Внезапно он почувствовал, что лицо покрылось капельками пота и силы, которые двигали им при перестрелке, покинули его. Поднялась тошнота. – Боже, мне так… – Он опустился на четвереньки, и приступ рвоты сотряс его тело. Желудок неудержимо извергал содержимое, которое через решётки стекало вниз, на нижнюю палубу. Позывы не прекратились даже после того, как желудок опустел. Ему пришлось несколько раз сплюнуть, чтобы избавиться от мерзкого ощущения во рту. Превозмогая себя, Райан встал.
У него кружилась голова от напряжения последних минут и доброй кварты адреналина, попавшей в его кровеносную систему. Он тряхнул головой, глядя на мёртвое тело у своих ног. Пора возвращаться в реальный мир.
Рамиус был ранен в бедро. Кровотечение не прекращалось. Он зажимал рану обеими руками, сквозь пальцы сочилась кровь, но рана не казалась опасной. Если бы пуля попала в бедренную артерию, капитан уже истёк бы кровью.
Лейтенанта Уилльямза ранило в голову и грудь. Он был без сознания, но дышал. Пуля, попавшая в голову, лишь скользнула по черепу, зато из раны в груди, рядом с сердцем, при каждом вдохе слышался хрип. Комарову повезло меньше. В него попала только одна пуля, зато прямо в лоб, чуть выше переносицы, и начисто снесла затылок, превратив его в кровавое месиво.
– Господи, почему никто не пришёл на помощь! – воскликнул Райан, только сейчас подумав об этом.
– Люки в переборках задраены. Нажмите на – как вы называете это? – Райан посмотрел, куда указывал палец капитана. Он имел в виду систему внутренней связи.
– На какую кнопку нажать? – спросил он. Капитан поднял два пальца.
– Центральный пост, это Райан. Нужна помощь, ваш командир ранен.
Из динамика донёсся поток русских слов. Вмешался Рамиус, громким голосом он прервал говорящего. Райан посмотрел на шахту пускового устройства. Агент действительно пользовался переносным фонарём, в точности похожим на американский – лампа в металлическом цоколе, от которого протянулся провод, подключённый к розетке. Дверца кожуха была открыта. За ней виднелся люк поменьше, ведущий, очевидно, внутрь самой ракеты. Он тоже был открыт.
– Что он собирался сделать – взорвать боеголовки?
– Это невозможно, – ответил Рамиус, терпеливо перенося боль. – Боеголовки ракеты – мы называем это специальной защитой – не могут взорваться до запуска.
– Тогда что же он делал? – Райан подошёл к шахте. На палубе лежал предмет, напоминающий резиновую камеру. – Что это? – Райан подкинул предмет в руке. Он был изготовлен из резины или прорезиненной ткани с металлическим или пластиковым каркасом внутри, металлическим патрубком в углу и мундштуком.
– Он делал что-то с ракетой, но заранее приготовил спасательную маску, чтобы вовремя уйти с подлодки, – понял Райан. – Господи, таймер! – Он наклонился, поднял переноску, включил её и направил луч света в открытый люк ракеты. – Капитан, что там внутри?
– Это система наведения на цель. В ней компьютер, дающий команды, куда лететь ракете. Смотровой люк, – дыхание Рамиуса становилось все более тяжёлым, – предназначен для офицера.
Райан заглянул внутрь ракеты. Там он увидел множество разноцветных проводов и монтажных плат, соединённых между собой совершенно непонятным для него образом. Райан раздвинул провода, ожидая увидеть там часовой механизм с динамитными шашками, присоединёнными к нему, и ничего не обнаружил.
Как теперь поступить? Агент явно что-то готовил – но что именно? Успел ли он закончить работу? Этого Райан не знал. С одной стороны, он понимал, что должен предпринять что-то, но с другой – сознание подсказывало, что безумие копаться в этой массе электронных плат и бесчисленных проводов.
