Одноступенчатые ракеты «нодонг», состоящие на вооружении северокорейской армии, представляют собой немного модифицированные русские «скады».
      Как и у «скадов», дальность полета «нодонгов» составляет девятьсот километров при полезной нагрузке до ста килограммов и почти тысячу сто километров при полезной нагрузке тридцать пять килограммов. Разумеется, в последнем случае имеет смысл применять только очень мощные взрывчатые вещества. Точность попадания «нодонга» не превышает километра.
      Подобно «скадам», «нодонги» можно запускать из шахт и с мобильных пусковых установок. Шахтные системы позволяют запускать ракеты с интервалом в час, но они практически беззащитны перед ответным ударом. Мобильная установка несет только одну ракету, перезарядка установок производится лишь на секретных, тщательно охраняемых складах.
      И мобильные и шахтные пусковые установки включаются с помощью системы с одним ключом. После того как в компьютер введены координаты цели, поворотом ключа включают двухминутный отсчет. В течение этих двух минут команду запуска можно отменить только ключом и специальным кодом отмены приказа, который известен лишь командиру ракетной части. В отсутствие командира даже его заместитель может узнать код отмены только из Пхеньяна.
      Устаревшие и сравнительно простые «нодонги» успешно выполняли свою основную миссию – держать Сеул в постоянном напряжении, в страхе перед возможным ракетным ударом. Несмотря на то что система противовоздушной обороны Сеула включает установки типа «пэтриот», эта угроза была вполне реальной. Установка «пэтриот» настроена на поражение самой ракеты, тогда как боеголовка может остаться невредимой и упасть в зоне поражения.
      Пусковыми установками в Алмазных горах командовал полковник Ки-Су. Поступившее от охраны сообщение о прибытии полковника Суна его удивило. Лысоватый командир ракетной части отдыхал в своей палатке, разбитой у подножия крутого холма. Ки-Су встал и отдал честь полковнику Суну, а тот без лишних слов вручил ему бумаги. Ки-Су удалился в свою затемненную палатку, плотно закрыл полог входа, включил лампу, извлек из кожаной папочки единственный листок и развернул его.
       Штаб Верховного главнокомандующего,
       Пхеньян, 15 июня, 16.30
       От: половника Дхо Око
       Кому: полковнику Ким Ки-Су.
       Предъявитель сего полковник Ли Сун направляется к вам генералом Нилом из отдела разведки для проверки системы охраны ракет, находящихся под вашим командованием. Полковник Сун не будет вмешиваться в ваши действия, если этого не потребуют соображения безопасности объекта.
      Подписи армейского полковника и генерала Пила были заверены печатями.
      Ки-Су тщательно сложил документ и положил его в кожаную папочку. Письмо было подлинным, в этом полковник почти не сомневался, но что-то его настораживало. Ли Сун приехал с двумя агентами – получается по одному проверяющему на ракету. Что ж, вполне разумно. И все же что-то было не так.
      Полковник бросил взгляд на полевой телефон – не позвонить ли в штаб. Снаружи под армейскими ботинками шуршал гравий. Ки-Су погасил лампу и отбросил полог двери. Полковник Сун стоял лицом к палатке, сложив руки за спиной.
      – Все в порядке? – спросил Сун.
      – Очевидно, да, – ответил Ки-Су, – хотя кое-что мне непонятно.
      – Что именно? – спросил Сун.
      – Обычно в таких документах упоминаются все проверяющие. В вашей бумаге ничего подобного нет.
      – Есть. Там говорится обо мне.
      Ки-Су показал на офицера, который стоял рядом с джипом.
      – А этот?
      – Он – не агент разведки, – пояснил Сун. – Наш отдел испытывает трудности с людьми. Он сопровождал меня в поездке по горам, он же отвезет меня обратно. Это его единственная задача.
      – Понятно, – сказал Ки-Су и протянул папку Суну. – Устраивайтесь в моей палатке. Если вы голодны, я могу распорядиться, чтобы вам принесли ужин.
      – Благодарю вас, в этом нет необходимости, – ответил Сун.
