У меня есть сомнения насчет систем, которыми пользуется российское правительство. Ваши специалисты очень ловко умеют раскалывать шифры и кодированные системы. Они занимаются этим более шестидесяти лет, начали еще до Второй мировой войны, а теперь объединились с британцами, у которых тоже существует традиция отличных достижений в этой области специальных знаний. Другие спецслужбы — израильская, французская, немецкая и так далее — тоже поднаторели в этом деле. Неужели никто не говорил вам? — удивленно спросил Попов.
      — Ну нет, понимаете, мне сказали, что эта система исключительно надежна, потому что она основана на 128-бит...
      — Ах да, конечно, стандартная STU-3. Этой системой пользовалось ваше правительство в течение примерно двадцати лет. Теперь ваши люди заменили ее системой STU-4. Вы думаете, что они сделали это только для того, чтобы потратить деньги, доктор Брайтлинг? Или у них была другая причина? Когда я служил в КГБ и занимался оперативной работой, мы пользовались исключительно одноразовыми блокнотами. Это шифровальная система, которой пользуются только один раз. Она состоит из беспорядочных транспозиций. Ее нельзя расшифровать, зато она трудна в использовании. Чтобы послать одно донесение, вам приходится потратить несколько часов на шифровку. К сожалению, использовать ее для голосовой связи почти невозможно. Ваше правительство имеет в своем распоряжении систему под название «Тэп-Данс», или «Чечетка», но нам так и не удалось расшифровать ее.
      — Выходит, это означает, что можно прослушивать каждый телефонный разговор, который я веду?
      Попов кивнул:
      — Да, конечно. Тогда почему, по вашему мнению, все наши важные переговоры велись только с глазу на глаз? — Дмитрий Аркадьевич заметил, что теперь доктор Брайтлинг был по-настоящему потрясен. Гений-то, оказывается, во многом является ребенком, заблудившимся в лесу. — Может быть, теперь вы скажете мне, для чего я предпринимал все эти миссии для вас?
      — Да, господин министр... великолепно... благодарю вас, — сказал Боб Окленд в свой сотовый телефон. Он нажал на кнопку «конец», положил телефон обратно в карман и повернулся к Биллу Хенриксену. — Хорошие новости. К нам приедет эта группа «Радуга», чтобы тоже проконсультировать нас по вопросам безопасности.
      — Да? — заметил Билл. — Ну что ж, думаю, это не принесет большого вреда.
      — Думаете, подставили вам ножку? — спросил полицейский.
      — Нет, не очень, — соврал Хенриксен. — Наверно, я знаю некоторых из них и они знают меня.
      — Ваш гонорар останется тем же, Билл, — сказал австралиец. Они направились к автомобилю полицейского чина, в котором они поедут в паб, чтобы выпить несколько пинт, перед тем как суперинтендант отвезет американца в аэропорт.
      Проклятие, подумал Хенриксен. Снова поднял голову Закон Непредусмотренных Последствий и укусил его за зад. Американец почувствовал раздражение, но оно быстро прошло, и он убедил себя, что это не имеет такого уж большого значения, если он хорошо справится со своей работой. Это может даже оказаться полезным, сказал он себе, почти веря в это.

* * *

      Брайтлинг знал, что он может сказать Попову, а что не может. Он во многом доверял русскому, — черт побери, ведь Попов может посадить его в федеральную тюрьму, даже в камеру для приговоренных к смертной казни, — но рассказать ему, о чем действительно идет речь? Нет, так рисковать он не может. Он не знал об отношении Попова к Природе и к Окружающей среде. Следовательно, он не мог предвидеть реакцию русского на осуществляемый Проект. Попов был опасным во многих отношениях, вроде сокола, обученного садиться на руку, но сокол всегда остается соколом, он, пожалуй, может охотиться для хозяина за куропаткой или зайцем, но всегда готов улететь и вернуться к свободной жизни. «Сталинский сокол» по кличке Попов, — усмехнулся про себя Брайтлинг. Но шутки в сторону. Уже не первый раз Брайтлинг думал о том, чтобы поручить Хенриксену решить эту потенциально опасную проблему. Билл знает, как сделать это. Несомненно, бывший агент ЦРУ знает, как расследуются убийства, а значит, сумеет запутать следствие, и тогда эта маленькая проблема исчезнет.
