Тошнота усилилась, скоро при всей своей силе воли она не сможет удерживаться от рвоты.
      Она находилась в одной из немногих отдельных палат больницы. Снаружи на безоблачном небе сияло солнце - прекрасный день в бесконечном африканском весенне-летнем времени года. Рядом с ее кроватью находилась стойка для внутривенных вливаний, и ей в вену вводили стерильный соляной раствор с обезболивающим и питательными веществами, укрепляющими ее тело, хотя по сути дела оставалось только ждать. Сестре Жанне-Батисте не оставалось ничего другого. Ее тело изнемогало от усталости, и она испытывала такую боль, что потребовалось немалое усилие, чтобы повернуть голову и посмотреть на цветы за окном. Первый мощный приступ рвоты едва не застал ее врасплох, но сестра все-таки успела схватить сосуд. Она по-прежнему оставалась медицинской сестрой и достаточно хорошо владела собой, чтобы заметить в рвотной массе кровь, несмотря на то что сестра Мария-Магдалена поспешила забрать у нее сосуд, чтобы опорожнить его в специальный бак. Она была такой же сестрой ордена милосердия и медицинской сестрой, облаченной в стерильную одежду, резиновые перчатки и маску. Глаза сестры Марии-Магдалены не могли скрыть печали.
      - Привет, сестра. - В палату вошел доктор Моуди, одетый в такой же защитный костюм, его глаза над зеленой маской смотрели на нее с нескрываемым страхом. Он проверил карточку, висящую в ногах кровати. Температуру измерили всего десять минут назад, и она продолжала расти. Только что прибыл телекс из Атланты с данными анализа ее крови, и доктор Моуди немедленно направился в инфекционное отделение. Всего несколько часов назад светлая кожа сестры была бледной, но сейчас она казалась сухой и воспаленной. Моуди подумал, что им придется охлаждать тело спиртом, а позднее, возможно, и льдом, чтобы бороться с лихорадкой. Это будет унизительно для достоинства сестры. Они одевались целомудренно, как и полагается женщинам, и больничный халат тоже унижал ее достоинство. Еще хуже, однако, был взгляд ее глаз. Она знала. Но он все-таки обязан сообщить ей об этом.
      - Сестра, - сказал врач, - анализ вашей крови показал наличие в ней антител Эболы.
      - Понятно, - кивнула она.
      - Тогда вы знаете, наверно, что после этой болезни двадцать процентов пациентов остаются в живых, - мягко заметил Моуди. - У вас есть надежда. Я хороший врач, а сестра Магдалена - превосходная медсестра. Мы приложим все усилия, чтобы вылечить вас. Кроме того, я связался со своими коллегами. Мы не оставим вас в беде. Я прошу вас не предаваться отчаянию. Обратитесь к своему Богу, сестра. Не сомневаюсь, что он прислушается к мольбе о помощи, исходящей от столь добродетельного человека. - Слова утешения легко срывались с его губ, потому что Моуди был хорошим врачом. Его удивило, что он сам полунадеялся на ее выздоровление.
      - Спасибо, доктор.
      Перед тем как выйти из палаты, Моуди повернулся ко второй медсестре.
      - Постоянно держите меня в курсе, - сказал он.
      Моуди вышел из палаты, прикрыл дверь и, сняв с себя защитную одежду, бросил ее в предназначенные для этого контейнеры. Он напомнил себе, что следует сказать администратору больницы о строжайшем соблюдении правил безопасности. Ему хотелось, чтобы эта монахиня была последним пациентом с лихорадкой Эбола в этой больнице. Уже сейчас группа специалистов из Всемирной организации здравоохранения ехала к семье Мкузы. Там они расспросят членов семьи, пораженных горем, а также соседей и друзей, стараясь выяснить, где и как заразился Бенедикт. Скорее всего причиной явился укус обезьяны.
