— Извините меня. Я только что сняла квартиру дальше по коридору, и мне еще не успели подключить телефон. Вы позволите воспользоваться вашим?
      Хендерсон не раздумывал. Рост — пять футов три дюйма, рыжеватые волосы, серые глаза, ладная фигурка, ослепительная улыбка, модно одета.
      — Конечно. Добро пожаловать в Уотергейт. Заходите.
      — Спасибо. Я — Хейзел Лумис. Друзья зовут меня Сисси. — Она протянула ему руку.
      — Питер Хендерсон. Телефон на кухне. Я провожу вас. — Все развивалось весьма многообещающе. У Питера только что закончился длительный роман с одной из секретарш сенатора. Расставание оказалось тяжелым для обоих.
      — Я вас не беспокою? У вас никого нет?
      — Нет, в квартире только я и телевизор. Вы недавно в округе Колумбия? Ночная жизнь здесь совсем не такая, как о ней думают. По крайней мере когда вам завтра снова нужно идти на службу. Где вы работаете — вы ведь, наверно, не замужем?
      — Совершенно верно. Я работаю программисткой в специальной правительственной службе. Боюсь, не могу рассказать об этом подробнее.
      Все складывается как нельзя лучше, подумал Хендерсон.
      — Вот телефон, — открыл он дверь в кухню.
      Лумис быстро огляделась вокруг, словно оценивая отделку интерьера, сунула руку в сумочку, достала монету в десять центов и протянула ее Хендерсону. Тот засмеялся.
      — Первый звонок бесплатный, и прошу всегда пользоваться моим телефоном в случае надобности.
      — Я даже не сомневалась, что жить здесь приятнее, чем в Лореле, — заметила девушка, нажимая кнопки на телефоне. — Алло, Кэти? Это Сисси. Я только переехала, и у меня даже телефон еще не подключен... А, звоню от соседа по коридору, он любезно разрешил позвонить... О'кей, увидимся завтра за ланчем. До свидания, Кэти.
      — Кто занимался оформлением вашей квартиры? — Лумис посмотрела по сторонам.
      — Я сам. В Гарварде посещал курсы по искусству и знаю несколько хороших магазинов в Джорджтауне. Если знаешь, где искать, всегда можно найти отличные товары и недорого.
      — Мне так хочется, чтобы моя квартира походила на вашу! Вы не позволите посмотреть остальные комнаты?
      — Разумеется. Начнем со спальни? — Хендерсон засмеялся, чтобы показать, что у него нет никаких дурных намерений — которые на самом деле, конечно, были, хотя в таких делах он проявлял терпение.
      Осмотр, продолжавшийся несколько минут, убедил Лумис, что в квартире действительно больше никого нет. Через минуту в дверь постучали. Хендерсон что-то добродушно проворчал, направляясь к двери.
      — Пит Хендерсон? — В коридоре стоял мужчина в деловом костюме. Сам Хендерсон был в джинсах и спортивной рубашке.
      — Да? — Питер отступил в глубь квартиры, понимая, что попал в ловушку. Однако то, что последовало дальше, изумило его.
      — Вы арестованы, мистер Хендерсон, — сказала Сисси Лумис, показывая свое удостоверение агента ФБР. — По обвинению в шпионаже. Вы имеете право хранить молчание и связаться со своим адвокатом. Если вы добровольно откажетесь от права хранить молчание, все сказанное вами будет записано и может быть использовано против вас в суде. Если у вас нет адвоката или вы не можете позволить себе нанять его, вам назначат адвоката, который будет представлять вас. Вам понятны ваши права, мистер Хендерсон? — Это было первое дело Сисси Лумис, связанное со шпионажем. В течение пяти лет ее специальностью была борьба с грабителями банков — часто ей приходилось работать в качестве кассира, пряча в ящике с деньгами «магнум» 357-го калибра. — Вы готовы отказаться от своих прав?
      — Нет. — Голос Хендерсона звучал хрипло.
      — Ошибаетесь, придется, — заметил инспектор. — Непременно придется. — Он повернулся к трем агентам ФБР, сопровождавшим его. — Тщательно обыщите эту квартиру. Аккуратно и не поднимая шума. Мы не хотим никого будить. Вы пройдете с нами, мистер Хендерсон. Сначала переоденьтесь. Советую идти добровольно, иначе придется применить силу. Если пообещаете вести себя тихо, вам не наденут наручники. Но если попытаетесь бежать — поверьте мне, это может плохо кончиться.
      Инспектор служил в ФБР уже двадцать лет и еще ни разу не прибегал к оружию, тогда как на счету у Лумис уже были два убитых преступника. Он относился к старой школе агентов ФБР и не мог не подумать о том, как отнесся бы к случившемуся мистер Гувер, не говоря уже о новом директоре ФБР, еврее по национальности.

