- Капитан Рамиус не вел себя как-то странно? - спросил у Петрова майор КГБ.
      - Нет, разумеется! - поспешил с ответом Петров, защищая своего командира. - Разве вы не знаете, что на лодке произошла диверсия? Нам повезло, что вообще удалось спастись!
      - Что за диверсия?
      - Повреждение реакторной системы. Я не инженер и не могу объяснить технические детали, зато мне удалось обнаружить утечку радиации. Видите ли, на значках с пленкой, чувствительной к радиации, появились признаки радиационного заражения, а дозиметры в машинном отделении не регистрировали этого. Вредители не только вызвали аварию реактора, но и вывели из строя все приборы, регистрирующие утечку радиации. Я сам видел это. Старшему механику Мелехину пришлось самому отремонтировать несколько дозиметров, чтобы обнаружить место утечки радиации в трубах охлаждения реактора. Пусть лучше об этом расскажет Свиядов. Он сам видел это.
      Офицер КГБ продолжал записывать.
      - А что делала ваша подлодка так близко к американскому побережью?
      - Что вы имеете в виду? Разве вы не знаете, каковы были полученные нами приказы?
      - А что это за приказы, товарищ доктор? - Офицер КГБ посмотрел прямо в глаза Петрову. Врач объяснил смысл приказов.
      - Я сам их видел. Они были вывешены на доске объявлений в Ленинской комнате, чтобы все могли ознакомиться с ними. Как обычно.
      - Кто их подписал?
      - Адмирал Коров. Кто же еще?
      - Они не показались вам несколько странными? - раздраженно спросил майор.
      - А вы сомневаетесь в получаемых вами приказах, товарищ майор? - собрался с мужеством Петров. - Я не сомневаюсь.
      - Так что же случилось с вашим замполитом? В другом отсеке Иванов объяснял, как "Красный Октябрь" был обнаружен американскими и английскими кораблями.
      - Но капитан Рамиус блестяще провел маневр уклонения! И мы сумели бы скрыться, если бы не авария этого проклятого реактора. Вы должны найти ответственного за эту диверсию, товарищ капитан. Я лично хочу присутствовать при его расстреле!
      - Каковы были последние слова вашего капитана? - бесстрастно спросил офицер КГБ.
      - Он приказал мне держать под контролем моих людей, не разрешать им разговаривать с американцами, больше чем это необходимо, и добавил, что наш корабль никогда не достанется американцам. - Глаза Иванова наполнились слезами при мысли о гибели его корабля вместе с командиром. Лейтенант был гордым представителем советской молодежи и пользовался немалыми привилегиями как сын академика и видного партийного деятеля. - Товарищ капитан, вы и ваши люди должны найти мерзавцев, ответственных за это.
      - Сам акт диверсии был организован исключительно умело, - объяснял Свиядов, который сидел поблизости. - Даже товарищ Мелехин сумел обнаружить место утечки лишь после третьего осмотра реакторного отсека, и он поклялся отомстить негодяям, сделавшим это. Я лично видел это место, - продолжал лейтенант, забыв , что он вообще-то не видел его. Его объяснения были очень подробными, и он даже начертил схему места утечки. - А вот об окончательной аварии, которая привела к остановке реактора, я ничего не знаю. Как раз подошло время моей вахты, но я не успел заступить на нее. Товарищи Мелехин, Сурпой и Бугаев несколько часов бились, чтобы запустить вспомогательный двигатель. - Он покачал головой. - Я хотел помочь им, но товарищ Рамиус запретил. Тогда я попробовал нарушить приказ командира и все-таки прийти на помощь, но тут вмешался товарищ Петров.
      Через два часа высоко над Атлантикой офицеры КГБ собрались в кормовом отсеке и сравнили собранные ими сведения.
      - Если командир подлодки все время притворялся, то делал это поразительно искусно, - подвел итог полковник, руководивший предварительным допросом. Приказы, которые он отдавал своим подчиненным, были безукоризненно правильными. Распоряжение о предстоящей операции вывесили на доске объявлений, чтобы с ним могла ознакомиться вся команда, как обычно принято.
