– Осталось совсем немного – одна из рыб замкнулась на нас, сэр. Не знаю, какая именно. – Джоунз сдвинул наушники с одного уха и поднял руку, чтобы мгновенно сбросить их со второго. Гидролокатор наведения на одной торпеде уже нашёл их. Да, плохи дела. Если это торпеды Мк-48… Джоунз слишком хорошо знал, что могут натворить такие торпеды. Он почувствовал изменение эффекта Доплера в шуме винтов торпеды, прошедшей под ракетоносцем.
      – Одна промахнулась, сэр. Первая прошла под нами. Вторая идёт на нас, интервалы между акустическими импульсами сокращаются.
      Джоунз протянул руку и положил её на плечо Бугаева. Может быть, он и впрямь настоящий гений на борту «Красного Октября», как утверждают русские.

      Вторая торпеда Мк-С резала воду со скоростью сорок один узел. Это означало, что цель сближалась с торпедой почти на милю за минуту. Система наведения и принятия решений была сложной. Будучи не в состоянии скопировать компьютеризованную систему наведения американской торпеды Мк-48, Советам пришлось пойти на то, что гидролокатор наведения торпеды посылал информацию на пустивший её корабль по тонкому изолированному проводу. При наведении торпеды старпому приходилось делать выбор между акустическими данными, полученными от гидролокатора в носовом куполе подлодки, и информацией, поступившей от самих торпед. Первую рыбу ввели в заблуждение ложные цели, созданные системой глушения на акустической частоте торпеды. Для наведения второй старпом использовал низкочастотный гидролокатор, расположенный в носовом куполе подлодки. Теперь он знал, что первая торпеда прошла ниже цели. Мичман быстро изменил частоту импульсов, и перед старпомом появилась чёткая картина на те несколько секунд, которые потребовались Бугаеву, чтобы поступить так же с частотой глушения. Спокойно и уверенно старпом наводил вторую торпеду. Она двигалась точно к цели.
      Её боеголовка с зарядом в двести килограммов попала в цель скользящим ударом чуть в сторону кормы от центра ракетоносца, перед центральным постом. Через миллисекунду она взорвалась.

      Сила взрыва выбросила Райана из кресла, и он ударился головой о палубу. На мгновение он потерял сознание и пришёл в себя в темноте. В ушах стоял звон. Сотрясение, вызванное взрывом, привело к короткому замыканию в дюжине распределительных щитов, и прошло несколько секунд, прежде чем вспыхнул красный аварийный свет. На корме Джоунз успел вовремя сбросить наушники, а вот Бугаев, пытавшийся до последней секунды отвести в сторону приближающуюся торпеду, опоздал. Оглохший, с лопнувшей барабанной перепонкой, он корчился в отчаянных муках на палубе. В машинном отделении вставали моряки. Здесь свет продолжал гореть, и первое, что сделал Мелехин, – посмотрел на пульт регистрации повреждений.
      Взрыв произошёл после попадания торпеды во внешний корпус, изготовленный из тонкой стали. Между ним и прочным корпусом находились балластные цистерны, наполненные водой и разделённые двухметровыми сотами, подобными пчелиным. За цистернами хранились баллоны со сжатым воздухом под высоким давлением. Далее располагались аккумуляторные батареи и только потом начинался прочный корпус ракетоносца. Торпеда попала в центр стального листа наружной обшивки, в нескольких футах от всех сварных швов. От взрыва образовалась пробоина диаметром около четырех метров, разрушились соты балластных цистерн и лопнули с полдесятка баллонов, но это поглотило значительную часть силы взрыва. Наконец, были повреждены тридцать крупных никель-кадмиевых аккумуляторов. Советские инженеры намеренно поместили их именно в этом месте. Они понимали, что такое расположение аккумуляторных батарей усложнит их обслуживание и зарядку и, что хуже всего, подвергнет опасности воздействия солёной морской воды, но всё это было принесено в жертву ради их вторичной задачи – создания дополнительного щита. Аккумуляторные батареи спасли ракетоносец. Будь они расположены в другом месте, сила взрыва повредила бы прочный корпус. А теперь сила взрыва оказалась в значительной мере рассеяна несколькими слоями защитной системы, аналогов которой не существует на подлодках западных флотов. В сварном шве прочного корпуса появилась трещина, и в радиорубку словно из шланга под огромным давлением хлестала струя воды, но в остальном прочный корпус уцелел.
      В центральном посту Райан уже сидел в кресле, проверяя, работают ли приборы. Он слышал, как в переднем отсеке хлещет струя воды, и не знал, что делать дальше. Понятно было, что нельзя поддаваться панике, хотя у него была отчаянная потребность выплеснуть чувства.
      – Что мне делать? – спросил Райан.
      – Вы живы? – спросил Манкузо.
      – Нет, черт побери, – я мёртв. Так что делать?
      – Рамиус? – Манкузо увидел в руке капитана фонарик, который тот снял с переборки.
      – Вниз, ныряем ко дну. – Рамиус снял телефонную трубку и приказал Мелехину в машинном отделении остановить турбины. Мелехин уже отдал такой приказ.
      Райан толкнул от себя траверсу погружения. Подумать только, мелькнула мысль, в этой чёртовой подлодке, получившей эту чёртову пробоину, ему приказывают идти ко дну!