      Но это была всего лишь догадка. О заирском штамме лихорадки Эбола знали мало, а большинство неизвестных факторов были важными. Несомненно, она скрывалась в этих краях на протяжении столетий, а то и дольше - еще одна смертельно опасная болезнь в регионе, где таких болезней множество. Всего тридцать лет назад врачи называли ее просто лихорадкой джунглей. Источник распространения вируса по-прежнему оставался неизвестным. Многие считали, что ее распространяют обезьяны, но никто не знал, какие именно - буквально тысячи обезьян были пойманы или отстреляны в попытках определить это, но безуспешно. Врачи не были даже уверены, что это тропическая болезнь, - первое достоверно документированное описание вспышки этой лихорадки появилось в Германии. Очень похожая болезнь существовала на Филиппинах.
      Лихорадка Эбола появлялась и исчезала подобно злому духу. Удалось установить, что она появляется периодически. Вспышки заболеваний случались через восемь-десять лет - впрочем, и эти данные ничем не объяснялись и подвергались сомнениям, потому что Африка все еще оставалась примитивным континентом, и были весомые основания предполагать, что жертвы могли заболеть лихорадкой Эбола и умереть от нее через несколько дней, не успев обратиться за медицинской помощью. Структура вируса была более или менее известна, его симптомы знакомы, а вот механизм заболевания оставался тайной. Это беспокоило медицинское сообщество, потому что смертность от заирской лихорадки Эбола составляла около восьмидесяти процентов. Только один пациент из пяти оставался жив, и никто не знал почему. Все это делало лихорадку Эбола в своем роде совершенным заболеванием. Настолько совершенным, что ее вирус был одним из самых страшных организмов, известных человеку. Крошечные колонии этого вируса хранились в Атланте, в Институте Пастера в Париже и в нескольких других исследовательских учреждениях, где велось его изучение в условиях, напоминающих научную фантастику, - врачи и лаборанты работали в комбинезонах, которые походили на космические. О лихорадке Эбола было известно так мало, что не могли даже приступить к работе над вакциной. Четыре известных ее разновидности были слишком разными, Четвертую разновидность обнаружили в результате странного инцидента, происшедшего в Америке; однако этот четвертый штамм, неизменно смертельный для обезьян, по какой-то необъяснимой причине не оказывал серьезного воздействия на людей. И сейчас ученые в Атланте - с некоторыми из них Моуди был знаком, - пользуясь электронными микроскопами, пытались установить структуру этой новой разновидности, чтобы затем сравнить ее с образцами других штаммов. На этот процесс могут уйти недели и, наверно, как это происходило и раньше, привести всего лишь к двусмысленным результатам. Пока не будет открыт подлинный центр распространения болезни, она останется чужеродным вирусом, чем-то едва ли не с другой планеты, смертоносным и таинственным. Совершенным.
      Пациент "Зеро", Бенедикт Мкуза, был мертв, его тело сожжено, облитое бензином, и вирус погиб вместе с ним. У Моуди осталась буквально капля его крови, но этого было недостаточно. А вот у сестры Жанны-Батисты... Моуди задумался над этим, и затем поднял телефонную трубку, чтобы позвонить в иранское посольство в Киншасе. Предстоит сделать многое и подготовиться к еще большему. Он заколебался, его рука с телефонной трубкой остановилась на полпути к уху. Что, если Бог действительно прислушается к ее молитвам? Вполне возможно, подумал Моуди, это вполне возможно. Сестра была исключительно добродетельной женщиной, она проводила значительную часть своего дня за молитвами, подобно верующим у него дома, в священном городе Кум. Ее вера в Бога была тверда, и она посвятила свою жизнь людям, нуждающимся в ее помощи. Это были три столпа из пяти, на которых покоился ислам; к ним можно было прибавить и четвертый - христианский Великий пост не так уж отличался от исламского Рамадана. Это были опасные мысли, но если Аллах услышал ее молитвы, в этом случае то, что он намеревался сделать, не было начертано рукой Пророка и не сможет осуществиться, но вот если ее молитвы остались неуслышанными... Моуди зажал трубку между ухом и плечом и набрал номер.