      - Но кто из команды знаком с подписью Корова? А спросить самого адмирала мы не можем, верно? - заметил майор. Командующий Северным флотом умер от кровоизлияния в мозг через два часа после первого допроса на Лубянке, чем немало расстроил всех. - В конце концов, его подпись могли подделать. А разве у нас есть секретная база для подводных лодок на Кубе? И как объяснить смерть замполита?
      - Врач убежден, что это был несчастный случай, - возразил второй майор. По мнению командира подлодки, замполит ударился головой о край стола, - но причиной смерти был перелом шейных позвонков. Мне кажется, что им следовало запросить по радио, как поступить в такой ситуации.
      - В приказе говорилось о радиомолчании, - сказал полковник. - Я проверил. Это совершенно нормально для подводных ракетоносцев. Интересно, насколько искусен был этот капитан Рамиус в приемах борьбы? Он мог убить замполита?
      - Не исключено, - пробормотал майор, который допрашивал Петрова. - Рамиус не проходил специальной подготовки, но нетрудно убить ничего не подозревающего человека.
      Полковник не знал, согласиться с этим или возразить.
      - Кто-нибудь из членов команды знал, что готовится попытка укрыться в Америке, изменить родине? - Все отрицательно покачали головами. - Поведение командира подлодки не вызывало удивление все время плавания?
      - Да, товарищ полковник, - произнес молодой капитан. - Иванов, оставшийся в живых штурман, говорит, что уклонение от империалистических надводных и подводных кораблей командир осуществлял мастерски - в точном соответствии с установленными правилами, но с поразительным искусством - в течение двенадцати часов. Я не могу сказать, можно ли сейчас говорить об измене. Пока, во всяком случае. - Каждый из офицеров знал, что все моряки останутся на Лубянке и будут изо дня в день подвергаться там длительным допросам.
      - Ну хорошо, - подвел итог полковник, - в настоящее время у нас нет доказательств измены офицеров подлодки, верно? Таково и мое мнение. Продолжайте допрашивать членов команды, товарищи, вплоть до прибытия в Москву, только более мягко. Пусть они успокоятся и почувствуют облегчение.
      Обстановка в салонах самолета постепенно смягчилась. Разнесли пишу и дали по стакану водки, чтобы развязать языки и укрепить дружеские отношения с офицерами КГБ, которые пили воду. Все понимали, что какое-то время они будут находиться в заключении, и это было воспринято с фатализмом, поразительным для жителей Запада. Сотрудники КГБ будут работать несколько недель, стараясь восстановить каждое событие на борту ракетоносца с того самого момента, как отдали швартовы в Полярном, до появления последнего члена команды на "Мистике". Группы сотрудников КГБ уже действовали в разных странах мира, пытаясь выяснить, не является ли случившееся с "Красным Октябрем" заговором ЦРУ или других спецслужб. КГБ найдет ответ на этот вопрос, но полковник, руководящий расследованием, начал понимать, что, допрашивая этих моряков, путь к разгадке тайны обнаружить не удастся.
      Подводный ракетоносец "Красный Октябрь"
      Нойз разрешил Рамиусу пройти под его наблюдением пятнадцать футов от медпункта до кают-компании. Пациент выглядел не лучшим образом, но это объяснялось главным образом тем, что ему нужно было помыться и побриться, как и всем на борту подлодки. Бородин и Манкузо помогли ему сесть в кресло во главе стола.
      - Итак, Райан, как вы поживаете сегодня?
      - Отлично. Спасибо, капитан Рамиус, - улыбнулся Райан, поднося к губам чашку кофе. Говоря по правде, он испытывал огромное облегчение, потому что в последние несколько часов управление ракетоносцем оставалось в руках людей, которые разбирались в этом. И хотя Райан считал часы, оставшиеся до момента, когда сможет покинуть "Красный Октябрь", впервые за последние две недели он не испытывал ни страха, ни приступов морской болезни. - А как ваша нога, сэр?