Он стиснул в зубах покрытую резиной ручку переноски, сунул обе руки внутрь ракеты, ухватил два пучка проводов и дёрнул их изо всех сил. Оборвались лишь немногие. Тогда Райан обеими руками уцепился за один из пучков. Новый рывок – и у него в руках оказалась связка разноцветных пластиковых спагетти. Теперь пришла очередь второго пучка. Дёрнув за него, он почувствовал удар тока. Целую минуту, показавшуюся ему вечностью, Райан ждал взрыва. Однако его не последовало. Но внутри оставалось ещё немало проводов. Он снова принялся за дело и поспешно вырвал все провода вместе с дюжиной небольших монтажных плат. И тут стал лупить переноской по всему, что могло разбиться, до тех пор, пока отсек не стал похож на ящик с игрушками сына – кучу бесполезных обломков.
Послышались шаги бегущих людей. Первым подбежал Бородин. Рамиус молча показал на Райана и мёртвого агента.
– Судец? – недоуменно произнёс Бородин. – Но это Судец. – Он посмотрел на Райана. – Кок.
Райан поднял с палубы пистолет агента.
– А это его поваренная книга, – сказал он. – Думаю, ваш кок был агентом ГРУ. Он пытался взорвать подлодку. Капитан Рамиус, может быть, стоит запустить эту ракету – понимаете, избавиться от проклятой штуки, а?
– По-моему, разумная мысль. – Рамиус говорил хриплым шёпотом. – Сначала закройте смотровой люк, а затем мы.., мы можем запустить её из центрального поста.
Райан смахнул рукой обрывки проводов и осколки плат со смотрового люка, и крышка аккуратно встала на место. Труднее оказалось справиться с дверцей кожуха пускового устройства. Она была рассчитана на высокое давление и снабжена двумя пружинными замками. Пришлось не раз хлопнуть ею, пока она защёлкнулась.
Бородин с одним из офицеров несли Уилльямза в сторону кормы. Кто-то уже успел наложить жгут на ногу Рамиуса, и кровотечение прекратилось. Райан помог ему встать и повёл к выходу. Рамиус скрипел зубами всякий раз, когда ступал на левую ногу.
– Вы зря пошли на риск, капитан, – заметил Райан.
– Это мой корабль – и мне не нравится темнота. Во всём виноват я сам. Нужно было считать людей, покидающих подлодку.
Они подошли к водонепроницаемой двери.
– Я пройду первым. – Райан переступил через комингс и помог Рамиусу выйти из ракетного отсека. Жгут, сделанный из ремня, ослаб, и кровотечение возобновилось.
– Закройте дверь и задрайте её, – скомандовал капитан. Дверь легко закрылась. Райан повернул запорное колесо на три оборота и снова подхватил капитана. Ещё двадцать футов – и они оказались в центральном посту. Лицо лейтенанта, сидящего в кресле за штурвалом, было пепельным.
Райан усадил капитана в кресло по левому борту.
– У вас есть нож, сэр? – спросил он. Рамиус достал из кармана складной нож и что-то ещё. Оба предмета он передал Райану.
– Вот, возьмите. Это ключ запуска баллистических ракет. Без него их нельзя запустить. Держите его у себя. – Он попытался засмеяться. Ведь это был ключ, который он снял с Путина.
Райан повесил ключ себе на шею, открыл нож и разрезал брючину на ноге капитана снизу доверху. Пуля навылет пробила мягкую часть бедра. Он достал из кармана чистый носовой платок и прижал его к входной ране. Рамиус протянул ему свой платок, и Райан прижал его к выходной ране, которая имела полдюйма в диаметре, после чего как можно туже стянул поверх платков ремень.
– Жена вряд ли оценила бы моё искусство, но пока придётся довольствоваться этим.
– Ваша жена? – спросил Рамиус.
– Она врач, точнее, глазной хирург. Когда меня ранили, она сделала мне точно такую же перевязку.
Кожа на ноге Рамиуса ниже места ранения начала бледнеть. Райан слишком туго затянул ремень, но решил пока не ослаблять его.
