Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Охота за "Красным Октябрём"

ModernLib.Net / Клэнси Том / Охота за "Красным Октябрём" - Чтение (стр. 13)
Автор: Клэнси Том
Жанр:

 

 


      – Ну что ж, почему бы вам пока не отдохнуть? У вас измученный вид. Поспите.
      – Неплохая идея, адмирал. – Райан начал чувствовать действие бренди.
      – Вон там, в шкафу, раскладушка. Я распоряжусь, чтобы ее подготовили, и вы сможете пока спать здесь. Если для вас поступит что-нибудь, вас разбудят.
      – Весьма любезно с вашей стороны, сэр. – Адмирал Уайт хороший парень, подумал Джек, а его жена вообще прелесть. Через десять минут он уже спал.
      

Подводный ракетоносец "Красный Октябрь"

      Каждые два дня старпом собирал радиационные нагрудные значки-дозиметры у личного состава ракетоносца. Это было чем-то вроде полуформального осмотра команды. Убедившись, что ботинки каждого члена команды начищены, каждая койка убрана и каждый рундук обустроен в соответствии с уставом, старший помощник снимал значки, розданные двое суток назад, и вручал матросам новые. Обычно это сопровождалось суровым наставлением вести себя, как подобает новому советскому человеку. Бородин превратил эту процедуру в целую науку. Сегодня, как всегда, обход корабля от первого отсека до последнего занял у него два часа. Когда обход закончился, сумка, висящая на левом бедре старпома, оказалась наполненной значками, а сумка на правом, где перед началом обхода лежали новые значки-дозиметры, опустела. Он доставил значки корабельному врачу.
      – Принес вам подарок, товарищ Петров. – Бородин положил кожаную сумку на стол врача.
      – Отлично. – Врач улыбнулся старпому. – С таким количеством здоровых молодых людей мне остается только читать свои медицинские журналы.
      Бородин ушел, оставив врача заниматься своими делами. Петров начал с того, что расположил значки по порядку. На каждом из них был трехзначный номер. Первая цифра означала серию дозиметров, так что при обнаружении утечки радиации сразу можно было установить время, когда это произошло. Вторая цифра говорила о рабочем месте матроса, третья – о кубрике, где он отдыхает. С такой системой работать было намного проще, чем с прежней, когда использовались номера каждого члена команды.
      Процесс проявления значков был проще любого рецепта в поваренной книге. Петров довел его до полного автоматизма. Он выключил обычное освещение в медпункте и вместо него включил красный свет. Затем запер дверь, достал рамку с зажимами, вскрыл пластмассовые значки, извлек из каждого полоску пленки и закрепил все их в пружинных зажимах на рамке. Затем Петров перенес рамку с сотней полосок пленки в примыкающую к кабинету лабораторию и повесил на ручку единственного здесь металлического шкафа, а потом наполнил химикалиями три больших квадратных ванночки. Петров был квалифицированным врачом, но успел изрядно подзабыть неорганическую химию, которую изучал в институте, и потому не помнил точно состава реактивов для обработки. Но и надобности в том не было. Ванночку номер один он наполнил раствором из бутыли номер один, ванночку номер два – из бутыли номер два, а ванночка номер три наполнялась просто водой. Врач не спешил. До обеда оставалось почти два часа, а его обязанности корабельного доктора были однообразными и скучными. Последние два дня он просматривал статьи о тропических болезнях – посещение Кубы он предвкушал ничуть не меньше остальных членов команды. Глядишь, повезет, и кто-нибудь из матросов подхватит редкое заболевание. Тогда он сможет заняться чем-то интересным.
      Петров поставил лабораторный таймер на семьдесят пять секунд, погрузил рамку в первую ванночку и нажал кнопку таймера. В тусклом красном свете он следил за таймером, размышляя о том, продолжают ли кубинцы гнать ром из сахарного тростника. Несколько лет назад ему довелось побывать на Кубе, и он отдал должное этому напитку. Как всякий истинный русский, он любил родную водку, но при случае не отказывался от экзотики.