      ***
      - Господин президент, мы больше не можем медлить.
      - Я знаю, Арни.
      Как ни странно, все сводилось к сугубо формальной проблеме. Тела нужно точно опознать, потому что человек не считается мертвым до тех пор, пока не составлен документ, говорящий об этом, а пока человек не признан мертвым, будь этот человек сенатором или конгрессменом, его или ее пост не является вакантным, на это место не может быть выбрано другое лицо, и Конгресс остается пустой скорлупой. Свидетельства о смерти будут отправлены сегодня, и уже через час губернаторы "нескольких штатов" обратятся к Райану за советом или сообщат, что они собираются сделать без его совета. Во всяком случае один губернатор уже сегодня уйдет в отставку и будет назначен сенатором Соединенных Штатов рукою своего заместителя, который займет его место. Элегантное, хотя и явно политиканское вознаграждение - по крайней мере ходили такие слухи.
      ***
      Объем поступающей информации был огромен, даже для человека, знакомого с ее источниками. Это началось больше четырнадцати лет назад. Правда, трудно было выбрать более благоприятное время, потому что тогда крупные газеты и журналы перешли к электронным средствам массовой информации, которые легко вводились во Всемирную информационную сеть. Империи СМИ брали скромный гонорар за доступ к материалам, которые в противном случае хранились бы в их покрытых плесенью подвалах или в лучшем случае продавались в библиотеки колледжей практически за бесценок. Всемирная информационная сеть все еще была относительно новым и непроверенным источником дохода, однако средства массовой информации взяли ее за горло, поскольку сейчас впервые новости сделались не столь переменчивыми, как в прошлом. Теперь она превратилась в неистощимый источник информации для самих репортеров, для студентов, для тех, кто обладал любопытством и хотел узнать что-то лично для себя, а также для тех, чье любопытство было чисто профессиональным. Самым лучшим, однако, было то, что огромное число людей, обладающих паролем и ведущих поиск нужных им сведений, сделало невозможным проверить всех, кто запрашивает ту или иную информацию, Он вел себя осторожно - точнее, его люди вели себя осторожно. Все запросы делались в Европе, главным образом в Лондоне, через совершенно новые терминалы доступа к Интернету, существующие не дольше того времени, которое требовалось для того, чтобы загрузить в память необходимые данные, или с академических терминалов, доступ к которым имели многие. Были введены ключевые слова РАЙАН ДЖОН ПАТРИК, РАЙАН ДЖЕК, РАЙ-АН КЭРОЛАЙН, РАЙАН КЭТИ, ДЕТИ РАЙАНА, СЕМЬЯ РАЙАНА и множество других и в результате получены буквально тысячи "попаданий". Многие были случайными, потому что фамилия Райан достаточно распространенная, но процедура проверки была несложной.
      Первые действительно интересные данные появились, когда Райану был тридцать один год и он неожиданно привлек к себе широкое внимание общественности в Лондоне. Удалось найти даже фотографии, и хотя для получения их потребовалось время, результаты стоили этого. Особенно первая. На ней был изображен молодой человек, сидящий на мостовой и залитый кровью. Ну разве это не вдохновляет? Мужчина на фотографии выглядел мертвым, но он знал, что раненые часто выглядят именно так. Затем появились снимки разбитого автомобиля и маленького вертолета. Данных, касающихся Райана на протяжении промежуточных лет, было удивительно мало, не более чем упоминания о его выступлениях на закрытых слушаниях в американском Конгрессе. Появились и дополнительные интересные статьи относительно конца президентства Фаулера - сразу после того, как наступила непродолжительная паника, сообщалось, что Райан лично предотвратил пуск ракеты с ядерной боеголовкой.., и Райан сам намекнул на это в разговоре с Дарейи, но случай не получил официального подтверждения, и Райан больше никогда не обсуждал его. Вот это важно. Это говорит кое-что о человеке. Но пока это тоже можно отложить.
