— Мне приходила в голову эта мысль, — ответил Кларк, глядя в глаза Попова. — Но мне показалось, что у вас есть угрызения совести, и если вы солгали мне, то скоро пожалеете, что не погибли раньше.
      — С вашими женой и дочерью все в порядке?
      — Да, и мой внук тоже здоров.
      — Это хорошо, — заявил Попов. — Эта операция была отвратительной. Вам приходилось совершать отвратительные поступки во время своей карьеры?
      Он кивнул:
      — Приходилось.
      — Значит, вы понимаете, что я имею в виду?
       Только не в том смысле, о котором ты думаешь, приятель,подумал Радуга Шесть, перед тем как ответить.
      — Да, полагаю, что понимаю, Дмитрий Аркадьевич.
      — Откуда вам известно мое имя? Кто сказал вам?
      Ответ удивил его.
      — Мы с Сергеем Николаевичем — старые друзья.
      — А-а, — ответил Попов, стараясь держать себя в руках. Его собственное агентство предало его? Неужели такое возможно? Кларк ответил на этот вопрос, словно прочитав его мысли.
      — Вот, — сказал Джон, протягивая ему пачку фотокопий. — Руководство очень ценило вас.
      — Так уж и ценило, — ответил Попов, пытаясь оправиться от потрясения, вызванного тем, что он держал в руках досье, которое никогда не видел раньше.
      — Ничего не поделаешь, мир изменился, не правда ли?
      — Недостаточно кардинально.
      — У меня к вам вопрос.
      — Да?
      — Куда делись деньги, которые вы передали Грэди?
      — Они в безопасном месте, Джон Кларк. Мои знакомые террористы все стали капиталистами в отношении к наличным деньгам, но благодаря вам те, с которыми я вступил в контакт, больше не нуждаются в деньгах, ведь верно? — задал риторический вопрос русский.
      — Ну и жадный же вы, мерзавец, — заметил Кларк со скрытой улыбкой.
      Марафон начался точно в назначенное время. Болельщики приветствовали бегунов, пробежавших первый круг по стадиону, затем спортсмены исчезли в туннеле и выбежали на улицы Сиднея, чтобы вернуться на стадион через два с половиной часа. Тем временем события, происходящие во время марафона, передавались для тех, кто остался на стадионе, по огромному табло, а находящиеся в помещениях могли наблюдать за бегом, глядя на экраны многочисленных телевизоров. Машины с подвижными телевизионными передатчиками катились перед вырвавшимися вперед марафонцами. Кениец, Джомо Нюрейри, бежал во главе первой группы. Вплотную за ним следовали Эдвард Фульмер, американец, и Биллем тер Хоост, голландец, практически рядом друг с другом. Они опережали остальных марафонцев метров на десять, когда миновали первую милю.
      Вил Гиэринг следил за марафоном по телевидению у себя в гостиничном номере. Одновременно он укладывал вещи. Завтра он арендует аппарат для подводного плавания, сказал себе бывший полковник армии США, и получит огромное удовольствие, ныряя в самом интересном районе мира, сознавая, что заражение океана, причиняющее колоссальный вред такому прекрасному месту планеты, скоро прекратится. Он уложил всю одежду и нижнее белье в два чемодана на колесиках и подкатил их к выходу. Он будет наслаждаться подводным плаванием, пока все невежественные жертвы чумы полетят к себе домой в самые разные страны земного шара, даже не подозревая, что у них внутри и что они распространяют. Интересно, подумал он, сколько человек погибнет в течение первой фазы Проекта. Компьютерные расчеты предсказывали гибель от шести до тридцати миллионов, но, по мнению Гиэринга, эти данные занижены. Чем больше, тем лучше, это очевидно, потому что все население мира будет требовать вакцину А, ускоряя, таким образом, собственную смерть. Вся хитрость этого заключалась в том, что, если медицинские тесты у пациентов, получивших инъекции вакцины, покажут присутствие антител Шивы, это будет объяснено тем, что вакцина А является вакциной с живыми вирусами, о чем следует знать каждому. Вот только эти вирусы несколько более живые, чем думают люди, а когда они догадаются об этом, будет слишком поздно.