      Таймер прозвонил, и врач извлек рамку из ванночки, тщательно стряхнув лишнюю жидкость. Нельзя допустить, чтобы проявитель – что-то вроде нитрата серебра? – попал на лабораторный халат. Петров погрузил рамку во вторую ванночку и снова установил таймер на предписанное инструкцией время. Жаль, что приказы были такими секретными и он узнал о них слишком поздно, продолжал грезить Петров, а то можно было бы захватить с собой одежду полегче. Теперь придется париться на кубинской жаре, как поросенку. Разумеется, тамошние дикари никогда не моются. Впрочем, за пятнадцать лет они могли чему-то и научиться, а? Посмотрим.
      Снова зазвонил таймер, Петров достал рамку из второй ванночки, встряхнул ее и опустил в третью, наполненную водой. Слава Богу, закончено еще одно нудное дело. Ну почему бы кому-то из матросов не свалиться с трапа и не сломать себе что-нибудь? Ему так хочется проверить новый рентгеновский аппарат, изготовленный в ГДР, на настоящем пациенте. Откровенно говоря, он не слишком доверял немцам, будь они марксистами или нет, однако их медицинское оборудование, в том числе и рентгеновский аппарат, установленный на лодке, и автоклав, и почти все лекарства были на уровне. Снова прозвенел звонок. Петров достал рамку из ванночки и приложил вместе с пленками к экрану заранее включенного рентгеновского аппарата.
      – Ничего себе! – пробормотал врач. Надо подумать. Полоска первого дозиметра казалась потемневшей. Петров посмотрел на номер значка – 3-4-8: третья серия, кадр пятьдесят четыре (медпункт, камбуз), корма (каюты офицеров).
      Хотя полоски были всего двухсантиметровой длины, чувствительность их варьировалась. Деление пленки на десять вертикальных колонок позволяло определить уровень облучения. Петров увидел, что его собственная полоска потемнела вплоть до четвертого деления. Пленки матросов, работающих в машинном отделении, стали темными до пятого деления, тогда как торпедистов, проводивших все время в носовой части лодки, только в первом.
      – Проклятье… – пробормотал врач. Уровни чувствительности он знал наизусть. Но на всякий случай взял инструкцию, чтобы проверить себя. К счастью, деления были логарифмическими. Сам он получил двенадцать единиц, радиационное облучение у механиков составляло от пятнадцати до двадцати пяти. Итак, от двенадцати до двадцати пяти единиц за двое суток – это не представляет особой опасности. Вообще-то угрозы для жизни нет, но все-таки… Петров вернулся в медпункт, оставив пленки в лаборатории. Он поднял трубку телефона.
      – Товарищ командир? Говорит Петров. Не могли бы вы зайти в медпункт?
      – Иду, товарищ доктор.
      Рамиус не спешил. Он знал, о чем хочет поговорить с ним врач. За день до выхода в море, пока Петров на берегу пополнял лекарствами аптечку, Бородин подверг дозиметры рентгеновскому облучению.
      – В чем дело, товарищ Петров? – спросил Рамиус, войдя в медпункт и закрыв за собой дверь.
      – Товарищ командир, на борту корабля происходит утечка радиации.
      – Чепуха. Наши приборы сразу обнаружили бы это. Врач принес из лаборатории проявленные пленки и показал их Рамиусу.
      – Убедитесь сами.
      Рамиус поднял пленки к свету и просмотрел их все, с первой до последней. Лицо его нахмурилось.
      – Кто знает об этом?
      – Только мы с вами, товарищ командир.
      – Никому ни слова, ни одна живая душа не должна об этом знать. – Рамиус задумался. – А не может случиться так, что с пленками что-то не в порядке, что вы допустили ошибку во время проявления?
      Петров выразительно покачал головой.
      – Нет, товарищ командир. Только вы, капитан Бородин и я имеем право доступа к ним. Как вам известно, я произвел проверку качества дозиметров за три дня до выхода в море – проявил выбранные произвольно образцы из каждой партии. – Петров никогда не признался бы, что он, как поступают обычно все, просто взял из коробки сверху несколько образцов, так что такой процесс отбора произвольным не назовешь.
