заметил Расселл.
      - Да, я слышал, что ты - отличный стрелок.
      - Так себе, средний, - улыбнулся агент Секретной службы.
      - Да ведь и я тоже. Всего лишь стараюсь, чтобы пули не попадали за пределы внешнего круга.
      - У тебя "Сиг-Зауэр"?
      - "Смит-Вессон 1076" из нержавейки, - сказал инспектор ФБР.
      - Калибр десять миллиметров.
      - Да, он оставляет большие отверстия, - напомнил О'Дей.
      - Меня всегда устраивала "Девятка", - возразил Расселл. Оба рассмеялись.
      - Играешь в биллиард? - спросил инспектор.
      - Не играл со школьных времен, Пэт. Установим размеры ставки?
      - Нужно, чтобы она была достаточно серьезной, - заметил О'Дей.
      - Коробка "Сэмюэль Адамс"? - предложил Расселл.
      - Да, это убедительная ставка, сэр, - согласился инспектор.
      - Встретимся в Белтсвилле? - Это было стрельбище академии Секретной службы. - На открытом воздухе. Стрельба при искусственном освещении всегда казалась мне недостаточно серьезной.
      - По стандартным мишеням?
      - Мне не доводилось целиться в яблочко уже много лет. Никогда не думал, что на одного из моих боссов может напасть черная точка.
      - Значит, завтра? - предложил О'Дей. Это будет неплохим субботним развлечением, подумал он.
      - Что-то слишком уж скоро. Знаешь, я проверю и скажу тебе сегодня вечером.
      - Отлично, Дон, договорились. И пусть победит сильнейший. - Они пожали друг другу руки.
      - Сильнейший и победит, Пэт. Он всегда побеждает. - Оба знали, кто из них сильнейший, хотя один неминуемо ошибался. Но они понимали, что всегда хорошо, чтобы твою спину защищал надежный стрелок, и будет приятно выпить пиво, кто бы ни победил.
      ***
      Полученное ими оружие не было полностью автоматическим. Хороший слесарь мог бы легко переделать его, но иранскому агенту, занимавшемуся закупкой, это было не по зубам. Впрочем, "Артиста" и его людей это не смутило. Они были отличными стрелками и знали, что пули из автоматического оружия попадают точно в цель лишь при стрельбе короткими очередями - если только у тебя не руки гориллы: после трех выстрелов автомат начинает прыгать в руках и ты строчишь в небо вместо того, чтобы бить в цель, а если цель живая, да еще вооружена, она откроет ответный огонь. Для пристрелки у них не было ни места, ни времени, но они были хорошо знакомы с этим типом оружия, китайской модификацией советского АК-47, "Калашникова", в основе которого, в свою очередь, был немецкий автомат сороковых годов. В обойме было тридцать патронов калибра 7,62 миллиметра. Террористы прикрепили магазины один к другому изоляционной лентой, чтобы вдвое увеличить скорострельность; вставляя и вынимая их, убедились, что все действует нормально. Закончив с оружием, они снова занялись изучением цели операции. Каждый из них знал свое место и свою часть задания. Все они понимали, насколько опасна предстоящая операция, но не задумывались над этим. К тому же, заметил "Артист", их не интересовала природа операции. Эти парни уже столько лет вращались в террористическом сообществе, что утратили обычные человеческие чувства, и хотя это была их первая настоящая операция - по крайней мере для большинства из них, - они думали лишь о том, как проявить себя с лучшей стороны. Каким образом они сумеют сделать это, не имело значения.
      ***
      - Они поднимут множество вопросов, - сказал Адлер.
      - Ты так считаешь? - спросил Джек.
      - Можешь не сомневаться. Статус страны наибольшего благоприятствования, споры об авторских правах и тому подобное.
      Привлекут все, что только можно.
      По лицу президента пробежала недовольная гримаса. Ему казалось отвратительным ставить в один ряд защиту авторских прав Барбары Стрейзанд <Барбара Стрейзанд - американская певица и киноактриса. Лауреат премии "Оскар" (1968,1976).> и преднамеренное убийство такого количества людей, но...
      - Да, Джек. Они просто не думают о ценности человеческой жизни, как мы.
      - Читаешь мои мысли?
      - Я ведь дипломат, верно? Думаешь, я просто слушаю, что произносят вслух? Никакие переговоры так не ведутся. Это вроде длительной карточной игры с маленькими ставками - скучный, но одновременно увлекательный процесс.
      - Я думал об утерянных жизнях...
      - Я тоже, - кивнул госсекретарь. - Вы тут не должны зацикливаться - это будет истолковано, как признак слабости, - но я не забуду этого вопроса при переговорах.
      Верховный главнокомандующий резко отреагировал на слова Адлера.
      - Скажи мне. Скотт, почему нам всегда приходится с уважением относиться к их культурным традициям? Почему они никогда не проявляют уважения к нашим?
      - Так всегда было принято в Госдепе.
      - Это не ответ на мой вопрос, - заметил Райан.
      - Если мы слишком сильно станем подчеркивать это, господин президент, мы попадем к ним в заложники. Тогда другая сторона поймет, что, захватив пару американцев и угрожая убить их, они таким образом смогут оказывать давление на нас. Они будут в выигрышном положении.
      - Только в том случае, если мы допустим это. Китайцы нуждаются в нас ничуть не меньше, чем мы в них, - даже больше, принимая во внимание активное торговое сальдо. Торговля жизнями означает жестокую борьбу. Мы тоже можем пойти на это. Я никак не мог понять, почему мы так не поступаем. Государственный секретарь поправил очки.
      - Сэр, я согласен с вами, но это нужно тщательно продумать, а сейчас у нас нет на то времени. Вы говорите о кардинальной перемене в политике нашего государства. Когда речь заходит о чем-то столь важном, нельзя стрелять навскидку, не целясь.
      - Когда ты вернешься обратно, давай соберемся на уик-энд с несколькими советниками и посмотрим, что здесь можно предпринять. Мне не нравится наше поведение по этому вопросу в моральном отношении, и я считаю, что это делает наши поступки излишне предсказуемыми.
      - Почему?
      - Играть по заранее установленным и согласованным правилам хорошо и легко, если только все соблюдают эти правила, но если мы будем соблюдать правила, а противник - нет, то попадем в слишком уязвимое положение, - задумчиво произнес Райан. - С другой стороны, если кто-то нарушит правила, а затем мы поступим так же, только несколько иначе, но все-таки нарушим, другой стороне придется задуматься. Мы можем вести себя предсказуемо по отношению к своим друзьям это другое дело, но в отношении к врагу следует вести себя так, чтобы он понял, что предсказать наше поведение невозможно и лучше всего просто не связываться с нами, потому что он неминуемо проиграет. А вот до какой степени он понесет урон, это пусть и останется непредсказуемым.
      - Ваше замечание заслуживает внимания, господин президент. Это могло бы стать интересной темой обсуждения в первый же свободный уик-энд в Кэмп-Дэвиде. - Оба замолчали, услышав рев турбин вертолета, опускавшегося на лужайку. - Это за мной. У тебя приготовлена напутственная речь?
      - Да, и она не более увлекательна, чем прогноз погоды в солнечный день.
      - Ничего не поделаешь, Джек, таковы правила игры, - напомнил Адлер и тут же подумал, что Райану, наверно, постоянно говорят об этом. Немудрено, что это вызывает у него раздражение.
      - Мне еще никогда не встречалась игра, в которой не меняли бы правила. Даже в бейсболе понадобилось ввести роль подающего, чтобы оживить ход матча, бесстрастно заметил президент Соединенных Штатов.
      Роль подающего, размышлял государственный секретарь по пути к выходу. Поразительный выбор слов...
      Через пятнадцать минут Райан стоял на лужайке Белого дома, наблюдая за тем, как вертолет набирает высоту. Он пожал руку Адлеру и сделал краткое заявление перед телевизионными камерами, сохраняя серьезное, но оптимистичное выражение лица. Может быть, компания Си-Спэн ведет передачу в прямом эфире, но только она. Если бы Адлер вылетал в день, когда мало интересных новостей - как правило, в Вашингтоне к таким дням относится пятница, - возможно, такому событию уделили бы минуту-другую во время одной из вечерних передач. Да и то вряд ли. Пятница - это тот день, когда по телевидению подводят итоги недели, выделяют того или иного чем-то интересного человека и стараются добавить что-нибудь развлекательное.
      - Господин президент! - услышал Джек. Он повернулся и увидел "Торговца", своего министра финансов, идущего к нему на несколько минут раньше назначенного срока.
      - Привет, Джордж.
      - Помните о туннеле между Белым домом и зданием моего министерства?
      - Ну и что?
      - Сегодня утром я прошелся по нему. Там просто удивительный бардак. Вы не возражаете, если я прикажу очистить его? - спросил Уинстон.
      - Джордж, это входит в обязанности Секретной службы, а ведь она подчиняется тебе, верно?
      - Да, я знаю, но туннель ведет к Белому дому, и я подумал, что надо спросить вашего согласия. О'кей, я займусь этим. Наверно, особенно приятно ходить по нему в дождь.
      - Как продвигается работа над новым налоговым кодексом? - спросил Райан, когда они уже подходили к дому. Агент распахнул перед ними двери. Это всегда смущало Райана. Есть вещи, которые человек должен делать сам.
      - На следующей неделе у нас будет готова компьютерная модель. Я хочу, чтобы проект был подготовлен как можно лучше, без повышения общей суммы налогов, облегчая положение трудящихся и делая справедливой ситуацию для богатых. Кроме того, мои люди лезут из кожи вон, стараясь снизить административные издержки. Господи, Джек, как я ошибался!
      - В чем именно? - Они свернули за угол и вошли в Овальный кабинет.
      - Мне казалось, что у меня одного отнимает деньги прежний налоговый кодекс. Оказывается, так происходит почти с каждым. Это гигантская индустрия. После того как будет принято новое налоговое законодательство, множество людей останется без работы...
      - Ты полагаешь, что это сделает меня счастливым?
      - Все они найдут себе другую работу, приносящую пользу обществу, может быть, за исключением адвокатов. Кроме того, мы сэкономим несколько миллиардов долларов налогоплательщикам, дав им налоговые декларации, в которых сможет разобраться любой с помощью арифметики, преподаваемой в четвертом классе. Господин президент, ведь правительство не стремится к тому, чтобы люди тратили заработанные ими деньги на покупку ненужных вещей, верно?
      Райан попросил секретаря пригласить Арни. Судя по всему, осуществление плана Джорджа не обойдется без политических осложнений.
      ***
      - Слушаю вас, адмирал.
      - Вы хотели, чтобы я доложил вам об ударной группе "Эйзенхауэра". Джексон направился к огромной настенной карте, заглядывая в записку, которую держал в руке. - Сейчас она находится вот здесь и быстро продвигается к месту назначения. - В этот момент в его кармане загудел пейджер. Он достал его и посмотрел на крошечный дисплей. На лице Робби отразилось удивление. - Сэр, вы не будете возражать...
      - Действуйте, адмирал, - кивнул министр обороны Бретано. Джексон снял трубку телефона на противоположном конце стола и набрал пять цифр. - J-3 слушает... Что? Где они? Тогда найдите, капитан, ясно? - Он положил трубку. Это звонили из Национального центра военных операций. Дежурный докладывает, что индийский флот исчез - то есть исчезли два их авианосца.
      - Что это значит, адмирал?
      Джексон вернулся к карте и провел рукой по голубой поверхности океана к западу от Индийского континента. - Последний раз мы проверили их местонахождение тридцать шесть часов назад. Предположим, им нужно три часа для того, чтобы выйти из гавани и образовать походный ордер... Умножаем двадцать узлов на тридцать три часа и получаем шестьсот шестьдесят морских миль... Это примерно полпути между их портом и Африканским Рогом. - Он повернулся. Господин министр, из гавани вышли два авианосца, девять кораблей охранения и танкеры. Присутствие танкеров означает, что они собираются надолго остаться в море. У нас не было разведывательной информации, которая могла бы предупредить об этом. - Как всегда, едва не добавил Джексон, но удержался.
      - Так где же все-таки они находятся?
      - В этом все дело. Мы не знаем. На острове Диего-Гарсия у нас базируются самолеты-разведчики Р-3 "Орион". Сейчас пару таких самолетов отправят на поиски индийского флота. Кроме того, мы можем поставить такую же задачу перед двумя разведывательными спутниками. Нужно сообщить об этом Госдепу. Может быть, наше посольство в Дели сумеет узнать что-нибудь.
      - Разумное предложение. Через несколько минут я скажу об этом президенту. У нас есть основания для беспокойства?
      - Не исключено, что они просто вышли на ходовые испытания после завершения ремонтных работ, - как вы знаете, некоторое время назад мы изрядно потрясли их клетку.
      - Но теперь в Индийском океане находятся всего два авианосца, и оба принадлежат иностранной державе?
      - Совершенно верно, сэр. - А единственный американский авианосец полным ходом движется в противоположном направлении, подумал Джексон. Но по крайней мере министр обороны начал осваиваться с положением вещей.
      ***
      Адлер находился на борту бывшего "ВВС-1", старой, но надежной модификации почтенного "Боинга 707-320В". В состав его официальной делегации входило восемь человек, которых обслуживали пять стюардов ВВС. Он посмотрел на часы, рассчитал летное время - им придется совершить промежуточную посадку на базе ВВС в Элмендорфе на Аляске - и решил, что успеет поспать на заключительном этапе полета. Как жаль, подумал он, что правительство не засчитывает воздушные мили тем, кому приходится часто летать. В этом случае он получил бы право на бесплатные авиабилеты на всю оставшуюся жизнь. А пока Адлер достал свои тегеранские заметки и снова принялся перечитывать их. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти детали от прибытия в мехрабадский аэропорт и до вылета оттуда. Каждые несколько минут он открывал глаза, перелистывал страницу блокнота и заносил туда дополнительные комментарии. В случае удачи он поручит перепечатать записки и послать по кодированному факсу для включения в текст обзора национальной безопасности.
      ***
      - Динг, перед тобой, возможно, открывается новая карьера, - заметила Мэри-Пэт, разглядывая через увеличительное стекло фотографию. - Он выглядит здоровым. - В ее голосе прозвучало разочарование.
      - Ты полагаешь, что всякий сукин сын может претендовать на долгую жизнь? спросил Кларк.
      - Но ведь я работал на вас, мистер К., - пошутил Чавез.
      - Не исключено, что мне придется мириться с этим еще тридцать лет.
      - Зато какие у вас будут здоровые внуки, jefe <Господин (исп.).>. И к тому же свободно говорящие на двух языках.
      - Давайте вернемся к делу, а? - предложила миссис Фоули, не обращая внимания на то, что приближается вечер пятницы.