      В Нью-Йорке было на десять часов позже, и там, на явочной квартире, сидели Кларк, Попов, Салливэн и Чатэм. Подобно миллионам американцев, они наблюдали за Олимпийскими играми по телевидению. Больше им было нечем заняться, оставалось только ждать. Поскольку никто из них не был марафонцем, они скучали, а шаги бегунов повторялись с бесконечной последовательностью.
      — Жара, наверно, убивает их, — заметил Салливэн, имея в виду марафонцев.
      — Да, им не позавидуешь, — согласился Кларк.
      — Вам не приходилось пробегать такую дистанцию?
      — Нет, — покачал головой Джон. — Но в свое время мне не раз приходилось убегать от опасности, главным образом во Вьетнаме. Там тоже было очень жарко.
      — Вы были там? — спросил Попов.
      — Да, целых полтора года. Третья СОГ — Специальная оперативная группа.
      — И чем вы занимались?
      — Главным образом наблюдали за происходящим и докладывали. Честно говоря, нам не нравились некоторые операции — рейды, убийства, похищение людей. — Тридцать лет назад, подумал Джон. Тридцать лет. Он отдал свою молодость одному конфликту, зрелую жизнь — другому, а теперь, в приближающиеся золотые годы, чем он займется? Неужели то, что рассказал ему Попов, действительно правда? Это казалось таким нереальным, но паника, вызванная вспышкой Эболы, запомнилась навсегда. Кларк помнил, как летал по всему миру в связи с этим, и также помнил сообщения в средствах массовой информации, которые потрясли США до самого основания, и помнил ту ужасную месть, которой отплатила Америка за причиненные страдания и страх. Но отчетливее всего он помнил, как лежал вместе с Дингом Чавезом на плоской крыше дома в Тегеране и направлял две умные бомбы в цель, чтобы уничтожить человека, несущего ответственность за все это, первое применение новой доктрины президента. Но если то, что рассказал ему Попов, действительно правда, если этот Проект представляет то, о чем ему стало известно, тогда какую месть потребует его страна? Будет этот вопрос решаться правоохранительными органами или кем-нибудь еще? Разве можно подвергнуть этих людей обычному суду? И если нет — тогда что? Не существует законов для преступлений такого масштаба, а суд превратится в ужасное цирковое представление, распространяя новости, которые потрясут до основания весь мир. Сам факт, что одна корпорация обладает достаточной мощью, чтобы совершить нечто подобное...
      Кларк был вынужден признать, что его сознание не в состоянии охватить событие такой величины, не воспринимая происходящее как реальность.
      — Дмитрий, зачем, по вашему мнению, они хотят осуществить такое?
      — Джон Кларк, эти люди — друиды, они относятся к природе как к богу, обожествляют ее. По их мнению, земля принадлежит животным, а не людям. Они утверждают, что хотят восстановить природу, а чтобы сделать это, готовы уничтожить все человечество. Я знаю, это безумие, но они говорили мне именно так. В мою комнату в Канзасе они положили журналы и видеокассеты, которые пропагандируют их убеждения. Мне никогда не приходило в голову, что такие люди могут существовать. По их мнению, природа ненавидит нас, планета ненавидит нас за то, что мы, люди, сделали с ней. Но у планеты нет разума, а природа не в состоянии выразить свое мнение. И тем не менее они утверждают, что дело обстоит именно так. Это поразительно, — закончил русский. — У меня создалось впечатление, что я открыл новое религиозное течение, чей бог требует нашей смерти, человеческих жертвоприношений, как вы это ни назовете. — Он махнул рукой, расстроенный своей неспособностью понять до конца весь ужас ситуации.