– А теперь займёмся пуском ракеты, – сказал он. Рамиус отдал приказ лейтенанту у штурвала, и тот передал его по системе корабельной связи. Через две минуты в центральный пост вошли три офицера. Скорость «Красного Октября» уменьшили до пяти узлов, на что потребовалось несколько минут. Райан беспокоился о ракете и о том, удалось ли ему обезвредить взрывное устройство, установленное агентом. Каждый из вновь прибывших офицеров снял с шеи по ключу. Рамиус сделал то же самое, передав свой ключ Райану. Затем капитан показал на левый борт отсека.
– Пульт запуска ракет, – сказал он.
Райан мог бы и сам догадаться об этом. Вдоль левого борта были установлены пять панелей с двадцатью шестью лампочками, расположенными в три ряда, и под каждой – отверстие для ключа.
– Вставьте свой ключ в отверстие номер один, Райан, – приказал Рамиус. Райан вставил. Остальные офицеры сделали то же самое. Загорелся красный свет, и раздался гудок.
Пульт офицера-ракетчика был самым сложным. Он щёлкнул переключателем, и ракетная шахта наполнилась водой, затем он открыл её люк. Красные лампочки на панели замигали.
– Поверните свой ключ, Райан, – скомандовал Рамиус.
– Это пуск ракеты? – спросил Райан. Боже мой, подумал он, что если произойдёт взрыв?
– Нет. Для этого офицер-ракетчик должен привести в боевую готовность боеголовки. Этот ключ взрывает вышибной газовый заряд.
Можно ли верить ему? Может, Рамиус и честный человек, но почему он, Райан, должен верить, что он говорит правду?
– Пуск! – прозвучала команда Рамиуса. Райан повернул свой ключ одновременно с остальными офицерами. Над красной лампочкой замигала жёлтая. Третья лампочка, под зелёным стеклом, не загорелась.
Корпус «Красного Октября» содрогнулся, когда газовый заряд выбросил вверх ракету СС-Н-20, которая значилась под первым номером. Звук походил на включение воздушного тормоза у грузовика. Три офицера выдернули свои ключи. И тут же офицер-ракетчик закрыл крышку люка.
Ударная подлодка «Даллас»
– Что это? – спросил Джоунз. – Мостик, это гидропост. Цель только что затопила шахту – ракетную шахту! Боже мой! – Уже по собственной инициативе Джоунз включил гидролокатор и начал посылать активные импульсы в сторону русского ракетоносца.
– Что ты делаешь, чёрт возьми? – негодующе потребовал ответа Томпсон.
Через секунду пришёл Манкузо.
– Что здесь происходит? – рявкнул он. Джоунз показал на свой дисплей.
– Он только что запустил ракету, сэр. Посмотрите, капитан, видны две цели. Но одна всего лишь зависла, ракетный двигатель не включился. Господи!
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Вдруг она всплывёт? – подумал Райан.
Нет. Газовый заряд выбросил ракету «морской ястреб» вверх по правому борту. Она остановилась в пятидесяти футах над палубой ракетоносца, и «Красный Октябрь» проплыл под нею. Смотровой люк, закрытый Райаном, не обеспечил полной герметичности. Вода заполнила отсек системы наведения и оттуда проникла в отсек с боеголовками. Ракета и без того имела значительную отрицательную плавучесть, а добавившаяся в носовые отсеки масса воды перевернула её. Дифферент на нос заставил ракету описать эксцентрическую кривую, и она начала тонуть, двигаясь по спирали подобно тому, как падают семена клёна. На глубине трех тысяч футов давление воды прорвало сопла ракеты, и «морской ястреб», в остальном неповреждённый, опустился на дно.