      Его жена. О ней тоже много писали газеты, включая статью, где указан номер ее кабинета в больнице. Искусный хирург. Вот это интересно - в недавней статье говорится, что она будет продолжать свою работу. Превосходно. Они знают, где ее искать.
      Дети. Самый младший ребенок - да, самый младший ребенок ходит в тот же детский сад, куда ходила старшая дочка. А вот и фотография детского сада. В статье о первой должности Райана в Белом доме даже указывается школа, в которой учатся старшие дети...
      Просто поразительно. Он распорядился начать эту работу, зная, что сумеет получить всю или почти всю информацию, но даже при всем этом он не ожидал, что уже в первый день получит больше сведений, чем сумеют собрать десять его оперативников - при немалом риске разоблачения - за неделю. Американцы так глупы. Они делают все, чтобы облегчить покушение, понятия не имеют о секретности или безопасности. Одно дело, когда время от времени глава государства появляется на публике со всей семьей - все так поступают. Но совсем другое - сообщать всем о том, что никого не касается.
      Пакет с документами - в нем оказалось более двух с половиной тысяч страниц - будет рассортирован его персоналом с использованием перекрестных ссылок. Пока не строилось никаких планов, не предпринималось никаких действий... Но это может измениться.
      ***
      - Знаете, оказывается, мне нравится летать, - заметила Кэти Райан, обращаясь к Рою Альтману.
      - Вот как?
      - Нервная нагрузка меньше, чем когда сама сидишь за рулем. Думаю, это долго не продлится, - добавила она, становясь в очередь за обедом.
      - Нет, наверно. - Альтман постоянно оглядывался по сторонам, но в помещении находились еще два агента Секретной службы, которые тщетно старались не выделяться. Несмотря на то что в больнице Джонса Хопкинса работало 2400 врачей, это все-таки была своего рода профессиональная деревня, где почти все знали друг друга, а врачи не носят пистолетов. Альтман старался стоять поближе к "Хирургу", чтобы лучше познакомиться с ее привычками, и Кэти не возражала против этого. Он провел с ней уже две утренние процедуры, и Кэти, как и подобает учителю, объясняла каждый свой шаг самым подробным образом. После ланча она будет совершать учебный обход с несколькими студентами. Это было первым случаем для Альтмана, когда он учился чему-то важному в области, не относящейся к политике - политику он ненавидел. Далее он заметил, что "Хирург" ест мало, клюет, как птичка в поговорке. Она подошла к кассе и расплатилась за обоих, невзирая на протесты Альтмана.
      - Это моя больница, Рой. - Она посмотрела по сторонам, заметила человека, с которым ей хотелось бы пообедать вместе, и направилась к нему в сопровождении Роя.
      - Привет, Дейв!
      Декан Джеймс и его гость встали.
      - Привет, Кэти! Позволь мне представить нашего нового профессора, Пьера Александера. Алекс, это Кэти Райан...
      - Та самая, которая...
      - Бросьте, я по-прежнему врач, и...
      - Это ведь вы получили Ласкера, верно? - прервал ее Александер. Улыбка Кэти словно осветила всю комнату.
      - Да.
      - Поздравляю вас, доктор. - Он протянул руку. Кэти пришлось поставить свой поднос на стол, чтобы обменяться рукопожатием. Альтман наблюдал за разговором, стараясь не выдать себя, но что-то его выдало. - А вы, должно быть, из Секретной службы?
      - Да, сэр. Меня зовут Рой Альтман.
      - Отлично. Такая прелестная и умная леди заслуживает должной охраны, произнес Александер. - Я только что ушел из армии, мистер Альтман. Мне приходилось встречать ваших парней в госпитале Уолтера Рида еще в то время, когда дочь президента Фаулера вернулась из Бразилии с тропической лихорадкой. Я тогда занимался ее лечением.