      ***
      Всегда плохо чувствовать себя больным, но особенно на борту самолета. Он подумал, что, может быть, съел что-то не то или, не исключено, подхватил какую-то заразу на выставке компьютеров в Сан-Франциско - там толпилось столько народу. Бывалый путник, служащий всегда держал под рукой коробку "первой помощи". Он достал бритву и вместе с другими лекарствами извлек флакон "тайленола". Вытряхнул на ладонь две таблетки, проглотил их, запил стаканом вина и решил, что ему просто нужно поспать. Если повезет, недомогание пройдет к тому времени, когда авиалайнер совершит посадку в Ньюарке. Ему никак не хотелось возвращаться домой таким больным. Он откинул назад спинку кресла, выключил свет и закрыл глаза.
      ***
      Время пришло. Автомобили, арендованные "Артистом", отъехали от фермерского дома. Каждый водитель был знаком с дорогой к цели. В машинах не было ни карт, ни каких-либо рукописных заметок - только фотография жертвы. Если кто-то из них и испытывал угрызения совести, что похитить предстоит маленького ребенка, то никак не выказал этого. В каждой машине заряженное оружие было поставлено на предохранитель и лежало на полу, покрытое одеялом или тряпкой. Все были в костюмах, при галстуках, так что, если рядом остановится автомобиль с полицейскими, они увидят только троих хорошо одетых мужчин, по-видимому бизнесменов, в достаточно дорогих частных машинах. Террористы считали, что это даже забавно. "Артист" всегда старался выдерживать каждую деталь, скорее всего из-за собственной спеси, полагали они.
      ***
      Прайс наблюдала за прибытием хоккеистов из команды "Анахайм Майти Дакс" со скрытой улыбкой. Ей довелось видеть все это уже много раз. Самые могущественные люди, входя в Белый дом, под влиянием его атмосферы сразу превращались в маленьких детей. То, что для нее и для ее коллег было всего лишь местом работы - при всех этих картинах, скульптурах и тому подобном, для остальных олицетворяло высшую власть. В определенном смысле, призналась Андреа, они были правы. После частых повторений все превращается в рутину, тогда как гость, впервые переступивший порог, способен более четко осознать увиденное. Еще большую значимость придавала этому процедура контроля с ее металлодетекторами под бдительными взглядами вооруженных агентов Секретной службы, одетых в форму. Пока президент заканчивал свою затянувшуюся беседу с министром обороны, хоккеистам организовали экскурсию по Белому дому. С подарками для президента - клюшками, шайбами и хоккейным свитером с именем президента (вообще-то были приготовлены свитеры для всей президентской семьи) хоккеисты прошли по коридору, ведущему от Восточного входа, глядя по сторонам и не переставая восхищаться. В отличие от Андреа им все здесь казалось особым и потрясающим. Любопытный дуализм, подумала она, подходя к Джеффу Раману.
      - Я уезжаю, чтобы проверить охрану "Песочницы".
      - Говорят, Дон что-то беспокоится. Я ничем не могу помочь? Прайс покачала головой.
      - Президент не планирует ничего особенного. Через некоторое время придет Капли Уэстон. Они изменили выделенное для нее время. В остальном все как обычно.
      - Понятно, - кивнул Раман.
      - Говорит Прайс, - произнесла Андреа в микрофон, прикрепленный к лацкану куртки. - Отметьте, что я поехала к "Песочнице".
      - Принято, - отозвались с командного поста. Руководитель личной охраны президента пошла по тому же коридору, по которому только что пришли хоккеисты и, выйдя наружу, повернула налево, к своему автомобилю "Форд виктория краун". Внешне ее машина ничем не отличалась от остальных, однако на самом деле была весьма необычной. Под капотом стоял самый мощный двигатель, выпускаемый фирмой. Внутри находились два сотовых телефона и пара раций, оборудованных шифровальными устройствами. На покрышках были установлены стальные диски, так что, даже если одна из них спустит, автомобиль сможет ехать дальше. Подобно остальным членам президентской охраны, Андреа прошла в Белтсвилле специальный курс обучения вождению, позволяющий уклоняться от пуль - этот курс нравился всем агентам Секретной службы. У нее в сумочке вместе с губной помадой и кредитными карточками лежал автоматический пистолет "Сиг-Зауэр" девятимиллиметрового калибра и две запасные обоймы.
      Прайс выглядела самой обычной женщиной - не такой красивой, как Элен Д'Агустино... Она вздохнула, вспомнив о ней. Андреа и Дага были близкими подругами. Дага помогла ей с разводом и познакомила с несколькими мужчинами. Хорошая подруга, отличный агент, она погибла вместе с остальными той страшной ночью на Холме. Дага - никто в Секретной службе не звал ее Элен - отличалась точеными чертами уроженки Средиземноморья и едва ли не роскошной фигурой, что помогало скрыть ее профессию. Она просто не походила на офицера полиции. Помощница президента, секретарь, может быть, даже любовница... Андреа выглядела более обыкновенно, поэтому она надела темные очки, которые носили все агенты президентской охраны. Она была суровой, может быть, даже излишне неприступной? Так говорили о ней раньше, в то время, когда появление вооруженной женщины в Секретной службе было чем-то необычным. Сейчас ситуация изменилась. Теперь она стала "своим парнем", причем до такой степени, что смеялась, слыша скабрезные шутки, и рассказывала их сама. Ее стремительный взлет на пост начальника личной охраны президента, который произошел в тот памятный вечер, когда она отвезла "Фехтовальщика" и его семью в безопасное место, означал, что она в долгу у Райана. Андреа знала это. Он назначил ее на эту должность потому, что ему понравилось, как решительно она взяла под контроль ситуацию. Андреа никогда не возглавила бы президентскую охрану, не будь его мгновенного решения. Да, она обладала смекалкой. Да, она хорошо знала персонал. Да, она по-настоящему была предана своей работе. Но она и слишком молода для столь ответственного поста, к тому же она женщина. Впрочем, для президента это, по-видимому, не имело значения. Он выбрал ее не потому, что она была женщиной, и, значит, это будет выглядеть хорошо на выборах. Он поступил так, поскольку она проявила себя в трудный момент с лучшей стороны. Это был смелый поступок, и потому "Фехтовальщик" завоевал ее особое расположение. Он даже интересовался ее мнением и задавал ей вопросы, что было вообще уникальным.
      У Андреа не было мужа и не было детей. Наверно, она навсегда останется одинокой. Она была одной из тех женщин, которые искали спасения от одиночества в своей карьере. Но ей хотелось также быть и женщиной, хотя этого она так и не смогла добиться.
      Карьера была для нее слишком важна - она не могла представить себе что-то более значительное для ее страны, чем то, чем она сейчас занималась. Хорошо было лишь то, что она была настолько занята своей работой, что ей не хватало времени задуматься над тем, что она упустила - мужчину, который разделил бы с ней супружескую постель, и тоненький голосок, зовущий ее мамой. Но порой, когда Андреа оказывалась одна, как сейчас в автомобиле, направляясь по Нью-Йорк-авеню, она задумывалась над этим.
      - Значит, я не такая уж сторонница равноправия между мужчинами и женщинами, верно? - спросила она, обращаясь к ветровому стеклу. Но ей платили в Секретной службе не за равноправие, а за то, что она охраняла Первую семью. Считалось, что личной жизнью она должна заниматься в свободное от работы время, хотя Секретная служба не выделяла ей даже этого.
      ***
      Инспектор О'Дей уже ехал по шоссе No 50. Пятница была у него самым любимым днем. Он закончил свою недельную работу, выполнил свой долг перед ФБР. Галстук и пиджак лежали на соседнем сиденье, а сам он уже успел натянуть любимую кожаную куртку и водрузить на голову счастливую фуражку с надписью "Джон Дир", без которой никогда не играл в гольф и не ездил на охоту. В этот уик-энд ему предстояло сделать массу домашних дел. Меган будет помогать. Каким-то образом она знала об этом. Пэт не совсем понимал, как дочь чувствовала, что ему нужна помощь. Может быть, просто инстинкт. А может, она реагировала на любовь отца и платила ему тем же. Как бы то ни было, они были неразлучны. Дома Меган уходила от него, только когда наступало время сна, да и то после объятий и поцелуев, при этом ее маленькие ручонки крепко обнимали его шею. О'Дей улыбнулся.
      - Крутой парень, - передразнил он себя.
      ***
      Расселл полагал, что причиной любви к малышам были его дедовские чувства. Все эти крохотульки играли сейчас во дворе, каждый - или каждая - в собственной теплой парке, половина с надвинутыми на мордашки капюшонами малышне почему-то это нравилось. Сейчас у них было самое серьезное время дня время игр. "Песочница" возилась в ящике с песком вместе со своей подругой, дочкой О'Дея, на которую так походила. С ними играл и маленький Уолкер, славный малыш, который нравился Дону, несмотря на все неприятности, которые причиняла им его мать, приезжающая за сыном на универсале "вольво". Здесь же находилась и агент Хилтон, наблюдавшая за детьми. Как ни странно, Расселл и Хилтон, будучи вместе, чувствовали себя на игровой площадке гораздо спокойней. Площадка находилась с северной стороны здания детского сада, и агенты группы поддержки с противоположной стороны улицы тоже наблюдали за детьми. Третий член группы сидела у телефона. Обычно она работала внутри помещения, наблюдая за телевизионными мониторами. Дети называли ее мисс Энн.
      Недостаточная охрана, слишком прозрачная, снова подумал Расселл, следя за малышами, увлеченными игрой. Нельзя даже исключить, что какой-нибудь маньяк не проедет на машине по Ритчи-хайуэй и просто не выпустит по детям очередь из автомата. Попытка убедить Райанов перевести Кэтлин в другой детский сад, где можно обеспечить более надежную защиту, оказалась напрасной. Они хотели, чтобы их младшая дочка росла, как самый обычный ребенок. И все-таки...
      Но разве это безрассудство? Вся профессиональная жизнь Расселла была посвящена заботе о безопасности президента и его семьи. Он знал, что есть люди, ненавидящие президента и всех, кто связаны с ним. Одни из них были сумасшедшими. Другие - составляли иную категорию. Дон посвятил немало времени изучению психологии таких людей. Это было необходимо ему, поскольку позволяло предугадать, чего следует ожидать, однако никак не объясняло мотивов, двигающих подобными людьми. Ведь это малыши, маленькие детишки. Он знал, что даже гребаная мафия не трогает детей. Иногда Расселл завидовал тому, что ФБР имело предоставленное законом право преследовать похитителей детей. Спасти ребенка и задержать преступника, виновного в его похищении, представлялось Дону сладким моментом мщения, хотя иногда он сомневался, что сумеет доставить такого садиста живым, а не даст Всевышнему возможность зачитать ему права, предоставленные законом в соответствии с решением Верховного суда по делу Миранды <В связи с делом Миранды (1957) Верховный суд США постановил, что полицейский, арестовавший преступника, обязан объяснить ему его права, в том числе право хранить молчание до прибытия адвоката, предупреждение о том, что, если он добровольно захочет давать показания, они могут быть использованы против него в суде и т, д.>. При этой случайной мысли по его лицу пробежала улыбка. Впрочем, лучше, пожалуй, доставить преступника живым, потому что тот, кто был признан виновным в похищении детей, в тюрьме оказывался в положении отверженного и редко выживал там длительное время - даже самые закоренелые преступники не мирились с насилием над детьми. Таким образом, если такой маньяк и оказывался в тюрьме, там он быстро познавал новую форму времяпрепровождения, предоставляемую федеральной исправительной системой: стремление к тому, чтобы выжить.
      - Командный пост вызывает Расселла, - услышал он в наушнике.
      - Расселл слушает.
      - К нам выехала Прайс, как ты просил, - сообщил специальный агент Норм Джефферс из дома на противоположной стороне улицы. - Сказала, будет через сорок минут.
      - Понял. Спасибо.
      - Я вижу, мальчуган Уолкер продолжает заниматься своими инженерными проектами, - продолжал голос.
      - Да, надеюсь, что дальше он перейдет к строительству мостов, - согласился Дон. Мальчик заканчивал сооружение второго этажа своего песчаного замка под восхищенными взглядами Кэтлин Райан и Меган О'Дей.
      ***
      - Господин президент, - произнес капитан хоккейной команды, - я надеюсь, что вам это понравится.
      Райан засмеялся, надел свитер с надписью "Анахайм Майти Дакс" и повернулся к телевизионным камерам. Хоккеисты собрались вокруг, чтобы попасть в кадр.
      - Директор ЦРУ - отчаянный хоккейный болельщик, - сказал Джек.
      - Неужели? - спросил Боб Андерсен, могучий защитник, выделявшийся ростом даже среди остальных хоккеистов. Нападающие всех команд ассоциации боялись его как огня, хотя сейчас он выглядел робким, как котенок.
      - Да, а его сын сам отличный хоккеист, играл в детской команде в России.
      - Тогда, может быть, он там многому научился. В какой колледж он поступает?
      - Не уверен, о каком колледже думает Эдди. Родители говорили, что у него склонность к машиностроению. - Чертовски приятно, подумал Джек, иногда вот так разговаривать об обычных вещах с обычными людьми как обычному человеку.
      - Передайте им, пусть пошлют парня в Ренсселар. Это отличный технический колледж недалеко от Олбани.
      - Почему именно туда?
      - Эти чертовы технари регулярно выигрывают студенческий чемпионат страны. Я учился в Миннесоте, и они дважды победили нас в финале. Пришлите мне его имя и фамилию, и я позабочусь, чтобы ему выслали подробные сведения о колледже. И данные об его отце, если это возможно, господин президент.
      - Обязательно пришлю, - пообещал президент. Агент Раман, стоявший в шести футах от него, услышал разговор и кивнул.
      ***
      О'Дей приехал как раз в тот момент, когда дети возвращались в боковую дверь здания - наступило время посетить туалет. Он знал, что это серьезное мероприятие. Инспектор подкатил к "Гигантским шагам" в своем дизельном пикапе чуть позже четырех. У него на глазах произошла смена агентов. У передней двери появился Расселл и занял свой обычный пост - так происходило всегда, когда дети заходили в здание.
      - Ну как, встретимся завтра?
      - Слишком скоро, - покачал головой Дон. - Давай перенесем состязание на пару недель - ровно через две недели, в два часа. У тебя будет возможность попрактиковаться.
      - А у тебя не будет? - заметил О'Дей, входя в здание детского сада. Он увидел, что Меган не заметила приезда отца и вошла в туалет для девочек. Ну что ж, подождем. Он присел рядом с дверью, чтобы застать ее врасплох, когда она выйдет из туалета.
      ***
      "Артист" занял место наблюдателя на площадке для стоянки автомобилей к северо-востоку от детского сада. Он заметил, что на деревьях начала распускаться листва. Здание "Гигантских шагов" было все еще хорошо видно, но хуже, чем раньше. Однако несмотря на это, все казалось обычным, так что с этого момента все в руках Аллаха, сказал он себе и удивился тому, что употребил имя Аллаха в столь безбожном деле. У него на глазах автомобиль номер один повернул направо, приближаясь к детскому саду с севера. Этот автомобиль проедет мимо него, развернется и направится обратно.