* * *

      — Ты знаешь, как выглядит этот Гиэринг? — спросил Нунэн.
      — Нет, — ответил Чавез. — Никто не сказал мне. Полагаю, что полковник Вилькерсон знает, но я не хотел спрашивать его.
      — Боже милостивый, Динг, неужели все это может оказаться правдой? — произнес агент ФБР.
      — Думаю, что мы получим ответ на этот вопрос через несколько часов, приятель. Я знаю, что нечто подобное случилось один раз в прошлом, а затем мы с Джоном приняли участие в операции, целью которой было уничтожить человека, ответственного за это. Что касается технической стороны дела, нужно спросить у Пэтси. Я не разбираюсь в биологии, а она разбирается.
      — Господи, — закончил Нунэн, глядя через вход, ведущий к стадиону, на насосную станцию. Затем все трое пошли к подвижному буфету, купили по поллитровому стакану кока-колы и сели, не сводя взгляда с двери, окрашенной в синий цвет. Мимо нее проходили люди, но никто не подошел к ней.
      — Тим?
      — Да, Динг?
      — Ты можешь арестовать его?
      — Думаю, что могу, — кивнул агент ФБР. — Он будет обвинен в заговоре с целью совершить убийство, замысел преступления возник в Америке, и субъект является американским гражданином. Так что право на его арест у меня есть. Я могу даже пойти дальше. Если мы похитим его и доставим в Америку, суд не проявит никакого интереса к тому, как он оказался в зале суда. После того как он появится перед федеральным судьей Соединенных Штатов, суд даже не спросит, каким образом он попал туда.
      — А как мы вывезем его из Австралии? — задал вопрос Чавез. Он включил сотовый телефон.
      Кларк поднял трубку телефонного аппарата «STU-4». Потребовалось пять секунд, чтобы кодовая система Динга согласовалась с его системой. Голос компьютера наконец произнес: «Линия безопасна», — потом последовало два коротких гудка.
      — Слушаю?
      — Джон, это Динг. У меня возник вопрос.
      — Говори.
      — Если мы арестуем этого Гиэринга, что дальше? Как, черт побери, мы доставим его в Америку?
      — Хороший вопрос. Дай мне время, чтобы обсудить его.
      — Понял. — Связь прервалась. Логически правильно было бы обратиться в Лэнгли, но директора ЦРУ не было в кабинете. Звонок Кларка перевели к нему домой.
      — Джон, что за чертовщина происходит там с твоим участием? — спросил Эд Фоули из своей постели.
      Кларк рассказал директору ЦРУ о том, что было ему известно. На это потребовалось пять минут.
      — Я поручил Дингу охранять единственное место на стадионе, откуда можно осуществить весь план.
      — Иисусе, неужели это правда? — спросил озадаченный Фоули. Было слышно, что у него перехватило дыхание.
      — Думаю, мы все узнаем, если Гиэринг покажется с контейнером, содержащим вирусы, — ответил Кларк. — Если это произойдет, как мы доставим Динга, его парней и этого Гиэринга в Штаты?
      — Сейчас я займусь этой проблемой. Какой у тебя номер? — Джон назвал номер телефона в явочной квартире, и Эд записал его. — Когда ты узнал?
      — Меньше чем два часа назад. Русский сидит рядом. Мы находимся на явочной квартире ФБР в Нью-Йорке.
      — Кэрол Брайтлинг замешана?
      — Я не уверен. Ее бывший муж определенно замешан.