      – Я вижу, что максимальная доза радиации от десяти до двадцати рад. – Рамиус намеренно слегка занизил цифры. – Кому принадлежат эти дозиметры?
      – Булганину и Сурпе. У торпедистов в носовой части лодки уровень радиации не превышает трех рад.
      – Хорошо. Таким образом, нам удалось обнаружить незначительную – незначительную, Петров, – утечку радиации в машинном отделении. В худшем случае это какая-то утечка радиоактивных газов. Такое случалось и раньше, и никто не умер. Место утечки будет найдено и загерметизировано. Мы с вами сохраним это в тайне. Нет смысла будоражить людей из-за подобной ерунды.
      Петров кивнул, хотя ему было известно, что в 1970 году из-за утечки радиации на подлодке "Ворошилов" погибли несколько человек, а при аналогичной аварии на атомном ледоколе "Ленин" погибших было гораздо больше. Это случилось много лет назад, и врач не сомневался, что Рамиус справится с возникшей проблемой. Почему бы нет?

Пентагон

      Кольцо "Е" было наружным и самым протяженным в здании Пентагона, а поскольку из его окон открывался более привлекательный вид, чем зрелище мрачных дворов, куда никогда не заглядывает солнце, здесь размещались кабинеты самых высокопоставленных служащих Министерства обороны. Один из таких кабинетов принадлежал начальнику оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов – J-3. В настоящий момент кабинет пустовал. Его хозяин находился в полуподвальном помещении, которое обитатели Пентагона называли "танком". Его металлические стены были усеяны электронными излучателями шумов, исключавшими всякое электронное подслушивание.
      Он находился там уже двадцать четыре часа, чего нельзя было сказать по его внешнему виду. Зеленые брюки начальника оперативного управления выглядели отменно отглаженными, рубашка цвета хаки сохраняла складки, воротник безукоризненную форму, а галстук аккуратно удерживала на месте золотая булавка с эмблемой корпуса морской пехоты. Генерал-лейтенант Эдвин Харрис не был дипломатом, но сейчас он выступал в роли миротворца. Странное занятие для морского пехотинца.
      – Черт побери! – послышался голос адмирала Блэкборна, главнокомандующего Атлантическим флотом. Рядом с ним сидел начальник его оперативного управления контр-адмирал Пит Станфорд. – Да разве можно так вести операцию?
      В помещении присутствовали также все члены Объединенного комитета начальников штабов, и все были согласны с Блэкборном.
      – Послушай, Блэки, я ведь говорил, кто отдал такой приказ, – Голос генерала Хилтона, председателя Объединенного комитета начальников штабов, звучал устало.
      – Я все понимаю, генерал, но это операция, проводимая главным образом подлодками, верно? Мне нужно подключить к ней Винса Галлери, а тебе с твоей стороны было бы неплохо задействовать Сэма Доджа. Мы с Дэном – летчики-истребители, а Пит – специалист по противолодочной обороне, нам нужен настоящий подводник.
      – Господа, – негромко произнес Харрис, – сейчас от нас требуется лишь одно: представить президенту план борьбы с советской угрозой. Давайте отложим пока проблему сбежавшего русского ракетоносца, а?
      – Согласен, – кивнул Станфорд. – У нас и без него дел выше головы, Все внимание восьми генералов и адмиралов сосредоточилось на столе с картами. Пятьдесят восемь советских подлодок и двадцать восемь надводных военных кораблей, а также множество танкеров и вспомогательных судов несомненно направлялись к берегам Северной Америки. Американский военно-морской флот мог выставить против этой опасности всего один авианосец. Второй – британский "Инвинсибл" – намного уступал "Кеннеди" по своей ударной мощи. Таким образом, угроза была несомненной. В общей сложности советские корабли имели на борту более трехсот крылатых ракет класса "корабль-корабль". И хотя считалось, что ракеты такого класса предназначены главным образом для борьбы с вражескими кораблями, по меньшей мере треть из них несли ядерные боеголовки, а такого количества было вполне достаточно, чтобы полностью опустошить Восточное побережье Соединенных Штатов. Находись советские корабли где-то у Нью-Джерси, в сферу поражения ракет попадали американские города от Бостона до Норфолка.
