– Приступим к делу, господа. Насколько я понимаю, у судьи Мура есть для нас какие-то новости.
      – Спасибо, господин президент. Господа, сегодня произошло любопытное событие, имеющее отношение к операции советского военно-морского флота, которая началась вчера. Я попросил доктора Райана сделать сообщение относительно происходящего.
      Президент повернулся к Райану и посмотрел на него испытующим взглядом.
      – Начинайте, – коротко произнёс он.
      Райан отпил ледяной воды из стакана, стоящего в углублении деревянной кафедры. В его распоряжении было дистанционное управление проектором и несколько указок. Отдельная яркая лампочка освещала подготовленные им заметки. На страницах виднелась масса поправок и исправлений, сделанных от руки, – времени на то, чтобы перепечатать материал, не осталось.
      – Спасибо, господин президент. Господа, меня зовут Джек Райан, а предметом моего сообщения будет недавно возросшая активность советского флота в Северной Атлантике. Прежде чем приступить к указанной теме, мне хотелось бы дать некоторые пояснения. Это займёт несколько минут. В случае, если возникнут вопросы, задавайте их сразу.
      Райан включил проектор, и свет над экраном автоматически погас.
      – Эти фотографии любезно предоставлены нам британской разведкой, – начал он. Внимание всех присутствующих было приковано к нему. – Корабль, который вы видите на экране, – подводная лодка советского военно-морского флота «Красный Октябрь», вооружённая баллистическими ракетами. Она сфотографирована агентом британской разведки в доке, на базе советского подводного флота в Полярном, недалеко от Мурманска, на севере России. Как видите, это очень большая подводная лодка длиной около 650 футов и шириной около 85, и мы оцениваем её подводное водоизмещение в 32 тысячи тонн. Эти цифры примерно сопоставимы с размерами линейного корабля времён первой мировой войны.
      Райан поднял указку.
      – Помимо того, что эта подводная лодка значительно превосходит размерами наши ракетоносцы типа «огайо», вооружённые ракетами «Трайдент», у неё есть ещё и некоторые технические отличия. На борту советского подводного ракетоносца находятся двадцать шесть ракет вместо двадцати четырех, как у наших подводных лодок такого же класса. Ранее построенные подлодки типа «тайфун», послужившие прототипом для «Красного Октября», несли всего двадцать ракет. Этот подводный ракетоносец вооружён новыми баллистическими ракетами СС-Н-20 «морской ястреб», запускаемыми из подводного положения. Такие ракеты работают на твёрдом топливе, имеют дальность действия примерно шесть тысяч морских миль и несут восемь боеголовок индивидуального наведения, причём каждая обладает тротиловым эквивалентом примерно в пятьсот килотонн. Это те же самые боеголовки, которые устанавливаются на баллистических ракетах СС-18 наземного базирования, но в данном случае одна ракета несёт меньше боеголовок. Как видите, пусковые установки расположены перед рубкой – мы называем её парусом, – а не за ней, как у наших ракетоносцев. Передние рули глубины убираются в пазы корпуса, тогда как у нас они установлены на парусе. У «Красного Октября» два гребных винта; у наших подлодок – один. Наконец, корпус советского ракетоносца имеет приплюснутую форму, вместо цилиндрической, как у нас. Он заметно сплющен в верхней и нижней частях.
      Райан включил следующий слайд. На нём виднелись рядом два снимка – носа и кормы.
      – Эти кадры прислали непроявленными. Их проявили в Национальном управлении фоторазведки. Обратите внимание на люки в носу и в корме. Англичан они особенно озадачили и по этой причине в начале недели мне позволили доставить фотографии сюда. В ЦРУ мы тоже не смогли разобраться в назначении этих люков, и было принято решение обратиться к независимому консультанту.
      – Кто принял такое решение? – послышался сердитый голос министра обороны. – Черт побери, мне даже их не показали!
      – Мы получили снимки только в понедельник, Берт, – напомнил судья Мур, стараясь умиротворить министра обороны. – А фотографии, что на экране, вообще были проявлены всего четыре часа назад. Райан назвал имя эксперта, и Джеймс Грир одобрил его. Я согласился с его мнением.