      Активы, подумал дальше Брайтлинг. Что еще нужно ему сделать, чтобы обезопасить свое положение и свой Проект? Если «Радуга» представляет угрозу, может быть, следует нанести по ней прямой удар? Лучше всего уничтожить «Радугу», а если это затруднительно, отвлечь ее, заставить направить усилия в другом направлении?
      — Сначала мне нужно все обдумать, Дмитрий, — сказал он наконец.
      Попов понимающе кивнул, пытаясь понять, какие мысли проносились в голове его нанимателя за эти пятнадцать секунд, которые ему понадобились, чтобы принять решение. Теперь наступила его очередь беспокоиться. Он только что проинформировал Брайтлинга об оперативных опасностях, которые возникают при использовании его, Попова, при организации террористических инцидентов, и особенно о ненадежности его связи. Это особенно напугало Брайтлинга. Может быть, ему следовало сделать это раньше, однако вопрос о связи никак не возникал, и Дмитрий Аркадьевич понял, что это была серьезная ошибка с его стороны. Впрочем, может быть, и не такая серьезная. Оперативная безопасность не была настолько уж плохой. Только два человека знали о том, что происходит... ну, может быть, еще этот парень Хенриксен. Но Хенриксен был в прошлом сотрудником ФБР, и, если бы он являлся осведомителем, они все находились бы сейчас в тюрьме. У ФБР будут все необходимые доказательства для расследования тяжкого преступления и суда, и они не позволили бы продолжать событиям развиваться дальше, если только у них нет оснований подозревать Брайтлинга в существовании какого-нибудь колоссального заговора, который еще следует раскрыть. Но, черт возьми, насколько важнее должен быть этот заговор, чем тот, который связан с убийством?
      Более того, они должны знать, что это за заговор, иначе у них не будет оснований удерживаться от их ареста. Нет, с безопасностью все в порядке. И хотя американское правительство имеет техническую возможность расшифровывать переговоры, ведущиеся по якобы безопасным от прослушивания телефонным каналам Брайтлинга, для того чтобы приступить к прослушиванию телефонов, нужно сначала получить ордер суда и представить доказательства, необходимые для прослушивания. Но уже этих доказательств будет достаточно, чтобы отправить несколько человек в камеры смертников. Включая меня, напомнил себе Попов.
       Так что же здесь происходит!— в который уже раз задал себе вопрос русский. Только сейчас он как следует подумал об этом и понял нечто очень важное. Чем бы ни занимался его наниматель, это намного больше, чем массовое убийство. Тогда, пропади все пропадом, что это может быть? Больше всего Попова беспокоило то, что он взялся за организацию терактов в надежде — осуществленной надежде, следует признать, — получить в результате много денег. Теперь на его счету в банке Берна лежало больше миллиона долларов. Достаточно для того, чтобы вернуться в матушку-Россию и жить очень хорошо, но все-таки недостаточно для того, к чему он действительно стремился. Как странно узнать, что «миллион» — магическое слово, характеризующее магическую цифру, после того, как ты достигаешь ее, становится совсем не магическим. Это всего лишь число, из которого приходится вычитать деньги на покупки. Миллиона американских долларов недостаточно, чтобы купить дом, который ты хочешь, автомобиль, о котором мечтаешь, пищу, которую ты желаешь, и затем чтобы осталось достаточно для поддержания образа жизни, к которому стремился. Миллиона американских долларов недостаточно для того, чтобы прожить в роскоши оставшиеся годы в любой западной стране, за исключением, пожалуй, России, где он, к сожалению, не хотел жить. Навещать ее — да, остаться в ней — нет. Таким образом, Дмитрий тоже попал в ловушку. Только в какую, он не знал. И вот он сидел здесь, за письменным столом, напротив того, кто, подобно ему, тоже изо всех сил пытался обдумать ситуацию, но ни один из них еще не решил, как из нее выбраться. Один из них знал, что происходит, а другой — нет, но второй знал, как изменить ход событий, а его наниматель не знал. Это был интересный и в некотором отношении элегантныйтупик.