      – Джош Пейнтер предлагает держать "Кеннеди" у побережья, – заметил адмирал Блэкборн. – Он хочет вести противолодочные операции с авианосца, перебросив эскадрильи своих легких ударных самолетов на береговые аэродромы и заменив их S-3. Тогда он разместит "Инвинсибл" на своем правом фланге, обращенном в сторону моря.
      – Мне это не нравится, – произнес генерал Харрис. Такой план был не по душе и Питу Станфорду, и они заранее договорились, что оперативное управление J-3 выдвинет свой план, отличный от замысла Пейнтера. – Господа, если в нашем распоряжении окажется только одна авианосная палуба, нам нужно полностью использовать все преимущества авианосца, а не превращать его в огромную платформу для противолодочной обороны.
      – Что ты предлагаешь, Эдди? – спросил Хилтон.
      – Давайте переместим "Кеннеди" вот сюда. – Он передвинул значок, обозначающий авианосец, к западу от Азорских островов. – У Джоша останутся его ударные эскадрильи. "Инвинсибл" окажется ближе к берегу и займется противолодочной обороной. Ведь англичане для этого его и готовили, верно? Говорят, что в противолодочной обороне им нет равных. "Кеннеди" – мощный наступательный авианосец, его задача заключается в том, чтобы создать угрозу русским. Если мы разместим наши силы таким образом, "Кеннеди" и составит подобную угрозу. Занимая положение вот здесь, он сможет угрожать русским надводным кораблям за пределами дальности действия их крылатых ракет "корабль-корабль"…
      – А что еще лучше, – вмешался Станфорд, указывая на силуэты кораблей на карте, – составит угрозу их силам поддержки. Если русские потеряют свои танкеры, у них не хватит топлива для возвращения домой. Чтобы ликвидировать угрозу со стороны нашего авианосца, им придется произвести передислокацию своих сил. Для начала они будут вынуждены перевести авианосец "Киев" дальше от берега и таким образом в какой-то мере обеспечить вспомогательным судам прикрытие от "Кеннеди". Мы сможем использовать освободившиеся S-3 с береговых аэродромов, и они по-прежнему будут патрулировать те же самые районы. – Он провел линию в пятистах милях от берега.
      – При этом, однако, "Инвинсибл" окажется оголенным, – заметил адмирал Фостер, командующий морскими операциями.
      – Джош просил несколько S-3 для прикрытия англичан. – Блэкборн посмотрел на начальника штаба ВВС генерала Клэра Барнза.
      – Раз просит – дадим, – сказал Барнз. – Начиная с раннего утра завтрашнего дня над "Инвинсиблом" будет барражировать самолет раннего радиолокационного обнаружения "сентри", а если вы переместите его ближе к побережью, будем поддерживать это круглые сутки. Если хотите, могу подбросить для усиления авиакрыло "иглов".
      – Что ты хочешь взамен, Макс? – спросил Фостер. Только Барнза никто не осмеливался называть по имени.
      – Я вот вижу, что здесь находится авиакрыло с "Саратоги", которое бездельничает. О'кей, к субботе я размещу пятьсот тактических истребителей на базах от Дувра до Лоринга. Однако мои ребята не шибко разбираются в борьбе с кораблями. Им придется научиться этому, и как можно быстрее. Я хочу, чтобы вы послали своих парней, которые работали бы вместе с моими, и мне нужны ваши "томкэты". Мне нравится сочетание действий истребителей с ракетами. Пусть одна эскадрилья действует с Исландии, а другая – из Новой Англии. Таким образом мы сможем следить за русскими "медведями", которые направятся в нашу сторону. Пожалуй, я готов еще пойти вам навстречу – если хотите, мы пошлем несколько заправщиков в Ладжес, чтобы снабжать птички "Кеннеди" горючим и помочь им дольше оставаться в воздухе.