      – Точное попадание, товарищ командир, – доложил мичман. – Двигатели остановились. Слышу потрескивание корпуса, он погружается. – Акустик послал нескольких импульсов в активном режиме, но не смог принять отражённых сигналов. Волны взрыва взбудоражили воду. По всему морю расходилось эхо взрыва. Образовались мириады воздушных пузырьков, создавших зону, непроницаемую для акустических волн вокруг цели и быстро закрывших её от окружающего мира. Активные импульсы отражались от облака пузырьков, а чувствительность пассивных датчиков резко уменьшилась из-за продолжающегося эха. Мичман мог с уверенностью сказать лишь, что одна торпеда попала в цель, скорее всего вторая. Он был достаточно опытен, чтобы отделить посторонний шум от отражённых сигналов, и ему удалось правильно истолковать почти все, что произошло.

      – Один-ноль в пользу противника, – заметил старший акустик. «Даллас» шёл слишком быстро и не мог полностью использовать своё гидролокационное оборудование, но невозможно было не услышать грохот взрыва. Его через корпус лодки услышала вся команда.
      В центральном посту Чеймберз определил, что находится в двух милях от того места, где только что был «Октябрь». Все остальные смотрели на свои приборы, не обнаруживая чувств. Десять их товарищей находились на корабле, в который попала торпеда, а враг скрывался за стеной шума.
      – Уменьшить скорость, треть мощности, – приказал Чеймберз.
      – Треть мощности, слушаюсь, – повторил вахтенный офицер.
      – Акустик, сообщите данные, – произнёс Чеймберз.
      – Занимаюсь ими, сэр. – Старший акустик Лаваль напрягал слух, пытаясь разобраться в поступающих шумах. Ему потребовалось десять минут, и за это время ход «Далласа» уменьшился до десяти узлов.
      – Мостик, докладывает гидропост. В ракетоносец попала одна торпеда. Не слышу шума двигателей.., но и звуков разрушающегося корпуса не слышно. Повторяю, сэр, не слышно звуков разрушения корпуса.
      – Слышите «альфу»?
      – Нет, сэр, вода слишком взбаламучена.
      На лице Чеймберза появилась недовольная гримаса. Ты офицер, сказал он себе, тебе платят за то, чтобы ты думал. Во-первых, что происходит? Во-вторых, что ты собираешься предпринять? Обдумай все и начинай действовать.
      – Дистанция до цели?
      – Примерно девять тысяч ярдов, сэр, – ответил Гудмэн, считывая данные с последнего огневого решения на экране компьютера, управляющего стрельбой. – «Альфа» находится за пределами «глухой» зоны.
      – Глубина шестьсот футов. – Офицер на рулях глубины передал команду рулевому. Чеймберз обдумал ситуацию и принял решение. Он пожалел, что на лодке нет Манкузо и Манньона. Капитан и штурман относились к числу тех, кто представляли на «Далласе» комитет тактического управления. Было бы неплохо обсудить проблему и с опытными офицерами, но их не было сейчас на подлодке.
      – Прошу внимания. Мы погружаемся. Волнение в море после взрыва будет оставаться относительно постоянным. Если оно начнёт успокаиваться, то сместится к поверхности, поэтому мы опустимся ниже его. Прежде всего нужно обнаружить ракетоносец. Если он не на расчётном месте, значит, опустился на дно. Глубина здесь всего девятьсот футов, так что он может лежать на дне с живой командой. Независимо от того, находится он на прежнем месте или на дне, необходимо занять позицию между ним и «альфой». – И, подумал он, если «альфа» снова пустит торпеды, я потоплю её, и пусть будут прокляты правила поведения на море в мирных условиях. Нужно обмануть этого парня. Но как? И где сейчас «Красный Октябрь»?