      — Я действительно нуждаюсь во времени, чтобы обдумать создавшееся положение. Дай мне день-другой, а?
      — Конечно. — Попов встал и вышел из кабинета. Он был игроком большую часть своей взрослой жизни в этой самой интересной и увлекательной из всех игр. Теперь он понял, что вовлечен в новую игру, с новыми правилами. Он овладел огромной суммой денег, но эту сумму его наниматель считает тривиальной. Он стал участником операции, смысл которой превосходил значение массового убийства. Трезво подумав, Попов понял, что такая ситуация не была для него чем-то новым. Он когда-то служил стране, названной своим, в конечном итоге, победителем Империей Зла, и тогда «холодная война» была по своим масштабам намного больше массового убийства. Но Брайтлинг не был государством, и какими бы колоссальными ни были его ресурсы, они были крошечными по сравнению с ресурсами любой из развитых стран. И по-прежнему оставался главный вопрос — что это за чертовщина? Чего на самом деле хочет этот человек? И зачем ему нужны услуги Дмитрия Аркадьевича Попова?

* * *

      Хенриксен успел на рейс компании «Квантас» до Лос-Анджелеса. Перед ним было больше половины дня в кресле первого класса, хороший отрезок времени, чтобы обдумать то, что стало ему известно.
      План для Олимпийских игр был в общем готов. Система создания тумана установлена, и это являлось прямо-таки идеальным для целей Проекта. Он пошлет одного из своих людей проверить работу системы и, таким образом, приготовит все к доставке в последний день. Это оказалось так просто. Он заключил консультационный контракт, необходимый для того, чтобы все осуществилось. Но теперь на сцене появилась еще и эта команда «Радуги». Насколько назойливыми они окажутся? Проклятие, в этом нельзя быть уверенным. В худшем случае может случиться, что какая-то мелочь испортит все. Такое часто бывает. Он знал это по своей службе в ФБР. Случайно появившийся полицейский автомобиль, проходящий мимо пеший полицейский или проезжающий радиомобиль могут привести к срыву хорошо задуманного ограбления. Или в стадии расследования неожиданно хорошая память случайного прохожего, или неосторожная фраза, брошенная субъектом другу, могут попасть к заинтересованному следователю, и преступление будет раскрыто почти мгновенно. Бум, все так просто! Это происходило миллион раз!
      Таким образом, со своей точки зрения, он знал, что обязан устранить любую возможность возникновения таких случайных событий. Он находился так близко к решению. Оперативная концепция была блестящей — с самого начала она почти полностью принадлежала ему; Джон Брайтлинг всего лишь обеспечил финансирование. Мысль о том, чтобы заставить террористов действовать в Европе, подогрела страх международной общественности перед такой угрозой, и это позволило ему и его компании получить контракт по наблюдению за безопасностью на Олимпийских играх. Но затем появилась эта проклятая «Радуга» и решила исход трех крупных инцидентов — и что за осел стоял за третьим, спросил он себя, — настолько успешно, что теперь австралийцы обратились к ним с просьбой приехать и все проверить. Если они приедут, то могут остаться и продолжать наблюдение, а в таком случае они будут присутствовать на Олимпийских играх, и в случае возникновения вопроса о химическом оружии, не исключено, что им удастся заметить идеальную систему распространения, и тогда...
      Множество «если», сказал себе Хенриксен. Множество «если». Но понадобится масса препятствий, чтобы помешать осуществлению Проекта. Эта мысль утешила его.