      Фоули закрыл глаза и задумался.
      — Ты знаешь, не так давно она звонила мне и расспрашивала о вас, задала пару вопросов. Это она добилась, чтобы новые радио переслали вам из «Е-системз». Она говорила со мной, словно была посвящена во все детали деятельности «Радуги».
      — Но ее нет в моем списке, — напомнил Джон. Он лично одобрил имена тех, кого ознакомили с «Радугой».
      — Хорошо, я займусь и этим тоже. О'кей, дай мне время, чтобы выяснить обстановку. Я позвоню тебе.
      — Понял. — Кларк положил трубку. — У нас там, в Сиднее, есть агент ФБР. Он приехал вместе с моими парнями.
      — Кто? — спросил Салливэн.
      — Тим Нунэн. Знаешь его?
      — Он занимался техническим обеспечением группы по спасению заложников?
      Кларк кивнул:
      — Да, это он.
      — Я слышал о нем. Говорят, очень умный парень.
      — Это верно. Он спас нас в Герефорде, по-видимому, спас также мою жену и дочь.
      — Тогда он может арестовать этого мерзавца Гиэринга на законном основании.
      — Ты знаешь, я никогда особенно не задумывался относительно соблюдения законов — мне приходились осуществлять главным образом политику, а не законы.
      — Полагаю, в Агентстве ситуация в отношении законов несколько иная, верно? — улыбнулся Салливэн. Фактор Джеймса Бонда никак не хочет исчезнуть, даже у тех, кому полагалось бы относиться к этому по-другому.
      — Да, в некотором отношении.
      Гиэринг вышел из отеля, неся заплечную сумку, как и многие прохожие на улице, и сразу у подъезда остановил такси. Оставалось около получаса до конца марафона. Полковник смотрел на переполненные улицы и на идущих по ним прохожих. Австралийцы показались ему дружелюбным народом, и то, что ему удалось увидеть в Австралии, было весьма приятным. Он подумал об аборигенах, о том, что может произойти с ними, о бушменах, живущих в пустыне Калахари, и о других племенных группах, разбросанных по всему свету. Они находятся так далеко от цивилизации, что ни в коей мере не подвергнутся воздействию Шивы. Если судьба улыбнется им, ну что ж, подумал он, у него нет возражений. Эти племена не наносят никакого вреда Природе. К тому же их так мало, что даже если бы им захотелось этого — а они ничуть не хотят, — это будет выше их сил. Пусть продолжают боготворить деревья и гром, как это делают члены Проекта. А не окажется ли, что их слишком много, чтобы превратиться в проблему? Скорее всего, нет. Бушмены могут расселиться на более обширной территории. Но свойственные им традиции не позволят значительно изменить племенной характер их жизни, и даже если их число увеличится, то, по всей видимости, и в этом случае они не смогут оказать сколько-нибудь заметного влияния. То же самое относится к племени або в Австралии. К тому времени, когда в Австралию прибыли европейцы, их было немного, и в распоряжении або были тысячелетия, в течение которых они могли бы заполнить континент. Так что Проект не коснется многих. Отставного полковника смутно утешало, что Шива убьет только тех, чья цивилизация превратилась в угрозу для Природы. То, что в эту категорию попадали все, кого он видел через окно такси, его мало беспокоило.