      - Алекс работает с Ральфом Форстером, - заметил декан, когда они сели за стол.
      - Факультет инфекционных болезней, - объяснила Кэти своему телохранителю.
      - В настоящее время осваиваюсь с обстановкой, - кивнул Александер. - Зато мне выдали пропуск на стоянку, так что я, наверно, уже один из своих.
      - Надеюсь, вы такой же хороший преподаватель, как и Ральф.
      - Он по-настоящему отличный врач, - согласился Александер. Кэти пришла к выводу, что ей нравится новый профессор. К тому же ее заинтересовало мягкое произношение и южные манеры. - Сегодня утром Ральф вылетел в Атланту.
      - Что-то случилось?
      - Вероятное заболевание лихорадкой Эбола в Заире. Мальчику восемь лет, он местный житель. Утром пришло сообщение по электронной почте.
      Глаза Кэти сузились, когда она услышала об этом. Несмотря на то что она работала в совершенно иной области медицины, подобно всем врачам, она получала журнал " Информация о заболеваемости и смертности" и следила за тем, что происходит в области инфекционных болезней. Медицина - это наука, где учеба никогда не прекращается - Только единичный случай? - спросила она.
      - Да, - кивнул Александер. - По-видимому, мальчика укусила за руку обезьяна. Мне уже приходилось выезжать туда из Форт-Детрика, когда произошла небольшая вспышка этого заболевания в 1990 году.
      - С Гасом Лоренцом? - спросил декан Джеймс.
      - Нет, Гас был занят другой работой, - покачал головой Александер. Руководителем группы назначили Джорджа Вестфаля.
      - Ах да, конечно, он ..
      - Умер, - подтвердил Александер. - Мы постарались скрыть причину его смерти, но на самом деле он подхватил лихорадку. Я ухаживал за ним. Тяжелое зрелище.
      - Он в чем-то ошибся? Я не был хорошо знаком с ним, - сказал Джеймс, - но Гас говорил, что ему прочили многообещающее будущее. Насколько я помню, он приехал из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
      - Джордж был блестящим ученым-вирусологом, лучшим специалистом в своей области, с которым мне доводилось встречаться. Он вел себя с предельной осторожностью, как и все мы, но все-таки подхватил вирус Эбола. Мы так и не узнали, как это произошло. Как бы то ни было, в результате той вспышки скончалось шестнадцать человек. Двое выжили, обе молодые женщины, обеим чуть за двадцать. Они ничем не отличались от других - по крайней мере нам не удалось обнаружить ничего особенного. Может быть, им просто повезло, - заметил Александер, сам не веря этому. Подобные вещи не случаются сами по себе. Просто он не сумел обнаружить причину, хотя в этом и заключалась его задача. - В общем всего заболело восемнадцать человек, и вот в этом нам действительно повезло. Мы пробыли там шесть или семь недель. Помню, я взял ружье и отправился в джунгли, пристрелил там около сотни обезьян, пытаясь найти носителя вируса. Безрезультатно. Этот штамм называется заирская Эбола Мзинга. Думаю, сейчас в Атланте они сравнивают вирусы того заболевания с вирусом, от которого заболел мальчик. Лихорадка Эбола - увертливая штука, пока о ней почти ничего не известно.
      - Значит, на этот раз заболел только один мальчик? - спросила Кэти.
      - По крайней мере так нам сообщили. Как обычно, причина заболевания неизвестна.
      - Но вы сказали, что его укусила обезьяна?
      - Да, однако мы никогда ее не найдем. До сих пор это никому не удавалось.
      - Это действительно столь смертельное заболевание? - спросил Альтман, не в силах удержаться от того, чтобы не вступить в разговор.