      Может быть, ему удастся встретиться с людьми «Радуги» и отвлечь их внимание от угрозы? В конце концов, у него в компании служит эксперт по химическому оружию, а у них, наверно, нет такого специалиста, и в этом заключается его преимущество, разве не так? Проявив небольшую изворотливость, его человек сможет выполнить свою работу прямо под носом у них, и никто даже не подумает проверить, чем же он занимался? Вот в чем состоит польза планирования.
       Расслабься,сказал он себе, когда появилась стюардесса с подносом напитков, и Хенриксен взял еще один бокал вина. Расслабься.Но нет, он не мог заставить себя сделать это. У него слишком много опыта в расследовании преступлений, чтобы он мог принять простую возможность случайного вмешательства без рассмотрения возможных последствий. Если его человека остановят, пусть даже случайно, возникнет вероятность того, что будет раскрыт весь Проект. А это означает нечто большее, чем просто неудачу.
      Это приведет, в лучшем случае, к пожизненному заключению, а он не был готов согласиться с таким вариантом. Нет, он присоединился к Проекту по нескольким причинам. Прежде всего, его задачей было спасение мира, и второе — ему хотелось присутствовать при этом и видеть то, что ему удалось спасти, присутствовать и наслаждаться достигнутым результатом.
      Таким образом, риск любого вида и размера был неприемлем. Нужно решить, как устранить даже малейшую вероятность его возникновения. Ключом к этому был русский, Попов. Интересно, что сумел узнать этот шпион во время своей поездки в Европу? Если бы удалось собрать необходимую информацию, можно придумать способ вообще избавиться от этой «Радуги». А ведь интересная идея. Он откинулся на спинку кресла и выбрал фильм для просмотра, чтобы скрыть от постороннего взгляда свои мысли. Да, решил он через десять минут, при участии соответствующих людей и привлечении необходимых возможностей это осуществимо.

* * *

      Попов ужинал в одиночку в ресторане, пользующемся сомнительной репутацией, в южной части Манхэттена. По слухам, здесь отлично готовили, но сам ресторан выглядел так, словно по ночам уборкой пола занимались крысы. Однако водка здесь великолепная, и, как всегда, несколько стопок помогли ему направить мысли в нужное русло.
      Что он знает о Джоне Брайтлинге? Хотя бы то, что он научный гений и очень успешно проявил себя в бизнесе. Несколько лет назад он был женат на умной женщине, которая сейчас занимает должность советника по науке у президента США, но их семейная жизнь не заладилась, они развелись, и теперь его наниматель является одним из наиболее завидных холостяков в Америке, что подтверждается огромным состоянием. Он непрерывно перескакивает из одной постели в другую, его фотография часто появляется на страницах газет и журналов, повествующих о светской жизни миллионеров. Это, должно быть, вызывает определенное раздражение у его бывшей жены.
      У него хорошие связи в сообществе людей, допущенных к секретным материалам.
      Организация «Радуга» является, несомненно, «черной», но Брайтлингу удалось узнать ее название, а также имя директора в течение одного дня. Одного дня, напомнил себе Попов. Это было не просто впечатляющим. Нет, такое достижение относится к разряду потрясающих. Как, черт побери, это ему удалось?
      Кроме того, он готовил операцию, последствия которой намного серьезнее, чем массовое убийство. Здесь Попов снова уткнулся в тупик. Он чувствовал, что сбился с толку. Это походило на ситуацию, когда ты идешь по оживленной улице и внезапно упираешься в каменную стену. Чем может заниматься бизнесмен, чьи устремления относятся к разряду более серьезных, чем это? Более серьезному, чем угроза потерять свободу, лишиться состояния, даже попасть в камеру смертников? Если это больше, чем массовое убийство, то, может быть, план предусматривает еще большее убийство? Но для какой цели? Может быть, начать войну, но Брайтлинг не был главой государства и, следовательно, не мог начать войну. Или он был шпионом и передавал информацию, относящуюся к разряду национальной безопасности, какому-то иностранному государству, но в обмен на что? Разве может какое-либо правительство подкупить миллиардера? Нет, речь не может идти о деньгах. Что же остается?