      В течение нескольких минут Рамиус и Комаров, глядя на карту, обсуждали курс. Матросы не обращали внимания на работу офицеров — команду никогда не ставили в известность о маршруте. Капитан подошел к кормовой переборке и снял телефонную трубку.
      — Позовите товарища Мелехина, — приказал он и подождал несколько секунд. — Товарищ стармех, это говорит командир. У вас больше нет трудностей с реактором?
      — Никак нет, товарищ командир.
      — Отлично. Продержитесь еще двое суток. — Рамиус повесил трубку. Оставалось тридцать минут до начала новой вахты.
      Мелехин и его заместитель Кирилл Сурцев несли вахту в машинном отделении. Мелехин следил на работой турбин, а Сурцев наблюдал за реактором. Каждому помогали мичман и трое матросов. Плаванье для механиков оказалось очень трудным. Казалось, осмотру подвергся каждый прибор и каждый датчик в машинном отделении, а многие были полностью отремонтированы двумя старшими офицерами, которым помогал Валентин Бугаев, офицер-электронщик и судовой гений, который также вел политзанятия с командой. Те, кто несли службу в машинном отделении, были потрясены происшедшим больше всех остальных. Все знали о предполагаемом радиационном заражении — на подводной лодке трудно хранить секреты. Чтобы облегчить работу вахтенных матросов в машинном отделении, им в помощь были выделены матросы из других боевых частей. Капитан назвал это отличной возможностью овладеть смежной специальностью, что он считал необходимым. Команда же считала это хорошим способом получить дополнительную дозу радиационного облучения. Но, разумеется, дисциплина соблюдалась строго. Отчасти это объяснялось верой матросов в командира корабля, отчасти их подготовкой, но главным образом пониманием того, что случится с ними, если они перестанут должным образом, немедленно и точно, выполнять свои обязанности.
      — Товарищ старпом, — обратился к Мелехину Сурцев, — мной замечены колебания в уровне давления главного контура, датчик номер шесть.
      — Иду. — Мелехин поспешил к месту происшествия, оттолкнул мичмана в сторону и встал перед главной панелью управления.
      — Опять неисправный прибор! На остальных давление нормальное. Все в порядке, — невозмутимо заметил старший механик, предварительно убедившись, что его слова услышаны. Все вахтенные в отсеке заметили, что старший механик прошептал что-то своему заместителю. Тот покачал головой, и оба принялись за регулировку приборов.
      В следующее мгновение послышался громкий двухтональный рев сирены и загорелся вращающийся красный фонарь радиационной тревоги.
      — Заглушить реактор! — приказал Мелехин.
      — Есть заглушить реактор. — Сурцев ткнул пальцем в кнопку и отключил реактор.
      — Всем пройти в носовые отсеки! — распорядился далее Мелехин. Никто из матросов не колебался. — Нет, вот вы подождите, переключите аккумуляторы на моторы гусеницы, быстро!
      Старшина поспешил назад, перебросил соответствующие рубильники, молча проклиная полученный приказ. На это ему потребовалось сорок секунд.
      — Приказ исполнен, товарищ стармех!
      — Быстро из отсека!
      Старшина был последним, выскочившим оттуда. Он плотно закрыл за собой тяжелую стальную дверь и задраил ее, затем помчался в центральный пост.
      — Что случилось? — спросил Рамиус нарочито бесстрастно.
      — Радиационная тревога в отсеке теплообменника!
      — Очень хорошо. Отправляйтесь в носовой отсек и примите дезактивационный душ вместе с остальной вахтой. И перестаньте волноваться. — Рамиус похлопал старшину по плечу. — Такие проблемы возникали у нас и раньше. Вы отлично подготовленный специалист. Матросы ждут от вас спокойствия и выдержки.
      Рамиус снял телефонную трубку. Прошло несколько секунд, прежде чем ему ответили.
      — В чем дело, товарищ Мелехин? — спросил он. Все, кто находились в центральном посту, видели, что их капитан выслушал ответ. Они не могли не восхищаться его самообладанием, ведь рев сирены радиационной тревоги разнесся по всему ракетоносцу. — Понятно, товарищ стармех. Аккумуляторные батареи уже почти истощились. Придется подняться ближе к поверхности и идти на глубине шноркеля. Приготовьтесь включить дизельные двигатели. Да. — Рамиус повесил трубку.
      — Слушайте меня, товарищи. — Голос капитана был совершенно спокойным. — В системе управления реактором произошла небольшая авария. Сигнал тревоги, который вы слышали, не означает значительной утечки радиации, дело всего лишь в нарушении действия стержней, управляющих работой реактора. Товарищи Мелехин и Сурцев успешно произвели аварийное отключение реактора, однако управлять им без соответствующей системы мы не можем. Поэтому завершим наш переход на дизельном двигателе. Чтобы избежать возможного облучения, реакторный отсек изолирован, а все остальные отсеки, начиная с машинного отделения, будут проветриваться свежим воздухом, как только мы всплывем на шноркельную глубину. Комаров, отправляйтесь на корму и займитесь системами жизнеобеспечения. Я беру на себя управление кораблем.
      — Слушаюсь, товарищ командир! — Комаров повернулся и вышел из центрального поста.
      Рамиус снял микрофон и обратился к команде, сообщив ей о случившемся. Все ждали чего-то. В носовых отсеках матросы ворчали, что слово «небольшая авария» звучит слишком уж часто, что атомные подводные лодки не ходят на дизелях и не вентилируются без особой причины атмосферным воздухом.
      Закончив свое краткое обращение к команде, Рамиус приказал всплывать.