      Автомобиль номер два был белым "линкольном". Он ничем не отличался от такой же машины, принадлежащей семье, ребенок которой находился в детском саду. Эта семья состояла из двух врачей, хотя ни один из террористов не знал этого. Сразу за "линкольном" ехал красный "крайслер", как две капли воды похожий на автомобиль снова беременной жены бухгалтера. "Артист" наблюдал за тем, как оба автомобиля въехали на стоянку и остановились напротив друг друга, как можно ближе к выезду на шоссе.
      Скоро приедет Прайс. Расселл заметил, как на стоянку въехали два автомобиля, но не обратил на них особого внимания, думая о том, как быть более убедительным в предстоящем разговоре с начальником президентской охраны. Заходящее солнце отражалось от ветровых стекол автомобилей, и он не мог рассмотреть, кто находится внутри. Он видел только силуэты водителей. Обе машины приехали слишком рано, но ведь сегодня пятница...
      .., регистрационные номера на автомобилях?
      .., глаза Рассела чуть сузились, когда он упрекнул себя за то, что не запомнил их...
      ***
      И все же номера запомнили. Джефферс поднял бинокль, машинально осматривая прибывшие автомобили как часть окрестного наблюдения. Он даже не подозревал, что обладает фотографической памятью. Агент привык запоминать все, и это было для него так же естественно, как и дышать. Ему казалось, что на это способны все.
      - Внимание, внимание, здесь что-то не так. Это не... - Он поднял рацию. Расселл, эти автомобили не принадлежат родителям наших детей! - выкрикнул он. Его предупреждение запоздало всего лишь на пару секунд.
      ***
      Плавным движением оба водителя одновременно открыли дверцы машин, повернулись на сиденьях и опустили ноги на асфальт, сжимая в руках оружие. Две пары террористов, сидевших в каждом автомобиле на задних сиденьях, тоже распахнули дверцы.
      ***
      Правая рука Расселла опустилась к кобуре и выхватила пистолет, а левая поднесла к губам микрофон, прикрепленный к воротнику.
      - Тревога! - произнес он.
      Инспектор О'Дей, находившийся внутри здания, услышал что-то, но не разобрал слово. К тому же он смотрел в другую сторону и не заметил, что агент Марселла Хилтон отвернулась от ребенка, который обратился к ней с каким-то вопросом, и опустила руку в сумочку, где хранился ее пистолет.
      Это были самые простые из всех кодовых слов. Через мгновение Расселл услышал те же слова, повторяемые у него в наушнике - это Норм Джефферс выкрикнул их в командном посту. Рука чернокожего агента нажала на другую кнопку рации, включился канал радиосвязи с Вашингтоном.
      - Песчаная буря, Песчаная буря, Песчаная буря! - понеслось в эфир.
      Подобно большинству кадровых полицейских, специальному агенту Дону Расселлу никогда не доводилось применять свое оружие в настоящей перестрелке, но после многих лет постоянной подготовки его движения были такими же естественными, как земное притяжение. Первое, что он увидел, был поднятый ствол автомата АК-47 и зубчатая мушка на его конце. И тут же Дон превратился из бдительного полицейского в систему наведения пистолета. "Сиг-Зауэр" оказался у него в правой руке, ладонь левой поднялась, чтобы обхватить кисть правой, колено подогнулось, тело опустилось, чтобы уменьшить профиль мишени и улучшить твердость контроля за пистолетом. Мужчина с автоматом успеет выстрелить раньше его, сообщил Расселлу его мозг, но пуля пролетит выше. Три пули просвистели у него над головой и вонзились в дверную притолоку. Тишину разорвал гром выстрелов. Пока это происходило, покрытая тритием мушка пистолета остановилась на лице террориста, державшего в руках автомат. Расселл нажал на спусковой крючок, и с расстояния в пятнадцать ярдов выпущенная им пуля попала точно в левый глаз стрелка.
      ***
      У находившегося внутри помещения О'Дея начал срабатывать профессиональный инстинкт, когда Меган, поправляя подтяжки на своем комбинезоне, вышла из туалета. И тут же агент, которого дети звали мисс Энн, выбежала из соседней комнаты, обеими руками сжимая пистолет с поднятым вверх дулом.
      - Боже, - успел произнести инспектор ФБР, когда мисс Энн помчалась прямо на него, оттолкнув в сторону, словно защитник команды Национальной футбольной лиги. О'Дей упал на спину у ног своей дочки и ударился головой о стену.
      ***
      На противоположной стороне улицы два агента выскочили из парадного и побежали к детскому саду, держа в руках автоматы "Узи". Джефферс остался в доме, продолжая передавать сигналы тревоги. Он уже успел сообщить кодовые слова о нападении террористов в штаб-квартиру Секретной службы, а теперь связался по прямому телефонному каналу с полицейской казармой штата Мэриленд на Роу-бульвар в Аннаполисе. Вокруг гремели выстрелы, царила неразбериха, но агенты были отлично подготовлены. Задача Джефферса заключалась в том, чтобы передать сигнал тревоги, а затем поддержать огнем двух агентов, которые пересекли улицу и вбежали на лужайку перед детским садом...
      .., у них не было никаких шансов. С расстояния в пятьдесят ярдов стрелки, находившиеся в автомобиле номер один, сразили обоих градом пуль. Джефферс видел, как агенты рухнули на землю, пока он устанавливал связь с полицией. У него не было времени на то, чтобы испытать шок. Как только полиция подтвердила его сообщение, Джефферс схватил автомат М-16, снял его с предохранителя и бросился к выходу.
      ***
      Расселл перенес огонь на другую цель. Стрелок, стоявший рядом с первым, совершил ошибку, стараясь прицелиться как можно лучше, и две пули, выпущенные агентом Секретной службы, разнесли его голову, словно перезревший арбуз. Расселл не думал, не чувствовал - он просто стрелял в цель, как только успевал заметить ее. Вражеские пули продолжали свистеть у него над головой, и тут он услышал позади себя крик. Бессознательно Расселл опознал его, как предсмертный крик Марселлы, и в следующее мгновение что-то тяжелое рухнуло ему на спину и сбило на землю. Боже мой, это действительно Марселла, пронеслось у него в голове. Ее тело придавило ему ноги, и в тот момент, когда Расселл перекатился в сторону, чтобы освободиться, в поле его зрения появились четверо мужчин. Они бежали к нему, ничто не закрывало их от его огня. Агент выстрелил и попал прямо в сердце одному из них. Глаза террориста расширились от шока, но вторая пуля ударила ему в лицо. Расселлу казалось, что воплощается его мечта пистолет сам делал за него всю работу. Уголком глаза он заметил движение слева - группа поддержки, но нет, автомобиль ехал через игровую площадку прямо к нему, не "сабербен", какой-то другой. Расселл не успел разобрать, мушка его пистолета остановилась еще на одном стрелке, но тот вдруг упал - в него попали три пули из пистолета Энн Пембертон, которая стояла в дверном проеме позади него. Остались двое - только двое, у него еще есть шанс, и тут Энн упала вперед, раненная в грудь, и Расселл понял, что остался один, совсем один, только он преграждал этим говнюкам путь к "Песочнице".
      Дон Расселл перекатился вправо, чтобы избежать потока пуль, которые взрывали землю слева от него, и сделал два выстрела - оба мимо. И тут затвор его "Сига" откатился назад и защелкнулся в открытом положении на пустой обойме. Новая обойма была наготове, он мгновенно нажал на кнопку, пустой магазин выскочил из ручки пистолета, и тут же на его место встала полная обойма. Но на это потребовалось время, он почувствовал, как пуля попала ему в поясницу, ощутил удар такой силы, словно его лягнула лошадь. Все-таки Рассел сумел взвести курок большим пальцем правой руки, и тут в его левое плечо угодила вторая пуля, пробившая его тело насквозь. Хотя бы еще один выстрел, но как трудно поднять внезапно потяжелевший пистолет, что-то не так, подумал он и успел нажать на спусковой крючок, попав кому-то в колено, прежде чем несколько пуль заставили его опустить лицо в траву.
      ***
      О'Дей пытался встать, когда двое мужчин с автоматами АК-47 ворвались в помещение. Он успел оглянуться по сторонам и увидел комнату, полную внезапно замолчавших, потрясенных детей. И тут тишину разорвали пронзительные вопли перепуганных малышей. У одного из мужчин нога была залита кровью, он хромал, скрежеща зубами от боли и ярости.
      ***
      Снаружи трое мужчин, сидевших в автомобиле номер один, наблюдали за сценой кровавой бойни. Четверо убитых, увидели они, начиная вылезать из машины, зато им удалось уничтожить группу прикрытия и...
      .., первый, который успел выйти и стоял у правой задней дверцы, рухнул лицом вниз. Остальные двое обернулись и увидели чернокожего мужчину в белой рубашке с серым автоматом в руках.
      - Вот вам, падаль! - скрипнул зубами Джефферс. Блестящая память на этот раз изменит ему. Норман так и не вспомнит, что он говорил в этот момент, просто поднял автомат и выпустил короткую очередь в голову второго террориста. Третий - тот самый, который убил двух друзей Джефферса, - нырнул вниз, стараясь скрыться за капотом автомобиля, но машина стояла посреди игровой площадки, так что слева и справа не было никакого укрытия. - Давай, приятель, вылезай и поздоровайся со мной на прощанье, Чарли! - выдохнул агент...
      .., и террорист действительно выскочил из-за машины, направив автомат на стоявшего поблизости последнего телохранителя, но сделал это недостаточно быстро. Широко открытыми глазами с немигающим, как у совы, взглядом Джефферс увидел, как после его автоматной очереди вокруг головы террориста взлетело розовое облачко крови и он исчез за капотом машины.
      - Норм! - послышался возглас. Это была Паула Майклз, агент Секретной службы, ведущая наблюдение из магазина "7-одиннад-цать" на противоположной стороне улицы. Она стояла, сжимая двумя руками пистолет.
      Норман опустился на колено позади автомобиля, троих пассажиров которого он только что застрелил. Паула подбежала к нему, и внезапно, тяжело дыша, с бешено бьющимися сердцами оба повернули головы в сторону детского сада.
      - Ты успел сосчитать их?! - выдохнула Паула.
      - По крайней мере один сумел вбежать внутрь...
      - Двое, я видела двух, один ранен в ногу. О Боже, Норм! Дон, Энн, Марселла...
      - Хватит. Там дети, Паула. Проклятье!
      ***
      Значит, подумал "Артист", операция все-таки закончится неудачей. Черт возьми, молча выругался он. Я ведь предупредил их, что в доме напротив находятся три - три! - человека. Почему они не подождали и не прикончили третьего? Тогда уже можно было бы увезти ребенка, увезти девочку прямо сейчас! Теперь ничего не поделаешь. Вообще-то он не надеялся, что операция пройдет успешно. Он предупредил Бадрейна об этом и соответственно выбрал исполнителей. Сейчас ему оставалось только одно - наблюдать и ждать - чего? Что те двое, оказавшиеся внутри, убьют ребенка? Такой вариант обсуждался. Но те двое могут не успеть убить девочку, прежде чем убьют их самих.
      ***
      Прайс находилась в пяти милях от "Гигантских шагов", когда по кодированному радиоканалу поступил сигнал о нападении на детский сад. Меньше чем через две секунды она до предела выжала педаль газа, и автомобиль помчался, разгоняя перед собой остальные машины ревущей сиреной и огнем мигалки. Свернув на север и выехав на Ритчи-хайуэй, Андреа увидела, что шоссе заблокировано стоящими машинами. Без малейшего колебания она свернула на разделительную полосу и перескочила через бетонный бордюр, сумев удержать автомобиль, начавший разворачиваться. Ей удалось оказаться на месте за несколько секунд до прибытия первого патрульного автомобиля мэрилендской полиции с характерной оливково-черной окраской.
      - Прайс, это ты?
      - С кем я говорю?
      - Это Норм Джефферс. По-моему, внутри детского сада два вооруженных преступника. Убиты пять агентов. Со мной Майклз. Я сказал ей, чтобы она обошла дом сзади.
      - Через секунду буду с вами.
      - Будь поосторожнее, Андреа, - предостерег Джефферс.
      ***
      О'Дей потряс головой. У него все еще звенело в ушах и болела голова от удара о стену. Его дочь была рядом с ним, и он прикрыл ее своим телом от двух террористов, которые сейчас осматривали помещение, обводя его дулами автоматов. Малыши продолжали кричать. Миссис Даггетт медленно вышла вперед и встала между мужчинами и "своими" детьми, инстинктивно держа пустые руки на виду. Ребята прижимались к ней сзади. Слышались крики:
      "Мама! Мама!". Как ни странно, понял О'Дей, никто не звал папу. Почти у всех были мокрые штанишки.
      - Господин президент? - Раман плотнее прижал наушник. Что происходит, черт побери?
      ***
      В католической школе Сент-Мэри тоже был получен сигнал тревоги "Песчаная буря". Охрана "Тени" и "Ванночки" отреагировала на него, как на удар молнии. Агенты, стоявшие у дверей классных помещений, ворвались в комнаты с пистолетами в руках и вывели детей, которых им было поручено охранять, в коридор. Слышались вопросы, но на них никто не отвечал. Агенты мгновенно приступили к осуществлению заранее разработанного плана, который предусматривал подобное развитие событий. Обоих детей усадили в один "шеви сабербен", и микроавтобус тут же двинулся, но не на шоссе, а в сторону подсобного здания на противоположной стороне школьного стадиона. Агенты исходили из того, что при выезде на шоссе их может ждать засада, а террористы способны замаскироваться под Бог знает кого. В Вашингтоне летчики вертолета морской пехоты включили турбины и приготовились лететь в школу Сент-Мэри за детьми Райана. Второй "сабербен" занял позицию посреди футбольного поля, в ста пятидесяти ярдах от здания, в котором находились дети. Школьников, у которых сейчас был спортивный урок, увели с поля, агенты укрылись за своей машиной, бронированной листами кевлара, держа наготове крупнокалиберные пулеметы и оглядываясь вокруг в поисках противника.
      ***
      - Док!
      Кэти Райан подняла взгляд от стола. Рой никогда раньше не обращался к ней таким образом и никогда раньше не держал в руке пистолета, так как знал, что ей не нравится зрелище огнестрельного оружия. Ее реакция была чисто инстинктивной, и Кэти побледнела, как ее лабораторный халат.
      - Это Джек или...
      - Кэтлин. Это все, что я знаю, док. Прошу вас немедленно пройти со мной.
      - Нет! Только не снова, не снова! - Альтман бережно обнял "Хирурга" за плечи и вывел ее в коридор. Там стояли еще четыре агента с пистолетами в руках. Лица их были мрачными. Служба безопасности больницы старалась держаться в стороне, хотя одетые в форму полицейские Балтимора образовали кольцо по периметру больничного комплекса. Они старались заставить себя смотреть наружу, готовясь отразить неизвестную угрозу, а не внутрь, где за их спинами находилась мать, чей ребенок оказался в смертельной опасности.