      Существует классический акроним для причин, которые могут заставить человека совершить государственную измену: ДИСК. Это значит Деньги, Идеология, Сознание и Коренящийся в душе каждого человека эгоизм. О деньгах речь не идет — у Брайтлинга их и так слишком много. Идеология всегда была лучшей мотивацией для предателя или шпиона — люди готовы рисковать своей жизнью намного охотнее из-за своих убеждений, чем ради личной выгоды, — но какая идеология может быть у такого человека? Дальше шло Сознание. Но сознание, направленное против кого? Что в мире настолько вредное, чтобы он решился исправить это даже с риском для жизни? Вряд ли существует такое. Оставался только эгоизм. Ну что ж, у Брайтлинга эгоизм огромных размеров, но эгоизм подразумевал мотив мести какому-то более влиятельному человеку или более могущественной организации, причинивших ему неприятности или вред. Кто может причинить настолько большой вред миллиардеру Джону Брайтлингу, что его материальный успех не является достаточным бальзамом для успокоения раненого самолюбия? Попов подозвал официанта и заказал новую порцию водки. Сегодня он вернется домой на такси.
      Итак, Деньги исключаются. Эгоизм — тоже. Остаются Идеология и Сознание. Какие убеждения или неприятности могут заставить человека совершать убийства огромного масштаба? Брайтлинг не был религиозным фанатиком. И у него не было явной ненависти к своей стране. Таким образом, полностью исключая Деньги и Эгоизм, Попов понимал, что Идеология и Сознание были тоже крайне маловероятны, и он не исключил их только потому — почему, спросил он себя. Да потому, что у него было всего четыре возможных мотивации, если только Брайтлинг не был полностью сумасшедшим, а он им не был. Или был?
       Нет,сказал себе Попов. Его наниматель психически совершенно здоров. Он принимал разумные решения, и хотя его мышление, в особенности относительно денег, резко отличалось от убеждений Попова, — ну что ж, их у него так много, что такое расхождение в убеждениях вполне понятно; это просто вопрос перспективы, и для него миллион долларов являлся карманными деньгами, в то время как для Дмитрия Аркадьевича все казалось иным. Тогда, может быть, он безумец вроде Саддама Хусейна, или Адольфа Гитлера, или Иосифа Сталина, — но нет, ведь он не глава государства, не стремился к этому, а только подобные люди могут лелеять такие безумные мысли.
      Во время своей службы в КГБ Попову приходилось сталкиваться с самыми странными вещами. Он вел игру против противников мирового класса и ни разу не был захвачен, не потерпел неудачу ни в одном из порученных ему заданий. В результате он считал себя умным оперативником. Это делало создавшийся тупик тем более огорчительным. В банке Берна у него лежало на счете больше миллиона долларов. У Попова была перспектива получить еще больше. Он организовал два террористических акта, которые достигли своей цели, не так ли? По крайней мере, таким было, очевидно, мнение его нанимателя, несмотря на жалкую тактическую неудачу в обоих случаях. Но теперь он знал еще меньше, напомнил себе Дмитрий Аркадьевич. Чем глубже он пытался проникнуть в эту загадку, тем меньше знал. И чем меньше он знал, тем больше расстраивался. Он не раз спрашивал у своего нанимателя о цели инцидентов, которые организовывал, но Брайтлинг уходил от ответа. Это должно быть чем-то колоссальным... но чем?

* * *

      Они практиковались в упражнениях на дыхание. Дингу это казалось забавным, но его уговорили, сказав, что это необходимо. Хотя Пэтси была высокой и худощавой, ей далеко до атлета, каким стал Динг, находясь во главе Группы-2, и поэтому ей приходилось практиковаться в дыхании, чтобы ребенок появился на свет с большей легкостью. Так что они сидели на полу своего дома, оба с широко раздвинутыми ногами, делая глубокие вдохи и шумные выдохи, словно собираясь разрушить домик сказочного поросенка. Динг сдерживался изо всех сил, чтобы не рассмеяться.