      – Твое мнение, Блэки? – спросил Фостер.
      – Согласен, – кивнул Блэкборн. – Меня беспокоит лишь то, что у "Инвинсибла" противолодочная мощь не так велика.
      – Давайте усилим ее, – предложил Станфорд. – Как вы отнесетесь к тому, адмирал, если мы выведем "Тараву" из базы в Литтл-Крик и объединим ее с группой "Нью-Джерси"? Тогда у них будет дюжина противолодочных вертолетов и семь или восемь "харриеров".
      – Отличная мысль, – тут же отозвался Харрис. – В этом случае два миниавианосца с внушительной ударной силой встанут прямо на пути русских соединений. Тогда "Кеннеди" займет позицию тигра в засаде к востоку от них, а к западу разместятся несколько сотен тактических истребителей. И в этом случае русские попадут в ловушку, из которой выход только в одну сторону – назад. Тогда у нас появится больше возможностей бороться с подводной угрозой, чем при любой другой ситуации.
      – А сможет "Кеннеди" в одиночку справиться с задачей? – спросил Хилтон.
      – Без сомнения, – ответил Блэкборн. – Мы в состоянии ликвидировать любую из этих групп, а то и две из четырех в течение одного часа. А уж те, что ближе к побережью, – твоя забота, Макс.
      – Сколько времени вы вдвоем репетировали эту сцену? – спросил генерал Максуэлл, командующий корпусом морской пехоты, у начальника оперативного управления. Все засмеялись.
      

Подводный ракетоносец "Красный Октябрь"

      Прежде чем приступить к поискам источника радиации, старший механик Мелехин убрал из реакторного отсека всех матросов. Здесь остались только Рамиус и Петров, вахтенные механики и один из молодых лейтенантов, Свиядов. У всех трех офицеров в руках были счетчики Гейгера.
      Реакторный отсек был огромным, так как должен был соответствовать колоссальным размерам бочкообразного стального реактора. Хотя реактор был заглушен, на ощупь он был еще теплым. Автоматические датчики радиации находились во всех углах помещения, место размещения каждого из них было обозначено красным кругом. Датчики были установлены также на носовой и кормовой переборках. Из всех отсеков подлодки это помещение было самым чистым – его стальные палуба и переборки были белоснежными, чтобы при выходе из строя даже всех датчиков радиации малейшая утечка охлаждающей жидкости из реактора, была бы тут же видна.
      Свиядов взобрался по алюминиевой лестнице, укрепленной на кожухе реактора, чтобы провести датчиком по каждому сварному шву и стыку. Громкость сигнала счетчика Гейгера была установлена на максимум, так что все, кто находились в отсеке, могли его услышать. Кроме того, Свиядов вставил в ухо крохотный наушник с еще большей чувствительностью. Лейтенанту был всего двадцать один год, и он изрядно нервничал. Только дурак чувствует себя в безопасности, занимаясь проверкой реактора. В советских ВМС бытовала шутка: "Как отличить моряка с Северного флота?" – "Он светится в темноте". Только на берегу такая шутка могла казаться смешной. Свиядов знал, что ему поручили искать место утечки, потому что он самый молодой, наименее опытный и в крайнем случае без него можно обойтись. Пытаясь дотянуться до всех стыков и швов на трубопроводах реактора, он с трудом сдерживал дрожь в коленках.