      ***
      Райан протянул руку и оперся ладонью о стену кабинета и, прикусив губу, прежде чем заговорить, спросил:
      - Скажите, что вам известно. Джефф?
      - Двое преступников сумели проникнуть внутрь детского сада. Дон Расселл и четверо агентов убиты, сэр, но детский сад окружен. Позвольте нам заняться этим, - Раман протянул руку, чтобы поддержать президента.
      - Но почему опять мои дети, Джефф? Ведь это я - я в Белом доме. Если кто-то ненавидит меня, пусть изливает свою злобу на мне, а не на детях! Почему люди преследуют детей, скажите мне это...
      - Это омерзительно, господин президент, омерзительно в глазах Бога и людей, - отозвался Раман, и в Овальный кабинет вошли еще три агента. Зачем он сказал это? - спохватился Раман. Кто его тянул за язык?
      ***
      Они говорили на непонятном ему языке. О'Дей оставался на полу, он сидел рядом с дочкой, держа ее на коленях и стараясь выглядеть таким же безвредным, как и она. Боже милостивый, он столько лет готовился к подобному, но никогда не задумывался над тем, что может оказаться на месте преступления в момент, когда оно совершается. Будь он снаружи, О'Дей знал бы, как поступить. Он точно знал, что сейчас происходит. Если в живых остался хотя бы один из агентов Секретной службы - да, наверняка кто-то уцелел, он слышал три или четыре очереди из автомата М-16, ему был хорошо знаком характерный звук выстрелов этого оружия. В помещение больше не вошел ни один преступник. Его мозг автоматически принял во внимание все эти обстоятельства. О'кей, снаружи сотрудники правоохранительных органов. Первое, что они сделают, - это окружат детский сад, чтобы никто не мог выйти отсюда или войти. Далее они вызовут помощь - кого? У Секретной службы есть, наверно, своя группа быстрого реагирования, вооруженная специальными средствами, но где-то рядом будет находиться команда спасения заложников ФБР, готовая прийти на помощь. У нее есть свои вертолеты, с помощью которых они немедленно окажутся здесь в случае необходимости. И тут он услышал стрекот вертолета над головой.
      ***
      - Это "Полиция-три", мы совершаем облет района, - произнес голос по радио. - Кто у вас главный?
      - Специальный агент Прайс, Секретная служба Соединенных Штатов. Сколько времени вы можете оставаться с нами, "Полиция"? - спросила она по радиоканалу полиции штата.
      - У нас запас горючего на девяносто минут, затем на смену прилетит другой вертолет. Сейчас мы смотрим вниз, агент Прайс, - сообщил пилот. - Вижу человека к западу от здания, по-видимому женщина, стоит за деревом, наблюдает за обстановкой. Это одна из ваших?
      - Майклз, это Прайс, - сказала Андреа по своему радиоканалу. - Помаши рукой вертолету.
      - Она только что помахала нам, - тут же доложил пилот.
      - О'кей, это одна из наших, прикрывает тыл.
      - Понятно. Не видим никакого движения возле здания, нет никого в пределах сотни ярдов. Будем продолжать облет и вести наблюдение, пока вы не дадите нам других указаний.
      - Спасибо. Конец связи.
      ***
      Вертолет морской пехоты VH-60 совершил посадку в центре школьного стадиона. Салли и маленького Джека буквально забросили на борт, и полковник Гудмэн тут же взлетел, направляясь на восток в сторону моря, которое, как ему только что сообщили из береговой охраны, было свободно от неопознанных судов. Он дал полный газ, и его "Черный ястреб" стремительно набрал высоту. Оказавшись над морской поверхностью, полковник взял курс на север. Слева он видел характерные очертания французского вертолета - они состояли на службе полиции, - который барражировал в нескольких милях от Аннаполиса. Не требовалось особого прозрения, чтобы понять, что там сейчас происходит, и он мысленно выразил желание доставить туда пару отделений морских пехотинцев. Однажды полковник слышал, что преступники, мучившие детей, сталкиваются в тюрьме с особыми испытаниями, но никакие трудности тюремной жизни даже и близко не сравнятся с тем, как поступят с ними морские пехотинцы, если только им предоставят такую возможность. На этом его размышления закончились. Гудмэн даже не оглянулся назад, чтобы убедиться, как чувствуют себя двое детей, находящихся в салоне.
      Сейчас ему было не до этого. Полковник управлял вертолетом. В этом заключалась его работа, и он надеялся, что остальные справятся со своими обязанностями не менее успешно.
      ***
      Террористы смотрели теперь в окно, причем делали это осторожно. Пока раненый стоял, опершись плечом о стену - отлично, похоже, пуля раздробила ему коленную чашечку, подумал О'Дей, - второй террорист выглядывал из-за края рамы. Нетрудно было догадаться, что он там видел. Рев сирен сообщил о прибытии полицейских машин. Наверно, они уже устанавливали оцепление по периметру. Миссис Даггетт и три ее помощницы оттеснили детей в угол. Тем временем террористы о чем-то переговаривались. Пока приняты все возможные меры. Дела этих ублюдков совсем плохи. Один из них начал осматривать комнату, обводя ее глазами и дулом автомата...
      .., и тут он вынул фотографию из нагрудного кармана рубашки, посмотрел на своего приятеля и сказал что-то на незнакомом языке. Затем опустил шторы. Проклятье. Это помешает снайперам с оптическими прицелами на винтовках видеть, что происходит внутри. Значит, террористы сумели сообразить, что теперь в них будут стрелять безо всякого предупреждения. Всего несколько детей были достаточно высокими, чтобы их головы доставали до подоконника и они могли посмотреть наружу...
      Террорист с фотографией в руке подошел к детям и указал пальцем.
      - Вот эта.
      Как ни странно, они только сейчас заметили О'Дея. Раненный в ногу поднял автомат и прицелился ему в грудь. Инспектор поднял руки.
      - Пострадало достаточно много людей, приятель, - сказал он. Ему не понадобилось больших усилий, чтобы произнести это дрожащим голосом. Кроме того, он понял, что допустил ошибку, держа Меган на коленях. Чтобы убить его, этот говнюк может выстрелить прямо в нее, и пуля пробьет сначала маленькое тельце девочки. При этой мысли он вздрогнул. Медленно, осторожно, он поднял дочь с коленей и посадил рядом, слева от себя.
      - Нет! - послышался голос Марлен Даггетт.
      - Приведите ее ко мне! - скомандовал второй террорист. Не сопротивляйся, делай, как он говорит, подумал О'Дей. Сопротивляться нужно, когда есть какая-то надежда. Сейчас сопротивление ничего не изменит. Однако женщина не могла прочесть его мысли.
      - Приведи ее сюда! - повторил мужчина.
      - Нет!
      Террорист застрелил миссис Даггетт с расстояния в три фута.
      ***
      - Что это? - резко бросила Прайс. Машины скорой помощи подъезжали по Ритчи-хайуэй, рев их сирен отличался от монотонных сирен полицейских автомобилей. Слева от нее национальные гвардейцы пытались очистить шоссе, жестами отгоняя посторонние машины, то и дело касаясь руками кобуры на боку. Им хотелось принять более непосредственное участие, помочь спасению детей. Их мрачные лица производили должное впечатление на озадаченных водителей.
      Полицейские, находившиеся рядом с "Гигантскими шагами", услышали выстрел и новые вопли насмерть перепуганных детей. Они не знали, что происходит внутри, и могли только гадать.
      ***
      Когда садишься на пол, кожаная куртка ползет кверху. Если бы за спиной стоял кто-нибудь, он сразу заметил бы кобуру на его пояснице, подумал О'Дей. Ему еще не доводилось видеть своими глазами, как убивают человека. Он расследовал убийства, но видеть, как совсем рядом убивают женщину.., которая ухаживала за маленькими детьми. Ужас, отразившийся на его лице, ничем не отличался от страха любого человека, увидевшего, как перед ним погасла жизнь.., невинная жизнь, тут же подумал он. Значит, у него нет теперь выбора.
      Когда инспектор снова посмотрел на миссис Даггетт, он пожалел, что не может сказать ей, что ее убийцы не выйдут из здания живыми.
      Просто чудо, что пока не пострадал ни один ребенок. Пули проносились над их головами, и он понял, что, если бы мисс Энн не сбила его с ног, сейчас он лежал бы мертвым рядом со своей дочерью. В стене виднелись пробоины от пуль, пролетевших у него над головой всего несколько секунд назад. О'Дей посмотрел вниз и увидел, что у него дрожат руки. Руки знали, что им предстоит, знали свою задачу и не могли понять, почему их хозяин не дал еще команду, не позволил им приступить к делу, которое они исполнили бы быстро и точно. Но рукам нужно потерпеть. Сначала должен поработать ум.
      Преступник поднял Кэтлин Райан за руку, и от внезапной боли девочка заплакала. О'Дей подумал о своем первом инструкторе, вместе с которым он расследовал первый киднэппинг. Дом Ди Наполи, этот огромный крутой макаронник, он плакал, когда вернул похищенного ребенка родителям. "Запомни, это все наши дети", - сказал он тогда.
      Террористы вполне могли выбрать Меган, она так походила на Кэтлин, и, казалось, мужчина прочитал его мысли, потому что он снова посмотрел на фотографию и перевел взгляд на О'Дея.
      - Кто ты? - громко произнес он. Его голос заглушил стоны раненного террориста.
      - Что ты имеешь в виду? - нервно спросил инспектор. Вот так, играй роль испуганного, ничего не понимающего человека.
      - Чей это ребенок? - Жест в сторону Меган.
      - Это моя дочь, понимаешь? Не знаю, кто родители этой, - солгал инспектор ФБР.
      - Она ведь дочь президента, верно?
      - Откуда я знаю, черт побери? Обычно за Меган заезжает моя жена, а не я. Делай что хочешь, только убирайся отсюда к чертовой матери, ладно?
      - Эй вы, внутри, - прозвучал женский голос, усиленный громкоговорителем. Это Секретная служба Соединенных Штатов. Выходите с поднятыми руками. Если выйдите, вам сохранят жизнь. Вы не сможете скрыться. Выходите, чтобы мы видели вас, и останетесь в живых.
      - Это хороший совет, парень, - сказал Пэт террористу. - Ты ведь понимаешь, что отсюда никто не сможет скрыться.
      - Знаешь, кто эта девчонка? Дочь вашего президента! Они не осмелятся стрелять в меня! - заявил мужчина. Он отлично говорит по-английски, подумал О'Дей.
      - А как с остальными детьми? Если тебе нужна только она, почему не выпустить остальных, а?
      О'Дей понимал, что мужчина отчасти прав. Агенты Секретной службы не решатся стрелять в него, опасаясь убить кого-то другого, находящегося в помещении детского сада. Действительно, здесь были дети - и раненный террорист с автоматом, направленным в грудь Пэта. Кроме того, террористы были хорошо подготовлены и не подходили друг к другу меньше чем на пять футов. Чтобы застрелить обоих придется сделать два отдельных движения.
      Но больше всего инспектора пугала та небрежность, то равнодушие, с которым мужчина застрелил миссис Даггетт. Ему было ясно, что их не интересуют последствия. Предсказать поведение таких преступников невозможно. С ними можно говорить, пытаться успокоить их, но в итоге существует лишь один выход.
      - Если мы отдадим детей, они дадут нам машину?
      - Эй, парни, я ведь тоже в этом заинтересован, понимаете? Думаю, они согласятся. Мне хочется одного - вернуться сегодня домой со своей девочкой, ясно?
      - Да. Думай о благополучии своей крошки. Сиди и не двигайся.
      - Никаких проблем. - О'Дей расслабил руки и сложил их на груди, как раз в том месте, где находится молния. Стоит расстегнуть ее, и кожаная куртка свободно обвиснет вокруг тела, скрывая пистолет.
      - Внимание, - снова послышался женский голос снаружи. - Мы хотим поговорить с вами.
      ***
      Кэти Райан поднялась на борт вертолета, к своим детям. Лица агентов по-прежнему были мрачными. Салли и Джек после первоначального шока теперь рыдали, прижимаясь к матери в поисках утешения. "Черный ястреб" снова взмыл в небо, за ним следовал вертолет прикрытия. Теперь они направлялись на юго-запад, в Вашингтон. Кэти заметила, что пилот выбрал другой маршрут и летит прямо на запад, огибая детский сад, где террористы удерживали Кэтлин. И тут "Хирург" потеряла сознание, упав на руки своих детей.
      ***
      - О'Дей находится внутри детского сада, - сказал Джефферс, обращаясь к Прайс.
      - Ты уверен, Норм?
      - Вон стоит его пикап. Я видел, как он вошел внутрь, как раз перед тем как началась стрельба.
      - Проклятье, - выругалась Андреа. - Это и был, наверно, тот выстрел, который мы слышали.
      - Да, - мрачно кивнул Джефферс.
      ***
      Президент находился в ситуационном центре - здесь лучше всего было следить за развитием событий. Может быть, он мог расположиться где-нибудь еще, но Райан не мог заставить себя сидеть в кабинете, и он еще не настолько освоился с обязанностями президента, чтобы...
      - Джек? - Это был Робби Джексон. Он приехал к своему президенту, но они были друзьями долгое время и обняли друг друга. - Такое уже было, дружище. В тот раз все обошлось, помнишь?
      - В нашем распоряжении регистрационные номера автомобилей, что стоят на площадке у детского сада. Три из них арендованы.
      Сейчас ведется проверка, - произнес Раман, прижимая к уху телефонную трубку. - Наверно, удастся узнать, кто арендовал их.
      Почему они настолько глупы? - спросил себя О'Дей. Нужно быть гребано глупым, чтобы надеяться, что им позволят скрыться отсюда.., у них нет ни малейшего шанса.., а если у них не осталось никакой надежды, значит, им нечего терять.., абсолютно нечего.., и они, судя по всему, привыкли убивать. Такое случилось однажды в Израиле, вспомнил Пэт. Он не помнил город, где это произошло, или дату, но пара террористов захватила группу школьников и потом расстреляла всех из автоматов, прежде чем коммандос успели...
      О'Дей преподавал тактику самых разных ситуаций - по крайней мере так он думал - и всего двадцать минут назад сказал бы.., но сейчас у него рядом собственный ребенок...
      "Это все наши дети", снова услышал он голос Дома.
      Нераненный убийца держал Кэтлин Райан за руку. Она перестала плакать и только хныкала, измученная рыданиями, почти повиснув на руке мужчины. Преступник стоял слева от раненного товарища. В правой руке он держал автомат АК-47. Если бы это был пистолет, он мог бы прижать дуло к голове девочки, но "Калашников" для этого слишком длинный. Медленно, очень медленно инспектор О'Дей повел руку вниз, расстегивая молнию.