      - Сэр, по официальным данным процент смертности у заболевших Эболой достигает восьмидесяти. Или давайте выразим это по-другому. Если вы сейчас достанете пистолет и выстрелите мне в грудь - прямо сюда, - шансы выжить у меня выше, чем у человека, подхватившего этот крошечный вирус. - Александер намазал маслом булочку и вспомнил, как ему пришлось навестить вдову Вестфаля. У него едва не пропал аппетит. - Пожалуй, намного выше, принимая во внимание квалификацию хирургов, работающих у нас в Холстеде. У вас куда больше шансов выжить при заболевании лейкемией или лимфомой. Вот при заболевании СПИДом шансы меньше, но и при нем вы проживете в среднем лет десять. Подхватив вирус Эбола, вы умрете через десять дней. Я не знаю более смертельного заболевания.
      Глава 11
      Обезьяны
      Райан все писал сам - и две опубликованные книги по морской истории, и несчетное число докладов для ЦРУ. Сейчас ему казалось, что это было когда-то в какой-то прошлой жизни, заново пережитой им на кушетке гипнотизера. Сначала он сидел за пишущей машинкой, а потом за персональными компьютерами. Сам процесс написания ему никогда не нравился - это казалось очень трудным, однако он любил одиночество, связанное с работой, когда он замыкался в собственном интеллектуальном мирке, где ему никто не мешал, не прерывал хода мыслей, позволяя отшлифовать их и довести до желаемого уровня. Таким образом, это всегда были его собственные мысли, и при выражении этих мыслей сохранялись их целостность и чистота.
      Теперь этому пришел конец.
      Главным спичрайтером <Спичрайтер - лицо, пишущее тексты (особенно публичных речей) для другого лица, выступающего как предполагаемый автор.> президента была Кэлли Уэстон - невысокая изящная блондинка, подобно волшебнице играющая словами. Как и многие служащие, составляющие огромный персонал Белого дома, она появилась здесь во времена президентства Фаулера и осталась после его ухода.
      - Вам не понравился мой текст вашего выступления в соборе? - приступила она прямо к делу.
      - Если говорить честно, я просто решил, что нужно сказать что-то другое, произнес Джек и только теперь понял, что оправдывается перед человеком, которого почти не знает.
      - Я просто плакала из-за этого. - Она сделала эффектную паузу, глядя прямо ему в глаза немигающим взглядом ядовитой змеи, явно стараясь понять его. - Вы не такой, как все.
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Я хочу сказать - вас нужно понять, господин президент. Президент Фаулер поручал мне писать его речи так, чтобы в них звучали человеческие чувства сам-то он, бедняга, был холодным и скучным человеком. Президент Дарлинг оставил меня на этой должности, поскольку не смог найти никого лучше. Я все время воюю с членами президентской администрации, работающими по другую сторону улицы. Они любят редактировать мою работу, а мне не нравится, когда этим занимаются бездельники. Мы непрерывно ссоримся. Арни всегда становится на мою сторону, потому что я училась в школе вместе с его любимой племянницей, к тому же я делаю свою работу лучше других. Зато я причиняю вашим сотрудникам наибольшее количество неприятностей. Мне хотелось, чтобы вы знали об этом. Это было хорошим объяснением, но не относилось к делу.
      - Почему вы считаете меня не таким, как остальные? - спросил Джек.
      - Вы говорите то, о чем действительно думаете, вместо того чтобы говорить то, что, по вашему мнению, хочется услышать людям. Писать для вас будет непросто. Теперь я не смогу окунать перо в ту же самую чернильницу. Мне придется научиться писать так, как я писала раньше, а не так, как пишу за плату. Кроме того, придется учиться писать так, как вы говорите. Это будет трудно, - сказала она, готовясь принять вызов.
      - Понятно. - Поскольку мисс Уэстон не была членом внутреннего круга людей, близких к президенту, Андреа Прайс находилась в кабинете, она стояла, опершись плечом о стену (она предпочла бы стоять в углу, но в Овальном кабинете углов не было), и бесстрастно наблюдала за происходящим - или пыталась сохранять бесстрастие. Райан уже начал понимать язык ее поз и движений. Прайс явно была не расположена к Уэстон. Интересно, почему? - подумал он.