      — Представления не имею, шкипер. — Джоунз недоуменно покачал головой. — Шум реактора прекратился, насосы смолкли, но идет он с той же скоростью, что и раньше. На аккумуляторах, по-видимому.
      — У него, должно быть, чертовски мощная аккумуляторная батарея, чтобы тащить такую махину и с такой скоростью, — заметил Манкузо.
      — Несколько часов назад я сделал кое-какие расчеты по этому поводу. — Джоунз поднял блокнот. — Они основываются на размерах корпуса «тайфуна» с его плавными обтекаемыми очертаниями, так что оценка является, наверно, очень приблизительной.
      — Где ты научился этому, Джоунзи?
      — Гидродинамические данные получил от мистера Томпсона. Расчеты, касающиеся электрической части, достаточно просты. У него, должно быть, что-то необычное вместо стандартных аккумуляторных батарей — может быть, топливные элементы. А если он работав на обычных аккумуляторах, то на лодке запасено столько электроэнергии, что ее хватит завести все автомобили Лос-Анджелеса.
      — Этого достанет не надолго, — покачал головой Манкузо.
      — Потрескивание корпуса... — поднял руку Джоунз. — Похоже, она немного всплывает.

      — Поднять шноркель, — скомандовал Рамиус. Глядя в перископ, он убедился, что шноркель поднялся над поверхностью. — Очень хорошо, других кораблей в пределах видимости нет. Это отличная новость. Значит, нам удалось оторваться от наших империалистических преследователей. Поднять высокочастотную антенну. Нужно убедиться, что поблизости нет вражеских самолетов с радиолокаторами.
      — Кругом чисто, товарищ командир. — У пульта высокочастотной антенны сидел Бугаев. — Никого не видно, нет даже следов от авиалайнеров.
      — Значит, мы и впрямь ускользнули от этой крысиной стаи. — Рамиус снова снял трубку телефона. — Мелехин, можете открыть главный впускной клапан и начать вентиляцию машинного отделения, затем включайте дизель. — Через минуту все почувствовали вибрацию, когда мощный дизель «Красного Октября» начал проворачиваться от аккумуляторов. При этом вытеснялся воздух из реакторных отсеков и на его место поступал свежий морской воздух, а воздух, «отравленный радиацией», выбрасывался наружу.
      Дизель проворачивался в течение двух минут, и по всей лодке команда ждала момента, когда послышится рев, означающий, что двигатель заработал и в системы энергопитания начало поступать электричество. Но двигатель не включался. Еще через тридцать секунд старший механик прекратил попытки включить дизель. Зазвонил телефон из машинного отделения. Рамиус поднял трубку.
      — Что случилось с дизелем, товарищ Мелехин? — резко спросил капитан. — Понятно. Хорошо, я пошлю матросов обратно — а-а, вот как. Подождите. — Рамиус оглянулся. Его губы сжались в тонкую бескровную линию. Младший механик Свиядов стоял в глубине отсека. — Мне нужен человек, разбирающийся в дизельных двигателях, который помог бы товарищу Мелехину.
      — Я вырос в совхозе, товарищ командир, — произнес Бугаев, — и еще мальчишкой возился с тракторными дизелями.
      — Здесь существует определенное препятствие...
      — Я знаю, товарищ командир, — кивнул Бугаев. — Но ведь нам не обойтись без дизеля, правда?
      , — Я не забуду вашего мужественного поступка, Бугаев, — негромко произнес Рамиус.
      — Тогда вы поставите мне бутылку рома на Кубе, товарищ командир. — Бугаев улыбнулся. — Хотелось бы распить с кубинским товарищем, желательно длинноволосой.
      — Мне можно сопровождать товарища Бугаева? — с беспокойством спросил Свиядов. Он как раз заступал на вахту и подходил к люку реакторного отсека, когда его сбила толпа матросов, выбежавших из машинного отделения.
      — Позвольте мне сначала оценить серьезность возникшей проблемы, — сказал Бугаев, глядя на Рамиуса в поисках поддержки.
      — Да, у нас масса времени. Бугаев, подойдите ко мне через десять минут.
      — Слушаюсь, товарищ командир.
      — А вы, Свиядов, займите место лейтенанта у контрольного пульта. — Рамиус указал на пульт управления высокочастотной антенной. — Используйте эту возможность, чтобы овладеть новой специальностью.
      Лейтенант Свиядов выполнил приказ. Капитан выглядел чем-то весьма озабоченным. Свиядов никогда не видел его таким.

Вертолет «суперстэллион»

«Харриер 2-0»

«Суперстэллион»

«Харриер 2-0»

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»