* * *

      Такси остановилось на обычном месте высадки пассажиров рядом со стадионом. Гиэринг заплатил таксисту, добавил щедрые чаевые, вышел из машины и направился к массивной бетонной чаше. У входа Гиэринг предъявил свой пропуск сотрудника Службы безопасности, и его пропустили на стадион. И тут его охватила дрожь, которую он ожидал. По сути дела, сейчас он проведет испытание эффективности вакцины В, инъекцию которой получил еще в Америке. Сначала он введет вирус Шивы в туманную систему, действующую по всему стадиону, а затем пройдет сквозь туман, вдыхая те же самые нано-капсулы, как и каждый из сотни тысяч людей, заполнивших стадион. Если инъекция вакцины В окажется бесполезной, он будет обречен на ужасную смерть, но его уже давно проинструктировали и по этому вопросу.

* * *

      — Этот голландец поразительно вынослив, — заметил Нунэн. Виллем тер Хоост возглавлял сейчас бег и только что сделал ускорение. Если он продолжит бег в таком же темпе, то побьет рекорд, несмотря на ужасающие условия. От жары пострадали уже многие марафонцы. Они останавливались, чтобы выпить прохладительные напитки, а некоторые пробегали через заранее установленные в определенных местах холодные души, хотя телевизионные комментаторы предупреждали, что это окажет отрицательное воздействие на них, вызывая судороги ножных мускулов. Но они все равно стремились получить хоть временное облегчение, тогда как другие хватали предложенные бумажные стаканчики с ледяными напитками и выливали себе на головы.
      — Самообман, — покачал головой Чавез, посмотрел на часы и протянул руку к своему радиомикрофону. — Командир Томлинсону.
      — Я на месте, босс, — услышал Чавез в наушнике.
      — Идем сменить вас.
      — Понял вас. Мы готовы, босс, — ответил сержант из запертой комнаты.
      — Пошли. — Динг встал и дал знак Пирсу и Нунэну следовать за собой. До синей двери было около сотни футов. Динг повернул дверную ручку и вошел внутрь.
      Томлинсон и Джонстон скрывались в тени в углу, противоположном входу. Когда они узнали своих товарищей, то вышли навстречу им.
      — О'кей, далеко не уходите и будьте настороже, — сказал Чавез двум сержантам.
      — Поняли, — ответил Гомер Джонстон, выходя из насосной станции. Его мучила жажда, и он хотел найти что-нибудь выпить. Выйдя из насосной станции, он прижал ладони к ушам и резко отвел их. Ему показалось, что внутри ушей будто что-то лопнуло и они освободились от назойливого шума насоса.
      В течение первых минут Чавез почувствовал, что шум наcoca неприятен. Он не был слишком громким, но постоянно бил по ушам, мощное глубокое жужжание, словно шум автомобильного двигателя. Он находился на пороге сознания и отказывался исчезнуть.
      Подумав, Чавез сравнил его с шумом пчелиного улья. Может быть, это и раздражало его.
      — Почему мы оставляем свет в комнате включенным? — спросил Нунэн.
      — Хороший вопрос. — Чавез подошел к выключателю и повернул его. Свет погас, в помещении стало совершенно темно, только из-под стальной двери пробивался луч света. Чавез осторожно прошел к противоположной стене, сумел добраться до нее, не ударившись о трубы головой, и оперся о бетонную стену, ожидая, когда его глаза привыкнут к темноте.

* * *

      Гиэринг был одет в шорты и туристские ботинки с короткими носками. Ему казалось, что именно такая одежда популярна среди местных жителей как средство борьбы с жарой. Она была достаточно удобной. Через плечо перекинута сумка, на голове мягкая шляпа.
      Рампы стадиона были переполнены болельщиками, которые пришли заранее, чтобы стать свидетелями церемонии закрытия, и он увидел, что многие стоят в облаках тумана, чтобы избавиться от томительной дневной жары. Местные метеорологи до отвращения часто объясняли, как феномен Эль Ниньо сказывался на глобальном климате и принес не по сезону жаркую погоду в их страну. Казалось, они за что-то извинялись. Это показалось ему забавным. Извиняться за явление природы? Как нелепо! С этой мыслью Гиэринг направился к цели, при этом он прошел совсем рядом с Гомером Джонстоном, который стоял у стены прохода, потягивая через трубочку прохладную кока-колу.

* * *

      — А нет ли здесь других мест, которыми он мог бы воспользоваться для заражения воды в туманных системах? — внезапно спросил в темноте Чавез.
      — Нет, — ответил Нунэн. — Перед тем как войти сюда, я проверил панель. Все туманные системы, разбрызгивающие воду, получают ее из этой насосной станции. Если это должно случиться, то будет исходить только отсюда.
      — Если случится, — проговорил Чавез, искренне надеясь, что ничего не произойдет. В этом случае они вернутся к подполковнику Вилькерсону, узнают, где разместился этот Гиэринг, найдут его и побеседуют по душам.