      – Я предпочел бы обойти объект, посмотреть, где у нас наиболее уязвимые места. Если мне что-нибудь потребуется, я дам вам знать.
      Ки-Су кивнул. Сун вернулся к джипу, из ящика для инструментов достал фонарь с затененной лампочкой и подал знак своим людям. Через небольшую поляну они зашагали туда, где стояли ракеты.

      Ко сообщил новость майору Ли, когда последний барабан с табуном был уложен в нишу в стене тоннеля. Ли выбрался из тоннеля, ответил на телефонный звонок, потом вернулся в заросли конопли.
      Итак, всего через несколько часов Грегори Доналд должен встретиться с генералом Хонг-ку. Этого допустить нельзя. Такая встреча вызовет симпатии к КНДР и даже может убедить лидеров кое-каких государств в искренности правительства Северной Кореи. Второй и третий этапы операции должны быть выполнены в момент наивысшей напряженности.
      Доналда нужно ликвидировать. Чем скорее, тем лучше.
      Ли проинструктировал рядового Йо, который остался с ним. Второй солдат отправился на базу – если грузовик не вернется вовремя, то генерал Норбом может объявить розыск.
      Барабаны с отравляющим газом будут переправлены на север, но устанавливать их там, придется одному Йо, потому что Ли в это время займется Доналдом. Йо был горд возложенной на него ответственной задачей и обещал, что выполнит задание. Впрочем, иного Ли и не ожидал от любого из членов своей группы, ведь все они были готовы довести операцию до конца, если что-то случится с товарищем. В полной темноте, согнувшись в три погибели, они приступили к выполнению задачи, которую бессчетное число раз выполняли на бумаге и на тренировках.
      Тоннели были прорыты со стороны Северной Кореи. Они сплетались в сложную сеть, протянувшуюся примерно на милю с севера на юг и на четверть мили с востока на запад. Военная разведка Южной Кореи знала об этих подземных ходах, затопляла или заполняла их отравляющими веществами, но северяне, как трудолюбивые муравьи, тут же прокапывали другие. Иногда обстрелу подвергалась вся территория, под которой располагались тоннели, но взамен заваленных ходов северяне рыли другие, более глубокие.
      Недавно Ли и его солдаты прокопали тоннели с южной стороны демилитаризованной зоны – якобы для того, чтобы вести разведывательные операции на территории КНДР. Вертикальный колодец глубиной восемь метров и шириной чуть больше метра переходил в узкий горизонтальный лаз высотой, как и у северян, всего девяносто сантиметров. Метрах в десяти от границы этот лаз сливался с одним из главных тоннелей, прорытых северянами.
      Чтобы спустить объемистые барабаны с отравляющими веществами в тоннель, одному солдату пришлось встать на дне колодца и принимать барабаны, которые спускал на веревках второй. Ли наблюдал за работой. Барабаны спрятали в нише, которую специально для этой цели заранее вырыли в стене тоннеля, иначе человек просто не смог бы протиснуться в горизонтальный лаз. Потом Йо придется спиной вперед продвигаться по лазу, направляя барабан, который будет катить Ли. Почти по всей длине тоннеля барабаны можно будет прокатить, лишь в нескольких наиболее узких местах их нужно будет развернуть и осторожно протолкнуть торцом вперед.
      По расчетам Ли получалось, что транспортировка одного барабана займет семьдесят пять минут. Времени на то, чтобы остановить Доналда, будет в обрез, но барабаны обязательно нужно перебросить на северную сторону. Ли вовсе не хотелось отказываться от операции, когда уже чувствовалось приближение ее решающего этапа. Еще меньше Ли хотелось, чтобы его поймали с поличным.
      Из кармана майор Ли достал небольшой фонарик, включил его и укрепил на своем плече. Йо спиной вперед углубился в узкую нору, а Ли осторожно взял из ниши первый барабан и поднес его ближе ко входу в тоннель. Потом майор опустился на четвереньки и покатил барабан к Йо. Рядовой тщательно обследовал каждый сантиметр стенок лаза, на которых могли оказаться острые камни, не замеченные во время многих тренировочных проходов.