      Ракетоносец опускался быстрее, чем ожидалось. Взрыв разрушил цистерну выравнивания дифферента, что прибавило отрицательной плавучести и не входило в первоначальные расчёты.
      Пробоина в радиорубке оказалась значительной, однако Мелехин заметил её на своём пульте повреждений и немедленно принял меры. В каждом отсеке находилась водоотливная помпа, работающая от электрической системы подлодки. Помпа радиорубки включилась вместе с основной помпой этой части ракетоносца, и им удалось, хотя и с трудом, откачать воду. Радиоаппаратура полностью вышла из строя, но никто и не собирался пользоваться радиосвязью.
      – Райан, вверх до предела рули глубины и положите руль на правый борт, – скомандовал Рамиус.
      – Руль на правый борт и вверх плоскости рулей глубины, – отрепетовал Райан. – Сейчас мы врежемся в дно?
      – Постарайтесь обойтись без этого, – посоветовал Манкузо. – Пробоина может, увеличиться.
      – Лучше не придумаешь… – проворчал Райан. Скорость погружения «Октября» уменьшилась, и он описал плавную дугу к востоку, заходя под «глухую» зону все ещё бурлящей воды. Рамиус хотел скрыться за ней, оставив «альфу» по другую сторону. Манкузо подумал, что они смогут, пожалуй, спастись. В этом случае он решил внимательно изучить чертежи этого корабля.

      – Акустик, два направленных активных импульса малой мощности в сторону ракетоносца и так, чтобы никто их не заметил.
      – Слушаюсь, сэр. – Главный акустик Лаваль отрегулировал приборы соответствующим образом и послал два импульса. – Здорово! Мостик, это гидропост. Я нашёл его! Пеленг два-ноль-три, расстояние две тысячи ярдов. Он не на дне, повторяю, он не лежит на дне, сэр.
      – Лево руля пятнадцать, курс два-ноль-три, – приказал Чеймберз.
      – Лево руля пятнадцать, слушаюсь! – отрепетовал рулевой. – Ложимся на новый курс два-ноль-три. Сэр, руль на левом борту, пятнадцать градусов.
      – Френчи, что там с ракетоносцем?
      – Сэр, мне кажется, я слышу шум водоотливных помп.., и он медленно двигается. Пеленг сейчас два-ноль-один. Могу следить за ним пассивными системами, сэр.
      – Томпсон, рассчитайте курс ракетоносца. Мистер Гудмэн, наш МЛС все ещё готов к пуску?
      – Так точно, сэр, – послышался ответ офицера-торпедиста.

      – Мы потопили его? – спросил замполит.
      – Наверно, – ответил Туполев, не зная, так ли это. – Нужно подойти поближе, чтобы убедиться. Малый вперёд.
      – Есть малый вперёд!

      Сейчас «Поги» находился в двух тысячах ярдов от «Коновалова», продолжая безжалостно бомбардировать его мощными гидролокационными импульсами.
      – Он дал ход, сэр. Достаточный, чтобы следить за ним пассивными системами, – доложил старший акустик Палмер.
      – Очень хорошо, прекратить активную гидролокацию, – скомандовал Вуд.
      – Слушаюсь, активные системы отключены.
      – У нас есть огневое решение?
      – Самое точное, – ответил Рейнолдс. – Время движения торпеды до цели – одна минута восемнадцать секунд. Обе рыбы готовы к пуску.
      – Малый вперёд, одна треть.
      – Есть малый вперёд, одна треть. – «Поги» сбавил ход. Его командир пытался найти оправдание для торпедного залпа.

      – Шкипер, только что услышал два импульса от одной из наших лодок, с северо-северо-востока. Низкой мощности, сэр, должна быть недалеко.
      – Сможете связаться с ней по «гертруде»?
      – Так точно, сэр!
      – Капитан, – обратился Манкузо к Рамиусу. – Разрешите связаться с моей лодкой.
      – Да.
      – Джоунз, немедленно вызывай «Даллас».
      – Слушаюсь. Джоунзи вызывает Френчи. Ты слышишь меня? – Акустик посмотрел нахмурившись на динамик. – Френчи, отвечай.