      - Болит. Нужно научиться вести себя так, чтобы в тебя больше не стреляли. Не помню, сказал ли я, что обязан вам жизнью, как и все на борту "Красного Октября"?
      - Я заботился и о собственной, - смущенно ответил Райан.
      - Доброе утро, сэр! - Это был голос кока. - Разрешите приготовить вам завтрак, капитан Рамиус?
      - Да, я очень голоден.
      - Отлично! Настоящий завтрак, который готовят на американском флоте. И позвольте принести свежий кофе. - Кок исчез в коридоре и через тридцать секунд вернулся с кофе и столовым прибором для Рамиуса. - Завтрак будет готов через десять минут, сэр.
      Рамиус налил чашку кофе. На блюдечке, рядом с чашкой, лежал маленький пакетик.
      - Что это? - недоуменно спросил он.
      - Сливки к вашему кофе, капитан, - улыбнулся Манкузо. Рамиус оторвал уголок пакета, с подозрением заглянул внутрь, вылил содержимое в чашку и размешал.
      - Когда мы уходим отсюда?
      - Завтра, - ответил Манкузо. "Даллас" время от времени всплывал на перископную глубину, чтобы получить оперативные указания, которые затем передавал на "Красный Октябрь" по "гертруде". - Несколько часов назад нам сообщили, что советский флот возвращается домой северо-восточным курсом. К закату мы убедимся в этом. Наши парни внимательно следят за ним.
      - И куда пойдем?
      - Когда вы обращались к команде, о каком пункте назначения шла речь?" поинтересовался Райан. - И что говорилось в вашем письме?
      - Вы знаете о моем письме? Но каким образом?
      - Мы знаем - точнее, я знаю о том, что вы послали письмо. Это все, что мне известно, сэр.
      - Я сообщил дяде Юре, что мы направляемся в Нью-Йорк, чтобы подарить этот корабль президенту Соединенных Штатов.
      - Но вы шли не в Нью-Йорк, - возразил Манкузо.
      - Нет, конечно. Я намерен был идти в Норфолк. Зачем направляться в гражданский порт, когда есть военно-морская база? По-вашему, мне следовало сказать Падорину правду? - Рамиус покачал головой. - Какой смысл? Ваше побережье достаточно велико.
      Дорогой адмирал Падорин, я плыву в Нью-Йорк... Неудивительно, что русские, как с цепи сорвались, подумал Райан.
      - Значит, мы идем в Норфолк или Чарлстон? - спросил Рамиус.
      - Думаю, в Норфолк, - ответил Манкузо.
      - Неужели вы не знаете, что они послали в погоню за вами весь флот? резко бросил Райан. - Зачем было вообще посылать это письмо?
      - Чтобы сообщить им о моем решении, - ответил Рамиус. - Я хотел, чтобы они знали об этом. Я не предполагал, что кто-то сумеет обнаружить нас. Вы преподнесли нам изрядный сюрприз.
      - Мы обнаружили вас у побережья Исландии, - попытался улыбнуться американский шкипер. - Вам повезло больше, чем вы думаете. Если бы мы вышли в море из Англии в соответствии с графиком, то оказались бы на пятнадцать миль ближе к берегу и тогда уж точно опознали бы вас. Извините, капитан, но у нас и гидролокаторы и акустики выше классом. Если хотите, можете чуть позже поговорить с человеком, сумевшим обнаружить вас. Сейчас он работает с вашим Бугаевым.
      - Это старшина, - пояснил Бородин.
      - Значит, он не офицер? - удивился Рамиус.
      - Нет, просто очень хороший акустик, - ответил Манкузо. А разве акустическую вахту должны нести офицеры? - мысленно изумился он.
      В кают-компанию вернулся кок. Его представление о настоящем флотском завтраке нашло выражение в большой тарелке, где лежали прожаренный кусок бекона, яичница из двух яиц, овощи и четыре куска поджаренного хлеба. Рядом он поставил коробку с яблочным муссом.