      Счетчик Гейгера не молчал, и при каждом щелчке, вызванном пролетом случайной частички через трубку с ионизированным газом, что-то судорожно сжималось у лейтенанта в желудке. Свиядов постоянно поглядывал на показания счетчика. До сих пор уровень радиации оставался в допустимых пределах, излучение почти не регистрировалось. Кожух реактора был четырехслойным, а каждый слой из особопрочной нержавеющей стали имел в толщину несколько сантиметров. Пространства между этими стальными слоями были заполнены поочередно смесью бария с водой, свинцом и, наконец, полиэтиленом. Все это предназначалось для того, чтобы не допустить утечки нейтронов и гамма-частиц. Сочетание стали, бария, свинца и пластика успешно удерживало опасные элементы атомного распада, позволяя выделяться лишь небольшому количеству тепла. Цифры на счетчике Гейгера – к великому облегчению лейтенанта Свиядова – были заметно ниже, чем на солнечном пляже в Сочи. Выше всего показания оказались рядом с лампочкой накаливания, так что молодой офицер удовлетворенно улыбнулся.
      – Все показания в норме, – доложил он.
      – Повторите проверку еще раз, – приказал Мелехин, – с самого начала.
      Через двадцать минут Свиядов, весь взмокший от жары под потолком отсека, доложил об аналогичных результатах повторного осмотра, затем неуклюже спустился вниз, с трудом передвигая затекшие руки и ноги.
      – Можете курить, – разрешил Рамиус. – Вы хорошо поработали, товарищ лейтенант.
      – Спасибо, товарищ командир. Там чертовски жарко от ламп и труб, охлаждающих реактор. – Лейтенант передал Мелехину счетчик Гейгера. На нижней шкале, регистрирующей суммарную дозу, цифра была заметно ниже допустимой.
      – Не исключено, что к нам попали зараженные дозиметры, – недовольно проворчал старший механик. – И это не в первый раз. Какой-нибудь шутник на заводе или на складе – занятие для наших друзей из ГРУ. Вредители! За такую шутку можно схлопотать и пулю в затылок.
      – Пожалуй, – усмехнулся Рамиус. – Помните случай на "Ленине"? – Командир имел в виду атомный ледокол, который два года простоял у причала – его не выпускали в море из-за повышенной радиации в реакторном отсеке. – А там все дело было в том, что какой-то чокнутый механик посоветовал коку прожарить заскорузлые от нагара сковородки на пару из реактора. Так вот, этот идиот спустился к парогенератору, открыл контрольный клапан и сунул под пар свои сковородки!
      – Как же, конечно помню! – Мелехин закатил в ужасе глаза. – Я служил тогда в инженерном управлении штаба флота. Командир ледокола попросил, чтобы ему прислали кока-казаха…
      – Да, командиру нравился плов с кониной, – заметил Рамиус.
      – ., вот и прислали кока, который не имел ни малейшего представления о корабле. И сам погиб, и еще троих матросов загубил, и весь долбаный реакторный отсек заразил на двенадцать месяцев! Командир ледокола только в прошлом году вышел из лагеря строгого режима.
      – Зато сковородки свои кок наверняка вычистил, – усмехнулся Рамиус.
      – Это уж точно, Марк Александрович, – лет через пятьдесят ими даже можно будет пользоваться! – хрипло захохотал Мелехин.
      Не та шутка при молодом офицере, подумал Петров. Нет ничего смешного, абсолютно ничего, в повышенной радиации. Впрочем, Мелехин славился своим черным юмором, и врач пришел к выводу, что после двадцати лет работы с реакторами старший механик и командир научились равнодушно относиться к потенциальной опасности. К тому же в рассказе было и разумное предостережение: никогда не пускайте в реакторный отсек тех, кто не имеют к нему отношения.
      – Очень хорошо, – произнес Мелехин, – а теперь проверим трубы в генераторном отсеке. Пошли, Свиядов, нам все еще нужны ваши молодые ноги.
      В следующем отсеке, расположенном ближе к корме, размещались теплообменник и парогенератор, турбогенераторы переменного тока и вспомогательное оборудование. Главные турбины находились в соседнем отсеке, который сейчас бездействовал, потому что гусеница работала на электроприводе. В любом случае пар, приводивший их во вращение, был чистым, поскольку радиоактивность допускалась лишь во внутреннем контуре. Хладагент, несущий в себе непродолжительную, но опасную радиоактивность, никогда не превращался в пар. Пар образовывался во внешнем цикле из незараженной воды. Две системы водоснабжения встречались, но никогда не смешивались внутри теплообменника, который являлся наиболее вероятным местом утечки хладагента из-за многочисленных стыков и клапанов.