      Автомобиль Корейского ЦРУ, взвизгнув тормозами, остановился у входа в приемный покой больницы Национального университета на улице Юлгонгно. Не выключив зажигание, Ким бросилась в больницу через автоматически открывающиеся двери. Она потребовала срочной помощи раненому. Два врача выбежали под моросящий дождь, один бросился к Хвану, другой – к Ким.
      – Он умирает? – крикнула Ким второму врачу. – Помогите! Врач распахнул дверцу, нащупал у Хвана пульс, потом сунулся в машину и попытался реанимировать майора, применив искусственное дыхание «изо рта в рот». Второй врач осторожно, но быстро и решительно сорвал пояс и носки с ран Хвана. Из больницы выбежали санитары с носилками. Смертельно бледный Хван пришел в себя, хватаясь за воздух, выпростал руку и прошептал:
      – Ким!
      Ким Чонг подбежала, схватила Хвана за руку и пошла рядом с носилками.
      – Я здесь, – сказала она.
      – Посмотрите.., за тем...
      – Понимаю, – отозвалась Ким. – Я все сделаю. Она отпустила руку Хвана, проводила взглядом носилки, потом вернулась к машине. Врач уже отказался от попыток вдохнуть жизнь в убийцу и изучал его огнестрельные ранения. Он кивком показал на дверь больницы.
      – Что случилось, госпожа?
      – Это было что-то ужасное, – на ходу сочиняла Ким. – Мы с господином Хваном ехали в наш коттедж в деревне Янгу. Этот человек стоял на дороге, махал рукой, просил нас остановиться. Нам показалось, что у него что-то случилось с мотоциклом. А потом он с ножом напал на господина Хвана, и тот его застрелил.
      – Вы не знаете почему?
      Ким покачала головой.
      – Войдите, пожалуйста, в помещение, госпожа. Вам нужно будет сообщить сведения о раненом. Потом с вами поговорит полиция.
      – Разумеется, – сказала Ким. – Разрешите мне только поставить машину на стоянку.
      Два санитара вытащили тело убийцы из машины, положили его на носилки и накрыли простыней. Ким бросила взгляд на удаляющихся санитаров, села за руль и поехала к автомобильной стоянке. Найдя подходящее место, она взяла телефонную трубку и нажала на красную кнопку. Ответил дежурный офицер Корейского ЦРУ.
      – С вами говорят из машины майора Кима Хвана, – сказала она. – Майор ранен наемным убийцей и сейчас находится в больнице Национального университета. Тот, кто его ранил, убит. Его тело в той же больнице. Господин Хван уверен, что наемный убийца связан с террористами, взорвавшими бомбу возле дворца и что вы сможете его опознать по отпечаткам пальцев.
      Ким отключила телефон и уже не обращала внимания на последовавший сразу вызов. Она осмотрелась, среди множества автомобилей заметила знакомую ей «Тойоту-терсел». С заднего сиденья Ким взяла свою радиостанцию, поставила ее на пол «тойоты» и повернула так, чтобы свет от шкалы падал на приборный щиток. Вспомнив, как нужно искать провода зажигания, она быстро нашла их, соединила один с другим и завела машину. Ким Чонг выехала со стоянки и направила машину на север.

      Когда Худ вошел в кабинет руководителя отдела компьютерной поддержки операций, Матт Столл заканчивал работу. Его круглое лицо расплылось в широкой улыбке, в глазах светился триумф.
      – Пол, это просто гений, самый настоящий гений, – сказал Столл. – Чтобы защитить поступающее программное обеспечение от заражения, я установил все мыслимые и немыслимые системы диагностики, проверки и перепроверки, и тем не менее он меня обманул.
      – Кто и каким образом?
      – Кто-то из Южной Кореи. Или во всяком случае тот, кто имеет доступ к их программному обеспечению. Вот он, на дискете SK-17.
      Худ подался к экрану, наблюдая за быстро меняющимися цифрами и буквами.