      – Имя эксперта – Оливер У. Тайлер. Доктор Тайлер – бывший морской офицер, который занимает сейчас должность профессора инженерного факультета Военно-морской академии и работает консультантом в Управлении морских систем. Он является специалистом в области анализа советской военно-морской техники. Скип, доктор Тайлер, пришёл к выводу, что эти люки являются входными и выпускными отверстиями новой бесшумной движительной системы. В настоящее время он разрабатывает компьютерную модель такой системы, и мы надеемся к концу недели получить от него информацию. Эта система интересна сама по себе. – Райан кратко объяснил услышанное от Тайлера.
      – Хорошо, доктор Райан. – Президент наклонился вперёд. – Вы только что рассказали нам, что Советы построили новый подводный ракетоносец, который, как они считают, будет трудно обнаружить нашим морякам. Вряд ли это столь важная новость. Продолжайте.
      – «Красным Октябрём» командует Марк Рамиус. Это литовское имя, хотя, по нашему мнению, в его паспорте указана русская национальность. Его отцом был высокопоставленный партийный деятель, а сам он является одним из лучших командиров на подводном флоте русских. На протяжении последних десяти лет он проводил испытания прототипов всех советских подлодок. «Красный Октябрь» вышел в море в прошлую пятницу. Нам неизвестно точное содержание полученных им приказов, но обычно их подводные ракетоносцы – я имею в виду те, что несут на борту новые баллистические ракеты дальнего радиуса действия, – не выходят за пределы Баренцева моря и соседних районов, где они находятся под защитой противолодочных самолётов наземного базирования, надводных кораблей, а также их ударных подлодок. Примерно в полдень воскресенья по местному времени мы обратили внимание на возросшую поисковую активность в Баренцевом море. Тогда мы предположили, что там проводятся учения по противолодочной обороне, а к концу понедельника это походило на испытание новой движительной системы «Красного Октября». Всем вам известно, что вчера утром произошло резкое увеличение активности советского военно-морского флота. Почти все морские корабли, входящие в состав их Северного флота, находятся сейчас в море. Их сопровождают советские быстроходные танкеры. Дополнительные вспомогательные суда вышли из баз Балтийского флота, а также из западной части Средиземного моря. Ещё более тревожным является то обстоятельство, что почти все атомные подводные лодки, входящие в состав Северного флота – самого большого флота русских, – устремились в Северную Атлантику. В число этих подлодок входят и три подлодки из Средиземного моря, поскольку лодки, патрулирующие там, относятся не к Черноморскому, а к Северному флоту. Теперь нам кажется, что мы знаем причину происшедшего.
      Райан щёлкнул переключателем проектора, и на экране появился новый слайд. На нём демонстрировалась оперативная ситуация в Северной Атлантике, от Флориды до Северного полюса. Советские корабли были помечены красным.
      – Мы полагаем, – продолжал Райан, – что в день выхода в море командир «Красного Октября» Рамиус отправил письмо адмиралу Юрию Ильичу Падорину, начальнику Главного политического управления ВМФ. Мы не знакомы с содержанием письма, но результаты можно увидеть на экране. Все это началось меньше чем через четыре часа после получения письма адмиралом. Пятьдесят восемь атомных подводных лодок и двадцать восемь крупных надводных кораблей направляются к нашим берегам. Такая реакция всего за четыре часа представляется поразительной. Сегодня утром мы узнали о содержании полученных ими приказов.
      Господа, в приказах говорится, что эти корабли должны обнаружить «Красный Октябрь» и в случае необходимости потопить его. – Райан выдержал эффектную паузу. – Вы видите, что советские надводные корабли находятся сейчас вот здесь, примерно на полпути между Европейским континентом и Исландией. Их подлодки, особенно эти, направляются на юго-запад к побережью Соединённых Штатов. Обратите внимание, что на Тихоокеанском побережье обеих стран не отмечено никакой необычной активности – если не принимать во внимание тот факт, что советские подводные лодки с баллистическими ракетами на борту отозваны на свои базы в обоих океанах.
      Вот почему, хотя мы и не знаем, что написал капитан Рамиус в своём письме, имеющиеся у нас данные позволяют сделать определённые заключения. Следует предположить, что «Красный Октябрь» направляется в нашу сторону. Если исходить из того, что его скорость от десяти до тридцати узлов, он может находиться сейчас в любом пункте вот этого района – от Исландии до нашего побережья. Прошу обратить внимание на то, что ему удалось успешно избежать обнаружения всеми четырьмя заграждениями СГАН.
      – Одну минуту. Вы утверждаете, что русским кораблям был дан приказ потопить одну из их собственных подводных лодок?