      - Скажите, если пожелаете добавки, сэр, - заметил кок.
      - Это обычный завтрак? - спросил Рамиус у Манкузо.
      - Самый обычный. Сам я предпочитаю вафли. Американцы любят питательные завтраки.
      Рамиус тут же принялся за еду. Сказывались два дня без горячей пищи и потеря крови.
      - Скажите, Райан, - Бородин закурил сигарету, - что в Америке поразит нас больше всего?
      - Находясь на авианосце "Инвинсибл", я имел время прочитать доклад ЦРУ о людях, пожелавших остаться в Америке. - Райан умышленно избегал слова "перебежчик" - оно казалось ему унизительным. - По-видимому, больше всего людей из вашей части света поражают прогулки по универсамам.
      - Расскажите-ка о них, - потребовал Бородин.
      - Это здания размером с футбольное поле - ну, может, чуть меньше. Вы входите через главный вход, берете тележку и постепенно проходите через все отделы. Я ходил туда за свежими фруктами и овощами с тех пор, как помню себя.
      - Говорите, за свежими фруктами и овощами? А как в это время года, зимой?
      - Что значит зимой? - удивился Манкузо. - Цена, может, чуть выше, а так никакой разницы с летом. Вот на подлодках нам этого недостает. Запаса свежих овощей, фруктов и молока хватает только на неделю.
      - А мясо?
      - Все, что вы пожелаете, - сказал Райан. - Вырезка, свинина, телятина, говядина, индейки, куры. Соединенные Штаты и себя кормят, и еще для других стран продуктов хватает. Вы ведь знаете, что Советский Союз закупает у нас зерно. Черт побери, да мы платим фермерам за то, чтобы они не выращивали слишком много сельскохозяйственной продукции.
      На лицах четверых русских офицеров отразилось сомнение.
      - Что еще? - поинтересовался Бородин.
      - Чем еще можно удивить вас? Почти у всех есть автомобили. У большинства собственные дома. Если у человека есть деньги, он может приобрести практически что угодно. Средняя семья в Америке зарабатывает, по-моему, около двадцати тысяч долларов в год. У всех наших офицеров жалованье выше. Дело в том, что у нас в стране, если у тебя голова на плечах - а у всех вас она есть - и если ты готов работать по-настоящему - а я уверен, что все вы согласны на это, - то ты будешь неплохо жить без всякой посторонней помощи. К тому же можете не сомневаться, ЦРУ позаботится о вас. Мы не хотим, чтобы кто-то жаловался на наше гостеприимство.
      - Что будет с моими людьми? - спросил Рамиус.
      - Этого я точно не знаю, сэр, поскольку мне никогда не приходилось заниматься подобными делами. Думаю, вас отвезут в тихое место, где вы сможете отдохнуть и расслабиться. Сотрудники ЦРУ и военно-морского флота захотят подробно побеседовать с вами. Это вполне естественно. Я говорил об этом и раньше. Через год вы сможете поступать так, как вам захочется.
      - А если вы захотите прокатиться на моей подлодке, я буду только рад, добавил Манкузо.
      Райан сомневался, что капитан говорит правду. Вряд ли военно-морской флот пустит кого-нибудь из русских офицеров на борт своих ударных подлодок типа 688. Каждый из них может получить там настолько важную информацию, что, вернувшись домой, ценой этих сведений сумеет сохранить себе жизнь.
      - Почему такой располагающий к себе человек, как вы, стал шпионом ЦРУ? не удержался от вопроса Бородин.