      - Посмотрим. Что вы сможете написать для меня за пару часов?
      - Сэр, это зависит от того, что вы хотите сказать, - заметила спичрайтер.
      Райан в нескольких коротких фразах изложил основное содержание своего предстоящего выступления. Уэстон не делала записей. Она просто выслушала его, словно впитав его слова, улыбнулась и заговорила снова:
      - Они уничтожат вас. Знайте это. Может быть, Арни еще не сообщил вам, может быть, ни один из сотрудников не решился сказать вам об этом и никогда не скажет, но именно это ждет вас.
      Услышав реплику спичрайтера, Прайс отпрянула от стены, теперь ее тело находилось в вертикальном положении.
      - Почему вы считаете, что я хочу остаться здесь?
      - Извините меня, - недоуменно моргнула мисс Уэстон. - Вообще-то я не привыкла к такому ходу мыслей.
      - Такой разговор может быть интересным, но я...
      - Позавчера я прочла одну из ваших книг. Вы не слишком хорошо излагаете свои мысли - не слишком элегантно, но это мнение специалиста, - однако говорите четко и ясно. Вот почему мне пришлось вернуться к моему прежнему риторическому стилю, чтобы он звучал, как у вас. Короткие предложения. Правильное, хорошее построение фраз. Думаю, вы учились в католическом колледже. Вы не обманываете людей, говорите прямо и честно. - Она улыбнулась. - Сколько времени должно длиться ваше выступление?
      - Будем считать, что пятнадцать минут.
      - Вернусь через три часа, - пообещала Уэстон и встала. Райан кивнул, женщина повернулась и вышла из кабинета. Президент посмотрел на Прайс.
      - Говорите, в чем дело, - приказал он.
      - Она причиняет всем нам кучу неприятностей. В прошлом году вдруг напала на младшего сотрудника аппарата. Охраннику пришлось разнимать их.
      - Из-за чего произошла ссора?
      - Сотрудник непристойно отозвался об одной из речей, написанных ею, и сделал нелестное замечание относительно ее родословной. Его уволили на следующий день. Невелика потеря, - закончила Прайс. - Но эта Уэстон высокомерная примадонна. Она не должна была так разговаривать с вами.
      - А если она права?
      - Сэр, это не мое дело, но такие...
      - Так права она или нет?
      - Вы не похожи на других, господин президент. - Прайс не объяснила, хорошо это или плохо, и Райан не спросил об этом. К тому же у него было немало дел. Он поднял трубку телефона и услышал голос секретаря.
      - Вы можете соединить меня с Джорджем Уинстоном из "Коламбус групп"?
      - Да, господин президент, сейчас я найду его. - Секретарь не помнила номер телефона Уинстона, поэтому сняла трубку и вызвала отдел информации и связи. Дежурный старшина сейчас же отыскал номер в своей картотеке и прочитал его вслух. Секунду спустя он посмотрел на сидящего рядом сержанта морской пехоты и протянул руку. Сержант пошарил в кармане, достал четыре монеты по двадцать пять центов и передал их ухмыляющемуся старшине.
      - Господин президент, мистер Уинстон на проводе, - послышался голос секретаря по интеркому.
      - Джордж?
      - Да, сэр.
      - Ты не мог бы немедленно приехать ко мне?
      - Джек - то есть, господин президент, я стараюсь навести порядок в своем инвестиционном фонде и...
      - Прошу тебя немедленно приехать, - настоятельно повторил президент.
      Уинстон задумался. Команда его "гольфстрима" не была предупреждена о вылете сегодня. Если ехать в аэропорт Ньюарка...
      - Приеду следующим поездом.
      - Сообщи, каким именно. Тебя встретят на вокзале.
      - О'кей, но сразу хочу сказать, что не смогу...