      Террористы заговорили о чем-то. Раненый испытывал мучительную боль. Сначала поток адреналина заглушил ее, но теперь положение несколько успокоилось и вместе со спадом напряженности исчез механизм болевой защиты, предохраняющий тело в мгновения стресса. Он говорил, но Пэт не понимал его слов. Второй проворчал что-то в ответ, указывая на дверь. В его голосе звучали ярость и разочарование. Самое страшное наступит, когда террористы примут решение. Им может прийти в голову расстрелять всех детей. Полицейские, находящиеся снаружи, бросятся на штурм здания и, может быть, успеют спасти некоторых, но...
      О'Дей начал называть их про себя Раненым и Нераненым. Они выглядели возбужденными, но не знали, что предпринять, взволнованными, но нерешительными, им хотелось жить, но постепенно они начинали понимать, что это желание не осуществится...
      - Эй, послушайте, парни, - произнес Пэт, поднимая руки и шевеля ими, чтобы отвлечь внимание террористов от расстегну" той молнии. - Можно дать вам совет?
      - Какой? - рявкнул Нераненый. Раненый молча уставился на него.
      - Здесь так много детей, что вам трудно следить за всеми, верно? - спросил О'Дей, выразительно кивая, чтобы сделать свое предложение более убедительным. - Что, если я заберу свою девочку, возьму еще несколько детей и выйду отсюда, а? Это ведь облегчит ваше положение, правда?
      Преступники начали оживленно разговаривать. О'Дею показалось, что предложение понравилось Нераненому.
      - Внимание, это Секретная служба, - опять прогремел женский голос. Инспектор ФБР подумал, что говорит, наверно, Андреа Прайс. Нераненый смотрел в сторону двери, его тело наклонилось в сторону выхода, но, чтобы подойти к ней, ему нужно пройти перед Раненым.
      - Послушайте, парни, выпустите нескольких из нас, а? - произнес О'Дей умоляющим тоном. - Может быть, мне удастся убедить их предоставить вам автомобиль или еще что-нибудь.
      Нераненый повел дулом автомата в сторону инспектора.
      - Встать! - скомандовал он.
      - Хорошо, хорошо, только успокойся, - ответил О'Дей и медленно поднялся, держа руки в стороне от тела. Увидят ли они кобуру, если он повернется к ним спиной? Агенты Секретной службы заметили ее сразу, как только он вошел сюда в первый раз, и если это случится сейчас, то Меган.., но отступать было некуда.
      - Скажешь им, чтобы нам дали автомобиль или мы убьем эту девчонку и всех остальных!
      - Позвольте мне взять с собой дочь, ладно?
      - Нет! - крикнул Раненый.
      Нераненый произнес что-то на своем языке, глядя на Раненого. Его автомат все еще был направлен вниз, в пол, тогда как дуло автомата в руках Раненого смотрело прямо в грудь О'Дея.
      - Что вы потеряете от этого, парни?
      Казалось, Нераненый сказал то же самое своему раненному другу и тут же дернул за руку Кэтлин Райан. Она громко вскрикнула, и Нераненый пошел через комнату, толкая девочку перед собой. На мгновенье он закрыл своим телом поле зрения Раненого. Пэту понадобилось двадцать минут, чтобы дождаться этого. Теперь в его распоряжении была одна секунда, чтобы убедиться, что он не ошибся.
      Пэт действовал также автоматически, как Дон Расселл. Его правая рука метнулась назад, под куртку, и выхватила пистолет. В то же мгновение он упал на одно колено. Как только Нераненый прошел перед другом и цель оказалась открытой, "Смит-Вессон 1076" выпустил две точные пули с такой быстротой, что обе гильзы, выброшенные откатившимся затвором, оказались в воздухе одновременно. Раненый стал Мертвым. Глаза Нераненого широко открылись от удивления, и дети снова громко закричали.
      - Брось оружие! - загремел голос Пэта.
      Первой реакцией Нераненого было снова дернуть Кэтлин за руку, и он тут же начал поднимать свой автомат, держа его одной рукой словно пистолет. Но "Калашников" был для этого слишком тяжелым. О'Дею хотелось взять его живым, однако он решил не рисковать. Правый указательный палец дважды нажал на спусковой крючок. Тело террориста откинулось назад и сползло по стене, оставив на ней красный след.
      Инспектор Патрик О'Дей прыгнул вперед, пнул ногой сначала один автомат, потом другой, выбив их из рук мертвых владельцев. Затем внимательно осмотрел оба тела и, несмотря на многолетние постоянные тренировки, почувствовал изумление, что все прошло так гладко. Только теперь его сердце начало биться снова, или по крайней мере так ему показалось. Воздух ворвался в легкие, где до этого царил вакуум. На мгновение у него ослабли колени. Тут же О'Дей напряг мышцы и наклонился над тельцем Кэтлин Райан, которая была "Песочницей" для Секретной службы и просто вещью для тех, кого он только что убил.
      - С тобой все в порядке, бэби? - спросил он. Девочка молчала. Она схватила его за руку и зарыдала, но инспектор не увидел на ней следов крови. - Пошли, ласково сказал он, обняв рукой девочку, которая теперь навсегда будет отчасти принадлежать ему. Затем он подхватил свою Меган и направился к двери.
      ***
      - В здании слышна стрельба! - донеслось из динамика на столе. Все находившиеся в ситуационном центре вздрогнули. Райан замер, словно превратившись в ледяную статую.
      - Похоже на пистолетные выстрелы. Разве у террористов были пистолеты? послышался голос на том же канале.
      - Боже, смотрите!
      - Кто это?
      - Из здания выходят! - прозвучал голос. - Внимание, выходят!
      - Не стрелять! - скомандовала Прайс в громкоговоритель. Стволы были по-прежнему направлены на дверь, но пальцы ослабили нажим на спусковые крючки.
      - Господи! - прошептал Джефферс и, вскочив, подбежал к О'Дею, который замер в дверях.
      - Оба преступника убиты. Они застрелили миссис Даггетт, - проговорил Пэт. - Все в порядке. Норм. Все в порядке.
      - Давай я...
      - Нет! - пронзительно закричала Кэтлин Райан. Джефферсу пришлось отойти. Пэт посмотрел на залитые кровью тела агентов Секретной службы. Рядом с Доном Расселлом лежало по меньшей мере десять гильз и пустая пистолетная обойма. Чуть дальше - трупы четырех преступников. Инспектор подошел к ним и увидел, что двое убиты выстрелами в голову. Он остановился у своего пикапа. У него снова ослабли колени, и он опустил детей на землю, а сам сел на бампер. Рядом остановилась агент Секретной службы. Не глядя, Пэт достал из-за пояса "Смит-Вессон" и протянул ей.
      - Ты не ранен? - услышал он голос Андреа Прайс. Пэт покачал головой; ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с силами и заговорить.
      - Нет, но через несколько секунд меня может охватить дрожь. - Андреа посмотрела на двух маленьких девочек. Подошел полицейский и взял на руки Кэтлин Райан, но Меган отказалась покинуть отца. Лишь тогда О'Дей прижал к себе ее крохотное тельце и по лицам обоих - отца и дочери - потекли слезы.
      - "Песочница" в безопасности! - послышался голос Прайс. - "Песочница" не ранена и в безопасности!
      Андреа оглянулась вокруг. Группа поддержки Секретной службы еще не приехала, и большинство сотрудников правоохранительных органов были полицейскими мэрилендской полиции в накрахмаленных рубашках цвета хаки. Десять полицейских окружили "Песочницу", охраняя ее, подобно стае львов.
      Джефферс подошел к О'Дею и Прайс. Пэт никогда раньше не думал о том, как меняется время в такие моменты. Когда он снова поднял голову, детей уже выводили из детского сада. Приехавшие медики первым делом направились к ним. Вот, возьми, - сказал чернокожий агент, протягивая О'Дею носовой платок.
      - Спасибо, Норм, - поблагодарил его Пэт. Он вытер глаза, высморкался и встал. - Извините меня, ребята, - сказал он, прося прощения за минутную слабость.
      - Все в порядке, Пэт, ты поступил...
      - Мне хотелось взять последнего живым, но я не мог.., не мог рисковать. Он уже был способен стоять и держал Меган за руку. - Вот ведь чертовщина, пробормотал О'Дей.
      - Думаю, тебя надо отправить отсюда, - заметила Андреа. - Ты можешь рассказать нам о происшедшем и в другом месте, лучше этого.
      - Мне хочется пить, - произнес инспектор. Он снова покачал головой. - Я не ожидал ничего подобного, Андреа. Вокруг столько детей. Такого не должно было произойти, верно? - О чем это я? - недоуменно подумал он.
      - Перестань, Пэт. Ты отлично справился с делом.
      - Одну минуту. - Инспектор ФБР потер лицо огромными ладонями, глубоко вздохнул и оглянулся вокруг. Боже, какой ужас. Трое мертвых прямо на игровой площадке. Это работа Джефферса, подумал он, Джефферс стрелял из М-16. Совсем неплохо. Но ему нужно сделать кое-что. Около каждого арендованного автомобиля лежало по трупу, все убиты выстрелами в голову. Еще один получил пулю в грудь и затем в голову. Кто убил четвертого, О'Дей не знал. Наверно, кто-то из женщин-агентов. Впрочем, это будет уточнено после баллистической экспертизы. О'Дей повернулся и пошел к двери детского сада, к телу специального агента Доналда Расселла. Остановившись здесь, инспектор оглянулся и посмотрел на стоянку автомобилей. Ему не раз доводилось смотреть на место преступления. Он догадался, как все началось. Никакого предупреждения, может быть, у Дона была секунда на то, чтобы приготовиться к обороне. И все-таки Дон не отступил, не скрылся внутри здания - он открыл огонь по шести вооруженным террористам и застрелил троих. Инспектор Патрик О'Дей встал на колени рядом с телом убитого друга, осторожно вынул его "Сиг Зауэр" из мертвых пальцев и передал пистолет Прайс. Затем он сжал холодеющую руку.
      - Мы еще встретимся, стрелок, - прошептал О'Дей и через несколько секунд отпустил ладонь Расселла. Пора было ехать.
      Глава 43
      Убежище
      Ближайшим местом, где можно было посадить вертолет морской пехоты, оказалась военно-морская академия. Самым трудным оказалось найти агентов Секретной службы для сопровождения "Песочницы". Андреа Прайс как начальник личной охраны президента и старший представитель Секретной службы на месте нападения террористов была вынуждена остаться у "Гигантских шагов", поэтому она остановила агентов Секретной службы, спешащих к Аннаполису и послала их в военно-морскую академию, где они приняли от полицейских Мэриленда охрану "Песочницы". Так уж случилось, что первая группа федеральных агентов, прибывших к детскому саду, состояла из сотрудников небольшого отделения ФБР в Аннаполисе, являющегося филиалом полевого подразделения, расположенного в Балтиморе. Они исполняли распоряжения Андреа Прайс, но в данный момент их обязанности были простыми, и к тому же в пути находились значительные подкрепления.
      О'Дей пересек улицу и вошел в дом, который служил временным командным пунктом Норма Джефферса. Хозяйка дома, хрупкая старушка, к этому времени уже оправилась от шока и приготовила кофе. На стол поставили магнитофон, и инспектор ФБР долго и обстоятельно излагал свою версию происшедшего. Несмотря на то что его рассказ был не слишком связным и достаточно беспорядочным, его не прерывали, зная, что именно так можно получить достоверную информацию. Позднее агенты Секретной службы обратятся к нему за более подробным и детальным разъяснением ряда вопросов, стараясь получить дополнительные факты. Со своего места за столом О'Дей смотрел в окно. Санитары, приехавшие на машинах "скорой помощи", стояли и ждали, когда им разрешат забрать мертвые тела, но сначала фотографы должны были снять сцену преступления, запечатлев ее со всех сторон.
      Никто не подозревал, что "Артист" все еще наблюдал за происходящим, стоя в толпе вместе с несколькими сотнями зевак - студентов и преподавателей расположенного рядом колледжа, а также жителей соседних домов, узнавших о происшествии и не совладавших с любопытством. Наконец, "Артист" пришел к выводу, что увидел все, что следует, пробрался через толпу к своему автомобилю и поехал на север по Ритчи-хайуэй.
      - Понимаете, я дал ему возможность сдаться, предложил бросить оружие, говорил О'Дей. - Я крикнул так громко, что странно, почему вы не слышали этого снаружи. Прайс. Но он начал поднимать автомат, и я понял, что не имею права рисковать. Согласны? - Ему удалось справиться с дрожью рук. Первый шок почти прошел. Но он знал, что скоро он повторится, однако это случится позднее.
      - Ты не знаешь, кто они? - спросила Андреа.
      - Я слышал, что они говорили между собой, но не знаю, на каком языке. Это не был ни немецкий, ни русский - ничего больше сказать не могу. Все незнакомые языки звучат для меня, как иностранные. Я не смог разобрать ни слов, ни фраз. На английском они говорили хорошо, с акцентом, это верно, но и тут я не понял, что это был за акцент. Внешне они походили на уроженцев стран Средиземноморья. Может быть, Среднего Востока или где-то рядом. Совершенно безжалостные. Тот, что застрелил миссис Даггетт, даже глазом не моргнул, никаких чувств. Впрочем, нет, не совсем так. Он был предельно взвинчен. Никаких колебаний - просто нажал на спусковой крючок, и она упала. Я никак не мог помешать этому, продолжал инспектор. - Второй террорист держал в руках автомат, нацеленный прямо на меня, и все произошло так быстро.., я даже не успел ничего понять.
      - Пэт, - Андреа накрыла ладонью его руку, - ты действовал наилучшим образом.
      ***
      Вертолет приземлился на посадочной площадке Белого дома, чуть к югу от входа первого этажа. Снова его окружило кольцо вооруженных агентов Секретной службы, и никто не пытался остановить Райана, когда он подбежал к вертолету, винт которого все еще продолжал вращаться. Член экипажа - летчик корпуса морской пехоты в зеленом летном костюме - отодвинул дверь на роликах, агенты Секретной службы вынесли "Песочницу" и передали ее отцу.
      Джек обнял ее, как младенца, - она уже вышла из этого возраста, но в сознании отца навсегда останется маленькой девочкой - и направился с нею вверх по склону к дому. Там его ждала остальная семья. Телевизионные камеры запечатлели это событие, хотя ни одного репортера не подпустили к президенту ближе чем на пятьдесят ярдов. Агенты личной охраны президента были готовы применить оружие при малейшем намеке на угрозу жизни любого из членов Первой семьи; впервые на памяти корреспондентов, аккредитованных при Белом дома, агенты казались столь опасными.
      - Мамочка! - Кэтлин повернулась в руках отца и протянула ручонки к матери, которая тут же взяла ее. Салли и маленький Джек тоже подошли к матери, оставив своего отца в одиночестве. Впрочем, одиночество президента длилось недолго.
      - Как ты себя чувствуешь? - негромко спросил Арни ван Дамм.
      - Пожалуй, уже лучше. - Лицо Джека было все еще пепельно-бледным, лишь усилием воли он заставил себя стоять. - Нам известно что-нибудь еще?