Ударная подлодка «Итан Аллен»
Единственное, что продолжало функционировать на старом ракетоносце, это таймер. Он был установлен на тридцать минут, что давало команде время перейти на борт «Скэмпа», удаляющегося сейчас от места предстоящего взрыва со скоростью десять узлов. Реактор был полностью заглушён и совершенно остыл. Продолжало гореть всего несколько лампочек от крошечного запаса энергии, все ещё остававшейся в аккумуляторных батареях. У таймера было три детонаторных контура, дублирующих один другой в случае выхода из строя, и все три сработали практически одновременно, в пределах миллисекунды, послав команду по проводам.
На «Итане Аллене» были установлены четыре бомбы «Pave pat blue». Это были бомбы типа «ВТВ» – взрывчатка «топливо-воздух». Её взрывная мощность примерно в пять раз превышала мощность обыкновенной химической взрывчатки. На каждой из бомб было два выпускных газовых клапана, и только один не сработал. Когда они открылись, пропан, находившийся под высоким давлением внутри шарообразных корпусов, стремительно вырвался наружу. Через мгновение атмосферное давление внутри старой подлодки увеличилось втрое, поскольку все её отсеки наполнились взрывоопасной смесью воздуха и пропана. Четыре бомбы наполнили лодку газообразной взрывчаткой, которая равномерно распределилась по всему корпусу и была эквивалентной по своей мощности двадцати пяти тоннам тротила.
Детонаторы сработали почти одновременно, и результаты взрыва были катастрофическими: мощный стальной корпус ракетоносца лопнул, словно воздушный шарик. Единственным предметом, не уничтоженным полностью, оказался реактор, который вывалился из обломков «Итана Аллена» и быстро опустился на дно океана. Сам корпус разнесло на десяток частей, которым сила взрыва придала сюрреалистические формы. Оборудование, находившееся внутри, образовало облако металлических обломков внутри раздроблённого корпуса, и все это стало опускаться вниз, к океанскому дну, рассеявшись за время погружения на трехмильную глубину по огромной площади.
Ударная подлодка «Даллас»
– Боже милосердный! – Джоунз сорвал наушники и широко зевнул, чтобы спасти уши. Автоматические реле, вмонтированные в акустическую систему, защитили их от всей силы взрыва, но и того, что ударило по барабанным перепонкам, было достаточно, чтобы ему показалось, будто на голову обрушился сокрушительный удар молота. Взрыв услышали и почувствовали по всей лодке.
– Внимание команды, говорит капитан. То, что вы услышали, не должно вызывать у вас беспокойства. Это все.
– Господи, шкипер! – произнёс Манньон.
– Совершенно верно. Давайте продолжим слежение за контактом.
– Слушаюсь, капитан. – Манньон недоумевающе посмотрел на командира.
Белый дом
– Вам удалось вовремя сообщить ему об этом? – спросил президент.
– Нет, сэр. – Мур опустился в кресло. – Вертолёт опоздал на несколько минут. Может быть, нам не о чём беспокоиться – ведь у капитана должно хватить здравого смысла пересчитать всех членов команды, которых он отправит наверх, за исключением участников заговора. Разумеется, мы обеспокоены, но не в силах что-либо предпринять.
– Я сам попросил его взяться за эту операцию, судья. Сам.
Добро пожаловать в реальный мир, господин президент, подумал Мур. Главе исполнительной власти повезло – ему никогда не приходилось посылать людей на смерть. Мур задумался над тем, как просто размышлять об этом заранее и насколько труднее привыкнуть к уже случившемуся. В качестве судьи апелляционного суда он не раз утверждал смертные приговоры, и это тоже было непросто – даже в тех случаях, когда приговорённые полностью заслуживали такой кары.
– Ну что ж, придётся подождать. Скоро узнаем, как развивались события, господин президент. Источник полученных нами сведений важнее любой операции.
– Хорошо. Что с сенатором Доналдсоном?
– Он согласился с нашим предложением. Этот аспект операции прошёл очень удачно.
– Вы действительно рассчитываете, что русские поверят в это? – спросил доктор Пелт.