      – Да, господин президент.
      Президент посмотрел на директора ЦРУ.
      – На эту информацию можно положиться, судья?
      – Да, господин президент, мы считаем её надёжной.
      – Ну хорошо, доктор Райан. Мы ждём, что вы скажете дальше. Итак, что собирается предпринять этот ваш Рамиус?
      – Господин президент, на основании имеющейся у нас агентурной информации мы пришли к выводу, что команда «Красного Октября» ведёт свой корабль сюда, чтобы попросить у Соединённых Штатов политического убежища.
      На мгновение в зале воцарилась мёртвая тишина. Члены Совета национальной безопасности обдумывали слова Райана, а тот слышал только, как жужжит вентилятор внутри проектора, и поспешил положить руки на кафедру, чтобы десять человек, присутствующих в зале и не спускающих с него глаз, не видели, что они дрожат.
      – Любопытный вывод, доктор. – Президент улыбнулся. – Постарайтесь убедить нас в этом.
      – Господин президент, имеющиеся у нас данные не позволяют сделать иного заключения. Решающим фактором является, конечно, то, что Советы отозвали все остальные подводные ракетоносцы. Никогда раньше они не делали этого. Далее, они отдали приказ потопить свой новейший и самый мощный подводный ракетоносец, они преследуют его, поэтому напрашивается вывод, что подлодка покинула предписанный ей район патрулирования и направляется сюда.
      – Ну хорошо. Что ещё?
      – Сэр, в своём письме Рамиус мог предупредить их, что намерен произвести запуск ракет – в нас, в китайцев, вообще в кого угодно.
      – Но вы так не думаете?
      – Нет, господин президент. У баллистических ракет СС-Н-20 дальность действия шесть тысяч миль. Это означает, что он мог поразить любую цель в Северном полушарии сразу после того, как вышел в море. Для этого у Рамиуса было шесть суток, но он этого не сделал. Более того, если бы письмо содержало угрозу о запуске ракет, то он не мог исключить вероятность того, что Советы постараются заручиться нашей помощью в попытке отыскать и потопить его. В конце концов, если наши системы слежения обнаружат момент пуска баллистических ракет с ядерными боеголовками в любом направлении, ситуация очень быстро станет крайне напряжённой.
      – Вы понимаете, конечно, что он может запустить ракеты в обоих направлениях и начать таким образом третью мировую войну, – заметил министр обороны.
      – Да, господин министр. В этом случае станет ясно, что мы имеем дело с безумцем – и даже не одним. На наших подводных ракетоносцах пять офицеров должны принять единодушное решение о запуске ракет и действовать одновременно. Такое же число офицеров принимает решение и на советских подводных лодках. По политическим причинам процедура подготовки к пуску ядерных ракет у них ещё сложнее нашей. Пять или более человек, которые одновременно приходят к решению покончить с земной цивилизацией? – Райан покачал головой. – Такое представляется крайне сомнительным. Да и опять же Советы проявили бы здравый смысл, сообщили бы нам об опасности и попросили о помощи.
      – Вы в самом деле считаете, что они сообщили бы нам? – спросил доктор Пелт. По его тону можно было судить о том, что он сам думает по этому поводу.
      – Это скорее психологический вопрос, сэр, чем технический, а я занимаюсь главным образом проблемами технической разведки. В этом зале есть люди, которые встречались со своими советскими коллегами и сумеют ответить на этот вопрос лучше меня. Но я так отвечу вам: да, полагаю, что они сообщили бы нам о подобной опасности. Для них это было бы единственно разумным решением, и хотя я не считаю поведение Советов абсолютно разумным по нашим меркам, по своим собственным они ведут себя вполне рационально. Слишком высоки ставки, чтобы затевать столь рискованную игру.
      – Да уж! – пробормотал президент. – Есть другие возможные варианты?
      – Несколько, сэр. Это может оказаться всего лишь крупномасштабным учением, направленным на то, чтобы проверить своё умение перекрыть наши линии морских коммуникаций и нашу способность защитить их, причём и то и другое без длительной подготовки. Мы отвергаем этот вариант по нескольким причинам. Начать с того, что недавно у них завершились осенние учения под названием «Алый шторм». К тому же на этот раз они используют только атомные подводные лодки. Судя по всему, дизельные лодки не вышли в море, поэтому ясно, что русские придают особую важность скоростным данным кораблей. Есть и практические соображения: в это время года они не проводят крупных учений.