      Для проверки этой более сложной системы с множеством труб потребовалось пятьдесят минут. Эти трубы не были так хорошо изолированы, как в предыдущем отсеке. Свиядов дважды едва не обжегся, и, когда закончил первую проверку, его лицо было мокрым от пота.
      – Показания и здесь в норме, – доложил он.
      – Отлично, – кивнул Мелехин. – Спуститесь вниз, отдохните и затем повторите проверку.
      Свиядов едва удержался от того, чтобы поблагодарить своего начальника за проявленную заботу, но это было бы ошибкой. Для молодого преданного офицера и комсомольца никакой труд не в тягость. Он осторожно спустился на палубу, и Мелехин дал ему еще одну сигарету. Старший механик поседел на службе и требовал от своих людей максимальной бдительности, хотя и заботился об их благополучии.
      – Спасибо, товарищ стармех, – поблагодарил его Свиядов. Петров подставил складной стул.
      – Садитесь, товарищ лейтенант, отдохните немного. Лейтенант Свиядов опустился на подставленный стул и вытянул ноги, чтобы восстановить кровообращение. Офицеры в училище подводного плавания имени Ленинского комсомола говорили, что ему повезло с этим назначением. Рамиус и Мелехин были лучшими офицерами на флоте, способными, как никто другой, и научить молодых лейтенантов профессиональным навыкам, и позаботиться о них.
      – Эти трубы действительно нуждаются в более качественной изоляции, – заметил Рамиус.
      Мелехин отрицательно покачал головой.
      – Тогда их проверка станет слишком сложной, – возразил он и передал командиру счетчик Гейгера.
      – Никакой опасности, – заметил Рамиус, считав суммарные данные с нижней шкалы счетчика. – Можно больше облучиться, поработав на огороде.
      – Совершенно верно, – согласился Мелехин. – Шахтеры и то получают большую дозу от радона, скапливающегося в шахтах. А у нас дело, скорее всего, в дефектных дозиметрах, у меня нет другого объяснения. Разве нельзя проверить всю партию?
      – Можно, конечно, – ответил Петров, – но в этом случае из-за продолжительности нашего плавания придется несколько дней не пользоваться значками-дозиметрами. Боюсь, это противоречит существующим правилам.
      – Вы совершенно правы, товарищ доктор, – согласился Рами-ус. – С другой стороны, нагрудные значки всего лишь подстраховывают вот эти более надежные приборы. – Он показал на датчики в отсеке.
      – Вы действительно хотите еще раз проверить надежность труб? – спросил Мелехин.
      – Думаю, это необходимо, – ответил Рамиус. Свиядов выругался про себя, уставясь в палубу.
      – Когда речь идет о безопасности личного состава, лишних мер предосторожности не бывает, – назидательно произнес Петров. – Ничего не поделаешь, товарищ лейтенант.
      До начала проверки корабельный врач испытывал глубокое чувство беспокойства, а теперь его страхи исчезли.
      Час спустя вторая проверка генераторного отсека была завершена. Петров отвел Свиядова в медпункт, где дал ему соляные таблетки и напоил чаем, чтобы ликвидировать последствия обезвоживания организма. Старшие офицеры разошлись, и Мелехин приказал снова включить реактор.
      Матросы вернулись в машинное отделение и заняли свои места, с беспокойством поглядывая друг на друга. Случайно ли офицеры только что провели проверку "горячих" отсеков на радиацию? Матрос, исполнявший обязанности санитара, казался бледнее обычного и не отвечал на вопросы. Многие механики тревожно ощупывали свои нагрудные значки-дозиметры и поглядывали на часы, с нетерпением ожидая конца вахты.