      - Я не шпион, - в который раз повторил Райан. Он не мог винить русских за то, что они не верят ему. - Когда я заканчивал университет, то познакомился с парнем, который рассказал обо мне своему знакомому из ЦРУ - адмиралу Джеймсу Гриру. Несколько лет назад меня попросили вместе с группой ученых заняться проверкой некоторых выводов ЦРУ, сделанных на основе собранных разведданных. В то время я с удовольствием писал книги по истории военно-морского флота. Я провел летом два месяца в Лэнгли и написал там доклад о международном терроризме. Гриру понравился мой доклад, и два года назад он пригласил меня на постоянную работу в ЦРУ. Я принял его предложение. Это было ошибкой, - сказал Райан, сам не зная, правду ли он говорит. - Год назад меня перевели в Лондон, где совместно с британской Секретной службой я вел работу по анализу разведывательных данных. Работа эта заключалась в том, что я сидел за столом и анализировал сведения, собранные оперативными сотрудниками. А в настоящее дело меня втянули потому, что я сумел разгадать ваши планы, капитан Рамиус.
      - Ваш отец был шпионом? - спросил Бородин.
      - Нет, папа служил полицейским в Балтиморе. Они вместе с мамой погибли в авиакатастрофе десять лет назад. Бородин сочувственно покачал головой.
      - А почему вы стали моряком, капитан Манкузо? - Интерес Бородина был неистощим.
      - Я с детства мечтал о море. Отец у меня работает парикмахером. А в Аннаполисе я выбрал службу на подводных лодках, потому что это казалось мне увлекательным.
      Райан с интересом наблюдал за разговором - ему еще никогда не доводилось присутствовать при встрече людей, принадлежащих к двум столь разным социальным системам, со столь отличными культурными традициями, пытающихся понять друг друга. Обе стороны старались отыскать сходные черты в характере и жизненном опыте, создавая тем самым основу для взаимопонимания. Это было не просто интересно - нет, а скорее, трогательно. Райан пытался понять, насколько это трудно для русских. В конце концов они сожгли за собой все мосты, отказались от своей прежней жизни, веря, что вошли в новый, более светлый мир. Райан надеялся, что им это удастся, что они сумеют успешно завершить переход от тоталитаризма к свободе. За последние два дня он понял, какого мужества потребовал от русских этот шаг.
      Направленный на него пистолет в ракетном отсеке казался теперь пустяком по сравнению с тем, что совершили эти офицеры, - ведь они решили начать жизнь заново. Странно, как легко относятся американцы к собственной свободе и насколько труднее сейчас этим людям, рисковавшим жизнью ради того, чтобы достичь цели, которую соотечественники Райана принимали как нечто само собой разумеющееся. Именно такие парни сделали реальной Американскую мечту, и они нужны, чтобы сохранить ее. Поразительно, что такие парни явились из Советского Союза. Впрочем, может быть, совсем не так и поразительно, думал Райан, прислушиваясь к оживленной беседе.
      День семнадцатый
      Воскресенье, 19 декабря
      Подводный ракетоносец "Красный Октябрь"
      - Еще восемь часов, - еле слышно прошептал Райан. Так сказали ему. Восьмичасовой переход в Норфолк. По собственной просьбе Райан снова занял место за штурвалом и рулями глубины. Это было единственное, что он умел делать на лодке, и ему хотелось заняться чем-то. На "Красном Октябре" по-прежнему катастрофически не хватало людей. Почти все американцы помогали русским в реакторном отсеке и в машинном отделении на корме. В центральном посту находились только Манкузо, Рамиус и он. Бугаев и Джоунз прослушивали морские глубины с помощью акустического оборудования всего в нескольких футах от центрального поста, а медики занимались в медпункте Уилльямзом, состояние которого по-прежнему вызывало тревогу. Кок бегал взад и вперед, разнося сэндвичи и кофе, причем Райан был разочарован качеством последнего - возможно потому, что был избалован кофе Грира.
      Рамиус полусидел, опираясь на поручни, окружающие основание перископа. Рана больше не кровоточила, но оставалась, по-видимому, куда болезненнее, чем это отражалось на лице капитана, потому что он доверил Манкузо управление ракетоносцем.
      - Прямо руля, - скомандовал Манкузо.
      - Руль прямо, - отрепетовал Райан и повернул штурвал вправо, ставя перо руля вдоль продольной оси подлодки и проверяя указатель его положения. - Руль прямо, курс один-два-ноль.