      – Почему? – спросил президент.
      Вместо Райана на этот вопрос ответил адмирал Фостер.
      – Господин президент, погодные условия в это время года там исключительно плохие. Даже мы не планируем учения при такой погоде.
      – Мне кажется, я припоминаю, что мы только что участвовали в учениях НАТО, адмирал, – заметил Пелт.
      – Совершенно верно, сэр, к югу от Бермуд, где погода намного лучше. Если не считать учений по противолодочной обороне у Британских островов, в остальном манёвры «Ловкий дельфин» проводились на нашей стороне Атлантики.
      – Хорошо, вернёмся к тому, что ещё может предпринять их флот, – распорядился президент.
      – Видите ли, сэр, не исключено, что это вовсе не учения. Это может оказаться настоящей операцией, началом войны против НАТО с использованием обычных видов оружия, без атомного, первым этапом, направленным на то, чтобы нарушить наши морские линии коммуникаций. Если так, то русским удалось достигнуть полной стратегической внезапности, и вот теперь они отказываются от неё, действуя настолько открыто, что мы не можем не обратить на это внимания и не принять решительных мер. Более того, никакие другие рода войск у них не проявляют соответствующей активности. Советская армия и военно-воздушные силы, а также Тихоокеанский флот занимаются обычной подготовкой – если не считать полёты разведывательных самолётов морской авиации.
      Наконец, это может оказаться провокацией или попыткой отвлечь нас, заставив сконцентрировать внимание на одном, пока они готовятся предпринять что-то неожиданное в другом регионе мира. Если дело обстоит именно так, то русские ведут себя очень странно. Стремясь спровоцировать кого-то, вряд ли следует делать это прямо под носом у противника. Атлантика, господин президент, по-прежнему остаётся нашим океаном. На этой карте вы видите, что мы располагаем базами в Исландии, на Азорских островах, повсюду на нашем Атлантическом побережье. У нас союзники по обеим сторонам океана, и при желании мы способны установить полное господство в воздухе. В численном отношении русский флот огромен, он больше нашего в некоторых критически важных областях, но Советы не могут проецировать свою силу подобно нам – по крайней мере пока – и уж во всяком случае не у наших берегов. – Райан сделал глоток воды из стакана.
      Таким образом, господа, мы являемся свидетелями того, как один советский подводный ракетоносец вышел в море, тогда как все остальные лодки такого класса отозваны на базы в обоих океанах. Нам известно, что их флот, находящийся в море, получил приказ потопить эту подлодку, и, судя по всему, они преследуют её в нашем направлении. Как я уже сказал, это единственное разумное объяснение, которое не противоречит фактам.
      – Сколько человек в составе экипажа этой подлодки, доктор? – спросил президент.
      – По нашему мнению, сэр, около ста десяти.
      – Значит, вы считаете, что все сто десять моряков единодушно приняли решение просить политическое убежище в Соединённых Штатах. В принципе это возможно, – президент поморщился, – но вряд ли правдоподобно.
      У Райана уже был готов ответ.
      – Подобный прецедент однажды произошёл, сэр. Восьмого ноября 1975 года «Сторожевой», советский ракетный фрегат типа «кривак», попытался уйти из Риги, столицы Латвии, на шведский остров Готланд. Замполит корабля Валерий Саблин возглавил мятеж рядовых матросов. Они заперли офицеров в каютах и вышли в море на предельной скорости. Им едва не удалось добиться успеха. Советские военные корабли и авиация атаковали «Сторожевой» и заставили его остановиться в пятидесяти милях от шведских территориальных вод. Ещё два часа – и они оказались бы в безопасности. Саблин и двадцать шесть других мятежников были преданы суду военного трибунала и приговорены к расстрелу. За последнее время мы получили несколько сообщений о мятежных выступлениях на советских кораблях – особенно на подводных лодках. В 1980 году советская ударная подлодка типа «эхо» всплыла у берегов Японии. Её командир заявил, что на борту пожар, однако на фотографиях, сделанных разведывательными самолётами морской авиации – как нашими, так и японскими, – не было видно ни дыма, ни пострадавших от огня предметов, выброшенных за борт подлодки. Тем не менее члены экипажа, находившиеся на палубе, казались пострадавшими, что подтверждало мнение о происшедшем мятеже. Мы неоднократно получали и другую, может быть, не столь очевидную информацию. Я готов признать, что этот случай является исключительным, но наши выводы безусловно основываются на определённых прецедентах.