День восьмой
Пятница, 10 декабря

      

Авианосец Королевского флота "Инвинсибл"

      Райан проснулся в темноте. Шторки на двух маленьких иллюминаторах были задернуты. Он несколько раз тряхнул головой, стараясь отогнать сон, и огляделся по сторонам, оценивая, что происходит вокруг. "Инвинсибл" раскачивался на волнах – хотя и меньше прежнего. Райан встал, подошел к иллюминатору, отодвинул шторку и увидел за кормой багряный свет заката под низко клубящимися облаками. Он посмотрел на часы и после несложных подсчетов заключил, что по местному времени сейчас шесть часов вечера. Следовательно, ему удалось проспать почти шесть часов. Райан чувствовал легкую головную боль, явно от бренди – лишний аргумент против теории, что после хорошего спиртного голова болеть не будет. Мышцы тоже одеревенели, и он сделал несколько приседаний, чтобы размяться.
      Рядом с каютой находился небольшой туалет – гальюн, поправил себя Райан. Он несколько раз плеснул в лицо холодной водой и прополоскал рот, стараясь не смотреть в зеркало. Впрочем, сделать это придется, решил он. Самозванец он или нет, а форма морского офицера обязывает. Понадобилась минута, чтобы пригладить волосы и привести в порядок мундир. В ЦРУ неплохо сумели его подогнать, особенно если принять во внимание недостаток времени. Закончив, он вышел в коридор и направился к адмиральскому мостику.
      – Чувствуете себя лучше, Джек? – Адмирал Уайт сделал жест в сторону подноса с чашками. В них был всего лишь чай, но для начала годилось и это.
      – Благодарю вас, адмирал. Я вполне пришел в себя. Полагаю, что успел к ужину.
      – К завтраку, – улыбнулся Уайт.
      – Что.., извините, адмирал? – Райан недоуменно покачал головой. Он все еще не пришел в себя.
      – Это восход, капитан, а не закат. Приказы изменились, и мы снова направляемся на запад. "Кеннеди" полным ходом идет на восток, а наше соединение займет позицию у побережья.
      – Кто отдал такой приказ?
      – ГЛАВКОМАТФЛОТ. Насколько я понял, это совсем не понравилось Джошуа. Пока вам приказали оставаться с нами, и при таких обстоятельствах мне показалось разумным не будить вас. Вам нужно было выспаться.
      Значит, я проспал восемнадцать часов, подумал Райан. Не мудрено, что так затекли мышцы.
      – Зато теперь выглядите вы куда лучше. – Уайт встал со своего кожаного вращающегося кресла, взял Райана под руку и повел в сторону кормы. – Пора завтракать. Я ждал вас. Капитан Хантер посвятит вас в изменившиеся планы. Мне сообщили, что через несколько дней погода улучшится. Эскортные корабли меняются местами. Теперь мы будем действовать с вашей группой "Нью-Джерси". Через двенадцать часов начинаем противолодочные операции. Хорошо, что сумели выспаться, дружище. Поверьте, это вам весьма пригодится.
      – Где можно побриться, сэр? – Райан провел ладонью по лицу.
      – У нас по-прежнему разрешено носить бороды. Давайте подождем до конца завтрака.
      Хотя адмиральские апартаменты на авианосце флота Ее величества "Инвинсибл" и уступали по роскоши каюте адмирала Пойнтера на "Кеннеди", но лишь немногим. У адмирала Уайта была собственная столовая. Стюард в белой ливрее умело обслужил их, приготовив третий прибор для капитана первого ранга Хантера, который появился через несколько минут. Когда между офицерами начался разговор, стюард неслышно удалился.
      – Итак, через два часа у нас состоится рандеву с парой ваших фрегатов типа "нокс". Мы уже видим их на экране радиолокаторов. Еще два фрегата 1052-х, а также танкер и два "перри" присоединятся к нам в течение следующих тридцати шести часов. Они шли домой из Средиземного моря. Вместе с нашими собственными эскортными кораблями это составит девять боевых единиц. Мне кажется, достаточно внушительная эскадра. Мы займем позицию в пятистах милях от побережья, причем соединение "Тарава" – "Нью-Джерси" будет находиться в двухстах милях к западу от нас.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37