– Мы оставили весьма аппетитную приманку и время от времени будем дёргать за леску, чтобы привлечь их внимание. Через пару дней увидим, проявят ли они интерес к ней. Хендерсон был одним из их лучших агентов – его кодовая кличка Кассий, – и их реакция позволит нам заключить, какую именно дезинформацию передавать через него. Он может оказаться весьма полезным, но за ним понадобится глаз да глаз. Наши коллеги из КГБ с двойными агентами расправляются не задумываясь.
– Не следует отпускать его, пока он не заслужит этого, – холодно заметил президент.
– О, заслужит, не сомневайтесь, – улыбнулся Мур. – Мистер Хендерсон принадлежит нам душой и телом.
День пятнадцатый
Пятница, 17 декабря
Бухта Окракок
Ночь была безлунной. Караван из трех кораблей вошёл в бухту со скоростью пять узлов сразу после полуночи, чтобы воспользоваться особо высоким сизигийским
приливом. Первой шла «Поги», потому что у неё была наименьшая осадка, за ней следовал «Красный Октябрь», и замыкал процессию «Даллас». На постах береговой охраны по обеим сторонам бухты находились морские офицеры, сменившие «береговиков».
Райану разрешили подняться на вершину рубки – благородный жест Рамиуса, должным образом оценённый Райаном. После восемнадцати часов, проведённых внутри «Красного Октября», Джек испытывал лёгкий приступ клаустрофобии, и ему было приятно снова увидеть мир – даже если этот мир представлял собой всего только тёмное пустое пространство. На «Поги» горел лишь тусклый красный свет, который исчезал, стоило посмотреть на него дольше нескольких секунд. Райан видел перистую дымку, поднимающуюся от воды, и звезды, играющие в прятки с облаками. Резкий западный ветер, достигающий двадцати узлов, дул со стороны моря.
Бородин отдавал короткие односложные команды, ведя субмарину по каналу, который приходилось углублять каждые несколько месяцев, несмотря на огромный мол, построенный у северного берега. Вести лодку было нетрудно, поскольку беспорядочная двух-трехфутовая зыбь не оказывала ни малейшего воздействия на ракетоносец водоизмещением в тридцать тысяч тонн. Райан был благодарен судьбе за это. Чёрная вода успокоилась, и, когда они вошли в прикрытое берегами пространство бухты, к ракетоносцу примчалась резиновая лодка типа «зодиак» с подвесным мотором, – Эй, на «Красном Октябре»! – донёсся голос из темноты. Райан с трудом различал серые ромбовидные очертания «зодиака», да и то лишь потому, что за его кормой вскипала белая пена.
– Позволите ответить, капитан Бородин? – спросил Райан и увидел ответный кивок. – Говорит Райан. У нас на борту двое раненых. Один в тяжёлом состоянии. Нам немедленно нужны врач и группа хирургов. Вы поняли меня?
– Двое раненых и вам нужен врач, поняли. – Райану показалось, что он видит фигуру человека, держащего что-то у лица и слышит треск радиопередачи. Впрочем, на ветру различить это было трудно. – О'кей. Врач вылетает к вам, «Красный Октябрь». На «Далласе» и «Поги» есть санитары. Они могут оказать помощь?
– И как можно быстрей! – тут же ответил Райан.
– Понятно. Следуйте за «Поги» ещё две мили и ждите.
«Зодиак» стремительно развернулся и исчез в темноте.
– Слава Богу, – выдохнул Райан.
– Вы есть – как это? – верующий? – спросил Бородин.
– Да, конечно. – Этот вопрос не должен был удивить Райана. – Чёрт возьми, ведь нужно верить во что-то.
– Но почему, капитан Райан? – Бородин рассматривал «Поги» в огромный ночной бинокль.
Райан задумался, прежде чем ответить.
– Видите ли, если вы ни во что не верите, то в чём смысл жизни? Это значит, что Сартр, Камю и все остальные, кто думают так же, правы – мир это хаос, жизнь бессмысленна. Я отказываюсь верить в это. Если вам нужен более разумный ответ, у меня есть пара знакомых священников, которые будут рады поговорить с вами об этом.