      – Мостик, это гидропост. Говорит Джоунз, по «гертруде».
      Капитан-лейтенант снял трубку подводного телефона в центральном посту.
      – Джоунзи, это Чеймберз. В каком состоянии лодка?
      Манкузо взял микрофон из рук акустика.
      – Уолли, говорит Барт, – сказал он. – У нас пробоина в центральной части, но она не вызывает опасений. Вы можете отвлечь от нас «альфу»?
      – Так точно, сэр! Начинаю прямо сейчас. Конец связи. – Чеймберз положил трубку. – Гудмэн, затопите трубу с МЛС. Мы последуем за ним. Если «альфа» выстрелит в него торпедой, топим её. Отрегулируйте МЛС на две тысячи ярдов прямого курса, потом пусть повернёт к югу.
      – Готово, сэр. Наружный люк открыт.
      – Пуск!
      – МЛС вышел, сэр.
      Приманка пошла вперёд от «Далласа» со скоростью двадцать узлов в течение двух минут, затем сбавила ход. У МЛС был корпус торпеды, в носовой части которой находился мощный акустический датчик, работающий от магнитофона, на котором были записаны шумы ударной подлодки типа 688. Каждые четыре минуты шумы замолкали на короткое время и МЛС двигался бесшумно. «Даллас» следовал в тысяче ярдов позади приманки, погрузившись на несколько сот футов глубже.
      «Коновалов» осторожно подошёл к облаку воздушных пузырьков. К северу от него неслышно плыл «Поги».
      – Стреляй в приманку, сукин ты сын, – еле слышно пробормотал Чеймберз.

      Рамиус пришёл к выводу, что «глухая» зона отделяла его теперь от «альфы». Он приказал снова пустить турбины, и «Красный Октябрь» пошёл на северо-восток.

      – Лево руля десять градусов, – негромко скомандовал Туполев. – Обойдём мёртвую зону с севера и увидим, потоплен ли он, когда повернём назад. Но сначала нужно покинуть зону шума.
      – Пока ничего не слышно, – доложил мичман. – Ни удара о дно, ни шума рушащихся переборок… Обнаружен новый контакт, пеленг один-семь-ноль… Это другой шум, товарищ командир, лодка с одним винтом… Похожа на американскую.
      – Пеленг?
      – В направлении на юг, по-моему. Да, на юг… Звук меняется. Это американская подлодка.
      – Американская подлодка отводит нас в сторону от цели. Не обращать на неё внимания.
      – Не обращать внимания? – недоуменно спросил замполит.
      – Товарищ замполит, если бы вы шли на север и в вас попала бы торпеда, вы что, направились бы затем к югу? Пожалуй, вы так и сделаете, но не Марк. Это шито белыми нитками. Американская подлодка уводит нас от «Октября». Не слишком разумное решение, между прочим. Марк поступил бы по-другому. И он пошёл бы на север. Я знаю его, читаю его мысли. Сейчас он направляется на север, может быть, на северо-восток. Американцы не пытались бы отвлечь нас, если бы мы потопили ракетоносец. Теперь мы знаем, что «Октябрь» повреждён, но не потоплен. Мы найдём его и покончим с ним, – бесстрастно произнёс Туполев. Охота за «Красным Октябрём» полностью захватила его. Он вспоминал все, чему его учили. Теперь он докажет, что стал новым гроссмейстером подводной войны. Совесть Туполева молчала. Он выполнял свой долг.
      – Но американцы…
      – Они не откроют огонь, товарищ замполит, – произнёс Туполев с ледяной улыбкой. – Если бы они намеревались стрелять, нас потопила бы их подлодка на северном направлении. Американцы не могут открывать огонь, не получив разрешения. Они должны получить разрешение на это, так же как и мы, но нам уже отдан приказ, и потому мы обладаем преимуществом перед ними. Сейчас мы находимся в том месте, где наша торпеда попала в «Красный Октябрь», и когда обойдём взбудораженный участок воды, снова обнаружим его. И закончим дело.