      - Послушай, Джек, прежде всего всех вас нужно вывезти в безопасное место, понимаешь? Лучше всего в Кэмп-Дэвид. Там ты придешь в себя. В Кэмп-Дэвиде безопасность гарантирована. Это хорошее место для того, чтобы все вы смогли успокоиться.
      Райан подумал о предложении главы своей администрации. Члены его семьи еще не бывали там, да и он сам приезжал в Кэмп-Дэвид лишь дважды, причем последний раз в тот кошмарный январский день несколько лет назад.
      - Арни, у нас нет даже одежды...
      - Мы займемся этим, - заверил президента ван Дамм. Президент кивнул.
      - Тогда сделай это как можно быстрее.
      Пока Кэти повела детей на второй этаж, Джек поспешно вернулся в Западное крыло. Через две минуты он оказался в ситуационном центре. Настроение там улучшилось. На смену страху и испугу пришла решимость.
      - О'кей, - негромко произнес Райан. - Что нам известно?
      - Это вы, господин президент? - донесся голос Мюррея из стоявшего на столе динамика.
      - Да, Дэн. Говори, - коротко скомандовал "Фехтовальщик".
      - Внутри детского сада в момент нападения находился один из наших людей. Вы знаете его. Это Пэт О'Дей, мой инспектор по особым поручениям. Его дочь по-моему, Меган - тоже ходит в этот детский сад. Ему удалось застать врасплох тех двух террористов, которые прорвались внутрь, и он застрелил обоих. Агенты Секретной службы покончили с остальными - всего их было девять, двух застрелил Пэт и семерых - люди Андреа. Погибли пять агентов Секретной службы, а также миссис Даггетт. Слава Богу, что не пострадал никто из детей. Сейчас Прайс беседует с Пэтом. На месте нападения находятся десять моих агентов, они помогают с расследованием обстоятельств происшедшего. Кроме того, туда едут агенты Секретной службы.
      - Кто руководит расследованием? - спросил президент.
      - Нам приходится руководствоваться двумя законодательными актами. Нападение на тебя или на любого члена твоей семьи подпадает под юрисдикцию Секретной службы. Мы занимаемся расследованием террористических актов. Я решил дать Секретной службе ведущую роль в расследовании происшедшего, а мы окажем им всяческое содействие, - пообещал Мюррей. - Даю слово, что мы не допустим никакого соперничества. Я уже связался с Министерством юстиции. Мартин выделит нам одного из своих лучших юристов для координации следственной работы. У меня предложение, Джек, - добавил директор ФБР.
      - Слушаю тебя, Дэн.
      - Займись сейчас семьей. Нужно, чтобы они успокоились. Я знаю, что ты президент и должен исполнять свои обязанности, но в течение ближайшей пары дней стань просто человеком, ладно?
      - Хороший совет, Джек, - заметил адмирал Джексон.
      - Джефф? - повернулся Райан к агенту Раману. Все его друзья говорили одно и то же. По-видимому, они правы.
      - Да, сэр?
      - Давайте улетим отсюда как можно быстрее.
      - Слушаюсь, господин президент. - Раман вышел из комнаты.
      - Робби, как относительно того, чтобы вы с Сисси тоже отправились в Кэмп-Дэвид? Вас будет ждать вертолет.
      - Как скажешь, дружище.
      - О'кей, Дэн, - произнес Райан в микрофон. - Мы вылетаем в Кэмп-Дэвид. Держи меня в курсе дел.
      - Непременно, - пообещал директор ФБР.
      ***
      Они услышали о происшедшем по радио. Браун и Холбрук направлялись на север по шоссе No 287, чтобы выбраться на магистральное шоссе 90-Ист. Бетоновоз ехал неуклюже, словно перекормленный боров, и на поворотах из-за высокого центра тяжести приходилось соблюдать особую осторожность. Несмотря на специальную коробку передач, он медленно набирал скорость и после торможения успевал проехать еще немалое расстояние. Они надеялись, что, может быть, на магистральном шоссе удастся ехать быстрее. Зато у машины был приличный радиоприемник.
      - Проклятье, - пробормотал Браун, регулируя настройку.
      - Чертовы террористы напали на детей, - покачал головой Холбрук. - Нам нужно принять меры, чтобы во время нашей операции не оказалось вокруг детей, Эрни.
      - Думаю, нам это удастся, Пит, если только пригоним на место этого неуклюжего кабана.
      - Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится?
      - Дней пять, - пожал плечами Браун.
      Бадрейн увидел, что Дарейи воспринял сообщение о неудачном нападении на детский сад достаточно спокойно, особенно если принять во внимание, что все террористы погибли.
      - Извините меня, но я предостерегал вас, что...
      - Знаю. Помню, - признался Махмуд Хаджи. - Вообще-то успех этой операции не был таким уж необходимым, конечно, при условии, что приняты все меры предосторожности... - При этих словах аятолла пристально посмотрел на своего гостя.
      - У всех были поддельные документы. Ни на кого из них не заведено уголовного дела ни в одной из стран мира, насколько это мне известно. У них не было ничего, что могло бы связать их с нашей страной. Если бы одного из них захватили живым, ситуация могла бы измениться в худшую сторону, я предостерегал вас, но, судя по всему, все погибли.
      Аятолла кивнул и произнес свою эпитафию:
      - Да, это были правоверные и преданные солдаты джихада. Преданные чему? подумал Бадрейн. Излишне религиозные политические деятели вообще-то нередко встречались в этой части мира, но было утомительно все время выслушивать их сентенции. Теперь, по мнению Дарейи, все девять террористов находились в раю. Бадрейн подумал, а действительно ли аятолла верит в это? Наверно, верит; наверно, он так убежден в этом, что считает, будто является земным выразителем воли Аллаха, или по крайней мере так часто повторял себе это, что пришел к выводу, что так оно и есть. Али знал, что можно убедить себя в чем угодно, стоит только повторять любую идею достаточно часто, и какими бы причинами она ни была вызвана первоначально - стремлением к политической выгоде, личной местью, жадностью или чем-либо иным, - после достаточного числа повторений она превращалась в религиозное убеждение, кристально чистое по своей сути, словно выраженное устами самого Пророка. Дарейи семьдесят два года, напомнил себе Бадрейн, за его плечами долгая жизнь, полная лишений и самопожертвования, сконцентрированная на единой цели, представляющая собой продолжение путешествия, начатого им в молодости, когда впереди сверкала святая манящая цель. Аятолла прошел большой путь, сейчас он находился очень далеко от его начала и так близко к концу. Теперь он видит цель настолько ясно, что причина уже давно забыта, верно? В том-то и ловушка для всех таких людей. Во всяком случае я думаю по-другому, заключил про себя Бадрейн. Никаких иллюзий - всего лишь дело, лишенное фанатизма и лицемерия.
      - А как с результатами другой операции? - спросил Дарейи, закончив молитву по душам погибших.
      - Мы узнаем, наверно, в понедельник, и уж точно не позднее среды, ответил Али.
      - Меры безопасности?
      - Идеальные. - Бадрейн был полностью убежден в этом. Все посланцы благополучно вернулись обратно и в каждом случае доложили об успешном выполнении задания. Вещественные улики, оставленные ими, - баллоны из-под спрея - будут собраны и выброшены с остальным мусором. Возникнет эпидемия, и не будет никаких доказательств того, как она попала в Америку. Так что сегодняшняя неудача вообще-то не так и велика. Этот Райан, хотя и испытывает облегчение от спасения своего ребенка, остается слабым человеком, как и сама Америка сегодня. Дарейи разработал отличный план, и с помощью Бадрейна он успешно осуществится, а жизнь самого Бадрейна резко изменится. Его дни международного террориста остались в прошлом. Дарейи назначит его на высокую должность в расширенном правительственном аппарате ОИР, сделает, наверно, главой службы безопасности или разведывательного аппарата, даст ему роскошный кабинет и высокое жалованье, так что Бадрейн сможет наконец жить в мире и покое. У Дарейи была мечта, и он, не исключено, сможет добиться ее осуществления. Мечта Бадрейна была гораздо ближе к осуществлению, и для того, чтобы она превратилась в реальность, ему не нужно ничего делать. Только ждать. Девять человек погибли для ее осуществления. Им не повезло. Может быть, они действительно находятся сейчас в раю за свой жертвенный поступок? Может быть, Аллах действительно столь великодушен, что простит любое деяние, совершенное для возвеличения Его имени? Может быть.
      Впрочем, разве это имеет значение?
      ***
      Было сделано все, чтобы их вылет не привлек внимания. Дети переоделись. Вещи упакованы, их доставят следующим рейсом.
      Принятые меры безопасности были строже обычного, но не намного. На крышах Министерства финансов с востока и старого здания исполнительной власти с запада, там, где обычно скрывались агенты Секретной службы, теперь они стояли во весь рост, осматривая окрестности в бинокли. Рядом с каждым расположился снайпер с винтовкой, готовый к стрельбе. Восемь агентов разместились по периметру южной ограды, внимательно глядя на прохожих или на людей, которые поспешили прийти сюда, услышав страшные новости. Большинство испытывали в той или иной мере расположение к Райану, а были и такие, что мысленно благодарили Бога за спасение его детей. Что касается тех, кто могли прийти сюда с иными намерениями, агенты не сводили с них глаз и, как обычно, не заметили ничего подозрительного.
      Райан застегнул пристежные ремни, и его примеру последовали остальные члены семьи. Турбины над их головами взревели, и винт начал вращаться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
      Внутри салона вместе с семьей президента находились агент Раман, еще один агент Секретной службы и сержант морской пехоты из команды вертолета. Вертолет VH-3 задрожал, оторвался от площадки и начал стремительно набирать высоту навстречу западному ветру, направляясь сначала в сторону старого здания исполнительной власти, затем на юг и, наконец, на северо-восток. Этот извилистый маршрут был рассчитан на то, чтобы сбить с толку тех, кто могли притаиться на земле с ручным пусковым устройством, снаряженным ракетой "земля - воздух". Было еще светло, так что человека с переносной зенитной ракетой наверняка заметят - для подготовки к пуску требуется несколько секунд, да и сам вертолет был оборудован новейшей системой подавления устройств инфракрасного наведения под названием "Черная дыра", так что сбить "Морскую пехоту" будет практически невозможно.
      В кресле пилота снова сидел полковник Хэнк Гудман - он знал все это и принял необходимые меры предосторожности, причем делал это автоматически, сосредоточив внимание на управлении вертолетом.
      В салоне царила тишина. Президент Райан думал о своих проблемах, его жена - о своих. Дети не отрывались от иллюминаторов - ведь полет на вертолете является одним из самых увлекательных развлечений, известных человеку. Даже маленькая Кэтлин забыла об ужасных событиях, происшедших совсем недавно, повернулась в кресле, насколько позволяли пристежные ремни, и уставилась в иллюминатор, поглощенная потрясающим зрелищем. Джек оглянулся назад, посмотрел на детей и решил, что способность детей забывать о случившемся является не только бичом, но и благом. У самого Джека все еще продолжали дрожать руки - он не знал, от страха или от ярости. Кэти выглядела несчастной в золотом сиянии заходящего солнца. Их разговор сегодня вечером не будет радостным.
      ***
      На земле автомобиль Секретной службы заехал за Сесилией Джексон в ее дом в Форт-Майерсе. Адмирал Джексон и его жена поднялись на борт запасного вертолета VH-60, куда погрузили также багаж, принадлежащий как им, так и семье Райанов. На вылет этого вертолета никто не обратил внимания, потому что после отбытия президента с семьей уехали и машины телевизионных компаний, а в их штаб-квартирах комментаторы и ведущие телевизионных новостей принялись совещаться о том, что им предстоит сказать во время вечерних передач и что на самом деле кроется за происшедшими событиями. В конце концов они сделали свои выводы задолго до офицеров федеральных правоохранительных органов, которые только теперь разрешили увезти с места преступления тринадцать тел, изрешеченных пулями. В телевизионные камеры, расположившиеся вблизи "Гигантских шагов", мигалки полицейских машин выглядели в сгущающейся темноте особенно драматично. Причем по иронии судьбы одна из камер была установлена на том самом месте, с которого "Артист" наблюдал за провалившейся операцией.
      "Артист", разумеется, готов был и к такому исходу. Он поехал на север по Ритчи-хайуэй - транспорт был здесь редким, так как полиция перекрыла движение у "Гигантских шагов", - и оказался в международном аэропорту Балтимор-Вашингтон. Там он сдал арендованную машину в агентство и успел на "Боинг-767" авиакомпании "Бритиш эйруэйз", направлявшийся в Хитроу. Уже на борту авиалайнера он понял, что здесь нет первого класса - все места оказались отведенными под бизнес-класс. Лицо террориста было бесстрастным. Пусть операция провалилась, для него она все равно закончилась удачно. Он остался жив, и ему снова удалось скрыться с места ее проведения. Сейчас он сидел в кресле авиалайнера, набиравшего высоту, и вскоре окажется в другой стране, где бесследно исчезнет, в то время как американская полиция будет тщетно биться над тем, а не было ли на месте преступления еще одного члена преступного заговора. Он решил выпить пару бокалов вина, чтобы побыстрее заснуть после столь утомительного дня. При мысли о том, что употребление спиртного противоречит религиозным канонам его страны, он улыбнулся. А что в его жизни не противоречило им?
      ***
      Солнце зашло быстро. К тому времени, когда вертолет начал спускаться к Кэмп-Дэвиду, местность внизу была в густых сумерках, которые то и дело разрывали неподвижные огоньки домов и бегущие лучи автомобильных фар. Вертолет медленно зашел на посадку, завис над площадкой на высоте пятидесяти футов и коснулся бетона настолько мягко, что пассажиры даже не заметили, что оказались на земле. По периметру квадратной посадочной площадки горело несколько фонарей. Когда сержант отодвинул дверцу, первым спустился по трапу Раман. Президент расстегнул пристежные ремни и прошел вперед к летной кабине, где благодарно пожал рукой плечо пилота.
      - Спасибо, полковник.
      - У вас очень много друзей, господин президент. Мы всегда готовы помочь вам, - сказал Гудман своему верховному главнокомандующему.
      Джек кивнул, спустился по трапу и за фонарями посадочной площадки увидел призрачные фигуры морских пехотинцев, облаченных в маскировочные комбинезоны.
      - Добро пожаловать в Кэмп-Дэвид, сэр, - прозвучал голос капитана морской пехоты.
      Джек повернулся и помог жене спуститься по ступенькам. Салли свела вниз Кэтлин. Последним сбежал по трапу маленький Джек. Райан неожиданно для себя заметил, что сын стал почти таким же высоким, как его мать. Еще немного и уже не назовешь его маленьким Джеком...
      Кэти нервно оглянулась по сторонам, и капитан заметил ее испуганный взгляд.