* * *

      Гиэринг заметил синюю дверь и оглянулся вокруг, стараясь заметить сотрудников Службы безопасности. Солдат австралийского SAS легко увидеть, нужно только знать, во что они одеты. Но, хотя Гиэринг увидел двух сиднейских полицейских, солдат нигде не было видно. Он остановился в пятидесяти футах от двери. Нервничаю перед началом операции, сказал себе Гиэринг. Ничего особенного. Он собирался сделать что-то, после чего невозможно повернуть назад. В тысячный раз спросил себя, действительно ли он готов. Вокруг него находились такие же люди, как он, у них свои мысли, мечты и надежды. Но нет, то, что хранится у них в памяти, не похоже на его мысли. Они не понимают, что важно, а что нет. Они не видят Природу такой, какая она есть, и в результате их жизни направлены на причинение ей вреда или даже на ее уничтожение. Они ездят на автомобилях, выбрасывающих массу углеводородов в атмосферу, применяют химикалии, попадающие затем в воду, пользуются пестицидами, убивающими птиц или лишающими их возможности размножаться, направляют на свои волосы спрей из банок, выбрасываемый газом, который разрушает озоновый слой. Они убивают Природу почти каждым своим поступком. Им наплевать на нее. Они даже не пытаются осознать последствия своих действий и потому не имеют права жить. Его задача заключается в том, чтобы защитить Природу, удалить паразитов с планеты, восстановить и спасти ее, и эту работу он должен выполнить. Приняв такое решение, Вил Гиэринг пошел к синей двери, разыскал в кармане ключ и вставил его в замочную скважину.

* * *

      — Командир, это Джонстон, к тебе идет гость! Белый мужчина, шорты цвета хаки, красная рубашка с короткими рукавами и заплечная сумка. — Голос Гомера громко прозвучал в ушах каждого. Сержант Томлинсон, стоявший рядом с ним, тоже пошел к двери.
      — Внимание, — произнес в темноте Чавез. В свете, пробивающемся под дверью, появились две тени, послышался звук поворачивающегося ключа в замке, и показалась вертикальная щель света, когда дверь начала открываться. В просвете стал виден человеческий силуэт, и теперь Чавез понял, что все происходит на самом деле. Неужели при вспыхнувшем освещении они увидят страшного монстра, кого-то с другой планеты, или?.. Это был просто человек, увидел он, когда раздался щелчок и вспыхнул свет. Мужчина лет пятидесяти, с короткой прической, волосами, начинающими седеть. Мужчина, знавший, зачем он сюда пришел. Он протянул руку за гаечным ключом на укрепленном на стене щите, затем повел плечами, снимая заплечную сумку, и расстегнул два ремня, удерживающих клапан сумки. Чавезу казалось, что он смотрит кино, нечто отдаленное от реальности, но мужчина выключил мотор, и жужжание прекратилось. Затем он закрыл клапан и протянул руку с ключом к...
      — Стой на месте, приятель, — сказал Чавез, выходя из тени.
      — Кто вы? — удивленно спросил мужчина. И тут на его лице появилось выражение страха. Он делал что-то, чего делать не следует. Он знал это...
      — Я мог бы задать вам такой же вопрос, только я знаю, кто вы. Ваше имя Вил Гиэринг. Что вы собираетесь делать, мистер Гиэринг?
      — Я пришел сюда, чтобы заменить канистру с хлором на туманной системе, — ответил Гиэринг, потрясенный тем, что этот латинос знает его имя. Как это произошло? Неужели он тоже является частью Проекта — а если нет, что тогда? Ему показалось, что кто-то ударил его в живот, и теперь тело сжалось от удара.
      — Неужели? Давайте посмотрим, мистер Гиэринг. Тим? — Чавез сделал жест в сторону Нунэна, чтобы тот взял заплечную сумку. Сержант Пирс стоял рядом, рука на пистолете и глаза устремлены на гостя.
      — Внешне ничем не отличается от обычной, — сказал Нунэн, держа в руках канистру. Если это подделка, то выполнена великолепно. Ему хотелось снять завинченную крышку, но он знал, что не следует делать этого. Чавез подошел к насосу с ключом в руках и отделил прежнюю канистру от системы водоснабжения.
      — Мне кажется, что она наполовину полна, приятель.
      Слишком рано менять ее, по крайней мере не ставить взамен канистру с Шивой. Тим, осторожней с этой канистрой.
      — Можешь не сомневаться. — Нунэн вложил ее обратно в сумку Гиэринга и застегнул откидной клапан. — Мы проверим содержимое. Мистер Гиэринг, вы арестованы, — сказал ему агент ФБР. — Вы имеете право хранить молчание. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если вы не можете позволить себе нанять адвоката, мы предоставим его бесплатно. Все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас. Вам понятны эти правила, сэр?
      Тело Гиэринга сотрясала дрожь. Он повернулся и посмотрел на дверь, надеясь, что ему удастся... Нет, не удастся. В этот момент дверь открылась, и в насосную станцию вошли сержанты Томлинсон и Джонстон.
      — Арестовали его? — спросил Гомер.
      — Да, — ответил Динг. Он достал сотовый телефон и позвонил в Америку. Снова потребовалось несколько секунд, чтобы системы кодирования завершили процесс синхронизации.
      — Мы взяли его, — доложил Чавез Радуге Шесть. — Изъяли у него канистру, или как там она называется. Каким образом все мы вернемся в Америку?
      — На авиабазе в Элис-Спрингс стоит «С-17» военно-воздушных сил. Постарайтесь добраться туда. Самолет будет ждать вас.
      — О'кей, я сейчас это выясню. Позвоню позже, Джон. — Чавез нажал на кнопку «конец» и повернулся к арестованному. — Вы летите с нами, приятель. Если попытаетесь сделать какую-нибудь глупость, сержант Пирс выстрелит вам в голову. Верно, Майк?
      — Да, сэр. Я сделаю это, — ответил Пирс.
      Нунэн открыл клапан и включил насос. Затем они прошли по коридору стадиона и остановились у стоянки такси. Им понадобились две машины, и обе направились в сторону аэропорта. Там пришлось ждать полтора часа до вылета «Боинга-737» в аэропорт Элис-Спрингс, расположенный в центре австралийской пустыни. Полет длился почти два часа.