Бородин не ответил. Он отдал команду в микрофон на мостике, и корабль повернул на несколько градусов вправо.
Ударная подлодка «Даллас»
В полумиле за кормой «Красного Октября» Манкузо стоял на мостике, прижимая к глазам бинокль ночного видения
, усиливающий слабый ночной свет. Рядом, пытаясь разглядеть, что происходит впереди, напрягал зрение лейтенант Манньон.
– Боже милостивый, – прошептал Манкузо.
– Вы были правы относительно этого, шкипер, – пробормотал Манньон, его била дрожь от ночного холода и напряжения. – Откровенно говоря, я тоже не уверен, что все происходит на самом деле. Вон мчится «зодиак». – Манньон передал капитану портативное радио, используемое при швартовке.
– Вы слышите меня? – донеслось по радио с «зодиака».
– Говорите, это Манкузо.
– Когда наш друг остановится, я хочу, чтобы вы переправили на него десять человек, включая своего санитара. С русской подлодки передали, что у них двое раненых и требуется медицинская помощь. Выберите хороших моряков, капитан – русским нужно помочь с управлением. Только позаботьтесь, чтобы это были люди, умеющие держать язык за зубами.
– Вас понял. Десять человек, включая санитара. Конец связи.
Манкузо наблюдал за тем, как надувная лодка помчалась к «Поги».
– Хочешь отправиться на русский ракетоносец, Пэт?
– Ещё бы, сэр. А вы сами? – спросил Манньон. Манкузо задумался.
– Думаю, Чеймберз справится с «Далласом», всего сутки, а? – рассудительно произнёс он.
На берегу морской офицер говорил по телефону с Норфолком. Здание поста береговой охраны было заполнено почти одними офицерами. Рядом с телефонным аппаратом стояла фиберглассовая коробка скремблера, так что можно было разговаривать с КОМАТФЛОТом по кодированному каналу, гарантированному от прослушивания. Офицеры находились на посту всего два часа и должны были скоро покинуть его. Всё должно выглядеть как обычно и не привлекать внимания. Снаружи адмирал и два капитана первого ранга рассматривали тёмные очертания кораблей через приборы ночного видения. На их лицах застыло торжественное выражение, как у прихожан во время мессы.
Черри-Пойнт, Северная Каролина
Капитан третьего ранга Эд Нойз расположился в комнате отдыха врачей. Он служил в госпитале на авиабазе корпуса морской пехоты в Черри-Пойнт, Северная Каролина. Ему, квалифицированному хирургу по оказанию срочной помощи на месте происшествия, выпало дежурить три ночи, чтобы потом четверо суток на протяжении всего Рождества отдыхать. Ночь выдалась спокойной. Однако…
– Док?
Нойз поднял голову и увидел капитана морской пехоты в форме военной полиции. Врач был знаком с ним. Военная полиция доставляла в госпиталь немало пациентов, пострадавших при несчастных случаях. Нойз отложил медицинский журнал, который читал.
– Привет, Джерри. Сейчас кого-то привезут?
– Док, мне ведено передать вам, чтобы вы собрали всё необходимое для срочной операции. На это у вас две минуты, затем я отвезу вас на аэродром.
– Что за операция? – Нойз встал.
– Этого мне не сказали, сэр, просто передали, что вы куда-то полетите, причём один. Я знаю только, что приказ поступил с самого верха.
– Чёрт возьми, Джерри, но я ведь должен знать, что за операция мне предстоит, чтобы собрать всё необходимое!
– Заберите все, что есть, сэр. Мне нужно доставить вас к вертолёту.
Нойз выругался и вошёл в отделение травматологии. Там его ожидали ещё два морских пехотинца. Он передал им четыре стерильных комплекта, наборы заранее упакованных инструментов. Поскольку врач не знал, какие лекарства понадобятся, то решил взять как можно больше, в том числе и две ёмкости плазмы. Капитан помог ему надеть плащ, и они поспешили к выходу, где их ожидал джип. Через пять минут джип подъехал к вертолёту «Систэллион», двигатели которого уже ревели.