      - Мэм, вокруг площадки размещено шестьдесят морских пехотинцев, - успокоил он жену президента. Цель их пребывания здесь была очевидной. Можно было и не говорить, насколько они бдительны.
      - А где они? - спросил маленький Джек, оглядываясь по сторонам и никого не заметив.
      - Надень вот это, - сказал капитан, протягивая мальчику очки ночного видения PVS-7. Джек поднес прибор к глазам.
      - Класс! - восхищенно воскликнул мальчик, указывая на тех, кого ему удалось увидеть. Затем он опустил очки, и морские пехотинцы снова стали невидимыми.
      - В такие очки хорошо рассматривать по ночам оленей. А еще временами к нам заходит медведь. Мы зовем его Йоги. - Капитан Ларри Овертон из корпуса морской пехоты мысленно поздравил себя с тем, что ему удалось успокоить членов семьи президента, и повел их к стоящему поблизости "хаммеру", чтобы отвезти в жилой дом. Позднее он расскажет, что у Йоги на шее воротник с крохотным радиопередатчиком - это чтобы медведь не напугал кого-нибудь, особенно морского пехотинца с заряженным автоматом.
      Жилой дом в Кэмп-Дэвиде казался простым сельским коттеджем, и действительно он был не так роскошен, как президентские апартаменты в Белом доме, но он вполне подходил под определение "уединенный дом миллионера", какие встречаются где-нибудь в окрестностях Аспена в Колорадо. Более того, жилой дом президента в Кэмп-Дэвиде и официально назывался "Аспен-коттедж". Уход за сельским убежищем президента осуществлял Хозяйственный отдел надводных сил ВМС, расположенный в Турмонте, штат Мэриленд, а охрану Кэмп-Дэвида несла рота из отборных морских пехотинцев. Словом, Кэмп-Дэвид был самым уединенным и безопасным убежищем, которое только можно было найти для президента в радиусе сотни миль от Вашингтона. Возле коттеджа тоже стояли морские пехотинцы. Когда члены Первой семьи вошли внутрь, матросы проводили их в отведенные им спальни. На территории находилось еще двенадцать отдельных коттеджей, и при расселении в них гостей следовали принципу: чем более важное положение занимает гость, тем ближе его помещают к дому президента.
      - А что на ужин? - спросил Джек младший.
      - Вообще-то, что пожелаете, - ответил старший стюард. Джек повернулся к Кэти. Она молча кивнула. Значит, сегодня никаких ограничений.
      Президент снял пиджак и галстук. Стюард тут же забрал их.
      - Вы останетесь довольны нашей кухней, господин президент, - пообещал он.
      - Я надеюсь, - подтвердил шеф-повар, пришедший из кухни. - У нас договоренность с местными жителями. Они поставляют нам самые свежие продукты прямо с фермы. Вам принести что-нибудь выпить? - В его голосе снова прозвучала надежда.
      - Это отличная мысль, шеф. Кэти?
      - Если можно, какого-нибудь белого вина? - попросила она.
      Напряжение наконец отступило.
      - У нас отличный погреб, мэм. Советую попробовать "Шато Мишель Шардонэ" 1991 года. Это великолепное сухое вино типа "шабли", оно ни с чем не сравнимо.
      - Вы действительно морской кок? - спросил президент;
      - Совершенно верно, сэр. Раньше я готовил для адмиралов, а теперь меня перевели на более высокую должность - сюда. Позвольте заверить вас, сэр, что я хорошо разбираюсь в винах.
      Райан поднял два пальца. Шеф-повар кивнул и исчез в кухне.
      - Это какое-то безумие, - заметила Кэти, когда дверь за поваром закрылась.
      - Не вздумай возражать.
      Пока они ждали вино, старшие дети договорились, что хотят пиццу. Кэтлин заказала бургер с жареной картошкой.
      Послышался шум еще одного вертолета, заходящего на посадку. Кэти права, подумал Райан, это действительно безумие.
      На пороге столовой снова появился шеф-повар с двумя бутылками вина в серебряном ведерке. Следом за ним стюард нес на подносе бокалы.
      - Шеф, я просил принести всего лишь два бокала.
      - Я знаю, господин президент, но прибыли еще два гостя, адмирал Джексон с супругой. Миссис Джексон тоже предпочитает хорошее белое вино, сэр. - Он вытащил пробку и налил немного вина в бокал Кэти. Она попробовала и кивнула.
      - Не правда ли, отличный аромат? - Шеф-повар наполнил ее бокал и налил вино в бокал президента, затем снова исчез в кухне.
      - Мне говорили, что на флоте есть такие парни, но я не верил этому.
      - О, Джек. - Кэти повернулась. Дети смотрели телевизор, все трое уселись на полу, даже Салли, которая последнее время пыталась выглядеть утонченной светской леди. Они уже забыли о происшедшем сегодня, тем более что в присутствии родителей отступали все жизненные напасти.
      Джек заметил, как слева по окнам чиркнули светом фары "хам-мера". Это, должно быть, приехали Робби и Сисси, которых везут в отведенный им коттедж. Перед встречей они захотят переодеться. Он обнял жену.
      - Все в порядке, детка, - прошептал он. - Самое страшное позади.
      - Нет, наша жизнь больше никогда не станет прежней, - покачала головой Кэти. - Никогда, Джек. Рой сказал мне, что отныне мы всегда будем окружены телохранителями, до конца жизни. Куда бы мы ни поехали, нам понадобится защита. Представь себе, всю жизнь быть в окружении телохранителей! - Она сделала глоток вина, почти примирившись с тем, чего уже не изменить и что не снилось ей даже в страшном сне. Как привлекательно бывает могущество власти, как соблазнительно выглядит все, что вокруг нее. Вертолет доставляет на работу. Прислуга стирает и чистит одежду, охрана присматривает за детьми, любая еда - без хлопот, только протяни руку, эскорт расчищает дорогу, нигде не ждешь.
      Зато какова цена всего этого? Ерунда, мелочи. Просто время от времени тебя и твоих детей кто-то пытается убить. И от этого не скроешься. Словно приговор - рак груди, матки, чего-то еще. Как ни страшно то, что тебя ожидает, ты вынуждена и дальше с этим жить. И слезы ничего не изменят, сколько ни плачь, хотя плакать придется, и нередко, в этом "Хирург" не сомневалась. Устраивать скандалы Джеку бессмысленно - к тому же она и не способна на это, да и причем тут Джек? Ей просто нужно примириться с обстоятельствами, подобно тем пациентам клинике, которым она говорила, что им нужно побывать в онкологическом отделении - не беспокойтесь, ничего страшного. У нас лучшие врачи, самые квалифицированные в мире, да и времена изменились, они знают, как лечить вас. Ее коллеги в онкологическом отделении действительно отличные врачи, у них теперь новое здание с самым совершенным оборудованием. Но кто отправится туда по своей воле?
      А у них с Джеком все-таки удобный дом, с отличным обслуживающим персоналом, даже вот такие эксперты по винам, подумала Кэти и поднесла к губам хрустальный бокал превосходного вина. Но кто захочет жить здесь?
      ***
      К расследованию было привлечено так много агентов, что они пока не знали, чем им заниматься. Не было достаточно исходной информации, чтобы выбрать, по какому пути пойдет следствие, но положение быстро менялось. Почти всех террористов удалось сфотографировать - за исключением двоих, которых застрелил сзади из автомата М-16 Норм Джефферс: у них не осталось лиц, зато у всех сняли отпечатки пальцев. Были взяты образцы крови для анализа на ДНК на случай, если это понадобится позднее - маловероятно, но не исключено, в этом случае их можно опознать путем генетического сравнения с близкими родственниками. Пока наиболее многообещающими были фотографии, которые уже переслали в спецслужбы других стран, прежде всего в Моссад. Террористы были, по-видимому, приверженцами ислама, так считали все, а у израильтян на них заведена самая лучшая картотека. Сначала в Моссад обратился директор ЦРУ, затем ФБР переслало израильтянам фотографии террористов. Тут же поступил ответ от Али бен Якоба: Моссад обещал полное содействие в расследовании преступления.
      Тела всех террористов доставили в морг Аннаполиса для вскрытия. Этого требовал закон, даже в тех случаях, когда причина смерти была столь же очевидной, как землетрясение. Судебно-медицинские эксперты установят состояние каждого тела перед наступлением смерти. Будет также проведен анализ крови, чтобы проверить, не был ли кто-то из преступников наркоманом.
      Одежду террористов отвезли для тщательного изучения в лабораторию ФБР в Вашингтоне. Прежде всего там установили название фирмы-производителя, чтобы выяснить страну, в которой была изготовлена одежда. На основании этого вместе с общим состоянием одежды можно будет определить время ее приобретения - факт, который может оказаться немаловажным. Более того, техники, несмотря на вечер пятницы, остались на сверхурочную работу и теперь с помощью обычного скотча снимали с одежды частицы пыли и нити, обращая особое внимание на цветочную пыльцу. Все это позволит установить многое, потому что некоторые растения произрастают только в определенных регионах мира. Для разработки таких доказательств потребуются недели, но при подобных обстоятельствах специалистов не ограничивали ни временем, ни ресурсами. В распоряжении ФБР находился длинный список ученых, к которым можно обратиться за помощью.
      Регистрационные номера автомобилей были переданы в бюро автотранспорта еще до того, как О'Дей застрелил обоих террористов, и люди уже находились в агентствах, сдающих в аренду машины, и проверяли там материалы, занесенные в память компьютеров.
      В детском саду "Гигантские шаги" вели опрос взрослых, уцелевших при нападении. Они главным образом подтвердили информацию, полученную от О'Дея. Некоторые детали отличались, но этого следовало ожидать. Ни одна из молодых воспитательниц не смогла опознать язык, на котором говорили террористы. Агенты провели беседы и с детьми, стараясь не травмировать их, причем всякий раз дети сидели на коленях родителей. Двое родителей приехали в Америку со Среднего Востока, и агенты надеялись, что дети узнают хотя бы несколько иностранных слов среди услышанных ими, но эти надежды не оправдались.
      Было собрано все оружие, его серийные номера сверили с теми, что имелись в компьютерной базе данных, где хранились все номера оружия, проданного в Америке. Здесь результаты оказались более многообещающими. Сразу удалось установить дату изготовления, и на основании данных, полученных от фирм-производителей, выяснили, в какие магазины поступило оружие, а также когда его покупали. Но этот след оказался уж слишком холодным. Оружие покупалось давно, что казалось странным, потому что оно было совершенно новым. Это установили сразу после проверки стволов и затворов. Никакой изношенности. Вся информация была передана руководству ФБР еще до того, как стало известно имя покупателя.
      ***
      - Черт возьми, жаль, что здесь нет Билла, - пробормотал вслух Мюррей, впервые за время службы в ФБР чувствуя, что ему не хватает опыта для решения такой задачи. Начальники отделов собрались вокруг стола в его кабинете. С самого начала было принято решение, что расследованием будут заниматься отделы уголовного розыска и контрразведки. Им в помощь выделялись, как и обычно, технические службы, лаборатории. События развивались с такой быстротой, что в ФБР еще не приехал представитель Секретной службы. - Какие будут мнения? спросил Мюррей.
      - Дэн, человек, который приобрел это оружие, находился в стране в течение длительного времени, - заметил глава контрразведки.
      - Глубоко законспирированный иностранный агент, - кивнул Мюррей.
      - Пэт не узнал языка, на котором они говорили, чего не было бы, будь это любой из европейских языков. Следовательно, террористы прибыли со Среднего Востока, - сказал начальник отдела уголовного розыска. Эта мысль не отличалась особой глубиной и не заслуживала Нобелевской премии, но и ФБР должно соблюдать правила. - Во всяком случае западноевропейский язык он бы узнал. Думаю, что нельзя исключать жителей балканских стран. - Сидящие вокруг стола неохотно кивнули.
      - Сколько лет этому оружию? - спросил директор ФБР.
      - Одиннадцать. Оно куплено задолго до того, как был принят запрет на его продажу, - ответил начальник отдела угрозыска. - Судя по всему, до сегодняшнего дня им не пользовались.
      - Итак, кто-то создал подпольную агентурную сеть, о которой нам ничего не известно. Кто-то, обладающий редкостным терпением. Кем бы ни оказался покупатель этого оружия, думаю, он покупал его по поддельным документам и уже успел скрыться. Классическая работа, Дэн, - подвел черту глава службы контрразведки, выразив вслух мысли присутствующих. - Мы имеем дело с профессионалами.
      - Боюсь, для этого у нас недостаточно доказательств, - возразил директор ФБР.
      - Когда я ошибался последний раз, Дэн? - спросил заместитель директора.
      - Много лет назад. Продолжай.
      - Может быть, ребятам в лаборатории повезет, - он улыбнулся в сторону заместителя директора ФБР, руководившего лабораторными исследованиями, - но даже в этом случае с полученными доказательствами мы не сможем обратиться в суд. Разве что нам удастся арестовать покупателя оружия или кого-то другого, связанного с этой операцией.
      - Надо заняться проверкой материалов авиакомпаний и паспортов, - сказал начальник отдела угрозыска. - Начать с материалов двухнедельной давности. Искать следует тех, кто приезжали несколько раз. Наверняка прежде приехал человек, который произвел разведку. Должно быть, уже после того как Райан стал президентом. Отсюда и следует танцевать. - Он умолчал, что при этом придется проверить около десяти миллионов различных документов. Но именно в таком деле полицейские проявляют себя лучше всего.
      - Господи, надеюсь, что относительно законспирированного агента ты ошибаешься, - подумав, вздохнул Мюррей.
      - Хотелось бы так думать, - кивнул глава контрразведки, - но я знаю, что это не так. Нам понадобится время, чтобы найти его дом, тщательно обыскать, побеседовать с соседями, проверить материалы агентства по торговле недвижимостью, чтобы узнать имя, под которым он жил, и попытаться действовать дальше. Скорее всего он уже скрылся, но меня пугает другое. Самое страшное, что он прожил здесь по меньшей мере одиннадцать лет. Ему переводили деньги. Его тщательно подготовили. И все это время, вплоть до сегодняшнего дня, он сохранял веру в успех операции. Столько лет вынашивая замысел, ради которого был готов убить всех этих детей.
      - Он не единственный, - мрачно заметил Мюррей.
      - Ты прав, Дэн.
      ***
      - Вы не пройдете со мной, сэр?
      - Я видел вас раньше, но...
      - Меня зовут Джефф Раман, сэр. Адмирал пожал ему руку.
      - Робби Джексон.
      - Я знаю, сэр, - улыбнулся агент.
      Прогулка доставляла удовольствие, несмотря на очевидное присутствие вооруженных солдат в темноте. Горный воздух был холодным и прозрачным, а на небе мерцало множество звезд.
      - Как он себя чувствует? - поинтересовался Робби.
      - Тяжелый день для президента. Погибло столько хороших людей.
      - И немало плохих. - Джексон был и остался летчиком-истребителем, для которого смерть противника остается главной целью его работы. Они вошли в коттедж президента.