      Воспользоваться гусеницей они не могли. Борт одного туннеля был смят взрывом торпеды. «Октябрь» шёл вперёд шестиузловым ходом, подгоняемый гребными винтами, которые издавали больше шума, чем туннельная система. Происходящее походило на обычные учения по защите ракетоносца, вот только при учениях всегда исходили из того, что ударные подлодки, охраняющие ракетоносец, могут стрелять, удерживая противника на безопасном расстоянии…
      – Лево руля, задний ход, – приказал Рамиус.
      – Что? – изумлённо спросил Манкузо.
      – Пошевелите мозгами, Манкузо, – ответил Рамиус, следя за тем, как Райан выполняет приказ. Райан повиновался, не вдаваясь в его смысл.
      – Пошевелите мозгами, капитан Манкузо, – повторил Рамиус. – Подумайте, что происходит? Из Москвы поступила команда оставить позади одну ударную подлодку, скорее всего, типа «политовский» – по-вашему, это «альфа». Я знаком со всеми командирами этих лодок. Все они молодые и все – как это сказать – агрессивные? Да, агрессивные. Командир этой подлодки знает теперь, что не потопил нас. А зная это, начнёт преследование. Вот мы и идём назад, подобно хитрой лисе, и дадим ему обогнать нас.
      Манкузо не понравилось решение русского капитана – Райан почувствовал это, даже не отрывая взгляда от приборов.
      – Мы не можем стрелять. Ваши люди не могут стрелять. Нам не удастся уйти от него – он имеет преимущество в скорости. Мы не можем спрятаться – у него более совершенный гидролокатор. Он пойдёт на восток, воспользуется преимуществом в скорости, чтобы не упустить нас, и обнаружит «Красный Октябрь» своим гидролокатором. Направившись на запад, мы получаем шанс на спасение. Такое решение окажется для него неожиданным.
      Манкузо все ещё не нравилось решение Рамиуса, но он был вынужден признать, что это неплохо придумано. Даже хорошо. Он снова посмотрел на карту. Всё-таки это не его корабль.

      – Этот сукин сын просто прошёл мимо. Он или не обратил внимания на приманку, или просто не заметил её. Сейчас он у нас на траверзе , скоро мы окажемся в его кильватерной струе, – доложил Лаваль.
      Чеймберз негромко выругался.
      – Не повезло нам с этим. Право руля, пятнадцать градусов, – приказал он. По крайней мере русская подлодка не услышала «Даллас». Американская субмарина легко исполнила команду. – Пойдём следом за ним.

      Теперь «Поги» находился в миле от левой скулы «альфы». Вуд слышал «Даллас» своим пассивным гидролокатором и заметил, что он изменил курс. Капитан просто не знал, что делать дальше. Самым простым решением был торпедный залп, но на это Вуд не решался. Он подумал, а не стоит ли забыть о приказах и взять инициативу на себя. Вуд инстинктивно чувствовал, что это самый правильный выбор. «Альфа» охотится за американцами… И всё-таки чувство долга победило. Вуд переборол свой инстинкт.
      Нет ничего хуже самоуверенности, с горечью подумал он. Вся операция основывалась на том, что в этом районе никого нет, и даже если кто-то окажется здесь, ударные подлодки смогут заранее предупредить ракетоносец. Это урок для них, но Вуд не хотел сейчас думать об этом.

      – Замечен контакт, – произнёс мичман, склонившись к микрофону. – Перед нами, почти прямо перед нами. Идёт малым ходом на гребных винтах. Пеленг ноль-четыре-четыре, дистанция не определена.
      – Это «Красный Октябрь»? – спросил Туполев.
      – Не знаю, товарищ командир. Может оказаться американской подлодкой. По-моему, он направляется к нам.
      – Проклятье! – Туполев обвёл взглядом центральный пост. Неужели они обогнали «Красный Октябрь»? А вдруг он действительно потоплен?

      – Он знает, что мы здесь. Френчи? – спросил Чеймберз, снова вернувшись в гидролокационный пост.
      – Нет, этого он не знает. – Лаваль отрицательно покачал головой. – Мы позади него. Одну минуту… – Акустик нахмурился. – Ещё один контакт, на дальней стороне «альфы». Это, должно быть, наш друг, сэр. Господи! Мне кажется, он направляется к нам. Движется на винтах, а не на этой странной системе.
      – Расстояние до «альфы»?
      – Меньше трех тысяч ярдов, сэр.
      – Средний вперёд, две трети! Лево руля десять градусов! – приказал Чеймберз. – Френчи, пошли активный импульс, только подлёдным гидролокатором. Возможно, русские не знают, что это. Пусть примут нас за ракетоносец.
      – Слушаюсь, сэр!