      Адмирал Фостер сунул руку в карман и достал сигару в прозрачной обёртке. Его глаза сверкнули от пламени спички.
      – Знаете, я почти готов поверить этому, – сказал он.
      – Тогда поделитесь с нами почему, адмирал, – произнёс президент. – Приведённые доводы пока не убедили меня.
      – Господин президент, большинство мятежей на кораблях возглавляют офицеры, а не рядовые матросы. Причина этого проста: матросы не в состоянии управлять кораблём. Более того, офицеры обладают достаточной подготовкой и знакомы с морской историей, которая гласит, что успешные мятежи на кораблях возможны. Оба эти фактора особенно применимы к советскому флоту. Что, если на «Красном Октябре» мятеж подняли одни офицеры?
      – А вся остальная команда просто согласилась с ними? – язвительно заметил Пелт. – Зная, что ждёт их и членов их семей?
      Фостер несколько раз пыхнул сигарой.
      – Вам приходилось бывать в море, доктор Пелт? Не приходилось? Тогда представьте себе, что вы отправились в кругосветный круиз на борту, скажем, лайнера «Куин Элизабет-II». В один прекрасный день вы оказываетесь где-то посреди Тихого океана – но как вы узнаете где именно? Вам это неизвестно. Вы знаете лишь то, что говорят офицеры. Да, конечно, если вы знакомы с началами астрономии, вам, можем быть, с точностью до нескольких сотен миль удастся определить широту. Имея хорошие часы и немного разбираясь в сферической тригонометрии, вы даже сумеете сделать предположение о своей долготе, опять же с точностью до нескольких сотен миль. Пока ясно? Это на корабле, откуда видно небо. А эти парни находятся на подводной лодке. Звёзд оттуда не увидишь. Предположим, в мятеже принимают участие офицеры – даже не все. Каким образом команда узнает, что происходит? – Фостер покачал головой. – Никак. Даже нашим матросам это не под силу, а у них подготовка намного лучше, чем у русских. Не забудьте, что почти все русские матросы призывники обязательной воинской службы. На атомной подводной лодке вы полностью отрезаны от окружающего мира. У вас нет радио – за исключением СНЧ и УНЧ, а передачи на этих частотах зашифрованы и поступают через офицера связи. Значит, он должен быть в числе заговорщиков. То же самое относится к штурману. Как и мы, русские пользуются инерциальной навигационной системой. Мы обнаружили одну из их систем, сняли с подлодки типа «гольф», которую подняли у Гавайских островов. И в этой системе данные тоже зашифрованы. Старшина считывает цифры с приборов, и штурман из книги получает координаты подлодки. В советских сухопутных войсках, в армии, карты являются секретными документами. То же самое относится и к их военно-морскому флоту. Рядовые матросы не имеют доступа к картам, им никто не сообщает, где находится корабль. А на подводных ракетоносцах это соблюдается с особой строгостью, верно? Вдобавок ко всему эти парни – матросы-работяги. Когда подлодка в море, они света белого не видят в прямом и переносном смысле, трудятся от четырнадцати до восемнадцати часов в сутки. Все это молоденькие парни, призванные на обязательную воинскую службу, и подготовка их очень слабая. Им поручают выполнять одну или две несложных обязанности, и они должны в точности следовать приказам. У русских требуют от людей выполнять порученную работу механически и думать как можно меньше. Вот почему при проведении сложных ремонтных работ видно, как офицеры берутся за инструменты. У рядовых матросов нет ни времени ни желания расспрашивать своих офицеров о том, что происходит на корабле. Они исполняют свои обязанности и полагаются на то, что все будут поступать точно так же. В этом и заключается морская дисциплина. – Фостер стряхнул пепел с сигары. – Так вот, сэр, стоит привлечь к заговору офицеров – возможно, даже и не всех, – и мятеж может оказаться успешным. Завербовать десять или двенадцать недовольных намного легче, чем вовлекать в дело сотню.
      – Легче, это верно, но совсем не так просто, – возразил генерал Хилтон. – Боже милосердный, у них на борту по крайней мере один замполит и, кто знает, сколько ещё тайных сотрудников службы безопасности. Неужели вы думаете, что в таком мятеже примет участие партийный работник?