      – Что это такое?
      – Всякое дерьмо, которое было заброшено в нашу компьютерную сеть из одной-единственной дискеты. Вот этой. Я ее очищаю – я приказал компьютеру читать исходную программу и принимать ее целиком.
      – Но как это туда попало?
      – Фальшивая программа была спрятана вот в этой самой обычной дискете, а с нее переведена в нашу компьютерную сеть. Сейчас я вывожу ее на чистую воду – я сказал компьютеру, чтобы он прочел основную программу и представил ее во всей красе.
      – Но как она туда попала?
      – Она была скрыта в обычной исправленной версии данных о личном составе. Соответствующий файл может быть очень тощим или очень объемным, и никому никогда не пришло бы в голову его проверять. Не то что, например, файл о наших агентах на Маскаренских островах. Если бы тот вдруг разбух до размеров дефицита государственного бюджета, то вы бы сразу заметили.
      – Итак, вирус спрятан в этом файле...
      – Правильно. И он был задуман так, чтобы в заданный момент включить в нашу сеть новую спутниковую программу. Такую, которая просмотрела бы нашу библиотеку, нейтрализовала поступающие фотографии и создала фальшивые изображения, какие и хотели показать нам саботажники.
      – А как вирус попал в сеть Национального бюро аэрофотосъемки?
      – Вирус атаковал линию телефонной связи между нашими агентствами. Линия застрахована от проникновения извне.., но не изнутри. Надо подумать, как ее усовершенствовать.
      – Но все же одного я не понимаю – каким образом вирус вдруг заработал?
      И без того широкая улыбка Столла стала еще шире.
      – В этом вся суть гениальной догадки саботажников. Смотрите. Столл осторожно, почти благоговейно извлек дискету из дисковода и вставил ее в портативный компьютер. На экране появился вводный текст, и Столл показал на него. – Дискета номер семнадцать из Южной Кореи, записана таким-то, проверена такой-то, одобрена таким-то генералом и прислана военным курьером пять недель назад. Это вам о чем-нибудь говорит?
      – Нет. Читайте нижнюю строку.
      Худ перевел взгляд на нижнюю часть экрана. Ему пришлось немного наклониться, чтобы разобрать мелкий шрифт.
      – Копирайт 1988, «Ангирас софтвэр». Что в этом необычного?
      – Все правительственные агентства создают собственное программное обеспечение. Конечно, это не «WordPerfect», где есть на что заявлять авторское право. Но иногда в нашу сеть попадают программы с копирайтом-указанием о защите авторского права, поэтому я сделал так, что наши компьютеры не обращают внимания на такие указания.
      Худ начал понимать.
      – И эта строка включала вирус?
      – Нет. Она спровоцировала отключение компьютеров, что позволило вирусу незаметно прокрасться в систему. Помните дату – 1988? Разумеется, это означает год, с которого начинается срок защиты авторского права, но одновременно это и часы. Точнее, в дате заключена крохотная программка, которая цепляется за наши часы и отключает их. Ровно на девятнадцать и восемь десятых секунды. Худ кивнул.
      – Вы отлично потрудились, Матт.
      – Но чувствую я себя прескверно, Пол. Ведь подобные указания об авторском праве мы видим каждый день и не обращаем на них никакого внимания. Во всяком случае я никогда не обращал внимания, а в Южной Корее кто-то этим воспользовался.
      – Кто бы это мог быть?
      – На этот вопрос ответить нелегко. Но тут нам может помочь сама дата. Одним из самых нашумевших событий 1988 года была схватка полиции с радикально настроенными студентами, требовавшими немедленного объединения двух корейских государств. Правительство подавило выступления студентов, подавило жестоко. Возможно, кто-то из сторонников или противников объединения выбрал эту дату как символическую. Примерно так же, как из гипертрофированного чувства тщеславия Ридлер всегда оставлял явные улики для Бэтмена .
      Худ улыбнулся.
      – На вашем месте я бы не упоминал в официальном отчете о Бэтмене. Но в любом случае у нас появился лишний козырь, который поможет нам убедить президента, что за всеми этими преступлениями стоит какая-то группировка из Южной Кореи.