      – Высокочастотные гидролокационные сигналы за кормой! – выкрикнул мичман. – Непохожи на американский локатор, товарищ командир.
      Туполев внезапно растерялся. А вдруг мористее его американская подлодка? Та, что у него на левой скуле, – точно американская. Значит, позади «Октябрь». Марк – всё та же хитрая лиса. Он затаился, дал им пройти, и теперь может выстрелить в них сзади!
      – Полный вперёд, лево руля!

      – Слышу контакт! – громко произнёс Джоунз. – Прямо перед нами. Подождите… Это «альфа»! Она совсем близко! Похоже, начала поворот. Кто-то посылает в неё гидролокационные импульсы с противоположной стороны. Боже мой, она рядом! Шкипер, «альфа» больше не точечный контакт. Я принимаю отдельные сигналы от двигателя и от гребного винта.
      – Капитан? – произнёс Манкузо. Оба командира посмотрели друг на друга и приняли одинаковое решение, словно телепаты. Рамиус кивнул.
      – Дайте расстояние.
      – Джоунзи, пошли импульс в сукиного сына! – скомандовал Манкузо и побежал на корму.
      – Слушаюсь. – Гидролокационные системы были уже включены. Джоунз послал одиночный импульс, чтобы определить расстояние. – Дистанция – тысяча пятьсот ярдов. Нулевое возвышение. Мы на одинаковой глубине, сэр.
      – Манкузо, пусть ваш акустик выдаёт нам расстояние и пеленг! – Рамиус с силой потянул за ручку машинного телеграфа.
      – О'кей, Джоунзи, будешь руководить стрельбой. Следи за этой долбаной «альфой».

      – Один гидролокационный импульс слева, расстояние неизвестно, пеленг сорок. Та цель, что мористее, только что измерила дистанцию до нас, – доложил мичман.
      – Расстояние, – приказал Туполев.
      – Слишком далеко от траверза в сторону кормы, товарищ командир. Я теряю его за кормой.
      Одна из этих подлодок должна быть «Красным Октябрём» – но какая? Можно ли пойти на риск стрельбы по американской подлодке? Нет, нельзя!
      – Огневое решение для ближней цели?
      – Не очень точное, товарищ командир, – ответил старпом. – Она маневрирует и увеличивает скорость.
      Мичман сконцентрировал внимание на западной цели.
      – Товарищ командир, контакт перед нами не является советской подлодкой, повторяю, не является. Это американская лодка.
      – Какая из подлодок американская? – раздражённо крикнул Туполев.
      – Те, что на западе и на северо-западе, – обе американские. Цель на востоке я не сумел определить.
      – Продолжать удерживать руль на левом борту.
      – Руль положен на левый борт, – отрепетовал рулевой, удерживая повёрнутый до предела штурвал.
      – Цель находится позади нас. Нужно замкнуться на неё и пустить торпеду во время поворота. Черт побери, мы идём слишком быстро. Сбавить ход до одной трети.
      Обычно «Коновалов» поворачивался быстро, однако на этот раз замедление хода привело к тому, что гребной винт действовал как тормоз, сдерживая исполнение манёвра. И всё-таки Туполев действовал правильно. Ему нужно было направить торпедные аппараты вдоль пеленга на цель, и потому пришлось замедлить ход, чтобы акустик сумел представить точные данные, необходимые для стрельбы.

      – О'кей, «альфа» продолжает поворот, двигается сейчас справа налево… Шум двигателя уменьшился. Она только что сбросила скорость, – докладывал Джоунз, наблюдая за экраном. Акустик лихорадочно рассчитывал в уме курс, скорость и расстояние. – До неё теперь тысяча двести ярдов. Она продолжает поворот. Мы делаем то, что следует делать?
      – Похоже на то.
      Джоунз установил гидролокатор на автоматическую посылку импульсов.
      – Нужно следить за тем, куда приведёт этот поворот, сэр. Если у неё умелый командир, она устремится на юг и уйдёт первой.
      – Тогда молись за то, что он неумелый, – произнёс Манкузо, стоя у входа в гидропост. – Удерживать корабль на курсе.
      – Слушаюсь, удерживать корабль на курсе, – повторил Райан, пытаясь решить, погибнут они от следующей торпеды или нет.
      – Поворот продолжается. Сейчас мы у неё на левом траверзе, скорее на левой скуле. – Джоунз поднял голову. – Она успеет развернуться раньше нас. А вот и импульсы её гидролокатора.
      «Красный Октябрь» продолжал ускоряться. Теперь он шёл вперёд со скоростью восемнадцать узлов.