      – А почему нет? Вы ведь слышали, что сказал Райан, – восстание на фрегате возглавил замполит корабля.
      – Да, и после этого была проведена перестройка всего политического управления, – отозвался Хилтон.
      – К нам всё время перебегают сотрудники КГБ – все до единого члены партии, – заметил Фостер. Было ясно, что ему нравится мысль о мятеже на русском ракетоносце.
      Президент молча слушал говорящих, затем повернулся к Райану.
      – Доктор Райан, вам удалось убедить меня в том, что подобное теоретически возможно. А что по этому поводу думает делать ЦРУ?
      – Господин президент, я аналитик, а не…
      – Мне хорошо известно, кто вы, доктор Райан. Я знаком с вашей работой. Вижу, что у вас есть своё мнение. Я хочу услышать его.
      Райан даже не посмотрел на судью Мура.
      – Надо захватить её, сэр.
      – Просто так? Захватить и все?
      – Нет, господин президент, наверно, не просто так. Тем не менее Рамиус может всплыть через день-другой у побережья Виргинии и попросить политического убежища. Нам следует быть готовым к такой возможности, сэр, и, по моему мнению, принять его следует с распростёртыми объятиями.
      Райан заметил, что все члены Объединённого комитета начальников штабов дружно закивали, соглашаясь с ним. Наконец-то у него появились союзники.
      – Весьма рискованная позиция, доктор Райан, – добродушно заметил президент.
      – Вы хотели узнать моё мнение, сэр. Скорее всего, всё будет не так просто. Эти «альфы» и «Викторы», судя по всему, мчатся к нашим берегам полным ходом и почти наверняка попытаются блокировать подходы к ним – по сути установят блокаду нашего Атлантического побережья.
      – Блокада, – поморщился президент, – мерзкое слово.
      – Судья, – произнёс генерал Хилтон, – а не приходило ли вам в голову, что это может оказаться дезинформацией, направленной на то, чтобы раскрыть высокопоставленного агента, от которого поступили эти сведения?
      На лице судьи Мура появилась притворно сонная улыбка.
      – Конечно, генерал, – лениво ответил он. – Но если это дезинформация, то поразительно похожая на правду. Доктору Райану было поручено провести брифинг, исходя из предположения, что полученные нами сведения точны. В противном случае я беру на себя всю ответственность.
      Да хранит вас Бог, судья, подумал Райан, снова подивившись столь высокому положению источника «ИВА» в Москве.
      – В любом случае, господа, – продолжил судья, – нам придётся отреагировать на необычайную активность советского флота независимо от того, является наш анализ точным или нет.
      – Вы пытаетесь получить подтверждение этой информации, судья? – спросил президент.
      – Да, сэр, мы работаем над этим.
      – Отлично. – Президент выпрямился в кресле, и Райан отметил, каким твёрдым стал голос. – Судья прав. Нам придётся отреагировать на эти действия, независимо от их намерений. Господа, к нашим берегам направляется советский военно-морской флот. Что вы советуете предпринять?
      Первым ответил адмирал Фостер.
      – Господин президент, в настоящий момент наш флот выходит в море. Все корабли, готовые к действиям, уже в море или будут в море к завтрашнему вечеру. Мы отозвали наши авианосцы из Южной Атлантики и сейчас ведём перегруппировку атомных подводных лодок, чтобы противостоять этой опасности. Сегодня утром мы подняли в воздух наши патрульные самолёты Р-ЗС «Орион». Им помогают британские «нимроды» с баз в Шотландии. Все эти самолёты образовали воздушную завесу над советскими надводными кораблями. А вы, генерал? – Фостер повернулся к Хилтону.
      – В данный момент самолёты наблюдения и раннего оповещения Е-ЗА «сентри» типа АВАКС патрулируют воздушное пространство над советскими военными кораблями вместе с «орионами» Дэна. Их сопровождают «иглы», истребители F-15, базирующиеся в Исландии. К этому времени в пятницу в наше распоряжение поступит эскадрилья бомбардировщиков Б-52 с базы ВВС Лоринг в штате Мэн. Эти бомбардировщики будут вооружены ракетами «воздух-корабль», типа «гарпун», и начнут барражировать над русскими кораблями, сменяя друг друга. Как вы понимаете, они не предпримут никаких агрессивных действий, – улыбнулся Хилтон. – Цель их присутствия – продемонстрировать нашу озабоченность. Если советские корабли продолжат движение в сторону американских берегов, мы перебросим тактические подразделения ВВС на восточное побережье и, если вы одобрите это, сможем незаметно мобилизовать части национальной гвардии и резервные эскадрильи,
      – Как вы собираетесь осуществить это, не привлекая внимания? – спросил Пелт.