– Что происходит? – поинтересовался Нойз у полковника дивизионной разведки, стараясь понять, куда делся сержант, обычно руководящий погрузкой.
– Полетим над заливом, – объяснил полковник. – Нам нужно высадить вас на подлодке, где есть раненые. Вам будут помогать два санитара. Это все, что мне известно. О'кей?
Нойзу оставалось только согласиться – иного выбора не было. «Систэллион» взлетел сразу же, как только задвинулась дверца. Нойзу не раз приходилось летать в этих вертолётах. Он сам налетал двести часов за штурвалом вертолёта и триста – самолёта. Нойз относился к той категории врачей, которые слишком поздно поняли, что профессия лётчика не менее привлекательна, чем профессия врача. Он старался летать всякий раз, когда представлялась такая возможность, и часто оказывал медицинскую помощь членам семей пилотов, позволяющих ему сидеть на заднем сиденье «фантома» во время тренировочных полётов. На этот раз он заметил, что «Систэллион» летит не на крейсерской, а на предельной скорости.
Залив Памлико
«Поги» остановилась примерно в то время, когда вертолёт поднялся с аэродрома Черри-Пойнт. «Красный Октябрь» повернул на правый борт и остановился рядом, к северу от неё. Их примеру последовал и «Даллас». Через минуту у борта «Далласа» вновь появился «зодиак», он медленно подошёл к русскому ракетоносцу, до предела нагруженный людьми.
– Эй, на «Красном Октябре»!
На этот раз отозвался Бородин. Он говорил по-английски с акцентом, но вполне понятно.
– Кто вы?
– Я – Барт Манкузо, командир ударной подлодки «Даллас». Со мной наш санитар и несколько членов моей команды. Прошу разрешения подняться на борт, сэр.
Райан заметил гримасу на лице старпома. Бородину впервые пришлось на деле столкнуться с последствиями происшедшего, и было трудно ожидать, чтобы он не испытывал некоторых колебаний.
– Разрешаю – да, разрешаю.
«Зодиак» подошёл к выпуклому борту ракетоносца. Из надувной лодки на палубу поднялся матрос и закрепил носовой фалинь
.
За ним последовали десять человек, причём один из них направился прямиком к рубке.
– Капитан? Я – Барт Манкузо. Мне передали, что у вас на борту есть раненые, – Да, – кивнул Бородин. – Это наш командир и английский офицер, у обоих огнестрельные ранения.
– Огнестрельные ранения? – удивился Манкузо.
– Поговорим об этом позже, – резко вмешался Райан. – Пусть ваш специалист займётся ими.
– Конечно. Где люк?
Бородин что-то скомандовал в микрофон, и через несколько секунд на палубе, у основания рубки, появился свет.
– У нас не врач, а всего лишь опытный санитар. Он – прекрасный специалист. Через пару минут сюда доставят санитара с «Поги». Кстати, а вы кто такой? – Манкузо посмотрел на Райана.
– Это шпион, – ответил Бородин, не скрывая иронии.
– Джек Райан.
– А вы?
– Капитан второго ранга Василий Бородин. Я – как это называется – старший помощник, да? Заходите в боевую рубку, капитан. Извините меня, мы все очень устали.
– Не вы одни, – улыбнулся Манкузо.
В рубке было тесно. Манкузо сел на комингс.
– Капитан, хочу сказать, что за вами было очень трудно следить. Считайте это комплиментом вашему профессиональному мастерству.
Слова Манкузо вызвали совсем не ту реакцию, которой ожидал командир американской подлодки.
– Вы следили за нами? Но каким образом?
– Я доставил сюда парня, который сумел сделать это. Можете поговорить с ним.
– Что будем делать дальше?