      Манкузо смотрел хмурясь на карту. Он нервничал - уж очень бесцеремонно ему приходилось обращаться с такой огромной подлодкой.
      - Здесь нужно быть поосторожнее. Южный прибрежный сток постоянно образует в этом районе песчаную отмель, и каждые несколько месяцев тут работают землечерпалки, углубляя канал. Да и шторма за последнее время тоже не помогли делу. - Манкузо снова склонился у перископа.
      - Мне говорили, что это опасный район, - заметил Рамиус.
      - Кладбище Атлантики, - подтвердил Манкузо. - Множество кораблей нашли свою гибель именно здесь, в районе Внешних отмелей. Только погоды и течения хватило на это. Я слышал, немцы здорово натерпелись тут во время войны. На ваших картах этого не видно, но здесь на дне находятся сотни затонувших судов. - Он вернулся к прокладочному столику. - Как бы то ни было, мы постараемся обойти его как можно дальше и не повернем на север, пока не придем примерно вот в эту точку. - Манкузо провел линию на карте.
      - Это ваши воды, - согласился Рамиус.
      Они шли в составе рассредоточенной группы из трех кораблей. "Даллас" вел их к морю, "Поги" замыкал процессию. Все три подлодки шли в полупогруженном состоянии - палубы почти на уровне воды, так что волны перекатывались через них. Визуальная навигация велась с помощью перископов. Радары выключили. Ни одна из подлодок не излучала никаких электронных импульсов. Райан мельком взглянул на карту. Они уже вышли из самого пролива, но на карте виднелось еще несколько миль песчаных отмелей.
      Движительная система "Красного Октября", гусеница, была выключена. Она оказалась почти в точности такой, как описал ее Скип Тайлер. На ракетоносце было два комплекта туннельных импеллеров - два импеллера примерно в трети корпуса от носа лодки и еще три чуть дальше ее середины в сторону кормы. Манкузо со своими механиками с большим интересом осмотрели схемы, а потом с жаром обсудили качества водометного движителя.
      Самому Рамиусу не хотелось верить, что его обнаружили так быстро. В конце концов Манкузо пригласил Джоунза с его личной картой, на которой был нанесен примерный курс "Красного Октября" от берегов Исландии. Хотя курс, проложенный Джоунзом, на несколько миль отличался от курса в корабельном журнале, оба курса проходили слишком близко, чтобы быть простым совпадением.
      - Должно быть, ваш гидролокатор лучше, чем мы предполагали, - проворчал Рамиус.
      - Он действительно превосходный, - согласился Манкузо. - Но еще важнее, что акустиком у меня служит Джоунзи, это лучший специалист, с которым мне приходилось плавать.
      - Такой молодой и такой способный.
      - У нас немало парней вроде него, - улыбнулся Манкузо. - Меньше, чем нам этого хотелось бы, конечно, зато все они добровольцы. Они понимают, что им предстоит. Мы старательно отбираем их и затем чертовски тщательно готовим.
      - Мостик, это гидропост, - послышался голос Джоунза. - "Даллас" погружается, сэр.
      - Очень хорошо. - Манкузо закурил, направился к телефону внутренней связи и нажал кнопку, вызывая машинное отделение. - Передайте Манньону, что он нужен нам в центральном посту. Погружаемся через несколько минут. Да. - Он положил трубку и вернулся к карте.
      - Значит, эти матросы служат у вас больше трех лет? - спросил Рамиус.
      - Конечно. Иначе нам пришлось бы отпускать их сразу после того, как они приобретут необходимую квалификацию.
      Тогда почему советский военно-морской флот не может набирать и держать у себя людей таким же образом? - подумал Рамиус. Ответ был слишком очевидным. Американцы хорошо кормили своих людей, должным образом размещали, неплохо платили, доверяли им - короче говоря, они делали то, за что он боролся в течение двадцати лет.