* * *

      Элис-Спрингс находится в самом центре острова-континента под названием Австралия, рядом с горным хребтом МакДоннелла. Это действительно странное место для размещения в нем самого современного высокотехнологического оборудования, но здесь находились огромные спутниковые антенны, которые загружались информацией с американских разведывательных, электронных разведывательных спутников и военных спутников связи. Все это оборудование работало на АНБ — Агентство Национальной Безопасности, находящееся в Форте Мид, Мэриленд, между Вашингтоном и Балтимором.
      Рейс «Квантос» был почти пустым. Сразу после посадки автобус аэропорта доставил их в терминал ВВС США, который был удивительно комфортабельным, хотя снаружи царила обжигающая жара и температура достигала сорока восьми градусов.
      — Вы Чавез? — спросил сержант в зале для высокопоставленных пассажиров.
      — Совершенно верно. Когда вылетает наш самолет?
      — Он ждет вас, сэр. Прошу следовать за мной. — Они поместились в другом автобусе, который подвез их прямо к передней дверце на левой стороне самолета, и сержант в летном комбинезоне пригласил подняться на борт.
      — Куда мы летим, сержант? — спросил Чавез, проходя мимо сержанта.
      — Сначала в Хикэм на Гавайях, сэр, затем дальше, на авиабазу Трэвис в Калифорнии.
      — Очень хорошо. Передай шоферу, что он может отправляться.
      — Слушаюсь, сэр. — Сержант бортовой команды засмеялся, закрыл дверцу и прошел вперед, в кабину пилотов.
      Он походил на передвижную пещеру, этот гигантский транспортный самолет.
      На борту не было, по-видимому, больше никаких пассажиров. Гиэрингу не надели наручники, к некоторому разочарованию Динга, и он вел себя послушно, всюду сопровождаемый Нунэном.
      — Итак, вы готовы поговорить с нами, мистер Гиэринг? — спросил агент ФБР.
      — А что мне это даст?
      Он должен был задать этот вопрос, решил Нунэн, но этот вопрос был признаком слабости, на что и надеялся агент ФБР. Простой вопрос позволил ему дать простой ответ:
      — Жизнь, если повезет.

Глава 38
Природный курорт