      – Я слышу его, – донёсся голос мичмана. – Дистанция – тысяча метров, пеленг – сорок. Вертикальный угол нулевой.
      – Приготовиться к пуску, – скомандовал Туполев своему старпому.
      – Придётся пускать торпеду под нулевым углом. Мы поворачиваем слишком быстро, – ответил старпом. Он поспешно рассчитал огневое решение. Субмарины сближались со скоростью больше сорока узлов. – Готов только аппарат номер пять! Труба заполнена, наружный люк открыт. Аппарат готов к стрельбе!
      – Пуск!
      – Пуск пятой! – Палец старпома нажал на кнопку.

      – Расстояние сократилось до девятисот ярдов – слышу высокоскоростные винты прямо перед нами! Перед нами торпеда. Одна торпеда, идёт прямо на нас!
      – Не обращай внимания на торпеду, следи за «альфой»!
      – Да, понял, пеленг на «альфу» два-два-пять, поворот замедляется. Нужно немного повернуть влево, сэр.
      – Райан, влево пять градусов, курс два-два-пять.
      – Слушаюсь, влево пять градусов, курс два-два-пять.
      – Рыба быстро приближается, сэр, – предупредил Джоунз.
      – Наплевать на рыбу! Следи за «альфой».
      – Слушаюсь. Пеленг все ещё два-два-пять. Такой же, как и у рыбы.
      Расстояние между сближающимися подлодками быстро сокращалось. Торпеда мчалась к «Октябрю» ещё быстрее, но её взрыватель стоял на предохранителе. Чтобы не допустить преждевременного взрыва, способного повредить пустившую её лодку, взрыватели на торпедах приходили в боевое положение, лишь пройдя расстояние от пятисот до тысячи ярдов. Если «Октябрю» удастся сблизиться с «альфой» достаточно быстро, торпеда не взорвётся.
      Теперь «Октябрь» мчался двадцатиузловым ходом.
      – Расстояние до «альфы» семьсот пятьдесят ярдов, пеленг два-два-пять. Торпеда рядом, сэр, до попадания несколько секунд. – Джоунз съёжился в кресле, уставившись на экран.
      Послышался глухой удар торпеды.
      Торпеда попала прямо в центр полусферического носа «Октября». Предохранитель должен был отключиться ещё через сто метров. От сильного удара торпеда раскололась на три части, отброшенные в сторону подводным ракетоносцем, продолжавшим набирать скорость.
      – Ну и никчёмные торпеды у русских! – засмеялся Джоунз. – Слава Всевышнему! Пеленг на цель по-прежнему два-два-пять, расстояние семьсот ярдов.

      – Почему не было взрыва? – удивился Туполев.
      – Предохранительное устройство! – Старпом выругался. Он слишком поспешил с пуском торпеды.
      – Где цель?
      – Пеленг сорок пять градусов, товарищ командир, остаётся неизменным, – доложил мичман. – Мы быстро сближаемся.
      Туполев побледнел.
      – Лево на борт, самый полный вперёд!

      – Поворачивает, поворачивает слева направо, – доложил Джоунз. – Пеленг сейчас два-три-ноль, цель становится шире. Нужно чуть повернуть вправо, сэр.
      – Райан, право руля пять градусов.
      – Руль положен вправо, пять градусов, – ответил Райан.
      – Нет, вправо десять! – отменил свой приказ Рамиус. Он рассчитывал курс карандашом на листке бумаги. К тому же капитан хорошо знал технические характеристики «альфы».
      – Руль вправо десять градусов, – отозвался Райан.
      – Эффект максимального сближения, расстояние четыреста ярдов, пеленг два-два-пять на центр цели. Цель слева и справа, главным образом слева, – быстро произнёс Джоунз. – Расстояние.., триста ярдов. Вертикальный угол нулевой, мы на одном уровне с целью. Расстояние двести пятьдесят, пеленг два-два-пять на центр цели. Теперь не промахнёмся, шкипер.
      – Мы попадём в неё! – воскликнул Манкузо.
      Туполеву следовало бы уйти на глубину, а он вместо этого положился на ускорение и манёвренность своей лодки, упустив из виду, что Рамиус знает её технические характеристики лучше его.
      – Контакт вытянулся влево и вправо – мгновенный отражённый сигнал, сэр!