      - Я нужен вам, чтобы управлять клапанами погружения? - спросил Манньон, входя в центральный пост.
      - Да, Пэт, погружаемся через пару минут. Манньон взглянул на карту и направился к пульту управления клапанами.
      Рамиус проковылял к своему креслу.
      - Нам говорили, что вы набираете своих офицеров из буржуазных слоев и они командуют рядовыми матросами, представляющими трудящихся.
      Манньон провел руками по рукояткам управления клапанами. Их здесь было немало. Накануне он битых два часа старался разобраться в сложной системе управления.
      - Совершенно верно, сэр, - кивнул он. - Все наши офицеры действительно принадлежат к правящему классу. Только посмотрите на меня. - Выражение лица лейтенанта было бесстрастным. Кожа Манньона походила цветом на кофейную гущу, а произношение выдавало обитателя южного Бронкса.
      - Но вы - чернокожий, - возразил Рамиус, не заметивший насмешки.
      - Совершенно точно, у нас на корабле настоящее этническое разнообразие. Манкузо снова посмотрел в перископ. - Шкипер - макаронник, чернокожий штурман и чокнутый акустик.
      - Да, я слышал это, сэр! - выкрикнул Джоунз, не прибегая к помощи системы внутренней связи. - Поступило сообщение с "Далласа" по "гертруде". Все идет нормально. Нас ждут. Пока связи не будет.
      - Это мостик, понял. Вышли наконец в море. Можем погружаться, когда дадите команду, капитан Рамиус, - произнес Манкузо.
      - Товарищ Манньон, откройте клапаны балластных цистерн, - сказал Рамиус. "Красный Октябрь" так полностью и не всплывал и был готов к погружению.
      - Слушаюсь, сэр. - Лейтенант повернул верхний ряд главных переключателей гидравлических клапанов.
      Райан вздрогнул. Послышался рев, напоминающий спуск воды в миллионе туалетов.
      - Опустить на пять градусов рули глубины, Райан, - скомандовал Рамиус.
      - Опустить на пять градусов, слушаюсь, - отрепетовал Райан, толкая вперед ручку управления. - Рули глубины опущены на пять градусов.
      - Он погружается медленно, - заметил Манньон, глядя на импровизированный циферблат указателя глубины с нанесенными от руки цифрами. - Здоровенный дядя.
      - Да, - кивнул Манкузо. Стрелка прошла двадцать метров.
      - Рули глубины на ноль, - произнес Рамиус.
      - Рули на ноль, слушаюсь. - Райан потянул на себя рычаг управления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы лодка выровнялась Казалось, она очень медленно реагирует на команды. Раньше Райан думал, что подлодки отзываются на смену направления так же легко, как самолеты.
      - Сделай ее чуть полегче, Пэт. Достаточно одного градуса на рулях глубины, чтобы держать ее на уровне, - сказал Манкузо.
      - Понял, - отозвался Манньон, нахмурившись и глядя на указатель глубины. Балластные цистерны были сейчас наполнены, и выравнивание придется вести с помощью гораздо меньших триммерных цистерн. Ему понадобилось пять минут, чтобы достичь полного баланса.
      - Извините, господа, - смущенно заметил лейтенант. - Она слишком велика, чтобы ожидать быстрого повиновения.
      Все происходящее произвело большое впечатление на Рамиуса, но он был слишком раздражен, чтобы показать это. Русский капитан ожидал, что американцам потребуется больше времени, чтобы освоиться с управлением. Такое искусное выравнивание незнакомой подлодки с первой попытки...
      - О'кей, теперь можно повернуть на север, - сказал Манкузо. Они отошли уже на две мили за последнюю отмель, нанесенную на карту. - Советую выбрать курс ноль-ноль-восемь, капитан.
      - Райан, лево руля десять градусов, - скомандовал Рамиус. - Переходим на курс ноль-ноль-восемь.
      - О'кей, лево руля десять градусов, - отозвался Райан, глядя то на указатель поворота руля, то на репитер гирокомпаса. - Новый курс ноль-ноль-восемь.