      — Глубокое, очищающее легкие дыхание, — произнес Доминго, засекая по секундомеру воображаемые сокращения. Затем он взял ее руку и наклонился вперед, чтобы поцеловать. — Как у нас дела, Пэтс?
      — Я готова, Динг. Мне хочется, чтобы это произошло как можно скорее.
      — Беспокоишься?
      — Ну как тебе сказать, — ответила Пэтси Кларк Чавез, доктор медицины, — я знаю, что будет немного больно, и потому хочу, чтобы это осталось позади и побыстрее, понимаешь?
      — Да, — кивнул Динг. Ожидание неприятных вещей обычно хуже, чем их осуществление, по крайней мере с физической стороны. Он знал это из опыта, тогда как она еще не знала. Может быть, именно по этой причине вторые роды всегда проходят легче, чем первые. Вы уже знаете, что ожидать, понимаете, что хотя это не совсем безболезненно, все кончится благополучно, в конце родов вы получите младенца. Это было ключом всего для Доминго. Он станет отцом! Иметь ребенка, начать величайшее из приключений, вырастить новую жизнь, сделать лучшее, что только можешь, делая ошибки, но извлекая уроки из всех, и, в конечном итоге, представить обществу нового хорошего гражданина. Он не сомневался, что это и значит, какой ты мужчина. Да, конечно, держать в руках оружие и выполнять свой долг тоже важно, потому что теперь он охраняет общество, наказывает виновных и защищает невинных, стал одной из сил охраны порядка, из чего и возникла сама цивилизация. Все это верно. Однако рождение ребенка является его шансом стать лично вовлеченным в развитие цивилизации, выращивать детей должным образом, обучать и направлять их по Правильному пути, даже если это произойдет в три часа утра и он почти спит. Может быть, ребенок вырастет и станет разведчиком, оперативником или солдатом вроде него, или, что еще лучше, врачом, как Пэтс, важной и полезной частью общества, на службе у других. Все это произойдет лишь в том случае, если он и Пэтс сделали свою работу хорошо, и эта ответственность является самой большой, какую только может выполнить человек. Доминго заранее предвкушал это, мечтал, как он будет держать в руках своего ребенка, целовать и ласкать, менять пеленки и мыть попку. Он уже собрал кроватку, украсил стены детской розовыми и голубыми зайчиками, купил игрушки, чтобы отвлекать маленького «зверя». Пусть все эти поступки кажутся плохо сочетаемыми с его повседневной жизнью, но ведь он, как и другие солдаты «Радуги», знал, что это не так, поскольку все тоже имели детей, и для них обязательство было таким же. У Эдди Прайса рос сын четырнадцати лет, до некоторой степени непокорный и определенно упрямый — по-видимому, таким же был его отец, — но достаточно умный, чтобы сомневаться во всем и искать собственный ответ на все вопросы, которые он найдет в должное время, как это сделал его отец. На парне было прямо-таки написано «солдат», подумал Динг, но, если повезет, он сначала закончит школу, станет офицером, как это должен был сделать Прайс, и сделает это в Америке. Здесь система, правда, несколько иная, и парень станет великолепным главным сержантом, самым доверенным подчиненным Динга, всегда готовым высказать свои мысли и затем точно выполнить приказы. Да, так много предстоит в будущем, сказал себе Динг, все еще держа руку Пэтси в своей.
      — Боишься?
      — Не боюсь, просто немного нервничаю, — призналась Пэтси.
      — Милая, если бы это было так трудно, каким образом в мире появилось столько людей?
      — Типичное мужское утверждение, — заметила доктор Патриция Чавез. — Тебе легко говорить. Ведь не ты будешь делать это.
      — Я буду рядом и приду на помощь, — пообещал ее муж.
      — Попробуй не прийти!

Глава 23
Наблюдение