      Робби и Сисси были поражены тем, что увидели. У них не было детей Сесилия не могла иметь детей из-за медицинских показаний, несмотря на многочисленные попытки, - и потому они не понимали состояния ребятишек. После самых страшных событий, за которыми следовали объятия и утешения родителей, они обычно быстро приходили в себя. Мир, особенно для Кэтлин, уже был прежним. Но это не значит, что на протяжении недель, может быть месяцев, не последуют ночные кошмары, прежде чем ужас, который ей пришлось пережить, окончательно сотрется из памяти девочки. Джексоны обнялись с Джеком и Кэти, и потом, как обычно, мужчины составили одну пару, а женщины - другую. Робби взял бокал вина и вместе с Райаном вышел из коттеджа.
      - Ты пришел в себя, Джек? - С молчаливого согласия Райана он не был здесь президентом, а являлся всего лишь другом.
      - Шок то исчезает, то снова возвращается, - признался Джек. - Мне вспомнилось все, что случилось в прошлом. Ублюдки преследуют не меня - нет, им нужны более уязвимые жертвы. Трусливые мерзавцы! - выругался Джек.
      Джексон отпил из своего бокала. Пока ему нечего было сказать, но это пока...
      - Я впервые в Кэмп-Дэвиде, - заметил он, чтобы прервать молчание.
      - Когда я был здесь впервые - не поверишь, мы принимали участие в похоронах, - отозвался Джек, вспоминая прошлое. - Это был русский полковник, наш агент в советском Министерстве обороны. Мужественный солдат, трижды Герой Советского Союза. Мы похоронили его в парадном мундире со всеми регалиями. Я сам зачитал некролог о его заслугах. В то время нам удалось вывезти из России Герасимова.
      - Председателя КГБ. Значит, все это правда?
      - Да. - Райан кивнул. - Ты знаешь и про Колумбию, и про советскую подводную лодку. Но, черт возьми, как сумели обо всем этом пронюхать репортеры?
      Робби едва не расхохотался, но сдержался и ограничился смешком.
      - Боже милостивый, а я считал, что моя карьера была полна приключений.
      - Ты делал это добровольно, - проворчал Джек.
      - И ты тоже, дружище.
      - Ты так считаешь? - Райан вошел в дом, чтобы налить вина. Он вернулся с очками ночного видения и, включив их, стал осматривать окружающую местность. Я никогда не проявлял ни малейшего желания, чтобы мою семью охраняла рота морских пехотинцев. Вон там трое, в бронежилетах, шлемах, с автоматами - и почему? Да потому что в мире есть люди, которые хотят убить нас. Чем мы им помешали? Тем, что...
      - Я скажу тебе причину, Джек. Она заключается в том, что ты лучше их, вот и все. Ты защищаешь справедливость, не боишься выступить на защиту людей и не хочешь уклоняться от трудностей. Я больше не хочу слышать этого, Джек. - Робби был серьезен. - Перестань повторять "Господи, Боже мой", ладно? Я знаю, кто ты. Я стал летчиком-истребителем, потому что захотел этого. Ты находишься на этом посту тоже по своей воле. Ведь никто не говорил тебе, что должность президента является синекурой, верно?
      - Но...
      - Перестаньте, господин президент. Где-то в мире есть люди, которым ты не нравишься, да? Отлично. Найди способ отыскать их и затем поручи вот этим морским пехотинцам, которые сейчас скрываются в темноте, решить проблему. Ты знаешь, что они ответят. Кое-кто ненавидит тебя, но подавляющее большинство американцев любят и уважают. Я убежден, что в вооруженных силах нашей страны нет ни одного солдата, который не вызвался бы стереть в порошок любого, кто хочет причинить страдания тебе и твоей семье. Дело не в том, какую должность ты занимаешь, а в том, что ты представляешь собой, ясно?
      Так кто же я? - подумал "Фехтовальщик" и тут же почувствовал тягу к одной из своих слабостей.
      - Пошли, - позвал он и направился туда, где только что мигнул огонек, и тут же, за углом соседнего коттеджа, они обнаружили шеф-повара с сигаретой в руке. Президент он или нет, но сегодня Джек не склонен был проявлять излишнюю гордость.
      - Добрый вечер, - сказал он.
      - Боже! - выпалил повар и вытянулся по стойке смирно, уронив сигарету в траву. - Я хотел сказать - добрый вечер, господин президент.
      - Вы ошиблись в первый раз, но во второй назвали меня правильно. У вас есть сигарета? - спросил президент Соединенных Штатов без малейшего смущения, заметил Робби Джексон.
      - Так точно, сэр. - Шеф-повар извлек пачку сигарет и поднес президенту огонь зажигалки.
      - Старшина, если первая леди еще раз увидит это, она прикажет морским пехотинцам расстрелять вас, - предупредил повара Джексон.
      - Адмирал Джексон! - Услышав решительный голос президента, повар снова вытянулся. - Я считал, что морские пехотинцы подчиняются только мне. Как дела с ужином, шеф?
      - Пиццу уже режут. Я сам готовил ее. Детям понравится, - пообещал повар.
      - Вольно. Спасибо за сигарету.
      - Рад оказать вам услугу, сэр. - Райан пожал ему руку и ушел вместе со своим другом.
      - Так захотелось закурить! - признался Джек и глубоко затянулся.
      - Будь у меня такое место, как Кэмп-Дэвид, я часто приезжал бы сюда. Чувствуешь себя почти как в море, - заметил Джексон. - Бывает, выходишь наружу, стоишь у лееров летной палубы и наслаждаешься морем и звездами. Чувствуешь себя, как в раю!
      - Но ведь трудно полностью отключиться, правда? Даже когда стоишь на палубе, говоришь с морем и звездами, все равно не можешь забыть, что происходит вокруг, верно?
      - Да, - согласился адмирал. - Становится немного легче, снимается напряжение, но ты прав. Невозможно уйти от окружающего мира. - Как вот сейчас, подумал он.
      - Тони сказал, что индийский флот исчез в море.
      - Оба авианосца вышли из порта вместе с кораблями охранения и танкерами. Сейчас мы разыскиваем их.
      - Что, если существует связь? - спросил Райан.
      - Связь с чем?
      - Китайцы устраивают серьезный инцидент в одном месте, индийский флот снова выходит в море, а со мной случается вот это - неужели у меня мания преследования? - спросил "Фехтовальщик".
      - Не исключено. Может быть, индийцы вышли в море после завершения ремонтных работ, а может, они хотят продемонстрировать нам, что преподанный им урок не так уж серьезен. Инциденты у берегов Тайваня случались и раньше, и трудно ожидать дальнейшего развития событий, особенно теперь, когда там находится ударная группа Майка Дюбро. Я знаю Майка. Он поднимет истребители и начнет выяснять обстановку. Покушение на Кэтлин? Сейчас слишком рано говорить об этом, да и к тому же я плохо разбираюсь в таких делах. У тебя есть опытные люди, чтобы провести расследование, - Мюррей и все остальные. Как бы то ни было, террористы потерпели неудачу, верно? Твоя семья рядом с тобой, дети смотрят телевизионную передачу, и пройдет немало времени, прежде чем кто-то решится на новую попытку.
      ***
      Этой ночью многие в мире не спали. В Тель-Авиве, где сейчас было четыре утра, Ави бен Якоб собрал своих лучших экспертов по борьбе с терроризмом. Все вместе они внимательно изучили фотографии, переданные из Вашингтона, и теперь сравнивали их с теми, что были в их собственной обширной картотеке - там находились снимки не только известных террористов, но и подозреваемых, сделанные в процессе наблюдения за ними в Ливане, Сирии и других странах. Проблема заключалась в том, что на многих фотографиях были изображены молодые люди с бородами - самый простой метод маскировки, - да и сами снимки не были высокого качества. К тому же фотографии, переданные из Вашингтона, тоже мало походили на сделанные профессионалами в студийных условиях.
      - Что-нибудь обнаружили? - спросил директор Моссада. Взгляды всех устремились на одного из экспертов израильской спецслужбы, женщину лет сорока по имени Сара Пелед. Втихомолку ее называли колдуньей. Она обладала уникальным талантом опознавать людей по фотографиям и оказывалась права более чем в половине случаев, когда остальные офицеры разведки в отчаянии разводили руками.
      - Вот этот. - Она отодвинула от себя пару фотографий. - Они точно сходятся.
      Бен Якоб посмотрел на лежащие перед ним снимки и не сумел обнаружить никакого сходства. Он не раз спрашивал Сару, каким образом ей удается опознавать столь непохожих на первый взгляд людей. Сара неизменно отвечала, что нужно сравнивать глаза. Ави снова посмотрел на фотографии, делая это. Однако все, что он мог сказать, - это то, что у обоих мужчин были глаза. Он перевернул снимок из израильской картотеки. На обратной стороне имелись данные, свидетельствующие, что это снимок подозреваемого члена террористической организации "Хезболлах", имя его неизвестно, а возраст в момент съемки около двадцати лет. Фотография была сделана шесть лет назад.
      - А другие, Сара?
      - Нет, больше никого я не смогла опознать.
      - Насколько ты уверена в этом? - спросил один из офицеров контрразведки, глядя на фотографии и тоже не обнаруживая никакого сходства.
      - На сто процентов, Бенни. Я ведь сказала, что два этих снимка точно сходятся, верно? - Сара порой легко раздражалась, особенно когда в ее суждениях сомневались, да еще в четыре утра.
      - Какие силы мы выделим для поисков этого человека? - спросил другой контрразведчик.
      - Райан - друг нашей страны и президент Соединенных Штатов. Мы приложим максимальные усилия. Я хочу, чтобы к поискам приступили немедленно, так что свяжитесь со всеми контактами в Ливане, Сирии, Ираке и Иране - повсюду.
      ***
      - Мерзкие свиньи. - Бондаренко провел ладонью по лицу. Он уже давно снял галстук. На его часах значилось, что наступила суббота, но он уже забыл, какое сегодня число.
      - Это верно, - согласился Головко.
      - Черная операция - "мокрое дело", как вы называете подобные операции.
      - "Мокрое", - согласился директор Службы внешней разведки. - К тому же и непрофессионально исполненное. Однако Ивану Эмметовичу повезло, товарищ генерал. На этот раз.
      - Пожалуй, - согласился Геннадий Иосифович.
      - Вы не согласны?
      - Террористы недооценили противника. Не забудьте, что совсем недавно я знакомился с американской армией. Их боевая подготовка - лучшая в мире, а телохранители президента наверняка не уступают солдатам. Почему многие так часто недооценивают американцев? - удивленно спросил он.
      Это действительно хороший вопрос, признался Сергей Николаевич и кивнул, предлагая начальнику оперативного управления продолжать.
      - Америка часто страдает от недостатка политической решимости, но это вовсе не говорит о недостатке компетентности. Знаете, кого мне напоминают американцы? Свирепую собаку на короткой цепи, а поскольку она не может порвать цепь, многие ошибочно полагают, что эту собаку не стоит бояться. Однако в пределах цепи эта собака непобедима, да и к тому же, товарищ директор, собаку всегда можно спустить с цепи. Вы ведь знакомы с этим Райаном.
      - Да, я хорошо знаю его, - кивнул Головко.
      - Вы считаете, что статьи, напечатанные в газетах, соответствуют истине?
      - Вполне.
      - Тогда скажу вам, что думаю я, Сергей Николаевич. Если вы видите в нем грозного противника и знаете, что он держит на цепи эту свирепую собаку, вы ведь не станете и пытаться оскорбить его. А ведь кто-то решился на это, напал на его ребенка. На ребенка! - Бондаренко недоуменно покачал головой.
      Вот теперь все ясно, понял Головко. Оба устали, но сейчас наступил момент истины. Он провел слишком много времени, читая политические донесения, поступающие из Америки, из российского посольства, а также информацию, почерпнутую непосредственно из американских средств массовой информации. Все в один голос утверждали, что Иван Эмметович... Может быть, в том-то и состоит ключ к разгадке? С самого начала он так называл его, полагая, что делает честь Райану, когда прибегает к русскому варианту его имени и по-русски добавляет к нему отчество. А честь в понимании Головко...
      - Похоже, мы думаем одинаково? - спросил генерал, видя, как изменилось выражение лица директора Службы внешней разведки.
      - Кто-то рассчитал возможные последствия...
      - И эти расчеты оказались ошибочными. Думаю, нам нужно выяснить, кто скрывается за этим. Мне кажется, товарищ директор, что непрерывные атаки на американские интересы, попытки ослабить Америку, являются по сути дела нападением на наши интересы. Почему Китай позволил себе сделать то, что произошло недавно, а? Почему они пытаются заставить Америку изменить расположение ударных сил ее военно-морского флота? А теперь вот это? Американские силы оказываются слишком растянутыми, и в то же время наносится удар в самое сердце американского президента. Это не может быть простым совпадением. Мы можем, конечно, остаться в стороне и занять позицию простого наблюдателя, или можем...
      - Мы не в силах что-либо предпринять, а после откровений, опубликованных в американской прессе...
      - Товарищ директор, - прервал его Бондаренко. - В течение семидесяти лет наша страна противопоставляла политическую теорию объективным фактам, и это едва не положило конец нам как нации. Существуют объективные условия, произнес он фразу, которую так любили советские военные, что было, очевидно, реакцией на то, как три поколения совершали один политический промах за другим. - Я вижу очертания далеко идущей операции, хорошо обдуманной и умело скоординированной, но у нее есть фатальный недостаток, суть которого в не правильной оценке американского президента. Вы согласны со мной?
      Головко задумался. Он заметил, что и Бондаренко видел нечто, скрытое от поверхностного суждения, - но понимают ли это американцы? Бывает разглядеть что-то изнутри намного труднее, чем снаружи. Скоординированная операция? Вернемся к Райану, решил он.
      - Вы правы. Я сам однажды допустил такую же ошибку. На первый взгляд Райан кажется гораздо более слабым, чем на самом деле. Признаки этого очевидны, просто люди их не замечают.
      - Когда я был в Америке, генерал Диггз рассказал мне о том, как террористы напали на дом Райана. Он взял в руки оружие и отразил нападение, причем действовал мужественно и решительно. Судя по тому, что вы говорите, он также весьма знающий офицер разведки. Его единственная ошибка - если это можно назвать ошибкой - заключается в том, что он не искушен в политическом отношении, а политические деятели всегда принимают это за слабость. Возможно, это и действительно слабость, - согласился Бондаренко. - Но в условиях, когда кем-то задумана враждебная операция против Америки, эта слабость совсем не так важна, как его остальные достоинства.
      - Тогда что вы предлагаете?
      - Нужно прийти ему на помощь, - уверенно произнес генерал. - Куда лучше оказаться в союзе со стороной, одержавшей победу, а если мы не поможем ему, то можем оказаться на стороне проигравших. Никто не осмелится прямо напасть на Америку. А вот мы не в таком счастливом положении, товарищ директор. Бондаренко был почти прав.