      - Осторожно, Райан. Она поворачивается медленно, но после поворота вам придется перевести назад...
      - В противоположную сторону, - вежливо поправил Манкузо.
      - Да, перевести руль в противоположную сторону, чтобы выйти на нужный курс.
      - Понял.
      - Скажите, капитан, у вас не возникали трудности с управлением? осведомился Манкузо. - Когда мы следили за вами, нам показалось, что радиус поворота несколько великоват.
      - При работающей гусенице это действительно так. Поток воды из туннелей сильно бьет по перу руля, и он начинает вибрировать, если положить его на борт слишком резко. Во время первых ходовых испытаний мы повредили руль. Так происходит из-за - как это вы говорите? - из-за схождения двух туннелей гусеницы.
      - Это не влияет на управление при работе гребных винтов? - спросил Манньон.
      - Нет, только при движении на гусенице.
      Манкузо это не понравилось, хотя особого значения не имело. То, что им предстояло сделать, выглядело просто. Все три подлодки устремляются прямо к Норфолку. Американские ударные подлодки будут поочередно обгонять друг друга на скорости тридцать узлов, осматривая район моря впереди, пока "Красный Октябрь" следует прямым курсом двадцатиузловым ходом.
      Райан начал выравнивать руль, по мере того как нос ракетоносца приближался к заданному курсу. Оказалось, что он ждал слишком долго. Несмотря на то что перо руля было положено на пять градусов вправо, нос прошел мимо намеченного курса, и корректор гирокомпаса укоризненно щелкал каждые три градуса, пока не остановился на курсе ноль-ноль-один. Понадобилось еще две минуты, чтобы вернуть лодку на заданный курс.
      - Извините. Курс ноль-ноль-восемь, - доложил наконец Райан.
      - Вы быстро все схватываете, Райан, - снисходительно улыбнулся Рамиус. Может быть, придет время, когда вы станете настоящим моряком.
      - Нет уж, спасибо! За время этого плавания я понял одну важную вещь: вы, парни, честно зарабатываете свои деньги.
      - Не нравятся подводные лодки? - усмехнулся Манньон.
      - Здесь мало места для утренних пробежек.
      - Это верно. Если можете обойтись без меня, капитан, мне лучше вернуться на корму. В машинном отделении отчаянно нужны рабочие руки, - сказал лейтенант.
      Рамиус кивнул. Неужели он из правящего класса? - недоверчиво подумал капитан.
      Ударная подлодка "В. К. Коновалов"
      Туполев снова возвращался на запад. Приказ по флоту гласил, что все корабли - кроме его и еще одной подводной лодки - направляются домой двадцатиузловым ходом. Туполеву было приказано перемещаться на запад в течение двух с половиной часов. Теперь он плыл тем же курсом на скорости пять узлов, что является примерно максимальным ходом, при котором лодка движется почти бесшумно. Смысл операции заключался в том, что его подлодку в общей суматохе потеряют из виду. Значит, американский "огайо" направляется в Норфолк - или в Чарлстон, что более вероятно. В любом случае Туполев будет неслышно описывать круги и вести наблюдение. "Красный Октябрь" уничтожен. Это было известно ему из оперативного приказа. Туполев покачал головой. Почему Марк пошел на это? Как бы то ни было, он заплатил за измену своей жизнью.
      Пентагон
      - Было бы лучше, если бы мы могли ненадежнее прикрыть их с воздуха, заметил адмирал Фостер, опершись плечом о стену.
      - Согласен, сэр, но следует ли так явно выдавать себя? - отозвался генерал Харрис.
      Пара патрульных самолетов Р-ЗВ прочесывала маршрут от мыса Гаттерас до Виргиния-Кейпс под видом обычных учений. Большинство других "орионов" находились далеко в море. Советские корабли отошли уже от американского побережья на четыреста миль. Три боевых группы надводных кораблей теперь соединились и шли под охраной окружающих их подводных лодок.