– Нам передали с берега приказ принять врача и затем погрузиться. Далее будем ждать дальнейших указаний. На это потребуются сутки, может быть, двое. Думаю, всем нам отдых пойдёт на пользу. После этого мы доставим вас в хорошее безопасное место, и я лично угощу вас самым лучшим итальянским ужином, который вы когда-нибудь могли отведать. – Манкузо улыбнулся. – У вас в России есть итальянские рестораны?
– Нет, и если вы привыкли к хорошей пище, питание на «Красном Октябре» может вам не понравиться.
– Попробуем исправить положение. Сколько людей у вас на борту?
– Двенадцать. Десять советских офицеров, один англичанин и вот этот шпион. – Бородин с холодной улыбкой посмотрел на Райана.
– О'кей. – Манкузо сунул руку в карман и достал портативное радио. – Говорит Манкузо.
– Я на связи, шкипер, – отозвался Чеймберз.
– Приготовьте пищу для наших друзей. Двадцать пять человек, в расчёте на двое суток. Пришлите хорошего кока. Уолли, я хочу как следует покормить этих парней. Понятно?
– Слушаюсь, шкипер. Конец связи.
– У нас хорошие коки, капитан. Жаль, что мы не встретились на прошлой неделе. У нас была лазанья, в точности как готовила моя мама. Не хватало только кьянти.
– У них есть водка, – заметил Райан.
– Только для шпионов, – сказал Бородин. Через два часа после перестрелки Райана начало трясти, и Бородин дал ему водки из медицинских запасов. – Нам говорили, что на ваших подлодках очень уж балуют подводников.
– Пожалуй, – кивнул Манкузо. – Но мы проводим под водой шестьдесят-семьдесят суток за один выход в море. Это ведь трудно для команды, правда?
– Давайте спустимся вниз, – предложил Райан.
Все согласились. Становилось холодно.
Бородин, Райан и Манкузо спустились вниз и увидели, что, как и раньше, американцы собрались на одной стороне центрального поста, а напротив стояла группа русских офицеров. С появлением капитана Манкузо обстановка стала более оживлённой.
– Капитан Бородин, вот этот парень, который сумел найти вас. Подойди сюда, Джоунзи.
– Это оказалось совсем непросто, – возразил Джоунз. – Можно заглянуть в ваш гидролокационный отсек?
– Бугаев. – Бородин подозвал к себе корабельного офицера электронной службы. Советский капитан-лейтенант повёл американского акустика на корму.
Джоунз обвёл взглядом оборудование гидролокационного поста. «Каменный век», – пробормотал он. На всех приборах виднелись вентиляционные жалюзи для охлаждения. Господи, подумал Джоунз, неужели они до сих пор пользуются электровакуумными лампами? Он достал из кармана отвёртку и решил убедиться в этом.
– Вы говорите по-английски, сэр? – спросил акустик.
– Да, немного.
– Можно посмотреть на коммутационные схемы вот этих приборов?
Бугаев недоуменно покачал головой. Ещё ни один рядовой матрос – только однажды его мичман – не интересовался коммутационными схемами. Он снял папку со схемами с полки на передней переборке.
Джоунз сравнил кодовый номер прибора, который ему захотелось проверить, с соответствующим разделом в папке. Развернув схему, он с облегчением понял, что омы остаются омами во всём мире. Затем провёл пальцем по странице и снял лицевую панель, чтобы заглянуть внутрь.
– Каменный век, мегакаменный век до предела! – Джоунз был настолько потрясён, что заговорил на профессиональном слэнге.
– Скажите, а что такой «мегакаменный век»?
– О-о, извините, сэр, это выражение, которым мы пользуемся на флоте. Я не знаю, как перевести его на русский. – Джоунз подавил улыбку и снова склонился над схемой. – Сэр, вот это маломощная установка, работающая на высокой частоте, верно? Вы используете её для поиска мин и тому подобного?
Теперь потрясение испытал Бугаев.
– Вас обучали, как обращаться с советским оборудованием? – спросил он.