      – Вот именно.
      – Вы блестяще справились с задачей, Матт. Перенесите титульную страницу программы на мой компьютер. Посмотрим, что теперь скажет Лоренс.
      – Мы можем быть уверены, что это не плод трудов какого-нибудь северокорейского агента в Южной Корее? – спросил Берков.
      – Нет, господин президент, в принципе такую возможность исключить нельзя, – ответил Худ. Президент и его помощник изучали только что поступивший документ, и Худ разговаривал с ними по телефону. – Но зачем северокорейским лидерам устраивать эту возню с нашими спутниками и делать вид, будто они готовятся к войне? Они могли бы без лишних хлопот просто передислоцировать войска ближе к границе.
      – Например, для того, чтобы в глазах мирового общественного мнения агрессорами выглядели мы, – предположил Берков.
      – Нет, Стив, в этом Пол прав. Вся эта возня не похожа на работу правительственных организаций. Лидеры КНДР не настолько ловки и дальновидны. Очевидно, мы имеем дело с какой-то группировкой, которая с равной вероятностью может быть как северокорейской, так и южнокорейской.
      – Благодарю вас, – не скрывая облегчения, сказал Худ. В этот момент загудел индикатор электронной почты. Багз ни при каких обстоятельствах не стал бы прерывать разговор директора с президентом, поэтому он переслал сообщение непосредственно на экран монитора, минуя компьютерную сеть, и президент не мог его видеть. Худ прочел короткое сообщение, и у него на лбу выступил холодный пот.
       От Директора КЦРУ. Ким Хван тяжело ранен ножом наемным убийцей. Находится в реанимационном отделении. Шпионка КНДР сбежала. Убийца мертв. В настоящее время проводится опознание.
      Худ спрятал лицо в ладонях. Оказывается, вот он какой руководитель Группы по разрешению корейского кризиса. Он знает все, что произошло после террористического акта, понимает, что кто-то или какая-то группировка очень хочет войны, и понятия не имеет, кто же ответствен за это преступление. Почему-то именно в этот момент Худ понял, откуда у Орландо взялась его обычная бесцеремонность в общении с родственниками больных. Было бы не правильно обвинять его в невнимательности к пациентам, просто его выводил из себя враг, против которого он был бессилен.
      Худ попросил Багза следить за развитием событий, ознакомить с сообщением КЦРУ Херберта и Маккаски, поблагодарить директора Юнг-Хуна и обратиться к нему с просьбой немедленно сообщать в Оперативный центр все, что станет известно о состоянии Хвана и о личности убийцы.
      – ..но, как я уже говорил вам, Пол, – продолжал президент, – начальные стадии кризиса миновали. Теперь неважно, кто был его инициатором, главное в том, что мы находимся в разгаре конфронтации.
      Худ заставил себя переключить внимание на телефонный разговор.
      – Мне кажется, здесь не может быть вопросов, – сказал Берков. – Честно говоря, в наших рекомендациях вооруженным силам я бы остановился на сценарии предупреждающего удара. Пол, вы, разумеется, полагаете...
      – Ну конечно, черт побери! Боже мой, ведь этот сценарий Министерства обороны запустит в ход всю огромную военную машину! Судя по нашим данным, Северная Корея уже ждет очередную «Бурю в пустыне», разве только чуть растянутую во времени. Продвигающаяся на север полумиллионная армия, удары с воздуха по центрам связи, по коммуникациям, град ракет на каждую взлетно-посадочную полосу и военную базу – разумеется, Стив, это сработает. Наши потери составят, ну, самое большее, три тысячи человек. Действительно, зачем пытаться решить проблему мирным путем, если можно потерять тысячи солдат и победить страну, которая ляжет тяжким финансовым и экономическим бременем на южную часть полуострова на ближайшие сорок – пятьдесят лет?
      – Достаточно об этом, – прервал Худа президент. – В свете новых данных я дам указания послу прозондировать возможность решения кризиса по дипломатическим каналам.