      - Сможешь. Увидимся через несколько часов. - Райан положил трубку и посмотрел на Прайс.
      - Андреа, пошли агента с машиной на станцию.
      - Хорошо, господин президент.
      Райан пришел к выводу, что приятно отдавать распоряжения, которые немедленно выполняются. К этому можно даже привыкнуть.
      ***
      - Мне не нравятся вооруженные люди! - Она произнесла эту фразу так громко, что несколько голов повернулись в ее сторону, хотя дети тут же снова занялись своими кубиками и цветными карандашами. В детском саду было необычно много взрослых, да еще с какими-то наушниками, от которых тянулись вниз тонкие провода. Те, кто повернулись, посмотрели на "обеспокоенную" (в подобных случаях всегда применялось это слово) мать одного из ребят. Дон Рассел, как старший группы, подошел к ней.
      - Здравствуйте, - сказал он и протянул удостоверение агента Секретной службы. - Могу чем-нибудь вам помочь?
      - Вам обязательно нужно здесь находиться?
      - Да, мэм, обязательно. Вы не скажете мне, с кем я имею честь говорить?
      - Зачем? - огрызнулась Шила Уолкер.
      - Видите ли, мадам, всегда приятно знать, с кем говоришь, не так ли? благоразумно отозвался Рассел. Кроме того, зная имя, можно проверить, что это за человек, добавил он про себя.
      - Это миссис Уолкер, - сказала Марлен Даггетт, хозяйка и управляющая детским садом "Гигантские шаги".
      - А-а, так это ваш малыш вон там? Его зовут Джастин, не правда ли? улыбнулся Рассел. Четырехлетний мальчик выстраивал из кубиков пирамиду, после чего опрокидывал ее под восторг окружающих.
      - Мне просто не нравятся пистолеты, и я не хочу, чтобы рядом с детьми находились вооруженные люди.
      - Миссис Уолкер, прежде всего мы полицейские. Мы умеем обращаться с оружием. Во-вторых, правила требуют, чтобы мы всегда были вооружены. В-третьих, почему бы вам не подумать о том, что теперь ваш сын находится в полной безопасности. Вам никогда не придется беспокоиться, что кто-то придет и похитит ребенка с игровой площадки.
      - Почему она должна ходить именно в этот детский сад?
      - Миссис Уолкер, Кэтлин не стала президентом. Президентом стал ее отец. Разве она не имеет права на такую же нормальную детскую жизнь, как и ваш Джастин?
      - Но это опасно и...
      - Нет, мадам, пока мы здесь, никому не угрожает опасность, - заверил ее Рассел.
      Миссис Уолкер отвернулась, словно не слыша его.
      - Джастин! - Мальчик посмотрел на мать, которая держала наготове его куртку. Он задумался на мгновение и пальчиком подтолкнул кубики. Четырехфутовая башня закачалась, прежде чем упасть.
      - Будущий инженер, - услышал Рассел в наушнике. - Я запишу номер ее автомобиля. - Он посмотрел на женщину-агента, стоящую в дверях, и кивнул. Через двадцать минут в картотеке Секретной службы появится новое досье. Скорее всего там будет сказано, что миссис Уолкер просто ненавидит властей предержащих, как и многие представители нового поколения, но если у нее раньше были проблемы с психикой (не исключено) или она подвергалась судебному преследованию (маловероятно), ее имя будет занесено в память компьютера. Рассел автоматически обвел взглядом комнату и покачал головой. "Песочница" была нормальным ребенком, окруженным нормальными детьми. Сейчас она рисовала цветными карандашами на чистом листе бумаги. Ее лицо сморщилось от напряжения. Ей предстоит нормальный день, нормальный ланч, нормальный дневной сон, а затем необычная поездка в решительно необычный дом. Кэтлин не обратила внимания на его разговор с матерью Джастина. Ну что ж, дети остаются детьми, что достаточно разумно с их стороны, чего не скажешь о всех родителях.