      – Доктор Пелт, нами с этого воскресенья запланирована учебная подготовка нескольких частей национальной гвардии на базе Неллис в Неваде. Это плановая переподготовка, ничего необычного. Теперь вместо Невады эти части будут переброшены в штат Мэн. Базы принадлежат Управлению стратегической авиации и по своим размерам смогут принять эти части. Там гарантирована безопасность.
      – Сколько авианосцев в нашем распоряжении? – спросил президент.
      – В данный момент только один «Кеннеди», сэр. У «Саратоги» на прошлой неделе разобрали для ремонта главную турбину, так что месяц потребуется на её замену. «Нимиц» и «Америка» находятся сейчас в Южной Атлантике – «Америка» возвращается из Индийского океана, «Нимиц» направляется в Тихий. Не повезло. Может быть, отозвать один авианосец из Средиземного моря?
      – Нет. – Президент покачал головой. – Положение на Кипре остаётся слишком взрывоопасным. Да и нужно ли это? Если случится что-то.., неприятное, мы сможем справиться с их надводным флотом теми силами, которые имеются сейчас в нашем распоряжении?
      – Да, сэр, – отозвался генерал Хилтон. – Доктор Райан прав: Атлантика – наш океан. Одни только ВВС могут выделить более пятисот самолётов для участия в этой операции, и ещё триста-четыреста у ВМС. Если начнётся какая-нибудь стрельба, советский флот ждёт скорый и неминуемый конец.
      – Мы, разумеется, примем все необходимые меры, чтобы не допустить этого, – негромко заметил президент. – Сегодня утром сведения о происходящем просочились в прессу. Перед самым ланчем звонил Бад Уилкинз из «Таймс». Если американский народ раньше времени узнает о масштабе происходящего… Ты что-то хочешь сказать. Джефф?
      – Господин президент, предположим, что анализ доктора Райана верен. Я не вижу, что мы сможем предпринять в отношении «Красного Октября», – сказал Пелт.
      – Что?! – выпалил Райан. – Извините, сэр.
      – Мы ведь не можем украсть русский подводный ракетоносец.
      – Это почему? – произнёс Фостер. – Черт побери, у нас немало их танков и самолётов.
      Члены Объединённого комитета начальников штабов снова закивали.
      – Одно дело – самолёт с лётчиком или двумя, адмирал. И совсем другое – атомная субмарина с двадцатью шестью баллистическими ракетами на борту и командой больше сотни человек. Естественно, мы можем принять офицеров, которые попросят политического убежища.
      – Итак, вы говорите, что, если эта подлодка всё-таки войдёт в Норфолк, – вмешался Хилтон, – мы просто вернём её русским? Боже мой, Пелт, на ней двести ядерных боеголовок! Неужели вы не понимаете, что когда-нибудь им может придти в голову использовать эти проклятые штуки против нас. Скажите, вы уверены, что хотите вернуть все это русским?
      – Такая подводная лодка стоит миллиард долларов, генерал, – неуверенно произнёс Пелт.
      Райан увидел улыбку на лице президента. Верно говорили, что он любитель оживлённых дискуссий.
      – Судья, а каковы юридические аспекты этого дела? – поинтересовался президент.
      – Существует закон адмиралтейства, господин президент. – На лице Мура отразилось беспокойство. – Мне никогда не доводилось заниматься такой практикой, приходится вспоминать то, чему учили нас на юридическом факультете. Закон адмиралтейства относится к категории jus gentium, международного права, одни и те же положения теоретически применимы ко всем странам. Американские и британские адмиралтейские суды постоянно цитируют решения друг друга. Однако я не знаю, каковы права мятежного экипажа.
      – Судья, в данном случае мы имеем дело не с мятежом или пиратством, – заметил Фостер. – Насколько я помню, правильный юридический термин, применимый в данном случае, «баратрия». Если мятеж – это восстание членов корабельного экипажа против законных властей, то баратрия – намеренные действия капитана, офицеров или команды, причиняющие ущерб судну или грузу. Как бы то ни было, вряд ли юридическая казуистика применима в ситуации, где затрагивается проблема ядерного оружия.