      – Прозондировать возможность? – едва не взорвался Худ. На его столе зазвонил телефон обычной связи. Худ бросил взгляд на экранчик – звонили из больницы.
      – Господин президент, я должен ответить на этот звонок. Вы разрешите?
      – Да, Пол. Я обязательно доберусь до того, кто пропустил эту фальшивую программу.
      – Разумеется, господин президент. Только тогда вам придется начать с меня.
      Сукин ты сын, думал Худ, положив трубку телефона правительственной связи. Одни широкие жесты. Вас я благословляю, вас – выгоняю, мы начинаем войну, я добился мира. Завел бы он себе какое-нибудь хобби, размышлял Худ. Если человек занимается одним и тем же все двадцать четыре часа в сутки, он непременно утрачивает чувство меры, ощущение реальности.
      Худ снял трубку телефона обычной связи.
      – Шарон... Как Александр?
      – Намного лучше, – ответила Шарон. – Словно плотину прорвало: неожиданно он глубоко вздохнул, а хрипы прекратились. Врач говорит, что его легкие работают теперь на двадцать процентов лучше... Пол, он поправится.
      Впервые за весь этот долгий день голос Шарон был спокоен. Пол услышал знакомые нотки и вздохнул с облегчением.
      В дверях кабинета Худа остановились Даррелл Маккаски и Боб Херберт. Худ жестом пригласил их войти.
      – Шар, я люблю и тебя и Александра.
      – Я знаю. Ты занят.
      – Ты права, – признался Худ. – К сожалению.
      – Тебе не о чем сожалеть. Сегодня ты все делал правильно. Я сказала тебе спасибо за то, что ты забежал к нам?
      – Кажется, да.
      – Если не сказала, то говорю сейчас. Я люблю тебя.
      – Поцелуй Алекса.
      Голос Шарон умолк, и Худ осторожно опустил трубку на рычаги.
      – Мой сын поправляется, и жена на меня не сердится, – объяснил он, переводя взгляд с Херберта на Маккаски. – Если у вас плохие новости, то сейчас самое время заняться ими.
      Маккаски сделал шаг вперед.
      – Помните Джуди Марголин, того офицера разведки, которая погибла в воздухе над Северной Кореей? Оказывается, на одном из последних снимков она успела сфотографировать приближающиеся МиГи.
      – И эти сведения просочились в прессу?
      – Хуже, – ответил Маккаски. – Пентагоновские специалисты умудрились прочесть номер на самолете, а потом проверили все аэрофотоснимки, чтобы узнать, откуда он вылетел.
      – Боже, не может...
      – Может, – сказал Херберт. – Президент только что приказал военной авиации наказать северокорейского пилота.

      Саривон находится в Северной Корее, в ста пятидесяти милях к западу от Японского моря, в пятидесяти милях к востоку от Желтого моря и в пятидесяти милях точно к югу от Пхеньяна.
      Военно-воздушная база в Саривоне является элементом первой линии обороны, предназначенной для отражения воздушного или ракетного удара со стороны Южной Кореи. Это одна из старейших баз в стране – ее построили еще во время войны, в 1952 году, и модернизировали по мере поступления более современной военной техники из Китая или Советского Союза. Однако техника поступала не так часто, как того хотелось бы северокорейским генералам, потому что союзники КНДР опасались, что после неизбежного объединения с южной частью полуострова западные державы получат доступ к сверхсовременным военным технологиям коммунистического блока. По этой причине по своей технической оснащенности армия КНДР всегда уступала армиям России и КНР.
      Установленный в Саривоне радиолокатор имел радиус действия до восьмидесяти километров и был способен замечать предметы, имевшие не менее шести метров в диаметре. Этого достаточно, чтобы увидеть практически любой самолет. На учениях при воздушной атаке с запада предупреждение радиолокационной станции запаздывало, и северокорейские истребители не успевали подняться в воздух для отражения атаки, но зенитчикам хватало времени, и они могли подготовиться к встрече даже сверхзвуковых истребителей.